Причинность в уголовном праве
advertisement
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА)» На правах рукописи Соктоев Зорикто Борисович Причинность в уголовном праве: теоретические и прикладные проблемы Специальность 12.00.08 – Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени доктора юридических наук Научный консультант: Звечаровский Игорь Эдуардович Заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор Москва – 2014 2 ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ .............................................................................................................. 3 Глава 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПРИЧИННОСТИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ .................................................................................................................... 22 1.1. Причина и следствие, причинная связь в обыденном, философском и научном познании .............................................................................................. 22 1.2. Философские концепции причинности ................................................. 41 1.3. Уголовно-правовые концепции причинности ...................................... 61 Глава 2. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПРИЧИННОСТИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ ......................................................................................... 97 2.1. Соотношение причинности и детерминизма ........................................... 97 2.2. Проблема причинности и состав преступления .................................... 113 2.3. Виды и уровни причинности в уголовном праве .................................. 139 Глава 3. СИСТЕМНАЯ ПРИЧИНА В СТРУКТУРЕ УГОЛОВНОПРАВОВОЙ ПРИЧИННОСТИ .......................................................................... 151 3.1. Преступное деяние как составляющая причинности ............................ 151 3.2. Причинность и общественная опасность преступного деяния ............ 179 3.3. Причинность и запрещенность уголовным законом преступного деяния ............................................................................................................................ 211 Глава 4. ПРЕСТУПНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ В СТРУКТУРЕ УГОЛОВНОПРАВОВОЙ ПРИЧИННОСТИ .......................................................................... 229 4.1. Преступный результат как составляющая причинности ...................... 229 4.2. Механизм причинения преступного результата .................................... 256 Глава 5. УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ КВАЛИФИКАЦИЯ ПРИЧИННОСТИ 283 5.1. Квалификация причинности на физическом уровне ............................. 283 5.2. Квалификация причинности на социальном и правовом уровнях ...... 305 ЗАКЛЮЧЕНИЕ ................................................................................................... 332 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ................................................................................... 344 ПРИЛОЖЕНИЕ ................................................................................................... 404 3 ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы исследования. Трудно представить другую такую проблему уголовного права, как причинная связь, которая, будучи философской категорией, понятием высокой теоретической абстракции, имела бы вместе с тем настолько выраженное прикладное назначение. Сложности преломления проблемы в уголовном праве вызваны крайне неоднозначным пониманием этой категории в философии, попытками исследователей перенести в уголовное право ту дискуссию, которая имеет место в философской литературе. И это — при потребности практического работника в простом и ясном решении вопроса о необходимой и достаточной для уголовной ответственности связи между деянием лица и причиненным общественно опасным результатом. Отмеченная внутренняя противоречивость, которую получает проблема сквозь призму уголовноправовой материи, порождает крайнюю запутанность, изощренность попыток теоретического обоснования юридически значимой причинной связи и порой неразрешимые сложности при практическом выявлении этой связи по конкретному уголовному делу. Оставаясь одной из наиболее существенных и в то же время нерешенных проблем, причинная связь в уголовном праве рассматривается предельно узко: в преломлении к преступлениям исключительно с материальным составом. Лицо подлежит ответственности лишь за то виновно совершенное деяние, которое состоит в причинной связи с наступившими общественно опасными последствиями. При отсутствии релевантной причинной связи уголовная ответственность лица, совершившего деяние, исключается. Применительно к преступлениям с формальным составом (а они предусмотрены в 60 % уголовно-правовых норм) указанный вопрос не 4 ставится. Утверждается, что в таких случаях сам факт совершения деяния свидетельствует о причинении вреда охраняемым уголовным законом объектам или создании угрозы причинения им вреда, имея в виду, что вредный результат и причинную связь законодатель уже оценил и, презюмировав их наличие, сформулировал соответствующим образом уголовно-правовую норму. В связи с этим каузальный анализ при уголовноправовой оценке избыточным. этого вида Руководствуясь преступлений приведенными признается действием положениями уголовно- правовой доктрины и сложившейся правоприменительной практикой, правоприменитель при квалификации преступлений с формальным составом не выявляет, специально не доказывает момента причинения, создания реальной угрозы причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны. Тем самым игнорируется необходимость установления генетической связи между деянием лица и объектом преступления как обязательной составляющей основания уголовной ответственности, а значит, возникают сомнения и в законности, обоснованности и справедливости подобного решения по делу. Законодательная регламентация преступлений с материальным и формальным составами не учитывает положений ст. 5 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ). Использование формальных составов ведет к прямому противоречию с законодательными установлениями о формах вины. Умысел и неосторожность предполагают охват внутренним миром субъекта и действия (бездействия), и общественно опасных последствий. Активность человека, в том числе преступная, проявляется во вносимых им изменениях в окружающем природном или социальном мире. Уголовно-правовое значение имеют те вредные изменения, причиняемые преступлением в объектах уголовно-правовой охраны, которые субъект по меньшей мере должен был и мог предвидеть. В связи с этим важно понимать, прежде всего адресату уголовно-правовых требований, то, ради чего (для предотвращения каких преступных последствий) устанавливается уголовно-правовой запрет. Игнорирование необходимости 5 установления общественно опасных последствий, механизма их причинения в случаях совершения преступлений с формальным составом и должно аргументированно выводить либо на особую конструкцию вины, либо констатировать неизменность следования положениям действующего уголовного закона. Многие вопросы правоприменения (юридического окончания преступления, времени совершения преступления (действия уголовного закона во времени), малозначительности деяния, добровольного отказа от доведения преступления до конца, множественности преступлений, исчисления сроков давности и т. д.) разрешаются зачастую по прямому указанию высших судебных инстанций на основе отнесения деяния к разновидности преступлений с формальным или материальным составом. При практическом применении оказывается, что задачу такого отнесения невозможно более или менее однозначно решать по целому ряду преступлений. Лишним подтверждением тому являются имеющиеся разноречия по этому вопросу в доктрине уголовного права. Проблема причинности преступлений с формальным составом осложняется еще и тем, что остаются открытыми вопросы о причинных зависимостях в материальных составах преступлений. Предлагаемые различными авторами подходы к решению проблемы причинной связи пока еще не снимают всех возникающих в правоприменительной практике вопросов. Степень научной разработанности темы исследования позволяет рассмотреть проблему причинности в уголовном праве с новых позиций и в связи с этим обязывает сделать определенные выводы. Во-первых, причинность, будучи фундаментальным понятием высокой абстракции, до сих пор не имеет своего четкого, однозначного решения в философии. Это объясняется тем, что по мере более глубокого проникновения в изучаемую действительность меняется само понимание причинности. Поэтому важно учитывать современное состояние проблемы, 6 которое можно описать в настоящее время языком неклассического, системно-кибернетического, вероятностного, нелинейного мышления. Современная интерпретация причинности существенно отличается от ее понимания классическим естествознанием прошлых веков. Это важный, особенно для отечественного уголовного права, момент, поскольку до сих пор основу представлений об уголовно-правовой причинности образует преимущественно багаж знаний классического естествознания с его концепцией жесткой детерминации. Имеет смысл исследовать уголовноправовую причинность с позиций современной философии. Во-вторых, разработанность темы исследования в значительной мере определяется отрицанием в доктрине уголовного права самой возможности конструирования самостоятельной теории причинной связи. Едва ли не аксиомой объявляется положение, согласно которому юрист в решении вопросов причинных зависимостей должен ограничиться философским знанием. Между тем философия отличается всегда авторским подходом к решению проблем категориального понимания мира, имеет собственную нелинейную логику развития, свою систему знаний, не сводимую к междисциплинарным проблемам науки. Исходя из этого в диссертации объясняется научная потребность в исследовании уголовно-правовой причинности как особого правового феномена и сообразно этому — в собственном уголовно-правовом учении о причинной связи. Попытки решения проблемы причинной связи в уголовном праве, предпринятые в ранее проведенных диссертационных исследованиях, были основаны на иной теоретико-методологической основе. В частности, так и остался, по нашему мнению, уязвимым предложенный в докторской диссертации Т. В. Церетели (М., 1948) критерий «реальной возможности вмешательства». Автор строго разграничивала причины и условия наступления общественно опасных последствий, считая ненаказуемыми обусловливающие действия. По мнению Т. В. Церетели, 7 действия человека имеют причиняющий характер до тех пределов, до которых простирается его реальная возможность вмешаться в объективный ход событий и своим вмешательством изменить этот ход событий в определенном направлении. Попытки практического использования выделенного критерия показали его неясность и расплывчатость. В докторской диссертации В. Б. Малинина (СПб., 1999) проанализированы методологические и теоретические основы причинности преступлений с материальным составом, изучены обоснованные отечественными исследователями концепции о причинной связи, проведен анализ судебно-следственной практики. Однако в работе затрагиваются далеко не все вопросы одной из сложных уголовно-правовых проблем, какой является проблема причинности. Остается дискуссионным и авторское обоснование методологических основ установления причинной связи в уголовном праве, а именно выводы, что физическое понятие причинности представляет собой не что иное, как понятие синонимичное причинности, принятое философией; что причина — одно из необходимых условий независимо от того, какой вклад вносит в причинение; что наука уголовного права должна пользоваться исключительно диалектико-материалистическим понятием причинности. Видится очевидным и то, что положения теории conditio sine qua non, поддержанные В. Б. Малининым, а позднее А. И. Плотниковым в его докторской диссертации (М., 2012), требуют своего развития. Существует потребность в дальнейших исследованиях, ориентированных на определение необходимой и достаточной для обоснования уголовной ответственности связи между деянием и преступным результатом как отношения, складывающегося в объективной, материальной реальности. Или, говоря словами академика В. Н. Кудрявцева, остается актуальной задача найти объективные пределы ответственности человека1. 1 См.: Кудрявцев В. Н. Рецензия на монографию Малинина В. Б. Причинная связь в уголовном праве (СПб.: Юридический центр Пресс, 2000. 315 с.) // Правоведение. 2002. № 2. С. 254. 8 Изложенное предопределило выбор темы диссертационного исследования, постановку соответствующих цели и задач, требующих в нем своего решения. Объектоисследования составляют причинность как явление объективной реальности и детерминируемые сущностью этого явления пределы ответственности человека. Предметомоисследования стали труды российских и зарубежных ученых, посвященные проблеме причинности и феномену общественной опасности преступных деяний; общепризнанные принципы и нормы международного права; положения Конституции Российской Федерации (далее — Конституция); уголовное законодательство РФ; нормы уголовного законодательства ряда зарубежных государств; положения федеральных законов и подзаконных нормативных актов РФ, отражающие механизмы причинения вреда при совершении преступлений; явления реальной действительности и их оценка в режиме выявления причинности в правоприменительной практике; данные официальной статистики и социологических исследований. Цель исследования. При совершении любого преступления причиняется вред. Однако вопрос о причинной связи возникает лишь при совершении преступлений с материальным составом при игнорировании необходимости выявления момента причинения вреда при совершении преступлений с формальным составом. В связи с этим в работе поставлена цель предложить механизм устранения указанного противоречия между потребностью установления момента причинения по каждой криминальной ситуации и сложившейся практикой избирательного выявления этого момента, предложив цельную концепцию причинной связи в уголовном праве, не противоречащую философии этого вопроса и адекватную сложившейся системе понятий и институтов уголовного права. Достижение названной цели обусловило постановку и решение круга следующих основных задач: 9 - исследовать философские, теоретические основы проблемы причинности; - выявить соотношение детерминизма и причинности и их влияние на уголовное право; - определить соотношение философского и уголовно-правового аспектов установления причинности; - изучить российское уголовное законодательство об определении уголовно-релевантной причинности и зарубежное уголовное законодательство в части законодательного определения понятия причинной связи; - провести сравнительный анализ философских и уголовно-правовых теорий каузальности и определить признаки и критерии установления причинной связи; - определить сущность и содержание причинной связи в уголовном праве; - проанализировать нормы об ответственности за совершение преступлений с формальным и материальным составами и практику их применения; - рассмотреть взаимосвязь причинной связи с понятиями и институтами уголовного права (уголовно-правовое деяние, общественно опасные последствия, вина, неоконченное преступление, соучастие в преступлении и т. д.); - сформулировать правила выявления причинной связи при квалификации преступлений; - внести научно обоснованные рекомендации по совершенствованию уголовного законодательства и практики его применения. Научная новизна исследования состоит в том, что в нем разрешено обусловленное современным состоянием теоретико-методологических исследований проблемы причинности противоречие между потребностью в научно обоснованном и практически применимом выявлении момента 10 причинения по каждой криминальной ситуации и сложившейся практикой избирательного выявления этого момента исключительно в преступлениях с материальным составом, что позволило впервые в науке уголовного права обосновать концепцию прямой (непосредственной) причинной связи как решение этой уголовно-правовой проблемы и достичь следующие отличающиеся научной новизной результаты: а) согласовать философию вопроса о причинности с уголовно- правовыми представлениями о ней; б) дать научное объяснение сложившейся правоприменительной практике толкования причинной связи; в) выработать уголовно-правовую конструкцию причинной связи; г) определить критерии причинной связи в преступлениях с материальным и формальным («беспоследственным») составами; д) предложить научно обоснованный и практически применимый алгоритм уголовно-правовой оценки механизма причинения преступного вреда. В результате проведенного исследования пересмотрены традиционные взгляды по ряду вопросов, а само решение научной проблемы причинности в уголовном праве предложено с новых позиций. Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что предлагаемые в диссертации решения и выводы могут быть использованы при совершенствовании уголовного законодательства, в последующей разработке учения о причинности в уголовном праве, при подготовке разъяснений по практическому выявлению причинной связи при квалификации по объективным признакам преступления, при решении вопроса установления причинной связи по конкретному уголовному делу. Результаты исследования могут быть использованы также в учебном процессе высших юридических учебных заведений при чтении курсов Общей и Особенной частей уголовного права, в системе повышения квалификации и переподготовки практических работников. 11 Методология и методы исследования. Диссертационное исследование осуществлено познания. с использованием Основу диалектики, современной исследования общенаучные образовали методологии категории (общелогический, и научного принципы аксиоматический, гипотетический, системный, структурно-функциональный, лингвистический) и специальные (нормативно-логический, сравнительно-правовой, аксиологический, историческо-правовой, конкретно-социологический, статистический и др.) методы научного познания. Положения, выносимые на защиту: 1. В современной философии сложилось как минимум четыре решения вопроса о соотношении причинности и детерминизма: а) причинность, наряду с другими формами связи и обусловленности явлений (системная, корреляционная, функциональная, субстанциональная, вероятностная связи, связь состояний, детерминация условиями, поводом, целью и др.), как одна из категорий детерминизма; б) детерминизм и причинность как тождественные категории; в) детерминизм как форма последовательности событий или состояний материальных систем, а причинность как категория, выражающая определенный механизм связи между событиями и состояниями, образующими временные последовательности; г) детерминизм как разновидность причинной связи — жесткая однозначная причинность, в отличие от индетерминистической (статистической) причинности. Такая поливариативность решений не позволяет сформулировать критерии отграничения причинной связи от иных видов детерминационных связей на этапе установления юридически значимой причинной связи между уголовноправовым поведением лица и наступившим общественно опасным результатом. 2. Философское и конкретно-научное знание автономны по отношению друг к другу. Философию интересует причинность в ее категориальном, всеобщем аспекте. Принципиальная особенность философского «взгляда» на категорию причинности состоит в том, что она рассматривается всегда 12 «глазами» отдельно взятого конкретного философа-исследователя. В уголовном праве применяется понятие причинной связи, не противоречащее ее философскому определению. Не может быть какого-то особого юридического или уголовно-правового представления о причинной связи, отличающегося от принятого ее понимания в философии. Вместе с тем, поскольку причинность есть фундаментальное философское понятие и употребляется как форма мышления, философия никогда не предложит учения о причинности, которое можно было бы без дополнительной, специальной модификации непосредственно использовать в конкретных отраслях научного знания, в том числе и в уголовном праве. 3. Уголовно-правовая наука путем дополнительной, специальной модификации философской категории каузальности создает учение о феномене юридически значимой причинной связи и в этом не совпадает с естественнонаучным, психологическим, криминалистическим и другими учениями о причинности. Под учением о причинной связи в уголовном праве предлагается понимать органически целостную, непротиворечивую систему знаний относительно сущностных свойств механизма причинения преступлением общественно опасного вреда и закономерных связей между деянием лица и общественно опасными последствиями. Эту систему знаний отличают строгая доказательность, обоснованность результатов, достоверность выводов, принципиальная возможность их эмпирической проверки другими исследователями. 4. Причинность как вид закономерной связи есть конкретное отношение причинения (т. е. характеризующееся связь причины односторонне и следствия, направленным причинная во связь), времени и пространственно непрерывным взаимодействием составляющих причины, генерирующих однородные по содержанию (общественной опасности) последствия. 13 5. В зависимости от сферы приложения категории причинности выделяются следующие виды причинных зависимостей, имеющие уголовноправовое значение: - причинность уголовного закона и поведения субъектов уголовной ответственности; - причинность преступного деяния и общественно опасных последствий (в том числе причинность неоконченного преступления, соучастия в преступлении и др.); - причинность посткриминального (правомерного или неправомерного) поведения и уголовно-правовых последствий; - причинность общих и специальных начал назначения наказания и конкретной меры наказания, причинность избрания иных мер уголовноправового характера (в смысле ч. 2 ст. 2 УК РФ); - иные виды причинности (например, причинность отставания психически здорового подростка в развитии от сверстников и др.). 6. Рассматривая в целом историю проблемы причинной связи в уголовном праве с учетом оригинальных подходов к решению проблемы, можно выделить три относительно самостоятельных этапа. Первый этап, который охватывает период с момента опубликования первой редакции монографии Н. С. Таганцева, посвященной преступлениям против жизни (1870 г.), и до момента издания учебника по Общей части уголовного права (1938 г.). Второй этап, начало которого связано с опубликованием указанного учебника, где А. А. Пионтковский излагает положения теории «необходимого причинения», завершается доктринальными исследованиями проблемы причинной связи в период действия УК РСФСР 1960 г. и непосредственно связан с развитием уголовно-правовой науки советского периода, разрешающей проблему с привлечением категорий диалектического материализма. Третий этап выделяется в связи с принятием УК РФ 1996 г., появлением новых видов уголовно-правового поведения, обновлением теоретико-методологической основы проблемы причинности. 14 7. Уголовно-правовые теории причинности («необходимого условия», «адекватной» причинности, «необходимого причинения», «неравноценности условий» и т. п.) хотя и предлагают известное философское обоснование понятию причинной связи, но остаются в основном не воспринятыми правоприменительной практикой в том смысле, что не используются при мотивировке принимаемых решений. В материалах уголовных дел формулируется вывод о наличии или отсутствии причинной связи, но не приводятся признаки, по которым происходит ее установление, за исключением признаков «непосредственной», «прямой» связи (25 % уголовных дел). В остальных случаях (75 % уголовных дел) ситуация разрешается правоприменителем интуитивно, без аргументации, казуистически. 8. При рассмотрении по уголовному делу вопроса о причинной связи используется обыденное представление о деянии лица как причине и общественно опасных последствиях как результате этой причины. Как оценка, не обладающая статусом научно обоснованного заключения, такой прием является необходимым, но недостаточным для формулирования состоятельного в научном отношении вывода при квалификации по признакам, характеризующим объективную сторону преступления. 9. Использование метода conditio sine qua non (гипотетического элиминирования) и иных логических операций дает вероятностное заключение о наличии или отсутствии казуальной зависимости и служит базой для дальнейшего исследования причинной связи в уголовном праве. 10. В основе представления о причинности лежит принцип искусственного изолирования причины и следствия, определяемого целями и задачами, которые ставит перед собой исследователь. Именно целевая установка позволяет рассматривать преступное деяние лица в качестве причины, негативные изменения в объектах уголовно-правовой охраны оценивать как следствие, а другие факторы — как условия. Различия между 15 причиной и условиями имеют не абсолютный, а относительный характер и малопродуктивны в деле выявления юридически значимой причинной связи. 11. В уголовном праве задачи определения причины и определения деяния лица, состоящего в юридически значимой причинной связи, должны различаться. Квалификация преступления по признаку причинной связи состоит в установлении того, что действие (бездействие) лица находится в причинной связи с наступившими общественно опасными последствиями. Эту задачу нередко подменяют иной — необходимостью определения деяния лица как причины общественно опасных последствий. Поскольку причина однородна по содержанию общественно опасным последствиям, причину в уголовно-правовом смысле может образовывать деяние лица, которое во взаимодействии с иными необходимыми условиями генерирует вредный результат. 12. Уголовно-правовую конструкцию причинной связи, исходя из выделяемых философией качественных, отличающих именно этот вид связи свойств (черт), необходимо рассматривать как состоящую из бинарного отношения двух компонентов: а) системной причины, единственной либо одной из составляющих которой выступает деяние человека; б) общественно опасных последствий. Механизм причинения вреда представляет собой не линейный, а структурно сложный процесс взаимодействия составляющих системную причину. 13. Самостоятельное уголовно-правовое значение имеют каждый из уровней проявления компонентов причинной связи в объективной реальности: а) физический уровень — в первичной, предметной реальности в форме материального взаимодействия вещей, процессов, явлений; б) социальный уровень — во вторичной реальности в виде разрыва общественных отношений; в) правовой уровень — во вторичной реальности как нарушение правопорядка. 16 14. В современной уголовно-правовой доктрине по проблеме причинности исключительное значение придается проявлению причинной связи на физическом (вещно-событийном) уровне. При квалификации по объективным признакам состава преступления, кроме того, должен учитываться социальный уровень причинения — механизм причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны, а также правовой уровень причинения с учетом различий моментов фактического и юридического окончания преступления. 15. Преступления с формальным («беспоследственным») составом неоднородны и отличаются следующим: а) одни преступления, не оставляя процессуально фиксируемого следа на физическом (фактическом, вещнособытийном) уровне, оставляют такой след при причинении вреда на социальном и правовом уровнях либо исключительно на правовом уровне; б) последствия другой группы преступлений слиты на физическом уровне с действием (бездействием) лица, наступают одновременно с их совершением. 16. Уголовно-правовая специфика преступного деяния заключается не столько в изменениях, производимых на физическом уровне (в материальном, вещно-событийном мире), сколько на социальном и правовом уровнях. Поэтому нет существенных различий между действием и бездействием как формами преступного поведения. 17. На основании проведенного исследования сформулирован ряд предложений по совершенствованию уголовного законодательства. В частности, основания предложено уголовной дополнить ответственности законодательную (ст. 8 УК регламентацию РФ) положением следующего содержания: «Лицо подлежит уголовной ответственности только за те предусмотренные настоящим Кодексом деяния, которые создают опасность причинения вреда или причиняют вред личности, обществу или государству». 17 18. Требуют дополнения указанием на содержательное выявление причинной связи те постановления Пленума Верховного Суда РФ, которые касаются вопросов квалификации преступлений с материальным составом. Предлагается п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 05.06.2002 № 14 (в ред. от 18.10.2012) «О судебной практике по делам о нарушении правил пожарной безопасности, уничтожении или повреждении имущества путем поджога либо в результате неосторожного обращения с огнем» изложить в следующей редакции: «При решении вопроса о виновности лица в нарушении правил пожарной безопасности, повлекшем наступление последствий, предусмотренных статьей 219 УК РФ, судам необходимо выяснять, в чем конкретно состояло ненадлежащее исполнение либо невыполнение данных правил, выступило ли оно необходимым условием причинения наступивших последствий, создавало ли допущенное нарушение опасность причинения вреда, предусмотренного статьей 219 УК РФ, и указывать на это в приговоре со ссылкой на конкретные пункты правил пожарной безопасности, которые были нарушены». Пункт 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.12.2008 № 25 (в ред. от 23.12.2010) «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения» предлагается изложить в следующей редакции: «Обратить внимание судов на то, что при исследовании причин создавшейся аварийной обстановки необходимо установить, какие пункты правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств нарушены и какие нарушения явились необходимым условием создания опасной ситуации и находятся в причинной связи с наступившими последствиями, предусмотренными статьей 264 УК РФ. В тех случаях, когда нарушения правил дорожного движения были допущены двумя или более участниками дорожного движения, содеянное ими влечет уголовную ответственность по статье 264 УК РФ, если их действия по управлению транспортным средством явились необходимым условием 18 создания опасной ситуации и находятся в причинной связи с наступившими последствиями, указанными в названной статье УК РФ». Степень достоверности сформулированных в диссертации положений и выводов обеспечивается анализом нормативно-правовых источников, трудов дореволюционного и современного периода по отечественному уголовному праву и уголовному праву зарубежных государств, криминалистике, криминологии, гражданскому праву, общей теории права, по уголовно-процессуальному, административному праву, философии, логике, социологии (всего 585 источников) и репрезентативной эмпирической базой исследования. В частности, использованы сравнения авторских данных и данных, полученных ранее в работах: - специально посвященных исследованию проблемы причинности в уголовном праве (труды С. Р. Багирова, П. Т. Васькова, М. С. Гринберга, П. С. Дагеля, Г. А. Есакова, Я. М. Злоченко, Е. А. Ишутина, М. И. Ковалева, И. Я. Козаченко, А. П. Козлова, В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова, А. Ю. Кошелевой, В. Н. Курченко, Э. Ф. Побегайло, В. Б. Малинина, А. И. Плотникова, Н. Ф. Кузнецовой, А. А. Музыки, Т. Л. Сергеевой, Н. Д. Сергеевского, А. А. Тер-Акопова, Г. В. Тимейко, М. Г. Угрехелидзе, В. Д. Филимонова, Т. В. Церетели, А. И. Чучаева, М. Д. Шаргородского, Н. Н. Ярмыш и др.); - посвященных учению о преступлении и составе преступления, вопросам квалификации преступлений по объективным признакам (работы А. А. Арутюнова, Е. В. Благова, Я. М. Брайнина, А. И. Бойко, И. Я. Гонтаря, Н. Д. Дурманова, Л. В. Иногамовой-Хегай, М. П. Карпушина, В. М. Когана, В. С. Комиссарова, В. И. Курляндского, А. И. Коробеева, А. В. Корнеевой, Ю. А. Красикова, В. В. Лунеева, Т. И. Нагаевой, Н. И. Пикурова, А. А. Пионтковского, В. С. Прохорова, Ю. Е. Пудовочкина, А. И. Рарога, Н. С. Таганцева, А. А. Толкаченко, В. Ф. Щепелькова и др.); А. Н. Трайнина, О. Ф. Шишова, 19 - в том числе направленных на раскрытие механизма причинения криминального вреда В. Н. Винокурова, (исследования Ю. М. Антоняна, В. К. Глистина, М. М. Бабаева, М. А. Гельфера, Ю. В. Голика, А. И. Долговой, А. Э. Жалинского, Э. Н. Жевлакова, Н. И. Загородникова, И. Э. Звечаровского, А. Н. Игнатова, С. В. Землюкова, Е. И. Каиржанова, Ю. И. Ляпунова, А. И. Марцева, С. М. Кочои, Н. Г. Иванова, Н. И. Коржанского, Г. А. Кригера, М. Д. Лысова, В. П. Малкова, В. В. Мальцева, А. С. Михлина, Т. И. Нагаевой, В. А. Нерсесяна, Б. С. Никифорова, Г. П. Новоселова, В. А. Номоконова, С. П. Новосельцева, Т. Г. Понятовской, И. М. Тяжковой, В. Е. Эминова, П. С. Яни, Б. В. Яцеленко, В. А. Якушина и др.); - посвященных смежным с уголовно-правовой проблемам причинности (труды В. Д. Арсеньева, Р. С. Белкина, В. А. Образцова, З. М. Соколовского, В. Д. Корма, Ю. Г. Корухова, Н. С. Романова и др.). Теоретические данные, полученные автором, базируются на материалах опубликованной и неопубликованной правоприменительной практики, результатах социологических проведенных статистических данных автором МВД России, Судебного исследований, департамента при Верховном Суде РФ, Росстата и других официальных органов, в частности: 1) проанализированной автором опубликованной за период с 1957 по 2013 г. судебной практике Верховных Судов СССР, РСФСР и Российской Федерации; 2) изученных и обобщенных автором материалах уголовных дел, находившихся в период с 1998 по 2008 г. в производстве судов и прокуратур Уральского, Сибирского и Дальневосточного федеральных округов, в период с 2006 по 2012 г. — в производстве судов и прокуратур города Москвы и Московской области. Материалы получены по запросам Иркутского института повышения квалификации прокурорских работников Генеральной прокуратуры РФ и Академии Генеральной прокуратуры РФ в адрес прокуроров субъектов РФ и приравненных к ним прокуроров 20 специализированных прокуратур. Кроме того, использованы материалы и сведения, полученные от практических работников при проведении автором занятий по повышению их квалификации, а также тексты судебных актов, размещенные на официальных сайтах судов РФ в информационнотелекоммуникационной сети «Интернет». В целом исследованы материалы 3 356 уголовных дел (о посягательствах на жизнь и здоровье человека, на конституционные права и свободы человека и гражданина, в сфере экономической деятельности, на общественную безопасность и здоровье населения, на интересы службы). 3) данных, полученных автором в ходе разработанного им анкетирования, в результате которого опрошено 627 практических работников (Российская Федерация, Республика Беларусь и Республика Казахстан), 182 преподавателя и научных сотрудника (специалистов и экспертов в области уголовного права). Сбор и обработка эмпирических данных, положенных в основу исследования, осуществлялись в течение 16 лет (1998–2013 гг.). Апробацияорезультатов исследования. Диссертация выполнена в федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА)» и обсуждена на кафедре уголовного права. Основные положения диссертационного исследования нашли свое отражение в 55 научных работах, в том числе в 27 научных статьях и двух рецензиях, опубликованных в установленном ВАК России перечне ведущих научных журналов, трех монографиях, восьми учебных и учебно-практических пособиях. Результаты исследования начиная с 1998 г. прошли апробацию в лекционных курсах, практических занятиях, выездных семинарах, прочитанных и проведенных автором с работниками правоприменительных органов (при повышении квалификации прокурорских работников, сотрудников ФССП России и ФСКН России) и со студентами в Иркутском 21 государственном университете, Академии Генеральной прокуратуры РФ, Российской правовой государственном академии юридическом Минюста университете России, имени Московском О. Е. Кутафина (МГЮА). По проблематике исследования автор принимал участие в работе Четвертых Кудрявцевских чтений (2011 г.), международных научнопрактических конференций, проведенных в Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова (2004, 2008, 2014 гг.), в Московском государственном юридическом университете имени О. Е. Кутафина (2005, 2013, 2014 гг.), в Бурятском государственном университете (2008 г.), всероссийских научно-практических конференций, проведенных в Российской правовой академии Минюста России (2006, 2007 гг.), в ВосточноСибирском юридическом институте МВД России (2005 г.), ряда региональных научно-практических конференций, семинаров, круглых столов, проведенных в период с 1998 по 2014 гг. в Академии Генеральной прокуратуры РФ, Российской правовой академии Минюста России, Иркутском государственном университете. Структура работы обусловлена целью и задачами диссертационного исследования и состоит из введения, пяти глав, включающих 13 параграфов, заключения, списка литературы и приложения. 22 Глава 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПРИЧИННОСТИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ 1.1. Причина и следствие, причинная связь в обыденном, философском и научном познании Прежде всего стоит напомнить, что еще Н.С. Таганцев призывал использовать в уголовном праве причину в условном, житейском смысле, подчеркивая, что в этом вопросе он придерживается позиции, отличающейся от двух основных направлений, сложившихся в уголовном праве по проблеме причинной каузальности на связи: основании направления, объективных разрешающего условий, вопрос независимых о от виновности, и направления, именуемого субъективным, согласно которому происходит отождествление понятия каузальности и виновности2. Ориентиром определения какого-либо деяния в качестве уголовно-правовой причины служат общеупотребительные обыденные представления о причине и следствии, «специалист не сможет доказать свою правоту средствами формальной логики. Вся надежда лишь на здравый смысл», - уже в XXI веке пишет Н.Н. Ярмыш3. Так можно ли для целей квалификации преступления ограничиться только бытовым представлением о причинной связи, без обращения к философии вопроса, учению о причинности и на этом поставить точку в дискуссии по данной проблеме? Причинный закон как первый универсальный объяснительный закон формировался, принято считать, на почве обыденного познания причинно2 См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. Т. 1. М., 1994. С. 282. 3 Ярмыш Н.Н. Теоретические проблемы причинно-следственной связи в уголовном праве (философско-правовой анализ): монография. Харьков, 2003. С. 274, 453. 23 следственных зависимостей, житейского опыта преобразования окружающего мира на основе знания о том, что одно событие влечет при прочих равных условиях за собой другое событие. Первое событие нашло в языке обозначение «причина», второе – «следствие». Именно с момента появления в языке этих слов можно утверждать, что человек впервые обнаружил и в своей практической деятельности подтвердил действие причинно-следственных закономерностей. Слово «причина» включает приставку «при» и этимологически связано со словами «чин», «чинить» (др.-рус. чинити – устраивать, производить, делать, совершать, поступать)4. Слово «следствие» в настоящее время имеет два значения: 1) то, что следует, вытекает из чего-нибудь, результат чегонибудь, вывод; 2) выяснение расследование обстоятельств, собирание и проверка данных, связанных с преступлением5. Происхождение этих слов связано с корнем «след» (как самостоятельное слово, оно обозначает отпечаток, остаток или сохраняющийся признак чего-нибудь и т.п.6). А вот другое слово – «причинность» воспринимается в русском языке не иначе как философское, научное понятие. Причинность (каузальность, лат. сausa причина) – это категория философии, которая служит для обозначения необходимой порождающей связи двух явлений, из которых одно (называемое причиной) генерирует наступление другого (называемого следствием или действием)7. Так, А.И. Чучаев определяет причинность как 4 Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов. М., 2007. С. 725, 744, 1093 5 См.: Там же. С. 895. 6 См.: Там же. 7 См.: Значение слова причинность. Толковый словарь под ред. C. И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой; Толковый словарь русского языка под ред. Д. Н. Ушакова; Новый толково-словообразовательный словарь русского языка. Автор Т. Ф. Ефремова и др. // URL: http://poiskslov.com/word/причинность/ (дата обращения: 21.01.2010). Категории понимаются в значении наиболее общих понятий в двух аспектах: во-первых, они всеобщи в логико-гносеологическом аспекте, поскольку употребляются как формы мышления в любой науке, во-вторых, они обладают онтологической всеобщностью, которая обусловливает их всеобщность гносеологическую: они отражают всеобщие стороны, атрибуты действительности (См.: Князев Н.А. Причинность: новое видение классической проблемы. М., 1992. С. 9). 24 внутреннюю связь между тем, что уже есть, и тем, что им порождается, что еще только становится8. Понятно, что для решения задач о причинных зависимостях на бытовом уровне вполне достаточно объема обыденного представления о компонентах причинности, без какого-либо дополнительного обращения к философским, научным источникам. Это объясняется тем, что, во-первых, употребляемые слова «причина», «следствие» в силу вообще нечеткости естественного языка отличаются емкостью содержания и универсальностью их приложения. Во-вторых, при использовании их в быту они всегда рассматриваются в узком, специфическом смысле с учетом конкретного контекста их применения – так, что собеседники, отличающиеся здравомыслием, практически всегда понимают друг друга. По результатам проведенного нами анкетирования 45 % респондентов, которые в своей работе интерпретируют уголовно-правовую причинность, на вопрос: «Испытывали ли Вы сложности при применении положений уголовно-правовой доктрины по проблеме причинности» ответили, что «да, сложности возникали»; 34 % опрошенных дали отрицательный ответ; 21 % анкетируемых указали на то, что положений уголовно-правовой доктрины вообще не использовали9. Вместе с тем, отвечая на контрольный вопрос: «Назовите теории причинной связи (авторов концепций), которые Вы использовали или считаете необходимым использовать при квалификации преступления», 98 % опрошенных из числа практических работников затруднились дать ответ10. Иными словами, юридически значимая причинная 8 См.: Чучаев А.И. Объективная сторона преступления // Уголовное право Армении и России. Общая и Особенная части / Отв. ред. С.С. Аветисян, А.И. Чучаев. М., 2014. С. 100. 9 Опрошено 627 практических работников, 182 преподавателей и научных сотрудников (специалистов в области уголовного права). 10 Оставшиеся 2 % респондентов, называя теории причинной связи, перечисляли следующие: «главной причины», «следственная теория», «метод банальной эрудиции», «внутреннего убеждения» и другие, оценивая которые в совокупности, можно сделать вывод, что практически 100 % правоприменителей не используют материалы уголовноправовой доктрины, ограничиваясь житейским, бытовым представлением о причинной связи (Приложение № 1). 25 связь устанавливается преимущественно с использованием обыденного познания. Сложившаяся ситуация объясняется, по нашему мнению, тем, что научные знания возникли не на пустом месте. Это прежде всего продукт экспериментов и опыта, отраженных в обыденном сознании. Бытовое представление о причине и следствии необходимо для обозначения компонентов причинности, ибо создание собственного, изолированного, оторванного от обыденного значения указанных понятий методологически ошибочно. Во всяком случае, вкладываемое содержание в «причину» и «следствие» не должно расходиться с тем смыслом, какой имеют данные слова в естественном языке. В связи с отмеченным надо сказать, что по многим уголовным делам очевидное развитие причинного ряда событий действительно позволяет руководствуясь обыденным пониманием составляющих причинности по сути правильно разрешать в окончательном виде этот вопрос. В таких ситуациях обыденное познание вряд ли явно уступает философскому и конкретнонаучному познанию, ибо, по справедливому замечанию А.В. Наумова, «представление человека о причинных закономерностях нередко несколько упрощает их, абсолютизируя одни стороны процессов объективной действительности и преуменьшая значение других»11. Анализируя природу повседневного мышления, А. Эйнштейн отмечает, что «вся наука является не чем иным, как усовершенствованием повседневного мышления»12. Однако при всей условности границы между обыденным и научным познанием бытовое представление о причине и следствии вряд ли можно признать достаточным для решения квалификационных вопросов в уголовном праве13. 11 Наумов А.В. Российское уголовное право: курс лекций: в 3 т. Т. 1. Общая часть. 5-е изд., перераб и доп. М., 2011. С. 342. 12 Эйнштейн А. Собрание научных трудов в четырех томах. Т. 4. М., 1967. С. 200. 13 См.: Соктоев З.Б. Об обыденном познании при установлении причинности в уголовном праве // Вестник Московского университета МВД России. 2011. № 9. С. 108-111. 26 Во-первых, правильно Е.В. Благов, Е.А. Мотовиловкер отмечают методологическую порочность отказа от абстрактного понятия причинной связи и сведение решения этого вопроса к условно-житейскому определению причины, ибо существенная разница состоит в том, что вместо рассмотрения причинной связи подлежит выяснению принципиально иной вопрос - чтó является причиной последствий14. Во-вторых, вывод, основанный на бытовом представлении о компонентах причинной связи, не приобретает статуса научно обоснованного заключения15. Принятие справедливого решения по уголовному делу предполагает установление подлинной картины произошедшего, а, как известно, обыденное познание не требует предварительных систем доказательств, поэтому оно обречено на ошибки и противоречия. Напротив, процесс научного познания, хотя в итоге и может привести к ошибочным знаниям, но ему присущи прежде всего стремление их устранения - это процесс получения доказательного, заслуживающего доверие специалистов, а значит и остальных членов общества, стремящегося к достижению истины знания16. Под научной теорией (какой и должна быть теория причинной связи в уголовном праве) чаще понимают логически организованную, органически целостную систему знаний относительно сущностных свойств и закономерных связей некоторой предметной области. Эту систему знаний отличают строгая доказательность, обоснованность полученных особым субъектом – ученым результатов, достоверность выводов, принципиальная возможность их эмпирической проверки другими исследователями. 14 См.: Благов Е.В., Мотовиловкер Е.А. Конструкции причинной связи профессора Н.С.Таганцева // Категориальный аппарат уголовного права и процесса. Ярославль, 1993. С. 147-148. 15 См.: Степин В.С. Теоретическое знание: структура, историческая эволюция. М., 2000. 16 Так, в соответствии с ч. 2 ст. 8 Федерального закона от 31.05.2001 № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых и практических данных. 27 Следующий весьма важный момент при исследовании причинной связи в уголовном праве: он обусловлен тем, что едва ли не аксиомой на протяжении нескольких последних десятилетий стало утверждение, согласно которому правовая наука не создает никакой отличающейся от учения о каузальности в философии собственной особой теории причинной связи17; не может быть особого учения о причинности в уголовном праве именно потому, что конкретные научные дисциплины не создают своих самостоятельных теорий о причинной связи18. Исходя из приведенной установки, практический работник, применяющий категорию причинность при выявлении связи между преступным деянием и общественно опасным результатом, должен не только руководствоваться теми же философскими положениями, что и любой иной специалист, решающий задачу определения причинной связи в своей конкретной области знаний, но и якобы не выходить за их пределы. В литературе советского периода эта позиция объяснялась обычно тем, что есть единое марксистско-ленинское понимание философской категории причинности, основанное на единственно верной философской платформе диалектического детерминизма. Понятно, что в современный период такую позицию неправильно объяснять одной лишь идеологической установкой. Тем более что авторские воззрения конкретных исследователей по проблеме причинной связи в праве 17 Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 154; Кудрявцев В.Н. Причинность в криминологии (о структуре индивидуального преступного поведения). М., 1968. С. 5; Курс российского уголовного права. Общая часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А. В. Наумова. М., 2001. С. 194; Козлов А.П. Причинная связь и бездействие в уголовном праве // Проблемы уголовной политики: советский и зарубежный опыт. Красноярск, 1989. С.164; Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. СПб., 2000. С. 314; Побегайло Э.Ф. Проблема причинной связи в творчестве В.Н. Кудрявцева // Современные проблемы теории и практики борьбы с преступностью. Первые Кудрявцевские чтения (10 апреля 2008 г.): сб. науч. трудов. Науч. ред. С.В. Максимов. М., 2009. С. 42-43 и др. 18 См.: Козаченко И.Я., Курченко В.Н., Злоченко Я.М. Проблемы причины и причинной связи в институтах Общей и Особенной частей отечественного уголовного права: вопросы теории, оперативно-следственной и судебной практики. СПб., 2003. С. 21. 28 различались в то время весьма существенно19. Но это мнение устоялось, повторяется в современной уголовно-правовой литературе, поэтому требует отдельного пояснения. Итак, достаточно ли только философского знания для успешного причинного анализа уголовно-правовых явлений? И если можно обойтись самим по себе философским знанием при установлении необходимой и достаточной для уголовной ответственности связи между тем деянием, которое совершило, лица и наступившим вредным результатом, то какие приемы оценки должны быть использованы в этом случае? При отрицательном же ответе на вопрос о достаточности философии нужно выяснить: что касающееся философии имеет значение для уголовного права, и чем должна быть дополнена философская составляющая этого вопроса. Но прежде необходимо определиться с тем, можно ли вообще проводить четкую границу между философией и наукой. Само слово «философия», как известно, происходит от греческих слов «phileo» - любовь, стремление, жажда и «sophia» - мудрость: буквально «философия» означает любовь к мудрости, любомудрие. Философия в западной традиции с античных времен представляется как царица наук. Но при этом соотношение философии и конкретных наук всегда, во все времена относилось к числу дискуссионных вопросов. Этот вопрос не решен и до настоящего времени. В этом смысле крайние позиции занимают последователи следующих философских платформ: натурфилософии с ее умозрительной системой общих законов естествознания, выведенных без опоры на данные науки, и позитивизма, выраженного фразой О. Конта: «Наука - сама себе философия». Более убедительной, на наш взгляд, представляется позиция, в соответствии с которой философия и науки относительно самостоятельны, 19 Примечательно, что В.Н. Кудрявцев еще в своей кандидатской диссертации по этому вопросу писал, что «суд нуждается в простом и ясном, юридическом, а не только сугубо философском критерии» (См.: Кудрявцев В.Н. Основные вопросы причинной связи в советском уголовном праве: дис. … канд. юрид. наук. М., 1952. С. 82, 87). 29 независимы друг от друга. Здесь нами принимается во внимание то, что философия осмысливает данные, предлагаемые не только наукой, но и обыденным сознанием, моралью, искусством, религией, политикой и другими областями человеческой деятельности. «Философское знание ни логически, ни даже гносеологически не выводится из результатов науки, … проблемы философии нужно рассматривать как имеющие свое содержание, не редуцируемое к пусть даже фундаментальным междисциплинарным проблемам науки»20. В этом отношении содержание философии шире содержания науки. В отличие от науки философия не предлагает готовых «рецептов» приложения полученных знаний, не обладает непосредственной практической значимостью. Целью философских размышлений выступает мудрость сама по себе, состоятельность которой невозможно проверить при помощи опыта или эксперимента. Научное знание, напротив, предлагает решения, которые могут подтверждаться или опровергаться эмпирическими данными. Или иначе: философия – есть суть абстрактное знание, а наука – конкретна. Причинность занимает особое место в структуре философии и структуре науки. Понятие причинности впервые теоретически осваивалось в конкретно-научной области деятельности – в медицине, а затем уже, по происшествии длительного времени, вследствие генерации имеющихся знаний – и на философском уровне21. В современный период все происходит наоборот: специалисты конкретных отраслей знаний получают представление о причинной связи прежде всего из философии, поскольку эта система знаний уже сформировалась. Сложность заключается в том, что представитель конкретной отрасли знаний должен занять собственную философскую позицию из всего многообразия мировосприятия, предлагаемого философией. 20 21 См.: Князев Н.А. Причинность: новое видение классической проблемы. С. 5. Об этом см.: Маслиева О.В. Становление категории причинности. Л., 1980. С. 94-95. 30 Поскольку нами принимается философская категория причинности, отвергается индетерминизм в ее крайнем проявлении, постольку принимаются все общефилософские характеристики причинности. Речь идет о том, что философские категории и выявленные законы развития социального и природного мира как фундаментальные, опорные пункты, своеобразные ступени на пути познания социально-правовых явлений должны применяться прямо и непосредственно. В свою очередь прямое и непосредственное использование этих категорий и законов состоит прежде всего в том, они предлагают верный критерий всеобщих черт, сторон в исследуемом явлении22. Иными словами, уголовно-правовая причинность должна включать в качестве обязательной составной философскую причинность, все выделяемые философией характеристики этой категории (образно говоря, точно так, как здание включает несущие конструкции). Уголовное право интересует не любая, а исключительно юридически значимая причинная связь. Исторически сложилось так, что вопрос о причинной связи в отечественном уголовном праве связывается с решением вопроса о привлечении лица к уголовной ответственности при анализе признаков внешней стороны его посягательства на объекты, поставленные под уголовно-правовую охрану. Философию же интересует причинность в ее категориальном, всеобщем аспекте. Она предстает как фундаментальное философское понятие, объединяющее в себе вопросы онтологии, гносеологии, аксиологии, феноменологии. Причинная связь рассматривается применительно к различным областям природы и общества, в представлениях о ней на всех исторических этапах и во всей научной палитре. Принципиальная особенность философского «взгляда» на категорию причинность состоит в том, что причинность рассматривается всегда «глазами» отдельно взятого конкретного философа-исследователя. 22 Самощенко И.С., Сырых В.М. Диалектика и специальные методы правовой науки //Методологические проблемы советской юридической науки. М., 1980. С. 192. 31 Ограничиваться исключительно философией вопроса в уголовном праве, значит занимать из всего многообразия представлений философов только одну из них. Такое ограничение чревато тем, что специально отраслевые концепции оказываются уязвимы для критики на фоне новых, измененных представлений о причинности. Кроме того, узкое видение вопроса отдельной философской концепцией ограничивает и уголовно-правовые представления о причинной связи. Например, понимание причинности как категории, характеризующей связь, основой которой является непосредственное материальное взаимодействие вещей, процессов, явлений, отражающее становление различных состояний в структуре мира, не позволяет объяснить причинность преступного бездействия. Эта концепция не позволяет оценить ценность человека как личности в его социальных связях, а рассматривает человека исключительно как элемент объективного мира, вызывающий в нем изменения биологического, химического, физического порядка. Исследование проблемы каузальности в праве, ограниченное рамками одной философской платформы, вне учета специфики причинения, целей, стоящих перед правоприменителем, обречено на неуспех (в связи со сложившейся традицией изложения вопроса в отечественных источниках имеется в виду прежде всего философская платформа диалектического материализма). Более точной представляется позиция, согласно которой философские категории и законы не используются правовой наукой в оригинальном, как принято в философии, неизмененном виде. «Философское понимание причинности еще не раскрывает конкретных свойств, форм и разновидностей причинных связей, встречающихся в различных областях жизни природы и общества, не показывает, в чем состоит механизм взаимодействия между причиной и следствием»23. Только в случае перевода философских категорий и законов диалектики в «ткань» специальной науки 23 Кудрявцев В.Н., Эминов В.Е. Причины преступности в России: Криминологический анализ. М., 2006. С. 12. 32 они начнут играть в ней конструктивную роль. Поэтому категория причинности должна подвергнуться дополнительной трансформации, модификации за счет наполнения конкретным содержанием, получить преломление с учетом целей и потребностей правового анализа исследуемых явлений, событий, процессов, стать имманентными предмету правовой науки и используемой в ней системе понятий24. Представления философии находят свое развитие и конкретизацию в преломлении к данным специальной отрасли знания, их применяющей, с учетом ее особенностей и практических потребностей. Ведь на самом деле, в философской литературе и в конкретных отраслях одни и те же слова имеют нередко разный по содержанию и объему смысл. Например, понятие «случай» в философии имеет одно значение, а в уголовном праве - другой, жестко заданный уголовно-правовыми критериями смысл. Понятие «справедливость» в философской традиции имеет значительно больше оттенков, нежели принятое в уголовном праве исторически «завязанное» на идее возмездия за содеянное понимание этой категории. И такие примеры далеко не единичны. В качестве вывода отметим, что более состоятельной видится точка зрения, согласно которой уголовно-правовая причинность представляет собой сложный, специфический правовой феномен, следовательно, уголовноправовая наука должна на основе философского разработать свое, особое учение об этом феномене, отличное от криминологического, психологического, естественнонаучного и иных учений25. 24 См. об этом: Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. М., 1973. С. 80; Казимирчук В.П. Право и методы его изучения. М., 1965. С. 46. 25 Жалинский А.Э. Причинность в структуре уголовной ответственности // Российский ежегодник уголовного права. № 1. 2006. С. 79. Кроме того, обоснование этой позиции см.: Трайнин А.Н. Учение о соучастии. М., 1941. С. 53; Тер-Акопов А.А. Ответственность за нарушение специальных правил поведения. М., 1995. С. 107; Кошелева А.Ю. Особенности причинной связи в составах преступлений, совершаемых путем бездействия. М., 2009. С. 14-17; Соктоев З.Б. Причинность в дорожно-транспортных преступлениях: уголовноправовая характеристика: дис. … канд. юрид. наук. Красноярск, 2001. С. 33-35 и др. Еще в первой отечественной работе, специально посвященной причинной связи в уголовном праве, были выделены «два понятия причины и соответственно этому две причинные 33 Здесь важно подчеркнуть несинонимичность употребляемых понятий «причинность» и «учение о причинности». Нужно различать уголовноправовое учение (теоретическую концепцию) о причинной связи как систему представлений о признаке, характеризующем связь между уголовным деянием и общественно опасным результатом, и саму категорию причинность, чье методологическое значение в уголовном праве не исчерпывается исключительно объективной стороной преступления. Нет и не может быть особого юридического или уголовно-правового понятия причинной связи, отличного от понимания причинности в философии именно потому, что причинная связь – это прежде всего философская категория. Учение о причинности в уголовном праве – это учение о признаке, характеризующем объективную сторону преступления и представляющем собой необходимую и достаточную для последующего вменения связь (отношение) между действием (бездействие) субъекта и наступившим общественно опасным результатом. В этом аспекте А.П. Козлов точно подмечает, что нами «…разорваны причинность и учение о причинности…», «…причинности придан политический окрас, словно ситуации причинения радикально отличается в зависимости от того, правомерно или противоправно действует тот или иной человек»26. Сложно не согласиться с А.П. Козловым в том, что «законы объективного мира одни и те же вне зависимости от отраслевой принадлежности явления – нет разницы между падением яблока на голову Ньютона и скатыванием камня с горы на лежащего внизу человека, и там и здесь действует сформулированный Ньютоном благодаря случаю закон всемирного тяготения, хотя и с разными возможными социальными последствиями»27. зависимости явлений от деятельности человека, две причинные связи: общая и специальная, логическая и в смысле уголовного права» (Сергеевский Н.Д. О значении причинной связи в уголовном праве. Ярославль, 1880. С. 38). 26 Козлов А.П. Понятие преступления. СПб., 2004. С. 303. 27 Там же. 34 Законы объективного мира, в том числе закон причинности, имеют универсальный характер. И если это верно, то стоит принимать во внимание и то, что универсальность этих законов должна проявляться во всех формах движения материи: не только в физической и биологической (а именно этим ограничиваются в уголовном праве), но и в социальной форме движения материи и на правовом уровне. Нам представляется, что существо проблемы причинной связи в уголовном праве заключается не столько в уяснении физических законов, анатомических изменений, а сколько в выявлении механизма причинения общественно опасных последствий, которое невозможно при игнорировании категории причинность. Сказанное тем более очевидно, если представить, что лежащим внизу горы человеком в приведенном примере оказался человек травмированный, допустим, на строительной площадке вследствие падения камня. Для криминалиста то, что камень упал благодаря закону всемирного тяготения, является фактом очевидным. Однако правоприменителя в большей степени будут интересовать другие обстоятельства: вопросы соблюдения техники безопасности, вероятностная природа причинной связи, момент случайности произошедшего, грубая неосторожность потерпевшего и т.п. – а это уже специфические вопросы объективной стороны преступления. Эти вопросы должны находить свое разрешение в рамках самостоятельной уголовноправовой теории причинности, которая вовсе не конструирует особое понятие причинной связи, но позволяет из множества возможных для установления причинных зависимостей вычленить именно то, которое имеет значение для определения основания уголовной ответственности. Таким образом, разночтения философов, обусловленные различиями их мировоззренческих взглядов, следует воспринимать не как данность, присоединяясь к тому или иному философскому «лагерю», а интерпретировать через призму принципов и институтов уголовного права для решения задач, поставленных перед уголовным законом. 35 Для иллюстрации сказанного обратимся к широко распространенному в отечественном уголовном праве противопоставлению воззрений материалистов и идеалистов. «Основной» вопрос философии состоит в определении исследования причинности либо как объективной категории, т.е. существующей независимо от осознания и от воли деятельного субъекта наличной связи в объективном мире, либо как субъективной категории, т.е порожденной исключительно воображением человека связи между двумя явлениями при существовании только мыслящих существ28. Наиболее «рельефно» по этому вопросу высказался В.Д. Филимонов, поставив в прямую зависимость классификацию признаков преступления на объективные и субъективные от требования рассматривать в уголовном праве причинную связь исключительно как явление объективной действительности. По мнению автора независимо от авторского отношения к положениям марксистско-ленинской теории это требование должно оставаться незыблемым29. На наш взгляд, в основе деления объективных и субъективных признаков преступления лежит иная, непосредственно не вытекающая из «основного» вопроса философии, идея. Ее суть сводится к тому обстоятельству, что юридически значимая связь устанавливается лицом, не включенным в цепь событий, приведших к общественно опасным последствиям. Познающим субъектом выступает следователь, судья (суд), которые обязаны на основе беспристрастного, полного и всестороннего исследования всех представление о 28 обстоятельств произошедшем. содеянного Внешние установить признаки истинное преступления У нас сложилось впечатление, что этот момент для одних авторов не является принципиальным, но большинство исследователей придают ему определяющее значение вплоть до того, что квалификацию оппонента в научной «дискуссии» как идеалиста рассматривают как «приговор» с выводом о научной несостоятельности всех последующих его построений. 29 См.: Филимонов В.Д. Объективная сторона преступления // Уголовное право. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. проф. Л.Л. Кругликов. М., 1999. С. 158-159. Филимонов В.Д. Объективная сторона преступления // // Уголовное право России. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. 3-е изд. перераб. и доп. М., 2012. С. 164. 36 оцениваются правоприменителем не в том виде, как они отразились в воображении лица, совершившего преступление (это вопросы субъективной стороны преступления), а в том виде, как они наблюдались бы со стороны любым другим беспристрастным исследователем. С этой точки зрения уже не принципиально: существует ли причинность вне сознания правоприменителя в объективных законах причинения, между явлениями внешнего мира, или каузальность является сугубо порождением человеческого сознания. Так или иначе, в своем выводе о причинной связи познающий субъект в итоге выражает устоявшуюся картину мироздания30. Практический работник устанавливает причинно-следственные закономерности, которые объективны в том смысле, что механизм их развертывания независим от воли и желания лица. Виновный может направлять развитие причинности в то или иное русло, но сам процесс причинения протекает по собственному закону. Причинность определяет, если использовать терминологию идеалистов, «постоянство в строе природы», ибо этот уклад мироздания предполагается независимым от познающего субъекта. Причинный анализ осуществляется на фундаменте общепринятого либо получившего признание большинства специалистов или членов общества мнения, поскольку в итоге объективная истина выкристаллизовывается из множества субъективных истин31. Как правильно рассуждала Т.В. Церетели, нужно руководствоваться, прежде всего, не субъективным отношением человека к своим поступкам, а 30 Обратим внимание читателя на одну из последних позиций В.Н. Кудрявцева, сформулированную пусть и не явно, но по обсуждаемому вопросу. В главе «Объективная сторона преступления» автор проводит различия между идеалистической философией и материализмом, подчеркивая следующее положение: «объективный характер причинной связи означает, что органы следствия и суда могут и обязаны с полной достоверностью установить наличие или отсутствие причинной связи между деянием лица и этими последствиями, а не исходить в решении вопроса из каких-либо догадок или предположений» (См.: Курс российского уголовного права. Общая часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А. В. Наумова; Российская академия наук. Институт государства и права. М., 2001. С. 194). 31 Древнекитайская философия. М., 1994. С. 79. 37 естественными законами причинности32. Это правильное замечание требует уточнения по двум моментам. Во-первых, следует учитывать, что естественные законы причинности подвергаются оценке в процессе особой деятельности - при применении уголовно-правовых норм, и особым субъектом - лицом, обладающим специфическими знаниями в области юриспруденции33. Во-вторых, в этом случае нужно говорить не просто об отношении человека к своим поступкам, а об отношении конкретного человека в конкретной ситуации к своим поступкам, поскольку отношение вообще человека применительно к схожим ситуациям может быть использовано в выводах о причинной связи, например, при квалификации по объективным признакам допущенной преступной небрежности. Если принимать во внимание уголовно-правовую природу классификации признаков на характеризующие объективную сторону преступления и его субъективную сторону, то, как видно, позиции материалистов и идеалистов оказываются вовсе не непримиримыми. Более того, такое противопоставление представляется вообще неуместно переносить в уголовное право. Во-первых, противостояние философовматериалистов и философов-идеалистов уходят своими корнями в глубокую древность, и вряд ли оно будет снято в окончательном виде в обозримом будущем. Во-вторых, криминалист под причинностью как объективной категорией имеет в виду прежде всего то, что она принимается как данность вне зависимости о представлении о ней лица, совершающего преступление. В-третьих, эту материалистической причинную или связь, конечно, идеалистической можно интерпретации, подвергать но только понятийным аппаратом философа, решая вопрос: причинность сама по себе 32 См.: Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. С. 300. Под применением уголовно-правовой нормы понимается «властная деятельность судебных, прокурорско-следственных органов и органов дознания, заключающаяся в уголовно-правовой оценке установленных обстоятельств и решении вопроса об уголовной ответственности лица и ее правовых последствиях» (См.: Наумов А.В. Теоретические вопросы применения уголовно-правовых норм: дис. … д-ра юрид. наук. Волгоград, 1974. С. 95). 33 38 существует в природе или же это всего лишь способ осмысления событий нашим умом; есть ли некая сила, заставляющая события соединяться так, а не иначе, называемая причинной связью, или эта сила всего лишь порождение нашего чувственного созерцания. Ответы на эти вопросы, на вопрос о происхождении причинной связи, не имеют принципиального значения для целей и задач уголовного права. А.Э. Жалинский, характеризуя состояние разработанности уголовноправовой причинности, отмечает его парадоксальную противоречивость, выражающуюся в том, что количество источников по этой проблеме «зашкаливает» так, что проблема уже оказалась плохо обозримой, но при этом потребности практики учитываются уголовно-правовой доктриной явно недостаточно34. В.А. Номоконов метко указывает на, что «отечественные учебники по уголовному праву традиционно уделяют место для изложения в критическом плане зарубежных теорий причинной связи. Представляется, что это связано не столько с необходимостью критики, сколько с неясностью собственных позиций. Однако никакая самая сокрушительная критика оппонентов не отменяет необходимости иметь свою ясную и последовательную концепцию»35. А.А. Музыка и С.Р. Багиров на основе глубокого изучения российских и украинских источников пришли к выводу, что во множестве монографических работах, в том числе диссертациях, по Особенной части уголовного права либо совершенно не уделяется внимание особенностям установления причинной связи, либо при рассмотрении преступлений дело ограничивается всего лишь формальной констатацией необходимости выявления причинной связи36. По нашим наблюдениям, рассуждения криминалистов еще не идут дальше в лучшем случае приложения 34 понятий высокой степени абстракции к конкретным Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2009. С. 363, 365. 35 Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. докт. юрид. наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А.И. Коробеева. Т. I: Преступление и наказание. СПб., 2008. С. 374. 36 См.: Музыка А.А., Багиров С.Р. Причинная связь: уголовно-правовой очерк. Хмельницкий, 2009. С. 5. 39 криминальным ситуациям: на отдельных примерах показывается то, как устанавливается причинная связь по уголовному делу. При этом очевидно, что иллюстрации решений по отдельным эпизодам причинения общественно опасных последствий, сколь бы многочисленны они ни были, в конечном итоге не дают ту помощь практическому работнику, какую он ожидает от уголовно-правовой доктрины. Таким образом, на основе анализа судебной и следственной практики и с учетом выявленного места причинной связи в обыденном, философском и научном познании можно сформулировать следующие выводы. 1. При рассмотрении по уголовному делу вопроса о причинной связи используется обыденное представление о деянии лица как причине и общественно опасных последствиях как результате этой причины. Такой прием является необходимым, но недостаточным для формулирования состоятельного в научном отношении вывода при квалификации по признакам, характеризующим объективную сторону преступления. 2. Понятие «причинность» воспринимается в русском языке не иначе как философское, научное понятие для обозначения генетической связи явлений, из которых одно (называемое причиной) обусловливает наступление другого (называемого следствием или действием). 3. Причинность занимает особое место в структуре философии и структуре науки. В связи с этим крайне важно учитывать, что философское и конкретно-научное знание автономны по отношению друг к другу. 4. Философию интересует причинность в ее категориальном, всеобщем аспекте. Она предстает как фундаментальное философское понятие, объединяющее в себе вопросы онтологии, гносеологии, аксиологии, феноменологии. Причинная связь рассматривается применительно к различным областям природы и общества, в представлениях о ней на всех исторических этапах и во всей научной палитре. Принципиальная особенность философского «взгляда» на категорию причинность состоит в 40 том, что причинность рассматривается всегда «глазами» отдельно взятого конкретного философа-исследователя. 5. В уголовном праве должно применяться понятие причинной связи, не противоречащее ее философскому определению. Не может быть какого-то особого юридического или уголовно-правового представления о причинной связи, отличающегося от принятого ее понимания в философии. Вместе с тем, поскольку причинность есть фундаментальное философское понятие и употребляется как форма мышления, философия никогда не предложит учения о причинности, которое можно было бы без дополнительной, специальной модификации непосредственно использовать в частной отрасли науки. 6. Уголовно-правовая наука путем дополнительной, специальной модификации создает учение о феномене юридически значимой причинной связи, отличное от философского, естественнонаучного, психологического и других учений. В этом смысле под учением понимается органически целостная непротиворечивая система знаний относительно сущностных свойств механизма причинения преступного вреда и закономерных связей между деянием лица и общественно опасными последствиями. Эту систему знаний должны отличать строгая доказательность, обоснованность результатов, достоверность выводов, принципиальная возможность их эмпирической проверки другими исследователями. 7. В силу универсальности законов объективного мира принцип причинности проявляется во всех формах движения материи: и в природном, и в социальном мире. «Корень» проблемы причинной связи в уголовном праве заключается не столько в уяснении физических законов, анатомических изменений, а сколько в выявлении механизма причинения вредного результата на социальном и правовом уровнях. 41 1.2. Философские концепции причинности Использование понятий, предполагающих высокую степень абстрагирования при их уяснении, обязывает договориться о некотором семантическом однообразии употребляемых понятий. О тройственном значении слова «причинность» пишет М. Бунге: как о категории (соответствующей причинной связи), как о принципе (общем законе причинности), и как о доктрине, утверждающей универсальную значимость причинности37. Состоятельность принципа причинности и положений доктрины о причинности представляет самостоятельный предмет исследования, который криминалиста интересует постольку, поскольку ему интересна категория причинности (причинной связи, каузальности, каузальной связи). Оформление причинности как вида закономерной связи, как закона происходит в древнейших философских школах той эпохи развития человечества, когда «сознание осознавало сознание, мышление делало своим объектом мышление»38. Рассмотрение истории вопроса о причинности позволяет выявить специфичность вообще философского мировоззрения, отличающегося рассмотрением вопросов при доминировании авторского отношения к той или иной проблеме. На любом историческом этапе можно встретить разные школы с собственным подходом к раскрытию проблемы причинности. В этом смысле любое философское учение – это прежде всего взгляд конкретного философа на проблему. Отсюда – то количество литературных источников, в которых исследователи ставили своей целью дать анализ причинной связи как философской категории, разумеется, еще больше работ прикладного характера по причинности. Философия специфична и тем, что у исследователя отсутствует возможность проследить линейное развитие того или иного философского 37 Бунге М. Причинность. Место принципа причинности в современной науке. М., 1962. С. 15. 38 Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 33. 42 учения. Например, по проблеме причинности невозможно отследить этапы развития этого учения, когда вслед за построением гипотез следовал бы этап их проверки, углубляющий и расширяющий учение, затем шел бы новый этап выдвижения новых гипотез, проверка этих гипотез и последующее рассмотрение теории на качественно новом уровне. О линейном развертывании стадий, которые свидетельствовали бы о появлении, развитии, становлении учения о причинности, говорить не приходится, что создает дополнительные сложности осмысления этой проблемы. Однако было бы неправильно вовсе не учитывать и эту особенность философской проблемы причинной связи. Причинность интересна философии в ее категориальном, всеобщем аспекте, применительно к различным областям природы и общества, в представлениях о ней на всех исторических этапах и во всей научной палитре. Но каждый отдельно взятый философ по-своему видит эту категорию и всякий раз выстраивает свою систему знаний о ней, оригинальную теорию, свое собственное учение. Возможно, что и ученыйкриминалист должен прежде решить для себя проблему в фундаментальном отношении, а затем уже на этой авторской платформе решать вопрос в конкретно-научном плане. Сказанное обусловливает особенности изложения вопроса о юридически значимых признаках (критериях) причинности. Признаки (критерии) причинности в нашем понимании это методологические требования к характеристике связи между двумя компонентами для признания одного из них – «причиной», а другого – «следствием» - в значении слов «причина» и «следствие», принятом в естественном языке39. Существенный вклад в разработку проблемы причинности внесли античные философы. При безусловной теоретической состоятельности философских учений многих античных мыслителей отдельного акцента 39 Это понимание сформировано при учете высокой степени абстракции рассматриваемой категории, предполагающей наиболее общее ее определение. 43 заслуживают труды тех философов, которые в качестве предмета своих обобщений видели социально-политическое и правовое устройство государства. Основоположником объективного идеализма принято считать Платона. Философские воззрения выдающегося древнегреческого философа, имеющего многих последователей, основаны на его представлении о мире, разделенном на вещи и идеи (еidоs). Согласно платоновскому учению необходимо различать обыденное сознание с его чувственным восприятием вещного (предметно-материального) мира и абстрактное мышление, позволяющее получить знание об истинном, подлинном, сверхприродном мире идей (еidоs). По Платону все возникающее образуется благодаря некоторой причине, а причина всего существующего находится в идеях. Признавая первичность идей и вторичность вещного мира, он описывает окружающую действительность как целесообразно действующее существо, а не просто как некий механизм, определяемый движением вещественных элементов. Платон предлагает для отыскания причины происхождения, существования, изменения, уничтожения вещи «найти, как этой вещи наилучше всего существовать, или что либо иное испытывать и совершать»40. Преступление таким образом можно рассмотреть скорее не как результат воздействия человека на предметно-материальный мир, а как последствие искажения идеи наивысшего блага. Платон верит в вечность и бессмертность души человека, в душепереселение. Мир, в котором осудили и казнили его учителя Сократа, он рассматривает как бледное отражение, подобие истинного мира идей (еidоs). Отрицая справедливость подхода воздаяния злом за зло, главную цель наказания видит в том, чтобы сделать лучшими души человеческие, поскольку «душа не уносит с собой в Аид ничего, кроме воспитания и образа жизни, и они-то, говорят, доставляют 40 Творения Платона. Пг., 1923. Т. 1. С. 182. 44 умершему либо неоценимую пользу, либо чинят непоправимый вред с самого начала его пути в загробный мир»41. Учение Платона о разделении мира на вещи и идеи (еidоs) получило свое развитие и сохраняет актуальность до настоящего времени. Своеобразное развитие этой идеи можно увидеть в одной из последних работ А.Э. Жалинского, где автор предлагает строго соотносить предметную (фактическую) составляющую уголовно-правовой причинности и оценочную (правовую) составляющую, заключающуюся в упреке в связи с таким фактическим господством субъекта над развитием каузальности, которое вытекает из определения преступления42. Следуя мысли Платона, для установления каузальной связи в уголовном праве (как признака, характеризующего объективную сторону преступления) должны решаться, по меньшей мере, две задачи. Во-первых, по выявлению предметной причинности – чувственным путем установить взаимодействие исследуемого деяния лица и объекта преступления по причинению вредного результата. Во-вторых, решается другая задача, состоящая в установлении теоретической причинности – используя абстрактное мышление установить, что целесообразная деятельность законодателя по охране ценностей, интересов, включенных в систему общественных отношений, воплощенная в соответствующем нормативном велении, встретила противоположную, отрицательную деятельность лица, совершившего преступление. Решение каждой из этих задач осуществляется самостоятельно, независимо друг от друга. Ученик Платона, Аристотель, развил представления античных мыслителей о причинности и предложил собственное ее понимание. По признанию многих философов, подход Аристотеля до сих пор поражает широтой охвата проблемы. За всю историю человечества ни одно 41 Платон. Сочинения в четырех томах. Т. 2 / Под общ. ред. А.Ф. Лосева и В.Ф. Асмуса. СПб., 2007. С. 83. 42 См.: Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретикоинструментальный анализ. С. 367-394. 45 философское учение не предложило удовлетворительного хотя бы на какойто период времени решения проблемы, ни один философ не проанализировал и не систематизировал категорию причинности в такой мере, чтобы это можно было бы сравнить с широтой аристотелевского анализа и систематизации43. Прежде всего имеем в виду учение Аристотеля о четырех причинах, изложенных автором в его первой книге «Метафизика»44. На протяжении почти полутора тысячелетий с Аристотелем было связано все самое продуктивное, что появлялось в области философии45. Аристотелевские понимание причинности в различных ее вариантах господствует до конца XVI – начала XVII вв. Это определение сохраняет, в частности, средневековая схоластика, однако ничего более глубокого, принципиально развивающего это понимание не предлагает. На фоне падения авторитета традиционной аристотелевской метафизики философия вопроса о причинности существенно обогащается за счет развития науки Нового времени, экспериментирующей науки, достигшей выдающихся успехов в понимании мира неодушевленного. Научное мышление основывается на идее возможности познающего разума воспринимать мир, не сливаясь с ним. В связи с этим обращают на себя внимание трактат Джордано Бруно «О бесконечности, вселенной и мирах»46, работы Галилео антисхоластического, Галилея, к чьим заслугам антиаристотелевского стиля относят создание мышления47. Как утверждают А. Эйнштейн и Л. Инфельд, «переход от Аристотелева образа мышления к галилееву положил самый важный краеугольный камень в обоснование науки. Прорыв был сделан, линия дальнейшего развития была 43 Об этом см., напр.: Бунге М. Указ. соч. С. 9; Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности… С. 266-269; Бачинин В.А. Причинность в праве: методологический потенциал Аристотелевой каузальной тетрактиды // Право и политика. 2001. №4. 44 См. подробнее: параграф 2.3 диссертации. 45 См.: Мельник В.В. Постановка проблем самоорганизации в теориях движения и причинности от Аристотеля до Планка // Вестник Тюмен. гос. ун-та. 2001. № 1. С. 33. 46 См.: Бруно Джордано. О бесконечности, вселенной и мирах. М., 1936. 47 См.: Галилей Галилео. Избранные труды. В 2-х томах. М., 1964. 46 ясна»48. Идеи, развитые Галилеем, были поддержаны и оформлены в так называемый механистический стиль мышления, механистическое мировоззрение, когда мир принимался как некий механизм, а каузальные связи представлялись в линейно-механистической модели причинности. Механицизм исходил из того, что любое движение обусловлено действием сил, которые влияют на материальную систему и ее начальное состояние. Эти силы жестко, однозначно и линейно определяют развитие, историю всех дальнейших событий и состояний материальной системы, что подчеркивало справедливость «causa causae est causa causati». Таким образом физический мир представлялся огромным механизмом, все будущие состояния которого строго детерминированы или предопределены его начальным состоянием. В этом мире не было места случайному и неопределенному, которые рассматривались как результат всего лишь неполноты знаний. Ф. Бэкон сформулировал правила отыскания каузальных отношений, получивших впоследствии наименование правил Бэкона-Милля (или методов бэконовской индукции (от лат. inductio – наведение), или методов опытного исследования Милля, или индуктивных методов Милля). Он предлагает определять причину некоторого явления путем умозаключения на основании сопоставления нескольких случаев49. Надо сказать, что индуктивная логика начала развиваться еще в Древней Греции, но основы логики опытного познания заложил именно Ф. Бэкон, проводя четкую грань между причинностью используется в естествознании применительно к и причинным социальным законом, который отношениям. Позднее Л. Фейербах пишет, что как бы ни был велик объем опытов и указаний, наблюдений и познаний в области науки о природе, однако наиболее 48 Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. М., 1965. С. 26. Эти правила свое название - правила Бэкона-Милля - получили в связи с тем, что в своей основе они впервые сформулированы Ф. Бэконом в рамках авторского учения об индукции, а уже позднее обстоятельно рассмотрены, систематизированы и поименованы в их современной интерпретации Дж. Гершелем и Дж. Ст. Миллем (См.: Милль Д. С. Система логики силлогической и индуктивной. Изложение принципов доказательства в связи с методами научного исследования / Пер. с англ. под ред. В. Н. Ивановского. 2-е, вновь обработ. изд. М., 1914. С. 354-365). 49 47 существенное значение Ф. Бэкона состоит в том, что он дал метод, органон, логику опыта, определенное руководством к надежному и плодотворному опыту, что он возвысил слепое испытание и хождение ощупью в области частностей до искусства экспериментирования, основанного на логических законах и правилах, и таким образом, как бы дал орудия опыта неловкому, неспособному и не привыкшему к опыту человечеству50. В отличие от Ф. Бэкона Дж.Ст. Милль рассматривал правила отыскания каузальных отношений не столько как правила открытия новых научных истин, сколько как методы установления причинной зависимости между явлениями природы: соединенный метод сходства и различия и собственно методы единственного сходства, единственного различия, а также остатков, сопутствующих изменений51. Для целей уголовно-правового исследования каузальности важно учитывать, что использование методов Бэкона-Милля, позволяет лишь приблизиться к знанию реальной действительности. Применение этих методов приводит к вероятностному, но не безусловно достоверному знанию о причинной связи. Во-первых, остается вероятность того, что учтены не все обстоятельства, последствий. участвовавшие Во-вторых, в в силу причинении общественно опасных каузального анализа специфики обстоятельств криминальной ситуации не всегда возможно повторить произошедшее, сравнить случаи. Поэтому остается рассуждать логически, мысленно моделировать, сопоставлять изучаемые факты с имевшими место ранее похожими ситуациями. Безусловный положительный момент этих методов заключается в том, что их использование дисциплинирует мыслительную деятельность практического работника. 50 См.: Фейербах Л. История философии. М., 1967. Т. 1. С. 93-94. Милль Д. С. Указ. соч. С. 354, 355, 359-360, 361, 365. См. также: Асмус В.Ф. Логика. М., 1947. С. 262-285; Кондаков Н.И. Логический словарь. М., 1971. С. 362, 445, 491, 508; Михалкин Н.В. Логика и аргументация в судебной практике: учебник для вузов. СПб., 2004. С. 128-134; Тер-Акопов А.А. Установление причинной связи по уголовному делу // Советская юстиция. 1985. № 17. С. 19-21. 51 48 Итак, суть метода единственного сходства сводится к следующему правилу: если при сравнении двух или более случаев, имеющих одинаковые следствия, будет лишь одно общее для всех случаев обстоятельство, то это обстоятельство и есть предполагаемая причина рассматриваемых следствий. Например, было направлено на дополнительное расследование уголовное дело в связи с невыяснением по делу причины аварии. Согласно материалам дела П. был осужден по ч. 3 ст. 211 Уголовного кодекса РСФСР за нарушение пунктов 1.2, 10.4, 11.1 Правил дорожного движения, вследствие которого он столкнулся со следовавшим во встречном направлении автомобилем, что повлекло гибель водителя и двух пассажиров этого автомобиля. Вышестоящая инстанция обратила внимание на тот факт, что участке дороги, на котором произошло рассматриваемое дорожно-транспортное преступление, только за два месяца было зафиксировано еще четыре автодорожных происшествия. Все они произошли при разном стечении обстоятельств ситуации «человекавтомобиль-дорога», кроме одного: все аварии произошли на участке дороги, который в отличие от остальной части дороги, был залит жидким битумом. Вышестоящая инстанция указала, что это условие дорожной обстановки могло повлиять на управление автомобилями, поэтому необходимо рассмотреть состояние дорожного полотна как предполагаемую причину ДТП. Было принято во внимание и сообщение ГАИ, согласно которому проведенный после происшествий ремонт дороги устранил аварийность.52. Метод единственного различия применяется, когда выявлен как можно более широкий круг обстоятельств, сопровождающих два исследуемых ряда явлений, событий, процессов. Если исследуемое явление наступает в одном ряде, но не наступает в другой последовательности явлений, событий, процессов, при этом оба ряда сходны во всех обстоятельствах, кроме одного, обнаруживающегося лишь в первом случае, 52 Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1991. № 4. С. 8-9. 49 то это обстоятельство, в котором одном только и различаются эти два ряда, и есть искомая причина или необходимая часть причины. Из-за несоблюдения, в частности, правила о единственном различии были отменены решения судов по делу о причинении Т. тяжких телесных повреждений, повлекших его смерть. Ситуация развивалась при следующих обстоятельствах. В ходе распития спиртного потерпевшего Т. трижды избивали: сначала его избили Б. и И., затем, через некоторое время, его избил Н., к которому присоединились Б. и И., после этого Т. позвал на помощь А., догнал обидчиков и попытался ударить И. палкой, но промахнулся и был вновь, в третий раз, избит Б. и И. После драки Б. и А. отправились за спиртосодержащей продукцией. Когда вернулись, они отвезли потерпевшего к Г., где Т., не приходя в сознание, умер. По приговору суда Б., И. и Н. осуждены по ч. 2 ст. 206 и ч. 2 ст. 108 УК РСФСР. Возник вопрос о правильности квалификации действий Н. Установлено, что судебная ошибка была допущена, поскольку не получили должной оценки показания свидетелей о том, что после первого и второго избиения потерпевший Т. значительное время вел себя весьма активно: пытался отомстить обидчикам, употреблял спиртные напитки. Суду не выяснил, могли потерпевший Т. умереть, если бы его не избили в третий раз. Обстоятельства третьего эпизода посягательства на жизнь Т. могли оказаться искомым единственным различием, если в схожих ситуациях вред здоровью аналогичный причиненному в первом и втором эпизодах, не повлек бы смерть потерпевшего. При таком условии предъявленное Н. обвинение признано недостаточно обоснованным53. Достоверность вывода существенно повышается, если рассмотренные выводы использовать в комплексе. Так, например, в силу того, что не определено, повлияло ли и в какой степени состояние развития здоровья потерпевшего С. на возникновение и развитие тяжелых последствий травмы, причиненной осужденным Д., 53 Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1991. № 11. С. 5-6. 50 уголовное дело было направлено на дополнительное расследование. Этот вывод был бы возможен при применении соединенного метода сходства и различия. Обстоятельства преступления следующие. Д., будучи ослеплен света фонарика С., догнал последнего и нанес ему удар кулаком в правый глаз. По версии следствия в результате тяжелой контузии потерпевший потерял зрение на один глаз. Поскольку виновный действовал с неконкретизированным умыслом, допуская причинение вреда здоровью любой тяжести, действия Д. квалифицированы по ч. 1 ст. 108 Уголовного кодекса РСФСР. Однако по делу не были учтены все обстоятельства, в частности не была принята во внимание амбулаторная карта потерпевшего С., согласно которой С. в предшествовавший произошедшему период неоднократно обращался к окулисту. Ему был поставлен диагноз: «диструкция стекловидного тела», выписаны очки. Следствие и суд не дали оценку течения болезни С. до и после происшедшего. Если причиненные последствия наступили бы при отсутствии заболевания, то значит нужно делать вывод, что удар кулаком выступает единственным сходством этих случаев, соответственно – причиной тяжелых последствий травмы. Напротив, когда в одном в случае тяжкий вред здоровью причинен, а в другом – его нет, и если оба эти случая связаны с нанесением удара при одинаковых обстоятельствах, кроме одного, которое присутствует только в первом случае – при диагнозе «диструкция стекловидного тела», то это единственное обстоятельство может рассматриваться как причина наступившего результата, соответственно, другое обстоятельство - удар кулаком, не может рассматриваться как причина тяжких последствий травмы54. При исследовании причин образуемых несколькими составляющимиусловиями применяется метод остатков. Этот метод сводится к следующему правилу: если вычесть из сложной причины те условия, ту часть его, которая, как известно из прежних индукций, есть следствие некоторых определенных 54 Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1992. № 5. С. 12-13. 51 предыдущих обстоятельств, тогда другая часть условия вызывает остающуюся часть следствия. Этот метод применим в ситуациях, когда и в условии, и в следствии четко выделяются составляющие, причем известно влияние различных компонентов условия на отдельные компоненты следствия. Игнорирование метода остатков привело к неправильной квалификации действий Л., осужденного по ч. 2 ст. 117 Уголовного кодекса РСФСР за изнасилование Б. и К. с применением физического насилия, с угрозой убийством. Как видно из материалов дела, которые оценивала Судебная коллегия по уголовным делам ВС РСФСР, каждая из потерпевших достигла преклонного возраста. При нападении на них Л. обе были сильно напуганы, не смогли оказать активного сопротивления. Установлено, что Л. удерживая К., изнасиловал Б., а когда Л. совершал половой акт с К., потерпевшей Б. удалось убежать. Согласно показаниям свидетеля, потерпевшая Б. прибежала на территорию войсковой части в крайне возбужденном состоянии, и вскоре ей стало плохо. Довезти в больницу Б. не успели, спустя незначительное время после изнасилования потерпевшая умерла. Причинение смерти не вменялось Л. Вышестоящая судебная инстанция указала, что как следствием, так и судом была оценена только часть причины – физическое насилие, примененное к потерпевшим, но не дана должная оценка другой ее части – психическому насилию - условию, которое могло привести к обострению ишемической болезни сердца потерпевшей Б. и смерти последней. Вышестоящая судебная инстанция возразила доводам, что смерть потерпевшей наступила не в связи с причинением ей в области половых органов и других частей тела телесных повреждений в результате примененного Л. физического воздействия на нее при изнасиловании. Вышестоящая судебная инстанция обратила внимание на необходимость проведения комиссионной судебно-медицинской экспертизы для решения вопроса о степени воздействия пережитого Б. 52 нервного потрясения на смертельный исход, а значит и возможности квалификации действий виновного по ч. 4 ст. 117 УК РСФСР55. Согласно методу сопутствующих изменений явление, изменяющееся определенным образом всякий раз, когда происходят изменения в другом явлении, а остальные обстоятельства при этом остаются неизменными, связано с ним причинной связью. Метод сопутствующих изменений при относительной достоверности получаемых иными указанными методами выводов предлагает наименее достоверный результат. Вывод суда о наличии причинной связи между преступными действиями И. и Е., совершенными в отношении С., и возникшим у нее после этого хроническим душевным заболеванием в форме шизофрении, был обоснован изучением личности потерпевшей, условий ее жизни до и после совершенного преступлении, выявленными сопутствующими преступлению изменениями. Потерпевшая С. родилась в здоровой семье, наследственностью не отягощена, до изнасилования ее И. и Е. психическим заболеванием особенностей. не страдала, Однако училась после и развивалась изнасилования без каких-либо потерпевшая стала раздражительной, испытывала чувство тоски, по ночам слышала оклики, плеск воды, видела «тяжелые» сны. Она бросила учебу, пыталась покончить жизнь самоубийством, после чего была направлена в психиатрическую больницу. Начало душевного заболевания у нее по времени совпадает с совершением против нее преступления56. Ученик Ф. Бэкона - Т. Гоббс, строит оригинальное учение, отойдя от бэконовских форм, акцентировав внимание на материальной причине, образуемой суммой акциденций подвергающегося воздействию тела, и действующей причине, т.