Министерство образования и науки Республики Таджикистан
реклама
Министерство образования и науки Республики Таджикистан Худжандский государственный университет им. акад. Б. Гафурова На правах рукописи Хомидова Замирахон Абдухафизовна ФОРМИРОВАНИЕ ОРФОГРАФИЧЕСКИХ ПРАВИЛ ТАДЖИКСКОГО ЯЗЫКА В ХХ В. Специальность 10.02.22 – языки народов Европы, Азии, Африки аборигенов Америки и Австралии (таджикский язык) ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата филологических наук Научный руководитель: Вахобов Толиб доктор филологических наук, профессор Худжанд – 2015 1 Содержание Введение……………………………………………………………………3 Глава I. Периодизация истории становления орфографии таджикского языка и разработка первых орфографических норм в начале ХХ в. 1.0. Вводная часть……………………………………………………….12 1.1.Периодизация истории становления орфографии таджикского языка …………………………………………………..……………….……….21 1.2. Реформа алфавита и некоторые теоретические проблемы орфографии……………………………………………………………………..32 1.2.1. Разработка первых орфографических правил таджикского языка на основе латинского алфавита ………………………………………39 1.2.2. Первый научно-лингвистический съезд и решение вопросов орфографии……………………………………………………………………..59 1.2.3. Дискуссия о литературном таджикском языке в конце 30-х годов и вопросы орфографии………………………………………………………..68 Глава II. Разработка орфографии таджикского языка на основе кириллического таджикского алфавита 2.0.Вводная часть………………………………………………..……….84 2.1. «Орфография таджикского языка. Важнейшие правила» (1940)…………………………………………………………………………….88 2.2. «Основные правила орфографии таджикского языка» (1953)……………………………………………………………………………104 2.3. «Основные правила орфографии таджикского литературного языка» (1972)…………………………………………………………………113 2.4. «Орфография таджикского языка» (1998) …………………121 2.5. «Правила правописания таджикского языка» (2011)…….136 Заключение……………………………………………………………160 Список литературы…………………………………………………..166 Сокращения………………………………………………………… 2 ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы исследования. Орфография или правила правописания являются одним важнейших разделов языкознания, в том числе и таджикского. Правила правописания отражают нормы и критерии письменного /книжного/ языка, которые вырабатываются посредством общенародного языка, служат как средство письменного общения. Как отмечает один из корифеев данной отрасли языкознания профессор А.Н.Гвоздев, «правила правописания, в первую очередь, являются установлениями, которые определяются со стороны общества и которые преследуют практические цели, направленные на общее употребление и в этом отношении целиком отличаются от других письменных средств» [42,64-65]. Таким образом, основной задачей орфографии считается точное отражение содержания речи и сообщение той или иной информации. Орфография в то же время собственными правилами и установлениями формирует нормы литературного языка, направляет его на осуществление своей деятельности в пределах данных правил. Именно орфография выполняет важнейшую задачу и ее закономерности проявляются во всеобщем обязательном действии ее правил. Избежание или отступление от требований правописания, которые содержатся в ее правилах, воспринимаются как недозволенные упущения и не допускаются упразднения ее правила по собственному усмотрению. Орфография, как и литературный язык обладает широкой сферой использования, так как обязательное их соблюдение является необходимым условием для всех носителей языка. Действуя в пределах литературного языка и обслуживая его, она постепенно совершенствуется. В целом, опираясь на становление и развитие литературного языка, орфография становится одним из неоспоримых факторов его формирования. Правила правописания современного таджикского языка берут начало со времени 3 разработки алфавита таджикского языка на основе арабского, которые с течением времени постепенно совершенствовались и дошли до периода перехода на латиницу, а затем и на кириллицу. С реформой письменности и становлением алфавита таджикского языка на основе латинского правилах правописания таджикского языка в происходили не только убедительные количественные, но и существенные качественные изменения, что следует воспринимать за объективные закономерности. Так как письменность в основе своей постепенно подвергается изменениям, правила правописания также постепенно формируются в соответствии с закономерностями новой письменности. И на различных этапах становления орфографических правил вводят изменения, исходящие из закономерностей языкового функционирования. Орфографические правила должны обладать признаками устойчивости и непреложности, в противном случае становятся причиной бесконечных изменений, что, в конечном счете, приводит к хаосу в использовании правил правописания. С другой стороны, орфография не является застывшей, окаменелой структурой, она отражает в своей структуре все те трансформации, которые связаны с изменениями языка, как общественного явления, в соответствии с его развитием совершенствованием. Следовательно, орфография обладает и двуединой природой, с одной стороны, она проявляет тенденцию к приобретению признаков устойчивости и постоянства, с другой, чтобы соответствовать качественным изменениям языка, она сталкивается с необходимостью подвергаться обновлению и преобразованию, чтобы ввести изменения в собственные установления. В соответствии с этим в исследованиях принято классифицировать орфографию языков на две группы: 1) устойчивая орфография, оставшаяся неизменной в течение сотен лет / к примеру, орфография английского языка/; 2/ изменяемая орфография (к примеру, орфография таджикского, турецкого и подобных языков) [108,4-48]. 4 Современная орфография таджикского языка относится к изменяемой орфографии, которая в изменением письменности группе ХХ столетии в соответствии с таджикского языка /сначала на основе латиницы, затем на основе русского алфавита/ несколько раз подвергалась изменениям, сперва в 1930 годы . собственную орфографию разработали и систематизировали на основе латинского алфавита, а затем в 1940 г. - на основе кириллицы, основы которого действуют и в настоящее время. За этот не очень долгий период в 1930, 1940, 1953, 1972, 1998 г.г. и в начале XXI в. в 2011 орфографические правила таджикского языка были изменены и совершенствованы, что явилось следствием качественного изменения в орфографии таджикского языка. Исходя из этого, исследование проблем орфографии таджикского языка за этот период, совершенствование разработка и ее правил за прошедший период, дискуссионные вопросы орфографии и последовательное их решение, а также изучение других вопросов, связанных с орфографией таджикского языка, являются наиболее целом актуальными и его для современного таджикского языкознания в структурного раздела – орфографии современного таджикского языка в особенности. Злободневность и актуальность проблемы требуют, чтобы в этом направлении осуществлялись специальные монографические исследования. Степень разработанности темы. В мировом языкознании, в том числе в русском советском языкознании и частном языкознании других народов было осуществлено множество исследований практическим вопросам орфографии, в которых по теоретическим и объектом исследования становились теоретические и практические проблемы орфографии. Особо следует подчеркнуть вклад бывших советских и русских лингвистов в исследовании теоретических и практических вопросов орфографии. В этом плане считаем необходимым упомянуть имена профессоров А.Н.Гвоздева [42], В.В.Виноградова [39], Винокура Г.О. [40], Н.Ф.Яковлева [209], Л.В.Щербы [204], Е.Д.Поливанова 5 [125], М.В.Панова [123;124], В.Ф.Ивановой [52;53;54;55], М.Янакиева [210;211], А.И.Кайдаловой, И.К.Калининой [65], Д.Е.Розенталя, И.Б.Голуби [130], Р.И.Аванесова [4] и других, труды исследования которых впоследствии в целом ставших основой орфографии национальных языков бывших советских народов. Исследования указанных ученых подготовили теоретическую основу изучения национальных орфографий. В целях ознакомления с основными источниками творческого наследия по орфографии русского и других языков считаем целесообразным обратиться к литературе, приведенной в работах профессора В.Ф.Ивановой «Принципы русской орфографии» [55,213-228] и «Трудные вопросы орфографии» [52,168-173]. В таджикском языкознании, в разделе орфографии, к настоящему времени еще не предпринято специального исследования по проблеме орфографии таджикского языка и вопросам ее становления, этот вопрос нами более подробно будет освещаться в первой главе /1.1./. Здесь только упомянем, что по проблеме орфографии и вопросам, связанным с ней, существует целый ряд статей исследователей, как С.Айни, Я.И.Калонтаров, С.Дж.Арзуманов, А.Мирзоев, М.Файзов, Ш.Рустамов, Д.Таджиев, Р.Гаффоров, Т.Зехни, А.Турсунов, А.Афсахов, К.Чиллаев, А.Бухоризода. Х.Маджидов, А.Мирходжа и др. [6; 7; 66; 67; 68; 69; 9; 10; 102; 103; 155; 155; 157;158; 133; 134; 147; 148; 149; 50; 151; 13; 32; 99; 105]. К другой группе следует отнести статьи и исследования А.Фитрата, Мунзима, А.Фреймана, А.Семёнова, С.Айни, М.Андреева, О.Сухаревой. Н.Ма’суми. Х.Юсуфи, М.Рахими, Р.Хошима. Т.Зехни, М.Ниёзи, И.Бечки, М.Шакури, Д.Саймиддинова, А.Не’матиёна, М.Бобомурода, Т.Шокирова, А.Хасанова и др. [6;7; 164; 165; 137; 138; 146; 208; 127; 50; 115; 22; 191; 135; 136; 114; 198; 199; 200; 184; 185], в которых обращается внимание к некоторым дискуссионным проблемам орфографии таджикского языка. Третью группу составляют исследования, наподобие работы М.Бектоша, М.И.Исаева, Б.Осимовой, А.А.Каримовой, Д.Саймиддинова, 6 С.Назарзода, Т.Хаскашева, М.Файзова, Т.Вахобова и др. [18; 19; 59; 135; 136; 110; 111; 168; 169; 155; 156; 157; 158; 33; 34; 35; 36; 37; 38; 72; 73], в которых вкратце резюмируются вопросы орфографии и их освещения и совершенствования. В четвертую группу входят работы, которые дискутируют общие вопросы орфографии и носят вводный характер. К этой группе относятся работы О.Сухаревой, Бектоша, Х.Хусейнова, Т.Шокирова и других [146; 18; 19; 187; 188; 198; 199; 200]. Следует отметить, что указанные исследования посвящены изложению основных правил правописания современного таджикского языка, закономерностей регулирования графических знаков, пояснению преходящих правил таджикского языка и теоретическая значимость их несущественна. Они имеют, прежде всего, практическую значимость. Особое значение среди исследований, посвященных изучению становления лингвистических норм современного персидского языка, приобретает диссертационное исследование А.Исмоилова. Исследователь подразделяет составляющие элементы норм литературного языка на шесть частей, образующих в совокупности нормы литературного языка: 1) орфоэпические (произносительные) нормы; 2) орфографические нормы; 3) грамматические нормы; 4) лексические нормы; 5) семантические нормы; 6) стилистические нормы (63,4). Указанные элементы тесно взаимосвязаны, составляя в совокупности нормы литературного языка, обладающие признаками обязательности и рекомендательности для носителей языка. Следовательно, исследование указанных норм, в том числе и орфографические нормы, предоставляют возможность проводить конкретные исследования по основным проблемам норм литературного языка или нормированного (литературного) языка. Учитывая это, в настоящей работе мы предпринимаем конкретные шаги по исследованию орфографии таджикского языка конкретного периода (ХХ в.). 7 Цель и задачи исследования. Основной целью нашего исследования является всестороннее изучение формирования орфографии таджикского языка в ХХ веке, в особенности, после перехода на алфавиты первоначально на основе латиницы, а затем - кириллицы. Орфография таджикского языка за этот не очень продолжительный исторический период в связи с изменением политики реформы графики в бывшем СССР дважды подвергалась изменению (1928-1930 – латинский алфавит таджикского языка; 1940 –кириллический алфавит таджикского языка), и неоспорим тот факт, что все это существенно повлияло на формирование орфографии нашего родного языка. Особенно, после замены латинского алфавита на русский в своей основе алфавит таджикского языка (1940 г.), правила правописания таджикского языка несколько раз (1940, 1953, 1972, 1998, 2011) подвергались изменениям и совершенствовались. Частое изменение правил орфографии таджикского языка является свидетелем того, что процесс изучения и решения его спорных вопросов и дискуссионных проблем продолжается еще до настоящего времени, и нельзя считать современную орфографию таджикского языка совершенной и окончательно разработанной. Исходя из этого, в процессе исследования мы стремились: - изучить направления качественных и количественных изменений правил правописания таджикского языка в ХХ в., начиная со второго десятилетия; - установить периодизацию процесса становления орфографии таджикского языка и предложить их основные исследовательские свойства; - провести анализ направления замены письма и ее влияние на становление и формирование орфографических правил в истории таджикского языка на основе реформ письменности в 20-40-ых годах ХХ столетия; 8 - раскрыть сущность изменений орфографических правил таджикского языка на основе исследования правил правописания таджикского языка (1930,1940,1953,1972,1998,2011); - представляя и освещая материалы истории становления орфографии за период ХХ столетия и начала ХХI века, всесторонне изучить дискуссионные вопросы современной орфографии таджикого языка на основе материалов дискуссии последних десятилетий, особенно после принятия «ППТЯ» (2011). Для достижения преследуемых цели и задач исследования диссертационной работы основывается на автор теоретических положениях исследований по языковому строительству, орфографии и нормам литературного языка, которые значение. имеют теоретико-методологическое Учитывая это, автор направляет анализ и выводы своего исследования на изучение вопросов становления орфографии таджикского языка, а в необходимых случаях старается совершенствовать их. Научная новизна исследования заключается, прежде всего, в том, что проблема орфографии в целом, и становление правил правописания таджикского языка в прошлом столетии и начале ХХI века, в особенности, к настоящему времени еще не стала числе и объектом монографического, в том диссертационного, исследования. Эта проблема в таджикском языкознании впервые становится предметом конкретного и всестороннего анализа и предлагается до известной степени специфический метод обобщения и суммирования результатов исследования, что в таджикском языкознании является первой попыткой. Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость заключается в том, что в диссертации при анализе проблемы становления орфографии таджикского языка определена ее периодизация, предлагаются новые данные и выводы о замене алфавита и ее влиянии на правила правописания, определяются задачи орфографии, дается сравнение правил правописания, разработанных в различных 9 периодах становления таджикской орфографии и подытоживаются и обобщаются их результаты, раскрываются особенности политики каждого конкретного периода, что, языковой несомненно, имеет теоретическое значение Практическая значимость исследования заключается в том, что результаты и выводы диссертации могут использоваться в разработке и упорядочении правил правописания таджикского языка, подготовке учебного пособия по истории становления орфографии таджикского языка и ее дискуссионным вопросам, путеводителя по проблемам исследования орфографии иранских языков, разработке спецкурса «История таджикской орфографии» на филологических факультетах и др. Методология и методы исследования. Методологическую основу диссертационной работы составляют изыскания и положения известных советских, русских, таджикских и иранских исследователей, таких как Л.В.Щерба, В.В.Виноградов, Г.О.Винокур, Н.Ф.Яковлев, Р.И.Аванесов, А.Н.Гвоздев, М.М.Гухман, Ф.П.Филин, В.Ф.Иванова, М.В.Панов, К.М.Мусаев, С.М.Кузмина, М.Янакиев, М.И.Исаев, А.И.Кайдалова, И.К.Калинина, А.Сухарева, М.Андреев, А.Семёнов, А.Фрейман, С.Айни, Бектош, Фитрат, Мунзим, А.А.Каримова, Д.Саймиддинов, Т.Хаскашев, А.Мирзоев, М.Файзов, С.Назарзода, Т.Вахобов, А.Хасанов, Т.Шокиров, П.Н.Хонлари, Носиркулии Сорли, Яхёи Мударриси и др. При исследовании собранного материала используются описательноаналитические, синхронные, диахронные, сравнительно-исторические, квантитативно-статистические и другие аналогичные методы. На защиту выносятся следующие положения: - история становления и формирования орфографических правил таджикского литературного языка в ХХ и начале ХХ1 вв.; - периодизация истории становления орфографии таджикского языка основные их исследовательские свойства; 10 - проблема реформы алфавита и теоретические проблемы орфографии; - проблема разработки первых орфографических правил таджикского языка на основе латинского алфавита; - проблема подготовки и разработки орфографических правил таджик-ского языка на основе кириллицы в ХХ и начале ХХ1 вв.; - дискуссионные вопросы современной орфографии таджикского языка на основе исторических материалов дискуссий ХХ в и последних десятилетий ХХ1 в; - взаимосвязь национально-языковой политики, политической ситуа-ции и реформ графики и орфографии таджикского языка в бывшем СССР и независимом Таджикистане; - основные направления качественных и количественных изменений правил правописания таджикского языка в ХХ и начале ХХI вв.; - анализ направления заменs письма и ее влияние на становление и формирование орфографии в истории таджикского языка на основе реформ письменности в ХХ и начале ХХI вв.; - анализ таджикского особенностей языка на изменений основе орфографических исследования правил правил правописания таджикского языка (1930,1940,1953,1972,1998,2011); - всестороннее изучение теоретических положений исследований по языковому строительству, орфографии и нормам литературного языка, имеющим теоретико-методологическое значение. Материал используются опубликованные исследования. научные на В качестве издания страницах по газет, материала проблемам журналов (за исследования орфографии, 1927-2013г.г.), сборниках научных работ, материалы дискуссии и обсуждения проектов правил правописания (за 1927-2013г.г.), орфографические словари, правила правописания таджикского языка (1930, 1940, 1953, 1998, 2011 г.г.) и др. 11 Степень достоверности и апробация результатов исследования Степень достоверности результатов исследования выявила: - основная идея диссертационной работы базируется на теоре‐ тических основах современной лингвистикb, прежде всего, таджикской и русской орфографии, методах системно-структурных и функциональных исследований в области орфографии; - использован значительный материал по истории таджикской орфографии, подвергнутый комплексному анализу. Результаты исследования отражены в шести статьях, опубликованных в сборниках научных трудов и журналах, в том числе, в трех статьях, в рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ. По проблеме научного исследования автор выступал с научными докладами на ежегодных научных конференциях Худжанского государственного университета имени Б.Гафурова (2011-2013), на научных семинарах общеуниверситетской кафедры таджикского языка ХГУ, научного семинара профессора Т.Вахобова, конференциях молодых ученых и специалистов Согдийской области. Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списков использованной литературы и сокращений, всего 186 страниц компьютерного набора. 12 ГЛАВА I ПЕРИОДИЗАЦИЯ ИСТОРИИ СТАНОВЛЕНИЯ ОРФОГРАФИИ ТАДЖИКСКОГО ЯЗЫКА И РАЗРАБОТКА ПЕРВЫХ ОРФОГРАФИЧЕСКИХ НОРМ В НАЧАЛЕ ХХ В. 1.0. Вводная часть В таджикском привлекались к языкознании к настоящему времени всестороннему и глубокому исследованию еще не проблемы орфографии, вопросы, связанные с ней, историческая традиция и преобразования и совершенствование орфографических правил таджикского языка, создание письменности и необходимость изменения и совершенствования орфографии на ее основе, спорные орфографии и литературного языка, орфография и языковая вопросы норма, внутренние и внешние (социальные и лингвистические) факторы изменения определенных пунктов и разделов правил правописания литературного языка. Таджикское языкознание во взаимосвязи с обучением и изучением проблем литературного совершенствованием языка, латинской прежде и всего, кириллической изменением в своих и основах таджикского алфавитх, становлением и развитием правил и норм таджикского литературного произношения, культурой речи, проблемами языкового строительства и языковой политики, кратко освещая вопросы орфографии, специально отмечают важность и актуальность ее всестороннего и глубокого исследования. Важно подчеркнуть, что вопросы орфографической нормы и системность орфографии тесно связаны с созданием и становлением письма. Именно письмо, письменные источники и во взаимосвязи с ним появление литературного языка, являющегося наивысшей формой обработанности и нормированности языка, ставят перед носителями языка 13 и, особенно перед интеллигенцией и перед исследователями языка, задачу разработки и систематизации орфографии. Разработка правил правописания и принятие её как установление закона, по утверждению ученых, тесно взаимосвязана со становлением литературного языка [149,82]. Прежде чем приступить к характеристике периодов изучения и становления орфографии, ее правил и норм, считаем необходимым на основе сложившихся точек зрения высказать собственное понимание понятия нормированного литературного языка и особенностей его теоретического и практического содержания. Литературный язык как составной компонент языка считается продуктом определенного периода исторического развития нации и, по мнению исследователей, его формирование и развитие для каждого народа не идентичны, а сопровождаются определенными специфическими особенностями. И эти особенно в основном проявляются в факторах и основных признаках возникновения и формирования литературного языка. Некоторые исследователи придерживаются взгляда о том, что становление литературного языка непосредственно связано с зарождением творений устного народного творчества. Другая группа исследователей, критикуя данную точку зрения, доказывают ее необоснованность. Так, Ф.П.Филин при рассмотрении данной точки зрения, особо отмечая взаимосвязь фольклора с художественной литературой, приходит к приемлемому заключению, что эти две формы литературы объединяет одно – образное изображение, и в то же время между ними выявляются существенные различия на подобии “особый язык”. С точки зрения целого ряда ученых, к примеру, Ф.П.Филина, хотя в языке произведений устного народного творчества наблюдаются единицы, более качественные и возвышенные, чем диалектные и говорные изобразительные средства, языковую основу данного языка составляют диалекты и говоры, а это свойство устного народного творчества прямо 14 противоположно литературному языку [163,11]. и изложении собственных выводов исследователей языков Ш.Рустамов при анализе по имеющимся точкам зрения по поводу языка устного народного творчества приходит к заключению о том, что «язык фольклора, язык устной литературы представляет собой особую форму, которую нельзя считать ни диалектом, ни литературным языком, а с другой стороны, нельзя объединить в один ряд все эти формы языка (выделено нами – З.Х.)» [134,25]. Продолжая мысль Ш.Рустамова следует назвать следующую особенность языка устного творчества, что указанный язык наряду с обладанием некоторыми признаками литературного языка (на подобие видимой упорядоченности и системности морфологической и синтаксической структуры и на этой основе некоторая общность с литературным языком), имеет известную близость к диалектному языку, эквивалентен ему. Определение литературного языка как наивысшее проявление функционирования языка нашло собственную особую оценку со стороны известных исследователей языка, однако, очевидно, что сущность их теоретического осмысления сходны друг с другом. Подобное сходство в их взглядах выявляется в проявлении известных признаков литературного языка, что сводится к следующему: а) иметь письменность и алфавиту; б) обладать признаком обработанности; в) стабильность и устойчивость нормы и г) уровневое преобладание над говором или диалектом [39, 75; 44, 270 -271; 134, 37]. Несколько позже появилось более совершенное определение литературного языка, которое принадлежало М.М.Гухман. В соответствии с ним в сравнении с диалектом литературный язык является основной приоритетной формой языка, которая обладает следующими признаками: а) особым уровнем обработанности; б) относительным функционированием; в) наличием различных стилей; г) тенденцией выработки нормы. Кроме того, литературный язык по своей социальной и 15 культурной роли стоит в оппозиции к диалекту и различным формам местных языков (говорам и подговорам) и ограниченным групповым языкам (койне и подобным) и функционирует как высшая форма существования языка [44,270]. Сторонники этого подхода в своем определении признают необязательность наличия письменности как основного признака литературного языка. На их взгляд (профессора А.В.Десницкая, М.М.Гухман и др.), признаки литературного языка, на подобие приоритет литературного языка над диалектом и наличие свойства обработанности наблюдаются также в памятниках устного народного творчества, что свидетельствует о сходстве и близости устного народного творчества к литературному языку [44,270]. На их взгляд, литературный язык не является продуктом только письменного периода, наоборот он всегда развивается наряду с наследием устного народного творчества различных народов [44,270-271]. М.М.Гухман и ее сторонники придерживаются взгляда о том, что его нормы не должны соотноситься с обязательными признаками литературного языка, так как этот признак литературного языка получает свою значимость особенно в период развития национального литературного языка [44,271]. Другая группа исследователей, оценивая литературный язык как историческую категорию, основные свойства развития литературного языка связывают с появлением и становлением письменности и считают ее “основным условием проявления литературного языка” [163,12]. Так, по мнению А.И.Ефимова “становление литературного языка без письменности не представимо” и на основе истории русского языка устанавливает, что «становление литературного русского языка, совершенствование языка поэзии литературного языка происходит только после появления письменности в Древней Руси» (49,11). Таким образом, точки зрения известных русских исследователей по поводу определения литературного 16 языка, которые были нами рассмотрены выше, существенно повлияли на становление в таджикском языкознании воззрений о сущности литературного языка. Так, Ш.Рустамов, неоднократно обративший внимание в своих исследованиях к вопросу о признаках зрения исследователя нормированности; литературного языка, подвергая критике точку А.В.Исаченко о (1) поливалентности; 2) 3) всеобщей обязательности; 4) стилистической дифференцированности [60,149-158] и М.М.Гухман об отрицании наличия письменности в качестве важнейшего признака становления литературного языка[43,545], выражает приверженность точки зрения В.В.Виноградова, А.И.Ефимова, Ф.П.Филина и, в целом, следуя за ними, предлагает собственное воззрение о литературном языке, учитывая его признаки: наличие письменности, обработанность, нормированность и доминирование над диалектом [134,37]. Эти выводы из теоретического наследия лингвистов более четко выражаются Ш.Рустамовым в Энциклопедии советского Таджикистана: «Литературный язык является совершенной формой общенародного языка, которая обладает определенной нормой. Литературный язык - это историческая категория, появление которой обусловлено письменностью, …занимает в системе национального языка ведущее положение и преобразуется в общенародный язык» (133,1177). В исследованиях по языкознанию говорящих на одном с нами языке – иранцев проблема пояснения и определения термина литературный язык или кодифицированный язык, а также степень его охвата данным типом языка становится объектом всестороннего обсуждения и обстоятельного изучения. Если в таджикском языкознании при обсуждении и заключении проблемы в основном опираются на фундаментальные труды русских исследователей (134,24-49), то иранские лингвисты при решении данного вопроса опираются на исследования и теоретические предположения западных ученых. Прежде всего следует отметить, что иранские исследователи обозначении при понятийного аспекта термина «литературный язык» («забони адабї») предпочитают использовать 17 термин «забони меъёр», и в их исследованиях распространенным является этот термин. Как отмечает Носиркулии Сорли, нормированный язык (забони меъёр) «не элементарное понятие, а используется неоднозначно. Разнообразие использования этого понятия становится причиной его неотчетливости и неопределенности и возможности получения различной дефиниции» (144,370). По мнению Парвиза Нотили Хонлари, нормированный язык (забони меъёр) «является одной из общепринятых форм языка (диалектов) на определенной территории, которая становится по необходимости средством общения среди объединенных определенными связями, и племен, народностей, используется в сфере деятельности, общая для всех групп людей» (171,84). Яхья Мударриси под «кодифицированным языком известную разновидность языка, которая становится среди образованных носителей подразумевает средством общения языка, проживающих в культурном и политическом центре страны» (107,232-233). С точки зрения Алиашрафи Содики, нормированный язык «это язык, который используется вне территориальных и социальных диалектов в пределах одной страны и является средством социальных, научных, литературных связей …и лиц, которые в других условиях общаются на своем социальном или территориальном диалекте. Этот язык известен как книжный персидский язык и в большинстве случаев сходен с письменным языком. Это тот язык, который используется на радио, телевидении и в печати, и обучении иностранцев. при Нормированный язык – это язык устойчивый, обработанный и обладает стилями, соблюдение которых для носителей языка является обязательным» (141,29-30). Таким образом, ознакомление и анализ точек зрения исследователей приводит нас к следующим выводам: 1. Литературный язык считается формой языка; 18 наивысшей обработанной 2. Литературный язык, как социально-историческое явление, обладает признаками наличия письменности, единой нормы, функционирования в различных сферах жизни носителей языков и возобладания над диалектом; 3. Наряду с использованием в различных сферах литературный язык обладает совершенной стилистической системой; 4. Литературный язык регулируется в определенный период своего развития посредством общепризнанной орфографической, орфоэпической, фонетической, лексической и грамматической нормой. В целом, под понятием нормы или правила литературного языка подразумеваются нормы и правила нормированного, кодифицированного произношения (орфоэпии); б) литературного языка или языка, прежде всего: а) нормы орфографические правила (нормы орфографии); в) грамматические правила (нормы грамматические); стилистические нормы [63,5] и целый ряд исследователей г) признают указанную дифференциацию литературного языка. Таким образом, литературный язык обладает различными нормами (орфографическими, грамматическими), орфоэпическими, которые, фонетическими, сформировавшись в лексическими, течение столетий, отшлифовались и устоялись и приобрели современное состояние, составляя свод общепризнанных носителями языка правил и закономерностей, одобренных в качестве правил, рекомендаций, грамматики и произносительных норм предоставляются вниманию носителей языка. И если эти нормы утверждаются и получают силу закона, то должны признаться носителями языка и соблюдаться на практике. Изучение и анализ имеющихся точек зрения по поводу литературного языка, его норм и неразрывная взаимосвязь правил правописания с возникновением основе письма и становлением литературного языка на его обуславливает придерживаться той точки зрения, которая высказывает мысль о тесной связи литературного языка с орфографией. 19 Таким образом, орфография и ее нормы взаимосвязаны с созданием и становлением литературного языка, особенно изменение письма благоприятствует изменению орфографических норм. Это лингвистическое явление явно проявляется в истории орфографии таджикского языка и свидетельствует о том, что орфография неразрывно связана с самим созданием письма, становлением и развитием литературного языка. [ там же с.17]. Следует отметить, что среди исследователей выделялся также ряд ученых, которые придерживались научно необоснованной точки зрения, что в продолжении тысячелетнего периода действия персидского алфавита, основанного на арабской графике, правила правописания не были систематизированы и конкретно разработаны. К примеру, по мнению академика Б. Ниязмухаммедова, «таджикский литературный язык дооктябрьского периода (т.е. до октябрьской революции) имел сложную старую орфографию, в которой напрочь отсутствовали пунктуационные знаки. К примеру, в старых изданиях на основе старой арабской графики и особенно в рукописях никаких пунктуационных знаков не использовалось, что, естественно, очень осложняло чтение» [116,5]. По утверждению исследователя С. Халимова, который проводил заслуживающее одобрения, исследование лингвистического взгляда С.Айни, в связи с переходом на таджикский алфавит на основе латинской графики высказывает мнение по поводу правил правописания таджикского языка, что «в арабской графике не находят своего окончательного решения, так как в ней не нашли своего отражения орфоэпические закономерности живой разговорной речи» [180,21]. Исследователь вопросам истории С.Д.Арзуманов, становления уделявший орфографии особое таджикского внимание языка, опубликовавший несколько статей по этой проблеме, также упоминает, что «проблема правописания или орфографии в период использования персидско-арабского алфавита не имела существенного значения и 20 приобрела особую значимость только в период введения алфавита на основе латинской графики» [10,238]. Эту же точку зрения поддерживает исследователь Б. Осимова. С ее точки зрения, таджикский язык в период функционирования старой арабской письменности был лишен преимущества владения едиными правилами правописания [11,12]. К этим же выводам приходит один из известных исследователей раздела орфографии тюркских языков профессор К.М.Мусаев при изучении направления становления и развития орфографии тюркских языков бывших советских народов после Октябрьской революции и специально подчеркивает, что «в период функционирования арабской письменности для языков тюркских народов не существовало стабилизованных и обязательных правила правописания и знаков препинания» (108,8). Обзор приведенных мнений, на которых мы кратко остановились выше, направляет нас к тому, чтобы мы сформировали собственные выводы о более тысячелетней истории орфографии, которая становилась и развивалась за этот продолжительный период на арабском по своей основе таджикско-персидском алфавите: 1) прежде всего, не соответствует действительности «привлека- тельное» представление, но, на самом деле, ложное о том, что за период своего более тысячелетнего существования таджикско-персидский алфавит, основанный на арабской графике (тюркские языки, которые в прошлом имели алфавит, основанный на арабской графике), не имел систематизированную, упорядоченную и устойчивую орфографию, и требует серьезного корректирования и дополнения; 2) слепое отрицание наличия правил правописания и орфографии таджикско-персидского алфавита, основанного на арабской графике и имеющее более тысячелетнюю историю, со стороны отечественных и зарубежных исследователей; 3) функционирование таджикско-персидского алфавита, основан- ного на арабской графике, в течение более тысячи лет наставляет на том, 21 чтобы приходить к конкретным выводам о наличии орфографии таджикско-персидского языка, так как: а) таджикский (персидский) язык имеет более тысячелетнюю историю и за этот продолжительный период была разработана собственная орфография данного языка; б) если бы за период функционирования арабоязычного в своей основе алфавита не были разработаны типичные правила правописания данного языка, он не смог бы за этот продолжительный и благоприятный период быть признанным как высокоразвитый письменный язык; 4) причина становления арабоязычного в своей основе таджикско- персидского алфавита, объектам столь жестокой критики в 20-е, затем и в 30-е годы, прежде всего, связана с его изменением, так как: а) чтобы доказать преимущество и превосходство латинского алфавита, сторонники латинского алфавита обвиняли арабский алфавит во всех грехах, одним из которых и стало, по их утверждению, якобы отсутствие разработанной орфографии; б) арабоязычный в своей основе таджикско-персидский алфавит, который за период своего существования упорядоченных, систематизированных и стал одним из обладающих постоянными общепринятыми правилами, усовершенствовавшими их в течение более тысячелетней истории, вступал «революционного и пролетарского» преимущества нового алфавита, против так называемого алфавита, и, чтобы доказать сторонники латинского алфавита подвергали целенаправленной критике даже положительные качества таджикского алфавита на основе арабской графики. Таким образом, история становления и формирования современной орфографии таджикского языка имеет достаточно древние источники, последовательное предоставить исследование точные ответы периодов на орфографии. 22 многие развития которых дискуссионные может вопросы 1.1. Периодизация развития и становления таджикской орфографии Орфография считается важнейшим орудием упорядочения и нормирования литературного языка каждого народа и национальности. Правила правописания создают условия для выработки норм развития и изменения языка на основе установленных и утвержденных принципов. Поэтому правила правописания каждого языка становятся в результате разработки и изучения лингвистами и обсуждения и оценки носителями языка и, в конечном итоге, для представления к утверждению и одобрению высшими органами руководства государства в виде закона или предписания для обязательного использования носителями языка. Во время действия орфографических правил, правительства, они приобретают силу подписанных председателем закона, исполнение которых для носителей языка считается обязательным. Следует отметить, что правила правописания языка в процессе языкового развития подвергаются изменениям, обновлению и совершенствованию и этот процесс становится объектом обсуждения и пересмотра определенных Общеизвестно и «устаревших» правил орфографии. то, что неоднократно подчеркивалось исследователями, после Октябрьской революции активно развивался процесс проникновения в таджикский язык через русский язык заимствованных слов, отражающие новые явления времени. Этот процесс еще более активизировался в 30-40-е годы ХХ в., особенно после перехода с латинского алфавита таджикского языка на русскую графику. В последующие годы этому процессу содействовали языковая политика советского государства и принятие русского языка в качестве единственного государственного языка советского государства, а также на этой основе признание его вторым родным языком причиной того, что в лексику языков народов бесчисленное множество СССР проникало русских и интернациональных языковых 23 - все это стало элементов. Досадно то, что при заимствовании игнорировались особенности языка адресата, в том числе и таджикского языка. Исходя из этого, по утверждению исследователей, под влиянием русских и интернациональных заимствований в таджикском языке, в фонетической системе таджикского языка произошли некоторые «качественные» изменения, куда относятся буквы и соответствующие звуки ц, щ, ы, ь, правила правописания которых в принудительном порядке стали применятся в таджикском языке [193,81-98; 148,98; 147; 166,117]. К сожалению, в 50-70-годы ХХ века таджикские исследователи поддерживали и выражали свое одобрение этого антинаучного явления, в соответствии с воззрением которых языковая политика того времени не могла не оказывать влияние на этот процесс. Проявление этой тенденции является закономерным, и сама природа языка требует этого, так как язык является социальным явлением, и изменения в общественном процессе незамедлительно находят свое отражение в языке. Выражаясь иначе, орфография наравне с языком представляет собой не застывшее явление, а как сопутствующее функционированию и развитию языка, подвергается изменениям, совершенствуется и реформируется. Не без причины, когда классик лингвистики А.