Саратов: Изд-во ГОУ ВПО«Саратовская

УДК 347.2/3 (082)
ББК 67.404.1я43
А 43
Редакционная
коллегия:
И.В. Архипов, профессор, проректор по учебной работе;
Н.П. Антипов, профессор, зав. кафедрой частного права;
З.И. Цыбуленко, профессор, зав. кафедрой гражданского права (ответственный редактор);
Т.И. Хмелева, доцент кафедры гражданского права;
О.Н. Ермолова, зам. зав. кафедрой международного частного права
(ответственный секретарь)
Актуальные проблемы права собственности: Материалы Всероссийской межвузовской конференции (октябрь 2003 г., г. Саратов). — Саратов: Изд-во ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия
права», 2004. — 100 с.
ISBN 5-7924-0467-4
Настоящее издание содержит тезисы докладов, посвященных 90-летию профессора В.А. Тархова,
по актуальным проблемам цивилистической науки.
Для законодателей, правоприменителей, ученых, аспирантов и студентов.
УДК 347.2/3 (082)
ББК 67.404.1я43
Печатается по решению редакционно-издательского совета ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права»
ISBN 5-7924-0467^
© ГОУ ВПО «Саратовская государственная
академия права», 2004
© Авторы, 2004
СОДЕРЖАНИЕ
О юбиляре ................................................................................... 5
Ю.В. Нарыкова К вопросу об ограничениях права собственности на землю
7
Ю.В. Ковалев Проблемы формирования информационного права и защиты интеллектуальной собственности 8
Н.Б. Сущенко Правовое моделирование возвратности в кредитном договоре в целях снижения кредитного риска банка 8
Т.И. Хмелева Муниципальная собственность: проблемы правового регулирования 9
М.М. Голиченко Некоторые процессуальные особенности виндикационного и негаторного исков
10
Ю.Б. Сафонова, С.П. Портянкина Некоторые проблемы обеспечения права собственности несовершеннолетних на жилище
11
М.Е. Верстова Некоторые проблемы защиты права собственности добросовестных приобретателей в современном
законодательстве 13
Г.В. Романова Некоторые спорные вопросы содержания права собственности на земельные участки 14
В.Н. Гаврилов Спорные вопросы приобретения права собственности по наследству
14
О.Е. Блинков Соглашение наследников как основание возникновения права собственности 16
В.А. Лапач, А.А. Лукьяицев Проблема возникновения субъективных гражданских прав на ограниченные
нетрадиционные ресурсы 17
В.А. Тархов О собственности
18
И.А. Михайлова Право собственности как элемент гражданской правоспособности российских граждан
21
В.А. Мании Проблема собственности в горнозаводском законодательстве России XVII века 22
С.А. Черноморец Тресты в период НЭПа (Собственность, правовая регламентация деятельности)
23
А.А. Дунаев Проблемные вопросы возникновения права собственности 24
Н.М. Конин Личная собственность как объект системы правового регулирования 24
Л.Н. Томилова Правовое регулирование участия муниципального образования в открытых акционерных обществах
25
А.В. Новоселов Особенности правового регулирования имущественных отношений сельскохозяйственной кооперации на
современном этапе
27
Л.В. Шварц Собственность как объект государственной охраны 28
Е.В. Вавилин Право собственности: реализация субъективного гражданского права
2
Н.В. Перепелкина Деприватизация жилых помещений
3'
Я.А. Соболева Валютные ценности — объекты права собственности и других гражданских прав (понятие и содержание)
3
О.Ю. Ситкова Вопросы приобретения усыновленным права собственности на имущество усыновителя
Ъ\
О.В. Сиднин Ограничения формирования рыночных отношений, обусловленные особенностями существования
собственности на рабочую силу в современной России
3:
Д.Ф. Кастрюлин Переход права собственности и переход риска случайной гибели или случайного повреждения товара по договору
международной купли-продажи: единство и борьба противоположностей ЗА
И.В. Шугурова
Собственность и интеллектуальная собственность: проблема разграничения
35
Н.А. Баринов Некоторые вопросы собственности в международном частном праве
36
Т.А. Иванова Возмещение ущерба собственнику при совершении международной автомобильной перевозки груза
37
А.В. Трофименко Сравнительный анализ субъективного права собственности и исключительных прав на
информационные объекты 38
Ю.Ю. Ветютнев Некоторые теоретические аспекты соотношения федерального и регионального законодательства по
вопросам собственности 39
Т.Н. Сафронова Актуальные проблемы защиты владельца, не являющегося собственником
40
О.А. Поротикова Проблемы гражданско-правового регулирования соседских отношений в сфере вещных прав
41
Е.М. Тужилова-Орданская Классификация объектов недвижимости
42
О.Р. Гимадрисламова Жилищная кооперация вчера и сегодня 43
A.M. Байзигитова Наследование как способ приобретения права собственности 44
Е.В. Блинкова Энергия как объект права собственности
45
Н.А. Любавина Внешнеторговое обязательство: вопросы приобретения права собственности
46
Л.Ф. Гатаулина Вопросы права собственности при заключении договора на торгах
47
Т.А. Ермолаева Некоторые вопросы права собственности супругов, имеющих различное гражданство
48
М.Б. Смирнова Проблемы страхового регулирования иностранных инвестиций от политических рисков
49
С.С. Шевчук Трансплантаты как обьекты права собственности и особенности их правового режима 50
А.А. Серветник Имущество как объект права собственности и предмет обязательства
51
А.А. Плотников Собственность: ее типы, субъекты и объекты в их развитии и взаимодействии
52
С.Н. Медведев О соотношении гражданско-правовых категорий «собственность в экономическом понимании», «право
собственности» и «владение»
54
М.А. Шевчук К вопросу о моменте возникновения у наследников права собственности на
недвижимое имущество 55
М.Ю. Челышев О межотраслевой природе субъективного права собственности 56
Ю.А. Серкова Государственная регистрация прав на лизинговое имущество и сделок с ним 57
З.А. Ахметьянова Ограничения и обременения права собственности: проблемы правового регулирования
58
О.Н. Низамиева К вопросу о соотношении понятий «общая собственность» и «общее имущество» супругов 59
В.А. Рыбаков О критериях разграничения собственности на формы...60
В,В, Никишин Особенности правового положения субъекта Российской Федерации — собственника
природных ресурсов
..61
О.М. Родионова Некоторые негосударственные инструменты регулирования отношений собственности
62
И.А. Емелькина Некоторые проблемы раздела второго Гражданского кодекса РФ «Право собственности и другие вещные
права».................................................................................... 63
Е.А. Крашенинников Содержание права собственности 64
Е.К. Орлянкина К вопросу об уставном фонде унитарных предприятий, основанных на
праве хозяйственного ведения
65
Т.Н. Халбаева Некоторые вопросы государственной регистрации приобретения права собственности
на жилые помещения
65
И.В. Свечникова Защита права собственности на земельные участки
66
В.Е. Стрегло Некоторые спорные вопросы права собственности супругов
67
И.В. Бакаева Собственность и имущественные отношения: гносеологические подходы к исследованию ................... 68
В. Д. Руза нова Проблемы реализации права общей долевой собственности на жилое помещение ................................ 69
С.Т. Максименко Институт защиты добросовестного владения:
от римского права до наших дней (некоторые вопросы) ....72
В.В. Рыбаков Особенности осуществления права собственности лицами, осужденными к лишению свободы .................... 73
А.П. Фоков Теоретические и практические проблемы определения права распоряжения ......................................................... 74
В.П. Камышанский Ограничения права собственности в механизме правового регулирования
отношений собственности 75
Н.К. Хайбулаев Несостоятельность (банкротство) как механизм охраны права собственности ............... 76
Л.Л. Кофанов Характер собственности и владения в Древнем Риме и в новом гражданском и земельном законодательстве Российской Федерации ...................................................... 77
И. А. Кудрявцев Ограничения права собственности и безопасность государства (историко-правовой аспект) ......................80
Е.К. Костюшин Охрана субъективного права собственности в
А.В. Афанасьевская Правовое регулирование электронных сделок и электронного ведения бизнеса ...............................,....82
Н.В. Тригубович Понятие и содержание вещного статута .......................... 84
Л.Б. Лазаренко Особенности правового регулирования ипотеки в современных условиях ................................ . ....................85
И.С. Троекурова, Л.П. Алехина Применение закона Российской Федерации «О соглашениях о разделе продукции» в практике
хозяйствования ................................................................... 86
В.В. Пономаренко Банкротство как орудие передела собственности в условиях
современной рыночной экономики России ..... 87
Л.В. Пуляевская Первоначальные и производные способы приобретения права собственности:
проблемы разграничения ............. 89
Н.А. Артеменко Гражданско-правовая ответственность за вред, причиненный жизни или здоровью гражданина ............. 92
Н.В. Фомичева Особенности владения дробными акциями ..................... 93
Т.М. Медведева Эффективность действия норм, регулирующих использование служебной
информации на фондовом рынке ................................................................................... 94
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ
О ЮБИЛЯРЕ
Виктор Алексеевич ТАРХОВ родился 11(24) сентября 1913 г. в Одессе. В 1915 г. семья переехала в Екатеринодар (ныне Краснодар).
Читать он научился самостоятельно еще в дошкольном возрасте. Первым увлечением мальчика стали исторические книги, огромные для его роста карты Европейского театра военных действий и полушарий. Была еще небольшая
карта-картина, на которой показаны все географические понятия. По достижении восьмилетнего возраста пошел в первый класс, но по окончании первого же занятия был отправлен домой с предложением определиться в вышестоящий
класс.
Через два года он держал экзамены уже в четвертый класс.
Школа в те годы называлась трудовой, в ней готовили к определенному виду труда, в разных школах различному. Школа, в которой довелось учиться Виктору Тархову, была с административно-хозяйственным уклоном. В ней наряду с общеобразовательными преподавались такие предметы, как делопроизводство, счетоводство, коммерческая
арифметика, основы советского права.
Юность паренька, окончившего школу в 15 лет (а в институт тогда принимали с 17), была трудной: батрачил на
хуторе Волкорезов Горяче-Ключевского района, принимал участие в коллективизации (за что награжден почетным
значком), работал рядовым колхозником, счетоводом Черноморского станичного совета, затем был избран секретарем
и членом президиума этого совета. Во время приезда в станицу районного судьи исполнял обязанности секретаря судебного заседания.
В 1935 Г. Виктор Тархов поступил в Саратовский правовой институт (ныне Саратовская государственная академия права), по окончании с отличием которого в 1939 г. был направлен на работу в Красноярскую коллегию адвокатов.
В Красноярске почти не было юристов с высшим образованием, в адвокатуре он оказался единственным. Естественно, к нему постоянно обращались с просьбами прочитать отдельные лекции либо циклы по различным предметам. Еще в институте В.А. Тархов работал в научном студенческом кружке при кафедре гражданского права, но конкурсную работу, отмеченную премией, написал на кафедре уголовного процесса и криминалистики.
В коллегии адвокатов Виктор Алексеевич читал лекции об адвокатской этике и о психологии свидетельских показаний. В юридической школе он преподавал государственное право, а в 1940 г. по этой специальности поступил в
заочную аспирантуру ВИЮН.
В годы Великой Отечественной войны был призван на службу, которую проходил в военной прокуратуре, затем
в военных трибуналах, в 1942 г. ему присвоено звание военного юриста 3-го ранга. О службе В.А. Тархов писал в
сборнике «По велению долга, по закону мужества...» (Саратов, 1995) и в книге «Священная война навечно в памяти народной» (Саратов, 2000).
В 1946 г. Виктор Алексеевич пришел на преподавательскую работу в Саратовский юридический институт.
С 1949 по 1952 г. В.А. Тархов уже исполнял обязанности заведующего кафедрой гражданского права и процесса,
защитив к этому времени кандидатскую диссертацию на тему «Право личной собственности в СССР (понятие и содержание)».
В 1953 г. он назначен деканом судебно-прокурорского факультета и в этом же году командирован в ГДР для чтения лекций по гражданскому и семейному праву, проведения семинаров с преподавателями в Берлинском и Лейпцигском университетах. Лекции и дискуссии с преподавателями проводились также в университетах Галле, Иены и в Бабельсбергской академии. Опубликованы статьи на русском и немецком языках и две книги на немецком языке: «Лекции по советскому гражданскому праву» и «Брак и семья в социалистическом обществе и основные принципы советского семейного права». Во время пребывания в ГДР в 1954 г. был избран в Саратове на должность доцента.
По возвращении из ГДР в 1955 г. назначен на должность заместителя директора по учебной и научной работе. В
1957 г. опубликовал спецкурс «Обязательства, возникающие из причинения вреда» (рецензия в журнале «Правоведение». 1958. № 1). В I960 г. под редакцией В.А. Тархова издана книга С.В. Бырдиной «Подготовка дела к слушанию в
советском гражданском процессе».
5
В 1963 г. вышла в свет его монография «Советское семейное право» со схемой брачных, родственных и свойственных связей. В 1966 г. защищена докторская диссертация на тему «Охрана имущественных прав трудящихся по
советскому гражданскому законодательству» и в 1967 г. В.А. Тархову присуждена степень доктора юридических
наук, а через год присвоено звание профессора. В том же году он назначен проректором по научной работе. В 1970 г.
под его редакцией издан сборник «Вопросы развития общества, государства и права». В 1973 г. опубликована большая
монография «Ответственность по советскому гражданскому праву» (рецензию и обсуждение см. в журналах: «Правоведение» (1974. № 5); «Советское государство и право» (1975. № 1); ссылки на эту работу содержатся почти во всех
сочинениях об ответственности).
В 1978-1979 гг. опубликованы две части монографии «Советское гражданское право» (рецензии см. в журнале
«Правоведение» (1980. № 1; 1981. № 3). Это сочинение задумано автором как учебник, содержащий в себе ответы на
все вопросы учебной программы.
Много положительных откликов получила опубликованная им статья «Конституционные отношения» (Правоведение. 1982. № 2). Под редакцией В.А. Тархова вышли книга Н.А. Баринова «Договор бытового проката» (1980),
сборник «Цивилистические проблемы правового статуса личности в социалистическом обществе» (1982) и книга А.Я.
Рыженкова «Компенсационная функция гражданского права» (1983)
Большое научное значение имеет реферат «Справедливость и законность» (Правоведение. 1987. №2).
Как известно, 16-томный «Курс гражданского права», выпущенный коллективом ученых ВИЮНа, остался незаконченным: в нем нет тома о гражданском правоотношении и второй книги о собственности. Тот же коллектив в 1984 г.
выпустил книгу «Субъекты гражданского права», по своему теоретическому уровню уступающую прежде вышедшему тому курса того же названия, написанному С.Н. Братусем (см. рецензию в журнале «Правоведение». 1987. № 3).
Дальнейшая работа этого коллектива над курсом была приостановлена. В 1987 г. В.А. Тархов решил восполнить этот
пробел. Так появились в 1987 г. его книги «Курс гражданского права, Понятие гражданского права» (рецензия опубликована в журнале «Правоведение». 1989. № 1), в 1993 г. — «Гражданское правовое отношение» (рецензия в журнале «Государство и право». 1995. № 9), в 1996 г. — «Гражданские права и ответственность», поскольку В.А. Тархов считает, что
ответственность должна рассматриваться в общей части (общих положениях) гражданского права (рецензия в журнале
«Государство и право». 1997. № 2). В 1997 г. опубликована книга, охватывающая ранее изданные.
В 1988 г. под редакцией В.А. Тархова вышла в свет книга З.И. Цыбуленко «Сотрудничество социалистических
предприятий при исполнении хозяйственных обязательств». В 1991 г. издан первый том учебника «Советское гражданское право» с участием В.А. Тархова в редактировании и написании отдельных глав, а в 1995 г. — второй. В 1998
г. опубликован учебник «Гражданское право» России. Ч. 1», в котором В.А. Тарховым написаны три главы.
В последние годы В.А. Тархов преподает курс римского частного права. В 1994 г. он написал к нему пособие, вышедшее в Саратове и Черкесске, второе издание вышло в 1996 г., подготовлено третье издание, переработанное и дополненное.
Всего В.А. Тарховым написано более 200 работ, из них опубликовано около 120. Им подготовлены 19 кандидатов юридических наук, 7 из которых позже защитили докторские диссертации.
За успехи в научно-педагогической деятельности В.А. Тархов награжден орденом Почета, одиннадцатью медалями, знаками «Отличник высшей школы СССР» и «Почетный работник высшего профессионального образования
РФ». Ему присвоено звание заслуженного деятеля науки РСФСР и почетного профессора СГАП.
О В.А. Тархове написано в газетах ГДР, в саратовских газетах, в журнале «Правоведение» (1973. № 6; 1998.
№2), в «Сборнике научных трудов юридических факультетов СПбГУ» (1997. Вып. 2. С. 16), в «Вестнике СГАП»
(1998. № 2).
Н.П. Антипов
заведующий кафедрой международного частного права, профессор,
заслуженный работник высшей школы Российской Федерации
Ю.В. Нарыкова
Ассистент
(Северо-Кавказский государственный технический университет)
К ВОПРОСУ ОБ ОГРАНИЧЕНИЯХ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ НА ЗЕМЛЮ
Собственность является наиболее полным вещным правом: собственник по своему усмотрению владеет, пользуется и распоряжается вещью. Однако власть собственника над вещью не является неограниченной. Соблюдение прав и законных интересов
третьих лиц неизбежно ставит собственника в определенные рамки. По этому поводу В.И. Синайский писал: «...в настоящее время
нельзя признать собственника неограниченным, когда гражданское право все сильнее проникается социальными началами и, в
противоположность римским индивидуальным началам, все более стесняет собственника»1.
Прежде чем перейти к рассмотрению ограничений права собственности на землю, выясним, что означает ограничение как понятие.
Ограничить кого-либо означает: «...поставить в какие-нибудь рамки, границы, определить какими-нибудь условиями, а также сделать
меньше, сократить охват чего-нибудь»2.
В настоящее время среди цивилистов дискутируется вопрос о природе ограничений права собственности. По мнению некоторых авторов, ограничения являются неотъемлемой чертой права собственности3. В.П. Камышанский четко разделяет ограничения и
пределы осуществления права собственности: «.. .ограничения не исключают отдельные правомочия из содержания права собственности, а стесняют, сдерживают собственника в осуществлении субъективного права. С устранением ограничений права собственности
свобода собственника восстанавливается в первоначальном объеме без дополнительных управомочивающих актов»4. О пределах
осуществления права собственности необходимо говорить лишь в тех случаях, когда «.. .есть уже выделенная совокупность дозволений из права собственности»5. Итак, ограничения — это препятствия, затруднения в осуществлении частным собственником своего
субъективного права. Ограничения нельзя отождествлять с правами других лиц на вещь собственника. Представляется важным
конкретное и четкое определение этого термина для его использования.
Земля выступает условием и предпосылкой всех видов хозяйственной деятельности, именно поэтому значительная часть ограничений имеет непосредственное отношение к праву собственности на землю.
Как известно, еще римское право знало ограничения права собственности на землю, установленные в интересах соседей6. К
ним относились следующие ограничения:
собственник обязан терпеть распространяющиеся на его участок ветви дерева соседа, если эти ветви растут на высоте не менее
15 футов и не возвышаются над его строением;
собственник не должен препятствовать соседу сделать выступ стены на его участок, но этот выступ должен быть не менее
половины фута;
собственник должен допускать соседа собирать плоды, упавшие на его участок с принадлежащего соседу дерева;
собственник не должен возводить на своей земле такие постройки, которые мешали бы течению воздуха на участок соседа.
При столкновении права собственности с правами и законными интересами других лиц в действие должны вступать правовые
нормы, которые разрешали бы эти ситуации.
Представляется интересным мнение Л.З. Слонимского. Анализируя гражданское законодательство, он приходит к выводу, что
«...ограничения присущи землевладению, они сопутствуют ему, как необходимый его составной элемент, тогда как они могут не
иметь места относительно других категорий частного обладания»7.
Однако в ч.1 т. X Свода законов Российской империи происходит смешивание ограничений права собственности с правами на чужую вещь (сервитутами). Это объясняется тем, что в ч. 1 т. X не говорится прямо об ограничениях права собственности: они изложены под видом института прав участия общего и участия частного8. Это свидетельствует о том, что в теории гражданского права еще
не было ясного и полного представления о юридической природе ограничений права собственности.
В настоящее время в соответствии с ч. 3 ст. 209 ГК РФ владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами собственник осуществляет свободно в той мере, в какой это допускается законами о земле и других природных ресурсах. В ЗК
РФ, в гл. 7 «Прекращение и ограничение прав на землю», содержится статья, которая непосредственно посвящена ограничениям
прав на землю: в ней четко указывается, что ограничения прав на землю могут устанавливаться только Кодексом или федеральными
законами. Выделяются следующие ограничения прав на землю:
1) особые условия использования земельных участков и режим хозяйственной деятельности в охранных, санитарнозащитных зонах;
2) Особые условия охраны окружающей среды, в т.ч. животного и растительного мира, памятников природы, истории и
культуры, археологических объектов, сохранения плодородного слоя почвы, естественной среды обитания, путей миграции диких
животных;
3) условия начала и завершения застройки или освоения земельного участка в течение обозначенных сроков по согласованному в установленном порядке проекту, строительства, ремонта или содержания автомобильной дороги (участка автомобильной дороги) при предоставлении прав на земельный участок, находящийся в государственной или муниципальной собственности;
Законодательно установлено, что могут допускаться и иные ограничения использования земельных участков в случаях, установленных Кодексом и федеральными законами.
Выделение законодателем в ст. 56 ЗК РФ ограничений прав на землю представляется положительным. Однако важно определить степень или меру таких ограничений. Законодательство предусматривает цели, в интересах которых устанавливаются ограничения гражданских прав. Задачей же науки гражданского права является выработка критериев достаточности этих ограничений.
Итак, необходимо отметить, что проблема ограничений права собственности на землю, истоки которой уже можно обнаружить в римском праве, имеет для гражданского права существенное значение. Учение об ограничениях права собственности требует своего дальнейшего развития, выработки общих подходов к вопросу классификации ограничений права собственности, установлению четкого и ясного понятийного аппарата.
Синайский В.И. Русское гражданское право. Вып. 1. Общая часть и вещное право. Киев, 1914. С. 215.
Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. М., 1972. С. 404.
3
См.: Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собствен ности. М., 1999. С. 208-209.
4
Камышанский В.П. Право собственности: пределы и ограничения. М., 2000. С. 129.
5
Камышанский В.П. Указ. соч. С. 135.
6
См.: Курдиновский В.И. К учению о легальных ограничениях права собственности на недвижимость в России. Одесса, 1989. С. 19-20.
7
Слонимский Л.З. О поземельной собственности с точки зрения будущего гражданского уложения. СПб., 1885. С. 5.
8
См.: Синайский В.И. Указ. соч. С. 220.
1
2
7
Ю.В. Ковалев
доцент СГСЭУ
ПРОБЛЕМЫ ФОРМИРОВАНИЯ ИНФОРМАЦИОННОГО ПРАВА
И ЗАЩИТЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
В современной России формируется особая отрасль права – информационное право. По определению доктора юридических
наук И.Л. Бачило (Институт государства и права РАН), информационное право – совокупность доктринальных положений юридической науки, правовых норм РФ, образующих самостоятельный массив национального права, норм международного законодательства, а также состояние правового сознания субъектов права в области информационной деятельности и отношений, связанных с
информационными ресурсами, функционированием информационных систем и сетей в условиях применения современных информационных технологий, направленных на обеспечение безопасного удовлетворения информационных потребностей граждан, их
организаций, государства и общества в целом, обеспечение адекватной реакции юридической системы на нарушения установленных
законодательством правил в области информации и информатизации. Среди причин необходимости выделения особой отрасли права можно отметить бурное развитие науки и техники, социальный ресурс, экономическую составляющую (информационный ресурс
сегодня является товаром, объектом производства, рыночных отношений), двойственность природы информации (нематериальная
природа возникновения), воздействие на общество, на каждого человека. Сформировались правовые институты информационного
права, (например, «тайна», «защита информации», «ограниченный доступ» и др.).
Система информационного законодательства формируется как на федеральном, так и на региональном уровне. Среди основных групп информационных отношений (складывающихся в процессе управления страной, регионами, распространения информации по компьютерным сетям; распространения массовой информации; информации ограниченного доступа; обмена информацией
и иных информационных отношений) можно выделить отношения, складывающиеся по поводу создания и использования результатов интеллектуальной деятельности. Гражданское законодательство определят правовое положение участников гражданского
оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, исключительных прав на
результаты интеллектуальной деятельности (интеллектуальной собственности)... (ст. 2 ГК РФ). Информация сегодня находится в
сфере регулирования как публичного, так и гражданского права1. Возникает потребность в защите интересов субъектов, использующих информацию в своей деятельности. Выделение информации как самостоятельного объекта гражданского права обусловлено не только ее государственной значимостью, коммерческой ценностью и оборотом, но и необходимостью защиты информации
как нематериального, свободно распространяемого (если нет ограничений), легкодоступного блага, необходимого человеку в его
жизни и деятельности. Согласно ст. 44 Конституции РФ творческий работник имеет право на интеллектуальную собственность,
которая защищается законом2. Федеральный закон «Об информации, информатизации и защите информации» от 20 февраля 1995 г.
№ 24 РФ устанавливает, что информационные ресурсы (документы и массивы документов) являются объектом отношений физических, юридических лиц, государства и защищаются законом наряду с другими ресурсами.
Информация сегодня стала основным объектом информационного общества.
Закон разделяет значения информации на сведения и документ. Это позволяет говорить о том, что благо, представленное
информацией, имеет двоякую сущность: оно материально, если материя способна переносить, отражать или содержать информацию, и нематериально, если не является особым видом материи. С правовой точки зрения двуединство информации и материального носителя дает возможность защищать документированную информацию одновременно с позиций института интеллектуальной собственности и института вещной собственностис.
Конфиденциальная информация сегодня прямо связана с безопасностью бизнеса. Цель защиты конфиденциальной информации — максимально усложнить или не допустить незаконного снятия указанной информации и дальнейшего использования ее в
преступных целях. Перечень таких сведений дан в Указе Президента России от 6 марта 1997 г. № 188.
Обеспечение безопасности — специфический вид деятельности, имеющий вспомогательный характер, требующий определенной специализации и подготовки выделенных для этой цели сотрудников, чтобы эффективно противодействовать квалифицированным посягательствам3.
Эта проблема имеет комплексный характер и требует сочетания законодательных, организационных и технических мер. Сегодня необходимы законы «О праве на информацию», «О служебной тайне», «О коммерческой тайне», «О персональных данных» и
т.п.
Зарубежный опыт показывает, что проблему сохранения коммерческих секретов можно предвидеть и оговорить в трудовом
договоре ряд условий, обеспечивающих безопасность интеллектуальной собственности предприятия.
Таким образом, придание коммерческой тайне статуса полноправного объекта юридической защиты будет означать качественно новый подход к решению проблем защиты одного из видов интеллектуальной собственности, что механизм правовой защиты права собственности, разработанный еще римским правом, безусловно, нуждается в усовершенствовании4.
1
См.: Насонова Е.Н. Информация как объект гражданского права: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 3,12.
См.: Основы Конституции Российской Федерации: Учебное пособие. Саратов, 1998. С. 43.
3
См.: Малуев ПА. Информация как объект правового регулирования // Управление общественными институтами и процессами в России: вопросы
теории и практики: Материалы межвуз, науч.-практ. конф, (19 апреля 2002 г.). Саратов, 2002. Ч. 2. С. 131.
4
См.: Безопасность бизнеса / Под ред. В.А. Динеса. Саратов, 2002.С. 47.
5
См.: Свечникова И.В. Защита права собственности // Управление общественными институтами и процессами в России: вопросы теории и практики:
Материалы межвуз. научно-практ. конф. (19 апреля 2002г.). Саратов, 2002. Ч. 2. С. 103.
2
Н.Б. Сущенко
доцент, ст. преподаватель СГАП
ПРАВОВОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ ВОЗВРАТНОСТИ В КРЕДИТНОМ ДОГОВОРЕ В ЦЕЛЯХ СНИЖЕНИЯ
КРЕДИТНОГО РИСКА БАНКА
Статья 211 ГК РФ возлагает риск случайной гибели имущества на его собственника, если иное не предусмотрено законом или
договором. Ссудный капитал банка – часть его имущества, к которой применимо даже такое понятие, как «себестоимость ссудного
капитала»1. Движение ссудного капитала банка при кредитовании – вид предпринимательской деятельности, на который оказывают
влияние многие факторы, закономерности рынка, имеющие случайную (стохастическую) природу. В результате работа банков по
кредитованию может быть сопряжена с риском и неопределенностью.
Кредитный риск (риск дефолта) представляет собой невозможность возврата кредита заемщиком, а также невозможность уплаты процента по нему (процентный риск).
Управление рисками – главное направление в работе банка. Оно включает в себя оценку, контроль, сознательное
8
принятие риска или его непринятие. Но в сфере управления рисками всегда «будет существенный сегмент, не урегулированный ор-
ганами надзора, в котором нельзя учесть все банковские операции. Каждый из инструментов банковских операций имеет свою специфику основных банковских рисков: кредитного, рыночного, валютного, правового»2. Правовой банковский риск может быть связан как с изменениями законодательства, так и с моделью конкретного кредитного договора на предоставление кредита. Правовое
моделирование возвратности кредита при составлении кредитных договоров представляет собой разработку правовых конструкций,
обеспечивающих исполнение кредитного обязательства, и как следствие — минимизацию кредитного риска банка.
Так, в кредитном договоре предусматривается процент, который выплачивает заемщик банку за полученный кредит. При возникновении просроченной задолженности процент возрастает. Кроме того, процентная ставка может меняться в зависимости от
конъюнктуры рынка кредитных ресурсов, может быть изменена по соглашению сторон, что находит свое отражение в кредитном
договоре. Таким образом, современная модель кредитного договора содержит три варианта возможного применения процента:
1) основной — по кредитному долг;:
2) повышенный - при просрочке уплаты кредитного долга;
3) индексный — при колебаниях рынка кредитных ресурсов.
А.Л. Ачкасов выделяет базовую ставку ("prime rate") как базисный процент по краткосрочным кредитам первоклассным заемщикам, который устанавливается каждым банком в отдельности, исходя из тенденции рыночных условий и фактической стоимости привлеченных средств3. Применение банками повышенного и индексируемого процентов по кредиту направлено на снижение
кредитного риска, но по нашему мнению, может послужить причиной невозврата кредита, имущественных потерь банка.
В середине 90-х гг. процентная ставка за кредит в России доходила до 200% годовых, а процент по просроченным кредитам —
до 300%. Фирма К заключила кредитный договор с банком и получила кредит. В дальнейшем фирма К столкнулась с финансовыми трудностями, вызванными снижением темпов реализации товара и не смогла в срок вернуть основной долг по кредиту и
проценты по нему. Банк в соответствии с договором применил повышенный процент по просроченной задолженности, ежемесячно
индексируя также и процентную ставку. В результате фирма не смогла вернуть основной долг по кредиту в полном размере с процентами, не выплатила повышенного и, следовательно, индексируемого процента. Залоговое имущество (товар) погасило лишь часть долга перед банком, т. к. цена товара не смогла возместить такие высокие затраты по кредиту. Таким образом, модель кредитного договора с тремя видами процента не снизила кредитного риска банка, а необоснованно высокий процент увеличил затраты организации,
привел к убыткам и не способствовал реализации принципа возвратности при кредитовании. Статья 819 ГК РФ «Кредитный договор» обязует заемщика не только вернуть кредит банку, но и уплатить процент по нему, что не всегда отвечает имущественным интересам банка. По данному вопросу есть мнение, что вообще банку имеет смысл начислять проценты только по кредитам с высокой
вероятностью возврата основной суммы долга, поскольку, если нет надежды на возврат основной суммы, то получить проценты по
кредиту невозможно4. Доходы банка могут при этом не только уменьшиться, но и возрасти за счет ускорения движения ссудного капитала и направления его в высокоприбыльные объекты.
Срочность при погашении кредита - неотъемлемое условие кредитного договора. До 1988г. срочность кредита связывалась
со сроками производства и реализации продукции. В условиях капитализации банковской прибыли такой подход к определению
срока возврата кредита не всегда отвечает финансовым интересам банка, хотя с точки зрения минимизации кредитного риска оправдан. В настоящее время срок предоставления кредита клиенту все чаще становится краткосрочным. Но трудно не согласиться с В.А.
Челноковым в том, что разовые срочные кредиты имеют недостаток: дискретный, или прерывистый, характер представления денежных средств противоречит важнейшей закономерности кругооборота капитала, его непрерывности5. Поэтому модель кредитного
договора при предоставлении срочного разового кредита должна содержать оптимальные формы и виды обеспечения возвратности
(например, хранение заемщиком компенсационного остатка (до 30% суммы кредита) на депозитном счете). Это условие кредитного
договора может снизить кредитный риск банка при кредитовании на короткий срок.
Правовое моделирование возвратности при кредитовании должно способствовать снижению кредитного риска банка, поскольку «негативное развитие положения дел в одном банке нередко вызывает цепную реакцию, нанося ущерб значительному количеству экономических объектов (системный риск потери имущества), что еще раз свидетельствует об исключительной важности
правовых технологий и методов управления рисками»6.
1
См.: Банковская система России. Коммерческие банки на фондовом рынке. М., Дека, 1995. С. 90.
Казимагомедов А.А., Ильясов С.М. Организация денежно-кредитного регулирования. Финансы и статистика. М., 2001. С. 226.
См.: Ачкасов АЛ. Активные операции коммерческих банков. М.: АО «Консалтбанкир», 1994. С. 25.
4
См.: Введение и управление кредитным риском / Пер. с англ. М.: Prise Waterhouse, 1994 С. 152- 162
5
Челноков В.А Банки, букварь кредитования. Технологии банковских ссуд. Околобанковское рыночное пространство. М.: АОЗТ «Антидор», 1996.
С. 149-163.
6
Конюховский П.В, Микроэкономическое моделирование банковской деятельности. СПб.; М.; Харьков; Минск: Изд-во ПИТЕР, 2001. С. 20.
2
3
Т.Н. Хмелева
доцент СГАП
МУНИЦИПАЛЬНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ: ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
Принадлежность материальных благ гражданам и юридическим лицам – обычным субъектам гражданского (частного) права, т.е. частная собственность, представляет собой нормальную ситуацию, преобладающую в обычном правопорядке, тогда как
принадлежность этих благ государственным и муниципальным образованиям является особым случаем, на котором базируется участие в имущественных отношениях таких своеобразных субъектов, как публично-правовые образования1.
Первое упоминание о муниципальной собственности в России 90-х гг. XX в. встречается в уже утратившем силу Законе
РСФСР от 24 декабря 1990г. «О собственности в РСФСР», где в ст. 2 впервые было определено, что имущество может находиться
в частной, государственной, муниципальной собственности, а также в собственности общественных объединений (организаций)2. В
этом нормативном документе законодатель также впервые установил объектный состав муниципального имущества. Применить на
практике положения данного Закона было затруднительно из-за отсутствия норм, позволяющих его реализовать. Так, например, не
был решен вопрос о субъекте управления муниципальной собственностью. О поверхностности регулирования данным Законом
рассматриваемых отношений свидетельствовало и то, что вопросам муниципальной собственности в Законе было посвящено всего четыре статьи. Вслед за Законом РСФСР «О собственности» был принят Закон РФ «О местном самоуправлении в Российской
Федерации»3, в котором муниципальная собственность была признана экономической основой местного самоуп9
равления. Вместе с тем отсутствие в этих Законах порядка выделения муниципальной собственности из государственной, неточность формулировок, взаимные противоречия привели к тому,
что статьи двух указанных Законов, посвященные муниципальной
собственности, фактически носили декларативный характер4.
В настоящее время вопросы правового регулирования муниципальной собственности решаются различными нормативными актами. Среди них Конституция РФ, Гражданский
и Земельный кодексы, Федеральный закон от 16 сентября 2003 г. «Об
5
общих принципах организации местного самоуправления»
, Федеральный закон от 14 ноября 2002г. № 161-ФЗ «О государствен6
ных и муниципальных унитарных предприятиях» , региональные нормативные акты, в частности Закон Саратовской области от
25 сентября 1996 г. (с изм. и доп. от 7 декабря 1998 г. № 66-ЗСО; от 10 января 2000
г. № 5-ЗСО; от 29 июня 2000 г. № 39-ЗСО;
от 1 марта 2002г. № 10-ЗСО) «О местном самоуправлении в Саратовской области»7 и др.
Анализ только перечисленных нормативных актов позволяет сделать вывод о неполноте и неоднозначности правового регулирования права муниципальной собственности.
Непростым остается вопрос: кто же реализует право муниципальной собственности?
Конституция РФ в качестве субъекта права муниципальной собственности называет население муниципального образования, которое владеет, пользуется и распоряжается муниципальной собственностью (ст. 130). В литературе справедливо отмечалось, что применение этого положения является проблематичным
из-за отсутствия законодательного регулирования механизма
участия населения в управлении муниципальным имуществом8.
В п. 2 ст. 32 Закона Саратовской области «О местном самоуправлении в Саратовской области» отмечается, что права собственника от имени муниципального образования осуществляют органы местного самоуправления, а в случаях, предусмотренных
законами области и уставами муниципальных образований, — население непосредственно. Однако и это положение является декларативным, поскольку законы области и уставы не предусматривают случаи, когда население непосредственно от имени муниципального образования осуществляло бы право собственности. В этой связи, на наш взгляд, было бы нелишним в уставе муниципального образования предусмотреть перечень объектов, входящих в состав муниципальной собственности, отчуждение которых возможно только с согласия населения.
Нельзя не отметить, что вновь принятый Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления» предлагает различные формы осуществления населением местного самоуправления и участия населения в его осуществлении (местный референдум, муниципальные выборы, отзыв выборного лица, сход, правотворческая инициатива граждан,
территориальное общественное самоуправление, публичные слушания, собрания, конференции, опрос граждан, обращения граждан в органы местного самоуправления). Вместе с тем в Законе слабо прописана его экономическая основа, не урегулирован механизм управления муниципальной собственностью, не определены особенности порядка принятия решений по управлению
объектами недвижимости, т.е. «выпали» рычаги, на которые должны опираться органы местного самоуправления при осуществлении своих полномочий.
В соответствии со ст. 130, 132 Конституции РФ органы местного самоуправления обладают муниципальной собственностью
и правами по владению, пользованию и распоряжению такой собственностью без указания на какие-либо ограничения. Между тем
Федеральный закон от 24 июня 1997 г. «О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального
имущества в Российской Федерации» в противоречие нормам Конституции ущемлял права местных органов по управлению муниципальным имуществом и лишал их права самостоятельно решать судьбу своего имущества. В настоящее время организационные и
правовые основы преобразования отношений собственности в нашей стране посредством приватизации государственного и муниципального имущества устанавливаются Федеральным законом от 21 декабря 2001 г. «О приватизации государственного и муниципального имущества».
Исключительной компетенцией представительных органов местного самоуправления является установление порядка
управления и распоряжения муниципальной собственностью. Так, например, согласно п. 3 Порядка управления и распоряжения
муниципальным нежилым фондом, утвержденного решением Саратовской городской Думы от 18 ноября 1999 г. (с изм. от 28 января 2003 г.) муниципальное имущество передается в оперативное управление исключительно лишь муниципальным учреждениям.
На основании того же документа (пп. 4.1, 5.1) немуниципальным учреждениям и организациям передача зданий, сооружений, нежилых помещений, принадлежащих на праве собственности муниципальному образованию, может быть произведена в безвозмездное пользование либо в аренду на основании аукциона (конкурса).
Однако вопреки указанным положениям нежилые помещения, находящиеся в муниципальной собственности, зачастую передаются в оперативное управление немуниципальным учреждениям и организациям. В связи с этим городской прокуратурой неоднократно приносились протесты на распоряжения администрации города Саратова.
Муниципальная собственность призвана обеспечивать интересы населения, проживающего на территории городского или
сельского поселения либо иного муниципального образования. Ее значение трудно переоценить. Поэтому совершенствование действующего законодательства в области управления муниципальной собственностью и его соблюдение будут способствовать снижению издержек, связанных с некомпетентностью и непрофессиональными решениями в этой области.
См.: Гражданское право / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2000. Т. 1. С. 557.
См.: Ведомости СНД РСФСР. 1990. № 30. Ст. 416.
См.: Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1991. № 29. Ст. 1010.
4
См.: Андреева Е.М. Становление права муниципальной собственности в Российской Федерации // Государство и право. 2001. № 3. С. 32.
5
Российская газета. 2003. № 202 (3316). 8 октября.
6
СЗ РФ. 2002. №48. Ст. 4746.
7
СЗ Саратовской области. 2002. № 3. Ст. 74.
8
См.: Модин И. Муниципальная собственность как экономическая основа местного самоуправления // Российская юстиция. 2002. № 3.; Зинченко С.А., Галлов В.В. Собственность и производные вещные права: теория и практика. Ростов н/Д, 2003. С. 89-90.
1
2
3
М.М. Гол иченко
адъюнкт СЮИ МВД РФ
НЕКОТОРЫЕ ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ВИНДИКАЦИОННОГО И НЕГАТОРНОГО ИСКОВ
При производстве по виндикацинному и негаторному иску судам и лицам, участвующим в деле, необходимо руководствоваться общим правилом о невозможности одновременного изменения предмета и основания иска в рамках судопроизводства по конкретному гражданскому делу.
Виндикационный и негаторный иски, являясь вещно-пра-вовыми средствами защиты права собственности, обладают признаком универсального средства защиты, т.к. возможно их использование для защиты субъективных прав не только собственников, но
и иных титульных владельцев имущества: арендатора, хранителя, комиссионера, обладателя права пожизненного наследуемого
владения, права оперативного управления, хозяйственного ведения или иных лиц, владеющих имуществом по основанию, предусмотренному законом или договором (ст. 305 ГК РФ).
Возможность использования рассматриваемых средств для защиты прав, вытекающих из различных правоотноше10
ний, породила мнения отдельных представителей гражданской процессуальной науки о допустимости одновременной замены
предмета и основания иска в рамках1 производства по одному и тому же гражданскому делу, при условии отсутствия изменений в
охраняемом данным иском интересе . В обоснование такого мнения И.М. Пятилетовым приводится пример, в соответствии с которым требование возврата ответчиком определенной вещи может быть обосновано как правоотношением аренды, например, так и
правоотношением собственности. А так как основу института иска составляет идея защиты определенного интереса и его неизменности, по словам И.М. Пятилетова, следует прийти к выводу о допустимости в таких случаях одновременного изменения предмета и
основания иска.
С таким мнением трудно согласиться, если вспомнить что является предметом и основанием рассматриваемых исков.
Предметом иска является охранительное отношение, возникшее в связи с нарушением субъективного права истца. Требование истца к суду связано с признанием наличия этого правоотношения между ним и ответчиком. В рамках охранительного
правоотношения можно выделить право требования определенного поведения от нарушителя. Предметом виндикационного иска
являются охранительные правоотношения, возникшие в связи с неправомерным изъятием индивидуально определенной вещи у ее
законного владельца - собственника или иного титульного владельца.
Основанием иска является совокупность юридических фактов и норм права, с которыми истец связывает наличие между
ним и ответчиком охранительного правоотношения определенного содержания. Основанием виндикационного иска являются юридические факты, с которыми истец связывает возникновение между ним и ответчиком охранительного отношения с определенным
содержанием. Именно в основание иска входят факты, с которыми истец связывает свое право владения истребуемой вещью.
Иными словами, ссылаясь во время производства по делу на различные юридические факты, обосновывающие правомерность владения истребуемой вещью, истец тем самым изменяет лишь основание иска, оставляя предмет в неизменном состоянии.
Аналогичные рассуждения правомерны и в отношении негаторных исков2.
Кроме того, пример, приводимый И.М. Пятилетовым, вряд ли возможен в действительности, т.к. он противоречит положениям ГПК РФ3. Так, в соответствии с п. 4, 5 ст. 131 ГПК РФ истец в исковом заявлении указывает, в чем заключается нарушение
его прав, свои требования, а также обстоятельства, на которых он основывает эти требования и доказательства, подтверждающие
указанные обстоятельства. По смыслу данных положений требования, основания требований и доказательства оснований должны
соответствовать друг другу. Иначе рассматриваемые правила теряют смысл. Действительно, если это не так, то истец в исковом заявлении может просто формально соблюсти требования, предъявляемые пп. 4, 5 ст. 131 ГПК РФ, и указать в соответствующих
пунктах заявления информацию, не обладающую признаком согласованности. Однако рассматриваемые нормы закона обладают
признаком императивности и в случае их несоблюдения влекут неблагоприятные для истца последствия - оставление заявления
без движения (ст. 136 ГПК РФ). Поэтому приведенный пример может иметь место только в случае грубой ошибки судьи, совершенной при принятии искового заявления. Если титульный владелец - арендатор, например, предъявляет иск об истребовании
имущества из чужого незаконного владения, он обязан указать на обстоятельства, обосновывающие его права на эту вещь, как
арендатора, а также привести доказательства, подтверждающие данные обстоятельства. В противном случае противоречия между заявленными требованиями и их основаниями будут налицо, что должно будет повлечь оставление заявления без движения, с
указанием на необходимость приведения требований и оснований требований к общему знаменателю.
1
См., напр.: Гражданское процессуальное право России: Учебник / Под ред. М.С. Шакарян. М., 2002. С. 226 (глава подготовлена И.М. Пятилетовым).
С таким подходом согласен А.Г. Плешанов (см.: Плешанов А.Г. Диспозитивное начало в сфере гражданской юрисдикции: проблемы теории и практики. М., 2002. С. 179. Аналогичное мнение высказано В.Н. Захаровым (см.: Захаров В.Н. Гражданские процессуальные гарантии субъективных прав
сторон и третьих лиц при рассмотрении и разрешении гражданских дел: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Саратов, 1980. С. 20.
2
См.: Комментарий к ГК РФ, части первой / Под ред. О.Н. Садикова. М., 1999. С. 546-552; Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева,
Ю.К. Толстого. М., 1999. Ч. 1. С. 468-469,477-479).
3
См.: Положения ГПК РФ, приводимые в качестве доводов, опровергающих мнение И.М. Пятилетова и других ученых, полностью повторяют соответствующие положения ГПК РСФСР, действовавшего на момент издания литературы, в которой приведены мнения названных ученых.
Ю.Б. Сафонова
ст. преподаватель СЮИ МВД России, кандидат юридических наук
С.П. Портянкина
адъюнкт СЮИ МВД России
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ
ОБЕСПЕЧЕНИЯ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ НА ЖИЛИЩЕ
90-е г. в нашей стране были ознаменованы тем, что кардинально изменились способы удовлетворения жилищных потребностей граждан, стала формироваться и развиваться новая жилищная политика, в ходе которой одним из наиболее эффективных и
доступных способов приобретения жилья Б собственность стала приватизация. Новые экономические и социальные условия,
которые стремительно начали развиваться после 1990 г. прошлого столетия, поставили перед государственными органами первоочередную задачу: обеспечить строгое соблюдение прав граждан. В ходе применения норм гражданского законодательства о приватизации до сих пор встают вопросы, связанные с правовым статусом несовершеннолетнего и его правами в ходе осуществления
указанной процедуры.
Кардинальному реформированию жилищно-правовой политики в России способствовало, в частности, принятие 4 июля
1991 г. Закона РСФСР № 1541-1 «О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации»3 (далее — закон «О приватизации»), основной целью которого явилось признание за всеми формами собственности равного значения и создание условий для
осуществления прав граждан в выборе по своему усмотрению способа удовлетворения потребности в жилье. Впоследствии нормы
Закона «О приватизации» претерпели существенные изменения. Так, Федеральным законом от 11 августа 1994 г. № 26-ФЗ «О вне-ь
сении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации"»
были внесены поправки, касающиеся правового положения несовершеннолетних. Если в первоначальной редакции Закона для
осуществления приватизации жилого помещения нужно было получить лишь согласие совершеннолетних членов семьи, то после вступления в законную силу указанного акта необходимым условием стало и получение согласия несовершеннолетних членов семьи, достигших 14-летнего возраста. Таким образом, внесенное
в Закон «О приватизации» дополнение привело в соответствие нормы указанного акта и ст. 53 Жилищного кодекса РСФСРС (далее — ЖК РСФСР) относительно прав совершеннолетних и
несовершеннолетних пользователей государственным и муниципальным жильем на участие в приватизации, что устранило в некоторой степени существующий пробел.
Причиной ущемления прав несовершеннолетних при приватизации был тот факт, что в период между действием Закона
от 11 августа 1994 г. и вступлением в законную
11
силу Федерального закона «О внесении изменений...» ни в каком нормативном акте не было закреплено требование о необходимости получения согласия несовершеннолетних на приватизацию и обязательное включение их в договор передачи жилого помещения в собственность.
В настоящее время действующее российское законодательство, в частности ЖК РСФСР, ГК РФ, Закон РФ от 4 июля 1991 г. «О
приватизации жилищного фонда в Российской Федерации» (в редакции Федерального закона от 26 ноября 2002 г.), Федеральный
закон от 21 декабря 1996 г. «О дополнительных гарантиях по социальной защите детей-сирот и детей, оставшихся без попечения
родителей»** и ряд других нормативно-правовых актов, служат обеспечению защиты жилищных прав несовершеннолетних.
Говоря об охране жилищных прав несовершеннолетних, необходимо отметить, что жилищное законодательство предусматривает особые требования к процедуре приватизации жилых помещений с участием несовершеннолетних при установлении
права общей собственности. Согласно ст. 53 ЖК РСФСР и указанному Закону «О приватизации» несовершеннолетние лица, проживающие совместно с нанимателем и являющиеся членами его семьи, имеют равные права, вытекающие из договора найма. Об
этом было упомянуто и в п.7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 августа 1993 г. «О некоторых вопросах применения судами Закона Российской Федерации «О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации». Несовершеннолетние в
случае приватизации занимаемого помещения наравне с совершеннолетними пользователями вправе стать участниками общей
собственности на это помещение. Однако в этом документе не сказано, какой вид общей собственности следует установить- долевую или совместную. Таким образом, законодатель предоставляет право участникам приватизации самим выбрать вид общей собственности. В силу ст. 2 Закона «О приватизации» жилые помещения передаются в общую собственность (совместную и долевую)
либо в собственность одного из совместно проживающих лиц, в т. ч, несовершеннолетних. Полагаем, что именно это положение
нельзя не учитывать при заключении договора передачи жилого помещения в собственность, а также при рассмотрении дел по искам
о признании недействительными договоров о передаче жилого помещения в собственность граждан.
Так, например, в производстве одного из районных судов г. Саратова имеется гражданское дело, возбужденное по иску А. о
признании договора передачи жилого помещения в собственность недействительным. Согласно представленным истцом документам в сентябре 1993 г. М. — бабушка несовершеннолетнего А., ответственная квартиросъемщица, Н. — мать несовершеннолетнего А. и временно зарегистрированный второй внук М. заключили договор с Администрацией соответствующего муниципального образования о передаче жилого помещения в собственность, не включив в этот договор несовершеннолетнего А. После смерти
М. в апреле 2003 г. А. узнал, что он не имеет права собственности на квартиру, т. к. не участвовал в приватизации. На том основании, что при приватизации жилья права несовершеннолетнего А. были нарушены, он просит суд признать сделку недействительной. По существу дело пока не рассмотрено, т. к. отложено по основаниям, указанным в ГПК РФе.
Полагаем, что при рассмотрении данного дела суд должен руководствоваться Законом «О приватизации» в части, закрепляющей право несовершеннолетнего, пользующегося данным жилым помещением и проживающего совместно с лицами, которым
это жилое помещение передается в общую с несовершеннолетними собственность. В подобных ситуациях несовершеннолетние
лица во всех случаях должны включаться в приватизационные документы, что регламентировано действующим законодательством.
Кроме того, необходимо обратить внимание на тот факт, что органы опеки и попечительства, давая разрешение на приватизацию, на наш взгляд, не имеют права выносить решение о невключении несовершеннолетних в приватизационные документы, даже в том случае, если такое полномочие органы опеки и попечительства получают от правоприменительных органов, поскольку делегирование этих полномочий не соответствует п. 4 ст. 292 ГК РФ.
Таким образом, в случае если при исследовании обстоятельств указанного дела будет установлено, что несовершеннолетний
А. не был включен в приватизационные документы с согласия органов опеки и попечительства либо без такового, то это будет являться основанием для признания сделки недействительной с вытекающими последствиями по правилам ст. 169 ГК РФГ.
Нередко жилищные права несовершеннолетних нарушаются при совершении сделок с жильем. В п. 4 ст. 292 ГК РФ говорится о том, что «отчуждение жилого помещения, в котором проживают несовершеннолетние, недееспособные или ограниченно дееспособные члены семьи собственника, если при этом затрагиваются права и охраняемые законом интересы указанных лиц, допускается с согласия органа опеки и попечительства». Положение данной статьи не служит целям охраны жилищных прав несовершеннолетних, поскольку дает возможность органам опеки и попечительства давать разрешение на отчуждение жилья только в случае
если затрагиваются права и охраняемые законом интересы несовершеннолетних и других указанных в этой норме права лиц. Из
смысла анализируемой статьи следует, что в случае неущемления прав указанных лиц согласия органов опеки и попечительства не
требуется, что не служит целям реальной защиты прав и интересов несовершеннолетних и других указанных в законе лиц. Полагаем, что п. 4 ст. 292 ГК РФ необходимо дополнить положением о том, что органы опеки и попечительства должны давать разрешение на отчуждение жилья как в случае нарушения, так и в случае ненарушения интересов несовершеннолетних, а доказательства
относительно ненарушения прав и законных интересов несовершеннолетних при этом должны предоставлять в органы опеки и попечительства продавцы недвижимости. Только в этом случае можно будет говорить о реальной защите и обеспечении прав и интересов несовершеннолетних при сделках с недвижимостью.
Правоохранительные, государственные органы, в т. ч. Министерство образования РФ, разрабатывают ряд мер, направленных
на обеспечение защиты прав несовершеннолетних. Так, Министерство образования РФ в своих письмах от 20 февраля 1995 г. №
09-М «О защите жилищных прав несовершеннолетних» и от 9 июня 1999 г. № 244/26-5 «О дополнительных мерах по защите прав
несовершеннолетних» рекомендует создавать при органах местного самоуправления советы (комиссии) по охране прав несовершеннолетних. Кроме того, указанные документы предусматривают, что копии договоров по отчуждению жилой площади должны предоставляться в органы опеки и попечительства с момента выдачи разрешения на совершение сделки. Также в нем содержатся рекомендации. направленные на неодобрение сделок, при которых производится покупка квартиры в рассрочку при одновременной продаже имеющихся в собственности жилых помещений, и рекомендации совершать сделки по залогу помещений, поскольку в этих
случаях риск потери имеющейся площади существенно возрастает.
В заключение необходимо отметить, что обеспечение имущественных прав несовершеннолетних, в т.ч. и права на жилье, будет возможно лишь в случае формирования правосознания у граждан, в чьи обязанности входит осуществление функции представительства законных прав и интересов несовершеннолетних, а также обеспечения своевременного и грамотного информирования
правоприменительных органов о состоянии действующего законодательства.
См.: Закон РФ от 4 июля 1991 г. № 1541-1 «О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации» (с изм. и доп. от 23 декабря 1992 г., 11
августа 1994 г., 28 марта 1998 г., 1 мая 1999 г., 15 мая 2001 г., 29 мая 2002 г., 26 ноября 2002 г.) // ВСНД' и ВС РФ. 1991. № 28. Ст. 959; Изм.: ВСНД и
ВС РФ. 1993. № 2. Ст. 67; СЗ РФ. 1994. № 16. Ст. 1864; 1998. № 13.
1
12
Ст. 1472; 1999. № 18. Ст. 2214.2001. № 21. Ст. 2063; 2002. № 21. Ст. 1918; Российская газета. 2002. № 227.
2
См.: Федеральный закон от 11 августа 1994 г. № 26-ФЗ «О внесении дополнений и изменений в Закон РФ "О приватизации жилищного фонда
в Российской Федерации".
3
См.: Жилищный кодекс РСФСР от 24 июня 1983 г. в редакции от 28 марта 1998г.; Федеральный закон №45-ФЗ «О внесении изменений и
дополнения в Жилищный кодекс РСФСР» (с изм. от 17 апреля 2001 г., 25 июля 2002 г., 24, 31 декабря 2002 г.) // СЗ РФ. 1998. № 13. Ст. 1467; Изм.:
СЗ РФ. 2001. № 17. Ст. 1647; 2002. № 30. Ст. 3033.
4
См.: Федеральный закон от 21 декабря 1996 г. № 159-ФЗ «О дополнительных гарантиях по социальной защите детей-сирот и детей, оставшихся
без попечения родителей» (с изм. и доп. от 8 февраля 1998 г., 7 августа 2000 г., 8 апреля 2002 г., 10 января 2003 г.) // СЗ РФ. 1998. № 52. Ст. 5880;
5
См.: Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации. М.,2003.
6
См.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Ч. 1. М., 1995.
М.Е. Верстова
кандидат юридических наук, ст. преподаватель СГАП
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЗАЩИТЫ ПРАВА
СОБСТВЕННОСТИ ДОБРОСОВЕСТНЫХ ПРИОБРЕТАТЕЛЕЙ В СОВРЕМЕННОМ
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
Гражданско-правовые способы защиты права собственности подразделяются на вещно-правовые, обязательственноправовые и иные способы, которые не охватываются двумя названными (нормы о признании сделок недействительными, о последствиях явки гражданина, признанного безвестно отсутствующим или объявленного умершим). Действующее гражданское
законодательство в соответствии с Конституцией РФ не ограничивает гражданина в выборе способа защиты нарушенного права, а
граждане и юридические лица в силу ст. 9 ГК РФ вправе осуществить выбор по своему усмотрению.
Большое количество жалоб граждан в суды общей юрисдикции касается последствий недействительности сделок по продаже жилых помещений, нарушающих их конституционные права и свободы положениями п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ.
Закономерно возникает вопрос: соответствуют ли эти законоположения Конституции РФ?
Чтобы разобраться в данной проблеме, целесообразно обратиться к нормам действующего законодательства, в частности к
нормам ст. 167 ГК РФ, согласно которым недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и считается недействительной с момента ее совершения. Особо обратим внимание, что
при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности
возвратить полученное в натуре — возместить его стоимость в деньгах, если иные последствия недействительности сделки не
предусмотрены законом. На наш взгляд, положения о последствиях недействительности сделки (двусторонняя реституция) не
могут защитить имущественные права добросовестных приобретателей.
Положения ст. 8 и 35 Конституции РФ гарантируют свободу экономической деятельности, право каждого иметь имущество
в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами, а также признание и защита собственности, ее охрана законом (ст. 8, 35). Указанные выше права согласно ст. 12, 15 (ч. 4), 17 (ч. 1 и 2) и 19 (ч. 1
и 2), 45 (ч. 1) и 46 Конституции РФ гарантируются в качестве основных и неотчуждаемых прав и свобод человека и гражданина и
реализуются на основе общеправовых принципов юридического равенства, неприкосновенности собственности и свободы договора, предполагающих равенство, автономию воли и имущественную самостоятельность участников гражданско-правовых отношений, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты, которые являются основными
принципами гражданского законодательства.
Конституционные принципы свободы экономической деятельности и свободы перемещения товаров, услуг и финансовых
средств предполагают наличие надлежащих гарантий стабильности, предсказуемости и надежности гражданского оборота, которые
не противоречили бы законным интересам его участников.
Как следует из норм ст. 71 («в» и «о») и ст. 76 Конституции РФ, законодатель должен предусматривать способы реализации
имущественных прав, которые будут обеспечивать защиту не только собственника, но и добросовестных приобретателей как участников гражданского оборота. Иначе для всех добросовестных приобретателей, проявляющих при заключении сделки добрую
волю, разумную осмотрительность и осторожность, будет существовать риск неправомерной утраты имущества, которое может
быть истребовано у них в порядке реституции.
Следует отметить, что данная незащищенность вступает в противоречие с конституционными принципами свободы экономической деятельности и свободы договоров, будет подрывать доверие участников гражданского оборота друг к другу.
Как показывает практика, нормы, закрепляющие способы защиты нарушенных прав (ст. 167 и 302 ГК РФ), истолковываются и применяются судами общей юрисдикции неоднозначно и противоречиво. Это приводит к коллизии конституционных прав, которые на их основе реализуются как самим собственником, так и добросовестным приобретателем.
Естественно, что вопрос об устранении такого противоречия приобретает конституционный аспект, относящийся к компетенции Конституционного Суда РФ.
Переломным моментом стало Постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. по делу о проверке конституционности положений п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ в связи с жалобами граждан на нарушение их конституционных прав и свобод
последствиями недействительной сделки.
Конституционный Суд РФ постановил признать не противоречащими Конституции РФ содержащиеся в п. 1 и 2 ст. 167 ГК
РФ общие положения о последствиях недействительности сделки в части, касающейся обязанности каждой из сторон возвратить
другой все полученное по сделке, поскольку данные положения по их конституционно-правовому смыслу в нормативном единстве
со ст. 302 ГК РФ не могут распространяться на добросовестность приобретателя, если это непосредственно не оговорено законом. В данном Постановлении Конституционного Суда указано, что в соответствии со ст. 168 ГК РФ сделка, не соответствующая
требованиям закона, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий
нарушения, следовательно, на сделку, совершенную с нарушением закона, не распространяются общие положения о последствиях недействительности сделки, если сам закон предусматривает «иные последствия»...
Поскольку добросовестное приобретение в смысле ст. 302 ГК РФ возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество, последствием сделки, совершенной с таким нарушением, является не двусторонняя реституция, а возврат имущества из незаконного владения (виндикация).
Следовательно, права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к
добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного пп. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ. Такая защита
возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются основания, которые дают право истребовать
имущество и у добросовес13
тного приобретателя. Иное толкование положений пп. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ означало бы, что собственник имеет возможность прибегнуть к такому способу защиты, как признание всех совершенных сделок по отчуждению его имущества недействительными, т.е.
требовать возврата полученного в натуре не только когда речь идет об одной (первой) сделке, совершенной с нарушением закона, но
и когда спорное имущество было приобретено добросовестным приобретателем на основании последующих сделок. Тем самым нарушались бы вытекающие из Конституции РФ установленные законодателем гарантии защиты прав и законных интересов добросовестного приобретателя.
Конституционный Суд пришел к выводу, что содержащиеся в пп. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ общие положения о последствиях недействительности сделки в части, касающейся обязанности каждой из сторон возвратить другой все полученное по сделке – по их конституционно-правовому смыслу в нормативном единстве со ст. 166 и 302 ГК РФ, - не могут распространяться на добросовестного
приобретателя, если это непосредственно не оговорено законом, а поэтому не противоречат Конституции РФ.
Однозначно ответить на вопрос, защитит ли в должной мере данное Постановление Конституционного Суда имущественные права
добросовестных приобретателей, нельзя. Это со временем покажет правоприменительная практика...
Г.В. Романова
НЕКОТОРЫЕ СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ СОДЕРЖАНИЯ
ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ НА ЗЕМЕЛЬНЫЕ УЧАСТКИ
Законодательное закрепление права частной собственности на землю, а также принципа равенства всех форм собственности
непосредственно отразилось на субъектах РФ. Например, в Саратовской области по состоянию на 2002 г. в собственности граждан находится 5,9 млн га (58,6 % - из них 9 % в собственности крестьянских (фермерских) хозяйств); в собственности юридических
лиц - 5,7 % млн га; в государственной и муниципальной собственности - 3,7 млн га (35,7 %).
Воспользовавшись положениями ст. 72 Конституции РФ1, отдельные субъекты РФ пытаются самостоятельно восполнить
определенный правовой вакуум в земельном законодательстве и принимают собственные законы о земле, которыми и руководствуются. Субъекты РФ поддержали предложение о предоставлении им прав самостоятельно определять формы владения землей, в результате чего проявляется существенная несогласованность в связях норм гражданского и земельного законодательства. С одной
стороны, по содержанию ст. 72 Конституции РФ земельное законодательство относится к совместному ведению Российской Федерации и субъектов РФ. С другой стороны, согласно ст. 71 Конституции РФ институт гражданского права является предметом
исключительно федерального законодательства, поэтому возникает вопрос, каким образом субъекты РФ реализуют свои правомочия,
гарантированные им конституцией РФ, по самостоятельному регулированию земельных отношений.
С принятием Земельного кодекса РФ (далее - ЗК РФ)2 от 25 октября 2001 г. вступила в силу гл. 17 Гражданского кодекса РФ
(далее — ГК РФ)3 «Право собственности на землю и иные вещные права», что вызвало определенные противоречия в применении
норм земельного и гражданского законодательства. Многие положения ЗК РФ необоснованно поправляют ГК РФ. Статья 267 ГК РФ
допускает передачу земельного участка, предоставленного на праве пожизненного наследуемого владения его владельцам в аренду или в безвозмездное срочное пользование, не требуя при этом согласия собственника. Статья 21 ЗК РФ лишает граждан возможности распоряжения землей, находящейся на праве пожизненного наследуемого владения, тем самым ограничивает граждан-
ский оборот, что не соответствует правилу, установленному абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ: нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу. Аналогичное правило закреплено абз. 2 п. 1 ст. 2 ЗК РФ, что может привести к определенным затруднениям реализации подобных норм в правоприменительной практике.
Многие статьи ГК РФ содержат нормы, устанавливающие основные черты правового режима пожизненного наследуемого
владения земельным участком (например, ст. 265 ГК РФ). Несмотря на это, ЗК РФ отказался от такого землевладения.
Согласно ст. 216 ГК РФ к вещным правам, наряду с правом собственности, относится и право постоянного (бессрочного)
пользования земельными участками. Статьей 264 ГК РФ предусматривается, что земельные участки и находящееся на них недвижимое имущество могут предоставляться их собственниками другим лицам в постоянное или срочное пользование. Из содержания
статьи очевидно, что речь идет о государственных и муниципальных образованиях, гражданах и юридических лицах как о собственниках и субъектах данного права.
В советское время этот юридический титул был основанием законного пользования земельными участками для граждан и
юридических лиц. Изначально право постоянного (бессрочного) пользования предоставлялось только юридическим лицам. В настоящее время в постоянное (бессрочное)
пользование земельные участки предоставляются государственным и муниципальным учреждениям, федеральным федеральным казенным предприятиям, а также органам государственной власти и местного самоуправления (п. 1 ст. 20 ЗК РФ). Титул постоянного (бессрочного) пользования сохраняется, хотя и относится к ограниченному числу случаев, т.к. гражданам земельные участки на данном праве не предоставляются. ЗК РФ содержит ряд неверных, противоречивых положений и норм, регулирующих земельные отношения. Имеется необоснованно большое количество отсылочных норм, где, по существу, не решаются затрагиваемые в
них вопросы.
1
См.: Конституция РФ (принята 12 декабря 1993 г.). М., 1993.
См.: СЗ РФ. 2001. №44. Ст. 4147.
3
См.: СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3301; 1996. № 9. Ст. 773; № 34. Ст. 4026; 1999. № 28. Ст. 3471; 2001. № 17. Ст. 1644; 2001. № 21. Ст. 2063.
2
В.Н. Гаврилов
кандидат юридических наук, доцент СЮИ МВД РФ
СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ
ПРИОБРЕТЕНИЯ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ ПО НАСЛЕДСТВУ
Чтобы принятие наследства было действительным, влекло переход прав на имущество к наследникам, оно, как и любая сделка,
должно отвечать требованиям закона. Принять наследство может дееспособное лицо лично или через представителя, если в доверенности специально предусмотрено полномочие на его принятие. Несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет могут принимать наследство с согласия своих родителей, усыновителей, попечителей, а лица, признанные ограниченно дееспособными, — с
согласия попечителей. Принятие наследства малолетними и недееспособными осуществляется их опекунами. Необходимо подчеркнуть, что ни в каких случаях на принятие наследства не требуется разрешение органов опеки и попечительства1. Отказ же опекуна от
принятия наследства малолетнего и недееспособного (так же, как и раздел наследства, — ст. 1167 ГК РФ) действителен лишь с
предварительного согласия органа опеки и попечительства (п. 2 ст. 37 и п. 4 ст. 1157 ГК РФ). Однако опекун может и не принимать активных действий по отказу от наследства, а просто бездейство14
вать (не принимать наследство) в сроки, предусмотренные ст. и 54 ГК РФ. Так, нотариус не может выдать свидетельство о праве
на наследство, оставшееся после смерти матери, несовершеннолетнему, проживающему с отцом, если мать проживала отдельно
(брак между отцом и матерью расторгнут) и срок на принятие наследства пропущен, т. к. в соответствии с п. 2 ст. 20 ГК РФ местом
жительства несовершеннолетних признается место жительства их родителей. Следовательно, если несовершеннолетний проживает с
отцом и последний от имени несовершеннолетнего не вступил в управление наследственным имуществом, то ребенок не может
считаться принявшим наследство после умершей матери, проживавшей в другом месте. Для принятия наследства отцу необходимо
было подать от имени несовершеннолетнего заявление в нотариальную контору в установленный законом срок2. В настоящее время, если в число наследников входят несовершеннолетние или недееспособные наследники, то нотариус лишь извещает орган опеки
и попечительства о выдаче свидетельства о праве на наследство путем направления письма и копии свидетельства (ч. 4 ст. 71 Основ
о нотариате3). Таким образом, орган опеки и попечительства ставится в известность об уже выданном свидетельстве о праве на наследство. И чтобы защитить права несовершеннолетнего (недееспособного), органу опеки и попечительства необходимо обращаться в
суд, т. к. признать недействительность свидетельства можно только в судебном порядке. Чтобы на интересах малолетнего (недееспособного) наследника не отразилась юридическая неосведомленность опекуна, необходимо в ст. 1162 ГК РФ закрепить обязанность нотариуса затребовать от опекуна заявление о принятии наследства до выдачи свидетельства о праве на наследство, санкционированное решением органа опеки и попечительства (при этом одновременно поставив в известность орган опеки и попечительства).
Один из самых распространенных способов принятия наследства - фактическое вступление во владение или управление наследственным имуществом, под которым следует понимать действия наследника, направленные на сохранение или целесообразное использование принадлежащих наследодателю вещей. При этом осуществляемое им владение наследственным имуществом является законным владением4. В отличие от ранее действующего законодательства в п. 2 ст. 1153 ГК РФ раскрывается содержание понятия «фактическое
принятие наследства». Перечень таких действий, которые рассматриваются как конклюдентные, является примерным и может быть дополнен иными правомерными действиями. Так, если наследник забрал вещи наследодателя, хотя бы в течение непродолжительного времени
(но в пределах 6-месячного срока, предусмотренного для принятия наследства) проживал в доме наследодателя или в его квартире и
пользовался его вещами, то он считается принявшим наследство. Действия наследника по управлению имуществом, совершенные лично
или через представителя, например уплата за счет собственных средств (но не за счет наследства) долгов наследодателя, ремонт наследственного имущества, ведение приусадебного хозяйства, взимание квартирной платы с нанимателей помещений в доме наследодателя и т. п.,
также означает принятие наследства, т. е. наследник, и не владея вещами умершего, может совершать действия, свидетельствующие об его
отношении к вещам, правам и обязанностям из наследственной массы как к своим. Таким образом, если наследник совершил перечисленные действия, признается, пока не доказано иное, что он принял наследство.
Однако наследник может вступить в управление имуществом в интересах других наследников, не имея намерения лично принять наследство. Он может принять меры к охране такого имущества также в интересах других наследников. Поэтому представляется,
что, в п. 2 ст. 1153 ГК РФ законодатель необоснованно отнес к доказательствам принятия наследства следующие действия наследника:
принятие наследником мер по сохранению наследственного имущества, защите его от посягательств или притязаний третьих
лиц;
получение им от третьих лиц причитающихся наследодателю сумм (если эти долги третьих лиц возникли до открытия наследства, то третьи лица должны были не наследникам, а наследодателю, следовательно, принимая эти суммы, наследник вначале выступает в роли хранителя).
Предел ответственности наследника перед кредиторами наследодателя ограничивается активом наследства (ч. 2 ст. 1175
ГК РФ), т.е. той денежной суммой, в которую наследство оценивается на момент его открытия. Ограничение ответственности по
долгам наследодателя касается не отдельных обязательств, а каждого переходящего обязательства в равной мере, а именно если
пассив превышает актив наследства, то все обязанности наследодателя, перешедшие к наследникам, сокращаются в своем объеме
пропорционально. Это правило существовало и в ранее действовавшем законодательстве. Поэтому представляется неточным положение, содержащееся в подп. «в» п. 1 Постановления Правительства РФ от 12 февраля 2001 г. № 100 «О порядке признания безнадежными к взысканию и списания недоимки и задолженности по пеням по федеральным налогам и сборам»5, о том, что «признаются безнадежными к взысканию и списываются недоимка и задолженность по пеням по федеральным налогам и сборам в случае
смерти или объявления судом умершим физического лица — по всем налогам и сборам, а в части поимущественных налогов — в
размере, превышающем стоимость его наследственного имущества, либо в случае перехода наследства к государству». Аналогичная неточность содержится в подп. 3 п. 3 ст. 44 Налогового кодекса РФ.
При разделе наследственного имущества наследство делится между наследниками согласно причитающимся им долям. Согласно п. 3 ст. 1165 ГК РФ в соглашении о разделе наследства наследники вправе отступать от причитающихся им долей в наследстве.
Представляется, что такое отступление допустимо лишь при наследовании по закону, т. к. в этом случае воля наследодателя не была
зафиксирована в завещании. Если же наследодатель четко в долях указал, кому и сколько завещано (если наследнику завещано конкретное имущество, то оно поступает.в индивидуальную собственность этого наследника), то такое соглашение вступает в противоречие с волей наследодателя.
Имущество становится наследственным, если оно передается или может быть передано в связи со смертью наследодателя
именно его наследникам. Принадлежавшее наследодателю имущество, передаваемое после его смерти иным лицам, из состава наследственной массы исключается. Так, согласно ст. 1183 ГК РФ «право на получение подлежавших выплате наследодателю, но не
полученных им при жизни по какой-либо причине ...пенсий... принадлежит проживавшим совместно с умершим членам его семьи, а также его нетрудоспособным иждивенцам независимо от того, проживали они совместно с умершим или не проживали».
Причем требования о выплате указанных сумм должны быть предъявлены обязанным лицам в течение четырех месяцев со дня открытия наследства. При отсутствии же вышеперечисленных лиц или при непредъявлении этими лицами требований о выплате указанных сумм в установленный срок соответствующие суммы включаются в состав наследства и наследуются на общих основаниях. Согласно же ст. 23 Федерального закона от 17 декабря 2001 г. № 173-ФЗ «О трудовых пенсиях в Российской Федерации»6 начисленные суммы трудовых пенсий выплачиваются нетрудоспособным членам семьи умершего кормильца (т.е. нетрудоспособным
иждивенцам), во-первых, совместно проживавшим с пенсионером на день его смерти и, во-вторых, если обращение за неполученными суммами указанной пенсии последовало не позднее чем до истечения шести месяцев со дня смерти пенсионера. Однако
согласно ч. 2 п. 2 ст. 3 ПС РФ нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать ГК РФ. В то
же время ведущие российские цивилисты отмечают, что из указанной статьи законодатель исключил дополнительное положение, содержащееся в проекте ГК, устанавливающее, что в случае
15
противоречия между Кодексом и иными федеральными законами, содержащими нормы гражданского права, должен применяться
ГК. Закон же, в свою очередь, может применяться только в случае внесения соответствующих изменений в Кодекс. Такая норма
закреплена, к примеру, в ч. 8 и 9 ст. 5 Трудового кодекса РФ7.
1 См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Отв. ред. В.Б. Исаков. М., 2002. С. 83. Автор комментируемой
статьи Н.Н. Середина.
2 См.: Советская юстиция. 1974. № 19. С. 3 (обл).
3 Основы законодательства Российской Федерации о нотариате от 11 февраля 1993 г. № 4462-9 с изм. и доп. от 30 декабря 2001 г., 24 декабря
2002 г. // Ведомости ВС и СНД РФ. 1993. № 10. Ст. 357; СЗ РФ. 2001. № 53 (Ч. 1). Ст. 5030; 2002. № 52 (Ч. 1). Ст. 5132.
4 См.: Скловский К. Приобретательная давность // Российская юстиция. 1999.№З.С.18.
5 СЗ РФ. 2001. №8. Ст. 752.
6 СЗ РФ. 2001. № 52 (Ч. 1). Ст. 4920.
7 См.: Что день грядущий нам готовит? // Коллегия. 2002. № 4. С. 39. Подробнее о коллизиях в праве см.: Тихомиров Ю.А. Коллизионное право:
Учебное и научно-практ. пособ. М., 2000. С. 267.
