Глава 2. Ким Андерсон ОБЩИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ

Глава 2. Ким Андерсон
ОБЩИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
ТОРГОВОЙ ПОЛИТИКИ И РЕФОРМ
Каждая страна заинтересована в реформе торговой политики. Это положение верно
даже для самых открытых экономик, поскольку, хотя правительства открытых стран сами
не вносят искажений в рыночные стимулы, но политика правительств других стран может
искажать цены, по которым продают свои товары на международных рынках экспортеры
из стран с открытыми экономиками. Кроме того, значение имеют именно относительные
цены: стимулы, с которыми сталкиваются производители или потребители определенного
продукта, могут искажаться не только теми мерами правительства, которые прямо
затрагивают цену данного продукта, но также (а иногда даже более сильно) и мерами
правительства, которые затрагивают цены товаров-заменителей (субститутов) или
товаров-дополнителей (комплементариев) в производстве или потреблении. Интервенции
правительства на рынках валюты также могут оказывать значительные искажающие
воздействия на стимулы. Например, фермеры могут продавать свою продукцию по
реальным ценам мирового ранка, но при этом нести ущерб от процедуры конвертации
выручки в иностранной валюте в национальную валюту по искусственно заниженному
обменному курсу иностранной валюты.
В данной главе исследуются прямые и косвенные воздействия торговой политики и
сопутствующих ей других видов политик на благосостояние населения в развивающихся
странах. Целью данной главы является выявление важности рассмотрения воздействия
мер торговой политики или возможных шагов реформ с точки зрения всей экономики в
целом. Принимая во внимание значимость сельского хозяйства для стран с низкими
доходами на душу населения, в данной главе основное внимание уделяется возможным
прямым и косвенным последствиям мер политики на этот сектор экономики, особо выделяя необходимость рассмотрения эффектов на стимулы производителя в результате
искажения цен на рынках ресурсов и готовой продукции.
Прямые последствия мер политики: внутриотраслевой аспект
История показывает, что правительства бедных аграрных стран так или иначе
занимались обложением аграрного сектора налогами (Krueger, Schiff, и Valdes 1988). В
одних случаях налог выражался в натуре, например, в виде доли от производимого зерна.
В других случаях, когда экспортируются непродовольственные сельскохозяйственные
товары, производителей заставляют продавать свою продукцию указанной государством
закупочно-сбытовой организации по цене, которая составляет лишь часть от экспортной
цены. В обоих случаях фермеры получают за свою продукцию меньше, чем по цене
свободного рынка. За исключением того маловероятного случая, когда разница в
закупочных и экспортных ценах полностью возвращается фермерам обратно в форме
услуг и товаров от правительства, которые фермеры иначе должны были бы покупать при
меньших доходах после вычета разницы в закупочных и экспортных ценах, получается,
что стимулы для производства и продажи фермерской продукции снижаются.
Правительства таких аграрных стран после таких налоговых изъятий обычно почти
ничего не возвращают крестьянам, особенно в странах, находящихся на ранних стадиях
развития. Скорее всего, эти налоговые изъятия из сельского хозяйства будут использоваться на развитие городской инфраструктуры, на выплату относительно высоких
зарплат государственным чиновникам, на субсидирование потребления продовольственных товаров и т.д. До недавнего времени было распространено мнение о том, что
налогообложение производителей первичной продукции для таких целей не будет значительно снижать общий выпуск продукции, поскольку сельские производители бедны или
не имеют альтернативных способов использования своего времени, квалификации, земельных и других ресурсов. Однако, эмпирические исследования за последние полвека
показали, что поведение даже самых бедных крестьян довольно сильно определяется ценовыми сигналами (Askari и Cummings 1977). Когда уменьшается поступление доходов от
выращивания экспортной продукции, сельские домохозяйства отвлекают по меньшей
мере какую-то часть своих ресурсов для производства других товаров или для отдыха
(досуга). Только для самых беднейших крестьян, живущих на минимальном прожиточном
минимуме, такие налоговые изъятия могут послужить стимулом для более напряженного
труда. Но даже такой отклик на налоговые изъятия может рассматриваться как
снижающий благосостояние в том смысле, что такие крестьяне имеют меньше времени
для отдыха и восстановления сил и поэтому ведут менее здоровый образ жизни и умирают
быстрее.
