МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М.В. ЛОМОНОСОВА ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
имени М.В. ЛОМОНОСОВА
ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
На правах рукописи
Гулякевич Дмитрий Леонидович
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ОХРАНА РЕБЕНКА
В РЕСПУБЛИКЕ БЕЛАРУСЬ
Специальность 12.00.08 – уголовное право и криминология;
уголовно-исполнительное право
Диссертация на соискание ученой степени
кандидата юридических наук
Научный руководитель:
доктор юридических наук, профессор
Комиссаров Владимир Сергеевич
Москва – 2015
2
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение…………………………………………………………..
4
Глава 1. Историко-правовой и международно-правовой аспекты
ответственности за посягательства на ребенка…………………….
25
§ 1. Охрана ребенка от преступных посягательств в истории
уголовного права Беларуси………………………………………………
25
§ 2. Охрана ребенка от преступных посягательств как международноправовая проблема………………………………………………………..
56
Глава 2. Систематизация и структуризация преступлений
против ребенка в УК Республики Беларусь………………………….
71
§ 1. Понятие и значение объекта преступления для систематизации и
структуризации преступлений (общие положения)…………………….
§
2.
Видовой
и
непосредственный
объекты
71
преступлений,
направленных против ребенка, как критерий их систематизации……..
88
Глава 3. Криминализация и общая характеристика деяний,
направленных против ребенка: белорусский и российский опыт… 132
§ 1. Понятие и основание криминализации (общие положения)… 132
§ 2. Криминализация и юридический анализ составов вовлечения
несовершеннолетнего в совершение преступления и в антиобщественное
поведение………………………………………………………………....
142
§ 3. Криминализация и юридический анализ уклонения родителей от
содержания
детей
либо
от
возмещения
расходов,
затраченных
государством на содержание детей, находящихся на государственном
обеспечении………………………………………………………………
157
§ 4. Криминализация и юридический анализ злоупотребления
правами
опекуна
или
попечителя,
преступлений,
связанных
усыновлением (удочерением), и подмены ребенка……………………
с
169
§ 5. Криминализация и юридический анализ изготовления и
распространения
порнографических
материалов
или
предметов
порнографического характера с изображением несовершеннолетнего… 192
3
§
6.
О
криминализации
невыполнения
или
ненадлежащего
выполнения обязанностей по воспитанию детей……………………….. 208
Заключение………………………………………………………… 215
Список сокращений и условных обозначений………………... 224
Список литературы………………………………………………. 225
Приложение 1. Проект закона Республики Беларусь «О внесении
изменений и дополнений в Уголовный кодекс Республики Беларусь,
касающихся охраны ребёнка от преступных посягательств…………… 257
Приложение 2. Результаты анкетирования экспертов – педагогов,
работников социальных служб, органов опеки и попечительства…….. 261
Приложение 3. Результаты выборочного изучения уголовных дел о
вовлечении несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 172
УК)………………………………………………………………………….. 264
4
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Выбор темы, посвященной
уголовно-правовой охране ребенка в Республике Беларусь, обусловлен
высокой значимостью политики государств в области охраны и защиты
детства и важностью, в том числе уголовно-правовых средств охраны
ребенка от преступных посягательств.
В
современном
цивилизованном
обществе
ребенок
является
объектом особого внимания и заботы. Такое отношение закреплено в
целом ряде международных документов, являющихся правовой основой
совершенствования
в
данном
направлении
национального
законодательства.
В числе таких документов особенно следует выделить Конвенцию
ООН «О правах ребенка»1, которую справедливо называют детской
конституцией.
Ее
основные
положения
имплементированы
и
в
национальное законодательство Республики Беларусь, а также других
государств.
В современных условиях роста интеграционных процессов большое
значение
имеет
определение
путей
для
сближения
уголовного
законодательства государств в части правовой оценки посягательств на
ребенка, а также
представляется важной проблема имплементации
международных требований и стандартов в сфере охраны ребенка в
национальное уголовное законодательство.
Не
менее
представляются:
важным
комплексный
в
указанном
и
системный
аспекте
исследования
анализ
действующего
уголовного законодательства в контексте оптимизации охраны ребенка от
преступных посягательств;
оценка в условиях совершенствования
уголовного законодательства уровня криминализации и систематизации
общественно
опасных деяний, направленных против ребенка; анализ
Конвенция о правах ребенка: принята резолюцией 44/25 Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября
1989 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения. В 4 т. Т. 2 /
сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. 824 с.
1
5
практического
применения
соответствующих
норм
уголовного
законодательства.
В диссертации впервые предпринята попытка рассмотреть проблему
уголовно-правовой охраны ребенка
на основе сравнительно-правового
исследования норм уголовного законодательства Российской Федерации и
Республики Беларусь. Эти страны, являясь
участниками построения
союзного государства, развивают свое национальное право в направлении
единения и сближения. Более того, с середины ХIХ и до конца ХХ века
уголовное право как России, так и Беларуси развивалось фактически в
едином направлении и по единому образцу, не считая лишь некоторых
нюансов, обусловленных национальными особенностями. Но более чем за
20-летний период, когда развитие всех отраслей права, в том числе и
уголовного, стало осуществляться в рамках суверенных государств,
появилось значительное количество особенностей, которые, несомненно,
требуют исследования на предмет определения их большей или меньшей
адекватности в правовом регулировании.
Вместе с тем, поскольку диссертация посвящена уголовно-правовой
охране ребенка в Республике Беларусь, автором основное внимание
сконцентрировано на анализе норм белорусского законодательства. При
этом такое исследование
в контексте оценки систематизации
и
криминализации рассматриваемых преступлений, в Беларуси проводится
впервые.
Конституция Республики Беларусь, гарантируя защиту детства со
стороны государства, в то же время возлагает обязанность на родителей
или лиц, их заменяющих, воспитывать детей, заботиться об их здоровье,
развитии и обучении. Основным законом особо подчеркивается важность
физического, умственного или нравственного развития детей, которое
оберегается путем установления запрета на жестокое обращение с ними
6
или их унижение, привлечение детей к работам, которые могут нанести
вред такому их развитию (ст. 32)2.
Особое отношение к защите детства гарантируется и отраслевым
законодательством Республики Беларусь, закрепляющим правовой статус
ребенка. Естественно, что такой подход не исключает, а, наоборот, требует
особого внимания к случаям, когда дети попадают в уголовно-правовую
сферу, становясь либо субъектами преступлений, либо их жертвами.
Уголовное право Беларуси издавна основывалось на гуманном
подходе к несовершеннолетним преступникам, изыскивая различные
способы смягчения их ответственности, придавая приоритетное значение
воспитательным мерам, способным без больших издержек вернуть ребенка
в нормальное русло человеческой жизни. Одновременно с этим
направлением внедрялась в законодательство и практику идея всемерной
охраны прав и интересов ребенка, в том числе и охраны его от преступных
посягательств со стороны взрослых лиц. В качестве реализации данной
идеи
белорусский
законодатель
предусматривал
уголовную
ответственность за определенный круг преступлений, непосредственно
посягающих на ребенка. Уголовный кодекс Республики Беларусь,
принятый в 1999 г., (далее – УК)3 достаточно четко очертил особенности
статуса ребенка, оказавшегося в уголовно-правовой сфере, выделив в
самостоятельные разделы (главы) нормы, регулирующие ответственность
лиц, совершивших преступления до достижения ими совершеннолетия, и
нормы,
предусматривающие
ответственность
за
преступные
посягательства на детей. Наряду с этим по всей Особенной части УК
прослеживается особый подход к установлению ответственности за иные
преступления, потерпевшим от которых может оказаться ребенок.
Конституция Республики Беларусь 1994 года (с изменениями и дополнениями, принятыми на
республиканских референдумах 24 ноября 1996 г. и 17 октября 2004 г.). Минск: Амалфея, 2005. 48 с.
2
Уголовный кодекс Республики Беларусь 9 июля 1999 г. № 275-З (по состоянию на 24 октября 2014 г.) //
Электронная база нормативных правовых актов «КонсультантПлюс: Беларусь». Технология 3000
[Электронный ресурс]. Мн.: ООО «ЮрСпектр», 2014.
3
7
Указанная дифференциация выгодно отличает УК 1999 г. от предыдущего
уголовного законодательства и является заметным достижением уголовноправового нормотворчества в данном аспекте.
В настоящее время в Республике Беларусь идет процесс активного
реформирования уголовного законодательства, апробированного в течение
более чем 13-летней практики, что вызвано потребностями дальнейшего
его совершенствования, устранения норм, положений и оценок, не
соответствующих
сегодняшним
реалиям.
В
ходе
этого
процесса
происходит переоценка оснований установления уголовно-правовых
запретов на отдельные деяния, а также переосмысление их вредности с
точки зрения характера и степени общественной опасности, что
непосредственно связано с пересмотром уголовно-правовых санкций.
Концепция
совершенствования
системы
мер
уголовной
ответственности и порядка их исполнения, утвержденная Указом
Президента Республики Беларусь от 23.12.2010 № 6724 ориентирует
законодателя и практику на переоценку значимости мер уголовной
ответственности за совершаемые преступления, ставя в то же время
вопросы о возможной декриминализации некоторых преступлений,
предусмотренных в УК.
Сказанное, несомненно, придает значимость научным исследованиям
ревизионного характера в аспекте современных направлений уголовной
политики.
В настоящей работе предпринята попытка провести комплексный
анализ норм уголовного закона на предмет оптимального обеспечения
охраны ребенка от преступных посягательств, рассматривая его как
общепринятую в международном праве ценность, подлежащую особой
защите. В указанном контексте исследован вопрос об основаниях
Концепция совершенствования системы мер уголовной ответственности и порядка их исполнения: утв.
Указом Президента Республики Беларусь от 23.12.2010 № 672 // Национальный реестр правовых актов
Республики Беларусь. 2011. № 1. 1/12207.
4
8
криминализации
деяний,
направленных
против
ребенка,
их
систематизации, проведен системный юридический анализ преступлений,
объектом которых является ребенок, затронуты спорные вопросы их
правовой оценки, по которым высказаны собственные суждения.
Проведенное исследование позволило автору определить свои
позиции по ряду проблемных в теории уголовного права вопросов,
касающихся его общей части, а также внести предложения по
совершенствованию в целом уголовно-правовой охраны ребенка, включая
законодательство и практику его применения.
Следует также отметить, что УК Республики Беларусь, как и многие
УК других государств, в основном используют исторически сложившиеся
термины «несовершеннолетний» и «малолетний». Однако автор данной
работы, основываясь на общепринятом в международном праве понятии
«ребенок», под которым понимается лицо, не достигшее 18-летнего
возраста, счел возможным ввести данное понятие в научный оборот своего
исследования, о чем более подробно говорится при освещении объекта
рассматриваемых в работе преступлений.
Степень разработанности темы. Исследуемой проблеме посвящен
целый ряд научных работ российских авторов, касающихся как в целом
уголовно-правовой охраны ребенка (несовершеннолетних),
так и
отдельных составов преступлений, направленных против него. В числе
российских авторов, исследующих данную проблему в различных
аспектах, достижения которых учтены в настоящей в диссертации,
необходимо назвать таких ученых, как Л.Б. Абидова, С.В. Анощенкова,
С.Л. Банщикова, В.Ф. Белов, В.Б. Боровиков, Н.И. Ветров, А.Я. Вилке,
Н.В. Гуль, И.К. Дзуцев, А.В. Ермолаев, А.Н. Игнатов, Э.Б. Лазарев, А.Н.
Левушкин, В.А. Лелеков, А.И. Марков, И.Л. Марогулова, Н.В. Машинская,
А.М. Нечаева, В.В. Палий, И.В. Пантюхина, С.В. Петрикова, П.Г.
Пономарев, А.А. Примаченок, О.В. Пристанская, Ю.Е. Пудовочкин, Е.Е.
9
Пухтий, Г.А. Решетникова, К.К. Сперанский, И.Н. Туктарова, Н.П.
Хайдукова, Т.М. Чапурко, А.И. Чучаев, А.Е. Якубов и др.
Вопросы,
относящиеся
к
данной
теме,
рассматривались
в
диссертационных работах, выполненных в Российской Федерации (В.Б.
Александров, В.Л. Андреев, Д.В. Бельцов, Е.Э. Ганаева, А.А. Гордейчик,
И. Г. Гутиева,
А.С. Капитунов, О.В. Кивель,
И.В. Литвинова,
Л.В.
Логинова, А.В. Лысова, А.В. Макаров, А.И. Морозов, О.Ш. Петросян,
Е.Е. Пухтий, Ю.В. Ускова, Н.П. Шевченко, Д.А. Шестаков и др.).
Вместе с тем данная тема не явилась предметом активных
исследований, проводимых белорусскими учеными, разрабатывающих
вопросы уголовного права на основе принятого в 1999 г. УК. Можно
отметить лишь комментарии к соответствующим статьям УК Беларуси,
разделы учебных изданий и некоторые статьи, посвященные, в частности
таким составам преступлений, как уклонение родителей от содержания
детей либо от возмещения расходов, затраченных государством на
содержание детей, находящихся на государственном обеспечении (ст. 174
УК),
ненадлежащее
исполнение
обязанностей
по
обеспечению
безопасности жизни и здоровья детей (ст. 165 УК) и др. Системный анализ
уголовно-правовых запретов в отношении детей в Республике Беларусь
лишь в некоторой степени был проведен в 2003 г. В.И. Пенкратом в ходе
диссертационного исследования по теме «Уголовно-правовая защита
семьи в Республике Беларусь».
Изучение российской и белорусской литературы показало, что по
данной
теме
имеется
целый
ряд
вопросов,
требующих
своего
теоретического решения. К ним относятся, в частности:
– основания и объем криминализации деяний, направленных против
ребенка;
– уровень систематизации таких деяний;
10
–
уровень
имплементации
международно-правовых
в
национальное
требований, касающихся
законодательство
уголовно-правовой
охраны ребенка;
– оценка законодательных конструкций на предмет оптимизации
уголовно-правовой защиты ребенка;
–
уточнение
видового
и
непосредственных
объектов
рассматриваемых преступлений;
– обозначение позиции по квалификации отдельных преступлений,
направленных против ребенка.
Приведенные
разработанность
обстоятельства,
темы
на
в
том
основе
числе
и
недостаточная
действующего
уголовного
законодательства Республики Беларусь, обусловили ее актуальность и
выбор.
Объектом
общественные
диссертационного
отношения,
возникающие
исследования
в
сфере
являются
регулирования
ответственности за преступные посягательства на ребенка и использования
уголовно-правовых средств по противодействию этим деяниям.
Предметом исследования являются:
положения международно-правовых актов, относящиеся к охране
ребенка;
Конституции Российской Федерации и Республики Беларусь;
нормы действующего уголовного законодательства Российской
Федерации и Республики Беларусь, устанавливающие ответственность за
преступления, направленные против ребенка;
нормы других отраслей отечественного законодательства;
нормы уголовного законодательства других государств;
постановления Пленумов Верховных Судов Российской Федерации и
Республики
Беларусь,
правоприменительная
Беларусь и Российской Федерации;
научные публикации по данной теме;
практика
Республики
11
Выбор объекта и предмета исследования обусловлен актуальностью
избранной темы и необходимостью совершенствования законодательства и
практики его применения в сфере уголовно-правовой охраны ребенка как
особо значимой социально-правовой ценности.
Цели и задачи исследования. Цели диссертации заключаются в
комплексном исследовании уголовно-правового регулирования охраны
ребенка
от
преступных
криминализации
посягательств
общественно
опасных
в
аспекте
деяний,
их
оснований
наказуемости,
обеспечения принципа системности построения уголовно-правовых норм и
имплементации
стандартов,
в
национальное
формирование
на
законодательство
этой
основе
международных
предложений
совершенствованию законодательства и практики его
по
применения,
осуществленные с учетом тенденций развития уголовной политики
Республики Беларусь в современных условиях.
Для достижения указанной цели поставлены следующие задачи:
– изучить исторический опыт Российской Федерации и Республики
Беларусь в части регламентации уголовной ответственности за преступные
посягательства на ребенка;
– изучить международно-правовые требования и подходы к охране
ребенка,
как
особой
правоохраняемой
ценности,
от
преступных
посягательств и на этой основе дать оценку уровня имплементации норм
международного права в национальное законодательство;
– провести научный анализ признаков составов преступлений,
направленных непосредственно на ребенка;
– на основе изучения практики применения статей, включенных в
главу 21 УК Беларуси «Преступления против уклада семейных отношений
и интересов несовершеннолетних», проанализировать спорные вопросы,
возникающие при квалификации этих преступлений, и предложить пути их
решения;
12
–
выявить
пробелы
в
уголовно-правовом
регулировании
ответственности за посягательства, направленные против детей, внести
предложения по их устранению.
Методологическую
основу
диссертационного
исследования
составляет диалектический метод познания, на основе которого правовые
явления
и нормы изучались в их развитии и взаимосвязи. Методика
исследования предполагает использование исторического, логического,
функционального методов. При написании работы использовались также
частно-научные методы: историко-правовой (при исследовании истории
развития
уголовного
законодательства
Беларуси
и
России
по
регламентации рассматриваемых преступлений); сравнительно-правовой
(при
сравнительном
анализе
соответствующих
норм
уголовного
законодательства Российской Федерации и Республики Беларусь, а также
других государств); социологический (при изучении практики применения
рассматриваемых норм УК, при проведении опросов респондентов);
статистический
(при
сборе
и
анализе
данных
статистики
о
рассматриваемых преступлениях, их динамике); формально-логический
(при анализе законодательных конструкций и используемых в них
уголовно-правовых
систематизации
терминов),
и
системно-структурный
структуризации
норм,
(при
оценке
регламентирующих
ответственность за посягательства на ребенка).
Теоретической основой исследования являются фундаментальные
труды таких российских и белорусских ученых, как: А.Н. Аверьянов,
Н.А.Бабий, А.В. Барков, А.И. Бойко, В.Н. Винокуров, А.Ф. Вишневский,
И.М. Гальперин, М.А. Гельфер, А.А. Герцензон, И.И. Горелик, И.О.
Грунтов, П.С. Дагель, Ю.А. Демидов, Т.И. Довнар, Н.Д. Дурманов, М.А.
Ефимов, А.Э. Жалинский, Н.И. Загородников, А.Г. Здравомыслов, Г.А.
Злобин, Е.П. Ильин, С. Г. Келина, Д.А. Керимов, В.С. Комиссаров, Н.И.
Коржанский, А.И. Коробеев, Н.Е. Крылова, В.Н. Кудрявцев, А.В.
Кузнецов, Н.Ф. Кузнецова, В.А. Кучинский, Н.А. Лопашенко, А.И.
13
Лукашов, В.В. Лунеев, В.Б. Малинин, В.П. Малков, В.В. Марчук, А.В.
Наумов, Б.С. Никифоров, Г.П. Новоселов, А.А. Пионтковский, А.И. Рарог,
Э.А. Саркисова, Н.С. Таганцев, В.Я. Таций, П.С. Тоболкин, А.Н. Трайнин,
П.А. Фефелов, В.Д. Филимонов, А.В. Шидловский,
И.А. Юхо, А.М.
Яковлев и др.
При исследовании вопроса о наказуемости преступлений против
ребенка, результаты которого включить в данную диссертацию не
позволил ее объем, большую роль сыграли труды таких ученых, как Л.В.
Багрий-Шахматов, Н.А. Беляев, И.М. Гальперин, В.И. Зубкова, И.И.
Карпец, А.П. Козлов, Л.Л. Кругликов, С.И. Курганов, А.И. Марцев, И.С.
Ной, П.П. Осипов, С.В. Полубинская, М.Д. Шаргородский и др.
Эмпирическую основу исследования составляют: статистические
материалы ИЦ МВД Республики Беларусь и Министерства юстиции
Республики Беларусь; опубликованная судебная практика Верховного
Суда СССР, РСФСР, Российской Федерации и Республики Беларусь и
обзоры практики Верховного Суда Республики Беларусь и Верховного
Суда
Российской
Федерации;
материалы
150
уголовных
дел,
рассмотренных судами Республики Беларусь. По разработанным автором
анкетам
было
проведено
анкетирование
50
сотрудников
правоохранительных органов, 50 респондентов системы образования
(педагогических работников средних и высших учебных заведений,
учащихся гимназий, студентов Государственного института управления и
социальных технологий БГУ (по специальности «Социальная работа»), 20
работников органов опеки и попечительства.
Нормативную базу исследования составляют международные
правовые акты, Конституции Российской Федерации и Республики
Беларусь, Уголовные кодексы
Российской Федерации и Республики
Беларусь, Семейный кодекс Российской Федерации и Кодекс Республики
Беларусь о браке и семье, Федеральный закон Российской Федерации от
24 июля 1998 № 124-ФЗ (в ред. от 02.12.2013) «Об основных гарантиях
14
прав ребенка в Российской Федерации» и Закон Республики Беларусь от 19
ноября 1993 г. (в ред. от 12.12. 2013 г.) «О правах ребенка», Декрет
Президента Республики Беларусь от 24 ноября 2006 г. № 18 (в ред. от
23.02. 2012 г.) «О дополнительных мерах по государственной защите детей
в неблагополучных семьях», постановления Пленумов Верховных Судов
Российской Федерации и Республики Беларусь.
Научная новизна диссертации состоит в том, что она представляет
собой комплексное системное исследование проблемы уголовно-правовой
охраны ребенка в Республике Беларусь, с учетом международных
стандартов, законотворческого и правоприменительного опыта Российской
Федерации.
Основными
научными
результатами,
которые
характеризуют
новизну проведенного исследования, являются: формулирование видового
объекта (интересов ребенка) и соответствующих ему непосредственных
объектов
рассматриваемых
преступлений;
предложения
по
совершенствованию уголовно-правового регулирования ответственности
за преступные посягательства на ребенка; выводы, имеющие значение для
нормотворческого опыта и правоприменительной практики, а также по
систематизации
норм,
регламентирующих
ответственность
за
посягательства на ребенка, по их структуризации и формулированию их
диспозиций и санкций.
Положения, выносимые на защиту
1. В современных условиях, когда происходят интенсивные
процессы по развитию и совершенствованию права на основе стремления
к четкому соблюдению международных требований, с одной стороны, и
единению правовых систем государств, с другой, возрастает значение
сравнительно-правовых исследований в целях повышения эффективности
права в целом и правовых институтов в отдельности. Уголовно-правовая
охрана ребенка как международно-правовая проблема является одной из
15
достаточно значимых сфер, проведение сравнительных исследований в
которой могло бы явиться существенным вкладом в реализацию
комплексных задач по сближению правовых подходов к оценке ребенка
как социальной ценности,
развитию гуманистических тенденций в
уголовном праве, а также сохранению и укреплению сложившихся в
обществе нравственных начал.
2. Обосновано, что ребенок как общепризнанная на мировом уровне
особо охраняемая ценность должен рассматриваться как самостоятельный
видовой объект, понимаемый как слагаемое системы более высокого
уровня.
В
этой
связи,
признавая
важность
выделения
в
УК
самостоятельной главы, посвященной охране ребенка, предлагается главу
21 УК Республики Беларусь назвать «Преступления против интересов
ребенка и семьи» и рассматривать «интересы ребенка» как обобщенный
феномен, подлежащий уголовно-правовой охране. Такой подход в большей
мере отвечал бы требованиям системности в классификации объектов по
вертикали и имел бы значение для совершенствования систематизации и
структуризации преступлений, направленных против ребенка, адекватной
оценки характера и степени их общественной опасности в системе
преступлений против человека, а также в системе иных преступлений,
причиняющих вред ребенку, для обеспечения разумного баланса в
установлении и применении уголовно-правовых санкций за указанные
посягательства.
3. Предлагается определить понятие «интересы ребенка» как
объективно существующие жизненные потребности и законодательно
закрепленные
права,
соответствующие
общепринятым
в
обществе
требованиям по нормальному развитию ребенка и формированию его как
личности. Данное понятие можно рассматривать как системно-логическую
конструкцию, охватывающую непосредственные объекты преступлений,
включенных в главу 21 УК, позволяющую их конкретизировать с учетом
особенностей объективных признаков этих преступлений.
16
4. Непосредственные объекты преступлений против ребенка,
предусмотренных гл. 21 УК, предлагается определять, исходя из
международно-правовых оценок охраняемых ценностей, а именно:
полноценное
соответствующее
и
гармоничное
развитие
нравственно-правовым
личности
ценностям
ребенка,
общества
и
государства (ст. 172 и 173 УК);
здоровое
развитие
и
благополучие
ребенка,
обеспечиваемые
удовлетворением его имущественных интересов (ст. 174 УК);
имущественное благополучие и его гармоничное и здоровое развитие
(ст. 176 УК);
полноценное физическое, психическое, духовное и нравственное
развитие ребенка (ст. 177 УК);
наилучшие интересы ребенка, которые должны учитываться в
первостепенном порядке (ст. 1771 УК);
право ребенка знать своих родителей, право на их заботу и право на
сохранение своей индивидуальности (ст. 180 УК).
5. На основе определений видового и основного непосредственного
объектов
рассматриваемых
преступлений
вносятся
предложения
формально-логического и системно-структурного характера:
а) о новом названии главы 21 УК – «Преступления против интересов
ребенка и семьи»;
б) об исключении из этой главы статей 178 «Разглашение врачебной
тайны» и 179 «Незаконные собирание либо распространение информации
о
частной
жизни»
как
не
соответствующих
видовому
объекту
объединенных в главе 21 преступлений;
в)
о
перенесении
предусмотренного
расположенного
в
в
ст.
главе
в
главу
169
20
УК
УК
21
УК
состава
«Развратные
«Преступления
неприкосновенности или половой свободы».
преступления,
действия»,
против
ныне
половой
17
Некоторые
из
указанных
предложений
согласуются
с
предложениями российских ученых относительно совершенствования
Уголовного кодекса Российской Федерации
с учетом определения
видового объекта рассматриваемых преступлений (в части изменения
названия
главы
20
УК
РФ
«Преступления
против
семьи
и
несовершеннолетних», перенесения в нее статей, предусматривающих
ответственность за развратные действия (ст. 135), изготовление и оборот
материалов
или
предметов
с
порнографическими
изображениями
несовершеннолетних (ст. 2421), использование несовершеннолетнего в
целях изготовления порнографических материалов или предметов (ст.
2422)).
6.
В
части
имплементации
в
национальное
уголовное
законодательство международных стандартов, касающихся уголовноправовой охраны ребенка, сделаны следующие выводы:
а) оценивая как достаточно высокий уровень имплементации в
национальное уголовное законодательство международных стандартов,
касающихся признания преступными деяний, направленных против детей,
и особенностей их уголовно-правовой оценки, отмечается, что чаще всего
используемый белорусским законодателем способ включения ребенка как
потерпевшего в качестве квалифицирующего признака в отдельные, так
называемые общие составы преступлений, не всегда позволяет оптимально
обеспечить реализацию международно-правовых требований, поскольку
целый ряд признаков деяний, направленных против ребенка, оказывается
за пределами уголовно-правовой сферы;
б) в целях оптимизации уголовно-правовой охраны нравственного
развития ребенка, обеспечиваемого, прежде всего, в процессе воспитания в
семье,
вносится
и с учетом законотворческого опыта Российской Федерации,
предложение
о
криминализации
неисполнения
или
ненадлежащего исполнения обязанностей по воспитанию ребенка и
включении данного состава преступления в главу 21 УК;
18
в)
в
целях
обеспечения
полноты
правового
регулирования
ответственности за полноценное нравственное и физическое развитие
ребенка вносится предложение о формулировании самостоятельного
состава преступления – склонения ребенка к потреблению наркотических
средств или психотропных веществ с помещением его в главу 21 УК и
дифференциацией ответственности в зависимости от возраста ребенка
(несовершеннолетний и малолетний);
г) в целях обеспечения дифференцированной ответственности за
посягательства на свободу ребенка в зависимости от его возраста
(несовершеннолетний
и
малолетний),
вносится
предложение
о
формулировании самостоятельного состава преступления – торговля
детьми с включением его в главу 21 УК. Данное предложение обусловлено
и необходимостью сохранения уголовной ответственности за торговлю
ребенком в условиях, когда белорусским законодателем проектируется
отказ
от признания преступным торговли людьми, понимаемой как
сделки, не сопряженной с целью эксплуатации, что противоречит
международным
подходам,
согласно
которым
следует
признавать
преступлением торговлю детьми или их контрабанду в любых целях и в
любой форме. Дозволение торговать детьми, на наш взгляд, нанесет
непоправимый вред нравственным устоям общества;
д) предлагается восполнить пробельность норм уголовного закона, в
которых несовершеннолетний или малолетний вообще не предусмотрены в
качестве квалифицирующих признаков, посредством введения их в
следующие статьи: ст. 132 (вербовка, обучение, финансирование и
использование наемников), ст. 145 (доведение до самоубийства), ст. 149
(умышленное причинение менее тяжкого телесного повреждения), ст. 163
(принуждение к даче органов или тканей для трансплантации), ст. 183
(незаконное лишение свободы), ст. 328 (незаконный оборот наркотических
средств, психотропных веществ, их прекурсоров и аналогов), ст. 332
(организация либо содержание притонов для потребления наркотических
19
средств, психотропных веществ, их аналогов или иных одурманивающих
средств), ст. 339 (хулиганство), ст. 394 (принуждение к даче показаний), ст.
397 (заведомо незаконные задержание или заключение под стражу), ст. 404
(принуждение свидетеля, потерпевшего или эксперта к отказу от дачи
показаний или заключения либо к даче ложных показаний или
заключения).
7. В части совершенствования законодательной конструкции
отдельных
составов
преступлений,
направленных
против
ребенка,
предлагается:
а) включить в ч. 3 ст. 172 УК «Вовлечение несовершеннолетнего в
совершение преступления» в качестве квалифицирующего признака:
вовлечение несовершеннолетнего в преступную организацию. Отсутствие
его в настоящей редакции данной нормы является законодательным
пробелом,
вследствие
чего
вовлечение
в
указанное
преступное
формирование может повлечь более мягкие юридические последствия, чем
вовлечение в организованную преступную группу;
б) привести в соответствие ст. 174 УК «Уклонение родителей от
содержания
детей
либо
от
возмещения
расходов,
затраченных
государством на содержание детей, находящихся на государственном
обеспечении» со ст. 140 КоБС, согласно которой суд, исходя из интересов
ребенка, вправе обязать бывшего усыновителя выплачивать средства на
содержание ребенка;
в) включить в качестве альтернативной формы уклонения родителей
от возмещения расходов, затраченных государством на содержание детей,
находящихся на государственном обеспечении, появление на работе в
состоянии алкогольного, наркотического или токсического опьянения,
препятствующего лицу выполнять профессиональные обязанности;
г) расширить уголовно-правовой запрет, содержащийся в ст. 176 УК
«Злоупотребление
формулирования
правами
данного
опекуна
состава
или
попечителя»,
преступления
как
путем
формального,
20
предусмотрев
в
качестве
альтернативных
преступных
деяний
использование опеки или попечительства из корыстных или иных личных
побуждений, а также умышленное оставление подопечного без надзора
или необходимой помощи, создающее угрозу для ребенка оказаться в
социально опасном положении;
д) совершенствовать редакцию ст. 1771 «Незаконные действия по
усыновлению (удочерению) детей» в части расширения как сферы
деятельности по устройству детей, оставшихся без попечения родителей,
так и субъектного состава данного преступления, что вытекает из логики
предусмотренных в брачно-семейном законодательстве императивов:
КоБС Беларуси установил запрет на более широкую сферу деятельности
юридических и физических лиц, то есть по выявлению, учету и устройству
детей-сирот, детей, оставшихся без попечения родителей, и детей,
находящихся в социально опасном положении, не уполномоченных на ее
осуществление законодательством Республики Беларусь (ч. 6 ст. 117
КоБС). Согласно ст. 1181 КоБС ответственности в соответствии с
законодательством Беларуси должны подлежать должностные лица
органов опеки и попечительства, должностные лица иных организаций,
уполномоченные законодательством Республики Беларусь осуществлять
защиту прав и законных интересов детей, за невыполнение возложенных
на них обязанностей в данной деятельности, предоставление заведомо
недостоверных
сведений
о
детях-сиротах,
детях,
оставшихся
без
попечения родителей, и детях, находящихся в социально опасном
положении, а также за иные действия, направленные на сокрытие ребенка
от устройства на воспитание в семью. В этой части предлагается введение
специальных (квалифицированных) составов преступлений, субъектом
которых явятся вышеуказанные должностные лица, а также иные лица,
уполномоченные на совершение действий по устройству детей-сирот;
е) исключить из ч. 1 ст. 3431 УК Республики Беларусь указание на
цели применительно к изготовлению предметов порнографического
21
характера с изображением заведомо несовершеннолетнего. Данное
предложение вносится в условиях роста преступлений, связанных с
детской
порнографией,
и
разработки
государственными
органами
Беларуси мероприятий, направленных на ужесточение мер в отношении
педофилов. Оно обусловлено исключительным цинизмом самого факта
изготовления предмета порнографического характера с изображением
заведомо несовершеннолетнего и необходимостью пресекать любые
подобные действия, независимо от целей. При этом автором учтен
исторический опыт отечественного законодательного регулирования, а
также современные подходы законодателей ряда государств (Эстонская
Республика, Грузия, Молдова). Полагаем, что такой подход может быть
воспринят и российским законодателем;
ж) на основе констатации нарушения технико-юридических приемов
построения уголовно-правовых норм в ч. 2 ст. 3431 УК Беларуси, в которой
наряду с квалифицирующими признаками предусмотренного в ней
преступления (повторность, группа лиц, использование глобальной
компьютерной сети Интернет, иной сети электросвязи общего пользования
либо выделенной сети электросвязи) предусмотрено самостоятельное
деяние в виде использования заведомо несовершеннолетнего для
изготовления порнографических материалов, печатных изданий или иных
предметов порнографического характера с его изображением, предлагается
восстановить исключенное из ст. 173 УК положение в части вовлечения
несовершеннолетнего в совершение действий, связанных с изготовлением
материалов или предметов порнографического характера, и ввести
самостоятельный
состав
преступления
–
использование
несовершеннолетнего для изготовления порнографических материалов или
предметов
порнографического
характера
с
его
изображением,
предусмотрев в том числе и такой квалифицирующий признак как
совершение этого преступления родителем, педагогом или иным лицом, на
которое возложены обязанности по воспитанию ребенка.
22
Данное предложение потребует и корректировки санкции ч. 1 ст. 169
УК «Развратные действия», которая в настоящее время выглядит явно
непропорциональной по отношению к санкции ч. 2 ст. 3431 УК.
з) с учетом прогрессирующей тенденции совершения преступлений,
направленных против половой неприкосновенности детей, их родителями
либо
лицами,
«Изнасилование»,
их
заменяющими,
167
предлагается
«Насильственные
в
действия
статьи
166
сексуального
характера», 168 «Половое сношение и иные действия сексуального
характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста», 169
«Развратные действия», 171 «Использование занятия проституцией или
создание условий для занятия проституцией» ввести квалифицирующий
признак – совершение преступления родителем, педагогом или иным
лицом, на которое возложены обязанности по воспитанию ребенка».
Теоретическая
значимость
диссертационного
исследования
заключается в научно-обоснованной, с использованием сравнительноправового метода, оценке криминализации деяний, направленных против
ребенка,
и
определении
путей
совершенствования
белорусского
уголовного законодательства в части закрепления указанных деяний и
усиления охранительной функции уголовного права в рассматриваемой
сфере. На материалах и результатах проведенного диссертационного
исследования может основываться дальнейшая разработка поставленных
вопросов, связанных с оптимизацией уголовно-правовой охраны ребенка.
Практическая значимость исследования состоит в том, что
предложения диссертанта, направленные на совершенствование уголовноправового регулирования ответственности за посягательства на ребенка,
могут быть учтены в законотворческой и правоприменительной практике.
Теоретические обобщения и выводы могут использоваться в учебном
процессе по курсам уголовного права и криминологии, а также в научных
исследованиях по смежным проблемам.
23
Апробация
результатов
диссертационного
исследования.
Диссертация подготовлена на кафедре уголовного права и криминологии
юридического факультета Московского государственного университета
им. М.В. Ломоносов, где проходило ее рецензирование и обсуждение
рассматриваемых вопросов.
Основные
результаты
совершенствованию
исследования
российского
и
и
предложения
белорусского
по
уголовного
законодательства и практики его применения изложены в 16 статьях, в том
числе четырех
статьях
в изданиях, входящих
в перечень ВАК
Министерства образования и науки Российской Федерации, и одиннадцати
статьях в изданиях,
входящих в перечень ВАК Республики Беларусь.
Всего по теме диссертации опубликовано 38 работ.
Сформулированные результаты исследования докладывались и
были предметом обсуждения на заседаниях кафедры правовых дисциплин
Государственного института управления и социальных технологий
Белорусского
государственного
республиканских
университета,
научно-практических
международных
конференциях,
и
российских
конгрессах уголовного права: «Конституция Республики Беларусь – основа
преобразований государства и общества (К 10-летию Основного закона)
(республиканская научная конференция, г. Минск, 3 марта 2004 г.);
«Системность в уголовном праве» (II Российский конгресс уголовного
права, г. Москва, 31 мая – 1 июня 2007 г.); «Проблемы совершенствования
правовых средств и механизмов противодействия преступности в
современном
обществе»
(Международная
научно-практическая
конференция, г. Минск, 13 – 14 октября 2006 г.); «Криминальний кодекс
Украiни 2001 р.: проблеми застосування i перспективи удосконалення»
(Международная научно-практическая конференция, г. Львов, 13 – 15
квiтня 2007 г.); «Противодействие преступности: уголовно-правовые,
криминологические и уголовно-исполнительные аспекты» (III Российский
конгресс уголовного права, г. Москва, 29 – 30 мая 2008 года); «Категория
24
«цель» в уголовном, уголовно-исполнительном праве и криминологии» (IV
Российский конгресс уголовного права, г. Москва, 28 – 29 мая 2009 г.);
«Уголовно-правовая защита конституционных прав человека (к 15-летию
Конституции
России)»
(Международная
научно-практическая
конференция, г. Санкт-Петербург, 26 – 27 мая 2009 г.); «Уголовное право:
стратегия развития в XXI веке» (III международная научно-практическая
конференция, г. Москва, 21 января 2006 г.); «Научные основы уголовного
права и процессы глобализации» (V Российский конгресс уголовного
права, г. Москва, 27 – 28 мая 2010 г.); «Проблемы уголовной политики,
экологии и права» (Международная научно-практическая конференция, г.
Санкт-Петербург,
24
антикриминальная
–
25
политика
мая
2010
г.);
на
Евразийском
«Государственная
пространстве»
(Международная научно-практическая конференция, г. Санкт-Петербург,
19 мая 2010 г.); «Проблемы кодификации уголовного закона: история,
современность, будущее (Посвящается 200-летию проекта Уголовного
уложения 1813 года) (VIII Российский конгресс уголовного права, г.
Москва, 30 – 31 мая 2013 г.); Проблемы борьбы с преступностью и
подготовки кадров для правоохранительных органов (международная
научно-практическая конференция, г. Минск, 4 апреля 2013 г.); «Проблемы
правоприменительной
деятельности
в
Республике
Беларусь
(республиканская научная конференция, г. Гродно, 28 – 29 марта 2003 г.);
Межвузовской научной конференции молодых ученых (г. Минск, 23
апреля 2009 г.), Межвузовской научной конференция студентов и
аспирантов (г. Минск, 15 апреля 2010 г.); «Совершенствование правового
регулирования системы противодействия преступности» (международная
научно-практическая конференция, г. Минск, 18 – 19 октября 2013 г.).
Структура диссертации отражает цель и задачи и предмет
исследования. Она состоит из введения, основной части из трех глав,
объединяющих десять параграфов, заключения, списка сокращений и
условных обозначений, списка литературы и приложений.
25
ГЛАВА 1. ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ И МЕЖДУНАРОДНОПРАВОВОЙ АСПЕКТЫ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА
ПОСЯГАТЕЛЬСТВА НА РЕБЕНКА
§ 1. Охрана ребенка от преступных посягательств в истории
уголовного права Беларуси
В
современных
научных
исследованиях
в
области
права
традиционным стало использование историко-правового метода. И это не
дань моде. История помогает обогащать видение проблем сегодняшнего
дня, извлекать пользу от всего того, что наработано человечеством за
периоды его существования. Использование данного метода в праве
особенно привлекательно, поскольку теперь достаточно широко открыты
границы для детального изучения досоветского законодательства, чего не
было в период развития советской науки, а также для критического
осмысления правовых концепций и подходов периода советской власти,
что при ее существовании далеко не всегда поощрялось.
Экскурс в историю уголовно-правовой охраны ребенка невозможно
провести
в отрыве от развития
подходов к
уголовно-правовому
регулированию его ответственности. Это предопределяется содержанием
ювенального уголовного права, предполагающего и тесную взаимосвязь
ювенальной и антиювенальной преступности, что хорошо подчеркнуто
Ю.Е. Пудовочкиным. Он отмечает, что их взаимосвязь имеет причинноследственную характеристику: первая, являясь причиной второй, в то же
время и сама ею определяется. В силу этого уголовно-правовые нормы,
регулирующие
отношения
несовершеннолетних
и
по
противодействию
преступлениям
против
преступлениям
них,
правомерно
рассматривать как единый комплекс правовых предписаний, направленных
на защиту интересов несовершеннолетних5. В этой связи необходимо
Пудовочкин Ю.Е. Ювенальное уголовное право: понятие, структура, источники // Журнал российского
права. 2002. № 3. С. 45-46.
5
26
обратить внимание на ученых, положивших начало комплексному
рассмотрению указанных двух сторон уголовной политики в сфере борьбы
с преступностью несовершеннолетних и в их органическом единстве. В
Республике Беларусь это – А.А. Примаченок (70-е годы 20 века)6, в России
– К.К. Сперанский (90-е годы 20 века)7.
Такой подход приемлем и для исследования развития уголовного
законодательства главным образом в аксиологическом аспекте в части
эволюционизирования
отношения
государства
к
ребенку
как
правоохраняемой ценности. Поэтому исследование данного вопроса
предполагает обращение к нормам, предназначенным не только для
охраны ребенка от преступных посягательств, но и регулирующим
особенности ответственности несовершеннолетних за совершаемые ими
преступные деяния, что включает и оценку развития законодательства в
части
определения
минимальных
возрастных
границ
уголовной
ответственности. Однако этот аспект будет затрагиваться лишь в общем
плане (попутно).
В историко-правовой науке принято подразделять этапы развития
права на досоветский, советский и постсоветский периоды. Данная
классификация исторических периодов представляется удобной и в
контексте настоящего исследования.
Источники досоветского белорусского права охватывают достаточно
большой период времени. Развитие права в Беларуси в досоветский период
можно
подразделить
в
свою
очередь
на
несколько
этапов,
соответствующих, во-первых, общественно-экономическим формациям, в
условиях которых формировалась белорусская государственность, и, вовторых, связанных с действием на территории Беларуси законодательных
актов, регулирующих, в том числе и уголовно-правовые отношения.
См. Примаченок А.А. Совершенствование уголовно-правовой системы
правонарушениями несовершеннолетних. Минск: Навука i тэхнiка, 1990. 272 с.
6
мер
борьбы
с
См. Сперанский К.К. Уголовно-правовая борьба с преступлениями несовершеннолетних и против
несовершеннолетних. Ростов-на-Дону: изд-во Ростовского ун-та, 1991. 178 с.
7
27
Изучая
историю
государства
и
права
Беларуси,
ученые-
исследователи отмечают, что становление государственности у восточных
славян, к которым относилось и белорусское население, проходило в
течение длительного периода (с VII – VI в. до н.э. и до VIII – IX в. н.э.).
Поведение населения в этот период регулировалось обычным правом и
правилами, предписанными религией8. Разумеется, что
какие-либо
источники права для этого периода не характерны. Их просто не было.
IX – XII века историки права называют периодом становления и
развития феодализма в Беларуси. В этот период также господствовало
обычное (неписанное) право. Но и тогда, когда стало развиваться писанное
право, которое закреплялось в грамотах князей, договорах и других
разрозненных актах, четко очерченных норм, относящихся к уголовному
праву, не выявлено. Однако, как утверждают исследователи, были
периоды, когда белорусские княжества подчинялись киевским князьям9, и
на некоторых белорусских землях имело место применение норм «Русской
Правды», которая обоснованно считается крупнейшим памятником
Древнерусского государства, памятником феодального права.
Следует также отметить, что основные положения «Русской правды»
как свидетельства зарождающегося российского систематизированного
права получили развитие в последующих актах, в том числе и
действовавших в Беларуси. Кроме того, по мнению некоторых историков,
отдельные нормы «Русской Правды» были сходны с нормами Литовских
статутов,
что
свидетельствовало
о
взаимосвязанности
правового
регулирования ряда вопросов, как на Руси, так и на территории Литвы, к
которой в то время относились белорусские земли.
См. Кузнецов И.Н., Шелкопляс В.А. История государства и права Беларуси: пособие для студентов
высших учебных заведений. Минск: Тесей, 2004. С. 5.
8
См. Вiшнеускi А.Ф., Вишнеуская І.У. Гiсторыя дзяржавы i права Беларусi. Мiнск: Фiл Серв Плюс, 2000.
С. 21.
9
28
В аспекте нашего исследования анализ норм «Русской правды»
имеет значение с точки зрения определения подходов к уголовно-правовой
охране детей в более древнее, чем феодализм, время, тем более, что в
последующие периоды (XIX – XX в.) право Беларуси развивалось в тесном
взаимодействии с русским (российским) правом.
Характерной чертой данного акта было то, что в нем нашли
закрепление нормы обычного права, обусловленные необходимостью
защиты определенных благ и
ценностей, которые на то
время
признавались таковыми. В системе норм всех шести редакций «Русской
правды», в том числе и ее Пространной редакции, регулирующей
общественные отношения в различных сферах жизни, приоритетное место,
как по расположению, так и по объему, занимали уголовно-правовые
нормы.
Несмотря на то, что в данном законе, хотя и в зачаточном виде,
получили закрепление некоторые уголовно-правовые принципы и подходы
к регулированию вопросов общего характера, вопросы, связанные с
субъектом
преступления
несовершеннолетних
в
вообще
частности,
и
с
фактически
ответственностью
урегулирования
не
получили.
При определении круга преступного и наказуемого «Русская
Правда» исходила из понимания на то время важности защищаемых
правом таких объектов, как жизнь человека, его здоровье, честь, а также
собственность.
Для «Русской Правды» характерно было также и то, что
внутрисемейные преступления были предметом осуждения со стороны
церкви, государство в лице княжеской власти их не преследовало.
Вероятно, в силу этого мы не находим в данном документе уголовноправовой оценки деяний, направленных против детей. Отсутствие акцента
29
на данном объекте объясняется и неурегулированностью особенностей
уголовной ответственности ребенка10.
Последующая история развития белорусского законодательства
связана с созданием в конце XII в. Великого Княжества Литовского,
объединившим как в первом суверенном государстве белорусские и
литовские княжества.
Для этого периода характерно развитие уже систематизированного
права, в том числе и уголовного. Отдельные его нормы прослеживаются на
первом этапе развития права в таких законодательных актах, как грамоты
(привилеи)
великих
князей11.
Все
эти
акты
в
большей
части
регламентировали гражданско-правовые отношения, но в отдельных
случаях они закрепляли и некоторые нормы уголовно-правового характера
(устанавливались наказания за убийство, имущественные и другие
преступления).
К указанному периоду относится принятие и такого известного
источника уже кодифицированного уголовного права, как Судебник
Великого Княжества Литовского, утвержденный князем Казимиром в 1468
г. (Судебник Казимира 1468 г.). Приоритетное место в Судебнике
занимали нормы уголовного права. В них нашли уже отражение
некоторые
принципы
уголовного
права
(виновной
и
личной
ответственности, справедливости и индивидуализации наказания), а также
намечалась попытка определения ряда уголовно-правовых понятий.
В аспекте нашего исследования особенностью Судебника явилось
установление минимального возраста уголовной ответственности – семь
лет. Ученые такое законодательное введение относят к прогрессивным «по
своему времени» положениям12. Между тем, о какой-либо защите ребенка,
Российское законодательство X – XX веков: в 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984
– 1994. Т. 1: Законодательство Древней Руси / отв. ред. тома В.Л. Янин. 1984. С. 64-73.
10
11
См. Кузнецов И.Н., Шелкопляс В.А. Указ. соч. С. 20-21.
12
См. Кузнецов И.Н., Шелкопляс В.А. История государства и права Беларуси. Минск: Дикта, 1999. С. 35.
30
в том числе и уголовно-правовыми средствами, речь вообще не шла.
Разумеется, не было установлено каких-либо особенностей, касающихся
уголовной
ответственности
несовершеннолетних,
применения
и
исполнения в отношении их наказаний. Все это можно объяснить
незрелостью правосознания создателей законов, еще не готовых к
пониманию
значимости
и
особенностей
уголовно-правового
регулирования указанных вопросов.
Процесс развития кодифицированного законодательства в Великом
Княжестве Литовском имел свое продолжение и был реализован в его трех
статутах: 1529 г., 1566 г. и 1588 г. Прогрессивное значение этих статутов
неоднократно
отмечалось
в
литературе.
Их
нормы
подвергались
тщательному исследованию, системному анализу и комментариям.
Статут 1529 г. называют развернутым кодексом феодального права,
действовавшим в Великом княжестве Литовском13. Он не был отраслевым
законом, а регулировал вопросы, относящиеся к различным отраслям
права, но вопросы уголовного права регулировались в Статуте с
достаточной полнотой. Из 13 разделов Статута непосредственно вопросам
уголовного права были посвящены 4 раздела. По сравнению с Судебником
Казимира, в Статуте был более четко очерчен круг преступного, уже
наметилась попытка классификации преступлений в зависимости от
объекта их посягательства и степени опасности. Достаточно большой круг
преступлений был установлен в целях охраны человека, его жизни,
здоровья, чести и достоинства. Но при всем многогранном характере
Статута 1529 г., его некоторых прогрессивных тенденциях, нормы,
касающиеся уголовно-правовой охраны несовершеннолетних детей, в нем
отсутствовали. Вместе с тем, уже было определено, кого следует относить
к несовершеннолетним: юношей, не достигших 18 лет, и девушек, не
Статут Великого княжества Литовского 1529 года / под ред. К.И. Яблонскиса. Минск: Изд-во
Академии наук БССР, 1960. С. 3.
13
31
достигших 15 лет. В решении этого вопроса прослеживались элементы
дискриминации женского пола.
Что касается возраста уголовной ответственности, то в Статуте этот
вопрос остался неурегулированным. Но надо полагать, что он решался на
основании сложившегося обычая либо применялось положение Судебника
Казимира, который установил такой возраст в семь лет.
Статут 1529 г. действовал 37 лет. В 1566 г. был принят новый Статут,
заменивший Статут 1529 г.14, 14 разделов которого по своему названию и
содержанию во многом были сходны с разделами Статута 1529 г. Вместе с
тем, уже обозначилось более четкое их разграничение и размещение в
зависимости от вида регулируемых отношений.
В Статуте 1566 г. сохранились общие подходы, принципы и
положения, касающиеся уголовной ответственности за совершенные
преступления. Многие нормы формулировались так же, как и в Статуте
1529 г., но имели уже более развернутое содержание, что позволяло
конкретизировать правоприменительную практику.
Постепенно расширялся круг преступного и наказуемого. Однако во
многих случаях его расширение происходило путем увеличения видов
одного и того же преступления в зависимости от субъекта, потерпевшего,
места, времени, способа совершения преступления (разукрупнение
составов преступлений). За целый ряд преступлений усиливалась
уголовная ответственность путем ужесточения санкций. Естественно, на
этом фоне законодательного обозначения проблемы правовой защиты
ребенка от преступных посягательств фактически и быть не могло. Какихлибо особенностей в уголовно-правовой охране несовершеннолетних
детей Статут не предусматривал. Вместе с тем, Статут сохранил
дискриминационный подход при решении вопроса о возрастном моменте
См. Доунар Т.I., Сатолин У.М., Юхо Я.А. Статут Вялiкага княства Лiтоускага 1566 года. Мн.: Тесей,
2003. 350 с.
14
32
наступления совершеннолетия, установив, что таковое наступает для
мужчин с 18 лет, а для женщин с 15 лет.
Показательно для данного акта является то, что он уже очертил
границы
уголовной
ответственности
ребенка,
четко
установив
минимальный возраст, по достижении которого она могла наступать, – 14
лет. Данное законодательное решение, несомненно, следует считать
прогрессивным.
Статут 1566 г. применялся более 20 лет. 28 января 1588 г. был
утвержден новый Статут. По сравнению с предыдущими законами такого
рода он, безусловно, носил на себе характер достаточно совершенного
кодекса, отвечающего потребностям того времени. Оценке Статута 1588 г.,
анализу его содержания в историко-правовой литературе уделено много
внимания. Большим достижением в этой области явилось издание в 1989 г.
учеными Беларуси книги, содержащей оригинальный текст и перевод
Статута15, который справедливо называют выдающимся памятником
правовой культуры и юридической мысли феодального общества 16
столетия.
Статут 1588 г. также состоял из 14 разделов, четыре из которых
непосредственно были посвящены уголовно-правовым вопросам. С
некоторыми уточнениями названия указанных разделов повторяли
названия разделов Статута 1566 г. Само их месторасположение
свидетельствовало о попытке законодателя более четко систематизировать
уголовно-правовые запреты. Однако, как и в предыдущих Статутах, нормы
уголовного права содержались и в других разделах.
В Статуте были вновь закреплены уже сложившиеся принципы
уголовного права: законности, виновной ответственности, справедливости.
Но, к сожалению, они во многих случаях оставались, как и прежде,
декларативными положениями, «подправляемыми» другими нормами
15
Статут Вялiкага княства лiтоускага 1588: Тэксты. Даведнiк. Каментарыi. Мiнск: БСЭ, 1989. 573 с.
33
Статута, носящими на себе отпечатки существующего в то время
социального неравенства. Расширялся круг преступного и наказуемого.
Признаки
целого
ряда
преступлений
подвергались
детальной
конкретизации в зависимости от места, времени, обстановки, способов,
орудий их совершения, от социального статуса субъекта преступления и
потерпевшего.
Для Статута 1588 г. не было характерным закрепление правовых
средств охраны ребенка от преступных посягательств. Однако попытка
дифференцировать преступления в зависимости от того, что они
направлены против детей, уже имела место. Это касалось, прежде всего,
умышленного убийства ребенка родителями. Вместе с тем, Статут резко
противопоставлял по степени общественной опасности такое убийство и
убийство, совершенное сыном или дочерью в отношении своих отца или
матери. Если за убийство детьми своих родителей Статут предусматривал
смертную казнь, причем исполненную жесточайшим способом (водить по
рынку и рвать клещами тело, затем посадить в кожаный мешок вместе с
собакой, петухом, ужом или кошкой и утопить), лишение чести и всего
имущества, то за убийство родителем своего ребенка предусматривалось
наказание в виде заключения в тюрьме на срок один год и шесть месяцев, а
после отбытия наказания – покаяние и исповедование в явном грехе в
церкви (арт. 7 раздела 11).
Предусматривая ответственность за изнасилование, Статут особо
выделил в качестве потерпевшей наряду с женщиной девушку, однако он
не провел дифференциации ответственности за это преступление в
зависимости от возраста потерпевшей, поскольку за изнасилование и
девушки, и женщины следовала смертная казнь.
Что
касается
несовершеннолетних
детей
как
субъектов
преступлений, то в Статуте отсутствовало общее положение относительно
возраста
уголовной
ответственности.
Под
понятие
же
несовершеннолетнего применительно к гражданско-правовым отношениям
34
подпадало лицо мужского пола, не достигшее 18-летнего возраста, и лицо
женского пола, не достигшее 13-летнего возраста (дискриминационный
подход по половому признаку сохранился). Конкретно же применительно
к уголовной ответственности о несовершеннолетнем возрасте указывалось
в артикуле 11 раздела 14, согласно которому если шляхтич 16 лет, но не
более, был обвинен в воровстве или приведен с поличным, то содеянное не
должно считаться воровством и несовершеннолетний не должен быть
отдан в руки палача или на пытку. Штрафу в виде навязки подвергались
его родители. При невозможности уплатить штраф, несовершеннолетний
должен
был
его
отработать.
Аналогично
решался
вопрос
и
о
несовершеннолетних детях простых людей. В случае же уличения ребенка
(мальчика) в воровстве с поличным, он подлежал наказанию, в том числе и
телесному, по усмотрению суда, однако смертная казнь к нему не могла
быть применена. Следует отметить также, что в указанной статье шла речь
лишь о подростке мужского пола. Остается не ясным, подлежали ли
наказанию в таком возрасте девочки, либо они признавались более
зрелыми в социальном отношении аналогично тому, как был решен вопрос
об их совершеннолетии (оно наступало не с 18 лет, как у мальчиков, а с 13
лет).
Вместе с тем, рассматриваемые нормы Статута ВКЛ 1588 г.
позволяют сделать вывод о попытках законодателя закрепить особенности
уголовной ответственности несовершеннолетних, а, значит, о фактическом
признании особого статуса детей в сфере уголовно-правовых отношений.
К сожалению, это касалось детей лишь как субъектов преступлений.
Особая ценность ребенка как объекта уголовно-правовой охраны пока во
внимание не принималась.
Указанный Статут действовал на территории Беларуси до тех пор,
пока она входила в состав Великого княжества литовского. Как
утверждают ученые, право феодальной Беларуси оказало значительное
влияние на развитие законодательства Польши и России. После
35
присоединения Беларуси к России продолжал действовать Статут 1588 г. В
1811 г. по указанию Сената он был переведен на русский язык и издан на
русском и польском языках как действующий закон для Беларуси и
Литвы16. Но 15 июня 1840 г. действие Статута было отменено
окончательно, и на территории Беларуси стало действовать в полном
объеме российское уголовное законодательство, в частности, Свод законов
российской империи 1832 г., который явился начальным этапом
кодификации и систематизации всего российского законодательства.
Вопросы уголовного права регулировались томом XV Свода законов17. В
нем значительно улучшилось структурное построение норм, были
уточнены также отдельные понятия уголовного права, но, как отмечают
исследователи, преодолеть архаизм прежнего законодательства в нем не
удалось.
В Своде законов не был урегулирован вопрос о возрасте уголовной
ответственности. Он лишь указывал на малолетство как на обстоятельство,
уменьшающее вину и наказание, что для Беларуси было шагом назад, так
как Статутом ВКЛ 1588 г. такой возраст был установлен.
