СУХАНОВСКАЯ ТЮРЬМА
advertisement
Лидия Головкова 58 СУХАНОВСКАЯ ТЮРЬМА С П Е Ц О Б Ъ Е К Т Москва 2009 Екатерининская пустынь Это было в начале 1990'х. В один из хмурых ноябрьских дней я ехала по Московской кольцевой дороге в попутном гру' зовике, направлявшемся в сторону железнодорожной станции Расторгуево. В те годы я колесила по Подмосковью в поисках безвестных, забытых и, казалось, доживающих свой век церк' вей, имений, монастырей. Погода стояла ужасная. Дождь пополам с ледяной крупой почти горизонтально летел вдоль земли. По обеим сторонам до' роги шумели и раскачивались под ветром деревья. Но в кабине грузовика было тепло, даже жарко. Рядом с шофером сидел майор милиции. Между ними шел разговор. Вот тогда я и услышала впервые о страшной сталинской тюрьме, разместившейся на территории бывшего монастыря. Ни названия монастыря, ни названия тюрьмы собеседники не знали. Знали только, что тюрьма была секретная, предназна' ченная для «особо важных» государственных преступников, и что после закрытия в ней находилась Школа милиции областно' го ГУВД, которую и окончил майор. Назывались громкие имена узников — Тухачевский, Блюхер, другие (как оказалось впослед' ствии, ни один из названных тогда не сидел в этой тюрьме; но это неважно). Рассказ майора поразил меня, и в тот же день я решила ра' зыскать эту тюрьму. Уже стемнело, когда среди облетевших берез и темных, почти черных елей передо мной неожиданно выросла изящная надвратная церковь. Благородные пропорции, утешительные — желтый с белым — тона сооружения радовали глаз. Но первое 5 отрадное впечатление быстро исчезло, когда я подошла ближе и заглянула в черные провалы окон, увидела грязь и запустение внутри. Вход под Святыми вратами был замурован. Обойдя монастырь, я нашла лазейку в проломе стены. (У нас всегда так: ничего нельзя, но если очень захочешь, то все мож' но.) Дождавшись, когда сторож с собаками ушел в противопо' ложную сторону, я проникла на запретную территорию. Я не знала тогда еще, что в тот момент я ступила на землю самой Сухановки. Территория бывшей обители слабо освещалась одной или двумя лампочками, со скрипом раскачивавшимися под ветром. Необъяснимым ужасом повеяло на меня от темных полуразру' шенных зданий, от глубоких подвалов, расположенных под кор' пусом монашеских келий. По дороге на станцию я спрашивала у встречных прохо' жих, не знают ли они что'нибудь о монастыре, который нахо' дится вблизи их поселка. Никто ничего не знал. Наконец какая' то женщина ответила мне, что монастырь этот — бывшая Свято'Екатерининская пустынь, и что потом здесь была тюрьма. С тех пор я много раз приезжала сюда, спускалась со све' чой в мрачные подвалы — подземные карцеры. В те годы еще со' хранялись железные тюремные двери — с «кормушкой» и глаз' ком для надзирателя. Я рылась в грудах мусора и кирпичей, разбросанных по всей территории и нашла старую зековскую шапку'ушанку и тяжелую, точно вылитую из свинца, тюрем' ную миску, которую увезла домой в Москву... Екатерининская пустынь была основана в середине XVII века царем Алексеем Михайловичем — на месте явле ния ему святой великомученицы Екатерины, возвестившей царю рождение дочери. Пустынь ничем особенно не была знаменита, разве что бедностью и смирением скромных своих насельников, а еще тем, что была она расположена среди чудных березовых рощ, пересеченных прозрачными ручейками. Стояла обитель в стороне от больших дорог, ведущих в главные подмосковные 6 монастыри, слава о которых гремела по всей России; туда, а не в Екатерининскую пустынь стекались толпы богомольцев, туда шли богатые пожертвования. По Приказным книгам конца XVIII века известно, что пустынь «убога и малочисленна». Единственным источни ком ее существования была «лепта христолюбивых паломни ков, которые посещают бедную пустынь в надежде исцеле ния пред Чудотворным образом Святой Страстотерпицы Екатерины» 1 — подарком царя Алексея Михайловича. Все таки, несмотря на малый доход, Екатерининская пустынь к середине XIX века выправила хозяйство и могла содержать до 50 человек братии, давала приют и пищу бедным странни кам. Для богомольцев, ищущих молитвенного уединения в Екатерининской пустыни, были выстроены две гостиницы у Южных врат монастыря. С каким сердечным умилением пишет о Екатеринин ской пустыни и ее окрестностях паломник тех лет: «Березо вые рощи и между ними зеленые поляны, испещренные, как дорогой ковер, душистыми полевыми цветами, и неумолка емые в весенние вечера и ночи песни соловьев при совер шенной тишине и спокойствии как в воздухе, так и на земле, навевают в сердце мирянина, сюда пришедшего, какуюто благоговейную радость. Пришлец как бы невольно начинает возносить дух свой к Богу, удивляется величию и премудрос ти Божией в творении Его и забывает все скорби и неудачи, какие на каждом шагу суждено нам встречать в шумном и су етном мире» 2. Идиллическую картину, нарисованную писателем Ива ном Шевелкиным в середине XIX века, несколько омрачает то, что в Екатерининской пустыни на протяжении всей ее ис тории постоянно находились «на исправлении» провинив шиеся монашествующие из других монастырей. Причина их запрещения в священнослужении и подневольного пребы вания в пустыни знакома до боли. Это старинная русская 7 беда — «винопитие» и связанные с ним прегрешения: буй ство, растрата монастырского добра, небрежение в богослу жении... Проходили столетия. Сменялись настоятели, старцы обители. Наиболее известны два «строителя»3 пустыни. При отце Мельхиседеке был возведен большой Екатерининский собор, обстроен приделами первый каменный храм обители, поставленный еще при царе Алексее Михайловиче каменных дел мастером Ивашкой Кузнечиком (этот древний храм впоследствии был переосвящен во имя Первоверховных апо столов Петра и Павла). При отце Мелхиседеке была еще вы строена надвратная церковь в честь святителя Димитрия Рос товского и невысокая, но красивая монастырская стена с башнями по углам. Жизнь выдающегося «строителя» монас тыря была на многие годы омрачена происками царского ду ховника протоиерея Архангельского собора Московского Кремля Петра Алексеева, завидовавшего популярности отца Мелхиседека. Гонения на него окончились лишь со смертью Кремлевского протоиерея 4. Другим известным «строителем» обители, отцом Мисаилом, были выстроены два корпуса братских келий и все хозяйственные постройки монастыря. Жизнь пустыни протекала тихо, без каких бы то ни было приключений и потрясений. В войну 1812 года обитель не пострадала: все монастырские ценности были вовремя при прятаны в надежных местах. Самым большим событием за полтора с лишним века стала несостоявшаяся кража «архи мандричьего» наперсного креста. (Его в ночь грабежа просто не оказалось на месте; церковным ворам пришлось удоволь ствоваться тем, что попалось под руку; так нечестивцы сами написали в записке, из озорства оставленной на месте пре ступления.) Это случилось в 1835 году. Прошло еще более 70 лет. И вот в 1908 году случилось несчастье: был убит насто ятель монастыря отец Мартирий. Как выяснилось позже, это было делом рук «максов» — боевиковмаксималистов, попол 8 нявших с помощью грабежей свою казну. О печальном собы тии повествует мраморный памятник — одно из нескольких сохранившихся надгробий на территории монастыря...5 С началом Первой мировой войны массы беженцев из разоренных немцами западных областей России направля ются в Москву. Там ищут они пристанища и защиты. Снима ются с места большие монастыри — вместе со своими бога дельнями, приютами, школами. Беженцы размещаются по казармам и ночлежкам, приходским школам и частным до мам. Великая княгиня (ныне преподобномученица) Елиса вета Феодоровна отдает свой только что выстроенный «Дом дешевых квартир» в Замоскворечье, в Старомонетном пере улке, Турковицкому Холмскому монастырю и его приюту; архиерейскую дачу в Черкизове священноначалие предо ставляет Рижскому женскому монастырю. Погрузив на железнодорожный состав все движимое имущество, прибывает в Москву большой Красностокский монастырь изпод Гродно. По ходатайству великой княгини Елисаветы Феодоровны монастырю, руководимому игуме нией Еленой (Коноваловой), отдает свой Александринский дворец в Нескучном император Николай II. С первого дня пребывания в Нескучном красностокские монахини само отверженно трудятся в лазарете, развернутом во дворце и флигелях. Февральская революция 1917 года не нарушила жизни в Нескучном. Но после октябрьского переворота жизнь в стране потек ла по иным законам; правила гостеприимства и милосердия и вообще все моральные устои будто рухнули в одночасье. Повсеместно разорялись приюты, богадельни, ночлежные дома. Лишенные всяких средств к существованию, закрыва лись монастыри, особенно бедные, не имевшие солидных за пасов для пропитания. 9 Красностокскому монастырю приказано было освобо дить Александринский дворец. Беженцы изпод Гродно во главе со своим священником и дьяконом вынуждены были искать новое пристанище. После долгих поисков игумения Елена обратилась к архиепископу Московскому Тихону (Беллавину), вскоре избранному Патриархом Московским и всея России. По его благословению монахи СвятоЕкатери нинской пустыни были переведены в Серпуховской мужской Высоцкий монастырь, а красностокские матушки размести лись в Екатерининской пустыни. Обитель, как и все другие монастыри, вскоре была пре вращена в сельскохозяйственную артель «Екатерининская пустынь». Пережив холод и голод первых двух лет, красно стокские монахини сумели не только возродить запущенный монастырь, но и превратили его, по словам местных жите лей, в «райский сад». Монахини, которых в их родных краях называли «сестрами просвещения» и чьим призванием было обучение и воспитание юного поколения, у нас в России и лес пилили, и пни корчевали, и землю на себе пахали. Но красностокские матушки не роптали, смиренно несли свой крест. Прошло еще несколько лет, и совершилось чудо: мона хини настолько наладили хозяйство, что стали кормить всю округу. Да еще как! Осенью жители Расторгуева относили в монастырь список требуемых им на зиму продуктов, и мона хини на подводах привозили и ссыпали в погреба заказчиков все, что им было надобно. В течение всего года расторгуевцы с удовольствием покупали в монастыре дешевые молочные продукты, фрукты, ягоды, мед, превосходный квас, брали для своих нужд лошадей из монастырских конюшен. Мона хини, кроме того, лечили заболевших расторгуевцев, так как некоторые из них имели хорошее медицинское образование, полученное в Красностокском монастыре. Хозяйство Екатерининской женской артели было при знано образцовым; сюда присылали специалистов, чтобы на 10 браться опыта. Продукция артели не раз получала почетные призы на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке. Местные власти благосклонно наблюдали, как монас тырь кормит и лечит всю округу, конечно, и сами пользова лись услугами монастыря, и в то же время вели самую гру бую, вульгарную антирелигиозную кампанию. Местные га зеты тех лет пестрят заголовками: «Разоблачить гнусную и вредную роль религии!», «Вырвать с корнем!», «На Ильин день — все в поле!», «Сын попа — поскребыш ликвидируемо го класса!»6. Над верующими издевались как могли. В мона стырь приезжали активисты Союза воинствующих безбож ников, читали лекции по атеизму, устраивали богохульные театральные представления, заставляя монахинь присут ствовать на них. В конце 1920х годов на территории монастыря появи лись новые «насельники». Территория монастыря была пере горожена и некоторые строения пустыни переоборудованы под тюрьму. Здесь расположилась «колония для трудновос питуемых несовершеннолетних правонарушителей». При ко лонии организовали сельскохозяйственное училище, в про сторечии именуемое ГУМЗой. Местные расшифровывали эту аббревиатуру как Государственное училище малолетних за ключенных, хотя на самом деле она означала другое: Главное управление мест заключения. Учащимся сшили специальную форму, водили на далекие лыжные прогулки, за отличное по ведение и успехи в учебе поощряли увольнительными. По луголодные, преданные своему делу учителя отдавали всю душу, чтобы вытащить ребят, чаще всего бывших беспризор ников, из беды, в которую они попали. К сожалению, все оказалось бесполезным. Форму ребята пропили, на железной дороге участились грабежи. Воришек снова переловили и за прятали за решетку. Вскоре к преступникаммалолеткам под селили взрослых уголовников. 11 Новые обитатели, обосновавшись в стенах монастыря, вскоре почувствовали себя единоличными хозяевами. В октя бре 1930 года они обратились с ходатайством в Московский исполком о закрытии Екатерининского собора и предостав лении им всей территории бывшего монастыря. Соседство действующего храма они считали противоречившим совет ской морали. Власти, разумеется, просьбу удовлетворили. Хоть и были красностокские матушки готовы к самому худшему, но то, что произошло, всетаки поразило их своей бессмысленной жестокостью. В начале 1931 года из Москвы пришла бумага: в 24 часа очистить помещения монастыря. Рассказывают, что монахини, наскоро собрав свои узелки, отправились на железнодорожную станцию Расторгуево и там целый день сидели и плакали. Многим ехать было не куда: большинство монахинь были сироты, воспитанницы красностокского приюта. Красносток же с 1920 года отошел к буржуазной Польше. Некоторые из местных жителей жалели изгнанниц, ук радкой бегали на станцию с пирогами, с горячей картошкой под полой, а главное, «разбирали» монахиньсирот по домам. Взяли в свои семьи человек 12 —15, человек 30 поселились в округе: некоторые нанялись в семьи в качестве прислуги или няньки, другие просто снимали угол или комнату у хозяев. Большой дом местной жительницы Шварц, чей муж был рас стрелян еще в 1918 году, в Расторгуеве называли между собой «монастырской дачей»; здесь постоянно жили монашеству ющие, совершались тайные богослужения, а на просторной застекленной веранде святили яйца и куличи под Пасху. Шестьдесят монахинь, имевших польские паспорта, сумели выехать в Гродно, где их приняли в РождествоБогородич ном монастыре, а всего красностокских матушек, в том чис ле престарелых и немощных, было более ста шестидесяти. Остальные разбрелись кто куда, пропали, сгинули. 12 Вскоре среди тех, кто остался в поселке и окрестных де ревнях, начались аресты. (Дом Шварц неоднократно упоми нается в следственных делах как место проживания аресто ванных «церковников».) После закрытия СвятоЕкатерининской пустыни нача лось разграбление обители. По словам бывшей местной учи тельницы, тащили все, что только могли унести. Не улучши ло положения и вмешательство тогдашнего председателя поссовета гражданина Колокольчикова (в конце 1930х годов он был арестован). После работы Ликвидационной комис сии, принимавшей в государственную собственность имуще ство монастыря, оказалась, что была бесстыдно разграблена монастырская ризница. «Затерялся» гдето и фотиевский «архимандричий» крест с бриллиантами, оцененный в нача ле XIX века в 9 тысяч рублей ассигнациями. Но незадолго до этого бедствия на рассвете из монас тырских ворот выехала простая телега, запряженная одной лошадкой. Прихожанин храма соседнего села Николай по договоренности со священноначалием тайно вывез мона стырские святыни — прикрытые сеном чудотворные иконы, старинные слюдяные фонари, хоругви. Эти святыни и сейчас находятся в Никольском храме села Ермолино, расположен ного в трех километрах от Екатерининской пустыни. Правда, позже, уже в 1974 году из храма было выкрадено несколько старинных икон, в том числе, главная святыня монастыря — чудотворная икона святой великомученицы Екатерины, по дарок на устроение обители самого царя Алексея Михайло вича. А в бывшем монастыре стали содержать уголовников, имевших небольшие сроки заключения: от нескольких меся цев до двухтрех лет. Самый большой срок — пять лет давали уже политическим, например, детям кулаков. Здесь сидели по большей части за всякие пустяки: бродяжничество, по прошайничество, кражу ведра картошки, мешка отрубей; но 13 попадались и профессиональные воры, и закоренелые бан диты. Режим был не строгий. В здании Петропавловской церкви был устроен клуб, где вечерами крутили фильмы или устраивали концерты тюремной самодеятельности, а днем в присутствии всего состава заключенных происходило «Су дебное действо». В тюрьме практиковалось условное осво бождение заключенных — «под честное слово», «оступив шихся брали на поруки». Освободившись, они как правило принимались за старое. Как это ни странно, в 1931—1934 годах по соседству с тюрьмой продолжала действовать надвратная церковь свя тителя Димитрия Ростовского (в последние годы переосвя щенная в церковь святителя Николая). Вход в нее был и с воли, и с территории тюрьмы. В качестве поощрения за хоро шее поведение заключенным разрешалось иногда посещать богослужения. При церкви были оставлены иеромонах ста рец Пантелеимон (Куханович), родом из Белоруссии, и убо гая монахиня Вера, горбатая, одноглазая, хромая. Тюремную кухню обслуживали несколько монахиньскотниц, и это да ло повод думать местным жителям, что монахини арестованы и находятся в заключении. На самом же деле они трудились здесь по благословению своей настоятельницы игумении Елены, которая жила в одном из домов по соседству с быв шим монастырем и, надеясь на возвращение обители, пыта лась сохранить монастырское хозяйство 7. Георгий Агафангелович Об этом совсем неизвестном периоде существования быв' шей пустыни рассказал мне «сиделец» тюрьмы тех лет, почти девяностолетний житель подмосковного городка Троицка Ге' оргий Агафангелович Смольский. «Неизвестно, будет ли он от' вечать на вопросы», — предупредил меня иеромонах (ныне игу' мен) монастыря отец Владимир. 