Татьяна Марковна Бережкова как выразитель идеи судьбы в

Т.А. Новоселова
ТАТЬЯНА МАРКОВНА БЕРЕЖКОВА КАК ВЫРАЗИТЕЛЬ
ИДЕИ СУДЬБЫ В РОМАНЕ И.А. ГОНЧАРОВА «ОБРЫВ»
Концепт судьбы в романе «Обрыв» присутствует одновременно
на всех уровнях произведения: сюжетном, композиционном, на уровне
системы персонажей. Как философская категория, концепт «структурирует» различные мировоззрения персонажей.
По мнению Г.Г.Багаутдиновой, в романе «Обрыв» тема судьбы
представлена как «внешняя», так и «внутренняя». Об этой проблеме
достаточно много говорят и размышляют автор и различные герои романа, и в то же незримое присутствие судьбы ощущается, даже в тех
случаях, когда напрямую о ней говорится. Каждый герой, так или иначе соприкасается с проблемой судьбы. Но отношения героев романа с
судьбой складываются по-разному. Если для кого-то эта проблема становится актуальной – это знак его «выделенности среди других» [1, 88].
«Внутренняя» тема отражает «внутреннюю» жизнь героев. По
словам Гейро, внутренняя жизнь обладает относительной самостоятельностью, связываться не только с переживанием событий судьбы,
но и с переживанием судьбы других – близких и дальних [2, 15]. К
«внутренней» теме относятся представления о судьбе персонажей романа». «Внешней» можно назвать событийную сторону, собственно
судьбу, то есть жизнь героев.
Обе эти темы объединяются автором романа, а в некоторых случаях Борисом Павловичем Райским.
На примере образа Татьяны Марковны демонстрируются воззрения на судьбу русских людей. «Внешняя» и «внутренняя» темы образуют единый концепт судьбы Бережковой.
Образ Татьяны Марковны Бережковой является одним из важнейших в романе. В статье «Лучше поздно, чем никогда» Гончаров
писал: «В «Обрыве» больше и прежде всего меня занимали три лица:
Райский, бабушка и Вера» [3,106]. Писатель считал Бережкову следующим после Райского важнейшим звеном замысла романа. В статье
«Намерения, задачи и идеи романа «Обрыв» он признавался: «Пожалуй, для романа было бы трогательнее и эффектнее, если бы я обошел
ее, но тогда не вполне была бы достигнута цель моего романа, которому я хотел придать более значения, нежели послужить развлечением
на несколько часов» [3, 220].
В процессе работы над романом Гончаров переосмысливал образ
Бережковой. Из письма М.М. Стасюлевичу понятно, что трансформация образа исходила от изменения идейных планов. Сначала это была
«захудалая помещица далекого провинциального захолустья», затем
она стала «богатой, важной барыней» [3, 66]. Исследователи «Обрыва»
объединялись во мнении, что Татьяна Марковна Бережкова выражает
«старую правду». «Старая правда» – воплощение вековечных устоев,
норм поведения, традиций. Сторонники «новой лжи» (в романе Волохов) решительно отрицали ее. Л.Я.Гинзбург пишет: «У Гончарова
главные его герои каждым своим проявлением демонстрируют присущее им основное моральное свойство или группу свойств…» [4, 198].
В романе «Обрыв» «старая правда», мораль Бабушки – концептуальное ядро представлений о судьбе русских. Итак, концепт судьбы Бережковой складывается из исконных славянских, античных, мифологических и религиозных представлений. Проникая друг в друга, они
составляют, интегрированную систему взглядов.
«Бабушкину судьбу» можно охарактеризовать так:
Судьба – неизбежность.
