ЛЕКАРСТВО ОТ БЕЗНАДЁЖНОСТИ Творчество современного

ЛЕКАРСТВО ОТ БЕЗНАДЁЖНОСТИ
Творчество современного тверского писателя Эдуарда Мамциса (а в его
активе уже пять книг) при всём его тяготении к традиционному реализму, тем
не менее, резко выделяется своей непохожестью, «изюминкой», которую распознаёшь далеко не сразу. Его рассказы и фельетоны представляют собой органичный сплав бытовой прозы и хроникальной документалистики, дополненный
юмором самых разных оттенков: от добродушного, вызывающего искренний
заливистый смех, и улыбки с горчинкой, а то и со скрытым негодованием.
Один из новых рассказов писателя называется «Эфир». Нет, речь идёт не
о медицине, где, к слову сказать, эфир используется в качестве обезболивающего средства. Эфир телевизионный, о котором повествует Э. Мамцис, это отрава
для человеческого разума. Идея вроде бы и не новая, но в какой форме она воплощена! Автора почти не видно: потоком идёт сухое описание событий в
стране и мире, освещаемых конкретным выпуском новостной программы «Вести» на телеканале «Россия». Но косноязычие журналистов, переливающих из
пустого в порожнее, и сама фактологическая начинка передачи создают жутковатую картину виртуального мира, чуждого простым людям. Чего стоит хотя
бы эта «новость»:
«Житель штата Калифорния сорокавосьмилетний Уилсон Жозе Мария
Боржеш превзошёл свой личный рекорд, установленный три года назад, плюнув на 18 метров 34 сантиметра. Нам также стало известно, что у него четверо
сыновей и два внука, один из которых заикается. Этот рекорд, по мнению судейской коллегии, достоин книги рекордов Гиннеса». Спросим себя: кому оно
надо? Так информационный спрут опутывает наш мозг и высасывает здравый
смысл. Каждодневно, по нескольку раз. А мы даже и не задумываемся над тем,
что реальность постепенно превращается в жуткое фантасмагорическое мелькание никчёмных эпизодов.
Как человек любознательный, Эдуард Мамцис много путешествует по
свету. Мимо его пути не прошла «сказочная и загадочная» страна – Китай, о
котором большинство наших сограждан судит лишь по товарам ширпотреба,
завалившим российские магазины. В рассказе «Метаморфоза» писатель, живо и
познавательно передавая путевые впечатления, одновременно с редкой дотошностью анатомирует обратную сторону китайского туристического «сервиса»: и
сдача белорусскими «зайчиками» вместо юаней у продавцов сувениров, и «впаривание» за огромную сумму «чудодейственных» таблеток в центр тибетской
медицины, и категорическое требование пяти долларов за бесплатный массаж… Или свидетельство внедрения в быт одного из достижений прогресса –
умывального крана: руки подставил вода течёт, руки убрал – соответственно не
течёт. Однако писатель смотрит на это чудо техники в ином – точном и выразительном ракурсе:
«А в Китае во всех туалетах такие краны, и что интересно – все работают.
А у нас в Твери, а ещё хуже в Москве, не дай бог у человека аденома простаты
или цистит. За полдня можно всю пенсию вместе с ветеранскими просадить». К
иронии здесь примешана тревога, за которой мы опять встречаем глубокую
мысль, рождённую вечной естественной потребностью: «…эта тема, особенно
когда приспичит, очень даже немаловажная. По ней можно судить о культуре
общества».
В чём же заключается метаморфоза? В тех изменениях, которые произошли в китайской туриндустрии за семь лет. Например, подаваемые в качестве
фирменного национального блюда пекинские утки теперь «в этот ресторан шли
пешком с Тибета, ну, уж больно маленькие, прямо, как стайеры». Ирония очевидна: «Повар «так быстро орудовал ножом, что минут через 10 всем вручили,
как и положено по 118 кусочков. Честно говоря, и кусочками-то их назвать было трудно, но всё равно, значительно крупнее рисового зерна».
Критики неоднократно сопоставляли творческую манеру Мамциса с Зощенко. Но если перо Зощенко брызжет гротеском и комизмом (в том числе и в
языке), то Мамцис нарочито спокоен, обстоятелен, сосредоточен, скорее, на
индивидуальном восприятии происходящего. Лишь эффект в обоих случаях
одинаков: читатель увлечён и разделяет авторскую позицию.