14 Георгий Агафангелович начал очень бодро, но успел сказать лишь три слова: «Меня посадили за...» И заплакал. Он плакал, закрыв лицо руками, и не мог остановиться, только проговорил сквозь слезы: «Простите. Дай же тряпку», — обратился он к женщине, что сидела у печки и чистила грибы. Та встала и мол' ча подала ему какую'то серую ветошку. Старик утер слезы и, немного успокоившись, начал свой рассказ. Георгий Агафангелович был украинец, с Черниговщины. Родился в богатой казачьей семье. Отец его имел 50 десятин земли, большое хозяйство. Дед Георгия Агафангеловича совер' шил паломничество в Иерусалим ко Гробу Господню; будучи не' молодым уже человеком, молил прибавить к пятерым его доче' рям сына'наследника. И чудо свершилось: через год с небольшим, в день Святых Мучеников Георгия и Агафангела, родилась в ка' зачьей семье двойня — два мальчика. Счастливый отец так и назвал вымоленных сыновей: Георгий и Агафангел. У братьев ро' дилось уже семеро сыновей: четверо у Георгия и трое у Ага' фангела. Кому же досталось это богатство? Известно кому: советским тюрьмам, ссылкам да лагерям. Кто просидел 7, кто 15, кто 18 лет, а кто и вовсе сгинул в коммунистических за' стенках. Сына Агафангела — Георгия арестовали в родной станице в 1931 году и привезли на Лубянку. Допрашивал его следователь по фамилии Монахов. Спросили Георгия Агафангеловича о его профессии. Тот, молодой еще, ответил дерзостью: «У деда пчел гонял». Следователь дерзости не усмотрел и сказал: «Хорошо. Пошлем тебя на пасеку — в монастырь». Дали Георгию Агафангеловичу срок — 5 лет. В Екатери' нинскую пустынь нового заключенного привезли сразу после за' крытия монастыря. Казака поразила красота еще неистоп' танной, неизгаженной обители. «Это был райский уголок», — сказал Георгий Агафангелович и улыбнулся единственный раз за весь свой печальный рассказ. Пчел Георгий Агафангелович любил и умел с ними обра' щаться. В год он собирал до полутора тонн меда, и весь этот мед шел на Лубянку — к столу его мучителей. «Ежова кор' мил», — с недоброй усмешкой сказал старик. Был Георгий Ага' фангелович, как и все в его большой казачьей семье, человеком верующим. И здесь, в бывшей Екатерининской пустыни, он не 15 пропускал ни одной службы в надвратной церкви. Старенько' му батюшке отцу Пантелеимону Георгий Агафангелович прино' сил тайком то молочко от монахинь'скотниц, то гостинец от себя — спрятанный за пазухой стаканчик меда. Начальник ко' лонии Радшевский и начальник по хозяйственной части Трофи' менко, должно быть, знали об этих нарушениях лагерного ре' жима, но смотрели на них сквозь пальцы; лагерное начальство было довольно трудолюбивым и смирным заключенным и было не прочь оставить его и после окончания срока. Весенней ночью 1934 года окрестные екатерининские рощи огласились страшным предсмертным криком, раздав шимся с колокольни. Была убита монахиня Екатерининской пустыни — убогая Вера. Убийство совершил сбежавший из колонии уголовник, который обманом проник в надвратную церковь. Чудом спасся от руки убийцы старец Пантелеимон: на его крики о помощи прибежали случайно проходившие мимо люди. Убийца скрылся в весеннем ночном лесу. Георгий Агафангелович рассказал, что сбежавший был «бригадиром» в колонии, державшим в страхе даже видавших виды рецидивистов. Ктото из них знал, что «бригадир» со бирался ограбить церковную кассу, чтобы с приятелем из Торгсина открыть «свое дело». «Ну, как эти, теперешние», — скривив от отвращения рот, добавил Георгий Агафангелович (имея в виду наших «новых русских»). Второй раз после 1908 года земля СвятоЕкатеринин ской пустыни обагрилась невинно пролитой кровью. Тогда, в 1934 году, убийство монахини потрясло всех в округе, каза лось особенно кощунственным и злодейским. Ничего. Вско ре люди привыкнут к убийству, более того, не стесняясь друг друга, будут публично требовать расстрелять то одних, то других «врагов народа». Убийство Веры, монастырской монахинидевствен ницы, и одновременно самой ВЕРЫ православных русских людей — с ее десятью заповедями, твердыми нравственными 16 устоями, постом, покаянием, молитвой, постоянным пред стоянием пред Гоcподом — закрыло последнюю страницу более чем 250летней истории Екатерининской пустыни. От крывалась другая страница истории — истории БЕЗВЕРИЯ, где, говоря словами Ф.М. Достоевского, было теперь «все дозволено». После закрытия надвратной церкви старца Пантелеимо на выкинули на улицу. Батюшку взял под свой кров диакон — отец Яков Ференец, который незадолго до закрытия монас тыря купил себе домик в так называемом Фельдмаршальском поселке на Футбольной улице. Деньги на покупку дома ему прислал брат, который (страшно сказать!) жил в Америке, эмигрировав туда в начале 1920х годов. Но недолго отцы прожили вместе. В начале 1935 года диакона, как и следовало ожидать, арестовали. Он содержал ся несколько месяцев без суда и следствия в Москве в Бутыр ской тюрьме. Матушка его, Анна Александровна, перед от правкой мужа в Караганду добилась свидания с ним. Отец диакон сказал жене, что донос на него был сделан молодым священником — отцом Нектарием, служившим некоторое время в Екатерининской пустыни. (Позже отец Нектарий стал архиереем, занял высокий пост.) В 1937 году изпод Ка раганды возвратилась отправленная отцу Якову посылка с надписью: «Адресат умер». Спустя несколько дней после ареста отца диакона в со седнем селе Ям был арестован бывший священник Екатери нинской пустыни — отец Ярослав Савицкий. По приговору тройки НКВД его расстреляли на исходе престольного празд ника монастыря — в ночь с 7 на 8 декабря 1937 года. Это про изошло в шести километрах от монастыря на Бутовском по лигоне, ставшем в годы Большого террора местом массовых расстрелов и захоронений. Тогда одновременно с отцом Яро славом было расстреляно 474 ни в чем не повинных человека. 17 Ныне отец Ярослав прославлен Русской Православной Церковью в сонме святых новомучеников и исповедников Российских. «Органы» несколько раз забирали для дачи показаний старца Пантелеимона. Каждый раз это было похоже на арест. Но, к радости почитателей батюшки, он возвращался из Ца рицына, где находилось тогда районное отделение НКВД, целым и невредимым. Сойдя с поезда, он тихонько брел с по сошком по Кооперативной (бывшей Монастырской) улице к комунибудь из своих прихожан. Он числился теперь в офи циальных документах как БОЗ и БОМЖ, т.е. человек без оп ределенных занятий и места жительства. После закрытия храма и ареста диакона Иакова отец Пантелеимон жил то у одних, то у других своих духовных чад. Не всякий теперь от важивался принять в дом священника. Рассказывают, что старец очень страдал, зная, что подвергает опасности немно гих, оставшихся ему верных и верующих людей. Вскоре вла сти освободили его от этих душевных мук, арестовав старца понастоящему. Вместе с отцом Пантелеимоном были арес тованы и монахинискотницы, работавшие при тюрьме. Еще ранее, в 1931 году, в числе нескольких монахинь была аресто вана 64летняя настоятельница Красностокского монастыря игумения Елена. Все они были высланы на 3 года в Казах стан. В 1934 году срок ссылки матушки Елены окончился, и она поселилась «за 101м километром» в городе Малояро славце Калужской области. Там снимали жилье многочис ленные бывшие ссыльные из священнослужителей и мона шествующих, представители интеллигенции и старинных русских родов. В 1937 году в Малоярославце, как и по всей стране, начались повальные аресты. Игумения Елена не бы ла повторно арестована лишь потому, что скончалась от вос паления легких 5 сентября 1937 года в возрасте 70 лет. Ее по хоронили на городском кладбище. 18 Отца Пантелеимона осудили на 5 лет и сослали в Карго поль. Там старец вскоре и умер. Так новые хозяева жизни поступили со старинной Екатерининской пустынью, со свя тыми старцами и несчастными беженцами изпод Гродно, искавшими защиты и спасения у соседней Великой России... Три волны репрессий прокатилось по дачному посел ку Расторгуево. Пики их приходились на 1937—1938, 1941 и 1948 годы. Вот ряд имен из длинного списка репрессирован ных жителей поселка: буфетчик Московского Кремля Ефре мов, бухгалтер сельпо Точкин, железнодорожный служащий Вдовин, слесарьпутеец Ольшевский, дежурный по станции Тимофеев, преподаватель истории в местной школе Дани левский, ревизор пригородных поездов Кабанов, жители Мясоедов, Федин и многие другие 8. В Расторгуеве было несколько домов обрусевших нем цев, арестованных в 1941 году в первые дни войны. Это были старики немецкого происхождения Бламериусы, Шеффер — бывший полковник царской армии, семейство Гегельстром; вся семья Рейнеке была сослана в Среднюю Азию, никто из них не вернулся, глава семьи умер от истощения на каторж ных работах в рудниках. Был арестован еще один житель Рас торгуева — наполовину немец, наполовину поляк Людвиг Рудольфович Брокш, семья которого была тесно связана с Екатерининской пустынью. (Сам он в 1927 году даже венчал ся в монастыре — в большом Екатерининском соборе, пре вращенном после реорганизации монастыря в приходской храм.) Людвиг Рудольфович, сосланный в один из лагерей Ом ской области, был лишен права переписки. Дома о нем ниче го не знали и, возможно, никогда бы не узнали, если бы не совершенно шалый случай. Местные подростки, сколотив банду, принялись громить дома и дачи поселка, опустевшие по причине войны и репрессий. Вскоре грабители были схва 19 чены, осуждены и сосланы в Сибирь. Одного из малолеток с этапа отправили в омскую тюремную больницу, где нахо дился в то время и Л.Р. Брокш, умиравший там от пеллагры. Не лишенный права переписки, малолетний грабитель в пер вом же письме матери сообщил, что встретил в лагере их соседа по Расторгуеву. Так семейство Брокш узнало, где нахо дится Людвиг Рудольфович. Иносказательно через вориш ку Павлика Брокши передавали друг другу слова привета и утешения. Впоследствии Людвиг Рудольфович говорил, что весть от близких буквально спасла его, подняла его совершен но упавший дух. Брокш провел в тюрьмах и лагерях одиннад цать с половиной лет. Вернулся в Расторгуево в 1952 году. Выглядел он дряхлым стариком, хотя ему не было еще 57 лет. После короткой встречи с семьей он три года еще скитался по городам и весям страны: не было подмосковной пропис ки. Лишь весной 1955 года он окончательно вернулся домой. Дома Людвиг Рудольфович прожил всего полгода. Осенью он умер от сердечного приступа. Его похоронили на кладбище села Ермолино, в трех ки лометрах от Расторгуева, потому что расторгуевское кладби ще за монастырем уже не существовало. Началось с того, что в середине 1950х годов какието темные личности стали рас капывать по ночам могилы, разбивая тяжелейшие белока менные надгробия XVII—XVIII веков. Чтото искали и, ка жется, находили: золотые и серебряные крестики, колечки и другое. Наутро поселковые собаки приносили в зубах и грыз ли кости, очень напоминавшие человеческие. Ночные маро деры наводили ужас на всю округу, но никто не сопротивлял ся разбою, считая, что это страшное дело его не касается. Власти же никаких мер против гробокопателей не принима ли. В конце концов расхрабрившиеся местные жители и сами стали захватывать кладбищенскую землю под огороды. Они сбрасывали кресты, сравнивали с землей могильные холмики 20 и засеивали картошку, свеклу и морковку на костях умерших односельчан. Так протекала жизнь вокруг бывшей Екатерининской пустыни. Что же происходило в самом монастыре? В 1934 году с территории Екатерининской пустыни вывезли сначала малолеток, затем — взрослых заключенных. В числе последних был уже известный нам пасечник Георгий Агафангелович. На десяти подводах заключенных перевезли в Бутово, где они находились три дня взаперти в пустом дере вянном доме при железнодорожной станции — без воды, без еды и без выхода на оправку, а затем их поместили в специ ально переоборудованных конюшнях бывшего конного за вода Зимина. Но в Бутове Георгий Агафангелович пробыл недолго. Вскоре его определили на соседнюю станцию Щер бинку, где также размещалось «спецучреждение». Необозри мые поля вокруг были собственностью НКВД. В тюрьме на Щербинке сидели лучшие специалисты по различным сель скохозяйственным культурам. Соседями Георгия Агафанге ловича по камере было три человека: один — специалист по клубнике, другие два — по картофелю и капусте. По требо ванию тюремного начальства Георгий Агафангелович обору довал пасеку в лесу, для чего в сопровождении конвоя и с по мощью солдат внутренних войск перевез из Екатерининской пустыни 160 семей пчел. Георгий Агафангелович ежедневно ходил за семь километров на свою пасеку, весь день проводил там без надзора — в благословенном одиночестве, а к вечер ней поверке возвращался в тюрьму. Иногда он отправлялся в Бутово, где оформлял документы на вывоз продукции из зоны. В бывшей конторе владельцев Бутова Зиминых теперь располагалась лагерная администрация. Машины, гружен ные овощами, всевозможными фруктами и ягодами, направ лялись в Москву по знакомому адресу: площадь Дзержин 21 ского, 2. Георгий Агафангелович сам несколько раз сопро вождал грузовики, следовавшие из Бутова в Москву, и разгру жал их на Лубянке. — Заезжали мы на машине прямо в лубянские подвалы, а там... — Что там, Георгий Агафангелович? — А там... — Да что же такое? — Там... — Ну же? — ВСЕ!.. — выдохнул он шепотом. Бедный Георгий Агафангелович так и не нашел слов, чтобы рассказать о том, что же он всетаки увидел в недрах Большого дома на Лубянке. На Щербинке окончился срок заключения бывшего ка зака, продленный без всякого основания на два лишних года. Что было дальше в Бутове, он уже не знал...9 «Пчелы мне жизнь спасли, — сказал в заключение своего рассказа Георгий Агафангелович.— А то послали бы меня на Волго'Балт, как моего дядьку и братьев. Там бы я и пропал, как они». Он помолчал и снова заговорил, кивнув в сторону пожилой женщины, чистившей грибы, Любови Ивановны: «Да вот взять хоть ее. Родителей Любы арестовали, когда она малым дитем была. Осталось их трое сироток. Как они выжили, одному Богу известно. Но с пути истинного не сбились, выросли хорошими, работящими. Я подобрал ее», — добавил он, помолчав, с некото' рой гордостью. Строгое красивое лицо Любови Ивановны при рассказе о ней не изменилось, только застыло. Замерли руки, только что проворно чистившие грибы. Любовь Ивановна глядела мимо меня в окно — на ненастное осеннее небо. Глаза ее медленно на' полнялись слезами. В полутемной комнате на несколько секунд воцарилось молчание. Потом Любовь Ивановна, возвращаясь к своим грибам, сказала: «Не могу. Как вспомню, так сразу пла' кать начинаю, хоть столько лет прошло». 22 Было уже довольно поздно, я торопилась на последний ав' тобус и простилась с хозяевами. Любовь Ивановна проводила меня до калитки. Проезжая часть улицы представляла собой сплошное месиво из красно'коричневой глины; приходилось про' бираться вдоль самых заборов. В конце улицы на голом косогоре стояла церковь. Приспособленная когда'то под коммуналки, она была перестроена до неузнаваемости; только деревянный крестик, прибитый недавно над одной из дверей, напоминал о назначении здания. Часть его была теперь возвращена церкви. Я заглянула внутрь. Там в этот час шла вечерняя служба. Не' давно открытая церковь была еще не устроена: иконостас — из некрашеной фанеры; иконки — бумажные. Хора не было; пели как могли сами прихожане во главе со священником, точно в какие'нибудь стародавние времена. «Слава в Вышних Богу, и на земле мир, в человецех благово' ление...» — раздавалось под шум дождя, барабанившего по кры' ше. Головы поющих были склонены долу. Посреди бедно, некраси' во одетых людей — в сапогах и старых плащах, перепачканных дорожной глиной, рваных ватниках, заштопанных кофтах — стоял перед аналоем, возвышаясь почти на голову надо всеми, молодой священник с благообразным лицом. Наперекор всему на этой бесприютной земле сияла его золотая риза, звучали древ' ние, полные надежды и умиротворения слова. Не имея возможности постоять до конца службы, я вышла из церкви и начала спускаться в глубокий темный овраг, унося с собой и это сияние, и те горькие слезы, что пролились в доме Георгия Агафангеловича, бывшего «сидельца» Екатерининской пустыни. Новая тюрьма ГУГБ НКВД СССР В 1935 году Советом Народных Комиссаров СССР был утвержден Генеральный план реконструкции Москвы и Мос ковской области. По этому плану земли вокруг бывшего име ния князей Волконских Суханово (включая Екатерининский монастырь) были объявлены заповедником и переданы в 23 аренду Союзу архитекторов СССР. Это, конечно, не означа ло, что при необходимости земля или часть земли не могла быть отторгнута у архитекторов. Именно так вскоре и случи лось. Когда в том же 1935 году был закрыт в соседнем Бутове конный завод, а затем и «трендепо»10, сто сорок его рабочих переселили в бывшую Екатерининскую пустынь. Переселен цы были определены как личный состав подсобного хозяй ства дома отдыха архитекторов «Суханово». Истинные причины выселения людей из Бутова были тогда никому не известны. Но вскоре жителям окрестных де ревень объявили, что на месте бывшей усадьбы и конезаво да будет организован стрелковый полигон. Территория в два квадратных километра была обнесена колючей проволокой. Гдето в глубине ее время от времени стали постреливать. Поначалу никого это не смутило. Полигон есть полигон. Тем временем переселенцы из Бутова обустраивались на новом месте, стараясь выветрить тюремный смрад из своих мало приспособленных для семейной жизни камеркелий. Архитекторы соседнего Суханова также осваивали запущен ные здания бывшего имения. Своими прежними владель цами (волисполкомом, коммуной для несовершеннолетних преступников, детским домом для особо одаренных детей и проч.) здания были разорены настолько, что первое органи зационное собрание архитекторы провели сидя на подокон никах большого дворцового корпуса; во всем здании не со хранилось ни одного целого стула. Для рабочих, перемещенных из Бутова, собирались вы строить барачный поселок, но пока было готово только на звание для него — «Чудный»; правда, оно не прижилось, а прижилось другое, более соответствующее своему назначе нию — «Подсобное хозяйство». Поселок находился рядом с домом отдыха архитекторов. Небольшие домики были рас считаны на тричетыре семьи — с отдельным входом с улицы, огородом и палисадником для каждой семьи. 24 Прошло около трех лет. И вот в последних числах нояб ря 1938 года, когда еще не были окончены работы по строи тельству поселка, началось вдруг спешное, почти паническое выселение людей из бывшей Екатерининской пустыни. Что такое?! 15 ноября 1938 года, как гром средь ясного неба, гряну ло Постановление Политбюро по сворачиванию массовых операций. А еще через два дня появилось секретное Поста новление Совнаркома и ЦК ВКП(б), в котором практика «массовых операций по арестам» без санкции прокурора бы ла осуждена, ликвидировались внесудебные двойки, трой ки 11. Правда, в течение следующего, 1939 года, в целях «очи стки Москвы» при облавах были арестованы 28 921 человек, более половины из которых были представлены как «лица без определенных занятий». На предложении Берии о рас стреле 300 человек «профессиональных бандитов» из числа арестованных Сталин написал резолюцию: «Расстреляйте человек 600. Ст.». Сведений об этих людях на сегодняшний день нигде не имеется 12. События развивались стремительно и непредсказуемо. 25 ноября был снят со своего поста нарком внутренних дел, генеральный комиссар государственной безопасности I ран га, «железный», «несгибаемый», всемогущий Ежов. Его мес то в тот же день занял Берия. И хоть по логике вещей вслед за этим должна была бы наступить некоторая передышка, но по той же самой логике неминуемо предстояли большие арес ты больших людей. Для этих именно целей и понадобились особые тюремные помещения, удаленные от Москвы, но не слишком, с толстыми звуконепроницаемыми стенами, с глу бокими подвалами. Еще за два дня до снятия Ежова его заместитель, а фак тически уже руководитель НКВД Берия направил на имя Председателя Совнаркома В.М. Молотова следующее письмо: 25 «В связи с возникшей необходимостью оборудовать особо изолированную тюрьму специального назначения при ГУГБ НКВД нами намечено использование для этой цели терри тории и зданий Сухановского монастыря вблизи станции Расторгуево МосковскоДонбасской железной дороги, пере устройство которых под тюрьму может быть произведено в месячный срок». (Вот откуда пошло название Сухановской тюрьмы, сбивающее многих с толку; просто Берия перепутал имение Суханово, расположенное поблизости от монастыря, с самим монастырем. Так дальше и пошло.) В приложении к своему письму Берия просил о передаче еще 100метровой зоны вокруг бывшего монастыря и всех монастырских по строек, находящихся за стенами бывшей обители 13. 