В Своде законов содержался лишь один специальный состав
преступления, объектом которого был ребенок – превышение прав
родительской
власти,
выражавшееся
в
принуждении
детей
к
бракосочетанию без их желания или в принуждении их к вступлению в
монашество (ст. 653). Однако расположение этой статьи в главе «О
наказании против прав семейственного состояния» (раздел 8 кн. 1, том XV)
свидетельствовало о стремлении законодателя к выделению преступлений
против детей и их систематизации. Характерно также и то, что
законодатель не исключал возможности ответственности родителей,
См. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: учебное пособие / под ред. Н.А. Бабия и
И.О. Грунтова. Минск: Новое знание, 2002. С. 445.
16
Российское законодательство X – XX веков: в 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984
– 1994. Т. 6: Законодательство первой половины ХIХ века / отв. ред. О.И. Чистяков. 1988. С. 160-161.
17
36
признавая их субъектами преступлений, что является показателем
признания их ответственности перед государством за их отношение к
детям. Наряду с нормами, расположенными в том же разделе, но во второй
главе, именуемой «О непослушании и оскорблении детьми родителей»,
законодатель подчеркивал, на наш взгляд, родительский авторитет и
значимость родителей в семейных отношениях, которые также подлежали
уголовно-правовой охране. Правда, в российской литературе указанные
нормы оцениваются как свидетельство бесправного положения детей и
полной зависимости их от собственных родителей18.
Дальнейшее
совершенствование
уголовного
законодательства
России выразилось в принятии в 1845 г. Уложения о наказаниях уголовных
и исправительных. Глобальное развитие в Уложении получили вопросы,
связанные с ответственностью несовершеннолетних19.
Установление
впервые
минимальных
возрастных
пределов
уголовной ответственности, весьма объемная детализация оснований
смягчения ответственности несовершеннолетних и малолетних уже можно
рассматривать как достаточно серьезный поворот законодателя в сторону
детей. Это не могло не сказаться и в подходах к ответственности за
преступные посягательства на них. В частности, в Особенной части
Уложения, которая отличалась необъятно большой конкретизацией
(состояла из более чем 2000 статей), в достаточно объемной массе
уголовно-правовых
норм,
предусматривающих
конкретные
составы
преступлений, определенное, можно сказать, значительное место занимали
и нормы, направленные на уголовно-правую охрану ребенка (детей). При
этом
правоохраняемыми
объектами
признавались:
религиозное,
нравственное воспитание, половая неприкосновенность детей, их жизнь и
здоровье.
См. Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних. СПб:
Юридический центр Пресс, 2002. С. 31.
18
См. Гулякевич Д.Л. Несовершеннолетний как субъект преступления по законодательству Беларуси:
историко-правовой аспект // Вести Института современных знаний. 2005. № 3. С. 3-8.
19
37
В отличие от предыдущего законодательства, действовавшего в
России20,
Уложение
достаточно
четко
определило
запрет
с
соответствующими строгими санкциями на совершение насильственных
действий в семье в отношении детей. В частности, родители, опекуны,
попечители
и
иные
несовершеннолетними,
заключения
за
лица,
подлежали
жестокое
обеспечивающие
наказанию
обращение
с
в
надзор
виде
за
тюремного
несовершеннолетними,
не
достигшими 17 лет. Наказание ужесточалось, такое обращение имело
следствием причинение ребенку тяжких телесных повреждений. Указанная
новация в уголовном законодательстве России в середине XIX века
отмечается в современной литературе как положительное явление21.
Характерно, что в Уложении был выделен самостоятельный раздел
одиннадцатый
«О
преступлениях
против
прав
семейственных»,
содержавший 4 главы с соответствующими отделениями. Преступления
же, непосредственно направленные на ребенка, определялись в отделении
первом «О злоупотреблении власти родительской» главы второй «О
злоупотреблениях родительской власти и о преступлениях детей против
родителей», а также в главе четвертой «О злоупотреблениях власти
опекунов и попечителей».
Учитывая акцент законодателя, сделанный на субъекте указанных
преступлений, можно сделать вывод, что уголовное право прочно входило
в семейные границы, ограничивая диктат родителей по отношению к
своим детям. При этом сфера запретов для родительской власти была
достаточно широкой. Они распространялись на область, как физических и
нравственных начал воспитания ребенка, так и его свободы, а также его
прав обладания имуществом. Так, согласно ст. 1586 Уложения наказуемо
(заключение в тюрьме на срок от 4 месяцев до 1 года и 4 месяцев) было
Его характеристика не входила в задачу настоящего исследования.
См. Машинская Н.В. Эволюция уголовного законодательства в области охраны несовершеннолетних
от применения насилия в семье // Вопросы ювенальной юстиции. 2009. № 2. С. 3-5.
20
21
38
принуждение родителями своих детей к браку, чем охранялась свобода
волеизъявления ребенка для создания супружеских отношений. Ст. 1587
Уложения предусматривала ответственность родителей, умышленно
вовлекших своих несовершеннолетних детей в какое-либо преступление,
даже если они сами участия в его совершении не принимали. Виновные
подлежали максимальному наказанию, установленному за преступление, в
которое они вовлекли ребенка. Ст. 1590 Уложения предусматривала
ответственность за растрату родителями принадлежащего детям их
имущества.
Виновные
подлежали
максимальной
мере
наказания,
установленной за растрату и присвоение, совершенную общим субъектом.
Глава
четвертая
рассматриваемого
раздела
была
посвящена
ответственности за совершаемые против детей преступления опекунов и
попечителей.
Их
злоупотребления
были
почти
аналогичны
злоупотреблениям родителей. Они также должны были отвечать за
принуждение ребенка к вступлению в брак или монашество (ст. 1599), за
умышленное вовлечение его в преступление (ст. 1660), за подлог и обман
во
вред
лица,
в
отношении
которого
установлены
опека
или
попечительство, а также за присвоение и растрату их имущества (ст. 1598).
Указанные нормы Уложения свидетельствуют о системном и
предметном
подходе
к
уголовно-правовой
охране
ребенка,
но
систематизация в данном случае была осуществлена лишь в зависимости
от субъекта преступления, каковым являлись родители, опекуны и
попечители.
Однако нельзя не отметить, что ребенок фигурировал в качестве
дополнительного
объекта
преступлений,
посягающих
на
иные,
рассматриваемые как достаточно значимые объекты. Так, придавая
большое значение борьбе с преступлениями против веры, с богохулением,
порицанием веры, с отступлением от веры и постановлений церкви,
Уложение предусматривало ответственность родителей, которые по закону
были обязаны воспитывать детей в вере православной, за крещение или
39
приведение их к прочим таинствам и воспитание по обрядам другого
христианского исповедания (наказание в виде заключения в тюрьме на
срок от 8 месяцев до 1 года и 4 месяцев). Такую же ответственность несли
опекуны. Указанные нормы были сохранены в последующих редакциях
Уложения 1845 г.22, а также в Уголовном уложении 1903 г.23, которое
продолжало стоять на страже интересов малолетних детей в сфере
религиозных
отношений,
охраняя
их
от
попыток
обращения
в
нехристианскую религию (ст. 88, 89).
В системе преступлений против общественной нравственности
повышенная ответственность предусматривалась за мужеложство как
противоестественный порок, совершенное в отношении малолетних. Если
за мужеложство без отягчающих обстоятельств устанавливалось наказание
в виде лишения всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, прав
и преимуществ и отдачи в исправительные арестантские отделения на срок
от 4 до 5 лет, то это преступление, совершенное в отношении малолетнего
ребенка (а равно в отношении слабоумного или сопряженное с насилием),
влекло лишение всех прав состояния и ссылку в каторжные работы на срок
от 10 до 12 лет (ст. 995).
Нравственное
воспитание
детей
охранялось
и
посредством
установления уголовной ответственности учителя или наставника, а также
опекуна, распространявших сочинения или изображения, «явно противные
добрым нравам и благопристойности», в учебных заведениях или между
малолетними или несовершеннолетними, вверенными под их надзор.
Такое преступление влекло удаление от должности или звания и
заключение в тюрьме на срок от 2 до 4 лет (ст. 1002).
В системе преступлений против жизни, здоровья (здравия), свободы
и чести частных лиц значительное место занимали деяния, связанные с
Уложенiе о наказанiяхъ уголовныхъ и исправительныхъ 1885 года. Издано Н.С. Таганцевымъ. Изд. 15.
С.-Петербургъ: Типография М. Меркушева, 1910. С. 6.
22
Уголовное уложение 22 марта 1903 г. Статьи, введенные в действие. С.Петербург: Изд. Н.С. Таганцева,
1911. 628 с.
23
40
детоубийством, доведением детей до самоубийства, оставлением их без
помощи и т.п.
Наказуемо было оставление женщиной рожденного вне брака
младенца без помощи, в результате чего он лишался жизни (лишение всех
прав состояния и заключение в тюрьме на срок от полутора до двух с
половиной лет) – (ст. 1460), подкидывание родителями или лицами,
обязанными заботиться (иметь попечение) о ребенке, и оставление ребенка
в возрасте младше 3 лет с намерением в таких местах, что нельзя было
ожидать, что он будет найден другими (лишение всех прав состояния и
отдача в исправительное арестантское отделение на срок от 4 до 5 лет) –
ст. 1513, такие же действия, совершенные в отношении ребенка в возрасте
старше 3 до 7 лет (ст. 1514). Отвечали по закону лица, которые
подкидывали чужого ребенка, но с согласия и по желанию родителей (ст.
1515), лица, обязанные заботиться о малолетнем, хотя и старше 7 лет, за
оставление его без помощи, когда его жизнь оказалась в опасности (ст.
1516). За такие преступления предусматривалось наказание в виде отдачи в
исправительные арестантские отделения на различные сроки.
Уголовным законом защищалась половая неприкосновенность (честь
и целомудрие) несовершеннолетних и малолетних девочек. Растление,
сопряженное с насилием (в современном понимании – это изнасилование)
малолетней, не достигшей 14 лет, влекло лишение всех прав состояния и
ссылку в каторжные работы на срок от 10 до 12 лет (ст. 1523). Растление,
совершенное без насилия, но во вред невинности малолетней (не
достигшей 14 лет) или с использованием ее неведения, влекло лишение
всех прав состояния и ссылку в каторжные работы на срок от 8 до 10 лет
или на срок от 4 до 8 лет (ст. 1524). Изнасилование девушки старше 14 лет
наказывалось тоже лишением всех прав состояния и ссылкой на
каторжные работы на срок от 4 до 8 лет (ст. 1526). Наказуемо было
похищение девицы или женщины с целью изнасилования (ст. 1529) или с
надеждой воспользоваться ею (ст. 1530).
41
В
самостоятельной
статье
Уложения
предусматривалась
ответственность за обольщение и обесчещение несовершеннолетней,
достигшей 14 лет, совершенные ее опекуном, учителем, или лицом,
осуществляющим надзор за нею (ст. 1532).
Таким образом, в Уложении 1845 г. наряду с достаточно четким
подходом к уголовной ответственности несовершеннолетних определился
и дифференцированный подход к ответственности за преступления,
совершаемые против них, с весьма объемной регламентацией видов таких
преступлений. Аналогичный подход был сохранен в последующих
редакциях Уложения, принятых в 1866 и 1885 годах.
В рассматриваемом контексте нельзя не упомянуть и Устав о
наказаниях, налагаемых мировыми судьями, действовавший наряду с
Уложением
1845
г.,
который
предусматривал
ответственность
за
проступки против прав семейственных. Проступком против ребенка
признавалось, в частности подкидывание или оставление ребенка, однако
не в таких местах, где нельзя ожидать, что он будет найден другими.
Субъектами такого проступка признавались родители и вообще лица,
обязанные иметь попечение о ребенке. Наказание за подобный проступок
следовало в виде ареста не свыше 3 месяцев (ст. 144)24.
Между тем сама жизнь и правоприменительная практика России
требовали существенного реформирования уголовного законодательства,
замены действующего, весьма сложного в построении и объемного
Уложения более лаконичным и четким уголовным законом. И после более,
чем 25-летней подготовки проекта нового уголовного закона Николаем II
было утверждено Уголовное уложение 22 марта 1903 г. По своему объему
оно сократилось более чем в три раза по сравнению с Уложением 1845 г.25.
Уложение 1903 г., как известно, было достаточно высоко оценено
Устав о наказанiяхъ, налагаемыхъ мировыми судьями. С.Петербург. 1885 г. // Сводъ законовъ
уголовныхъ. С.-Петербургъ. 1885. С. 1-34.
24
Российское законодательство X–XX веков. Том 9. Законодательство
демократических революций. М., Юридическая литература, 1994. С. 242-247.
25
эпохи
буржуазно-
42
юридической общественностью. Отмечались его технико-юридические
достоинства,
более
лаконичная
структура,
хорошо
разработанная
терминология и т.п. Но по целому ряду причин, на которых нет
необходимости останавливаться в контексте нашего исследования,
Уложение 1903 г. не было полностью введено в действие, в результате чего
наряду с введенными главами и статьями Уложения 1903 г. продолжало
действовать и Уложение 1845 г. (в последней редакции).
Но Уголовное уложение 1903 г., несомненно, вызывает большой
научный интерес в части совершенствования уголовно-правовых норм и
дефиниций, в том числе и по вопросу регулирования ответственности
несовершеннолетних и за преступления, совершаемые против них. Нельзя
не отметить, что новое Уложение сохранило, а в ряде случаев и
существенно
развило
многие
положения,
касающиеся
несовершеннолетних, выступающих в роли, как субъекта, так и объекта
преступления26.
Особенная часть Уложения складывалась из 36 глав. Применительно
к рассматриваемой проблеме, связанной с уголовно-правовой охраной
детей от преступных посягательств, заслуживают внимания главы,
предусматривающие ответственность за нарушение ограждающих веру
постановлений (глава II), нарушение постановлений о надзоре за
общественной нравственностью (глава XIII), нарушение постановлений о
воспитании юношества (глава XIV), за преступления против прав
семейственных (глава XIX), за лишение жизни (глава XXII), телесные
повреждения и насилие над личностью (глава XXIII), преступления против
личной свободы (глава XXVI), непотребство (глава XXVII).
Уложение 1903 г. предусматривало достаточно большой круг
преступлений, посягающих на религиозную веру, оценивая их как весьма
опасные деяния. Глава вторая «О нарушении ограждающих веру
26
См. Гулякевич Д.Л. Указ. соч. С. 3-8.
43
постановлений», по сути, открывала Особенную часть Уложения. В
системе преступлений, включенных в эту главу, имели место и нормы,
охраняющие
малолетних
нехристианскую
религию.
детей
от
Ст.
попыток
88
обращения
Уложения
их
в
устанавливала
ответственность родителя или опекуна, обязанного по закону воспитывать
своего или находящегося под опекой не достигшего 14 лет малолетнего в
правилах христианской веры, за учинение над ним религиозных обрядов
нехристианского вероисповедания. Согласно ст. 89 Уложения указанные
лица, обязанные воспитывать детей в правилах православной веры,
подлежали наказанию за крещение или приведение малолетнего ребенка к
иным таинствам другого христианского вероисповедания.
Нормы Уголовного уложения 1903 г., как и предыдущего Уложения,
были направлены и на защиту нормального полового развития детей и их
нравственное воспитание. Большое внимание законодателя было обращено
на охрану нравственности детей и, прежде всего, от посягательств на их
половое развитие. Специальная глава Уложения (27) «О непотребстве»
была посвящена ответственности за сводничество и другие действия,
связанные с вовлечением женщин и девушек в проституцию. При этом
ответственность
дифференцировалась
в
зависимости
от
возраста
потерпевшей. Сводничество для проституции или для полового сношения
(непотребства) с лицом женского пола (девицы) в возрасте от 14 до 16 лет
либо с заведомо девственной девушкой (девицей) в возрасте от 16 лет до
21 года наказывалось заключением в тюрьме. Более строгому наказанию
(заключение в исправительном доме) подлежало лицо за сводничество его
жены, дочери или состоящей под его властью или попечением женщины
либо девушки. Такое же наказание устанавливалось за сводничество в виде
промысла.
Наказуемо было потворство непотребству несовершеннолетнего, не
достигшего 17 лет, если совершалось его родителем, опекуном,
попечителем или слугой (находящимся при нем для услуг). Но оно
44
рассматривалось как менее тяжкое по сравнению со сводничеством
преступление (наказывалось заключением в тюрьме). Преступлением,
влекущим заключение в тюрьме, признавалось также принятие в притон
разврата лица женского пола моложе 21 года либо удержание ее в таком
притоне, если она изъявила желание оставить свой промысел.
Характерно, что Уложение предусматривало ответственность за
склонение лица женского пола к промыслу непотребством и как более
опасный вид этого преступления – склонение с целью выезда из России и
занятия непотребством за ее пределами. Однако в данном случае
специально интересы несовершеннолетних не защищались.
Большой интерес в контексте нашего исследования представляет
глава 19 Уложения «О преступлениях против прав семейственных»,
явившаяся иллюстрацией продолжения (утверждения) системного подхода
законодателя
к
установлению
уголовной
ответственности
за
посягательства непосредственно на ребенка, а также тенденции к
расширению объема его уголовно-правовой охраны. Сохранив прежние
составы
преступлений,
направленных
против
детей,
Уложение
предусмотрело и новые. В частности, согласно ст. 420 Уложения впервые
предусматривалась ответственность родителей, опекунов, попечителей или
лиц, имеющих надзор за несовершеннолетними, за жестокое обращение с
детьми, не достигшими 17 лет, а также за обращение таких детей к
нищенству или иному безнравственному занятию или за отдачу их для
этой цели. Наказание за такие деяния следовало в виде заключения в
тюрьме.
Суд
также
имел
право
лишить
виновного
власти
над
несовершеннолетними. В соответствии со ст. 421 Уложения указанные
лица, осуществляющие надзор за малолетними, должны были нести
ответственность (арест на срок не свыше одного месяца или денежная пеня
не свыше 100 рублей) за отдачу их на завод, фабрику, горный промысел
или в ремесленное заведение, если они не достигли установленного для
этого возраста. Такое же наказание было предусмотрено для лица,
45
обязанного иметь ответственный надзор за малолетним, за оставление его
без надлежащего надзора, если вследствие чего он совершил тяжкое
преступление или преступление.
Многие нормы Уложения, направленные на охрану ребенка и уже
известные уголовному законодательству, были уточнены или дополнены.
В целом ряде так называемых общих норм появился квалифицирующий
признак – совершение преступления в отношении несовершеннолетнего.
К сожалению, многие из норм Уложения, касающихся охраны детей,
в том числе и вся глава «О преступлениях против прав семейственных», не
были введены в действие, однако они явились показателем динамизма и
последовательности в развитии уголовного законодательства в части
уголовно-правовой охраны ребенка, что, несомненно, важно и для
современных подходов в данной сфере уголовно-правового регулирования.
Как удачно подметил Ю.Е. Пудовочкин, содержание правовых норм
в России XIX столетия в части охраны интересов несовершеннолетних в
целом соответствовало научным представлениям об идеале уголовноправовой
защиты
детства,
отражало
общеевропейскую
тенденцию
повышения качества этой защиты и стало своего рода классическим
образцом, определившим дальнейшее направление развития ювенального
уголовного права России27.
Подводя итог вышесказанному, отметим следующее:
1. Законодательство, действовавшее на территории Беларуси в
дофеодальный и в начале феодального периода, не регулировало вопросы,
связанные как с ответственностью несовершеннолетних детей, так и с
охраной их от преступных посягательств. В последующие периоды, с
момента действия Судебника Казимира, а затем и Статута ВКЛ 1529 г.,
законодательство
установило
минимальный
возраст
уголовной
ответственности с 7 лет, и такой подход к установлению чрезмерно низкой
27
Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних. С. 52.
46
минимальной
возрастной
границы
уголовной
ответственности
предопределял невнимание к самой проблеме уголовно-правовой защиты
детей.
Статут
ВКЛ
1566
г.
уже
очертил
границы
уголовной
ответственности ребенка, четко установив минимальный возраст, по
достижении
которого
она
могла
наступать
–
14
лет.
Данное
законодательное решение выглядит прогрессивным. Между тем, в Статуте
1566
г.
решение
вопроса
о
минимальном
возрасте
уголовной
ответственности не было завершенным. В Статуте ВКЛ 1588 г.
прослеживаются попытки законодателя закрепить особенности уголовной
ответственности несовершеннолетних и фактически признать особый
статус детей в сфере уголовно-правовых отношений. Однако это касалось
детей лишь как субъектов преступлений. Особая ценность ребенка как
объекта уголовно-правовой охраны пока во внимание не принималась.
2.
Установление
в
Уложении
о
наказаниях
уголовных
и
исправительных 1845 г., применявшемся и на территории Беларуси,
минимальных возрастных пределов уголовной ответственности, весьма
объемная
детализация
оснований
смягчения
ответственности
несовершеннолетних и малолетних означали достаточно серьезный
поворот законодателя в сторону детей, что не могло не сказаться и на
подходах к ответственности за преступные посягательства на них.
Российские законодательные акты – Уложение о наказаниях уголовных и
исправительных 1845 г. с последующими редакциями и Уголовное
уложение 1903 г. явились иллюстрацией регламентации, как особенностей
уголовной ответственности несовершеннолетних, так и дифференциации
ответственности за преступления, совершаемые против них. В указанных
уголовных законах прослеживается систематизация преступлений против
ребенка и их классификация по субъекту, то есть по лицам, обязанным
заботиться о ребенке и воспитывать его.
Октябрьская революция и образование на территории Беларуси
советского государства повлекли слом прежней государственной машины
47
и всей его правовой системы. В силу переходного периода, когда только
начиналось
формирование
нового
государства
и
права,
правовое
нормотворчество осуществлялось посредством принятия Декретов, в
которых содержались лишь отдельные правовые нормы, не носящие
системного характера. Регулировались Декретами и отдельные уголовноправовые вопросы. В случае отсутствия такого регулирования, особенно
когда совершались общеуголовные преступления, применялись Уложение
1845 г. (в последней редакции) и введенные в действие статьи Уложения
1903 г., на что ориентировал Декрет СНК РСФСР № 1 «О суде» от 24
ноября 1917 г., согласно которому суды были вправе руководствоваться в
своей деятельности законами свергнутых правительств лишь постольку,
поскольку
они
не
отменены
революцией
и
не
противоречат
революционной совести и революционному правосознанию. Такое
положение сохранялось весьма длительный период времени, и хотя в
декабре 1919 г. был принят первый советский систематизированный акт по
уголовному праву – Руководящие начала по уголовному праву РСФСР,
представшие в виде инструкции Наркомата юстиции, он определял
основные положения, касающиеся лишь Общей части уголовного права.
При привлечении же к уголовной ответственности за конкретные
преступления
суды
в
силу
отсутствия
правового
регулирования
ответственности в большей части руководствовались так называемым
революционным сознанием.
С учетом норм Руководящих начал осуществилась и более полная
кодификация уголовного права посредством принятия и введения с 1 июня
1922 г. в действие первого советского уголовного кодекса. Именовался он
Уголовным кодексом РСФСР, но специальным постановлением ЦИК
Социалистической Советской Республики Белоруссии (ССРБ) его действие
с 1 июля 1922 г. без каких-либо изменений было распространено и на
48
территорию Белоруссии. С момента введения его в действие он
именовался Уголовным кодексом, действующим на территории ССРБ28.
Лаконичный по своему объему и структуре, УК 1922 г. (он состоял
из 227 статей) не содержал специальных разделов, регулирующих
особенности уголовной ответственности несовершеннолетних. Указание
же на возраст уголовной ответственности содержалось в ст. 18, согласно
которой наказание не применялось к малолетним до 14 лет, а также ко
всем несовершеннолетним от четырнадцати до шестнадцати лет, в
отношении которых признано возможным ограничиться мерами медикопедагогического воздействия. В отношении же несовершеннолетних в
возрасте от 16 до 18 лет УК не устанавливал никаких особенностей
смягчающего характера. Более того, одиозным с позиций сегодняшнего
дня выглядит положение ст. 56 УК, согласно которому в отношении
несовершеннолетних, не обнаруживших достаточного исправления к
концу
отбытия
ими
назначенного
судом
срока
наказания,
распределительные комиссии могли входить в народный суд по месту
нахождения исправительно-трудового учреждения, в котором находился
несовершеннолетний, с представлением о продлении ему пребывания в
указанном учреждении вплоть до исправления, но на срок не свыше
половины первоначально определенного судом срока наказания.
Однако забота законодателя о детях в сфере уголовного права
фактически на этом ограничилась. В области охраны их от преступных
посягательств УК 1922 г., как и все последующие советские УК, ушли
далеко назад от Российского Уложения о наказаниях уголовных и
исправительных. Специальных разделов либо
глав, регулирующих
вопросы охраны прав и интересов несовершеннолетних, УК не содержал.
Но отдельные нормы УК все же были предназначены именно для этих
целей. Они содержались в третьей и пятой главах: «Нарушение правил об
28
См. История государства и права Белорусской ССР (в двух томах). Т. 1 (1917 – 1936 г.). С. 283.
49
отделении церкви от государства» и «Преступления против жизни,
здоровья, свободы и достоинства личности».
Поскольку советская власть отделила церковь от государства и
школу от церкви, изменилась и политика в области религиозных
отношений. Встала задача оградить детей от религии, что можно было
обеспечить в первую очередь запретом преподавания религиозных курсов
в
учебных
заведениях.
На
тот
период,
в
целях
проведения
соответствующей политики оправдывал себя и уголовно-правовой запрет.
В частности, согласно ст. 121 УК преподавание малолетним и
несовершеннолетним религиозных вероучений в государственных или
частных учебных заведениях и школах каралось принудительными
работами на срок до одного года.
Наряду с общими нормами УК, устанавливающими наказание за
посягательства
на
ответственность
за
жизнь
человека,
содействие
или
специально
предусматривалась
подговор
к
самоубийству
несовершеннолетнего, если самоубийство или покушение на него
последовали. При этом закон, указывая на две возможные категории
потерпевших от этого преступления (несовершеннолетний и лицо,
заведомо неспособное понимать свойства или значение им совершаемого
или руководить своими поступками), тем самым подчеркивал, что и
несовершеннолетний в силу его неполного развития не может в полной
мере понимать значение действий, которые он совершает над самим собой,
находясь под влиянием подстрекателя к самоубийству либо оказавшись в
тяжелом положении, из которого он не может найти выхода, иначе как
покончить с собой.
В числе преступлений против здоровья (телесные повреждения и
насилие
над
личностью)
предусматривалась
достаточно
строгая
ответственность (лишение свободы на срок до четырех лет со строгой
изоляцией) за похищение, сокрытие или подмен чужого ребенка,
совершаемые с корыстной целью, из мести или «иных личных видов» (ст.
50
162 УК). При формулировании состава оставления в опасности УК одним
из критериев нахождения лица в опасном для жизни положении,
лишенного возможности самосохранения, признавал малолетство, относя
его, как и дряхлость, болезнь, к беспомощному состоянию (ст. 163).
УК 1922 г. первоначально не предусматривал ответственность за
уклонение
родителей
от
содержания
детей.
Только
в
1924
г.
(постановление ВЦИК от 16.10.1924 г.) в УК была введена ст. 165а,
устанавливающая ответственность за «неуплату алиментов (средств на
содержание
детей)
или
вообще
оставление
родителями
несовершеннолетних детей без надлежащей поддержки».
Целый ряд норм УК, содержащихся в самостоятельном разделе
«Преступления в области половых отношений», был направлен на охрану
от посягательств нормального полового развития детей. Преступлениями
признавались: половое сношение с лицами, не достигшими половой
зрелости (ст. 166); развращение малолетних или несовершеннолетних,
совершенное путем развратных действий в отношении их (ст. 168).
Повышенную ответственность влекло половое сношение с лицами, не
достигшими
половой
зрелости,
сопряженное
с
растлением
или
удовлетворением половой страсти в извращенных формах (ст. 167), а
также вовлечение в проституцию лиц, не достигших совершеннолетия (ч. 2
ст. 171).
Пробелы УК 1922 г., касающиеся особенностей ответственности
несовершеннолетних, стали восполняться белорусским законодателем
почти сразу же после введения УК в действие. Уже в сентябре 1922 г. в
Общую часть УК было внесено дополнение, согласно которому смертная
казнь не могла быть применена к лицам, не достигшим на момент
совершения преступления 18-летнего возраста. В январе 1923 г. УК был
дополнен нормами, согласно которым несовершеннолетним, совершившим
преступления в возрасте от 14 до 16 лет наказание сокращалось
наполовину
по
сравнению
с
наиболее
строгим
наказанием,
51
предусмотренным
за
данное
преступление.
Несовершеннолетним,
совершившим преступления в возрасте от 16 до 18 лет, предусматривалось
смягчение наказания на одну треть. Но еще до принятия указанных норм
более
мягкий
подход
к
несовершеннолетним
утверждался
самой
практикой. К ним применялись преимущественно меры воспитательнопедагогического характера. При Комиссариате просвещения ССРБ была
создана комиссия по делам несовершеннолетних, рассматривавшая все
материалы следствия о преступлениях подростков в возрасте до 18 лет. Без
постановления этой комиссии несовершеннолетние не могли быть преданы
суду и направлены в места лишения свободы29.
Вскоре после образования в 1922 г. СССР ЦИК СССР утвердил 31
октября 1924 г. Основные начала уголовного законодательства Союза ССР
и союзных республик»30. Принятие же уголовных кодексов относилось к
ведению союзных республик. УК БССР, принятый 23 сентября 1928 г.,
введенный в действие с 15 ноября этого же года31, сохранив прежние
подходы к охране прав и интересов детей, несколько расширил круг
преступных деяний, посягающих на несовершеннолетних и малолетних.
УК
1928
г.
по-прежнему
запрещал
обучение
малолетних
или
несовершеннолетних религии с нарушением установленных для этого
правил (ст. 159), похищение, сокрытие или подмен чужого ребенка из
корыстных или иных личных мотивов (ст. 228), половое сношение с
лицами, не достигшими половой зрелости (ст. 233) и развращение
малолетних или несовершеннолетних (ст. 234), а также неплатеж
присужденных судом средств на содержание детей (ст. 232). И только
через семь лет в УК появились еще новые нормы, направленные на охрану
29
См. История государства и права Белорусской ССР (в двух томах). Т. 1 (1917 – 1936 г.). С. 283.
Об утверждении проектов: 1) основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных
республик; 2) основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик; 3) положение о
воинских преступлениях // СЗ СССР. 1924. № 24. Ст. 204.
30
Об утверждении и введении в действие Уголовного кодекса Белорусской Советской Социалистической
Республики: постановление ЦИК БССР от 23 ноября 1928 г. // СЗ БССР. 1928. № 30. Ст. 287.
31
52
детей и их нормальное нравственное развитие. Это было обусловлено
принятием властью решительных мер по борьбе с преступностью
несовершеннолетних,
что
закреплялось
в
постановлении
ЦИК
и
Совнаркома СССР от 7 апреля 1935 г. «О мерах борьбы с преступностью
несовершеннолетних». Постановлением ЦИК и СНК БССР от 17 апреля
1935 г. УК был дополнен ст. 2321, установившей ответственность за
подстрекательство или привлечение несовершеннолетних к участию в
различных преступлениях, а также за понуждение их к занятию
спекуляцией, проституцией, нищенством; в части второй ст. 232 был
установлен запрет на оставление родителями детей без необходимой
поддержки32. Усиливалась уголовная ответственность за хулиганские
действия, совершенные в отношении малолетних (п. «б» ст. 107 УК)33.
О сколько-нибудь системном подходе к уголовно-правовой охране
детей вообще речи не велось.
Но характерным для нововведений в УК, осуществленных в 1935 г.,
было
существенное
снижение
минимального
возрастного
предела
уголовной ответственности. С наступления 12-летнего возраста подростки
подлежали уголовной ответственности за совершение действий, могущих
вызвать крушение поездов, кражи, причинение насилия, телесных
повреждений,
увечий,
законодательное
убийство
решение было
или
покушение
на
него.
Такое
резким отходом от сложившихся
гуманистических тенденций в отношении лиц, совершивших общественно
опасные деяния в несовершеннолетнем возрасте. Оно не могло не
сказаться и на общей концепции уголовно-правовой охраны ребенка, что
проявилось и в науке уголовного права, в которой проблема уголовноправовой охраны детей от преступных посягательств не воспринималась в
О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних: постановление ЦИК и СНК БССР от 17.
04.1935 г. // СЗ БССР. 1935. № 17. Ст. 93.
32
О мерах борьбы с хулиганством: постановление ЦИК и СНК БССР от 10.04.1935 г. // СЗ БССР. 1935.
№ 17. Ст. 91.
33
53
тот период как актуальная. Можно назвать лишь небольшое количество
научных трудов, посвященных данной проблеме. В частности, ученые
писали об ответственности за детоубийство, доведение ребенка до
самоубийства, неплатеж алиментов, подкидывание детей, кражу ребенка. В
ряде работ указанные и другие составы преступлений, направленных
против детей, рассматривались в комплексе. Вносились предложения по
совершенствованию соответствующих норм УК, обращалось внимание и
на ошибки, допускаемые на практике34.
Последним советским УК Республики Беларусь был УК 1960 г.,
вступивший в действие с 1 апреля 1961 г. и действовавший до 31 декабря
2000 г. включительно35. Данному закону предшествовало принятие в 1958
г. Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик
(далее – Основы) большинство положений которых вошло в Общую часть
УК
БССР. На их
достоинства, в
том числе прогрессивный
и
демократический характер было обращено достаточно внимания в
юридической печати36. Одним из существенных достижений, как Основ,
так и УК в контексте рассматриваемых нами вопросов явилось
установление минимального возраста уголовной ответственности в 14 лет
(вместо существовавших в прежнем законодательстве 12 лет) и увеличение
возраста уголовной ответственности за ряд преступлений с 14 до 16 лет.
В УК 1960 г. круг преступлений, объектом которых являлся ребенок,
существенно не изменился. Указанные преступления по-прежнему
занимали
незначительное
место.
Сохранилась
ответственность
(с
См. Тадевосян В. Об уголовной ответственности за преступления против детей // Советское
государство и право. 1940. № 8 – 9. С. 151-163 и др.
34
35
Уголовный кодекс Республики Беларусь 9 июля 1999 г. № 275-З (по состоянию на 24 октября 2014 г.).
См. Смирнов Л. Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик // Советская
юстиция. 1959. № 2. С. 19-24; Дурманов Н.Д. Уголовное законодательство Союза ССР и союзных
республик // Советское государство и право. 1959. № 7. С. 84-95; Об Основах уголовного
законодательства Союза ССР и союзных республик // Социалистическая законность. 1959. № 1. С. 7-12;
Герцензон А.А. Об Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. М.:
Юриздат, 1959. 56 с. и др.
36
54
незначительными изменениями норм) за похищение или подмену ребенка
(ст. 123), за злостное уклонение от уплаты алиментов и от содержания
детей (ст. 120), за обучение детей религии (хотя преступление именовалось
как нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от
церкви – ст. 139), за половое сношение с лицом, не достигшим половой
зрелости (впоследствии это преступление стало именоваться как половое
сношение с лицом, не достигшим 16-летнего возраста – ст. 117), за
развратные действия в отношении несовершеннолетних (впоследствии – в
отношении лица, не достигшего 16-летнего возраста – ст. 117), за
вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность (ст. 205). И
лишь
новеллами
явились
нормы,
устанавливающие
повышенную
ответственность за изнасилование несовершеннолетней (ч. 3 ст. 115) и
малолетней (ч. 4 ст. 115), за мужеложство (ч. 2 ст. 118), за склонение к
потреблению наркотических средств (ч. 2 ст. 2191). Как следствие
компании
по
борьбе
с
алкоголизмом
появилась
статья
205 1,
предусматривавшая ответственность за доведение несовершеннолетнего
до состояния опьянения.
Так же как и в предыдущих УК, все указанные нормы не имели
своей системы, они располагались разрозненно, в различных его разделах.
Характерно и то, что жизнь ребенка охранялась общими нормами,
предусматривавшими ответственность за убийство. Более того, отсутствие
повышенной ответственности за посягательства на жизнь ребенка
позволяло судам применять минимальные санкции в соответствии со ст.
101 УК за убийство новорожденного ребенка.
Применение на протяжении более чем 30 лет указанных норм,
естественно требовало и соответствующих научных разработок. Они в
большей части касались отдельных составов преступлений. Особенно
широкой разработке подверглись вопросы, связанные с вовлечением
несовершеннолетних
в
преступную
или
иную
антиобщественную
деятельность. Много внимания уделялось вопросам ответственности
55
родителей
за
невыполнение
ими
алиментных
обязанностей.
Разрабатывались вопросы ответственности за половые преступления
против несовершеннолетних37. Вместе с тем следует отметить, что ученые
приоритет все же отдавали исследованию вопросов, связанных с уголовной
ответственностью
несовершеннолетних.
Однако
были
и
труды,
освящающие проблему уголовно-правовой охраны детей в комплексе: в
аспекте, как субъекта преступления, так и потерпевшего от преступления.
В Беларуси длительное время данной (комплексной) проблемой занимался
А.А. Примаченок38, а в России – комплексному аспекту охраны детей были
посвящены труды К.К. Сперанского39. Нельзя не упомянуть и о
монографии Российского ученого А.Н. Игнатова, посвященной охране
прав несовершеннолетних40. Несомненно, научные разработки в области
уголовно-правовой охраны детей послужили хорошей основой для
подготовки и принятия в 1999 г. нового УК Беларуси, который, как и по
многим другим вопросам уголовно-правового регулирования, в области
охраны
детей
от
преступных
посягательств
явился
достаточно
прогрессивным актом.
См. Даньшин И.Н. Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и
здоровья населения: учебное пособие. М., 1970. 172 с.; Ефимов М.А. Борьба с преступлениями против
общественного порядка, общественной безопасности и здоровья населения. Минск: Издательство
«Вышэйшая школа», 1971. 234 с.; Яценко С.С. Уголовно-правовая охрана общественного порядка:
сравнительно-правовой аспект. Киев: Изд-ва «Вища школа», 1986. 126 с. и др.
37
См. Примаченок А.А. Ответственность взрослых за правонарушения несовершеннолетних. Минск:
издательство «Беларусь», 1976. 80 с.; Примаченок А.А. Ответственность родителей за воспитание детей в
семье: материал в помощь лекторам, преподавателям и слушателям народных университетов. Минск:
Знание, 1975. 20 с.; Примаченок А.А. Совершенствование уголовно-правовой системы мер борьбы с
правонарушениями несовершеннолетних. Минск: Навука i тэхнiка, 1990. 272 с.
38
39
См. Сперанский К.К. Указ. соч. 178 с.
Игнатов А.Н. Уголовный закон охраняет права несовершеннолетних. М.: «Юридическая литература»,
1971. 84 с.
40
56
§ 2. Охрана ребенка от преступных посягательств как
международно-правовая проблема
Формирование и развитие национального законодательства в
современных условиях невозможно без учета требований, предъявляемых
международным сообществом, без имплементации в него норм и
стандартов
международного
права,
касающихся
любой
сферы
общественных отношений. При этом внедрение международного права
происходит, прежде всего, в наиболее важные сферы общественной жизни
в целях установления единообразных начал в решении возникающих
жизненно необходимых задач.
Одной из таких задач, на которой традиционно акцентируется
внимание мирового сообщества, является охрана детства, предполагающая
всемерную заботу о правах и интересах ребенка. Безусловно, такая забота
о детях основывается на комплексном подходе к закреплению на
международном уровне самых различных прав и свобод, которыми должен
обладать ребенок. Естественно, что такой подход не исключает, а,
наоборот, требует особого внимания к случаям, когда дети попадают в
уголовно-правовую сферу, становясь либо субъектами преступлений, либо
их жертвами. И здесь международно-правовые нормы, стандарты и
требования приобретают определяющее значение именно для уголовного
права, которое, основываясь на общепризнанных принципах и нормах
международного права, призвано гарантировать реализацию, как норм
международного
права,
так
и
общих
норм
национального
законодательства.
Поэтому в свете проводимого исследования имеют значение анализ
международно-правовых норм, касающихся охраны ребенка в уголовноправовой сфере, и оценка уровня их имплементации в УК Республики
Беларусь.
Отметим, прежде всего, тот факт, что международные документы
указанного предназначения фактически закрепили уже сложившиеся к
57
моменту их принятия в странах, в том числе и Беларуси, подходы, в
соответствии с которыми ребенок признавался особым объектом уголовноправовой охраны, о чем свидетельствует история развития национального
уголовного законодательства, особенно во вторую половину XIX и начала
XX веков.
Международно-правовым документом, впервые закрепившим такие
подходы, явилась Женевская Декларация прав ребенка, принятая Лигой
Наций в 1924 г. В сравнительно небольшом тексте Декларации, состоящей
из преамбулы и пяти принципов, была обозначена необходимость особого
отношения к ребенку без всякой дискриминации по каким-либо признакам
как к самому ценному объекту. Признавая право ребенка на труд,
Декларация вместе с тем предупреждала, что он должен быть защищен от
эксплуатации в любых ее формах (4 принцип)41.
В международных документах, посвященных правам человека,
принятых в более поздние периоды уже Организацией Объединенных
Наций, обязательно содержались отдельные статьи, закрепляющие особое
отношение к детям. Историческим документом, ценность которого
неизмерима, является Всеобщая Декларация прав человека, принятая и
провозглашенная резолюцией 217-А (III) Генеральной Ассамблеи ООН 10
декабря 1948 г. В ст. 25 Декларации было зафиксировано, что материнство
и младенчество дают право на особое попечение и помощь42.
Примечательно, что вскоре после принятия Всеобщей Декларации
прав человека Генеральная Ассамблея ООН 20 ноября 1959 г. приняла
новую Декларацию прав ребенка, в которой было вновь подтверждено
особое отношение международного сообщества к детям. В Декларации
было зафиксировано, что ребенок ввиду его физической и умственной
Женевская Декларация прав ребенка, принятая Лигой Наций в 1924 г. // Электронный ресурс:
http:www.google.by.
41
Всеобщая декларация прав человека: принята и провозглашена резолюцией 217 А (Ш) Генеральной
Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика
их применения. В 4 т. Т. 1 / сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. С. 81.
42
58
незрелости
нуждается
в
специальной
охране
и
заботе,
включая
надлежащую правовую защиту. Декларация гласила, что ребенку законом
и другими средствами должна быть обеспечена специальная защита и
предоставлены возможности и благоприятные условия, которые позволяли
бы ему развиваться физически, умственно, нравственно, духовно и в
социальном отношении здоровым и нормальным путем и в условиях
свободы и достоинства. При издании с этой целью законов главным
соображением должно быть наилучшее обеспечение интересов ребенка.
В
числе
10
принципов,
непосредственное отношение
к
провозглашенных
Декларацией,
уголовно-правовому регулированию
защиты ребенка имеет 9 принцип, согласно которому ребенок должен быть
защищен
от
всех
форм
небрежного
отношения,
жестокости
и
эксплуатации. Он не должен быть объектом торговли, в какой бы то ни
было форме. Ребенок не должен приниматься на работу до достижения
надлежащего возрастного минимума; ему ни в коем случае не должны
поручаться или разрешаться работа или занятие, которые были бы вредны
для его здоровья или образования или препятствовали его физическому,
умственному или нравственному развитию43.
В международно-правовых актах, касающихся прав человека,
принятых в последующее время, также содержались специальные статьи с
акцентом на охрану прав ребенка, причем с более широким диапазоном.
Если во Всеобщей Декларации прав человека говорилось о необходимости
проявлять особую заботу лишь в отношении материнства и младенчества,
то в ст. 10 Международного пакта об экономических, социальных и
культурных правах, принятого Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря
1966 г. (Республика Беларусь ратифицировала его 5 сентября 1973 г.),
зафиксирован более широкий круг правоохраняемых объектов с точки
зрения охраны детства. В ч. 3 этой статьи говорится, что «особые меры
Декларация прав ребенка: принята Генеральной Ассамблеей ООН 20 ноября 1959 г. // Электронный
ресурс: http://www.un.org/russion/document/declarat/childdec.htm.
43
59
охраны и помощи должны приниматься в отношении всех детей и
подростков без какой бы то ни было дискриминации по признаку
семейного происхождения, или по иному признаку». Более того, в данной
статье Пакта уже устанавливались конкретные явления, от которых
должны быть защищены дети, а именно, от экономической и социальной
эксплуатации. «Применение их труда в области вредной для их
нравственности и здоровья или опасной для жизни или могущей повредить
их нормальному развитию, должно быть наказуемо по закону. Кроме того,
государства должны установить возрастные пределы, ниже которых
пользование платным детским трудом запрещается и карается законом» 44.
Вполне очевидно, что рассматриваемый международный документ
ориентировал национального законодателя на установление уголовнонаказуемых запретов на эксплуатацию детского труда.
В принятом Генеральной Ассамблеей ООН одновременно с
вышеуказанным документом Международном пакте о гражданских и
политических правах (Республика Беларусь ратифицировала его 5 октября
1973 г.) также зафиксировано, что каждый ребенок без всякой
дискриминации имеет право на такие меры защиты, которые требуются в
его положении как малолетнего со стороны его семьи, общества и
государства (ст. 24). Пакт содержал также положение, выражающее
особый
подход
к
детям,
но
касающееся
несовершеннолетних
правонарушителей, которые в случае заключения должны быть отделены
от совершеннолетних и им должен быть предоставлен режим, отвечающий
их возрасту и правовому статусу (ст. 10)45.
Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах: принят резолюцией 2200
А (ХХI) Генеральной Ассамблеи ООН от 16 декабря 1966 г. // Права человека: международно-правовые
документы и практика их применения. В 4 т. Т. 1 / сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. С. 101.
44
Международный пакт о гражданских и политических правах: принят резолюцией 2200 А (ХХI)
Генеральной Ассамблеи ООН от 16 декабря 1966 г. // Права человека: международно-правовые
документы и практика их применения. В 4 т. Т. 1 / сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. С. 88, 85.
45
60
Указанные нормы отражают последовательность международного
сообщества в подходе к детям, как особым объектам правовой охраны и
субъектам уголовно-правовых отношений.
Дальнейшее
развитие
положения
названных
международных
документов, касающиеся охраны детей и определения их особого
правового статуса, получили в специально посвященном ребенку
фундаментальном документе – Конвенции «О правах ребенка», принятой
Генеральной Ассамблеей ООН 20 ноября 1989 г.46 (ратифицирована
Республикой Беларусь 28 июля 1990 г.). Указанная Конвенция легла в
основу принятого в Беларуси Закона «О правах ребенка»47. Многие ее
положения нашли реализацию в УК Республики Беларусь.
С точки зрения уголовно-правовой охраны ребенка представляют
интерес и имеют большое значение для национального правотворчества и
правоприменения положения, содержащиеся в статьях 18, 19, 32–40
Конвенции. При этом Конвенция выделяет два направления охраны
ребенка:
1) охрана его от преступных посягательств;
2) охрана прав ребенка в тех случаях, когда он становится субъектом
преступления.
Первое направление отражено в статьях 32–40 Конвенции. Ст. 32
Конвенции воспроизводит и развивает положение Международного пакта
об экономических, социальных и культурных правах, указывая на то, что
Государства-участники
признают
право
ребенка
на
защиту
от
экономической эксплуатации и от выполнения любой работы, которая
может представлять опасность для его здоровья или служить препятствием
в получении им образования, либо наносить ущерб его здоровью и
Конвенция о правах ребенка: принята резолюцией 44/25 Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября
1989 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения. В 4 т. Т. 2 /
сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. С. 97-110.
46
О правах ребенка: Закон Республики Беларусь от 19 ноября 1993 г. // Национальный реестр правовых
актов Республики Беларусь. 2000. № 103. 2/215.
47
61
физическому, умственному, духовному, моральному и социальному
развитию. Фиксируя рекомендации государствам, относящиеся к сфере
трудового права, Конвенция в то же время предлагает предусмотреть в
национальном законодательстве соответствующие виды наказания или
другие
санкции
для
обеспечения
эффективности
осуществления
требований, содержащихся в данной статье.
Буквальное толкование данного положения позволяет сделать вывод
о том, что Конвенция не исключает установления и применения
государствами и уголовно-правовых санкций в целях охраны ребенка от
экономической эксплуатации.
Самостоятельное место отводится в Конвенции задаче защиты детей
от незаконного употребления наркотических средств и психотропных
веществ
и
недопущения
использования
их
в
противозаконном
производстве таких веществ и торговле ими (ст. 33).
В статьях 34–36 Конвенции зафиксированы обязательства государств
защищать детей от всех форм сексуальной эксплуатации и сексуального
совращения, принимая все необходимые меры для предотвращения:
склонения или принуждения ребенка к любой незаконной сексуальной
деятельности; использования в целях эксплуатации детей в проституции
или другой незаконной сексуальной практике; использования детей в
целях их эксплуатации в порнографии и порнографических материалах (ст.
34); похищения детей; торговли детьми или их контрабанды в любых
целях и в любой форме (ст. 35); всех других форм эксплуатации,
наносящих ущерб любому аспекту благосостояния ребенка (ст. 36).
Вполне очевидно, что все вышеназванные негативные деяния,
совершаемые в отношении детей, представляют общественную опасность,
присущую преступлению, и борьба с ними должна осуществляться не
иначе как с помощью уголовно-правовых средств.
Подтверждением этому является Факультативный протокол к
Конвенции «О правах ребенка», касающийся торговли детьми, детской
62
проституции и детской порнографии (Беларусь присоединилась к
Протоколу 3 декабря 2001 г.48.
Помимо данных в ст. 2 Протокола определений торговли детьми,
детской проституции и детской порнографии, ст. 3 указанного документа
требует,
чтобы
каждое
государство
–
участник
обеспечило
криминализацию таких деяний, как предложение, передача или получение
какими бы то ни было средствами ребенка с целью сексуальной
эксплуатации,
передачи
органов
ребенка
за
вознаграждение,
использования ребенка на принудительных работах; неправомерное
склонение, в качестве посредничества, к согласию на усыновление ребенка
в нарушение применимых международно-правовых актов, касающихся
усыновления; предложение, получение, передача или предоставление
ребенка для целей детской проституции; производство, распределение,
распространение, импорт, экспорт, предложение, продажа или хранение
детской порнографии в целях детской проституции или сексуальной
эксплуатации ребенка.
Следует также упомянуть о Факультативном протоколе к Конвенции
«О правах ребенка», касающемся участия детей в вооруженных
конфликтах, от 25 мая 2000 г. (Республика Беларусь присоединилась к
Протоколу 12 декабря 2005 г.49, запрещающем детям, не достигшим 18летнего возраста, принимать прямое участие в военных действиях.
Соответственно установлен запрет для вооруженных групп, отличных от
вооруженных сил государства, на вербовку или использование детей в
военных действиях.
Факультативный протокол к Конвенции о правах ребенка, касающийся торговли детьми, детской
проституции и детской порнографии: принят резолюцией 54/ 263 Генеральной Ассамблеи ООН от 25 мая
2000 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения. В 4 т. Т. 2 /
сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. С. 114-119.
48
Факультативный протокол к Конвенции о правах ребенка, касающийся участия детей в вооруженных
конфликтах: принят резолюцией 54/263 Генеральной Ассамблеи ООН от 25 мая 2000 г. // Права
человека: международно-правовые документы и практика их применения. В 4 т. Т. 2 / сост. Е.В.
Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. 824 с.
49
63
Оценка Конвенции «О правах ребенка» с точки зрения исследуемого
вопроса требует обращения внимания и на то обстоятельство, что
Конвенция, как и предшествующие ей международные документы, особый
акцент делают на ответственности родителей или лиц, их заменяющих, за
воспитание и развитие ребенка. «Родители или в соответствующих случаях
законные опекуны, – говорится в ст. 18 Конвенции, – несут основную
ответственность за воспитание и развитие ребенка. Наилучшие интересы
ребенка являются предметом их основной заботы». Это позволяет
национальному законодательству усиливать спрос с указанных лиц в тех
случаях, когда обнаруживается негативное отношение к детям, наносящее
вред их нравственному или физическому развитию. Иными словами,
законодатель вправе и должен вторгаться в семейную сферу, чтобы своими
запретами
упредить
совершение
родителями
или
лицами,
их
заменяющими, общественно опасных деяний в отношении своих детей.
Законодательный прецедент в этом плане, как было сказано ранее, уже
имел место при применении в Республике Беларусь таких российских
уголовных
законов,
как
Уложение
о
наказаниях
уголовных
и
исправительных 1845 г. и Уголовное уложение 1903 г. Более того, ст. 19
Конвенции
призывает
государства-участников
принимать
все
необходимые меры, в том числе и за законодательные, меры с целью
защиты ребенка от всех форм физического или психологического насилия,
оскорбления или злоупотребления, отсутствия заботы или небрежного
обращения, грубого обращения или эксплуатации, включая сексуальное
злоупотребление, со стороны родителей, законных опекунов или любого
другого лица, заботящегося о ребенке. По сути, здесь речь идет о
противодействии жестокому обращению с детьми.
В
аспекте
настоящего
исследования
имеет
значение
также
Всемирная Декларация об обеспечении выживания, защиты и развития
детей, принятая ООН 30 сентября 1990 г. по итогам всемирной встречи
64
политических лидеров в ООН на высшем уровне в интересах детей50.
Ставя задачи защиты детей мира в глобальном масштабе, Декларация
призывает быть непримиримыми в борьбе с различными опасностями,
которым подвергается множество детей во всем мире и которые
препятствуют их росту и развитию. Придавая большое значение
Конвенции «О правах ребенка» как важнейшему инструменту его защиты
во всех сферах жизни, Декларация обращает внимание на необходимость
реализации во всех государствах всех ее положений, включая и те, которые
не приемлют эксплуатацию ребенка в любой ее форме, незаконный
детский труд, жестокое отношение к ребенку, применение наркотиков и
другие.
Не менее важное значение для рассматриваемой проблемы имеют и
соответствующие документы Совета Европы.
Второе направление в охране ребенка проявляется в особом
отношении к детям, но уже оказавшимся в статусе правонарушителей. Оно
зафиксировано как в Конвенции «О правах ребенка», так и в других
документах,
специально
посвященных
отправлению
правосудия
в
отношении несовершеннолетних. Основным (специальным) документом в
данном контексте являются Минимальные стандартные правила ООН,
касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних
(«Пекинские правила»), принятые 10 декабря 1985 г.51.
Непосредственно к охране ребенка в рассматриваемом аспекте имеет
отношение ст. 37 Конвенции «О правах ребенка», согласно которой
государства-участники обеспечивают, чтобы ни один ребенок не был
подвергнут
пыткам
или
другим
жестоким,
бесчеловечным
или
Всемирная декларация об обеспечении выживания, защиты и развития детей: принята ООН 30
сентября 1990 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения. В 4 т.
Т. 2 / сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. С. 143-156.
50
Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления
правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила): приняты резолюцией 40/33
Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1985 г. // Права человека: международно-правовые
документы и практика их применения. В 4 т. Т. 1 / сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. С. 666682, 816.
51
65
унижающим достоинство видам обращения или наказания, чтобы ни один
ребенок не был лишен свободы незаконным или произвольным способом.
Арест, задержание или тюремное заключение ребенка осуществляются
согласно закону и используются лишь в качестве крайней меры и в течение
как можно более короткого соответствующего периода времени.
В рассматриваемом контексте нельзя не упомянуть положения,
содержащиеся в Руководящих принципах ООН для предупреждения
преступности среди несовершеннолетних (Эр-Риядских руководящих
принципах), принятых Генеральной Ассамблеей ООН 1 декабря 1990 г.,
согласно которым государствам следует принять и обеспечить соблюдение
законодательства, запрещающего жестокое обращение с детьми и
молодыми людьми и их эксплуатацию, а также использование их как
орудие в преступной деятельности. Никакой ребенок или молодой человек
не должен подвергаться грубым или унижающим достоинство наказаниям
в семье, в школе или в других учреждениях. Эр-Риядские принципы
ориентируют
государства
на
принятие
законодательства,
ограничивающего и контролирующего доступ детей и молодежи ко всем
видам оружия, а также обеспечивающего защиту их от наркомании и
торговцев наркотиками52.
Таким
образом,
международные
документы
ориентируют
государства на криминализацию следующих деяний, совершаемых в
отношении детей:
1) эксплуатация ребенка в любой ее форме, в том числе
экономическая и сексуальная;
2) передача органов ребенка за вознаграждение;
3) использование ребенка на принудительных работах;
Руководящие принципы ООН для предупреждения преступности среди несовершеннолетних (ЭрРиядские руководящие принципы): приняты резолюцией 45/112 Генеральной Ассамблеи ООН от 1
декабря 1990 г. // Права человека: международно-правовые документы и практика их применения. В 4 т.
Т. 1 / сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. С. 687.
52
66
4) неправомерное склонение, в качестве посредничества, к согласию
на усыновление ребенка в нарушение применимых международноправовых актов, касающихся усыновления;
5) предложение, получение, передача или предоставление ребенка
для целей детской проституции;
6) производство, распределение, распространение, импорт, экспорт,
предложение, продажа или хранение детской порнографии в целях детской
проституции или сексуальной эксплуатации ребенка;
7) похищение детей;
8) торговля детьми или их контрабанда в любых целях и в любой
форме;
9) деяния, связанные с незаконным употреблением ребенком
наркотических средств и психотропных веществ;
10) использование детей в противозаконном производстве таких
веществ и торговле ими;
11) вербовка или использование детей в военных действиях;
12) заражение ВИЧ-инфекцией;
13) применение пыток или иного жестокого и бесчеловечного
обращения и наказания;
14) незаконные арест, задержание или тюремное заключение;
15) жестокое обращение с ребенком в семейно-бытовой сфере.
К сожалению, приходится констатировать, что многие нормы
вышеуказанных международных актов, принятых еще в 60-х годах ХХ
века, оставались без внимания весьма длительное время. И только с
принятием в 1999
г.
нового
УК Республики
Беларусь
процесс
имплементации норм международного права в уголовное законодательство
активизировался. Он продолжается, хотя и с опозданием, и в настоящее
время, о чем свидетельствуют принимаемые законы о внесении изменений
и дополнений в УК.
