Б.А.Ширяев У истоков холодной войны: субъективные и

Б.А.Ширяев
У истоков холодной войны: субъективные и объективные факторы
Уважаемый Михаил Сергеевич! Уважаемый председатель! Дорогие коллеги!
Все мы, вышедшие из советской школы, обучены верить в то, что в историческом
процессе объективная закономерность предопределена. Но, с другой стороны, она реализуется людьми. Сегодня Михаил Сергеевич очень хорошо отметил, что все, что проходит
через головы людей, все откладывается в них. И если мы не будем рассматривать субъективный фактор, мы многое не сможем понять, в том числе и в проблемах причин холодной войны. Я согласен с академиком Шмелевым. Внешняя политика,- не только советская
и российская, - в значительной степени основывается на иррациональных мотивах. Предубеждения, предвзятость, непонимание, взаимные претензии и амбиции часто присутствуют во внешнеполитических решениях. И мы может приводить множество тому примеров. Спрашивается: отвечали ли, например, национальным интересам Франции страстные желания Наполеона завоевать Европу, завоевать мир? Конечно, нет.
Или, вот что
пишет министр обороны США Роберт Макнамара в своих мемуарах «Трагедия и уроки
Вьетнама»: «Мы, члены администрации Кеннеди и Джонсона, участвуя в принятии решений по Вьетнаму, полагали, что действуем, руководствуясь национальными принципами и
традициями. Однако мы ошибались, чудовищно ошибались. Я искренне верю, что в допущенных серьезных просчетах повинны не ценности, коими мы руководствовались, и не
наши намерения, а лишь собственные наши представления о происходящем и личные наши способности ». То есть - субъективные моменты.
Были ли объективные обстоятельства, которые разделили бывших союзников после
окончания Второй мировой войны? Безусловно, были. Разные идеологии, разные взгляды
на лучшее устройство мира делали неизбежным противостояние и даже соперничество.
Во время войны нас объединяла общая опасность, мы могли преодолеть расхождения. И
преодолели.
И в мирное время мы находим примеры такого преодоления. Вот сегодня Китай и
Соединенные Штаты Америки разделяет глубокая идеологическая пропасть. У них разные
взгляды на мир, но тем не менее, находится способ продуктивного взаимодействия, даже
партнерства. Соединенные Штаты во время Второй мировой войны руководствовались,
помимо всего прочего, еще и идеей великой миссии, которая стала тогда такой всеобъем-
2
лющей и универсальной. Она утвердилась и в головах американских лидеров, и в общественном сознании.
Мессианская идея иррациональна сама по себе, но, зарождаясь в глубинах сознания,
призвана на каком-то этапе обосновать и прикрыть реальные цели, стратегические цели
внешней политики. Со временем эта мессианская идея превращается в самодовлеющую
силу, в символ веры. А символ веры в доказательствах не нуждается. Таким символом веры стала и «доктрина сдерживания». Так же, кстати, как в символ веры превратилась и
советская всеобъемлющая, все охватывающая идеология борьбы против мирового империализма. Они сами по себе обе стали объективной закономерностью, но они субъективны
и иррациональны по своей природе. Были ли основания для продолжения сотрудничества,
сложившегося во время Второй мировой войны? Напомню несколько фактов:
•
Советский Союз, советские лидеры были определенно настроены на продолжение
сотрудничества, на триумвират СССР, Англии и США, в частности на основе Организации Объединенных Наций.
•
Признаком доверия и стремления к сотрудничеству были и участие СССР в создании Организации Объединенных Наций, в создании Международного Валютного
Фонда.
•
Советский Союз обратился в декабре 1944 года к Соединенным Штатам Америки.
Это была официальная просьба о предоставлении займа в шесть миллиардов долларов для восстановлении страны (правда, ответа на эту просьбу не последовало).
•
Наконец, Рузвельт обещал пригласить Сталина в США после окончания войны,
чтобы советский лидер мог познакомиться с американской политической системой.
У Советского Союза не было намерений использовать какие-то силовые методы.