Шлейхер называет язык живым организмом. Согласно его мнению, «бытие или жизнь языка не имеет существенного отличия от других видов живых существ – растения, животных. Как и другие живые существа проходит различные периоды развития от простой структуры до сложной формы, достигает преклонного возраста и, постепенно становясь чужим на высоком уровне совершенствования, наконец, уничтожается, или вымирает» [1,59; 100,454-456; 205,153]. Нельзя не упомянуть то, что последующие известные исследователи, критически рассматривая эту точку зрения, доказали, что язык в полном смысле слова не может существовать как живой (рождаемый, производящий, развивающийся и умирающий) организм, и подчеркивают, что язык обладает только некоторыми признаками живого организма, 24 однако его исчезновение или омертвение, или выход из употребления произойдет в течение сотен или тысяч лет. Из числа таджикских исследователей А.Турсунов в одной своей статье, специально посвященной дискуссии о проблемах орфографии и терминологии таджикского языка, придерживается данной точки зрения, а в связи с графикой и звуковой системой таджикского языка по поводу введения в принудительном порядке, директивного способа букв и звуков ц, щ, ы, ь отмечает, что «в медицине без каких-либо положительных результатов не предпринимают попытки привить какой-либо орган к организму другого человека». Язык является одним из видов живого организма, высокочувствительная природа которого не может вынести груз экспериментов, лишенных естественной потребности… (подчеркнуто нами – З.Х.) [151,115-116]. Подобная несравненная смелость известного исследователя А.Турсунова в то время по поводу реальной адаптации русских и интернациональных слов и естественный протест против введения букв ц, щ, ы, ь в таджикскую графику не нашла поддержки со стороны таджикских ученых, так как само время и языковая политика того времени не могли поддержать подобную передовую мысль. Только после 80-ых годов ХХ в. эта проблема стала объектом научной дискуссии. Целый ряд исследователей заявляли и доказывали, что буквы и звуки ц, щ, ы, ь не соответствуют фонетической и произносительной системе таджикского языка и принудительное их использование не соответствует самой природе таджикского языка [103,140-169;33,154-169;154,233-254]. Уместно заметить, что профессор Т.Хаскашев в своей работе «Фонетикаи забони адабии тољик» также не включает звуки ц, щ, ы в фонетическую систему таджикского языка [168,80]. В итоговом и ценном исследовании диалектологов «Шеваи љанубии забони тољикї» (Южный говор таджикского языка) названные звуки (ц, щ, ы) также не включены в число звуков, не находят отражения также в классификации, в частности, 25 согласных звуков диалекта [112,56-57]. Следовательно, это свидетельствует о том, что они не были усвоены также в диалектах. Другая исследованию группа исследователей актуальных в вопросов своих трудах, заимствования, посвященных положительно оценивают процесс искусственного использования разделительного знака (ь) и фонем ц, щ, ы. Они высказывают мнение о том, что названные буквы и звуки связаны с русским языком и многочисленными заимствованными словами из него, который является благотворным источником обогащения таджикского языка (193,81; 132,32; 148,96; 166,136). Следует отметить, что проблемы орфографии зарождаются в связи с письмом и решаются на основе возможностей и особенностей письма, что проявляется в форме графики и алфавита. Ученому миру также известно, что орфография и ее развитие имеют неразрывную связь с существованием литературного языка. В связи с утверждением, приведенным выше, обращение к истории становления орфографии таджикского языка на разных исторических этапах, и в периоды ее формирования, и их исследованию истории является достаточно востребованным. Исследование становления и развития орфографии таджикского языка предоставляет возможность подразделять исторический путь ее развития на несколько периодов. Основной критерий данной классификации, прежде всего, известен, литературный язык дари (имеется в виду и таджикский язык) в процессе своего развития и в целом функционирования (с IX в. по настоящее время) пользовался различными графиками, орфография таджикского языка также формировалась и развивалась на основе специфических черт этих графических систем. Классификация периодов развития орфографии в тесной связи с письмом и определение ее особенностей в связи с используемыми графическими сиcтемами предоставляет возможность найти конкретные и научно обоснованные ответы на многие дискуссионные и сложные вопросы орфографии современного таджикского языка, в частности, графическое 26 отображение e, у (вови маљњул, вови маъруф, замма), ї, и (ё-и маљњул, ё-и маъруф), так называемые заимствованные звуки, порядок расположения букв. Таким образом, во взаимосвязи с письменной традицией и графикой в истории орфографии таджикского языка следует выделить нижеприведенные периоды. Первый период. Орфография таджикского языка на основе арабскоперсо-таджикской графики (с IX до начала ХХ в.). Важнейшие особенности орфографии данного периода заключаются в том, что в течение более тысячелетия действовавшая орфография постепенно приспособилась и адаптировалась к специфическим особенностям произносительной нормы и правилам письма таджикского литературного языка. Арабское письмо, отражающее, прежде всего, согласные звуки и считающееся консонантным письмом, не фиксирует краткие гласные, и их произношение для носителей языка является более свободным. Долгие гласные звуки в разных диалектах и говорах допускали некоторые различия, однако письменная их фиксация была единой для всех носителей языка. Следовательно, не могли возникнуть споры по поводу вови маљњул, вови маъруф (e, у), так как носители языка использовали их в соответствии с особенностями произносительных норм различных персоязычных регионов. Второй период охватывает орфографию таджикского языка на основе латинской графики, которая охватывает 20-30-ые годы ХХ в. В этот период в соответствии с программой «культурной революции», разработанной советским государством, в Таджикистане была предпринята замена таджикского алфавита на основе арабской графики, a 15 апреля 1928 г. Третья Сессия ЦИК советов Таджикской АССР приняла решение о «Введении нового таджикского алфавита» [159,114]. В соответствии с новым алфавитом, который был создан на основе латинской графики, за определенное время была разработана также орфография таджикского языка с учетом особенностей данного письма и постепенно приобрела 27 черты всеобщего использования. Именно в процессе разработки таджикской орфографии на основе латинской графики многие ее вопросы стали объектом дискуссии, что в период действия таджикского алфавита на основе арабской графики не вызывали сомнения. К примеру, введение заглавных и строчных букв в таджикский алфавит, способы написания сложных слов, составных, словосочетаний, собственно таджикские звуки, некоторые заимствованные арабские звуки (айн, ҳуттї), система вовов (вови маљњул, вови ма’руф, замма), различные виды ё (ё-маљњул, ё-маъруф) и другие вопросы вызывали острую полемику [146; 164,13-14; 137,7-9; 90,1011; 96,4; 6,6-7; 131,13-14; 82,1-3; 189,1-6; 18; 19; 35]. Необходимо отметить, что вокруг некоторых из отмеченных, на подобие у- долгий и краткий, виды ё, айн и их варианты продолжаются споры. И сегодня «Правила правописания таджикского языка», утвержденные Постановлением Правительства Республики Таджикистан 4 октября 2011 г. под номером 458, не могут дать точный и конкретный ответ на некоторые дискуссионные вопросы, к примеру, на вопрос о укратком и у-долгом. Третий период формирования и развития орфографии тесно связан с процессом перехода с латинской графики таджикского языка на кириллицу. Этот акт был принят 21 мая 1940 г. Постановлением Сессии IV Верховного Совета Таджикской ССР (первого созыва) «Закон о переходе с латинского алфавита таджикского языка на новый алфавит таджикского языка на основе русской графики» [74], в соответствии с которым появилась необходимость разработки правил правописания на основе данного письма. Таджикский алфавит на основе кириллицы в начале включал 37 букв, однако после указа Президиума Верховного Совета Таджикской ССР от 25 февраля 1954 г. в алфавит были введены буквы ы и щ и число букв достигло 39. В 1940 году по запросу Народного Комиссариата просвещения Таджикистана Научно-исследовательским 28 институтом школ был разработан первый справочник правил правописания таджикского языка, который считается первым официальным руководством по правилам правописания таджикской орфографии на основе кириллической графики в истории становления орфографии таджикского языка. Во введении этого документа отмечается, что «в связи с переходом на новый алфавит на основе русской графики Народный Комиссариат Таджикистана поручил Научно-исследовательскому просвещения институту школ разработать важнейшие правила орфографии таджикского языка и издать в виде краткого справочника» [122,28]. Следует отметить, что именно в этом справочнике, названном «Орфография таджикского языка» (далее - ОТЯ), были введены важнейшие правила правописания таджикского языка в действующем письме и в течение более семидесятилетнего существования данного алфавита стали объектом совершенствования, корректирования и большинства его правил подверглось изменениям. В этот период во взаимосвязи с поступательным развитием общества и коренных преобразований в жизни носителя языка, сам таджикский литературный язык подвергся модификациям, что обусловило и изменения в орфографии. Поэтому фиксирование и внесение их в виде правил правописания требовалось самим временем. Одним из важнейших и в то же время запутанных вопросов считается правило правописания русских заимствованных слов. Проблема слов, имеющих в своем составе буквы и звуки ц, щ, ы, ь, нашла в ОТЯ (1940) специфическое решение и последующие орфографические правила в сравнении с ними имели как общие, так и различающиеся черты. В частности, по отношению к правилам правописания этих букв и звуков (т.е. ц, щ, ы, ь), которые становились объектом особого рассмотрения в последующих дискуссиях, чувствовалось двоякое толкование. Точка зрения составителей «ОТЯ» основывается воплощении на практическом основного правила заимствований, в соответствии с которым заимствованные слова должны 29 полностью адаптироваться в структуре языка реципиента. К примеру, в §3 статьи 3 указывается «Звук ы русского языка всегда пишется буквой и, например, Виборг, виставка, музика и тому подобное. Однако при произношении некоторых слов с ы в конце слова гласный ы заменяется гласным а, что отражается и на письме. Например, консервы - консерва, маневры - маневра и т.д.» [122,6]. Звук щ русского языка по правилам 1940 года пишется двумя звуками – шч, однако при его произношении за ним сохраняется исконное произношение русского языка: «§21. Состав шч. Звук щ русского алфавита в таджикском языке всегда пишется сочетанием двух звуков – шч: Шчорс, Шчедрин, мешчанин, помешчик… и др.» [122,13]. Следует отметить, что таджикскому языку не свойственно стечение двух согласных в начале слова, при произношении подобных слов носители таджикского языка всегда испытывают трудности орфоэпического характера. Если бы слова с щ фиксировались посредством ш, исконного для таджикского языка, орфоэпическая трудность, связанная с ней, искоренила бы себя. Второе противоречие было связано с ц и ь. В соответствии с ОТЯ звук и буква ц непосредственно включена в таджикский алфавит посредством русско-интернациональных слов, определены также ее функции в правилах правописания таджикского языка. В орфографическом справочнике (§ 20 буква ц) отмечается, что « буква ц должна использоваться только в советско-интернациоанальных словах. Например, цикл, цемент, циркуль, концерт, доцент, лекция, процесс, интернационал, комсомолец и т. д.(122,13). Включение разделительного знака (в русском алфавите – знак показатель мягкости согласных – мягкий знак) приобретало двоякую функцию: а) русские и интернациональные слова, заимствованные в таджикском языке, сохраняют правило правописания русского языка, касающееся написания «ь». Например, большевик, табель, руль, роль, альбом и др.; б) « в слове, в котором один из йотированных звуков (ё, я, ю) 30 следует за согласным, между ними ставится разделительный знак (ь) [78,1112] и он приобретает признак слогоделения. Например, дуньё, бўрьё, бирьён, њаштьяк, афьюн. Это правило действовало до принятия «Орфография таджикского языка» ( «Имлои забони тољикї») (от 3 сентября 1998 г.) и впоследствии в период действия этого правила количество йотированных и букв, перед которыми употреблялся знак ь, возросло. В частности, в соответствии с требованиями § 3 III-ьей части «ЌАИЗАТ» (1972) количество йотированных увеличилось до четырех букв (ё, ю, я, е) и условия употребления разделительного знака определяются следующим образом: а) пишется в таджикских и русско-интернациональных словах после согласных и перед буквами ё, ю, я, е, и: бисьёр, дарьё, гирья, такья, афьюн, таuьир, гальюн, Нью-Йорк, судья, пьеса, премьера, фельетон, Ильин, Ильич и др.; б) разделительный знак как мягкий знак пишется только в русскоинтернациональных словах: автомобиль, Астрахань, июнь, рояль, Рязань, альбом, бульдозер, Вильнюс, вольт, Горький, Харьков и др.; в) при словоизменении и словообразовании перед гласными не пишется: автомобили боркаш, рояли зебо, Рязану Тула…. Однако пишется перед согласными: автомобильњо, табельчї, туннельсоз и др.» [78,12]. Объективный анализ данной части дает возможность прийти к следующим выводам: 1) разработка научно необоснованного правила о применении разделительного знака (ь) в таджикских и русско- интернациональных словах перед и после ё, ю, я, е, и, так как в подобных словах, особенно в таджикских, употреблении нет необходимости в обязательном разделительного знака (ь) и деление слогов посредством того, какая функция выполняется им в орфографии, не раскрыто; следовательно, считать данное правило научно- обоснованным не представляется возможным; 2) русско-интернациональные слова в процессе заимствования в таджикском языке 31 должны адаптироваться к фонетической и другим структурам его языковой системы. Поэтому разделительный знак, который не является свойством звукового строя и, следовательно, единицей графики и орфографии таджикского языка, автоматически теряет необходимость использования в приведенных выше подобных им словах; 3) в пункте в) отмечается, что «мягкий знак «при словообразовании и словоизменении перед гласными не употребляется: автомобили боркаш, рояли зебо, Рязану Тула …, однако пишется в позиции перед согласными: автомобильњо, табельчї, тунельсоз и др.» (78,12). Это правило создано искусственно, так как в обоих случаях целесообразность использования ь отсутствует. Следует отметить, что в данном случае правила правописания мягкого знака искусственно перенесены из русской орфографии, в которой они закономерно отражают особенности фонетического (фонематического) строя русского языка. Четвертый период функционирования правил правописания таджикского языка охватывает время распада советского государства и приобретения независимости Таджикистана (1991). В этот период языковая политика сверхдержавы СССР с его распадом потеряла свое действие и независимый Таджикистан начал строить свою национальную языковую политику на основе учета национальных интересов и традиций и защиты национального языка. Именно в этот период посредством разработки и принятия «Имлои забони тољикї» (Орфография таджикского языка – далее («ОТЯ»), которая была утверждена постановлением правительства Республики Таджикситан от 3 сентября 1998 г. (под № 335), в орфографию таджикского языка были введены существенные изменения, наподобии, исключение звуков и букв ц, щ, ы, ь и внесены изменения в порядок расположения букв в алфавите (например, после г - u, к - r, у - e, х [, ч - x) и переименование ъ из «аломати сакта» в согласную букву ъ, «взамен буквы ц написание буквы с (пред гласными и внутри слов после согласного) и тс ( внутри слова, между двумя гласными) в заимствованных словах (семент, Сезар. дотсент, конститутсия и др.)» [7,10]. 32 Были совершенствованы и существенно изменены также правила правописания заимствованных слов из европейских языков, что включало «если звуковой состав заимствованного слова не соответствует звуковой системе таджикского языка, в нем несоответствующая (или избыточная) буква заменяется на соответствующую в таджикском языке букву или отбрасывается: помешик, Шорс, жемпер, Биковский, вазилин, панел, сужет, ноябр, сентябр, октябр, Ниютон, фелетон, автомобил и др.» (57,12). Эти графические и орфографические изменения, отражающие закономерности фонетической системы таджикского языка, стали возможными только после введения новой языковой политики независимого Таджикистана. Целесообразно отметить, что указанные проблемы становились предметом обстоятельного обсуждения в дискуссиях по проблеме придания таджикскому языку статуса государственного языка (1988-89 г.) и еще раньше, например, в 70-е годы ХХ в. также были привлечены к конкретному обсуждению в статьях ряда таджикских ученых, как отметили выше, А Турсунова, однако стали возможными только в период Независимости. Несколько раньше постановлением Правительства Республики Таджикистан от 4 октября 2011 г. (№458) были опубликованы «Қоидаҳои имлои забони тољикї» («Правила правописания таджикского языка»), в которых также отмечается вопрос об «использовании в русских заимствованных словах вместо ц букву с (перед гласным и внутри слова после согласного) и буквы тс (между двумя гласными), например, семент, сирк, дотсент, милитсия и др., особенно в статье 11 –ой раздела 3 (правописание согласных)» [84]. Как свидетельствуют приведенные заимствования, проблема правописания русско-интернациональных слов в таджикском языке в определенной степени нашла свое решение и официально была признана обязательность их всесторонней языковой адаптации в таджикском языке. Решение по отношению к соблюдению произносительных и орфографических норм заимствованных слов, в целом, и русских и 33 интернациональных, в частности, в таджикском языке отвечало требованиям практики реализации закономерностей заимствования и в аспекте соблюдения норм орфографии в языке реципиента. 1.2. Реформа алфавита и некоторые теоретические вопросы орфографии Проблема замены арабской графики таджикского языка в 20-ые годы ХХ в. основывалась на важнейших и обязательных задачах языкового строительства Советского государства, одной из составной частью которого был и Таджикистан. Эта обширная и многоаспектная проблема стала предметом полного или частичного исследования в работах бывших советских лингвистов и современного Таджикистана, таких, как М.И.Исаев, Ю.Д.Дешериев, А.А.Каримова, К.М.Мусаев, Я.И.Калонтаров, И.Хонсуваров, С.Д.Арзуманов, Ш.Рустамов, Р.Гаффоров, Б.С.Осимова, Т.Вахобов, С.Назарзода, М.Имомов и др. [59; 48; 72; 109,294-303; 12; 167; 10,235-242; 134; 149; 34]. В целом процесс замены графики в истории таджикской культуры выделяется как особый период, имеющий свои позитивные и негативные последствия. К настоящему времени вокруг данного процесса, который в начале удостаивался как «Культурная революция на Востоке», продолжается острая дискуссия по поводу правоты и справедливости или бесполезности этого предприятия. Его конкретным примером может служить внимание ряда представителей интеллигенции к проблеме процесса замены графики и письма в истории создания нового письма и алфавита, по поводу которого они считают целесообразным высказать собственную точку зрения. В настоящее время, высказываясь о негативных последствиях замены таджикско-персидского алфавита на основе арабской графики в 20-ые годы ХХ века, группа таджикских языковедов и представители таджикской интеллигенции в своих трудах критически оценивают это явление, выводы и заключения 34 которых заслуживают внимания. Основание обращения к данной проблеме, ее анализа состоит в том, что орфография и вопросы, относящиеся к ней, тесно связаны с изменением, реформой и созданием письма. В целом, вопросы орфографии в период предпринятия процесса изменения и замены графики признается одним из важнейших и специфических вопросов. Как утверждают исследователи раздела орфографии, «вопросы орфографии или правил правописания, непосредственную связь со с одной стороны, имеют становлением литературного языка и литературным произношением, с другой, прямое отношение к графической системе данного языка» [64,69]. Следовательно, становится ясным, что появление письма, графики становится основой формирования орфографии. Поэтому в начале ХХ в. наряду с разработкой таджикскоперсидского алфавита изменения и замены на основе латиницы, преследовавшая цель таджикского алфавита на основе арабской графики, проблема орфографии персидско-таджикского языка стала предметом широкого обозрения и дискуссии. Орфография как термин находит такое определение в лингвистических словарях, представление о которых поможет освещать конкретное определение рассматриваемого вопроса и предмета изучения данного важного раздела языкознания. В частности, термин орфография находит такое определение в словаре Ж.Марузо: «Орфография состоит из компонентов ortho-graphia, orthos – «правильно, верный, достоверный» и graphia – «правильное писание» и является обозначением не только правильного письма (писания), но и независимо от его исторической конфигурации реальное письменное фиксирование. Именно на этой основе допускается дискуссия о правильном, регулярном или неупорядоченном, неправильном написании» [97,191]. 35 В словаре Д.Э.Розенталя и М.А.Теленковой термин орфография находит пояснение в четырех значениях: «Орфография (от греческого orthos – верный, правильный + graphо пишу) охватывает систему правил, которые состоят из: 1) написание слов и его значимых частей; 2) способы слитного, дефисного и раздельного написания слов; 3) случаи употребления заглавных и строчных букв; 4) правила переноса слов» [129,182]. Определение котором в «ЛЭС» достаточно лаконично, в специально подчеркиваются два момента: «1)исторически сложившаяся система разрабатывающая написаний» орфографии единообразных систему [56,350[. правил, Подобное же написаний, изучающая обеспечивающих толкование и единообразие данного термина предлагается в «Энциклопедическом словаре юного филолога» [205,199]. Известный русский ученый А.А.Реформатский, касаясь графики и орфографии, останавливается на некоторых их особенностях. С его точки зрения, если алфавит создается с учетом требований количества звуков (фонем) языка, то требования правил правописания (орфографии) в этом случае выявляют видимые количественные различия. В действительности образцовых алфавитов не существует совершенствуются в течение истории и, как известно, они и отражают в себе различные тенденции в науке. Поэтому использование алфавита на письме предполагает существование правил правописания. С точки зрения этого ученого языковеда, «орфография сама является собранием норм и правил практического письма и охватывает: а) правила употребления букв алфавита при написании слов, форм и их сочетаний и согласования между собой; б) правила написания слов и словосочетаний независимо от их буквенного состава» [128,291]. Одним из отличительных особенностей литературного языка от диалектов и говоров проявляется в том, что литературный язык обладает кодифицированной нормой. «Норма, - как подчеркивает профессор 36 В.Ф.Иванова, - определяет разработку единых и обязательных «правил» произношения слов, формирования их структуры и структуры предложения в языке на базе образцовой литературы» [53,77]. Соблюдение определенной нормы приводит предоставляет возможность к лучше точности усвоить и достоверности содержание речи и и преследуемую речью цель. Следует отметить, что в языке действуют орфоэпические, лексические, а также орфографические нормы, которые обладают специфическими особенностями. Орфографические нормы отражают в себе особенности письменной формы речи (языка). Таким образом, для освоения литературного языка во всем объеме необходимо и обязательно воспользоваться нормами литературного языка. В то же время соблюдение орфографических норм не меньше целесообразно, чем орфоэпические, лексические и грамматические. Орфография обладает собственной структурой Некоторые исследователи, определяя орфографию как и системой. совокупность правил, относящихся к целой системе, подразделяют ее на пять разделов: 1) правила введения и написания звуков (фонем) буквами в составе слова и морфем; 2) правила слитного, полуслитного и раздельного написания слов; 3) правила употребления заглавных и строчных букв; 4) правила переноса слов; 5) графические правила сокращения слов [54,133]. По утверждению профессора В.Ф.Ивановой, среди указанных правил первый раздел (т.е. «правила введения и написания звуков (фонем) буквами в составе слова и морфем») является важнейшим разделом орфографии и в зависимости от того, на какой основе формируется передача звукового состава той или иной национальной орфографии, становится возможным остановиться на принципах орфографической системы (53,78). 37 В целом, орфографические правила или правила правописания становятся и совершенствуются на основе закономерностей, правил и возможностей графики [54,41]. В языкознании пространство и задачи графики определены следующим образом: 1. а) совокупность форм, посредством которых живая речь отражается на письме: буквы алфавита (в различных видах изменяющихся начертаний в зависимости от букв), ударение, апостроф. Часть системы графики составляют пунктуационные знаки; б) пути передачи фонем и их сочетания при помощи букв (или соединения букв) алфавита; графика естественно соотносится с фонемами, не обозначая семантику языковых единиц (тогда как орфография обеспечивает правила воспроизведения фонем в составе морфем и определенных слов). Именно этой своей особенностью орфография связана с семантическим уровнем языка; в) более подробный и широкий анализ этой проблемы свидетельствует, что система взаимоотношений между буквами и фонемами проглядывается в тексте (т.е. графику в более широком смысле становится возможным понимать подобным образом). 2. Графика признана как наука, которая исследует и отображает взаимоотношения между буквами и фонемами [54,41-42; 42,85]. С точки зрения профессора А.Н.Гвоздевa, орфография или правила правописания отображают нормы письменного или литературного языка, которые признаны и приняты в общенародном языке. Задача орфографии заключается в том, чтобы служить как подходящее средство письменности. Таким образом, орфография, прежде всего, является социальным критерием, который имеет практическую (прикладную) направленность и предназначена для всеобщего использования. Поэтому орфография этой своей особенностью обладает серьезным отличием от других видов письменной фиксации речи. Если в качестве заключения подытожить вышесказанное, непосредственная задача орфографии заключается в 38 конкретной и точной передаче содержания речи, сообщения той или иной мысли [42,84-85]. Нормы литературного языка проявляются в двух формах: устной и письменной. Нормы первой группы (устной) являются содержанием орфоэпии [129,351], а ко второй группе (письменной ) относятся нормы орфографии. По признанию профессора Т.Н.Хаскашева, орфоэпия и орфография представляют собой два взаимосвязанных аспекта всех развитых литературных языков. Задачи орфоэпии и орфографии охватывают: а) не принимать во внимание особенностей индивидуальной речи (и письма), территориальных диалектов, локальных говорных различий и наречий; б) сочетание стиля гармоничного бережливого, легкого и оперативного общения, чего требует литературный язык в качестве средства общения между диалектами [169,17]. В треугольнике графика, алфавит, орфография, который составляют три составных компонента письма и каждый из них является сочлененным между собой, роль алфавита является особенно заметной. Алфавит (от названий двух греческих букв – alpha и beta – в произношении среднегреческого – «вита») [129,2] или алифбо (от названий первой буквы – алиф и второй – бо арабского алфавита или персо-таджикского алифбо на основе арабской графики) [160,1,57] представляет для письма материал или буквы. Графика, в совою очередь, в соответствии со звуковой функцией букв обеспечивает возможность их использования (прежде всего их письменное соответствие). Исследователи раздела орфографии подразделяют ее на следующие группы, каждая из которых охватывает одну из групп определенных правил правописания: 1) орфографические правила, соотносимые посредством которых буквы обозначают в составе слова; 39 со звуками, 2) орфографические обеспечивается единообразное правила, посредством написание или которых единицы языковых буквы, слитного, элементов; 3) правила использования заглавной полуслитного и раздельного написания единиц языка; 4) правила переноса слов; 5) правила письменного (графического) сокращения слов. Среди указанных разделов важнейшим в орфографии является первый [52,6]. Орфография или правила правописания обладает определенными принципами, которые исследователи определяют следующим образом: а) морфологический принцип; б) фонетический принцип; в) традиционный принцип; г) принцип морфолого-графической аналогии [55,105-177; 65,7-8]. Как отмечают исследователи, в становлении орфографии таджикского языка значительна роль морфологического принципа, однако в конкретных случаях привлекаются также возможности традиционного и фонетического принципов. К примеру, авторы «ҚАИЗАТ» [1972] отмечают, что эти правила разработаны в соответствии с традиционно-историческим, морфологическим и фонетическим принципами [78,3-4]. «ИЗТ» (1998) также составлены на основе указанных принципов. Составители «ҚИЗТ» [2011] в основном опираются на научные и традиционные (исторические) нормы [57, 4; 83,8]. Орфография в этой цепи возлагает на себя конечные результаты, так как именно посредством орфографических правил и одобрения и окончательного выбора букв, являющихся отражением звуков, осуществляется формирования слов и морфем. Следует отметить, что изменение алфавита приводит непосредственно к замене орфографии, так как алфавит является выразителем звуковой системы языка. И это мы можем явно представить себе на примере замены алфавита таджикско-персидского языка на основе 40 арабской графики на алфавит на основе латиницы, что было осуществлено в конце 20-ых годов ХХ в. как реализация языковой политики времени. 1.2.1. Разработка первых правил орфографии таджикского языка на основе алфавита латинской графики Следует отметить, что эта проблема к настоящему времени ни в таджикском языкознании, ни в его орфографии еще не стала предметом анализа и конкретной разработки. Только в статьях и исследованиях отечественных языковедов Я.Калонтарова, Т.Хаскашева, С.Назарзода, Т.Вахобова, Б.Осимовой и др., посвященных анализу важнейших проблем функционирования литературного таджикского языка в 20-30-ые годы ХХ, содержатся некоторые сведения. Поэтому всесторонний анализ материала, связанного с этим временем, предоставляет возможность получить точные материалы о неизвестных страницах становления орфографии таджикского языка в начале ХХ в. и дать ответ на источники возникновения дискуссионных проблем современной орфографии. В целом становление орфографии таджикского языка в ХХ-том столетии охватывает конкретный период и связано с началом дискуссии по проблеме разработки образца нового алфавита таджикского языка на основе латинской графики. Исследователям данной проблемы известно, что в период перехода на алфавит на основе латинской графики вопрос об орфографии стал наиболее актуальным и требовал своего скорейшего решения. Алфавит таджикского языка на основе арабской графики в течение тринадцати веков своего существования стал обладателем особой и стабилизированной орфографии, которая с заменой ее на латинскую графику лишилась своего функционирования. Проблема замены таджикского алфавита в Таджикистане после Октябрьской революции и образования Таджикской Автономной Республики (1924) в связи с практикой введения политики культурной 41 революции в республиках новообразованного СССР стала предметом постоянного обсуждения и дискуссий. Учредители культурной революции в новообразованном Таджикистане придерживались точки зрения, что посредством арабской «старого» графики за таджикско-персидского короткое время алфавита нельзя на основе ликвидировать безграмотность. Если судить по их утверждению, «вопрос о ликвидации безграмотности беднейших крестьян (за короткое время), что является превалирующей целью Советского государства, возможно решить только на основе латинской графики» [95,5]. проблемы культурной революции Как свидетельствует исследование в Таджикистане профессора М.Р.Шукурова, «алфавит на основе арабской графики в Средней Азии, в том числе и в Таджикистане, доступный только отдельным лицам, не был в состоянии стать средством ликвидации безграмотности» [201, 98]. Переход на новый таджикский алфавит на основе латинской графики поднял некоторые проблемы, требовавшие срочного решения, что было прежде всего связано с разработкой орфографии и письма. Поэтому при представлении первого проекта нового алфавита таджикского языка (авторы А.Фитрат и профессор А.Семёнов) [164,13-14; 137,7-9] остро встал вопрос о правилах правописания таджикского языка. Автор первого проекта А.Фитрат, поддерживая языковую политику того времени, высказывает мысли, направленные якобы на защиту «пролетарского, революционного» алфавита таджикского языка. С точки зрения автора проекта нового, латинского алфавита таджикского языка, необходимо указать на следующие недостатки арабской в своей основе графики таджикского языка: а) таджикский алфавит на основе арабской графики не соответствует принципу «каждому звуку одна буква»; б) буквы имеют множество форм; 42 в) многие буквы обозначают специфические звуки арабского языка, «ни один таджик ни в чтении, ни в устной речи» не может произносить передаваемые ими звуки (ﺾ،ﻆ،ﻂ،ﺺ،;)ﺚ г) не для всех гласных звуков (Фитрат указывает на 8 звуков) имеются буквы; д) для кратких гласных звуков не имеются специальные звуки, они указываются при помощи надстрочных и подстрочных знаков (зеру забар) [164,13]. Фитрат подчеркивает, что «прежде чем приступить к составлению нового алфавита (на основе латинской графики - З.Х.), должны написать сверкающими буквами одно правило и поставить прямо перед собой: «Каждому звуку одна буква без излишества и недостатков!» [164,13]. Профессор А.Семёнов, который являлся автором второго проекта таджикского алфавита на основе латинской графики, при разработке проекта нового алфавита придерживается принципа, что при разработке нового латинского алфавита таджикского языка и определении количества букв «нельзя находить новые специфические способы произношения звуков различных говоров таджикского языка, не свойственные латинскому алфавиту», так как «данный алфавит не преследует цель описания фонетических особенностей говоров. Для подобного описания существует особая система письма (транскрипция)» [137,7]. С точки зрения профессора А.Семёнова, «алфавит, который становится предметом обсуждения, служит для единого литературного языка определенного народа и поэтому, прежде всего, необходимо, чтобы он был несложным и доступным для усвоения» [137,7]. Таким образом, А. Фитрат и А.Семёнов, представляя собственные проекты латинского алфавита собственные соображения на обсуждение, высказывают также по проблеме орфографии нового алфавита таджикского языка на основе латинской графики и, как видно из их высказываний, каждый из них имел собственное видение данной проблемы. 43 Поэтому целесообразно более основательно останавливаться на анализе представленных проектов, так как до настоящего времени в таджикской орфографии отсутствует достоинств или более недостатков или этих совершенствовании новой орфографии менее совершенного проектов в анализа разработке и таджикского литературного языка. Абдурауф Фитрат, который сам являлся безупречным знатоком таджикско-персидского языка, в своем проекте стремится к тому, чтобы подготовить для таджикского языка доступный и несложный алфавит на основе латинской графики, так как арабский в своей основе алфавит носил большой груз недостатков и недочетов, что напрочь утрачивало возможность быстрого его обучения. Как подчеркивает Фитрат, «один из значимых недостатков арабского в своей основе алфавита, на котором в настоящее время действует таджикская письменность, заключается в том, что он не соответствует научной основе “один звук – одна буква”» [164,13]. Заслуживает внимания то, что, прежде чем предложить свой проект, Фитрат предпринимает попытку классификации звуков таджикского языка на основе персидско-арабского алфавита таджикского языка с точки зрения произносительных особенностей, подразделяя их на несколько групп: 1) согласные звуки, которые являются собственно таджикскими и признаны сообществом образованных людей, включают: б, п, т, љ, ч, х, д, р, з, ж, ш, с, ѓ, ф, ќ, к, г, л, м, н, в, њ, ё [23]∗; 2) согласные звуки, которые не являются спецификами произношения таджикского языка и вошли в таджикский язык вместе с арабскими словами, в персидско-арабском алфавите таджикского языка они пишутся в исконной арабской форме: ﻆ،ﻂ،ﺾ،ﺺ، ذ،; ﺚ 3) по отношению к звукам عи حи их существованию в фонетике таджикского языка высказываются различные точки зрения; ∗ соблюдается порядок арабского алфавита. 44 4) гласные звуки таджикского языка: звук ( )اв словах офтоб, моњтоб, звук а ( ) ׳в словах ман, бадан, чаман; звуки ў, у ( )ﻮв словах буда ()ﺑﻮﺪﻩ, хун ()ﺧﻮﻦ, дуд ( )ﺪﻮﺪи зуд ( ;)زﻮﺪзвук у ( ) ۥв словах буз ()ﺑز, шутур ( )ﺸﺘﺮи дур ( ;**)ﺪﻮﺮзвук и ( ̗ ) в словах бирав ()ﺑﺮﻮ, бинамо ()ﺑﻨﻣﺎ, дигар ()ﺪﮔﺮ, бизан (;)ﺑزﻦ звук е ( )ﯼследует за первым звуком в словах дег ()ﺪﻴﮓ, рег ()ﺮﻴﮓ, мекунам ()ﻤﻴآﻨﻢ, меравам ( ;)ﻤﻴﺮﻮﻢзвук ў ( )ﻮв словах кўй ()آﻮﯼ, рўй ( )ﺮﻮﯼи бўй ()ﺑﻮﯼ [164,13]. Профессор А.Семёнов также не выделяет особых форм букв для специфических арабских звуков, вошедших в таджикский персо-арабский алфавит посредством арабских заимствованных слов, и не считает их спецификой таджикской произносительной нормы [137,7]. С другой стороны, А.Семенов признает, что «для различения букв “долгих гласных” и “кратких гласных” (в открытых и закрытых слогах) и мадда (знак, обозначающий долготу «алифа») и других букв, им не вводятся особые знаки и буквы» (137,7). А.Фитрат в своем проекте особо стремится окончательно разрешить спорный вопрос о عи ح. Он отмечает, что, несмотря на то, что указанные звуки являются специфическими особенностями фонетики арабского языка, однако они в арабских заимствованиях произносятся большинством носителей говоров таджикского языка. На этой основе он предлагает обозначить в новом таджикском алфавите на основе латиницы специальными буквами и знаками h-для њ – хавваз и ḩ (с подстрочкой) как буква, обозначающая ح-и њуттї. Для ( عайн) он считает необходимым поставить знак (Q) под буквой, изобретенной для вов (О) [164,13]. А.Фитрат избегает использования классических терминов вови маљњул, вови маъруф, замма, ё-и маљњул, ё-и маъруф и фатња, для них в своем проекте выдвигает новый стиль. Он предлагает: ** здесь допущена ошибка в написании слова дурр, которая относится к группе слов, пишущихся с у (замма). По правилам это слово пишется с вови ма’руф - ﺪﻮﺮ 45 а) принять для обозначения звука )ﻴ( ﯼ, которая встречается в ряде слов ﺪﻴﮓ, ﺮﻴﮓ- рег ва ﻤﻴآﻨﻢ- мекунам, букву «е»; б) для обозначения «вов» ()ﻮ, представленного в таких словах, как мўй ()ﻤﻮﯼ, рўй ()ﺮﻮﯼ, знак «о»; в) для звука «и» ( ̗ ) начальном слоге слов ﺪﻤﻴﺪ، ﺑﮔﻴﺮ، ﺑﺑﺮ، ﺪﮔﺮбукву «i» (и); г) для звука ( )ﻮпервого слога следующих слов ﺸﻤﺮ، ﺸﺘﺮ، ﺑﺰзнак и (164,14). На письме это выглядит следующим образом: digəran - ﺪﮔﺮاﻦ, diadəm - ﺪﻴﺪم, suud ﺳﻮﺪ, nəbuudəm - ﻨﺑﻮﺪمи др. (164,14). Другое предложение Фитрата касается наличия знака хамзы ( )ﺀв алфавите таджикского языка на основе арабской графики и его замены в проекте нового алфавита на основе латиницы: для « »ﺀњамзы должен быть принят из латинского турецкого алфавита знак « ’ » (апостроф). По разъяснению автора проекта встречается в основном в структуре слов, заимствованных из арабского языка, на подобие [ ﺘﺄﺜر164,14]. Таким образом, Фитрат включает в предлагаемый алфавит 25 согласных и 8 гласных (ā-ﺁ, ə-́, е- ی, о-ﻮ, i-̗ , ii- ی, u-̛, uu-( )ﻮ164,14). Фитрат не вводит в предлагаемый проект заглавных букв, что является одним из отличительных признаков латинского алфавита по сравнению с арабским, и при этом подчеркивает, что они «могут принести трудности для детей» (164,14). Профессор А.Семёнов, опираясь при разработке проекта нового латинского алфавита таджикского языка в основном на алфавит индоевропейских языков, во введении подчеркивает, что «таджикский язык по своим фонетическим свойствам и интонации (сингармонизм) и другим признакам отличается от тюркских языков и сближается с индоевропейскими языками, на мой взгляд, может легко перейти на общий алфавит (латинский – З.