Два ведущих мотива в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго»

С. А. Фомичев
ПУШКИНСКАЯ
ПЕРСПЕКТИВА
Москва
2007
ДВА ВЕДУЩИХ МОТИВА В РОМАНЕ
Б. ПАСТЕРНАКА «ДОКТОР ЖИВАГО»
1
Стихотворение «Зимняя ночь» («Мело, мело по всей
земле...») с т а л о для Б. П а с т е р н а к а з е р н о м замысла е г о ро­
мана « Д о к т о р Ж и в а г о » . В душе г е р о я с т и х о т в о р е н и е э т о
з р е л о на п р о т я ж е н и и в с е й его духовной ж и з н и , и п е р в ы м
его п р о б л е с к о м с т а л о в п е ч а т л е н и е о т с в е ч и , з а ж ж е н н о й
Ларой.
1
Юра обратил внимание на черную протаявшую скважи­
ну в ледяном наросте одного из окон. Сквозь эту скважину
просвечивал огонь свечи, проникавший на улицу почти с
сознательностью взгляда, точно пламя подглядывало за еду­
щими и кого-то поджидало. «Свеча горела на столе, свеча
горела», — шептал Ю р а про себя начало чего-то смутного,
н е о ф о р м и в ш е г о с я в надежде, что продолжение придет
само собой, без принуждения. О н о не приходило .
2
О н о было написано в конце 1946 года при первых подступах
работы над романом, в ч е р н о в о й рукописи которого весной
1947 года появляется предполагаемое его заглавие — «Свеча го­
рела» (см: БорисовВ. М., ПастернакЕ. Б. Материалы к творческой
истории романа Б. Пастернака «Доктор Живаго» // Новый мир.
1988. № 6. С. 227, 231).
Пастернак Б. Собр. соч. Т. 3. М., 1990. С. 92. Далее даются
ссылки на это издание.
1
2
Воспоминанием о том же пронизаны последние дни
прощания Лары с Юрием.
И она стала напрягать память, чтобы восстановить тот
рождественский разговор с Пашенькой, но ничего не мог­
ла припомнить, кроме свечки, горевшей на подоконнике,
и протаявшего около нее кружка в ледяной коре стекла.
Могла ли она представить, что лежавший тут на столе
умерший видел этот глазок проездом с улицы, и обратил
на свечу внимание? Ч т о с этого, увиденного снаружи пла­
мени — «Свеча горела на столе, свеча горела» — пошло в
жизни его предназначенье? (3, 412)
«Зимняя ночь» помещена в ц е н т р лирического цикла
( « С т и х о т в о р е н и я Ю р и я Ж и в а г о » ) , о т з ы в а я с ь эхом в к о н ц е
романа, когда эту «составленную Е в г р а ф о м тетрадь, н е р а з
и м ч и т а н н у ю » , п е р е л и с т ы в а ю т друзья г е р о я : «К с е р е д и н е
ч т е н и я с т е м н е л о , им с т а л о трудно р а з б и р а т ь п е ч а т ь , при­
шлось зажечь лампу» (3, 421).
Весь ж е ц и к л с т и х о в о с н о в а н н а с и м ф о н и ч е с к о м раз­
витии нескольких тем: годичного п р и р о д н о г о кругообо­
рота, и с т о р и и любви Ю р и я и Л а р ы , судьбы Родины, симво­
л и к и С т р а с т н о й н е д е л и . И м о т и в п р и з ы в н о г о света откли­
кается в каждой и з этих тем.
Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная как знаменье,
К себе приковывает взоры (3,431).
А рядом, неведомая перед тем,
Застенчивей плошки
В оконце сторожки
Мерцала звезда по пути в Вифлеем.
Она пламенела, как стог, в стороне
О т неба и бога,
Как отблеск поджога,
Как хутор в огне и пожар на гумне.
Она возвышалась горящей скирдой
Соломы и сена
Средь целой вселенной,
Встревоженной этой звездой... (3,441)
В качестве литературного клише для стихотворения
«Зимняя ночь» в к о м м е н т а р и и к роману указана «Conzone»
И. Анненского:
Если б вдруг ожила небылица,
На окно я поставлю свечу,
Приходи... Мы не будем делиться,
Бсёотдать тебе счастье хочу...
3
«Стихотворение «Зимняя ночь», — замечает Ю . Глебов, —
д а в н о с т а л о х р е с т о м а т и й н ы м , а с т р о к а «Свеча г о р е л а н а
столе» (...) т р а д и ц и о н н о с ч и т а е т с я ( г л а в н ы м о б р а з о м н а
уровне массового читательского сознания) одной и з самых
"пастернаковских". Между тем, это дословная цитата "авгус­
тейшего поэта" К. Р. (Великого князя Константина Констан­
т и н о в и ч а Романова), н а ч и н а ю щ е г о с я
и м е н н о э т о й стро­
кой» .
Такая цитата, к о н е ч н о , могла запасть в память г е р о я ро­
мана, н о само по себе это далеко не лучшее с т и х о т в о р е н и е
К. Р. м а л о ч е г о п р о я с н я е т в о б р а з н о с т и « З и м н е й н о ч и » .
4
Смеркалось; мы в саду сидели,
Свеча горела на столе,
Уж в небе звезды заблестели,
Уж смолкли песни на селе (...)
Сад задремал; уже стемнело,
И воцарилась т и ш и н а Свеча давно уж догорела,
Всходила полная луна,
Л мы... мы все в саду сидели,
Нам не хотелось уходить!
Анненский И. Стихотворения и трагедии. Л., 1959. С. 169.
ГлебовЮ. «Свечагорела на столе...» ( Ю р и й Андреевич Ж и ­
ваго как поэтическая индивидуальность: заметки к теме) // Russian
Studies. Ежеквартальник русской филологии и культуры. 1994.
Т. 1. Вып. 1. С. 2 3 0 - 2 3 1 .
s
4
Лишь поздней ночью еле-еле
Могли домой нас заманить .