О.Е. Блинков
кандидат юридических наук Академии права
и управления Минюста России
(Рязань)
СОГЛАШЕНИЕ НАСЛЕДНИКОВ КАК ОСНОВАНИЕ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ
В настоящее время уже не возникает теоретических споров вокруг вопроса основания возникновения права собственности на
наследство. Общепризнано, что таковым выступает сложный юридический состав, от присутствия в котором одностороннего
волеизъявления наследодателя — завещания — наследование осуществляется по завещанию, а при отсутствии его или признании
недействительным — по закону. Также не вызывает сомнения, что ни само завещание, ни тем более закон не являются юридическими фактами, в силу которых возникает право собственности у наследников, а только совокупность строго следующих друг за другом
происходящих и совершаемых юридических фактов порождает право собственности у наследующих лиц. С учетом сказанного следует различать два юридических состава, включающих различные юридические факты. В первом составе, который условно можно
назвать наследованием по завещанию, хронологически первым выступает завещание, затем следует смерть или объявление лица
умершим, после которых устанавливается срок для принятия наследства (от шести до девяти месяцев), в течение оного должно
последовать выраженное письменно или конклюдентно волеизъявление наследника о принятии наследства, после чего нотариус выдает свидетельство о праве на наследство, и, если наследование касается недвижимых вещей, замыкает данный сложный состав
государственная регистрация права собственности на наследуемое имущество. Второй состав, то есть «наследование по закону»,
отличается от первого только отсутствием или недействительностью завещания.
И в первом и во втором юридическом составе перечисленные события и действия являются необходимыми, т,е. при выпадении
хотя бы одного - права собственности у наследников не возникнет. Однако законом допускаются и факультативные элементы состава, отсутствие которых не влияет на действительность наследования, но присутствие их изменяет объем имущественных благ,
получаемых наследниками. Речь идет о разрешенном законом в ст. 1165 ГК РФ соглашении, в соответствии с которым осуществляется раздел наследства между наследниками.
Соглашение наследников в разд. 5 «Наследственное право» ГК РФ упоминается неоднократно. В п. 3 ст. 1155 ГК соглашение между
наследниками, заключенное в письменной форме, закрепляется как юридический факт, изменяющий порядок возвращения части
наследства в натуре либо возмещения его стоимости, а также возмещения неполученных доходов и затрат на имущество, которое
передается другими наследниками лицу, пропустившему срок, установленный для принятия наследства, но судом признанному
принявшим наследство при его восстановлении. В соответствии со ст. 1167 ГК в целях охраны законных интересов несовершеннолетних, недееспособных или ограниченно дееспособных наследников о составлении такого соглашения должен быть уведомлен орган опеки и попечительства.
В п. 2 ст. 1170 ГК соглашению между наследниками придана юридическая сила изменять порядок осуществления кем-либо из них
преимущественного права на наследуемое имущество. По общему правилу несоразмерность наследственного имущества с наследственной долей наследника, который заявляет о преимущественном праве на его получение, устраняется передачей этим наследником остальным наследникам другого имущества из состава наследства или предоставлением иной компенсации, в т.ч. путем выплаты денежной суммы. Осуществлению преимущественного права должно предшествовать предоставление такой компенсации, но
соглашением данный порядок может быть изменен, т.е. компенсация может быть выплачена и после реализации преимущественного права.
В соглашении наследников может быть произведена оценка наследственного имущества или его части, которая производится по
заявлению исполнителя завещания, кого-либо из наследников, а в соответствующих случаях — представителей органа опеки и попечительства (п. 1 ст. 1172 ГК). При недостижении соглашения по оценке всего наследства или его части она проводится независимым
оценщиком.
В ст. 1178 ГК закреплено, что в случае когда никто из наследников не имеет преимущественного права на получение в счет своей
наследственной доли входящего в состав наследства предприятия или не воспользовался им, предприятие, входящее в состав наследства, разделу не подлежит и поступает в общую долевую собственность наследников в соответствии с причитающимися им
наследственными долями, если иное не предусмотрено соглашением наследников, принявших наследство, в состав которого входит предприятие. Таким образом, соглашением может быть произведен раздел предприятия либо поступление его в собственность
конкретного наследника, либо изменение долей наследников в праве общей собственности на предприятие, установленных в соответствии с наследственными долями.
Центральной статьей, определяющей правовую природу и назначение соглашений наследников, выступает ст. 1165 ГК РФ, непосредственно посвященная разделу наследства по соглашению между наследниками. В п. 1 данной статьи закреплено, что наследственное имущество, которое находится в общей долевой собственности двух или нескольких наследников, может быть разделено
по соглашению между ними, к которому применяются правила ГК РФ о форме сделок и договоров. Соглашения между наследниками могут заключаться как до выдачи свидетельства о праве собственности на наследство, так и после. В первом случае соглашение
наследников преимущественно касается изменения законных или завещательных долей в наследстве, тем самым оно выступает
элементом сложного юридического состава. Соглашение же о разделе наследства, в состав которого входит недвижимое имущество,
в т.ч. соглашение о выделении из наследства доли одного или нескольких наследников, может быть заключено наследниками только
после выдачи им свидетельства о праве на наследство (п. 2). В этом случае соглашение не выступает юридическим фактом, изменяющим порядок наследования, поскольку заключается, по сути, уже между собственниками наследственного имущества, а не наследниками как таковыми, т.е. лицами, имеющими право наследовать.
Квалифицируя соглашения наследников с позиций юридического факта, следует признавать их договорами, поскольку, во-первых,
они являются результатом свободного соглашения двух и более наследников (ср. п. 1 ст. 420
16
ГК), во-вторых, направлены на возникновение, изменение и (или) прекращение наследственных правоотношений (ср. ст. 153, п.
1ст.420ГК).
С известной долей уверенности мы утверждаем, что соглашения (договоры) наследников могут носить обязательственный, вещный
или смешанный характер. Вещным следует признавать соглашение, если оно касается только распределения долей в отдельных составляющих наследства, здесь обязанностей (обязательства) не возникает. Из соглашения могут происходить и обязательственные
правоотношения, когда наследник, получающий имущество, несоразмерное своей доле, обязан или имеет право на компенсацию от
других наследников. Соглашение, изменяющее распределение долей в наследстве и порождающее права и обязанности у наследников друг перед другом, следует признавать вещно-обязательственным договором.
Соглашение между наследниками может быть заключено в письменной форме, о чем упоминается в ГК РФ (п. 3 ст. 1155 ГК), в
других случаях речь идет просто о соглашении, которое, как известно, может быть совершено и устно. В абз. 2 п. 1 ст. 1165 ГК установлено, что к соглашению о разделе наследства применяются правила о форме сделок и форме договоров. Полагаем, что
письменная форма для подобных соглашений обязательна, а нотариальное удостоверение требуется в тех случаях, когда кто-либо
из наследников не может явиться лично (причем законом требуется только нотариальное удостоверение его подписи, а не самого
соглашения).
В.А. Лапач
доктор юридических наук, доцент Ростовского государственного университета
А.А. Лукьянцев
кандидат юридических наук, профессор Ростовского государственного университета
ПРОБЛЕМА ВОЗНИКНОВЕНИЯ СУБЪЕКТИВНЫХ
ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ НА ОГРАНИЧЕННЫЕ
НЕТРАДИЦИОННЫЕ РЕСУРСЫ
Отечественное гражданское право, как и континентальное частное право вообще, длительное время при выборе способов закрепления
тех или иных благ за субъектами гражданского права пользовалось достаточно ограниченным спектром юридических возможностей. Для закрепления товарных (вещных) благ избирались вещные права (прежде всего право собственности), для обязательственных притязаний служили имущественные права требования. Эта жесткая и строгая дихотомия была основательно поколеблена
лишь в связи с необходимостью закрепления и описания особого правового режима продуктов духовного производства. Как только
возникла соответствующая проблема, первая же попытка ее разрешения оказалась связанной с использованием мощного гносеологического инструмента — аналогии.
В историческом плане понятие «интеллектуальной собственности» базируется на естественно-правовых воззрениях французских
просветителей, в соответствии с которыми право творца произведения есть органически присущее ему и неотъемлемое право,
существующее независимо от государственного его признания. В таком понимании право интеллектуальной собственности можно
рассматривать как своеобразную «смысловую кальку», перевод юридической конструкции права на материальную вещь, возникающего у создателя вещи, в плоскость отношений, имеющих место в сфере нематериального, духовного производства. Именно
доктрине естественного права обязаны мы (в генетическом, конечно, плане) появлением проприетарной теории авторских и патентных прав, да и самого термина «интеллектуальная собственность». Однако, несмотря на принятие данного выражения в лексикон отечественного законодателя, несмотря на участие СССР и России в международных соглашениях и конвенциях по охране
промышленной (интеллектуальной) собственности, российская правовая система традиционно дистанцируется от любых попыток унификации вещных прав собственности с правами на продукты творчества. И это верно, поскольку значительно более точно смысл явления выражается в термине «исключительные права».
Мы имеем возможность наблюдать нечто подобное и в новейшую эпоху. Столкнувшись с необходимостью урегулировать отношения по энергоснабжению, российский законодатель «подвел» поставку энергетических ресурсов под классическую правовую конструкцию купли-продажи (§ 6 гл. 30 ГК), несмотря на то, что основным правовым результатом продажи является передача вещи (товара) в собственность покупателя (ст. 454 ГК РФ). Конечно, возникновение права собственности на электрическую
энергию как таковую ввиду ее невещественной (но материальной) природы и мгновенной потребляемости невозможно, однако
законодатель учел эту особенность, указав в качестве важнейшего признака данного обязательства не правовой режим присвоения энергии, а обязанность энергоснабжающей организации подавать энергию абоненту (потребителю) через присоединенную
сеть, а также обязанность абонента оплачивать принятую энергию (ст. 539 ГК РФ).
Этот пример убедительно показывает, что потребности оборота могут продиктовать законодателю необходимость некоторого отступления от формально-догматических конструкций, с помощью которых оборот товаров в предметно-вещественной форме регулировался в течение предшествующих многих сотен лет и всегда строился на переходе права собственности.
Те же самые соображения привели также к переносу возможностей купли я продажи на оборот имущественных прав (п. 4 ст. 454
ГК РФ), тогда как очевидно, что вещное право собственности на требование распространено быть не может: этого права нет у продавца, не возникает оно, следовательно, и у покупателя.
С другой стороны, можно наблюдать весьма интересный процесс «вытеснения» вещного права из сферы, где оно всегда традиционно и безраздельно господствовало: речь вдет о правах на такой природный объект как орбитально-частотный ресурс — исключительно ценное ограниченное и исчерпаемое благо.
Впервые упоминание о таковом ресурсе встречается в Государственной программе приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 24 декабря 1993 г. № 2284. В этом документе данный ресурс упоминается в контексте объектов и предприятий, находящихся в федеральной собственности, приватизация которых запрещена, в одном смысловом ряду с недрами, лесным фондом, водными ресурсами, воздушным пространством,
ресурсами континентального шельфа, территориальных вод и морской экономической зоны РФ. Следует отметить, что в буквальном прочтении речь идет о «частотном и орбитальном ресурсе космических систем», т.е. о том, что таковой ресурс существует не
в естественном, «природном» виде, а как техническая функция искусственно созданных объектов — космических систем.
Этот вывод находит полное подтверждение в Постановлении Правительства РФ от 2 сентября 1998 г. № 1016, которым одобрены
«Основные положения использования орби-тально-частотного ресурса для связи и вещания Российской Федерации». Здесь нет
даже попытки определения этого ресурса, однако имеется указание на то, что орбитально-частотный ресурс, выделенный
Российской Федерации в соответствии с международными планами радиовещательной и фиксированной спутниковых служб,
и позиции российских космических аппаратов на геостационарной орбите с соответствующими полосами частот, заявленные в
Международном союзе электросвязи (МСЭ), являются национальным достоянием государства.
17
Искусственный характер орбитально-частотного ресурса подтверждается и его структурой.
Орбитально-частотный ресурс, используемый для связи и вешания Российской Федерации, включает в себя:
орбитально-частотньтй ресурс заявленных администрацией связи Российской Федерации в МСЭ спутниковых сетей (в т.ч. сетей
«Экспресс», «Море» и «Волна») в 10 орбитальных позициях геостационарной орбиты;
орбитально-частотный ресурс сетей непосредственного телевизионного вещания в 5 орбитальных позициях геостационарной орбиты;
орбитально-частотный ресурс сетей фиксированной службы связи в 3 орбитальных позициях геостационарной орбиты.
Заполнение орбитальных позиций, используемых для связи и вещания Российской Федерации, космическими аппаратами связи
осуществляется в рамках Федеральной космической программы России на основе государстве иного заказа в соответствии с планом
замены космических аппаратов, выработавших свой ресурс, а также по заявкам пользователей в соответствии с настоящими основными положениями. Поскольку орбитально-частотный ресурс не может существовать и использоваться без космических систем, в
Федеральном законе от 7 июля 2003 г. «О связи» определено, что передача права собственности и других вещных прав на космические объекты связи не влечет за собой передачу права на использование орбитально-частотного ресурса (п. 3 ст. 8). Одновременно
из этого указания вытекает, что если на космические объекты связи существуют и могут передаваться права собственности, то на
ороитально-частотныи ресурс никакого вещного права не существует, единственно возможное в отношении него право — это право
использования.
Необходимо отметить, что новый Закон «О лицензиро-намии отдельных видов деятельности» от 8 августа 2001 г. в ст. 2 впервые
четко зафиксировал, что его действие не распространяется, в частности, на деятельность в области связи; использование орбитально-частотных ресурсов и радиочастот для осуществления телевизионного вешания и радиовещания (в т.ч. вещания дополнительной информации); использование природных ресурсов, а т.ч. недр, лесного фонда, объектов растительного и животного мира Нетрудно заметить, что и в данном случае Закон лишь технически объединил орбитально-частотные ресурсы и радиочастоты в одну
группу с природными ресурсами, но не поставил между ними знака равенства.
Интерес представляет анализ некоторых аспектов «Основных положений государственной политики в области распределения,
использования и защиты орбитально-частотного ресурса», утвержденных Постановлением Правительства РФ от I февраля 2000 г.
№ 88. Из данного документа следует, что государственная политика в области распределения, использования и защиты орбитальночастотного ресурса осуществляется на ряде основных принципов, к числу которых отнесены:
исключительное право государства на распределение, использование и защиту орбитально-частотного ресурса. При этом орбитально-частотные позиции не подлежат передаче в собственность, приватизации или постоянному бессрочному закреплению;
разработка и реализация единой технической политики и процедур в области использования орбитально-частотного ресурса с учетом международных договоров Российской Федерации;
внедрение экономических методов управления орби-тально-частотным ресурсом, реализация в отношении негосударственных
пользователей политики внедрения рыночных механизмов в процессы регулирования использования орбитально-частотного ресурса
путем определения его экономической ценности (рыночной стоимости), а также направление прибыли, полученной в процессе рыночного регулирования использования частот, в первую очередь на поддержание и развитие российских систем спутниковой
связи и вещания и др.
Первый принцип закрепляет исключительное право государства на распределение, использование и защиту орбитально-частотного
ресурса. Само понятие исключительных прав, как известно, свойственно законодательству об интеллектуальной (промышленной)
собственности и в иных контекстах употребляется весьма редко. Следует отметить, что в соответствии с буквальным толкованием
ч. I ст. 138 ГК исключительное право может быть признано лишь за гражданином или юридическим лицом, но никак не за государством (или любым иным публично-правовым образованием). Использование термина «исключительное право» применительно к государству в данном случае можно истолковать только одним образом: конструкция исключительного права предполагает наличие особого его объекта, использование которого третьими лицами может осуществляться только с согласия правообладателя (ч. 2 ст. 138
ГК). Среди названных в ст. 128 ГК объектов гражданских прав нет ничего, что могло бы «вместить» в себя без остатка понятие частотного ресурса: это в чистом виде и не вещь, и не имущественное право, и не объект интеллектуальной собственности. Тем не
менее такой объект существует, обладает колоссальной экономической ценностью, допускает государственное управление собой с
использованием рыночных механизмов, основанных на товарно-денежных отношениях и законе стоимости. В то же время соответствующая нормативная система тяготеет к применению юридического инструментария, свойственного вещным правам, что вытекает из указания на недопустимость передачи орбитально-частотных позиций в собственность, приватизации их или постоянного бессрочного закрепления.
В.А. Тархов
доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР
О СОБСТВЕННОСТИ
Собственность можно определить как присвоение вещей внутри и посредством определенной общественной формы1. Это необходимое базисное экономическое (имущественное) общественное отношение.
Экономическое отношение собственности существует независимо от правового регулирования. Правовое отношение собственности, наоборот, является надстроечным и должно иметь реальное содержание, а может оказаться и без такового, так что они связаны,
но не тождественны. Рязанцы уже вторым изданием выпустили полезный сборник, давший возможность многим аспирантам и соискателям опубликоваться, но допущенные в нем фразы «собственность как право», «отношения собственности являются правоотношениями» ошибочны2
Отношения собственности вследствие правового регулирования приобретают форму правоотношений. В каждом конкретном случае
необходимо иметь в виду, о чем идет речь: об экономическом отношении собственности или о правоотношении.
В отдельно взятом отношении собственности или права собственности обязательно имеются две стороны: собственник на одной стороне, все окружающие собственника лица на другой стороне. Их нельзя назвать третьими лицами3. Если кто-то из них нарушает
свою обязанность по отношению к собственнику, то он остается вторым лицом, а все остальные окружающие лица по отношению к
собственнику тоже остаются вторыми лицами, по отношению же к нарушителю они являются третьими лицами. В правовом отношении собственности эти различия не существенны, но они приобретают большое значение в гражданском процессе.
Отношения собственности различны. Вкратце их разновидности рассмотрены в моей книге4, а также в наших книгах с В.А. 5 подробно же они должны получить освещение в
18
отдельной книге. Здесь требуется отметить, что с появлением частной собственности одновременно возникло деление людей на собственников и нссобственников. Если в связях, основанных на общественной собственности, господствуют отношения товарищества и
братства, то отношения собственников и несобственников характеризуются отчужденностью и нередко враждебностью.
Хорошей иллюстрацией отношений собственника и несобственника служит пушкинская «Сказка о попе и работнике его Балде».
Встретили работника в семье собственника — лучше и представить себе нельзя, а конец истории оказался трагическим: Балда им самим назначенной платой стал попрекать попа и нанес ему увечье, лишив семью добытчика средств существования. Народная сказка
по традиции должна иметь хороший конец. Видимо, сказитель и слушатели считают справедливой расправу над захребетником6. Отсюда и «бунт - бессмысленный и беспощадный». Говорят, что собственники тоже испытывают ненависть к другой стороне7, а уж презрение от стяжателей, думается, испытал на себе каждый.
В упомянутом сборнике есть фраза «люди ... по своей природе достаточно алчны»8, с которой можно согласиться только если «алчны» - производное от «алкать». Если же данное слово — синоним слову «жадность», то приведенное утверждение принять нельзя:
большинство людей бескорыстны. Жадность свойственна лишь части собственников. В таком случае она безгранична. Уместно
вспомнить другое произведение классики — «Город Желтого дьявола», «герой» которого счел автора сумасшедшим, потому что тот
спросил, зачем имеющим много денег нужны еше деньги9.
С древних времен лучшие умы человечества искали такой строй, при котором люди жили бы в мире и благоденствии. Однако их поиски оставались напрасными, потому что не было объективных условий для устройства общества справедливости. Лишь когда такие
условия появились (хотя и не полностью), свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция.
За неполные 28 лет Советская власть, опираясь на социалистическую собственность, сумела победить белогвардейцев и помогавших
им интервентов, осуществить индустриализацию, коллективизацию, культурную революцию, превратившую дореволюционную Россию в страну грамотности и советского патриотизма и на этой базе разгромить сильнейшего врага благодаря высокой сознательности
русского народа и количественному и качественному превосходству советского оружия. Конечно, все это было не просто, но то же
можно сказать и о Великой Французской буржуазной революции. Однако прогрессивный характер обеих революций несомненен.
В Советской стране были проложены новые пути сообщения, сданы промышленные, в т.ч. градообразующие, и крупные сельскохозяйственные предприятия, открыты учебные заведения даже в самых малых населенных пунктах, а также учреждения науки и
культуры.
Несмотря на очевидность существования всего этого без эксплуататорских классов, находятся люди, окончившие социалистические
вузы и тем не менее утверждающие, будто бы социализма в нашей стране не было.
Об одном отрицателе уже шла речь в названной книге «Собственность и право собственности». Там мы ссылались на авторитет маршала Г.К. Жукова. Здесь интересно вспомнить книгу Героя Советского Союза В.В. Карпова, в свое время репрессированного и все же
пишущего теперь о достижениях социализма10. Заслуживают внимания недавние публикации о «Гарвардском проекте» — опросе американскими учеными в Германии советских «невозвращенцев». «... В целом "бывшие советские" люди были убеждены: государство
всеобщего благоденствия не может быть построено на основе частнокапиталистического предпринимательства. Около двух третей
опрошенных выступали за государственное планирование и государственную собственность в экономике. При этом следует иметь в
виду, что это - мнение людей, которые были недовольны советской системой и сознательно не захотели возвращаться в СССР»".
В свете этого факта, как выглядят утверждения диссидентов будто бы советский народ был против социализма?
С другим отрицателем можно познакомиться по упомянутому сборнику. Обоих авторов роднит стремление подчеркнуть надстроечные явления, в то время как социализм в качестве общественно-экономической формации характеризуется прежде всего и главным
образом способом производства и в нем особенно типом собственности. М.И. Кошелев признает это, но, отправляясь от концепции
Ю.И. Семенова о политаризме, утрачивает связь с устоявшимися понятиями политической экономии и права.
М.И. Кошелев утверждает: «Никакого социализма в послеоктябрьской России... не было. Ни одного дня»12. Давайте посмотрим «первый день творенья». Как известно, национализация производилась по различным основаниям: по необходимости национализируемого для государства, из-за невозможности оставления его в частной собственности, за неподчинение рабочему контролю. Возьмем последнее основание. В этом случае собственник, как правило, бежал за границу, и хотя он не отказывался от своего предприятия,
он уже не являлся хозяином вследствие акта национализации. Рабочий комитет приходил в заводоуправление. Он мог оставить прежнего управляющего, если ему доверяли, назначить своего или создать коллегиальное управление. Это не имело значения, потому что
никто из них не собственник. Так же, как и все рабочие и служащие, они сначала получали паек (если было из чего его выдавать), а
затем стали получать заработную плату. Не имело значения и то, был ли среди них член какой-либо партии. Важно, что государство, к
которому перешло право собственности, было государством рабочих и крестьян. Следовательно, это начало социализма. Quod erat demonstrandum.
Далее М.И. Кошелев пишет о «сталинском контрреволюционном перевороте» (с. 35). Это непримиримое противоречие: если социализма не было, то против чего же можно было бы «контр» действовать? Никакого «контр» тогда, конечно, не было. Речь могла идти
только об изменении политического режима, да и то едва ли. Экономический и государственный строй оставался прежним.
В свое время И.В. Сталин предложил принятый затем проект демократической Конституции, закрепляющей господство социалистической собственности, справедливые принципы социализма, полновластие Верховного Совета, прямые выборы при тайном голосовании, право отзыва. А что теперь? Права отзыва нет. Поставили во главе государства Президента и настолько старались оградить
его от смещения, что основанием записали «совершение тяжкого преступления»: легкие преступления и аморальные поступки совершай, сколько хочешь? Да и при тяжком не сместишь. А тут еще Конституционный Суд подыграл Президенту: черным по белому
в ст. I l l написано: «кандидатур», а суд решил, что и одну кандидатуру можно навязывать Думе до ее роспуска. То, что Президент
избирается, не делает его фигуру демократической: оба Наполеона избирались...
И.М. Кошелев выделяет в качестве господствующего класса партийно-государственный аппарат, «жестоко эксплуатирующий всю
остальную массу». Между тем этот аппарат совсем не похож на класс вообще13, тем более эксплуататорский. Особое раздражение у
этого автора вызывает секретарь райкома. Действительно, он отличался от других служащих тем, что отвечал буквально за все в своем районе14 (кроме мест, где были политотделы), а во время войны это был политрук, первым поднимавший бойцов в атаку. Партийный аппарат существовал за счет партийных средств, складывавшихся из членских взносов и доходов от издательской деятельности;
одно время существовал партмаксимум и коммунисты обязаны были получать меньше беспартийных. Государственный аппарат
при однопартийной системе был, естественно, более тесно связан с партийным аппаратом, чем в буржуазных странах, где он заполняется сторонниками партии, победившей на выборах президента или парламента. Как и все советские люди,
19
аппаратчики жили очень скромно15. Бюджетники получали меньше хозяйственников; Болъше других, но меньше, чем современные
госслужащие, получали академики.
Контрреволюционный переворот начался скрытно в 1987 г. и завершился в 1993 г. громом танковых пушек и разрывами термитных
снарядов. После его начала Г.Х. Попов во всеуслышание заявил, что если чиновник, способствовавший совершению сделки
имеет 10-15% от ее цены, то это нормально. То-то был простор для такого чиновника как Председатель Правительства! Но лишь
недавно стало известно, что Черномырдин - миллиардер16. Да и другие руководители не бедные. В начале года было объявлено, что у
нас 15% населения имеет 92% доходов от собственности, а остальным 85% достается лишь 8%17.
С другой стороны, на социализм наступал Н.А. Баринов, превознося частную собственность. Amicus Plato, sed magis amica veritas.
Он отправлялся от марксова положения о расцвете мелкого производства там, где работник становится свободным частным собственником своих, им самим применяемых условий труда18, но не обращал внимания на находящееся на той же странице труда классиков
утверждение, что сохранение такого производства означало бы увековечение посредственности.
Во-первых, ограничиться мелким производством нельзя, т.к. ему непосильна тяжелая промышленность.
Во-вторых, производительность труда отдельного работника ниже, чем в совокупном труде, при котором возникает соревновательность (не разрушительная конкуренция19, а созидательная соревновательность), в которой работник преодолевает себя20.
В-третьнх, труд обособленного работника отличается косностью, «дедовскими» приемами, замедленным восприятием всего нового.
Наконец, нельзя забывать, что мелкое частное хозяйство самопроизвольно, но не без помощи окружающих, рож-дает Капитализм11.
На Кубани считают, что минимальный размер земли для эффективного сельскохозяйственного производства составляет 300 гектаров.
Такую площадь без постороннего труда способно освоить разве что семейство тургеневского Хоря. Если же взять предлагаемый
Д.Ф. Ляцковым максимальный размер - одна треть административного района, то это уже крупное помещичье хозяйство на капиталистических началах или сельскохозяйственная организация22.
Такая же картина в ремесленном производстве. Ремесленник, вставший на ноги, стремится получить подмастерье, ученика, причем если ученик беззащитен (Ванька Жуков!), то он может подняться на борьбу за свои права. История знает такие примеры, а Запад
- целые бунты. Возможны со стороны бунтующих требования условий труда, зарплаты, выдела или создания товарищества.
Если частный собственник вступит в хозяйственное товарищество, общество, кооператив, то внесенное им имущество будет уже
коллективной собственностью той организации.
Так что, возможность существования мелкой частной собственности ограничена по сравнению с капиталистической частной собственностью, хозяйственными товариществами и обществами.
Общественное производство тоже достигает расцвета там, где работник считает предприятие, на котором работает, своим, бережно относится к имуществу, заботится о повышении производительности труда. Как писал Сенека, только глупая жадность не
считает своим принадлежащее всем23. И виртуозы в общественном хозяйстве рождаются не реже, чем в частном. По мере роста
сознательности идея коллективизма должна превзойти идею эгоизма. Если природные богатства считаются государственной (общественной) собственностью, то такой же собственностью должно признаваться все созданное общественным трудом. Тогда будут
преодолены жадность, о которой писал Сенека, и посредственность, о которой писал Маркс.
По спорному вопросу о субъекте государственной собственности24 представляется возможным высказать такое мнение, что поскольку собственность является присвоением вещей, а государство как таковое, как организация, а не его «вещественные придатки», неспособно к реальному присвоению, то следует признать его субъектом права собственности, при котором реальное присвоение осуществляется народом.
Акционер — «полномочный собственник»25 акции, если она у него есть в наличии (в мелких АО ограничиваются записью в реестре).
Вещного права на долю в имуществе АО он не имеет (ст.48 ГК РФ).
Что касается формы собственности некоммерческих партнерств26,то у них, очевидно, не частная, а коллективная собственность. Это
распространяется на многие предприятия, относимые статистикой к частной собственности.
Конструкция перехода права собственности27 излишне усложняется предположением о непередаваемости права. Одновременно допускается неточность утверждением, что объем прав приобретателя определяется объемом прав предшественника: это не всегда
так.
Не представляется возможным заменить трудовые затраты, всегда определимые, доходностью28, очень шаткой, т.к. она зависит от
спроса и предложения, не говоря уже о произволе сторон.
Странно видеть в ученом труде рекомендацию притворной сделки (доверенности), прикрывающей продажу29.
Весьма спорно, можно ли бесплатно приватизированную квартиру во время брака не считать имуществом, нажитым и браке30.
В заключение коснемся вопроса о возможности приобретения оружия в личную собственность. Мне понравился один ответ: «Категорически нет». Особенно он актуален при действующих законодательстве и судебной практике о необходимой обороне31. Изменение ст. 37 УК, внесенное 14 марта 2002 г., было подано в печати как кардинальное, в действительности же не являющееся таковым.
1
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 1. С. 23, 463, 480.
вопросы теории и практики. М., 2001. С. 87, 163.
2
См.: Право собственности:
3
Там же. С. 17.
4
См.: Советское гражданское право. Саратов, 1978. Ч. 1.С. 114-115.
Курс гражданского права. Собственности и право собственности. Уфа, 2000. С. 31-40; Собственность и право собственности. М„ 2002. С. 21-29.
Ср.: Мельников П.И. На горах. М„ 1958. Кн. 2. С. 458.
7
См.: Саратовские вести. 2003. 18 января. (И. Белозубов, С. Барзипов).
8
Право собственности... С. 269.
9
Этого «героя» можно считать прототипом «героев» статьи «Российской газеты». 2003.1 марта. С. 1.
10
См.: Карпов В. Генералиссимус. М., 2002, Кн. 1. С. 103, 162, 243; Кн. 2. С. 390.
11
Союз Беларусь - Россия. 2003. 4 сект. С. 3.
12
Право собственности: вопросы теории и практики. С. 34.
13
См.: Ленин в.И. Попн. собр. соч. Т. 39 0.45.
14
См.: Российская газета. 2003. 8 июня. С. 4.
15
См.: Карпов В. Указ. соч. Кн. 1. С. 256-257; Кн. 2. С. 269.
16
См.; Российская газета. 2003. 1 марта. С. 1; Саратовские вести. 2003. 12 декабря. С. 3. При нем быпо издано разрушительное для сельского хозяйства постановление от 29 декабря 1991 г. К счастью, аграрии оказались не из пугливых и сохранили большинство крупных хозяйств.
17
См.: Российская научная газета. 2003. 15 янв. С. 1. По новейшим данным, богатых только 10%. (Российская газета. 2004. 22 января. С. 6,; 2004.4
августа. С. 1).
18
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 771.
19
См., напр.: Российская газета. 2004. Зфевр. С. 11.
20
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23.С. 341.
21
См.: Сталин И. Соч. Т. 12. С, 40.
22
См.: Российская аграрная газета. 2003. 28 янв. С. 3.
23
См.: Сенека Л.А. Письма к Луцилию. М.. 1986. С. 137. г' См.: Право собственности... С. 82.
24
См.: Право собственности… с.82.
25
Там же, С.85.
26
Там же. С, 95,100.
27
Там же. С. 143-145.
28
Там же. С. 170-171.
5
См.:
6
29
Там же. С. 103.
30
См.. Там же. С.
31
2i2.
См., напр.: Российская газета. 2003.8 апр. С. 7.
20
И.А. Михайлова
кандидат юридических наук, доцент
Рязанского филиала Московского института экономики,
менеджмента и права
ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ
КАК ЭЛЕМЕНТ ГРАЖДАНСКОЙ
ПРАВОСПОСОБНОСТИ РОССИЙСКИХ ГРАЖДАН
Изменения, происшедшие в России за годы правовых и экономических преобразований, нашли свое яркое отражение в законодательной регламентации гражданско-правового статуса российских граждан. Определение их гражданской правоспособности в Гражданском кодексе РФ (далее - ГК РФ) не изменилось по сравнению с соответствующим положением Гражданского кодекса РСФСР
1964 г. (далее - ГК РСФСР) и по-прежнему формулируется как способность иметь гражданские права и нести гражданские обязанности (п. 1 ст. 17 ГК РФ), однако ее содержание было существенно расширено за счет включения в него права граждан заниматься предпринимательской и любой иной не запрещенной законом деятельностью, а также права создавать самостоятельно или совместно с другими субъектами юридические лица различных организационно-правовых форм.
Реализация названных субъективных гражданских прав, не признаваемых советским гражданским законодательством как
противоречащих основам социалистического строя и впервые предоставленных российским гражданам в ходе экономических и правовых реформ, стала возможной в результате признания за гражданами России права иметь в частной собственности неограниченный
круг движимого и недвижимого имущества и осуществлять в отношении этого имущества любые действия, кроме запрещенных законом и противоречащих правам и интересам других лип. Такие возможности впервые были предоставлены действующим гражданским законодательством В советский период в личной собственности граждан могли находиться только предметы обихода, личного
потребления, удобства и подсобного домашнего хозяйства, жилой дом и трудовые сбережения. Этот ограниченный перечень, однако,
вполне соответствовал представлениям о быте н имущественным возможностям подавляющего большинства советских трудящихся,
которые, как справедливо отмечалось в литературе, все же сознавали себя хозяевами и, главное, чувствовали уверенность в завтрашнем дне1.
Признание за гражданами России права частной собственности обусловило необходимость закрепления принципиально нового
положения о том, что в собственности граждан может находиться любое движимое и недвижимое имущество, за исключением отдельных видов имущества, предусмотренных законом. Последовательная реализация этого законодательного положения привела к
появлению в собственности российских граждан объектов, которые ранее могли принадлежать только государству: банков, производственных комплексов, предприятий энергодобывающей промышленности, земельных участков, средств массовой информации и
др. Количество россиян, имеющих в собственности различные виды движимых и недвижимых вещей (жилые помещения, дачные
строения, земельные участки, автомобили, средства производства и т.д.), увеличивается с каждым годом, хотя для многих малоимущих граждан круг принадлежащего им имущества по-прежнему ограничивается предметами потребления и быта и скромными трудовыми сбережениями.
Расширение круга объектов, которые могут находиться в собственности физических лиц, в свою очередь, предопределило
необходимость отказа от законодательной регламентации их количества и стоимости. В п. 2 ст. 213 ГК РФ закреплено, что количество и стоимость имущества, находящегося в собственности граждан, не ограничивается, за исключением случаев, прямо установленных законом. Это положение принципиально отличается от тщательной регламентации советским гражданским законодательством количества отдельных видов движимых и недвижимых вещей, которые могли находиться в собственности граждан и членов их
семей, в т.ч., например, автомобилей или крупного и мелкого рогатого скота2. Так, в личной собственности гражданина, а также совместно проживающих супругов и их несовершеннолетних детей могли находиться только один жилой дом или одна квартира
жилой площадью на свыше 60 кв.м. Эти ограничения были обусловлены острым жилищным кризисом и необходимостью соблюдения принципа социальной справедливости в обеспечении права граждан на жилище, но на практике нередко приводили к необоснованным ограничениям возможностей обладания жилым помещением, площадь которого соответствовала бы составу и имущественному положению конкретной советской семьи.
В настоящее время возросшие масштабы жилищного строительства позволили сформировать новые потребительские стандарты в отношении этого вида недвижимого имущества, и российские граждане получили реальную возможность приобретения и
индивидуального строительства жилых помещений, соответствующих составу семьи, ее имущественному статусу и представлениям о комфорте. В данном положении находит свое яркое отражение роль права собственности как элемента гражданской правоспособности в удовлетворении имущественных потребностей российских граждан, в первую очередь их потребности в качественном,
удобном и просторном жилом помещении как естественной, необходимой и насущной потребности, занимающей видное место в
системе имущественных потребностей'.
Изменения в законодательной регламентации права собственности проявились и в определении его содержания. Советское
гражданское законодательство признавало за гражданами возможность использования принадлежащего им имущества только для
удовлетворения личных, домашних, семейных потребностей. Использование имущества с целью извлечения дохода прямо запрещалось под страхом его конфискации (ст. 111 ГК РСФСР), а получаемые от такого использования доходы объявлялись «нетрудовыми».
Принципиально иное положение закреплено в ст. 209 ГК РФ, установившей неограниченные возможности собственника по своему
усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и другим правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц, в т.ч. использовать имущество для осуществления
предпринимательской деятельности или для извлечения из него различных видов доходов: арендной и квартирной платы, доходов от
передачи имущества в доверительное управление или в качестве вклада в имущество коммерческих юридических лиц и др.
Закрепление в законе столь широкого круга правомочий собственника способствует расширению возможностей российских
граждан по повышению их имущественного статуса и тем самым создает условия для осуществления ими различных гражданских
прав, в т.ч. права на создание юридических лиц, права на осуществление предпринимательской деятельности, права на совершение
любых сделок, не запрещенных законом, права на выбор места жительства и др.
Таким образом, в настоящее время право частной собственности российских граждан создает неограниченные возможности
осуществления ими предусмотренных законом субъективных гражданских прав, составляющих содержание их гражданской правоспособности, но, к сожалению, «не для всех, так как при ней объективно невозможно равное благосостояние граждан»4. Реальное
осуществление этих прав подавляющим большинством российских граждан
21
станет возможным в результате повышения уровня жизни и уровня благосостояния всех слоев российского общества.
1
См.:
2
Tapxoв B.A., Рыбаков В.А. Собственность и право собственности. 2-е изд. М., 2002. С. 27.
См.: Баранов Н.А. Роль права собственности в удовлетворении имущественных потребностей граждан // Цивилистические записки: Вып. 1.: Право
собственности: вопросы теории и практики / Под ред. ВА Рыбакова. М., 2001. С. 19.
3
См.: Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 13 ноября 1964 г. •О нормах содержания скота в личной собственности граждан - нечленов
колхоза»//Ведомости ВС РСФСР. 1964. № 51. Ст. 887.
4
Tapxoв В.А., Рыбаков ВА. Указ. соч. С. 66.
В.А. Манин
кандидат юридических наук, доцент Сургутского государственного университета
ПРОБЛЕМА СОБСТВЕННОСТИ В
ГОРНОЗАВОДСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
РОССИИ XVII ВЕКА
Проблема законодательного оформления прав на земли под горнозаводское производство - одна из наиболее важных и давних, регулирующихся горным правом. Она встала перед царизмом с появлением крупного горнозаводского производства в России.
Вплоть до начала XVII в. эта проблема не требовала законодательного оформления, т.к. в отсутствие крупного производства железо производилось и обрабатывалось в небольших плавильнях или кузницах, а для таких «предприятий» не требовалось огромных
земельных владений, и располагались они чаще всею вблизи города, или даже в его пределах, или на общинных землях. Правовое
регулирование таким землепользованием производилось на основе норм обычного права или по аналогии с решением земельных
споров, указанным в Соборном Уложении, исходя из категории используемых земель.
Положение начинает меняться в XVII в. с началом постройки крупных металлургических мануфактур, требующих значительных
материальных затрат на постройку и поэтому нуждающихся в законодательной защите прав собственности как от произвола собственников земли, так и государственных чиновников.
Невзирая на важность развития указанной отрасли и необходимость защиты прав собственности как важнейшего фактора дальнейшего развития отрасли до бергколлегии единого горнозаводского земельного законодательства в России не было. Дела решались с
помощью или частных договоров с владельцами земли, или «милостивых» указов правительства, регулировавших только данный
конкретный случай и не распространявших права собственности даже на наследников.
Неопределенность прав собственности на предприятия в России XVII в. дополнялась неопределенностью прав землевладельцев на
их угодья. Казна не считалась с категориями собственников земель, и в случае необходимости ее для государственных нужд земли
заменялись на другие или вообще конфисковывались, «отписывались на государя».
Еще менее были защищены от самовольных конфискаций со стороны казны частные предприниматели. Наиболее известный в этом
отношении пример — деятельность первых частных заводовладельцев А. Виниуса, Ф. Акемы и П. Марселиуса. 29 февраля 1632 г.
правительство выдает первую жалованную грамоту голландскому купцу А. Виниусу с компаньонами. Грамота разрешала построить
водо-действующий завод и для этого предоставляла промышленникам ряд существенных льгот, в т.ч. освобождение от налогов на
десять лет, и на этот же срок за ними закреплялось монопольное право владеть подобными заводами по всей России.
Что же касается частновладельческих земель, то правительство не вмешивалось в отношения между промышленниками и владельцами земли. Эти отношения регулировались на основании взаимной договоренности сторон.
Разрешая строительство и поощряя его, предоставляя льготы заводовладельцам и рудоискателям, государство всякий раз предъявляло и свои требования, несоблюдение которых влекло целую систему санкций. Причем правительство зачастую даже не ждало
представившейся возможности отобрать заводы у законных владельцев и использовало любой предлог, если видело выгоду от таких
действий.
Зачастую предлоги, создававшиеся правительством, не выдерживали никакой юридической критики. Так, воспользовавшись
жалобой Виниуса на своих товарищей (Марселиуса и Акему), правительство под предлогом окончания 10-летней льготы в 1644 г.
изъяло заводы. Они были «взяты на государя», т.е. конфискованы. Только вмешательство датского короля Христиана привело к тому,
что в 1648 г. заводы были возвращены компании владельцев, но уже без Виниуса. Предприниматели, пользуясь полученной привилегией 1644 г., построили новые железоделательные предприятия на р. Скниге, известные под именем Каширских заводов. Однако
правительство не выполнило своих обещаний и в 1662 г., еще до окончания льготного срока, за какую-то провинность Марселиуса
конфисковало половину его заводов. В 1664 г., хотя заводы эффективно работали, правительство конфисковало Тульские и Каширские заводы.
Повод для конфискации предприятий был стереотипен: окончание 20-летнего льготного срока владения. После конфискации предприятий заводы вошли в состав вотчинного хозяйства царя Алексея Михайловича.
ОТМЕТИМ, ЧТО позднее, в 1667 г., часть предприятий П. Марселиусу была возвращена как награда за помощь русской дипломатии,
а также потому, что правительство не смогло наладить успешной работы металлургических предприятий.
По этому поводу беглый подьячий Посольского приказа Г. Катошихин, перешедший на сторону врага, писал, что иностранные специалисты не торопятся вкладывать средства в российское производство и поиск руд. После того как они построят завод на свои
средства и наладят производство, у них, несмотря на предыдущие обещания, власть все отберет1.
Важной особенностью положения первых горнозаводчиков, без различия их гражданской (русские или иностранцы) или сословной принадлежности, за исключением представителей высших сословий, таких как бояре Мирославский и Морозов, было отсутствие у них права собственности не только на земли, но и на построенные ими предприятия. Государство считало, что они только
по царской милости пользуются данными им заводами и землями. Горнопромышленники надолго заняли в начатом ими деле положение своеобразных приказчиков, руководивших производством нужных для казны изделий. Это подтверждает и сравнение положения заводовладельцев, таких, как российский подданный Д. (умащен, построивший предприятие на пустом месте на Урале, или
иностранцы Акема и Марселиус, строившие предприятия в центре России и в Поморье, с положением гостя С. Гаврилова, поставленного только управлять царскими предприятиями, или торгового человека Онофриева, в 1644 г. назначенного приказчиком в Соликамск к медному делу.
Анализируя их права, приходим к выводу, что нельзя провести четкую грань между положением владельца завода и управляющего
государственным предприятием. Можно лишь сделать вывод, что деятельность первых горнозаводчиков носила во многом еще традиционный служебный характер. По справедливому замечанию В. Удинцева, подобное состояние сложилось во времена первых
жалованных грамот Строгановым, начиная с XVI в., когда в основе получения земли, необходимой для добычи соли, лежала «служба
и обязанности перед государством». Но если тогда права получения и эксплуатации земли обусловливались защитой и колонизацией
края, то теперь сама "эксплуатация
22
отведенных земель стала обязанностью, а горный промысел рассматривался государством как обязательная служба2.
Таким обратом, в основе землевладения первых заводчиков лежали те правовые традиции, которые были выработаны русской действительностью в ходе оформления Строгановского землевладения с элементами поместного права, присущими России в исследуемый период.
При конфискации подобных предприятий такие владения обычно также «отписывали на государя». В случае возврата предприятий
владельцам им возвращались и принадлежащие ранее иноземцам земли на таких же условиях, как до конфискации.
Исследуя складывавшуюся систему, можно представить, как эволюционировал подход к пониманию прав собственности в сфере
горнозаводского производства. Но, хотя правовые нормы и развивались, воля монарха преобладала над законом.
1
См.;
2
Катюшинин Г.К О России в царствование Алексея Михайловича. М., 2000. С. 122.
См.: Удинцев В.А. Посессионное право. Киев. 1896. С. 23-24.
С.А. Черноморец
кандидат юридических наук, профессор (Сургут)
ТРЕСТЫ В ПЕРИОД НЭПА (Собственность, правовая регламешация деятельности)
Тресты — одно из важнейших звеньев хозяйственного механизма Советского государства в годы новой экономической политики.
Придавая деятельности трестов в сфере производства и реализации продукции широкого потребления емкое серьезное значение, правительство много сделало, чтобы обеспечить трестам имущественную стабильность, прочное положение на формирующемся рынке
и надлежащий уровень взаимосвязей с его основными участниками.
Большое значение в деле определения правового статуса трестов, упорядочения их работы и оформления взаимоотношений с государственными и иными организациями имело появление Декрета ВЦИК и СНК «О государственных промышленных предприятиях, действующих на основах коммерческого расчета (трестах)» от 10 апреля 1923 г.,1 дававшего помимо прочего четкую формулировку понятия
«трест».
Являясь юридическими лицами, тресты действовали на основании уставов и в соответствии с гражданско-правовым законодательством несли имущественную ответственность за свои действия. Каждый трест представлял собой достаточно сложную производственную структуру, вбирающую в себя несколько предприятий (фабрик, заводов, промыслов, магазинов и т.д.), перечисленных в его
уставе. Закрепляя это положение, закон одновременно предусматривал и возможность создания таких трестов, в состав которых входила бы только одна производственная единица.
Совет труда и обороны совместно с ВСНХ наделялись правом распоряжения имуществом трестов, что, безусловно, ставило последние в достаточно зависимое положение Если учесть тот факт, что ВСНХ (равно как и любые хозяйственные комиссариаты) находился у истоков рождения трестов («Тресты могут организовываться Высшим Советом народного хозяйства... и входить в ведение
Высшего Совета народного хозяйства.. .»2, - гласил закон), то, по существу, Декрет юридически определял положение ВСНХ как одного из своеобразных душеприказчиков трестов.
Говоря о различных ограничениях в положении трестов, невозможно все же не отметить, что законодатель предусмотрел и достаточно значительную их автономию. В частности, это становится очевидным, если обратиться к содержанию ст. 5 Декрета. Сославшись
на п. «ж» ст. 28, ст. 48,49, 51 и 53 названного нормативного акта, законодатель четко обозначил пределы возможностей ВСНХ воздействовать на судьбу трестов и их имущества Власть ВСНХ, к примеру, в разрешении проблем имущественною характера могла
быть использована лишь в устанавливаемом законом ограниченном числе случаев. Во-первых, когда пересматривались положения
уставов и обсуждались вопросы, касавшиеся уставных фондов, их размеров и т.д., а, во-вторых, когда возникали обстоятельства,
обнаруживавшие необходимость ликвидации конкретных трестов и решения вопросов имущественного характера, порождаемых
данным фактом. В остальном же тресты оставались полноправными собственниками имущества, переданного им государством в
момент их возникновения, а также всего имущества, появившегося в результате их (трестов) производственной и торговой деятельности. Используя его, тресты находились под защитой действующего гражданского законодательства.
Случаи воздействия на тресты (помимо уже упоминавшихся) сводились к праву ВСНХ устанавливать границы цен на продукцию,
производимую трестами и реализуемую ими в соответствии с совершаемыми товарными операциями. Механизм этого процесса
(контроля за ценами) был весьма прост. Он увязывался с положениями об обязательном участии трестов в деятельности бирж, сотрудничестве с ними В силу такого условия Высший Совет народного хозяйства получал в лице бирж действенный инструмент для
осуществления контроля за прохождением любых сделок трестов и регулирования цен на товары в пределах, утверждаемых ВСНХ.
Закон четко фиксировал порядок и условия имущественной ответственности трестов на протяжении всего периода их деятельности. При этом в случаях обращения взыскания на принадлежавшее трестам имущество должна была учитываться его (имущества) дифференциация на средства основные, оборотные и денежные в точном соответствии с тем, как это делалось в балансовой
ведомости. Каждая из категорий названных средств подлежала учету, а обращение какой-либо из них регламентировалось с учетом
специфики. В частности, такой особый подход надлежало соблюсти при обращении к основным капиталам. Причем не принималось во внимание, относилось ли это имущество к разряду переданного тресту из государственных фондов в момент его возникновения или было получено трестом позднее, в результате собственной производственной деятельности. И то и другое в равной мере
находились под надежной опекой ст. 22 и др. Гражданского кодекса РСФСР, а также уже анализировавшегося ранее Декрета ВЦИК
и СНК (п. 28 «ж») от 10 апреля 1923 года «О государственных промышленных предприятиях, действующих на основаниях коммерческого расчета (трестах)».
О том, что тресты не выглядели бесправными статистами на хозяйственном поле, убедительно свидетельствовал перечень их полномочий, включенных в раздел «Б» Декрета, посвященный регламентации деятельности правлений трестов. Их содержание достаточно наглядно демонстрирует продекларированный законодателем факт практически полной отстраненности Высшего Совета народного хозяйства от руководства повседневной административной и оперативной работой трестов. В частности, по решению своего
правления тресты могли решать вопросы, связанные с самостоятельным расходованием средств сверх того количества, которое предусматривалось сметой во всех случаях, когда, по мнению руководства треста, наступала в этом безотлагательная необходимость.
Правда, о каждом таком решении следовало не позднее трехдневного срока докладывать в ВСНХ.
Помимо указанного правление треста наделялось и правом самостоятельно распределять прибыли. Естественно, что делалось это
в пределах правил, обусловленных ВСНХ. В любом случае около 20% прибыли попадало в руки треста в обязательном порядке и
могло быть им самостоятельно распределено в собственный резервный фонд. Величина данного фонда не должна была превышать
50 % величины уставного капитала.
Принимая деятельное участие в процессе функционирования трестов и синдикатов, тесно сотрудничая и в
23
значительной мере управляя ими, ВСНХ в середине 20-х гг. неуклонно отстаивал принцип сочетания коммерческого начала с
плановостью ведения хозяйственной работы в сфере промышленного производства и торговли. Он твердо стоял на том, чтобы производственным структурам в пределах установленного плана предоставлялась в обязательном порядке значительная доля самостоятельности в выборе средств и порядка деятельности, чем тресты в полной мере стремились воспользоваться на протяжении всего
периода своего пребывания на внутреннем рынке страны.
1
2
См.: СУ. 1923. №29. Ст. 336.
Там же.
А.А.Дунаев
соискатель СГАП
ПРОБЛЕМНЫЕ ВОПРОСЫ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ
222-я статья Гражданского кодекса РФ посвящена определению правовых последствий, возникающих в результате создания новой
вещи.
Статья 218 ГК РФ предусматривает, что право собственности на новую вещь возникает у лица, ее создавшего, однако ст. 222 ГК РФ
рассматривает особый случай, когда требования закона и иных правовых актов при создании новой вещи, а именно самовольной
постройки, не были соблюдены.
В связи с этим данная норма закона устанавливает и особые последствия возведения липом самовольной постройки, а именно отсутствие у лица, осуществившего такую постройку, права собственности на нес, в соответствии с чем лицо не вправе распоряжаться
постройкой продавать, дарить, сдавать в аренду, совершать другие сделки.
Более того, данной статьей предусмотрено жесткое последствие возведения самовольной постройки, а именно — самовольная постройка подлежит сносу осуществившим ее лицом либо за его счет, кроме случаев, предусмотренных п. З ст. 222 ГК РФ.
Указанной статьей закреплено единственное основание установления права собственности на самовольную постройку, которое может возникнуть у лица исключительно в соответствии с судебным решением. При этом статьей рассматриваются два случая, при которых суд может признать право собственности на самовольную постройку за лицом, осуществившим ее. В первом случае лицо имеет право собственности или иное вещное право на земельный участок, на котором возведена постройка. Во втором — у лица отсутствует какое-либо право на земельный участок.
На практике возникают сложности с признанием права собственности на постройку именно во втором случае.
Так, например, до введения в действие Земельного кодекса РФ для ведения огородничества и садоводства гражданам предоставлялись
земельные участки на праве бессрочного пользования. Необходимо отметить, что в соответствии со ст. 1181 ГК РФ в состав наследства включаются земельные участки, принадлежащие наследодателю на праве собственности или на праве пожизненного наследуемого владения. Исходя из аутентичного толкования данной нормы Закона право бессрочного пользования земельным участком не
может перейти к наследнику. Не установлена такая возможность и нормами ЗК РФ, более того, п. 4 ст. 20 установлен запрет на распоряжение земельными участками, находящимися на праве бессрочного пользования. Этой же статьей предусмотрена возможность
приобретения земельных участков лицами, обладающими таковыми на праве бессрочного пользования, в собственность.
Таким образом, можно сделать вывод, что земельный участок, находившийся у лица на праве бессрочного пользования, не может
перейти по наследству и переходит во владение государства в том случае, если данное лицо по каким-либо причинам не смогло
оформить на участок право собственности.
Следовательно, если этим лицом была возведена самовольная постройка на земельном участке, переданном ему государством на
праве бессрочного пользования, и данное лицо не смогло приобрести право собственности на земельный участок, наследники практически лишены возможности приобрести право собственности на самовольную постройку.
Данный вывод вытекает из того, что решение о том, будет предоставлен участок лицу или нет, полностью зависит от воли компетентных органов власти.
Сущность данной проблемы в том, что лицо, не получившее право собственности на землю, безусловно, могло приобрести в установленном законом порядке право собственности на постройку, т.к. у данного лица имелись для этого все законные основания:
право на земельный участок, возможность получить подтверждение о соответствии постройки градостроительным, архитектурным
и иным нормам и в конечном счете оформить право на дом, дачу и т.д. Однако наследники, которые фактически могут на протяжении многих лет пользоваться или проживать в таких постройках, зарегистрировать право собственности на них не могут до
решения суда. Решение же напрямую зависит от того, смогут они получить право собственности, иное вещное право на землю или
нет.
Исходя из изложенного, представляется нелишним дополнение гражданского законодательства нормами, разрешающими данный
вопрос. Например, специальной нормой Земельного кодекса, устанавливающей право граждан, являющихся правопреемниками граждан, обладавших землей на праве бессрочного пользования, выкупить их у государства на общих основаниях, а именно как установлено ст. 20 ЗК РФ.
Н.М. Конин
доктор юридических наук, профессор СГАП
ЛИЧНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ КАК ОБЪЕКТ СИСТЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
Личная собственность была основной формой собственности российских граждан до начала 90-х гт. дореформенного периода прошлого столетия. По Конституции СССР и всех входящих в его состав союзных и автономных республик право личной собственности
граждан предусматривалось на такие объекты, как трудовые доходы и сбережения, жилой дом и подсобное домашнее хозяйство,
предметы домашнего хозяйства и обихода, личного потребления и удобства. Таким образом, характерные черты и отличительные
особенности личной собственности заключались в том, что, во-первых, вещь (комплекс вещей — имущественный комплекс) служит
для удовлетворения личных потребностей гражданина, его родных и близких; во-вторых, объектом выступает имущество, вещи, являющиеся средствами потребления.
Нынешнее законодательство о собственности отказалось от понятий «личная собственность» и «право личной собственности»,
оказавшихся поглощенными категорией частной собственности, которая фигурирует на первом месте в действующих Конституции
РФ (ст. 35) и Гражданском кодексе РФ (ст. 212). Начало этому было положено в 1990 г. Законом СССР «О собственности», который охватил личную собственность граждан более общим термином «собственность граждан», расширив одновременно круг се
объектов. Статья 6 «Общие положения о собственности граждан» этого Закона устанавливала: «1. Собственность граждан создается и приумножается за счет их трудовых доходов от участия в общественном производстве, от ведения собственного хозяйства и
доходов от средств, вложенных в кредитные учреждения, акции и другие ценные бумаги.
24
приобретения имущества по наследству и по иным основаниям, допускаемым законом. 2. Гражданину принадлежит исключительное
право распоряжаться своими способностями к производительному и творческому труду. Гражданин осуществляет это право самостоятельно или на основе трудового договора», т.е. в категорию собственности граждан законодательство включило помимо принадлежащих им вещей имущества также и их «исключительное право распоряжаться своими способностями» (трудовыми, интеллектуальными, спортивно-физическими и т.д.). Нынешнее гражданское законодательство вслед за Конституцией РФ устанавливает,
что в Российской Федерации признаются частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности (ст. 212 ГК РФ).
Таким образом, личная собственность включена в категорию иных форм собственности потому, видимо, что, как только она выбрасывается на рынок товаров или труда, личная имущественная или неимущественная собственность граждан превращается в рыночную
частную собственность.
Личная собственность как социально-экономическая категория жизнеустройства общества, конечно же, осталась, и термин этот изредка фигурирует даже в действующем законодательстве (например, в приложении 4 к Федеральному закону «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»), но в целом право личной собственности граждан трансформировалось в право их частной собственности не только на любые принадлежащие им вещи, но и на имеющиеся способности, вплоть
до нравственно-физиологических способностей и паже морально-психологических возможностей, которые сейчас нередко продаются и покупаются по объективно действующим законам частнособственнической рыночной экономики.
Не вызывает сомнений и возражений отнесение вещных личнособственнических отношений граждан, реализуемых в рамках частнособственнических имущественно-стоимостных отношений, к предмету гражданско-правового регулирования (гражданского права).
Можно согласиться также и с тем, что действующее гражданское законодательство сводит регулируемые им личные неимущественные
отношения к связанным с имущественными, предусматривая их денежную защиту. Но при этом заслуживают самого серьезного внимания высказанные В.А. Тарховым достаточно убедительные и обоснованные, на наш взгляд, возражения против объединения в предмете одной отрасли права (прежде всего гражданского права) личных имущественно-стоимостных и личных неимущественных отношений, хотя гражданское право и осуществляет охрану и защиту чести и достоинства граждан и еще нескольких (очень немногих
видов) личных неимущественных благ, не связанных с имущественными.
В.А. Тарховым давно уже основательно поднимается вопрос о некоторой искусственности отнесения правового регулирования личных
неимущественных отношений к предмету гражданского права и высказываются определенные аргументы в пользу отнесения их регулирования к предмету государственного права вследствие того, что «возникающие по поводу личных благ отношения составляют самостоятельный предмет правового регулирования», поскольку обладают предметным единством, характеризующимся неотделимостью от личности и недопустимостью денежной оценки, а Конституция закрепляет обширный крут прав и свобод граждан1.
Провозглашенные Конституцией РФ многочисленные личностные нематериальные блага — жизнь и здоровье, достоинство личности,
личная неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и
жительства, право на имя, право авторства, иные личные неимущественные права и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом (ст. 150 ГК РФ). Законодательство предусматривает многочисленные гражданско-правовые способы защиты этих прав (ст. 12 ГК РФ), а в случаях, предусмотренных законом,
также и защиту гражданских прав в административном порядке (п. 2 ст. 11 ГК РФ).
Материальной экономической основой и источником личной собственности граждан являются их заработная плата, государственные пенсии, различные социальные пособия и другие социальные выплаты. Правовые основания, условия и порядок их установления и выплаты явно выходят за пределы сферы гражданско-правового регулирования и являются предметом конституционного регулирования и производных от него отраслей административного, финансового, трудового права и некоторых других специальных
отраслей законодательства.
Государственная организация, детальное правовое регулирование и всесторонняя социальная защита личной собственности граждан
должны иметь первостепенное значение для социального государства, политика которого в соответствии со ст. 7 Конституции РФ
должна быть направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека.
1
Подробно см.: Тархов В.А. Конституционные отношения // Правоведение. 1981. С. 26; Он же. Гражданское право. Общая часть. Уфа, 1998. С. 54-56.
Л.Н. Томилова
(Краснодар)
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ
УЧАСТИЯ МУНИЦИПАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ОТКРЫТЫХ АКЦИОНЕРНЫХ ОБЩЕСТВАХ
В соответствии со ст. 66-96 Гражданского кодекса РФ (ч. 1) (в ред. от 26 ноября 2002 г.)1 и ст. 2 Федерального закона от 26 декабря
1995 г. № 208-ФЗ (в ред. от 31 октября 2002 г № 134-ФЗ) «Об акционерных обществах» 2 акционерное общество - коммерческая организация, уставный капитал которой разделен на определенное число акций, удостоверяющих обязательственные права участников
общества (акционеров) по отношению к обществу.
Акционерное общество может функционировать в рамках любой формы собственности: государственной, муниципальной, частной.
Однако собственность самого общества всегда является частной3.
Действительно, имущество, передаваемое акционерному обществу учредителями (участниками), обезличивается и переходит в его
право собственности. Учредители утрачивают на него свои вещные права и приобретают взамен обязательственные - право требования к юридическому лицу, т.е. право требования части прибыли этого лица, право получить в случае его ликвидации часть имущества, оставшуюся после расчетов с кредиторами, или его стоимость.
В настоящее время законодательство позволяет публично-правовым образованиям через уполномоченных ими лиц как акционерам
быть участниками корпоративных гражданско-правовых отношений4.
На базе государственных, муниципальных предприятий в ходе приватизации создаются открытые акционерные общества. Как правило, государство, муниципальные образования сохраняют в них за собой долю участия в имуществе.
Сама идея акционерного общества с участием публичных образований не является новой. В дополнение к Гражданскому кодексу
РСФСР, принятому в 1922 г., был издан целый ряд подзаконных актов, к числу которых относится «Положение об акционерных обществах» от 17 августа 1927 г., в котором указывалось, что важнейшей задачей государственных акционерных обществ (а их было
более 90 % от общего числа акционерных компаний) является хозяйственная деятельность, а не приумножение капитала учредителей5.
«Акционерная форма хозяйствования» сохранилась и в советский период в виде исключения. Исключение составляли внешнеэкономические объединения — ВАО
25
«ИНТУРИСТ», ВАО «ИНГОССТРАХ», в которых 100% акций принадлежали государству6.
Проблема правового регулирования участия публично-правовых образований в акционерных обществах стала сегодня одной из
самых актуальных.
Владение государством пакетами акций приватизированных государственных предприятий отмечает П.П. Губин, рассматривающий
содержание государственного предпринимательства7.
И.В. Дойников выделяет участие муниципального образования в делах приватизированного муниципального имущества в качестве
одного из направлений предпринимательской деятельности муниципального образования8. С.Э. Жилинский, рассматривая участие
государства и муниципальных образований в предпринимательстве, выделяет три направления их предпринимательской деятельности, одним из которых является участие в управлении приватизированным государственным и муниципальным имуществом9.
М.И. Кулагин подчеркивает, что развитие предпринимательской деятельности приводит «к созданию многочисленных юридических
лиц, капитал которых принадлежит государству, его органам либо органам местного самоуправления, а сами эти лица осуществляют
в основном хозяйственную деятельность»10.
По мнению Е. Роготова, объекты муниципальной собственности активным образом вовлечены в рыночные отношения и хозяйственный оборот. Он полагает, что «муниципальная собственность может быть включена в гражданско-правовой оборот через акции приватизируемых предприятий»11.
Сказанное позволяет сделать вывод, что существующий экономический образ жизни общества ставит в зависимость от существующей системы экономических отношений и муниципальные образования.
В экономической и юридической литературе постоянно отмечается, что деятельность юридических лиц с государственным, муниципальным участием существенно влияет на состояние всей российской экономики не только в силу многочисленности этой группы
коммерческих организаций, но и по причине их значимости12.
Отсюда следует необходимость изучения механизма участия государства, муниципальных образований в управлении акционерными
обществами.
На наш взгляд, анализ механизма участия муниципального образования, в управлении акционерными обществами, имеющими пакет
акций муниципального образования следует рассматривать через призму участия государства в управлении такими организациями. Законодательство прежде всего сориентировано на регулирование участия государства в акционерных обществах, созданных в
процессе приватизации. Так, например, государство в качестве акционера — субъекта прямого государственного управления рассматривают: Указ Президента РФ от 16 ноября 1992 г. № 1392 «О мерах по реализации промышленной политики при приватизации
государственных предприятий», утвердивший Временное положение о холдинговых компаниях, создаваемых при преобразовании
государственных предприятий в акционерные общества13, Указ Президента РФ от 18 августа 1996 г. № 1210 «О мерах по защите прав
акционеров и обеспечению интересов государства как собственника и акционера»14 и Постановление Правительства РФ от 23 января 2003 г. № 44 «О порядке управления находящимися в федеральной собственности акциями открытых акционерных обществ и
использования специального права Российской Федерации на участие в управлении открытыми акционерными обществами ("золотой
акции")»15.
Отсюда следует необходимость изучения механизма участия государства, муниципальных образований в управлении акционерными
обществами. Совершенствование механизма участия государства, муниципальных образований в управлении акционерными обществами привлекает все большее внимание законодателя. Об этом, в частности, свидетельствует принятие в сентябре 1999 г. «Концепции управления государственным имуществом и приватизации Российской Федерации» (утв. Постановлением Правительства
РФ от 9 сентября 1999 г., №1024) (в ред. Постановления Правительства РФ от 29 ноября 2000 г. № 903)16 а также работа над проектом Федерального закона «Об управлении пакетами акций, находящихся в федеральной собственности».
В российской практике участие государства, муниципальных образований в управлении акционерными обществами, имеющими в них
пакет акций, выделяется в следующих формах: представление интересов государства, муниципальных образований; доверительное
управление; внесение государственного или муниципального имущества (пакетов акций) в качестве вклада в уставные капиталы от-
крытых акционерных обществ, в т.ч. с созданием холдинговых компаний. Например, Постановление Главы администрации Краснодарского края от 6 декабря 1993 г. № 455 «О формировании механизма управления долями государственной собственности в акционерных обществах, расположенных на территории Краснодарского края» регулирует управление пакетами акций Краснодарского
края в акционерных обществах, в которых краю принадлежит определенная доля, контрольный пакет, 100% акций, его участие в холдинговых компаниях.
Сказанное позволяет сделать вывод, что отношения, связанные с владением пакетами акций приватизированных предприятий, находящихся во владении государства, муниципальных образований, представляют научный интерес
и должны быть выделены отдельно не только наукой, но и законодателем. На наш взгляд, это необходимо в целях сохранения частичного контроля государства, муниципальных образований за деятельностью приватизированных предприятий и возможным поступлением в бюджет прибыли, распределенной на государственную, муниципальную долю в уставном капитале акционерного общества.
1
См.:СЗРФ.1994.№32.Ст3301.
2
См.: Российская газета. 1995. №248. 29 дек.; СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 1.
3
См.; Гражданское право. 2-е изд., перераб. и доп.: В 2 т.: Учебник / Отв. ред. ЕА Суханов. М., Издательство БЕК,
4
См.: ВВС РФ. 1991. № 27. Ст. 927; 1992. № 28. Ст. 1614; СЗ РФ. 1994. № 13.Ct.1478; СЗ РФ. 2002. № 4. Ст. 251.
5
1998. Т. 1. С. 517.
См.: Ионцев М.Г. Акционерные общества: Правовые основы. Имущественные отношения. Управление и контроль. Защита прав акционеров. 2-е
изд., перераб. и доп. М.: Ось-89, 2003. С. 14.
6
См.: Там же.
7
См.: Предпринимательское право: Учебник / Под ред. ЕЛ, Губима, П.Г.Лахно.М.,2001.С.307.
8
См,: Дойников И.В. Хозяйственное {предпринимательское право): Учебник. М., ПРИОР, 2001. С. 145-146.
9
См.: Жилинский С.Э. Предпринимательское право (правовая остова предпринимательской деятельности}. 4-е изд., иэм. и доп.: Учебник для вузов /
Предисл. В.Ф. Яковлева. М.: НОРМА. 2002. С. 424.
10
Кулагин М.И. Избранные труды. М., 1997. С. 41.
11
Роготов Е. Муниципальная собственность — экономическая основа местного самоуправления // Вестник Алтайской академии экономики и права.
Барнаул, 1998. С. 525.
12
См.: Кузнецов П.В., Муравьев А.А. Механизмы участия государства в управлении акционерными обществами государственной и смешанной форм
собственности в России // Вестник СПбГУ. 2002. Сер. 8. Вып. 1 (8).; Правовое обеспечение экономических реформ. Предприятия / Под ред. Я. Кузьминова, В. Маэаева М., 1999; РадыгинА., Энтов Р. Институциональные проблемы развития корпоративного сектора: Собственность, контроль, рынок
ценных бумаг. М., 1999; Андреев В.К. Правовые проблемы распоряжения и управления федеральной собственностью // Государство и право. 1999.
№4; Уваров А.А. Государственная власть и местное самоуправление // Законодательство. 1999. №2; Торкановскип Е. Особенности управления акционерными обществами с государственным капиталом // Хозяйство и право. 1997. № 6,7,8.
13
См.: Российская газета. 1992.20 нояб.
14
См.: СЗ РФ. 1996. №35. Ст. 4142.
15
См.: СЗ РФ. 2003. №4. Ст. 340.
16
См.: СЗ РФ. 1999. №39. Ст. 4626.
26
А.В. Новоселов
(Кубанский государственный аграрный университет)
ОСОБЕННОСТИ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
ИМУЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ
СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЙ КООПЕРАЦИИ
НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
В настоящее время в России сохраняется ситуация острого экономического кризиса, вызванная отрицательными последствиями проводимых в стране реформ. Поспешная грабительская приватизация, разрыв хозяйственных связей, ценовой хаос, отсутствие четкой
законодательной базы и координирующей роли государства — все это обернулось дискредитацией сельскохозяйственной кооперации
(коллективного ведения сельскохозяйственного производства).
Кооперация является базой высокотоварного земледелия (самообеспечения страны продовольствием) и производительного сельского
хозяйства, которое, в свою очередь, есть основа независимости, самостоятельности и безопасности государства.
Исходя из анализа накопленного отечественного опыта, мировой практики и результатов исследований1 деятельности различных организационно-правовых форм сельскохозяйственных предприятий, можно сделать вывод, что в настоящее время только сельскохозяйственный кооператив является наиболее приемлемой и соответствующей организационно-правовой формой хозяйствования для АПК РФ
и важнейшим направлением вывода его из кризиса.
Будучи самым южным регионом Российской Федерации, Краснодарский край занимает выгодное экономическое положение. Основу
экономического потенциала края составляет крупный аграрно-промышленный комплекс, базирующийся на высокопродуктивных землях и значительных трудовых ресурсах. Процессы, происходящие в хозяйственном комплексе края, отражают основные тенденции
проводимой в стране экономической реформы, ее преимущества и недостатки. Главным аспектом реформирования сельского хозяйства было изменение организационно-правовых форм хозяйствующих субъектов. Вместо 798 колхозов, совхозов. других коллективных
хозяйств, имевшихся в 1991 г., в настоящее время функционируют 621 акционерное общество, 117 подсобных сельскохозяйственных
предприятий. Сохранили свою хозяйственную деятельность 75 колхозов и 76 государственных и муниципальных предприятий.
Агропромышленный комплекс -- важнейшая составная часть экономики края и страны. В настоящее время сельское хозяйство больше
других отраслей страдает от инфляции и неравномерности происходящих в экономике структурных изменений. В связи с этим вопросы
рационального государственного регулирования и поддержки агропромышленного комплекса, формирования нового аграрного строя,
основанного на частной собственности на землю, конкуренции, сельскохозяйственной кооперации, являются важнейшими приоритетами проводимой экономической реформы.
Основные причины слабого развития сельскохозяйственной кооперации и недостатки в создании и функционировании сельскохозяйственных кооперативов, по нашему мнению, таковы: общее кризисное состояние экономики страны в целом; неэффективная кредитнофинансовая и налоговая политика; недостаточная государственная поддержка; несовершенство законодательной базы; недооценка преимуществ сельскохозяйственной кооперации; слабая организационная и разъяснительная работа органов государственного управления АПК субъектов РФ и органов местного самоуправления; отсутствие должного научного и кадрового обеспечения сельскохозяйственной кооперации.
Одной из важнейших проблем сельскохозяйственной кооперации является надлежащее правовое регулирование имущественных отношений. Проблемы собственности сельскохозяйственной кооперации многогранны и неоднозначны. Наблюдающееся перераспределение собственности складывается в настоящее время явно не в пользу сельскохозяйственной кооперации. Адекватное правовое
регулирование имущественных отношений поможет создать крепкую базу для успешного функционирования сельскохозяйственных
кооперативов.
Федеральный закон от 11 июня 2003 г. «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О сельскохозяйственной кооперации"» (Российская газета. 2003. 17 июня) внес важные новшества в регулирование имущественных отношений в сельскохозяйственной кооперации:
1. Источниками формирования имущества кооператива по-прежнему могут быть как собственные, так и заемные средства, но теперь
доля заемных средств в имуществе кооператива устанавливается его уставом и может составлять более 60 % от общего объема средств
кооператива (п. 1 ст. 34 Закона), что соответствует целям Федерального закона от 9 июля 2002 г. "О финансовом оздоровлении сельскохозяйственных товаропроизводителей" (СЗ РФ. 2002. № 28. Ст. 2787).
Безусловно, это упрощает процесс создания кооператива, но может привести его к финансовой кабале и как следствие — к банкротству. Подтверждением этого является дополнение правила, установленного п. 7 ст. 37 Закона, в отношении имущества кооператива, на
которое не может быть обращено взыскание по долгам кооператива при отсутствии у него денежных средств, достаточных для погашения задолженности (имущество, отнесенное к неделимым фондам, рабочие лошади и скот, продуктивный и племенной скот и
птица, сельскохозяйственная техника и транспортные средства (за исключением легковых автомобилей), семенной и фуражный
фонды). Оно не применяется при залоге имущества кооператива в качестве обеспечения исполнения обязательств кооператива, если:
договор залога имущества кооператива заключался на основании решения общего собрания членов кооператива, принятого не менее
чем двумя третями голосов от общего числа членов кооператива, и уставом кооператива предусмотрена субсидиарная ответственность членов кооператива в размере не менее чем 20 % их пая;
имущество кооператива передано в залог для обеспечения кредитов, по которым федеральным бюджетом или бюджетом субъекта
РФ для сельскохозяйственных товаропроизводителей предусмотрено возмещение части затрат на уплату процентов, и иных льготных
кредитов, по которым субсидирование осуществляется за счет средств федерального бюджета или бюджета субъекта РФ.
2. Долгожданные и вполне оправданные изменения в ст. 35 Закона («Паевые взносы и паевой фонд кооператива»), в соответствии
с которой имущество, находящееся в собственности кооператива, за исключением имущества, составляющего неделимые фонды,
делится в денежном выражении на паи (а не на паевые взносы) его членов и ассоциированных членов кооператива в соответствии с
уставом кооператива. Размеры паевого фонда кооператива и обязательного паевого взноса (а не пая) устанавливаются на собрании членов кооператива.
Решением общего собрания членов кооператива размер паевого фонда кооператива может быть увеличен или уменьшен (при этом
не требуется внесение соответствующих изменений в устав кооператива и их государственной регистрации). Размер паевого фонда
не должен превышать размер чистых активов кооператива. В случае, если размер паевого фонда кооператива превышает размер его
чистых активов, за вычетом средств неделимого фонда, паевой фонд кооператива уменьшается на указанную разницу путем пропорционального сокращения паевых взносов членов кооператива, паевых взносов ассоциированных членов кооператива и приращенных паев членов кооператива.
Увеличение размера паевого фонда осуществляется путем увеличения размера паевых взносов или за счет прироста приращенных
паев (ранее - либо путем внесения дополнительных паев, либо путем увеличения паевых взносов за счет кооперативных выплат).
27
Указанные разъяснения можно понимать двояко: как обычную формальность или как дополнительное обременение (ущемление прав
членов кооператива).
3. Прибыль кооператива, определяемая по бухгалтерскому балансу, распределяется теперь следующим образом:
1) на погашение просроченных долгов (зачастую долги колхозов намного превышают их годовую прибыль);
2) в резервный фонд и предусмотренные уставом кооператива иные неделимые фонды;
3) для осуществления в соответствии с законодательством обязательных платежей в бюджет (что может создать новые обязательства кооператива перед бюджетом после распределения прибыли на погашение долгов и в фонды
кооператива);
4) на выплату причитающихся по дополнительным паевым взносам членов и паевым взносам ассоциированных членов кооператива дивидендов, общая сумма которых не должна превышать 30 % прибыли кооператива, подлежащей распределению, и на премирование работников кооператива;
5) на кооперативные выплаты.
Более детально урегулировано распределение прибыли, а не только убытков кооператива. Так, кооперативные выплаты между членами производственного кооператива распределяются пропорционально оплате их труда в кооперативе за год, между членами потребительского кооператива — пропорционально доле их участия в хозяйственной деятельности кооператива (п. 2 ст. 36 Закона).
Кроме того, изменен порядок проведения кооперативных выплат. Теперь кооперативные выплаты должны проходить в следующем
порядке: 1) не менее чем 70 % (ранее — до 80 %) суммы кооперативных выплат направляется на пополнение приращенного пая
члена кооператива; 2) остаток кооперативных выплат выплачивается члену кооператива (в обязательном порядке, ранее уставом кооператива это могло и не предусматриваться).