Судьба интерпретируется Бережковой как неизбежная цепь событий, явлений, происходящих не случайно. Человек бессилен против
судьбы, поскольку любое его волеизъявление повлечет за собой ряд
ошибок: «Где меньше всего ждешь, тут и оплеуха…» [5, 170]. Бабушка
приводит в пример мужика Савелия, который страдает от «любвеобильной», изменяющей ему супруги: «А золото – мужик, больше деньги у меня делает: хлеб продает, деньги получает, – честный, распорядительный: да вот где-нибудь да подстережет судьба» [5, 170]. Не везет человеку потому, что все изначально предрешено. Как бы он ни
старался, судьба назначила ему страдания.
Райский говорит бабушке: «У вас, бабушка, о судьбе такое же понятие, как у древнего грека о фатуме: как о личности какой-нибудь,
как будто воплощенная судьба тут стоит и слушает… «Да, да» – говорила бабушка, как будто озираясь кто-то стоит, да слушает!» [5, 229].
Бабушка – фаталистка.
2. Судьба – учитель; судьба – проказница.
Судьба в представлении Бережковой берет на себя дидактические
функции. Она учит человека жить. Бережкова говорит Райскому:
«Судьба учит его (человека – Т.Н.) терпению, Делает ему характер,
чтоб поворачивался живо, оглядывался на все зорким глазом, не лежал
на боку и делал, что каждому определил господь…» [5, 227]. То есть
человек должен заслужить счастливую судьбу, славянскую долю, работая над собой, терпеливо перенося все испытания. Судьба же еще и
проказница. Она подшучивает над каждым, только не нужно ее бояться: «Кто слишком трусливо пятится, она тоже не любит и подстережет.
– О, судьба-проказница!» [5, 228]. Капризы судьбы связаны с ее непо-
стоянством. Бабушка советует Райскому жить осторожно: «И тут не
пересаливай» [5, 229]. Судьба непостижима, непонятна, неявленна, но
дает о себе знать, ходит по пятам за человеком, наказывает или милует его.
3. Милостивая – карающая судьба.
Древнейшая мифология судьбы ассоциируется с мотивами наказания, воздаяния и спасения. Бабушкина судьба наказывает того, кто
жалуется, того, кто хвастается. Нужно безропотно переносить тяготы
жизни, иначе судьба отвернется. Бабушка запрещает Райскому произносить слово «непременно»: она боится, что «судьба накажет за самонадеянность» [5, 230]. Только выражая довольство судьбой, не относя
себя к разряду несчастных, можно заслужить милость судьбы: «Всякому, – говорит Бабушка, – судьба дает какой-нибудь дар: одному,
например, дано много ума или какой-нибудь «остроты» или уменья
под этим она разумела талант, способности). – зато богатство не дала,
– и сейчас пример приводила. Ну, а кто лежебокой был или прозевал,
загубил дар судьбы сам виноват! Оттого много на свете погибших,
праздных, пьяниц…» [5, 240]. Милостивая судьба дает человеку многое, суметь воспользоваться своим талантом или богатством может не
каждый, тогда и наказывается человек.
4. Исправимость – неисправимость судьбы.
Бабушка верит в бога, поэтому об исправимости судьбы говорит
как о прощении человека богом: «Бог накажет иногда, да и простит,
коли человек смирится и опять пойдет по хорошему пути. А кто все
спотыкается, падает и лежит в грязи, значит, не прощен потому, что не
одолеет себя...» [5, 230]. Бабушка имеет в виду, во-первых, волю человека, слабый человек не встретит долю; во-вторых, одержимость бесовским началом. Бог дает каждому возможность выборе своей судьбы, а грешник и не помышляет об изменении жизненного пути.
5. Судьба – нечто Богом данное.
Бабушка не говорит о Промысле или Путях Господних, но подразумевает их «У всякого свой крест!» – приходит к выводу Бережкова.
Нести крест свой значит «нести судьбу свою, мирские действия», –
говорит В.Даль. По мнению Ю.C.Степанова, в русском быту «несение
креста» изначально приобретало вполне конкретные черты «унесения
святынь» из оскверненных мирских мест прочь от «мира?» [6, 183].
