Валиева М. Р.
реклама
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 26 (355). Филология. Искусствоведение. Вып. 93. С. 17–20. М. Р. Валиева БАШКИРСКИЕ ГЛАСНЫЕ [ә], [и] И ИХ ПРОИСХОЖДЕНИЕ Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Формирование и развитие башкирского языка и его диалектов в сравнительно-историческом освещении (на общетюркском фоне)», проект № 13-14-02009 Исследуется происхождение башкирской широкой гласной фонемы [ә] и узкой гласной фонемы [и]. В системе вокализма башкирского языка обнаружены три истока появления гласной фонемы [ә]. Основными истоками появления башкирской гласной фонемы [ә] являются упереднение пратюркского [а], ���������������������������������������������������������������� арабские, персидские заимствованные слова и влияние древнетюркского языка, то ���������������������������������������������������������������������� есть влияние вокализма текстов орхоно-енисейских стел�������������� . Было выявлено, что своим происхождением башкирская гласная фонема [и] восходит к пратюркской *i и древнетюркской ä. Ключевые слова: башкирский язык, историческая фонология, гласные фонемы [ә], [и], древнетюркская гласная ä. В отличие от классической восьмичленной вокалической структуры [а, е, у, i, о, ö, u, ü] пратюркского состояния и некоторых современных тюркских языков в башкирском языке употребляются девять гласных фонем. Дополнительная гласная фонема [ә] является достаточно активной и часто используемой в башкирской речи. Она характеризуется как широкая, неогубленная, переднерядная гласная фонема и употребляется во всех позициях слова: әсәй – мама, әбей – старуха, әкрен – медленно, бәләкәй – маленький, йәкәл – щиколотка, тәрән – глубокий, үлән – трава, мәке – прорубь, йәй – лето, тәкә – козел; баран, бәлә – беда, йәйеү – расстилать; раскатать, әйтеү – сказать и т.п. Цель настоящей статьи – попытаться определить пути происхождения и развития гласных фонем [ә] и [и] в башкирском языке. Этимологические исследования слов с фонемой [ә] и анализ фактического материала показывают, что по происхождению существуют три варианта гласных [ә] в башкирском языке. Условно мы их обозначем [ә¹], [ә²], [ә³]. По мнению авторов Сравнительно-исторической грамматики тюркских языков (далее СИГТЯ), башкирская фонема [ә¹] появилась в результате упереднения пратюркской фонемы *а перед согласными [й, с, ш] в составе исконно тюркских слов. Например: *ačï, әсе – горький (также имеется форма асы), *jaš, йәш – слеза, молодой, возраст, *jajaγ, йәйәү – пешком, *ajt-, әйт- – сказать и т. п. Такое же мнение высказывал ряд тюркологов (Ф. Г. Исхаков, В. Томсен, К. Томсен, Й. Бенцинг, А. М. Щербак, А. А. Юлдашев, О. А. Мудрак), которые считают, что башкирский [ә] развивался из пратюркского *а в результате палатализации слов с прежним велярным строением типа jaš > йәш молодой, ajt- > әйт- сказать [7. С. 141, 146; 8. С. 225–227; 9. С. 224–228]. Вторая гласная фонема [ә²] употребляется в заимствованных словах арабского и персидского происхождения. Например, йән – душа, әңгәмә – беседа, әкиәт – сказка, әҙәм – человек, әҙәп – воспитание и т. п. Однако кроме вышеотмечанных случаев есть и ряд других слов с фонемой [ә³] – әмәл – способ, сүбәк – очёски; чувяки, көбәк – ствол огнестрельного оружия, биҙәк – узор, беләк – запястье, предплечье, шешәк – двухгодовалая овца, тирәк – тополь, тән – тело, Тәңре – языческий бог тюрков и т. п. Возможно, гласная [ә³] восходит к древнетюркскому языку, так как в текстах орхоно-енисейских стел также была гласная фонема [ä]. См. примеры: ämäl – надежда, чаяние, tišäk – двухгодовалая овца, tirsäk – локоть, bähkü/mähkü – вечный, bizkä – нам и т. п. [5. С. 68, 69; 6. С. 5–45]. Следуеть добавить, что многие слова с фонемой [ä] орхоно-енисейских текстов в башкирском языке сузились до самой узкой гласной фонемы [и], например, древнетюрк. bän / män > башк. мин – я, древнетюрк. säн, башк. һин – ты, древнетюрк. äр, баш. ир – мужчина, древнетюрк. ämgäk > башк. имгәк – обуза, бремя, древнетюрк. сäkiz > башк. һигеҙ – восемь, древнетюрк. ädgü > башк. изге – добрый и т. п. [ДТС]. 18 Н. З. Гаджиева отмечает, что изменение [ә] в [и] характерно для татарского, башкирского, хакаского и отчасти чувашского языков [2. С. 100–126]. Ср. примеры: орх-ен. äм , тат. им, башк. им, хак. им, чув. им – снадобье, лечение; различные обряды совершаемые знахарем для лечения больного, орх-ен. kälin, тат. килен, башк. килен, хак. килен, чув. килен, кин – сноха, орх-ен. cäk-, cäker, тат. cикер-, башк. һикер-, хак. сикер-, чув. сик-, сикрĕ – прыгать и т. п. Возможно, данное фонетическое явление связано с сужением гласных тюркских языков Поволжского ареала под влиянием булгарского языка. Однако в башкирском языке изменение *ә > и не всегда осуществляется последовательно (например, башк. кәмә, кәңәш, әпәй, вместо тат. кимә, көймә – лодка, киңәш – совет, ипей – хлеб). Видимо, башкирская фонема [ә] в определенных словах и аффиксах может быть остатком древнетюркского состояния. Некоторые лексемы имеют две формы, см. примеры: (лит.) сәскә – (диал.) сискә – цветок, (лит.) кәбән – (диал.) кибән – скирда, (лит.) бәпкә – (диал.) бипкә – гусёнок (лит.) саҡ ҡына – сәк кенә – (диал.) сиҡ ҡына – мало, немного, (диал.) мәләш – (лит.) миләш – рябина, (диал.) тәрән – (лит.) тирән – глубокий, (диал.) әпәк – (лит.) икмәк – хлеб, (лит.) кәтмән – (диал.) китмән – мотыга, (диал.) сәп- – (лит.) һип- – лить и т.п. Также в антропонимах довольно часто вместо узкой гласной [и] произносится широкая гласная фонема [ә]. Например, (разг.) Тәмербәк– (лит.) Тимербәк, (разг.) Тәмерйән – (лит.) Тимерйән, (разг.) Ғәндулла – (лит.) Ғиндулла, (разг.) Сәләхәтдин – (лит.) Сәләхитдин, (разг.) Ғәлмияза – (лит.) Ғилмияза, (разг.) Минзәлә – (лит.) Минзилә и пр. Гласная фонема *ä древнетюркского языка представлена также в текстах эпитафий волжских булгар, хотя в некоторых словах графема для фонемы [ә] графически не изображена: например, булг. ڬﻱوﻟﺑbälük – надмогильный знак, булг. ﺮﮑﺱsäker – восемь, булг. ﻥﺳﻣﺮﺨČärimsän Чермасан, تلﺍälti – госпожа, تﺍäti – было [10. С. 48,49]. Характеризуя природу гласной фонемы [ә], следует отметить, что в вокативах башкирского языка инәй > иней / инөй, әсәй > әсей / әсөй, өләсәй > өләсей / өләсөй и т. п. наблюдается переход ә > э и ә > ө. Известный тюрколог А. В. Дыбо выявила подобные фонетические явления и в вен- М. Р. Валиева герском (мадьярском) языке. Она пишет, что древнетюркские слова с закрытым e в венгерском языке или подверглись лабиализации и перешли в ö (по стандартному венгерскому развитию), или в результате вторичного удлинения отражаются как é долгий: башк. süprə, венг. seprő – дрожжи, осадок; венг. csepő, баш. sübək – очес, пакля [4. С. 