Document 2182034

Н.А. Куликова
ОДОРИЧЕСКИЕ ЗНАКИ В РЕЧИ ПЕРСОНАЖЕЙ
РАССКАЗОВ А.П. ЧЕХОВА 1
Одорические знаки в художественном тексте – это еще не вполне
освоенное языковое явление. С одной стороны, не вызывает сомнений
участие запаха в коммуникативном процессе, где он может быть рассмотрен в
синтаксическом, семантическом и прагматическом аспектах. С другой
стороны, средствами передачи одорических знаков в художественном тексте
остаются средства вербального языка, который выполняет свои
репрезентативные функции. Поэтому, говоря об одорических знаках в речи
персонажей, мы, прежде всего, имеем в виду лингвистическое выражение
запаха в художественном тексте.
Под знаком мы понимаем всё то, что «замещает» собой что-нибудь
другое. Знак – минимальный носитель языковой информации, целое, которое
образуется из связи означающего с означаемым. Коммуниканты производят
значения, создавая и интерпретируя «знаки». Знаки принимают форму слов,
изображений, звуков, ароматов, вкусов, действий или объектов. Сами по себе
такие вещи не имеют никакого внутреннего значения и становятся знаками
только, когда их наделяют значением. Что угодно может быть знаком, если
интерпретировать это как нечто выражающее, относящееся или замещающее
нечто отличное от себя. Знаки интерпретируются в значительной степени
бессознательно, в связи со знакомыми системами конвенций.
В современной семиотике знак рассматривается как трехкомпонентная
модель, которая состоит из означаемого, означающего и семиотической
связки – конститутивного элемента структуры, устанавливающего отношения
между сторонами знака.
Термин «одорический» образован от слова «одорант» - запах.
Соответственно, одорический знак – обозначение запаха для репрезентации и
передачи информации.
Одорические
явления
традиционно
становятся
объектом
художественных описаний. Художественному тексту присущ свой особый
язык – язык художественной литературы, характеризуемый как система
языковых средств и правил. Он может включать разные языковые категории,
свойственные современной речи. В художественном тексте языковые явления
приобретают более сложные значения, которые направлены на достижение
максимального эффекта выразительности.
В каждом художественном тексте применяется ряд знаков или знаковых
систем, которые приписывают используемым им выражениям определенное
содержание. При этом у коммуникантов предполагается сходный комплекса
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, грант № 08-04-95594
м / Мл
1
применяемых знаков и знаковых систем.
Говорящий, применяя
определенные знаки, приписывает используемым им выражениям
определенное содержание. При этом автор высказывания должен исходить из
того, что комплекс применяемых им знаков – такой же, как и у его
возможногоадресата. Иначе говоря, автор должен иметь в виду некую модель
возможного читателя, который, как предполагается, сможет интерпретировать
воспринимаемые выражения точно в таком же духе, в каком писатель их
создавал.
Процесс восприятия индивидуален, при этом передача информации с
использованием конструкций восприятия должна быть соотнесена с
процессом восприятия адресата информации. В противном случае знак
потеряет свое значение, перестанет быть знаком. Всякий знак, поскольку он
репрезентирует определенную идею, или выражает другое, более ценное
содержание, и в плане выражения, и в плане содержания всегда представляет
собой некоторый текст. Иными словами, знак всегда адресован кому-то и
предполагает его прочтение и интерпретацию.
Отправитель знака выбирает среду (или канал связи), по которой будет
передаваться сообщение, задает соответствие означаемых и означающих, т.е.
задает набор знаков. Знаки должны быть выбран таким образом, чтобы с
помощью соответствующих означающих можно было составить требуемое
сообщение. Знак должен быть известен получателю, а среда и означающие
доступны его восприятию. Таким образом, воспринимая означающее,
получатель с помощью знака переводит его в означаемое и тем самым
принимает сообщение.
В рассказах Чехова встречаются одорически значимые компоненты. От
лица автора повествования и в речи персонажей художественного текста.
И в том и в другом случае адресатом является читатель. В случае, когда
описание запаха имеет место в речи персонажей, то можно говорить о
внутренней коммуникации между персонажами.
Повествование в чеховском рассказе напоминает расстановку
мизансцены, где запахи – часть декорации. Нами обнаружено около 400
описаний различных запахов, разнообразных по своему происхождению,
эмоциональной окраске, степени интенсивности. Наиболее часто
встречающиеся из них: природные (запах травы, дождя), гастрономические
(рыба, вино, щи), запахи табака и алкоголя, жилья, парфюмерии.