Кроме конкретного библейского значения, несение креста ассоциировалось с мотивом странничества, как прохождения ряда испытаний.
Достойно нести крест – значит достойно прожить жизнь.
Концепт судьбы Бережковой включает в себя понятие греха. В
Православном словаре написано: «Грех на богословском языке означает всякое, как свободное и сознательное, так и не свободное и бессоз-
нательное, отступление делом, словом и даже помышлением от заповедей Божьих и нарушение закона Божия».
Бережкова уверяет Райского: «Уж если кто несчастен, погибает,
свихнулся, впал в нищету, в крайность, как-нибудь обижен, огорчен и
поправиться не может, значит – сам виноват. Какой-нибудь грех да
был за ним или есть: если не порок, так тяжелая ошибка! Вражда, страсти!.. Бог накажет иногда, да простит, коли человек смирится» [5, 227].
И далее: «А если просто слаб, силенки нет, значит веры нет: Когда
есть вера, есть и сила… Даром судьба не наказывает…» [5, 231]. Судьба и Бог сливаются в одном лице – справедливой силе. В системе бабушкиных представлений существует аналог испытания – рожон.
Между Татьяной Марковой и ее внуком возникает необходимое
им обоим слово, которое означает нечто несбыточное и привлекает
обоих своей народностью. Оно упоминается в следующем контексте:
«Несчастный! А чем, позволь спросить?… здоров, умен, имение есть,
слава богу, вон какое!… Чего еще! рожна, что ли надо?… человек не
чувствует счастья, коли нет рожна… Надо его ударить бревном по голове, тогда он узнает, что счастье было, и какое оно плохонькое ни
есть, а все лучше бревна?» [5, 226]. Слово «рожон» существует только
в сочетаниях: «идти/переть на рожон, какого/рожна?» В словаре современного русского языка объясняется как: «предпринимать чтонибудь заведомо рискованное».
Разговор Райского с Бережковой:
– И так тяжело, бабушка. Ужели вам легко?
– Полно Бога гневить! Видно, в самом деле рожна захотел.
– Хоть бы рожна, да чтоб шевелилось что-нибудь в жизни, а то
настоящий гроб!
– Прости ему, Господи: сам не знает, что говорит! Эй, Борюшка,
не накликай беду! Не сладко покажется, как бревно ударит по голове.
Да, да, – помолчавши, с тихим вздохом, прибавила она, – это так уж
судьбе человеческой написано – зазнаваться. Пришла и твоя очередь
зазнаться: видно, наука нужна. Образумит тебя судьба, помянешь меня!
– Чем же, бабушка! рожном? Я не боюсь. У меня – никого и ничего! Какого мне рожна ждать?
– А вот узнаешь: всякому свой! Иному дает на всю жизнь – и несет его, тянет точно лямку [5, 227].
Бабушкины слова оказались пророческими. Сюжетом романа подтверждается, что Райского ожидают испытания.
Выражения «на рожон», «против рожна» в «Словаре библейских
крылатых слов и выражений» представлены символами испытаний.
«Господь же сказал! Я Иисус, которого ты помнишь (Петр). Трудно
тебе идти против рожна» (Деян. 9:5). И еще: «Все мы упали на землю,
я услышал голос, говоривший мне на еврейском языке: «Савл, Савл!
что ты гонишь Меня? Трудно тебе идти против рожна» (Деян. 26:14).
Таким образом, в представлениях Бабушки о судьбе рожон – составная часть концепта судьбы.
Истинной христианкой Бережкову назвать не позволяет ее вера в
приметы, суеверия. У Татьяны Марковны на все есть ответ: будь то
поговорка, «евангельский текст», из поколения в поколение передающаяся мудрость: «Если когда-нибудь и случалось противоречие, какой-нибудь разлад, то она приписывала его никак не себе, а другому
лицу, если имела дело, а если никого не было, так судьба» [5, 225].