4. В соответствии с п. 2 ст. 37 Закона члены производственного кооператива несут субсидиарную ответственность по обязательствам
кооператива в размере, предусмотренном уставом кооператива, но не менее чем в размере 5 % своего пая (ранее — 0,5 % обязательного паевого взноса). Это значительно увеличивает ответственность члена кооператива и в некоторых случаях уменьшает размер его
пая.
5. Комментируя изменения ст. 10, 18 Закона, можно сделать вывод, что теперь в случае принятия решения о вступлении в
производственный кооператив, созданный на базе сельскохозяйственной организации иной формы, член (участник) сельскохозяйственной организации не вправе передать выделенный ему земельный участок или причитающуюся ему земельную долю в
счет паевого взноса в паевой фонд кооператива либо передать земельный участок, находящийся в его собственности, кооперативу в аренду (с условием возврата при выходе из членов кооператива) на условиях, установленных законодательством РФ и законодательством субъектов РФ.
1
См.: Абова Т.Е. Производственные кооперативы в России. Правовые проблемы теории и практики // Государство и право. 1998. №8. С. 73; Демьяненко В,Н. Возрождение сельскохозяйственной кооперации в современной России: правовой аспект // Журнал российского права. 1998. № 2. С. 87;
Минина ЕМ. Сельскохозяйственная кооперация: правовое регулирование // Государство и право. 1997. № 11. С. 36; Палладина М.И. О некоторых
вопросах совершенствования аграрного кооперативного законодательства // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий.
1998. № 9. С. 40; Степкин А.И., Шишкин А.Ф. Современные формы хозяйствования и основные направления стабилизации развития АПК России //
Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. 1999. № 4. С. 47; Черноморец А.Е. Теоретические проблемы закона о сельскохозяйственной кооперации // Российский юридический журнап.1998.№4.С.38 и др.
Л.В. Шварц
кандидат юридических наук, ст. преподаватель
Российского государственного торгово-экономического университета
(Саратовский институт)
СОБСТВЕННОСТЬ КАК ОБЪЕКТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ОХРАНЫ
Собственность в гражданском обществе выступает главной предпосылкой свободы человека. Отчуждение от собственности пагубно
для любой личности, т. к. оно означает отрыв от питательных экономических корней. Реализуемая в настоящее время социальноэкономическая программа лишает население привычных для него способов социальной защиты. Пока не освоены се новые формы и
механизмы реализации, а старые подорваны или разрушены, неизбежно будет нарастать социально-психологическая напряженность в
обществе. Поэтому проблема взаимоотношения государственной власти с населением в области охраны собственности приобретает
особую остроту и актуальность.
Завершенное юридическое оформление функция охраны собственности приобрела в Конституции РФ. Действительно, Конституция
РФ содержит целый ряд статей, закрепляющих право собственности (ч. 2 ст. 8, ст. 9, 35 ,36 и др.) Однако основополагающая конституционная норма, гарантирующая охрану имущества собственника, содержится в ст. 35 и гласит, что право частной собственности
охраняется законом, никто не может быть лишен своего имущества иначе, как
по решению суда. Она развивает ст. 17 Всеобщей декларации прав человека и ст. I Протокола № 1 от 20 марта 1952 г. к Европейской конвенции о защите прав человека и его основных свобод.
Кроме Конституции РФ гарантии охраны собственности закреплены также в широком круге правовых актов (кодексах, федеральных
законах, конституциях и уставах субъектов России), нормативные положения которых не должны противоречить Основному Закону
РФ. Охрана отношений собственности обеспечивается практически всеми отраслями российского права: гражданским, уголовным,
трудовым, административным, экологическим и др.
В функции охраны собственности наиболее полно раскрывается роль государственного принуждения. Используя различные пути повышения эффективности функционирования государственной системы охраны собственности, в настоящее время делают акцент на силовых
методах защиты.
Это связано с тем, что в последние годы значительно повысилось количество зарегистрированных правонарушений, направленных
против собственности. Данные статистики свидетельствуют о том, что посягательства на собственность сегодня являются самыми
распространенными в России. Складывается ситуация, при которой происходит консолидация преступных группировок на территориальном, межрегиональном, международном уровнях, установлен криминальный контроль за целыми отраслями экономики, повысилась опасность, стали изощренными и дерзостными преступные проявления против собственности, повысились техническая оснащенность, вооруженность преступников. В таких условиях методы убеждения представляются недостаточными и малоэффективными.
Устранение обострившихся угроз национальной безопасности вызывает необходимость на данном этапе усиления роли государства,
применения государственно-правовых средств и методов принуждения.
В действительности охрану собственности нельзя обеспечить только посредством юрисдикционной деятельности, ее осуществление
требует самой разнообразной организационной работы. По смысловому значению понятия «охрана» и «защита» очень близки. С
юридической точки зрения данные понятия не совсем тождественны. В юридической литературе защита рассматривается как состояние активного противодействия постороннему вмешательству, тогда как охрана подразумевает общее регулирование и закрепление
отношений собственности в нормах объективного права,
28
включая их защиту. Охрана прав существует постоянно, предупреждает, не допускает их нарушения. Защита имеет место тогда, когда субъективное право нарушено или создалась угроза его нарушения. В этом смысле защита представляет лишь одну из сторон
юридической охраны.
Цель надежной государственной охраны собственности может быть достигнута лишь при условии взаимного сочетания всех форм и
методов ее осуществления.
При этом профилактика правонарушений против собственности должна оставаться областью повышенного внимания со стороны
государства.
В юридической литературе подробно исследуются основные виды, состояние и причины правонарушений против собственности.
Вместе с тем вопрос об ответственности государственных органов за сохранность собственности еше не получил должного внимания. Более того, действующее законодательство не имеет четких регламентации, ограничиваясь формулировкой: «Ответственность
должностных лиц государственных органов за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей установлена уголовным,
гражданским, административным законом»
В то же время достаточно распространены нарушение государственными служащими федеральных законов и указов Президента РФ,
несоблюдение порядка реализации норм и сроков исполнения поручений, установление не предусмотренных федеральными законами и указами Президента РФ процедур для реализации прав граждан, выполнение норм и поручений не в полном объеме либо
искажение их содержания. Эти нарушения не только дискредитируют государственную власть, создают условия для коррупции и злоупотреблений, но и нарушают права и свободы граждан, подрывают основы конституционного строя России.
Формулирование на уровне Конституции РФ понятия государственного правонарушения, введение института государственноправовой ответственности высших должностных лиц государственной власти, а также принятие по этой проблеме федерального закона позволят создать реальный правовой механизм контроля за деятельностью руководителей государства, в т. ч. по сохранности собственности как национального достояния.
Сложность и неоднозначность затронутых проблем требуют выработки новых подходов к формированию и реализации государственно-правовой функции охраны собственности, а значит, нуждаются в углубленном исследовании и основательной проработке.
Е.В. Вавнлин
кандидат юридических наук, доцент СГАП
ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ:
РЕАЛИЗАЦИЯ СУБЪЕКТИВНОГО ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА
Субъективное право предоставляет управомоченному лицу возможность выбора определенного правомерного поведения с целью
достижения желаемого результата (блага), т.е. «возможность потенциальную, лишь предоставленную, зафиксированную в законе»1. С
момента реализации этих возможностей — совершения реальных, конкретных действий — начинается (возникает) осуществление
субъективного права. Отсюда соотношение между возможным поведением, составляющим содержание субъективного права, и
поведением, составляющим содержание осуществления права, представляется в первую очередь как соотношение между потенциальной возможностью и действительностью («возможность реализующуюся»2)3. Поэтому «осуществление субъективных прав и исполнение обязанностей — это проведение их в жизнь путем превращения в действительность возможности и необходимости определенного поведения сторон правоотношения»4.
Семантическое смысловое содержание термина «осуществление» («реализация») несет в себе значение движения, процесса. Исходя
исключительно из представленной посылки, на наш взгляд, формулируется смысл юридического понятия «осуществление субъективного гражданского права». К примеру, ученые справедливо подчеркивают, что, осуществляя субъективное гражданское право,
лицо преследует достижение социально-экономических и юридических целей. Таким образом, авторы акцентируют внимание на
отношениях активного, динамического характера осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей, указывая, что «оба
эти процесса в своем единстве характеризуют динамику права»5. Отсюда и определения рассматриваемых правовых явлений строятся на данных правовых позициях, исключая, следовательно, признания существования многообразия способов осуществления
гражданских прав и исполнения обязанностей. Приведем одно из подобных последовательно отражающих только одну из форм
осуществления гражданских прав дефиниций. Реализация субъективных прав — это совокупность различных действий, определенный процесс, в результате которого лица, обладающие конкретным субъективным правом, получают реальные, различные по своему характеру желаемые результаты, которые стоят за этим субъективным правом6. Безусловно, главное в субъективном праве —
это возможность действовать. Однако, как отмечает Н.И. Матузов, действия могут принимать различные формы, поэтому одного
этого указания недостаточно, требуется конкретизация, уточнение, - расчленение обшей возможности на элементы7.
Действия — это такие факты (обстоятельства), которые зависят и происходят по воле людей. Однако внешнее проявление воли лица может быть выражено не только действием, но в определенных случаях и его бездействием. Если деяния лица небезразличны по
отношению к праву, то они являются юридически значимыми. Например, в случаях, предусмотренных законом или соглашением
сторон, молчание признается выражением воли совершить сделку (п. 3 ст. 158 ГК РФ).
Таким образом, связывать осуществление субъективного гражданского права только с активными действиями лица, исключать из
реализации права и исполнения обязанности статику, состояние общественных отношений, по всей видимости, нельзя. Кроме того,
некоторые правомочия лиц могут реализовываться только в определенном состоянии (статике) отношений.
Ярким примером тому может служить реализация субъективного права собственности. В частности, правомочие владения имуществом предполагает возможность собственника (иного титульного владельца) фактически, реально обладать вещью, иметь ее, располагать ею. Слова и выражения «иметь», «обладать», «властвовать», «господствовать над вещью» и т.п. выражают состояние, определенное субстанциональное положение. «Определяющим в ответе на вопрос о том, существует ли владение, является фактическая
возможность для владельца пользоваться вещью» 8. Следовательно, с одной стороны, правомочие владения отражает одну из форм
реализации вещного права, а с другой стороны, оно служит необходимой предпосылкой, состоянием общественных отношений для
реализации правомочий пользования и (во многих случаях) распоряжения вещью.
Таким образом, осуществление субъективного гражданского права складывается из двух форм выражения базовых составляющих, а
именно не только процесса (динамики): действия иди совокупности действий, направленных на достижение заложенного в праве
желаемого, необходимого для субъекта результата (реализации гражданского права лица в его узком значении), но и состояния (статики) отношений, например право собственности хозяйствующего субъекта, право авторства на произведения науки, литературы
или искусства.
Совершенно логичным и понятным в этом случае выглядит характеристика исполнения обязанности. Исполнение субъективной
гражданской обязанности - это воздержание от запрещенных действий либо осуществление обязанным
29
субъектом действий, которые составляют содержание обязанности. Формами исполнения обязанности являются {опять же): а) состояние — воздержание от недозволенных действий со стороны обязанного лица (форма исполнения обязанностей пассивного типа); б) процесс (движение, динамика) - совершение обязанным лицом требуемого в силу обязанности действия (форма совершения
обязанностей активного типа).
Матузов Н.И. Личность. Права. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права. Саратов, 1972. С. 127-128.
Там же. С. 128.
3
См.: Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. М„ 1972. С. 44-45.
4
Тархов В.А. Советское гражданское право. Саратов, 1973. С. 103— 104.
5
Максименко С.Т. Осуществление гражданских прав и исполнение обязанностей: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Саратов, 1970. С. 4.
6
См.: Копейчиков В.В. Реализация субъективных прав граждан // Советское государство и право. 1984. № 3. С. 13.
7
См.: Матузов Н-И. Указ. соч. С. 145.
8
Рьбаков В.А., Тархов В.А. Собственность и право собственности. Уфа, С. 104.
1
2
П.В. Перепелкина
кандидат юридических наук, доцент Поволжской академии
государственной службы
(Саратов)
ДЕПРИВАТИЗАЦИЯ ЖИЛЫХ ПОМЕЩЕНИЙ
В настоящее время приватизация жилья не является чем-то новым и неизвестным для жителей нашей страны, т.к. Закон о приватизации жилищного фонда в Российской федерации действует более 13 лет.
В исследуемый Закон неоднократно вносились изменения и дополнения, и каждый раз, принимая решение о внесении изменений и
дополнений, законодатель решал наиболее актуальные вопросы в области приватизации жилищного фонда. В настоящее время к такому вопросу относится деприватизация жилья, или расторжение договора приватизации жилого помещения.
До 19 апреля 2002 г. расторжение договора передачи жилья в собственность граждан предусматривалось не Законом о приватизации,
а подзаконными нормативными актами «например, Положением о приватизации жилищного фонда в городе Саратове, Положением о
порядке и условиях приватизации жилищного фонда в г. Москве и т.д.), анализ которых показал, что в регионах к вопросу о деприватизации подходили по-разному.
Практика пошла по пути признания того, что при деприватизации жилого помещения имеет место расторжение договора о передаче
этого помещения в собственность граждан и возвращение им правового положения нанимателей1.
Прежде всего необходимо четко понимать, что договор приватизации жилого помещения представляет собой двустороннюю безвозмездную сделку, а, следовательно, как считают некоторые авторы, она может быть либо расторгнута по соглашению сторон, как и
любой другой договор, либо признана в установленном порядке недействительной2.
Некоторые авторы считают, что восстановление права приватизации законодательством не предусматривается, но в то же время
сохраняется возможность реституции, в т.ч. права на приватизацию по взаимному соглашению сторон3. В подобных ситуациях «для
восстановления права граждан на приватизацию жилья необходимо заключить соответствующее соглашение с другой стороной
договора о недействительности сделки приватизации жилого помещения»4. Интересно, что А.А.Соловьев, анализируя расторжение
договора приватизации, пишет о недействительности сделки, а это, как известно, разные вещи. Кроме того, реституция, в соответствии с Гражданским кодексом РФ, — это установленное законом последствие признания сделки недействительной из-за ее оспоримости или ничтожности, поэтому, на наш взгляд, снова нельзя согласиться с мнением А.Л.Соловьева о применении реституции
«права на приватизацию) по соглашению сторон.
В.Г.Шабалин различает понятия «деприватизация)? и «расприватизация». Под первым он подразумевает «расторжение договора в административном порядке по соглашению сторон»5, под вторым — «признание договора приватизации недействительным на основании
статей 168-172 и 175-179 ГК РФ»6. Этот вариант, конечно, интересен, но представляется, что «деприватизация» и «расприватизация» — это слова-синонимы, означающие расторжение договора передачи жилья в собственность граждан. На наш взгляд, термин
«деприватизация» является более грамотным.
В отношении вопроса о расторжении договора приватизации на основании ст. 450-453 ГК РФ необходимо поддержать мнение О.В.
Поспелова7. Думается, что применение указанных статей Гражданского кодекса о порядке расторжения договора по соглашению сторон в отношении договоров приватизации неправомерно, поскольку они регулируют порядок расторжения длящихся договоров, по
которым обязательства сторон еще не исполнены. Договор приватизации жилого помещения согласно ст. 7 Закона о приватизации исполняется после передачи помещения в собственность граждан и регистрации права в едином государственном реестре учреждениями юстиции, после чего гражданин становится собственником и отношения сторон по договору прекращаются. Следовательно, и
право на приватизацию жилого помещения будет считаться использованным, а т.к. оно предоставляется только один раз. то и повторной приватизации быть не может.
Предложение О.В. Поспелова о выделении на основании ст. 166-181, 421 ГК РФ двух форм деприватизации жилья (судебной и договорной)8 представляется ошибочным.
Расторжение договора приватизации (деприватизация) отличается от признания его недействительным. Договор приватизации жилого
помещения является сделкой, которую можно признать недействительной по общим основаниям для недействительности сделок в
соответствии со ст. 166-181 ГК РФ. Итогом судебного заседания для обеих групп сделок по приватизации жилых помещений (и оспоримых и ничтожных) при положительном решении станет приведение сторон в первоначальное состояние, т.к. недействительная
сделка является таковой с момента ее заключения, следовательно, гражданин будет считаться не использовавшим свое право на приватизацию жилого помещения.
19 апреля 2002 г. был принят Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации"», в соответствии с которым появилась статья9 раскрывающая сущность деприватизации жилых помещений.
Указанной статьей устанавливается, что граждане, приватизировавшие жилые помещения, являющиеся для них единственным местом постоянного проживания, вправе передать принадлежащие им на праве собственности и свободные от обязательств жилые помещения в государственную или муниципальную собственность, а соответствующие органы исполнительной власти, органы местного самоуправления или уполномоченные ими лица обязаны принять их в собственность и заключить договоры социального найма
этих жилых помещений с этими гражданами в порядке, установленном законодательством Российской Федерации и законодательством субъектов РФ.
Для того, чтобы расторгнуть договор приватизации необходимо соблюдение ряда условий:
1) деприватизируемое жилое помещение должно являться для граждан единственным местом постоянного проживания;
2) деприватизируемое жилое помещение должно быть свободно от каких-либо обязательств.
Поскольку приватизация жилья носит заявительный характер, то законодатель очень логично сохранил его и
30
для деприватизации, т.к. соответствующие органы исполнительной власти, органы местного самоуправления или уполномоченные
ими лица обязаны принять жилые помещения в собственность и заключить с гражданами договоры социального найма в отношении
указанного жилья.
Таким образом, на федеральном уровне урегулированы отношения по расторжению договора приватизации жилого помещения или
деприватизации. Деприватизация должна осуществляться в порядке, установленном законодательством Российской Федерации и законодательством субъектов РФ. Специального федерального законодательства по этому вопросу нет, а вот всем субъектам РФ придется привести свои Положения о приватизации в соответствие с Федеральным законом о приватизации жилых помещений, и очень
жаль, что Законом от 19 апреля 2002 г. не установлен для этого определенный срок.
1
См.: Корнеев СМ., Крашенинников П.В. Приватизация жилищного фонда. №., 1996. С. 82-83; Гришаев СП. Ваше право собственности на жилой
дом и квартиру. м„ 1995. С. 9; Кичихин АН., Марткович И.Б., Щербакова Н.А. Жилищные права: пользование и собственность. М.. 1997. С. 216; Палич С. Изменение и расторжение договора приватизации жилья // Законность. 1999. to 9. С. 32-34.
2
См., напр.: Соловьев А.А. Расприватизация жилья. Юридические последствия, м., 2000. С. 10.
3
Там же. С, 10.
4
Там же. С. 12.
5
Шабалин В.Г. Сделки с недвижимостью. М., 2000. С. 114.
6
Там же. С. 115.
7
См.: Поспелов О.В. Некоторые особенности деприватизации жилья // Жилищное право. 2001. № 1. С. 32.
8
Там же. С. 29.
Я.А. Соболева
преподаватель СГАП
ВАЛЮТНЫЕ ЦЕННОСТИ —
ОБЪЕКТЫ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ И ДРУГИХ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ
(ПОНЯТИЕ И СОДЕРЖАНИЕ)
Важнейшей составляющей экономической системы всякого государства и мировой хозяйственной системы является их валютная система. Валютные отношения в тех или иных аспектах пронизывают все сферы жизни современного общества. И безусловно, их надлежащее регулирование является необходимым условием экономического благополучия граждан и нормальной работы предприятий и организаций.
В связи с этим необходимо отметить особый статус объектов регулирования валютного права. Этот статус обусловлен особой экономической ролью валюты и валютных ценностей (о чем будет сказано ниже) и проявляется в ограничении прав собственников и других лиц
на данные объекты.
Существуют разные точки зрения относительно правомерности существования таких ограничений. Вопрос этот заслуживает отдельного рассмотрения, однако можно сказать, что Конституция РФ предусматривает возможность ограничения гражданских прав.
Как известно, Гражданский кодекс выделяет валюту и валютные ценности в качестве особой разновидности вещей — объектов гражданских прав ст. 128 ГК РФ. При этом п. 2 ст. 140, ст. 141 Кодекса указывают, что регулирование оборота иностранной валюты и других валютных ценностей производится на основании специального закона.
Так как отечественное законодательство всегда подчиняло обращение валютных ценностей особому правовому режиму, подразумевавшему те или иные ограничения при осуществлении валютных операций, валютные ценности относятся к ограниченно оборотоспособным объектам.
Специальные, в некоторых случаях достаточно жесткие правила обращения подобной категории объектов диктуют необходимость
точно- го установления крута этих объектов, их верного законодательного определения. Необоснованное расширение либо сужение их
круга может вызвать появление слишком жестких или, напротив, либеральных норм лицензирования, налогообложения, ответственности в данной сфере.
В настоящее время происходит процесс подготовки новой редакции Закона РФ «О валютном регулировании и валютном контроле».
Как исследователями-теоретиками, так и практическими, работниками высказываются различные точки зрения по поводу тех или
иных предписаний будущего нормативного акта. Однако в ходе обсуждения законопроектов практически не затрагиваются вопросы,
связанные с их понятийным аппаратом.
Так, действующий Закон РФ 1992 г. не содержит определений таких важных понятий, как «валютные ценности», «валютные операции», заменяя их простым перечислением входящих в сферу данного понятия объектов или действий. О несовершенстве юридической техники применительно к данному Закону уже писал исследователь А. Селивановский1. В предлагаемые законопроекты данные
определения также введены не были, поэтому представляется необходимым дать четкое законодательное определение указанных
понятий.
Доктрина рассматривает валютные ценности как материальные объекты, вовлекаемые в сферу международных валютно-финансовых
связей3. Главной особенностью названного круга объектов представляется наличие у них таких свойств, которые позволяют им играть не только роль объекта права собственности и других гражданских прав, но и быть средством платежно-расчетных отношений
и финансовым резервом государства.
На протяжении истории человечества такими финансовыми инструментами служили самые различные, порой очень необычные
предметы. Так, известны примеры использования в качестве средств платежа шкур пушных животных, раковин редких моллюсков и
др. Однако постепенно в качестве всемирного эквивалента стоимости стали использовать драгоценные камни и драгоценные металлы
(прежде всего золото). А в 1867 г. Парижская валютная система закрепила функцию такого мерила стоимости за золотом. Этому
решению способствовали особые свойства золота: сравнительно небольшое количество в природе, сложность добычи, увеличивающая его себестоимость, неизменность свойств, способность легко делиться на части и т.д. Несмотря на широкое распространение бумажных денег, золото продолжало играть большую роль в опосредовании расчетов и преодолении финансовых кризисов.
Так, появлению в России в конце XIX в. стабильной денежной системы в значительной мере поспособствовала денежная реформа
1895-1897 гг., в ходе которой в стране были введены: фиксированный курс рубля по отношению к золоту, свободное обращение
золотых монет и размен на золото кредитных билетов.
В 1944 г. Бреттон-Вудским соглашением были сохранены золотые паритеты валют. Золото могло свободно использоваться в качестве
средства платежа и резерва. МВФ также сделал золотой запас своим существенным резервом.
Однако позже начинается процесс так называемой демонетизации золота, т.е. утраты им свойств меры стоимости, средства платежа.
Так, в 1971 г. США отказались производить обмен на золото долларов, принадлежавших официальным органам других стран, постепенно золото исчезло из расчетов между МВФ и его членами. Были внесены изменения в статьи соглашения МВФ, и в качестве
международных резервных активов МВФ стал использовать выпущенные им специальные права заимствования (СПЗ), стоимость
которых определяется на основе корзины валют3.
Таким образом, золото уже не может рассматриваться в качестве единого и единственного ликвидного актива. В настоящее время
практически все государства отказались от официального соотношения между своими национальными валютами и золотом или другими драгоценными металлами. Применительно к рублю об этом прям говорит норма Закона РФ «О Центральном банке РФ (Банке
России)» (ст. 28).
31
Означает ли вышесказанное полный отказ от использования золота в качестве возможного средства платежа, резервного ликвидного
актива? Очевидно, нет. Об этом свидетельствуют, в частности, такие правовые нормы, как: 1) ст. 47 Закона РФ «О Центральном
банке РФ (Банке России)», согласно которой в качестве обеспечения кредитов Банка РФ могут выступать в т. ч. золото и другие
драгоценные металлы; 2) норма п. 6 ст. 2 Закона «О драгоценных металлах и драгоценных камнях», где указано, что собственники
драгоценных металлов и камней осуществляют свое право собственности не только в соответствии с данным Законом и ГК РФ, но
и согласно Закону «О валютном регулировании и валютном контроле»; 3) согласно разд. 6 Положения «О совершении сделок с
драгоценными металлами на территории Российской Федерации» нарушение порядка совершения таких сделок является нарушением валютного законодательства.
Все приведенные примеры указывают на рассмотрение законодателем драгоценных металлов и камней в качестве валютных ценностей.
И хотя они уже не могут в полной мере выполнять функцию мировых денег, в определенных ситуациях данные объекты (прежде
всего золото) могут служить в качестве средства кредитования и достаточно ликвидного резервного актива. Поэтому представляется
по меньшей мере преждевременным исключение данных объектов из сферы понятия «валютные ценности».
На основании изложенного можно сделать следующие выводы:
1) в новом законе «О валютном регулировании и валютном
контроле» необходимо дать определение понятия «валютные ценности» и некоторых других понятий;
2) исключение драгоценных металлов и драгоценных камней из сферы понятия «валютные ценности» в проекте данного закона является необоснованным.
1
См.: Селивановскип А. Валютная операций — проблемы законодательного определения //Хозяйство и право. 2002. № 11. С. 48-59.
См.: Тихомирова Л.В,, Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия. М., 1999. С. 60.
3
См.: Смыслов Д.В, Международный валютный фонд: на рубеже столетий //Деньги и кредит. 1999. № 9. С. 55.
2
О.Ю. Ситкова
ст. преподаватель СГАП
ВОПРОСЫ ПРИОБРЕТЕНИЯ УСЫНОВЛЕННЫМ
ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ НА ИМУЩЕСТВО УСЫНОВИТЕЛЯ
В соответствии с ч. 1 ст. 137 СК РФ усыновленные дети и их потомство по отношению к усыновителям и их родственникам, а усыновители и их родственники по отношению к усыновленным детям и их потомству приравниваются в личных неимущественных правах и обязанностях к родственникам по происхождению.
Усыновленный, а также усыновитель (и его родственники) приобретают в результате усыновления не только права и обязанности,
вытекающие из семейных отношений, но и все те права и обязанности, которые предусмотрены нормами других отраслей законодательства, одним из оснований для возникновения которых является факт родства. В частности, в соответствии с нормами наследственного права при наследовании по закону усыновленные по отношению к усыновителю и наоборот являются наследниками первой очереди.
В связи с тем что усыновление порождает отношения, подобные родственным, необходимо отметить ряд особенностей, нашедших отражение в законодательстве иностранных государств. В частности, законодательство Италии предусматривает ряд обязанностей усыновителей в отношении усыновленных детей: 1) усыновитель обязан управлять собственностью усыновленного ребенка, если таковая имеется, до достижения ребенком совершеннолетия. Усыновитель не имеет права пользоваться этой собственностью
и доходами от нее, однако усыновитель может тратить любые доходы на обеспечение, воспитание, обучение ребенка, а также обязан
инвестировать остатки в прибыльной манере; 2) усыновитель обязан провести инвентарный учет собственности усыновленного ребенка и предоставить отчет в магистрат в течение одного месяца со дня вынесения решения суда об усыновлении. В противном случае
магистрат может отказать усыновителям в управлении собственностью усыновленного.
При усыновлении с иностранным элементом вопрос о возникновении права наследования у усыновленных и усыновителей не решается единообразно. Так, австрийский закон о международном частном праве 1978 г. устанавливает, что последствия усыновления
подчинены законодательству, подлежащему применению к личным отношениям супругов. Турецкий закон 1982 г. относит регулирование последствий усыновления к закону страны гражданства усыновителя, а при усыновлении супругами - закону, регулирующему общие условия брака.
Большинство стран, в т.ч. Россия, считают, что правовые последствия усыновления должны быть подчинены закону гражданства усыновителя.
Усыновление является правопрекращающим и правоустанавливающим актом. В соответствии с этим права и обязанности кровных
родителей прекращаются и заменяются соответствующими правами и обязанностями усыновителей. Только в Италии отцовская
власть сохраняется за действительными родителями, а усыновитель приобретает лишь право давать родительское согласие на брак1.
Существуют многообразные решения сложной проблемы наследования. Большинство европейских систем представляет усыновленному право наследования как в отношении имущества его действительных родителей, так и имущества усыновителя, т.к. усыновление
не прекращает родственных отношений между усыновленным и его кровными родителями2. Это так называемое ограниченное (неполное) усыновление.
Английское право дает другое решение этого вопроса, поскольку приказ об усыновлении «не наделяет усыновленного никаким правом на имущество в качестве ребенка усыновителя».
Закон штата Теннисси (США) устанавливает, что усыновленный ребенок и его потомство получают право наследовать любую собственность, принадлежащую усыновителям и их наследникам. Те же нормы устанавливает закон Ирландии «Об усыновлении» 1952 г.
Момент возникновения прав и обязанностей является важным при решении вопроса о переходе имущества по наследству. В соответствии с ч. 3 ст. 125 СК РФ права и обязанности усыновителя и усыновленного ребенка возникают со дня вступления в законную силу
решения суда об установлении усыновления.
Однако при наличии исключительных обстоятельств, вследствие которых замедление в исполнении решения может привести к невозможности самого исполнения, суд, исходя из ч. 1 ст. 211 ГПК РФ, вправе по просьбе заявителя или по своей инициативе обратить
решение к немедленному исполнению, указав причины, по которым он пришел к выводу о необходимости применения данной нор-
мы.
Так, Пензенский областной суд решил возможным обратить решение суда к немедленному исполнению, руководствуясь интересами
детей, т.к. необходимо как можно скорее начать их лечение, а также интересами ожидающих родителей — супругов Скотт, оставшегося в США их старшего сына Девида 1992 г.р.3
Усыновление, установленное судом РФ, с участием иностранного элемента требует признания в государстве гражданства усыновителей. Следует отметить, что методы установления усыновления в различных государствах отличны друг от друга. Право некоторых штатов США,
32
Италии, Франции, Израиля усыновление объявляет завершенным лишь спустя определенное время после помещения ребенка в семью
усыновителей. Этот срок колеблется от 6 месяцев до 1 года. В штатах Айова, Виржиния усыновление считается законченным после
рассмотрения дела в суде соответствующего штата. Таким образом, происходит «переусыновление» ребенка. Напрашивается вопрос:
возникают ли взаимные права и обязанности между усыновителями и усыновленным ребенком до совершения необходимых процедур, свидетельствующих о признании иностранным судом данного решения? Наиболее верными представляются нормы испанского
закона: независимо от даты регистрации акт усыновления признается испанским законом сразу после его признания в соответствии с
законом страны происхождения усыновляемого ребенка. Так, Б. Флорит приводит пример. Испанской супружеской парой был усыновлен ребенок из России. После прибытия в Испанию до момента регистрации его приемная мать скончалась. Ребенок был признан
ее законным наследником, хотя усыновление не было зарегистрировано в органах ЗАГСа Испании4.
В нашей практике встретился случай, когда гражданка К. пожелала отменить установленное в отношении ее усыновление. Она долго не знала о том, что у нее приемный отец. Мать не поставила родного отца в известность, а в заявлении о согласии на усыновление
подделала его подпись. Гражданка К., узнав об этом, нашла своего отца и пожелала восстановить с ним родственные отношения. Однако в соответствии с российским законодательством отмена усыновления не допускается после достижения усыновленным совершеннолетия (ст. 144 СК РФ). На наш взгляд, во избежание таких казусов следует отказаться от общего правила, предусматривающего, что
с усыновлением ребенка прекращаются родственные отношения и связанные с ними личные и имущественные права и обязянности усыновленного и его кровных родителей. Нормы, касающиеся данного вопроса, особенно при международном усыновлении, должны носить диспозитивный характер и предоставлять участникам отношений самостоятельно выбирать модель поведений.
См.: Вольф М. Международное частное право М„ 1948. С. 427. 1
См.: Семейное право зарубежных социалистических стран / Сост. М. Ворожейкин. М.,1979. С. 77, 217, 260, 361.
3
См.: Архивное дело Пензенского областного суда № 3-57/99.
4
См.: Флорит Б.П. Основные аспекты испанского законодательства по вопросам международного усыновления // Международное усыновление: проблемы правового, психолого-педагогического сопровождения детей — граждан РФ а семьях иностранных граждан. М., 2001. С. 116.
1
2
О.В. Сиднин
аспирант Поволжского кооперативного института (г. Энгельс)
ОГРАНИЧЕНИЯ ФОРМИРОВАНИЯ РЫНОЧНЫХ
ОТНОШЕНИЙ, ОБУСЛОВЛЕННЫЕ ОСОБЕННОСТЯМИ СУЩЕСТВОВАНИЯ
СОБСТВЕННОСТИ НА РАБОЧУЮ СИЛУ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Фундаментальная экономическая категория собственности включает в себя блоки экономических отношении. Одним из таких блоков
является собственность на рабочую силу. Это отношения между носителем рабочей силы и другими субъектами экономики по поводу
присвоения рабочей силы1. Существование собственности на рабочую силу в развитой рыночной экономике имеет следующие характерные черты:
1. Носитель рабочей силы свободен, не прикреплен вне экономическими институтами к рабочему месту и месту жительства.
2. Носитель рабочей силы имеет определенный уровень экономической свободы, а именно свободу выбирать место и условия продажи и приложения рабочей силы, т.е. рабочая сила мобильна.
3. Цена продажи рабочей силы, конечно, отклоняется от стоимости рабочей силы, но не отрывается от нее в значительной степени
в сторону понижения.
4. Региональные и профессиональные рынки рабочей силы относительно открыты взаимопроникновению. Барьеры перелива иерархизированы следующим образом: а) профессиональная и квалификационная подготовка; б) требования к здоровью и личностным качествам; в) ограничения, связанные с регулированием миграции (главным образом международной); г) ограничения по
полу, возрасту, национальности (не признаются МОТ); д) другие ограничения.
5. Государство защищает права собственника рабочей силы в сфере труда, потребления, образования, охраны здоровья, рекреации, культуры.
6. Воспроизводство рабочей силы имеет нормальные параметры, оно расширенное по качественным характеристикам — относительно личности и структуры совокупной рабочей силы и по количественным - относительно ресурсов труда.
Сравним эти характеристики с российской действительностью.
1. Носителей рабочей силы в России нельзя считать полностью свободными. Не изжито прикрепление к ведомственному жилью, прикрепление регистрацией или отсутствием регистрации. Существуют в теневой сфере случаи прямого физического лишения свободы
работников.
2. Экономическая свобода большинства собственников рабочей силы в России имеет низкий уровень. Выбор места работы ограничен барьерами поиска информации, наймом по протекции, а также трудностями смены места жительства. Для реализации смены
места работы и жительства необходим запас финансовой прочности, т.к. некоторое время человек не будет получать заработную
плату. В США нормой считается запас в 5-6-месячную зарплату. Для большинства россиян финансовый запас в аналогичной ситуации
не, превышает месячной зарплагы; по официальной статистике почти треть россиян имеет доходы ниже прожиточного минимума2.
3. Цена рабочей силы значительно отклоняется от стоимости. Это отклонение увеличивается, если рассматривать не средние значения. С учетом отраслевых, профессиональных, региональных колебаний разрывы достигают от 9 до 40 раз3. Формирование цен на
рабочую силу в России еще не подчиняется рыночным закономерностям. Иначе бы не было нижайших зарплат в сфере образования, здравоохранения, культуры.
4. Барьеры взаимопроникновения высоки и иерархизированы по-иному: а) экономические ограничения по доходу, делающие невозможными должную мобильность и вклады в человеческий капитал; б) ограничения по полу и возрасту; в) монопольные ограничения стратификации занятости; г) ограничения, связанные с регулированием внутренней и внешней миграции; д) другие ограничения.
5. Государство декларирует, но не защищает права собственности на рабочую силу в связи с финансовой слабостью и неисполнением
законов. Наиболее яркий пример — уничтожение сбережений большинства россиян в государственных банках во время инфляции.
6. Воспроизводство рабочей силы аномально. Оно сужено по качественным характеристикам здоровья, образования, культуры носителей рабочей силы, а также структуры совокупной рабочей силы. Сужено и по количественным характеристикам в
связи с убылью населения, его старением и отсутствием продуманной миграционной политики.
Таким образом, параметры отношений собственности на рабочую силу в России имеют отличный от стран с развитой рыночной
экономикой характер. Это обусловливает несформированность рыночных отношений в современной России.
33
1
Мы придерживаемся взглядов на следующее соотношение категорий. Рабочая сила— способность человека к труду. Это товар в рыночной экономике. Его способность создавать стоимость большую, чем стоит сам. Совокупность рабочей силы {в национальной экономике, регионе) — трудовые
ресурсы или ресурсы труда. Они же, вовлеченные в производство, - личный фактор производства. Стоимость труда, продажа труда, рынок труда, как
принятые термины, то же, что и стоимость рабочей силы, продажа рабочей силы, рынок рабочей силы. Труд, по существу, это реализация рабочей
силы, реализаций ее целевой функции. Результат труда — товар или услуга.
2
См.: Экономика и жизнь. 2002. № 4. С. 24.
3
См.: Уровень жизни населения регионов России //2001. № 11. С. 13.
Д.Ф. Кастрюлин
кандидат юридических наук, преподаватель СГАП
ПЕРЕХОД ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ И ПЕРЕХОД РИСКА СЛУЧАЙНОЙ ГИБЕЛИ ИЛИ СЛУЧАЙНОГО
ПОВРЕЖДЕНИЯ ТОВАРА ПО ДОГОВОРУ МЕЖДУНАРОДНОЙ КУПЛИ-ПРОДАЖИ: ЕДИНСТВО И БОРЬБА
ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ
Предприниматели, активно принимающие участие в международном товарообмене, часто путают переход риска случайной гибели
или повреждения с переходом права собственности на товар. Это вполне объяснимо, поскольку перемена владельца товаров часто
предполагает и перемену собственника. Однако переход риска может произойти до перехода права собственности, например, когда
покупатель не принимает поставку товара в ранее согласованную с продавцом дату или когда покупатель договорился с продавцом, что последний остается собственником до полной оплаты товара (удержание права собственности - «retention of title»)1. К сожалению. в разных
правовых системах метод определения момента права собственности имеет различия2. Причем с переходом права собственности часто
совпадает и переход к покупателю риска случайной гибели или порчи товара. В разных государствах это достигается с помощью различных юридико-технических приемов При более детальном анализе оказывается, что, по сути, это те же самые акты, которые имеют место и
при переходе права собственности, и при переходе риска случайной гибели или повреждения.
Нормы по переходу риска подверглись унификации в Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г.
(далее - Венская конвенция 1980 г.) и в Инкотермс 2000. Попытки универсальной международной унификации правил по переходу
права собственности и по сей день успеха не имели.
В этой связи непременно возникает вопрос: если были достигнуты существенные результаты в унификации правил по переходу риска,
можно ли использовать этот позитивный опыт для приведения к единообразию и норм по переходу права собственности? Однозначно
ответить на данный вопрос нельзя. Попробуем разобраться в сложившейся ситуации.
Сначала рассмотрим все «против».
Во-первых, право собственности — вопрос вещного права, в то время как вопрос перехода риска случайной гибели или повреждения
товара относится к обязательственному статуту договора3.
Во-вторых, вполне резонен вопрос следующего порядка. Если Венская конвенция 1980 г. и Инкотермс 2000 отошли от связи перехода
права собственности и перехода риска утраты (концепция «право собственности» - «res perit domino», «concept of property»), то не указывает ли это на очевидную неприемлемость существующих в национальных правовых системах правил по переходу права собственности
(как базовых для унификации) вообще и на их применимость к переходу риска утраты в частности. Известный немецкий компаративист
Эрнст Рабель характеризует данную концепцию как «...ужасающие останки от мертвого прошлого, которые населяют поразительное
количество устаревших кодификаций законодательства о купле-продаже»4.
В-третьих, уже долгое время высказываются точки зрения, которые свидетельствуют об уменьшении роли вопроса о переходе
права собственности в международной купле-продаже товаров5. Удержание права собственности, пожалуй, последняя оставшаяся
функция права собственности как способа обеспечения исполнения финансовых обязательств покупателя, поскольку, как правило,
единичного покупателя в длинной цепочке продавцов и покупателей право собственности и его переход волнуют мало.
И в-четвертых, с учетом широко используемого принципа автономии воли сторон и риск, и право собственности могут перейти в
самые разные периоды времени, что если и не свидетельствует против унификации норм по переход; права собственности, то, во
всяком случае, демонстрирует отсутствие острой необходимости в них.
На региональном уровне в пользу выработки единообразных правил по переходу права собственности свидетельствует уже имевшийся удачный опыт унификации данного института в рамках Общих условий поставки: ОУП СЭВ 1968/1991 гг., ОУП СССР —
КНДР 1981 г. и ОУП СССР — КНР 1990 г.
ОУП СЭВ, ОУП КНДР — СССР, ОУП КНР — СССР следуют концепции «res perit domino». Покупатель становится собственником в
момент, когда продавец завершает исполнение в отношении физической передачи через перевозчика и с этого же момента покупатель
начинает нести риск случайной гибели или повреждения товара. Иными словами, ОУП СЭВ, ОУП КНДР-СССР, ОУП КНР - СССР
следуют системе «традиции», т.е. рассматривают передачу товара через перевозчика покупателю как условие перенесения права собственности и перехода риска.
Таким образом, предложения но унификации правил о переходе права собственности, базой которым служит пе-редача, представляются вполне обоснованными 6. Между тем хоть сколько-нибудь стройной системы по унификация правил по переход) права собственности и по сей день предложено не было.
Перспективными в целях унификации норм по переходу правя собственности представляются подходы Венской конвенции 1980 г.,
Инкотермс 2000 и Гражданского кодекса РФ в отношении определения момента перехода риска случайной гибели или повреждения
товара. Выработка новых унифицированных правил вполне уложилась бы в следующую трехзвенную типологию.
Во-первых, можно дифференцировать момент перехода права собственности, базируясь на традиционной классификации договоров
международной купли-продажи товаров, которая выделяет договоры «отгрузки», «доставки» и «выборки» в зависимости от объема
обязательства по передаче с дополнением к данной классификации договоров «купли-продажи товара в пути».
Во-вторых, в тесной связи с первым элементом типологии можно выделить для перехода права собственности юридические акты
(«принятие покупателем», «сдача перевозчику», «предоставление в распоряжение»), которые осуществляются в форме передачи
физического владения. Причем базой данным юридическим актам служит все та же передача («traditio»), но не любой из ее видов, а
только такой вид абстрактной передачи, как «traditio longa manu» (передача длинной рукой), под смысл которой попадает «сдача перевозчику», «предоставление в распоряжение» и «принятие покупателем».
И, наконец, в-третьих, необходимо будет определить, что, пока товар не идентифицирован каким-либо из многочисленных способов
индивидуализации, которыми изобилует международный торговый оборот, переход права собственности невозможен.
Подобно тому как это сделано в Венской конвенции 1980 г., последовательным было бы разработать правила по переходу права
собственности и для договоров «купли-продажи товара в пути», воспользовавшись вариантами,
34
предложенными в Венской конвенции 1980 г.: момент заключения договора купли-продажи; момент сдачи товара перевозчику, который выдал документ, подтверждающий договор перевозки.
В связи с вышеизложенным чисто гипотетически можно было бы задаться следующим вопросом: не будет ли обращение к Tradition-
sprinzip для определения момента перехода права собственности возвращением к концепции «право собственности» для определения
момента перехода риска утраты? Даже если и найдутся сторонники приведенного выше скепсиса, бесспорно другое: современное
международное предпринимательское право (private international commercial law, international business law) вовсе не стремится создать оптимальные решения проблем; задачей, скорее, является предоставление разнообразных приемов и подходов, допускающих маневр с
учетом реальной ситуации.
Дабы быть последовательным в своих рассуждениях о путях возможной унификации правил по переходу права собственности, необходимо сказать несколько слов о понятии «свода выработанных правил». Поскольку разработка и принятие конвенций (в особенности в отношении права собственности — примером тому служат все коллизионные конвенции, посвященные этому вопросу) — процесс длительный
и сложный и, принимая во внимание вступление в четвертый период унификации, скорее всего, это будет Типовой или Модельный закон,
причем разработанный такими авторитетными организациями, как Международная торговая палата либо Комиссия ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ).
1
См: Комментарий к Инкотермс 2000. Толкование и практическое применение. Публикация МТП №620. Сер. «Издания международной торговой
палаты» / Пер. с англ. М„ 2001. С. 45.
2
Например, в издании Международной торговой палаты № 546 «Переход права собственности в международной торговле» (Transfer of Ownership in
international Trade/eds Alexander von Ziegler, Jette Н. Rоnое, Charles Debattista and Odile В. Р1?gат-Kerrault) приводится сравнительно-правовое исследование 19 правовых систем со своими особенностями в определении момента перехода права собственности.
3
См.: Лунц Л.А. Внешнеторговая купля -продажа (коллизионные вопросы). М., 1972. С. 58-59.
4
Цит. по: Mendes Е.P. The U.N. Sales Convention & U.S.-Canada Transactions; Enticing the World's Largest Trading Bloc to Do Business Under a
Global Sales Law //Journal of law and Commerce. 1988. Vol. 8. Р. 144.
5
См., напр.: Фпейшиц Е.А. Момент перехода права собственности по договору купли-продажи в гражданском праве крупнейших иностранных государств и СССР // Ученые труды / Всесоюзный Институт юридических наук. 1947. Вып.9.; Татищева Н.И. Момент перехода права собственности
и риска случайной гибели товара по договору купли-продажи во внешней торговле СССР // Ученые записки ИМО /Институт международных отношений. 1963. Вып.14.
6
См.:Visser E. Favor Emptoris: Does the. CISG Favor the Buyer? // UMKC Law Review. 1998. Р. 92
И.В. Шугурова
кандидат юридических наук СГАП
СОБСТВЕННОСТЬ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ
СОБСТВЕННОСТЬ: ПРОБЛЕМА РАЗГРАНИЧЕНИЯ
Несмотря на довольно широкое использование понятия интеллектуальной собственности в зарубежном и международном законодательстве, а ныне и в отечественных нормативных актах, исследования концепции интеллектуальной собственности появились сравнительно недавно. В начале 90-х гг. среди большинства ученых-правоведов сложилось представление о том, что право собственности
регламентирует отношения как вещной, так и интеллектуальной собственности в том или ином объеме и с учетом специфики объектов. Распространению подобного понимания, вероятно, во многом способствовали принятые в то время законы, которые признавали
продукты интеллектуального и творческого труда объектами права собственности. Поэтому интеллектуальная собственность определялась как особый вид собственности, которая выражает отношения присвоения результатов интеллектуальной деятельности. С предложением различать традиционный тип вещной собственности (недвижимой и движимой) и интеллектуальной собственности (промышленной и интеллектуальной в узком смысле слова (авторское право)) выступали Л.Б. Гальперин и Л.А. Михайлова, полагающие,
что «интеллектуальная собственность — это отношения владения, пользования, распоряжения идеальными объектами, выраженными в каких-либо объективных формах»1.
С принятием ч. 1 ГК РФ многие противоречия, заложенные законами о собственности, были в значительной мере устранены. Как
известно, результаты интеллектуальной деятельности, а также исключительные права на них (интеллектуальная собственность) определены в качестве самостоятельных объектов гражданских прав, отличных от вещей и иного имущества. В то же время дискуссия о
соотношении таких категорий, как «собственность» и «интеллектуальная собственность», продолжает оставаться актуальной и по
сей день, поскольку затрагивает фундаментальные основы, пожалуй, ключевого института гражданского права — права собственности.
Считается, что разграничение между ними проходит через вопрос приемлемости юридической модели классических вещных прав в
отношении категории интеллектуальной собственности.
Справедливо указывая на недопустимость отождествления идеи с формой ее выражения, И.А. Зенин подчеркивает, что в отношении
нематериальных объектов, каковыми являются все продукты умственного труда, неприменимо правомочие владения: нельзя физически обладать идеями и образами2. Существует только доступность и известность, которыми в силу неограниченности объекта в пространстве может располагать бесчисленный круг лиц. Из нематериального характера объекта вытекает и отсутствие правомочия пользования, предпосылкой которого является владение, Оно трансформируется в другое правомочие использования, имеющее отличия в
силу нематериального характера объекта. По своим натуральным свойствам такой объект может использоваться одновременно неопределенным кругом лиц. Правомочие распоряжения, хотя и совпадает по названию, имеет несколько иное содержание. К примеру,
правообладатель может не только передать право использования другому лицу, но и предоставить аналогичное право одновременно
третьим лицам, оставаясь при этом правообладателем. Отсюда вытекает, что распространение классической триады правомочий
собственника на отношения, связанные с объектами интеллектуальной собственности, невозможны.
В ответ на данное критическое замечание в работе СВ. Усольцевой утверждается: «Юридическая специфика права собственности заключается не столько в перечне правомочий собственника, который может быть самым различным, сколько в самом их характере». И далее: «Право собственности, как субъективное право, является правом абсолютным. Закон предоставляет собственнику право требовать устранения любого рода препятствий, мешающих ему осуществлять свои правомочия... Исходя из изложенного, для
того, чтобы опровергнуть теорию интеллектуальной собственности, ее критикам следовало бы... попытаться опровергнуть абсолютный характер правоотношений по поводу указанных объектов»3. Однако право собственности, помимо того, что оно является абсолютным, характеризует еще такой признак, как право следования, позволяющее отграничить вещные права от других категорий. Право следования означает, что право собственности следует за вещью при всех ее переходах от одного лица к другому. Вполне очевидно,
что оно применимо к результатам творчества, которые, с одной стороны, не могут быть вполне отделены от личности творца, а с другой — окончательно отчуждены, т.е. не способны к обороту в его обычном виде. Из этого следует, что абсолютный характер прав на
результаты интеллектуальной деятельности существенно отличается от
35
абсолютного характера права собственности как вещного права.
Сторонники проприетарной концепции интеллектуальной собственности (от лат. proprietas - собственность) выдвигают и другие
аргументы. В частности, они обращаются к экономическому аспекту содержания данной категории. «Интеллектуальная деятельность и ее результаты с точки зрения своей экономической сущности тождественны деятельности материальной, продукты интеллектуальной деятельности... обладают определенной экономической ценностью и могут быть присвоены конкретными лицами, что дает
основание говорить о возникновении отношений собственности»4. Однако, как мы уже выяснили, результаты интеллектуальной деятельности не поддаются присвоению в силу своей невещественной природы, вследствие чего приведенное высказывание представ-
ляется юридически некорректным. И, наконец, довод о том, что классическая римская юриспруденция рассматривала собственность
как свободное от ограничений и абсолютное право исключительного господства лица над вещью, также не доказывает существования права собственности на нематериальные объекты: они подвержены территориальным и временным ограничениям (в авторском
праве даже присутствует связь срока охраны с продолжительностью жизни автора), что в корне противоречит идее собственности
как вечного и экстерриториального права.
Таким образом, результаты интеллектуальной деятельности обладают существенными особенностями, позволяющими отграничить
их от материальных объектов вещного права и определяющими специфику правового режима. Особенностями объектов обусловлены и особенности возникновения прав на них. Так, приобретение права возможно в силу создания результата интеллектуальной деятельности или заключения договора. Согласно проекту раздела ГК РФ5 права интеллектуальной собственности возникают в результате
создания, начала использования или государственной регистрации соответствующего объекта интеллектуальной собственности, а
также по иным основаниям, предусмотренным законом или международным договором РФ (курсив наш. — И. Ш.).
Итак, права на нематериальные объекты связаны с личностью автора, устанавливаются на определенное время и территориально
ограничены, не заключаются в триаде правомочий, свойственной праву собственности, они охраняются особыми способами, отличными от способов защиты вещных прав (обычная виндикация, например, здесь не применима) Наиболее обоснованной теорией, учитывающей специфику результатов интеллектуальной деятельности, а также средств индивидуализации юридического лица, индивидуализации товаров, работ и услуг и подчеркивающей особенности их правовой охраны, явилась концепция исключительных
прав, воспринятая современным законодательством России и большинства иностранных государств.
Гальперин Л. Б., Михайлова ПА Интеллектуальная собственность; сущность и правовая природа // Право интеллектуальной собственности. Новосибирск, 1992. С. 11,13.
2
См.: Зенин И.А. О концепции права интеллектуальной собственности в СССР // Право промышленной и интеллектуальной собственности. Новосибирск, 1992. С. 42-43.
3
Усольцееа СВ. Правовая природа общественных отношений, возникающих в связи с созданием и использованием результатов интеллектуальной
деятельности. Иркутск, 1996. С.15
4
Усольцева СВ. Указ. соч. С. 3,4. Возможность «присвоения продуктов интеллектуального труда, идеи» отстаивают также Р.Ф. Хафизов, А.М. Орехов и некоторые другие авторы (См,: Хафизов Р.Ф. Сущность и основные особенности интеллектуального труда и интеллектуальной собственности.
Казань, 1994. С. 10; Орехов А.М. Интеллектуальная собственность как объект философского исследования // Вестник Моск. ун-та. Сер. 7, Философия. 1997. № 1. С. 31-49).
5
Раздел «Право интеллектуальной собственности» ГК, разработанный под руководством А.П. Сергеева и внесенный в Государственную Думу Федерального Собрания РФ депутатом В.Я. Комиссаровым.
1
Н.А. Барннов
доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист России
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ СОБСТВЕННОСТИ В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ
В литературе собственность рассматривается в двух аспектах: как экономическая категория и как правовая категория.
Собственность составляет ядро производственных отношений, их основу, являясь «исходным» экономическим отношением, и определяет характер производства, экономическую жизнь общества и взаимосвязь собственности и производства.
Существует объективная диалектическая взаимосвязь между экономикой, производством, собственностью и обществом. Возникновение и развитие собственности возможно только в обществе и в складывающихся в нем общественных отношениях производства, обмена
и потребления. Вместе с тем развитие экономики, производства и общества в целом немыслимо и невозможно без развития собственности, отношений собственности, которые являются определяющим фактором его организации и деятельности.
Современный этап исторического развития общества характеризуется тем, что отношения собственности не ставятся в зависимость от
классовых различий и политических амбиций. В России идет формирование рыночной (вещной, товарной) модели собственности, которой свойственна множественность форм.
В России состоялся пересмотр проблем и концепций собственности, осуществлена «ломка отношений собственности», направленная
на то, чтобы до конца преодолеть доминирующее положение государственной собственности, непринятие института частной собственности, отказаться от старых теоретических догм и вернуть этому институт) его подлинное содержание, придать личности уверенность в своих силах, признать за ней неотчуждаемое, природное право быть собственником, что соответствует духу и букве
Всеобщей декларации прав человека, принятой Организацией Объединенных Нации в 1948 г., Европейской конвенции о защите прав
человека и основных свобод 1950 г. и Конституции России 1993 г.
Следует подчеркнуть, что принятие института частной собственности не означает, что это - «капиталистическая» и «эксплуататорская» частная собственность. Частная собственность бывает разной. Там, где средства производства и внешние условия труда принадлежат частным лицам, т.е. собственник и работник соединены в одном лице, такую частную собственность (природную и неотчуждаемую) следует приветствовать.
В литературе отмечалось, что человек без собственности включается в систему поддержания жизнедеятельности либо путем насилия
(принудительный труд), либо путем продажи своей рабочей силы (наемный труд). И то и другое приводит к историческому тупику, нарастанию глобальных губительных процессов.
Разумеется, нельзя допускать сосредоточения в одних руках огромных богатств, нельзя взращивать олигархов-миллиардеров и латифундистов за счет общественных средств, народного благосостояния, природных богатств России. Политика государства в этом вопросе должна быть направлена на четкое регулирование рыночных процессов я ограничение права собственности.
Правовое регулирование отношений собственности в международном частном праве осуществляется коллизионно-правовыми и
материально-правовыми нормами Проблема заключается в том, что сами по себе коллизионные нормы, как правило, не разрешают
вопрос по существу, а отсылают к материально-правовым нормам того или иного государства, к той или иной правовой системе. Однако
внутригосударственное право различных стран не одинаково
36
регулирует целый ряд однородных вопросов, связанных с собственностью.
Разнобой в регулировании однородных вопросов может быть вызван, например, отсутствием единства мнений по вопросу об отнесении имущества к движимому или недвижимому. Дж. Чешир и П. Норт приводят пример: право ипотечного залогодержателя в Англии и в Канаде в провинции Онтарио считается недвижимым имуществом, в то же время в Новой Зеландии и в Австралии оно рассматривается как движимое имущество.
В соответствии с нормами международного частного права в отношении имущества (собственности) действует принцип (привязка) «закон места нахождения вещи» (lех rei sitae). Данная привязка означает, что применяется право того государства, на территории
которого находится вещь (имущество), независимо от того, в какой стране находится собственник. Данный принцип нашел теоретическое обоснование в работах немецких авторов Ф. Кана, Э. Цительмана и швейцарских - М. Келлера и К.Сира.
По этому принципу практически во всех странах мира определяется правовое положение имущества как движимого, так и недвижимого. Данный принцип определяет, какие могут быть вещные права, что может быть предметом права собственности и его содержанием.
В России данный принцип впервые был закреплен в Основах гражданского законодательства 1991 г. В настоящее время он закреплен
в разделе VI третьей части Гражданского кодекса.
Глава 68 раздела IV ГК предусматривает коллизионно-правовое регулирование отношений собственности
Исходным коллизионным началом в регулировании отношений собственности является принцип «1ех rei sitae»— «закон нахождения
вещи» (статья 1205).
Аналогичные нормы содержатся в гражданских кодексах стран СНГ: в ст. 1276 ГК Армении, ст. И 19 ПС Белоруссии, ст. 1107 ГК
Казахстана, сг. 1193 ГК Киргизской республики.
Законодательство европейских стран так же содержит подобные нормы. Например, раздел 5 «Вещное право» Федерального
закона Австрии «О международном частном праве» (1978 г.), ст. 43 Вводного закона к Германскому Гражданскому Уложению, параграф 903 I К Германии (в ред. 1994 г), ст. 537,544,545 ГК Франции (1804 г.).
В Соединенных Штатах Америки наряду с федеральными законами в отдельных штатах действуют свои законы и даже кодексы, например, ст. 3535 ГК штата Луизиана (1825 г.— вред. 1997 г.).
Имеются некоторые особенности в регулировании отношений собственности в Венгрии и Вьетнаме. Закон Венгрии 1979 г. «О международном частном праве» закрепляет несколько правил регулирования вещных прав. Наряду с основным lех геi sitae применяются: закон государства места назначения; личный закон пассажира; закон суда. В ГК Вьетнама имеются нормы, допускающие установление коллизионных норм, кроме указанных в Кодексе, и о выборе применимого права при квалификации имущества.
Страны СНГ в 1996 г. приняли «Гражданский кодекс. Часть третья. Модель», имеющий форму унифицированного примерного правового акта и предусматривающий единые примерные правила регулирования тех или иных отношений, которые должны учитывать страны СНГ при принятии внутригосударственных правовых актов, в т.ч. актов, регулирующих отношения собственности.
Т.А. Иванова
преподаватель СГАП
ВОЗМЕЩЕНИЕ УЩЕРБА СОБСТВЕННИКУ ПРИ СОВЕРШЕНИИ МЕЖДУНАРОДНОЙ
АВТОМОБИЛЬНОЙ ПЕРЕВОЗКИ ГРУЗА
Ответственность транспортных организаций - одна из основных и наиболее острых проблем международного частного права.
Регламентация ответственности должна обеспечивать решение двух важных задач:
во-первых, давать достаточную защиту организациям и лицам, пользующимся услугами транспорта;
во-вторых, стимулировать перевозчиков к надлежащей организации транспортного процесса и не порождать для них финансовых
трудностей, которые могут поставить под угрозу нормальное функционирование транспортных линий, особенно развивающихся
стран.
Согласно ст. 17 Конвенции о договоре международной дорожной перевозки груза перевозчик несет ответственность за полную
или частичную утрату груза или за его повреждение, происшедшее с момента принятия груза к перевозке и до момента его сдачи, а
также за просрочку в доставке1.
Момент приема груза фиксируется по дате в накладной, а момент сдачи груза определяется датой в накладной, проставленной во
втором ее экземпляре получателем при приеме им груза.
Ответственность за несохранность груза ограничена его стоимостью, ущерб возмещается в случае утраты или недостачи груза в
размере стоимости утраченного или недостающего груза, в случае повреждения груза — в сумме, на которую понизилась его стоимость, а при невозможности восстановления поврежденного груза в размере его стоимости.
Перевозчик не освобождается от ответственности по причине дефектов транспортного средства, которым он пользуется для осуществления перевозки, или вины лица, у которого был взял в аренду автомобиль2.
Перевозчик должен всегда эксплуатировать только технически исправное транспортное средство. При повреждении, порче, полной
или частичной утрате груза, а также при нарушении сроков его доставки перевозчик не может ссылаться на статьи Конвенции, ограничивающие или исключающие его ответственность, если не докажет, что к моменту начала рейса эксплуатируемое им транспортное средство находилось в технически исправном состоянии.
Международные соглашения, как правило, определяют ответственность перевозчика не в общей форме, а дают перечень случаев
такой ответственности. Большинство соглашений о перевозках грузов предусматривают ответственность транспорта только за несохранность груза и просрочку в его доставке. Несохранность груза возможна в различных формах, однако практически имеют место
следующие три случая несохранности: полная утрата груза, частичная утрата груза, порча или повреждение груза.
Судебная практика многих стран исходит из того, что полная утрата груза имеет место, если перевозчик не может выдать груз получателю, независимо от того, известно или нет место его фактического нахождения. Таким образом, выдача груза ненадлежащему
получателю признается его полной утратой, соответствующие расчеты с фактическим получателем должен вести перевозчик, а не
грузополучатель по транспортному документу. Судебная практика в области международных автомобильных перевозок не является обширной, однако она позволяет все же констатировать стремление судов капиталистических стран прибегать к применению
норм своего национального права'.
В юридической литературе выделяют следующие обоснования для установления пределов ответственности перевозчика:
во-первых, участники конвенций, учитывая потенциальную опасность причинения огромных по размерам убытков,
37
стремились оградиться от чрезмерных, превышающих финансовые возможности претензий потерпевших;
во-вторых, в установлении максимума заинтересованы развивающиеся страны, для которых угроза обременительных затрат в случае
непредвиденного инцидента была бы преградой для соответствующей деятельности.
Основным критерием для определения пределов гражданско-правовой ответственности должна быть действительная ценность тех
благ, которым может быть причинен ущерб. Ими являются здоровье людей и стоимость имущества, реальная ценность которых может быть выявлена в результате получения соответствующих статистических данных и материалов практики. При подготовке транспортных конвенций обычно представляются фактические данные о размере типичных убытков, возникающих при наступлении несчастных случаев, и средней стоимости перевозимых грузов, которым может быть причинен ущерб. Однако получение таких сведений вызывает трудности, и они, как правило, не являются репрезентативными. Практическим ориентиром служит, прежде всего,
опыт уже имеющихся международных соглашений.
Когда перевозчик обязан возместить ущерб, вызванный полной или частичной потерей груза, размер подлежащей возмещению суммы определяется на основании стоимости груза в месте и во время принятия его для перевозки, однако не может превышать 8,33 расчетные единицы за килограмм недостающего веса брутто.
«Расчетной единицей, указанной в настоящей конвенции, является единица специальных прав заимствования, соответствующая
определению Международного валютного фонда. Сумма, подлежащая возмещению, переводится в национальную валюту государства, суд которого рассматривает данное дело на основе стоимости этой валюты, в день вынесения решения или в день, устанавливаемый сторонами по договоренности. Выраженная в специальных правах заимствованная стоимость национальной валюты государства, которое не является членом Международного валютного фонда, исчисляется с помощью метода, устанавливаемого этим государством»4.
Кроме того, подлежат возмещению: оплата за перевозку, таможенные сборы и пошлины, а также прочие расходы, связанные с перевозкой груза, - полностью в случае потери всего груза и в пропорции, соответствующей возмещению ущерба, при частичной потере.
Подача исков, которые могут возникнуть в результате перевозок, выполненных в соответствии с настоящей Конвенцией, может
происходить в течение одного года. Однако в случае злоумышленного поступка или вины, которая согласно закону, применяемому
разбирающим дело судом, приравнивается к злоумышленному поступку, срок устанавливается в три года. Приостановление и перерыв сроков исковой давности для обращения в суд по договорам автомобильной перевозки определяются законом суда5.
По спорам, возникающим из перевозки, подпадающей под действие Конвенции КДПГ, истец, кроме судов стран-участниц Конвенции КДПГ, согласованных сторонами, может обратиться в суд страны, на территории которой:
1) ответчик имеет обычное место жительства;
2) находится основное коммерческое предприятие ответчика, отделение, агентство, через посредство которого был заключен договор перевозки;
3) находится место принятия груза к перевозке либо место, предназначенное для сдачи груза.
Обращение в другие суды не допускается.
1
См.: Международное частное право: Сб. док. / Сост. К.А. Бекяшее, А.Г. Ходаков.М., 1997.
См.: Отнюковэ Г. Договор перевозки грузов автомобильным транспортом // Закон. 1996. № 5. С. 38.
3
См.: Transport. 1975. N 37.S. 4193.
4
Протокол к Конвенции о договоре международной дорожной перевозки грузов. Женева. 1978. 5 июля.
5
См.: Холопов К.В. Комментарий к Конвенции о договоре международной перевозки грузов. М., 2000. Ст. 32.
2
А.В. Трофименко
кандидат юридических наук, доцент СГАП
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ СУБЪЕКТИВНОГО ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ И ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫХ
ПРАВ НА ИНФОРМАЦИОННЫЕ ОБЪЕКТЫ
Проведем краткий сравнительный анализ основных характеристик субъективного права собственности, исключительного права на
результаты интеллектуальной деятельности и субъективного права на информационные объекты ограниченного доступа (о возможности признания последнего права можно вести речь лишь с точки зрения теории).
Субъективное право собственности
1. Цель установления — юридическое оформление принадлежности вещи конкретному лицу и обеспечение возможности полного
хозяйственного господства лица над вещью. Осуществление права, как правило, связано с использованием объекта управомоченным либо иным титульным владельцем.
2. Субъект права наделен юридически обеспеченной возможностью владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом своей волей и
в своем интересе. Ограничения этого права возможны только в установленных законом случаях (обычно в отношении отдельных разновидностей объектов).
3. Помимо перечисленных правомочий субъект права собственности вправе устранять всех лиц из сферы своего хозяйственного господства. Данное правомочие является абсолютным и практически ничем не ограничено.
4. Все входящие в структуру субъективного права собственности правомочия носят имущественный характер.
5. В неявном виде существует презумпция единственности объекта права собственности, т.е. невозможности существования одного и
того же объекта в одно и то же время в разных местах. Однако возможно одновременное существование прав собственности на
любое число подобных объектов (автомобилей одной модели и комплектации, мебели определенного типа и т.п.), каждый из которых может быть индивидуализирован.
6. В любой момент времени существует только одно лицо, фактически владеющее объектом. При переходе права собственности
прежний собственник утрачивает хозяйственное господство над объектом. Отечественному праву неизвестен институт «расщепленной собственности», поэтому передача «части права» собственности невозможна.
Исключительное право на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним объекты («право интеллектуальной
собственности»)
1. Цель установления - юридическое оформление принадлежности конкретному лицу информационного объекта и обеспечение
возможности полного хозяйственного господства лица над объектом. Осуществление права часто связано с воспроизведением
известного числа экземпляров объекта.
2. Субъект права наделяется юридически обеспеченной возможностью использовать объект своей волей и в своем интересе. Ограничения данного права возможны только в установленных законом случаях в отношении отдельных категорий объектов или
субъектов (например, возможно отнесение обьекта к информации, составляющей государственную тайну). Понятие «фактическое
владение объектом интеллектуальной собственности» не имеет юридического смысла.
3. Право субъекта исключительного права устранять всех лиц из сферы своего хозяйственного господства ограничено возможностями
использования объекта, предоставляемыми законом иным лицам (например, в силу права преждепользования).
4. В состав права наряду со способными к отчуждению имущественными правомочиями входят неотчуждаемые неимущественные
правомочия.
38
5. Презумпция единственности объекта исключительного права, понимаемая как невозможность одновременного существования
нескольких тождественных объектов права, является неопровержимой для объектов авторского права, предполагается для объектов
промышленной собственности и лишь с оговорками применима в отношении средств индивидуализации. Право собственности на
экземпляр объекта не связано с исключительным правом на сам объект, поэтому возможно одновременное существование прав собственности на любое число экземпляров объекта (например, книг), каждый из которых может быть индивидуализирован.
6. Возможно существование нескольких правообладателей, одновременно использующих один и тот же объект. Передавая неисключительные правомочия на использование объекта, правообладатель может не утратить полностью хозяйственное господство над
ним. Фактически возможно расщепление исключительного права («частичная уступка» исключительного права).
Исключительное право на объекты ограниченного доступа
1. Основная цель установления – юридическое оформление принадлежности информации конкретному лицу и обеспечение возможности полного хозяйственного господства указанного лица над информационным объектом. Осуществление права, как правило, связано с использованием объекта самим управомоченным либо иным титульным владельцем.
2. Субъект права фактически владеет экземпляром информационного объекта, может пользоваться им (применительно к коммерческой тайне - использовать соответствующую информацию в хозяйственной деятельности), в ряде случаев – распоряжаться экземпляром объекта (например, передавать информацию, составляющую коммерческую тайну, по договору). Указанные действия
осуществляются правообладателем своей волей и в своем интересе. Ограничения данного права возможны только в установленных
законом случаях, обычно - в отношении отдельных категорий объектов.
3. Помимо перечисленных правомочий субъект рассматриваемого права вправе устранять всех лиц из сферы своего хозяйственного
господства (ст. 23, 24 Конституции РФ, п. 2 ст. 139 ГК РФ). Данное правомочие является абсолютным и практически ничем не ограничено.
4. Все входящие в структуру анализируемого права правомочия носят имущественный характер.
5. Презумпция единственности объекта рассматриваемо го права отсутствует. Возможно одновременное существование прав на любое число экземпляров информационного объекта (так, одна и та же технология может быть независимо разработана и охраняться в
режиме коммерческой тайны неограниченным числом лиц. Как правило, экземпляры информационного объекта можно индивидуализировать (они подобны, но не тождественны).
6. В конкретный момент времени может существовать неограниченное число лиц, обладающих экземплярами одного и того же
информационною объекта. При передаче соответствующей информации прежний обладатель может полностью утратить права на
нее, но может и продолжать ее использование. При этом, однако, не происходит «расщепления» права.
Сопоставление приведенных характеристик показывает, что субъективное право на информационные объекты ограниченного доступа имеет гораздо больше общих черт с правом собственности, чем «право интеллектуальной собственности». Последнее сближает с
«традиционным» правом собственности лишь презумпция единственности объекта, которая может быть опровергнута применительно к объектам промышленной собственности и средствам индивидуализации. Предполагаемое же исключительное право на информационные объекты ограниченного доступа отличается от «традиционного» права собственности лишь нематериальным характером объекта Благодаря отсутствию в структуре права на информацию ограниченного доступа личных правомочий и его «нерасщепляемости», оно более «приспособлено» для использования проприетарных моделей, чем «право интеллектуальной собственности»,
охватить которое в полном объеме традиционной триадой невозможно. Таким образом, следует констатировать большую применимость проприетарных моделей к субъективному праву на информационные объекты ограниченного доступа по сравнению с «правом
интеллектуальной собственности».
Ю.Ю. Ветютнев
преподаватель Волгоградского государственного университета
НЕКОТОРЫЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СООТНОШЕНИЯ ФЕДЕРАЛЬНОГО
И РЕГИОНАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ПО ВОПРОСАМ СОБСТВЕННОСТИ1
В связи с формированием в России самостоятельного уровня государственной власти в лице субъектов РФ, обладающих реальными
правотворческими полномочиями, стала возникать постоянная проблема сочетания федеральных и региональных начал в регулировании различных общественных отношений. Не всегда бывает возможно с полной определенностью установить, в каком масштабе
должны регулироваться те или иные вопросы, следует ли решать их в федеральном законодательстве либо передавать на усмотрение
субъектов РФ. Подобные коллизии имеют место и в сфере права собственности.
На первый взгляд ситуация вовсе не носит сколько-нибудь спорного характера: Конституция РФ с относительной ясностью установила предметы исключительного ведения Российской Федерации и совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, все
остальные вопросы причислив к самостоятельному ведению субъектов РФ. При этом в п. «о» ст. 71 Конституции РФ к предметам
ведения Российской Федерации среди прочего отнесено гражданское законодательство; в то же время ч. I ст. 2 Гражданского кодекса
РФ предусматривает, что основания возникновения и порядок осуществления права собственности регулируются гражданским законодательством. Следовательно, используя систематическое толкование норм Конституции РФ и ГК РФ, можно заключить, что вопросы права собственности принадлежат к ведению Российской Федерации и должны регулироваться лишь федеральным, но не региональным законодательством.
Однако этот вывод был бы несколько преждевременным. Во-первых, сама же Конституция РФ в сочетании с федеральным законодательством закрепляет ряд отступлений от этого общего правила, т.е. случаев, когда отношения гражданско-правового характера
все-таки могут регулироваться на уровне субъектов РФ. Например, п. «к» ст. 72 Конституции включил земельное законодательство
наряду с некоторыми другими отраслями в число предметов совместного веления Российской Федерации и ее субъектов. Однако земельное законодательство, в силу особенностей его предмета и метода, неизбежно содержит нормы цивилистического характера —
например положения о купле-продаже, аренде, иных сделках с земельными участками как особым видом имущества. Так, ч. 2 ст. 1
Федерального закона от 24 июля 2002 г. «Об обороте земель сельскохозяйственного значения»2 прямо указывает, что правовое регулирование отношений в области оборота земельных участков и долей в праве общей собственности на земельные участки из земель
сельскохозяйственного назначения осуществляется не только федеральным законодательством, но и принимаемыми в соответствии с
ним законами субъектов РФ. Таким образом, несмотря на формальное провозглашение гражданского законодательства предметом
исключительного ведения Российской Федерации, субъектам РФ фактически предоставлена возможность также регулировать отношения, являющиеся по своей природе не только земельными, но и
39
гражданско-правовыми3. Это относится не только к земельному праву, а ко всем отраслям законодательства, находящимся в совместном ведении Российской Федерации и ее субъектов (семейное, жилищное, водное, законодательство о недрах тоже имеют
общие с гражданским правом нормы и институты).
Во-вторых, необходимо определиться, в каком именно смысле Конституция РФ говорит о тражданском законодательстве как предмете исключительного ведения Российской Федерации. Гражданский кодекс содержит легальное определение гражданского законодательства по предметному признаку, но есть некоторые основания полагать, что в п. «о» ст. 71 Конституции и в ст. 2 Гражданского кодекса РФ понятие гражданского законодательства дано в несколько различной трактовке. Так, согласно ч. 1 ст. 2 ГК РФ
гражданское законодательство определяет основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав; в то же время ст. 72 Конституции РФ относит к предметам совместного ведения вопросы владения, пользования и распоряжения землей, недрами, водными и другими природными ресурсами. Гражданское законодательство, иными словами, в конституционном понимании носит более узкий характер, чем в смысле Гражданского кодекса, который сформулировал предмет гражданско-правового регулирования с определенным «запасом».
Наконец, обратим внимание на тот факт, что в Конституции речь идет не о гражданском праве, а о гражданском законодательстве. На наш взгляд, это свидетельствует о том, что на уровне субъектов РФ не могут приниматься законы, имеющие чисто гражданско-правовой характер, однако отдельные нормы гражданско-правового характера вполне могут содержаться в законах субъектов РФ, принимаемых по конкретным частным вопросам.
Таким образом, принадлежность гражданского права, в т.ч. вопросов собственности, к предмету исключительного ведения Российской Федерации не является абсолютной. В действительности нормы гражданского права вполне могут создаваться и дейстновать на уровне субъектов РФ; другое дело, что эти нормы не могут противоречить ГК РФ и подменять его, а лишь дополнять
по некоторым вопросам межотраслевого и специального значения.
1
При поддержке Российского гуманитарного научного фонда (грант №03-03-00589а/8).
См.: СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3018.
3
См. также: Мазуркина В.Ю. Истоки формирования института купли-продажи земельных участков сельскохозяйственного значения // Вопросы права и социологии. Волгоград, 2003. Вып. 12. С. 47.
2
Т.Н. Сафронова
кандидат юридических наук, доцент Воронежского государственного университета
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЗАЩИТЫ ВЛАДЕЛЬЦА, НЕ ЯВЛЯЮЩЕГОСЯ СОБСТВЕННИКОМ
Пристального внимания требует единственный пока в отечественном праве вещный иск, служащий средством защиты «чистого»
владельца, т.е. владельца, чье право непроизводно от права собственности. Управомоченность давностного владельца на такое
требование закреплена п. 2 ст. 234 ГК РФ. Подобный иск, известный римскому праву, носил название Публицианова, по имени
создателя правовой конструкции. Интересна модель этого иска в том виде, в каком он существовал у римлян. Формула иска, приводимая Гаем в Институциях (4, 36)1, позволяет сделать вывод, что перед нами иск с фикцией. Причины фикции кроются в глубоком
консерватизме римского цивильного права, не терпящего кардинальных изменений. Фикция как прием претора позволяет внедрять в
устаревающее цивильное право новые прогрессивные начала.
