РУССКИЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ АНГЛИЙСКОГО ХУДОЖНИК А Д ЖОНА ОГАСТЕС А АТКИНСОНА

РУССК ИЕ ВПЕЧ АТЛ ЕНИЯ А НГЛ ИЙСКОГО Х УДОЖ НИК А
Д ЖОНА ОГАС ТЕС А   АТК ИНСОНА
УДК 930.85
ББК 63.3(2)6-7
А92
Издание подготовлено при поддержке Фонда «Связь Эпох»
Куратор проекта А. А. Евдокимова
Художник К. Е. Журавлев
Вступительная статья Е. И. Иткиной
Перевод с английского Л. А. Борис
Изображения предоставлены
Государственной публичной исторической библиотекой России
(директор М. Д. Афанасьев)
Перевод с английского по изданию:
A Picturesque Representation of the Manners, Customs and Amusements
of the Russians. London, 1803–1804. V. 1–3.
ISBN 978-5-9950-0565-0
© ООО «Кучково поле», 2016
© Иткина Е. И., вступ. ст., 2016
© Государственная публичная
историческая библиотека России, 2016
Творчество художника-графика Джона Огастеса Аткинсона (1775–1832) полностью укладывается в русло того направления, которое получило наименование «россика». Как и многие другие
художники, побывавшие в России, Дж. О. Аткинсон постарался передать в своих произведениях
все живописное многообразие увиденного в незнакомой для европейцев и самобытной стране.
Особенности его подхода к изображению русской жизни можно искать не только в оригинальности его таланта, но и в фактах биографии художника, чья жизнь с 9‑летнего возраста протекала в России. Джон Огастес Аткинсон приехал в Россию в 1784 году вместе со своим родственником — знаменитым английским гравером Джеймсом Уокером и прожил здесь почти 20 лет. Он не
получил специального художественного образования, учился, вероятно, в основном у Д. Уокера
и выработал собственную графическую манеру, впитавшую, безусловно, во многом английскую традицию. Тот факт, что с детских лет Аткинсон рос и развивался в России, сказался на его
восприятии обыденной окружающей жизни. В его жанровых русских гравюрах нет акцента на
экзотике, нет изображений жестокости наказаний или варварства. В них преобладают искренний интерес, теплота, иногда даже любование.
Джеймс Уокер — дядя или отчим (разные свидетельства не проясняют до конца степень
их родства) — был прекрасным графиком, мастером репродукционной гравюры, работавшим
преимущественно в технике меццо-тинто (черная манера). В Англии он сложился как зрелый
художник, имел много заказов и выполнял прекрасные гравированные портреты. Уокеру были
предоставлены очень выгодные условия оплаты его работы в России, а приглашение исходило
от самой Екатерины II. Это определило согласие английского мастера, несмотря на то что он был
к тому времени достаточно известен в своей стране и не нуждался в поиске прибежища и признания, как некоторые другие иностранные художники.
Уокер был приглашен Екатериной II в Россию с тем, чтобы гравировать работы из ее коллекции и сделать собрание картин Эрмитажа известным в Европе. Он был назначен гравером
при Кабинете Ее Императорского Величества и ему определили достойное жалование. Уокер
получил в Российской академии художеств все последовательные степени отличий: в 1786 году
он был произведен в назначенные в академики, в 1794-м — в академики, а затем в советники.
Помимо гравюр с эрмитажных картин, Уокер выполнил в Петербурге ряд портретов: А. П. Сумарокова с оригинала А. П. Лосенко, императора Александра I с оригинала Г. Кюгельхена, великих
князей Александра и Константина Павловичей с портрета И. Лампи, императрицы Екатерины II
с картины М. Шибанова и многих других. Впоследствии он был неизменным гравером-исполнителем всех портретных работ своего пасынка Аткинсона.
