Титан духа

Титан духа
Лев Толстой глазами писателей и философов конца XIX – начала XX вв.
Виртуальная выставка
А. Л. Ной,
библиотекарь отдела обслуживания ЧОУНБ
Л. Н. Толстой занимает в русской культуре совершенно исключительное
место. И не только в русской. Его философия и литературное наследие
являются бесценным достоянием человечества. В этом смысле он выступает
как некий гигант с могучей душой и неиссякаемой творческой силой.
Наиболее яркой чертой его личности и его творчества была моральная
гениальность. Толстой был подлинной совестью мира; к его голосу
прислушивались всюду, к нему обращались за советами из разных стран
мира. Ясная Поляна стала, по сути, мировым моральным центром.
Современников Толстого, посещавших Ясную Поляну, влекло также и желание прикоснуться
к великой жизненной силе.
Многие художники слова, применяя в отношении Толстого элемент образности,
сравнивают его с солнцем. Один из учеников и исследователей творчества В. Набокова А.
Аппель вспоминал, что Набоков, читая свои лекции по русской литературе для американских
студентов, закрывал окна аудитории плотными шторами и зажигал поочередно три лампы со
словами: «На небосводе русской литературы: Пушкин! Гоголь! Чехов!». Затем направлялся к
окну и открывал штору. Как по волшебству в аудиторию врывался широкий плотный луч
ослепительного солнечного света. «А это – Толстой!» – возвещал Набоков.
Слово Толстого актуально и сегодня. Общество, где человек превращен в средство
достижения цели, где материальное поглощает духовное, где люди не обладают должной
культурой общения, – такое общество, согласно Толстому, обрекает себя на гибель. Эти мысли
не только не утратили, но приобрели еще большую значимость и сейчас.
Лев Толстой глазами писателей и философов конца XIX – начала XX века
В литературе конца ХIХ – начала ХХ века трудно найти писателя, который бы не
интересовался личностью и творчеством Л. Толстого. О нѐм писали И. А. Бунин, А. П. Чехов,
А И. Куприн, В. Г. Короленко, А. М. Горький, Вяч. Иванов, Л. Андреев и др. Размышления
художников слова не всегда принимали вид законченных произведений статей или эссе:
подчас они запечатлены в дневниках, заметках, набросках или переписке. Писатели, в отличие
от критиков и литературоведов, бывают очень субъективны в своих оценках, но читать их
произведения необыкновенно интересно, ведь они исходят из практики искусства и их
восприятие отличается повышенной эстетической чуткостью.
Как мыслитель Л. Толстой оказал огромное влияние и на философское развитие конца
ХIХ – начала ХХ века. Русская религиозная мысль создала огромную литературу о Л.Толстом.
Она представлена такими именами: Вл. С. Соловьѐв, К. Н. Леонтьев, Н. А. Бердяев, Н. Ф.
Фѐдоров, В. В. Розанов, Н. О. Лосский, Л. Шестов, И. А. Ильин, С. Н. Булгаков, В. В.
Зеньковский и др. Пишущие о Толстом философы полемизируют с ним, отмечают
противоречия в его взглядах и, не смотря на разногласия, признают его уникальность. Это
литература для вдумчивого и неспешного чтения.
И. А. Бунин о Л. Н. Толстом
Из творчества своих современников Иван Алексеевич Бунин больше
всего любил и ценил Л. Толстого, хотя в разные периоды своей жизни
относился к нему неодинаково. Л. Толстой стал для Бунина одной из
главных тем жизни. Находясь в эмиграции, испытывая колоссальную тоску
по Родине, Бунин в течение нескольких лет работал над книгой
«Освобождение Толстого» [5]. Она вышла в Париже в 1937 году и
обобщила размышления многих лет. Впервые на родине опубликована в
1967 г. И на сегодняшний день она является одним из лучших сочинений,
посвященных творцу великих романов.
«Освобождение Толстого» – это сплав воспоминаний, философских
исканий, художественных наблюдений. Величие духа, полная любви и страданий душа,
художественная мощь – всѐ это, считал Бунин, воплотилось не только в произведениях
писателя, но и в его жизненном подвиге. Фигура Л. Толстого в его восприятии столь громадна,
что сопоставима лишь с Буддой и Христом. Подвиг Толстого, по Бунину, состоит в
преодолении себя, в обретении полной внутренней свободы, в « освобождении», позволившем
встать вровень с великими мудрецами и проповедниками. В молодости Л. Толстой хотел быть
самым богатым, самым великим, самым счастливым… Но пройдут годы, и он откажется от
богатства, будет тяготиться славой, обратиться с просьбой к окружающим похоронить его в
простом гробу, без речей, памятников, надписей, похоронить на том месте, где он в детстве
искал « зелѐную палочку» - символ братства и счастья на земле. Дух освободился от
зависимости плоти, приблизившись к Божественной любви и Вечному состраданию. Бунин не
подгоняет Толстого под теории, не ломает его. Толстой Бунина правдоподобен, прост и в этой
простоте величав. Бунин подкупает своей преданностью Толстому.