е. сумме необходимых для произведения действий 55 56 Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1990. № 6. С. 5-6. Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1992. № 8. С. 11. 53 акциденций57. Т. Гоббс выделяет полную, складывающуюся из действующей и материальной, причину. Эта причина называется causa sine gua non – или причиной необходимой для того, чтобы действие (причинение) могло состояться58. Именно эти идеи легли в основу уголовно-правового учения эквивалентности, использовавшей логически неопровержимое правило conditio sine qua правоприменитель, non. Согласно представив conditio методу ход событий, sine qua non предшествовавших наступлению общественно опасного последствия, мысленно исключает из числа этих событий деяние обвиняемого и решает вопрос о том, наступил бы тот же результат при этом исключении. Если при таком исключении окажется, что цепь причинно связанных событий разорвется и последствие не наступит, либо события приобретут иную окраску и последствие наступит в другом фактическом виде или в другой временной промежуток, чем оно произошло в действительности, то значит – деяние было необходимым условием искомого последствия. Иная платформа была создана философами, придерживающимися субъективного понимания каузальности, нашедшей свое развитие в уголовно-правовой идеалистического теории адекватной эмпиризма Р. Авенариус62 и (ощущения представления) и др.) причинности. (Дж. Беркли59, признавали Д. Юм60, чувственный, единственным Философы Э. Мах61, субъективный источником опыт знаний и единственной реальностью. Например, согласно Юму мышление людей связывает, переставляет, увеличивает или уменьшает материал, доставляемый чувствами и опытом. Ум снимает «копию» с первоначального впечатления и образует «идею», которые сохраняются также и в случаях 57 Гоббс Т. К читателю. О теме. Избранные произведения. В 2-х Т. М., 1964. Т.1. С.150. Акциденция – философский термин, означающий случайное, несущественное, в противоположность субстанциональному, или существенному. 58 Гоббс Т. Указ. соч. С.151. 59 См.: Беркли Дж. Сочинения / Сост., общ. ред. и вступит. статья И.С. Нарского. М., 1978. 60 См.: Юм Д. Сочинения в 2-х Т. М., 1965. 61 См.: Мах Э. Анализ ощущений и отношение физического к психологическому. М., 2005. 62 См.: Авенариус Р. Человеческое понятие о мире. Изд. 2-е. М., 2008. 54 исчезновения породивших их восприятий. Юм пишет: «Руководителем в жизни является не разум, а привычка. Лишь она понуждает ум во всех случаях предполагать, что будущее соответствует прошлому»63. Юм доказывает, что следствие «рождается» причиной не какой-то силой (о наличии которой говорят его оппоненты), а признается таковой постольку, поскольку следствие постоянно (в соответствии с опытным знанием) следует за причиной. Концепция Юма выгодно отличается тем, что была одной из первых в которой «причинность» рассматривается и как явление, и как понятие. Надо сказать, что и до настоящего времени «юмовская традиция» оказывает весьма значительное влияние на современную западную философию (особенно англоязычных авторов). Сложно опровергнуть тезис Юма о том, что человек воспринимает окружающий мир посредством ощущений, и вне мира опыта (собственного, либо опосредовано чужого, изложенного в законах причинения) он ничего не может знать. Саму по себе реальную действительность и материальную связь между явлениями (процессами) невозможно зафиксировать без включения сознания человека. Заслуживают внимания предложенные Юмом правила определения причинной связи, имеющие в том числе и уголовно-правовое значение64. Имманиул Кант, будучи под влиянием механицизма, доказывал, что мир имеет источником своего устройства механическое развитие по всеобщим законам природы, а человек создан таким образом, что впечатления и возбуждения, вызываемые внешним миром, он воспринимает при посредстве тела, материя которого служит не только для того, чтобы запечатлеть в обитающей в нем невидимой душе первые понятия о внешних предметах, но и необходима для того, чтобы внутренней деятельностью воспроизводить и связывать эти понятия, для того, чтобы мыслить. По И. Канту всякое познание вещей из одного лишь чистого рассудка или 63 64 Юм Д. Сочинения в 2-х Т. М., 1965. Т.1. С.300. Юм Д. Сочинения в 2-х Т. М., 1965. Т.1. С. 282-283. 55 чистого разума есть одна лишь видимость, и истина только в опыте: мир познается человеком не таким, каким он есть на самом деле, а таким, каким он предстает в наших ощущениях. И. Кант тем самым признает принципиальную ограниченность возможности человека проникнуть в сущность вещей, которая независима от сознания человека, выступает «вещью в себе», является умопостигаемой, но не данной в опыте. В свою очередь опыт дает человеку знание, но это знание целиком не вытекает из опыта. Оно образуется за счет наличия у человека независимо и до опытного знания, т.е. apriori, общих понятий, рассудочных форм категорий. К этим категориям, называя их транцендентальными (от лат. transcendens — перешагивающий, выходящий за пределы), философ относит и причинную связь, подчеркивая ее всеобщий характер65. И. Кант выделяет два принципиально различающихся типа причинности: между явлениями природы и человеческим поведением. Вторая разновидность причинности, «свобода в космологическом смысле», состоит в способности самопроизвольно начинать состояние и понимается философом так же как трансцендентальная идея66. История становления органического мира, во всяком случае в том виде, в котором она преподносится в последнее столетие, свидетельствует в пользу естественного, эволюционного становления законов, а не преподанными нам apriori. И даже это допущение нисколько не умаляет признанную И. Кантом моральную автономию личности, располагающей в соответствии с нравственным выбором выступать «первопричиной» изменений в природном и социальном мире. Так, А.И. Рарог справедливо подчеркивает, что вина как уголовно-правовое явление существует только в преступлении, которое представляет собой социальный феномен. Именно социальная сущность вины как неправильного отношения к наиболее важным ценностям общества, которое выражено в общественно опасном деянии, позволяет обосновать 65 66 Кант И. Критика чистого разума. СПб., 1993. С. 152. Там же. С. 325-326. 56 осуждение, порицание такого поведения субъекта67. Н.Г. Иванов вину как внутреннее отношение лица к содеянному видит в противопоставление «Я хочу» социально полезному «Я должен»68. Последовательная разработка диалектического субстанционального определения причинности, преодолевшего механистическое ее понимание, изложена в трудах Г.В.Ф. Гегеля. Согласно классической механике сила как причина и действие однозначно равны, а каузальность, отличаясь линейным и однонаправленным характером, рассматривается как внешнее силовое воздействие одних тел на другие, вызывающее изменения в состояниях и свойствах последних. В отличие от механистического понимания причинных зависимостей по Г.В.Ф. Гегелю каузальность носит внутренний характер, отношение каузальности есть отношение субстанциональности, а субстанция – причина самой себя, внутренний источник, порождающий движение69. Субстанция в результате количественного накопления противоречивых тенденций и свойств внутри этого качества приходят в противоречие, и развитие предмета осуществляется через отрицание данного качества, но с сохранением некоторых свойств в образовавшемся новом качественном состоянии по схеме: утверждение, или полагание (тезис), отрицание этого утверждения (антитезис) и, наконец, отрицание отрицания, снятие противоположностей (синтез). Г.В.Ф. Гегель видит в процессе взаимодействия причины и следствия отношение непосредственного порождения: причина угасает в следствии, тем самым угасает и само следствие, ибо оно представляет лишь определенность причины. Это наблюдение состоятельно и когда следствие порождают отдаленные причины. В умножении вклинивающихся сил между первой причиной и следствием философ видит причину во всех этих вместе взятых 67 См.: Рарог А.И. Квалификация преступления по субъективным признакам. СПб., 2003. С. 71, 73. 68 См.: Иванов Н.Г. Уголовное право России. Общая и Особенная части: Учебник / Н.Г. Иванов. М., 2003. С. 189. 69 Гегель Г.В.Ф. Наука логики. М., 1972. Т.3. С.167. 57 причинах, содержащих полное действие70. Следствие не может быть больше причины, поэтому несостоятельно порождающих большие утверждение о следствия. В этих малых случаях причинах, происходит взаимодействие нескольких причин в форме качественно новой целой причины. Нельзя обойти вниманием материалистическую диалектику, предложенную К. Марксом и Ф. Энгельсом и обстоятельно разработанную отечественной философией советского периода. Материалистическая диалектика признает объективную реальность внешнего мира, лишь отражаемую в человеческом сознании, исходит из всеобщей связи и взаимной обусловленности явлений материального мира. Причинность как вид генетической связи рассматривает в числе иных общих законов бытия. Соответственно, причинная связь наделяется, в частности, следующими признаками. Причинность объективна в том смысле, что вытекает из первичности материи и вторичности сознания. Это внутренне присущее явлениям материального мира отношение порождения. Причинность – всеобща, т.е. распространяется на все явления природы и общества. Это означает, что беспричинных явлений нет и быть не может. Следствие необходимо связано формулирования с правила: причиной, одинаковые что служит причины основанием всегда для порождают одинаковые следствия, а это объясняет познаваемость мира71. Об этих признаках говорится в том смысле, что если причина возникает в строго определенных фиксированных внешних и внутренних условиях, то она с необходимостью в системе координат макромира порождает определенное 70 Гегель Г.В.Ф. Наука логики. Т.2. С. 210, 212. См.: Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: учебник. М., 1999. С. 407-410; Князев Н.А. Причинность: новое видение классической проблемы. С. 77; Кузнецов И. Причинность // Философская энциклопедия. М., 1967. Т.4. С.370-371; Кузнецов И.В. Категория причинности и ее познавательное значение // Теория познания и соврем. наука. М., 1967. С. 17; Омельяновский М.Э. О Взаимоотношении детерминизм и принципа причинности // Спонтанность и детерминизм / [В.В. Казютинский, Е.А. Мамчур, Ю.В. Сачков, А.Ю. Севальников и др.; Инт философии РАН]. М., 2006. С. 7-9. 71 58 следствие, и это имеет место независимо от локализации этого причинного отношения в пространстве и времени. По мере накопления человечеством знаний о себе, об окружающем мире «поливариативное пространство» философских категорий наполняется новым содержанием, происходит постоянный процесс его видоизменения, уточнения. В последнее время, в течение сравнительно короткого исторического отрезка времени существенно обновлен научный багаж представлений о причинности, прежде всего в связи с анализом открытых неравновесных динамических систем, что не могло не повлиять на философию этой проблемы. Однако такая динамика вовсе не свидетельствует о завершении дискуссий приверженцев разных мировоззрений и подходов к пониманию собственно философской категории причинности. Напротив, открытия науки порождают еще больше философских вопросов, требующих решения. В этом смысле проблема причинности, будучи фундаментальным понятием высокой степени абстракции, объединяющим онтологический (знание бытия), гносеологический (познавательный), аксиологический (ценностный) смыслы, никогда не будет решена в окончательном виде. Постулаты неклассической науки, а тем более господствовавшей практически три столетия классической науки, в частности утверждение, что все явления связаны предопределяемыми жесткими причинно-следственными универсальными законами механики, связями, претерпели кардинальное обновление и сводятся в современный период к сущностно иным идеям постнеклассической науки. Это вовсе не означает, например, ошибочность, недостоверность механики Ньютона. Наряду с механическими событиями получили научное подтверждение и иные физические события, которые в равной мере должны получить свое каузальное объяснение. Поэтому в современный период приобрели определяющее значение для развития философии и науки представления о вероятностном характере причинности, материи. фундаментальности случайного, спонтанной активности 59 При отмеченной условности к признакам причинности отнесем совокупность качественных, отличающих именно эту форму связи черт: 1) причинность носит генетический характер: причина непосредственно производит следствие, 3) причинность имеет одностороннюю направленность во времени, 2) причина и следствие однородны по содержанию, 4) причинность отличает пространственно-временная непрерывность. Итак, анализ философской литературы, посвященной вопросам признаков и правил определения причинности, позволяет сформулировать следующие основные выводы: 1. Рассмотрение проблемы причинности специфично тем, что исследование истории этой проблемы вовсе не означает анализ линейного развертывания стадий, которые свидетельствовали бы о поэтапном появлении, развитии, становлении учения о причинности. Конкретное философское учение может представлять теоретико-методологическую ценность вне зависимости от времени ее создания. 2. Причинность как вид закономерной связи есть конкретное отношение причинения, характеризующееся односторонне направленным во времени и пространственно непрерывным взаимодействием составляющих причины генерирующих однородные по содержанию последствия. 3. Причинная связь в уголовном праве рассматривается как бинарная связь системной причины, одним из необходимых условий которого выступает деяние лица, и следствия в виде негативных изменений в объекте преступления. Механизм причинения вреда представляет собой не линейный, а структурно сложный процесс взаимодействия составляющих системной причины. 4. При формулировании методологических требований к характеристике связи между двумя компонентами для признания одного из них – «причиной», а другого – «следствием» - в значении слов «причина» и «следствие», принятом в естественном языке, нужно различать вещный мир, 60 представление о котором достигается чувственным восприятием, и понятийный мир, познаваемый абстрактным мышлением. Соответственно решать две самостоятельные задачи: а) выявлять причинность в событийновещном мире (вещественную, энергетическую, информационную причинность), б) исследовать причинность с учетом уголовно-правовых требований к ней. 5. Решение задач установления причинности предполагает применение логических методов познания, методов эмпирического и теоретического исследования, а также социально-этической оценки деяния лица. Применение логических методов познания дает вероятностное знание. Использование исключительно методов эмпирического и теоретического исследования может оказаться малопродуктивным в силу игнорирования уголовно-правовой специфики причинности. Квалификация деяния лица как упречного с точки зрения уголовно-правовых требований поведения невозможно без социально-этической оценки отношения порождения преступного результата. Однако этот аспект малоисследован из-за сложившегося подхода к причинности как категории, не имеющей социального, правового и политического значения. 6. Разнообразные подходы к пониманию причинности в философии обусловливают поливариативность решения проблемы в частных науках. Методологически упречен однобокий подход к решению вопроса каузальности в уголовном праве, когда за основу принимается отдельная философская школа: каузальности или объективное субъективная естественнонаучное ее интерпретация, понимание философия диалектического материализма и т.п. Учету подлежит весь массив философии, и прежде всего учения равные по фундаментальности проработки пониманию причинности, предложенному Аристотелем. 7. Философская категория причинности обладает высокой степенью научного обобщения, а потому дуалистична в том смысле, что отражает знание о причинной обусловленности явлений, процессов, и представляет 61 форму мыслительной деятельности, посредством которой уясняется эта связь. Категория причинной связи образует теоретико-методологическую основу решения вопроса о причинной связи в уголовном праве при последующем учете уголовно-правовой специфики: особенностей преступного деяния и общественно опасных последствий, механизма взаимодействия этих компонентов причинной связи. 1.3. Уголовно-правовые концепции причинности Как нами отмечено выше, отличительная черта философских категорий заключается и в том, что отдельные идеи, высказанные об этих понятиях много столетий назад, сохраняют свою актуальность и до настоящего времени. Некоторые философские положения получают свое развитие на этом же философском уровне, наполняются новым смыслом именно как философские понятия за счет расширения знаний об окружающем мире. Другие – получают развитие на конкретно-научном уровне. Категории как наиболее общие понятия оказывают значительное влияние на определение системы знаний в той или иной научной области. Бывает, что при этом категории зачастую «застывают», остаются в неизменном виде в частной теории, оказав влияние на формирование системы знаний. Тенденции изменения представлений о категориях в таких случаях не затрагивают сложившейся совокупности идей, взглядов воззрений конкретно-научной концепции. Например, так обстоит дело в уголовном праве с линейно-механистической моделью причинности, с идеями Д. Юма и т.д., которые послужили в свое время основой формирования самостоятельных уголовно-правовых теорий о причинной связи. Нельзя не учитывать и то обстоятельство, что любая частная теория причинности может быть подвергнута критике с позиций философских идей, которыми руководствует отдельно взятый исследователь, занимающий всегда собственную, авторскую, позицию по проблеме. Именно в разрезе 62 этих обстоятельств представляется целесообразным рассмотреть уголовноправовые концепции причиной связи, имея в виду и уделенное исследователями достаточное внимание в отечественной и зарубежной уголовно-правовой литературе истории вопроса о причинности72. О первой теории причинной связи, разработанной в средние века итальянскими юристами и получившей впоследствии название «исключительной причинности», можно сказать, что она сложилась как собственно уголовно-правовая теория. Идея этой концепции была верной: выявлять непосредственную связь между юридически значимыми причиной (действием обвиняемого) и следствием (преступным результатом). Действия обвиняемого тогда признавались причиной наступившего результата, когда исключительно эти действия, без вмешательства каких-либо других юридически значимых причин, вызвали преступный результат (удар топором, выстрел в упор и т.п.). Если ранение само по себе не было смертельным, а смерть наступала от неправильных действий врача, самого потерпевшего и других обстоятельств при излечимости нанесенной травы, то причинная связь отрицалась. Однако была и остается очевидной уязвимость теории «исключительной причинности». Преступления отличаются чаще именно множественностью 72 причин, приводимых к наступлению вредного См., напр.: Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. С. 95-131; Музыка А.А., Багиров С.Р. Указ. соч. С. 7-82; Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. Курс советского уголовного права. М., 1961. С.190-211; Соктоев З.Б. К истории вопроса о причинности // Сибирский юридический вестник. 2000. № 3. С. 58-66; Соктоев З.Б. Теоретико-методологические основы причинности в уголовном праве. М., 2012; Флетчер Дж., Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного права. М., 1998. С. 170-206; Фристер Г. Уголовное право Германии. Общая часть = Strafrecht. Allgemeiner Teil: пер.с нем. 5-е изд. М., 2013. С. 146-165; Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. С. 72-161; Шаргородский М.Д. Причинная связь в уголовном праве // Ученые труды ВИЮН. М., 1947. Вып.10. С. 177-196; Есаков Г.А. Причинность в англоамериканском уголовном праве // Lex Russica. 2006. № 1. С. 116-131; Bloy and Parry's Principles of Criminal Law / Michael T. Molan, Denis Lanser, Duncan Bloy, Philip Parry. 4th ed. London, 2000; Herring J. Great debates in criminal law. Hampshire, 2012. P. 24-44; Moore M. Causation and Responsibility: An Essay in Law, Morals and Metaphysics. Oxford University Press, 2009. P. 3-19; Roxin C. Strafrecht, Allgemeiner Teil, Band I: Grundlagen. München, 2006 и др. 63 последствия (например, когда смерть потерпевшего осложнена возникшим заболеванием, смертельная травма причинена действиями нескольких лиц и т.д.). В связи с этими поднимаемыми практикой вопросами теория выставляла отдельные казуистические положения как способ решения проблемы (ранение как причина смерти рассматривалась в том случае, если смерть наступит в определенный срок: 7 дней, 20 дней, 40 дней, год и один день и т.д.)73, но так и не предложила осмысленных на соответствующем теоретическом уровне результатов исследования причинной связи. Отметим, что например в административном праве и в современный период для целей учета дорожно-транспортных происшествий выставляются присущие теории «исключительной причинности» критерии: при определении понятия «погибшего» под этим лицом понимается как лицо, погибшее на потерпевший, месте который дорожно-транспортного умер от последствий происшествия, так и дорожно-транспортного происшествия в течение 30 последующих суток74. В литературе выделяется период классического (дореволюционного) российского уголовного права, основанного на идеях естественного права (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.; Уголовное уложение 1903 г.)75. В этот период «научная юридическая мысль в области уголовного права была подчинена поискам приемлемой теории причинной связи, которая, с одной стороны, давала бы определенное философское обоснование понятия причинной связи, а с другой – была бы положительно воспринята практикой правосудия по уголовным делам»76. Первая отечественная работа, в которой поднимается этот вопрос, подготовлена 73 См.: Шаргородский М.Д. Избранные труды по уголовному праву. СПб., 2003. С. 79-82. См.: Правила учета дорожно-транспортных происшествий, утвержденные постановлением Правительства РФ от 29.06.1995 № 647 // Собрание законодательства РФ. 1995. № 28. Ст. 2681. 75 См.: Понятовская Т.Г. Концептуальные основы уголовного права России: история и современность. Ижевск, 1994. С. 8-54. 76 Наумов А.В. Российское уголовное право: курс лекций: в 3-х т. Т. 1. Общая часть. 5-е изд. перераб. доп. С. 342. 74 64 Н.С. Таганцевым77. посвященная Первая проблеме монографическая причинной связи, работа, специально выполнена учеником Н.С. Таганцева, Н.Д. Сергеевским78. В указанный период складываются три основных (базовых) учения причинной связи: теория conditio sine qua non (эквивалентности), учение адекватной причинности и группа уголовноправовых концепций, которые можно объединить в группу теорий неравноценности условий. I. Наиболее распространенная концепция - теория conditio sine qua non (необходимого условия)79. Философская основа этого учения была рассмотрена выше: механистическое понимание причинности, выработанное Т. Гоббсом. Уголовно-правовая теория conditio sine qua non получила второе название «теория эквивалентности», поскольку согласно положениям этого учения все условия равноценны (эквивалентны): все они в совокупности и каждое в отдельности играют одинаковую роль в деле причинения вредного результата. Отправным в теории является утверждение, что все условия в равной степени должны рассматриваться в качестве причины преступного результата Теория предлагает свой метод установления деяния лица как необходимого условия наступления результата – правило мысленного исключения (или гипотетического элиминирования). Для этого из всех предшествующих наступлению результата условий мысленно исключается то действие, которое предполагается в качестве причины наступившего преступного результата. Если при таком исключении оказывается, что без этого действия последствие не наступало бы либо наступило в иное время 77 Таганцев Н.С. О преступлениях против жизни по русскому праву. СПб., 1870. С. 234290. 78 Сергеевский Н.Д. О значении причинной связи в уголовном праве. Ярославль, 1880 (См. также: Чучаев А.И. Уголовно-правовые взгляды Н.Д. Сергеевского. М., 2010; Наумов А.В. Возвращение трудов одного из выдающихся теоретиков российского уголовного права Н.Д. Сергеевского // Уголовное право. 2010. № 5. С. 135-136). 79 См.: Соктоев З.Б. Теория эквивалентности и правило conditio sine qua non в уголовном праве // Вестник Московского университета МВД России. 2012. № 4. С. 93-97. 65 или ином виде, то делается вывод, что именно это действие и было необходимым условием интересующего нас результата, т.е. его причиной. В противном случае о наличии причинной связи говорить не приходится. Применимость этого правила, важность неукоснительного следования ему по уголовному делу, и конкретные практические рекомендации в наиболее полном и систематизированном виде представлены в работе В.Б. Малинина. Автор отмечает любопытную связь: те исследователи, которые глубоко занимались проблемой причинной связи – М. Бури, Н.Д. Сергеевский, Г.Е. Колоколов, Т.В. Церетели, Г.В. Тимейко, И.А. Ребане, М.И. Ковалев (при применении причинности в соучастии) - так или иначе пришли к выводам теории необходимого условия80. Метод мысленного исключения используется практическими работниками. Так, вопреки экспертному заключению о том, что Т., инженер по оборудованию, и К., мастер цеха, допустили нарушение государственных нормативных требований по охране труда, не обеспечив применение средств коллективной защиты от воздействия механических факторов, необходимое в соответствии с ГОСТом 12.2.003-91 (п.п.2.1.5, 2.3.2) и Правилами по технике безопасности и производственной санитарии для береговых рыбообрабатывающих предприятий (п.1.2.5), что повлекло причинение вреда здоровью работнику С., старший следователь прокуратуры правильно не усмотрел причинной связи между этими нарушениями и производственной травмой. Установлено, что работник С. пытался рукой протолкнуть застрявший в сепараторе кусок рыбы, при этом рука попала в зону действия барабана сепаратора и была затянута между движущейся правоприменителя, лентой можно и барабаном. заключить, что Оценивая аргументацию допущенные нарушения государственных нормативных требований по охране труда не являлись необходимым условием причинения вреда здоровью работника С., не входили 80 См.: Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. С.88. 66 в юридически значимую причинную связь, поскольку даже и при соблюдении Т. и К. этих требований травмы были бы причинены81. Другой пример. К., когда кончился бензин, не выставив знака аварийной остановки, оставил машину на проезжей. В это время в попутном направлении двигался К-в. Он допустил превышение скорости движения и, совершая маневр, пытаясь объехать машину К., выехал на полосу встречного движения. На этой полосе К-в столкнулся со встречными «Жигулями», которым управлял Б. Водитель Б. в результате столкновения погиб. Зеленчукским районным народным судом Карачаево-Черкесской автономной области оба водителя признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьи 211 Уголовного кодекса РСФСР (ч. 3 ст. 264 УК РФ). Верховный Суд РСФСР пришел к выводу, что допущенные К. нарушения не явились причиной автотранспортного происшествия. Автомашину на проезжей части дороги К. оставил вынужденно. Для предупреждения других участников движения включил габаритные световые сигналы. Увидев автомашину под управлением К-ва, он пошел ей навстречу, размахивая ведром. В то же время К-в на достаточном расстоянии увидел стоявшую машину. Исходя из обстоятельств случившегося был сделан вывод, что нарушение К. Правил дорожного движения, выразившееся в невыставлении им знака аварийной остановки, не находилось в причинной связи с аварией, ибо при данных обстоятельствах установка такого знака не предотвратила бы ее82. В правовой литературе отмечается, что с течением времени теория необходимого условия перестала удовлетворять как теоретиков, так и практиков. Однако думается, что эта теория в своем изначальном виде не была способна разрешать такие ситуации, которые отличаются сложным процессом причинения. Теория conditio sine qua non не определяет четких критериев, очерчивающих и ограничивающих круг совокупно действующих 81 Постановление о прекращении уголовного дела от 01.10.2002, г. Магадан // Архив прокуратуры Магаданской области за 2002 г. 82 Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1979. № 4. С. 7-8. 67 сил. Не случайно порок концепции усматривают в том, что на ее основе можно было решать вопрос об ответственности за очень далеко идущие (самые отдаленные) последствия совершенного лицом деяния. Например, О. в связи с тем, что, следуя на автомобиле задним ходом по улице поселка, в нарушение п. 1. 2 и 11.8 ПДД не принял необходимых мер предосторожности и наехал на переходившую улицу гражданку М., причинив ей телесные повреждения, был осужден по части 2 статьи 211 УК РСФСР. В связи с этими телесными повреждениями у М. возникли воспаление и некроз тканей правого бедра, а также сепсис, от чего она по истечении месяца скончалась. Переквалифицируя содеянное О. с ч. 2 по ч.1 ст. 211 УК, Верховный Суд РСФСР указал, что повреждение при ДТП подкожных тканей правой ноги М. в момент причинения не являлось опасным для жизни и при отсутствии неблагоприятного фона не должно было повлечь длительного расстройство здоровья более 21 дня, а поэтому является легким телесным повреждением. Однако при мысленном исключении из числа указанных событий автоаварии окажется, что цепь причинно связанных событий разорвется, и события приобретут иную окраску: последствие наступит в другом фактическом виде или, во всяком случае, в другой временной промежуток, чем оно произошло в действительности. В этом смысле допущенное нарушение ПДД являлось необходимым условием наступивших общественно опасных последствий. Однако оно не состояло в юридически значимой причинной связи, что было аргументировано заключением экспертов, принятым во внимание судом. Воспаление и сепсис со смертельным исходом могли возникнуть у потерпевшей независимо от происшествия. К смерти потерпевшей могло привести общее заболевание потерпевшей гипертонической болезнью83. Вместе с тем нельзя согласиться, по нашему мнению, с критикой в адрес теории относительно методологической упречности тезиса этой 83 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1984. № 1. С. 10. 68 концепции об эквивалентности (равнозначности) условий84. Действительно, все необходимые условия имеют равноценное казуальное значение, но в том смысле, что каждое из них содействует и способствует наступлению результата, каждое условие, входящее в состав причины последствия, способствует наступлению этого последствия, но само по себе, в отдельности, не в состоянии вызвать этого последствия. Необходимые условия взаимосвязаны и взаимодополняют друг друга, и в этом значении образуют единую системную причину, генерирующую общественно опасный результат. Из данного тезиса, по нашему мнению, вовсе не следует вывод о том, что одно из необходимых условий не отличается от другого по степени причинения в конкретных условиях места, времени и обстановки, что эти условия не различаются между собой по удельному весу причиняющего вклада в наступление преступного результата. Значение теории эквивалентности, ратующей за тезис conditio sine qua non, состоит в том, что теория закладывает основы для причинного анализа в уголовном праве85. Поэтому критика этой теории беспредметна: с положениями этого учения невозможно не соглашаться, имея в виду приведенную оговорку об ограниченности применения данной концепции. Во всяком случае, в настоящее время общепризнанным является выдвинутое еще Х.Р. Кестлин86, Ю. Глазер87, А.О. Кругом88, М. Бури89 положение, согласно которому поведение человека признается причиной вредного 84 См., напр.: Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. С.163.; Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. С. 87-93, Филимонов В.Д. Детерминирующие связи в системе элементов состава преступления // Государство и право. 2005. № 2. С. 37 и др. 85 Исследуя современную иностранную, преимущественно немецкую, литературу А.Э. Жалинский приходит к по сути аналогичному выводу, что «эквивалентная теория остается в уголовно-правовом обиходе, но не рассматривается как достаточная» (Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. С. 385). А.А. Музыка, С.Р. Багиров отмечают, что conditio sine qua non – это общее начальное правило процедуры определения причины, которое положено в основу любой теории причинной связи (Музыка А.А., Багиров С.Р. Указ. соч. С. 34). 86 См.: Köstlin Chr.R. Neue Revision der Grundbegriffe des Criminalrechts. Tübingen, 1845. 87 См.: Glaser J. Abhandlungen aus dem österreichischen Strafrecht. Wien, 1858. Bd. 1. S. 298. 88 См., в частности: Krug A.O. Über dolus und culpa und insbesondere über den Begriff der unbestimmten Absicht. Leipzig, 1854. 89 См.: Buri W. Ueber Kausalitat und deren Verantwortung. Leipzig, 1873. Neudruck 1970. 69 результата, если оно выступило его необходимым условием. Прием установления причинности, предлагаемый теорией эквивалентности, поскольку представляет собой мыслительную, логическую операцию, дает лишь вероятностное заключение о наличии или отсутствии казуальной зависимости, которое на практике чаще всего дополняется обыденным представлением о причинных зависимостях. Теория эквивалентности не учитывает онтологический статус причинной связи, ее характеристики как генетической связи между двумя явлениями действительности. Поэтому само по себе применение метода мысленного исключения, т.е. рассмотрение причинной связи исключительно как логического вопроса, приводит к получению не более чем предположения, но не безусловно достоверного знания о каузальной зависимости в окружающем мире. Таким образом, в ситуациях, когда правило conditio sine qua non не исчерпывает вопроса о необходимой и достаточной для привлечения лица к ответственности связи, проблема причинности остается открытой для решения. И здесь сложности возникают еще на этапе постановки задач, требующих разрешения: - должна ли идти речь о разновидностях причинной связи, одни из которых могут рассматриваться как признак состава преступления, а другие – нет, - или необходимо исходить из того, что лицо может нести ответственность лишь за причинение преступного вреда, соответственно, устанавливать критерии, границы отграничения причинной связи от иных объективных связей между действием (бездействием) и уголовно релеватными последствиями, являющихся недостаточными для вменения, - либо необходимо устанавливать особые уголовно-правовые признаки причинности, специфические критерии, которые обосновывали бы причинность как необходимую и достаточную для ответственности связь, - исходя из последнего: может быть нужно ограничиться, напротив, исключительно философским знанием, которое, возможно, достаточно для 70 успешного причинного анализа уголовно-правовых явлений, а если можно обойтись самим по себе философским знанием при установлении причинной связи между деянием лица и общественно опасным результатом, то каким требованиям должна отвечать эта связь, - а может быть философское учение о причинности надлежит адаптировать к особенностям уголовно-правовой причины и следствия и специфическому механизму их взаимодействия? От выбора правильной «траектории» дальнейших исследований во многом зависит в целом успешность разрешения проблемы юридически значимой причинности в уголовном праве. II. На волне критики теории исключительной причинности в начале XIX века были сформулированы положения нового учения, основанного на обобщенных профессором физиологии И. Крисом идеях90, и получившего в уголовно-правовой литературе название адекватной причинности91. Согласно этой концепции причинность рассматривается как категория, порожденная сознанием, как известная привычка, ожидание и уверенность в наступлении ожидаемого. С этих позиций выделяется конкретная причинность, отражающая конкретное течение событий, которое, строго говоря, уникально, а каждое из ее условий необходимо. Конструируется понятие абстрактной причинности посредством абстрагирования от особенностей конкретного причинения и выявления и обобщения условий, которые не только в данном конкретном случае, а обычно (вообще, в принципе, всегда) приводят именно к конкретному результату. Соответственно причиной вредного результата признаются исключительно 90 См.: Kries J. A. Über den Begriff der objektiven Möglichkeit und einige Anwendungen desselben // Vierteljahresschrift für wissenschaftliche Philosophie. 1888. № 12. S. 179-240, S. 287-323 und S. 393-428; Radbruch G. Die Lehre von der adäquaten Verursachung: InauguralDissertation. Berlin, 1902; Tarnowski H. Die systematische bedeutung der adaequaten kausalitätstheorie für den aufbau des verbrechensbegriffs. Berlin; Leipzig, 1927; Engisch K. Die Kausalität als Merkmal der strafrechtlichen Tatbestände. Tübingen, 1931. 91 См. подробнее: Соктоев З.Б. Теории «адекватной» причинности и «необходимого причинения» в уголовном праве // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2012. № 3. С. 60-65. 71 те действия субъекта, которые могут рассматриваться как типичные, общепризнанные по отношению к человеческому опыту, адекватные для наступивших последствий. В таком виде конкретная причинность отражает фактическую, предметную сторону механизма совершения преступления. Абстрактная причинность выступает инструментом уголовно-правовой оценки, неким трафаретом, который накладывается исследователем на конкретное течение рассматриваемого события, для формулирования вывода, исходя из целей, стоящих перед практическим работником. В зависимости от того, чей опыт должен учитываться при анализе причинности, выделялись две разновидности этой теории – объективная и субъективная92. Установление причинной связи в рамках уголовного дела сопровождается не только выявлением предметной причинности, но и юридической оценкой практическим работником, формулированием им субъективного понимания характера взаимозависимостей и взаимодействий каузальных факторов. И поскольку криминалист предлагает причинное объяснение уже произошедших событий, постольку он вынужден обращаться к «всеобщему опыту» и на его основе проводить исследование механизма причинения вреда. Только путем сопоставления фактов конкретного дела и знания предшествующей правоприменительной практики, т.е. заключения о типичности, закономерности произошедшего, возможны рассуждения о степени вероятности наступления вредных последствий и причинной связи между опасным деянием лица и общественно опасным результатом. В противном случае, при ограничении любого исследования только конкретными фактами, заметим – уже наступившими, вывод будет совершенно категоричным: течение событий и наступление вредных последствий является неизбежным, а значит лицо, коль скоро оно включено в причинную цепь, обязано нести за них ответственность. 92 См., напр.: Шершеневич Г.Ф. Общая теория права: (по изд. 1910 – 1912 гг.). М., 1995. С.267; Шаргородский М.Д. Избранные работы по уголовному праву. СПб., 2003. С. 94-95. Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. С. 96. 72 Важно подчеркнуть, что этот вопрос при квалификации преступления по объективным признакам должен разрешаться независимо от оценки субъективной стороны акта общественно опасного посягательства. Так, за причинение смерти по неосторожности К. был осужден Ш. Во время ссоры Ш. ударил К., причинив ему ушиб мягких тканей лица. Удар по голове повлек за собой кровоизлияние в мозг с тяжелыми изменениями в веществе и сосудах головного мозга, в результате чего через 18 дней К. скончался. В кассационном порядке приговор оставлен без изменения. В президиум городского суда внесен протест об отмене приговора и определения в отношении Ш. и прекращении дела производством на основании п. 7 ст. 5 УПК РСФСР. Президиум протест удовлетворил, указав следующее. Суд, признав Ш. виновным в неосторожном убийстве, не учел, что в судебномедицинском заключении обнаруженная у К. отечность в области нижней челюсти отнесена к легким телесным повреждениям, не повлекшим за собой кратковременного расстройства здоровья. Кроме того, в заключении указано, что определяющими в развитии смертельного исхода моментами была патология головного мозга, а способствующими - заболевание (гипертоническая болезнь), алкогольное опьянение, конфликтная ситуация, незначительная травма. Клиническая картина течения заболевания у К., который, как указано в заключении, в течение недели до поступления в стационар сохранял сознание, ориентировался в обстановке, дает больше оснований считать, что кровоизлияние под мягкие мозговые оболочки и в глубоких отделах измененного мозга возникли артериального вследствие сосуда. Подобные разрыва какого-либо кровоизлияния чаще возникают при изменениях в стенках сосуда, разрывы которых могут возникнуть как самопроизвольно, так и под влиянием различных факторов, не связанных с тяжелой черепно-мозговой травмой. Далее Президиум пришел к выводам, что Ш., не зная о патологии головного мозга, ударив, не мог предвидеть наступления смерти, а значит, наличие причинной связи между нанесением удара Ш. и наступившими последствиями 73 отсутствует93. Как видно из примера, суд при решении вопроса о причинной связи исключает ее наличие аргументами, восходящими к субъективной стороне преступления, допуская тем самым грубую методологическую ошибку. В литературе (немецкими специалистами) отмечается, что в настоящее время теория адекватной причинности с соответствующими правками и дополнениями переживает определенный ренессанс. В ней была впервые заложена идея различий в предметной (фактической) и уголовно-правовой оценках механизма причинения вреда94. Это различие в интерпретации ряда современных исследователей находит выражение в двуэтапном выявлении юридически значимой связи между деянием лица и вредным результатом: первый фильтр заключается в установлении натуралистической, в соответствии с естественными законами причинности, а на втором этапе выясняется, создало ли деяние осуждаемую правом опасность (риск) для поврежденного правового блага и воплотилась именно эта опасность в результате, предусмотренном составом деяния. Объективная невозможность наступления вредного результата исключает его вменение лицу, совершившему деяние95. Ценность теории адекватной причинности заключается в том, что она в развитие правила conditio sine qua non различает типичные (необходимые) и нетипичные (случайные) условия, признавая причиной вредных последствий лишь те деяния, которые закономерно (в соответствии с опытным знанием) их вызвали. 93 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1984. № 2. С. 8-9. См.: Жалинский А.Э. Причинность в структуре уголовной ответственности. С. 99; Stratenwerth G., Kuhlen L. Strafrecht Allgemeiner Teil. Die Straftat: Lehrbuch / Studienliteratur 6., überarbeitete Auflage. Muenchen, 2011. S. 77-85. 95 См.: Жалинский А.Э. Причинность в структуре уголовной ответственности. С. 100; Freund G. Strafrecht Allgemeiner Teil. Personale Straftatlehre. Berlin 1998. § 2; Jescheck H-H., Weigend T. Lehrbuch des Strafrechts: Allgemeiner Teil. Auflage 5. Berlin, 1996. S 275-289; Kühl K. Strafrecht. Allgemeiner Teil. München, 2008. § 4. Roxin C. Strafrecht Allgemeiner Teil Band I: Grundlagen. Der Aufbau der Verbrechenslehre. München, 2006. S. 350-432; Wessels J, Beulke W. Strafrecht Allgemeiner Teil. Die Straftat und ihr Aufbau. München, 2012. S. 56-79. 94 74 III. Одной из наиболее удачных попыток решения проблемы и по справедливому замечанию В.А. Номоконова96 рациональными видятся положения, лежащие в основе теорий «неравноценности условий». Авторы концепций этой группы также исходили из необходимости ограничить рамки теории эквивалентности, но с иных методологических подходов, получивших разные вариации (немецкие криминалисты К. Биркмейер, К. Биндинг, российские ученые Н.С. Таганцев, С.В. Познышев, а позднее — В.Н. Кудрявцев, Н.Ф. Кузнецова, Т.В. Церетели и др.). В основе теории «неравноценности условий» лежит идея о различии взаимодействующих факторов, приведших в процессе причинения к вредному результату, среди которых деяние лица принципиально отличалось бы от иных условий. Теоретические разработки по проблеме причинности в отечественной уголовно-правовой науке послеоктябрьского периода, принятого именовать советским периодом развития уголовного права, проходят в фокусе трех отмеченных выше групп учений (необходимого условия, адекватной теории, неравноценности условий) и через три относительно самостоятельных этапа развития. На первом отрезке (этапе), разработка вопроса в целом ведется в рамках, рассмотренных выше концепций причинной связи, и связывается с принадлежностью авторов к тому или иному течению. Так, Э.Я. Немировский в развитие идей Н.Д. Сергеевского обосновывает теорию необходимого условия97, схожую позицию отстаивали А.А. Пионтковский98, А.Н. Трайнин99. Уточняет и дополняет теорию о разграничении причин и условий С.В. Познышев100. Подавляющее большинство ученых в этот период придерживаются необходимости следования концепции conditio sine qua non. 96 См.: Номоконов В.А. Объективная сторона преступления // Полный курс уголовного права: в 5 т. / Под ред. д.ю.н., проф., Заслуженнного деятеля науки РФ А.И. Коробеева. Т. 1: Преступление и наказание. СПб, 2008. С. 376. 97 См.: Немировский Э.Я. Указ соч. 98 См.: Пионтковский А.А. Уголовное право. Общая часть. М., 1924. С. 147-149; Пионтковский А.А. Советское уголовное право. М.; Л., 1929. С. 257-260. 99 См.: Трайнин А.Н. Уголовное право. Общая часть. М., 1929. С. 317-322. 100 См.: Познышев С.В. Очерки основных начал Общей и Особенной части. М., 1923. 75 Так, по наблюдению М.Д. Шаргородского, учебники, выходившие в 19261930 гг., полностью стояли на позициях теории необходимого условия101. Коллективом Всесоюзного института юридических наук НКЮ СССР был подготовлен и в 1938 г. опубликован учебник, в котором А.А. Пионтковский, опираясь на учение Энгельса о необходимости и случайности, обозначает положения теории «необходимого причинения». Тезис, согласно которому среди причинно обусловленных явлений следует отличать явления необходимые и случайные, был воспроизведен во всех последующих пяти изданиях этого учебника102 и получил свое развитие в других работах А.А. Пионтковского103. Проблему причинности предложили рассматривать на качественно новой философской основе. Таким образом, рассматривая в целом историю проблемы причинной связи в уголовном праве с позиции различения оригинальных доктринальных подходов к решению проблемы, можно выделить первый этап: с момента опубликования первой редакции монографии Н.С. Таганцева, посвященной преступлениям против жизни (1870 г.), и до момента издания учебника по Общей части уголовного права (1938 г.)104. На периодизацию истории вопроса о причинности не влияют традиционно выделяемые в литературе дооктябрьский и послеоктябрьский периоды развития уголовного законодательства. 101 См.: Шаргородский М.Д. Причинная связь в уголовном праве. С.193. См., напр.: Уголовное право. Общая часть: Учебник / Всесоюз. ин-т юрид наук НКЮ СССР. 2- изд., перераб. и доп. М., 1939. С. 172-173 и др. 103 См.: Пионтковский А.А. Проблема причинной связи в праве // Ученые записки. Материалы научных сессий, посвященных столетию Манифеста Коммунистической партии, февраль 1948 г. / Всесоюз. ин-т юрид. наук МЮ СССР и Воен.-юрид. акад. Вооруж. сил СССР. М., 1949. С. 70-93; Пионтковский А.А. Вопросы общей части уголовного права в практике судебно-прокурорских органов. М., 1954; Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. Курс советского уголовного права. С. 212-240 и др. 104 Уголовное право. Общая часть: Учебник / Всесоюз. ин-т юрид наук НКЮ СССР. М., 1938. 102 76 На втором этапе, наряду с дополнением и уточнением положений теории необходимого условия105, учений о неравноценности условий, появляются концепции, основывающиеся на философском диалектикоматериалистическом учении о причинности106. Среди появившихся в это время работ, направленных на решение проблемы причинности, отметим: 1) успешно защищенные кандидатскую диссертацию В.Н. Кудрявцевым (1952 г.) и докторские диссертации Т.В. Церетели (1948 г.), Г.В. Тимейко (1986 г.), которые впоследствии были уточнены, существенно дополнены авторами и опубликованы в виде самостоятельных монографий; 2) изданные Курсы уголовного права авторами соответствующих глав В.С. Прохоровым (Л., 1968 г.) и А.А. Пионтковским (М., 1970 г.) и учебники по советскому и российскому уголовному праву; 3) вышедшие из печати монографии А.Н. Трайнина (1946, 1951, 1957 г.), Я.М. Брайнина (1963 г.), М.И. Ковалева, П.Т. Васькова (1958 г.), Н.Ф. Кузнецовой (1958 г.), А.А. Тер-Акопова (1980 г.) и др. 105 См.: Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. М., 1984; Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. СПб., 2000; Малинин В.Б., Парфенов А.Ф. Объективная сторона преступления. СПб., 2004; Мачковский Л.Г., Печерский В.П. К вопросу о причинной связи по делам о дорожно-транспортных происшествиях // Проблемы судебной автотехнической экспертизы: Сб. науч. тр. М., 1979. С. 59-83; Мачковский Л., Печерский В. Установление причинной связи по делам о дорожнотранспортных происшествиях // Социалистическая законность. 1978. № 2. С. 62; Меркушев М.Н. Вопросы причинной связи в уголовном праве // Вопросы уголовного права и процесса: Сб. ст. Минск, 1958. Вып. 1. С. 3-21; Мотовиловкер Е.Я., Благов Е.В. О причинной связи в уголовном праве (как гарантии законности принятия решения) // Актуальные проблемы правовой зашиты личности в уголовном судопроизводстве. Ярославль, 1990. С. 43-48; Наумов А.В. Уголовно-правовые взгляды академика В.Н. Кудрявцева // Lex Russica. 2013. № 10. С.1152-1155; Плотников А.И. Объективное и субъективное в преступлении: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 2012. С. 16; Плотников А.И. Объективное и субъективное в преступлении: монография. М., 2011. С. 11-75; Ренненберг И. Объективная сторона преступления. М., 1957; Романов Н.С. Вопросы исследования причинной связи судебной автотехнической экспертизой. Киев, 1973. С. 38-39; Угрехелидзе М.Г. Причинная связь при нарушении норм предосторожности // Проблемы причинности в криминологии и уголовном праве: Межвуз. тематич. сб. Владивосток, 1983. С. 113; Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве М., 1963 и др. 106 Например, в работах последнего времени, где обстоятельно рассмотрена история вопроса о причинности, выделяется свыше 10 групп теорий причинной связи (См.: Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. С. 95-131; Малинин В.Б., Парфенов А.Ф. Указ. соч. С. 97-128). 77 Итак, первой развернутой, направленной на углубление тезиса conditio sine qua non, теорией причинности в науке советского уголовного права была теория, которая в качестве объективной предпосылки ответственности привлекала диалектические категории необходимости и случайности. В итоге концепция «необходимого причинения» получила наибольшее распространение в отечественной уголовно-правовой науке107. Согласно философской трактовке категории случайность и необходимость имеют качественное различие между собой, которое, по мнению сторонников теории «необходимого причинения» образует фундамент решения проблемы причинности в праве. А.А. Пионтковский подчеркивал следующие особенности этих категорий: «необходимое последствие есть проявление закономерности развития данного явления, оно 107 См., напр.: Андреева Л.А. Причинная связь в преступлениях против жизни и здоровья. Конспект лекций. Л., 1983; Андреева Л. Причинная связь в свете судебной практики // Советская юстиция. 1967. №18. С. 10-11; Борисов В.И. Особенности установления причинной связи по делам о преступных нарушениях правил безопасности социалистического производства // Проблемы социалистической законности на современном этапе. Харьков, 1978. С. 201-203; Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основания в советском уголовном праве. М., 1963. С. 203-206; Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. 2-е изд. перераб. и дополн. М., 2003. С. 110-114; Дурманов Н.Д. Понятие преступления. М.; Л., 1948. С. 58; Кадников Н.Г. Квалификация преступлений и вопросы судебного толкования (2-е изд., перераб. и доп.). М, 2009. С. 20-21; Кириченко В.Ф. Ответственность за должностные преступления по советскому уголовному праву. Общие вопросы. М., 1973; Ковалев М.И., Васьков П.Т. Указ. соч.; Ковалев М.И. Проблемы учения об объективной стороне преступления. Красноярск. 1991; Козаченко И.Я., Ишутин Е.А. Причинная связь в автотранспортных преступлениях в призме экспертных оценок: Учебное пособие. Тюмень, 1991. С. 70; Кригер Г. Причинная связь в советском уголовном праве // Советская юстиция. 1979. № 1. С. 7-9; Ляпунов Ю.И. Причинная связь как признак автотранспортных преступлений // Труды Высшей школы. М., 1969. Вып. 24. С. 190-191; Малков В., Хабибуллин М. Установление причинной связи по делам об автотранспортных преступлениях // Советская юстиция. 1991. № 14. С. 14; Семенов П.Г. Проблема причинной связи в советском праве // Ученые записки ВИЮН. М., 1958. Вып. 8. С. 270-271; Тарарухин С.А. Теория и практика квалификации преступлений: научно-практическое пособие. Киев, 1978; Толкаченко А.А. Теоретические основы квалификации преступлений. М., 2004. С. 63-70; Чучаев А. Причинная связь в транспортных преступлениях // Советская юстиция. 1985. № 24. С. 19; Чучаев А.И. Объективная сторона преступления // Уголовное право Российской Федерации. Общая и Особенная части: Учебник / Под ред. А.И. Чучаева. М., 2013. С. 9193; Шаргородский М.Д. Причинная связь в уголовном праве // Ученые труды ВИЮН. М., 1947. Вып.10. С. 176-203; Шаргородский М.Д. Некоторые вопросы причинной связи в теории права // Советское государство и право. 1956. №7. С. 44-48; Шишов О.Ф. Теоретические проблемы квалификации преступлений. М., 1988. С. 23; Уголовное право. Общая часть. М., 1998. С. 157 (автор главы – М.И. Ковалев) и др. 78 внутренне ему присуще. Случайное последствие закономерно не вытекает из данного явления, хотя оно само причинно обусловлено. Оно наступает потому, что в своем развитии данная закономерность переплетается с действием других посторонних для нее обстоятельств. Случайные последствия возникают под влиянием воздействия другой цепи причинности, оказавшей влияние на развитие рассматриваемых событий». Из этих положений автор выводил, что «вопрос об ответственности за наступившие последствия может быть поставлен и положительно решен лишь тогда, когда эти последствия были необходимыми, закономерными последствиями совершенного лицом действия, имели в нем свое основание»108. В свою очередь, определение причинения как необходимого проводилось при использовании критерия объективной реальной возможности, закономерности наступления вредных последствий как результата поведения человека. При этом реальная возможность наступления определенного последствия понималась как возможность дальнейшего развития событий под влиянием совершенного действия в соответствии с закономерностью внешнего мира. В развитие этой мысли указывалось, что необходимыми последствиями являются те, которые были внутренне присущи данному действию в конкретных условиях его совершения, а случайными – те, которые в этой конкретной обстановке не вызывались закономерным развитием событий, не были внутренне присущи совершенному действию109. В связи с приведенным подходом к решению проблемы причинности возникает вопрос: «Как следует проводить различие между внутренне присущими данному действию последствиями и теми, которые не были в конкретных условиях причинения внутренне присущи искомому действию?» Теория «необходимого причинения», в принципе правильно указывая на то, что проблема каузальных объяснений разрешается путем конкретного рассмотрения существующей взаимозависимости соответствующих явлений, 108 Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. Курс советского уголовного права. С. 213. 109 Там же. С.216. 79 тем не менее, не предлагает ответа на этот вопрос. Сторонники учения о «необходимом причинении» решают задачу иллюстративным путем, т.е. казуистически, показывая на отдельных примерах внутренне присущи рассматриваемому действию последствия и последствия, которые наступают случайно. В приводимом варианте логика рассуждений сторонников концепции «необходимого причинения», по нашему убеждению, методологически безупречна, равно, как и в сущности аналогичный подход к решению проблемы, предлагаемый адекватной теорией причинности. В этом смысле мы вполне солидарны с авторами, отмечающими, что внимательное изучение аргументов адекватистов приводит к выводу, что концепция «необходимого причинения» является отечественным аналогом теории адекватной причинности со всеми присущими ей слабыми сторонами110. Другое дело, приверженцы адекватной теории каузальности открыто предлагали пусть субъективные и размытые, но критерии для практического применения, например, «соответствие справедливости» и т.п. В то время как сторонники теории «необходимого причинения» критериев приемлемых для практических работников пока еще не выработали. Этот же упрек можно адресовать теории «степеней причинения», предложенной А.Н. Трайниным. Согласно этой концепции проблему причинной связи вправе следует разрешать на основе различения «степеней причинения», в основе градации которых лежит идея отличий главных причин от второстепенных. Причинение как элемент состава преступления подобно другим элементам состава может быть различной степени: главным и второстепенным, большим и меньшим. Так, не только степень вины, но и степень причинения по убеждению автора определяет степень общественной опасности, и, следовательно, меру уголовной ответственности. Например, действие лица, образовавшее главную причину общественно-опасного 110 См., напр.: Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления С.159; Ренненберг И. Объективная сторона преступления. М., 1957. С. 73; Номоконов В.А. Объективная сторона преступления. С.332. 80 результата, при прочих равных условиях должно влечь за собой большую уголовную ответственность, чем действие лица, игравшего второстепенную роль в причинении этого результата111. Однако в своих теоретических рассуждениях автор не определяет критерии, методику определения градаций причинения, ограничившись общей формулой: «…доведение до еле уловимого уровня роли причиняющего результат действия неизбежно ставит соответствующий состав «под удар»»112. Вследствие чего его точка зрения не нашла в уголовном праве своего дальнейшего развития при несомненной рациональности выдвинутого подхода о различении «степеней причинения»113. При всей состоятельности теоретического обоснования положений теории необходимого причинения приходится констатировать, что и до настоящего времени остается верным наблюдение Т.В. Церетели о том, что нельзя привести ни одного приговора, в котором рассмотрение причинной связи между содеянным преступлением и наступившим общественно опасным результатом основывалось бы на этом учении114. Изучение судебноследственной практики и интервьюирование практических работников показывает, что по конкретным уголовным делам указанные абстрактные философские категории при решении вопроса о причинной связи не применяются. Относительно самостоятельной теорией, является концепция возможности и действительности115. Свое название эта теория получила 111 См.: Трайнин А.Н. Вопрос о причинной связи в социалистическом уголовном праве // Советское государство и право. 1951. № 5. С. 31-33. 112 Трайнин А.Н. Вопрос о причинной связи в социалистическом уголовном праве. С. 32. 113 А.В. Наумов эту теорию, признавая ее новизну, относит к разновидностям теории необходимого причинения (См.: Наумов, А. В. Преступление и наказание в истории России. В 2 ч. Ч. II. М., 2014. С. 106). 114 См.: Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. С.148. 115 См., напр.: Советское уголовное право. Часть Общая. Л., 1960. С. 272-273 (автор главы – В.Г. Смирнов); Курс советского уголовного права. Часть Общая. / Под ред. Н.А. Беляева, М.Д. Шаргородского. Л., 1968. Т. 1. С. 351-354 (автор главы – В.С. Прохоров); Дагель П.С. Причинная связь в преступлениях, совершенных по неосторожности // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1981. Вып. 34. С. 29; Кашепов В.П. Объективная сторона преступления // Уголовное право: учебник / Под ред. 81 исходя из философских категорий, при использовании которых выводится причинная связь. Причинность признается юридически значимой только в тех случаях, когда деяние лица создало реальную возможность наступления общественно опасных последствий в объективной действительности. При исследовании причинной связи, согласно указанной концепции, необходимо учитывать механизм причинения вреда, состоящий в том, что всякое событие, в том числе и общественно опасные последствия, вызревают в причине как реальная возможность. Иными словами всегда обнаруживается наличие определенных объективных предпосылок, которые при благоприятных условиях воплощаются в действительность с относительной необходимостью, а иногда и с неизбежностью. Для претворения возможности в действительность требуется ряд благоприятных условий, одним из которых выступает деяние субъекта. Концепция возможности и действительности отводит роль и случайностям. Общественно опасное деяние субъекта нередко создает несколько возможностей, однородных по своей сути, но в итоге в действительность превращается только одна из них. В этом случае решающее значение могла сыграть и случайность. Но она – случайность – проявляется лишь как одна из нескольких форм воплощения возможностей. Реальная В.П. Кашепова. М., 1999. С. 74; Нерсесян В.А. Ответственность за неосторожные преступления. СПб., 2002. С. 161; Нерсесян В.А. Ответственность за неосторожные преступления: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 2006 С. 34; Побегайло Э.Ф. Умышленные убийства и борьба с ними (уголовно-правовое и криминологическое исследование). Воронеж, 1965 // Избранные труды. СПб., 2008. С. 442; Пудовочкин Ю.Е. Учение о составе преступления: учебное пособие. М., 2009. С. 102-114; Ролик А.И. К вопросу о причинной связи в неосторожных преступлениях, связанных с использованием техники // Проблемы борьбы с преступной неосторожностью. Владивосток, 1981. С. 158164; Тер-Акопов А. Причинная связь в преступлениях, связанных с нарушением должностных функций // Советская юстиция. 1984. № 22. С. 3-4; Уголовное право Российской Федерации. Общая часть. М., 1996. С. 147-155 (автор главы – В.Е. Мельникова); Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. В.Н. Петрашева. М., 1999. С.175 (авторы главы – М.И. Ковалев, Н.А. Ныркова); Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. А.Н. Игнатова, Ю.А. Красикова. Т. 1. М., 1998. С. 142 (автор главы – А.Э. Жалинский); Российское уголовное право: В 2 т. Т. 1. Общая часть: учебник / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, В.С. Комиссарова, А.И. Рарога. 3-е изд. перераб. и доп. М., 2011. С. 147 (автор главы – В.С. Комиссаров); Уголовное право России. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. 3-е изд. перераб. и доп. М., 2012. С. 156-178 (автор главы – В.Д. Филимонов) и др. 82 возможность наступления вредных последствий, как известно, выступает в качестве субъективного предположения о ходе развития возможных событий. Однако при выявлении причинной связи она, согласно авторам, придерживающимся этой теории, носит и объективный характер, поскольку реальная возможность характеризует условия места, времени, обстановки, при которых деяние лица по своим объективным качествам закономерно порождает определенный результат. В отличие от категорий необходимости и случайности понятие реальной возможности наступления общественно опасных последствий выступает практически применимым критерием выявления причинной связи и используется в этом качестве при применении уголовного закона. Например, этот критерий использован в ставшем уже хрестоматийном примере: Шофер Ч., будучи в нетрезвом состоянии, зашел в будку гаража, расположенного невдалеке от пешеходной дорожки, и предложил шоферу М. испробовать пистолеты. Ч. произвел два выстрела по шапке М., повешенной на гвоздь, вбитый в бревенчатую стену будки. При этом одна пуля застряла в бревне, а другая прошла навылет. М. сделал один выстрел в повешенную на тот же гвоздь шапку Ч. Пуля прошла навылет, ранила студентку П., которая от полученной травмы скончалась. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР пришла к выводу, что уголовной ответственности подлежит не только М., но и Ч., т.к. он организовал стрельбу в цель, уговорил стрелять М. и тем самым объективно создал реальную возможность гибели проходивших мимо будки людей116. Более того, один из сторонников теории возможности и действительности В.Д. Филимонов, основываясь на анализе существующих воззрений на проблему причинности, приходит к выводу, что в настоящее время «реальная возможность» как критерий выделения юридически 116 См.: Судебная практика Верховного суда СССР. 1948. Вып. II. М., 1948. С. 15. В приведенном примере видно, что критерий «реальной возможности» не исчерпывает всех вопросов выявления причинной связи при существующем состоянии решения проблемы неосторожного сопричинения. 83 значимых причинных связей получил общее признание. По мнению автора, это обстоятельство представляет наиболее важный результат многолетней дискуссии по проблеме причинности в уголовно-правовой доктрине советского периода117. С приведенным выводом В.Д. Филимонова, объясняя преждевременностью такого вывода, не соглашается В.Б. Малинин118. Разделяя это несогласие, действительности, как и отметим, что любое иное концепция учение о возможности причинной и связи, использующее исключительно философские категории, оказывается не в состоянии разрешить проблему причинности в уголовном праве, поскольку не конкретизируется требованиями уголовного закона и положениями уголовно-правовой доктрины о механизме причинения вреда. В этом вопросе скорее правы те авторами, которые доказывают, что категории диалектики не могут быть разъяснены одна через другую. Находясь на высоком уровне абстракции, философские категории взаимно дополняют друг друга, отражая различные стороны того общего, что присуще всей окружающей материи, любой форме ее движения. Тем самым, оставаясь на этом высоком уровне абстракции, можно до бесконечности переходить от одной категории к другой в соответствии с логикой их взаимосвязи, и в итоге ни на шаг не продвигаться вперед на пути к решению конкретного практического вопроса установления причинной связи в праве119. При всей незавершенности выводов обозначенной теории аргументация в решении проблемы каузальности видится заслуживающей внимания, ибо «использование категории реальной возможности основывается на том бесспорном положении, что причина предшествует 117 См.: Филимонов В.Д. Объективная сторона преступления // Уголовное право. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. проф. Л.Л. Кругликов. М., 1999. С.158; Филимонов В.Д. Объективная сторона преступления // Уголовное право России. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. 3-е изд. перераб. и доп. М., 2012. С. 163. 118 Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. С.92. 119 См., напр.: Кофман В.И. Границы юридически-значимого причинения // Правоведение. 1960. № 3. С. 49; Егоров Н.Д. Причинная связь как условие юридической ответственности // Советское государство и право. 1981. №9. С.127. 84 следствию и потому, чтобы найти причины, необходимо установить, как развивался процесс причинения и какова роль каждого из взаимодействующих факторов, приведших к наступлению результата»120. Положения учения «неравноценности условий» Н.С. Таганцева были поддержаны и развиты Т.В. Церетели, В.Н. Кудрявцевым, но с иных позиций, с привлечением категорий диалектического материализма. Изложенные авторами идеи рассматриваются в литературе как теории «реальной возможности», направленные на юридизацию причинной связи. В связи с различиями мировоззренческих платформ, занимаемых, с одной стороны, Н.С. Таганцевым, а с другой - Т.В. Церетели и В.Н. Кудрявцевым, разумеется, уголовно-правовое приложение воззрений этих авторов также имеет отличия. Еще в докторской диссертации для решения проблемы причинности в уголовном праве Т.В. Церетели придает значение идее неравноценности каузальных факторов и подчеркивает производящий, деятельный характер причины121. Автор, развивая свою концепцию, предлагает два критерия. Первый критерий – «необходимого условия». Об этом критерии и приеме мысленного исключения было уже достаточно сказано. Затем Т.В. Церетели, имея в виду многофакторность причинного ряда, выводит второй критерий – «реальной возможности воздействия на фактический ход событий»: после признания действия лица conditio sine qua non нужно выяснить: содержало ли оно в себе в момент совершения реальную возможность воздействия на ход событий, приведший к наступлению преступного последствия122. Попытки практического использования этого критерия показали его неясность и расплывчатость. Справедливо указывая на то, что присоединение других независимых сил обычно является случайностью для действий первого обвиняемого, 120 Курс советского уголовного права. Часть Общая. / Под ред. Н.А. Беляева, М.Д. Шаргородского. Л., 1968. Т. 1. С. 354 (автор главы – В.С. Прохоров). 121 См.: Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве: дис. … докт. юрид. наук. М., 1948. 122 См.: Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. С. 201-237. 85 В.Н. Кудрявцев упрекает Н.С. Таганцева в следующем. Задаваясь вопросом: всегда ли исключается ответственность лица, создавшего условия для наступления вредных последствий, если эти последствия наступили в результате вмешательства случайных событий? – В.Н. Кудрявцев пишет, - по Н.С. Таганцеву получается, что всегда123. По нашим законодательство, наблюдениям, судебная действительно, практика и современное уголовно-правовая доктрина занимают несколько иную позицию, которая будто бы подтверждает правильность проводимой В.Н. Кудрявцевым критики. Однако сделанное автором критическое замечание не достигает цели, поскольку Н.С. Таганцев в своих рассуждениях не использует категорий необходимости и случайности, не анализирует собственно случайные события (в трактовке, предлагаемой В.Н. Кудрявцевым). Утверждая, что причинную связь следует устанавливать только по обстоятельствам каждого отдельного случая, Н.С. Таганцев рассматривает привходящие силы либо как обусловленные первоначальной деятельностью, либо как возникшие и действующие самостоятельно, независимо от первоначальной деятельности. Тем не менее, В.Н. Кудрявцев идет дальше Н.С. Таганцева и в плане критики теории «необходимого причинения» акцентирует внимание на том, что суд, рассматривающий конкретные ситуации, непосредственно имеет дело со случайными явлениями, в которых проявляются общие закономерности, оцениваемые законодателем при построении уголовноправовой нормы124. Раскроем идею автора: для признана признаком состава преступления в конкретном уголовном деле причинность должна отвечать требованиям двух родов: общим требованиям и требованиям специальным. Общие требования касаются трех моментов: 1) характера действия, служащего причиной; 2) характера последствия; 3) степени протяженности связи между действиями и последствием (степени отдаленности действия от 123 См.: Учебник уголовного права. Общая часть. М., 1997. С. 112 (автор главы – В.Н. Кудрявцев). 124 См.: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С.205-206. 86 последствия). Согласно специальным требованиям причинность должна состоять из таких «звеньев» и включать такие «привходящие силы», которые соответствуют смыслу данной уголовно-правовой нормы и, следовательно, являются в данном случае конкретным выражением той общей закономерности, которая лежала в основе создания этой нормы, учитывалась законодателем при установлении уголовной ответственности за данное преступление. При анализе «проблемных» ситуаций, которые, как мы указывали, характеризуются сложным механизмом причинения, В.Н. Кудрявцев в своей более ранней работе определяет следующие пределы ответственности: чем большей самостоятельностью обладают привходящие силы, вмешавшиеся в развитие причинной связи, тем более узкими являются рамки ответственности лица, создавшего условия для наступления вредных последствий, и, наоборот, ответственность лица за создание указанных условий тем шире, чем более закономерный характер носит действие привходящих сил125. В развитие этих положений В.Н. Кудрявцев позднее выдвигает идею привлечения к уголовной ответственности лица за наступившие последствия только тогда, когда оно имело специальную обязанность предотвратить их наступление. Эта обязанность, может вытекать из закона или подзаконного акта, профессиональных обязанностей или из предшествовавшего поведения виновного. Соответственно, по мысли В.Н. Кудрявцева, при отсутствии такой обязанности уголовная ответственность исключается126. Этот подход не безупречен. Причинность может отсутствовать в тех ситуациях, когда неисполнение возложенной на лицо обязанности хотя и обусловило, но в незначительной степени наступление вредного результата. Оценивая подобные ситуации, можно вычленить два уровня отношений: 1) на уровне общего – невыполнение обязанности, исполнение которой 125 В обоснование этих выводов приводятся примеры конкретных уголовных дел с развернутой аргументацией (См. подробнее: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. С.206-232). 126 Учебник уголовного права. Общая часть. М., 1997. С.117-118. 87 исключает с известной степенью закономерности наступление общественно опасных последствий и 2) на уровне единичного – невыполнение обязанности, в результате которого причинение вредного результата происходит с малой степенью вероятности. Так, например, правильно указывал А.А. Тер-Акопов на то, что нельзя допущенное нарушение признавать причиной последствия только потому, что оно есть и за ним последовало общественно опасное последствие127. Невыполнение лицом возложенных обязанностей может быть признано причиной лишь при условии, если в конкретной ситуации существует более или менее высокая степень вероятности наступления вреда в результате подобного нарушения. Например, за езду на тракторе, не оборудованном задними габаритными сигналами, с которым столкнулся автомобиль, в результате чего были травмированы его пассажиры, осужден Ш. Согласно выводам суда Ш. допустил указанное нарушение Правил дорожного движения, которое и привело к автоаварии. Однако решение суда было признано необоснованным, поскольку водитель автомобиля на предварительном следствии и в суде показал, что встречная автомашина ослепила его, ему абсолютно ничего не было видно впереди. Водитель этого автомобиля не только не остановил свою машину, но даже не принял мер, чтобы снизить скорость. Он продолжил движение и совершил столкновение машины под его управлением с трактором, которым управлял Ш. Таким образом, соблюдение Правил дорожного движения, выразившееся в управлении трактором, оборудованном задними габаритными огнями, в конкретной ситуации не исключало вероятности столкновения, а значит нарушение этого правила не состоит в причинной связи с произошедшей автоаварией128. 127 См.: Тер-Акопов А.А. Ответственность за нарушение специальных правил поведения. С. 134. 128 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1974. С. 14-15. 88 Принципиально важны для рассмотрения используемые практическими работниками термины прямой (непосредственной) причинной связи. Как отмечает В.Б. Малинин, теория непосредственной (ближайшей) причины является любимой теорией практических работников, а Верховный Суд Российской Федерации вслед за Верховным Судом СССР в подавляющем большинстве случаев применяет эту теорию129. Первый заместитель Генерального прокурора Следственного комитета Российской при Федерации – прокуратуре Председатель Российской Федерации А.И. Бастрыкин в интервью журналисту Российской газеты говорит о том, что «напомню в уголовном праве, в отличие от гражданского, действует правило, в соответствии с которым общественно опасные действия и их вредные последствия должны находиться в прямой причинной связи»130. По нашим наблюдениям, которые основываются на результатах изучения материалов опубликованной судебной практики, в 15 % представленных читателю материалов устанавливалась «непосредственная» причинная связь, в 11 % - «прямая» причинная связь между деянием лица и наступившими общественно опасным результатом. В остальных случаях судьей (судом) рассматривалась совокупность условий формирования вредного результата, а ситуация разрешалась скорее с позиций прецедентного размышления. Эти данные подтверждают тезис, согласно которому вряд ли можно успешно решать вопрос о «непосредственной», «прямой» причинной связи без обстоятельного анализа всего криминального события в целом. Представляется, что слова «непосредственная», «прямая» используются скорее для того, чтобы подчеркнуть, что непосредственной, прямой выступает юридическая значимая причинная связь, т.е. выделенное для целей уголовного права причинное отношение между преступным 129 Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. С. 99. См., также: Каллистов А. Оценка причинных связей по делам об автотранспортных преступлениях // Социалистическая законность. 1971. №4. С. 38-39. 130 Бастрыкин А. Причины и следствия // Рос. газ. 2010. № 14 (5093). 26 янв. С. 6 89 деянием и общественно опасным результатом. В реальной же действительности в силу многозначности причинной связи искомое общественно опасное деяние как некая изолированная причина не существует. Общественно опасные последствия вызываются всегда сочетанием ряда обстоятельств, в равной мере эти последствия не выступают единственным следствием общественно опасного деяния. В отечественной непосредственной, прямой уголовно-правовой причины не доктрине получила теория распространения. Существующая ее интерпретация, согласно которой юридически значимой причиной выступает только то деяние, которое непосредственно предшествует общественно опасному последствию не выдерживает критики, поскольку подобный подход зачастую является чрезмерно упрощенным. Как указывал Н.С. Таганцев, «человеческое действие может быть за малым исключением такой причиной только при наличности других условий, при содействии других привходящих сил»131. Концепция прямой, непосредственной причины, между тем, имеет довольно широкий круг сторонников в англо-американском праве. Поскольку данная теория придает уголовно-правовое значение только ближайшему к преступному последствию деянию, ее также называют концепцией «ближайшей» причины. В рамках этого учения на первом этапе установления причинной связи применяется правило conditio sine qua non. Наряду с этим критикуется выход на беспредельную по протяженности каузальную связь, которая следует из указанного правила. Поэтому в дополнение к данному правилу, на втором этапе установления причинной связи, должна быть доказана «ближайшая» причинность. Исследователи ссылаются на то, что в принципе невозможно сформулировать общее правило, устанавливающее эти границы, а твердо установленным считается положение, согласно которому есть известный предел, объективная 131 протяженность причинной связи, за которыми Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. Т. 1. С.282. 90 наступившие последствия оказываются безразличными для уголовного права. Например, когда результат наступил как «естественное или вероятное» последствие деяния. Другие авторы используют слово «ручей» в виде метафоры, чтобы объяснить концепцию «непосредственной причины»: есть два объяснения, почему он может иссякнуть; вода может уходить в песок, или ее может уводить более сильный приток; точно также дело обстоит и причинностью; мощь причинной связи может ослабевать и нейтрализовываться посторонними силами. Третьи настаивают на том, что причины являются носителями энергетики деятеля. Есть авторы, доказывающие необходимость ограничения понятия причинной связи рамками того нормального языка, с помощью которого мы обсуждаем причины в повседневной жизни132. Не исключается констатация причинности тогда, когда вменение результата оправдывается соображениями моральной порицаемости поведения. «Здесь находит отражение то особое понимание основания наказуемости действий, которое помещает человека в центр уголовного права: рассматривая его как морально ответственного за своё поведение, суды склонны придавать бόльшую значимость моральной злобности, которая превалирует над юридическими конструкциями, допуская вменение там, где строгая логика права этого бы не позволила»133. Третий этап развития учения о причинности можно выделять условно, имея в виду то обстоятельство, что если в 90-е годы XX столетия в уголовноправовой литературе заметно снизился интерес к проблеме причинности, то уже в «нулевые» годы XXI века появляется ряд монографических работ, научных статей, рецензий, в которых предпринимаются попытки рассмотреть проблему с новых позиций, при учете необходимости как обновления методологической и теоретической основы изысканий, так и принятия во внимание изменений уголовно-правового поведения, появления новых форм 132 Подробнее см.: Бернам У. Правовая система США. Вып. 3. М., 2006. С. 864; Кенни К. Основы уголовного права. М., 1949. С. 139, Флетчер Дж., Наумов А.В. Указ. соч. С. 194. 133 См.: Есаков Г.А. Учение о преступлении в странах семьи общего права: автореф. дис. … д-ра юрид.наук. М., 2007. С. 21-22. 91 социально опасного поведения. Это прежде всего успешно защищенные докторские диссертации В.Б. Малинина (1999 г.), Н.Н. Ярмыш (Харьков, 2003), А.И. Плотникова (2012), кандидатские диссертации З.Б. Соктоева (2001 г.), А.Ю. Кошелевой (2005 г.), другие работы, в которых проблема причинной связи ставится по-новому: А.Э. Жалинского (2009 г.), А.А. ТерАкопова (2001 г.), В.Д. Филимонова (2005 г.), И.Я. Козаченко, В.Н. Курченко, Я.М. Злоченко (2003 г.), А.А. Музыки, С.Р. Багирова (2009 г.) и др.134 134 См., напр.: Алиева А.М. Причинная связь: философские основы // Труды юридического факультета Ставропольского государственного университета. Вып. 3. Ставрополь, 2003. С. 6-8; Алиева А.М. Причинная связь и бездействие // Проблемы понимания и тенденции развития государства и права в XXI веке: сб. науч. тр. Ставрополь, 2004. С. 13-15; Андреева Л.С. Установление причинной связи при нарушении специальных правил и бездействии // Российский следователь. 2012. № 13. С. 2-6; Арутюнов А.А. Проблема обоснования причинной связи в соучастии // Адвокатская практика. 2001. № 1. С. 2-4; Арутюнов А.А. К вопросу о причинной связи в уголовном праве // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия «Юридические науки». 2013. № 2 (12). С.81-89; Арутюнов А. Причинная связь в соучастии // Право и образование. 2002. № 5. С. 166-179; Балашов С.К. Логико-правовой анализ содержания понятия «причинная связь» // Философия права (Ростов н/Д: Изд-во Рост. юрид. ин-та МВД России). 2009. № 5. С. 5256; Балашов, С. К. Логико-правовой анализ причинной связи при соучастии // Современные проблемы юридической науки: сборник материалов Международной научно-практической конференции 17 апреля 2013 г. Краснодар, 2013. С. 222-230; Винокуров В. Установление причинной связи при нарушении правил безопасности // Законность. 2012. № 3. С. 47-48; Гонтарь И. Отклонение действия и ошибка в причинной связи в уголовном праве // Уголовное право. 2009. № 4. С. 17-20; Гринберг М.С. Еще раз о специальной вменяемости и о юридически значимой причинной связи // Государство и право. 2007. № 3. С. 104-108; Гринберг М.С. Специальная вменяемость и юридически значимая причинная связь // Право и государство: приоритеты XXI века. Материалы Всеросс. науч.-практ. конф. (Барнаул, 29-30 сентября 2006 г.). Барнаул, 2007. С. 362-366; Гринберг М.С. Человеческие возможности и теории юридически значимой причинной связи // Вестник Омского университета. 2005. № 2 (3). С. 125-129; Гринберг М.С. Проблемы юридически-значимой причинной связи в уголовном праве // Защита субъективных прав и охраняемых законом интересов: материалы международной научнопрактической конференции. Кемерово, 2012. С. 145-149; Ермаков Ф.Х. Проблемы установления непосредственной причинной связи в дорожно-транспортных происшествиях // Российская юстиция. 2008. № 6. С. 60-62; Ермаков Ф.Х. Установление непосредственной причинной связи в ДТП // Российский следователь. 2008. № 14. С. 2-4; Есаков Г.А. Причинность в англо-американском уголовном праве. С. 116-131; Есаков Г.А. Причинная связь в нетипичных ситуациях: разграничение объективного и субъективного // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы 5-й Междунар. науч.практ. конф. (24-25 января 2008 г.). М., 2008. С. 166-169; Есаков Г.А. Привходящие действия третьих лиц и причинная связь // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы IX Международной научно-практической конференции 26-27 января 2012 г. М., 2012. С. 192-198; Кошелева А.Ю. Категория причинности в преступлениях с 92 формальными составами // Российский юридический журнал. 2005. № 1. С. 91-96; Козаченко И., Кошелева А. Причинная связь как элемент объективной стороны состава преступления // Право и жизнь. Независимый правовой журнал. № 85. М., 2005. С. 73-77; Косарева Т.И. К вопросу об особенностях причинной связи при соучастии // Правовед. Межвуз. науч.-метод. сб. Вып. 7. Великий Новгород, 2008. С. 157-159; Кудрявцев В.Н. Рецензия на монографию Малинина В.Б. Причинная связь в уголовном праве. СПб.: «Юридический центр Пресс», 2000. – 315 с. // Правоведение. 2002. № 2. С. 254-256; Кузнецова Н.Ф. Детерминация в уголовном праве и криминологии // Теоретикометодологические проблемы права / Под ред. М.Н. Марченко. Вып. 2. М., 2007. С. 319-327; Малинин В.Б. Философские основы причинной связи в уголовном праве // XVI Царскосельские чтения: Человек - гражданин - гражданское общество - правовое государство: материалы международной научной конференции, 24-25 апреля 2012 г. Т. I. СПб., 2012. С. 138-144; Надтока Е.С. Причинная связь в преступлениях против здоровья: критерии установления // Правовое и политическое взаимодействие: сб. тезисов всеросс. науч.-теорет. конф. Ростов н/Д, 2004. С. 259-262; Нерсесян В. Особенности установления причинной связи в составах преступлений, совершенных по неосторожности // Уголовное право. 2000. № 3. С. 31-34; Плотников А.И. Объективное и субъективное в преступлении: монография. М., 2011. С. 6-75; Плотников А.И. Основные ступени развития учения о причинной связи и их значение для современного понимания проблемы // История развития уголовного права и ее значение для современности: Материалы 5 Междунар. науч.-практ. конф. (МГУ им. М.В. Ломоносова, 26-27 мая 2005 г.). М., 2006. С. 439-446; Побегайло Э.Ф. Проблема причинной связи в творчестве В.Н. Кудрявцева. С. 41-50; Побегайло Э.Ф. Отзыв на диссертацию В.Б. Малинина «причинная связь в уголовном праве: вопросы теории и практики» (Санкт-Петербург, 1999 г.) // Уголовное право. 2000. № 1. С. 117-118; Соктоев З.Б. Теоретико-методологические основы причинности в уголовном праве: монография. М., 2012. С. 5-132; Соктоев З.Б. Философия Аристотеля и уголовно-правовая причинность // Вестник Московского университета МВД России. 2014. № 1. С. 69-71; Соктоев З.Б. О взаимообусловленности причинной связи и вины в дорожнотранспортных преступлениях // Уголовное право. 2013. № 4. С. 62-67; Соктоев З.Б. Причинная связь в дорожно-транспортных преступлениях // Lex Russica. 2013. № 7. С. 706-717; Соктоев З.Б. Опасная ситуация в механизме причинной связи дорожнотранспортных преступлений // Вестник Московского университета МВД России. 2013. № 5; Соктоев З.Б. Теории «адекватной» причинности и «необходимого причинения» в уголовном праве // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2012. № 3. С. 60-65; Соктоев З.Б. Теория эквивалентности и правило conditio sine qua non в уголовном праве // Вестник Московского университета МВД России. 2012. № 4. С. 93-97; Соктоев З.Б. Причинность в преступлениях с формальным составом // Сибирский юридический вестник. 2012. № 1. С. 96-100; Соктоев З.Б. К вопросу об особом уголовно-правовом учении о причинности // Вестник Московского университета МВД России. 2011. № 10. С. 119-121; Соктоев З.Б. Об обыденном познании при установлении причинности в уголовном праве // Вестник Московского университета МВД России. 2011. № 9. С. 108-111; Соктоев З.Б. О детерминирующих связях при установлении причинности в уголовном праве // Вестник Московского университета МВД России. 2011. № 7. С. 170-174; Соктоев З.Б. Детерминизм и причинность: к вопросу об установлении объективной стороны преступления // Уголовное право. 2009. № 3. С. 40-43; Соктоев З.Б. Философские аспекты установления причинной связи в преступлениях с «формальным» составом // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2009. № 3. С. 8-12; Соктоев З.Б. О подходах к определению уголовно-правового деяния // «Черные дыры» в Российском законодательстве. 2008. № 3. С. 122-125; Соктоев З.Б. К истории вопроса о причинности // Сибирский юридический вестник. 2000. № 3. С. 58-66; Соктоев З.Б. Причинность в 93 Если иметь в виду работы, в которых причинная связь не выступает специальным предметом исследования, а рассматривается лишь попутно, оставаясь при этом основным (необходимым) признаком состава преступления, то стоит отметить то обстоятельство, что в этих работах не находит своего отражения идея о юридически значимой причинной связи, которая может быть различна в разных преступлениях и разных составах преступления. Проблема причинной связи не нашла своего решения в общей части уголовного права, возможно, никогда и не найдет своего универсального решения, поэтому детальное рассмотрение этой проблемы в работах по Особенной части уголовного права, при рассмотрении иных институтов уголовного права весьма важно. Однако этой проблеме уделяется явно недостаточное внимание, а порой «дело ограничивается всего лишь формальной констатацией необходимости установления этой связи»135. Проведенное исследование уголовно-правовых концепций причинности позволяет сделать следующие основные выводы. 1. Рассматривая в целом историю проблемы причинной связи в уголовном праве с учетом оригинальных подходов к решению проблемы, уголовном праве: о преломлении философской категории // Российский ежегодник уголовного права. 2007. № 2 / Под ред. докт. юрид. наук, проф. Б.В. Волженкина. СПб., 2008. С. 305-324; Соктоев З.Б. О методологических основах установления причинности в уголовном праве // Современные проблемы правотворчества и правоприменения: Материалы научно-практической конференции. Иркутск, 2001. С. 199-203. Соктоев З.Б. О некоторых вопросах причинного анализа в уголовном праве // Материалы ежегодной научно-практической конференции ЮИ ИГУ. Иркутск, 2000. С. 133-134. Соктоев З.Б. К вопросу о причинной связи в уголовном праве // Актуальные проблемы правотворчества и правоприменительной деятельности в России. Иркутск, 1998. С. 107-109; Соктоев З.Б., Хилтунов Н.Н. Причинная связь в преступных нарушениях правил охраны труда // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2012. № 1. С. 56-62; Степанов В.Г. Причинная связь как признак объективной стороны // Вестник Волжского университета им. В.Н. Татищева. Вып. 42. Тольятти, 2004. С. 124-131; Федотов А.В. Виды причинной связи между деянием и наступившими вредными последствиями // Журнал российского права. 2001. № 12. С. 92-100; Филимонов В.Д. Детерминирующие связи в системе элементов состава преступления // Государство и право. 2005. № 2. С. 36-43; Шилов А., Бессонов Е. Общественно опасные последствия и причинная связь как признаки объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 349 УК РФ // Уголовное право. 2012. № 4. С. 41-45; Шутемова Т.В. О значении причинной связи в отечественном уголовном праве (по Н.С. Таганцеву и Н.Д. Сергеевскому) // Вестник Самарской гуманитарной академии. 2009. № 1 (5). С. 32-38 и др. 135 Музыка А.А., Багиров С.Р. Указ соч. С. 5. 94 можно выделить три относительно самостоятельных этапа. Первый этап, который охватывает период с момента опубликования первой редакции монографии Н.С. Таганцева, посвященной преступлениям против жизни (1870 г.), и до момента издания учебника по Общей части уголовного права (1938 г.). Второй этап, начало которого, по нашему наблюдению, следует связывать с опубликованием указанного учебника, в котором А.А. Пионтковский излагает положения теории «необходимого причинения». Этот этап завершается доктринальными исследованиями проблемы причинной связи в период действия УК РСФСР 1960 г. и непосредственно связан с развитием разрешающей уголовно-правовой проблему в основном науки при советского привлечении периода, категорий диалектического материализма. Третий этап, выделяется в связи с принятием УК РФ 1996 г., появлением новых видов уголовно-правового поведения, обновлением теоретико-методологической основы проблемы причинности. 2. Наше представление о причинности основано на применении принципа искусственного изолирования причины и следствия. Выбор компонентов причинной связи во многом определяется теми целями и задачами, которые ставит перед собой исследователь. Именно целевая установка позволяет преступное деяние лица рассматривать в качестве причины, а негативные изменения в объектах уголовно-правовой охраны оценивать как следствие. Другие факторы, соответственно, признаются условиями. Различия между ними имеют не абсолютный, а относительный характер. Как только меняется целевая установка – меняются местами причины и условия. 3. Теория conditio sine qua non не учитывает онтологический статус причинной связи, ее характеристики как генетической связи между двумя явлениями действительности. Поэтому само по себе применение метода мысленного исключения, т.е. рассмотрение причинной связи исключительно как логического вопроса, приводит к получению не более чем предположения, но не безусловно достоверного знания о каузальной 95 зависимости в окружающем мире. Высказываемая в уголовно-правовой доктрине критика теории conditio sine qua non сводится к положению об эквивалентности условий, предполагающей ответственность за весьма отдаленные последствия совершенного лицом деяния. Однако эта критика не достигает цели, поскольку из положений теории не следует вывод, что необходимые условия не различаются между собой по удельному весу причиняющего вклада в наступление преступного результата. Теория оказывается не завершена именно потому, что не предлагает разрешения степеней причинения, которыми отличаются необходимые условия. 4. Теория адекватной причинности впервые провела различия между предметной (фактической) и уголовно-правовой оценками механизма причинения вреда. Эта теория методологически упречна в связи с весьма неконкретными, «размытыми» критериями, которые предлагаются практическим работникам для окончательного решения вопроса о причинной связи. Концепция «необходимого причинения» является отечественным аналогом теории адекватной причинности со всеми присущими этой теории уязвимыми для критики положениями. 5. Разбор теории адекватной причинности и современных ее интерпретаций позволяет прийти к гипотезе о том, что не имеют уголовноправового значения методологические позиции исследователя по следующим «вечным» проблемам философии: материализм и идеализм, бытие и мышление, объективность и субъективность познания. 6. В двадцати пяти процентах (25 %) уголовных дел, материалы которых опубликованы как своеобразные судебные прецеденты по выявлению причинной связи, использован критерий «непосредственной», «прямой» причинной связи. В остальных случаях ситуация разрешалась судьей (судом) интуитивно, без аргументации, казуистически, что подчеркивает актуальность задачи адаптации философской категории причинности к особенностям уголовно-правовой причины и следствия и специфическому механизму их взаимодействия. 96 7. Предпринятые попытки теоретического обоснования выявления причинной связи нельзя признать непродуктивными, но их нельзя признать и успешными в том смысле, что они предлагают практическому работнику эффективный методологический правовых явлений. инструмент исследования социально- 97 Глава 2. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПРИЧИННОСТИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ 2.1. Соотношение причинности и детерминизма Как было отмечено ранее, любой вопрос категориального постижения мира представляет вечную проблему в том смысле, что в принципе не достижима цель создания оконченного философского учения о категории, ибо по мере накопления человечеством новой информации о внешнем и внутреннем мире происходит постоянное наполнение, уточнение соответствующих воззрений. С этой позиции верное утверждение о том, что «проблему причинной связи следует решать не путем возрождения несостоятельных теорий, а с учетом последних достижений философской мысли»136, следует воспринимать с двумя оговорками. Во-первых, ряд уголовно-правовых концепций причинности, отстаиваемых авторами, придерживающимися разных методологических посылок, продолжают иметь под собой не опровергнутое философское обоснование, поэтому их учет обязателен. Во-вторых, вовсе неправильно переоценивать роль и значение философии, тем более современной философии, весьма противоречиво воспринимающей причинность. Последний аспект можно наглядно продемонстрировать на примере вопроса о соотношении причинности и детерминизма. В философской литературе распространена точка зрения, что указанный вопрос в своем развитии прошел три этапа и на каждом из них решался по-разному. На первом этапе детерминизм понимался как учение об 136 Филимонов В.Д. Детерминирующие связи в системе элементов состава преступления. С. 37. 98 однозначной причинности, на втором – об однозначной и неоднозначной причинности, а на третьем – как учение о разнообразных видах зависимостей предметов и явлений137. Именно в таком виде в основном эта позиция перенесена в уголовное право и получила достаточно широкое на сегодня распространение, во всяком случае в учебной литературе. Однако даже беглый обзор литературы, где специально рассматривается проблема причинной связи, обнаруживает принципиально различающиеся позиции автором по соотношению причинности и детерминизма. Например, В.Б. Малинин утверждает, что «обычно в философской литературе детерминизм отождествляют с причинностью или с необходимым Н.