28 ноября 1938 года вышло Постановление СНК СССР об освобождении бывшей Екатерининской пустыни от жиль цов. Их предлагалось временно поселить в Сухановском дворце (который, заметим, находился в это время на слож ной дорогостоящей реставрации), и в нескольких вновь вы строенных домах в Расторгуеве. Последовавший совсекрет ный приказ НКВД от 2 декабря 1938 года гласил: «...В трех дневный срок реализовать постановление СНК СССР о выселении с территории строительства личного состава под собного хозяйства дома отдыха Архитектурного фонда в ука занные в постановлении СНК здания...»14 Заметим, что люди, которых выселяли в трехдневный срок, не были арестованы, не заболели внезапно чумой или другой какойлибо заразной болезнью; просто помещения, в которых они проживали, срочно понадобились для нужд НКВД, вот и все. Рассказывали, что один молодой человек ушел в армию из Екатерининской, а вернувшись, не нашел на прежнем месте ни комнаты, где он проживал, ни вещей, ни соседей. В качестве рабочей силы руководство НКВД решило для строительных работ «организовать колонию з/к на правах 26 лагобъединения». Уже через пять дней, 7 декабря, в стенах бывшего монастыря трудились 350 заключенных, а еще через пять дней, 13 декабря, число их увеличилось до 800 человек. Материалы в большом количестве («проводов — 15 тыс. тонн, цемента — 500 тонн, железных балок — 100 тонн» и т.д.) должны были завезти, начиная со следующего дня после вы хода приказа, в пятидневный срок. Работы велись в авраль ном режиме 15. Новая тюрьма или спецобъект НКВД № 110, как она стала именоваться в документах для внутреннего пользова ния, появилась в результате очередной реорганизации совет ской тюремной системы. Приказом НКВД от 29 сентября 1938 года было создано Главное тюремное управление (ГТУ) НКВД, в котором сконцентрировалось руководство всеми тюремными учреждениями страны. Первыми тюрьмами цен трального подчинения стали четыре тюрьмы ГУГБ НКВД СССР: Внутренняя тюрьма (Лубянка), Бутырская, Лефор товская и Сухановская — эти тюрьмы были в личном ведении комиссара (затем — министра госбезопасности) 16. Не приходится сомневаться, что новая тюрьма, оборудо ванная с такой поспешностью, была устроена Берией для расправы со своими предшественниками — Ежовым и всем ежовским аппаратом. Состав заключенных 1939 года говорит сам за себя: большинство узников — это сотрудники высшего и среднего звена НКВД. Здесь перебывали те, кто приложил руку к массовым арестам и расстрелам периода Большого террора. Были арестованы все заместители Ежова и началь ники отделов, почти все руководители НКВД союзных и ав тономных республик, начальники областных и краевых УНКВД. С падением Ежова, еще до его ареста были арестованы и оказались впоследствии в Сухановской тюрьме: нарком Внутренних дел БССР Наседкин А.А., начальник 3 отделе 27 ния ГУГБ НКВД СССР НиколаевЖурид Н.Г., начальник спецгруппы секретариата НКВД СССР Серебрянский (Берг ман) Я.И., начальник УНКВД Московской области, а с 15 сен тября по 9 декабря 1938 года — начальник Управления Ухто Ижемского ИТЛ старший майор ГБ Цесарский В.Е. Еще — старший майор ГБ, начальник 3 отделения 3 управления НКВД СССР Радзивиловский А.П., сотрудник особого отде ла НКВД СССР, капитан госбезопасности Григорьев М.В., недавний заместитель Ежова в наркомате водного транспор та и близкий ему человек Евдокимов Е.Г. 17 За два дня до отставки Ежова в АлмаАте арестовали ко миссара госбезопасности I ранга, депутата Верховного Сове та СССР С.Ф. Реденса, еще недавно отвечавшего за аресты и расстрелы по Москве и Московской области, а с января 1938 года назначенного наркомом внутренних дел Казахста на. Были арестованы: Терешатов Н.И. — сотрудник контрраз ведывательного отдела ГУГБ НКВД СССР, начальник отдела судебной защиты Наркомата юстиции СССР Шварц С.С., один из ближайших к Ежову сотрудников (в последнее время поставлявший ему спиртное в любое время дня и ночи), на чальник 1 спецотдела и секретариата НКВД СССР, старший майор госбезопасности Шапиро И.И., начальник отделения, помощник начальника контрразведывательного отдела ГУГБ НКВД СССР, капитан госбезопасности Деноткин С.М., еще один очень близкий к Ежову человек — заместитель началь ника ГУПО НКВД СССР, комбриг Емельянов А.А., замести тель начальника иностранного отдела НКВД СССР, майор госбезопасности Шпигельглаз С.М. и многие другие 18. Арес тованные в конце 1938го, еще до ареста самого Ежова, все они пройдут через застенки Сухановской тюрьмы. В декабре 1938 года арестовали Серафиму Рыжову — личного секретаря Ежова, работавшую с ним в течение деся ти лет, его телохранителя Василия Ефимова, домработницу Е.П. Сапожникову и, в числе многих других, даже подруг 28 покойной жены бывшего наркома. Все они также были от правлены в Сухановку как «особо опасные враги народа». Впоследствии лишь домработнице Дусе относительно повез ло: ее, простую деревенскую женщину, после четырех меся цев пребывания в тюрьме, осудили лишь на три года ссылки в Казахстан. Всех остальных расстреляли... Всего с сентября по декабрь 1938 года было арестовано 332 руководителя НКВД. За следующий 1939 год арестовали еще 1 364 сотрудника НКВД 19. После снятия Ежова и прихода к власти Л. Берии был разыгран грандиозный всесоюзный спектакль, в котором бы ли смещены все акценты с истинных на ложные. В результате была создана иллюзия «смягчения» репрессивной политики. Виновные в «необоснованных массовых арестах и расстре лах» понесли «заслуженное наказание». Если Ягода после смерти Менжинского ликвидировал нескольких руководите лей ОГПУ, то Ежов, заняв пост наркома внутренних дел, истребил тридцать работников центрального аппарата. По гибли все заместители Ягоды и все начальники центрального управления, произведена была «чистка» даже в тюремной ох ране. Теперь же после ареста (и в дальнейшем — казни) Ежова был истреблен весь ежовский аппарат в центре и на местах, казнены многие следователи; часть из них прошла через сухановские подвалы. Действия истребленных лиц бы ли публично «осуждены»; речь, как водится, зашла о «переги бах»; после «кровавой ежовщины», по всеобщему призна нию, наступило желанное «потепление». В связи с тотальной «чисткой» в рядах НКВД было пере смотрено значительное число уголовноследственных дел 1937—1938 годов, многие из которых признаны сфальсифи цированными. Соответственно некоторые расстрелянные по этим делам были тогда же реабилитированы, а находившиеся в заключении выпущены на свободу. Годы 1939 —1940 даже 29 называют иногда годами «бериевской реабилитации». Хотя эти же самые годы стали годами истязаний и гибели для дру гих категорий граждан — например, своих же сотрудников НКВД, военачальников и некоторых выдающихся деятелей науки, культуры, искусства. Едва начала функционировать новая политическая тюрьма Сухановка, как 10 января 1939 года всем секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, наркомам внутрен них дел и начальникам УНКВД была разослана совсекретная шифротелеграмма, подписанная Сталиным. (Об этом доку менте народ узнал лишь в начале 1990х годов.) В шифротелеграмме от 10 января 1939 года говорилось: «ЦК ВКП стало известно, что секретари обкомов, крайко мов, проверяя работников УНКВД, ставят им в вину приме нение физического воздействия к арестованным, как нечто преступное. ЦК ВКП разъясняет, что применение физичес кого воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 го да с разрешения ЦК ВКП. При этом было указано, что физи ческое воздействие допускается, как исключение, и при этом в отношении лишь таких явных врагов народа, которые, ис пользуя гуманный метод допроса, нагло отказываются вы дать заговорщиков, месяцами не дают показания, стараются затормозить разоблачение оставшихся на воле заговорщи ков, следовательно, продолжают борьбу с Советской властью даже и в тюрьме. Опыт показал, что такая установка дала свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа. Правда, впоследствии на практике метод физическо го воздействия был загажен мерзавцами Заковским, Литви ным, Успенским и другими, ибо они превратили его из ис ключения в правило и стали применять его к случайно арес тованным честным людям, за что и понесли должную кару. Но этим нисколько не опорачивается сам метод, поскольку он правильно применяется на практике. 30 <...> ЦК ВКП считает, что метод физического воздейст вия должен обязательно применяться и впредь, в виде ис ключения, в отношении явных и недоразоружившихся вра гов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод. ЦК ВКП требует от секретарей обкомов, крайкомов, ЦК компартий, чтобы они при проверке работников УНКВД руководствовались настоящим разъяснением» 20. Эта шифротелеграмма явилась как бы программой дей ствий для сотрудников новой Сухановской тюрьмы, начав шей с января 1939 года принимать чекистов всех рангов и граждан других категорий, по какимлибо причинам связан ных с чекистами, а также вовсе и не связанных с ними. К 15 февраля был полностью укомплектован штат Суха новской тюрьмы — 161 человек, включая хозяйственников, поваров, пожарников и водопроводчиков (потом он был уве личен до 188 человек и более) 21. Штат Сухановки в основном состоял из сотрудников, переведенных из других московских тюрем. Брали людей с опытом. Некоторых надзирателей вы писали сюда с Соловков. Даже шоферы, электрики, водопро водчики и другая обслуга были переведены из московских тюрем. Но в числе вновь набранных (31 человек) попадались и совсем неопытные новобранцы. Был назначен начальник Сухановской тюрьмы, младший лейтенант госбезопаснос ти Г.Е. Ионов, ранее занимавший должность заместителя на чальника внутренней тюрьмы (Лубянки), а до того — сотруд ник для особых поручений тюремного отдела АХУ НКВД СССР (нужно ли объяснять, что это означает?!). Грише Еф ремовичу (так в анкете!) Ионову было 40 лет, когда он стал начальником Сухановки. Он родился в деревне Колодники Смоленской области. Образование имел низшее, в «органах» находился с 1919 года, был, конечно, членом партии 22. Работы по строительству спецобъекта № 110, несмот ря на всю спешку, были закончены в середине февраля 31 1939 года. С 16 по 21 февраля уже работала комиссия по при емке первой очереди объекта. В бывшем монастыре были проведены обширные рабо ты по переустройству всех помещений. Западную стену мо настыря отодвинули так, чтобы окна тюремных камер выхо дили не в чистое поле, как раньше, а во внутренний двор — на тюремную стену. Для этого пришлось снести две старин ные башни с западной стороны. Над невысокими монастыр скими стенами нарастили железную арматуру; в несколько рядов тюрьму опутала колючая проволока. На вышках уста новили прожектора; ночью здесь стало даже светлей, чем днем. Были оборудованы административный корпус, гараж, складские помещения, санитарная часть, душ для заключен ных, помещение для приема арестованных. На основной тер ритории имелось общежитие для неженатых сотрудников НКВД, а кроме того, за стенами тюрьмы находилось еще семь жилых домов, где поселились чекисты с семьями. Капитальным внутренним переделкам подвергся быв ший Екатерининский собор. Были установлены межэтажные перекрытия. На вновь устроенные этажи вела лестница, про рубленная в толще стены. Довольно широкая вначале, она чем выше, тем становилась все уже и круче, напоминая у са мого верха деревянный корабельный трап. Петропавловская церковь и другие строения монастыря также подверглись пе ределкам. Недаром для устройства этой небольшой новой тюрьмы было завезено такое количество цемента — 500 тонн. Все по лы в корпусах, в карцерах, бывшем храме, подвалах залили цементом. Велись какието таинственные подземные рабо ты. Позднее были проведены водопровод и канализация. Те лефонная кабельная линия в самый короткий срок соедини ла руководство тюрьмы не просто с Москвой — с Лубянкой и самим Кремлем. 32 В корпусах были оборудованы камеры для заключенных, в цементные полы вмурованы столы и табуретки для дневно го сидения, устроены поднимающиеся и запирающиеся на замок доскикровати, а в окна вставлены толстые гофриро ванные стекла с впаянной арматурой, почти не пропускав шие дневного света. Согласно инструкции, во всех помеще ниях были сглажены, скруглены углы, чтобы заключенные не вздумали разбивать о них свои преступные головы и тем са мым уходить от допросов «с пристрастием» и «высшего рево люционного возмездия» — расстрела. Электропроводку из тех же соображений «утопили» в стены. Были устроены спе циальные помещения: стоячие карцеры (1х1 м2), карцеры го рячие, холодные, темные, какието спецкамеры (3х3 м2) — без окон, камеры для «буйных» — с обивкой из кошмы, по крытой сверху резиной, линолеумом или брезентом, на ко торые, в свою очередь, наносился толстый слой масляной краски; в этих камерах не было никаких предметов, никакого оборудования, здесь под непрерывным наблюдением содер жались «буйные» — до «полного успокоения» 23. Некоторые помещения были оснащены специальными приспособлениями для пыток. До недавнего времени по следнее относили к измышлениям недобросовестных журна листов и литераторов, стремящихся опорочить все и вся. Но теперь не приходится сомневаться в правдивости этих рас сказов, так как рассекречен приказ НКВД № 0068 от 4 апре ля 1953 года. В нем в пункте первом без обиняков говорится: «...установлено различное применение пыток: избиение, круглосуточное применение наручников на вывернутые за спину руки, продолжавшееся в отдельных случаях в течение нескольких месяцев, длительное лишение сна, холодные и горячие карцеры». Пункт 2й того же приказа гласил: «Лик видировать организованные руководством б. МГБ СССР по мещения для применения к арестованным физических мер 33 воздействия, а все орудия, посредством которых осуществля лись пытки, — уничтожить» 24. И кем же подписан приказ? Пыточных дел мастерами — Берией и Кобуловым. Так всегда поступают люди с «сожжен ной совестью»: перекладывают свою вину на других. Говорили, что новейшее пыточное оборудование в Суха новскую тюрьму завезли тогда из фашистской Германии, но, конечно, у нас имелись и собственные образцы подобных из делий, самыми незаменимыми из которых были кулак, сапог и дубина. Именно об этих «образцах» вспоминали те, кому удалось остаться в живых после Сухановки. Сами чекисты рассказывали, что «130килограммовый» Богдан Кобулов, допрашивавший подследственных с помощью кулака, мог убить человека с одного удара. Никого не щадили, и особен но своих. Пожалуй, с недавними коллегами обращались даже с большей жестокостью, чем с другими подследственными. Так, на допросе забили до смерти заместителя начальника 3го отдела Московского управления А.Д. Ракитина, отри цавшего свою вину на протяжении всего расследования. В его деле имеется медицинская справка: «...На допросе 17 марта 1939 года при избиении Ракитин получил перелом девяти ре бер и другие травмы. Во время допроса умер от паралича сердца» 25. Можно привести целый список тех, кто умер в Сухановке под пытками или в результате систематических избиений. Смертным боем били и самих наркомов — Ягоду, Ежова и их заместителей — Фриновского, Заковского, Ре денса...26 Арест Ежова был подготовлен вынужденными призна ниями близких к нему чекистов, арестованных осенью и зи мой 1938—1939 годов. Самого Ежова арестовали 10 апреля 1939 года на Старой площади в кабинете Г.М. Маленкова, ку да его вызвали для разговора. Первому в стране чекисту было предъявлено обвинение «в руководстве заговорщической ор ганизацией в войсках и органах НКВД СССР, в проведении 34 шпионажа в пользу иностранных разведок, в подготовке тер рористических актов против руководителей партии и госу дарства и вооруженного восстания против Советской влас ти» 27. Почти сразу он был помещен в Сухановскую тюрьму. А всего лишь за год до описываемых событий, в конце 1937го, когда страна праздновала 20летие органов ВЧК ОГПУНКВД, Ежов слышал в свой адрес совсем иные слова. Микоян в докладе от имени Политбюро ЦК говорил: «”Учи тесь у товарища Ежова сталинскому стилю работы, как он учился и учится у Сталина”. Подводя итоги, Микоян сказал: “Славно поработал НКВД за это время!” Ежов стоял, поту пившись, и застенчиво улыбался, словно не был уверен, за служивает ли он таких восторгов. В тот же день на банкете, посвященном награждению чекистов, Ежов сказал: “Мы должны так воспитывать чекистов, чтобы это была тесно спа янная и замкнутая секта, безоговорочно выполняющая мои указания”» 28. В Сухановке Ежов находился в одиночке в течение деся ти месяцев. И у него была прекрасная возможность вспом нить 1937 и 1938 годы, когда он был на вершине власти и славы и когда по его приказам автозаки с приговоренными к смерти двигались по всей стране в направлении спецзон — для расстрела и тайного захоронения. И хоть за Ежовым сто ял сам Сталин и некоторые его приспешники из числа членов Политбюро, народ навеки связал 1937й и отчасти 1938 год с именем «железного» наркома Ежова. Сухие сведения доку ментов обескураживают. В результате осуществления прика зов НКВД, подписанных Ежовым, за неполные пятнадцать месяцев 1937—1938 годов было арестовано только тройками и Комиссией НКВД и Прокурора 1,7 миллиона человек, из них расстреляно около 700 тысяч 29. Если бы не всепоглощающая забота, как остаться в живых, высокопоставленный сухановский узник мог бы оце нить меру своих преступных деяний по отношению к собст венному народу. Страна была залита кровью, даже все ее от 35 даленнейшие уголки. Десятки тысяч убийств были соверше ны и здесь — всего в нескольких километрах от Сухановской тюрьмы, где находился Ежов, — на Бутовском полигоне и спецобъекте НКВД «Коммунарка». Вероятно, готовилось все исподволь. Так, еще находясь на посту наркома внутренних дел, Ежов отремонтировал и заасфальтировал дорогу, ведущую от бывшей Екатеринин ской пустыни к Бутовскому полигону (эта дорога в народе некоторое время даже называлась «ежовской»). При Ежове еще вышло Приказание НКВД № 23 от 20 июля 1938 года, подписанное его заместителем Жуков ским, об устройстве железнодорожной ветки, соединявшей Бутово с «Коммунаркой» — подведомственным НКВД сов хозомгигантом. Было приказано «для нужд завода» № 2 НКВД и объекта № 11 НКВД переоборудовать как саму вет ку, так и разгрузочные площадки, для чего Отделу мест заклю чения УНКВД МО предлагалось выделить в распоряжение директора совхоза тов. Каузова «необходимое количество рабсилы», т. е. заключенных... 30 (Надо сказать, что тов. Кау зову не пришлось потрудиться на указанном поприще. Через три дня после выхода Приказания № 23 он был арестован и 14 апреля 1939 года расстрелян и захоронен на спецобъекте НКВД, расположенном на территории того самого совхоза «Коммунарка», директором которого он до ареста являлся; заместитель наркома НКВД Жуковский С.