Ю. И. Айхенвальд о Л. Н. Толстом
«Жутко приближаться к Толстому - так он огромен и могуч, и в робком изумлении
стоишь у подножия этой человеческой горы. Циклопическая постройка его духа подавляет
исследователя».
Ю. И. Айхенвальд.
Книга Юлия Исаевича Айхенвальда «Силуэты русских писателей»
[1] была издана в начале ХХ века и была очень популярна. Но после того как
автор эмигрировал в 1922 г. из России, была забыта более, чем на 70 лет.
Работу Ю. Айхенвальда можно отнести к типу художественной критики, в
ней нет теоретических схем, философских и социальных трактовок, а есть
только собственное художественное чувство автора. Характеристика
Толстого полна истинного восторга. Несмотря на то, что автор пишет о
вещах известных, делает он это красиво и умно. Создание «биографии души» писателя – его
цель. Определения и характеристики критика очень яркие и меткие, как, например, такое
высказывание: « Через Ясную Поляну проходит теперь первый нравственный меридиан
земного шара». Свою задачу Ю. Айхенвальд видит в том, чтобы пронести через свою жизнь и
передать для Истории имя своего соотечественника, «…первого человека, царственное имя
своего усопшего Льва».
Д. С. Мережковский о Л. Н. Толстом
«Лицо его – лицо человечества. Если бы обитатели иных миров спросили наш мир: кто
ты? – человечество могло бы ответить, указав на Толстого: вот я».
Д. С. Мережковский
Книга Дмитрия Сергеевича Мережковского «Л. Толстой и
Достоевский» [11] написана на рубеже столетий в самом начале
творческого пути Мережковского. Впервые опубликована в журнале « Мир
искусства» в 1900–1902 гг. При жизни автора монография выдержала
несколько изданий. Но после революции еѐ автор был по существу
вычеркнут из истории отечественной культуры.
Композиционно книга делится на три части: I. Жизнь Л. Толстого и
Достоевского. II. Творчество Л. Толстого и Достоевского. III. Религия. В
первой части, создавая образ писателя, Мережковский приводит описание и
его внешности и обстановки, в которой он жил. Читатель становится свидетелем разговоров
писателя, узнаѐт о его привычках, склонностях. Сопереживает его несчастьям и радостям,
знакомится с Толстым-человеком. И о «жизни», и о «творчестве» Мережковский говорит для
выявления «религии», сводит к ней. Мережковский – мистик, и стремится в анализируемых им
произведениях обнаружить скрытое религиозное содержание. В книге развѐрнута схема о
противоборстве христианства и язычества и доказана на сопоставлении Достоевского и
Толстого. Л. Толстой выведен пантеистом, язычником, поклонником плоти. Мережковский
утверждает, что нет писателей более внутренне близких и в то же время противоположных
друг другу, чем Толстой – «ясновидец плоти» и Достоевский – «ясновидец духа». По
Мережковскому существо человеческое делится на три состава: телесный, духовный и
душевный, и Толстой есть величайший изобразитель именно «душевного» человека. Тут нет у
него не только соперников во всемирной поэзии, во всемирном искусстве, но нет и равного
ему, посредством изображения плоти он передаѐт тончайшие движения души. Книга
Мережковского занимает своѐ, уникальное место в исследовании творчества Л. Н. Толстого.
В. В. Вересаев о Л. Н. Толстом
Книгу «Живая жизнь» [6] Викентий Викентьевич Вересаев считал
лучшей своей книгой. Первая еѐ часть называется «О Достоевском и Льве
Толстом» и вышла в 1910 году. Работа эта противостояла модернистским
трактовкам личности и творчества Л. Толстого и непосредственно
отталкивается от исследования Д. С. Мережковского. В советское время
книга не переиздавалась. На многочисленных примерах Вересаев
демонстрирует, как дух жизнелюбия Толстого перевешивает дух отчаяния
Достоевского. Одна из самых характерных особенностей Л. Толстого –
ничем несокрушимая вера в светлое существо человеческой души. В душе
Достоевского – вечная, беспросветная осень, а у Толстого – солнце над прекрасною землѐю и
вообще мир светел. Для Толстого в недрах жизни нет мрака. Сама жизнь разверзается и из еѐ
светлых, таинственных глубин выходит Бог. «Бог есть жизнь, и жизнь есть Бог!» – говорит
Толстой. Вересаев полагает, что Л. Толстой и Ф. Достоевский олицетворяют два типа
мироощущения, два способа познания – интуитивный (Толстой) и рассудочный (Достоевский).