Таким образом, в микромире Бережковой судьба необъяснимое до
конца, иррациональное понятие, которое действует, не согласуя свою
волю с желаниями человека. Главное человеку – ублажать свою судьбу: «Пуще всего не задирай головы и не подымай носа, побаивайся, ну
и дастся (счастье). Судьба любит осторожность, оттого и говорят: «Береженого бог бережет» [5, 225]. Бабушка пытается оградить Райского
от несчастливой судьбы, поэтому поучает его.
Бережкова – «оберег» – созвучие неслучайное. Бережкова применяет свою «концепцию» судьбы на практике: живет в соответствии с
установленными традицией правилами. Позиция Бабушки – невмешательство в жизнь дорогих ей людей – только внешняя. На самом деле
именно от ее воли зависят судьбы внучек, дворовых людей. От лица
судьбы она отдает приказания, но ей всегда подчиняются. Бережкова
напоминает богиню, охранительницу от злых духов, сил – Берегиню:
«Эти женские духи охраняли от всего неожиданного и нежелательного. Древние славяне воспринимали берегинь как подательниц влаги,
дождя, так необходимых для плодородия земли» [7, 102]. Не случайно
Райский говорит о «бабушкиной судьбе» как об оберегающей силе.
Фактически Бережкова не является бабушкой Райского, Веры, Марфеньки, она им не родная бабушка, но весь дом держится на ней, она
управляет своим и не своим имением как маленьким государством. В
Малиновке Бабушка управляет имением, словно глава рода в эпоху
матриархата. Жители Малиновки ее любят и боятся, уважают и советуются с ней. К Бережковой относятся как воплощающей родовое начало силе, она хранит традиции, сложившиеся веками. Бабушка-центр,
от которого идут указания, но на все случаи жизни заранее подготовленных, проверенных ответов нет. Бабушка не понимает, не видит
судьбы Райского, называет его «странным». Судьба Марфеньки желаема Вере, но невозможна. В статье «Лучше поздно, чем никогда»
Гончаров писал: «Марфенька и Викентьев, эта чета не дает Бабушке
ни горя, ни тревог. Последняя знает, что ни тот, ни другой из послушания ее не выйдут и не будут жить как она укажет. Они всегда бодро,
резво и послушно… пойдут по пути… не думая о будущем…» [3, 132].
Дело Марфеньки – слушать Бабушку, которая мудро устроит ее
судьбу. Применительно же к Бережковой и Марфеньке можно сказать,
что превалирует осознанное христианское начало, но иногда берет
верх подсознательное язычество.
Бабушка верит, что пока человек живет не земле, он волен сотворить себе посмертную судьбу: спасение или вечную муку. Спасение
зарабатывается смирением. Вечная мука в аду уготовлена пьяницам,
разбойникам, блудницам, глумословам, – словом, грешникам. Каждого
человека искушает судьба грехами, нужно уметь им противостоять.
Бабушка в перечисленных грешниках видит стремление отклониться
от своей судьбы, перестроить ее по-своему. Поскольку грехи очень
серьезные, замаливать, «отрабатывать» их нужно уже сейчас, на земле.
Вместе с тем Бабушка понимает, что от этих людей не зависит их
судьба: либо они несчастны от рождения, их преследует рок, либо у
них свои моральные законы, бес попутал. Бабушка жалеет грешников
и оправдывает их. Она, как гостеприимная хозяйка, принимает у себя,
в сущности, всех отступивших от Закона Божьего. Это и Нил Андреевич, и Крицкая, и Опенкин. Гости Бережковой видят в хозяйке объединяющее начало, своеобразную веру в Бога, соблюдение нравственных принципов. В этом смысле дом Бабушки напоминает Ноев ковчег,
«землю обетованную», не случайно имение называется Малиновка, то
есть райское место, где всем хорошо. Е.А. Краснощекова отмечает, что
название Малиновка восходит не столько к прозаической малине,
сколько к «малиновому звону», благостному звуку церковных колоколов, где добрая старушонка Бережкова видится мудрой опекуншей –
матерью – бабушкой всех обитателей «заветного уголка» [7, 369].