Римская фикция, используемая в Публициановом иске, обусловлена особенностями национальной правовой системы Рима и ничего
общего не имеет с теми функциями, которые фикции выполняют в современном праве. В.К. Бабаев справедливо отмечает тенденцию отмирания многих фикций, вызываемых особенностями эпохи2. Бывшая фикция ныне превратилась в правовую норму, предоставляющую иск давностному владельцу без каких-либо домыслов.
Необходимо затронуть вопрос о сторонах в процессе, инициированном предъявлением современного аналога Публицианова иска. В
роли истца выступает давностный владелец. К числу возможных истцов следует отнести и правопреемников давностного владель-
ца, поскольку п. 3 ст. 234 ГК РФ допускает правопреемство в usucapio по причине того, что сам правопреемник становится давностным владельцем вещи.
В роли ответчика по иску может выступать любой обладатель вещи, удерживающий ее без воли истца, независимо от того, является
такой владелец нарушителем добросовестным или нет. Однако п. 2 ст. 234 ГК РФ исключает удовлетворение требования давностного владельца к собственнику или зависимому владельцу, чье право производно от права собственности. Доказав свою лучшую управомоченность на владение вещью, эти лица получат безусловную победу в споре. Причем не имеет значения, что при предъявлении,
в свою очередь, внндикационного иска названные субъекты могли бы не истребовать вещь по причине пропуска срока исковой давности или вследствие ограничения виндикации.
Актуален вопрос о правовой природе современного Публицианова иска: поссесорным или петиторным средством защиты он является? Думается, что названное средство защиты не следует считать посессорным. Главный аргумент в пользу такого вывода - допущение в процессе ссылок на правовые основания владения вещами. Хотя современный вариант владельческой защиты в зарубежных
правовых системах допускает возражения ответчика со ссылкой на наличие у него прав на вещь лучших, чем у истца, во внимание
все же принимаются бесспорные доказательства, не требующие дополнительной проверки. В процессе о защите добросовестного
владения использоваться могут любые доказательства прав собственника или зависимого владельца. С.А. Муромцев считал, что «не
допускать эксцепцию со стороны ответчика значило бы заставить его поднимать новый иск и все сложные разбирательства по actio
Publiciana обратить в ничто»3. В силу сложности доказательственной стороны процесс существенно отличается от посессорной защиты, поэтому не должен носить чисто провизорный характер. Именно поэтому С.А. Муромцев сделал вывод о том, что Публицианов иск «по юридическому значению выше интердикта, но ниже виндикационного иска»4. Таким образом, изучаемое средство защиты, предназначенное для квалифицированного владельца, близко по характеру к петиторному иску, отличаясь вместе с тем от виндикационного иска по положению активно управомоченного на притязанис лица и предмету доказывания.
Интерес вызывает распределение обязанностей по доказыванию в процессе, инициированном Публициановым иском. Неоднозначные мнения складываются в юридической литературе по поводу объема юридических фактов, включаемых в предмет доказывания
по делу. К.И. Скловский, выступая против резкого противопоставления Публицианова иска посессорной защите, пытается придать
требованию давностного владельца упрощенный характер. По его мнению, вопрос о давностном владении не должен связываться с
правом собственности, поэтому в процессе не следует доказывать наличие у владения истца всех реквизитов давности'.
Позволим себе не согласиться с мнением столь серьезного специалиста в области владения. Во-первых, версия ученого противоречит
историческому развитию Публицианова иска и той роли, которую он играл в римском праве. Во-вторых, не отрицая автономного
положения давностного владельца по отношению к собственнику, нельзя забывать конечную цель института приобретательной
давности - превращение
40
давностного владельца в собственника. Норма, предоставляющая иск давностному владельцу, размещена в ст. 234 ГК РФ, посвященной приобретательной давности, и логически вписывается в общую смысловую канву этой статьи.
Вызывает возражения и довод К.И. Скловского о том, что в отсутствие в отечественном праве посессорной защиты и при ограниченной сфере действия виндикации иск, предусмотренный ст. 234 ГК РФ, должен стать средством защиты тех видов владения, которые не
защищаются виндикацией6. Отказ от владельческой защиты несет многие отрицательные последствия, и возрождение этого средства
является необходимым. Но это не означает, что создавшийся вакуум должен восполняться средством, которое по своей модели призвано служить другим целям.
Следовательно, в предмет доказывания по делу входят все реквизиты приобретательной давности, кроме истечения срока.
Особого внимания заслуживает добросовестность как параметр давностного владения применительно к процессу о его защите путем предъявления Публицианова иска. Статья 10 ГК РФ закрепляет презумпцию добросовестности действий субъекта в случаях, когда
законом от него добросовестность требуется. Возникает вопрос о применимости названной презумпции в частных случаях, а именно
при защите владельца по нормам ст. 234 ГК РФ.
Нуждается в осмыслении п. 24 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 февраля 1998 г. «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»7.
Пленум разъясняет, что приобретатель-ответчик по виндикационному иску должен доказать свою добросовестность (то, что он знал или мог
знать о приобретении имущества от неуправомоченного отчуждателя). Видимо, в основу рязъяснения положено следующее рассуждение. Статья 10 ГК РФ относит презумпцию добросовестности к защите гражданских прав. Отрицание за владением, не связанным с
правом собственности, качеств субъективного права привело Высший Арбитражный Суд к выводу о неприменении ст. 10 ГК РФ к положению владельца-ответчика по виндикации. А.А. Грось высказывает несогласие с позицией Пленума, не обосновывая вместе с тем
свою позицию8.
Постановление Пленума обошло вопрос, действует ли презумпция добросовестности при предъявлении иска давностным владельцем по правилам ст. 234 ГК РФ? По крайней мере, обратного утверждения руководящее разъяснение не содержит. Нам видится необходимость унифицировать применение презумпции добросовестности ко всем случаям, в которых нормы вещного права связывают
определенные правовые последствия с добросовестностью обладателя. Нелогично положение, при котором в ситуации предъявления
иска владельцем презумпция действует, а выступление его же в роли ответчика действие этого предположения исключает.
В свете изложенного видится необходимость исключения из абз. 3 п. 24 названного Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ правила о возложении бремени доказывания добросовестности на владельца - ответчика по виндикационному иску.
1
См.: Гай. Институции. 4,"36 / Под ред. В.А. Савельева, Л Л. Кофанова. М., 1997. С. 271.
См.: Бабаев В.К. Презумпции в соеетском праве. Горький, 1974. С. 31.
3
Муромцев СЛ. Римское гражданское право. Казань, 1877-1878. С. 280.
4
См.: Муромцев СЛ. Указ. соч. С. 251.
5
См.: Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 1999. С 256.
6
См.: Скловский К.И Указ. соч. С. 300.
7
См.: Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1998. №10.
8
См.: Грось А.А., Защита гражданских прав: сравнительный анализ институтов римского частного права «действующего гражданского и гражданского процессуального права //Правоведение. 1999. №4. С. 111.
2
О.А. Поротикова
кандидат юридических наук, преподаватель Воронежского государствен нош университета
ПРОБЛЕМЫ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОГО
РЕГУЛИРОВАНИЯ СОСЕДСКИХ ОТНОШЕНИЙ
В СФЕРЕ ВЕЩНЫХ ПРАВ
Термин «соседское право» не знаком нашей правовой доктрине и законодательству, а редкое упоминание в текстах гражданскоправовых норм слова «соседи» ориентировано на бытовое, обиходное понимание его смысла.
Два из возможных критериев определения существа соседства уходят корнями в суждения римских юристов - пограничность
имущества и вещный характер прав субъектов. Такое классическое представление о соседстве, к сожалению, не охватывает в современной жизни и половины случаев, которые нужно рассматривать и регулировать как соседские конфликты.
Начнем с того, что разделение права на вещное и обязательственное крайне условно. Круг интересующих нас отношений может быть
максимально широким. Участниками подобных жизненных ситуаций чаще всего, конечно, становятся собственники недвижимого
имущества, члены семей собственников, лица, обладающие правом пользования землей, правом проживания в жилых помещениях.
Однако если внимательно присмотреться, то выясняется, что значительная часть соседских отношений основана на обязательствах
Использовать прилежащее друг к другу имущество могут арендаторы, доверительные управляющие, соарендаторы и др. Таким образом, даже в классических случаях совладения граничащим имуществом можно обнаружить конфликты не только вещных правообладателей, но и обязательственных.
Второй критерий - наличие общей границы у вещей - также не универсален, как и вещный характер прав соседствующих лиц.
Дело в том, что нередко соседями являются лица, имущество которых не соприкасается. К примеру, собственники квартир в многоквартирном доме, арендаторы нежилых помещений в зданиях, разделенных тротуаром. Более того, соседями, по сути, следует назвать и лиц, обладающих правом общей собственности на вещь, хотя при этом вещь одна и нельзя говорить о граничащем имуществе.
Итак, есть смысл исходить из интуитивного понимания соседства. Соседство есть взаимоотношения двух и более лиц, обладающих
вещными или обязательственными правами на одно и то же либо граничащее друг с другом и расположенное в непосредственной
близости имущество, что создает почву для возможных длящихся нарушений прав любой стороны.
Теперь необходимо ответить на вопрос: а в чем, собственно, проблема состоит? В отсутствии правовых механизмов регулирования
указанных отношений либо в неумении пользоваться имеющимися правовыми средствами?
Нормы, прямо или косвенно регулирующие соседские конфликты в гражданском законодательстве, есть, хотя их и немного. Дело,
разумеется, не в количестве и даже не в уровне их юридической техники. Данные нормы крайне разрозненны, пунктирны. Вот они: п.
2 ст. 209 ГК РФ, ст. 10 ГК РФ, п. 3 ст. 292 ГК РФ, ст. 293 ГК РФ и ст. 98 Жилищного кодекса. Уже из перечня видно, что две из указанных норм носят общий характер и требуют сложного толкования для применения к конкретному делу, а две последние статьи,
напротив, очень узки по содержанию и их буквальное применение не может обеспечивать необходимое правовое воздействие на
весь крут соседских конфликтов.
Любой соседский кризис с точки зрения гражданского законодательства потребует обязательного обращения в суд, что не обеспечивает оперативного регулирования, но даже после этого трудно надеяться на какое-либо эффективное разрешение сложившейся ситуации. Это означает, что соседи редко прибегают к исконным цивилистическим методам регулирования, а стремятся использовать
публично-право41
вые, административные рычаги: вызвать милицию, представителей домоуправлений и т.п.
Само по себе административное воздействие на соседские конфликты не является чем-то нехорошим, здесь неуместны рассуждения о том, какая отрасль нужнее и важнее. Проблема в том, что при всей безусловной оперативности административных мер они
хороши только для настоящего момента, способны сегодня заставить соседа выключить музыку, а все дальнейшие взаимоотношения соседей так и остаются неурегулированными.
И все-таки в определенных случаях соседских споров, когда речь идет о соседях-собственниках пограничного имущества, гражданско-правовые средства могут быть эффективны. Основным таким средством является негаторный иск. К.И. Скловский в одной
из своих статей так и определил негаторный иск как способ защиты гражданских прав, изобретенный римским гением в интересах
владеющего собственника, которому докучает нетактичный сосед1. Однако и негаторный иск не панацея. Ситуации, при которых
действия соседа не имеют какого-то овеществленного результата, т.е. не могут быть проконтролированы приставом-исполнителем, останутся конфликтными даже после удовлетворения негаторных требований. Допустим, сосед угрожает убить или избить
вас, поджечь дом, и из страха вы не можете свободно пользоваться своим жильем.
Необходимо подчеркнуть, что область соседского права — одна из тех сфер человеческой жизнедеятельности, где правовые
средства почти бессильны, а вернее, где для их эффективности требуется еше сложившаяся культура и обычаи общежития. В
этой связи показателен опыт зарубежного регулирования этих отношений2.
Один из принципов, которые используются цивилистами других государств для разрешения соседских споров, — принцип
"старшинства собственности"3. Речь идет О том. что, приобретая дом в жилом престижном квартале города, вы должны понимать:
здесь уже заведен определенный порядок осуществления права собственности, здесь нельзя устраивать свиноферму или разводить
змей. Эти простые правила в нашем государстве игнорируются не только участниками гражданских отношений, но и законодателем, я следовательно правоприменителями. А ведь, по сути, эти обычаи выступают ограничителями негаторных требований,
что крайне важно для справедливого разрешения споров соседей.
Следует учитывать при регулировании конфликтов между соседями, особенно в связи с рассмотрением судами требований об
устранении препятствий в пользовании имуществом, то, что существуют негативные эффекты жизнедеятельности соседа, которые
связаны с нормальным функционированием собственности4. В новейшей зарубежной гражданско-правовой кодификации — Гражданском кодексе Квебека - содержится норма (п. 976), направленная на регулирование прав соседей именно с этих позиций: "Соседи должны терпеть обычные причиняемые соседями неудобства, которые не превышают должных пределов терпения, исходя из природы и местоположения их земельных участков или из местных обычаев»5.
Теперь попробуем разобраться в том, почему «не работают» наиболее жесткие санкции за нарушение правил соседского взаимодействия — прекращение прав собственности или найма (ст. 98 ЖК РСФСР и 293 ГК РФ).
При применении норм о выселении перед судом стоит сложная дилемма: что лучше обеспечить потерпевшему соседу - нормальную жизнь в его квартире и оставить правонарушителя без крыши над головой или все-таки сохранить жилье для нарушителя, но
вынудить его соседа терпеть неудобства? При такой постановке вопроса в качестве государственного интереса может пониматься
желание не пополнять армию лиц без определенного места жительства.
Это не значит, что такая санкция за нарушение прав соседей, как прекращение прав нарушителя, не нужна. Видимо, требуется продуманный механизм, позволяющий гибко подходить к каждому случаю.
1
См.: Скловский К.И. Негаторный иск: отрицание не должно быть огульным // СПС «КонсупьтантПгюс». Судебная практика.
См.: Закон о праве собственности на жилое помещение и о праве длительного пользования жилой площадью от 15 марта 1951 г. (сиэм. на 5 октября
1994 г.) // Германское право Пер. с нем.; Науч. ред. Р.И. Кариулин. М., 1999. Ч. Ill, С. 65.
3
Маттеи У., Суханов В.А. Основные положения права собственности. М, 1999. С. 209, 219 и др.
4
См.: Дождев Д.В. Римское частное право. М„ 1996. С. 347.
5
Гражданский кодекс Квебека. М., 1999. С. 164.
2
Е.М. Тужилова-Орданская
кандидат юридических наук, доцент Башкирского государственного университета
(Уфа)
КЛАССИФИКАЦИЯ ОБЪЕКТОВ НЕДВИЖИМОСТИ
Основную классификацию объектов недвижимости проводит сам законодатель.
Анализ ст. 130 ГК РФ позволяет выделить следующие группы объектов:
1) вещи, которые относятся к недвижимости в силу их естественных свойств: земельные участки, участки недр, обособленные
водные объекты;
2) все то, что прочно связано с землей, причем на столько, что в случае разрыва этой связи возникает ущерб, который не позво-
ляет использовать ту же вещь по прежнему назначению. Законодатель дает примерный перечень таких вещей: леса, многолетние
насаждения, здания, сооружения;
3) вещи, относимые к недвижимости в силу закона. Вследствие особой значимости и в силу необходимости государственной
регистрации недвижимым имуществом признаны речные и морские суда, воздушные суда, космические объекты. Обособление их в
отдельную группу обусловлено тем, что их естественные свойства не позволяют применить к ним общий критерий связанности с
землей;
4) иное имущество, которое законом может быть отнесено к недвижимости Кодекс не расшифровывает эту группу объектов.
Но по аналогии права можно определить, что это, например, предприятие (ст. 132 ГК РФ) и кондоминиумы (Закон РФ 1996 г. «О
товариществах собственников жилья»). Хотя если следовать логике Федерального закона от 21 июля 1997 г № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», то эти вещи относятся ко второй группе («Объекты,
связанные с землей»). Здесь же называются и другие объекты — жилые и нежилые помещения, указание на которые отсутствует в
ст. 130 ГК РФ. В то же время в ст. 1 Федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимость...» ни чего не
говорится о судах и космических объектах и возможности отнесения федеральными законами к недвижимости иного имущества.
М.Е. Пономарев полагает, что в данном случае нет противоречия между Гражданским кодексом и Федеральным законом. Присутствует лишь стилистическая неточность, допущенная при конструировании указанного Федерального закона1.
На наш взгляд, здесь действительно нет никакого противоречия, но и стилистической неточности тоже нет.
В ст. 4 Федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимость...» прямо определено, что государственной
регистрации подлежат права собственности и другие вещные права на недвижимое имущество, за исключением прав на воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания и космические объекты, которые должны регулироваться специальными федеральными законами. До их принятия, на основании ч. 2 п. 1 ст. 33 Федерального закона «О государственной регистрации прав на
недвижимость...» для регистрации этих объектов применяется действующий порядок. Нам представляется, также, что указанный
Федеральный закон расширил перечень объектов недвижимости. Совершенно очевидно, что жилые помещения,
42
кондоминиумы, предприятие имеют немаловажное значение в гражданском обороте, а потому нуждаются в дальнейшей детализации
их правового режима. Видимо, именно поэтому Федеральный закон «О государственной регистрации прав на недвижимость...»,
принятый позднее ч. 1 Гражданского кодекса, учел происшедшие за этот промежуток времени изменения. Подобное дополнение требуется внести и в ст. 130 ГК РФ. Этим самым будет подчеркнута важность правового регулирования данных вещей и обеспечено
единство в понимании такой важной категории, как недвижимость.
Возвращаясь к классификации, проводимой законодателем, следует отметить, что в данном случае отсутствует единый критерий,
по которому она проводится.
На наш взгляд, единственная цель такой классификации - это определение признаков и видов недвижимости. Тем не менее классификация объектов недвижимости была бы необходима, поскольку необходим анализ особенностей правового режима каждой
группы вещей, относимых к данной категории. Однако в юридической литературе на сегодняшний день практически отсутствуют
какие-либо классификации. Основную сложность представляет выработка классифицирующего признака. Думается, что такой признак надо искать с учетом характерных черт недвижимости.
В.А. Горемыкин на основе экономических критериев предлагает классифицировать недвижимость в зависимости от воспроизводимости в натуральной форме (невоспроизводимые - земельные участки, воспроизводимые - здания, сооружения, многолетние насаждения), а также от формы собственности (частная, государственная, общая совместная, общая долевая, общественных организаций)
и от степени готовности к эксплуатации (введенные в эксплуатацию и незавершенные строительством)2.
На наш взгляд, наиболее спорной является классификация по формам собственности. Любой объект недвижимости может находиться в частной, государственной либо иной форме собственности. Общая совместная и общая долевая собственности представляют
собой две разновидности общей собственности.
Р. Гровер и М. Соловьев предлагают так называемую информационную классификацию объектов недвижимости, подразделяя их на
две гpyппы: жилую (квартиры, коттеджи, дачи и садовые участки) и нежилую (офисы, торговые помещения, склады и др., незавершенное строительство) недвижимость3.
Думается, что данная классификация не дает полного представления о категории «недвижимость». Совершенно не упоминаются
природные ресурсы (участки недр, обособленные водные объекты), транспортные средства.
Не учтено особое положение земельных участков, которые используются не только в виде садовых участков, но и в других видах как
жилой, так и нежилой недвижимости.
В качестве классифицирующего признака может быть использовано, например, функциональное назначение имущества. Этот признак носит экономико-правовой характер.
Исходя из данного критерия, объекты недвижимости подразделяются на производственные и непроизводственные. Производственные объекты прямо или косвенно участвуют в создании товара (земля, здания, сооружения, предприятия и т.д.).
Непроизводственные - не участвуют в создании товара, обеспечивают условия для обслуживания и проживания населения (многолетние насаждения, жилые помещения, кондоминиумы и др.).
Другим классифицирующим признаком можно считать свойство объектов недвижимости. В зависимости от этого критерия недвижимые вещи делятся на недвижимые по своим естественным свойствам и недвижимые в силу закона. Действительно, законодатель
объединил в одном понятии весьма разнообразные вещи. Они являются либо недвижимыми по своей природе, либо считаются таковыми на основании закона, хотя по своей сути это движимые вещи — так называемая «движимая недвижимость».
К первой гpyппе относятся (с учетом ст. 130 ГК РФ): земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты, леса, многолетние насаждения, здания, сооружения; (с учетом Федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимость...») жилые помещения, предприятия как имущественный комплекс, кондоминиумы. Ко второй группе относятся: воздушные
и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты, иное имущество, отнесенное федеральными законами к недвижимости.
Первая группа обладает весьма специфическими чертами и особенностями. Объекты первой группы являются:
1) неподвижными (некоторые авторы считают их непереместимыми4. Однако это не совсем правильно. Как было указано, объекты, относимые к недвижимости, переместить возможно, но они должны быть стационарно установлены на новом месте);
2) предназначенными для многократного использования, т.е. непотребляемыми;
3) наделенными индивидуальными признаками;
4) натурально-вещественной формы, которую сохраняют в течение всего срока службы;
5) теряющими свои потребительские свойства постепенно, по мере износа.
Сложнее выделить общие черты второй группы, поскольку единственным объединяющим началом являются закон и особая значимость объектов. Сюда включены в основном движимые вещи.
На наш взгляд, именно данная классификация позволит получить более полное представление об объектах недвижимости.
1
См.: Пономарев М.Е. Понятие и характеристика недвижимости в российском гражданском законодательстве // Вестник Ставропольского государственного ун-та. 1999. № 21. С. 97.
2
См.: Горемыкин В.А. Рынок недвижимое™. М.. 1994. С. 14.
3
См.: Гровер Р., Соловьев М Введение в управление недвижимостью. М., 1997. С. 42-43.
4
См.: Дорожинская Е.А. Правовое регулирование сделок с недвижимостью. Новосибирск. 1999. С. 18.
О.Р. Гимадрисламова
ассистент Института права Башкирского государственного университета
(Уфа)
ЖИЛИЩНАЯ КООПЕРАЦИЯ ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
В качестве одной из основных задач федеральной целевой программы «Жилище» на 2002-2010 гг., утвержденной Постановлением
Правительства РФ от 17 сентября 2001 г., можно назвать задачу развития рынка жилья и финансовых механизмов, обеспечивающих
доступность приобретения жилья для граждан с достаточной платежеспособностью. Для решения этой задачи необходимо создать эффективные экономические механизмы притока частных инвестиций в жилищное строительство и условия для долгосрочных жилищных накоплений граждан. Одной из форм привлечения средств населения для финансирования жилищного строительства и приобретения жилья являются негосударственные некоммерческие накопительные системы (жилищные и жилищностроительные кооперативы, строительно-сберегательные кассы).
С жилищно-строительными кооперативами мы знакомы давно. Но жилищно-потребительские кооперативы, существующие сегодня, имеют ряд отличий от привычных жилищно-строительных и жилищных кооперативов советского периода. На некоторых из
этих отличий хотелось бы остановиться подробнее.
Жилищные кооперативы (сейчас они обязаны указывать в своем наименовании, что являются некоммерческой организацией в форме
потребительского кооператива) организуются как добровольные объединения граждан и юридических лиц на основе членства в целях удовлетворения потребнос-
43
тей пайщиков в благоустроенном жилье путем объединения паевых взносов для приобретения этого жилья.
Ранее жилищно-строительные кооперативы могли быть организованы лишь при жилищном управлении (отделе) или управлении
(отделе) коммунального хозяйства исполкома городского, районного, поселкового Совета депутатов трудящихся, при предприятии,
организации, учреждении или совхозе (ст. 1 Примерного устава ЖСК РСФСР)1. Существовали определенные ограничения для членства в жилищном кооперативе: членами кооператива могли быть только граждане СССР, достигшие 18-летнего возраста, постоянно
проживающие в данной местности и нуждающиеся в улучшении жилищных условий (ст. 6 Примерного устава ЖСК РСФСР)2. Кроме
того, было четко оговорено, что государственные учреждения, предприятия и общественные организации не могут состоять членами
кооператива, а также принимать участие в строительстве жилых помещений кооператива за счет своих средств (ст. 7 Примерного устава ЖСК РСФСР)3.
На сегодняшний день членом жилищного кооператива может стать гражданин, достигший 16-18-летнего возраста, независимо от того,
гражданином какой страны он является и нуждается ли в улучшении жилищных условий, а также любое юридическое лицо.
Законодательство советского времени предусматривало ряд государственных мер по оказанию материальной помощи ЖСК и гражданам, вступающим в ЖСК. Правилами кредитования кооперативного жилищного строительства, утвержденными Стройбанком СССР
12 июня 1965 г., ЖСК предоставлялась государственная ссуда в размере до 60 % сметной стоимости строительства на срок 10-15 лет.
За пользование государственным кредитом кооператив выплачивал Стройбанку СССР 0,5 % годовых4. В соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 19 августа 1982 г №765 «О жилищно-строительной кооперации» предприятия могли оказать безвозмездную материальную помощь или частично погасить задолженности по кредиту банка работников - членов ЖСК.
В настоящее время финансовую поддержку государства инициативы граждан, связанной с приобретением жилья на платной основе, мы
можем наблюдать лишь в ряде регионов. Примером является опыт Республики Башкортостан и Республики Татарстан. Так, Указом
Президента Республики Башкортостан от 18 сентября 1997 г. была принята специальная государственная программа жилищного
строительства (Президентская жилищная программа), основанная на принципах потребительской кооперации. Для решения основных
задач, поставленных Президентской жилищной программой, был образован Государственный фонд жилищного строительства при Президенте Республики Башкортостан. Государственный статус программы позволяет решить многие вопросы, в т.ч. вопросы формирования муниципального жилищного фонда социального назначения.
Фонд обеспечивает финансирование программы строительства жилья для переселения граждан из жилых помещений в домах, подлежащих сносу. Первоочередное право на приобретение жилья в рассрочку через Фонд жилищного строительства при Президенте
Республики Башкортостан имеют граждане, проживающие в жилых домах, подлежащих реконструкции, сносу, включенных в специальную Государственную программу жилищного строительства.
Ранее только после окончания строительства конкретного дома кооператива каждому члену кооператива предоставлялась в соответствии с
размером его пая и количеством членов семьи в постоянное пользование отдельная квартира жилой площадью не более 60 кв. м. Следовательно, каждому члену кооператива и членам его семьи принадлежало лишь право пользования кооперативной жилой площадью. Собственником же этою жилья являлся жилищный или жилищно-строительный кооператив. Такое положение существовало до 1990 г., когда
были приняты Законы «О собственности в СССР» и «О собственности в РСФСР». В них предусматривалось, что член жилищного или
жилищно-строительного кооператива, полностью внесший свой паевой взнос за жилое помещение, предоставленное ему в пользование,
приобретает право собственности на это имущество.
В наше время гражданин, становясь пайщиком кооператива, вносит вступительный членский и первоначальный паевой взносы (эта
сумма, как правило, составляет около 15 % стоимости квартиры). Затем, когда пайщиком будет накоплено 50 % стоимости будущей
квартиры, он может выбрать жилье в строящемся доме и ждать окончания строительства или на вторичном рынке жилья. Жилищный кооператив приобретет это жилье в свою собственность, но для конкретного гражданина. Пайщик и члены его семьи получают
возможность проживать в этой квартире на основании договора на право безвозмездного пользования квартирой до выплаты пая.
Затем в соответствии с п. 4 ст. 218 ГК РФ член жилищного, жилищно-строительного или иного потребительского кооператива, полностью внесший свой паевой взнос за квартиру, предоставленную этому лицу кооперативом, приобретает право собственности на
указанное имущество. Право собственности (в силу прямого указания в законе) порождает факт полного внесения пая, и не существует необходимости в волеизъявлении членов кооператива или самого кооператива. Таким образом, государственная регистрация
прав членов потребительских кооперативов в отношении имущества, приобретенного путем внесения паенакоплений, по своей сути
является лишь подтверждением их правомочий собственника, отсутствие которого влечет исключительно ограничение в возможности распоряжаться этим имуществом, но никак не влияет на факт возникновения права собственности5.
1
См.: Замятин В.И.. Нечецкии М. А Комментарий к Примерному уставу жилищно-строительного кооператива. М„ 1974. С. 5.
Там же. С. 11.
3
Там же. С 22.
4
См.: Пудиков Д.С Жилищно-строительный кооператив: Справочник. М.. 1976. С 75-89.
5
См.: Каифер Ю. Государственная регистрация права собственности члена потребительского кооператива: установление или подтверждение права?//АКДИ «Экономика и жизнь». 2001. N 2. Вып. 4.
2
A.M. Байзигитова
ассистент Института права Башкирского государственного университета
(Уфа)
НАСЛЕДОВАНИЕ
КАК СПОСОБ ПРИОБРЕТЕНИЯ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ
В ст. 35 Конституции РФ закреплено, что право частной собственности охраняется законом, а право наследования гарантируется. В
связи с развитием в России рыночных отношений особое значение приобретает институт наследства, т.к., во-первых, это в той или
иной степени затрагивает интересы каждого гражданина и, во-вторых, это необходимо для обеспечения непрерывности существования и развития частной собственности. Преемство в отношениях собственников заключается в том, что «от умершего собственника
его имущество переходит к живым наследникам»1.
И хотя в целом наследственное право — это весьма консервативная подотрасль гражданского права, дополнение и уточнение механизмов использования наследственного имущества и распоряжения им, перехода этого имущества к наследникам, отраженное в
ч. 3 Гражданского кодекса РФ, привело к тому, что названные механизмы приобрели целый ряд не имевшихся ранее важных черт. А
самое главное — теперь законодательно закреплено расширение права частной собственности граждан в части распоряжения своим
имуществом на случай смерти, что реализует конституционные положения о свободе наследования и защите этого права.
Так, Б.С. Антимонов, К.А. Граве писали, что «наследование - это непосредственное преемство в правах и обязан44
ностях умершего лица, прежде всего преемство в имуществе, в праве собственности, которое является основой всех имущественных
прав» 2.
На наш взгляд, наиболее удачным и полным является определение, сформулированное Ю.К. Толстым: «Под наследованием следует
понимать переход прав и обязанностей умершего лица — наследодателя к его наследникам в соответствии с нормами наследственного права»3.
Согласно гражданскому законодательству наследование осуществляется по двум основаниям: закону и завещанию.
В юридической литературе используется утверждение В.И Серебровского о том, что «действительным основанием призвания к
наследованию является не непосредственно сам закон, а некоторые факты, предусмотренные законом: смерть наследодателя; родство наследника с наследодателем либо усыновление наследодателем наследника; состояние наследника в браке с наследодателем и
др.»4, а для призвания лица в качестве наследника по завещанию требуется наличие других предусмотренных законом фактов. Наследование во всех случаях возможно лишь при наличии предусмотренных в законе юридических фактов.
Вопрос о соотношении наследования по закону и по завещанию всегда привлекал к себе внимание ученых. Например, по справедливому утверждению А.Л. Маковского: «выражение "наследование по закону" время от времени вызывает резонную на первый
взгляд критику специалистов в этой области. Говорят, что оно неточно: ведь наследование по завещанию тоже осуществляется в случаях и в порядке, предусмотренных законом. Законодатель совершенно определенно отлает предпочтение наследованию по завещанию. Основная норма нашего наследственного права гласит: "Наследование по закону имеет место, когда и поскольку оно не изменено завещанием". Если наследодатель сам на случай смерти распорядился своим имуществом, составил завещание, наследование должно осуществляться в соответствии с его волей, а не по тем правилам, которые устанавливает закон для случаев, когда завещания нет. Это естественный принцип в условиях демократизации нашего общества и становления правового государства»5.
Однако, представляется, следует обратить внимание на то. на что упорно в течение многих лет указывает статистика стран, которые, бесспорно, следует отнести к числу демократических правовых государств с развитой рыночной экономикой, — Германии,
Англии, Франции и многих других; около 70 % граждан не составляют завещаний Причин тому много - скоропостижная смерть,
суеверная боязнь составлением завещания ускорить естественное течение событий. Но факт остается фактом, и наследование по
закону еще очень долго будет оставаться, в т.ч. и в России, наиболее распространенным видом наследования.
О.С. Иоффе и В.К. Дронников, кроме двух оснований наследования добавляют еще и третье: первый выделяет наследование по основанию выморочности наследственного имущества6, а второй определяет основанием наследования «право на обязательную долю» необходимых наследников7. Однако, классифицировав наследование по закону и по завещанию по субъекту волн, устанавливающей право на наследование, третий вид они определяли по субъекту наследования. При этом и у того и у другого третий вид
является наследованием по закону, т.е. поглощается первым элементом классификации.
Российское наследственное право не использует систему наследования по наследственному договору, сохранившуюся в мировой
практике. Например, по ГК Венгрии возможно заключение договора между наследниками о разделе при жизни наследодателя ожидаемого наследства и другие соглашения (ст. 655-660 ГК Венгрии).
Таким образом, можно сделать вывод, что теория и практика российского наследственного права придерживались предусмотренных
в законе только двух порядков наследования: наследования по закону и по завещанию.
Как нам кажется, в настоящее время в связи с возрастающей ролью наследования, и как способа приобретения права собственности, и
как средства обеспечения нуждающихся членов семьи и родственников, правовому регулированию наследственных отношений
должно уделяться повышенное внимание в законотворчестве и правоприменительной практике, а также на уровне частноправовой
регламентации наследования конкретного лица (составление завещания, брачного договора, который может оказать влияние на размер наследственной массы и т.д.). При этом весьма полезным будет восприятие норм зарубежного наследственного права, прежде
всего наиболее близкого российской правовой системе правопорядка стран континентальной правовой семьи. Отмечая значение
определенных институтов французской и даже англо-американской правовой семьи, следует подчеркнуть особую роль германского
законодательства для становления и развития нового российского наследственного права.
1
Комаров Б.К. Законодательство о наследовании. М„ 1963. С. 3.
Антимонов Б С, Граве А.К. Советское наследственное право. М., 1955. С. 5.
3
Толстой Ю.К. Наследственное право. М.. 1999. С. 3.
4
Серебровский В.И. Очерки советского наследственного права. М..1997. С. 36.
5
Государство и право. 2001. № 9. С. 16.
6
См.: Иоффе О.С. Советское гражданское право. Л., 1965. Ч. 3. С. 297, 324-325.
7
См.: Дроников В.К. Наследственное право Украинской ССР. Киев, 1974. С. 46.
2
Г.В. Блинкова
кандидат юридических наук Московского института экономики, менеджмента и права
(Рязанский филиал)
ЭНЕРГИЯ КАК ОБЪЕКТ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ
В первой половине XX в. материалистическая доктрина закрепила, что «право собственности мыслится и представлено в правовых
нормах как право на вещь, на материальный объект»1, что соответствовало духу традиционной концепции вещественной собственности. Однако с развитием производства и иными потребностями имущественного оборота понятие вещи претерпело изменения, в
т.ч. в виде расширения круга объектов права собственности. Все большее использование в качестве сырья и топлива электроэнергии и газа вызвало признание за ними режима объекта права собственности, выходящего за границы традиционного понимания «вещи»2.
Предмет нашего исследования непосредственно связан с теорией бестелесного имущества, получившей в последних цивилистических работах широкое освещение3. Квинтэссенция ее заключается в попытке дать ответ на вопрос, может ли быть не имеющее телесной оболочки имущество объектом главного вещного права - права собственности. В отношениях по снабжению ресурсами (товарами) через присоединенную есть что имеет первостепенное значение, поскольку необходимо определить, правомерно ли
Гражданский кодекс (ч. 2 относит договор энергоснабжения к вещно-обязательственным, а именно к купле-продаже.
Изучая опыт зарубежных государств в урегулировании данного вопроса, следует напомнить, что § 90 Германского гражданского
уложения безапелляционно устанавливает, что «вещами в смысле закона признаются лишь материальные предметы». В романской
цивилистической доктрине режим вещей имеют многие объекты, в т.ч. объекты промышленной собственности, обоснование чему
предложил французский цивилист Саватье: «Абстрактные права, имеющие определенную стоимость, выраженную в деньгах. Это
результат развития юридической техники. Юридико -технические абстракции потеснили телесные вещи. Реальные вещи выступают
в юридической жизни только через посредство прав, которые осуществляются в отношении этих вещей, — это права вещные либо обязательственные. Каждое из этих
45
прав может стать предметом сделки. С этого момента, когда возникает возможность такой продажи, права становятся имуществом»4. Германские цивилисты в середине XX в. все-таки признали, что «является ли предмет телесным, т.е. вещью, решается по
воззрениям оборота, но не по учению физики»5. Для полноты взгляда на теорию бестелесного имущества следует обратиться и к
противоположному - островному - праву, которое принято именовать англосаксонским. Английское право как родоначальник данной правовой системы не знает четко оформленного деления имущественных прав на вещные и обязательственные, однако категория «вещи» в нем должна присутствовать a priori Материальным считается имущество, имеющее физическое существование, нематериальным - патентные права, сервитуты, обязательства, что практическое значение приобретает только при налогообложении:
материальное имущество подлежит налогообложению в государстве, в котором оно располагается, нематериальное имущество - в
том государстве, где проживает его владелец6. Схожесть положений англосаксонской системы права в отношении вещей (имущества)
лишний раз доказывает, что «юридическая техника древних римлян и англичан имеет гораздо больше общего, чем правовая техника римлян и пандектистов XIX в., которые во всеуслышание ссылались на римское наследство»7.
В российской цивилистике в XIX в., которая развивалась под известным германским влиянием, господствовали идеи пандектистов, в
советской же цивилистике категория вещей практически не изменилась.
В российской гражданско-правовой науке распространение получает тенденция ассоциировать вещи с товаров, в соответствие с
которой «объекты права собственности - узкое понятие, охватывающее только вещи, т.е. предметы материального мира, имеющие к
тому же форму товара, ибо вещи всегда в той или иной мере являются результатом человеческого труда», поэтому "объектом права
собственнос-III не может быть атмосферный воздух в его естественном состоянии. Иное дело - воздух или его составные части, измененные под воздействием труда человека и соответствующим образом обособленные (нагретый воздух, пар, «сжатый воздух»,
«сжиженный воздух», газ и т.п., являющиеся объектами различных гражданско-правовых сделок)»8. Данная концепция несовершенна в силу того, что в ней не находится места для природных ресурсов, которые участвуют в гражданском обороте без приложения человеческого труда, но никто не будет оспаривать закрепление в российском законодательстве права собственности на землю,
в т.ч. частной.
Каковы выводы, какая точка зрения соответствует истине? Верны ли аргументы, приведенные здесь? Нужны ли практике (которая,
как известно, критерий истины) такие юридические фикции, как «бездокументарная ценная бумага - это вещь» или «произведение
- это объект интеллектуальной собственности»? История показывает, что юридические фикции пользы большой имущественному
обороту не принесли. По нашему глубочайшему убеждению, такие объекты, как патентные права, сервитуты, имущественные права, не следует искусственно подводить под режим вещей - объектов права собственности. Однако считать телесность критерием
«вещественности» тоже не следует. Объектом права собственности может быть то, что возможно присвоить, а затем пользоваться,
владеть и распоряжаться изолированно от других лиц. Судите сами: право пользования товарным знаком одновременно может
принадлежать нескольким самостоятельным, не связанным между собой договором или иным основанием лицам, которые будут
одновременно осуществлять указанное право изолированно друг от друга. Такое простейшее орудие труда, как лопата, может юридически принадлежать одновременно нескольким лицам, например членам крестьянского (фермерского) хозяйства на праве общей
совместной собственности, но пользоваться чтим объектом одновременно и изолированно друг от друга фермеры не смогут. Другой пример. Литературное произведение, написанное в советские годы «в стол», в силу чьей-то нечистоплотности стало достоянием нескольких лиц. При всем желании автор не сможет «вернуть» себе произведение, поскольку оно как соединение идеальных образов навсегда останется в их памяти9. Главное, что вещь в пространстве может находиться в конкретный момент времени только в
одном конкретном месте. Другие объекты, не являющиеся вещами, в конкретный момент времени могут присутствовать в разных
местах. Определенным количеством газа или электрической энергии одновременно и изолированно не могут пользоваться несколько лиц.
Таким образом, не телесность, а материальность (которая может иметь как твердое, так и жидкое, газообразное и иное физическое состояние) должна служить критерием отнесения того или иного объекта к вещам.
1
Морандьер П.Ж. де да. Гражданское право Франции. М., 958. С. 63.
См.: Гражданское и торговое право капиталистических государств. М., 1993. С. 198.
3
См.,напр.: Мурзин Д.В. Ценные бумаги - бестелесные вещи. Правовые проблемы современной теории ценных бумаг. М., 1998. С. 67-79.
4
Саватье Р. Теория обязательств. М , 1972. С. 53-54.
5
Эннекцерус Л. Курс гражданского права. С. 12.
6
См., напр.: Michael В. Metzger, Jane P. Mallor, A. James Barnes, Michael J. Phillips / Business Law arvj fie regulatory environment: concepts and cases.
Seventh edition. Boston: Homewood, 1989. P. 452
7
Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. М., 1995. Т. 1. С. 282.
8
Суханов Е.А. Объекты права собственности // Закон. 1995, №4. С. 94.
9
Автор допускает, что современные технологии позволяют «стирать» информацию из памяти человека, однако это не то же самое, что отобрать лопату. Хотя ...
2
Н.А. Любавина
преподаватель СГАП
ВНЕШНЕТОРГOBOE ОБЯЗАТЕЛЬСТВО: ВОПРОСЫ ПРИОБРЕТЕНИЯ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ
Заключение международных контрактов осуществляется при помощи внешнеторговой или внешнеэкономической сделок, что и
становится основанием возникновения внешнеторгового обязательства.
В международно-правовой литературе высказываются различные точки зрения по поводу того, что отличает внешнеторговую
сделку от внешнеэкономической. Однако в большинстве случаев при определении внешнеторговой сделки отечественные авторы
указывали на два момента: 1) участие в сделке лиц различной национальной принадлежности (иностранный субъект) и 2) ограничение перечня правоотношений, по поводу которых заключаются такие сделки. В настоящее время принято считать, что внешнеэкономическая сделка - более широкое определение, а внешнеторговая - является основным видом внешнеэкономической, ибо
«сама внешнеэкономическая деятельность имела в своей исторической основе внешнюю торговлю»1.
В российском законодательстве на сегодняшний момент применяются оба термина. Так, ГК РФ в п. 2 ст. 1209 использует термин «внешнеэкономическая сделка», этот же термин применен в Федеральном законе от 29 октября 1998 г. «О лизинге», а Федеральный закон от 13 октября 1995 г. «О государственном регулировании внешнеторговой деятельности» использует соответственно иной.
В цивилистике под сделкой понимается как односторонний акт, так и двусторонний договор. При использовании в международном частном праве терминов внешнеэкономическая сделка или внешнеторговый договор в первую очередь подразумевается двусторонний договор, т.е. когда права и обязанности возлагаются на обе стороны.
Доктрина указывает на обязательные признаки внешнеторговой сделки иностранный субъект и экспортно-импортный характер
операций. Помимо указанных признаков
46
внешнеторговой сделки, которые рассматриваются как существенные, существуют и факультативные. К ним относятся: пересечение
таможенной границы товарами, работами и услугами и соответственно выполнение таможенных формальностей; платежи в иностранной валюте; применение международных договоров; рассмотрение возникающих споров по сделкам постоянно действующим или арбитражем ad hoc.
С 1 сентября 1991 г. Россия стала участницей Венской конвенции ООН О международной купле-продаже товаров, и Конвенция
явилась составной частью правовой системы РФ. При трактовке понятия «международная купля-продажа» в Венской конвенции
необходимо обращать внимание на то, что сторонами должны быть коммерческие предприятия, находящиеся в разных государствах. Ни национальная принадлежность сторон, ни их гражданский или торговый статус, ни гражданский или торговый характер договора не принимаются во внимание при определении применимости настоящей Конвенции (ст. 1).
Процесс заключения, форма сделки достаточно детально рассматриваются в международных конвенциях. Момент же приобретения
права собственности на товар однозначно не определен.
Возникновение права собственности во внешнеторговых обязательствах осуществляется всегда производным способом (приобретение права собственности по договору).
В Венской конвенции нет указания на то, с какого момента происходит переход права собственности на проданный товар. Также в
ней не определяются последствия перехода права собственности (п. b ст. 4) Однако довольно детально урегулирован вопрос перехода риска случайной гибели товара (гл. IV).
Пункт 2 ст. 7 Венской конвенции устанавливает, что вопросы, относящиеся к предмету регулирования Конвенции, которые прямо в
ней не разрешены, подлежат разрешению в соответствии с общими принципами, на которых она основана, а при отсутствии таковых
- в соответствии с правом, применимым в силу норм международного частного права. Поскольку вопрос перехода права собственности не решен в Венской конвенции, то он должен определяться на основании норм национального права, если иное решение не
предусмотрено в контракте.
ГК РФ (ст. 223) определяет момент перехода права собственности на покупателя с момента передачи вещи, если иное не предусмотрено законом или договором, т.е. момент перехода права собственности стороны вправе определить самостоятельно.
Следующая статья (ст. 224 ГК РФ) разъясняет, что следует понимать под передачей: вручение вещи приобретателю, сдачу перевозчику для отправки приобретателю или сдачу в организацию связи для пересылки приобретателю вещей, отчужденных без обязательства доставки, а п. 3 статьи устанавливает, что к передаче вещей приравнивается передача коносамента или иного товарораспределительного документа.
С моментом приобретения права собственности неразрывно связан переход риска случайной гибели веши, т.к. по общему правилу ответственность возлагается на собственника. В соответствии со ст. 459 ГК РФ риск случайной гибели или случайного повреждения товара переходит на покупателя с момента, когда в соответствии с законом или договором продавец считается исполнившим
свою обязанность по передаче товара покупателю. Пункт 2 ст. 459 рассматривает случаи перехода риска в отношении товара, проданного во время нахождения его в пути.
Статья 491 ГК РФ допускает заключение договора купли-продажи с условием о сохранении права собственности за продавцом на
переданный покупателю товар до его оплаты или наступления иных обстоятельств.
Вопрос приобретения права собственности при заключении внешнеторгового договора может быть урегулирован также на основании Инкотермс — 2000, ОУП СССР - КНР, ОУП СССР- КНДР, ОУП СЭВ— Финляндия, ОУП СССР — Югославия. В настоящее время все Общие условия поставок, равно как и Инкотермс, носят рекомендательный характер и будут применяться только при указании на их применение в контракте. Хотя существует мнение, что «Инкотермс представляют собой изложение правил,
которые, следовательно, могут применяться непосредственно, без ссылки на них в договоре, в качестве диспозитивных норм.
Бесспорного подтверждения этому не существует в арбитражной или судебной практике различных государств»2. Все Общие
условия поставок оговаривают момент перехода права собственности. Исключение составляют ОУП СССР Югославия, в которых этот момент будет определяться на основе норм установленного в контракте применимого национального права.
В случае применения Инкотермс также следует специально оговаривать в контрактах момент перехода права собственности. Это
объясняется тем, что «Инкотермс представляют собой правила толкования терминов поставки и не затрагивают других условий
договора международной купли-продажи товара»3.
Таким образом, сегодня при заключении внешнеторговых договоров следует специально оговаривать момент приобретения права
собственности на товар. Данная ситуация может измениться с принятием Унифицированных правил приобретения права собственности на товар по договору .
1
Зыкин И.О. Договор во внешнеэкономической деятельности. М„ 1990. С. 26.
Ануфриева Л П. Международное частное право. Особенная часть. М., 2002. С. 222.
3
Вилкова H.Г. Базисные условия договора международной купли-продажи товаров: Инкотермс. Правовое регулировакие ВЭД. М., 2001 С. 275
2
Л.Ф. Гатаулнна
преподаватель CГAП
ВОПРОСЫ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ ПРИ ЗАКЛЮЧЕНИИ ДОГОВОРА НА ТОРГАХ
Одним из способов приобретения права собственности являются торги. На торгах может быть заключен любой договор. Согласно п. 1 ст. 447 ГК РФ договор, если иное не вытекает из его существа, может быть заключен путем проведения торгов. Предметом торгов могут быть вещи или права. В п. 4 ст. 447 ГК РФ определено, что торги проводятся в форме аукциона или конкурса. Выигравшим торги на аукционе признается лицо, предложившее наиболее высокую цену, а по конкурсу — лицо, которое по заключению конкурсной комиссии, заранее назначенной организатором торгов, предложило лучшие условия. Договор заключается с лицом, выигравшим торги. Форма торгов определяется собственником продаваемой вещи или обладателем реализуемого имущественного права, если иное не предусмотрено федеральным законом. Следовательно, критерием определения победителя (контрагента по договору) на аукционе является цена — стоимость вещи или имущественного права, а на конкурсе — лучшие условия, например срок строительства, количество и (или) качество используемых материалов. Изложенное позволяет заключить, что с позиции ГК РФ аукцион представляет собой форму торгов, а торги - это способ заключения договора. Соответственно в коммерческом праве аукцион есть форма торгов, в процессе которых заключается коммерческий договор1. Любое лицо, имеющее ту или
иную вещь на праве собственности, может организовать аукцион с целью заключения договора в отношении этой вещи. На практике на аукционе в основном заключается договор купли-продажи или его вид - договор поставки.
Для возникновения права собственности по договору необходимо, чтобы между отчуждателем и приобретателем имущества был
заключен договор, соответствующий требованиям закона. Так, если договор под страхом недейс47
твительности должен быть нотариально зарегистрирован либо пройти государственную регистрацию, то право собственности у
приобретателя может возникнуть только после выполнения указанных требований. Право собственности у приобретателя имущества по договору возникает с момента передачи вещи, если иное не предусмотрено законом или соглашением сторон (п. 1 ст.
223 ГК РФ). Участникам правоотношений предоставляется возможность установить иной момент перехода права собственности.
Стороны по соглашению могут приурочить момент перехода права собственности к моменту подписания (заключения) договора,
т.е. до передачи вещи, либо через какое-то время после передачи, например после выплаты покупной цены и т. д. Одновременно с
возникновением у приобретателя права собственности на него переходит риск случайной гибели и риск случайной порчи отчуждаемых вещей (ст. 211 ГК РФ), если иное не установлено договором. Случайной признается гибель или порча, происшедшие без
вины отчуждателя и приобретателя, по обстоятельствам, которые от них не зависели и наступление которых они не могли предотвратить.
Нужное практическое значение будет иметь момент исполнения обязанности продавца, поскольку именно с наступлением его зависит определение момента перехода права собственности от продавца к покупателю и соответственно риска случайной гибели или
порчи товара. Этот момент устанавливается в соответствии с правилами, содержащимися в ст. 458 ГК РФ.
В отдельных случаях, предусмотренных законом или соглашением сторон, переход имущества может быть оформлен только в ВИДЕ
единого документа, подписанного сторонами. Это, прежде всего, касается договоров продажи недвижимости и продажи предприятии. Для возникновения и перехода права собственности при заключении договора купли-продажи недвижимости, а также при
продаже предприятий простой письменной формы недостаточно - требуется их государственная регистрация. Порядок государственной регистрации перехода и возникновения права собственности от продавца к покупателю регулируется ст. 131 ГК РФ, Федеральным законом от 21 июля 1997г. «О регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним»2. Согласно п. 1 ст. 2 вышеназванного Закона государственная регистрация является единственным доказательством зарегистрированного права. Отсутствие
государственной регистрации перехода права собственности на недвижимость не является основанием для признания договора
продажи недвижимости недействительным. Если сделка, требующая государственной регистрации, совершена в надлежащей форме и не содержит ничего противозаконного, но одна из сторон уклоняется от ее регистрации, суд вправе по требованию другой стороны вынести решение о регистрации сделки.
В ст. 59 Федерального закона от 16 июля 1998г. «Об ипотеке (залоге недвижимости)» (с изм. и доп.)3 закреплен порядок продажи
заложенного имущества на аукционе. В качестве организатора аукциона по продаже заложенного имущества выступает избранная
для этого залогодержателем с согласия залогодателя специализированная организация, которая действует на основании договора с
залогодержателем и выступает от его или своего имени. Продажа заложенного имущества на аукционе допускается, если аукцион
является открытым. Продажа заложенного имущества на закрытом аукционе допускается лишь в случаях, предусмотренных Законом. Протокол об итогах аукциона с момента его утверждения продавцом приобретает юридическую силу и является документом,
удостоверяющим право победителя на заключение договора купли-продажи. В течение пяти дней с момента выполнения требования об оплате имущества между продавцом и победителем аукциона заключается договор купли-продажи в соответствии с ГК и
названным Законом. Этот договор и протокол являются основанием для перехода права собственности и внесения записей в Единый
государственный реестр прав на недвижимое имущество.
Некоторые договоры о продаже вещи или имущественного права могут быть заключены только путем проведения торгов, например выкуп бесхозяйственных культурных ценностей (ст. 240 ГК РФ); обращение взыскания на долю в общем имуществе (ст.
255 ГК РФ); прекращение права собственности на бесхозяйственно содержимое жилое помещение (ст. 293 ГК РФ).
Если предметом торгов было только право на заключение договора, такой договор должен быть подписан сторонами не позднее 20
дней или иного указанного в извещении срока после завершения торгов и оформления протокола. В случае уклонения одной из них
от заключения договора другая сторона вправе обратиться в суд с требованием о понуждении заключить договор, а также о возмещении убытков, причиненных уклонением от его заключения (п. 5 ст. 448 ГК РФ).
В торгах должно участвовать два и более человек, если в аукционе или конкурсе принимал участие только один участник, торги
признаются несостоявшимися. Признание торгов недействительными влечет недействительность договора, заключенного с лицом, выигравшим торги.
1
См.: Илюшина М.Н., Чепышев М.Ю., Ситдикова Р.И. Коммерческое право. М„ 2002, С. 119-120.
См.: СЗРФ. 1997. 30. Ст. 3594.
3
См.: СЗ РФ. 1998. nb 29. Ст. 3400; 2001. Мв 46. Ст. 4308; 2002. № 7 Ст. 629.
2
Т.А. Ермолаева
преподаватель СГАП
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ СУПРУГОВ,
ИМЕЮЩИХ РАЗЛИЧНОЕ ГРАЖДАНСТВО
В разных государствах вопросы имущественных отношений супругой, как, впрочем, и иные вопросы брака и семьи, решаются неоднозначно.
Коллизии законов, определяющих правовые последствия брака, осложненного иностранным элементом, иногда ставят суды перед нелегким вопросом о том, право какой стороны должно быть применено к режиму супружеской собственности, к алиментированию одного супруга другим и т.д.
Для решения этих вопросов заключаются международные конвенции, касающиеся юридических последствий брака (например,
Гаагская конвенция 1905 года).
Существующие в наше время имущественно-правовые последствия собственности супругов делятся на две основные группы:
1) режим раздельности имущества супругов;
2) режим общности имущества супругов.
В некоторых странах предусмотрено большее число режимов, а иногда существует несколько разновидностей каждого из режимов, их комбинация. Широкое распространение имеет составление брачного контракта (договора), где определяется, какое имущество будет совместным, а какое - собственностью каждого из супругов1.
Главная черта раздельности имущества заключается в том, что все имущество, независимо от времени и способа его приобретения, а также все доходы, получаемые от него, как правило, считаются раздельной собственностью супругов (Англия, Германия,
США и т.д.).
Для режима общности характерно возникновение общего совместного имущества после заключения брака (Франция, Испания, некоторые страны Латинской Америки). При общности супружеского имущества обычно в привилегированном положении находится муж. Например, во Франции муж один управляет общей собственностью. В нее входит лишь «резервная» часть имущества
жены, которой она вправе распоряжаться сама.
Понятия «право собственности супругов», «собственность супругов» и «имущество супругов» не совпадают. Под собственностью супругов принято понимать имущество, принадлежащее супругам на праве общей совместной собственности. Однако это
узкое понимание супружеской
48
собственности. Супругам может принадлежать имущество и на праве обшей долевой собственности. Но и в том и в другом случае
обычно подразумеваются вещи либо их аналоги (деньги, ценные бумаги). В таком случае собственность, имущество рассматриваются в качестве объектов вещных прав супругов, и прежде всего принадлежащего им права обшей супружеской собственности.
В отдельных случаях нормами семейного права в состав общего супружеского имущества включаются общие имущественные права. К числу таких прав относятся:
1) вещные права супругов (право нанимателя жилого помещения, право постоянного бессрочного пользования, наследуемого
владения и др.);
2) доходы супруга в форме имущества, находящегося у третьих лиц;
3) имущественные корпоративные права (акции, паи и др.);
4) вклады в кредитных учреждениях.
Однако перечисленные права нельзя рассматривать в качестве права общей супружеской собственности, но они включаются в состав общего имущества супругов и могут считаться супружеской собственностью в широком смысле слова2.
Иногда супружеской собственностью именуется весь комплекс вещей, имущественных прав и обязанностей супругов. Такой смысл
в это понятие вкладывается законодателем и практикой при разделе имущества супругов.
Из-за существования в мире различных правовых систем всегда возникают коллизионные вопросы, в т.ч. и в области семейного
законодательства.
Коллизионные нормы об имущественных отношениях супругов, содержащиеся в праве иностранных государств, сложны и весьма
разнообразны. Во многих странах эти отношения определяются по законодательству государства, гражданами которого являются
оба супруга (Польша, Португалия и т.д.).
При разном гражданстве супругов разных стран в вопросах их личных отношений применяется отсылка к законодательству последнего общею гражданства, а при отсутствии - к личному закону (гражданства) мужа или к праву обычного местопребывания
супругов, или к национальному правопорядку мужа3. Во многих странах к регулированию имущественных отношений применяются следующие коллизионные привязки: «lex loci celebrationis», право страны, где заключался брак; lex loci actus - закон места совершения действия; lex loci contractus - закон места совершения сделки Для недвижимого имущества супругов - lex rei sitae — закон местонахождения имущества.
В то же время в сфере имущественных отношений допускается выбор законодательства супругами.
При определении права, подлежащего применению к отношениям проживающих на территории Российской Федерации супруговиностранцев или супругов, один из которых является иностранцем, исходным является принцип места жительства (lex domicilii).
Согласно Семейному кодексу (разд. в) «личные неимущественные и имущественные права и обязанности супругов определяются
законодательством государства, на территории которого они имеют совместное место жительства. В отсутствие совместного места
жительства подлежит применению законодательство государства, на территории которого они имели последнее совместное место
жительства, а если этого обстоятельства не было и в прошлом, - национальное законодательство».
Семейное законодательство применяется к семейным отношениям с участием иностранных граждан и лиц без гражданства, если
отсутствуют предусмотренные российским законодательством препятствия к реализации прав неимущественного и имущественного характера; и, наоборот, в результате применения законодательства иностранного государства не должны нарушаться интересы
обладателя неимущественных и имущественных прав, являющегося российским гражданином.
1
См.: Крылова 3.Г. Имущественные права супругов в условиях перехода к рыночным отношениям // Государство и право. 1992. № 7
См.: Злобима И.В. Собственность в семье проблемы правового регулирования: Дисс.... канд. юрид. наук. М., 2001.
3
См.: ГК Греции. Ст.14; ГК Италии. Ст. 18.
2
М.Б. Смирнова
ст. преподаватель СГАП
ПРОБЛЕМЫ СТРАХОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
ИНОСТРАННЫХ ИНВЕСТИЦИЙ ОТ ПОЛИТИЧЕСКИХ РИСКОВ
Иностранные инвестиции в основные, оборотные средства должны быть защищены прежде всего от их фактической утраты (гибели) или нанесения им ущерба вследствии того набора рисков, которые традиционно считаются страховыми от неблагоприятного
действия которых могут быть заключены договоры страхования. Поэтому перед иностранными инвестициями встает необходимость в страховой, защите, в зависимости от вида инвестиций и характера риска1.
Рассмотрим наиболее сложную и менее изученную проблему страхования инвестиций от политических рисков. Так называемые
«политические риски» относятся к общим рискам, т.е. к таким, наступление которых негативно отражается на инвестициях
вследствие того, что вероятность наступления общих рисков труднопросчитываема и последствия их наступления носят глобальный характер, что требует значительных сумм компенсаций инвестору ст. 8 Закона «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации») 2.
Вследствие катастрофического, опустошающего ущерба (например, повреждения объекта инвестиции в результате военных действий, гражданских волнений и т. д.) создаются для страховщика сложности с математической оценкой вероятности наступления
страхового случая, единовременным и глобальным ущербам, в самой непредсказуемости таких рисков. Поэтому перечень политических рисков относят и договоре страхования к «форс-мажорной оговорке», согласно которой нанесение ущерба имущественным
интересам страхователя при наступлении перечисленных форс-мажорных событий не влечет за собой возникновения обязанности
страховщика компенсировать нанесенный ущерб3.
Тем не менее эта проблема зоны так называемых «рискованных инвестиций» решается в мировом и российском экономическом
пространстве следующим образом.
Если договор страхования заключен на специальных условиях страхования от политических рисков, то в договоре оговариваются
следующие риски: конфискация, национализация или -экспроприация собственности инвестора, военные действия, гражданские
волнения и социальные беспорядки, повлекшие за собой причинение ущерба имущественным интересам инвестора; введение законодательных мер, ограничивающих конвертируемость национальной валюты и запрещающих вывоз капитала и прибыли. Эти
договоры чаще всего заключают частные страховые компании.
Еще одной формой защиты иностранных инвестиций от политических рисков может быть использование государственных ресурсов, имеющих особый режим управления, т.е. такими ресурсами может распоряжаться только государство в лице уполномоченных на то органов. Поскольку в подобных гарантиях нуждаются инвесторы различных государств, международная практика выработала две организационные формы организаций-гарантов:
1) национальные гарантийные агентства, создаваемые за счет государственных средств для гарантий национальным инвесторам;
2) международные организации аналогичного механизма действия.
Одним из специализированных агентств по страхованию имущественных интересов инвесторов является Корпорация частных зарубежных инвестиций (Verseas Private Investment
49
Corporation — PIC, (далее по тексту ОПИК), созданная в 1969 г. правительством США и оказывающая поддержку американским инвесторам в зарубежных странах, в частности в России4. Следует подчеркнуть главный момент страховой программы
ОПИК: страхование защиты имущественных интересов, связанных с экспроприацией или национализацией, необратимостью местной валюты в свободно конвертируемую валюту, повреждением имущества или потерей прибыли в результате гражданских
волнений, гражданской войны, изменения политического режима и т.п. Эта международная программа действует и уже к 1995 г.
ОПИК было предоставлено финансирование на сумму более 600,0 млн дол. по 11 проектам в России и других странах СНГ5. Срок
подобного страхования 12-20 лет.
Другим примером конкретной реализации межгосударственных гарантий, связанных с иностранными инвестициями, является Сеульская конвенция 1985г., учредившая по инициативе мирового банка Многостороннее Агентство по гарантиям инвестиций
(MICA), в котором участвуют 147 государств, в т. ч. и Российская Федерация, подписавшая Конвенцию 15 сентября 1992 г. Важным
является то, что при наступлении страхового случая к MICA в порядке суброгации переходят все права и требования инвестора по
отношению к государству (реципиенту инвестиций), следовательно, разрешение спора переходит из сферы применения частного международного права в международное публичное право (международная организация и государство).
В последние годы за рубежом увеличилось число частных страховых компаний, проводящих такое страхование. В частности,
Ллойде с 1997 г, принял решение о принятии на страхование «военных» рисков на суше. Частным страховщиком является также
AIG, которое ограничивает срок страхования 5 годами6.
Таким образом, современный уровень развития мирового рынка страхования инвестиций на случай политических рисков, представленный как государственными агентствами (ОПИК и MIGA), так и частными страховыми компаниями, позволяет использовать в
российской практике лучший страховой опыт: для государственных агентств - более длительные сроки страхования и высокие
суммы страховых рисков, а для частных страховщиков - отсутствие консервативности и бюрократизма в процедуре принятия рисков на страхование.
1
См.: Кигим А. С. Усиление роли государства в регулировании страхового рынка и развитии инвестиционных процессов // Реформирование российского страхового рынка в контексте вступления в силу Соглашения о партнерстве и сотрудничестве Российской Федерации и Европейского союза и
предстоящего вступления в ВТО: Матер, междунар. научно-лракт. конф. (8-9декабря 1998г.)/Под ред. И. Б. Котлобовского. М„ 1999. С 60.
2
См.: Международное частное право: Сб. нормативных документов. М., 2000. С. 180.
3
См.: Справочник по страховому бизнесу / Под ред. Э.А. Уткина. М., 1988. С. 183.
4
См.: Турбина К. Е Тенденции развития мирового рынка страхования. М.. 2000. С. 168.
5
См.: Справочник по страховому бизнесу. С. 183.
6
См.: Сербиновский Б.Ю., Гарькуша В. Н. Страховое дело: Учеб. пособ. для вузов. Ростов н/Д, 2000. С. 215.
С.С. Шевчук
кандидат юридических наук, доцент Северо-Кавказского ГТУ (Ставрополь)
ТРАНСПЛАНТАТЫ КАК ОБЪЕКТЫ ПРАВА
СОБСТВЕННОСТИ И ОСОБЕННОСТИ ИХ ПРАВОВОГО РЕЖИМА
Развитие трансплантологии свидетельствует о том, что разработка специального механизма правового регулирования отношений
по пересадке органов и тканей человека, в т.ч. использование репродуктивных тканей в качестве трансплантатов, представляет существенную и давно назревшую необходимость.
Услуги по трансплантации наряду с общими правилами о предоставлении медицинских услуг, закрепленными в гл. 39 ГК РФ,
нуждаются в специальном законодательном регулировании, поскольку этот вид услуг имеет свои специфические отличия от общепринятых методов лечения. Это выражается, во-первых, в том, что вместо обычного возникающего между двумя субъектами правоотношения - исполнителем медицинской услуги и пациентом возникает более сложное комплексное отношение, участниками
которого на первом этапе выступают донор и исполнитель медицинской услуги, а на втором - исполнитель услуги и реципиент. Вовторых, успех такого медицинского вмешательства зависит от восстановительной возможности пересаживаемого органа (ткани)
трансплантата. С учетом изложенного для правовой науки и законодательной практики весьма важным является определение правового режима трансплантатов и характера возникающих по поводу них прав.
Статья 147 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан допускает изъятие органов и (или) тканей человека для
трансплантации в соответствии с законодательством РФ. Специальным законом, посвященным регулированию отношений по
трансплантации, является Закон РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» (в ред. Федерального закона от 20
июля 2000 г. № 91-ФЗ), Названным Законом предусмотрены возможность изъятия органов и тканей в целях трансплантации как от
живого донора, так и от трупа, неисчерпывающий перечень органов и тканей - объектов трансплантации (сердце легкое почка печень,
костный мозг и др.), а также установлено, что органы и ткани человека не могут быть объектом купли-продажи.
Не вызывает сомнения, что перечисленные нормы для надлежащего правового регулирования отношений трансплантации
недостаточны. Вовлечение в гражданский оборот органов и тканей человеческого организма давно стало объективной реальностью, и игнорировать этот факт недопустимо. Без законодательного определения правового режима трансплантатов, сущности и
содержания возникающих по их поводу прав невозможно обеспечить реализацию и надежную защиту прав и законных интересов
участников соответствующих отношений.
В своем естественном состоянии органы и ткани человека, будучи неотъемлемыми элементами организма, обеспечивают естественный биологический процесс его жизнедеятельности и органически с ним связаны. В этом естественном состоянии они не могут рассматриваться как нечто самостоятельное, обладающее суверенным режимом. Как справедливо отмечает М.Н. Малеина,
«вряд ли можно считать, что гражданин имеет право собственности на свое тело и осуществляет правомочия по владению, пользованию и распоряжению им как вещью. Телесную оболочку человека нельзя признавать отдельным самостоятельным объектом,
поскольку сама по себе она не существует, а является неотъемлемым компонентом индивида»1. Однако при отделении от организма органы и ткани становятся самостоятельными предметами материального мира, обладающими совокупностью свойств,
способных удовлетворять определенные потребности. Иными словами, они приобретают статус вещи, если под вещами в гражданско-правовом значении понимать «существующие независимо от субъекта пространственно ограниченные предметы и явления материального мира, как в их естественном состоянии, так и приспособленные человеком к его потребностям... Для гражданского права значение имеют лишь те вещи, которые обладают полезными свойствами, позволяющими их эксплуатировать и вступать по их поводу в правоотношения, вещи, способные удовлетворять какую-либо потребность человека»2.
Поскольку важнейшим критерием классификации вещей в гражданском праве выступает их обротоспособность, важно определить, к какой группе вещей относятся органы и ткани. Представляется, что трансплантаты должны от50
носиться к вещам, ограниченным в гражданском обороте, т.к. могут принадлежать лишь определенным субъектам и находиться в
обороте в соответствии со специальными правилами, они и не способны быть предметами коммерческих сделок.
Признание за трансплантатами статуса вещей влечет важные правовые последствия: они становятся особого рода объектами
права собственности гражданина, из организма которого изъяты. Такая позиция разделяется не всеми авторами. Так, высказывается следующая точка зрения: «Юридическая природа отношений по донорству и трасплантации представляется единой. Как в
первом, так и во втором случае они складываются по поводу личных неимущественных благ, в качестве которых выступают кровь,
органы или ткани человеческого организма»3.
Что касается содержания права собственности на трансплантаты, то в нем также должны найти отражение особенности, связанные с
их происхождением и необходимостью соблюдения специального режима владения. Изъятие органов и тканей, их трансплантация осуществляются на основе медицинских показаний в соответствии с правилами проведения хирургических операций, при этом
забор, заготовка и трансплантация производятся государственными организациями здравоохранения, которые осуществляют на основе прямого указания в законе правомочия владения и использования трансплантатов. Основанием возникновения этих полномочий является волеизъявление собственника-гражданина (донора), поскольку в соответствии со ст. 1 Закона о трансплантации изъятие органов и тканей допускается с согласия живого донора, который информирован о целях изъятия у него трансплантатов. Представляется целесообразным закрепить за донором право распоряжения трансплантатом путем указания реципиента.
Достаточно неопределенным остается правовой режим трансплантатов, изъятых у трупа Статья 8 Закона о трансплантации исходит
из принципа презумпции согласия гражданина на изъятие органов и тканей после смерти. При жизни гражданин вправе распорядиться своими органами и тканями на случай смерти. Поскольку универсальной правовой формой распоряжения своими правами на случай смерти является составление завещания, считаем необходимым закрепить в наследственном праве такой вид завещательного распоряжения, как распоряжение органами и тканями тела. Если отсутствует соответствующее распоряжение умершего,
то в соответствии со ст. 5 Федерального закона РФ «О погребении и похоронном деле» право на разрешение изъятия органов и
тканей из его тела после смерти имеет необоснованно широкий круг лиц4. Данное право по своей природе не что иное, как вещное
правомочие распоряжения вещами определенного рода. Об основании его возникновения закон умалчивает. В этом случае можно
говорить об особом виде вещного права, правовая природа которого требует дальнейшего исследования.
1
Малеина М.Н. Право индивида на телесную (физическую) неприкосновенность // Государство и право. 1993. № 4. С. 101.
Гражданское право России / Под ред. З.И. Цыбуленко. М.. 1998. Ч. 1. С. 134.
3
Гражданское право: Учебник / Под ред. Т.Н. Илларионовой, Б.Н. Гонгало, ВА Плетнева. М.. 1998. Ч. 1. С. 176.
4
Подробнее см.: Шевчук С.С. Правовые и этические проблемы трансплантации органов и тканей человека. Ставрополь, 2001. С. 45.
2
А.А. Серветник
кандидат юридических наук, доцент СГАП
ИМУЩЕСТВО КАК ОБЪЕКТ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ И ПРЕДМЕТ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА
Законодательное закрепление видов объектов гражданских прав в ст. 128 ГК РФ вызывает необходимость согласования этого определения с понятием предмета обязательства, поскольку имущество может выступать в качестве любой из этих категорий.
Вопрос об объекте правоотношения1 остается спорным. Значительная часть цивилистов полагает, что объектом правоотношения
являются блага, по поводу которых субъекты вступают в правоотношения или на которые направлены права и обязанности с целью удовлетворения интереса управомоченного лица. В соответствии с этим выделяются следующие объекты: а) вещи (или иное
имущество, включая имущественные права); б) действия; в) результаты интеллектуальной деятельности; г) нематериальные блага2.
Однако некоторые ученые признают объектами гражданского правоотношения либо веши3, предметы материального мира, продукты
духовного творчества в объективированной форме4, либо только действия5 или поведение людей6. Так, Н.Д. Егоров утверждает:
«Как общественная связь между людьми, устанавливающаяся в результате их взаимодействия, гражданское правоотношение может воздействовать только на поведение человека. Поэтому в качестве объекта гражданского правоотношения выступает поведение его субъектов, направленное на различного рода материальные и нематериальные блага»7.
Как справедливо замечает В.А. Тархов, в этом случае «... допускается смешение правоотношений с регулируемыми правом общественными отношениями. Объективное право воздействует на поведение людей в складывающихся между ними общественных отношениях, которые являются объектом правового регулирования. В результате общественные отношения
правовых отношений имеющих свои объекты. Как форма, так и содержание обладают своим содержанием и своими объектами»8.
Определенная неясность существует в определении объектов вещного и обязательственного правоотношения. Большинство ученых объектом обязательственного правоотношения считает действия9. В.И. Синайский, в частности, подчеркивал, что «уже римские юристы под обязательством (obligatio) понимали такую правовую связь (juris vinkulum), в силу коей одна сторона имела право требовать от другой стороны исполнения какого-либо действия»10 Имущество, являющееся объектом вещного правоотношения, передаваемое должником обязательства (вещи, результаты выполненной работы), выступает в качестве предмета обязательственного правоотношения, в том числе договорного11.
В то же время ряд исследователей вещи называет объектом договора12, а действия должника — предметом договора. Так, В.В. Витрянский подчеркивает, что «...предметом договора купли-продажи являются действия продавца по передаче товара в собственность покупателя и действия покупателя по принятию этого товара и уплате за него установленной цены, а не товар (его количество
и наименование), как это принято иногда считать. Другое дело, что в отношении договора купли-продажи законодателем установлено специальное правило: условие договора купли-продажи о товаре считается согласованным, если договор позволяет определить наименование и количество товара (п. 3 ст. 455 ГК РФ). Однако данное положение относится не столько к предмету договора,
сколько к его объекту...»13.
В качестве одного из оснований для такого утверждения приводится позиция О.С. Иоффе, согласно которой существуют два объекта обязательства — юридический, представляющий собой действия участников обязательства, и материальный. При этом, как указывает автор, в некоторых договорных обязательствах по выполнению работ и оказанию услуг материальный объект вообще отсутствует14, что, в свою очередь, является одним из поводов для признания безобъектных правоотношений, отрицаемых многими учеными15.
Материальным объектом О.С. Иоффе называет имущество, передаваемое по договору купли-продажи, хранения и т.п., т.е. предмет
договорного обязательства. Что касается подрядных отношений, то они не могут существовать без
51
предмета обязательства, каковым является результат выполненной работы, составляющий предмет договора подряда, в отличие
от оказания услуг, где их результат не входит в предмет договора и не является обязательным признаком надлежащего исполнения
обязательства. Нередко действия по оказанию услуг направлены непосредственно на субъекта гражданского правоотношения (репетиторские, медицинские услуги), которого нельзя назвать предметом договора. Поэтому приходится говорить лишь об объекте
данного обязательства — действиях по оказанию услуг (осуществлению определенной деятельности).
Отсутствует на первый взгляд и единство в позиции законодателя, провозглашающего передаваемое по договору имущество в
подавляющем большинстве случаев предметом обязательства (ч. 2 п. 1 ст. 178, п. 2 ст. 275, п. 1 ст. 322, ч. 2 ст. 398, п. 3 ст. 429, ч.
2 п. 1 ст. 432, ст. 554, ч. 2 п. 2 ст. 572, п. 5 ст. 576, ч. 1 ст. 665, ст. 666, ст. 668, ч. 1 п. 1 ст. 670, ст. 707, ст. 726, п. 1 ст. 741, п. 2 ст.
757, ст. 771, п. 2 ст. 807, п. 2 ст. 824, ст. 826, ст. 827, п. 2 ст. 990, ст. 996 ГК и др.), а иногда — его объектом (п. 2 ст. 132, ст. 607, ст.
673, подп. 1 п. 1 ст. 942, ст. 1013 ГК). Последнее связано, по-видимому, с тем, что имущество либо является предметом такого действия, как оказание услуг (ст. 942 и ст. 1013 ГК), либо передается во временное владение и пользование (ст. 607, ст. 673 ГК), оставаясь при этом объектом вещного (но не обязательственного) правоотношения передающей стороны.
«Реализация собственником правомочия распоряжения ведет к возникновению обязательственного правоотношения, а исполнение
обязательств нередко вызывает к жизни правоотношение собственности»16, т.е., являясь объектом вещного правоотношения, имущество представляет собой предмет возникшего обязательственного правоотношения ч наоборот. Вещные правоотношения являются предпосылкой и результатом обязательственных отношений17; а совершение действий по распоряжению имуществом представляет собой одновременно как реализацию правомочия распоряжения, входящего в состав вещного права, так и гражданскоправовую сделку, результатом которой нередко является приобретение вещного права на имущество другим лицом18. При этом, как
справедливо замечает М.М. Агарков. объект вещного права всегда индивидуально определен, а если вещь не может быть индивидуальна, то в связи с ней возможно лишь обязательственное отношение19.