5
О ч е в и д н о , п о и с к и р е м и н и с ц е н ц и й для « З и м н е й н о ч и »
малопродуктивны. Важнее отметить, что топос горящей
с в е ч и я в л я е т с я о д н и м и з с а м ы х р а с п р о с т р а н е н н ы х в рус­
ской поэзии. Ограничимся немногими примерами:
В твою светлицу, друг мой нежный,
Я прихожу в последний раз.
Любви счастливой, безмятежной
Делю с т о б о й последний час.
Вперед одна в надежде томной
Н е жди меня средь ночи темной,
До первых утренних лучей
Н е жги с в е ч е й .
6
Свеча нагорела. П о р т р е т ы в тени.
Сидишь прилежно и скромно ты.
Старушке зевнулось. П о окнам огни
Прошли в те дальние комнаты.
Никак комара не прогонишь ты прочь, —
П о е т и к свету всё п р о с и т с я .
Взглянуть ты не смеешь на лунную ночь,
Куда душа переносится...
7
Я зажгла заветные свечи,
Ч т о б ы этот светился вечер,
И с тобою, ко мне не пришедшим,
Сорок первый встречаю год...
8
П е р в о о с н о в о й т о п о с а з а ж ж е н н о й свечи является народ­
н а я п е с н я об о ж и д а н и и д е в и ц е й с в о е г о л ю б и м о г о :
К. Р. Времена года. И з б р а н н о е . СПб., 1994. С. 92.
Пушкин А. С. П о л и . собр. соч. Т. 2. 1947. С. 230.
Фет А. А. Стихотворения, поэмы. М., 1988. С. 122.
Ахматова А. Поэма без героя// Ахматова А. Стихотворения и
поэмы. Л., 1976. С. 356. См. также ее стихи «Муж хлестал меня
узорчатым...»; Кмузе («Муза-сестра заглянула в лицо...»); «Подуш­
ка уже горяча...»; «Чугунная ограда...» (Тамже. С. 36, 40, 50, 171).
5
6
7
8
Дорогая моя хорошая
Ты душа ль моя красна девица,
Моя прежняя полюбовница,
Н е сиди, мой свет, долго вечером,
И не жги свечи воску ярова,
Ты не жди меня до бела света;
Я задумал, мой свет, жениться,
Я приехал к тебе проститься;
За любовь твою поклониться...
9
Н е т р у д н о з а м е т и т ь , ч т о как в н а р о д н о й п е с н е , т а к и в
л и т е р а т у р н ы х обработках ее т е м ы (к н и м п р и б е г а л и т а к ж е
Н . А. Ц е р т е л е в и Н . Г. Ц ы г а н о в ) чаще всего воссоздавалась
ситуация р а з р ы в а л ю б о в н ы х о т н о ш е н и й — о б ы ч н о п о в и н е
«красна м о л о д ц а » .
Н е так у Пастернака. Н о его стихотворение также может
быть воспринято в качестве стилизации народной песни,
ц е н т р а л ь н а я т е м а к о т о р о й о т к р ы в а е т с я н е сразу. «Русская
песня, — р а з м ы ш л я е т г е р о й р о м а н а , — как вода в запруде.
Кажется, о н а остановилась и не движется. А на глубине она
безостановочно вытекает из вишняков, и спокойствие ее
поверхности обманчиво.
Всеми с п о с о б а м и , п о в т о р е н и я м и , п а р а л л е л и з м а м и о н а
з а д е р ж и в а е т ход п о с т е п е н н о р а з в и в а ю щ е г о с я с о д е р ж а н и я .
У какого-то п р е д е л а о н а вдруг сразу о т к р ы в а е т с я и р а з о м
поражает нас. Сдерживающая себя, властвующая над собою
тоскующая сила в ы р а ж а е т себя так. Э т о безумная п о п ы т к а
словами о с т а н о в и т ь время» (3, 358).
Н а р я д у с главным м о т и в о м с т и х о т в о р е н и е П а с т е р н а к а
« З и м н я я ночь» о б о г а щ е н о и р я д о м других.
С о б р а н и е разных песен М. Д. Чулкова. СПб., 1770. Ч. 1.
№ 157. Ср. русскую песню М. И. Глинки «Ах ты, душенька, красна
девица...»(1826). Один из вариантов такой песни, «Кабы я знала,
млада, кабы ведала...» был записан в селе Малом Болдине См.:
Лобанова А. С. Об источнике и замысле одного пушкинского фраг­
мента// Временник Пушкинской комиссии. Вып. 25. СПб., 1993.
С. 114-118.
9
Возможно, мотив неугасающей
тельную к о н н о т а ц и ю , восходящую к
угаснет светильник ее всю ночь»
любивой жене) . Такова и героиня
10
свечи имеет дополни­
«Похвале женам»: «не
(о д о м о в и т о й , трудо­
лирического цикла.
Мы сядем в час и встанем в третьем,
Я с книгою, ты с вышиваньем... (3,430).
И наколовшись на шитье
С невынутой иголкой,
Внезапно видит всю ее
И плачет втихомолку ( 3 , 4 3 5 ) .
11
Нетрудно р а з л и ч и т ь в «Зимней ночи» атрибуты гадания
о суженом: т е н и на о з а р е н н о м п о т о л к е , капли воска, баш­
мачки, — как в балладе Жуковского «Светлана»:
Вот в светлице стол накрыт
Б е л о й пеленою;
Домострой // Памятники литературы Древней Руси. Сере­
дина XVI в. М., 1985. С. 9 1 . Ср. в П р и т ч а х Соломона ( 3 1 , 15) о
«добродетельной жене»: «Она чувствует, что занятие ее хорошо,
и — светильник ее не гаснет и ночью». В «Повести об Улиянии
Осорьиной»: «Только к прядению и к труду за пяльцами прилежа­
ние большое имела она, и не угасала свеча ее все ночи» (Избор­
ник. П о в е с т и Д р е в н е й Руси. М., 1986. С. 270).
