Римка - NelLija

Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
Римка
Последнее
предложение
Римка
зачеркнула,
подумала: «В этом месте надо срочно поменять
стиль повествования, так как сказкой эту жизнь
никак не назовёшь, может быть, повестью, а скорее
всего трагедией, ну, или как получится.» Потом
закрыла тетрадь и забралась, быстро раздевшись, в
постель. Воспоминания и перебивающие друг друга
мысли ещё некоторое время теснились в её голове,
но завтра надо было рано вставать, и она усилием
воли попыталась отогнать их и действительно
вскоре уснула. Чувство долга победило. Через
несколько коротких часов с календарным упорством
наступило утро, и невыспавшаяся Римка без особого
энтузиазма отправилась на работу.
Не смотря на большие и маленькие драмы и
трагедии в её жизни, Римка успела закончить
школу, потом художественное училище на юге
страны, а по окончании его её направили в родной
город на большой завод работать художникомоформителем. Таким образом решалась тогда
жилищная проблема – молодые специалисты жили у
родителей, пока те не снимали или не покупали им
жильё, устав от взрослых детей и тесноты. Для
Римки началась занудная работа по оформлению
производственных плакатов, стендов и лозунгов,
которая её абсолютно не вдохновляла. Хотелось
другого. Ещё в училище её увлекла монументальная
живопись. Мечтательная рационалистка, она делала
наброски росписей для школ или детских садов, на
19
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
которых были изображены целые зоологические
сады, сталактитовые пещеры, лунный пейзаж или
что-нибудь такое же экзотическое и познавательное.
Когда и кто сунул ей в руки книжку из цикла
«Жизнь замечательных людей» о Кампанелле,
написавшем «Город солнца», она не помнила, но
идея расписанных зданий и улиц, там изложенная,
её тогда ужасно захватила и не оставляла потом
долгие годы. «Почему нельзя наделать тонны
краски и расписать города!? - недоумевала она. Студенты-художники сделали бы это бесплатно,
вместо дипломной работы. Ведь в каждом городе
есть художественные школы, училища или
институты. За десять лет в стране не осталось бы ни
одного серого скучного города!» Но на
восторженную начинающую многие смотрели как
на идиотку, когда она делилась этими идеями с
алчущими
хороших, то есть прибыльных
производственных
заказов
коллегами
из
художественного фонда, к которому она была
прикреплена как творческая единица города. За
спиной её называли идеалисткой, но не злобно, а
скорее снисходительно, а в глаза подтрунивали над
её наивным оптимизмом. И она замолчала, а томик
о Кампанелле перекочевал на книжную полку к
другим, достойным жить в веках фантазёрам и
научным фантастам. Но сама Римка не могла
перестать мечтать и выдумывать разные модели
городов. Серость её удручала, и, гуляя по городу,
она вдруг представляла на том или ином месте
подвесной мостик, так сюда идущий, или
20
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
живописную арку у входа в парк вместо железных
ворот, или целый ряд домов, фасады которых были
бы оформлены под срубленную избу, какие ей
приходилось однажды видеть в Сибири, но не
мрачно-коричневые, а расписные, с высокими
крылечками и резными ставенками.
Как-то для выставки творческой молодёжи ей
поручили сделать макет детской площадки, и Римка
расцвела и расстаралась. Из мягкого, но прочного
целлофана она вырезала различные геометрические
фигуры и подвесила их друг над другом в разных
плоскостях, потом развесила на ниточках пупсиков,
заменивших ребятишек в чистых носочках и в
весёлых одёжках, которые якобы прыгали бы, мягко
приземлялись, кувыркались и перекатывались с
батута на батут, как разноцветные шарики. Всё это
устройство было под таким же прочным и
прозрачным куполом в виде огромного зонта, чтобы
внутри не было ни ветра, ни дождя, ни песка, а
издали казалось, что ребятишки висят на ниточках
или летают в воздухе. Забавный получился макет,
но его не оценили, так как комиссия засомневалась
в его прочности: «Такого материала ещё не
изобрели, чтобы наши дети его за неделю бы не
порвали. Да им ведь только металлические
конструкции можно ставить, да и те потихоньку
разнесут!» Но всё равно Римке было очень
интересно работать над этим проектом. Хоть и за
бесплатно. Но дальше макетов и эскизов дело в этом
направлении не продвигалось. Монументальные
заказы получали известные в городе художники, а
21
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
Римке оставалось только мечтать и ждать.