67
Необходимо отметить, что по сравнению с УК 1960 г. действующий
УК явился достаточно прогрессивным законом в аспекте закрепления
особенностей применительно как к уголовной ответственности детей, так и
охране их от преступных посягательств. В УК впервые в самостоятельном
разделе V «Особенности уголовной ответственности лиц, совершивших
преступления в возрасте до восемнадцати лет» сосредоточены нормы,
касающиеся особенностей наказаний, применяемых к указанным лицам, их
назначения, освобождения от наказания и уголовной ответственности,
погашения и снятия судимости. Определенное развитие получила
законодательная регламентация возраста уголовной ответственности путем
перераспределения его минимальных пределов в зависимости от вида
преступления.
Что касается уголовно-правовой охраны ребенка от преступных
посягательств, то, во-первых, в УК впервые проведена систематизация
таких преступлений посредством выделения самостоятельной главы 21
«Преступления
против
несовершеннолетних».
уклада
И
хотя
семейных
глава
отношений
объединяет
и
и
интересов
преступления,
направленные против семьи, что обусловлено близостью правоохраняемых
объектов, она является показателем стремления законодателя к выделению
преступлений
против
непосредственно
детей,
направленные
их
систематизации.
против
детей,
в
Преступления,
главе
занимают
превалирующее место: из 10 статей 7 предусматривают преступления,
объектом которых является ребенок. Во-вторых, следует также указать на
расширение круга преступлений, направленных против детей. В указанной
главе
новым
уголовно-правовым
запретом
рассматриваемой
направленности явилась ст. 1771, введенная в УК Законом Республики
Беларусь от 14 июля 2003 г.53, в которой предусмотрена ответственность за
незаконные действия по усыновлению (удочерению) детей.
О внесении дополнений и изменений в некоторые законодательные акты Республики Беларусь: Закон
Республики Беларусь от 14.07.2003 № 220-З // Национальный реестр правовых актов Республики
Беларусь. 2003. № 80. 2/969.
53
68
Кроме
данной
новеллы,
следует
указать
на
новые
статьи,
обеспечивающие охрану ребенка, расположенные в других главах УК. Так,
в главе «Преступления против жизни и здоровья» имеются новые статьи:
140 «Убийство матерью новорожденного ребенка» и 165 «Незаконное
исполнение обязанностей по обеспечению безопасности жизни и здоровья
детей». Законом Республики Беларусь от 10 ноября 2008 г.54 в главу 30 УК
«Преступления
нравственности»
против
введена
общественного
новая
статья
порядка
3431,
и
общественной
предусматривающая
ответственность за изготовление и распространение порнографических
материалов или предметов порнографического характера с изображением
несовершеннолетнего.
В-третьих, в качестве новеллы необходимо указать, что в УК
существенно расширен круг квалифицирующих признаков целого ряда
составов преступлений посредством указания на повышенную их
общественную опасность в тех случаях, если они совершаются в
отношении несовершеннолетнего или малолетнего. Это относится к
убийству (п. 2 ч. 2 ст. 139), к склонению к самоубийству (ч. 2 ст. 146),
умышленному тяжкому телесному повреждению (п. 1 ч. 2 ст. 147),
истязанию (ч. 2 ст. 154), заражению вирусом иммунодефицита человека (ч.
ст. 157), насильственным действиям сексуального характера (ч. 2 и 3 ст.
167), использованию занятия проституцией (ч. 2 ст. 171), вовлечению в
занятие проституцией либо принуждению к продолжению занятия
проституцией (ч. 2 и 3 ст. 1711), торговле людьми (ч. 2 ст. 181),
использованию рабского труда (ч. 2 ст. 1811), захвату заложников (ч. 2 ст.
291)55.
О внесении дополнений и изменений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам
противодействия нелегальной миграции, распространению рабского труда, детской порнографии и
проституции: Закон Республики Беларусь от 10 ноября 2008 г. № 451-3 // Национальный реестр правовых
актов Республики Беларусь. 2008. № 277. 2/1547.
54
Составы преступлений, предусмотренных ст. 146, 167, 171, 171 1, 181, 1811 в УК 1960 г. вообще
отсутствовали.
55
69
В УК 1999 г. сохранена ответственность (с некоторым изменением
законодательных конструкций) за вовлечение несовершеннолетнего в
совершение преступления (ст. 172) и антиобщественное поведение (ст.
173), уклонение родителей от содержания детей (ст. 174), злоупотребление
правами
опекуна
или
попечителя
(ст.
176),
разглашение
тайны
усыновления (удочерения) (ст. 177), умышленную подмену ребенка (ст.
179), заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для
жизни и здоровья состоянии и лишенного возможности принять меры к
самосохранению по малолетству (ч. 2 ст. 159), половое сношение и иные
действия
сексуального
характера
с
лицом,
не
достигшим
шестнадцатилетнего возраста (ст. 168), развратные действия (ст. 169).
Сохранены также квалифицирующие признаки, относящиеся к
несовершеннолетнему и (или) малолетнему, в статьях 158 «Заражение
венерической
болезнью»,
166
«Изнасилование»,
182
«Похищение
человека», 331 «Склонение к потреблению наркотических средств или
психотропных веществ».
Оценивая действующий УК в самой общей форме, можно сказать,
что большинство требований относительно криминализации указанных
деяний, содержащихся в международных соглашениях, участницей
которых является Республика Беларусь, реализованы. Но белорусский
законодатель при
регламентации
особенностей
ответственности
за
посягательства на ребенка, чаще всего использует способ включения
ребенка как потерпевшего в качестве квалифицирующего признака в
отдельные, так называемые общие составы преступлений. На наш взгляд,
такой подход далеко не всегда отвечает уровню имплементации в УК
норм международного права, поскольку целый ряд признаков деяний,
направленных против ребенка, оказывается за пределами уголовноправовой сферы. Не достигнута оптимальная имплементация указанных
норм и в части вообще признания преступными некоторых деяний, при
совершении которых может быть причинен ребенку существенный вред
70
(передача органов ребенка за вознаграждение, использование ребенка на
принудительных работах, использование детей в противозаконном
производстве наркотических средств и психотропных веществ и торговле
ими, незаконные арест, задержание или тюремное заключение, жестокое
обращение с ребенком в семье), о чем будет свидетельствовать
последующее изложение материала.
71
ГЛАВА 2. СИСТЕМАТИЗАЦИЯ И СТРУКТУРИЗАЦИЯ
ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ РЕБЕНКА
В УК РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
§ 1. Понятие и значение объекта преступления для систематизации и
структуризации преступлений (общие положения)
Одним из свойств как права в целом, так и его отдельных отраслей
является
системность,
основывающаяся
на
системном
характере
окружающего нас мира и существующая объективно, вне нашего сознания.
«Система»,
как
философская
категория,
отражает
важную
особенность реальности, в которой существует человечество. По мнению
А.Н. Аверьянова, «система», будучи объективной формой существования
материи, отражается, фиксируется сознанием в понятии, которое является
философской категорией. Оно может выступать и как конкретное научное
и общенаучное понятие. Такой статус данному понятию придает
всеобщность как основной признак, позволяющий переводить научное и
общенаучное понятие в ранг философской категории, функция которой
отражать закономерности, свойства, явления, процессы, присущие всем
системам реальности, миру в целом56.
Вполне естественно, что всеобщее понятие «система» является тем
базисом, на котором строится системный подход в праве, определяющий
системность права как объективно существующее, но необходимое его
свойство. Как отмечает Д.А. Керимов, системный подход, метод,
исследование являются категориями гносеологическими и поэтому входят
в
качестве
составных
компонентов
в
арсенал
теории
познания,
пронизывают все ее основные законы и категории57. Приведенные слова
известного теоретика показывают исключительную важность, в том числе
Аверьянов А.Н. Системное познание мира: методологические проблемы. М.: Изд-во политической
литературы, 1985. С. 27, 29.
56
Керимов Д.А. Методология права: предмет, функции, проблемы философии права. М.: Аванта, 2000.
С. 2, 245, 247.
57
72
и для правовой науки, системных исследований. Но для этого подхода
изначальным является системность самого права, которую автор удачно
определяет
как
объективное
объединение
(соединение)
по
содержательным признакам определенных правовых частей в структурно
упорядоченное
целостное
единство,
обладающее
относительной
самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования.
В контексте нашего исследования имеют значение и признаки системности
права, на которые обратил внимание Д.А. Керимов. К ним, в частности,
отнесено следующее:
1) части правового системного целого необходимо объединены и тем
самым находятся в соединенном состоянии; 2) части системного правового
целого соединены между собой по определенным содержательным
основаниям, которые характеризуют субстанциональные особенности их
свойств и связей; 3) системное правовое целое образует единство в
результате структурной упорядоченности его частей, определяющей их
функциональные
зависимости
и
взаимодействие;
4)
объективное
объединение и соединение по содержательным признакам определенных
правовых частей в структурно упорядоченное целостное единство
обусловливают наличие у системного правового целого свойства
относительной
самостоятельности;
5)
структурная
упорядоченность
придает системному правовому целому относительную устойчивость,
лишь в пределах которой допустимы изменения свойств ее частей и их
связей; 6) относительная самостоятельность системного правового целого
обусловливает
относительную
автономность
ее
функционирования,
степень которой определяет уровень данной системы58. Философская и
общетеоретическая концепция системности права проецируется и на его
конкретные отрасли. Несомненно, что вышеприведенные признаки
системности права распространяются и на уголовное право, формирование
58
Там же. С. 251, 252, 253.
73
и исследование которого должно строиться на системном подходе.
Системность права неизбежно связана с таким понятием, как
«систематизация». «В соответствии с объективным единством правовой
системы и ее дифференциации на отрасли права внутри этого единства
строится и система законодательства. В процессе правотворчества
выражается, развивается и конкретизируется всеобщее объективное
свойство права – его системность»59. Однако систематизация – это уже
субъективный процесс, который зависит от воли законодателя и который
бывает далеко не всегда безупречным. Систематизация представляет собой
достаточно объемный процесс, начинающийся с распределения правовых
норм по отраслям законодательства и продолжающийся внутри самих
конкретных его отраслей, где в строго логической последовательности
выстраиваются их структурные элементы.
Но системность в праве все больше рассматривается в сочетании с
его структурой, что основывается на общефилософских категориях:
системологии
и
структурализме.
Поэтому
неоценимое
значение
приобретают глобальные разработки учеными-правоведами проблем,
связанных с системой и структурой конкретных отраслей права и, в
частности, уголовного права. В этой связи невозможно обойти вниманием
трехтомный труд российского ученого А.И. Бойко, посвященный системе
и структуре уголовного права, в котором четко спроецированы на данную
отрасль философские воззрения о системологии и структурализме и
показана теснейшая взаимосвязь его системы и структуры. При
определении системы как целого, состоящего из частей, – подчеркивает
автор, – мыслится, что она обладает прочным внутренним каркасом. Он
организует объект в целое как бы изнутри… Структура понимается
обыкновенно как поэлементное устройство объекта и устойчивость связей
между элементами содержания. Поэтому системный метод повсеместно
дополняется структурализмом либо они даже объединяются в одно
59
Там же. С. 274.
74
инструментальное
направление,
именуемое
системно-структурным
подходом60. Структура в системе – это, по мнению А.И. Бойко, – гарантия
стабильности, самосохранения и функционирования61.
Обратим также внимание на оценку указанным автором значимости
системного подхода в правотворчестве, которому в современных условиях
свойственна
высокая
активность
(по
словам
автора
–
«азартное
парламентское правотворчество»). «Системный подход в этих условиях –
незаменимый попутчик и проводник, он спасет от односторонностей в
оценках права и предупредит неточные предположения о его будущей
эволюции»62. Согласимся также с тем, что правовой системе свойственен
целостный характер, а он проявляется в высоком уровне организованности
и упорядоченности всех ее структурных элементов. Следует принимать во
внимание также и то, что системность права предполагает и достижение
соответствующего
уровня
имплементации
международных
норм
в
национальное законодательство, на что также указывается в литературе. И
уж,
конечно,
бесспорно
то,
что
законодательства в современных
совершенствование
условиях
уголовного
нередко происходит с
нарушением его системности63.
УК Республики Беларусь, принятый в 1999 г., как и другое
отраслевое законодательство, построено по системному принципу. Он
разделен на две основные части: Общую и Особенную, внутри которых
обозначены разделы, а внутри разделов – главы. При этом особенностью
УК является то, что критерием для построения структурных элементов его
Особенной части избран объект преступления (объект уголовно-правовой
охраны). Отметим также, что данный критерий является традиционным
как для национального, так и для зарубежного законодательства. Более
Бойко А.И. Система и структура уголовного права: в З т. Том 1: Системология и структурализм в
современной познавательной культуре. Ростов н/Д.: Изд-во ЮФУ, 2007. С. 12-13.
60
Там же. С. 151.
Там же. С. 29.
63
См. Иванцова Н. О совершенствовании уголовного законодательства // Законность. 2009. № 3. С. 31 и
др.
61
62
75
того, как указывалось ранее, одним из достоинств действующего УК и
признаков, отличающих его от ранее действовавших УК, является
систематизация преступлений против ребенка, о чем свидетельствует глава
21.
Но чтобы дать полную оценку опыту белорусского законодателя по
систематизации рассматриваемых преступлений, следует, во-первых,
определиться в понятии и содержании объекта преступления вообще, его
классификации, и, во-вторых, в содержании объекта выделенной в главе 21
УК группы преступлений, посягающих на ребенка, в частности.
Общеизвестно, что вопрос о понятии объекта преступления в
отечественной литературе является наиболее обсуждаемым. Он был
предметом внимания ученых как дореволюционного, так и советского
периода. Не утратил актуальности этот вопрос и в настоящее время. Но, к
сожалению, единого взгляда на данное понятие в науке так и не
выработано. И если в середине ХХ века большинство ученых все же
восприняли в целом позицию относительно того, что объект преступления
– это общественное отношение, то в настоящее время данная концепция
все более стала подвергаться сомнению, и как результат, появились
различные суждения о понятии объекта, что вновь иллюстрирует
недостаточно полную разработанность указанной проблемы.
Белорусская
уголовно-правовая
наука
развивалась
в
тесном
взаимодействии с воззрениями ученых России и других республик,
входящих в СССР, и это не могло не сказаться на сохранении достаточно
устойчивого взгляда на объект преступления как общественное отношение
и теперь, отраженного главным образом в учебниках и учебных пособиях
по уголовному праву, изданных уже на основе УК 1999 г.
Так, Ю.Л. Шевцов утверждает, что в уголовном праве объектом
преступления
понимаются
являются
общественные
определенные
социальные
отношения,
связи
под
между
которыми
субъектами
относительно материальных и нематериальных ценностей, общества в
76
целом и отдельных людей. При этом автор поддерживает позицию,
согласно которой общественные отношения определяются как система
взаимосвязанных элементов: 1) субъектов (носителей) отношений, 2)
объективной связи (взаимосвязи) между ними, 3) социальных интересов
(ценностей),
относительно
которых
существуют
отношения64.
Такого же взгляда на содержание объекта преступления придерживаются
авторы учебного пособия по Особенной части уголовного права
Республики Беларусь65, определяя объекты конкретных преступлений.
Правда, называя объект целого ряда преступлений, авторы указывают не
на общественные отношения, а на конкретные ценности (блага): жизнь,
здоровье, безопасность, половая свобода и т.п. В изданном несколько
позже учебном пособии Э.А. Саркисова поддержала позицию ученых
относительно того, что объектом преступления являются общественные
отношения. Что касается социальных благ, ценностей и интересов, то они,
на ее взгляд, являются составляющими общественных отношений, которые
в
большей
мере
конкретизируют
объект
преступления66.
Н.А. Бабий определил объект преступления как общественные
отношения, охраняемые от их нарушений нормами уголовного права и
определяющие порядок поведения людей в процессе их взаимодействия с
другими людьми по поводу определенных социальных благ67.
Таким образом, большинство белорусских ученых придерживаются
традиционного взгляда на объект преступления как общественные
отношения, который был научно обоснован такими видными советскими
64
См. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: учебник / под ред. В.М. Хомича. С. 87.
См. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: учебное пособие / под ред. Н.А. Бабия и
И.О. Грунтова. Минск: Новое знание, 2002. 902 с.
65
66
Саркисова Э.А. Уголовное право. Общая часть: учебное пособие. Минск: Тесей, 2005. С. 115-116.
Бабий Н.А. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: учебник. Минск: ГИУСТ БГУ, 2010.
С. 99.
67
77
учеными, как Б.С. Никифоров68, А.Н. Трайнин69, А.А. Пионтковский70,
М.А. Гельфер71, Н.И. Коржанский72, В.Я. Таций73 и др.
Ознакомление же с литературой других авторов советского периода,
а также с современными работами российских авторов не придают
оптимизма в части однозначности понимания объекта преступления. Но их
позиции заставляют более глубоко вникнуть в суть этого понятия,
особенно в контексте рассматриваемых нами преступлений против
ребенка. В этой связи нельзя не упомянуть мнение А.В. Наумова, согласно
которому в ряде случаев теория объекта преступления общественного
отношения не «срабатывает». Особенно это относится к преступлениям
против личности, в первую очередь к убийству. Автор подвергает критике
исповедовавшуюся
в
науке
советского
уголовного
права
теорию
понимания сущности человека как совокупности всех общественных
отношений, согласно которой объектом убийства является жизнь человека
не как таковая сама по себе, а именно в смысле совокупности
общественных отношений, что явно принижает абсолютную ценность
человека
как
самостоятельной
биологического
абсолютной
явления,
ценности
поскольку
превращается
человек
в
из
носителя
общественных отношений (трудовых, оборонных, служебных, семейных,
собственности и т.д.). В связи с этим автор полагает, что теория объекта
См. Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. М.: Гос. изд-во
юридической литературы, 1960. 230 с.
68
См. Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М.: Государственное издательство
юридической литературы. 1957. С. 125.
69
См. Курс советского уголовного права в шести томах. Часть Общая. Том II. Преступление. М.:
Издательство «Наука», 1970. С. 111-112.
70
71
См. Гельфер М.А. Объект преступления. М.: Юриздат, 1960.
См. Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. М.: Академия МВД СССР, 1980.
248 с.
72
См. Таций В.Я. Объект и предмет преступления в советском уголовном праве. Харьков: «Выща
школа», 1988. 198 с.
73
78
преступления как общественных отношений, охраняемых уголовным
законом, не может быть признана универсальной теорией74.
Незадолго до этого была опубликована статья российского ученого
Н.И. Загородникова, в которой был подвергнут серьезной критике
фактически утвердившийся в литературе подход к определению понятия
объекта преступления как общественного отношения. Признав истоком
такой теории подход законодателя первых лет советской власти,
определившего, что задачей уголовного закона является охрана системы
общественных отношений, а преступлением является нарушение порядка
общественных
отношений,
охраняемого
уголовным
законом,
Н.И.
Загородников убедительно доказал, что признание объектом преступления
общественных отношений принижает значение, искажает роль человека в
жизни
цивилизованного
общества,
из
главной
и
неменяющейся
общечеловеческой ценности человека превращают во второстепенный
составной
элемент
общества.
Именно
поэтому
автор
объектом
преступления считал не общественные отношения, а те блага, для защиты
которых используется уголовный закон75.
Нельзя в этой связи не обратить внимание и на достаточно
оригинальную позицию Г.П. Новоселова, который считает, что объектом
любого преступления, а не только направленных против личности,
являются люди, которые в одних случаях выступают в качестве отдельных
физических лиц, в других – в виде некоторого рода множества лиц,
имеющих или не имеющих статуса юридического лица, в третьих – как
См. Учебник уголовного права. Общая часть: учебник / под ред. В.Н. Кудрявцева и А.В. Наумова. М.:
Издательство «Спарк», 1996. С. 84-85.
74
Загородников Н.И. Объект преступления // Ученые, научные школы и идеи: юбилейный сборник
научных трудов. М.: МЮИ МВД России, 1995. С. 4-5, 11.
75
79
социум (общество)76. Свою позицию автор отстаивает и в более поздних
изданиях77.
По мнению В.Д. Филимонова, объектом преступления является не
само общественное отношение, а его содержание, при этом в структуру
общественного отношения автор включает: 1) социальное благо как объект
общественного отношения; 2) субъектов общественного отношения; 3) их
потребности в социальном благе; 4) их взаимосвязь78.
Указанные, как и другие позиции авторов, представляют большой
научный
интерес
в
плане
рассмотрения
вопроса
не
только
о
систематизации исследуемых нами преступлений, но и их юридической
сущности.
Не менее важное значение имеет вопрос о классификации объектов
преступления
как
критериев
построения
Особенной
части
УК
(классификация по вертикали). Отметим, что традиционной в теории
уголовного права была классификация объектов на общий, родовой и
непосредственный. При этом под общим объектом понималась вся
совокупность общественных отношений, охраняемых уголовным законом.
Под родовым – группа однородных (родственных) общественных
отношений, которая охраняется комплексом уголовно-правовых норм. Под
непосредственным – общественное отношение, которому причиняется или
может быть причинен вред (ущерб) в результате совершения виновным
конкретного преступления79.
Такая классификация проводилась с учетом конструкции Особенной
части УК, основными структурными единицами которой были главы,
Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления: методологические аспекты. М.: Издательство Норма,
2001. С. 60.
76
См. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Том 1.: Преступление и наказание.
СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. С. 342.
77
78
Филимонов В. Объект преступления и последствия преступления // Уголовное право. 2010. № 3. С. 67.
См. Уголовное право БССР. Часть Общая / под ред. И.И. Горелик и И.С. Тишкевича. Минск:
Издательство «Вышэйшая школа», 1973. С. 60, 61.
79
80
объединяющие преступления с единым родовым объектом, и ее
придерживалось большинство российских авторов.
В настоящее время, когда конструкция Особенной части УК
несколько усложнилась путем разделения ее на разделы и главы как
составные части разделов, появилась необходимость констатировать иную
классификацию объектов преступления, которая раньше существовала
только в теории уголовного права. Сейчас с учетом построения УК
предлагается
более
усложненная,
четырехчленная,
классификация
объектов преступления. Однако и в этом вопросе имеются существенные
разногласия.
Так, уже упомянутый Ю.Л. Шевцов указывает на четырехчленную
классификацию объектов преступления: общий, родовой, групповой и
непосредственный. Родовым объектом автор считает группу родственных
и взаимосвязанных общественных отношений, охраняемых уголовным
законом. Все преступления, которые посягают на один и тот же родовой
объект, объединяются в одной главе Особенной части УК. Объект же
преступлений, объединяемых в разделе Особенной части УК, он называет
групповым80. Н.А. Бабий родовым объектом также считает совокупность
общественных отношений, охраняемых статьями одной главы. Однако
групповым
объектом
автор
считает
совокупность
общественных
отношений, охраняемых несколькими статьями одной и той же главы УК.
Непосредственным объектом он считает то конкретное общественное
отношение, которое охраняется отдельной статьей Уголовного кодекса81.
Э.А. Саркисова подразделяет объекты на четыре вида: общий, родовой,
видовой и непосредственный. При этом под родовым объектом автор
понимает группу однородных или тождественных отношений, охраняемых
уголовным законом от определенного круга преступных посягательств.
Преступления, имеющие единый родовой объект, по ее мнению,
80
См. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: учебник / под ред. В.М. Хомича. С. 92-93.
81
Бабий Н.А. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: учебник. С. 101.
81
объединены в разделы. По видовому же объекту как более узкому кругу
общественных отношений строятся главы УК82. Такая позиция в целом
согласуется
с
позицией
российского
ученого
А.В.
Пашковской,
поддержавшей авторов, считающих, что видовой объект занимает
промежуточное положение между родовым и непосредственным и
является таким образом частью, подсистемой родового объекта, находясь с
ним в соотношении «род – вид»83. Но нельзя не обратить внимание и на
позицию Г.П. Новоселова, вообще отрицающего классификацию объектов
преступления по вертикали (общий, родовой, непосредственный) и
признающего лишь классификацию таковых по горизонтали (основной,
дополнительный, факультативный). По мнению автора, сторонники
классификации
объектов
соотношение не общего
по
вертикали
фактически
подразумевают
– особенного – отдельного, а другого
категориального ряда: элемента, подсистемы и системы (или близкого им
ряда: части и целого). Вся совокупность объектов преступлений, имеющая
место в действительности, по мнению Г.П. Новоселова, на самом деле
предстает не общим объектом посягательства, а некоторой системы
(целым), в рамках которой могут быть выделены определенные
подсистемы и элементы (части). Роль подсистемы играет любая
разновидность объектов преступлений, включающая в себя однородные по
направленности посягательства. Отдельно взятый объект преступления
выступает как элемент системы объектов в целом и, одновременно, какойто ее подсистемы 84.
Попытаемся оценить подходы ученых к определению сущности
объекта преступления и классификации объектов в контексте исследуемой
проблемы уголовно-правовой охраны ребенка.
82
Саркисова Э.А. Уголовное право. Общая часть: учебное пособие. С. 118–119.
См. Курс уголовного права в пяти томах. Том 1. Общая часть. Учение о преступлении / под ред. Н.Ф.
Кузнецовой и И.М. Тяжковой. М.: Зерцало-М, 2002. С. 215.
83
См. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Том 1.: Преступление и наказание.
СПб: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. С. 349.
84
82
На наш взгляд, сторонников позиции «объект – общественное
отношение» сдерживает традиционное мышление, не позволяющее отойти
от достаточно укоренившейся концепции, основоположниками которой
явились авторитетные ученые. Поэтому каждый из них, пытаясь и по сей
день сохранить ее остов, нанизывают на него различные нюансы для того,
чтобы укрепить убеждение в истинности и непоколебимости данной
концепции. Отсюда возникают уточненные понятия объекта. Например, не
отрицая роль социальных ценностей и благ, авторы включают их в
содержание
общественных
отношений
и
т.п.
Но,
к
сожалению,
подправленные определения объекта преступления как общественного
отношения все больше приобретают обратный эффект: убеждение в
надуманности подобного подхода, в его нежизненности, отвлеченности от
реалий, абстрактности, не воспринимаемой человеческим сознанием.
Именно нереальностью самой концепции «объект – общественное
отношение» можно объяснить попытки авторов при определении объектов
конкретных преступлений уйти от этой конструкции и определять их
достаточно реально и осознаваемо. Они отражены и в самом УК при
формулировании в разделах и главах объектов преступлений. И дело
совсем не в том, что «законодатель, определяя некоторые родовые объекты
преступлений, называет не общественные отношения, а сами социальные
ценности, например, жизнь и здоровье (гл. 19 УК), либо интересы,
например, интересы несовершеннолетних (гл. 21) или интересы службы
(гл. 35) и т.п.», прибегая к такому описанию объекта исключительно для
обеспечения
простоты
восприятия
положений
кодекса
рядовыми
гражданами85. Причиной стремления к подобным формулировкам объекта
преступления является, на наш взгляд, именно нереальность самого
феномена «общественные отношения», трудность его приспосабливания к
85
См. Бабий Н.А. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: учебник. С. 99.
83
тому или иному объекту, который в действительности ставится под угрозу
причинения вреда в результате совершения конкретного преступления.
Не будем забывать также и то, что концепция «объект –
общественные отношения» зародилась в недрах именно советской науки
уголовного права, когда речь шла не просто об общественных отношениях,
а об отношениях социалистического типа, особенных отношениях,
рассматриваемых как ценнейшее благо, любое поползновение на которое
расценивалось как преступное поведение.
Более того, как уже неоднократно указывалось в литературе,
истоками такой концепции явились законодательные установки, прямо
вводившие
термин
«общественные
отношения»
как
охраняемый
уголовным правом объект. И именно на эти установки в большей части
ссылались авторы – сторонники указанной концепции. Особенно это
касалось «Руководящих начал по уголовному праву РСФСР» 1919 г., в
которых наиболее часто звучали положения о системе общественных
отношений
классового
общества,
которые
необходимо
охранять
посредством репрессии (ст. 3, 4 и др.). И хотя в последующих уголовных
законах общественные отношения в качестве правоохраняемого объекта не
упоминались, авторы отдельные их нормы интерпретировали именно в
указанном контексте. Подвергать же критике законодательные догмы было
в то время не только не принято, но и опасно, тем более, что они носили
больше политический характер, подчеркивая роль уголовного права в
защите рабоче-крестьянской власти, в борьбе с классовыми врагами, в
построении
коммунистического
общества.
Поэтому
вполне
закономерными выглядят стремления современных ученых создать новые
теории об объекте преступления либо вернуться к ранее существовавшим
еще в досоветское время.
Не ставя задачу глобального анализа современных теорий об объекте
преступления как самостоятельной и достаточно сложной теоретической
проблемы, попытаемся сформулировать свое видение на содержание
84
объекта применительно к рассматриваемым преступлениям против
ребенка.
Отметим, прежде всего, что указанные преступления включены в
раздел VII УК, именуемый «Преступления против человека». Само
название данного раздела позволяет судить о том, что ученые –
разработчики УК Беларуси не были привержены теории «объект –
общественные
отношения».
В
противном
случае
в
названии
вырисовывался бы термин не «человек», а «личность», как это сделано,
например, в УК РФ, Украины и др., вероятно, с учетом того, что личность
понималась
как
субъект
общественных
отношений.
При
таком
определении выпадает из круга объектов человек как биологическое
существо либо для выхода из положения приходится отождествлять
личность и человека. Между тем, такое отождествление вряд ли имеет
свои основания. И на это нередко указывается в литературе86.
Отождествление человека и личности не способствует выяснению
вопроса об объекте уголовно-правовой охраны в том отношении, пишет
Ю.А. Демидов, – что уголовное право равно охраняет жизнь и самых
активных личностей – участников и носителей общественных отношений,
и новорожденных, которые заключают в себе лишь потенциальную
возможность приобрести черты личности в процессе их будущей
социализации, и людей, которые стали жертвой полного поражения их
личности болезнью87. К указанным категориям лиц, не позволяющих их
рассматривать как личности, следует отнести и деградировавших людей на
основе полного распада нравственных личностных установок. Ссылаясь на
слова К. Маркса о том, что сущность личности составляет не ее борода, не
ее кровь, не ее абстрактная физическая природа, а ее социальное качество,
См. Вишневский А.Ф., Горбаток Н.А., Кучинский В.А. Общая теория государства и права: учебник.
Минск: «Интегралполиграф», 2009. С. 466-468.
86
Демидов Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. М: Юридическая литература, 1975.
С. 52.
87
85
А.В. Кузнецов писал, что термин «личность» употребляется чаще всего
тогда, когда хотят подчеркнуть социальные черты человека, а термин
«человек» – в более широком смысле, как понятие, охватывающее и его
природные признаки88.
Таким образом, человек выступает как более широкое понятие,
включающее его как социальные, так и биологические свойства. Именно
такое
понимание
человека
как
объекта
преступления
позволяет
рассматривать в качестве такового и малолетнего ребенка. И хотя он еще
не стал личностью, право на свою защиту он приобрел с момента
рождения как человек.
В этой связи вновь вернемся к определению объекта как
общественного отношения. При признании такой концепции мы будем
вынуждены признать, что, например, при убийстве малолетнего или
несовершеннолетнего ребенка либо причинении вреда его здоровью,
похищении, торговле и т.п. вред будет причинен не самим вышеназванным
благам, а общественным отношениям по поводу обладания этими благами.
Но ведь эти блага, данные ему с момента рождения, охраняются вне
зависимости от общественных отношений или порядка их осуществления.
Поэтому верным представляется нам антитезис, озвученный Н.И.
Загородниковым, о том, что современное общество представляет собой
вовсе не отвлеченные связи и отношения между индивидами, оно состоит
из конкретных личностей с их индивидуальными, физическими и
духовными чертами, с разными взглядами, убеждениями, умениями,
возможностями. Человек в этом обществе выступает как основное его
начало и самая высокая ценность. Причем человек – не как абстрактная
совокупность всех общественных отношений», а лицо, создавшее эти
88
Кузнецов А.В. Уголовное право и личность. М.: Юридическая литература, 1977. С. 14.
86
отношения, по мере своего развития усовершенствовавшее их и
поставившее на службу всему человечеству89.
В верности этого положения убеждают нас и нормы Конституции
Республики Беларусь, принятой в период отказа от социалистических
оценок социальных ценностей. Согласно ст. 2 Конституции человек, его
права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и
целью общества и государства. Указанная и другие статьи Конституции,
посвященные охране прав и свобод человека, не зарывают человеческие
ценности в глубину общественных отношений, а прямо ставят их под
защиту
как
нечто
реальное
и
зримое.
Прямые
указания
на
правоохраняемые общечеловеческие ценности мы находим и в известных
международных документах, посвященных правам человека.
Характерно и то, что уже и среди белорусских ученых появляются
сторонники взгляда на объект не как общественное отношение, а как
социальную ценность90.
Исходя из сказанного, нам представляется более обоснованным
подход к определению понятия объекта преступления тех авторов, которые
вкладывают в его содержание именно человеческие ценности, что не
исключает в отдельных случаях рассматривать в качестве подобных
ценностей и общественные отношения.
Что касается классификации объектов преступления, то, на наш
взгляд, указанная выше так называемая вертикальная классификация
объектов носит чисто вспомогательный (а не научный) характер. Она
служит, прежде всего, для целей системного конструирования Особенной
части УК. И отказ от нее вряд ли представляется необходимым. Другое
дело, что
вкладывать в понятие общего, родового, видового и
Загородников Н.И. Объект преступления // Ученые, научные школы и идеи: юбилейный сборник
научных трудов. М.: МЮИ МВД России, 1995. С. 13.
89
См. Ретнева Н.И. Уголовная ответственность за торговлю людьми: [монография] / под общ. ред. Э.А.
Саркисовой. М-во внурен.дел Респ. Беларусь, Акад. МВД Респ. Беларусь, 2009. С. 33-34.
90
87
непосредственного объектов. И здесь следует согласиться с Г.П.
Новоселовым,
считающим
важнейшим
классификации
системность,
что
признаком
позволяет
подобной
рассматривать
всю
совокупность объектов преступлений как некоторую систему (целое), в
рамках которой могут быть выделены определенные подсистемы и
элементы (части)91. Такая точка зрения еще больше ориентирует на строгое
соблюдение системного принципа при конструировании УК. Более того,
она обязывает законодателя строить подобные системы в логической
последовательности, что, безусловно, крайне важно не только для
внешнего восприятия структуры УК, но и для правовой оценки
преступлений, объединяемых по определенной системе: от общего к
частному.
Однако мы не склонны отказываться от традиционных терминов,
определяющих виды объектов преступления, и присоединяемся к мнению
тех
авторов, которые предлагают четырехзвенную
классификацию
объектов, считая, вместе с тем, что по родовому объекту должны строиться
разделы Особенной части УК, по видовому – его главы92. Родовой объект,
с позиции системного подхода, – это система однородных ценностей,
охраняемых от определенного (достаточно большого) круга преступлений,
а видовой объект – подсистема, включающая круг более конкретных (тоже
однородных) ценностей. Непосредственный объект – это конкретный
элемент той же системы, то есть конкретная ценность, подвергаемая
опасности причинения вреда в результате совершения преступления,
предусмотренного в той или иной статье, включенной в главу Особенной
части УК.
См. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Том 1.: Преступление и наказание.
– С. 349.
91
Мы исходим из общепринятых в систематике понятий: род – группа, объединяющая близкие виды.
Вид – подразделение, входящее в состав высшего раздела – рода (Толковый словарь русского языка с
включением сведений о происхождении слов / отв. ред. Н.Ю. Шведова. М.: Издательский центр
«Азбуковник», 2007. С. 835, 91).
92
88
§ 2. Видовой и непосредственный объекты преступлений,
направленных против ребенка, как критерий их систематизации
С учетом обозначенной позиции о понятии объекта преступления и
классификации объектов попытаемся определить их по отношению к
преступлениям, направленным против ребенка.
Исходя из изложенного, родовым объектом преступлений против
ребенка следует считать человека. И в этой части отметим обоснованность
названия раздела VII УК «Преступления против человека». Человек как
единое целое соединяет в себе все его блага (ценности), данные ему самим
фактом существования с момента рождения. Это предопределяет подход к
конструированию глав указанного раздела, в которых человек как объект
уголовно-правовой охраны представлен во всех его ипостасях. Не является
исключением и глава 21 УК «Преступления против уклада семейных
отношений и интересов несовершеннолетних». В ней под защиту взяты
такие общечеловеческие ценности, как семья и дети.
Объединение преступлений по признакам двух видовых объектов не
вызывает сомнений в силу их близости. Подобный подход отмечается в УК
целого ряда других государств. Как отмечает Ю.Е. Пудовочкин,
объединение
в
одной
главе
преступлений
против
семьи
и
несовершеннолетних объясняется близостью указанных социальных
ценностей, их взаимосвязью. Семья выступает в качестве первого
института социализации ребенка, она регулирует процесс нравственного и
интеллектуального развития личности… Преступное воздействие на семью
непременно отражается на воспитании несовершеннолетнего, и наоборот,
оказание негативного влияния на процесс формирования личности
последнего является нарушением одной из функций семьи93.
Вместе с тем анализ преступлений, включенных в указанную главу,
показывает,
93
что
единственным
преступлением,
направленным
Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних. С. 84-85.
89
непосредственно против семьи, является уклонение детей от содержания
родителей (ст. 175 УК). Разглашение врачебной тайны (ст. 178 УК),
вообще не направлено на причинение вреда указанным объектам.
«Притянуто» к этой главе незаконное собирание либо распространение
информации о частной жизни (ст. 179 УК). В отдельных преступлениях
семья выступает не основным, а дополнительным объектом (умышленная
подмена ребенка – ст. 180 УК, разглашение тайны усыновления – ст. 177
УК). В итоге получается, что из 10 преступлений, предусмотренных в
главе 21 УК, непосредственно против детей направлены 7 преступлений
(ст. 172 – 174, 177, 1771, 180 УК), что позволяет согласиться с мнением
Ю.Е. Пудовочкина об исключении из названия соответствующей главы
указания на семью94. В нашем случае уклонение детей от содержания
родителей (ст. 175 УК) целесообразно перенести в главу 23 «Преступления
против конституционных прав и свобод человека и гражданина». Как
вариант: в названии главы объекты уголовно-правовой охраны поменять
местами, поставив на первое место интересы несовершеннолетних,
учитывая, кроме того, и то, что указанная глава открывается именно
статьями, предусматривающими ответственность за посягательства на
несовершеннолетних.
Нельзя не отметить также имеющийся в литературе разнобой
относительно
расстановки
приоритетов
в
определении
объектов
рассматриваемых преступлений: семьи или детей, что имеет своим
следствием различия в их классификации95.
Но поскольку в названии главы 21 УК в качестве видового объекта
названы интересы несовершеннолетних, попытаемся дать оценку понятию
в целом «интерес» и «интересы несовершеннолетних» в частности.
Термин «интерес» является достаточно часто употребляемым в
уголовном праве. И употребляется он в основном применительно к
Там же. С. 85.
См. Пономарев П.Г. Уголовная ответственность за преступные посягательства на семью и
несовершеннолетних // Уголовное право. 2005. № 8. С. 34.
94
95
90
объекту преступления. Частота его употребления заметна и в уголовном
законодательстве. Он прозвучал как при определении объекта уголовноправовой охраны в ст. 2 УК, посвященной задачам уголовного закона, так
и в названиях глав Особенной части УК. Часто он используется в статьях
Особенной части УК, где законодатель указывает на конкретный объект,
на который направлено данное преступление, через указание на
последствия преступления: причинение вреда государственным или
общественным интересам, законным интересам граждан. При этом
законные интересы представляются вкупе с правами и свободами граждан.
В частности, упоминание об общественных или государственных
интересах либо о законных интересах граждан в аспекте причинения им
вреда совершенным преступлением имеет место в 18 статьях УК (26 раз).
Кроме того, термин интерес используется и для мотивации преступлений
(например, ст. 240 УК «Преднамеренная экономическая несостоятельность
(банкротство)».
В науке уголовного права вопрос об интересе чаще всего становится
предметом внимания ученых при раскрытии содержания объекта
преступления.
При
этом
одни
авторы
отождествляют
интерес
с
общественным отношением, другие – выводят его за рамки таковых,
третьи
считают,
что
интерес
является
структурным
элементом
общественного отношения и, следовательно, также может рассматриваться
как объект преступления. Вместе с тем, понятие самого интереса, его
содержание и сущность авторами фактически не раскрывается. И это
понятно
в
рамках
признания
объектом
преступления
именно
общественных отношений. Однако применительно к поддерживаемому
взгляду на объект преступления как социальную ценность раскрытие сути
интереса представляет особое значение. Важно также определить
соотношение понятия «интерес» с такими понятиями, как «потребности» и
ценности».
91
Согласно толкованию слова «интерес» он может выступать в
различных значениях, а именно: как то, к чему стремится человек; либо
как побуждение к действию; либо как польза, корысть, выгода; либо как
нужды, потребности96. В учебной литературе для школьников термину
«интерес» придается 6 значений97.
Проблема
интереса
разрабатывается
различными
науками
(философией, психологией, социологией и др.). Науку психологии
привлекает интерес, прежде всего, как мотив или побуждение к действию.
Психологи
рассматривают
и
понятие
потребностей,
определяя
соотношение этих понятий, но, как правило, не отождествляя их. Как
пишет Е.П. Ильин, большинство психологов связывают интерес с
потребностью, но понимают эту связь по-разному. Одни сводят интерес к
определенной форме самых разнообразных потребностей, другие считают,
что интерес – более сложное и широкое явление, чем простая потребность.
Третьи
считают,
что
интересы
(познавательные,
эстетические)
перерастают в первую жизненную потребность человека, четвертые – что
интерес вырастает из познавательной потребности, но не сводится к ней.
Однако утвердившийся интерес может стать потребностью98. Но какой бы
ни была интерпретация понятия интереса, а также и потребности в
психологии, их оценка дается в плоскости мотивов поведения человека. Но
этот аспект для теории объекта преступления фактически безразличен, за
исключением
утверждения
психологов
об
объективном
характере
потребности и субъективном характере интереса.
Несколько в ином ракурсе рассматриваются понятия интереса и
потребности в философии. Определение их статуса уже больше связано с
ценностной их оценкой. Потребность – в самом общем значении этого
См. Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / отв. ред. Н.Ю.
Шведова. М.: Издательский центр «Азбуковник», 2007. С. 303.
96
97
См. Обществоведение. 9 – 11 классы: 1500 понятий и терминов. Минск: «Аверсев», 2009. С. 54.
98
Ильин Е.П. Мотивация и мотивы. Санкт-Петербург-Москва-Харьков-Минск: Питер, 2000. С. 167.
92
слова, – пишет А.Г. Здравомыслов, – это определенная нужда субъекта в
некоторой совокупности внешних условий его бытия, притязание к
внешним обстоятельствам, вытекающее из его сущностных свойств
природы. Однако, при этом, автор делает акцент на социальном характере
потребности.
Потребность
–
это
есть
нечто,
требующее
своего
удовлетворения, а само это удовлетворение осуществляется в процессе
активного взаимодействия организма с миром, окружающей средой99. В
качестве объектов интересов автор называет материальные и духовные
ценности, институты и общественные отношения, установившиеся обычаи
и порядки100.
И, наконец, что же собой представляют ценности? Тот же автор
убеждает нас в том, что потребности, преобразованные в интересы, в свою
очередь «превращаются» в ценности. Содержание ценностей обусловлено
культурными достижениями общества101.
Оценка указанных понятий дается и в правовой науке, но с учетом их
понимания психологами и социологами. Так, В.Н. Винокуров пишет:
понятие «интерес» рассматривается в психологическом (субъективном) и
социологическом (объективном) аспектах. В первом случае интерес
рассматривается как продукт деятельности мозга, как побудительный
мотив к действию, в основе которого лежит осознанная потребность –
интерес (субъективный интерес). В социологическом (объективном)
аспекте интерес выступает как понятие, обозначающее и характеризующее
нечто объективно значимое для индивида, общества. И, соглашаясь с П.В.
Замосковцевым, автор считает, что интерес – это объективно-субъективная
категория, выражающая направленность общества, государства, личности
Здравомыслов А.Г. Потребности. Интересы. Ценности. М.: Изд-во политической литературы, 1986. С.
12-13.
99
100
101
Там же. С. 74.
Там же. С. 160-161.
93
на предметы и объекты, способные удовлетворить определенную
потребность102.
Приведенные
высказывания
ученых
в
области
философии,
психологии, а также права помогают решить, но не решают вопрос об
интересах как правоохраняемых объектах и, в частности, об интересах
несовершеннолетних, обозначенных в УК в качестве видового объекта
группы преступлений. Учитывая тесную взаимосвязь потребностей,
интересов и ценностей, на которую указывают ученые, мы позволим
несколько интерпретировать их взгляды на данные понятия именно в
аспекте уголовно-правовой охраны несовершеннолетних. Согласимся с
тем, что интерес и потребность не являются тождественными понятиями,
хотя и тесно взаимосвязаны. Интерес как движущий мотив поведения
человека непосредственно исходит от личности и взаимосвязан с
интересами общества и государства. При этом говорить об интересах мы
можем лишь тогда, когда это касается личности. С момента рождения
ребенок приобретает потребности в пище, в благоприятных условиях
выживания, в ласковом обращении и т.п. Эти потребности существуют
объективно и никак не могут признаваться интересами, которые
воплощают в себе объективные и субъективные начала.
Но следует отметить то обстоятельство, что термин «интересы» как
провоохраняемый объект применяется достаточно широко и не только в
уголовном праве. Например, об интересах ребенка говорится в ст. 15, 36,
661, 67, 68, 70, 73, 116, 140, 142, 157) КоБС, об интересах семьи (ст. 24, 28,
65), об интересах других граждан (ст. 5, 13), об интересах общества и
государства (ст. 5), об интересах супругов (ст. 15, ст. 201, 36, 47) и др. В
большинстве своем указанные интересы выступают как правоохраняемые
ценности. О защите прав и законных интересов граждан говорится в
Винокуров В.Н. Интересы как способ конкретизации непосредственного объекта преступления //
Журнал российского права. 2009. № 5. С. 85-86.
102
94
Конституции Республики Беларусь (ст. 22), а также в целом ряде
международных документов.
В силу сказанного нет необходимости при определении объекта
преступлений, направленных против ребенка, разделять такие понятия, как
потребности, интересы и ценности. Нам представляется, что сам термин
«интересы» в рассматриваемом аспекте должен трактоваться достаточно
широко, включая и потребности ребенка, еще не переросшие в интересы
как социальный феномен, а сами интересы рассматривать как охраняемую
уголовным правом социальную ценность. Более того, интересы ребенка
следует трактовать не с позиции его конкретных потребностей (в
субъективном аспекте), они могут в ряде случаев и не представлять той
ценности,
которая
вкладывается
в
сущность
этого
понятия
как
объективного феномена, а именно с позиций того, что конкретно желает
иметь или получить государство и общество в части отношения как к
детям вообще, так и к конкретному ребенку в частности на основе
сложившихся нравственных представлений об отношении к детству и
особой его защите. В этой связи заслуживает поддержки точка зрения А.М.
Нечаевой, рассматривающей сущность интересов ребенка в семейноправовой сфере, относительно того, что интересы в данной сфере носят
сложный, как бы «многослойный» характер, объединяя интересы
государства, родителей и самого ребенка. Кроме того, они неизменно
взаимодействуют с правами ребенка, поскольку их объединяет единство
цели103.
С учетом сказанного, полагаем, что «интересы ребенка» можно
определить как объективно существующие жизненные потребности и
законодательно закрепленные права, соответствующие общепринятым в
обществе
требованиям
по
нормальному
развитию
ребенка
и
формированию его как личности. Данное понятие можно рассматривать
Нечаева А.М. Защита интересов ребенка: семейно-правовые предпосылки // Государство и право.
2010. № 6. С. 77.
103
95
как
системно-логическую
конструкцию,
охватывающую
непосредственные объекты преступлений, включенных в главу 21 УК,
позволяющую их конкретизировать с учетом особенностей объективных
признаков этих преступлений.
Сказанное позволяет дать оценку названию главы 21 УК, в котором в
качестве видового объекта фигурируют интересы несовершеннолетних.
На наш взгляд, такое название не в полной мере отвечает
требованиям системного построения норм данной главы и раздела VII
«Преступления против человека». Во-первых, как ранее было сказано,
ребенок является самостоятельным индивидом, требующим особой
правовой
охраны
и
защиты,
что
норм.
Это
международно-правовых
непосредственно
предполагает
вытекает
и
из
применение
устоявшегося в международном праве термина «ребенок». Во-вторых, в
специальной
главе
УК
содержатся
(или
должны
содержаться)
преступления, направленные не только на интересы ребенка, но и на
другие его блага, дарованные ему природой, а также на его права,
закрепленные
как
в
международном,
так
и
национальном
законодательстве. В-третьих, термин «несовершеннолетний» не в полной
мере раскрывает сущность термина «ребенок», оставляя как бы за рамками
внимания правоприменителя малолетних детей, к которым требуется еще
более дифференцированный подход.
Все это свидетельствует о том, что название главы 21 УК требует
корректировки. В идеале оно могло бы звучать «Преступления против
ребенка и семьи». Однако в целях обеспечения системности построения
УК это потребовало бы перенесения в данную главу всех преступлений,
направленных против ребенка, включая и посягательства на его жизнь,
здоровье, половую неприкосновенность, половую свободу и др., что
вызвало бы при сложившемся подходе к структурированию раздела
«Преступления против человека» существенные трудности.
96
Поэтому
в
целях
сохранения
сложившегося
подхода
к
структурированию данного раздела мы склонны назвать главу 21 УК
«Преступления против интересов ребенка и семьи», рассматривая
«интересы ребенка» как обобщенный феномен, подлежащий уголовноправовой охране.
В этой связи проанализируем названия соответствующих глав
(разделов) УК других государств. В УК Российской Федерации,
Казахстана, Таджикистана, Кыргызстана, Латвии, Грузии, Молдовы
соответствующие
главы
названы
«Преступления
против
семьи
и
несовершеннолетних». Подобные главы названы: «Преступления против
несовершеннолетних и семейных отношений» (УК Азербайджана),
«Преступления
против
семьи,
молодежи
и
нравственности»
(УК
Узбекистана), «Преступления против семьи и интересов ребенка» (УК
Армении), «Преступления и уголовные проступки против ребенка и
семьи» (УК Литвы).
Таким образом, ни в одном из УК государств – стран СНГ и Балтии
при определении видового объекта рассматриваемых преступлений не
использован термин «интересы». Более того, некоторые УК (Армения,
Литва) использовали при этом международно-правовой термин «ребенок»,
в полной мере отвечающий объекту уголовно-правовой охраны. Следует
отметить также, что в УК Азербайджана приоритетное положение в
системе
двух
правоохраняемых
несовершеннолетних
занимают
видовых
объектов:
несовершеннолетние.
семьи
и
Аналогичная
картина наблюдается и в УК государств дальнего зарубежья. Выделяя в
УК
самостоятельные
главы
(разделы),
объединяющие
отдельные
преступления против детей, законодатели называют их: «Преступления
против брака и семьи» (УК Республики Болгария), «О посягательствах на
несовершеннолетних лиц или семью» (УК Франции), «Преступления
против семьи и опеки» (УК Польши), «Преступления против семейных
отношений» (УК Дании, Испании), «О преступлениях против семьи» (УК
97
Швеции), «Уголовные деяния против гражданского состояния, брака и
семьи» (УК ФРГ) и т.п.
Как
видно,
законодатели,
систематизируя
и
структурируя
преступления против детей, в большинстве своем поглощают их такими
объектами, как семья и брак, либо указывают непосредственно на
несовершеннолетних как правоохраняемый объект и нигде в этой
плоскости не упоминают об их интересах. Вместе с тем, учитывая
вышесказанное, мы не склонны вовсе отказываться от интереса как
объекта преступлений против детей, предлагая его обобщенное понятие,
во-первых, и возлагая на него роль, в том числе и непосредственного
объекта отдельных преступлений, во-вторых. В этой связи следует
согласиться с В.Н. Винокуровым, рассматривающим интерес как способ
конкретизации непосредственного объекта преступления104. Разница в
позициях состоит лишь в том, что указанный автор связывает интерес c
общественным
отношением,
поддерживая
тех
авторов,
которые
отождествляют интерес с общественным отношением. По нашему же
мнению,
интерес
выступает
как
самостоятельная
правоохраняемая
ценность. Но именно эта ценность и выступает в качестве как видового,
так
непосредственного
направленного
против
объекта
ребенка.
того
или
Меняется
иного
лишь
преступления,
качественное
ее
содержание применительно к конкретному преступлению.
Предлагаемый нами подход к формулированию названия главы 21
УК, а также к обобщению смысла «интерес», на наш взгляд, в большей
мере будет отвечать требованиям системности в классификации объектов
по вертикали и иметь значение для совершенствования систематизации и
структуризации преступлений, направленных против ребенка, адекватной
оценки характера и степени их общественной опасности в системе
преступлений против человека, а также в системе иных преступлений,
104
Винокуров В.Н. Указ. соч. С. 85-92.
98
причиняющих вред ребенку, для обеспечения разумного баланса в
установлении и применении уголовно-правовых санкций за указанные
посягательства.
Вопрос об уровне и объеме систематизации рассматриваемых
преступлений
в УК
Беларуси
самым
тесным образом
связан с
определением их непосредственных объектов, что имеет значение и для
классификации таких деяний.
Оценивая все многообразие определений объектов рассматриваемых
преступлений, представленное в литературе, мы склонны придерживаться,
прежде всего, акцентов на правоохраняемые объекты, прослеживаемых в
международно-правовых документах, посвященных правам ребенка.
Именно они позволяют более точно определить ту ценность, которая
подвергается опасности при совершении конкретного преступления
против ребенка. Отметим, что в указанных документах используются такие
понятия и термины, как полное и гармоничное развитие личности ребенка,
его благополучие, наилучшие интересы ребенка, благосостояние детей,
выживание и здоровое развитие ребенка, социальное, духовное и
моральное благополучие, здоровое физическое и психическое развитие
детей, физическое, умственное, духовное, моральное и социальное
развитие ребенка (ст. 3, 6, 9, 17, 18, 20, 21, 23, 32 и др. Конвенции о правах
ребенка от 20 ноября 1989 г.). Сходный инструментарий используется и в
национальном законодательстве: физическое, нравственное и духовное
здоровье, национальное самосознание на основе общечеловеческих
ценностей мировой цивилизации; права и законные интересы ребенка;
здоровое развитие ребенка; полноценное физическое, умственное и
духовное его развитие; полноценное развитие, воспитание, образование,
укрепление здоровья ребенка, подготовка его к самостоятельной жизни в
99
семье и обществе и др. (преамбула, ст. 1, 3, 8, 13 и др. Закона Республики
Беларусь от 19 ноября 1993 г. «О правах ребенка»105.
Следует также иметь в виду, что интересы ребенка взаимосвязаны с
их правами в той или иной сфере жизни. В таком взаимодействии они
нередко употребляются и в нормативных правовых актах.
С учетом указанных подходов попытаемся определить основные и
дополнительные непосредственные объекты следующих преступлений,
предусмотренных статьями 172, 173, 174, 176, 177, 1771 и 179 главы 21 УК.
Рассматривая объект вовлечения несовершеннолетнего в совершение
преступления и вовлечения его в антиобщественное поведение, ученые поразному подходят к его определению. Приведем для примера несколько
определений.
Так,
Э.А.
преступлений
является
Саркисова
нормальное
считает,
что
нравственное
объектом
этих
формирование
и
развитие несовершеннолетних106. В.В. Тимощенко называет объектом
преступления, предусмотренного ст. 172, нормальное нравственное и
физическое
развитие
несовершеннолетних,
а
преступления,
предусмотренного ст. 173, – общественные отношения, обеспечивающие
нормальное нравственное и физическое развитие несовершеннолетних107.
Российский ученый А.И. Чучаев считает объектом вовлечения
несовершеннолетнего
отношения,
в
совершение
обеспечивающие
преступления
нормальное
развитие
общественные
и
правильное
нравственное воспитание несовершеннолетнего, его права и законные
интересы. Объектом же вовлечения несовершеннолетнего в совершение
антиобщественных действий автор считает нравственное формирование
О правах ребенка: Закон Республики Беларусь от 19 ноября 1993 г. // Национальный реестр правовых
актов Республики Беларусь. 2000. № 103. 2/215.
105
См. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: учебное пособие / под общей ред. А.И.
Лукашова. Минск.: Издательство Гревцова, 2009. С. 146, 148.
106
См. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь, 2-е изд., с
изменениями и дополнениями / под общей ред. А.В. Баркова, В.М. Хомича. Минск: ГИУСТ БГУ, 2010.
С. 372, 376.
107
100
личности несовершеннолетнего108. В.С. Савельева определяет объект
вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления как условия
нормального
развития
и
правильного
нравственного
воспитания
несовершеннолетних. Объект же вовлечения несовершеннолетнего в
совершение
антиобщественных
действий
автором
специально
не
определен. Вероятно, он отождествляется с приведенным понятием109. Э.Б.
Лазарев, придерживаясь точки зрения, согласно которой объектом
посягательства вообще выступают реализуемые социальные возможности
определенного поведения человека как участника отношения, считает, что
применительно
к
указанным
определенном
состоянии
преступлениям
защищенности,
следует
то
есть
говорить об
безопасности,
несовершеннолетнего и семьи. В качестве видового объекта вовлечения
несовершеннолетнего в совершение преступления автор предлагает
считать
отношения,
обеспечивающие
безопасность
развития
и
формирования несовершеннолетних110.
Нет
необходимости
останавливаться
на
позициях
ученых,
высказанных в период действия УК 1960 г., когда указанные деяния были
размещены в главе 15 «Преступления против общественной безопасности,
общественного порядка и здоровья населения». Но и тогда авторы, пытаясь
«подогнать» объект вовлечения несовершеннолетнего в преступную
деятельность (ст. 205 УК) под позицию законодателя, в дополнение к
общественному порядку называли нормальное развитие и воспитание
несовершеннолетних111. А, например, А.Н. Игнатов прямо назвал объектом
См. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Том II. Преступления против
личности. СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. С. 665, 669.
108
См. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Издание 4-е. переработанное и
дополненное / отв. редактор А.И. Рарог. М.: «Проспект», 2006. С. 265.
109
Лазарев Э.Б. Вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления: проблема определения
объекта преступления // Российское правосудие. 2009. № 10. С. 61.
111
См. Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР (изд. второе, доп. и перераб. / отв. ред. Ю.Д.
Северин. М.: «Юридическая литература», 1985. С. 429.
110
101
этого преступления нормальное развитие и правильное нравственное
воспитание несовершеннолетних112.