Возможно, здесь откликается выразительная деталь из
«Повести о П е т р е и Февронии». «Жест Ф е в р о н и и , — замечает
Д. С. Лихачев, — втыкающей иглу в покрывало и обвертывающей
вокруг воткнутой иглы золотую нить, так же лаконичен и зритель­
но ясен, как и первое появление Февронии в повести, когда она
сидела в избе за ткацким станком, а перед нею скакал заяц. Чтобы
оценить этот жест Февронии, обвертывающей нить об иглу, надо
помнить, что в древнерусских литературных произведениях нет
быта, нет детальных описаний — действие в них происходит как
бы в сукнах. В этих условиях жест Февронии драгоценен, как и то
золотое шитье, которое она шила для святой чаши» (Лихачев Д. С.
Великое наследие. Классические п р о и з в е д е н и я л и т е р а т у р ы
Д р е в н е й Руси. М., 1975. С. 259).
10
11
И на том столе стоит
Зеркало с свечою...
12
О д н а к о у П а с т е р н а к а — г а д а н и е уже о с у щ е с т в и в ш е е с я :
одного единственного, судьбой уже явленного г е р о и н я ждет
в «жару соблазна». С о б р я д о м гаданья связан п р о н и з ы в а ю ­
щ и й образную ткань с т и х о т в о р е н и я образ креста-крещения.
О н подспудно п о я в л я е т с я уже в о в т о р о м ч е т в е р о с т и ш и и :
«Как летом роем мошкара / Л е т и т на пламя, / Слетались хло­
пья со д в о р а / К о к о н н о й раме...» ( о к о н н а я рама, освещен­
ная изнутри, и есть крест). И далее — «преодолев водоворо­
ты» — о т к р ы в а е т с я о с н о в н а я тема.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья (...)
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно... (3, 435).
Казалось бы, м о т и в к р е щ е н с к о г о гадания п р о т и в о р е ч и т
ясно обозначенному в концовке стихотворения времени
действия: «Мело весь м е с я ц в феврале». Н о весь ц и к л «Сти­
х о т в о р е н и й Ю р и я Ж и в а г о » д е т е р м и н и р о в а н предпасхальным ожиданием.
П р и т ч е в ы й подтекст стихотворения «Зимняя ночь»
смыкается с евангельской символикой романа. По толко­
ванию дяди героя H. Н . Веденякина, «...главное то, ч т о Хри­
стос г о в о р и т п р и т ч а м и из быта, п о я с н я я истину светом
п о в с е д н е в н о с т и . В о с н о в е э т о г о л е ж и т м ы с л ь , ч т о обще­
н и е между с м е р т н ы м и б е с с м е р т н о и ч т о ж и з н ь с и м в о л и ч на, потому ч т о она значительна» (5, 44).
В с т и х о т в о р е н и и « З и м н я я ночь» р а с п о з н а е т с я о т к л и к
на е в а н г е л ь с к у ю п р и т ч у о д е в а х со с в е т и л ь н и к а м и : «ПоЖуковский В. А. Сочинения. М., 1954. С. 122.
л у н о щ и ж е вопль б ы с т ь : се, ж е н и х грядет, и с х о д и т е в сре­
тение его» (Мф 25, 6).
И здесь следует вспомнить сон Ю р и я Ж и в а г о перед пос­
л е д н и м отъездом и з Ю р я т и н а в В а р ы к и н о .
О н пишет поэму не о воскресении и не о п о л о ж е н и и
во гроб, а о днях, протекших между тем и другим. О н пи­
шет поэму «Смятение».
Он всегда хотел написать, как в течение трех дней буря
черной червивой земли осаждает, штурмует бессмертное
воплощение любви, бросаясь на него своими глыбами и
комьями, точь-в-точь как налетают с разбега и хоронят под
собою берег волны морского п р и б о я . Как т р и дня бушу­
ет, наступает и отступает черная земная буря (3, 206).
Т а к о й « п о э м о й » и с т а л , п о сути дела, р о м а н « Д о к т о р
Живаго», в котором запечатлено историческое безвреме­
нье, промежуток «смятения» (ср.: «Мело, мело п о всей зем­
ле...») п о с л е к р у ш е н и я с т а р о г о м и р а . Т о п о с ж е г о р я щ е й
с в е ч и звучит — н а п е р е к о р всем в р а ж д е б н ы м с т и х и я м — за­
к л и н а н и е м н е и с т р е б и м о й л ю б в и и, в к о н е ч н о м с ч е т е , за­
логом неминуемого воскресения.
2
М о т и в ж е л е з н о й д о р о г и в р о м а н е Б . П а с т е р н а к а «Док­
т о р Ж и в а г о » является одним и з стержневых, ч т о уже отме­
ч а л о с ь в к р и т и к е . «Два м о т и в а , — с ч и т а е т Н а т а л ь я И в а н о ­
ва, — я в л я ю т с я для р о м а н а "Доктор Ж и в а г о " основополага­
ю щ и м и , р а з в и в а ю щ и м и с я к о н т р а п у н к т н о . (...) М о т и в ы для
русской л и т е р а т у р ы т р а д и ц и о н н ы е . (...) Я и м е ю в виду мо­
тивы природы и железной дороги, то есть мотивы жизни
и смерти. (...) Вспомним знаменитые слова Толстого о свече
ж и з н и Анны К а р е н и н о й , погасшей на железной дороге;
в с п о м н и м мужика, стучащего по железу, и з ее с н о в и д е н и й .
В с п о м н и м "Век шествует путем своим ж е л е з н ы м " Б а р а т ы н ­
ского — строки, отразившие мучительные размышления
поэта о трагической подоплеке цивилизации и движения
прогресса. Стихи Некрасова и Блока, разговоры в поезде
Р о г о ж и н а с М ы ш к и н ы м — р я д "прародителей" р о м а н а Пас­
тернака можно было бы длить и длить» .