А человек жалок и беспомощен, когда подходит к жизни с одним только умом. Своим
творчеством Толстой-художник доказал, что «важнее не умом понимать, а всем существом
своим чувствовать глубокую, неисчерпаемую самоценность жизни». Благодаря
переосмыслению художественного творчества Л. Толстого В. Вересаев выработал для себя
философию, которая освободила его от душевных мук и принесла ощущение радости бытия.
От своих убеждений В.Вересаев не отрекался в самые трудные для него периоды жизни.
М. А. Алданов о Л. Н. Толстом
«Его в систему не приведѐшь. Он и слишком огромен и слишком изменчив. Когда пишешь
о Толстом, надо забыть последние следы претензий».
М. А. Алданов
Л. Толстой был для Марка Александровича Алданова образцом
писательского совершенства. «Он произносил два слова «Лев Николаевич»
почти так, как люди верующие говорят «Господь Бог», – вспоминал Г.
Адамович об Алданове.
В литературе дебютировал в 1915 г. как литературовед-эссеист книгой
«Толстой и Роллан» [3], где доказал силу реалистического метода. В
«Войне и мире» он видел образец исторического романа. Эта книга
привлекла внимание С. А. Толстой. Алданов переиздал еѐ позднее (без
раздела о Роллане) под названием «Загадка Толстого» [2]. В начале книги
Алданов отмечает, что Толстой, мало признающий суверенитет науки, был,
тем не менее, одним из разносторонне учѐных людей своего времени. В разное время он
интересовался то философией, то естествознанием, то богословием, то теорией искусства, то
педагогическими науками. А в своѐм
«ремесле», в литературе, был специалистом
исчерпывающего знания, он читал всѐ – и древнее, и новое, и новейшее, владел множеством
языков, вплоть до греческого и еврейского.
Касаясь отношений Л. Толстого с властью, М. Алданов называет его первым свободным
гением России. За всю свою жизнь Толстой не сказал власти ни одного слова, которое не было
бы пропитано независимостью и достоинством.
Через весь очерк проходит мысль о том, что дивные книги Толстого живут
самостоятельной жизнью, и «как ни умѐн и глубок их автор, они кажутся ещѐ умнее и глубже».
Эту мысль автор доказывает на примерах из «Войны и мира», «Анны Карениной»,
«Крейцеровой сонаты». Расшифровывая эпиграф к «Анне Карениной» («Мне отмщение, и Аз
воздам»), он делает интересный вывод о том, что «защитительная речь художника не оставила
камня на камне от обвинительного акта, построенного моралистом». М. Алданов не склонен
говорить о противоречиях Л. Толстого, для него это скорее загадки. Образно завершая своѐ
произведение, Алданов задаѐт риторический вопрос. «Когда свет вечного толстовского
солнца падает на бедную призму анализа, он разлагается на тысячу оттенков радуги. Мы
изучаем отдельные яркие полосы. Но кто знает все переливы волшебного спектра. Кто может
сказать, что понял Льва Толстого?»
Л. И. Шестов о Л. Н. Толстом
Лев Исаакович Шестов, религиозный философ-экзистенциалист
критик, публицист. К анализу творчества Л. Толстого обращался
неоднократно. Наиболее известные его работы это «Добро в учении гр.
Толстого и Ф. Ницше» (1900 г.) [12], «Разрушающий и созидающий
миры: По поводу 80-летнего юбилея Толстого» [14], «На страшном суде»
(1920 г.) [13].
По убеждению Л. Шестова, никто в России так свободно и властно не
думал, как русские писатели, и среди них, конечно же, Л. Толстой.
Останавливаясь на религиозных трактатах Л. Толстого, он оценивает их как
высокие образцы «душеспасительной литературы», которые, тем не менее, не способны
ничего изменить.
В работе «Добро в учении гр. Толстого и Ф. Ницше» Л. Шестов выделяет два периода в
творчестве Л. Толстого: Первый связан с написанием самых известных романов – «Войны и
мира» и «Анны Карениной», второй отразился в поздней публицистике. В своих романах,
утверждает Шестов, Толстой создаѐт настоящую философию жизни, он демонстрирует нам
правоту жизни по отношению ко всем идеям и принципам, пытающимся еѐ исправить. В
первую очередь правоту жизни по отношению к идее добра. И вдруг в душе Толстого
происходит переворот. Он начинает проповедь добра, пытается судить других от имени
своего «добра». Но, по мнению Шестова, добро не есть Бог. «Нужно искать того, что выше
сострадания, выше добра. Нужно искать Бога» Эта мысль – руководящая во всѐм его
творчестве.