Н. Ярмыш характером пишет, что причинно-следственных исследование этого отношений»138, вопроса дало а прямо противоположные выводы, «перевес сторонников взгляда, что детерминизм – понятие более широкое по отношению к причинности, заметен даже при первоначальном беглом ознакомлении»139. Обращение к философской литературе позволяет выделить по меньшей мере пять различных равно состоятельных в теоретическом отношении позиций и в этом смысле пять самостоятельных позиций в равной степени претендующих на необходимость их учета в специально отраслевых работах. I. Действительно, рассматривают часть причинность, исследователей наряду с в другими настоящее формами время связи и обусловленности явлений (системная, корреляционная, функциональная, субстанциональная, вероятностная связи, связь состояний, детерминация 137 См.: Хапчаев И.А. Принцип детерминизма и психофизиологическая проблема. Ростов н/Д, 1991. С. 8. 138 Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. С. 14. В работе, опубликованной позднее, автор призывает рассматривать понятие «детерминизм» «как широкое общее понятие, выражающее все стороны объективной универсальной закономерности связи вещей и явлений», выделяя формы взаимосвязи явлений, не сводящиеся к причинности (Малинин В.Б. Философские основы причинной связи в уголовном праве и криминологии // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2012. № 1. С. 13) 139 Ярмыш Н.Н. Указ. соч. С. 19. По мнению автора среди всех философских вопросов, связанных с причинностью, наименее сложный вопрос - о соотношении этой категории с категорией детерминизма. 99 условиями, поводом, целью и др.), как одну из категорий диалектического детерминизма, имея в виду под детерминизмом учение о всеобщей связи и взаимной обусловленности событий, явлений, процессов природы и общества140. В этой картине мира детерминизм представляет единство многообразия диалектических связей, а причинность характеризует связь, основой которой является непосредственное материальное взаимодействие вещей, процессов, явлений, отражающее становление различных состояний в структуре мира. В последнее время на фоне ослабления внимания в философской литературе к непосредственно понятию «причинность», тем не менее, категории причины и следствия, причинно-следственных отношений продолжают отдельными исследователями рассматриваться, но лишь как малая часть той системы категорий, которая необходима для отражения в научном знании детерминированности процесса развития. Причем, малую не в смысле чисто количественном, а прежде всего – в качественном. На первый же план как наиболее существенные, более полно отражающие сущность детерминации развития выставляются другие категории141. Вместе с тем плане критического замечания следует отметить противоречивость понятия «диалектический детерминизм», поскольку сам термин «детерминизм», претендующий 140 на возведение детерминации в принцип, исключает См., напр.: Аскин Я.Ф. Философский детерминизм и научное познание. М., 1977; Аскин Я.Ф. Обобщение понимание детерминизма. // Принцип детерминизма: сб. статей. Саратов, 1983. С. 7; Герц Г. Марксистская философия и естествознание. М., 1982. С. 256; Принцип детерминизма. Саратов, 1985; Кедров Б.М. Научная концепция детерминизма // Современный детерминизм. Законы природы. М., 1973. С. 8; Паркин В.Ф. Социальный детерминизм как проблема Развитого социализма. М., 1981. С. 5; Философские аспекты учения о времени, пространстве, причинности и детерминизме. М., 1985; Фукс-Китовский К. Проблемы детерминизма и кибернетики в молекулярной биологии. М., 1980. С. 119; Чинакова Л.И. Социальный детерминизм: Проблема движущих сил развития общества. М., 1985. С. 3; Шептулин А.П. Диалектический метод познания. М., 1983. С. 152-174 и др. Заметим, что в указанной картине мира онтологически и детерминизм, и причинность – это равно всеобщие понятия, применимые ко всем явлениям, событиям, процессам природы, общества, мышления. 141 См.: Колтышев А.Н. Эволюция понятия причинности: Учебное пособие. Ярославль, 1991. С. 87, 95.Пахомов Б.Я. Детерминизм и принцип развития // Вопросы философии. 1989. № 7. С. 62. 100 признание объективной неопределенностей связей (непричинные виды детерминации)142. II. Согласно другому подходу, как правильно отметил В.Б. Малинин, в философской литературе детерминизм и причинность отождествляют друг с другом. Так, А. Поликаров под детерминизмом понимает концепцию причинности, всеобщую справедливость принципа причинности, или законов причинности в различных областях действительности (природе, обществе)143. По утверждению В.Я. Перминова, детерминизм представляет собой не что иное, как взгляд на мир, где действует принцип причинности. По автору эти понятия самым непосредственным образом связаны: причинность указывает на определенную объективную связь вещей, в то время как понятие детерминизма скорее относится к системе воззрений, к взглядам на мир, признающим причинность в полном объеме144. Н.Ф. Овчинников рассматривает причинность в качестве принципа объяснения, отводит ей роль способствования определенной организации теоретического знания. Под детерминизмом имеет в виду высокую теорию. Эта теория содержит утверждение о структуре мире, которая, согласно этой теории, такова, что любое событие предопределено начальными условиями и может быть предсказано с необходимой степенью точности145. III. Отдельного внимания заслуживает придаваемый Ю.Б. Молчановым несколько иной оттенок соотношению этих понятий: если детерминизм описывает форму последовательности событий или состояний материальных систем, то причинность выражает определенный механизм связи между событиями и состояниями, образующими временные последовательности. Имея в виду эту связь детерминизма и причинности, автором предлагаются следующие отношения: а) каузальный детерминизм, б) каузальный 142 См.: Самченко В.Н. Связь и свобода: эволюция связи в природе и обществе: автореф. дис. … д-ра философ. наук. Тюмень, 1996. С.11. 143 Поликаров А. Относительность и кванты. М., 1966. С. 390. 144 Перминов В.Я. Проблема причинности в философии и естествознании. С. 112. 145 См.: Овчинников Н.Ф. Методологические принципы в истории научной мысли. Изд. 2е, стереотипное. М., 2003. С. 224-225. 101 индетерминизм, в) акаузальный детерминизм, г) акаузальный индетерминизм. Что касается первого (каузальный детерминизм), то примером, где он наиболее ярко проявляется, может служить классическая механика, электродинамика, теория относительности. Это строго определенное течение событий, строго определенная смена состояний, предопределенная прошлыми материальными событиями по отношению к настоящим и будущим событиям. Второе определение (каузальный индетерминизм) предполагает равнозначность или даже преимущественную смысловую определенность по сравнении с такими терминами, как «вероятностная причинность» или «статистические закономерности». В отличие от каузального детерминизма в данном случае как поведение материальных систем, так и передача материальных взаимодействий подчиняются не динамическим, а статистическим, вероятностным закономерностям. Третий вид связи, называемый акаузальный детерминизм, предполагает ее отличие от причинных последовательностей состояний и событий, которые, безусловно, временные, последовательности не тогда как всегда акаузальные временные. детерминистические Они предполагают пространственные характеристики или, например, такие, как математические или функциональные зависимости. Связь между функцией и аргументом нематериальна, однако она строго детерминистична, но при этом ее нельзя отнести и к причинно-следственной связи, поскольку здесь нет материального взаимодействия между функцией и аргументом. Акаузальный индетерминизм – это то, что обычно в литературе называют индетерминизмом в смысле отрицания как причинной материальной связи, так и каких-либо определенных, закономерных, следующих друг за другом во времени и пространстве событий. Такой подход предполагает хаотичный мир, где нет предопределенных связей между событиями прошлого, 102 настоящего и будущего146. IV. Имеет распространение и другая точка зрения, согласно которой под детерминизмом понимается разновидность причинной связи – жесткая однозначная причинность, в отличие от индетерминистической (статистической) причинности147. Так, по мнению Р. Карнап детерминизм представляет собой специальный тезис о причинной структуре мира, тезис, утверждающий, что причинная структура настолько сильна, что при данном полном описании всех состояний мира в один начальный момент времени с помощью законов можно вычислить любое событие в прошлом и будущем. Обращаясь к квантовой механике, автор указывает на ее недерминистическую причинную структуру148. Н. Бор под детерминизмом понимает представление о причинности как однозначной связи состояний, как идеальную форму причинной связи149. В.В. Афанасьева доказывает, что принцип детерминизма оказывается ýже принципа причинности, иллюстрируя когда детерминизм нарушается, а причинность сохраняется150. По мнению Л. Бриллюэля «детерминизм предполагает «долженствование»: причина должна порождать такое-то и такое то следствие (и очень часто добавляется «сразу же»). Причинность принимает утверждение, содержащее «может»: определенная причина может вызывать такие-то и такие-то следствия с некоторыми вероятностями и некоторыми запаздываниями»151. V. Немало авторов вообще отрицающих научную значимость принципа причинности. Б. Рассел причинность относит к донаучным понятиям, отрицая употребление категории в хорошо развившихся науках. И если 146 Подробнее см.: Молчанов Ю.Б. Причинность и детерминизм // Современный детерминизм и наука. Новосибирск, 1975. Т.1. С. 105-111. 147 М. Бунге отмечает, что по мнению большинства детерминизм представляет собой особую, крайнюю форму причинности (См.: Бунге М. Причинность. Место принципа причинности в современной науке. М., 1962. С. 7) 148 См.: Карнап Р. Философские основания физики. Введение в философию науки. М., 2006. С. 289. 149 См.: Бор Н. Квантовая физика и философия // Успехи физических наук. 1959. Вып. 1. С. 38. 150 См.: Афанасьева В.В. Детерминированный хаос: феноменологическо-онтологический анализ. Саратов, 2002. С. 158-164. 151 Бриллюэн Л. Научная неопределенность и информация. М., 1966. С. 111. 103 причинность еще употребляется, то только ее примитивное, глубоко укоренившееся в языке, понимание, «реликт ушедших в прошлое эпох»152. По утверждению Л.Б. Баженова под причинностью понимается в сколько-нибудь развитой научной среде связь состояний, описываемая законами в рамках универсальной теории, а не производство одних явлений другими; это способ нашей организации знаний, а не какой-то фундаментальный факт реального бытия153. Автор отмечает, что причинность отражает объективную существующую вне сознания реальность, но нельзя думать, что мир таков, каким мы его познаем на конкретном историческом этапе154. Как и любое человеческое понятие, причинность есть приближение к реальности, фиксация определенного уровня проникновения в нее. Как пишет автор, наши понятия являются отражением реальности, но в нашем сознании происходит своеобразное «переворачивание», и мы начинаем считать, что не понятия таковы, каков мир, а наоборот, мир таков, каковы наши понятия о нем. Эта иллюзия объективирования особенно опасна для наиболее общих понятий, и этой опасности не избежало и понятие причинности155. Напротив, А.Б. Палкин, исследуя понятия случайного и причинного и их место в формальном научном знании и системе диалектического материализма, проблему детерминизма видит как основу любого научного анализа. Согласно автору, детерминизм – прежде всего мировоззренческий принцип: 152 утверждая предваряющую обусловленность, состоящую в Рассел Б. Человеческое познание. М., 1957. С. 486; Causulity and Physical Theories. N.Y., 1974. P. 8. 153 См.: Причинность и телеономизм в современной естественно-научной парадигме. С. 249-250. 154 Баженов Л.Б. Причинность и законы сохранения // Вопросы философии. 1971. № 4. С. 100. 155 Баженов Л.Б. Вероятностная причинность и теория пропензитивности К. Поппера // Спонтанность и детерминизм. М., 2006. С. 67, 69. Анализируя уголовно-правовую причинность, А.Э. Жалинский правильно подчеркивает, что причинная связь «как действие поступка, распространяющееся на некоторое будущее внешнего мира, в любом ее понимании непосредственному познанию не поддается. Ее предметная констатация, установление носят выводной характер» (Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. 2-е изд., перераб. и доп. С. 379). 104 ограничении степеней свободы системы, он выражает в конечном счете особый, временной аспект неуничтожимости и несотворимости движущейся материи. При всех затруднениях в его физической интерпретации применительно к отдельным проявлениям он сохраняет свой статус в научном познании по крайней мере постольку, поскольку в своей эмпирической части любая наука может развиваться лишь опираясь на него156. Примечательно то, что А.Б. Палкин подчеркивает неопределенность философско-мировоззренческого выражения принципа детерминизма для всякой специальной науки. Принцип детерминизма для каждой конкретной науки или ее разделов должен быть конкретизирован, прочтен в такой форме, что он становиться детерминантом, ограничивающем «степень свободы фантазии» исследователя157. Отмеченные различия по вопросу о соотношении причинности и детерминизма не позволяют, по нашему мнению, сформулировать на философском уровне критерии отграничения причинной связи от иных видов детерминационных связей158. Нам представляется, что как неприемлемы категоричность и поспешность в утверждении «на самом деле» истинных положений и выводов по проблемам философии, так и вообще вряд ли допустимо оценивать ту или иную философскую концепцию как соответствующую или несоответствующую истине. «Никто не имеет права заставлять ученого или философа употреблять то или иное философское понятие в таком и только в таком его значении»159. Поливариантность решения вопроса о соотношении причинности и 156 Палкин А.Б. Причинность и случайность в формальном научном знании и в диалектическом материализме // Естествознание и философия. М., 1995. Вып. 7. С. 14. 157 См.: Там же. С. 15. 158 А ведь именно в определении критериев отграничения причинной связи от иных связей между деянием и последствием, являющихся недостаточными для уголовной ответственности, видят суть проблемы каузального отношения между деянием и последствием И.Я. Козаченко, В.Н. Курченко и Я.М. Злоченко - авторы обстоятельной монографии по проблеме причинной связи в уголовном праве (Козаченко И.Я., Курченко В.Н., Злоченко Я.М. Указ соч. С. 11). 159 Князев Н.А. Причинность: новое видение классической проблемы. С. 11. 105 детерминизма современной философией должна заставлять проявлять осторожность в использовании смежных с каузальностью категорий, знание которых дает (по утверждениям многих исследователей) более полную, якобы адекватную картину взаимодействия исследуемых явлений (процессов). Так, в частности в уголовном праве при использовании детерминирующих непричинных связей проводят обоснование ответственности соучастников, объясняют наказуемость неоконченной преступной деятельности, показывают влияние различных обстоятельств на назначаемое наказание и т.д. И все это – при указанном разночтении по вопросу о соотношении категорий причинности и детерминизма160. В современной уголовно-правовой литературе сложилось мнение, что «для уголовного права значимы фактически лишь два вида детерминации: причинная и обусловливающая связь»161. Утверждается с той категоричностью, с которой нельзя, по нашему мнению, согласиться, что «детерминизм – категория, родственная причинности, но более широкая по сравнению с нею, она включает не только причинность, но и взаимную обусловленность предметов и явлений объективной действительности»162. Между тем концептуальный подход, согласно которому уголовное право опирается на принцип детерминизма, включающего в себя причинность в виде его разновидности, при ошибочности этой базовой посылки может влечь неправильные частные выводы. Например, М.Д. Шаргородский писал, что «ответственность в праве может иметь место не только тогда, когда есть причинная связь, но и тогда, когда налицо другая форма детерминирующей объективной связи»163. А.А. Тер-Акопов утверждал, что «во многих составах преступлений в качестве основания уголовной ответственности предусматривается не 160 См.: Соктоев З.Б. Детерминизм и причинность: к вопросу об установлении объективной стороны преступления // Уголовное право. 2009. № 3. С. 40-43. 161 Кузнецова Н.Ф. Детерминация в уголовном праве и криминологии С. 319. 162 Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности. С. 276. 163 Шаргородский М.Д. Детерминизм и ответственность // Правоведение. 1968. № 1. С. 45. 106 причинение вреда, а создание для этого необходимых условий …»164. В работе Г.В. Тимейко находим замечание, что законодатель уже давно придал юридическое значение не только причинной связи, но и некоторым другим видам объективной связи общественно опасного деяния с наступившими вредными следствиями165. В.Д. Филимонов пишет, что философская наука на основе достижений современного естествознания выявила целый ряд неизвестных ранее детерминирующих связей. По мнению В.Д. Филимонова есть все основания полагать, что уголовно-правовое значение имеют и такие детерминирующие связи между элементами состава преступления, как кондициональная связь, функциональная зависимость, системная детерминация и некоторые другие166. В частности, «… возникновение общественно опасного явления, разновидностью которого следует считать и преступный результат, может быть детерминировано одновременно причиной, условиями и поводом его наступления. Следовательно, оно может находиться одновременно в причинной, кондициональной и инспирирующей зависимости от других явлений»167. Рассмотрим более внимательно приведенные аргументы. Так, действия пособника преступления рассматриваются как находящиеся лишь в кондициональной зависимости. На это указывают многие авторы. Например, по А.А. Тер-Акопову «учитывая, что пособничество только лишь создает условия для совершения преступления и в этом совпадает с приготовлением к преступлению, оно должно иметь одинаковые с приготовлением юридические последствия»168. Н.Ф. Кузнецова отмечает, что детерминация в негрупповом соучастии, где есть исполнитель, пособник, подстрекатель, организатор, не создающий группу или сообщество, характеризуется тем, что 164 Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности.. С. 8. См.: Тимейко Г.В. Проблемы общего учения об объективной стороне преступления: автореф. дис. … докт. юрид. наук. М., 1986. С. 25-26. 166 См.: Филимонов В.Д. Детерминирующие связи в системе элементов состава преступления. С. 36. 167 Там же. С. 38. 168 Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности. С. 223. 165 107 причинная связь с ущербом наличествует у исполнителя, а остальные соучастники связаны с общественно опасным результатом не причинной, а обусловливающей связью. Причинная связь имеется у них с обеспечением действий исполнителя, формированием решимости исполнителя совершить преступление, посредством интеллектуального или физического пособничества. Таким образом, у названных негрупповых соучастников, кроме исполнителя преступления с последствиями, обусловливающая связь. Причинная связь - между их действиями и состоянием готовности исполнителя совершить преступление169. Диалектический детерминизм различия между условиями и причинами проводит видит в том, что условия сами по себе не могут породить следствие и не содержат возможность такого порождения. Условия содействуют порождению следствия причиной и представляют собой «совокупность многообразных факторов, от наличия которых зависит возникновение, существование и исчезновение вещей, но которых они сами по себе не продуцируют»170. В связи с этим различием, которое по мнению указанных авторов имеет решающее значение при конструировании института соучастия в преступлении, рассмотрим акцессорную теорию соучастия. Как известно, акцессорная (лат. accessorium – «несамостоятельный») концепция соучастия отрицает причинность между деяниями подстрекателя, организатора, пособника и преступным результатом. Так, по М.И. Ковалеву сущность этой теории заключена в признании того очевидного факта, что без исполнителя нет и соучастия, что особые условия и формы ответственности соучастников возможны только в том случае, если исполнитель выполнил задуманный соучастниками состав преступления, или, по крайней мере, начал его исполнение; 169 основой общей ответственности соучастников является См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений» / Науч. ред. и предисл. академика В.Н. Кудрявцева. М., 2007. С. 191. 170 Парнюк М.А. Концепция детерминизма в диалектическом материализме // Современный детерминизм и наука. Т. 1. Новосибирск, 1975. С. 13. 108 единство действий всех участвующих в преступлении лиц; стержень этого единства – исполнитель. И если его нет, то соучастие рассыпается, как карточный домик171. Основными моментами акцессорной теории выступают: совершение исполнителем ответственности других преступления соучастников; как основание привлечение к уголовной уголовной ответственности соучастников только при привлечении к уголовной ответственности исполнителя; определение вида и меры наказания с учетом наказания, назначенного исполнителю преступления172. Ни пособник, ни подстрекатель и во многих случаях даже организатор преступления лично не выполняют того конкретного состава преступления, который им вменяется в вину, ни один из них не выполняет объективную сторону состава преступления. При соучастии же частных лиц в преступлениях со специальным субъектом отсутствует и такой признак, как субъект преступления173. Точно так же как и при приготовлении к преступлению действия (бездействие) указанных лиц создают условия для выполнения исполнителем объективной стороны преступления. Акцессорная природа соучастия подвергалась критике в следующей плоскости: акцессорность (несамостоятельность) означает установление ответственности соучастника не в соответствии с его деятельностью, а в соответствии с тем, что сделает и сделает ли вообще исполнитель, т.е. переход на позицию объективного вменения и нарушение принципа индивидуальной ответственности174. Согласно принятому большинством ученых советского периода подходу отрицания акцессорной теории каждый из соучастников должен отвечать за собственные деяния независимо от действий исполнителя. В случаях добровольного отказа исполнителя от 171 Ковалев М.И. Соучастие в преступлении: Понятие соучастия. Ученые труды. Часть первая. Свердловск, 1960. С. 98-99. 172 См., напр.: Тельнов П.Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. автореф. дис. … докт. юрид. наук. Харьков, 1973. С. 22; Мондохонов А.Н. Соучастие в преступной деятельности. М., 2006. С. 6-21; 173 См.: Ковалев М.И. Соучастие в преступлении: монография. Екатеринбург, 1999. С. 31. 174 Шаргородский М.Д. Некоторые вопросы общего учения о соучастии / Избранные работы по уголовному праву. СПб., 2003. С. 372. 109 доведения преступления до конца подстрекатель, организатор и пособник привлекаются к уголовной ответственности за совершенные общественно опасные подстрекательские, организаторские и пособнические деяния175. Конкретизируем вопрос: какую роль выполняет пособничество? Является оно условием или причиной вредного результата? Находится ли оно в кондициональной зависимости с общественно опасным результатом или здесь имеет место причинная зависимость? Для получения ответа на эти вопросы необходимо принимать во внимание положения более общего характера. Во-первых, наше представление о причинности всегда основывается на применении принципа искусственного изолирования причины и следствия. Применение этого метода, как известно, связано с огрублением объективной реальности, «… человеческое понятие причины и следствия всегда несколько упрощает объективную связь явлений природы, лишь приблизительно отражая ее, искусственно изолируя те или иные стороны одного единого мирового процесса»176. А сам выбор причинно-следственного отношения, компонентов причинной связи во многом определяется теми целями и задачами, которые ставит перед собой исследователь. Так, например, именно целевая установка позволяет преступное деяние лица рассматривать в качестве уголовно-правовой причины, а негативные изменения в объектах уголовно-правовой охраны оценивать как следствие, имеющее уголовноправовое значение для определения основания уголовной ответственности. Другие факторы, соответственно, признаются условиями177. Как только меняется целевая установка – причиной и условиями признается уже иное 175 См., напр.: Бурчак Ф.Г. Соучастие: социальные, криминологические и правовые проблемы. Киев, 1986. С.67-72; Курс уголовного права. Общая часть. Т.1: Учение о преступлении. М., 1999. С.385 и др. 176 См.: Ленин В.И. Сочинения. Т. 14. С. 143. 177 Обратим в связи с этим внимание на дискуссию о причинном комплексе преступности: прав В.А Номоконов, когда критикует искусственное отнесение первопричин преступности только к условиям преступности, выделяя причины первичные («причины причин», «источник» и т.п.) и причины производные («непосредственные») (См.: Номоконов В.А. Причинный комплекс преступности в современной России // Российский криминологический взгляд. 2009. № 1. С. 201). 110 сочетание обстоятельств. Из этого следует признать, что различия между условиями и причиной имеют не абсолютный, а относительный характер. Каждое условие в определенном отношении является причиной, а каждая причина в соответствующем отношении является условием. Во-вторых, соучастие представляет собой не единичное действие, а результат совокупных действий всех лиц, участвующих в преступлении. Это связано не столько с естественным ходом вещей, сколько с юридической конструкцией соучастия в преступлении, которая сводит различные действия соучастников в единое целое и предлагает квалифицировать их как одно действие. При этом выделяется и учитывается степень участия в преступлении каждого соучастника178. Здесь стоит учитывать, что согласно сложившейся судебной практике при решении иной задачи - определения группы как квалифицирующего признака состава преступления - в качестве интегративной причины рассматривается уже исключительно соисполнительство. Групповым при квалификации содеянного по признаку отягчающего обстоятельства «группой лиц, группой лиц по предварительному сговору» признается умышленное совместное участие двух или более лиц в непосредственном совершении объективной стороны состава преступления. При постановке задачи уголовно-правовой оценки по признаку отягчающего обстоятельства «организованной группы» действия всех участников организованной группы независимо от их роли в преступлении квалифицируются как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ. И это при том, что в целом умышленное совместное участие в совершении умышленного преступления продолжает оцениваться как соучастие в преступлении. Таким образом, можно заключить, что пособничество имеет самостоятельное значение и выступает одной из составляющих единой причины вредного результата – совершения преступления в соучастии. 178 См.: Ковалев М.И. Соучастие в преступлении: монография. С.35, 49-50. 111 Современное отечественное уголовное законодательство построено на одновременном учете положений о самостоятельной ответственности соучастников и акцессорной теории. Например, согласно статье 34 УК РФ ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления. Однако в случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам остальные соучастники, притом что они уже внесли свой вклад в преступление, несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление. Если же исполнительно доводит преступление до конца, то остальные соучастники несут ответственность за соучастие в оконченном преступлении. Вопросы добровольного отказа соучастников преступления решены следующим образом: организатор преступления и подстрекатель не подлежат уголовной ответственности, если они своевременным сообщением органам власти или иными предпринятыми мерами предотвратили доведение преступления исполнителем до конца, а вот пособник не подлежит уголовной ответственности, если предпринял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления. Отмеченные выше различия по вопросу о соотношении причинности и детерминизма не позволяют, по нашему мнению, сформулировать на философском уровне критерии отграничения причинной связи от иных видов детерминирующих связей. В связи с этим представляется, по нашему убеждению, некорректной постановка задачи разграничения причинных связей от иных выделяемых в современной философии зависимостей на этапе установления необходимой и достаточной для уголовной ответственности связи между деянием лица и общественно опасным результатом (при квалификации содеянного по объективным признакам). Этот вывод имеет значение еще и потому, что отдельные авторы видят суть проблемы каузального отношения между деянием и последствием именно в определении критериев отграничения причинности от иных связей между 112 деянием лица и наступившим результатом, являющихся недостаточными для обоснования уголовной ответственности179. Полагаем, что в современном усложнившемся мире уголовно-правовое значение при квалификации преступления по объективным признакам продолжает иметь только причинная связь. Лицо подлежит уголовной ответственности лишь в случае, когда вменяемый ему общественно опасный результат состоит в причинной связи с совершенным им деянием. Иной аспект проблемы заключается в научной потребности пересмотреть положения о компонентах каузального отношения и механизме их взаимодействия. Причинная связь может иметь разные характеристики, облеченные в различные законодательные формулировки («причинило», «повлекло» и т.п.). Например, обратимся к положениям ст. 224 УК РФ, где прямо предусмотрены признаки объективной стороны, согласно которым деяние лица состоит в создании условий для причинения общественно опасных последствий другими лицами: «небрежное хранение огнестрельного оружия, создавшее условия для его использования другим лицом, если это повлекло смерть человека или иные тяжкие последствия». Казалось бы, эту норму можно использовать в противовес приведённым нами рассуждениям. Однако более внимательное отношение к сформулированным этой нормой требованиям заставляет обратить внимание на следующее. Согласно данной норме тяжкие последствия как основной (необходимый) признак состава преступления выступают следствием сочетания (взаимодействия) таких факторов как небрежное хранение огнестрельного оружия и использование этого оружия другими лицами. Законодатель условием наступления общественно опасных последствий определяет небрежное хранение огнестрельного оружия, однако, само по себе это деяние еще не признается юридически значимой причиной по данной статье. Такой причиной в уголовно-правовом смысле оно становится лишь во взаимодействии использования другим лицом, если это повлекло тяжкие последствия. 179 Козаченко И.Я., Курченко В.Н., Злоченко Я.М. Указ.соч. С. 11. 113 Исследование вопроса о соотношении причинности и детерминизма позволяет сделать следующие основные выводы. 1. В вопросе о соотношении детерминизма и причинности философия поливариативна. Имеющиеся различия в вопросе о соотношении причинности и детерминизма не позволяют сформулировать на философском уровне критерии детерминационных отграничения связей. причинной Поэтому нужно связи от иных проявлять видов известную осторожность в использовании смежных с каузальностью категорий, знание которых дает (по утверждениям многих исследователей) более полную, якобы адекватную картину взаимодействия исследуемых явлений (процессов). 2. Логичным продолжением позиции соотношения причинности и детерминизма как частного и более общего случая взаимосвязи явлений, процессов служит утверждение о различиях между причинной и иными видами связи (обусловливания, кондициональной, функциональной связей, системной детерминации и т.п.). Но поскольку сам вопрос о соотношении причинности и детерминизма в своей основе дискуссионен, то относительно и отграничение причинной связи от иных видов детерминирующих связей, а значит требует дополнительной проверки до ее практического внедрения. 3. Уголовно-правовое значение при квалификации преступления по объективным признакам продолжает иметь только причинная связь. Объективное основание уголовной ответственности образует совершение лицом деяния, которое причинило вменяемый ему преступный вред. 2.2. Проблема причинности и состав преступления Содержание объективной стороны преступления шире содержания объективной стороны состава преступления, исходя из чего можно заключить, что причинная связь выступает признаком любого преступления, но не во всех случаях – признаком, характеризующим элемент состава 114 преступления. Такой вывод основывается на традиционно выделяемом различии180 между «преступлением» как явлением объективной реальности и «составом преступления» как законодательной конструкцией, юридическом суждении о преступлении181. При небесспорности обозначенного соотношения182 эти различия служат основой для классификации уголовно наказуемых деяний на преступления с материальными составами и преступления с формальными (беспоследственными) составами. Впрочем, сказанное является лишь предположением183. В соответствии с ч. 1 ст. 14 УК РФ преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное УК РФ под угрозой наказания. Общественно опасным может быть признано лишь то деяние, которое представляет опасность для личности, общества или государства (ч. 2 ст. 2 УК РФ), т.е. способно причинить реальный вред либо создать угрозу 180 «Раздвоение» состава преступления как реального структурированного ядра преступления, с одной стороны, и законодательной абстракции, теоретической конструкции, информационной модели – с другой, началось в середине прошлого века (См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». С. 12; Курс уголовного права. Общая часть. Том 1: Учение о преступлении / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. С. 173). 181 См., напр.: Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. С. 94; Игнатов А.Н., Костарева Т.А. Уголовное право: Уголовная ответственность и состав преступления. Общая часть. Особенная часть: курс лекций. Лекция 4. М., 1996. С. 27; Марцев А.И. Общие вопросы учения о преступлении. Омск, 2000. С. 109; Наумов А.В. Российское уголовное право: курс лекций: в 3 т. Т. 1. Общая часть. 5-е изд., перераб и доп. С. 311; Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. Курс советского уголовного права. С. 115; Рарог А.И. Квалификация преступления по субъективным признакам. С. 44-51; Толкаченко А.А. Теоретические основы квалификации преступлений. С. 36; Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб., 2006. С. 367 и др. 182 См.: Гонтарь И.Я. Преступление и состав преступления как явление и понятие в уголовном праве. Владивосток. 1997. С. 10; Коробеев А.И., Лун Чанхай. Состав преступления в доктрине уголовного права Китая и России: компаративное исследование: монография. М., 2013. С. 166-168. 183 Так, В.Н. Кудрявцев указывал на то, что признаки, характеризующие какой-либо состав преступления, в равной мере входят и в понятие об этом преступления, а различия между составом и понятием преступления заключаются лишь в их внутренней структуре, в степени упорядоченности одних и тех же признаков: в составе преступления признаки перечислены в некоторой жесткой последовательности, они сгруппированы, привязаны к определенным элементам преступления, в то время как для понятия преступления это отнюдь не характерно (См.: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступления. 2е изд. перераб. и дополн. М., 2004. С. 59). 115 причинения вреда охраняемым уголовным законом объектам. Деяние, которое не производит негативные с точки зрения уголовного закона изменения в объективном мире, не может быть определено в качестве преступления. Другими словами, причинность по смыслу уголовного закона выступает признаком, обязательным для признания совершенного деяния преступлением, и должна в равной мере в качестве обязательного признака входить в конструкцию состава преступления. Само слово «классификация» (от латинского classis – разряд и facere – делать) означает особый случай применения логической операции деления объема понятий, заключающийся в том, что некоторая совокупность понятий (явлений, предметов) делится по тем или иным признакам на определенные классы, виды, разряды в целях облегчения и практического использования этих понятий. В зависимости от целей классификации и задаваемого критерия, опираясь на который проводится сам процесс классификации, изучаемый объект тем самым может быть рассмотрен с различных точек зрения, под разными углами. Этот прием позволяет составить более полное представление об интересуемом явлении. Вместе с тем любая классификация, выступая результатом логической операции, условна и относительна. В уголовном праве классификация преступлений проводится при привлечении различных критериев. Данному вопросу традиционно уделяется значительное внимание законодательстве и результате в уголовно-правовой правоприменительной предложенных доктрине, практике. уголовно-правовой наукой В уголовном частности, в классификаций преступлений в ст. 15 УК РФ проводится категоризация преступлений по такому основанию как характер и степень общественной опасности. Это основание законодатель формализовал, указав на два определяющих категорию преступления обстоятельства: форму вины и максимальный размер наиболее строго вида наказания, предусмотренного санкцией нормы Особенной части УК РФ. В зависимости от формы вины выделяются 116 преступления, совершенные умышленно, и преступления, совершенные по неосторожности. С учетом наличия в совершенном лицом деянии всех признаков состава преступления различают оконченное и неоконченное преступление. С учетом такого критерия как объект уголовно-правовой охраны, а точнее иерархия, взаимоотношение этих объектов, определена структура Особенной части УК РФ с выделением соответствующих разделов, глав и статей184. В качестве критерия классификации учитываются и особенности выполнения лицом, совершающим преступление, объективной стороны этого деяния. Классификация материальные различиями составов исторически преступлений появилась актов общественно в опасного связи на с формальные и процессуальными посягательства. По своим результатам, в зависимости от наличия или отсутствия во внешнем мире вещественных следов, выделяли два вида преступления: «delicta facti permanentis» («преступления, оставляющие после себя следы», например, убийство, поджог, подлог) и «delicta facti transentis» («преступления, не оставляющие после себя следов», например, клевета)185. В современный период, как известно, это деление имеет значение прежде всего не в процессуальном, а в материальном праве. Это можно объяснить тем, что с течением времени из-за потребности облегчить работу следователя, судьи, связанную с фиксированием в процессуальных документах фактических данных, свидетельствующих о материальных изменениях, произведенных лицом, совершившим преступление, указанные процессуальные понятия были перенесены в уголовное право. В итоге эта классификация приобрела 184 См. подробнее: Загородников Н.И., Наумов А.В. Теоретические основы классификации преступлений в уголовном праве // Правоведение. 1983. № 2. С. 56-62; Бойко А.И., Ратьков А.Н. Классификация преступлений и ее значение в современном праве: монография. Ростов н/Д, 2003; Кадников Н.Г. Классификация преступлений по уголовному праву России: монография. М., 2000. С. 70, 90; Классификация в российском законодательстве (теоретико-прикладное исследование): монография / Баранов В.М., Кузнецов А.П., Маршакова Н.Н.; Под ред. А.П. Кузнецова. М., 2014. С. 58-88; Онгорбаев Е.А. Классификация преступлений и ее правовое значение. Караганда, 1996. С. 16-33, 5272. 185 См.: Спасович В. Учебник уголовного права. Т. 1. (Выпуск первый). СПб., 1863. С. 87. 117 самостоятельное значение в материальном праве. Она учитывается прежде всего при квалификации преступлений, а также имеет значение и при решении иных юридического вопросов окончания уголовного преступления, права (выявлении уголовно-правовой момента оценки малозначительности деяния, уяснении действия уголовного закона во времени, квалификации добровольного отказа от доведения преступления до конца, множественности преступлений, исчислении сроков давности и т.д.). Заслуживающей внимания видится подход Дж. Флетчера, который делит правонарушения на два вида: с вредными последствиями и с опасными действиями. При этом по мнению автора, по отношению к первым вопросы о причинной связи уместны, по отношению ко вторым – нет186. Так, согласно автору кражу нужно относить к группе правонарушений с опасными действиями. Изымая и обращая похищенное в свою пользу или пользу третьих лиц, виновный тем самым и причиняет имущественный вред собственнику или иному владельцу имущества. Вопросы причинной связи здесь не уместны187. Похожего деления придерживаются немецкие авторы, различая деликты, состоящего из определенного, названного в законе действия (например, управление средством передвижения в состоянии опьянения (§ 316 Strafgesetzbuch) или дача ложных показаний в суде (§ 153 Strafgesetzbuch)) и деликты, предполагающие наступление преступного результата за пределами деяния (например, смерть человека (§ 212 Strafgesetzbuch) или повреждение вещи (§ 303 Strafgesetzbuch))188. В уголовно-правовой литературе досоветского периода также выделяли, с одной стороны, составы преступления с деянием, обладающим известными 186 См. Флетчер Дж., Наумов А.В. Указ.соч. С.171-172. Стоит отметить, что российские авторы кражу относят к преступлениям с материальным составом. Впрочем, небезынтересна позиция М.Д. Шаргородского, объяснявшего, что некоторые случаи причинения вреда здоровью «являются формальными, т.е. само нанесение удара или причинение раны уже дает законченный состав преступления» (Шаргородский М.Д. Ответственность за преступления против личности. Л., 1953. С. 48). 188 См., напр.: Фристер Г. Уголовное право Германии. Общая часть = Strafrecht. Allgemeiner Teil: пер.с нем. 5-е изд. С. 137. 187 118 причинными свойствами, которые признавались юридически оконченными независимо от наступления результата, а с другой – составы, образуемые наличностью известного последствия189. В настоящее время можно считать устоявшейся классификацию преступлений на преступления с материальными и формальными (в т.ч. усеченными) составами и в российском уголовном праве. Критерием такой группировки преступления, выступает способ конструкция его описания объективной в законе. стороны состава Усеченный состав воспринимается чаще как разновидность формального состава, когда сам факт приготовления к совершению преступления (например, создание банды), либо совершение действий непосредственно направленных на совершение преступления (как это происходит, в частности, при разбое) признается законодателем настолько опасным, что он возводит их в разряд самостоятельно наказуемых деяний190. Более того, практический работник, аргументируя наличие всех признаков состава преступления в содеянном, использует рассматриваемую классификацию составов преступлений, указывая на то, что коль скоро преступление содержит формальный состав, то необходимости в установлении общественно опасных последствий нет. Так, например, отдел обобщения судебной практики Военной коллегии Верховного Суда Российской преступление Федерации дает характеризуется следующее наличием разъяснение: в содеянном оконченное лицом всех предусмотренных законом признаков состава преступления (ч. 1 ст. 29 УК РФ). Момент окончания каждого вида преступлений, предусмотренных 189 См.: Круглевский А.Н. Имущественные преступления. Исследование основных типов имущественных преступлений. СПб., 1913. С. 43-46; Люблинский П.И. Техника, толкование и казуистика уголовного кодекса / Под редакцией и с предисловием В. А. Томсинова. М., 2004. С. 26-27; Мокринский С.П. Медицина в ее конфликтах с уголовным правом. СПб., 1914; Сергеевский Н.Д. О значении причинной связи в уголовном праве. С. 3-7 и др. 190 Справедливости ради следует отметить, что более глубокий анализ этого вопроса не позволяет так однозначно относить к одной группе усеченные и формальные составы. Кроме того, выделяются составы поставления в опасность как своеобразные материальные составы. 119 Особенной частью УК РФ, зависит от описания его признаков в конкретной статье. В ряде случаев суды неправильно определяют тип оконченного преступления, что обусловливает ошибки в их квалификации. Преступление с формальным составом считается оконченным с момента совершения преступного действия (бездействия). Уголовно наказуемым в преступлениях с такой конструкцией состава является само преступное деяние, с его совершением связано и окончание посягательства. И иллюстрирует обзор следующим примером: похищение человека (ст. 126 УК РФ) будет оконченным в момент фактического захвата потерпевшего. Исходя из этого и квалифицирующие обстоятельства, предусмотренные в ч. ч. 2 и 3 ст. 126 УК РФ, относятся исключительно к процессу похищения (захвата) человека, значительно повышая общественную опасность данного преступления. Восточно-Сибирским окружным военным судом А. и Бер. были осуждены, наряду с другими преступлениями, за похищение человека с применением предметов, используемых в качестве оружия. Военная коллегия исключила из обвинения А. и Бер. по ст. 126 УК РФ квалифицирующий признак - с применением предметов, используемых в качестве оружия, поскольку при похищении К. таких предметов они не применяли. Осужденные использовали их при совершении убийства К. уже после того, как похищение потерпевшего было оконченным (определение ВК № 4063/02)191. Отметим отдельные нюансы истории изложения этого вопроса, образующие теоретическую основу сформировавшихся представлений современной отечественной уголовно-правовой науки. А.А. Пионтковский был убежден в том, что деление составов на формальные и материальные относится как к преступлениям, так и к составам преступлений192. В частности, автор писал, что те составы, в которых уголовный закон считает объективной стороной состава сам факт 191 Обзор судебной практики Верховного Суда от 26.01.2005 // Справочно-правовая система «Консультант Плюс»: [Электронный ресурс] / Компания «Консультант Плюс». 192 Курс советского уголовного права: В 6 т. М., 1970. Т. 2. С. 150. 120 совершения последствий, действия или вызванных им бездействия, во независимо внешнем мире, от дальнейших принято называть «формальными составами преступлений», а соответствующее преступление – «формальным преступлением»; те составы преступлений, в которых уголовный закон для наличия объективной стороны состава преступления требует наступления в результате действия или бездействия определенных преступных последствий, принято называть «материальными составами преступлений», а соответствующее преступление – «материальным преступлением»193. На наш взгляд, такое мнение, отражая всего лишь терминологические пристрастия, имеет право на существование и в современный период. Отказ от понятия формальное преступление вовсе не вывело это явление из уголовно-правового оборота, поскольку формальное преступление, имея в виду двойственную природу состава преступления как реального явления и законодательной модели, можно рассматривать как понятие синонимичное феномену преступления с формальным составом. Во всяком случае, не представляется принципиальным проводить строгие различия между используемыми оборотами (как это сложилось в настоящее время). Употребление понятия «формальное преступление» признается некорректным в связи с тем, что оно предполагает возможность совершения преступления без причинения вреда либо угрозы причинения вреда охраняемым уголовным законом объектам. А безвредных преступлений нет и не может быть. Однако причина неприятия этого оборота заключается, по нашему мнению, скорее в неудачности использования самого слова «формальный» (в современный период никем не оспаривается тот факт, что в принципе нет и не может быть безвредных преступлений). Слово «формальный» имеет несколько значений в современном языке: 1) означает присущий форме, связанный со свойствами формы; 2) существующий только по форме, по видимости; 3) придающий главное 193 См.: Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. Курс советского уголовного права. С. 176-177. 121 значение форме, основанный на точке зрения формализма; 4) произведенный по форме, в законном порядке; 5) не считающийся с существом дела, проникнутый формализмом и др.194 Ни одно из этих значений не совпадает с смыслом, вкладываемым в это слово в оборотах «формальное преступление» и «преступление с формальным составом». При исследовании проблем Особенной части уголовного права вопросы деления составов преступлений и преступлений на формальные и материальные не всегда рассматривались как взаимообусловленные вопросы. Отличительными в этом отношении являются работы М.Д. Шаргородского. Автор придавал значение прежде всего форме вины преступления. Он называет формальными преступлениями исключительно умышленные преступления, в которых наличие оконченного состава имеет место без наступления какого либо указанного в законе результата. А вот вопрос о причинной связи рассматривает обособленно, отмечая, что этот вопрос вообще не возникает при рассмотрении формальных преступлений, а также в неосторожных преступлениях, караемых за самый факт неосторожности (например, неосторожное обращение с оружием, нарушение правил техники безопасности и т.д.)195 Различия по объективной стороне между этими двумя группами преступлений автор проводит с учетом того, что совершением формального преступления всегда причиняются общественно опасные уголовно наказуемые последствия. В то время как самим фактом неосторожности создается лишь вероятность причинения такого вреда. М.Д. Шаргородский подчеркивал, что вопрос о причинной связи может возникнуть лишь тогда, «когда мы сталкиваемся: а) с умышленными преступлениями, заключающимися в совершении запрещенных законом действий и требующими для признания оконченного состава преступления установленного в законе результата - так называемого delictum comissionis, или б) с неосторожными преступлениями, также караемыми лишь при 194 См.: Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка (онлайн версия) // URL: http://www.classes.ru/all-russian/russian-dictionary-Ushakov-term-81091.htm 195 См.: Шаргородский М.Д. Избранные работы по уголовному праву. СПб., 2003. С. 106. 122 наступлении определенного результата, и где самая квалификация действия от этого результата зависит и где при отсутствии причинной связи не только оконченное преступление, но и вообще состав преступления отсутствует, и, наконец, в) в составах, которые, кроме первоначального результата, требуют еще для своего наличия дополнительного второго результата, который также должен находиться в причинной связи с первоначальным преступным действием»196. Причины, руководствуясь которыми законодатель предусмотрел формальные составы преступлений, в обобщенном виде были представлены А.С. Михлиным. В основном в этой редакции они воспроизводятся и в настоящее время: 1. Законодатель выводит последствия за пределы состава преступления, если характер последствий таков, что они трудно поддаются учету. 2. В ряде случаев законодатель не требует специального доказывания наступления последствий, если последствие неразрывно связано с действием и следует за ним «по естественному ходу вещей». Таковы – незаконное лишение свободы, изнасилование. В преступлениях этой группы последствие наступает одновременно с совершенным действием. 3. Составы преступлений, относимые к третьей группе, законодатель не связывает с наступлением последствий, так как преследует самую возможность причинения вреда197. Нетрудно заметить, что все указанные причины связаны с физическими (предметно-материальными) изменениями, которые порождает деяние лица Примечательно, что А.С. Михлин признает наряду с обозначенными составами наличие также формальных и материальных преступлений. Согласно автору деление преступлений на формальные и материальные строго обусловлено природой объекта посягательства. «Под материальными понимаются такие преступления, в которых общественно-опасное последствие, причиненное объекту посягательства, закреплено в уголовном 196 197 См.: Там же. См.: Михлин А.С. Последствия преступления. М., 1969. С. 34-35. 123 законе в качестве элемента состава данного преступления и потому подлежит обязательному установлению для привлечения лица к ответственности за оконченное преступление. Причем, если в формальном преступлении законодатель фиксирует в качестве элемента состава только признаки деяния… а в материальном - напротив, только признаки последствия, то имеется и третья, промежуточная группа составов, в которых зафиксированы признаки и деяния, и последствия… Условно составы этой группы можно назвать «формально-материальными», поскольку они обладают признаками и свойствами обоих групп»198. Может показаться, что классификация деяний на преступления с формальными или материальными составами всегда строго связывалась с вопросами квалификации деяний по признаку причинения общественно опасных последствий. Это не так. Как известно, Н.С. Таганцев, объяснял отнесение преступных деяний к той или иной группе в зависимости от существа правовых велений, подчеркивая, что «во всяком случае это различие не зависит от способов и средств, выбранных виновным для учинения преступного деяния»199. В.Н. Кудрявцев специально оговаривал, что понятия «формальные» и «материальные» преступления относятся исключительно к построению диспозиции уголовно-правовой нормы и не связаны с вопросами наступления преступного результата и конструкции составов преступления; законодатель «иногда сам оценивает характер и тяжесть наступающих вредных последствий, не возлагая этой обязанности на судебнопрокурорские органы. В этих случаях и образуются так называемые формальные преступления»200. По мнению А.В. Наумова, преступления подразделяются на преступления с материальными и формальными 198 Михлин А.С. Последствия преступления. С. 112-113. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. Т. 1. С. 278. 200 Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С. 156, 157. 199 124 составами в зависимости от характера вредных изменений в охраняемых уголовным законом объектах диспозиции статей Особенной части201. Диспозиция уголовно-правовой нормы преступления с формальным составом ориентирует правоприменителя на то, что описанные этой нормой деяния признаются юридически оконченными вне зависимости от констатации факта наступления вредного результата. При совершении преступлений с формальными составами общественно опасные последствия чаще всего трудно устанавливаемы, а потому процессуально бесперспективно их выявление, однако, наступление этих последствий неразрывно преступлении связано с с совершением формальным самого составом деяния. признаков, Отсутствие в характеризующих последствия, как разъяснял в одном из последних учебников по уголовному праву В.Н. Кудрявцев, не означает, что данные преступления не причиняют вреда: закон не во всех случаях требует устанавливать вред, потому что иногда он может быть очевиден, его наступление подразумевается (как в случае клеветы всегда страдает достоинство потерпевшего), иногда может наступить лишь на более поздней стадии и не поддается непосредственному исчислению (например, подстрекательство несовершеннолетнего к совершению преступления или антиобщественных проступков), либо не имеют материального характера и потому не могут быть установлены процессуальными средствами (в частности, дезертирство), либо наступают не во всех случаях (как при незаконном хранении оружия)202. Известно, что моменты юридического и фактического окончания преступления не всегда совпадают203. Не ведется практически никаких 201 См.: Уголовное право России. Общая часть : учебник / под ред. И.Э. Звечаровского. М., 2010. С. 166. 202 См.: Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Под ред. В.Н. Кудрявцева, В.В. Лунеева, А.В. Наумова. М., 2004. С. 140; Курс российского уголовного права. Общая часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М., 2001. С. 160. 203 См.: Баймакова Н. Н. Момент окончания преступления: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2011; Ермакова О. В. Момент окончания преступлений против собственности: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Томск, 2011; Иванчина С.А. Оконченное преступление: закон, теория, практика: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ярославль, 2012; Решетникова 125 дискуссий о том, что при совершении такого, например, преступления как бандитизм момент юридического окончания одной из формы бандитизма с учетом ее общественной опасности перенесен на стадию приготовительной деятельности – создание устойчивой вооруженной группы в целях нападения на граждан или организации (ч. 1 ст. 209 УК РФ). При совершении разбоя, который фактически оканчивается изъятием и обращением чужого имущества, моментом юридического окончания преступления признается этап покушения – нападение в целях хищения, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. С. занимался частной зубопротезной практикой и по роду работы познакомился с литейщиком Б. В связи с неоплатой одного из заказов у С. образовалась задолженность перед Б. В целях избежать погашения долга С. вступил в сговор с Т. для совершения разбоя. С. сообщил Т. о наличии в мастерской литейщика сейфа с крупной суммой денег, сообщил о графике работы литейщика, описал обстановку в мастерской, распределил с Т. роли. Согласно договоренности Т. должен был оглушить потерпевшего, чтобы тот потерял сознание, и забрать деньги, а С. - наблюдать за окружающей обстановкой и обеспечивать безопасность, стоя у дверей мастерской. Т., не ставя в известность С., взял с собой пистолет «Браунинг». Во время нападения Т. выстрелил не менее трех раз из пистолета в потерпевшего. Но поскольку после произведенных выстрелов потерпевший продолжал оказывать сопротивление и попытался задержать Т., тот убежал и вместе с С. скрылся с места преступления. Суд первой инстанции квалифицировал действия С. по пункту «б» части 3 статьи 162 УК РФ. Президиум Верховного Суда Российской Федерации подтвердил, что поскольку разбой относится к формальному виду преступлений и считается оконченным с Д.В. Конструирование составов преступлений по моменту окончания: вопросы законодательной техники и судебной практики: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Самара, 2012 и др. 126 момента нападения, действия С. обоснованно квалифицированы без ссылки на статью 30 УК РФ204. Сторонников выделения формальных составов преступлений можно упрекнуть в том, что они игнорируют идею привлечения к уголовной ответственности за совершение опасных для личности, общества и государства деяний, вольно или невольно допуская ответственность за деяния, влекущие обычно, закономерно, а значит не всегда и не во всех случаях, причинение общественно опасных последствий. Принято считать, что «различные виды преступлений потому и включены в Уголовный кодекс, что они обладают общественной опасностью, признанной законодателем. Установив в совершенном деянии все признаки состава преступления, следователь, прокурор и суд удостоверяются в том, что оно общественно опасно. Отрицание общественной опасности деяния, предусмотренного УК, возможно только в одном случае: при малозначительности содеянного (ч. 2 ст. 14 УК РФ)»205. Иными словами, общественная опасность преступления с формальными составами презюмируется. Еще на этапе законотворческой работы преступным признается деяние, которое неизбежно (как предполагает законодатель) влечет общественно опасные последствия. Противники выделения преступлений с формальным составом, исходя из понимания последствий как общественно опасных изменений в объектах вследствие виновных посягательств на них, приходят к выводу, согласно которому последствия и причинная связь должны без каких-либо изъятий признаваться основными (необходимыми) признаками состава любого преступления. «Там, где объект – собственность, ущерб соответственно материальный, имущественный, экономический. Там, где объект – человек, его жизнь, здоровье, честь, соответственно – вред физический или психологический (неудачно именуемый моральным). В большинстве же других 204 объектов общественно опасные последствия носят См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 4. С. 17. Курс российского уголовного права. Общая часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М., 2001. С. 145. 205 127 дезорганизационный характер»206. Только такое понимание структуры преступления позволяет ответить на вопросы об общественной опасности этих деяний и связи их с объектом преступления. Прав С.В. Землюков, когда рассуждает, что действие и результат – это самостоятельные, реально обособленные, обусловливающие друг друга элементы преступного деяния. Каждый из них в структуре деяния имеет свои пространственно-временные характеристики и выполняет свою роль. Включение преступного результата в действие или признание того, что действие опасно само по себе, ведут к разрыву психологической, функциональной, причинно-следственной связи между действием, результатом и объектом воздействия207. При всей длительности дискуссии устойчивость классификации преступлений на деяния с материальными и формальными составами объясняется, по нашему мнению, не столько состоятельностью обоснования данной классификации, а сколько единодушием авторов относительно ее правового значения, сводящегося к чисто процессуальному выводу о ненужности отдельно от анализа преступного деяния доказывания наличия общественно опасных последствий. Несомненно, «уголовный закон, устанавливающий ответственность за определенный вид деяния, может быть практически функционален и достаточно эффективен лишь в том случае, если все предусмотренные нормой признаки состава нормально доказуемы»208. Однако вряд ли можно признать обоснованными призывы перевести тот или иной состав преступления в разряд формальных с приведением порой единственного аргумента об облегчении таким образом правоприменения. Конструкция преступлений с формальным составом при таком объяснении выступает не более чем удобным инструментом 206 Курс уголовного права. Общая часть. Том 1: Учение о преступлении / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. М., 1999. С. 185. 207 См.: Землюков С.В. Уголовно-правовые проблемы преступного вреда. Новосибирск, 1991. С. 57. 208 Курляндский В.И. Уголовная политика, дифференциация и индивидуализация уголовной ответственности // Основные направления борьбы с преступностью. М., 1975. С. 82. 128 привлечения к уголовной ответственности «опасных» личностей при легализованной возможности избежать необходимости доказывания совершения этими лицами общественно опасного деяния. Во-первых, положения уголовного закона, устанавливающие основания уголовной ответственности, уголовно-правовые последствия совершения общественно опасных деяний должны соответствовать требованиям ст. 55 Конституции РФ о возможности ограничения федеральным законом прав и свобод личности только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. При применении мер уголовной ответственности недопустимо использование средств уголовного закона для необоснованного ограничения прав и свобод (несоразмерного, избыточного). Причинная связь должна определяться через ясные и недвусмысленные критерии в целях исключения вольного толкования объективной стороны преступления, что может привести в свою очередь к произвольному правоприменению. Если в конкретной ситуации предусмотренное уголовным законом деяние совершено, однако, объект уголовно-правовой охраны не пострадал или не был поставлен под реальную угрозу причинения вреда, то уголовная ответственность должна исключаться в связи с отсутствием основания уголовной ответственности. Далеко не одно и то же применять уголовный закон, придерживаясь презумпции причинения вреда в виде законодательного установления, облеченного в конструкцию формального состава преступления, и применять уголовный закон, подтверждая факт совершения лицом опасного для личности, общества или государства деяния. В связи со сказанным заслуживает внимания постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 18.05.2012 № 12-П «По делу о проверке конституционности положений части 2 статьи 20.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, пункта 3 части 4 статьи 5 и пункта 5 части 3 статьи 7 Федерального закона «О 129 собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» в связи с жалобой гражданина С.А. Каткова», в котором подчеркивается важность наличия состава правонарушения как необходимого основания для всех видов юридической ответственности. Рассматривая ситуацию по жалобе гражданина С.А. Каткова, суд обращает внимание на то, что федеральный законодатель в силу имеющейся у него дискреции может по-разному, в зависимости от существа охраняемых общественных отношений, конструировать составы административных правонарушений и их отдельные элементы, в частности определять такой элемент состава административного правонарушения, как объективная федерального закона, сторона, исходя регламентирующего из положений соответствующие правоотношения, которым противоправным деянием причиняется вред или создается угроза причинения вреда. При этом указывается, что в последнем случае такая конструкция состава правонарушения, по существу, предполагает привлечение к административной ответственности не за любое отступление от этих нормативных положений, а лишь за то, которое создает реальную угрозу причинения вреда охраняемому объекту. При этом угроза может считаться реальной, если она была действительной (а не мнимой) и вред жизни и здоровью граждан, а также имуществу физических и юридических лиц не был причинен лишь по случайности или благодаря своевременно принятым мерам независимо от воли (усилий) лица, привлекаемого к административной ответственности209. Это требование обязательного выявления момента причинения вреда или создания угрозы причинения вреда охраняемому объекту касается основания всех видов юридической ответственности. Во-вторых, необходимо учитывать, что в соответствии с буквой закона - п. 4 ч. 1 ст. 73 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации - характер и размер причиненного вреда отнесен обстоятельствам, подлежащим доказыванию в обязательном порядке. 209 См.: Собрание законодательства РФ. 2012. № 22. Ст. 2921. к 130 Требование причиненного обязательного вреда имеет и установления характера уголовно-правовое и размера значение: а) при квалификации содеянного согласно сложившейся традиции причиненный вред учитывается в качестве основного (необходимого) признака состава соответствующего преступления; б) при назначении наказания характер и размер причиненного вреда определяет тяжесть содеянного и может учитываться как обстоятельство, смягчающее или отягчающее наказание; в) при реализации задачи частной превенции установление характера и размера причиненного вреда лежит в основе порицания лица, совершившего преступление, и для целей предупреждения им повторного причинения подобного вреда позволяет объяснить ему «за что», за причинение какого вреда он подвергается уголовной ответственности. В-третьих, сложившаяся правоприменительная практика не согласуется с требованием, отраженным в известном латинском юридическом изречении: iniuria non praesumitur (вред (беззаконие) не презюмируется). Состоятельной представляется доктринальная установка, согласно которой «недопустимо руководствоваться презумпцией общественной опасности в процессе применения закона»210, уголовного элементом состава преступления неизбежно приводить к ибо «непризнание общественно расширению и обязательным опасных ужесточению последствий уголовной ответственности»211. Состав преступления (как и само понятие преступление), будучи набором типичных юридически значимых элементов и признаков, есть конструкция, которая должна максимально точно отражать структуру и содержание преступления как реального социально-правового явления. Многообразие преступлений (актов поведения с юридически значимыми свойствами) обусловливает точно пропорциональное им количество составов 210 Жалинский А.Э. О материальной стороне преступления // Уголовное право. 2003. № 2. С. 28. 211 Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». С. 163. 131 преступлений. Любой иной научной разбивке (а точнее – объединению) преступлений на группы, внутренне присуща условность. Тем более условно выделение групп составов преступлений. Но без классификаций не обойтись: без них невозможно уяснить во всей полноте сущность исследуемых явлений. На наш взгляд, существует необходимость в классификации составов преступлений по такому критерию как способ описания объективной стороны преступления. Конструирование диспозиции уголовно-правовой нормы с описанием законодателем общественно опасных последствий либо без указания им последствий преступления служит, полагаем, объективной основой выделения материальных и формальных составов преступлений. И если это так, то уголовно-правовое значение формальных составов сводится к тому, что этот способ описания, прежде всего, указывает на особый характер причиняемого квалификации содеянного преступного эта результата. классификация Кроме позволяет того, при правильно определять момент юридического окончания преступления и тем самым способствует решению сопутствующих вопросов. Причем особый характер причиняемого вреда, угрозы причинения вреда, а отсюда – и в целом объективной стороны преступления, должен приниматься во внимание как при создании уголовно-правового запрета (что обязывает законодателя четко представлять то, ради предотвращения каких последствий изменяется и дополняется УК), так и учитываться при применении уголовного закона (что позволяет практическому работнику применять УК в точном соответствии с устремлениями законодателя)212. Показательный в этом отношении пример. Органами следствия Шушканов и Шагалиев, выполняющие управленческие функции в Пермских городских электрических сетях (ПГЭС), обвинялись в незаконном получении денег 212 (коммерческом подкупе) за совершение действий (изменение См.: Соктоев З.Б. О последствиях преступлений с формальным составом // Вестник Российской правовой академии. 2006. № 3. С. 36-38. 132 технических условий электроснабжения организаций) в интересах Пермского филиала АКБ «Транскапиталбанка» в связи с занимаемым ими служебным положением, по предварительному сговору, организованной группой и сопряженном с вымогательством. Постановлением судьи Ленинского районного суда г. Перми уголовное дело в отношении Шагалиева и Шушканова, обвиняемых в преступлении, предусмотренном п. «а», «в» ч. 4 ст. 204 УК расследования. РФ, направлено Судебная для коллегия производства по уголовным дополнительного делам Пермского областного суда постановление судьи районного суда уточнила: дело направлено на дополнительное расследование со стадии его возбуждения. Президиум Пермского областного суда судебные решения оставил без изменения. Генеральный прокурор РФ поставил в протесте вопрос об отмене всех судебных постановлений и направлении дела на новое судебное рассмотрение. По его мнению, суд заблуждался, признав необходимым установление вреда, причиненного коммерческим подкупом. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ протест удовлетворила, указав следующее: согласно п. 2 применения к ст. 201 УК РФ этот пункт распространяется не только на ст. 201 УК РФ, но и на другие статьи главы 23 УК РФ, в которых, как и в ст. 201, причинение вреда является необходимым признаком состава преступления, между тем, коммерческий подкуп, как и взятка, считается оконченным с момента получения или передачи предмета подкупа и относится к формальным составам преступлений, не предусматривающих наступления определенных последствий; в соответствии с требованием п. 3 примечания к ст. 201 УК РФ уголовное преследование за данное преступление должно осуществляться на общих основаниях; при таких обстоятельствах указание суда первой и надзорной инстанций об обязательном установлении вреда не согласуется с материалами дела, а равно противоречит закону213. 213 См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. № 3. С. 14. 133 Установки уголовно-правовой доктрины, основанные на поверхностном представлении об уголовно-правовой природе общественно опасных деяний, ведущие к смешению выделяемых групп составов преступлений, негативным образом влияют и на законотворческую практику, что, в свою очередь, обусловливает дефекты правоприменительной практики. Сказанное подтверждается примерами вносимых изменений и дополнений в УК РФ. Например, при конструировании ст. 1451 УК РФ законодатель исходил, видимо, из необходимости создания специальной нормы по отношению к указанным в ст. 201 и 285 УК РФ нормам, будучи при этом нацеленным на пресечение случаев причинения вреда работникам, социально уязвимым категориям граждан в виде неполучения ими заработанного, социальных платежей. Оставалось выяснить механизм причинения такого вреда, определиться с общественно опасным результатом. В общем то ответ на этот вопрос был очевиден: последствия состоят в неполучении потерпевшим причитающихся заработной платы и (или) социальных выплат. В таком случае было очевидным и другое, а именно то, что эти последствия могут быть причинены не только указанными в ст. 1451 УК руководителями предприятий, учреждений или организаций, но и в случае невыплаты заработной платы любым иным работодателем, например, наделенным организационно-распорядительными полномочиями руководителем филиала организации, либо частным лицом – работодателем. Этот аспект был проигнорирован законодателем, поскольку вопрос об общественно опасных последствиях вообще не возникал. В итоге норма оказалась пробельной со всеми вытекающими из этого негативными издержками. В результате указанных упущений складывалась деформированная судебно-следственная практика. Принимались либо по сути правильные, но формально неверные решения, как например в случае с осуждением индивидуального предпринимателя Ф., который не выплатил заработную плату работникам, заключившим с ним трудовой договор, либо соответствующие букве закона, 134 но противоречащие ее смыслу решения, как например в случае оправдания К., начальника филиала ФГУП «Иркутскгеология»214. Согласно следующей редакции ст. 1451 УК РФ (в связи с изменениями, внесенными Федеральным законом РФ от 24 июля 2007 г. № 203-ФЗ «О внесения изменения в статью 1451 Уголовного кодекса Российской Федерации») расширен круг субъектов: к уголовной ответственности могли быть привлечены руководитель организации, работодатель – физическое лицо. Однако исследованный в уголовно-правовой доктрине вопрос о механизме причинения вреда был проигнорирован. В результате потребовалось в очередной раз вносить изменения в редакцию ст. 1451 УК РФ. Федеральным законом от 23.12.2010 № 382-ФЗ «О внесении изменения в статью 145.1 Уголовного кодекса Российской Федерации» платежей, были конкретизированы введены понятия криминалообразующие частичной и полной размеры невыплаты, дифференцированы деяния, расширен круг субъектов за счет руководителя филиала, представительства или иного обособленного структурного подразделения организации. Однако указанная норма по-прежнему вызывает вопросы, что связано с нормативным излишеством в части введения уголовной ответственности за уклонение от уплаты пенсий, стипендий, пособий и иных социальных выплат. Представляется, что норма в этой части появилась вне учета уже существующего запрета совершения должностного преступления. На фоне многомиллиардной задолженности по заработной плате Федеральным законом от 15.03.1999 № 48-ФЗ «О дополнении Уголовного кодекса Российской 214 Федерации статьей 145.1» предусмотрели и уголовную В приговоре от 11 марта 2005 г. мирового судьи судебного участка № 55 г. Бодайбо Иркутской области было указано, что по ч. 1 ст. 1451 УК может нести только специальный субъект, которым является руководитель предприятия, учреждения или организации независимо от формы собственности, расширительное толкование понятия «руководитель предприятия» недопустимо, привлечение руководителя филиала предприятия законом не предусмотрено (См.: Соктоев З.Б., Соктоева Е.И. Уклонение от уплаты социальных платежей: монография. М., 2007. С. 61-62). 135 ответственность за невыплату пенсий, стипендий, пособий и иных социальных выплат (эти выплаты осуществляются за счет бюджета Российской Федерации, бюджета субъектов РФ и бюджета органов местного самоуправления). В реальной же действительности отсутствовали основания для создания нормы специальной по отношению к нормам о должностных преступлений. Иными словами, решение законодателя вошло в противоречие с принципом криминализации о неизбыточности уголовно-правового запрета, когда была искусственно, при отсутствии на то оснований, создана конкуренция уголовно-правовых норм. Не менее актуальная в современный период проблема борьбы уголовно-правовыми средствами с наркотизмом обращает на себя внимание исследователей проблемы причины и причинной связи в уголовном праве215. Социальная опасность немедицинского потребления наркотических средств такова, что немногие поспорят о необходимости применения самых жестких мер по пресечению распространения наркотиков. Не случайно большинство внесенных в Государственную Думу РФ законопроектов об изменении норм УК РФ, направленных на борьбу с наркоманией, содержат предложения о криминализации (например, введение уголовной ответственности за немедицинское потребление наркотиков, за оборот новых потенциально опасных психоактивных веществ с наделением ФСКН России функцией ведения реестра этих веществ) и об усилении мер уголовно-правового характера. Если коснуться только ст. 228 УК в обсуждаемой части, то можно вообще не задаваться вопросом о вредных последствиях преступления, поскольку состав его по распространенному мнению формальный, либо поставить вопрос: в чем заключается общественно опасный результат этого преступления. Попытки ответить на вопрос о преступных последствиях по ст. 228 УК РФ приведут к далеко неоднозначным выводам. Законодатель исходит из того, что данное преступление посягает на здоровье населения, 215 См.: Козаченко И.Я., Курченко В.Н., Злоченко Я.М. Указ соч. 136 под которым обычно понимают нормальное физическое и психическое (духовное) состояние проживающих на определенной территории (в районе, регионе, государстве) людей. Отсюда (по логике законодателя): преступный вред должен сводиться к общественно опасным изменениям состояния здоровья населения вследствие незаконных приобретения, хранения, перевозки, изготовлении, переработки без цели сбыта наркотиков. Однако известно, что уголовно-правовой оценке по ст. 228 УК РФ подвергаются действия, не связанные с распространением наркотиков (их сбытом, склонением к потреблению других лиц и т.п.), т.е. действия (бездействие), не состоящие в прямой связи с причинением вреда объекту уголовно-правовой охраны. Поэтому важно услышать тех авторов, которые подчеркивают, что в деле искоренения наркотиков следует избавиться от иллюзий, истерий («угроза нации!») и популистских предложений по решению этой проблемы. Нельзя научить человека вести здоровый образ жизни под угрозой наказания, а преувеличение значения репрессивных мер может только «уводить» общество от действенных путей по решению этой проблемы216, распыляя имеющийся у государства ресурс борьбы с наркотизмом. Нетрудно заметить, оценка последствий деяний, описанных в ст. 228 УК РФ, подталкивает к тому, чтобы согласиться с предложением о принципиальном изменении уголовно-правовой политики - перенести острие репрессии на производителей и распространителей – наиболее опасных фигур в незаконном обороте наркотических средств и психотропных веществ217. Допускаем, полностью исключив при этом уголовную ответственность за действия с наркотиком, выполняемые в целях личного немедицинского потребления. Н.Ф. Кузнецова последовательно подвергала критике авторов, которые отказывают организационным, политическим, идеологическим, психологическим последствиям в статусе реального ущерба, ограничивая его 216 См.: Гилинский Я.И. Криминология. Курс лекций. СПб., 2002. С 268-272. См.: Курс уголовного права. Особенная часть. Т. 4. Учебник для вузов / Под ред. д.ю.н., проф. Г.Н. Борзенкова и д.ю.н., проф. В.С. Комисарова. М., 2002.С. 369. 217 137 лишь материальным и физическим, легко измеряемым и сопоставимым, аргументируя критику тем, что такая точка зрения дает упрощенное и обедненное представление о многообразии системы общественных отношений, охраняемых уголовным законом218. Правы И.Я. Козаченко, В.Н. Курченко, Я.М. Злоченко, когда пишут, что вряд ли способствует установлению истины господствующий в теории уголовного права тезис о том, что причинная связь обязательная лишь в так называемых материальных составах. Надо уяснить, что «беспричинных» преступлений, равно как и преступных последствий не бывает, значит, проблема не в том, существует или нет причинная связь между теми или иными событиями, а в том, что эту причинную связь необходимо в каждом случае выявить (установить) и дать ей правильную общефилософскую и уголовно-правовую оценку219. С учетом изложенного предлагаем дополнить законодательную регламентацию основания уголовной ответственности (ст. 8 УК РФ) положением следующего содержания: «Лицо подлежит уголовной ответственности только за те предусмотренные настоящим Кодексом деяния, которые создают опасность причинения вреда или причиняют вред личности, обществу или государству». Перед современным уголовным правом стоит задача: показать какие деяния, связанные с совершением преступлений с формальными составами, выступают действительным основанием уголовной ответственности, а какие – лишь формально содержат признаки наказуемого деяния. К слову: как видно из предложения – общеупотребительного в есть необходимость уголовно-правовой доктрине в замене словосочетания «преступление с формальным составом», некорректность которого никем не оспаривается. Вместо оборота «преступление с формальным составом» 218 Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. М., 1987. С. 49; Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». С. 163-164, 166. 219 См.: Козаченко И.Я., Курченко В.Н., Злоченко Я.М. Указ. соч. С. 50; Козаченко И, Курченко В. Как установить причинную связь // Социалистическая законность. 1991. № 4. С. 40-42. 138 уместнее, на наш взгляд, говорить о преступлении с составом «предустановленных диспозицией уголовно-правовой нормы» последствий. Резюмируя проведенный анализ вопросов причинности и состава преступления, сформулируем следующие основные выводы. 1. Классификация преступлений на формальные и материальные исторически появилась в связи с процессуальными различиями актов общественно опасного посягательства. Эта классификация приобрела самостоятельное значение в материальном праве, в разных государствах понимается по-разному, и объясняется потребностями упрощения процессуальной деятельности по фиксированию фактических данных, свидетельствующих о материальных изменениях, произведенных лицом, совершившим преступление. 2. Отказ от понятия формальное преступление вовсе не вывело это явление из уголовно-правового оборота, поскольку формальное преступление, имея в виду двойственную природу состава преступления как реального явления и законодательной модели, можно рассматривать как понятие синонимичное феномену преступления с формальным составом. 3. Конструкция формальных составов преступлений противоречит идее привлечения лица к уголовной ответственности только за совершение опасных для личности, общества и государства деяний. Эта модель связывает ответственность с совершением деяний, влекущих обычно, закономерно, а значит не всегда и не во всех случаях, причинение общественно опасного результата. 4. Невозможность точного измерения причиненного вреда вовсе не освобождает правоприменителя от оценки факта создания деянием лица реальной угрозы причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны, раскрытия механизма причинения социальном и правовом уровнях. вреда охраняемым объектам на 139 5. Учет особого характера причиняемого вреда в преступлениях с формальным составом обязателен при создании уголовно-правового запрета и при применении уголовного закона. 6. Преступления с формальным составом неоднородны и отличаются следующим: а) одни преступления не оставляют процессуально фиксируемого следа на физическом уровне при причинении вреда на социальном и правовом уровнях либо исключительно на правовом уровне; б) последствия физическом уровне другой группы действию преступлений (бездействию) лица, имманентны т.е. на наступают одновременно с их совершением. 2.3. Виды и уровни причинности в уголовном праве Методологическое значение причинности заключается в том, что эта категория позволяет реализовать стремление исследователя получить достоверное знание о причинах исследуемых событий, явлений, процессов и иметь возможность прогнозировать их развитие. В философской литературе отмечается, что если до последней четверти XX века казалось, что проблема причинности в основном обсуждена и некоторое согласие достигнуто, то в последней четверти XX столетия возникло множество новых вопросов, непосредственно касающихся категории причинности. Конечная причина Аристотеля вернулась как возможный принцип объяснения в научном познании. Телеологизм «стучится» и в двери космологии: в данном случае основанием для таких утверждений служит так называемый антропный принцип («то, что мы ожидаем наблюдать, должно быть ограничено условиями, необходимыми для нашего существования как наблюдателей»)220. Президент Международного 220 См.: Причинность и телеономизм в современной естественно-научной парадигме. М., 2002. С. 3. 140 союза чистой и прикладной математики сэр Артур Лайтхилл приносит публичное извинение за то, что в течение трех веков образованная публика вводилась в заблуждение апологией детерминизма, основанного на системе Ньютона. Считается доказанным, что, по крайней мере, с 1960 года, этот детерминизм является ошибочной позицией221. Во всяком случае, уверенность ученых в детерминистическом описании природы серьезно поколеблена как на микроскопическом, так и на макроскопическом уровнях222. Если ранее в представлениях о причинности превалировал энергетический, силовой аспект, то сейчас собственное место уверенно занимает информационный аспект. Любая социальная система характеризуется наличием элементов, функционирующих исключительно благодаря действующей в этой системе информации. Причем так, что информация, которая может быть создана или воспринята кем-то (осознана), непосредственно приводит к физическим событиям. Действие этой информационной причины имеет свои особенности, например «когда один человек владеет соответствующей информацией, другой принимает решение, а третий его выполняет… разделение функций делает невозможным выделение кого-то одного как индивида, ответственного за совершение преступления»223. Перенос информации от причины к следствию позволяет выделять причинность особого рода – информационную причинность224. Уяснение различий причинности замкнутых систем и процессов в открытых системах, познаваемых методами и моделями нелинейной динамики, позволило снять противоречие, которое существовало между 221 См.: Буданов В.Г. Методология синергетики в постнеклассической науке и в образовании. Изд. 3-е, доп. М., 2009. С. 33. 222 См.: Пригожин И. От существующего к возникающему: Время и сложность в физических науках. М., 1985. С. 217. 223 См.: Флетчер Дж., Наумов А.В. Указ. соч. С. 481. 224 См.: Кадомцев Б.Б. Динамика и информация. М., 1997. С. 330; Сачков Ю.В. Указ. соч. С. 40; Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. С. 305; Украинцев Б.С. Самоуправляемые системы и причинность. М., 1972. С. 83; Чинакова Л.И. Указ. соч. С. 24. 141 классической термодинамикой и эволюционным учением Ч. Дарвина. Согласно классической термодинамике процессы в замкнутых системах эволюционируют в сторону увеличения в них беспорядка и хаоса и ведут к точке термодинамического равновесия, что в приложении ко Вселенной как к целому означало бы неизбежность «тепловой смерти Вселенной». Теория Дарвина доказывала, что в процессе естественного отбора происходит возникновение новых, более совершенных растений и животных. Видимо, это происходит потому, что все реальные природные системы являются не замкнутыми, а открытыми системами, в которых могут протекать процессы самоорганизации. Самоорганизация определяет развитие системы, в процессе которой не появляются новые физические, химические, иные элементы, но происходит новая организация системы, новая организация элементов ее структуры. Если классическая физика позволяет предсказать будущее, которое детерминировано прошлым, то в случае с самоорганизацией будущее не может быть определено прошлым, здесь источником нового порядка выступают случайные отклонения системы от определенного устойчивого состояния (флуктуации). В результате взаимодействия системы со средой, когда ее неравновесность возрастает, флуктуации усиливаются и постепенно расшатывают старый порядок и структуру. Источником нового порядка, необходимым условием появления новой организации, новой системы выступает неравновесность. В критической точке, называемой точкой бифуркации (двузубая вилка), открываются по крайней мере две возможности для дальнейшей эволюции системы при конечном числе аттракторов (от лат. attraho - притягиваю к себе), в направлении которых система выберет свой путь. Этот путь зависит от случайных обстоятельств, складывающихся в окрестностях точки бифуркации. Система оказывается весьма чувствительной к малым флуктуациям, в то время как на этапе относительной устойчивости подобные и более сильные влияния не оказывают сколько-нибудь заметного воздействия на ход процесса. В точке 142 бифуркации самое слабое (информационное) воздействие может повлиять на выбор поведения системы. Поэтому с полной достоверностью предсказать, по какому пути пойдет поведение системы после этой точки, практически невозможно. Но когда определенный путь будет выбран, тогда дальнейшее движение системы подчиняется уже детерминистическим законам225. И на этом этапе не приходится сомневаться в научной состоятельности каузального анализа, позволяющего вскрывать с учетом имеющегося уровня проникновения в суть происходящего действительные отношения событий, явлений, процессов, различные формы их взаимозависимости. Многие разночтения относительно уголовно-правовой причинности возникают в силу различного понимания философии проблемы в целом, и в частности соотношения собственно уголовно-правового и философского его наполнения. Надо сказать, что еще одна из отличительных особенностей проблемы причинной связи заключается в том, что процесс решения проблемы дает почву для конструирования множества произвольных теорий. В связи с этим в современном уголовном праве сложилась весьма противоречивая ситуация. С одной стороны, именно в контексте установления связи между преступным деянием и вредным результатом традиционно раскрывается эта проблема в специальных исследованиях по уголовному праву226. Причем характерно, что при множестве выдвигаемых теорий в современных учебниках по уголовному праву накопленный материал теоретических 225 См., напр.: Буданов В.Г. Указ. соч. С. 47-63; Колтышев А.Н. Проблема причинности: история и теория: дис. … д-ра филос. наук. СПб., 1994. С. 287-288; Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. 3-е изд. М., 2001. С. 252, 294; Рузавин Г.И. Необходимость, спонтанность и рациональный выбор // Спонтанность и детерминизм. М., 2006. С. 49-50 и др. 226 См., в частности: Сергеевский Н.Д. О значении причинной связи в уголовном праве. Ярославль, 1880; Кудрявцев В.Н. Основные вопросы причинной связи в советском уголовном праве: дис. … канд. юрид. наук. М., 1952; Ковалев М.И., Васьков П.Т. Причинная связь в уголовном праве. М., 1958; Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. 2-е изд., испр. и доп. М., 1963; Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. СПб., 2000 и др. 143 исследований по этому вопросу, в общем то, не отличается в решениях принципиальным разнобоем. С другой стороны, еще малочисленны уголовно-правовые работы, в которых методологическое значение причинности как инструмента научного познания учитывался бы в полной мере. Речь идет о том, что объясняющее значение причинности находит свое применение не только в конструкции признака, характеризующего объективную сторону преступления. Будучи универсальной категорией, причинность применима везде, где требуется установить наличие либо отсутствие генетической связи между двумя явлениями, событиями, процессами. В этом отношении данная категория интересна, в частности, при установлении связи порождения между конкретно исторической ситуацией и криминализацией-декриминализацией, между нормой права и поведением людей, между психическими процессами и принятием тех или иных решений человеком, между обстоятельствами содеянного и избранием конкретной меры уголовно-правового характера и т.д.227 При всем при этом остается справедливым упрек А.Э. Жалинского относительно того, что «…специалисты традиционно ориентируются на утраченную нормативность общественных наук и, в частности, философии. Даже в объемном, количественном выражении философские суждения преобладают над уголовно-правовой противоречии с принципом аргументацией, законности постоянно и в полном предпринимаются попытки обосновать преступность деяния аргументами, восходящими не к уголовному праву, а к вышедшим из научного оборота философским или, чаще, псевдофилософским суждениям»228. Разумеется, неправильно вовсе игнорировать философию. Вне учета изменений в представлениях о причинности, наметившихся в современном научном знании, невозможно 227 См.: Кудрявцев В.Н. Причинная связь в правовой сфере // Методологические проблемы советской юридической науки. М., 1980. С. 91-92; Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. М., 2003. С. 246, 399 и др. 228 Жалинский А.Э. Причинность в структуре уголовной ответственности. С. 80. 144 сколько-нибудь удовлетворительное обсуждение этого вопроса в любой конкретной отрасли знаний, в том числе в уголовном праве. Обращение к философии, кроме того, позволяет полнее и глубже уяснить положения уголовно-правовых концепций о причинной связи, которые до настоящего времени продолжают влиять на умы криминалистов. Нет и не может быть особого юридического или уголовно-правового понятия причинной связи, отличного от понимания причинности в философии именно потому, что причинная связь – это прежде всего философская категория. Причинная связь имеет уголовно-правовое значение признака, характеризующего развитие деяния в негативном для охраняемых уголовным законом объектов направлении, влияя таким образом на все институты уголовного права, построенные на понятии преступление. Подчеркнем еще раз идею, согласно которой следует различать уголовноправовое учение о причинной связи как совокупность теоретических идей, взглядов, представлений о признаке, характеризующем связь между уголовным деянием и преступным результатом, и саму категорию причинности, чье методологическое значение в уголовном праве не исчерпывается исключительно объективной стороной преступления. В уголовном праве причинность может быть рассмотрена на нескольких уровнях, говоря языком Аристотеля, можно выделить четыре вида причин. Формальная (формообразующая) причина (causa formalis). По признанию Аристотеля этот вид причины выделен Платоном, но эту причину и вообще платоновскую теорию идей Аристотель предлагает видеть иначе. Causa formalis - это причина-форма, т.е. внешний облик, вид (по-гречески еidоs, idea), сообразно чему и почему данный предмет есть то, что он есть. Формальная причина выражает сущность, «идеи», качество вещи. Сущность уголовно-правовой причинности прямо противоположна форме, идеальному первообразу, той сути бытия, которой должна отвечать правовая реальность. Под формой Аристотель понимает прежде всего 145 организацию связи между элементами содержания: в этом смысле совершение преступления означает очевидное отступление от оптимального правопорядка, идеальной модели человеческого общежития, показывает разрыв связей модели правопорядка. Именно причинение общественно опасных последствий как отклонение от идеальных моделей, образцов должного поведения, делает возможным определять содеянное как преступление. Материальная причина (causa materialis) дает пассивную основу или арену действия других причин, обозначает входящий в состав вещи «материал», из которого вещи возникают, и то, во что они разрушаются. Материя пассивна, бесформенна, представляет собой нечто, которое только еще предстоит оформиться, это только еще сама возможность ее оформления, а форм реализации этой возможности может быть великое множество. Без материи не может быть природы и вещей. Согласно Аристотелю все, что существует в природе, состоит из материи и формы, но материя не может быть сущностью, для того чтобы оформится ей нужны еidоs, idea. Имея в виду отмеченный смысл, материальной причиной в структуре уголовно-правовой причинности следует признавать социально-природную реальность, жизнь отдельного человека и сообщества людей, их природную, физико-биологическую основу существования с присущими отношениями и связями хаотичности, Ю.М. Антонян, неупорядоченности В.Е. Эминов и непосредственную противоречиями. причину Так, преступного поведения в целом и причину роста количества преступлений за последнее время в частности видят «в возрастании трудностей жизни, напряженности в межличностных и межгрупповых отношениях, в тревожности и беспокойстве людей, в их неуверенности в своем социальном положении и дальнейших 146 перспективах, слишком значительном объеме забот для решения повседневных и обыденных проблем»229. Производящая, или действующая (деятельная) причина (causa efficiens), показывает отношения материи и формы в движении, когда благодаря форме материя из состояния возможности переходит в состояние действительности. Аристотель называет производящей причиной ту силу, по решению которой движется движущееся и изменяется изменяющееся; то, посредством чего задуманная форма обретает материальное воплощение. Говоря о производящей причине как об источнике и начале движения, философ приводит в качестве примера начальствующих лиц в полисах, власть правителей, царей, тиранов230. Интерпретируя эту причину применительно к правовой сфере, В.