О Толстом, Баратынском, Блоке, Некрасове, Достоевском
сказано здесь верно. О самом ж е Пастернаке — с т о ч н о с т ь ю
до наоборот. Ж е л е з н а я дорога в его творчестве больше, чем
м о т и в , э т о н а с т о й ч и в о в а р ь и р у е м ы й о б р а з , тема, с и м в о л ,
не несущие, как п р а в и л о , н е г а т и в н о г о о р е о л а . Д о с т а т о ч н о
в с п о м н и т ь т а к и е ш е д е в р ы е г о л и р и к и , как заглавные сти­
х о т в о р е н и я к н и г «Сестра м о я ж и з н ь » и « Н а р а н н и х поез­
дах», ч т о б ы убедиться в этом. Ж е л е з н а я дорога со всеми ее
атрибутами (станции, рельсы, паровозы, вагоны, шпалы,
виадуки и проч.) п р о н и з ы в а е т лирическую с т и х и ю Пастер­
нака, п о д о б н о тому, как с о л е н ы е в о л н ы — м н о г и е п р о и з в е ­
д е н и я самого п л о д о в и т о г о русского п о э т а - м а р и н и с т а Пуш­
кина.
13
Вокзал, несгораемый ящик
Разлук моих, встреч и разлук,
Испытанный друг и указчик,
Начать — не исчислить заслуг
(«Вокзал», 1 9 1 3 , 1 9 2 8 - 1 , 5 5 ) .
Поэзия, я буду клясться
Тобой и кончу, прохрипев:
Ты не осанка сладкоглавца,
Ты — л е т о с местом с третьем классе,
Ты — пригород, а не припев
(«Поэзия», 1 9 2 2 - 1 , 220).
Лед реки, переезд и платформы,
Лес, и рельсы, и насыпь, и ров
Отлились в безупречные ф о р м ы
Без неровностей и углов
(«После вьюги», 1957 —2, 111).
Вперед то под гору, то в гору
Бежит прямая магистраль,
Иванова Н. Искупление // С разных точек зрения. «Доктор
Живаго» Б о р и с а П а с т е р н а к а М . , 1990. С. 194.
13
Как разве только жизни впору
Все время рваться вверх и вдаль
(«Дорога», 1 9 5 7 - 2 , 1 0 1 ) .
В т а к о м о щ у щ е н и и р у к о т в о р н о г о чуда, п р о ч н о вошед­
шего в м и р для п р е о д о л е н и я р а с с т о я н и й и отчуждения
л ю д е й , з а п е ч а т л е н н о в ы й взгляд ч е л о в е к а XX в е к а н а же­
л е з н у ю дорогу, о т в е р г а ю щ и й п е р в о н а л ь н о е н е п р и я т и е
з а м о р с к о й д и к о в и н ы , к о т о р а я посягала на весь уклад крес­
т ь я н с к о й Р о с с и и , х о з я й с т в е н н ы й и с о ц и а л ь н ы й . Уже один
из первых пассажиров российского дилижанса на откры­
том 1 декабря 1820 года почтовом московско-петербургском
т р а к т е Ф. Ф. Вигель п р о р о ч е с к и з а м е т и л :
Сидел я в экипаже, который тогда казался затейливым.
(...) Лежать было невозможно: четыре человека, разделен­
ные перегородкой, сидели друг к другу спиной и смотре­
ли двое вперед, двое назад по дороге. Как дотоле зимняя
кибитка значила лежанье, то наши мужики, глядя на новое
изобретение, дилижансы назвали нележанцами. Спутни­
ков было у меня только двое: старый немец-ремесленник
с женою. (...) Одна просвещенная часть влечет за собой
другую: дилижансы ввели нам понятие о равенстве; надоб­
но надеяться, что езда по железной дороге еще более
разовьет их...
14
В этом ироническом рассуждении н е т восторга: в ХГХ ве­
к е ж е л е з н а я д о р о г а русскими л и т е р а т о р а м и о с м ы с л я л а с ь ,
как п р а в и л о , я в л е н и е м а н т и э с т е т и ч е с к и м . Апокалипсичес­
к и й о б р а з е е в р о м а н е Л . Т о л с т о г о уже о т м е ч а л с я в ы ш е .
О д н а к о вот как по-пастернаковски осмысляется смерть
любимого писателя.
Б ы л о как-то е с т е с т в е н н о , что Толстой успокоился,
упокоился у дороги, как странник, близ проездных путей
тогдашней России, по которым продолжали пролетать и
круговращаться его герои и героини и смотрели в вагон­
ные окна на ничтожную мимолежащую станцию, не зная,
14
З а п и с к и Ф. Ф. Вигеля. Ч . 6. М., 1892. С. 28.
что глаза, к о т о р ы е всю ж и з н ь на них смотрели, и обня­
ли их взором, и увековечили, навсегда на ней закрылись
(4, 3 2 2 ) .
Здесь ж е л е з н а я д о р о г а (в п р о т и в о в е с Толстому) — залог
связи, единства мира, искусства и жизни, пророчеств и быта.
Между п р и р о д о й и ж е л е з н о й д о р о г о й в п о э т и к е Пастерна­
ка вовсе н е т разлада, о п п о з и ц и и — н а о б о р о т , угадывается
о р г а н и ч н а я с в я з ь , как э т о р а с к р ы в а е т с я в р а н н е м (1911)
наброске п а с т е р н а к о в с к о й п р о з ы — по сути дела, в п о э м е в
прозе:
...поэзия полустанка в том, что его односложность не­
сет в себе б е с к о н е ч н о с т ь . Может быть, н е к о т о р ы е и з
нас задавали себе смутные вопросы: «Полустанки. Отче­
го нет п е с н е й о полустанке... нет, не то... но отчего лю­
бят детей, пишут о них и для них и готовят им сюрпризы
к праздникам; о п я т ь не то... отчего не чувствуют, ч т о в
полустанке пропасть наследственного, врожденного чегото от тех тысяч продрогших десятин там за его шлагбау­
мом; отчего не зовут полустанки по имени-отчеству, по
отчеству простонародных пространств...» (4,752).