Важным является то, что ресурсы крестьянского домохозяйства отвлекаются от
производства налогооблагаемых товаров, поскольку такое отвлечение означает, что ресурсы общества не используются там, где они имеют наивысшую производительность.
Крестьянин, который не стимулируется в специализации по выращиванию, например,
товарной сельскохозяйственной продукции определенного вида, получает меньше дохода
и, следовательно, тратит меньше на покупку других необходимых ему товаров. И таким
образом, такой крестьянин, лишенный стимулов для специализации, не может
стимулировать производителей других видов товаров в экономике и также лишает их
возможности специализироваться в том, что они могут производить с максимальной
производительностью. Подобным же образом, большое значение имеет то обстоятельство,
должны ли крестьяне платить больше за товары, производимые несельскохозяйственными
секторами экономики (например, по причине импортных пошлин на такие товары). Если
крестьяне платят боле высокие цены за определенные товары, необходимые для
сельскохозяйственного производства, то в этом случае они смогут купить меньше таких
товаров по сравнению с другими необходимыми ресурсами, то есть меньше оптимального
количества. Однако, эти прямые последствия от такой политики по развитию
промышленности или сферы услуг имеют меньшее экономическое значение, чем
косвенные последствия. Такие косвенные последствия рассматриваются в следующем
подразделе данной главы.
Конечно, не все сельскохозяйственные производители в развивающихся странах
сталкиваются с искусственно низкими закупочными ценами на их продукцию. Разумеется,
производители некоторых ключевых продовольственных товаров, которые конкурируют с
импортом, получают от правительства определенную выгоду, которая повышает цену
такой продукции на внутреннем рынке, то есть цена на внутреннем рынке может стать
даже выше цены свободного рынка. Одно эмпирическое исследование 18 развивающихся
стран за период с середины 1970-х годов до середины 1980-х годов сравнивает отношение
правительств этих стран к ценам на основные экспортные сельскохозяйственные
продукты этих стран с ценами на основные импортируемые продовольственные товары
(Krueger, Schiff, and
Valdes 1988). Авторы пришли к выводу, что цены на
импортированную продукцию оказались в среднем на 20 процентов выше на внутреннем
рынке этих стран, чем цены на импортированную продукции на границе этих стран. В то
же время, цены внутреннего рынка на ключевые экспортные сельскохозяйственные
товары были в среднем на 11 процентов ниже цен мирового рынка. Оба типа ценовых
искажений негативно отражаются на экономическом благосостоянии: с одной стороны,
сниженные экспортные цены приводят к тому, что на производство данной экспортной
продукции направляется слишком мало ресурсов. С другой стороны, политика
правительств по защите от импорта стимулирует направление слишком большого
количества ресурсов на производство сельскохозяйственной продукции, конкурирующей
с импортом, что также наносит ущерб потребителям, которые покупают импортные
продукты питания по более высоким ценам.