Х.), который принят в Америке и Европе» [137,7]. Такой подход отражается и в проекте профессора А.Семёнова, сближая формы многих букв по внешнему виду индоевропейских языков. Хотя А.Фитрат в 46 с латинским алфавитом своем проекте опирается прежде всего на латинском алфавите турецкого языка, что признает и сам автор (164,13). Профессор А.Семёнов систематизирует предлагаемый им проект из 30 букв, при этом подчеркивает, что 26 из них являются основными. Гласные буквы подразделяются им на гласные: a, o, i, e, u и дифтонги: iu, io, ia, ai и полугласный: i [137,7], которые позже в пособиях по орфографии и фонетике стали называться терминами садонокњо (гласные), нимсадоњо (полугласные), йотбарсарњо (йотированные). Только в проекте профессора А.Семёнова, основываясь на традиционные источники по отечественному языкознанию, используются термины вови маљњул (aj), вови маъруф (u), ё-и маљњул (е), ё-и маъруф (i) [137,7]. Проекты А.Фитрата и А.Семёнова нашли отклик в нескольких статьях, в том числе Лохути [90,10-11], самих авторов профессора А.Семёнов [138,3-5], А.Фитрата [165,13-15] и других [150,33-35]. Поэт Лохути в своей статье выдвигает три заслуживающих внимания предложения: 1) для обозначения «њамза» ( )ﺀи «айн» ( )عдостаточна одна буква ’ (апостроф), так как в тюркских языках, в том числе азербайджанском, приходят к такому заключению; 2) для « »رﻮىи « »زﻮرи подобных слов использование «u» предпочтительнее, так как обладают сходным произношением, для « »ﺪیگи « »ﮔیرдостаточна только «i»; 3) нельзя отвергнуть заглавные буквы, так как они имеют орфографическое и психологическое значение, оберегая человека от утомления от однообразного, монотонного действия (90,10). Замечание профессора А.Семёнова по поводу проекта нового латинского алфавита Фитрата касается вопроса долгих гласных и их графического обозначения. Фитрат в своей ответной статье на предложения Лахути и профессора А.Семенова, объясняя причину опоры в необходимых случаях на тюркских латинских алфавитах и привлечь их опыт в выборе форм отдельных букв, неоднократно подчеркивает, что «нам известны взаимные 47 обогащения и единства тюркской и таджикской литературы и не можем допустить, чтобы навредить этим историческим взаимоотношениям и единству, и исходя из этого, решили не выходить за пределы того, что принято в едином Союзе Советских Республик» [165,14]. При обсуждении проекта профессора А.Семёнова Фитрат высказывает замечание о том, что «в проекте не учитывается единство новых тюркских и таджикского алфавитов, в то время как этот вопрос имеет и историческое и экономическое значение, что не требует особого пояснения» [165,14]. Позже, участник дискуссии под анонимным именем Таджик, критикуя проект Фитрата за идейные разногласия, считает его пропагандистом идей пантюркизма и панисламизма: «Это та самая идея пантюркизма и панисламизма» [150,33]. В ноябре 1927 г. на совещании, посвященном новому латинскому алфавиту таджикского языка, был обсужден и принят проект А.Фитрата. 10 октября 1928 г. в Ташкенте состоялось совещание по поводу подготовки и определения повестки дня Первой конференции нового алфавита таджикского языка. На совещании приняли участие известные представители науки и интеллигенции Душанбе, Самарканда, Ташкента. В работе совещания приняли участие и высказали свою точку зрения по вопросу таджикского литературного языка, алфавита, орфографии фонетики таджикского языка ученые – европейцы профессора Фрейман, Шмидт, Семёнов, Андреев, Соловёв, Шельд, Максимов, Сухарева, а также таджикские ученые Бектош, Махмуди, Комили, Мунзим, Маннофзода, Мусави, Мирзоев и другие [96,4]. Примечательно, что на Совещании был представлен проект нового латинского алфавита таджикского языка известного ираниста Фреймана и после обсуждения за основу был принят новый, латинский алфавит таджикского языка, за который 14 проголосовали «за» и 3 «против». Количество букв в проекте Фреймана равнялось 33 (9 гласных и 24 согласных). К примеру, в нем для звуков 48 замма, вови маљњул, вови маъруф было установлено 3 буквы: 1) ů или ө (rөz ё růz - ;)روز2) ū-«пеши дароз» (būd - ;)ﺑﻮﺪ3) u (guft -[ )ﮔﻔﺖ96,5]. После издания проектов нового, латинского алфавита таджикского языка А.Фитрата, профессоров А.Семёнова и А.Фреймана и проведения двух совещаний (первое в Самарканде в 1927 и второе в Ташкенте в 1928 г.) по обсуждению спорных вопросов нового латинского алфавита таджикского языка, наряду с изменением алфавита был обсужден и принят к разработке вопрос об орфографии на основе этого алфавита. Устод С.Айни, как один из известнейших знатоков и заступников таджикского языка, не мог держаться в стороне от обсуждения. После ознакомления с процессом замены арабского алфавита таджикского языка на латинский и c проектами Фитрата, Семёнова и Фреймана он считал необходимым высказать собственное видение проблемы и внести конкретные предложения. Именно на этой основе возникла знаменитая статья под названием «Масъалаи таърихї. Дар гирди алифбои нави тољикї (Исторический вопрос. О таджикском алфавите)». Как признает С.Айни, «прошел год после того, как был поднят вопрос о латинизации таджикского алфавита, к настоящему времени уже близко то время, когда новый таджикский алфавит, получит статус официального и будет введен в практику. Это не немаловажное предприятие, не обычное дело, не каждодневная работа, а наоборот исторически значимая, подобие которой в жизни нации происходит раз или два. Поэтому обсуждение вокруг него должно быть очень серьезным» (6,6). После ознакомления с материалами дискуссии по новому алфавиту и с проектами А.Фитрата и профессора А.Семёнова, С.Айни выражает положением выполнения свою перехода на неудовлетворенность общим латинизированный алфавит таджикского языка, отмечая, что в этот период (1927-1928 годы) составлены два проекта (Фитрата и Семенова), в Самарканде прошло совещание (ноябрь 1927 г.), в Душанбе были заслушаны несколько 49 докладов, посвященных съезду учителей, и другие мероприятия. Однако они незначительны по сравнению со значимостью самого события» [6,6]. Устод Айни предлагает вниманию решение прежде всего, гласных звуков наподобие «зери дароз» (ё-и маљњул) и «пеши дароз» (вови маљњул) и требует, что пригласить спорных вопросов, на Ташкентскую с этой целью обязательно конференцию представителей таджикоязычных регионов Таджикистана и Узбекистана, «не имеет значения, они знающие или незнающие», даже «если безграмотные, не имеет значения», так как «кроме того, чтобы сказать то, что услышано ими от матери, не будут колебаться в стороны, так как не имеет причины для колебания» [6,6]. Устод С.Айни, анализируя точку зрения участников дискуссии, приходит к выводу о том, что «разногласия существуют в гласных». Как доказывает устод С.Айни, предметом полемики становится вопрос о зери1 дароз ( ﺪﻮیﺪﻢ، رﺳیﺪﻢ، )ﺪیﺪﻢи пеши2 дароз ( رﺑﻮﺪﻢ، ﻔزﻮﺪﻢ،)ﺑﻮﺪﻢ, которые произносятся таджиками различных регионов с некоторыми различиями: а) «эти долгие гласные все таджики Таджикистана и Узбекистана произносят несколько дольше»; б) в некоторых районах Узбекистана часть таджиков, которые находятся в активном контакте с узбеками, произносят несколько кратко. Однако не в той степени, чтобы не отличаться от простого краткого гласного и (зер-касраи оддї 3) гласного (пеш-заммаи оддї 4) [6,6]. Таким образом, устод Айни не выражает поддержки абсолютно одинакового отражения указанных гласных в новом алфавите таджикского языка на основе латинской графики, а акцентирует внимание на то, чтобы в случае определения свойств долгого ї («зери дароз») и долгого ў («пеши дароз») гласного и их отличия от удвоенного гласного («замма») и краткого звука («касра») необходимо принимать 1 зер - название подстрочного знака в арабской графике, обозначающего краткий и 2 пеш - надстрочный знак, обозначающий краткий гласный у. 3 касра - подстрочный знак в арабской графике, обозначающий произношение . 4 замма ‐ надстрочный знак, обозначающий удвоенный гласный. 50 во внимание произношение приглашенных на конференцию безграмотных таджиков. Те, кто отрицают наличие краткого и долгого гласных у («пеш и зери дароз») в живой таджикской речи, сами становятся свидетелями того, что безграмотные представители таджиков … «дидам, расидам, давидам, сўдам, фусўдам, рабўдам» произносят, так долго протягивая эти гласные, что ни один узбек, ни один европеец, даже если нарочно будет протягивать, не сможет произнести так долго» [6,6]. Обращаясь в своей статье к участникам дискуссии, устод С.Айни выдвигает серьезное требование, которое еще до настоящего времени не теряет своей практической значимости. По утверждению этого мастера слова, в процессе разработки алфавита на латинской основе мы не должны не обратить внимание на то, что для обозначения некоторых звуков таджикского языка в латинском алфавите могут отсутствовать графические знаки, - это не должно стать причиной отказа собственному звуку. Мы не имеем права «пожертвовать звуковыми особенностями таджикского языка, это ни в коем случае не может быть оправданием». А также «не может быть оправданием полагаться на то, что в будущем эти особенности могут распасться, исчезнуть» [6,7]. 28 октября 1928 года в Ташкенте состоялась первая конференция нового алфавита таджикского языка, в повестку дня которой вопрос «Орфография письменности и таджикского языка на новом алфавите» считался одним из наиболее актуальных. Одним из основных принципов нового латинского алфавита таджикского языка, который отражался в докладе Мусави по первому вопросу повестки дня конференции («Формы букв нового алфавита таджикского языка»), считалась следующее: «Когда принимается новый алфавит, в его основу прежде всего должно быть расположено то, что может быть полезным для самого таджикского языка и лишь затем учитывать вопросы контактов с другими соседями, которые приняли новый алфавит» [140,5]. 51 Следует отметить, что некоторые участники дискуссии, в том числе А.Фитрат, активно старались, чтобы в проект нового латинского алфавита таджикского языка в выборе форм букв чаще опираться на сходства их с новыми алфавитами тюркоязычных народов, тем самым доказать историческую и культурную общность этих народов (таджиков и тюрков). [164,14; 165,8-9,13]. После бурного обсуждения и дискуссии на основе проектов Фитрата и профессора А.Фреймана конференция представила основные принципы алфавита таджикского языка на основе латинской графики. В том числе в нем определены особые графические знаки для - ů («пеши ѓафс» (вови маљњул)): růz - رﻮز, - ū («пеши дароз» (вови машњур)): dūr - ﺪﻮرи -u («пеши оддї» (замма)): buz - ﺑز, -е («зери ѓафс»): e’lon - اﻋﻠﺎن, -ī («зери дароз»): dīdor - ﺪیﺪارи - i («зери оддї»): dil - ﺪﻞ [140,7]. На конференции по вопросу об орфографии таджикского языка и новой латинской графики, по которому выступил В.Махмуди, в прениях приняло участие 16 человек, изложивших собственную точку зрения. В заключении дискуссии по орфографии конференция предложила, что вспомогательные частицы, которые следуют в конце слова, на подобие дар, ба, аз, бо, барои, писать раздельно от слова, однако вспомогательная частица - ро, которая следует в конце слова, должна писаться слитно со словом. Также компоненты некоторых сочетаний, которые приводятся в структуре предложения, на подобие зеро ки, њарчанд, вагарна, бинобар ин, њамин ки и др., должны писаться слитно» [140,8]. Конференция заявила, что решить вопросы таджикского языка и орфографии за несколько дней в процессе совещаний невозможно, поэтому прохождения научных необходимо организовать постоянно действующий научно-организационный отдел при инспекции просвещения Таджикистана. Задача этого отдела состоит в том, чтобы организовать изучение неотложных вопросов литературного языка, в том числе проблемы орфографии [140,8]. 52 и Следует отметить, что из трех проектов нового латинского алфавита таджикского языка проекты профессоров А.Семёнова и А.Фреймана были разработаны транскрипции. на основе Первая использования конференция возможностей нового европейской латинского алфавита таджикского языка на основе латинской графики (1928) предложила новый алфавит также с учетом этих двух проектов, и следует отметить, что этот проект отражал фонетические особенности таджикского языка лучше, чем проект Фитрата. Конференция также установила, что «вови маљњул» и «ё-и маљњул» …не используются в южном иранском языке, однако употребляются в таджикском языке как в Афганистане, так и Индии, для их обозначения следует принять «вови маљњул» в виде «ů» и «ё-и маљњул» в виде «ī» [82,1]. Первая конференция латинского таджикского алфавита также заявила, что при Комиссариате просвещения Республики Таджикистан организована специальная комиссия, которая должна завершить деятельность по разработке вопросов орфографии таджикского языка, подготовить и представить правила правописания таджикского языка. На комиссию возложились следующие задачи: а) изучить особенности диалектов регионов Таджикистана, каждый из которых обладает специфическими особенностями; б) с целью осуществления все активизирующей деятельности по изданию книг и других печатных материалов и приведения в определенный порядок язык печатных изданий (художественного, научного, учебного) в срочном порядке разработать и издать временные правила правописания; в) безотлагательно подготовить и издать таджикского языка таджикского языка после принятия орфографический словарь нового латинского алфавита и разработки орфографии таджикского языка на новом алфавите [92,2]. C целью совершенствования и осуществления указанных задач орфографическая комиссия при Комиссариате просвещения Республики 53 Таджикистан утвердила своим решением «Орфографические правила нового алфавита таджикского языка (временные)» и опубликовала в журнале «Рањбари дониш» [84,1-3]. Цель принятия « Орфографических правил… » состояла в том, чтобы до принятия латинского алфавита таджикского языка и его орфографии подчинить определенным нормам и правилам язык печатных изданий, так как новый алфавит таджикского языка на основе латинской графики, получил официальный статус и права практической реализации в основном в 1928 г. после принятия Постановления третьей Сессии ЦИК Советов Таджикской АСCР от 15 апреля 1928 г. о «Введении нового таджикского алфавита» [159,114]. «Орфографические правила нового латинского таджикского алфавита (временные)» состоят из 13 разделов, которые подготовлены по поручению комиссии Махмуди и Сухаревой, что подтверждается содержанием 13 раздела «Правил…» («Поручить товарищам Махмуди и Сухаревой упорядочить решения комиссии») [82,3]. «Орфографические правила…» охватывают следующие разделы орфографии: I. Существительное; II. Местоимения; III. Числительные (Робита); IV. Глагол; V. Прилагательное; VI. Употребление апострофа; VII. Арабские сложные слова; VIII. Заглавные буквы; IX. Вопрос о порядке алфавита; X-XIII. О некоторых вопросах, связанных с орфографией нового таджикского алфавита на основе латиницы [82,1-3]. Следует отметить, что многие вопросы, которые отмечены в «Правилах…», сегодня нашли свое полное решение в орфографии таджикского языка, указание на некоторые из них не является излишним5: 1) суффиксы множественного числа пишутся слитно (адотњои (пасвандњои) љамъ); 2) послелог прямого дополнения (адоти мафъули бевосита) пишется слитно; 5 Под термином адот понимается вспомогательные слова: частицы послелоги, предлоги 54 -ро 3) предлоги косвенного дополнения (адоти мафъули бавосита), к примеру, ба, аз, дар, бо, барои пишутся раздельно; 4) сложные существительные пишутся слитно. Подразделяя этот раздел на четыре пункта (а, б, в, г), дается пояснение, что пункты а) и б) соответственно охватывают: «а) существительное с отрицательными частицами – но и бе: номард, бечора; б) существительное с косвенным дополнением: бодавлат» [82,1]. Или другой пример, «7) Изафеты пишутся слитно: а) после негласного в виде и: себи сурх; б) после гласных в виде йи (ji): бобойи ман (bāboji man), доруйи талх (doruji talx)» [там же]. Следует отметить, что с указанием «замечание» отмечается, что профессора Семёнов и Андреев предлагают раздельное и дефисное написание изафета (-и). Например, дору-йи талх, бобо-йи ман [82,1]. Подобные предупреждения или пояснения встречаются также в других разделах, что свидетельствует о недостаточно полном решении некоторых разделов «Правил…». То же самое можно наблюдать при пояснении правила правописания частицы на с глаголами. По «Правилам..» «частица на с глаголами пишется раздельно: на кун». В «предупреждении» данного правила отмечается, что Маннофзода и Махмуди высказались за слитное написание частицы на с глаголами, профессора Семёнов и Андреев при решении данного вопроса воздержались» [82,2]. После публикации «Орфографических правил таджикского языка (временных)» разгорелась острая дискуссия вокруг спорных точек установлений «Правил…», примером которого служат статьи Халимзода, Самадзода, Х.Хусейнзода, Садри, Бухори и других. В своих статьях они излагают собственную точку зрения важнейшими из которых являются: 55 по дискуссионным вопросам, 1) («Красный Таджикистан», №76)∗∗∗ Самадзода в своей статье предлагает, что слово фуру во «Временных правилах…» пишется как frud (фруд), мы должны его написать с добавлением звука «u» после «f» «furud» [179]; 2) Мы должны отказаться от звуков (букв) «е, ŭ, i, ů» и исключить из алфавита, а вместо них принять «u, i», чтобы при их произношении не почувствовали трудности таджики Таджикистана (до образования Таджикской ССР -1929) [186]; 3) установление и определение правил правописания не должны опираться на фонетические и грамматические особенности диалектов. Как отмечает Бухори, «если мы скажем, что правила правописания разработаем на основе языка (говора –З.Х.) Куляба, они не будут приняты другими местностями, также – если сказать, что разработаем на диалекте Гарма, на говорах Самарканда и Бухары, то же самое, получится конфликт. Поэтому нельзя поставить вопрос таким образом, если каждый город и местность оставить на их усмотрение, каждый из них старается разработать правила орфографии для собственного говора по отдельности, как отдельные роды, отделяясь друг от друга, и что из этого получится?» [31]. 4) для определения и разработки орфографии таджикского языка на основе нового латинского алфавита «мы должны … для орфографии выбрать говорные особенности одного говора или области Таджикистана, язык которого по сравнению с другими регионами должен быть более развитым и обладать научным стилем. Он может быть как языком народа Таджикистана, так и Узбекистана» [31]; 5) передачи процентов «орфография каждой национальности, которая служит для собственных языковых особенностей выполнить недостатками. Если данную функцию, и не может на сто безусловно, обладает мы в настоящее время, основываясь на том, что в произношении таджиков Таджикистана (таджиков центра и юга ∗∗∗ Так как этот номер нельзя было достать, мы привлекаем содержание статьи Халимзода (См. 175). 56 Таджикистана – З.Х.) отсутствует «ů» (вови маљњул – З.Х.), исключаем его из алфавита и удовлетворимся только «ū» (вови маъруф – З.Х.) или «u» (замма – З.Х.), вынуждены как шўр (šůr), так и бўр (būr) писать с «ū», или произносим мўр (můr), но при написании и чтении мўр (mūr) не будет отличаться от мур (mur), читающий может с удивлением для себя установить, что это является мур (můr)» [117]. Следовательно, алфавит и буквы должны в совершенстве отражать фонетическую систему таджикского языка; 6) М.Улугзода, останавливаясь на анализе точки зрения некоторых участников дискуссии о том, что «ů в Таджикистане не произносится» и и предлагают «исключить его удовлетвориться использованием двух гласных букв ū, u», отмечает: «Действительно, в Таджикистане гласный «ů» не достаточно распространен используется, однако в этом случае нельзя только учитывать таджиков Таджикистана и забывать о таджиках Узбекистана. Почему мы должны исключить «ů», который имеется в нашем языке, и осложнять все…» [152]; 7) Хамид Бакозода, поддерживая точку зрения Обида Исмати и Акбара Юлдошзода об исключении «ů» из восьмичленного состава гласных, пишет: « Исмати отмечает: «как для «ů», так и для «ū» должны выбрать один графический знак ū. Мы, узбекистанцы, будем произносить ее как «ů», таджики, произносящие ū, пусть как произносят, так и прочитают». Так будет правильно. Как отмечает товарищ Исмати, если принять ů и ū, возникнут большие трудности в орфографии. Лучше исключить ů и вместо ů использовать ū» [16]. Продолжая обсуждение, он стремится привлечь внимание участников дискуссии к точке зрения, которая в обсуждениях последующих лет вплоть до настоящего времени находится в хождении и свидетельствует о том, что дискуссия о трех «у» («u») берет свое начало еще с 20-х годов ХХ в. Обид Исмати на базе высказываний лиц, участвующих в обсуждении орфографии, приходит к 57 заключению, что «сегодня (20-ые годы ХХ в. – З.Х.) в Таджикистане (границах АССР Таджикистан – З.Х.) - в горном Таджикистане мало лиц, которые предлагали бы свою точку зрения о гласных; наоборот, их нет. Если бы они существовали, были бы против принятия ů. Те лица, которые поддерживают ů, не учитывают язык горных таджиков, который в определенной степени отличается своей чистотой и однородностью» [61]. 8) Языковед Сухарева, разработавшая по распоряжению Комитета алфавита Узбекистана и Таджикистана, «Правила…», в своем выступлении на собрании отдела Таджикского совета науки (Ташкент 1929) настаивает на том, что : «а) исключить знаки «ī» и «ů» (ё-и маљњул и вови маљњул – З.Х.) и вместо них оставить только u, так как создает трудности для правописания; б) знак «ů» вообще исключить из алфавита. Ибо «ů» встречается в произношении только городских жителей, таких, как Бухары и Самарканда, Уратюбе и таджиков Ферганы, а в произношении многих таджиков не встречается. Вместо этого (в замену «ů» - З.Х.) пусть останется «u»… » [1]; 9) Бухори и Абдусаломзода, признав в своих статьях наличие 8 гласных (a, o, u, ū, ů, e, ī, i), заявляют, что в новом латинском алфавите таджикского языка они должны отразиться без исключения. Они указывают на наличие звуков «ů, е, ī» «в языке населения Бухары и Самарканда» [2]. Изучение «Орфографических правил нового латинского алфавита таджикского языка (временных)» дает возможность прийти к следующим выводам: 1) правила правописания таджикского языка на основе латинской графики появились во вводном виде и до какой-то степени как упорядоченные посредством «Орфографических правил (временные..)»; 58 2) большинство установлений и правил орфографии таджикского языка по своим источникам и основам относятся к «Орфографическим правилам (временным)…»; 3) «Орфографические правила (временные)…» являются первым опытом разработки орфографии таджикского языка на таджикском алфавите на латинской графической основе, обладают спорными и необоснованными указаниями, которые в дальнейшей разработке (например, орфография Сухаревой) нашли свое решение. Следующий этап становления орфографии таджикского алфавита на основе латинской графики связан с Научным съездом таджиков Узбекистана (10-15 февраля 1930 г., г.Самарканд). На съезде таджиков Узбекистана обсуждались спорные вопросы таджикского литературного языка (какой из диалектов должен быть принят за основу), нового латинского алфавита (спор вокруг гласных и их количество, заглавные буквы, вопроса о графическом обозначении звука ѓ (γ), апострофа, букв ع и )ح, вопрос о разработке орфографии таджикского языка на новом таджикском алфавите [5,3-4]. Съезд таджиков Узбекистана пришел к следующим выводам: а) с целью дальнейшего развития таджикского языка принять диалект Бухары за основу таджикского литературного языка, так как со времени Саманидов до настоящего времени этот язык развивается на основе данного диалекта. Исходя из этого, звуковой строй и орфография таджикского литературного языка разрабатывается на основе диалекта Бухары, в структуре предложения и лексики должны учитываться важнейшие и единые признаки других говоров таджикского языка; б) оставить без изменений восемь гласных звуков – a, о, u, ū, ů, e, ī, i; в) с целью одобрения сходства алфавитов, созданных на основе латинской графики (унификации алфавитов), в новый латинский алфавит таджикского языка принять и ввести заглавные буквы; 59 г) принять апостроф (’) в новом алфавите, так как этот знак употребляется в новых алфавитах других народов, в противном случае рушится единообразие новых алфавитов на этой основе; д) сохранить букву z (ж) в алфавите, так как этот звук используется в ряде исконных слов и заимствованиях; е) принять в новом латинском алфавите таджикского языка последовательность букв исконного латинского алфавита; ж) решение букв «( »عайн) и «( »حњутї) и их введение в новый латинский алфавит таджикского языка перенести на Сталинабадскую конференцию; ё) с целью изжить бессистемность в издательствах и таджикской печати научный съезд таджиков Узбекистана настаивает на введение правил правописания, важнейшими из которых являются: - в середине слова, где возникает пауза и новый слог произносится снова, ставится апостроф; - принцип употребления гласных звуков: ī, ū, у, ů устанавливается «в соответствии с говором Бухары; - в добавлении к странице 28 «Правила правописания...» [146,28-29] отрицательная частица «на» … в значении «не» (отрицания – З.Х.) пишется раздельно; - сложные союзы, имеющие в своем составе «чи», пишутся слитно. Например: агарчи, чунончи; - «барин» пишется раздельно в сочетании с другими словами, к примеру, «гул барин, одам барин» [5,3-4; 15,5-7;17]. 1.2.Первый научно-лингвистический съезд и решение вопросов орфографии Первый научно-лингвистический съезд Таджикистана, начавшийся 22 августа 1930 г. в г.Сталинабад и продолжавший свою работу до начала 60 сентября месяца, стал важнейшим событием в научной и культурной жизни таджикского народа. По утверждению одного из исследователей данного периода развития таджикского языка профессора Т.Вахобова, «указанный съезд внес значительный вклад в решение вопросов языкового строительства таджикского литературного языка в 20-ые годы и начала 30-х годов, особенно, в определении, регулировании и систематизировании процесса развития таджикского литературного языка, а также принципов организации терминологии, орфографии, фонетики и подобных в русле современной языковой политики » [36,6]. Бесспорно, было предпринято много усилий для организации и проведения Первого таджикского научно-лингвистического съезда. В том числе, 21 апреля 1930 г. состоялось совместное совещание Народного комиссариата просвещения и Президиума ЦК нового таджикского алфавита, на котором всетаджикского был рассмотрен научно-лингвистического Совместное заседание вопрос съезда в приняло решение о том, что об «Организации г. Сталинабад». 5 июля 1930 года состоится съезд с повесткой дня: 1) единый литературный язык и вопросы терминов; 2) правила правописания на основе нового таджикского алфавита; 3) решение дискуссионных вопросов алфавита (173,25). Для подготовки вопросов повестки дня съезда было организовано три комиссии, которые состояли из: а) единого литературного языка и вопросов терминологии - Дьяков (председатель), Семёнов (заместитель), Айни, Не’матуллаев, Хашимов; б) нового таджикского алфавита на основе латинской графики – Мусави (председатель), Андреев (заместитель), Мунзим, Климчицкий; в) об орфографии – Аббос Алиев (председатель), Бектош (заместитель), Сухарева [174,26]. Затем 17 июня 1930 г. на Совещании по организации Научнолингвистического съезда производятся изменения в составе комиссий, в 61 том числе в состав комиссии по орфографии были включены Бектош, Сухарева, Камбарзода, Муинзода и Хасанов (председатель) [175,53]. Прежде чем приступить к анализу работы Первого научнолингвистического съезда (1930) по вопросам орфографии таджикского языка на основе нового латинского алфавита таджикского языка, считаем необходимым отношение дать некоторые пояснения и высказать собственное к основным пунктам «Орфографических правил» Сухаревой [146], особенно к спорным вопросам новой орфографии, так как: а) сительно ко времени своего издания указанные «Правила» являются относовершенными установлениями по разделу разработки орфографии нового латинского алфавита таджикского языка; б) хотя указанные «Правила» были изданы под именем одного автора – Сухаревой, вклад ряда представителей таджикской интеллигенции, таких как Айни, Мунзим и Обид Исмати в их редактировании и совершенствовании достаточно весом; в) обсуждение и принятие решений по вопросам орфографии на Съезде таджиков Узбекистана (1929) и Первом научно-лингвистическом съезде Таджикистана (1930) проходило на основе указанных «Правил…». С точки зрения автора «Правил», нововведения в данных правилах (приведенных в этом издании) заключаются в вопросах о написании краткого и долгого ё (ī и i) и краткого и долгого вов (u и ū) [146,6]. Автор в качестве примера на долгий и краткий ё приводит ин ()اﻴن, замин ()زﻣﻴن, дид ()دﻴد, шир ()ﺵﻴر, мир ()ﻣﻴر, Шариф ()ﺵرﻴﻒ, медид ( )ﻣﻴدﻴدи т.п. и предлагает, что в основном на письме обозначить их как краткий «i»(и). В случаях с написанием краткого u и долгого ū приводятся примеры ту ()ﺕو, туро ()ﺕرا, буд ()ﺑود, товус ()ﻃاوس, кабуд ()آﺑود, чун ( )ﭼونи предлагается, что «если мы все это передадим через краткие буквы (u, i), нет препятствий для их долгого произношения в определенных позициях» [146,4-7]. Важным является также то, что во введении и всем содержании самих «Правил» ни слова не говорится о месте и написании «ů» (вови маљњул), что 62 следует считать сознательным отходом автора от решения проблемы «ů» (вови маљњул). Позже в связи с вопросом о новом алфавите таджикского языка на основе латинской графики состоялась полемика вокруг «u, ū, ů, i, ī» (т.е. нескольких звуков u и i). К примеру, на заседании комиссии по новому алфавиту таджикского языка, которое состоялось 12 июня 1930 г. (протокол №5), профессор М.С.Андреев и С.Климчицкий выступили с докладами по новому алфавиту. На их взгляд, «наиболее важным вопросом является обозначение трех «у» - u, ū, ů и трех «и» - i, ī, е» в латинской графике таджикского языка». По предварительным исследованиям, проводившимся по произношению указанных звуков среди таджикских учащихся города Ташкент, профессор М.С. Андреев приходит к заключению, что большинство из них к настоящему времени функционально значимо: 1) все северные говоры, в том числе, Бухары, Самарканда, Ўратюбе и Худжанда, различают ů (вови маљњул) и ū (вови маъруф); 2) южные диалекты и большая часть распространения данных говоров не произносят ů (вови маљњул), за исключением Каратага; 3) в некоторых местностях севера с Канибадама до Бричмулло ů (вови маљњул) также не произносится и слова с ů (вови маљњул) ( روز،)دوﺳت произносятся со звуком «u». В результате своего исследования профессор М.С.Андреев приходит к заключению, звук ů (вови маљњул) должен быть исключен из алфавита [176,14]. В ответ на вопрос Джаббори о том, что «стал ли Куляб объектом вашего исследования и распространен ли на этой территории ů (вови маљњул)», профессор М.С.Андреев отмечает, что «там нет ů (вови маљњул) и в 20 регионах исследования в большинстве из них (в 11 регионах) ů (вови маљњул) не произносится» [177,15]. 63 Вслед за обсуждениями Алфавитная комиссия, заседания которой продолжались с 7 по 18 июня 1930 г., по дискуссионным вопросам о нескольких u и i пришли к следующим выводам: а) ů (вови маљњул) в северных говорах считается самостоятельным звуком, обладающим различительными признаками, однако южные говоры не обладают этими признаками, не имеют специфического произношения. Поэтому в латинском алфавите таджикского языка передается звуком ū, обозначая как «вови маљњул», так и «вови маъруф»; б) u является графическим обозначением краткого у, во всех говорах таджикского языка произносится одинаково; в) звук «ī» в живой (разговорной) таджикской речи по количественному признаку является неустойчивым, как известно, и переходит в i краткий. Носители языка (особенно неграмотные) не всегда ощущают количественные и качественные различия ī (и долгий) и i (и краткий). Исходя из этого для ī и i принять одну букву: i. В случаях joji nisbat, joji masdari и в краткой форме глагола второго лица настоящего времени используется asti «ī» (и-долгий) (74,219-220). В рецензии профессора Е.Э.Бертельса на материалы комиссии таджикского языка, анализ заключения которой приведены выше, обращает внимание на два его пункта (поддерживая исключение из алфавита ů (вови маљњул) и ī (ё-и маъруф)) : 1) исключение из нового латинского алфавита ů целесообразно, те таджики, которые произносили růz (рўз), могут и в будущем произносить подобным образом; 2) вопрос о ё-и маъруф несколько запутан и сложен, так как в начале обучения для учеников различить i и ī очень трудно. Предложением комиссии о i и ī и написание ī в позициях joji nisbat и joji masdari мы ставим учащихся в положении, что прежде чем усвоить основы грамоты, они должны выучить сложные грамматические категории. И для учителя также 64 трудно объяснить обозначение одного звука двумя знаками i и ī; исходя из этого, необходимо, учитывая этимологическое происхождение слов с данными звуками, в этих случаях использовать только ī или полностью исключить ее из алфавита [20,231-232]. Спорный вопрос о таджикском литературном языке должен был рассмотреть и решить Первый научно-лингвистический съезд и тем самым определил бы направление его развития. Съезду удалось рассмотреть основные спорные вопросы вокруг литературного языка, нового латинского алфавита таджикского языка и орфографии и утвердить по ним свои решения, которые в дальнейшем стали основными документами в регулировании направления функционирования таджикского литературного языка. Следует отметить, что решение спорных вопросов нового латинского алфавита таджикского языка способствовало и решению вопроса орфографии. На Первом научно-лингвистическом съезде Таджикистана с докладами о новом латинском алфавите таджикского языка выступили Р.Хошим и С.Климчицкий, которые в основном высказались в поддержку постановлений Съезда таджиков Узбекистана и комиссии нового латинского алфавита таджикского языка. Полемику в основном вызвали, с одной стороны, вови маљњул, вови маъруф и замма, а с другой - разновидности i (i, ī). Группа участников обсуждения (например, Бектош, Дж.Каримзода, Мунзим, Осими и др.) выступила в поддержку признания вови маљњул и вови маъруф в новом латинском алфавите таджикского языка на правах самостоятельных фонем и для их обозначения специализировать ū (вови маъруф) и ů (вови маљњул) [178,18;55]. Другая группа (О.Исмати, Нурмухаммадзода, Улугзода и др.) предложила, что, если народ Миёнкола (Самарканда, Бухары, Уратюбе, Пенджекента, Худжанда и др.) произносит вови маљњул правильно, то горные народы не может произносить этот звук. К тому же, народ 65 Миёнкола не может различать вови маъруф от вови маљњул, следовательно, вместо двух знаков ū (вови маъруф) и ů (вови маљњул) принять один из них, так как таджики Миёнкола произносят его как вови маљњул, а горные таджики, в том числе и носители южных диалектов произносят его как вови маъруф [62; 36,32-33,245-258]. Съезд признал точку зрения второй группы [77;189,3]. В решениях съезда об алфавите отмечается, что «в значительной части таджикских говоров ů (вови маљњул) отсутствует и этот вов соответствует ū (вови маъруф). Чтобы изжить эти трудности, в дальнейшем звуки ů и ū обозначать одним знаком, в виде ū. И этот знак становится возможным использовать в зависимости от особенностей говоров» [189,4]. Разрешая вопрос о ī и i, съезд также своим решением установил, чтобы «знаки ī и i сохранили в новом латинском алфавите таджикского языка и при составлении правил правописания определили случаи употребления ī» [185,4]. Наряду с другими вопросами повестки дня съезд подытожил полемику вокруг орфографии и, рассмотрев материал, связанный с ним, приходит к некоторым выводам, фундаментальным для того времени, заключающиеся: 1) в определении правил правописания нельзя основываться на особенностях одного говора и не учитывать специфику других говоров. Исходя из этого, принимая во внимание все говоры таджикского языка, определить общие морфологические правила орфографии; 2) « исходя из того, что таджикский литературный язык определенной степени отражает особенности всех говоров», в при установлении орфографических правил, прежде всего, основываться на современном литературном языке»; 3) «так как таджикский язык имеет два основных диалекта и ряд внутренних говоров, основывать орфографию таджикского языка только 66 на фонетическом принципе не следует. Следовательно, новая орфография таджикского языка должна опираться на формальном принципе»; 4) «таджикский литературный язык пользуется разными говорами и диалектами, закономерности фонетических преобразований в нем не закрепились, наоборот проявляются в различных качествах. Поэтому в письменной фиксации имеющихся различий нужно до необходимой степени, насколько позволяют фонетические закономерности, соблюдать формальный принцип» [185,3]. Как уже отмечалось, на этом съезде были разработаны вводные, по возможности, нормированные и систематизированные правила правописания, использовавшиеся затем до замены латинского алфавита таджикского языка на алфавит на основе кириллицы и сыгравшие значительную роль в становлении орфографии таджикского языка на основе алфавита кириллицы. Здесь мы постараемся показать основные тенденции фомирования важнейших аспектов орфографии на основе «Правил…» Сухаревой и «Постановления о таджикской орфографии» Научно-лингвистического съезда (1930). После вводной части (1,2,3,4) «Постановление…» в четвертом разделе о «Фонетической вариативности в литературном языке (в системе гласных)» предлагает правила правописания, в которых указывает на вариативность звуков в словах (агар – гар - ар; Афредун -Фаредун, уштур шутур, акнун - кунун, гузор - магзор, бар - бурдан, шумор - шумурдан, озар озурдан, моњ - мањ, кон - кан, дин - дир, абру -абрувон, Монї - Мониён, био биё, киам - киям, наомадан - наёмадан, мао -маё, по - пой, љў - љўй, љо - љой, рў - рўй и др.). По установлению «Постановления…», «в конце слога (слова – З.Х.) могут сочетаться два согласных. Однако в начале слова сочетания двух согласных по правилам правописания не допускается. Исключения касается заимствованных слов, в которых допускается стечение двух согласных: профессор, пролетар» [189,4]. 67 В 6,7, разделах «Постановления…» подчеркивается, что знаменательные слова пишутся раздельно, все присоединяющиеся к основе части слова, аффиксы (часпакҳо), в том числе сарчаспак (префикс и пешванд), думчаспак (суффикс или пасванд), миёнчаспак (инфикс или миёнванд), считаются частями слова и пишутся слитно с корнем или корнями. В «Постановлении…» устанавливается правило слитного написания частей сложного слова. Следует отметить, что составители «Постаноления…» допускают погрешности в употреблении лингвистических терминов и определении грамматических категорий, однако предлагаемые им правила правописания привлекают внимание. К примеру: 1) в «параграфе 10» хонаи кўдакон относится к сложным словам, хотя оно представляет собой словосочетание с изафетной связью; 2) «майда-чуйда» определяется как сложное слово, «одна из частей которого еще не потеряла свое собственное значение» и по установлению «Постановления…» пишется через дефис. В данном случае использование термина сложное слово по отношению к «майда-чуйда» не корректно, так как эта языковая единица относится к группе усилительных прилагательных [83,32]; 3) В «параграфе 13» «хоњам хонд, бояд мехондам» и подобные ошибочно называются сложными словами, хотя они являются составными глаголами; 4) «гули сурх» и «навбоғ» ошибочно считаются составными сочетаниями с прилагательными с праволинейным и леволинейным подчинением (таркибњои сифатдори роста ва чаппа), правописание которых правильно: «гули сурх» пишется раздельно, а «навбоѓ» слитно. Следует отметить, что «гули сурх» является словосочетанием, а «навбоѓ» сложное слово; 68 5) числительные «чилу се» и «бисту як» определены как сложные слова, хотя они относятся к «составным числительным». В «Постановлении…» определены также правила правописания «чужих слов» (заимствованных слов). В соответствии с правилами заимствованные слова, которые полостью адаптировались в таджикском языке, «подчиняются общим закономерностям таджикского языка. С другой стороны, не адаптировавшиеся заимствованные слова или ограниченные в своем употреблении в пределах определенных сфер науки, могут употребляться в своем исконном правописании» [189,5]. В заключении следует напомнить, что Съезд своим «Постановлением о новой орфографии таджикского языка» достиг своей цели и смог определить дискуссионные проблемы новой таджикской латинской орфографии в связи с принятием нового таджикского алфавита на основе латиницы и в пределах возможного решить и узаконить их. Для своего времени «Постановление…» имело особое значение для упорядочения и регулирования литературного таджикского языка. «Орфографических правил» Сухаревой В отличии «Постановление…» от является достаточно компактным и лаконичным, охватывая основные пункты и спорные вопросы таджикской орфографии, формируют их в качестве орфографических установлений. «Орфографические правила» Сухаревой при разработке правил преследуют стиль правил правописания европейских языков, и прежде всего, основным теоретическим источником для него становится орфография русского языка. 