В настоящее время абсолютное большинство ученых, в том числе и с
учетом позиции законодателей, отказались от признания объектом
указанных преступлений общественный порядок. Хотя, впрочем, не все
законодатели ныне изменили сложившийся в период действия УК 1960 г.
подход.
Ознакомление с представленными в литературе точками зрения на
объект рассматриваемых преступлений все же позволяет констатировать
их близость. Большинством авторов объектом данных преступлений
признается
нормальное
несовершеннолетних.
И
нравственное
фактически
формирование
никто
не
и
развитие
упоминает
в
рассматриваемом аспекте интересы несовершеннолетних. Это, вероятно,
объясняется тем, что они не указываются в УК, например, Российской
Федерации в качестве видового объекта. Однако, как нами ранее
указывалось, смысл объекта «интересы несовершеннолетних» можно
понимать как широкий феномен, включающий в свое содержание
объективно существующие жизненные потребности и законодательно
закрепленные
права,
соответствующие
общепринятым
в
обществе
требованиям по нормальному развитию ребенка и формированию его как
личности. Поэтому и в данном контексте это понятие не противоречит
смыслу объекта, на который непосредственно направлены указанные
посягательства.
Для уточнения объекта преступлений, предусмотренных ст. 172 и
173 УК, особо следует остановиться на неординарной позиции Ю.Е.
Пудовочкина, согласно которой им является право несовершеннолетнего
на защиту от информации, пропаганды и агитации, наносящих вред его
здоровью, нравственному и духовному развитию. Указанное определение
См. Курс советского уголовного права в шести томах / ред. коллегия: А.А. Пионтковский, П.С.
Ромашкин, В.М. Чхиквадзе. Часть Особенная. Том VI. Преступления против государственного аппарата
и общественного порядка. Воинские преступления. М.: Наука, 1971. С. 363.
112
102
вписывается в общую концепцию системы охраны прав ребенка,
предложенную автором, который в качестве объекта и любого из
преступлений, направленных против ребенка, считает именно его право на
получение каких-то определенных благ. В данном случае речь идет о праве
на защиту от негативной для ребенка информации, пропаганды и агитации.
Однако,
представив
перечень
прав,
нарушаемых
конкретными
преступлениями против ребенка, автор пишет, что все указанные
преступления (за исключением предусмотренного ч. ст. 157) нарушают те
или иные интересы несовершеннолетних. И далее автор отмечает, что
нарушаемые преступлениями главы 20 УК права несовершеннолетних так
или иначе связаны с процессом формирования его личности, его развитием
и
воспитанием113.
На
наш
взгляд,
автор
отождествил
права
несовершеннолетних с их интересами, что выглядит не совсем удачно.
Кроме того, автор признает, что все указанные им права связаны с
процессом формирования его личности, его развитием и воспитанием. В
таком случае возникают вопросы: во-первых, целесообразно ли такое
нагромождение в определении объектов конкретных преступлений против
несовершеннолетних
и,
во-вторых,
все
ли
преступления
против
несовершеннолетних связаны с указанным процессом формирования его
личности? Более того, надо учесть и то, что автор, вероятно, исходил из
сложившейся в теории российского уголовного права и судебной практики
оценки объективной стороны данных преступлений, признаваемых
оконченными
уже
с
момента
так
называемого
информационного
(психологического) воздействия взрослого на сознание ребенка. В таких
случаях, очевидно, что общественная опасность данных преступлений
состоит уже в самом нарушении права ребенка на защиту от информации,
пропаганды и агитации, наносящих вред его здоровью, нравственному и
духовному развитию. Однако белорусская судебная практика (а теперь и
113
Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних. С. 91.
103
российская), а также теория признает вовлечение несовершеннолетнего в
совершение преступления с момента фактического его вовлечения в
таковое. И если исходить из того, чему конкретно причиняется в данном
случае вред, то следует указать, что именно нормальному нравственному
развитию
несовершеннолетнего
вред
и
причиняется.
По
данным
выборочных исследований, поведение более 25 % несовершеннолетних,
которые были вовлечены взрослыми в совершение преступления или в
антиобщественное поведение, и в будущем имело негативный характер, а
многие из них неоднократно совершали преступления, уже будучи
взрослыми. Иными словами, правильное развитие несовершеннолетнего в
нравственном отношении в указанных случаях не было обеспечено, а
самому такому развитию как социальной ценности был причинен
существенный вред.
Надо также отметить, что и Ю.Е. Пудовочкин в качестве объектов
вовлечения
несовершеннолетнего
в
совершение
преступления,
соединенного с насилием или угрозой применения насилия (ч. 3 ст. 150 УК
РФ), называет процесс развития несовершеннолетнего (а не право на
защиту от информации, пропаганды и агитации), и здоровье либо
телесную неприкосновенность других лиц114.
Таким образом, используя терминологию международно-правовых
актов и национального законодательства общеправового регулирования, а
также
учитывая
сложившееся
мнение
большинства
ученых,
непосредственным объектом преступлений, предусмотренных ст. 172 и
173 УК, следует признать полноценное и гармоничное развитие личности
ребенка, соответствующее нравственно-правовым ценностям общества и
государства.
Что касается рассматриваемых преступлений, совершенных с
применением насилия или с угрозой его применения (ч. 2 ст. 172 и ч. 2 ст.
173), то, несомненно, здесь должна идти речь и о дополнительном,
114
Там же. С. 98.
104
выступающем в роли обязательного, объекте – здоровье или телесной
неприкосновенности несовершеннолетнего.
В каком соотношении такой объект находится с интересами
несовершеннолетнего? Безусловно, полноценное и гармоничное развитие
личности
ребенка
осуществляется
в
его
интересах,
но
здесь
непосредственно затрагиваются и интересы государства, ставящего перед
собой задачу обеспечения такого развития, о чем говорилось выше.
Поэтому если признавать объектом указанных преступлений интересы
несовершеннолетних как более узкое, чем предлагаемое нами, понятие, –
значит существенно сужать сферу правоохраняемых ценностей в таких
случаях. Как известно, интересы человека и, в частности, ребенка, могут
иметь различный характер и направленность, в том числе и негативную.
Интерес ребенка может быть деформирован вследствие издержек в его
воспитании или других обстоятельств. Надо полагать, что такие интересы
не охватываются правоохранением.
В ст. 174 УК установлена ответственность за уклонение родителей от
содержания
детей
либо
от
возмещения
расходов,
затраченных
государством на содержание детей, находящихся на государственном
обеспечении.
Такой
всеобщепризнанной
уголовно-правовой
на
международном
запрет
и
вытекает
национальном
из
уровнях
обязанности родителей или других лиц, воспитывающих ребенка,
обеспечивать его содержание. В ст. 27 Конвенции, в частности,
указывается, что государства-участники признают право каждого ребенка
на
уровень
жизни,
необходимый
для
физического,
умственного,
духовного, нравственного и социального развития ребенка. В качестве
гарантии обеспечения этого права Конвенция предусмотрела, что
основную ответственность за обеспечение условий жизни, необходимых
для развития ребенка, несут в пределах своих способностей и финансовых
возможностей родитель или другие лица, воспитывающие ребенка. Более
того, в данном документе говорится о финансовой ответственности
105
указанных лиц за ребенка. Указанная обязанность закреплена и в
национальном законодательстве: Конституции Республики Беларусь (ст.
32), Законе Республики Беларусь «О правах ребенка» (ст. 17), в Кодексе о
браке и семье Республики Беларусь (ст. 91).
Говоря об объекте преступления, предусмотренного ст. 174 УК,
ученые его определяют по-разному. Это – и общественные отношения по
материальному обеспечению детей, определяющему их нормальное
развитие115; и интересы детей116; и материальные условия существования
несовершеннолетних или совершеннолетних, но нетрудоспособных детей.
В
качестве
дополнительного
объекта
называются
отношения
по
реализации судебного акта117 и общественные отношения, охраняющие
интересы
семьи
и
несовершеннолетних
граждан.
В
качестве
дополнительного объекта указывается также на интересы личности,
общества и государства, заинтересованных в неукоснительном исполнении
судебных актов, в том числе по спорам о взыскании алиментов118,
общественные отношения, обеспечивающие гарантированное Конвенцией
ООН о правах ребенка его право на уровень жизни, необходимый для
физического, умственного, духовного, нравственного и социального
развития ребенка119 и т.д.
На наш взгляд, в данном случае действительно ущемлению
подвергается право несовершеннолетнего на достойный уровень жизни в
См. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / под общей ред.
А.В. Баркова, В.М. Хомича. С. 378.
115
См. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: учебное пособие / под общей ред. А.И.
Лукашова. С. 146, 151.
116
См. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Том II. Преступления против
личности. С. 662.
117
См. Завидов Б.Д. Общественно опасные последствия и их значение для квалификации преступлений
(научно-практический и аналитический комментарий уголовного законодательства России) //
Электронная база нормативных правовых актов «КонсультантПлюс: Россия». Технология 3000
[Электронный ресурс]. Мн.: ООО «ЮрСпектр», 2008.
118
119
См. Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних. С. 196.
106
широком смысле, а в более узком – право на получение средств на его
содержание, поскольку далеко не всегда полученные от отца или матери
средства могут создать основу для обеспечения достойного уровня жизни в
материальном отношении. Однако, более приближенно к преступлению,
предусмотренному в ст. 174 УК, по нашему мнению, следует говорить о
выживании, здоровом развитии и благополучии ребенка как социальных
ценностях,
обеспечиваемых
удовлетворением
его
имущественных
интересов. Необходимо также учитывать и то обстоятельство, что в ныне
действующей редакции ст. 174 УК имеется самостоятельный состав
преступления, который выражается в уклонении родителей от возмещения
расходов, затраченных государством на содержание детей, находящихся на
государственном обеспечении (ч. 2). Объектом данного преступления уже
никак не могут признаваться интересы детей, поскольку его совершением
вред таковым не может быть причинен (уровень государственного
обеспечения ребенка не зависит от факта уплаты его родителем средств на
содержание детей, помещенных в детские интернатные учреждения,
государственные
специализированные
учреждения
для
несовершеннолетних и др.). В данном случае страдают интересы
государства, понесшего расходы на содержание детей и не получившего
возмещения таких расходов.
Преступлением против ребенка является также злоупотребление
правами опекуна или попечителя, выражающееся в использовании опеки
или попечительства в корыстных целях, либо жестоком обращении с
подопечными, либо умышленном оставлении их без надзора или
необходимой помощи, повлекших существенное ущемление прав и
законных интересов подопечных (ст. 176 УК). Исходя из законодательной
терминологии, можно было бы признать объектом этого преступления
права и законные интересы подопечных, поскольку здесь речь идет об их
ущемлении. Но в данном случае они имеют своим назначением
конкретизацию
лишь
общественно
опасных
последствий,
которые
107
выступают в роли обязательного признака объективной стороны этого
преступления. Однако, к сожалению, действительная конкретизация ни
самих последствий, ни тем более непосредственного объекта данного
преступления здесь, по сути, отсутствует. Ее можно осуществить лишь на
основании анализа признаков деяний, описанных в законе. С учетом их
достаточно широкого спектра следует признать, что при совершении
рассматриваемого преступления могут пострадать как имущественное
благополучие ребенка, так и его гармоничное и здоровое развитие.
Указанные
социальные
ценности
и
являются
объектом
данного
преступления.
В
системе
преступлений
против
ребенка
следует
выделить
преступления, связанные с усыновлением (удочерением). Первое – это
традиционно существующее в законодательстве разглашение тайны
усыновления (ст. 177 УК) и второе – появившееся в 2003 г. преступление,
именуемое незаконными действиями по усыновлению (удочерению) детей
(ст.
1771).
необходимо
Чтобы
прежде
определить
всего
объекты
обратиться
указанных
к
преступлений,
международно-правовым
установлениям относительно охраны прав усыновленных (удочеренных)
детей. Согласно ст. 7 Конвенции ООН «О правах ребенка» ребенок сразу
же после рождения и с момента рождения имеет право на имя и на
приобретение гражданства, а также, насколько это возможно, право знать
своих родителей и право на их заботу. Ст. 16 Конвенции закрепляет запрет
произвольного или незаконного вмешательства в осуществление права
ребенка на личную и семейную жизнь и право ребенка на защиту закона от
такого вмешательства или посягательства. Аналогичный запрет установлен
в ст. 28 Закона Республики Беларусь «О правах ребенка».
В целях реализации этого запрета Кодекс Республики Беларусь «О
браке и семье» вводит понятие «тайна усыновления» и определяет
гарантии ее сохранения (ст. 136), что и обусловило установление
уголовной ответственности за разглашение указанной тайны.
108
Обзор мнений относительно объекта данного преступления также
иллюстрирует некоторый разнобой. В качестве такового называют: право
усыновителей и усыновленного (удочеренного) ребенка на неразглашение
тайны
усыновления
обеспечивающие
(удочерения)120;
нормальное
общественные
функционирование
отношения,
семьи121;
тайну
усыновления (удочерения) и нормальные условия формирования личности
несовершеннолетнего122;
нормальное
развитие
личности
несовершеннолетнего123 и т.д.
Иными словами, одни авторы рассматривают данное преступление
как
направленное
против
интересов
семьи,
другие
–
против
несовершеннолетних, третьи – против семьи и против интересов
несовершеннолетних.
На наш взгляд, при определении объекта данного преступления
следует учитывать обе ценности: и семью и ребенка. Однако, полагаем, что
приоритет здесь следует отдать ребенку. Согласно ст. 120 Кодекса о браке
и семье усыновление допускается в отношении несовершеннолетних детей
и только в их интересах, а также с учетом возможностей обеспечить детям
полноценное физическое, психическое, духовное и нравственное развитие.
При разглашении тайны усыновления, когда сознание ребенка еще
полностью не сформировано, он может неправильно оценить факт того,
что его воспитывают неродные люди, чем ставится под угрозу его
морально-психологическое
состояние,
которое
может
перерасти
в
неоправданные страдания и нравственные мучения. Разумеется, это
См. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: Учебное пособие / под ред. Н.А. Бабия и
И.О. Грунтова. С. 157.
120
См. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / под общей ред.
А.В. Баркова, В.М. Хомича. С. 381.
121
См. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Том II. Преступления против
личности. С. 660.
122
См. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. Г.А.
Есакова. М.: «Проспект», 2010 // Электронная база нормативных правовых актов «КонсультантПлюс:
Россия». Технология 3000 [Электронный ресурс]. Мн.: ООО «ЮрСпектр», 2010.
123
109
отразится и на семейных отношениях, но опять же в части воспитательного
процесса, осуществляемого в отношении ребенка. Иными словами, вред в
первую очередь от подобного разглашения будет причинен именно
ребенку.
Поэтому мы склонны рассматривать преступление, предусмотренное
ст. 177 УК, как направленное в первую очередь против ребенка. И
полагаем, что объектом этого преступления является полноценное
физическое, психическое, духовное и нравственное развитие ребенка.
Объект незаконных действий по усыновлению (удочерению) детей
также определяется в литературе неоднозначно: это либо общественные
отношения,
обеспечивающие
установленный
порядок
усыновления
(удочерения) детей, права и интересы ребенка и усыновителей124, либо
общественные отношения, обеспечивающие особый порядок устройства
детей при усыновлении (удочерении), установленный в целях защиты,
прежде всего, прав ребенка, а также других заинтересованных лиц125; либо
отношения
по
созданию
семьи
в
соответствии
с
действующим
законодательством, ее нормальное функционирование, установленный
порядок усыновления и удочерения126; либо семейный уклад, интересы
семьи127; право несовершеннолетнего, лишенного семейного окружения,
на особую защиту128 и т.д. Все дело в том, чему отдается при определении
объекта данного преступления приоритет: семье или ребенку.
Вместе с тем, регламентируя стандарты и принципы усыновления,
Конвенция ООН «О правах ребенка» приоритетными в существовании
См. Уголовное право БССР. Том II. Часть Особенная / под ред. И.С. Тишкевича. Минск: Вышэйшая
школа, 1978. С. 159.
125
См. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / под общей ред.
А.В. Баркова, В.М. Хомича. С. 382.
124
См. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Том II. Преступления против
личности. С. 657.
126
См. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. А.В.
Бриллиантова. М.: «Проспект», 2010. // Электронная база нормативных правовых актов
«КонсультантПлюс: Россия». Технология 3000 [Электронный ресурс]. М.: ООО «ЮрСпектр», 2010.
127
128
См. Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних. С. 91.
110
системы усыновления признает наилучшие интересы ребенка, которые
должны учитываться в первостепенном порядке (ст. 21).
Следует также иметь в виду причины появления в УК ст. 177 1. Она
была введена Законом Республики Беларусь от 14 июля 2003 г.129 вскоре
после утверждения 2 мая 2003 г. Указом Президента Республики Беларусь
Конвенции
по
защите
детей
и
сотрудничеству
в
отношении
международного усыновления, заключенной в г. Гааге 29 мая 1993 г.130.
Кроме того, на этот период выявилось немало фактов усыновлений, в том
числе и международных, результатом которых явились грубейшие
нарушения прав и интересов усыновленных детей, причинение вреда их
здоровью и даже жизни. Поэтому главным назначением указанной
уголовно-правовой
нормы
было
ограждение
усыновленных
или
удочеренных детей от негативного воздействия уже в условиях новой
семьи.
С учетом изложенного нет необходимости считать объектом
преступления, предусмотренного ст. 1771 УК, интересы семьи. Главным и,
пожалуй, единственным объектом этого преступления является ребенок и,
в частности, его нормальное физическое и нравственное развитие.
И, наконец, требует оценки объект преступления, предусмотренного
ст. 180 УК, – подмены ребенка. Трактуется он в литературе также
неоднозначно: либо как права и интересы ребенка и родителей131; либо как
общественные отношения, обеспечивающие защиту прав ребенка и
интересов
семьи132;
либо
как
отношения
по
нормальному
функционированию семьи, сохранению ребенком родственных связей со
О внесении дополнений и изменений в некоторые законодательные акты Республики Беларусь: Закон
Республики Беларусь от 14.07.2003 № 220-З // Национальный реестр правовых актов Республики
Беларусь. 2003. № 80. 2/969.
129
130
131
Там же. 1/4580.
См. Уголовное право БССР. Том II. Часть Особенная / под ред. И.С. Тишкевича. С. 164.
См. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / под общей ред.
А.В. Баркова, В.М. Хомича. С. 387.
132
111
своей кровной семьей; либо как семейный уклад, интересы семьи133 и как
право несовершеннолетнего проживать с родителями и воспитываться в
семье134 и т.д. И в данном случае авторы дифференцируют объект подмены
ребенка в зависимости от того, семье или ребенку причиняется или может
быть причинен вред при совершении этого преступления. Сошлемся вновь
на Конвенцию ООН «О правах ребенка». В ней закреплено, что ребенок с
момента рождения имеет право на имя и на приобретение гражданства, а
также, насколько это возможно, право знать своих родителей и право на их
заботу (ст. 7), что право ребенка на сохранение своей индивидуальности,
включая гражданство, имя и семейные связи требует уважения (ст. 8), что
ребенок не должен разлучаться со своими родителями вопреки их
желанию (ст. 9). Указанные положения позволяют сделать вывод о том,
что при подмене ребенка нарушается его право знать своих родителей и
право на их заботу, а также право на сохранение своей индивидуальности.
И здесь именно право ребенка выступает в качестве охраняемой
уголовным законом ценностью, поскольку нормальному его развитию вред
может быть и не причинен. Безусловно, при совершении указанного
преступления страдают и интересы родителей или в целом семьи. И это,
пожалуй, единственное преступление, где равный баланс его объектов
установить весьма затруднительно, но, тем не менее, «зачисление» его в
группу преступлений, направленных против ребенка вряд ли можно
признать необоснованным.
Таким
образом,
мы
определили
непосредственные
объекты
преступлений, направленных против ребенка, включенных в главу 21 УК.
Но уголовно-правовая охрана ребенка не исчерпывается указанной
систематизацией. В других разделах или главах УК также имеют место
запреты на совершение деяний, объектом которых является ребенок.
См. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. А.В.
Бриллиантова. М.: «Проспект», 2010. // Электронная база нормативных правовых актов
«КонсультантПлюс: Россия». Технология 3000 [Электронный ресурс]. М.: ООО «ЮрСпектр», 2010.
133
134
См. Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних. С. 91.
112
Попытаемся определить правомерность и целесообразность отделения их
от рассмотренной нами группы преступлений.
Прежде
всего,
речь
пойдет
о
самостоятельных
составах
преступлений, а именно о:
1)
ненадлежащем
исполнении
обязанностей
по
обеспечению
безопасности жизни и здоровья детей (ст. 165 УК);
2) заведомом оставлении без помощи лица, находящегося в опасном
для жизни и здоровья состоянии и лишенного возможности принять меры
к самосохранению по малолетству (ч. 2 ст. 159 УК);
3) половом сношении и иных действиях сексуального характера с
лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста (ст. 168 УК);
4) развратных действиях (ст. 169 УК);
5) изготовлении и распространении порнографических материалов
или
предметов
порнографического
характера
с
изображением
несовершеннолетнего (ст. 3431 УК).
Ответственность за указанные преступления предусмотрена в
различных главах или разделах УК (гл. 19 «Преступления против жизни и
здоровья», гл. 20 «Преступления против половой неприкосновенности или
половой свободы», объединенных в едином разделе VII «Преступления
против человека», гл. 30 «Преступления против общественного порядка и
общественной нравственности».
Ответственность за ненадлежащее исполнение обязанностей по
обеспечению безопасности жизни и здоровья детей была введена впервые
в УК 1999 г. Согласно ст. 165 УК это преступление выражается в
ненадлежащем исполнении обязанностей по обеспечению безопасности
жизни и здоровья малолетнего лицом, на которое такие обязанности
возложены по службе, либо лицом, выполняющим эти обязанности по
специальному поручению или добровольно принявшим на себя такие
обязанности. Причем ответственность за указанное деяние наступает
только в том случае, если оно повлекло причинение малолетнему по
113
неосторожности менее тяжкого телесного повреждения (ч. 1) или смерть
малолетнего либо причинение тяжкого телесного повреждения и если в
содеянном отсутствуют признаки должностного преступления. Данное
преступление относится к преступлениям, не представляющим большой
общественной опасности (ч. 1), и к менее тяжким преступлениям (ч. 2).
Введение данной статьи обусловливалось, по нашему мнению,
стремлением законодателя в большей мере отразить специфику уголовноправового регулирования ответственности за преступления, наносящие
вред детям, а также задачами их всемерной охраны, поставленными
международным сообществом. Но помещена эта статья в главу 19
«Преступления против жизни и здоровья», в которой сосредоточены так
называемые общие составы преступлений, направленные вообще против
жизни и здоровья человека, независимо от особенностей потерпевших от
их совершения. И поскольку обязательным признаком преступления,
предусмотренного в ст. 165, являются последствия в виде причинения
менее тяжкого, тяжкого телесного повреждения либо смерти, сама
конструкция данной статьи объективно предопределяет ее место в
указанной главе 19. Особенность, относящаяся к потерпевшему, не
позволяет включить это преступление в главу 21 УК в силу отсутствия
особенностей охраняемого основного объекта. Вместе с тем указанная
статья
представляет
интерес
в
контексте
определения
оснований
криминализации предусмотренного в ней деяния, о чем речь пойдет
несколько позже.
Не вызывает вопроса расположение в главе 19 УК и состава
заведомого оставления без помощи лица, находящегося в опасном для
жизни и здоровья состоянии и лишенного возможности принять меры к
самосохранению по малолетству, старости, болезни или вследствие своей
беспомощности (ч. 2 ст. 159 УК). Во-первых, потому, что объектом
данного преступления является жизнь и здоровье человека, которые
ставятся в опасность. И, во-вторых, еще и потому, что круг потерпевших
114
от этого преступления не ограничивается только малолетними детьми, в
него включены иные лица, оказавшиеся в беспомощном состоянии.
Что касается преступлений, предусмотренных ст. 168 и 169 УК, то
необходимо отметить следующее.
Во-первых, вопрос о том, являются ли объектами этих преступлений
половая свобода или половая неприкосновенность лица, не достигшего 16летнего возраста, давно оспаривается в литературе. Разбор точек зрения по
данному
вопросу
в
российской
литературе,
проведенный
Ю.Е.
Пудовочкиным135, показал, что далеко не все авторы положительно
высказываются по данному вопросу. Одни – в своих позициях больше
исходят из расположения таких составов в УК, а другие – оценивают
объект
указанных
преступлений,
исходя
из
его
действительного
содержания, учитывая те конкретные ценности, которым причиняется вред
при совершении указанных преступлений. Сошлемся на фундаментальную
литературу советского периода. Так, А.А. Пионтковский считал, что
объектом ненасильственного полового сношения с лицом, не достигшим
половой зрелости (ст. 119 УК РСФСР 1960 г.) является половая
неприкосновенность таких лиц. Объектом же развратных действий (ст. 120
УК
РСФСР
1960
г.)
он
считал
нормальное
половое
развитие
несовершеннолетних136. И такой подход к определению объектов
указанных преступлений можно признать обоснованным. В первом случае
речь идет о детях, не достигших половой зрелости, и, конечно же, даже
ненасильственное половое сношение с ними должно было рассматриваться
как посягательство на половую неприкосновенность. Во втором случае,
даже при близости расположения указанных статей, автор называет в
качестве объекта развратных действий не половую свободу или половую
неприкосновенность, а нормальное половое развитие несовершеннолетних.
Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних. СПб: Юридический
центр Пресс, 2002. С. 209-210.
135
См. Курс советского уголовного права в шести томах. Том V. Преступления против личности, ее прав.
Хозяйственные преступления. М: «Наука», 1971. С. 166, 173.
136
115
И такой подход тоже вписывался в концепцию объекта рассматриваемых
преступлений, поскольку их родовой объект не был четко обозначен в УК
(глава 3 УК РСФСР 1960 г. носила название «Преступления против жизни,
здоровья, свободы и достоинства личности»). Указанные, как и другие
преступления, совершаемые в сфере половых отношений, в литературе
именовались половыми преступлениями. Но и в то время далеко не всегда
даже применительно к половому сношению с лицом, не достигшим
половой
зрелости,
объект
рассматривался
как
половая
неприкосновенность. Например, И.М. Гальперин указывал, что такое
преступление представляет опасность для полового развития и здоровья
подростков137.
Белорусские авторы в те годы тоже не склонны были считать
объектами указанных преступлений половую неприкосновенность детей.
По мнению И.И. Горелика, половое сношение с лицом, не достигшим
половой зрелости, равно как и развратные действия в отношении
несовершеннолетних (ст. 117 и 118 УК БССР 1960 г.), посягали на
нормальное половое развитие лиц женского или мужского пола, не
достигших половой зрелости138. Но даже и теперь, в условиях действия УК
1999 г., когда несколько поменялось описание признаков аналогичных
преступлений, авторы не стремятся половую неприкосновенность ребенка
признать их непосредственным объектом. По мнению Э.А. Саркисовой,
объектом полового сношения и иных действий сексуального характера с
лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, является нормальное
половое развитие несовершеннолетних, а объектом развратных действий,
совершаемых в отношении лица, не достигшего 16-летнего возраста –
нормальное половое и нравственное развитие детей в возрасте до 16 лет139.
137
См. Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / отв. ред. Ю.Д. Северин. С. 268.
138
См. Уголовное право БССР. Том II. Часть Особенная / под ред. И.С. Тишкевича. 1978. С. 139, 140.
См. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: учебное пособие / под общей ред. А.И.
Лукашова. С. 135.
139
116
Правда, другой белорусский ученый Н.А. Бабий при формулировании
объекта преступления, предусмотренного ст. 168 УК, называет половую
неприкосновенность подростков, не достигших 16-летнего возраста,
однако на первое место он все же ставит нормальное нравственное и
физическое их развитие, что называет он и в качестве объекта развратных
действий140.
Нет необходимости рассматривать точки зрения многих других
авторов. Они, как сказано выше, колеблются между «двумя полюсами»:
либо это половая неприкосновенность, либо это нормальное половое (или
плюс нравственное или физическое) развитие ребенка, не достигшего 16летнего возраста, либо и то и другое. Словом, целый ряд авторов не
усматривает тесной связной цепочки между видовым и непосредственным
объектами
указанных
преступлений,
что
позволяет
им
вносить
предложения о перемещении этих составов в главу, содержащую
преступления, непосредственно направленные против ребенка.
На наш взгляд, такие предложения отвечают принципу системного
построения Особенной части УК именно в зависимости от особенностей
объекта, а с ним и потерпевшего от совершаемых преступлений, в качестве
какового
выступает
ребенок.
Определение
объекта
преступлений,
предусмотренных ст. 168 и 169 УК, как нормальное нравственное развитие
несовершеннолетних, сближает их с преступлениями против ребенка,
предусмотренных в главе 21 УК, и требует пропорциональной и
сбалансированной
их
уголовно-правовой
оценки.
Дополнительным
аргументом в пользу данной точки зрения, полагаем, можно считать
позицию российского ученого Л.В. Лобановой о «резервном» значении ст.
135 УК РФ (аналог ст. 169 УК Беларуси). По мнению автора, с точки
зрения
объективных
признаков
сексуальный
характер
развратных
См. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / под общей ред.
А.В. Баркова, В.М. Хомича. С. 360, 361.
140
117
действий не является очевидным. В качестве обязательного
признака
таких действий выступает другой признак – их способность оказать
развращающее влияние на нравственное и 9ИЛИ0 физическое развитие
несовершеннолетнего в половой сфере141.
С указанных позиций следует оценить месторасположение и ст. 3431
УК,
предусматривающей
распространение
ответственность
порнографических
за
материалов
изготовление
или
и
предметов
порнографического характера с изображением несовершеннолетнего.
Отметим, что ст. 3431 появилась в УК сравнительно недавно. Она
введена Законом Республики Беларусь от 10 ноября 2008 г.142. Появление
такого состава преступления было вызвано, прежде всего, участившимися
случаями распространения так называемой детской порнографии. На наш
взгляд, имела значение для введения этого состава преступления и
возникшая необходимость усиления уголовно-правовой охраны ребенка в
данной сфере, обусловленная международно-правовыми подходами и
принципами, связанными с принятием всеобъемлющих и комплексных мер
по защите детей. Но законодатель поместил указанную статью в главу 30
«Преступления
против
общественного
порядка
и
общественной
нравственности» рядом со ст. 343, предусматривавшей ответственность за
изготовление и распространение порнографических материалов или
предметов порнографического характера (общий по отношению к ст. 3431
состав преступления). Конечно, логика в этом расположении тоже была.
Оно как бы соответствовало принципу системности построения Особенной
части УК. Но оно нарушало указанный принцип при системном
построении более высокого уровня. Здесь имели значение, прежде всего,
соблюдение единого подхода к дифференциации ответственности именно
Лобанова Л. О резервном значении ст. 135 УК РФ // Уголовное право. 2014. № 5. С. 69.
О внесении дополнений и изменений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам
противодействия нелегальной миграции, распространению рабского труда, детской порнографии и
проституции: Закон Республики Беларусь от 10 ноября 2008 г. № 451-3 // Национальный реестр правовых
актов Республики Беларусь. 2008. № 277. – 2/1547.
141
142
118
за посягательства на ребенка и учет именно особенностей объектов таких
посягательств.
Исходя из месторасположения данной статьи, мы вынуждены
признать, что видовым объектом предусмотренного в ней преступления
является общественная нравственность, на основе которой необходимо
установить и его непосредственный объект. Многие авторы определяют
через это понятие и основной непосредственный объект данного
преступления143. В итоге нравственное развитие ребенка, чему, по сути, и
причиняется вред при совершении этого преступления, прикрывается
неким общим и расплывчатым понятием «общественная нравственность».
Данная
норма
в
силу
своего
расположения
не
ориентирует
правоприменителя на особый подход к ответственности за детскую
порнографию.
Более того, в первоначальной редакции ст. 173, предусматривающей
ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в антиобщественное
поведение, преступным признавалось и вовлечение ребенка в совершение
действий,
связанных
порнографического
с
изготовлением
характера.
В
такой
материалов
редакции
и
предметов
данная
норма
свидетельствовала о признании законодателем приоритета нравственного
развития ребенка как правоохраняемого объекта. Поэтому, по нашему
мнению,
уголовно-правовой
запрет,
установленный
в
ст.
3431,
целесообразно перенести в главу 21 УК, соответственно скорректировав и
ее редакцию в целях оптимальной дифференциации ответственности за
указанное деяние.
Как уже указывалось, для обозначения особенностей уголовноправовой охраны ребенка в УК были использованы 3 способа: 1)
выделение
в
УК
самостоятельной
главы,
объединяющей
группу
См. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / под общей ред.
А.В. Баркова, В.М. Хомича. С. 798.
143
119
преступлений, объектом которых выступает ребенок; 2) формулирование
самостоятельных составов преступлений, направленных против ребенка,
но расположенных в других главах или разделах УК; и 3) придание
ребенку
как
потерпевшему
от
иных
преступлений,
статуса
квалифицирующего или особо квалифицирующего признака.
Оценивая
ответственности
первый
за
и
второй
посягательства
способы
на
ребенка,
дифференциации
мы
отметили
положительные и отрицательные, с нашей точки зрения, подходы к
конструированию уголовно-правовых запретов и определению их места
расположения в системе норм Особенной части УК.
Что касается третьего способа, то необходимо отметить следующее.
Мы поддерживаем тех авторов, которые не склонны включать
преступления, направленные против ребенка как потерпевшего, в особую
группу преступлений, считающих важнейшим критерием для такого
обособления особенности объекта, а не потерпевшего144. Обозначение его
в качестве квалифицирующего признака в общих составах преступлений,
посягающих на жизнь, здоровье, свободу человека, его половую свободу и
т.д., отвечает как задаче особой уголовно-правовой охраны ребенка, так и
принципу систематизации построения Особенной части УК. В противном
случае (при объединении и тех и других преступлений в одну группу)
произошло
бы
нарушение
указанного
принципа
и
вообще
не
соответствовало бы логике конструирования норм.
Вместе с тем, вводя квалифицирующие признаки, касающиеся
ребенка, в ряд статей УК законодатель далеко не всегда последователен.
Прежде всего, следует отметить, что для этих целей он пользуется двумя
понятиями – «несовершеннолетний» и «малолетний». Но в тех случаях,
когда в статье имеется указание только на несовершеннолетнего, имеется в
виду, что данным понятием охватывается и малолетний. В тех же случаях,
См. Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних / СПб:
Юридический центр Пресс, 2002. С. 90.
144
120
когда в одной и той же статье (но в разных частях) имеется указание и на
несовершеннолетнего, и на малолетнего, речь идет о подразделении этих
понятий
в
целях
обеспечения
дифференцированного
подхода
к
ответственности за преступления, совершаемые против них, с акцентом на
повышенную ответственность за посягательство на малолетнего. Но такое
положение имеет место лишь в статьях 166 и 167 УК. Во всех остальных
случаях закон либо выделяет только малолетнего, либо содержит указание
на более общий термин «несовершеннолетний».
Рассмотрим
указанные
законоположения
применительно
к
конкретным статьям УК.
1.
Указание
на
несовершеннолетних
и
малолетних
как
квалифицирующих признаков с дифференциацией ответственности за
посягательства на них имеет место: в ст. 166: в ч. 2 – изнасилование
заведомо несовершеннолетней и в ч. 3 – изнасилование заведомо
малолетней; в ст. 167: в ч. 2 – насильственные действия сексуального
характера
в
отношении
заведомо
несовершеннолетнего
(несовершеннолетней) и в ч. 3 – те же действия, совершенные в отношении
заведомо малолетнего (малолетней).
2.
Указание
только
на
малолетнего
потерпевшего
как
квалифицирующий признак имеет место: в ст. 139: п. 2 ч. 2 – убийство
заведомо малолетнего; в ст. 147: п. 1 ч. 2 – умышленное причинение
тяжкого телесного повреждения в отношении заведомо малолетнего.
3. Указание только на несовершеннолетнего потерпевшего как
квалифицирующий признак имеет место: в ст. 146: ч. 2 – склонение к
самоубийству заведомо несовершеннолетнего; в ст. 154: ч. 2 – истязание
заведомо несовершеннолетнего; в ст. 157: ч. 3 – заражение вирусом
иммунодефицита человека заведомо несовершеннолетнего; в ст. 158: ч. 3 –
заражение венерической болезнью заведомо несовершеннолетнего; в ст.
170: ч. 2 – понуждение к действиям сексуального характера заведомо
несовершеннолетнего
(несовершеннолетней);
в
ст.
171:
ч.
2
–
121
использование для занятия проституцией или создание условий для
занятия проституцией с использованием для занятия проституцией
заведомо несовершеннолетнего; в ст. 1711: ч. 2 и 3 – вовлечение в занятие
проституцией либо принуждение к занятию проституцией, совершенные в
отношении заведомо несовершеннолетнего; в ст. 181: п. 1 ч. 2 – торговля
людьми в отношении заведомо несовершеннолетнего; в cт. 1811: п. 1 ч. 2 –
использование
рабского
труда
в
отношении
заведомо
несовершеннолетнего; в ст. 291: п. 4 ч. 2 – захват заложника, совершенный
в отношении заведомо несовершеннолетнего; в ст. 331: ч. 2 – склонение к
потреблению
наркотических
средств
или
психотропных
веществ,
совершенное в отношении заведомо несовершеннолетнего; в ст. 343: ч. 2 –
распространение или рекламирование порнографических материалов или
предметов порнографического характера заведомо несовершеннолетнему
либо демонстрация ему кино- или видеофильмов порнографического
содержания.
Вместе
с
тем,
такое
правовое
регулирование
особенностей
ответственности за преступления, направленные против ребенка, нельзя
признать оптимальным. Не в полной мере обеспечивает оно и системный
подход.
Это касается, прежде всего, неравнозначной оценки совершения
преступления в отношении несовершеннолетнего и малолетнего. Само
разделение
ребенка
на
несовершеннолетнего
и
малолетнего
применительно к квалифицирующим признакам ряда преступлений имеет
свои основания. Оно согласуется с подобным разделением применительно
к установлению возраста уголовной ответственности. Малолетний ребенок
не может быть признан субъектом преступления в силу своего
«неразумения». Но малолетний ребенок нуждается в особой правовой
охране как потерпевший в силу своей естественной беззащитности.
Надо сказать, что закон особо выделил малолетнего применительно к
убийству и умышленному причинению тяжкого телесного повреждения,
122
но фактически приравнял его к лицу, находящемуся в беспомощном
состоянии, то есть состоянии, которое, как указывает Пленум Верховного
Суда Республики Беларусь, лишает потерпевшего возможности в силу его
физического или психического состояния оказать преступнику активное
сопротивление, уклониться от посягательства или иным образом ему
противостоять145. Выделив в качестве особо квалифицирующего признака
малолетних как потерпевших от изнасилования и насильственных
действий сексуального характера, уголовный закон, во-первых, поставил
под особую защиту ребенка в возрасте до 14 лет от половых посягательств
и,
во-вторых,
опять
же
учел
их
беззащитность,
не
способную
противостоять преступнику.
Во
всех
остальных
случаях
закон
указывает
на
несовершеннолетнего, совершение преступления в отношении которого
признается квалифицирующим признаком, поглощая этим понятием и
малолетний возраст ребенка.
Следует иметь в виду, что любое посягательство на малолетнего
ребенка и особенно насильственное, несет в себе заряд повышенной
опасности в силу явной низменности поведения преступника, его дерзости
и жестокости. Поэтому использование законодателем, как правило,
обобщенного
термина
«несовершеннолетний,
на
наш
взгляд,
не
способствует правильной уголовно-правовой оценке содеянного, ее
дифференциации в сторону четкой выраженности степени общественной
опасности как совершенного преступления, так и личности преступника,
посягнувшего на святое святых.
В связи с изложенным нам представляется целесообразным введение
в целом ряде вышеназванных статей УК дополнительной части с
указанием на совершение преступления в отношении малолетнего как
особо квалифицирующего признака.
О судебной практике по делам об убийстве (ст. 139 УК): постановление Пленума Верховного Суда
Республики Беларусь от 17.12.2002 № 9 // Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь.
2003. № 8. 6/353.
145
123
Второй аспект рассматриваемой проблемы касается пробельности
уголовного закона, то есть тех статей УК, в которых несовершеннолетний
или малолетний вообще не предусмотрены в качестве квалифицирующих
признаков. Это – ст. 132 (вербовка, обучение, финансирование и
использование наемников), ст. 145 (доведение до самоубийства), ст. 149
(умышленное причинение менее тяжкого телесного повреждения), ст. 163
(принуждение к даче органов или тканей для трансплантации), ст. 183
(незаконное лишение свободы), ст. 328 (незаконный оборот наркотических
средств, психотропных веществ, их прекурсоров и аналогов), ст. 332
(организация либо содержание притонов для потребления наркотических
средств,психотропных веществ, их аналогов или иных одурманивающих
средств), ст. 339 (хулиганство), ст. 394 (принуждение к даче показаний), ст.
397 (заведомо незаконные задержание или заключение под стражу), ст. 404
(принуждение свидетеля, потерпевшего или эксперта к отказу от дачи
показаний или заключения либо к даче ложных показаний или
заключения).
В этой связи следует согласиться с российскими авторами,
считающими необходимым провести системный анализ всех составов
преступлений на предмет включения в них квалифицирующего признака о
совершении
преступления
в
отношении
несовершеннолетних
(малолетних)146.
Третий аспект рассматриваемой проблемы касается необходимости
выделения в самостоятельные составы ряда квалифицированных составов,
в
которых
несовершеннолетний
потерпевший
выступает
в
роли
отягчающего обстоятельства (квалифицирующего признака).
В данном контексте заслуживают внимания оценка таких составов
преступлений, как использование занятия проституцией или создание
условий для занятия проституцией (ст. 171 УК), вовлечение в занятие
См. Киршин В., Багаутдинов Ф. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против
несовершеннолетних // Законность. 2010. № 4. С. 34.
146
124
проституцией либо принуждение к продолжению занятия проституцией
(ст. 1711 УК), торговля людьми (ст. 181 УК), склонение к потреблению
наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов (ст. 331
УК).
Отметим,
что
в
первоначальной
редакции
ст.
171
УК
предусматривала ответственность за содержание притонов, сводничество и
сутенерство.
Одновременно
в
ст.
173
УК,
предусматривающей
ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в антиобщественное
поведение, среди видов антиобщественного поведения значилась и
проституция. С принятием Декрета Президента Республики Беларусь от 9
марта 2005 г. № 3 «О некоторых мерах по противодействию торговле
людьми»147 начался активный процесс по корректировке УК в части
регулирования ответственности за торговлю людьми и связанные с ней
другие преступления, что вызывалось и необходимостью имплементации
международно-правовых положений, которые до того времени в УК не
были отражены вообще или отражались не в достаточной мере. В
частности,
в
УК
фактически
отсутствовали
нормы,
активно
противодействующие борьбе с эксплуатацией проституции. Между тем,
Конвенция ООН «О борьбе с торговлей людьми и с эксплуатацией
проституции третьими лицами», заключенная в г. Нью-Йорке 2 декабря
1949 г., требовала подвергать наказанию каждого, кто для удовлетворения
похоти другого лица сводит, склоняет или совращает в целях проституции
другое лицо, даже с согласия этого лица или эксплуатирует проституцию
другого лица, даже с согласия этого лица (ст. 1), а также каждого, кто
содержит дом терпимости или управляет им, или сознательно финансирует
или принимает участие в финансировании дома терпимости; либо сдает в
О некоторых мерах по противодействию торговле людьми: декрет Президента Республики Беларусь
от 9 марта 2005 г. № 3 // Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2005. № 40. 1/6300.
147
125
аренду или снимает здание или другое место, или часть такового, зная, что
они будут использованы в целях проституции третьими лицами148.
Установление ответственности лишь за содержание притона,
сводничество и сутенерство не в полной мере отвечало международноправовым требованиям. Не отвечало таким требованиям и установление
ответственности лишь за вовлечение несовершеннолетнего в проституцию.
Тогда как Конвенция ООН «О правах ребенка» (ст. 34) требует защищать
ребенка от всех форм сексуальной эксплуатации и сексуального
совращения, принимая все необходимые меры для предотвращения
склонения или принуждения ребенка к любой незаконной сексуальной
деятельности, а также использования в целях эксплуатации детей в
проституции или в другой незаконной сексуальной практике. Поэтому
вполне
оправданным
явилось
уточнение
объективной
стороны
преступления, предусмотренного ст. 171 УК, и расширение ее за счет
введения ответственности за использование занятия проституцией другим
лицом, а также ужесточение наказания за это преступление. В ч. 2 данной
статьи, которая появилась наряду с указанными нововведениями,
содержится теперь набор квалифицирующих признаков, в том числе и
совершение
указанных
действий
с
использованием
для
занятия
проституцией заведомо несовершеннолетнего.
Белорусские
ученые
непосредственным
объектом
данного
преступления признают общественную нравственность в сфере половых
отношений149. И по логике построения УК оно должно было бы
размещаться в главе 30 «Преступления против общественного порядка и
общественной
нравственности».
Выделение
из
данного
состава
преступления деяний, направленных против несовершеннолетних, не
Конвенция о борьбе с торговлей людьми и с эксплуатацией проституции третьими лицами: утв.
резолюцией 317 (IV) Генеральной Ассамблеи ООН от 2 декабря 1949 г. // Права человека:
международно-правовые документы и практика их применения. В 4 т. Т. 1 / сост. Е.В. Кузнецова. Минск:
Амалфея, 2009. С. 343.
148
Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / под общей ред. А.В.
Баркова, В.М. Хомича. С. 365.
149
126
является оправданным в силу того, что данное преступление носит больше
общий характер. Что касается преступления, предусмотренного ст. 1711
УК, то анализ его признаков позволяет придти к выводу о необходимости
обособления в самостоятельный состав действий в виде вовлечения
несовершеннолетнего в занятие проституцией либо принуждения к
продолжению занятия проституцией. Вводя данную статью в УК,
законодатель ставил задачу криминализировать некоторые деяния, в
какой-то
мере
связанные
являющимися.
В
с
частности,
торговлей
в
ч.
1
людьми,
данной
но
таковой
статьи
не
установлена
ответственность за ненасильственное вовлечение в занятие проституцией
либо принуждение к продолжению занятия таковой, независимо от
возраста потерпевшей. Иными словами, закон предусматривает теперь
частный случай подстрекательства, но не к совершению преступления, а к
совершению административного проступка. При этом наказание за данное
преступление установлено достаточно жесткое: лишение свободы на срок
от
одного
года
до
трех
лет.
Вовлечение
же
взрослым
лицом
несовершеннолетнего в занятие проституцией или принуждение его к
продолжению занятия таковой стало рассматриваться в качестве одного из
квалифицирующих признаков, указанных в ч. 2 данной статьи, санкция
которой предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от 3
до 5 лет. Согласно ранее действовавшей редакции ст. 173 УК вовлечение
несовершеннолетнего в проституцию влекло наказание в виде ареста на
срок до 6 месяцев или лишения свободы на срок до 3 лет.
Таким образом, наряду с криминализацией рассматриваемых деяний,
совершаемых
в
отношении
взрослых
потерпевших,
произошло
и
существенное усиление уголовной ответственности за их совершение в
отношении несовершеннолетнего, необходимость чего вряд ли можно
поставить под сомнение, учитывая активизацию на то время в нашей
стране противодействия торговле людьми и связанными с ней другими
преступлениями.
127
Однако, принцип системности уголовно-правового регулирования в
данном случае законом не соблюден: вовлечение несовершеннолетнего в
совершение преступления наказывается согласно ч. 1 ст. 172 УК
ограничением свободы на срок до 5 лет или лишением свободы на тот же
срок. А вовлечение его в проституцию влечет только наказание в виде
лишения свободы на срок от 3 до 5 лет. И даже совершение указанного
преступления
в
отношении
лиц,
достигших
18-летнего
возраста,
наказывается более строго, чем вовлечение несовершеннолетнего в
совершение преступления. И это еще не главное. Само содержание ст. 1711
УК говорит о том, что указанный уголовно-правовой запрет должен
защищать,
прежде
всего,
несовершеннолетних.
В
числе
особо
квалифицирующих признаков данного состава преступления значится в
первую очередь его совершение родителем, педагогом или иным лицом, на
которое возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего, в
отношении
заведомо
совершаемое
в
несовершеннолетнего.
отношении
Данное
преступление,
несовершеннолетнего,
причиняет
существенный вред нравственному и физическому развитию ребенка, оно
чревато для него необратимыми тяжкими последствиями. Поэтому, не
ставя в настоящей работе вопрос о возможности декриминализации
деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 1711, хотя он и заслуживает обсуждения,
полагаем, что, во-первых, данная норма должна располагаться в главе 21
УК,
содержащей
несовершеннолетних,
преступления,
во-вторых,
в
направленные
этой
связи
должны
против
быть
скорректированы ее диспозиции и, в-третьих, ее санкции должны быть
сбалансированы
с
санкциями
других
статей
этой
главы,
предусматривающих ответственность за преступления, причиняющие вред
нравственному
и
физическому
развитию
ребенка.
(Предлагаемую
редакцию соответствующей статьи см. в Приложении № 1).
На наш взгляд, заслуживает обсуждения вопрос о выделении из ст.
181 УК «Торговля людьми» самостоятельного состава преступления
128
«торговля детьми». Этот вопрос уже поднимался в белорусской науке. По
мнению Н.И. Ретневой, выделение торговли несовершеннолетними в
самостоятельный состав позволит закрепить специфические для данного
вида признаки, в том числе и квалифицирующие в зависимости от возраста
потерпевших150.
С
указанным
мнением
можно
согласиться.
Оно
подкрепляется еще и подходами законодателей других государств,
которые наряду с составом торговли людьми предусматривают и состав
торговли детьми. Так, например, УК Грузии предусматривает в ст. 1431
торговля людьми (трефикинг), а в ст. 1432 торговлю несовершеннолетними
(трефикинг). УК Республики Молдова в ст. 165 предусматривает торговлю
людьми, а в ст. 206 – торговлю детьми. Торговлю несовершеннолетними
предусматривает и УК Казахстана (ст. 133), УК Таджикистана (ст. 167).
При этом, в ряде УК состав торговли несовершеннолетними размещается в
главах, предусматривающих преступления против детей и семьи.
Аргументом в пользу указанного предложения должно служить и то
обстоятельство, что в настоящее время в Палате представителей
Национального собрания Республики Беларусь находится проект Закона
Закона «О внесении дополнений и изменений в Уголовный, Уголовнопроцессуальный,
Беларусь,
Уголовно-исполнительный
Кодекс
Республики
кодексы
Беларусь
об
Республики
административных
правонарушениях и Процессуально-исполнительный кодекс Республики
Беларусь об административных правонарушениях», принятие которого
предполагается в 2014 году. В данном проекте существенно изменена
диспозиция ч. 1 ст. 181 «Торговля людьми», в которой под данным
преступлением предлагается понимать вербовку, перевозку передачу,
укрывательство
или
получение
человека
в
целях
эксплуатации,
совершенные путем обмана, либо злоупотребления доверием, либо
применения насилия, не опасного для жизни или здоровья потерпевшего,
Ретнева Н.И. Уголовная ответственность за торговлю людьми: [монография] / под общ. ред. Э.А. Саркисовой.
М-во внурен.дел Респ. Беларусь, Акад. МВД Респ. Беларусь, 2009. С. 68.
150
129
либо под угрозой применения такого насилия. Составляющие же
объективную сторону этого преступления действия в виде купли-продажи
человека или совершение иных сделок в отношении его (независимо от
целей), предусмотренные в действующей редакции данной нормы, в
проекте не упоминаются. Это означает, что они не будут признаваться
преступными. Однако если вести речь о торговле ребенком, то
непризнание ее преступным деянием в случаях отсутствия цели
эксплуатации противоречит как международно-правовым требованиям,
согласно которым следует признавать преступлением торговлю детьми
или их контрабанду в любых целях и в любой форме, так и нормам
нравственности, сложившимся в нашем обществе. Дозволение торговать
детьми, на наш взгляд, нанесет непоправимый вред нравственным устоям
общества.
И,
наконец,
самостоятельный
наркотических
по
нашему мнению,
состав
средств,
преступления
психотропных
необходимо
склонение
веществ
к
или
обособить
в
потреблению
их
аналогов,
предусмотренный в настоящее время как квалифицирующий признак в ст.
331 УК, и перенести его также в главу 21, поскольку основным
непосредственным объектом в данном случае следует считать также
нравственное и физическое развитие ребенка, а не здоровье населения.
Изложенное позволяет сделать следующие выводы.
1. Систематизацию преступлений против ребенка, осуществленную в
УК путем выделения самостоятельной главы, безусловно, следует
рассматривать в качестве достоинства действующего уголовного закона.
Системное расположение норм, предусматривающих ответственность за
посягательства на ребенка, позволяет более четко определить их признаки,
в том числе и квалифицирующие, способствует сбалансированному
формированию уголовно-правовых санкций как юридических последствий
этих преступлений, представленных в соотношении с общими и
специальными уголовно-правовыми запретами.
130
2. Ребенок как общепризнанная на мировом уровне особо охраняемая
ценность должен рассматриваться как самостоятельный видовой объект,
понимаемый как слагаемое системы более высокого уровня, в качестве
которой выступает родовой объект преступлений, объединенных в разделе
VII УК «Преступления против человека». Однако в целях сохранения
сложившегося подхода к структурированию данного раздела предлагается
главу 21 УК Республики Беларусь назвать «Преступления против
интересов ребенка и семьи», рассматривая «интересы ребенка» как
обобщенный феномен, подлежащий уголовно-правовой охране.
При этом интересы ребенка предлагаем определить как объективно
существующие жизненные потребности и законодательно закрепленные
права, соответствующие общепринятым в обществе требованиям по
нормальному развитию ребенка и формированию его как личности.
Данное
классификации
определение
объектов
отвечает
по
требованиям
вертикали
и
имеет
системности
значение
в
для
совершенствования систематизации и структуризации преступлений,
направленных против ребенка, адекватной оценки характера и степени их
общественной опасности в системе преступлений против человека, а также
в системе иных преступлений, причиняющих вред ребенку, для
обеспечения разумного баланса в установлении и применении уголовноправовых санкций за указанные посягательства.
3. Анализ основных непосредственных объектов преступлений,
объединенных в главе 21 УК, показал, что большинство таких
преступлений посягает на нормальное нравственное и физическое развитие
ребенка, чему и следует отдавать предпочтение при систематизации
преступлений. В этой связи нами предложено перенести в главу 21 УК ряд
преступлений, имеющих аналогичный непосредственный объект: половое
сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим
16-летнего возраста (ст. 168), развратные действия (ст. 169 УК),
изготовление и распространение порнографических материалов или
131
предметов
порнографического
характера
с
изображением
несовершеннолетнего (ст. 3431). Кроме того, предложено сформулировать
самостоятельные составы преступлений на основе квалифицирующих
признаков, в качестве которых выступает совершение преступления в
отношении несовершеннолетнего: вовлечение в занятие проституцией
либо принуждение к продолжению занятия проституцией (ст. 171 1)),
торговля людьми (ст. 181), склонение к потреблению наркотических
средств, психотропных веществ или их аналогов (ст. 331).
4. При использовании такого способа уголовно-правовой охраны
ребенка, как придание ему статуса потерпевшего от иных преступлений и
признание в качестве квалифицирующего или особо квалифицирующего
признака,
законодатель
не
всегда
последователен.
Это
касается
дифференциации ответственности в зависимости от того, был ли ребенок
несовершеннолетним или малолетним. В связи с этим нами предложено
введение в целом ряде статей УК, в которых имеется квалифицирующие
признаки:
совершение
преступления
несовершеннолетним,
дополнительной части с указанием на совершение преступления в
отношении малолетнего как особо квалифицирующего признака (ст. 146,
154, 158, 170, 171, 1711, 181, 1811, 291, 331, 343 УК).
6. В ходе исследования выявлена также пробельность уголовного
закона,
заключающаяся
в
том,
что
в
целом
ряде
статей
УК
несовершеннолетний или малолетний как особые потерпевшие вообще не
предусмотрены в качестве квалифицирующих признаков (ст. 132, 145, 149,
163, 183, 328, 332, 339, 394, 397, 404).
132
ГЛАВА 3. КРИМИНАЛИЗАЦИЯ И ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
ДЕЯНИЙ, НАПРАВЛЕННЫХ ПРОТИВ РЕБЕНКА:
БЕЛОРУССКИЙ И РОССИЙСКИЙ ОПЫТ
§ 1. Понятие и основание криминализации (общие положения)
Исследование проблемы уголовно-правовой охраны ребенка требует
обращения к криминализации рассматриваемых деяний, предусмотренных
ныне в УК, с целью оценки оснований признания их преступными, а также
для решения вопроса о криминализации тех деяний, которые в разряд
преступлений белорусским законодателем не включены. Определенное
значение в части исследуемого аспекта имеет и постановка вопроса о
возможностях декриминализации некоторых преступлений.
Вопросы, связанные с криминализацией или декриминализацией, в
отечественной теории уголовного права нашли достаточно широкое
освещение.
Учеными
не
только
разработаны
общетеоретические
основания криминализации и ее принципы, но и предложены модели и
механизмы ее осуществления.
Криминализацию, как и декриминализацию, ученые обоснованно
связывают с уголовно-правовой политикой государства. При этом одни
авторы называют их способами реализации уголовной политики151, другие
– элементами ее содержания152, третьи – средствами достижения целей
См. Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / отв. редакторы
В.Н. Кудрявцев, А.М. Яковлев. М.: Наука, 1982. С. 11; Гальперин И.М. Уголовная политика и уголовное
законодательство // Основные направления борьбы с преступностью / под ред. И.М. Гальперина, В.И.
Курляндского. М.: Юридическая литература, 1975. С. 50.
151
См. Проблемы советской уголовной политики / отв. редактор А.И. Коробеев. Владивосток: Изд-во
Дальневосточного ун-та, 1985. С. 39.
152
133
уголовного закона153, четвертые – направлениями уголовной политики154,
пятые – ее методами155, шестые – задачами156 и т.д.
Различаются
и
определения
понятия
криминализации.
Она
представлена как процесс и результат признания определенных видов
деяний преступными и уголовно наказуемыми157 и как процесс выявления
общественно опасных форм индивидуального поведения, признания
допустимости,
возможности
и
целесообразности
уголовно-правовой
борьбы с ними и фиксация их в законе в качестве преступных и
наказуемых, и как объявление определенных общественно опасных деяний
преступлением,
введение
в
УК
новых
преступлений,
ранее
не
признаваемых таковыми (расширение круга преступного и наказуемого), и
т.д.