Известно, что Уокер занимался преподавательской деятельностью в Академии, у него было
четыре ученика; вероятно, Джон Огастес Аткинсон, не будучи официально в их числе, прошел
хорошую школу гравировального мастерства у своего родственника. Он овладел не только
искусством работы в технике меццо-тинто, где у Уокера были прекрасные навыки, но и акватинты, мягкого лака, офорта. Наряду с гравированием Аткинсон научился технике масляной
5
живописи, хотя в этом он никогда не достигал тех успехов, какие имел в графических искусствах. Первая из известных в настоящее время картин Аткинсона называется «Ледяные горы»
(1792, Государственный Русский музей). Сюжет совершенно традиционен для художника-жанриста, тем более иностранца. Тема зимних катаний с высоких деревянных, специально построенных гор разрабатывалась почти всеми мастерами, побывавшими в северной столице в конце
XVIII — начале XIX века. Аткинсон также показывает толпу горожан разных возрастов и сословий, преимущественно простолюдинов. Они скатываются с гор, обращенных длинными спусками навстречу друг другу. В живописном отношении картина производит довольно скучное
впечатление, она мрачна по колориту и оставляет зрителя равнодушным. Интересно, что тот
же сюжет впоследствии Аткинсон включил в свой гравированный альбом «Живописное изображение нравов, обычаев и увеселений русских», но там он производит совершенно иное впечатление — яркое, праздничное и динамичное, как, впрочем, почти все листы этого альбома.
В 1797 году Аткинсон получил заказ, наверняка по протекции Д. Уокера, на создание портрета
императора Павла I. Он написал Павла на на белой лошади, в мундире Преображенского полка
с опущенной шпагой в правой руке (Государственный музей-заповедник «Павловск»). У императора довольно живое лицо, но поза статична, и вся фигура кажется скованной. Изображение
белой лошадки (любимицы Павла — Фриноны) тоже уплощено и кажется распластанным на
фоне облачного горизонта. В июне 1797 года Уокер награвировал этот парадный портрет Павла I
в технике меццо-тинто и снабдил надписью о «всепокорнейшем приношении от преданнейшего слуги Жамеса Валкера». На гравюре Джеймса Уокера (на русский манер Жамеса Валкера)
все заметно приобрело иные оттенки: лицо Павла стало высокомернее, поза — величественнее,
лошадь ожила, и стало понятно, что она скачет.
1801 годом датируется живописный портрет графа Николая Петровича Шереметева (Государственный музей керамики и «Усадьба Кусково XVIII в.»), выполненный Аткинсоном и гравированный Уокером. Н. П. Шереметев — ближайший друг и сподвижник Павла I, с 1800 года был
в отставке, но выбор одеяния на портрете как бы подчеркивает приверженность графа делам
и идеям императора. Он изображен в облачении мальтийского кавалера с орденской лентой
и знаками отличия. Шереметев стоит в полный рост, в свободной позе, облокотившись левой
рукой на тумбу, на фоне парка одной из своих усадеб. Этот портрет можно признать некоторой удачей Аткинсона. Известно, что им был написан также портрет графа Алексея Захаровича
Хитрово, сенатора, члена Государственного совета. Местонахождение портрета и год его создания в настоящее время не уточнены, портрет был воспроизведен Н. Н. Врангелем. Понятно, что
это был вариант погрудного камерного изображения. Гравюры, выполненной по этому оригиналу, нет, что не позволяет составить о нем более полного впечатления.
Напротив, два портретных изображения Александра Васильевича Суворова, у которых также
нет живописных оригиналов, но существуют высококлассные гравюры Д. Уокера, мы можем оценить в должной мере. Оба портрета были выполнены в технике меццо-тинто в 1797 году. Один
из них поясной, другой — в рост. На первом Суворов представлен в трехчетвертном повороте
с вытянутой правой рукой и зажатой под мышкой треуголкой. Взгляд его направлен на зрителя,
но лицо маловыразительно — можно ощутить лишь едва заметный скепсис. Более всего поражает
отсутствие яркой индивидуальности, столь свойственной личности Суворова. По-видимому,
Аткинсону не пришлось встречаться непосредственно с самим Суворовым, мы знаем из воспоминаний современников, что это было трудновыполнимой задачей, и он пошел иным путем.