А. Бачинин определяет ее как «активные духовнопрактические усилия конкретных социальных субъектов (индивидов, социальных групп, государственных институтов) по правовой регуляции социальной жизни»231. В уголовном праве производящая причина, представляется, может быть рассмотрена на нескольких уровнях и в этом отношении можно говорить о нескольких производящих причин. Во-первых, это правотворческий труд, связанный с планированием работы по совершенствованию уголовного законодательства, и собственно правотворческая работа по подготовке и созданию уголовно-правовых норм и институтов, проводимая в рамках криминализации и декриминализации, пенализации и депенализации. Во-вторых, это деятельность адресатов уголовного закона по усвоению, соблюдению и исполнению требований уголовно-правовых норм с учетом того, что регламентация правил поведения в сфере уголовно-правового 229 Антонян Ю.М., Эминов В.Е. Преступление и наказание. Криминологопсихологический анализ : монография. М., 2014. С. 185. 230 См.: Аристотель. Указ. соч. С. 145. 231 Бачинин В.А. Причинность в праве: методологический потенциал Аристотелевой каузальной тетрактиды. С. 12. 147 регулирования осуществляется не только посредством запретов, но и дозволений, и поощрений. В-третьих, это практическая деятельность человека, использующего каузальный закон для изменения природной и социальной реальности под собственные нужды ответственности) либо и вопреки (основание негативной уголовной благодаря (основание позитивной уголовной ответственности) требованиям уголовного закона. Этот вид деятельной причины традиционно рассматривается в уголовном праве едва ли не как единственный достойный внимания. Целевая (конечная) причина (causa finalis), или цель к чему, для, или ради чего нечто происходит и существует. До тех пор пока есть цель - вещь движется к своему предназначению (греч. телеос означает одновременно и «конец» и «цель»). Аристотель исходит из того, что «движущееся должно приводиться в движение чем-нибудь», движение не может происходить спонтанно, поскольку материя пассивна. По Аристотелю источником возникновения и движения является благо или то, что есть наилучшее в природе и социуме. Для него цель - это стремление к своему благу, например «цель прогулки – это здоровье человека». Для ответа на вопрос, что представляет целевая причина в уголовном праве, нужно ответить на вопрос: для, или ради чего, существует уголовное право. Еще в 1776 г. Ч. Беккариа отмечал: «Нигде еще законы не написаны бесстрастным исследователем человеческой природы, который направил бы деятельность людской массы к единой цели и постоянно имел бы ее в виду, а именно - возможно большее счастье для возможно большего числа людей»232. До настоящего времени конечная причина - «возможно большее счастье для возможно большего числа людей», «общественные отношения, позволяющие человеку жить по-человечески и ощущать себя человеком»233 232 Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях / Сост. и предисл. В.С. Овчинского. М., 2004. С. 88. 233 Козаченко И.Я. Объект преступления // Уголовное право России. Часть Общая: учебник / Отв. ред. проф. Л.Л. Кругликов. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2012. С. 123. 148 или то, что близко отражало бы эту цель, так и не нашло своего должного закрепления среди задач уголовного закона Российской Федерации. Использование системного подхода позволяет на ином методологическом уровне подойти к решению проблемы причинной связи как признака, характеризующего объективную сторону преступления. Так, А.А. Музыка, С.Р. Багиров пришли к следующему выводу: «юристы должны исследовать не столько причинную связь саму по себе как генетический переход от причины к следствию, сколько механизм образования причины вредных последствий»234. Исследование причинной связи в динамике возникающих отношений порождения позволяет перенести центр тяжести проблемы с проблемы «что это?» на проблему «как это действует?»235. Причина обычно имеет характер системного целого, возникшего в результате сложения элементов (условий). Однако в уголовном праве в качестве искомой причины всегда рассматривается общественно опасное и противоправное деяние. Интерес представляет вопрос: чьи действия (бездействие) породили общественно опасные последствия, кому вменять наступление преступного вреда? Предпосылкой удовлетворительного решения этого вопроса служит, по нашему убеждению, в том числе уяснение механизма образования причины. В этом значении причину нельзя во всех без исключения случаях сводить только к действию (бездействию) человека, это причина иного уровня, которая включает как составляющую искомое деяние. Правильному решению вопроса о причинной связи способствуют кроме того понимание исследователем той физической и социальной закономерности, которые легли в основу создания уголовно-правового запрета, и механизмы действия уголовно правовых причин в аристотелевом понимании. 234 Музыка А.А., Багиров С.Р. Системный подход к оценке причинной связи в уголовном праве // Системность в уголовном праве. Материалы II Российского Конгресса уголовного права, состоявшегося 31 мая – 1 июня 2007 г. М., 2007. С. 282. 235 См.: Наумов А.В. Юридическая природа и значение постановлений Пленума Верховного Суда РФ по применению уголовного законодательства // Уголовное право. 2011. №2. С. 60. 149 Представляется методологически ошибочной позиция, в соответствии с которой кроме установления причинной связи между деянием лица и причиненным вредом для решения вопроса ответственности требуется установление еще и объективной общественной опасности деяния236. Деяние лица только тогда и признается общественно опасным, когда установлено, что оно породило, генерировало вредный результат. В этом смысле криминалиста интересует не только механическая, физическая и т.п. причинность, не только использованные лицом в преступных целях законы объективного мира, но и механизмы негативного изменения общественных отношений и механизмы деформации правопорядка, характерные для такого специфического явления как совершение преступления. В результате изучения объяснительного аспекта категории причинность можно сформулировать следующие основные выводы. 1. Методологическое значение причинности, заключающееся в том, что эта категория позволяет реализовать стремление получить достоверное знание о причинах исследуемых событий, явлений, процессов и иметь возможность прогнозировать их развитие, должно найти в уголовном праве свое адекватное отражение. 2. Будучи универсальной категорией, причинность применима везде, где требуется установить наличие либо отсутствие генетической связи между двумя явлениями, событиями, процессами, ее нельзя сводить исключительно к объективной стороне преступления. 3. Проблема причинной связи решалась как частная задача установления необходимой и достаточной для обоснования уголовной ответственности связи между деянием лица и наступившим преступным результатом. В то время как это более широкая проблема, охватывающая нормотворчество, квалификацию содеянного и избрание конкретной меры уголовно-правового характера. Соответственно, проблема требует иного подхода: системного, комплексного исследования проблемы причинения 236 См.: Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. С. 173. 150 преступного вреда при обязательном учете уголовно-правовой специфики этого механизма. 4. В зависимости от сферы приложения можно выделить следующие виды причинных зависимостей, имеющие уголовно-правовое значение: - причинность уголовного закона и поведения субъектов уголовной ответственности; - причинность преступного деяния и общественно опасных последствий (в т.ч. причинность преступления с формальным составом, неоконченного преступления, соучастия в преступлении и др.); - причинность посткриминального (правомерного или неправомерного) поведения и уголовно-правовых последствий; - причинность общих и специальных начал назначения наказания и конкретной меры наказания, причинность избрания иных мер уголовноправового характера (в смысле ч. 2 ст. 2 УК РФ); - иные виды причинности (например, причинность психически здорового подростка в развитии от сверстников и др.). отставания 151 Глава 3. СИСТЕМНАЯ ПРИЧИНА В СТРУКТУРЕ УГОЛОВНОПРАВОВОЙ ПРИЧИННОСТИ 3.1. Преступное деяние как составляющая причинности Объективную сторону отдельно взятого конкретного преступления отличают от объективной стороны преступления определенного вида. Отдельно взятое конкретное преступление уникально характеристикой условий места, времени, обстановки и других обстоятельств причинения лицом в объективной реальности вредного результата. Объективная сторона преступления определенного вида представляет собой набор признаков, объединенных прежде всего характеристикой непосредственного объекта уголовно-правовой охраны (преступления). Эти признаки сформулированы в результате оценки опасных деяний на основе выявления закономерностей механизма причинения вреда объекту и выделения иных существенных и типичных свойств похожих ситуаций. «Сумма признаков, при наличности которых известное деяние признается преступным и наказуемым, будет общим составом; сумма признаков, при наличности которых преступное деяние признается убийством, воровством или, еще специальнее, воровством в обитаемом помещении … и т.д., будет особым составом»237. Объективные признаки преступлений определенного вида представляют собой не что иное как признаки, характеризующие объективную сторону общего или конкретного состава преступления. Объективная сторона состава преступления складывается из сочетания признаков, закрепленных в уголовно-правовой норме и характеризующих внешнее проявление в объективной реальности конкретного общественно 237 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. Т. 1. С. 141. 152 опасного посягательства на охраняемый уголовным законом объект: преступного деяния, вредных последствий, причинной связи, времени, места, обстановки, средств и орудий совершения преступления. Общественно опасное деяние лица «связывает» элементы состава преступления в целостное образование. До совершения лицом деяния объект уголовно-правовой охраны и сам человек существуют независимо друг от друга. Лишь совершением деяния лицо воздействует на объект преступления, тем самым порождая, иными словами - причиняя, вредные последствия. Из этого вытекает требование к самому деянию: оно «должно быть объективно опасным в момент его совершения для охраняемого законом объекта»238 в том смысле, что «создает реальную возможность наступления вредных последствий»239. В этом значении причинная связь выступает необходимым для определения основания уголовной ответственности признаком состава преступления. Это положение, как нетрудно видеть, полностью согласуется со сформулированным выше выводом, что причинность по смыслу уголовного закона (ч. 2 ст. 2 и ч. 1 ст. 14 УК РФ) выступает признаком, обязательным для определения совершенного деяния как преступления. Более категоричен в аналогичном выводе А.Э. Жалинский: «со всей очевидностью причинная связь – именно по закону – является признаком деяния, отражающим его свойство проявляться как те или иные изменения внешнего мира, т.е. процессом и результатом»240. Свойство многозначности причинности, согласно которому одна причина порождает множество следствий, а само следствие выступает результатом взаимодействия нескольких причин, обязывает остановиться на характеристике общественно опасного деяния как составляющей юридически значимой причинной связи. Этот компонент признается (презюмируется) 238 Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. С. 207. Филимонов В.Д. Объективная сторона преступления // Уголовное право России. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. 3-е изд. перераб. и доп. М., 2012. С. 167. 240 Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. С. 372. 239 153 главной, основной причиной в значении, что именно он интересует практического работника, осуществляющего квалификацию преступления. Это в философском отношении вынужденный, но методологически приемлемый прием, применение которого вытекает из задач уголовного права. В действующем УК РФ не содержится определения понятий «общественно опасное деяние», «преступное деяние», не дается законодательного определения и такому термину как «деяние», хотя само слово «деяние» употребляется законодателем весьма часто (445 упоминаний241). В УК РФ термин «деяние» используется в нескольких значениях242. Во-первых, как слово, определяющее правомерное поведение человека. В этом значении деяние может употребляться при оценке следующих регламентированных уголовным законом ситуаций: а) в главе 8 УК РФ говорится о деяниях, преступность которых исключается в силу особых обстоятельств. Слово «деяние» используется в названии самой главы, а непосредственно в статьях этой главы в качестве синонима «деяние» используется оборот «причинение вреда»243. б) уголовный закон различает фактически совершенное деяние при добровольном отказе лица от преступления (ст. 31 УК РФ). Это деяние может быть неоднородным по своему содержанию, а потому влечь различные правовые последствия. Например, согласно ч. 3 ст. 31 «лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответственности в том случае, если фактически совершенное им деяние содержит иной состав преступления»; в) под уголовно-правовым деянием, т.е. деянием, имеющим уголовноправовое 241 значение, влекущим юридически значимые последствия, По состоянию на 01.05.2014 г. См., подробнее: Соктоев З.Б. О подходах к определению уголовно-правового деяния // «Черные дыры» в Российском законодательстве. 2008. № 3. С. 122-125. 243 См.: Пархоменко С.В. Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости. СПб., 2004. С. 86-97. 242 154 сопряженные с изменением уголовно-правового статуса лица, нужно понимать также и все виды посткриминального поведения, т.е. поведения лица после совершения преступления, осуществляемое в рамках и в связи с реализацией охранительного уголовного правоотношения244. Во-вторых, в уже упоминаемой выше ч. 2 ст. 2 УК РФ сформулировано положение о том, что УК РФ определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями. Речь идет о той ситуации, когда уголовный закон признает известное значение за опасными деяниями, которые еще не получили уголовно-правовой оценки, но обладают необходимыми и достаточными свойствами преступления. Иными словами, когда «еще нужно определить, какие из них будут признаны преступлением»245. Таким образом, под уголовно-правовым деянием нужно понимать и такое опасное деяние, чьи свойства побуждают законодателя к его криминализации. Это деяние может быть криминализовано, но может и не получить соответствующей политической оценки. Не секрет, что законотворческая деятельность вообще, и криминализация в частности, представляют собой своеобразный творческий процесс, который в зависимости от исторических, политических, субъективных и иных условий не всегда получает своего логического завершения в виде оформленного законодательного решения (например, в форме конкретного уголовноправового запрета). Исследование деяния в указанном значении должно проводиться в рамках проблемы причинности уголовного закона и поведения субъектов уголовной ответственности В-третьих, термин «деяние» используется как синоним преступного поведения человека в его психофизическом единстве. Это значение деяния 244 См.: Звечаровский И.Э. Посткриминальное поведение: понятие, ответственность, стимулирование. Иркутск, 1993; Звечаровский И.Э. Посткриминальное поведение: ответственность и стимулирование: автореф. дис. …. д-ра юрид. наук. СПб., 1993. С. 14. 245 Жалинский А. О материальной стороне преступления // Уголовное право. 2003. № 2. С. 27. 155 используется в ст. 8 УК РФ при определении основания уголовной ответственности: совершения деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ. При формулировании составов с отягчающими и особо отягчающими обстоятельствами в нормах Особенной части УК слова «те же деяния» также обозначают преступное поведение указанного вида в единстве его объективных и субъективных признаков. В.В. Мальцев предлагает содержание деяния лица в указанных значениях передавать термином «общественно опасное поведение». По мнению автора, «в нем представлено действительное соотношение (связь) общественной опасности с предметом (поведением) ее порождающим, этот термин охватывает указанное свойство и на общесоциальном, и на видовом, индивидуальном уровнях»246. Другими словами, согласно автору, антисоциальная деятельность отражается в этом понятии как явление в целом, включающее в себя общественно опасное деяние, общественно опасные последствия и личность виновного с ее общественно опасным свойством247. В-четвертых, «деяние» употребляется как понятие, характеризующее содеянное лишь с внешней его стороны и включающее в себя действие (бездействие) и причиняемые ими общественно опасные последствия. Это то значение слова, которое охватывается понятием «посягательство». В этом значении деяние используется, в частности, для целей раскрытия форм вины, невменяемости. Так, согласно ст. 24 УК РФ виновным в преступлении признается лицо, совершившее деяние умышленно или по неосторожности. Согласно ст. 21 УК РФ не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости. 246 Мальцев В.В. Проблема отражения и оценки общественно опасного поведения в уголовном праве: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 1993. С. 19. 247 См.: Мальцев В.В. Общественно опасное поведение в уголовном праве. М., 2014. С. 159. 156 В-пятых, «деяние» используется как синоним понятий «действие (бездействие)». А точнее – как родовое понятие, объединяющие все формы проявления человеческой активности в социальной и правовой, а также (что чаще всего воспринимается исследователями) в физической плоскости, причинно связанные с общественно опасными последствиями. Об этом идет речь в статьях уголовного закона о принципах уголовного права, действии уголовного закона во времени. В соответствии со ст. 5 УК РФ лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. В ст. 9 УК РФ указывается, что преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния, т.е. во время совершения общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий. При таком различном законодательном подходе к определению «деяния» вполне закономерным выглядит имеющийся разнобой мнений в уголовно-правовой доктрине по этому вопросу, который порождает еще большую путаницу при решении обусловленных трактовкой «деяния» вопросов. Тем не менее, деяние в качестве компонента причинной связи нужно иметь в виду именно в последнем значении собирательного термина, объединяющего действие и бездействие. Деяние в этом значении играет роль самостоятельного признака, характеризующего объективную сторону преступления. Иной вопрос состоит в том, охватывает ли деяние только действие и бездействие. Надо отметить, что по УК РСФСР 1960 г. при определении понятия преступление (ст. 7: преступлением признается предусмотренное уголовным законом общественно посягающее на опасное общественный деяние строй (действие СССР, его или бездействие), политическую и экономическую системы, личность, политические, трудовые, имущественные 157 и другие права и свободы граждан, все формы собственности, а равно иное, посягающее на социалистический правопорядок общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом) в содержание понятия «общественно опасное деяние» вкладывалось именно это значение – только действие или бездействие – общественно опасный результат выпадал из содержания этого термина. Такой подход в силу того, что не согласовывался с логическим толкованием слова «посягательство», «посягающее на правоохраняемые интересы», так как посягнуть всегда означает причинить тот или иной вред (ущерб) объектам посягательства, не нашел поддержки со стороны правотворца и не был отражен в действующем уголовном законе при определении понятия преступление248. В соответствии с ч.1 ст. 14 УК РФ понятие преступления определяется как виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное УК РФ под угрозой наказания. Таким образом из всего круга деяний вычленяются юридически значимые деяния, обладающие свойствами общественной опасности и уголовной противоправности. Отождествление деяния (как признака объективной стороны преступления) с действием или бездействием проводится в уголовноправовой доктрине в целях более полного и глубокого анализа объективной стороны преступления: понятие «посягательство» в этом значении подвергается научному «препарированию» на самостоятельные признаки – деяние (действие или бездействие), общественно опасные последствия и причинную связь. Этот прием используется при квалификации преступлений и для того, чтобы провести более полный и глубокий анализ субъективной стороны содеянного. В частности, раскрывая интеллектуальный компонент умысла, законодатель акцентирует внимание практического работника, осуществляющего квалификацию преступления, на необходимости выяснения в режиме самостоятельных квалификационных задач, во-первых, 248 См.: Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении. / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М., 1999. С. 128. 158 осознания лицом общественной опасности своих действий (бездействия), а, во-вторых, предвидения возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий (если они включены в число признаков состава преступления), что предполагает предвидение развития причинной связи (хотя бы в ее основных звеньях). Как известно, сложилась практика, когда при квалификации преступления и разграничении между собой составов преступлений действуют доказательственные презумпции некоторых признаков состава, а также объекта преступления. Эти элемент и признаки состава преступления специально не подвергаются уголовно-правовой оценке. Их наличие презюмируется, предполагается, пока не доказано обратное249. К таким признакам не относят общественно опасное действие (бездействие), но о причинной связи высказывается мнение, что она, будучи дихотомическим признаком, не имеет самостоятельного значения при квалификации преступления250. В уголовно-правовой литературе можно найти различные объяснения о несамостоятельности причинной связи. Одни авторы рассматривают причинную связь как часть общественно опасного действия. Это связано с тем, что под действием авторами понимается и телодвижение человека (движение тела или отдельного его органа, связанные с воздействием на предметы окружающего мира), совершаемые им жесты, высказывание субъектом слов, а также те силы и закономерности, которые использует лицо, совершающее действие. Это положение аргументируется тем, что телодвижение, взятое само по себе, в отрыве от тех изменений, которые оно вызвало, представляет собой голую 249 См.: Кругликов Л.Л., Зуев Ю.Г. Презумпция в уголовном праве (в сфере ответственности за экономические и иные преступления). Ярославль, 2000. С. 87-88. К.К. Панько формальные составы преступлений относит к фикциям, т.е. несуществующим положениям, признанным законодателем существующим (Панько К.К. Методология и теория законодательной техники уголовного права России: монография. Воронеж, 2004. С. 236). 250 См.: Благов Е.В. Квалификация преступления (теория и практика). Ярославль, 2003. С. 39; Корнеева А.В. Теоретические основы квалификации преступлений: учебное пособие / Отв. ред. А.И. Рарог. 2-е изд. М., 2013. С. 57-58. 159 абстракцию. Поэтому действие, по мнению авторов, включает в себя сознательную направленность воли на определенный объект, в том числе те силы и объективные закономерности, которыми пользуется лицо в определенных условиях места и времени для осуществления своего деяния251. Другие ученые, напротив, не включают упомянутые силы и закономерности в понятие действия. Так, В.Н. Кудрявцев окончание преступных действий связывал с теми движениями, посредством которых человек воздействует на работу механизмов, силы природы, поведение третьих лиц. Эти силы и средства, по мнению указанного автора, являются элементом объективной стороны преступления и, будучи продолжением действия, часто уже не зависят от воли субъекта, они охватываются понятием причинной связи между действием и вредными последствиями252. Н.Ф. Кузнецова силы и закономерности, используемые человеком и не подконтрольные ему, отводила за пределы действий, ибо «…действия человека зависят от его воли, закономерности же внешнего мира от воли и сознания человека независимы»253. В.С. Прохоров различает деяние элементарное, заключающееся в отдельном сознательном телодвижении или в ряде таких движений, вслед за которыми вступают в действие приведенные им в движение силы и закономерности внешнего мира, и сложное поведение человека, характеризующиеся тем, что входящие в него элементарные деяния неразрывно связаны с действием внешних сил и закономерностей, которые не только приводятся в движение, но и сознательно направляются, изменяются и заменяются субъектом преступления в процессе его 251 См., напр.: Дурманов Н.Д. Понятие преступления. С. 54; Ковалев М.И., Васков П.Т. Причинная связь в уголовном праве. М., 1958. С. 43; Пионтковский А.А. Курс советского уголовного права. Учение о преступлении. С. 173; Волков Б.С. Проблема воли и уголовная ответственность. Казань, 1965. С 23 и др. 252 См.: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С. 78. 253 Кузнецова Н.Ф. Значение преступных последствий. М., 1958. С.11. В работе, опубликованной позднее, автор писала, что до тех пор, пока используемые силы и закономерности подвластны и подконтрольны лицу, можно говорить о преступном действии в уголовно-правовом смысле, поскольку использование сил и закономерностей природы, действий механизмов и пр. являются своего рода способом воздействия человека на внешний мир, а способ не отделим от действия как форма от содержания (См.: Кузнецова Н.Ф. Объективная сторона преступления. С. 222). 160 деятельности. В последнем случае, утверждает автор, использованные человеком внешние силы и закономерности являются органической составной частью его действий254. Аналогичного мнения придерживается М.С. Гринберг, который определяющим признаком любого действия признает либо акт по переводу некоторого предмета в новое состояние, либо акт по удержанию его в некотором состоянии. Преступное действие – есть форма общественно опасного управления природными и социальными процессами, – заключает автор255. В уголовно-правовой доктрине высказывается мнение и о слиянии причинности с общественно опасными последствиями, «ибо она неизбежно вытекает из такого признака, как наличие вредных последствий, и, стало быть, является зависимым признаком»256. Например, Н.Н. Ярмыш это обосновывает следующим образом: «Выражение «деяние, последствие и причинная связь между ними» содержит логическое противоречие, поскольку последствие – это и есть то, что произведено, причинено действием»257. А.А. Музыка и С.Р. Багиров в самостоятельном разделе работы, специально посвященной проблеме причинной связи в уголовном праве, рассматривают вопрос: «Причинная связь как признак состава преступления: самостоятельный или интегрированный с последствием?» Решение этого вопроса авторы обоснованно увязывают с дискуссией об объективных границах преступного деяния: «используемые лицом для достижения преступного результата механизмы и силы природы не являются частью его действия, а характеризуют особенности развития причинной связи, … последствия – это собственно, сами негативные изменения действительности, 254 См.: Прохоров В.С. Объективная сторона преступления // Курс советского уголовного права. Часть общая. Л., 1968. Т.1. С. 324-325. 255 Подробнее см.: Гринберг М.С. Технические преступления. Новосибирск, 1992. С. 3235. 256 Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. С. 145-146. 257 См.: Ярмыш Н.Н. Теоретические проблемы причинно-следственной связи в уголовном праве (философско-правовой анализ). С. 431. 161 а не механизмы и силы природы, … поэтому … скорее именно развитием причинной связи можно охватить действие этих механизмов и сил природы и предоставить им надлежащее место в структуре объективной стороны состава преступления»258. Более убедительной представляется точка зрения, согласно которой общественно опасное действие составляют те телодвижения, иная активность субъекта, и задействованные в механизме причинения вредного результата силы и закономерности, которые, преломившись через сознание лица, протекают под контролем его воли. Лицо не совершает деяния в его уголовно-правовом смысле, если оно при фактическом выполнении телодвижений и т.п. не осознавало фактический характер своих действий либо не было способно руководить ими. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 33 УК РФ исполнителем признается лицо, непосредственно участвовавшее совершившее в его преступление совершении совместно либо с непосредственно другими лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных настоящим. В свою очередь не зависящие от воли субъекта силы, которыми он пользуется, условия, в которых действует, и те закономерности, на которые он уже не может воздействовать, должны охватываться понятием причинной связи. В последнем случае причинная связь занимает самостоятельное место в структуре объективной стороны преступления. В связи с этим обоснованно подмечена наметившаяся тенденция придания причиной связи значения самостоятельного признака объективной стороны преступления, в том числе значения самостоятельного признака, учитываемого и при разграничении преступлений259. Более того, поскольку причинная связь оказывается не сводима исключительно к действиям 258 259 Музыка А.А., Багиров С.Р. Указ. соч. С. 43. См.: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. С. 145-146. 162 субъекта, постольку в орбиту каузального анализа необходимо вовлекать всю совокупность обстоятельств и сил, участвовавших в генерировании общественно опасного результата и выполнивших в этом роль необходимых условий. Здесь речь идет не о расширении, а, напротив, о сужении объективных пределов уголовной ответственности за счет более высоких требований к законодательному описанию объективной стороны преступления. Нужно отдельно остановиться на использованном приеме, когда сознание и воля человека используются при раскрытии объективной стороны преступления. В уголовно-правовой литературе оспаривается корректность использования этого приема. В критическом плане отмечается, что употребление признаков, отражающих субъективное отношение лица к содеянному неудачно, поскольку тем самым раскрывается не объективная сторона преступления, а само деяние в его психофизическом единстве260. Действительно, сознательно-волевая характеристика преступления, т.е. психических процессов непосредственно связанных с актом общественно опасного противоправного посягательства, уместна в рамках субъективной стороны преступления. Вместе с тем, нужно учитывать, что в силу условности деления преступления на объективную и субъективную стороны, известные допущения неизбежны. Эти допущения вытекают из самой природы преступления как акта субъекта, выступающего адресатом уголовно-правовых требований, а потому вовлеченного в регулятивноохранительные общественные отношения. При исследовании признаков, характеризующих объективную (внешнюю) сторону преступления, в режиме отдельной квалификационной задачи оценивается общественно опасное посягательство как поведение лица способного действовать виновно. Другими словами, признание рассматриваемого акта субъекта как деяния, совершенного под контролем 260 См.: Филимонов В.Д. Объективная сторона преступления. // Уголовное право. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. проф. Л.Л. Кругликов. М., 1999. С.139; Номоконов В.А. Объективная сторона преступления. С.318. 163 сознания и воли, выступает необходимой предпосылкой, предварительным условием для уголовно-правовой квалификации деяния. По смыслу положения ст. 8 УК РФ под основанием уголовной ответственности имеется в виду не любое активное или пассивное проявление человека в объективной реальности, а совершение социально обусловленного и юридически значимого деяния лица. Субъект несет ответственность не за осознанное и волевое поведение, а при условии обладания сознанием и свободной волей. Осознанный, выражающий свободную волю лица поступок сам по себе не представляет общественной опасности. Такое качество приобретается при причинении или создании угрозы причинения вреда объекту преступления (уголовноправовой охраны). А.Н. Трайнин правильно отмечал, что «уголовный закон карает преступников не за то, что он психически здоров, а при условии, что он психически здоров»261. В связи с этим следует согласиться с устоявшимся в уголовно-правовой литературе мнением о четырех обязательных признаках (свойствах), характеризующих деяние субъекта: кроме указанных в уголовном законе общественной опасности и запрещенности УК РФ еще и признаками осознанность и волимость (добровольность)262. При квалификации преступления по субъективной стороне уголовноправовое оценке подлежит отрицательное (что характерно для умысла) либо пренебрежительное или недостаточно внимательное (что характерно для неосторожности) психическое отношение к основным социальным ценностям, проявившееся в конкретном преступном деянии. Социальную сущность вины образует неправильное отношение лица к наиболее важным ценностям общества, выраженного в общественно опасном деянии. В частности, при квалификации преступления имеет значение мобилизация интеллектуально-волевых 261 усилий виновного на совершение деяния, Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. С. 74. См.: Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон теория, практика. 2-е изд., перераб. и дополн. С. 90; Бойко А.И. Преступное бездействие. СПб., 2003. С. 77; Нагаева Т.И. Формы и виды преступного деяния. М., 2012. С. 84; Тимейко Г.В. Общее учение об объективной стороне преступления. Ростов н/Д, 1977. С. 83. 262 164 посягающего на определенный объект, совершаемого определенным способом, причиняющего конкретные последствия, характеризующегося наличием определенных смягчающих и отягчающих обстоятельств263. Отдельного внимания в связи с объединением в родовое понятие деяние таких его форм как действие и бездействие заслуживает вопрос о причинности бездействия. Этот вопрос обсуждается наряду с общими проблемами уголовно-правовой причинности и объективной стороны преступления. Представляется одним из краеугольных вопросов учения о преступлении и составе преступления. Как сторонники каузальности бездействия, так и ее противники правоту своей позиции обосновывают нередко одними и теми же доводами. Первые в отрицании противниками причиняющего характера бездействия видят отступление от всеобщности принципа причинности. Вторые в свою очередь, подчеркивая бесплодность поисков причиняющего элемента в бездействии, говорят о несовместимости каузальности бездействия с принципами единого философского понятия причинности. Теории, бездействии, отстаивающие имеют идею значительное наличия число причинной сторонников связи при (С.Р. Багиров, А.И. Бойко, П.Т. Васьков, М.С. Гринберг, Н.Д. Дурманов, М.И. Ковалев, А.Ю. Кошелева, Г.А. Кригер, Н.Ф. Кузнецова, В.Н. Кудрявцев, А.А. Музыка, А.А. Пионтковский, А.А. Тер-Акопов, А.Н. Трайнин, Т.В. Церетели, Н.Н. Ярмыш и др.) и занимают господствующее положение в правовой науке264. В основе этой позиции лежит идея признания юридически значимых 263 См.: Рарог А.И. Квалификация преступления по субъективным признакам. С. 74, 87 См., напр.: Бойко А.И. Преступное бездействие. СПб., 2003. С. 130-170; Гринберг М.С. Преступления в сфере взаимодействия человека и техники. Омск, 2008. С. 76-84; Дурманов Н.Д. Понятие преступления. С. 92-93; Кригер Г.А. Причинная связь в советском уголовном праве // Советская юстиция. 1979. № 1. С. 9; Ковалев М.И., Васьков П.Т. Причинная связь в уголовном праве. М., 1958. С. 44-45; Кошелева А.Ю. Особенности причинной связи в составах преступлений, совершаемых путем бездействия. С. 113-201; Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С. 214; Музыка А.А., Багиров С.Р. Причинная связь: уголовно-правовой аспект. С. 83-84; Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. Курс советского уголовного права. С. 227-232; Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. С. 174-176; 264 165 связей, характерных для сферы общественной жизни и целеполагающей деятельности человека. Каузальный потенциал бездействия объясняется включенностью лица в поведенческую систему, рассчитанную на обязанность лица действовать для предотвращения вреда. Так, Т.В. Церетели свой вывод о причиняющей силе бездействия обосновывала закономерностями общественной жизни, имея в виду, что человек в практической деятельности может воздействовать на окружающий его мир не только путем непосредственного «телесного» вмешательства в определенные отношения, но и путем использования химической, физической или биологической причинности, над которой он господствует. Поэтому человек может использовать силы природы для намеченных им целей, не совершая вообще никакого положительного действия. И благодаря своему положению в определенной области общественной жизни, а также конкретным условиям места и времени, в которых имеет место бездействие, человек приобретает возможность путем опущения определенной деятельности воздействовать на течение причинности. В итоге этих рассуждений Т.В. Церетели вывела актуальные и для современного уголовного права условия уголовной ответственности при бездействии: а) наличие обязанности у лица действовать в соответствии с теми задачами и функциями, которые возлагались на него обществом в конкретной сфере общественных отношений; б) выполнение ожидаемого от данного лица действия было для него возможно; в) выполнение ожидаемого и возможного действия могло предотвратить наступление данного общественно опасного последствия265. Более того, весьма показательна в отмеченном отношении позиция Н.Ф. Кузнецовой, подчеркивающей аксиоматичность способности преступного бездействия причинять опасные последствия. Автор обращает Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. С. 259-282; Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. С. 343-375; Ярмыш Н.Н. Теоретические проблемы причинно-следственной связи в уголовном праве (философско-правовой анализ). С. 355-427 и др. 265 См.: Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. С. 264 и след. 166 внимание на законодательное фиксирование причинности бездействия. Согласно УК ч. 2 ст. 12 Эстонии 2002 г.: «Объективными признаками состава виновного деяния являются описание в законе действия или бездействия и в предусмотренных законом случаях - последствия, находящиеся с ним в причинной связи». Часть 3 ст. 8 УК Грузии устанавливает: «Бездействие в этом случае будет считаться необходимым условием осуществления предусмотренных соответствующих последствий или создания конкретной опасности, когда на лицо возлагалась специальная правовая обязанность действия, лицо имело возможность такого действия и в результате обязательного и возможного действия последствия были бы предотвращены». А УК РФ предусматривает целый ряд преступных бездействий, которые причиняют реальный вред или создают опасность его наступления266. При такой категоричности во взглядах на причинность бездействия заслуживают внимания аргументы оппонентов, отрицающих причинность бездействия (В.Б. Малинин, А.П. Козлов, Т.И. Нагаева, А.И. Плотников, Г.В. Тимейко, М.Д. Шаргородский и др.)267. В этом вопросе нельзя признавать правоту одних и неправоту других, поскольку авторы руководствуются одной и той же философской платформой. По нашему наблюдению, скорее нужно говорить о том, что авторы отрицающие причинность бездействия, более последовательны в учете философских оснований этого вопроса. М.Д. Шаргородский, впервые выступивший в советской литературе с положением об отсутствии причинности при бездействии, указывал в своей 266 См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». С. 189. 267 См.: Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. С. 189-219; Козлов А.П. Причинная связь и бездействие в уголовном праве // Проблемы уголовной политики. Советский и зарубежный опыт: Сб. науч. ст. Красноярск, 1989. С. 157-168; Нагаева Т.И. Указ. соч. С. 118-127; Плотников А.И. Объективное и субъективное в преступлении. С. 67-71; Тимейко Г.В. Понятие и специфические черты преступного бездействия // Труды ВЮЗИ. Вопросы права, истории и философии. Т. II. М., 1962. С. 139-146; Шаргородский М.Д. Преступления против жизни и здоровья. М., 1947. С. 98 и др. 167 более поздней работе, что его оппоненты зачастую исходят из причинения не просто бездействием, а только виновным бездействием, тем самым перенося причинение в сферу субъективного и сводя данный вопрос к вопросу о долженствовании. Оставаясь на последовательно марксистских позициях, М.Д. Шаргородский отрицал за причинением свойства нормативной категории: «Это нормативисты, и в частности Кельзен, исходят из того, что элементы познания, связанные согласно принципу причинности, образуют природу; эти же элементы, связанные согласно нормативному принципу, образуют общество. Но марксистам такая позиция должна быть абсолютно чуждой»268. Сложно не согласиться с Г.К. Матвеевым, высказавшим критические замечания в связи с приведенной выше позицией Т.В. Церетели. Г.К. Матвеев указывает на непоследовательность автора: с одной стороны, когда говорится о причинности действия, Т.В. Церетели рассматривает причинную связь между действием и вредом как объективное явление действительности, существующее независимо от противоправности, с другой стороны, когда говорится о причинности бездействия, она не мыслит бездействие вне законодательной (т.е. нормативной) предпосылки269. Г.К. Матвеев призывает «убрать рамки нормативных категорий и объяснить бездействие с материалистических позиций, т.е. вскрыть его субстрат, состоящий в том, что бездействие, как и действие, может объективно существовать вне границ противоправности»270. Если руководствоваться исключительно философией диалектического материализма, то эта задача представляется в принципе не разрешимой. Тем не менее, с данной задачей вполне успешно (насколько вообще это возможно) справляется В.Н. Кудрявцев. Подчеркнем, В.Н. Кудрявцев ошибочную позицию, состоящую в 268 См.: Шаргородский М.Д. Некоторые вопросы причинной связи в теории права // Советское государство и право. 1956. №7. С.50. 269 См.: Матвеев Г.К. Теоретические вопросы причинности бездействия // Советское государство и право. 1962. №10. С. 61. 270 Там же. С. 64. 168 отрицании за бездействием причиняющего момента, объясняет игнорированием различий философского и физического понятий причинной связи. Основываясь на философской категории причинности, автор выделяет четыре ее разновидности: а) активное поведение – активный результат; б) активное поведение – пассивный результат; в) пассивное поведение – активный результат; г) пассивное поведение – пассивный результат, и совершенно правильно указывает, что с физической точки зрения им присуща различная характеристика271. Идея, лежащая в основе рассуждений В.Н. Кудрявцева, состоит в том, что «перенос информации — типичное свойство причинности в сфере общественных явлений»272 и «что бездействие, будучи пассивным, с энергетической точки зрения обладает определенными активными свойствами в информационном плане»273. Признавая информационное, управляющее воздействие причины на следствие как одну из форм их взаимосвязи, автор приходит к заключению, что управляющий характер пассивных явлений свойственен не только области социальных и правовых явлений, это – и особая, более высокая форма причинности, наблюдаемая в биологических процессах и даже в неживой природе, если причинная связь осуществляется в определенной совокупности объектов, образующих систему (так поворот выключателя можно считать причиной того, что электрическая лампа потухла, но ведь этот выключатель не служит источником энергии или материи; он «только» управляет энергетической системой). В.Н. Кудрявцев делает вывод, что в информационных процессах различие между действием и бездействием существенно утрачивается: «Велика ли разница, сказал ли поводырь: «Путь свободен» или не сказал ничего, хотя видел, что слепец идет к обрыву. Не только результат, но и развитие причинной связи здесь аналогичны. Это объясняется тем, что для процессов управления отсутствие информации тоже 271 См.: Кудрявцев В.Н. Противоправное бездействие и причинная связь // Советское государство и право. 1967. №5. С. 29. 272 Кудрявцев В.Н. Причины правонарушений. М., 1976. С. 14. 273 Кудрявцев В.Н. Причинность в криминологии. М., 1968. С. 93; Кудрявцев В.Н. Противоправное бездействие и причинная связь. С. 31. 169 есть информация. Если железнодорожная стрелка вовремя не переведена или, напротив, переведена неправильно, результат остается одним и тем же: создаются условия для движения поезда по занятому пути. Непередача полезной информации оставляет условия такими, какими они сложились (случайно или сознательно) на данный момент времени; эти условия могут быть неблагоприятны для действия полезных причин и, соответственно, благоприятны для действия вредных, а это в свою очередь ведет к вредному результату»274. Рассматривая причинность как онтологическую категорию, с оговоркой, если бездействие не является информационным, А.И. Плотников отрицает за бездействием причиняющую способность. Бездействие «фактически есть ничто, оно нейтрально по отношению к окружающему миру и не может создавать возможности для чего-либо»275. В философии состоятельность определения причинности как процесса передачи вещества, энергии и информации от одного предмета к другому не оспаривается. Однако сложно не заметить недостаточность, ограниченность философской платформы диалектического материализма, признающего материальность мира, первичность материи по отношению к сознанию, когда материя отражается в сознании и определяет его содержание. Исходя из этого фундаментального посыла, следует признать, что «путем бездействия невозможно воздействовать непосредственно на материальные объекты, в том числе и на личность»276, а значит в такой интерпретации «бездействие не обладает причиняющей силой»277? Рассмотрим в связи с этим критические высказывания по поводу «информационной» причинности бездействия. Основным аргументом против этой позиции выступает указание на то, что бездействие причиняет не непосредственно, а лишь опосредованно, проходя через голову другого лица. 274 Кудрявцев В.Н. Противоправное бездействие и причинная связь. С. 31. Плотников А.И. Объективное и субъективное в преступлении. С. 69. 276 Тер-Акопов А.А. Бездействие как форма преступного поведения. М., 1980. С. 79-80. 277 Нагаева Т.И. Указ. соч. С. 126. 275 170 В связи с этим, например В.Б. Малинин пишет, что бездействие изменяет не внешний мир, не природу, не вещи, а сознание другого лица (да и то не всегда), человек может сообразовывать свое поведение не только с поведением других людей, но и с поведением животных, и даже с «бездействием» неживой природы. Со ссылкой на Ф. Энгельса: «Все, что побуждает человека к деятельности должно проходить через его голову ... Воздействия внешнего мира на человека запечатлеваются в его голове, отражаются в ней в виде чувств, мыслей, побуждений, проявлений воли, словом – в виде «идеальных стремлений», и в этом виде они становятся «идеальными силами»»278 автор приходит к выводу, что признавать причиной поведения одного лица поведение другого – значит отрицать сознательный характер человеческого поведения вообще279. Ранее высказанное аналогичное утверждение, что в обществе, движущемся сознательными поступками людей, акт бездействия одного лица может оказать психологическое воздействие на других людей, и под влиянием этого появляются те или иные мотивы, люди начинают или прекращают действовать и таким путем причиняют вред280, также подвергалось критике. В частности Г.В. Тимейко совершенно справедливо утверждает по этому поводу, что сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его. Именно поэтому человек, получивший какую-либо информацию, не становится бездушным и бездумным автоматом, действующим по системе заложенных в нем рычагов и механизмов281. Но верно и то, что «в современных условиях быстрого развития техники активные человеческие действия энергетического содержания все более заменяются управлением, в котором различие между 278 Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 290. 279 См.: Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. С. 195-196. 280 См., напр.: Пионтковский А.А. Проблемы причинной связи в праве. С. 88-89; Дурманов Н.Д. Понятие преступления. С.56. 281 См.: Тимейко Г.В. Общее учение об объективной стороне преступления. С. 121-122. 171 действием и бездействием не столь существенно»282. С повышением мощности и сложности технических систем в управление ими включаются десятки и сотни людей, одни из которых непосредственно управляют, обеспечивая безопасное функционирование техники, другие – обеспечивают такое функционирование. В определенных случаях те же функции реализуются двумя и более лицами – пилотом самолета, совершающего посадку, и диспетчером аэропорта, заводящим его на взлетно-посадочную полосу, машинистом и помощником машиниста и т.д.283 При совершении преступления преступное бездействие предстает как системное изменение поведения субъекта в определенной социотехнической системе отношений. Если, например, водитель выехал на полосу встречного движения, в связи с чем произошло столкновение двух встречных машин, причинная связь между действиями виновного физического, и материального наступившими последствиями содержания, она не имеет основывается на информационной социальной связи: водитель встречной машины, получив информацию об опасном состоянии, с целью избежать столкновения принял вправо, что привело к столкновению с двигавшейся в первом ряду другой автомашиной284. Имеет смысл более подробно остановиться на четвертой ситуации, выделенной В.Н. Кудрявцевым: «пассивное поведение – пассивный результат», объясняемой автором тем, что в некоторых случаях нет ни энергетического, ни информационного воздействия. Наличие причинной связи в подобных случаях он связывает с особым, пассивным состоянием окружающей среды, которое и является причиной пассивного состояния результата, приводя философское обоснование, когда «даже неизменные состояния системы следует трактовать как передачу во времени сохраняющихся динамических величин – таких, как энергия, масса, момент». 282 Кудрявцев В.Н. Противоправное бездействие и причинная связь. С. 31. См.: Гринберг М.С. Технические преступления. Новосибирск, 1992. С. 76. 284 См.: Тер-Акопов А.А. Ответственность за нарушение специальных правил поведения. С. 106-107. 283 172 Научные оппоненты отмечали, поскольку бездействует весь мир, то причиняет тот, кто должен был действовать285. Другими словами, причинение бездействием ставится в зависимость от противоправности. Подводя философское обоснование под собственную концепцию, В.Н. Кудрявцев ставит два вопроса: 1) Каковы границы той пассивной среды, которую мы считаем причиной пассивного результата? 2) Существует ли разница между причинами и условиями в этой пассивной среде? Отвечая на первый вопрос, В.Н. Кудрявцев указывает, что в объективной причинной связи с наступившим результатом находится не «все человечество», а ограниченный круг лиц имеющих физическую возможность оказать помощь. Что касается второго вопроса о том, равноценны ли все факторы пассивной среды, В.Н. Кудрявцев приводит результаты обсуждении этого вопроса во Всесоюзном институте по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности. Первое мнение принадлежит А.А. Эйсману, который пассивную среду, рассматриваемую в качестве причины, считает в физическом смысле однородной. В данном случае от причины к следствию ни материя, ни информация потому и не передаются, что в числе сил, действующих в этой среде, нет главных и второстепенных. Все они уравновешивают друг друга и могут рассматриваться как статистическая совокупность факторов, равнодействующая которых сводится к нулю. Отсюда следует, что в случае П–П нет причины в специфическом смысле этого слова (в отличие от условий). Причина «вырождается» в совокупность условий, а причинность – в обусловленность. Такое понимание не означает отрицания причиняющего характера бездействия, ибо в широком смысле слова условия также являются причинами события. Без них оно не могло бы иметь места или было бы другим. Однако о причине в этом случае можно говорить лишь в смысле полной причины, т. е. совокупности всех необходимых и достаточных условий. Суть другого мнения, высказанного Г.А. Злобиным, состоит в том, что в рассматриваемом случае пассивного 285 См.: Шаргородский М.Д. Некоторые вопросы причинной связи в теории права. С.50. 173 состояния среды можно из совокупности условий выделить причины. Ими будут поступки (акты бездействия) тех людей, которые были реально включены в соответствующие биологические, технические или (и) социальные системы, как их необходимый элемент. Подводя итог, В.Н. Кудрявцев говорит, что между приведенными точками зрения нет противоречия; они дополняют друг друга. В первом случае анализируется связь П–П на энергетическом уровне, и в этом смысле бездействие всех лиц, включенных в пассивную среду, оказывается равноценным. Во втором случае эта же среда рассматривается с точки зрения ее структуры, и здесь можно выделить, с одной стороны, элементы, относящиеся к той же системе, в которую включено и наступившее следствие, и, с другой стороны, элементы, входящие в другие системы. Это дает возможность отделить причину от условий (в рамках соответствующей системы и применительно к ней) и объяснить, почему только на некоторые категории лиц возлагается правовая обязанность действовать286. Нельзя не отметить, что современные авторы, последовательно придерживающиеся философских положений о причинности, отстаиваемых в работах 1940-70-х гг., приходят к совершенно неожиданным (неожиданным в уголовно-правовом отношении) суждениям. Так, например, В.Б. Малинин приходит к выводам, что «убийство путем бездействия невозможно», «невмешательство другого лица в причинную связь (например, врача) не изменяет ее характера. Ответственность за убийство несет убийца, врач – только за неоказание помощи»287. Такое положение можно объяснить тем, что авторами не учитываются различия в проявлениях причинности на разных уровнях объективной реальности. «Даже видимое бездействие человека сопровождается сложнейшей тканью причинных цепей, связанных с процессами дыхания, пищеварения, кровообращения и другими, не говоря 286 См.: Кудрявцев В.Н. Противоправное бездействие и причинная связь. С. 32-33. См.: Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве: Вопросы теории и практики: дис. … д-ра. юрид. наук. СПб., 1999. С. 373. 287 174 уже о микроскопических причинных процессах на уровне клеток и тем более – молекул, атомов, элементарных частиц»288. Проблема причинности бездействия наглядно демонстрирует сложившуюся в теории уголовного права ситуацию, когда ученые-юристы, руководствуясь одной и той же методологической основой при решении в целом проблемы причинности и, пытаясь подвести под ответственность за преступное деяние материалистическую основу, приходят при решении частных вопросов к совершенно противоположным выводам. Нельзя не согласиться с М.Д. Шаргородским и его последователями, что при бездействии, исходя из строгого следования положениям диалектического материализма, причинная связь отсутствует (хотя и наличествует связь обусловливания) и нужно решить вопрос не о том, когда бездействие является причиной наступившего результата, а только о том, когда человек отвечает за бездействие. Однако если принимать во внимание, что юридическую значимость поведению лица придают не столько изменения, производимые в материальном (предметном, вещном) мире, а сколько на социальном и правовом уровне, то нельзя отрицать принципиальной разницы между действием и бездействием как формами преступного поведения. По этой причине вопрос об уголовной ответственности необходимо решать, опираясь на единые основания – системное восприятие механизма причинения преступного результат. Таким образом, нельзя не признавать причиняющую способность бездействия в правовой сфере. Подход в определении преступного деяния, проводимый через раскрытие таких его форм как: а) преступное действие и б) преступное бездействие не является общепринятым. Более того, прежде указанному делению действительно придавалось большое значение. Как было ранее отмечено, некоторые нормативные акты вносили определение этих видов в 288 Князев Н.А. Проблема причинности в философии (концепция двух уровней): дис. … дра филос. наук. М., 1993. С. 88-89. 175 сам текст закона289, и, соответственно, в теоретическом плане проводились существенные юридически значимые различия между ними. На самом же деле, в объективной реальности деяние лица может выражаться в самых различных своих проявлениях, а значит можно выделять и различные формы этого деяния. Поэтому вполне закономерно помимо традиционных форм деяния - действие и бездействие – выделяются иные формы уголовноправового деяния. Например, А.А. Тер-Акопов различает, наряду с действием и бездействием, такую форму деяния как преступное нарушение специальных правил290. Эта оригинальная концепция заслуживает отдельного внимания. Согласно автору деяние может иметь различную причиняющую природу: физическую, информационную и нормативно-программную. Физическое деяние характеризуется, главным образом, передачей материи и энергии от субъекта к предмету и объекту посягательства, однако, деяний сугубо физического характера не бывает, физическое воздействие сопряжено с передачей информации, но информационный аспект здесь не имеет причиняющей силы. Информационная составляющая имеет тогда значение, кода информация заключена в деянии, когда общественно опасное последствие наступает собственно под влияние информации. А.А. ТерАкопов выделяет четыре таких случая: 1) информационное воздействие может быть информационно-психологическим, когда информация используется в качестве средства воздействия на психику человека (например, угрозы, обман, внушение, гипнотическое, в том числе нейролинвистическое программирование, кодирование и т.п.); 2) манипулирование информацией: выдача, передача, разглашение информации (ст. 183, 189, 275, 276, 283, 284, 320 и др), непредоставление либо сокрытие информации (ст. 140, 237, 287), искажение информации ( ст. 142, 273, 327); 3) несанкционированный доступ к защищаемой информации (ст. 138, 272, 289 См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. Т. 1. С. 266. См.: Тер-Акопов А.А. Ответственность за нарушение специальных правил поведения. М., 1995. С.6 и далее. 290 176 276); 4) информационно-компьютерные способы причинения имущественного вреда. Наконец, все преступления, которые выражаются в бездействии либо нарушении специальных правил поведения имеют, согласно автору, нормативно-программную причиняющую природу291. А.А. Тер-Акопов делает важный вывод: всякое деяние обладает таким фундаментальным свойством причинности в социальных отношениях, которое связано с системным изменением установленного в обществе порядка отношений, обеспечивающего безопасность участников отношений292. Три формы деяния выделяет также В.А. Номоконов: еще и сложную преступную деятельность, которая включает в себя такие сложные подвиды как: а) составное преступление, б) продолжаемое преступление, в) длящееся преступление293. Третью форму деяния, ту же «преступную деятельность», рассматривает В.Б. Малинин. Однако видит ее иначе, предлагая ввести в УК РФ ст. 151 «Преступное деяние (действие, бездействие, деятельность)», состоящую из четырех частей, где деятельность определяется как «совокупность движений, актов бездействия человека, а также использование сил и закономерностей природы»294. А.И. Долгова на основе анализа иного фактического материала - организованной преступности и коррупции определяет «преступную деятельность» и формулирует предложение о дополнении ст. 14 УК РФ частью третьей иного содержания: «3. Преступной деятельностью признается система совершаемых с заранее обдуманным умыслом взаимосвязанных деяний, предусмотренных Особенной частью настоящего Кодекса, либо деяний, образующих определенную целостность, обеспечивающую совершение преступных деяний»295. 291 См.: Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности. С. 250, 312. 292 См.: Там же. 293 См.: Номоконов В.А. Объективная сторона преступления. С. 318-321. 294 См.: Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. С.154. 295 См.: Долгова А.И. Криминологические оценки организованной преступности и коррупции, правовые баталии и национальная безопасность. М., 2011. С. 324-325. 177 Т.И. Нагаева приходит к выводу, что «независимо от того, в какой поведенческой форме (активной или пассивной) совершается преступное деяние, оно всегда является юридическим действием»296. А.А. Рудавин определяет бездействие самостоятельный, в уголовном обособленный во праве времени как и «противоправный, пространстве акт (совокупность актов) поведения, состоящий из целого ряда действий, являющихся свидетельством факта неисполнения юридической обязанности, способом уклонения от нее либо ненадлежащего исполнения» (курсив наш – З.С.)297. На наш взгляд, деяние лица как внешнее проявление разных форм преступного поведения человека объединено в одну категорию в связи с отличительными свойствами общественной опасности и запрещенности уголовным законом. Поэтому любая дифференциация деяния на подвиды уместна лишь при учете этих свойств. Иными словами, различия между формами деяния необходимо видеть в механизме причинения вреда охраняемым уголовным законом объектам, т.е. на правовом уровне. Конкретные формы деяния можно выделить на иных уровнях: на физическом (природном) - в плоскости переноса энергии и материи; на социальном информационном воздействии на сознание и волю и на иных уровнях. Но эти различия сами по себе не имеют принципиального значения при установлении причины и причинной связи преступного результата, а учитываются в совокупности на всех структурных уровнях организации материи, и прежде всего на нормативном уровне. Исследование вопроса о преступном деянии как составляющей причинности позволяет во взаимосвязи с результатами, полученными при рассмотрении теоретико-методологических основ причинной связи в уголовном праве, сформулировать следующие основные выводы. 296 Нагаева Т.И. Указ. соч. С. 81. Рудавин А.А. Преступное бездействие (уголовно-правовой и криминологический аспекты): автореф. дис. … канд. юрид. наук. Рязань, 2013. С. 10. 297 178 1. Понятие «деяние» поливариативно и используется в УК РФ в нескольких значениях: а) как слово, определяющее правомерное поведение человека; б) деяние, чьи свойства побуждают законодателя к его криминализации; в) как синоним преступного поведения человека в его психофизическом единстве; г) как понятие, характеризующее содеянное лишь с внешней его стороны и включающее в себя действие (бездействие) и причиняемые им общественно опасные последствия; д) родовое понятие, объединяющие все формы проявления активности субъекта с учетом их физической, социальной и правовой характеристик, причинно связанные с общественно опасными последствиями. 2. Понятие общественно опасного деяния, как осознанного и волевого (добровольного) поведения, должно быть уяснено посредством раскрытия характеристики его свойств общественной опасности и запрещенности уголовным законом. Дальнейшую конкретизацию это понятие получает в диспозициях уголовно-правовых норм Особенной части УК РФ. 3. Деяние лица, оставаясь по сути актом общественно опасного запрещенного УК РФ посягательства, в объективной реальности проявляется по разному, а значит на доктринальном уровне может быть облечено в разные формы: традиционные (действие и бездействие) и иные (нарушение специальных правил поведения, преступная деятельность и др). В связи с этим нужно подчеркнуть, что форма преступного деяния не играет роль определяющего показателя в структуре уголовно-правовой причинности. 4. Принцип искусственной изоляции ведет к упрощенному пониманию компонентов причинного отношения. Законодательная модель причинной связи прямо не обязывает устанавливать всю совокупность выступивших в роли необходимых преступный результат. условий обстоятельств и сил, генерировавших 179 3.2. Причинность и общественная опасность преступного деяния Способность человека выбрать такой вариант поведения, который не связан с причинением вредных последствий, способность субъекта влиять на развитие определенных физических и социальных процессов лежит в основе идеи об уголовно-правовой причинности. Выявление причинной связи между деянием субъекта и наступившими общественно опасными последствиями означает, что этот вредный результат, хотя может быть и был вызван к жизни участием третьих лиц либо каких-то иных обстоятельств, но при этом роль юридически значимой причины сыграло также поведение этого субъекта. Совершение лицом деяния, состоящего в причинной связи с общественно опасными последствиями, определяет объективные пределы уголовной ответственности и позволяет при наличии субъективных предпосылок обосновать порицание, осуждение такого поведения субъекта. В объективной реальности не существует самой по себе причинной связи. Конечно, можно дискутировать по поводу того, относится ли причинность к способу нашей организации знаний или выступает неким фундаментальным фактом реального бытия. При всей этой дискуссии несомненным остается тот факт, что это некая связь, отношение между двумя конкретными явлениями социальной жизни: деянием человека, которое во всех без исключения случаях может быть описано и оценено процессуальными средствами, и общественно опасными последствиями, по поводу наступления которых государство реализует охранительную функцию. О причинении вреда преступлением говорится лишь в тех ситуациях, когда само деяние «по содержанию общественно опасно»298. Нужно вспомнить, что история вхождения в обиход термина «преступление» связана с идеей причинения преступлением государству вреда, убытка. В именном указе Петра I Великого «О воспрещении взяток и 298 Понятие преступления и виды преступлений // Курс уголовного права. Общая часть / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М.1999. Т. 1. Учение о преступлении. С. 128 (автор главы – Н.Ф. Кузнецова). 180 посулов и о наказании за оное» от 24 декабря 1714 г. находим следующее: «Объявляем сим нашим указом: понеже многие лихоимства умножились, между которыми и подряды вымышлены и прочие тому дела, которые уже наружу вышли, о чем многие, яко бы оправдывая себя, говорят, что сие не заказано было, не разсуждая того, что все то, что вред и убыток государству приключить может, суть преступления»299. В Наказе Екатерины II, оказавшем значительное влияние Г.И. Солнцева302 и на других взгляды О. Горегляда300, ученых-юристов начала П. Гуляева301, XIX века, при определении преступления раскрывается его главная черта являться вредным «или каждому особенно, или всему обществу»303. В связи с этим вполне закономерно уже в первых отечественных учебниках по уголовному праву подчеркивалось, что «характеристику уголовных преступлений составляет то, что содержат в себе посягательство на целый общественный порядок, они преследуются обществом независимо от воли пострадавших от них лиц»304, что существенным признаком, определяющим деяние, воспрещенное под страхом наказания, выступает «опасность действия для общества»305. В Руководящих началах по уголовному праву РСФСР (ст. 5) преступление определялось как «нарушение порядка общественных отношений, охраняемых уголовным правом», а в ст. 6 содержалось положение согласно которому «преступление, как действие или бездействие, 299 Законодательство Петра I. М., 1997. С. 749-750; Георгиевский Э.В. Общее понятие преступного в истории уголовного права России: терминологическое многообразие // Государство и право. 2008. № 4. С. 83. 300 См.: Горегляд О. Опыт начертания российского уголовного права: О преступлениях и наказаниях вообще. Ч. 1. СПб., 1815. С. 41. 301 См.: Гуляев П. Российское уголовное право, составленное из государственных законов. М., 1826. С. 17-39. 302 Г.И. Солнцев предложил определять преступление «как внешнее, свободное, положительными законами воспрещаемое деяние, безопасность и благосостояние государства или частных его граждан, посредственно или непосредственно, нарушающее и правомерное наказание за собой для преступника влекущее» (См.: Фельдштейн Г.С. Главные течения в истории науки уголовного права в России / Под редакцией и с предисловием В.А. Томсинова. М., 2003. С. 313). 303 Фельдштейн Г.С. Главные течения в истории науки уголовного права в России. С. 88. 304 Спасович В. Указ. соч. С. 85-86. 305 Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1867. С. 39. 181 опасное для данной системы общественных отношений, вызывает необходимость борьбы государственной власти с совершающими такие действия или допускающими такое бездействие лицами (преступниками)»306. В УК РСФСР 1922 г. под преступлением понималось «всякое общественно опасное действие или бездействие, угрожающее основам советского строя или правопорядку, установленному рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени» (ст. 6). Собственно первую попытку раскрыть в уголовном законе понятие «общественная опасность» нужно связывать со ст. 6 УК РСФСР 1926 г. В ней было закреплено следующее положение: «общественно опасным признается всякое действие или бездействие, направленное против Советского строя или нарушающее правопорядок, установленный Рабоче-Крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени». В Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. (ст. 7) предлагалось уже иное определение понятия преступление с указанием признаков общественной опасности и предусмотренности уголовным законом. Это понятие было воспроизведено в ст. 7 УК РСФСР 1960 г. Поэтому «общественная опасность» уяснялась исходя из смысла положений указанной статьи. Под общественной опасностью понималось объективное свойство предусмотренного уголовным законом деяния существенный причинения (действия вред или системе, бездействия) содержать общественному экономической или строю реальную СССР, социалистической его реально причинять возможность такого политической собственности, или личности, политическим, трудовым, имущественным и другим правам и свободам граждан, социалистическому правопорядку307. В действующем уголовном законе понятие «общественной опасности» также не раскрывается. 306 См.: Постановление Наркомюста РСФСР от 12.12.1919 «Руководящие начала по уголовному праву Р.С.Ф.С.Р.». 307 См.: Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / Под ред. Ю.Д. Северина. М., 1985. С. 14. 182 Таким образом, если судить не словообразование само по себе, а смысл этого понятия, то следует признать справедливость замечания Н.Ф. Кузнецовой, что в законодательстве формулировка общественной опасности деяния, возможна, как правило, в трех вариантах: а) указанием на объекты посягательства, которым деяние причиняет вред, б) на вредоносность деяния, в) сочетание того и другого. В связи с этим автор отсылает к Французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г., исторически первому документу, в котором социальные (материальные) свойства правонарушений раскрывались как «действия, вредные для общества»308. Например, в Уголовном кодексе Китайской Народной Республики не используется термин «общественная опасность», вместе с тем, раскрывается направленность причинения вреда при совершении преступления. В ст. 13 УК КНР предлагается следующее определение преступления: «Все деяния, наносящие вред государственному суверенитету, территориальной целостности и безопасности государства, направленные на раскол государства, диктатуры, подрывающие свергающие власть социалистический народно-демократической строй, нарушающие общественный и экономический порядок, посягающие на государственную или коллективную собственность трудящихся масс, на личную собственность граждан, их личные, демократические и прочие права, а также другие наносящие вред обществу деяния, за которые в законе предусмотрено уголовное наказание, малозначительное, являются деяние преступлениями. небольшой тяжести Однако не явно признается преступлением». Как видно, китайский законодатель развернуто представил объекты уголовно-правовой охраны, подчеркнув, что любому преступлению присуще то, что оно наносит значительный вред обществу. В двух проектах УК – официальном 1994 г. и доктринальном 1993 г. – предпринимались попытки отказаться от общественной опасности в понятии 308 Понятие преступления и виды преступлений // Курс уголовного права. Общая часть / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М.1999. Т. 1. Учение о преступлении. С. 129 (автор главы – Н.Ф. Кузнецова). 183 преступления. Это объяснялось характеристикой «общественной опасности», представляющей по своему содержанию якобы «декларативный признак», занимающей «политизированное положение», содержание которого определяется по критериям политической, хозяйственной, идеологической и прочей конъюнктуры. Соответственно, звучал призыв «избавиться от социальной характеристики деяний, сосредоточив внимание на описании правовых признаков преступления»309. Кроме того, как подчеркивает Т.Г. Понятовская, употребление именно этого признака способствовало юридическому оформлению расширения сферы репрессивной деятельности государства, использовалось в целях снятия формальных ограничений при оценке содеянного в качестве преступления и в конечном итоге было обусловлено потребностью усиления уголовной ответственности310. Ю.А. Красиков под преступлением предлагал понимать «противоправное деяние, общественная опасность которого учтена при решении вопроса об отношении его к уголовно-правовому деликту»311. А в ст. 14 проекта УК РФ, разработанного коллективом авторов Государственно-правового управления Президента Российской Федерации и Министерства юстиции Российской Федерации, было предложено следующее определение: «Преступлением признается запрещенное уголовным законом действие (или бездействие), причиняющее вред или создающее угрозу причинения вреда личности, обществу или государству»312. В использованном обороте «причиняющее вред или создающее угрозу причинения вреда личности, обществу или 309 См.: Проект Уголовного Уложения Российской Федерации. Общая часть. // Записки криминалистов. Вып. 1. М.,1993. С. 223-224. 310 Понятовская Т.Г. Концептуальные основы системы понятий и институтов уголовного и уголовно-процессуального права. Ижевск, 1996. С. 90-94; Понятовская Т.Г. Концептуальные основы уголовного права России: история и современность: автореф. дис. …д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 1997. С. 7-8, 24. 311 Красиков Ю.А. Множественность преступлений: социальная сущность и проблемы ответственности: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 1989. С. 12. 312 Уголовный кодекс Российской Федерации. Общая часть. Проект. М., 1994. С. 18. 184 государству» нетрудно увидеть своеобразную расшифровку (синоним) «общественной опасности»313. В итоге законодатель не только закрепил в ч. 1 ст. 14 УК РФ «общественную опасность» как признак (свойство) преступления, но и во второй части этой статьи усилил его значение, указав, что запрещенное уголовным законом деяние в силу малозначительности не представляющее общественной опасности не может быть признано преступлением. Надо сказать, что в уголовно-правовой литературе советского периода подчеркивалось наличие не только определенных фактических (физических) признаков деяния, но и его социального (общественного) свойства, выражающегося в опасности деяния для советского строя или социалистического правопорядка314. Из этого вывода, однако, вовсе не следует признание исключительно учения советской об общественной уголовно-правовой опасности школы. продуктом Учение об общественной опасности деяния зародилось и получило развитие в работах представителей социологической школы уголовного права315. Общественная опасность позволяет объяснить социальную сущность преступления в целом. Она выражает объективное свойство деяния, определяемое тем вредом, которое это деяние причиняет или может причинить 313 обществу316. В преступлении как социальном явлении См. аналогичный вывод: Наумов А.В. Российское уголовное право: курс лекций: в 3 т. Т. 1. Общая часть. 5-е изд., перераб и доп. С. 294. 314 См., напр.: Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. Курс советского уголовного права. С. 155. 315 См.: Алакаев А.М. Понятие преступления (формы и виды): автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1992. С. 13-15; Дурманов Н.Д. Понятие преступления. С. 90-96; Наумов А.В. Российское уголовное право: курс лекций: в 3 т. Т. 1: Общая часть. 5-е изд. перераб. и доп. М., 2011. С. 294. 316 См., напр.: Коробеев А.И. Уголовная наказуемость общественно опасных деяний (основания установления, характер и реализация в деятельности органов внутренних дел): Учебное пособие. Хабаровск, 1986. С. 37; Махоткин В.П. Общественная опасность преступления. М., 1991; Мальцев В. В. Проблема отражения и оценки общественно опасного поведения в уголовном праве: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 1993; Марцев А.И. Общие вопросы учения о преступлении. С. 15; Фефелов П.А. Общественная опасность преступного деяния и основание уголовной ответственности. М., 1972 и др. 185 общественная опасность есть «неотъемлемое свойство, его определяющее качество»317. Специальное исследование по теме общественной опасности проведено Ю.И. Ляпуновым. Основной вывод автора заключается в том, что общественная опасность – это универсальная, опорная, краеугольная категория уголовного права, которая в той или иной мере либо лежит в основании, либо находит отражение во всех его нормах Общей и Особенной частей. В социальном плане категория «общественная опасность», по Ю.И. Ляпунову, является атрибутивным, т.е. органически присущим, неотъемлемым свойством явлений и процессов, отраженных в уголовном законе, пронизывая не только букву, но и дух всего нормативного материала УК РФ. Автор к социально-правовым функциям категории «общественная опасность» относит влияние (непосредственное или опосредованное) этой категории на: специфику предмета и метода охраны и регулирования средствами уголовного права; отражение и реализацию в нем основополагающих принципов демократизма, социальной справедливости, гуманизма, законности, а также специальных общеправовых принципов; процессы нормотворчества, главным образом на определение круга преступлений, криминализацию и декриминализацию деяний; решение практически всех вопросов уголовной ответственности (основание, дифференциация, освобождение от нее и исключение ответственности); назначение уголовного наказания, его индивидуализацию, освобождение от него, в том числе и депенализацию; социально-политическую и моральнонравственную оценку уголовно-противоправного деяния и лица, его совершившего318. И если верна идея об общественной опасности как своеобразной характеристике проявления причинной связи на уровне 317 Прохоров В.С. Понятие преступления и классификация преступлений // Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб., 2006. С. 334. 318 См.: Ляпунов Ю.И. Общественная опасность деяния как универсальная категория советского уголовного права. С. 5, 115-116; Ляпунов Ю.И. Российское уголовное законодательство: резервы совершенствования // Уголовное право. 2002. № 2. С. 48. 186 социальной формы движения материи в виде причинения вреда или создании угрозы причинения вреда личности, обществу или государству, то все сказанное о социально-правовых функциях категории «общественная опасность» относимо также и к причинной связи. Общественная опасность преступления устойчиво определяется как характеристика не какого-либо одного элемента состава преступления, но суммарного сложения всех его составляющих. Как образно выражался А.Н. Трайнин, общественная опасность «разлита» по всем элементам состава. Это высказывание при всей его общеупотребительности вместе с тем не нужно воспринимать категорично. М.Д. Шаргородский убедительно доказал, что ни в одном элементе состава самом по себе нет общественной опасности. Общественная опасность, по М.Д. Шаргородскому, есть объективное свойство конкретного деяния, человеческого поведения конкретного субъекта. Когда имеются все признаки состава и нет обстоятельств, исключающих общественную опасность деяния, это поведение всегда является общественно опасным. «Свойство утолять жажду есть объективное свойство воды, вода же, как известно, состоит из водорода и кислорода, однако ни водород, ни кислород сам по себе свойством утолять жажду не обладают, и свойство это не самостоятельный элемент воды, точно так же, как оно не разлито в водороде и кислороде. Но при соединении двух атомов водорода с одним атомом кислорода мы всегда получаем воду, которая обязательно обладает этим свойством, если не присоединены какие-либо дополнительные моменты (например, если в воду добавлена соль)»319. Другими словами, раскрытие свойства общественной опасности предполагает рассмотрение в целом механизма взаимодействия элементов и признаков состава преступления. Распространена точка зрения об объекте и объективной стороне как доминирующих 319 в определении свойства общественной опасности Шаргородский М.Д. Л. Шуберт. Об общественно опасности преступного деяния. Пер со словацкого Р.П. Разумовой; Под ред. Гельфера. М.: Госюриздат, 1960. 238 стр. [рецензия] // Правоведение.1960. № 4. С. 155. 187 элементах320. Вместе с тем не менее важную роль в структуре общественной опасности преступления играют признаки субъективной стороны. В одних случаях при совпадении объективных признаков только субъективная сторона позволяет правильно определить объект посягательства, а отсюда – характер и степень общественной опасности содеянного. Например, при умышленном совершении взрыва, уничтожившего имущество, в зависимости от цели преступления лицо может привлекаться к ответственности и как за совершение террористического акта (если преследовало цель дестабилизации деятельности органов власти или международных организаций либо воздействия на принятие ими решений), и как за вандализм (когда, например, преследовал цель порчи имущества в общественных местах), и как за умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества (ст. 167 УК РФ). Возможны ситуации, характеризующие когда субъективную исключительно сторону посягательства, признаки, позволяют отграничить преступление от непреступного поведения. Например, при причинении смерти нападающему по неосторожности при превышении пределов необходимой обороны уголовная ответственность не наступает, а убийство при превышении пределов необходимой обороны влечет ответственность по ч. 1 ст. 108 УК РФ. Иными словами, общественная опасность представляет по своему содержанию объективно-субъективную категорию, охватывающую запрещенное уголовным законом деяние, и реализованную в этом деянии внутреннюю, психическую деятельность субъекта. В уголовно-правовой литературе ставят вопросы: входит ли личность субъекта преступления в общественную опасность деяния и принадлежит ли 320 См.: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С. 100; Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. С. 19-21, 208; Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1969. С. 60. 188 субъект преступления к компонентам общественной опасности деяния?321 Если на первый вопрос подавляющее большинство исследователей дают отрицательный ответ, то второй вопрос, имея в виду под субъектом преступления более узкое понятие, чем его личность, чаще отвечают положительно. Так, А.В. Корнеева придерживается мнения, что на общественную опасность влияют признаки субъекта преступления322. Н.Ф. Кузнецова утверждала, что субъект преступления принадлежит к компонентам общественной опасности только в тех случаях, когда его признаки выступают криминообразующими, когда речь идет о специальном субъекте преступления323. Ю.А. Демидов пришел к выводу, что «общественная опасность преступления складывается из общественной опасности деяния (действия или бездействия), общественной опасности последствий этого деяния и общественной опасности личности виновного»324. Ю.Е. Пермяков, имея в виду, что преступление являет собой акт социального взаимодействия: а) преступника и субъекта правоохраняемого интереса, б) законодателя и общественного мнения, в котором выражены оценки и карательные притязания населения. в) преступника и системы уголовной юстиции, соответственно, в каждом из названных взаимодействий предлагает различать общественную опасность как: а) объективное свойство деяния, б) субъективную оценку деяния и деятеля с позиций каких-либо ценностных представлений, в) основание и меру уголовной ответственности325. И.Я. Гонтарь указывает на то, что для правоприменительного органа 321 Кузнецова Н.Ф. Понятие и признаки преступления // Полный курс уголовного права: в 5 т. / Под ред. докт. юрид наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А.И. Коробеева. Т. 1: Преступление и наказание. СПб., 2008. С. 266-267. 322 Корнеева А.В. Понятие преступления // Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. Б.В. Здравомыслова. М., 1999. С. 52. 323 См.: Кузнецова Н.Ф. Понятие и признаки преступления // Полный курс уголовного права. С. 266-267. 324 Демидов Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. М., 1975. С. 68. 325 См.: Пермяков Ю.Е. Категория «общественная опасность» в советском уголовном праве: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1989. С. 7. 189 абстрактная материальную категория плоть «общественная в конкретном опасность» физическом обретает лице, свою предстает в неразрывном единстве проявившихся черт: кто совершил, что совершил, какую цель преследовал, какое проявил упорство в достижении этой цели, какие наступили последствия326. В.Д. Филимонов, специально оговаривая, что не рассматривает общественную опасность личности преступника в качестве одного из оснований уголовной ответственности, общественную опасность как свойство личности видит в реальной угрозе совершения им нового преступления, которая порождается антисоциальным отношением лица к другим лицам, общественным организациям или государству, а также способствующими ему общественными отношениями, входящими в содержание его личности327. Говоря преступление, об общественной необходимо опасности указать, что, личности во-первых, совершившего этот термин употребляется в уголовном законе (ч. 1 ст. 75, ст. 801 УК РФ), а во-вторых его учет подразумевается в основании уголовной ответственности некоторых преступлений. Свойства личности субъекта трудно отнести к тем критериям, которые сами по себе учитывались бы при раскрытии общественной опасности деяния. Например, при разграничении непреступного поведения, лишь формально содержащего признаки состава преступления, от преступления учитывается то обстоятельство, что сколь бы отрицательно не оценивалось предшествующее поведение лица, его биография (прежние «заслуги» этого субъекта) не могут перевести малозначительное деяние в категорию преступления. Но иную картину наблюдаем в случае совершения преступления с административной преюдицией (ст. 1511, 178, 2121 УК РФ). Перерастание 326 См.: Гонтарь И. Категория «общественная опасность» в уголовном праве: онтологический аспект // Уголовное право. 2007. № 1. С. 19. 327 См.: Филимонов В.Д. Общественная опасность личности преступника. Томск,1970. С. 34; Он же. Общественная опасность личности преступника (уголовно-правовое и криминологическое исследование): автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 1971. С. 3, 8. 190 количества административных правонарушение в качество преступления можно объяснить лишь учетом законодателем изменившихся свойств личности, совершивших эти правонарушения. Простое суммирование административных правонарушение входит в противоречие с требованием о непротиворечии принципу справедливости - «никто не может нести ответственность дважды за одно и то же деяние». Поэтому в случае преступления с административной преюдицией во внимание принимается, видимо, не факт привлечения к административной ответственности, а изменившееся свойство субъекта, совершающего новое правонарушение. Это обнаруживающее себя в деянии качество требует принципиально иной реакции государства в виде уголовной репрессии. Опасность личности должна быть надлежаще установлена и оценена, что, однако, не происходит: по мнению законодателя, оно безусловно наличествует во всех рассматриваемых случаях (с чем нельзя согласиться). Например, розничная продажа несовершеннолетнему(-ей) алкогольной продукции не относится к опасным деяниям, требующим криминализации. Однако вторая после привлечения восьмидесяти к административной дней розничная ответственности продажа в течение ста несовершеннолетнему(-ей) алкогольной продукции, это уже, по мнению законодателя, опасное деяние, требующее криминализации, поскольку совершается «руками» a priori качественно иной личности. Свойства личности виновного, проявившиеся в преступном деянии, могут быть нейтрализованы посткриминальным поведением, причинность которого имеет самостоятельное уголовно-правовое значение, не сводимое к причинности преступления. Так, при всей дискуссионности вопроса предполагает ли деятельное раскаяние (ст. 75 УК РФ) покаяние лица, совершившего преступление, его искреннее сожаление о содеянном, нужно в обязательном порядке ставить на разрешение прямо вытекающий из уголовного закона вопрос: является ли субъект общественно опасной личностью? Как известно, одни авторы утверждают, что наличие раскаяние 191 обязательно для комментируемой установления нормы по раскаяние делу, другие является считают, что факультативным, а для не обязательным признаком. По этому вопросу ясно и недвусмысленно высказался Пленум Верховного Суда РФ. В соответствии с п. 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.06.2013 № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности» освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием возможно при условии выполнения всех перечисленных в ч. 1 ст. 75 УК РФ действий или тех из них, которые с учетом конкретных обстоятельств лицо имело объективную возможность совершить, и только в том случае, когда лицо вследствие этого перестало быть общественно опасным. Разрешая вопрос об утрате лицом общественной опасности, необходимо учитывать всю совокупность обстоятельств, характеризующих поведение лица после совершения преступления, а также данные о его личности. Как видим, предъявляются требования к установлению внешних выражений (форм) деятельного раскаяния. При этом строгих требований к определению субъективной стороны деятельного раскаяния не предлагается. Вследствие чего в правоприменительной практике не всегда устанавливаются субъективные причины посткриминального поведения. В итоге выявления деятельного раскаяния лишь путем перечисления его отдельных форм не в полной мере учитываются психические процессы криминального и посткриминального поведения. При справедливости замечания, что «преступники … не склонны к действительному покаянию, которое всегда связано с необходимостью осознать «чудища», скрытые в глубинах их побуждения, души»328 неправильно обусловившие вовсе совершение игнорировать действий, внутренние подтверждающих деятельное раскаяние. 328 Современные проблемы и стратегия борьбы с преступностью. СПб., 2005. С. 399. 192 Как свидетельствует практика, мотивационный механизм поведения деятельно раскаявшегося лица является довольно сложным. Он приводится в движение совокупным результатом действия и противодействия различных по своему содержанию и направленности побуждений, во многом определяется конкретной жизненной ситуацией, в которой оказался субъект, особенностями психологической структуры его личности. Поэтому в ряде случаев деятельное раскаяние может выступать как следствие внутренней переориентации лица, выражающейся в раскаянии. Как определенное психическое состояние, раскаяние может свидетельствовать о таких позитивных изменениях в структуре личности виновного, которые влекут утрату или снижение им общественной опасности. В общесмысловом значении раскаяние означает глубокое психическое переживание, состояние сожаления о содеянном, осуждение самого себя. По данным И.Э. Звечаровского, «чистосердечное раскаяние» осужденные ставили на первое место в числе обстоятельств, способных в наибольшей степени влиять на смягчение ответственности, в то время как судьи отводили ему последнее место, мотивируя свою позицию тем, что раскаянию на словах, не нашедшему своего выражения в конкретных положительных поступках, не должно придаваться такое значение329. Раскаяние позволяет сделать вывод об утрате лицом общественной опасности. При этом важно понимать, что такое эмоциональное состояние может иметь различную степень выраженности (от незначительной до явно выраженной форм проявления), но всегда при этом заключать состояние сожаления лица, совершившего преступление, о содеянном. Сотрудничество с правоохранительными органами лиц, не покаявшихся в содеянном, ничего, как правило, и не изменяет в общественной опасности данных лиц. Такого рода сотрудничество зачастую порождает у этих субъектов чувство безнаказанности, что в значительной мере обусловлено упрощенным 329 Российское уголовное право. Курс лекций. Т. 2. Наказание / Под ред. проф. А.И. Коробеева. Владивосток, 1999. С. 298. 193 отношением к освобождению от уголовной ответственности, игнорированием важной в плане исправления лица процедуры фиксации субъективного отношения к содеянному. В ситуациях деятельного раскаяния, когда лицо, освобождаемое от ответственности, руководствуется другими побуждениями (необходимостью разрядки высокого эмоционального напряжения, разочарованием в способе достижения цели, стремлением смягчить ответственность, осознанием безвыходности своего положения, стремлением переложить часть вины на соучастников, местью соучастникам, разочарованием в соучастии и т.п.) речь может идти о признании вины в содеянном, устранении негативных последствий преступления как создании определенной предпосылки для осуществления «сделки с правосудием», которая предполагает договорные, в известной мере (если это, видимо, не связано с разумным компромиссом) безнравственные отношения государства и лица, совершившего преступления. Строго говоря, это уже не то деятельное раскаяние, которое отражено в названии ст. 75 УК РФ330. При раскрытии проблемы общественной опасности деяния возникает вопрос и относительно распространенности преступления как показателя общественной опасности деяния331. По нашему мнению, распространенность деяния нельзя относить к показателям общественной опасности. Относительная распространенность деяний и их типичность могут сами по себе в числе других факторов служить основанием установления уголовноправового запрета. А высокая распространенность деяний скорее свидетельствует о ненужности (в свете принципа экономии судебной репрессии) их криминализации. Законодатель оперирует такими показателями общественной опасности деяния как характер (качественный показатель) и степень (количественный показатель) общественной опасности (ст. 6, 15, 60 УК РФ и др.). 330 См.: Забарчук Е.Л., Соктоев З.Б. Деятельное раскаяние – покаяние в содеянном? // Законность. 2007. № 4. С. 47-48. 331 См.: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. С. 104-106. 194 «Правонарушения по характеру общественной вредности (опасности) подразделяются на преступления и проступки (административные, дисциплинарные, гражданские правонарушения и др.)»332. В уголовном законе не дается определения понятий «характер и степень общественной опасности». Разъяснение значения этих понятий предлагалось в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25.10.1996 № 8 «О ходе выполнения судами Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14.04.1988 № 1 «О практике назначения судами Российской Федерации наказания в виде лишения свободы»: при учете характера и степени общественной опасности преступления надлежит исходить из того, что характер общественной опасности преступления зависит от установленных судом объекта посягательства и формы вины и отнесения Уголовным кодексом преступного деяния к категории более тяжких или менее тяжких преступлений, а степень общественной опасности преступления определяется обстоятельствами содеянного (например, степенью осуществления преступного намерения, способом совершения преступления, размером вреда или наступивших последствий, ролью преступления в соучастии) и подсудимого при тяжестью совершении данными, характеризующими степень общественной опасности личности виновного (наличие или отсутствие судимости, поведение в быту, отношение к учебе и т.п.). Предусмотренные законом смягчающие и отягчающие обстоятельства также могут влиять на степень общественной опасности преступления333. В утратившем силу постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 11.06.1999 г. № 40 «О практике назначения судами уголовного наказания» предлагалось разъяснение, в соответствии с которым при учете характера и степени общественной опасности преступления надлежит исходить из того, что 332 333 характер общественной опасности преступления Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1982. Т. 2. С. 173. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1997. № 1. С. 4. зависит от 195 установленных судом объекта посягательства, формы вины и отнесения Уголовным кодексом преступного деяния к соответствующей категории преступлений (ст. 15 УК РФ), а степень общественной опасности преступления определяется обстоятельствами содеянного (например, степенью осуществления преступного намерения, способом совершения преступления, размером вреда или тяжестью наступивших последствий, ролью подсудимого при совершении преступления в соучастии)334. В постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 11.01.2007 г. № 2 (ред. от 03.12.2013) «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» эти понятия уже не раскрываются335. По ст. 6 УК РФ общественная опасность преступления наряду с обстоятельствами совершения преступления и личностью виновного выступают критерием назначения справедливого наказания и иных мер уголовно-правового характера. Утверждается, что лицо может или не может осознавать общественную опасность своих действий (бездействия) (ст. 20, 21, 22, 25, 26 УК РФ и др.), применяет этот термин к таким уголовноправовым понятиям, как последствия преступления (общественно опасные последствия – ст. 25, 26, 28 УК РФ и др.), посягательство (общественно опасное посягательство – ст. 37 УК РФ), лицо, совершившее преступление (лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобождено от уголовной ответственности, если … вследствие деятельного раскаяния перестало быть общественно опасным – ст. 75 УК РФ, лицо освобождается от наказания, если вследствие изменения обстановки перестало быть общественно опасным – ст. 801 УК РФ). Иными словами, говоря об общественной опасности уголовно-правового деяния нужно прежде всего иметь в виду многозначность самого понятия «уголовноправовое деяние». Кроме того, законодатель использует словосочетание 334 335 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1999. № 8. С. 4. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2007. № 4. С. 9 196 «общественная опасность» применительно к лицу, совершившему преступление. Речь идет об освобождении от уголовной ответственности в ситуации, когда вследствие деятельного раскаяния лицо перестало быть общественно опасным, а также об освобождении от наказания, когда вследствие изменения обстановки лицо утратило это же свойство. Таким образом, следует выделять, по меньшей мере, пять значений понятия «общественная опасность»: как свойство преступления в его психофизическом единстве336; как свойство деяния, которое может быть совершено и невменяемым, лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности, лицом, имеющим пороки в интеллектуально-волевой сферах; как свойство действия (бездействия); как свойство последствий; как характеристика лица, совершившего преступление. Нужно принимать также и справедливое замечание Ю.И. Ляпунова о том, что в ряде случаев – и они не единичны – закон вообще не употребляет термина «общественная опасность», но вместе с тем «законодатель, создавая норму права, держит общественную опасность деяния, фигурально выражаясь, «в прорези прицела»»337. Вместе с тем следует согласиться в выводе, что «ведущими и определяющими для общественной опасности всей совокупности преступлений являются объективные признаки деяния, а среди них – объект и последствия преступления»338. Говоря о преступном деянии, как понятии, не сводимом к последствиям, свойство общественной опасности нужно видеть в самом деянии. По общему правилу, качественным показателем 336 В уголовно-правовой литературе предлагается использовать понятие «общественноопасное поведение» (См., напр.: Мальцев В.В. Категория «общественно опасное поведение» и ее уголовно-правовое значение // Государство и право. 1995. № 9. С. 52-60; Мальцев В. В. Общественно опасное поведение в уголовном праве. М., 2014. С. 107). 337 Ляпунов Ю.И. Общественная опасность деяния как универсальная категория советского уголовного права. С. 16. 338 См.: Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1960. С. 64. 197 (характером) общественной опасности деяния служит то, насколько резко это деяние противоречит норме поведения в обществе, то, на причинение вреда каким ценностям, интересам (жизни, здоровью, личной свободе, собственности, авторитету публичной власти и т.п.) оно сориентировано339. Количественный показатель (степень) общественной опасности деяния состоит в степени вероятности причинения вреда объекту (охраняемым уголовным законом ценностям, интересам). Сочетание этих показателей позволяет оценить общественную опасность деяния. Как было отмечено выше, законодатель разграничивает понятия «общественная опасность» и «опасность». Согласно ч. 2 ст. 2 УК РФ для осуществления задач уголовного кодекса устанавливаются основание и принципы уголовной ответственности, определяется, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями (виновно совершенными общественно опасными деяниями, запрещенными УК РФ под угрозой наказания), и устанавливаются виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений. В.Н. Петрашев и М.И. Ковалев выделяют два аспекта общественной опасности: социально-философский и юридический. Первый характеризует исходное и фундаментальное основание для построения понятия преступления вообще. Оно связано, как утверждают авторы, с изначальной оценкой обществом его материальных, социальных, духовных, религиозных и других общих ценностей. В юридическом же аспекте, по мысли авторов, общественная опасность характеризует преступление, когда социальнофилософское представление об опасности конкретного деяния отражено в законе, т.е. в составе конкретного преступления, а ее квинтэссенция заключена в формулировках объективной стороны состава преступления340. 339 Верно отметил И.С. Самощенко, что «преступления отличаются от других правонарушений тем, что они вредны для условий существования общества, для всего данного общества» (См.: Самощенко И.С. Понятие правонарушения по советскому законодательству. М., 1963. С. 58). 340 См.: Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. В.Н.Петрашева. М., 1999. С. 107. 198 В.С. Прохоров утверждает, что следует различать общественную опасность вообще (или, видимо, по терминологии УК РФ – опасность) и общественную опасность преступления. Категория общественной опасности выражает весь тот ущерб, который причиняется обществу, ущерб не зависящий от социальных и нравственных качеств лица, его причинившего, и вины. Понимаемая таким образом общественная опасность лежит в фундаменте общественной опасности преступления – явления, в формирования которого участвуют по существу все его элементы341. Общественно опасным деянием признается уже криминализированное деяние, а опасное деяние может быть и некриминализировано. Слово «опасность» употребляется при раскрытии условий правомерности причинения вреда при обстоятельствах, исключающих преступность деяния (ст. 37, 39 УК РФ). «Опасность деяния» выступает явлением самостоятельным. Как пишет А.Э. Жалинский, понятие «опасность деяния» должно стать частью уголовно-правовых исследований, и проблема опасности деяния должна быть введена в уголовно-правовой общественный дискурс, решаться преимущественно с использованием неправовой информации по некоторым согласованным для каждой сферы параметрам и притом доказательно342. Из отмеченного вытекает и другой вывод: опасные для личности, общества или государства деяния, не запрещенные уголовным законом под угрозой уголовного наказания в силу того, что не обладают свойством общественной опасности, могут признаваться иными видами правонарушений, и прежде всего административным правонарушением. Правильной представляется позиция, согласно которой преступления наиболее вредны для общества и степень вредности преступлений такова, что появляется новое качество – общественная опасность343. Таким образом 341 Прохоров В.С. Преступление и ответственность Л., 1984. С. 23. См.: Жалинский А.Э. О материальной стороне преступления. С. 27; Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. С. 336. 343 См.: Бахрах Д.Н. Состав административного проступка. Свердловск, 1987. С. 6. 342 199 можно заключить, что опасность деяния является общим свойством правонарушений, за совершение которых и на основании причинения вреда личности, обществу, государству наступает юридическая ответственность. Учет категории «опасность деяния» приобретает особую актуальность применительно к тем деяниям, которые приобретают впоследствии статус преступления с формальным составом. Сбой в принятии решения на этапе установления уголовно-правового запрета, легитимация при отсутствии на то оснований влекут деформированную правоприменительную практику. Появляются «мертворожденные» нормы, принимаются решения лишь формально соответствующие закону, но вступающие в противоречие с действительными нуждами охраны социальных ценностей. Из-за неоднозначно воспринимаемого текста закона остаются незащищенными интересы, подлежащие защите средствами уголовного закона. Общественная опасность формального преступления должна быть понята так, чтобы механизм причинения им вреда, то как оно умаляет охраняемые блага были описаны в уголовно-правовой доктрине, имелись в виду в процессе законотворческой работы, а в последствии (что весьма желательно) отражались в мотивировочной части принимаемых практическими работниками решений в связи с уголовно-правовой оценкой содеянного. Д.А. Шестаков, имея в виду эти же соображения и вместе с тем не отрицая уголовно-правовое понятие преступления, говорит о том, что с позиций криминологии, исходящей из того, что законы, принимаемые государством, далеко не всегда справедливы, под преступлением можно понимать виновное деяние, представляющее для общества значительную опасность, безотносительно к признанию его в качестве такового законом344. На фоне правильного утверждения, что основная масса преступлений – это результат обобщения опыта человечества, с одной стороны, и опыта конкретного 344 государства, исходя из особенностей его экономики, См.: Шестаков Д.А. Введение // Криминология. XX век / Под ред. В.Н. Бурлакова, В.П. Сальникова. СПб., 2000. С. 8. 200 социальных, политических и иных отношений, образа жизни и нравственных установок людей, входящих в государство, – с другой; не случайно в каждом уголовном кодексе практически любой страны есть группа преступлений против государства, против жизни, здоровья, чести и достоинства людей, имущественные преступления, преступления против правосудия, общественного порядка и порядка управления, здоровья и нравственности, воинские преступления345, трудно не согласиться со следующими рассуждениями: «Если под преступлением в криминологии понимать те деяния, которые упомянуты в законе, то в случае... пробела или исключения из уголовного кодекса даже самых опасных для общества поступков они выпадают из поля зрения. В то же время известно, что от прямо не запрещенной опасной деятельности (противоправных репрессий, злоупотреблений при приватизации, произвола банков, отказывающихся возвращать кредиты, и т.д.) население терпит несоизмеримо больше, чем от той, которая законодательно признана преступной. И наоборот, необоснованный или несправедливый закон иногда навязывает обществу и развивающейся в нем науке тенденцию признавать преступлением то, что на самом деле не столь или вовсе не вредно для окружающих. При таком подходе осмысление преступности оказалось бы поставленным в зависимость от усмотрения власти, от того, что ей было бы удобно считать вредным и опасным»346. Если основанием уголовной ответственности оказывается деяние, не затрагивающее интересы общества, а действительно причиняющие вред его интересам не признается противоправным, не привлекает внимание законодателя, то уголовное право деформируется; оно превращается в механизм, приносящий социальный вред, порождающий издержки347. 345 См.: Карпец И.И. Преступность: иллюзии и реальность. М., 1992. С. 116. Шестаков Д.А. Введение // Криминология. XX век / Под ред. В.Н. Бурлакова, В.П. Сальникова. С. 8. 347 См.: Жалинский А.Э. О материальной стороне преступления. С. 27. 346 201 М.П. Карпушин, Б.Н. Курляндский пишут: «Законодатель заранее исходит из того, что деяния, за которые установлена уголовная ответственность, при обобщенном, типовом их рассмотрении являются общественно опасными. Такое априорное предположение законодатель выводит не из каких-то случайных и субъективных фактов, а отображает объективно существующую действительность»348. В ходе жизнедеятельности выкристаллизовалось, что для безопасного функционирования личности, общества и человечества усиленной охраны требуют жизнь, здоровье, свобода, честь, достоинство, половая неприкосновенность, собственность и другие конституционные права и свободы личности, здоровье населения, общественная безопасность и нравственность, экология, конституционный строй и безопасность государства, мир и безопасность человечества. Этот перечень является далеко не полным. Н.В. Щедрин, исследуя тему об источнике повышенной опасности, объекте повышенной охраны и мерах безопасности, обращает внимание на то, что объектами усиленной охраны должны быть, культура, ибо по-настоящему безопасным может быть общество, абсолютное большинство членов которого культурны, сознательно и целенаправленно соблюдает общепринятые нормы жизнедеятельности. Объектами повышенной охраны должны быть важнейшие свойства (отношения) системы, утратив которые, она либо разрушится, либо трансформируется в другую и не сможет достичь поставленной перед ней цели. Чтобы система функционировала как развивающаяся, необходима защита ее сущностных элементов349. В.В. Мальцев предлагает различать три уровня оценки общественной опасности посягательства. На первом из них законодатель решает вопрос о целесообразности признания того или иного деяния преступным. Здесь определяются объекты уголовно-правовой охраны и, таким образом, 348 Карпушин М.П., Курляндский Б.Н. Уголовная ответственность и состав преступления. М., 1974. С. 96-97. 349 См.: Щедрин Н.В. Источник повышенной опасности, объект повышенной охраны и меры безопасности // Государство и право. 2008. № 7. С. 19,20. 202 складывается материальное понятие преступления. На втором уровне законодатель в соответствии с признаками общественной опасности, присущими конкретному виду посягательств, формулирует его правовое понятие, дает конкретную социально-политическую оценку, выражая его через определенные вид и размер наказания в санкции уголовно-правовой нормы. На третьем (правоприменительном) уровне происходит дальнейшая социально-политическая оценка посягательства350. И, видимо, прав Е.В. Благов, когда пишет, что «критерий определения общественной опасности один (причем внелогический) – правосознание»351. В науке уголовного права различают формальное (т.е. юридическое, правовое), материальное (социальное) и материально-формальное (социально-правовое) законодательные определения понятия преступления. В уголовных кодексах стран СНГ, кроме Грузии, закреплено материальноформальное понятие преступления352. Н.С. Таганцев, повергая критике формальный подход в определении преступления, писал: «Преступлением почитается деяние, посягающее на юридическую норму в ее реальном бытии, деяние, посягающее на охраняемый юридической нормой интерес. Если мы будем видеть в преступлении только посягательство на норму, будем придавать исключительное значение моменту противоправности учиненного, то преступление сделается формальным, жизненепригодным понятием, напоминающим у нас воззрения эпохи Петра Великого, считающего и мятеж, и убийство, и ношение бороды, и срубку заповедного дерева равноважными деяниями, достойными смертной казни, ибо все это виновный делает, одинаково не страшась царского гнева»353. 350 См.: Мальцев В.В. Оценка следователем общественной опасности посягательства. С. 18-19. 351 Благов Е.В. Применение уголовного права (теория и практика). СПб., 2004. С. 279. 352 В соответствии с ч. 1 ст. 7 Уголовного кодекса Грузии «Основанием уголовной ответственности является преступление, т.е. предусмотренное настоящим кодексом противоправное и виновное деяние» (См.: Уголовный кодекс Грузии / Науч. ред. З.Б. Бигвава. Вступ. статья к.ю.н., доц. В.И. Михайлова. Обзорн. статья д.ю.н., проф. О. Гамкрелидзе. Перевод с грузинского И. Мериджанашвили. СПб., 2002. С. 87). 353 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. Т. 1. С. 45-46. 203 П.А. Фефелов не намного преувеличивает, когда пишет, что «в уголовно-правовой науке господствует формально-догматический метод, с помощью которого исследуется прежде всего догма права при игнорировании социальной сущности преступления …не раскрывается социальная сущность вреда, причиняемого преступлением»354. Можно констатировать теоретическую неразработанность вопросов, связанных с материальным содержанием преступления, сущностью общественной опасности, ее оценкой. Согласно распространенному мнению общественная опасность, как было сказано, Общественная выражает опасность материальное преступления содержание отражается преступления. в объективной реальности и проявляется в том, что преступление причиняет вред или создает угрозу причинения такого вреда охраняемым уголовным законам объектам. В этой части весьма точная конкретизация проводится А.Э. Жалинским. Он доказывает, что общественная опасность действительно наиболее интенсивно отражает материальные признаки преступления, но: а) она все же их не исчерпывает; б) является применительно к деянию лишь одной из возможных оценок (ее может и не быть); в) сама должна иметь различные характер степень, интенсивность и проч. Но главное, как пишет автор, что материальная сторона – это осуществление деяния, которое имеет стадии, интенсивность, способы и т.д. Материальная сторона в тенденции отражает те свойства деяния, которые побуждают законодателя к его криминализации355. Заслуживают внимания замечания В.К. Глистина о том, что нельзя основывать понятие преступления на категории причинения, причинности, ибо это означало бы исключительную материализацию всякого преступления. Это объясняется тем, что о конкретном преступлении мы судим ретроспективно, т.е. как о совершившемся факте и, следовательно, уже 354 Фефелов П.А. Уголовно-правовая концепция борьбы с преступностью: Основы общей теории. Екатеринбург, 1999. С. 23-24. 355 См.: Жалинский А.Э. О материальной стороне преступления. С. 27. 204 ничему не угрожающем, не содержащем в себе заряда опасности. То, что уже свершилось, исчерпало себя, и правовая оценка содеянного всегда связана с тем, что фактически сделано, а не с тем, что, вероятно, будет (или не будет) совершено. Доказывается, что некоторые преступные деяния по своей природе таковы, что объективно не могут нарушить то охраняемое общественное отношение, на которое они направлены (покушение с негодными средствами, на «негодный» объект); кроме них существуют формальные составы356. Эти рассуждения иллюстрируют противоречивость двух уголовноправовых аксиом: с одной стороны, тезиса о несуществовании безвредных преступлений, а с другой, тезиса о том, что любое преступление оставляет отпечаток во внешнем, физическом мире событий и явлений, имеет материальную природу, как писал К. Маркс «лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действительности, – я вступаю в сферу подвластную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом»357. На наш взгляд, неправильно отождествлять область действительности только с миром физических явлений и процессов. Субъект, совершающий преступление, может не проявлять себя на этом уровне физической реальности, но неизбежно проявляет себя как социальный субъект, разрывая ткань общественных отношений, урегулированных нормами уголовного закона. Исследуя понятие преступления, М.И. Ковалев пришел к выводу, что общественную опасность необходимо искать за пределами уголовного права, в социальной действительности358. Развивая эту идею, А.И. Марцев 356 См.: Глистин В.К. Понятие преступления. Общественная опасность – основной признак преступления // Уголовное право на современном этапе: проблемы преступления и наказания / Под ред. профессора Н.А. Беляева, профессора В.К. Глистина и профессора В.В. Орехова. СПб., 1992. С. 204-205. 357 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 1. С. 14. 358 Ковалев М.И. Понятие преступления в советском уголовном праве. Свердловск, 1987. С. 59. 205 предлагает различать общественную опасность в качестве вторичного последствия преступного поведения и общественную вредность преступления, выражающуюся в причинении вреда охраняемым законом объектам359. Речь идет о том, что было бы не неверным утверждать будто бы общественная опасность того или преступления или иной антиобщественной деятельности сводится только к объективному вреду. «При негодном покушении, например, как правило, не причиняется никакого объективного вреда, однако действия субъекта представляют реальную общественную опасность. То же можно сказать и о действиях соучастников при совершении преступления, а также о преступлениях с формальными составами»360. Этим ситуациям П.А. Фефелов находит следующее объяснение: «если преступное деяние рассматривать как момент социальной практики в ее негативных функциях, которые аккумулируются в социально-ценностной ориентации, то понятие общественной опасности как специфического вида опасности следовало бы определить как свойство осознанной общественной деятельности, социальная сущность которой заключается в том, что эта деятельность (действие или бездействие, предусмотренное уголовным законом), обладая всеми признаками человеческой практики, содержит в себе специфическую (негативную) ценностную ориентации и поэтому способна служить антиобщественным прецедентом (примером) для повторения в будущем как лицом, осуществляющим эту деятельность, так и другими лицами, и тем самым может причинить серьезный вред объекту, положительным ценностям общества»361. Основу общественной опасности преступления составляет то, что криминальные деяния, обладая свойствами прецедента, создают угрозу повторения подобных преступлений в будущем362. Отстаиваемая П.А. Фефеловым позиция заслуживает внимания, 359 Марцев А.И. Общественная вредность и общественная опасность преступления // Правоведение. 2001. № 4. С. 148. 360 Фефелов П.А. Уголовно-правовая концепция борьбы с преступностью: Основы общей теории. С. 52-53. 361 Там же. С.38, 62. 362 Фефелов П.А. Механизм уголовно-правовой охраны. М., 1992. С. 27. 206 но вместе с тем не бесспорна в силу следующих соображений. Сущность представляет собой основу объекта и главное в нем – внутреннюю, относительно устойчивую и определяющую сторону, относительно скрытую за явлениями и недоступную непосредственному восприятию. Cоциальная сущность преступления заключается в том, что преступление может служить примером для подражания? Прецедентом для подражания может выступить и правомерное поведение. А с другой стороны вряд ли, при адекватной реакции государства на совершенное преступление, оно (преступление) может служить кому-то примером для повторения в будущем. Универсальность данного П.А. Фефеловым объяснения страдает и потому, что совершение преступления по преступной небрежности в силу его внутреннего (психического) механизма едва ли можно рассматривать как своего рода прецедент для повторения. В.П. Махоткин предлагает понятие общественной опасности увязать с постоянно изменяющимися в зависимости от места, времени и обстановки свойствами отклоняющегося поведения; «во-первых, потому, что последнее характеризует опасность как общее начало всех правонарушений, сущность которого противоречит объективным закономерностям социального развития; во-вторых, в той взаимообусловленности преступность как социальное явление и преступление как акт индивидуального поведения, нарушающий социальную норму, оказываются связанными через общество; в-третьих, в такой интерпретации общественная опасность не предстает перед нами заключающего как в сущность себе человеческого опасность поведения, причинения изначально вреда»363. Исследуя общественную опасность преступлений с формальным составом, Э.С. Тенчов пишет, что само совершение действий, содержащих формальный состав преступления, способно причинить весьма серьезный вред общественным отношениям, а конкретные общественно опасные последствия, находясь в 363 Махоткин В.П. Преступления, не представляющие большой общественной опасности: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 1992. С. 10. 207 этих случаях за рамками законодательного описания преступлений, тем не менее существуют в реальной действительности и служат мерилом степени общественной опасности как содеянного, так и личности виновного364. Очевидно – то, что находится за рамками состава преступления, не может служить основанием уголовной ответственности. Между тем не вызывает сомнений, что «опасность нематериальных последствий может быть исключительно велика»365. В свою очередь, следует принимать во внимание и то, что опасность как мера вреда общественным отношениям обладает свойством социальности (общественности) не только потому, что эта мера достаточно велика для общества, но и потому, что вред (фактически данный и угрожающий) по своему происхождению, по генезису является общественным, поскольку возник он как результат и свойство особого конфликтного общественного отношения366. Проведение различий между опасностью и общественной опасностью позволяет, представляется, снять дискуссию о первичности-вторичности общественной опасности преступления и его противоправности. А.В. Наумов предлагает «считать общественную опасность зависимой от признака формальной запрещенности преступления в уголовном праве»367, «…видимо, в правовом государстве первое место должен занять признак противоправности»368. В.М. Коган придерживается позиции, в соответствии с которой «общественная опасность как бы содержится в обозначенности. Раз обозначено в законе в качестве преступления – значит общественно 364 Тенчов Э.С. Общественная опасность личности преступника и основание специальных видов освобождения о уголовной ответственности // Личность преступника и уголовная ответственность / Под ред. К.Ф. Тихонова. Саратов, 1987. С. 107-108. 365 Тимейко Г.В. Общее учение об объективной стороне преступления. Ростов н/Д., 1977. С. 93. 366 Буланов Г.И. О понятии и структуре общественной опасности по советскому уголовному праву // Проблемы советского уголовного права и криминологии. Свердловск, 1973. Вып. 28. С. 25. 367 Наумов А.В. Обновление методологии науки уголовного права // Советское государство и право. 1991. № 12. С. 23. 368 Наумов А.В. Российское уголовное право. курс лекций. В двух томах. Т. 1 Общая часть. 3-е изд. перераб. и доп. М., 2004. С. 158. 208 опасно»369. По мнению Ю.А. Красикова, тезис о приоритете признака противоправности более соответствовал правовому характеру государства, чем современное определение понятия преступление370. Традиционно материальная утверждается, характеристика что общественная (свойство) опасность преступления, а есть уголовная противоправность – юридическое выражение общественной опасности. Исходя из соотношения категорий содержание и форма, общественная опасность – содержание преступления – первична, противоправность – его правовая оболочка – вторична371. Будучи сторонником признания за общественной опасностью ведущей роли, А.И. Марцев, подвергая критике позицию, которой придерживаются А.В. Наумов, В.М. Коган, Ю.А. Красиков, обращает внимание на две методологические ошибки: вопервых, общественная опасность первична по отношению к признаку формальной запрещенности преступления, а признак запрещенности, в свою очередь, вторичен по отношению к общественной опасности. Автор утверждает, что нарушением логики является попытка из вторичного определить первичное, поскольку субъективное (т.е. мнение законодателя) практически никогда полно не отражает объективного. Во-вторых, по автору, согласно оппонируемой точке зрения «общественно опасно только то, что запрещено законом». На самом деле, как утверждает А.И. Марцев, законодатель должен запрещать под угрозой наказания только то, что фактически общественно опасно372. Дискуссия о приоритете одного признака над другим, представляется по нашему мнению, лишенной смысла, поскольку разные авторы вопрос рассматривают в разных плоскостях. Опасность деяния бесспорно первична к 369 Коган В.М. Социальный механизм уголовно-правового воздействия. М., 1983. С. 77. Красиков Ю.А.Понятие преступления // Уголовное право России: Учебник для вузов. Общая часть. М., 1998. С. 60. 371 См, напр.: Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. С.39-44; Прохоров В.С. Преступление и ответственность. С.20-23; Мальцев В.В. Оценка следователем общественной опасности посягательства. С. 4; и др. 372 См.: Марцев А.И. Общественная вредность и общественная опасность преступления // Правоведение. 2001. № 4. С. 150. 370 209 запрещенности уголовным законом (противоправности), но опасность тогда приобретает статус общественной опасности, когда опасность юридически выражена в уголовном законе. «Признак «общественной опасности столь расплывчат, что не может сам по себе служить критерием «преступности» без ссылки на указание в уголовном законе»373. Вместе с тем «преступление причиняет ущерб не только тем общественным отношениям, на которые посягает, и не только тем социальным ценностям, которые охраняет уголовный закон, – столь же естественным результатом преступления является нарушение режима законности»374. Общественная опасность и запрещенность уголовным законом (уголовная противоправность) являются взаимосвязанными, свойствами взаимодополняющими преступного деяния. и Каждый взаимообусловленными из признаков, будучи самостоятельным понятием, несет свою функциональную нагрузку, в частности, общественная опасность определяет деяние на физическом и социальном уровнях, запрещенность деяния уголовным законом – на правовом уровне. В итоге указанные признаки (свойства) именно в своей совокупности характеризуют деяние как целостное социально-правовое явление. Общественная опасность противоположна по своему смыслу понятию «общественная безопасность». Опасность деяния – понятию «безопасность личности, общества, «общественный» объединенных государства». означает исторически Этимологически относящийся к обусловленными значение совокупности социальными слова людей, формами совместной жизни и деятельности (обществу)375. Опасный с точки зрения русского языка трактуется как способный причинить кому-нибудь вред, 373 Гилинский Я.И. Генезис преступности. Проблема причинности в криминологии // Российский ежегодник уголовного права. № 2. 2007. С. 383. 374 Прохоров В.С. Понятие преступления и классификация преступлений // Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Под ред. В.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб., 2006. С. 343-344. 375 См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. М., 1999. С. 440. 210 опасность – соответственно как угроза причинения вреда376. «Безопасность» означает состояние, при котором не угрожает опасность377. Таким образом, общественная безопасность подразумевает отсутствие угрозы причинения обществу, т.е. отсутствие общественной опасности378. Деяние потому признается общественно опасным, что причиняет вред охраняемым уголовным законом объектам – личности, обществу, государству. В этом отношении общественная опасность деяния заключается в причинении или создании угрозы причинения вреда объектам (ценностям), поставленным под охрану уголовного закона в силу их особой значимости для функционирования общественного организма. В этом аспекте общественная опасность представляет качественную характеристику процесса порождения вредного результата, является признаком, характеризующим отношение, неразрывную связь между деянием и последствиями, где «деяние – это динамическое явление, … ущерб его последствие, которое наступает одновременно с окончанием деяния»379. При высокой плотности цитирования, объясняемой необходимостью рассмотреть полученные выводы в разрезе того, что поскольку преступления с формальным составом выступает видом преступления вообще, постольку положения об общественной опасности деяния в целом относимы и к преступлениям с формальным составом, сформулируем следующие основные выводы. 1. Общественная опасность преступления выступает своеобразной характеристикой проявления причинной связи на уровне социальной формы движения материи в виде причинения вреда или создании угрозы 376 См.: См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. С. 453. 377 См.: Там же. С. 41. 378 См.: Скляров С.В. Общественная опасность как признак преступления // Конституционные основы уголовного права: Материалы I Всероссийского конгресса по уголовному праву, посвященного 10-летию Уголовного кодекса Российской Федерации. М., 2006. С. 557. 379 Филимонов В.Д. Объективная сторона преступления. // Уголовное право. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. проф. Л.Л. Кругликов. М., 1999. С. 140. 211 причинения вреда личности, обществу или государству. Поэтому причинная связь «разлита» по всей структуре и содержанию уголовного права, занимая в ней центральное место и выполняя стержневую функциональную роль. 2. Общественная опасность по содержанию представляет собой объективно-субъективную категорию, охватывающую запрещенное уголовным законом действие (бездействие), и реализованную в этом деянии внутреннюю, психическую деятельность лица. 3. Понятие «общественная опасность» имеет, по меньшей мере, пять значений: свойство преступления в его психофизическом единстве; свойство деяния, которое может быть совершено и невменяемым, лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности, лицом, имеющим пороки в интеллектуально-волевой сферах; свойство действия (бездействия); свойство последствий; характеристика лица, совершившего преступление. 4. Общественная опасность формального преступления должна быть понята так, чтобы механизм причинения им вреда, то как оно умаляет охраняемые блага, были описаны в уголовно-правовой доктрине, имелись в виду законотворцем, и находили свое отражение в решениях судов. 5. Опасность деяния первична к признаку запрещенности деяния уголовным законом, но опасность тогда приобретает статус общественной опасности, когда опасность юридически выражена в уголовном законе. 6. Преступления с формальным составом отличаются особенностями нормативного оформления и специфичным проявлением на физическом, социальном и правовом уровнях объективной реальности. 3.3. Причинность и запрещенность уголовным законом преступного деяния Категория общественной опасности относится к числу специальноотраслевых понятий. В то время как запрещенность (противоправность) деяния имеет общеправовое значение. Положение, согласно которому деяние 212 противоправно, если оно представляет собою неисполнение юридической обязанности или злоупотребление правом, т. е. если оно законом запрещено, является общепринятым в настоящее время. Согласно И.С. Самощенко понятие запрещенность правом очень точно выражает содержание признака противоправности, что можно с полным основанием утверждать: противоправны те деяния, которые запрещены государством под страхом наступления последствий, предусмотренных правовыми санкциями380. Исходя из законодательного определения понятия преступления как виновно совершенного общественно опасного деяния, запрещенного УК РФ под угрозой наказания, можно в самом общем приближении заключить, что уголовная противоправность (как разновидность противоправности вообще) состоит в запрещенности деяния уголовным законом. Это положение неразрывно связано с принципом «nullum crimen sine lege». Речь идет о запрещенности, которая применима как к деяниям, еще не совершенным (когда адресату уголовно-правовой нормы предъявляется требование о недопустимости поведения, описанного в этой норме), так и к уже совершившимся деяниям (когда требуется решить вопрос о соответствии деяния признакам, предусмотренным уголовным законом). В литературе отмечается, что легальное признание противоправности как признака (свойства) преступления стало возможным после отмены аналогии в отечественном уголовном законодательстве. Уголовное право первых лет советской власти активно использовало институт аналогии и при этом игнорировало принцип противоправности, признавая его буржуазным изобретением. В соответствии со ст. 16 УК РСФСР 1926 г. если то или иное общественно-опасное действие прямо не предусмотрено уголовным Кодексом, то основание и пределы ответственности за него определяются применительно к тем статьям Кодекса, которые устанавливают наиболее сходные по роду преступления. Институт аналогии использовался до 380 См.: Самощенко И. С. Указ. соч. С. 76-77. 213 принятия в 1958 г. Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. В соответствии с действующим уголовным законом преступность, наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только Уголовным кодексом (ч. 1 ст. 3 УК РФ), из чего вытекает, что применение уголовного закона по аналогии не допускается (ч. 2 ст. 3 УК РФ). Аналогия – слово греческого происхождения analogia, означающее соответствие, сходство, подобие, близость; соотношение двух сходных предметов; выводы из сравнительных заключений381. Положение ч. 2 ст. 3 УК РФ, если руководствоваться буквальным смыслом закона, проводит идею запрета на аналогию в самом широком смысле, запрета на аналогию при решении самых разных задач уголовной ответственности. В уголовноправовой доктрине этот тезис подвергается критике. Исследователи указывают, что аналогия нередко используется при применении норм, предусмотренных в Общей или Особенной частях уголовного закона. Например, в соответствии ч. 1 ст. 61 УК РФ перечень обстоятельств, смягчающих наказание, является открытым, не исчерпывающим. Суд может учитывать в качестве таких обстоятельств и те, которые не указаны в уголовно-правовой норме, действуя по принципу аналогии, с учетом соответствия, сходства, близости этих обстоятельств тем обстоятельствам, которые формализованы в законе. В примечании 1 к ст. 285 УК РФ дается легальное определение понятия должностного лица: «должностными лицами в статьях настоящей главы признаются лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти организационно-распорядительные, либо выполняющие административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, государственных корпорациях, а также в Вооруженных Силах Российской Федерации, других 381 Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля 214 войсках и воинских формированиях Российской Федерации». Вместе с тем термин «должностное лицо» используется в качестве криминообразующего или квалифицирующего признака в иных главах Особенной части УК РФ. Например, ответственность по ст. 140 УК РФ наступает в случае неправомерного отказа должностного лица в предоставлении собранных в установленном порядке затрагивающих права документов и свободы и материалов, гражданина, непосредственно либо предоставление гражданину неполной или заведомо ложной информации, если эти деяния причинили вред правам и законным интересам граждан. И эти примеры не единичны (ч. 3 ст. 141, ст. 149, 169, 170, п. «а» ч. 3 ст. 194, ст. 2151 и др.). Во всех этих случаях суд, квалифицируя содеянное, обращается к примечанию 1 ст. 285 УК РФ, имея в виду правило о том, что одни и те же уголовноправовые термины должны по всему УК РФ пониматься в одинаковом, схожем значении, если об обратном нет прямого на то указания. Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что положение, согласно которому применение уголовного закона по аналогии не допускается должно быть конкретизировано требованием ч. 2 ст. 54 Конституции Российской Федерации, согласно которой «никто не может нести ответственности за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением». При таком толковании под запретом аналогии нужно понимать недопустимость применения норм уголовного закона к случаям, непосредственно не предусмотренным в законе, на основе их сходства с теми, которые законом запрещены под угрозой уголовного закона382. Почву для аналогии уголовного закона создают оценочные признаки состава преступления и бланкетные нормы. Так, С.Ф. Милюков ссылается на постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о грабеже и разбое», в котором давалось разъяснение что понимать под «нападением»: по ст. 162 УК РФ следовало 382 См.: Шнитенков А.В. Принцип аналогии в УК РФ // Системность в уголовном праве. Материалы II Российского Конгресса уголовного права, состоявшегося 31 мая – 1 июня 2007 г. М., 2007. С. 538-539. 215 понимать и введение в организм потерпевшего опасных для жизни и здоровья сильнодействующих, ядовитых или одурманивающих веществ с целью приведения его таким способом в беспомощное состояние для завладения чужим имуществом383. Отдельные авторы рассматривают расширительное толкование как завуалированную форму реализации аналогии уголовного закона. В связи с этим предлагают ввести законодательный запрет на расширительное толкование, понимая под последним объяснение, выходящее за рамки содержания или объема законодательства384. В плане уяснения свойства «запрещенности уголовным законом» имеет значение его соотношение с составом преступления. Состав преступления (corpus delicti) образует совокупность признаков общественно опасного посягательства, определяющих его, согласно уголовному закону, как преступное и уголовно наказуемое. В литературе ставился вопрос: охватывает ли уголовная противоправность (запрещенность) все элементы состава преступления, взятые в целом, или является только одним из признаков его объективной стороны? Убедительной в связи с поставленным вопросом представляется позиция В.Н. Кудрявцева. «Или уголовный закон нарушен (в действиях виновного имеются все признаки преступления), или не нарушен (отсутствует хотя бы один элемент состава) – третьего не дано»385. Действительно, запрещенность уголовным законом предполагает обобщение существенных признаков всех противоправных деяний, с отражением в диспозиции уголовно-правовой нормы некоторых из них. Такими общими признаками любого противоправного деяния является факт несоблюдения требований правовой нормы и, следовательно, факт нарушения соответствующих правовых отношений. Однако сами условия нарушения различны, в зависимости от отрасли права. В уголовном праве к 383 См.: Милюков С.Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. СПб., 2000. С. 41. 384 См.: Епифанова Е.В. Понятие преступления и современная уголовно-правовая политика России: монография. Краснодар, 2008. С. 105. 385 Кудрявцев В.Н. О противоправности преступления // Правоведение. 1959. № 1. С. 68. 216 таким условиям относится необходимая и достаточная совокупность объективных и субъективных признаков преступления. Действие, не содержащее хотя бы одного элемента состава преступления (например, случайное лишение жизни человека при отсутствии, как умысла, так и неосторожности) нельзя признавать правомерным. Для уголовного права такое действие будет юридически безразличным, хотя с точки зрения других отраслей права оно может быть в то же самое время противоправным (например, с позиций гражданского права)386. В литературе противоправности, выделяются которую следующие нельзя особенности сводить к уголовной административной, гражданской или иной противоправности: Во-первых, преступность устанавливаются исключительно и наказуемость уголовным законом. посягательства Данная черта уголовной противоправности предполагает три основных требования: а) недопустимость создания уголовно-правовых законов в субъектах Российской Федерации; б) определение преступности и наказуемости посягательства исключительно в федеральных законах; в) запрет на применение аналогии уголовного закона387. Уголовный кодекс Российской Федерации является единственным источником уголовного законодательства (ч. 1 ст. 1 УК РФ)388. Во-вторых, запрещенность деяния уголовным законом (уголовная противоправность) подкреплена угрозой наказания. Согласно ч. 1 ст. 43 УК РФ: «Наказание есть мера государственного принуждения, назначаемая по приговору суда. Наказание применяется к лицу, признанному виновным в совершении преступления, и заключается в предусмотренном настоящим Кодексом лишении или ограничении прав и свобод этого лица». Уголовное наказание – специфический вид принудительного воздействия государства, 386 См.: Кудрявцев В.Н. О противоправности преступления. С. 68-69. См.: Павлухин А.Н., Нестеров П.Н., Эриашвили Н.Д. Общественно опасное поведение и его уголовная противоправность / Под ред. А.Н. Павлухина М., 2007. С. 63-64. 388 О множественности источников уголовного права см.: Ображиев К.В. Формальные (юридические) источники российского уголовного права: монография. М., 2010. С. 46-47. 387 217 всегда носит личный характер, назначается от имени Российской Федерации и влечет особое последствие общеправового и уголовно-правового характера – судимость. Нужно подчеркнуть: речь идет об обеспеченности противоправности именно угрозой наказания. Это вовсе не означает, что предусмотренное в уголовном законе наказание обязательно и во всех случаях нарушения уголовно-правового запрета должно применяться. В соответствии с ч. 2 ст. 2 УК РФ устанавливаются виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицам, совершившим преступление. По своему содержанию иные меры уголовно-правового характера включают в себя различные формы реализации уголовной ответственности: освобождение от уголовной ответственности, условное осуждение, освобождение от наказания и освобождение от отбывания наказания и др.389 Однако это не меняет тезиса о наказуемости как обязательном признаке преступления внутренне связанном с признаком противоправности: наказание не мыслится без преступления и в связи с этим может быть последствием только реального совершенного лицом преступления390. В-третьих, уголовно-правовой запрет нужен для того, чтобы силой угрозы, заключенной именно в уголовно-правовой норме, добиться того, чего не смогли обеспечить нормы иных отраслей права, нравственности и т.п. Нормы уголовного права берут под свою защиту наиболее важные для общества ценности391. Причем уголовный закон ставит под охрану эти 389 См.: Звечаровский И.Э. Меры уголовно-правового характера // Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. докт. юрид. наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А.И. Коробеева. Т. I: Преступление и наказание. СПб., 2008. С. 701-707. 390 См.: Наумов А.В. Российское уголовное право. Курс лекций. В двух томах Т. 1. Общая часть. 3-е изд. перераб. и доп. М., 2004. С. 160. 391 См.: Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение. М., 1967. С. 21-22; Незнамова З.М. Коллизии в уголовном праве. Екатеринбург, 1994. С. 184; Смирнов В.Г. Функции советского уголовного права. Л., 1965. С. 301; Прохоров В.С. Понятие преступления и классификация преступлений. С. 346 и др. 218 объекты «независимо от того, охраняются ли или не охраняются эти общественные отношения также нормами других отраслей права»392. Является ли уголовное право лишь охранительной системой норм или содержит собственные запреты и формулирует собственную уголовную противоправность? Следует согласиться с авторами, которые полагают, что уголовное право не только охраняет нормы других отраслей права, но и само устанавливает запрещающие нормы, нарушение которых и образует уголовную противоправность. На то, что в уголовном праве речь может идти не о противоправности преступления вообще, а о ее специфической разновидности – уголовной противоправности деяния указывает ч. 1 ст. 14 УК РФ, где говорится о запрещении преступления «настоящим Кодексом». Можно назвать специфические уголовно-правовые запреты: не совершать убийств, изнасилований, террористических актов, бандитизма и т.п. В уголовных законодательствах различных стран можно увидеть примерно один и тот же набор таких норм. И если разнобой по видам и конструкциям этих преступлений неизбежен, то в коренных признаках различий не увидишь393. Это, однако, не означает, что уголовная противоправность исключает иную противоправность деяний. Например, кража нарушает не только нормы Уголовного кодекса, но и гражданско-правовые отношения собственности, экологические преступления – нормы природоохранного права и т.д. Поэтому и возможно предъявление, например, гражданского иска в уголовном деле. Для отечественного уголовного права неприемлема реализуемая в англосаксонском праве концепция противоправности, согласно которой «суд право творит», опираясь на свое правосознание и на судебные прецеденты. Строго говоря, это применение аналогии уголовного 392 Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 1956. С. 7. 393 См., напр.: Никифоров А.С. Ответственность за убийство в современном уголовном праве. М., 2000. 219 закона. У нас же противоправность означает несоответствие, противоречие писаному праву – закону394. Уголовное право, – как пишет А.И. Бойко, – одна из последних по технологии (очередности) управления общежитием отраслей права, а потому как бы зависимая минисистема от других групп юридических предписаний (в первую очередь от норм конституционного, гражданского, административного права)395. Противоправность выступает юридическим выражением общественной опасности, объективной характеристикой уголовно наказуемого деяния и несет собственную смысловую нагрузку, позволяющую осуществить каузальный анализ в режиме отдельного этапа правоприменения. Так, Г.П. Новоселов противоправность понимает в двух значениях: нарушение каких-либо норм (формальная противоправность), нарушение интересов, благ и т.п. (материальная противоправность)396. При согласии с выделением видов противоправности нельзя, на наш взгляд, признать состоятельность остальных выводов автора. А речь идет о том, что нельзя объединять в рамках одного и того же понятия противоправности две исключающие друг друга характеристики понятия преступления: несоответствие деяния нормам права и соответствие деяния уголовному закону397. Согласно автору все положения, непосредственно формирующие правила поведения, адресуются не гражданам, а правоприменителю – он, и только он, обязан решать вопросы применения уголовно-правовых норм, следовательно, лишь в отношении него может идти речь о соблюдении или (несоблюдении) (нарушении) их требований: квалифицируя то или иное деяние, правоприменитель вынужден решить 394 вопрос не о запрещенности или незапрещенности, а о См.: Кудрявцев В.Н. Понятие преступления // Курс российского уголовного права.Общая часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М., 2001. С. 145-146. 395 Бойко А.И. Системная среда уголовного права: автореф. дис … д-ра юрид. наук. М., 2008. С. 5. 396 Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления. Методологические аспекты. С. 109. 397 Там же. С. 110. 220 предусмотренности или непредусмотренности действия (бездействия) в качестве преступления уголовным кодексом398. Во-первых, из узкого понимания противоправности в значении формальной противоправности следует сделать вывод, что состав преступления как теоретическая конструкция или описательная модель не может содержать в себе свойства общественной опасности. Само понятие ничего нарушать не может, нарушение нормы никакой угрозы причинения вреда объектам реальной действительности не несет. Широкое понимание противоправности в смысле нарушения интересов, благ (материальная противоправность) позволяет определить фактический состав преступления как реально существующую антисоциальную систему, состоящую из взаимодействующих обязательных именно для данного системного образования элементов, обладающую свойством общественной опасности399. Во-вторых, функцию уголовной противоправности деяния нельзя сводить исключительно к роли формального определителя преступности деяния. Уголовно-правовая норма, предусматривающая уголовную ответственность за конкретное деяние, содержит указания на обстоятельства, при которых деяние признается преступным. Уголовная противоправность служит связующим звеном между преступлением и составом преступления, за ней скрывается не только формальное, юридическое, но и материальное основание уголовной ответственности400. Это объясняется общей схемой иерархического ступенчатого строения того фрагмента мира, который подлежит уголовно-правовой оценке. Первичным уровнем выступает физический (природный факт), который служит исходным материалом для следующего более высокого уровня – социального уровня организации материи. В свою очередь социальная 398 форма движения материи, принудительно организуемая См.: Новоселов Г.П. Понятие преступления и его виды // Уголовное право. Общая часть : учебник / отв. ред. И.Я. Козаченко. М., 2008. С. 166. 399 См. об этом: Ляпунов Ю. Состав преступления: гносеологический и социальноправовой аспекты // Уголовное право. 2005. № 5. С. 47. 400 См.: Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности. С. 20. 221 государством в целях охраны наиболее важных социальных благ, находит свое выражение в уголовной противоправности – на нормативном уровне организации материи. На этом уровне причинность как познанная закономерность находит свое отражение в соответствующем уголовноправовом запрете. Различия между выделенными уровнями условны, границы относительны. Вместе с тем это самостоятельные уровни организации материи и, представляется, только в совокупности они позволяют во всей полноте определить понятие преступления, изложенное в ч. 1 ст. 14 УК РФ. В-третьих, вряд ли соответствует действительности утверждение, что адресатом уголовного закона является только правоприменитель. Послание, которое содержится в уголовно-правовой норме, заключат в себе, по меньшей мере, указание на: а) легитимность запрета, его конституционность (в этом смысле правоприменитель обязан руководствоваться принципом nullum crimen sine lege – нет преступления без указания на то в законе); б) действительность согласия общества с запретом (отсюда вытекает обязанность соблюдения субъектами ответственности уголовно-правовых установлений под угрозой уголовного наказания за их нарушение); в) исполненность запрета. Другое дело, что посыл (сигнал) бывает деформированным, разрушая, а не укрепляя ощущение социальной справедливости401. В связи с этим важно, чтобы формула уголовно-правового запрета ясно и недвусмысленно очерчивала признаки преступления. В ней должен быть выдержан баланс между абстрактностью изложения и конкретностью ее содержания, она должна определять понятные для адресата уголовноправовых требований объективные границы причинной связи402. 401 См.: Жалинский А.Э. Уголовное право между: символическим и рациональным // Государство и право. 2004. № 3. С. 54. 402 Как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях, любое преступление должно быть четко определено в законе, причем таким 222 С противоправностью общественно опасного деяния тесно связан вопрос о гипотезе уголовно-правовой нормы. В.И. Михайлов пишет, что время, место, способ и иные объективные элементы (обстоятельства, факторы), при которых причинение вреда признается преступным, формируя гипотезу соответствующей нормы, в своей совокупности образуют (отражают) такое свойство преступного деяния, как противоправность403. Норма четко очерчивает правоприменительная границы практика, уголовной имеющая дело ответственности, с и конкретными преступлениями, не может выйти за пределы этих границ. Все случайные особенности объективной стороны преступления могут иметь уголовноправовое значение лишь в рамках закономерностей, отраженных в соответствующей норме404. Так, Т.И. Нагаева приходит к выводу об использовании законодателем ограниченного числа (примерно два десятка) типичных терминов (стилистических приемов) для определения признаков деяния. В унификации приемов описания признаков деяния автор усматривает не только лингвистический аспект законодательного текста, но и правовые основания, подчеркивая, что обобщение признаков деяния в типичных способах их описания есть необходимое условие формулирования уголовно-правовой нормы. К таким типичным приемам автор относит использование терминов: «причинение», «угроза», «отказ», «принуждение», «незаконное действие», «воспрепятствование», «нарушение прав», «фальсификация», «нарушение «вовлечение порядка», (склонение)», «совершение (действия)», «посягательство», «легализация», «уклонение», «злостное уклонение», «злоупотребление полномочиями», «превышение полномочий», «организация (создание)», «угон», «нападение», образом, чтобы исходя из текста соответствующей нормы - в случае необходимости с помощью толкования, данного ей судами, - каждый мог предвидеть уголовно-правовые последствия своих действий (бездействия) (Постановления от 15.07.1999 № 11-П, от 27.05.2003 № 9-П и от 27.05.2008 № 8-П). 403 См.: Михайлов В.И. Вред и его регулирование в уголовном законе // Государство и право. 2007. № 2. С. 66. 404 См.: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С.241. 223 «разглашение», «подкуп», «деятельность»405. Следуя такой логике, соглашаясь об исчерпывающем перечне стилистических приемов, можно выделить термины, используемые законодателем для обозначения причинной связи как признака объективной стороны состава преступления. Словосочетание «причинная связь» не упоминается в уголовном законе, но необходимость установления причинности обосновывается законодателем путем использования следующих терминов: «причинение», «причинившее», «причинило» и т.п. (115), «повлекшее», «повлекло» и т.п. (151), «повлекло причинение» (36), «повлекло изменение» (2), «сопряженное», «сопряжено» (24), «наступившие», «наступили» (18), «распространение» (22), «могло повлечь причинение» (4), «создающих опасность» (4), «создали угрозу» (5), «угроза наступления» (4), «создавшее условия» (3) и т.д. Само по себе текстуальное отражение признака причинной связи, хотя и дает первичную информацию для целей каузального анализа, но требует своего рассмотрения в системе других элементов и признаков состава преступления, прежде всего уголовно-правового деяния, объекта преступления (уголовно-правовой охраны) и общественно опасных последствий. Вместе с тем разбор используемых законодателем терминов позволяет сделать определенные (предварительные) выводы. Например, исследуя грамматическую форму и логическую структуру предписаний УК РФ, используемых для обозначения причинной связи, В.Ф. Щепельков делает предположение о применении различных терминов для отражения особенностей характера причинной связи в преступлениях различного вида: «Термин «причинить», непосредственного вероятно, характера используется причинной связи. для отражения Выражение «деяние повлекло» обусловливает в том числе и опосредованный характер 405 См.: Нагаева Т.И. Указ. соч. С. 141-143, 332. 224 причинения последствий»406. предположения большего обратим количества При в внимание терминов, целом на не состоятельности использование позволяющего такого законодателем разложить виды причинной связи только на две группы: непосредственные и опосредованные причинные связи. Чего стоит один такой оборот как «повлекло причинение». Да и сама грамматическая форма «опосредованная причинная связь» условна в том смысле, что причинная связь это всегда конкретное отношение причинения, связь между причиной и следствием, т.е. это всегда непосредственная связь. Другое дело, как выше отмечалось, уголовноправовая причина не может быть сводима только к одному какому-то факту объективной реальности, она может представлять собой юридически значимое взаимодействие деяния лица и иных необходимых для развертывания механизма причинения преступного результата условий. Два разных деяния с непосредственной и «опосредованной» причинной связью могут содержать один и тот же состав преступления. Например, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ согласилась с квалификацией как убийства двух лиц действий Топольского при обстоятельствах, отраженных в приговоре Верховного суда Республики Башкортостан от 6.04.2011 г. Как установлено, Топольский при распитии спиртного в доме А. на почве личных неприязненных отношений ударил ножом К. сзади в область затылка. Затем осужденный затащил К. в туалет, сказав: «Вообще тебя прикончить, что ли». После этого Топольский направился в сторону зала, где после разговора с А. нанес последнему удары ножом, от которых потерпевший скончался на месте совершения преступления. Смерть А., согласно акта судебно-медицинской экспертизы, наступила от тампонады полости околосердечной сорочки кровью, вследствие проникающей колото-резаной раны грудной полости слева с ранением сердца и состоит в непосредственной причинной связи со 406 Щепельков В.Ф. Уголовный закон: преодоление противоречий и неполноты. М., 2003. С. 136. 225 смертью. Эти действия квалифицированы судом как совершение убийства. К. после нанесенных ему Топольским ранений жил еще четыре месяца. По заключению эксперта смерть К. наступила от сепсиса, развившегося вследствие колото-резаной раны шеи слева, проникающей в позвоночный канал шейного отдела позвоночника с повреждением спинного мозга. Нанесенное Топольским К. ранения в шею, осложненные развившимся сепсисом, также квалифицированы судом как совершение убийства. Топольский был осужден по п. «а», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ на 17 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, с ограничением свободы на 1 год407. В равной мере преступление, при описании которого законодатель для раскрытия причинности использует термин «повлекшее», может быть совершено как при обстоятельствах с непосредственной причинной связью, так и при обстоятельствах «опосредованной» (на физическом и социальном уровнях) причинной связи. По приговору Волгодонского городского суда Ростовской области от 22.12.2003 г. Семакин осужден по ч. 1 ст. 264 УК РФ. Установлено, 22.06.2002 г. около 16 часов Семакин, находясь в состоянии алкогольного опьянения, выезжая на дорогу с прилегающей к дороге территории, в нарушение п. 1.5 и 8.3 Правил дорожного движения не уступил дорогу приближающемуся к нему слева автомобилю, под управлением водителя Г., и допустил столкновение с указанным автомобилем, в результате которого Г. были причинены телесные повреждения в виде закрытого перелома 7-го шейного позвонка, повлекшие тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни408. Преступлением согласно ч. 1 ст. 264 УК РФ признается нарушение лицом, управляющим автомобилем, трамваем либо другим механическим транспортным средством, правил дорожного движения или 407 Определение Верховного Суда РФ от 29.06.2011 № 49-011-59 // URL: http://www.supcourt.ru/ (дата обращения: 18.03.2012). 408 См.: Определение Верховного Суда РФ от 24.01.2006 № 41-Д05-119 // Справочноправовая система «Консультант Плюс»: [Электронный ресурс] / Компания «Консультант Плюс». 226 эксплуатации причинение транспортных тяжкого приведенном вреда примере средств, повлекшее здоровью обстоятельствах человека. по При причинная неосторожности указанных связь в между допущенными нарушениями правил дорожного движения и причиненным вредом здоровью потерпевшего носит непосредственный характер. Более сложный, «опосредованный» характер причинной связи присущ большинству дорожно-транспортных преступлений. Приведем типичные в этом отношении примеры. Приговором Головинского районного суда г. Москвы от 27.03.2012 г. Сечкарев осужден по ч. 4 ст. 264 УК РФ. Сечкарев пояснил, что он, управляя автомобилем со скоростью 70 - 80 км/ч, в котором в качестве пассажир находился К., отвлекся от дороги, выехал с проезжей части на обочину и врезался в мачту городского освещения. В результате столкновения К. были причинены телесные повреждения, от которых тот скончался. Сечкарев настаивал на том, что в его действиях состава преступления нет, поскольку дорожно-транспортное происшествие произошло вследствие непреодолимой силы, выразившейся в нахождении его в уставшем состоянии, в результате которого он заснул за рулем. Однако суд усмотрел в действиях Сечкарева нарушение требования абзаца 1 пункта 2.7 Правил дорожного движения Российской Федерации, в соответствии с которым водителю запрещается управлять транспортным средством в болезненном или утомленном состоянии, ставящем под угрозу безопасность движения. Суд подчеркнул, наличие у Сечкарева утомленного состояния запрещало ему управлять автотранспортным средством, соответственно, причиной дорожно-транспортного происшествия послужило нарушение водителем Правил дорожного движения. Допущенное нарушение Правил дорожного движения привело к тому, что Сечкарев уснул за рулем, а это обусловило потерю водителем управления автомобилем, что послужило причиной 227 аварии - автомобиль врезался в мачту городского освещения, в результате чего сидящий на пассажирском сиденье К. погиб 409. В другой ситуации столкновение автомобилей было осложнено возникшим пожаром, от которого погибли три человека. Согласно материалам уголовного дела потерпевший П., следуя по второстепенной дороге, подъехал к шоссе и, убедившись в отсутствии транспорта, стал выезжать на главную дорогу. При этом за 300 м. он видел свет фар приближающегося автомобиля, но поскольку расстояние, по его мнению, было безопасное, то совершил поворот и выехал на прямолинейное движение по левой полосе движения в сторону населенного пункта. После чего почувствовал удар в заднюю часть его автомобиля, который стало крутить на проезжей части. В результате столкновения произошло разрушение бензобака автомобиля П. и выплескивание бензина в салон, где произошло возгорание, в результате которого от ожогов погибли жена и двое детей П. Согласно приговору Мытищинского городского суда Московской области от 30.12.2003 г. виновным в дорожно-транспортном преступлении признан Романов. Как установлено судом Романов следовал в черте населенного пункта со скоростью более чем в два раза превышающей разрешенную, место столкновения автомобилей Романова и потерпевших располагалось вне границ перекрестка, где знак «Уступите дорогу» теряет свое действие, столкновение транспортных средств было попутным, автомобили двигались параллельным курсом. Романовым допущено несоблюдение дистанции, он нарушил требования п. п. 10.1 ч. 2 и п. 9.10 Правил дорожного движения, обязывающих водителя при возникновении опасности для движения, которую он в состоянии обнаружить, принять возможные меры к снижению скорости вплоть до остановки транспортного средства, а при движении соблюдать такую дистанцию до движущегося впереди транспортного средства, которая позволила бы 409 См.: Постановление Московского городского суда от 30.07.2012 по делу № 2-6167 // Справочно-правовая система «Консультант Плюс»: [Электронный ресурс] / Компания «Консультант Плюс». 228 избежать столкновения, а также необходимый боковой интервал, обеспечивающий безопасность движения410. По результатам рассмотрения свойства запрещенности уголовным законом (противоправности) преступного деяния можно сформулировать следующие основные выводы. 1. Преступление и состав преступления правильно рассматривать одновременно и как фактическое явление, и как явление правовой реальности. 2. Противоправность выступает юридическим выражением общественной опасности и рассматривается в двух значениях: формальной противоправности и материальной противоправности. Как объективная характеристика уголовно наказуемого деяния материальная противоправность несет собственную смысловую нагрузку, раскрывая деяние на самостоятельном нормативном уровне организации материи. 3. При формулировании уголовно-правовой нормы причинная связь как познанная закономерность использовании находит законодателем отражение различных в диспозиции грамматических форм при и стилистических приемов. 410 См.: Надзорное определение Верховного Суда РФ от 28.12.2005 № 4-Д05-78 // URL.: http://www.supcourt.ru/stor_pdf.php?id=136492 (дата обращения: 24.11.2013). 229 Глава 4. ПРЕСТУПНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ В СТРУКТУРЕ УГОЛОВНОПРАВОВОЙ ПРИЧИННОСТИ 4.1. Преступный результат как составляющая причинности Преступный результат, будучи конечным компонентом причинной связи, воплощает результат причинного взаимодействия деяния субъекта и объекта уголовно-правовой охраны. Проблема преступного результата в зависимости от применяемых приемов изучения может быть рассмотрена в двух аспектах: в статике и в динамике. Уяснение признаков и содержания этого понятия в статике (онтологический аспект) выступает самостоятельной важной задачей в деле установления каузальной зависимости по уголовному делу. Однако если в вопросе об общественно опасном деянии криминалисты высказывают разные мнения, то вопрос о преступном результате представляется на порядок более дискуссионным. Сложность данной проблемы обусловлена, с одной стороны, тем, что понятие преступного результата производно от деяния субъекта, вследствие чего спорные положения по преступному деянию проецируются в плоскость рассматриваемой проблемы. С другой стороны, поскольку преступный результат увязан с проблемой объекта преступления (уголовно-правовой охраны), постольку нерешенность этой проблемы вызывает дополнительные сложности раскрытия рассматриваемого признака. Любая человеческая деятельность влечет за собой изменения в окружающем мире. Преступление как разновидность человеческого поведения, вызывающая вредные, негативные изменения объективной реальности, не является исключением из этого ряда. Беспоследственных 230 (нерезультативных) преступлений не бывает. Однако для уголовного права имеет значение лишь тот результат, которые заключается во вреде, причиняемому личности, обществу, государству совершением преступления. Поэтому в уголовном праве говорят не просто о последствиях от преступления, а о преступных последствиях (результате). Общественно опасные последствия чаще всего раскрывают как вредные (негативные) изменения в охраняемых уголовным законом объектах, наступающие вследствие совершения общественно опасного деяния. Преступный результат рассматривается как связующий признак между преступным деянием действием посягательства411; материальный или (бездействием) как и предусмотренный нематериальный вред, объектом преступного уголовно-правовой причиненный нормой преступным действием (бездействием) объекту посягательства412. Надо сказать, что в уголовно-правовой литературе употребляются разные термины для обозначения конечного компонента юридически значимой причинной связи. В связи с этим необходимо обратить внимание прежде всего на историю этого вопроса, его современное состояние и постараться избежать терминологического «разнобоя». Я.М. Брайнин различал понятия «последствие преступления» и «преступный результат». Под преступным результатом автор понимает «последствие преступления, которое имеет значение состава преступления»413. В настоящее время эту точку зрения сложно принять, поскольку законодатель прямо говорит о результате совершения преступления в более широком значении, нежели только в значении признака 411 См., напр.: Курс российского уголовного права. Общая часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М., 2001. С. 189; Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении. / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М., 1999. С. 227; Российское уголовное право. Курс лекций. Т.1. Преступление / Под ред. проф. А.И. Коробеева. Владивосток, 1999. С. 321; Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. С. 139-140; и др. 412 См.: Дурманов Н.Д. Понятие преступления. С. 160; Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. С. 137. 413 Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основания в советском уголовном праве. С. 195-196. 231 состава преступления. Например, в п. «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ упоминаются имущественный ущерб и моральный вред, причиненные в результате преступления, в п. «б» ст. 63 УК РФ речь идет о тяжких последствиях как результате совершения преступления. Указанные обстоятельства учитываются при решении вопросов индивидуализации наказания и выходят за рамки состава преступления. Скорее нужно согласиться с Н.Д. Дурмановым, исходившим из того, что термин «преступный результат» более удачный, более точный для обозначения следствия действия (бездействия) лица, и понимавшим под ним «те качественные изменения, которые причинены объекту посягательства»414. Это более емкий термин в сравнении с другими рассматриваемыми терминами. Получило широкое распространение понятие «преступный вред». Вред, причиненный преступлением, по мнению Прохорова В.С. включает в себя следующие последствия: 1) дезорганизацию общественных отношений; 2) социально-психологическую деформацию жизни общества (общество взволновано); 3) материальные потери; 4) причинение горя людям (они лишаются уверенности в своей защищенности); 5) «самозаявление» лица о своей опасности для общества415. По мнению С.В. Землюкова следующие два наиболее существенных признака определяют конструктивный, понятие преступного системообразующий вреда: элемент 1) вред преступного – это деяния, состоящий из вредного изменения объекта посягательства и являющийся основным объективным (социальной преступления, вредности); показателем его 2) обязательный влияющий общественной вред – на квалификацию опасности признак состава преступления и индивидуализацию ответственности. На основе чего автором выводится: результат преступления – это социально вредное изменение охраняемого законом объекта, произведенное целенаправленным воздействием лица, либо 414 415 См.: Дурманов Н.Д. Понятие преступления. С. 56-57. См.: Прохоров В.С. Преступление и ответственность. С. 62-63. 232 косвенно наступившее от такого воздействия, а последствие преступления – это тоже социально вредное изменение, охраняемых законом отношений, но причиненное неосторожным поведением лица, либо наступившее от произведенного этим лицом преступного результата, а также это вредное изменение охраняемого законом объекта, происшедшее при виновном воздержании лица от совершения требуемого действия416. Вместе с тем, имея в виду законодательную формулу умышленной и неосторожной вины, вряд ли можно согласиться с прочтением признаков «преступный результат» и «преступные последствия», которое предлагает С.В. Землюков. Автор пришел к результатом выводу, и что установление преступным различия последствием между отражает преступным различие соответствующих типов преступлений и имеет методологическое и практическое значение: одно и то же вредное изменение в зависимости от обстоятельств дела, от признаков состава преступления может выступать в качестве результата или последствия. Когда речь идет о тех изменениях, которые непосредственно вызываются действием и свидетельствуют о ее окончании, достижении цели, то употребляется понятие «результат». Именно результат деятельности, а не последствие, связан с субъективными признаками, и прежде всего с целью. Например, при умысле на лишение жизни нанесение проникающего ранения, от которого затем наступает смерть человека, не имеет значение результата. При умысле на причинение тяжкого вреда здоровью – проникающее ранение черепа выступает уже результатом действия, а наступившая смерть – последствием417. Заметим, что и в первом, и во втором приведенных примерах надлежит устанавливать причинную связь с учетом проникающего ранения и других обстоятельств дела в их совокупности. Согласно иной позиции, предложенной Б.А. Куриновым, под вредом понимаются сущностные, а под последствием – внешние (видимые) 416 417 См.: Землюков С.В. Указ. соч. С. 23-24. См.: Там же. С. 22. 233 проявления изменений объекта охраны в результате действий человека, стихийных сил природы или животного и которые конкретно предусмотрены в законе418. Два весьма важных уточнения относительно понятия преступного результата внесены в связи с его юридической природой: а) под последствиями преступления признает вред (ущерб, урон), причиняемый только тем разновидностям общественных отношений, которые охраняются уголовным законом; б) понятие последствий преступления включает в себя, по существу, только прямой, непосредственный вред (урон, ущерб), охватываемый предвидением виновного, или, по крайней мере, тот, который субъект мог или должен был предвидеть419. Оригинальную концепцию конечного компонента причинной связи обосновывает В.Д. Филимонов. Автор верно исходит из того, что эффективность норм уголовного права во многом зависит от правильности юридического выражения в составах преступлений социальных последствий преступления. В.Д. Филимонов, описывая структуру объекта преступления, приходит к выводу, что она представляет собой более сложное образование, чем то, которое показано в юридической литературе. Одну из подсистем составляет защищаемое уголовным правом общественное отношение. Другую подсистему объекта преступления составляет общественное отношение, защищающее первое общественное отношение420. И если при причинении ущерба защищаемым общественным отношениям всегда одновременно нарушаются и защищающие их общественные отношения, то причинение ущерба защищающим общественным отношениям не всегда сопровождается нанесением вреда еще и защищаемым общественным 418 См.: Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. М., 1984. С. 78; Михайлов В.И. Указ. соч. С. 65. 419 См.: Бабаев М.М. Социальные последствия преступности: Учеб. пособие. М., 1982. С. 12, 16; Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. С. 134-136. 420 См.: Филимонов В.Д. Охранительная функция уголовного права. СПб., 2003. С. 26-27; Филимонов В. Уголовно-правовое значение последствий общественно опасного деяния // Уголовное право. 2009. № 2. С. 70-75. 234 отношениям. Например, при приготовлении к преступлению и покушении на его совершение ущерб причиняется только защищающим общественным отношениям. Ущерб, причиненный защищающему общественному отношению, может выражаться, во-первых, в появлении реальной опасности нарушения охраняемого общественного отношения (ч. 1 ст. 122, 280 УК РФ), во-вторых, в создании условий для ее возникновения (ч. 1 ст. 327 УК РФ), втретьих, в непринятии мер по устранению той реальной возможности причинения ему вреда, которая возникла до совершения преступления (ч. 1 ст. 124, 125 УК РФ). В.Д. Филимонов доказывает, и его аргументы на наш взгляд убедительны, что составов преступлений, как и самих общественно опасных деяний, не включающих в свое содержание вредных последствий, не существует: если эти последствия прямо не указаны в правовой норме, они всегда могут быть установлены путем ее толкования421. Небезынтересно отметить, что В.И. Даль предлагал следующее объяснение значение слова «результат» - «следствие чего либо, последствие, конечный вывод, итог, развязка, исход, конец дела»422, слово «последствие» не разъяснял, а под «вредом» понимал «последствия всякого повреждения, порчи, убытка вещественного или нравственного, всякое нарушение прав личности или собственности, законное или незаконное»423. Уголовный закон использует словосочетание «результат совершения преступления», имея в виду широкий круг последствий преступления. В частности, законодатель допускает, что в результате совершения преступления может быть причинен вред (ч. 2 ст. 237, п. 3 примечания к ст. 178 УК РФ). 421 См.: Филимонов В.Д. Последствия общественно опасных деяний и их юридическое выражение в составах преступлений // Противодействие преступности: уголовноправовые, криминологические и уголовно-исполнительные аспекты. Материалы III Российского Конгресса уголовного права, состоявшегося 29-30 мая 2008 г. М., 2008. С. 150-153. 422 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М., 2002. Т. 4. С. 90. 423 Там же. С. 260. 235 Термин «вред», наряду с «ущербом», используется законодателем значительно чаще (191), чем «результат» (21). Различаются причиненный преступлением вред (ущерб), который может быть возмещен (полностью или частично), и вред, причиненный при иных обстоятельствах: а) при малозначительности деяния; б) при обстоятельствах исключающих преступность деяния (гл. 8 УК РФ); в) при обстоятельствах, при которых субъект не подлежит уголовной ответственности (ч. 3 ст. 20, ст. 21, 31, примечания к ст. 308, 316 УК РФ). В специальном значении признака, характеризующего объективную сторону преступления с материальным составом, используется термин «общественно опасные последствия»: 1) в ч. 1 ст. 5 УК при формулировании принципа вины: «лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина»; 2) при решении вопросов действия закона во времени: «временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий»; 3) при определении умысла (ч. 2 и 3 ст. 25 УК РФ): «преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную возможность опасность или своих неизбежность действий (бездействия), наступления предвидело общественно опасных последствий и желало их наступления» (ч. 2); «преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично» (ч. 3); 4) при раскрытии неосторожной формы вины (ч. 2 и 3 ст. 26 УК РФ): «преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо 236 предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий» (ч. 2); «преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия» (ч. 3); 5) для целей раскрытия невиновного причинения вреда (ст. 28): «деяние признается совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть» (ч. 1); «деяние признается также совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам» (ч. 2). Здесь имеет смысл обратить внимание на необходимость исключения этого оборота из диспозиции уголовно-правовой нормы, описанной в ч. 1 ст. 207 УК РФ: «заведомо ложное сообщение о готовящихся взрыве, поджоге или иных действиях, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий», заменив слова «общественно опасных последствий» на слова «тяжких последствий». Исходя из изложенного, представляется, вполне приемлемо говорить о «результате совершения преступления», «преступном результате», «вредном результате», «преступных последствиях», «вредных последствиях» как 237 синонимичных терминах, позволяющих наиболее полно охватить конечный компонент уголовно релевантной причинной связи. По-разному определяется место преступных последствий в структуре преступления. Одни авторы придают ему самостоятельное значение, роль самостоятельного признака, характеризующего объективную сторону преступления424. Другие – рассматривают преступные последствия как завершающий момент действия425. Третьи относят последствия одновременно и действию, и объекту преступления426. Поскольку вследствие воздействия посягательства на объект преступления одновременно с окончанием деяния наступают преступные последствия, можно утверждать, что каждая из трех названных позиций имеет право на существование. Раскрытие этого понятия в динамике (в гносеологическом аспекте) также подчинено задаче выявления юридически значимой причинной связи, позволяет с большей конкретизацией определить место преступного результата в структуре уголовно-правовой причинности, в структуре преступления в целом. Как компонент представляют собой причинной самостоятельное связи преступные последствия социально-правовое явление, в котором повторяются свойства и закономерности преступного деяния, отражается характер и особенности объекта преступления. Заслуживает внимания вопрос о структуре преступных последствий. Поскольку само последствие есть общественно вредное изменение в объекте, поэтому его структура зависит от структуры объекта преступления427. В.Н. Кудрявцев выделяет три элемента: 1) нарушение того фактического общественного отношения, ради охраны которого установлена данная 424 См.: Кузнецова Н.Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности. М., 1958. С. 15. 425 См., напр.: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. С. 76.; Тимейко Г.В. Общее учение об объективной стороне преступления. С. 43. 426 См.: Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 140; Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. М., 1960. С. 141. 427 См.: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. С. 143. 238 уголовно-правовая экономических норма (например, отношений при собственности), хищении либо – нарушение материальный или моральный вред участнику этого отношения (например, при убийстве – лишение жизни); 2) нарушение соответствующих правовых отношений, которые установлены для охраны данного блага (при хищении – нарушение права собственности, при убийстве – нарушение правовых отношений, обеспечивающих неприкосновенность личности); 3) в преступлениях, которые совершаются путем воздействия на материальные предметы (формы, условия отношений), или преступное предпосылки последствие существования может общественных включать и третий, материальный элемент428. Не сложно заметить, что автор отказывает признавать то, что все без исключения преступления причиняют вред объектам уголовно-правовой охраны. Этот вывод вытекает из положения о факультативности последнего элемента структуры преступного последствия. Некоторые преступления, как полагает В.Н. Кудрявцев, урона не наносят, а создают реальную возможность причинения вреда429. Тем самым автор входит в противоречие: гипертрофируя значение материального элемента в одном вопросе – механизме причинения преступного вреда, а в другом – признавая его неосновным элементом структуры общественно опасных последствий. Анализируя причины квалификационных ошибок Н.Ф. Кузнецова считает более пригодным для квалификации преступлений начинать анализ преступлений с предмета, где он обязательный элемент пространных характеристик непосредственного объекта и ущерба ему, особенно когда к нему теоретики присовокупляют факультативные и дополнительные объекты. Автор правильно утверждает, что в действительности выделяемые факультативные и дополнительные объекты входят в непосредственный 428 Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. С. 149-150. Там же. С. 152. Эта же точка зрения отражена в следующих источниках: Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основания в советском уголовном праве. С. 189-190; Дурманов Н.Д. Понятие преступления. С. 160; Мальцев В.В. Проблема уголовно-правовой оценки общественно опасных последствий. Саратов, 1989. С. 22-27 и др. 429 239 объект или не имеют отношения к таковому. Квалификация преступлений никогда не выходит за рамки составов преступлений. «Расщепление» объектов, а отсюда и ущербов им от преступлений умножает возможность квалификационных ошибок430. Правильность этого положения можно продемонстрировать на примере объекта транспортных преступлений. Когда вопрос об объекте транспортных преступлений только ставился, были определенные разночтения, обусловленные особенностями уголовноправового запрета, относительно того, что под ним понимать: трудовую дисциплину (М.А.Шнейдер, Б.В. Даниэльбек и др.)431, трудовую дисциплину и безопасность движения (С.Я. Булатов, В.И. Василенко и др.)432, нормальную, правильную работу транспорта и безопасность движения (В.Д. Меньшагин, С.А. Домахин и др.)433, безопасность движения или эксплуатации транспорта (Б.С. Никифоров, Б.А. Куринов и др.)434. Но в настоящее время непосредственным основным объектом рассматриваемых преступлений признают безопасность движения как составную часть безопасности вообще функционирования транспорта, а в качестве дополнительного объекта выделяют здоровье и жизнь человека. Однако выделение это дополнительного объекта нарушения правил дорожного 430 См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». С. 173. 431 См.: Шнейдер М. А. Преступления против трудовой дисциплины на железнодорожном транспорте СССР: автореф. … дис. канд. юрид наук. М., 1949. С. 9; Даниэльбек Б.В. Транспортные преступления по советскому уголовному законодательству: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Л., 1950. 432 См.: Булатов С. Я. Понятие и система Особенной части уголовного права Союза ССР и Казахской ССР. Алма-Ата, 1962. С. 29; Василенко В.И. Ответственность за нарушение трудовой дисциплины на автомобильном транспорте по советскому уголовному праву. автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Киев, 1959. 433 См.: Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. I. М., 1955. С. 297; Домахин С.А. Ответственность за преступления на автотранспорте. М., 1956. С. 9. 434 См.: Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. М., 1960. С. 25; Куринов Б.А. Уголовная ответственность за нарушения правил движения на автотранспорте. М., 1957. С. 20; Куринов Б.А. Квалификация транспортных преступлений: ст. ст. 85, 87 УК РСФСР. М., 1965. С. 22-26; 240 движения и эксплуатации транспортных средств условно435. И эта условность вытекает из понимания безопасности функционирования транспорта, который представляет собой такое состояние транспортной деятельности, когда вследствие безаварийной работы исключается возможность причинения вреда жизни и здоровью людей, транспортным средствам, материальным ценностям, окружающей природной среде. Это состояние защищенности в каждом конкретном случае неопределенно широкого круга указанных социальных ценностей от посягательств, связанных с нарушением правил безопасности обращения с таким источником повышенной опасности как транспортное средство. Объектами транспортных преступлений в связи с этим вовсе неправильно признавать, например, нормальную работу транспорта как таковую или личность вне общественных отношений, обеспечивающих безаварийное функционирование транспорта. Преступление с внешней стороны складывается из сочетания преступного деяния и преступного последствия, общими свойствами которых являются общественная опасность и противоправность. Общественная опасность преступных последствий может быть рассмотрена в двух значениях. Во-первых, в широком значении как свойство любого преступления, состоящее в том, что преступление причиняет вред охраняемым уголовным законом объектам. В этом значении словосочетание «общественная опасность преступного общественная опасность последствия» тавтологично. Так, как преступления, использованный признак например законодателем в ч. 1 ст. 14 УК при определении понятия преступления вполне могло быть заменено другим признаком – «причинившее вред личности, обществу, государству», а преступление в свою очередь могло быть определено как «виновно причинившее вред личности, обществу, 435 См.: Коробеев А.И. Транспортные преступления. СПб., 2003. С. 71; Полный курс уголовного права: в 5 т. Т. 4. СПб., 2008 С. 9-10 (автор главы – В.С. Комиссаров). 241 государству деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания». Во-вторых, общественная опасность преступных последствий может быть рассмотрена в узком понимании как социальная характеристика конкретного вредного результата, причиненного конкретным преступлением. В этом значении различаются между собой степень выраженности общественной опасности преступных последствий деяний одного типа, или иными словами – степень общественной опасности по признаку причинения вреда. Например, умышленное причинение смерти одному человеку в ссоре или драке (ч. 1 ст. 105 УК) менее опасно, нежели умышленное причинение смерти в ссоре или драке двум и более лицам (п. «а» ч. 2 ст. 105 УК). Противоправность преступных последствий определяется тем, как вредный результат отражается в диспозициях уголовно-правовых норм Особенной части УК РФ. С этой точки зрения среди всего перечня деяний, признаваемых преступными, возможно выделение следующих групп преступлений: Во-первых, группа деяний, признаваемых преступными в связи с созданием при их совершении реальной угрозы причинения конкретных общественно опасных последствий (составы поставления в опасность). Например, ч. 1 ст. 215 УК устанавливается ответственность за нарушение правил безопасности при размещении, проектировании, строительстве и эксплуатации объектов атомной энергетики, если это могло повлечь смерть человека или радиоактивное заражение окружающей среды. Нужно учитывать, что одни авторы придерживаются мнения, что «опасность» представляет собой особое последствие преступного деяния, а сами составы опасности являются разновидностью материальных составов преступлений436. Другие авторы, напротив, аргументируя тем, что возможность наступления вредного результата является свойством самого 436 См.: Кузнецова Н.Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности. С. 21; Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. С. 172, 174; Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. С. 49. 242 преступного деяния, причисляют эти составы к формальным437. Третья группа ученых относят эти составы к промежуточным составам – ставят ее между материальными и формальными составами. Отличие от формальных составов видят в «материализованном» признаке – возможности наступления общественно опасных последствий, имея в виду, что «возможность наступления вреда» – это изменения во внешнем мире, которые происходят не в сфере объекта, охраняемого уголовным законом, а в конкретной обстановке, в которой совершается преступление438. С.В. Земляков полагает, что признание за возможностью причинения вреда качества преступного последствия только запутывает проблему: с объективной стороны угроза причинения вреда и преступный вред – несовпадающие явления, любая степень опасности не изменяет объект посягательства (это функция преступного вреда)439. Правоприменительная практика ориентирована на необходимость установления причинной связи как между совершенным деянием и наступившими вредными последствиями, так и между совершенным деянием и возникновением угрозы причинения вреда. Например, Пленум Верховного Суда РФ в п. 6 постановления от 18.10.2012 № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» разъясняет, что создание угрозы причинения существенного вреда здоровью человека или окружающей среде (часть 1 статьи 247 УК РФ) означает возникновение такой ситуации, которая повлекла бы предусмотренные законом вредные последствия, если бы они не были предотвращены вовремя принятыми мерами или иными обстоятельствами, не зависящими от воли лица, нарушившего правила 437 См.: Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. М., 1955. С. 40. 438 См., напр.: Кригер Г.А. Уголовная ответственность за создание возможности причинения вреда // Уголовное право в борьбе с преступностью. М., 1981. С. 43; ТерАкопов А.А. Научно-технический прогресс и некоторые вопросы причинной связи // Научно-технический прогресс и проблемы уголовного права. М., 1975. С. 133; Тимейко Г.В. Общее учение об объективной стороне преступления. С. 26. 439 См.: Землюков С.В. Указ. соч. С. 52. 243 обращения с экологически опасными веществами и отходами. Такая угроза предполагает наличие конкретной опасности реального причинения существенного вреда здоровью человека или окружающей среде440. Во-вторых, группа деяний, которые причиняют вред охраняемым уголовным законом объектам, однако при этом в силу особенностей конструкции диспозиции уголовно-правовой нормы признаются юридически оконченными вне зависимости от констатации факта наступления общественно опасных последствий. Это группа преступлений с так называемыми формальными составами преступлений: а) преступления, не оставляющие процессуально фиксируемого следа на физическом уровне при причинении вреда на социальном и правовом уровнях либо исключительно на правовом уровне; б) преступления, в которых преступные последствия слиты на физическом уровне с действием (бездействием) лица, наступают одновременно с их совершением. Например, при распространении заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию (ст. 1281 УК РФ), преступный результат причиняется в момент доведения этих сведений до хотя бы одного из третьих лиц. К этой же группе следует отнести преступления с усеченным составом, в которых при создании уголовно-правовой нормы в разряд оконченных преступлений искусственно возводятся либо сам факт приготовления к совершению преступления (например, создание банды (ч. 1 ст. 209 УК РФ)), либо совершение действий непосредственно направленных на совершение преступления (как это происходит при покушении на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК РФ)). В-третьих, группа деяний, которые признаются преступлениями и считаются юридически оконченными лишь в связи с причинением указанных в диспозиции уголовно-правовой нормы общественно опасных последствий. Например, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью человеку (ч. 1 440 См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 12. С. 3. 244 ст. 143 УК РФ), незаконная охота с причинением крупного ущерба (ч. 1 ст. 258 УК РФ). В-четвертых, группа деяний, признаваемых преступными в связи с причинением указанных в диспозиции уголовно-правовой нормы преступных последствий, но момент юридического окончания преступления перенесен на более позднюю стадию, чем момент наступления общественно опасных последствий. Например, совершение кражи всегда связано с причинением ущерба собственнику или иному владельцу похищенного имущества (ч. 1 ст. 158 УК). Однако кража признается юридически оконченной на более поздней стадии, чем выбытие похищенного из фондов потерпевшего. Согласно п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 № 29 (в ред. от 23.10.2010) «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» кража и грабеж считаются оконченными, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом)441. В-пятых, группа деяний, конструкции составов преступлений которых сформулированы по типу сложных с указанием альтернативных признаков объективной стороны преступления. Это те деяния, которые образованы путем комбинирования различных типов составов преступлений. Преступные последствия могут быть указаны и в Общей части УК, влияя на определение конкретной меры наказания лицу, признанному виновным в совершении преступления. Данный момент имеет значение при учете тяжких последствий, наступивших в результате совершения преступления как обстоятельства, отягчающего наказание. Устоявшаяся классификация преступлений в зависимости от способа описания преступных последствий может быть уточнена, поскольку 441 См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 2. С. 2. 245 используемых законодателем приемов описания причиняемого лицом преступного результата больше, чем выделенных групп деяний. Так, А.В. Борбат, Б.Д. Завидов, А.В. Ендольцева, А.И. Милевский выделяют следующие используемые приемы конструирования преступлений с материальным составом. 1. Законодатель указывает характер и тяжесть вредных последствий, например, при описании телесных повреждений (ст. 111, 112, 115 УК РФ) и хищений (прим. 2 к ст. 158 УК РФ). 2. Дает перечень вредных последствий, указывая на возможность наступления иного вреда, например, при нарушении правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих (ч. 1 ст. 349 УК РФ). 3. Указывает на ряд альтернативных последствий, каждое из которых дает основание квалифицировать деяние в качестве конкретного преступления, например, при нарушении правил безопасности движения (ст. 350 УК РФ). 4. При наличии нескольких последствий конструирует составы с так называемыми дополнительными тяжкими последствиями. Последние играют роль отягчающих признаков, например, в случае причинения тяжких телесных повреждений со смертельным исходом (ч. 4 ст. 111 УК РФ). 5. При наличии комплексных последствий, включающих в себя социальный, организационный, экономический и другие виды вреда, законодатель указывает объекты, которым причиняется существенный вред, например, права и законные интересы граждан, организаций, охраняемые законом интересы общества и государства, посягательства на которые осуществляются при злоупотреблении служебным положением (ст. 285 УК РФ). 6. В наиболее затруднительных случаях для описания последствий применяют так называемые оценочные признаки, которые выражены такими словосочетаниями, как «существенный вред» (ст. 202 УК РФ), «крупный размер» (ст. 158 УК РФ), «крупный ущерб» (ст. 171 УК РФ), «тяжкие последствия» (ст. 247 УК РФ). Использование оценочных признаков предполагает их конкретизацию в процессе осуществления 246 правоприменительной практики442. законодательного описания С учетом преступных приведенных последствий можно способов вывести следующую классификацию преступлений: 1. Преступления с материальным составом с конкретизированными общественно опасными последствиями. 2. Преступления с материальным составом, комбинированные с составом создания опасности. альтернативными 3. Преступления с дифференцированными материальным составом общественно с опасными последствиями. 4. Преступления с материальным составом, выделяемом по признаку наличия дополнительных общественно опасных последствий. 5. Преступления с материальным составом с альтернативными одномерно выраженными общественно опасными последствиями. 6. Преступления с материальным составом с устанавливаемыми в пределах судейского усмотрения общественно опасными последствиями. Используя такой же подход можно существенно дополнить и уточнить классификацию преступлений с формальным составом. Этот вопрос на монографическом уровне исследован С.П. Новосельцевым. Формальными преступлениями по убеждению автора являются: 1. Преступления, в диспозициях которых описаны только характерные признаки преступного поведения без учета внешних изменений, которые наступили после преступного воздействия. Стилистическое изложение этих посягательств представляет собой 2. Преступления, простое составы или которых распространенное в части 1 словосочетание. сформулированы как формальные и соответствуют требованиям, изложенным в предыдущем пункте. Последствия, указанные законодателем в последующих частях данной статьи, являются квалифицирующим признаком, который обусловливает назначение более строгого наказания. 