Каковы же выводы, которые следуют из результатов исследования, проведенного
Krueger, Schiff, и Valdes, для реформирования аграрной политики в средней развивающейся стране? Снижение ограничений на экспорт приведет к приросту цен внутреннего
рынка на экспортируемые сельскохозяйственные товары в размере до одной восьмой
части, что окажет положительное воздействие на производителей этой экспортной продукции, но негативно отразится на покупателях этой продукции на внутреннем рынке (в
частности, на отраслях, перерабатывающих данную продукцию). Такая реформа могла бы
также подтолкнуть сельскохозяйственных производителей, конкурирующих с импортом,
переключить свое производство на экспортные виды продукции, которые после снижения
ограничений на экспорт продаются по более высоким ценам. Если были бы также
снижены ограничения на импорт продовольствия, то производители такого импортного
продовольствия столкнулись бы со снижением цен на их продукцию, и тогда они стали бы
искать возможность для переключения своих ресурсов на производство других видов
сельскохозяйственной продукции. Такая политика усиливала бы стимулирование
производства сельскохозяйственной продукции на экспорт настолько, насколько ресурсы,
используемые в двух различных подотраслях сельского хозяйства, являются взаимно
заменяемыми (субститутами). Оба типа реформ повышают эффективность использования
ресурсов в секторе путем стимулирования лучшего использования сельскохозяйственных
сравнительных преимуществ страны. Таким образом, росту благосостояния экономики
способствуют реформы, которые помогают увеличить относительную прибыльность тех
отраслей экономики, которые в предыдущие годы зажимались государственной
ограничительной торговой политикой.
Косвенные последствия политики: межотраслевой аспект
Вышеприведенный вывод применим не только внутри аграрного сектора, но и к
отношениям данного сектора с другими секторами экономики. То есть, крестьяне также
могут быть дестимулированы, хотя и косвенно, вмешательством правительства и в дргие,
несельскохозяйственные, отрасли экономики. Одним из источников такого дестимулирования является защита производителей от импорта несельскохозяйственной продукции.
В экономике, производящей только два набора продуктов – экспортной и импортной
продукции – налог на импорт эквивалентен налогу такого же размера на экспорт, когда
эти два набора продуктов производятся с использованием общих ресурсов, таких как
рабочая сила и капитал. Оба налога повышают цены импортируемых товаров по сравнению с ценами экспортируемых товаров, причем на туже величину, и это то самое
соотношение цен, которое определяет распределение ресурсов между двумя секторами
(Lerner 1936).
В более общем случае, когда на внутреннем рынке цены определенных продуктов
промышленности или сферы услуг искусственно повышаются путем введения ограничений на их импорт или путем других мер по поддержке цен, то ресурсы перетекают к секторам, конкурирующих с импортом, за счет других отраслей, производящих первичное
сырье, включая экспортные отрасли (Clements and Sjaastad 1984). Исторически можно
проследить, что промышленные тарифы были основным источником косвенной дискри-
минации против сельского хозяйства, однако, широкий круг других дискриминационных
мер также находится и в сфере услуг.
Следует принять во внимание важность данной причины неэффективного
распределения ресурсов, поскольку она имеет серьезные последствия для реформ. Два
примера помогут проиллюстрировать этот аспект. Рассмотрим опять среднюю страну в
исследовании Krueger, Schiff, и Valdes. Предположим, что сельскохозяйственный сектор
является чистым экспортером (что означает, что данная страна является чистым импортером несельскохозяйственным товаров) и что подотрасль по импорту продовольствия
примерно равна по размеру подотрасли по сельскохозяйственному экспорту. Внутри
сельского хозяйства те ограничения, которые снижают цену внутреннего рынка на экспортируемые сельскохозяйственные товары на 11 процентов и повышают цену на
импортируемые продовольственные товары на 20 процентов, будут способствовать
общему повышению цен сельскохозяйственных товаров, но менее, чем на 10 процентов.
Принимая во внимание внутриотраслевой аспект, рассмотренный в предыдущем подразделе данной главы, на первый взгляд кажется, что устранение такой аграрной политики
и тем самым снижение закупочных цен в среднем приведет к росту благосостояния.