72, 73, 87]. Кроме вышеотмеченных соответсвий (ә ~ и, ә ~ э, ә ~ ө) башкирская фонема [ә] характеризуется соответствием а ~ ә в первом слоге слова. Особенно такое фонетическое явление наблюдается в говорах башкирского языка. Например: атай / атый – әтей – отец, аҡрын – әкрен – медленно, һалпылдау – һәлпелдәү – колебаться, һалыныу – һәленеү – висеть, баулау – бәйләү – завязывать, сарҡырау – сәркерәү – кричать неестественным голосом; ржать (о жеребенке, лошадях), сай – сәй – ил, асы – әсе – горький, саҡ – сәк – еле, мало, шал – шәл – шаль и т. п. По исследованиям Ф. Г. Хакимзянова, в словах булгарских эпитафий также встречается соответствие а ~ ä. Например,΄ ﮕﺟﺁäčkä ‘отец’, atna bаšï – ärnä bаšï ‘начало недели, понедельник’, Хačima – Хäčimä и т.п [10. С. 188, 191]. Таким образом, основными истоками появления башкирской гласной фонемы [ә] являются упереднение пратюркского [а], арабские, персидские заимствованные слова и влияние древнетюркского языка. Было отмечено, что гласная фонема [ä] высечена в текстах орхоно-енисейских и булгарских эпитафий, также активно употребляется в современном башкирском, татарском, азербайджанском, туркменском языках и диалектах турецкого языка. Гласная фонема [и]. Башкирская гласная фонема [и] характеризуется как узкий, негубной, переднерядный звук, которая встречается только в первом слоге исконно башкирских слов: им – лечение; заговор, икмәк – хлеб, ир – мужчина, имән – дуб, иргәйел – карлик, тир – пот, тирмән – мельница, бил – поясница, сирек – четверть, бишек – детская люлька, колыбель, иҙ- – мять, давить и т. п. Своим истоком башкирская фонема [и] восходит к пратюркской фонеме *i и древнетюркской гласной фонеме ä, ср.: древнетюрк. кäл-, башк. кил- – приходить, древнетюрк. кäс-, баш. киҫ- – резать, древнетюрк. äм-, баш. им- – сосать, древнетюрк. сäкиз, булг. ﺮﮑﺱsäker, баш. һигеҙ – восемь и т. п. Выше (в анализе фонемы [ә]) было отмечано о превращение древнетюркского *ä в и, ко- 19 Башкирские гласные [ә], [и] и их происхождение торое характерно для татарского, башкирского, хакасского и отчасти чувашского языков, ср.: древнетюрк. säз-, башк. һиҙ-, тат. сиз-, хак. сис-, чув. сис- ‘чувствовать’. Авторы коллективной работы «СИГТЯ. Региональные реконструкции» (2002) считают, что сужение пракыпчакского ä > и в уральской подгруппе кыпчакских языков произошло сравнительно поздно под интенсивным воздействием булгаро-чувашского субстрата [8. С. 2002, 226]. Данная гласная фонема в текстах булгарских эпитафий обозначена графемами [ یйа] в сочетании с [ ﺍалифом] в следующих словах: булг. ﺕﺮﺎﻳز, баш. зыяраты [зиараты] – его место погребения, булг. ﻝﺎﻳﻛ, баш. килене – его жена, булг. ﺕﺎﻳﺟ, баш. ете – семь и т. п. Ф. С. Хакимзянов отмечает, что глагольная форма было в памятниках j-диалекта начертана в виде ﻰﺪﺮﻳﺍ [ирде] [10. С. 50, 51]. Итак, башкирская гласная фонема [и] является результатом сужения древнетюркской фонемы [*ä] через промежуточную ступень пракыпчакской фонемы [е], а пракыпчакская фонема в свою очередь сузилась в [и] под влиянием булгарского языка. Однако в башкирском языке сужение древнетюркского *ä происходило непоследовательно. Об этом свидетельствуют слова, где сохраняется древнетюркская *ä. Древнетюркская *ä наблюдается без изменения и в волжских эпитафиях. Список литературы 1. Валиева, М. Р. Башҡорт теленең һуҙынҡылар системаһындағы болғар элементтары // Актуальные проблемы истории, языка и культуры Башкортостана : сб. науч. трудов. Уфа, 2012. С. 31–35. 