Столь же слитым с природой предстает лирический
м о т и в ж е л е з н о й д о р о г и и в р о м а н е « Д о к т о р Ж и в а г о » , на­
ч и н а я с самого п е р в о г о у п о м и н а н и я о н е й :
Ю р а думал, что он запомнил дорогу, и всякий раз, как
поля разбегались вширь. (...) Ю р е казалось, что он узнает
то место, с которого дорога должна повернуть вправо, а с
поворота показаться и через минуту скрыться девятивер­
стная кологривовская панорама, с блещущей вдали рекой
и пробегающей за ней железной дорогой. (...) Смена этих
просторов настраивала на широкий лад. Хотелось думать
о будущем (3,11).
Лента стального полотна вовсе не калечит пейзаж,
г а р м о н и р у е т с п р о с т о р а м и , у с т р е м л я ю щ и м и м ы с л ь в бу­
дущее.
П о в з р о с л е в ш и й г е р о й в о з в р а щ а е т с я с в о й н ы в род­
н ы е места.
Поезд, набирая скорость, несся подмосковными. Каж­
дую минуту навстречу окнам подбегали и п р о н о с и л и с ь
мимо березовые р о щ и с тесно расставленными дачами.
(...) Поезд давал свисток за свистком, и его свистом захле­
бывалось, далеко разнося его, полое, трубчатое и дуплис­
т о е лесное эхо (3, 163—164);
Вдруг из-за тучи косо посыпался крупный, сверкающий
на солнце грибной дождь. Он падал торопливыми каплями
в том самом темпе, в каком стучал колесами и громыхал
болтами разбежавшийся поезд, словно стараясь догнать
его или боясь отстать (3,164).
Д о к т о р Ж и в а г о с семьей о т п р а в л я е т с я и з послереволю­
ц и о н н о й М о с к в ы н а Урал.
Леса росли тут уступами по горным склонам. Когда же­
лезнодорожное полотно их пересекало, поезду приходи­
л о с ь брать большой подъем, сменявшийся с середины
отлогим спуском. П о е з д кряхтя вползал в чащу и еле та­
щился по ней, словно это был с т а р ы й лесник, к о т о р ы й
пешком вел за собой толпу пассажиров, осматривающих­
ся по сторонам и все замечавших (3, 232).
Н е о т т о р ж и м о с т ь железной дороги и п р и р о д ы опреде­
л е н а их родством, к о т о р о е проступает п о мере естественного
старения первой:
О н и (железнодорожные пути. — С. Ф.) кончались ря­
дами вагонного брака, на двух ржавых, заросших травой
колеях. Разрушение дерева, с которого дожди смыли крас­
ку и которое точили червь и сырость, возвращало разби­
тым теплушкам былое родство с с ы р ы м лесом, начинав­
шимся по ту сторону составов, с грибом трутовиком, ко­
т о р ы м болела береза, с облаками, к о т о р ы е над ним гро­
моздились (3,153).
Это естественный процесс, в нем нет катастрофичес­
кого коллапса. О н наступит в романном повествовании
позже, когда оборвутся связующие и ж и з н ь , и Родину связи.
Все п р и в е д е н н ы е в ы ш е ц и т а т ы в з я т ы и з п е р в о й к н и г и
романа, к ним нетрудно подыскать параллели из лирики
П а с т е р н а к а . Важно подчеркнуть, ч т о в каждой и з н и х име­
е т с я в виду « н о р м а л ь н ы й » п а с с а ж и р с к и й п о е з д , н е с у щ и й
с в о ю о б ы ч н у ю службу. В т в о р ч е с т в е П а с т е р н а к а т о л ь к о
такой поезд (и ш и р е — только такая железная дорога) и мог
быть опоэтизирован. П о точному наблюдению исследо­
вателя, у н е г о «природа, будучи самым б л и з к и м и п о л н ы м
с и н о н и м о м ж и з н и , н е я в л я е т с я в э т о м о т н о ш е н и и чем-то
и с к л ю ч и т е л ь н ы м и е д и н с т в е н н ы м . П а с т е р н а к б о л ь ш е лю­
б и т п р и р о д у н е дикую, а п е р е м е ш а н н у ю с в е щ а м и , с оби­
ходом» .
О п р е д е л я я с в о й т в о р ч е с к и й м е т о д и е г о и с т о к и , писа­
тель в письме к Юджину М. Кадену заметил:
15
Пушкиным началась наша современная культура, реаль­
ная и подлинная, наше современное мышление и духов­
ное бытие. Пушкин возвел дом нашей духовной жизни, зда­
ние исторического самосознания. Лермонтов был первым
его обитателем. В интеллектуальный обиход нашего века
Лермонтов ввел независимую тему личности, обогащен­
ную впоследствии в е л и к о л е п н о й к о н к р е т н о с т ь ю Льва
Толстого, а затем ч е х о в с к о й б е з о ш и б о ч н о й хваткой и
зоркостью к действительности (...) то, что мы ошибочно
принимаем за лермонтовский романтизм, в действитель­
ности, как мне кажется, есть не что иное, как стихийное,
необузданное предвосхищение всего нашего субъектив­
но-биографического реализма и предвестие поэзии и про­
зы наших дней .
16
Л и р и ч е с к а я с т и х и я (субъективно-биографическое нача­
ло) ч р е з в ы ч а й н о сильна в романе Пастернака не только
потому, ч т о э т о п р о з а поэта, н о и потому, ч т о заглавный ге­
р о й тут (во многом alter ego автора) т о ж е поэт. Вместе с тем
реалистическая основа повествования тяготеет к эпике:
п е р е д н а м и р а з в е р т ы в а е т с я ш и р о к о е п о л о т н о ж и з н и Рос­
с и и н а с л о м е и с т о р и ч е с к и х эпох, т р а г и ч е с к и о т о з в а в ш е м ­
ся в судьбах г е р о е в . В з я т а я н а в о о р у ж е н и е о т Т о л с т о г о и
Альфонсов В. Поэзия Бориса Пастернака. Л., 1990. С. 93.
Пастернак Б. Об искусстве. М., 1990. С. 355.
Чехова, по собственному признанию, зоркость к действи­
т е л ь н о с т и п о с т о я н н о п р и к о в а н а в р о м а н е к ж е л е з н о й до­
р о г е — чуткому р е з о н а т о р у всех э п о х а л ь н ы х с о б ы т и й жиз­
н и . Герои р о м а н а п о с т о я н н о селятся о к о л о ж е л е з н о д о р о ж ­
н ы х с т а н ц и й и л и живут б ы т о м п о е з д о в .