1.2.3. Дискуссия по проблемам литературного таджикского языка в конце 30-х годов и вопросы орфографии 30-ые годы ХХ века отделяются собственными особенностями и особым процессом развития в решении и формировании орфографии 69 таджикского языка. В эти годы таджикский язык постепенно переходил на алфавит на латинской основе и известно, что упорядочение орфографических правил таджикского языка на основе латинского алфавита с учетом особенностей нового алфавита стало предметом полемик и дискуссий. Это обусловило признание и известность орфографии в качестве важного аспекта языкового строительства и функционирования таджикского языка в 30-ые годы ХХ века. Как мы уже отметили, в вышерассмотренных разделах, на Первом научно-лингвистическом съезде Таджикистана (1930) было принято постановление об орфографии таджикского языка, в которой приведены важнейшие правила правописания таджикского языка. Принятие правил правописания дает возможность, чтобы процесс развития литературного языка было в определенной степени постепенным, систематизированным и отрегулированным, создать преграду на пути всякой анархии, беспорядочности и хаотичности в пользовании языком. Необходимо отметить, что вопросы, связанные с орфографией, и спорные ее пункты постепенно становились объектом дискуссии и изучения, в то же время ни один из исследователей языка не может с уверенностью утверждать, что названные проблемы нашли свое окончательное решение и признание со стороны носителей языка. Со временем некоторые проблемы опять становились предметом полемики, так как при использовании и функционировании языка по некоторым разделам орфографии на основе использования их практического осмысления и возникали новые понимания и интерпретация. Исходя из необходимости анализа, наряду с актуальной проблемой языкового строительства вставали вопросы разработки и более точного и конкретного решения спорных вопросов орфографии. В противном случае отсутствие необходимого решения возникших вопросов становилось причиной недоразумений и ошибок в правописании со стороны носителей языка. 70 Лингвистические исследования по проблемам функциональных аспектов таджикского литературного языка в 30-ые годы показывают, что в этот период «в строительстве литературного таджикского языка актуальными становились проблемы исследования терминологии, демократизации литературного языка и замена алфавита» [37,3]. В связи с решением указанных проблем актуальными являлись также вопросы упорядочения правил правописания в новых условиях функционирования таджикского литературного языка. Следует отметить, что если по проблемам терминологии некоторыми исследователями в это время были проведены исследования, то однако проблемы единиц привлекали мало достаточно значимые правописания этих же языковых внимания. Хотя широкое заимствование терминов из других языков создавали условия для изменения и совершенствования новых правил правописания языка. Ярким примером этого служат заимствования терминологии из русского языка и через русский язык из других европейских языков в ХХ столетии [110,159-180]. К примеру, исследователь русско-интернациональных заимствований (по терминологии того времени - «русско-интернациональных слов») в таджикском языке Н.Шаропов посвящает ряд значительных исследований и большое количество статей этой проблеме, высказывает ценные мысли по вопросам путей проникновения и приспособления к звуковому строю таджикского языка, фонетических особенностей этих слов, их роль образовании новых слов исследователь и другое [193; 194; 195]. Если в известный высказал бы свою точку зрения по поводу влияния заимствованных слов на правила правописания таджикского языка, его исследования приобретали бы еще большей ценности и целенаправленности. Известно, что в начале ХХ века, после победы социалистической революции (1917), организации СССР (1922), совершенствования структуры советов вслед за возникновением новообразованных республик, 71 в том числе и Таджикской АССР (1924), Таджикской ССР (1929) преобразовалась также национально-языковая политика. Все языки народов и национальностей СССР в соответствии с Основным законом государства - Конституцией СССР были признаны равноправными. СССР считался многонациональным и многоязыковым государством. Так как в многонациональном советском государстве возникала потребность в языке межнационального общения между национальностями и народностями, русский язык, который считался языком большинства советского народа, стал выполнять эту функцию. Изменился также источник заимствования для таджикского языка и языков большинства народов союза, русский язык был признан в качестве основного источника. Арабский язык для таджикского языка в этой функции потерял свое значение, и с того периода до распада СССР эту функцию выполнял русский язык. Начиная с 30-ых годов, заимствование из русского языка в таджикский язык (и в другие языки советских народов) все более активизировалось. Теперь после принятия нового алфавита таджикского языка на основе латинской графики встала необходимость определения и регулирования правописания заимствованных слов, особенно русскоинтернациональных слов. Поэтому в 30-ые годы ХХ столетия вопрос о терминологии и правописании считался как один из важнейших вопросов строительства таджикского языка. В этот период было приложено усилие создать основы путей развития терминологии и формирования орфографии таджикского языка. С этой целью 4 февраля 1933 года постановлением Коллегии Комиссариата народного просвещения Республики Таджикистан при отделении науки был организован деятельности комитет терминологии (Терминком). Результатом Комитета стало таджикского языка», которая издание «Установок была утверждена Президиумом ЦИК Советов Таджикской ССР от 15 августа 1936 года [153]. 72 терминологии Как свидетельствует содержание «Установoк…», в системе терминологии таджикского литературного языка пропагандировалось направление всевозможного использования заимствованных русских и международных (русско-интернациональных) терминов, была предложена тенденция оказать предпочтение единообразию форм и содержания в языках всех народов СССР. С этой точки зрения определение единообразия правописания и орфографической допустимости и пригодности указанных слов считалось важнейшим литературного языка. строительством вопросом орфографии таджикского В целях рассмотрения вопросов, связанных со таджикского литературного терминологии и орфографии, 15 января 1936 года языка, особенно Бюро ЦК КП (б) Таджикистана приняло решение «О созыве научной конференции ЦК НТА (нового таджикского алфавита)» 15 мая 1936 г. с повесткой дня: «1) Доклад о таджикском литературном языке на современном этапе и его дальнейшем развитии: а) О терминологических предписаниях таджикского языка; б) Об орфографии таджикского языка; 2) О процессе внедрения нового алфавита таджикского языка» [23,75]. Позже Бюро ЦК КП на своем заседании от 28 августа 1936 г. более конкретизировало повестку дня конференции, включая в нее следующие вопросы: 1. О таджикском языке (Доклад С.Айни); а) О синтаксисе таджикского языка (сообщение Хасанова); б) Утверждение рекомендаций по терминологии таджикского языка (сообщение Абдинова); 2. Об орфографии таджикского языка (доклад Исмати) (24,162). Данная повестка дня была утверждена ЦИК ТССР 3 сентября 1937 г. [25,9]. Несмотря на указанные постановления высших органов, время прохождения конференции было несколько раз отложено. Даже в конце 1937 г. вопрос о созыве конференции был снят с повестки научнокультурных мероприятий, взамен было предложено проведение совещания 73 по терминологии и орфографии. В феврале и декабре 1938 г. проходило два совещания по вопросам грамматики, терминологии и орфографии таджикского языка, решения которых были опубликованы в местной печати в форме проекта «О некоторых вопросах таджикского языка» с приложением приказа Комиссариата народного просвещения Таджикской ССР (№1, от 2 января 1939 г.). В частности, в пункте 5 приказа отмечается, что «совещание, которое было созвано по вопросам структуры языка в феврале и ноябре месяцев 1938 г. со стороны ЦК КП Таджикистана, приняли целый ряд конкретных мер по регулированию вопросов грамматики, терминологии и орфографии таджикского языка» [47]. Как свидетельствует содержание «Проекта», в нем актуальные вопросы таджикского языка подразделены на три части: 1.Вопросы грамматики. Эта часть, в свою очередь, подразделяется на два подраздела: а) структура предложения; б) категории слов (частей речи); 2. О вопросах терминологии таджикского языка; 3. О вопросах орфографии таджикского языка: а) правописание интернациональных слов и советизмов; б) орфография слов и отдельных форм слова таджикского языка» [47]. В приказе Народного комиссара просвещения Таджикской ССР Пулотова специально подчеркивается, что «постановления обоих совещаний утверждаются как проект, что они в течение января и февраля (1939г. – З.Х.) будут обсуждаться через Народный комиссариат просвещения, чтобы на их основе были подготовлены и изданы окончательные правила в части грамматики, терминологии и орфографии таджикского языка» (47). Таким образом, вопросы, включенные в «Проект», имели существенное значение для развития и совершенствования литературного таджикского языка и их рассмотрение предоставляло возможность, чтобы: 74 1) получить структурное формирование грамматика таджикского языка; 2) установить пути и источники развития терминологии таджикского языка; 3) получить развитие тенденции сближения таджикского литературного языка с общенародным языком; 2) расширить формирование орфографии таджикского языка на основе нового алфавита и получить разрешение спорных вопросов орфографии. Третья часть «Проекта» под названием «О вопросах орфографии таджикского языка» состоит из двух меньших частей. Первая из них посвящается «правописанию интернациональных слов и советизмов». Языковой материал того времени свидетельствует, что в этот период целый ряд заимствованных русских и интернациональных слов проник в таджикский язык использования. и Встала перед ними стояла необходимость проблема определить усиленного тенденцию их использования, произношения и на этой основе установить правила правописания русских и интернациональных слов (которые назывались также советизмами). В противном случае действовало явление различного их написания. Составители «Проекта» ставят эту проблему в третьей части, анализ которой дает нам возможность получить больше сведений о процессе становления и регулирования орфографии таджикского языка, прежде всего, «правописание интернациональных слов и советизмов» в 30ые годы ХХ столетия. Как отмечалось выше, третья часть «Проекта» состоит из двух меньших частей, первая подчасть данной части посвящается «Орфографии интернациональных слов и советизмов». Такое внимание свидетельствует о том, что в 30-ые годы наряду с переходом на латинский алфавит одним из важнейших актуальных вопросов считались установление и определение «орфографии интернациональных слов и советизмов». Эта группа слов в дальнейшем упоминается как русско-интернациональные слова. Рассмотрение этой подчасти «Проекта» является свидетелем того, какие правила правописания (орфографии) должны действовать при 75 написании этой группы слов, важнейшими из которых по указанию составителей «Проекта» являются: 1) «интернациональные слова и советизмы», которые перешли в таджикский язык из русского, или из других языков посредством него, т.е заимствованы, обозначаются именно так, как произносятся в таджикском языке и пишутся «таджикскими буквами». Например, колхоз – kālxāz, комсомол – kāmsāmāl, план – plan, банк – bank, кооперация – kāāperatsija и т.п.; 2) графические знаки «я», «ю», «е» русского языка на таджикский язык передаются следующим образом: я – ja (йа), ю – ju (йу), ё – jā (йо). Уместно заметить, что в орфографических правилах таджикского языка, которые были утверждены в 40-90-ых годах ХХ в., они упоминаются как йотированные; 3) русские слова, в составе которых выделяются «ы», «э» и «е», по правилам таджикской орфографии фиксируются как «i» (ы), «е» (е, э). К примеру: лыжа – li a, электрик – ijlektrik, Ефимов – ijfemāv, Вересаев – Veresaev и др.; 4) заимствованные иностранные слова, в составе которых имеется «h», хотя в русском произношении вместо «h» принят «g», пишутся с «g»: гидростансия – gidrāstansija, гектар – gektar, Гегел – Gegel; 5) русские слова, имеющие «ж» в таджикском языке употребляются с «j» Оржоникидзе – Orjānikidze; 6) русские «ц» и «щ» по правилам орфографии таджикского языка заменяются на ts («тс») и šč («щ»): социализм – sātsiālizm, комсомолец – kāmsāmālets, Щорс – Ščrārs, помещик – pāmešik; 7) русские анторопонимообразующие (фамилияобразующие) суффиксы «-ов», «-ова», «-ев», «-ева» в таджикском языке передаются в той же форме: Karimāv, Qābilāva, Alijeva и др.; 76 8) русские слова на «ие» и «ия» пишутся с «ija»: правление – pravlenija, демократия – demākratija; 9) слова русского языка, которые вошли в таджикский язык в далеком прошлом, графически фиксируются по правилам произношения таджикского языка: чойник – čājnik, самовор – samāvār, мошина – māšina, чутка – čūtka, минут – minut и др. При анализе вышеизложенного можно прийти к выводам о том, что при определении правописания интернациональных слов и советизмов установлено и принято два способа подачи: во-первых, правописание указанных слов установить на произношении и правописании русского языка; во-вторых, русско-интернациональные слова обозначаются в том виде, в каком они произносятся в устной разговорной речи, свойственной им с периода более раннего периода вхождения в таджикский язык, когда начали приобретать определенный статус, затем приобрели собственные фонетические свойства разговорной речи и в этой специфической для них устной разговорной произносительной форме используются в литературном языке; в-третьих, в целом при определении правописания интернациональных слов и советизмов не достигнуто единства: большинства из заимствованных русских слов использование в русском произношении и правописании, т.е. для определяется в их орографии не отражается приспособление к свойствам таджикского языка при заимствовании; другая группа подобных слов, которых в количественном отношении значительно меньше, должна использоваться в литературном языке в разговорно-речевом произношении и их правописание должно определяться на этой основе. Во второй подчасти «Проекта» «Правописание слов и отдельных форм таджикского языка» предложены важнейшие правила правописания слов таджикского языка: 77 а) звук «м», который раньше перед согласным «б» передавался через букву «н», должен обозначаться буквой «м»: не anbār, а ambār, также ambūr, šambe, tambūr, dumba; б) усилительные прилагателные должны писаться слитно: sapsafed, supsurx, zabzard, kabkabud; в) следующие сложные слова, в структуре которых u выполняет функцию словообразовательного средства, должны писаться слитно: āmaduraft, xūrduxūrok, asbābuanjām, gufrugū; г) слова «gufl», «kitf», сохраняя правило произношения, должны писаться «gulf», «kift»; д) «ast» с глаголами пишется слитно, в других случаях – раздельно: raftaast, xūrdaast; Ihmad ast, naγz ast, kitāb ast. Пояснение: «ast» в словах, оканчивающихся на гласный, употребляется в форме «st»: kist, čist, kitābi tust, ānhāst; е) отрицательная частица «na-» пишется раздельно: nakard, naguft; ё) к функциям апострофа относились: - использование для разделения слогов: mas̛ ul, mas̛ ala, jam̛ ijat; - обозначение звука «ъ»: a̛ zā, ma̛ lum, man̛ , šam̛ , jam̛ ; ж) слова наподобие «мубориза» пишутся через «и» (а не через «а» в третьем слоге): мубориза (не мубораза), муомила, муносибат, мунозира и др.; з) следующие сложные слова всегда должны писаться слитно: - дарњаќиќат, азбаски, дарбораи, бавосита, чихел, њаминхел, чунонки, чигуна, интавр, њаминхел, бистсолбоз, бинобарин, интараф и др.; - пешрафт, пешкаш, бадрафтор, нокас, ночиз, ночор, хушхулќ, хушнамуд и др.; - коркунанда, навишташуда, кордароранда, пухташуда, љойраванда и др.; - худомўзї, азхудкунї, пахтатозакунї, заёмнависї и др.; (47). 78 «Проект» после публикации вызвал большую дискуссию. В дискуссии обозначались две тенденции и точки зрения и на их основе участников дискуссии следует подразделить на две группы. Первая группа, которая составляла большинство, конкретным анализом и, учитывая историческую традицию и критически рассматривая основные положения «Проекта…», указывают, что в него без основания и потребности включены элементы диалектов и говоров, а также просторечия. Тем самым доказывают достоверность и подлинность исторического направления развития таджикского литературного языка. Здесь уместно указать статьи исследователей Х.Юсуфи, Н.Ма’суми, А.Эшонджонова, Х.Мирзозода и др. [208; 104; 51; 206]. Ко положения второй группе относятся те, кто поддерживал основные «Проекта» и настаивал на скорейшем его утверждении в качестве основополагающих положений, чтобы таджикский литературный язык «путем исключения архаизмов, арабизмов и иранизмов» очистил свой состав, а посредством активного включения диалектных и разговорных элементов сблизить таджикский литературный язык с языком народных масс. Ограничимся упоминанием фамилий Бобоева М.И., Абдуллозода Р. [26; 27; 3]. Поэт Х. Юсуфи первым в своей статье поднимает вопросы, рассмотренные в «Проекте», эта статья является наилучшей среди работ, посвященных его анализу. По мнению Х.Юсуфи, цель «Проекта» направлена на выполнение полезного дела – упростить таджикский литературный язык и сделать его общедоступным на основе разговорной речи, что особо важно и следует поддержать. В анализе Х.Юсуфи настоятельно подчеркивает то, что «упрощение литературного языка не состоит только из того, чтобы принять всякие выражения, обороты речи и словосочетания разговорной речи в литературный язык, или, сказать поиному, «как слышим, так и пишем». Если поставить вопрос таким образом, мы не можем служить делу реформы и преобразования литературного 79 языка, наоборот в какой-то степени развалим его. Наша задача состоит не только в сближении литературного языка с массой, но и массу необходимо сблизить с литературным языком» [208]. Как уже отмечалось выше, среди представителей второй группы точка зрения Бобоева М.И. имеет особое значение. Он также относится к группе участников дискуссии, которые полностью поддерживают предложения и установления «Проекта…», несмотря на то, что он представлял собой проект. Он в своей статье предлагает отказаться от послелога –ро и вместо него принять «-а, -я». Сторонники установлений «Проекта...», во главе которых стоял Бобоев М.И., поддерживали следующие точки зрения: 1) большая группа русских и интернациональных слов должна использоваться в таджикском языке в своем исконном произношении. Однако в таджикском литературном языке вместо них употребляются арабские слова, которые не знакомы и непонятны народным массам. Лучше заимствовать и использовать интернациональные и русские формы (слова – З.Х.)» Например, вместо абстракт – мавњум, физкультура – тарбияи бадан, положительный – мусбат, отрицательный – манфї, секретарь – котиб, том – љилд, алфавит – алифбо, кавычка – нохунак и др.; 2) с целью сближения орфографии с произошением большинства написаний «слов и морфем, которые до настоящего времени писались по традиционному принципу, в настоящее время должны писаться по фонетическому принципу. К примеру, не дуввўм, а дуййум, не сеййўм, а сейум (от слова се), не шаш, а шишт, не кабуд, а кабут, не ваќт, а вахт, не хидмат, а хизмат, не гунљидан, а ѓунљидан»; 3) заменить послелог «-ро» на «а», «я» ( в «Проекте» «-ро» назван окончанием) свидетельствует о несформированости языкознания того периода; 80 терминологии 4) после букв ж, ч, ш, щ в русских словах вместо «ё» должно писаться «о», например, счот, зачот, щотка, Пугачов, так как после этих букв в русском языке «ё» всегда произносится «о»; 5) все «советско-интернациональные и русские слова» (термин Бобоева М.И. - З.Х.) должны приниматься в своем русском написании и избегать их особенности произношения в таджикском языке. Например, «не Аврупо – Европа, не самовор – самовар, не чўтка – щётка» и др. Новые слова пилон, Маскав, истакон должны использоваться в русском исконном произношении и написании, так как «никто нам не дал права писать неправильно советские и интернациональные слова»; 6) окончание «аст» не только «с глаголами, но и с другими частями речи должно писаться слитно»; 7) если в разговорной речи одна грамматическая форма имеет два варианта произношения, то орфография должна избрать наиболее короткую форму для правописания. Например, рафтааст – рафтаст; 8) в словах, в которых исключение апострофа ( ̛ ) не влияет на значение и произношение, целесообразно отказаться от написания апострофа: а) слова, которые имеют после е апостроф: элон, этибор, истемол, немат (феъл, шеър и другие слова являются исключением); б) в словах на подобие љамият, маќул, масала, малум и др.; 9) орфография должна предлагать окончательные правила и определить и установить правила, не вызывающие сомнения; 10) одной из проблематичных вопросов является наличие двух «и»: «и» и «ї». Поэтому необходимо обойтись без «ї» и удовлетвориться и; 11) в алфавите принять порядок букв, принятый в русском алфавите, так как «порядок букв в латинском алфавите на практике вызывает большие трудности» [26]. После того как эта точка зрения была опубликована, вокруг нее возникла вполне здравая полемика, хотя участники дискуссии чаще всего высказывали критические замечания или отказывались в их принятии. К 81 примеру, объектом критического замечания Х.Юсуфи становится предложение о замене «-ро» и использование весте него «-а, -я», о котором говорится в первой части второй подчасти 11 параграфа (Наречие, предлог, частицы) подпараграфа «г» «Проекта»: «1. В случае прямого дополнения, после согласных использовать «а», а после гласных - «я». Например, 1. Китоба чанд пулба харидед? 2. Рафиќ Ленин бачањоя дўст медошт – Рафиќ Ленин бачањоро дўст медошт». Исключение: «В некоторых случаях, если подвергается изменениям значение слова, после согласных используется «-ро». Например: не «Рафиќ Ленин бачагона дўст медошт», а «Рафиќ Ленин бачагонро дўст медошт»)». Хабиб Юсуфи и другие участники дискуссии, точка зрения которых совпадали, неоспоримыми аргументами и доводами доказывают несостоятельность и неприемлемость вышеприводимых точек зрения: 1) существует определенная необходимость, когда «-ро» выполняет функции «ба, дар, аз, и»; 2) «-а, -я» не всегда могут выполнять функции «-ро»; 3) в «Проекте…» приводятся положения, позволяющие двояковое толкование (а) замена «-ро» на «-а, -я» и б) если замена «-ро» на «-а, -я» приводит к изменению значения слов, «-ро» должен использоваться без изменения в своей позиции). Такое толкование, с точки зрения обучения, становится причиной трудностей, а определение ситуации изменения значений при замене «-ро» на «-а, -я» в целом невозможно не только для учащихся, но и для грамотных носителей языка; 4) выражая междиалектную общность, окончание «-ро» в свою очередь исправно выполняет и функцию «-а, -я», отмечается в «Проекте». Наоборот, «-а, -я» не всегда может использоваться в замену «-ро»; 5) исключение «-ро» и замена его на «-а, -я» «не может упростить язык и приблизить его к народной массе», и некоторые высказываются против «-ро», только с той точки зрения, что он не используется в разговорной речи, однако «-ро» имеется в устной речи, с другой стороны, 82 имеется много единиц, которые иначе используются в устной речи. Насколько справедливо выбросить их все…» [208]. 6) отказываться от «-ро» «не освободит литературный язык от каких-либо отягощений и не упрощает его. Так как, наоборот, приводит к трудностям, ошибкам и непониманиям. Если мы уберем «-а» и «-я»,то должны отказаться также от «-ра» [104; 183; 119; 45; 208]; 7) устод С.Айни категорически возражает против использования «-а, -я» взамен «-ро» и напоминает составителям и теоретикам «Проекта», что, хотя «-ро» кажется достаточно мелким и состоит только из двух букв, однако оно связано с вопросом о четкости и отчетливости языка и с самого раннего периода истории имеет художественное значение» [29,162]. Как вспоминает один из авторов «Проекта…» И.С.Брагинский, С.Айни, выражая свое несогласие с его авторами, подчеркивает, что «Вы (авторы «Проекта» - З.Х.) хотите ввести уличные выражения и слова в литературный язык? Нельзя таким образом сближать литературный язык и устную речь. Кроме знаний норм морфологии и синтаксиса или особенностей диалектов еще надо почувствовать изысканность и утончённость художественных средств языка (Подчеркнуто нами –З.Х.)» (29,164); 8) позже устод С.Айни, после публикации известной статьи И.Сталина в 1952 году в своей статье подвергает резкой критике «Проект…» и раскрывает основную цель, преследуемой им и подчеркивает, что «составители «Проекта…» … под ширмой сближения языка к народу желали построить язык с частично новой грамматикой». С.Айни подчеркивает, что при определении орфографии таджикского языка нельзя принимать произношение за основу и норму. Если мы в правописании примем за основу произношение, то «в языке появится анархия, так как произношение в каждом районе различное, даже установлено, что произношение отдельных лиц отличается друг от друга» [7,7]. Таким образом, объявить ту или иную форму языка общей и доступной широкой массе и установить еe использование в литературном 83 языке нельзя считать легким и простым делом, а не придавать ему должного значения, не может быть оценено по достоинству. Необходимо: а) посредством анализа показать и доказать, что аргументируемая форма находится в употреблении во всех говорах и диалектах таджикского языка или наоборот; б) уччитывать, наряду с распространением в говорах и диалектах соответствует ли происхождения. Более эта языковая единица истории своего целесообразно, если выбор попадает для использования на единицу, которая гармонично продолжает историческое прошлое. В заключении данной части следует отметить, что «Проект» был опубликован, однако не смог приобрести право всеобщего использования и, как «Проект…», определил свою роль и значение в истории функционирования таджикского литературного языка столетия, в том числе, орфографии. 84 в 30-х годах ХХ ГЛАВА II РАЗРАБОТКА ОРФОГРАФИИ ТАДЖИКСКОГО ЯЗЫКА НА ОСНОВЕ КИРИЛЛИЧЕСКОГО ТАДЖИКСКОГО АЛФАВИТА В ХХ ВЕКЕ 1.0. Вводная часть Последующий период становления правописания современного таджикского латинского языка алфавита приходится на на алфавит период на перевода кириллической таджикского или русской графической основе, и, определив свой источник, нынешнее правописание таджикского языка берет свое начало от него, что продолжается и до настоящего времени. Как было изложено в предыдущих разделах, замена алфавита всегда приводила к изменению правил правописания языка и истории становления правописания таджикского языка на основе алфавита на кириллической основе считается доказательством подобного заключения. Уместно подчеркнуть, что «в конце 30-х годов ХХ века после завершения реформы алфавита (таджикского на латинской основе - 3.Х), улучшения в некоторой степени учебно-воспитательной и издательской деятельности, расширения областей функционирования таджикского языка вопросы таджикского литературного языка, правописания, терминологии, перевода и т.п. вновь стали объектом дискуссии, что и требовало своего научного решения. В политике Советского государства обрели особое значение национальные вопросы, сближения народов и национальностей и формирования общности советского народа, как политическое понятие. В то время уподобление письменностей и алфавитов советских народов считалось одним из важнейших и мощных факторов претворения 85 вышеуказанных проблем. Поэтому подготовка алфавита письменностей советских народов на основе кириллического алфавита тогда считалась актуальной задачей» [35; 103; 38; 123]. Вопрос о переходе на кириллический алфавит в истории таджикского народа впервые официально был рассмотрен на совещаниях ЦК КП (б) Таджикистана, которые проходили в феврале и ноябре 1938 г. и рассматривали актуальные вопросы структуры языка. На этих заседаниях перед сектором истории и языкознания Таджикистанской базы АН СССР была поставлена задача скорейшей подготовки и предоставления широкой общественности проекта таджикского алфавита на кириллической основе и основные правила правописания таджикского языка. Поручением Таджикистанской базы АН СССР научными работниками сектора истории и языковедения С.Арзумановым, Л.Бузургзаде, Р.Джалиловым, Н.Ершовым, С.Нестеренко, Б.Ниязмухаммедовым был подготовлен проект нового таджикского алфавита на кириллической основе и опубликован в республиканских газетах, в том числе в «То икистони сурх» [9]. Согласно сведениям одного из авторов проекта С. Нестеренко, при написании этого проекта были приняты во внимание следующие принципы: 1) отражение всех фонем таджикского языка в новом алфавите; 2) по мере возможности сближение таджикского алфавита на русской основе к русскому алфавиту (оригиналу); 3) обозначение особых звуков таджикского языка в алфавите новыми буквами, образованными на основе дополнительных знаков из русских букв; 4) обозначение каждой фонемы одной буквой [113; 31; 12, 93]. Следует отметить, что проект нового таджикского алфавита на кириллической основе был составлен и подготовлен с учетом нижеследующих особенностей: 1) порядок и расположение букв алфавита соответствии с принятыми правилами русского алфавита; 86 приводились в 2) название букв нового таджикского алфавита выбиралось на основе названий букв русского алфавита, а в случае отсутствия особых таджикских букв (например, љ, ќ, њ, ў, ї, ѓ) был принят их русский эквивалент [68,34]. Процесс рассмотрения «Проекта…» нового алфавита показал, что в нем имеются некоторые недочеты и спорные положения, например: а) дискуссионность букв, обозначающих особые звуки таджикского языка с точки зрения графической формы; б) функции ь и ъ (твердого и разъединительного знаков) в таджикском языке; в) использование русской или латинской форм букв для обозначения особых звуков таджикского языка; г) дискуссия вокруг ů («вови маљњул») и правильность ее использования в новом алфавите. После дискуссий вокруг проекта нового таджикского алфавита на русской основе был подготовлен новый алфавит и опубликован 25 января 1940 г. в газете «Коммунист Таджикистана». В новом проекте количество букв было доведено от 36 до 39, т.е. в проект были добавлены буквы ы, щ, ё (68,37). Вопрос о введении указанных букв в новый алфавит стал объектом рассмотрения и дискуссии на республиканской конференции, посвященной вопросу нового таджикского алфавита (февраль 1940 г.). Было принято решение не вводить букв ы и щ в новый алфавит [68, 38, 41]. В феврале 1940 года состоялась республиканская конференция, посвященная реформе таджикского алфавита, результатом которой стало принятие нового таджикского алфавита на русской графической основе, состоящего из 37 букв. IV сессия Верховного Совета Таджикской ССР, состоявшаяся 21 мая 1940 года, окончательно приняла «Закон о переводе таджикской латинской письменности на новый таджикский алфавит на основе русской графики». Эта историческая дата считается началом 87 функционирования нового таджикского алфавита на основе кириллической графики. 25 феврали 1954 года Указом Президиума Верховного Совета Таджикской ССР в таджикский алфавит были внесены ещё две буквы - ы, щ, принятие которых связывают именно с необходимостью правильного написания фамилии «Н.С.Хрущев» [35, 107-108]. Теперь после реформы (внесения ы и щ) количество букв нового таджикского алфавита на русской основе доводится до 39. Неоднозначным было отношение ученых к принятому 21 мая 1940 года решению о внесении изменений в количество букв в таджикском алфавите на русской графической основе. К примеру, целый ряд ученых с сожалением отмечают, что в этой письменности игнорированы буквы ы и щ, что приведет к однообразию и до известной степени к уподоблению таджикской письменности алфавитам других народов СССР. Эта мысль была высказана Б.Асимовой - исследователем конструктивного аспекта таджикского языка в 20-40 годы ХХ века: «Исключение букв щ и ц из проекта (почему «проект»? – З.Х) нового алфавита является явным упущением, поскольку в связи с этим в правописании и произношении тех слов и терминов, в составе которых имеются эти буквы, будут допущены ошибки» [12, 96]. Профессор Т.Вахобов, справедливо подвергая критике эту точку зрения, пишет: «Если язык по отношению к заимствованным словам, независимо от того, они арабские или же русско-интернациональные, не приведет их в соответствии со своей структурой, это, наконец, звуковой и интонационной приведет к тому, что он потеряет свою самобытность» [38,132]. Другая группа ученых придерживается мнения, что заимствование слов и других языковых единиц должно осуществляться на основе их совместимости с фонетическими и грамматическими особенностями заимствующего языка, в противном случае, индивидуальные черты 88 данного языка подвергнутся отрицательным воздействиям чужеродных элементов, что может привести к лишению своего подлинного исконного облика. Здесь уместно привести выдержку из высказывания известного русского языковеда, профессора А.Леонтьева, который разъясняет процесс заимствования: «Заимствованные таким образом слова - это перешедшие из одного языка в другой слова и выражения, которые трансформированы и адаптированы согласно фонетическим и грамматическим законам заимствующего языка. Это - важное требование перед заимствованными словами, в противном случае, они являются иностранными словами, которые употребляются нами в речи и их не следует в подлинном смысле называть заимствованными словами» [87, 32]. Замена латинского алфавита на таджикский алфавит на русской основе считается новым этапом реформы алфавита в таджикском языке и имеет особое значение в совершенствовании правописания современного таджикского языка и установлении норм таджикского литературного языка в ХХ веке. Следует отметить, что первоначальная разработка правописания таджикского литературного языка в действующем алфавите приходится именно на 40-е годы ХХ века, а в последующем на её основе осуществлялись изменения и совершенствование правил правописания таджикского языка. 2.1. «Орфография таджикского языка. Основные правила» (1940) Замена таджикского алфавита на латинской основе на таджикский алфавит на основе кириллицы перед экспертами в области строительства таджикского литературного языка поставила задачу подготовки и упорядочения основных правил правописания таджикского языка, успешное решение которой в совокупности способствовало бы процессу правильного функционирования литературного языка. Поэтому наряду с подготовкой и изданием Проекта нового алфавита таджикского языка на 89 кириллической основе Сектором истории и языкознания Таджикистанской базы Академии наук СССР был подготовлен и опубликован свод правил правописания таджикского языка. И следует отметить, что подготовка и принятие «Орфографии таджикского языка. Основные правила» (1940) (далее - ОТЯ) считается первым этапом формирования правописания таджикского языка на новом алфавите таджикского языка на основе кириллицы. В её преамбуле отмечается: «в связи с переходом на новый, составленный на основе русской графики алфавит, Народный комиссариат образования Таджикистана поручил Научно-исследовательскому институту школ разработать основные правила орфографии таджикского языка и подготовить их к изданию в форме краткого справочника. Справочник, составленный институтом и утвержденный Наркомпросом, должен оказывать необходимую помощь всем учащимся до разработки полного сборника орфографических правил таджикского языка» [122,3]. «ОТЯ» (1940) до настоящего времени не стала объектом всестороннего изучения, и её приобретения и недостатки не нашли своего анализа в научных публикациях, посвященных проблеме языкового строительства таджикского литературного языка. Именно достижений этой цели в настоящей работе с учетом представллены наши соображения по поводу правил правописания указанного справочника, чтобы выявить ее роль и значение в формировании правил правописания современного таджикского языка. «ОТЯ» (1940) начинается с аннотации Научно-исследовательского института школ КНО Таджикистана, которая состоит из 12 основных специализированных разделов. Первый раздел – «Орфография некоторых гласных», состоящий из 10 параграфов (§§1-10) - рассматривает важнейшие вопросы группы гласных звуков, устанавливая основные правописания особенности графического отображения. Методы и приемы, применяемые в их «ОТЯ» (1940) для определения и установления правил правописания, становятся 90 определяющими и в дальнейшем в принятых в 1953, 1972, 1998 и 2011 годах правилах правописания, в которых дальнейшее совершенствование, фактически продолжаются добавление или же ее убавление правил правописания. В 1-ой статье (§1) дается правописание буквы «е», в установлении способа написания которой произносительные особенности приняты в качестве основного критерия. Например: а) буква «е» употребляется в начале слова или слога, а также после твёрдого (ъ) и разъединительного (ь) знаков обозначает йе (йотированный), т.е. сочетание й и е: а) елим (клей), Евгений, Ефим, объект, Егор, Европа, хонае, кўчае, пьеса и т.д.; б) после согласного звука «е» произносится как «э», но пишется «е». Например: бед, мех, теѓ, мева, тема, студент, проспект, китобе, марде и дафтаре; в) в словах с твердым знаком независимо от произношения пишется «е»: меъда, шеър, толеъ, феъл, васеъ, воќеъ [22,5-6]. Установления, указанные нами в конце, следует считать выходом за рамки норм произношения, признанные авторами «ОТЯ» (1940), что указывает на двояковом их подходе относительно правописания «е». Статья (§) 2, посвященная правописанию «буквы «ё», устанавливает два случая ее употребления: 1) в начале слова или же слога; 2) после «твердого и разделительного знаков» (ъ и ь) «звук йо, т.е. «й» и «о» произносятся вместе, как Ёдгор, Яҳьё, сайёҳ, муҳайё, ихтиёр, ёлка, приёмник и т.д. Согласно «ОТЯ» (1940) «район» и «майор» пишутся согласно исконному их правописанию в русском языке. Также в части «Напоминание» указывается, что в «советских и интернациональных» словах, независимо от сходства и совпадения произношения «ё» с «о», пишется ё. Например: самолёт, пулемёт, развёрстка, режиссёр, слёт, чертеж, актер и т.д. [122,6]. В 3-ем параграфе (§3), посвященном правописанию «и», заслуживают внимания некоторые моменты, упоминанию которых придаётся большое значение: а) звук «и» в начале и середине слова, независимо от долготы или 91 краткости, пишется как «и». Например: иморат, иқлим, ниҳол, бин, ифода, иқбол, режим, пионер, пик, пир, жир, ид, тир и т.д. В данном случае уместно отметить, что «и» в этих словах и им подобных в таджикском латинском алфавите обозначались посредством i и ī; б) в этом документе, считающемся началом становления орфографии на алфавите, основанной на кириллице, способ написания арабских заимствованных слов особой формы инфинитива «муфоъала» («масдари муфоъала») был установлен как муфоъила. Например: мубориза, мунозира, мубоҳиса, мусоҳиба, муболиға, муколама, муносибат, муҳосира и т.д. Следует отметить, что в последующих Правилах правописания таджикского языка это явление неоднократно было подвергнуто дискуссии. В установлении этого правила произношение указанных слов принято как норма; в) виборг, виставка, музика; консервы консерва, маневры - маневра и т.п. Эти установления русско- интернациональных слов имеют место и поныне. В параграфе 4 (§4) регулируются правила правописания буквы «о»; установлено, что в некоторых случаях, «если гласный «о» находится в конце слова, возможно прибавление к ней буквы «й». Подобное разъяснение следует рассматривать слишком упрощенным, наивным, поскольку не надо забывать, что этот звук исторически имел место в корне подобных слов и требует другого разъяснения. Например: по - пой, љо - љой, намо - намой и т.п. [122,7]. Согласно пояснениям «ОТЯ» (1940), буква «у» в таких словах, как шуд, буғ, сум, қум, буз, бур, гул, обозначает «несколько краткий звук «у», а в таких словах, как ҳуқуқ, ҳукумат, культура, дур, дуд - «несколько долгий звук «у». Это правило почти без изменения или дополнения повторяется в последующих сводах орфографии. Параграф 6 (§6) посвящен определению правописания «э»; согласно этим установлениям буква «э» в словах, в которых слышится звук «э», употребляется в начале слова или же слога. Например: Эрон, Эргаш, экипаж, поэма, элемент, поэтика, эълон, экономика, эътибор, симэлак и т.