Двоякое обозначение законодателем имущества, являющегося предметом договора, не может считаться безупречным, поскольку
вызывает неоднозначное толкование данного понятия либо его отождествление с объектом обязательства. Так, С.А. Намашко, указывая на необходимость разграничения объекта обязательства и его предмета, в то же время предметом договора купли-продажи
называет то действия, которые должна совершить обязанная сторона, то товары20. Ю.К. Толстой не придает «...значения тому,
как будут именоваться вещи и продукты духовного творчества: предметами или специальными объектами»21. Как равнозначные
расценивал ранее эти понятия и автор данной работы22.
Однако подобное отождествление может привести к серьезным ошибкам в правоприменительной деятельности при квалификации
договоров. Поэтому целесообразно внести изменения в соответствующие статьи ГК (132, 607, 673, 942, 1013), заменив слово «объект» на «предмет».
1
Объект права и объект правоотношения рассматриваются как тождественные понятия (см., напр.: Лапач В.А. Система объектов гражданских прав:
Теория и судебная практика. СПб., 2002. С. 110; Тархое В.А. Гражданское право. Курс «Общая часть». Уфа, 1998. С. 108; Толстой Ю.К. К теории
правоотношения. Л., 1959. С. 52; Халфина P.O. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 212.
2
См., напр.: Гражданское право России: Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. М., 1998, Ч. 1. С. 42-43.
3
См.: Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Ученые труды ВИЮН. М.. 1940. Вып. III. С. 22-23; Гамбаров Ю.С. Курс
гражданского права. Часть Общая. СПб., 1911. Т. 1.С.578.
4
См.: Халфина P.O. Указ. соч. С. 213.
5
См.. Брагинский М.И. Общее учение о хозяйственных договорах. Минск, 1967. С. 138-139; Магазинер Я.М. Объект права // Очерки по гражданскому праву. Л., 1957. С. 69.
6
См.: Сабо И. Социалистическое право. М., 1964. С. 340-343; Советское гражданское право / Под ред. Д.М. Генкина. М., 1950. Т, 1. С. 109-110.
7
Гражданское право: Учебник / Под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. М., 1996. Ч. 9. С. 78.
8
Tapxoв B.A. Указ. соч. С. 109.
9
См.: Гражданское право: Учебник. / Под ред. Ю.К. Толстого. А.П. Сергеева. Ч.1. С. 417; Тархов В.А Указ. соч. С. 108 и др.
10
Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 293.
11
См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М., 1997. С. 321 (автор главы - М.И. Брагинский), Тархов В.А. Рыбаков В.А. Собственность и право собственности. М., 2002. С. 144.
12
См.: Крашенинников П.В. Сделки с жилыми помещениями Комментарий гражданского и жилищного законодательства и практика его применения,
М., 2000. С. 22; Эрделевский А. Предприятие как недвижимость: регистрация прав // Законность. 1998. №5. С. 17 и др.
13
Витрянский В.В. Существенные условия договора а отечественной цивилистике и правоприменительной практике // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2002. № 6. С. 78.
14
См.: Иоффе О.С. Обязательственное право. М., 1975. С. 13-14.
15
См., напр.: Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 42; Советское гражданское право. Т. 1 / Отв. ред. В.А. Рясенцев
М., 1965. С. 63.
16
Гражданское право: Учебник / Под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. Ч.1. С. 416.
17
См.: Алексеев С.С. Предмет советского социалистического права // Ученые труды Свердл.юрид.ин-та. Сер. «Гражданское право». Свердловск,
1960. Т. 1. С. 285; Генкин Д.М. Предмет советского гражданского права // Советское государство и право. 1955. № 1.С. 106.
18
См.: Братусь С.Н. О соотношении гражданской правоспособности и субъективных гражданских прав // Советское государство и право. 1949. №8.
С. 35-36, Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961 С. 28-29.
19
См.: Агарков М.М. Указ. соч. С. 30-33.
20
См.: Намашко С А. Особенности применения договора куп пи-продажи в оптовой торговле: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. М„ 2001. С. 20-21.
21
Толстой Ю.К. Указ. соч. С. 65.
22
См.: Учебное пособие по курсу «Гражданское право». Ч. 2 / Быкова Т.А., Серветник А.А., Рузанова В.Д., Хмелева Т.И 1 Под ред. А.А. Серветника.
Саратов, 2001. С. 100.
А.А. Плотников
профессор СГАП
СОБСТВЕННОСТЬ: ЕЕ ТИПЫ, СУБЪЕКТЫ И
ОБЪЕКТЫ В ИХ РАЗВИТИИ И ВЗАИМОДЕЙСТВИИ
Во всех общественно-экономических формациях наука выделяет основные, базисные отношения, представляющие социальноэкономическую структуру общества, которая выступает в качестве образующих ее систему. И эта система под воздействием свойственных ей законов и внутренних противоречий постоянно находится в развитии. При этом весьма важно в социальноэкономической структуре выделять первичные, вторичные и в отдельных случаях даже третичные отношения.
Но прежде чем считать то или иное отношение определяющим, необходимо выделить главные признаки, характеризующие его
содержание. К таким признакам, как нам представляется, следует причислить: во-первых, основное отношение данного способа
производства; во-вторых. первичную категорию, определяющую все остальные; в-третьих, наиболее распространенное экономическое явление, выражающее его сущность; в-четвертых, отношения, непосредственно связанные с производительными силами, отражая их изменения на себе и одновременно оказывая на них активное обратное воздействие; в-пятых, отношения, определяющие социальную направленность существующей в обществе системы экономических отношений.
Сказанное позволяет сделать вывод: наиболее полно и всесторонне отражает все приведенные признаки только ка-
52
тегория собственности, выступающая в качестве основного отношения любой общественно-экономической формации.
В имеющейся философской, экономической и правовой научной литературе приводится множество определений категории собственности. Причем особо следует подчеркнуть, что начало этого интересного процесса и одновременно диспута своими корнями
уходит в глубокую древность. Его основателями являлись Платон (427 347) и Аристотель (384- 322). Так, Платон выдвинул идею о
возможности наличия в развитии человеческого общества, при определенных условиях, социализма. Суть данной идеи сводится к специфическому отношению людей и государства к категории собственности. Собственность, по Платону, должна быть только общественной. В свою очередь, Аристотель был убежденным приверженцем частной собственности.
Таким образом, следуя учению Платона и Аристотеля, которое дошло до наших дней, собственность возможна двух типов: общественная и частная, каждый из которых по мере развития выступает в своих, только ему присущих формах. Кроме того, необходимо
иметь более четкое понимание собственности как экономической категории и права собственности. Если собственность как экономическая категория выражает отношения присвоения всевозможных благ, то право собственности представляет собой совокупность
правовых норм, закрепляющих, регулирующих и охраняющих состояние принадлежности материальных, интеллектуальных и функциональных благ конкретным лицам (физическим и юридическим).
Между тем право собственности является плодом порождения человеческого разума. Оно верно. И, что особенно отрадно, различие
собственности как экономической категории и права собственности в настоящее время принято за основу в российской научной,
прикладной и учебной литературе1.
Итак, что же такое собственность? Самым общим ее признаком является то, что она выражает главным образом производственные
отношения, складывающиеся и развивающиеся под ее воздействием между людьми в процессе производства, распределения, обмена
и потребления материальных благ, а также конкуренции между хозяйствующими субъектами.
Собственность — категория, используемая для обозначения системы экономических и правовых отношений, характеризующих организационные и социальные формы владения, пользования, распоряжения и присвоения имущества и результатов выполняемых
человеком функций в развитии общества и производства.
Отношения собственности образуют весьма сложную структуру. Причем они сами выступают в качестве системы, поэтому в зависимости от цели анализа их принято рассматривать с различных сторон, а именно с позиций: а) субъектов и объектов; б) функциональной структуры; в) юридической формы; г) анализа экономического содержания; д) права собственности.
При этом субъективно-объективный анализ понятия собственности направлен в первую очередь на рассмотрение того, что именно
присваивается и кем осуществляется присваивание. Объектами собственности до недавнего времени, как принято считать, явля-
лись только материальные ценности, а именно средства производства и предметы потребления, Но, как нам представляется, абсолютно справедливо ученые-юристы в последнее время к объектам собственности стали относить элементы интеллектуальной деятельности физических лиц: изобретения, рукописи, авторские права, ноу-хау фирм и т.д. В этой связи, думается, пришло время начать относить к объектам собственности субъективную деятельность дееспособных физических лиц в форме выполняемых ими
функций в производстве и общественной жизни. В данном случае объектом частной собственности выступают уже не только материальные блага, а и выполняемые в определенных формах (приказах, распоряжениях, указах и т.п.) функции физическими лицами.
Следовательно, можно полагать, что всякое дееспособное физическое лицо (менеджер, предприниматель, судья, прокурор, врач,
педагог, государственный чиновник и т.д.) является субъектом личной частной собственности, выступающей в форме необходимости выполнения принадлежащих только ему функций, реализуемых в различных формах. Такая деятельность физических лиц носит независимый от кого-либо характер и протекает в рамках: а) существующего законодательства; б) противоречия законодательству; в) поиска прогрессирующего или тормозящего развитие производства и общества.
Сказанное неизбежно приводит к выводу о том, что нашим ученым-правоведам и философам необходимо находить и разрабатывать такие правовые нормы, которые были бы наиболее приемлемы для позитивной реализации личной собственности на выполняемые физическими лицами свои функции.
В важнейшем правовом документе современной России, каковым является новый Гражданский кодекс, выделены следующие объекты собственности.
1. Недвижимое имущество (в первую очередь земля).
2. Движимое имущество (машины, оборудование, скот, ценные бумаги и т.д.).
3. Интеллектуальная собственность (рукописи, ноу-хау фирм, изобретения, авторские права и т.д.).
Как видим из приведенного перечня объектов собственности выпала не имеющая, как, впрочем, и интеллектуальная, материального выражения функциональная деятельность физических лип в различных формах в общественной жизни и производстве.
В названном документе признаются такие типы собственности, как частная и общественная, а также следующие ее формы: частная, государственная, муниципальная и иные2. Но какие именно «иные» не названо. По нашему мнению, к иным формам следует
относить, например, смешанную собственность, когда объединяется имущество, находящееся в частной и муниципальной собственности, или в муниципальной и государственной, а также частную собственность физических лиц на выполнение ими производственных и общественных функций.
Итак, собственность как вечная категория с древних времен и до наших дней выступала и выступает в двух типа: частном и общественном. При этом на каждом историческом этапе развития общества названные типы собственности порождают свои конкретные объекты и субъекты, а также формы выражения. Это в полной мере относится как к собственности экономической категории,
так и праву собственности. Так, в последние годы возникли и получили признание интеллектуальная собственность, а также в некоторой степени частная собственность на выполняемые функции физическими лицами в общественном производстве и жизни
общества. Названные объекты и субъекты, а также формы собственности, являясь, безусловно, новыми, требуют к себе пристального внимания и дальнейшего изучения со стороны юристов, философов и экономистов.
1
2
См.: Гражданское право. М.. 1997. Ч.1. С. 228.
См.: Гражданский кодекс Российской Федерации. М. 1996. С. 92.
С.Н. Медведев
доктор юридических наук, профессор Ставропольского государственного университета
О СООТНОШЕНИИ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫХ КАТЕГОРИЙ «СОБСТВЕННОСТЬ В ЭКОНОМИЧЕСКОМ ПОНИМАНИИ», «ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ» И «ВЛАДЕНИЕ»
В российской науке гражданского права различаются категории «собственность в экономическом понимании», «право собственности» и «владение». Тезис, который попытаемся обосновать, заключается в том, что понятие «собственность в экономическом
смысле» по своему со-
53
держанию совпадает с понятием «владение», поэтому при рассмотрении института «права собственности» отпадает необходимость использования категории «собственность в экономическом смысле».
В учебнике «Гражданское право» под редакцией Е.А. Суханова в § 1 «Собственность и право собственности» гл. № «Право
собственности. Общие положения» читаем: «Термин "собственность" нередко употребляется в самых разнообразных значениях. В
одних случаях его используют как синонимы, эквивалент понятий "имущество" или "вещи", говоря, например, о "передаче собственности" или о "приобретении собственности". В других случаях считают, что речь идет о сугубо экономическом отношении,
а иногда, напротив, это понятие отождествляется с чисто юридической категорией - - правом собственности и т.д. В результате этой
путаницы складываются ошибочные представления и стереотипы относительно собственности, в частности распространенное мнение о том, что экономические отношения собственности юридически всегда оформляются только с помощью права собственности. Между тем в экономическом и юридическом понимании собственности имеются существенные различия. Собственность - это,
конечно, не вещи и не имущество. Это определенное экономическое (фактическое) отношение, подвергаемое правовому оформлению. Экономическое отношение собственности, во-первых, состоит из отношения между людьми по поводу конкретного имущества
(материальных благ). Оно заключается в том, что имущество присваивается конкретным лицом, использующим его в своих интересах, все другие лица должны не препятствовать ему в этом во-вторых, вкпючяет также отношение лица к присвоенному имуществу
(материальному благу, в том числе к вещи) как к своему собственному (ибо к своему имуществу обычный человек относится иначе,
чем к чужому»1.
Эту длинную цитату мы привели для того, чтобы показать, что действительно в теории российского гражданского права существуют категории «собственность в экономическом смысле» и «право собственности» и ими оперируют в научных целях и какое содержание в них вкладывается.
Различают «собственность» и «право собственности» и авторы учебника «Гражданское право» под редакцией А.П Сергеева и Ю.Т.
Толстого. В § I «Собственность и право собственности» гл. 17 «Общие положения о праве собственности» говорится, что «собственность — это отношение лица к принадлежащей ему веши как к своей, которое выражается во владении, пользовании и распоряжении ею, а также в устранении вмешательства всех третьих лиц в ту сферу хозяйственного господства, на которую простирается
власть собственника»2.
Из приведенных цитат следует, что нельзя провести четкое разграничение между «собственностью в экономическом смысле» и
«правом собственности». Обратимся вновь к упомянутой цитате, в особенности к фразе «а также в устранении вмешательства всех
третьих лиц в ту сферу хозяйственного господства, на которую простирается власть собственника». Эти слова указывают на то, что
власть собственника нельзя обеспечить, не устраняя вмешательства третьих лиц. Но это возможно только при насильственном
устранении всех лиц от вмешательства в собственность, нужна сила в лице государства, чтобы защитить интересы собственника.
А это и есть правовая оболочка той конструкции, которую предлагают авторы указанной выше цитаты в качестве понятия «собственность в экономическом смысле». Таким образом, мы видим, что отсутствует четкая граница между «собственностью в экономическом понимании» и «правом собственности».
Представляется, что нет необходимости проводить различие между собственностью и правом собственности. Прав был В.П.
Шкредов, когда писал, что собственность как особая экономическая категория не существует и речь о ней может идти только как о
правовой категории3.
Зарубежная наука гражданского права и гражданское законодательство не проводят различий между собственностью как экономической категорией и правом собственности. Термин «собственность» уже предполагает «право собственности». Например, в Гражданском кодексе Франции 1804 г. в ст. 544 дано такое определение права собственности; «La propriete est le droit de jour et disposer
des choses...» (Право собственности есть право пользоваться и распоряжаться вещами...)4. Французский термин «La propriete» переводится на русский язык понятиями «собственность» и «право собственности». Такой перевод содержится во французскорусском словаре5.
Следовательно, ст. 544 можно изложить в такой редакции: «Собственность есть право пользоваться и распоряжаться вещами...».
Аналогичное положение существует и в гражданском праве Испании, В ст. 348 Гражданского кодекса Испании 1889 г. дается следующее определение права собственности: «La propriedad es el derecho de gozar у diesponer de una cosa...» (Собственность есть
право пользоваться и распоряжаться вещью...»6. В испанско-русском словаре термин «La propriedad» переводится как «собственность» и как «право собственности»7.
В новом проекте Гражданского кодекса Аргентины 1998 г. для обозначения права собственности употребляется термин «El
dominio»: «Art. 1882. El dominio es el derecho real que otorga todas facultades de usar, gozar у disponer de una cosa...» (Право собственности есть вещное право, которое предоставляет все полномочия по обладанию, пользованию и распоряжению вещью...)8. В
словаре термин «El dominio» переводится как власть, господство, владение9, он имеет латинское происхождение и означает «право
собственности» (dominium)9.
Та же картина наблюдается и в Гражданском праве Италии. В титуле втором (Titulo II Delia propricta ) третьей книги Гражданского кодекса излагаются нормы, посвященные праву собственности11. Термин «la proprieta» переводится как «собственность» и как
«право собственности»12. Следовательно, и в Гражданском праве Италии не различаются собственность и право собственности.
Гражданское законодательство англосаксонских стран (штат Калифорния (США); провинция Квебек (Канада), тяготеющих к континентальной системе права, также не различает собственность и право собственности.
Статья 654 Гражданского кодекса Калифорнии определяет право собственности так; «The ownership of a thing is the right of one or
more persons to possess and use it to the exlu-sion of others» (Собственность на вещь есть право одного или нескольких лиц владеть
и пользоваться ею, устраняя других)13.
Статья 947 Гражданского кодекса Квебек: «Ownership is the right to use, enjoy and dispose of property fulli and freely...» (Собственность есть право пользоваться, обладать и распоряжаться имуществом полно и свободно)14.
Термины «ownership», «property» переводятся «собственность», «право собственности», «имущество»15.
На наш взгляд, нет необходимости проводить различие между собственностью в экономическом смысле и правом собственности
как юридической категорией.
Нет необходимости также сохранять в арсенале науки гражданского права и категорию «собственность в экономическом смысле»,
потому что она может быть с успехом заменена «владением», старой категорией гражданского права, потому что «собственность
в экономическом смысле» и «владение» по своему содержанию совпадают.
Следует напомнить, что авторы вышеуказанных учебников «Гражданского права» рассматривают собственность в экономическом
смысле как «отношение лица к принадлежащей ему вещи как к своей».
А это есть не что иное, как классическое владение Наиболее полно сущность владения раскрыл Шарль Майнц. Он писал: «Прежде чем говорить о вещных правах, мы обязаны сказать несколько слов о власти, которую человек может осуществлять над вещью, отвлекаясь от вопроса, имел ли он или нет право осуществлять ее. Эта физическая власть человека над вещью называется
владением. Владение
54
содержит, таким образом, два элемента, которые одинаково присутствуют в собственности, а именно: воля человека и вещь, подчиненная этой воле. Но собственность требует в качестве существенного условия, чтобы вещь была подчинена нашей воле признанным способом и гарантирована законом. Для того чтобы налицо было владение, достаточно, чтобы мы имели власть распоряжаться
вещью, совершенно безразлично, что эта власть должна или нет соответствовать праву»16.
Таким образом, владение представляет собой фактическое господство лица над вещью, соединенное с намерением относиться к вещи
как к своей. При таком понимании владения нет существенных различий между ним и собственностью в экономическом смысле. Еще
Р. Иеринг говорил, что владение - подобие собственности17.
Поэтому мы предлагаем категорию «собственность в экономическом понимании» исключить из научного оборота, заменив ее категорией владения. В учебниках по «Гражданскому праву» прежде чем раскрывать понятие права собственности, следует говорить о
владении как фактическом отношении человека к вещи. И тогда не будет путаницы, о которой говорят авторы учебника по гражданскому праву под редакцией Е.А.Суханова.
Что касается соотношения права собственности и права владения, то они по своему содержанию совпадают, поэтому право владения
не может быть элементом содержания права собственности. Владение следует рассматривать только как фактическое отношение, как
вполне самостоятельную, независимую категорию гражданского права.
1
Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова М., 2000. Т. 1. С. 476-177.
Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева и Ю.Т. Толстого. М., 1997. Ч.1. С. 324.
3
См.: Шкредов В.П. Метод исследований собственности в «Капитале». М., 1973. С. 97, Экономика и право. М., 1990 С. 103.
4
См.: Code civil. Тitre 11- De la propriete. Internet :http://www. civilites. com/cctv /L2T2C1.htm.
5
См.: Французско-русский словарь. М., 1971. С. 681
6
Codigo civil(espanol).Ed.Aranzadi. Pamplona, 1998. P. 162.
7
См.: Испанско-русский словарь. М., 1988. С. 622.
8
См.: Proyecto de codigo civil de 1998 (de la Republica Argentina) Internet: rittp.// alterini/org/ civil. Htm.
9
См.: Испанско-русский словарь. М., 1988. С. 304.
10
См.: Латинско-русский словарь. М., 1976. С. 206.
11
См.: Codice civile. Milano,1966. P. 136.
12
См.: Итальянско-русский словарь. М., 1972. С. 643.
13
См.: Civil code of California. Internet: http://www.leginfo.ca.gov./cgi-bin/ displey code.
14
См.: Civil code of Quebec. lnternet:http://www.lexum. umontreal.ca/ccq/ en/14/t2/c1.
15
См.: Англо-русский словарь. М., 1972. Т. 1- С. 156, 263.
16
Maynz Ch. Cours de droit romain Bruxelles, 1876. T. 1. P. 628.
17
См.: Иеринг Р. фон. Об основаниях защиты владения: пересмотр учения о владении. М., 1883. С. 15.
2
М.А. Шевчук
заведующий Изобильненским филиалом Южно-Российского научно-образовательного
центра института социально-политических исследований Российской Академии науки
К ВОПРОСУ О МОМЕНТЕ ВОЗНИКНОВЕНИЯ У
НАСЛЕДНИКОВ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ НА НЕДВИЖИМОЕ ИМУЩЕСТВО
Одним из наиболее распространенных оснований приобретения права собственности является наследование по завещанию или по
закону, которое относится к производным способам приобретения права собственности1. Важнейшее как практическое, так и теоретическое значение имеет точное определение момента, с которого у правопреемников наследодателя - наследников возникает право
собственности на наследственное имущество. Ведь именно с этого момента собственник приобретает возможность реализовать
свои правомочия, тогда же к нему переходят бремя собственности и риск случайной гибели или порчи вещей. По общему правилу
этот момент в российском гражданском праве определяется по «системе традиции» или передачи, в соответствии с которой право
собственности переходит на приобретателя в момент фактической передачи ему вещи. Однако данное правило носит диспозитивный характер, поскольку законом или договором может быть установлен и иной момент возникновения права собственности. В
соответствии с п. 4 ст. 1152 ГК РФ принятое наследство признается принадлежащим наследнику со дня открытия наследства независимо от времени его фактического принятия, а также независимо от момента государственной регистрации права наследника на
наследственное имущество, когда такое право подлежит государственной регистрации. Следует отметить, что аналогичное решение вопроса содержалось и в ГК РСФСР 1964г., ст. 546 которого устанавливала: принятое наследство признается принадлежащим
наследнику со времени открытия наследства, что позволяет сделать вывод о том, что такой подход является традиционным.
В состав наследства входят принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в т.ч. имущественные права и обязанности. Как правило, наиболее ценной и значимой составной частью наследства являются недвижимые
веши, такие как дом, квартира, дача, земельный участок, предприятие как имущественный комплекс и др. По смыслу п. 4 ст. 1152
ГК РФ право собственности на такое имущество возникает у наследника, принявшего наследство, со дня открытия наследства. Мотивы такого подхода к определению момента времени возникновения права собственности вполне понятны и объяснимы исключить возможность существования бессубъектных прав, а также состояние правовой неопределенности наследственной массы.
Законодатель осознанно прибегает к, юридической фикции возникновения права собственности со времени открытия наследства,
используя в норме права законодательную конструкцию «наследство признается принадлежащим наследнику со дня открытия наследства», а не «наследство принадлежит наследнику со дня открытия наследства».
Однако возникает вопрос: достиг ли законодатель желаемой цели и насколько обсуждаемая норма сопоставима с другими положениями гражданского права?
В результате придания акту принятия наследства обратной силы фактически сохраняется ситуация, при которой наследство с момента открытия наследства и до его принятия наследниками или до перехода его как выморочного к государству никому не принадлежит (так называемое «лежачее наследство»). Оно представляет собой «совокупность бессубъектных, т.е. никому не принадлежащих прав и обязанностей»2, что с точки зрения теории права является нонсенсом.
Неопределенной остается ситуация в случае применения п.2 ст.1157 ГК РФ, в соответствии с которым наследник вправе отказаться
от наследства в течение срока, установленного для принятия наследства, в т.ч. в случае, когда он уже принял наследство, в частности, следует ли наследника, принявшего наследство, а затем отказавшегося от наследства, признавать собственником наследственного имущества в период со дня открытия наследства до дня отказа от наследства или нет.
Кроме того, говорить о возникновении у наследника права собственности на наследуемое имущество со дня открытия наследства достаточно проблематично с учетом того, что в соответствии с законом (п.1 ст.209 ГК РФ) в содержание права собственности
входят правомочия владения, пользования и распоряжения имуществом. Реализовать же правомочие распоряжения недвижимым
имуществом, истребовать имущество от третьих лиц без совершения целого ряда юридических формальностей (получение по
истечении шестимесячного срока свидетельства о праве на наследство, государственной регистрации прав на недви55
жимое имущество, оформление в налоговых органах идентификационного номера налогоплательщика) невозможно. Федеральный закон РФ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» устанавливает обязательность
государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество. Такая регистрация является юридическим актом
признания и подтверждения государством перехода прав на недвижимое имущество (в т.ч. в порядке наследственного правопреемства). Таким образом, у наследника в соответствии с п. 4 ст. 1152 ГК РФ возникает ограниченное, неполное, «ущербное» право
собственности, противоречащее общепринятой концепции, в соответствии с которой право собственности есть наиболее полная, абсолютная и неограниченная власть лица над вещью, закрепленная нормами права и обеспеченная мерами государственного
принуждения. Присвоение имущества на праве собственности «связано с осуществлением над вещью хозяйственного (экономического) господства, то есть с исключительной возможностью лица, присвоившего конкретное имущество по своему усмотрению и
руководствуясь собственными интересами, а не указанием иных лиц решать, каким образом использовать свое имущество...»3.
Между тем гражданские права могут быть ограничены, как определено ч. 2 п. 2 ст. 1 ГК РФ, на основании Федерального закона и
только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
1
Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. – М.,1999. С. 359.
Сергеев А.П., Толстой Ю.К., Елисеев И.Б. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. М., 2002. Ч. 3. С. 114.
3
Maттeu У., Суханов Е.А. Указ. соч. С. 301.
2
М.Ю. Челышев
кандидат юридических наук, доцент Казанского государственного университета
О МЕЖОТРАСЛЕВОЙ ПРИРОДЕ СУБЪЕКТИВНОГО ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ
В современной юридической науке субъективное право собственности традиционно рассматривается как субъективное гражданское право. Вместе с тем подобное моноотраслевое понимание этого права не всегда отвечает его сути. На наш взгляд, в действительности необходимо вести речь о межотраслевой природе субъективного права собственности и обозначать данное право как
субъективное гражданское право, осложненное публично-правовым элементом. Подобная межотраслевая природа рассматриваемого права может быть исследована по определенным единым признакам (критериям). К ним необходимо относить: основания
возникновения такого права, субъектов-правообладателей, правовые средства обеспечения, включаемые в механизм охраны данного права, а также характер юридических, в т.ч. правореализационных, процедур, применяемых для осуществления и защиты субъективного права собственности. Представляется, что приведенный методологический вывод о направлении правового исследования, на наш взгляд, имеет и более общее значение. Дело в том, что отмеченный анализ правовой природы субъективного права по
названным признакам может быть осуществлен в отношении практически любых субъективных прав, большинство которых в той
или иной степени имеют межотраслевую природу.
Попытаемся исследовать природу субъективного права собственности по обозначенным критериям. Указанное право может возникнуть как из частноправовых, так и публично-правовых оснований (юридических фактов). В первом случае, например, таким
основанием является гражданско-правовой договор, влекущий появление субъективного права собственности. Во второй ситуации
данное право - из оснований публично-правового свойства (публично-правовых юридических фактов), в частности из судебного
решения, установившего отмеченное право (ст. 8 ГК РФ). Названное судебное решение является актом публичной власти, результатом реализации норм процессуальных отраслей права (арбитражного процессуального и гражданского процессуального),
то есть норм публично-правового характера. Аналогичным по своему характеру юридическим фактом выступает и приватизация,
которая, конечно, имеет сложную межотраслевую природу. С одной стороны, она зачастую оформляется гражданско-правовыми
средствами (договорами). Однако по сути приватизация есть публично-правовое основание, это акт публичного собственника по
распоряжению своим имуществом. На практике публично-правовыми основаниями возникновения субъективного права собст-
венности могут служить такие действия, как реквизиция (ст. 242 ГК РФ), конфискация (ст. 243 ГК РФ) и ряд других юридических
фактов.
Вторым признаком, позволяющим указать на особенности правовой природы субъективного права собственности, как отмечено
выше, выступает круг правообладателей. К ним в случае с субъективным правом собственности следует относить и субъектов
частного права, и субъектов публичного права. Признаем, однако, что такое деление весьма условно, поскольку в действительности может иметь место некоторое совпадение правового статуса названных субъектов. Скажем, физические и юридические лица,
являющиеся традиционными субъектами частного права, могут одновременно с частными отношениями вступать и в публичные связи, например, в сфере действия законодательства о налогах и сборах. И, наоборот, публично-правовые образования могут
не только быть участниками публичных отношений, но и субъектами гражданского права (гл. 5 ГК РФ). Вместе с тем, несмотря на
условность подобного подразделения субъектов, оно воспринимается отечественной правовой наукой, законодательством и юридической практикой. Причиной тому является возможность разграничения правового статуса названных лиц. Межотраслевая
природа субъективного права собственности в части субъектного состава находит свое отражение в таких правообладателях, как
частные лица (физические и юридические), а также лица, традиционно относимые к публичному праву. Например, к последним
субъектам можно причислить муниципальные образования. Принадлежность субъективного права собственности лицам публичного права позволяет указать на одну его особенность: это право может возникать, осуществляться и прекращаться на основе нормативных правовых актов правообладателя. Другими словами, воля публичного собственника в отношении субъективного
права собственности может проявляться не только в индивидуальных действиях, но и в указанных нормативных актах.
Далее анализируя межотраслевую природу субъективного права собственности, необходимо обратиться к структурным элементам
механизма правовой охраны субъективного права. В составе данного механизма усматриваются как частноправовые, так и публично-правовые элементы (соответствующие средства обеспечения данного права). Скажем, к первой группе элементов относятся
гражданско-правовые средства защиты субъективного права собственности (вещно-правовые и обязательственно-правовые).
Вторая группа элементов связана с использованием возможностей публичного права для охраны субъективного права собственности. Эти элементы предстают в виде определенных публично-правовых средств - мер публично-правовой ответственности,
закрепления различных публично-правовых процедур охраны субъективного права собственности (процедур, связанных с изъятием имущества у частных лиц, обжалования незаконных деяний, совершенных в отношении собственности, и др.) и пр.
Наконец, межотраслевой характер субъективного права собственности усматривается в характере юридических процедур осуществления и защиты данного права. Отмеченные процедуры могут носить сугубо частный характер (если
56
речь идет о гражданско-правовых способах распоряжения субъективным правом собственности), а также могут включать в себя
и публичные элементы (если происходит распоряжение собственностью в процессе исполнительного производства).
Ю.А. Серкова
кандидат юридических наук, доцент Института экономики, управления и права
(Казань)
ГОСУДАРСТВЕННАЯ РЕГИСТРАЦИЯ ПРАВ НА ЛИЗИНГОВОЕ ИМУЩЕСТВО И СДЕЛОК С НИМ
Вопрос регистрации лизингового имущества и прав на него регулируется ст. 20 Закона о финансовой аренде (лизинге)1, в которой установлено, что в предусмотренных законодательством случаях права на имущество, передаваемое в лизинг, «и (или) договор
лизинга, предметом которого является данное имущество», подлежат государственной регистрации. При этом государственная
регистрация прав на недвижимое имущество имеет не только доказательственное, но и конституирующее значение для таких прав,
поскольку они возникают с момента регистрации2.
Статья 131 ГК РФ закрепляет необходимость государственной регистрации вещных прав на недвижимое имущество и ограничений
этих прав, в т.ч. их возникновение, переход и прекращение. Кроме того, в определенных случаях может осуществляться специальная
регистрация и учет отдельных видов недвижимого имущества. Вспомним, что к недвижимому имуществу отнесены вещи, прочно
связанные с землей, которые невозможно перемещать без нанесения им несоразмерного ущерба, природные объекты, а также
имущество, являющееся недвижимостью не по реальным признакам, а по указанию закона. В частности, сам Кодекс относит к их
числу воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты.
Государственной регистрации подлежат права на все виды недвижимого имущества, но на основании разных нормативных актов.
Законом «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним»3 определяется порядок регистрации прав
на земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты и все объекты, которые связаны с землей так, что их перемещение без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, в т.ч. здания, сооружения, жилые и нежилые помещения, леса и многолетние насаждения, кондоминиумы, предприятия как имущественные комплексы, а также устанавливаются правила регистрации
сделок с указанными видами объектов. Статья 4 рассматриваемого Закона устанавливает, что наряду с государственной регистрацией вещных прав на недвижимость подлежат государственной регистрации ограничения (обременения) прав на нее, в т.ч.
сервитут, ипотека, доверительное управление, аренда. Позволим себе не согласиться с мнением А.Н. Дудко о том, что указанный
Закон содержит более узкое понятие недвижимости4, поскольку ограничение сферы применения данного нормативного акта можно
объяснить тем, что он содержит нормы о регистрации «реальной недвижимости», оставляя конкретизацию правил о регистрации
судов иным правовым актам.
Правила государственной регистрации судна и прав на него установлены Кодексом внутреннего водного транспорта РФ: судно
подлежит государственной регистрации в Государственном судовом реестре РФ или судовой книге. Государственной регистрации
подлежат право собственности и другие вещные права на судно. Наряду с государственной регистрацией прав на судно подлежат
государственной регистрации ограничения (обременения) указанных прав, а также иные сделки с судном, подлежащие обязательной государственной регистрации в соответствии с законодательством РФ5. Кодекс торгового мореплавания РФ также содержит положения о регистрации судов и прав на них. Так, судно (под которым КТМ понимает самоходное или несамоходное плавучее сооружение, используемое в целях торгового мореплавания) подлежит регистрации в одном из реестров судов РФ (Государственном судовом реестре), судовой книге, в которых также регистрируются право собственности и иные вещные права на судно, а также ограничения (обременения) прав на него. В бербоут-чартерном реестре регистрируются суда, которым временно предоставлено право плавания под Государственным флагом РФ6. Кроме того, в настоящее время действуют такие правовые акты,
как Правила регистрации судов и прав на них в морских торговых портах7, Правила государственной регистрации судов8, Правила
регистрации судов рыбопромыслового флота и прав на них в морских рыбных портах9, конкретизирующие порядок регистрации
права собственности и иных вещных прав, а также ограничений (обременении) этих прав на соответствующие виды судов.
Общие нормы о государственной регистрации и государственном учете воздушных судов установлены ст. 33 Воздушного кодекса
РФ10. При этом, как указывают Т. Ковальковская и И. Шедогубов, для целей регистрации воздушные суда подразделяются на гражданские, государственные и экспериментальные. Первые две категории подлежат государственной регистрации, а последняя —
государственному учету11. Государственная регистрация гражданских воздушных судов РФ регулируется соответствующими Правилами, которыми, в частности, устанавливается порядок перерегистрации воздушных судов при сдаче их в аренду (лизинг)12.
Как указывает Т.П. Лазарева, при осуществлении международного финансового лизинга воздушных судов регистрация производится с учетом положений Конвенции о международной гражданской авиации от 7 декабря 1944 г. (Чикагская конвенция), участницей которой является Российская Федерация13.
Поскольку аренда многими нормативными актами признается подлежащим регистрации ограничением права, на наш взгляд, на ее
подвид - финансовую аренду - должны распространяться все соответствующие нормы, при отсутствии каких-либо специальных
правил.
Кроме того, в государственных органах на имя лизингодателя или лизингополучателя (по соглашению сторон) регистрируются и
такие предметы лизинга, как транспортные средства, оборудование повышенной опасности и др.
Вопрос о регистрации не исчерпывается, однако, регистрацией имущества и права на него, поскольку может возникнуть необходимость регистрации и самой сделки - договора лизинга. Договор будет считаться заключенным с момента регистрации в силу п.
3 ст. 433 ГК. Поскольку специальными нормами Кодекса и Закона о лизинге данный вопрос не урегулирован, следует обратиться
к общим нормам ГК об аренде. Так, п. 2 ст. 609 гласит, что договор аренды недвижимого имущества подлежит государственной
регистрации, если иное не установлено законом и какого-либо временного критерия, как, например, при аренде зданий и сооружений, не предусмотрено. Нормы об аренде транспортных средств, исключающие регистрацию такого договора, на финансовую
аренду не распространяются.
Таким образом, в соответствии с действующим законодательством любой договор финансовой аренды должен быть заключен в
письменной форме и в зависимости от вида лизингового имущества (движимое или недвижимое) подлежать государственной регистрации в установленном порядке. Однако следует согласиться с мнением С. Шаталова, что «при лизинге недвижимого имущества право собственности лизингодателя и обременение этого права в связи с арендой логично регистрировать одновременно»14, поскольку договор финансовой аренды заключается до приобретения имущества арендодателем, а регистрировать обременение раньше, чем основное право собственности, не представляется возможным. Поэтому во избежание конфликта с нормами законодательства о регистрации предлагаем внести соот-
57
ветствующее дополнение о регистрации прав на лизинговое имущество и сделок с ним в нормативную базу.
1
См.: Федеральный закон от 29 января 2002 г. № 10-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О лизинге"» // Российская
газета. 2002. 2 февр.
2
См.: Белов В.А. Всегда ли нужно регистрировать сделку с недвижимостью // Законодательство. 1999. № 7. С. 28.
3
См.: Федеральный закон от 21 июля 1997 г. № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» // Российская газета. 1997. 30 июля.
4
См.: Дудко А.Н. Государственная регистрация договоров аренды не движимого имущества // Юридический мир. 2001. № 1. С. 45.
5
Кодекс внутреннего водного транспорта РФ от 7 марта 2001 г. № 24-ФЗ// Российская газета. 2001.13 марта.
6
Кодекс торгового мореплавания РФ от 30 апреля 1999 г. № 81-ФЗ // Российская газета. 1999.1-5 мая.
7
См.: Приказ Минтранса РФ от 29 ноября 2000 г. № 145 «Об утверждении Правил регистрации судов и прав на них в морских торговых портах» //
Российская газета. 2001.16 марта.
8
См.: Приказ Минтранса РФ от 26 сентября 2001 г. № 144 «Об утверждении Правил государственной регистрации судов» // Российская газета.
2001.21 нояб.
9
См.: Приказ Госкомрыболовства РФ от 31 января 2001 г. № 30 «Об утверждении Правил регистрации судов рыбопромыслового флота и прав
на них в морских рыбных портах» // Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. 2001. № 22.
10
Воздушный кодекс РФ от 19 марта 1997г. №60-ФЗ // Российская газета. 1997.26 марта.
11
См.: Ковальковская Т., Шедогубов И. Правовой режим воздушных судов // Российская юстиция. 2001. № 1. С. 30.
12
См.: Приказ Минтранса РФ от 12 октября 1995 г. № ДВ-110 «О введении в действие Правил государственной регистрации гражданских воздушных
судов» // СПС «ГарантВерсия». 2002. 23 марта.
13
См.: Лазарева Т.П. Нетрадиционные формы кредитования внешнеэкономической деятельности // Право и экономика. 2001. № 1. С. 68.
14
Шаталов С. Лизинг недвижимости и проблемы регистрации // Хозяйство и право. 2001. № 9. С. 127.
З.А. Ахметьянова
кандидат юридических наук, доцент Института экономики, управления и права
(Казань)
ОГРАНИЧЕНИЯ И ОБРЕМЕНЕНИЯ
ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ: ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
Право собственности, безусловно, является наиболее широким по своему содержанию вещным правом, которое позволяет собственнику владеть, пользоваться и распоряжаться собственным имуществом по своему усмотрению. Как справедливо отмечает К.И.
Скловский, «о собственности... можно сказать лишь то, что это наиболее полное, неограниченное право, право вообще», «тогда все другие права образуются ограничением права собственности»1.
Однако определенные ограничения и обременения права собственности существовали всегда, а, следовательно, степень свободной
реализации собственником принадлежащих ему правомочий владения, пользования и распоряжения в отношении своего имущества всегда в определенной мере ограничивалась2.
Определение понятия ограничения (обременения) права впервые включено в содержание Федерального закона от 21 июля 1997 г.
«О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», где под ограничениями (обременениями) понимается соответственно наличие установленных законом или уполномоченными органами в предусмотренном законом порядке условий, запрещений, стесняющих правообладателя при осуществлении права собственности либо иных вещных прав на конкретный
объект недвижимого имущества (сервитута, ипотеки, доверительного управления, аренды, ареста имущества и др.) (ст. 1). Поскольку данный перечень возможных ограничений и обременении является открытым, возможны и иные ограничения.
Следует заметить, что закон не делает каких-либо различий между ограничениями и обременениями права собственности, поскольку правовые последствия их установления аналогичны. Тем не менее в юридической литературе высказано мнение о необходимости различать данные понятия. В частности, по мнению В.В. Безбах, «ограничения, налагаемые на собственника законом
или судебным решением, проявляются, прежде всего, в затрагивании элементов принадлежащего ему права. Применительно
к
установлению обременении ограничения фиксируются в нормах,
не допускающих обременения в определенных случаях»3. Вы4
сказанную им точку зрения поддерживает и В.П. Камышанский .
С позиции же других авторов, «практический смысл разграничения этих понятий приобретает только тогда, когда под обременением мы будем понимать установление дополнительных прав на объект, а ограничениями
считать сужение пределов субъективного права, не сопровождающееся установлением каких-либо дополнительных прав»5. Кроме того, предлагается «в составе обременения недвижимости различать обременения вещного права (дополнительные,
зависимые вещные права других лиц) и ограничения вещного права как «сужение границ» вещного права конкретного лица»6. Подобное разграничение ограничений и обременении права собственности на недвижимое имущество представляется целесообразным и с нашей точки зрения.
Ограничения и обременения права собственности могут носить как принудительный (в силу прямого указания закона или на основании решения суда), так и добровольный характер (по инициативе самого собственника имущества в силу договора или односторонних сделок (например, завещания)). При этом ограничение права собственности возможно различными способами.
К.И. Скловский, в частности, выделяет три группы таких способов: общегосударственные (предполагают ограничение прав лица,
его свободы), экономические (ограничение товарного обмена, прямое принуждение в сфере производства и 7пр.) и технические
(прямое изъятие из права собственности конкретных возможностей, ущемление полноты права собственности) . Именно в овладении исключительно техническими способами ограничения права собственности
видит он в настоящее время основную проблему
(прежде всего, в сфере земельной собственности, производства, жилья)8.
Исследование проблем, связанных с ограничением и обременением права собственности, представляет большой научный и прак-
тический интерес. Тем более что такие ограничения и обременения права собственности возможны как в публичных интересах (в
интересах неопределенного круга лиц, общества в целом), так и в частных интересах (интересах определенных лиц). При этом,
по мнению Л.А. Морозовой, ограничения права собственности должны соответствовать определенным принципам: 1) установление ограничений исключительно в интересах «общего блага», «общественного интереса»; 2) справедливой компенсации государством собственнику имущественных потерь; 3) установление ограничений на основании и в пределах закона; 4) равенство всех
собственников перед лицом
подобных ограничений; 5) возможность судебного оспаривания изъятия государством имущества из
частной собственности9. Несомненно, установление ограничений и обременении права собственности должно обеспечивать баланс частных и публичных интересов, а во избежание возможных злоупотреблений со стороны кого бы то ни было необходимо
законодательно оговаривать случаи, основания и пределы таких ограничений, обременении. В связи с этим представляется целесообразным принятие специального закона, который предусматривал бы такие основания и пределы, а также определял бы единые параметры указанных ограничений и защиты интересов собственника.
Таким образом, самое широкое по своему содержанию вещное право - право собственности - не может быть
58
безграничным, беспредельным. Но тем не менее собственник имущества действует в границах
своего права, а тот, кто ссылается на их нарушение собственником, должен доказать наличие соответствующих ограничений10. Соответствующие же ограничения и обременения при этом должны быть основаны на законе, соответствовать предъявляем им требованиям и пределам, быть целесообразными и обоснованными.
1
Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 2002. С. 150.
Об ограничениях права собственности см. также: Аккуратов И.Ю., Коршунов Н.М., Хорев А.А. К вопросу об ограничениях и обременениях права
собственности // Государство и право. 2000. №10. С. 68-72; Камышанский В.П. Право собственности: Пределы и ограничения. М., 2000; Курдиновский В.И. Об ограничениях права собственности на недвижимое имущество по закону (по русскому праву). Одесса, 1904; Тархов В.А., Рыбаков В.А.
Собственность и право собственности. М., 2002 и др.
3
Безбах В.В. Частная собственность на землю в странах Латинской Америки (правовое регулирование). М., 1997. С. 82.
4
См.: Камышанский В.П. Право собственности: пределы и ограничения. М., 2000. С. 154.
5
Аккуратов И.Ю., Коршунов Н.М., Хорев А.А. Указ. соч. С. 72.
6
Там же.
7
Подробнее см.: Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 2002. С. 157.
8
Там же.
9
Подробнее см.: Мечетина Т.А. Ограничение права собственности: проблемы публичных и частных интересов. Рязань, 2001. С. 8-24.
10
Презумпция, традиционно отмечаемая в немецкой цивилистике. Цит. по: Гражданское право: В 2 т.: Учебник / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 1998. Т.
1. С. 487. (автор главы — Е.А. Суханов).
2
О.Н. Низамиева
кандидат юридических наук, ст. преподаватель Казанского государственного университета
К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ПОНЯТИЙ
«ОБЩАЯ СОБСТВЕННОСТЬ» И «ОБЩЕЕ
ИМУЩЕСТВО» СУПРУГОВ
В семейном законодательстве отсутствует четкая грань между понятиями «общее имущество супругов» и «общая совместная собственность супругов». В частности, в ст. 34 СК РФ, устанавливающей, что имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью, эти понятия используются как равнозначные. В п. 2 той же статьи определяется состав общего имущества, к которому отнесены доходы каждого из супругов от трудовой деятельности, предпринимательской деятельности и
результатов интеллектуальной деятельности, полученные пенсии, пособия, а также иные денежные выплаты; приобретенные за
счет общих доходов супругов движимые и недвижимые вещи, ценные бумаги, паи, вклады, доли в капитале, внесенные в кредитные
учреждения или иные коммерческие организации, и любое другое нажитое супругами в период брака имущество. Однако представляется, что термины «общая собственность супругов» и «общее имущество супругов» полностью не совпадают.
Согласно распространенной в цивилистике точке зрения объектом права собственности могут быть только вещи, тогда как действия, а также имущественные
права и обязанности могут быть объектами обязательственных либо корпоративных прав, но не вещных отношений1.
Доходы супругов от трудовой, предпринимательской деятельности, от результатов интеллектуальной деятельности, пенсия, пособия и т.д., как правило, имеющие денежную форму, движимые, недвижимые вещи, ценные бумаги охватываются понятием «вещи», закрепленным в ст. 128 ГК РФ. Это имущество, несомненно, является объектом права общей собственности.
Что касается паев, вкладов, долей в капитале, то, по нашему мнению, суть данной категории общего имущества выражается в
понятиях «имущественные права» или «обязательственные права требования». Право требования заключается в правомочии
одного лица требовать от го предоставления каких-либо имущественных благ, как-то: уплаты денег, передачи вещей, выполнения
работ, оказания услуг. Такие права требования могут проистекать из различных обязательств. Так, например, права требования
могут возникнуть на основании договора банковского вклада, учредительного договора, членства в кооперативах и т.д. После передачи денежных средств банку или иному кредитному учреждению эти денежные средства становятся собственностью банка, поскольку переданы не на хранение, а с целью получения дохода. Вкладчик, передавший денежные средства, приобретает обязательственное право требования к банку о возврате суммы вклада, а также получения дохода в виде процентов.
Аналогичная ситуация возникает в случае внесения супругом вклада в виде вещей, денежных средств, ценных бумаг или имущественных прав в уставной, складочный, паевой капитал какого-либо хозяйственного общества или товарищества, производственного или потребительского кооператива. Собственниками переданного имущества становятся соответствующие юридические лица,
а учредитель (участник) приобретает лишь обязательственные права (п. 2 ст. 48 и п. З ст. 213 ГК РФ).
Обязательственные права требования могут возникнуть и в других случаях. Семейный кодекс перечисляет лишь наиболее распространенные и типичные ситуации, оставляя перечень общего имущества супругов открытым.
Таким образом, следует констатировать, что понятия «общая собственность супругов» и «общее имущество супругов» не
равнозначны, ибо последнее включает в свой состав не только объекты права собственности. И хотя существо супружеских отношений по поводу имущества заключается в принадлежности вещей и имущественных прав супругам совместно или каждому
из них в отдельности, такие отношения полностью отношениями собственности не охватываются.
Весьма спорным в теории семейного права является вопрос: охватывается ли понятием «общее имущество» общие обязательства
(долги) супругов?
Так, комментируя ст. 34 СК РФ (совместная собственность супругов), М.Г. Масевич приходит к выводу, что в данном случае термин «имущество» охватывает вещи и различные имущественные права. «В совместную собственность супругов закон включает
только имущественные права, но не обязательства». Этот довод автор подтверждает текстом п. 2 комментируемой статьи, «в котором установлено, что к совместной собственности относится имущество, нажитое в браке. Нажито то, что приобретено, получено, а не долги»2. Аналогичное суждение высказывалось и ранее. В частности, по мнению A.M. Беляковой, «выражения "имущество, нажитое" супругами и "имущество... является общей совместной собственностью" свидетельствуют о том, что долги (пассив) не входят в состав имущества.
Они его обременяют но не включаются в имущество. Долги «могут быть объектом общей
совместной собственности»3.
Однако ряд авторов полагает, что в состав общего имущества супругов при распространении на него законного режима входят
объекты, принадлежащие супругам на праве общей совместной собственности, а также права требования и обязанности по исполнению, долги. В общей совместной собственности могут находиться только вещи, деньги, ценные бумаги и иные объекты права
собственности. Права требования, а тем более долги к числу объектов права собственности
относиться не могут. Однако они при
определенных обстоятельствах могут быть отнесены к общему имуществу супругов4.
Последняя позиция представляется более предпочтительной, ибо в судебной практике при разделе имущества, являющегося совместной собственностью супругов, на основании п.З ст. 39 СК учитываются общие долги супругов и права требования по обязательствам, возникшим в интересах семьи. При этом учет долгов производится вне зависимости от того, поставлен ли сторонами вопрос об ответственности
59
по долгам. Таким образом, косвенно подтверждается вхождение обязательств в состав общего имущества супругов. Поэтому если в состав общей собственности супругов могут входить только вещи, то в состав общего имущества супругов входят не только объекты права собственности, но и имущественные права, а также различного рода обременения в форме общих обязательств.
1
См.: Гражданское право России / Под ред. З.И. Цыбуленко. М.,1998. Ч. 1. С. 261; Гражданское право: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. 4.1. С. 247; Гражданское право / Под общ. ред. Т.И.Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. М., 1998. Ч. 1. С.296, Гражданское право:
В 2 т. / Отв. ред. Е. А. Суханов. М., 1998. Т. 1. С. 297.
Однако существует и иной взгляд на проблему. Так, М. И. Брагинским и В. В. Витрянским отмечается, что в современном гражданском праве все в
большем объеме выражается тенденция проявления обязательственно-правовых элементов в вещно-правовых конструкциях. Это находит подтверждение, в частности, в основном вещно-правовом институте — праве собственности. Имеется в виду, что признание объектом соответствующего
правоотношения «вещи» становится в ряде случаев слишком узким. Авторами приводятся доказательства того, что российское законодательство
восприняло идею о том, что объектом права собственности являются не только вещи, но и права. Тем самым создается конструкция «права на право»
(см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М., 1997. С. 229-238).
2
Масевич М.Г. Комментарий к Семейному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. И.М. Кузнецова. М., 2000. С. 126-127.
3
Белякова A.M. Имущественные правоотношения между супругами // Советское семейное право / Под ред. В.А. Рясенцева. М., 1982. С. 99.
4
См.: Гражданское право: Учебник / Под. ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 1998. Ч. 3. С. 293-294; Никитина В.П. Имущество супругов. Саратов, 1975. С. 19; Тархов В.А. Имущественные отношения супругов // Ленинские идеи и новое законодательство о браке и семье. Саратов 1969 С. 55;
Чефранова Е.А. Имущественные отношения в российской семье: Практ. пособ. М., 1997; Чиквашвили Ш.Д. Имущественные отношения в семье. М.,
1976. С. 40.
В.А. Рыбаков
доктор юридических наук, профессор Всероссийской государственной налоговой академии
(Москва)
О КРИТЕРИЯХ РАЗГРАНИЧЕНИЯ СОБСТВЕННОСТИ НА ФОРМЫ
В настоящее время не существует какой-либо четкой концепции разграничения собственности на формы, что отрицательно сказывается в первую очередь на законодательной практике. Так, ряд законопроектов содержит идею формирования новых,
«иных»
форм собственности, в частности собственности казачьих общин и «особой» собственности религиозных организаций1.
По нашему мнению, при классификации и характеристике форм и видов собственности следует в первую очередь учитывать тип
собственности. Дело в том, что собственность существовала и будет существовать всегда. Однако она не всегда была одинаковой.
«Формы собственности могут быть различными, меняющимися с развитием человеческого общества, с переходом от одной общественно-экономической формации к другой. В каждой формации существует тип собственности, который
определяет основу данного общества, характер всех других форм собственности, существующих в данном же обществе»2. Речь может идти о двух типах
собственности: обобществленной (общественной) и индивидуальной (частной).
Подобная классификация типов собственности, основанная на уровне (степени) обобществления средств производства, позволяет
глубже понять ее сущность и роль в обществе, а также точнее определить характер присвоения, особенности осуществления права
собственности различными субъектами. К сожалению, на данное важное обстоятельство мало обращается внимания в современной научной литературе. Как правило, классификация форм и видов собственности проводится по разным основаниям без учета
типа собственности. Так, многочисленные формы собственности ряд авторов разделяют на две группы: собственность, обеспечивающая частные интересы, и собственность, обеспечивающая публичные интересы. В этой связи и формы собственности в зависимости от целевой направленности выделяют3соответственно две: частную (физических и юридических лиц) и публичную (государственных и муниципальных образований) .
Полагаем целесообразным и оправданным классификацию форм собственности, как и типов собственности, проводить по уровню
(степени) их обобществления. Поэтому обобществленная (общественная) собственность объективно выступает в следующих
формах:
а) государственная собственность РФ; собственность субъектов РФ;
б) муниципальная собственность различных муниципальных образований;
в) коллективная (собственность кооперативов, хозяйственных обществ и товариществ, общественных организаций, религиозных организаций).
Что касается индивидуальной (необобществленной) собственности, то она выступает в двух формах: частной и личной.
С определенными корректировками заслуживает внимания позиция Ю.К. Толстого. Классифицируя формы и виды собственности,
он приходит к следующему выводу: собственность в Российской Федерации подразделяется на частную, государственную и муниципальную. В свою очередь, в составе частной собственности различается собственность граждан и юридических лиц, государственной - федеральная собственность и собственность субъектов Федерации, муниципальной - собственность городских и сельских
поселений и собственность других муниципальных образований. Указанные формы могут подразделяться на виды. Так, собственность граждан и юридических лиц, федеральная собственность и собственность субъектов Федерации могут рассматриваться в
качестве видов соответствующих форм собственности. Классификация собственности на виды может производиться по самым
различным основаниям. Она может не выходить за пределы одной формы собственности, но может и не зависеть от форм собственности (например, общая собственность подразделяется на два вида: долевую и совместную) 4.
Трудно согласиться с мнением Ю.К. Толстого, что частная собственность делится на собственность граждан и юридических лиц.
Действующее гражданское законодательство не подтверждает данный вывод. Безусловно, юридические лица могут быть частнособственническими. Однако немало юридических лиц основаны на государственной и муниципальной собственности, а также на
собственности общественных и религиозных организаций. Указанные субъекты имеют обобществленную собственность или на
уровне Российской Федерации (субъекта РФ), или на уровне муниципального образования, или же на уровне какого-либо коллектива
со статусом юридического лица.
Что касается частной собственности, то она индивидуальна, носит необобществленный характер. Конечно, каждому может принадлежать частная собственность не только единолично, но и совместно с другими лицами, когда, например, речь
идет об общей собственности. Последняя не является самостоятельным видом или самостоятельной формой собственности5.
Безусловно, любая форма собственности имеет своего субъекта права собственности, субъекта присвоения средств производства.
Игнорирование данного факта и сведение многообразия и богатства форм собственности к «единому» и «абстрактному» праву
собственности, а в лучшем случае - к публичной и частной собственности не позволяет законодателю закрепить оптимальный механизм осуществления права собственности различными субъектами, а в конечном счете приводит к злоупотреблению этими пра-
вами, искажению сути и характера присвоения.
60
Взять для примера муниципальную собственность, принадлежащую населению муниципального образования. Здесь субъектом присвоения средств производства выступает в целом население муниципального образования и присвоение носит общественный характер. Это обстоятельство предполагает в рамках местного самоуправления осуществление права муниципальной собственности, как правило, сообща, т.е. посредством референдумов, опросов, сходов, собраний и иных форм совместного волеизъявления граждан, населяющих территорию муниципального образования.
А что происходит на самом деле? Права собственника от имени муниципального образования осуществляют органы местного самоуправления в лице главы муниципального образования или его администрации. Причем муниципальным имуществом самостоятельно владеют, пользуются и распоряжаются органы местного самоуправления в соответствии с нормативными правовыми актами, которые сами же принимают. Вот почему собственность становится чиновничьей, бюрократической6.
Подобные явления наблюдаются и в кооперативных организациях, в частности в системе Центросоюза - потребительской кооперации. Первичные звенья этой системы - потребительские общества как собственники зачастую лишаются возможности по
своему усмотрению осуществлять право собственности из-за бюрократических, административных указаний Центросоюза. Тем самым «размывается» коллективный характер присвоения, присущий праву собственности потребительских обществ.
Важно обратить внимание на то, что правосубъектность лиц в гражданско-правовых отношениях во многом также определяется
формой собственности. Так, все некоммерческие организации, действующие на базе коллективной формы собственности, имеют
специальную гражданскую правоспособность. Частная собственность служит основой функционирования коммерческих организаций, обладающих общей гражданской правоспособностью. Государственная и муниципальная собственности являются основой
функционирования коммерческих организаций, наделенных специальной гражданской правоспособностью.
Другими словами, имущественная обособленность субъектов гражданского права осуществляется в рамках конкретных форм
собственности, непосредственно влияющих на их правосубъектность, на характер осуществления имущественных полномочий,
оснований возникновения и прекращения права собственности, определенную дифференциацию объектов права собственности,
включая их гражданско-правовой режим.
1
См.: Колпакова А.В. Формы собственности и их соотношение // Актуальные проблемы гражданского права / Под ред. С.С. Алексеева. М.,
2000. С. 126-127.
2
Tapxoв B.A. Советское гражданское право. Саратов, 1978. Ч. 1. С.113-114.
3
См., напр.: Колпакова А.В. Указ. соч. С. 146.
4
См.: Гражданское право. 6-е изд. Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2002. Т. 1. С. 414-415.
5
См.: Tapxoв B.A., Рыбаков В.А. Собственность и право собственности. М., 2002. С. 65-73.
6
См.: Жаров В. Народом управляют «органы» // Комсомольская правда. 2003. 19 авг.
В.В. Никишин
кандидат юридических наук, доцент Мордовского государственного университета
(Саранск)
ОСОБЕННОСТИ ПРАВОВОГО ПОЛОЖЕНИЯ СУБЪЕКТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ – СОБСТВЕННИКА ПРИРОДНЫХ
РЕСУРСОВ
В условиях зависимости региональных бюджетов от количества используемых природных ресурсов должно осуществляться эффективное государственное регулирование природопользования путем проведения целенаправленной социально-экономической,
финансовой и налоговой политики. Важно признание роли государства в отношениях природопользования не просто как собственника, продающего или пускающего в оборот свое имущество и забывающего о нем, а скорее как управляющего процессом природопользования1.
Попытки поставить юрисдикционную власть государства выше, чем его полномочия, вытекающие из титула собственности, подвергаются критике.
Л.П. Фомина, к примеру, считает, что теория суверенитета обоснованно определяет понятие «dominium» как момент характеристики
государственного суверенитета и соответственно, как «державное» право на все природные ресурсы в пределах территории страны,
как право «верховного» обладания. Но такое право сводится лишь к самостоятельному (суверенному) установлению компетентными органами государственной власти правового статуса этих ресурсов.
Выход видится в признании многомерности понятия государства при определении правового статуса государства как собственника.
В данном контексте институты, регулирующие государственное управление природопользованием, создают основу правового механизма, который необходим для обеспечения равновесия между автономией собственника и государственным «вмешательством»
в эту автономию2.
Осознание проблемы на уровне субъектов Российской Федерации подтверждается созданием равных для всех форм собственности и хозяйствования организационно-экономических условий с целью обеспечения развития эффективного общественного производства. Органы государственной власти и органы местного самоуправления субъектов РФ стимулируют формирование
рыночных отношений, оказывают содействие в обеспечении реального многообразия, равноправия форм собственности и хозяйствования3, поскольку «опыт использования природных ресурсов, особенно земли, лесов, показывает, что исключительная государственная собственность сама по себе еще не обеспечивает достойную охрану природы»4.
В соответствии со ст. 9 Конституции РФ земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности проживающих в ней народов. Именно это конституционное положение вызывает дискуссии
в научной среде.
С одной стороны, категория «достояние народов» рассматривается как антипод любой собственности5, с другой — недвижимые природные объекты признаются публичной собственностью особого рода6.
Безусловно, для участников отношений собственности имеет важное практическое значение правовой режим принадлежности
природного ресурса.
Управление природными ресурсами, находящимися в федеральной собственности, должно осуществляться Российской
Федерацией по согласию всех ее субъектов. Эту позицию подтвердил Конституционный Суд РФ, указав, в частности, что лесной фонд ввиду его жизненно важной многофункциональной роли и значимости для общества в целом, необходимости обеспечения устойчивого развития, а также рационального использования в интересах Российской Федерации и ее субъектов представляет собой публичное достояние многонационального народа России и является федеральной собственностью особого рода,
имеет специальный правовой режим7.
Кроме того, подчеркивается, что обязанность государства по экономически обоснованному распределению доходов от использования принадлежащих ему на праве собственности природных ресурсов основывается на гражданско-правовом полномочии присвоения дохода от собственности и публично-правовой функции собственника имущества, являющегося общественным (национальным) достоянием8.
Специфичность субъектов РФ – собственников природных ресурсов, находит отражение и в реализации их правомочий. Из всех
правомочий Российское федеративное
61
государство в лице его органов фактически реализует два правомочия, вытекающих из права собственности: право владения, то
есть фактического обладания соответствующими природными ресурсами и право распоряжения.
Земля и другие природные ресурсы могут отчуждаться или переходить от одного лица к другому в той мере, в какой их оборот допускается законами о земле и других природных ресурсах. Таким образом, право распоряжения природными ресурсами может и
должно быть подтверждено актами природоресурсного законодательства. Стремление к определению юридической судьбы природных ресурсов - один из основных стимулов правотворчества субъектов РФ в данной сфере, несмотря на возможное смешение
природоресурсного законодательства с гражданским.
Очевидно, что правомочия собственника природных ресурсов отличаются от правомочий «управления объектами собственности».
Желание законодательно закрепить правомочия управления природными ресурсами наряду с классическими правомочиями собственника может быть объяснено публичным характером государственной собственности на природные объекты.
Правомочия по управлению объектами собственности следует отличать и от государственного управления природными ресурсами
РФ, которое осуществляется от имени государства как носителя
верховной власти, политического суверена и распространяется на
все природные ресурсы в пределах Российской Федерации9.
1
См.: Плохова В. Особенности природных объектов и их отражение в правовом регулировании // Российская юстиция. 2002. № 6. С. 29.
См.: Фомина Л.П. Земельная реформа и государственная собственность на землю // Государство и право. 1997. № 8. С. 57.
3
См.: Закон Удмуртской Республики от 27 февраля 2002 г. № 15-РЗ «Об основах государственной политики в сфере социально-экономического развития села» // Известия Удмуртской Республики. 2002. 20 марта.
4
Галиев М.А., Шаретдинов Э.Ф. Экологические проблемы и правовая охрана окружающей среды в Республике Башкортостан. Уфа, 1998. С. 137.
5
См.: Малая Т.Н. Право собственности на животный мир: Автореф.дис.... канд. юрид. наук. М., 1996. С. 10.
6
См.: Плохова В. Указ. соч. С.ЗО.
7
См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 9 января 1998 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности Лесного
кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 1998. № 3. Ст. 429.
8
См.: Васильева М.И. Публичные интересы в экологическом праве. М,2003. С.242-243.
9
См.: Иконицкая И.А. Земельное право Российской Федерации: Учебник. М., 2002. С. 89.
2
О.М. Родионова
кандидат социологических наук Мордовский государственный университет
им. Н.П. Огарева, Саранск
НЕКОТОРЫЕ НЕГОСУДАРСТВЕННЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ РЕГУЛИРОВАНИЯ ОТНОШЕНИЙ
СОБСТВЕННОСТИ
Под негосударственным регулированием в литературе 1предлагается понимать положения, объединенные тем, что они не исходят
непосредственно от государства, хотя и допускаются им . В науке международного частного права, в котором и сложился указанный
термин, к негосударственным инструментам регулирования принято относить три группы явлений (не считая основополагающего
регулятора - договора): 1) своды единообразных правил (обычаев), 2) типовые проформы, 3) кодексы поведения2.
Считаем, что помимо указанных явлений к негосударственным инструментам по своей юридической природе могут быть отнесены и локальные нормативные акты негосударственных организаций, поскольку они вырабатываются без непосредственного участия
государства, хотя и на основании полномочий предоставленных им.
С развитием рыночных отношений аналогичные явления начинают складываться и в сфере гражданского права, в т.ч. и в рамках
права собственности. Сегодня определенное распространение в сфере правового регулирования отношений собственности получили такие негосударственные регуляторы как правовые обычаи и локальные нормативные акты.
Возможность использования обычаев делового оборота для правового регулирования отношений собственности (как и гражданскоправовых отношений в целом) предусмотрена в ст. 5 ГК РФ. Источником (формой) права собственности может также выступать
обычай делового оборота и в соответствии с п. 5 ст. 421 ГК РФ, если основанием возникновения правомочий владения, пользования и распоряжения выступает договор.
Согласно ст. 221 ГК РФ обращение в собственность общедоступных для сбора вещей также возможно только при наличии соответствующего разрешения, источником которого может быть закон, местный обычай и общее разрешение собственника. А.А. Рубанов в комментарии3 к указанной статье отмечает, что «практически это (местный обычай. — P.O.) наиболее важный источник
разрешающих норм» .
Понятие «местный обычай» в гражданском законодательстве не расшифровывается. Представляется верным суждение, высказанное
по данному вопросу А.А. Рубановым. Он пишет: «По существу, в этой части ст. 221 ГК представляет собой частный случай более
общей нормы, содержащейся в ст. 5 ГК, с той лишь разницей, что там говорится об обычаях делового оборота, а здесь — о местном обычае. Поэтому местный обычай следует определять как сложившееся и широко применяемое в какой-либо местности
правило
поведения, не предусмотренное законодательством, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либо документе»4.
Локальные нормативные правовые акты
(другие названия, имеющие место в литературе: корпоративные, внутриорганизационные,
внутрифирменные нормативные акты5, внутренние документы6) для целей настоящего сообщения можно определить как разрабатываемые и принимаемые органами управления негосударственного юридического лица в соответствии с их компетенцией, определенной действующим законодательством и учредительными документами, правовые акты, устанавливающие нормы (правила)
общего характера, предназначенные для регулирования деятельности этого лица.
В основе локального правового регулирования лежит общее положение - «разрешено все то, что не запрещено», а также отсылки
гражданского законодательства к такого рода актам. Следует отметить, что наличие локальных нормативных правовых актов у
юридического лица зависит от воли его органов управления. Локальное правовое регулирование может и отсутствовать в конкретной организации.
Посредством гражданско-правовых норм, содержащихся в локальных нормативных правовых актах, возможна конкретизация многих норм, принимаемых компетентными федеральными органами, в т.ч. и норм, составляющих право собственности. Так, в основных локальных нормативных правовых актах - учредительном договоре и (или) уставе - точно определяется содержание права
собственности конкретного юридического лица: состав (объекты) права собственности, порядок формирования (способ приобретения) уставного (складочного) капитала и др.
Помимо учредительных документов органы управления юридическим лицом вправе принимать и другие локальные нормативные
акты, в составе которых возможно, к примеру, наличие норм, ограничивающих право распоряжения своим имуществом хозяйственных обществ. Так, И.С. Шиткина считает, что «в локальных нормативных актах по вопросу о расходовании прибыли АО
целесообразно предусмотреть процедуру согласования генеральным директором общества в период между общими собраниями
акционеров расходование средств прибыли сверх предусмотренных общим собранием акционеров размеров по другим направлениям, отличным от тех, которые устанавливает решение обще-
62
го собрания акционеров»7. Автор также отмечает, что «в системе локального нормотворчества проблему выплаты дивидендов регламентирует, как правило, отдельный внутренний документ — Положение о выплате дивидендов»8. Интересным для локального
правового регулирования автору представляется и «вопрос об уменьшении уставного капитала путем приобретения обществом части размещенных акций в целях сокращения их общего количества»9.
1
См.: Зыкин И.С. Негосударственное регулирование // Международное частное право: современные проблемы: В 2 кн. М., 1993. Кн. 2. С. 138.
См.: Егоров В.В. Некоторые инструменты негосударственного регулирования в международной торговле: правовые аспекты // Государство и право.
2000. №8. С. 61.
3
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. проф. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина; Ин-т государства и
права РАН. М., 2002 // СПС «Консультант».
4
Там же.
5
См.: Кашанина Т.В. Корпоративное право (Право хозяйственных товариществ и обществ). М., 1999. С. 11.
6
См.: Шишкина И. Локальное нормотворчество коммерческих организаций // Хозяйство и право. 2002. № 3. С. 12. Приложение к журналу.
7
Она же. Правовое регулирование деятельности АО внутренними (локальными) документами: Дис.... канд юрид. наук. М., 1997. С. 109.
8
Там же.
9
Там же. С. 91.
2
И.А. Емелькина
кандидат юридических наук, доцент Мордовского государственного университета
(Саранск)
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ РАЗДЕЛА ВТОРОГО ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РФ
«ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ И ДРУГИЕ ВЕЩНЫЕ ПРАВА»
В результате реформирования гражданского законодательства институт собственности претерпел серьезные преобразования, к основным из которых следует отнести устранение доминирующего положения государственной собственности, закрепление равенства форм собственности, введение в оборот недвижимого имущества, в т.ч. и земельных участков, приватизация публичного имущества. Наряду с этими изменениями в Гражданский кодекс РФ введено еще одно важное новшество, которое содержится в названии
разд. 2 «Право собственности и другие вещные права», где с правом собственности регулируются и иные вещные права. Однако, несмотря на то что название соответствующего раздела содержит термин «другие вещные права», большинство его норм посвящены
регулированию права собственности. О других вещных правах упоминается лишь в нескольких статьях (216, 264-307, 305 ГК РФ).
На наш взгляд, возрождение известной до революции категории вещного права вполне соответствует требованиям развивающихся
в России экономических отношений. Вещные права берут начало с классического римского права и в настоящее время занимают
одно из центральных мест в законодательстве стран романо-германской правовой системы, к которой, как известно, тяготеет и
российское право. Так, специальный раздел «Вещное право» имеется в Германском гражданском уложении, в Швейцарском Гражданском кодексе. Ему посвящены нормы кодифицированных актов Франции, Испании, Италии, Польши и других стран1. В российском праве категория вещных прав была ликвидирована в советский период в связи с чем многие вопросы в области регулирования
как права собственности, так и других вещных прав требуют разрешения.
Во-первых, представляется, что закрепленная ст. 209 ГК РФ традиционная для российского права «триада» правомочий собственника
не соответствует реальным его возможностям. Эта триада правомочий была и остается объектом критики со стороны правоведов. К
ней отрицательно относились как в дореволюционной, так и в советской литературе. Полагаем, что основания для критики действительно есть. Довольно часто правомочия владения, пользования и распоряжения принадлежит не собственнику, а иному лицу,
пользующемуся имуществом (например, лицу, владеющему автомобилем на праве «генеральной» доверенности, арендатору, доверительному управляющему и др.). Или, наоборот, бывают случаи, когда собственник, владеющий имуществом, лишен правомочия
пользования и распоряжения. Такие ситуации возникают при аресте имущества собственника, а также в случаях обременения и
ограничения права собственности (сервитут, ипотека). Дореволюционный русский правовед В.Г. Демченко отмечал, что «не нужно разлагать собственность названием количества прав, а характеризовать ее как непосредственное господство лица над вещью:
это господство включает возможность положительно действовать на вещь и устранять всех других лиц от воздействия на нее»2.
Вместе с тем он считал, что собственность не может быть безграничной, и закон устанавливает эти границы. Интересен тот факт,
что в ст. 16 проекта Гражданского уложения Российской империи право собственности определялось как «полное и исключительное господство лица над имуществом, насколько это право не ограничено законом и правами других лиц». Представляется, что в
Гражданском кодексе РФ содержание права собственности могло бы быть закреплено как «возможность собственника осуществлять полное и исключительное господство над имуществом, насколько эта возможность не ограничена законом и правами других
лиц».
Во-вторых, полагаем, что следовало бы исключить норму из содержания п. 4. ст. 209 ГК о праве собственника передавать имущество в доверительное управление другому лицу — доверительному управляющему и поместить ее в соответствующий раздел
обязательственного права, поскольку доверительное управление — это лишь одна из сделок, которые вправе совершать собственник.
В-третьих, поскольку в ст. 216 ГК дается лишь примерный перечень ограниченных вещных прав, то это является основанием для
включения отдельными правоведами в число вещных ряда гражданских прав, вещно-правовая природа которых весьма сомнительна. Полагаем, что все виды ограниченных вещных прав должны быть закреплены в Гражданском кодексе. Предлагаем следующую систему ограниченных вещных прав: 1) права на хозяйствование с имуществом собственника (хозяйственное ведение и
оперативное управление), объектом которых являются имущественные комплексы; 2) права по использованию земельных участков (права пожизненного наследуемого владения и постоянного бессрочного пользования земельным участком, сервитута); 3)
права по использованию чужих жилых и нежилых помещений (право члена семьи собственника по использованию занимаемого
им жилого помещения и право пожизненного пользования чужим помещением по договору ренты или в силу завещательного отказа); 4) обеспечительные права залога и удержания вещи.
Эта систематизация прав представляется наиболее предпочтительной, поскольку она учитывает многолетние традиции русского
гражданского права, объявляя вещными права, которые русские цивилисты пытались включить в данную категорию еще в конце
XIX в. (залог, права проживания, сервитуты, чиншевое право). И наконец, в этой классификации отсутствуют те права, правовая
природа которых носит обязательственный характер (наем, аренда, доверительное управление).
В юридической литературе возникают дискуссии относительно правовой природы найма, аренды и ссуды. Как известно, законодатель эти права поместил в ч. 2 ГК РФ «Обязательственное право». Обращаясь к их характеристике, следует сказать, что им присущи многие признаки обязательственного, а не вещного права. Прежде всего, они порождают относительное правоотношение,
поскольку их субъектами выступают должник - обязанное лицо и кредитор - управомоченное лицо. Между данными субъектами
63
возникают корреспондирующие права и обязанности, относительные права. Аргументация в пользу обязательственно-правового
характера права аренды, найма, ссуды имеется в отдельных источниках дореволюционного права.
Резюмируя изложенное, отметим, что затронутые проблемы правового регулирования имущественных отношений только открывают перечень неразрешенных законодателем вопросов. Устранение же пробелов должно осуществляться совместными усилиями
законодателя и гражданско-правовой науки.
1
См.: Основные институты гражданского права зарубежных стран: Сравнительно-правовое исследование / Рук. авт. кол. В.В. Залесский. М.,
2000. С. 200-220.
2
Демченко В.Т. Русское гражданское право. Право вещное. Киев, 1894. с.8.
Е.А. Крашенинников
кандидат юридических наук, доцент Ярославского государственного университета
СОДЕРЖАНИЕ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ
Удовлетворение интереса собственника во владении, пользовании и распоряжении принадлежащей ему вещью осуществимо лишь
при условии, если собственник может обращаться с ней по своему усмотрению и отстранять других от всякого на нее воздействия. Поэтому служащее средством удовлетворения этого интереса субъективное право собственности закрепляет за собственником два правомочия: 1) правомочие совершать в отношении вещи определенные действия, которое состоит из трех возможностей:
jus possidendi, jus utendi и jus abutendi, и 2) правомочие требовать от обязанных лиц воздерживаться от совершения действий, которые мешали бы ему владеть, пользоваться и распоряжаться вещью.