Однако, такой вывод можно сделать только тогда, когда нет искажений цен в
остальных отраслях экономики. Если бы обрабатывающие отрасли промышленности
данной страны находились под защитой от импорта на уровне, скажем, 25 процентов
(например, в результате установления единого унифицированного 25-процентного тарифа), тогда до начала реформ и не смотря на положительную прямую помощь сельскому
хозяйству, слишком много ресурсов уже было бы направлено в промышленные
производства по сравнению с сельскохозяйственными производствами. В этом случае
снижение поддержки сельскому хозяйству скорее будет способствовать обострению неэффективного распределения ресурсов, чем его улучшению. Для обеспечения реформы
политики, направленной на повышение благосостояние в данном случае, было бы
необходимо, во-первых, снизить уровень поддержки обрабатывающей промышленности,
и затем, когда этот уровень поддержки сравняется с уровнем поддержки крестьянам,
необходимо одновременно устранить поддержку обеим секторам1.
Возможно ли достичь подобного улучшения национального благосостояния путем
повышения уровня поддержки сельскому хозяйству в условиях, когда политически очень
сложно снизить тарифную защиту для обрабатывающей промышленности? Теоретически
– может быть, но на практике такая стратегия по компенсации тарифов была бы не
разумной по ряду причин. Во-первых, если не равны уровни поддержки для разных
отраслей внутри каждого из двух секторов, то внутри секторов сохраняется неэффективное использование ресурсов, которое может ухудшиться при повышении среднего
уровня поддержки сектору сельского хозяйства. Во-вторых, экономика всегда состоит из
более чем двух таких секторов, так что подобные уровни поддержки должны были
предоставлены рыбному хозяйству, горнодобывающей промышленности и другим секторам для обеспечения повышения эффективности использования ресурсов в масштабе
всей национальной экономики. В-третьих, предположим, что поддержка сельскохозяйственным предприятиям обеспечивалась, скажем, через субсидии на ресурсы, например на
удобрения и оросительную воду, что часто происходит на практике даже в бедных
странах. Оказывается, что поддержка сельского хозяйства через субсидии на производственные ресурсы являлась бы менее эффективной, поскольку это стимулировало бы
использование только подмножества производственных ресурсов, вместо эффективного
использования всех ресурсов в сельском хозяйстве (Warr 1978). Больше всего вызывает
осуждение то, что если бы увеличилась поддержка отраслям по производству первичного
сырья, и если при этом не было бы никаких изменений в расстановке сил и интересов с
политэкономической точки зрения, то отрасли обрабатывающей промышленности
восприняли бы свое положение как ухудшающееся. В таких условиях отрасли
обрабатывающей промышленности, по-видимому, потребовали бы возврата к прежнему
статус-кво, возможно, посредством очередного повышения импортных тарифов на
промышленную продукцию.
Дополнительные косвенные последствия политики искажения обменных курсов
Исследование, проведенное Krueger, Schiff, и Valdes (1988), также рассматривало ту
степень, с которой неустойчивый дефицит текущего счета платежного баланса, завышенный обменный курс национальной валюты и другие показатели искусственно
обесценивали стоимость национальной валюты с точки зрения сельскохозяйственных
предприятий. Такая политика стимулирует производство (и дестимулирует внутреннее
потребление) неэкспортируемых товаров и услуг по сравнению с экспортируемыми
товарами и услугами, и, таким образом, представляет собой еще один источник неэффективности в использовании ресурсов в масштабе всей экономики и еще одно препятствие
для сельского хозяйства.
Для 18 стран, исследованных Krueger, Schiff, и Valdes, эмпирически доказано, что
такая макроэкономическая политика порождает меньше препятствий для сельскохозяйственных производителей, чем политика промышленного протекционизма. Тем не менее,
она усиливает препятствия для сельского хозяйства. За десять лет 1974-1984 гг. совокупные
косвенные отрицательные последствия промышленной и макроэкономической политик для
стимулов сельскохозяйственного производства были в два с половиной раза больше, чем
прямые отрицательные последствия политики сельскохозяйственного экспорта Это
эквивалентно снижению цен на экспортируемые сельскохозяйственные товары на 38
процентов по сравнению с эквивалентным ростом цен лишь на 11 процентов в результате
прямых мер политики. Эти косвенные препятствия также относятся к
сельскохозяйственным производителям, которые конкурируют с импортом. Для последних
развивающихся стран из этой выборки прямая номинальная протекция за десятилетие 19741984 гг. составила 20 процентов, так что наиболее привилегированные
сельскохозяйственные производители в этих странах находились в неблагоприятных условиях наличия отрицательных косвенных последствий для стимулов сельскохозяйственного
производства из-за проведения государственной политики в несельскохозяйственных
отраслях.