Б., за подписью которого вышло Приказание, также был арестован в октябре того же года и расстрелян 25 января 1940го 31.) Можно только строить предположения, для чего пона добилось соединять эти три спецобъекта НКВД, до истины трудно добраться. Но факт остается фактом. В ближайшем Подмосковье, а именно в Ленинском районе появился на стоящий Бермудский треугольник — с тремя основным зона ми, где начали исчезать люди. Это были Бутовский полигон и спецобъект НКВД «Коммунарка», к которым в 1939 году присоединилась Сухановская тюрьма. 36 Бутовский полигон НКВД К моменту водворения Ежова в Сухановке чудовищные человеческие жертвы с его участием были уже принесены. Пройдут многие десятилетия, прежде, чем мы откроем крае шек этой тайны. А ведь Ежов был одним из немногих, кто знал тогда все. И это по его приказам в мирное время рас стреливали лучших людей страны. Когда готовилась акция по уничтожению так назы ваемых «врагов народа», вышел секретный приказ Ежова от 20 января 1937 года. Он предусматривал подготовку специ альных мест для приведения приговоров в исполнение и за хоронения расстрелянных. К югу от Москвы на землях, при надлежавших ведомству госбезопасности, были оборудованы Бутовский полигон на 18м километре СтароВаршавского шоссе и спецобъект НКВД «Коммунарка» на 24м километре СтароКалужского шоссе. В резерве оставались еще Любе рецкие мелиоративные поля; но это место ни тогда, ни потом не использовалось в этих целях. Зато есть подозрение и даже уверенность, основанная на свидетельствах местных жителей и оброненных вскользь словах сведущих сотрудников госбе зопасности, что были и другие подобные места, например территория дачи Енукидзе — Мещерино, расположенная по близости от знаменитых Горок Ленинских. Усадьба Бутово (прежнее ее название Дрожжино) стояла близ старого Варшавского тракта. Первым ее владельцем был Ф.М. Дрожжин, думный дьяк, казненный при Иване Гроз ном. Имение много раз переходило из рук в руки. Последним хозяином его и построенного при нем конного завода был И.И. Зимин — представитель известного рода купцов промышленников. После революции имение быстро пришло в упадок, но конный завод еще некоторое время продолжал работать, поставляя лошадей для нужд НКВД 32. 37 В знаменитом приказе Ежова № 00447 были определены квоты на аресты и расстрелы по всем областям и республи кам, составлен план уничтожения своих сограждан. Трудно, почти невозможно понять, какие глубинные причины лежа ли в основе безумных решений и приказов лета 1937 года. Массовые расстрелы на Бутовском полигоне, явивши еся следствием этих приказов, начались 8 августа 1937 года. В тот день был казнен 91 человек. До этого расстрелянных хоронили в отдельных ямахмогильниках, которые копали вручную. Но с августа казни в Бутове приобрели такие раз меры, что пришлось применять особые средства и технику. На полигон пригнали мощный экскаватор карьерного типа. Траншеи глубиной в три, шириной в пять и длиной свыше ста метров готовили заранее. Для приговоренных к расстрелу путь из московских тю рем на Бутовский полигон начинался с подписи комиссара госбезопасности 1го ранга, начальника УНКВД по Москов ской области С.Ф. Реденса. Он приходился свояком Стали ну: был женат на сестре Надежды Аллилуевой — Анне. Семья жила в Доме Правительства по улице Серафимовича. Журна лист А.А. Мильчаков, чей отец был лично знаком с Реденсом, рассказывал, что к комиссару иной раз приезжали со спи сками приговоренных на дом, и он в кругу гостей за стаканом чая распределял людей по спецзонам и утверждал очеред ность расстрелов. Руководил доставкой заключенных и приведением в ис полнение приговоров на Бутовском полигоне заместитель начальника УНКВД по Московской области и одновременно руководитель Управления рабочекрестьянской милиции М.И. Семенов. Непосредственным начальником Семенова был комендант и начальник АХО УНКВД по Москве и Мос ковской области И.Д. Берг. Вместе с Якубовичем Берг часто приезжал в Бутово и принимал участие в расстрелах 33. 38 О том, как происходили расстрелы на Бутовском поли гоне, рассказывал в 1991 году капитан госбезопасности Са довский, который с января по ноябрь 1937 года был и. о. ко менданта АХО УНКВД. Людей, приговоренных к расстрелу, привозили в Бутово, не сообщая, зачем и куда их везут. Крытые «автозаки», в ко торые заталкивали от тридцати до пятидесяти человек, моск вичи упорно называли «душегубками». Есть предположение, что людей травили в «автозаках», выводя трубу с выхлопны ми газами внутрь фургона. Когда Берга арестовали, его обви нили кроме всего прочего в том, что он был одним из изоб ретателей «душегубок». На следствии Берг то отрицал эти об винения, то признавал их, объясняя, что иначе невозможно было расстрелять такое количество приговоренных и что он имел на то разрешение высшего начальства. Свидетельства очевидцев при пересмотре дела Берга в 1956 году на предмет реабилитации были также противоречивы 34. Автозаки подъезжали со стороны леса. На территории полигона находилось тогда два здания — небольшой камен ный домик, оставшийся от усадьбы садовника, и длинный деревянный барак, огороженный колючей проволокой. Лю дей заводили в барак якобы для «санобработки». Непосред ственно перед расстрелом объявляли решение, сверяли дан ные и наличие фотографии. Исполнители приговоров в это время находились в другом помещении и ждали своего часа. Сверка производилась тщательно, иногда в течение несколь ких часов. И все же при той поспешности, с которой велось тогда следствие, не приходится удивляться, что в Бутово для исполнения приговора могли привезти одного брата вместо другого, расстрелять по ошибке того, кто осужден был к за ключению в лагере, а не на смертную казнь, и наоборот (та кие примеры есть). По окончании сверки приговоренных выводили по одному из помещения барака Тут появлялись исполнители, которые принимали и вели — каждый свою 39 жертву — в глубину полигона в направлении рва. Человека со связаными за спиной руками ставили на колени на краю рва. Стреляли в затылок, почти в упор. Тела казненных сбрасыва ли в ров, устилая ими дно глубокой траншеи. «Уборкой» тел занимались специально выделенные для этого сотрудники НКВД. После расстрела к вечеру на полигоне появлялся че ловек из местных. Деревенские звали его почемуто Федька палач, хотя к самим расстрелам он не имел никакого отноше ния. Он заводил бульдозер и тонким слоем земли присыпал трупы. Исполнители пользовались личным оружием, чаще всего приобретенным на гражданской войне; обычно это был пистолет системы «наган», который они считали самым удобным и безотказным. Пить перед расстрелом и во время расстрела не полага лось. Но можно не сомневаться, что этот запрет игнориро вался; да и как выполнять подобную работу, не оглушая себя спиртным?! Знающие люди рассказывали, что в сторонке стояло ведро с водкой, из которого можно было черпать, сколько угодно. По окончании расстрела ополаскивались одеколоном, т.к. от исполнителей за версту несло кровью и порохом; по их собственному признанию, от них «даже соба ки шарахались» 35. Потом в комендатуре заполняли бумаги от руки. В конце документа ставились подписи исполнителей. По окончании всех необходимых формальностей полагался обед, после чего исполнителей, обычно мертвецки пьяных, увозили в Москву 36. Приведение приговоров в исполнение на Бутовском по лигоне осуществляла одна из так называемых «расстрельных» команд — смена состояла из четырех человек. В дни особо крупных расстрелов число исполнителей увеличивалось. За день редко расстреливали менее 100 человек. Бывали дни, когда казнили и 300, и 400, и свыше 500 человек. Максимум пришелся на 2 и 28 февраля 1938 года. В те дни было расстре ляно соответственно 502 и 562 человека. Очевидно, мы ни 40 когда уже не узнаем, кто был казнен на самом полигоне, а кого расстреляли в московских тюрьмах и в Бутово привезли только для захоронения. В некоторых случаях в расстрелах принимало участие и высокое начальство. Это называлось у них: «пострелять». Часто бывал на Бутовском полигоне ко мендант Центрального аппарата НКВД полковник, впослед ствии генерал Василий Михайлович Блохин. Генерал Блохин — один из немногих ответственных со трудников НКВД, уцелевших во время «чисток» 1930х — 1950х годов. А ведь это был человек, без участия которого не обходилась ни одна кровавая операция в те годы, будь то Ка тынь, Медное, Варсонофьевские подвалы в Москве, Бутов ский полигон или «Коммунарка». Ныне уже не секрет, что В.М. Блохин принимал личное участие в расстрелах, хотя по своему положению не обязан был этого делать. Выполняя свою работу, он, как мясник на бойне, облачался в резино вый коричневый фартук, краги и резиновые сапоги. По рас сказам водителя автобазы НКВД Ф. Краенова, Блохин был своим человеком на Бутовском полигоне. Машины с приго воренными или телами уже расстрелянных, прибывавшие из московских тюрем, по его распоряжению направлялись на Бутовский полигон или в «Коммунарку» 37. Конечно, местные жители очень скоро заподозрили чтото неладное. Возвращаясь с ночных поездов, они видели автозаки, направлявшиеся к полигону по разбитой лесной дороге. Иногда машин было однадве, иногда — целая кавалькада. Из глубины леса раздавались порой какието приглушенные крики, стоны, а то даже пение «Интернацио нала». Но страх, поселившийся в людях, был настолько си лен, что они не высказывали своих подозрений даже друг другу. По имеющимся на сегодня документам в Бутове за не полных 15 месяцев 1937—1938 годов расстреляно 20 760 чело век. Основную часть казненных составляют жители Москвы 41 и Подмосковья. Но есть представители других областей и ре спублик нашей страны и даже подданные других государств: Германии, Польши, Франции, США, Австрии, Венгрии, Италии, Греции, Турции, Японии, Индии, Китая. Вслед за русскими, которые составляют большинство от общего чис ла погибших, следуют латыши, затем поляки, евреи, украин цы, немцы, белорусы. Всего же национальностей насчиты вается свыше шестидесяти. Согласно представленным начальниками краевых и об ластных управлений НКВД учетным данным из Центра был спущен план по двум категориям репрессируемых. По Моск ве и Московской области этот первоначальный план состав лял: 5 тысяч человек по первой категории (ВМН — т.е. рас стрел) и 30 тысяч — по второй (заключение в лагерь сроком на 8—10 лет). «Если во время этой операции будет расстреляна лиш няя тысяча людей — беды в этом особой нет», — писал Ежов в разъяснениях к приказу 38. Как видим, в одном только Буто ве план по расстрелам был перевыполнен в четыре с лишним раза. А ведь в Москве имелись и другие места, где производи лись казни. За несколько дней до приказа № 00447 от 30 июля 1937 года вышел приказ об аресте в 5дневный срок герман ских подданных, «немецких шпионов... осевших в совучреж дениях» по всей территории страны. Затем последовал анало гичный приказ от 11 августа о «фашистскоповстанческой, шпионскодиверсионной, пораженческой и террористичес кой деятельности польской разведки в СССР». Следующими категориями, подлежащими истреблению, были объявлены латыши, затем — работники КВЖД (КитайскоВосточной ж. д.), обвиненные вкупе со всеми своими родственниками и знакомыми в шпионаже в пользу Японии 39. В основном шло истребление мужской части населения (женщин в Бутове «всего» 800). Среди расстрелянных — пре 42 имущественно простые русские крестьяне — «хлебопашцы», как называли их в следственных делах сами следователи, оче видно, не догадываясь, что это определение означает: «кор мильцы земли Русской». Их арестовывали иногда целыми семьями, опустошая деревни и села до такой степени, что в иных селениях оставалось по одному мужику, и местные вла сти докладывали наверх, что невозможно выполнить полу ченные «лимиты» — некого брать. Расстреливали и глубоких 80летних стариков, и подростков 15 —16 лет, есть даже один 13летний ребенок. Подавляющее число жертв были люди беспартийные, далекие от политики. Кроме крестьян, осенью и зимой 1937 года расстрелива ли мелких совслужащих и людей «из бывших» — бывших дворян, царских офицеров, людей, занимавших при старом режиме ответственные государственные должности. Большое число казненых в Бутове составляют заключен ные Дмитлага НКВД, работавшие на строительстве канала Москва—Волга. Примерно четверть казненных — уголовни ки, правда, подавляющее число их арестовано и расстреляно не за совершение преступлений, а за прошлые судимости, по которым арестованные уже отбыли срок наказания. Много расстреляно в Бутове людей без определенных занятий и места жительства. Это могла быть, например, уволенная со службы вдова начальника царской охраны К.М. Кобы линская, или оставшийся без крыши над головой бывший архитекторстроитель, потомок знаменитого скульптора — В.М. Мартос. Или это мог быть обыкновенный воришка, укравший велосипед, гармошку, пару буханок хлеба... В списках бутовских жертв мы находим железнодорож ников, метростроевцев, милиционеров, пожарников, строи телей, пекарей, работников прачечных — кого угодно. В ка тегорию же СОЭ и СВЭ («социально опасные и социально вредные элементы») мог попасть кто угодно: родственники ранее осужденных, бывшие царские министры, нищие, 43 профессора, гадалки, картежники, проститутки или, напри мер, уличные чистильщики обуви — айсоры, потомки древ них могущественных ассирийцев. В январе 1938 года начальник Управления НКВД МО Реденс получил новое назначение и отбыл в Казахстан, где возглавил наркомат внутренних дел. Его место занял переве денный из Ленинграда начальник Управления НКВД по Ле нинграду и Ленинградской области Л.М. Заковский со своим «знаменитым» методом — «бить морды при первом допросе». Заковский после перевода его из Ленинграда в Москву зани мал пост начальника Московского управления НКВД всего два месяца — с 20 января по 28 марта 1938 года. Но именно на эти месяцы приходятся самые массовые расстрелы на Бутов ском полигоне и в других местах. С приездом Заковского началась кампания по «нацио налам». Как проводилась эта кампания, видно из допросов Семенова М.И.: «...Во время проведения массовых операций 1937—1938 гг. по изъятию поляков, латышей, немцев и др. национальностей, — показывал он на допросе, — аресты про изводились без наличия компрометирующих материалов» 40. Обвинением служила не только национальность, но и место рождения человека, например, Бессарабия, Польша или Лифляндия, входившие, как известно, до революции в состав Российской империи. Жертвы выискивались в отделе кадров на предприятиях и в домоуправлениях — по спискам жильцов. Подследственный А.О. Постель, бывший сотруд ник НКВД 41, говорил на допросе: «Арестовывали и расстре ливали целыми семьями, в числе которых шли совершенно неграмотные женщины, несовершеннолетние и даже бере менные и всех, как шпионов, подводили под расстрел... толь ко потому, что они — “националы”»...42 План, спущенный начальником Московского управления НКВД Заковским, был 1000—1200 «националов» в месяц. 44 В разгар акции по «националам» началась беспрецедент ная расправа над инвалидами. В числе инвалидов были глу хие, слепые, без одной или двух конечностей люди, сердеч ники, язвенники, туберкулезники и проч. Проблему с инва лидами решили очень просто. «Заковский по этому поводу вызвал меня, — рассказы вал на допросе Семенов, — и в присутствии Якубовича за явил, что надо будет пересмотреть дела по всем осужденным инвалидам на тройке и их пострелять». При этом Заковский добавил, что он «в Ленинграде весь такой контингент постре лял и возиться с ним нечего» 43. В февралемарте 1938 года только в Москве и Москов ской области было расстреляно по специально составленным медицинским справкам 1160 инвалидов. Так, инвалидов рас стреляли только за то, что переполненные тюрьмы и лагеря НКВД их отказывались принимать. Все они захоронены в Бутове. В числе расстрелянных здесь есть выдающиеся, «истори ческие» люди: председатель Второй Государственной Думы Ф.А. Головин; правнук Кутузова и одновременно родствен ник Тухачевского, профессор церковного пения М.Н. Хит ровоКрамской; один из первых русских летчиков Н.Н. Да нилевский; художники, чье наследие, чудом спасенное при обысках, составляет теперь славу русской живописи, — Алек сандр Древин, Роман Семашкевич, Густав Клуцис. Здесь мы находим замечательного художникаиконописца графа В.А. Комаровского, его двоюродного брата, знатока и тео ретика древнерусского искусства графа Ю.А. Олсуфьева. Открытием в наши дни стало творчество прекрасного худож никаграфика Владимира Тимирева, расстреляного в Бутове в возрасте 23 лет. В этой земле лежат представители старинных русских дворянских родов: Ростопчиных, Тучковых, Гагариных, Ша ховских, Оболенских, Бибиковых... Это, наконец, большая 45 группа бывших царских генералов: московский губернатор генераллейтенант В.Ф. Джунковский и его адьютант гене рал В.С. Гадон, генералмайор А.Г. Лигнау, генералмайор М.Ф. Кригер, генераллейтенант Е.И. Мартынов, обладатель семи воинских боевых наград генерал Б.И. Столбин и другие. В числе «контингентов, подлежащих репрессии», в прика зе Ежова № 00447 значатся «церковники». Бутовский поли гон — не единственное место массовых расстрелов и захоро нений в нашей стране. Подобных мест сотни. Но вряд ли найдется в стране, а может быть, и во всем мире место, где было бы расстреляно столько людей, пострадавших за веру, как в Бутове. Их 940 44. Сонм бутовских новомучеников возглавляет 82летний старец Серафим (Чичагов), митрополит Ленинградский и Ладожский. (Владыка был неизлечимо болен, когда пришли его арестовывать. Для того чтобы доставить его в тюрьму, че кистам пришлось вызвать карету скорой помощи, так как он не в состоянии был подняться с постели.) Вместе с владыкой Серафимом на Бутовском полигоне приняли мученическую кончину старейшие архиепископы Димитрий (Добросер дов) и Николай (Добронравов), епископы Аркадий (Осталь ский), бездомный скиталец епископ Никита (Делекторский), епископы Иона (Лазарев) и Арсений (Жадановский), по следний наместник ТроицеСергиевой лавры архимандрит Кронид (Любимов), а вместе с ним — множество лаврских монахов. Все они, кроме епископа Арсения, ныне канонизи рованы. Здесь были казнены известные, глубоко почитаемые иереи. Это ныне прославленные священномученики: Алек сандр Зверев, Владимир Амбарцумов, братья Агафоннико вы — Александр, Василий и Николай, Роман Медведюк, род ственник расстрелянного отца Павла Флоренского — Зосима Трубачев, Иоанн Артоболевский, Сергий Лебедев, Сергий Махаев, Петр Петриков и другие. Но еще больше лежит здесь безвестных простых сельских батюшек, диаконов, дьячков, 46 церковных сторожей, певчих. Поистине, в святой для нас земле Бутова лежит целый народ — все его представители. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II назвал Бу товский полигон нашей Русской Голгофой 45. В августе 1997 года было вскрыт один из бутовских рвов — на площади около 12,5 кв. метров. Те, кто по своей должности и положению обязаны были дать разрешение и организовать раскопки, уклонились от этого. Благословение на небольшой пробный раскоп дал Святейший Патриарх Алексий II. К архео' логическим работам были привлечены специалисты высокого класса: несколько археологов, антрополог, специалисты по про' мышленным тканям и обуви, по огнестрельному оружию, судеб' но'медицинский эксперт и другие профессионалы. В траншее, заложенной южнее деревянного храма в честь Новомучеников и Исповедников Российских, на глубине около полутора метров открылись фрагменты одежды, а несколько глубже — человеческие останки. На этом клочке земли археоло' ги насчитали 149 человек, захороненных в пять ярусов друг над другом. Специалисты считают, что если такая плотность за' хоронений присутствует в остальных рвах, что общее число расстрелянных может составить от 70 до 90 тысяч человек. Кому хоть раз довелось спуститься в погребальный ров на Бутовском полигоне или в другом подобном месте, не забудет этого никогда. Сойдя вниз по мосткам, я почувствовала тле' творный запах смерти. Вповалку, как в каком'то могильнике для скота, лежали останки тех, кто собирались жить, а не умирать. Сплетясь неразрывно, лежали пострадавшие за веру и богохульники'атеисты, неграмотные крестьяне и ученейшие люди своего времени, чьи труды и открытия, может быть, про' светили и облагородили бы мир. Последние дни раскопок пришлись на раннюю осень. Было по'летнему тепло. Шелестела под ветром чуть тронутая жел' тизной листва. Мир и покой разливались повсюду — на земле и в небе. А взгляд не отрывался от ямы, которая разверзалась у ног, точно черная бездна. Это был ад, настоящий ад, созданный самими людьми во' преки всем законам Божиим и человеческим. И невольно пред' 47 ставилось мне, что я одна из тех, кого привезли сюда для рас' стрела, — вот перекличка в бараке, вот выводят меня со свя' занными руками, ведут к краю рва, стреляют в затылок. Вот и все. Конец. Следующий... «Вся высоты Твоя и волны Твоя на мне преидоша» (Пс. 41). В конце 1940'х годов в Бутове по соседству с полигоном встал дачный поселок сотрудников госбезопасности. Приказано было строить только легкие дачки — без основательных фунда' ментов, без погребов. На всякий случай... Рядом с оградой поли' гона было выстроено три добротных кирпичных дома. В одном разместилась Школа спецслужб стран народной демократии (учащихся в иностранной форме видели у стен Сухановской тюрьмы, вероятно, они проходили там практику), в двух других домах поселились сотрудники секретного ведомства со своими семьями. Имелись здесь прекрасные четырехкомнатные квар' тиры, были и коммуналки. В одной из таких коммуналок, в ком' нате с видом на полигон в полном одиночестве тяжело умирал от рака Федька'палач. Спецобъект НКВД «Коммунарка» Когдато земля, называемая теперь «Коммунаркой», на ходилась в частном владении, именовалась Хорошавкой и была тихой и уединенной лесной мызой с господским домом, липовой аллеей, ведущей к нему, небольшими хозяйствен ными постройками и прудом в глубине леса, образованным запруженной речкой Ордынкой. Перед революцией мызой владел некто Б.А. МалевскийМалевич. В конце 1920х годов бывшая усадьба была передана под дачу наркому внутренних дел ОГПУ Г.Г. Ягоде. Территория дачи наркома, вернее одной из его дач, после ареста (в марте 1937 года) самого наркома стала местом захоронения рас стрелянных. 48 Между двумя «зонами смерти» — Бутовским полигоном и спецобъектом «Коммунарка» — большая разница. У каждой из зон имелся свой «хозяин»: у Бутова — Московское Управ ление НКВД, у «Коммунарки» — Центральный аппарат гос безопасности. В Бутове, по выражению самих чекистов тех лет, была расстреляна «шпионскодиверсионнотеррористи ческая низовка», а в «Коммунарке» — «заговорщическая вер хушка». Расстрелянные и захороненные в «Коммунарке» были осуждены преимущественно Военной коллегией Вер ховного Суда СССР — высшим органом советской военной юстиции. Большинство из этих осужденных значились в списках, представленных лично Сталину, — с его резолюци ей «за» на обложке и пометами на полях против отдельных фамилий (например, против некоторых фамилий имеется помета «обождать», против других — «бить!», и даже — чудо вищное для главы государства — «бить, бить!»). В представляемых Сталину списках существовала еще особая категория людей, следственные дела которых не от правляли на рассмотрение Военной коллегии. После сталин ской подписи этих людей просто расстреливали; такое «осу ждение» называлось «осуждением в особом порядке». Как правило, это были сотрудники ОГПУНКВД или их родст венники. Так, например, без суда и следствия были расстре ляны и привезены в «Коммунарку» для захоронения жена самого хозяина дачи — родственница Свердлова И. Л. Авер бах и две его сестры — Л.Г. Ягода и Э.Г. ЯгодаЗнаменская; всего же вслед за арестом Ягоды было арестовано 15 его близ ких родственников. Конечно, в число «осужденных в особом порядке» попадали порой и случайные люди. В отличие от Бутова, куда людей привозили на расстрел из Таганской, Сретенской и Бутырской тюрем, осужденные Военной коллегией и «в особом порядке» находились под следствием во Внутренней, Лефортовской или Сухановской тюрьмах. Эти три тюрьмы и частично Бутырская тюрьма были подведомственны Центральному аппарату ГУГБ НКВД СССР. 49 Военная коллегия заседала в здании № 23 по улице 25 Октября (ныне снова Никольская). Есть сведения, что от дельные расстрелы по приговорам Военной коллегии проис ходили тут же, в глубоких подвалах старинного здания. Так это или нет, трудно сказать, но доподлинно известно, что у Центра имелось свое, специально оборудованное помещение для расстрелов. Оно находилось неподалеку. Это были оби тые цинком подвалы под гаражами Автобазы НКВД № 1 в Варсонофьевском переулке. Уже в 1918 году москвичи назы вали это зловещее место «Гараж расстрелов» 46. Центр имел и свою «расстрельную» команду, состоявшую из сакрального числа — двенадцати человек. Имена некоторых «исполните лей», или, как они официально именовались, «сотрудников для особых поручений», стали теперь широко известны и во шли в историю наравне с именами их жертв. Это — известный с 1918 года Петр Иванович Магго, на чьем счету около 10 тысяч расстрелянных. (Скорее всего, это некоторое преувеличение его коллег, но, очевидно, были ос нования так думать.) Умер Магго незадолго перед войной, совершенно спившись 47. Это еще: Эрнст Мач — «исполни тель» с 26летим стажем, списанный с диагнозом «шизофре ния»; братья Иван и Василий Шигалевы (вспомним пред сказание Достоевского о «шигалевщине», которая потопит Россию в крови); И.И. Антонов, П.А. Яковлев, Семенихин, И.И. Фельдман, П.И. Овчинников (последний также не вы держал, сошел с ума). За исполнение «особо ответственных заданий» и «беспощадную борьбу с контрреволюцией» все они имели звание «Почетного чекиста», получали правитель ственные награды — вплоть до орденов Ленина. Отвечал за исполнение приговоров, захоронение и кремацию расстре лянных все тот же неизменный генерал В.М. Блохин. Бывшая дача Ягоды располагалась на земле совхоза «Коммунарка», с самого своего основания подведомствен ного ОГПУНКВД. По названию совхоза и сама зона захоро 50 нений теперь называется «Коммунаркой» (долгие годы чеки сты называли ее «Лозой»). Деревянный одноэтажный дом для наркома был выстроен в 1930 году. В левой его части имелось шесть комнат — просторных, светлых, с высокими потолка ми. Помещения правой части дома, более скромные, очевид но, предназначалась для обслуги и хозяйственных нужд. Эта дача, по воспоминаниям племянницы Г.Г. Ягоды В.К. Зна менской, не предназначалась для отдыха, а была скорее рези денцией наркома НКВД, куда он приглашал руководителей ведомства для секретных совещаний, здесь же отмечались различные юбилеи, например, 45летие самого наркома. Арестованный бывший начальник УНКВД МО С.Ф. Реденс рассказывал на допросе, что в тот вечер на даче Ягоды при сутствовало 40—45 гостей. Бывал на даче у Ягоды сменивший его впоследствии на посту наркома НКВД Николай Ивано вич Ежов. На сегодняшний день известны имена шести с полови ной тысяч расстрелянных и захороненных на спецобъекте НКВД «Коммунарка» 48. Сколько здесь захоронено людей на самом деле — неизвестно. Спецобъект НКВД «Коммунарка» отличается от всех других мест захоронений, которых немало в нашей стране. Здесь лежат останки расстрелянной советской партийной элиты: члены правительства страны и союзных республик, кандидаты в члены ЦК ВКП(б), наркомы, заместители нар комов, министры и заместители министров РСФСР и СССР и даже иностранных государств, директора трестов, главков, крупнейших заводов. Среди расстрелянных и захороненных в «Коммунарке» много военачальников — в недавнем про шлом легендарных комдивов, командующих флотами, адми ралов, военных специалистов. Все они до ареста были почи таемыми и влиятельными людьми, имели множество высо ких наград, жили в привилегированных условиях, об иных даже слагались песни, ставились кинофильмы. Стоит посмо 51 треть на адреса, по которым перед арестом были прописаны жертвы «Коммунарки». Это, вопервых, Московский Кремль; в кремлевских квартирах проживали: кандидат в члены ЦК ВКП(б), в недавнем прошлом «любимец партии», главный редактор газеты «Известия» академик Н.И. Бухарин, первый заместитель наркома иностранных дел Н.Н. Крестинский и некоторые другие. Еще одним комфортным и вместе с тем опаснейшим местом проживания был Дом Правительства (дом № 2 по улице Серафимовича или ДОПР, метко про званный народом Домом Предварительного Заключения). Из знаменитого Дома на набережной, где имелось 505 квар тир, были арестованы более 800 человек, 338 из них расстре ляны; останки 164 жильцов дома лежат в земле «Коммунар ки». Многие перед арестом жили в дорогих гостиницах, в специально охраняемом доме на улице Грановского, в пре красных квартирах на улице Горького... В числе расстрелянных и захороненных здесь — дипло маты, военные атташе, советники посольств. Здесь — руко водители всех десяти отделов Разведупра и контрразведки, разведчики, отозванные из заграничных командировок и по возвращении на родину подвергшиеся аресту и казни. Одним из них был муж Марины Цветаевой — Сергей Яковлевич Эф рон (Андреев). Его арестовали на даче в Болшеве, где он жил с семьей в одном из домов, принадлежавших НКВД. В тюрь ме ему устраивали очные ставки с арестованным соседом по даче, секретным сотрудником НКВД Н.А. Клепининым (Львовым). Эфрону пришлось также встретиться на очной ставке с П.Н. Толстым — поэтом, племянником писателя А.Н. Толстого, и другими. Все они и еще трое других, связан ных между собой по работе за границей на НКВД, были рас стреляны и захоронены в «Коммунарке». В земле «Коммунарки» лежит один из крупнейших со ветских государственных деятелей, перед арестом — нарком связи СССР А.И. Рыков. (Вместе с А.И. Рыковым расстреля 52 на и захоронена на территории «Коммунарки» его жена.) Будучи заместителем председателя Совнаркома, А.И. Рыков совместно с управделами Совнаркома Н.П. Горбуновым под писал приказ об организации Соловецкого лагеря особого назначения и о применении принудительного труда заклю ченных. Сам Н.П. Горбунов также лежит гдето здесь. Ака демик, непременный секретарь Академии наук СССР, химик, географ, с 1928 года он — один из постоянных руководителей ТаджикоПамирских экспедиций. Его обвинили в шпионаже и расстреляли 7 сентября 1938 года. В «Коммунарке» захоронен известный государствен ный деятель Н.В Крыленко. Его карьера началась в 1917 го ду, когда он стал Верховным Главнокомандующим страны. С 1918 по 1931 год он — Председатель Верховного трибунала, Прокурор РСФСР, с 1931 года — нарком юстиции РСФСР (с 1936го — СССР), член ЦКК ВКП(б). По обвинению в «участии в контрреволюционной террористической органи зации» он был расстрелян 29 июля 1938 года. Здесь же — нарком просвещения А.С. Бубнов. Именно он издал приказ о разлучении сестер и братьев и просто зна комых между собой детей репрессированных родителей и размещении их по разным детским домам. Захоронен в этой земле заместитель председателя Совнаркома Я.Э. Рудзутак, кандидат в члены ЦК ВКП(б) И.С. Уншлихт. Заместитель председателя ГПУ, сам живший в Кремле, нашел в 1925 году другое местожительство для сво их соотечественников — Соловецкий лагерь особого назна чения, где он предложил разместить до 8 000 заключенных. О представителях ведомства чекистов следует сказать особо. Судя по некоторым данным, территория спецобъекта вначале была предназначена для захоронения именно со трудников госбезопасности (была найдена записка Ежова после разговора со Сталиным: «Дача Ягоды — чекистам»). Действительно, первые три захоронения расстрелянных — 53 2, 20 сентября и 8 октября 1937 года — были захоронениями именно чекистов. Затем, с 21 октября здесь стали хоронить людей самых разных профессий и занятий. Всего же сотруд ников НКВД, расстрелянных и захороненных в «Коммунар ке», насчитывается 254 человека. Среди них — нарком НКВД Мордовской АССР, все руководство Дальстроя, в том числе директор Дальстроя Э.П. Берзин и его заместитель, началь ник Соловецкой тюрьмы ГУГБ И.К. Коллегов, начальник УПВО НКВД УССР комдив А.Г. Лепин, начальник управле ния НКВД по Дальневосточному краю комиссар госбезопас ности 1го ранга Т.Д. Дерибас, начальник ГУШОССДОРа комиссар госбезопасности 1го ранга Г.И. Благонравов, на чальник УНКВД по Северной области (куда были высланы сотни тысяч человек), начальники УНКВД по Калининской, Саратовской, Омской и других областей, начальник испра вительнотрудовых лагерей по строительству каналов — Бел балтлага и Дмитлага — Л.И.Коган, начальники Волгостроя и ВолгоБалта. Здесь же лежит помощник особо уполномочен ного НКВД А.Я. Беленький, в прошлом — начальник охраны Ленина. В 1937—1938 годах были уничтожены два заместителя Ф.Э. Дзержинского: его ближайший соратник Я.Х. Петерс (перед арестом — член бюро КПК при ЦК ВКП(б), захоро нен в «Коммунарке», а последовательный идеолог Красного террора, наставник начинающих чекистов М.И. Лацис (пе ред арестом — ректор Плехановского политехнического ин ститута) расстрелян и сброшен в один из бутовских рвов. В «Коммунарке» — 22 сотрудника ВЦИК и ЦИК, работ ники областных, республиканских, городских и районных исполкомов, 35 ответственных работников ЦК ВКП(б). Были расстреляны и захоронены на территории бывшей дачи Ягоды 546 военнослужащих, почти все — высшие чины, представители всех родов войск, сотрудники ГВФ — началь ник Управления воздухоплавания, пилоты, летчикииспыта 54 тели, начальники и заместители начальников отделов и сек торов ГМФ. Тогда же были расстреляны сотрудники круп нейших трестов, заводов и фабрик (372 чел.), больше полови ны из которых — директора и ведущие инженеры, работники наркомата тяжелой промышленности (199 чел.), в том числе три заместителя наркома, ответственные работники нефтя ной (51 чел.), угольной (10 чел.) и газовой промышленности (4 чел.), энергетики (27 чел.), сотрудники наркоматов обо ронной (156 чел.), легкой (66 чел.), по несколько руководите лей пищевой промышленности, наркомата заготовок и нар комата социального обеспечения. Более других почемуто пострадал наркомат лесной промышленности: был расстре лян сам нарком, два его заместителя и 50 сотрудников, почти все — руководители крупных главков и трестов. Из Совнар кома расстреляно и захоронено в «Коммунарке» 89 человек, из объединения «Главсевморпуть» — 40 (добрались даже до начальника полярной станции на Земле ФранцаИосифа). От московского метро в «Коммунарке» — 18 представителей, в том числе начальник Московского метрополитена, его заме ститель и начальник политотдела; от Прокуратуры — 15 чело век, включая помощника Прокурора города Москвы и заме стителя Прокурора РСФСР; от Осоавиахима — 24 человека. Не пощадили и врачей, в том числе главного врача ве домственной больницы НКВД «Медсантруд», кремлевских врачей, лечивших высших лиц государства, заведующего Рублевской больницей, заведующего Мосгорздравотделом и его заместителя. Вместе с маститыми врачами здесь же оказа лись сторож районной поликлиники, медсестра из службы дезинфекции и две лаборантки. Список работников радио из 16 человек возглавляет председатель Всесоюзного радиокомитета. Здесь же 17 со трудников Коминтерна, директор Московского почтамта с сотрудниками, директор телефонной сети с сотрудниками, начальник Управления водопроводноканализационного 55 хозяйства с сотрудниками, главный арбитр Московского городского арбитража, Председатель и 8 членов судебных коллегий Верховного Суда РСФСР (один — СССР), 25 пол номочных и торговых представителей СССР в разных стра нах, 20 сотрудников посольств, заместитель председателя и 15 руководящих сотрудников Моссовета, 8 работников ми лиции, в том числе начальник Управления Саратовской об ласти (недавний начальник Московской милиции) Л.Д. Вуль (еще 50 московских милиционеров расстреляны на Бутов ском полигоне). Пострадали работники науки и образова ния: здесь лежат 50 сотрудников различных НИИ, директора, педагоги, несколько академиков, профессора, доценты мос ковских вузов — всего 214 человек, более 50 студентов и ас пирантов вузов, все начальство института Красной профес суры, еще — директор, старшие научные сотрудники и 9 сту дентов и аспирантов Научноисследовательской ассоциации по изучению национальных и колониальных проблем — все иностранцы, 22 сотрудника ИККИ — все иностранцы, 20 учи телей московских средних школ, трое школьников. Не обошлось без представителей физкультуры и спор та — начальства, инструкторов, тренеров по боксу, теннису, гимнастике, тренеров любимых народом футбольных команд «Динамо», «Локомотив» (всего 28 чел.), к ним надо приба вить трех руководящих работников Центрального аэроклуба им. А. Косарева. Совершенно обезглавленными оказались ту ристические организации и особенно Интурист, в котором было арестовано и расстреляно все высшее руководство — все они также в «Коммунарке». Здесь же все начальство, включая главного руководителя, Общества Красного Креста и Красного Полумесяца. Не обойдены были и московские музеи. Здесь лежат 11 музейных работников (сотрудники му зеев: Исторического, Изобразительных искусств им. Пушки на, Политехнического, музея им. А.М. Горького, музея Цен трального Дома Красной Армии). 56 Рискованной оказалась в те годы профессия железно дорожника. Были расстреляны и привезены на захоронение в «Коммунарку» 235 человек, работавших в сфере железнодо рожного транспорта. Это начальники и многие ответствен ные работники всех московских, а также некоторых област ных железных дорог; заодно с начальством здесь более чем в других областях пострадал простой, ни в чем не повинный рабочий народ: проводники, буфетчики, стрелочники, весов щики, кладовщики, продавщицы мороженого в поездах, пу тевые обходчики, мойщики паровозов и т.