Вообще, все изображения Суворова разнятся, нет двух похожих из числа прижизненных.
Второй портрет был задуман как парадный и изображает Суворова в полный рост, в военном мундире, со шпагой в одной руке и шляпой в другой. Рука со шляпой вскинута вверх, шпага
опущена вниз. Лицо также мало индивидуализировано, как на первом портрете, и Суворов даже
кажется старше. Выражение лица бесстрастное, взгляд отрешенный, устремленный в пространство. На фоне справа от фигуры Суворова показана группа конных всадников в дыму сражения. В изображении батального эпизода художник проявляет больше свободы и динамики, чем
в главной фигуре, в позе которой есть некоторая статичность, несмотря даже на кажущуюся
неустойчивость ее постановки.
Рассмотрение отдельных портретных работ Аткинсона заставляет признать, что они не были
особенно удачными. Искусство портрета не стало сильной стороной его таланта. Впрочем, это
относится и к большим историческим полотнам, которые были заказаны Аткинсону Павлом I для
украшения строящегося Михайловского замка в 1799 году. Судьба живописных картин, выполненных Аткинсоном для Михайловского замка, была прослежена Н. Ю. Бахаревой, сотрудницей
Государственного Эрмитажа1. В опубликованном ею исследовании указывается, что Аткинсон
исполнил не две, как считалось ранее, а четыре картины: «Крещение князя Владимира», «Куликовская битва», «Битва с татарами» и «Высадка татар». Две первые картины в результате многих
перемещений оказались в коллекции Государственной Третьяковской галереи (ГТГ), а местонахождение двух последних, переданных в 1925 году в Музейный фонд, остается неизвестным.
«Крещение князя Владимира» и «Куликовская битва» — огромные по размерам (551×346 см
и 553×354 см) — предназначались по проекту архитектора В. Бренна для украшения Воскресенского
зала, который вел в Большой Тронный зал. В разработке замысла художественного оформления
Воскресенского зала принимал участие сам Павел I. Здесь должны были размещаться полотна,
представляющие самые значительные события русской истории. Этот замысел был исполнен.
Картины «Взятие Казани Иваном Грозным» и «Венчание Михаила Федоровича Романова на царство» были написаны Г. И. Угрюмовым, «Полтавская баталия» — В. К. Шебуевым, «Соединение
русского и турецкого флота» — В. П. Причетниковым. Благодаря этому заказу Аткинсон встал
в один ряд с достойными русскими художниками. В 1801 году шесть огромных исторических
полотен были размещены в предтронном зале Михайловского замка. Две картины Аткинсона на
сюжеты битвы с татарами украсили Парадную лестницу замка. Аткинсон, согласно контракту,
получил 6000 рублей. Вскоре после смерти Павла I все работы в замке были приостановлены, картины сняты. Находящиеся в запаснике ГТГ полотна «Крещение князя Владимира» и «Куликовская
битва» хранятся намотанными на валы ввиду своих гигантских размеров. Они опубликованы
в каталоге ГТГ2 и сопровождаются воспроизведениями небольших фрагментов каждой, дающих
представление о художественных особенностях живописи Аткинсона. По колориту обе картины
темные, с преобладанием коричневых и охристых тонов. В сюжете «Крещения» действие разворачивается в интерьере деревянного храма, где на фоне темных стен прорисованы многочисленные фигуры священников, князя и его приближенных, очень тесно поставленных, довольно
однообразно композиционно решенных. В «Куликовской битве» сражение разворачивается
вблизи диких угрюмых гор. Тесный клубок воинов со стрелами и луками, в котором смешались
русские и татары, слабо освещен, небо облачное, что создает довольно мрачное впечатление.