п. 92 [122,7]. Приведенные правила свидетельствуют о том, что позиционные особенности произношения «э» не конкретно и точно не определены, так как в части «б» параграфа 1 (§1) отмечается, что «после согласных звуков звук «е» слышится как звук «э» [107,6], однако пишется буква «е». В параграфе 6 (§6) утверждается обратное («буква «э» в словах, в которых слышится звук «э», используется в начале слова или слога» [122,7]. Параграфы 7 и 8 (§§7 и 8) специально посвящены правописанию йотированных гласных ю и я. Буква ю выполняет две функции: а) употребляется для обозначения звука йу, т.е. й и у: Юсуф, Юнус, афьюн, революция, бюро, юндї, юнучқа, юмор и т.п.; б) для обозначения звука йў, т.е. й и ў: юрға, Юлдош, дуюм, сеюм и т.п. Согласно «ОТЯ» (1940), таких слов в таджикском языке мало, поэтому «для него не принята специальная буква» [122,7-8]. Одним из спорных вопросов правописания, дискуссия вокруг которого не утихает и поныне, является правописание «ў» (долгий звук «ў»), на котором мы остановимся в одной из последующих частей своей работы. Следует отметить, что этот вопрос впервые был подвергнут обсуждению во время перехода на таджикский алфавит на латинской основе, по поводу которого мы высказали свои воззрения в одной из предыдущих частей работы, и нет надобности их повторять. Поэтому мы на основе «ОТЯ» (1940) подчеркиваем, что правописание буквы «ў» в нынешнем его толковании возникло именно в этом документе и со временем подвергалось изменениям и дополнениям. Следует отметить, что правописание «ў» в этом документе (параграф 10) определено очень просто, без учета языковой принадлежности слов с ў. Например, «буква ў используется в словах рўда, мўрча, гуфтугў, сўхтор, сўзан, Ўлмас, љўй, бў и т.п.» Подчеркивается, что «иногда употребление гласного «ў» не на своем месте может даже препятствовать пониманию значению слова. Например: гул - гўл, сум - сўм, куш - кўш и т.п. [122,8]. Определены также следующие особенности написания и употребления «ў»: 93 а) в конце некоторых слов, заканчивающихся на букву «ў», можно добавить букву «й»: рў - рўй, мў - мўй, бишў - бишўй, сў - сўй, љў - љўй и.п.; б) в закрытом слоге перед буквой «ҳ» всегда пишется «ў», а в открытом слоге - буква «у»: сўҳбат, мўҳтарам, Мўҳсин, ўҳда, мўҳлат, муҳим, муҳиб, муҳаббат, зуҳур, муҳољир и т.п.; в) в некоторых словах перед буквой «ҳ» открытого слога пишется буква «ў». Например: кўҳистон, рўњї и т.п. г) в словах с твёрдым знаком (ъ) перед твердым знаком пишется буква «ў». Например: шўъба, мўътадил, мамнўъ, шўъла, мўътабар и т.п. [122,9]. Уместно отметить, что в «ОТЯ» (1940) при определении правописания «ў» не уделяется внимание закономерностям становления и этимологии слов, а при иллюстрации истории примерами заимствованные слова смешиваются с исконными. В добавок к тому, при определении долгого «ў» в двух позициях - перед «ҳ» и «ъ» в открытых и закрытых слогах, невольно приводит к вопросу, почему в подобных словах «ў» является долгим, а не кратким, основным критерием здесь является произношение или нечто иное. К дискуссии вокруг долгого «ў» и краткого «у» мы возвратимся в связанной с этой темой части, поскольку эта проблема в таджикской орфографии является актуальной и дискуссионной и в последние годы. Второй раздел «ОТЯ» (1940) назван «Орфография некоторых согласных, безгласных и полугласных», в которых определяются особенности их правописания. Уместно напомнить, что в этой части исторический принцип принимается как основной критерий. К примеру, в §12 установлено, что, несмотря на то, что в группе слов, имеющих в конце слова буквы «в», подобные слова произносится «ф», однако пишется «в»». Обычно являются интернациональными), однако заимствованными (русскими и это их свойство в «ОТЯ» (1940) не подчеркивается. Например: афтор - автор, афтобус - автобус, афтомобиль 94 - автомобиль, актиф - актив, состаф - состав, ҳафсала - ҳавсала, Комилоф Комилов и т.п. В «Напоминании» подчеркнуто, что в некоторых словах (в середине и конце слогов) глухой звук «ф» произносится как «в», однако в противовес вышеуказанному правилу написание «ф» является необходимым. Например: авсона - афсона, авғон - афғон, љавс - љафс, ғавс - ғафс и т.п. В некоторых словах, хотя «ф» произносится как «п», но пишется «ф». Например гўспанд - гўсфанд, нисп - нисф и т.п. [122,9]. Точно такая постановка проблемы ставится и осуществляется на практике анализа при определении правописания букв д, к, ғ, қ, и ҳ (например: обот - обод, озот - озод, қант - қанд, калит -калид, зуттар зудтар и т.п. [122,11]. Следует констатировать, что при установлении вышеуказанных правил, как основные, принято два критерия: 1) принято без дискуссии правописание группы заимствованных (русских и интернациональных) слов на примере таких слов, как автор, автобус, актив, состав и т.п. 2) написать с учетом исторического принципа, а не произношения такие слова, как ҳавсала, љавс, ғафс, афғон, нисф и т.п. Параграф 17 (§17) посвящен «Орфографии некоторых слов», в нем установлено правописание некоторых слов в соответствии с их произношением: бахмал, амбор, замбўр, думба, гумбаз, тамбал, амбўр, тамбўр, замбар, шамбе, наѓора, болѓа, ѓоз [122,12]. Со временем при установлении орфографии подобных слов правилоа их правописания претерпели изменение. Например, в «ППТЯ» (2011) отмечается, что согласный «н» перед «б» произносится как «м», но согласно норме пишется «н»: анбор, занбар, занбўр, пунба, сунбул, танбал, шанбе и т.п. [83-17-18]. В параграфе 18 (§18) «ОТЯ» (1940) явлению ташдид (удвоение согласной буквы) предлагается практически верное правило правописания и конкретное установление, однако, разъяснение несколько непонятно, т.е. 95 «в словах, где согласный между двумя гласными произносится напряженно и несколько долго, отражается на письме удвоением букв. Например: муддат, модда, пилла, содда, баққол, аввал, арра, коммунист, миллион, сессия, программа, аппарат и т.п.» [122,12]. Как свидетельствует цитатa, авторы «ОТЯ» точно устанавливают правописание слов с удвоением согласных, однако предложенное правило не смогло полностью отражать содержание самого языкового явления. В «Напоминании» этого пункта указывается также на правописание тех арабских слов, которые имеют в своем составе удвоенные согласные, а также на их использование в словосочетаниях. Это установление приведено также в «ППТЯ» (2011). В «ОТЯ» (1940) установлено, что «если такие слова, как зид, фан, ҳал, хат и т.п., принимают окончание или суффикс, их последняя буква удваивается. Например: зидди душман, масъалаи фаннї, ҳалли масъала, кори хаттї и т.п » [122, 12; 83, 19-20]. Следует отметить, что после замены таджикского алфавита на основе латиницы на таджикскую письменность на основе кириллицы была подвергнута дискуссии проблема правописания заимствованных (русских и интернациональных) слов. Поскольку «ОТЯ» (1940) считается первым официальным документом по орфографии после принятия таджикского алфавита на основе кириллицы, его роли придаётся огромное значение в установлении правил правописания русских и интернациональных слов. Некоторые слова произношением и среди них выделяются различающимися звуками, своим специфическим которые со времени заимствования в таджикский язык пишутся с учётом правил правописания таджикского языка. В частности, в параграфах 20 (§20), 21 (§21), 23 (§23) и 24 (§24 и в напоминании) определено правописание русских и интернациональных слов, изложение которого здесь уместно: 1) буква «ц» употребляется только в советско-интернациональных словах. Например: цикл, цемент, циркуль, концерт, доцент, лекция, процесс, интернационал, комсомолец и т.п.; 96 2) звукосочетание шч (щ) выражает звук «щ» русского алфавита и в таджикском языке употребляется в этой форме (шч). Например: Шчорс, Шчедрин, Мешчанин, помешчик, баршчина, боршч и т.п.; 3) заимствованные советские и интернациональные слова, вошедшие в таджикский язык и имеющие в своём составе разделительный знак (ь), пишутся так, как принято в русском языке. Например: большевик, бюллетень, табель, автомобиль, руль, роль, альбом, консультант и т.п. Устанавливается также, что в подобных словах при словообразовании в конце слова разъединительный знак (ь) исключается: автомобилсозї, табелчї, автомобилї и др.; 4) русско-интернациональные слова, имеющие твердый знак (ъ), принимаются в исконном русском написании. Например: съезд, объект, субъект, разъезд и т.п. [122, 13-14]. О правописании русских слов, имеющих в своем составе букву «ы», мы останавливались в начале данного раздела второй главы. Третий раздел «ОТЯ» (1940) [с.15-20] посвящен установлению правил правописания имен существительных и состоит из параграфов 26-28 (§2628). В нем уделяется внимание следующим вопросам правописания: 1) формы множественного числа имен существительных образуются при помощи суффиксов -ҳо, -он, -гон, -ён, - вон, которые пишутся с именами существительными слитно. Например: хона - хонаҳо, гўсфанд - гўсфандон, колхозчї - колхозчиён, оҳу - оҳувон, абрў - абрўвон и т.п.; 2) суффикс -гон в основном употребляется для образования множественного числа одушевленных имён существительных, заканчивающихся на «а». Например: талаба - талабагон, парранда паррандагон, нависанда - нависандагон и т.п.; 3) суффикс -ён в большинстве случаев участвует в образовании множественного числа одушевленных имён существительных, оканчивающихся на о, ў, ї: бобо - бобоён, доно - доноён, ростгў - ростгўён, хубрў - хубрўён, моҳї - моҳиён и т.п.; 97 4) суффикс множественного -он числа чаще всего употребляется одушевленных имён в образовании существительных, заканчивающихся на согласные. Например мард - мард - мардон, мурғ мурғон, дарахт - дарахтон, чашм - чашмон и т.д.; 5) суффикс -вон оканчивающихся на «у», пишется в конце имён существительных, выражая форму множественного числа: оҳу - оњувон, абрў - абрўвон, бозу - бозувон и т.д.; 6) –ҳо, как суффикс, образующий множественное число, считается общим для одушевленных и неодушевленных имён существительных: қалам -қаламҳо, одам - одамҳо, абрў - абрўҳо и т.д. [122,16]. 7) собственные имена существительные (§27): имена людей, фамилии, отчество, псевдонимы, почетные имена, географические названия, названия организаций и учреждений, собственные имена существительные, имеющие форму словосочетания и т.д., (Союзи Республикањои Советии Социалистї, Аскари Сурх, Комиссариати Халќии Маорифи Тољикистон, Флоти Сурх и др.), абревиатуры (Совнарком и др.) и т.п. пишутся с заглавной буквы; 8) часть имён существительных собственных (фамилии), имеющих в своем составе суффикс «зода», разделяются дефисом. Например: Раҳматзода, Ҳаким-зода и т.д.; 9) в целом, в таджикском языке фамилии образуются следующими способами: а) добавлением суффикса -ї: Ҳайдарї, Аҳрорї, Раҳимї, Деҳотї и т.п.; б) добавлением русских суффиксов, образующих фамилии: -ов, -ова, ев, -ева: Каримова, Гладкова, Джураева, Набиев, Юлдошева, Куйбышева и т.д. [122,18-20]. 10) правописание производных имён существительных (§28) в «ОТЯ» (1940) определено следующим образом: а) суффиксы, образующие от прилагательных абстрактное имя существительное, -ї, -гї: сурх -сурхї, хурсанд - хурсандї, баланд - баландї, љавон - љавонї; после гласного употребляется суффикс -гї: бегона - бегонагї, бечора - бечорагї, дангоса 98 дангосагї и т.п., б) суффиксы – чї и -чигї, - ист, -истка, -ка, - истон, -дон, изм, -изация, -ши, -ор, -ок и т.п. пишутся слитно с основой. Например: колхозчї, табелчї, абрешимчигї, миллатчигї, тракторист, машинистка, пионерка, кўҳистон, қаламдон, коллективизация, большевизм, хониш, гуфтор, хўрок и т.п. [122, 18-20]. Здесь приведено несколько примеров заимствованных русских и интернациональных слов, суффиксы которых рассматриваются также наряду с таджикскими, такими как - истон, - дон, ор, -ши, - ок и т.п., что, на наш взгляд, ошибочно, поскольку данные слова (тракторист, машинистка, пионерка, большевизм, коллективизация и т.д.) вошли в таджикский язык в своей русской форме и поэтому подход авторов «ОТЯ» (1940) неприемлем и т.д. Раздел IV посвящен правописанию прилагательных, в котором установлены основные правила правописания прилагательного. В частности, указывается, что следующие сложные прилагательные пишутся через дефис. Например: илмї-тадқиќотї, политикї-экономикї, оммавїмаданї, маданї-маишї и т.д. А усилительные прилагательные всегда пишутся вместе: супсурх, сипсиёҳ, сапсафед, топтоза, лублуч, кабкабуд и т.п. [107, 20-21]. Следует отметить, что это правило в орфографии таджикского языка неоднократно претерпевало изменения. Правописанию числительного посвящен раздел V «ОТЯ» (1940), в котором изложены его основные установления, приводимые ниже: 1) числительные пишутся отдельно от других слов. Например: панљ китоб, даҳ талаба и т.п.; 2) сложные числительные до ста пишутся вместе: ёздањ, дувоздањ, њафдањ, њаждањ, њафтод, њаштод, дусад, чорсад, нўњсад; 3) порядковые числительные с союзом –у (-ю), пишутся раздельно: бисту як, њаштоду панљ, яксаду сию шаш, њазору нўњсаду чил; 4) суффиксы -ўм -юм образуют порядковые числительные. Если числительные оканчиваются на согласные, 99 принимают -ўм, если оканчиваются на гласные, то пишется -юм. Например: як - якум, ду - дуюм, се - сеюм, чил - чилўм, сад - садўм и т.п.; 5) дробные числительные пишутся через дефис. Например, се-чор, њафт-њашт, понздањ-бист [122,21]; 6) из нумеративов -та пишется вместе с основой числительного: дута ќалам, панљта талаба и т.п. [122,21]. В разделе правописания местоимений (§VI) предпринимается решение следующих вопросов: а) личные местоимения пишутся отдельно. Например: ман омадам, онњо (вайњо, онон) омаданд; б) местоимение второго лица множественного числа - шумо для обозначения уважительности пишется с большой буквы. Например: Ман ба Шумо, падари азиз, ду мактуб фиристода будам; в) сложные местоимения пишутся вместе: онќадар, њаминќадар, њамонќадар, чихел, чигуна, читарз, читавр, якчанд, њаркас, њарки, њарчи, њељкас, њељкадом, њељваќт, њељкуљо и т.п. Следует напомнить, что при совершенствовании правописания таджикского языка данное правило претерпело изменений [78, 25-26; 57, 25; 83, 35-36]. г) местоименные суффиксы (бандакљонишинњо) пишутся вместе со словами слитно: а) притяжательные местоименные суффиксы: -ам, -ат, -аш, -амон, -атон, -ашон. Например, рафиќам, рафиќат, рафиќаш, рафиќамон, рафиќатон, рафиќашон; б) если слово заканчивается на гласные или же на букву й, притяжательные местоименные суффиксы преобретают формы: ям, ят, -яш, -ямон, -яшон. Например: бобо - бобоям, чой - чоям, љо - љояш и т.п. Следует отметить, что в «ОТЯ» (1940) притяжательные местоименные суффиксы классифицированы на две группы, затем определено их правописание: а) местоименные суффиксы типа I (пишутся только в конце глаголов); 100 б) местоименные суффиксы типа II (пишутся в конце всех слов : - ам, -ї, - аст, -ем, -ед, -анд. Например: хондаам, хондаї, хондааст, хондаем, хондаед, хондаанд. Здесь составители смешивают три термина: местоименные суффиксы, глагольные окончания и глаголы-связки, что является явным упущением. Здесь же подчеркивается, что глагол-связка «аст» пишется с глаголами вместе, а с другими словами - раздельно, например: рафтааст. Ин талаба аст [122,23]. В разделе глагола (VII) изложены основные правила его правописания. В частности: а) «если глагол образован с помощью предлога, превратившегося в префикс, предлог пишется слитно. Например: даргирифт, баркашид, дармонд и т.п.; б) сложные глаголы пишутся друг от друга отдельно: во шудан, гап задан, гуфтугў кардан, дўст доштан, омада монд, хоњад шуд, њикоя карда дод, дасту по задан и т.п.» [122,24]. Здесь уместно дать пояснение, что эта группа слов составителями «ОТЯ» (1940) ошибочно названа сложными глаголам. В действительности же, все они являются составными глаголами, образующими в структуре глаголов особую категорию. Раздел 29 (§29) касается правописания причастия, где изложено несколько важных положений этой проблемы: 1) причастия заканчиваются на суффиксах –а,- агї. Например: мевањои пухта (пухтагї), мевањои пухтаистодагї, мевањои мепухтагї; 2) «если сложные причастия образованы только от двух слов, то пишутся вместе (китоби хондашуда, њаёти азсаргузашта), если же образованы от трех и более слов, то часть, состоящая из глагола, пишется вместе, а другие части - раздельно (ѓалабаи бадаст даровардашудагї, корњои иљро кардамешудагї, музди ба ивази мењнат мегирифтагї и т.п.)» [122,24]. Правописание деепричастия рассматривается в параграфе 30 (§30), что выявляется в следующих установлениях, согласно которым: «1) деепричастие пишется раздельно от других слов, например: Рўяшро ба 101 тарафи боѓ гардонда менишаст»; 2. а) «если сложное деепричастие образовано двумя словами, то пишется вместе. Например: Писарчаро ба тарафи Соро нигоњкунанда ба роњ андохт; б) если сложное деепричастие образовано от более двух слов, то пишется раздельно. Например: Рўяшро ба тарафи боѓ нимгардон карда менишаст; в) если сложное деепричастие образовано повтором одного глагола, то его части разделяются через дефис. Например: давида-давида, давон-давон и т.п.» [122,25]. В разделе наречия (разделVIII) представлены необходимые правила о правописании этой категории частей речи, основными из которых являются следующие: 1) «наречия, образованные посредством повторения слов, всегда пишутся через дефис. Например: рафта-рафта дуруст мешавад, оњиста-оњиста, тез-тез, кам-кам, ду-ду, се-се аз пеши дар мегузаранд и т.п.; 2) наречия, образованные посредством предлогов префикса и суффикса, или же с помощью одного из них, всегда пишутся вместе. Например: баназдикї, бакуллї, бахубї, баќарибї, батезї, босаводона, бошуурона, бетарафона, торафт, дутогї и т.п.»; 3) «сложные наречия всегда пишутся вместе, например: пасфардо, динашаб, њартарафа, дигархел, њархел, инљо, онљо, њељљо, дучандон, дукаратї и т.п.» [122,25]. Разделы IX и X посвящены предлогам и союзам, в которых установлены основные особенности их правописания. Согласно этим установлениям следует уделять внимание следующим их особенностям: 1) предлоги пишутся раздельно с другими словами. Например: ба кор, аз кор, то Варзоб, бе айнак и т.п.; 2) послелоги -ро,-а,-я пишутся со словами слитно [122,26]. Касательно вышесказанного, следует выразить следующее критическое замечание, что раздел назван IX «Предлоги», однако в конце раздела приводится правописание послелогов –ро (-а,-я). Поэтому следовало бы назвать раздел «Предлоги и послелоги». С другой стороны, серьезное упущение, допущенное относительно правописания послелогов – ро(-а,-я), поэтому, нуждается в научном редактировании, поскольку -а,-я 102 являются диалектными формами и ограниченными в своем употреблении, и не могут стать основой определения правил правописания. В третьих, как было рассмотрено нами в первой главе настоящей работы, во время дискуссии «О некоторых вопросах таджикского языка» («Красный Таджикистан», 25-26 января 1939 г.), мы высказали свои соображения относительно допущенной ошибки послелогов –а,-я взамен послелога -ро - неуместности употребления и здесь не считаем нужным повторить его. В разделе Х «Союзы» правописание союзов определено следующим образом: а) союзы пишутся раздельно. Например: ва, њам, њамчун, балки, агар, ки, ё, аммо, вале, лекин, гўё и т.п. б) сложные подчинительные союзы пишутся вместе. Например: тоњоло, зероки, ёки, чунки, чароки, ёинки, ваќтоки, токи, ваё и т.п.; в) сложные союзы, связанные посредством изафета (и), пишутся раздельно. Например: барои онки, бовуљуди онки и т.п.; г) союзы -у, -юм пишутся со словами вместе [122,27]. Для «Частиц» и «Междометия» в «ОТЯ» (1940) отделены разделы XI и XII, в которых определено правописание этих вспомогательных частей речи: 1) частицы –ми, -ку, -кани, -чи, -а, -я, -дия пишутся через дефис. Например: Дирўз наомадед –а. Ту ба мактаб мерави-ми? Гап занед-кани!; 2) частицы магар, не, ња, бале, оре, охир, њатто, танњо, фаќат, нахот, нахотки пишутся раздельно от слов. Например: находки ту инқадар дер биё. Ҳатто ў ҳам наомадааст; 3) частица на с частицами фақат, танҳо пишется вместе. Например: мо натанҳо хондан, балки кор карданро низ дўст медорем; 4) Если частица «на» выполняет функцию союза, то пишется раздельно. Например: На меояд ва на хат менависонад. На манн меравам, на ту [122, 27-28]. Касательно частиц, следует подчеркнуть, что частица -ми свойственна северному диалекту и не имела особого места в литературном языке 40-х 103 годов ХХ века. Поэтому оказывается преждевременным её внесение в правописание литературного языка; 1) междометия пишутся со словами раздельно: эҳ, уф, оҳ, вой, ура, эй, кошки, вижуррас, ғужжас, гулдуррос и т.д. Қори-Ишкамба: -Вой, хонем сўхт! –гуфта фарёд кашид (Айнї) Или: Ура! Эй бозувони панљаи меҳнат! Ура! Эй нављавон, ки фурсати кор аст! (Пайрав).В) Сложные междометия пишутся через дефис: қаҳ-қаҳ и т.п. [122,28]. Следует отметить, что термин «сложные междометия» употреблется «ОТЯ» неуместно. Видимо, здесь должна идти речь о повторных междометиях. Итак, если подвести итоги вышесказанному анализу, можно прийти к следующему заключению: а) «ОТЯ» является первой попыткой в подготовке и систематизации установлений правописания на почве таджикского алфавита на основе кириллицы, который свыше 70-и лет находится в употреблении; б) большинство установлений «ОТЯ» в правописании таджикского языка сохранились по настоящее время, что свидетельствует о том, что ее составители при подготовке первых правил правописания на действующую письменность придерживались в основном правильной ориентации; в) вызывает сомнение использование терминов в «ОТЯ», некоторые термины языкознания употребляются неточно и неправильно, поскольку приводимые в качестве иллюстрации примеры не соответствуют обозначающим их языковым явлениям. 2.2. «Основные правила орфографии таджикского языка (1953)» «Основные правила орфографии таджикского языка» (1953) (далее «ОПОТЯ») являются новой ступенью становления и совершенствования 104 современного правописания таджикского языка. «ОПОТЯ», пришедшие на замену «ОТЯ», воплотили в себе значительные количественные и качественные изменения последнего. Следует подчеркнуть, что «ОТЯ», подготовленная и утвержденная в 1940 году, в течение определенного времени (свыше десяти лет) послужила обеспечению единства правописания таджикского языка. Как отмечается в «ОПОТЯ», в период функционирования данного правописания были выявлены некоторые разночтений в составителями его недостатки, написании «ОПОТЯ» владельцев (1953), обусловившие языка. «причиной возникновение Как подчеркнуто возникновения этих недостатков было то, что при составлении основных правил не были учтены должным образом морфологические особенности таджикского языка и предпочтение было дано больше семантическому принципу» [80,3]. С целью рассмотрения и устранения недостатков «ОТЯ» Правительство Таджикистана обязало Институт языка и литературы АН ССР Таджикистана с учетом существующих недостатков в правописании и его усовершенствовании подготовить и внести на всеобщее обсуждение проект основных правил правописания таджикского языка [79,3]. Сектор языка Института языков и литературы, подвергнув «Основные правила» разработке, составил его новый проект с поправками и совершенствованием и подготовил в ноябре 1952 года к печати для обсуждения и рассмотрения носителей языка. В обсуждении этого проекта, опубликованного в республиканских газетах («Газетаи муаллимон», «Тољикистони Сурх» и др.), приняли активное участие научные работники, языковеды, учителя, работники издательств и печати республики [69,18]. Следует отметить, что в «ОПОТЯ» (П) составители прилагают усилие расставить в алфавите друг за другом схожие по форме такие буквы, как гғ, е-ё, и-и, к-қ, у-ў, х-ҳ, ч-ч, ш-щ (79,5), однако после всеобщего обсуждения порядок их расположения претерпел изменения и они были разведены друг с другом [81,36]. Только в «Правилах правописания таджикского языка» 105 (2011г.) был принят подход «ОПОТЯ» (П) о порядке подачи букв, и алфавит был составлен согласно его требованиям [83,13]. Способ наименования букв в «ОПОТЯ (П)» и в последствии в «Основных правилах правописания таджикского языка (в новой редакции)» (1953) также соответствует принятым «Правилам правописания таджикского языка» (2011). Например: б (бэ), в (вэ), ж (жэ), ч (че), к (кэ), л (лэ), м (мэ), н (эн), п (пэ), р (эр), т (тэ), ф (эф), х (ха), ҳ (ҳэ), ч (чэ) и т.п. [83,13; 69,36]. Специальная комиссия правописания таджикского языка, обобщая и рассматривая спорные материалы «ОПОТЯ(п)», подготовила новую редакцию правил правописания и представила в Правительство Республики Таджикистан. В конце 1953 года Правительство Таджикистана утвердило новую редакцию правил правописания как закон и она была опубликована в газетах «Тољикистони Сурх», «Газетаи муаллимон» и в журнале «Мактаби советї», что ознаменовало новый этап в становлении современного правописания таджикского языка. «ОПОТЯ» (в новой редакции), утвержденные в 1953 году как закон правописания таджикского языка, состоят из 16 разделов и 77 статей, охватывая важнейшие правила правописания. Анализ и сравнение «ОПОТЯ» с содержанием «ОТЯ» (1940) показывают, что в них внесены определенные изменения в правописание, сделавшие его ещё доступней и лаконичней. Ниже приведем некоторые из них: 1) Если в «ОТЯ» (1940) правописание некоторых гласных приведено в 10 статьях (5), то в «ОПОТЯ (в новой редакции)» его количество доведено до 11 статей (§). В целом, количественные изменения обусловлены качественными изменениями; 2) в 10-й статье (§10) «ОТЯ» (1940) представлены расширенные сведения о правописании буквы ў, о котором мы подробно остановились выше в 2.1.-й разделе настоящей работы. Хотя статья 10 (§10) «ОПОТЯ» (в 106 новой редакции) посвящена правилам правописания ў, однако его установления об том звуке (вокруг которого идут споры и по настоящее время) кажутся поверхностными и недостаточными. В том числе, в 10-й статье (§10) написано: «в закрытом слоге перед согласным «ҳ» и твердым знаком (ъ) пишется не «у», а ў: шўъба, шўъла, мўътабар, ўњда, сўњбат, мўњлат, мўњтарам. Другие случаи употребления «ў» приводятся в орфографическом словаре» (80,38). Если рассмотреть приведенные в ОПОТЯ (1952) правила об «ў», то очевидно, что правило правописания «ў» в них относительно точнее и строже. Например, «§8. Буква ў: а) пишется в таких словах, как рўз, шўр, кўш, бўр, мўр, кўра, чўпон, љўй, бўй, сўзан (полный перечень слов, которые пишутся с «ў», приводится в орфографическом словаре); б) в закрытом слоге перед твердым знаком (ъ) или согласным «ҳ» всегда пишется «ў»: шўъба, сўҳбат, мўҳлат, мўҳтарам, гурўҳ [79,6]. 3) Раздел II «ОПОТЯ (в новой редакции)» состоит из 4 статей (§12§16) и посвящен «Орфографии некоторых согласных». Он в сжатом виде охватывает основные правила правописания этой части и в целом основывается на историческом принципе. Только в §13 добавлен способ правописания «ц» и «щ» в советско-интернациональных словах, а в §30 еще раз напоминается, что «русские и советско-интернациональные слова пишутся соответственно русской орфографии: коммунист, роль, январь, съезд и т.п.» [79,41]; 4) Связанные с разделом II «ОТЯ» вопросы в «ОПОТЯ» (в новой редакции) также сокращены и из 14 статьей (§) доведены до 4 (§) [122, 9-14; 81, 38-39). 5) Раздел V, названный «Орфография имени существительного», посвящен правописанию имён существительных и определяет основные их правила правописания. К примеру, новизна «ОПОТЯ (в новой редакции)» проявляется в том, что «фамилии, образованные посредством слова «зода», пишутся вместе: Шарафзода, Исмоилзода и т.п.» [81,40]; 107 6) Если в «ОТЯ» орфография имени существительного (раздел III) сгруппирована в статье 26 (§26) - «Образование множественного числа имён существительных», статье 27 (§27) «Имена существительные собственные», статье 28 (§28) «Производные имена существительные», то в «ОПОТЯ (в новой редакции)» раздел V назван «Орфография имени существительного» и связанные с ним правила не разделены на особые группы»; 7) В «ОПОТЯ (в новой редакции)» внесены новые правила правописания, которые не встречаются в «ОТЯ». К примеру: а) омонимичные и антонимичные словосочетания, которые соединены союзом «у», пишутся раздельно: афту андом, тобу тоќат, обу њаво, саъю ѓайрат, ишќу њавас, обу оташ; б) назывные приложения, входящие в состав имени существительного, пишутся вместе: Салимбек, Таморахонум, Мирали, Хосиятой, Саидаҳмадчон, Мирзобоб, Норбой т.п. С другой стороны, если эти приложения сохранили свое самостоятельное значение, пишутся раздельно и с большой буквой: Шахс Саъдї, Амир Хусрав, Хоља Ҳофиз, Мир Алишер, Мавлоно Румї; в) приложения, обозначающие родственные отношения, пишутся раздельно: Соњиб амак, ака Рустам, Рустам ако, Зебї хола; 8) Пишутся через дефис: а) прозвища, которые обозначаются собственным именем существенным: Аҳмад-Полвон, Ҳамроҳ-Говбоз, ПолвонАраб, Азиз-Мерган, Ҳошим-Корвон, Қори-Ишкамба; б) если между существительным собственным и прозвищем имеется окончание и изафет, каждый из них пишется раздельно: Аҳмади Калла, Рустами Достон; в) составные названия произведений: Бадоеъ-ул-вақоеъ, Ҳабиб-ус-сияр, Мантиқ-ут-тайр и т.п.; г) артикл -ал (-ат,-ад…) в начале имён исторических личностей: Ал-Беруни, Ал-Хоразми, Ат-Табари и т.п.; д) составные географические названия типа: Йошкар-Ола, Порт-Артур, Волга-Дон, Рио-де-Жанейро и т.п.; е) повторные имена существительные типа: нон-пон, чой-пой и т.п.; ё) имена существительные, образованные 108 путем повтора звукоподражательных слов: гум-гуми дар, шилдир-шилдири об, фаш-фаши паровоз, шар-шари об и т.п. Суффиксальные производные слова от звукоподражательных слов пишутся вместе: чирчирак, фирфирак, шаршара и т.п. 9) Пишутся с большой буквы: а) составные имена исторических личностей: Абу-али ибни Сино, Абуабдулло Љаъфар бини Муҳаммад Ҳалим бинни Абдураҳмони Рўдакї и т.п. Если перед такими именами имеются артикли «ибн» или ал(ат и др.), то пишутся с большой буквы: Ибни Сино, Ал-Беруни, Ал-Хоразми; названия исторических семейств: Сомониён, Темуриён, Романовњо и т.п.; в) если собственные имена существительные употребляются в значении множественности, то обычно употребляются с суффиксами множественного числа и пишутся со строчной буквы: чкаловњо, одинањо и т.п. [81, 40-41]; г) названия высоких государственных должностей и почетные звания индивидуального характера: Раиси Совети Вазирон, Маршали Иттифоқи Советї, Қаҳрамони Иттифоқи Советї и т.п.; д) название должностей, званий и научных званий пишутся с маленькой буквы: генерал-майор, президенти Академияи фанњо, раиси Комиљроияи районї, вазири маориф, ходими хизмат нишондодаи илм, артисти хизмат нишондодаи республика, доцент Ањмедов, академик Павлов и т.п.; е) в составных названиях высших государственных и партийных органов все слова пишутся с больших букв: Совети Олии Иттифоќи Советї, Комитети Марказии Партияи Коммунистии Иттифоќи Советї, Совети Олии РСС Тољикистон, Совети Вазирон, Армияи Советї и т.п.; ё) составные географические названия с изафетом или союзом у: Ростови Дон, Осиёи Миёна, Варзоби Боло, Дараи Нињон, Дашти Љум, Ќалъаи Хум, Кони Бодом, Шањри Нав, Лаби Оби Элак, Сари Осиё и т.п.; ж) составные названия государственных ведомств и партийных органов, научных ведомств, высших учебных заведений, театров и музеев и т.п.: Вазорати корњои хориљии Иттифоќи Советї, Вазорати маориф, Совети депутатњои мењнаткашони шањри Сталинобод, 109 Институти забон ва адабиёт, Университети давлатии Тољикистон, Театри опера ва балет, Музеи кишваршиносї, Парки маданият ва истироњат и т.п. – первые слова и имена существительные собственные в их составе пишутся с большой буквы; з) сложносокращенные названия типа: СССР, КПСС КМ, ТАСС, ВЛКСМ, МТС и т.п.; и) слова, связанные с названиями исторических событий: Революцияи Кабири Социалистии Октябрь, Љанги Бузурги Ватанї, Якўми Май, Коммунаи Париж и т.п.; й) первые слова в названиях произведений и имя существительное собственное внутри названия пишутся с большой буквы: «Университетњои ман», «Марги судхўр», «Љаллодони Бухоро», «Њафт пайкар» и т.п.; к) имена персонажей произведений, независимо от того, являются ли они собственным именем существительным, пишутся с большой буквы: «Муш ва гурба», «Ќу, Харчанг ва Моњї» и т.п. [81, 41-42]. В разделе VI, посвященном правописанию прилагательного, встречаются некоторые изменения правил правописания относительно установлений «ОТЯ» (1940). В том числе: а) составные прилагательные, связанные посредством изафета, следующие друг за другим пишутся раздельно: заводи ордени Лениндор, колхози Байраќи Сурхдор, Театри драммавии ордени Байраќи Сурхи Мењнатдор и т.п.; б) адъективные словосочетания следующего типа пишутся раздельно: љанги тан ба тан, њуљуми пай дар пай и т.п.; в) пишутся дефисом (§41) : суп-сурх, сап-сафед, заб-зард, буд-бутун и т.п. [81, 42-43]. Раздел VII, посвященный правилам правописания числительных, содержит некоторые изменения относительно «ОТЯ» (1940), укажем на некоторые из них: а) в конце количественных числительных нўњ, дањ панљоњ и др. (дто нуздањ) пишется «њ» (§42); б) составные числительные пишутся раздельно: шасту як, чилу њафт, саду њаждањ, дусаду њафтдањ, ду њазор, панљ миллион; в) дробные числительные пишутся раздельно от целых числительных: яку ним, дую ним (но дуним), дую чоряк и т.п.; 110 г) пишутся через дефис (§46): 10-та, 5-то, 10-ўм, 3-йўм, панздањ-бист, ду-ду, чорта-чорта и т.п.; д) если количественные числительные заканчиваются на гласных, то их порядковая форма пишется с помощью –йўм: дуйўм, сейўм, сийўм, бисту дуйўм и т.п. [81-43]. Это правило в последующих «Правилах…» неоднократно претерпели изменения, о которых мы будем говорить в необходимом случае. В «ОПОТЯ» (в новой редакции) раздел VIII посвящен правописанию местоимений. Относительно «ОТЯ» (1940) этот раздел намного сокращен и в совокупности состоит из 4 статьей (§48, §49, §50, §51), в том числе: а) вопросительные местоимения кї и чї пишутся с ударным ( ): кї гуфт? чї дидї? чї хел китоб? чї тавр омадед? б) производные и сложные местоимения пишутся вместе: њамин, њамон, чунон, њамчунин, ончунон, инчунин, чандин, чандон; в) неопределенные местоимения ким-кї, ким-кадом, ким-чї, ким-чї хел пишутся через дефис; г) составные местоимения пишутся раздельно: њељ кї, њељ чї, њељ як, њар як, њар хел, њар кадом, њар чанд, њама гуна, њељ гуна, њељ гоњ, њар гоњ и т.п. [81,43]. Раздел IX «ОПОТЯ (в новой редакции)», правописанию глагола, состоит из шести статей (§), посвященный которые содержат некоторые изменения. Ниже приведем некоторые из них: а) глагол-связка третьего лица единственного числа аст пишется со спрягаемыми формами глагола изъявительного наклонения вместе, а в других случаях - раздельно: омадааст, меомадааст, коргар аст, пешќадам аст, раиси артель аст, хондагї аст и т.п.; б) части составных именных глаголов пишутся друг от друга раздельно: кор кардан, гуфтугў кардан, бекор шудан и т.п.; в) слово «во» в значении «открыто» пишется раздельно. Например: во кардан, во шудан, во гузоштан. В некоторых случаях особо подчеркнуто написание «во» вместе со словами: вохўрдан, ворастин и т.п.; в) если слово «боз» выполняется функцию наречия, то пишется раздельно (ў боз истод, боз гуфт, боз рафт), а если выполняет функцию префикса, то пишется слитно 111 (бозгаштан, боздодан, бозистодан) [81,44]. Как видно, вторая функция префикса «боз» определена не достаточно точно; г) определенная группа составных глаголов, выражающие разные глагольные категории, как время, способ, вид и т.д., пишутся друг с другом раздельно: роњ рафта истода буд, хонда шуд, бозї карда гашт, хондан гирифт и т.п. [81,44]. В разделах Х («Орфография деепричастия») и XI («Орфография причастия») приведены некоторые правила правописания категорий деепричастия и причастия, которые не были изложены или не установлены в «ОТЯ» (1940). К примеру: а) части сложного деепричастия, образованные при помощи суффикса -он, пишутся вместе: навозишкунон, бозикунон, гумбур-гумбуркунон, сурудхонон и т.п.; б) сложное номинативное причастие (с -анда) пишется вместе: зинатдињанда, њалкунанда, тамомкунанда, маѓлубнашаванда, ородињанда и т.п.; в) слова аз нав, аз дигар и т.п., обозначающие способ действия, пишутся с причастиями раздельно: аз нав тартибдињанда, аз нав тањриркунанда; г) если в составе причастия имеется предлог, части причастия пишутся друг от друга раздельно: аз худ кунанда, ба ёд оваранда, ба иљро расонанда, ба амал оваранда и т.п.; д) если составные причастия, выражающие категории глагола (время, способ, вид и другие значения), содержат вспомогательные причастия, то пишутся раздельно: одами хонда истодагї, лекцияњои навишта гирифта, офтоби тулўъ карда истода, марди каланд зада гаштагї, молњои фиристода шаванда и т.п. [81,4445]. В правописании наречия (раздел XII) также введены новые правила, которые вносят вклад в урегулирование функционирования орфографии таджикского языка. Согласно этим правилам: а) части таких слов, как даррав, дарњол, дартоз, аздусар, торафт, бешубња, бењол, как наречие, пишутся слитно. Предлог с именем существительным в составе наречия пишется также раздельно: бо диќќат (хонд), ба тезї, ба зудї, бе маврид, бе мулоњиза, бе мавќеъ, дар воќеъ и т.п. [81,45]. 112 Разделы XIII, XIV, XV, XVI посвящены установлению правил правописания предлогов, послелогов, союзов, частиц и некоторых междометий. Анализ названных разделов показывает, что в этих частях внесены новые правила правописания. Приведение нижеследующих правил подтверждает сказанное: 1) в поэзии следует написать сокращенные союзы и предлоги и древнюю форму ба (бад) через дефис: з-ин (аз ин), з-он (аз он), в-аз (ва аз), к-аз (ки аз), з-ў (аз ў) и т.п.; 2) послелог -ро и изафетное окончание и после кавычки или скобки пишутся через дефис: романи «Дохунда»-ро хондам и т.п. В связи с этими правилами следует констатировать, что в «ОПОТЯ (в новой редакции)» исключены диалектные послелоги -а, -я, что следует считать положительным подходом; 3) следующие сложные союзы пишутся вместе: гарчанд, агарчи (гарчи), чунки, азбаски, чунончи; 4) частица «на» пишется вместе только со спрягаемыми глаголами: нагирифт, нагуфт, наомад и т.п. 5) дублетные междометия пишутся через дефис: бењ-бењ, ќањќањ, њай-њай и т.п. Следует отметить, что после внесения изменений в правила правописания возникает необходимость подготовки и публикации орфографического словаря. Поэтому в 1959 году на основе «ОПОТЯ (в новой редакции)» был издан орфографический словарь для начальных, семилетних и средних школ, состоящий из 17 тысяч слов [91]. В словаре на основе действующих правил правописания таджикского языка (1953) определен достоверный способ написания слов, составных сочетаний и словосочетаний, что сыграло значительным шагом на пути урегулирования таджикского литературного языка, отражая один из периодов функционирования этого языка. 113 2.3. «Основные правила правописания таджикского литературного языка (1972)» Подготовка и составление «Основных правил правописания таджикского литературного языка» считается новым этапом в становлении и развитии современного таджикского литературного языка. Как отмечает один из видных исследователей истории становления правописания таджикского языка в ХХ веке Я.И.Калонтаров, «возникла необходимость правописания отдельных групп слов, составных сочетаний и словосочетаний, которые не были отражены в «Основных правилах… (1953-3.Х)». [69,18]. Для внесения поправок и усовершенствования таджикского языка в 1965 году «Совет Министров Таджикистана принял специальное постановление о рассмотрении норм современного таджикского литературного языка, одним из указаний которого было пересмотр существующих правил правописания современного таджикского литературного языка» [89,3]. Следует подчеркнуть, что в конце 50-х годов ХХ века в республиканской печати шли расширенные дискуссии вокруг «ОПОТЯ (в новой редакции)» (1953), в которых участники дебатов, высказывая собственные мнения об устаревших, спорных правилах, о совершенствовании орфографии, подчеркивали, что орфографические правила должны быть пересмотрены заново, с учетом качественного изменения функционирования таджикского литературного языка. Как пишет один из участников тех дискуссий В.А.Ливщиц, «ряд вопросов орфографии в правилах правописания 1953 года до сих пор не решен, в том числе, правописание некоторых сложных глагольных форм, отглагольных имен существительных, способ написания отдельной группы собственных имён существительных, прежде всего, собственных имен существительных, имеющих арабские морфологические элементы, слитное или раздельное написание наречий, наречных словосочетаний и т.п.» [86]. 