д. Более объяснима с точки зрения идеологии социалисти ческого государства гибель интеллигенции, всегда представ ляющая, по мнению властей предержащих, потенциальную угрозу их существованию. В наибольшей степени это отно сится к работникам слова и печати, которые, казалось бы, не отклонялись в ту пору от «начертанной партией линии» ни на шаг. Сотрудники и редакторы более пятидесяти москов ских книжных издательств, газет и журналов, а с ними заод но курьеры, машинистки, корректоры, типографские рабо чие предстали перед расстрельной командой Центра — всего свыше 200 человек. Тогда же были арестованы и казнены известные совет ские писатели — Борис Пильняк (Вогау) и Артем Веселый (Николай Иванович Кочкуров). Они были арестованы в один день — 28 октября 1937 года. Их останки также покоятся в земле «Коммунарки»... Как и на Бутовском полигоне, в «Коммунарке» лежат представители более 60 национальностей: русские, евреи, ла тыши, поляки, немцы, граждане 11 стран. Были вызваны в СССР, расстреляны, а затем тайно захоронены на территории «Коммунарки» члены правительства Монголии — все 35 ми нистров во главе с премьерминистром и Председателем Монгольского Хурала. 57 Здесь, как и в Бутове, лежат представители известных старинных фамилий, например, двое из княжеского рода Ша ховских, двое — из рода баронов фон Гревениц, причем у тех и других родные захоронены и в Бутове, и в «Коммунарке». Возраст расстрелянных — от 17 до 70 лет. Самые юные, сын и племянники Председателя ЦИК Абхазии Нестора Лакобы, ненавидимого Сталиным, были школьниками 15 и 16 лет, когда их арестовали. Их вырвали из родного села где то в глубинке, оторвали от школьных учебников и привезли в московскую тюрьму. 16 октября 1941 года их расстреляли. Систематические захоронения расстрелянных произ водились в «Коммунарке» до середины октября 1938 года. В 1939 году имели место лишь единичные случаи. Данных о расстрелах 1940 года пока не имеется. Но вскоре после нача ла войны всего за три дня 1941 года — 27, 28 и 30 июля — было уничтожено 513 человек. Самым многочисленным после 1937—1938 годов был расстрел 16 октября 1941 года. В этот день шли бои в нескольких километрах от Москвы, в городе была паника, готовились оставить столицу. А в подва лах Бутырской тюрьмы, в Варсонофьевском переулке шли казни. В тот день в числе 220 человек были расстреляны муж Марины Цветаевой С.Я. Эфрон, А.Я. Беленький, жена ответ ственного работника Ч.М. Межлаук, жены казненных ранее Тухачевского, Уборевича и других военачальников. Аресто ванные вслед за мужьями, они были весной 1937 года вы сланы в Астрахань, затем приговорены к 8 годам лагерей, в августе 1939 года Н.Е. Тухачевская и Н.В. Уборевич были эта пированы в Москву, где содержались в Бутырской тюрьме. По обвинению «в связи с руководителями военнофашист ского заговора и в террористических высказываниях в адрес руководителей ВКП(б) и советского правительства» 8 июля 1941 года они были приговорены к расстрелу; но приговор отчегото привели в исполнение только через три месяца. 58 В отличие от Бутова в «Коммунарке» почти нет священ нослужителей. Известно лишь несколько имен из постра давших за веру. Пастырь дивеевских сестер, священник Па вел Боротинский расстрелян по решению Выездной сессии Военной коллегии 15 сентября 1938 года. Еще здесь лежат останки четырех священиковобновленцев, учительницы церковноприходской школы и столяра, работавшего при храме...49 Многие из тех, кто были расстреляны и захоронены в «Коммунарке», прошли через сухановские застенки. Это были Юлия Канель, Ася Сырцова и другие, расстрелянные 16 октября 1941 года. После мучительного пребывания в Су хановской тюрьме расстреляны и захоронены на территории «Коммунарки»: директор Тебердинского дома отдыха, на чальник пограничных и внутренних войск НКВД Туркме нии, выходец из дворян — директор магазина в Баку «Рос льносбыт», экономистконтролер комиссии Совконтроля, заместитель начальника Управления животноводства Юго Восточного и Северного Кавказа, начальник отдела «Глав севрыба», недавний вицеконсул СССР в Харбине, замести тель наркома нефтяной промышленности и многие, многие другие. В Сухановке оказались и те, кто своими руками устра ивали эту бойню в Бутове, «Коммунарке» и по всей стране. В первую очередь это относится к недавнему наркому НКВД СССР Н.И. Ежову 50. Ежов в Сухановке Когда в апреле 1939 года Ежова доставили в Сухановку, его портреты еще красовались по стенам бывшего монастыря и в кабинетах следователей. Никто не знал тогда об его арес те. Это тщательно скрывалось не только от советских граж дан, но и от рядовых сотрудников НКВД. 59 О первых днях пребывания в Сухановке Ежов вспоми нал с какойто почти детской обидой, удивлением, как чело век, впервые в жизни соприкоснувшийся с жестокостью и несправедливостью. «Я говорил, что я не шпион, что я не террорист, но мне не верили и применили ко мне сильней шие избиения», — писал он в своих показаниях и письмах ходатайствах 51. О пребывании Ежова в Сухановке рассказал бывший надзиратель П.В. Мальцев, переведенный сюда из Соловец кого лагеря особого назначения. Заместитель дежурного офицера по тюрьме Борисов в тот день сказал Мальцеву: — Сейчас поведешь заключенного на допрос. Держи его крепче, не жалей. Очень крупная фигура. Фамилию Борисов не назвал, не полагалось. Но этого заключенного знали в лицо все работники тюрьмы, и Маль цев тоже его сразу узнал. — Захожу в камеру, — продолжал свой рассказ Маль цев, — а передо мной в арестантской одежде Ежов. Мы ниче го не знали об аресте Ежова, знали только, что его перевели в наркомы речного флота. А он, оказывается, уже у нас в Суха новке. Мальцев повел арестованного на допрос и сам не заме тил, как «случайно» сломал руку бывшему наркому. — Я молодой был, сильный мужик, — вспоминал Маль цев, — а Ежов щуплый оказался, низенький. Ну, переусерд ствовал я, повредил ему руку. Ежов на меня нажаловался, и в тот же день тогдашнее начальство Ионов меня строго преду предил. В ответ на расспросы о впечатлении, произведенном на него ответственным поручением, Мальцев отвечал неохотно: — А мне все равно было, какого арестанта вести, я же на службе был. Но потом не удержался и добавил с явным разочаро ванием: 60 — Ежов в арестантской одежде щуплый такой, при шибленный был. А ведь мы на его портреты разве что не мо лились. В первые дни пребывания в Сухановке Ежова охраняли как никого другого: четыре охранника бессменно стояли у двери, один находился внутри камеры. Когда Ежова водили на допросы к следователям, то по пути убирали всех случай ных свидетелей, даже надзирателей, неотлучно дежуривших в коридорах около вверенных им камер. Видимо, в верхах опасались, чтобы Ежову не помогли бежать. Но чтото никто не спешил бывшему наркому на помощь. Исключительные меры по его охране были вскоре отменены...52 Так как Ежов, по его же собственным словам, не выно сил боли и насилия над собой (подумать только!), то он не мог оказать сопротивления оговорам и спустя несколько дней начал подписывать все, что от него требовали. «Желез ный нарком» «признался в шпионской деятельности в поль зу Германии, Польши, Франции, Англии и Японии», в том, что он «руководил заговором в НКВД и подготавливал терро ристический акт против Сталина и других руководителей»; вскоре он признался еще и в содомии, которой был подвер жен с подросткового возраста, когда был подмастерьем у са пожника. Но последнее не очень интересовало следователей. Через две недели пребывания в Сухановке Ежов, прекрасно понимая, что его ждет, попросил бумагу, чернила и написал записку Берии: «Лаврентий! Несмотря на суровость выводов, которые заслужил и принимаю по партийному долгу, заверяю тебя по совести в том, что преданным партии, т. Сталину останусь до конца. Твой Ежов» 53. Ответа, разумеется, не последовало. Следственное дело Ежова составляют двенадцать пух лых томов. Ежова допрашивали по ночам сам Берия, а так же заместитель начальника следственной части НКВД стар 61 ший лейтенант госбезопасности Эсаулов и капитан госбе зопасности Родос. Б.В. Родос и А.А. Эсаулов — ставленники и приближен ные Берии, которым он поручал особые задания — избиения осужденных к расстрелу перед приведением приговоров в ис полнение. Берия говорил: «Перед тем как им идти на тот свет, набейте им морду». «Жуткие сцены разыгрывались непосредственно на мес те расстрелов», — показывал на допросе 1954 года бывший сотрудник НКВД Глонти. Он говорил, что Криян, Хазан, Са вицкий, Парамонов, Кобулов и другие чекисты «как цепные псы набрасывались на совершенно беспомощных, связанных веревками людей и нещадно избивали их рукоятками от пис толетов» 54. Жертвами садистов Эсаулова и Родоса были как правило видные политические деятели, например, член Политбюро ЦК ВКП(б) Косиор, кандидаты в члены ЦК В.Я. Чубарь и П.П. Постышев, 1й секретарь КабардиноБалкарского обко ма ВКП(б) Б.Э. Калмыков, секретарь ЦК ВЛКСМ А.В. Коса рев, генералполковник Локтионов и другие. По свидетельст ву начальника 1 спецотдела НКВД Баштакова, Родос вместе с Эсауловым, по приказу Берия, зверски избивали уже приго воренного к расстрелу Р.И. Эйхе, продолжая домогаться при знания, что он шпион 55. Л.Ф. Баштаков рассказывал об этом на допросе в январе 1954 года: «...Я и комендант Блохин выехали в Сухановскую тюрь му для того, чтобы получить там группу осужденных Военной коллегией Верхсуда СССР к расстрелу для исполнения при говоров. Когда прибыли в тюрьму, то мне было передано рас поряжение Берия о том, чтобы я явился к нему в кабинет в Сухановской тюрьме. Я пришел к нему в кабинет, в котором в это время нахо дились, кроме Берия, Родос, Эсаулов и приговоренный к расстрелу бывший секретарь одного из крайкомов партии 62 Эйхе... На моих глазах, — продолжал свой рассказ Башта ков, — по указаниям Берия, Родос и Эсаулов резиновыми палками жестоко избивали Эйхе, который от побоев падал, но его били и в лежачем положении, затем его поднимали, и Берия задавал ему один вопрос: “Признаешься, что ты шпи он?” Эйхе отвечал ему: “Нет, не признаю”. Тогда снова начи налось избиение его Родосом и Эсауловым, и эта кошмарная экзекуция над человеком, приговоренным к расстрелу, про должалась только при мне раз пять. У Эйхе при избиении был выбит и вытек глаз. После избиения, когда Берия убедился, что никакого признания в шпионаже он от Эйхе не может до биться, приказал увести его на расстрел» 56. Заместитель начальника следственной части НКВД НКГБ СССР по особо важным делам Родос, по воспомина ниям его дочери, обычно возвращался домой с работы «уста лый, изнуренный и долгодолго, по полчаса, снова и снова намыливая, мыл руки в раковине. Как раз по локти. Как хи рург. Или даже хуже» 57. — Я видел Берия, — рассказывал о Сухановке бывший охранник П.В. Мальцев, — и было это часто. Он лично до прашивал Ежова. Сухановские следователи менялись, но методы дозна ния оставались теми же. Ежов, конечно, должен был пони мать, что пощады ему не будет. Обвиняемый придумывал не существующих помощников и резидентов, но одновременно давал заведомо ложные показания и на реальных живых лю дей, обрекая их на неминуемый арест, муки и гибель. По по казаниям Ежова было арестовано множество людей. Спустя месяц после пребывания в Сухановке Ежов дал показания на свою жену Евгению Соломоновну и писателя Исаака Бабе ля (находившихся одно время в интимных отношениях), об виняя их в совместной шпионской деятельности в пользу Англии. 63 Евгения Соломоновна, в девичестве Фейгенберг, в по следующих замужествах ХаютинаГладунЕжова, не будучи особенной красавицей, отличалась какойто неотразимой привлекательностью и, подобно царице Клеопатре, прино сила гибель всем мужчинам, приближавшимся к ней; жизнь их так или иначе обрывалась насильственным путем. Все три ее мужа и иные из многочисленных поклонников любве обильной женщины были расстреляны. Исаак Бабель стал одним из них. Он был арестован 16 мая 1939 года и в тот же день доставлен в Сухановку. Там его сразу же «поставили на конвейер»; три следователя — Шварцман, Кулешов и Сери ков, сменяя друг друга, вели допрос три дня и три ночи. В ре зультате Бабель «признался», что занимался террористичес кой деятельностью под руководством Ежова, что, собствен но, и требовалось следователям. Дело Бабеля курировал даже не Берия, а Жданов 58. Долгие годы Бабель испытывал чисто писательский ин терес к работе органов ЧКОГПУНКВД. Он был знаком со многими известными чекистами: Аграновым, Фиршем, Гор бом, в дружеском застолье на даче у Горького беседовал с Ген рихом Ягодой. Кстати, во время одной из этих бесед Бабель спросил Ягоду, как вести себя, если «попадешь в лапы ЧК». «Все отрицать, — твердо отвечал Генрих Григорьевич, — какие бы мы обвинения ни предъявляли, говори “нет”». Однако этот совет не оченьто помог самому наркому, вскоре после ареста подписавшему все возведенные на него обвинения 59. Бабелем был собран огромный материал по деятельнос ти чекистов, особенно за период их зверств во время Граж данской войны; он собирался написать большую книгу на эту тему. В своем подготовительном варианте роман И. Бабеля «ЧЕКА» был уже написан и даже напечатан в количестве 50 экземпляров, предназначавшихся для членов Политбюро и руководящих чекистов; Фадеев на какомто литературном сборище рассказывал, что Сталин читал эту книгу и находил 64 ее «хорошей, но не своевременной». Конечно, и сама книга, и все материалы к ней были конфискованы во время ареста и обыска 60. Через пять дней после ареста Бабеля был арестован В.Э. Мейерхольд. Скорее всего, он также оказался в Суха новке, так как его допрашивали те же следователи, что и Бабеля. Ныне широко известно письмо, написанное Мей ерхольдом из тюрьмы на имя Председателя Совнаркома В.М. Молотова о том, как его избивали на допросах. Читать это письмо физически тяжело. Бабель провел в Сухановской тюрьме немногим более трех недель. Затем его возвратили на Лубянку. А Ежов про должал содержаться в Сухановке и, по выражению надзира теля Мальцева, постепенно превращался в настоящего «до ходягу». Под пытками у Ежова вырвали еще одно «страшное признание»: его мать, оказывается, была «литовкой». Расстрелы сухановских узников Прошел 1939 год, мучительный для всех узников Суха новки. Жизнь тех, кто был арестован осеньюзимой 1938 го да, и тех, кого арестовали уже после ареста Ежова, подходила к концу. Следствие по делу «правотроцкистской заговорщи ческой и шпионской организации» заканчивалось. Не отличавшийся никогда хорошим здоровьем, Ежов за болел в Сухановке воспалением легких. Опасаясь, что под следственный не доживет до суда и расстрела, Берия 11 янва ря 1940 года направил письмо Сталину о болезни важного узника. Ежова поместили в Бутырскую тюремную больницу и немного подлечили. Но спустя дней десять его снова до ставили в Сухановку и 1 февраля вручили обвинительное за ключение. 65 Основные судилища по делу «правотроцкистской орга низации» проходили в конце января и в первых числах фев раля 1940 года. Решения Военной коллегии Верховного Суда СССР не отличались разнообразием: почти во всех случаях выносился приговор к высшей мере наказания. Вслед за ре шениями суда полагалось приводить приговор в исполнение «немедленно», в течение часа. Очевидно, были мобилизова ны все имевшиеся в запасе «сотрудники для особых поруче ний», так называемые «исполнители». Всем распоряжался, командовал и подавал как всегда пример комендант АХУ НКВД В. Блохин. Расстрелы сухановских сидельцев по делу Ежова нача лись 21 января 1940 года и продолжались ежедневно — вплоть до конца января. Расстрелы 27, 28 и 29 января унесли жизни не только видных сотрудников НКВД. Вместе со все ми 27го казнили инспектора отдела кадров Комитета по де лам мер и измерительных приборов; в тот же день расстреля ны вместе мать и сын; это были жена заместителя Ежова — Е.Г. Евдокимова, домохозяйка, и их сын, учащийся москов ской школы № 204. Самого Евдокимова расстреляли через пять дней 61. Больше всего произведено казней по делу Ежова с 1 по 5 февраля. Были расстреляны: заместители наркома водного транспорта, начальник отдела судебной защиты наркомата юстиции СССР, начальники отделов, спецотделов и спец групп НКВД, секретари посольств СССР в разных странах, нарком внешней торговли, заместитель председателя КСК при СНК СССР; деятели культуры: журналист М.Е. Коль цов, режиссер В.Э. Мейерхольд, а также брат жены Ежова — И.С. Фейгенберг. В последних числах января были приговорены, но рас стреляны позже, 12 февраля, упоминавшийся нами нарком С.Ф. Реденс и зам. начальника иностранного отдела НКВД СССР С.М. Шпигельглаз. В конце января — начале февраля 66 была казнена семья бывшего заместителя Ежова, комиссара 1 ранга М.П. Фриновского (перед арестом — наркома во енноморского флота СССР): был расстрелян он сам, его же на и сыншкольник, учащийся 2й московской спецшколы. В ночь с 3 на 4 февраля, накануне судебного заседания, Берия приказал доставить к нему в кабинет Ежова. Разговор их происходил с глазу на глаз. Можно только предположить, что Берия втолковывал Ежову, как нужно вести себя на суде в интересах следствия, партии и государства, а также в своих собственных интересах. Наверное, как всегда в этих случаях, Берия обещал жизнь за соответствующее поведение. Будучи наркомом, Ежов и сам нередко проводил подобные беседы накануне казней и знал им истинную цену. Неизвестно, что отвечал Берии заключенный, но в заседании Военной колле гии Верховного Суда СССР, состоявшемся 4 февраля, Ежов нашел в себе силы отказаться от своих прежних показаний. Судья В.В. Ульрих зачитал подсудимому заранее определен ный смертный приговор. По свидетельству очевидцев, Ежов побледнел и стал заваливаться набок, так что охранники вынуждены были поддерживать его под руки. Но потом он немного пришел в себя. В своем последнем слове Ежов шоки ровал участников заседания следующим заявлением: «Я по чистил 14 тысяч чекистов. Но огромная моя вина заключает ся в том, что я мало их почистил... Кругом меня были враги народа, мои враги...» В заключение Ежов попросил не арес товывать его брата и племянников (он не знал, что за не сколько дней до этого его брат и двое племянников уже были расстреляны). Он просил также обеспечить старость его ма тери («если она еще жива») и позаботиться о его приемной дочери, которая оставалась круглой сиротой. Уже зная, что его ждет расстрел, он обратился к Военной коллегии со сле дующими словами: «Прошу одно — расстреляйте меня спо койно, без мучений». Закончил он свое слово тем, что пообе щал умереть с именем Сталина на устах 62. 67 Но есть сведения, что перед самой казнью осужденный, как это бывало с приговоренными подобного ранга, подверг ся издевательствам и самому зверскому избиению 63. После судебного заседания В.М. Блохин получил пред писание за подписью В.В. Ульриха немедленно привести в исполнение приговоры к высшей мере наказания в отноше нии тринадцати человек. Десять человек, среди которых были крупные чекисты, тогда же казнили. Ежов и бывший начальник контрразведывательного отдела ГУГБ НКВД СССР Н.