Рассматривая живописные произведения Дж. Аткинсона со всеми их особенностями и недочетами, трудно себе представить, что в дальнейшем он сумеет сделать изящнейшие, легкие,
гармоничные гравюры на темы русской жизни, которые принесут ему признание. Не имея специального художественного образования и способностей к самостоятельному постижению
6
7
живописных навыков, он не достиг больших успехов. Тем не менее уже после возвращения
в Англию он несколько раз обращался к работе с холстами, например, к созданию полотен на
темы войны с Наполеоном. В 1815 году вместе с живописцем А. В. Девисом Аткинсон поехал
в Ватерлоо и написал при его содействии картину с изображением бывшего там сражения. Она
была выставлена в 1819 году и гравирована Дж. Бернетом. Помимо этого, Аткинсон написал
сцены баталий под Лейпцигом и Витторией, которые впоследствии перевел в гравюры Д. Уокер.
Ни портретная, ни историческая живопись не стала для художника в России главным делом,
он прославился только благодаря совместной работе с отличным мастером Д. Уокером. Но наряду
с этими видами искусства Аткинсон блестяще освоил мастерство рисовальщика, и именно оно
явилось для него ведущим во всей последующей деятельности в Англии. Аткинсон увез из Петербурга огромное количество рисунков и эскизов к задуманному изданию жанровых «костюмных»
изображений и к панораме Санкт-Петербурга.
Панорама Санкт-Петербурга была зарисована с башни Кунсткамеры на Васильевском острове
и известна нам по четырем большим гравированным листам в технике акватинты, изданным
в Лондоне в 1805–1807 годах. Замечательно точные виды проспектов и реки Невы, дающие
круговой обзор всем строениям, как оконченным, так и строящимся, включают в себя «Вид
с Ва­сильевского острова на Дворцовую набережную», «Вид с Васильевского острова на Адмиралтейство и Английскую набережную», «Вид Стрелки Васильевского острова и Петропавловской крепости» и «Вид Стрелки Васильевского острова и зданий 12 коллегий». Историки архитектуры Петербурга считают панораму Аткинсона важным источником по истории застройки
центральной части города, где запечатлены некоторые здания, впоследствии изменившие свой
облик. В диссертации Е. А. Скворцовой «Творчество Д. А. Аткинсона и Д. Уокера в контексте
русско-английских художественных связей конца XVIII — начала XIX веков» утверждается, что
«Панорама» существовала не только как четыре акватинты с видами города, но и как монументальное полотно непрерывного кругового обзора, экспонировавшееся в специальной ротонде
в Спринг-Гарденс в 1807 году3. Все, кто упоминают «Панораму» Аткинсона, подчеркивают ее
документальные достоинства, преобладающие над ощущениями поэтичности и красоты видов,
которые, впрочем, тоже не отрицаются.
Совершенно иное впечатление будут производить гравюры другого издания, предпринятого Аткинсоном сразу после переезда в Англию в 1802 году и ставшего главным художественным достижением в его творчестве. Это альбом «Живописное изображение нравов, обычаев
и увеселений русских» — «A Picturesque Representation of the Manners, Customs and Amusements
of the Russians» (London, 1803–1804. V. 1–3). Сто гравюр в нем были исполнены в технике акватинты и мягкого лака и раскрашены акварелью. В альбоме также было опубликовано посвящение императору Александру I4.
Посвящение интересно не только своими изысканными формулировками, но и по смыслу.
Художники хотели видеть в Александре I продолжателя дел великой Екатерины, которой они
были обязаны своим положением и успехами в России. Это давало им повод надеяться на внимание к их последующим работам.
Все гравюры издания «Живописное изображение нравов…» были исполнены Аткинсоном,
Уокер на этот раз выступил как литератор. Он сочинил пояснительные тексты к каждой картинке.
Длительное пребывание в России дало ему некоторое понимание реалий русской жизни, знание
обычаев, занятий, праздников. Нельзя думать, что эти тексты способны дать полное представление
о предмете, но они достаточно информативны. Они были опубликованы на английском и французском языках.