Какие были бы последствия в масштабах всей экономики от снижения импортных
тарифов в вышеуказанном случае? Только одно лишь снижение ограничений на импорт
продовольственных товаров позволило бы повысить производство экспортных сельскохозяйственных товаров, что улучшило бы распределение ресурсов внутри сектора сельского хозяйства. Однако, это также высвободило бы мобильные ресурсы, которые затем
могли бы перетечь к несельскохозяйственным сферам деятельности, которые в среднем
более защищены от импорта, чем сельское хозяйство. Поэтому вопрос о том, повысится
ли эффективность использования ресурсов в масштабах всей национальной экономики
или понизится, является практическим при условии, если устраняются какая-либо часть
ограничений на импорт и искажения обменного курса национальной валюты. Только
когда вначале будут либерализованы наиболее защищенные от импорта отрасли, тогда
ресурсы начнут перетекать в менее защищенные от импорта отрасли и сектора, тем самым
гарантируя повышение эффективности использования этих ресурсов в производстве
товаров, продаваемых на рынке. Даже в этом случае существует возможность, что эти
мобильные ресурсы перетекут в производство большего объема не продаваемых на
внешнем рынке продуктов и услуг, если обменный курс национальной валюты будет
оставаться завышенным. Это служит обоснованием важности проведения крупномас-
штабных реформ, которые одновременно либерализуют торговлю товарами, услугами и
обмен валюты.
А как быть с рынками факторов производства?
Картина торговых реформ в масштабе всей экономики была бы неполной, если в нее
не включить ограничения на потоки факторов производства. Теоретики в 50-х годах
отмечали возможность того, что торговлю товарами можно рассматривать как полный
заменитель (субститут) торговли факторами производства как в смысле объема торговли
продукцией, так и в смысле выгод благосостоянию от торговли (Mundell 1957). Однако,
данная теоретическая возможность справедлива только при наличии довольно жестких
условий. С недавнего времени внимание исследователей привлекла возможность того, что
торговля некоторыми факторами производства дополняет, нежели заменяет собой, торговлю продукцией (Markusen 1983). Это может произойти тогда, когда другие факторы
производства специфичны для каждого сектора и, таким образом, торговля товарами
является недостаточной для выравнивания цен на факторы производства между странами.
В этом случае торговля факторами производства, которые мобильны на международных
рынках, может породить еще большие выгоды от торговли для благосостояния. Это также
может произойти, если между странами имеются различия в уровне технологий; тогда
каждая страна должна импортировать тот фактор производства, который интенсивно
используется в той отрасли, где данная страна имеет технологическое преимущество.
За последние десятилетия не созданы соответствующие условия по причинам
национализма и культурных барьеров для постоянной иммиграции рабочей силы. Однако,
ряд стран временно допускали перетоки рабочей силы, принося взаимные выгоды
вовлеченным в этот процесс странам. Однако, за последние два десятилетия гораздо более
важным стал рост потоков капитала через национальные границы. Прямые иностранные
инвестиции могут принести с собой не только финансовый капитал, но также и навыки
управления и маркетинга, технологические знания и интеллектуальную собственность –
то есть те формы капитала, которые иностранные фирмы возможно и не пожелали бы
экспортировать, если бы они смогли сохранить над ними контроль. Таким образом,
развивающиеся страны, стремящиеся наиболее полно использовать свои сравнительные
преимущества в международной торговле, нуждаются в упрощении своих ограничений на
приток иностранных инвестиций. Следуя той же логике, развивающимся странам также не
следует препятствовать оттоку иностранных инвестиций, чтобы национальные
собственники капитала также могли бы получать максимально возможную отдачу на свой
капитал.