Но ждала она не бездеятельно. За несколько лет
набралась уже масса эскизов и набросков города
будущего – самого любимого её проекта без
заказчика. Как она любила его иронически
называть: проект города будущего без будущего.
«Без будущего» относилось, конечно, к проекту, а
не к городу. В свой город она верила. Когда-нибудь
всё будет именно так, как она себе представляет.
Огромные жилые корпуса под стеклянными
крышами, чтобы было видно небо, с просторными
солнечными террасами под ними, ботаническими
садами,
уютными
беседками
для
чтения,
маленькими кафешками, киношками, танцклубами и
спортивными залами. Всё это предоставлено в
общее пользование, и каждый вечер сюда
спускаются из своих личных апартаментов
красивые и стройные люди (некрасивых она в своём
воображении не держала) и развлекаются до
полуночи. Здесь никто не знает чувства
одиночества, но те, кто устал от общения или
просто желает отдохнуть, могут удалиться в свои
уютные, но небольшие квартирки, которые
расположены по четырём внешним сторонам этого
массивного сооружения. Подниматься к ним можно
на беззвучных, обитых мягкой замшей лифтах или
по мраморным ступенькам, если кто желает
оставаться в спортивной форме. А квартирки все
светлые, но в разных цветовых гаммах, каждому по
его вкусу, с большими окнами, с балконами и с
22
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
видом на внешний и открытый всем ветрам и
погодам мир, на природу, на даль. Кто и как
организовал бы всё это разумно устроенное житьёбытьё, Римку не интересовало. В голове был
зрительный образ, неизвестно откуда взявшийся, его
она и рисовала в деталях. В воображении
художницы все жители были молоды и
неприхотливы в быту, как она сама, и ненужной
утварью не обзаводились. Всё, что нужно человеку:
книги, фильмы, музыка – были доступны в любое
время и принадлежали всем, но и каждому в
отдельности, и держать у себя дома массу вещей не
было необходимости. Потому комнаты были
просторные. Как у самой Римки.
Она любила полупустые помещения. В её реальной
квартире было всё довольно рационально устроено:
одна полка с книгами, другая с музыкой, третья с
кремами
и
косметикой.
Спальню
она
переоборудовала под мастерскую, а в большой
комнате с кухонной нишей и жила, и спала, и
готовила, но последнее – редко: перебивалась
вегетарианскими салатами, молоком и свежими
булками. В общем, квартира была чем-то вроде
студии – двухкомнатная, доставшаяся от бабушки,
выплаченная кооперативная квартира, которую она
очень любила, как символ своей независимости,
почти как живое существо, дающее ей тепло и уют.
И иногда она дарила своей обители что-нибудь
оригинальное, например, причудливое растение,
которое корячилось, ползло по стене вверх,
изворачивалось стеблями, и которое она по
23
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
странной ассоциации назвала врушей. Однажды она
увидела на рынке картину и сразу же захотела
купить её у смуглого хитроглазого мальчишки. По
его словам, картину, хотя это было громко сказано,
скорее рисунок, нарисовала его сестра, совсем ещё
молоденькая девочка, и потому, наверное, была в
нём такая свежесть восприятия. На маленьком
квадратике была изображена танцующая в осеннем
парке парочка. Римке она напомнила эпизод из
экранизации Тургеневской «Аси», и она отдала
шустрому парнишке сколько он запросил, принесла
картинку домой и повесила в жёлтый, уходящий
вглубь квадрат на бледно-голубой стене. И комната
ожила и приобрела глубину. Стоило только бросить
взгляд на танцующих, на выражение смеющихся
глаз девушки, как на душе у Римки теплело. В мире
есть порыв, движение, лёгкость – значит, стоило
жить, чтобы запечатлеть такие мгновения, передать
радость восприятия таких моментов другим, чтобы
не прервалась нить от незнакомой девочки к Римке,
от Римки к другим людям, которые её поймут с
полуслова, вернее с полумазка, с полуштриха, с
полулинии.