Философ сравнивает Толстого с Платоном, учившим, что занятие философией есть не
что иное, как приготовление к смерти. Если прав Платон, то «в последние десятилетия своей
жизни Толстой даѐт нам образец истинного философского творчества», – заключает Л.
Шестов.
С. Н. Булгаков о Л. Н. Толстом
«В Толстом жили душа русского народа, и поэтому немного найдется русских людей,
которые не имели бы в себе частицы Толстого, даже не зная его».
С. Н. Булгаков
В фондах нашей библиотеки имеются следующие работы С. Н.
Булгакова, посвященные Л. Н. Толстому:
«Л. Н. Толстой. (1911 г.) [4]
«Простота и опрощение» (1912 г.)
«Человекобог и человекозверь: По поводу последних произведений
Л. Н. Толстого: «Дьявол» и «Отец Сергий» (1912 г.)
Читая произведения С. Н. Булгакова о Л. Н. Толстом, понимаешь, что
соприкасаешься с литературой глубокой и изящной одновременно. Автор –
человек незаурядный, мыслитель, философ, богослов. Его подход к
изучению личности писателя с одной стороны беспристрастен, а с другой, отмечен
стремлением понять внутренний мир писателя, его дух, «вечно мятущийся, вечно трепетный и
вопрошающий». С. Н. Булгаков называет Л. Толстого религиозным искателем и очень точно
подмечает, что эту черту Толстого (тревогу исканий) символизировали последние его дни.
Смерть в пути озарила жизнь его духа с «неутоленным алканием». «Не о таковых ли сказано в
Благовестии: блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся», – говорит С. Н.
Булгаков свое примиряющее слово.
Список литературы:
1. Айхенвальд, Ю. Лев Толстой // Айхенвальд, Ю. Силуэты русских писателей. – М.,
1994. – С. 217–242.
2. Алданов, М. Загадка Толстого // Алданов, М. Портреты: в 2 т. – М., 2006. – Т. 2. – С.
388 –490.
3. Алданов, М. Толстой и Роллан / М. Алданов. – Петроград: Типо-литография
«Энергия», 1915. – 160 с.
4. Белый, А. Воспоминания о Л. Н. Толстом // Андрей Белый : пробл. творчества. – М. :
Совет. писатель, 1988. – С. 638–645.
5. Белый, А. Трагедия творчества. Достоевский и Толстой
Мусагетъ, 1911. – 46 с.
/ Андрей Белый. – М. :
6. Булгаков, С. Н. Толстой Л. Н. // Булгаков, С. Н. Тихие думы / сост., подгот. текста и
коммент. В. В. Санова; послесл. К. М. Долгова. – М., 1996. – С. 234–251.
7. Бунин, И. А. Освобождение Толстого // Бунин, И. А. Собр. соч.: в 6 т. – М., 1988. – Т.
6: Освобождение Толстого; О Чехове; Воспоминания; Дневники; Статьи. – С. 5–146.
8. Вересаев, В. В. Живая жизнь: О Достоевском. О Льве Толстом. О Ницше / В. В.
Вересаев; сост. Ю. Фохт–Бабушкина. – М.: Республика, 1999. – 447 с.: порт.
9. Иванов, В. И. Лев Толстой и культура // Иванов, В. И. Родное и вселенское. – М.,
1994. – С. 273–282.
10.
Ильин В. Н. Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого / В. Н. Ильин. –
СПб.: РХГИ, 2000. – 480 с.
11.
Л. Н. Толстой: pro et contra / сост., вступ. ст., коммент. и библиогр. К. Г.
Исупова. – СПб.: РХГИ, 2000. – 984 с. – (Русский путь).
12.
Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников : в 2 т. / ред. С. А. Макашин. –
М. : Худож. лит., 1978 – . – (Серия литературных мемуаров). Т. 2 / [сост., подгот. текста и
коммент. Н. М. Фортунатова]. – 1978. – 671 с.
13.
Л. Н. Толстой и А. П. Чехов: рассказывают современники, архивы, музеи / Рос.
АН. Ин-т Мировой лит. им. А. М. Горького; сост. и авт. коммент. А. С. Мелкий. – М.:
Наследие, 1998. – 390 с.
14.
Мережковский, Д. С. Л. Толстой и Достоевский / Д. С. Мережковский. – М.:
Наука, 2000. – 587с.
15.
Шестов, Л. Добро в учении гр. Толстого и Ницше (философия и проповедь) //
Соч. в 2 т. – Томск, 1996. – Т. 1. – С. 213–317.
16.
Шестов, Л. На Страшном Суде (последнее произведение Л. Н. Толстого) //
Шестов, Л. На весах Иова. – М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков: «Фолио», 2001. – С. 110–
167.
17.
Шестов, Л. Разрушающий и созидающий миры // Соч. в 2 т. – Томск, 1996. – Т.
2. – С. 315–354.
15.10.2008