С о б ы т и я 1905 года в д о м е в б л и з и Б р е с т с к о й ж е л е з н о й
дороги проявляются волнениями рабочих Московского
узла, и м а ш и н и с т Т и в е р з и н «знал, ч т о их с т р е м л е н и я пос­
л е д н и х д н е й , б е с п о р я д к и н а л и н и и , р е ч и на сходках и и х
решение бастовать, не приведенное пока в исполнение,
н о и не отмененное, — все это отдельные части большого и
е щ е п р е д с т о я щ е г о пути» (3, 34).
Войну 1914 года м о л о д ы е супруги А н т и п о в ы в с т р е т и л и
на Урале, в Ю р я т и н е , к о т о р ы й н а х о д и л с я на л и н и и о д н о й
и з уральских дорог, и с ы н д о р о ж н о г о мастера, а н ы н е пре­
п о д а в а т е л ь г и м н а з и и П а в е л А н т и п о в , п е р е ж и в а ю щ и й ду­
х о в н ы й к р и з и с , м у ч и т е л ь н о и щ е т выход.
О н посмотрел на звезды, словно спрашивая у них сове­
та (...) неожиданно их мерцание затмилось, и двор (...) оза­
рился резким, мечущимся светом, словно кто-то бежал с
поля к воротам, размахивая зажженным факелом. Это, вы­
брасывая в небо клубы желтого, огнем пронизанного ды­
ма, шел мимо переезда на запад воинский поезд, как они
без счету проходили тут днем и ночью начиная с прошло­
го года. Павел Павлович улыбнулся, встал с лодки и пошел
спать. Желаемый выход нашелся (3,109—110).
Д а л е е ж и з н ь его, под именем Стрельникова, будет связа­
на с бронепоездом, на к о т о р о м и п р о и з о й д е т его в с т р е ч а с
Ю р и е м Ж и в а г о . Н о е щ е р а н ь ш е в п о и с к а х п р о п а в ш е г о на
в о й н е б е з в е с т и мужа с я д е т в с а н и т а р н ы й п о е з д с е с т р о й
м и л о с е р д и я Л ара А н т и п о в а и в э в а к у а ц и о н н о м г о с п и т а л е ,
к о т о р ы й «был затерян в одном и з городков Западного края
у железной дороги», встретит раненого Ю р и я Ж и в а г о и
здесь ж е услышит к р и к :
События чрезвычайной важности. В Петербурге улич­
ные беспорядки. Войска петербургского гарнизона пере­
шли на сторону восставших. Революция (3,130).
В известной внутренней рецензии журнала «Новый
мир» (сентябрь, 1956), отвергающей р о м а н для печати, уко­
ризненно отмечалось:
Умозрительно трудно представить себе роман, многие
главы которого посвящены 1917 году и в котором в то же
время не существовало бы, как таковых, Февральской и
Октябрьской революций с той или иной, но все же опре­
д е л е н н о й о ц е н к о й с о ц и а л ь н о й д и с т а н ц и и между тем и
другим. Умозрительно трудно представить, но практичес­
ки в Вашем романе дело обстоит именно так!
17
Помимо конъюнктурно-идеологических причин, это
з а м е ч а н и е п р о д и к т о в а н о т о л и н е в н и м а н и е м , т о л и абсо­
лютным неприятием художественного метода писателя,
о п р е д е л е н н о г о и м как с у б ъ е к т и в н о - б и о г р а ф и ч е с к и й реа­
лизм. События большой истории в нем преломляются в
б ы т о в ы х п о д р о б н о с т я х , доступных взору л ю д е й , н е т в о р я ­
щих эти события, а задетых ими.
Так, смута Февральской р е в о л ю ц и и , как в осколках зер­
кала, о т р а з и т с я , в ч а с т н о с т и , в б е с с м ы с л е н н о й р а с п р а в е
уставшей о т лозунгов и п р и з ы в о в солдатской т о л п ы с наив­
н ы м в с в о е м с л у ж е н и и р е в о л ю ц и о н н о м у долгу ю н ы м ко­
м и с с а р о м Гинцем, р а с с т р е л я н н ы м и з а к о л о т ы м «у д в е р е й
вокзала под станционным колоколом» (3, 154). Позже, в лес­
ном в о и н с т в е , Ю р и й Ж и в а г о услышит и с п о в е д ь П а м ф и л а
П а л ы х , п р е б ы в а ю щ е г о на г р а н и распада рассудка.
За что я парнишку погубил? Рассмешил, уморил он меня.
Со смеху застрелил, сдуру. Н и за что... Вот, значит, и бегунчики мои. П о ночам станция мерещится. Тогда смешно
было, а теперь жалко (3, 347).
Октябрьский переворот разбился у Ю р и я Ж и в а г о на
несколько субъективно-биографических впечатлений: на
отзвуки б о я между ю н к е р а м и и солдатами в т о время, когда
н а з р е л к р и з и с с м е р т е л ь н о о п а с н о й б о л е з н и с ы н а СашеньС разных точек зрения. «Доктор Живаго» Бориса Пастер­
нака. С. 16.
17
ки; на б е с т о л о ч ь р а з г о в о р о в с М и ш е й Гордоном и Никола­
ем Н и к о л а е в и ч е м , з а с т р я в ш и м и из-за уличных б о е в в квар­
т и р е у Ю р и я ; на удачу о б р е т е н и я на улице колоды, украден­
н о й и м и з груды к а з е н н ы х дров; н а встречу с не у з н а н н ы м
тогда сводным братом Евграфом; на п р о ч и т а н н ы й в случай­
но купленной газете декрет новой власти, поразивший
с в о е й « в е л и к о л е п н о й х и р у р г и е й » , в к о т о р о й ему почуди­
л о с ь «что-то н а ц и о н а л ь н о б л и з к о е , издавна з н а к о м о е . Чтот о о т б е з о г о в о р о ч н о й с в е т о н о с н о с т и Пушкина, о т невиляю щ е й в е р н о с т и ф а к т а м Толстого» (3, 194).