Динамические последствия торговых реформ
Либерализация торговли товарами, услугами, валютой и движения капитала не
только повышает эффективности использования национальных ресурсов и благосостояние
потребителей в какой-либо момент времени, но еще и способствует экономическому
росту. Механизмы, при помощи которых открытость способствует экономическому росту,
постепенно становятся более понятными благодаря пионерным работам таких ученых как
Grossman и Helpman (1991) и Rivera-Batiz и Romer (1991). В полезном обзоре
последовавшей литературы Taylor (1999) определяет несколько каналов, через которые
открытость торговле может влиять на темп роста экономики. Эти каналы включают
масштаб рынка, когда знания воплощены в продаваемой продукции, эффект от перелива
знаний, и степень, до которой предотвращается избыточное производство знаний посредством открытости. С точки зрения лиц, принимающих решения, наиболее важный вывод
заключается в том, что имеющиеся эмпирические данные свидетельствуют в пользу
мнения, что открытые экономики развиваются более высокими темпами (Edwards 1993;
USITC 1997).
А что, если торговые реформы вредят окружающей среде?
В идеале, с точки зрения перспектив развития всей экономики, следует учитывать
все существенные воздействия торговой реформы на благосостояние человека. Это может
включать весь спектр так называемых целей неэкономической политики, а также
стандартные экономические последствия, такие как последствия для окружающей
природной среды, бедности, безработицы, продовольственной безопасности и распределения доходов и богатства между регионами страны и домохозяйствами. Хотя для
обсуждения каждого из этих аспектов в данной статье не хватит места, существуют великолепные примеры их рассмотрения в таких книгах, как Corden (1997). Основной вывод,
который можно сделать из подобной литературы, состоит в том, что какими бы ни были
цели государственной политики на внутреннем рынке, инструменты торговой политики
фактически никогда не являются наилучшими для достижения этих целей.
Этот вывод не означает, что реформа торговли может быть предпринята без учета
других целей общества. Если не проводятся оптимальная политика на внутреннем рынке
данной страны, то либерализации внешней торговли не сможет гарантировать рост благосостояния. Лучшей иллюстрацией этому служит аспект окружающей природной среды.
Снижение ограничений на экспорт древесины, например, при отсутствии других мер
политики в области использования лесных ресурсов, скорее всего приведет к чрезмерной
вырубке леса. Еще одним примером может служить снижение налога на экспорт шерстяной
пряжи в Монголии, что способствовало чрезмерному выпасу на общественных пастбищах. В
этих и многих других подобных случаях чрезмерная эксплуатация являлась результатом
нечеткого определения или нечеткого исполнения прав собственности на ресурсы и
продукцию. Очевидно, что для достижения оптимального общественного благосостояния
необходима более грамотная политика по использованию и охране природных ресурсов.
Следует отметить, что проведение такой политики по использованию и охране
природных ресурсов обеспечивается независимо от степени открытости экономики. Все,
что дополнительно требуется для реформы торговли, заключается в том, что при
либерализации торговли уровень вмешательства через политику в области окружающей
природной среды должен обеспечить положение, при котором любой дополнительный
ущерб окружающей среде в результате открытия экономики для внешней торговли
соответствовал бы по стоимости предельным выгодам от расширения торговли. Конечно,
сама по себе реформа торговли не требует причинения дополнительного ущерба окружающей природной среде. По меньшей мере, в равной степени возможен и такой исход, что в
результате либерализации внешней торговли произойдут такие изменения в производстве
и потреблении, которые фактически уменьшат загрязнение или истощение природных
ресурсов (Anderson 1997).