И
Римка
жила,
преодолевая
монотонность рабочих дней, догоняя упущенное
время, уставая, замирая и снова оживая и каря себя
за бездейственность, впадая время от времени в
депрессию, как все творческие личности.
Не зная, от кого ждать помощи, привыкшая всё
затаённое поверять только белому листку бумаги
или холсту, Римка страдала от своих депрессий
молча, никому не жалуясь. Как ей казалось, они
24
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
возникали на пустом месте, в середине дня или
ночи, абсолютно похожих на предыдущие или
последующие. И тогда хотелось завыть собакой или
запричитать по-бабьи, некрасиво скривив рот.
Однажды она даже нарисовала себя такой, сидя
перед зеркалом: в собачьей позе, но с человеческим
некрасивым лицом, искажённым страданием.
Получилось
довольно
сюрреалистично
и
фантасмагорично. Ей понравилось. Рационалистка,
она подумала, что из всего на свете можно извлечь
пользу, даже из депрессий, но картину эту никогда и
никому не показывала. Без помощи врачей она
нашла три простых рецепта избавления от этих
своих тягучих состояний. Если на душе было
муторно, она выискивала самую занудную книгу из
своей библиотеки, прочитывала несколько страниц
и засыпала. В последнее время Римка спала очень
много, а занудную книгу не прочла даже до
половины. Или же она затевала генеральную уборку
квартиры. Это ей, пожалуй, передалось от матери.
Когда у той бывало плохое настроение, она
перестирывала в доме все одеяла, шторы и даже
половики, а потом, усталая и довольная, отдыхала
перед телевизором, а на другой день радовалась: как
всё свежо и приятно пахнет стиральным порошком.
Её девиз – никогда не расслабляться и не падать
духом - Римка унаследовала если не на все сто, то
по меньшей мере на пятьдесят процентов. В
конечном счёте, ей всегда удавалось пересилить
расслабуху и отправиться на работу, в магазин, на
кухню, то есть делать то, что другие от неё и она
25
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
сама от себя ожидали. Слабаков у них в семье не
любили, поплакаться было некому. Однажды в
разговоре с матерью Римка полушутя-полусерьёзно
заикнулась о своих депрессиях, на что мать
возмущённо ответила: «Не смей брать в рот такие
отвратительные слова! Самовнушение – это тоже
способ отклоняться от обязанностей. Так можно и
впрямь заболеть. Если бы у тебя было семеро по
лавкам, ты не пребывала бы в полусонном
состоянии. Нашим бабкам некогда было таскаться
по психиатрам, и все были душевно здоровы!» На
что Римка уже совсем тихо заметила: «А ты
уверена?» - и больше никогда этой темы не
затрагивала. А если и большая стирка не помогала,
уходила бродить в дождь. В ритме шагов
декламировала какие-нибудь любимые стихи про
себя или вслух, если рядом никого не было.
Я пойду прогуляться в дождь,
Я зайду в облака пить ненастье,
И охватит внезапная дрожь
В предвкушении близкого счастья.
Намешает воздушный коктейль
Мне хозяйка по имени осень.
Закружит, понесёт карусель,
Задевая небесную просинь.
И, как в детстве, захватит дух
От падений и резких взлётов.
Мне смеяться, как прежде, вслух,
Научиться опять охота.
26
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
Мне влюбляться в осенний день,
В краски улиц, и в запах дыма,
И в бессмыслицу перемен
Совершенно необходимо.
Я боюсь остановки в пути
Этой будничности унылой,
Закрути, закрути, закрути…
Только сверху бы не стошнило.
Гуляя по ночному городу, Римка часто играла
придуманную ещё в детстве игру: составлять буквы
из светящихся на фоне тёмных многоэтажек окон.
Иногда получались целые слова, и она воображала
себе, что кто-то посылает ей знаки и загадки. Этот
кто-то никогда не показался ей воочию, но ей
хотелось думать, что он неотступно следует за ней
по жизни учителем и, если и не может уберечь её от
бед и ошибок, то хоть иногда подсказывает решения
таким вот необычным способом.
Вот и сегодня, пока она, возвращаясь с работы,
приближалась к своему дому, в нём засветилось ещё
несколько окон - и она не прочла, а скорее угадала
на бетонной стене очертания слова путь. Римка
обрадовалась, как в детстве. Удивилась, что смогла.