3. Преступления, составы которых в теории уголовного права считаются усеченными. Данные 442 См.: Борбат А.В., Завидов Б.Д., Ендольцева А.В., Милевский А.И. Состав преступления как основание уголовной ответственности (проблемные вопросы уголовного права России) // Справочно-правовая система «Консультант Плюс»: [Электронный ресурс] / Компания «Консультант Плюс». 247 составы преступлений, которые, как и формальные, автор относит к «беспоследственным». предусматривает 4. Преступления, возможность в наступления которых законодатель общественно опасных последствий («деликты создания опасности»). 5. Преступления, диспозиции которых в изложении объединяет признаки формального и материального составов преступлений. По подсчетам С.П. Новосельцева в УК РФ 32 состава – неосторожные преступления (12,5 %), 223 состава – умышленные преступления (87,5 %). Из них 66 % (169 из 255) относятся к формальным составам преступлений. Из числа умышленных посягательств с формальным составом – 164 состава (74 %443), с материальными составами – 59 составов (26 %)444. По подсчетам Н.Ф. Кузнецовой термины «ущерб», «вред», «общественно опасные последствия», «последствия» употребляются в 70% норм Особенной части УК. В остальных они не названы, потому что: а) преступления беспредметны, что затрудняет (но не исключает) их количественное измерение; б) ущерб адекватно объекту носит социальнопсихологический характер (клевета, возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства); в) вред (ущерб) очевиден и сливается в оконченном преступлении с завершением действия или бездействия как причины преступных последствий (убийство, кража)445. Автор права в том, что для квалификации общественно опасных последствий имеет значение конструкция их описания в диспозициях уголовно-правовых норм. Формулировка общественно опасных последствий определяется объектами и предметами, которым они причиняют вред, ущерб. В преступлениях, в которых предмет является обязательным признаком состава, общественно опасные последствия называются и, как правило, дифференцируются по тяжести (крупный, значительный и прочий ущерб). 443 Автор 73,5426009 округляет до 73. См.: Новосельцев С.П. Преступления с формальным составом в уголовном праве: дис. … канд. юрид. наук. Красноярск, 1998. С. 49-50. 445 См: Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». С. 174. 444 248 Предметы весьма разнообразны: одушевленные, неодушевленные, информационные, реальные, символические, вещные и т.д. Есть такие предметы преступлений, как электрическая энергия (ст. 215 1 УК), атмосфера (ст. 251 УК), авторские и смежные права (интеллектуальная собственность ст. 146 УК) и др. Потерпевшего можно относить к одушевленному предмету, но можно выделять отдельно. Во всяком случае в составах, где потерпевший выступает обязательным признаком, причинение ему физического, имущественного, социального вреда в уголовно-правовых нормах всегда описывается446. Нетрудно заметить, что авторы используют разные подходы при классификации. Н.Ф. Кузнецова концептуально исходит из того, что конструкция «формальных» беспоследственных составов, даже если ее оценивать как прием законодательной техники, неприемлема, поэтому вообще отрицает наличие преступлений с «формальным» составом. Показательно в этом плане отношение к деяниям, при совершении которых вред сливается в оконченном преступлении с завершением действия или бездействия как причины преступных последствий. Напомним, что исследователи дооктябрьского уголовного права преступления, в состав которых не входит последствие, рассматривали как исключение, «наоборот, в качестве общего правила выступают преступления второго рода, последствия»447. состав В которых советский образуется период наличностью приводились известного данные уже о преобладании формальных составов преступлений. Так, Г.А. Злобин и Б.С. Никифоров указывали на долю формальных составов, составляющую около 60 %448. По нашим подсчетам (по состоянию на 01.05.2014), в УК РФ «диспозиций» статей с описанием самостоятельных видов преступлений с 446 См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». С. 168. 447 См.: Сергеевский Н.Д. О значении причинной связи в уголовном праве. С.4. 448 См.: Злобин Г.А., Никифоров Б.С. Умысел и его формы. М., 1972. С. 38. 249 формальным составом 423 (60 %), а «диспозиций» статей с описанием отдельных видов преступлений с материальным составом – 290 (40 %). количество диспозиций с описанием материального состава количество диспозиций с описанием формального состава 17. 5 15 18. 6 16 19. 11 28 20. 0 14 21. 44 9 22. 15 64 23. 6 4 24. 37 49 25. 15 57 26. 29 12 27. 30 2 28. 8 1 29. 6 19 30. 15 26 31. 4 44 32. 6 29 33. 20 18 34. 2 12 глава 16. 31 4 Надо сказать, что это весьма условный подсчет. Некоторые диспозиции уголовно-правовых норм содержат как материальный, так и формальный составы (ст. 171, 172, 178, 180 и др.), нужно учитывать иные разновидности сложных составов (в связи с правилом о неизбыточности вменения признаков содеянного), составы с квалифицированными (особо 250 квалифицированными, привилегированными особо особо составами и квалифицированными т.д. Подсчитать и т.д.), исключительно материальные и формальные составы более затруднительно, а при отсутствии единства мнений относительно критерия этой классификации и разного понимания «состава преступления» – и вовсе неинформативно. Например, по нашим подсчетам в главе 16 «Преступления против жизни и здоровья» УК РФ законодатель использовал 12 формальных составов (в т.ч. 6 квалифицированных составов) и около (в зависимости от понимания состава преступления) 122 материальных составов (в т.ч. 102 квалифицированных и особо квалифицированных преступления» УК квалифицированных) РФ и состава). насчитали 34 В главе 14 материальных 26 «Экологические формальных состава (в (в т.ч. т.ч. 2 18 квалифицированных). Для сравнения: по подсчетам Н.А. Лопашенко в главе 26 УК РФ всего 45 составов (Федеральным законом от 02.07.2013 № 150-ФЗ введены еще три состава, предусмотренные ст. 2581 УК РФ), из них 19 формальных и 26 материальных составов449. Заслуживают внимания и другие аспекты этого вопроса. Так, при всей распространенности мнения об отнесении, например, такого преступления как кража к преступлениям с материальным составом, а значит и необходимости определения причинной связи между действиями виновного (изъятием имущества и его обращением в свою пользу или пользу других лиц) и последствием (материальным ущербом), вряд ли эта задача покажется уместным занятием. Значение для квалификации имеет момент окончания преступления (это влияет, в частности, на разграничение оконченного преступления от предварительной преступной деятельности, соответственно – на назначение менее строго наказания при признании приготовления к преступлению или покушения на преступление). Законодательно этот момент определяется изъятием и обращением чужого имущества в пользу 449 См.: Лопашенко Н.А. Экологические преступления: уголовно-правовой анализ. Монография. М., 2009. С. 56-57. 251 виновного или других лиц, причинивших ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества (п. 1 примечания к ст. 158 УК РФ). Порядок определения момента окончания кражи и других форм хищения неоднократно оговаривался в постановлениях Пленумов Верховных Судов РФ, РСФСР и СССР. В частности, Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 11.07.1972 г. №4 «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества» дал разъяснение, в соответствии с которым хищение следует считать оконченным, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им распоряжаться по своему усмотрению или пользоваться им. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 г. № 29 указано, что кража и грабеж считаются оконченными, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом). Разбой считается оконченным с момента нападения в целях хищения чужого имущества, совершенного с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия450. Как видно, вопрос о моменте окончания хищения прямо не зависит от решения вопроса о причинении вреда собственнику, иному владельцу изъятием имущества. Этот момент предлагается определять обстоятельствами, как было сказано выше, наступающими позднее, в связи с тем моментом, когда похититель может распорядиться изъятым имуществом как своим собственным. Так, по приговору Брянского областного суда от 16 апреля 1993 г. Губанов, Филинский и Кузин признаны виновными в краже медного кабеля с комбината «Сельстройдеталь» и осуждены по ч. 3 ст. 89 УК. Изменяя квалификацию действий осужденных на ст. 15 и ч. 3 ст. 89 УК, кассационная инстанция свое решение мотивировала следующим. Судом установлено, что ночью Губанов, Филинский и Кузин приникли на 450 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2003. № 2. 252 территорию комбината «Сельстройдеталь» и с огороженной площадки выкатили бухту кабеля. Губанов стал рубить кабель и перебрасывать его через забор, а Филинский и Кузин складывали куски кабеля. После обнаружения их сторожем все трое скрылись. Часть кабеля была обнаружена как на территории комбината, так и за его пределами. Таким образом, кабель, на хищение которого осужденные имели умысел, не был полностью изъят ими, и у них не было реальной возможности распорядиться этим кабелем. Поэтому у суда не было оснований считать преступление оконченным. Кассационная инстанция переквалифицировала действия Скосырева, осужденного Московским городским судом, со ст. 93(1) на ст. ст. 15 и 93(1) УК, указав, что в момент завладения деньгами в магазине Скосырев был замечен гражданами, которые задержали его при выходе из магазина. Следовательно, Скосырев не мог реально распорядиться изъятыми в магазине деньгами451. Однако такое решение, исходя из механизма причинения преступного вреда, представляется небесспорным. Прав С.М. Кочои, когда предлагает наличие или отсутствие «реальной возможности распоряжаться похищенным по своему усмотрению или пользоваться им» учитывать лишь в ограниченных случаях и, в первую очередь, при хищении имущества с охраняемой территории452. Для определения момента причинения ущерба собственнику или иному владельцу похищенного имущества достаточно выявить изъятие и обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, повлекшее выбытие имущества из фондов потерпевшего. «Как только потерпевший лишается своего имущества, ему, можно утверждать, причиняется ущерб»453. 451 Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации по рассмотрению уголовных дел в кассационном и надзорном порядке в 1993 году // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 10. 452 См.: Кочои С.М. Ответственность за корыстные преступления против собственности. 2-е изд. доп. и перераб. М., 2000. С. 130-133. 453 Там же. С. 132. 253 Отсутствие единого критерия отнесения преступлений к группе преступлений с «формальным» составом лишний раз демонстрирует условность выделения этой группы преступления. С учетом иерархии охраняемых уголовным законом ценностей различают: 1) вред, причиняемый личности (в частности, физический, психический вред, вред правам и законным интересам личности); 2) вред, причиняемый обществу (например, имущественный, экономический вред, вред общественной безопасности и общественному порядку); 3) вред, причиняемый государству (допустим, организационный, идеологический вред, вред интересам управления и государственного обустройства). По такому критерию как характер (содержание) причиненного вреда преступные последствия разделяют на материальные последствия и нематериальные. Как правило, материальными последствиями признаются те, которые измеряются физическим вредом или имущественным ущербом. К нематериальным последствиям относят моральный, политический, организационный либо любой иной вред, причиняемый преступлением, в том числе и в тех случаях, когда преступные последствия не указываются в диспозиции уголовно-правовой нормы. Надо сказать, что эта традиционно выделяемая группировка, представляется, не учитывает в полной мере содержание преступных последствий. В литературе справедливо обращается внимание на то, что причиняемый преступлением ущерб относится скорее не к миру вещей, а к отношениям между людьми. И эти отношения не отличаются друг от друга какой-либо мерой материализации, они всегда наполнены конкретным содержанием454. В связи с этим говорить о различиях в характере причиненного вреда, различиях качественного порядка по тому является ли вред материальным или нематериальным не приходится. В силу того, что преступные последствия представляют собой вредные (негативные) изменения в охраняемых уголовным законом объектах, 454 См.: Курс советского уголовного права. Л., 1968. Т. 1. С. 329; Глистин В.К. Проблема уголовно-правовой охраны общественных отношений. Объект и квалификация преступлений. 254 классификация преступных последствий не может не быть связана с классификацией объектов уголовно-правовой охраны. Н.Ф. Кузнецова выделяет около 100 непосредственных объектов, соответственно столько же по содержанию ущербов (вреда) этим объектам. Автор группирует их по родовым объектам и получает более 20 разнящихся ущербов455. С учетом социального содержания в литературе преступные последствия делят на основные, дополнительные и факультативные. Основными признаются те последствия, для предотвращения которых создавалась конкретная уголовно-правовая норма. Например, создавая норму, описанную ст. 143 УК, законодатель стремился пресечь такие преступные последствия, которые связаны с деформацией общественных отношений, обеспечивающих право каждого человека на справедливые и благоприятные условия труда (ст. 23 Всеобщей декларации прав человека), права на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены (п. 3 ст. 37 Конституции РФ). Дополнительными следует считать те последствия преступления, которые наступают неизбежно наряду с основными, но задача их предотвращения решается законодателем попутно. В составах криминального нарушения правил охраны труда причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего, смерть человека выступают дополнительным последствием преступления. Факультативными являются те преступные последствия, которые могут и не наступить при совершении преступления данного вида, однако, законодатель, конструируя норму, учел возможность их причинения виновным. Например, истязанием (при совершении преступления, предусмотренного ст. 117 УК) могут быть причинены как физические, так и психические страдания в одних случаях, а в других – только психические страдания. Формально все последствии можно разделить на три вида: а) последствия, прямо перечисленные в законе; б) последствия, хотя не 455 См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». С. 175. 255 перечисленные в законе, но влияющие на ответственность преступника; в) последствия, с точки зрения уголовного права безразличные для правовой оценки преступления. В связи с этим надлежит учитывать задачи уголовного закона. Адресату уголовно-правовых требований необходимо понимать то ради чего, ради предотвращения каких преступных последствий устанавливается уголовно-правовой запрет. В частности правоприменитель должен учитывать, что «при доказывании события преступления ряд его элементов должен быть установлен независимо от того, имеют они уголовноправовое значение или не имеют, поскольку без этого мы во всех случаях не можем считать полностью доказанным событие преступления в целом»456. Рассмотрение проблемы преступного результата как одной из составляющих уголовно-правовой причинности позволяет сформулировать следующие основные выводы и подчеркнуть значение ранее выделенных положений исследования. 1. Преступление с внешней стороны складывается из сочетания преступного деяния и преступного последствия, общими свойствами которых позволяющими раскрыть механизм причинения вреда являются общественная опасность и запрещенность уголовным законом. 2. Общественная опасность преступных последствий может быть рассмотрена в двух значениях. Во-первых, в широком значении как свойство любого преступления, состоящее в том, что преступление причиняет вред охраняемым уголовным законом объектам. Во-вторых, общественная опасность преступных последствий может быть рассмотрена в узком понимании как социальная характеристика конкретного результата, причиненного конкретным преступлением. В этом значении различаются между собой степень выраженности общественной опасности преступных последствий деяний одного типа. 3. Противоправность преступных последствий определяется тем, как преступные последствия отражаются в Особенной части УК РФ: а) в связи с 456 Арсеньев В.Д. Вопросы общей теории судебных доказательств. М., 1964. С. 31. 256 созданием реальной угрозы причинения конкретных общественно опасных последствий (составы поставления в опасность); б) причиняющие вред охраняемым уголовным законом объектам, однако в силу особенностей конструкции диспозиций юридически оконченными наступления общественно уголовно-правовых вне зависимости опасных норм от последствий; признающиеся констатации в) с факта указанием в диспозиции уголовно-правовой нормы общественно опасных последствий; г) с причинением указанных в диспозиции уголовно-правовой нормы преступных последствий, но юридический момент окончания которых перенесен на более позднюю стадию. 4. Обстоятельства с причиняющей способностью, в т.ч. деяние лица, в своей совокупности составляют единую системную причину, которая, наряду с общественно опасными последствиями, образует новый, обусловленный особым уголовно-правовым режимом регулирования, структурный уровень организации материи с элементарной причинно-следственной связью. Принцип изолирования предполагает вычленение не только деяния и вредного результата, но также иных причинных факторов – юридически значимых обстоятельств причинно связанных с общественно опасными последствиями. 4.2. Механизм причинения преступного результата Причинная связь в уголовном праве имеет значение при квалификации преступления по объективным признакам, когда требуется определить причину преступного результата, механизм его образования. Общепринятым подходом является рассмотрение необходимой и достаточной связи между этими последствиями и деянием лица в призме критериев и признаков причинности. Субъект преступления несет ответственность прежде всего за вредные изменения в объектах уголовно-правовой охраны. В связи с этим криминалиста в первую очередь интересует динамика этого процесса, 257 развертывание механизма указанных изменений и лишь попутно (как основа, база исследования) - то, как эти изменения отразились в предметноматериальной реальности: на физическом, химическом, биологическом, психическом и т.д. уровнях. Базовый уровень приемов причинного анализа определяет основу решения вопроса о причинной связи в уголовном праве. Вследствие чего целесообразно акцентировать внимание на выделяемых философией признаках и критериях каузальных отношений, отграничив тем самым сферу проблем философских и уголовно-правовых. Понятие причинность (а оно, как было отмечено выше, является единым для всех наук) характеризуют выделенные ранее признаки по родовому и видовым отличиям. Как вид закономерной характеризуется бинарной связи односторонней конкретное отношение направленностью во причинения времени, пространственно-временной непрерывностью взаимодействия множества неравноценных причин генерирующих однородные по содержанию последствия. В свою очередь для формулирования практических рекомендаций установления каузального отношения нужно учитывать специфику определения причинности в уголовном праве, поскольку предлагаемые философией признаки и критерии каузальности лишь в общей формуле очерчивают объект исследования. Каузальность как онтологическое (знание бытия) понятие не имеет уголовно-правовой либо иной другой специфики. Напротив, гносеологическая (познавательная) сторона причинности позволяет рассматривать ее в конкретно-научном понимании с учетом отраслевой специфики, которая состоит в следующем. Во-первых, нужно учитывать, что говоря о причине какого-либо события, мы останавливаемся только на тех условиях, которые представляют интерес для квалификации преступления: здесь задача состоит в том, чтобы 258 «найти объективные пределы ответственности человека»457. Актуальными и до настоящего времени остаются рассуждения Н.С. Таганцева: «Представим себе, что кого-либо сбросили в пруд и сброшенный утонул; если мы будем определять причину его смерти, то врач, производивший вскрытие трупа, скажет, что такой причиной было преграждение доступа в легкие кислорода, необходимого для дыхания, а юрист найдет таковою действие лица, сбросившего утонувшего в пруд, и оба будут правы с их точки зрения; с точки же зрения преемственности явлений, определивших это событие, надо было бы сказать: мускульное движение лица было причиной толчка; притяжение земли было причиной падения в воду; сравнительно больший удельный вес падающего тела был причиной погружения упавшего в воду; непроницаемость среды, в которую попал упавший, была причиной устранения доступа воздуха в легкие, а отсутствие доступа в них воздуха вызвало прекращение обмена веществ в организме и смерть»458. Уголовное право интересуют специфические составляющие с присущими им известными особенностями. Юридическое значение имеет не любое поведение человека в связи с изменениями им природного и человеческого мира, а лишь то поведение, которое влечет негативные изменения в объекте преступления. «Причины всегда суть антисоциальные действия или бездействия, следствия – общественно опасные, предусмотренные уголовным законом последствия»459. Это обстоятельство обусловливает специфику содержания уголовно-правовой причинности. Во-вторых, в формировании уголовно-правовой причины могут быть задействовано множество факторов, которые лишь в общей сумме, интегративно приводят к общественно опасным последствиям. В таких случаях учет совершенного деяния вне анализа иных фактических данных не позволяет объяснить причинение вреда. Исходя из сказанного, совокупность 457 См.: Кудрявцев В.Н. Рецензия на монографию Малинина В.Б. Причинная связь в уголовном праве. СПб.: «Юридический центр Пресс», 2000. – 315 с. // Правоведение. 2002. № 2. С. 254. 458 Таганцев Н.С. . Русское уголовное право: лекции. Общая часть. Т. 1. С. 282. 459 Кузнецова Н.Ф. Детерминация в уголовном праве и криминологии. С. 321. 259 таких факторов должны учитываться как единая системная причина, породившая преступные последствия. Свойства этой целой системы (общественная опасность, запрещенность уголовным законом) не сводимы к свойствам ее отдельных частей, и более или менее успешно учитываются при конструировании уголовного закона. В-третьих, решение вопроса о причинной связи нужно понимать в итоге как решение правового вопроса. Правоприменитель нередко прибегает к помощи эксперта, и, основываясь на представленных этими лицами данных, установленных благодаря специальным знаниям, опыту и специфическому видению причинности в необходимой области, подвергает исследованию предметную, физическую сторону вопроса, а затем оценивает юридически значимую причинную связь. Но и при отсутствии экспертного исследования следователь, судья (суд) выявляют причинную связь при различном подходе к оценке предметной (фактической) стороны дела и собственно уголовно-правовой оценке механизма причинения вреда. Выявление круга элементов – причинных факторов, составляющих системную причину осуществляется как следователем, судьей, так и экспертом. Определенное распространение имеет точка зрения об исключительной компетенции следователя и суда в вопросе установления причинной связи. Согласно этой позиции эксперт вправе лишь решать вопрос о том, является ли действие (бездействие) лица необходимым условием наступления данного последствия. Однако вряд ли можно согласиться с таким подходом. Причинный анализ в силу многозначности каузальной связи, как раз напротив, предполагает системный метод познания закономерностей этиологии преступного результата, в силу чего необходимо учитывать всю сумму факторов, а не только общественно опасное деяние (действие (бездействие)) лица. Разумеется, следователь, суд проводит причинный анализ в правовой плоскости, а эксперт исследует лишь технический, предметный аспект. И в этом смысле следует согласиться с тем, что эксперт 260 исследует не всю совокупность явлений, оказавших влияние на возникновение негативного результата, а лишь те отдельные звенья цепи взаимодействующих явлений, которые могут быть исследованы на основе его специальных познаний. Соответственно, в случаях, когда закономерности развития явлений, образующие проверяемую причинную цепь, полностью охватываются специальными познаниями эксперта, он вправе давать заключение о наличии или отсутствии причинной связи, о причине или о следствии. При этом эксперт отнюдь не решает юридические вопросы, если не касается тех закономерностей, которые выходят за пределы его специальных знаний. В отдельных случаях специальными знаниями эксперта может охватываться вся причинная цепь, начиная от деяния обвиняемого и кончая наступившими общественно опасными последствиями. Тогда объективные пределы причинной связи при решении вопроса следователем и судьей (судом), с одной стороны, и экспертом, с другой, могут совпадать. Выявление причинности предпочтительно поручить лицам, обладающим специальными знаниями и необходимым опытом, еще и потому, что некоторые вопросы, играющие определяющую при установлении каузальных зависимостей роль, могут возникнуть лишь в процессе экспертного исследования. Подчеркнем, следует различать юридически значимую и иную, не имеющую уголовно-правового значения, причинную связь. Достаточно иметь в виду то, что отношение между деянием человека и общественно опасными последствиями как признаками объективной стороны преступления определяется анализом явлений и процессов относительно изолированных друг от друга в фактической, предметно-первичной реальности, оценка которых может быть проведена и вне решения вопроса об основании уголовной ответственности (врачом, бухгалтером, техником и др.). Однако в итоге выявление причинной связи по уголовному делу всегда решается как правовойо вопрос (например, вопрос о малозначительности деяния – это сугубо правовой вопрос). 261 Показательна в этом отношении следующая позиция, которую заняла Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР по делу Б. Установлено, что Б., управляя на улице личной автомашиной «Жигули» (не имевшей левого бокового зеркала заднего вида), не убедился при выполнении левого поворота на двухсторонней дороге в безопасности выполняемого маневра и столкнулся с обгонявшим его автомашину мотоциклом под управлением В. В результате аварии В. были причинены переломы правого бедра, обеих костей правого предплечья, пятой пястной кости и основной фаланги четвертого пальца правой кист. В связи с возникшим осложнением – тромбоэмболией левой легочной артерии В., находясь на стационарном лечении, скончался в больнице. Вынесенные в отношении Б. приговор и постановление президиума областного суда были отменены, а дело – направлено на новое судебное рассмотрение, поскольку, как указала Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, усомнившись в правильности и обоснованности заключения судебномедицинского эксперта, суд должен был решать этот вопрос не на основании своих собственных логических рассуждений и предположений, а в соответствии со ст. ст. 81 и 290 УПК путем назначения повторной, при необходимости комиссионной, судебно-медицинской экспертизы. На разрешение экспертов следовало поставить вопросы о том, когда возникла у Васильева тромбоэмболия легочной артерии, что явилось причиной ее возникновения; соответствовал ли курс лечения Васильева необходимым требованиям; находилось ли в причинной связи наступление смерти Васильева с причиненными ему во время дорожно-транспортного происшествия телесными повреждениями; если находилось, то в чем конкретно состоит эта связь. При судебном разбирательстве дела данные вопросы остались невыясненными, тогда как без получения ответов на них не представляется возможным сделать вывод о характере последствий аварии: она повлекла смерть потерпевшего либо причинение лишь менее 262 тяжких телесных повреждений. Соответственно с этим нельзя сделать вывод и о правильности юридической оценки действий Б.460 В специальной литературе практически все исследователи проводят мысль, что установление причинной связи не предрешает вопроса о вине действующего лица, которую дополнительно нужно установить461. Однако практическая реализация этого, казалось бы, незыблемого положения вызывает значительные сложности при выявлении причинной связи. И прежде всего при отграничении этой связи от вины в неосторожных преступлениях, особенно, совершенных по преступной небрежности462. Заслуживает внимания отстаиваемая А.А. Тер-Акоповым позиция, согласно которой при нарушении специальных правил поведения «констатация причинения вреда означает наличие вины… Причиной может быть только виновное нарушение, отсутствие вины исключает причинную связь, и наоборот, отсутствие причинной связи указывает на отсутствие вины»463. Эта точка зрения подвергнута критике, исходя из того что такой подход подменяет установление вины установлением причинной связи и наоборот464. Однако так ли не прав А.А. Тер-Акопов? В связи с этим представляют интерес отдельные разъяснения высших судебных органов по квалификации дорожно-транспортного преступления по субъективным признакам. Эти разъяснения в какой-то мере отражают эволюцию воззрений о вине водителя, допустившего нарушение правил безопасности, повлекших причинение вреда человеку. В пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 09.04.1965 № 2 «О 460 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1991. № 4. С. 10-11. См., напр.: Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. С. 220; Номоконов В.А. Объективная сторона преступления. С. 337; Церетели Т.В. Причинная связь в уголовном праве. М., 1963. С. 300 и др. 462 См.: Соктоев З. Б. О взаимообусловленности причинной связи и вины в дорожнотранспортных преступлениях // Уголовное право. 2013. № 4. С. 62-67. 463 Тер-Акопов А.А. Ответственность за нарушение специальных правил поведения. М., 1995. С. 116, 122. 464 См.: Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. докт. юрид наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А.И. Коробеева. Т. I: Преступление и наказание. СПб., 2008. С.383 (автор главы – А.В. Номоконов). 461 263 судебной практике по делам, связанным с нарушением правил безопасности движения и эксплуатации автомототранспорта или городского электротранспорта» разъяснялось, что вина может выражаться как в форме умысла, так и неосторожности, а к наступившим последствиям – только в форме неосторожности465. Тем самым Пленум Верховного Суда СССР невольно ориентировал уголовно-правовую доктрину правоприменительную практику на возможность оценки и совершения дорожно-транспортного преступления как преступления с двумя формами вины. При этом оставался нерешенным вопрос: с какой формой вины – умышленной или неосторожной, совершается в целом преступление. Дискуссия развивалась и по поводу количества форм вины. Должна ли речь идти только об умысле и неосторожности, о сочетании умысла и неосторожности в одном преступлении, либо еще и о третьей самостоятельной двойной, смешанной форме вины466? В соответствии с современной редакцией ст. 27 УК РФ дорожно-транспортное преступление не может рассматриваться как преступление, совершенное с двумя формами вины. В последующих постановлениях высшего судебного органа указанное положение уже не воспроизводится. Так, в п. 5 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 06.10.1970 № 11 «О судебной практике по делам об автотранспортных преступлениях» отмечалось, что автотранспортные преступления «должны рассматриваться как совершенные по неосторожности, поскольку субъективную сторону этих деяний определяет неосторожное отношение лица к возможности наступления общественно опасных последствий при нарушении им правил безопасности движения и 465 Бюллетень Верховного Суда СССР. 1965. № 3. С. 11. См., напр.: Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. 2-е изд., перераб. и дополн. М., 2003. С. 161-164; Лунеев В.В. Субъективное вменение. М., 2000. С. 53-58; Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003. С. 129-134; Тяжкова И.М. Неосторожные преступления с использованием источников повышенной опасности. СПб., 2002. С. 45-53; Российское уголовное право: Курс лекций / Под ред. А.И. Коробеева. Владивосток, 1999. Т. 1. С. 423-428 (автор главы – Р.И. Михеев). 466 264 эксплуатации транспортных средств»467. Нетрудно заметить, что в постановлении от 06.10.1970 № 11 вопрос о том, является ли дорожно-транспортное преступление в целом исключительно неосторожным преступлением, решался положительно. Однако в этом постановлении не оговаривалось психическое отношение виновного к собственно нарушению правил безопасности. Между тем важно учитывать, что само по себе действие (бездействие) водителя, состоящее в нарушении правил безопасности, представляет собой правонарушение иной, неуголовно-правовой отраслевой принадлежности. Это обусловлено бланкетным характером диспозиции данной нормы. В смысле ст. 264 УК РФ нарушение правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, выступая признаком, характеризующим объективную сторону дорожно-транспортного преступления, включает в себя и психическую деятельность субъекта, непосредственно связанную с нарушением правил безопасности. Соответственно, рассматривая субъективную сторону дорожно-транспортного преступления, нужно различать неоднородное психическое отношение водителя к действию (бездействию), выраженному альтернативно как в умышленном, так и неосторожном нарушении правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, и неосторожную вину к наступившим общественно опасным последствиям. Исходя из чего обязательным требованием при оценке самого факта нарушения правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, состоящего в причинной связи с общественно опасными последствиями, выступает необходимость полного и точного установления интеллектуального и волевого содержания этого правонарушения468. 467 Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 6.10.1970 № 11. Официальный сайт Верховного Суда Российской Федерации // URL: http://www.supcourt.ru/print_page.php?id= 7096 (дата обращения: 16.05.2012). 468 См. об этом: Пикуров Н.И. Квалификация транспортных преступлений. М., 2011. С.7173; Якушин В.А. Субъективное вменение и его значение в уголовном праве. Тольятти, 1998. С. 152-155. 265 Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации удовлетворила надзорную жалобу осужденного по ч. 2 ст. 264 УК РФ С., отменив все вынесенные судебные решения. Установлено, что при управлении автомобилем, когда С. подъезжал к остановке общественного транспорта, он заметил автобус, поэтому сбросил газ и двигался накатом. Когда до автобуса оставалось около 15 метров, он начал движение, затем облако пара закрыло полотно дороги, С. нажал на тормоз, пытаясь приостановить машину. В это время произошел наезд на двух девушек, которые переходили дорогу в неустановленном месте. Порецкий районный суд Чувашской Республики пришел к выводу, что С. нарушил требования п. 1.3, 1.5, 10.1 Правил дорожного движения. Однако суд допустил неточность при раскрытии психического отношения С. к нарушению правил дорожного движения: в описательной части приговора указал, что С. не видел переходящих дорогу девушек до момента наезда (это же следовало из постановления о привлечении в качестве обвиняемого и обвинительного заключения), а в последующем в приговоре утверждал другое, что осужденный «видел переходящих дорогу девушек, однако надеялся, что они успеют перейти дорогу и не тормозил машину»469. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 09.12.2008 № 25 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения» уже нет разъяснений относительно субъективной стороны дорожно-транспортного преступления. Однако в материалах судебной практики можно встретить то утверждение, что исключается неосторожное отношение к содеянному в ситуациях, когда в процессе дорожного движения возникает опасность для движения и водитель не имеет технической возможности избежать наезд на потерпевшего, 469 Определение Верховного Суда РФ от 11.05.2006 № 31-Д06-5 http://www.supcourt.ru/stor_pdf.php?id=145062 (дата обращения: 24.11.2013). // URL: 266 например, выбежавшего в непосредственной близости от автомашины470. Это разъяснение стоило бы уточнить: если возникшую опасность водитель объективно мог заранее обнаружить, то именно с этого момента и определяется наличие либо отсутствие технической возможности избежать наезда на потерпевшего. Приведенный пример иллюстрирует случай отсутствия такой возможности: потерпевший выбежал перед машиной в непосредственной близости от нее, и водитель, следовательно, до этого момента не имел возможности обнаружить опасность. В соответствии с Правилами дорожного движения водитель должен выбирать скорость движения, обеспечивающую ему возможность постоянного контроля за движением транспортного средства для выполнения требований, установленных правилами безопасности. Речи не может идти об исключении уголовной ответственности, если водитель, например, игнорируя необходимость соблюдения положений п. 10.1 Правил дорожного движения и обязанность уступить дорогу пешеходам, переходящим проезжую часть по нерегулируемому пешеходному переходу, продолжает движение, вследствие чего оказывается в ситуации отсутствия технической возможности избежать наезд на пешехода. Судом М.М. признан виновным в нарушении правил дорожного движения, повлекшем по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшей К. (ч. 1 ст. 264 УК РФ). Оценивая доводы М.М. об отсутствии технической возможности предотвратить наезд на потерпевшую, суд пришел к выводу, что М.М., будучи обязанным знать и соблюдать относящиеся к нему требования Правил дорожного движения, а также действовать таким образом, чтобы не создавать опасности для движения и не причинять вреда, проявил преступное легкомыслие и невнимательность к дорожной обстановке и её изменениям, выразившееся в том, что, приближаясь к нерегулируемому пешеходному переходу, обозначенному дорожными знаками 5.19.1-5.19.2 «Пешеходный переход», 470 Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1980. № 1. С. 15-16. 267 при наличии слева остановившегося автобуса, для пропуска пешеходов переходящих проезжую часть по нерегулируемому пешеходному переходу, будучи обязанным уступить им дорогу, не убедился в отсутствии таковых, не принял мер вплоть до полной остановки транспортного средства, продолжил движение, выехал на нерегулируемый пешеходный переход, в нарушение требований п. 14.1 Правил дорожного движения не уступив дорогу пешеходу К., пересекавшей проезжую часть слева направо относительно направления движения автомобиля, совершил на нее наезд471. Установление причинной связи и вины в дорожно-транспортных преступлениях взаимообусловлено, но эти задачи не подменяют друг друга. На наш взгляд, А.А. Тер-Акопов смешивает два понятия, обычно называемые специалистами одинаково, но разные по своей сущности и целевому предназначению. Первое понятие - «возможность предвидения последствий», которое используется при установлении причинной связи. Оно совпадает с объективным критерием преступной небрежности «при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было предвидеть эти последствия» (ч. 3 ст. 26 УК РФ). И второе понятие - «возможность предвидения последствий», используемое при оценке субъективной стороны преступных нарушений специальных правил, в частности дорожнотранспортного преступления, совпадающее уже с субъективным критерием «при необходимой внимательности и предусмотрительности могло предвидеть эти последствия» (ч. 3 ст. 26 УК РФ). Первое понятие правильно называть «объективная возможность предвидения последствий», а второе – «субъективная возможность предвидения последствий». Первое понятие применяет, как правило, эксперт, который зависим в своих выводах о причинной связи от данных о возможности предотвращения вредных последствий. Однако эти данные он устанавливает посредством определения уровня специальной подготовки, нужной для предвидения 471 Приговор Невского районного суда Санкт-Петербурга № 1-25/12 // URL: http://nvs.spb.sudrf.ru/modules.php?name=bsr&op=show_text&srv_num=1&id=786001512062 51656191711000595099 (дата обращения: 04.02.2014). 268 преступных последствий, абстрагируясь при этом от того, обладал ли фактически обвиняемый необходимыми знаниями и опытом472. Поскольку причинная связь объективна, она принимается как данность вне зависимости от представления о ней лица, совершающего преступление. Причинноследственные закономерности объективны в том смысле, что механизм их развертывания независим от воли и желания лица. Виновный может направлять развитие причинности в то или иное русло, но сам процесс причинения протекает по собственному закону. В то время как второе понятие выводится с учетом качеств не абстрактной усредненной личности, а конкретного субъекта, действующего в определенной обстановке «водитель – автомобиль – дорога», имея в виду его психическое отношение к нарушению правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств и общественно опасным последствиям. В качестве примера приведем известные расчеты. При определении остановочного пути транспортного средства кроме скорости его движения учитывают два момента: а) психофизиологический параметр - время реакции водителя на опасность и б) технические параметры, относящиеся к автомобилю и дорожным условиям. Психофизиологический параметр имеет предельные значения - минимальную и максимальную величины, поскольку время реакции у различных людей неодинаково, оно колеблется в пределах от 0,5 до 1,5 сек. Например, за время реакции водителя 0,5 сек., 0,8 сек., 1,5 сек. при скорости 60 км/ч автомобиль проходит путь, соответственно, 8,33 м., 13,33 м., 24,99 м., при скорости 100 км/ч – 13,88 м., 22,22 м., 41,55 м. До полной же остановки автомобиль проедет большее расстояние, которое зависит от дорожного покрытия, погодных условий, состояния колес и тормозной системы, способа торможения, веса автомобиля и т.д. Как видно, А.А. Тер-Акопов прав в своем выводе, но лишь отчасти. А прав он в том, что уголовно-правовой причиной может быть признано только 472 См.: Соколовский З.М. Проблема использования в уголовном судопроизводстве специальных знаний для установления причинной связи явлений (Криминалистическое и процессуальное исследование): дис. … д-ра юрид. наук. Харьков, 1968. С. 19. 269 виновное нарушение правил безопасности, предполагающее наличие объективной возможности предвидения общественно опасных последствий. Отсутствие психического отношения к нарушению правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств исключает юридически значимую причинную связь. По приговору Ленинского районного суда Тульской области от 16.02.2011 К. осужден по ч. 3 ст. 264 УК РФ. Он был признан виновным в нарушении правил дорожного движения, выразившимся в превышении скорости и выезде на полосу встречного движения, приведшим к столкновению с другими автомашинами и гибели В. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, отменяя приговор суда, приняла во внимание субъективное отношение К. к предполагаемому нарушению правил дорожного движения. К. показывал, что скорость движения автопоезда составляла 50 км/час и соответствовала имевшимся дорожным условиям, причиной заноса полуприцепа явилось плохое сцепление автошин с дорожным покрытием, вызванное тем, что на его полосе движения перед началом поворота имелся участок дороги с большим содержанием битума, а также неровность в виде гребенки и колеи. Данное дорожное покрытие не соответствовало требованиям ГОСТов, что визуально в ходе движения он не смог обнаружить, так как дорога была мокрой. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ учла и заключение специалиста, согласно которому допустимая скорость движения автопоезда в данных дорожных условиях составляла 142 км/час, а привести к заносу полуприцепа могла разность сцепных свойств под колесами левой и правой сторон транспортного средства473. Однако установление причинной связи автоматически не влечет наличие вины в дорожно-транспортном преступлении. В каждой рассматриваемой ситуации дорожно-транспортного происшествия, установив 473 Определение Верховного Суда РФ от 31.10.2012 № 5-Д12-99 http://www.supcourt.ru/stor_pdf.php?id=485002 (дата обращения: 04.02 2014). // URL: 270 причинную связь, надлежит выявлять вину лица, управлявшего механическим транспортным средством, в целом к деянию и общественно опасным последствиям. В настоящее время распространена практика, когда дальнейшее исследование, преступной необходимое небрежности для выявления («субъективной субъективного возможности критерия предвидения последствий») не осуществляется. В итоге выносятся решения, в которых хотя и определяется факт нарушения правил безопасности, состоящий в причинной связи с общественно опасными последствиями, но не устанавливается в сочетании его объективного («должно было») и субъективного («могло») критериев преступная небрежность лица, допустившего это нарушение. Эти решения, несомненно, уязвимы, поскольку не учитывают положений ст. 8 УК РФ. Так, К.И. обвинялся органами следствия в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 264 УК РФ, а именно: управляя автомобилем со скоростью порядка 66 км/ч, которая превышала установленное ограничение безопасной скорости, К.И. выехал на перекресток на желтый сигнал светофора, не убедился в безопасности проезда перекрестка и, имея возможность обнаружить выезжающий на перекресток на запрещающий сигнал светофора с включенной световой и звуковой сигнализацией автомобиль «Скорая помощь», применил неправильные приемы управления своим автомобилем, отвернул рулевое колесо влево и совершил столкновение на перекрестке с автомобилем «Скорой помощи», в результате чего водитель этого автомобиля погиб. Петроградский представленные районный доказательства, суд Санкт-Петербурга, назначил дополнительную исследовав технико- трасолого-автотехническая экспертизу. Эксперту дополнительно были представлены, в частности, масштабные схемы геолого-геодезической службы перекрестка и схема работы светофоров. Эксперт подтвердил выводы первой экспертизы о том, что водитель К.И. при включении 271 желтого сигнала светофора не мог остановиться перед стоп-линией, не прибегая к экстренному торможению, и поэтому мог продолжить движение через перекресток. Водитель «Скорой помощи» К., следуя на автомобиле с включенным проблесковым маячком и специальным звуковым сигналом, выполняя неотложное служебное задание, мог выезжать на перекресток по запрещающему сигналу светофора, но лишь убедившись, что подаваемые им сигналы восприняты другими участниками движения, и ему уступают дорогу. Сопоставив записи камер видеонаблюдения и данные масштабных схем, эксперт пришел к выводу о том, что скорость автомобиля скорой помощи составляла 31 км/час, скорость автомобиля под управлением К.И. 63 км/час, а с учетом возможных погрешностей соответственно 30 и 60 км/час. Методом графического подбора эксперт установил, что точка, откуда водителю К.И. становится видно передний край передней части автомобиля скорой ограничивающих помощи обзорность (с учетом объектов), расположения находится на справа расстоянии приблизительно 47,3 м от места столкновения. Моментом возникновения опасности для К.И. признан не момент, когда он мог увидеть передний край передней части автомобиля, движущегося по направлению к перекрестку, а момент когда он мог обнаружить, что приближающимся в перекрестку транспортным средством является машина скорой помощи с включенными спецсигналами, которая имеет право проезда перекрестка на запрещающий сигнал светофора. С учетом показаний К.И. эксперт на основе своих специальных знаний, применив величину, которая характеризует время перевода глаз водителя, следящего за движением транспорта при пересечении перекрестка, и установив, что за время полного обозрения перекрестка автомобиль под управлением К.И. прошел от 8,4 до 19,4 м, пришел к выводу о том, что версия К.И. является в полной мере состоятельной, и по ней он не имел технической возможности остановиться до полосы движения автомобиля 272 скорой помощи, так как применение торможения и продолжение движения по своей полосе не предотвращали столкновение. Суд, оценив сложившуюся дорожную ситуацию и отсутствие у К.И. субъективной возможности заблаговременно увидеть автомобиль скорой помощи и уступить дорогу, не прибегая к экстренному торможению, оправдал К.И. по ч. 2 ст. 264 УК РФ в связи с отсутствием в деянии состава преступления. Определением Санкт-Петербургского городского суда оправдательный приговор оставлен без изменения474. После установления фактической основы следует этап выдвижения версий о роли того или иного фактора в причинении преступных последствий. При использовании логических приемов установления причинной связи выясняется: является ли исследуемый фактор необходимым условием наступления общественно опасного результата? При этом, как было определено выше, могут применяться и такие методы как: а) метод единственного сходства, б) метод единственного различия, в) метод остатков, г) метод сопутствующих изменений, д) соединенный метод сходства и различия. Логические приемы применяются, как правило, в единстве, взаимно дополняя друг друга. Этап установления фактической (количественной) основы причинного анализа предполагает правильную оценку роли привходящих сил, вклинившихся между преступным деянием лица и общественно опасными последствиями и повлиявших на процесс причинения вредного результата, ибо зачастую определение этой роли с точки зрения значимости для развития событий бывает весьма затруднительной. Ориентиром в деле конкретного практического решения вопроса может служить уяснение того, является ли каждый из исследуемых факторов необходимым условием существования системной причины, при учете такого критерия причинности как однородности системной причины по 474 Определение Санкт-Петербургского городского суда от 22.05.2012 № 22-2649/12 // Справочно-правовая система «Консультант Плюс»: [Электронный ресурс] / Компания «Консультант Плюс». 273 содержанию с той опасностью, которая характеризует общественно опасный результат. А.В. Успенский утверждает, что любая система в целом обладает как минимум одним специфическим свойством, которого нет ни у одного элемента системы. У системы причинения таким свойством является причинная достаточность, которой обладает лишь вся система в целом и ни одна недостаточная причина в отдельности, какой бы значимой она ни была для ее успешного функционирования. Данное свойство системы проистекает из взаимодействия внутри нее цепей причинения, состоящих из недостаточных причин последствия. Каждое новое звено цепи причинения (дочерняя недостаточная причина) всегда отличается от тех звеньев цепей причинения (родительских недостаточных причин), взаимодействием которых оно было непосредственно порождено. При правильности основной линии рассуждений с автором нельзя согласиться в том, что «теоретической же предпосылкой использования данного метода, обосновывающей его самодостаточность и пресекающей попытки дополнить его и тем самым наделить объективную причинную связь субъективным «юридическим смыслом», является презумпция эквивалентности недостаточных причин»475. На наш взгляд, как одно из необходимых условий отличается от другого по степени причинения в конкретных условиях места, времени и обстановки, так и та или иная составляющая системной причины играет различную роль в генезисе преступного результата. Проиллюстрируем сказанное на уже приводимом примере дорожнотранспортного преступления. Основу уголовно-правового механизма дорожно-транспортного преступления образует воздействие преступного деяния на объект преступления. Это воздействие заключается в разрыве отношений безопасности дорожного движения в направлении, противоречащем их социальному назначению. Разрушение состояния, 475 См.: Успенский А.В. Проблема обоснования причинной связи при соучастии в совершении преступления // Вестник Московского университета. Серия 11, Право. М., 1998. № 5. 274 характерного для общественной безопасности в сфере управления механическими транспортными средствами, выражается в создании опасной ситуации (обстановки) в процессе дорожного движения. Под опасной ситуацией понимается ситуация, при которой какой-то из элементов дорожно-транспортной ситуации приобретает свойства источника опасности, вследствие чего участники движения должны немедленно, как правило, при жестком дефиците времени принимать все имеющиеся в их распоряжении нередко единственно необходимые меры для предотвращения дорожнотранспортного происшествия, снижения тяжести его последствий476. Иными словами, общественная опасность преступного деяния дорожно- транспортного преступления формируется не за счет самого по себе нарушения правил безопасности дорожного движения, а за счет такого нарушения, которое создает опасную обстановку. Предлагаемые подходы в определении объективной стороны дорожнотранспортного преступления более точно отражают механизм фактического причинения вреда, что позволяет дифференцировать уголовную ответственность с учетом субъективного вклада нарушителей. К причинению вреда жизни и здоровью людей ведет цепь взаимосвязанных явлений, обусловленных созданием опасной обстановки. И в этом смысле вполне логично непосредственным результатом нарушения правил безопасности считать развязывание неконтролируемых разумной волей человека сил, вредоносное воздействие которых может при неблагоприятном течении привести к указанным в диспозиции ст. 264 УК РФ общественно опасным последствиям. Здесь необходима оговорка: этот результат отражает развитие причинной связи, показывает то, как действует причина, и сам по себе не 476 См., напр.: Иларионов В.А. Экспертиза дорожно-транспортных происшествий. М., 1989. С. 7, 93; Квашис В.Е. Преступная неосторожность. Социально-правовые и криминологические проблемы. Владивосток, 1986. С. 66; Козаченко И.Я. Ишутин Е.А. Причинная связь в автотранспортных преступлениях в призме экспертных оценок. Тюмень, 1991. С. 50; Соктоев З. Б. Опасная ситуация в механизме причинной связи дорожно-транспортных преступлений // Вестник Московского университета МВД России. 2013. № 5. С. 88-91. 275 может учитываться как преступный вред при квалификации дорожнотранспортного преступления. Иначе, при оценке субъективной стороны в случаях умышленного создания опасной обстановки и неосторожного причинения вреда жизни и здоровью речь могла бы идти о двойной форме вины, а значит о совершении в целом умышленного преступления, каким дорожно-транспортное преступление не может быть признано исходя из характера общественной опасности этого деяния. В п. 6,7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.12.2008 № 25 предлагается следующая рекомендация: решая вопрос о виновности либо невиновности водителя в совершении дорожно-транспортного происшествия вследствие превышения скорости движения транспортного средства, следует учитывать требования пункта 10.1 Правил дорожного движения, исходя из этого при возникновении опасности для движения, которую водитель в состоянии обнаружить, он должен принять меры к снижению скорости вплоть до остановки транспортного средства. Уголовная ответственность по статье 264 УК РФ наступает, если у водителя имелась техническая возможность избежать дорожно-транспортного происшествия и между его действиями и наступившими последствиями установлена причинная связь. При решении вопроса о технической возможности предотвращения дорожно-транспортного происшествия судам следует исходить из того, что момент возникновения опасности для движения определяется в каждом конкретном случае с учетом дорожной обстановки, предшествующей дорожно-транспортному происшествию. Опасность для движения следует считать возникшей в тот момент, когда водитель имел объективную возможность ее обнаружить. Кроме того, надлежит учитывать, что отсутствие технической возможности избежать дорожно-транспортного происшествия не всегда свидетельствует об отсутствии юридически значимой причинной связи. В ситуации, когда такой возможности не было, нужно выяснять не создана ли эта ситуация нарушениями правил безопасности, допущенными самим 276 водителем. П. признан виновным в преступлении, предусмотренном ч. 2 ст. 264 УК РФ, а именно около 16 час. 19.08.2008, двигаясь со скоростью около 40 км/ч в промежутке между двойной сплошной линией разметки, разделяющей встречные направления движения, и транспортными средствами, находившимися в левом крайнем ряду попутного для него, П., направления движения и остановившимися на запрещающий сигнал светофора, заметив на своей полосе движения пешехода Г., не принял мер к остановке управляемого им транспортного средства и, осуществив необоснованный маневр влево, связанный с выездом на встречную полосу движения, совершил наезд на Г., которой в результате этого была причинена смерть. В судебном заседании П. виновным себя не признал, указав, что наезд на потерпевшую он совершил из-за невозможности избежать столкновения, поскольку Г. переходила дорогу в не предназначенном для этого месте и появилась неожиданно для него из-за автомобиля, который загораживал обзор. Согласно материалам дела, потерпевшая, действительно, пыталась перейти проезжую часть дороги в не предназначенном для этого месте в условиях затрудняющих обзор плотного движения транспортных средств, в связи с чем ее появление на пути движения П. могло оказаться неожиданным для него. Однако суд исходил из того, что П., двигаясь на управляемом им мотоцикле в промежутке между двойной непрерывной линией дорожной разметки, разделяющей встречные потоки движения, и транспортными средствами, находившимися в его, П., полосе движения и остановившимися на запрещающий сигнал светофора, осознано поставил себя в такие условия, при которых, с учетом ограниченной видимости и фактическим отсутствием пространства для маневра, обязан был предвидеть возможность возникновения ситуации, требующей немедленной остановки управляемого им транспортного средства477. 477 Определение Московского городского суда от 31.01.2011 по делу № 22-213; Постановление президиума Московского городского суда от 20.04.2012 по делу № 44у- 277 Правила дорожного движения не содержат каких-либо конкретных рекомендаций по установлению момента возникновения опасной ситуации. В каждом конкретном случае данный вопрос должен решаться индивидуально. Но вытекает ли из этого с необходимостью вывод о принципиальной невозможности выработки конкретных рекомендаций по определению момента возникновения опасности для каждой ситуации? В частности такая возможность отрицалась, поскольку возникновение опасности в каждом конкретном случае попросту невозможно спрогнозировать, а использование таких рекомендаций привело бы к судебным ошибкам478. С другой стороны, предлагаются типичные критерии-условия, с помощью которых можно было бы определять возникновение опасной ситуации479. По этому поводу в связи с рассмотрением момента возникновения опасности, связанного со вступлением малолетнего пешехода на проезжую часть вне пешеходного перехода, возникла дискуссия. И.Я. Козаченко проводит следующий пример: водитель мотоцикла «Иж-Планета» Инин А.И., следуя со скоростью 30 км/час по асфальтированной дороге (шириной 5,7 метров) г. Катав-Ивановска Челябинской области, совершил наезд на мальчика Малышева Р., 6 лет. До момента появления на дороге Малышев с другим мальчиком такого же возраста стоял на левой обочине дороги в 1 метре от асфальтового покрытия. Место наезда произошло в 60 метрах за дорожным знаком «Дети». Водитель в момент, когда мальчик побежал через дорогу, применил торможение, но тем не менее наезд произошел. После наезда мотоцикл продвинулся в заторможенном состоянии еще на один метр и остановился. Если исходить из рекомендаций, предложенных Н. Яблоковым и Ю. Багдасаряном, рассуждает И.Я. Козаченко, то опасность для 134/12; Определение Верховного Суда РФ от 31.10.2012 № 5-Д12-99. URL: http://www.supcourt.ru/stor_pdf.php?id=513366 (дата обращения: 24.11.2013). 478 См.: Козаченко И.Я., Курченко В.Н., Злоченко Я.М. Проблемы причины и причинной связи в институтах Общей и Особенной частей отечественного уголовного права: вопросы теории, оперативно-следственной и судебной практики. СПб., 2003. С. 120. 479 Яблоков Н., Багдасарян Ю. Возникновение опасной ситуации как элемент дорожнотранспортного происшествия // Социалистическая законность. 1987. №14. С. 57-58. 278 водителя возникла в момент появления мальчика на проезжей части. Следователь так и поставил перед экспертом вопрос: имел ли водитель возможность предотвратить наезд на мальчика, применив торможение в момент появления его на проезжей части? При такой постановке вопроса водитель не имел технической возможности предотвратить наезд, ибо, как установлено следственным экспериментом, мальчик по проезжей части двигался в течение 2-х секунд. Следовательно, Инин уголовной ответственности не подлежит. Такой подход нельзя признать правильным, заключает И.Я. Козаченко, поскольку опасность возникла не в момент появления мальчика на проезжей части, а раньше, когда водитель имел объективную возможность видеть малолетних детей480. Однако так ли не правы Н. Яблоков и Ю. Багдасарян? В развитие выдвинутых положений они замечают, что в некоторых дорожнотранспортных происшествиях могут быть и иные признаки, указывающие на возникновение опасности для движения. Например, если мяч выкатился на проезжую часть дороги, то не исключено, что за ним побегут дети. В такой ситуации, подчеркивают они, опасность возникает не тогда, когда дети вступят на проезжую часть, а когда мяч выкатывается на дорогу481. В рассматриваемом выше случае Инин за 60 метров до места происшествия встретил дорожный знак «Дети» и, следовательно, именно с этого момента обязан был предпринять особые меры предосторожности при слежении за дорожной обстановкой, а, увидев детей на обочине дороги, избрать безопасную скорость движения. В то же время, как нам представляется, даже если бы знак «Дети» вообще отсутствовал в рассматриваемом выше случае при всех тех же иных условиях, оценка содеянного Ининым не изменилась бы. Так, в процессе дорожного движения водитель при управлении транспортным средством вправе исходить из предположения о соблюдении иными участниками 480 481 См.: Козаченко И.Я., Курченко В.Н., Злоченко Я.М. Указ. соч. С. 121-122. См.: Яблоков Н., Багдасарян Ю. Указ. соч. С. 59. 279 правил безопасности в сфере дорожного движения. При совершении дорожно-транспортного происшествия возможны две ситуации: а) либо водитель нарушает правила дорожного движения и создает таким путем опасную обстановку, влекущую преступные последствия; б) либо, оказываясь в опасной ситуации, созданной нарушением правил другим участником (участниками) дорожного движения, также допускает нарушение правил дорожного движения, которые в совокупности влекут преступный результат. В последнем случае речь может идти только о тех участниках, которые в соответствии с п.1.3. Правил дорожного движения обязаны знать и соблюдать относящиеся к ним требования Правил, сигналов светофоров, знаков и разметки, а также выполнять распоряжения регулировщиков, действующих в пределах предоставленных им прав и регулирующих дорожное движение установленными сигналами. К этой категории не могут быть отнесены малолетние дети. В силу чего, представляется, что водитель Инин не вправе был рассчитывать на соблюдении детьми правил безопасности, соответственно, его действия должны быть включены в первую группу ситуаций и квалифицированы как нарушение правил Дорожного движения, создавшее опасную обстановку. Таким образом, то, что он не определяющего имел технической значения для возможности решения предотвратить вопроса об наезд, уголовной ответственности не играет. Однако если бы на месте мальчика оказался взрослый мужчина, то, по всей видимости, оснований для привлечения Инина к ответственности по ст. 264 УК РФ не было бы. В другой ситуации решающими для дела оказались ширина дороги, ее покрытие, видимость и безопасная скорость движения. Согласно приговору Видновского городского суда Московской области от 11.09.2009 Г. осуждена по ч. 2 ст. 264 УК РФ. 24.02.2008 следуя на автомобиле по среднему ряду шоссе со стороны области в сторону города, которое имеет три ряда движения, при мокром, без дефектов, асфальтированном, горизонтального профиля дорожном покрытии, видимостью 300 метров, Г. 280 в нарушение п. 1.3, 10.2 Правил, не снижая скорости до установленного ограничения, своевременно не предприняла мер к остановке автомобиля и совершила наезд на пешехода К., который погиб. Доводы осужденной Г. о невиновности, о том, что она не имела технической возможности предотвратить наезд, что наезд произошел по вине переходившего в неположенном месте дорогу и в непосредственной близости от ее автомашины потерпевшего пешехода К. отвергнуты. Установлено, что Г. должна была избрать такую скорость движения, которая обеспечивала бы возможность постоянного контроля за транспортным средством. Поскольку Г. имела обзор дороги, видела перебегавшего человека, она была в состоянии заблаговременно обнаружить момент возникновения опасности для движения, у нее имелась техническая возможность избежать столкновения с пешеходом, но она не приняла мер к экстренному торможению, к снижению скорости вплоть до остановки транспортного средства482. Таким образом, важную роль в исследовании генезиса дорожнотранспортного преступления играет правильное определение момента возникновения опасности, обусловливающий под формирование которым понимается общественно элемент, опасного деяния, представляющий собой ситуацию, в которой участник дорожного движения, находясь в определенной точке пространства и моменте во времени, имеет объективную возможность воспринять источник возникновения опасности. В реальной действительности момент возникновения опасности для каждого участника движения развертывающейся наступает опасной на разных ситуации. Субъект этапах может объективно внести свой негативный вклад в развитие опасной ситуации как посредством ее формирования из неопасной дорожной обстановки, так и, уже действуя в ней, 482 Определение Верховного Суда РФ от 20.02.2012 № 4-Д11-48. http://www.supcourt.ru/stor_pdf.php?id=477854 (дата обращения: 12.12.2013). URL: 281 принимать ошибочные решения по направлению к причинению преступного результата. Исследование механизма причинения общественно опасных последствий предполагает приложение выведенных общих положений ко всему нормативному материалу Особенной части уголовного права. Вместе с тем, с учетом проведенного анализа, можно сформулировать следующие основные выводы. 1. Для формулирования практических рекомендаций установления каузального отношения нужно учитывать специфику определения причинности в уголовном праве, поскольку предлагаемые философией критерии каузальности лишь в общей формуле очерчивают объект исследования. Причинность как онтологическое понятие не имеет уголовноправовой либо иной другой специфики, напротив, гносеологическая сторона каузальности, позволяет рассматривать ее в конкретно-научном понимании с учетом отраслевой специфики. 2. В дополнение к приемам установления причинной связи, предлагаемыми уголовно-правовыми концепциями, метод гипотетической элиминации и иные индуктивные методы установления причинной связи нужно распространить на определение совокупности составляющих системной причины. 3. Необходимо пересмотреть понятие преступного деяния. Наиболее очевидный тому аргумент связан с тем, что нарушение правил безопасности – будь то нарушение правил бытовой предосторожности или специальных правил поведения (по терминологии А.А. Тер-Акопова) – само по себе редко выступает причиной (в полном смысле этого понятия) общественно опасных последствий. Зачастую причинение результата обусловлено стечением множества юридически значимых (в том смысле, что их определение влияет на вопрос о наличии-отсутствии причинной связи) факторов. В связи с чем видится верным отразить в понятии «деяние» неосторожного преступления динамику взаимодействия этих факторов, а в свете нужды в экономии 282 уголовной репрессии криминальным признавать лишь те деяния, которые сопряжены с созданием лицом опасной ситуации. 283 Глава 5. УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ КВАЛИФИКАЦИЯ ПРИЧИННОСТИ 5.1. Квалификация причинности на физическом уровне Предметная оценка (на вещно-событийном, физическом уровне) механизма причинения преступных последствий отражает традиционные представления о причинном анализе по конкретному уголовному делу. Исследование причинной связи начинается с установления преступных последствий. Вслед за этим причинному анализу подвергаются те события, которые предшествовали моменту наступления общественно опасного результата, тем самым проводится выявление фактической (количественной) основы исследования. Решение данной задачи достигается при помощи логических приемов установления причинной связи явлений и при учете философских критериев каузальных отношений. Поиск проводится в направлении от преступного последствия в прошлое. Данное требование ретроспективного исследования причинной цепи диктуется не только соображениями практического свойства (расследование преступлений начинается, как известно, с факта обнаружения преступного результата), но и вытекает из неотъемлемого признака причинного отношения – его однонаправленности (или временной асимметрии). Это означает, что формирование причины не может происходить позже наступления следствия. По вопросу о временной асимметрии высказаны два мнения. Согласно первому получившему распространение мнению причина всегда предшествует во времени следствию. Согласно второй позиции причина и следствие существуют одновременно, поскольку причина не может 284 действовать из прошлого483. Еще Ибн-Сина утверждал, что «акцидентальная причинная связь характеризуется предшествованием причины следствию, а сущностная причинная связь характеризуется одновременностью существования причины и ее следствия». Имея в виду эту мысль, в одной из последних защищенных докторских диссертаций по проблеме причинности доказывается, что временная асимметрия причины и следствия не может быть иным на вещно-событийном уровне, а вот на номическом уровне причина и следствие существуют одновременно484. Как в свете этого требования объяснить решение вопроса о моменте юридического окончания преступления, когда завершение общественно опасного деяния происходит уже после наступления общественно опасных последствий? Например, в ситуации совершения тайного хищения чужого имущества кража считается оконченной, если: а) имущество изъято, б) последствия в виде ущерба собственнику или иному владельцу уже причинены и в) что может происходить позже, виновный обращает похищенное в свою пользу или пользу других лиц, т.е. получает реальную возможность пользоваться или распоряжаться похищенным по своему усмотрению. Как видно, ущерб уже причинен, но деяние еще не выполнено в полном объеме. Здесь можно найти следующее каузальное объяснение, заключающееся в правильном определении преступного результата, который не сводится к ущербу. Преступный результат выражается в негативных изменениях в объекте уголовно-правовой охраны. Объектом преступления выступает собственность как экономико-правовая категория, как состояние фактической принадлежности (распределенности) материальных благ (имущества), подвергающееся деформации в тот момент, когда изменяется это состояние принадлежности (распределенности). Таким образом, можно 483 См., напр.: Современный детерминизм. Законы природы. М., 1973. С. 225; ФуксКитовский К. Указ. соч. С. 123. 484 См.: Князев Н.А. Проблема причинности в философии (концепция двух уровней): дис. … д-ра филос. наук. М., 1993. С. 95-97. 285 утверждать, что в приведенном примере деяние лица и преступный результат слиты, наступают одновременно. Следует отметить, что в философии не отрицается возможность инверсии времени, а значит и возможности появления следствия раньше причины485. Но и эта точка зрения может быть корректирована тем, что «в процессах со сверхсветовыми скоростями временной порядок событий зависит от выбора координат (от скорости ее относительного движения), в то время как направление потока информации, составляющее основу причинноследственной связи, остается инвариативным по отношению к изменению системы координат, вследствие чего и происходит нарушение причинности»486. Другими словами, если в необратимых термодинамических процессах временная асимметрия причинной связи вытекает из определенной последовательности состояний, то в процессах, протекающих со сверхсветовыми скоростями, последовательность событий лишь условно будет описываться по отношению к прошлому и будущему. Итак, необратимость как свойство причинности распространяется на события и процессы, имеющие уголовно-правовое значение. Процесс причинения имеет определенную направленность во времени от того, что есть, к тому, что возникает, появляется. Если мы рассматриваем отношение между двумя явлениями и обнаруживаем, что одно из них предшествует другому во времени, то это другое ни при каких условиях не может рассматриваться как следствие. Утверждение о том, что причины и следствия постоянно меняются местами, не следует понимать в том смысле, что причина и следствие могут меняться местами во времени в ходе самого процесса причинения. Здесь имеется в виду, что все явления в мире нельзя абсолютным и однозначным образом рассортировать на причины и 485 См.: Философские проблемы гипотезы сверхсветовых скоростей. М., 1986. С. 18-19. Барашенков В.С. О возможности процессов со сверхсветовыми скоростями // Вопросы философии. 1976. № 5. С. 92. 486 286 следствия. Каждое явление может выступать и в роли причины, и в роли следствия в зависимости от контекста рассмотрения487. Несоблюдение правила учета временной асимметрии может привести к ошибкам при уголовно-правовой оценке тех или иных деяний. Так, В. был осужден по ч.1 ст.211 УК за то, что при перевозке молока на автомобиле-молоковозе в нарушение п.9.6 ПДД вел его со скоростью без учета дорожных условий, что привело к опрокидыванию автомашины и причинению материального ущерба на сумму 912 руб. В вину водителю также вменено и то, что в нарушение п. 2.6 Правил дорожного движения (сейчас утративших силу) он не сообщил в госавтоинспекцию о ДТП. Рассмотрев это дело в порядке надзора, Верховный Суд РСФСР указал, что вывод народного суда о виновности В. в нарушении п. 9.6. Правил дорожного движения не основан на материалах дела. По делу установлено, что во время ДТП были неблагоприятными погодные условия (сплошной туман, дождь, на дороге грязь). Он вел автомобиль со скоростью примерно 10-17 км/час. Из-за неисправности переднего отсека цистерны молоко перевозилось только в заднем отсеке, что затрудняло управление автомобилем и способствовало его опрокидыванию. При проезде мимо откоса из-за грязи на дороге автомобиль занесло в сторону склона откоса, и В. не удалось предотвратить опрокидывание с помощью рулевого управления. Вывод народного суда о том, что опрокидывание произошло по причине превышения скорости, не подтвержден надлежащими доказательствами и является предположительным. Нарушение же В. п. 2. 6 Правил дорожного движения хотя и имело место, однако оно не является причиной наступившего последствия, поскольку было допущено уже после наступления вредного результата. Дело прекращено за отсутствием состава преступления488. 487 См., напр.: Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. Учебник. М., 1999. С.407-410; Кузнецов И.В. Категория причинности и ее познавательное значение // Теория познания и современная наука. М., 1967. С. 17; и др. 488 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1986. № 12. С. 3. 287 Основополагающим требованием, входящим в определение причинной связи является наличие отношения порождения (или производства). Причинная связь – это генетическая связь явлений; причина генетически обусловливает возникновение и существование следствия489. В процессах причинения происходит перенос вещества, энергии и информации, перенос структуры от причины к следствию, т.е. воспроизведение в ходе причинения структуры причины в структуре следствия, «отображение» первой во второй. Из этого вытекает однородность по содержанию причины и следствия, определяемой в уголовном праве свойством «общественной опасности». «Тщательный анализ характера вреда личности, обществу и государству ввиду однородности причины и следствия позволяет исследователю выйти на действия (бездействия), которые породили, продуцировали вред. Физический, имущественный, социальный, организационный (бездействием), вред которое причиняется содержит соответствующим объективную действием направленность на продуцирование однородного по содержанию ущерба. В деяниях против общественной безопасности, в транспортных преступлениях это действия, создавшие аварийную обстановку, в нарушениях правил строительных, горных и т.д. работ - создание угрозы безопасности людей, в «медицинских» преступлениях - действия, создающие угрозу жизни и здоровью пациентов и т.д. Если эта объективная направленность действия (бездействия) причинила ущерб не вообще, а в конкретной обстановке совершения преступления сама, без участия других лиц и внешних сил, реализовалась из возможности ущерба 489 в действительность его появления, констатируется наличие В своей работе, на основе которой была защищена докторская диссертация, Н.Н. Ярмыш приходит к выводу, что это единственный и достаточный для установления в уголовном праве критерий причинной связи (См.: Ярмыш Н.Н. Указ. соч.). Если учесть, что автор отрицает право на уголовно-правовое обособление причинности, а некоторые философы серьезно доказывают, что философская категория не может быть эксплицирована с помощью нефилософских понятий «порождение», «генерация» и т.п., то тем самым вся концепция Н.Н. Ярмыш оказывается под угрозой. 288 причинной связи»490. Но возможна ли причинность там, где не установлена причинная связь на вещно-событийном уровне? Например, возможно ли при неустановленной медицинской экспертизой причине смерти вменение лицу убийства, с предварительным выводом, что именно это лицо причинило смерть? В правоприменительной практике эти вопросы решаются положительно. Даже если не установлена биологическая причина смерти, наличие юридически значимой связи выводится из анализа всей совокупности обстоятельств дела. Например, был оставлен без изменения приговор Архангельского областного суда от 28.04.2005 в отношении Богданова, а кассационные жалобы осужденного и потерпевшей без удовлетворения. По делу установлено, что Богданов требовал деньги, говорил, что будет убивать, бил престарелую Я., забрал деньги и поджег дом. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы потерпевшей Я. причинен вред средней тяжести. В связи с обгоранием и обугливанием трупа, причину смерти не представилось возможным установить491. Не была установлена причина смерти и в другом преступлении, совершенном при следующих обстоятельствах. 24.10.1998 Штыкин и Закатова распивали спиртные напитки. После этого, в 16-м часу, Штыкин и Закатова приобрели 1,5 литра спирта и встретили мать Штыкина – Штыкину В.Г., находящуюся в нетрезвом состоянии. Для распития спиртных напитков Штыкин и Закатова завели Штыкину В.Г. в заброшенное здание бывшей МСЧ-4. Штыкин решил убить свою мать Штыкину В.Г. путем сожжения из корыстных побуждений, с целью завладения долей ее жилой площади. Штыкин, Штыкина В.Г. и Закатова стали употреблять спиртные напитки. Штыкин рассказал Закатовой о своих намерениях убить Штыкину В.Г., с целью получения отдельного 490 Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». С. 193. 491 Определение Верховного Суда РФ от 05.09.2005 № 1-005-32 // URL: http://www.supcourt.ru/stor_pdf.php?id=125580 (дата обращения: 24.11.2013). 289 жилья. Закатова согласилась с предложением Штыкина. Убедившись, что Штыкина В.Г. заснула на полу, Штыкин предложил Закатовой принести из дома бутылку с бензином, что та и сделала. Штыкин в присутствии Закатовой, с целью умышленного причинения смерти своей матери Штыкиной В.Г., из корыстных побуждений, проявляя особую жестокость, облил тело Штыкиной В.Г бензином и поджег. При этом Штыкин и Закатова сознавали, что такими действиями причиняют потерпевшей Штыкиной В.Г особые мучения и страдания. Причина смерти Штыкиной В.Г не установлена в связи с обгоранием и обугливанием трупа492. К признакам причинного отношения относят закономерность и необходимость. Причинность, закономерность и необходимость - это самостоятельные диалектически взаимосвязанные категории, их нельзя отождествлять друг с другом. Выделяют как непричинные необходимые связи (корреляционная, функциональная, связь состояний и т.д.), так и непричинные закономерные связи (структурные законы, законы, выражающие связи между сущностью и явлением, формой и содержанием, единичным и общим и т.д.)493. Об этих признаках говорится в том смысле, что если причина возникает в строго определенных фиксированных внешних и внутренних условиях, то она с необходимостью в системе координат макромира порождает определенное следствие, и это имеет место независимо от локализации этого причинного отношения в пространстве и времени. Причинная связь по своей сущности предполагает момент необходимого следования одного явления за другим. Необходимость является существенным и неотъемлемым элементом причинности. Не существует причины, которая с необходимостью влекла бы за собой следствие. Лишь такая связь между двумя явлениями носит название причинной связи, при которой предшествующее явление с необходимостью порождает См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 22.01.2003 № 866п2002 // URL: http://docs.cntd.ru/document/885113847 (дата обращения: 24.11.2013). 493 См.: Князев Н.А. Проблема причинности в философии (концепция двух уровней): дис. … д-ра филос. наук. М., 1993. С. 111. 492 290 последующее. Отношение причины и следствия имеет закономерный характер, а само представление о необходимом характере связи между причиной и следствием включается в закон причинности. Необходимость связи следствия с породившей его причиной не следует смешивать с вопросом о самом характере следствия: оно может быть необходимым или случайным. Случайными те или иные явления считаются не потому, что они не вытекают с необходимостью из своих причин, а потому, что они порождаются случайными событиями. Открытая система, обменивающаяся со средой энергией, веществом, информацией, подвержена случайным отклонениям от некоторого устойчивого состояния. Появление нового в мире происходит именно благодаря случайности. Однако сама связь следствия с порождающей его причиной не может быть случайной494. Как было ранее отмечено, к положительному выводу об имеющейся связи между деянием и последствием как о закономерной связи приходят с использованием преимущественно прецедентной практики. Дело в том, что под закономерной связью понимают такую связь между преступным деянием и общественно опасными последствиями, когда в результате совершения этого деяния при наличии соответствующих условий с необходимостью наступает искомый результат. О закономерности развития событий, его необходимом характере судят не иначе, как приводя конкретные примеры из судебно-следственной практики. Надо признать, что наукой уголовного права имеющих универсальный характер критериев установления причинной связи пока не выработано. Так, например рассматривают И.Я. Козаченко, несколько ситуаций. В.Н. Курченко, Ситуация Я.М. Злоченко первая. Когда непосредственная («виновная») причина наступления событий развивается на фоне отдаленной, косвенной, но связанной с ней причиной события. 494 См., напр.: Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. Учебник. М., 1999. С.407-410; Князев Н.А. Причинность: новое видение классической проблемы. С. 77; Кузнецов И.В. Категория причинности и ее познавательное значение // Теория познания и современная наука. М., 1967. С. 17; Малинин В.Б. Причинная связь в уголовном праве. С. 106; Рузавин Г.И. Методология научного познания: учеб. пособие для вузов. М., 2013. С. 78-80 и др. 291 Ситуация вторая. За причинную связь принимают влияние второстепенных, но лежащих на поверхности явлений. Ситуация третья, когда последствие есть результат действия нескольких причин. Ситуация четвертая. Причину подменяют условиями. Ситуация пятый, когда субъект ошибся в развитии причинной связи495. Варианты решений названных ситуаций показаны на конкретных примерах из судебной практики. Однако в итоге авторами сформулирован вывод: «на все случаи установления причинной связи единые рекомендации дать невозможно»496. Вернемся к воззрениям академика В.Н. Кудрявцева. Повергая критике существующие концепции причинной связи, В.Н. Кудрявцев выделил их общую черту, заключающуюся в стремлении этих теорий найти единое и единственное решение проблемы причинности в уголовном праве. Ответ на вопрос о той грани, за которой причина становится слишком отдаленной и потому недостаточной для наступления ответственности, имеет по автору не одно, а несколько решений. «Эти решения зависят от двух обстоятельств: характера так называемых привходящих сил, вклинивающихся в развитие событий, и конструкций составов преступлений, рассчитанных на различные разновидности причинных связей. Иными словами, проблема должна быть конкретизирована, а ее решение должно иметь дифференцированный характер»497. Автор различает несколько ситуаций: а) самый простой случай: между действиями лица и наступившими последствиями нет промежуточных звеньев; причинная непосредственной; связь б) между в этом случае действием может виновного быть и названа преступными последствиями «вклиниваются» технические средства; здесь предлагается следующий общий вывод: присоединение к действиям субъекта природных или технических сил и средств, направленных или использованных по его воле или в результате его неосторожности, не прерывает причинной связи 495 См. подробнее: Козаченко И.Я., Курченко В.Н., Злоченко Я.М. Указ. соч. С. 44-49. Там же. С. 49. 497 Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления // Курс российского уголовного права. Общая часть. М., 2001. С. 198. 496 292 между действиями виновного и наступившими вредными последствиями и не устраняет его ответственности за эти последствия; в) когда вмешиваются независимые виновные лица – это обстоятельство исключает ответственность первого лица за преступный результат при условии, если нет соучастия, и когда речь идет о первой разновидности конструкций составов преступлений498. В.Н. Кудрявцев прямо указывает на то, что его позиция не нова, Н.С. Таганцев почти 100 лет тому назад писал об этих ситуациях. Но в отличие от уголовного права дооктябрьского периода в XX веке существенно изменились роль, влияние и распространенность опасных случайностей, прежде всего, из-за расширения сферы техники. В связи с этим автор ставит вопрос: исключается ли ответственность лица, создавшего условия для наступления вредных последствий, если эти последствия наступили в результате случайных событий, в том числе зависевших от действий других людей? И дает следующий ответ: для второй группы составов преступлений нет, не исключается, если статья закона (статья уголовного закона или, в случае ее бланкетности, - пункт соответствующего подзаконного акта) предполагает такую возможность499. Однако нужно признать небезупречность законодателя, имея в виду, что нормативное отражение причинно-следственных закономерностей не всегда адекватно реальной действительности500. Так, например деяние по ст. 143 УК РФ раскрывалось законодателем посредством указания на два альтернативных вида нарушений – «нарушение правил техники безопасности» и «нарушение иных правил охраны труда». В связи с этим закономерно возникал вопрос о том, обязывает ли предложенная законодателем диспозиция ст. 143 УК проводить различия между указанными видами деяний и, как следствие, не допускать вменения 498 См.: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления // Курс российского уголовного права. Общая часть. С. 198-205. 499 См.: Там же. С. 206. 500 См.: Яни П.С. Общественно опасные последствия должностных преступлений // Законность. 2014. № 3. С. 39-43. 293 излишнего признака объективной стороны501. В уголовно-правовой литературе градация правил охраны труда на группы правил техники безопасности и иных правил охраны труда оценивалась как дань уже недействующему законодательству в области охраны труда502. И спустя значительное время, в декабре 2013 г., редакция ч. 1 ст. 143 УК РФ была изменена и изложена в следующе виде: «Нарушение требований охраны труда, совершенное лицом, на которое возложены обязанности по их соблюдению, если это повлекло по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека». Под требованиями охраны труда понимаются государственные нормативные требования охраны труда, содержащиеся в федеральных законах и иных нормативных правовых актах Российской Федерации, законах и иных нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации. Указание на нарушение требований охраны труда определяет бланкетный характер диспозиции нормы. Без установления нарушений нет и объективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 143 УК РФ. При всей аксиоматичности данного положения, однако, сложно утверждать, что все сферы трудовой деятельности подвергнуты в настоящее время регулированию в той мере, которая позволяет каждому работать в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены503. Небезынтересно отметить то, как В.Н. Кудрявцев видел решение вопроса о критериях причинной связи 50 лет назад. Проанализировав судебную практику, автор пришел к выводу, что таким критерием служит 501 Так, известна практика, когда убийство, сопряженное с разбойным нападением, квалифицируется по совокупности преступлений, предусмотренных п. «з» ч. 2 ст. 105 и п. «в» ч. 4 ст. 162 УК, с формулировкой обвинения по первому эпизоду – «убийство, сопряженное с разбоем» – при оценке этого эпизода вменение альтернативно указанного в диспозиции статьи признака «из корыстных побуждений» признается неправильной (См., напр.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 26.02.2003 № 87п03). 502 См.: Лопашенко Н.А. Преступные нарушения трудового законодательства // Трудовое право. 2003. № 4. С. 26; Мачковский Л.Г. Охрана личных, политических и трудовых прав в уголовном законодательстве России и зарубежных государств. М., 2004. С. 156-157. 503 См.: Федеральный закон от 27.12.2002 № 184«О техническом регулировании» // Российская газета. 2002. 31 дек. 294 объективная опасность деяния (действия или бездействия) в момент его совершения для того охраняемого законом объекта, который фактически пострадал в результате этого деяния; в свою очередь, общественная опасность конкретного деяния, существовавшая в момент его совершения, оценивается судом на основе внутреннего судейского убеждения, исходя из указаний закона и правосознания504. В работе 2001 года В.Н. Кудрявцев исходит из того, что правоохранительные органы не должны брать на себя не свойственную им функцию оценки общественной опасности деяния и не подменять тем самым законодателя505. Но как быть с тем, что уголовный закон не во всех случаях требует устанавливать вред: выше отмечалось, этот вред может быть не очевиден, в каких-то ситуациях он может быть малозначительным, а иногда и вовсе не наступает? Поскольку деяние лица и объект посягательства рассматриваются как самостоятельные не сводимые другу к другу правовые феномены, то и поле вероятностных взаимосвязей между ними должно учитываться в полной мере, в том числе во внимание должно приниматься и то, что действие (бездействие) лица не повлечет преступные изменения в объекте преступления, вред охраняемым уголовным законом ценностям может быть либо не причинен, либо причинен в той степени, которая не присуща преступлению. В связи с указанным вынесение справедливого решения по делу предполагает, по нашему убеждению, обязательное исследование механизма причинения преступного вреда «от создания опасности до претворения ее в реальность». Следующим признаком причинно-следственного отношения, подлежащим выявлению, является его пространственная и временная непрерывность (или смежность). Любое причинное отношение при внимательном его рассмотрении фактически выступает как определенная 504 См.: Кудрявцев В.Н. Основные вопросы причинной связи в советском уголовном праве. С. 15, 16. 505 См.: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления // Курс российского уголовного права. Общая часть. С. 200. 295 цепь причинно связанных событий. Если интегральная причина и следствие разделены пространственным промежутком, то эта причинная цепь разворачивается в пространстве. Если причина и следствие сосуществуют в одной точке пространства, то они разделены временным интервалом, и причинная цепь реализуется во времени. Фактически имеет место и то, и другое. Пространственная непрерывность означает, что когда два явления, выступающие по отношению друг к другу как причина и следствие, разделены пространственным интервалом, то этот интервал должен быть заполнен непрерывной цепью необходимо связанных причинных событий. Разрывов в этой цепочке причинно связанных событий не должно быть. Именно по этой цепи событий и происходит перенос вещества, энергии и информации от причины к следствию. Разрыв в цепи нарушал бы субстанциальный характер связи между причиной и следствием. Временная непрерывность, имеет место тогда, когда два события, выступающие по отношению друг к другу как причина и следствие, имеют место в одной точке пространства, но разделены конечным временным интервалом. Требование временной непрерывности означает, что между этими событиями существует множество других причинно связанных событий, смежных во времени. Поскольку причинная связь всегда реализуется и разворачивается во времени, постольку всегда имеет место и временная смежность506. Вменение причинения при отсутствии этого признака причинной связи повлекло изменение приговора в следующей ситуации. По приговору Шкотовского районного суда Приморского края от 15 июля 2002 г. с учетом внесенных постановлением президиума Приморского краевого суда от 19 января 2007 г. изменений С. и М. осуждены по п. «в» ч. 3 ст. 162, ч. 4 ст. 111, ч. 3 ст. 127 УК РФ. Согласно приговору С. и М., вступив в предварительный сговор на завладение имуществом Р., во время распития спиртных напитков напали на потерпевшего с требованием денег. Затем, не 506 См., напр.: Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. Учебник. М., 1999. С.407-410; Кузнецов И.В. Категория причинности и ее познавательное значение // Теория познания и современная наука. М., 1967. С. 17; и др. 296 обнаружив денег, они подвергли его избиению, в результате которого здоровью Р. был причинен тяжкий вред. Опасаясь, что потерпевший может сообщить о содеянном ими в правоохранительные органы, осужденные связали руки и ноги Р., лишив его таким образом свободы, и оставили в квартире. Вернувшись через несколько часов, они обнаружили, что Р. скончался. Признавая С. и М. виновными в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 127 УК РФ, суд указал, что незаконное лишение свободы повлекло по неосторожности смерть потерпевшего. Однако как следует из акта судебно-медицинской экспертизы, смерть Р. наступила от ушиба правого легкого, который возник от ударов тупым твердым предметом. Таким образом, нанося Р. руками и ногами по различным частям тела удары, причинившие тяжкий вред его здоровью и повлекшие по неосторожности смерть, осужденные действовали с прямым умыслом на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего, а не на незаконное лишение его свободы. Исходя из изложенного Судебная коллегия изменила состоявшиеся судебные решения и переквалифицировала действия С. и М. с ч. 3 ст. 127 УК РФ на ч. 1 ст. 127 УК РФ507. Требование пространственно-временной непрерывности безусловно распространяется на уголовно-правовую конструкцию причинной связи, предполагающую всегда бинарную связь двух явлений: уголовно-правовой причины (деяния человека) и последствий – вредного, общественно опасного, преступного результата. В соответствии с этим требованием установлению подлежит непрерывная цепь необходимо связанных причинных событий, каждое из которых, непосредственно влияя на решение вопроса об уголовно-правовой причинности, имеет юридическое значение. Известно, что необходимой предпосылкой квалификации преступления является наличие трех элементов: а) представления о фактических обстоятельствах дела (в нашем случае количественной основы причинного 507 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 09.03.2011 № 56-Дп11-6 // Бюллетень Верховного суда РФ. 2011. № 10. С. 26-27. 297 анализа); б) представления о содержании уголовно-правовой нормы и в) представления об отношении между фактическими признаками деяния и признаками, предусмотренными в норме508. уголовно-правовой В.Н. Кудрявцевым была высказана правильная мысль, что создавая соответствующую уголовно-правовую норму, законодатель оценивает не только характер общественно опасных действий и наступивших последствий, но и характер причинной связи между теми и другими. Поэтому в конкретном уголовном деле причинная связь не может быть любой, она должна быть проявлением той объективной закономерности, которая лежала в основе построения соответствующей нормы509. Любое нормативное требование содержит определенную цель, ради которой оно принято. Невыполнение нормативного требования представляет собой действие (или бездействие), вызвавшее результат, противоречащий цели требования. Зная цель требования, можно определить и те причинноследственные зависимости между действиями и последствиями, которые с необходимостью ведут как к «желательному» результату, так и к результату «нежелательному». Уголовное право и уголовный закон являются системными образованиями. Свойства системы образуют: структура (тип связей между элементами системы), упорядоченность (количественный показатель структуры), организованность (отличающая систему от простой суммы ее частей), целостность, взаимоотношение структуры и элементов, структурные уровни и развитие системы. Свойства целого не сводимы к свойствам частей. Предпосылка устойчивости целостности системы – упорядоченность элементов системы. Упорядоченность предполагает наличие в системе определенной структуры, иерархию и подчиненность элементов определенным законам. Структурой системы называют совокупность тех специфических 508 взаимосвязей и взаимодействий, благодаря которым См.: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. 2-е изд., перераб. и дополн. С. 40. 