114 Одним из участников тех дискуссий, который впервые выдвинул вопрос о рассмотрении и усовершенствовании некоторых положений «ОПОТЯ (в новой редакции)» (1953), был поэт М.Рахими. Он в своей статье «Новое таджикское правописание требует поправок» (127) указывает на целый ряд спорных вопросов таджикского правописания, высказывая свои соображения о них. Поэт подчеркивает, что эти спорные положения бросаются в глаза прежде всего при подготовке к изданию наследия таджикско-персидской классической литературы [86, 194; 8]. Последующие критики, достойно оценив предложения М.Рахими, высказывали свои мнения об объективности или же спорности его точки зрения. Участие видного ираниста В.А.Ливщица - одного из выдающихся знатоков истории иранских языков, в том числе, таджикско-персидского языка, в дискуссии по поводу предложений М.Рахими, имело особое значение. М.Рахими в своей статье уделяет особое внимание некоторым положениям передачи звуков, с учетом их места в поэзии. Он придерживается при этом мнения внесения новых букв, например долгий «ї» в начале и середине слов. Языковед В.А.Ливщиц подвергал анализу предложения поэта М.Рахими с точки зрения истории языка и исторического процесса их изменения и развития. Ниже мы рассматриваем предложения М.Рахими и пояснения В.А.Ливщица о них, с учетом позиции современного правописания таджикского языка: 1) М.Рахими предлагает внести в алфавит специальную букву для обозначения долгого и (ї). Поэт считает правильным написание ї (изафета) в таких словах, как ид, дид) и т.п. для различения долгого (ї) от краткого (и). Введение изменений имеет значение и в стихотворной системе (рифме) [127]. 115 Согласно мнению В.А.Ливщица, знак ї (ударный «и») в алфавите современного таджикского языка имеет одну функцию: «в конце слова выражает ударный гласный «и». Он не обозначает специальную фонему. В словах и словосочетаниях типа моњї, моњи сейўм буква ї выражает только наличие ударности и, прежде всего, отличает ударный конечный и (ї) от и безударного изафета» [86]. В.А.Ливщиц приводит для опровержения предложенных М.Рахими точек зрений следующие аргументы: а) поскольку в таких словах, как ид, дид «речь не идет о гласном в конце слова, а в словах типа дида – об ударном звуке, следовательно, нет основания для введения знака ї в подобных словах. Однако для обозначения исторического долгого и возможно ввести какой-нибудь специальный знак» [86]. б) при принятии латинского алфавита было утверждено положение о том, что для обозначения только шести гласных фонем (а, и, е, о, у, ў) должны быть знаки, потому что в современном таджикском языке исторически долгие звуки «ї» и «ў» и исторически краткие звуки «и» и «у», которые были самостоятельными и отличительными друг от друга фонемами, теперь совпали друг с другом» (86). в) инструментальное исследование таджикских гласных звуков, проведенное в последние годы (прежде всего в работе В.С.Соколовой «Фонетика таджикского языка», 1946-й год), еще раз показало, что шестифонемная система гласных звуков, которые ранее существовавшую оппозицию долгих и кратких гласных заменили на уровень устойчивости – неустойчивости (о, е, ў – устойчивые, а, и, у – неустойчивые), является свойством таджикского языка [86]; г) как видно, в группе диалектов (в том числе в диалектах Бухара, Канибадама) «существование долгого и (или точнее устойчивого и) в некоторых словах не изменяет общий вид таджикского вокализма. Шестифонемная система, соответствующая отражена в настоящей графике»; 116 литературному языку, д) по мнению В.А Лившица, нашим поэтам необходимо осознать различия между историческим долгим и кратким и, историческим долгим и кратким у, что имеет особое значение для ритма стихосложения, однако на основе языка поэзии мы не можем внести в принятый алфавит изменения; е) М.Рахими предлагает: «во всех случаях состав йи на письме должен выражаться посредством йи. Например: хонайи ман вместо хонаи ман, сойиш вместо соиш, ойина вместо оина и т.д» [85]. Рассматривая это предложение на основе практического изучения и анализа, В.А Лившиц пишет, что в письменной практике учащихся написание и вместо йи в середине слова (к примеру, хонаи ман, на хонайи ман) меньше обуславливает ошибки. Особенно, требует глубокого анализа написание ий в середине слова. В.А Лившиц считает «неправильным написание йи вместо и в середине слова... Во многих таких словах в произношении наблюдается неустойчивость: боистан и бойистан, шойистан и шоистан, осоиш и осойиш и т.д. Предложение написания йи вместо и в этих словах означает принудительное произношение этих слов с помощью йи» [86]. ж) другое предложение М.Рахими касается правописания порядковых числительных. Он считает правильной при написании одного из суффиксов порядковых числительных замену долгого –ўм (якўм, чорўм и др.) на краткий –ум (якум, чорум) и т.д. По мнению В.А Лившица, это предложение М.Рахими приемлемо, поскольку произношение –ўм, которое «было принято в правилах правописания таджикского языка (1953), характерно некоторым диалектам северных таджиков» и на его основе это правилo было внесено в правила правописания, принятые в 1953 г. з) другое предложение М.Рахими, опровергнутое В.А Лившицом, - во всех случаях (перед гласными и согласными) написание слов «фанн, зарр, сирр и др. с двумя согласными. По мнению В.А Лившица, это неустойчивость при написании слов фарр, зарр и т.д (исконно таджикских слов) наблюдается ещё в памятниках IХ-Х веков: фарр - фар, зарр - зар и 117 т.д. В произношении современного таджикского языка во всех словах, имеющих в конце два согласных (несмотря на их происхождение), последний согласный сохраняется только перед гласным (фанни забон, синни мактабї и т.д. ) [86]. Следует отметить, что М.Рахими как поэт уделял больше внимания правилам правописания в поэзии, он основывал свои предложения на основные принципы языка поэтической речи, в которой не всегда наблюдается единство языка поэзии и прозы. Следует отметить, что спустя 14 лет после принятия орфографии таджикского языка и после продолжительных дискуссий вокруг данной проблемы в 1967 г. Комиссия при Институте языка и литературы им. А.Рудаки подготовила новую редакцию правил правописания современного таджикского литературного языка и опубликовала её в форме «Проекта новой редакции правописания современного таджикского литературного языка» для всенародного обсуждения. [89,3]. Как сказано в предисловии проекта, «Комиссия в своей деятельности приложила усилия для определения правил текущего правописания (1953 года - З.Х.) и учёта современного положения таджикского литературного языка, опираясь в основном на традиционно-историческом, морфологические и фонетические принципы». [89,3]. В проекте в правила правописания таджикского языка внесены следующие изменения и дополнения: 1) в проект было включено правописание слов и словосочетаний, оставшихся вне внимания предыдущих и текущих правил (1953); 2) были изменены некоторые правила правописания, к примеру: отказ в написании разделительного знака (ь) в таджикских словах, написание –ум(-юм) вместо суффикса порядковых числительных –ўм(йўм), слитное написание предлогов как префикс к абстрактным именам существительным при образовании от них наречий и т.д; 3) ряд вопросов правописания приведен в качестве напоминания; 118 4) текст правил правописания (проект) подвергся общей редакции, в редактирование которого приняли участие известные филологи, особенно языковеды [89,3-4] Поскольку между членами комиссии не было достигнуто единогласия относительно правописания и после гласных, в проекте было сохранено прежнее правило и этот вопрос в проекте представлен на всеобщее обсуждение, т.е моил или мойил, чои кабуд или чойи кабуд, хонайи калон или хонаи калон.[89,4]. Спустя 5 лет после опубликования «Проекта редакции обсуждения правописания современного таджикского литературного языка» и его активного обсуждения, Таджикистана своим 20 апреля 1977 года Совет Министров ССР решением №111 подписал новую редакцию «Основных правил правописания таджикского литературного языка», которая была принята затем как закон. «Основные правила правописания таджикского литературного языка» «ОППТЛЯ» ( 1972) состоят из 16 разделов, 67 статей и подстатей, содержит разработку важнейших правил правописания таджикского языка, которые породились на почве ситуации и особенностей функционирования литературного языка того времени. В нем при отражении прежних, находящихся в употреблении правил и установлений, как отмечено в предисловии Правил, комиссия «изменила некоторые правила и добавила некоторые новые; комиссия старалась подробнее охватить правописание известных слов, составных сочетаний и словосочетаний таджикского языка» [89,4]. По сравнению с «ОПОТЯ (1953) в «ОППТЛЯ»(1972) внесены следующие изменения: а) «русско-интернациональные слова пишутся адекватно русскому правописанию: адьектив, диереза, егерь, Егоров, Ереван, Енисей, гигиена, иерархия, Киев, объект, субъект и т.д». б) «восточные, издревле известные в таджикском языке, слова по традиции пишутся через букву ї: Дењлї, Сафароѓлї, Чироrчї и т. д»; 119 в) в следующих числительных пишется у: якум, чорум, панљум, шашум, садум, њазорум и т.д; г) случаи написания ў: - в начале, середине и конце слова: ўбада, ўгай, ўзбек, ўлља, ўмоч, ўрда, ўсма, ўѓурча, ўњдадорї, анбўр, ашўла, бўса, дўхтан, занбўр, пўшок, рўз, чўб, бў(й), гулў, мў(й), шў(й), љў(й) и т.д.; - в закрытом слоге перед буквой ҳ и разделительным знаком (ъ): анбўњ, бўњтон, Зўњра, мўњлат, сўњбат, шўњрат, мўътабар, мўътадил, мўъљиза и т.д; д) в следующих словах пишется ю: дуюм, сеюм, сиюм. Нижеприводимые слова фиксируются посредством сочетания звуков йў: Йўлдош, йўрма, йўрѓа и др. е) разделительный знак «как мягкий знак пишется только в русскоинтернациональных словах: автомобиль, Астрахан, июнь, рояль, вольт, Рязань, туннель, альбом и т.д; ё) во втором слоге конца слова типа мубориза, мунозира, муњокима, мутолиа пишется и. Слова тарљума и тарљумон фиксируются через у; ж) синонимичные и антонимичные составы, средством связи между частями слова которых является у, пишутся раздельно: афту андом, тобу тоќат, обу њаво, саъю ѓайрат, обу оташ и т.д. В качестве напоминания подчёркнуто, что если одна из частей их состава лишилась своего значения, то слово пишется вместе: сарутан, сарупо, сарукор, обутоб и т.д; з) собственные имена существительные, обозначающие местность, имена людей и в которых ослабло лексическое значение их частей, и произносятся одним основным словесным ударением, пишутся вместе: Дашти ум. Конибодом, Обигарм, Сари Хосор, Шаҳринав, Шаҳрисабз, Баргигул, Ҳуснигул и т.д. Эта группа слов согласно «ОПОТЯ» (1953) писалась раздельно [67,71]; и) составные названия произведений, имеющие в середине артикль ул (и его варианты: ус, ут и т.д ), пишутся с двух сторон через дефис, а вторая 120 часть – с маленькой буквы: Бадоеъ-ул-вақоеъ, Мантиқ- ут-тайр, Ҳабиб-уссияр и т.д Это группа названий в «ОПОТЯ» (1953) писалась так: Бадоеъ-улВақоеъ, Ҳабиб-ус-Сияр, Мантиқ-ут-Тайр и т.д [80,40]; й) русско-интернациональные слова, имеющие в своём составе звуки дж, согласно таджикскому произношению пишутся с буквой љ: љаз, бюљет, љемпер и др. [78,18]. Для данных слов в «ОПОТЯ» (1953) какое-либо правило не предусматривалось [80,18]; к) суффикс порядкового числительного после согласного пишется как –ум, а после гласного –юм: якум, чорум, бистум, дуюм, сеюм, сиюм. В «ОПОТЯ» (1953) подобные им слова написаны с –ўм и – йўм (с долгими у) [80,24]; л) нумератив –то (-та) с числительным пишется дефисом: се-то (сета), панљ-то (панљ-та); 5-то (5-та), 10-то (10-та) и др. [78,24]; м) сложные местоимения њарчанд, якчанд и якдигар пишутся слитно (78,25); н) местоименные суффиксы пишутся через дефис, если в поэзии приведены после согласного в краткой форме: гуфтам-ш, гуфтем-шон, китоб-т, китоб-атон. [78,26]; о) архаичный префикс ҳаме перед глаголом пишется вместе, а после глагола - раздельно; ҳамегўяд, гўяд ҳаме, писарро гирифт ба канор ҳаме и т.д; п) глагол-связка третьего лица единственного числа – аст, в случае сокращения буквы а, пишется вместе со словом: рафтанист, зебост, шоирест и т.д; р) следующие употреблявшиеся в языке предыдущих периодов предложные и послеложные составы, как ба боѓ андар, ба шаб андар и т.д, пишутся раздельно [78,30]; 121 с) если послелог –ро и изафетное окончание пишутся после кавычки или скобки, то отделяются посредством дефиса: романи «Дохунда»-ро хондам, «Дохунда»-и С.Айнї и т.д [80,31]. Следует отметить, что в «ОПОТЯ» (1972) очень сжато и кратко изложены разделы «ХIV. Правописание союзов» и «XV. Правописание частиц», «XVI. Правописание некоторых междометий», а в правилах правописания разъяснены не все особенности этих морфологических групп таджикского языка. Эта ошибка исправлена в какой-то мере в «Орфографии таджикского языка» (1998) и «Правилах правописания таджикского языка» (2011). 2.4. «Орфография таджикского языка» (1998) Конец 90-х годов ХХ века древнейшей культуры считается в истории таджикского народа и его важным, полным противоречий, судьбоносным и революционным периодом. В это время в жизни таджикского народа происходили важные, революционной значимости события, обусловившие революционные преобразования в таджикском обществе. Прежде всего, значительно важными событиями явились: 1. Принятие «Декларации независимости Советской Социалистической Республики Таджикистан» (24-августа 1991 года) [204]; 2. Распад сверхдержавы СССР (1991) и на её основе образование суверенных государств, в том числе Республики Таджикистан (1991). 3. Новая языковая политика Республики Таджикистан и на её основе принятие «Закона языка Таджикской ССР» (22 июля 1989г) и т.д. Уместно напомнить, что 80-е годы ХХ века в истории таджиков считаются этапом пробуждения национального самосознания. В это время, т.е в конце правления Советского государства, таджикский народ осознал застойное положение основы таджикской государственности национальности – таджикского языка и, если подобная 122 и передающая забвению историю, язык и культуру ситуация не станет исправляться, то можно было предположить печальные последствия. Наиболее просвещенные слои общества и передовая таджикская интеллигенция во второй половине 1998 года выдвинули на обсуждение общественности вопрос о повышении статуса таджикского языка. Таджикский язык нуждался в серьезной заботе, и его носители видели его спасение в придании ему статуса государственного языка. К счастью, после длительных дискуссий и полемик 22 июля 1989 года был принят Закон языка Таджикской Советской Социалистической Республики. Принятие этого закона и программы Правительства о его реализации требовало, прежде всего, пересмотра орфографии таджикского языка, чтобы наряду с разработкой орфографических правил, соответствующих современному состоянию функционирования таджикского языка, поставить точку всей той путанице, которая действовала в правописании, прежде всего в средствах массовой информации. Следует отметить, что в период перестройки и гласности в республике возникли условия для издания свободных и частных газет и журналов. Каждый из них выбирал свой особый стиль изложения, однако не всегда правил их публикации соответствовали требованиям действующих правописания таджикского языка. Некоторые настаивали на написание «ъ» в начале заимствованных арабских слов (ъилм, ъишќ, ъибодат и т.д.), другие считали верным написание «и» вместо «э» в таких словах, как Ирон, иътибор, ишон, ињтимол и т.д. Третьи в своих публикациях придавали приоритет произносительным свойствам диалектов и говоров, например: китоба, омадед-мї и т.д. Не принималась во внимание также норма (критерии) употребления заимствованных слов. В целом, в языке печати того времени, особенно свободных газет и журналов, господствовала анархия. Как пишет видный знаток таджикского правописания А. Мирзоев, «скорейшее устранение недостатков текущего правописания может способствовать повышению уровня культуры членов 123 общества. Одним из основных путей исправления недостатков правил правописания таджикского языка является организация вокруг них открытого диалога и дискуссии» [103,143]. Именно на такие недостатки указывает в своей статье видный лингвист-таджиковед Ш.Рустамов: «текущее правописание нынешнюю ситуацию (80-е годы ХХ не отражает в. - З.Х.) развития языка и языкознания. Вдобавок к тому, работники печати и издательства в большинстве случаев не соблюдают принятые правила правописания. Дело дошло до того, что одно слово пишется ими в двух - трех разновидностях» [196,47]. 24-25 ноября 1988 года в АН Таджикистана состоялась научная конференция «Культура речи», на которой были обсуждены важнейшие вопросы развития таджикского литературного языка, в том числе, стабилизация его правописания. На конференции выступил с докладом секретарь комиссии правописания при Институте языка и литературы им. Рудаки А.Мирзоев о положении правописания таджикского языка и о культуре речи. В выступлении автор коснулся спорных вопросов правописания таджикского языка, опубликованные в печати материалы можно считать итогом спорных вопросов того времени [103]. Абдусаттор Мирзоев в первую очередь подверг рассмотрению и дискуссии следующие спорные вопросы совершенствования правописания таджикского языка: 1. Совершенствование вопроса о соотношении звука и буквы в таджикском алфавите. Правильное решение данной проблемы «поможет раскрыть узел многих спорных вопросов правописания», поскольку «алфавит совершенен и не имеет недостатка, насколько сможет точно и ярко отражать особенности фонетики языка». Поэтому необходимость налаживания соотносительности звуков и букв является ключом для реального решения спорных вопросов правописания. Как подчёркивает исследователь, в таджикском алфавите на русской основе существуют 124 арабский айн, ц, щ и ы, которые не имеют соответствующих звуков в таджикском языке. Их ввод в таджикский алфавит «преследует цель сохранения исконных особенностей слов (их русское или арабское написание –З.Х.); они пишутся соответственно в арабских и русских словах» и «совсем не характерны природе или особенностям таджикского произношения, поэтому их чёткое и ясное произношение не удастся легко таджику даже и после продолжительных подготовок и постоянных тренировок.[103,144]. Следует отметить, что точка зрения о признании неверности введения букв ц, щ, ы, ь в таджикский алфавит издавна имела место в публикациях таджикских учёных, которые единодушно заявляют, отвечают фонетическим особенностям что эти буквы не таджикского языка и принудительно внесены в таджикский алфавит, без учёта особенностей орфоэпических норм таджикского языка. Ещё в 1959 г. языковед Х.Хусейнов писал: «внесение букв ы и щ в алфавит таджикского языка (см. «ОПОТЯ» (в новой редакции) (1953), раздел 2,$13 стр.39-З.Х.) не имеет оснований. Если русские товарищи, написав Нау или Ура-Тюбе, означают Нов и Уротеппа, то таджики, написав виставка или Шчорс без употребления букв ы и щ, хорошо понимают их значение. Мы считаем, что буквы ы и щ не соответствуют природе таджикского языка [187]. Точно такого мнения придерживается известный таджикский учёный А.Турсунов, который в своей статье относительно дискуссии правописания и терминологии пишет: «как показывает история взаимодействия языков, ни один народ не принял чужие слова без предварительной фонетической обработки… Размышляя об этом, человек невольно приходит к заключению, что, мы, по всей вероятности, впали в крайность при выборе способа принятия европейских слов». Другое важное положение: при заимствовании слов (независимо от того, к какому языку они относятся) следует учесть одно исторически ясное и известное явление: язык развивается на основе взаимодействия своих внутренних законов и 125 внешних факторов, которые переплетены достаточно сложно и специфически; язык не одобряет каких-нибудь поспешных, выходящих за рамки логики своего развития, мер» [151,115]. С учетом этого важного положения А.Турсунов приходит к выводу, что «считает принятие букв и звуков ц, щ, ы, ь признаком насилия и не видит тут особой необходимости. Нет легче работы, чем принятие таких декретных мер, однако нельзя это считать основным путем развития языка» [151,115]. Уктами Холикназар также считает, что «в таджикском языке нет нужды в буквах ц, щ, ы, и ь и не будет ошибкой, если мы заменим ц на с, ы на и, щ на ш и в некоторых случаях на ч. [170,13]. 2. Другой вопрос связан с порядком букв таджикского алфавита. В таджикском алфавите на русской основе порядок букв составлен на основе алфавита русского алфавита и буквы, обозначающие собственные таджикские звуки (такие, как ғ, ї, қ, ў, ҳ, љ), нашли место в конце алфавита. А. Мирзоев пишет: «по артикуляции и положению буква ғ близка букве г, ѓ - и, қ - к, ҳ - х и љ - ч. Поэтому целесообразно, если эти буквы в алфавите пропорционально расставляются один за другой, т.е. г, ғ, и, ї, к, қ, у, ў, х, ҳ, ч, љ» [103,147]. 3. Другой вопрос орфографии таджикского языка, вызывающий полемику, связан с наличием двух букв, имеющих близкие друг другу функции, такие как е и э. Согласно правописанию «ОППТЛЯ» (1972), «их различие заключается в том, что буква е в некоторых случаях (в начале слова, после гласного, йотированных и буквы ї), проявляется как йотированная. Например: ем, оед, дарёе, колхозчие». По мнению А. Мирзоева «без каких-либо оснований после согласного вместо буквы э также пишется буква е. Например: бед, дења, шер, мавќеъ, духтаре. Было бы лучше, если в такой ситуации, согласно произношению, писалась буква э вместо е, поскольку этого требует природа таджикского произношения» [103,148]. Эти особенности буквы е не учтены в «Проекте новой редакции правописании современного таджикского литературного языка» (1967) и в 126 правилах, установленные «ОППТЛЯ» (1972) $1,с.5). В «Правописании таджикского языка» (1998) этот вопрос определен в 6-ом пункте: « Звук э обозначается двумя буквами: э и е. При этом: а) буква э пишется в начале слова: эшон, эдар, эй, элак, Эргаш, эб, эњсон, эътибор, эзоњ и т.д; б) буква э пишется в середине и конце слова: сер, бел, сафед, шамшер, беда, шанбе, мењр, мењнат и др.; в) основы настоящего времени глаголов додан и ниҳодан пишутся буквой е (деҳ, неҳ), а их спрягаемые формы пишутся с буквой и: медихам, менихам, мениходаам» [57,10]. 4. Другим спорным вопросом, вокруг которого продолжается дискуссия уже несколько десятков лет, является замена буквы и в йотированную гласную: хона – хонаи равшан, чой – чои кабуд, олу – олуи ширин. В словообразовании с суффиксом -и, если два гласных следуют друг за другом, то между ними обязательно появляются звуки й, г, в, ҳ. Например: колхозчийон, болойї, хонандагон, имловї (имлойї), мову (мойу) шумо, майдањак (майдайак). Если на письме не отражены эти добавленные звуки, то оно может повлиять на произношение и приводить к ошибке» [103,179]. 5. В таджикском алфавите на основе русской графики существует три «подлинных йотированных гласных», которые приняты из русского алфавита: ё (йо), ю (йу), я (йа). Согласно текущему правописанию (1972) «имеются случаи перехода букв е и и в йотированные гласные» [103,179]. В таджикском языке представлена группа слов, имеющих в конце фонему йо(й). Например: дай, кай, лой, най, пай, тўй, чой и т.п. «В изaфетном сочетании йот этих слов без какого-нибудь основания вносят в состав так называемых йотированных гласных ї и е: чои кабуд, наи хушовоз» [57,11]. В этом случае необходимо сохранение йот этой группы слов: чойи кабуд, найи хушовоз, чойе, найе и т.д. Другими словами, й в этих словах является обязательным звуковым элементом и должна написаться перед изафетом. 127 Следует отметить, что в «ПТЯ» (1998) в 8-ом пункте, в статье в) написано следующее: «если при произношении в середине и конце слова между гласными даже появляется согласный й, то он не пишется: барои, хонаи нав, моњии тилло, шўрои нав, орзуи дерина и т.д». В порядке исключения приведены слова, исторически содержащие в своем составе согласный й чой(чойи кабуд), пой(пойи рост), муй(мўй, мўйи сафед), рўй (рўйи зебо) и т.д [57,11]. С точки зрения обучения и преподавания при грамматическом анализе сокращение «й» в вышеназванных словах также приводит к трудностям. Например: при морфологическом расчленении чо-и, ло-и, на-и-, в начале отделяют изафет: чо, ло, на. Кажется, что чо, ло, на рассматриваются как корень, однако в такой форме они не имеют какоголибо значения. В случае добавления к ним й вопрос обретает другую окраску - слова приобретают необходимое значение: чой, лой; 6. Отражение долгого –ї и краткого –и в таджикском алфавите на русской основе считается актуальным вопросом правописания таджикского языка, и реальное его решение с опорой на традиционноисторическом принципе способствует урегулированию правописания таджикского языка. По мнению А.Мирзоева, в таджикско-персидском языке исторически существует два и, которые обладали своим алфавитным (буквенным) обозначением в персидско-таджикском алфавите на арабской основе и в таджикской долгий ї. письменности на основе латыни: краткий и и В таджикском алфавите на кириллице долгий ї имел графическую форму только в конце слова (моњї, тиллої, холї, шолї, њавлї и т.д). ї не пишется в начале, середине слова (їзо, їмо, їмон, їн, їрмон, їст, вазїр, зарїф, карїм, шарїф, пїр, тавїл, шїр, ятїм, њакїм и т.д). По мнению А. Мирзоева, «чтобы сохранить естество и особенности таджикского литературного произношения, долгий ї должен отражаться в алфавите и правилах правописания». [103,152-153]. Таджикский языковед М. Файзов относительно долгого ї и долгого ў также придерживается аналогичного мнения. Он на основе действующей 128 звуковой практики носителей таджикского языка представителей таджикской интеллигенции коренных жителей г. Душанбе приходит к выводу, что «хотя в речи таджикской интеллигенции города Душанбе наблюдаются долгие и краткие звуки ї, ў, однако современное таджикское правописание (80-е годы ХХ века -З.Х.) не отражает это важное качество таджикской орфоэпии. То есть, им нет места в современном таджикском алфавите» [157,176-177]. 7. Одним из спорных вопросов правописания и алфавита таджикского языка являются долгий ў и краткий у, который в 70-90-е годы прошлого столетия значился как центральный вопрос обсуждения орфографии, вокруг которого дискуссия не умолкает и поныне. «В таджикском языке - пишет А.Мирзоев, - существовали три у (большинство исследователей придерживается этого мнения – З.Х.): у (краткий у), ў (у известный (у-и маъруф)) и у (у - неизвестный (у-и маљњул)). Например: устухон, уштур; дўд, дўр; рỷз, мỷза. Однако все три у в письменности классической литературы обозначались двумя знаками ( буквами - З.Х.): краткий у со знаком впереди (замма), а у - известное (вови маъруф) и ỷ неизвестное (вови ма ҳул) с вовом». Как педполагает А.Мирзоев, «ещё до Рудаки произношение у - известного (вови маъруф) и ỷ неизвестного (вови ма ҳул) сблизилось, они обрели общее свойство и в качестве нормы литературного языка… выражались одним вовом» [l03, 155]. А.Мирзоев предлагает написать долгий у в таких словах, как дуд, дур, гесу, лиму, пањлу, олу и т.др. 8.Другим спорным вопросом является написание долгого ў в закрытом слоге перед буквой ҳ и знаком сакта (ъ): анбўњ, бўњрон, Зўњра, мўњлат, сўњбат, шўњрат, мўътабар, мўътадил, мўъљиза и т.д. А.Мирзоев считает, что «это правило характерно для произношения определенных групп диалектов» [103,156]. Поддерживая воззрение А. Мирзоева, Уктам Холиков верно констатирует, что «А.Мирзоев приводит ряд слов, такие, 129 как анбўњ, бўњрон, Зўњра, мўњлат, сўњбат, шўњрат, мўътабар, мўътадил, мўъљиза и т.д. (этот список за счёт арабских слов можно беспрерывно продолжить), и предлагает употребить в них «у», что совершенно верно, ибо в них вообще не существует гласного «ў», а также все арабские слова, которые были заимствованы и пишутся с буквой «ў», также пишутся с «у». Халиков не разделяет точку зрения А.Мирзоева о написании таких слов, как орзу, пањлу, аду, лиму, урду» через букву «ў» [170]. 1. Одним из дискуссионных вопросов считается правописание знака сакта и разделительного знака, оба которых не являются характерной чертой фонетики таджикского языка Как устанавливает «ОПОТЛЯ» (1972), знак сакта пишется в заимствованных арабских словах (аъзо, баъд, манъ, феъл, маълум, шамъ и др.), в советскоинтернациональных словах перед е, ю. Как утверждает А.Мирзоев, «знак сакта в таджикском языке в одних случаях проявляет себя как фонема, в других – как знак» [103,157-158]. Обычно, «в арабских словах функционирует как фонема, выступая как средство различения слов, оппозитивных по значению. К примеру, аъзо (физиологический орган, член) и азо (траур), баъд (после, затем) и бад (плохо, приносящий вред)… и др.» (103,157-158). В другой группе слов знак сакта (ъ) выполняет функцию знака. В частности, эту функцию знак сакта выполняет в арабских заимствованиях типа анъана, масъала, масъул, масъуд, машъал, суръат и т.д., а также в русско-интернациональных словах на подобие адъютант, объект, субъект, съезд и производных от них, где проявляет себя как знак. Уместно подчеркнуть, что в таджикском языкознании существует три подхода относительно правописания «твёрдого знака», каждый из которых стремится защищать собственную точку зрения: 1) первая группа придерживается мнения о том, что «знак сакта не должно употребляться в начале слова и при словообразовании между двумя гласными; 2) сторонники второго подхода считают необходимым написать знак сакта 130 согласно традиции в заимствованных арабских словах во всех случаях; 3) сторонники третьего подхода придерживаются мнения, что «твердый знак не свойственен особенностям таджикского языка, поэтому целесообразно вывести его из таджикского алфавита» [lО3,159; 160, 13]. А.Мирзоев, опираясь на существующие воззрения относительно твёрдого знака, поддерживает второй подход и с учётом традиционноисторического принципа указывает на целесообразность употребления твердого знака в следующих случаях: « а) в начале слова перед гласными а, и, о, у: ъабир, ъадам, ъазоб, ъалаф, ъид, ъиваз, ъилм, ъиморат, ъолим, ъуд, ъумда, ъунвон; б) послс гласного начала слова перед согласным: аъзам, аъзо, аъло, аъроб, уъљуба, эълон, эътибор, эътиќод, эъљоб; в) между двумя гласными: саноъат, саъодат, таъаллуќ, таъаљљуб, фоъил, шиъор, шоъир, шуъур, ќоъида; г) в середине слова после гласного пред согласными: ваъда, даъво, истеъдод, истеъмол, мўътабар, мўътадил; д) в середине слова после согласного перед гласными: изъоф, инъом, инъикос, ќалъа, ќитъа; е) в конце слова после согласного: дафъ, манъ, рафъ, шамъ, љамъ; ж) в конце слова после гласного: анвоъ, аслоъ, аќтоъ, бурќаъ, ихтироъ, мавзўъ, мавќеъ, монеъ, мутеъ, тулўъ, шурўъ, ќонеъ. Во всех вышеприведенных словах «айн» является фонемной структурной единицей, следовательно, его употребление требуется как традицией, так закономерностями современного состояния языка» (103,161). А.Мирзоев предлагает для обозначения знака ъ в арабских словах принять арабскую букву «»ع, так как ъ в этой позиции выявляет признаки самостоятельной фонемы, однако русские и интернациональные слова должны писаться в соответствии с их таджикским произношением и без знака ъ. 10. Правила правописания разделительного знака (ь) также заслуживает особого внимания. В соответствии с «ОППТЛЯ» (1972) используется в двух группах слов: а) в составе группы заимствованных 131 русских и интернациональных слов: большевик, Горький, Рязань, вольт, июнь, пьеса и др.; б) в словах таджикского языка после закрытого слога перед йотированными: бисьёр, дарьё, такья, њадья, афьюн и др. Если обратиться к истории дискуссии о разделительном знаке, то выявляется, что даже некоторые представители интеллигенции требовали, чтобы после буквы «л» в заимствованных арабских словах должно использовать разделительный (мягкий) знак. Такой подход был предложен поэтом М.Раҳими [127], однако в то же время Н.Ниязи опровергнул его как ошибочный [115]. А.Мирзоев как представитель отдельной группы участников дискуссии настаивал, что «разделительный знак в таджикском языке не выполняет какой-либо функции, его наличие или отсутствие в произношении не чувствуется», поэтому стоит исключить его из алфавита [103,163]. Таким образом, «ОППТЛЯ» (1972) в течение двадцати пяти лет выполняли свою функцию, внесли весомый вклад в регулирование функциональных свойств таджикского языка. В конце 80-х начале 90-х годов коренные изменения в системе национальной политики, в том числе языковой политики, привело к тому, что некоторые установления орфографии не в состоянии были обеспечить прошедшие изменения в языке. Как отмечается во введении «Орфография таджикского языка», после издания ОППТЛЯ (1972) «язык и культура получили свое дальнейшее развитие, уровень культуры речи достаточно повысился. С другой стороны, постепенное прогрессирование процесса демократизации общества (политика перестройки и свободы слова Горбачева - З.Х.)) обусловило введение множества изменений в действующую орфографию (1972 г.- З.Х.) со стороны деятелей печати и изданий, избравших путь абсолютной свободы при редактировании печатных изданий. результате в правилах правописания орудует хаос и беспорядок» [57]. Такая ситуация требует общего В пересмотра и преобразования правил правописания таджикского языка. С этой целью при Институте языка и 132 литературы имени Рудаки АН Республики Таджикистан была создана Комиссия по орфографии, которая на основе правовых актов, особенно Закона языка, с учетом достижений лингвистической науки и всестороннего анализа состояния функционирования таджикского языка в различных сферах, обязалась разработать проект правил правописания таджикского языка и представить в Правительство Таджикистана. По распоряжению Комиссии Ш.Рустамов был определен председателем, а А.Мирзоев – секретарем. Комиссия определила, что в ОППТЛЯ (1972) «в некоторых случаях не соблюдается учет соответствия звуков и букв: а) в алфавит включены чуждые, инородные буквы, которые не отражают никакого звука таджикского языка; б) самостоятельные звуки не находили своего графического обозначения; в) некоторые звуки (фонемы) таджикского языка не имели буквенного обозначения; г) сходные по форме буквы в принятом порядке алфавита располагались в расстоянии друг от друга; целый ряд правил правописания языковых единиц не учитываются и др.» (57,4). После разработки проекта новой орфографии таджикского языка Правительство Таджикистана образовалo рабочую группу в составе Т.Хаскашева (председатель), М.Шукурова, М.Лутфуллоева и Б.Камолиддинова (члены), которые, обсудив вместе с составителями (во главе с д.ф.н., профессором Ш.Рустамовым) по частям проект орфографии, конкретизировали и совершенствовали ее. После завершения разработки проекта Комиссия по исполнению Закона языка при Правительстве Республики Таджикистан в августе 1995 г предложила проект на всеобщее обсуждение [88]. Рабочая группа, внимательно ознакомившись со всеми запросами, предложениями и критическими замечаниями носителей языка, которые публиковались на страницах СМИ, выступала на радио и телевидение, с учетом приемлемых предложений совершенствовала проект и закончила работу над ним. Затем проект был обсужден со стороны 133 Комиссии по исполнению Закона языка при Правительстве Республики Таджикистан и представлен в Правительство Республики Таджикистан для обсуждения и утверждения. Правительство Республики Таджикистан своим решением под №355 от 3 сентября 1998 года утвердило «Орфографию таджикского языка», которая в практике осуществления правил правописания получила силу закона. Следует отметить, что в «Орфографию таджикского языка» были введены целый ряд новшеств и изменений, требования которых способствовали более совершенной редакции правил правописания таджикского языка. «Орфография таджикского языка» (1998), в целом, состоящая из 52 параграфов и подпараграфов, объединенных в 7 разделов (без цифрового обозначения), отражает важнейшие вопросы орфографии языковых единиц таджикского языка. Таким образом, «ОТЯ» (1998) является новым этапом в развитии и упорядочении орфографии таджикского языка, так как Независимость Таджикистана возможность и языковая политика нового времени рассмотреть с новой позиции предоставила целый ряд установлений правописания с учетом интересов таджикского языка и новых достижений лингвистической науки. Анализ и общее обозрение и сравнение правил правописания «ОТЯ» (1998) с «ОПОТЛЯ» (1972) дает возможность показать качественные преобразования в сфере орфографии таджикского языка. В том числе: 1. «ОТЯ» (1998) начинается с раздела «Алфавит и порядок и названия букв». В этом разделе введены следующие изменения: а) названия букв алфавита по сравнению с прошлым (См. «ОПОТЯ» (в редакции 1953г.)): бэ - бе, вэ - ве, гэ - ге, дэ - де, жэ - же, зэ - зе, и -и кўтоњ - йи, ка - ке, ќэ - ќе, эл - ле, эм - мэ, эн - не, пэ - пе, эр - ре, эс - се, тэ - те, эф - фе, ха - хе, цэ - се (тсе), чэ -че, ша - ше, чэ - че, љэ - ље, ъ - аломати сакта - ъе, ю - йу, я - йа [57,7; 81,36]. 134 В связи с порядком и названиями букв в 80-ые годы ХХ в. среди языковедов существовали различные точки зрения. К примеру, одну из них предлагал исследователь фонетики говоров, лингвист вариант которого был составлен М.Мањадов, с учетом прежних названий букв таджикского языка: А (алиф), б (бо), п (па), т(то), љ (љим), ч (ча), х (хо), д (дол), р (ро), з (зо), ж (жо), с (син), ш (шин), ъ (ъайн), ғ (ғайн), ф (фо), э (э), ќ (ќоф), г (гоф), л (лом), м (мим), н (нун), о (о), у (у-и кўтоњ), ў (ў-йи дароз), в (вов), њ (њо), и (и-йи кўтоњ), ї (ї-йи дароз), й (йо) [98]. Данный способ наименования букв алфавита исходит из названий букв алфавита таджикского языка на основе арабско-персидской графики и не сходны с названиями букв русской в своей основе алфавита таджикского языка. Поэтому, целесообразно наименование русских в своей основе таджикских букв. 2. Были внесены изменения в порядке расположения букв, имеющих сходства в графическом изображении. Так, формы и произношения буквы были с учетом сходств расположены в одной последовательности. Например: г-ѓ, е-ё, и-ї-й, к-ќ, у-ў, х-њ, ч-љ. Учет подобного соотношения и связи способствуeт их легкому усвоению в процессе обучения. 3. Ведя долгие годы полемику вокруг букв ц, щ, ы, ь, исследователи пытались доказать, что названные буквы не являются специфическими для графики и фонетики русского языка и не выполняют никаких функций в передачи фонетической системы таджикского языка. Однако, господства Советского Союза, составной частью во времена которого был Таджикистан, такое толкование не имело возможности существовать и реализоваться. После распада СССР (1991) и получения независимости Республики Таджикистан появилась возможность решения данного вопроса. С исключением данных букв из алфавита правило правописания русских и интернациональных заимствованных слов определялось в 135 зависимости от их адаптации к произносительным нормам таджикского языка. 4. В параграфе 10 определены правила правописания заимствованных слов, содержащих букву ц, следующим образом: а) перед гласными буквами и внутри слова после согласного пишется с: семент, сирк, Сезар, сиклон, консерт, лексия и др.; б) внутри слова, между двумя гласными пишется тс: дотсент, конститутсия и др. [57,11]. 5. Правило правописания европейских заимствованных слов определены на основе фонетики таджикского языка. В правилах отмечается, что «если звуковой состав заимствованного слова не соответствует звукам таджикского языка (звуки щ, ы и мягкий знак – З.Х.), в нем несоответствующие буквы (или лишние буквы) заменяются соответствующими таджикскими или выбрасываются: помешик, жемпер, Биковский, вазилин, панел, сужет, ноябр, сентябр, октябр, Ниютон, фелетон, автомобил и др.» [57,12]. 6. Заимствованные арабские слова, в составе которых имеется артикль, пишутся слитно: алќисса, Алберунї, Алхоразмї, алвидоъ, алѓиёс, алњаќ и др. [57,14]. 7. Сложные слова, образованные от словосочетаний посредством артикля –ал, также пишутся слитно: маликушшуаро, Мовароуннањр, дорулфунун, Равзатуссафо, Дорулмаљолис и др. [57,15]. 8. Написание с заглавной буквы слов – имен Бога: Худо, Худованд, Парвардигор, Офаридгор, Яздон, Оллоњ [57,18] и др. Следует отметить, что принятие «Орфографии таджикского языка» (1998) и получение ей силы закона предоставило возможность в определенной степени прекратить беспорядок и разнописание языковых единиц в период преобладания эмоционального, тонкого восприятия и острого, напряжённого положения функционирования таджикского литературного языка в 90-ые годы ХХ века и первого десятилетия ХХ1 136 века и регулировать ее и придать ей определенную системность и стройность. 