Запахи в прямой речи персонажей у Чехова встречаются реже, чем в
речи рассказчика. Рассмотрим речь персонажей некоторых рассказов,
имеющих одорически значимый компонент. В данной коммуникативной
ситуации в качестве коммуникантов мы рассматриваем двух персонажей,
один из которых отправитель (говорящий), а другой – получатель
(слушающий):
Под конец, когда вы думаете, что вам можно уже завалиться и
отдохнуть, ваша супруга вдруг начинает обнюхивать вас, делает
испуганные глаза и вскрикивает.
- Послушайте, - говорит она, - вы меня не обманете! Куда вы заезжали
кроме визитов?
- Ни… никуда…
- Лжете, лжете! Когда вы уезжали, от вас пахло виолет-де-пармом,
теперь же от вас разит опопанаксом! Несчастный, я все понимаю!
Извольте мне говорить! Встаньте! Не смейте спать, когда с вами говорят!
Кто она? У кого вы были? (Новогодняя пытка. Т.6, с.11)
Жена замечает, что от мужа после новогодних визитов исходит запах,
отличающийся от того, который был до визитов. Запах используется супругой
в качестве доказательства, подтверждающего догадки о неверности мужа.
При этом, сам персонаж, кому адресовано обвинение не видит разницы
между запахами названных духов, и приводит данный диалог в качестве
примера изощренной пытки (рассказ так и называется «Новогодняя пытка»).
Еще один пример взаимоотношений мужа и жены, который выражен
при помощи одорического знака.
Маша вернулась из города на другой день к вечеру. Она была
недовольно чем-то, но скрывала это и только сказала, зачем это вставлены
все зимние рамы – этак и задохнуться можно. Я выставил две рамы. Нам
есть не хотелось, но мы сели и поужинали.
- Поди, вымой руки, - сказала жена. – От тебя пахнет замазкой. (Моя
жизнь. Т.9, с. 261)
В какой-то момент в рассказе констатируется, что жене не понравился
запах замазки, исходящий от мужа. До этого, в момент развития отношений
молодых людей, было описано, как девушка из обеспеченной семьи получала
удовольствие от запаха краски и скипидара. Теперь ее раздражает и дела
мужа, и его запах, и его присутствие. Это один из знаков, по которым и
молодой муж, и читатель понимают, что отношениям вскоре суждено
закончиться.
В следующем примере запах учительской сравнивается с запахом
полицейской будки:
– Не понимаю, - говорил он (Коваленко) нам, пожимая плечами, - не
понимаю, как вы перевариваете этого фискала, эту мерзкую рожу. Эх,
господа, как вы можете тут жить! Атмосфера у вас удушливая, поганая.
Разве вы педагоги, учителя? Вы чинодралы, у вас не храм науки, а управа
благочиния, и кислятиной воняет, как в полицейской будке. Нет, братцы,
поживу с вами еще немного и уеду к себе на хутор, и буду там раков ловить
и хохлят учить. Уеду, а вы оставайтесь тут со своим Иудой, нехай вин
лопне.
(Человек в футляре. Т. 10, с. 49)
Кроме этого, косвенным выражением запаха служит компонент
«атмосфера у вас удушливая, поганая». В рассказе это метафора, которую
нельзя прочитывать буквально, однако и одорический компонент, и метафора
являются знаком несоответствия помещения и людей своему назначению.
Особенно это заметно еще и потому, что на несоответствие указывает один из
членов учительской среды, при этом остальные учителя давно привыкли к
существующему положению вещей.
В «Рассказе неизвестного человека» одорический компонент с запахом
кухни и судомойки:
- Я не мог хотеть этого, - продолжал Орлов таким тоном, как будто
его вынуждали оправдываться. – Я не тургеневский герой, и если мне когданибудь понадобиться освобождать Болгарию, то я не понуждаюсь в
дамском обществе. (…) Она хочет, чтобы у меня в квартире пахло кухней
и судомойками; ей нужно с шумом перебираться на новую квартиру,
разъезжать на своих лошадях, ей нужно считать мое белье и заботиться о
моем здоровье; ей нужно каждую минуту вмешиваться в мою личную жизнь
и следить за каждым моим шагом, и в то же время искренно уверять, что
мои привычки и свобода останутся при мне. (Рассказ неизвестного человека.
Т.8, с. 158).