Соответственно
декриминализация
определяется
как
отмена,
исключение уголовной ответственности за те или иные деяния, ранее
признававшиеся преступлениями, в том числе перевод этих деяний в
категории менее значительных правонарушений (административных,
дисциплинарных и др.)158, либо как процесс установления оснований
отпадения
общественной
опасности
деяний,
признания
нецелесообразности уголовно-правовой борьбы с ними и отмены их
уголовной наказуемости159, либо как непризнание преступными деяний,
См. Кузнецова Н.Ф. Эффективность уголовного закона и ее значение в борьбе с преступностью //
Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1974. С. 12.
153
154
См. Ермолаев А.В. Роль уголовного закона в охране семьи. М.: Изд-во «Юрлитинформ, 2009. С. 14.
См. Лопашенко Н.А. Основы уголовно-правового воздействия: уголовное право, уголовный закон,
уголовно-правовая политика. СПб: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2004. С. 278.
155
156
См. Дагель П.С. Условия установления уголовной наказуемости // Правоведение. 1975. № 4. С. 67.
См. Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / отв. редакторы
В.Н. Кудрявцев, А.М. Яковлев. – С. 17.
157
Там же.
См. Коробеев А.И. Уголовная наказуемость общественно опасных деяний (основания установления,
характер и реализация в деятельности органов внутренних дел): учебное пособие. Хабаровск:
Хабаровская высшая школа МВД СССР, 1986. С. 29.
158
159
134
которые ранее признавались таковыми160, либо как исключение из УК
деяний, признаваемых преступными (сужение круга преступного и
наказуемого) и т.д.
Вместе с тем, внося определенные нюансы в определения указанных
понятий, рассматривая их широко или сужая их смысл, авторы едины в
том, что по своей сущности криминализацию связывают с расширением
сферы уголовно-правовых запретов, а декриминализацию – наоборот, с ее
сужением. Единство в понимании данных явлений проявляется и в том,
что они оба рассматриваются в двухсторонних аспектах: как процесс и как
результат в виде фиксации в уголовном законе, что непременно связано с
законотворческим
законотворчества,
процессом.
издержки
Недостатки
криминализации
уголовно-правового
могут
привести,
как
справедливо указывает А.И. Коробеев, к двум противоположным, но
одинаково нежелательным последствиям: пробельности в уголовной
наказуемости или, напротив, к ее чрезмерности, избыточности161.
«Признание
деяния
преступным
и
уголовно-наказуемым
(т.е.
криминализация данного поступка) – писал Г.А. Злобин, – весьма
ответственный акт законодательной власти, влекущий сложную цепь
социальных, правовых, психологических и иных последствий162.
Неслучайно поэтому ученые в качестве целей исследования
проблемы
криминализации
или
декриминализации
называют
формулирование оптимальных параметров законодательной деятельности
в
области
охраны
правопорядка,
принципов
рациональной
законотворческой деятельности в области уголовного права163.
См. Загородников Н.И. Советская уголовная политика и деятельность органов внутренних дел:
учебное пособие. М.: Московская высшая школа милиции МВД СССР, 1979. С. 48, 54.
160
161
Коробеев А.И. Там же. С. 30
Злобин Г.А. Основания и принципы уголовно-правового запрета // Советское государство и право.
1980. № 1. С. 70.
162
См. Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / отв. редакторы
В.Н. Кудрявцев, А.М. Яковлев. С. 119.
163
135
Следует также иметь в виду, что как криминализация, так и
декриминализация могут носить частичный характер, то есть уже при
наличии какого-либо запрета на деяние вводится дополнительный его
признак, или какой-либо признак, характеризующий преступное деяние,
исключается из соответствующей диспозиции нормы УК. Что касается
введения или исключения квалифицирующих признаков состава того или
иного общественно опасного деяния, предусмотренного в уголовном
законе,
то
здесь
речь
должна
идти
не
о
криминализации
(декриминализации), а о пенализации (депенализации).
Центральным звеном данной проблемы является определение
оснований криминализации, которыми являются сущностные факторы,
влияющие на законодательное решение вопроса о введении или
исключении того или иного уголовно-правового запрета. Некоторые
авторы выделяют наряду с основаниями криминализации, придавая им
только объективный характер, еще и причины, считая, что они могут
носить и субъективный характер164. Однако, на наш взгляд, вряд ли есть
необходимость разделять основания и причины криминализации. Как
указывал Г.А. Злобин, понятие «основания криминализации» обозначает
те процессы, происходящие в материальной и духовной жизни общества,
развитие которых порождает объективную необходимость уголовноправовой охраны тех или иных ценностей». Иначе говоря, – писал ученый,
– основания криминализации – это то, что создает действительную
общественную потребность в уголовно-правовой новелле, это внутренняя
необходимость возникновения правовой нормы (или если речь идет об
основаниях декриминализации, – социальная причина утраты нормой
общественной необходимости165. В другой работе автор подтвердил свою
мысль, считая, что основания криминализации – это действительные
См. Лопашенко Н.А. Основы уголовно-правового воздействия: уголовное право, уголовный закон,
уголовно-правовая политика. С. 285; 294.
164
165
Злобин Г.А. Указ. соч. С. 75.
136
предпосылки,
социальные
уголовно-правовой
причины
нормы166.
возникновения
Отождествление
или
изменения
автором
оснований
криминализации с ее причинами представляется вполне обоснованным.
Осуществляя этот процесс, правоприменитель, прежде всего, задается
вопросом: почему возникла необходимость в установлении или отмены
уголовно-правового запрета. Основание – указывает В.Д. Филимонов, –
это
определяющее
свойство
явления,
объясняющее,
почему
оно
существует167.
Отметим также, что в литературе до сих пор существует множество
терминов, обозначающих по сути одно и то же понятие, относящееся к
основаниям криминализации (критерии, факторы, основания, причины,
условия и т.п.). На это указывал в свое время А.И. Коробеев168. Но и в
настоящее время «полифония в терминологии», выражаясь его словами, не
устранена. Т.А. Плаксина, обобщив позиции ученых по данному вопросу,
пришла к выводу, что слово «основание» авторы используют как
собирательное понятие для обозначения всей массы процессов и явлений
объективной действительности, влияющих на криминализацию169. Иными
словами, при употреблении различной терминологии речь все же идет об
основаниях криминализации.
Поэтому можно считать, что главным для решения вопроса о
криминализации (декриминализации) ученые признают определение ее
основания. Однако в литературе, как правило, речь идет не о единственном
факторе, а об их множественности, составляющих системообразующее
См. Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / отв. редакторы
В.Н. Кудрявцев, А.М. Яковлев. С. 206.
166
167
Филимонов В.Д. Криминологические основы уголовного права. Томск: Изд-во ТГУ, 1981. С. 15.
Коробеев А.И. Уголовная наказуемость общественно опасных деяний (основания установления,
характер и реализация в деятельности органов внутренних дел): учебное пособие. С. 33.
168
Плаксина, Т.А. Основания уголовно-правовых норм, уголовно-правового запрета, криминализации:
понятие и соотношение. Государство и право. 2006. № 5. С. 42.
169
137
понятие. «По своему характеру основания криминализации могут быть
достаточно разнородны» – писал Г.А. Злобин170.
В этой связи представляет интерес развитие взглядов ученых на
основания криминализации и их дифференциацию. Если на начальном
этапе развития теории криминализации в советской уголовно-правовой
науке ученые сводили их главным образом к повышенной общественной
опасности деяния171, то в дальнейшем перечень таких оснований
увеличивался и уже подвергался классификации по определенным
критериям. Например, А.И. Коробеев подразделяет их на: юридикокриминологические,
социально-экономические,
социально-
психологические. В каждой группе автор выделяет по несколько
оснований, которых по общему счету насчитывается 10172.
Признавая основаниями криминализации определенную степень
общественной опасности деяния и целесообразность борьбы с ним мерами
уголовной репрессии, П.С. Дагель предлагал еще классификацию условий
криминализации, многие из которых по сути приобретали статус
оснований таковой. Это: 1) степень общественной опасности деяния; 2)
степень его распространенности; 3) невозможность успешной борьбы с
общественно опасными деяниями менее репрессивными мерами173. Вместе
с тем, предлагая комплекс оснований криминализации, ученые отдавали и
отдают приоритет общественной опасности деяния, которая связывается с
причинением или угрозой причинения вреда правоохраняемым ценностям
общества.
П.А. Фефелов еще в 1970 г. писал, что для отнесения законодателем
тех или иных деяний к числу преступных решающим является их
общественная опасность, то есть опасность для существующей в данном
170
Злобин Г.А. Указ. Соч. С. 75.
171
См. Филимонов В.Д. Указ. соч. С. 101.
172
Коробеев А.И. Указ. соч. С. 37-50.
173
Дагель П.С. Условия установления уголовной наказуемости // Правоведение. 1975. № 4. С. 68-69.
138
обществе системы общественных отношений. Она определяется тем
ущербом, вредом, который деяние причиняет или может причинить
общественным отношениям174. Несколько позднее Н.Ф. Кузнецова,
рассматривая вопросы, связанные с эффективностью уголовного закона,
попутно отметила, что повышенная общественная опасность деяний
является ведущим объективным социальным основанием уголовноправового нормотворчества, хотя наряду с ним ученая признавала также
неотвратимость наказания и целесообразность, поддержав точку зрения
П.С. Дагеля, высказанную им еще в 1961 г.175. Совсем недавно Н.Ф.
Кузнецова вновь озвучила свое отношение к общественной опасности,
объявив ее главным основанием криминализации и декриминализации
деяний176. Такому взгляду были привержены ученые изначально, обсуждая
вопрос об основаниях отнесения деяния к преступным. Он отчетливо
прослеживается, в том числе в работах известного итальянского философа
и просветителя Ч. Беккариа, который неоднократно указывал, что
единственным
истинным
мерилом
преступлений
служит
вред,
причиняемый ими обществу. «Это одна из тех очевидных истин, – писал
он, – для познания которой не требуется ни квадрантов, ни телескопов и
которая доступна любому заурядному уму»177.
Нет необходимости доказывать, что общественная опасность есть
свойство деяния причинять вред обществу. «Общественная опасность,
утверждает А.И. Коробеев, – есть объективное свойство деяния,
определяемое тем вредом, которое это деяние причиняет или может
Фефелов П.А. Критерии установления уголовной наказуемости деяния // Советское государство и
право. 1970. № 11. С. 101.
174
Кузнецова Н.Ф. Эффективность уголовного закона и ее значение в борьбе с преступностью // Вестник
Московского университета. Серия 11 «Право». 1974. С. 20.
175
Кузнецова Н.Ф. Значение общественной опасности деяний для криминализации и декриминализации
// Государство и право. 2010. № 6. С. 67.
176
177
Беккария Ч. О преступлениях и наказаниях. М.: Фирма «Стелс», 1995. С. 88, 91.
139
причинить вред обществу»178. Не соглашаясь с тем, что общественная
опасность характерна для любого правонарушения, и не вдаваясь в
полемику по этому вопросу, отметим, что, на наш взгляд, преступление
является общественно опасным потому, что оно причиняет не просто вред,
а существенный вред охраняемым уголовным законом объектам. Такой
подход заложен в ч. 4 ст. 11 УК, связывающей определение понятия
малозначительного деяния с отсутствием именно существенного вреда или
его угрозы охраняемым уголовным законам интересам, из чего вытекает,
что общественная опасность, а значит, и преступление, имеют место лишь
тогда,
когда
деянием
причиняется
или
может
быть
причинен
существенный вред охраняемым законом объектам.
Поэтому, когда идет речь о социальной обусловленности уголовноправового запрета, изучение которой признается одним из центральных
направлений научных исследований в области уголовной политики179
имеется в виду именно установление общественной опасности деяния,
присущей преступлению. И именно общественная опасность деяния
должна признаваться, по нашему мнению, не только главным, но и
единственным основанием его криминализации. Все другие факторы
(обстоятельства, критерии и т.п.), которые в литературе признаются
основаниями криминализации, сохраняют за собой статус показателей
(измерителей) общественной опасности. Так, например, в числе оснований
криминализации ученые называют распространенность и типичность
конкретных деяний. Однако, на наш взгляд, эти признаки как раз и
характеризуют
общественную
опасность.
И.М.
Гальперин,
считая
распространенность деяний основанием криминализации, вместе с тем
отмечал, что она позволяет судить прежде всего об их общественной
178
Коробеев А.И. Указ. соч. С. 37.
Гальперин И.М. Предмет уголовной политики и основные направления ее изучения // Основные
направления борьбы с преступностью / под ред. И.М. Гальперина, В.И. Курляндского. М.: Юридическая
литература, 1975. С. 99.
179
140
опасности.
Кроме
того,
автор
считает
оправданными
решения
законодателя об установлении запрета на деяния, возможность совершения
которых в весьма ограниченных пределах представлялась ясной уже на
момент принятия нормы180. Включая относительную распространенность
деяний и их типичность в число юридико-криминологических оснований
криминализации,
А.И.
Коробеев
считает
в
то
же
время,
что
распространенность тех или иных форм антиобщественного поведения
должна служить скорее препятствием к их криминализации, чем сигналом
к
установлению
уголовно-правового
распространенности
таких
нецелесообразности
установления
наказуемости,
поскольку
деяний
запрета.
может
их
реализовать
Изучение
причин
привести
к
выводу
преступности
и
уголовной
в
полной
мере
о
принцип
неотвратимости наказания в случае криминализации подобных деяний
будет практически невозможно181.
Следовательно, распространенность деяний не может быть признана
абсолютным (без оговорок) основанием криминализации. В качестве
примера приведем криминализацию деяний, объектом которых является
ребенок. В главе 21 УК содержатся статьи, предусматривающие
ответственность за злоупотребление правами опекуна или попечителя,
разглашение тайны усыновления (удочерения), умышленная подмена
ребенка
(ст.
176,
177,
180
УК). Ответственность за
указанные
преступления предусматривалась и в ранее действовавшем УК 1960 г. (ст.
122, 1221, 123). До принятия УК 1999 г. указанные статьи фактически не
применялись. В период с 1985 по 1996 г. за разглашение тайны
усыновления был осужден один человек (в 1992 г.). За злоупотребление
опекунскими обязанностями не было осуждено ни одного человека. За
похищение или подмен ребенка также был осужден один человек (в 1992
г.). Указанные цифры не свидетельствовали о распространенности
180
181
Там же. С. 59.
Коробеев А.И. Указ. соч. С. 39.
141
названных деяний, что вместе с тем не явилось препятствием сохранения
уголовной ответственности за их совершение и в УК 1999 г. Не стали
распространенными указанные деяния и в период более чем 14-летнего
срока действия УК. Однако вопрос об их декриминализации не ставился182.
В качестве одного из оснований криминализации деяний ученые
называют причиняемый деяниями вред обществу. Однако причиняемый
вред или возможность причинения вреда обществу или его членам
является ничем иным как показателем общественной опасности деяния.
Несомненно, при решении вопроса об установлении уголовноправового запрета имеет значение общественное мнение, но в качестве
самостоятельного основания криминализации выступать не может,
поскольку решение этого вопроса находится в компетенции специалистов.
Следует также отметить, что современная доктрина склоняется к
признанию единственного основания криминализации, в качестве которого
признается
общественная
опасность деяния.
Так,
например,
Н.А.
Лопашенко считает, что есть только одно основание криминализации,
которым
является
существование
общественно
опасного
деяния,
требующего уголовно-правового запрета183. Другое дело – принципы
криминализации.
Их
определяют
как
принципиальные
правила
осуществления таковой. Н.А. Лопашенко, определяя их как основные идеи
криминализации, отправные моменты ее осуществления, предложила
считать таковыми следующие: 1) достаточной общественной опасности, 2)
относительной распространенности деяний, 3) возможности позитивного
воздействия
уголовно-правовой
нормой
на
общественно
опасное
поведение, 4) преобладания позитивных последствий в криминализации, 5)
неизбыточности
уголовно-правового
запрета,
6)
своевременности
Вопрос об основании криминализации применительно к этим деяниям будет рассмотрен далее в этом
же разделе.
183
Лопашенко Н.А. Основы уголовно-правового воздействия: уголовное право, уголовный закон,
уголовно-правовая политика. С. 285; Лопашенко Н.А. Уголовная политика. С. 102.
182
142
криминализации184. К сожалению, в законотворчестве не выработано
механизмов реализации как указанных, так и иных, предлагаемых другими
авторами, принципов криминализации. Они далеко не всегда принимаются
во
внимание
законодателем,
что
нельзя
сказать
об
основании
криминализации, не оценить значение которой ее фактически невозможно.
Более
того,
как
нами
показано
выше,
целый
ряд
принципов
криминализации фактически дублируют ее основание. Однако и при
определении основания криминализации не исключаются перекосы или
ошибки, которые, несомненно, приводят и к нарушению вышеуказанных
принципов криминализации.
§ 2. Криминализация и общая характеристика составов вовлечения
несовершеннолетнего в совершение преступления и в
антиобщественное поведение
Опираясь
криминализации,
на
теоретические
рассмотрим
ее
разработки
основание
общей
теории
применительно
к
преступлениям, направленным против ребенка, используя при этом
исторический и сравнительно-правовой методы исследования. Иными
словами, попытаемся оценить указанные деяния с точки зрения их
общественной опасности, присущей именно преступлению.
В главе 21 УК, содержащей составы преступлений против уклада
семейных отношений и интересов несовершеннолетних, приоритетное
место (в силу их расположения в данной главе) занимают вовлечение
несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 172 УК) и
вовлечение несовершеннолетнего в антиобщественное поведение (ст. 173
УК). Данные уголовно-правовые запреты можно назвать исторически
сложившимися, традиционными. И это не ставится в литературе под
сомнение. Стабильность уголовно-правового запрета, предусмотренного в
Лопашенко Н.А. Основы уголовно-правового воздействия: уголовное право, уголовный закон,
уголовно-правовая политика. С. 288-298; Лопашенко, Н.А. Уголовная политика. С. 108.
184
143
ст. 150 УК РФ (вовлечение несовершеннолетнего в совершение
преступления), делает его традиционным, – указывает А.В. Ермолаев185.
Как было сказано ранее, ответственность за вовлечение детей в
совершение преступления предусматривалась еще в Российском Уложении
о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Но на то время
законодатель считал общественно опасным вовлечение детей в совершение
преступления лишь специальными субъектами: родителями, опекунами и
попечителями.
антиобщественное
Ответственность
поведение
за
Уложение
вовлечение
не
ребенка
в
предусматривало,
хотя
Уголовным уложением 1903 г. уже было криминализировано обращение
указанными субъектами детей, не достигших 17 лет, к нищенству или
иному безнравственному занятию или за отдачу их для этой цели (ст. 420).
Советский законодатель подобный состав преступления предусмотрел
лишь в 1935 г. В оценке общественной опасности посягательств на детей
он пошел по пути Уголовного уложения 1903 г., признав преступлением
вовлечение
не
только
в
совершение
преступления,
но
и
в
антиобщественное поведение (проституцию, нищенство и т.п.)186. Более
того, по сравнению с досоветским законодательством, произошло
расширение признаков данного состава и за счет включения общего
субъекта преступления.
Введение указанного запрета было обусловлено общественной
опасностью
подобных
деяний,
причиняющих
существенный
вред
нравственному развитию несовершеннолетних, и необходимостью их
уголовно-правовой защиты от действий взрослых, вовлекающих их в
преступную и иную антиобщественную деятельность. Законодатель также
руководствовался
задачами
усиления
борьбы
с
преступностью
несовершеннолетних, которая на то время приняла широкие масштабы. В
УК БССР, принятом в 1960 г., указанный запрет сохранился фактически в
185
Ермолаев А.В. Роль уголовного закона в охране семьи. М.: Изд-во «Юрлитинформ», 2009. С. 14.
Закон в силу аналогии позволял признавать преступлением вовлечение несовершеннолетнего и в
иную антиобщественную деятельность.
186
144
прежнем виде. Однако в связи с отменой аналогии, законом был дан
исчерпывающий перечень антиобщественных действий, в совершение
которых
было
запрещено
попрошайничеством,
вовлекать
проституция,
детей:
азартные
пьянство,
игры,
занятие
паразитическое
существование.
Указанные запреты сохранены и в действующем УК, но с той
особенностью, что вовлечение несовершеннолетнего в антиобщественное
поведение выделено в самостоятельный состав преступления (ст. 173 УК)
и в числе видов антиобщественного поведения отсутствуют азартные игры
и паразитическое существование. По сравнению с УК 1960 г. законодатель
произвел частичную криминализацию вовлечения несовершеннолетнего в
совершение преступления, путем признания преступным вовлечение не в
преступную деятельность, а в совершение даже единичного преступления.
Обоснованность криминализации указанных деяний подтверждается
и законотворческим опытом Российской Федерации, а также других
государств. Фактически все государства – участники СНГ и страны Балтии
ответственность за рассматриваемые деяния, хотя и с некоторыми
особенностями,
предусматривают.
Аналогично
решен
вопрос
о
криминализации таких деяний и законодательством стран дальнего
зарубежья.
Нет необходимости ставить вопрос и о декриминализации этих
преступлений, хотя ст. 173 УК (вовлечение несовершеннолетнего в
антиобщественное поведение) применяется нечасто. Например, в 2008,
2009, 2010, 2011, 2012 и 2013 г.г. за вовлечение несовершеннолетнего в
антиобщественное поведение было осуждено в Беларуси соответственно
23, 15, 12, 11, 4 и 3 человека. Следует также отметить, что вовлечение в
отдельные
формы
антиобщественного
поведения
(проституция,
порнография) законом выделены из названной статьи в самостоятельные
составы преступлений наряду с усилением ответственности за их
145
совершение, что свидетельствует о наличии реальной их общественной
опасности как основании криминализации.
Отметим также, что юридическая оценка указанных преступлений
была и остается актуальной темой научных исследований. Особенно это
характерно для российской уголовно-правовой науки. Вместе с тем, еще до
сих пор имеется немало неоднозначных позиций по основным признакам
этих составов преступлений. Более того, несмотря на их давнюю историю,
фактически не получил своего достаточно полного раскрытия сам термин
«вовлечение», что непосредственно отразилось и на решении вопроса о
том, когда данные преступления считать оконченными.
Белорусскими учеными еще в период действия УК 1960 г.,
вовлечение несовершеннолетнего в преступную деятельность трактовалось
как действия, направленные на возбуждение у несовершеннолетнего
желания, стремления участвовать в совершении одного или нескольких
преступлений187, либо как подстрекательство, склонение, вовлечение или
привлечение несовершеннолетних к участию в различных преступлениях,
независимо от того, совершил несовершеннолетний преступление или
нет188.
Российские
ученые
более
приближенно
толковали
термин
«вовлечение». Были попытки раскрыть его смысл. Так, А.Н. Игнатов
писал, что данное понятие обозначает результативное действие. Вовлечь –
значит привлечь к участию в чем-либо, а не просто склонять к участию».
Однако в дальнейших рассуждениях автор был склонен считать, что
вовлечение в преступную деятельность носит неконкретизированный
характер и что для состава преступления, предусмотренного ст. 210 УК, не
187
См. Уголовное право БССР. Том II. Часть Особенная / под ред. И.С. Тишкевича. С. 301.
См. Примаченок А.А. Ответственность взрослых за правонарушения несовершеннолетних. Минск:
издательство «Беларусь», 1976. С. 44.
188
146
требуется, чтобы несовершеннолетние обязательно совершили какие-либо
преступления, а достаточно только их морального разложения189.
Между
тем,
именно
отсутствие
единообразного
понимания
вовлечения несовершеннолетних в преступную деятельность порождало
неоднозначность правоприменительной практики. На это в свое время
обращал внимание К. Сперанский, указывая на большое количество
возбуждаемых уголовных дел с участием несовершеннолетних и мизерное
количество (10 %) лиц, привлекаемых по ст. 205 УК РФ 1960 г.190.
Несколько
белорусскими
изменился
учеными,
подход
к
оценке
комментирующими
указанного
понятия
аналогичные
составы
преступлений, предусмотренные в ныне действующем УК Республики
Беларусь.
Так,
по
несовершеннолетнего
мнению
в
В.В.
Тимощенко,
под
следует
понимать
преступление
вовлечением
действия,
направленные на возбуждение у него желания участвовать в совершении
одного или нескольких преступлений… Оконченным данное преступление
считается с момента, когда несовершеннолетний в результате действий
взрослого
начал
приготовление
к
совершению
конкретного
преступления»191.
Указанная позиция основывается на положении постановления
Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 28 июня 2002 г. № 3, в
пункте 18 которого указывается, что преступление, предусмотренное ст.
172 УК, считается оконченным с момента, когда несовершеннолетний в
результате воздействия взрослого начал приготовление к совершению
См. Курс советского уголовного права в шести томах / ред. коллегия: А.А. Пионтковский, П.С.
Ромашкин, В.М. Чхиквадзе. Часть Особенная. Том VI. Преступления против государственного аппарата
и общественного порядка. Воинские преступления. С. 365, 366.
189
Сперанский К. Понятие вовлечения несовершеннолетних в преступную деятельность // Советская
юстиция. 1989. № 13. С. 25.
190
См. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: учебное пособие / под ред. Н.А. Бабия и
И.О. Грунтова. С. 167.
191
147
преступления.
Если,
несмотря
на
указанное
воздействие,
несовершеннолетний не стал участвовать в преступлении, действия
взрослого
расцениваются
как
покушение
на
вовлечение
несовершеннолетнего в преступление192.
Таким образом, позиции как Пленума Верховного Суда Республики
Беларусь, так и ученых, состоят в том, что вовлечение в совершение
преступления есть результативные действия: не только инициирование
участия в совершении преступления, но уже и реализация намерения
приобщить ребенка к совершению преступления. Правда, Пленум
несколько иначе трактует вовлечение в антиобщественное поведение,
считая, что преступление, ответственность за которое наступает по ст. 173
УК, является оконченным с момента вовлечения несовершеннолетнего в
антиобщественное действие, указанное в статье, независимо от того,
совершил ли несовершеннолетний какое-либо из этих противоправных
действий. Аналогична позиция и ученых.
Нет единства взглядов на понятие вовлечения в совершение
преступления либо в антиобщественное поведение и у российских ученых.
Большинство ученых трактуют вовлечение несовершеннолетних в
совершение преступления как действия, направленные на возбуждение у
несовершеннолетнего участвовать в совершении одного или нескольких
преступлений. При этом оконченным данное преступление считают с
момента действий, направленных на вовлечение несовершеннолетнего в
совершение преступления, независимо от того, совершил ли он какое-либо
преступление193. Такая позиция основывалась до недавнего времени на
О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних: постановление Пленума
Верховного Суда Республики Беларусь от 28 июня 2002 г. № 3 (в ред. постановлений Пленума
Верховного Суда от 25.09.2003 № 11; от 28.09.2006 № 9 // Национальный реестр правовых актов
Республики Беларусь. 2002. № 83. 6/331.
192
См. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Издание 4-е. переработанное и
дополненное / отв. редактор А.И. Рарог. С. 263; Комментарий к Уголовному кодексу Российской
Федерации (постатейный) / под ред. С.В. Дьякова, Н.Г. Кадникова. М.: Юриспруденция, 2008. С. 325;
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации, 4-е изд. / отв. ред. А.А. Чекалин. М: Юрайт,
2007. С. 485 и др.
193
148
указаниях Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 февраля
2000 г. «О судебной практике по делам несовершеннолетних», в п. 8
которого говорилось, что преступление, предусмотренное ст. 150 УК,
следует считать оконченным с момента вовлечения несовершеннолетнего
в совершение преступления либо антиобщественных действий независимо
от того, совершил ли он какое-либо из указанных противоправных
действий.
Были и попытки конкретизации момента окончания данного
преступления, но все же в рамках, определяемых Пленумом Верховного
Суда РФ. По мнению С.А. Разумова, это преступление признавалось
оконченным с момента дачи несовершеннолетним согласия на его
совершение194.
В направлениях, определяемых Пленумами Верховных судов России
и Беларуси, осуществлялась и судебная практика обоих государств.
Однако,
как
показывает
выборочное
изучение
уголовных
дел,
рассмотренных судами, как Беларуси, так и России, лица, виновные в
вовлечении
несовершеннолетних
в
совершение
преступления,
привлекаются к уголовной ответственности за такое деяние в тех случаях,
когда несовершеннолетние под воздействием взрослых фактически уже
совершили преступление или приняли участие в его совершении. Фактов
привлечения к ответственности только лишь за склонение к совершению
преступления (вовлечение без результата) в российской и белорусской
судебной практике нами пока не выявлено.
Для иллюстрации приведем два примера, которые можно считать
весьма типичными. Российская практика: П. и К., имея преступную
репутацию среди несовершеннолетних по месту жительства, осознавая,
См. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. 7-е изд / отв. ред. В.М. Лебедев. М.:
Юрайт-Издат., 2002. С. 369.
194
149
что несовершеннолетние А., Н. и Б. желают самоутвердиться в их глазах и
друг перед другом, вовлекли их в распитие спиртных напитков, а затем и в
совершение преступлений. Вечером, во время распития спиртного, между
П. и проходившими мимо ранее незнакомыми Г. и С., также
находившимися в нетрезвом состоянии, на личной почве возникла ссора,
перешедшая в драку, в которую по просьбе П. вмешались К. и
несовершеннолетние Б., Н. и А. При этом П., К. и А., действуя совместно и
согласованно между собой, т.е. группой лиц, сбили С. с ног, и каждый
нанес потерпевшему не менее 6 ударов руками и ногами в область головы
и грудной клетки, а также не менее 3 ударов ногой каждый в область
грудной клетки и живота лежащего С., причинив вред здоровью средней
тяжести…
Совершение
преступлений
на
этом
не
закончилось.
Несовершеннолетние по предложению взрослых приняли участие в
совершении убийства Г. и С. Белорусская практика: К., применяя насилие
к несовершеннолетнему М., вовлек его в неоднократное совершение краж
имущества из автомобилей, принадлежащих различным гражданам. Кражи
они совершали совместно195. Но в российской литературе высказывались и
другие точки зрения. В частности, было высказано несогласие с указанной
выше позицией Верховного Суда РФ, поскольку «склоненный» не
совершил никаких действий, свидетельствующих о том, что виновный
достиг реального результата, и что более верной представляется такая
трактовка, в соответствии с которой преступление, предусмотренное ст.
150
УК,
признавалось
несовершеннолетний
бы
оконченным
совершил преступление,
с
момента,
хотя бы
на
когда
стадии
приготовления196.
195
Архив Минского городского суда (2010 г.).
См. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть. Учебник: изд. 2-е, переработ. и доп. /
под ред. А.И. Рарога. М., Юристъ, 2004 // Электронная база нормативных правовых актов
«КонсультантПлюс: Россия». Технология 3000 [Электронный ресурс]. Мн.: ООО «ЮрСпектр», 2007.
абзац 1582; Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации:
комментарий судебной практики и доктринальное толкование / под ред. Г.М. Резника / А.В. Наумов. М:
Волтерс Клувер, 2005. С. 330-331 и др.
196
150
В настоящее время Пленум Верховного Суда Российской Федерации
изменил свою позицию, указав в принятом им 1 февраля 2011 г.
постановлении № 1 «О судебной практике применения законодательства,
регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания
несовершеннолетних», что преступления, ответственность за которые
предусмотрена статьями 150 и 151 УК РФ, являются оконченными с
момента совершения несовершеннолетними преступления, приготовления
к преступлению, покушение на преступление или после совершения хотя
бы одного из антиобщественных действий, предусмотренных диспозицией
части 1 статьи 151 УК РФ197. Данный подход получил одобрение со
стороны ученых198, и надо полагать, что ранее высказанные позиции по
этому вопросу будут пересмотрены. Более того, новый подход Пленума
Верховного Суда РФ к определению момента окончания вовлечения
несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий может
служить аргументом для изменения позиции Пленума Верховного Суда
Республики Беларусь по данному вопросу.
На страницах российской юридической печати обсуждается и вопрос
о соотношении подстрекательства и вовлечения. При этом высказываются
полярные точки зрения. Одни авторы полагают, что подстрекательство и
вовлечение в совершение преступления являются различными понятиями
и отождествлять их нельзя. Такая позиция основывается на широком
понятии вовлечения, то есть признании его и в том случае, если самого
вовлечения
как
такового
несовершеннолетнего
были
не
произошло.
привиты
Иными
словами,
антиобщественные
у
взгляды,
выработана решимость совершать преступления, но такой результат еще
О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной
ответственности и наказания несовершеннолетних: постановление Пленума Верховного Суда
Российской Федерации от 1 февраля 2011 г. № 1 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2011. № 4. С. 3.
197
См. Кругликов Л. Скрипченко Н. Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике
применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания
несовершеннолетних // Уголовное право. 2012. №1. С. 44.
198
151
не был достигнут (так называемое неконкретизированное вовлечение). А
поскольку подстрекательство всегда есть конкретизированное деяние,
ответственность за которое наступает только в случае фактического
совершения подстрекаемым преступления, то данные понятия не могут
быть
отождествлены.
Согласно
другой
точке
зрения
вовлечение
несовершеннолетнего в совершение преступления есть не что иное, как
подстрекательство. При этом общественные отношения, складывающиеся
в
процессе
нормального
нравственного
и
физического
развития,
правильного воспитания и формирования личности несовершеннолетнего,
выступают прежде всего не как критерий отграничения вовлечения от
подстрекательства, а как объект, выделенный законодателем, которому
может быть причинен вред в результате вовлечения несовершеннолетнего
в совершение преступления как специального вида подстрекательства199.
Указанная точка зрения основывается на мнении о том, что в ст. 150 УК
РФ неконкретизированный вид вовлечения утратил свое значение. «Если
субъект
не
будет
желать,
чтобы
несовершеннолетний
совершил
определенное преступление, а лишь будет, например, пропагандировать
преступный образ жизни, или только сознавать, что высказываемые им
преступные взгляды могут способствовать совершению подростком
какого-либо преступления в будущем, то состав вовлечения будет
отсутствовать. По мнению В. Кухарука, «в определенном смысле и в
известном допущении» вовлечение несовершеннолетнего в совершение
преступления является формой уголовно наказуемого подстрекательства,
однако автор убедительных доводов на этот счет не приводит200.
При сравнительном анализе подстрекательства к совершению
преступления
и
вовлечения
несовершеннолетнего
в
совершение
См. Чучаев А.И., Палий В.В. Вовлечение в совершение преступления: спорные вопросы трактовки //
Российский следователь. 2006. № 9. С. 21.
199
Кухарук В. Спорные вопросы квалификации склонения к употреблению психоактивных веществ //
Уголовное право. 2007. № 1. С. 95-99.
200
152
преступления мы пришли к выводу, что вряд ли будет правильным полное
отождествление подстрекательства и вовлечения, исходя из следующих
различий данных понятий.
1. Подстрекательство – это склонение лица к конкретному
преступлению. «Подстрекатель несет уголовную ответственность за свои
действия в том случае, когда он склонил другое лицо к совершению
конкретного
преступления,
которое
охватывалось
его
умыслом.
Подстрекать вообще или к чему-либо нельзя. Подстрекательство должно
носить
вполне
конкретный
характер»201.
Вовлечение
же
несовершеннолетнего в совершение преступления возможно и тогда, когда
виновный склоняет подростка к совершению какого-либо преступления
(неконкретного).
2. Подстрекательство как вид соучастия обязательно предполагает
наличие у соучастников признаков субъекта преступления, в том числе и
возрастного. Если взрослый подстрекает малолетнего, не достигшего
установленного в законе возраста уголовной ответственности, то соучастие
в данном случае будет отсутствовать, поскольку взрослый становится
посредственным
исполнителем
преступления.
Вовлечение
же
несовершеннолетнего в совершение преступления будет иметь место и
тогда, когда взрослый склонит к совершению преступления малолетнего.
3. Действия лица, склонившего другое лицо к совершению
преступления, подлежат квалификации как подстрекательство только
тогда, если оно не будет само участвовать в совершении этого
преступления. Лицо, вовлекшее несовершеннолетнего в совершение
преступления, может и само принимать участие в его совершении. От
этого квалификация его действий не изменится.
4. Если при подстрекательстве склоняемое лицо по каким-либо
причинам не совершит преступление (например, откажется от его
См. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Том 1.: Преступление и
наказание. СПб: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. С. 587.
201
153
совершения), то действия подстрекателя будут квалифицированы как
приготовление
Неудавшееся
к
же
преступлению
вовлечение
(неудавшееся
подстрекательство).
несовершеннолетнего
в
совершение
преступления должно расцениваться как покушение на преступление,
предусмотренное ст. 172 УК.
Поэтому, на наш взгляд, вовлечение несовершеннолетнего в
совершение преступления не следует отождествлять с подстрекательством,
рассматривая первое как более широкое понятие, но содержащее в себе и
элементы подстрекательства. Однако в тех случаях, когда виновный
вовлекает несовершеннолетнего в совершение конкретного преступления,
его действия можно отождествлять с подстрекательством. В связи с этим
нуждается в уточнении вопрос о квалификации действий взрослого,
вовлекшего несовершеннолетнего, достигшего возраста, установленного
ст. 27 УК, в совершение конкретного преступления, но участия в нем не
принимавшего. Согласно п. 18 упомянутого постановления Пленума
Верховного Суда Республики Беларусь от 28 июня 2002 г. № 3 в таком
случае действия несовершеннолетнего квалифицируются по статье,
предусматривающей
ответственность
за
преступление,
которое
он
совершил, а действия взрослого – по этой же статье, ст. 16 УК и по
соответствующей части ст. 172 УК. На наш взгляд, в данном случае не
требуется самостоятельной квалификации деяния со ссылкой на ст. 16 УК.
В противном случае нарушается принцип справедливости уголовного
закона и уголовной ответственности, согласно которому никто не может
нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление (ч.
6
ст.
3
УК).
Другое
дело,
когда
наряду
с
вовлечением
несовершеннолетнего в совершение преступления имело место и
подстрекательство его к совершению преступления. Здесь, безусловно,
имеется совокупность преступлений. Данный нюанс очерчен в пункте 42
упомянутого выше постановления Пленума Верховного Суда Российской
Федерации, в котором указывается, что «действия взрослого лица по
154
подстрекательству несовершеннолетнего к совершению преступления при
наличии
признаков
состава
указанного
преступления
должны
квалифицироваться по статье 150 УК РФ, а также по закону,
предусматривающему
ответственность
за
соучастие
(в
виде
подстрекательства) в совершении конкретного преступления».
Аналогично
следует
рассматривать
понятие
вовлечения
несовершеннолетнего в антиобщественное поведение (ст. 173 УК), то есть
как
результативные
решимость
действия,
систематически
сильнодействующие
или
вызвавшие
употреблять
другие
у
несовершеннолетнего
спиртные
одурманивающие
напитки
либо
вещества,
либо
заниматься бродяжничеством или попрошайничеством. Такие действия
виновного должны рассматриваться как оконченное преступление, если
несовершеннолетний три и более раз употребил под влиянием взрослого
спиртные напитки либо сильнодействующие или другие одурманивающие
вещества,
либо
стал
заниматься
бродяжничеством
или
попрошайничеством. Иными словами, как и при вовлечении в совершение
преступления,
несовершеннолетний
уже
должен
начать
совершать
антиобщественные действия, указанные в ст. 173 УК (вовлечение с
результатом, а не только уговоры или иные формы воздействия на лицо, не
получившие фактической реализации). Что касается подстрекательства,
предусмотренного в ч. 5 ст. 16 УК, то данный институт к случаям
вовлечения в антиобщественное поведение (а не в преступление), вообще
неприменим.
В ч. 2 ст. 172 и ч. 2 ст. 173 УК обозначены квалифицирующие
признаки указанных составов преступлений. Повышенная ответственность
наступает, если они совершаются с применением насилия или с угрозой
его применения либо родителем, педагогом или иным лицом, на которое
возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего. Их оценка в
теории и на практике, как правило, не вызывает затруднений. Применение
насилия обоснованно рассматривается достаточно широко (удары, побои,
155
иные способы причинения телесных повреждений или нарушения
телесной неприкосновенности, ограничение или лишение свободы).
Вполне
оправданным
выглядит
установление
повышенной
ответственности таких специальных субъектов, как родители, педагоги и
иные
лица,
на
которые
возложены
обязанности
по
воспитанию
несовершеннолетнего. Круг иных лиц определяется в зависимости от того,
возложены
ли
фактически
на
них
обязанности
по
воспитанию
несовершеннолетних, что закрепляется в Кодексе о браке и семье. Ребенок
может проживать совместно с братом, сестрой, теткой, бабкой и т.п., но на
эти лица могут и не возлагаться обязанности по его воспитанию.
В ч. 3 ст. 172 УК предусмотрен особо квалифицированный состав
вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления, который
образуют
такие
квалифицирующие
признаки,
как
вовлечение
в
организованную группу либо в совершение тяжкого или особо тяжкого
преступления. В отличие от УК РФ, белорусский законодатель не
рассматривает в качестве квалифицирующего признака вовлечение
несовершеннолетнего в преступную группу без предварительного сговора
и с таковым. Нам представляется такой подход более логичным,
поскольку, как показывает практика, чаще всего несовершеннолетние
вовлекаются взрослыми именно в совершение преступления в группе с
ними. По сути, такое вовлечение выглядит конструктивным признаком
данного преступления. А вот если речь идет уже об организованной
группе, то есть устойчивой, управляемой группе, созданной для
совместной преступной деятельности, то степень общественной опасности
такого вовлечения значительно возрастает. Однако в данном положении
закона видится пробел, поскольку им не предусмотрено вовлечение в
преступную организацию (преступное сообщество). Как следует из ст. 19
УК, в состав преступной организации могут входить не только
организованные группы или их организаторы (руководители), но и иные
участники, объединенные для разработки или реализации мер по
156
осуществлению преступной деятельности либо созданию условий для ее
поддержания и развития. Несовершеннолетний может быть вовлечен в
преступную организацию в качестве ее участника, не состоя членом
организованной преступной группы. В таких случаях к виновному не
может быть применен квалифицирующий признак «вовлечение в
организованную группу», и его действия будут квалифицированы по ч. 1
ст. 172 УК, то есть он подлежит более мягкому наказанию, чем за
вовлечение в организованную группу. В ином случае может быть только
использование аналогии, что недопустимо.
Вопросы
квалификации
вовлечения
несовершеннолетнего
в
преступную группу в российской литературе рассматривались202. В
частности, авторы внесли предложения о вариантах квалификации
действий вовлекающего, если имело место вовлечение в банду, незаконное
вооруженное формирование и др. На наш взгляд, достаточно четкие
разъяснения по этому вопросу должны быть даны Пленумом Верховного
Суда.
Вовлечение в совершение тяжкого или особо тяжкого преступления
также признается особо квалифицирующим признаком данного состава
преступления. Однако указанным признаком должно охватываться
сознание виновного лица, что четко определить не всегда возможно,
поскольку уголовным законом грань между категориями преступлений
проводится лишь по уголовно-правовым санкциям, точное содержание
которых вряд ли может быть известно виновным лицам. Например, в
одном случае взрослое лицо вовлекло несовершеннолетнего в совершение
кражи с проникновением в жилище (размер похищенного не был крупным)
– (менее тяжкое преступление), а в другом случае несовершеннолетний по
предложению взрослого и совместно с ним совершил кражу ценностей из
магазина на сумму, в 250 раз превышающую размер базовой величины, то
См. Пудовочкин Ю., Чечель Г. Квалификация случаев вовлечения несовершеннолетних в преступную
группу // Российская юстиция. 2000. № 12. С. 37-38.
202
157
есть совершили кражу в крупном размере (тяжкое преступление). Во
втором случае виновное взрослое лицо заявило, что оно не знало, что
совершенное ими преступление относится к тяжким. В противном случае
оно
не
стало
бы
привлекать
к
совершению
преступления
несовершеннолетнего. На наш взгляд, квалификация содеянного в
подобных случаях должна проводиться по правилам квалификации
ошибок. Такие правила в литературе предлагаются, но, к сожалению,
единство в их оценках отсутствует. Более того, в приведенных выше
случаях имеют место одновременно и фактическая, и юридическая
ошибки. Последняя относится к неосведомленности о категориях
преступлений. А фактическая ошибка уже вытекает из юридической, то
есть лицо ошибается в наличии квалифицирующих признаков состава
преступления. На этот счет согласимся с Н.А. Бабием, считающим, что при
ошибочном предположении об отсутствии квалифицирующих признаков
состава преступления, вменяемых при умышленном к ним отношении,
ответственность
за
преступление
с
квалифицированным
составом
исключается203.
§ 3. Криминализация и общая характеристика уклонения родителей
от содержания детей либо от возмещения расходов, затраченных
государством на содержание детей, находящихся на
государственном обеспечении
Самым распространенным из всех преступлений рассматриваемой
главы является уклонение родителей от содержания детей либо от
возмещения расходов, затраченных государством на содержание детей,
находящихся на государственном обеспечении, предусмотренное ст. 174
УК. Ежегодно в Беларуси осуждается по данной статье УК свыше 6 тысяч
человек (в 2008 – 2013 г. по ст. 174 УК было осуждено соответственно
6616, 6801, 7375, 6872, 7375 и 5372 чел.). Общественная опасность данного
203
Бабий Н.А. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: учебник. 2010. С. 213.
158
преступления обусловлена тем вредом, который причиняется или может
быть причинен ребенку в части реализации его права на достойный
уровень жизни, необходимый для физического, умственного, духовного,
нравственного и социального развития ребенка, закрепленного как в
международных документах, так и в национальном законодательстве.
Криминализация указанного бездействия была осуществлена в
советское время и то далеко не сразу с момента создания советского
государства. Впервые норма, предусматривавшая ответственность за
неплатеж присужденных судом средств на содержание детей, как
указывалось ранее, была введена в УК в 1924 г. Указанный запрет
сохранялся и в последующем законодательстве. В ст. 120 УК 1960 г.
предусматривалась ответственность за злостное уклонение от уплаты
алиментов или от содержания детей. В первоначальной редакции ст. 174
УК 1999 г. предусматривалось уклонение родителей от содержания детей.
В последующем данная статья неоднократно изменялась. Но существенное
ее изменение заключалось в том, что была осуществлена криминализация
такого деяния, как уклонение родителей от возмещения расходов,
затраченных государством на содержание детей, находящихся на
государственном обеспечении (ч. 2 ст. 174).
Поэтому, несмотря на то, что в дореволюционном законодательстве
указанный запрет отсутствовал, сохранение его длительное время в
советском
и
свидетельствует
постсоветском
о
его
уголовном
традиционности,
законодательстве
в
чем
убеждает
также
нас
и
законодательство других стран. УК всех государств так называемого
ближнего зарубежья, кроме Республики Молдова, предусматривают
ответственность за уклонение родителей от выполнения своих алиментных
обязанностей. Не являются исключением в этом вопросе и государства
дальнего зарубежья.
Общественная опасность преступления, предусмотренного ч. 1 ст.
174 УК, предопределяется прежде всего ценностью охраняемого объекта.
159
Как
было
уже
сказано,
невыполнение
алиментных
обязанностей
родителями напрямую связано с угрозой выживанию ребенка, его
здоровому и благополучному развитию. Если же иметь в виду
общественную опасность преступления, закрепленного в ч. 2 указанной
статьи, то она предопределяется вредом, причиняемым не только
здоровому и благополучному развитию ребенка, но и экономическим
интересам государства. Можно было бы полагать, что от невыплаты
родителями средств на содержание детей ничуть не снизится уровень и
качество их обеспечения государством. И в этом случае можно было бы
признавать объектом данного преступления только интересы государства.
Однако анализ актов законодательства, регулирующих материальное
обеспечение детей в таких случаях, говорит о том, что при уклонении
родителей от уплаты средств на содержание детей, находящихся на
государственном обеспечении, их благополучие тоже ущемляется. Как
указывается в литературе, государство, берет на себя обязательство по
содержанию детей, находящихся на его обеспечении, независимо от
погашения родителями долга. Но такие дети не могут рассчитывать, что их
право на достойный уровень жизни будет реализовано в полной мере.
Здесь речь идет лишь об удовлетворении основных потребностей детей,
усредненных нормами законодательства, где просчитано все, вплоть до
суточной потребности хлеба в граммах204. Автор считает, что от
возмещения родителями расходов государству зависит повышение уровня
жизни детей, находящихся на его обеспечении.
В силу сказанного сам факт криминализации данного деяния не
вызывает вопроса. Она явилась следствием предпринятых государством
мер по повышению ответственности родителей, не выполняющих
обязанностей по воспитанию и содержанию своих детей. В принятом от 24
См. Осипенко О.А. Уклонение родителей от обязанности по материальному обеспечению детей:
уголовно-правовая и криминологическая характеристика // Вестник Академии МВД Республики
Беларусь. 2010. № 2. С. 44.
204
160
ноября 2006 г. Декрете Президента Республики Беларусь № 18 «О
дополнительных
мерах
по
государственной
защите
детей
в
неблагополучных семьях» фактически была констатирована общественная
опасность указанного деяния в силу, прежде всего его вредности для
экономических
интересов
государственных
учреждений,
то
есть
управлений (отделов) образования – в случаях, когда дети находятся на
государственном
обеспечении
в
детских
домах
семейного
типа,
опекунских семьях, приемных семьях, и детских интернатных учреждений,
детских
деревень (городков),
государственных
специализированных
учреждений для несовершеннолетних, нуждающихся в социальной
помощи и реабилитации, государственных учреждений, обеспечивающих
получение
высшего
профессионально-технического,
образования,
–
в
случаях,
среднего
когда
дети
специального,
находятся
на
государственном обеспечении в этих учреждениях205. Влияние на
общественную опасность указанного деяния оказала и негативная
характеристика его субъекта. Согласно п. 8 указанного Декрета к лицам,
обязанным возмещать расходы по содержанию детей, относятся родители
в случаях: отобрания у них детей по решению комиссии по делам
несовершеннолетних; отобрания у них детей на основании решения суда
без лишения родительских прав; лишения их родительских прав;
нахождения их в розыске, лечебно-трудовых профилакториях или в местах
содержания
под
стражей;
отбывания
наказания
в
учреждениях,
исполняющих наказание в виде лишения свободы, ограничения свободы,
ареста.
Вместе с тем, размещение в одной статье двух самостоятельных
преступлений, хотя и близких по своему юридическому содержанию, не
может быть признано удачным ни с точки зрения правил конструирования
О дополнительных мерах по государственной защите детей в неблагополучных семьях: декрет
Президента Республики Беларусь от 24 ноября 2006 г. № 18 // Национальный реестр правовых актов
Республики Беларусь. 2006. № 198. 1/8110.
205
161
составов преступлений, ни с позиции их уголовно-правовой оценки.
Следует в связи с этим согласиться с В.В. Марчуком, что выделение в ч. 1
и ч. 2 ст. 174 УК самостоятельных видов преступлений противоречит не
только законодательной технике конструирования уголовно-правовых
норм,
но
и
порождает
серьезные
проблемы
для
квалификации
преступления и определения мер уголовной ответственности206.
Отметим, что в отличие от регулирования ответственности за
рассматриваемое преступление в УК 1960 г., законодатель отказался от
признака «злостности», что, на наш взгляд, облегчает устанавливать
противоправный характер данного деяния. В этой части УК 1999 г.
воспринял рекомендацию Модельного Уголовного кодекса для государствучастников СНГ, не рассматривая, однако, установленный в законе срок
уклонения показателем злостности, как это имеет место в Модельном УК.
Для сравнения: в УК РФ сформулирован данный состав без установления
предельных сроков уклонения как злостное уклонение родителя от уплаты
по решению суда средств на содержание несовершеннолетних детей, а
равно нетрудоспособных детей, достигших восемнадцатилетнего возраста
(ст. 157). Это вызывает неоднозначность и трудности в толковании
злостного
характера
такого
уклонения.
Аналогичное
определение
объективной стороны этого преступления содержится в УК Грузии (ст.
176), Азербайджана (ст. 176), Кыргызстана (ст. 162), Туркменистана (ст.
160), Украины (ст. 164). В тех же УК, где имеется указание на 3-хмесячный срок уклонения, отсутствует указание о том, что такое
уклонение должно иметь место в течение года.
Таким образом, подход к определению объективной стороны
рассматриваемого
преступления
в
УК
Беларуси
можно
признать
оптимальным. И практика показывает, что трудности в формальном
установлении наличия уголовно-наказуемого уклонения, как правило, не
Марчук В.В. Новая редакция статьи 174 УК Республики Беларусь (вопросы криминализации,
пенализации и квалификации) // Веснік Віцебскага дзяржаунага універсітэта. 2009. № 4. С. 41.
206
162
возникают. Оно признается в тех случаях, когда лицо, на которое
возложена обязанность по материальному обеспечению своих детей, без
уважительных причин такую обязанность не выполняет при условии
наличия судебного постановления о взыскании с него конкретной суммы
средств в пользу ребенка.
Уклонение может выразиться в пассивном поведении (бездействии)
в тех случаях, если обязанное лицо не имеет места работы и умышленно не
трудоустраивается при реальной возможности получить работу. Оно
может выразиться в активном бездействии, когда обязанное лицо скрывает
свое местонахождение или место работы, фальсифицирует бухгалтерские
документы, представляет ложные сведения о месте работы или о размере
своей заработной платы и т.п. При этом все подобные действия должны
продолжаться в общей сложности более трех месяцев в течение года
(непрерывности
такого
уклонения
не
требуется)
и
иметь
своим
результатом невыплату полагающихся к ежемесячной выплате средств на
содержание детей. Более того, неполную выплату алиментов, на наш
взгляд, тоже следует признавать уголовно-наказуемым деянием, что
подтверждается при системном толковании нормы ч. 1 и нормы ч. 2 ст. 174
УК, в которой неполное возмещение средств на содержание детей
рассматривается в качестве общественно опасного последствия.
В целях правильной квалификации рассматриваемого преступления
следует установить моменты его начала и окончания. В литературе этот
вопрос решается неоднозначно. Так, по мнению Э.А. Саркисовой, это
преступление достигает стадии оконченного с истечением трехмесячного
срока, исчисляемого в совокупности за год, в течение которого лицо не
выполняло
обязанность,
установленную
судебным
постановлением,
продолжается на этой стадии и признается оконченным с момента
совершения
виновным
действий,
направленных
к
прекращению
продолжения преступления (например, уплата указанных средств), или
наступления
событий,
препятствующих
дальнейшему
совершению
163
преступления (например, привлечение его в качестве обвиняемого по ч. 1
ст. 174 УК)207. В.В. Тимощенко считает, что оконченным это преступление
признается по решению суда (судьи) с момента истечения трех месяцев
уклонения от уплаты средств на содержание детей при установлении факта
неуплаты
без
уважительных
причин208.
Осипенко
признает
это
преступление оконченным, если по истечении трехмесячного срока,
исчисляемого в совокупности за год, лицо не выполнило обязанность,
установленную судебным постановлением о взыскании средств на
содержание детей209.
Таким образом, главное разночтение в рассматриваемом вопросе
состоит в том, что в одних случаях момент окончания указанного
преступления не связывается с судебным решением о признании
уклонения преступным (достаточно, чтобы имела место фактическая
неуплата средств продолжительностью в три месяца в течение года), а в
других – решение этого вопроса связывается с признанием судом
уклонения преступным.
Вопрос об установлении момента окончания данного преступления
зависит от того, к какому виду сложных преступлений его следует
относить: к длящимся или продолжаемым. Большинством авторов
рассматриваемое преступление признается длящимся. Такая позиция
обосновывается,
во-первых,
определением
понятия
длящегося
преступления, данного еще в постановлении Пленума Верховного Суда
СССР от 4 марта 1929 г. (в ред. постановления Пленума Верховного Суда
СССР от 14 марта 1963 г. № 1), который определил длящееся преступление
как действие или бездействие, сопряженное с последующим длительным
невыполнением обязанностей, возложенных на виновного законом под
См. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: учебное пособие / под общей ред. А.И.
Лукашова. С. 152.
207
См. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / под общей ред.
А.В. Баркова, В.М. Хомича. С. 379.
208
209
Осипенко О.А. Указ. соч. С. 44.
164
угрозой уголовного преследования. Пленум также указал, что длящиеся
преступления характеризуются непрерывным осуществлением состава
определенного преступного деяния. Они начинаются с какого-либо
преступного действия (например, при самовольной отлучке) или с акта
преступного бездействия (при недонесении о преступлении). Во-вторых,
Пленум в указанном постановлении прямо отнес злостное уклонение от
уплаты алиментов или от содержания детей к длящимся преступлениям.
Указанные положения Пленума используются учеными как аргумент
отнесения того или иного преступления к длящимся. И отнесение
российскими учеными злостного уклонения от уплаты средств на
содержание детей, предусмотренного ст. 157 УК РФ, к длящимся имеет
основания в силу самой конструкции данного состава в УК. Хотя,
некоторые российские авторы (например, С.А. Разумов) рассматривают
это преступление как продолжаемое, которое считают оконченным с
момента установления фактов, подтверждающих признаки злостности
этого деяния. В УК же Беларуси рассматриваемый состав преступления
сформулирован с указанием предельного срока невыполнения лицом
алиментной обязанности. При этом для наличия преступления не
требуется непрерывности такого уклонения, что характерно для длящегося
преступления. Именно на это имеется указание в законодательном понятии
длящегося преступления, определенного, например, в УК Республики
Молдова (ст. 29), согласно которому длящимся преступлением признается
деяние,
характеризующееся
непрерывным
совершением
преступной
деятельности в течение неопределенного времени. В случае длящегося
преступления множественности преступлений не существует. Более того,
длящееся преступление начинается тогда, когда в деянии лица уже
содержится
состав
преступления.
В
случае
же
преступления,
предусмотренного ч. 1 ст. 174 УК Беларуси, начало уклонения от
выполнения алиментных обязанностей еще не означает наличие состава
преступления. Оно будет признано лишь по истечении трех месяцев.