2.5. «Правила правописания таджикского языка» (2011) В истории становления и систематизации орфографии таджикского языка на основе современной графики и алфавита «Правила правописания таджикского языка» 2011 г. являются одним из важных этапов. Особенность разработки и представления на обсуждение «ППТЯ» (2011) заключается в том, что они в основном разрабатываются и подготавливаются на уровне Комитета языка и терминологии при Правительстве РТ. Из правил правописания таджикского языка, которые заранее разрабатывались и утверждались, составлялись проекты, которые посредством периодической печати представлялись на суд носителей языка для обсуждения. После продолжительного обсуждения в течение нескольких лет был разработан окончательный вариант, который был представлен для рассмотрения и утверждения в Правительство. Получив утверждение, «Правила…» (2011) были опубликованы в периодической печати в качестве правового документа об орфографии таджикского языка, обязательного для исполнения. Новшеством в подготовке и утверждении «ППТЯ» (2011) было: а) Комитет языка и терминологии своим решением под номером №21 от 8 января 2010г. организовал рабочую группу в составе лингвистов Д.Саймиддинова (председатель), С.Назарзода, Б.Камолиддинова, Х.Маджидова, Г.Джураева, Ш.Исмоилова, Х.Султанова, Ф.Зикрияева, О.Махмадджонова, Ш.Кабирова и К.Донаевa (секретарь) [83,7-8]; б) рабочая группа в период своей годичной деятельности «упорядочила и подготовила на основе исторически сложившихся научных норм с соблюдением требований правовых документов правила и требования правописания»; в) после подготовки проекта правил правописания 137 Комитет языка и терминологии при Правительстве Республики Таджикистан разослал его по всем кафедрам таджикского языка высших учебных заведений республики, в Институт языка и литературы, востоковедения и письменного наследия АН РТ для обсуждения; г) поступившие от кафедр предложения в адрес Комитета были обсуждены на заседании комиссии по орфографии, избраны приемлемые точки зрения участников обсуждения и использованы для дополнения и совершенствования проекта; д) председатель рабочей группы выступил на заседаниях Отдела гуманитарных наук АН РТ и Ученого совета Института языка и литературы, востоковедения и письменного наследия АН РТ имени Рудаки с докладом о проекте правил правописания, изложил точку зрения Комитета и рабочей группы на спорные положения проекта; е) проект в окончательном варианте после обсуждения и с учетом мнений участников обсуждения, министерств и комитетов, которые высказали собственную точку зрения в Комитет языка и терминологии и рабочую группу по орфографии, был представлен в Правительство Республики Таджикистан. Правительство Республики Таджикистан своим решением под № 458 от 4 октября 2011 года утвердил «Правила правописания таджикского языка». С этого дня начинается новый период функционирования и действия орфографии таджикского языка в ХХ1 веке. Как было отмечено в предыдущих разделах настоящей работы, в случае возникновения вопроса о совершенствовании и изменении правил правописания Правительство, прежде всего, обязывало Институт языка и литературы, востоковедения и письменного наследия АН РТ имени Рудаки для подготовки проекта орфографии, так как эта организация считалась полномочным научным центром по языку и литературе. В дополнении к тому, здесь ведут научную работу заслуженные деятели таджикской лингвистической науки. В-третьих, после подготовки проекта решением Правительства республики центральных информационных его обычно публиковали на страницах изданий, 138 с целью обсуждения и высказывания собственного мнения носителями языка, представителями творческой деятельности, и учеными по поводу основных положений проекта. Другими словами, вокруг проекта организовалось широкое обсуждение, при котором участники обсуждения высказывались по поводу содержания проекта. Затем комиссия или отдельная рабочая группа проекта орфографии подытоживала все изложенное участниками дискуссии по поводу проекта и с учетом их дополняла и совершенствовала проект и представляла отредактированный вариант на утверждение Правительства Республики Таджикистан. Такая традиция складывалась обычно при разработке новой орфографии. Однако Комитет языка и терминологии, являющаяся государственной управленческой структурой, с самого начала и до утверждения проекта возложила на себя всю ответственность за разработку правил правописания таджикского языка, тем самым лишил научное учреждение его реального полномочия, что стало причиной возникновения многих суждений вокруг «Правил правописания таджикского языка». Иными словами, не состоялось широкое обсуждение проекта орфографии. С другой стороны, возможно, в своих действиях прав Комитет языка и терминологии, так как, взяв ответственность на себя, комитет привлек к решению данного вопроса, т.е. орфографии специалистов по языку. Когда «Проект правил правописания таджикского языка» был разослан для обсуждения в организации и предприятия, комитеты и министерства, высшие учебные заведения и подобные организации, при обсуждении в основном на страницах республиканской периодической печати поступило множество статей, в которых поднимали актуальные вопросы орфографии таджикского языка. Предложения поступали также в адрес Комитета языка и терминологии. Итоги обсуждения показывают, что в целом к актуальным вопросам проекта, которые вызывали различные точки зрения и полемику, относились следующие: 139 1. Долгая «ї» должна писаться не только в конце, но и в середине слова, так как она отражает звук, качественно отличающийся от краткого «и». Сторонники этого предложения особенно подчеркивают, что долгий и («ї») в алфавите таджикского языка на основе арабской графики графически изображался специальной буквой – ««( »ىйо»), а краткий и в старом алфавите изображался путем касры ( ̗ ). Поэтому в словах, имевших в старом алфавите долгий и («ї»), должно писаться следующим образом: пїр, тїр, фақїр, раҳїм, сангїн, оҳанїн и др. [46,13]. Другая группа, в том М.Бобомуродов и А.Не’матов, числе М.Файзов настаивали и его сторонники на том, что долгота и краткость гласных звуков в таджикском языке не имеют фонологической значимости [158,136-137;106,15]. Они высказывали критические замечания по поводу использования в проекте термина долгий «ї» (также долгий «ў»). Академик М.Шакурї преимущественно использует термин долгий «ї» (также как долгий «ў»). С его точки зрения, «в орфографию таджикского языка нужно ввести правила правописания долгого ї и долгого ў (в начале слова, середине и конце слова)» и «если это правило будет принято, то в алфавит (алфавит таджикского языка на основе русского – З.Х.) для долгого ї и долгого ў нужно ввести специальные буквы» [191,14]. А.Мирзоев также относился к тем исследователям языка, которые придерживались выше приведенной точки зрения. Он отмечает, что «в таджикском алфавите специфичны два и: и - краткий и ї - долгий, эти звуки имели свое собственное обозначение в таджикском алфавите на латинской основе. Однако, к сожалению, ї - долгий в современном таджикском алфавите не нашел своего отражения» [103,153]. Он подвергает критике тех исследователей языка, которые придерживаются точки зрения отсутствия фонологической оппозиции долгого (ї) и краткого (и) и. С точки зрения А Мирзоева, между долгим ї и кратким и выявляется 140 фонологическая оппозиция, «однако следует различать литературное произношение от просторечного». [90,153]. С.Назарзода также предлагает «для долгого и в словах наподобие зира, тира, шира, бино, дерин, зерин и др. также необходимо находить достоверное графическое обозначение» (111,14). Поэт Ато Мирходжа, учитывая особенности поэтической речи, высказывается за сохранение долгого ї в начале, середине и конце слова. Он выражает сожаление по поводу того, что «непонятно, какой вред наносился бы языкознанию, если бы написать «ї» в начале и середине слова и тем самым уберечь учащихся от ошибок в чтении и на письме? Обратите внимание: їн, їмон, Їрон, шїрїн, тїмор, мїҳан, сїм и др.» [105,45]». Весьма кстати в связи с этой полемикой привести трактовку вопроса специалиста по фонетике таджикского языка профессора Т.Хаскашева, известного своим исследованием в области звукового строя таджикского языка, автора учебного пособия по таджикскому языку «Фонетика таджикского литературного языка» (Душанбе: Маориф, 1989. – 200 с.). Прежде всего, автор классифицирует гласные таджикского языка на две группы: а) устойчивые гласные - э, ў, о и неустойчивые гласные – и, а, у; б) устойчивые гласные «во всех фонетических позициях (закрытом слоге, ударном и безударном, после глухих и звонких согласных) сохраняют свою долготу и не могут подвергаться укорочению… Вторая группа гласных (и, а, у) в отличие от устойчивых гласных произносятся кратко и в определенных позициях настолько редуцируются, что теряют свои специфические черты или полностью не произносятся, или выпадают из произношения. качественным Количественная изменениям. редукция Поэтому эти гласных гласные приводит к называются неустойчивыми» [168,65-66]. Точку зрения о написании долгого ї в начале и середине слова, которую выдвигали некоторые исследователи, в том числе М.Шакурї, А.Мирзоев, М.Файзов с графической фиксацией его в виде 141 отдельной буквы, Т.Хаскашев считает привлекательной. Как следует из анализа автора, «фонема и в некоторых словах сохраняет свою устойчивость (тир, пир, шир и др.), что является рефлексом фонемы исторически долгого ї, однако в современном таджикском языке она не имеет фонологической значимости» [168,69]. Одним из злободневных и спорных вопросов орфографии и алфавита таджикского языка является отражение системы звуков «у». Полемика вокруг данного вопроса начинается еще со времен перехода на алфавиты на основе латиницы и кириллицы и становится наиболее острой научной проблемой таджикского языкознания на современном этапе. Перед тем как разработать и представить Проект правил правописания таджикского языка (2011), дискуссия по вопросу о видах звуков «у» была в ходу. Здесь мы для разъяснения подходов остановимся на анализе взглядов некоторых исследователей таджикского языка, высказанных ими в ходе дискуссии по данному вопросу. В целом, следует отметить, что по данной проблеме высказывались известные исследователи таджикского языка, на подобие М.Шакури, Д.Саймиддинов, А.Турсунов, Б.Камолиддинов, А.Мирзоев, М.Файзов, Т.Хаскашев, С.Назарзода, А.Хасанов и др. Анализ и сравнение высказываемых им исследовательских точек зрения свидетельствует о том, что независимо от оттого, что в «Правилах правописания таджикского языка» (2011) он получил силу закона, вопрос о долгом и кратком «у» еще не нашел своего окончательного решения. Академик М.Шакури в серии статей под названием «Долгие гласные и вопросы правописания» [191] высказывает полемические замечания по вопросу о видах «у» и его графических отражениях. Выводы исследователя целесообразно суммировать вокруг следующих положений: 1) В таджикском языке существует «три у: а) краткий у – сурма, шукуфа; б) долгий у– дуд, дур, муш; в) круглый у (у-и гирд), или ў – мўр, шўр, рўз, сўз. Первый в персидской графике пишется без вов-a ( )ٯи отмечается посредством заммы (ُ). Второй графически фиксируется 142 посредством вов и называется вови маъруф. Третий также пишется через вов и именуется вови маљҳул. Этот последний в персидском Ирана отсутствует» [191,12]; 2) Буква «ў» являлась одним из элементов достаточно древней истории таджикско-персидского языка, и нельзя отказаться от ее написания в арабских словах» [191,12]; 3) для письменного отражения долгого у безусловно важным является введение специальной буквы, а в правила правописания таджикского языка ввести специальную статью о правописании долгого у (в начале слова, в середине и его конце ) (191,12). Поэт Ато Мирходжа в своей статье предлагает оставить в алфавите таджикского языка оставить два «у» - у и ў, должны быть установлены позиция и правила их правописания. Он придерживается точки зрения об обязательном написании всех слов с долгим у через букву «ў». К примеру дурўд, сурўд, дўр, тўр, бўр, мўрча, намўд и др. [105]. Согласно мнения Г.Гоибова, который полемизирует по проблемам проекта, в таджикском языке существует два у: «буква краткая «у» и долгая «ў». Краткая «у» раньше называлась «пеш», а по-арабски «замма». Он используется в написании следующих слов: муаллим, мудир, муҳандис, туҳфа, умед, гуфтан, муътабар, муҳтарам, шуҳрат, муъљиза и др.». [46,13]. Долгая «ў» используется в словах, которые в алфавите на основе арабской графики имели «вов» (вови маъруф и вови маљҳул) и произносятся « как долгий «ў»: рўз, дўд, мавзўъ, анбўҳ, нерў, паҳлў, гўш, дўст, мўй, абрў, орзў, зонў, некў и подобные…» [46]. Таким образом, Г.Гоибов высказывается за отражение в правописании таджикского языка двух «у», однако выступает против отражения вови маъруф через краткий «у» и долгий «ў». С.Назарзода во время обсуждения Проекта новой орфографии таджикского языка требует для различения правописания слов дур, дастур, муздур, ранљур, намуд, гуна, гун (заргун), Фаридун, пур, ҳинду и др. слов с кратким «у» введения специальной буквы [111,14]. 143 Подытоживая вышеприведенное, можно прийти к выводам о том, что участники дискуссии по проекту орфографии по проблеме системы «у» и его отражения в алфавите и правописании придерживаются двух подходов: а) в современном таджикском языке находятся в употреблении три «у»: краткий у (замма), долгий ў (вови маъруф) и круглый ỷ (вови маљҳул); б) из перчисленных звуков «у» в алфавите на основе русской графики принято два «у»: краткий у, долгий ў (вови маъруф и вови маджхул); в) долгий «ў» или вови маъруф в алфавите не находит своего отражения; 3. Вопрос, вызвавший острую дискуссию, - это использование (или написание) «ў» в закрытых слогах перед «ҳ» и «ъ» в таджикско-персидских и арабских словах. Этот вопрос считается также нерешенным и, следовательно, актуальным для современной орфографии таджикского языка, вокруг которого разгорелась полемика о наличии или отсутствии долгого «ў» (вов маъруф и вов маджхул) в фонетике таджикского языка. В разделе «Проекта правил правописания таджикского языка» (2010) не отрицают существования исторического «ў». Часть участников, не осознав тонкость и щекотливость вопроса, без каких-либо оснований пытались вменить в вину составителей проекта о якобы отрицании им звука «ў» в таджикском языке. Подобное восприятие вопроса предвзято и не соответствует действительности. К примеру, Ахмадджони Не’матиён, который является специалистом по фонетике таджикского языка, не входя в суть и задачи «Проекта правил правописания таджикского языка» по отношению к написанию «ў» в ряде слов перед «ҳ» и «ъ» в закрытом слоге, приходит к сенсационному заключению о наличии долгого (устойчивого) «у» в таджикском языке, что не может соответствовать объективным научным методам исследования. С точки зрения автора, «звук «ў» не «тюркского и мангитского» происхождения и не «северного и южного» наследия и не «признак пантуркизма», а таджикский, «таджикский гражданин» и имеет 144 «таджикское гражданство» [114,4]. Указанный автор требует введения особой буквы для отражения долгого «ў» в алфавит таджикского языка, что, как известно, не ново, так как это предложение поступало и до него от многих исследователей. С точки зрения рабочей группы «Правил правописания таджикского языка», автор без каких-либо оснований по истории языка предъявляет претензии с целью облегчения правила правописания данной буквы лучше использовать другую букву, как Ôô//Öö//Ûû. Интересно то, что этот исследователь языка для звуковой системы таджикского языка предлагает тюрко-узбекский звук латинского в своей основе алфавита, который используется в турецком и узбекском языках» [145,2]. Точки зрения участников обсуждения по поводу правописания «ў» или «у» после «ҳ» и «ъ» в закрытых слогах, которые отражаются в Проекте правил правописания, определяются следующим образом: а) написание «ў» в позиции после «ҳ» и «ъ» в закрытых слогах и б) написание краткого «у» в этой позиции. В проекте предлагается написание краткого «у» перед «ҳ» и «ъ» в закрытом слоге, так как, как они предполагают, в этой группе слов исторически не отмечался долгий «ў». 4. Другой вопрос – это полемика вокруг правописания «е» или «э» в ряде слов. Этот спорный момент продолжается до настоящего времени, начиная с подготовки первой «ОТЯ» (1940) на основе русской графики. Некоторые участники высказывают собственное составителями обсуждения, мнение правил о например, том, правописания что: как Ато а) «э» Мирходжа, исключена формально, так и содержательно»; б) «таджикско-персидский язык имеет один «э». Однако, возможно, чтобы польстить русскому алфавиту, наряду с ним придуман еще другой «э» в форме «е» (йэ) с интересным названием йотированный («йотбарсар»), который, кроме введения в заблуждение читателя, другой функции не может иметь. Ни один таджик не прочтет «беда» как «бйэда» или слово «бемеҳр» «бйэмйэҳр»; в) в настоящее время нам рекомендовано 145 написать «э» (который почему-то называем «э-и чаппа» - ‘перевернутый э’, не могу представить, почему?) в начале слова («эмин», «элак», «эшон» и др.), а в середине и конце отдаем преимущество «е»: бел, хеле и др. Это правило по отношению к звуку свойством и функцией с одним и тем же произносительным ненаучно, неправильно, ложь и обман»; г) в соответствии с предложением Ато Мирходжа, при выборе для алфавита нужно отказаться от «э» в пользу более известного и знакомого «е». Ничего не случится, если в словах эшон, эзад, элчї и т.п. вместо «э» использовать «е»: эшон - ешон, эзад - езад и элчї - елчї. А также в словах на подобие беҳ, зеҳ, кеҳ, кеҳтар, меҳтар, меҳр, сипеҳр более приемлема замена «и» на «е», так как «е» в указанных словах исторически соответствуют краткому «э» [105,4]. Лингвист С.Назарзода также придерживается точки зрения о том, что «историческая буква э, сохранившаяся в слове Эрон, наследована среднеперсидским периодом развития языка, очень подходящая. Произношениe подобных слов в современном персидском языке изменилось в «и». Эта буква подходит также для звука «э» в середине слова (дер-дэр, шер-шэр, хуршед-хуршэд…), так как написание е – йе (йотированную), если не забавно, смехотворно, то оказывается за пределами научных норм орфографии языка. Включение его в алфавит, на наш взгляд, исходит из стремления «наших орфографистов» сохранить место для использования русской йотированной «е». В продолжении изложения своей точки зрения С.Назарзода приходит к заключению, что это «деяние орфографистов» является следствием подражания и любой ценой поддержать политику дня, т.е. русификации таджикского алфавита», и, как подчеркивает автор, другое объяснение этому действию нельзя найти, так как буква « «е» - йе в таджикском языке не имеет другого объяснения употребления» [111,14]. Автор в предлагаемом им проекте алфавита, состоящего из 31 буквы (а, б, в, г, ғ, д, э, ж, з, и, ї, й, к, қ, л, м, н, о, п, р, с, т, у, ў, ф, х, ҳ, ч, љ, ш, ъ – З.Х.), исключает «е»-йе и йотированные (ё, э, ю, я) [111,14]. 146 Исследователь арабского языка Г. Гоибов, удeляя внимание данному вопросу, дискутирует по поводу статьи 8 проекта, отмечая: «В середине и конце слова вместо буквы «э» пишется «е»: меҳр, себ, шанбе и др.». Учитывая произношение, заключает, что «в приведенных выше словах (меҳр, себ, шанбе и др. – З.Х.) произносится звук «э», почему в этих словах мы должны писать «е»?». В то время как «в таджикском языке «е» встречается (в начале слова – З.Х.) в двух словах тюрко-монгольского происхождения «ем» и «елим» ( корм для животных и клей). Не выгодно ли в таджикском языке вместо «себ» писать «сэб», а «меҳр» - «мэҳр?» [46,13]. 5. Вопрос о йотированных в Проекте правил правописания таджикского языка (2010), так же как и в Правилах правописания прежних лет (1940, 1953, 1972, 1998), не нашел своего решения. В процессе обсуждения Проекта правил правописания таджикского языка (2010) этот вопрос был наиболее дискутируемым. По мнению А.Мирзоева и других участников обсуждения, фонетическое явление йотирования не является свойством таджикского языка и буквы, обозначающие их, были введены в таджикский язык без учета особенностей таджикского языка из русского с целью сблизить их. Как отмечает А.Мирзоев, «явление йотирования чуждо произносительным свойствам таджикского языка». «Йотированные буквы ё, ю, я, которые когда-то были перенесены из русского алфавита в таджикский, обозначают два звука: ё - jo, ю - ju, я - ja» [103,152]. Исследователь предлагает включить в алфавит современного таджикского языка букву j (йот), что дает возможность исключить йотированные буквы ё, ю, я, а буквы е и и, в проявляющие свойства йотирования, освободятся от него [103,152]. Другие авторы отмечают также не свойственность йотирования и его инородность для таджикского языка. В том числе академик М.Шакури, анализируя функции йотированных таджикского языка, приходит к заключению, что «йотированные свойственны русскому языку, а в других языках отсутствуют. Они противятся природе таджикского языка». 147 Поэтому, «для того чтобы в грамматиках и орфографиях лучше отражались особенности нашего языка, …необходимо исключить йотированные ю и я, а и и е лишить свойства йотирования. Тогда буква э также теряет свою значимость» [191]. Другие участники дискуссии, как А.Мирходжа, А.Бободжониён, Маликнеъмат, С.Назарзода и др. также изъявили поддержку данной точки зрения [105; 92; 28; 111]. 1. Дискуссия вокруг «ъ» и «хамзы». Этот вопрос с самого начала функционирования таджикского алфавита на основе кириллической графики до настоящего времени вызывает споры и не может найти своего решения. Если рассматривать в сравнительном аспекте правила правописания таджикского языка, которые упорядочены на основе использования потенциальных возможностей кириллической графики, то кажется, что изменениям. правила правописания «ъ» подвергались наименьшим К примеру, ОТЯ (1940) правила употребления «ъ» установлены следующим образом: для слогоделения: суръат, љуръат, масъул, масъала, анъана и др.; б) в словах, содержащих звук ъ (сакта): таъна, аъзо, раъно, маъно, маълум, шамъ, байъ, райъ, шеър баъд, раъд, таъм и др.; Напоминание: Слова, в конце которых ъ (сакта) употребляется после гласного, присочетании с другим гласным, ъ (сакта) выпадает, например: маљмўъ - маљмўаи шеърҳо, васеъ - васеу дароз, монеъ - монеї, манбаъ - манбаи кор и др.; в) советско-интернациональные слова, содержащие ъ, пишутся по правилам правописания русского языка: съезд, объект, субъект, разъезд и другие [122,14]. В «ОПОТЯ» (1953) изменение в правописании «твердого знака» («аломати сакта (ъ)») заключается только в том, что правила его использования в советско-интернациональных словах исключены из орфографии таджикского языка. [81,39]. Составители «ОПОТЯ» (1972) в «§15. Твердый знак (аломати сакта (ъ)) разделе «в)» восстанавливают правило написания «ъ» в советско-интернациональных словах перед буквами э и ю, основываясь при этом на установления «ОТЯ» (1940) (78,11). В «ОТЯ» (1998) правила правописания «ъ» разработаны на основе 148 заимствованных арабских слов, при этом предлагается два установления: а) слово, оканчивающееся на букву «ъ», сохраняет ее, если принимает изафет или союз: байъи кор, љамъи мардум, рафъи мушкилот, шамъу парвона, табъу нашр и др.; б) слова фаъолият и таъин являются исключением из правила «между двумя гласными ъ не пишется: мавзўи баҳс, тулўи офтоб, маљмўи ашъор, маориф и др.» [57,12]. «Правила правописания таджикского языка» (2011) дословно повторяет установления орфографических правил по отношению к «ъ», при этом составители избегают термина «аломати сакта» [83,18]. Как показывает материал дискуссии, ее участники предлагают достаточно много предложений по правилам правописания твердого знака (аломати сакта) – ъ или фонемы «ъ», однако все эти правила составителями признаются правомочными. Для подтверждения этой мысли мы привлекаем точки зрения нескольких участников дискуссии, к примеру, А.Мирзоева, М.Файзова, Т.Хаскашева и А.Мирходжи. Исследователь А.Мирзоев, который в 70-90-ые годы считался одним из ведущих аналитиков орфографии таджикского языка, высказывает достаточно привлекательные мысли по поводу правописания «ъ», которые допускают сгруппировать их следующим образом: а) в таджикском языке знак сакта имеет два свойства: 1) является фонемой: (аъзо//азо, баъд//бад, манъ//ман, шеър//шер и др.); 2) является знаком: (адъютант, объект, субъект, съезд и др.); б) «ъ» во всех заимствованных арабских в таджикском словах (манъ, шеър, анъана, масъала, масъуд, машъал, суръат и др.) является дифтонгической фонемой, обладает слогоразделительным признаком: анъа-на, мас-ъа-ла, мас-ъул, аъ-ло, маъ-лум и др.; в) знак сакта (точнее «айн») – «ъ» в правилах орфографии 1972 года и правилах, утвержденных позже, к примеру 1998 года, между двумя гласными не пишется, однако в качестве исключения даются слова фаъолият и таъин, в которых в тех же позициях пишется «айн». 149 Следовательно, почему в словах, сходных с ними маориф, фоил, соат не пишется «ъ», разве это не указывает на односторонность и ограниченность подхода составителей правил правописания; г) заслуживает внимание то, что в словах, в составе которых имеется «ъ» (айн), буква «айн» традиционно пишется во всех случаях и позициях, так как они в период более тысячи лет входили в состав заимствованных слов в таджикский язык и составляют одну из заметных частей лексики таджикского языка; д) термин «аломати сакта» (ъ) является искусственным, не может полностью охватить семантическое содержание «айн» и должно называться «буква» и «фонема»; е) составители и специалисты орфографии таджикского языка в алфавите таджикского языка на основе русской графики с самого начала создания «ОТЯ» (1940) и после него по отношению к правописанию «айн» придерживаются не традиционных и морфологических принципов, а «принципа фонетического учитывается (представители и произношение диалектного произношения, при котором только отдельного говоров и диалектов – З.Х. ) говора». нагрузили «Они собственный народ бременем фонетических свойств собственных говоров и диалектов и ошибок» [103,161]; ж) буква айн в арабских заимствованных словах традиционно пишется в следующих случаях: 1) в начале слова перед гласными а, и, о, у: ъабир, ъадам, ъолим, ъориф, ъазоб, ъалаб, ъид, ъилм, ъиморат, ъоат, ъумда, ъунвон и др.; 2) после гласных начала слова: аъзам, аъзо, аъло, аъроб, уъљуба, эълон, эъљоб и др.; 3) между двумя гласными саноъат, соъат, таъаллуқ, таъаљљуб, фоъил, шиъор, қоъида и др.; 4) в середине после гласного перед согласным: ваъда, даъво, истеъдод, истеъмол, муътабар, муътадил и др.; 5) в середине слова после согласного перед гласным: инъом, инъикос, қалъа и др.; 6) в конце слова после согласных: дафъ, манъ, рафъ, шамъ, љамъ и др.; 7) 150 в конце слова после гласного: анвоъ, бурқаъ, ихтироъ, мавзўъ, мавқеъ, монеъ, мутеъ, тулўъ, шурўъ, қонеъ и др..; ё) «поскольку сакта в заимствованных арабских словах представляет собой фонему, а в русских заимствованиях – знак , следовательно, для первой группы слов необходимо избрать букву, подобным знаком может служить сама буква «айн» ()ع. А для второй группы, русско- интернациональных слов в соответствии с произносительной нормой таджикского языка допускается писать без соответствующего знака: адйутант, сийэзд, субйэкт и др.» (103,160-163); ж) в таджикском письме на основе русской графики «айн» используется также для обозначения «ҳамза». Айн для отражения «ҳамза» используется в следующих случаях: а) между двумя гласными: азроъил, лаъим, ноъиб, саъид, фоъиз, ғоъиб, љоъиз и др.; б) частично после гласных перед согласными (иълом, таърих, таъсир, таъхир, мўъмин, раъс и др.); в) в количественно ограниченных словах в конце слова (лўъ-лўъ, мабдаъ и др.) [103,161-162]. Точка зрения Ато Мирходжа, в основном сходна с предложениями А.Мирзоева, однако содержит два новых предложения: 1) должны принимать заглавную букву «ъ» чуть крупнее; 2) для обозначения хамзы ()ﺀ, как это принято в международной транскрипции, можно принимать знак апостроф (’). Если этот знак не может быть принят, тогда разделительный знак («аломати људойї») должен быть исключен из алфавита и использовать его для изображения «ҳамза», например: маьмур, таьйїд, муьаллиф, таьрїх и др. (105,5). Профессор Т.Хаскашев доказывает, что «ъ» является гортанным звуком, «гортанный, шумный, смычный, взрывной, глухой, неносовой согласный», и причисляет его к фонематической системе языка [168,96]. Другими словами, использование таджикского фонемы «ъ» должна находить четкое определение в орфографии таджикского языка. 151 Профессор М.Файзов по отношению к «ъ» придерживается другого подхода. Он на основе фонетической характеристики «ъ» М.И.Матусевич, А.А.Ковалевым, Г.Ш.Шарбатовым и собственных лабораторных исследований приходит к выводу: а) фонема арабского языка ( عайн) в таджикском языке отсутствует; б) буква «ъ» в современном таджикском литературном языке никакой фонемы не обозначает, она является орфографическим утверждение знаком [156,31-32]. Подобное категорическое автора считать полностью доказанным нельзя, так как упоминание несколько слов, имеющих «ъ», наподобие раъд//рад, баъд//бад, шеър//шер, саъдї//садї и др., свидетельствуют о том, что точка зрения первой группы исследователей ближе к истине. Материал дискуссии показывает, что в изданных статьях и сообщениях, в основном, объектом полемики становятся указанные выше вопросы. И следует признать, что хотя эти вопросы во время обсуждения проектов орфографии таджикского языка(1953, 1967, 1995, 2010) были поставлены на обсуждение, однако не все вопросы нашли свое формирование в виде установлений по орфографии таджикского языка в правилах правописания. Таким образом, 4 октября 2011 года решением Правительства Республики Таджикистан по номером №458 «Правила правописания таджикского языка» были утверждены и они открыли новый период функционирования орфографических правил таджикского литературного языка. Важнейшие изменения, которые были внесены в «Правила правописания таджикского языка» (2011), следующие: 1.В разделе алфавита ППТЯ (2011) буквы располагаются в соответствии с правилами кириллического алфавита. «Этот критерий, пишет Д.Саймиддинов, - действовал и в прошлом, подобные случаи и традиции в познании названий букв имелись в истории использования доисламских алфавитов и арабско-персидского алфавита. Поэтому этот критерий в названии букв кириллического 152 алфавита на основе традиционного и исторического процесса заново возрождается» [135,3]. К примеру, способ именования букв, который приведен в ППТЯ (2011), исходят из ОПОТЯ (1953), различия между ними наблюдаются только в названий букв е - йэ, ё - йо, й - йот, ю - йу, я - йа, ў (у-и дароз – у долгий). 2. Порядок алфавита в ППТЯ (2011) по сравнению с орфографическими правилами таджикского языка (1940, 1953, 1972) имеет некоторые различия, совпадая с ОТЯ (1998). В них сходные буквы расположены в одной последовательности рядом друг с другом. Например, г - ғ, е - ё, и – ї - й, к - қ, у - ў, х - ҳ, ч - љ. 3. В порядке и в нормах правописания гласных «в отличие от предыдущих правил, разрабатывая на основе научного и исторического принципа, правила их правописания изложены в отдельных разделах и подразделах и позиция использования каждого из них дается в новом порядке. Например, приводя правописание буквы «и» в отдельном параграфе (3. «буква и пишется в начале и середине слов»), даются новые подразделы (г, ғ). В том числе, «г) в собственных именах Леонардо да Винчи, Ганди, Паганини, Ибарури, Сочи, Тбилиси, Миссисипи и др.; ғ) заимствованные нарицательные имена такси, туфли и др.» [78,8]» . Это правило с другим определением в ОПОТЯ (1953) приводится в одном разделе (т.е. «если и конец слова не принимает ударения, пишется и: липпи (липпи даргирифт), Тбилиси, Батуми, ясли, туфли и т.п.») [81,38]. В соответствии с установлениями ОТЯ (1989) сходные со словами «Ибарури, Тбилиси, Батуми» и др. приведены в разделе 3 (Подразделе «а»), в котором приводится: «а) в словах, последний слог которых оканчивается на ударный и, пишутся с «ї»» [57,8-9]. 4. Другое новшество «ППТЯ» (2011) связано с установлениями правописания «ў» (долгий у). Если в ОПОТЯ (1972) в параграфе 6 устанавливается два случая написания буквы ў (а) в начале, середине и конце слова: ўбада, ўгай, ўзбек, ўлља, ўмоч, ўрда, ўсма, ўғурча, ўҳдадорї, анбўр, ашўла, бўса, дўхтан, занбўр, пўшок, рўз, чўб, ғўза, бў(й), гулў, мў(й), 153 рў(й), шў(й), љў(й) и др.); (б) в закрытом слоге перед ҳ и ъ (аломати сакта): анбўҳ, бўҳтон, Зўҳра, мўҳлат, сўҳбат, шўҳрат, мўътабар, мўътадил, мўъљиза и др.), это же правило в ОТЯ приводится в следующей редакции: «5. Буква ў (вови ма ҳул) пишется в начале, середине и конце слова: ўгай, ўймоқ, зўр, дўст, сўхтан, гулў, бў(й), рў(й), мў(й) и др.» [57,9]. В ППТЯ (2011) с учетом установлений «ў» в ОТЯ (1998), в которой не рассматривается написание «ў» перед буквами «ҳ» и «ъ», предлагается следующее правило, что стало объектом дискуссии как во время обсуждений проекта, так и после утверждения ППТЯ (2011). К примеру, в ППТЯ (часть 2, параграф 5) приводится: «5. Буква ў (долгий у) пишется в середине и конце слова: рўз, гўш, зўр, дўст, бў(й), рў(й), мў(й) и др. Буква ў, как принято, пишется перед й» (83,15). В качестве пояснения особо подчеркивается специфическая особенность ў в начале слов таджикского языка, которые в основном являются заимствованиями из тюркских слов: «Буква ў в начале слова употребляется в заимствованиях из тюркских языков» [83,14]. Как поясняет профессор Д.Саймиддинов, «впервые в «Правилах орфографии таджикского языка» («Қоидаҳои имлои забони тољикї») было конкретно доказано, что в начале слова буква « » является свойством только узбекского и тюркских языков и это правило не должно возлагаться на фонетическое свойство таджикского языка» [135,3]. Для подтверждения своих слов автор обращается к «Фарҳанги ўзбакї ба форсї» (Узбекско-персидский словарь) (в 2-х томах, Тегеран, 1386) и показывает, что в словаре встречается 1260 слов с начальным [135,4]. Профессор Д.Саймиддинов также подчеркивает, что слова гесу, абру, бону, неру, олу, паҳлу, орзу, дору, оҳу и др. должжны писаться с у и доказывает, что «у» в конце подобных слов восходят не к дифтонгу «ау», а из суффикса «-ук» пехлевийского (среднеперсидского) языка в результате исторического преобразования» [135,3]. 154 Нами было анализировано правописание слов гесу, бону, орзу, дору, оҳу, абру, неру, олу, паҳлу в «Орфографическом словаре таджикского языка» (1974) и «Орфографическом словаре» (1991). Анализ показывает, что в «Орфографическом словаре таджикского языка» (1974) из указанных слов гесў и обрў пишется с долгим ў, паҳлу дается в двух формах – как в краткой у (паҳлу), так и в долгой ў (паҳлў), в то время как в «Орфографическом словаре» (1991) пишутся с долгим ў: гесў и обрў. 5. Новшества встречаются также при определении правописания согласных. Если «ъ» в ОТЯ (1940), «ОППТЯ» (1953), «ОППТЛЯ» (1972) называется как «аломати сакта», то в «ОТЯ» (1998) и «ППТЯ» (2011) он характеризуется как согласный звук [107,14; 67,39; 65,11; 50,11-12; 72,18-19]. Изменение отношения составителей и ответственных за регулирование орфографии таджикского языка к правописанию «ъ» и полемика вокруг нее, которая продолжалась последние десятилетия, а также исследованияй профессоров Т.Хаскашева и А.Мирзоева предоставили возможность пересмотреть данный вопрос в «ОТЯ» (1998) и «ППТЯ» (2011). В результате было установлено, что признание «ъ» как фонемы в арабских заимствованных словах и как знака в русско-интернациональных словах в большей степени отвечает функциональным особенностям данной буквы в алфавите таджикского языка. 6. Впервые на основе порядка следования и системы известных арабских моделей было определено правописание слов арабского языка, содержащих ташдид, что особо подчеркивается профессором Д.Саймиддиновым. Если сравнивать правописание слов арабского языка, содержащих ташдид, и принятые по ним установления в ОТЯ(1940), ОПТЯ (1953), «ОПТЛЯ (1972), ОТЯ (1998) и ППТЯ (2011), то можно прийти к следующим выводам: а) если в ОТЯ (1940) это языковое явление называется «повторяющиеся буквы («ҳарфҳои такроршаванда»)», то составителями ОППТЯ оно поясняется как «звуки, произносимые дважды («овозҳои ду 155 карат талаффузшаванда»)». [122,12; 80,39]. Впервые термин «удвоение звуков» («ташдиди овоз») используется в ОППТЯ (1972) (57,10), в ОТЯ (1998) и ППТЯ (2011) этот термин встречается в форме изменения второго компонента словосочетания «согласные, имеющие ташдид» («ҳамсадоҳои ташдиддор»)» [57,12;83,18-19]; б) содержание орфографического установления «согласные, имеющие ташдид» («ҳамсадоҳои ташдиддор»)» в указанных документах по орфографии определяется почти одинаково, различия между ними сводятся к тому, что в ППТЯ (2011) «согласные, имеющие ташдид» в арабских словах перечислены и упорядочены в соответствии с правилами и структурными схемами [83,19]. Как указывают составители ППТЯ (2011), подобный метод установления орфографических правил применяется впервые в практике разработки орфографии [135,3]; в) в главе 3, параграфе 13, подпараграфе а) приводятся слова таджикского языка с исконными (историческими) удвоенными согласными (арра, барра, парра, пашша, бурро и т.п.), что является одним из новшеств ППТЯ (2011) в разделе слов с удвоенными согласными; г) новизна данной главы заключается также в том, что в подпараграфе б) «двойные согласные в арабских заимствованных словах, как правило, пишутся по активным моделям (қолабҳои фаъол): наљљор, раззоқ, ҳаммол); ….тафаъъул (ташаккур, таҳаввул, таназзул); ……(муфаъъал) (мураккаб, муаззам, мунаққаш), …….(муфаъъил) (мусаввир, мударрис, мумаййиз); …..(мутафаъъил) (мутавассит, мутакаббир, мутаҳаййир), …….(мутафаъъал) (мутақаддам, мутааххар),а также слова типа иттиҳод, иттилоъ, иттисол, муттаҳид, мубарро, мутасаддї, табарро» [83,19]. В связи с этим правилом следует отметить, что, предлагая данное правило, составители преследуют цель облегчить понимание правописания слов с удвоенными согласными, однако носителям языка, большинство которых не знают арабского языка, трудно их усваивать и использовать. 156 7. Новизна ППТЯ (2011) также проявляется в том, что устанавливается написание «у» перед «ҳ» и знаком сакта «ъ», что до принятия данного правила, а затем после принятия правил вызывало горячую дискуссию, и эта полемика продолжается до настоящего времени. В разъяснении профессора Д.Саймиддинова к ППТЯ (2011) по вопросу написания перед «у» или «ў» перед «ҳ» и «ъ» указывается, что этот вопрос является одним из ошибочных, не соответствующих научным и историческим нормам, утверждений, так как: а) слова наподобие (мўҳлат, ўҳда, анбўҳ, бўҳтон, сўҳбат, шўҳрат, мўҳтољ, мўҳташам, мўҳтарам, мўъљиза, мўътабар, а также таджикское слово мўҳр) по принятым правилам в арабско-персидской графике не пишутся посредством «вов», поэтому указанные слова и подобные им написать с долгим ў является недопустимой ошибкой; б) написание долгого ў в словах, имеющих вови маљҳул является одной из особенностей таджикского языка, в других случаях передача слов с кратким у независимо от исконности или заимствований слов является обязательной [135,3]. Автор на основе анализа некоторых арабских слов, которые в таджикском и узбекском языках после «ъ» писались с «ў», приходит к выводам о том, что «указанное правило по фонетическим особенностям «ў» после «айн», которое не является особенностью письменной традиции персидско-таджикского языка, в таджикский язык введено на основе норм нескольких говоров… Эти диалектные нормы противоречат историческому развитию таджикско- персидского языка, для иранских языков они чужды» [136,135]. В связи с этим следует ссылаться на устода С.Айни, который отмечает, что в установлении правил правописания произношение звуков не должно быть ведущим, так как «в языке начинается анархия, потому что произношение во все времена и на каждой территории может подвергнуться изменениям» [7,8]. Вслед за утверждением «Правил правописания таджикского языка» (2011) указанный вопрос стал объектом острой полемики, по освещению 157 которой участники дискуссии разделились на две группы. Первая группа (А.Мирзоев, Д.Саймиддинов, С.Назарзода и др.) выступалa за написание перед «ҳ» и «ъ» в закрытом слоге краткого «у» они доказывали, что исторически в подобных словах отсутствовал долгий «у», он признается в орфографии таджикского произносительных языка особенностей на основе [136,127-138; учета диалектных 111,5-15; 103,140-169]. Сторонники второй группы (М.Шакури, М.Файзов, Б.Камолиддинов, М.Бобомуродов, А.Неъматов, А.Хасанов, Т.Шокиров и др.) выступали за введение в орфографию правиланаписания долгого «ў» перед «ҳ» и «ъ» [191; 114,4; 106,15; 157,169-183; 184,3-18; 199,5]. Заслуживает внимание то, что вопрос об изложении в орфографии особенностей правописания долгого «ў» перед «ҳ» и «ъ» (особенно в закрытых слогах) был внесен в первые правила правописания таджикского языка на основе русского в своей основе алфавита таджикского языка – «ОТЯ» (1940) в главе 1, §10 (буква «ў»). В ней приняты следующие установления, которые впоследствии с незначительными изменениями были отражены в правилах1953, 1972 г.