Выводы для готовых к реформам производителей и лиц,
принимающих решения в торговле
Для производителей, стремящихся воздействовать на политику правительства, из
вышеуказанных рассуждений следует ясный вывод, что они не должны ограничивать свои
усилия только теми мерами, которые непосредственно затрагивают их отрасли. Как
показывает исследование Krueger, Schiff и Valdes (1988), косвенные последствия неселькохозяйственной политики и макроэкономической политики для благосостояния сельско-
хозяйственных производителей могут в несколько раз превышать прямые воздействия на
стимулы аграрной политики, которые затрагивают экспортоориентированные хозяйства.
Это в еще большей степени справедливо и внутри сектора в том смысле, что внутри секторов одни и те же факторы производства взаимно замещаемы в большей степени, чем
между разными секторами экономики.
При лоббировании торговой реформы необходимо следить за тем, чтобы либерализация
торговли не сопровождалась или не закончилась бы простой «перенастройкой» государственной поддержки в секторе. Существует множество способов поддержать производителей, минуя каналы торговой политики, и многие из них являются даже более
неэффективными, чем торговые меры. И было бы неэффективным бороться за устранение
торговых ограничений, если эта борьба приведет к такой замене на менее эффективные меры.
Основной аспект лоббистской деятельности экспортеров часто включает оказание
содействия устранению препятствий для доступа к внешнему рынку. Здесь также необходимо видение проблемы с точки зрения всей экономики (также как и бдительность в
предупреждении «перенастройки» государственной поддержки). Рассмотрим, например,
интересы развивающихся стран с сильными сравнительными преимуществами в сельском
хозяйстве. Эти страны, скорее всего, прямо выиграли бы от снижения сельскохозяйственного протекционизма в индустриально развитых странах, но они также могли
бы выиграть, хотя и косвенно, от снижения протекционизма в обрабатывающей промышленности в тех же индустриально развитых странах. Наиболее очевидным примером
является снижение очень высоких барьеров для импорта текстиля, одежды и обуви. В
результате снижения барьеров для импорта по этим товарам произойдет увеличение их
мирового производства и торговли, причем расширение производства этих товаров
сконцентрируется в новых промышленно развивающихся странах. Прямым следствием
этого будет возросший спрос на хлопок, шерсть и кожаное сырье, – и это лишь часть
последствий для аграрных развивающихся стран. Возможно, наиболее важным является
то, что такая реформа ускорит индустриализацию в наиболее плотно населенных развивающихся странах, которая будет отвлекать ресурсы от аграрных секторов внутри этих
стран. Косвенным результатом, таким образом, стал бы возросший спрос на импорт
продовольствия со стороны этих новых промышленно развивающихся стран. Это говорит
о том, что имеется простор для совместных действий аграрных и новых промышленно
развивающихся стран по настойчивой борьбе за лучший доступ к экспортным рынкам
развитых стран по сельскохозяйственным и текстильным товарам. В обмен на это от
развивающихся стран ожидается обеспечение большего доступа на их рынки для товаров
и услуг, которые экспортируются развитыми странами. Это еще одно направление
межсекторных связей в глобальной экономике2.
Примечания
1 На самом деле возможна еще большая степень усовершенствования, если учесть не только
искажения цен на производственные ресурсы (для получения меры воздействия эффективной
поддержки на добавленную стоимость, вместо простого номинального роста цены выпускаемой
продукции), но и степень межотраслевой взаимной замещаемости или взаимной дополняемости
ресурсов в производстве и потреблении. См. Corden (1971); Vousden (1990, глава 9).
2 О недавних эмпирических исследованиях о последствиях глобальной торговой реформы в
масштабе всей национальной экономики и их влиянии на сельскохозяйственное производство и
торговлю, см., например, Hertel и другие (предстоящая публикация); Anderson, Hoekman, и Strutt
(2001).