Вспомнила себя маленькую и подумала, что какаято часть её сущности совсем не изменилась. А
другая, рассудительная и справедливая, сказала ей,
что за каждым окном этого дома живёт маленькая
или большая, хрупкая или нахальная, невысказанная
или громкая надежда на счастье, которого, как
всегда и во всём, на всех не хватает. И потому не
27
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
стоит ныть и просить для себя привилегий. Римка и
не просила, просто подумала, что счастье - это
знать, что тебе для него надо. Другие, кажется,
знали, но не она. В связи с этим приобретало новое
значение слово путь, превратившееся, правда, уже в
путо, но это было неважно. На правильные мысли
оно Римку уже навело. Надо было решать, куда
идти дальше. Последние годы её не отпускало
чувство остановившегося поезда. Ощущение, что
всё, что происходит, только временно, только
стоянка, а настоящая жизнь скоро начнётся: после
отпуска, после Нового года, после очередной
депрессии и творческой паузы. Стоит только поезду
тронуться, как за окном заторопиться жизнь,
сменится пейзаж, на душе повеселеет и всё
заладится. Римка представляла себе почти воочию
этот момент, часто видела его во сне. Поезд
трогается, а она весело бежит по перрону, машет
ему вслед, и видит своё каменное, заплаканное
отъезжающее лицо за мутным стеклом вагонного
окна. И прощаться с ним совсем не грустно и не
жаль. Но проснувшись она снова ощущала себя в
зале ожидания. На решительный шаг как-то не
хватало сил. Сменить работу на более творческую
было не так-то просто. Для этого нужны были связи
или обеспеченные родители. Можно было, конечно,
постараться найти надёжного мужа, а самой вести
три раза в неделю художественный кружок гденибудь в дворовом клубе или в художественной
школе - для души. Заниматься с талантливыми
ребятишками – это её прельщало, но только не в
28
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
общеобразовательной школе, о которой у неё
остались жуткие воспоминания, как о десятилетнем
сроке отсидки. Но многие дворовые кружки
числились только на бумаге, а зарплату получали
домоуправы или бухгалтеры, или пополам. Так что
и такое место найти было нелегко. Кроме того,
работа в клубах плохо оплачивалась. Жить на
мизерную зарплату Римке не хотелось. Замуж тоже.
Чтобы выйти замуж по любви, не хватало, наверное,
каких-то гормонов, по расчёту – было не за кого.
Римке шёл уже тридцатый год. Всех неженатых
мужчин она разделила на холериков и флегматиков.
Первых можно было терпеть только после
пятидесяти, а значит, они были для неё стары.
Вторых – только до тридцати, но они женились на
двадцатидвухлетних. А сильные и немногословные,
настоящие мужчины её возраста давно уже
попались в лапки какой-нибудь беспомощнопрактичной блондинки. Все её одноклассники и
сверстники давно переженились или поразъехались.
Рано разведённых, было не так уж много. Так что
выбор был плохонький, можно сказать, никакой.
Было несколько случайных знакомств и одна
сумбурная
связь,
которую
не
хотелось
афишировать. Но всё это было излишним, не
приносило радости, утомляло и усложняло жизнь.
С Игорем они встретились на Новогоднем вечере в
Доме творческой молодёжи. Римка злилась на себя
весь вечер, так как не умела танцевать и не знала,
зачем сюда притащилась. В поисках новых
29
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
приключений, новых знакомств или жизненного
опыта? Оказалось, последнее. Игорь был женат и
играл роль разочарованного и непонятого.
Жаловался на тягомотину однообразной жизни.
Бывшие одноклассники, они немного повспоминали
школьную жизнь, посмеялись, посплетничали. В
том числе и о Ларисе, всегда такой громогласной и
самоуверенной, на которой, как оказалась, Игорь
был теперь женат. Римка прикусила язык, но было
уже поздно – она уже успела назвать Ларису
Шпакляк Шапоклячкой – её школьной кличкой.
Игорь проводил Римку домой, зашёл посмотреть,
как она устроилась и остался на всю ночь. Она не
спрашивала, как и в последующие месяцы их
романа, где его жена и чем объяснить его
неограниченную свободу. Её это не интересовало.