2. Гаджиева, Н. З. К вопросу о классификации тюркских языков и диалектов // Теоретические основы классификации языков мира. М., 1980. С. 100–126. 3. Древнетюркский словарь / ред. В. М. Наделяев и др. Л., 1969. 676 с. 4. Дыбо, А. В. Вокализм раннетюркских заимствований в венгерском. // V. Ju. Gusev, A. Widmer & A. Klein (eds.). Gedenkschrift für Eugen A. Helimski. Frankfurt am Main, 2010. С. 72, 73. 5. Малов, С. Е. Енисейская письменность тюрков. М.–Л., 1952. С. 68, 69. 6. Малов, С. Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. М. ; Л., 1959. С. 5–45. 7. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Фонетика / отв. ред. Э. Р. Тенишев. М., 1984. 484 с. 8. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Региональные реконструкции / отв. ред. Э. Р. Тенишев. М., 2002. 767 с. 9. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Пратюркский язык-основа. Картина мира пратюркского этноса по данным языка / под ред. Э. Р. Тенишева и А. В. Дыбо. М., 2006. 901 с. 10. Хакимзянов, Ф. С. Язык эпитафий волжских булгар. М., 1978. 205 с. References 1. Valieva, M. R. (2012) Bashҡort teleneң һuҙynҡylar sistemaһyndaғy bolғar jelementtary, in: Aktual’nye problemy istorii, jazyka i kul’tury Bashkortostana [=Actual problems of history, language and culture of Bashkortostan], Ufa, S. 31–35 (in Bashk.). 2. Gadzhieva, N. Z. (1980) “K voprosu o klassifikacii tjurkskih jazykov i dialektov” [=To a question of classification of Turkic languages and dialects] in: Teoreticheskie osnovy klassifikacii jazykov mira [=Theoretical bases of classification of languages of the world], Moskow, pp. 100–126 (in Russ.). 3. Drevnetjurkskij slovar’ [=Old Turkic dictionary] (1969), ed. V. M. Nadeljaev, Leningrad, 676 s. (in Russ.) 4. Dybo, A. V. (2010) “Vokalizm rannetjurkskih zaimstvovanij v vengerskom” [=Vocalism of Old Turkic loans in Hungarian], in: V. Ju. Gusev, A. Widmer & A. Klein (eds.). Gedenkschrift für Eugen A. Helimski, Frankfurt am Main, pp. 72, 73. 5. Malov, S. E. Enisejskaja pis’mennost’ tjurkov [=Enisej writing Turks]. Moskow ; Leningrad, 1952. S. 68, 69 (in Russ.). 6. Malov, S. E. (1959) Pamjatniki drevnetjurkskoj pis’mennosti Mongolii i Kirgizii [=Monuments to drevnetyurksky writing of Mongolia and Kyrgyzstan], Moskow ; Leningrad, pp. 5–45 (in Russ.). 7. Sravnitel’no-istoricheskaja grammatika tjurkskih jazykov. Fonetika [=Comparative-historical grammar of Turkic languages. Phonetics] (1984), ed. Je. R. Tenishev, Moskow, 484 s. (in Russ.). 8. Sravnitel’no-istoricheskaja grammatika tjurkskih jazykov. Regional’nye rekonstrukcii [=Comparative-historical grammar of Turkic 20 languages. Regional reconstruction] (2002), ed. Je. R. Tenishev, Moskow, 767 s. (in Russ.). 9. Sravnitel’no-istoricheskaja grammatika tjurkskih jazykov. Pratjurkskij jazyk-osnova. Kartina mira pratjurkskogo jetnosa po dannym jazyka [=Comparative-historical grammar of Turkic languages. Pratyurksky language basis. М. Р. Валиева A picture of the world of pratyurksky ethnos according to language] (2006), ed. Je. R. Tenisheva i A. V. Dybo, Moskow, 901 s. (in Russ.). 10. Hakimzjanov, F. S. (1978) Jazyk jepitafij volzhskih bulgar [=Language of epitaphs Volga Bulgar], Moskow, 205 s. (in Russ.).