Такой запах не может быть прямым желанием женщины. Она, конечно,
не хочет, чтобы в квартире пахло судомойками. Запах выступает в роли знака,
указывающего на несовместимость желаний женщины и мужчины: она
заботится о домашнем уюте, на первое место выходят бытовые хлопоты, а он
ценит, прежде всего, свою свободу.
Запах аптеки является знаком присутствия самой аптеки. По запаху
люди в даже в темноте могут догадаться, где они находятся:
Они лениво, нога за ногу, плетутся вдоль забора и громко
разговаривают о чем-то. Поравнявшись с аптекой, обе фигуры начинают
идти еще тише и глядят на окна.
- Аптекой пахнет… - говорит тонкий. – Аптека и есть! Ах, помню… На
прошлой неделе я здесь был, касторку покупал. Тут еще аптекарь с кислым
лицом и с ослиной челюстью. Вот, батенька, челюсть! Такой именно
Сампсон филистимлян избивал. (Аптекарша. Т.5, с. 193)
Персонажи воспринимают и интерпретируют таким образом
закодированную информацию. В некоторых случаях информация
воспринимается и декодируется вполне однозначно. В приведенном ниже
примере персонаж восхищается запахом, однако одного запаха недостаточно
для получения полной информации. Для полного наслаждения хозяину
требуется визуальный ряд:
Ахинеев восторгается запахами, идущими из кухни. Хозяин доволен.
– Покажи-ка мне, матушка, осетра! – сказал Ахинеев, потирая руки и
облизываясь. – Запах-то какой, миазма какая! Так бы и съел всю кухню! Нукася, покажи осетра! (Клевета. Т.2, с. 276)
В художественном тексте заложенная информация адресована
читателю, который должен принять ее и интерпретировать. На каком-то этапе
культура дисквалифицировала обоняние, как ненадежный сенсорный канал.
В результате культурного семиозиса зрение и слух, в отличие от обоняния,
оказались многократно воспроизведены на уровне знаков. Не случайно, в
языке втречаются знаки именно этих двух видов. Нам знакомо большое
количество визуальных (дорожные знаки, знаки отличий, мимика) и
акустических (гудки, сирены, звонки) знаков. Долгое время в
художественных текстах не встречалось описание запаха. Исследователи
утверждают, что оценочное суждение, основанное на обонятельном
восприятии предмета, звучит куда более категорично, чем та же оценка,
апеллирующая к зрению (Я его на дух не переношу и Я не могу его видеть).
Таким образом, описание запаха подходит для контекста конфликтных
ситуаций как индикатор сбоя коммуникации, в которой участвуют люди
разных возрастов, полов и культур. Приведем пример одорически значимого
компонента рассказа, где запах находится в ряду других аргументов,
обозначающих крайнюю степень негодования:
«Каролина замахала руками и забегала по комнате, как бы боясь,
чтобы ее насильно не раздели.
– Я мою его кисти, палитры и тряпки, я пачкаю свои платья о его картины,
я хожу на уроки, чтобы прокормить его, я шью для него костюмы, я выношу
запах конопляного масла, стою по целым дням на натуре, все делаю, но…
голой? голой? – не могу!!!
- Я разведусь с тобой, рыжеволосая гарпигия! – крикнул Бутронца.» (Жены
артистов. Т.1, с. 57)
Как видно из приведенного примера, визуальные образы делятся на
приемлемые (мыть кисти, пачкать платья, ходить на уроки, шить костюмы,
стоять на натуре) и неприемлемые (стоять на натуре в обнаженном виде).
Одорический образ относится к категории приемлемых: жена может
преодолеть неприятный запах, поскольку зрительный образ для нее важнее
обонятельного.
В заключение следует отметить, что еще не завершен систематический
анализ литературы по этой теме. Однако совершенно очевидно, что эта
проблема исследована еще недостаточно хорошо и число посвященных ей
публикаций непрерывно растет.
Литература
1. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. – М.: «Языки
русской культуры», 1999. – 896 с.
2. Григорьева О.Н. Мир запахов в языке Чехова // Функциональные и
семантические характеристики текста, высказывания, слова. Вопросы
русского языкознания. Выпуск VIII. – М.: Изд-во МГУ, 2000. – 182-194.
3. Эко У. Отсутсвующая структура. Введение в семиологию. – СПб.:
Симпозиум», 2004. – 544 с.
4. Эко У. Роль читателя. Исследования по семиотике текста. – СПб.:
«Симпозиум», 2005. – 502 с.