Г. НиколаевЖурид были расстреляны 6 февраля 1940 года...64 Родственникам Ежова впоследствии сообщили, что он умер в 1942 году от кровоизлияния в мозг в местах лишения свободы. Но в 1960—1970х годах ходили странные слухи, что Ежов не был тогда расстрелян, а умер в Казанской тюрем ной психиатрической больнице 65. Можно представить себе, что творилось в эти дни и но чи в подвалах Варсонофьевского переулка, где происходили расстрелы по приговорам Центра. С помощью особого меха низма тела расстрелянных поднимали из подвалов наверх, погружали на «полуторатонки» и отвозили в Донской крема торий. Считается, что прах после кремации ссыпали в ямы неподалеку. В таком случае в земле, принимавшей всех без разбора, прах казненных палачей смешивался с прахом их жертв. Правда, знающие люди из числа сотрудников ФСБ уверяют, что прах казненных никуда не «ссыпали», а выбра сывали в канализацию или вывозили на свалки. Стоит вспомнить, как и когда появилась кремация — этот антихристианский способ захоронения. Церковь со вре мен Карла Великого запрещала сожжение тел умерших под страхом смерти. В России до 1917 года кремация была также запрещена по канонам православной церкви как языческий обряд. Но в 1919 году на волне борьбы с религией началась кампания против христианского погребения. Л.Д. Троцкий 68 в печати предложил лидерам революции, чтобы они заве щали (в пику верующим) кремировать свои тела после смер ти. Нашлось немало желающих. Был объявлен конкурс на проект первого в Советской стране крематория. Конкурс вы играл молодой архитектор Д.П. Осипов, который предложил не строить новое сооружение, а переделать и использовать в этих целях церковь преподобного Серафима Саровского и благоверной княгини Анны Кашинской, что на Новом клад бище Донского монастыря. Переделкой храма в крематорий руководил помощник знаменитого архитектора А.В. Щусе ва — Н.Я. Тамонькин, начинавший свою творческую дея тельность с проектирования церковного убранства 66. Крема торий начал функционировать в октябре 1927 года, он был торжественно открыт к 10летию советской власти. В колум барии его находится прах первых 150 старых большевиков, «откликнувшихся на призыв партии» 67. С середины 1930х годов, возможно, и ранее — с момента открытия кремато рия, здесь по ночам тайно кремировали тела расстрелянных и умерших под пытками во время следствия. Директором Донского крематория стал некто П.И. Не стеренко, по происхождению дворянин, в Гражданскую вой ну — полковник армии Деникина. В начале 1920х годов он эмигрировал во Францию и там неожиданно заинтересовал ся кремацией. Вернувшись в Советский Союз, он применил свои знания и опыт в новом деле уничтожения человеческой плоти. Этот странный человек буквально горел на работе, не разлучаясь с любимым делом ни днем ни ночью. Он жил один, без семьи, рядом с крематорием, в отдельном малень ком домике; был тесно связан с чекистами, за тайную ноч ную службу получал дополнительное вознаграждение от «органов» — 200 рублей в месяц. Но кремация тел бесчислен ных «врагов народа» не спасла его самого от той же участи. В 1941 году он был арестован по обвинению в антисоветской 69 деятельности, а в 1942м — расстрелян и кремирован в том же своем Донском крематории 68. Еще продолжались массовые расстрелы сухановских уз ников, а в тюрьме состоялся прием второй очереди строи тельных работ. Последовали награды начальству. Согласно приказу НКВД от 19 марта 1940 года «начальнику Суханов ской тюрьмы Главного управления государственной безопас ности НКВД лейтенанту госбезопасности тов. Ионову, по литруку Сухановской тюрьмы Главного управления ГБ НКВД тов. Ефименко» и еще нескольким сотрудникам тюрь мы выдали премию в размере «500 рублей на всех» 69. Поразительно, как мало думали чекисты о тех, кого они мучили и лишали жизни, никак не соотнося это со своей судьбой. В свободное от допросов время они часами сидели на партийных и профсоюзных собраниях, бились за путевки в ведомственные санатории, получали праздничные пайки. В июле 1940 года перед тюремным начальством встала еще одна неожиданная задача. В приказании Главного тюремно го управления НКВД СССР говорилось: «До физкультурно го парада осталось 9 дней, однако, как показала проверка, участники головной колонны... оказались недостаточно под готовленными к параду. Неподготовленность колонны за ключается в нечетком перестроении и слабом загаре личного состава». Этим же приказанием участники надзорсостава освобождались от очередных дежурств по тюрьме — для про ведения ежедневных тренировок, «отработки четких движе ний и приобретения хорошего загара» 70. Жизнь особорежимной Народная молва прочно связала Сухановку с именем Берии, называя ее «Бериевской тюрьмой» и даже «Дачей Берии». Для этого имелись особые причины. Тот же надзира 70 тель П.В. Мальцев както в доверительном разговоре сказал: «Мне всегда казалось, что Берия любил нашу тюрьму...» При Берии была сооружена пристройка к следственному корпусу, и в ней разместилась лестница для рядовых следова телей. Днем изза стен тюрьмы не раздавалось ни единого звука. Лишь с наступлением темноты начиналась активная жизнь Сухановки. Вопервых, к ночи приезжал сам хозяин тюрьмы, приезжал, по выражению тюремного охранника, «на трех черных ЗИСах»; съезжались следователи. По свиде тельству очевидцев, когда появлялся Берия, сотрудники тюрьмы старались по возможности не попадаться ему на гла за. Всех охватывал страх. Но с наступлением ночи начина лась обычная будничная работа. Следователи допрашивали и избивали заключенных в своих кабинетах. Сухановские па лачи и «заплечных дел мастера» уходили под землю, спуска лись в глубокие подземелья и там бесчинствовали. Ни моль ба о пощаде, ни крик умирающего от истязаний, ставящий последнюю точку в конце «дознания», не долетали из подва лов тюрьмы. Рассказать полно и достоверно о самой секретной тюрь ме страны задача неблагодарная и заведомо невыполнимая. Тем более теперь, когда еще не открыты и не исследованы архивы тюрьмы. Что мы знаем о Сухановской тюрьме? Не сколько сотен имен, несколько разрозненных описаний, подчас противоречащих друг другу. Больше о ней, наверное, никто и никогда не расскажет. Те обитатели тюрьмы, что про шли по всем кругам ада и испытали нечеловеческие муки, оказались в конце концов перед расстрельной стеной подва ла или печью крематория. Те же, что вышли из Сухановки живыми, мало что знают о ней, так как пребывали в строжай шей изоляции. Ну, а те, кто действительно знал ВСЕ, или почти ВСЕ, кто распоряжался судьбами и (как им казалось) душами тысяч людей, или сами впоследствии пали под пу 71 лями, или молчали как мертвые (теперь они и в самом деле уже мертвы). Где взять слова, чтобы описать это зловещее место, в ко торую превращена была СвятоЕкатерининская пустынь?!. «Проклятая Сухановка!», «Эта чертова легендарная Су хановка!» — так называют теперь святую обитель. «Суханов ка, — пишет А.И. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГе», — это та самая страшная тюрьма, которая только есть у МГБ. Ею пугают нашего брата, ее имя выговаривают следователи со зловещим шипением. (А кто там был — потом не допро сишься: или бессвязный бред несут или нет их в живых)» 71. Но в соседнем селе Расторгуеве никто не знал, да, честно говоря, и не хотел знать о том, что творилось за стенами быв шего монастыря. Конечно, все видели, что в конце 1930х го дов дороги, ведущие к тюрьме, перегородили шлагбаумами, а вход под Святыми вратами замуровали. Видели, что велись какието спешные работы по переустройству зданий. Ну, по ставили шесть вышек для часовых; ну, осветили прожекто рами, опутали колючей проволокой; ну, стали теперь подъез жать по ночам к воротам тюрьмы «воронки» и черные лиму зины. Ну, так что же? Тюрьма и тюрьма. Мало ли их повсюду? «Мыто вот не в тюрьме, насто не сажают», — думали рас торгуевцы (и были не правы; по крайней мере, один житель Расторгуева всетаки оказался в этой особорежимной тюрь ме, но о нем позже). Местные жители, особенно молодые ба рышни, совершенно не боялись учреждения, занявшего быв шую Екатерининскую пустынь. Рядом с тюрьмой находился клуб МГБ. Не тот, что первоначально разместился в бывшей монастырской гостинице, из которой выставили на улицу престарелых и больных монахинь, тот оказался маловат. По близости от проходной был выстроен новый клуб — со зри тельным залом на 200 человек, красным уголком, столовой и буфетом. Чекисты обеспечили местных девушек постоянны ми пропусками. Вечерами, надев лучшие крепдешиновые 72 платья и туфельки на высоких каблуках, они наперегонки бе жали на танцы в клуб. В хорошую погоду танцевали под па тефон или гармошку на улице, в плохую — располагались внутри здания. «И как мы могли?! — удивляется теперь добрейшая ста рушка, жительница поселка. — Правда, мы ничего такого не знали», — говорит она виновато. Это правда. Девушки тогда ничего такого не знали. Зато их партнеры по танцам отлично знали, какая это была тюрь ма и чем им тут приходилось по ночам заниматься. Сухановская тюрьма была, по меркам того времени, сов сем небольшая: в ней содержалось, при лимите в 280 человек, обычно 150 —160 заключенных. Надзирателей вместе с внут ренней охраной было даже больше, чем охраняемых. Снару жи тюрьму еще сторожила спецрота дивизии НКВД особого назначения. По рассказам местных жителей, охрана стояла даже в полях, вдалеке от тюрьмы. Режим в спецтюрьме действовал подавляюще. Очевидец так описывал Сухановку: «Это был ряд камен ных мешков по обе стороны коридора, без естественного ос вещения, с тусклыми лампочками под зачехленными решет ками у самого потолка. В камере — железная койка, стул, стол, прикрепленные к полу, параша в углу, которую заклю ченный в сопровождении трех надзирателей выносил по ут рам. Перед глазами узника — железная дверь с “очком” для наблюдения за арестованным и небольшим отверстием для передачи пищи, с задвижкой снаружи»...72 Отныне имя монастыря было утрачено и забылось. «Да чей» называли тюрьму чекисты между собой. «Дачей пыток» окрестили Сухановку по тюрьмам и лагерям. Знающие люди понимали: Сухановка — это гибель и ад кромешный. Все, имеющее отношение к новой тюрьме, содержалось в стро жайшей тайне. Имен здесь не было. Не только заключенные, 73 но и охрана существовала под номерами. Даже трупы умер ших «от различных болезней», которые первое время отправ ляли в Бутырку в тюремный морг, значились под номерами. Тела сопровождались записками, часто написанными каран дашом: «труп номер такойто». (Об этом рассказал старый работник архива Бутырской тюрьмы, державший в руках по добные «документы».) Сухановской тюрьмы будто не суще ствовало в природе: родственникам узников сообщалось, что их родные находятся или в Бутырской или в Лефортовской тюрьмах. На следствие в Сухановке отводилось не более двух не дель, поэтому необходимые показания выбивались любым путем. В то же время некоторые подследственные подверга лись здесь длительной изоляции. Так, Евгений Александрович Гнедин (с 1935 года первый секретарь посольства в Германии, а с 1937го — заведующий отделом печати Наркоминдела) провел в Сухановке в полной изоляции 13 месяцев. Было немало других подобных при меров. Автор статьи в газете «Ленинское знамя» (№ 9 за 1989 год) А. Аннин со слов старшего лейтенанта МГБ Я.Ф. Серова, проработавшего в Сухановской тюрьме более 12 лет — сначала инструктором боевой подготовки, затем парторгом, — утверждает, что через эту небольшую тюрьму за все годы ее существования (1939 —1952 гг.) прошло не менее 35 тысяч человек. Так как Сухановка была тюрьмой центрального подчи нения, указание о переводе подследственного в эту тюрьму мог дать только нарком НКВД (впоследствии министр МГБ) СССР или первый его заместитель. Все остальные сотруд ники могли отправить коголибо в Сухановку только после согласования с этими первыми лицами. Случалось, подследственных привозили в Сухановскую тюрьму ненадолго, для «соответствующей обработки» и даже 74 для того только, чтобы устрашить режимом. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГе» рассказывает, как следователи пугали сидельцев тюрем, если они вели себя не так, как требовалось: «Будешь запираться, перешлем тебя в Лефортово (если ты на Лубянке), в Сухановку (если ты в Лефортово), там с тобой не так будут разговаривать»73. Пятьдесят два вида пыток насчитал бывший заключен ный Сухановки Александр Долган; в их числе такие специ фические, как подтравливание газом, горячий карцер (на грязном языке чекистов он назывался «салотопкой»), «суха новская ласточка» или «взнуздание» — это когда длинное по лотенце через рот со стороны спины привязывают концами к пяткам и в таком положении, в котором, кажется, невозмож но провести и несколько секунд, человека избивают, а затем оставляют суток на двое. Солженицын пишет о стоячих кар церах, которыми «оглушают» вновь прибывшего, таких узких, что, «если стоять ты не в силах, остается висеть на упертых коленях, больше никак. В таком карцере держат и больше су ток — чтобы дух твой смирился» 74. О длинном одноэтажном доме, расположенном при въезде в тюрьму, с неосвещенны ми боксами, настолько узкими, что невозможно раздвинуть даже локти, пишет и Гнедин. В Сухановке практиковались еще обычные «конвейеры», «переталкивание», многочасовое сидение во время допроса на ножке табуретки, стояние сутками по колено в воде, соле ные клизмы в жару, а в холод — пребывание в бочке с ледя ной водой и многое другое. Местный житель В.С. Самодер женков, какоето время работавший в тюрьме электриком, говорил, что одним из излюбленных способов «дознания» в Сухановке был барабан изпод кабеля, обшитый неструганы ми досками, в который помещали подследственного и с гика ньем и свистом его раскручивали... 75 В разное время поразному использовались помещения бывших монастырских храмов и обширных, еще неисследо ванных подвалов под ними. Какоето время в старом Петро павловском храме на втором этаже находилось общежитие неженатых сотрудников НКВД. Прямо под общежитием, на первом этаже, размещались пустые боксы с полами, залиты ми цементом, где производилось методическое, профессио нальное избиение подследственных. На третьем этаже было нечто вроде тира: во всяком случае, сохранившиеся фрески купола и храмовых парусов с изображениями евангелистов носят следы многочисленных револьверных выстрелов. Все изображения креста на фресках были густо замазаны масля ной краской и на их месте намалевана советская символика: красная звезда чередовалась с серпом и молотом, составляя своеобразный орнамент, шедший вдоль стен. Высокая белокаменная лестница в два пролета вела из притвора на второй этаж. Здесь в бывшей просторной ризни це храма нередко происходили судилища — заседания выезд ной тройки или Военной коллегии Верховного Суда, на ко торых решалась судьба заключенных. В этих случаях приго вор, вероятно, приводился в исполнение на месте — в стенах Сухановки. Камерыкельи в Сухановской тюрьме были крошечные, как нигде — 1,5 на 2 м, а точнее — 156 х 209 см. «Это торжест во инженерного расчета и сильной души... посчитал Алек сандр Долган, — пишет А. Солженицын. — (Следователь Рюмин держал его месяц на бессоннице)» 75. Окна камер были закрыты толстыми арматурными стек лами, едва пропускавшими свет. В камере в цементный пол был вварен круглый стульчик, на который на 5—6 ночных ча сов отпадала от стены доска, служащая койкой. Эту доску, прикрепленную к стене и запертую на замок, надзиратель от пирал ключом. Утром доска поднималась, стулик освобож 76 дался. У окна на четырех стоящих трубах помещался столдо ска, в углу стояла параша. «В Сухановке, — пишет Е. Гнедин, — змеиная злоба тю ремщиков выражалась в пытке изоляцией и теснотой, в на зойливом надзоре... Глазок открывался чуть ли не ежеми нутно. Стоило сделать малейшее движение, чтобы загремел замок и надзиратель вошел, озирая заключенного и камеру. Задачей надзирателя было не спускать глаз с подследствен ного, не позволять ему ни на минуту задремать после бессон ной ночи, ни сидя, ни стоя. Некоторым заключенным не давали спать по много дней и ночей, одной только бессонни цей доводя до безумия. На семь камер (временами — на две три) приходился один охранник. В специальной мягкой обу ви он неслышно подходил к двери, чтобы посмотреть на аре станта в тюремный глазок» 76. Стены камеры, потолок, стул, табурет были выкрашены в светлоголубой цвет. Е. Гнедин пишет о своей камере, что она напоминала ему чтото сред нее между приделом храма и каютой корабля, но во всем этом присутствовал элемент какойто фантасмагории, нереально сти, кошмара. День и ночь сливались, терялось чувство вре мени. Заключенный начинал просто сходить с ума. Е. Гне дин называет свою камеру «голубой темницей» и говорит, что жить в этой «темнице» было во всех отношениях невы носимо 77. Под бывшим келейным корпусом в западной части мо настыря еще с древности находились белокаменные сводча тые подвалы. Очень глубокие, они сохраняли одинаковую температуру зимой и летом. Здесь когдато хранили годовые запасы продуктов для братии, в основном — квашеную капу сту в огромных деревянных бочках. В годы существования Сухановки под корпусом был вырыт еще один подвальный этаж. Эти подвалы после закрытия тюрьмы были полностью засыпаны строительным мусором, а сверху еще залиты ас фальтом. 77 Режим Сухановки был следующий. В 6 утра надзиратели в присутствии офицера и двух конвойных выводили аресто ванного на оправку. Затем надзиратель передавал в кормуш ку баланду и пайку хлеба, которая в Сухановке составляла для одних 300, для других 400 граммов. Одно время носили «нежную пищу» из Дома отдыха архитекторов, чтоб не дер жать кухни, при этом порцию одного архитектора (котлетку, жареную картошечку) делили примерно на 12 частей, отчего заключенный был не только вечно голоден, но и растравлен больнее 78; потом все же перешли на собственную кухню. После кормежки зачастую происходило следующее: в откидную дверцу надзиратель протягивал арестанту зажжен ную свечу с дьявольским предложением «прикурить». Есте ственно, курева у арестанта нет, но зато ему так живо напо минают о нем. Прогулок в Сухановке не полагалось. Не было ни почты, ни передач. Заключенным не давали даже мыла. Но иногда, поздним вечером арестанта вели через длинный тюремный двор в душ, находившийся в здании бывшей монастырской бани. Едва струящаяся вода стекала по свежим ранам аресто ванного, полученным при избиениях, и причиняла только новые страдания. И все же это было незаурядное событие — путешествие по тюремному двору, прогулка по свежему воз духу. Оставшиеся в живых заключенные Сухановки едино душно и благодарно вспоминают старые монастырские липы около храма, а по весне — неумолкаемое пение соловьев. Кстати, то же соловьиное пение, по воспоминаниям бывших узников, сопровождало и ночные допросы, врываясь в полу открытую форточку следственного кабинета. В архиве ФСБ сохранилась справка с подробным описа нием тюрьмы. Спецкорпус № 1 на территории Сухановской тюрьмы, расположенный параллельно бывшему храму, к югу от него, 78 назывался следственным или «Бериевским». Здесь находи лось 28 кабинетов следователей, а кроме того, в этом же зда нии имелось 13 тюремных камер, рассчитанных на 36 заклю ченных. На втором этаже здания, там, где прежде помеща лись настоятельские покои, находился кабинет Берии. Сте ны кабинета были обшиты дорогой авиационной фанерой; пол, в отличие от всех других помещений, выложен паркет ными плитками из мореного дуба, на полу красовался боль шой ковер. Тем, кому довелось побывать в кабинете у Берии, запомнился длинный стол, покрытый зеленым сукном, со стоящей на нем непременной вазой с апельсинами. Дверь, ведущая в генеральский кабинет, была, по прихоти хозяи на, замаскирована под шкаф. Рядом с кабинетом находилась комната отдыха, где хозяин при желании мог отдохнуть на черном кожаном диване. В своем кабинете Берия проводил совещания со следователями и руководством тюрьмы. По сле войны здесь частенько бывал министр МГБ генерал В.