165
Следовательно, начальным моментом этого преступления будет срок,
превысивший 3 месяца. Этот момент следует считать началом уголовнонаказуемого невыполнения алиментных обязанностей, то есть началом
длящегося преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 174 УК. Моментом его
окончания, надо полагать, будет добровольное прекращение указанного
бездействия путем полного погашения образовавшейся задолженности или
возбуждение уголовного дела против виновного лица. Это касается
случаев, когда виновное лицо непрерывно в течение трех месяцев не
выполняло свои алиментные обязанности. Но состав данного преступления
будет и тогда, когда в течение года трехмесячный срок неуплаты
алиментов прерывался. В таких случаях преступление будет состоять из
тождественных актов уклонения, но оконченным для целей квалификации
оно будет признано лишь тогда, когда в общей сложности наступит для
такого
бездействия
срок,
превышающий
3
месяца.
Поэтому
рассматриваемое преступление применительно к указанным случаям
следует признать продолжаемым, моментом окончания которого будет
день, наступивший после истечения в совокупности трех месяцев. По
истечении года уклонение от уплаты алиментов, если не был постановлен
приговор в отношении виновного лица, должно рассматриваться как
повторное преступление.
Объективную сторону уклонения, предусмотренного ч. 2 ст. 174 УК,
образуют следующие альтернативные формы уклонения: 1) неявка на
работу десять и более рабочих дней в течение трех месяцев; 2) сокрытие
или занижение размера заработной платы и приравненных к ней доходов;
3) уклонение от трудоустройства по судебному постановлению. При этом в
отличие от состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 174 УК, состав
данного преступления сформулирован как материальный, обязательным
признаком объективной стороны которого является последствие в виде
неисполнения или неполного исполнения ежемесячных обязательств по
возмещению расходов, затраченных государством на содержание детей,
166
находящихся на государственном обеспечении. Более того, указанная
норма
приобрела
характер
административной
преюдициальности:
уклонение от трудоустройства по судебному постановлению признается
преступным лишь в случае его совершения в течение года после
наложения административного взыскания за такое же нарушение, которое
предусмотрено ст. 9.27 КоАП.
Такие
особенности
в
законодательном
регулировании
ответственности родителей за невыполнение алиментных обязанностей
возникли, как указывалось ранее, в связи с предпринятыми государством
мерами по защите детей в неблагополучных семьях. Декретом Президента
Республики Беларусь от 24 ноября 2006 № 18 г. поставлена задача
максимального привлечения к труду родителей-должников, чтобы их
заработки
хоть
как-то
могли
покрыть
долги
по
алиментным
обязательствам. Во исполнение указанного Декрета Совет Министров в
утвержденном им Положении210 определил порядок привлечения таких
родителей к труду, установил обязанности органов государственной
службы занятости по обеспечению должников работой в соответствии с
постановлением
суда,
а
также
обязанности
нанимателей
по
их
трудоустройству.
Состав преступления, предусмотренный в ч. 2 ст. 174 УК,
предполагает совершение деяний в любой из трех ниже указанных форм.
Первая форма – неявка на работу десять и более рабочих дней в
течение трех месяцев предполагает полное отсутствие работника на
рабочем месте в течение 10 и более рабочих дней без уважительных
причин. Неявку на работу можно отождествить с прогулом, но только в
том случае, если лицо полностью отсутствовало на рабочем месте. Если же
работник совершил прогул, отсутствуя на рабочем месте более трех часов
Положение о трудоустройстве родителей, обязанных возмещать расходы, затраченные государством
на содержание детей, находящихся на государственном обеспечении: утв. постановлением Совета
Министров Республики Беларусь от 26 января 2007 г. // Национальный реестр правовых актов
Республики Беларусь. 2007. № 29. 5/24618.
210
167
в течение рабочего дня, то данное нарушение трудовой дисциплины не
распространяется
на
уголовно-наказуемую
форму
уклонения
от
алиментных обязанностей. В табели использования рабочего времени или
в других документах должно быть указано время, в течение которого
работник фактически работал, от чего будет зависеть сумма его заработка
и сумма вычета из него на содержание ребенка. В Трудовом кодексе (ст.
42) в качестве основания расторжения трудового договора по инициативе
нанимателя предусматривается, в том числе появление на работе в
состоянии алкогольного, наркотического или токсического опьянения, а
также распития спиртных напитков, употребления наркотических средств
или токсических веществ в рабочее время или по месту работы, что
является также основанием для применения мер дисциплинарного
взыскания за нарушение трудовой дисциплины. На наш взгляд, появление
на работе в состоянии алкогольного, наркотического или токсического
опьянения,
препятствующего
лицу
выполнять
профессиональные
обязанности, в контексте ч. 2 ст. 174 УК также должно расцениваться как
альтернативная форма уклонения от уплаты средств на содержание детей.
Вторая форма уклонения от алиментных обязанностей – сокрытие
или занижение лицом размера заработной платы и приравненных к ней
доходов состоит в полном утаивании размера заработной платы и
приравненных к ней доходов либо в умышленном занижении их размера.
Перечень доходов, приравненных к заработной плате содержится в с ст.
520 Гражданского процессуального кодекса Республики Беларусь, а
доходов, на которые не может быть обращено взыскание, – в ст. 525 ГПК,
которая на лиц, обязанных уплачивать средства на содержание детей,
распространяется с определенными ограничениями.
Третья форма рассматриваемого преступления заключается в
уклонении от трудоустройства по судебному постановлению, что вытекает
из Декрета Президента Республики Беларусь № 18, предусмотревшего
необходимость трудоустройства неработающих обязанных лиц, а также
168
работающих обязанных лиц, возмещающих расходы по содержанию детей
в добровольном порядке по заявлению, но не в полном объеме.
Соответственно Декретом, а также в примечаниях к ст. 9.27 КоАП и к ст.
174 УК определено уклонение от трудоустройства.
Обязательным признаком объективной стороны преступления,
предусмотренного ч. 2 ст. 174 УК, является наличие общественно опасного
последствия, которым признается неисполнение или неполное исполнение
ежемесячных
обязательств
по
возмещению
расходов,
затраченных
государством на содержание детей, находящихся на государственном
обеспечении.
Составы преступлений, предусмотренные ч. 1 и ч. 2 ст. 174,
объединяют признаки, характеризующие их субъекта и субъективную
сторону. В обоих случаях в качестве субъекта данных преступлений
названы родители. Подлежит ли данный термин расширительному
толкованию? Авторы, исследующие данное преступление, по-разному
подходят к этому вопросу. Так, В.И. Пенкрат считает, что субъектом этого
преступления
являются
только
родители
и
что
привлечение
к
ответственности по ст. 174 УК усыновителей не является обоснованным,
хотя суд на основании ст. 140 КоБС может их обязать к уплате
алиментов211. Только родителей в качестве субъекта рассматриваемого
преступления признает и О.А. Осипенко, хотя об усыновителях она не
упоминает, а обоснованно считает, что опекуны, попечители, а также лица,
на которых суд возложил обязанность по воспитанию детей, согласно ч. 1
ст. 163 КоБС, не являются субъектами данного преступления212. Между
тем, В.В. Тимощенко относит к субъектам рассматриваемого преступления
родителей, включая и тех, отцовство которых установлено на основании
ст. 52 и 53 КоБС; усыновителей, которые после усыновления принимают
Пенкрат В.И. Уголовно-правовая защита семьи в Республике Беларусь: дисс. на соиск. уч. степ. канд.
юрид. наук. Минск, 2003. С. 54.
211
212
Осипенко О.А. Указ. соч. С. 46.
169
на себя обязанности родителя (ст. 134 КоБС); родителей, лишенных
родительских прав (ч. 3 ст. 82 КоБС)213. Неоднозначно решается вопрос о
субъекте рассматриваемого преступления и в российской литературе. Так,
например, по мнению С.А. Разумова, субъектом рассматриваемого
преступления могут быть родители, указанные в свидетельстве о рождении
ребенка, а также лица, в законном порядке его усыновившие214. А А.И.
Чучаев считает, что субъектом преступления, предусмотренного ч. 1 ст.
157 УК РФ, могут быть только родители, т.е. лица, записанные отцом или
матерью ребенка в книге записей рождения, в том числе и те, отцовство
которых установлено в порядке, предусмотренном ст. 49 СК РФ215.
Таким образом, главный вопрос заключается в том, могут ли быть
усыновители субъектами рассматриваемого преступления. Мы склонны
согласиться с теми авторами, которые не допускают расширительного
толкования термина «родители», а именно они определены в ст. 174 УК в
качестве субъекта данного преступления. Однако поскольку КоБС
допускает возможность взыскания алиментов и с усыновителей, требуется
приведение в соответствие ст. 174 УК со ст. 140 КоБС, согласно которой
суд, исходя из интересов ребенка, вправе обязать бывшего усыновителя
выплачивать средства на содержание ребенка в соответствии с главой 11
данного Кодекса.
§ 4. Криминализация и общая характеристика злоупотребления
правами опекуна или попечителя, преступлений, связанных с
усыновлением (удочерением), и подмены ребенка
Злоупотребление правами опекуна или попечителя, предусмотренное
в ст. 176 УК, определяется как использование опеки или попечительства в
корыстных целях, либо жестокое обращение с подопечными, либо
См. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / под общей ред.
А.В. Баркова, В.М. Хомича. С. 380.
214
См. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В.М. Лебедев. С. 343.
213
215
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. А.И. Чучаева.
170
умышленное оставление их без надзора или необходимой помощи,
повлекшие
существенное
ущемление прав и
законных
интересов
подопечных. Указанный запрет также является исторически сложившимся.
Характерно, что опекуны и попечители признавались субъектами целого
ряда преступлений, направленных против детей, еще Российским
Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. В советском
уголовном праве они стали выступать в качестве субъектов преступления с
момента введения в 1935 г. в УК БССР 1928 г. запрета на использование
опеки в корыстных целях и оставление опекаемых детей без надзора и
необходимой материальной помощи. И речь здесь шла именно о ребенке
как о потерпевшем. УК 1960 г. сохранил указанный запрет (ст. 122), но
существенно смягчил ответственность за это преступление.
В УК 1999 г. данный состав преступления подвергся существенной
корректировке. Во-первых, был расширен круг потерпевших от этого
преступления за счет включения в него и опекаемых. Во-вторых, изменена
конструкция данного состава путем включения в качестве обязательного
признака его объективной стороны общественно опасных последствий в
виде ущемления прав и законных интересов подопечных. В-третьих,
несколько ужесточена санкция за совершение этого преступления (по
сравнению с УК 1960 г.). Общественная опасность данного преступления
обусловлена прежде всего ценностью его объекта, каковым является
ребенок, его здоровое и благополучное развитие. Необходимость
криминализации деяний законных опекунов ребенка, выражающихся в
различных формах злоупотребления, вытекает из ст. 19 Конвенции ООН
«О правах ребенка», призывающей государства-участников принимать все
необходимые
законодательные,
административные,
социальные
и
просветительные меры с целью защиты ребенка от всех форм физического
или психологического насилия, оскорбления или злоупотребления,
отсутствия заботы или небрежного обращения, грубого обращения или
эксплуатации,
включая
сексуальное
злоупотребление,
со
стороны
171
родителей, законных опекунов или любого другого лица, заботящегося о
ребенке.
Общественную
опасность
рассматриваемого
преступления
следует оценивать и с точки зрения особого статуса его субъекта, в
качестве которого выступает представитель государства в лице его органов
опеки и попечительства как гаранта защиты ребенка.
Основу для данного запрета составляют гарантии добросовестного
использования опекунами или попечителями предоставленных им прав, а
также выполнения ими обязанностей, возлагаемых КоБС. При этом
характерно то, что согласно ч. 1 ст. 142 КоБС в качестве целей опеки и
попечительства, устанавливаемых в отношении детей-сирот и детей,
оставшихся без попечения родителей, определены: 1) воспитание этих
детей и 2) защита личных неимущественных и имущественных прав и
законных интересов этих детей. Над малолетними детьми устанавливается
опека (ст. 144 КоБС, ст. 32 ГК), а над несовершеннолетними в возрасте от
четырнадцати до восемнадцати лет – попечительство (ст. 145 КоБС, ст. 33
ГК).
Вместе с тем, следует отметить, что ст. 176 УК, равно как и ст. 122
УК 1960 г., не получили практического применения. За период действия
УК 1999 г. (с 2001 по 2013 г.) в республике по ст. 176 УК было осуждено 4
человека. Не была востребована в свое время и ст. 122 УК 1960 г.
Объяснить
это
можно
тем,
что
уже
в
самом
брачно-семейном
законодательстве заложены нормы, упреждающие совершение опекунами
или
попечителями
преступных
злоупотреблений.
Ст.
168
КоБС
предусматривает отстранение опекунов или попечителей в случае
ненадлежащего выполнения ими без уважительных причин возложенных
на них обязанностей. А при использовании опекуном опеки в корыстных
целях, а также в случае оставления подопечного без надзора и
необходимой помощи орган опеки и попечительства обязан отстранить
опекуна и передать прокурору необходимые материалы для решения
вопроса
о
привлечении
виновного
лица
к
ответственности
в
172
установленном законом порядке. Таким образом, имея законодательную
основу для предупреждения указанного преступления и осознавая всю
ответственность в части назначения опекунов или попечителей и контроля
за ними, работники органов опеки и попечительства, как правило,
пресекают на более ранних стадиях совершение указанными лицами
преступного деяния. Более того, в соответствии с действующей редакцией
ст. 176 УК использование опеки или попечительства в корыстных целях,
либо жестокое обращение с подопечными, либо умышленное оставление
их без надзора или необходимой помощи образуют преступное деяние
только при наличии последствий в виде существенного ущемления прав и
законных интересов подопечных. На наш взгляд, такое оценочное понятие
общественно
опасных
последствий
не
способствует
правильному
разрешению на практике вопросов о наличии или отсутствии состава
преступления, предусмотренного ст. 176 УК, особенно, если это
происходит еще до судебного разбирательства при принятии решения об
освобождении виновного от уголовной ответственности.
Но можно ли ставить вопрос о декриминализации данного деяния,
хотя такие попытки уже имеют место? В частности, белорусским ученым
И.И. Басецким при постановке вопроса о введении в законодательство
понятия «уголовный проступок» предлагается перевести в статус такого
проступка 41 преступление, в том числе и предусмотренное ст. 176 УК216.
На
наш
взгляд, отсутствие
распространенность
не
таких
являются
преступлений
показателем
или
их
слабая
недостаточности
общественной опасности для признания их преступными. Сама ценность
охраняемого
объекта,
угроза
причинить
существенный
вред
имущественному или физическому благополучию ребенка являются теми
весомыми
критериями,
которые
определяют
обоснованность
криминализации данного деяния. Уместно в этой связи сослаться на
Басецкий И.И. Преступление и уголовный проступок // Вестник Академии МВД Республики Беларусь.
2007. № 2. С. 247-249.
216
173
мнение российского ученого Н.А. Лопашенко о том, что далеко не во всех
случаях неприменение нормы на практике требует ее отмены и
декриминализации деяния. Это было бы упрощенным подходом к
проблеме, считает автор217.
Отметим
также,
что
опросы
работников
органов
опеки
и
попечительства показали в целом их единодушие относительно сохранения
данного запрета в УК (См. Приложение № 2). Надо полагать, что данной
норме уготована, прежде всего, общепредупредительная роль, умаление
которой с учетом объекта данного преступления было бы совершенно
неоправданным. Но, на наш взгляд, повышению указанной роли мог бы
способствовать перевод данного состава преступления из материального в
формальный. Уголовно-правовой запрет должен касаться лиц, которым
доверены функции опекунства или попечительства, не только в случаях,
если
совершаемые
ими
злоупотребления
повлекли
причинение
существенного вреда подопечным, но и тогда, когда от их совершения
возникает угроза причинения такого вреда. В этой связи использование
исторического опыта белорусского и российского законотворчества (ст.
2291 УК БССР 1928 г., ст. 1581 УК РСФСР 1926 г. и ст. 122 УК БССР 1960
г., ст. 124 УК БССР 1960 г.), а также опыта других современных
государств (УК Туркменистана, Латвии, Эстонии и др.) было бы полезным.
Вместе с тем, следует отметить, что российский законодатель отказался от
включения такого состава преступления в УК 1996 г., полагая, что
криминальное поведение таких субъектов, как опекуны и попечители,
будет охватываться ст. 156 УК России, в которой предусмотрена
ответственность
за
неисполнение
обязанностей
по
воспитанию
несовершеннолетних, в том числе и лицами, обязанными осуществлять
надзор за ними. Однако здесь речь идет лишь о жестоком обращении с
детьми. Использование же опеки и попечительства в корыстных целях
217
Лопашенко Н.А. Уголовная политика. М.: Волтерс Клувер, 2009. С. 141.
174
осталось за рамками уголовной ответственности. Сохранение указанного
состава преступления в УК Беларуси оправдано тем, что в него не был
включен
состав
неисполнения
обязанностей
по
воспитанию
современного
законодательного
несовершеннолетнего.
Возвращаясь
к
оценке
регулирования ответственности указанных субъектов в Беларуси, отметим
прежде всего то, что в ст. 176 УК использованы два оценочных понятия,
которые не раз подвергались критике в литературе: жестокое обращение и
существенное ущемление прав и законных интересов подопечных.
Разъяснение этих понятий в литературе не отличается единообразием и
полнотой,
что
можно
отнести,
на
наш
взгляд,
к
причинам
невостребованности на практике данной нормы УК.
Сказанное убеждает в необходимости совершенствования ст. 176
УК. В этой связи можно согласиться с белорусским ученым В.И.
Пенкратом, предложившим расширить содержание субъективной стороны
рассматриваемого преступления путем включения и такого мотива как
иная личная заинтересованность. С учетом научных позиций и опыта
законодательного регулирования ответственности опекунов и попечителей
в УК других государств состав преступления, предусмотренного в ст. 176
УК, целесообразно сформулировать как формальный, предусмотрев в
качестве преступных деяний использование опеки или попечительства из
корыстных или иных личных побуждений, а также умышленное
оставление подопечного без надзора или необходимой помощи, создающее
угрозу для ребенка оказаться в социально опасном положении (См.
Приложение № 1).
В блоке преступлений, связанных с усыновлением (удочерением),
самостоятельное
место
занимает
умышленное
разглашение
тайны
усыновления (удочерения) против воли усыновителя или усыновленного
(удочеренного) (ст. 177 УК Беларуси и ст. 155 УК РФ), что выступает в
качестве гарантии охраны тайны усыновления, установленной в брачно-
175
семейном законодательстве. Указанный запрет появился лишь в 1970 г.,
когда в УК Беларуси и России 1960 г. были введены соответственно ст.
1221 и 1241 «Разглашение тайны усыновления».
Общественная опасность как критерий криминализации данного
деяния не подвергалась и не подвергается сомнению при его анализе в
литературе. Так, А.А. Пионтковский, объясняя причину введения в УК
РСФСР ст. 1241, предусматривавшей подобный состав, отмечал, что эта
статья в уголовное законодательство была введена потому, что «в практике
бывают случаи, когда разглашение тайны усыновления крайне травмирует
психику ребенка и вредно отражается на всем его духовном развитии»218.
Белорусский ученый И.И. Горелик общественную опасность данного
преступления видел в том, что оно травмирует психику усыновителя и
усыновленного,
может
нарушить
установившиеся
между
ними
взаимоотношения, а также взаимоотношения между усыновленным и
родными детьми, повлечь за собой эксцессы в поведении усыновленного
(побег из дому, поиски родителей с целью мести и т.д.)219.
Фактически
не
изменяется
оценка
общественной
опасности
рассматриваемого преступления и в наши дни. Целесообразность норм,
обеспечивающих тайну усыновления, – пишет А.Н. Левушкин, –
подтвердилась
в
процессе
их
многолетнего
применения.
Ученые
подчеркивают, что разглашение сведений об усыновлении может
причинить
моральные
воспрепятствовать
созданию
(нравственные)
нормальной
страдания
семейной
ребенку,
обстановки
и
затруднить процесс воспитания ребенка220. Более того, авторы предлагают
См. Курс советского уголовного права в шести томах / ред. коллегия: А.А. Пионтковский, П.С.
Ромашкин, В.М. Чхиквадзе. Часть Особенная. Том VI. Преступления против государственного аппарата
и общественного порядка. Воинские преступления. С. 171.
218
219
См. Уголовное право БССР. Том II. Часть Особенная / под ред. И.С. Тишкевича. С. 128-129.
См. Левушкин А.Н. Правовые последствия усыновления и тайны усыновления // Российская юстиция.
2011. № 6. С. 26; Прудникова Л.Б. Психолого-правовые аспекты процесса усыновления в Российской
Федерации // Российская юстиция. 2008. № 1. С. 16.
220
176
принимать меры, направленные на предупреждение этого преступления
(введение подписки соответствующих субъектов о неразглашении тайны
усыновления
(удочерения),
предупреждение
их
об
уголовной
ответственности за разглашение такой тайны, необходимость признания
конфиденциальности информации еще до самого факта усыновления, то
есть с момента начала ее сбора для фиксации в необходимых документах и
др.)221.
Предметом
усыновлении
данного
(удочерении),
преступления
признанная
является
информация
законодательством
об
тайной
(секретом), охраняемой в том числе и уголовным законом, хотя сам вопрос
о необходимости существования такой тайны, на наш взгляд, не является
достаточно разработанным и требует самостоятельного исследования
специалистами-психологами. По сути, тайна в рассматриваемом контексте
– это ничто иное, как обман усыновленного (удочеренного), который сам
по себе может восприниматься ребенком далеко не однозначно, даже и в
том случае, когда он становится взрослым человеком и приобретает
законное право получить от органов, осуществляющих функции опеки и
попечительства, а также от суда сведения, касающиеся его усыновления (ч.
5 ст. 136 КоБС), то есть право знать о своем усыновлении. Более того,
согласно ч. 1 ст. 130 КоБС для усыновления ребенка, достигшего десяти
лет, необходимо его согласие. Поэтому сама по себе тайна усыновления
(удочерения) имеет весьма ограниченную сферу, то есть ту, где речь идет о
ребенке, еще не смышленом, память которого не сохраняется на
длительный период времени.
Следует также определить, на какое усыновление (удочерение) –
фактическое или юридическое – распространяется указанная тайна. Во
многих трудах российских ученых делается акцент на то, что в данном
случае
221
речь
должна
идти
только
о
юридическом
усыновлении:
См. Фортуна К. Уголовно-правовая охрана тайны усыновления // Уголовное право. 2005. № 5. С. 6-65.
177
разглашение сведений о юридически не оформленном в надлежащем
порядке усыновлении (фактическом усыновлении) состава преступления
не содержит. Думается, что подобное ограничительное толкование
содержания тайны усыновления (удочерения) не следует считать
обоснованным, поскольку от разглашения такой тайны также может быть
причинен вред указанным потерпевшим. В этой связи, можно считать
оправданными попытки расширения временной сферы охраны такой
тайны. Например, В.И. Пенкрат предлагает считать началом охраны тайны
усыновления момент подачи гражданином заявления об усыновлении в
суд222. Представляется, что в решении этого вопроса можно пойти и
дальше, признав охраняемой тайной информацию о фактическом
усыновлении (удочерении) еще до начала оформления документов.
Трактовка объективной стороны разглашения тайны усыновления
(удочерения) не вызывает особых споров. Общепризнано, что ее образует
действие, выраженное в доведении информации о факте усыновления
(удочерения) третьему лицу, независимо от способа разглашения, но при
условии,
что
оно
осуществлено
против
воли
усыновителя
или
усыновленного (удочеренной), то есть без согласия и без ведома любого из
них. Вместе с тем, представляет практическое значение и определение
адресата разглашения рассматриваемой тайны. Общепризнанным является
то,
что
признаки
преступления
образуют
такие
действия,
когда
информация, составляющая тайну усыновления (удочерения), доводится
любому третьему лицу, в том числе и усыновленному (удочеренной).
Однако, на наш взгляд, разглашение указанной тайны будет представлять
опасность только в том случае, когда данная информация будет доведена
до сведения усыновленного (удочеренной). Поэтому само по себе
разглашение тайны при отсутствии угрозы доведения сведения до
усыновленного (удочеренной) вряд ли может представлять общественную
опасность, присущую преступлению.
222
Пенкрат В.И. Указ. соч. С. 66.
178
Рассматриваемое деяние признается преступлением лишь в том
случае, если разглашение тайны произошло против воли усыновителя или
усыновленного (удочеренной). Поскольку в законе усыновитель назван в
единственном числе, то надо полагать, что преступным разглашение тайны
будет тогда, когда оно произошло против воли хотя бы одного из супругов,
даже если второй супруг не возражал против такого разглашения. Что
касается воли усыновленного (удочеренной), то здесь ученые видят
некоторые натяжки, поскольку «в подавляющем большинстве случаев
усыновители желают сохранить тайну усыновления в отношении самих
усыновленных
(старше
10
лет
усыновляется
около
1
%
несовершеннолетних»)223. Поэтому, действительно, как можно установить
волю усыновленного (удочеренной), если для них самих информация об
усыновлении (удочерении) не доступна. В этой связи более логичной
представляется редакция ст. 155 УК РФ, в которой отсутствует указание на
волю усыновленного (удочеренной). Подобное указание отсутствует и в
УК всех других государств ближнего зарубежья: Грузии (ст. 175),
Азербайджана (ст. 175), Казахстана (ст. 135), Кыргызстана (ст. 160),
Молдовы (ст. 204), Туркменистана (ст. 157), Таджикистана (ст. 173),
Узбекистана (ст. 125), Украины (ст. 168).
Данный
состав
преступления
сформулирован
в
законе
как
формальный. Между тем, логичней представляется конструирование
подобных составов теми законодателями, которые предусматривают в
качестве
их
квалифицирующих
признаков
наступление
тяжких
последствий (Украины, Узбекистана, Таджикистана, Грузии).
Субъектом рассматриваемого преступления может быть любое лицо,
достигшее
16-летнего
возраста,
обладающее
тайной
усыновления
(удочерения) (общий субъект). Вместе с тем, по нашему мнению,
применительно к данному преступлению нет оснований приравнивать
частных лиц к лицам, которые получили соответствующую информацию в
223
Там же. С. 67.
179
силу своих служебных или профессиональных обязанностей. Поэтому
представляется более взвешенным подход тех законодателей, которые
специальному
субъекту
квалифицирующего
этого
признака
преступления
(Грузия,
придали
Узбекистан,
статус
Туркменистан,
Украина).
Субъективную сторону рассматриваемого преступления образует
умышленная вина в виде прямого умысла. При этом виновный сознает, что
доводит информацию об усыновлении (удочерении) ребенка до сведения
третьего лица, зная, что это противоречит воле усыновителя (удочерителя)
либо усыновленного (удочеренной). Ст. 177 УК не содержит указания на
корыстный или иной низменный мотив, как это имеет место в УК целого
ряда государств ближнего зарубежья (Россия, Азербайджан, Казахстан,
Таджикистан, Узбекистан). При этом в УК Узбекистана указанные мотивы
выступают в качестве квалифицирующего признака состава преступления.
Белорусский законодатель, таким образом, более широко трактует
субъективную сторону разглашения тайны усыновления (удочерения), не
придавая
корысти
или
иным
низменным
побуждениям
статуса
криминообразующего признака. Однако в целях соблюдения системного
подхода к криминализации деяний, направленных против ребенка,
указанным мотивам следовало бы придать значение квалифицирующих
признаков так, как это сделано в ст. 180 «Умышленная подмена ребенка».
Следует также отметить, что распространенность указанного
преступления незначительная. С 2001 по 2013 г. в Беларуси по ст. 177 УК
осуждено всего 9 человек. Вместе с тем, нельзя признать данную статью
совсем «не работающей» и в силу ценности охраняемого блага в целом ее
общепредупредительный эффект должен сохраниться. Такой вывод
подтверждается и самой системой охраны любой информации, основанной
на конституционной норме, закрепляющей право каждого на защиту от
незаконного вмешательства в его личную жизнь (ст. 28). Общий подход к
установлению уголовно-правовых запретов в данном контексте состоит в
180
том, что не только тайна усыновления, но и многие другие тайны
(например, врачебная, тайна корреспонденции и иных сообщений, личная
или
семейная
тайна)
охраняется
именно
уголовным
законом.
Декриминализация незаконного усыновления (удочерения) нарушила бы
системный
подход
к
охране
тайны
как
гарантии
реализации
конституционного права, предусмотренного в ст. 28 Конституции. В этой
связи сохраняет значение и наш довод относительно невозможности
перевода данного преступления, как и преступления, предусмотренного ст.
176 УК, в разряд уголовных проступков, предложенного И.И. Басецким.
Состав незаконных действий по усыновлению (удочерению) детей
был введен в УК Беларуси в 2003 г.224, тогда как в УК России 1996 г. такой
состав
был
предусмотрен
изначально.
Ответственности
за
это
преступление по УК Беларуси подлежат лица, не уполномоченные
законодательством Республики Беларусь на совершение действий по
подбору и передаче детей на усыновление (удочерение) от имени или в
интересах лиц, желающих их усыновить (удочерить), при условии, что они
уже привлекались к административной ответственности в течение года за
такое же нарушение (административная преюдиция), а также за склонение
ими к согласию на усыновление (удочерение) детей из корыстных
побуждений.
Общественная
опасность
данного
деяния
обусловлена
потенциальной угрозой причинения вреда усыновленному (удочеренному)
ребенку, что может реально произойти, прежде всего, в результате
незаконных действий по усыновлению (удочерению). Подобная (но с
рядом отличий) норма была введена и в УК РФ. Можно согласиться с
российскими учеными, что общественная опасность этого преступления
заключается в том, что незаконное устройство детей может угрожать их
жизни, здоровью, нравственному и психическому развитию, нарушить
О внесении дополнений и изменений в некоторые законодательные акты Республики Беларусь: Закон
Республики Беларусь от 14.07.2003 № 220-З // Национальный реестр правовых актов Республики
Беларусь. 2003. № 80. 2/969.
224
181
право на учет их этнического происхождения, принадлежности к
определенной
религии
и
культуре,
родного
языка,
возможности
обеспечения преемственности в воспитании и образовании225. Кроме того,
общественная опасность данного деяния прямо вытекает из положений ст.
21 Конвенции ООН «О правах ребенка», требующей, чтобы усыновление
ребенка разрешалось только компетентными властями в соответствии с
применимыми законом и процедурами и на основе всей относящейся к
делу
достоверной
информации.
Строгие
требования,
касающиеся
международного усыновления, установлены в Конвенции по защите детей
и сотрудничеству в отношении международного усыновления (ст. 4, 5),
заключенной в г. Гааге 29.05.1993 г.226. Рассматриваемый запрет вытекает
также из необходимости обеспечения законности в осуществлении
мероприятий по защите прав и законных интересов детей-сирот, детей,
оставшихся без попечения родителей, и детей, находящихся в социально
опасном положении. К сожалению, в Республике Беларусь существует
социальное
сиротство,
динамику
которого
нельзя
признать
положительной. В стране с ее почти двухмиллионной численностью
несовершеннолетнего населения детей-сирот насчитывается свыше 25
тысяч.
Согласно ч. 1 ст. 120 КоБС усыновлением является основанный на
судебном
решении
юридический
акт,
в
силу
которого
между
усыновителем и усыновленным возникают такие же права и обязанности,
как между родителями и детьми. Оно допускается в отношении
несовершеннолетних детей и только в их интересах с соблюдением
требований, установленных в законе, а также с учетом возможностей
обеспечить детям полноценное физическое, психическое, духовное и
нравственное
развитие.
Законодательством
определены
субъекты,
См. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. А.А. Чекалина, В.Т.
Томина, В.В. Сверчкова).
225
Конвенция по защите детей и сотрудничеству в отношении международного усыновления: заключена
в Гааге 29 мая 1993 г. // Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2003. № 51. 1/4580.
226
182
уполномоченные
(удочерению).
осуществлять
К
попечительства,
образования
ним,
в
любые
частности
Национальный
Республики
центр
Беларусь,
действия
относятся
по
усыновлению
органы
усыновления
комиссии
опеки
и
Министерства
по
делам
несовершеннолетних. КоБС определен судебный порядок установления
усыновления (удочерения). При этом законом запрещено совершение
действий по подбору и передаче детей на усыновление от имени или в
интересах лиц, желающих их усыновить, лицом, не уполномоченным на
это законодательством Республики Беларусь. Поэтому законодатель,
устанавливая в ст. 1771 УК ответственность за незаконные действия по
усыновлению (удочерению) детей, определил незаконность таких действий
именно вследствие их совершения лицом, не уполномоченным на это
законодательством.
Объективную сторону рассматриваемого преступления образуют
действия в двух альтернативных формах: 1) по подбору и передаче детей
на усыновление (удочерение) от имени или в интересах лиц, желающих их
усыновить (удочерить), совершенные в течение года после наложения
административного взыскания за такое же нарушение; и 2) склонение к
согласию на усыновление (удочерение) детей из корыстных побуждений.
Состав, образующий первую форму действий, сформулирован как
усеченный,
что
обусловлено
целями
недопущения
фактического
незаконного усыновления (удочерения). Но условием ответственности за
эти действия является их повторение в течение года после наложения
административного
взыскания
(административная
преюдиция).
Оконченным данное преступление должно признаваться с момента
совершения хотя бы одного действия по подбору и передаче детей на
усыновление
(удочерение),
административной
лицом,
ответственности
за
уже
привлекавшимся
подобные
действия.
к
Таким
действием может быть, например, получение информации о ребенке,
нуждающемся в усыновлении, и доведение ее до сведения лица,
183
желающего его усыновить, заключение соглашения о передаче ребенка для
усыновления и т.п. Указанные действия по смыслу закона должны
совершаться от имени или в интересах лиц, желающих усыновить или
удочерить ребенка. Вторая форма действий в виде склонения к согласию
на усыновление (удочерение) детей тоже образует усеченный состав
преступления, поскольку оно будет считаться оконченным с момента
склонения, то есть подстрекательства, еще не достигшего результата. Для
данной формы действия субъективную сторону составляют не только
умышленная вина в виде прямого умысла, но и мотив – корыстные
побуждения.
Определение субъекта этого преступления требует четкости в
установлении круга лиц, уполномоченных совершать указанные в
рассматриваемой статье действия по усыновлению (удочерению). Как
было сказано выше, – это лица, представляющие соответствующие органы
и уполномоченные ими на совершение указанных действий. Они указаны в
КоБС, а также в иных нормативных правовых актах. Любое лицо, даже
если оно по службе имеет отношение к указанным выше органам или
организациям, но не уполномоченное в установленном порядке на
совершение действий по подбору и передаче детей на усыновление
(удочерение),
должно
считаться
субъектом
преступления,
предусмотренного ст. 1771 УК.
Отметим также, что запреты, подобные рассматриваемому, были
введены примерно в одно и то же время и в УК других государств
ближнего
зарубежья.
Однако
они
существенно
отличаются
от
предусмотренного в ст. 1771 УК Беларуси более широкой сферой
ответственности. Так, согласно ст. 154 УК РФ незаконное усыновление
(удочерение) выражается в незаконных действиях по усыновлению
(удочерению) детей, передаче их под опеку (попечительство), на
воспитание в приемные семьи, совершенные неоднократно или из
корыстных побуждений. Здесь речь идет не только о незаконном
184
усыновлении
(удочерении),
но
и
передаче
детей
под
опеку
(попечительство), а также на воспитание в приемные семьи. Но
криминообразующими
признаками
данного
деяния
является
неоднократность и корыстные побуждения. Кроме того, субъектный состав
данного преступления также достаточно широк. Его могут совершить и
лица, уполномоченные на осуществление указанных в законе действий.
Примерно такой же подход в УК Азербайджана. В УК Таджикистана
ответственность наступает за незаконные действия по усыновлению
(удочерению) детей, передачу их под опеку (попечительство), или на
воспитание в семьи граждан, если они совершены из корыстных или иных
низменных побуждений (ст. 172). Еще более широко определяет подобное
преступление УК Украины (ст. 169), не связывая его с указанными
криминообразующими признаками (повторность, корыстные или иные
низменные
побуждения),
квалифицированный
квалифицирующими
предусматривая
состав
этого
признаками,
как
в
то
преступления
совершение
же
время
с
и
такими
относительно
нескольких детей, повторно, с предварительным сговором группой лиц, с
использованием служебного положения или если они повлекли тяжкие
последствия. УК Грузии (ст. 173) предусматривает ответственность за
нарушение порядка усыновления или взятия на воспитание, если такое
нарушение повлекло тяжкие последствия. В качестве квалифицированного
состава предусмотрено то же деяние, совершенное с использованием
служебного положения. Оригинальностью и широтой отличается правовое
регулирование ответственности за рассматриваемые деяния в УК Молдовы
(ст. 205).
Несомненно, опыт стран ближнего зарубежья в части регулирования
ответственности за незаконные действия, связанные с усыновлением
детей, представляется заслуживающим внимания. В этой связи вернемся к
ст. 1771 УК. Не понятно, почему при установлении данного уголовноправового запрета законодатель ограничился действиями только по
185
усыновлению (удочерению) детей. Ведь КоБС Беларуси установил запрет
на более широкую сферу деятельности юридических и физических лиц, то
есть по выявлению, учету и устройству детей-сирот, детей, оставшихся без
попечения родителей, и детей, находящихся в социально опасном
положении, не уполномоченных на ее осуществление законодательством
Республики Беларусь (ч. 6 ст. 117 КоБС).
Более того, согласно ст. 1181 КоБС ответственности в соответствии с
законодательством Беларуси должны подлежать должностные лица
органов опеки и попечительства, должностные лица иных организаций,
уполномоченные законодательством Республики Беларусь осуществлять
защиту прав и законных интересов детей, за невыполнение возложенных
на них обязанностей в данной деятельности, предоставление заведомо
недостоверных
сведений
о
детях-сиротах,
детях,
оставшихся
без
попечения родителей, и детях, находящихся в социально опасном
положении, а также за иные действия, направленные на сокрытие ребенка
от устройства на воспитание в семью.
Таким образом, незаконные действия указанных выше лиц по
усыновлению
(удочерению)
либо
по
иному
устройству
ребенка,
оставшегося без попечения родителей, уголовно-правовой оценки не
получили, хотя под общие составы преступлений против интересов
службы они далеко не всегда могут подпасть. Поэтому, на наш взгляд,
требуется введение специальных составов преступлений, субъектом
которых явятся вышеуказанные должностные лица, а также иные лица,
уполномоченные на совершение действий по устройству детей-сирот.
Следует также иметь в виду, что общественная опасность данного
деяния как основание его криминализации учеными ставится под
сомнение227. Отметим также, что ст. 1771 УК фактически не нашла своего
применения. За весь период ее действия лишь в 2007 г. был осужден один
человек. Данное положение можно объяснить тем, что наряду с
227
См. Ермолаев А.В. Роль уголовного закона в охране семьи. С. 146.
186
криминализацией незаконных действий по усыновлению (удочерению)
детей был принят ряд актов законодательства, ужесточающих порядок
усыновления (удочерения) ребенка. Это касалось в первую очередь ст. 124
КоБС, а также других нормативных правовых актов, строго регулирующих
порядок усыновления (удочерения), в том числе и международного.
Поэтому, как и ст. 176 и 177 УК, ст. 1771 в большей мере призвана
обеспечить
общепредупредительную
функцию
посредством
угрозы
уголовной ответственностью.
Что касается умышленной подмены ребенка, предусмотренной ст.
180 УК, то отметим, прежде всего, традиционность данного уголовноправового запрета. Он существовал и в досоветском и в советском
уголовном законодательстве. Но регламентация ответственности за него
осуществлялась посредством закрепления этого деяния в качестве
альтернативы похищения ребенка. При этом преступной подмена ребенка
признавалась только, если она совершалась с корыстной целью, из мести
или иных личных видов (ст. 162 УК 1922 г.), из корыстных или иных
личных мотивов (ст. 228 УК БССР 1928 г. и ст. 149 УК РСФСР 1926 г.), с
корыстной целью или из иных низменных побуждений (первоначальная
редакция ст. 123 УК 1960 г.). Согласно изменениям и дополнениям,
внесенным в эту статью Законом от 17 мая 1997 г., ответственность за
подмену (по закону – подмен) чужого ребенка не связывалась с какимилибо мотивами или целями. Квалифицирующих признаков этого состава
преступления не предусматривалось. УК 1999 г. расширил рамки
ответственности за умышленную подмену ребенка, осуществив ее
криминализацию независимо от целей или мотивов. Совершение этого
преступления из корыстных или иных низменных побуждений закон
признает квалифицирующим признаком данного состава. Общественная
опасность как основание криминализации указанного деяния видится в
грубейшем нарушении права ребенка знать своих родителей, права на
заботу с их стороны, права на сохранение своей индивидуальности. Но, как
187
нами было сказано ранее (раздел 1 настоящей главы), указанное
преступление посягает и на интересы родителей и семьи в целом. Как
указывает В.С. Савельева, опасность этого преступления заключается в
том, что подменой ребенка насильственно разрываются кровные узы
родства, нарушаются наполненные глубоким нравственным содержанием
отношения между родителями и детьми228. Обладая достаточной степенью
общественной опасности, – пишет А.В. Ермолаев, – подмена ребенка
полноправно карается уголовным законом. Однако автор считает
целесообразным следовать в данном случае исторической традиции и
воспринимать подмену ребенка как вид похищения человека229.
Объективную сторону данного преступления образует действие в
виде подмены ребенка, которую в литературе определяют как замену
новорожденного ребенка другим ребенком, чужим для родителей того и
другого ребенка и без их согласия. При оценке данного преступления И.И.
Гореликом еще на основании УК 1960 г. указывалось, что подмена есть
замена одного ребенка другим и может иметь место только в отношении
новорожденного230. По сути, этим определением разрешался вопрос о
возрастном признаке ребенка: им мог быть только новорожденный
ребенок. Таким же образом трактовалась подмена ребенка и в российской
литературе. Современные ученые при анализе данного преступления также
обращают внимание на возрастной признак ребенка. В.В. Тимощенко,
сопоставляя признаки составов преступлений, предусмотренных ст. 180 и
182 (похищение человека), полагает, что в ст. 180 речь идет о подмене
грудных детей в родильном доме, доме ребенка и в тех случаях, когда
виновное лицо исходит из того, что родители или законные представители
подменяемого ребенка еще не осознали его индивидуальных качеств и не
228
См. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. редактор А.И. Рарог. С. 269.
229
Ермолаев А.В. Указ. соч. С. 138.
230
См. Уголовное право БССР. Том II. Часть Особенная / под ред. И.С. Тишкевича. С. 134.
188
могут его распознать231. Мнения же российских ученых по данному
вопросу не являются однозначными. Например, С.В. Бородин, считая, что
в ст. 153 УК РФ речь идет о подмене ребенка в родильном доме, доме
ребенка и в случаях, когда лицо, совершившее преступление, исходит из
того, что родители еще не осознали индивидуальных качеств ребенка, или,
может быть, его не видели, вместе с тем полагает возможным считать
подмену ребенка и в тех случаях, когда мать или отец могут опознать
своего ребенка. В этих случаях, по мнению автора, имеет место идеальная
совокупность преступлений (подмена ребенка и похищение человека)232.
С.А. Разумов считает, что подмена ребенка может иметь место лишь тогда,
когда родители в силу сложившейся ситуации не могут опознать или
идентифицировать своего ребенка. Она возможна, как правило, в
родильном доме непосредственно после родов или в ближайшие дни после
родов.
Однако,
поскольку,
исходя
из
медицинских
параметров,
новорожденным считается ребенок до достижения им возраста одного
месяца, автор не исключает, что подмена ребенка может быть
осуществлена также и вне родильного дома (например, оставленного без
присмотра в коляске новорожденного около дома, магазина)233.
И все же ключевым в указанных рассуждениях должно явиться то
обстоятельство, что родители не могут опознать или идентифицировать
своего ребенка, то есть им был неведом сам факт подмены. И это, на наш
взгляд, имеет свои основания, поскольку в понятие подмены вкладывается
ее тайный характер. А в случаях, когда ребенок уже находится вне
родильного дома, обеспечить тайность совершаемой подмены фактически
невозможно. Поэтому полагаем возможным согласиться с В.Д. Ивановым,
считающим, что подмена ребенка, чьи индивидуальные особенности
См. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / под общей ред.
А.В. Баркова, В.М. Хомича. С. 366.
231
См. Российское уголовное право. Особенная часть / под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М.:
Юристъ, 1997. С. 133.
232
233
См. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В.М. Лебедев. С. 338-339.
189
различимы и позволяют сразу же обнаружить это, образует похищение
человека234.
В литературе, как правило, субъектом данного преступления
признается любое лицо, достигшее 16-летнего возраста (общий субъект).
Тем не менее, вопрос о круге возможных субъектов этого преступления и
квалификации их действий остается далеко не полностью разрешенным.
И.И. Горелик, комментируя ст. 123 УК 1960 г., которая предусматривала и
подмену,
и
похищение
ребенка,
отмечал,
что
субъектом
этого
преступления может быть только лицо, не являющееся отцом или матерью
ребенка235. В.В. Тимощенко, комментируя ст. 180 УК 1999 г., отметил, что
субъектом подмены ребенка могут быть родители, лица медицинского
персонала родильных домов и детских учреждений, а также другие
заинтересованные
лица236.
Аналогично
определяются
субъекты
рассматриваемого преступления и в российской литературе. По мнению
Ю.Е. Пудовочкина, субъектами подмены ребенка могут быть родители,
работники медицинского учреждения, иные лица237. Вместе с тем, реально
данное преступление может быть совершено работниками медицинского
учреждения или при их соучастии или допущенной халатности. Поэтому
главный вопрос, который может возникнуть в данных ситуациях, – это
квалификация действий указанных работников, по сути злоупотребивших
своими
профессиональными
или
служебными
обязанностями.
Приравнивать их статус применительно к ответственности за подмену
ребенка к статусу иных лиц вряд ли было бы правильно. Женщина-мать,
оказавшаяся в родильном доме, должна чувствовать себя в безопасности во
всех отношениях и быть уверенной в безопасности своего ребенка, за
234
Иванов В.Д. Уголовное право. Особенная часть. Ростов н /Д., 2002. С. 101.
См. Уголовное право БССР. Том II. Часть Особенная / под ред. И.С. Тишкевича. Минск: Вышэйшая
школа, 1978. С. 134.
235
См. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / под общей ред.
А.В. Баркова, В.М. Хомича. С. 366.
236
237
Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних. С. 165.
190
которую ответственны именно медицинские работники. Очевидно, что в
силу их статуса в случаях злоупотребления своим положением или
обязанностями, должна быть обеспечена дифференциация ответственности
в части ее усиления.
Субъективная
сторона
рассматриваемого
преступления
характеризуется умышленной виной в виде прямого умысла. Мотивы и
цели для оценки состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 180 УК,
значения не имеют. В качестве квалифицирующих признаков состава
данного преступления выступают корыстные или иные низменные
побуждения. Понятие корыстных побуждений определено в ч. 10 ст. 4 УК.
Определение низменных побуждений в законе отсутствует и в каждом
конкретном случае их наличие или отсутствие определяется органом,
ведущим уголовный процесс. В литературе к низменным побуждениям
относят месть, зависть, хулиганские побуждения и др. А.И. Чучаев относит
к иным низменным побуждениям месть, зависть, замену здорового ребенка
больным, девочку – мальчиком и наоборот и т.д. Автор считает, что в
данном случае речь идет о мотивах, не совместимых с базовыми
ценностями нашего общества238. А.В. Ермолаев считает, что низменные
побуждения могут выражаться в желании отомстить, унизить, заменить
ребенка по признаку пола или внешним данным. К числу таких
побуждений автор относит стремление использовать ребенка для
проведения каких-либо медицинских экспериментов, использовать его
органы или ткани для трансплантации, использовать его в сексуальных,
ритуальных целях239. Однако, на наш взгляд, автор отождествляет
побуждения и цели. И.И. Горелик относил к низменным побуждениям цель
причинения страданий родителям, также отождествляя мотив и цель240.
Однако это противоречит сложившимся технико-юридическим правилам
См. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Том II. Преступления против
личности. С. 656.
238
239
240
Ермолаев А.В. Указ. соч. С. 165.
См. Уголовное право БССР. Том II. Часть Особенная / под ред. И.С. Тишкевича. С. 134.
191
формулирования уголовно-правовой нормы. Более того, указанные цели
суд, строго толкуя норму ч. 2 ст. 180 и различая побуждения и цели, может
вообще не признать в качестве квалифицирующего признака. Таким
образом, могут остаться без правовой оценки случаи подмены ребенка в
указанных выше целях.
В российской литературе также обсуждается вопрос о замене
термина
«низменные
побуждения»
термином
«иная
личная
заинтересованность», поскольку, по мнению ряда авторов, формулировка
ст. 153 УК РФ является неудачной в силу того, что она сужает границы
действия
уголовно-правовой
нормы241.
Однако
это
предложение
приемлемо для УК РФ, который связывает ответственность за подмену
ребенка лишь с наличием корыстных или иных низменных побуждений. В
УК Беларуси границы действия нормы ст. 180 не сужены, поскольку
преступной признается любая подмена ребенка, независимо от мотивов.
Что касается квалифицированного состава этого преступления, то, на наш
взгляд, сама по себе подмена характеризуется низменным мотивом.
Трудно себе представить подмену ребенка, совершаемую в полезных целях
или из ненизменных мотивов. Поэтому такой квалифицирующий признак
подмены ребенка можно считать излишним. Что касается вышеуказанных
целей этого преступления, то они должны быть обозначены в качестве
квалифицирующих признаков именно как цели, а не мотивы. В этой связи
представляет интерес регулирование ответственности за подмену ребенка
в ст. 167 УК Армении, опыт которого может быть использован при
совершенствовании ст. 180 УК Беларуси. В частности, считаем, что в ч. 2
этой статьи следует указать такие квалифицирующие признаки, как:
совершение
этого
преступления
с
корыстной
целью;
лицом,
использовавшим свое служебное или профессиональное положение; в
См. Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Том II. Преступления против
личности. С. 657.
241
192
целях изъятия частей тела или тканей ребенка для трансплантации;
группой лиц.
Ст. 180 УК на практике не находит применения долгие годы. Но, как
и
предыдущие
статьи,
общепредупредительное
она
должна
обеспечивать,
функционирование.
На
прежде
наш
всего,
взгляд,
и
объединение данного состава с составом похищения человека вряд ли
можно признать целесообразным, учитывая особый подход законодателя к
дифференциации ответственности за посягательства против ребенка как
самостоятельного правоохраняемого блага. В этой связи отметим, что А.В.
Ермолаев обратил внимание и на то, что подавляющее большинство
опрошенных им лиц по данному вопросу (91, 8 %) считают, что
ответственность за подмену ребенка должна устанавливаться в отдельной
статье242.
Таким образом, криминализацию всех деяний, предусмотренных в
главе 21 УК, можно считать обоснованной, то есть осуществленной с
учетом их общественной опасности как признака, присущего именно
преступлению. Ряд «неработающих» на практике норм этой главы, как
представляется,
должны
установленных
служить
иными
гарантией
отраслями
реализации
права,
запретов,
обеспечивая
общепредупредительное функционирование посредством угрозы головной
ответственностью.
§ 5. Криминализация и общая характеристика других преступлений,
направленных против ребенка
Специальные
нормы,
обусловленные
особенностями
такого
правоохраняемого блага, как ребенок, предусмотрены и в других главах
УК. В этой связи обратим внимание на ст. 165, предусматривающую
ответственность
за
ненадлежащее
исполнение
обязанностей
по
обеспечению безопасности жизни и здоровья детей. Речь в ней идет о
242
Ермолаев А.В. Указ. соч. С. 139-140.
193
ненадлежащем исполнении обязанностей по обеспечению безопасности
жизни и здоровья малолетнего лицом, на которое такие обязанности
возложены по службе, либо лицом, выполняющим эти обязанности по
специальному поручению или добровольно принявшим на себя такие
обязанности, повлекшее причинение малолетнему по неосторожности
менее тяжкого телесного повреждения (ч. 1) либо смерть малолетнего или
причинение ему тяжкого телесного повреждения (ч. 2) при отсутствии
признаков должностного преступления.
Указанная статья, расположенная в главе 19 УК «Преступления
против жизни и здоровья», не имеет своей традиционной основы. Она
появилась в УК 1999 г. впервые. И этим можно объяснить то
обстоятельство,
что
вопрос
об
основании
криминализации
предусмотренного в ней деяния не остался незамеченным в белорусской
науке. В частности, он подробно рассматривается Т.Г. Хатеневич, которая
на
основе
разработок
общей
теории
криминализации
доказывает
обоснованность введения в УК самостоятельного уголовно-правового
запрета как средства особой защиты интересов несовершеннолетних243.
Однако, использование тех же аргументов, которые приводит автор,
позволило не согласиться с ней244.
Какие же особенности вносятся в ст. 165 УК? Первая – это
малолетний возраст потерпевшего. Вторая – специальный субъект. Третья
– несколько более строгие санкции.
Обоснованно
считая
основанием
криминализации
деяния,
предусмотренного ст. 165 УК, его общественную опасность, Т.Г.
Хатеневич называет и причины криминализации, в числе которых указаны:
1) международные соглашения, в которых участвует Республика Беларусь;
2) необходимость укрепления гарантий защиты конституционных прав и
Хатеневич Т.Г. Ненадлежащее исполнение обязанностей по обеспечению безопасности жизни и
здоровья детей: основание и критерии криминализации // Весник Гр.ДУ. 2010. Серыя 4. № 3. С. 58-67.
243
Подробнее см. Гулякевич Д.Л. Уголовно-правовая охрана ребенка: вопросы систематизации
преступлений // Право.by. 2011. № 4. С. 98-105.
244
194
свобод детей; 3) целесообразность выделения специального состава из
общего. Однако, если говорить о первой причине, то в приведенных
автором международных документах речь идет не только о малолетнем, а
вообще о ребенке, то есть лице, не достигшем 18-летнего возраста.
Следовательно, в этой части ст. 165 УК не в полной мере обеспечивает
международные подходы к особой охране ребенка уголовно-правовыми
средствами. Что касается двух других причин, то сами термины
«необходимость» и «целесообразность» вряд ли могут внести ясность в
указанное обоснование. Между тем автор утверждает, что «необходимость
и целесообразность выделения такой специальной нормы имеет место
быть, так как эта норма предполагает изменение содержания уголовного
правоотношения, способа регулирования, позволяет расширить пределы
уголовной ответственности»245. Впрочем, трудно согласиться и с тем, что
данная норма расширяет пределы уголовной ответственности. Они ни в
коей мере не расширены, а просто получают конкретизацию.
Сказанное – это не упрек автору, а лишь констатация трудностей
обоснования криминализации деяния при выделении его из общего в
самостоятельный состав преступления. Следует отметить, что при
разработке УК 1999 г. были восприняты соответствующие положения
Модельного
Уголовного
кодекса
для
государств-участников
СНГ,
разработанного в 1995 г. По сути, редакция ст. 165 УК аналогична ст. 173
Модельного
УК.
Однако
рекомендации
Модельного
кодекса
большинством стран СНГ не были восприняты. Такой состав преступления
отсутствует
в
УК
России,
Грузии,
Кыргызстана,
Туркменистана,
Узбекистана, Молдовы, Украины, Азербайджана. Аналогичные составу
преступления, предусмотренного в ст. 165 УК Беларуси, имеются составы
лишь в УК Армении, Казахстана и Таджикистана. Отсутствуют подобные
составы и в УК стран Балтии. Тем не менее, и в тех государствах, УК
245
Хатеневич Т.Г. Указ. соч. С. 61.
195
которых не содержат указанной специальной нормы, лица, виновные в
ненадлежащем исполнении обязанностей по обеспечению безопасности
жизни и здоровья малолетнего, не остаются без ответственности в силу
наличия в УК соответствующих общих норм.
Справедливости ради надо отметить, что ст. 165 УК, хотя и не часто,
но все же находит свое применение на практике. С 2001 по 2012 г. в
республике по данной статье было осуждено 36 человек, то есть ежегодно
в среднем по 3-4 человека (в 2011 и 2013 г. вообще никто не осуждался).
Иными
словами,
здесь
общепредупредительном,
можно
но
говорить
и
о
уже
не
некотором
только
об
специально-
предупредительном функционировании рассматриваемой нормы. Хотя, на
наш взгляд, в контексте системного подхода к конструированию уголовноправовых запретов, расположенных в главе 19, касающихся преступлений
против жизни и здоровья, следовало бы деянию, предусмотренному ст. 165
УК, придать статус квалифицированного состава применительно к
причинению смерти по неосторожности (ст. 144) и причинению тяжкого
или менее тяжкого телесного повреждения по неосторожности (ст. 155) с
соответствующим ужесточением санкций.
В контексте проблемы криминализации деяний, направленных
против ребенка, заслуживает внимания уголовно-правовая оценка так
называемой
детской
распространение
порнографии.
порнографии
для
Уголовно-правовой
российского
и
запрет
на
белорусского
законодательства явление не новое. Еще в прошлом веке, в 1935 г., в
Уголовные кодексы Российской Федерации и Белорусской ССР были
введены
соответственно
статьи
1821
и
1213,
предусмотревшие
ответственность за изготовление, распространение и рекламирование
порнографических сочинений, печатных изданий, изображений и иных
предметов, а также за торговлю ими или хранение с целью продажи или
распространения. Санкции данных норм были идентичны: лишение
196
свободы до 5 лет с обязательной конфискацией порнографических
предметов и средств их производства.
Установление указанного запрета обусловливалось, в том числе и
требованиями международной конвенции «О пресечении обращения
порнографических изданий и торговли ими», заключенной в Женеве 12
сентября 1923 г. (для СССР вступила в силу с 8 июля 1935 г.).
Аналогичные составы преступления были предусмотрены в УК Беларуси и
России 1960 г.
Согласно последним редакциям ст. 228 УК Российской Федерации и
ст.
223
УК
Беларуси
преступлением
признавалось
изготовление,
распространение или рекламирование порнографических сочинений,
печатных изданий, изображений или иных предметов порнографического
характера, а также торговля ими или хранение с целью их продажи или
распространения.
При этом оба кодекса предусматривали за указанное преступление
фактически одинаковые наказания: лишение свободы на срок до 3 лет или
штраф с конфискацией порнографических предметов и средств их
производства. Не было различий и в части места размещения указанных
статей. Та и другая располагались в главах УК, объединяющих
преступления против общественной безопасности, общественного порядка
и здоровья населения.
Ответственность за детскую порнографию ни в УК России 1926 г. и
1960 г., ни в УК Беларуси 1928 и 1960 г. не выделялась. В них также не
содержались квалифицирующие признаки, связанные с совершением этих
деяний в отношении несовершеннолетних.
Примерно такое же положение сохранялось и в действующих УК
России (1996 г.) и Беларуси (1999 г.).