Отдельные рассказы писателя напоминают бытовую зарисовку, где почти
нет сюжетного движения. Тема одной из них «Надежды сбываются» – результат случайности. Серым февральским днём на рынке он видит собачку (назвав
её для себя Жучкой), которая обрела собственное счастье – спустя год нашла
свою хозяйку-старушку. Можно вспомнить чеховскую Каштанку, но монолог
Жучки, упрашивающей хозяйку, занятую разговором, скорее пойти домой,
проще и оттого пронзительнее:
«– А я надежду никогда не теряла, не зря, ну, пошли, хватит. А зелёную
миску с отколотой эмалью, наверное, уже выкинула, а может нет. Ну, ничего,
другую найдём, не об этом сейчас. А котёнок-то, наверное, вырос, всё равно
узнаю, ну пошли, я же так ждала, ведь целый год ждала, а зря тогда не слушалась, пошла гулять, вот и догулялась, ну пошли. Кто знал, что дома одинаковые, да и снег этот чёртов – всё спутала. Ну, ничего, главное – нашла….»
Обратим внимание на две детали: зелёная миска с отколотой эмалью и
подросший друг-котёнок для Жучки – её дом, точка опоры, смысл существования. Так мимолётно и незаметно возникает философский подтекст рассказа. Но
почему на душе автора было «неспокойно, тоскливо»? Вероятно, потому, что
потерь своего места в этом мире гораздо больше…
Напрашивается литературная параллель: Эдуард Мамцис – Сергей Довлатов. Действительно, у обоих сюжеты для рассказов вырастают из будничного
окружения, где многое предстаёт то абсурдом, то анекдотом. Но если Довлатов
сочинял жизнь, кладя в её основание собственную судьбу, то Мамцис, повествуя о пережитом им самим, ничего не придумывает. Исключительно из своего
житейского и профессионального опыта черпает он материал, который под его
пером превращается в художественное произведение, придаёт каждому рассказу особую живость, некое обаяние подробностей, из которых соткана наша повседневность. И то, что многим кажется единичным случаем или мимолётным
впечатлением, вырастает у писателя до мощного обобщения, типизируя будничные ситуации, факты, случаи, коим ему случилось быть свидетелем или
участником, в знаковый артефакт современности.
В отличие от ранних произведений Э. Мамциса в его рассказы последних
лет всё больше проникает социальная проблематика в том её понимании, когда
условия жизни обычного человека государство делает невыносимыми, а личное
достоинство попирается едва ли не на каждом шагу. Сей факт закономерен, ибо
главный герой прозы писателя – простой или тот самый «маленький» человек,
который находился в центре внимания критического реализма XIX века.
Парадоксально? Умозрительно? Или верно? Несколько лет назад в одной
из газет мне встретилась мысль о том, что с возвращением в Россию капитализма вернулся и адекватный ему художественный метод – критический реализм. Конечно же, обогащённый иным содержанием. Однако Э. Мамцис не
расточает публицистические громы и молнии; он выражает свою позицию
гражданина подбором фактов и их ёмкими, меткими оценками.
В сюжет рассказа «Поезд», навеянного поездками писателя в разные города, вплетено несколько житейских историй с отзвуком «лихих» 90-х. Его институтского друга, прекрасного врача и учёного, выдавили из независимого Казахстана «как пасту из тюбика», вынудив бросить за бесценок всё. Сосед по купе – школьный учитель – занял деньги в долг на покупку машины, а тут дефолт:
«Теперь долг увеличился в пять раз. Хорошо ещё без процентов. Как быть, хоть
в петлю лезь. Подработать негде, да и некогда…»
«Поезд», на мой взгляд, один из лучших рассказов Э. Мамциса. Здесь
острее проявились его наблюдательность, стремление к образности и умение
лаконично изображать суть увиденного. Колоритно прорисованы картины вокзалов Украины, вскрывающие последствия «самостийности» для простого
народа, которые отдаются щемящей болью в чутком сердце. И открытое гражданское негодование вызывает описание привычных действий «незалежных»
таможенников: «Какое рвение, какая узаконенная беспардонность, хамство».
Каждый рассказ Эдуарда Мамциса отражает совершенно разные ситуации: горестные и комичные, сентиментальные и анекдотические… Но за каждой из них стоит человек, а за ним – многогранная сегодняшняя Россия. Всевозможных граней у неё не счесть и значит перед писателем по-прежнему про-
стирается необозримое поле творчества. И читатель не ошибётся, если последует его единственно верному рецепту жизненного поведения в эпоху перемен:
«Многое переживали, переживём и это. Главное – соблюдать чувство юмора, не
брать близко к сердцу, не подрывать своё здоровье».
Александр Бойников,
кандидат филологических наук,
член Союза писателей России