Такое д р о б л е н и е и с т о р и и на вереницу фактов, б ы т о в ы х
п о д р о б н о с т е й , по-своему п р е л о м и в ш и х с о б ы т и е , б ы л о , в
п р е д с т а в л е н и и П а с т е р н а к а , обусловлено всем р и т м о м Н о ­
в е й ш е г о в р е м е н и . О б этом писатель скажет, о т к л и к а я с ь на
столетний юбилей П о л я Верлена:
Художников этого типа окружала новая городская дей­
ствительность, иная, чем у Пушкина, Мериме, Стендаля.
(...) Улицы только что замостили асфальтом и осветили
газом. Н а них наседали фабрики, которые росли как гри­
бы, равно как и непомерно размножившиеся ежедневные
газеты. Предельно распространились железные дороги,
ставшие частью существования каждого ребенка, в разной
зависимости от того, само ли его детство пролетало в
поезде мимо ночного города или н о ч н ы е поезда летели
мимо его бедного окраинного детства. (...) Они писали маз­
ками и точками, намеками и полутонами не потому, что им
так хотелось и что они были символистами. Символистом
была действительность, которая вся была в переходах и броженьи. (...) Все сместилось и перемешалось, старое и но­
вое, церковь, деревня, город и народность... (4,395—396).
Та ж е мысль будет п о в т о р е н а и в р о м а н е , где п р и в е д е н а
одна и з записей, сохранившаяся в бумагах Ю р и я Ж и в а г о .
Б е с п о р я д о ч н о е п е р е ч и с л е н и е вещей и п о н я т и й , с
виду несовместимых и поставленных рядом как бы произ­
вольно, у символистов, Блока, Верхарна и Уитмена, совсем
не стилистическая прихоть. Это н о в ы й строй впечатле­
ний, подмеченный в жизни и списанный с натуры. Так же,
как прогоняют они ряды образов по своим строчкам, плы­
вет сама и гонит мимо нас свои толпы, кареты и экипажи
деловая городская улица конца девятнадцатого века, а по­
том, в начале последующего столетия, вагоны своих город­
ских, электрических и подземных железных дорог (3,481).
Показательно, ч т о , о т в е ч а я на в о п р о с ы анкеты об отно­
ш е н и и к к л а с с и к е , в 1927 году П а с т е р н а к угадывал н е ч т о
б л и з к о е ему в пушкинском художественном методе.
В моей работе я чувствую влияние Пушкина. Пушкин­
ская эстетика так широка и эластична, что допускает разные
толкования и разные возрасты. П р е р ы в и с т а я изобрази­
тельность Пушкина позволяет понимать его и импрессио­
нистически...
18
Очевидно, под «прерывистой изобразительностью»
П у ш к и н а П а с т е р н а к и м е л в виду п р и е м , в о з о б л а д а в ш и й в
зрелой пушкинской поэзии и заключавшийся в стреми­
тельном п е р е м е щ е н и и планов и з о б р а ж е н и я (монтаже): ср.,
н а п р и м е р , с т и х о т в о р е н и я «Зимнее утро», «Делибаш», «Кав­
каз», «Узник». О д н а к о у Пушкина к а р т и н а п о частям увиде­
на и з н е п о д в и ж н о й (как п р а в и л о , верхней) точки. В п о э з и и
ж е П а с т е р н а к а д е й с т в и т е л ь н о с т ь о т р а ж е н а движущимся (в
пространстве и во времени) сознанием.
И м е н н о потому в романе поезд — не только примета быта,
«химически преображенного» историей, но и своеобраз­
ная т о ч к а в о с п р и я т и я . Р и т м повествования здесь задан дви­
жением поезда, обусловившим мелькание картин, неожи­
д а н н ы х в с т р е ч и р а с с т а в а н и й , с л и я н и е м , казалось б ы , не­
с о в м е с т и м о г о . С т е н д а л ь г о в о р и л : «Роман — э т о з е р к а л о , с
к о т о р ы м я иду п о б о л ь ш о й дороге». П р о д о л ж а я это сравне­
ние, м о ж н о сказать, ч т о в р о м а н е «Доктор Ж и в а г о » д о р о г а
стала т о ч к о й отсчета, а зеркало разбилось на осколки, в раз­
личных ракурсах отразившие подробности быта, прони­
занного историей.
И э т о т распад целого и м е л также эпохальное з н а ч е н и е .
Н а литературном посту. 1927. № 5—6. С. 63.
Выше говорилось о том, что в первой книге романа,
к а к и в п а с т е р н а к о в с к о й л и р и к е , о п о э т и з и р о в а н нормаль­
ный п а с с а ж и р с к и й п о е з д и — ш и р е — н о р м а л ь н а я ж е л е з ­
н а я д о р о г а со в с е м и е е а т р и б у т а м и как залог с в я з и р а з н о ­
ликого мира.
В целом ж е р о м а н п о с в я щ е н э п о х е распада э т и х связей.
В бумагах П а с т е р н а к а с о х р а н и л с я н е о к о н ч е н н ы й н а б р о ­
с о к с т и х о т в о р е н и я 1918 года п о д н а з в а н и е м «Русская ре­
волюция»:
Как было хорошо дышать тобою в марте
И слышать во дворе, со снегом и хвоей
Н а солнце поутру, вне лиц, имен и партий
Ломающее лед дыхание твоё! (...)
Смеркалось тут... Меж тем свинец к вагонным дверцам
(Сиял апрельский день) — в дали, в чужих краях
Навешивался вспех ганноверцем, ландверцем,
Дышал локомотив. День пел, пчелой роясь (...)
Он, — «С Богом, — крикнул, сев; и стал горланить, — к черту! —
Отчизну увидав, — черт с ней, чего глядеть!
Мы у себя, эй, жги, здесь Русь, да будет стерта!
Еще не все сплылось: лей рельсы на людей!..» (1,620—621).