Итак, казалось бы, внешне благополучная жизнь бабушки, которая так мудро рассуждает, имеет собственное представление о судьбе,
на деле наполнена внутренними переживаниями, драматизмом. Бережкова знает, что судьба непредсказуема, как хотелось бы. Судьба бабушки строится непросто, на «изломах». Однажды в молодости совершенный грех не дает ей покоя. Она много размышляет по этому
поводу. Закончившаяся неудачно любовь Бережковой и Ватутина повлияла не только на ее судьбу, а как полагает Татьяна Марковна, и на
судьбу Веры: «Мой грех!» – неоднократно говорит Бабушка в связи с
трагедией Веры. «Я думала, грех мой забытый, прощен. Я молчала и
казалась праведной людям: неправда! Вот он вышел наружу в твоем
грехе» [8, 336], – обращается Бабушка с покаянием к Вере. То понятие
о «первородном грехе», которое высмеивает Волохов, для нее неоспоримая реальность. Как пишет Ю. Лощиц: «Однако у Бережковой своя
логика. Неизжитый, невыжженый из других грех переходит по наследству к другим людям. Пятна греха ложатся на невинных потомков, и
они расплачиваются за согрешение родителей. Рано или поздно наступает возмездие за проступки и преступления, которое, казалось бы,
навсегда преданы забвению. Тайное – с неумолимостью проявляется,
становится явным» [9, 293].
Таким образом, концепт судьбы реализуется в романе «Обрыв»
через понятия греха, покаяния, спасения, суда. «Концепт судьбы» Бабушки имеет сложную структуру, состоящую из своеобразных подструктур. Базисные категории: исконная русская Доля-Недоля как модификация судьбы. Она бывает карающей / милостивой, учит / наказывает, исправимая / неисправимая. Он нее никуда не денешься. В
концепт судьбы Бабушки входит мифологическая судьба-фатум, от
действия запрограммированного сценария которой никто не должен
уклоняться. Кроме того, православная судьба-Предопределение. Вместе они выстраиваются в общую схему понимания судьбы русским
человеком.
Библиографический список
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
Багаутдинова, Г.Г. Роман И.А. Гончарова «Обрыв»: Борис Райский –
художник [Текст] / Г.Г. Багаутдинова. – Йошкар-Ола: Мар. гос. ун-т, 2001.
Гейро, Л.С. Из истории создания романа И.А. Гончарова «Обрыв» (К
эволюции образов Веры и Марка Волохова) [Текст] / Л.С. Гейро // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1973 г. Институт русской литературы. – Л.: Наука, 1976. – С.51-73.
Гончаров, И.А. [Текст] / И.А. Гончаров. Собр. соч.: В 8 т. – М., 1980. –
Т. VIII.
Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры [Текст] /
Ю.С. Степанов. – М.: Академический Проект, 2001. – 990 с.
Гончаров, И.А. Обрыв [Текст] / И.А. Гончаров. Собр. соч.: В 8 т. – М.,
1980. – Т. V.
Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры [Текст] /
Ю.С. Степанов. – М.: Академический Проект, 2001. – 990 с.
Краснощекова, Е.А. И.А. Гончаров. Мир творчества [Текст] / Е.А. Краснощекова. – СПб.: Пушкинский фонд, 1997. – 496 с.
Гончаров, И.А. Обрыв [Текст] / И.А. Гончаров. Собр. соч.: В 8 т. – М.,
1980. – Т. VI.
Лощиц, Ю.М. Гончаров [Текст] / Ю.М. Лощиц. – М.: Молодая гвардия,
1997. – 351 с.