По типу издания «Живописное изображение нравов…» — «костюмно-этнографический»
альбом. Его можно отнести к жанру художественного репортажа о стране. Подобные издания
о России, созданные иностранцами в XVIII веке, составляют определенный типологический
ряд, который открывается серией «Костюмы московитов и разносчики Санкт-Петербурга»
немецкого художника Августа Дальштейна середины 1750‑х годов. Продолжают типологический ряд гравюры известного французского художника Ж. Б. Лепренса, также выходившие
сериями по 6–10 листов в каждой в 1764–1768 годах, с его миловидными крестьянками —
жительницами различных областей, и разносчиками Москвы и Петербурга; далее следуют
издания Х. Г. Гейслера, в которых также разрабатываются сюжеты уличной жизни простолюдинов и тема этнографических особенностей народов России. В подобных изданиях преобладали типажно-костюмные зарисовки в виде сценок из народной жизни, ограниченные определенным кругом сюжетов.
Альбом Аткинсона — Уокера тематически и стилистически превосходит все изданные до
него и почти одновременно с ним «костюмные» гравюры. В нем ярко выражен интерес к элементам быта и хозяйства, к социальным и сословным различиям в обществе, к пейзажу и интерьеру. Трудовые процессы, транспортные перевозки, особое внимание к водным средствам передвижения — все это необычно для тех изданий, которые существовали до альбома Аткинсона.
По широте представленного материала он оставляет позади все иные произведения.
Заметны отличия также в стилистике передачи авторских художественных впечатлений.
Вместо стереотипных уличных сценок с показом двух беседующих или торгующихся персонажей у Аткинсона — свободные разнообразные композиции, наполненные живым ощущением
происходящего. Тематически гравюры во всех трех томах альбома расположены как будто бессистемно, произвольно, и это тоже некий прием, который должен передать все многообразие
жизни. Тем не менее они четко объединяются в определенные смысловые группы.
Самыми крупными можно считать сюжетные сюиты на темы городской повседневной
и праздничной жизни, крестьянского быта, изображения народностей России, зарисовки разного рода военных форм, всевозможных экипажей, речных судов, религиозных обрядов и типов
духовенства.
Целый ряд персонажей — обитателей русского города — появляются впервые в «россике»
именно в гравюрах Аткинсона. Это «Дворник», рубящий дрова во дворе дома и складывающий
их в поленницу, «Земледельцы» с лопатой, «Будочники, или сторожа» с алебардами около будки
на городской заставе, «Бондарь» со связкой обручей на плече и топором за поясом, отправляющийся на работу. Все они показаны крупным планом, во весь рост, на низком горизонте, благодаря чему каждая фигура приобретает черты некоей монументальности. Среди одиночных персонажей встречается уже знакомый зрителю и, вероятно, самый узнаваемый «Сбитенщик» со
стаканом в руке, связкой баранок и бидоном в теплом мешке за спиной. Он дан на фоне городских
торговых рядов, так как именно продавцы и ремесленники чаще всего покупали для «согрева»
горячий сбитень. Подготовленный гейслеровскими изображениями разносчиков, где многое
было едва намечено, зритель мог с удовольствием разглядывать «Молочниц», которые у Аткинсона тоже показаны крупно, подробно. Две девушки — первая сидит, вторая стоит перед ней —
из тех, что приносили в город молоко на продажу, с коромыслами и кувшинами, притягивают
внимание своей миловидностью.
8
9
Русские купеческие женщины — одна в зимней шубке с меховой оторочкой и муфточкой
в руках, одетая совершенно по европейской моде, другая в летнем традиционном русском платье
и клетчатой фате, спускающейся с головы на плечи и покрывающей почти всю спину, — даны на
фоне городского пейзажа. Они словно демонстрируют себя и свои наряды, но у Аткинсона это сделано не навязчиво, и зритель любуется их фигурками. Для придания естественности обстановке
около красавицы в зимней шубке изображен мальчик с санками, который пытается ее объехать.