В р о м а н е , к о н е ч н о , н е т столь о д н о л и н е й н о й т р а к т о в к и
О к т я б р я и его б л и ж а й ш и х следствий. Н о и в эпическом
полотне, посвященном времени социальных катаклизмов,
все п р и в ы ч н ы е а т р и б у т ы о б и х о д а , б ы т а п о р ы в а ю т с н о р ­
мой. В роман врываются поезда воинский, санитарный,
ц а р с к и й , поезд-баня, « т а и н с т в е н н ы й п о е з д л и т е р н о г о на­
значения», бронепоезд, служебный поезд Дальневос­
т о ч н о г о правительства, пока вообще не «прекратилось
п а с с а ж и р с к о е с о о б щ е н и е , г о н я т о д н и м а р ш р у т ы с хлебом»
(3, 390). И з Москвы в Ю р я т и н семья Ж и в а г о о т п р а в л я е т с я
в товарном вагоне, к о т о р ы й подобен хлеву на колесах. Рево­
люционный быт преобразовал былые три пассажирские
класса в а г о н о в : т е п е р ь « п е р е д н и е в а г о н ы б ы л и в о и н с к и е ,
в с р е д н и х ехала в о л ь н а я публика, в задних — мобилизован­
н ы е н а трудовую п о в и н н о с т ь » (3, 216). Ш т у р м п о е з д о в н а
о с т а н о в к а х в м е с т о о б ы ч н ы х посадок, н а т у р а л ь н ы й о б м е н
на п р и с т а н ц и о н н ы х т о л к у ч и х р ы н к а х , р а с ч и с т к а путей о т
снега силами «вольной публики» и трудовиков, и м и ж е осу­
щ е с т в л я е м а я з а г о т о в к а д р о в для п а р о в о з н о й т о п к и — все
э т о быт, и с к а л е ч е н н ы й и с т о р и е й . И как с л е д с т в и е — пол­
н ы й распад, н а р а с т а ю щ и й к р е щ е н д о .
Рельсовые пути (...) представляли большое паровоз­
ное кладбище. Старые локомотивы (...) стояли обращен­
ные труба к трубе средь груд вагонного лома. Паровозное
кладбище внизу и кладбище пригорода, мятое железо на
путях и ржавые крыши и вывески окраины слились в одно
з р е л и щ е з а б р о ш е н н о с т и и ветхости под белым небом,
обваренным раннею утреннею жарою (3, 246).
В 1920 году побег доктора Ж и в а г о от «лесного братства»
будет л е ж а т ь по занесенным ж е л е з н о д о р о ж н ы м путям мимо
т я н у щ и х с я на д е с я т к и в е р с т о с т а н о в и в ш и х с я и п о г р е б е н ­
н ы х под сугробами п о е з д о в .
Эти к а р т и н ы и з р е л и щ а п р о и з в о д и л и впечатление
чего-то нездешнего, трансцендентного. О н и представля­
лись частицами каких-то неведомых и н о п л а н е т н ы х су­
ществ, по ошибке занесенных на землю. И только природа
осталась верна истории и рисовалась взору такою, какой
ее изображали художники новейшего времени (3, 373).
К а з а л о с ь б ы , вот о н о — п р о т и в о п о с т а в л е н и е ж е л е з н о й
д о р о г и и п р и р о д ы в к л ю ч е с м е р т ь — ж и з н ь , к о т о р о е обна­
ружила в р о м а н е Н а т а л ь я И в а н о в а . Н о д е л о здесь н е в же­
л е з н о й д о р о г е . Такое ж е п р о т и в о п о с т а в л е н и е леса и п о л я
(а ведь т о и другое — п р и р о д а ! ) в о з н и к а е т в к а р т и н а х , от­
крывшихся герою романа в последнем его путешествии
из Ю р я т и н а в Москву 1922 года.
Лес и поле представляли тогда полную противополож­
ность. П о л я без человека сиротели, как бы преданные в
его отсутствие п р о к л я т и ю . Избавившиеся от человека
леса красовались на свободе, как выпущенные на волю уз­
ники (3,461).
Борьба, выместившая созидательную деятельность на
д о л г и е годы, как бы п о т о м н и с л о ж и л а с ь и с т о р и я с т р а н ы ,
не могла п р о й т и бесследно для тех, п о судьбам и душам ко­
т о р ы х она прошла помелом. Таков центральный герой
р о м а н а . Учитывая с о з н а т е л ь н о взвешенную а в т о р о м значи­
м о с т ь как т о п о н и м о в , так и и м е н п е р с о н а ж е й р о м а н а , сле­
дует д о к о н ц а о с м ы с л и т ь его заглавие: «Доктор Ж и в а г о » —
и м е н н о доктор, а не просто Ю р и й Ж и в а г о . Д о к т о р — это не
п р о с т о о б о з н а ч е н и е его п р о ф е с с и и . П о п р и з в а н и ю своему
о н н е т о л ь к о поэт, о н диагност и п р о с в е т и т е л ь , он д о к т о р ,
и с ц е л и т е л ь всего ж и в о г о — в в ы с о к о м смысле Ж и в а г о .
С о б с т в е н н о , о н о с т а е т с я до к о н ц а в е р н ы м с в о и м убеж­
д е н и я м , и з л о ж е н н ы м е щ е в о в р е м я студенческой молодос­
т и А н н е И в а н о в н е Громеко.
19
Воскресение. В т о й грубейшей ф о р м е , как это утвер­
ждается для утешения слабейших, это мне чуждо. И сло­
ва Христа о живых и мертвых я понимал всегда по-другому.
<...> Сознание — свет, бьющий наружу, сознание освещает
перед нами дорогу, чтоб не споткнуться. Сознание — это
зажженные ф а р ы идущего паровоза. Обратите их светом
внутрь, и случится катастрофа... Человек в других людях
и есть душа человека... (3, 69).
В первоначальных черновых набросках Пастернак предпо­
лагал назвать героя Пурвитом (от ф р . pour vie— ради жизни), по­
том — Живультом (см.: Н о в ы й мир. 1988. № 6. С. 216).
19