г.: «в закрытом слоге перед согласным ҳ всегда пишется ў, однако в открытом слоге используется буква у. Например, сўҳбат, мўҳтарам, Мўҳсин, ўҳда, мўҳлат, муҳим, муҳаббат, муҳиб, зуҳур, муҳољир и др.» Напомиание: Иногда в открытом слоге перед ҳ также пишется ў. Например: кўҳистон, аҳволи рўҳї и подобные… В словах, имеющих ъ (сакта), также употребляется буква ў. Например: шўъба, мўътадил, мамнўъ, шўъла, мўътабар и подобные» [107,9]. В ОПОТЯ (1972) правила, касающиеся написания долгого «ў» перед «ҳ» и «ъ» в зарытом слоге, были исключены, только в подпараграфе (б) §6 установлены: «б) в закрытом слоге перед «ҳ» и «ъ» (аломати сакта) пишется ў: анбўҳ, бўҳтон, Зўҳра, мўҳлат, шўҳрат, мўътабар, мўътадил, мўъљиза и др.» [78,8]. Сравнение наличия данного правила в ОТЯ (1998) и ППТЯ 158 (2011) вынуждает нас прийти к заключению, что, ощущая чужеродность этого явления для таджикского языка, составители орфографии таджикского языка исключают его из правил правописания таджикского языка. Поэтому составители ППТЯ (2011) не отрицают полного отсутствия долгого «ў» в звуковой системе таджикского языка, однако считают неправильным и противоречащим природе таджикского языка его использование в группе заимствованных слов. Возникает вопрос, сумели ли «Правила правописания таджикского языка» решить все актуальные и дискуссионные вопросы орфографии таджикского языка, сумеет ли в будущем конкретно ответить на данный вопрос? В заключении следует обратить внимание на то, что составителями правил правописания таджикского языка в лице Комитета языка и терминологии при Правительстве Таджикистана после получения права закона «Правилами правописания таджикского языка» (2011) в 2013 г. был опубликован «Фарҳанги имлои забони тољикї» («Орфографический словарь таджикского языка»), который был направлен на практическое осуществление установлений «Правил правописания таджикского языка». Указанный словарь охватывает более предыдущие словари подобного рода языкового материала [185,3]. 159 35 тысяч слов, превосходя по количественному охвату ЗАКЛЮЧЕНИЕ Анализ процесса становления и развития орфографии таджикского языка в ХХ в предоставил возможность изучить важнейшие проблемы орфографии таджикского языка за этот период и представить системно конкретизированное и совершенное исследование. В процессе изучения основной проблемы диссертационного исследования к анализу привлекались также многие вопросы, связанные с проблемой орфографии таджикского языка, по которым в работе проведены конкретные выводы, актуальные, с нашей точки зрения, по своему решению. По сути своей кратко выводы результатов исследования сводятся к следующим: 1. Проблемы орфографии в таджикском языкознании относится к тем проблемам, которые к настоящему времени еще не стали предметом конкретного монографического научного исследования, возможной причиной этого стало частое изменение основ орфографии таджикского языка. 2. Орфография таджикского языка в целом охватывает тысячелетнюю историю, значимость данного аспекта проблемы нельзя не учитывать и оставлять без внимания. Исследователи, которые отрицают это явление, допускают серьезную ошибку. На персидсидско-таджикской графике письменно зафиксировано бесчисленное количество художественной, научной, исторической и иной литературы, часть из которой, свидетельствующая о систематизации и упорядочении правил правописания, дошла до нас. Поэтому действующая орфография таджикского языка берет свое начало со времен великого мастера слова Рудаки и его современников. 3. Орфография зарождается в связи с возникновением письменности, устанавливает свои правила, определения и назначения на базе потенциальных возможностей письма и постепенно приобретает право обязательности использования. В связи с изменением письма изменению подвергаются также орфография. 160 В истории культуры таджикского народа со времен Рудаки до настоящего времени были в использовании три вида письма – персидскотаджикское письмо на основе арабской графики, таджикское письмо на основе латиницы, таджикское письмо на основе кириллической графики, орфография каждого из которых имела свою специфику. Поэтому основным критерием орфографии периодизации формирования в настоящем исследовании становятся таджикской письмо и графика (алфавит). В то же время нельзя считать другие критерии второстепенными или малозначимыми. Таким образом, периодизация, предлагаемая нами, охватывает четыре периода: первый период - орфография таджикского языка на основе арабскоперсо-таджикской графики (с IX до начала ХХ в.); второй период - орфография таджикского языка на основе латинской графики (20-30-ые годы ХХ в.); третий период – орфография таджикского языка на основе кириллической графики (40 –ые - 90-гг. ХХв); четвертый период – орфография таджикского языка периода независимости Таджикистана (с 1991 по настоящее время). 4. Орфография является величайшим средством, посредством которого регулируется и нормализуется функционирование литературного языка. Она во взаимоотношении с изменениями и трансформацией языковой системы подвергается реформированию и совершенствованию. ХХ век – это период, когда в жизни таджикского народа произошли коренные, революционные изменения, нашедшие свое отражение в самом таджикском языке. Этот процесс внес много нового в орфографию таджикского языка, в ее установления. 5. основе В третьем десятилетии ХХ в. в связи с заменой алфавита на арабской графики на латинскую графическую основу и демократизации языка настала необходимость в разработке простой, 161 доступной и всеобщей орфографии, чтобы она оказала содействие в быстрейшей ликвидации безграмотности народа. Именно в этот период, разрабатывая правила правописания таджикского языка на основе латинской графики (1928, 1929, 1930), были заложены первые, но достаточно крепкие кирпичики, в основу формирования совершенной орфографии таджикского языка. Большинство установлений орфографии, которые действуют еще сейчас, берет свое начало с указанных правил. 6. Первые сравнительно полные правила правописания таджикского языка были разработаны и утверждены на Первом научнолингвистическом съезде (1930). Именно на этом съезде берет свое начало полемика вокруг нескольких звуков «у» (вови маљҳул, вови маъруф и замма) и нескольких «и». Решением съезда вместо трех «у» было установлено две «у»: - ў (у-и дароз) и у (у-и кўтоҳ) и две «и»: -ї (и-и дароз) и и (и-и кўтоҳ), однако эта полемика продолжается и до настоящего времени. 7. В коне 30-х годов ХХ в. проходило два совещания с целью разработки вопросов таджикского языка, грамматики, которые по терминологии приказу и орфографии Народного комиссара просвещения Таджикской ССР (№1, от 2 января 1989 г.) были напечатаны в центральных изданиях под названием «О некоторых вопросах таджикского языка (проект)». Составители этого проекта неправомерно стремились сблизить таджикский литературный язык с разговорной (диалектной) речью. Опираясь на фонетический принцип в определении некоторых правил правописания таджикского языка, они отказались от многих грамматических форм глагола, поддерживали диалектные свойства произношения некоторых языковых единиц, к примеру, в замену послелога –ро высказывали поддержку диалектного произношения -я, несостоятельность точек зрения которых была доказана в процессе последующего обсуждения «проекта». Устод С.Айни, критикуя точку зрения составителей проекта, отмечает, что если при определении правописания языковых единиц 162 орфоэпические признаки используются как ведущий критерий, в языке будут господствовать анархия и беспорядок. 8. Важнейшим периодом формирования орфографии таджикского языка, который продолжается и в настоящее время, является разработка правил правописания на базе кириллического алфавита. В разработке первых правил правописания таджикского языка (1940) составители опирались на русскую орфографию, по возможности, оказывается уважение сходству правил правописания этих языков и в некоторых случаях наблюдается отступление от возможностей и особенностей таджикского языка. К примеру, алфавит и количество букв, названия букв, способ написания русско-интернациональных слов и подобные считаются спорными правилами. К тому же правописание многих языковых единиц, дискуссионных к настоящему времени, независимо от их правоты или ошибочности, начинается с этого периода. 9. Разработка формировании и ОПОТЯ (1953) является совершенствовании новым современной шагом в орфографии таджикского языка, в которые по сравнению с предыдущими правилами правописания вводится целый ряд количественных и качественных изменений. Составители ОППТЯ (1953) преимущественно основываются на морфологическом принципе, в то время как используются возможности в ОТЯ (1940) в целом семантического принципа. Анализ установлений ОПОТЯ (1953) и ОТЯ (1940), с одной стороны, и сравнение их основных положений, с другой, являются свидетелями того, что в ОПОТЯ (1953) введены определенные измененения. 10. ОППТЛЯ (1972) является новым этапом в формировании и развитии орфографии таджикского языка на основе кириллического алфавита, который получил законное право функционирования 19 лет спустя после ОПОТЯ (1953). В них включено множество изменений, на подобие правописания заимствованных русско-интернациональных слов в соответствии с их исконной орфографией, изменения в правописании 163 числительных, случаи использования долгого ў, правописание ю и йу, об особенностях мягкого существительных, знака (ь), правописание правописание глагола-связки собственных аст, имен архаического префикса ҳаме, послелога –ро и др. 11. 90-ые годы ХХ столетия считается судьбоносными не только в истории таджикского народа, его культуры и науки того времени, но и в налаживании больших изменений в строительстве языковой политики независимого государства Таджикистан. В этот период изменяется направление развития таджикского языка в сторону использования и возрождения традиционных, исконных ценностей народа. На этой основе подвергается орфография качественным таджикского и количественным языка. изменениям Направление функционирования литературного языка требует, чтобы ставился заслон перед разнородного, независимости мозаичного и написания совмещалось развитие периода языка также с обилием востребования непреложными установленными правилами и научными устоями. Поэтому утверждение правил ОТЯ (1998) и ППТЯ (2011) имеет особое значение для регулирования направления развития литературного языка. Именно в этих правилах нашли свое новое видение многие актуальные вопросы орфографии таджикского языка, такие как исключение букв ц, щ, ы, ь из алфавита и на этой основе изменение в количественном составе букв от 39 до 35, изменение названий букв, последовательности друг за расположение сходных букв в одной другом, способы написания русско- интернациональных слов, правописание ал в арабских словах, определение объективных факторов использования ў и у, отступление от написания ў пере ҳ и ъ в закрытом слоге и замена ее на у. 12. Исследование проблемы формирования орфографии таджикского языка в ХХ и начале ХХ1 в. свидетельствует о том, что современная орфография таджикского языка в определенной степени приобрела системность и устойчивую конфигурацию. В то же время 164 правила правописания таджикского языка не представляют собой застывшую, схоластическую форму, с течением времени могут подвергаться определенным изменениям, так как сущность, природа правил правописания проявляется в этом. 165 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ А. На русском языке 1. Аванесов, Р.И. Русское литературное произношение / Р.И. Аванесов. - Изд. 5-е.– М., 1972. – 415 с. 2. С.Д. Арзуманов, С.Д. Некоторые вопросы таджикской орфографии / Арзуманов //Учёные записки ТГУ им. Ленина. Т.2. Серия гуманитарных наук– Сталинабад, 1954. – С.235-242. 3. Асимова, Б.С. Проблемы языкового строительства в Таджикистане: (социолингвистические проблемы графики и орфографии 20-40гг.): автореф.дис...канд. филол.наук:10.02.19 / Б.С.Асимова. – Душанбе, 1978. - 23с. 4. Асимова Б.С. Языковое строительство в Таджикистане (1920- 1940гг.) / Б.С.Асимова. – Душанбе: Дониш, 1982. - 152с. 5. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова– М.: Советская энциклопедия, 1966. – 608с. 6. Бертелс Е.Э. Отзыв о материалах комиссии по таджикскому литературному языку / Е.Э Бертелс. //К вопросу об едином литературном таджикском языке, терминологии и латинизированном таджикском алфавите. – Сталинабад: Издание научно-метод. сектора Наркомпроса ТаджССР, 1930. – С.52-59. 7. Булатова Л.Н. Ещё раз об основном принципе русской орфографии / Л.Н.Булатова //ВЯ. 1969. - №6. – С.64-70. 8. Вахобов Т. Влияние общественных функций таджикского литературного языка на его структурное развитие: (на материале лексики 20-30-х гг.) / Т.Вахобов //Русский язык в Таджикистане. – Душанбе: Дониш, 1989. – С.154-169. 9. Виноградов В.В. Проблемы литературных языков и закономерности их образования и развития / Виноградов В.В. – М., 1967. – 420 с. 166 10. Винокур Г.О. Орфография как проблема истории языка / Г.О. Винокур // Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку//М. – 1959. – С.463-468. 11. Гвоздев А.Н. Основы русской орфографии / А.Н.Гвоздев // Гвоздев А.Н. Избранные работы по орфографии и фонетике. – М., 1963. – С.25-86. 12. Фонетика Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык. Т.1. и морфология. Изд-е четвёртое / А.Н.Гвоздев– М.: Просвещение, 1973. - 432с. 13. Гухман М.М. Литературный язык//Общее языкознание. Формы существования. Функции, истории языка / М.М. Гухман– М., 1970. – С.502548. 14. Гухман М.М. Литературный язык / М.М.Гухман //ЛЭС. – М.: СЭ, 1990. – С.270-271. 15. Дешериев Ю.Д. Развитие общественных функций литературных языков / Ю.Д.Дешериев– М.: Наука, 1976. – 432с. 16. История русского литературного языка. Курс лекций / Ю.Д.Дешериев– М.: Изд-во Московского университета, 1954. – 432с. 17. Иванова В.Ф. Трудные вопросы орфографии / В.Ф.Иванова– М.: Просвещение, 1975. – 176с. 18. Иванова В.Ф. Современная русская орфография. Изд. 3-е. / В.Ф.Иванова. – М.: Высшая школа, 1976. – 272с. 19. Иванова В.Ф. Современный русский язык. Графика и орфография / В.Ф. Иванова.– М.: Просвещение, 1976. – 288с. 20. Иванова В.Ф. Принципы русской орфографии / В.Ф. Иванова. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1977. – 231с. 21. Иванова В.Ф. Орфография / В.Ф. Иванова. // Лингвистический энциклопедический словарь. – М.: СЭ, 1990. – С.350-351. 22. Исаев М.И. Языковое строительство в СССР / М.И.Исаев – М.: Наука, 1979. – 350с. 167 23. Исаченко А.В. К вопросу о периодизации истории русского языка / А.В. Исаченко // Вопросы теории и истории языка: (сборник в честь проф. Б.А.Ларина). – Л., 1963. – С.149-158. 24. Исмоилов А. Становление языковой нормы в современном персидском литературном языке: автореф.дис… канд. филол.наук: 10.02.22. А.Исмоилов. – М., 1973. – 24с. 25. Исмоилов А. Становление языковой нормы в современном литературном языке: дис… канд. филол.наук:10.02.22 / А.Исмаилов– М., 1973. - 164 с. 26. Кайдалова А.И. и др. Кайдалова А.И., Калинина И.К. Современная русская орфография: учеб. пособие для вузов по спец. «Журналистика» / А.И.Кайдалова, И.К.Калинина – 4-е изд., испр. и доп. – М.: Высшая школа, 1983. – 240с. 27. Калонтаров Я.И. Упорядочить орфографию и терминологию таджикского языка / Я.И.Калонтаров // Коммунист Таджикистана. 7 феврали 1952. 28. Калонтаров Я.И. Развитие таджикской письменности за годы Советской власти / Я.И.Калонтаров // Известия отделения общественных наук АН Таджикской ССР. 1957. - №15. – С.147-159. 29. Калонтаров Я.И. Переход таджикской письменности на новый алфавит, основанный на русской графике / Я.И.Калонтаров // Баъзе масъалањои забоншиносии тољик. – Душанбе: Нашр. АФ РСС Тољикистон, 1964. – С.33-46. 30. Кондрашов Н.А. История лингвистических учений / Н.А.Кондрашов– М.: Просвещение, 1979. – 224с. 31. Керимова А.А. Таджикский язык: (об основных изменениях в литературном языке) / А.А.Керимова //Закономерности развития литературных языков народов СССР в советскую эпоху. Иранские и иберийско-кавказские языки. – М.: Наука, 1969. – С.78-116. 168 32. Керимова А.А. Современный таджикский литературный язык: (функционирование и развитие): автореф.дис…доктора филол.наук: 10.02.22 / А.А.Керимова – М., 1997. – 30с. 33. Климчицкий С. Спорные вопросы таджикского латинизированного алфавита. Итоговые материалы работ комиссии по алфавиту за время с 7-го по 18-е июня 1930 года / С.Климчицкий // Масоили сохтмони забони тољикии адабї дар солњои 20-30 садаи ХХ. Китоби 1: Нахустин Анљумани илмї-забоншиносии тољик: (мавод, тањия, андўзиш). Баргардон, тањия ва муаллифи муќаддима д.и.ф., профессор Т.Вањњобов. – Хуљанд: Ношир, 2010. - С.218-221. 34. Кузьмина С.М. Теория русской орфографии. Орфография и её отношении к фонетике и фонологии / С.М. Кузьмина – М.: Наука, 1981. – 265с. 35. Леонтьев А.А. Что такое язык / А.А.Леонтьев – М.: Педагогика, 1976. - 98с. 36. Марузо Ж. Словарь лингвистических терминов / Ж.Марузо – М., 1960. – 436с. 37. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков / А.Мейе – М.-Л.: ГСЭИ, 1938. – 512с. 38. Мусаев совершенствования К.И. Вопросы орфографий разработки тюркских и дальнейшего литературных языков Советского Союза / К.И. Мусаев //Орфографии тюркских литературных языков СССР. – М.: Наука, 1973. – С.4-48. 39. Мусаев совершенствования К.И. Социолингвистика письменностей и литературных некоторые языков вопросы Советского Союза / К.И. Мусаев // Социолингвистические проблемы развивающихся стран. – М.: Наука, 1975. – С.294-303. 40. Нестеренко С.К. Новый таджиксий алфавит / С.К.Нестеренко // Известия таджикского филиала АН СССР. 1940. - №1. – С.25-32. 169 41. Ниязмухаммедов Б. О развитии современного таджикского литературного зыка: (для ВДНХ СССР) / Б. Ниязмухаммедов – Душанбе, 1967. – 12 с. 42. Опоришко А.Я. Современный русский литературный язык. Орфография / А.Я. Опоришко Изд. 2-е. – Харьков, 1974. – 152с. 43. Орфографии тюркских литературных языков СССР. – М.: Наука, 1973. – 304с. 44. Орфографический словарь русского языка. Изд. 17-е. – М.: Русский язык, 1980. – 480с. 45. Панов М.В. Об усовершенствовании русской орфографии / М.В.Панов // ВЯ. - 1963. - №2. – С.81-93. 46. Панов М.В. Рассказ о русской орфографии, её достоинствах и недостатках / М.В.Панов – М.: Наука, 1964. – 167с. 47. Поливанов Е.Д. О трех принципах построения орфографии Е.Д.Поливанов // Е.Д. Поливанов Избранные работы. Статьи по общему языкознанию. – М., 1963. – С.254-262. 48. Правила русской орфографии и пунктуации. Полный академический справочник. – М.: ЭКСМО, 2007. – 480с. 49. Реформатский А.А. Введение в языкознание / А.А.Реформатский– М.: Учпедгиз, 1955. - 400с. 50. Розенталь Д.Э. и др. Словарь-справочник лингвистических терминов / Д.Э.Розенталь, М.А. Теленкова– М.: Просвещение, 1985. – 400с. 51. Розенталь Д.Э. и др. Русская орфография и пунктуация / Д.Э.Розенталь, И.Б.Голуб – М.: Русский язык, 1990. – 189с. 52. Соколова В.С. Очерки по фонетике иранских языков. Ч.2. / В.С. Соколова– М.-Л., 1953. - 243с. 53. Тоджиев Д.Т. Русский язык – язык межнационального общения и сотрудничества всех народов СССР / Д.Т.Тоджиев Таджгосизд., 1964. – 16 с. 170 – Душанбе: 54. Файзов М. Таджикское литературное произношение: (экспериментальное исследование) / М.Файзов. – Душанбе: Дониш, 1985. – 94 с . 55. Файзов произношение: М. Современное (экспериментальное таджикское фонетическое литературное исследование): автореф…дис…доктора филол.наук: 10.02.22 / М.Файзов. – М., 1990. – 34с. 56. Файзов М. Гласные звуки таджикского литературного языка / М.Файзов. – Душанбе, 1992. – 116 с. 57. Фаньян Д. К истории советского строительства в Таджикистане. Сборник документов (1920-1929гг.) / Д.Фаньян - Ч.1. – Сталинабад, 1940. – 252с. 58. Филин Ф.П. О свойствах и границах литературного языка / Ф.П.Филин //ВЯ. 1975. - №6. – С.3-12. 59. Хансуваров И. Латинизация – орудие ленинской национальной политики / И.Хансуваров. – М., 1932. – 40с. 60. Хаскашев Т.Н. Становление и развитие нормы таджикского литературного произношения / Т.Н. Хаскашев– Душанбе: Ирфон, 2001. – 408с. 61. ЦГА РТ, ф.486, оп.1, ед.3, л.25. 62. ЦГА РТ, ф.486, оп.1, ед.3, л.26. 63. ЦГА РТ, ф.486, оп.1, ед.5, л.53. 64. ЦГА РТ, ф.486, оп.1, ед.5, л.14. 65. ЦГА РТ, ф.486, оп.1, ед.5, л.15. 66. ЦГА РТ, зах.486, нав.1, воњ.њифз.5. -С.18; 67. Халимов С. С.Айни как языковед: автореф. дисс... канд… филол…наук:10.02.22 / С.Халимов – Душанбе, 1964. – 34с. 68. Шанский Н.М. Современный русский литературный язык. Изд. 2-е. / Н.М. Шанский– Ленинград: Просвещение, 1988. – 672с. 171 69. Шаропов Н. Пути развития лексики современного таджикского литературного языка: автореф.дисс…доктора филол.наук: 10. 02. 22 / Н.Шаропов. - Баку, 1974. – 68 с. 70. Шаропов Н. Пути развития лексики современного таджикского литературного языка / Н.Шаропов. – Душанбе: Дониш, 1988. – 136 с. 71. Шукуров М.Р. История культурной жизни Советского Таджикистана / М.Р.Шукуров – Душанбе: Ирфон, 1970. – 496 с. 72. Щерба Л.В. Основные принципы орфографии и их социальное значение / Л.В. Щерба. // Л.В. Щерба Избранные работы по русскому языку. – М., 1957. – С.45-49. 73. Энциклопедический словарь юного филолога (языкознание). – М.: Педагогика, 1984. – 352 с. 74. Яковлев Н. О принципах построения орфографии в национальных языках / Н.Яковлев //Культура и письменность Востока. Кн.7-8. – М., 1931. – С.71-78. 75. Янакиев М. Основы теории орфографии / М.Янакиев // ВЯ. 1963. - №5. – С.47-57. 76. Янакиев М. Теория орфографии и речь / М.Янакиев. //ВЯ. - 1964.- №1. – С.61-75. Б. На таджикском языке 1. А ()ع. Овозњои лањљаи тољикї // Рањбари дониш. -1930. -№1. – С.18-19. 2. Абдулѓанї. Дар гирди алифбои нави тољикї / Абдулгани. //Тољикистони сурх. -1930. - 8 февр. 3. Абдуллозода Р. Фикрњои ман / Р. Абдуллазода //Тољикистони сурх. – 1939. – 9 июл. 4. Азизї. Љамъбасти маљлиси Кенгоши илмии Ўзбекистон / Азизи. // Рањбари дониш. 1930. - №2. – С.3-4. 172 тољикони 5. Айнї С. Масъалаи таърихї. Дар гирди алифбои нави тољикї / С.Айни. // Рањбари дониш. 1928. - №10(13). – С.6-7. 6. Айнї С. Оид ба вазъияти забоншиносии тољик / С.Айни. // Шарќи сурх. 1952. - №6. – С.3-8. 7. Андалиб Ќ. Имлои нави тољик ислоњ мехоњад / К. Андалиб //Тољикистони сурх. -1957. -10 февр. 8. Арзуманов С. Алифбои нав / С.Арзуманов // Тољикистони сурх. - 1939. – 29 июн. 9. Афсањов А.и др. Андешањо перомуни имлои / А.Афсахов, К.Чиллаев //Адабиёт ва санъат. - 1984. - 19 июл. 10. Аълозода Ф. Боз њам дар атрофи масъалаи алифбои нави тољикї / Ф.Алозода. //Рањбари дониш. - 1930. - №3. – С.5-7. 11. Баќозода Њ. Дар гирди алифбои нави тољикї (Ба муносибати конференсияи илмии тољикони Ўзбекистон) / Х.Бакозода // Овози тољик. 1930. - 24 янв. 12. Барои тайёрї ба конференсияи илмии Исталинобод // Овози тољик. - 1930.- 1 июн. 13. Бектош. Аз кўњна ба нав / Бектош. – Исталинобод, 1930. – 39с. 14. Бектош. Дар атрофи забони адабии тољик / Бектош. – Тошканд, Исталинобод: Нашдавтољ, 1930. – 33 с. 15. Бечка, Иржи. Боз як бор ба имлои тољик / Иржи Бечка. //Маориф ва маданият. -1969. -17 май. 16. Бечка, Иржи. Қайде чанд дар хусуси имлои тољикї//Маориф ва маданият / Иржи Бечка. - 1968. – 22 июн. 17. БМ ЉТ. -Зах.360. -Навиш.7. -Воњ.мањфуз 13. - С.75. 18. БМ ЉТ. -Зах.360. -Навиш.7. -Воњ.мањфуз 19. - С.162. 19. БМ ЉТ. -Зах.486. -Навиш.1. -Воњ.мањфуз 109. - С.9. 20. Бобоев, М.И. Дар бораи масъалањои забон ва орфография / М.И.Бобоев. //Газетаи муаллимон. - 1939. -9, 18 апр. 173 21. Бобоев, М.И. Доир ба масъалаи забони адабии тољик / / М.И.Бобоев. // Тољикистони сурх. - 1939. – 12 май. 22. Бобољониён, А. Мақбул ва номақбулҳои мо / А.Бабаджаниян. // Варорўд. – 2009. - 8 июл. 23. Брагинский, И.С. Њаёт ва эљодиёти Садриддин Айнї. – Душанбе: Ирфон, 1968. - 213 с. 24. Бухорї. Дар бораи имлои муваќќатии алифбои нави тољикї / Бухори. //Тољикистони сурх. - 1929. – 29 июл. 25. Бухоризода, А. Барои ягонагии имло ва терминологияи тољикї / А.Бухоризода. //Мактаби советї. - 1952. - №4. – С. 38-42. 26. Ваҳҳобов, Т. Љанбаҳои сотсиолингвистии рушди забони тољикии адабї (солҳои 20-30 асри ХХ). Китоби 1. Баҳс дар атрофи забони тољикии адабї дар солҳои 20-30 / Т.Ваххабов. – Хуљанд: Нури маърифат, 2005. – 216с. 27. Ваҳҳобов, Т. Љанбаҳои сотсиолингвистии рушди забони тољикии адабї (солҳои 20-30 асри ХХ). Китоби 2. Масоили ислоҳоти алифбо дар солҳои 20-30 дар Тољикистон / Т.Ваххабов. – Хуљанд: Нури маърифат, 2006. – 128с. 28. Вањњобов, Т. Маќоми нахустин Анљумани забоншиносони тољик дар њаллу фасли бањси забони тољикии адабї дар солњои 20-30 // Масоили сохтмони забони тољикии адабї дар солњои 20-30 садаи ХХ. Китоби 1. Нахустин Анљумани илмї-забоншиносии тољик (мавод, тањия, андўзиш). Баргардон, тањия ва муаллифи муќаддима д.и.ф., профессор Т.Вањњобов / Т.Ваххабов. – Хуљанд: Ношир, 2010. – С.3-38. 29. Вањњобов, Т. Бањс дар атрофи баъзе масъалањои сохтмони забон дар солњои 30-юми садаи ХХ // Масоили сохтмони забони тољикии адабї дар солњои 20-30 садаи ХХ. Китоби 2. Мубоњиса дар атрофи баъзе масъалањои забон дар солњои 30-юми садаи ХХ (тањияи Т.Вањњобов) / Т.Ваххабов. – Хуљанд: Ношир, 2010. – С.3-25. 174 30. Вањњобов, Т. Вазъи амалкарди забони тољикии адабї. Китоби 2 / Т.Ваххабов. – Хуљанд: Меърољ, 2014. – 328 с. 31. Ѓафуров, С. Мубоњиса дар атрофи баъзе масъалањои забони тољикї / С.Гафуров. // Газетаи муаллимон. - 1939. - 2 окт. 32. Ғоибов, Ғ. Миёнаи мақбулро бояд пазируфт. Андешаҳо дар атрофи «Қоидаҳои имлои забони тољикї» / Г.Гаибов // Озодагон. - 2011. - 5 янв. 33. Дар бораи баъзе масъалањои забони тољикї (лоиња) // Тољикистони сурх. - 1939. -25 - 26 янв. 34. Зеҳнї, Т. Ғалатҳои машҳур / Т.Зехни // Тољикистони советї. - 1958. – 24 дек. 35. Иброњимзода, Т.ва диг. Иброњимзода Т., Маъсумї Н. Баъзе фикрњо дар бораи забони тољикї / Т.Ибрагимзода, Н.Ма’суми // Тољикистони сурх. -1939.-3 июл. 36. Имлои забони тољикї. – Душанбе: Ирфон, 1999. – 36 с. 37. Имлои исмҳои тољикї / Состав. Р.О.Ортыков, Я.И.Калантаров. – Душанбе: Ирфон, 1976. – 304с. 38. Исматї, О. Дар гирди забон, имло ва алифбои нави тољикї / О.Исмати. // Овози тољик. - 1930. – 9 февр. 39. Исматї, О.ва диг. Дар нахустин Анљумани илмии Тољикистон / О.Исмати, М. Нурмухаммедзода, М. Улугзода. // Тољикистони сурх. - 1930.29 авг. 40. Калонтаров, Я.И. Чанд сухан аз таърихи имлои забони адабии тољик / Я.И. Калонтаров. // Мактаби советї. -1973. - № 10. – С.16-19. 41. Калонтаров, Я.И. Луѓати имлои забони адабии тољик / Я.И.Калонтаров. - Душанбе: Ирфон, 1974. - 336с. 42. Қарибї, Ҳ. Фарҳанги имлоии хатти форсї бо сириллики тољикї / Х.Кариби – Теҳрон: Сурўш, 1387. – 1273 с. 175 43. Ќарори Анљумани нахустини забоншиносии Тољикистон дар масъалаи алифбо // Тољикистони сурх. - 1930. – 3 сент. 44. Қоидаҳои асосии имлои забони адабии тољик. – Душанбе: Ирфон, 1972. – 32 с. 45. Ќоидањои асосии орфографияи забони тољикї: (лоиња). – Сталинобод, 1952. – 17 с. 46. Ќоидањои асосии орфографияи забони тољикї. – Сталинобод, 1953. – 17 с. 47. Қоидаҳои асосии орфографияи забони тољикї: (дар таҳрири нав) // Мактаби советї. - 1954. - №1. - С.36-46. 48. Ќоидањои имлои (муваќќатии) алифбои лотинии нави тољик: (Ќарори комиссияи имлои алифбои нави тољикї) // Раҳбари дониш. -1929. №4(13). – С.1-3. 49. Қоидаҳои имлои забони тољиқї. – Душанбе: Шарқи озод, 2011. – 50. Ќоидањои имлои забони тољикї (бо ќарори Њукумати Љумњурии 48 с. Тољикистон аз 4 октябри соли 2011, №458 тасдиќ шудааст) // Садои мардум. -2011.-14 окт. 51. Ќонун дар бораи гузаронидани хати лотинии тољикї бо алфавити нави тољикї дар асоси графикаи русї // Тољикистони сурх. -1940. -27 май. 52. Лившитс, В.А. Оид ба баъзе масъалањои имлои тољик / В.А. Лившиц. // Тољикистони советї. - 1957. -23 февр. 53. Лоињаи имлои забони тољикї // Садои мардум. -1995. -19-и август. 54. Лоињаи имлои забони тољикї // Љумњурият. -1995.– 26-и август. 55. Лоињаи имлои забони тољикї // Омўзгор. - 1995.– 1-и сентбр. 56. Лоињаи тањрири нави имлои забони адабии њозираи тољик. – Душанбе: Дониш, 1967. – 27с. 176 57. Лоњутї, А. Дар гирди лоињаи алифбои нави тољикї / А. Лахути. // Рањбари дониш. - 1928. - №12. – С.10-11. 58. Луѓати орфографї барои мактабњои ибтидої, њафтсола ва миёна (иборат аз 17000 калима). – Сталинобод, 1959. - 196 с 59. Максимов, . Нахустин конфронси лотинї-тољикї / Максимов.// Рањбари дониш. - 1929. - №1. – С.1-3. 60. Маликнеъмат, . Имло таљдид мехоҳад / Маликнеъмат .// Варорўд. - 2009. - 10 июн. 61. Маниёзов, А. ва диг. Луѓати имло / А.Маниязов, А.Мирзоев. - Душанбе: Маориф, 1991. - 248с. 62. Маннофзода, С. Тољикон ва алифбои нав / С.Маннофзода. // Рањбари дониш. -1927. -№2. - С.3-5. 63. Маннофзода, С. Маљлиси машварат (пеш аз конфронси алифбои нави тољикї / С.Маннофзода. // Рањбари дониш. – 1928. - №10(13). – С.4-5. 64. Мањадов, М. Манзараи алифбо / М.Махадов. // Омўзгор. -1990. – 14 авг. 65. Маљидов, Ҳ. Фонемаи ъ (сакта) ва имлои он / Х.Маджидов // Омўзгор. - 1993.- 8 февр. 66. Мирзо Ҳасани Султон. Ташаккул ва такомули истилоҳоти илмии форсї-тољикї / М. Х. Султон. - Душанбе: Дониш, 2008. - 334с. 67. Мирзоев, А. Таҳрири нави имлои забони тољикї. Забон ва ҳусни баён / А. Мирзоев. // Садои шарқ. -1973. - №10. – С.105-112. 68. Мирзоев, А. Масъалаҳои имло ва ҳусни сухан / А. Мирзоев. // Маданияти сухан (матолиби конференсияи маданияти сухан аз 24-25 ноябри соли 1988). – Душанбе: Маориф, 1990. - С.140-169. 69. Мирзозода, Х. Бояд аввал забони халќамонро омўзем / Х.Мирзозода // Газетаи муаллимон. -1939. -10 ва 30-и май. 177 70. Мирхоља, А. Овозҳои љабрдида ё худ алифбо ва имлои имрўзаи забони тољикї ба таҳрири љиддї ниёд дорад / А.Мирходжа // Љумҳурият. 2007. -10 апр. 71. Бобомурод М.ва диг. Гарчи ҳиндї дар узубат шаккар аст / М. Бобомурод, А. Неъматиён. // Озодагон. -2011.-12 янв. 72. Мударрисї, Я. Бархе масоили назарї дар љомеашиносї. Соли аввал, шумораи аввал, баҳор ва тобистон / Я. Мударриси.- Теҳрон, 1363. – С.41-51 (на персидском языке). 73. Назарзода, С. Ташаккули истилоњоти иљтимої-сиёсии забони тољикї дар садаи ХХ / С. Назарзода. – Душанбе: Дониш, 2004. – 303с. 74. Назарзода С. Мулоҳизаҳо дар бораи қоидаҳои имлои забони тољикї / С. Назарзода. //Ахбори Академияи илмҳои ЉТ. Силсилаи филология ва шарқшиносї. - 2010. -№4. – С.5-15. 75. Неменова, Р.Л. ва диг. Шеваи xанубии забони тоxикb (фонетика, лексика). X.1. Р.Л.Неменова, Г.Джураев. – Душанбе: Дониш, 1980. – 331с. 76. Неъматиён А. Лоиҳаи нави «Қоидаҳои имлои забони тољикї» таҳрири љиддї мехоҳад / А.Неъматиён // Љумҳурият. -2011.-14 май. 77. Ниёзї, Н. Имлои нави тољик ислоњ мехоњад / Н.Ниязи // Тољикистони советї. - 1956. -12 дек. 78. Одилзода. Дар гирди масъалаи алифбои нави тољикї / Одилзода. // Овози тољик. -1930. -3 янв. 79. Орифї, Р. Бори дигар дар бораи забони адабии тољик / Орифи Р. // Тољикистони сурх. - 1939. -28 июн. 80. Орфографияи забони тољикї. Муҳимтарин қоидањо. – Сталинобод-Ленинград: НашрдавТољ, 1940. – 28с. 81. Рањимї, М. Имлои нави тољик ислоњ мехоњад / М.Рањими // Тољикистони советї. -1956. -12 окт. 178 82. Р.М. Ба муносибати кунфиронсияи алифбои нав / Р.М. // Раҳбари дониш. - 1928. -№10(13). – С.13-14. 83. Рустамов, Ш. Сарчашмаи файзбахши забони тољикї / Ш.Рустамов. – Душанбе, 1977. – 33с. 84. Рустамов, Ш. Забони адабї / Ш. Рустамов. // ЭСТ, љ.2. – Душанбе: СИЭСТ, Р.М. 1980. - С.1177. 85. Рустамов, Ш. Забон ва замон / Ш. Рустамов. – Душанбе: Ирфон, 1981. – 256с. 86. Саймиддинов, Д. Имлои фарогири меъёрҳои илмї / Д. Саймиддинов. // Љумҳурият. - 2011. -21 май. 87. Саймиддинов, Д. Дар иртибот ба имлои «ў» қабл аз «ҳ» ва «ъ» / Д. Саймиддинов. // Д.Саймиддинов Пажўҳишҳои забоншиносї. – Душанбе: Шарқи озод, 2013. – С.126-138. 88. Семёнов, А. Лоињаи алифбои лотинї барои забони тољикї / А. Семёнов. // Рањбари дониш. -1928. -№1-2. – С.7-9. 89. Семёнов, А. Дар гирди алифбои тоза / А. Семёнов. // Рањбари дониш. -1928. -№1-2. - С.3-5. 90. Сессияи IV Совети Олии РСС Тољикистон (даъвати якум). Ќонун дар бораи гузаронидани хати лотинии тољикї дар асоси графикаи русї // Тољикистони сурх. - 1940. – 27 май. 91. Собит, М. Конфронси якуми алифбои нави тољикї / М.Собит. // Рањбари дониш. – 1928. - №11.– С.5-8; - №12. – С.6-9. 92. Содиқї, А. Забони меъёр / А.Садиқи. // Дар бораи забони форсї. Зери назари Насруллоҳ Пури Љовидї. – Теҳрон: Маркази донишгоҳи, 1375. - С.29-40 (на персидском яз.). 93. Содиқї, А, Муқаддам, Зуҳрои Зандї. Фарҳанги имлои хатти форсї / А.Садиқи. – Теҳрон: Фарҳангистони забон ва адаби форсї, 1385. – 619с. (на персидском яз.). 179 94. Сорлї, Н. Забони форсии меъёр / Н. Сорли. – Теҳрон: Интишороти Мармус, 1487. – 366с. (на персидском яз.). 95. Суханшинос наї…// Љумҳурият. -2011. -№102. -14-и июл. 96. Сухарёва, О. Ќоидањои имло / О.Сухарёва. – Самарќанд- Тошканд: НашрТољик, 1929. – 61 с. 97. Тољиев, Д. Масъала[ои графика ва орфографияи тоxик / Д.Таджиев // Шарќи сурх. - 1952. - №8. –С. 125-128. 98. Тољиев, Д.Т., Нормаи забон ва риояи он / Д.Таджиев, Р.Г. Гаффаров // Тољиев Д.Т., Осори мунтахаб. – Душанбе, 2005. – С.82-96. 99. Тољик. Мазмуни суханњо њамагї як аст, валекин либосашон мухталиф аст / Таджик.// Рањбари дониш. -1928. -№7(10). – С33-35. 100. Турсунов, А. Мулоњизањо рољеъ ба истилоњ ва имлои тољикї / А.Турсунов //Садои Шарќ. -1967. -№6. – С.104-118. 101. Улуѓзода М. Алифбои тољикї чї гуна бояд шавад / М.Улугзода // Овози тољик. - 1930. -15 янв. 102. Установкаи терминологияи забони тољикї – Сталинобод: Нашрдавтољ, 1937. – 12с. 103. Файзов, М. Орфоэпияи тољикї ва вазифаҳои он / М.Файзов // Маданияти сухан. – Душанбе: Маориф, 1990. - С.169-183. 104. Фарњанги забони тољикї. Иборат аз ду љилд. – М.: СЭ, 1969. Љилди I. - 952 с.; Љилди II. – 948 с. 105. Фарњанги имлои забони тољикї. - Душанбе: Шарќи озод, 2013. 320с. 106. Фарњанги тафсирии забони тољикї (иборат аз ду љилд). Душанбе: Пажўњишгоњи забон ва адабиёти Рўдакї, 2010. - -Љ.1. – 998 с.; Љ.2. – 1096 с. 107. Фитрат, А. Лоињаи алифбои нави тољикї / А.Фитрат. // Рањбари дониш. - 1927. -№3, – С13-14. 108. Фитрат, А. Дар гирди алифбои тоза / А.Фитрат. // Рањбари дониш. - 1928. -№1-2. – С.13-15. 180 109. Фозилов, М. Вазифаи муҳимми љамъиятї ва давлатї / М.Фазылов // Шарқи сурх. -1953. -№7. 110. Хаскашев Т.Н. Фонетикаи забони адабии тољик / Т.Н.Хаскашев. – Душанбе: Маориф, 1989. – 200с. 111. Холиќназар, Ў. Забони ман – љањони ман / У. Холиќназар. // Маданияти сухан. – Душанбе: Маориф, 1990. - С.233-254. 112. Холиќов Ў. Боз њам пиромуни имло / У.Халиков. // Адабиёт ва санъат. -1998. -24 ноя. 113. Хонларї, Парвиз Нотил. Забоншиносї ва забони форсї. Чопи шашум / П.Н.Хонларї. – Теҳрон, 1373. – 304с. (на персидском яз.). 114. Хусрав, Фаршедвард. Дар бораи адибон ва нақди адабї. Ду љилд / Ф.Хусрав. – Теҳрон: Амири кабир, 1363 (на персидском яз.). 115. Њалимзода. Дар бораи имлои муваќќатии нав / Халимзода. // Тољикистони сурх. -1929. – 8 июл. 116. Ҳалимов, С. Қайдҳои С.Айнї оид ба орфографияи забони тољикї / С. Халимов. // Маориф ва маданият. -1968. -23 май. 117. Ҳалимов, С. С.Айнї ва баъзе масъалаҳои инкишофи забони адабии тољик / С. Халимов. – Душанбе: Ирфон, 1974. – 136с. 118. Њамроев, Б. Фикрњои бесарунўги Бобоев / Б.Хамроев. // Тољикистони сурх. -1939. -18 май. 119. Ҳасанов, А. Тақдири як садоноки сайёр дар забонҳои эронї / А.Хасанов. // Номаи донишгоҳ. Илмњои љомеашиносї. - 2013. - №1 (34). – С.3-18. 120. Ҳасанов, А. Ду магўву ду мадону ду махон / А.Хасанов.// Ҳақиқати Суғд. – 2014. -16 янв. 121. Њусейнзода, Њ. Дар бораи имлои муваќќатии алифбои нав / Х.Хусейнзода // Тољикистони сурх.- 1929. -12 июл. 122. Њусейнов, Х. Дар бораи ихтилофњои имлои забони тољикї / Х.Хусейнзода // Маориф ва маданият. -1959. -23 май. 181 123. Ҳусейнов, Х. Пунктуацияи забони адабии ҳозираи тољик / Х.Хусейнзода – Душанбе: Маориф, 1977. – 96с. 124. Љамъбаст ва ќарорњои Анљумани нахустини илмї- забоншиносии Тољикистон // Рањбари дониш. -1930. -№10-12. – С.1-6. 125. Шакурии Б. М. Сарнавишти форсии тољикии Фарорўд дар садаи бист / Б. М.Шакури. – Душанбе: Адиб, 2003. – 104с. 126. Шакурии Б. М. Садонокҳои дароз ва баъзе масъалаҳои имло / Б. М. Шакури // Озодагон. -2010. -8 дек.; – 15-и дек.; - 22 дек. 127. Шаропов, Н. Калимањои русию интернационалї дар забони адабии тољик / Н.Шаропов. – Душанбе: Дониш, 1972. – 170с. 128. Шарофиддини Рустам. Маќоми забон / Ш. Рустам.. – Душанбе: Адиб, 1996. – 304с. 129. Шермуњаммадов, Б. ва диг. Имлои нави тољик ислоњ мехоњад / Б.Шермухаммадов, Н.Азимов, С.Мирзоев, Х.Рауфов // Тољикистони советї. - 1957. -10 февр. 130. Шокиров, Т. ва диг. Мушкилоти имло / Т.Шокиров. -Хуљанд: Омор, 1994. – 89 с. 131. Шокиров, Т. Ҳар овозеро садоест / Т.Шокиров. // Ҳақиқати Суғд. - 2013. - 4 апр. 132. Шокиров, Т. Аломатҳои китобати забони тољикї / Т.Шокиров. – Хуљанд: Нури маърифат, 2014. – 78с. 133. Шукуров, М. Забони мо – ҳастии мост / Шукуров М. – Душанбе: Маориф, 1991. – 232с. 134. Шукуров, М. Хуросон аст ин љо / Шукуров М.. – Душанбе: Оли Сомон, 1997. – 292с. 135. Эшонљонов А. Мулоњизањои ман. Мубоњиса дар атрофи баъзе масъалањои забони тољикї / А.Эшанджанов // Тољикистони сурх. -1939. -15 июл. 136. Эъломияи истиќлолияти ЉШС Тољикистон // Тољикистони советї. -1990. – 29 авг. 182 137. Юсуфї Њ. Баъзе фикрњо дар бораи забони адабии тољик / Х. Юсуфи // Тољикистони сурх. - 1939. -17 апр. СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ ВАК МОН РФ – Высшая аттестационная комиссия министерства образования науки Российской Федерации. ВЛКСМ – Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодёжи. ВЯ – Вопросы языкознания. ЛЭС – Лингвистический энциклопедический словарь. МТС – Машинно-тракторная станция. ОПОТЛЯ (1972) – Основные правила орфографии таджикского литературного языка (1972) («ҚАИЗАТ» (1972) - Қоидаҳои асосии имлои забони адабии тољик (1972)) ОПОТЯ (1953) – Основные правила орфографии таджикского языка (1953)(«ЌАОЗТ» (1953) - Ќоидањои асосии орфографияи забони тољикї (19853). ОПОТЯ (1954) – Основные правила орфографии таджикского языка (1954) (ҚАОЗТ» (1954) - Ќоидањои асосии орфографияи забони тољикї (дар таҳрири нав) (1954). ОПОТЯ (П) – Основные правила орфографии таджикского языка (Проект). ОТЯ(1940) – Орфография таджикского языка. Важнейшие правила (1940) («ОЗТ» (1940) - Орфографияи забони тољикї. Муҳимтарин қоидаҳо (1940)). «Постановление..» - Постановление об новой орфографии таджикского языка» научно-лингвистического съезда (1930). ППТЯ (20011) – Правила правописания таджикского языка (2011) («ҚИЗТ» (2011) - Қоидаҳои имлои забони тољиқї (2011). 183 «Правила…» О.Сухаревой – «Правила орфографии» О.Сухаревой («Қоидаҳо…» О.Сухарева – «Қоидаҳои имло»-и О.Сухарева). «Проект…» - «О некоторых вопросах таджикского языка (Проект)» («Дар бораи баъзе масъалаҳои забони тољикї (лоиҳа)»). РТ – Республика Таджикистан. ССР – Советская Социалистческая Республика СССР – Союз Советских Социалистических Республик. Тадж. ССР – Таджикская Советская Социалистическая Республика. ТАСС - Телеграфное Агенство Советского Союза. ЦИК – Центральный Исполнительный Комитет. ЦК - Центральный Комитет. ЦК КП (б) - Центральный Комитет Коммунистической партии (боьшевиков). ЦК НТА – Центральный Комитет нового таджикского алфавита. ЭСТ – Энциклопедияи советии тољик. 184 СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ ВАК МОН РФ – Высшая аттестационная комиссия министерства образования науки Российской Федерации. ВЛКСМ – Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодёжи. ВЯ – Вопросы языкознания. ЛЭС – Лингвистический энциклопедический словарь. МТС – Машинно-тракторная станция. ОПОТЛЯ (1972) – Основные правила орфографии таджикского литературного языка (1972) («ҚАИЗАТ» (1972) - Қоидаҳои асосии имлои забони адабии тољик (1972)) ОПОТЯ (1953) – Основные правила орфографии таджикского языка (1953)(«ЌАОЗТ» (1953) - Ќоидањои асосии орфографияи забони тољикї (19853). ОПОТЯ (1954) – Основные правила орфографии таджикского языка (1954) (ҚАОЗТ» (1954) - Ќоидањои асосии орфографияи забони тољикї (дар таҳрири нав) (1954). ОПОТЯ (П) – Основные правила орфографии таджикского языка (Проект). ОТЯ(1940) – Орфография таджикского языка. Важнейшие правила (1940) («ОЗТ» (1940) - Орфографияи забони тољикї. Муҳимтарин қоидаҳо (1940)). «Постановление..» - Постановление об новой орфографии таджикского языка» научно-лингвистического съезда (1930). ППТЯ (20011) – Правила правописания таджикского языка (2011) («ҚИЗТ» (2011) - Қоидаҳои имлои забони тољиқї (2011). 185 «Правила…» О.Сухаревой – «Правила орфографии» О.Сухаревой («Қоидаҳо…» О.Сухарева – «Қоидаҳои имло»-и О.Сухарева). «Проект…» - «О некоторых вопросах таджикского языка (Проект)» («Дар бораи баъзе масъалаҳои забони тољикї (лоиҳа)»). РТ – Республика Таджикистан. ССР – Советская Социалистческая Республика СССР – Союз Советских Социалистических Республик. Тадж. ССР – Таджикская Советская Социалистическая Республика. ТАСС - Телеграфное Агенство Советского Союза. ЦИК – Центральный Исполнительный Комитет. ЦК - Центральный Комитет. ЦК КП (б) - Центральный Комитет Коммунистической партии (боьшевиков). ЦК НТА – Центральный Комитет нового таджикского алфавита. ЭСТ – Энциклопедияи советии тољик. 186