Тем более начинать новую войну. Советский Союз был истощен, и американцы это прекрасно знали. Разрушенная страна, почти половина дееспособного населения истреблена.
Наверное, немногие знают, что уже в 1945 году в армию призывались 18-летние и 17летние (хотя призывной возраст в начале войны был 20 лет, во время войны-19лет.) Советскому Союзу нечем вообще было воевать, если бы он и захотел начинать новую войну.
Соединенные Штаты также не собирались нападать на Советский Союз, несмотря на все
известные нам декларации, действия и прочее. И это объективная реальность.
3
У руководителей и СССР, и США было достаточно источников для рационального
анализа ситуации, действий той и другой стороны. Они не принимались во внимание. Тут
вступали в действие уже мощные социально-психологические факторы, имеющие свои
истоки. Это субъективные личностные факторы: недоверие, подозрительность. Случаи
недоверия рождают сомнения. Оживают, как снежный ком и другие атрибуты субъективизма – предубеждения и стереотипы, предвзятость.
В порождении холодной войны виноваты обе стороны. Первые импульсы с американской стороны пали на благоприятную почву подозрительности Сталина. В ответ он
предпринимал резкие, неуклюжие действия, что давало повод подозревать его в агрессивных намерениях. Еще во время войны было много поводов для взаимного недоверия и подозрительности, особенно затяжка открытия Второго фронта. Особую подозрительность
Сталина вызывало нежелание союзников посвятить его в ядерный проект. Наконец, Сталин подозревал союзников в том, что они хотят ограничить законное влияние СССР как
главного победителя в создании послевоенного мира.
Соединенные Штаты преувеличенно подозревали СССР в агрессивных, экспансионистских замыслах. Вот что писал Дж Кеннан в связи с появлением доктрины Г.Трумэна:
« Я не разделял взгляда на такое развитие событий, при котором приход коммунистов к
власти имел бы немедленные катастрофические последствия для западного мира. Русские
и их западноевропейские союзники находились в столь бедственном положении, что не
могли не только управлять Грецией ,но и оказывать ей экономическую помощь. А вследствие этого, подобная ситуация обернулась бы для них бумерангом…Серьезного коммунистического проникновения в Турции не отмечалось. Туркам фактически нечего было
опасаться». Вне всякого сомнения, личные предубеждения президента Г.Трумэна оказали
огромное влияние на характер конфронтации и направленность «доктрины сдерживания».
Президент Трумэн, – пусть не обижаются на меня американские коллеги, - хороший
средний американец, воспитанный в пуританских традициях. Часть этого воспитания –
предубеждение, неприятие, просто ненависть к коммунизму и к носителю этой идеологии, к Советскому Союзу. Трумэн совершенно не знал Россию и не имел опыта в международных делах, когда стал президентом. Ни он, ни его окружение не могли допустить и
мысли, что Советский Союз, эта отсталая, полудикая страна будет участвовать на равных
в триумвирате. А у Советского руководства подозрительность подкреплялась словами и
действиями лидеров Соединенных Штатов, особенно в первые послевоенные годы.
4
К сожалению, в руководящих кругах обеих стран в 1946-1947 гг. сложилась атмосфера болезненной подозрительности в отношении друг к другу – «предвоенная паника»,
по словам Дж. Кеннана, что усиливало значение субъективных факторов в процессе принятия решений. Конечно, противоречия, соперничество и даже конфликты между США и
Советским Союзом были неизбежны. Но не было фатальной предопределенности конфронтации по модели холодной войны с опасным силовым противоборством, с безудержной гонкой вооружений и противостоянием по всему земному шару. Значение объективных различий во много раз усиливалось действиями лидеров двух держав, которые во
многом руководствовались субъективными представлениями и соображениями. Возникшая на основе таких решений холодная война не отвечала объективным интересам ни Соединенных Штатов, ни Советского Союза. Тем более это не отвечало интересам и ожиданиям мирового сообщества, которое ожидало другого мира – стабильного, основанного на
сотрудничестве великих держав. Спасибо.
Кувалдин В.Б. Благодарю Вас, Борис Анатольевич.