Она больше удивлялась себе, открывая новые
стороны своего характера. Ей казалось, что она
ненавидит ложь, и стала её воплощением, скрывая
от окружающих свою даже не любовь, а просто
привычку или привязанность к Игорю. Она уверяла
себя, что держит себя под контролем, и растаяла под
руками нелюбимого человека. Думала, что не
способна украсть чужое, и сделала это даже с
азартом. Первого января того сумбурного
нечестного года, она проводила Игоря до остановки,
потому
что
захотелось
пройтись
по
свежевыпавшему снегу, и вернулась домой как
побитая. Лестница на третий этаж показалась
длиной в жизнь, взгляд любопытной соседки из
окна, как упрёк самого господа-бога, а пять часов
30
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
сна - непростительной роскошью и подарком
судьбы. А потом было пробуждение, трезвость без
похмелья и никаких угрызений совести. Заглянула
внутрь себя – пусто. Переступила черту
недозволенного – и ничего не изменилось: время не
остановилось, ни радости, ни отчаянья не
прибавилось. «Та я или другая?» - спрашивала себя
Римка. Оказалось, что всё та же. Выспалась,
подкрепилась, смыла следы чужих рук со своего
тела, посмотрела в зеркало: бледное, с кругами под
глазами лицо глянуло без осуждения. Драмы нет, но
нет и удовлетворения. Черту переступила, значит
всё может ещё и ещё раз повториться: скука,
одиночество, тошнота от его сигареты, его руки, её
слабость и пустота. Без лишних вопросов и
угрызений совести – просто случай, который
оказался сильнее, а плоть глупее её. «Кажется я
избавляюсь от своих последних иллюзий и
превращаюсь в эгоистку. И это хорошо, - написала
Римка в коричневую тетрадь. – Легче будет жить.
Хотя слабый мужчина – это не мужчина. Видно,
первый блин всегда комом – комом у горла.
Поплачу, чтобы растворился. Знаю точно, пока не
полюблю сильного мужчину – счастлива не буду.
Но черту переступила, и всё может повториться: его
руки, моя слабость и пустота.»
И действительно, повторилось. Римка, привыкшая к
определённому распорядку дня и ночи, к
одиночеству, к свободе, очень скоро устала от этой
связи. Если в воскресенье она просыпалась не одна,
у
неё
постепенно
портилось
настроение.
31
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
Приходилось или подстраиваться, или же быть
невежливой и выпроваживать любовника под
каким-нибудь вымышленным предлогом. Она
недоумевала, как это люди могут часами завтракать,
она злилась, если Игорёк втягивал её в ничего не
значащие разговоры, мучилась, если не успевала
сходить в туалет и принять душ до завтрака, как
привыкла, потому что он долго отлёживался в
ванной, брился, «чистил пёрышки», чтобы
вернуться домой «из командировки» свеженьким.
Испробовав роль любовницы и не найдя в ней
ничего привлекательного, она заявила ему наконец,
что
ненавидит
дешёвую
романтику.
Тот,
обидевшись, предъявил счёт, перечислив, на какие
расходы вынудила его запретная любовь. Римке
отдавать было нечем: плоть, насытившись, устала, а
денег не было. Начатый флакон французских духов
и сборник произведений Булгакова, подаренные им,
он всё-таки забрал. На том и расстались. А жаль хорошее было издание. Отсутствию мужчины в её
жизни с тех пор она не предавала большого
значения: какого хотела – не было, а хоть какогонибудь – не надо. Его, как и отсутствие друзей,
заменяли книги. На три прочитанные, если хорошо
выбирать, приходилась одна интересная.