Следует отвергнуть как необоснованное утверждение Ю.К. Толстого, будто принадлежащие1 собственнику правомочия по
владению, пользованию и распоряжению вещью полностью выражают объем права собственности . Во-первых, автор упускает из
виду, что, будучи элементом правоотношения, рассматриваемое право, как и любое субъективное право, включает в себя правомочие требования, через которое оно сопрягается с корреспондирующей ему юридической обязанностью. Во-вторых, будущий академик демонстрирует теоретическую близорукость, когда называет входящие в состав правомочия собственника на совершение
положительных действий возможности по владению, пользованию и распоряжению вещью «правомочиями». Нетрудно видеть,
что каждая из этих возможностей, взятая сама по себе, есть нечто меньшее, чем правомочие собственника на совершение положительных действий, подобно тому как последнее есть нечто меньшее, чем субъективное право собственности. Поэтому
при характеристике содержания этого права такого рода возможности нужно называть не правомочиями, а «субправомочиями»2.
В пандектной литературе предпринимались
попытки расширить содержание права собственности за счет включения в его состав
виндикационного притязания3. Однако виндикационное притязание не может содержаться в праве собственности как его часть, т.к.
они: а) возникают из разных юридических фактов и появляются на свет не одновременно (возникновение права собственности
предшествует возникновению виндикационного притязания); б) связывают разных обязанных лиц (право собственности направлено против всех, виндикационное притязание - исключительно против незаконного владельца вещи); в) могут принадлежать4разным субъектам (виндикационное притязание может быть уступлено, в то время как право собственности остается у цедента ); г)
сопрягаются с разными юридическими обязанностями (праву собственности противостоит обязанность поп facere, виндикационному притязанию - обязанность facere); д) обладают разными правовыми свойствами (виндикационному притязанию присуща
способность подлежать
принудительному осуществлению юрисдикционным органом, в то время как право собственности такой
способности6лишено5; виндикационное притязание может задавниваться, тогда как к праву собственности исковая давность не
применяется ); е) относятся к разным категориям гражданских
прав (право собственности есть регулятивное, виндикационное
7
притязание - охранительное субъективное гражданское
право
;
право
собственности является вещным, а виндикационное притязание - обязательственным субъективным правом8). Виндикационное притязание - это самостоятельное субъективное гражданское
право, существующее наряду с охраняемым им правом собственности.
Некоторые считают, что в содержание
права собственности, как и любого субъективного гражданского права, входит возможность
обратиться в суд за защитой9. Но это мнение ошибочно. Указанная возможность является не составной частью права собственности, а материально отделенным от него субъективным гражданско-процессуальным правом, которое служит средством возбуждения гражданского процесса и возникает у собственника в момент нарушения его права.
Таким образом, право собственности не содержит ни права на обращение в суд за защитой, ни виндикационного притязания и
представляет собой единство не трех, а двух правомочий: правомочия требования и правомочия собственника на свои действия,
в котором заключены три субправомочия: возможность владеть, возможность пользоваться и возможность распоряжаться вещью.
1
См.: Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л., 1955. С. 54.
См.: КрашенинниковЕ.А. Структура субъективного права // Построение правового государства: вопросы теории и практики. Ярославль, 1990. С. 4.
Это предложение получило поддержку со стороны В.А. Тархова (см.: Тар-хов В.А. Гражданское правоотношение. Уфа, 1993. С. 37).
3
См.: Dernburg H. Pandekten. 7 Aufl. Berlin, 1903. Bd. 2. S. 4. Anm. 12.
4
См.: Regelsberger F. Pandekten. Leipzig, 1893. Bd 1. S. 215; Enneccerus L, Kipp Th., Wolff M. Lehrbuch des burgerlicnen Rechts. 25-29 Aufl. Marburg,
1926. Bd. LAW. 1.S. 572.
5
См.: Крашенинников Е.А. К теории права на иск. Ярославль, 1995. С. 30-31.
6
См.: Keller M., Schobi С. Das schweizerische Schuldrecht. 2 Aufl. Basel und Frankfurt a. M., 1985. Bd. 4. S. 133; Larenz K., Wolf M. Allgemeiner Teil des
burgerlichen Rechts. 8 Aufl. Munchen, 1997. S. 331; Gauch P., Schluep W., Schmid J., Rey H. Schweizerisches Obligationenrecht. Allgemeiner Teil. 7 Aufl.
Zurich, 1998. Bd. 2. S. 265; Heinrichs H. Kommentar zu § 194 // Palandt 0. Burgerliches Gesetzbuch. Kurzkommentar. 62 Aufl. Munchen, 2003. S. 200.
7
См.: Крашенинников Е.А. К теории права на иск. С. 4,5, 31.
8
Об обязательственной природе виндикационного притязания см.: Мuh-tenbruch C.F. Die Lehre von der Cession der Forderungen. 3 Aufl. Greifswald,
1836. S. 246 ff.; Attenhofer. Der Gegenstand der Cession nach schweizerischem Obligationenrechte mit besonderer Berucksichtigung des heutigen gemei-nen
Rechtes // Zeitschrift fur schweizerisches Recht. 1885. Bd. 26. S. 232; Rume-lin G. Obligation und Haftung // Archiv fur die civilistische Praxis. 1885. Bd. 68.
S. 192 ff; Крашенинников Е.А. К вопросу о виндикационных обязательствах // Развитие национальной государственности союзной республики на
современном этапе. Киев, 1990. С. 154-156.
9
См.: Merkel A. Juristische Enzyklopadie. 5 Aufl. Berlin, 1913. S. 94.
2
E.K. Орлянкина
кандидат юридических наук, преподаватель Ростовского государственного университета
(Ростов-на-Дону)
К ВОПРОСУ ОБ УСТАВНОМ ФОНДЕ
УНИТАРНЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ, ОСНОВАННЫХ
НА ПРАВЕ ХОЗЯЙСТВЕННОГО ВЕДЕНИЯ
Унитарное предприятие представляет собой одну из основных форм участия государства, его субъектов, муниципальных образований в предпринимательской деятельности.
Федеральный закон от 14 ноября 2002 г. № 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях»1
64
внес достаточно много новелл в их правовой статус, в т.ч. относительно размера, порядка и условий формирования уставного фонда предприятий, основанных на праве хозяйственного ведения.
Унитарное предприятие, созданное на праве хозяйственного ведения, предполагает наличие уставного фонда, размер которого не
может быть менее суммы, определенной Законом об унитарных предприятиях. В новом Федеральном законе об унитарных предприятиях закреплен дифференцированный подход к определению размера уставного фонда государственных и муниципальных унитарных предприятий. В соответствии с п. 3 ст. 12 Федерального закона «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» размер уставного фонда государственного предприятия должен составлять не менее чем пять тысяч минимальных размеров
оплаты труда, установленных Законом на дату государственной регистрации государственного предприятия. Размер уставного фонда муниципального предприятия должен составлять не менее чем одну тысячу минимальных размеров оплаты труда на дату его
государственной регистрации. Такой подход является вполне оправданным, поскольку задачи, стоящие перед государственными и
муниципальными унитарными предприятиями, далеко не одинаковы по своему экономическому и территориальному масштабу.
При приведении уставов унитарных предприятий в соответствие с положениями Федерального закона от 14 ноября 2002 г. № 161ФЗ, на наш взгляд, следует выполнить требование ст. 12 указанного Закона, предъявляемое к минимальному размеру уставного фонда государственных и муниципальных предприятий, основанных на праве хозяйственного ведения. Во-первых, это повысит гарантии
кредиторов и как следствие - добавит стабильности гражданскому обороту. А во-вторых, решит проблемы применения ст. 23 Закона,
которая устанавливает размер крупной сделки для унитарного предприятия в процентном отношении к его уставному фонду.
Федеральный закон об унитарных предприятиях внес также существенные изменения в порядок формирования уставного фонда. В соответствии со ст. 13 названного Закона уставный фонд государственного или муниципального предприятия должен быть
полностью сформирован собственником его имущества в течение трех месяцев с момента государственной регистрации такого
предприятия. В прежней редакции п. 4 ст. 114 ГК РФ предполагалось, что уставный фонд предприятия, основанного на праве
хозяйственного ведения, должен быть полностью оплачен собственником до государственной регистрации такого предприятия.
Нарушение установленного правила являлось основанием для отказа в государственной регистрации предприятия. Внесенные
изменения являются, на наш взгляд, неоправданными, поскольку в настоящий момент вообще отсутствуют какие-либо санкции за
нарушение собственником установленного порядка формирования уставного фонда. Поэтому представляется необходимым в
этом случае наделить предприятие правом обратиться в суд с требованием о принудительном исполнении собственникомучредителем своей обязанности по формированию уставного фонда. Кроме того, следует также установить ответственность собственника-учредителя за нарушение им порядка и сроков формирования уставного фонда. Подобная ответственность может выступить
в форме неустойки, выплачиваемой в размере учетной ставки банковского процента на день, когда обязанность по передаче имущества должна была быть исполнена. Если убытки, причиненные предприятию ненадлежащим поведением собственника, превышают сумму неустойки, то оно вправе требовать от собственника-учредителя возмещения убытков в части, превышающей эту сумму.
Введение новым Федеральным законом возможности поэтапного формирования уставного фонда унитарного предприятия требует
разрешения вопроса о правовых последствиях нарушения порядка и сроков его формирования. В целях обеспечения реальной материальной базы деятельности унитарного предприятия, прав и законных интересов других участников гражданского оборота последствием допущенных собственником нарушений может быть обращение регистрирующего органа в суд с иском о ликвидации
унитарного предприятия, основанного на праве хозяйственного ведения, уставный фонд которого полностью не сформирован по
окончании первого финансового года его деятельности. Введение таких санкций будет стимулировать унитарное предприятие использовать предоставленные ему права, связанные с формированием уставного фонда.
Уменьшение и увеличение уставного фонда унитарного предприятия производятся по результатам рассмотрения итогов деятельности предприятия за предыдущий год. Поскольку гарантией защиты интересов кредиторов унитарного предприятия является
его уставный фонд, то в случае снижения стоимости чистых активов предприятия, основанного на праве хозяйственного ведения,
ниже размера уставного фонда, зафиксированного в уставе, представитель собственника, уполномоченный создавать такие предприятия, обязан произвести уменьшение уставного фонда до величины чистых активов.
Если стоимость чистых активов унитарного предприятия падает ниже минимального размера уставного фонда, установленного в
Законе, предприятие может быть ликвидировано по решению суда (п. 5 ст. 114 ГК РФ). Таким образом, в указанной норме закреплена возможность сохранения в данной ситуации унитарного предприятия вопреки интересам третьих лиц. В то же время принципиально иной подход к данному вопросу сформулирован в п. 2 ст. 15 Федерального закона об унитарных предприятиях, где указано, что собственник имущества государственного или муниципального предприятия должен принять решение о ликвидации или
реорганизации такого предприятия.
Следует отметить, что в сложившихся экономических условиях императивное требование о ликвидации коммерческой организации,
стоимость чистых активов которой ниже определенного законом минимального размера уставного капитала (фонда), является наиболее уместным, поскольку именно таким образом обеспечивается гарантийная функция уставного капитала (фонда). Поэтому в
п. 6 ст. 114 ГК РФ следует внести изменение, закрепив правило, установленное в ст. 15 Закона «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях».
В случае если собственник бездействует (не принимает решения ни об уменьшении уставного фонда, ни о восстановлении размера
чистых активов до минимального размера уставного фонда, ни о ликвидации или реорганизации предприятия), кредиторы вправе
требовать от такого предприятия прекращения или досрочного исполнения обязательств и возмещения причиненных убытков.
1
См.: СЗ РФ. 2002. № 48. Ст. 4746.
Т.Н. Халбаева
доцент ПАГС
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ РЕГИСТРАЦИИ ПРИОБРЕТЕНИЯ ПРАВА
СОБСТВЕННОСТИ НА ЖИЛЫЕ ПОМЕЩЕНИЯ
В настоящее время как в теории, так и на практике недостаточно четко проводится разграничение понятий «регистрация права
собственности» и «регистрация перехода права собственности». По мнению некоторых авторов, в указанной
терминологии отсутствуют различия, поскольку «...регистрируются собственники... как носители прав и обязанностей»1. Действительно, переход
права собственности есть не что иное, как возникновение этого же права у последующего собственника. Совокупность правомочий, присущих данной юридической категории, всегда сохраня-
65
ется при ее перенесении. Поэтому приобретателя по сделке с недвижимостью как носителя гражданских прав и обязанностей не
интересует название регистрационных действий, значение имеет лишь законный титул перешедшего к нему права.
Однако, как представляется, законодатель не случайно наряду с понятием регистрации права собственности упоминает о регистрации перехода права собственности. Исходя из смысла п. 1 ст. 131 ГК РФ, регистрация права собственности включает в себя не
только регистрацию перехода права собственности, но и его возникновение. Если при первоначальном способе приобретения субъектом вещного права на недвижимость достаточно регистрации возникновения права собственности, то при производном способе
необходима регистрация перехода права собственности. Это обусловливает различные основания для совершения указанных регистрационных действий. Если в первом случае таковым выступает волеизъявление лишь правообладателя, то во втором - требуется
волеизъявление как предшествующего, так и последующего собственника.
Различно и содержание регистрационных действий, проводимых учреждением юстиции при внесении соответствующих сведений в
реестр. Так, согласно ст. 12 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое
имущество и сделок с ним»2 (далее - Закон о регистрации) при регистрации права в реестр вначале вносятся сведения об объекте
недвижимости путем его идентификации, а затем он «привязывается» к определенному правообладателю. В этом случае на регистрацию подается заявление его носителем (ч.1 п.1 ст. 16 Закона о регистрации).
В случае регистрации перехода права у недвижимого имущества, ранее внесенного в реестр и, следовательно, вовлеченного в гражданский оборот, происходит смена собственника: право предшествующего обладателя прекращается и возникает у нового приобретателя с указанием основания для такого перехода (договор, наследование). На электронном и бумажном носителях делаются
предусмотренные Правилами ведения Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним3 соответствующие отметки.
Необходимо заметить, что законодательство некоторых государств сужает понятие регистрации перехода права собственности.
Так, ст. 28 Указа Президента Республики Казахстан, имеющего
силу закона, от 25 декабря 1995 г. № 2727 «О государственной
регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним»4, озаглавленная «Регистрация перехода права на недвижимое имущество», гласит: «Любые изменения права на недвижимое имущество, связанные со смертью или объявлением умершим держателя
этих прав, должны быть зарегистрированы на основе документа, в соответствии с которым право на недвижимое имущество передается». Тем самым, надо полагать, Указ исключает переход права на основании договоров, являющихся наряду с наследованием
производным способом приобретения права собственности.
Поскольку перенесение права воплощено в юридическом акте, то предметом
регистрации в этом случае будут «...действия сторон
по передаче имущества, направленные на перенос собственности»5, в то время как при регистрации права (подтверждении права)
предметом служит действие носителя права по его приобретению (подтверждению), также отраженное в заявлении.
В соответствии с п. 1 ст. 16 Закона о регистрации «государственная регистрация прав проводится на основании заявления правообладателя, сторон договора... если иное не установлено федеральным законом».
Однако полагаем, что правило о подаче заявлений обеими сторонами договора не должно распространяться на приватизацию жилого помещения. Это заключается в особом характере договора. Несмотря на то что приватизация относится к производным способам возникновения права собственности, она осуществляется
на основании Закона РФ от 4 июля 1991 г. № 1541-1 «О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации»6. Как известно, основной обязанностью отчуждателя является не только фактическая передача вещи приобретателю, но и перенесение вещного права. Поскольку наниматель фактически владел и пользовался занимаемым им по договору социального найма жильем, то его передача не требуется. В связи с тем что собственник жилого помещения в силу закона не вправе отказать гражданину от участия в приватизации, то его волеизъявление в виде заявления
в учреждение юстиции о регистрации перехода права лишено смысла.
Следует отметить, что данный вопрос неоднозначно решается даже в рамках одного органа по регистрации прав на недвижимость. В частности, Учреждение юстиции по регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним на территории Саратовской
области до 2001 г. регистрировало право на приватизированное жилое помещение лишь на основании заявления гражданина7, а в последующем стало требовать заявление и со стороны наймодателя8. В филиале ГУЮ «Самарская областная регистрационная палата», расположенном в г. Тольятти, до настоящего
времени регистрируется право собственности на приватизированное
жилое помещение по заявлению только правообладателя9.
Согласно ч. 2 п. 1 ст. 16 Закона о регистрации «в случае, если права возникают на основании акта государственного органа или
акта органа местного самоуправления, заявление о государственной регистрации права подается лицом, в отношении которого
приняты указанные акты». В целях единообразного применения законодательства о регистрации, избежания дополнительных
действий, не являющихся необходимыми при регистрации перехода права собственности на приватизированное жилье, целесообразно норму ст. 16 данного Закона после предложения «права возникают на основании» дополнить словом «закона». Это исключит необходимость предоставления при регистрации перехода права собственности на приватизированное жилье заявления
другой стороной договора.
1
Кичихин А., Щербакова Н. Частное жилье — собственность и сделки //Закон. 1996. №8. С. 41.
См.: СЗ РФ. 1997. № 30. Ст. 3594; 2001. № 11. Ст. 997; № 16. Ст. 1533; 2002. № 15. Ст. 1377; 2003. № 24. Ст. 2244.
3
См.: СЗ РФ. 1998. № 8. Ст. 963; 1999. № 52. Ст. 6416; 2003. № 37. Ст. 3584.
4
См.: Внесены изменения Законом РК от 2 декабря 1997 г. № 189-1 // СПС «ЮРИСТ».
5
Скловский К.И. Собственность в гражданском праве: Учебно-практ. пособ. М., 2000. С. 227.
6
См.: Ведомости СНД РСФСР и ВС РСФСР. 1991. №28. Ст. 959; Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1993. №2. Ст. 67; СЗ РФ. 1994. №16. Ст. 1864; 1998.
№ 13. Ст. 1472; 1999. № 18. Ст. 2214; 2001. № 21. Ст. 2063; 2002. №21. Ст. 1918.
7
См., напр.: Отдел ведения Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним УЮ Саратовской области. 2000 г. Дело № 39387.
8
Тамже 2002 Дело № 74741
9
См., напр.: Отдел ведения Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним ГУЮ «Самарская областная регистрационная палата» (г. Тольятти). Дело № 63-01/09-1/2003-20723.
2
И.В. Свечникова
соискатель ПАГС
ЗАЩИТА ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ НА ЗЕМЕЛЬНЫЕ УЧАСТКИ
Право собственности - совокупность правовых норм, закрепляющих, регулирующих и охраняющих общественные отношения по
присвоению материальных благ конкретными лицами. Право собственности представляет собой абсолютное, исключительное право. Это дает собственнику право требовать от всех других лиц воздерживаться от действий, нарушающих его право или препятствующих его осуществлению. Защита права собственности представляет собой
66
совокупность правовых способов, которые применяются к нарушителям отношений собственности. Следует отметить, что в теории права принято различать понятия «охрана прав» (в т.ч. вещных) и «защита прав». Охрана прав - это установление общего
правового режима, который позволяет обеспечить нормальное и беспрепятственное развитие отношений собственности. Защита
права собственности - это те меры, которые предпринимаются в случаях, когда права собственника нарушены или оспорены.
С развитием рыночных отношений и с возможностью возникновения права частной собственности особую актуальность приобрели вопросы, связанные с собственностью граждан на земельные участки и, следовательно, вопросы защиты этого права. Глава IX
Земельного кодекса (далее - ЗК) устанавливает специфические меры защиты прав на землю. Кроме того, к защите этой категории
применимы все общие меры защиты прав. В случае нарушения прав на землю ЗК предусматривает следующие меры защиты: признание права на земельный участок; восстановление положения, существовавшего до нарушения права на земельный участок, и
пресечение действий, нарушающих право на земельный участок или создающих угрозу его нарушения; признание недействительным акта исполнительного органа государственной власти или акта органа местного самоуправления; возмещение убытков.
Каждому из названных способов посвящена отдельная статья ЗК, поэтому следует рассмотреть их более подробно.
Статья 59 ЗК устанавливает возможность признания права на конкретный объект - земельный участок. Указанный способ защиты
подлежит применению в тех случаях, когда право собственника на земельный участок оспаривается какими-либо третьими лицами.
Например, такой способ применяется, если возник спор о том, кто является собственником данного земельного участка. При этом
важно отметить, что обратиться в суд с подобным требованием вправе не только собственник, но и иной титульный владе-лец земельного участка. Так, иск о признании права может предъявить субъект права пожизненного наследуемого владения земельным
участком.
Определенными особенностями обладает порядок признания права собственности на земельный участок в силу приобретательной
давности и признания права государственной и муниципальной собственности в случае отказа лица от прав на земельный участок, когда в отношении такого участка устанавливается режим бесхозяйной недвижимой вещи. Эти особенности закреплены ст.
25 и 53 ЗК.
Статья 60 ЗК указывает на возможность восстановления положения, существовавшего до нарушения права на земельный участок.
При этом речь идет о двух случаях, когда возможно применение данного способа защиты: 1) если суд признал недействительным
акт исполнительного органа государственной власти или акт органа местного самоуправления, что повлекло нарушение права на
земельный участок, и 2) самовольное занятие земельного участка. В федеральных законах могут быть установлены и иные случаи
применения рассматриваемого способа защиты. Следует отметить, что предусмотренная п. 1 ст. 60 ЗК возможность признать недействительным акт исполнительного органа государственной власти или акт органа местного самоуправления является одним из
основных способов защиты права на земельный участок. При реализации этого права необходимо учитывать норму, содержащуюся в ст. 61 ЗК. Данная норма предусматривает случаи, в которых возможно признание недействительным ненормативного акта исполнительного органа государственной власти или ненормативного акта органа местного самоуправления, а в исключительных случаях - и нормативного акта указанных органов. Закрепление такой возможности в ЗК основано прежде всего на конституционной
норме - ст. 46 Конституции РФ закрепляет право гражданина и юридического лица обжаловать в суд решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц.
Кроме того, в настоящее время действует специальный нормативный акт - Закон РФ от 27 апреля 1993 г. «Об обжаловании в суд
действий и решений, нарушающих права и свободы граждан», который также гарантирует право гражданина обратиться в суд за
защитой своего нарушенного права. Важным является то, что установлены порядок подачи жалоб и сроки их рассмотрения. При
этом гражданину предоставляется возможность выбора: он вправе сразу обратиться в суд или обратиться в вышестоящий государственный орган или орган местного самоуправления.
Статья 62 ЗК устанавливает возможность возмещения в полном объеме убытков, причиненных нарушением прав собственников
земельных участков, землепользователей, землевладельцев и арендаторов земельных участков. В соответствии с гражданским законодательством убытки состоят из реального ущерба (утрата или повреждение имущества, в т.ч. и земельного участка) и упущенной выгоды (неполученные доходы, которые могли быть получены при обычных условиях, если бы право не было нарушено). Судебная практика показывает, что требования о возмещении убытков должны подтверждаться надлежащими доказательствами. В
частности, для взыскания убытков в виде упущенной выгоды кредитор должен представить суду документы, доказывающие, что
им принимались меры и были сделаны соответствующие приготовления для извлечения доходов, которые не были получены в
связи с противоправными действиями нарушителя. Часть 2 ст. 15 ГК предусматривает, что, если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере, не меньшем, чем такие доходы. Поэтому правообладатель может потребовать выплаты ему доходов, полученных нарушителем, не отказываясь от возмещения реального ущерба. Иногда собственники земельных участков пытаются доказывать убытки в виде упущенной выгоды, ссылаясь на сумму сделки, которая не состоялась из-за неправомерных действий
нарушителя. Однако правообладатель может не доказывать размер своих убытков, а вместо этого доказать размер полученного нарушителем дохода и потребовать выплаты ему этого дохода.
Все рассмотренные способы защиты перечислены в ст. 12 Гражданского кодекса. Однако наряду с названными ГК устанавливает и
иные способы защиты прав. Следует ли из этого, что владельцы земельных участков лишены возможности использовать такие
способы, как самозащита права, взыскание неустойки и иные способы, предусмотренные гражданским законодательством? Думается, что ответ на этот вопрос должен быть однозначен: нет. Поэтому, на наш взгляд, было бы целесообразно предусмотреть в гл.
IX ЗК те способы защиты права, которые предоставляются действующим законодательством любому правообладателю.
В.Е. Стрегло
кандидат юридических наук, доцент Ростовского государственного университета
(Ростов-на-Дону)
НЕКОТОРЫЕ СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ СУПРУГОВ
Общие положения о собственности супругов в настоящее время включены в ст. 256 ГК РФ и ст. 34 СК РФ, следовательно, совместная собственность супругов регулируется одновременно гражданским и семейным законодательством. К ней применимы общие
нормы ГК РФ о собственности в целом и совместной собственности в частности.
При регулировании имущественных отношений супругов в целях избежания споров по поводу их совместного имущества и имущества, принадлежащего каждому из них, должно быть четкое регламентирование.
СК РФ при наличии определенных обстоятельств допускает признание имущества каждого из супругов их совмес-
67
тной собственностью. Так, ст.37 СК РФ предусматривает возможность изменения режима имущества супругов, признавая собственность каждого совместной собственностью. Законодатель это связывает с рядом обстоятельств, таких как: а) должны быть
произведены вложения, значительно увеличивающие стоимость этого имущества; б) в период брака; в) за счет общего имущества
либо труда каждого из супругов. Исходя из буквального толкования данной нормы следует, что не имеет значения, за счет чего
произведены соответствующие вложения, повлекшие значительное увеличение стоимости имущества: за счет личного имущества
супруга-несобственника или его труда либо, наоборот, супруга-собственника. Поэтому редакцию ст.37 СК РФ трудно признать
удачной, что становится особенно наглядным при ее сравнении с абз.2 п.2 ст.256 ГК РФ. Во избежание неправильного толкования
и применения данной нормы считаем необходимым ст.37 СК РФ изложить следующим образом: «Имущество каждого из супругов
может быть признано их совместной собственностью, если будет установлено, что в период брака за счет общего имущества супругов или личного имущества либо труда другого супруга были произведены вложения, значительно увеличивающие стоимость
имущества (капитальный ремонт, реконструкция, переоборудование и др.)».
При применении данной нормы следует учитывать два обстоятельства. Во-первых, использование ст.37 СК РФ исключается, если в
силу п.1 ст.42 СК РФ супруги брачным договором предусмотрели иной правовой режим соответствующего имущества. Во-вторых,
возможность признания имущества каждого из супругов их совместной собственностью законодатель напрямую связывает с существенным увеличением стоимости такого имущества. Это предполагает в качестве общего правила сопоставление стоимости произведенных улучшений с остаточной стоимостью имущества. Поэтому при незначительных вложениях, не повлекших предусмотренных ст.37 СК РФ последствий, вряд ли можно ставить вопрос о возникновении совместной собственности. Думается, что подобное решение вопроса не всегда может оказаться достаточным. Мы считает возможным учитывать дополнительно и такой критерий, как существенное улучшение возможности использования' имущества каждого из супругов, в т.ч. если произведенные в него в
период брака вложения за счет указанных источников не привели к значительному увеличению его стоимости.
Законный режим имущества супругов не исключает наличия индивидуальной (раздельной) собственности каждого из них. Анализ ст.36 СК РФ свидетельствует о том, что законодатель исходит прежде всего из времени и оснований возникновения права
собственности на имущество у одного из супругов. Поэтому согласно п.1 ст.36 СК РФ к раздельному имуществу супругов относится, во-первых, имущество, принадлежавшее каждому из них до вступления в брак, и, во-вторых, имущество, полученное одним из них во время брака в дар, в порядке наследования и иным безвозмездным сделкам.
Редакция п.1 ст.36 СК РФ не дает ясного ответа на вопрос о правовом режиме имущества, приобретенного во время брака,
но за счет раздельного имущества одного из супругов, в т.ч. добрачного. Отвечая потребностям правоприменительной практики
в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 5 ноября 1998 г. «О применении судами законодательства при рассмотрении
дел о расторжении брака» разъясняется, что не является общим, совместным имущество, приобретенное хотя и во время брака,
но на личные средства одного из супругов, принадлежавшие ему до вступления в брак (п. 15). Тем самым данный вопрос получил частичное разрешение. Однако, учитывая, что постановления судебных пленумов не являются источниками гражданского
права1, представляется целесообразным предложить следующую редакцию п.1 ст.36 СК РФ: «Имущество, принадлежавшее каждому из супругов до вступления в брак, либо имущество, полученное одним из супругов во время брака в дар, в порядке наследования или по иным безвозмездным сделкам, а также приобретенное во время брака за счет имущества каждого из супругов, является его собственностью».
По сравнению со ст.22 КоБС РСФСР ст. 36 СК РФ расширяет перечень оснований возникновения индивидуальной собственности супругов за счет иных безвозмездных сделок. К ним2 относится, в частности, имущество, приобретенное одним из супругов в
порядке безвозмездной приватизации жилых помещений . Государственные и иные награды, поощрения также признаются собственностью каждого из супругов. Однако квалификация получения наград и поощрений в качестве безвозмездных сделок вызывает недоумение.
При раздельном режиме имущества супругов каждый из них по собственному усмотрению осуществляет правомочие владения, пользования и распоряжения своим имуществом. Это позволяет присоединиться
к высказанному в литературе мнению об
общем гражданско-правовом режиме раздельной собственности супругов3.
Имущество, нажитое в браке, является совместной собственностью супругов, если иное не предусмотрено брачным договором. К
имуществу, нажитому в браке, СК РФ (ст. 34) относит доходы каждого из супругов от трудовой, предпринимательской деятельности и результатов интеллектуальной деятельности и т.д. В этой связи дискуссионным представляется вопрос о том, являются ли
собственностью супруга доходы, полученные в результате использования принадлежащего ему имущества, к примеру, передача
для хозяйственного использования другим лицам личного имущества одного из супругов с целью получения доходов или получение дивидендов по акциям, которые были приобретены до брака либо за счет личных средств во время брака. По нашему мнению, доходы и имущество, приобретенное за счет личных средств, должны относиться к личному имуществу супругов, т.к. ст. 34
СК РФ к совместной собственности супругов относит определенные виды доходов - от трудовой, предпринимательской и интеллектуальной деятельности. Вряд ли можно отнести к одному из этих видов деятельности получение дивидендов или иных доходов,
не предусмотренных СК РФ.
1
См.: Гражданское право. СПб., 1996. Ч. 1. С. 34.
См.: Чефранова Е.А. Имущественные отношения в российской семье. М., 1997. С. 18.
3
См.: Там же. С. 17.
2
И.В. Бакаева
кандидат юридических наук, доцент Ростовского государственного университета
СОБСТВЕННОСТЬ И ИМУЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ: ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ
К ИССЛЕДОВАНИЮ
В период осуществляемых в Российской Федерации в последние десятилетия рыночных реформ вектор теоретического анализа
экономических отношений собственности и юридических форм их опосредования носил преимущественно функциональный характер, что было продиктовано необходимостью решения практических задач по созданию правового механизма реализации отношений собственности, и в первую очередь государственной. Поэтому в центре внимания оказались вопросы, связанные с акционированием и движением иных организационно-правовых форм реализации отношений собственности.
Однако рыночная трансформация российского общества и обусловленная ею современная кодификация гражданского законодательства предполагают изменение направлений юридического поиска в сторону интенсивных методологических исследований,
призванных определить перспективы и тенденции развития базовых гражданско-правовых институтов. Одним из них является
определение предметных
68
границ и соотношения категорий собственности, производственных и имущественных отношений, которые выступают структурным
элементом предмета гражданско-правового регулирования.
Данная проблема относится к числу наиболее сложных теоретико-правовых проблем и обладает высокой гносеологической значимостью как для цивилистической, так и для юридической науки в целом. Поэтому далеко не случаен тот значительный научный интерес, проявленный к ней профессиональным юридическим сообществом. Достаточно вспомнить работы таких выдающихся российских цивилистов, как С.С. Алексеев, С.Н. Братусь, Д.М. Генкин, А.В. Дозорцев, О.С. Иоффе, О.А. Красавчиков, В.А. Тархов,
Ю.К. Толстой, Е.А. Флейшиц и многих других. Однако данную проблему вряд ли можно считать научно завершенной. Ее дальнейший теоретический анализ тем более необходим, что, как справедливо отметил В.А. Тархов, «новое гражданское1 законодательство
отказывается от научного определения предмета гражданского права и отграничения его от смежных отраслей» . Между тем расширение «товаризации» имущественных отношений в связи с введением в товарный оборот в ходе рыночных реформ земли, рабочей силы и других объектов ставит перед цивилистической наукой задачу установления качественных критериев имущественных
отношений, регулируемых гражданским правом, что позволит провести их четкое отграничение от имущественных отношений, составляющих предмет правового регулирования иными отраслями российского права. Методологической базой такого исследования выступает выявление сущностной природы имущественных отношений в гражданском праве в их соотношении с категориями
собственности и производственных отношений.
Сложность поставленной задачи предопределяется тем обстоятельством, что отношения собственности, имущественные отношения и производственные отношения не являются независимыми друг от друга понятиями, а характеризуют собой сложное взаимовлияние и взаимопроникновение «смешанных типов». При этом необходимо учитывать тот факт, что данное переплетение и смешение создает дополнительные явления и формы проявления имущественных отношений, предопределяя разнообразие выражения одних и тех же их свойств, отображение одних связей в других и их взаимные модификации.
Диалектика взаимодействия категорий «собственность», «производственные отношения» и «имущественные отношения» неявно
предполагает существование исходного, первичного понятия, обусловливающего, но не совпадающего с определяемыми категориями
по своим сущностным признакам. И в качестве такого логически исходного предметного понятия выступают фактические общественные отношения, отграниченные системой правовых норм при помощи присущих данной отрасли права специфических юриди-1
ческих приемов, способов и 2средств правового регулирования.
Из этого следует, что в системе «общественные отношения»
«имущественные отношения» «производственные отношения»3 «отношения собственности» общественные отношения предметной
области гражданского права опосредованы целым рядом разноуровневых звеньев, прежде чем они обнаруживаются в отношениях
собственности. Рассматривая различные подсистемы взаимодействия в данной логической цепочке, следует признать качественную
определенность отношений собственности как превращенной формы имущественных отношений. В свою очередь, имущественные отношения выступают в том же качестве по отношению к общественным отношениям, т.е. являются их превращенной формой.
Специфика превращенных форм проявляется в том, что они отражают строение и способ функционирования сложнодетерминированных общественных систем, позволяющих исследовать видимые зависимости и эффекты, выступающие на поверхности
целостности явления в качестве формы его действительности «или, точнее, формой его действительного существования»2. Превращенная форма существования есть продукт реализации внутренних отношений общественной системы, происходящих на определенном ее уровне и скрывающих их прямую взаимосвязь косвенными отражениями, придающими «новые формы
жизни» предмета сложной системы. Таким образом, в превращенной форме важна, во-первых, превращенность в ней каких-то дру-
гих отношений, и, во-вторых, то, что она при этом есть качественно новое, вполне реальное (дискретное) явление, в котором промежуточные звенья «сжались» в особую функционирующую форму.
Превращенные формы являются восполняющими и замещающими формами общественных отношений, и в этом смысле сама система общественных отношений может быть представлена как иерархия различных уровней преобразования и замещения своих
элементов. Функциональная значимость превращенных форм выражается в том, что они регулируют общественную систему
путем восполнения отсеченных ее звеньев и опосредовании, замещая их новым качественным отношением, которое и обеспечивает «жизнь» системы в целом. Исходное (родовое) отношение здесь не может осуществляться в своем действительном виде в силу
изъятости из определенной системы связей или их «стертости».
Следовательно, отношения собственности как превращенная форма имущественных отношений «сжимают» в себе все опосредующие звенья, связывающие их с общественными отношениями. Однако сложность исследования сущности отношений собственности заключается в том, что, представляя собой «сжатую» форму имущественных отношений, они сами в себе «стирают»
общественную сущность, выступая в качестве «экономической ценности» своих ближайших звеньев предметно-превращенной
опосредованности.
В результате институт собственности выступает как превращенная форма общественных отношений, поскольку данный правовой
институт отражает общесоциальное явление, присутствующее на всех исторических ступенях общественного развития. Кроме того, институт собственности выступает как результат их развития в качестве реально существующего общественного феномена, воспроизводящего определенное поведение субъектов. В структуре общественно-производственных отношений институту собственности отводится роль системообразующего элемента, поскольку именно собственность связывает в целое производственные отношения, превращая их из «совокупности» в «систему». Это позволяет передать импульс системности и самим имущественным отношениям, которые выступают в качестве отношений
по поводу владения, пользования и распоряжения вещами, а также иных отношений, связанных с передачей материальных благ3.
1
Тархов В.А. Гражданское право. Общая часть: Курс лекций. Чебоксары, 1997. С. 55.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С.507.
3
См.: Тархов В.А. Указ. соч. С. 41.
2
В.Д. Рузанова
кандидат юридических наук, доцент Самарского государственного университета
ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПРАВА ОБЩЕЙ ДОЛЕВОЙ СОБСТВЕННОСТИ НА ЖИЛОЕ ПОМЕЩЕНИЕ
Для выявления сущности права общей долевой собственности традиционно исследуются две основные концепции: концепция идеальной доли и концепция реальной доли1. Анализ норм гл. 16 ГК РФ позволяет заключить, что законодатель построил конструкцию
права общей долевой собственности на положениях концепции идеальной доли.
Имущество, находящееся в собственности нескольких лиц, принадлежит им на праве общей собственности (п.
69
1 ст.244 ГК РФ). При этом имеет место множественность субъектов права собственности на одно и то же имущество. Право
общей долевой собственности на имущество - это право собственности на все имущество как единый объект. Отдельным
же собственникам принадлежат лишь доли в этом праве. В то же время участник долевой собственности имеет право на
предоставление в его владение и пользование части общего имущества, соразмерной его доле. В этом случае у собственника
сохраняется право собственности на вещь в целом, и дополнительно он приобретает право владения и пользования предоставленной ему частью имущества (п.2 ст.247 ГК РФ). На часть же общего имущества право собственности может возникнуть только в результате прекращения режима общей долевой собственности (например, в связи с разделом общей собственности, а для отдельного ее участника - выделом его доли (ст.252 ГК РФ)).
Таким образом, законодатель четко разграничивает объем правомочий участников общей долевой собственности и порядок
их реализации в отношении:
а) общего имущества в целом (п.1 ст.246, п.1 ст.247 ГК РФ); б) части общего имущества, предоставленного во владение и
пользование отдельному участнику общей собственности (п.2 ст.247 ГК РФ); в) доли в праве собственности (п.2 ст.246 ГК
РФ).
Когда речь идет об общем имуществе в целом, закон предусматривает, что собственники имеют всю совокупность правомочий в отношении этого имущества - правомочия владения, пользования и распоряжения, и осуществляют их только по соглашению между собой.
Участник общей долевой собственности в отношении части предоставленного ему общего имущества обладает только
правомочиями владения и пользования, не приобретая при этом права самостоятельного распоряжения.
Относительно же доли в праве общей долевой собственности закон говорит исключительно о правомочии распоряжения.
Согласно п.2 ст.246 ГК РФ собственник доли вправе распорядиться ею по своему усмотрению с соблюдением установленных
ст. 250 ГК РФ правил о преимущественном праве покупки. При этом вовсе не требуется согласия других участников, а также
предварительного выдела имущества, приходящегося на эту долю, поскольку предметом соответствующей сделки будет отчуждение именно доли как имущественного права. Распоряжение долей может осуществляться в различных формах (продажа, дарение, завещание, залог и т.д.). Но в любом случае распоряжение долей в праве собственности в отличие от распоряжения имуществом всегда влечет (или может повлечь в будущем - например, при залоге) ее отчуждение и, следовательно,
замену одного субъекта права общей долевой собственности другим.
В современных условиях особую актуальность приобрел вопрос о применении легальной конструкции права общей долевой собственности к такому объекту права собственности, как жилое помещение Понятие «жилое помещение» имеет широкое значение и включает в себя жилой дом, квартиру, комнату. Жилые помещения могут выступать объектами различных
прав. Когда речь идет о договоре найма (коммерческого или социального), то трудностей с определением предмета договора
не возникает: это любое изолированное жилое помещение (в т.ч. и комната). Применительно же к праву собственности и в
теории и на практике возникает вопрос о степени «дробления» жилого помещения как объекта указанного права. Например,
может ли быть комната в квартире самостоятельным объектом права собственности? Значимость данной проблемы рельефно обозначилась в связи с процессом приватизации квартир и особенно с возможностью приватизации комнат в коммунальных квартирах.
Практика оформления и государственной регистрации прав на недвижимость пошла по двум основным направлениям: в
одних случаях регистрируется право собственности на комнату, в других - право общей долевой собственности на всю
квартиру целиком. В результате указанных действий возникают два совершенно различных правовых режима жилых
помещений. Так, владение, пользование и распоряжение квартирой, находящейся в общей долевой собственности, может
осуществляться только по соглашению всех собственников; при возмездном отчуждении доли необходимо соблюдение преимущественного права покупки и т.д. Серьезная практическая проблема заключается в том, что комнатой, закрепленной в
пользование за одним из собственников квартиры, последний не имеет права самостоятельно распоряжаться, в частности
сдавать внаем.
Собственник же отдельной комнаты наряду с правом собственности на комнату приобретает и право общей долевой собственности (по аналогии с правовым режимом общего имущества в многоквартирном доме) на места общего пользования в
квартире. Сама комната, в свою очередь, может находиться в общей долевой или совместной собственности. Таким образом, в целом на квартиру образуется сложное сочетание различных видов права собственности (как бы право внутри права). Существенно различаются между собой и сделки, совершаемые собственниками. Так, предметом договора куплипродажи комнаты будет недвижимость, а предметом купли-продажи доли - имущественное право и т.д.
Верховный Суд РФ занял отрицательную позицию по вопросу о возможности передачи отдельной комнаты в собственность,
указав, что выдел участнику общей собственности на приватизированную квартиру принадлежащей доли допустим, если
имеется техническая возможность передачи ему изолированной части не только жилых, но и подсобных помещений,
оборудования отдельного входа (п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 августа 1993 г. «О некоторых
вопросах применения судами Закона Российской Федерации "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации"»).
При существующих планировках приватизированных квартир такой выдел (раздел) практически невозможен. Однако в настоящее время законодательство практически признало комнату в коммунальной квартире в качестве самостоятельного
объекта права собственности (ст. 3 Закона РФ «О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации» (в ред. Федерального закона РФ от 20 мая 2002 г.).
Рассмотренная проблема не может быть сведена только к вопросу правовой формы. Это в большей мере проблема соответствия формы и содержания. Правовой режим жилых домов (квартир) в период социализма вполне соответствовал
структуре жилищного фонда. Договор найма, заключаемый на основе ордера, максимально обеспечивал интересы граждан.
Право же частной собственности не может быть полноценно реализовано в условиях «хрущевки» или «коммуналки», оно
предполагает совершенно другой тип жилых помещений. Именно несоответствие между правовой формой (правом частной собственности) и содержанием (социалистическим типом жилых помещений) является истинной причиной значительных трудностей, возникающих при реализации права собственности на жилые помещения. Как представляется, сложившаяся ситуация требует создания «временных» правовых моделей, которые позволили бы собственникам беспрепятственно
реализовывать принадлежащие им права.
См.: Зимелева M.S. Общая собственность в советском гражданском праве // Ученые записки / ВИЮН НКЮ СССР. М., 1941. Вып. 2. С. 6; Генкин Д.М. Право
собственности в СССР. М., 1961. С. 155-156; Иоффе О.С. Советское гражданское право. М., 1967. С. 455: ЕрошенкоА.А. Личная собственность в гражданском
праве. С. 56-57; Суханов Е.А. Лекции о праве собственности. М., 1991. С. 167; Халфина P.O. Право личной собственности. М., 1964. С. 64; Федотовская ЗА
Право личной собственности на жилой дом. М., 1963. С. 39.
1
70
С.Т. Максименко
кандидат юридических наук, доцент СГАП
ИНСТИТУТ ЗАЩИТЫ ДОБРОСОВЕСТНОГО
ВЛАДЕНИЯ: ОТ РИМСКОГО ПРАВА ДО НАШИХ ДНЕЙ (НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ)
Коренные преобразования отношений собственности в России выдвинули в число актуальных проблем разработку института владения, и в частности проблему защиты добросовестного владения. Уже в последние годы защищено несколько диссертаций как по
1
общей проблеме владения, так и по ее отдельным аспектам .
По мнению современных романистов, римское представление о владении принципиально отличалось от современного, которое
предполагает защиту всех без исключения ситуаций держания. Д.В. Дождев устранение от защиты большинства видов держателей называет вопиющим пороком римской правовой системы2. Как известно, римское право различало держание (detentio) и владение (possessio). Владение в отличие от держания защищалось особой посес-сорной защитой (владельческими интердиктами претора)
и особым иском - action publiciana. Такое владение могло привести к возникновению права собственности по давности владения
(приобретательная давность - usucapio) и обозначалось по средневековой терминологии как possessio ad usucapionem. Некоторые
виды держания (владение залогового кредитора, прекарное владение, владение секвестра) также получили владельческую защиту с
помощью претор-ских интердиктов, но они не могли привести к возникновению права собственности по давности владения (possessio ad interdicta). К.Ф. фон Савиньи, а вслед за ним и некоторые современные авторы называют такие ситуации производным владением3.
В Гражданском кодексе Франции 1804 г. владение определяется как обладание (держание) или пользование вещью либо правом,
если это право осуществляется лично либо через посредство другого лица, у которого находится вещь или которое осуществляет
право от нашего имени (ст.228). Всегда предполагается, что каждый владеет для себя как собственник, если не доказано, что владение началось для другого (ст.2230).
В соответствии с Гражданским кодексом Германии (ГКГ) (1) владение вещью приобретается достижением фактической власти над
вещью, (2) соглашения прежнего владельца с приобретателем достаточно для приобретения владения вещью, если приобретатель
в состоянии осуществить свою власть над вещью (§ 854)4.
В ГК РФ 1994 г. кроме права собственности (ст.209) в ст. 216 названы другие вещные права лиц, не являющихся собственниками.
В качестве самостоятельного здесь предусмотрено лишь право пожизненного наследуемого владения участком (ст.265 ГК).
Ни в ст.216, ни в других статьях ГК (292, 298, 334) нет ни права владения, ни фактического владения как самостоятельного института. О самостоятельном значении института владения (без определения его юридической сущности) можно говорить на основании ст.234, которая предусматривает добросовестное, открытое и непрерывное владение в течение определенного срока в качестве основания для приобретения права собственности (приобретательная давность). Такое положение нельзя признать нормальным, и это возлагает на науку обязанности определиться с понятием владения, его видами, юридической спецификой этих видов,
особенностями их защиты. По мнению ученых, лицо не вправе по своему усмотрению создавать новые разновидности вещных прав5
и, следовательно, требуются изменения в законодательстве в этом направлении.
В гл.20 ГК РФ «Защита права собственности и других вещных прав» вводится термин «незаконное владение» (ст.301), однако понятие его не раскрывается. Ученые дают определение незаконного владения как обладание имуществом без надлежащего правового основания либо по порочному основанию6. Из текста ст. 303 видно, что законодатель различает незаконного недобросовестного владельца (знал или должен был знать, что его владение незаконно) и незаконного добросовестного владельца (не знал или не
должен был знать о неправомерности своего владения). Статья 302 ГК использует уже другой термин - добросовестный приобретатель (не знал и не мог знать, что лицо, у которого он приобрел имущество, не имело права его отчуждать). От такого добросовестного приобретателя собственник вправе истребовать свое имущество в случае, когда имущество утеряно собственником
или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их
владения иным путем помимо их воли.
В учебной литературе эти термины - «добросовестный приобретатель» и «добросовестный незаконный владелец» - трактуются
как синонимы. Системное толкование статей гл.20 ГК как будто бы свидетельствует о том, что законодатель исходит из тех же позиций. Но можно ли владение добросовестного приобретателя признать незаконным во всех случаях? На наш взгляд, незаконным
оно будет лишь в том случае, если имущество выбыло из владения по неправомерному основанию: похищено у собственника
или лица, которому оно было передано собственником во владение, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.
Только в этом случае у добросовестного приобретателя можно виндицировать вещь, поскольку он будет незаконным, хотя и добросовестным владельцем. При таком толковании становится логичным применение разных терминов в ст.302 и 303 ГК.
В правильности такой точки зрения убеждает позиция законодателей других стран.
Параграф 932 Германского гражданского кодекса предусматривает, что приобретатель становится собственником, даже если вещь
не принадлежала отчуждателю, за исключением тех случаев, когда он в момент приобретения права собственности действовал
недобросовестно. Право собственности не может быть приобретено, если вещь украдена у собственника, потеряна или иным
образом утрачена им (§ 935). В ГК РФ подобной нормы нет. Ее отсутствие порождает коллизии интересов участников гражданского оборота, что можно убедительно проиллюстрировать на примере судебной практики о признании ничтожными сделки по приватизации жилья с нарушением Закона о приватизации жилищного фонда в Российской Федерации и всех последующих сделок с
незаконно приватизированной квартирой. Последний добросовестный приобретатель такой квартиры не может быть лишен ее на
основании виндикационного иска. Судьи считают возможным, обходя нормы о защите прав добросовестного приобретателя, возвращать квартиру собственнику на основании ст.167 ГК, признавая все сделки с такой квартирой недействительными. На неправильность подобной практики было указано в Постановлении Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. по делу о проверке
конституционности положений пп.1 и 2 ст.167 ГК РФ, в котором конституционно-правовой смысл этих положений выявлен в нормативном единстве со ст.302 ГК РФ7. Понадобилась весьма сложная аргументация тезиса о том, что общие положения о последствиях недействительности сделки в части, касающейся обязанности каждой из сторон возвратить другой все полученное по сделке,
не могут распространяться на добросовестного приобретателя, если это непосредственно не оговорено законом.
Полагаем, что в ГК РФ должна быть предусмотрена норма, аналогичная § 935 ГГК, что делает таких добросовестных приобретателей
законными. Публицианов иск в Древнем Риме предусматривал защиту добросовестного владельца, предлагая суду исходить из
фикции, что приобретательная давность истекла. Выигравший иск владелец становился квиритским собственником, что делает
нелогичным п. 2 ст. 302 ГК, разрешающий собственнику виндицировать имущество от безвозмездного добросовестного приобретателя.
71
Считаем, эта норма должна быть исключена, а в п.1 ст.302 следует предусмотреть ограничение виндикации у добросовестного
приобретателя независимо от того, возмездно или безвозмездно имущество приобретено (п.2
ст.302 ГК). Тем более что и в науке
предлагается толковать ограничительно и в целом ряде случаев не применять виндикацию8.
Нелогичным является также включение в число оснований виндикации вещи от добросовестного приобретателя ее потерю собственником. Будет справедливо связывать возможность истребования имущества лишь с таким поведением собственника, которое
нельзя поставить ему в вину. И поскольку ГК не предусматривает этого правила (ведь потеря может иметь место как при грубой
небрежности собственника, так и без его вины, случайно), в п. 1 ст. 302 следует оставить лишь указание на выбытие вещи из владения помимо воли (случайная потеря войдет в эту категорию).
Интересно, что соотношение норм ст. 167 ГК и ст. 302 ГК уже обсуждалось ранее и в науке и в практике. Учеными была высказана мысль о том, что если вещь не может быть истребована у приобретателя
по виндикационному иску, то не исключено истребование ее по иску о применении последствий недействительности сделки9.
Мы уже видели, что Конституционный Суд РФ занял иную позицию. В Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 29 сентября 1998г. № 3239/98 было принято аналогичное решение: «.. хотя ТОО "Прайд"» не вправе было отчуждать
спорное помещение, поскольку приобрело его по недействительной сделке, помещение не может быть изъято у ООО «Владпресса» как у добросовестного приобретателя в силу ст. 302 ГК. Следовательно, невозможна и двусторонняя реституция по договору
купли-продажи от 04.10.95».
Конституционный Суд, вынося свое постановление, защищая права добросовестного приобретателя, исходил из необходимости «...надлежащих гарантий стабильности, предсказуемости и надежности гражданского оборота, которые не противоречили бы
индивидуальным, коллективным и публичным правам и законным интересам его участников» (ч. 5 ст. 2).
Невозможно не согласиться с тем, что незащищенность широкого круга добросовестных приобретателей вступает в противоречие с конституционными принципами свободы экономической деятельности и свободы договоров, дестабилизируя гражданский
оборот, подрывает доверие его участников друг к другу (ч. 7 п. 2).
Трудности, возникшие на рынке приватизированного жилья, обнаруженные не только практикой саратовских судов, но, как видно из
Постановления Конституционного Суда, и других российских судов, свидетельствуют о необоснованности позиции тех авторов,
которые считают, что справедливо было бы виндицирование вещи любым собственником от всякого приобретателя, что якобы
повысило авторитет и значимость собственности, уровень гарантии осуществления и защиты
права собственности, способствовало бы развитию гражданско-правовой активности всех субъектов имущественных отношений10
По мнению А.А. Рубанова, в ст. 302 целесообразно провести различие между движимым и недвижимым имуществом, предоставив
право собственнику виндицировать свою недвижимость, если владельцем
является добросовестный приобретатель. Это способствовало бы оптимальному функционированию рынка недвижимости11. В.А. Тархов считает такое мнение небезосновательным12.
Практика убеждает как раз в обратном. Вряд ли рынок будет стабильным, если добросовестные приобретатели жилья будут лишены каких бы то ни было гарантий сохранить добросовестно приобретенное жилье.
1
См., напр.: Зеленская Л.А. Институт приобретательной давности в гражданском праве: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Краснодар, 2002; Сафронова Т.Н.
Проблемы владения в гражданском праве: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Саратов, 2002.
2
См.: Дождев Д.В. Основание защиты владения в римском праве. М., 1996. С. 3-10.
3
См.: Новицкий И.Б. Римское право. М., 1998. С. 78.
4
См.: Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран (Новое и Новейшее время)/Сост. М.А. Крашенинникова. М., 2000. С. 371.
5
См.: Тархов В.А., Рыбакова В.А. Собственность и право собственности. Уфа, 2000. С. 292.
6
См.: Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1995. С. 253.
7
См.: Российская газета. 2003. 26 апр.
8
См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М„ 1999. Т. 1. С. 460-461.
9
См.: Витрянский В.В. Проблемы арбитражно-судебной защиты гражданских прав участников имущественного оборота: Автореф. дис.... д-ра
юрид. наук. М., 1996. С. 22-23; Скворцов О.Ю. Вещные иски в судебноарбитражной практике. М., 1998. С. 59.
10
См.: Рыбаков В.А. Проблемы формирования гражданско-правовой активности. Уфа, 1993. С. 99.
11
См.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Научно-практический комментарий /Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина, В.П. Мозолина. М., 1996. С. 482-483.
12
См.: Тархов В.А.., Рыбаков В.А. Указ. соч. С. 197.
В.В. Рыбаков
адъюнкт Академии права и управления Минюста России (Рязань)
ОСОБЕННОСТИ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ПРАВА
СОБСТВЕННОСТИ ЛИЦАМИ, ОСУЖДЕННЫМИ К ЛИШЕНИЮ СВОБОДЫ
Осуждение лица к лишению свободы является юридическим фактом, влекущим значительные изменения в его правовом статусе
как личности. Эти изменения становятся тем больше, чем строже вид уголовного наказания, избранный судом. Так, уголовное наказание в виде штрафа носит единовременный характер и не влечет за собой никаких ограничений в гражданско-правовом статусе
осужденного, кроме обязанности выплатить установленную сумму. Иное дело с лицами, осужденными к лишению свободы. Они
ограничиваются в одном из основных естественных прав личности - праве на свободу, что ведет к ограничению возможности быть
полноправным субъектом общественных отношений. Именно факт лишения свободы и связанные с ним ограничения позволяют
говорить о правовом статусе осужденных как о специфическом, отличном от общего правового статуса граждан.
Одним из основных элементов содержания гражданской правоспособности осужденных является возможность иметь имущество на праве собственности. Она является необходимой предпосылкой возникновения субъективного права собственности, а также
большинства иных гражданских правоотношений, включая обязательственные.
Ограничения в правоспособности граждан допускаются исключительно на законодательном уровне и обусловлены необходимостью обеспечения режима исполнения наказания. В связи с этим законодатель лишает осужденных возможности
иметь на праве
собственности предметы, перечисленные в Правилах внутреннего распорядка исправительных учреждений1. Однако следует сделать оговорку: если речь идет о лице, осужденном к лишению свободы, то уголовно-исполнительное законодательство ограничивает его субъективные права собственника в отношении имущества, находящегося в исправительном учреждении, а ограничения в осуществлении правомочий собственника в отношении остального имущества являются косвенными и вытекают из
самого факта лишения свободы. Так, лицу, находящемуся в местах2 лишения свободы, запрещено иметь при себе и пользоваться
деньгами, ценными бумагами, электробытовыми приборами и т.д. Между тем закон разрешает ему приобретать имущество в
собственность через представителя, а затем через представителя осуществлять в отношении данного имущества правомочия
пользования и распоряжения.
72
А как обстоит дело с правом владения? Отвечая на данный вопрос, вполне определенно можно сказать, что право владения неотделимо от права собственности. Вот почему речь должна идти об ограничении права владения собственника-осужденного. Последний
не осуществляет фактического владения, но и не теряет права владения, если остается собственником.
Таким образом, осужденное лицо, являющееся собственником и временно, в силу лишения свободы,
лишившийся возможности
использовать принадлежащие ему правомочия, не лишается их, а лишь временно ограничивается в них3. 4
Поэтому для осужденных к лишению свободы, содержащихся в условиях строгой изоляции от общества , основными источниками
приобретения права собственности на имущество могут служить различные гражданско-правовые договоры, заключенные лично
или через представителя.
В соответствии с дозволительной направленностью гражданского законодательства осужденные могут осуществлять принадлежащее им право собственности любым способом по своему усмотрению (ч. 1 ст. 9 ГК РФ) в пределах, ограниченных нормами уголовно-исполнительного и гражданского законодательства. При этом специфика субъективных гражданских прав и обязанностей
осужденных, отбывающих лишение свободы, выражается в том, что некоторые из них следует рассматривать в двух аспектах. Так,
право собственности и способы его осуществления в отношении того или иного имущества напрямую зависят от его правового режима и рассматриваются применительно к имуществу, находящемуся за пределами исправительного учреждения и имеющемуся в
исправительном учреждении.
На территории исправительного учреждения осужденному на праве собственности принадлежит имущество:
1) находящееся непосредственно при нем на праве владения, пользования и в некоторых случаях - распоряжения;
2) запрещенное к хранению и использованию осужденными и сданное на хранение администрации исправительного учреждения.
К имуществу первой категории относятся личные веши осужденного, письменные принадлежности, литература, предметы первой
необходимости и иные вещи, не входящие в перечень вещей и предметов, продуктов
питания, которые осужденным запрещается
иметь при себе, получать в посылках, передачах, бандеролях либо приобретать5.
Для продажи осужденным продуктов питания, вещей и предметов в исправительных учреждениях организуются магазины, работающие ежедневно, за исключением выходных и праздничных дней. Осужденные вправе пользоваться этими магазинами во время,
отведенное распорядком дня, с учетом очередности (по отрядам и бригадам) по безналичному расчету либо приобретать продукты
и предметы первой необходимости на основании письменного заявления.
Как было указано выше, имущество, разрешенное в исправительном учреждении, принадлежит осужденному на праве собственности. Закон ограничивает субъективное право осужденных в сфере распоряжения своей собственностью, устанавливая запрет на
отчуждение имущества другим осужденным как возмездно, так и безвозмездно. Это ограничение обусловлено режимными требованиями, поэтому оно не распространяется на посылки и денежные переводы иным лицам. В соответствии с §16 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений осужденные могут по заявлению за счет собственных средств отправлять родственникам и иным лицам посылки и бандероли с продуктами питания и предметами первой необходимости, приобретенными в магазине
исправительного учреждения, а также предметы и вещи, находящиеся в личном пользовании или хранящиеся на складе.
Вторую категорию составляет имущество осужденного, хранящееся на складе, в бухгалтерии исправительного учреждения либо
на его лицевом счете.
Сюда относится имущество, запрещенное для использования и хранения на территории исправительного учреждения и изъятое у осужденного, а также сданное им на хранение, включая деньги и ценные бумаги.
В отношении имущества, оставшегося за пределами мест лишения свободы и принадлежащего лицу до осуждения (если в качестве дополнительного наказания в соответствии со ст. 52 УК РФ в отношении данного лица не была применена конфискация имущества), осужденный сохраняет все права, и прежде всего правомочие распоряжения, которое является предпосылкой для заключения гражданско-правовых договоров, через которые собственник, находясь в местах лишения свободы, может приобретать, отчуждать имущество, использовать его в хозяйственном обороте для получения прибыли, сдавать в аренду либо просто поддерживать в надлежащем состоянии.
Для этих целей служит институт представительства (гл. 10 ГК РФ), сущность которого заключается в наделении другого лица
(представителя) полномочиями по совершению сделки от имени и в интересах осужденного (представляемого). В этом случае в
роли представителя могут выступать любые дееспособные лица, которым доверяет осужденный, например супруг, родители, родные и близкие.
Таким образом, грамотное и целесообразное распоряжение собственностью осужденного к лишению свободы напрямую зависит
от уровня правовой грамотности самого осужденного, а также сотрудников исправительного учреждения и позволяет решить многие проблемы имущественного характера (необходимость выплаты алиментов, возмещения вреда, причиненного преступлением, и
т.д.) в процессе отбывания наказания, а также при трудовом и бытовом устройстве после освобождения из мест лишения свободы,
способствуя достижению целей уголовного наказания.
1
См.: Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений, утв. приказом МЮ РФ от 21 июля 2001 г. № 224 // Российская газета. 2001. С. 13-14.
См.: Приложение № 1 к Правилам внутреннего распорядка исправительных учреждений, утв. приказом Минюста РФ от 30 июля 2001 г. № 224 // Российская
газета. 2001. С. 13-14.
3
См.: Тархов В.А., Рыбаков В.А. Собственность и право собственности. М., 2002. С. 94.
4
В данном случае имеются в виду воспитательные и исправительные колонии, тюрьмы, следственные изоляторы, лечебные исправительные учреждения.
Исключение составляют лица, отбывающие наказание в колониях-поселениях, т.к. изоляция от общества и соответственно режимные требования ограничивают имущественные права осужденных в меньшей степени.
5
См.: Приложение № 1 к Правилам внутреннего распорядка исправительных учреждений, утв. приказом МЮ РФ от 21 июля 2001 г. № 224. С. 13-14.
2
А.П. Фоков
кандидат юридических наук Российской академии правосудия (Москва)
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПРАВА РАСПОРЯЖЕНИЯ
Наряду с правомочиями владения и пользования в содержание права общей собственности входит правомочие распоряжения
имуществом, находящимся в собственности нескольких лиц. В цивилистической литературе широко распространена точка зрения,
что только правомочие распоряжения характеризует право собственности как абсолютное, отделяет его от иных вещных и всех обязательственных прав. Данное мнение нельзя признать обоснованным, поскольку правомочие распоряжения имуществом присутствует как в иных вещных правах (в праве пожизненно наследуемого владения - ст. 267 ГК РФ, постоянного пользования - 270 ГК
РФ, хозяйственного ведения - п. 2 ст. 295 ГК РФ, оперативного управления - ст. 297, 298 ГК РФ), так и в обязательственных правах
на вещь (при аренде - п. 2 ст. 615 ГК РФ, комиссии - п. 1 ст. 990 ГК РФ, агентировании - п. 1
73
ст. 1005 ПС РФ, доверительном управлении - п. 2 ст. 1012, п. 1 ст. 1020 ГК РФ).
На наш взгляд, не само правомочие распоряжения, а его характер может определять то или иное право как право собственности.
Правомочие распоряжения в хозяйственном ведении, оперативном и доверительном управлении, аренде производно и зависимо от
воли собственника или его интереса, который либо презюмируется (например, при аренде предприятия - ст. 660 ГК РФ), либо устанавливается в полученном согласии, необходимом для совершения сделки (например, при хозяйственном ведении с недвижимыми вещами - п. 2 ст. 295 ГК РФ). Приведенная точка зрения обусловливается неверным пониманием права распоряжения, которое обычно сводится к отчуждению имущества в собственность другому лицу.
В цивилистической литературе существует несколько точек зрения на этот счет. В дореволюционной доктрине не было определено право распоряжения как таковое, обычно оно описывалось через его содержание. Д.И. Мейер считал, что «право распоряжения
заключается в праве прекращения и разъединения права собственности, разъединения навсегда (речь идет, надо полагать, об отчуждении. - Ф.А.) или на известное время (временное отчуждение, например аренда. - Ф.А.). Следовательно, по праву распоряжения собственник может уничтожить вещь, подвергнуть ее отчуждению, заключить относительно ее ту или иную сделку и т.д.»1.
Например, К.П. Победоносцев писал, что «право распоряжения есть, во-первых, право производить в составе вещи всякие изменения... соответственно тому или другому назначению или употреблению, по своей воле. Во-вторых, право распоряжения...
состоит во
власти отчуждать имущество в пределах, законом означенных, и отдавать оное в пользование другому»2. Более скупо определение Г.Ф.3 Шершеневича, указывавшего, что «распоряжение дает возможность совершения различных, возмездных и безвозмездных,
сделок» .
В советский период развития цивилистической мысли ситуация не изменилась. Например, P.O. Халфина полагает, что описание
отдельных основных элементов правомочия распоряжения (совершать сделки, уничтожать
вещь, потребляя ее) не может заменить
общего определения этого правомочия, однако собственного определения не дает4. Д.М. Генкин определил правомочие распоряжения как право собственника своим волевым актом устанавливать те или иные правоотношения с другими лицами по поводу
принадлежащих ему вещей5. По мнению Д.Ф. Еремеева, распоряжение представляет собой юридически урегулированное общественное отношение между людьми по определению целевого назначения и способа использования продуктов и средств производства, т.е. правомочие собственника совершать по поводу принадлежащих ему вещей сделки по отчуждению, залогу, передаче
их в пользование
третьим лицам и т.п., а также действия по уничтожению вещей в процессе производительного или личного потребления6. С.М. Корнеев в праве распоряжения видел обобщенное выражение множества субъективных прав, принадлежащих
собственнику, которые объединяет в обеспеченную и дозволенную
законом возможность продать, подарить, сдать внаем или
иным образом определить юридическую судьбу своей вещи7. Наиболее абстрактным представляется определение А.А. Ерошенко,
который считает, что «право распоряжения есть предоставленная законом собственнику возможность устанавливать, изменять8 и
прекращать правоотношения по поводу принадлежащего ему имущества или право собственника определять судьбу своей вещи» .
Суммируя сказанное, можно заключить, что большинство авторов в праве распоряжения видят либо право совершать с имуществом юридически значимые действия - сделки, либо уничтожать имущество в процессе потребления. Однако недостаток большинства указанных определений заключается в установлении его через перечисление отдельных элементов, а любое определение
должно быть обобщающим (абстрактным), что отличает современное право от казусного римского права. На наш взгляд, наиболее приемлема позиция А.А. Ерошенко, поскольку, например, определение Д.М. Генкина содержит указание только на установление правоотношений, однако собственник, порождая (устанавливая) волевым актом новое правоотношение, может изменять или прекращать существующее (например, при отчуждении доли в имуществе возникает обязательственное правоотношение
продажи, но изменяется право собственности, оно становится долевым). В некоторых случаях акт распоряжения имуществом вообще не устанавливает нового, а только прекращает правоотношение (например, при уничтожении вещей). Поэтому представляется более точным определение права распоряжения через обеспеченную законом возможность совершения в своем интересе и
по собственной воле действий, влекущих существенное изменение вещи (вплоть до перехода ее в иное состояние) либо ее правовой принадлежности, а также предполагающих возможность такой перемены.
Распоряжение и пользование имуществом, равно как право распоряжения и право пользования, тесно связаны между собой, поэтому следует согласиться, что когда собственник сам осуществляет пользование и распоряжение, то вопрос о том, что относится к
пользованию, а что к распоряжению, носит отвлеченный характер и практического значения не имеет9. Однако сказанное не
означает, что невозможно совпадение распоряжения и пользования10, поскольку это все-таки самостоятельные правомочия, несмотря на то что выступают элементами одного субъективного права. Поэтому, на наш взгляд, уничтожение потребляемых вещей
при использовании их полезных свойств есть пользование, поскольку стоимость утрачиваемого увеличивает стоимость того, для
чего осуществляется использование (т.е. происходит смена формы); при обычном же уничтожении потребляемых или непотребляемых вещей осуществляется распоряжение вещью. Мы также считаем, что осуществление права распоряжения возможно не
только в форме сделок, но и иных юридических актов, например, актов органов государственной и муниципальной власти, влекущих изменение юридической судьбы собственного имущества. Несмотря на то что они являются актами распоряжения имущества
такого собственника, как физическое или юридическое лицо, признавать их сделками оснований нет.
Резюмируя изложенное, представляется возможным дать определение праву распоряжения как установленной законом возможности собственника в своем интересе и по собственной воле устанавливать, изменять и прекращать правоотношения по поводу принадлежащего ему имущества.
1
Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. (По испр. и доп. 8-му изд.) М., 1902. 1997. Ч. 2. С. 19.
Победоносцев К.П. Курс гражданского права. М., 2002. Ч. 1. С. 285.
3
Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С. 220.
4
См.: Халфина P.O. Право личной собственности граждан СССР. М., 1955. С. 147.
5
См.: Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 116.
6
См.: Еремеев Д.Ф. Право личной собственности в СССР. М., 1958. С. 47.
7
См.: Корнеев С.М. Право государственной социалистической собственности в СССР. М„ 1964. С. 117.
8
Ерошенко А.А. Личная собственность советских граждан. Краснодар, 1970. С. 92.
9
См.: Рыбаков В.А., Тархов В.А. Собственность и право собственности. Уфа, 2001. С. 112.
10
См.: Толстой Ю.К. Понятие права собственности // Проблемы гражданского и административного права. Л., 1962. С. 150,153.
2
74
В.П. Камышанскнй
доктор юридических наук, профессор Кубанского государственного аграрного университета
(Краснодар)
ОГРАНИЧЕНИЯ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ В МЕХАНИЗМЕ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
ОТНОШЕНИЙ СОБСТВЕННОСТИ
Право собственности (dominium или proprietas) в самом общем виде в течение многих столетий представляло
собой право полного
и исключительного господства лица над вещью. В юридической литературе, начиная с римского права1, обычно выделяют два составных элемента права собственности - положительный и отрицательный. Положительный элемент заключается в праве собственника владеть, пользоваться и распоряжаться вещью по своему усмотрению. Отрицательный элемент предполагает право собственника устранять воздействие любого третьего лица на вещь.
В настоящее время совершенно очевидно, что определение права собственности как права полного господства лица над вещью не
отражает в полной мере сущности и содержания этой правовой категории. Оно содержит многочисленные ограничения. В.А. Тархов и В.А. Рыбаков справедливо отмечают, что собственник не может рассматриваться как лицо, изолированное от окружающих2.
На практике не так уж много осталось вещей, в отношении которых собственник может совершать любые действия, не затрагивая
при этом прав или законных интересов иных лиц.
В соответствии с п. 2 ст. 1 ГК РФ гражданские права могут быть ограничены на основании Федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов
других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Определение ограничения (обременения) впервые получило закрепление в законодательстве
Российской Федерации в ст.1 Закона РФ
«О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним»3. Законом установлено, что ограничения (обременения) представляют собой наличие установленных Законом или уполномоченными органами в предусмотренном Законом порядке условий, запрещений, стесняющих правообладателя при осуществлении права собственности либо иных вещных прав на конкретный объект недвижимого имущества (сервитута, ипотеки, доверительного управления, аренды, ареста имущества и др.).
Одной из актуальнейших проблем гражданского права в настоящее время является установление ограничений на пути необоснованного, произвольного и чрезмерного вмешательства государства (публичной власти) в экономику и имущественный оборот. При
этом в не меньшей степени нуждаются в ограничениях и иные участники имущественного оборота (товаропроизводитель, продавец, потребитель).
Государство не должно произвольно вмешиваться в деятельность участников гражданского оборота. При подходе к оценке обоснованности вмешательства государства в экономику следует определить наличие соответствующих оснований, вытекающих из Закона. Отсутствие законных оснований в действиях государственных органов по ограничению прав участников гражданского оборота
должно признаваться неправовым и подлежать отмене. Любое ограничение государства допустимо лишь с целью обеспечения прав
гражданина, закрепленных в Конституции РФ и иных законах.
Поскольку право выступает в качестве регулятора общественных отношений, ограничения права собственности следует также рассматривать в качестве одного из способов правового регулирования отношений собственности. В связи с этим категория «ограничение права» нуждается в уточнении как элемент механизма правового регулирования отношений собственности. 4
В юридической литературе нет единого мнения относительно того, что мы понимаем под правовыми ограничениями
. Одни считают, что ограничение права собственности заключается в изъятии некоторых правомочий из его содержания5. На наш взгляд, правомочие, подлежащее ограничению, не исключается из содержания права собственности.6 Собственник может осуществлять ограниченное субъективное право лишь настолько, насколько это возможно при ограничении . Именно возникновение и прекращение ограничений позволяет раскрыть природу эластичности или упругости права собственности. Появление ограничений в правовом
режиме объектов собственности сжимает пружину, усиливает давление на свободу усмотрения собственника и затрудняет ему
возможность осуществления своих субъективных прав.
С учетом элементов содержания субъективного права собственности ограничения могут распространяться как на положительную, так и отрицательную составляющую этого права. В первом случае собственник вынужден воздерживаться от определенных
действий по отношению к принадлежащей ему вещи. Во втором - ограничения распространяются не на свободу усмотрения собственника при осуществлении правомочий пользования и распоряжения, а на его право устранять действия третьих лиц в отношении
принадлежащей ему вещи. Эти ограничения вынуждают собственника терпеть определенные действия третьих лиц в сфере его
юридического господства.
Десятилетие господства принципа «разрешено все, что еще не успели запретить» повлекло за собой разрушение экономики и деградацию обшестваg. Попытки поставить интересы отдельно взятой личности над интересами всего общества стали следствием
того, что вначале несло потери от этого общество, а затем страдала и сама личность, лишенная защиты своих прав со стороны ослабленного государства. Игнорирование объективных закономерностей развития общества в правотворчестве, писала С.В. Поленика, привело к тому, что «в России наступила эра другой крайности - по существу неограниченного господства частного начала и
частного интереса. В результате наша страна в очередной раз стоит перед необходимостью восстановления рационального соотношения в экономической, политической и социальной жизни частного и публичного...h».
Одним из способов обеспечения оптимального сочетания публичных и частных интересов является правовой механизм ограничений гражданских прав, в т.ч. и права собственности.
Д.И. Дедов абсолютно прав, утверждая, что «защиту прав или расширение сферы свободы одних социальных
групп граждан
возможно осуществить только за счет ограничения прав или сферы свободы других социальных групп граждан»9.
Выработка четкой структуры ограничений, их систематизация по различным основаниям представляют несомненный научный и
практический интерес. Это позволит в дальнейшем при исследовании ограничений права собственности придерживаться определенной системы и последовательно отслеживать динамику изменения ограничений. Имея четкое представление об ограничениях
как системе правовых норм, можно с большей степенью вероятности выдвигать предложения по совершенствованию действующего российского законодательства.
Объем субъективного гражданского права и степень гарантированной государством свободы субъекта гражданского права можно
рассматривать как внутренние характеристики того или иного субъективного права. Предоставленное Законом право собственнику
осуществлять правомочия владения, пользования и распоряжения по своему усмотрению (ст.209 ГК РФ) является таковым постольку, поскольку оно гарантировано, а не декларировано государством.
Характеристика субъективного права собственности будет неполной без правовых ограничений, посредством которых оно ограничивается для достижения целей, предусмотренных Федеральным законом. Ограничения являются
75
составным элементом правового режима объектов права собственности. В настоящее время именно количество, степень обоснованности и оправданности ограничений правомочий собственника в отношении тех или иных объектов (особенно объектов недвижимости) гораздо в большей степени могут реально характеризовать степень свободы собственника, ее полноту и защищенность, чем ничем не обеспеченные декларации о необходимости расширения свободы собственника.
1
2
См., напр.: Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. и с предис. В А Томсинова. М., 2003. С. 235.
См.: Рыбаков В.А., Тархов В.А. Собственность и право собственности.
Уфа, 2001. С. 60.
3
См.: СЗ РФ. 1997. № 30. Ст. 3594.
4
См.: Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. М., 1999. С. 208-209.
5
См.: Курдиновский В.И. Об ограничениях права собственности на недвижимое имущество по закону. (По русскому праву.) Одесса, 1904. С. 81-82.
6
См.: Камышанский В.П. Пределы и ограничения права собственности. Волгоград, 2000. С. 69-70.
7
См.: Луганцев В.М., Черноморец А.Е. Частное право и проблемы защиты субъективных прав граждан // Право и политика. 2002. № 3. С. 110.