Такое же внимание художник уделяет и показу крестьянского типажа: молодая девушка
в длинном сарафане, перехваченном под грудью пояском, старуха, опирающаяся двумя руками
на палку, тоже в традиционном сарафане, с платком, повязанным поверх высокого головного
убора, — обе в рост, тщательно проработаны, прекрасно вписаны в антураж русской деревни,
даны на фоне бревенчатых изб на сельской улице. Специальный лист посвящен типажному изображению русского крестьянина. Тот же прием — крупный план, фигура в рост. Он стоит впол­
оборота к зрителю, и можно разглядеть его одежду: длинную рубаху, стянутую поясом, большую поярковую шапку, лапти с онучами. За спиной прикреплена верхняя, более теплая одежда
и запасные лапти. Эта гравюра Аткинсона широко использовалась в качестве иллюстрации
в учебниках и статьях по русской истории на протяжении всего советского времени и называлась «Крестьянин-отходник» (в альбоме — «Русский крестьянин»). Считалось, что запасные
лапти должны рассказывать о том, что крестьянин отправляется на заработки.
Судьба неизменной учебной иллюстрации постигла и другой лист Аткинсона, где изображен пашущий крестьянин. Крестьянский труд в поле в начале XIX века более ни у кого из
художников не встречается, а гравюра Аткинсона очень ярко и наглядно показывала, как крестьянская лошадка тянет плуг, а за ним, направляя его и с усилием регулируя наклон лемехов,
двигается пахарь. Еще один сюжет, изображающий крестьянские работы, называется «Заготовка
конопли и льна». У Аткинсона это небольшая живописная сценка около крытого соломой сарая,
где две крестьянки и мальчик раскладывают на земле собранную коноплю, и готовые снопики
поставлены вдоль деревянной стенки. Эта гравюра тоже часто фигурировала в разделах о сельском труде в России, восполняя отсутствие какого‑либо иного отражения крестьянской жизни.
Серия гравюр, посвященная играм и развлечениям русского народа, по своей сюжетике
близка аналогичным изображениям других иностранных граверов-жанристов. Аткинсон зарисовывает «Бабки», «Городки», «Свайку», «Прыжки на доске», «Качели». Игры у него четко делятся
на те, в которые играют парни, и на те, в которых участвуют девушки. Исключение составляет
сюжет «Голубец», где в центре композиции изображена пляска молодой пары, а вокруг множество зрителей возраста от мала до велика. Девушка, изгибаясь в танце, как бы отстраняет ухаживания парня, а он, подбоченясь, наступает на нее. Д. Уокер в пояснении к этому листу пишет,
что это «оригинальный танец русских, представляющий разновидность пантомимы. Танцор
своими движениями и жестами, кажется, ухаживает за своей красавицей, а она… в конце позволяет себя завоевать».
Отношение художника к тому, что он наблюдал, явно доброжелательно. Миловидные девушки,
опрятные мальчишки, никакой повышенной ажитации. Даже в сюжетах «Кулачный бой» и «Борьба»
нет налета грубости, а преобладает желание простой констатации факта. Мужики здесь слегка
меряются силами, а зрители — в обоих случаях два парня — наблюдают за ходом соревнования.
Все игры изображены на фоне изб, деревянных заборов, сараев пригородов Петербурга, но не
на деревенских улицах. То, как выглядит фон гравюр, посвященных городским развлечениям,
отличается от того, как зарисована Аткинсоном собственно «Русская деревня». Тесно друг к другу
поставленные дома, колодец с «журавлем», идущая посередине улицы корова с колокольчиком на
шее — все более чем скромно. Гравюра очень красива и живописна, одна из самых выразительных у Аткинсона. Д. Уокер в своем комментарии к этому листу написал: «Как правило, деревни
в России состоят из одной улицы с домами по обе стороны, что делает их иногда бесконечной
длины. Единообразие домов не менее примечательно…».