Интересных же людей она встречала не так-то уж
много. Вернее, быстро в них разочаровывалась, не
открывая ничего нового. Как правило, ей удавалась,
схватить существенное, главную черту личности,
создать образ. Этот образ она могла воспроизвести
по памяти, за несколько минут набросав портрет. Но
32
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
если к этому образу в дальнейшем ничего не
прибавлялось, она теряла к человеку интерес,
избегала встреч с ним, боясь невзначай выдать
неискренность своего чувства к нему. Дружба с
примесью недоверия, скуки или раздражения не
удовлетворяла, и она время от времени зачёркивала
в телефонной книжке номера телефонов - за
ненадобностью. Римка недоумевала, почему люди
так цепляются за свою сущность, так неистово
отстаивают свои принципы, так категорически не
принимают чужого, будь то роль, принцип или
образ жизни. Сама она сомневалась всегда и во
всём, так как знала, что меняется каждую минуту,
что меняется её взгляд на мир, что ни в чём нельзя
быть уверенным сегодня, и каждое твоё убеждение
может опровергнуть наступившее практичное
завтра, и тебе будет стыдно за немудрость, за
легкомыслие и поверхностность своих суждений. И
потому она не любила принципиальных и
уверенных в себе людей. Но и беспринципные
разочаровывали. И потому у неё не было друзей,
одни знакомые. Прожив пять лет в другом городе,
она потеряла контакт с одноклассниками и
выпускниками художественной школы, который и
раньше-то не был особенно тесным, и в последнее
время общалась только с коллегами, с матерью и с
сестрой, да и то редко. Дилемма – с людьми жить
невозможно, но и без людей тоже – перестала её
мучить к тридцати годам, и она стала ещё более
терпимой, если не сказать равнодушной, перестала
свою неспособность любить – называть изъяном,
33
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
сосредоточилась на любви к искусству, искала и
находила в простых вещах свои маленькие радости
жизни.
Отработав неделю, она шла домой и предвкушала
домашний уют, поздний ужин и двадцать минут
ритуального чтения перед сном. Но самой приятной
была мысль о завтрашнем пробуждении без
будильника. Воскресенье! Не надо было тащиться
на остановку, а потом добираться с пересадкой на
двух автобусах за город, где стоял на отшибе их
рудоремонтный завод. В настоящее время у неё не
было никакого задания от профкома, и надо было
целыми днями делать вид, что работаешь, и
дожидаться вечера. Но завтра можно будет
выспаться, начитаться, может быть, даже закончить
давно дожидающуюся этого работу - портрет
дочери начальника какого-то там отдела. С
фотографии она рисовать не любила, вот и
откладывала так давно на потом, что было уже
неудобно.
Но тут Римка вспомнила, что пообещала их новой
практикантке Леночке встретиться с ней в восемь
часов на автовокзале. Вспомнила и разозлилась на
себя. Как она могла согласиться на эту авантюру?!
И как могла Ленка её уговорить? Это всё её
дурацкая привычка видеть новые типажи,
увлекаться ими, хоть на какое-то время. А Ленка
была типажом. На все сто процентов. Спокойная, но
очень уверенная в себе, убеждённая, но не
навязчивая, к тому же с очень выразительным,
34
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
почти некрасивым пухлым ртом и ясными
голубыми глазами, она походила на рано
повзрослевшего
ребёнка, эдакую
разумную,
послушную девочку без детского кокетства. И если
эта девочка говорила, невозможно было оторвать
глаз от её живых, вечно улыбающихся, хоть и
немного
скептически,
губ.
Особенно
она
притягивала мужчин. Они крутились вокруг неё,
весёлые, громкие, иногда навязчиво-обходительные,
панибратски называли её Ленок или Ленка, а
некоторые по-отцовски Леночка или Алёнка. И хотя
она никому не давала повода заподозрить её в
слабости характера, каждому из них хотелось её
опекать или поучать, а может, даже посадить на
колени и погладить по головке. С тех пор, как она
делала практику у них на заводе, у Римки в
мастерской постоянно околачивались молодые
рабочие, инженеры и даже пожилые начальники.
Римка, которой на людях приходилось создавать
видимость, что она тоже приносит пользу заводу,
раздражалась: «Нечего им что ли делать? Не
мудрено, что вся экономика в стране развалилась!»
Экономика развалилась, конечно, не из-за Ленки, и
Римка на неё не злилась, пригласила в прошлое
воскресенье на чай. Потом они смотрели слайды
Римкиного любимого Дали, слушали музыку и
болтали до полуночи. Вернее, Лена говорила, а
Римка слушала. О том, что она воспитывалась у
бабушки, что родители разошлись, что отец пьёт, а
Ленка ходит за него молиться в церковь.
35
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
Римка удивилась:
-
Ты ходишь в церковь?