8
Поленина С.В. Взаимодействие системы права и системы законодательства в современной России // Государство и право. 1999. № 9. С. 8.
9
Дедов Д.И. Соразмерность ограничения свободы предпринимательства. М., 2002. С. 16.
Н.К. Хайбулаев
аспирант СГАП
НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ (БАНКРОТСТВО) КАК МЕХАНИЗМ ОХРАНЫ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ
Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)», вступивший в силу 3 декабря 2002 г.1, является третьим по счету за
последнее десятилетие. Такое пристальное внимание законодателя к институту несостоятельности (банкротства) имеет причины
объективного характера. К ним2можно с уверенностью отнести то, что «в стране достаточно быстрыми темпами осуществляются
экономические преобразования» . Вместе с тем не менее важным фактором, повлиявшим на принятие нового Закона, стала правоприменительная практика, сложившаяся в процессе применения Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» 1998
г. Несовершенство отдельных положений Закона привело к тому, что законодательство, направленное на справедливое урегулирование правовых отношений,
возникающих при банкротстве, фактически было превращено в инструмент, используемый в целях
«передела» собственности3.
Насколько эффективными окажутся соответствующие положения нового Закона, покажет только практика применения последнего.
Задачей настоящей работы является анализ новых положений Закона, позиционирующих его в качестве действенного правового
механизма, обеспечивающего реализацию прав участниками процесса банкротства.
Прежде всего, обращает на себя внимание уточнение понятия банкротства. Статья 2 Закона определяет, что только арбитражный
суд компетентен признать должника банкротом. Таким образом, должник более не может провозглашать себя несостоятельным
без соответствующего решения арбитражного суда.
Оставив без изменений признаки банкротства, законодатель установил срок, истечение которого является необходимой
предпосылкой для возникновения права на обращение в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом4. Представляется, что эта новелла позволит снизить процент так называемых «заказных» банкротств, когда искусственно создаваемая кредиторская задолженность зачастую служила формальным основанием для начала процедуры банкротства, в то время как должник являлся платежеспособным и мог выполнить соответствующее денежное обязательство. Не менее важным аспектом представляется
введение обязанности по направлению должнику копии исполнительного документа, направленного (предъявленного к исполнению) в службу судебных приставов.
Данное положение Закона практически предоставляет должнику дополнительное время для принятия оперативных решений в
связи с возможным иском о признании его банкротом, а также гарантирует, что такой иск не станет для должника «полной неожиданностью» в будущем.
Увеличен размер требований кредиторов к должнику — юридическому лицу; теперь он составляет сто тысяч рублей. Вряд ли можно назвать такое увеличение кардинальным, скорее, оно отражает темпы инфляции и не станет эффективным ограничителем,
способным снизить количество заявлений о признании должника банкротом. Следует отметить, что и законодательство о несостоятельности зарубежных стран устанавливает сравнительно низкий «порог» кредиторской задолженности, необходимой для
инициации производства по делам о несостоятельности. Так, согласно английскому Закону о несостоятельности
сумма неудовлетворенных требований должна быть не менее 750 фунтов; в США этот показатель составляет 5000 долларов5.
Новый Закон практически уравнял в правах уполномоченные органы и конкурсных кредиторов (ст. 11-15, 17 Закона). Напомним,
что к уполномоченным органам ст. 2 Закона отнесены федеральные органы исполнительной власти, уполномоченные Правительством РФ представлять в деле о банкротстве и в процедурах банкротства требования об уплате обязательных платежей и требования Российской Федерации по денежным обязательствам, а также органы исполнительной власти субъектов РФ, органы местного самоуправления, уполномоченные представлять в деле о банкротстве и в процедурах банкротства требования по денежным
обязательствам соответственно субъектов РФ и муниципальных образований Многие авторы, анализировавшие
рассматриваемое
нововведение Закона, отметили как положительные, так и негативные моменты такого «уравнивания»6. Действительно, помещение требований уполномоченных органов, как и конкурсных кредиторов, в третью очередь в очередности удовлетворения требований кредиторов (ст. 137 Закона) является достаточно смелым, хотя и ожидаемым, шагом на пути установления реального равенства участников гражданского оборота. В то же время дополнительные гарантии удовлетворения своих требований получили лица, работающие или работавшие на должника либо имеющие право на получение вознаграждения по авторским договорам
— ведь именно они теперь, составляют вторую очередь в очередности удовлетворения требований кредиторов.
Рассматривая далее положения Закона, нельзя обойти вниманием процедуру финансового оздоровления, впервые появившуюся в
российском законодательстве о банкротстве. Введение данной процедуры направлено на восстановление платежеспособности
должника и исполнение обязательств в соответствии с графиком погашения задолженности. Хронологически финансовое оздоровление следует за процедурой наблюдения и может быть введено на срок не более чем два года. В ходе наблюдения должник —
юридическое лицо, действуя на основании решения учредителей (участников) или органа, уполномоченного собственником унитарного предприятия, вправе обратиться к первому собранию кредиторов с ходатайством о введении финансового оздоровления.
Кроме самого должника такое ходатайство может быть подано учредителями (участниками) должника, органом, уполномоченным собственником унитарного предприятия, а также третьими лицами самостоятельно собранию кредиторов или в арбитражный
суд в случаях, предусмотренных Законом. Собрание кредиторов, а также (в определенных случаях) арбитражный суд компетентны решать вопрос о введении финансового оздоровления. Арбитражный суд затем утверждает решение собрания кредиторов и
выносит определение о введении финансового оздоровления. Наиболее отличительным признаком
76
финансового оздоровления является план финансового оздоровления, который должен быть составлен учредителями (участниками) должника, собственником унитарного предприятия-должника. Этот план затем подлежит одобрению собранием кредиторов и
предусматривает способы получения должником средств, необходимых для удовлетворения требований кредиторов в соответствии с графиком погашения задолженности. Статья 77 Закона предусматривает возможность предоставления обеспечения для исполнения должником обязательств в соответствии с графиком погашения задолженности. Такое обеспечение может быть предоставлено учредителями (участниками) должника. Исполнение должником обязательств может быть обеспечено залогом (ипотекой),
банковской гарантией, государственной или муниципальной гарантией, поручительством и иными способами, не противоречащими
Закону. При этом в качестве предмета обеспечения исполнения должником обязательств не могут выступать имущество и имущественные права должника, принадлежащие ему на праве собственности или праве хозяйственного ведения. Таким образом, предусмотрен механизм, ограждающий должника от действий, направленных на прекращение права собственности при проведении
финансового оздоровления. Как представляется, такие ограничения составляют охранную функцию банкротства, наличие которой
необходимо для соблюдения интересов всех участников процесса банкротства.
Значительное усиление позиций кредиторов по обязательствам, обеспеченным залогом имущества должника, указывает на понимание законодателем важности защиты именно этой категории кредиторов. В очередности удовлетворения требований кредиторов
обязательства, обеспеченные залогом имущества должника, помешены в третью очередь. Однако эти требования должны удовле-
творяться за счет стоимости предмета залога преимущественно перед иными кредиторами, за исключением обязательств перед
кредиторами первой и второй очереди, права требования по которым возникли до заключения соответствующего договора залога (п.
4 ст. 134 Закона). Данное положение в целом способствует нормальному функционированию системы залога, улучшению делового
климата в рассматриваемой сфере отношений. Кредитор, получивший от должника обеспечение исполнения обязательства в виде
залога, вправе рассчитывать на удовлетворение такого обязательства именно из предмета залога и, кроме того, преимущественно
перед другими кредиторами. Институт залога является важным правовым регулятором, способствующим улучшению как безопасности сделок, так и предоставления информации. Договор залога подтверждает кредитоспособность залогодателя и позволяет залогодержателю уменьшить свои риски при исполнении договора залога. Статья 334 ГК РФ также устанавливает преимущественное право залогодержателя на удовлетворение из стоимости заложенного имущества, предусматривая возможность изъятий, которые могут быть установлены Законом. Такие изъятия установлены Законом о банкротстве в отношении обязательств перед кредиторами первой и второй очередей, о чем уже говорилось выше. По нашему мнению, данное изъятие в значительной степени снижает
привлекательность залога для потенциальных кредиторов. Достаточно легко представить ситуацию, когда один из контрагентов,
стремящийся к заключению договора залога, уже имеет обязательства, подпадающие под классификацию первой и второй очередей в очередности удовлетворения требований кредиторов. Наличие таких обязательств негативно повлияет на принятие решения о
заключении договора залога. Таким образом, большое количество предприятий, имеющих ценные активы, в результате не сможет
заключить договор залога и тем самым избежать «перспективы» банкротства. В странах, имеющих устоявшуюся рыночную
экономику, обязательствам, обеспеченным залогом имущества, почти всегда отдается приоритет перед другими обязательствами7. В других правовых системах, однако, как и в России, допускаются девиации от этого принципа.
Безусловно, заслуживает внимания еще одна новелла, введенная Законом о банкротстве. Речь идет об изменении порядка очередности удовлетворения требований кредиторов по сравнению с порядком, установленным Гражданским кодексом РФ. Законом
количество очередей снижено с пяти (ст. 64 ГК РФ) до трех8 (ст. 134 Закона о банкротстве). Созданное несоответствие было разъяснено Постановлением Высшего Арбитражного Суда РФ . В нем признается, что Закон изменил очередность требований по
сравнению с установленной ГК РФ и далее проводится разграничение между порядком очередности при банкротстве и при обычной ликвидации юридических лиц. В последнем случае продолжает действовать очередность, установленная ГКРФ.
1
Текст Закона см.: Библиотечка журнала «Вестник Высшего // Арбитражного Суда Российской Федерации». М., 2003.
2
См.: Яковлев В.Ф. Обновление законодательства о банкротстве // Библиотечка журнала «Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации». М., 2003. С. 14.
3
Там же. С. 15. Кроме того, см.: Brooks, Sidney В. Three's a charm? Russia's third bankruptcy law in ten years! International Insolvency Institute. <http://www.iiiglobal.org>
4
См.: Статья 7 Закона.
5
См.: Степанов В.В. Правовое регулирование несостоятельности /Актуальные проблемы гражданского права / Под ред. М.И. Брагинского. М., 1999. С. 175-177.
6
См., напр.: Витрянский В.В. Новое в правовом регулировании несостоятельности (банкротства) // Хозяйство и право. 2003. № 1. С. 14-15.
7
За исключением Англии, где изъятие активов, являющихся предметом залога, возможно лишь в случае, когда оно не прекращает функционирования предприятия-должника.
8
См.: Постановление Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 апреля 2003 г. «О некоторых вопросах в связи с вступлением в силу Федерального закона о банкротстве (несостоятельности)» // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2003. № 6.
Л.Л. Кофанов
доктор юридических наук, Институт всеобщей истории РАН
(Москва)
ХАРАКТЕР СОБСТВЕННОСТИ И ВЛАДЕНИЯ В ДРЕВНЕМ РИМЕ И В НОВОМ ГРАЖДАНСКОМ И ЗЕМЕЛЬНОМ
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Новый Гражданский кодекс РФ, возвращаясь к некоторым классическим традициям, закрепил ряд оснований возникновения
права собственности, почти текстуально воспроизводящих положения, признанные в римском частном праве. Так, уже в самом
начале второго раздела Общей части ГК РФ дается определение права собственности: «Собственнику принадлежат права владения,
пользования и распоряжения своим имуществом» (ч.1 ст.209). Учитывая, что пользование в российском праве понимается расширительно, т.е. как пользование и извлечение доходов (ст.136), можно сказать, что данное определение содержания права собственности аналогично знаменитому римскому uti, frui, habere, possidereа. Здесь же дается пояснение в отношении земельной собственности (ч.3 ст.209): «Владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами в той мере, в какой их оборот допускается законом (ст.129), осуществляются их собственником свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и
не нарушает прав и законных интересов других лиц».
Не менее важен институт пожизненного и постоянного владения земельным участком (ст.264-270; 287). Представляется, что
подобного рода ограниченные вещные права наиболее оптимальным образом защищают прежде всего интересы непосредственного производителя, отличая его от простого арендатора, связанного с собственником (в наших реальных условиях главным образом
государства и муниципальной власти) обязательственным, а не вещным
77
правом. Следовательно, вещные права таких владельцев не зависят от смены собственника, что делает их положение гораздо более
стабильным.
К сожалению, институты пожизненного и постоянного владения земельным участком подверглись серьезным ограничениям в новом Земельном кодексе РФ (ч. 2-5 ст. 20, ч. 1-3 ст. 21), который подталкивает такого рода владельцев к приобретению своих участков в собственность и запрещает впредь передавать землю на подобных правах. С другой стороны, Земельный кодекс РФ основной акцент делает в будущем на аренду земельных участков (ст. 22), что неминуемо приведет к возникновению категории мелких,
зависимых от собственника арендаторов земли. Как отмечают комментаторы
ст. 20 ЗК РФ, «...право постоянного (бессрочного)
пользования с момента его появления вызывает многочисленные споры»2. Думается, что столь однозначное сведение на нет этих
ограниченных вещных прав на землю, служивших как бы буфером, средним звеном, между собственником и земледельцем, в будущем не уменьшит, а еще более увеличит споры и противоречия между собственником и несобственником.
К такому выводу позволяет прийти обращение к истории земельных отношений в Древнем Риме, начиная с эпохи Законов XII
таблиц. Многие ученые-юристы признают, что именно в XII таблицах был впервые сформулирован,
с одной стороны, принцип неприкосновенности частной собственности, с другой - принцип свободы ее отчуждения3. Конечно, и то и другое имело место
в децемвиральном праве. Вместе с тем следует отметить, что о существовании частной собственности в период децимвиров вообще можно говорить с известной долей условности, по крайней мере не в современном и даже не в классическом римском понимании. Ведь использование собственности в архаический период отнюдь не было свободным. Как справедливо отметила Е.М. Штаерман, контроль общества за правильным использованием
частной собственности был достаточно строгим не только в архаическом, но даже и позднереспубликанском Риме4.
Первоначально существование всякого права на вещь было обусловлено добросовестностью и правильностью распоряжения ею
со стороны собственника. В этом смысле весьма показателен рассказ Валерия Максима о зарезанном пахотном быке, когда собственник быка был казнен лишь за то, что использовал его в пищу, т.е. не по прямому назначению (Vol. Мах. VIII. 1.8). Варрон и Колумелла также указывают, что убийство пахотного быка расценивалось в архаическом Риме как уголовное преступление (crimen
— Varr. De re rus. II. 5. 4; Colum. De re rus. VI. praef. 7), грозившее преступнику смертной казнью. Известно, что собственник мог
лишиться своей вещи при недолжном обращении с нею. Точно так же подвергались осуждению к штрафу те собственники, которые недобросовестно обрабатывали свои земельные участки (Cell. IV. 12. 1-2). Наконец, хорошо известен децемвиральный закон,
лишающий расточителя права распоряжаться своей собственностью (Ulp. D.27.10.1 pr.).
Некоторые современные романисты подчеркивают, что в эпоху Законов XII таблиц частная собственность еще мало чем отличалась от владения общественным имуществом и коллективные формы собственности с принципами уравнительности и земельными
переделами еще сохраняли свое приоритетное значение5.
Однако обратимся непосредственно к терминологии децемвирального законодательства. Разумеется, здесь не встретишь ни термина dominium, ни тем более термина proprietas. Хотя некоторые
ученые полагают, что появление слова dominus - «господин»,
«собственник», «хозяин» - относится все же к архаической эпохе6.
Особый интерес представляет
институт приобретательной и погасительной давности владения сельскими сервитутами. Из текстов классических юристов7 ясно, что в I-III вв. н.э. usucapio приводило к возникновению права собственности на вещь. Несомненно, именно так и было в классическом праве, однако в отношении архаического права подобная трактовка вызывает некоторые сомнения. Следует отметить, что многие современные историки
права убеждены, что usucapio приводило к праву
собственности (dominium ex iure Quiritium) и в период Законов XII таблиц8. Но как тогда объяснить тот факт, что, как пишет Фест,
частные и общественные земли, захваченные и удерживаемые посредством usus в частном владении, вплоть до аграрного закона
111 г. до н.э., так и не становились частной собственностью, но назывались possessiones. Понятно, что такие земли, а их в ранний
период было большинство (late patentes - пишет Фест), сохраняли свой статус владений в9 соответствии с законами, по которым
цензор и сенат каждые пять лет возобновляли договоры о частных владениях на ager publicus . Речь идет о земельных владениях, захваченных и удерживаемых в частном пользовании (usu). Право на такие земли у частных владельцев возникало лишь по истечении двухгодичного срока пользования ими, и не ранее. Тут действовало то же самое правило, что и в применении usucapio в отношении жены: она оказывалась in iure alieno лишь по истечении полного года, и прерывание давности владения ею в соответствии с ius trinoctii лишало мужа власти над женой. Точно так же правовое основание к владению землей возникало лишь по истечении двух лет беспрерывного пользования ею, до этого момента можно говорить лишь о добросовестности намерений владельца
- bona fides.
В связи с этим следует вспомнить существовавшее в классическом праве деление владения на iusta и iniusta possessio10. Необходимо учитывать, что в классическом праве
это деление в известной мере утратило свое первоначальное значение, на что давно обратили внимание современные юристы11. Дело в том, что в классическом праве уже была выработана теория частной собственности на
землю, и институты владения и usucapio были приспособлены под эту новую систему. Если же обратиться к архаическому праву.
где вообще не оформились понятия dominium и proprietas, то именно там12 мы находим iusta possessio или iura possessionum для обозначения защищаемого законом давностного владения на ager publicus . Именно этим, возможно, объясняется существование в
классическом праве понятий possessio civilis и civiliter possidere, употреблявшихся для того, чтобы подчеркнуть
различие между
защищаемым законом владением гражданина и не имеющим таковой защиты естественным владением раба13. Здесь могут возразить, что civilis possessio может означать лишь «владение гражданина», однако 14в Дигестах встречается и выражение civili iure possidere, что нельзя перевести иначе, как «владеть на основании цивильного права» .
В речи «В защиту Ценимы» Цицерон достаточно ясно объясняет суть этого древнего ius possessions. Надо сказать, что вообще в
этой речи Цицерон строит свою аргументацию на нормах именно древнего права, в частности на Законе XII таблиц о праве
приобретательной давности на землю (Cic. Pro Caec. 54). Особенно часто он обращается к праву владения (ius possessionis)15, подчеркивая, в частности,
что «... права межи, владений и сервитутов проведения воды и прохода были самым тщательнейшим образом описаны предками»16. Раскрывая содержание древних iura possessionum на землю, он пишет об отличии их от земельной собственности,
переданной по завещанию (Cic. Pro Caec. 74).
Цицерон подчеркивает особую роль закона, цивильного права, действующего при usucapio fundi. Ведь по Закону XII таблиц оккупированные общественные земли не становились наследственной вотчиной частных владельцев. По всей видимости, именно на
эти законы ссылался
в 410г. до н.э. плебейский трибун Марк Менений, требуя отобрать у незаконных хозяев владение общественной землей17. Аппиан рассказывает, что хотя во II в. до н.э. частные владения
на общественном поле, захваченные богачами,
все еще оставались в собственности государства и могли подвергаться переделу18, однако в результате длительного частного пользования (Арр. ВС. I. 8) земли эти уже стали передавать по наследству, продавать, отдавать в залог и т.д. (Арр. ВС. I. 10). По словам Аппиана, именно эта юридическая проблема
78
частных владений на ager publicus была, начиная с первой сецессии плебеев в 494 г. до н.э., основной причиной смут и противоречий между римским сенатом и народом (Арр. ВС. I. 1). Вполне возможно, что это противоречие еще более углубилось благодаря
серьезным различиям между цивильным правом Законов XII таблиц, утвержденным народом, и бурно развивающимся преторским
правом, где iusta и inusta possessio постепенно уступили место possessio bonae fidei и malae fidei. He случайно Ливии, также знакомый
с институтом ius possessions (Liv. XL. 17. 5), иногда пользуется выражением «законное наследственное владение» (hereditaria ас
iusta possessione — Liv. XXXII. 10. 4). В связи с этим необходимо вспомнить о неотчуждаемости частных наделов, ассигнируемых
для римских колонистов на ager publicus no законам II-1 вв. до н.э. о выведении колоний. Так, известно, что подобные законы Гракхов, Корнелия Суллы и законопроект Сервилия Рулла запрещали отчуждать
наследственные наделы колонистов. Впервые лишь
Цезарь ограничил неотчуждаемость наделов колонистов двадцатью годами19.
Таким образом, в архаическом праве XII таблиц добросовестное владение оккупированным ager publicus в течение двух лет вело к
превращению фактического незаконного владения (iniusta possessio) во владение законное (iusta possessio). Лишь в конце II в. до
н.э. законом Минуция 121г. до н.э. была отменена неотчуждаемость этих земель20. Более того, знаменитый аграрный закон 111 г. до
н.э., принадлежавший, видимо, плебейскому трибуну Спурию Торию, не только утвердил свободу продажи этих участков, но и запретил подвергать эти земли дальнейшему переделу21.
Поскольку право отчуждения и наследования частных владений на италийском ager publicus, а также запрет передела этих земель были
утверждены законами лишь в конце II в. до н.э., то из этого со всей очевидностью следует, что в более ранний период, а тем более в
эпоху XII таблиц usucapio не приводило к полной частной собственности, но давало лишь право частной принадлежности (ius possessionis). Попытаемся выяснить, что могло входить в понятие iura possessionum в приложении к эпохе XII таблиц. Аграрный закон
111 г. до н.э. использует знаменитую традиционную формулу для обозначения всей полноты собственнических прав частного владельца - uti, frui, habere, possidere22.
Следует отметить, что даже в классическом праве любой римлянин, который имеет законное владение (iusta possessio) и владеет на
законном основании (possidere civiliter), подобно собственнику вполне может назвать вещь своей, в связи с чем процитируем весьма известный отрывок из Павла и Ульпиана:
«11. Законно владеет тот, кто владеет по распоряжению претора.
12. Ясно, что тот, кто имеет узуфрукт, владеет естественным образом. Proprietas23 не имеет ничего общего с владением, и поэтому не
отказывают в интердикте "Uti possidetis" тому, кто начинает виндицировать вещь, ведь очевидно, что не отказался от владения тот,
кто виндицировал вещь»24.
В данном тексте собственник, виндикатор вещи, т.е. тот, кто называет ее своей, связывается с «законным владением», т.е. владением, обеспеченным правовой защитой (auctore praetore). Следовательно, законное владение может защищаться виндикационным
иском. Более того, Гай прямо пишет, что не только собственность, но и право узуфрукта на вещь давало возможность защищаться
вещным иском, т.е. утверждать, что «вещь является нашей» (rem nostram esse)25. Те же Павел и Ульпиан подчеркивают, что вещный
иск имеют также наследственные арендаторы государственных и муниципальных земель26 и даже краткосрочные арендаторы земли,
которые, правда, могут истребовать вещь виндикационным иском лишь в период до истечения срока договора найма27.
Таким образом, римское право собственности эволюционировало от законного неотчуждаемого и ненаследуемого владения к квиритскому праву собственности. Рассмотрение архаического iusta possessio подтверждает вывод известного австрийского романиста
Макса Казера о том, что характер древнейшего виндикационного иска legis actio sacramento in rem свидетельствует об относительности собственности в архаический период28. Поэтому труднообъяснимой представляется позиция отечественного исследователя Д.В. Дождева, назвавшего концепцию М. Казера «абсурдной»29. Следует отметить, что Законы XII таблиц уже сделали некоторые первые шаги в направлении этой эволюции. В архаический период право собственности в наиболее полном смысле регулировалось на уровне публичного права (римская и неримская собственность) и на уровне уголовного права (законный auctor и вор).
В частном же праве еще преобладал жесткий контроль общества за использованием частного владения, за производством доходов
от вещи и их распределением. Поэтому в отношении земли и недвижимого имущества следует говорить о достаточно развитом понятии частной принадлежности, частного обладания вещью. Категория собственности, по-видимому, распространялась лишь на
доходы от недвижимого имущества, что выражалось в понятии familia pecuniaque.
Думается, что приведенные данные по истории развития институтов собственности и владения в Древнем Риме позволят современным российским законодателям как минимум учесть тысячелетний опыт римского права.
1
Lex agraria 10-11: Quei ager publicus populi Romani in terram Italiam ... dederunt adsignaverunt reliquerunt: nequis facito quo minus ei oetanturfruantur habeant possideantque... (Какое бы
поле из общественной земли римского народа в земле Италии ... ни предоставили, записали или оставили (за кем-либо), пусть никто не препятствует, чтобы они пользовались,
извлекали доходы, распоряжались и владели (этим полем)...); Lex Antonia, I: quae dificia sunt fueruntve... itemque iis ea omnia habere possidere uti fruique liceto. (У кого из термезийцев
главной (крепости) Писидии частные и общественные поля были раньше в аренде... пусть ныне будет им позволено распо-ряжаться, владеть, пользоваться и извлекать доходы из
всего этого.)
2
Комментарий к Земельному кодексу Российской Федерации / Под ред. С.А.Боголюбова. М., 2003. С. 70.
3
См.: Синайский В.И. Очерки из истории землевладения и права в Древнем Риме. Юрьев, 1908. Т. 1; Киев, 1913. Т. 2; Capogrossi Colognesi L Proprieta e signoria in Roma antica. Roma,
1986.; Thorman K.F. Der doppeite Ursprung der Mancipatio. Ein Beitrag zur Erforschung des fmhrnmische Rechtes unter Mitberuchsichtigunq des nexum. Munchen, 1943; Bretone M. Storia del
diritto romano. Roma; Ban, 1987; Watson A. Rome of the XII tables. L., 1975.
4
См.: Штаерман EM. Древний Рим. Проблемы экономического развития. М., 1978. С. 57-79.
5
См.: Савельев В.А. Римское частное право (проблемы истории и теории). М., 1995. С. 22-38.
6
См.: Pugliese G., Sitzia F., Vacca L. Istituzioni di diritto romano. 3 ed. Torino, 1991.P.125.
7
Подробнее анализ терминологии и источников см.: ЛМ.Кофанов.Владение и собственность в Законах XII таблиц // Древнее право IVS ANTIQWM. 2000. № 6. С. 146-159.
8
См., напр.: Nicosia G. L'usus... P. 730.
9
См.: Capogmssi Colognesi L Proprieta e signoria in Roma antica. Roma, 1986. P. 3-31.
10
См.: D.8.6.12; D.10.3.7.4; D.41.2.3.5; D.41.2.24; D.43.17.2; D.43.17.3 pr.
11
См.: Савельев В.А. Владение solo anima в римском классическом праве //Древнее право. 1999. № 5. С. 12.
12
См.: Арр. ВС. 1.7-8. См. также: Capogrossi Colognesi L Proprieta e signoria in Roma antica. Roma, 1986. P. 24-26.
13
14
См.: D.41.5.2.1; D.412.24; D.41.2.49.1; D.45.1.38.8.
D.45.1.38.7: civili iure servus non possideat, tamen ad possessionem naturalem hoc referendum est...
15
См.: С/с. Pro Caec. 34: Nondum de Caecinae causa dispute, nondum de iure possessionis nostrae loquor; tantum de tua defensione, C. Piso, quaero.; 35. Quid ad causam possessionis, quid ad
restituendum eum quern oportet restitui, quid denique ad ius civile, aut ad praetoris notionem atque animadversionem? ...actio enim iniuriarum non ius possessionis adsequitur sed dolorem
imminutae libertatis iudicio ppenaque mitigat.
16
Cic. Pro Caec. 74: quae diligenfesime descripta a maioribus iura fmium, possessionum, aquarum itinerumque sunt...
17
См.: Liv. IV. 53.9: Menenio contra uociferante, si iniusti domini possessione agri public) cederent, se moram dilectui non facere... («Менений мешал набрать войско, крича, что если незаконные хозяева уступят владение общественным полем, то и он не будет препятствовать набору».)
18
См.: Арр. ВС. 1.27: «Впадельцам спорных участков разрешено было продавать их, что во времена первого Гракха было запрещено... Спурий Торий внес законопроект (111 г. до
н.э.), по которому земля не должна была более подлежать переделу, но стала принадлежать ее владельцам...».
79
19
См.: Ос. De leg agr. II. 78. См. также примечание № 76 Ф. Зелинского к зтому тексту по изданию: М. Туллий Цицерон. Полное собрание речей / Под ред. Ф. Зелинского. СПб.,
1901. Т. 1. С. 627.
20
См.: Арр. ВС. I. 27: «Владельцам спорных участков разрешено было продавать их».
21
См.: Арр. ВС. 1.27: «Земля не должна была более подлежать переделу, но стала принадлежать ее владельцам...».
22
См.: Lexagraria 10-11: Quei ager publicus populi Romani in terram Italiam ... dedetunt adsignaverunt reliquerunt: nequis facito quo minus ei oetantur fruantur
habeant possideantque... (Какое бы поле из общественной земли римского на рода в земле Италии... ни предоставили, записали или оставили (за кем-либо), пусть никто не препятствует, чтобы они пользовались, извлекали доходы, распоряжались и владели (этим полем)...)
23
О значении в данном контексте термина proprietas см. весьма важный комментарий к настоящему отрывку в книге В А Савельева « Римское частное право» (с. 139).
24
D.41.2.11-12: (Paul. lib. 65 ad Ed.) luste possidet, qui auctore praetore possidet (Ulp. lib. 70 ad Ed.). Naturaliter videtur possidere is qui usum fructum habet. 1. Nihil commune habet proprietas
cum possessione: et ideo non denegatur ei interdictum uti possidetis, qui coepit rem vindicate: non enim videtur possessioni renuntiasse, qui rem vindicavit.
25
См.: Gai. Inst. IV. 3: In rem actio est, cum aut corporalem rem intendimus nostram esse, aut ius aliquod nobis conpetere, uelut utendi aut utendi fruendi, eundi agendi aquamue dicendi uel altius
tollendi prospidendiue... (Вещный иск имеет место тогда, когда мы заявляем и утверждаем, что физическая вещь — наша, или поднимаем спор о том, что мы имеем какое-либо право,
например право пользования, право узуфрукта, прохода, прогона скота, водопровода или право производить постройки выше известной меры, право просвета т.е. право требовать
от соседа, чтобы он никоим образом не заслонял вида...); Ср. 0.7.6.5.4.
26
См.: D.6.3.1.1: (Paul. lib. 21 ad Ed.): Qui in perpetuum fundum fruendum conduxerunt a municipibus, quamvis non efficiantur domini, tamen placuit com-petere eis in rem actionem adversus
quemvis possessorem, sed et adversus ipsos municipes... (Те, которые наняли участок у граждан муниципии навсегда, с целью извлечения плодов, хотя и не становятся собственниками,
однако, как это установлено, имеют вещный иск против любого владельца и против самих граждан муниципии...)
27
См.: D.6.3.3: (Paul. lib. 21 ad Ed.): Idem est et si ad tempus habuerint conduc-tum nec tempus conductionis finitum sit. (Так же (они имеют вещный иск), если очи сняли участок внаем на
время и время найма не истекло).
28
См.: Kaser M. Eigentum und Besitz im alteren romischen Recht. Koln, 1956; Idem, be; «relatives Eigentum» im altromischen Recht // ZSS. № 102. 1985. S. 22-24.
29
См.: Дождев Д.В. Основание защиты владения в римском праве. М., 1996. С. 76.
И.А. Кудрявцев
ОГРАНИЧЕНИЯ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ И БЕЗОПАСНОСТЬ ГОСУДАРСТВА (ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ)
Любое государство не может развиваться и выполнять задачи по обеспечению безопасности своих граждан без правового механизма обеспечения безопасности как отдельной
личности и общества в целом, так и собственной безопасности от различного рода
угроз внутреннего и внешнего характера1. Одним из таких элементов названного механизма являются правовые ограничения, направленные на ограничение субъективного права собственности.
В соответствии с п.З ст.55 Конституции РФ права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом
только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Право собственности является одним из
жизненно важных основополагающих гражданских прав. В связи с этим вопросы ограничений права собственности вообще и в
целях обеспечения безопасности государства, в частности, представляют, на наш взгляд, несомненный научный и практический
интерес.
Анализ российского законодательства, содержащего ограничения права собственности позволяет выделить ряд проблем, нуждающихся в теоретическом осмыслении и выработке научно обоснованных рекомендаций и предложений, адресованных как законодателю, так и правоприменителю.
Во-первых, это вопрос обоснованности и соразмерности характера и содержания ограничения права собственности предполагаемой угрозе безопасности государства.
Во-вторых, нуждается в исследовании вопрос о том, насколько успешно действующий законодательный механизм позволяет
обеспечить компенсационную функцию в гражданском праве? Устанавливая ограничения для собственников, законодатель должен позаботиться о судьбе собственника. Ограничения права собственности, как правило, влекут за собой для собственника определенные убытки. Они могут быть обусловлены не только созданием препятствий к осуществлению отдельных правомочий пользования и распоряжения, но и предусматривать принудительное изъятие принадлежащего собственнику имущества. Такие дейст-
вия государства должны предусматривать меры по компенсации собственнику причиненных убытков.
В-третьих, нуждается в уточнении само понятие «государственная безопасность» как основание для установления ограничений
права собственности на отдельные объекты движимого и недвижимого имущества.
Традиции развития российской государственности позволяют судить о том, что далеко не всегда устанавливаемые государством
ограничения права собственности были вызваны необходимостью обеспечения безопасности государства. Зачастую такие ограничения носили ничем не оправданный идеологический характер. Собственнику создавались различного рода препятствия в осуществлении правомочий владения, пользования и распоряжения относительно принадлежащего ему имущества. Это не могло не сказаться на жизненном уровне россиян, состоянии экономики, уровне развития техники и иных сферах общественной жизни.
Органы государственной безопасности, особенно в советский период развития нашего государства, принимали активное участие в
экономической жизни общества. Причем это участие нередко носило явно выраженный карательный характер. Так председатель ВЧК Ф.Э. Дзержинский на 8-м заседании ВЦИК
(17 февраля 1919г.) предложил использовать места лишения свободы в
виде концлагерей для решения экономических задач2. В годы гражданской войны у крестьян изымались так называемые излишки
продовольствия, что подрывало экономические основы товарного производства в сельском хозяйстве. Собственник, лишенный
прибавочного продукта, был обречен на голодное существование. Любые попытки крестьян скрыть выращенный урожай
встречали жесткие карательные меры со стороны органов государственной безопасности. Такие жесткие меры были обусловлены, на наш взгляд, скорее не потребностями обеспечения безопасности государства, а стремлением большевиков любыми путями удержаться у власти.
Несколько позже в период НЭПа продразверстка была заменена продналогом, что позволило создать экономические предпосылки
для возрождения разрушенного в период гражданской войны сельского хозяйства. Постановлением Народного комиссариата юстиции от 29 апреля 1921 года были прекращены все дела по обвинению «в преступных деяниях о нарушении правил разверстки
продовольствия, сырья и фуража и о 3местном обмене, покупке и продаже различных предметов, поскольку означенные деяния не
могут ныне считаться преступными» . Квалификация нежелания крестьян бесплатно отдавать государству выращенную ими сельскохозяйственную продукцию как преступного деяния не могло способствовать укреплению доверия народа к государству и
обеспечению его экономической безопасности.
В последующие годы политика военного коммунизма сменилась более умеренными, но преимущественно административными
методами руководства экономикой. В предвоенные годы в условиях нарастающей внешней угрозы правоотношения собственности
строились на методе власти и подчинения. Средства производства практически полностью находились в распоряжении у государства. Право
80
личной собственности позволяло гражданам обеспечивать только удовлетворение потребностей, носящих домашний, бытовой характер.
В этих условиях концентрация сил и средств в руках государства позволила в сжатые исторические сроки создать оборонную
промышленность и боеспособную армию. Однако подневольный труд десятков миллионов граждан, лишенных собственности и
стимулов к высокопроизводительному созидательному труду не мог в дальнейшем обеспечивать рост экономики. К восьмидесятым
годам прошлого века темпы экономического роста в СССР скатились к нулевым отметкам, что стало серьезной угрозой для безопасности нашего государства.
Одним из путей обновления нашей общественной жизни стала радикальная реформа отношений собственности посредством приватизации, которая создала основу для формирования многоукладной рыночной экономики и послужила предпосылкой для экономического подъема России. При передаче государственных предприятий в частную собственность граждан и юридических лиц было
очень важно обеспечить интересы и безопасность государства. Однако на тот момент отсутствовали эффективные правовые рычаги ограничений права государства на распоряжение принадлежащим ему имуществом. В результате чего военно-промышленный
комплекс нашей страны был разорван на части, лишился мобилизационных резервов и был отброшен в своем развитии назад на многие десятилетия. Для того, чтобы подобного не повторилось впредь, следует законодательно закрепить не только ограничения в
отношении объектов частной, но и государственной собственности.
1
См.: Гончаров И.В. Федеральное вмешательство в дела субъектов Федерации как средство обеспечения конституционной безопасности России. М., 2003. С. 3.
См.: Дьяченко O.B. Органы государственной безопасности в реализации пенитенциарной политики Советского государства (1917-1941 гг.) (историко-правовой аспект): Автореф.дисс.... канд.юрид. наук. Краснодар.2002. С. 13.
3
Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917-1952. М„ 1953. С. 93.
2
Е.К. Костюшин,
аспирант Казанского государственного университета
ОХРАНА СУБЪЕКТИВНОГО ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ В ИСПОНИТЕЛЬНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ
Субъективное право собственности является основополагающим правом, влияющим на все другие гражданские права. Одна из
актуальных проблем современной юридической науки - исследование особенностей межотраслевой охраны указанного субъективного права, осуществляемой при помощи различных отраслей отечественного права. Объектом права собственности является
имущество, а имущественные отношения, как известно, подвержены одновременно частноправовому и публично-правовому воздействию. Это, в частности, может наблюдаться в сфере исполнительного производства.
Система норм, регламентирующих исполнительное производство, тесно связана с правом собственности как в объективном, так
и субъективном смысле этого понятия. Указанная связь проявляется в следующей.
1. Как показывает практика, львиная доля исковых заявлений в суды обусловлена необходимостью восстановления именно вещных
прав, а право собственности основополагающее (первоначальное) в числе иных вещных прав. Исполнительное производство является заключительным этапом принудительного восстановления нарушенного субъективного права собственности. При этом исполнительное производство выступает определенным регулятором отношений по принадлежности материальных благ и призвано
защищать их.
2. Именно исполнительное производство предусматривает как механизм ограничения, так и механизм лишения правомочий
собственника (должника в исполнительном производстве) по владению, пользованию и распоряжению имуществом. Статус судебного пристава-исполнителя, определенный законодательством об исполнительном производстве, дает ему право на некоторые
ограничения субъективного права собственности. Происходит это в рамках особой процедуры по обращению взыскания на
имущество должника. Согласно п. 1 ст. 46 ФЗ «Об исполнительном производстве» (далее - Закон) обращение взыскания состоит из
его ареста (описи), изъятия и принудительной реализации. А в ст. 58 Закона прямо указывается, что «в случае отсутствия у
должника-организации денежных средств, достаточных для погашения задолженности, взыскание обращается на иное имущество, принадлежащее ему на праве собственности, праве хозяйственного ведения или праве оперативного управления... независимо оттого, где и в чем фактическом пользовании оно находится».
Начало процесса поэтапного обращения взыскания (наложение ареста) не означает автоматического прекращения права собственности. Условием полного прекращения права является принудительная реализация имущества. До этого момента должник имеет
возможность быть восстановленным в своем ограниченном праве. Необходимо отметить также еще и тот факт, что законодательство
об исполнительном производстве позволяет судебному приставу-исполнителю производить так называемые обеспечительные аресты. Как правило, в таком случае имущество продолжает находиться в пользовании должника, однако из триады полномочий исключается право должника на распоряжение своим имуществом. Должник хотя и не теряет возможность добровольно исполнить
требования исполнительного документа, но уже не может сделать это за счет арестованного имущества. До введения ФЗ «Об исполнительном производстве»1 должнику позволялось добровольно реализовать принадлежащее ему имущество под контролем
судебного исполнителя, однако современное законодательство об исполнительном производстве исключило такую возможность.
При изъятии и передаче на ответственное хранение арестованного имущества должник лишается также двух других (из триады)
полномочий собственника, но поскольку право собственности у других лиц на это имущество еще не возникло, полномочия собственника не могут считаться прекращенными. Моментом прекращения права собственности следует считать окончание реализации арестованного имущества как последнего этапа процесса принудительного обращения взыскания.
3. В рамках исполнительного производства сам судебный пристав-исполнитель может вступать в правоотношения, направленные
на прекращение и возникновение права собственности. В рамках предоставленных Законом полномочий судебный пристависполнитель может совершать действия, направленные на прекращение права собственности должника и передачу права другому
собственнику.
Так, в соответствии со ст. 52 Закона судебный пристав-исполнитель для оценки арестованного имущества может привлечь специалиста-оценщика. Хотя участие специалиста производится по правилам ст.41 Закона (путем вынесения соответствующего
Постановления), именно судебный пристав-исполнитель вступает с оценщиком в гражданско-правовые отношения. Условия
и порядок оплаты услуг за выполненные работы не могут быть оговорены в Постановлении, а указываются, как правило, в заключенных договорах. На возможность заключения договоров страхования и ответственного хранения судебным приставом указано в
Положении о порядке и условиях хранения арестованного и изъятого имущества, утвержденном Постановлением Правительства
РФ от 7 июля 1998 г. № 722. Согласно ст. 54 Закона реализация арестованного имущества осуществляется путем его продажи. Продажа недвижимого имущества осуществляется путем проведения торгов, иного имущества - на комиссионных и иных договорных
81
началах. Стороной в подобных договорах выступает опять же судебный пристав-исполнитель.
Вышеуказанные нормы позволяют судебному приставу от своего имени заключать договоры, конечная цель которых - переход
права собственности от должника к третьим лицам или взыскателю.
4. Конституцией РФ провозглашено равенство всех форм собственности. Ее ст. 35 определено, что никто не может быть лишен
своего имущества иначе как по решению суда. Однако фактически данное конституционное положение действует с некоторыми
ограничениями.
Статьей 47 Налогового кодекса РФ предусмотрена возможность обращения взыскания на имущество должника на основании решения руководителя (заместителя) соответствующего налогового органа.
В современной действительности имеет место административный (внесудебный) порядок вынесения решений, которые впоследствии могут стать основанием для возбуждения исполнительного производства и как следствие - лишения собственника его имущества
(в рамках процесса обращения на него взыскания).
Судебная практика подтвердила правомочность таких решений, непосредственно связанных с интересами собственника3.
Все изложенное указывает на необходимость более глубокого изучения данных вопросов с целью совершенствования механизма обращения взыскания на имущество должников, принадлежащее им на праве собственности.
1
До 1997 г. порядок исполнения оегламентировался ГПК РСФСР 1964 г. и рядом подзаконных актов: Инструкциями Министерства юстиции СССР о порядке исполнения судебных решений от 24.04.73 г., об исполнительном производстве от 15.11.85 г.
2
СЗ РФ. 1998. № 28. Ст. 3362.
3
См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 17.12.96 г. № 20-п «По делу о проверке конституционности пунктов 2 и 3 части первой ст. 11 Закона РФ от 24.06.93 г. "О
федеральных органах налоговой полиции"». Определение Конституционного Суда РФ от 04.02.99 г. № 17-0 «По жалобе OOO "Национальный коммерческий банк" на нарушение
конституционных прав граждан пунктами 2 и 3 части первой ст. 11 Закона РФ "О федеральных органах налоговой полиции"».
А.В. Афанасьевская
аспирант СГАП
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ
ЭЛЕКТРОННЫХ СДЕЛОК И ЭЛЕКТРОННОГО ВЕДЕНИЯ БИЗНЕСА
Развитие современных технологий на рубеже веков способствовало появлению глобального рынка, а также организаций новой
формы. В лексиконе современных производителей появились новые понятия, такие как Интернет - экономика, «электронная торговля» и «электронная сделка», которые позволяют предпринимателям через компьютерные сети без посредников осуществлять
свою деятельность за пределами не только одного населенного пункта, но и на территории других государств, а также незамедлительно получать информацию о товарах, их ассортименте, ценах. Понятие «электронное предпринимательство» (базис) шире,
чем «электронная коммерция». Оно включает в себя Интернет- и сервис-провайдеров; владельцев информационных ресурсов и
производителей рекламы; кредитные и страховые организации, биржи; электронную коммерцию, торговлю и виртуальные предприятия. Проблемы использования новых информационных технологий для организации бизнеса очень актуальны.
Комиссия ООН по праву международной торговли в 1996 г. приняла на 29-й сессии типовой закон об электронной торговле
(ЮНСИТРАЛ).
В 2001 г. Российская Государственная Дума обсудила в первом чтении проект Федерального закона «Об электронной торговле».
Система правовых норм, регулирующих сегодня ведение бизнеса, в т.ч. и электронного, многогранна. Она включает нормы гражданского, финансового, налогового, административного права, определяет отношения партнеров, возникающие при использовании электронных документов, совершении сделок и иных юридических действий в сфере электронного бизнеса.
Другим важным правовым источником, определяющим эту деятельность, являются институты общей и особенной частей гражданского права.
В понятие «электронная сделка» входят следующие виды операций: купля-продажа товаров, банковские сделки с ценными бумагами, торговые обязательства (передача имущества, уплата денег по обязательствам и др.).
Таким образом, электронная сделка не имеет принципиальных отличий от обычной сделки, которая является сугубо правовым понятием. Статья 153 Гражданского кодекса РФ (далее - ГК РФ) признает сделками действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.
Под электронными сделками принято понимать сделки, совершаемые с помощью средств связи и вычислительной техники, а
также с использованием электронного документооборота, который следует заранее предусмотреть на договорном уровне.
Для использования понятия «электронная сделка» необходимо четко представлять юридическую сторону этого явления.
Важно учитывать существование двух основных аспектов (стадий) любой сделки – заключение и исполнение сделки. В законодательстве принято деление сделок на односторонние и двусторонние. Так, ст. 154 ГК РФ признает сделку односторонней, если для
соглашения сторон необходимо и достаточно выражения воли только одной стороны. Двух- и (или) многосторонние сделки, именуемые также договорами, можно характеризовать тем, что для их совершения необходимо выражение согласованной воли двух
или более сторон. К односторонним сделкам (ст. 156 ГК РФ) применяются общие положения об обязательствах и договорах лишь
постольку, поскольку они противоречат закону и одностороннему характеру сделки.
В электронном виде могут совершаться не только сделки в форме заключенного договора, но и 1) действия, которые предшествуют его возникновению (оферта и акцепт); 2) действия по исполнению (собственное оказание услуги, передача имущества, расчеты
и др.); 3) действия, изменяющие или прекращающие основную сделку (соглашение о неустойке, передача права (цессия), перевод
долга (делегация), соглашение о зачете встречных требований, соглашение об отступном и т.п.), если иное не запрещено законом.
Пункт 3 ст. 159 ГК РФ определяет, что сделки во исполнение договоров, заключенных в письменной форме, могут по соглашению
сторон совершаться устно, если это не противоречит закону, иным правовым актам и договору.
Электронные сделки можно классифицировать в зависимости от режима их заключения на:
1) заключаемые и исполняемые в режиме on-line, т.е. в режиме прямого общения (авторские договоры на использование музыкальных произведений, заключаемые и исполняемые в электронной форме);
2) заключаемые в режиме on-line, но исполняемые в режиме off-line, т.е. в режиме ожидания (договор купли-продажи, заключаемый в электронном виде и использующий электронную цифровую подпись);
3) заключаемые в режиме off-line, но исполняемые в режиме on-line (обычный «бумажный» договор по программному обеспечению).
Чаще всего двусторонними или многосторонними электронными сделками являются электронные договоры розничной и оптовой
купли-продажи, договоры поставки товаров, договоры контрактации, возмездного оказания услуг, страхования.
82
Электронные сделки могут быть как возмездными, так и безвозмездными. При этом следует учитывать, что в соответствии с п. 3 ст.
423 ГК РФ договор предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания или существа самого договора
не вытекает иное.
В зависимости от экономического и правового значения электронные сделки разделяют на договоры купли-продажи, договоры на
оказание услуг, на рисковые договоры и др.
Договор купли-продажи - наиболее распространенная разновидность электронной сделки. Сегодня по Сети Интернетмагазинов клиент может заказать многие товары по образцам, содержащимся в их каталогах и других информационных материалах. В данном случае речь идет о разновидности договора розничной купли-продажи (ст. 497 ГК РФ), когда товар приобретается для использования исключительно в личных целях, а не для осуществления предпринимательской деятельности посредством
электронной формы.
Следует отметить, что в Интернете происходит разграничение моментов заключения и исполнения договоров. Так, продажа осуществляется сразу, а покупка лишь тогда, когда ее доставляют потребителю.
Передача товаров информационного содержания происходит довольно быстро по сетям связи.
Произведения науки, литературы и искусства в электронном виде (фотографии, электронные книги, музыкальные произведения в
mpЗ-формате, мелодии для мобильных телефонов и т.д.) поступают потребителю от фирмы или частного лица путем передачи
произведений по сетям электросвязи. С юридической точки зрения эти отношения осуществляются на основании авторских договоров. Согласно ст. 30 Закона РФ от 9 июля 1993 г. «Об авторском праве и смежных правах» имущественные авторские права могут
передаваться только по авторскому договору1, поскольку в данном случае речь не идет о приобретении вещи как явления материального мира.
При заключении электронных сделок важно учесть и строго соблюдать все требования к их надлежащему оформлению.
Договор, заключаемый в электронном виде, определяется нормами гражданского права, содержащимися в ст.158, 160-162, 434 ГК
РФ и др.
Пункт 2 ст.434 ГК РФ устанавливает, что договор в письменной форме может быть заключен путем составления одного документа,
подписанного сторонами;
путем обмена документами посредством почтовой, телеграфной, телетайпной, телефонной, электронной или иной связи, позволяющей достоверно установить, что документ исходит от стороны по договору.
Электронный обмен документами удостоверяет электронная цифровая подпись (ЭЦП), которая является обязательным условием
для соблюдения формы договора.
Использование факсимильного воспроизведения подписи с помощью средств механического или иного копирования, электронноцифровой подписи либо иного аналога собственноручной подписи предусмотрено законом, иными правовыми актами или соглашением сторон (п.2 ст.160 ГК РФ).
Так, ЭЦП на практике используют профессиональные участники рынка ценных бумаг при осуществлении межбанковских сделок
уже с 1995 г., т.е. с момента введения в действие ч. 1 ГК РФ.
Субъекты - участники электронного бизнеса применяют и иные способы взаимной идентификации: кодовые слова или символы,
обмен документами по факсу и др., что широко и успешно используется сегодня в банковской сфере. Однако, как ранее упоминалось, юридическая практика требует придания обычаям делового оборота статуса нормативного акта (закона). Это придаст участникам гражданских правоотношений с использованием электронных форм сделок более стабильный характер и надлежащее правовое регулирование.
В 2002 г. был принят Федеральный закон «Об электронно-цифровой подписи»,2 создавший правовую основу для широкого применения ЭЦП не только в корпоративных информационных системах, но и вне их .
Доля электронного сектора постоянно растет. Ученые прогнозируют серьезный рост корпоративного бизнеса, в котором электронный сектор может достигнуть свыше 10 %. Однако сегодня на российском рынке основательно утвердился потребительский
бизнес.
Действует обширная сеть розничных Интернет-магазинов, доставляющих товар покупателю с курьером. Права и обязанности
субъектов - участников электронной коммерции регламентирует ст. 493 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или условиями самого договора. Договор розничной купли-продажи считается заключенным в надлежащей форме с момента выдачи продавцом покупателю кассового или товарного чека или иного документа, подтверждающего оплату товара. Отсутствие у покупателя
указанных документов не лишает его возможности ссылаться на свидетельские показания в подтверждение заключения договора и
его условий.
Способы расчетов в розничной Интернет-торговле различны: оплата покупки с помощью банковской карты или с помощью «электронных денег». Договор розничной купли-продажи считается заключенным с момента оплаты товара и в данном случае определяется как «электронный».
Возможен расчет наличными в момент доставки курьером товара. В этом случае оплата при оформлении заказа не производится
(т.е. деньги не переводятся со счета покупателя на счет интернет-магазина) и соответственно договор в Интернете не заключается.
Покупатель оплачивает доставленный курьером товар и получает кассовый или товарный чек.
С этого момента устный договор розничной купли-продажи в соответствии со ст. 493 ГК РФ считается заключенным в надлежащей форме.
Можно ли считать подобные сделки электронными и применять к ним п. 2 ст. 434 ГК РФ или следует квалифицировать их как
предварительный обмен через Интернет информацией, необходимой для заключения договора?
Ответ на этот вопрос законодателем еще не найден.
Следует согласиться с мнением А. Белоусова о том, что при отсутствии в действующем законодательстве специальных указаний
об «электронной» форме сделок единственным способом придания
таким сделкам юридической силы является признание за ними
значения той или иной из уже существующих форм сделок3.
Статьи 8-12 Федерального закона от 7 февраля 1992 г. «О защите прав потребителей»4 требуют, чтобы покупатель был обеспечен
достоверной информацией о продавце (изготовителе, исполнителе), режиме работы фирмы и качестве реализуемых им товаров
(работ, услуг). Так, согласно п. 1 ст. 9 данного Закона продавец (изготовитель, исполнитель) обязан довести до сведения потребителя фирменное имя (наименование), зарегистрированное официально, своей организации, место нахождения (юридический
адрес) и режим работы. Индивидуальный предприниматель обязан предоставить потребителю документ о государственной регистрации и наименовании зарегистрировавшего его органа. Электронное ведение бизнеса предлагает размещение такой информации на сайте Интернет-магазина. Скудная информация характерна не только для электронной, но и для обычной торговли, т.е. риск
покупателя неизбежно присутствует и в том и в другом случае.
Оказание через Интернет страховых услуг в последнее время развивается стремительно, что стимулирует и развитие интерактивного банковского обслуживания.
При помощи Интернет заключаются договоры страхования, регламентированные п. 2 ст. 940 ГК РФ (аналогично правилам о форме договора розничной купли-продажи).
Договор страхования, предварительно оформленный на сайте страховщика, считается заключенным с момента доставки курьером (или другим способом) и вручения стра-
83
хователю страхового полиса. Заявка же страхователя определяется лишь как предварительный обмен информацией, необходимой
для заключения договора.
Изучение научных публикаций и практики свидетельствует о том, что не все сделки могут быть совершены в электронной форме.
К таким сделкам относятся, например, сделки, требующие государственной регистрации, в частности сделки с недвижимым
имуществом или договоры уступки патента; сделки, требующие нотариального удостоверения, например договор ренты (ст. 584
ГК РФ), составление завещания в обычном порядке (ст. 1124 ГК РФ) и др.
Развитие современного бизнеса сегодня не представляется без применения новых, электронных, форм общения, где электронная
сделка занимает главное место, что будет способствовать развитию и совершенствованию как внутреннего, так и внешнего рынка.
Необходимо урегулировать данные отношения, связанные в первую очередь с защитой прав и законных интересов потребителей.
1
См.: Закон РФ от 9 июля 1993 г. № 5351-1 «06 авторском праве и смежных правах» (с посл. изм. и доп.) // Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1993. № 32. Ст. 1242; СЗ РФ. 1995. № 30.
Ст. 2866.
2
См.: Федеральный закон от 10 января 2002 г. № 1-ФЗ «06 электронно-цифровой подписи» // СЗ РФ. № 2. Ст. 127.
3
См.: Белоусов А. Электронный документооборот. Юридические аспекты IT- бизнеса // Crime-research.org.
4
Закон РФ от 7 февраля 1992 г. № 2300-1 «О защите прав потребителей» в ред. от 5 декабря 1995 г. (с пос. изм. и доп.).
Н.В. Тригубович
кандидат юридических наук, доцент СГУ
ПОНЯТИЕ И СОДЕРЖАНИЕ ВЕЩНОГО СТАТУТА
Вещный статут представляет1 собой «право государства, которое компетентно регулировать основной круг отношений собственности и других вещных прав» . Учитывая то, что в законодательствах различных государств по-разному определяется содержание
и объем права собственности и других вещных прав, порядок возникновения и прекращения права собственности, юридическая
классификация вещей, верное установление вещного статута приобретают практическое значение.
Основным, общепризнанным коллизионным принципом в сфере вещных отношений выступает lex rei sitae - закон места нахождения имущества, - который предполагает, что основные вопросы права собственности
и других вещных прав должны разрешаться в соответствии с правом того государства, на территории которого находится вещь2. Lex rei sitae по общему правилу распространяется как на движимое, так и на недвижимое имущество. Однако российский законодатель предусмотрел исключения для отдельных категорий вещей. В частности, особый коллизионный принцип предусмотрен в ст.1207 ГК РФ для воздушных и морских
судов, судов внутреннего плавания, космических объектов, подлежащих государственной регистрации. Правовой статус указанных объектов определяется по праву страны, где эти суда и объекты зарегистрированы. Кроме того, в российском законодательстве содержится специальная норма, регулирующая коллизионные вопросы в отношении морских судов и судов внутреннего плавания. Согласно ст.415 Кодекса торгового мореплавания РФ право собственности и другие вещные права на судно, а также возникновение, переход и прекращение таких прав определяются законом государства флага судна. В соответствии со ст.16 КТМ
РФ право судна плавать под Государственным флагом РФ возникает с момента регистрации судна в одном из судовых реестров РФ.
Исключение составляют случаи:
1) судно, приобретенное за рубежом, вправе плавать под флагом РФ на основании временного свидетельства, выдаваемого консульством, до регистрации его в судовом реестре, но не более чем шесть месяцев (п.2 ст.16 КТМ РФ);
2) иностранное судно, предоставленное российскому фрахтователю по договору фрахтования судна без экипажа (бербоутчартеру) и зарегистрированное в бербоут-чартерном реестре РФ, вправе плавать под флагом РФ, но право собственности на такое
судно будет определяться по праву государства, в котором судно зарегистрировано до смены флага (ст.38, п.2 ст.415 КТМ РФ).
Особый коллизионный принцип закреплен для строящегося судна. В этом случае вещные права определяются по праву страны,
где судно строится, если иное не предусмотрено договором о постройке судна (п.3 ст.415 КТМ РФ).
Согласно ст.1205 ГК РФ вещный статут регулирует следующие вопросы: содержание права собственности, содержание и виды
вещных прав, юридическую классификацию вещей, осуществление и защиту права собственности и других вещных прав.
Особенностью вещного статута является то, что он регулирует право собственности на движимое и недвижимое имущество. Однако если в отношении недвижимости привязка к месту нахождения вещи носит императивный характер, то в отношении движимого имущества возможно применение принципа автономии воли, что может повлечь расщепление вещного статута. В сфере
обязательственных отношений также действует принцип автономии воли и сами обязательственные отношения всегда подчинены обязательственному статуту. Если предметом договора выступает собственность, то правовые последствия договора
расщепляются на обязательственно-правовые и вещно-правовые, которые могут регулироваться различными правопорядками3.
Расщепление вещного статута возможно по различным основаниям: в зависимости от вида имущества, в отношении отдельных
прав, в зависимости от распространения на отношения действия принципа автономии воли.
Согласно п.1 ст.1206 ГК РФ возникновение и прекращение вещных прав в отношении движимых вещей определяется по праву
государства, где имущество находилось в момент возникновения и прекращения этих прав. Иными словами, при изменении места нахождения вещи меняется ее вещный статут, который не будет регулировать вопросы возникновения и прекращения вещных
прав. Аналогичным образом в российском законодательстве решается вопрос применения норм о приобретательной давности: в
соответствии с п.3 ст.1206 ГК РФ возникновение права собственности в силу приобретательной давности определяется по праву
страны, где имущество находилось в момент окончания течения срока приобретательной давности.
Возникновение и прекращение права собственности на движимое имущество, являющееся предметом договора, определяется правом, избранным сторонами при заключении договора или в последующем (п. 1 ст. 1210 ПС РФ).
Возникновение и прекращение права собственности по сделке в отношении движимого имущества, находящегося в пути, определяется по праву страны, из которой оно отправлено, если иное не установлено законом (п. 2 ст. 1206 ГК РФ).
Вопросы права собственности и правопреемства в отношении имущества ликвидируемого юридического лица регулируются
личным законом юридического лица (п. 2 ст. 1202 ГК РФ).
Примеры расщепления вещного статута можно найти в наследственном и семейном праве.
Так, ГК РФ закрепил разные коллизионные принципы при наследовании движимого и недвижимого имущества. Согласно п. 1
ст. 1224 ГК РФ наследование движимого имущества регулируется правом страны последнего места жительства наследодателя, а
наследование недвижимого имущества определяется по праву страны, где находится это имущество.
Семейный кодекс РФ закрепил коллизионную привязку для имущественных отношений супругов, которые регулируются по праву
страны, на территории которой совместно проживают супруги. Если супруги не имеют совместного
84
места жительства, то применяется право страны, на территории которой они имели последнее совместное место жительства (п. 1
ст. 161 СК РФ). Кроме того, супруги, не имеющие общего гражданства или совместного места жительства, при заключении брачного договора могут избрать законодательство, которое будет регулировать их права и обязанности по договору (п. 1 ст. 161 СК РФ).
Особенностью брачного договора является то, что он содержит не только обязательства сторон, но и регулирует их вещные права.
Возникает ситуация, когда «статут отдельной вещи ломает статут, которому подчинено имущество в целом»4. Для разрешения данной коллизии необходимо внести соответствующие изменения в СК РФ и привести его в соответствие с п. 1 ст. 1205 и п. 1 ст.
1210 ГК РФ).
1
Дмитриева Г.К. Комментарий к ГК РФ, части третьей, разделу VI «Международное частное право». М., 2002. С. 146.
См.: Статья 43 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению, § 31 Закона о международном частном праве Австрии, § 21 Закона о международном частном праве
Венгрии; ст. 1205 Гражданского кодекса РФ.
3
См.: Кох X., Магнус У., Винклер П. Моренфельс фон. Международное частное право и сравнительное правоведение. М., 2001. С. 196.
2
4
Раапе Л. Международное частное право. М., 1960. С. 312.
Л.Б. Лазаренко
судья Арбитражного суда Карачаево-Черкесской Республики
ОСОБЕННОСТИ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ИПОТЕКИ В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ
Институт залога недвижимости (ипотека) стал закономерным этапом развития гражданского законодательства в современных
условиях. Формирование многоукладной рыночной экономики и возникновение частной собственности на объекты недвижимости
привели к необходимости выработки эффективных правовых механизмов, направленных на обеспечение надежности и устойчивости оборота недвижимости.
Потребность в ипотеке была обусловлена стремительным развитием банков и банковской системы в Российской Федерации. Как
правило, договор залога недвижимости (ипотека) заключался в обеспечение кредитного договора либо договора займа. Массовое
заключение договоров залога недвижимости (ипотеки) началось с начала 1993 г., после вступления в силу Закона РФ от 29 мая 1992
г. № 2072-1 «О залоге»1.
В соответствии с п. 1 ст. 4 Закона РФ «О залоге» «залогом может быть обеспечено действительное требование, в частности вытекающее из договора займа, в т.ч. банковской ссуды, договора купли-продажи, имущественного найма, перевозки грузов и иных договоров». Анализ судебной практики Арбитражного суда Карачаево-Черкесской Республики показывает, что ипотека как способ
обеспечения основного обязательства применялась, как правило, в кредитных договорах либо договорах займа, стороной которых
является банк либо иное кредитное учреждение. Вместе с тем содержание правоотношения, складывающегося в сфере ипотечного
кредитования, позволяет сделать вывод о том, что данный способ обеспечения исполнения обязательства по основному кредитному
договору или договору займа не в полной мере по различным причинам отвечал требованиям и интересам как кредитора (Залогодержателя), так и заемщика (Залогодателя).
В настоящее время кредиторы не очень охотно предоставляют денежные средства под залог недвижимости, поскольку механизм
оформления и реализации заложенного имущества в случае неисполнения основного обязательства должником является экономически невыгодным, а сам процесс носит затяжной характер. Как правило, заимодавцы (банки) при заключении договора залога
недвижимости как сильная сторона в договоре стремятся существенно занизить реальную стоимость заложенного имущества.
Это обстоятельство вынуждает залогодателей отказываться от использования ликвидных объектов недвижимости в качестве предмета залога.
Кроме того, у залогодержателей, в частности банков, возникало много проблем при реализации заложенного имущества с целью
обеспечения основного обязательства. До принятия Федерального закона от 16 июля 1998 г. №102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)»2 одним из самых острых вопросов при обращении взыскания на заложенное жилое помещение был вопрос о возможности реализации заложенного жилого помещения, являющегося единственным жилищем для ее собственника и членов его семей.
Судебная практика суда общей юрисдикции того периода шла по пути защиты залогодателя и членов его семьи, основываясь на
требованиях Конституции РФ и жилищного законодательства.
Это обстоятельство связано с тем, что при залоге жилых помещений имеет место столкновение жизненно важных прав и законных интересов граждан, гарантированных Конституцией РФ. С одной стороны, мы видим право заимодавца на компенсацию убытков, причиненных неисполнением заемщиком своего обязательства по кредитному договору. С другой - жилищные права собственника и членов его семьи, проживающих в заложенной квартире, которая является для них единственным жилищем.
В настоящее время эта проблема решена следующим образом. В Законе об ипотеке в соответствии с п.1 ст.78 обращение взыскания залогодержателем на заложенный дом или квартиру и реализация этого имущества не являются основанием для выселения
приобретателем жилого дома или квартиры совместно проживающих в этом помещении залогодателя и членов его семьи, если она
является для них единственно пригодным для проживания помещением.
При решении вопросов, связанных с обращением взыскания на предмет ипотеки, нуждаются в разрешении целый ряд проблем, в
т.ч.:
объективная оценка имущества и определение его начальной продажной цены, исключающей возможность продажи имущества по
демпинговым ценам;
обеспечение соразмерности убытков, нанесенных залогодержателю, размеру ответственности залогодателя по основному обязательству;
учет степени вины кредитора - при несвоевременном обращении взыскания на заложенное имущество, а также в случае, когда залогодатель в письменной форме предупреждает залогодержателя о невозможности исполнения основного обязательства и необходимости обращения взыскания на заложенное имущество;
обеспечение защиты прав залогодержателя при прекращении залогового обязательства в случае невозможности выставления объекта недвижимости на последующие торги;
соблюдение прав граждан, проживающих в жилых помещениях, при реализации жилых домов, квартир.
На наш взгляд, представляют особый интерес встречающиеся в судебной практике проблемы, связанные с обращением взыскания
на заложенное имущество. Как известно, в настоящее время в связи с введением в действие законов РФ «О залоге» и «Об ипотеке
(залоге недвижимости)» возможность бесспорного обращения взыскания на недвижимость, являющуюся предметом залога, по исполнительной надписи нотариуса исключается. Общим правилом, регламентирующим порядок обращения взыскания на заложенное недвижимое имущество, служит положение, согласно которому требования залогодержателя удовлетворяются из стоимости
такого имущества только по решению суда.
Такой подход к разрешению спора подвергался вполне обоснованной критике в литературе со стороны цивилистов. По мнению
сторонников этой позиции, не было необходимости обращаться в суд сторонам (залогодателю и залогодержателю) в случае, когда
должником признан факт
85
неисполнения обязательств и обоснованность требований кредитора, в т.ч. и в части обращения взыскания на заложенное имущество. Судебный порядок разрешения спора значительно затягивал по времени удовлетворение требований кредитора. Кроме того,
обращение залогодержателя в суд влекло за собой дополнительные неоправданные убытки для залогодателя, включая расходы залогодержателя по уплате государственной пошлины.
С принятием нового Гражданского кодекса РФ получило законодательное закрепление положение, когда залогодержатель может
обратить взыскание на заложенное недвижимое имущество без предъявления иска в суд. В соответствии с ч.2 п.1 ст.349 ГК РФ
удовлетворение требования залогодержателя за счет заложенного недвижимого имущества без обращения в суд допускается на
основании нотариально удостоверенного соглашения залогодержателя с залогодателем, заключенного после возникновения оснований для обращения взыскания на предмет залога.
Таким образом, в появлении иного способа обращения взыскания на заложенное имущество без обращения в суд путем заключения нотариально удостоверенного соглашения заинтересованы как залогодатель, так и залогодержатель, поскольку первому удается
избежать судебных расходов, а второй получает возможность оперативно удовлетворить свои требования.
Данное соглашение может быть заключено при соблюдении следующих необходимых условий.
Во-первых, такое соглашение будет правомерным лишь в том случае, если заключено залогодателем и залогодержателем после того,
когда у залогодержателя появляются правовые основания для обращения взыскания на заложенное недвижимое имущество, т.е.
после истечения установленной даты исполнения должником обязательства.
Нотариально удостоверенное соглашение залогодержателя с залогодателем об обращении взыскания на заложенное имущество, заключенное до возникновения оснований для обращения взыскания на предмет залога, ничтожно.
Во-вторых, указанное соглашение должно быть заключено в письменной форме и удостоверено нотариусом.
В-третьих, необходимо отметить, что соглашение об обращении взыскания на недвижимость как предмет залога без предъявления
иска в суд может быть оспорено не только сторонами, заключившими такое соглашение, но и третьими лицами, чьи права нарушены указанным соглашением. Например, предшествующим залогодержателем, собственником имущества и т.п.
Таким образом, только соблюдение всех перечисленных условий позволяет участникам гражданского оборота эффективно использовать механизм ипотечного кредитования в качестве способа обеспечения основного обязательства и обращать взыскание на заложенное имущество во внесудебном порядке.
1
См.: Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1992. № 23. Ст. 1239.
2
См.: СЗ РФ. 1998. № 29. Ст. 3400.
И.С. Троекурова
кандидат экономических наук, доцент
Л.П. Алехина
кандидат экономических наук, доцент СГАП
ПРИМЕНЕНИЕ ЗАКОНА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
«О СОГЛАШЕНИЯХ О РАЗДЕЛЕ ПРОДУКЦИИ» В ПРАКТИКЕ ХОЗЯЙСТВОВАНИЯ
Впервые в России на Сахалине осуществляется принципиально новая схема недропользования на условиях соглашения о разделе
продукции (СРП), или концессии, что позволило, опять же впервые, начать разработку нефтегазовых месторождений шельфа с морских ледовых платформ.
Новая система недропользования введена Законом РФ 1995 г. «О соглашениях о разделе продукции». СРП представляет собой
особый способ организации производственно-хозяйственной и финансово-экономической деятельности предприятий, занятых в
добывающем секторе экономики России. На условиях СРП Россия передает концессионеру, инвестирующему проект, право на ведение хозяйственной деятельности на объектах недропользования. Инвестору на правах собственности принадлежат продукция, продажа которой компенсирует издержки, понесенные им при освоении недр, и его доля в прибыли. Участники проектов по
СРП платят лишь три налога - за пользование недрами (роялти), на прибыль и единый социальный налог.
Главный принцип СРП заключается в том, что инвестор освобождается от части российских налогов, но отдает государству часть
добытой нефти или ее денежный эквивалент. Однако этим выгоды государства не ограничиваются. Основное достоинство СРП в
том, что подобные соглашения создают новые рабочие места и обеспечивают заказами отечественные предприятия. Специалисты
полагают, что одно рабочее место в нефтедобыче создает десять мест в других отраслях - торговле, на транспорте, в строительстве. СРП направлено на защиту интересов инвестора, т.к. основной целью закона о разделе продукции является привлечение инвестиций в недропользование. При этом СРП устроено так, что чем выше доходность у инвестора, тем больше получает и государство. Как отмечают эксперты, при создании благоприятного инвестиционного климата в добывающих отраслях ежегодные капвложения могут составить 5-6 млрд долл., а поступления в бюджет всех уровней 1,5-2 млрд долл., причем каждый вложенный
доллар принесет 3-4 долл. прибыли1.
До сих пор на Сахалине на условиях СРП осуществляются два нефтегазовых проекта: «Сахалин-1» и «Сахалин-2». Поскольку соглашение по первому проекту «Сахалин-2» было подписано в 1994 г. (Закон «О соглашениях о разделе продукции» вступил в
силу с июня 1996г.), то доля российских компаний при разделе прибавочной продукции оказалась нулевой. Уже во втором проекте
(«Сахалин-1») доли Роснефти и Сахалинморнефтегаза составили 17 % и 23 % соответственно. Каждое следующее соглашение
по проектам освоения нефти и газа шельфа становится все более выгодным для российских участников. Так, например, роялти по
проекту «Сахалин-2» определен в размере 6 %, а по проекту «Сахалин-1» - 8 %. Иностранным инвесторам такой размер роялти
выгоден, т.к., например, в США эта цифра в два раза больше2.
СРП вовсе не является «крайней мерой», которая вводится только в том положении, когда нет других возможностей привлечь капитал из-за рубежа. Сегодня этот механизм успешно действует в 64 странах мира, включая такие, как Китай и Аргентина, Вьетнам
и Индия, Египет и Нигерия, Оман и др. Кстати, существуют разные модели СРП: индонезийская, ливийская, перуанская. Они различаются по многим признакам: условиями раздела, наличием или отсутствием роялти, существованием предельного уровня для
возмещаемых затрат, значимостью бонуса и т.п. Российская модель встроена в национальную правовую систему и приспособлена к
экономической ситуации.
Существует мнение, что российская модель СРП (как и китайская) является производной от индонезийской. Однако следует иметь
в виду, что и в Индонезии - родоначальнице СРП (начало было положено в 1966 г.), по сути, были три разные модели (менялся
уровень подлежащих возмещению затрат, вводился платеж роялти). Проблема состоит в полном учете конкретных особенностей
российского законодательства, текущей экономической ситуации страны с переходной экономикой, переживающей недостаток в
инвестициях.
В ряде стран вместо СРП используются формы модернизированной концессии, или контракта типа «роялти плюс налог», что вовсе не означает отрицания полезности СРП - просто выбран другой механизм раздела продукции. Более
того, в Индии на суше используется концессия, а на
86
шельфе - СРП. Некоторые страны в принципе не отличают концессию от лицензии (Великобритания, Канада, Норвегия, Австралия):
концессия не означает всевластия концессионера, а лицензия не дает права чиновникам, выступающим от имени государства, на
противоправные меры3.
Сам по себе принцип предоставления государством «частнику» на определенных, заранее оговоренных условиях своих прав или
своей собственности во временное пользование отнюдь не нов, в настоящее время концессионное законодательство действует во
Франции, Германии и Италии. Поэтому когда некоторые специалисты говорят о концессии как о подобии колониализма, то это
является по меньшей мере недоразумением. Любая страна должна иметь полноценное концессионное законодательство, если она
хочет рачительно и по-хозяйски распоряжаться государственной собственностью. Закон о СРП - это первая ласточка в становлении
концессионного законодательства в нашей стране.
Инвестор, готовый работать на условиях Закона о СРП, непосредственно заинтересован в политической стабильности, в успешной
деятельности всех российских предприятий, которые обеспечивали бы его качественным оборудованием, квалифицированной рабочей силой, способствовали бы транспортировке полученной продукции. При СРП частные капиталы вкладываются в экономику
России всерьез и надолго: ведь нефтяные платформы, скважины и трубопроводы за границу не увезешь.
От работы проектов «Сахалин-1» и «Сахалин-2» за 30 лет государство может получить до 80 млрд долл., а 20 тыс. россиян
получат работу. Кроме того, реализация этих двух проектов (нефтегазовых месторождений на шельфе Сахалина значительно
больше, например, сейчас ведутся переговоры по проекту «Сахалин-6») позволит газифицировать значительную часть Дальнего
Востока, загрузить нефтеперерабатывающие предприятия. При этом все объекты, построенные в рамках освоения месторождений,
после возмещения расходов участникам проектов перейдут в собственность государства.
Государственная Дума во втором чтении утвердила пакет поправок в Налоговый кодекс и базовый Закон «О соглашениях о разделе
продукции». Действующий Закон предоставляет российским юридическим лицам преимущественное право на участие в работах по
СРП в качестве подрядчиков, поставщиков и перевозчиков. Не менее 70 % технологического оборудования операторы СРП должны закупать у российских компаний. В поправке отмечается, что «оборудование, технические средства и материалы считаются российского происхождения при условии, что они изготовлены из узлов, деталей и комплектующих, произведенных не менее чем на 50
% (в стоимостном выражении) на территории Российской Федерации».
Если условие о 70%-ном российском участии будет нарушено, инвестор теряет право компенсировать приобретение такого оборудования из прибыльной продукции и автоматически переходит на обычный режим уплаты налогов. Ранее в Законе не указывался
срок, в течение которого инвестор должен привлечь российских подрядчиков. Операторы СРП будут ежегодно отчитываться о том,
что не менее 70 % таких поставок российского происхождения и в проекте занято не менее 80 % российских граждан. Действие принятых поправок не будет распространяться на уже осуществляемые проекты на Сахалине4.
1
2
3
См.: Деловые люди. 1999. № 102. С. 131.
См.: Эксперт. 2002. №40. С. 49.
См.: Деловые люди. 1999. № 102. С. 132. 4 См.: БИКИ. 2003. №74. С. 2.