Сюита листов о русской деревне, помимо нескольких сюжетов о крестьянском труде, содержала отдельные изображения на темы общественной и частной жизни. Гравюра, которая называется «Изба», показывает интерьер крестьянского жилища, где протекает вся жизнь большой
семьи. На печке, где готовится еда, лежат старшие дети, молодая мать укладывает в подвешенную
люльку младенца, старуха возится у стола с горшками, мужик — глава семьи — стоит в центре
избы, готовый принять участие в разрешении какой‑то конфликтной ситуации, явно возникающей между матерью, бабкой и маленьким мальчиком. В избе все заставлено хозяйственной утварью: стоит светец с лучиной, у печки — ухват и лопата, на полу — деревянная лохань. Натурные
наблюдения Аткинсона воплощены им в прелестную картинку.
Дополняют крестьянскую сюиту лист «Деревенское развлечение», интересный главным
образом живописной композицией, и лист «Деревенская сходка», который, напротив, привлекает своим содержанием. На улице происходит обсуждение каких‑то важных вопросов общественного характера; по словам Д. Уокера, там решались проблемы «выделения рекрутов или распределения норм налога в пользу владельца и т. д. Эти собрания происходят на большой улице
деревни, и обычно старейшина деревни их возглавляет… Старейшина всегда стоит около свежей коровьей лепешки и втыкает в нее палку…». Надо заметить, что только комментарий Уокера
как‑то проясняет смысл изображенной сценки. Если не знать его, можно увидеть у Аткинсона
всего лишь небольшую группу крестьян, что‑то оживленно обсуждающих со стоящим в центре
группы мужиком, опирающимся на свою палку. Деревенская сходка, решающая столь важные
жизненные вопросы, очевидно, предполагает большую активность населения. Но Аткинсон не
часто прибегал к изображению массовых сцен, хотя у него есть и очень интересные примеры
таких листов. Он явно отдавал предпочтение малофигурным сюжетам, где была возможность
показать каждого персонажа со всеми его характерными чертами.
Тем не менее в альбоме «Живописное изображение…» помещены несколько замечательных
гравюр, показывающих большие сборища людей. Это листы с композициями на тему городских
праздничных увеселений, составляющих одну из интереснейших страниц народной жизни. Их
названия — «Ледяные горы», «Качели», «Общественный праздник» и «Рысистые бега». Ледяные
горы, ежегодно строившиеся на берегу Невы, не обошел своим вниманием ни один жанрист,
как иностранный, так, впоследствии, и отечественный. Любимое зимнее развлечение собирало
массу народа, участвовавшего в катаниях и глазевшего на них. В отличие от первого опыта обращения к подобному сюжету в живописи, свою гравюру Аткинсон решил в мажорном, праздничном ключе. Здесь у него нарядная толпа, атмосфера радостной приподнятости, передаваемая
жестикуляцией и позами персонажей, свободная уравновешенная композиция, позволяющая
разглядеть все подробности, и, главное, гармоничная и светлая колористическая гамма раскраски.
Лист «Качели» построен на таких же композиционных принципах, как «Ледяные горы». Протяженность в длину позволяет показать и сами качели, и балаганы, где на балкончиках выступают клоуны, и прилавки с угощениями, около которых толпится народ. Здесь царит такая же
праздничная атмосфера оживленного летнего гуляния, как на зимних горках, создаваемая во
многом акварельным многоцветием.
10
11
Возок
Этот род зимнего экипажа отличается и легкостью, и удобством; он изготовлен из
тонких досок, крытых снаружи тонкими и прочными матами, которые русские называют циновкой; изготавливают эти маты из туго скрученной липовой коры. Экипаж
имеет двери с обеих сторон, как карета, а также небольшое стеклянное оконце сверху.
Путешественник лежит на подстилках либо сидит на узком сиденье.
Voizok
This kind of winter carriage is both light and convenient; it is made of thin boards, covered
over on the outside with that sort of fine and strong mats called by the Russians cynof ka, and
made of thin twisted lime-tree bark. The carriage has a door on each side, similar to a coach
door, with a small glass window at the top. The traveller lies in it on his bedding, or sits upon
a small coach-seat.