509 См.: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С. 206. 298 возникают новые целостные свойства системы. Это устойчивые взаимосвязи и взаимодействия, обеспечивающие существование системы, именуются системными связями. Все реальные системы в природе и обществе являются открытыми510. Соблюдение требования пространственно-временной непрерывности обеспечивается дифференцированным подходом к уголовно-правовой причинности, в соответствии с которым выделяется физический, социальный и правовой уровни связей между преступным деянием и вредным результатом. Механизм причинения вреда объекту преступления отражает системные связи. Структуру этой связи образуют: а) физический (предметный, вещно-событийный) уровень причинения вреда; б) социальный уровень, на котором субъект «взрывает» общественное отношение изнутри, ликвидирует общественно полезную связь и устанавливает общественно вредное отношение; б) правовой уровень, характеризующийся причинением вреда конкретному общественного Урегулированные правовому порядка, нормами благу охраняемого права и нарушением нормами общественные тем самым уголовного права. отношения могут существовать только в виде связи прав и обязанностей. Лишь наличие определенных нормативных отношений, связей является предпосылкой причинения при совершении преступлений. Механизмы причинения вреда при совершении преступлений с формальным и материальным составами отличаются друг от друга. Отличия проводятся по первому физическому уровню. Если в материальных составах преступник воздействует непосредственно на личность, вещные объекты материального мира и это воздействие имеет уголовно-правовое значение, то в формальных составах такие формы соприкосновения с предметным миром непосредственно не определяют природу криминального события. Во втором случае юридически значимыми признаются изменения на социальном уровне 510 См.: Рузавин Г.И. Методология научного познания. С. 201-227; Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. С. 288-290. 299 и изменения, которым подвергается нормативно урегулированный уклад отношений. Надо сказать, что игнорирование системного характера уголовного права, действительных механизмов деформации объектов уголовно-правовой охраны не позволяет удовлетворительно решать и иные вопросы. В частности вопросы причинности неосторожных преступлений. В специальных работах, посвященных проблеме причинной связи, общепризнанно подчеркивается специфичность механизмов причинения в неосторожных преступлениях. Серьезные исследования в этом направлении провел П.С. Дагель. В частности он предложил одну из наиболее полных классификаций специфических признаков причинного механизма данной категорий преступлений. Исходя из общей характеристики неосторожного причинения, автор выделял следующие ее особенности: а) множественность причиняющих факторов (причем для неосторожного причинения, по мнению автора, характерна самостоятельная роль многих факторов, участвующих в производстве результата, где лишь один из них является нарушением правил предосторожности); б) различная причиняющая роль («каузальная сила») нарушений правил предосторожности, даже при наступлении одинаковых по характеру и тяжести последствий (такие нарушения могут играть и главную, определяющую, и второстепенную роль в общей сумме детерминирующих факторов); в) сложный, опосредованный характер причинной связи в неосторожных преступлениях (она состоит не из одного, а из ряда внутренне обусловленных и взаимосвязанных звеньев, каждое из которых одинаково необходимо в причинно-следственной цепи явлений); г) как правило, случайный характер преступных последствий по отношению к нарушению правил предосторожности; д) фактически наступившие последствия часто не адекватны характеру нарушения правил предосторожности (объективно, нарушение правил предосторожности обычно создает широкий набор различных возможностей: от благополучного исхода до тяжелейшей катастрофы, а какая из возможностей реализуется, зависит от свойств 300 технического средства, ситуации, поведения других лиц и даже от стихийных сил природы)511. Необходимо отметить, что из в целом справедливых выводов П.С. Дагель делает ряд небесспорных, на наш взгляд, замечаний. Так, нельзя согласиться с критикой, проводимой П.С. Дагелем в отношении теории «непосредственной причины». Он полагает, что данная теория не позволяет обосновать уголовную ответственность тех лиц, которые своим нарушением правил безопасности создали лишь условия, реальную возможность причинения вреда, т.е. когда речь касается не прямой, а опосредованной связи. Например, в таких ситуациях, когда нарушение правил предосторожности со стороны одного лица, диспетчера, выпустившего в рейс пьяного водителя, стали причиной нарушения правил предосторожности со стороны другого лица, самого пьяного водителя, допустившего аварию с человеческими жертвами. Здесь, как утверждает П.С. Дагель, имеет место опосредованное причинение и должен действовать принцип «причина причины есть причина результата», соответственно, действия диспетчера должны признаваться состоявшими в причинной связи с преступным результатом – аварией, повлекшей человеческие жертвы512. В пользу небесспорности проводимой П.С. Дагелем критики, как нам представляется, можно привести, по крайней мере, два аргумента. Вопервых, нельзя согласиться с безусловной достоверностью правила «причина причины есть причина результата». Исходя из философского знания: если явление А является причиной явления В, а явление В причина явления С, то далеко не всегда явление А оказывается причиной последнего явления С. Вовторых, вызывает возражение следующая последовательность рассуждений: правильно отмечая множественность причиняющих факторов в неосторожном преступлении, автор справедливо ссылается на то, что всю такую совокупность факторов можно расценивать как единую «общую» 511 См., подробнее: Дагель П.С. Причинная связь в преступлениях, совершенных по неосторожности // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1981. Вып. 34. С.31-35. 512 См.: Там же. С. 33. 301 причину513. В то же время такой нюанс как временная последовательность развития причиняющих факторов, т.е. когда эти факторы действуют не одновременно, а поочередно, почему то отталкивает П.С. Дагеля от данного вывода. Хотя очевидно, что этиология причинения нисколько не претерпевает изменений: как в первом, так и во втором случае каждый из факторов принимает участие в генезисе общего преступного результата, причем, вне зависимости от того – одновременно с другими факторами, либо в разное время. В юридической литературе обращалось внимание на взаимосвязь между направленностью посягательства лица и причинением преступных последствий. П.С. Дагель отмечал, что грубейшее нарушение правил предосторожности в некоторых случаях может окончиться вполне благополучно, а в других, незначительное их нарушение в силу особенностей ситуации может привести к трагическому исходу514. «Практике известны многие абсолютно идентичные нарушения правил техники безопасности, – пишет И.П. Лановенко, – которые независимо от дальнейшего поведения виновных лиц вызывали смертельное, тяжелое или легкое травмирование, чаще же всего опасность несчастного случая не реализовывалась»515. Четыре этапа в развитии типичной причинной связи при совершении неосторожных преступлений выделяет П.С. Дагель: а) первый этап начинается с момента нарушения правил, но события еще протекают нормально и реальной опасности не возникает (на данном этапе существует лишь абстрактная возможность причинения вреда); б) второй этап возникает тогда, когда нарушение правил предосторожности в конкретных условиях ситуации приводит к возникновению реальной опасности причинения вреда, т.е. к возникновению аварийной ситуации (однако техническое средство еще находится под контролем управляющего субъекта, и он может избежать 513 См.: Дагель П.С. Причинная связь в преступлениях, совершенных по неосторожности С. 31. 514 См.: Там же. С.34. 515 См.: Лановенко И. П. Охрана трудовых прав. Киев. 1975. С. 250 302 причинения вреда путем принятия мер, требуемых обстановкой и правилами предосторожности); в) третий этап начинается с выхода технического средства из-под контроля управляющего субъекта, когда он теряет возможность вмешаться в развитие событий (дальнейшее зависит от ситуации); г) четвертый этап охватывает реальное причинение преступных последствий, характер которых во многом определяется ситуацией. Возможны также случаи, указывает П.С. Дагель, когда правила предосторожности нарушаются во время уже возникшей по другим причинам аварийной ситуации и вследствие этого нарушения субъект не предотвращает наступление преступных последствий, кроме того, созданная из-за нарушения правил предосторожности ситуация может привести к фактическому наступлению преступных последствий в результате присоединения неосторожных действий других лиц516. Практика показывает, что в одних случаях нарушение правил может оказаться единственной юридически значимой причиной наступивших последствий. В других случаях характер причинной связи может свидетельствовать о том, что наряду с лицом, совершившим нарушение правил, в причинении вредного результата участвовали другие лица. В подобной ситуации возникает необходимость оценить роль и значение каждого из допущенных нарушений в общей сумме причинения и определить внесенный ими вклад в развитие опасной ситуации: на физическом уровне – проанализировать материальные изменения, на социальном – разрыв отношений, на правовом – противоречие поведения виновного требованиям, предъявляемым уголовно-правовой нормой (правилу поведения, изложенному в негативной форме). Эти требования могут быть отнесены не только к ситуациям нарушения правил безопасности производства работ, но и распространены на иные категории дел. 516 См.: Дагель П.С. Причинная связь в преступлениях, совершаемых по неосторожности. С. 30. 303 Судебная коллегия при рассмотрении дела в кассационном порядке признала обоснованным осуждение лица по ч. 3 ст. 126 УК РФ, т.е. квалификацию действий осужденного как похищение человека, совершенное из корыстных побуждений и организованной группой лиц. Вместе с тем из приговора исключен квалифицирующий признак «похищение человека, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего». Как следует из материалов дела, при освобождении похищенного человека и задержании преступников, пытавшихся скрыться на автомобиле, работники милиции применили оружие, в результате чего потерпевший был смертельно ранен милиционером. Судебная коллегия указала, что при таких обстоятельствах между действиями осужденных и смертью потерпевшего отсутствует прямая причинная связь, однако, объяснения сделанному выводу не дала517. Деяние по ст. 126 УК РФ состоит в захвате человека, сопряженном с последующим его перемещением в тайное место и насильственным ограничением его свободы. В физической плоскости между похищением потерпевшего и смертью потерпевшего действительно нет прямой связи – эти события опосредованы действиями милиционера. Но из этого вовсе не следует вывод об отсутствии юридически значимой причинной связи. Похищение человека, действия милиционера и смерть потерпевшего – звенья одной цепи в предметно-материальном мире. Применение «золотого правила причинности» позволяет заключить, что действия похитителей послужили необходимым условием общественно опасного последствия. На социальном уровне устанавливаем разрыв отношений, гарантирующих личную, прежде всего физическую, свободу и разрыв неприкосновенность жизни: действия отношений, похитителей обеспечивающих также явились необходимым условием и первого, и второго рода последствий. Следующий уровень анализа – правовой – предполагает ответ на вопрос: «вписывается» ли исследуемое деяние, в круг тех, которые по мысли законодателя ведут к законодательно описанному последствию (смерти потерпевшего), служит ли 517 См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1998. № 9. С. 5. 304 череда событий криминальной ситуации проявлением той объективной закономерности, которая лежала в основе построения п. «в» ч. 3 ст. 126 УК РФ? Имея в виду условия и пределы применения сотрудниками милиции огнестрельного оружия, в соответствии с которыми сотрудник милиции обязан предупредить о намерении его использовать, предоставив при этом достаточно времени для выполнения требований (за исключением тех случаев, когда промедление в применении огнестрельного оружия создает непосредственную опасность жизни и здоровью граждан и сотрудников милиции, может повлечь иные тяжкие последствия или когда такое предупреждение в создавшейся обстановке является неуместным или невозможным), можно заключить, что цепь событий не «вписывается» в модель поведения, заложенную в п. «в» ч. 3 ст. 126 УК РФ. Поэтому, полагаем, следует говорить об отсутствии юридически значимой причинной связи между действиями похитителей и смертью потерпевшего. Итак, можно сделать следующих два важных вывода: 1. Исследование механизма причинения вреда в уголовном праве должно основываться на идее различного проявления этого процесса на трех различных уровнях: а) предметном (фактическом, вещно-событийном) уровне, б) на уровне социального взаимодействия и в) на уровне нарушения установленного правопорядка (на правовом уровне). 2. Смешение этих уровней ведет к путанице в вопросе, когда одномерно раскрываются по сути разнопорядковые явления. Так пишут, что вред выражается в отрицательных последствиях правонарушения, представляющих собой нарушение правопорядка, уничтожении какого-либо блага, стеснение свободы поведения других лиц (организаций) и ущемление их субъективных прав. Вред может иметь материальный, физический, моральный или иной характер, посягать на специфические или общие интересы518. 518 См.: Общая теория права и государства / Под ред. В.В. Лазарева. М., 1994. С. 200; Общая теория права / Под общ. ред. В.К. Бабаева. Н.Новгород, 1993. С. 443. 305 5.2. Квалификация причинности на социальном и правовом уровнях Исследование действительности социального логически и правового последовательно уровней реальной продолжает раскрытие механизма причинения преступного вреда. При этом стоит особо отметить тот факт, на который обращает внимание Н.Н. Ярмыш, что далеко не все философы предпринимают попытки выработать алгоритмы установления причинной связи, формулы, с помощью которых можно было бы математически доказать наличие ее между определенными явлениями. Наоборот, заметное большинство философов констатируют бесплодность таких попыток. Уверяют, что любые формулы, если и выражают связь между явлениями, то не более чем связь функциональную519. Приведенное утверждение, а также следующее, которым Н.Н. Ярмыш развивает свою мысль: «Причинность как философская категория … расположена не в сфере явлений, а в сфере сущности, поэтому порождающий характер причины не может быть зарегистрирован методами и математически описан»520, полагаем, дают основу для определения причинности как особой уголовноправовой конструкции. Не существует самой по себе причинной связи – это всегда отношение между двумя событиями, явлениями, процессами. Вопрос о механизме причинения вреда на социальном и правовом уровнях самым тесным образом связан с проблемой объекта преступления. Нет и не может быть преступлений, которые не влекли бы за собой определенных отрицательных изменений, сдвигов социальной действительности, не деформировали бы в той или иной мере состояние системы господствующих общественных отношений, не нарушали бы установленный в обществе правопорядок.. Это позволяет соотнести преступное последствие «с изменением в правовой сфере и проявлением 519 Ярмыш Н.Н. Теоретические проблемы причинно-следственной связи в уголовном праве. С. 258-259. 520 Там же. С. 259. 306 преступного деяния в правовой реальности»521. Материальный, физический, моральный политический, правовой (юридический) ущерб есть не что иное, как вред, причиняемый объекту преступления. Содержание вреда может быть самым разнообразным, и это обстоятельство не играет особой роли в оценке вредоносности преступного посягательства. Все зависит от степени ценности объекта преступления и тяжести наступивших последствий, причинивших ему ущерб522. Объект - категория философская. Однако не только в философии, но и в любой другой науке, исследующей вопрос об объекте определенного явления, под объектом понимается то (фрагмент реальности), на что это явление оказывает или способно оказать воздействие. Объект преступления дает представление о направленности преступного посягательства523. Под объектом преступления понимают (и это лишь самое общее определение) поставленные под уголовно-правовую охрану и терпящие вред либо подвергаемые угрозе причинения вреда в результате воздействия виновного общественные отношения, социальные ценности, правовые блага. В ст. 2 УК РФ закреплен следующий перечень этих ценностей (благ): права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй Российской Федерации, мир и безопасность человечества. В настоящее время остается господствующей, хотя и серьезно пересматриваемой, концепция объекта преступления как общественного отношения. Можно выделить еще, по меньшей мере, четыре позиции по 521 Дурманов Н.Д. Понятие преступления. С. 135. См.: Ковалев М.И. Проблемы учения об объективной стороне состава преступления. С. 63. 523 В современной литературе подчеркивается, что понятия «объект уголовно-правовых отношений», «объект преступления», «объект уголовно-правовой охраны», «объект уголовно-правового регулирования» «объект преступного посягательства» находятся в одном ряду, имеют немало сходств, по ряду позиций совпадают, но вместе с тем различаются между собой (См., напр.: Упоров И.В., Кашоида В.В., Хун А.З. Объект уголовно-правовых отношений: вопросы теории и правоприменительной практики. Краснодар, 2005. С. 167). 522 307 этому вопросу: а) объект преступления – человек, множество лиц; б) объект преступления – субъективное право; в) объект преступления – правовое благо; г) объект преступления – одновременно и человек, и правовое благо524. Концепция объекта преступления как общественного отношения пришла на смену представлениям о том, что в результате преступления страдает, уничтожается конкретное благо: жизнь, здоровье, честь, достоинство, имущество и т.п. Заслугой советского уголовного права является разработка учения, в соответствии с которым не на поставленное под уголовно-правовую охрану благо, а на общественные отношения по поводу этих благ осуществляется преступное посягательство. В ст. 7 УК РСФСР 1960 г. содержалось указание на правопорядок, или иначе – урегулированное уголовно-правовыми нормами состояние общественных отношений, как на общий объект преступлений. Соответственно раскрывался механизм причинения вреда объекту: каждое преступление дезорганизует (участвует в дезорганизации) общественного отношения, разрывая общественно необходимую связь субъекта преступления с другими людьми, нарушая урегулированность и порядок, внутренне присущие всем общественным отношениям525. Более конкретно В.С. Прохоров пишет о следующем: «Каждое лицо, совершившее преступление, является субъектом того конкретного общественного отношения, на которое посягает его деяние. Само деяние независимо от того, какие изменения оно производит во внешнем мире и какова форма его проявления, «взрывает» это отношение изнутри. Этот «взрыв» происходит непосредственно в «ядре» общественного отношения, в его содержании. Он означает ликвидацию общественно полезной связи и установление 524 общественно вредного отношения, вызывающего См.: Марцев А.И., Вишнякова Н.В. Указ. соч. С. 5; Семченков И. П. Объект преступления: социально-философские и методологические аспекты уголовно-правовой проблемы. Калининград, 2002. С. 4 и др. 525 Прохоров В.С. Преступление и ответственность. С. 50. 308 необходимость его урегулирования уголовно-правовым путем»526. Выделяя три элемента внутренней структуры общественного отношения: субъект, предмет и содержание, В.К. Глистин доказывает, что преступление может непосредственно воздействовать на любой из них – на «вещные» элементы общественного отношения (участников или предмет) либо на саму связь, которая образует содержание конкретного общественного отношения527. Н.И. Коржанский исходит из того, что «причинить вред объекту преступления путем непосредственного воздействия на общественные отношения невозможно. Объект преступления как определенные общественные отношения недоступен для непосредственного воздействия на него. Объект – явление реальное, но неосязаемое»528. Как полагает автор, причинение вреда объекту достигается путем воздействия на отдельные элементы общественного отношения: действующий субъект может: 1) изменить общественные отношения путем воздействия на вещь, предмет, по поводу которых они возникли, сложились и существуют (так причиняется социально опасный вред имущественными преступлениями, преступлениями против собственности и др.); 2) изменить общественные отношения путем воздействия на тело участника общественных отношений (убийство, изнасилование, телесные повреждения и т. п.) либо на его психику (клевета, угроза, антисоветская агитация и т. п.); 3) нарушить общественные отношения изменением своего социального статуса путем исключения себя как участника данной социальной связи из отношения, разрывая его (так причиняется социально опасный вред при дезертирстве, уклонении от уплаты алиментов, от призыва на действительную военную службу и т. п.), либо 526 Прохоров В.С. Преступление и ответственность. С. 50. В новейшей литературе отмечается, что механизм причинения вреда общественным отношениям особенно полно описан именно В.С. Прохоровым (См., напр.: Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления. Методологические аспекты. М., 2001. С. 39-40). 527 См.: Глистин В.К. Проблема уголовно-правовой охраны общественных отношений. Объект и квалификация преступлений. Л., 1979. С. 85. 528 Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. М., 1980. С. 136-137. 309 путем неисполнения лежащей на нем обязанности, которая является содержанием общественного отношения529. Вслед за определенной сторонниками совокупности признания объектом преступления общественных отношений В.И. Борисов, исследуя проблему преступного нарушения правил охраны труда, механизм причинения вреда охраняемому объекту преступного раскрывает следующим образом: «должностное лицо, обязанное соблюдать правила охраны труда, нарушая определенное требование безопасности, непосредственно воздействует на «социальную связь» (элемент отношений – безопасность труда), разрывает ее в каком-то звене либо изменяет. Вследствие этого снижается установленный уровень безопасности. Производственные опасности выходят из-под контроля, резко повышая вероятность причинения ущерба иным отношениям – жизни, здоровью человека, нормальное функционирование которых на данном производстве обеспечивалось безопасность труда. Таким образом, ущерб жизни и здоровью человека (угроза такого ущерба) причиняется опосредованно – через основной объект»530. Рассуждения автора требуют уточнения: субъект преступления по ст. 143 УК РФ 1996 г. определен шире – это лица, на которые возложены обязанности по соблюдению правил охраны труда; декриминализировано создание угрозы наступления тяжких последствий. Показательна в иллюстрации неопределенность причины наносимого вреда объекту. А.А. Пионтковский утверждал, что не каждое преступление может быть сопряжено с одновременным причинением фактического вреда и ущерба общественным отношениям. По его мнению, «преступный результат может вызвать определенные изменения или в соответствующих общественных отношениях, охраняемых непосредственном объекте уголовным законом, или посягательства – личности в советского гражданина, социалистической собственности, работе государственного 529 Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. С. 137. Борисов В.И. Уголовная ответственность за нарушение правил охраны труда. Киев, 1990. С. 22-23. 530 310 аппарата и т. д.»531. «Различие между правоотношением как формой общественных отношений и общественными отношениями как их содержанием, необходимо иметь в виду при рассмотрении объекта правонарушения. Каждое правонарушение, в том числе преступление, посягает не только на правовые отношения, но и на общественные отношения, являющиеся содержанием последних»532. Е.А. Сухарев, А.Д. Горбуза не соглашаются с тем, что общественным отношениям могут быть нанесены имущественный ущерб, физическая травма или какой-нибудь другой вред. Общественные отношения по своей природе социальны. Они складываются и существуют между людьми по поводу материальных и иных объектов. Отношения тесно связаны и с предметно-практическими действиями людей. Однако ни сами люди – субъекты отношений, ни материальные предметы – объекты отношений, ни действия людей не являются структурными элементами общественных отношений. Как социальные явления общественные отношения бестелесны, нематериальны. Может быть поврежден или даже уничтожен какой-либо предмет, выступающий носителем определенных отношений. Сама же система общественных отношений стабильна по отношению к ним и не может быть изменена в результате противоправных действий отдельных лиц. При телесном повреждении общественные отношения не уничтожаются и не разрываются. Они по прежнему функционируют и охраняются уголовным законом. Если мы было иначе, то после нанесения телесного повреждения здоровье потерпевшего оказалось бы лишенным правовой защиты, поскольку уничтоженное или поврежденное отношение неприкосновенности здоровья не могло бы существовать533. Авторы правильно обращают внимание на то, что в процессе научного анализа механизма преступного посягательства 531 Курс советского уголовного права. М., 1970. Т. 2. С. 148. Курс советского уголовного права. В 6 т. Часть Общая. Т. 2. С. 121-123. 533 См.: Сухарев Е.А., Горбуза А.Д. Традиционные представления о механизме преступного посягательства // Проблемы совершенствования уголовного законодательства на современном этапе. Межвузовский сб. науч. трудов. Свердловск, 1985. С. 20-21. 532 311 нужно четко различать предметную (физическую, природную) основу и социальные качества вещей, явлений, а также человека534. Исходя из посылки, что общественные отношения как массовидные, типичные связи между представителями социальных общностей (классов, наций и т.п.) общественные отношения носят безличностный, неперсонифицированный характер, их субъекты выступают в них не как «живые личности», а как совокупные субъекты – носители тех социальнотипичных черт, которые присущи тем или иным социальным образованиям, А.И. Бадаев, Б.В. Яцеленко акцентируют внимание на отличии этих отношений от индивидуальных отношений. Социальный механизм причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны авторы видят в разрушении (уничтожении) одного из слагаемых общественного отношения – индивидуальной социальной связи. А предметы материального и духовного мира, не входя в состав общественных отношений и будучи поводом их возникновения, служат лишь для овеществления, объективирования во вне общественных отношений. Разрыв индивидуального отношения, таким образом, выступает социальным последствием каждого преступления535. На недопустимость отождествления общественных отношений и индивидуальных, межличностных обращают внимание В.С. Прохоров, Н.М. Кропачев и А.Н. Тарбагаев. Авторы отличия между этими отношениями видят в следующем: «1) общественные отношения – результат связи, «сцепления», говоря словами К. Маркса, людей; преступление не создает связи, а разрывает по крайней мере одну из многих связей человека с другими людьми; 2) общественные отношения предполагают организованность и порядок; преступление – это акт, дезорганизующий порядок, акт индивидуального произвола; 3) общественные отношения опосредуются различными социальными институтами и учреждениями; 534 См.: Сухарев Е.А., Горбуза А.Д. Традиционные представления о механизме преступного посягательства. С. 22. 535 См.: Бадаев А.И., Яцеленко Б.В. Механизм причинения вреда объекту уголовноправовой охраны // Деятельность Советов народных депутатов по предупреждению преступлений и иных правонарушений / Отв. ред. В.К. Дуюнов. Фрунзе, 1991. С. 86, 92. 312 преступление остается «голым» единичным актом изолированного индивида; 4) общественные отношения – это отношения целостных систем, результат массовой деятельности людей, и поступок «включается» «в мир общественных отношений» тогда, когда соответствует этой деятельности; преступление – общественных чужеродное отношений; образование, 5) общественные внедрившееся отношения в ткань результат социальной деятельности; преступление антисоциально…; 6) общественные отношения имеют известные границы (сферы действия) и определенный круг субъектов; ни отдельно взятый преступник, ни сколь угодно большая масса преступников никакой социальной общности не образуют»536. Аргументируя соображениями об отличиях индивидуальной связи и общественного отношения, Г.П. Новоселов приходит к выводу о том, что социальная сущность преступления состоит не в том, что оно посягает на общественные отношения, нарушает их, причиняет им вред и т.п., а в том, что преступление само есть определенный вид отношений между людьми. Поэтому, заключает автор, отечественная уголовно-правовая наука обязана определиться с ролью общественных отношений в процессе посягательства: либо они есть само посягательство, либо его объект. Третьего не дано537. Г.П. Новоселов утверждает, что объектом любого преступления, а не только направленного против личности, выступают люди, которые в одних случаях выступают в качестве отдельных физических лиц, в других – как некоторого рода множество лиц, имеющих или не имеющих статус юридического лица, в-третьих, как социум (общество)538. Соответственно причинение вреда преступлением автор видит в причинении вреда людям – никакого иного вреда преступление причинить не может. И.П. Семченков пишет, что человек живет не нуждой, а стремлением, которые в определенных ситуациях и порождают потребность (нужду). Это при том, что в основе активности 536 Прохоров В.С., Кропачев Н.М., Тарбагаев А.Н. Механизм уголовно-правового регулирования: норма, правоотношение, ответственность. Красноярск, 1989. С. 23. 537 См.: Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления. Методологические аспекты. М., 2001. С. 76-77. 538 См.: Там же. С. 60 313 человека лежит не сама по себе потребность, а стремление жить и жить с определенным качеством жизни. Сообразно чему преступление, причиняя вред благам людей, тем самым в конечном итоге, причиняет вред человеку (людям)539. В.Д. Спасович подчеркивая, что преступление наказуемо потому как несовместимо с общественным теоретическое определение порядком, преступления – предлагает это следующее «противоузаконное посягательство на чье либо право, столь существенное, что государство, считая это право одним из необходимых условий общежития, при недостаточности других средств охранительных, ограждает не нарушимость его наказанием»540. В числе признаков, характеризующих преступление, называется то, что преступление есть посягательство на чье либо право, а так как всякому праву в одном лице (по мысли автора) соответствует известная обязанность в других лицах, то преступление можно назвать иначе: отрицание известной обязанности. В.Д. Спасович отмечает, что если в кодексе встречается преступление не против лица (единичного или собирательного – семья, церковь, совокупность лиц, находящихся в известной местности, государство и его органы)), а против отвлеченных понятий (нравственности, религии), то это суть неправильности и уклонение от коренных оснований уголовного права541. В современной литературе субъективное право определяется как вид и мера возможного поведения или более широко – как создаваемая и гарантируемая государством через нормы объективного права особая юридическая возможность действовать, позволяющая субъекту (как носителю этой возможности) вести себя определенным образом, требовать соответствующего поведения от других лиц, пользоваться определенными социальными благами, обращаться в случае необходимости к компетентным 539 Семченков И. П. Указ. соч. С. 55-56, 153. Спасович В. Указ. соч. С. 84. 541 Там же. С. 84, 94-96. 540 314 органам за защитой в целях удовлетворения личных интересов и потребностей, не противоречащим общественным542. Прав Н.И. Коржанский, когда подчеркивает, что без обязанности вести себя определенным образом нет общественного отношения. Общественные отношения именно потому и признаются общественными, что возникают в обществе, выражают его интересы и что в требуемом поведении состоящих в связи субъектов (индивидов, групп, коллективов, классов) заинтересовано общество (или его господствующий класс), что общество ожидает от них именно такого поведения и требует его. Отношения господства и подчинения, мужа и жены, ученика и учителя, дружбы, товарищества, собственности и т.п. – все они предполагают соблюдение велений общества о должном, дозволенном или запрещенном поведении543. В философской литературе подчеркивается, что социальная причина – это многослойное социальное образование, включающее в себя «действие», «отношение», «потребности», «интересы», «мотивы», «цели», «выбор», «предельное действие». И эти слои не являются последовательными во времени диахронными элементами, а составляют единое целое, в котором они сосуществуют синхронно544. Поэтому социальную причину, в частности преступное деяние, нужно видеть как алгоритм причинного действия, предстающий в виде единого структурного образования. Нужно стараться уходить от упрощенного представления об уголовно-правовой причине, механизме причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны. Сторонники признания общественных отношений в качестве объекта преступления подчеркивают, что только в воздействии на существующий в обществе порядок отношений между людьми, в нарушении этого порядка проявляется социальная сущность преступления. Только общественные отношения представляют общество как социальное целое и ничто другое не 542 См.: Малько А.В. Субъективное право и законный интерес // Правоведение. 2000. № 3. С. 40. 543 См.: Коржанский Н.И. Объект преступления и предмет уголовно-правовой охраны. М, 1980. С. 36. 544 См.: Клейнер Б.И. Социальная причинность, ее природа и специфика. М., 1991. С. 61. 315 способно указать на действительную сущность общественной опасности преступления545. Какие аргументы приводят противники признания за общественными отношениями объекта преступления? Н.И. Загородников обращает внимание на то, что обобщений судебной практики, данных социологических исследований, примеров из реальной жизни по проблеме объекта преступления как общественных отношений не было. Эта проблема считалась решенной «классиками» в общественной науке. Автор видит противоречие и в том, что многие называли объект преступления «мишенью», по которой бьет любое преступление, однако, при рассмотрении механизма причинения вреда этой «мишени» отмечали, что объект преступления как определенное общественное отношение – явление неосязаемое, недоступное для воздействия на него. И получалось так, что при убийстве Пушкина или Лермонтова общество, их ценители и поклонники потеряли отнюдь не выдающихся и любимых писателей: их убийцы причинили вред «общественным отношениям», а не подняли руку на признанных и гениальных представителей русского народа546. Другой важный момент заключается по Н.И. Загородникову в том, что философская и социологическая категория «общественные отношения» малопонятна как для большинства граждан, так и квалифицированных юристов. Эффективность же уголовно-правового запрета возрастает по мере того, как своим содержанием он показывает, что защищает не какие-то отвлеченные отношения, а природой данные человеку жизнь, здоровье, свободы, права, условия жизни, его семью, детей, называя коротко – все ипостаси человека. Это понятно для граждан и придает уголовно-правовому запрету ясность и большую юридическую силу547. 545 См.: Прохоров В.С. Преступление и ответственность. С. 46. См.: Загородников Н.И. Объект преступления: от идеологизации содержания к естественному понятию // Проблемы уголовной политики и уголовного права. Межвузовский сборник научных трудов. М., 1994. С. 8, 10-11. 547 Там же. С. 14, 17. 546 316 Аналогичная критика проводится А.Э. Жалинским: «материальная сторона преступления по охраняемому благу и объекту посягательства должна быть определена как некоторая, в каждом случае разная система или совокупность ценностей, принадлежащим субъектам правового оборота: государству, коллективному образованию, правоспособному или нет, физическому лицу. Можно легко примириться с упорным употреблением бессодержательного понятия «общественные отношения», если кому-то употреблявшийся Н.С Таганцевым термин «правовое благо» не нравится. Но защищаемое благо должно быть описано в законе, в решениях судов и в правовой доктрине так, чтобы можно было понять, в чем оно состоит, насколько оно ценно, требуя для охраны столь больших издержек, какова его уязвимость, как оно может быть умалено»548. С пониманием объекта преступления как общественных отношений А.А. Тер-Акопов не согласен по следующим соображениям. Во-первых, за отношениями всегда скрываются действительные ценности, которые важнее самих отношений, ради которых отношения складываются. Во-вторых, если объект – это отношения, то по такому объекту невозможно измерить причиненный объекту вред и этого никогда не делается. В-третьих, этот подход в отдельных случаях искажает механизм преступления, ставит его с ног на голову. Некоторые преступления заключаются в первичном, непосредственном воздействии на ту или иную ценность и лишь через него – на порядок отношений549. Из этих правильных выводов, как нам представляется, автор делает неверный вывод о том, что «определение объекта только через общественные отношения не выдерживает критики, его нужно было менять. Но для этого из уголовного закона следовало исключить признание правопорядка в качестве объекта преступного посягательства»550. Под правопорядком понимается общественный порядок, существующий в 548 Жалинский А.Э. О материальной стороне преступления. С. 29. Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. С. 30. 550 Там же. 549 317 сфере правового регулирования, закрепленный нормами права551. Можно ли утверждать, что преступление не направлено на причинение вреда правопорядку? Это риторический вопрос. Любое преступление нарушает общественный порядок, не случайно выделаются его широкое понимание и применительно к ст. 213, 214 УК РФ узкое значение. Бесспорно то, что любое правонарушение причиняет вред правопорядку, любое правонарушение наносит урон или создает угрозу урона какому-либо благу. Вместе с тем нужно понимать, что не все преступления влекут осязаемые, предметные, материальные последствия. Показательна в этом отношении позиция Г.П. Новоселова. Автор, подвергая критике устоявшееся мнение, что признание общественных отношений объектом преступления является обоснованным и единственно приемлемым решением вопроса, обращает внимание на то, что это построение противоречит здравому смыслу. Речь идет о том, что согласно критикуемой концепции в учении о преступлении объект и субъект посягательства выступают как самостоятельные элементы. В учении об объекте преступления субъект предстает участником общественного отношения, на которые он посягает изнутри, и, значит, играет роль элемента уже не состава, а общественного отношения, объявляемого объектом преступления. Аналогичная метаморфоза происходит и с деянием. В конечном счете, приходится констатировать, как замечает Г.П. Новоселов, что не общественные отношения (объект посягательства) служат элементом преступления, а само преступление – внутренняя часть общественного отношения (объекта посягательства)552. С указанной критикой можно было бы согласиться, если причинение вреда деянием сводить только к разрыву общественных отношений, понимать под совершение преступления исключительно деформацию 551 См.: Юридическая энциклопедия / Отв. ред. Б.Н. Топорнин. М., 2001. С. 816. См.: Новоселов Г.П. Объект преступления // Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. докт. юрид. наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А.И. Коробеева. Т. I. Преступление и наказание. СПб., 2008. С. 335-336. 552 318 общественных отношений. Совершение преступления, представляется – это и изменение предметного (объективного) мира, который может существовать вне социальных связей, это и разрушение общественных отношений, это и подрыв правопорядка. В этом отношении нужно поддержать (с небольшой поправкой) А.И. Марцева, Н.В. Вишнякову, подчеркивающих, что коль скоро преступление есть явление социально-правовое, то и объект преступления должен характеризоваться в двух аспектах: «объектом преступления в социальном смысле является то, чем преступлением причиняется существенный вред, т.е. наиболее значимые, поддающиеся правовому воздействию, объективно требующие правовой охраны общественные отношения, способствующие нормальному развитию общества», «объект преступления в правовом смысле – это то, что нарушается преступлением, чем оно противоречит, т.е. требование уголовно-правовой нормы»553. Небольшая поправка состоит в том, что преступление – это социальноправовое явление, всегда выражаемое посредством совершения деяния, т.е. действия (бездействия) влекущего изменения в предметном, физическом мире. Преступление, как и любая иная разновидность человеческой деятельности, носит предметный характер. Другой вопрос состоит в том, что эти изменения в предметной реальности согласно сложившейся традиции не имеют значение для уголовно-правовой квалификации при оценке деяний, описание которых проводится по типу «формальных» составов преступлений. Эта традиция не всегда способствует в итоге всесторонности, полноте и объективности разрешения уголовных дел. Так, например касательно экономических и служебных преступлений П.С. Яни доказывает, что деяние, состоящее в получении служащим незаконного вознаграждения (преступления, традиционно признаваемого «формальным»), лишь в немногих случаях может само по себе повлечь 553 Марцев А.И., Вишнякова Н.В. Развитие учения об объекте преступления. Омск, 2002. С. 43. 319 причинение вреда: например, к вреду можно отнести ущерб авторитету организации, возникший в результате самого факта получения незаконного вознаграждения, а также материальный вред, причиненный гражданину, передавшему вознаграждение под воздействием вымогательства. Во всех остальных случаях, когда вознаграждение получено за совершение какихлибо действий (бездействия), вред в принципе может быть причинен только другим деянием служащего, деянием, совершенным за это вознаграждение. Соответственно, получение вознаграждения за совершение действий, не направленных на причинение вреда, не содержит, как доказывает П.С. Яни, признаков обсуждаемого состава преступления. Если признать обратное, то придется привлекать к уголовной ответственности за совершение, в частности, весьма распространенных в бизнесе действий, состоящих в получении вознаграждения за деятельность, объективно вред не причиняющую (придется осуждать, к примеру, обоих руководителей частных фирм за передачу друг другу ценных подарков после совершения взаимовыгодной сделки). П.С. Яни резюмирует, что указание в примечании к ст. 201 УК РФ на причинение деянием вреда означает, что этот вред рассматривается законодателем как признак состава преступления. Следовательно, моментом окончания коммерческого подкупа может быть только факт причинения вреда либо самим фактом получения служащим незаконного вознаграждения (как в приведенных выше случаях), либо деянием, совершенным за указанное вознаграждение554. Приведем в связи с этим пример. Постановлением судьи Саратовского областного суда дело в отношении Сусарева прекращено в связи с отсутствием согласия организации на привлечение его к уголовной ответственности. Коллегией присяжных заседателей Сусарев признан виновным в том, что, являясь председателем правления Ассоциации сельскохозяйственных кооперативов, арендаторов и крестьянских хозяйств 554 См.: Яни П.С. Причинение вреда деянием. О квалификации экономических и служебных преступлений // Российская юстиция. 1997. № 1. С. 49. 320 потребовал от Е. передачи ему денег в размере 10% от цены выделяемого Е. по лизингу мельничного комплекса, а через несколько дней получил от него 15 млн. руб. После оглашения вердикта присяжных заседателей председательствующий судья обратился с письмом в правление с предложением рассмотреть вопрос о даче соглашения на привлечение Сусарева к уголовной ответственности за получение денег при выделении по лизингу мельничного комплекса. Однако члены правления постановили такое согласие не давать. На основании решения, принятого правлением, судья вынес постановление о прекращении дела. Заместитель Генерального прокурора РФ принес протест в Президиум Верховного Суда, имея в виду, что в соответствии с п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ и ст. 27(1) УПК РСФСР уголовное преследование за деяния, предусмотренные главой 23 УК РФ, осуществляется по заявлению коммерческой организации или с ее согласия лишь в тех случаях, когда причинен вред исключительно интересам этой организации, т.е. указанный порядок привлечения к уголовной ответственности распространяется на те перечисленные в главе 23 преступления, в которых причинение вреда является необходимым признаком состава преступления. Коммерческий же подкуп считается оконченным преступлением с момента получения или передачи предмета подкупа и относится к формальным составам преступлений, не требующим наступления определенных последствий, поэтому по смыслу п. 3 примечания к ст. 201 УК уголовное преследование за преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 204 УК, осуществляется на общих основаниях. Президиум Верховного Суда РФ признал протест заместителя Генерального прокурора РФ обоснованным и удовлетворил его555. 555 См.: Законность. 1999. № 10. В соответствии с Федеральным законом от 02.11.2013 № 302-ФЗ п. 2 – 3 примечания к ст. 201 УК РФ утратили силу, а ст. 23 УПК РФ изложена в следующей редакции: «Если деяние, предусмотренное главой 23 Уголовного кодекса Российской Федерации, причинило вред интересам исключительно коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием либо организацией с участием в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования, и не причинило вреда интересам других 321 В первом приближении может показаться, что приведенный пример как раз свидетельствует о неправоте П.С. Яни. Тем более что позднее в пункте 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 № 24 (ред. от 03.12.2013) «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» было дано следующее разъяснение: «Получение и дача взятки, а равно незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе, посредничество во взяточничестве в виде непосредственной передачи взятки считаются оконченными с момента принятия должностным лицом либо лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, хотя бы части передаваемых ему ценностей (например, с момента передачи их лично должностному лицу, зачисления с согласия должностного лица на счет, владельцем которого оно является). При этом не имеет значения, получили ли указанные лица реальную возможность пользоваться или распоряжаться переданными им ценностями по своему усмотрению». О том, что вывод, сделанный П.С. Яни, не вытекает из описания признаков коммерческого подкупа, содержащегося в ч. 1 и 3 ст. 204 УК РФ, и не поддерживается практикой, указывал Б.В. Волженкин. Автор приводит в связи с этим устоявшуюся в уголовноправовой литературе аргументацию: а) беспоследственных преступлений, которые не нарушали чьи-либо интересы вообще быть не может; б) составы коммерческого подкупа сконструированы по типу формальных; в) при коммерческом подкупе вредные последствия находятся за рамками составов незаконной дачи и незаконного получения вознаграждения; г) указание о вреде, содержащееся в п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ: «Если деяние, предусмотренное настоящей статьей либо иными статьями настоящей главы, причинило вред интересам исключительно коммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, уголовное организаций, а также интересам граждан, общества или государства, то уголовное дело возбуждается по заявлению руководителя данной организации или с его согласия. Причинение вреда интересам организации с участием в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования одновременно влечет за собой причинение вреда интересам государства или муниципального образования. 322 преследование осуществляется по заявлению этой организации или с ее согласия», имеет не материально-правовое, а уголовно-процессуальное значение556. Вступая в полемику с Б.В. Волженкиным, П.С. Яни приводит следующие возражения: во-первых, вред в преступлениях, составы которых принято называть формальными, презюмируется самим фактом совершения деяния, поэтому такой вред не лежит за пределами состава, он – «внутри» него; во-вторых, даже если признать процедурное, главным образом, предназначение нормы, содержащейся в примечаниях 2 и 3 к ст.201 УК РФ, все равно нельзя отрицать и того, что в ней в то же время содержится материально-правовой по самому своему определению элемент - указание на вред: отсутствие вреда является - в силу ст.8 УК РФ и с учетом ст.27 УПК РФ, содержащей более точную, нежели примечание к ст.201 УК РФ, формулировку: не «уголовное преследование», а «уголовная ответственность» - основанием для непривлечения лица к ответственности, в примечании к ст.201 УК перечислены все объекты (объекты, прежде всего, в общем, а не в уголовно-правовом смысле), которым преступлением может быть причинен вред: граждане, юридические лица, общество, государство; втретьих законодатель не мог в принципе иметь в виду какой-либо вред, 556 См.: Волженкин Б.В. Служебные преступления: Комментарий законодательства и судебной практики. СПб., 2005. С. 304. В настоящее время п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ утратил силу, а само положение перенесено в УПК РФ: согласно ст. 23 УПК РФ, если деяние, предусмотренное главой 23 Уголовного кодекса Российской Федерации, причинило вред интересам исключительно коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием либо организацией с участием в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования, и не причинило вреда интересам других организаций, а также интересам граждан, общества или государства, то уголовное дело возбуждается по заявлению руководителя данной организации или с его согласия. Причинение вреда интересам организации с участием в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования одновременно влечет за собой причинение вреда интересам государства или муниципального образования. 323 лежащий за пределами состава коммерческого подкупа, поскольку такой вред безразличен для законодателя и не стал бы им упоминаться557. Напомним справедливое наблюдение В.Н. Кудрявцева о том, что в большинстве практических дел установление причинной связи не происходит изолированно, оно сочетается с установлением самих фактов: причин или последствий тех или иных общественно-опасных явлений558. Мы уже отмечали, что зачастую само по себе установление причины вредного результата означает определение причинного отношения между преступным деянием и общественно опасными последствиями, именно поэтому, на наш взгляд, практический работник решает задачу во многом интуитивно, ограничиваясь выявлением причины общественно опасных последствий. Вместе с тем с учетом сформулированных выше выводов, иллюстрирующих процесс причинения не как линейный с его формулой «causa causae est causa causati», а структурно сложный процесс взаимодействия составляющих системной причины, в результате которого наступает общественно опасный результат, необходимо уточнить ряд разъяснений Пленума Верховного Суда РФ о практике применения уголовного закона в части выявления причинной связи. Прежде всего п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 № 24 (ред. от 03.12.2013) «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» изложить в следующей редакции: «Получение и дача взятки (а равно незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе), посредничество во взяточничестве в виде непосредственной передачи взятки считаются оконченными с момента принятия должностным лицом либо лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, хотя бы части передаваемых ему ценностей (например, с момента передачи их лично должностному лицу, 557 См.: Яни П.С. Вред как элемент коммерческого подкупа // Российская юстиция. 1997. № 1. С. 48-49. 558 См.: Кудрявцев В.Н. Основные вопросы причинной связи в советском уголовном праве: автореф. дис. … канд. юрид. наук. С.14-15. 324 зачисления с согласия должностного лица на счет, владельцем которого оно является), причинившее вред авторитету публичной власти, интересам государственной службы и службы в органах местного самоуправления (а при коммерческом подкупе - интересам коммерческой или иной организации, а также интересам граждан, общества или государства)». Необходимо дополнить указанием на содержательное выявление причинной связи те постановления Пленума Верховного Суда РФ, которые касаются вопросов квалификации преступлений с материальным составом. В частности, п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 05.06.2002 № 14 (ред. от 18.10.2012) «О судебной практике по делам о нарушении правил пожарной безопасности, уничтожении или повреждении имущества путем поджога либо в результате неосторожного обращения с огнем» изложить в следующей редакции: «При решении вопроса о виновности лица в нарушении правил пожарной безопасности, повлекшем наступление последствий, предусмотренных статьей 219 УК РФ, судам необходимо выяснять, в чем конкретно состояло ненадлежащее исполнение либо невыполнение данных правил, выступило ли оно необходимым условием причинения наступивших последствий, создавало ли допущенное нарушение опасность причинения вреда, предусмотренного статьей 219 УК РФ, и указывать на это в приговоре со ссылкой на конкретные пункты правил пожарной безопасности, которые были нарушены». Пункт 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.12.2008 № 25 (ред. от 23.12.2010) «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения» изложить в следующей редакции: «Обратить внимание судов на то, что при исследовании причин создавшейся аварийной обстановки необходимо установить, какие пункты правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств нарушены и какие нарушения явились необходимым условием создания опасной ситуации и находятся в причинной связи с наступившими 325 последствиями, предусмотренными статьей 264 УК РФ. В тех случаях, когда нарушения правил дорожного движения были допущены двумя или более участниками дорожного движения, содеянное ими влечет уголовную ответственность по статье 264 УК РФ, если их действия по управлению транспортным средством явились необходимым условием создания опасной ситуации и находятся в причинной связи с наступившими последствиями, указанными в названной статье Уголовного кодекса Российской Федерации». С другой стороны, нельзя не согласиться с тем, что сама по себе констатация преступного деяния еще не означает установление факта причинения преступного вреда. В связи с этим рассмотрим составы криминального предпринимательства. Часть 1 ст. 171 «Незаконное предпринимательство» в зависимости от характера причиняемого вреда выделяет два самостоятельных преступления: 1) осуществление предпринимательской деятельности без регистрации или без лицензии в случаях, когда такая лицензия обязательна, если это деяние причинило крупный ущерб гражданам, организациям или государству или 2) осуществление предпринимательской деятельности без регистрации или без лицензии в случаях, когда такая лицензия обязательна, если это деяние сопряжено с извлечением дохода в крупном размере. При раскрытии признаков первой разновидности криминального предпринимательства законодатель, определяя причинную связь, использует термин «причинение», при раскрытии второй – «сопряженное с извлечением». Термин «причинение» означает действие по глаголу «причинить», «причинять», т.е. вызвать, сделать что-либо, послужить причиной чего-либо. Например, в соответствии с п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18.11.2004 № 23 (ред. от 23.12.2010) «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем» это может быть причинение преступных последствий в виде неуплаты налогов и (или) сборов с доходов, полученных в результате незаконной 326 предпринимательской деятельности. Слово «сопряженный» используется в значении прилагательного «взаимно связанный, находящийся во взаимодействии»559. В свою очередь под незаконным предпринимательством понимается всегда по сути законная самостоятельная деятельность, осуществляемая на свой риск и направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг. Она незаконна потому, как осуществляется в недопустимых формах (в нарушение нормативно прописанной процедуры). В то время как сугубо криминальная деятельность, например незаконный оборот наркотиков, оружия, контрабанда, вымогательство и проч., связанная с неконтролируемым получением дохода, в принципе не может причинять такой результат как неуплата налогов, а потому не может быть квалифицировано как совершение преступлений, предусмотренных ст. 171, 198 УК РФ. Проблема причинной связи рельефно проявляет себя при оценке причинения крупного ущерба гражданам, организациям или государству, ибо состав этого вида криминального предпринимательства бесспорно относят к материальным составам преступлений в силу очевидности разрыва во времени и пространстве между деянием и его последствиями и возможности их исследования как самостоятельных звеньев причинного отношения. В то время как незаконное предпринимательство, сопряженное с извлечением дохода в крупном размере, будучи преступлением с формальным составом, казалось бы, не требует при оценке объективной стороны данного состава преступления прибыли установления имманентно причинной присуще, связи, связано с поскольку извлечение предпринимательской деятельностью. Возможно это и так, поскольку виновный, осуществляя незаконную предпринимательскую деятельность, тем самым (в то же время и 559 См.: Словарь русского языка: В 4-х Т. / РАН, Ин-т лингвистических исследований; Под ред. А.П. Евгеньевой. – 4-е изд. – М.: Рус. яз., Полиграфресурсы, 1999. Т. 3. С. 457; Т. 4. С. 200. 327 в том же месте) систематически извлекает доход. Здесь нет разрыва между деянием и последствиями. Целевое назначение нормы ст. 171 УК РФ состоит в том, чтобы предупредить фактический переход предпринимательской деятельности в сферу «серого» или «теневого» сектора экономики, и соответственно, ее выход из сферы контроля государства, влекущий, как правило, невыполнение законных обязательств предпринимателя перед государством и гражданами (уклонение от уплаты налогов, нарушение правил конкуренции на рынке, распространение поддельных товаров, некачественных услуг, иной обман потребителей и контрагентов)560. Причинение вреда установленному порядку осуществления предпринимательской деятельности, по мысли законодателя и сложившейся практике, тогда достигает степени криминальной опасности, когда оно сопряжено с извлечением экономической выгоды в сумме, превышающем один миллион пятьсот тысяч рублей. В данном случае уголовно-правовой, криминалообразующий критерий «доход» определяется как выручка от реализации товаров (работ, услуг) за период осуществления незаконной предпринимательской деятельности без вычета произведенных лицом расходов, связанных с осуществлением незаконной предпринимательской деятельности. Правила поведения, изложенные в негативной форме в ст. 171 УК РФ, направленные на обеспечение соблюдения процедуры осуществления предпринимательства, призванные играть превентивную роль и быть в конечном итоге эффективными, реализуемыми, в итоге, в практическом ее преломлении, не достигают этих целей. Фактически подкрепленный ст. 171 УК РФ содержит регламентированной «голый» процедурой запрет, не ведения предпринимательства, делающего экономически невыгодным подобное «жульничество». 560 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Особенная часть / Под общ. ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. М., 1996. С. 167; Жалинский А.Э. Уголовная ответственность в сфере лицензирования // Закон. 2000. №1. С. 115. 328 Немаловажно и то, что анализируемая норма попутно пресекает естественные устремления предпринимателя, допустившего процедурные нарушения, на получение им максимально возможного дохода от своей деятельности. Разумеется, действующим уголовным законом не преследовалась цель признать криминальным само по себе получение прибыли, скажем, в отличие от направленности УК РСФСР 1960 г. Командно-административная система хозяйствования если не допускала устремления на извлечение материальных выгод, то жестко контролировала подобную деятельность. Сегодня, что очевидно не требует приведения особых аргументов, ситуация прямо противоположная. Как установлено, категория «причинение» в уголовном праве учитывается не только при квалификации содеянного, но и в частности при решении вопросов о криминализации и декриминализации, при решении вопроса о том, насколько адекватно и полно происходит усвоение правовых установлений адресатами уголовного закона, используется при анализе генезиса соблюдения либо, напротив, нарушения этими субъектами нормативных положений. В связи с этим обоснованным видится суждение Б.В. Волженкина о сомнительности криминализации незаконной предпринимательской деятельности когда эта деятельность не причинила ущерба, а только лишь повлекла получение дохода в крупном размере561. Действительно, как представляется, здесь невозможно обосновать общественную опасность, характерную для преступления. Извлечение прибыли, дохода составляет существо предпринимательства, в то время как ст. 171 УК РФ устанавливает уголовную ответственность не за то, что лицо осуществляет предпринимательскую деятельность, а исключительно за нарушение порядка ее ведения. С учетом понимания механизма причинения вредного результата целесообразно создать такие условия ведения предпринимательской деятельности, регламентированные прежде всего в правовосстановительных 561 См.: Волженкин Б.В. Указ. соч. С. 185. 329 отраслях, при наличии которых становилось бы невозможным либо экономически невыгодным нарушение процедуры осуществления законного предпринимательства. Обеспечить экономию судебной репрессии за счет ст. 14.1 КоАП РФ, декриминализировав незаконное предпринимательство, сопряженное с извлечением дохода в крупном размере. Полагаем, данное решение позволит обратиться к тем критериям, которые, отражая общественную опасность незаконного предпринимательства, наполнят конкретным содержанием конститутивный признак криминального предпринимательства «крупный ущерб», что позволит применять уголовный закон в этом конкретном случае в соответствии с его действительным смыслом. Наконец, немаловажно отметить то, что при наличии объективной причинной связи в отдельных случаях вывод об отсутствии причинности производится исключительно из-за разрыва механизма причинения на правовом уровне. Так, в ситуации примера ставшего хрестоматийным, когда два охотника одновременно стреляли на звук по кустам, полагая, что там дикое животное, а причинили смерть человеку, ответственность исключают из-за невозможности доказать чья пуля лишила жизни потерпевшего. Точно также в силу невозможности доказать при использовании правового инструментария причинную связь исключили ответственность тракториста, совершившего наезд на лежащего на обочине потерпевшего от разбойного нападения. В этом случае сомнения относительно того, жив ли был потерпевший, не были устранены. Такой же разрыв между фактической, предметно-первичной, вещнособытийной реальностью и реальностью, создаваемой на правовом уровне, наблюдаем в ситуациях уголовно-правовой оценки действий посредственных причинителей (наиболее рельефно – в случаях, когда используется фактическая ошибка годного субъекта). При физическом причинении последствий субъектом, который заблуждается относительно фактических обстоятельств обстановки, причиной в уголовно-правовом смысле 330 признаются не действия этого субъекта, а действия лица, воспользовавшегося «услугами» физического причинителя. Например, когда просят человека помочь перенести вещи из квартиры в машину якобы в связи с переездом на другое место жительства, а на самом деле в связи с кражей. Заблуждение лица, выполнившего эту просьбу, выключает его из числа субъектов, совершивших деяние – причину общественно опасных последствий. Резюмируя причинности проведенное на исследование социальном и правовом вопросов уровнях, квалификации необходимо сформулировать следующие основные выводы: 1. Любое преступление причиняет вред правопорядку, наносит урон или создает угрозу причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны. Вместе с тем не все преступления влекут осязаемые, предметные, материальные последствия. На физическом (предметном, вещно- событийном) уровне круг вовлекаемых в каузальный анализ явлений и процессов, подлежащих доказыванию, значительно шире обстоятельств, подлежащих уголовно-правовой оценке. Напротив, на социальном и правовом уровне перечень обстоятельств, оцениваемых в рамках выявления причинной связи, гораздо шире, чем учитываемых лицами, привлекаемыми в качестве экспертов и специалистов. 2. Преступление, как и любая иная разновидность человеческой деятельности, носит предметный характер. Однако сложилась порочная практика, когда юридически значимые изменения в предметной реальности игнорируются при уголовно-правовой квалификации преступлений с формальным (беспоследственными составами). Эта традиция не всегда способствует в итоге всесторонности, полноте и объективности разрешения уголовных дел. 3. Поскольку процесс причинения представляет собой структурно сложный процесс взаимодействия составляющих системной причины, в результате которого наступает общественно опасный результат, необходимо 331 уточнить ряд разъяснений Пленума Верховного Суда РФ о практике применения уголовного закона в части выявления причинной связи, отразив в них механизм причинения преступных последствий на социальном и правовом уровнях. 4. Вопросы установления причинности исключительно на правовом (нормативном) уровне имеют самостоятельное методологическое значение, поскольку это не противоречит философскому пониманию причинности как объективной категории. 332 ЗАКЛЮЧЕНИЕ Подводя итог исследованию проблемы причинной связи в уголовном праве через каузальный анализ преступлений с так называемыми формальными и материальными составами полагаем необходимым изложить следующие основные выводы проделанной работы. 1. Методологическое значение причинности, заключающееся в том, что эта категория позволяет реализовать стремление получить достоверное знание о причинах исследуемых событий, явлений, процессов и иметь возможность прогнозировать их развитие, должно найти в уголовном праве свое адекватное отражение. Будучи универсальной категорией, причинность применима везде, где требуется установить наличие либо отсутствие генетической связи между двумя явлениями, событиями, процессами, ее нельзя сводить исключительно к объективной стороне преступления. 2. Проблема причинной связи решалась как частная задача установления необходимой и достаточной для обоснования уголовной ответственности связи между деянием лица и наступившим преступным результатом. В то время как это более широкая проблема, охватывающая нормотворчество, квалификацию содеянного и избрание конкретной меры уголовно-правового характера. Соответственно, проблема требует иного подхода: системного, комплексного исследования проблемы причинения преступного вреда при обязательном учете уголовно-правовой специфики этого механизма. В зависимости от сферы приложения можно выделить следующие виды причинных зависимостей, имеющие уголовно-правовое значение: - причинность уголовного закона и поведения субъектов уголовной ответственности; - причинность преступного деяния и общественно опасных последствий (в т.ч. причинность преступления с формальным составом, неоконченного преступления, соучастия в преступлении и др.); 333 - причинность посткриминального (правомерного или неправомерного) поведения и уголовно-правовых последствий; - причинность общих и специальных начал назначения наказания и конкретной меры наказания, причинность избрания иных мер уголовноправового характера (в смысле ч. 2 ст. 2 УК РФ); - иные виды причинности (например, причинность отставания психически здорового подростка в развитии от сверстников и др.). 3. Причинность занимает особое место в структуре философии и структуре науки. В связи с этим крайне важно учитывать, что философское и конкретно-научное знание автономны по отношению друг к другу. Философию интересует причинность в ее категориальном, всеобщем аспекте. Она предстает как фундаментальное философское понятие, объединяющее в себе вопросы онтологии, гносеологии, аксиологии, феноменологии. Причинная связь рассматривается применительно к различным областям природы и общества, в представлениях о ней на всех исторических этапах и во всей научной палитре. Принципиальная особенность философского «взгляда» на категорию причинность состоит в том, что причинность рассматривается всегда «глазами» отдельно взятого конкретного философа-исследователя. 4. Рассмотрение проблемы причинности специфично тем, что исследование истории этой проблемы вовсе не означает анализ линейного развертывания стадий, которые свидетельствовали бы о поэтапном появлении, развитии, становлении учения о причинности. Конкретное философское учение может представлять теоретико-методологическую ценность вне зависимости от времени ее создания. 5. Разнообразные подходы к пониманию причинности в философии обусловливают поливариативность решения проблемы в частных науках. Методологически упречен однобокий подход к решению вопроса каузальности в уголовном праве, когда за основу принимается отдельная философская школа: объективное естественнонаучное понимание 334 каузальности или субъективная ее интерпретация, философия диалектического материализма и т.п. Учету подлежит весь массив философии, и прежде всего учения равные по фундаментальности проработки пониманию причинности, предложенному Аристотелем. 6. Философская категория причинности обладает высокой степенью научного обобщения, а потому дуалистична в том смысле, что отражает знание о причинной обусловленности явлений, процессов, и представляет форму мыслительной деятельности, посредством которой уясняется эта связь. Категория причинной связи образует теоретико-методологическую основу решения вопроса о причинной связи в уголовном праве при последующем учете уголовно-правовой специфики: особенностей преступного деяния и общественно опасных последствий, механизма взаимодействия этих компонентов причинной связи. 7. Рассматривая в целом историю проблемы причинной связи в уголовном праве с учетом оригинальных подходов к решению проблемы, можно выделить три относительно самостоятельных этапа. Первый этап, который охватывает период с момента опубликования первой редакции монографии Н.С. Таганцева, посвященной преступлениям против жизни (1870 г.), и до момента издания учебника по Общей части уголовного права (1938 г.). Второй этап, начало которого, по нашему наблюдению, следует связывать с опубликованием указанного учебника, в котором А.А. Пионтковский излагает положения теории «необходимого причинения». Этот этап завершается доктринальными исследованиями проблемы причинной связи в период действия УК РСФСР 1960 г. и непосредственно связан с развитием уголовно-правовой науки советского периода, разрешающей проблему в основном при привлечении категорий диалектического материализма. Третий этап, выделяется в связи с принятием УК РФ 1996 г., появлением новых видов уголовно-правового поведения, обновлением теоретикометодологической основы проблемы причинности. 335 8. При рассмотрении по уголовному делу вопроса о причинной связи используется обыденное представление о деянии лица как причине и общественно опасных последствиях как результате этой причины. Такой прием является необходимым, но недостаточным для формулирования состоятельного в научном отношении вывода при квалификации по признакам, характеризующим объективную сторону преступления. В двадцати пяти процентах (25 %) уголовных дел, материалы которых опубликованы как своеобразные судебные прецеденты по выявлению причинной связи, использован критерий «непосредственной», «прямой» причинной связи. В остальных случаях ситуация разрешалась судьей (судом) интуитивно, без аргументации, казуистически, что подчеркивает актуальность задачи адаптации философской категории причинности к особенностям уголовно-правовой причины и следствия и специфическому механизму их взаимодействия. 9. Причинность как вид закономерной связи есть конкретное отношение причинения, характеризующееся односторонне направленным во времени и пространственно непрерывным взаимодействием составляющих причины генерирующих однородные по содержанию последствия. Причинная связь в уголовном праве рассматривается как бинарная связь системной причины, одним из необходимых условий которого выступает деяние лица, и следствия в виде негативных изменений в объекте преступления. Механизм причинения вреда представляет собой не линейный, а структурно сложный процесс взаимодействия составляющих системной причины. 10. При формулировании методологических требований к характеристике связи между двумя компонентами для признания одного из них – «причиной», а другого – «следствием» - в значении слов «причина» и «следствие», принятом в естественном языке, нужно различать вещный мир, представление о котором достигается чувственным восприятием, и понятийный мир, познаваемый абстрактным мышлением. Соответственно решать две самостоятельные задачи: а) выявлять причинность в событийно- 336 вещном мире (вещественную, энергетическую, информационную причинность), б) исследовать причинность с учетом уголовно-правовых требований к ней. 11. Наше представление о причинности основано на применении принципа искусственного изолирования причины и следствия. Выбор компонентов причинной связи во многом определяется теми целями и задачами, которые ставит перед собой исследователь. Именно целевая установка позволяет преступное деяние лица рассматривать в качестве причины, а негативные изменения в объектах уголовно-правовой охраны оценивать как следствие. Другие факторы, соответственно, признаются условиями. Различия между ними имеют не абсолютный, а относительный характер. Как только меняется целевая установка – меняются местами причины и условия. 12. Теория conditio sine qua non не учитывает онтологический статус причинной связи, ее характеристики как генетической связи между двумя явлениями действительности. Поэтому само по себе применение метода мысленного исключения, т.е. рассмотрение причинной связи исключительно как логического вопроса, приводит к получению не более чем предположения, но не безусловно достоверного знания о каузальной зависимости в окружающем мире. Высказываемая в уголовно-правовой доктрине критика теории conditio sine qua non сводится к положению об эквивалентности условий, предполагающей ответственность за весьма отдаленные последствия совершенного лицом деяния. Однако эта критика не достигает цели, поскольку из положений теории не следует вывод, что необходимые условия не различаются между собой по удельному весу причиняющего вклада в наступление преступного результата. Теория оказывается не завершена именно потому, что не предлагает разрешения степеней причинения, которыми отличаются необходимые условия. 13. Теория адекватной причинности впервые провела различия между предметной (фактической) и уголовно-правовой оценками механизма причинения вреда. Эта теория методологически упречна в связи с весьма 337 неконкретными, «размытыми» критериями, которые предлагаются практическим работникам для окончательного решения вопроса о причинной связи. Концепция «необходимого причинения» является отечественным аналогом теории адекватной причинности со всеми присущими этой теории уязвимыми для критики положениями. 14. Разбор теории адекватной причинности и современных ее интерпретаций позволяет прийти к гипотезе о том, что не имеют уголовноправового значения методологические позиции исследователя по следующим «вечным» проблемам философии: материализм и идеализм, бытие и мышление, объективность и субъективность познания. 15. Предпринятые попытки теоретического обоснования выявления причинной связи нельзя признать непродуктивными, но их нельзя признать и успешными в том смысле, что они предлагают практическому работнику эффективный методологический инструмент исследования социально- правовых явлений. 16. В вопросе о соотношении детерминизма и причинности философия поливариативна. Имеющиеся различия в вопросе о соотношении причинности и детерминизма не позволяют сформулировать на философском уровне критерии детерминационных отграничения связей. причинной Поэтому нужно связи от иных проявлять видов известную осторожность в использовании смежных с каузальностью категорий, знание которых дает (по утверждениям многих исследователей) более полную, якобы адекватную картину взаимодействия исследуемых явлений (процессов). 17. Логичным продолжением позиции соотношения причинности и детерминизма как частного и более общего случая взаимосвязи явлений, процессов служит утверждение о различиях между причинной и иными видами связи (обусловливания, кондициональной, функциональной связей, системной детерминации и т.п.). Но поскольку сам вопрос о соотношении причинности и детерминизма в своей основе дискуссионен, то относительно 338 и отграничение причинной связи от иных видов детерминирующих связей, а значит требует дополнительной проверки до ее практического внедрения. 18. Уголовно-правовое значение при квалификации преступления по объективным признакам продолжает иметь только причинная связь. Объективное основание уголовной ответственности образует совершение лицом деяния, которое причинило вменяемый ему преступный вред. Для формулирования практических рекомендаций установления каузального отношения нужно учитывать специфику определения причинности в уголовном праве, поскольку предлагаемые философией критерии каузальности лишь в общей формуле очерчивают объект исследования. Причинность как онтологическое понятие не имеет уголовно-правовой либо иной другой специфики, напротив, гносеологическая сторона каузальности, позволяет рассматривать ее в конкретно-научном понимании с учетом отраслевой специфики. В силу универсальности законов объективного мира принцип причинности проявляется во всех формах движения материи: и в природном, и в социальном мире. «Корень» проблемы причинной связи в уголовном праве заключается не столько в уяснении физических законов, анатомических изменений, а сколько в выявлении механизма причинения вредного результата на социальном и правовом уровнях. 19. Классификация преступлений на формальные и материальные исторически появилась в связи с процессуальными различиями актов общественно опасного посягательства. Эта классификация приобрела самостоятельное значение в материальном праве, в разных государствах понимается по-разному, и объясняется потребностями упрощения процессуальной деятельности по фиксированию фактических данных, свидетельствующих о материальных изменениях, произведенных лицом, совершившим преступление. 20. Отказ от понятия формальное преступление вовсе не вывело это явление из уголовно-правового оборота, поскольку формальное преступление, имея в виду двойственную природу состава преступления как 339 реального явления и законодательной модели, можно рассматривать как понятие синонимичное феномену преступления с формальным составом. Конструкция формальных составов преступлений противоречит идее привлечения лица к уголовной ответственности только за совершение опасных для личности, общества и государства деяний. Эта модель связывает ответственность с совершением деяний, влекущих обычно, закономерно, а значит не всегда и не во всех случаях, причинение общественно опасного результата. 21. Учет особого характера причиняемого вреда в преступлениях с формальным составом обязателен при создании уголовно-правового запрета и при применении уголовного закона. Преступления с формальным составом неоднородны и отличаются следующим: а) одни преступления не оставляют процессуально фиксируемого следа на физическом уровне при причинении вреда на социальном и правовом уровнях либо исключительно на правовом уровне; б) последствия другой группы преступлений имманентны на физическом уровне действию (бездействию) лица, т.е. наступают одновременно с их совершением. 22. Понятие «деяние» поливариативно и используется в УК РФ в нескольких значениях: а) как слово, определяющее правомерное поведение человека; б) деяние, чьи свойства побуждают законодателя к его криминализации; в) как синоним преступного поведения человека в его психофизическом единстве; г) как понятие, характеризующее содеянное лишь с внешней его стороны и включающее в себя действие (бездействие) и причиняемые им общественно опасные последствия; д) родовое понятие, объединяющие все формы проявления активности субъекта с учетом их физической, социальной и правовой характеристик, причинно связанные с общественно опасными последствиями. 23. Деяние лица, оставаясь по сути актом общественно опасного запрещенного УК РФ посягательства, в объективной реальности проявляется 340 по разному, а значит на доктринальном уровне может быть облечено в разные формы: традиционные (действие и бездействие) и иные (нарушение специальных правил поведения, преступная деятельность и др). В связи с этим нужно подчеркнуть, что форма преступного деяния не играет роль определяющего показателя в структуре уголовно-правовой причинности. 24. Принцип искусственной изоляции ведет к упрощенному пониманию компонентов причинного отношения. Законодательная модель причинной связи прямо не обязывает устанавливать всю совокупность выступивших в роли необходимых условий обстоятельств и сил, генерировавших преступный результат. Общественная опасность преступления выступает своеобразной характеристикой проявления причинной связи на уровне социальной формы движения материи в виде причинения вреда или создании угрозы причинения вреда личности, обществу или государству. Поэтому причинная связь «разлита» по всей структуре и содержанию уголовного права, занимая в ней центральное место и выполняя стержневую функциональную роль. Общественная опасность по содержанию представляет собой объективно-субъективную категорию, охватывающую запрещенное уголовным законом действие (бездействие), и реализованную в этом деянии внутреннюю, психическую деятельность лица. 25. Понятие «общественная опасность» имеет, по меньшей мере, пять значений: свойство преступления в его психофизическом единстве; свойство деяния, которое может быть совершено и невменяемым, лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности, лицом, имеющим пороки в интеллектуально-волевой сферах; свойство действия (бездействия); свойство последствий; характеристика лица, совершившего преступление. 26. Общественная опасность формального преступления должна быть понята так, чтобы механизм причинения им вреда, то как оно умаляет охраняемые блага, были описаны в уголовно-правовой доктрине, имелись в виду законотворцем, и находили свое отражение в решениях судов. Опасность деяния первична к признаку запрещенности деяния уголовным 341 законом, но опасность тогда приобретает статус общественной опасности, когда опасность юридически выражена в уголовном законе. 27. Преступление и состав преступления правильно рассматривать одновременно и как фактическое явление, и как явление правовой реальности. Противоправность выступает юридическим выражением общественной опасности и рассматривается в двух значениях: формальной противоправности и материальной противоправности. Как объективная характеристика уголовно наказуемого деяния материальная противоправность несет собственную смысловую нагрузку, раскрывая деяние на самостоятельном нормативном уровне организации материи. 28. При формулировании уголовно-правовой нормы причинная связь как познанная закономерность использовании находит законодателем отражение различных в диспозиции грамматических форм при и стилистических приемов. 29. Преступление с внешней стороны складывается из сочетания преступного деяния и преступного последствия, общими свойствами которых позволяющими раскрыть механизм причинения вреда являются общественная опасность и запрещенность уголовным законом. Общественная опасность преступных последствий может быть рассмотрена в двух значениях. Во-первых, в широком значении как свойство любого преступления, состоящее в том, что преступление причиняет вред охраняемым уголовным законом объектам. Во-вторых, общественная опасность преступных последствий может быть рассмотрена в узком понимании как социальная характеристика конкретного результата, причиненного конкретным преступлением. В этом значении различаются между собой степень выраженности общественной опасности преступных последствий деяний одного типа. Противоправность преступных последствий определяется тем, как преступные последствия отражаются в Особенной части УК РФ: 342 а) в связи с созданием реальной угрозы причинения конкретных общественно опасных последствий (составы поставления в опасность); б) причиняющие вред охраняемым уголовным законом объектам, однако в силу особенностей конструкции диспозиций уголовно-правовых норм признающиеся юридически оконченными вне зависимости от констатации факта наступления общественно опасных последствий; в) с указанием в диспозиции уголовно-правовой нормы общественно опасных последствий; г) с причинением указанных в диспозиции уголовно-правовой нормы преступных последствий, но юридический момент окончания которых перенесен на более позднюю стадию. 30. В дополнение к приемам установления причинной связи, предлагаемыми уголовно-правовыми концепциями, метод гипотетической элиминации и иные индуктивные методы установления причинной связи нужно распространить на определение совокупности составляющих системной причины. 31. Необходимо пересмотреть понятие преступного деяния. Зачастую причинение преступного результата обусловлено стечением множества юридически значимых (в том смысле, что их определение влияет на вопрос о наличии-отсутствии причинной связи) факторов. В связи с чем видится верным отразить в понятии «деяние» неосторожного преступления динамику взаимодействия этих факторов, а в свете нужды в экономии уголовной репрессии криминальным признавать лишь те деяния, которые сопряжены с созданием лицом опасной ситуации. 32. Любое преступление причиняет вред правопорядку, наносит урон или создает угрозу причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны. Вместе с тем не все преступления влекут осязаемые, предметные, материальные последствия. На физическом (предметном, вещно-событийном) уровне круг вовлекаемых в каузальный анализ явлений и процессов, подлежащих доказыванию, значительно шире обстоятельств, подлежащих уголовно- 343 правовой оценке. Напротив, на социальном и правовом уровне перечень обстоятельств, оцениваемых в рамках выявления причинной связи, гораздо шире, чем учитываемых лицами, привлекаемыми в качестве экспертов и специалистов. 33. Преступление, как и любая иная разновидность человеческой деятельности, носит предметный характер. Однако сложилась порочная практика, когда юридически значимые изменения в предметной реальности игнорируются при уголовно-правовой квалификации преступлений с формальным (беспоследственными составами). Эта традиция не всегда способствует в итоге всесторонности, полноте и объективности разрешения уголовных дел. 34. Поскольку процесс причинения представляет собой структурно сложный процесс взаимодействия составляющих системной причины, в результате которого наступает общественно опасный результат, необходимо уточнить ряд разъяснений Пленума Верховного Суда РФ о практике применения уголовного закона в части выявления причинной связи, отразив в них механизм причинения преступных последствий на социальном и правовом уровнях. Вопросы установления причинности исключительно на правовом (нормативном) уровне имеют самостоятельное методологическое значение, поскольку это не противоречит философскому пониманию причинности как объективной категории. 344 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ I. Нормативные правовые акты 1. Действующие нормативные правовые акты Российской Федерации 1. Конституция Российской Федерации // Российская газета. 1993. 25 декабря. 2. Уголовный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1996. – № 25. – Ст. 2954. 3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации. – 2001. – № 52. – Ст. 4921. 4. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях // Собрание законодательства Российской Федерации. – 2002. – № 1. – Ст. 1. 5. Гражданский кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1994. – № 32. – Ст. 3301; 1996. – № 5. – Ст. 410; 2001. – № 49. – Ст. 4552. 2. Нормативные правовые акты зарубежных государств 6. Уголовный кодекс Азербайджанской Республики [электронный ресурс] // URL: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=2670. 7. Уголовный кодекс Австралии 1995 г. Принят Федеральным парламентом в марте 1995 г. Общая часть вступила в действие 15 декабря 2001 г.: Перевод с английского / Науч. редактирование и предисл. И. Д. Козочкина, Е. Н. Трикоз; Пер. с англ. Е. Н. Трикоз. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 386 с. 8. Уголовный кодекс Австрии. Принят 29 января 1974 г.: Вступил в силу с 1 января 1975 г.: С изменениями и дополнениями на 1 мя 2003 г.: Перевод с немецкого / Науч. ред. и вступ. ст. С.В. Милюкова; Предисл. Э.О. Фабрици; Пер. Л.С. Вихровой. - СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. – 352 с. 345 9. Уголовный кодекс Аргентины. Опубликован 29 октября 1921 года. Вступил в силу 29 апреля 1922 / Вступ. ст.: Голик Ю.А. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. – 240 с. 10. Уголовный кодекс Армении [электронный ресурс] // URL: http://crimpravo.ru/page/zar-uk/. 11. Уголовный кодекс Республики Беларусь [электронный ресурс] // URL: http://etalonline.by/?type=text&regnum=HK9900275 #load_text_none_1_ 12. Уголовный кодекс Бельгии / Науч. ред. и предисл. Н. И. Мацнева; Пер. с фр. Г. И. Мачковского. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 559 с. 13. Уголовный кодекс Республики Болгария. Перевод с болгарского / Науч. ред.: Лукашов А.И. (Пер.), Милушев Д.В. (Пер.), Вступ. ст.: Айдаров Й.И. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 298 с. 14. Уголовный кодекс Голландии. Перевод с английского / Науч. ред.: Волженкин Б.В., Пер.: Миронова И.В. – 2-е изд. - СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 510 с. 15. Уголовный кодекс Грузии [электронный ресурс] // URL: https://matsne.gov.ge/index.php?option=com_ldmssearch&view=docView&id=16 426&lang=ru 16. Уголовный кодекс Грузии / Науч. ред. З.К. Бигзава. Перевод с грузинского И. Мериджанашвили. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 409 с.; 17. Уголовный кодекс Дании / Науч. ред. С. С. Беляев; Пер. с дат. С. С. Беляева и А. Н. Рычевой. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 230 с. 18. Уголовный кодекс Израиля (Закон об уголовном праве Израиля) [электронный ресурс] // URL: http://crimpravo.ru/codecs/izr/2.pdf. 19. Уголовный кодекс Испании / Под ред. и с предисл.: Кузнецова Н.Ф., Решетников Ф.М.; Пер.: Зырянова В.П., Шнайдер Л.Г. – М.: ЗЕРЦАЛО, 1998. – 218 с. 20. Уголовный кодекс Китайской Народной Республики / Под ред. А.И. Коробеева; Пер. с кит. Д.В. Вичиков. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 301 с. 346 21. Уголовный кодекс Кыргызской Республики [электронный ресурс] // URL: http://medialawca.org/posts/03-04-2013/60401.html 22. Уголовный кодекс Латвийской Республики [электронный ресурс] // URL: http://www.pravo.lv/likumi/07_uz.html 23. Уголовный кодекс Литовской Республики / Науч. ред. В. Павилонис; Предисл. Н. И. Мацнева; Вступит. ст. В. Павилониса [и др.]; Пер. с лит. В.П. Казанскене. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. – 470 с. 24. Уголовный кодекс Норвегии [электронный ресурс] // URL: http://crimpravo.ru/page/zar-uk/ 25. Уголовный кодекс Польши. С изменениями и дополнениями на 1 августа 2001 г.: Перевод с польского / Науч. ред.: Кузнецова Н.Ф., Лукашов А.И. (Вступ. ст.), Пер.: Барилович Д.А., Вступ. ст.: Саркисова Э.А. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 234 с. 26. Уголовный кодекс Республики Казахстан [электронный ресурс] // URL: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1008032#pos=1;-8&sel_link=1004095 947 27. Уголовный кодекс Республики Казахстан (03.07.2014) [электронный ресурс] // URL: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31575252#sub_id= 4670000 28. Уголовный кодекс Республики Корея / Науч. ред. и предисловие докт. юрид. наук, профессора А.И. Коробеева; перевод с корейского канд. филол. наук В.В. Верхоляка. – СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2004. – 240 с. 29. Уголовный кодекс Республики Молдова [электронный ресурс] // URL: http://lex.justice.md/ru/331268/ 30. Уголовный кодекс Республики Сан-Марино / Науч. ред. и вступ. ст. С.В. Максимова; Пер. с итал. В.Г. Максимова. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 253 с. 31. Уголовный кодекс Республики Таджикистан [электронный ресурс] // URL: http://mmk.tj/ru/legislation/legislation-base/codecs/ 347 32. Уголовный кодекс Республики Туркменистан [электронный ресурс] // URL: http://crimpravo.ru/page/zar-uk/ 33. Уголовный кодекс Республики Узбекистан [электронный ресурс] // URL: http://medialawca.org/posts/27-01-2014/56123.html 34. Уголовный кодекс Тайланда [электронный ресурс] // URL: http://crimpravo.ru/page/zar-uk/ 35. Уголовный кодекс штата Техас / Науч. ред. и предисл. канд. юрид. наук, проф. И.Д. Козочкина. Перевод с английского Д.Г. Осипова, И.Д. Козочкина. – СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2006. - 576 с. 36. Уголовный кодекс Турции. Перевод с турецкого / Науч. ред. и предисл.: Аджар Х., Сафаров Н. (Пер.); Пер.: Бабаев Х., – СПб.: Юрид. центр Пресс. – 372 с. 37. Уголовный кодекс Украины [электронный ресурс] // URL: http://zakon2.rada.gov.ua/laws/show/2341-14 38. Уголовный кодекс Украины. Перевод с украинского / Науч. ред.: Сташис В.В. (Предисл.), Таций В.Я. (Предисл.), Пер.: Гиленченко В.Ю. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 393 с. 39. Уголовный кодекс Федеративной Республики Германия [электронный ресурс] // URL: http://crimpravo.ru/page/zar-uk/. 40. Уголовный кодекс Франции / Науч. редактирование Л.В. Головко, Н.Е. Крыловой; Пер. с фр. и предисл. Н.Е. Крыловой. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 648 с. 41. Уголовный кодекс Швейцарии / Науч. ред. Н. Ф. Кузнецова, перевод с немецкого и предисл. А.В. Серебренниковой. – М.: Зерцало, 2000. – 138 с. 42. Уголовный кодекс Швеции / Науч. редакторы Н. Ф. Кузнецова, С. С. Беляев; Пер. С. С. Беляева. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 304 с. 43. Уголовный кодекс Эстонской Республики / Науч. ред.: Запевалов В.В. (Пер.), Вступ. ст.: Мацнев Н.И. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 262 с. 348 44. Уголовный кодекс Японии. Перевод с японского / Науч. ред. А.И. Коробеев; перевод В.Н. Еремина. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 224 с. II. Материалы судебной и прокурорской практики, статистика 1. Архивы Верховного суда Республики Алтай и прокуратуры Республики Алтай 1999-2008 гг. 2. Архивы Верховного суда Республики Бурятия и прокуратуры Республики Бурятия 1999-2008 гг. 3. Архивы Верховного суда Республики Тыва и прокуратуры Республики Тыва 1999-2008 гг. 4. Архивы Верховного суда Республики Саха (Якутия) и прокуратуры Республика Саха (Якутия) за 1999-2008 гг. 5. Архивы Верховного суда Республики Хакасия и прокуратуры Республики Хакасия 1999-2008 гг. 6. Архивы Забайкальского краевого суда и прокуратуры Забайкальского края за 1999-2008 гг. 7. Архивы Красноярского краевого суда и прокуратуры Красноярского края 1999-2008 гг. 8. Архивы Приморского краевого суда и прокуратуры Приморского края за 1999-2008 гг. 9. Архивы Хабаровского краевого суда и прокуратуры Хабаровского края за 1999-2008 гг. 10.Архивы Алтайского областного суда и прокуратуры Алтайского края 1999-2008 гг. 11.Архив Амурского областного суда и прокуратуры Амурской области за 1999-2008 гг. 12.Архивы Иркутского областного суда и прокуратуры Иркутской области 1999-2008 гг. 13.Архивы Кемеровского областного суда и прокуратуры Кемеровской области 1999-2008 гг. 349 14.Архивы Курганского областного суда и прокуратуры Курганской области за 1999-2008 гг. 15.Архивы Московского областного суда и прокуратуры Московской области за 2006-2012 гг. 16.Архивы Новосибирского областного суда и прокуратуры Новосибирской области 1999-2008 гг. 17.Архивы Омского областного суда и прокуратуры Омской области 19992008 гг. 18.Архивы Свердловского областного суда и прокуратуры Свердловской области за 1999-2008 гг. 19.Архивы Томского областного суда и прокуратуры Томской области 19992008 гг. 20.Архивы Тюменского областного суда и прокуратуры Тюменской области за 1999-2008 гг. 21.Архивы Челябинского областного суда и прокуратуры Челябинской области 1999-2008 гг. 22.Архивы Московского городского суда и прокуратуры города Москвы за 2006-2012 гг. 23.Архивы Суда Еврейской автономной области и прокуратуры Еврейской автономной области за 1999-2008 гг. 24.Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам / [сост. С. Г. Ласточкина, Н. Н. Хохлова]. – 4-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004. – С. 159-165. 25.Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 30.03.1990 №4 (в ред. от 10.02.2000) «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышением власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге» // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам / 350 [сост. С. Г. Ласточкина, Н. Н. Хохлова]. – 4-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004. – С. 301-304. 26.Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 № 24 (ред. от 03.12.2013) «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2013. № 9. – С. 27.Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 4.03.1929 г. «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям» [в ред. Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 14.03.63 № 1] [Электронный ресурс] // Справочно-правовая система «Консультант Плюс»: [Электронный ресурс] / Компания «Консультант Плюс». 28.Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2004 № 11 (ред. от 14.06.2013) «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2004. - № 8. - С. 2-5. 29.Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2006 № 14 (ред. от 23.12.2010) «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2006. - № 8. – С. 3-10. 30.Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 14 от 05.06.2002 «О судебной практике по делам о нарушении правил пожарной безопасности, уничтожении или повреждении имущества путем поджога либо в результате неосторожного обращения с огнем» // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам / [сост. С. Г. Ласточкина, Н. Н. Хохлова]. – 4-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Издво Проспект, 2004. – С. 241-245. 31.Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 18.10.2012 № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в 351 области охраны окружающей среды и природопользования» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2012. - № 12. - С. 2-11. 32.Судебная практика Верховного суда СССР. - 1948. - Вып. II. - М.: Юрид. изд-во МЮ СССР, 1948. – 32 с. III. Специальная литература 1. Учебники, курсы, комментарии, словари, энциклопедии 1. Алексеев, П. В., Панин, А. В. Философия. Учебник. – 2-е изд. перераб. и доп. – М.: Проспект, 1999. – 576 с. 2. Введение в философию: Учебник для вузов. В 2-х ч. Ч.2 / [И. Т. Фролов, Э. А. Араб-Оглы, Г. С. Арефьева и др.]. – М.: Политиздат, 1990. – 639 с. 3. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х Т. – М.: Рус. яз., 1981. – Т. 1. – 699 с.; 1981. – Т. 2. – 779; 1982. – Т. 3. – 555 с.; 1982. – Т. 4. – 683 с. 4. Законодательство Петра I / [Отв. ред. Т. Е. Новицкая, А. А. Преображенский]. - М.: Юрид. лит., 1997. – 880 с. 5. Игнатов, А. Н., Красиков, Ю. А. Курс российского уголовного права: В двух томах / А. Н. Игнатов, Ю. А. Красиков. – М.: НОРМА-ИНФРА-М, 2001. – Т. 1. – 2001. – 560 с. 6. Игнатов, А. Н., Красиков, Ю. А. Курс российского уголовного права: В двух томах / А. Н. Игнатов, Ю. А. Красиков. – М.: НОРМА-ИНФРА-М, 2002. – Т. 2. – 2002. – 960 с. 7. Игнатов, А. Н., Костарева, Т. А. Уголовное право: Уголовная ответственность и состав преступления. Общая часть. Особенная часть: курс лекций. Лекция 4. - М.: Норма, Инфра-М, 1996. – 63 с. 8. Иванов, Н. Г. Уголовное право России. Общая и Особенная части: учебник для вузов / Н. Г. Иванов. – М.: Экзамен, 2003. – 768 с. 9. Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / Под ред. Ю.Д. Северина. М.: Юрид. лит., 1985. – 528 с. 352 10.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Х. М. Ахметшин, А. Е. Беляев, Б. В. Волженкин и др.; Под ред. В. И. Радченко (отв. ред.). – М.: Спарк, 2000. – 862 с. 11.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Х. М. Ахметшин, О. Л. Дубовик, С. В. Дьяков и др.; Под общ. ред. Ю. И. Скуратова, В. М. Лебедева; Генеральная прокуратура РФ. – М.: ИНФРА-МНОРМА, 1996. – 832 с. 12.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. – 2-е изд., изм. и доп. – М.: НОРМАИНФРА-М, 1999. – 832 с. 13.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Х. М. Ахметшин, О. Л. Дубовик, С. В. Дьяков др.; Ред. кол. : Ю. И. Скуратов (общ. ред.) и др. ; Генеральная прокуратура РФ. – 3-е изд., изм. и доп. – М.: НормаИнфра-М, 2001. – 882 с. 14.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Х. М. Ахметшин, О. Л. Дубовик, С. В. Дьяков др.; Ред. кол.: Ю. И. Скуратов (общ. ред.) и др. ; Генеральная прокуратура РФ. – 4-е изд., перераб. и доп. – М.: Норма-Инфра-М, 2002. – 960 с. 15.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: Постатейный / А. В. Арендаренко, В. Е. Батюкова, Н. И. Ветров и др.; Под общ. ред. Н. Г. Кадникова. – М.: Книжный мир, 2004. – 888 с. 16.Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. Н.Г. Кадникова. – М.: Книжный мир, 2005. – 888 с. 17.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: Научнопрактический комментарий / Г. Н. Борзенков, В. П. Верин, Б. В. Волженкин и др.; Отв. ред. В. М. Лебедев. – М.: Юрайт-М, 2001. – 736 с. 18.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Г. Н. Борзенков, В. П. Верин, Б. В. Волженкин и др.; Отв. ред. В. М. Лебедев; Верховный суд Российской Федерации. – 2-е науч.-практ. изд., доп. и исправ., – М.: Юрайт, 2003. – 760 с. 353 19.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Авт. кол. : Г. Н. Борзенков, В. П. Верин, Б. В. Волженкин и др.; Отв. ред. В. М. Лебедев; Верховный суд Российской Федерации. – 3-е изд., доп. и испр., науч.-практ. – М.: Юрайт, 2004. – 917 с 20.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А. И. Бойко. – Ростов н/Д, 1996. – 416 с. 21.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / С. В. Бородин, О. Л. Дубовик, О. Л. Келина и др.; Под ред. А. В. Наумова; Институт государства и права РАН. – М.: Юристъ,1996. – 823 с. 22.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / С. В. Бородин, О. Л. Дубовик, О. Л. Келина и др.; Отв. ред. А. В. Наумов; Институт государства и права РАН. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Юристъ, 2004. – 829 с. 23.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: науч.-практ. изд. / С. Г. Аникиец, А. А. Беляев, В. А. Бессонов и др.; Отв. ред. А. А. Чекалин; Науч. ред. В. Т. Томин и др. – М.: Юрайт-Издат, 2002. – 1015 с. 24.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / С. Г. Аникиец, А. А. Беляев, В. А. Бессонов и др.; Отв. ред. А. А. Чекалин; Науч. ред. В. Т. Томин и др. – 2-е изд., испр. и доп., науч.-практ. изд. – М.: ЮрайтИздат, 2004. – 1038 с. 25.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: с постатейными материалами и судебной практикой / В. Б. Боровиков, О. Л. Дубовик, А. Э. Жалинский и др.; Под общ. ред. С. И. Никулина; Вступит. ст. Е. Н. Сидоренко ; Министерство юстиции РФ. – 3-е изд. – М.: Юрайт, 2001. – 1184 с. 26.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: науч. изд. / С. А. Боженок, Ю. В. Грачева, Л. Д. Ермакова и др.; Отв. ред. А. И. Рарог. – 10-е изд., перераб. и доп. –– М.: Проспект, 2014. – 960 с. 27.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: Постатейный: науч.-практ. изд. / Авт. кол.: В. К. Дуюнов, Л. Л. Кругликов, А. 354 П. Кузнецов и др.; Отв. ред. Л. Л. Кругликов.– М.: Волтерс Клувер, 2005. – 1104 с. 28.Криминология. XX век / Под ред. В. Н. Бурлакова, В. П. Сальникова. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2000. – 554 с. 29.Курс российского уголовного права. Общая часть / С. В. Бородин, С. Г. Келина, Г. Л. Кригер и др.; Под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова; Российская академия наук. Институт государства и права. – М.: Спарк, 2001. – 767 с. 30.Курс российского уголовного права. Особенная часть / С. В. Бородин, О. Л. Дубовик, С. Г. Келина, и др.; Под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова; Российская академия наук. Институт государства и права. – М.: Спарк, 2002. – 1040 с. 31.Курс советского уголовного права. Часть Общая. / Под ред. Н. А. Беляева, М. Д. Шаргородского. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1968. – Т. 1. – 647 с. 32.Курс советского уголовного права: В 6 т. / Отв. ред. А. А. Пионтковский. – М.: Наука, 1970. – Т. 1. – 311 с. 33.Курс советского уголовного права: В 6 т. / Под ред. А. А. Пионтковского, П. С. Ромашкина, В. М. Чхиквадзе. – М.: Наука, 1970. – Т. 2. – 516 с. 34.Курс уголовного права. Общая часть / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. – М.: ЗЕРЦАЛО, 1999. – Т. 1. Учение о преступлении. – 592 с. 35.Курс уголовного права. Общая часть / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. – М.: ЗЕРЦАЛО, 1999. – Т. 2. Учение о наказании. – 400 с. 36.Курс уголовного права. Особенная часть / Под ред. Г. Н. Борзенкова, В. С. Комиссарова. – М.: ИКД Зерцало-М, 2002. – Т. 3. – 470 с. 37.Курс российского уголовного права. Общая часть / С. В. Бородин, С. Г. Келина, Г. Л. Кригер и др.]; Под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова; Российская академия наук. Институт государства и права. – М.: Спарк, 2001. – 767 с. 38.Лохвицкий, А. Курс русского уголовного права / Лохвицкий А. – СПб : Издание Журнала Министерства Юстиции, 1867. – 662 с. 355 39.Модельный Уголовный кодекс: Рекомендательный законодательный акт для Содружества Независимых Государств от 17 февраля 1996 г. // Приложение к Информационному бюллетеню. – 1996. –№ 10. – С. 85–213. 40.Наумов, А. В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. 2-е изд. перераб и доп. – М.: Бек, 1999. – 590 с. 41.Наумов, А.В. Российское уголовное право. Курс лекций. В двух томах. Т. 1. Общая часть / А. В. Наумов. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Юрид. лит., 2004. – 496 с. 42.Наумов, А.В. Российское уголовное право. Курс лекции: в 3 т. - Т. 1. Общая часть / А. В. Наумов. - 4-е изд., перераб и доп. - М., 2008. – 736 с. 43.Наумов, А. В. Российское уголовное право : курс лекций : в 3 т. Т. 1. : Общая часть / А. В. Наумов. - 5-е изд. перераб и доп. – М.: Волтерс Клувер, 2011. – 768 с. 44.Новая философская энциклопедия: в 4 т. / Ин-т философии РАН; Нац. обществ.-науч. фонд; Предс. научно-ред. совета В. С. Степин. – 2-е изд., испр. и допол. - М.: Мысль, 2010. - Т. 1. - 744 с., Т. 2. - 634 с., Т. 3. - 692 с., Т. 4. - 736 с. 45.Общая теория права. Курс лекций / Под общ. ред. В. К. Бабаева. Н.Новгород: Изд-во Нижегор. ВШ МВД РФ , 1993. – 544 с. 46.Общая теория права и государства / Под ред. В. В. Лазарева. - М.: Юрист, 1994. – 360 с. 47.Ожегов, С. И., Шведова, Н. Ю. Толковый словарь русского языка / РАН. Ин-т русского языка им. В.В. Виноградова. – 4-е изд. доп. – М.: Азбуковник, 1999. – 944 с. 48.Пионтковский, А. А. Уголовное право РСФСР. Часть общая. – М.: Госюриздат, 1948. – 235 с. 49.Пионтковский, А. А., Меньшагин, В. Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. - Т. I. - М.: Госюриздат, 1955. -800 с. 356 50.Побегайло, Э. Ф. Преступления против жизни и здоровья // Энциклопедия уголовного права. - Т. 13. – СПб.: Издание профессора В.Б. Малинина, 2013. – 960 с. 51.Познышев, С. В. Уголовное право очерки основных начал Общей и Особенной части науки уголовного права. Общая часть. – М.: Юрид. изд-во Наркомюста, 1923. – 280 с. 52.Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. докт. юрид наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А. И. Коробеева. Т. I: Преступление и наказание. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. – 1133 с. 53.Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. докт. юрид наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А. И. Коробеева. Т. II: Преступления против личности. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. – 682 с. 54.Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. докт. юрид наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А. И. Коробеева. Т. III: Преступления в сфере экономики. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. – 786 с. 55.Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. докт. юрид наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А. И. Коробеева. Т. IV: Преступления против общественной безопасности. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. – 674 с. 56.Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. докт. юрид наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А. И. Коробеева. Т. V: Преступления против государственной власти. Преступления против военной службы. Преступления против мира и безопасности человечества. Международное уголовное право. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. – 951 с. 357 57.Примерный уголовный кодекс (США). Официальный проект Института американского права / Под ред. Б. С. Никифорова. – М.: Юрид. лит., 1969. – 303 с. 58.Российское уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Спарк, 2000. – 478 с. 59.Российское уголовное право: В 2 т. / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, В. С. Комиссарова, А. И. Рарога. – М.: ИНФРА-М, 2003. – Т. 1. Общая часть. – 623 с. 60.Российское уголовное право: В 2 т. – Т. 1. Общая часть: учебник / Г. Н. Борзенков [и др.]; под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, В. С. Комиссарова, А.И. Рарога. 3-е изд. перераб. и доп. – М.: Проспект, 2011. – 528 с. 61.Российское уголовное право: Курс лекций / Под ред. А. И. Коробеева. – Владивосток: ДВГУ, 1999. – Т. 1. Преступление. – 604 с. 62.Российское уголовное право: Курс лекций / Под ред. А. И. Коробеева. – Владивосток: ДВГУ, 1999. – Т. 2. Наказание. – 500 с. 63.Российское уголовное право: Курс лекций. / Под ред. А. И. Коробеева. – Владивосток: ДВГУ, 2000. – Т. 3. Преступления против личности. – 504 с. 64.Советское уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. Г. А. Кригера, Н. Ф. Кузнецовой, Ю. М. Ткачевского. – 2-е изд., перераб. и доп. – М: МГУ, 1988. – 368 с. 65.Советское уголовное право: Общая часть / Под ред. В. Д. Меньшагина. – М.: МГУ, 1974. – 445 с. 66.Соединенные Штаты Америки: Конституция и законодательные акты / Под ред. О. А. Жидкова. – М.: ПрогрессУниверс, 1993. – 768 с. 67.Спасович, В. Д. Учебник уголовного права / В. Спасович. – СПб. : В Тип. Иосафата Огризко, 1863. – Т.1 (Выпуск первый). – 432 с. 68.Таганцев, Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2-х Т. – М.: Наука, 1994. – Т.1. – 393 с. 358 69.Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / РАН. Институт русского языка им. В. В. Виноградова. Отв. ред. Н. Ю. Шведова. - М.: Издательский центр «Азбуковник», 2007. – 1175 с. 70.Уголовное право Армении и России. Общая и Особенная части / Отв. ред. С.С. Аветисян, А.И. Чучаев. - М.: КОНТРАКТ, 2014. – 800 с. 71.Уголовное право. Общая часть: Учебник / Всесоюз. ин-т юрид наук НКЮ СССР. - М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1938. – 408 с. 72.Уголовное право. Общая часть: Учебник / Всесоюз. ин-т юрид наук НКЮ СССР. - 2- изд., перераб. и доп. - М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1939. – 330 с. 73.Уголовное право России. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. Л. Л. Кругликов. – М.: БЕК, 1999. – 590 с. 74.Уголовное право России. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. Л. Л. Кругликов. – М.: Волтерс Клувер, 2005. – 2-е изд. перераб. и доп. – 592 с. 75.Уголовное право России. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. Л. Л. Кругликов. – М.: Проспект, 2012. – 3-е изд. перераб. и доп. – 568 с. 76.Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. В. Н. Петрашева. – М.: Приор, 1999. – 544 с. 77.Уголовное право. Общая часть : учебник / отв. ред. И. Я. Козаченко. – 4-е изд., перераб. и доп. – М.: Норма, 2008. – 720 с. 78.Уголовное право России. Общая часть: Учеб. для вузов / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. М.: Зерцало, 2005. – 752 с. 79.Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Отв. ред. Б. В. Здравомыслов. – М.: Юристъ, 1996. – 512 с. 80.Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Под ред. А. И. Рарога. – М.: ИМПЭ им. А. С. Грибоедова, 1998. – 320 с. 81.Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Под ред. В. Н. Кудрявцева, В. В. Лунеева, А. В. Наумова. – М.: Юристъ, 2004. – 569 с. 359 82.Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Под ред. И. Э. Звечаровского. – М.: Юристъ, 2004. – 461 с. 83.Уголовное право России. Особенная часть: Учебник для вузов / Под ред. И. Э. Звечаровского. М., 2004. – 560 с. 84.Уголовное право России. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Ф. Р. Сундурова. – Казань: Казан. ун-т, 2003. – 648 с. 85.Уголовное право России. Части Общая и Особенная / Под ред. А. И. Рарога. 5-е изд., перераб. и доп. - М., 2004. 86.Уголовное право России. Части Общая и Особенная / М. П. Журавлев, А. В. Наумов и др. - 5-е изд., перераб и доп. - М., 2004. 87.Уголовное право России. Части Общая и Особенная: Учебник / Под ред. А. И. Рарога. – 4-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби: Проспект, 2003. – 720 с. 88.Уголовное право России. Общая часть / Под ред. А. И. Рарога. - 3-е изд., с изм. и доп. - М. : Эксмо, 2009. - 496 с. 89.Уголовное право России. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. Л. Л. Кругликов. – М.: БЕК, 1999. – 590 с. 90.Уголовное право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. В. П. Кашепов. - М.: Былина, 1999. - 559 с. 91.Уголовное право России: Учебник для вузов: В 2 т. / Отв. ред. А. Н. Игнатов, Ю. А. Красиков. – М.: Норма, 2000. – Т. 1. Общая часть. – 639 с. 92.Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Под ред. Н. М. Кропачева, Б. В. Волженкина, В. В. Орехова. – СПб.: Издательский дом С.-Петерб. гос. ун-та, издательство юридического факультета С.-Петеб. гос. ун-та, 2006. – 1064 с. 93.Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, А. И. Рарога, А. И. Чучаева. – М.: КОНТРАКТ: ИНФРА-М, 2004. – 553 с. 360 94.Уголовное право Российской Федерации. Общая и Особенная части: Учебник / Под ред. А. И. Чучаева. – М.: КОНТРАКТ: ИНФРА-М, 2013. – 704 с. 95.Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник. Практикум / Под ред. А. С. Михлина. – М.: Юрист, 2004. – 605 с. 96.Уголовное право Российской Федерации: Учебник: В 2 т. / Под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. – М.: ИНФРА-М, 2002. – Т. 1. Общая часть. – 384 с. 97.Уголовное право. Общая часть: Учебник для вузов / Отв. ред. И. Я. Козаченко, З. А. Незнамовой. – М.: НОРМА-ИНФРА-М, 1999. – 516 с. 98.Уголовное право: Учебник для юридических вузов / Под ред. Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Юриспруденция, 2001. – 640 с. 99.Уголовное право: Часть Общая. Часть Особенная: Учебник / Под ред. Л. Д. Гаухмана, Л. М. Колодкина, С. В. Максимова. – М.: Юриспруденция, 1999. – 784 с. 100. Уголовное право зарубежных государств. Общая часть: Учебное пособие / Под ред. И. Д. Козочкина. – М.: Омега-Л: ИМПЭ им. А.С. Грибоедова, 2003. – 576 с. 101. Уголовный кодекс Российской Федерации (с постатейными материалами) / Под ред. А. В. Галаховой. – М.: Юрид. лит., 2002. – 928 с. 102. Уголовный кодекс Российской Федерации: краткий комментарий изменений УК РФ профессора А. С. Михлина / А. С. Михлин. – М.: Дело, 2004. – 256 с. 103. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. // Российское законодательство Х–ХХ веков: В 9 т. – М.: Юрид. лит., 1988. – Т. 6. Законодательство первой половины ХIХ века. – С. 160–408. 104. Уголовное уложение 1903 г. // Российское законодательство Х–ХХ веков: В 9 т. – М.: Юрид. лит., 1994. – Т. 9. Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций. – С. 240–320. 361 105. Уголовное уложение Российской Федерации (проект). Общая часть / Под ред. Г.В. Дашкова, Б.В. Зравомыслова, Ю.А. Красикова // Записки криминалистов. - 1993. - № 1. 106. Шершеневич, Г. Ф. Учебник русского гражданского права (по изд. 1907 г.). – М.: Спарк, 1995. – 556 с. 107. Штофф, В. А. Введение в методологию научного знания. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1972. – 192 c. 108. Философский энциклопедический словарь / Е. Ф. Губский, Г. В.Кораблева, В. А. Лутченко. – М.: ИНФРА-М, 1997. – 576 с. 109. Юридическая энциклопедия / Отв. ред. Б. Н. Топорнин. – М.: Юристь, 2001. – 1272 с. 2. Монографии, учебные и учебно-практические пособия 110. Авенариус, Рихард. Человеческое понятие о мире / Р. Авенариус; под ред. М. М. Филиппова; пер. с нем. И. Федорова. - Изд. 2-е. – М.: URSS, 2008. – 90 с. 111. Андреева, Л. Причинная связь в преступлениях против жизни и здоровья: Конспект лекции. – Л.: Ин-т усовершенствования следственных работников при Прокуратуре СССР, 1983. - 18 с. 112. Андреев, Г. И., Смирнов, С. А., Тихомиров, В. А. Основы научной работы и оформление результатов научной деятельности. - М.: Финансы и статистика, 2003. – 368 с. 113. Антология мировой философии. В 4-х Т. – М.: Мысль, 1969. – Т.1. – 576 с.; 1970. – Т.2. – 776 с.; 1971. – Т.3. – 760 с.; 1971. – Т.4. – 760 с. 114. Антонян, Ю. М., Эминов, В. Е. Преступление и наказание. Криминолого-психологический анализ : монография / Ю. М. Антонян, В. Е. Эминов. - М.: Норма : ИНФРА-М, 2014. – 304 с. 115. Аристотель. Аналитики первая и вторая. – М.: Госполитиздат, 1952. – 239 с. 116. Аристотель. Метафизика. Соч. в 4-х Т. – М.: Мысль, 1976. – Т.1. – 550 с. 362 117. Арсеньев, В. Д. Вопросы общей теории судебных доказательств. - М.: Юридическая литература, 1964. – 180 с. 118. Аскин, Я. Ф. Философский детерминизм и научное познание. – М.: Мысль, 1977. – 188 с. 119. Асмус, В. Ф. Логика. - М.: ОГИЗ, 1947. – 386 с. 120. Афанасьева, В. В. Детерминированный хаос: феноменологическоонтологический анализ. – Саратов: Изд-во «Научная книга», 2002. – 248 с. 121. Бабаев, М. М. Социальные последствия преступности: Учеб. пособие. – М., 1982. – 82 с. 122. Баулин, Ю. В. Обстоятельства, исключающие преступность деяния. – Харьков: Основа, 1991. – 360 с. 123. Бахрах, Д. Н. Состав административного проступка. – Свердловск, 1987. – 97 с. 124. Беккариа, Ч. О преступлениях и наказаниях / Сост. и предисл. В.С. Овчинского. - М.: ИНФРА-М, 2004. – 184 с. 125. Белкин, Р. С., Винберг, А. И. Криминалистика. Общетеоретические проблемы. – М.: Юрид. лит., 1973. – 263 с. 126. Беркли, Джордж. Сочинения / Сост., общ. ред. и вступит. статья И. С. Нарского. - М.: Мысль, 1978. - 556 с. 127. Бернам, У. Правовая система США / Науч. ред. В. А. Власихин. – Вып. 3. - М.: Новая юстиция, 2006. – 1216 с. 128. Благов, Е. В. Квалификация преступления (теория и практика). Ярославль: Изд-во Яросл. ун-та, 2003. – 212 с. 129. Благов, Е. В. Применение уголовного права (теория и практика). – СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2004. – 505 с. 130. Блауберг, И. В., Юдин, Э. Г. Становление и сущность системного подхода. – М.: Наука, 1973. – 270 с. 131. Бойко, А. И., Ратьков, А. Н. Классификация преступлений и ее значение в современном праве: монография. – Ростов н/Д: Изд-во СКАГС, 2003. – 186 с. 363 132. Бом, Д. Причинность и случайность в современной физике. – М.: Издво иностранной литературы, 1959. – 248 с. 133. Брайнин, Я. М. Уголовная ответственность и ее основания в советском уголовном праве. - М.: Госюриздат, 1963. -275 с. 134. Брайнин, Я. М. Уголовный закон и его применение. - М.: Юр. лит., 1967. – 240 с. 135. Бриллюэн, Л. Научная неопределенность и информация. – М.: Мир, 1966. – 271 с. 136. Бруно, Д. О бесконечности, вселенной и мирах / Пер. с итал. А. Рубина; Вступ. статья В. Вандека. В. Тимоско; Моск. историко-философско-лит. инт. - М.: Соцэкгиз, 1936. – 256 с. 137. Буданов, В. Г. Методология синергетики в постнеклассической науке и в образовании. - Изд. 3-е, дополн. - М.: Издательство ЛКИ, 2009. – 240 с. 138. Булатов, С. Я. Понятие и система Особенной части уголовного права Союза ССР и Казахской ССР. - Алма-Ата :Изд-во КГУ, 1962. -45 с. 139. Бунге, М. Причинность. Место принципа причинности в современной науке / [Общ. ред. и послесловие Г.С. Васецкого]. – М.: Изд-во иностр. лит., 1962. – 512 с. 140. Бурчак, Ф. Г. Соучастие: социальные, криминологические и правовые проблемы. – Киев: Вища шк., 1986. – 207 с. 141. Бэкон, Ф. Сочинения в 2-х Т. – 2-е изд. испр. и доп. – М.: Мысль, 1977. – Т.1. – 567 с.; 1978. – Т.2. – 575 с. 142. Волженкин, Б. В. Преступления в сфере экономической деятельности (экономические преступления) / Б. В. Волженкин. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 641 с. 143. Волженкин, Б. В. Служебные преступления: Комментарий законодательства и судебной практики. - СПб.: Издательство Р.Асланова «Юридический центр Пресс», 2005. – 560 с. 144. Волков, Б. С. Проблема воли и уголовная ответственность / Под ред. А. И. Левшина. – Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1965 . – 136 с. 364 145. Галилей, Галилео. Избранные труды. В 2-х томах. - М., 1964. – Т. 1. – 645 с.; М., 1964. – Т. 2. – 574 с. 146. Гаухман, Л. Д. Квалификация преступлений: закон теория, практика. – 2-е изд., перераб. и дополн. - М.: АО «Центр ЮрИнфоР, 2003. – 448 с. 147. Герц, Г. Марксистская философия и естествознание / [Общ. ред. д.ф.н. И.А. Акчурина и д.ф.н. Ю.Б. Молчанова]. – М.: Прогресс, 1982. – 417 с. 148. Глистин, В. К. Проблема уголовно-правовой охраны общественных отношений. Объект и квалификация преступлений. – Л.: Изд-во Ленингр. унта, 1979. -127 с. 149. Гоббс, Т. К читателю. О теме. Избранные произведения. В 2-х Т. – М.: Мысль, 1964. – Т.1. – 583 с.; 1965. – Т. 2. – 748 с. 150. Гонтарь, И. Я. Преступление и состав преступления как явления и понятия в уголовном праве: вопросы теории и правотворчества. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1997. – 200 с. 151. Гореглад, О. Опыт начертания российского уголовного права: О преступлениях и наказаниях вообще. Ч. 1. - СПб.: Тип. И. Иоанессова, 1815. – 224 с. 152. Гринберг, М. С. Преступления против общественной безопасности. Учебное пособие. – Свердловск, 1974. – 177 с. 153. Гринберг, М. С. Преступления в сфере взаимодействия человека и техники: учебное пособие. – Омск: Изд-во Ом. гос. ун-та, 2008. – 288 с. 154. Гринберг, М. С. Технические преступления. – Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1992. – 144 с. 155. Гуляев, П. Российское уголовное право, составленное из государственных законов. - М.: Тип. П. Кузнецова, 1826. – 209 с. 156. Дагель, П. С. Неосторожность. Уголовно-правовые и криминологические проблемы. – М.: Юрид. лит., 1977. – 144 с. 157. Демидов, Ю. А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. - М.: Юрид.лит., 1975. – 184 с. 365 158. Денисов, Ю. А. Общая теория правонарушения и ответственности (социологический и юридический аспекты). – Л.: Изд-во ЛГУ, 1983. – 142 с. 159. Дженкс, Э. Английское право. (Источники права. Судоустройство. Судопроизводство. Уголовное право. Гражданское право). – М., 1947. – 378 с. 160. Диалектическая логика / Под ред. З. М. Оруджева, А. П. Шептулина, И. Д. Андреева и др. – М.: Изд-во МГУ, 1986. – 294 с. 161. Долгова, А. И. Криминологические оценки организованной преступности и коррупции, правовые баталии и национальная безопасность. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2011. – 668 с. 162. Домахин, С. А. Ответственность за преступления на транспорте. – М., 1956. – 51 с. 163. Древнекитайская философия: В 2 т. / Сост. Ян Хиншун. – М.: МП «Принт», 1994. – Т. 1. – 361 с.; Т. 2. – 384 с. 164. Дурманов, Н. Д. Понятие преступления. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1948. – 316 с. 165. Дурманов, Н. Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. – М.: Госюриздат, 1955. – 212 с. 166. Епифанова, Е. В. Понятие преступления и современная уголовноправовая политика России: монография. – Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2008. – 188 с. 167. Жалинский, А. Э. Современное немецкое уголовное право. – М.: Проспект, 2004. – 560 с. 168. Жалинский, А. Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретикоинструментальный анализ. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Проспект, 2009. – 399 с. 169. Естествознание: системность и динамика (методологические очерки). – М.: Наука, 1990. – 309 с. 170. Есаков, Г. А., Рарог, А. И., Чучаев, А. И. Настольная книга судьи по уголовным делам / Под ред. А. И. Рарога. – М.: Проспект, 2010. – 576 с. 366 171. Звечаровский, И. Э. Добровольный отказ от доведения преступления до конца / И. Э. Звечаровский. – СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. – 88 с. 172. Звечаровский, И. Э. Посткриминальное поведение: понятие, ответственность, стимулирование / И. Э. Звечаровский. – Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1993. – 123 с. 173. Звечаровский, И. Э. Современное уголовное право России: понятие, принципы, политика / И. Э. Звечаровский. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. – 100 с. 174. Землюков, С. В. Уголовно-правовые проблемы преступного вреда / С. В. Землюков [под ред. В. К. Гавло]. – Новосибирск: Изд-во Новосиб ун-та, 1991. – 241 с. 175. Злобин, Г. А., Никифоров, Б. С. Умысел и его формы. – М.: Юрид. лит., 1972 – 264 с. 176. Иванов, Н. Г. Модельный уголовный кодекс: Общая часть. Опус № 1: Монография / Н. Г. Иванов. – М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2003. – 143 с. 177. Иногамова-Хегай, Л. В. Конкуренция уголовно-правовых норм при квалификации преступлений: учебное пособие / Л. В. Иногамова-Хегай. – М.: Инфра-М, 2002. – 169 с. 178. Кадников, Н. Г. Квалификация преступлений и вопросы судебного толкования (2-е изд., перераб. и доп.). М.: ИД «Юриспруденция», 2009. 256 с. 179. Кадомцев, Б. Б. Динамика и информация. – М.: Журн. «Успехи физ. наук», 1997. – 397 с. 180. Казимирчук, В. П. Право и методы его изучения. – М.: Юрид. лит., 1965. – 204 с. 181. Карнап, Р. Философские основания физики. Введение в философию науки. – Изд. 3-е стереотипное. – М.: КомКнига, 2006. – 360 с. 367 182. Карпец, И. И. Уголовное право и этика / И. И. Карпец. – М.: Юрид. лит., 1985. – 256 с. 183. Карпец, И.И. Преступность: иллюзии и реальность. - М.: Рос. право, 1992. – 432 с. 184. Карпушин, М. П., Курляндский Б. Н. Уголовная ответственность и состав преступления. - М.: Юрид. лит., 1974. – 232 с. 185. Кенни, К. Основы уголовного права (пер. с англ.) / Под ред. Б. С. Никифорова. – М.: Иностр лит., 1949. – 599 с. 186. Кибальник, А. Г. Современное международное уголовное право: понятие, задачи и принципы / А. Г. Кибальника [Под ред. А. В. Наумова]. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. – 252 с. 187. Кириченко, В. Ф. Ответственность за должностные преступления по советскому уголовному праву. (Общие вопросы). – М.: Изд-во АН СССР, 1956. – 132 с. 188. Классификация в российском законодательстве (теоретико-прикладное исследование): монография / Баранов, В. М., Кузнецов, А. П., Маршакова, Н. Н.; Под ред. А.П. Кузнецова. - М.: Юрлитинформ, 2014. – 160 с. 189. Князев, Н. А. Причинность: новое видение классической проблемы. – М.: Кафедра философии РАН, 1992. – 166 с. 190. Князева, Е. Н., Курдюмов, С. П. Основания синергетики. СПб.: Алетейя, 2002. – 414 с. 191. Клейнер, Б. И. Социальная причинность, ее природа и специфика. – М.: Высш. шк., 1991. – 128 с. 192. Ковалев, М. И., Васьков, П. Т. Причинная связь в уголовном праве. – М.: Госюриздат, 1958. – 72 с. 193. Ковалев, М. И. Понятие преступления в советском уголовном праве. – Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1987. – 208 с. 194. Ковалев, М. И. Проблемы учения об объективной преступления. – Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1991. – 176 с. стороне 368 195. Ковалев, М. И. Соучастие в преступлении: Понятие соучастия. Ученые труды. Часть первая. - Свердловск, 1960. – 288 с. 196. Ковалев, М. И. Соучастие в преступлении: монография. – Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 1999. – 204 с. 197. Коган, В. М. Социальный механизм уголовно-правового воздействия. М.: Наука, 1983. – 183 с. 198. Козаченко, И. Я., Курченко, В. Н., Злоченко, Я. М. Проблемы причины и причинной связи в институтах Общей и Особенной частей отечественного уголовного права: вопросы теории, оперативно-следственной и судебной практики. - СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2003. – 791 с. 199. Козаченко, И. Я., Ишутин, Е. А. Причинная связь в автотранспортных преступлениях в призме экспертных оценок: Учебное пособие. – Тюмень: Тюменская высшая школа МВД РСФСР, 1991. – 77 с. 200. Козлов, А. П. Неоконченное преступление: Учебное пособие. – Красноярск, 1999. – 188 с. 201. Козлов, А. П. Понятие преступления. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. – 819 c. 202. Колтышев, А. Н. Эволюция понятия причинности: Учебное пособие. – Ярославль: ЯГПИ им. К.Д. Ушинского, 1991. – 139 с. 203. Коняхин, В. П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права / В. П. Коняхин. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 348 с. 204. Коржанский, Н. И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны / Н. И. Коржанский [Предисл. В.Н. Кудрявцева]. – М.: Акад. МВД СССР, 1980. – 248 с. 205. Коробеев, А. И. Уголовная наказуемость общественно опасных деяний (основания установления, характер и реализция в деятельности органов внутренних дел): Учебное пособие. – Хабаровск: Хабаровская высшая школа МВД СССР, 1986. – 80 с. 369 206. Коробеев, А. И., Лун, Чанхай. Состав преступления в доктрине уголовного права Китая и России: компаративное исследование: монография. – М: Проспект, 2013. -184 с. 207. Кочои, С. М. Ответственность за корыстные преступления против собственности. – 2-е изд. доп. и переработанное. – М., 2000. – 288 с. 208. Кошелева, А. Ю. Особенности причинной связи в составах преступлений, совершаемых путем бездействия. – М.: Вече, 2009. – 208 с. 209. Криминология. XX век / [Д. А. Шестаков, Я. И. Гилинский, Н. Кристи и др.]; Под ред. В. Н. Бурлакова, В. П. Сальникова; Ассоц. Юрид. центр, С.Петерб. гос. ун-т МВД РФ. Фонд поддержки науки и образования в обл. правоохран. деятельности «Университет». – СПб.: Изд-во Юридический центр Пресс, 2000. – 555 с. 210. Кропачев, Н. М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. - СПб., 1999. – 261 c. 211. Круглевский, А. Н. Имущественные преступления. Исследование основных типов имущественных преступлений. – СПб.: Тип. СПб. одиноч. тюрьмы, 1913. – 560 с. 212. Кругликов Л. Л., Зуев Ю. Г. Презумпция в уголовном праве (в сфере ответственности за экономические и иные преступления). – Ярославль: Издво Яросл. ун-та, 2000. – 160 с. 213. Кудрявцев, В. Н. Общая теория квалификации преступлений. – 2-е изд., перераб. и дополн. – М.: Юрист, 2004. – 304 с. 214. Кудрявцев, В. Н. Объективная сторона преступления. – М.: Госюриздат, 1960. – 244 с. 215. Кудрявцев, В. Н. Право и поведение. – М.: Юрид. лит., 1978. – 191 с. 216. Кудрявцев, В. Н. Правовое поведение: норма и паталогия / АН СССР. Ин-т гос-ва и права. – М.: Наука, 1982. – 287 с. 217. Кудрявцев, В. Н. Причинность в криминологии (О структуре индивидуального преступного поведения) : монография. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007. – 176 с. 370 218. Кудрявцев, В. Н. Причинность в криминологии (О структуре индивидуального преступного поведения) : монография. – М.: Юрид. лит., 1978. – 176 с. 219. Кудрявцев, В. Н. Причины правонарушений. – М.: Наука, 1976. – 286 с. 220. Кудрявцев, В. Н., Эминов, В.Е. Причины преступности в России: Криминологический анализ. – М.: Норма, 2006. – 112 с. 221. Куринов, Б. А. Автотранспортные преступления (квалификация и наказание). - М.: Юрид. лит, 1970. – 224 с. 222. Куринов, Б. А. Квалификация транспортных преступлений: ст.ст. 85, 87 УК РСФСР. – М.: Юрид. лит., 1965. – 234 с. 223. Куринов, Б. А. Научные основы квалификации преступлений. - М.: Издво Моск. ун-та, 1984. – 181 с. 224. Кузнецова, Н. Ф. Избранные труды / Н. Ф. Кузнецова. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. – 832 с. 225. Кузнецова, Н. Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности / Н. Ф. Кузнецова. – М.: Госюриздат, 1958. – 219 с. 226. Кузнецова, Н. Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений» / Науч. ред. и предисл. академика В. Н. Кудрявцева. – М.: Издательский Дом «Городец», 2007. – 336 с. 227. Кузнецова, Н. Ф. Преступление и преступность / Н. Ф. Кузнецова. – М.: Издво МГУ, 1969. – 232 с. 228. Кузнецова, Н. Ф. Проблемы криминологической детерминации / Под ред. В.Н. Кудрявцева. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. – 204 с. 229. Кузнецова, Н. Ф. Уголовное право и мораль. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1967. – 104 с. 230. Лист, Ф. Учебник уголовного права. Общая часть. – М., 1903. – 334 с. 231. Личность преступника и уголовная ответственность / [Отв. ред. К. Ф. Тихонов]. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1987. – 124 с. 371 232. Лопашенко, Н. А. Основы уголовно-правового воздействия: уголовное право, уголовный закон, уголовно-правовая политика. Монография. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. – 339 с. 233. Лопашенко, Н. А. Экологические преступления: уголовно-правовой анализ. Монография. - М.: Юрлитинформ, 2009. – 352 с. 234. Ляпунов, Ю. И. Общественная опасность деяния как универсальная категория советского уголовного права. Учебное пособие. – М.: ВЮЗШ МВД СССР, 1989. – 119 с. 235. Лунеев, В. В. Субъективное вменение / В. В. Лунеев. – М.: Спарк, 2000. – 71 с. 236. Лукьянов, В.В. Состав и квалификация дорожно-транспортных преступлений и административных правонарушений. М.: Издательскоторговая корпорация «Дашков и Ко», 2003. - 44 с. 237. Люблинский П.И. Техника, толкование и казуистика уголовного кодекса / Под редакцией и с предисловием В. А. Томсинова. – М.: Зерцало, 2004. – 248 с. – (Серия «Русское юридическое наследие»). 238. Малинин, В. Б. Причинная связь в уголовном праве. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2000. – 316 с. 239. Малинин, В. Б., Парфенов, А. Ф. Объективная сторона преступления. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. – 301 с. 240. Мальцев, В. В. Общественно опасное поведение в уголовном праве. М.: Юрлитинформ, 2014. – 648 с. 241. Мальцев, В. В. Оценка следователем общественной опасности посягательства: Учеб. пособие. – Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1986. – 64 с. 242. Мальцев, В. В. Проблема уголовно-правовой оценки общественно опасных последствий. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1989. – 192 с. 243. Маркс, К., Энгельс, Ф. Сочинения. – М.: Политиздат, 1955. – 2-е изд. Т. 1. 244. Марцев, А. И. Общие вопросы учения о преступлении. Монография. Омск: Изд-во Омск. юрид. ин-та МВД России, 2000. – 136 с. 372 245. Марцев, А. И., Вишнякова, Н. В. Развитие учения об объекте преступления: Лекция. – Омск: Омская академия МВД России, 2002. – 48 с. 246. Маслиева, О. В. Становление категории причинности. – Л.: Наука, 1980. 105 с. 247. Матвеев, Г. К. Основания гражданско-правовой ответственности. – М.: Юрид. лит., 1970. – 312 с. 248. Материалистическая диалектика как общая теория развития : Пробл. развития в соврем. науках / [М. Э. Омельяновский, В. А. Амбарцумян, В. В. Казютинский и др.]; Под рук. и общ. ред. Л. Ф. Ильичева. – М.: Наука, 1983. – 477 с. 249. Мах, Эрнст. Анализ ощущений и отношение физического к психологическому. - М.: Территория будущего, 2005. – 300 с. 250. Махоткин, В. П. Общественная опасность преступления: Лекция. - М., 1992. – 47 с. 251. Милль, Дж. Ст. Система логики силлогической и индуктивной. Изложение принципов доказательства в связи с методами научного исследования / Пер. с англ. под ред. В. Н. Ивановского. – 2-е, вновь обработ. изд. – М.: Изд-во Г. А. Лемана, 1914. – (880) 964 с. 252. Милюков, С. Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. Монография. - СПб., 2000. - 279 с. 253. Михалкин, Н. В. Логика и аргументация в судебной практике: учебник для вузов. - СПб.: Питер, 2004. – 336 с. 254. Михлин, А. С. Последствия преступления. – М.: Юрид. лит, 1969. – 104 с. 255. Мокринский С.П. Медицина в ее конфликтах с уголовным правом. СПб.: Сенат. тип, 1914. – 104 с. 256. Мондохонов, А. Н. Соучастие в монография. - М.: РПА МЮ РФ, 2006. – 126 с. преступной деятельности : 373 257. Музыка, А. А., Багиров, С. Р. Причинная связь: уголовно-правовой очерк. - Хмельницкий: Изд-во Хмельницкого университет управления и права, 2009. - 112 с. 258. Наумов, А. В. Преступление и наказание в истории России. В 2 ч. – М.: Юрлитинформ, 2014. – Ч. I. – 752 с.; Ч. II. – 656 с. 259. Немировский, Э. Я. Советское уголовное право. Часть общая и особенная. – Одесса, 1926. – 370 с. 260. Незнамова, З. М. Коллизии в уголовном праве. – Екатеринбург, 1994. – 284 с. 261. Нерсесян, В. А. Ответственность за неосторожные преступления. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 217 с. 262. Никифоров, А. С. Ответственность за убийство в современном уголовном праве. – М.: Учебно-консультационный центр «ЮрИнфоР», 2000. – 60 с. 263. Никифоров, Б. С. Объект преступления по советскому уголовному праву. – М.: Госюриздат, 1960. – 230 с. 264. Никифоров, Б. С. Борьба с мошенническими посягательствами на социалистическую и личную собственность по советскому уголовному праву. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1952. – 180 с. 265. Ображиев, К. В. Формальные (юридические) источники российского уголовного права: монография. - М.: Юрлитинформ, 2010. – 216 с. 266. Овчинников, Н. Ф. Методологические принципы в истории научной мысли. - Изд. 2-е, стереотипное. - М.: Эдиториал УРСС, 2003. – 296 с. 267. Онгорбаев, Е. А. Классификация преступлений и ее правовое значение. – Караганда: КВШ ГСК РК, 1996. – 148 с. 268. Основания уголовно-правового запрета (криминализация и декриминализация) / Отв. ред. В. Н. Кудрявцев, А. М. Яковлев. – М.: Наука, 1982. – 303 с. 374 269. Павлухин, А. Н., Нестеров, П. Н., Эриашвили, Н. Д. Общественно опасное поведение и его уголовная противоправность / Под ред. А.Н. Павлухина. – М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2007. – 111 с. 270. Панько, К. К. Методология и теория законодательной техники уголовного права России: монография. – Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 2004. – 272 с. 271. Пархоменко, С. В. Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости / С. В. Пархоменко. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. – 267 с. 272. Паркин, В. Ф. Социальный детерминизм как проблема развития социализма. – М.: Наука, 1981. – 208 с. 273. Панцхава, И. Д., Пахомов, Б. Я. Диалектический материализм в свете современной науки. - М.: Мысль, 1971. – 262 с. 274. Перминов, В. Я. Проблема причинности в философии и естествознании. –М.: Изд-во МГУ, 1979. – 224 с. 275. Пионтковский, А. А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. Курс советского уголовного права. – М.: Госюриздат, 1961. – 668 с. 276. Пионтковский, А. А. Вопросы общей части уголовного права в практике судебно-прокурорских органов. – М.: Госюриздат., 1954. – 132 с. 277. Платон. Сочинения в 3-х Т. – М.: Мысль, 1968. – Т. 1. – 623 с.; 1970. – Т. 2. – 611 с.; 1971. – Т. 3. – Ч. 1. – 687 с.; 1972. – Т. 3. – Ч. 2. – 678 с. 278. Платон. Сочинения в четырех томах. Т. 2 / Под общ. ред. А. Ф. Лосева и В. Ф. Асмуса; Пер. с древнегреч. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та: «Изд-во Олега Абышко», 2007. – 626 с. 279. Плотников, А. И. Объективное и субъективное в преступлении: монография. – М.: Проспект, 2011. – 240 с. 280. Побегайло, Э. Ф. Избранные труды. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. – 1066 с. 281. Поликаров, А. Относительность и кванты. Философские проблемы современной физики. – М.: Прогресс, 1966. – 500 с. 375 282. Понятовская, Т. Г. Концептуальные основы системы понятий и институтов уголовного и уголовно-процессуального права. – Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1996. – 140 с. 283. Пригожин, И. От существующего к возникающему: Время и сложность в физических науках / Пер. с англ. Ю.А. Данилова; Под ред. Ю.Л. Климонтовича. - М.: Наука, 1985. – 327 с. 284. Пригожин, И., Стенгерс, И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой / [Пер. с англ. Ю.А. Данилова]. – 3-е изд. – М.: Эдиториал УРСС, 2001. – 312 с. 285. Принцип детерминизма: сб. статей / Под ред. Я. Ф. Аскина. – Саратов: Изд-во Сарат ун-та, 1983. – 154 с. 286. Причинность и телеономизм в современной естественно-научной парадигме / [Отв. ред. Е. А. Мамчур, Ю. В. Сачков]. – М.: Наука, 2002. – 288 с. 287. Проблемы уголовной политики и уголовного права. Межвузовский сборник научных трудов. – М.: МВШМ МВД России, 1994. – 132 с. 288. Прохоров, В. С. Преступление и ответственность. – Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984. – 136 с. 289. Прохоров, В. С., Кропачев, Н. М., Тарбагаев, А. Н. Механизм уголовноправового регулирования: норма, правоотношение, ответственность. – Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1989. – 208 с. 290. Пудовочкин, Ю. Е. Учение о составе преступления: учебное пособие. М.: Юрлитинформ, 2009. – 247 с. 291. Рарог, А. И. Вина и квалификация преступления. Учебное пособие / Отв. ред. М.А. Гельфер. – М., 1982. – 63 с. 292. Рарог, А. И. Вина в советском уголовном праве. Монография / Науч. ред. Б.В. Здравомыслов. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1987. – 186 с. 293. Рарог, А. И. Субъективная сторона и квалификация преступлений. - М., 2001. – 134 с. 376 294. Рарог, А. И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. - СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. – 304 с. 295. Рассел, Б. Человеческое познание: его сфера и границы / Пер. с англ. М.: Изд-во. иностр. лит., 1957. – 555 с. 296. Ренненберг, И. Объективная сторона преступления. – М.: Госюриздат, 1957. – 88 с. 297. Рой, М. История индийской философии. – М.: Изд-во иностранной литературы, 1958. – 548 с. 298. Романов, Н. С. Вопросы исследования причинной связи судебной автотехнической экспертизой. – Киев: РИО МВД УССР, 1973. – 60 с. 299. Рузавин, Г. И. Методология научного познания: Учеб. пособие для вузов. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2013. – 287 с. 300. Самощенко, И. С. Понятие правонарушения по советскому законодательству. – М.: Юрид. лит., 1963. – 286 с. 301. Свечников, Г. А. Причинность и связь состояний в физике. – М.: Наука, 1971. – 304 с. 302. Семченков, И. П. Объект преступления: социально-философские и методологические аспекты уголовно-правовой проблемы: Монография / [Отв. науч. ред. д.ю.н., проф. Б. В. Яцеленко]. – Калининград: Калининградский юридический институт МВД России, 2002. – 164 с. 303. Сергеевский, Н. Д. О значении причинной связи в уголовном праве. – Ярославль: Типо-Литография Г. Фальк, 1880. – 205 с. 304. Смирнов, В. Г. Функции советского уголовного права. Предмет, задачи и способы уголовно-правового регулирования. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1965. -188 с. 305. Современные проблемы и стратегия борьбы с преступностью / [Ю. М. Антонян и др.]. - СПб., 2005. – 590 с. 306. Современный детерминизм и наука. (Сборник статей). В 2-х Т. – Новосибирск: Наука, 1975. – Т. 1. – 320 с.; 1975. – Т. 2. – 333 с. 377 307. Соктоев, З. Б. Теоретико-методологические основы причинности в уголовном праве: монография / З. Б. Соктоев; отв. ред И. Э. Звечаровский. – М.: Юнити-Дана, 2012. – 311 с. 308. Соктоев, З. Б., Соктоева, Е. И. Уклонение от уплаты социальных платежей : монография / З. Б. Соктоев, Е. И. Соктоева. – М.: НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ, 2007. – 102 с. 309. Слуцкий, И. И. Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. – Л.: ЛГУ, 1956. – 119 с. 310. Спонтанность и детерминизм / [В. В. Казютинский, Е. А. Мамчур, Ю. В. Сачков, А. Ю. Севальников и др.; Ин-т философии РАН]. – М.: Наука, 2006. – 323 с. 311. Степин, В. С. Теоретическое знание: структура, историческая эволюция. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. – 743 с. 312. Таганцев, Н. С. О преступлениях против жизни по русскому праву. – Т. 1. - СПб.: Типография Н.А. Неклюдова, 1870. – 467 с. 313. Тарарухин, С. А. Теория и практика квалификации преступлений: научно-практическое пособие. - Киев, 1978. – 173 с. 314. Творения Платона. – Петроград: Академия, 1923. – Т. 1. – 216 с. 315. Тимейко, Г. В. Общее учение об объективной стороне преступления / Г. В. Тимейко. – Ростов н/Д: Изд-во Ростовск. ун-та, 1977. – 216 с. 316. Тер-Акопов, А. А. Бездействие как форма преступного поведения. – М.: Юрид. лит., 1980. – 152 с. 317. Тер-Акопов, А. А. Ответственность за нарушение специальных правил поведения. – М.: Юрид. лит., 1995. – 176 с. 318. Тер-Акопов, А. А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. – М.: «Юркнига», 2003. – 480 с. 319. Толкаченко, А. А. Теоретические основы квалификации преступлений: учеб пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности 021100 «Юриспруденция». - М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2004. – 128 c. 378 320. Трайнин, А. Н. Общее учение о составе преступления. – М.: Госюриздат, 1957. – 364 с. 321. Трайнин А.Н. Состав преступления по советскому уголовному праву. – М.: Госюриздат, 1951. – 388 с. 322. Трайнин, А. Н. Учение о соучастии. - М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР , 1941. – 158 с. 323. Уголовное право на современном этапе. Проблемы преступления и наказания / Под ред. Н. А. Беляева. – СПб.: СПбГУ, 1992. – 486 с. 324. Уголовное право. История юридической науки / Н. Д. Дурманов, С. Г. Келина, Г. Л. Кригер, В. Д. Меньшагин и др.; Отв. ред. В. Н. Кудрявцев. - М.: Наука, 1978. - 309 c. 325. Уголовный закон в практике мирового судьи: Науч.-практ. пособие / Под ред. А. В. Галаховой. - М.: Норма, 2005. – 576 с. 326. Уголовный закон: Опыт теоретического моделирования / [Отв. ред. В. Н. Кудрявцев, С. Г. Келина ; Ин-т государства и права Академия наук СССР / Г.З. Анашкин, С.В. Бородин, И.М. Гальперин и др.]. – М.: Наука, 1987. – 277 с. 327. Упоров, И. В., Кашоида, В. В., Хун, А. З. Объект уголовно-правовых отношений: вопросы теории и правоприменительной практики. – Краснодар: Краснодарская академия МВД России, 2005. – 176 с. 328. Фейербах, Л. История философии. Собрание произведений в 3-х томах. (Сер. Философское наследие). – М.: Мысль, 1967. Т. 1. – 544 с.; Т. 2. – 480 с.; Т. 3. – 488 с. 329. Фельдштейн, Г. С. Главные течения в истории науки уголовного права в России / Под редакцией и с предисловием В.А. Томсинова. - М.: Изд-во «Зерцало», 2003. – 542 с. – (Серия «Русское юридическое наследие»). 330. Фефелов, П. А. Механизм уголовно-правовой охраны (основные методологические проблемы). – М.: Наука, 1992. – 232 с. 331. Фефелов, П. А. Уголовно-правовая концепция борьбы с преступностью: Основы общей теории. – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1999. – 256 с. 379 332. Филимонов, В. Д. Общественная опасность личности преступника. Предпосылки, содержание, критерии / В. Д. Филимонов. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 1970. – 277 с. 333. Филимонов, В. Д. Охранительная функция уголовного права / В. Д. Филимонов. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. – 198 с. 334. Филимонов, В. Д. Принципы уголовного права / В. Д. Филимонов. – М.: Центр ЮрИнфоР, 2002. – 138 с. 335. Философские проблемы гипотезы сверхсветовых скоростей. - М.: Наука, 1986. – 160 с. 336. Флетчер, Дж., Наумов, А. В. Основные концепции современного уголовного права. – М.: Юрист, 1998. – 512 с. 337. Фристер, Г. Уголовное право Германии. Общая часть = Strafrecht. Allgemeiner Teil: пер.с нем / Гельмут Фристер. - 5-е изд. - М.: Инфотропик Медиа, 2013. – 712 с. 338. Фукс-Китовский, К. Проблемы детерминизма и кибернетики в молекулярной биологии : Факты и гипотезы о соотношении между автоматами и живым организмом. [Пер. с нем.] / Общ. ред. Р. С. Карпинской. – М.: Прогресс, 1980. – 376 с. 339. Хапчаев, И. А. Принцип детерминизма и психофизиологическая проблема. – Ростов н/Д: Изд-во Ростов. ун-та, 1991. – 80 с. 340. Церетели, Т. В. Причинная связь в уголовном праве. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Госюриздат, 1963. – 383 с. 341. Чинакова, Л. И. Социальный детерминизм: Проблема движущих сил развития общества. – М.: Политиздат, 1985. – 159 с. 342. Чучаев, А. И. Преступления против безопасности движения и эксплуатации транспорта: научно-практический комментарий. – Ульяновск: Дом печати, 1997. – 64 с. 343. Чучаев, А.И. Уголовно-правовые взгляды Н.Д. Сергеевского. - М.: Проспект, 2010. – 520 с. 380 344. Шавгулидзе, Т. Г. Необходимая оборона. – Тбилиси: Мецниереба, 1966. – 159 с. 345. Шаргородский, М. Д. Избранные работы по уголовному праву. – СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2003. – 434 с. 346. Шаргородский, М. Д. Ответственность за преступления против личности. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1953. – 108 с. 347. Шаргородский, М. Д. Преступления против жизни и здоровья. - М.: Юрид. изд-во МЮ СССР , 1947. – 511 с. 348. Щепельков, В. Ф. Уголовный закон: преодоление противоречий и неполноты. - М.: Издательство «Юрлитинформ», 2003. – 416 с. 349. Шептулин, А. П. Диалектический метод познания. – М.: Политиздат, 1983. – 320 с. 350. Шишов, О. Ф. Теоретические проблемы квалификации преступлений. М.: ВЮЗШ МВД СССР, 1988. - 438 с. 351. Шуберт, Л. Об общественной опасности преступного деяния / Перевод со словацкого языка Р.П. Разумовой; Под ред. М.А. Гельфера. – М.: Госюриздат, 1960. – 239 с. 352. Эйнштейн, А. Собрание научных трудов четырех томах / Под ред. И.Е.Тамма, Я.А.Смородинского, Б.Г.Кузнецова. - Т. 4. - М.: Наука, 1967. – 601 с. 353. Эйнштейн, А., Инфельд, Л. Эволюция физики: развитие идей от первоначальных понятий до теории относительности и квантов. – Изд. 3-е испр.– М., 1965. – 345 с. 354. Юм, Д. Сочинения. В 2-х Т. – М.: Мысль, 1965. – Т.1. – 847 с.; 1965. – Т. 2. – 927 с. 355. Ярмыш, Н. Н. Теоретические проблемы причинно-следственной связи в уголовном праве (философско-правовой анализ). – Харьков: «Право», 2003. – 512 с. 356. Ясперс, К. Смысл и назначение истории. - М.: Политиздат, 1991. – 527 с. 381 357. Bloy and Parry's Principles of Criminal Law / Michael T. Molan, Denis Lanser, Duncan Bloy, Philip Parry. - 4th ed. - London : Cavendish, 2000. – 452 P. 358. Buri, W. Ueber Kausalitat und deren Verantwortung. - Leipzig: Verl., 1873. – 154 S. Neudruck 1970. 359. Engisch, Karl. Die Kausalität als Merkmal der strafrechtlichen Tatbestände. – Tübingen: Mohr, 1931. - 87 S. 360. Freund, Georg. Strafrecht Allgemeiner Teil. Personale Straftatlehre. Berlin: Springer 1998. – 480 S. 361. Glaser, J. Abhandlungen aus dem österreichischen Strafrecht. - Wien, 1858. - Bd. 1. - 504 S. 362. Herring. J. Great debates in criminal law. – Hampshire: Jonathan Herring, 2012. – 251 P. 363. Jescheck, H-H., Weigend, T. Lehrbuch des Strafrechts: Allgemeiner Teil. Auflage 5. – Berlin: Duncker & Humblot, 1996. – 1029 S. 364. Köstlin, Chr.R. Neue Revision der Grundbegriffe des Criminalrechts. Tübingen: Verlag der H. Laupp'schen Buchhandlung, 1845. - 935 S. 365. Krug, A.O. Über dolus und culpa und insbesondere über den Begriff der unbestimmten Absicht. – Leipzig: B. Tauchnitz, 1854. – 82 S. 366. Kühl, K. Strafrecht. Allgemeiner Teil. - 6., neu bearbeitete Auflage. – München: Verlag Franz Vahlen, 2008. – 813 S. 367. Moore, M. Causation and Responsibility: An Essay in Law, Morals and Metaphysics. - Oxford University Press, 2009. – 530 P. 368. Radbruch, Gustav. Die Lehre von der adäquaten Verursachung: InauguralDissertation. – Berlin: Druck von G. Reimer, 1902. – 86 S. 369. Roxin, C. Strafrecht, Allgemeiner Teil, Band I: Grundlagen. Der Aufbau der Verbrechenslehre. - München: Verlag C. H. Beck, 2006. – 1136 S. 370. Stratenwerth, G., Kuhlen, L. Strafrecht Allgemeiner Teil. Die Straftat: Lehrbuch / Studienliteratur 6., überarbeitete Auflage. - Muenchen: Verlag Vahlen Franz, 2011. - 350 S. 382 371. Tarnowski, Hans. Die systematische bedeutung der adaequaten kausalitätstheorie für den aufbau des verbrechensbegriffs. - Berlin; Leipzig: Walter de Gruyter & Co., 1927. - 340 S. 372. Wessels, J, Beulke, W. Strafrecht Allgemeiner Teil. Die Straftat und ihr Aufbau. München: C.F. Müller, 2012. - 401 S. 3. Научные статьи, тезисы докладов и сообщений, депонированные рукописи 373. Абрамова, Т. Г. Причинность и детерминизм: понятийный аппарат и его эволюция. – Томск, 1993. – 16 с. – Рус. – Деп. в ИНИОН РАН № 52/28517. 374. Алиева, А. М. Причинная связь: философские основы // Труды юридического факультета Ставропольского государственного университета. Вып. 3. - Ставрополь: Изд-во СГУ, 2003. - С. 6-8. 375. Алиева, А. М. Причинная связь и бездействие // Проблемы понимания и тенденции развития государства и права в XXI веке: сб. науч. тр. Ставрополь, 2004. - С. 13-15. 376. Андреева, Л. Причинная связь в свете судебной практики // Советская юстиция. - 1967. - №18. - С. 10-11. 377. Андреева, Л. С. Установление причинной связи при нарушении специальных правил и бездействии // Российский следователь. - 2012. № 13. - С. 2-6. 378. Арутюнов, А. А. К вопросу о причинной связи в уголовном праве // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия «Юридические науки». – 2013. - № 2 (12). – С.81-89. 379. Арутюнов, А. А. Проблема обоснования причинной связи в соучастии // Адвокатская практика. - 2001. - № 1. - С. 2-4. 380. Арутюнов, А. Причинная связь в соучастии // Право и образование. 2002. - № 5. - С. 166-179. 381. Бадаев, А. И., Яцеленко, Б. В. Механизм причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны // Деятельность Советов народных депутатов по предупреждению преступлений и иных правонарушений / Отв. ред. 383 В.К. Дуюнов; АН КиргССР, Ин-т философии и права. – Фрунзе: Илим, 1991. – С. 83-92. 382. Баженов, Л. Б. Причинность и законы сохранения // Вопросы философии. –1971. – № 4. – С. 100. 383. Балашов, С. Причинная связь: теоретические основы и судебная практика // Уголовное право. - 2009. - № 2. - С. 4-9. 384. Балашов, С. К. Логико-правовой анализ содержания понятия «причинная связь» // Философия права (Ростов н/Д: Изд-во Рост. юрид. ин-та МВД России). - 2009. - № 5. - С. 52-56. 385. Балашов, С. К. Логико-правовой анализ причинной связи при соучастии // Современные проблемы юридической науки: сборник материалов Международной научно-практической конференции 17 апреля 2013 г. – Краснодар, 2013. – С. 222-230. 386. Барашенков, В. С. О возможности процессов со сверхсветовыми скоростями // Вопросы философии. - 1976. - № 5. - С. 90-99. 387. Бастрыкин, А. Причины и следствия // Российская газета. - 2010. № 14 (5093). - 26 янв. - С. 1, 6. 388. Бачинин, В. А. Причинность в праве: методологический потенциал Аристотелевой каузальной тетрактиды // Право и политика. – 2001. – №4. – С. 11-18. 389. Благов, Е. преступности: В. О понятии уголовно-правовые, преступления // Противодействие криминологические и уголовно- исполнительные аспекты. Материалы III Российского Конгресса уголовного права, состоявшегося 29-30 мая 2008 г. – М.: Проспект, 2008. – С 11-13. 390. Благов, Е. В., Мотовиловкер, Е. А. Конструкции причинной связи профессора Н.С.Таганцева // Категориальный аппарат уголовного права и процесса. – Ярославль: Изд-во Ярослав. ун-та, 1993. – С.147-149. 391. Блинников, В. А. К вопросу о соотношении обстоятельств, исключающих преступность деяния, и иных оснований, исключающих уголовную ответственность // Антология научной мысли: К 10-летию 384 Российской академии правосудия: Сборник статей / Отв. ред. В.В. Ершов, Н.А. Тузов. - Статут, 2008. - С. 378-384. 392. Бор, Н. Квантовая физика и философия // Успехи физических наук. – 1959. – Вып. 1. – С. 38. 393. Борисов, В. И. Особенности установления причинной связи по делам о преступных нарушениях правил безопасности социалистического производства // Проблемы социалистической законности на современном этапе: Краткие тезисы докладов и науч. сообщений республиканской научной конференции 21-23 ноября 1978 г. – Харьков: Изд-во Харьковского юрид. ин-та, 1978. – С. 201-203. 394. Буланов, Г. И. О понятии и структуре общественной опасности по советскому уголовному праву // Проблемы советского уголовного права и криминологии. – Свердловск, 1973. – Вып. 28. – С. 17-25. 395. Булатов, С. Я. Вопросы судебной практики по делам о преступлениях на автотранспорте // Ученые записки. - Вып. 4. - Алма-Ата: Изд-во Казах. унта, 1957. - С. 146-175. 396. Винокуров, В. Установление причинной связи при нарушении правил безопасности // Законность. - 2012. - № 3. - С. 47-48. 397. Галиакбаров, Р. Как квалифицировать убийства и изнасилования, совершенные групповым способом // Российская юстиция. - 2000. - № 10. – С. 40. 398. Георгиевский, Э. В. Общее понятие преступного в истории уголовного права России: терминологическое многообразие // Государство и право. – 2008. – № 4. – С. 83-89. 399. Гилинский, Я. И. Генезис преступности. Проблема причинности в криминологии // Российский ежегодник уголовного права. – № 2. – 2007. – С. 382-398. 400. Глистин, В. К. Понятие преступления. Общественная опасность – основной признак преступления // Уголовное право на современном этапе: проблемы преступления и наказания / Под ред. профессора Н.А. Беляева, 385 профессора В.К. Глистина и профессора В.В. Орехова. – СПб.: Изд-во С.Петербургского ун-та, 1992. – С. 195-235. 401. Гонтарь, И. Категория «общественная опасность» в уголовном праве: онтологический аспект // Уголовное право. – 2007. – № 1. – С. 16-19. 402. Гонтарь, И. Отклонение действия и ошибка в причинной связи в уголовном праве // Уголовное право. - 2009. - № 4. - С. 17-20. 403. Горбуза, А., Сухарев, Е. О квалификации дорожно-транспортных преступлений. // Советская юстиция. – 1980. – №8. – С. 26-28. 404. Голик, Ю. В. Синергетика и преступность // Российский криминологический взгляд. – 2006. - № 3. – С. 73-79. 405. Гринберг, М. С. Еще раз о специальной вменяемости и о юридически значимой причинной связи // Государство и право. - 2007. - № 3. - С. 104-108. 406. Гринберг, М. С. Проблемы юридически-значимой причинной связи в уголовном праве // Защита субъективных прав и охраняемых законом интересов: материалы международной научно-практической конференции. (Кемерово, 22-23 марта 2012 года). – Кемерово: Изд-во Кемер. ин-т (филиал) РГТЭУ , 2012. - С. 145-149. 407. Гринберг, М. С. Случайные (вероятностные) процессы и уголовное право // Советское государство и право. – 1986. – №1. – С.129-133. 408. Гринберг, М. С. Специальная вменяемость и юридически значимая причинная связь // Право и государство: приоритеты XXI века. Материалы Всеросс. науч.-практ. конф. (Барнаул, 29-30 сентября 2006 г.). – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2007. - С. 362-366. 409. Гринберг, М. С. Человеческие возможности и теории юридически значимой причинной связи // Вестник Омского университета. - 2005. - № 2 (3). - С. 125-129. 410. Дагель, П. О причинной связи в дорожно-транспортных преступлениях. // Социалистическая законность. – 1981. – №8. – С.51-53. 386 411. Дагель, П. С. Причинная связь в преступлениях, совершенных по неосторожности // Вопросы борьбы с преступностью.– М.: Юрид. лит., 1981. – Вып. 34. – С.28-38. 412. Ермаков, Ф. Х. Проблемы установления непосредственной причинной связи в дорожно-транспортных происшествиях // Российская юстиция. 2008. - № 6. - С. 60-62. 413. Ермаков, Ф. Х. Установление непосредственной причинной связи в ДТП // Российский следователь. - 2008. - № 14. - С. 2-4. 414. Есаков, Г. А. Причинность в англо-американском уголовном праве // Lex Russica. Научные труды МГЮА. - 2006. - № 1. - С. 116-131. 415. Есаков, Г. А. Причинная связь в нетипичных ситуациях: разграничение объективного и субъективного // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы 5-й Междунар. науч.-практ. конф. (24-25 января 2008 г.). М.: Проспект, 2008. - С. 166-169. 416. Есаков, Г. А. Привходящие действия третьих лиц и причинная связь // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы IX Международной научно-практической конференции 26-27 января 2012 г. М., 2012. - С. 192-198. 417. Загородников, Н. И., Наумов, А. В. Теоретические основы классификации преступлений в уголовном праве // Правоведение. - 1983. № 2. - С. 56-62. 418. Захаров, В. Д. Свобода в природном мире // Спонтанность и детерминизм / [В.В. Казютинский, Е.А. Мамчур, Ю.В. Сачков, А.Ю. Севальников и др.; Инт философии РАН]. – М.: Наука, 2006. – С. 267286. 419. Звечаровский, И. Э. Меры уголовно-правового характера // Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. докт. юрид. наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А.И. Коробеева. Т. I: Преступление и наказание. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. – С. 701-707. 387 420. Егоров, Н. Д. Причинная связь как условие юридической ответственности // Советское государство и право. – 1981. – №9. – С.126-132. 421. Жалинский, А. Э. Общественная опасность преступления в структуре уголовно-правовой оценки деяния // Юридический мир. – 2003. – № 7. – С. 20-26. 422. Жалинский, А. Э. О материальной стороне преступления // Уголовное право. – 2003. – № 2. – С. 27-29. 423. Жалинский, А. Э. Причинность в структуре уголовной ответственности // Российский ежегодник уголовного права. № 1. 2006 / Под ред. докт. юрид. наук, проф. Б.В. Волженкина. – СПб.: Издательский Дом С.-Петерб. гос. унта, Изд-во юридического факультета С.-Петерб. гос. ун-та 2007. – С. 79-107. 424. Жалинский, А. Э. Уголовное право между: символическим и рациональным // Государство и право. – 2004. – № 3. – С. 54. 425. Каллистов, А. Оценка причинных связей по делам об автотранспортных преступлениях // Социалистическая законность. – 1971. – №4. – С. 38-39. 426. Кедров, Б. М. Научная концепция детерминизма // Современный детерминизм. Законы природы. – М.: Мысль, 1973. – С. 7-50. 427. Ковалев, М. И. Некоторые вопросы перестройки и проблемы теории уголовного законодательства // Актуальные проблемы борьбы с преступностью. - Свердловск, 1989. - С. 3-11. 428. Козаченко, И., Курченко, В. Как установить причинную связь // Социалистическая законность. – 1991. – №4. – С.40-42. 429. Козаченко, И., Кошелева, А. Причинная связь как элемент объективной стороны состава преступления // Право и жизнь. Независимый правовой журнал. - № 85. - М., 2005. - С. 73-77. 430. Козлов, А. П. Причинная связь и бездействие в уголовном праве // Проблемы уголовной политики: советский и зарубежный Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1989. – С.157-167. опыт. – 388 431. Косарева, Т. И. К вопросу об особенностях причинной связи при соучастии // Правовед. Межвузовский научно-методический сборник. - Вып. 7. - Великий Новгород, 2008. - С. 157-159. 432. Кофман, В. И. Границы юридически-значимого причинения // Правоведение. – 1960. – № 3. – С. 45-58. 433. Кошелева, А. Ю. Категория причинности в преступлениях с формальными составами // Российский юридический журнал. – 2005. - № 1. – С. 91-96. 434. Кригер, Г. А. Уголовная ответственность за создание возможности причинения вреда // Уголовное право в борьбе с преступностью. - М., 1981. С. 43. 435. Кудрявцев, В. Н. К вопросу о причинной связи в уголовном праве // Советское государство и право. – 1950. – №1. – С.35-44. 436. Кудрявцев, В. Н. Причинная связь в правовой сфере // Методологические проблемы советской юридической науки / [Васильев А.М., Казимирчук В.П., Керимов Д.А. и др.]; АН СССР Институт государства и права. – М.: Изд-во «Наука», 1980. – 310 с. 437. Кудрявцев, В. Н. О противоправности преступления // Правоведение. – 1959. – № 1. – С. 68-78. 438. Кудрявцев, В. Н. Противоправное бездействие и причинная связь // Советское государство и право. – 1967. – №5. – С. 28-36. 439. Кудрявцев, В. Н. Рецензия на монографию Малинина В.Б. Причинная связь в уголовном праве. СПб.: «Юридический центр Пресс», 2000. – 315 с. // Правоведение. – 2002. – № 2. – С. 254-256. 440. Кузнецова, Н. Ф. Детерминация в уголовном праве и криминологии // Теоретико-методологические проблемы права / Под ред. М.Н. Марченко. – Вып. 2. – М.: ИКД «Зерцало-М», 2007. – С. 319-336. 441. Кузнецова, Н. Ф. Сравнительный анализ института преступления по уголовным кодексам стран СНГ и Балтии // Вестник Моск. ун-та. Серия 11. Право. – 2003. – № 3. – С. 19-35. 389 442. Кузнецова, Н. Ф. О путях сужения сферы уголовной ответственности // Советское государство и право. – 1964. – № 7. – С.55-64. 443. Куринов, Б. А. Уголовная ответственность за нарушения правил движения на автотранспорте. - М.: Госюриздат, 1957. – 140 с. 444. Курляндский, В. И. Уголовная политика, дифференциация и индивидуализация уголовной ответственности // Основные направления борьбы с преступностью. - М.: Юрид. лит, 1975. – 77-95. 445. Ляпунов, Ю. Состав преступления: гносеологический и социальноправовой аспекты // Уголовное право. – 2005. – № 5. – С. 44-48. 446. Ляпунов, Ю. И. Причинная связь как признак автотранспортных преступлений // Труды Высшей школы. – М., 1969. – Вып. 24. – С. 184-195. 447. Ляпунов, Ю. И. Российское уголовное законодательство: резервы совершенствования // Уголовное право. - 2002. - № 2. - С. 46-50. 448. Малинин, В. Б. Философские основы причинной связи в уголовном праве и криминологии // Криминология: вчера, сегодня, завтра. - 2012. - № 1. С. 12-18. 449. Малинин, В. Б. Философские основы причинной связи в уголовном праве // XVI Царскосельские чтения: Человек - гражданин - гражданское общество - правовое государство: материалы международной научной конференции, 24-25 апреля 2012 г. - Т. I. – СПб., 2012. – С. 138-144. 450. Малков, В., Хабибуллин, М. Установление причинной связи по делам об автотранспортных преступлениях // Советская юстиция. – 1991. - № 14. – С. 1214. 451. Малько, А. В. Субъективное право и законный интерес // Правоведение. 2000. - № 3. - С. 30-48. 452. Мальцев, В. В. Категория «общественно опасное поведение» и ее уголовноправовое значение // Государство и право. – 1995. – № 9. – С. 52-60. 453. Марцев, А. И. Общественная вредность и общественная опасность преступления // Правоведение. – 2001. – № 4. – С. 148-155. 390 454. Матвеев, Г. К. Теоретические вопросы причинности бездействия // Советское государство и право. – 1962. – №10. – С. 57-67. 455. Мачковский, Л. Г., Печерский, В. П. К вопросу о причинной связи по делам о дорожно-транспортных происшествиях // Проблемы судебной автотехнической экспертизы: Сб. науч. тр. - М., 1979. - № 41. - С. 59-83. 456. Мачковский, Л., Печерский, В. Установление причинной связи по делам о дорожно-транспортных происшествиях // Социалистическая законность. 1978. - № 2. - С. 61-63. 457. Мельник, В. В. Постановка проблем самоорганизации в теориях движения и причинности от Аристотеля до Планка // Вестник Тюменского гос. ун-та. – 2001. – № 1. – С. 30-40. 458. Меркушев, М. Н. Вопросы причинной связи в уголовном праве // Вопросы уголовного права и процесса. – Минск, 1958. – Вып.1. – С. 3-21. 459. Михайлов, В. И. Вред и его регулирование в уголовном законе // Государство и право. – 2007. – № 2. – С. 61-67. 460. Мотовиловкер, Е. Я., Благов, Е. В. О причинной связи в уголовном праве (как гарантии законности принятия решения) // Актуальные проблемы правовой зашиты личности в уголовном судопроизводстве. - Ярославль: Издво Ярослав, ун-та, 1990. - С. 43-48. 461. Музыка, А. А., Багиров, С. Р. Системный подход к оценке причинной связи в уголовном праве // Системность в уголовном праве. Материалы II Российского Конгресса уголовного права, состоявшегося 31 мая – 1 июня 2007 г. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007. – С. 279-282. 462. Надтока, Е. С. Причинная связь в преступлениях против здоровья: критерии установления // Правовое и политическое взаимодействие: сб. тезисов всеросс. науч.-теорет. конф. – Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2004. С. 259-262. 463. Наумов, А. В. Возвращение трудов одного из выдающихся теоретиков российского уголовного права Н.Д. Сергеевского // Уголовное право. - 2010. № 5. - С. 135-136. 391 464. Наумов, А. В. Исторический опыт проведения законопроектных работ по кодификации российского уголовного законодательства и его востребованность (невостребованность) в современный период // Материалы VIII Российского конгресса уголовного права, состоявшегося 30-31 мая 2013 г./отв. ред. докт. юрид. наук, проф. В.С.Комиссаров. - М.: Юрлитинформ, 2013. - С. 163-169. 465. Наумов, А. В. Обновление методологии науки уголовного права // Советское государство и право. – 1991. – № 12. – С. 23-31. 466. Наумов, А. В. Пути реформирования российского уголовного законодательства // Законы России: опыт, анализ, практика. - 2013. - №10. С. 3-11. 467. Наумов, А. В. Уголовно-правовые взгляды академика В.Н. Кудрявцева // Lex Russica. - 2013. - № 10. - С.1152-1155. 468. Наумов, А. В. Юридическая природа и значение постановлений Пленума Верховного Суда РФ по применению уголовного законодательства // Уголовное право. - 2011. - №2. - С. 59-63. 469. Нерсесян, В. Особенности установления причинной связи в составах преступлений, совершенных по неосторожности // Уголовное право. - 2000. № 3. - С. 31-34. 470. Номоконов, В. А. О методологической основе концепции причинности в криминологии // Правоведение. - 1982. - № 5. - С. 71-77. 471. Номоконов, В. А. Причинный комплекс преступности в современной России // Российский криминологический взгляд. - 2009. - № 1. - С. 201-209. 472. Палкин, А. Б. Причинность и случайность в формальном научном знании и в диалектическом материализме / А.Б. Палкин ; Кафедра философии РАН [отв. ред. В.А. Лось] // Естествознание и философия. – М., 1995. – Вып. 7. – С. 12-15. – Деп. в ИНИОН 06.07.1995, № 50572. 473. Пахомов, Б. Я. Детерминизм и принцип развития // Вопросы философии. – 1989. – № 7. – С. 54-66. 392 474. Пионтковский, А. А. Проблемы причинной связи в праве // Ученые записки. Материалы научных сессий, посвященных столетию Манифеста Коммунистической партии, февраль 1948 г. / Всесоюз. ин-т юрид. наук МЮ СССР и Воен.-юрид. акад. Вооруж. сил СССР. - М.: РИО ВЮА, 1949. – С. 7093. 475. Плотников, А. И. Основные ступени развития учения о причинной связи и их значение для современного понимания проблемы // История развития уголовного права и ее значение для современности: Материалы 5 Междунар. науч.-практ. конф. (МГУ им. М.В. Ломоносова, 26-27 мая 2005 г.). М., 2006. С. 439-446. 476. Побегайло, Э. Ф. Отзыв на диссертацию В.Б. Малинина: Причинная связь в уголовном праве: вопросы теории и практики // Уголовное право. – 2000. –№1. – С. 117-118. 477. Побегайло, Э. Ф. Проблема причинной связи в творчестве В.Н. Кудрявцева // Современные проблемы теории и практики борьбы с преступностью. Первые Кудрявцевские чтения (10 апреля 2008 г.): сб. науч. трудов. Науч. ред. С.В. Максимов. М: Институт государства и права РАН, 2009. С. 41-50. 478. Попов, П. Малозначительная угроза // ЭЖ-Юрист. – 2008. - № 35 (540). 479. Пусторослев, П. П. Причинность и обусловленность в уголовном праве // Журнал министерства юстиции. - 1906. - № 8. - С. 35-43. 480. Рарог, А. И., Нерсесян, В. А. Дифференциация назначения наказания за неосторожное преступление // Российская юстиция. – 1999. – №7. – С. 39. 481. Ролик, А. И. К вопросу о причинной связи в неосторожных преступлениях, связанных с использованием техники // Проблемы борьбы с преступной неосторожностью: Межвузовский тематический сб. – Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1981. - С. 158-164. 482. Романов, Н. С. О причинной связи в дорожно-транспортных преступлениях // Социалистическая законность. – 1981. – №8. – С.53-54. 393 483. Рузавин, Г. И. Необходимость, спонтанность и рациональный выбор // Спонтанность и детерминизм. – М.: Наука, 2006. - С. 49-50. 484. Семенов, П. Г. Проблема причинной связи в советском праве // Ученые записки ВИЮН. – М.: Госюриздат, 1958. – Вып. 8. – С. 243-287. 485. Сергеева, Т. Л. Вопросы причинной связи в судебной практике по уголовным делам Верховного Суда СССР // Советское государство и право. 1950. - № 3. - С. 26-37. 486. Скляров, С. В. Общественная опасность как признак преступления // Конституционны основы уголовного права. Материалы I Всероссийского конгресса по уголовному праву, посвященного 10-летию Уголовного кодекса Российской Федерации. – М.: Проспект, 2006. – С. 557-559. 487. Степанов, В. Г. Причинная связь как признак объективной стороны // Вестник Волжского университета им. В.Н. Татищева. - Вып. 42. - Тольятти, 2004. - С. 124-131. 488. Соктоев, З. Б. Теории «адекватной» причинности и «необходимого причинения» в уголовном праве // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. – 2012. — № 3. — С. 6065. 489. Соктоев, З. Б. Теория эквивалентности и правило conditio sine qua non в уголовном праве // Вестник Московского университета МВД России. 2012. - № 4. – С. 93-97. 490. Соктоев, З. Б., Хилтунов, Н. Н. Причинная связь в преступных нарушениях правил охраны труда // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. – 2012. - № 1. – С. 56-62. 491. Соктоев, З. Б. Причинность в преступлениях с формальным составом // Сибирский юридический вестник. - 2012. - № 1. – С. 96-100. 492. Соктоев, З. Б. К вопросу об особом уголовно-правовом учении о причинности // Вестник Московского университета МВД России. - 2011. № 10. – С. 119-121. 394 493. Соктоев, З. Б. Об обыденном познании при установлении причинности в уголовном праве // Вестник Московского университета МВД России. – 2011. - № 9. – С. 108-111. 494. Соктоев, З. Б. О детерминирующих связях при установлении причинности в уголовном праве // Вестник Московского университета МВД России. – 2011. - № 7. – С. 170-174. 495. Соктоев, З. Б. Детерминизм и причинность: к вопросу об установлении объективной стороны преступления // Уголовное право. – 2009. - № 3. – С. 40-43. 496. Соктоев, З. Б. Философские аспекты установления причинной связи в преступлениях с «формальным» составом // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. – 2009. – № 3. – С. 8-12. 497. Соктоев, З. Б. О подходах к определению уголовно-правового деяния // «Черные дыры» в Российском законодательстве. – 2008. – № 3. – С. 122-125. 498. Соктоев, З. Б. Учет принципов и оснований криминализации при конструировании уголовно-правовых норм // Законность. – 2008. – № 3. – С. 10-13. 499. Соктоев, З. Б. О последствиях преступлений с формальным составом // Вестник Российской правовой академии. – 2006. – № 3. – С. 36-38. 500. Соктоев, З. Б., Соктоева, Е. И. Отражение бездействия на социальном и правовом уровнях объективной реальности (на материале статьи 145.1 Уголовного кодекса Российской Федерации) // Вестник Российской правовой академии. – 2005. – № 2. – С. 54-58. 501. Соктоев, З. Б. К истории вопроса о причинности // Сибирский юридический вестник. - 2000. - № 3. - С. 58-66. 502. Соктоев, З. Б. О взаимообусловленности причинной связи и вины в дорожно-транспортных преступлениях // Уголовное право. - 2013. - № 4. С. 62-67. 503. Соктоев, З. Б. Причинная связь в дорожно-транспортных преступлениях // Lex Russica. - 2013. - № 7. - С. 706-717. 395 504. Соктоев, З. Б. Опасная ситуация в механизме причинной связи дорожно-транспортных преступлений // Вестник Московского университета МВД России. - 2013. - № 5. 505. Сокулер, З. А. Спор о детерминизме во французской философской литературе // Вопросы философии. – 1993. – №2. – С. 140-149. 506. Сухарев, Е. А., Горбуза, А. Д. Традиционные представления о механизме преступного посягательства // Проблемы совершенствования уголовного законодательства на современном этапе. Межвузовский сб. науч. трудов. – Свердловск, 1985. – С. 16-23. 507. Тер-Акопов, А. А. Научно-технический прогресс и некоторые вопросы причинной связи // Научно-технический прогресс и проблемы уголовного права. – М.: Изд-во Всесоюз. ин-та по изуч. причин и разраб. мер предупреждения преступности, 1975. - С. 129-137. 508. Тер-Акопов, А. Причинная связь в преступлениях, связанных с нарушением должностных функций // Советская юстиция. - 1984. - № 22. С. 3-4. 509. Тер-Акопов, А. А. Установление причинной связи по уголовному делу // Советская юстиция. – 1985. – №17. – С.19-21. 510. Тимейко, Г. В. Понятие и специфические черты преступного бездействия // Труды ВЮЗИ. Вопросы права, истории и философии. - Т. II. М., 1962. - С. 139-146. 511. Тихий, В. П. Общественная безопасность как объект преступления // Проблемы социалистической законности на современном этапе коммунистического строительства Краткие тезисы докладов и научных сообщений республиканской научной конференции 21-23 ноября 1978 г.. – Харьков: Изд-во Харьковского юрид. ин-та, 1978. – С. 199-201. 512. Трайнин, А. Н. Вопрос о причинной связи в социалистическом уголовном праве // Советское государство и право. – 1951. – № 5. – С.24-33. 396 513. Угрехелидзе, М. Г. Причинная связь при нарушении норм предосторожности // Проблемы причинности в криминологии и уголовном праве: Межвуз. тематич. сб. – Владивосток: Изд-воДВГУ, 1983. С. 110-118. 514. Успенский, А. В. Проблема обоснования причинной связи при соучастии в совершении преступления // Вестник Московского университета. Серия 11, Право. – М., 1998. – № 5. 515. Федотов, А. В. Виды причинной связи между деянием и наступившими вредными последствиями // Журнал российского права. - 2001. - № 12. С. 92-100. 516. Филимонов, В. Д. Детерминирующие связи в системе элементов состава преступления // Государство и право. – 2005. – № 2. – С. 36-43. 517. Филимонов, В. Д. Последствия общественно опасных деяний и их юридическое выражение в составах преступлений // Противодействие преступности: уголовно-правовые, криминологические и уголовно- исполнительные аспекты. Материалы III Российского Конгресса уголовного права, состоявшегося 29-30 мая 2008 г. – М., 2008. – С. 150-153. 518. Филимонов, В. Уголовно-правовое значение последствий общественно опасного деяния // Уголовное право. - 2009. - № 2. - С. 70-75. 519. Цанкова, В. О становлении понятия «системной причинности» // Естествознание: системность и динамика (методологические очерки). – М.: Наука, 1990. – С. 137-146. 520. Чучаев, А. Причинная связь в транспортных преступлениях // Советская юстиция. - 1985. - № 24. - С. 19-20. 521. Шарапов, Р. Классификация составов преступлений на формальные и материальные: миф или реальность? // Уголовное право. – 2000. – № 3. – С.53-56. 522. Шаргородский, М. Д. Детерминизм и ответственность // Правоведение. – 1968. – №1. – С. 40-48. 523. Шаргородский, М. Д. Некоторые вопросы причинной связи в теории права // Советское государство и право. – 1956. – №7. – С.38-51. 397 524. Шаргородский, М. Д. Причинная связь в уголовном праве // Ученые труды ВИЮН. – М., 1947. – Вып.10. – С. 176-203. 525. Шаргородский, М. Д. Л. Шуберт. Об общественно опасности преступного деяния. Пер со словацкого Р.П. Разумовой; Под ред. Гельфера. М.: Госюриздат, 1960. 238 стр. [рецензия] // Правоведение. – 1960. – № 4. – С. 152-155. 526. Шнитенков, А. В. Принцип аналогии в УК РФ // Системность в уголовном праве. Материалы II Российского Конгресса уголовного права, состоявшегося 31 мая – 1 июня 2007 г. М., 2007. С. 538-539. 527. Щедрин, Н. В. Источник повышенной опасности, объект повышенной охраны и меры безопасности // Государство и право. – 2008. – № 7. – С. 1624. 528. Шилов, А., Бессонов, Е. Общественно опасные последствия и причинная связь как признаки объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 349 УК РФ // Уголовное право. - 2012. - № 4. - С. 41-45. 529. Шутемова, Т. В. О значении причинной связи в отечественном уголовном праве (по Н.С. Таганцеву и Н.Д. Сергеевскому) // Вестник Самарской гуманитарной академии. - 2009. - № 1 (5). - С. 32-38. 530. Эминов, В. Е. Проблемы взаимодействия ситуации и личности в механизме преступных нарушений правил безопасности полетов и эксплуатации воздушного транспорта // Проблемы уголовно-правовой борьбы с преступностью. – М., 1989. – С. 79-93. 531. Яни, П. С. Причинение вреда деянием. О квалификации экономических и служебных преступлений // Российская юстиция. - 1997. - № 1. - С. 36-37 532. Яни, П. С. Вред как элемент коммерческого подкупа // Российская юстиция. - 2001. - № 1. - С. 48-49. 533. Яни, П. С. Общественно опасные последствия преступлений // Законность. - 2014. - № 3. - С. 39-43. должностных 398 534. Kries J. A. Über den Begriff der objektiven Möglichkeit und einige Anwendungen desselben // Vierteljahresschrift für wissenschaftliche Philosophie. 1888. - № 12. - S. 179-240, S. 287-323 und S. 393-428. 4. Диссертации 535. Багиров, Ч. М. Малозначительность деяния и ее уголовно-правовое значение: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Багиров Чингиз Мамедшах оглы. - Тюмень, 2005. – 168 с. 536. Землюков, С. В. Преступный вред: теория, законодательство, практика: дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Землюков Сергей Валентинович. – М., 1994. – 464 с. 537. Князев, Н. А. Проблема причинности в философии (концепция двух уровней): дис. … д-ра филос. наук: 09.00.01 / Князев Николай Александрович. - М., 1993. – 267 с. 538. Колтышев, А. Н. Проблема причинности: история и теория: дис. … дра филос. наук: 09.00.01 / Колтышев Анатолий Николаевич. - СПб., 1994. – 332 с. 539. Коржанский, Н. И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны в СССР: дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Коржанский Николай Иосифович. – Волгоград, 1981. – 398 с. 540. Кудрявцев, В. Н. Основные вопросы причинной связи в советском уголовном праве: дис. … канд. юрид. наук / Кудрявцев Владимир Николаевич. – М., 1952. – 307 с. 541. Малинин, В. Б. Причинная связь в уголовном праве: Вопросы теории и практики: дис. … д-ра. юрид. наук: 12.00.08 / Малинин Василий Борисович. – СПб., 1999. – 410 с. 542. Мальцев, В. В. Проблема отражения и оценки общественно опасного поведения в уголовном праве: дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Мальцев Василий Васильевич. – М., 1993. – 424 с. 399 543. Наумов, А. В. Теоретические вопросы применения уголовно-правовых норм: дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Наумов Анатолий Валентинович. – Волгоград, 1974. – 360 с. 544. Новоселов, Г. П. Актуальные вопросы учения об объекте преступления: методологические аспекты: дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Новоселов Геннадий Петрович. – Екатеринбург, 2001. – 260 с. 545. Новосельцев, С. П. Преступления с формальным составом в уголовном праве: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Новосельцев Сергей Павлович. – Красноярск, 1998. – 190 с. 546. Соколовский, З. М. Проблема использования в уголовном судопроизводстве специальных знаний для установления причинной связи явлений (Криминалистическое и процессуальное исследование): дис. … д-ра юрид. наук: 715, 717 / Соколовский Зиновий Моисеевич. – Харьков, 1968. – 518 с. 547. Соктоев, З. Б. Причинность в дорожно-транспортных преступлениях: уголовно-правовая характеристика: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Соктоев Зорикто Борисович. - Красноярск, 2001. – 229 с. 548. Тимейко, Г. В. Проблемы общего учения об объективной стороне преступления: дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Тимейко Георгий Васильевич. – М., 1986. - 413 с. 549. Фролов, Е. А. Объект уголовноправовой охраны и его роль в организации борьбы с посягательствами на социалистическую собственность: дис. … д-ра юрид. наук: 715 / Фролов Евгений Алексеевич. – Свердловск, 1971. - 601 с. 550. Церетели, Т. В. Причинная связь в уголовном праве: дис. … д-ра юрид. наук / Церетели Тинатин Васильевна. – М., 1948. – 444 с. 5. Авторефераты диссертаций 551. Алакаев, А. М. Понятие преступления (формы и виды): автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Алакаев Арсен Михайлович. – М., 1992. – 22 с. 400 552. Баймакова, Н. Н. Момент окончания преступления: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Баймакова Надежда Николаевна. – М., 2011. 21 c. 553. Бойко, А. И. Системная среда уголовного права: автореф. дис … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Бойко Александр Иванович. – М., 2008. –59 с. 554. Демидов, Ю. А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Демидов Юрий Андреевич. – М., 1977. – 32 с. 555. Ермакова, О. В. Момент окончания преступлений против собственности: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Ермакова Ольга Владимировна. – Томск, 2011. - 26 c. 556. Есаков, Г. А. Учение о преступлении в странах семьи общего права: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Есаков Геннадий Александрович. – М., 2007. – 42 с. 557. Звечаровский, И. Э. Посткриминальное поведение: ответственность и стимулирование: автореф. дис. …. д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Звечаровский Игорь Эдуардович. - СПб., 1993. – 37 с. 558. Иванчина, С. А. Оконченное преступление: закон, теория, практика: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Иванчина Светлана Андреевна. – Ярославль, 2012. – 26 с. 559. Князев, Н. А. Проблема причинности в философии (Концепция двух уровней): автореф. …дис. д-ра филос. наук: 09.00.01 / Князев Николай Александрович. – М., 1993. – 40 с. 560. Коган, В. М. Социальный механизм уголовно-правового воздействия: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Коган Виктор Маркович. – М., 1985. – 28 с. 561. Кошелева, А. Ю. Особенности причинной связи в составах преступлений, совершаемых путем бездействия: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Кошелева Анна Юрьевна. – Екатеринбург, 2005. – 27 с. 401 562. Красиков, Ю. А. Множественность преступлений: социальная сущность и проблемы ответственности: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Красиков Юрий Алексеевич. - М., 1989. – 47 с. 563. Кудрявцев, В. Н. Основные вопросы причинной связи в советском уголовном праве: автореф. дис. … канд. юрид. наук / Кудрявцев Владимир Николаевич. – М., 1952. – 18 с. 564. Мальцев, В. В. Проблема отражения и оценки общественно опасного поведения в уголовном праве: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Мальцев Василий Васильевич. – М., 1993. – 39 с. 565. Махоткин, В. П. общественной опасности Преступления, не представляющие большой (Уголовно-правовое и криминологическое исследование): автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Махоткин Василий Прохорович. – М., 1992. – 29 с. 566. Никифоров, Б. С. Объект преступления по советскому уголовному праву: автореф. дис. … д-ра юрид. наук / Никифоров Борис Сергеевич . - М., 1956. – 42 с. 567. Нагаева, Т. И. Формы и виды преступного деяния: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Нагаева Татьяна Ивановна. – М., 2012. – 51 c. 568. Нерсесян, В. А. Ответственность за неосторожные преступления: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Нерсесян Ваган Агванович. – М., 2006. – 48 с. 569. Новосельцев, С. П. Преступления с формальным составом в уголовном праве: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Новосельцев Сергей Павлович. – Омск, 1998. – 24 с. 570. Онгарбаев, Е. А. Теоретические проблемы классификации преступлений по уголовному праву Республики Казахстан: автореф. дис. …дра юрид. наук: 12.00.08 / Онгорбаев Еркин Ануарович. – М., 1999. – 42 с. 571. Пермяков, Ю. Е. Категория «общественная опасность» в советском уголовном праве: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Пермяков Юрий Евгеньевич. – М., 1989. – 23 с. 402 572. Плотников, А. И. Объективное и субъективное в преступлении: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Плотников Александр Иванович. – М., 2012. – 46 с. 573. Понятовская, Т. Г. Концептуальные основы уголовного права России: история и современность: автореф. дис. …д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Понятовская Татьяна Григорьевна. - Екатеринбург, 1997. – 34 с. 574. Прохоров, В. С. Преступление и уголовная ответственность (Основные методологические и теоретические проблемы): автореф. дис. … д-ра. юрид. наук: 12.00.08 / Прохоров Вадим Семенович. - Л., 1987. – 36 с. 575. Решетникова, Д. В. Конструирование составов преступлений по моменту окончания: вопросы законодательной техники и судебной практики: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Решетникова Диана Викторовна. – Самара, 2012. – 22 с. 576. Рудавин, А. А. Преступное бездействие (уголовно-правовой и криминологический аспекты): автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Рудавин Александр Алексеевич. – Рязань, 2013. – 23 с. 577. Самченко, В. Н. Связь и свобода: эволюция связи в природе и обществе: автореф. дис.... д-ра философ. наук: 09.00.01 / Самченко Владимир Николаевич. – Тюмень, 1996. – 27 с. 578. Соколовский, З. М. Проблема использования в уголовном судопроизводстве специальных знаний при установлении причинной связи явлений (криминалистическое и процессуальное исследование): автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 715, 717 / Соколовский Зиновий Моисеевич. – Харьков, 1968. – 28 с. 579. Соловьев, А. Н. Понятие преступления: теоретические, законодательные и правоприменительные аспекты: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Соловьев Алексей Николаевич. - Волгоград, 2000. – 22 с. 403 580. Степанов, В. Г. Общественно опасные последствия в уголовном праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08 / Степанов Вячеслав Геннадьевич. - Самара, 2006. – 20 с. 581. Тельнов, П. Ф. Ответственность за соучастие в преступлении: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Тельнов Петр Филиппович. - Харьков, 1973. – 30 с. 582. Тимейко, Г. В. Проблемы общего учения об объективной стороне преступления: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Тимейко Георгий Васильевич. – М., 1986. - 43 с. 583. Филимонов, В. Д. Общественная опасность личности преступника (уголовно-правовое и криминологическое исследование): автореф. дис. … дра юрид. наук: 715, 718 / Филимонов Вадим Донатович. – М., 1971. – 32 с. 584. Чучаев, А. И. Транспортные преступления: проблемы механизма, квалификации и наказания: автореф. дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.08 / Чучаев Александр Иванович. – М., 1990. – 44 с. 585. Якименко, Н. М. Малозначительность деяния в советском уголовном праве: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Якименко Наталья Михайловна. - М., 1982. – 23 с. IV. Электронные ресурсы 1. Верховный суд Российской Федерации. Тексты судебных актов: [официальный сайт] // URL: http://www.supcourt.ru/ 2. Судебная практика [Электронный ресурс] // Справочно-правовая система «Консультант Плюс». - Режим доступа: локальный. - Дата обновления 28.04.2014. 404 ПРИЛОЖЕНИЕ Результаты анализа анкет по теме исследования: «Причинность в уголовном праве: теоретические и прикладные проблемы» № шифр 1. Формулировка вопроса Количество полученных ответов в процентах Ваше место работы (должность): 01 02 прокуратура (помощник прокурора, следователь562); суд (федеральный судья, мировой судья); 76 % 1% образовательное учреждение (ассистент, 03 преподаватель, старший преподаватель, доцент, профессор, заведующий 16 % кафедрой, декан); научно-исследовательское учреждение (младший научный сотрудник, научный 04 сотрудник, старший научный сотрудник, ведущий научный сотрудник, главный 7% научный сотрудник, заведующий отделом); 05 2. 562 иное _____ 0% Ваш стаж работы по юридической Респондентами выступили прокуроры Прокуратуры Российской Федерации, прокуроры Прокуратуры Республики Казахстан, следователи Прокуратуры Российской Федерации, следователи Прокуратуры Республики Беларусь, следователи Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации (анкетирование проводилось в Иркутском институте повышения квалификации прокурорских работников Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Институте повышения квалификации руководящих кадров Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации в период с 2002 г. по 2010 г.) 405 специальности: 06 менее 1 года 8% 07 1-3 года 22 % 08 3-6 лет 21 % 09 7-10 лет 17 % 10 более 10 лет 32 % Имеете ли Вы опыт правоприменительной, экспертной, 3. педагогической или иной работы, в ходе которой требовались знания по проблеме причинной связи в уголовном праве? 11 да, такой опыт имею; 12 нет, такого опыта не имею. 89 % 11 %563 Испытывали ли Вы сложности при применении положений уголовно- 4. правовой доктрины по проблеме причинности? 13 14 15 да, сложности возникали; нет, особых сложностей не испытывал (а); положения уголовно-правовой доктрины не использовал (-а). 45 % 34 % 21 % Позволяет ли уровень развития 5. современной уголовно-правовой науки с необходимой полнотой и 563 Анкеты респондентов, не имевших такого опыта (86 человек из потоков помощников прокурора), не учитывались при дальнейшем обобщении и анализе анкет. 406 достаточностью устанавливать причинную связь: 16 да, позволяет; 37 % 17 нет, не позволяет; 47 % 18 19 эта задача не может быть решена на доктринальном уровне; иной вариант ответа ______564. 8% 8% Согласны ли Вы, что уголовно-правовая наука не создает особого учения о 6. причинности, отличного от философского учения об этой категории? 20 21 22 да, согласен с тем, что не создает и не должна создавать; нет, не согласен, считаю, что должна создавать; иной вариант ответа ______565. 42 % 49 % 8% Назовите теории причинной связи (авторов концепций), которые Вы 7. использовали или считаете необходимым использовать при квалификации преступления: 564 В эту строку включены данные анкет как собственно с иным вариантом ответа, в числе которых такие, например, как «с учетом практики правоприменения», «да, если использовать криминологию», «не по всем составам позволяет», «в большинстве случаев позволяет», «нет, не позволяет, в силу общего падения интеллекта, уровня юриспруденции», «затрудняюсь ответить» и др. (2 %), так и анкеты с незаполненной строкой (6 %). 565 Наряду с ответами «затрудняюсь ответить» (3 %), приводились ответы «да, должна создавать, но на основе философского учения, т.к. носит частный характер и должна уточняться» (5 %), один респондент ответил: «нет, не создает, для этого есть криминология и др. науки». 407 23 затрудняюсь ответить на вопрос566; 35 % и 98 % 24 это следующие теории (авторы): 65 % и 2 % Назовите критерии (признаки), которые позволяют идентифицировать 8. причинную связь как признак объективной стороны преступления: 25 затрудняюсь ответить на вопрос; 40 % и 87 % 26 это следующие критерии567: 60 % и 13 % Нужно ли, по Вашему мнению, устанавливать при квалификации 9. причинную связь по делам о преступлениях с формальным составом? 27 566 да, устанавливать необходимо; 48 % Нам представляется более информативным подход, когда ответы на этот вопрос и вопрос № 8 сгруппированы отдельно по респондентам – преподавателям и научным сотрудникам (первая группа) и респондентам – практическим работникам (вторая группа). Данные анкет показали, что вторая группа респондентов, называя теории причинной связи, перечисляла следующие: «главной причины», «следственная теория», «метод банальной эрудиции», «внутреннего убеждения» и другие, в совокупности дающие основание сделать вывод, что практически 100 % правоприменителей не используют материалы уголовно-правовой доктрины. Респонденты из числа преподавателей и научных сотрудников либо перечисляли теории, приводимые в учебниках по уголовному праву, либо указывали фамилии и инициалы авторов учений о причинной связи: Кудрявцев В.Н., Церетели Т.В., Трайнин А.Н., Пионтковский А.А., Наумов А.В., Кузнецова Н.Ф., Побегайло Э.Ф., Малинин В.Б., Тер-Акопов А.А., Тимейко Г.В. и др., а также были даны единичные ответы типа: «авторская теория», «смешанная теория», «интерактивная», «Вам их никто из практиков не назовет» и т.д. 567 Данные анкет показали, что вторая группа респондентов предложила в основном ответы, не раскрывающие поставленный вопрос: «действие, последствие и причинная связь между ними», «наступление общественно опасных последствий», «действие лица и последствие от его действий в виде ООП», «действие и наличие, наступление последствий в связи с его осуществлением», «совершение деяния повлекло наступление общественно опасных последствий» и пр. Первая группа респондентов предложила такие ответы, например: «закономерность, внутренняя необходимость и достаточность», «закономерность, внутренняя логика и последовательность», «логический метод», «временные критерии», «непосредственность, необходимость, достаточность», «необходимый, закономерный характер, изоморфизм» и др., которые не выявили какой-то общепринятой или близкой к общепринятой в уголовно-правовой доктрине точке зрения. 408 28 нет, не нужно устанавливать; 45 % 29 иной вариант ответа. 7% По Вашему мнению «общественно 10. опасные последствия» – это _____ Назовите критерии (признаки), в соответствии с которыми Вы 11. идентифицировали малозначительность деяния? 30 затрудняюсь ответить на вопрос; 56 % 31 это следующие критерии: 44 % Считаете ли Вы возможным признание малозначительности деяния, которое 12. подпадает под признаки преступления, содержащего формальный состав? да, деяние с формальным составом 32 может быть признано 55 % малозначительным; нет, формальный состав исключает 33 возможность применения ч. 2 ст. 14 УК 41 % РФ; 34 иной вариант ответа _____. 4%