В.В. Пономаренко
аспирант СЮИ МВД России
БАНКРОТСТВО КАК ОРУДИЕ ПЕРЕДЕЛА
СОБСТВЕННОСТИ В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ РОССИИ
Принятая в 1993 г. Конституция РФ была призвана вернуть лучшие достижения демократии, приоритет прав личности; принятые конституционные нормы определяют, что экономической основой общества становится рынок. Конституция РФ ориентирует
государство на защиту естественных прав на жизнь, свободу и собственность как экономическую базу существования человека,
она создает основу правового государства, без которого нельзя реализовать права человека, дает ключ к совершенствованию и реформе законодательства, отстающего от общественного прогресса в современной России, что должно обеспечить нормальное
функционирование рыночной экономики, а следовательно, повысить уровень жизни всего населения страны. Такое совершенствование не должно носить лишь вводно-декларативный характер, оно обязано содержать комплекс мер, соответствующих происходящим изменениям в России, создать реальную правовую основу экономической деятельности и не допустить злоупотреблений
со стороны отдельных лиц.
В современных условиях рыночной экономики очень остро встает вопрос о защите такой ценности, как собственность, недопустимости ее отчуждения
нелегальными способами, которые изобретают предприимчивые граждане, обладающие определенными
властными рычагами1. Статья 8 Конституции РФ провозглашает признание и защиту равным образом различных форм собственности. «Нам в России надо потихоньку отходить от первоначального периода накопления капитала, не потрясая экономических
основ существования государства. Одной из таких экономических основ является незыблемость права собственности2. Одним из наиболее эффективных способов передела собственности в условиях современной экономики является признание организации несостоятельной (банкротом). Сегодняшнее законодательство о банкротстве, как выразился В.В. Путин, «отстает от жизни», при существующих условиях возбуждения производства по делу о банкротстве
и невнимание законодателя к дебиторской задолженности,
возможно обанкротить, по существу, «здоровое» предприятие3.
Постепенное знакомство с данной областью правового регулирования, вследствие применения на практике правовых норм, привело к необходимости совершенствования законодательства и принятия нового, уже третьего
по счету за последнее десятилетие, Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»4 (далее - Закон от 26 октября 2002 г.). Этот
Закон как теоретики, так и практические работники склонны рассматривать как наименьшее из двух зол, поскольку ранее действовавший Закон 1998 г. «О несостоятельности (банкротстве)» изжил себя и уже не отвечал сложившимся реалиям, в то же время
редакция ныне действующего Закона также далека от совершенства, но учитывает большинство пробелов, существовавших ранее
и позволявших использовать процедуру банкротства для захвата предприятия. Заместитель председателя Высшего арбитражного
суда Э. Ренов в своем интервью отметил: «Опираясь на судебную практику рассмотрения дел о банкротстве, мы первоначально
внесли более 130 поправок к проекту.
Но далеко не все они были учтены». Поэтому отношение к тексту нового Закона от 26 октября 2002 г. у судей осторожное5. Исследователями также обращается внимание на то, что проблема не только в тексте
Закона. Для
развития экономики и интеграции России в мировой финансовый рынок необходима прочная кредитная культура6, становление которой вполне может обеспечить Конституция РФ, позволяющая совершенствовать законодательство в соответствии с требованиями
жизни.
87
В общем, ученые склонны, рассматривать несостоятельность в качестве либо панацеи, либо инструмента для решения текущих
экономических проблем (к примеру, как средство борьбы с неплательщиками налогов или как способ передачи имущества предприятий от «неэффективного» собственника к «эффективному»). К сожалению, существует и третья теневая сторона этого института - его используют для передела собственности вопреки гарантиям, установленным Конституцией РФ. Президент России неоднократно выступал по поводу такого нецелевого и нелегального использования банкротства. Так, на совещании с членами Правительства РФ В.В. Путин напомнил Правительству РФ: «Банкротство - это инструмент оздоровления, а не инструмент перераспределения собственности... Это не инструмент для того, чтобы жулики пользовались законом с целью набивать себе карманы и
оставлять людей, которые работают, без средств существования. Ясно, что это острый инструмент и он нужен в экономике, но он
должен использоваться добросовестно»7.
Вопреки этому заявлению данный институт широко используется в неправедных целях. Как отмечается в прессе, тех, кто считает
возможным передел собственности, достаточно и в Кремле. Так, даже, руководитель Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству Т. Трефилова признает наличие теневого банкротного рынка и считает, что заказные банкротства составляет 30 (по другим данным - 40) процентов. Вообще-то, признание замечательное: как тоже самое, как если бы руководитель полиции сказал, что треть его сотрудников перевербованы мафией*. В настоящее время в банкротном бизнесе началась настоящая «золотая лихорадка». В судах находится несколько десятков тысяч дел о банкротстве, из которых более 20 тыс. - в конкурсном производстве, иначе говоря, предприятия в состоянии распродажи.
В средствах массовой информации приводится пример, как складывалась ситуация в процессе заказного банкротства крупнейшего
производителя минеральных удобрений АО «Фосфорит» (Кингисепп, Ленинградская область) который выпускает около 10% всех
фосфорных удобрений в России. Убыток предприятия по итогам 2000 г. составил 40 млн руб. Контрольный пакет акций «Фосфорита» (54%) принадлежит группе «МДМ». В конце января 2001 г. на предприятии было введено внешнее управление. Неожиданно
ФСФО запрещает внешнему управляющему завода В. Орешко проводить сделки по отчуждению имущества завода без согласования с ФСФО, и он останавливает производство на «Фосфорите». Внешний управляющий понял, что это означает одно: заводу запрещено вести любую коммерческую деятельность, в т. ч. закупать сырье и реализовывать продукцию.
Вскоре Орешко получил новую телеграмму из ФСФО с разъяснением, что внешнему управляющему запрещается только отчуждение имущества, а на текущую деятельность этот запрет не распространяется. Однако, выполняя указания, данные в первой телеграмме, управляющий уже успел не подписать платежные документы на закупку серы, что привело к приостановке работы сернокислотного цеха. Размер убытков составил несколько сотен тысяч долларов.
Глава Северо-Западного отделения ФСФО счел все это провокацией против ФСФО. Руководитель его ведомства запретила внешнему управляющему распоряжаться имуществом потому, что план внешнего управления не согласован с ФСФО, между тем как
10% акций «Фосфорита» находится в собственности государства. Получается, что внешний управляющий просто не понял, что
имеет в виду Т. Трефилова, а уж был ли у него злой умысел или коварный замысел, неизвестно.
А вот замысел внешнего управления, утвержденный на совете кредиторов, был более отчетливым — ликвидировать «Фосфорит»
и на его месте создать новую компанию, в результате чего пострадала группа «МДМ». В 2000 г. она скупила акции предприятия, но почувствовать себя собственницей так и не успела: «Фосфорит» подпал под процедуру банкротства (как полагают
аналитики газеты «Ведомости», банкротство затеяно в интересах кредитора, который стремится завладеть компанией). Вицепрезидент группы «МДМ» считает банкротство искусственным. «Фосфорит» — прибыльное предприятие, и вопросы урегулирования его долгов можно было решить, не прибегая к процедуре банкротства.
В возможности существования скрытой функции банкротства виноват во многом сам законодатель, установивший внешние признаки банкротства, не соответствующие нынешней рыночной экономике, как не соответствовали ей они и ранее. Кроме того, он
породил и внутренние более широкие возможности передела собственности в процедурах банкротства. Так, деятельность главных участников банкротного бизнеса — арбитражных управляющих — поставлена в такие условия, когда основным источником их дохода могут оказаться теневые доходы от заказчиков неправомерного банкротства.
Тенденция развития современного законодательства о несостоятельности такова: первый вариант Закона 1992 г. практически не
работал, т. к. система арбитражных судов в стране только складывалась, а сам Закон носил слишком декларативный характер.
Поэтому громких банкротств до 1998 г. почти не было, если не считать случаев дефолта действовавших в то время многочисленных финансовых пирамид; большинство кредиторов предпочитало не возбуждать процедуру банкротства.
Ситуация резко изменилась в 1998 г. с принятием нового Закона. Умышленно или нет, но законодатель дал возможность отдельным кредиторам использовать процедуру банкротства для захвата предприятия. Для возбуждения дела о банкротстве было достаточно представить в суд доказательства трехмесячной просрочки выплаты долга на сумму больше 500 минимальных размеров оплаты труда9. Суд был
обязан автоматически возбудить дело и ввести процедуру наблюдения. Мнения должника, в частности, о том, насколько вообще правомерны требования кредитора, суд не спрашивал. В дальнейшем Конституционный Суд своим определением признал такое положение
вещей неконституционным10.
О том, что предприятие находится в состоянии банкротства (в стадии наблюдения), руководители узнавали из судебного определения. В дальнейшем назначенный судом по предложению возбудившего дело кредитора временный управляющий убеждал суд,
что руководство предприятия вставляет ему палки в колеса, и добивался его смещения. Обнаружив признаки банкротства, а в то
время их можно было найти практически на любом предприятии, временный управляющий добивался введения на предприятии
внешнего управления. А внешний управляющий, получивший предприятие под свой полный контроль, да еще в условиях моратория на выплату долгов, с помощью нехитрых манипуляций переводил активы должника заказчику такого банкротства.
В результате страну захлестнули скандалы, связанные с очередным витком несправедливого передела собственности через процедуры банкротства. Масштабы этого передела сопоставимы с итогами приватизации начала 90-х гг. прошлого века. Ситуацию удалось несколько выправить только в 2001 г., когда Конституционный Суд признал наиболее вопиющие положения законодательства о банкротстве не соответствующими Конституции. Фактически с этого момента и началась подготовка новой редакции закона о
несостоятельности.
По мысли его авторов, Минэкономразвития и Федеральной службы по делам финансового оздоровления и банкротства, новый закон
должен прекратить передел собственности. Банкротство должно стать, как и во всем мире, механизмом перехода предприятий от неэффективных собственников к эффективным. Закон от 26 октября 2002 г. усложняет процедуру возбуждения дела о банкротстве. До 100
тыс. руб. поднят минимальный размер долга, начиная с которого можно подавать на банкротство (10 тыс. для физических лиц). По нашему мнению, указанный законодателем порог не является выходом из ситуации. Скорее всего, необходимо построить новую систему
88
определения признаков банкротства, основанную на соотношении актива и пассива должника.
По действующему Закону от 26 октября 2002 г. должник уведомляется о возбуждении дела по его банкротству и теперь может его
опротестовать. Даже если процесс банкротства пошел, он в любой момент может расплатиться, и банкротство прекратится.
Вводится новая процедура - финансовое оздоровление, которая, по нашему мнению, должна стать главным инструментом решения
возникших финансовых проблем, именно здесь наиболее сбалансированы интересы должника и кредиторов и достижимы цели
банкротства.
К заявлению кредитора о возбуждении дела о банкротстве должны быть приложены вступившие в законную силу судебные решения, рассматривавшие его требование, а также доказательства предъявления исполнительного документа в службу судебных приставов и его копии должнику.
Новый Закон пересматривает профессиональные требования к арбитражным управляющим. Они стали значительно жестче, а список их существенно расширился. Теперь за ними должны следить саморегулируемые организации арбитражных управляющих
(СРО). Арбитражный управляющий обязан внести на депозит СРО специальный взнос, который пойдет на покрытие убытков участников процедуры банкротства, если действия арбитражного управляющего окажутся неправомерными. Кроме того, деятельность
арбитражного управляющего должна быть застрахована как минимум на 3 млн руб. на случай гражданской ответственности за
нанесение ущерба должникам и кредиторам.
Наконец, 3акон меняет порядок назначения арбитражных
управляющих. Теперь его кандидатура должна быть согласована должником и кредиторами.
При таких условиях, казалось бы, можно не беспокоиться - заказных банкротств больше не будет. Однако сомнения остаются. К
примеру, возникают вопросы относительно требований, выдвигаемых к профессиональным участникам процедуры банкротства арбитражным управляющим. Их квалификация в области законодательства сопоставима по уровню с квалификацией судей, а в области навыков управления - с топ-менеджментом предприятия. Но станет ли такой высококлассный специалист работать на условиях, которые устанавливает Закон?
Закон от 26 октября 2002 г. обязывает арбитражного управляющего получить страховой полис. Страхование - достаточно тонкий
бизнес. Очевидно, что большинство арбитражных управляющих, скорее всего, будут покупать самый дешевый полис, содержащий
ряд существенных ограничений. В результате вполне может оказаться, что, несмотря на страховку, пострадавшие от деятельности
недобросовестного арбитражного управляющего не покроют всех причиненных им убытков. Однако и за такой полис арбитражным
управляющим придется платить. По предварительным данным, стоимость такой страховки составит около 0,5% от страховой премии, т.е. при минимальной сумме страхового возмещения в 3 млн рублей около 15 тыс. рублей в год11.
Каждый арбитражный управляющий должен вступить в одну из СРО. Однако такая организация несет расходы на содержание
аппарата (от $10 тыс. до $30 тыс. в месяц в зависимости от региона), аренду помещений и т.п. Кроме того, СРО должна сформировать компенсационный фонд в размере 50 тыс. рублей на каждого члена СРО для покрытия возможных убытков. Разумеется, что все
расходы будут оплачены из кармана арбитражного управляющего. Помимо всего прочего арбитражный управляющий, разумеется,
должен тратить время и деньги на свою профессиональную подготовку, повышение квалификации и т.п.
Возникает вопрос: может ли арбитражный управляющий легально заработать деньги, которые не только компенсируют все затраты,
но и дадут возможность получать доход, сопоставимый с доходом специалиста такой же квалификации в других областях управленческой деятельности? Для решения этой проблемы законодатель установил минимальное вознаграждение за труд арбитражного
управляющего, если раньше суды зачастую назначали чисто символическую компенсацию, то теперь минимальный размер вознаграждения согласно ст. 26 Закона от 26 октября 2002 г. не может быть меньше 10 тыс. руб. за каждый месяц работы12. Вообще говоря, не всякий секретарь, например, в Москве пойдет на такую зарплату, но и арбитражный управляющий может вести не одно
предприятие, а несколько13. По нашему мнению, в таком случае представляется невозможным нормальное осуществление управляющим функций, связанных с руководством организации, т.к. руководитель должника, скорее всего, не работал и на другом
предприятии и все же подвергся процедурам банкротства. Поэтому вопрос о том, справится ли арбитражный управляющий, остается открытым. Кроме того, Закон устанавливает лишь нижнюю планку, а сколько платить арбитражному управляющему за ведение конкретного дела, решает собрание кредиторов. Впрочем, собрание кредиторов вряд ли назначит арбитражному управляющему
сколько-нибудь значительное вознаграждение: никаких реальных стимулов для этого у кредиторов должника нет. Крупному кредитору будет гораздо проще договориться с арбитражным управляющим. Например, по вопросам о том, кому достанутся активы
должника, как будут организованы торги и т.п.14
Таким образом, практика заказных банкротств сохранится. Другое дело, что такое банкротство будет стоить несколько дороже: ведь
заказчику нужно еще и договориться с руководством СРО, чтобы оно предложило нужные кандидатуры арбитражных управляющих.
В итоге заказное банкротство станет инструментом в основном крупного и очень крупного бизнеса, поскольку обойдется значительно
дороже, чем раньше. Войны за передел собственности через процедуры банкротства продолжатся, несмотря на заверения власти и
положений Основного Закона нашей страны.
1
2
См.: Постатейный комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. Л.А. Окунькова М., 1994.
Интервью А. Волошина от 21 апреля 2003 г.
3
См.: Компетенция суда распространяется на все дела государства // Российская юстиция. 2001. № 1. С. 4.
4
См.: Федеральный закон РФ от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» // СЗ РФ. 2002. № 43. Ст. 4190.
5
См.: КоммерсантЪ. 2003.17 янв.
6
См.: Анькина Е. Законом риски не устранить // Ведомости МНС. 3 июля. 2002.
7
Выступление В. Путина // АК&М. 2003. 28 июля.
8
См.: Дама Треф // Российская газета. 2002. № 57.
9
См.: Юдин В.Г. Несостоятельность (банкротство): исторический аспект // Вестник ВАС РФ. 2002. № 1.
10
См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 12 марта 2001 г. № 4-П «По делу о проверке конституционности ряда положений Федерального закона "О несостоятельности
(банкротстве)", касающихся возможности обжалования определений, выносимых арбитражным судом по делам о банкротстве, иных его положений, статьи 49 Федерального закона
"О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций", а также статей 106,160,179 и 191 АПК РФ в связи с запросом Арбитражного суда Челябинской области, жалобами
граждан и юридических лиц» // СЗ РФ. 2001. № 12. Ст. 1138.
11
См.: КоммерсантЪ. 2003.17 янв.
12
Комментарий к Федеральному закону «О несостоятельности (банкротстве)» / Под ред. В.Ф. Попондопуло. М., 2003.
13
См.: КоммерсантЪ. 2003.17 янв.
14
См.: Там же.
Л.В. Пуляевская
кандидат юридических наук, ст. преподаватель СГАП
ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ И ПРОИЗВОДНЫЕ СПОСОБЫ
ПРИОБРЕТЕНИЯ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ:
ПРОБЛЕМЫ РАЗГРАНИЧЕНИЯ
Возникновение права собственности традиционно связывают с наступлением определенных юридических фактов, которые закон именует основаниями приобретения права собственности. Перечень этих фактов содержится в ст. 8 ГК РФ. В качестве таких
правопорождаюших фактов,
89
влекущих возникновение права собственности на определенное имущество у конкретных лиц, могут выступать как действия
субъектов, так и не зависящие от воли людей события. Эти юридические факты называются основаниями приобретения права собственности. Именно термин «приобретение» использует ГК РФ. В научной литературе также употребляется понятие (основание)
возникновения права собственности.
В науке гражданского права основания приобретения права собственности принято разделять на первоначальные и производные. Эта классификация берет свое начало в римском частном праве. Право собственности возникало первоначальным путем
(оккупация, приращение, создание,
давностное владение) и производными - обусловленным правом собственности предшественника (манципация, традиция)1. Переход собственности допускался только между лицами, способными отчуждать и приобретать
имущество, и осуществлялся путем договоров и сделок, а также путем наследования по завещанию
и по закону. Обычно закон
указывал, в каких случаях имеет место такое первоначальное приобретение права собственности2. Соответственно остальные способы приобретения права собственности считались производными. В римском праве производные способы назывались также деривативными, а первоначальные - оригинальными. При этом деривативные способы приобретения права собственности возможны
только по отношению к вещам, уже состоящим в чьей-либо собственности. Во всех этих случаях новый приобретатель, чтобы доказать свое право, должен доказать существование права своего предшественника. Оригинальные способы применимы как к вещам,
которые никогда еще не находились ни в чьей собственности, так и к вещам, которые уже имели собственника, но утратили его3.
Систему разделении оснований приобретения собственности на первоначальные и производные восприняло также европейское
право. Если действительность права приобретателя на вещь не зависит от действительности права предыдущего ее владельца, то
собственность приобретается
первоначальным способом; если такая зависимость существует, то собственность приобретается
производным способом4.
По мнению венгерских юристов М. Вилаша и Д. Ерши, первоначальным приобретением права собственности является приобретение, которое не основывается на праве собственности, уже существующем в связи с этой вещью ранее; производное приобретение
права собственности - это вновь устанавливаемое право, которое основывается на уже действовавшем ранее праве собственности
на вещь.
Немецкий ученый Л. Эннекцерус указывает, что фактический состав, с которым правопорядок связывает приобретение прав, может быть человеческим действием (юридической сделкой) или внешним фактом. Он также различает производное (деривативное)
и первоначальное (оригинальное, самостоятельное) приобретение. Производное приобретение отражается на праве другого лица,
которое, следовательно, составляет предварительное условие
приобретения; приобретение зависит от этого права. При первоначальном приобретении такого отношения зависимости нет5.
Особняком стоит точка зрения Д.И. Мейера. Он предлагал несколько классификаций способов приобретения права собственности. Однако в отличие от других ученых Д.И. Мейер считал, что разделение способов приобретения права собственности на непосредственные (первообразные) и посредственные (производные) несостоятельно. В защиту своей позиции он приводит следующие аргументы. Во-первых, разделение способов приобретения права собственности на первообразные и производные не
имеет никакого практического интереса, т.к. с понятием о первоначальном или производном приобретении права собственности
российское законодательство не связывает никаких юридических определений. Во-вторых, разделение способов приобретения
права собственности на первообразные и производные не выдерживает критики: исходная точка разделения неверна, ибо в
юридическом быту нет вещей, никому не принадлежащих,
а если они и существуют в мире, то совершенно чужды юридическим определениями, как, например, планеты6. Д.И. Мейер полагал, что находку нельзя считать первоначальным способом приобретения права собственности. «В нашем законодательстве о находке постановляется, что находчик обязан представить найденную вещь полицейскому ведомству, которое объявляет о ней ко всеобщему сведению; если до третьей публикации явится хозяин
вещи и докажет, что она действительно принадлежит
ему, то вещь отдается потерявшему, но он, в виде вознаграждения находчика,
обязан уплатить ему треть цены вещи...»7. Он считает, что в этих определениях законодательства нет никакого указания на приобретение находкой вещи, никому не принадлежащей.
Д.И. Мейер приводит еще один пример в подтверждение своей правоты: «Ловля диких животных и рыбы по нашему законодательству ведет к приобретению права собственности на пойманного зверя и выловленную рыбу, точно так же, как и охота за птицей ведет к праву собственности на убитую птицу. Но все-таки ни ловля, ни охота не представляются в нашем юридическом быту первообразными способами приобретения права собственности. Дело в том, что право собственности на поземельный участок, по определению нашего законодательства, обнимает все, находящееся в недрах земли и на ее поверхности, и на этом основании собственник лесного поземельного участка есть также собственник водящихся на нем животных, а собственник реки, озера и пруда есть
также собственник рыбы,
которая водится в их воде: дикие животные, птицы и рыбы также рассматриваются как принадлежность
поземельного участка»8.
Автор полагает, что точка зрения Д.И. Мейера о несостоятельности деления способов приобретения права собственности очень
спорна. Нельзя согласиться с мнением ученого о том, что данная классификация не имеет практического значения. Наоборот,
именно разделение способов приобретения права собственности на первоначальные и производные позволяет правильно, юридически грамотно определить последствия этого приобретения. Что касается второго аргумента о том, что в юридическом быту нет
вещей никому не принадлежащих, то можно возразить следующее: сами категории «право», «право собственности» достаточно условны. Они созданы людьми для определенного порядка, облегчения своего существования. Поэтому все производные категории
от «права» также являются условными, и призваны помочь всему обществу в целом, и юристам в частности, разобраться в бытовых коллизиях с помощью тех же правовых категорий.
В период существования Советского государства тема приобретения права собственности не была столь актуальна из-за существования главной формы собственности - государственной. Однако многие ученые занимались ее разработкой. В целом эти точки
зрения можно охарактеризовать как традиционные, но все-таки каждый цивилист формулировал ее по-своему.
Б.Б. Черепахин предлагал под способами приобретения права собственности понимать совокупность юридических фактов, обусловливающих возникновение права собственности для определенного лица. Он отмечал, что приобретение права собственности
представляет собой установление для приобретателя определенного абсолютно-правового отношения, в котором он является активным субъектом, субъектом права собственности. Способы приобретения права собственности делятся на первоначальные и
производные. В первоначальных - правоприобретатель основывает свое право не на праве предшественника или его непосредственного содействия к приобретению данного права, а на своем собственном действии. Основанием приобретения является односторонний приобретательный акт в том или ином соединении с юридическими событиями. В производных, как заключает ученый,
мы имеем преемство в праве; здесь право приобретателя основывается на праве предшественника. Б.Б. Черепахин пояснял, что в
фактическом составе некото90
рых первоначальных способов приобретения права собственности преобладающее значение имеют юридические события (приобретательная давность и т.п.), в то время как в других - первенствующее значение принадлежит юридическому действию — одностороннему волеизъявлению приобретателя (находка, клад и т.п.). На основании этого он делал вывод, что общее и единое понятие первоначального способа приобретения собственности обрисовывается преимущественно отрицательной чертой - отсутствием
правопреемства9.
Д.М. Генкин указывал, что распространенным является деление способов приобретения права собственности на первоначальные и
производные. К первоначальным способам относят такие способы приобретения права собственности, при которых право собственности на данную вещь возникает впервые (вещи, ранее не существовавшие, а потому ни в чьей собственности еще не бывшие
или хотя существовавшие, но никому не принадлежавшие) или независимо от права предшествующего собственника на эту
вещь. Производными считаются такие способы, при которых приобретение права собственности данным лицом основывается на
праве предшествующего собственника. Также он отмечал, что характеристика производного способа как правопреемства требует
известного уточнения. Правопреемство происходит лишь в праве собственности как таковом, но не в содержании тех правомочий,
которыми обладал предшествующий собственник и которыми обладает новый собственник. Отсюда следует, что купля-продажа
является юридическим фактом - сделкой, порождающей в силу постановления законом возникновение права собственности у покупателя, но не сделка определяет содержание права собственности, приобретенного покупателем, содержание его правомочий, а
объективное право в зависимости от того, о каком виде и форме права собственности идет речь. Производный способ приобретения
права собственности следует рассматривать не как правопреемство в содержании правомочий, которыми обладал предшествующий
собственник, а как правопреемство лишь в праве собственности как таковом. Соответственно при первоначальных способах приобретения права собственности нет правопреемства в праве собственности10.
Разработкой данной проблемы занимался и А.А. Ерошенко. Под основаниями (способами) приобретения права собственности он понимал отдельные факты или их совокупность, с которыми закон связывает появление субъективного права. Первоначальными считаются такие основания, на базе которых право собственности возникает на имущество, ранее никому не принадлежавшее, или же порождающие подобное право независимо от правомочий прежнего собственника: создание нового предмета,
отделение собственником плодов от плодоносящей вещи, сбор ягод в лесу, охота и т.п. Производными же считаются способы, при
которых возникающее у лица право собственности зависит от прав предшественника. Применительно к подобным случаям говорят
о переходе права собственности от одного субъекта к другому. Термин этот носит условный характер, ибо переходить к лицу может
лишь вещь, а право возникает при условиях, предусмотренных законом. К числу производных способов приобретения права личной собственности в первую очередь относятся гражданско-правовые договоры и получение имущества по наследству.
Н.Д. Егоров отмечал, что гражданское законодательство связывает возникновение права собственности с различными юридическими фактами. Первоначальные способы приобретения права собственности характеризуются тем, что право собственности на
определенную вещь возникает либо впервые, либо независимо от воли ее предшествующего собственника. К производным способам приобретения права собственности относятся такие, при которых право собственности возникает у лица по воле предшествующего собственника. Поскольку производные способы приобретения права собственности носят волевой характер, порядок их осуществления определяется не только
законом, но и соглашением сторон или односторонними волевыми действиями предшествующего и нового собственников11.
На современном этапе развития института приобретения права собственности классификация способов приобретения права собственности является по-прежнему актуальной.
Цивилисты настоящего времени в большинстве своем к первоначальным относят такие способы, при которых право собственности возникает на вещь, ранее никому не принадлежавшую, или возникает независимо от прав и воли предшествующего собственника, к производным - способы, при которых право собственности на вещь возникает по воле предшествующего собственника
(чаще всего по договору с ним), т.е. в порядке правопреемственности12. Здесь возникают два критерия разграничения первоначальных и производных способов приобретения права собственности - критерий воли и критерий правопреемства. Одни ученые,
придерживаясь критерия воли, к первоначальным способам относят те, при которых право собственности возникает независимо от
воли, а к производным относят те способы, при которых право собственности возникает по воле предшествующего собственника.
Так, данной точки зрения придерживается Л.В. Щенникова. При этом она ссылается на традиции римского права и указывает, что
«к первоначальным способам возникновения права собственности относили случаи, когда право собственности на имущество устанавливается впервые, либо помимо воли прежнего собственника. К производным - случаи возникновения права собственности у
приобретателя по воле предшествующего собственника и с согласия самого приобретателя»13.
Некоторые ученые в основу первоначальных способов приобретения права собственности кладут критерий правопреемства, а в
основу производных способов - критерий воли. Так. Е. А. Суханов полагает, что первоначальные способы приобретения права собственности - это те, которые не зависят от прав предшествующего собственника на данную вещь (включая и случаи, когда такого
собственника ранее вообще не имелось), и производные,14 при которых право собственности на вещь возникает по воле предшествующего собственника (чаще всего по договору с ним) .
Данная точка зрения представляется не вполне приемлемой. Как справедливо замечает Ю.К. Толстой, если в основу положены
два различных критерия разграничения, то нарушается единство классификационного основания,15 что совершенно недопустимо.
Л.В. Санникова полагает, что при такой классификации, где в основу положены два критерия - воли и правопреемства,
не находится места тем способам приобретения, при которых переход права собственности осуществляется помимо его воли16.
Другие цивилисты, к которым присоединяется автор, кладут в основу разграничения критерий правопреемства. При этом первоначальные способы приобретения права собственности - это способы, в которых отсутствует правопреемство, а производные способы - это те, которые «покоятся на правопреемстве»17.
Именно эта концепция обосновывает сохранение всех обременении на имущество при переходе права собственности на него. Поэтому данная теория получила широкое признание.
Что касается критерия воли при разграничении способов приобретения права собственности, то он применим не во всех случаях.
Если наследник, имеющий право на обязательную долю, лишен ее наследодателем, то он получает эту долю вопреки воле предшествующего собственника (наследодателя) (ст.1149 ГК РФ). Согласно ст.237 ГК РФ при обращении взыскания на имущество
собственника правомочия к приобретателю переходят в том же объеме, в каком они существовали у предыдущего, т.к. при этом нет
оснований для прекращения обременении переходящего права собственности.
Следовательно, в основу разграничения способов приобретения права собственности на первоначальные и производные должен
быть положен именно критерий правопреемства, ибо, как полагали римские ученые-цивилисты,
91
«никто не может передать другому больше прав, чем имеет сам»18.
Необходимо также отметить практическое значение данной классификации. Деление способов приобретения права собственности на первоначальные и производные не получило закрепления в ныне действующем законодательстве. Однако, как отмечает
Ю.К.
Толстой, «оно может быть выведено путем его доктринального толкования, к чему цивилистическая наука как раз и призвана»19. Д.М. Генкин определил это кратко:
«...недостатки в праве собственности, имевшиеся у предшествующего собственника,
переходят и на нового собственника»20. Л.В. Щенникова отмечает, что «при любом отчуждении имущества, обремененного долгами или иными обязательствами, должен
быть всегда решен вопрос о переводе данных обязанностей на нового приобретателя или
иначе - вопрос о правопреемстве»21.
Следовательно, практическое значение разграничения способов приобретения права собственности на первоначальные и производные состоит в том, что при производных способах приобретения права собственности новый собственник получает те же права, что были и у его предшественника, включая все ограничения этого права. На первоначального приобретателя никакие ограничения права собственности не распространяются.
1
См.: Tapxoв B.A. Римское частное право: Учебн. пособ. для студентов юридических вузов. Саратов, 1994. С. 35.
См.: Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 2000. С. 186.
См.: Хвостов В.М. Система римского права: Учебник. М., 1996. С. 237.
4
См. подробнее: Основные институты гражданского права зарубежных стран. Сравнительно-правовое исследование / Отв. В.В. Залесский. М., 2000. С. 226-227.
5
См.: Эннекцерус П. Курс германского гражданского права. Т. 1. Полут. 2. М.,1950.С.87.
6
См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. По исправленному и дополненному 8-му изд., 1902 г. М., 1997. Ч. 2. С. 55.
7
Там же. С. 54-55.
8
Там же. С. 56.
9
См.: Черепахин Б.Б. Первоначальные способы приобретения собственности по действующему праву // Труды по гражданскому праву. М., 2001. С. 54.
10
См.: Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 126-128.
12
См.: Егоров H.Д. Гражданско-правовое регулирование экономических отношений: Учебн. пособ. Л., 1986. С. 63-64.
13
См.: Гражданское право России: Учебник / Под. ред. З.И. Цыбуленко. М., 1998. Ч.1. С. 268-269.13 Щенникова Л.В. Вещные права в гражданском праве России. М., 1996. С. 2627; см. также: Кирсанов А.Р. Права на недвижимое имущество и сделки с ним, подлежащие государственной регистрации. М., 2001. С. 21.
14
См.: Maттeu У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности.М., 1999. С. 351. Данную точку зрения поддерживает И.В. Лебедева. Она считает, что необходимо
помимо критерия правопреемства ввести второй критерий — критерий воли. Если выражение воли имеет место, то такой способ нельзя считать первоначальным (см.: Право собственности и приобретательная давность // Арбитражный и гражданский процесс. 2001. №7. С. 21).
15
См.: Гражданское право: Учебник. 4-е изд., перераб. и доп. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2000. Т. 1. С. 349.
16
См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. Ч. 1. С. 273-274.
17
Гражданское право: Учебник. 4-е изд., перераб. и доп. / Под ред. АЛ. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2000. Т.1. C. 349. Данную точку зрения поддерживают: В.А. Тархов (см.: Рыбаков В.А., Тархов В.А. Собственность и право собственности: Уфа, 2001. С. 124, 154); М.Г. Масевич (см.: Основания приобретения права собственности // Законность. 1995. № 4.
С. 8); Л.В. Санникова (см.: Гражданское право: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. Ч. 1. С. 273-274).
18
Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 2000. С.186.
19
Гражданское право: Учебник. 4-е изд., перераб. и доп. /Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2000. Т. 1. С. 350.
20
Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 127.
21
Щенникова Л.В. Вещные права в гражданском праве России. М., 1996. С. 27.
2
3
Н.А. Артеменко
соискатель СГАП
ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
ЗА ВРЕД, ПРИЧИНЕННЫЙ ЖИЗНИ ИЛИ ЗДОРОВЬЮ ГРАЖДАНИНА
В период развития рыночной экономики и отношений собственности чрезвычайно важное место занимает защита прав и гарантированность их восстановления в случае нарушения. Одним из важнейших правовых средств охраны прав и интересов граждан и
юридических лиц, обеспечивающих восстановление имущественной сферы потерпевшего при ее нарушении, являются обязательства, возникающие из причинения вреда. Данные обязательства именуются деликтными. Они занимают особое место среди
других гражданских обязательств, т.к. действия, причинившие вред имуществу, здоровью, чести, достоинству, другим нематериальным благам гражданина, оставляют порой след в его жизни на долгие годы, а от вынесенных по таким делам судебных решений
зависит не только уровень
материального положения потерпевшего, но и его психологическое состояние, физическое здоровье,
социальный статус и т.д.1
Обязательства возникают в силу различных оснований, установленных ГК РФ. В качестве одного из таких оснований закон называет причинение вреда (деликтные обязательства).
Согласно п.1 ст.1064 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред.
На причинителя вреда возлагается обязанность возместить причиненный им вред (в ряде случаев такая обязанность может возлагаться в силу закона
и на других лиц) как на субъекта данного правоотношения, ему корреспондирует право потерпевшего требовать
ее исполнения2. С одной стороны, эта обязанность представляет собой определенный способ защиты прав потерпевшего путем
восстановления имущественного положения, существовавшего до правонарушения, и компенсации причиненного личности вре-
да. Такой характер обязанности
причинителя вреда служит основанием для отнесения деликтных обязательств к группе охранительных правоотношений3. С другой стороны, причинение вреда в результате нарушения общего для всех запрета посягать на охраняемые правом блага является основанием для того, чтобы вступил в действие особый правовой «механизм», выражающийся в
применении к правонарушителю определенных мер воздействия, подкрепленных государственно-принудительной силой, с тем
чтобы не только вернуть нарушенное абсолютное право в прежнее состояние, но и для того, чтобы в дальнейшем это лицо не совершало подобных деяний, т.е. механизм гражданско-правовой ответственности.
В юридической литературе существует довольно много различных мнений о понятии гражданско-правовой ответственности,
что свидетельствует о сложности и дискуссионности этого вопроса. Но необходимо
отметить, что традиционно к пониманию
гражданско-правовой ответственности подходят в «ретроспективном» аспекте4, т.е. как к ответственности за правонарушение. Гражданско-правовую ответственность можно определить как определенную негативную реакцию государства на факт совершения
правонарушения, в которой отражено осуждение противоправного поведения правонарушителя и которое выражается в применении к5 последнему мер государственного принуждения (санкций, связанных с определенными лишениями имущественного
характера .
По справедливому замечанию В.Т. Смирнова и А.А. Собчака, следует различать ответственность в законодательном плане,
т.е. ее материальное содержание, воплощенное в санкции правовой нормы, и ее применение, т.е. ответственность в правоприменительном аспекте, «что, в частности, обеспечивается с помощью деликтных обяза92
тельств»6. Иначе говоря, закрепляя в праве общие запреты, государство в то же время на уровне законодательства определяет те
меры (санкции), которые будут применены к лицу в случае нарушения этих запретов (в рассматриваемом случае обязанность
возместить
вред). Эти меры выражены в санкциях правовых норм и представляют собой материальное содержание ответственности7. Как только совершается правонарушение, начинается реализация гражданско-правовой ответственности в отношении правонарушителя, т.е. санкция правовой нормы начинает действовать в отношении конкретного лица и соответственно
на это лицо налагается обязанность возместить причиненный вред, предусмотренный в санкции правовой нормы, но уже конкретизированная в соответствии с обстоятельствами совершенного правонарушения. Причем такая обязанность, поскольку она
основана на применении к причинителю вреда государственно-принудительных мер или на возможности их применения, по
своей сути является санкцией, применяемой к правонарушителю. Эта санкция предполагает определенные отрицательные
последствия для причинителя вреда, т.к. в результате исполнения такой обязанности он лишается некоторых принадлежащих ему материальных благ. Таким образом, рассматриваемая обязанность выполняет роль некоего «наказания»
и, в сущности,
является формой гражданско-правовой ответственности, наступающей за совершенное правонарушение8.
Само же деликтное обязательство, содержание которого составляет данная обязанность, является определенным пределом, рамками, в которых осуществляется применение гражданско-правовой ответственности, т.е. представляет собой меру ответственности.
Поскольку причинитель вреда может добровольно исполнить возложенную на него обязанность без применения к нему государственного принуждения, по мнению С.Н. Братуся, С.С. Алексеева, О.С. Иоффе, в этом случае нельзя говорить о применении мер гражданско-правовой ответственности. Так, С.Н. Братусь считал, что в случае добровольного исполнения своей обязанности должником по возмещению вреда в деликтных обязательствах никакой юридической ответственности не9 возникает. Ответственность наступает только тогда, когда по инициативе кредитора применяется государственное принуждение . Особенность деликтных обязательств он видел в том, что уже в момент возникновения такого правоотношения у потерпевшего возникает право на иск, т.е. возможность принудительным путем получить причитающуюся компенсацию, и государственное принуждение, которое опирается на
такое правонарушение в рассматриваемом случае. Принуждение применяется лишь при уклонении от добровольного исполнения,
и в этом случае наступает ответственность.
Такая позиция, представляется спорной. Следует согласиться с О.С. Иоффе, С.С. Алексеевым которые считают, что такой подход
умаляет значение общей обязанности воздерживаться от посягательства на охраняемое правом благо, следствием нарушения которой является применение к лицу мер гражданско-правовой ответственности. Иначе следовало бы прийти к выводу, что существует
только обязанность возместить причиненный вред, но нет обязанности воздерживаться от причинения вреда, следовательно, противоправным деянием явилось бы только уклонение от возмещения уже причиненного вреда. Причем сам С.Н. Братусь указывает на одинаковую природу обязанности воздерживаться от причинения вреда другому и обязанности не совершать преступлений,
однако делает при этом вывод о том, что, после того как нарушается такая обязанность, возникает только активная обязанность
правонарушителя - возместить причиненный вред, исполнение которой
прекращает возникшее обязательство, но уже при неисполнении эта обязанность реализуется в принудительном порядке10. Хотя было бы логичнее сделать другой вывод: из одинаковой
природы таких обязанностей следует, что как в случае совершения преступления, так и в случае совершения гражданского
правонарушения к лицу в ответ на его деяние применяются меры юридической ответственности, к которым относится также и
добровольное возмещение вреда. Возможность добровольного исполнения действий, составляющих содержание применяемой к
лицу меры ответственности, является особенностью гражданско-правовой ответственности, когда последствия правонарушения
могут устраняться ответственным лицом «в11 силу одной лишь возможности принуждения и на основе осознания правонарушителем характера совершенных им действий» .
Следует согласиться с теми авторами, которые подчеркивают особый характер принуждения, присущего гражданско-правовой ответственности.
Так, профессор С.С. Алексеев справедливо полагает, что в гражданском праве государственное принуждение пребывает как бы в
скрытом виде, правовая активность субъектов имеет столь юридически значимый характер, что достаточно факта противоправного
поведения и одностороннего требования управомоченного лица, чтобы юридическая санкция вступила в действие и без прямого
участия компетентных органов. Поэтому в гражданском праве даже добровольное исполнение лицом обязанности по возмещению
причиненного
им имущественного вреда имеет значение реализации юридической санкции, государственно-принудительной меры12.
Таким образом, деликтное обязательство является охранительным правоотношением, в рамках которого осуществляется применение гражданско-правовой ответственности к лицу, причинившему вред, и во всех случаях - мерой гражданско-правовой ответственности.
1
См.: Иванова И.А. Деликты в системе гражданско-правовых обязательств. М., 2002. С. 31.
2
См.: Тархов В.А. Гражданские права и ответственность. Уфа, 1996. С. 65.
3
См.: Хохлов В.А. Гражданско-правовая ответственность за нарушение договора: Дис.... д-ра. юрид. наук. Самара, 1998. С. 78.
4
Там же. С. 70.
5
См.: Иоффе О.С. Ответственность по советскому гражданскому праву. М., 1955. С. 9-11; Смирнов В.Т., Собчак А. А. Общее учение о деликтных обязательствах в советском гражданском праве. Л., 1983. С. 44-47; Белякова AM. Гражданско-правовая ответственность за причинение вреда. М., 1986. С. 5-16.
6
См.: Смирнов B.Т., Собчак А.А. Указ. соч. С. 44.
7
См.: Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1981. Т.1. С. 270.
8
Там же. С. 273.
9
См.: Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976. С. 86.
10
Там же. С. 89.
11
Иоффе О.С. Указ. соч. С. 12.
12
См.: Алексеев С.С. Указ. соч. С. 271.
Н.В. Фомичева
кандидат юридических наук, доцент СГАП
ОСОБЕННОСТИ ВЛАДЕНИЯ ДРОБНЫМИ АКЦИЯМИ
Отличительной особенностью акционерного общества является возможность выпускать и размещать ценные бумаги, особое место
среди которых занимает акция.
Объем прав акционера зависит от категории, типа и количества принадлежащих ему акций. Акция удостоверяет не только имущественные, но и неимущественные права акционера.
Институт дробных акций возник 1 января 2002 г. Основная его цель - защита прав и интересов мелких акционеров. За недолгое
существование данного института акций практикой уже выявлены трудности при реализации его положений.
В соответствии с п. 3 ст. 25 Федерального закона «Об акционерных обществах» дробные акции образуются в следующих случаях:
при осуществлении преимущественного права на приобретение акций, продаваемых акционером
93
ЗАО; при осуществлении преимущественного права на приобретение дополнительных акций; при консолидации акций, когда
приобретение акционером целого числа акций невозможно. Закон дает исчерпывающий перечень оснований возникновения
дробных акций. Поэтому в случаях одновременного требования нескольких лиц в отношении одной акции может возникнуть общая собственность на акцию. И это будет доля указанных лиц в праве общей собственности на акцию, а не дробная акция.
Дробная акция - это часть акции, которая дает ее владельцу права, предоставляемые акцией соответствующей категории (типа), в
объеме, соответствующем части целой акции, которую она представляет.
При этом дробная акция не является частью в праве общей собственности на ценную бумагу. Это особый случай деления ценной бумаги с соответствующим
делением прав, удостоверяемых ею, который приводит к появлению нового объекта для установления прав по ценной бумаге1. Данный факт и положения Закона позволяют сделать вывод об особенностях оборота дробных акций - дробные акции выступают в обороте в качестве самостоятельного объекта гражданских прав, обращаются наравне с целыми
акциями, что является принципиальным отличием дробной акции от части в праве общей долевой собственности. При обращении
дробных
акций не должно применяться правило о преимущественном праве покупки, свойственном для общей долевой собственности2. Владелец дробной акции не связан в своем волеизъявлении волей
владельцев других дробных акций. Для каких целей осуществляется пользование и распоряжение, решает сам собственник3. Владелец дробной акции наравне с другими акционерами владельцами целых акций вступает с акционерным обществом
в правоотношения. Это нетипичные обязательственные отношения
как по способу возникновения, так и по содержанию4.
В соответствии с законом обладатель дробной акции вправе осуществлять все права акционера, а значит, имеет право голосовать
на общем собрании, получать дивиденды, а также ликвидационный остаток при ликвидации общества и, кроме того, свободно распоряжаться принадлежащей ему дробной акцией. Права владельца дробной акции отличаются от прав, предоставляемых целой акцией своему владельцу, лишь объемом.
Согласно п. 1 ст. 49 Федерального закона «Об акционерных обществах» голосующей акцией общества является обыкновенная или
привилегированная акция, предоставляющая акционеру - ее владельцу право голоса при решении вопроса, поставленного на голосование. Статьей 59 Закона определен следующий принцип голосования: «Одна акция - один голос». На первый взгляд голосование дробной акцией невозможно, поскольку дробная акция - это часть целой акции. Но поскольку владелец дробной акции
осуществляет права по такой акции в том объеме, который соответствует целой акции, можно сделать вывод, что голосование
дробной акцией возможно, т.е. дробная акция предоставляет акционеру часть голоса пропорционально части целой акции соответствующей категории (типа). Хотя некоторые авторы считают, что подобное положение Закона не исключает нарушение провозглашенного им же принципа голосования. Помимо этого на практике голосование дробным числом голосов может привести к
сложностям в подсчетах, что негативно отразится на работе общества.
То же самое происходит и при выплате ликвидационной квоты: владелец дробной акции при ликвидации общества после завершения расчетов с кредиторами имеет право на получение части имущества пропорционально дробной акции, которая ему принадлежит в соответствии с очередностью, установленной в Законе (очередность будет зависеть от того, является дробная акция обыкновенной или привилегированной).
Сложнее обстоит дело с выплатой дивидендов. Если все права осуществляются пропорционально части акции, принадлежащей акционеру, то и размер дивидендов определяется аналогично. Однако может возникнуть ситуация, когда на одну дробную
акцию приходится дивидендов менее одной копейки. В данной ситуации общество не сможет исполнить свое обязательство по
выплате дивидендов, а акционер не сможет реализовать свое право. Однако лишь по этой причине не признавать такую дробную
акцию акцией, а ее владельца акционером нельзя, поскольку невозможность реализации права акционера и исполнения обязательства со стороны общества по выплате дивиденда поставлена в зависимость от принятого самим же обществом решения. В такой ситуации решение общества должно быть признано недействительным.
Как известно, акции могут выпускаться в двух формах: документарной и бездокументарной. С введением института дробной акции
остался нерешенным вопрос деления акции существующей в документарной форме между несколькими акционерами, владеющими ее частями. Такой порядок должен быть определен законом об АО либо нормативным актом ФКЦБ. Здесь возможна передача акции на хранение в депозитарий с регистрацией данным депозитарием деления акции на части, перехода права собственности и
отражением этого процесса в бухгалтерских книгах с выдачей сертификата либо законодательное установление возможности существования дробных акций, только в бездокументарной форме.
Анализ института дробных акций позволяет сделать вывод, что данная конструкция себя не оправдывает. Появление дробных акций
кардинально не изменит положение владельцев небольших пакетов акций. Если до консолидации акционер владел небольшим
пакетом акций, то и после проведения консолидации его пакет акций не увеличится. Претендовать на большой размер дивидендов, ликвидационной квоты и реальное влияние на принятие решений обществом миноритарным акционерам невозможно.
Для обеспечения прав таких акционеров целесообразнее было бы внести в Закон об АО изменения в виде ограничения на проведение консолидации, сохранить обязанность общества по выкупу дробных акций по рыночной цене, а также решить судьбу дробных акций, на выкуп которых у общества не хватило средств. Дробные акции лишь усложнят как деятельность самих акционерных обществ, так и процесс обращения акций на вторичном рынке.
1
2
См.: Дробные акции // Эж-ЮРИСТ. 2001. № 32. С. 2.
Там же. С. 2.
3
См.: Tapxoв B.A., Рыбаков. В.А. Собственность и право собственности. Уфа., 2000. С. 117.
4
См.: Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М„ 1999. С. 192.
Т.М. Медведева
кандидат юридических наук, ст. советник по правовым вопросам Центра развития фондового рынка
ЭФФЕКТИВНОСТЬ ДЕЙСТВИЯ НОРМ,
РЕГУЛИРУЮЩИХ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ
СЛУЖЕБНОЙ ИНФОРМАЦИИ
НА ФОНДОВОМ РЫНКЕ
Доверие акционеров и других инвесторов к компании основывается на равном отношении компании к акционерам. Это является
основополагающим принципом корпоративного управления. Одной из мер, обеспечивающих соблюдение указанного принципа,
является запрет лицам, обладающим необщедоступной (привилегированной) информацией, осуществлять операции с ее использованием или передавать ее третьим лицам1. Незаконное использование такой информации способно нанести существенный ущерб
акционерам и повлечь значительные негативные
последствия для финансового состояния общества и его деловой репутации, а
также нанести вред фондовому рынку в целом2.
В последнее время с ростом объемов торговли на российском фондовом рынке и его капитализации словосочетания
94
«инсайдерская торговля», «инсайдерская информация» все чаще мелькают в прессе3. Следует отметить, что в контексте возможного
злоупотребления либо использования в корыстных целях инсайдерской информации упоминались акции практически всех крупнейших российских эмитентов - «голубых фишек»4. По мнению представителей средств массовой информации, большинство
крупных операций с акциями второго эшелона также осуществляется с использованием и после непосредственного анализа инсайдерской информации, полученной от представителей органов управления этих эмитентов.
Наиболее известными примерами в 2003 г., которые обсуждались в прессе в контексте инсайдерской торговли, были сделки с акциями РАО «ЕЭС России» в преддверии выхода на рынок стратегического покупателя, а также резкий рост цен и объемов торгов
по обыкновенным акциям ОАО «Нефтяная компания ЮКОС» и ОАО «Нефтяная компания "Сибнефть"» за несколько дней до
официального объявления о будущем слиянии ОАО «Нефтяная компания ЮКОС». Поведение рынка акций указанных компаний
вызывает подозрение, что при заключении сделок использовалась инсайдерская информация.
Эти примеры показывают, что в России, несмотря на наличие в Федеральном законе «О рынке ценных бумаг» (далее - Закон о
рынке) норм, определяющих понятие служебной информации на рынке ценных бумаг и устанавливающих запрет на ее использование, не существует эффективного правового механизма предотвращения использования привилегированной информации и инсайдерской торговли.
Незаконное использование привилегированной информации, равно как и сделки, совершаемые с ее использованием, на всех развитых и развивающихся рынках ценных бумаг считаются серьезным нарушением, а на уровне закона существует перечень обязательных правил и запретов, которые регулируют отношения в сфере использования привилегированной информации.
Основными элементами такого регулирования являются наличие в законодательстве:
определения инсайдерской информации и финансовых инструментов, в отношении которых возможно использование указанной
информации, а также определения инсайдеров;
обязанности эмитентов раскрывать инсайдерскую информацию;
запрета на совершение сделок с использованием инсайдерской информации и на передачу такой информации третьим лицам;
полномочий компетентного органа по выявлению и предотвращению правонарушений, связанных с использованием привилегированной информации;
дестимулирующих санкций за использование инсайдерской информации, которые должны соответствовать тяжести проступка.
Наличие в законодательстве перечисленных положений позволяет значительно снизить возможности использования инсайдерской
информации для получения личной выгоды обладающими ею лицами. Главной целью создания указанной системы является создание равных возможностей для всех акционеров получать информацию и принимать инвестиционные решения на основе ее использования. Если информация неравнодоступна, то одни акционеры (инвесторы) имеют возможность получить прибыль или избежать убытков в ситуации, когда другие акционеры (инвесторы) лишены такой возможности.
1. Определение служебной информации в российском законодательстве и его соотношение с понятием «инсайдерская информация»
Сразу же оговоримся, что законодательного определения инсайдерской информации и инсайдерской торговли в России не существует. Наиболее близким к понятию инсайдерской информации является определение служебной информации, данное Законе о
рынке5.
В соответствии с определением, данным в Директиве ЕС от 28 января 2003 г. № 2003/6/ЕС «Об инсайдерских сделках и манипулировании рынком (злоупотреблениях на рынке)», «инсайдерская информация означает точную по своему характеру информацию,
которая не была обнародована, которая касается, будь то прямо или косвенно, одного или нескольких эмитентов финансовых инструментов или одного или нескольких финансовых инструментов и которая, будь она опубликована, могла бы, по всей вероятности, оказать значительное воздействие на цены таких финансовых инструментов или на цены соответствующих производных финансовых инструментов»6.
Таким образом, инсайдерская информация характеризуется следующими признаками:
не является открытой либо общедоступной;
имеет отношение к ценным бумагам, иным финансовым инструментам и их эмитентам;
раскрытие информации может иметь существенное воздействие на рыночные цены финансовых инструментов.
В российском законодательстве служебной информацией применительно к фондовому рынку в соответствии со ст.31 Закона о рынке признается «любая не являющаяся общедоступной информация об эмитенте и выпущенных им эмиссионных ценных бумагах,
которая ставит лиц, обладающих в силу своего служебного положения, трудовых обязанностей или договора, заключенного с эмитентом, такой информацией, в преимущественное положение по сравнению с другими субъектами рынка ценных бумаг».
Как видно, определение служебной информации в отличие от инсайдерской содержит два признака, а именно - ее необщедоступность и относимость к эмитенту и выпущенным им ценным бумагам. К сожалению, указанные признаки являются хотя и необходимыми, но недостаточными для отграничения инсайдерской информации от других видов служебной или коммерческой информации. К служебной информации в соответствии с определением Закона о рынке может быть отнесена любая информация, независимо от того, способно ли ее раскрытие (опубликование) повлиять на рыночную стоимость ценных бумаг. С указанной точки зрения понятие служебной информации является более широким, чем инсайдерская информация.
Помимо этого существуют дополнительные юридические основания, по которым использование термина «служебная информация»
применительно к предотвращению незаконных практик ее использования на рынке ценных бумаг может привести к трудностям в
процессе правоприменения.
Термин «служебная информация» используется во многих законах, причем в различных значениях. В ГК РФ, например, под
служебной информацией понимается информация, имеющая действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу
неизвестности ее третьим лицам, к которой нет свободного доступа на законном основании и обладатель которой принимает
меры к охране ее конфиденциальности (п.I ст.139). Именно в этом значении термин «служебная информация» используется в
ст.92 Федерального закона «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)», предусматривающей запрет служащим
Банка России разглашать служебную информацию о деятельности Банка России без разрешения Совета директоров. В аналогичном значении термин «служебная информация» используется в п.2 ст.32 Закона РФ «О товарных биржах и биржевой торговле», в
которой служащим биржи запрещается использовать служебную информацию в собственных интересах.
Основное отличие понятия инсайдерской информации от служебной информации заключается в том, что эта информация, будучи
раскрытой, способна повлиять на рыночную стоимость ценных бумаг. Кроме того, имеют место существенные отличия, касающиеся правового режима передачи, использования и хранения служебной информации, которая относится к инсайдерской информации.
Эмитент в случае появления информации, которая может быть отнесена к инсайдерской, обязан, с одной стороны,
95
предпринимать меры для охраны и предотвращения ее незаконного использования до того, как она будет раскрыта, а с другой предпринять меры к ее скорейшему раскрытию. В отношении иной служебной информации компания должна предпринимать меры
для сохранения ее конфиденциальности.
В результате неверного определения понятия инсайдерской (служебной) информации остается неясным, какая информация может
считаться таковой, а следовательно, на какую информацию распространяются запреты при заключении сделок с ее использованием, а в сочетании с иными проблемами правового регулирования отношений в сфере использования привилегированной информации на практике невозможно вообще идентифицировать правонарушение.
В связи с изложенным представляется крайне важным, во-первых, ввести в российское законодательство термин «инсайдерская
информация», чтобы отграничить ее от служебной информации, и, во-вторых, дать четкое определение инсайдерской информации,
которое является базисным для всех иных определений и запретов, составляющих элементы правового регулирования в области
использования инсайдерской информации.
2. Определение финансовых инструментов, в отношении которых применятся запрет на использование служебной информации.
В соответствии с Законом о рынке к служебной информации относится только информация об эмиссионных ценных бумагах и
только в отношении таких ценных бумаг существует запрет на совершение сделок с использованием указанной информации.
Эмиссионная ценная бумага в соответствии со ст.2 Закона о рынке - это ценная бумага, которая характеризуется одновременно
следующими признаками:
закрепляет совокупность имущественных и неимущественных прав, подлежащих удостоверению, уступке и безусловному осуществлению с соблюдением установленных настоящим Законом о рынке формы и порядка;
размешается выпусками;
имеет равные объем и сроки осуществления прав внутри одного выпуска вне зависимости от времени приобретения ценной бумаги.
Учитывая требования ст.142 ГК РФ, предусматривающей определение ценных бумаг только на уровне закона, на практике, несмотря на закрепленные в Законе о рынке полномочия ФКЦБ России квалифицировать любой инструмент, отвечающий вышеуказанным признакам, как эмиссионную ценную бумагу, в России существуют только следующие эмиссионные ценные бумаги: акции, облигации и опционы эмитента.
Таким образом, по российскому законодательству на вполне легальном основании можно использовать служебную информацию
при заключении сделок с инвестиционными паями паевых инвестиционных фондов, а также при заключении фьючерсных и форвардных контрактов, базовым активом которых являются эмиссионные ценные бумаги или расчеты, по которым осуществляются в
зависимости от цены на ценные бумаги.
3. Определение лиц, располагающих служебной (инсайдерской) информацией
Закон о рынке (ст. 32) относит к лицам, располагающим служебной информацией:
членов органов управления эмитента или профессионального участника рынка ценных бумаг, связанного с этим эмитентом договором;
аудиторов эмитента или профессионального участника рынка ценных бумаг, связанного с этим эмитентом договором;
служащих государственных органов, имеющих в силу контрольных, надзорных и иных полномочий доступ к служебной информации.
На первый взгляд перечень лиц, располагающих служебной информацией, охватывает основные группы инсайдеров, известных
иностранным юрисдикциям. Однако последний абзац ст.32 Закона о рынке вызывает серьезные сомнения в правильности такого
вывода. В соответствии с ним «к членам органа управления эмитента и профессионального участника относятся лица, занимающие
постоянно или временно в указанных юридических лицах должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных обязанностей, а также выполняющие такие обязанности по специальному полномочию». Поскольку в Законе о рынке не разъясняется, какие должности связаны с выполнением организационно-распорядительных
или административно-хозяйственных обязанностей, уяснить смысл этих понятий возможно, обратившись к нормативным актам,
где такие понятия содержатся. Так, ст. 2.4 Кодекса РФ об административных правонарушениях к лицам, осуществляющим организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции, относит руководителей и других работников, осуществляющих соответствующие функции на основании трудового договора.
Таким образом, к лицам, располагающим служебной инсайдерской информацией, из числа членов органов управления эмитента и
профессионального участника рынка ценных бумаг относятся только генеральный директор, члены правления и их заместители,
если они находятся в трудовых отношениях с компанией.
К числу лиц, располагающих инсайдерской информацией, не относятся члены Совета директоров, хотя в компетенцию Совета директоров входит решение многих вопросов, способных оказать значительное влияние на стоимость ценных бумаг. Именно члены
Совета директоров первыми становятся обладателями такой важной информации, как информация о размещении ценных бумаг или
об одобрении крупной или заинтересованной сделки, информация о вынесении на общее собрание акционеров вопросов, связанных с реорганизацией общества, или о рекомендации общему собранию акционеров о выплате дивидендов и т.д.
Особо следует обратить внимание на то, что к числу лиц, располагающих служебной информацией в контексте определения,
содержащегося в Законе о рынке, несмотря на то, что они осуществляют функции единоличного исполнительного органа, не относится ни управляющий, ни управляющая компания, поскольку они не занимают должности в органах управления эмитента и не
являются профессиональными участниками рынка ценных бумаг. С учетом того, что практика использования в качестве единоличных исполнительных органов управляющих получает в России все большее распространение, такой пробел в законодательстве требует скорейшего устранения.
К числу лиц, располагающих служебной информацией, не относятся также члены ревизионной комиссии (ревизор), располагающие такой информацией в связи с исполнением возложенных на них функций, и акционеры, обладающие самостоятельно или в
совокупности 25 и более процентами голосующих акций общества, которые имеют право знакомиться с документами бухгалтерского учета и протоколами заседаний коллегиального исполнительного органа.
Следующим недостатком существующего определения инсайдеров в российском законодательстве является то, что к числу лиц,
располагающих служебной информацией, за исключением аудиторских компаний, не относятся юридические лица. Например, к
лицам, располагающим служебной информацией, не относятся профессиональные участники рынка ценных бумаг: оценщики и
консультанты, которые привлекаются для подготовки эмиссии ценных бумаг и в силу этого имеют доступ к конфиденциальной
информации, а также к информации, которая будет для акционеров и инвесторов раскрыта позже. К числу лиц, обладающих инсайдерской информации, также не относятся организации, оказывающие услуги по ведению бухгалтерского учета и отчетности
эмитента.
Таким образом, в соответствии с действующим российским законодательством к числу лиц, обладающих инсайдерской информацией, не относится значительная группа
96
лиц, которые должны быть таковыми, а потому на них не распространяются даже те немногочисленные запреты, о которых пойдет
речь ниже.
4. Запрет на использование служебной информации Установление на уровне закона запрета на использование инсайдерской информации является одним из важнейших элементов в системе юридических механизмов, обеспечивающих равные права акционеров и
инвесторов, а также необходимой мерой для создания справедливого рынка. При этом запреты должны быть сформулированы таким образом, чтобы предотвращать использование инсайдерской информации как прямым, так и косвенным образом. Опыт стран
Европейского Сообщества диктует необходимость использования абстрактных понятий, которые позволили бы охватить максимально возможные способы использования инсайдерской информации.
Так, в соответствии с упоминавшейся Директивой ЕС инсайдерам, обладающим инсайдерской информацией, запрещено:
использовать такую информацию путем приобретения или продажи или путем попытки приобретения или продажи за свой собственный счет или за счет какого-либо третьего лица, будь то прямо или косвенно, финансовых инструментов, которых касается та-
кая информация;
раскрывать инсайдерскую информацию любому иному лицу, за исключением случаев, когда такое раскрытие производится в рамках обычного выполнения своих служебных, профессиональных или иных обязанностей;
рекомендовать на основе инсайдерской информации или побуждать какое-либо иное лицо приобрести или продав финансовые инструменты, которых такая информация касается.
Помимо этого запрет на использование инсайдерской информации должен применяться к любому лицу, которое владело инсайдерской информацией и знало или должно было знать о том, что такая информация является инсайдерской.
В отличие от приведенного перечня запретов Закон о рынке устанавливает только два вида запретов. Во-первых, лицам, располагающим служебной информацией, запрещено использовать ее для заключения сделок. Во-вторых, лицам, располагающим служебной информацией, запрещено передавать последнюю для совершения сделок третьим лицам. Иными словами, в российских
нормативных актах содержится лишь запрет использовать служебную информацию для заключения сделок в своих интересах, а
также запрет передавать информацию другим лицам для совершения ими сделок.
Указанные запреты легко обходятся путем заключения сделки за счет другого лица или передачи информации без предложения
заключить сделку. Сформулированные таким образом запреты позволяют на вполне законном основании использовать служебную
информацию для заключения сделок и отчасти стимулировать их заключение, поскольку такие сделки позволяют получить неплохие прибыли или избежать больших убытков.
5. Меры, направленные на предотвращение использования инсайдерской информации
К мерам, направленным на предотвращение использования инсайдерской (в контексте российского законодательства — служебной)
информации, относятся следующие:
своевременное раскрытие информации эмитентами;
ведение эмитентами списка лиц, имеющих доступ к служебной информации;
требования к организаторам торговли уведомлять компетентный орган о сделках, если имеется обоснованное подозрение, что такие
сделки являются сделками с использованием инсайдерской информации.
5.1. Своевременное раскрытие информации эмитентами
Раскрытие информации позволяет сделать ее общедоступной, и лица, обладающие служебной информацией, теряют преимущества, связанные с обладанием такой информацией. Поэтому чем меньше времени проходит с того момента, когда недоступная информация становится общедоступной, тем меньше шансов ее использовать.
Поэтому процедура раскрытия информации и сроки ее раскрытия приобретают решающее значение. В соответствии с Законом о
рынке и принятым в его развитие подзаконным актом7 эмитенты ценных бумаг обязаны раскрывать информацию на всех этапах
эмиссии ценных бумаг, а также информацию, содержащуюся в проспекте ценных бумаг, и информацию о своих аффилированных лицах8. Кроме того, эмитент обязан практически в том же объеме, что и в проспекте, раскрывать информацию в форме ежеквартального отчета, а также информацию о существенных фактах9. Информация о существенных фактах является той информацией, которая в большинстве случаев оказывает значительное влияние на рыночную стоимость ценных бумаг, и именно она
чаще всего используется при принятии инвестиционных решений, связанных с приобретением или продажей ценных бумаг или
иных финансовых инструментов. Учитывая это, существенная информация о деятельности эмитента должна раскрываться максимально быстро10.
Несмотря на достаточно широкий перечень информации, подлежащей раскрытию, нормы Закона о рынке не предусматривают
обязанность эмитентов раскрывать такую важную для акционеров и инвесторов информацию, как информация о принятом Советом директоров решении о рекомендации общему собранию выплатить дивиденды или о вынесении на общее собрание акционеров вопроса о реорганизации общества или о решении расторгнуть договор с регистратором. Не предусмотрено немедленное раскрытие такой существенной информации, как возбуждение в отношении эмитента и (или) его дочерних ( зависимых) обществ
процедуры банкротства или предъявление к эмитенту исков, удовлетворение которых может существенно повлиять на его финансовое положение.
Приведенный перечень можно продолжить, однако при изменении норм, определяющих перечень существенных событий, подлежащих скорейшему раскрытию, более продуктивным было бы сделать этот перечень открытым и возложить на эмитента обязанность раскрывать любую информацию, которая, по его мнению, может существенно повлиять на рыночную стоимость ценных
бумаг.
Независимо от того, как этот вопрос будет решаться в будущем, в настоящее время следует признать, что установленные нормы,
которые направлены на предотвращение случаев использования служебной информации, не являются эффективными.
В результате лица, располагающие служебной информацией, совершают на ее основе сделки. Поскольку указанные сделки являются
вполне легальными, и, как уже отмечалось, благодаря их совершению можно получить прибыль или избежать убытков, экономически оправданным для инсайдеров является забота о том, чтобы указанная информация как можно дольше была недоступна другим лицам.
5.2. Ведение эмитентами списка лиц, имеющих доступ к служебной информации
Еще одной мерой, которая направлена на предотвращение использования инсайдерской информации, является установление требования о ведении эмитентом списка лиц, имеющих доступ к инсайдерской информации, а также получение от указанных лиц информации о всех сделках. совершенных ими с ценными бумагами эмитента.
По российскому законодательству информацию о владении ценными бумагами эмитента лицами, входящими в состав органов
управления эмитента, можно получить или из проспекта ценных бумаг, или из ежеквартального отчета. Однако эта информация
предоставляется на дату утверждения таких документов и очень быстро теряет свою актуальность. Обязанность эмитента составлять и регулярно обновлять список инсайдеров, вести учет принадлежащих им ценных бумаг, а также раскрывать публично
информацию о сделках, совершенных инсайдерами, в российском законодательстве отсутствует.
97
Отсутствие нормативного регулирования могло бы отчасти быть компенсировано созданием самим эмитентом механизмов предотвращения случаев использования инсайдерской информации. Тем более что такие механизмы содержатся в Кодексе корпоративного управления, который рекомендует предусмотреть обязанность членов Совета директоров письменно уведомлять Совет
директоров о намерении совершить сделки с ценными бумагами общества или его дочерних (зависимых) обществ, а также раскрывать информацию о совершенных
ими сделках с такими ценными бумагами в порядке, установленном для раскрытия информации о существенных фактах11.
К сожалению, эта рекомендация Кодекса практически не применяется компаниями. По данным Российского института директоров, лишь в РАО «ЕЭС России» установлена обязанность членов Совета директоров и членов правления предоставлять информацию о владении ценными бумагами РАО «ЕЭС России», а также предусмотрен запрет указанным лицам прямо или косвенно совершать сделки и иные операции с ценными бумагами с использованием служебной (инсайдерской) информации и предоставлять ее для этих целей иным лицам. Причем информация о сделках членов органа управления раскрывалась публично. Так, весной 2003 г. в прессе прошла официальная информация РАО «ЕЭС России» о продаже акций одним из членов правления. К сожалению, это пока единственный пример такого рода.
5.3. Требования к организаторам торговли на рынке ценных бумаг уведомлять компетентный орган о сделках, в отношении которых имеется обоснованное подозрение, что такие сделки являются инсайдерскими.
Фондовые биржи в соответствии с Законом о рынке обязаны осуществлять постоянный контроль за совершаемыми на бирже сделками в целях выявления случаев использования служебной информации (п. 2 ст. 13 Закона о рынке). Актами ФКЦБ России установлена обязанность фондовых бирж и организаторов торговли
осуществлять проверки нестандартных седелок, в т. ч. на предмет
выявления случаев использования служебной информации12.
В случае выявления фактов использования служебной информации при совершении сделок на организованном рынке организаторы торговли обязаны сообщать о результатах проведенных проверок в ФКЦБ. Однако за время, прошедшее после установления
указанных требований, ни от одного организатора торговли не поступило заявления о сделках, в отношении которых имеется подозрение, что они совершались с использованием служебной информации. Это является еще одним подтверждением неэффективности существующего регулирования, поскольку по формальным признакам, которые подробно описаны выше, ни одна нестандартная сделка не могла рассматриваться как сделка, совершенная с использованием служебной информации.
6. Ответственность за инсайдерскую торговлю
Любая запретительная норма обеспечивается не только надлежащей правоприменительной практикой, которая способна выявить
правонарушение, но и наличием санкций, которые соответствуют характеру и тяжести правонарушения.
За нарушение запрета использовать служебную информацию при совершении сделок на рынке ценных бумаг в настоящее время
могут быть применены административные санкции. Это административный штраф и приостановление или отзыв лицензии у профессионального участника рынка ценных бумаг, члены органов управления которого нарушили запрет использовать служебную
информацию.
Кодекс РФ об административных правонарушениях предусматривает, что использование служебной информации для заключения
сделок на рынке ценных бумаг лицами, располагающими такой информацией в силу служебного положения, трудовых обязанностей или договора, заключенного с эмитентом, а равно за передачу служебной информации для совершения сделок третьим лицам, влечет наложение административного штрафа на должностных лиц в размере от 20 до 30 минимальных размеров оплаты
труда (ст. 5.21).
Субъектом указанного правонарушения могут быть только граждане, располагающие служебной информацией. Как уже было отмечено, перечень таких лиц определяется ст. 32 Закона о рынке и к ним относятся: генеральный директор, члены правления эмитента
или профессионального участника, связанного с эмитентом договором, аудиторы эмитента или профессионального участника,
который связан с эмитентом договором, служащие государственных органов, имеющие в силу контрольных надзорных и иных
полномочий доступ к служебной информации.
Поскольку статья устанавливает ответственность только должностных лиц, то аудитор - юридическое лицо от такой ответственности освобождается. Освобождаются от административной ответственности и профессиональные участники рынка ценных бумаг, которые могут быть только юридическими лицами. К последним может быть применима только санкция в виде приостановления действия или отзыва лицензии.
Значительную трудность для привлечения к административной ответственности за использование служебной информации с целью заключения сделок является крайне маленькие сроки давности привлечения к ответственности, установленные в Кодексе, - 2
месяца со дня совершения правонарушения. Как известно, выявление фактов, свидетельствующих о наличии признаков инсайдерской торговли, - это очень сложный процесс, который требует немалого времени и ресурсов. Даже в странах, где компетентные
органы наделены необходимыми полномочиями и существует множество мер, направленных на предотвращение использования
инсайдерской информации, сбор доказательств для привлечения виновных к ответственности занимает не меньше года.
Кроме того, в соответствии со ст. 28.2. Кодекса РФ об административных правонарушениях для привлечения лица к административной ответственности необходимо составить протокол об административном правонарушении, подписываемый лицом, в отношении которого возбуждено дело. Отсутствие подписи на протоколе в соответствии с существующей судебной практикой является безусловным основанием отмены решения ФКЦБ о наложении административного взыскания. Практика показывает, что желающих подписать протокол находится немного.
Трудности, связанные с применением административных санкций в виде наложения штрафа, к сожалению, не компенсируются
серьезными санкциями для правонарушителя. С учетом того, что минимальный размер заработной платы равен 100 рублям, максимальный штраф может составить 5000 рублей. Указанная санкция явно не соответствует ни негативным последствиям для фондового рынка от правонарушения, ни затраченным силам со стороны государства на его обнаружение, ни полученной выгоде
(прибыли или избежанию убытков) правонарушителя.
Таким образом, российское законодательство в сфере регулирования отношений, связанных с использованием привилегированной
информации, носит фрагментарный характер, является неэффективным, в нем отсутствует целостная система мер, направленных на
предотвращение использования служебной информации на фондовом рынке, в т. ч. для совершения сделок с ее использованием.
Законодательство в рассматриваемой сфере нуждается в совершенствовании. Это касается прежде всего определения понятий
инсайдерской информации и инсайдеров, установления мер, направленных на предотвращение использования необщедоступной
информации, а также санкций, соответствующих тяжести правонарушения, и совершенствование административных процедур
привлечения к административной ответственности за совершение сделок с использованием служебной информации.
1
См.: Подпункт 3 п. 2 гл. 1 «Принципы корпоративного поведения» Кодекса корпоративного поведения. Утв. распоряжением ФКЦБ от 4 апреля 2002 г. № 421/р. // Вестник ФКЦБ
России. 2002. № 4.
98
2
В рамках настоящей статьи рассматриваются только вопросы, связанные с использованием привилегированной информации об акционерных обществах, чьи акции публично
торгуются.
3
В центральных газетах и журналах (более 100 изданий) по итогам 2002 г. было выявлено около 300 ссылок, содержащих упоминание инсайдерской информации либо фактов
использования инсайдерской информации при торговле ценными бумагами.
4
В прессе в течение 2000-2003 гг. высказывались предположения о незаконном использовании инсайдерской информации при совершении сделок с ценными бумагами: АО «АвтоВАЗ», РАО «ЕЭС России», АО «Газпром», НК «Лукойл», НК ЮКОС, АО «Мосэнерго», АО «Татнефть» и др.
5
Понятия «инсайдерская информация» и «служебная информация» в дальнейшем будут использоваться как синонимы.
6
Директива ЕС от 28 января 2003 г. № 2003/6/ЕС «Об инсайдерских сделках и манипулировании рынком (злоупотреблениях на рынке)» // Official Journal L 096,12/04/2003 P. 00160025; ч. 1.
7
См.: Постановление ФКЦБ России от 2 июля 2003 г. № 03-32/пс «О раскрытии информации эмитентами эмиссионных ценных бумаг» // Российская газета. 2003. 2 окт.
8
См.: Положение о раскрытии информации об аффилированных лицах открытых акционерных обществ. Утв. постановлением ФКЦБ России от 1 апреля 2003 г. № 03-19/пс. //
Российская газета. 2003.15 мая.
9
К существенным фактам в соответствии со ст. 30 Федерального закона «О рынке ценных бумаг» относятся: а) сведения о реорганизации эмитента, его дочерних и зависимых
обществ; б) сведения о фактах, повлекших разовое увеличение или уменьшение стоимости активов эмитента более чем на 10%; в) сведения о фактах, повлекших разовое увеличение чистой прибыли или чистых убытков эмитента более чем на 10%; г) сведения о фактах разовых сделок эмитента, размер которых либо стоимость имущества по которым составляет 10 и более процентов от стоимости активов эмитента по состоянию на дату сделки; д) сведения о выпуске эмитентом ценных бумаг; е) сведения о начисленных и/или
выплаченных доходах по ценным бумагам эмитента; ж) сведения о появлении в реестре эмитента лица, владеющего более чем 25% его ценных бумаг любого отдельного вида; з)
сведения о датах закрытия реестра; и) сведения о сроках исполнения обязательств эмитента перед владельцами ценных бумаг эмитента; к) сведения о решениях общих собраний; л)
сведения о принятии уполномоченным органом эмитента решения о выпуске эмиссионных ценных бумаг.
10
Эмитенты обязаны раскрывать существенную информацию на ленте новостей одного из информационных агентств, уполномоченных ФКЦБ России на публичное предоставление информации, не позднее одного дня, на сайте в сети Интернет - не позднее 3 дней, а в периодическом издании - не позднее 5 дней после принятия соответствующего решения
или наступления события, информация о которых подлежит раскрытию.
11
См.: Пункт 3.3 гл. 3 «Совет директоров общества» Кодекса корпоративного поведения.
12
См.: Пункт 4.2 Положения о системе контроля организаторов торгов ли на рынке ценных бумаг и дополнительных требованиях к участникам торгов и эмитентам ценных бумаг.
Утв. постановлением ФКЦБ России от 26 октября 2001 г. № 28 // Российская газета. 2001. 21 нояб.
99