26
Свайка
Эта требующая изрядной сноровки игра очень популярна в России. Небольшое железное кольцо диаметром примерно в полтора дюйма кладется на землю, и в него бросают
тяжелую железную биту, большая головка которой огранена с восьми сторон. Игрок
держит биту, или свайку, за конец и кидает ее таким образом, чтобы, крутясь, она ударилась о землю в середине кольца. Если играющий промахивается, он передает свайку
другому игроку, пока и тот не промахнется и не передаст свайку дальше.
Swaika
This is a game of dexterity peculiar to the Russians. A small iron ring of about an inch and a half
in diameter is laid upon the ground, and thrown at with a heavy iron pin, with a large round
knob at the top of it cut into octagon facettes like a brilliant. The player lays hold of the pin or
swaika, by the point, and throws it in such a manner, that in whirling round the point sticks
in the earth in the middle of the ring. If he misses, he is obliged to hand round the swaika to
the rest of the players, till another misses and relieves him in his turn.
28
Содержание
Е. И. Иткина. Русские впечатления
английского художника
Джона Огастеса Аткинсона
5
Живописное изображение нравов,
обычаев и увеселений русских
21
Письмо императору Александру I
от Джона Огастеса Аткинсона
и Джеймса Уокера
23
Предисловие25
Возок26
Свайка28
Прогулочные лодки
30
Дрожки34
Финские сани
36
Молочницы38
Башкиры40
Лапландские сани
44
Летняя кибитка с кучером
46
Рынок замороженной провизии
48
Зимняя кибитка
52
Бабки54
Баржи с зерном
56
Казаки58
Рожковая музыка
62
Казачья пляска
64
Наемные сани
66
Как зимой достают воду
и полощут белье
68
Резчики льда
70
Карета на полозьях
72
Русский крестьянин
76
Угольные баржи
78
Купание лошадей
82
Цыгане84
Кабак86
Русская девушка
88
Зимние экипажи
90
Деревенская сходка
92
Нищий финн
94
Качели96
Русские галиоты
100
Летние экипажи. Телеги
102
Изба104
Пилигримы106
Украинские гуртовщики
108
Сбитенщик110
Ледяные горки для детей
112
Баржи для перевозки кирпича
и извести114
Казенные баржи
116
Русские солдаты
118
Финская девушка, едущая на рынок 120
Ледяные горы
122
Гусары126
Летняя рыбалка
128
262
Содержание
Финские грузовые барки
130
Зимняя рыбалка
132
Рыбачьи лодки на Ладоге
134
Обычная кибитка на полозьях
136
Купчиха138
Русский купец
140
Плоты142
Финская лошадь
146
Прыжки на доске
148
Казачий офицер
150
Дворцовая коляска
152
Егерь, или Охотник
154
Городки156
Общественный праздник
158
Торговцы сеном и сенной рынок
162
Монахи164
Русская крестьянка
166
Баба, или Старуха
168
Будочники, или Сторожа
170
Повозка для доставки камня
172
Финские повозки
174
Русские матросы
176
Татарский лагерь
178
Татары, ловящие лошадей
182
Плуг184
Смоленские телеги
186
Зимний наряд женщины
188
Русские бани
190
Охота на волков
194
Кулачный бой
196
Бондарь198
Калачники200
Рысистые бега
202
Огородники206
Дворник208
Русский челнок
210
Деревенское развлечение
212
Борьба216
Качели218
Лодки торговцев рыбой
220
Голубец222
Крещение224
Русская деревня
226
Брачная церемония
230
Похороны234
Митрополит236
Русский священник
238
Дровяные баржи
240
Двор русской фермы
242
Заготовка конопли и льна
244
Польская пляска
246
Финны, привозящие рыбу на рынок 248
Водосвятие250
Рысаки254
Монахини256
Знатный черкес
258
Примечания260
263