- А почему бы и нет? Меня ещё никогда не тянуло
на дискотеки или прочие сборки с выпивкой на
квартирах у кого-нибудь из друзей. Но одна я тоже
не могу. Долго маялась. На моё счастье встретила я
одного парня. Он и привёл меня в общину. Что, тебя
это смущает?
- Да нет, просто как-то странно и на тебя не
похоже. Я себе всегда старых бабушек в платочках
в церкви представляю. А ты такая живая и вдруг такое!
- Да у нас вся церковь живая! И молодёжи много.
Поём. Славим бога. И бог у нас живой.
У Римки с богом были очень непростые отношения.
Как многие женщины, она вспоминала о нём в
минуты отчаянья, а таковых было в её молодой
жизни уже более, чем достаточно. На четвёртом
курсе художественного училища она влюбилась в
своего учителя по истории искусства, не заметив,
какой это тяжёлый и больной человек. По
молодости перепутала его с интересным типажом,
потянулась к нему изголодавшейся по любви
душой, искала повода для встреч и находила, тем
более, что он не особенно сопротивлялся. Только
значительно позже, когда переехала из общаги в его
однокомнатную
холостяцкую
квартиру,
она
догадалась, что глубокие складки на лице и мутный
взгляд провалившихся глаз - это не следы
36
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
пережитого страдания, а последствия длительных
запоев. А сложная структура личности, в которой
она долго не могла разобраться – обыкновенный
психоз между ними. Было страшно наблюдать, как
человек на глазах погибает. Любимый человек.
Умный,
начитанный,
талантливый.
Иногда
обаятельный, иногда забавный, иногда ласковый. На
людях всегда общительный, пока не упадёт с ног.
Но если не допьёт, то ещё хуже - мечется, как зверь
в клетке. И тогда – помогай бог. Но Римка и в то
время
не
могла
молиться,
стыдилась
попрошайничать. Только в минуты отчаянья
говорила: пощади! – и не всегда знала, кого имела в
виду.
Но Ленкину безоговорочную любовь к отцу она
понимала. Может, эта способность любить слабого
человека сблизила их за такое короткое время.
Тогда ночью, на пороге своей квартиры, Римка
почувствовала в своей новой знакомой и ещё что-то
другое, чему позавидовала. На предложение
остаться и переночевать у Римки Лена наотрез
отказалась, и сколько бы та не настаивала и не
предостерегала её от опасностей ночи, просто
ответила: «Да я же не одна!» - и юркнула в темень
подъезда.
Римка проследила за ней взглядом из окна, пока она
не скрылась за углом, потом улеглась в кровать, но
не могла уснуть – всё пыталась понять, почему она
завидует этой девочке и что в ней такого
особенного. В который раз уже она осторожно
37
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
потянулась навстречу к новому человеку,
почувствовала это, почему-то ощутила на мгновение
жалость к себе, но приказала себе не реветь, а спать.
В прошлый понедельник они обе, не выспавшись,
маялись
на
работе,
но
ещё
больше
разоткровенничались, и как-то само собой
получилось, что Римка, как бы ответным жестом,
согласилась пойти с Леной на богослужение –
только посмотреть! – и теперь вот об этом жалела.
На следующее утро ещё толком не проснувшаяся
Римка тряслась в вонючем автобусе в загородном
направлении, а рядом с ней сидела сияющая
Леночка и говорила без умолку: о прочитанной
книге, о вредном начальнике, о церкви и их общине,
которая Римке обязательно понравится.
Вопреки ожиданию Римки, церковь оказалась
обыкновенным одноэтажным домом, с просторным
холлом, оборудованным под гардеробную, из
которой две широкие двери вели в зал, наподобие
зрительного, с рядами деревянных скамеек, со
сценой и с небольшим белым экраном на передней
стене. На сцене стояли музыкальные инструменты, а
на экране крупным шрифтом светилась надпись:
«Бог есть любовь! Он любит и тебя.» Между рядами
носились самые обыкновенные гиперактивные дети
с криками аллилуйя, а взрослые приветствовали
друг друга радостными возгласами. К удивлению
Римки к ней подошла незнакомая женщина, назвала
её сестрой и заключила в жаркие объятья, как будто
они с ней давние подруги, когда-то потерявшие друг
38
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
друга из виду, а вот теперь случайно встретились.