В первоначальной редакции ст. 242 УК России предусматривалась
ответственность за незаконные изготовление в целях распространения или
рекламирования, распространение, рекламирование порнографических
197
материалов или предметов, а равно незаконную торговлю печатными
изданиями, кино- или видеоматериалами, изображениями или иными
предметами
порнографического
характера.
Ст.
343
УК
Беларуси
предусматривала ответственность за изготовление либо хранение с целью
распространения
или
рекламирования,
либо
распространение
или
рекламирование порнографических материалов, изображений или иных
предметов
порнографического
характера,
либо
за
публичную
демонстрацию кино-видеофильмов порнографического характера.
После последующих корректировок указанных статей в них
появились квалифицированные составы этого преступления, и, прежде
всего, с указанием несовершеннолетних как адресата распространения
порнографических материалов или предметов.
И лишь в 2008 г. в УК Беларуси и в 2009 г. в УК России появились
специальные составы преступлений, введение которых были вызваны
прогрессирующим распространением детской порнографии, в том числе и
участившимися
случаями
использования
для
этого
преступления
глобальной компьютерной сети Интернет, иных сетей электросвязи.
Немаловажное значение для их введения в УК имели и принятые за
последние годы международные документы, в том числе сделавший
наибольший акцент на борьбу с детской порнографией, равно как и
торговлей детьми и детской проституцией, Факультативный протокол
Организации Объединенных Наций «К Конвенции о правах ребенка,
касающийся
торговли
детьми,
детской
проституции
и
детской
порнографии», подписанный в г. Нью-Йорке 25 мая 2000 г.
Положения Преамбулы данного документа говорят сами за себя. В
частности, в ней указано, что Государства-участники настоящего
Протокола полагают целесообразным придать более широкий характер тем
мерам, которые должны принимать государства-участники в целях
обеспечения гарантий защиты ребенка от практики торговли детьми,
детской проституции и детской порнографии, будучи обеспокоенными, в
198
том числе и растущей доступностью детской порнографии в Интернете и в
этой связи поддерживающие призывы международного сообщества к
криминализации во всем мире производства, распространения, экспорта,
передачи, импорта, умышленного хранения детской порнографии и ее
рекламы.
Детская порнография, как она определена в данном Протоколе ООН,
означает любое изображение какими бы то ни было средствами ребенка,
совершающего реальные или смоделированные откровенно сексуальные
действия, или любое изображение половых органов ребенка главным
образом в сексуальных целях.
В настоящее время УК Российской Федерации содержит три, а УК
Беларуси две статьи, предусматривающие ответственность за деяния,
связанные
с
порнографией.
При
этом
непосредственно
детской
порнографии посвящены в УК РФ две статьи, а в УК Республики Беларусь
– одна статья.
В УК России эти статьи размещены в главе 25 «Преступления против
здоровья населения и общественной нравственности», а в УК Беларуси – в
главе 30 «Преступления против общественного порядка и общественной
нравственности». Иными словами, подход законодателей к определению
видового
объекта
этих
преступлений
однозначен. Им
признается
общественная нравственность. Однако, определяя их непосредственный
объект, многие ученые, основываясь на законодательных подходах,
нормальное развитие ребенка (несовершеннолетнего) либо физическое,
психическое или половое созревание и т.п. называют лишь в качестве
дополнительного объекта. В итоге нравственное развитие ребенка, чему,
по сути, и причиняется непосредственно вред при совершении этого
преступления, прикрывается неким общим понятием «общественная
нравственность».
На
наш
взгляд,
данная
норма
в
силу
своего
расположения не ориентирует правоприменителя на особый подход к
ответственности за детскую порнографию. Ее расположение нарушает
199
принцип системного построения УК с учетом соблюдения единого
подхода к дифференциации ответственности именно за посягательства на
ребенка.
Отметим
также,
что
преступления,
связанные
с
детской
порнографией, особенно с использованием сети Интернет, несмотря на
активное противодействие им в мире, ежегодно прогрессируют. Не обошла
эта проблема и наши страны – Россию и Беларусь. Но законодатели этих
государств далеко не однозначно представляют свое видение на их
правовую оценку.
В этой связи попытаемся проанализировать различия в ней, оценив
их в контексте оптимизации уголовно-правовой борьбы с детской
порнографией.
Обращают на себя внимание способы определения предметов
данного преступления. В ст. 2421 УК России они определяются как
материалы
или
предметы
с
несовершеннолетних.
В
ст.
порнографического
характера
порнографическими
3431
с
УК
изображениями
Беларуси
изображением
предметы
заведомо
несовершеннолетнего подразделяются на порнографические материалы,
печатные издания, а также иные предметы. Такую классификацию следует
признать условной, но ее значение состоит в конкретизации предмета
этого преступления с целью оптимального охвата видов продукции,
подпадающих под его признаки. Порнографическими материалами
являются любые материальные носители, за исключением печатных
изданий такого же характера (рукописные творения различных жанров,
фотопленки, готовые фотографии, магнитные ленты, диски и т.п.). К ним
следует отнести и кино- и видеофильмы, а также иные аудиовизуальные
произведения. Порнографические печатные издания – это материалы,
размноженные (растиражированные) печатным способом, независимо от
авторства (они могут быть и анонимными) и тиражного объема (он может
быть самым минимальным). Но все равно предмет, который не будет
200
отвечать признакам печатной продукции, в силу его порнографического
содержания подпадет под понятие «порнографические материалы». При
этом, будет ли совершено преступление, предусмотренное ст. 343 1 УК, с
порнографическим
обстоятельство
материалами
значения
ни
или
для
печатными
квалификации
изданиями,
деяния,
ни
это
для
ответственности субъекта преступления, иметь не будет. Поэтому
законодатели России, как
и других государств, обоснованно используют
только термины «материалы» и «предметы», представляя их в качестве
альтернативных предметов данного преступления. Вероятно, здесь не
потребовалось бы использования словосочетания «иные предметы». Но
применительно к УК Беларуси, в котором проводится более углубленная
конкретизация предмета рассматриваемого преступления, оставление
перечня его видов открытым представляется обоснованным. Это относится
именно к тем случаям, если тот или иной предмет не будет
соответствовать признакам материала или печатного издания. К ним в
литературе относят вещи порнографического характера с изображением
несовершеннолетнего (брелки, авторучки, кулоны и т.п.).
Все указанные предметы белорусский закон относит к таким
деяниям,
как
рекламирование.
изготовление,
хранение,
Что
такого
касается
распространение
действия,
как
или
публичная
демонстрация, то применительно к нему закон в качестве предмета
преступления особо выделяет кино- или видеофильмы порнографического
содержания с изображением несовершеннолетнего, хотя для других
действий, указанных в ч. 1 рассматриваемой статьи, они подпадают под
понятие порнографических материалов. Согласно Закону Республики
Беларусь от 17 мая 2011 г. «Об авторском праве и смежных правах» кино и
видеофильмы относятся к аудиовизуальному произведению, то есть
произведению, состоящему из зафиксированной серии связанных между
собой изображений (с сопровождением или без сопровождения их звуком),
создающих впечатление движения, и предназначенное для зрительного и
201
слухового (в случае сопровождения звуком) восприятия с помощью
соответствующих
технических
устройств246.
К
аудиовизуальным
произведениям закон относит кинематографические и иные произведения
(телефильмы, видеофильмы и подобные произведения), выраженные
средствами, аналогичными кинематографии, независимо от способа их
первоначальной или последующей фиксации. Таким образом, в ч. 1 ст.
3431 обозначены далеко не все аудиовизуальные произведения, а лишь
сделан акцент на кино- и видеофильмах. Более того, для публичной
демонстрации может быть использован диафильм, определяемый как
позитивная (слайдовая) фотоплёнка, кадры которой тематически связаны
друг с другом и представляют собой последовательную иллюстрацию.
Диафильм
в
силу
своей
статичности
не
обладает
признаками
аудиовизуального произведения. Тем не менее, роль предмета при
публичной демонстрации детской порнографии он может выполнять. В
этой связи, следует указать на пробел уголовного закона, ограничившего
сферу применения рассматриваемой статьи публичной демонстрацией
лишь
кино-
или
видеофильмов порнографического
содержания
с
изображением несовершеннолетнего.
Объективную сторону преступления, предусмотренного в ст. 3431,
образуют следующие альтернативные деяния: 1) изготовление; 2)
хранение;
3)
распространение;
4)
рекламирование;
5)
публичная
демонстрация. Все деяния, обозначенные в п. 1–4, как уже отмечено,
имеют предмет в виде порнографических материалов, печатных изданий,
иных предметов порнографического характера с изображением заведомо
несовершеннолетнего. Пятое действие связано с кино- или видеофильмом
порнографического содержания с таким же изображением. При этом при
раскрытии сущности указанных деяний мы придерживаемся подходов,
определившихся
на
основе
устоявшихся
аналогичных
понятий
Об авторском праве и смежных правах: Закон Республики Беларусь от 17 мая 2011 г. № 262-З //
Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2011. № 60. 2/1813.
246
202
применительно к другим преступлениям (например, ст. 221, 295, 328 УК и
др.).
Согласно ст. 2421 УК России признаются преступными следующие
действия, предметом которых являются материалы или предметы с
порнографическими изображениями несовершеннолетних:
1) изготовление;
2) приобретение;
3) хранение;
4) перемещение через Государственную границу Российской
Федерации;
5) распространение;
6) публичная демонстрация;
7) рекламирование.
При этом три первых действия наказуемы лишь при наличии целей
распространения, публичной демонстрации или рекламирования.
Согласно ст. 3431 УК Беларуси преступными признаются следующие
деяния, предметом которых являются порнографические материалы или
печатные издания, иные предметы порнографического характера с
изображением заведомо несовершеннолетнего:
1) изготовление;
2) хранение;
3) распространение;
4) рекламирование материалов;
5)
публичная
демонстрация
кино-
или
видеофильмов
порнографического содержания с таким изображением.
Два
первых
деяния
наказуемы
лишь
при
наличии
целей
распространения или рекламирования.
Таким образом, в перечне наказуемых деяний в УК Беларуси не
оказалось приобретения и перемещения через Государственную границу
страны. Относительно такого действия, как публичная демонстрация, в УК
203
Беларуси
она
ограничена
только
кино-
или
видеофильмами
порнографического содержания с таким изображением. Иными словами,
рамки уголовно-правового запрета неоправданно сужены.
Как уже указывалось, в УК России и Беларуси для изготовления или
хранения предметов порнографического характера с изображением
несовершеннолетнего в качестве обязательного признака субъективной
стороны предусмотрена цель: распространение или рекламирование.
Однако такой подход вызывает сомнения, что требует некоторого экскурса
в историю уголовно-правовой оценки субъективной стороны общего
состава преступления, каковым является изготовление и распространение
порнографических
материалов
или
предметов
порнографического
характера.
Напомним в связи с этим о требованиях упомянутой выше
международной конвенции «О пресечении обращения порнографических
изданий и торговли ими», заключенной в Женеве 12 сентября 1923 г.
Применительно к изготовлению и хранению материалов и предметов
порнографического
характера
Конвенция
предусматривала
альтернативные цели: 1) продажа; 2) распространение; 3) публичное их
выставление.
Однако статьями, введенными в УК России 1926 г. и УК БССР 1928
г.,
на
основании
указанных
международных
требований,
были
предусмотрены цели только применительно к хранению таких предметов.
Они выражались в продаже или распространении. Изготовление указанных
предметов было наказуемо независимо от цели. Такой же подход был
сохранен в УК указанных государств, принятых в 1960 г.
В действующих УК России и Беларуси такой подход был изменен:
изготовление
и
хранение
предметов
данного
преступления
стали
признаваться преступными лишь при наличии целей распространения или
рекламирования. Аналогично сформулирована в обоих УК и субъективная
204
сторона изготовления или хранения порнографических предметов с
изображением несовершеннолетнего.
На наш взгляд, сам факт изготовления, по сравнению с хранением
предмета
порнографического
характера
с
изображением
заведомо
несовершеннолетнего, является проявлением исключительного цинизма,
что требует пресечения любых подобных действий, независимо от целей,
установление которых к тому же нередко вызывает
трудности.
Повышенная опасность такого действия позволяет внести предложение об
исключении из рассматриваемых статей УК России и Республики Беларусь
указания
на
цели
порнографического
применительно
характера
к
с
изготовлению
предметов
изображением
заведомо
несовершеннолетнего. Данное предложение обусловлено также и тем, что
изготовление детской порнографии объективно создает возможность для
ее обозрения другими лицами, а сам факт ее распространения чреват уже
стимулированием еще более опасного явления – педофилии.
В
условиях
же
роста
преступлений,
связанных
с
детской
порнографией, в наших странах, а также разработки государствами
мероприятий, направленных на ужесточение мер в отношении педофилов,
данная корректировка указанных норм могла бы служить дополнительным
средством уголовно-правового противодействия как педофилии, так и
детской порнографии. В этом отношении важно также учесть и опыт
законодателей некоторых государств, в том числе ближнего зарубежья.
Например,
ст.
ответственность
2003
за
УК
Эстонской
изготовление
Республики
произведения,
устанавливает
изображающего
несовершеннолетнего в эротической или порнографической ситуации, или
копий такого произведения без использования несовершеннолетнего в
качестве
объекта
действий
эротического
или
порнографического
характера, не предусматривая целей такого изготовления. Ответственность
за хранение таких предметов не предусмотрена. Ст. 255 УК Грузии
ответственность за изготовление любых предметов порнографического
205
характера (а не только с изображением несовершеннолетних) не связывает
с целью. Цели в виде продажи или распространения предусмотрены лишь
применительно к их хранению. Согласно ст. 166 Уголовного закона
Латвийской Республики ответственность за изготовление материалов
порнографического характера, в которых описаны или изображены
сексуальное использование детей247, наступает независимо от цели.
Хранение же таких материалов наказуемо только при наличии цели их
распространения.
В соответствии со ст. 2081 УК Молдовы, предусматривающей
ответственность за детскую порнографию, преступлением признается
изготовление, раздача, распространение, ввоз, вывоз, предоставление,
продажа, обмен, использование либо хранение фотографий или других
изображений ребенка или нескольких детей, вовлеченных в явные
сексуальные действия, реальные или симулированные, либо фотографий
или других изображений половых органов ребенка, представленных в
похотливой или непристойной манере, в том числе в электронной форме.
Как
видно,
и
молдавский
законодатель
не
ограничивает
ответственность за указанные действия какими-либо целями.
Хотелось бы обратить внимание и на некоторые издержки в
конструировании ст. 3431 УК Беларуси.
В
первоначальной
редакции
ст.
173,
предусматривающей
ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в антиобщественное
поведение, преступным признавалось и вовлечение ребенка в совершение
действий,
связанных
порнографического
с
изготовлением
характера.
В
такой
материалов
редакции
и
предметов
данная
норма
свидетельствовала о признании законодателем приоритета нравственного
развития ребенка как правоохраняемого объекта. Поэтому, по нашему
Круг предметов данного преступления более широкий: сюда включены также материалы
порнографического характера, в которых описаны и изображены сексуальные действия людей с
животными, некрофилия или насилие порнографического характера.
247
206
мнению,
уголовно-правовой
запрет,
установленный
в
ст.
3431,
целесообразно перенести в главу 21 УК, соответственно скорректировав и
ее редакцию в целях оптимальной дифференциации ответственности за
указанное деяние.
Более того, в ч. 2 ст. 3431 УК Беларуси наряду с квалифицирующими
признаками предусмотренного в ней преступления (повторность, группа
лиц, использование глобальной компьютерной сети Интернет, иной сети
электросвязи общего пользования либо выделенной сети электросвязи)
особняком выступает самостоятельное деяние в виде использования
заведомо несовершеннолетнего для изготовления порнографических
материалов, печатных изданий или иных предметов порнографического
характера с его изображением. При комментировании этого положения в
литературе
указывается,
что
в
данном
случае
в
качестве
квалифицирующего признака выступает способ совершения преступления.
Однако, на наш взгляд, такая трактовка не представляется убедительной.
Буквальное толкование данного положения закона позволяет сделать
вывод о том, что в нем выделен не способ действия, а само действие, в
силу чего в данном случае имеется нарушение технико-юридических
приемов построения уголовно-правовой нормы. Это деяние, хотя, с
позиции законодателя и представляет повышенную
общественную
опасность, не может рассматриваться как квалифицирующий признак
применительно к деяниям, предусмотренным в ч. 1 данной статьи.
Вводя Законом от 10 ноября 2008 г. рассматриваемую статью в УК,
законодатель одновременно исключил из ст. 173 УК указание на
вовлечение
материалов
в
совершение
или
действий,
предметов
связанных
порнографического
с
изготовлением
характера.
Нет
необходимости доказывать, что использование несовершеннолетнего для
изготовления
порнографических
материалов
или
предметов
порнографического характера с его изображением – это лишь один из
способов вовлечения ребенка в совершение действий, связанных с
207
изготовлением таких предметов, и далеко не равнозначно ему. Тем самым
указанное
вовлечение
использование
было
заведомо
декриминализировано,
несовершеннолетнего
для
и
лишь
за
изготовления
порнографических материалов, печатных изданий или иных предметов
порнографического характера с его изображением установлена достаточно
строгая ответственность.
Однако законодатель России подошел к решению данного вопроса
более прагматично, введя в УК самостоятельную статью 2422 об
ответственности
за
использование
несовершеннолетнего
в
целях
изготовления порнографических материалов или предметов, хотя, как
указано выше, более предпочтительным местом для этой статьи является
глава 20 УК России «Преступления против семьи и несовершеннолетних».
Кроме того, в УК России не осталось за рамками уголовной
ответственности
вовлечение
несовершеннолетнего
в
оборот
порнографической продукции. Это деяние в качестве квалифицирующего
признака предусмотрено в ч. 2 ст. 242, установившей ответственность за
незаконные изготовление и оборот порнографических материалов или
предметов. В УК же Беларуси, подобное деяние выпало из рамок
уголовно-правовых
запретов.
Поэтому
полагаем
необходимым
восстановить исключенное из ст. 173 УК положение в части вовлечения
несовершеннолетнего в совершение действий, связанных с изготовлением
материалов или предметов порнографического характера, и ввести
самостоятельный
состав
преступления
–
использование
несовершеннолетнего для изготовления порнографических материалов или
предметов
порнографического
характера
с
его
изображением,
предусмотрев и соответствующие квалифицирующие признаки.
Субъектом преступления, предусмотренного в ст. 3431 УК Беларуси,
является физическое лицо, достигшее 16-летнего возраста. Применительно
к использованию заведомо несовершеннолетнего для изготовления
указанных предметов субъектом является лицо, достигшее 18-летнего
208
возраста. Указание в ч. 2 ст. 3431 на особенности субъекта преступления
также свидетельствует о несоблюдении требований нормотворческой
техники применительно к построению норм уголовного закона. Данное
положение является еще более убедительным аргументом в пользу
выделения в самостоятельный состав преступления деяния в виде
использования
предметов
заведомо
несовершеннолетнего
порнографического
характера
для
с
изготовления
изображением
несовершеннолетнего и размещения его в главе 21 УК.
§ 6. О криминализации невыполнения или ненадлежащего
выполнения обязанностей по воспитанию детей
Рассматриваемый состав преступления в определенной мере близок
составу невыполнения обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего,
который также был представлен в качестве рекомендации для правового
регулирования
Модельным
Уголовным
кодексом
для
государств-
участников СНГ. В УК Республики Беларусь такой состав преступления
отсутствует. Хотя ряд УК стран СНГ позитивно восприняли указанную
рекомендацию Модельного УК. В частности, подобные составы, хотя и со
своими нюансами, имеют место в УК России, Армении, Казахстана,
Таджикистана, Туркменистана.
Белорусскими учеными уже вносилось предложение о введении
подобного состава преступления в УК. Так, В.И. Пенкрат, исследуя в
кандидатской диссертации проблему уголовно-правовой защиты семьи в
Республике Беларусь, пришел к выводу о необходимости дополнения УК
статьей,
предусматривающей
ответственность
за
ненадлежащее
воспитание несовершеннолетних, и предложил следующую ее редакцию:
«Умышленное уклонение родителей или иных лиц, участвующих в
воспитании детей, от надлежащего воспитания несовершеннолетнего,
повлекшее совершение им умышленного преступления, либо умышленное
оставление без надлежащего присмотра малолетнего, повлекшее его
209
смерть или причинение ему тяжкого телесного повреждения, либо
причинение
существенного
сформулировать
вреда».
квалифицированный
Автор
состав
также
этого
предложил
преступления
следующим образом: «Те же действия, совершенные в отношении двух и
более детей, или повлекшие лишение жизни двух и более человек»248.
Не давая оценки тексту указанного предложения по существу,
отметим, что вообще предложение о криминализации подобных деяний
заслуживает внимания.
Согласно ст. 65 Кодекса Республики Беларусь о браке и семье на
семью возлагается ответственность за воспитание и содержание детей, их
защиту. В соответствии со ст. 66 данного Кодекса родители, а также иные
лица и организации, принимающие участие в воспитании и содержании
детей, в соответствии с законодательством Республики Беларусь несут
ответственность за ненадлежащие воспитание и содержание детей.
Воспитание и содержание ребенка признаются ненадлежащими, если не
обеспечиваются права и законные интересы ребенка, в том числе, если
ребенок находится в социально опасном положении. В качестве меры
ответственности родителей КоБС (ст. 80) предусмотрено лишение
родительских
прав.
Кроме
указанной
меры,
которая
признается
исключительной, КоБС (ст. 851) предусматривает отобрание ребенка.
Ответственность за невыполнение обязанностей по воспитанию детей
предусмотрена и в ч. 1 ст. 9.4. КоАП. Но данная норма применима лишь в
тех случаях, когда ребенок совершил деяние, содержащее признаки
административного правонарушения либо преступления, но не достиг
возраста административной или уголовной ответственности. В тех же
случаях,
когда
дети
уже
предстают
в
качестве
субъектов
административного правонарушения или преступления, ответственность
родителей
при
установлении
ненадлежащего
обязанностей по воспитанию детей исключается.
248
Пенкрат В.И. Указ. соч. С. 97-98.
исполнения
ими
210
Таким образом, соблюдение обязанности родителей по воспитанию
детей в определенной мере гарантируется достаточно строгими санкциями,
применяемыми в рамках гражданского и административного права. Но
можно ли признать оптимальными такие меры в случаях, когда вследствие
невыполнения
или
ненадлежащего
выполнения
родителями
своей
обязанности по воспитанию ребенка он оказывается в социально опасном
положении, когда уже реально причиняется существенный вред его
нравственному развитию и благополучию или имеется потенциальная
угроза причинения такого вреда?
В
этой
связи
законодательной
представляет
регламентации
интерес
анализ
ответственности
за
подходов
к
ненадлежащее
воспитание детей в УК государств (наших соседей) и, прежде всего тех,
которые руководствовались рекомендациями Модельного Уголовного
кодекса для государств-участников СНГ. Позитивно восприняли его
рекомендации в этой части 5 государств: Россия, Армения, Казахстан,
Таджикистан, Туркменистан. Но в конструировании таких составов
имеется целый ряд особенностей.
Следует также отметить, что в российской литературе данный состав
преступления оценивается неоднозначно, но в основном речь идет о
совершенствовании законодательного конструирования данного состава.
Большинство авторов признают наличие общественной опасности как
признака преступления в данном деянии. Правда, высказываются и
позиции о нецелесообразности его сохранения в УК, что объясняется,
прежде всего, не совсем удачной конструкцией данного состава249.
Вместе
с
тем,
нам
представляется,
что
неисполнение
или
ненадлежащее исполнение обязанности родителем по воспитанию детей
само по себе, без сопряжения с жестоким обращением с ребенком,
является общественно опасным деянием в тех случаях, когда оно повлекло
или могло повлечь для ребенка социально опасное положение, суть
249
Ермолаев А.В. Указ. соч. С. 98.
211
которого в общих чертах зафиксирована в ст. 67 КоБС, то есть положение,
когда не удовлетворяются его основные жизненные потребности, либо
когда он вследствие беспризорности или безнадзорности совершает
деяния, содержащие признаки административного правонарушения либо
преступления, либо когда лица, принимающие участие в воспитании и
содержании ребенка, ведут аморальный образ жизни, что оказывает
вредное воздействие на ребенка, злоупотребляют своими правами и (или)
жестоко обращаются с ним либо иным образом ненадлежаще выполняют
обязанности по воспитанию и содержанию ребенка, в связи с чем имеет
место опасность для его жизни или здоровья. Однако в контексте
установления уголовно-правового запрета на указанное деяние, вероятно,
возникнет необходимость и некоторой корректировки понятия социально
опасного положения. По нашему мнению, речь здесь должна идти не
только о фактически наступивших для ребенка последствиях, но и о
реальной угрозе причинения вреда его нравственному и физическому
развитию.
Обратим внимание также на общественное мнение. По результатам
проведенного нами опроса среди работников общего среднего образования
по
вопросу о
криминализации
неисполнения
или ненадлежащего
исполнения обязанностей по воспитанию детей положительно ответило
более 50 % респондентов. Примерно так же распределились голоса (за
криминализацию выступило 62 % опрошенных) студентов старших курсов
вуза, обучающихся по специальности «социальная работа».
Конечно
же,
при
положительном
решении
вопроса
о
криминализации указанного деяния, вполне может быть использован
российский опыт научной оценки и практического применения ст. 156 УК
РФ.
Следует поддержать тех авторов, которые считают, что само по себе
неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию
детей, без каких-либо дополнительных криминообразующих факторов, не
212
представляет собой общественной опасности, присущей преступлению. Но
и сопряжение указанного деяния с жестоким обращением не исчерпывает
его общественно опасную характеристику.
Не считаем также необходимым признавать субъектами этого
преступления наряду с родителями или лицами, их заменяющими,
педагогов или других работников образовательного, воспитательного,
лечебного либо иного учреждения, обязанного осуществлять надзор за
несовершеннолетним.
В
силу
специфики
выполнения
их
профессиональных обязанностей и самого статуса как педагогов либо
воспитателей в соответствующем учреждении их ответственность должна
быть связана с невыполнением именно профессиональных обязанностей, и
уголовно-правовой запрет в отношении этих лиц должен иметь свои
особенности.
Основной же процесс воспитания осуществляется в семье, где
ребенок проводит значительное время и находится в микроклимате,
непосредственно воздействующем на него и, как правило, закрытом для
посторонних лиц. И именно отрицательное влияние семьи признается
криминологами в качестве наиболее значимого фактора, играющего
решающую роль в формировании
криминогенных черт личности
несовершеннолетних250.
Роль семьи в воспитании ребенка, – пишет О.П. Колченогова, –
трудно переоценить, так как образ жизни родителей является одним из
основных элементов в формировании социально зрелой личности
человека. Ребенок в раннем возрасте более восприимчив к воздействию на
него семьи. Основы активной жизненной позиции закладываются именно
здесь. Автор также справедливо замечает, что негативная атмосфера в
неблагополучных семьях, формируясь постепенно, как правило, носит
250
Криминология: учеб. пособие / науч. ред. Н.Ф. Кузнецова. М.: Проспект, 2010. С. 107.
213
устойчивый характер251. Региональные исследования, проведенные в
Российской
Федерации
в
2011
г.
по
вопросам
противодействия
преступным деяниям, совершенным в отношении несовершеннолетних,
вновь
подтвердили
мнение
психологов
о
том,
что
«источники
конфликтного формирования личности и причины ее последующей
социальной дезадаптации, как правило, коренятся в семье…»252.
Что касается общественной опасности данного деяния как основания
его криминализации, то ее наличие вряд ли может вызвать сомнение,
учитывая ценность правоохраняемого блага, каковым является нормальное
нравственное и физическое развитие ребенка, а также относительную
распространенность указанного деяния.
Ежегодно в Республике Беларусь лишается родительских прав
тысячи родителей. Немало лиц, у которых отбираются дети, чтобы
обезопасить их от вредного влияния родителей. Для примера приведем
опубликованные данные по Заводскому району г. Минска. По состоянию
на
1
ноября
2010
г.
здесь
376
несовершеннолетних
детей,
воспитывающихся в 254 семьях, были признаны находящимися в
социально-опасном положении. Основные причины отобрания детей из
таких семей – это пьянство родителей, антисанитарное состояние жилых
помещений,
низкий
уровень
дохода
семей,
задолженность
за
коммунальные услуги253.
Если сравнивать это деяние с такими, например, преступлениями,
направленными против ребенка, как разглашение тайны усыновления (ст.
177), незаконные действия по усыновлению (удочерению) детей (ст. 1771),
вовлечение несовершеннолетнего в антиобщественное поведение (ст. 173),
то можно отметить, что предлагаемое для криминализации деяние по своей
Колченогова
О.П.
Особенности
криминологической
характеристики
несовершеннолетних // Вестник Академии МВД Республики Беларусь. 2005. № 2. С. 164.
251
преступности
См. Зарипова Г. Противодействие преступлениям в отношении несовершеннолетних // Законность.
2011. № 1. С. 36.
252
253
См. Дубинина, Ж., Сивицкая В. Дети под защитой государства // Юстыцыя Беларусi. 2011. № 3. С. 26.
214
общественной опасности им не уступает, а, наоборот, в силу наступления
возможных вредных последствий представляется еще более опасным.
Думается, что криминализация рассматриваемого деяния может
явиться одним из эффективных средств, направленных на предупреждение
противоправного и аморального поведения, прежде всего, родителей,
несущих перед государством ответственность за то, каким вырастет и
насколько будет полезным для общества его ребенок (См. Приложение №
1).
215
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Проведенный системный анализ теоретических и практических
аспектов уголовно-правовой охраны ребенка в Республике Беларусь
позволил сделать следующие выводы.
1. В истории развития уголовного права Республики Беларусь идея
особой охраны ребенка от преступных посягательств как наиболее
значимой социальной ценности развивалась постепенно и в тесном
единстве с обеспечением более мягких подходов к детям как субъектам
преступлений. Системную реализацию она получила в Российском
Уложении
о
наказаниях
уголовных
и
исправительных
1845
г.,
действовавшем и на территории Беларуси, а затем и развитие – в
Уголовном
уложении
1903
г.
В
указанных
уголовных
законах
прослеживается систематизация преступлений против ребенка и их
классификация по субъекту, то есть по лицам, обязанным заботиться о
ребенке и воспитывать его.
Достижения дореволюционного российского законодателя в сфере
уголовно-правовой охраны ребенка были обоснованно учтены при
организационно-структурном построении норм ныне действующего УК
Республики Беларусь.
2. Международным сообществом внимание к проблеме уголовноправовой охраны ребенка было обращено в начале ХХ века. Но
международные
документы
указанного
предназначения
фактически
закрепили уже сложившиеся к моменту их принятия в странах, в том числе
и Беларуси, подходы, в соответствии с которыми ребенок признавался
особым объектом уголовно-правовой охраны. С учетом того, что
уголовное законодательство Беларуси в современных условиях, как это
следует из ч. 3 ст. 1 УК, принятого в 1999 г., основывается на Конституции
Республики
Беларусь
и
общепризнанных
принципах
и
нормах
международного права, большое значение приобретает оценка уровня
имплементации
международно-правовых
норм
в
национальное
216
законодательство.
И
применительно
к
рассматриваемой
сфере
исследования можно констатировать, что большинство требований
относительно криминализации деяний, направленных против ребенка,
содержащихся в международных соглашениях, участницей которых
является Республика Беларусь, имплементированы в национальное
законодательство. Но белорусский законодатель при регламентации
особенностей ответственности за посягательства на ребенка, чаще всего
использует способ включения ребенка как потерпевшего в качестве
квалифицирующего признака в отдельные, так называемые общие составы
преступлений. На наш взгляд, такой подход далеко не всегда отвечает
уровню имплементации в УК норм международного права, поскольку
целый ряд признаков деяний, направленных против ребенка, оказывается
за пределами уголовно-правовой сферы. Не достигнута оптимальная
имплементация указанных норм и в части вообще признания преступными
некоторых деяний, при совершении которых может быть причинен
ребенку существенный вред (передача органов ребенка за вознаграждение,
использование ребенка на принудительных работах, использование детей в
противозаконном производстве наркотических средств, психотропных
веществ, их аналогов и торговле ими, незаконные арест, задержание или
тюремное заключение, жестокое обращение с ребенком).
3.
На
основе
научного
анализа
понятия,
содержания
и
классификации объектов преступления сделаны следующие выводы
относительно видового и непосредственных объектов преступлений,
направленных против ребенка:
обосновано, что ребенок как общепризнанная на мировом уровне
особо охраняемая ценность должен рассматриваться как самостоятельный
видовой объект, понимаемый как слагаемое системы более высокого
уровня, в качестве которой выступает родовой объект преступлений,
объединенных в разделе VII УК «Преступления против человека». Однако
в целях сохранения сложившегося подхода к структурированию данного
217
раздела предлагается главу 21 УК Республики Беларусь назвать
«Преступления против интересов ребенка и семьи», рассматривая
«интересы ребенка» как обобщенный феномен, подлежащий уголовноправовой охране. Такой подход в большей мере будет отвечать
требованиям системности в классификации объектов по вертикали и иметь
значение для совершенствования систематизации и структуризации
преступлений,
направленных
против
ребенка,
адекватной
оценки
характера и степени их общественной опасности в системе преступлений
против человека, а также в системе иных преступлений, причиняющих
вред ребенку, для обеспечения разумного баланса в установлении и
применении уголовно-правовых санкций за указанные посягательства;
предложено определить понятие «интересы ребенка» как объективно
существующие жизненные потребности и законодательно закрепленные
права, соответствующие общепринятым в обществе требованиям по
нормальному развитию ребенка и формированию его как личности. Данное
понятие позволит более четко определить непосредственные объекты
преступлений, включенных в главу 21 УК и направленных против ребенка;
при
определении
непосредственных
объектов
рассматриваемых
преступлений следует отдать предпочтение международно-правовым
оценкам и на основе их признать таковыми:
полноценное
соответствующее
и
гармоничное
развитие
нравственно-правовым
личности
ценностям
ребенка,
общества
и
государства (ст. 172 и 173 УК);
выживание,
здоровое
развитие
и
благополучие
ребенка,
обеспечиваемые удовлетворением его имущественных интересов (ст. 174
УК);
имущественное благополучие и его гармоничное и здоровое развитие
(ст. 176 УК);
полноценное физическое, психическое, духовное и нравственное
развитие ребенка (ст. 177 УК);
218
наилучшие интересы ребенка, которые должны учитываться в
первостепенном порядке (ст. 1771 УК);
право ребенка знать своих родителей, право на их заботу и право на
сохранение своей индивидуальности (ст. 180 УК);
интересы ребенка могут иметь статус как видового, так и
непосредственного объекта отдельных преступлений, если их понимать
как объективно существующие жизненные потребности и законодательно
закрепленные
права,
соответствующие
общепринятым
в
обществе
требованиям по нормальному развитию ребенка и формированию его как
личности.
4. На основе системного и комплексного анализа норм УК
Республики Беларусь разработаны научно-практические рекомендации по
совершенствованию правового регулирования уголовной ответственности
за преступления, направленные против ребенка, в том числе:
4.1.
вытекающие
из
определения
видового
и
основного
непосредственного объектов рассматриваемых преступлений предложения
формально-логического и системно-структурного характера:
а) о новом названии главы 21 УК – «Преступления против ребенка и
семьи»;
б) об исключении из этой главы статей 178 «Разглашение врачебной
тайны» и 179 «Незаконные собирание либо распространение информации
о
частной
жизни»
как
не
соответствующих
видовому
объекту
объединенных в главе 21 преступлений;
в)
о
перенесении
предусмотренного
расположенного
в
в
ст.
главе
в
главу
169
20
УК
УК
21
УК
состава
«Развратные
«Преступления
преступления,
действия»,
против
ныне
половой
неприкосновенности или половой свободы»;
г) о криминализации неисполнения или ненадлежащего исполнения
обязанностей по воспитанию ребенка и включении данного состава
преступления в главу 21 УК;
219
д) о формулировании самостоятельного состава преступления –
«склонение ребенка к потреблению наркотических средств, психотропных
веществ или их аналогов» с помещением его в главу 21 УК и
дифференциацией ответственности в зависимости от возраста ребенка
(несовершеннолетний и малолетний);
е) о формулировании самостоятельного состава преступления –
торговля детьми с включением его в главу 21 УК;
ж) о восполнении пробельности уголовного закона, то есть тех
статей УК, в которых несовершеннолетний или малолетний вообще не
предусмотрены в качестве квалифицирующих признаков. Это – ст. 132
(вербовка, обучение, финансирование и использование наемников), ст. 145
(доведение до самоубийства), ст. 149 (умышленное причинение менее
тяжкого телесного повреждения), ст. 163 (принуждение к даче органов или
тканей для трансплантации), ст. 183 (незаконное лишение свободы), ст.
328 (незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ,
их прекурсоров и аналогов), ст. 332 (организация либо содержание
притонов для потребления наркотических средств, психотропных веществ
или иных одурманивающих средств), ст. 339 (хулиганство), ст. 394
(принуждение к даче показаний), ст. 397 (заведомо незаконные задержание
или
заключение
под
стражу),
ст.
404
(принуждение
свидетеля,
потерпевшего или эксперта к отказу от дачи показаний или заключения
либо к даче ложных показаний или заключения);
з)
о
введении
в
ряде
статей
УК,
в
которых
имеется
квалифицирующий признак – совершение преступления в отношении
несовершеннолетнего
–
дополнительной
части
с
указанием
на
«совершение преступления в отношении малолетнего» как особо
квалифицирующего признака (ст. 146, 154, 158, 170, 171, 171 1, 181, 1811,
291, 331, 343 УК). Это позволит обеспечить последовательность закона в
оценке
общественной
опасности
деяний
и
дифференциации
220
ответственности за их совершение в зависимости от того, был ли ребенок
несовершеннолетним или малолетним.
4.2. В части совершенствования законодательной конструкции
отдельных составов преступлений, направленных против ребенка вносятся
предложения:
а) о включении в ч. 3 ст. 172 УК «Вовлечение несовершеннолетнего
в совершение преступления» квалифицирующего признака – «вовлечение
несовершеннолетнего в преступную организацию». Отсутствие его в
настоящей редакции данной нормы является законодательным пробелом,
вследствие чего вовлечение в указанное преступное формирование может
повлечь более мягкие юридические последствия, чем вовлечение в
организованную преступную группу;
б) о приведении в соответствие ст. 174 УК «Уклонение родителей от
содержания
детей
либо
от
возмещения
расходов,
затраченных
государством на содержание детей, находящихся на государственном
обеспечении» со ст. 140 КоБС, согласно которой суд, исходя из интересов
ребенка, вправе обязать бывшего усыновителя выплачивать средства на
содержание ребенка;
в) о включении в качестве альтернативной формы уклонения
родителей от возмещения расходов, затраченных государством на
содержание
детей,
находящихся
на
государственном
обеспечении,
появления на работе в состоянии алкогольного, наркотического или
токсического
опьянения,
препятствующего
лицу
выполнять
профессиональные обязанности;
г) о формулировании состава злоупотребления правами опекуна или
попечителя (ст. 176 УК) как формального, предусмотрев в качестве
альтернативных
преступных
деяний
использование
опеки
или
попечительства из корыстных или иных личных побуждений, а также
умышленное оставление подопечного без надзора или необходимой
221
помощи, создающее угрозу для ребенка оказаться в социально опасном
положении;
д) о совершенствовании редакции ст. 1771 «Незаконные действия по
усыновлению (удочерению) детей» в части расширения как сферы
деятельности по устройству детей, оставшихся без попечения родителей,
так и субъектного состава данного преступления, что вытекает из логики
предусмотренных в брачно-семейном законодательстве императивов;
е) об исключении из ч. 1 ст. 3431 УК Республики Беларусь указания
на
цели
распространения
или
рекламирования
применительно
к
изготовлению предметов порнографического характера с изображением
заведомо несовершеннолетнего;
ж) о восстановлении в ст. 173 УК указания на вовлечение
несовершеннолетнего
в
совершение
действий,
связанных
с
использованием материалов или предметов порнографического характера,
и введении в УК самостоятельного состава преступления – использование
несовершеннолетнего для изготовления порнографических материалов или
предметов порнографического характера с его изображением;
з) с учетом прогрессирующей тенденции совершения преступлений,
направленных против половой неприкосновенности детей, их родителями
либо
лицами,
«Изнасилование»,
их
заменяющими,
167
предлагается
«Насильственные
в
действия
статьи
166
сексуального
характера», 168 «Половое сношение и иные действия сексуального
характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста», 169
«Развратные действия», 171 «Использование занятия проституцией или
создание условий для занятия проституцией» ввести квалифицирующий
признак – «совершение преступления родителем, педагогом или иным
лицом, на которое возложены обязанности по воспитанию ребенка».
222
Сформулированные автором выводы и предложения в основном
касаются совершенствования уголовного законодательства Республики
Беларусь. Поэтому они могут быть реализованы в законотворческой
практике, в частности, при подготовке проектов законов о внесении
изменений
и
дополнений
в
УК
Республики
Беларусь
(справка
Национального центра законодательства и правовых исследований
Республики Беларусь), а также при принятии соответствующих законов
Парламентом Республики Беларусь (справка Постоянной комиссии Палаты
представителей
Национального
собрания
Республики
Беларусь
по
законодательству).
Выводы и предложения диссертанта внедрены в учебный процесс
Учреждения образования «Государственный институт управления и
социальных технологий БГУ» (справка), а также Учреждения образования
«Белорусский
государственный
университет»
(справка).
Выводы,
сделанные в контексте правовой оценки преступлений, направленных
против ребенка, и предложения по совершенствованию уголовноправового регулирования ответственности за их совершение, внедрены в
практику Учреждения образования «Гимназия № 42 г. Минска лауреата
Нобелевской премии Ж.И. Алфёрова» (справка).
Вывод
диссертанта
несовершеннолетнего
в
относительно
совершение
квалификации
преступления,
не
вовлечения
требующей
дополнительного вменения ч. 5 ст. 16 УК в тех случаях, когда действия
виновного выражались в подстрекательстве несовершеннолетнего к
совершению
конкретного
преступления,
может
быть
использован
Пленумом Верховного Суда Республики Беларусь при внесении корректив
в постановление от 28.06.2002 № 3 «О судебной практике по делам о
преступлениях несовершеннолетних».
Научно
обоснованные
позиции
автора
относительно
таких
общетеоретических проблем, как понятие и классификация объектов
преступления, понятие и значение систематизации уголовно-правовых
223
норм, понятие и основание криминализации общественно опасных деяний,
могут быть использованы в научно-исследовательской работе (справка
НЦЗПИ).
Исследуемое
объемным
научное
спектром
разработке.
В
направление
научных
частности,
проблем,
автором
в
характеризуется
подлежащих
условиях
весьма
дальнейшей
решения
задач
совершенствования уголовно-правовых санкций в целях их оптимизации
проведена работа по системной оценке санкций, установленных в УК за
преступления, непосредственно направленные против ребенка, а также за
иные
преступления,
которыми
причиняется
вред
ребенку
как
потерпевшему, при этом использован и оценен законотворческий опыт
других государств. Однако весьма большой объем диссертации не
позволил включить в нее полученные выводы по данной проблеме.
Большое значение, на наш взгляд, имеет дальнейшее исследование
практики применения санкций, установленных за рассматриваемые
преступления.
В Республике Беларусь, в отличие от ряда государств ближнего
зарубежья и, прежде всего, Российской Федерации,
пока
отсутствуют
исследования, посвященные конкретным преступлениям, направленным
против ребенка. В качестве исключения можно лишь назвать начало
исследований
в
рамках
магистерской
диссертации,
посвященной
уклонению родителей от содержания детей либо от возмещения расходов,
затраченных государством на содержание детей, находящихся на
государственном обеспечении (ст. 174 УК). Сказанное, несомненно,
касается перспектив дальнейшего развития данного научного направления
по пути углубления и конкретизации исследований.
224
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ И УСЛОВНЫХ ОБОЗНАЧЕНИЙ
БССР
Белорусская Советская Социалистическая Республика
ВЦИК
Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет
КоБС
Кодекс о браке и семье
КоАП
Кодекс об административных правонарушениях
ООН
Организация объединённых наций
РФ
Российская Федерация
СЗ
Собрание законов и распоряжений Рабоче-крестьянского
Правительства Белорусской Социалистической Советской
Республики; Собрание законов, указов Президиума
Верховного Совета Белорусской ССР, постановлений и
распоряжений Совета Министров Белорусской ССР
СНК
Совет народных комиссаров
СССР
Союз Советских Социалистических республик
ТК
Трудовой кодекс
УК
Уголовный кодекс
ЦИК
Центральный Исполнительный Комитет
225
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аверьянов А.Н Системное познание мира: методологические
проблемы. М.: Изд-во политической литературы, 1985. 263 с.
2. Абидова Л.Б. Злостное уклонение от уплаты средств на
содержание детей: дисс. на соиск. уч. степ. канд. юрид. наук. Ставрополь,
2009.
3. Андреев В.Л. Интересы семьи и несовершеннолетних как объект
уголовно-правовой охраны: автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. юрид.
наук. Санкт Петербург, 2011. 27 с.
4. Анощенкова С.В., Петрикова С.В. Преступления против семьи и
несовершеннолетних: учебн. пособие. Саранск, 2007.
5. Архив суда Ленинского района г. Минска (2008 – 2010 г.).
6. Архив суда Центрального района г. Минска (2008 – 2010 г.).
7. Архив суда Фрунзенского района г. Минска (2008 – 2010 г.).
8. Архив Минского городского суда (2010 г.).
9. Архив Минского областного суда (2011 г.).
10. Бабий Н.А. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть:
учебник. Минск: ГИУСТ БГУ, 2010. 663 с.
11.
Багрий-Шахматов
Л.В.
Социально-правовые
проблемы
уголовной ответственности и форм ее реализации: учебное пособие.
Одесса: Одесская национальная юридическая академия, 2000. 565 с.
12. Банщикова С.Л. Ненадлежащее воспитание ребенка родителями //
Вопросы ювенальной юстиции. 2011. № 1. С. 8-9.
13. Барков А.В. Концептуальные основы Уголовного кодекса
Республики Беларусь 1999 года // Юстиция Беларуси. 1999. № 4. С. 23-28.
14. Басецкий И.И. Преступление и уголовный проступок // Вестник
Академии МВД Республики Беларусь. 2007. № 2. С. 247-249.
15. Беккария Ч. О преступлениях и наказаниях. М.: Фирма «Стелс»,
1995. 304 с.
226
16. Белов В.Ф. Преступления против семьи и несовершеннолетних.
М., 2002.
17. Беляев Н.А. Цели наказания и средства их достижения в
исправительно-трудовых учреждениях. Л., 1963. 146 с.
18. Бельцов Д.В. Уголовная ответственность за преступления
несовершеннолетних и против несовершеннолетних: дисс. на соиск. уч.
степ. канд. юрид наук. Н.Новгород, 2008. 233 с.
19. Бойко А.И. Система и структура уголовного права: в З т. Том 1:
Системология и структурализм в современной познавательной культуре.
Ростов н/Д.: Изд-во ЮФУ, 2007. 448 с.
20.
Боровиков
В.Б.
Преступления
против
семьи
и
несовершеннолетних. М., 1998.
21.
Боровиков
несовершеннолетних
в
В.
Ответственность
занятие
проституцией
за
//
вовлечение
Социалистическая
законность. 1992. № 12. С. 12-17.
22.
Боровиков
В.
Ответственность
за
вовлечение
несовершеннолетних в потребление средств, влекущих одурманивание //
Советская юстиция. 1991. № 8. С. 9-10.
23.
Боровиков
В.Б.
Преступления
против
семьи
и
несовершеннолетних: лекция. М.: ЦИИ НМОКП МВД России, 2000. 33 с.
24. Брускин Г. Ответственность за вовлечение несовершеннолетних в
пьянство и другое антиобщественное поведение // Социалистическая
законность. 1975. № 10. С. 60-61.
25. Былинкина А., Гуковская Н. Активизировать борьбу с
вовлечением
несовершеннолетних
в
преступную
деятельность
//
Социалистическая законность. 1970. № 6. С. 25-28.
26. Ветров Н.И. Охрана интересов семьи уголовно-правовыми
средствами. М.: Знание, 1990. 80 с.
27. Вилке А.Я. Вовлечение несовершеннолетних в пьянство:
уголовно-правовые
и
криминологические
проблемы
//
Проблемы
227
совершенствования борьбы органов внутренних дел с пьянством и
алкоголизмом. М., 1988. С. 22-27.
28.
Винокуров
В.Н.
Интересы
как
способ
конкретизации
непосредственного объекта преступления // Журнал российского права.
2009. № 5. С. 85-92.
29. Винокуров В.Н. Три аспекта понимания объекта преступления //
Правоведение. 2010. № 3. С. 112-122.
30. Вiшнеускi А.Ф. Гiсторыя дзяржавы i права Беларусi (IX – пачатак
XX ст.). Мн., 1996. 205 с.
31. Вiшнеускi А.Ф., Вишнеуская И.У. Гiсторыя дзяржавы i права
Беларусi. Мiнск: Фiл Серв Плюс, 2000. 134 с.
32. Вишневский А.Ф., Горбаток Н.А., Кучинский В.А. Общая теория
государства и права: учебник. Минск: «Интегралполиграф», 2009. 552 с.
33. Всемирная декларация об обеспечении выживания, защиты и
развития детей: принята ООН 30 сентября 1990 г. // Права человека:
международно-правовые документы и практика их применения. В 4 т. Т. 2
/ сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. 824 с.
34. Всеобщая декларация прав человека: принята и провозглашена
резолюцией 217 А (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 г.
// Права человека: международно-правовые документы и практика их
применения. В 4 т. Т. 1 / сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. 816
с.
35. Галахова А. Ответственность за вовлечение несовершеннолетних
в пьянство. // Советская юстиция. 1975. № 16. С. 16-17.
36.
Гальперин
И.М.
Уголовная
политика
и
уголовное
законодательство // Основные направления борьбы с преступностью / под
ред. И.М. Гальперина, В.И. Курляндского. М.: Юридическая литература,
1975. 176 с.
37. Гальперин И.М. Предмет уголовной политики и основные
направления ее изучения. Основные направления борьбы с преступностью
228
/ под ред. И.М. Гальперина, В.И. Курляндского. М.: Юридическая
литература, 1975. 176 с.
38. Гальперин И.М. Наказание: социальные функции, практика
применения. М.: «Юридическая литература», 1983. 208 с.
39. Ганаева Е.Э. Уголовно-правовая охрана прав и свобод
несовершеннолетних: автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. юрид. наук.
Москва, 2007. 26 с.
40. Гельфер М.А. Объект преступления. М: Юриздат, 1960.
41. Герцензон А.А. Об Основах уголовного законодательства Союза
ССР и союзных республик. М.: Юриздат, 1959. 56 с.
42. Горелик И.И. Уголовное право БССР. Часть Особенная. Глава 4.
Преступления против личности / под ред. И.С. Тишкевича. Минск:
Вышэйшая школа, 1978. 384 с.
43. Гордейчик А.А. Уголовно-правовые и криминологические
проблемы борьбы с преступлениями против семьи и несовершеннолетних:
дисс. на соиск. уч. степ. канд. юрид. наук. – Хабаровск, 2009.
44.
Гуль
Н.В.
Уголовная
ответственность
за
неисполнение
обязанностей по воспитанию несовершеннолетних // Журнал Российского
права. 2005. № 3. 159-163.
45. Гутиева И.Г. Уголовная ответственность за преступления,
посягающие
на
нормальные
условия
содержания
и
воспитания
несовершеннолетних: дисс. на соиск. уч. степ. канд. юрид. наук. Ростов-на
Дону, 2009. 166 с.
46. Дагель П.С. Условия установления уголовной наказуемости //
Правоведение. 1975. № 4. С. 67-74.
47. Даньшин И.Н. Преступления против общественной безопасности,
общественного порядка и здоровья населения: учебное пособие. М., 1970.
172 с.
229
48. Декларация прав ребенка: принята Генеральной Ассамблеей
ООН
20
ноября
1959
г.
//
Электронный
ресурс:
http://www.un.org/russion/document/ declarat/childdec.htm.
49. Демидов Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве
М.: Юридическая литература, 1975. 182 с.
50. Денисова А., Малков В. Системность и комплексный подход в
правотворчестве (на примере уголовного права) // Уголовное право. 2005.
№ 3. С. 124-127.
51. Дзуцев И.К. Совершенствование практики применения уголовноправовых норм о защите семьи и детства: учеб. пособие. М.: МаксПресс,
2004.
52. Дзуцев И.К. Уголовно-правовые аспекты противодействия
криминальному влиянию на несовершеннолетних: автореферат дисс. на
соиск. уч. степ. канд. юрид. наук. М.: Академия управления МВД России,
2004. 23 с.
53. Довнар Т.И., Шелкопляс В.А. Уголовное право феодальной
Беларуси (XV – XVI в.). Мн.: БГУ, 1995. 97 с.
54. Доунар Т.I., Сатолин У.М., Юхо Я.А. Статут Вялiкага княства
Лiтоускага 1566 года. Мн.: Тесей, 2003. 350 с.
55. Дорош Л.В. К вопросу о видах наказания за злостный неплатеж
алиментов
на
содержание
детей
//
Проблемы
социалистической
законности. Харьков, 1985. Вып. 16. С. 143-146.
56. Дорош Л.В. Уголовная ответственность за злостное уклонение от
платежа алиментов на содержание детей: автореф. дисс. на соиск. степ.
канд. юрид. наук. Харьков: Хар.ЮИ, 1982. 18 с.
57. Дубинина Ж., Сивицкая В. Дети под защитой государства //
Юстыцыя Беларусi. 2011. № 3. С. 26-28.
58. Дурманов Н.Д. Уголовное законодательство Союза ССР и
союзных республик // Советское государство и право. 1959. № 7. С. 84-95.
230
59.
Евангуловъ
утвержденное
22
Г.Г.
марта
Уголовное
1903
г.).
уложение
(ВЫСОЧАЙШЕ
С.-Петербургъ:
Издательство
юридического книжного склада «Право», 1903. 400 с.
60. Ермолаев А.В. Роль уголовного закона в охране семьи. М.: Издво «Юрлитинформ, 2009. 179 с.
61. Ефимов М.А. Борьба с преступлениями против общественного
порядка, общественной безопасности и здоровья населения. Минск:
Издательство «Вышэйшая школа», 1971. 234 с.
62. Женевская Декларация прав ребенка, принятая Лигой Наций в
1924 г. // Электронный ресурс: http:www.google.by.
63.
Жукова
несовершеннолетних
Р.,
Полянов
в
преступную
М.
Борьба
деятельность
с
вовлечением
и
пьянство
//
Социалистическая законность. 1973. № 4. С. 28-30.
64. Журавлев М., Журавлева Е. Системность законодательства как
условие обеспечения законности в борьбе с преступностью // Уголовное
право. 2009. № 6. С. 107-112.
65. Завидов Б.Д. Общественно опасные последствия и их значение
для квалификации преступлений (научно-практический и аналитический
комментарий уголовного законодательства России) // Электронная база
нормативных правовых актов «КонсультантПлюс: Россия». Технология
3000 [Электронный ресурс]. Мн.: ООО «ЮрСпектр», 2008.
66. Загородников Н.И. Объект преступления // Ученые, научные
школы и идеи: юбилейный сборник научных трудов. М.: МЮИ МВД
России, 1995. С. 3-19.
67. Загородников Н.И. Советская уголовная политика и деятельность
органов внутренних дел: учебное пособие. М.: Московская высшая школа
милиции МВД СССР, 1979. 100 с.
68. Замосковцев П.В. Некоторые вопросы системы Особенной части
советского уголовного законодательства // Сибирские юридические
записки. Омск-Иркутск, 1971.
231
69. Зарипова Г. Противодействие преступлениям в отношении
несовершеннолетних // Законность. 2011. № 1. С. 35-38.
70. Здравомыслов А.Г. Потребности. Интересы. Ценности. М.: Издво политической литературы, 1986. 224 с.
71. Зиядова Д. Вовлечение школьников в преступную деятельность //
Законность. 2002. № 2. С. 37-40.
72. Злобин Г.А. Основания и принципы уголовно-правового запрета
// Советское государство и право. 1980. № 1. С. 70-76.
73. Зубкова В.И. Уголовное наказание и его социальная роль: теория
и практика. М.: Изд-во Норма, 2002. 304 с.
74. Иванов В.Д. Уголовное право. Особенная часть. Ростов на Дону,
2002.
75. Иванцова Н. О совершенствовании уголовного законодательства
// Законность. 2009. № 3. С. 31-34.
76. Бикеев И., Ибрагимов З. Неисполнение
обязанностей по
воспитанию несовершеннолетнего // Законность. 2010. № 3. С. 43-45.
77.
Игнатов
А.Н.
Уголовный
закон
охраняет
права
несовершеннолетних. М.: «Юридическая литература», 1971. 84 с.
78. Ильин Е.П. Мотивация и мотивы. Санкт-Петербург-МоскваХарьков-Минск: Питер, 2000. 508 с.
79. История государства и права Белорусской ССР (в двух томах), т.
1 (1917 – 1936 г.). Мн.: «Наука и техника», 1970. 608 с.
80. Каплунов В., Широков В. Уголовно-правовая охрана детства //
Законность. 2007. № 8. С. 46-48.
81.
Карпец
И.И.
Наказание.
Социальные,
правовые
и
криминологические проблемы. М.: «Юрид.лит», 1973. 228 с.
82. Керимов Д.А. Методология права: предмет, функции, проблемы
философии права. М.: Аванта, 2000. 559 с.
232
83. Багаутдинов Ф., Киршин В. Дифференциация уголовной
ответственности
за
преступления
против
несовершеннолетних
//
Законность. 2010. № 4. С. 32-35.
84. Кладков А., Суспицына Т. Вовлечение несовершеннолетнего в
совершение преступления и иных антиобщественных действий (ст. 150,
151 УК РФ) // Уголовное право. 2002. № 3.
85. Козлов А.П. Уголовно-правовые санкции. Красноярск: Изд-во
Красноярского ун-та, 1989. 171 с.
86.
Колченогова
О.П.
Особенности
криминологической
характеристики преступности несовершеннолетних // Вестник Академии
МВД Республики Беларусь. 2005. № 2. С. 161-165.
87. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации
(постатейный),
издание,
(2-е
исправленное,
переработанное
и
дополненное) / под ред. А.И. Чучаева. «КОНТРАКТ», «ИНФРА-М», 2010 //
Электронная база нормативных правовых актов «КонсультантПлюс:
Россия». Технология 3000 [Электронный ресурс]. Мн.: ООО «ЮрСпектр»,
2010.
88. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации
(постатейный)
/
под
ред.
С.В.
Дьякова,
Н.Г.
Кадникова.
М.:
Юриспруденция, 2008. 841 с.
89. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации.
Издание 4-е. переработанное и дополненное / отв. редактор А.И. Рарог. М.:
«Проспект», 2006. 662 с.
90. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации
(постатейный) / под ред. Г.А. Есакова. М: «Проспект», 2010 // Электронная
база
нормативных
правовых
актов
«КонсультантПлюс:
Россия».
Технология 3000 [Электронный ресурс]. Мн.: ООО «ЮрСпектр», 2010.
91. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации
(постатейный) (Бриллиантов А.В., Долженкова Г.Д., Иванова Я.Е. [и др.]) /
под ред. А.В. Бриллиантова. М.: «Проспект», 2010. // Электронная база
233
нормативных правовых актов «КонсультантПлюс: Россия». Технология
3000 [Электронный ресурс]. М.: ООО «ЮрСпектр», 2010.
92. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации
(постатейный) (4-е издание, переработанное и дополненное) / под ред. А.А.
Чекалина, В.Т. Томина, В.В. Сверчкова. «Юрайт-Издат», 2007) //
Электронная база нормативных правовых актов «КонсультантПлюс:
Россия». Технология 3000 [Электронный ресурс]. Мн.: ООО «ЮрСпектр»,
2007.
93. Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР (изд. второе, доп. и
перераб. / отв. ред. Ю.Д. Северин. М.: «Юридическая литература», 1985.
528 с.
94. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. 7-е
изд. / отв. ред. В.М. Лебедев. М.: Юрайт-Издат., 2002. 902 с.
95. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. 4-е
изд. / отв. ред. А.А. Чекалин. М.: Юрайт, 2007. 1264 с.
96. Конвенция по защите детей и сотрудничеству в отношении
международного усыновления: заключена в Гааге 29 мая 1993 г. //
Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2003. № 51.
97. Конвенция о правах ребенка: принята резолюцией 44/25
Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1989 г. // Права человека:
международно-правовые документы и практика их применения. В 4 т. Т. 2
/ сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. 824 с.
98. Конвенция о борьбе с торговлей людьми и с эксплуатацией
проституции третьими лицами: утв. резолюцией 317 (IV) Генеральной
Ассамблеи ООН от 2 декабря 1949 г. // Права человека: международноправовые документы и практика их применения. В 4 т. Т. 1 / сост. Е.В.
Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. 816 с.
99. Конституция Республики Беларусь 1994 года (с изменениями и
дополнениями, принятыми на республиканских референдумах 24 ноября
1996 г. и 17 октября 2004 г.). Минск: Амалфея, 2005. 48 с.
234
100.
Концепция
совершенствования
системы
мер
уголовной
ответственности и порядка их исполнения: утв. Указом Президента
Республики Беларусь от 23 декабря 2010 г. № 672 // Национальный реестр
правовых актов Республики Беларусь. 2011. № 1.
101. Концепция национальной безопасности Республики Беларусь:
утв. Указом Президента Республики Беларусь от 09 ноября 2010 г. № 575 //
Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2010. № 276.
102. Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны.
М: Академия МВД СССР, 1980. 248 с.
103. Коробеев А.И. Уголовная наказуемость общественно опасных
деяний (основания установления, характер и реализация в деятельности
органов внутренних дел): учебное пособие. Хабаровск: Хабаровская
высшая школа МВД СССР, 1986. 80 с.
104. Кошаева Т., Гуль Н. Проблемы ответственности за злостное
уклонение от уплаты средств на содержание детей и применения ч. 1 ст.
157
УК
РФ
//
Электронная
база
нормативных
правовых
актов
«КонсультантПлюс: Россия». Технология 3000 [Электронный ресурс]. Мн.:
ООО «ЮрСпектр», 2009.
105. Криминология: учеб.пособие / науч.ред. Н.Ф. Кузнецова. 2-е
изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2010. 496 с.
106. Кругликов Л., Скрипченко Н. Постановление Пленума
Верховного Суда РФ «О судебной практике применения законодательства,
регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания
несовершеннолетних // Уголовное право. 2012. № 1. С. 40-44.
107.
Крылова
Н.Е.,
Серебренникова
А.В.
Уголовное
право
современных зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии):
учеб. пособие. М.: Зерцало, 1997. 192 с.
108. Кузнецов А.В. Уголовное право и личность. М.: Юридическая
литература, 1977. 168 с.
235
109. Кузнецов И.Н., Шелкопляс В.А. История государства и права
Беларуси. Минск: Дикта, 1999. 272 с.
110. Кузнецов И.Н., Шелкопляс В.А. История государства и права
Беларуси: пособие для студентов высших учебных заведений. Минск:
Тесей, 2004. 319 с.
111. Кузнецова Н.Ф. Эффективность уголовного закона и ее значение
в борьбе с преступностью // Вестник Московского университета. Серия 11
«Право». 1974. № 2. С. 11-22.
112. Кузнецова Н.Ф. Значение общественной опасности деяний для
криминализации и декриминализации // Государство и право. 2010. № 6. С.
67-75.
113. Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: лекции
по спецкурсу «Основы квалификации преступлений» / научн. ред. и
предисл. академика В.Н. Кудрявцева. М.: Издательский дом «Городец»,
2007. 336 с.
114. Кузнецова Н.Ф. Избранные труды / предисл. В.Н. Кудрявцева.
СПб: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2003. 832 с.
115. Курганов С.И. Наказание: уголовно-правовой, уголовноисполнительный и криминологический аспекты. М.: Проспект, 2008. 191 с.
116. Курс советского уголовного права в шести томах / ред.
коллегия: А.А. Пионтковский, П.С. Ромашкин. В.М. Чхиквадзе. Часть
Особенная. Том VI. Преступления против государственного аппарата и
общественного порядка. Воинские преступления. М.: Наука, 1971. 560 с.
117. Курс советского уголовного права в шести томах. Часть Общая.
Том 11. Преступление. М.: Издательство «Наука», 1970. 516 с.
118. Курс советского уголовного права в шести томах. Том V.
Преступления против личности, ее прав. Хозяйственные преступления. М:
«Наука», 1971. 572 с.
236
119. Курс уголовного права в пяти томах. Том 1. Общая часть.
Учение о преступлении / под ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. М.:
Зерцало-М, 2002. 612 с.
120. Кухарук В. Спорные вопросы квалификации склонения к
употреблению психоактивных веществ // Уголовное право. 2007. № 1. С.
95-99.
121. Лазарев Э.Б. Вовлечение несовершеннолетнего в совершение
преступления: проблема определения объекта преступления // Российское
правосудие. 2009. № 10. С. 59-63.
122. Лановенко И.П., Барило Т.С., Бурчак Ф.Г. и др. Борьба с
вовлечением несовершеннолетних в преступную деятельность. Киев, 1986.
253 с.
123. Левушкин А.Н. Правовые последствия усыновления и тайны
усыновления. Российская юстиция. 2011. № 6. С. 24-27.
124. Лелеков В.А. О понятиях вовлечения несовершеннолетних в
преступление и преступную деятельность // Закон и право. 2009. № 4. С.
75-76.
125. Литвинова И.В. Уголовная ответственность за вовлечение
несовершеннолетних
в
совершение
преступлений
и
иные
антиобщественные действия: автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. юрид.
наук. Москва, 2008. 25 с.
126. Давтян Д., Лобанова Л. К вопросу о понятии «малолетний
потерпевший» и его уголовно-правовом значении // Уголовное право.
2010. – № 6. С. 31-34.
127. Лобанова Л. О «резервном» значении ст. 135 УК РФ //
Уголовное право. 2014. № 5. С. 69-71.
128. Лопашенко Н.А. Основы уголовно-правового воздействия:
уголовное право, уголовный закон, уголовно-правовая политика. СПб:
Изд-во «Юридический центр Пресс», 2004. 339 с.
237
129. Лопашенко Н.А. Уголовная политика. М.: Волтерс Клувер, 2009.
– 608 с.
130. Лукашов А.И., Саркисова Э.А. Уголовный кодекс Республики
Беларусь: сравнительный анализ и комментарий. Минск: Тесей, 2000. 672
с.
131. Лунеев В.В. Юридическая статистика: учебник, 2-е изд.,
перераб. и доп., с изм. М.: Юристъ, 2007. 394 с.
132. Лунеев В.В. Преступность ХХ века: мировые, региональные и
российские тенденции. М.: Норма, 1997. 394 с.
133. Макаров А.В. Уголовная ответственность за нарушение прав
несовершеннолетних: дисс. на соиск. уч. степ. канд. юрид наук. Москва,
2001. 178 с.
134.
Малинин
В.Б.,
Парфенов
А.Ф.
Объективная
сторона
преступления. СПб.: Изд-во юрид. ин-та, 2004. 301 с.
135. Малков В.П. Множественность преступлений и ее формы по
советскому уголовному праву. Казань: Изд-во Казанского ун-та. 1982. 174
с.
136.
Мамонтов
Л.
Наказание
за
подкидывание
ребенка
//
Социалистическая законность. 1941. № 4. С. 64-66.
137. Баландюк В.Н., Кузьмина А.С., Марков А.И., Панченко П.Н.
Эффективность борьбы с вовлечением несовершеннолетних в преступную
деятельность. Омск: Ом. ВШМ, 1985.
138.
Марогулова
несовершеннолетних
в
И.Л.
Ответственность
преступную
и
иную
за
вовлечение
антиобщественную
деятельность. Комментарий судебной практики за 1982 г. М., 1983. С. 95107.
139. Матюшенко М., Жость Н. Ответственность за вовлечение
несовершеннолетних
в
преступную
и
иную
деятельность // Советская юстиция. 1982. № 16. С. 6-7.
антиобщественную
238
140.
Марцев
А.И.
Уголовная
ответственность
и
общее
предупреждение. Омск, 1973. 168 с.
141. Марчук В.В. Новая редакция статьи 174 УК Республики
Беларусь (вопросы криминализации, пенализации и квалификации) //
Веснік Віцебскага дзяржаунага універсітэта. 2009. № 4. С. 37-43.
142.
Машинская
несовершеннолетних
Н.В.
по
Ответственность
уголовному
и
защита
законодательству
прав
Российской
Федерации. Архангельск, 2004.
143. Машинская Н.В. Эволюция уголовного законодательства в
области охраны несовершеннолетних от применения насилия в семье //
Вопросы ювенальной юстиции. 2009. № 2. С. 3-5.
144. Международный пакт о гражданских и политических правах:
принят резолюцией 2200 А (ХХI) Генеральной Ассамблеи ООН от 16
декабря 1966 г. // Права человека: международно-правовые документы и
практика их применения. В 4 т. Т. 1 / сост. Е.В. Кузнецова. Минск:
Амалфея, 2009. 816 с.
145. Международный пакт об экономических, социальных и
культурных правах: принят резолюцией 2200 А (ХХI) Генеральной
Ассамблеи ООН от 16 декабря 1966 г. // Права человека: международноправовые документы и практика их применения. В 4 т. Т. 1 / сост. Е.В.
Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. 816 с.
146.
Минимальные
стандартные
правила
Организации
Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении
несовершеннолетних (Пекинские правила): приняты резолюцией 40/33
Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1985 г. // Права человека:
международно-правовые документы и практика их применения. В 4 т. Т. 1
/ сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. 816 с.
147. Михайлова Л.П. Применение наказаний за злостное уклонение
от уплаты алиментов детям // Вестник Московского университета. Серия.
11 «Право». 1980. № 1. С. 47-51.
239
148. Морозов А.М. Уголовная ответственность за вовлечение
несовершеннолетних в совершение деяний, угрожающих их нормальному
развитию: дис. на соиск. уч. степ. канд. юрид. наук. Оренбург, 2003. 254 с.
149. Нагаева Н. Вовлечение несовершеннолетних в совершение
преступлений и антиобщественных действий // Уголовное право. 2011. №
3. С. 43-48.
150. Науково-практичний коментар до Кримiнального кодексу
Украiни / видп. ред. С.С. Яценко. Киiв: Полiграфкнига, 2002. 936 с.
151. Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса
Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное
толкование / под ред. Г.М. Резника. М: Волтерс Клувер, 2005. 927 с.
152. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу
Республики Беларусь, 2-е изд., с изменениями и дополнениями / под общей
ред. А.В. Баркова, В.М. Хомича. Минск: ГИУСТ БГУ, 2010. 1064 с.
153. Нечаева А.М. Защита интересов ребенка: семейно-правовые
предпосылки // Государство и право. 2010. № 6. С. 76-83.
154.
Никифоров
Б.С.
Объект
преступления
по
советскому
уголовному праву. М.: Гос. изд-во юридической литературы, 1960. 230 с.
155.
Новоселов
Г.П.
Учение
об
объекте
преступления:
методологические аспекты. М.: Издательство Норма, 2001. 199 с.
156. Ной И.С. Сущность и функции уголовного наказания в
Советском государстве. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1973. 193 с.
157.
О
введении
в
действие
Уголовного
кодекса
РСФСР:
постановление ВЦИК от 1 июня 1922 г. // СУ РСФСР. 1922. № 15. Ст. 153.
158. Об Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных
республик // Социалистическая законность. 1959. № 1. С. 7-12.
159. Обзор судебной практики по делам о злостном уклонении от
уплаты алиментов // Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1984. № 2. С. 1016.
240
160. Об изменениях в уголовном кодексе // СЗ БССР. 1924. № 24. Ст.
217.
161. Об изменениях в кодексах БССР в связи с изданием
постановления о ликвидации детской беспризорности и безнадзорности:
постановление ЦИК и СНК БССР от 08 сентября 1935 г. // СЗ БССР. 1935.
№ 34. Ст. 180.
162. Об утверждении проектов: 1) основные начала уголовного
законодательства Союза ССР и союзных республик; 2) основы уголовного
судопроизводства Союза ССР и союзных республик; 3) положение о
воинских преступлениях // СЗ СССР. 1924. № 24. Ст. 204.
163. Об утверждении и введении в действие Уголовного кодекса
Белорусской Советской Социалистической Республики: постановление
ЦИК БССР от 23 ноября 1928 г. // СЗ БССР. 1928. № 30. Ст. 287.
164.
О
внесении
дополнений
и
изменений
в
некоторые
законодательные акты Республики Беларусь: Закон Республики Беларусь
от 14 июля 2003 г. № 220-З // Национальный реестр правовых актов
Республики Беларусь. 2003. № 80.
165. О внесении изменений и дополнений в некоторые кодексы
Республики Беларусь по вопросам усиления ответственности за торговлю
людьми и иные связанные с ней правонарушения: Закон Республики
Беларусь от 04 мая 2005 № 15-З (ред. от 31.12.2006) // Национальный
реестр правовых актов Республики Беларусь. 2005. № 74.
166. О внесении дополнений и изменений в некоторые законы
Республики
Беларусь
по
вопросам
противодействия
нелегальной
миграции, распространению рабского труда, детской порнографии и
проституции: Закон Республики Беларусь от 10 ноября 2008 г. № 451-3 //
Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2008. № 277.
167. О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс
Республики
Беларусь
и
некоторые
другие
законодательные
акты
Республики Беларусь: Закон Республики Беларусь от 01 марта 1994 г. №
241
2827-XII (ред. от 31.12.2006) // Ведамасцi Вярхоўнага Савета Рэспублiкi
Беларусь. 1994. № 12.
168. О внесении дополнений и изменений в некоторые законы
Республики Беларусь по вопросам государственной защиты детей в
неблагополучных семьях: Закон Республики Беларусь от 05 января 2008 г.
№ 315-З (ред. от 04.01.2010) // Национальный реестр правовых актов
Республики Беларусь. 2008. № 14.
169. О внесении дополнений и изменений в некоторые законы
Республики Беларусь по вопросам защиты прав и законных интересов
детей: Закон Республики Беларусь от 15 июля 2010 г. № 166-З //
Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2010. № 83.
170. О внесении изменений и дополнений в некоторые законы
Республики
Беларусь
по
вопросам
уголовной
ответственности
и
оперативно-розыскной деятельности: Закон Республики Беларусь от 15
июля 2009 г. № 42-З // Национальный реестр правовых актов Республики
Беларусь. 2009. № 173.
171.
О
внесении
дополнений
и
изменений
в
некоторые
законодательные акты Республики Беларусь: Закон Республики Беларусь
от 14 июля 2003 г. № 220-З // Национальный реестр правовых актов
Республики Беларусь. 2003. № 80.
172. О дополнении Уголовного кодекса Белорусской ССР статьей
1221: Указ Президиума Верховного Совета БССР от 26 августа 1970 г. // СЗ
БССР. 1970. № 25.
173. О дополнительных мерах по государственной защите детей в
неблагополучных семьях: декрет Президента Республики Беларусь от 24
ноября 2006 г. № 18 // Национальный реестр правовых актов Республики
Беларусь. 2006. № 198.
174. О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних:
постановление ЦИК и СНК БССР от 17 апреля 1935 г. // СЗ БССР. 1935. №
17.
242
175. О мерах борьбы с хулиганством: постановление ЦИК и СНК
БССР от 10 апреля 1935 г. // СЗ БССР. 1935. № 17.
176. О президентской программе «Дети Беларуси» на 2001 – 2005
годы: Указ Президента Республики Беларусь от 24 мая 2001 г. № 281 //
Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2001. № 281.
177. Об авторском праве и смежных правах: Закон Республики
Беларусь от 17 мая 2011 г. № 262-З // Национальный реестр правовых
актов Республики Беларусь. 2011. № 60.
178. Об утверждении Положения о порядке передачи детей на
усыновление (удочерение) и осуществления контроля за условиями жизни
и воспитания детей в семьях усыновителей на территории Республики
Беларусь: постановление Совета Министров Республики Беларусь от 28
февраля 2006 г. № 290 (ред. от 23.07.2010) // Национальный реестр
правовых актов Республики Беларусь. 2006. № 39.
179. Обществоведение. 9 – 11 классы: 1500 понятий и терминов.
Минск: «Аверсэв», 2009. 208 с.
180. О некоторых вопросах усыновления (удочерения), установления
опеки, попечительства над детьми (вместе с Положением о порядке
международного
усыновления
(удочерения)
и
установления
международных опеки, попечительства над детьми: постановление Совета
Министров Республики Беларусь от 31 января 2007 г. № 122 (ред. от
23.07.2010) // Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь.
2007. № 40.
181. О некоторых мерах по противодействию торговле людьми:
декрет Президента Республики Беларусь от 9 марта 2005 г. № 3 //
Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2005. № 40.
182. О правах ребенка: Закон Республики Беларусь от 19 ноября 1993
г. № 2570-XII (ред. от 12.12.2013) // Национальный реестр правовых актов
Республики Беларусь. 2000. № 103.
243
183. О пресечении обращения порнографических изданий и торговли
ими: международная конвенция, заключенная в Женеве 12.09.1923 г.
(вступившая в силу для СССР с 8 июля 1935 г., для Республики Беларусь с
г.
25.12.1991
//
Электронный
ресурс:
panfilovsky.ru›pravo/ispolnitelnoe37608.html.
184. О применении судами законодательства при рассмотрении дел
об усыновлении (удочерении) детей: постановление Пленума Верховного
Суда Российской Федерации от 20 апреля 2006 г. № 8 // Бюллетень
Верховного Суда Российской Федерации. 2006. № 6. С. 2-10.
185.
О
судебной
несовершеннолетних:
практике
постановление
по
делам
Пленума
о
преступлениях
Верховного
Суда
Республики Беларусь от 28 июня 2002 г. № 3 (в ред. постановлений
Пленума Верховного Суда от 25.09.2003 № 11, от 28.09.2006 № 9 //
Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2002. № 83.
186. Осипов П.П. Теоретические основы построения и применения
уголовно-правовых санкций (аксиологические аспекты). Л.: Изд-во
Ленинградского ун-та, 1976. – 236 с.
187. Осипенко О.А. Уклонение родителей от обязанности по
материальному
обеспечению
детей:
уголовно-правовая
и
криминологическая характеристика // Вестник Академии МВД Республики
Беларусь. 2010. № 2. С. 44-46.
188. Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и
декриминализация / отв. редакторы В.Н. Кудрявцев, А.М. Яковлев. М.:
Наука, 1982. 304 с.
189. О судебной практике по делам об убийстве (ст. 139 УК):
постановление Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 17
декабря 2002 г. № 9 // Национальный реестр правовых актов Республики
Беларусь. 2003. № 8.
190.
О
судебной
практике
применения
законодательства,
регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания
244
несовершеннолетних:
постановление
Пленума
Верховного
Суда
Российской Федерации от 1 февраля 2011 г. № 1 // Бюллетень Верховного
Суда РФ. 2011. № 4. С. 2-10.
191. О судебной практике по делам об отказе в исках о лишении
родительских прав и о восстановлении в родительских правах (по
материалам обзора) // Судовы веснiк. 2009. № 4. С. 64-75.
192. Отечественное законодательство XI – XX веков. Часть П. ХХ
век / под ред. О.И. Чистякова. М.: Юристъ, 2000. 347 с.
193. Ашин А.А., Палий В.В. Чучаев А.И. Преступления против
несовершеннолетних. Владимир, 2009.
194. Пантюхина И.В. Злостное уклонение от уплаты средств на
содержание детей или нетрудоспособных родителей: уголовно-правовые и
криминологические проблемы: монография. Рязань, 2004.
195. Пантюхина И.В. Злостное уклонение от уплаты средств на
содержание детей или нетрудоспособных родителей: автореф. дисс. на
соиск. уч. степ. канд. юрид. наук. Рязань, 2004. 23 с.
196. Парканская З., Романов А. Когда родители не воспитывают
своих детей: (суд и быт) // Советская юстиция. 1941. № 20. С. 17-18.
197. Пенкрат В.И. Уголовно-правовая защита семьи в Республике
Беларусь: дисс. на соиск. уч. степ. канд. юрид. наук. Минск, 2003. 125 с.
198. Петросян О.Ш. Уголовная ответственность за изготовление и
оборот материалов или предметов с порнографическими изображениями
несовершеннолетних: дисс. на соиск. уч. степ. канд. юрид наук. М., 2005.
187 с.
199. Плаксина Т.А. Основания уголовно-правовых норм, уголовноправового
запрета,
криминализации:
понятие
и
соотношение
//
Государство и право. 2006. № 5. С. 41-47.
.
200. Полный курс уголовного права. В 5 т. / под ред. А.И.
Коробеева. Том 1. Преступление и наказание. СПб: Издательство
«Юридический центр Пресс», 2008. 1133 с.
245
201. Полный курс уголовного права. В 5 т. / под ред. А.И. Коробеева.
Том П. Преступления против личности. СПб.: Изд-во «Юридический центр
Пресс», 2008. 680 с.
202. Положение о порядке согласования процедуры международного
усыновления
и
взаимодействия
с
компетентными
организациями
иностранных государств в рамках данной процедуры: утв. постановлением
Совета Министров Республики Беларусь от 21 сентября 2004 г. № 1173 //
Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2004. № 154.
203. Положение о трудоустройстве родителей, обязанных возмещать
расходы, затраченные государством на содержание детей, находящихся на
государственном обеспечении: утв. постановлением Совета Министров
Республики Беларусь от 26 января 2007 г. // Национальный реестр
правовых актов Республики Беларусь. 2007. № 29.
204. Положение о порядке передачи детей на усыновление
(удочерение) и осуществления контроля за условиями жизни и воспитания
детей в семьях усыновителей на территории Республики Беларусь: утв.
постановлением Совета Министров Республики Беларусь от 28.02.2006 №
290 (ред. от 23.07.2010) // Национальный реестр правовых актов
Республики Беларусь. 2006. № 39.
205. Полубинская С.В. Цели уголовного наказания / отв. ред. И.И.
Карпец. М.: Наука, 1990. 138 с.
206. Пономарев П.Г. Уголовная ответственность за преступные
посягательства на семью и несовершеннолетних // Уголовное право. 2005.
№ 8. С. 33-40.
207. Послание Президента Республики Беларусь белорусскому
народу и Национальному собранию // Советская Белоруссия. 2011. 22
апреля.
208. Постановление Президиума Гомельского областного суда от
25.02.2008 // Судовы веснiк. 2008. № 2. С. 40-41.
246
209. Проблемы советской уголовной политики / отв. редактор А.И.
Коробеев. Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та, 1985. 194 с.
210. Примаченок А.А. Ответственность взрослых за правонарушения
несовершеннолетних. Минск: Издательство «Беларусь», 1976. 80 с.
211. Примаченок А.А. Ответственность родителей за воспитание
детей в семье: материал в помощь лекторам, преподавателям и слушателям
народных университетов. Минск: Знание, 1975. 20 с.
212.
Примаченок
А.А.
Совершенствование
уголовно-правовой
системы мер борьбы с правонарушениями несовершеннолетних. Минск,
Навука i тэхнiка. 1990. 272 с.
213. Пристанская О.В. Неисполнение обязанностей по воспитанию
несовершеннолетнего (ст. 156 УК РФ) // Энциклопедия уголовного права.
Т. 17. Преступления против семьи и несовершеннолетних. Спб.: Издание
профессора Малинина, 2011. 538 с.
214. Протокол о предупреждении и пресечении торговли людьми,
особенно женщинами и детьми, и наказании за нее, дополняющий
конвенцию Организации Объединенных Наций против транснациональной
организованной преступности: принят резолюцией 55/25 Генеральной
Ассамблеи ООН от 15 ноября 2000 г. // Права человека: международноправовые документы и практика их применения. В 4 т. Т. 1 / сост. Е.В.
Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. 816 с.
215. Прудникова Л.Б. Психолого-правовые аспекты процесса
усыновления в Российской Федерации // Российская юстиция. 2008. № 1.
С. 15-18.
216. Пудовочкин Ю.Е. Ответственность за преступления против
несовершеннолетних. СПб: Юридический центр Пресс, 2002. 320 с.
217. Пудовочкин Ю.Е. Ювенальное уголовное право: понятие,
структура, источники // Журнал российского права. 2002. № 3. С. 44-52.
247
218. Пудовочкин Ю., Чечель Г. Квалификация случаев вовлечения
несовершеннолетних в преступную группу // Российская юстиция. 2000. №
12. С. 37-38.
219. Путилов П.Н. Нормальное развитие несовершеннолетних как
объект уголовно-правовой охраны: автореферат дисс. на соиск. уч. степ.
канд. юрид. наук. Омск. 1999. 24 с.
220.
Пухтий
Е.Е.
Преступления
против
семьи
и
несовершеннолетних: вопросы техники конструирования составов и
дифференциации ответственности: автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд.
юрид. наук. Казань. 2004. 23 с.
221. Ретнева Н.И. Уголовная ответственность за торговлю людьми:
[монография] / под общ. ред. Э.А. Саркисовой. Мн.: Акад. МВД Респ. Беларусь,
2009. 151 с.
222. Ретнева Н.И. Вербовка в целях сексуальной эксплуатации и
вовлечение в занятие проституцией: проблемы квалификации и отграничения //
Вестник Академии МВД Республики Беларусь. 2009. № 1. С. 112-115.
223.
Решетникова
Г.А.
Уголовно-правовая
охрана
семьи
и
несовершеннолетних: дис. на соиск. уч. степ. канд. юрид. наук. Ярославль, 2004.
127 с.
224. Родовые ценности: интервью с доктором исторических наук Л.
Раковой // Аргументы и факты в Белоруссии. 2011. № 29. С. 28.
225. Российское законодательство X – XX веков: в 9 т. / под общ.
ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984 – 1994. Т. 1: Законодательство
Древней Руси / отв. ред. тома В.Л. Янин. 1984. 431 с.
226. Российское законодательство X – XX веков: в 9 т. / под общ.
ред. О.И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984 – 1994. – Т. 6: Законодательство
первой половины XIX века / отв. ред. О.И. Чистяков. 1988. 432 с.
227. Российское законодательство X – XX веков. Том 9.
Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций. М.,
Юридическая литература, 1994. 352 с.
248
228. Российское уголовное право. Общая часть: учебник / под ред.
В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М.: Спарк, 1997. 454 с.
229. Российское уголовное право. Особенная часть / под ред. В.Н.
Кудрявцева, А.В. Наумова. М.: Юристъ, 1997. 496 с.
230.
Руководящие
начала
по
уголовному
праву
РСФСР:
постановление НКЮ 12 декабря 1919 г. // Сборник документов по истории
уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917 – 1952 г. / под ред. И.Т.
Голякова. М.: Юриздат, 1953. С. 57-60.
231.
Руководящие
принципы
ООН
для
предупреждения
преступности среди несовершеннолетних (Эр-Риядские руководящие
принципы): приняты резолюцией 45/112 Генеральной Ассамблеи ООН от 1
декабря 1990 г. // Права человека: международно-правовые документы и
практика их применения. В 4 т. Т. 1 / сост. Е.В. Кузнецова. Минск:
Амалфея, 2009. 816 с.
232. Саркисова Э.А. Уголовное право. Общая часть: учебное
пособие. Минск: Тесей, 2005. 592 с.
233. Саркисова Э.А. Уголовно-правовые средства предупреждения
преступлений. Мн.: «Наука и техника», 1975. 191 с.
234.
Саркисова
Э.А.
Роль
наказания
в
предупреждении
преступлений. Минск: «Навука i тэхнiка», 1990. 159 с.
235. Сборник документов по истории уголовного законодательства
СССР и РСФСР 1917 – 1952 г. / под ред. И.Т. Голякова. М.: Юрид. лит.,
1953. 464 с.
236. Смирнов Л. Основы уголовного законодательства Союза ССР и
союзных республик // Советская юстиция. 1959. № 2. С. 19-24.
237. Сперанский К.К. Уголовно-правовая борьба с преступлениями
несовершеннолетних и против несовершеннолетних. Ростов-на-Дону: Издво Ростовского ун-та, 1991. 178 с.
238. Сперанский К. Понятие вовлечения несовершеннолетних в
преступную деятельность // Советская юстиция. 1989. № 13. С. 24-25.
249
239. Статистические данные Информационного центра МВД
Республики Беларусь за 2009 – 2011 г.: общие сведения о лицах,
потерпевших
в
результате
совершения
преступлений;
количество
зарегистрированных преступлений против несовершеннолетних.
240. Статистические сведения о числе привлеченных к уголовной
ответственности и мерах уголовного наказания (форма 10) Министерства
юстиции Республики Беларусь.
241. Статут Великого княжества Литовского 1529 года / под ред.
К.И. Яблонскиса. Минск: Изд-во Академии наук БССР, 1960. 142 с.
242. Статут Вялiкага княства Лiтоускага 1588. Тэксты. Даведнiк.
Каментарыi. Мiнск: БСЭ, 1989. 573 с.
243. Субочев В.В. Законные интересы: основы теории // Государство
и право. 2009. № 5. С. 15-21.
244. Судзебнік Вялікага князя Літоўскага Казіміра Ягайлавіча 1468
года. Гісторыя дзяржавы і права Беларусі ў дакументах і матэрыялах (са
старажытных часоў да нашых дзён) / пад агульнай рэдакцыяй А.Ф.
Вішнеускага: вучэбны дапаможнік. Минск: Акадэмія МУС, 2003. С. 105111.
245. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая.
В 2 т. Т. 1. М.: Наука, 1994. 380 с.
246. Тадевосян В. Об уголовной ответственности за преступления
против детей // Советское государство и право. 1940. № 8 – 9. С. 151-163.
247. Таций В.Я. Объект и предмет преступления в советском
уголовном праве. Харьков: «Выща школа», 1988. 198 с.
248. Тишкевич С.И. Единая теория уголовного нормотворчества и
квалификации преступлений. Основные концептуальные положения.
Минск: Академия милиции МВД Республики Беларусь, 1992. 183 с.
249. Тоболкин П.С. Социальная обусловленность уголовно-правовых
норм. Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1983. 176 с.
250
250. Толковый словарь русского языка с включением сведений о
происхождении слов / отв. ред. Н.Ю. Шведова. М.: Издательский центр
«Азбуковник», 2007. 1175 с.
251. Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М.:
Государственное издательство юридической литературы, 1957. 363 с.
252.
Туктарова
И.Н.
Уголовно-правовая
характеристика
преступлений против несовершеннолетних: учебное пособие / под ред. Р.Р.
Галиакбарова. Саратов: СЮИ МВД РФ, 2002. 162 с.
253.
Туктарова
И.Н.
Уголовно-правовая
охрана
несовершеннолетних: дис. на соиск. уч. степ. канд. юрид. наук. Саратов,
2000. 224 с.
254. Уголовное право: история юридической науки / отв. ред. В.Н.
Кудрявцев. М.: Наука, 1978. 309 с.
255. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть:
учебное пособие / под ред. Н.А. Бабия и И.О. Грунтова. Минск: Новое
знание, 2002. 902 с.
256. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть:
учебное пособие / под общей ред. А.И. Лукашова. Минск.: Издательство
Гревцова, 2009. 960 с.
257. Уголовное право БССР. Том II. Часть Особенная / под ред. И.С.
Тишкевича. Минск: Вышэйшая школа, 1978. 384 с.
258. Уголовное право БССР. Часть Общая / под ред. И.И. Горелика и
И.С. Тишкевича. Минск: Издательство «Вышэйшая школа», 1973. 365 с.
259. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть.
Учебник: изд. 2-е, переработ. и доп. / под ред. А.И. Рарога. М.: Юристъ,
2004
//
Электронная
база
нормативных
правовых
актов
«КонсультантПлюс: Россия». Технология 3000 [Электронный ресурс]. –
Мн.: ООО «ЮрСпектр», 2007.
260. Уголовное уложение 22 марта 1903 г. Статьи, введенные в
действие. С.Петербург: Изд-во. Н.С. Таганцева, 1911. 628 с.
251
261. Уголовное уложение (Уголовный кодекс) Федеративной
Республики Германия: текст и научно-практический комментарий. М.:
Проспект, 2010. 280 с.
262. Уголовный кодекс Армении / научн. редакт. Е.Р. Азаренко.
СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2004. 450 с.
263. Уголовный кодекс Австралии 1995 г. / науч. ред. и предисл. И.Д.
Козочкина, Е.Н. Трикоз; пер. Е.Н. Трикоз. СПб.: Изд-во «Юридический
центр Пресс», 2002. 388 с.
264.
Уголовный
кодекс
Австрии
/
пер.
и
предисл.
А.В.
Серебренниковой. М.: Зерцало, 2001. 350 с.
265. Уголовный кодекс Аргентины / вст. статья. Ю.А. Голика. СПб.:
Изд-во «Юридический центр Пресс», 2003. 240 с.
266. Уголовный кодекс Белорусской Социалистической Советской
Республики: утв. ЦИК БССР на 3-й сессии VIII созыва и введен в действие
с 15 ноября 1928 г. // СЗ БССР. 1928. № 30. Ст. 288.
267. Уголовный кодекс Белорусской ССР: принят Верховным
Советом БССР 29 декабря 1960 г., введен в действие с 1 апреля 1961 г. //
СЗ БССР. 1961. № 1. Ст. 4.
268. Уголовный кодекс Республики Беларусь 9 июля 1999 г. № 275-З
(по состоянию на 24 октября 2014 г.) // Электронная база нормативных
правовых
актов
«КонсультантПлюс:
Беларусь».
Технология
3000
[Электронный ресурс]. Мн.: ООО «ЮрСпектр», 2014.
269. Уголовный кодекс Республики Болгария / научн. ред. А.И.
Лукашова; пер. Д.В. Милушева, А.И. Лукашова; вступ. статья. Й.И.
Айдарова. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2001. 298 с.
270. Уголовный кодекс Голландии / науч. ред. Б.В. Волженкин; пер.
с англ. И.В. Мироновой. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2001.
510 с.
252
271. Уголовный кодекс Грузии: принят 22 июля 1999 г. / науч. ред.
З.К. Бигвава; пер. с груз. И. Мериджанашвили. СПб.: «Юридический центр
Пресс», 2002. 407 с.
272. Уголовный кодекс Дании / научн. ред. и предисл. С.С. Беляева;
пер. С.С. Беляева, А.Н. Рычевой. СПб.: Изд-во «Юридический центр
Пресс», 2001. 228 с.
273. Уголовный кодекс Испании / под ред. и с предисл. Н.Ф.
Кузнецовой, Ф.М. Решетникова. М.: Изд-во Зерцало, 1998. 218 с.
274. Уголовный кодекс Республики Казахстан. СПб.: Изд-во
«Юридический центр Пресс», 2001. 466 с.
275. Уголовный кодекс Китайской Народной Республики / под ред.
А.И. Коробеева; пер. Д.В. Вичикова. СПб.: Изд-во «Юридический центр
Пресс», 2001. 303 с.
276.
Уголовный
кодекс
Латвийской
Республики
/
научное
редактирование А.И. Лукашова, Э.А. Саркисовой; пер. А.И. Лукашова.
СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2001. 311 с.
277. Уголовный кодекс Литовской Республики / науч. ред. В.
Павилониса; предисл. Н.И. Мацнева; вступ. статья В. Павилониса, А.
Абрамавичюса, А. Драшкене; пер. В.П. Казанскене. СПб.: Изд-во
«Юридический центр Пресс», 2003. 470 с.
278. Уголовный кодекс Республики Молдова / вступит. статья А.И.
Лукашова. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2003. 408 с.
279. Уголовный кодекс Республики Польша / научн. ред. А.И.
Лукашова, Н.Ф. Кузнецовой; вступ. статья А.И. Лукашова, Э.А.
Саркисовой; пер. Д.А. Барилович. СПб.: Изд-во «Юридический центр
Пресс», 2001. 234 с.
280. Уголовный кодекс Российской Федерации // Электронная база
нормативных правовых актов «КонсультантПлюс: Россия». Технология
3000 [Электронный ресурс]. Мн.: ООО «ЮрСпектр», 2014.
253
281. Уголовный кодекс Республики Таджикистан: принят 21 мая
1998 г. Душанбе: «Конуният», 1998. 403 с.
282. Уголовный кодекс Турции / предисл. Н. Сафарова и Х. Аджара,
научн. ред. и перевод Н. Сафарова и Х. Бабаева. СПб.: Изд-во
«Юридический центр Пресс», 2003. 374 с.
283. Уголовный кодекс Республики Узбекистан: принят 1 декабря
1998 г. Тошкент: «Адолат», 1998. 331 с.
284. Уголовный кодекс Украины: принят 5 апреля 2001 г. /
составитель и переводчик издания В.И. Тютюгин. Харьков: «Одиссей»,
2001. 255 с.
285. Уголовный кодекс Франции / науч. ред. Л.В. Головко, Н.Е.
Крыловой; перев. и предисл. Н.Е. Крыловой. СПб.: Изд-во «Юридический
центр Пресс», 2002. 650 с.
286. Уголовный кодекс Швейцарии / научное редактирование,
предисловие и перевод с немецкого А.В. Серебренниковой. СПб.: Изд-во
«Юридический центр Пресс», 2002. 366 с.
287. Уголовный кодекс Швеции / научн. ред. Н.Ф. Кузнецова. СПб.:
Юрид. центр Пресс, 2001. 304 с.
288. Уголовный кодекс Эстонской Республики / науч. ред. и пер. В.В.
Запевалова. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2001. 260 с.
289. Уголовный кодекс Японии / научнн. ред. и предисл. А.И.
Коробеева; пер. В.Н. Еремина. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс»,
2002. 358 с.
290. Уложенiе о наказанiяхъ уголовныхъ и исправительныхъ 1885
года. Издано Н.С. Таганцевымъ. Изд. 15. С.-Петербургъ: Типография М.
Меркушева, 1910. 1114 c.
291. Упоров И. Целеполагание отдельных видов наказания в
российском уголовном праве // Уголовное право. 2001. № 3. С. 45-51.
292. Ускова Ю.В. Уголовно-правовая охрана семьи. Краснодар, 2001.
254
293. Устав о наказанiяхъ, налагаемыхъ мировыми судьями. С.Петербургь. 1885 г. // Сводъ законовъ уголовныхъ. С.-Петербургъ, 1885. С.
1-34.
294. Учебник уголовного права. Общая часть: учебник / под ред. В.Н.
Кудрявцева и А.В. Наумова. М.: Издательство «Спарк», 1996. 412 с.
295. Учебно-практический комментарий к Уголовному кодексу
Российской Федерации, 2-е изд. / под ред. А.Э. Жалинского. М.: Eksmo
Education, 2006. 1087 с.
296. Факультативный протокол к Конвенции о правах ребенка,
касающийся
торговли
детьми,
детской
проституции
и
детской
порнографии: принят резолюцией 54/263 Генеральной Ассамблеи ООН от
25 мая 2000 г. // Права человека: международно-правовые документы и
практика их применения. В 4 т. Т. 2 / сост. Е.В. Кузнецова. Минск:
Амалфея, 2009. – 824 с.
297. Факультативный протокол к Конвенции о правах ребенка,
касающийся
участия
детей
в
вооруженных
конфликтах:
принят
резолюцией 54/263 Генеральной Ассамблеи ООН от 25 мая 2000 г. // Права
человека: международно-правовые документы и практика их применения.
В 4 т. Т. 2 / сост. Е.В. Кузнецова. Минск: Амалфея, 2009. 824 с.
298. Фефелов П.А. Критерии установления уголовной наказуемости
деяния // Советское государство и право. 1970. № 11. С. 101-105.
299. Филимонов В.Д. Криминологические основы уголовного права.
Томск: изд-во ТГУ, 1981. 214 с.
300.
Филимонов
В.
Объект
преступления
и
последствия
преступления // Уголовное право. 2010. № 3. С. 67-72.
301. Фортуна К. Уголовно-правовая охрана тайны усыновления //
Уголовное право. 2005. № 5. С. 63-66.
302. Халиков А. Ответственность за посягательства на интересы
несовершеннолетних. Нукус, 1983.
255
303. Хатеневич Т.Г. Ненадлежащее исполнение обязанностей по
обеспечению безопасности жизни и здоровья детей: основание и критерии
криминализации // Весник Гр.ДУ. 2010. Серыя 4. № 3. С 58-67.
304. Хайдукова Н.П. Уголовная ответственность за вовлечение
несовершеннолетнего в совершение преступления. Пятигорск, 2008.
305. Цымбал Е. Повышение эффективности уголовно-правовой
защиты детей от сексуальных посягательств // Уголовное право. 2012. № 1.
С. 115-120.
306. Чапурко Т.М. Уголовно-правовая охрана интересов семьи и
несовершеннолетних, пути повышения ее эффективности. Краснодар,
2002.
307.
Чучаев
А.И.,
Палий,
В.В.
Вовлечение
в
совершение
преступления: спорные вопросы трактовки // Российский следователь.
2006. № 9. С. 20-23.
308. Шаргородский М.Д. Наказание, его цели и эффективность. Л.:
Изд-во Ленинградского ун-та, 1973. 169 с.
309. Шидловский А.В. Институт назначения наказания в уголовном
праве Республики Беларусь: системно-функциональный анализ: дисс. на
соиск. уч. степ. канд. юрид. наук. Минск, 2002. 138 с.
310. Шевченко Н.П. Уголовная ответственность за вовлечение
несовершеннолетнего в совершение преступления: дисс. на соиск. уч. степ.
канд. юрид. наук. Ставрополь, 2003. 206 с.
311. Энциклопедия уголовного права. Т. 17. Преступления против
семьи и несовершеннолетних. Спб.: Издание профессора Малинина, 2011.
538 с.
312. Юхо И. Крынiцы беларуска-лiтоускага права. Мн, 1991. 236 с.
313. Яковкин И.И. Законодательные акты Великого княжества
Литовского XV – XVI вв. Л.: Гос. социально-экономическое изд-во, 1936.
152 с.
256
314.
Якубов
совершенствования
А.Е.
Ужесточение
уголовного
закона
наказания
//
Вестник
и
проблемы
Московского
университета. Серия 11. Право. 2010. № 4. С. 24-35.
315. Яценко С.С. Уголовно-правовая охрана общественного порядка:
сравнительно-правовой аспект. Киев: Изд-ва «Вища школа», 1986. 126 с.
257
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение 1.
Проект закона Республики Беларусь
О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Республики
Беларусь, касающихся охраны ребенка от преступных посягательств
Статья 1. Внести в Уголовный кодекс Республики Беларусь от 9
июля 1999 г. следующие изменения и дополнения:
1. Название главы 21 изложить в следующей редакции
«Преступления против ребенка и семьи».
2. Часть 3 ст. 172 после слов «в организованную группу» дополнить
словами «а также в преступную организацию».
3. Часть 1 ст. 173 после слов «или попрошайничество» дополнить
словами «либо в совершение действий, связанных с изготовлением или
распространением материалов или предметов порнографического
характера».
4. Дополнить УК статьей 1731 «Использование несовершеннолетнего
для изготовления порнографических материалов, печатных изданий или
иных предметов порнографического характера с его изображением»,
изложив ее в следующей редакции:
1. Использование заведомо несовершеннолетнего для изготовления
порнографических материалов, печатных изданий или иных предметов
порнографического характера с его изображением –
наказывается лишением свободы на срок от трех до восьми лет.
2. Те же действия, совершенные в отношении заведомо малолетнего,
либо совершенные родителем, педагогом или иным лицом, на которое
возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего, –
наказываются лишением свободы на срок от пяти до пятнадцати лет.
5. Дополнить УК статьей 1732 «Невыполнение или ненадлежащее
выполнение обязанностей по воспитанию ребенка», изложив ее в
следующей редакции:
1. Невыполнение или ненадлежащее выполнение обязанностей по
воспитанию ребенка родителем или иным лицом, на которое возложены
эти обязанности, создающее угрозу для ребенка оказаться в социально
опасном положении, либо повлекшие создание такого положения, –
наказываются арестом на срок до шести месяцев, или ограничением
свободы на срок от одного года до двух лет.
2. Те же деяния, сопряженные с жестоким обращением с ребенком, –
наказываются ограничением свободы на срок от двух до трех лет или
лишением свободы на срок до трех лет.
258
6. Дополнить УК статьей 1733 «Склонение ребенка к потреблению
наркотических средств, психотропных веществ, их прекурсоров и
аналогов» следующего содержания:
1. Склонение несовершеннолетнего к потреблению наркотических
средств, психотропных веществ, их прекурсоров и аналогов –
наказывается лишением свободы на срок от одного года до семи лет.
2. То же действие, совершенное в отношении малолетнего, либо
родителем или иным лицом, на которое возложены обязанности по
воспитанию ребенка и надзора за ним, –
наказывается лишением свободы на срок от трех до десяти лет с
лишением права занимать определенные должности или заниматься
определенной деятельностью или без лишения.
7. Дополнить УК статьей 1734 «Торговля детьми» следующего
содержания:
«1. Купля-продажа ребенка или совершение иных сделок в
отношении его, а равно совершенные в целях эксплуатации вербовка,
перевозка, передача, укрывательство или получение ребенка (торговля
детьми) –
наказываются лишением свободы на срок от пяти до семи лет с
конфискацией имущества.
2. Те же действия, совершенные:
1) в отношении заведомо малолетнего;
2) в отношении двух или более детей;
3) в целях сексуальной эксплуатации;
4) в целях изъятия у ребенка органов или тканей для трансплантации;
5) группой лиц по предварительному сговору;
6) в целях вывоза ребенка за пределы государства;
7) путем обмана, злоупотребления доверием или соединенные с
насилием, угрозой его применения или иными формами принуждения, –
наказываются лишением свободы на срок от двенадцати до
пятнадцати лет с конфискацией имущества.
3. Действия, предусмотренные частями 1 или 2 настоящей статьи,
повлекшие по неосторожности смерть ребенка, либо причинение ему
тяжких телесных повреждений, –
наказываются лишением свободы на срок от тринадцати до двадцати
лет с конфискацией имущества.
8. Часть вторую статьи 174 после слов «в неявке на работу»
дополнить словами «или появлении на работе в нетрезвом состоянии».
9. Статью 176 «Злоупотребление правами опекуна или попечителя»
изложить в следующей редакции:
Использование опеки или попечительства в корыстных целях, либо
жестокое обращение с подопечными, либо умышленное оставление их без
надзора или необходимой помощи, создавшее угрозу для ребенка
оказаться в социально опасном положении, либо повлекшее существенное
ущемление прав и законных интересов других подопечных, –
259
наказываются общественными работами, или штрафом, или
исправительными работами на срок до двух лет, или ограничением
свободы на срок до трех лет.
10. Статью 1771 «Незаконные действия по усыновлению
(удочерению) детей» изложить в следующей редакции:
«1. Действия по подбору и передаче детей на усыновление
(удочерение) от имени или в интересах лиц, желающих их усыновить
(удочерить), а равно действия по выявлению, учету и устройству детейсирот, детей, оставшихся без попечения родителей, осуществляемые
лицом, не уполномоченным на это законодательством, совершенные в
течение года после наложения административного взыскания за такое же
нарушение, –
наказываются штрафом, или исправительными работами на срок до
двух лет, или лишением свободы на тот же срок.
2. Склонение к согласию на усыновление (удочерение) детей либо по
устройству детей-сирот или детей, оставшихся без попечения родителей,
лицом, указанным в части первой настоящей статьи, совершенное из
корыстных побуждений, –
наказывается штрафом, или исправительными работами на срок от
одного года до двух лет, или лишением свободы на тот же срок.
3. Действия, предусмотренные частями первой или второй
настоящей статьи, совершенные лицом путем злоупотребления
служебными полномочиями из корыстных побуждений или иной личной
заинтересованности, –
наказываются лишением права занимать определенные должности
или заниматься определенной деятельностью, либо штрафом, либо
ограничением свободы на срок от одного года до двух лет».
11. Дополнить словами «в отношении несовершеннолетнего»:
части вторые статей 145, 149, 163, 183, 339, 394, 397, 404.
12. Часть третью статьи 328 после слов «иных массовых
мероприятий» дополнить словами «либо малолетнему».
13. Статью 3431 «Изготовление и распространение порнографических
материалов или предметов порнографического характера с изображением
несовершеннолетнего» изложить в следующей редакции:
«1. Изготовление порнографических материалов или печатных
изданий, иных предметов порнографического характера с изображением
заведомо несовершеннолетнего, либо их хранение с целью
распространения или рекламирования, либо распространение или
рекламирование порнографических материалов или печатных изданий,
иных предметов порнографического характера с изображением заведомо
несовершеннолетнего, либо публичная демонстрация кино- или
видеофильмов порнографического содержания с таким изображением –
наказываются исправительными работами на срок до двух лет, или
арестом на срок до шести месяцев, или ограничением свободы на срок до
четырех лет, или лишением свободы на тот же срок.
260
2. Те же действия, совершенные лицом, ранее совершившим
преступления, предусмотренные настоящей статьей или частью 2 статьи
343 настоящего Кодекса, либо группой лиц по предварительному сговору
или с использованием глобальной компьютерной сети Интернет, иной сети
электросвязи общего пользования либо выделенной сети электросвязи, –
наказываются лишением свободы на срок от трех до восьми лет с
конфискацией имущества или без конфискации.
3. Действия, предусмотренные частями 1 или 2 настоящей статьи,
совершенные организованной группой, –
наказываются лишением свободы на срок от пяти до тринадцати лет
с конфискацией имущества или без конфискации».
14. Из части второй статьи 331 слова «либо несовершеннолетнего»
исключить.
261
Приложение 2.
Результаты анкетирования экспертов – работников социальных служб и
педагогов (50 человек)
Сведения, характеризующие респондентов
Стаж работы
До 1 года
От 1 года до 5 лет
Свыше 5 лет
Место работы
Город
Сельская местность
Образование
Высшее педагогическое
1. Считаете ли Вы необходимым введение
уголовной ответственности за неисполнение или
неудовлетворительное исполнение родителями
обязанностей по воспитанию своих детей (в
результате которого ребенок попал в социально
опасное положение)?
Да
Нет
Затрудняюсь ответить
2. Что Вы понимаете под социально опасным
положением, в котором может оказаться ребенок?
1) когда не удовлетворяются основные
жизненные потребности ребенка (не обеспечиваются
безопасность, надзор или уход за ребенком,
потребности ребенка в пище, жилье, одежде,
получение ребенком необходимой медицинской
помощи и т.д.);
2) когда ребенок вследствие беспризорности
или безнадзорности совершает деяния, содержащие
признаки административного правонарушения либо
преступления;
3) когда люди, принимающие участие в
воспитании и содержании ребенка, ведут
аморальный образ жизни, что оказывает вредное
воздействие на ребенка, злоупотребляют своими
правами и (или) жестоко обращаются с ним либо
как-то иначе ненадлежаще выполняют обязанности
по воспитанию и содержанию ребенка, в результате
чего возникает опасность для его жизни или
здоровья.
3. Следует ли связывать социально опасное
положение только с опасностью, которая
угрожает жизни или здоровью ребенка?
1. Да, только с такой угрозой
2. Да, с такой угрозой и с угрозой причинения
вреда нравственному развитию ребенка
%
24
52
24
100
100
62
28
10
15
20
65
22
52
262
3. Нет, социально опасное положение может
выражаться только в угрозе причинения вреда
нравственному развитию ребенка.
4. Следует ли привлекать к уголовной
ответственности матерей, отказавшихся от своих
новорожденных детей?
Да
Нет
Нет, если на это есть уважительные причины
Затрудняюсь ответить
26
25
65
20
10
Результаты анкетирования экспертов – работников органов опеки и
попечительства (20 человек)
Сведения, характеризующие респондентов
1. Считаете ли Вы необходимым введение
уголовной ответственности за неисполнение или
неудовлетворительное исполнение родителями
обязанностей по воспитанию своих детей (в
результате которого ребенок попал в социально
опасное положение)?
Да
Нет
Затрудняюсь ответить
2. Что Вы понимаете под социально опасным
положением, в котором может оказаться ребенок?
1) когда не удовлетворяются основные
жизненные потребности ребенка (не
обеспечиваются безопасность, надзор или уход за
ребенком, потребности ребенка в пище, жилье,
одежде, получение ребенком необходимой
медицинской помощи и т.д.);
2) когда ребенок вследствие беспризорности
или безнадзорности совершает деяния, содержащие
признаки административного правонарушения либо
преступления;
3) когда люди, принимающие участие в
воспитании и содержании ребенка, ведут
аморальный образ жизни, что оказывает вредное
воздействие на ребенка, злоупотребляют своими
правами и (или) жестоко обращаются с ним либо
как-то иначе ненадлежаще выполняют обязанности
по воспитанию и содержанию ребенка, в результате
чего возникает опасность для его жизни или
здоровья.
3. Следует ли связывать социально опасное
положение только с опасностью, которая угрожает
жизни или здоровью ребенка?
Да, только с такой угрозой
Да, с такой угрозой и с угрозой причинения
%
44
30
29
22
28
50
26
54
263
вреда нравственному развитию ребенка
Нет, социально опасное положение может
выражаться только в угрозе причинения вреда
нравственному развитию ребенка
4. Считаете ли Вы возможным установление
уголовной ответственности за злоупотребление
правами опекуна или попечителя, независимо от
наступления последствий в виде существенного
ущемления прав и законных интересов
подопечных, которые в соответствии со ст. 176 УК
Республики Беларусь образуют данный состав
преступления?
Да, ответственность должна наступать независимо
от наступления указанных в законе последствий
Нет, в УК Беларуси сформулирован состав
злоупотребления правами опекуна или попечителя
с достаточной полнотой
Затрудняюсь ответить
20
47
25
28
264
Приложение № 3.
Результаты выборочного изучения уголовных дел о вовлечении
несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 172 УК)
(Количество дел – 50)
1. Сведения, характеризующие субъекта
преступления
Пол
Мужской
Женский
Возраст
18-24
25-30
31- 49
50 и старше
Образование
Начальное
общее базовое
общее среднее
Среднее специальное
Высшее
Социальный статус
Рабочий
Служащий
Не работает и не учится
Семейное положение
Женат (замужем)
Не женат (не замужем)
Наличие постоянного места жительства
Имеет
Не имеет
Житель населенного пункта
Города
Деревни
Гражданство
Гражданин Республики Беларусь
Без гражданства
Иностранный гражданин
Наличие судимостей
Ранее судим
Ранее не судим
Прежняя судимость снята или погашена
Наличие рецидива и его вид
Рецидив (простой)
Опасный
Особо опасный
Роль в совершении преступления
организатор
подстрекатель
%
25
75
25
15
45
15
1
22
52
20
5
44
26
30
28
72
68
32
56
44
90
8
2
45
35
20
48
32
20
80
20
265
Мотив совершения преступления
Хулиганские побуждения
Корыстные побуждения
Иные
Преступление совершено
В состоянии опьянения
Отношение с несовершеннолетним
Знакомый, друг
Случайно знакомый
Сосед
Родственник знакомого, друга
Родственник (Сын, дочь, сестра, брат)
Педагогический работник
Иное лицо, на которое возложены обязанности по
воспитанию несовершеннолетнего
2. Сведения о потерпевшем
Лицо, не достигшее 14-летнего возраста
Лицо, не достигшее 16-летнего возраста
Лицо, в возрасте 16 – 17 лет
Лицо в возрасте 17-18 лет
Пол потерпевшего
Мужской
Женский
Характеристика потерпевшего
Лицо, отрицательно характеризующееся по месту
учебы или работы
Лицо, положительно характеризующееся по месту
учебы или работы
Лицо, ранее привлекавшееся к административной
или уголовной ответственности
Лицо,
ранее
не
привлекавшееся
к
административной или уголовной ответственности
Способы вовлечения несовершеннолетнего в
совершение преступление
Обман
Обещание
Насилие
Угроза применения насилия
Иной способ
Вид преступления, в совершение которого
вовлекался несовершеннолетний
Хулиганство
Кража
Разбой
Грабеж
Мошенничество
Вымогательство
Хищение путем использования компьютерной
техники
Угон транспортного средства или маломерного
водного судна
35
55
10
54
25
15
10
2
35
5
8
15
35
20
30
65
35
70
25
65
35
20
25
15
20
20
10
30
10
5
10
15
5
10
266
фальшивомонетничество
Иные
Вовлечение
несовершеннолетнего
в
организованную группу
Вовлечение несовершеннолетнего в преступную
организацию
Вовлечение несовершеннолетнего в тяжкое
преступление
Вовлечение несовершеннолетнего в особо
тяжкое преступление
5
5
25
10
55
45