Какой-то подросток с абсолютно невинными
глазами, как что-то само собой разумеющееся,
поцеловал её в щёку и пошёл на сцену настраивать
гитару. Процедура с объятиями и поцелуями
повторилась ещё несколько раз, после чего
ошеломлённая Римка попыталась ретироваться на
задние ряды, где народу было поменьше. Но и тут её
замечали вновь прибывшие и, как будто её здесь
давно ждали, восклицали: «Сестра! И ты к нам
нашла дорогу! Ну и славненько. Ну и слава богу!»
Со всех концов зала слышалось это «Слава богу»,
произносимое
в
разных
интонациях,
как
комментарий, как облегчённый выдох, как
восклицание. Римка поискала глазами Леночку, на
которую тоже набросились с лобызаниями братья и
сёстры, и увидела, как все здесь друг другу
искренне радуются. По меньшей мере, так ей
казалось.
Вскоре заиграла музыка. Ритмичная, с лёгким
фольклорным оттенком, немного сентиментальная,
но очень живая. По экрану медленно поползли
строчки. Все в зале дружно запели и задвигались.
Некоторые воздымали руки к потолку, многие
отбивали такт ногами или покачивались из стороны
в сторону. В зале царила атмосфера хорошего
эстрадного концерта. После семи-восьми песен,
очень похожих по содержанию, состоящих большей
частью из восклицаний, все так же дружно сели.
Видно, что ритуал проведения богослужения был
большинству из них знаком, что они здесь свои. Из
39
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
первого ряда к микрофону подошёл молодой ещё
мужчина в простеньком штатском костюмчике,
поблагодарил всех за сердечное участие в пении и
восславил господа за дар песенный человечеству.
На его слова в зале отозвались голоса всё тем же
«Слава богу!» Потом он предложил всем желающим
подойти к микрофону и восславить господа за
другие, такие же важные и щедрые дары.
Желающих оказалось очень много. Бога славили за
возвращённое здоровье, за повышение зарплаты, за
новую, наконец-то выстраданную, квартиру и даже
за болезнь начальника, которого давно следовало
проучить за грехи его. Под конец на сцену вышла
экстравагантная женщина с ажурной шалью на
плечах и прочла стихотворение по теме. Видно,
спектакль был подготовлен, а не импровизирован.
Под руководством священника или пастора, Римка
даже не знала как его называют, все вполголоса
помолились за свои привилегии по сравнению с
неверующим людом и спели ещё одну
благодарственную
песню.
Потом
началась
проповедь. Один за другим к микрофону выходили
молодые эмоциональные мужчины и делились
своим мыслями по поводу прочитанного в
Евангелии. Один говорил сумбурно и сбивчиво,
другой очень неуверенно и взволнованно, а третий
так безграмотно, что резало слух. Римка устала
следить за ходом мысли последнего оратора,
которой, пожалуй, в его проповеди и не было.
Чтобы отвлечь слушателей от отсутствия
содержания, впрочем, наверное, неосознанно, он
40
Нелли Григер
О боге, о любви, о человеке … и о других насекомых
щедро пересыпал свою речь восклицаниями и
восхвалениями богу. Кто бы осмелился упрекнуть
такого истинно верующего в неискренности и
дилетантизме?! Одна только Римка, неблагодарная,
не оценившая гостеприимства этих простых, пусть
не искушённых в слове, но искренних людей. Она
сидела и ругала себя за критиканство, за недоверие,
за неумение принять мир таким, какой он есть. Но
было очень обидно за Евангелие, которое Римка
знала только по цитатам из книг и привыкла
уважать за мудрую гибкость высказываний,
применимых в самых противоречивых случаях и
всё-таки верных, по большому счёту. А тут над ним
как будто надругались – каждый, кому не лень,
интерпретирует его в силу своего интеллекта, да
ещё и навязывает другим своё понимание библии.
Кто им это позволил? Бог, вера или раздутое
самолюбие? И оправдывает ли цель средства?
Когда на сцену поднялся четвёртый проповедник,
Римка чуть не взвыла. Они сидели уже три часа в
этом душном помещении, окон почему-то не
открывали, а конца ещё не предвиделось. Ещё одну
такую проповедь она не выдержит. Она с мольбой
посмотрела на Леночку – у той горели глаза.
41