С. Абакумов. Крутая лестница со двора, со стороны бывшего храма вела в глубокий подвал, помещавшийся под следственным корпусом. Тут находилось четыре темных карцера, куда по падали за нарушение режима или другие какиелибо провин ности. На стенах карцеров в любое время года проступала из морозь, пол был покрыт толстым слоем мазута. Отсюда, как правило, своими ногами не выходили; приходилось человека или выволакивать, или выносить. Рассказывают, что подвал при помощи подъемника (чтото вроде лифта) соединялся с кабинетом Берии. Правда, насельники монастыря при ре монтных работах в 1990х годах не нашли никаких следов подъемника. Ну, да ведь они не нашли и многого другого, о чем рассказывали очевидцы. Это и понятно. Не для того в течение целого года сотрудники МВД занимались тем, что «убирали» и «чистили» территорию бывшей Сухановки, 79 чтобы можно было обнаружить следы, о которых простым смертным, как говорится, «знать не положено». По соседству с подвальными карцерами располагалось помещение, назначение которого до сих пор не ясно. Оно было замуровано. Когда же его вскрыли в середине 1990х годов, то обнаружили пустую сводчатую комнату. Под бело каменными плитами пола были найдены измельченные че ловеческие останки со следами гашеной извести; они лежали слоем более чем в метр толщиной. То ли это были останки из захоронений на территории бывшего монастыря, то ли еще чтото. Страшно подумать! По роду своей деятельности следователи разделялись на две категории. Одни на местном жаргоне назывались «забой щиками», другие — «литераторами». «Забойщики» выбивали показания из подследственных, применяя «физические методы устрашения»; «литераторы» редактировали, а подчас попросту составляли нужные следствию «свободные» или так называемые «обобщенные» протоколы. После соответству ющей корректировки начальства «обобщенные» сочинения «литераторов» давались на подпись подследственным. Затем наиболее важные протоколы отправлялись в Политбюро или в так называемую ИНСТАНЦИЮ, то есть лично Сталину 79. Одним из самых известных «литераторов» был «генерал неж ных чувств Браверман — умник и писатель, автор сюжетов почти всех политических заговоров и шпионских центров» 80. Были и другие «литераторы», например Л. Л. Шварцман. С 1925 по 1937 год он был заведующим редакциями ведущих московских газет, в 1937м стал оперуполномоченным сек ретнополитического отдела, а вскоре — заместителем на чальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР. Такая вот успешная «литературная» карьера! У «забойщиков» существовала своя система. Первое из биение, по их мнению, должно было сокрушить и парализо 80 вать волю арестованного. Работали иногда по пятьшесть че ловек разом, бывало даже и до девятидесяти на одного под следственного; когда уставали, сменяли друг друга. На языке специалистов по битью это называлось «обмолачивать рожь». Мастера своего дела, они умело били жертву по самым чув ствительным местам в течение нескольких часов — кулака ми, ногами, резиновыми дубинками, а также всем, что под вернется под руку: ножкой от стула, лампой, тяжелым пресс папье. И не только били; втыкали в несчастное тело жертвы иголки, булавки, зажимали дверью пальцы рук и другие час ти тела. Распространенным и мучительнейшим способом было битье по лицу обыкновенной стопой бумаги, острый край которой, как бритвой, разрезал кожу. Несчастный ва лялся в собственной крови, рвоте, непроизвольных испраж нениях, стараясь по возможности закрыть руками лицо, чтобы не выбили по крайней мере глаза, ведь и такое случа лось 81. Чекист Кронгауз, описывая истязания, которым его подвергали в тюрьме, в своем письмеходатайстве писал: «Я был хуже животного. Рядом со мной нельзя было стоять... В камеру меня уносили на одеяле». Особую память о себе оставил следовательизувер пол ковник НКГБ Рюмин, впоследствии сваливший Абакумова и ставший ненадолго заместителем министра МГБ. (Он будет арестован, судим в июле 1954 года и вскоре расстрелян, но нем — разговор особый.) Сотрудники НКВД обязаны были постоянно трениро ваться в стрельбе. Они повышали свою квалификацию на курсах НКВД «Выстрел», для чего регулярно по воскресень ям ездили на стрельбище в Мытищи, освобождаясь для этого даже от очередных дежурств. Только в предпраздничные и праздничные дни никто не покидал своего поста. Особыми распоряжениями высшего начальства охрану усиливали, все находились в какомто лихорадочном возбуждении и трево ге, как будто ожидали боевых действий со стороны неведо 81 мого врага. Но никогда ничего такого не случалось. Никто не нападал на тюрьму, чтобы перебить охрану и освободить уз ников, а сами узники, заживо замурованные в каменных мешках Сухановки, навряд ли отличали будни от праздников. Узники Сухановки 1939 года Кроме подследственных, проходивших по делу Ежова, Сухановская тюрьма в 1939 году приняла и других узников. Одним из первых сидельцев Сухановки 1939 года был чело век необычайной судьбы и разносторонних дарований — Дмитрий Александрович Быстролетов (Толстой). Он родился и детство провел в Анапе, мечтал о судьбе моряка, окончил мореходное училище, а в 1919 году на взбунтовавшемся ко рабле, вместе с экипажем оказался в Турции. Из Стамбула, где он узнал все «прелести» нищей эмигрантской жизни, он через несколько лет сумел вернуться на родину, служил на флоте, был рекомендован для работы в разведке. С незначи тельными перерывами его работа в Чехословакии и других странах продолжалась до 1937 года. К этому времени он был уже доктором права Пражского университета и доктором ме дицины Цюрихского университета, стал членом Союза ху дожников. Переводчик и литератор, врач, разведчик, юрист, путешественник, художник, фотограф, он, кроме того, знал до двух десятков языков. В 1937 году он был отозван вместе с женой из зарубежья и представлен к награде. Но в 1938 году накануне открытия персональной выставки в Москве не давнего разведчика арестовали по обвинению в шпионаже и террористической деятельности. Его отвезли на Лубянку, за тем — в Бутырку. В мае 1939 года он попал в Сухановку. Д.А. Быстролетов вспоминает о том, как он впервые оказался в этой тюрьме: 82 «...Машина проходит ворота. Проверка. Мотор выклю чен. Негромкие голоса. И вдруг свист. Короткий, резкий. — Выходи! Согнувшись, выползаю наружу. Серый рассвет. Стран ные приземистые здания... Четверо торопливо скручивают мне руки назад, пятый становится сзади с наганом в руке, шестой закладывает пальцы в рот, негромко и коротко свис тит и рысью бежит вперед, а мы все за ним. Дверь. Каменная лестница вниз. Узкий коридор. Тусклый свет лампочки. Странный сильный запах. Вдоль стены — узлы и мешки осуж денных. Маленький столик. Книга с записью фамилий. Чер нильница и перо. Кипа личных карточек. Фонарь “летучая мышь”. Ведущий кладет на стол мою карточку перед чело веком в телогрейке... Меня вталкивают в крохотную каморку. — Следующего! — Командуют за дверью. Свист. Приближающийся топот. Проверка. Минуты мол чания. Гулкий удар молотка по пустой бочке. Возня. Плеск воды из шланга. Я стою у двери, совершенно потерянный. — Сейчас они кончат — ведь уже утро, — шепчет мне по жилой человек, поднявшись с кровати. — После уборки по мещения унесут вещи в каптерку и вынесут их. — Кого? Мы смотрим друг на друга. Я хочу сказать чтото и не могу. Человек качает головой и показывает на свои уши. — Я нашел здесь спичку и проколол себе барабанные пе репонки, чтоб не слышать... Я сел на постель. Потом надзиратель принес хлеб, слад кий чай и суп. Ночь кончилась...» 82 Д.А. Быстролетов провел в Сухановской одиночке более трех лет. Однажды его перевели в ту часть коридора, где нахо дились камеры сумасшедших. «В гробовой тишине каменных могил, — рассказывает Д.А. Быстролетов, — время от времени раздавались вопли, 83 всхлипывания, смех и громкие разговоры с воображаемыми родственниками. — Мама, скажи Валюше, что я еще жив! — выкрикивал молодой голос беспрерывно, день и ночь... С каждым новым выкриком меня начинало трясти все сильнее и болезненнее. Я чувствовал, что тоже схожу с ума... В отчаянии я объявил голодовку и потребовал перевода в другое место...» 83 О первом своем допросе в Сухановке рассказывает вер нувшийся из Америки Александр Долган, оказавшийся в тюрьме в том же 1939 году: «Меня вывели из камеры и пове ли холодным деревянным коридором с изморозью на стенах в другое здание, где находились комнаты следователей. Я ду мал по пути: если все в этом месте так ужасно, каков же тог да будет допрос. Следователь Кожухов не дал мне времени на размышление. Когда я вошел в комнату, он подставил мне ножку, и я упал на пол. Он засмеялся. Когда же я, встав на четвереньки, попытался подняться, он грубо пнул меня сапо гом в спину. Я повернулся и посмотрел на него. Широкие монгольские скулы, жестокий взгляд. Он сказал хрипло: — Ты скоро поймешь, что Сухановка не напоминает вос кресный пикник, который ты имел в этом детском саду, на зываемом Лефортово! А теперь садись и начинай отвечать на вопросы, и быстро, потому что у меня нет намерения валять дурака, как у некоторых моих коллег. Я сказал себе: — Ну, теперь начинается...» Узник Сухановки, Александр Долган рассказывал, что в своей камере он слышал, как под утро вели людей с допро сов; «некоторые кричали, прося о сострадании и помощи, некоторые стонали, некоторые молчали, некоторые были не в состоянии идти (слышен был глухой звук волочения)» 84. 84 Постоянными ночными допросами и избиениями Алек сандр Долган был доведен до невменяемости, он пребывал в полусознательном бредовом состоянии, его мучили галлю цинации. После медицинского осмотра его перевели из Су хановки в Бутырскую тюремную больницу. Там его коекак привели в порядок и отправили по этапу в лагерь... Режим Сухановки был устроен так, что психика людей не выдерживала, заключенные сходили с ума. Некоторые тайны секретной тюрьмы Мы знаем еще очень мало о Сухановской тюрьме. И все же коекакие сведения просочились к нам сквозь все запреты. Этот «эпизод» обсуждался в 1953 году в судебном засе дании по делу Л.П. Берии и его подручных. У известного крупного военачальника Григория Ивановича Кулика была красавица жена, в недавнем прошлом подруга его дочери — Кира Ивановна СимоничКулик. Она была почти девочка, ей едва исполнилось 18 лет. В июле 1939 года она вышла из сво его дома на улице Воровского и бесследно исчезла. Ее похи тили средь бела дня в самом центре Москвы, когда она на правлялась к служебной машине мужа, чтобы отправиться в Кремлевскую поликлинику. Как оказалось, Берия по прика занию свыше распорядился «снять» ее, поскольку она якобы уличена в шпионаже. В похищении участвовал Влодзимир ский, руководил операцией и докладывал о ней Берии Мер кулов. Рассказывает Влодзимирский: «Кроме меня, в состав группы входило два или три работника 3 спецотдела НКВД СССР, но фамилий я их не помню. Возглавлял тогда 3 спец отдел Церетели, прибывший вместе с Берия из Тбилиси еще в 1938 году. Согласно намеченному плану, задержание граж данки Кулик должно было быть произведено на улице, без 85 огласки. Для этого были выделены одна или две легковых ма шины, и в них дежурила вся группа. Засада была установле на недалеко от дома, в которой находилась квартира Кулика. На второй или на третий день, когда грка Кулик вышла из дому одна и пошла по пустынному переулку, она была нами задержана и доставлена во двор здания НКВД СССР, а я ушел. Всей этой операцией руководил Меркулов» 85. Так вооруженные мужчины охотились за безоружной юной красавицей, имевшей поклонников среди именитых людей, в том числе иностранцев. Григорий Иванович Кулик бросился на поиски жены. Он обратился за помощью к са мому Берии. Лаврентий Павлович охотно обещал помочь, объявил всесоюзный розыск. Киру искали по всей стране. Сводки с информацией ложились на стол наркома. Опера тивнорозыскное дело составило пятнадцать томов. В теле граммах и сводках, рассылавшихся во все территориальные и транспортные органы НКВД, описывались приметы пропав шей женщины и краткое: «Вышла из дома и не вернулась». Тем временем Кира уже находилась в Сухановской тюрьме. И Берия вместе с Меркуловым приезжали допрашивать ее. Обвинения в шпионаже она отрицала (видимо, не очень на стаивали). Ни постановления, ни ордера на арест жены Ку лика не имелось. Следственное дело на нее не заводили. Ее не судили даже «в особом порядке». Но освобождать ее ни кто не намеревался. Берия сообщил подчиненным, что есть решение «Инстанции» (т. е. Сталина) расстрелять Симонич Кулик 86. Из показаний Влодзимирского 1953 года: «Через месяц или полтора после задержания грки Кулик, Меркулов или Кобулов поручили мне и начальнику (Бутырской) тюрьмы Миронову съездить в Сухановскую тюрьму, взять арестован ную, которую нам там выдадут, привести ее в здание НКВД и передать коменданту Блохину. Когда мы приехали в Суха 86 новскую тюрьму, то нам выдали арестованную, в которой я опознал жену Кулика. Грку Кулик мы с Мироновым доставили в помещение НКВД на Варсонофьевском переулке. Нас встретил во дворе комендант Блохин, который вместе с Мироновым отвел ее во внутреннее помещение нижнего этажа здания. Я с ними про шел в первое помещение и остался в нем, а Блохин с Миро новым провели гр. Кулик в другое помещение, где ее и рас стреляли». Блохин позже говорил, что никаких документов на рас стрел этой женщины ему не передавали, и сам он о произве денном расстреле никаких документов не составлял 87. Надо думать, это был не единственный подобный случай в практи ке офицеров НКВДМГБ тех лет. Так называемые «розыски» жены маршала продолжались еще 10 лет — до расстрела са мого маршала. В одном из протоколов допросов подследственный Мер кулов показывал: «...Изъятие и расстрел СимоничКулик я не считаю незаконным, поскольку по этому поводу было указа ние Инстанции, а любое указание Инстанции я бы выполнил безоговорочно. Но признаюсь, что это дело на меня произве ло крайне тяжелое, жуткое впечатление, и я долго переживал этот случай. На мой взгляд, уничтожать эту женщину не бы ло никакой оперативной необходимости» 88. Некоторые исследователи считают, что похищение же ны Кулика было санкционировано Сталиным, которому она нравилась. Когда же она стала не нужна, ее отправили в Су хановку, а затем уничтожили 89. В 1940 году заместителю наркома обороны Г.И. Кулику было присвоено звание маршала, он был удостоен также зва ния Героя Советского Союза. Но в 1942 году за неудачную оборону Керчи его лишили всех званий и наград и понизили до генералмайора. После войны он служил в должности за местителя командующего войсками Приволжского военного 87 округа. В 1947 году он и еще два генерала, В.Н. Гордов и Ф.Т. Рыбальченко, были арестованы «за изменнические на мерения и террористические угрозы» (в гостинице «Москва» в большом подпитии генералы склоняли на все лады, с при менением крепких армейских выражений, САМОГО; а гос тиница была снабжена прослушкой). В 1950 году Георгий Иванович Кулик, судя по всему, также оказался в стенах Су хановки. 24 августа 1950 года вместе с другими разжалован ными маршалами, генералами и Героями Советского Союза Г.И. Кулик был приговорен к высшей мере наказания и рас стрелян. В 1957 году его посмертно реабилитировали в чине маршала. Розыскное дело СимоничКулик было впоследст вии уничтожено 90. 1940 год пережили в Сухановской тюрьме несколько че ловек, когдато начинавших свою карьеру вместе с Ежовым, в том числе главный арбитр Государственного арбитража при СНК СССР, в прошлом — 1й секретарь КП Казахской ССР, «вождь отсталого казахского народа» (как его называли) и детоубийца Ф.И. Голощекин. Страницей его биографии был расстрел царской семьи, чем он всегда очень гордился. Име нем Голощекина был назван город в Казахстане. Благодаря политике, которую проводил Голощекин, в этом городе, да и во многих других городах и селениях Казахстана, народ бук вально вымирал от голода 91. В начале 1933 года Голощекин был отозван в Москву, но не для того, чтобы понести заслу женное наказание за свои преступления, а чтобы занять важ ный пост при Совнаркоме СССР. Он поселился в Доме Пра вительства и безбедно прожил в Москве целых семь лет — срок большой для того времени. Но 15 декабря 1939 года его по личному указанию Л.П. Берии все же арестовали. Под следствием он находился в Сухановке. По обвинению в «ан тисоветской агитации» и «контрреволюционной деятельнос ти» он был приговорен к высшей мере наказания. Приговор 88 привели в исполнение 28 октября 1941 года под Куйбыше вом, куда с началом войны эвакуировались некоторые мос ковские тюрьмы. Успел побывать в Сухановке и другой убийца царской семьи, также в прошлом занимавший важный государствен ный пост в Казахстане, а в 1930е годы живший в Москве в Доме Правительства, — А.Г. Белобородов. Перед арестом жил в Доме Правительства еще один узник Сухановской тюрьмы — брат первой жены Сталина А.С. Сванидзе, экономист по образованию, историк, педагог, занимавший в последнее время пост заместителя управляю щего Госбанка СССР. Он был арестован в конце 1937 года, три года просидел по тюрьмам, а 4 декабря 1940 года Военной коллегией Верховного Суда СССР его приговорили к рас стрелу. Но приговор почемуто не был тогда приведен в ис полнение. Через месяц по постановлению Пленума Верхов ного Суда СССР высшую меру наказания заменили на 15 лет лишения свободы. Прошло еще полгода, и по решению того же Пленума Верховного Суда СССР от 20 августа 1941 года последнее постановление было отменено и оставлен в силе приговор Военной коллегии от 4 декабря 1940 года. А.С. Сва нидзе расстреляли в Москве 20 августа 1941 года. Останки кремированы в Донском крематории. Подобное же беззаконие было допущено в отношении заместителя начальника Контрразведывательного отдела Главного управления госбезопасности СССР, известного раз ведчика А.О. Эйнгорна. Уже после окончания следствия и ознакомления обвиняемого с материалами дела его достави ли в Сухановскую тюрьму, и все началось сначала. Новым допросам «с пристрастием» его подвергли здесь Влодзимир ский и Кобулов. Эйнгорн был осужден на 8 лет Колымы, в за ключении срок продлен; реабилитировали его в 1954м, умер он в 1955 году. 89 Великая Отечественная 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная вой на. Никто не думал, что она будет долгой, невозможно было даже предположить, что враг подойдет к самым стенам сто лицы. Еще не прозвучал по радио голос «отца всех народов тов. Сталина». Еще не были отрегулированы многие оборон ные вопросы. Но меры по эвакуации тюрем были приняты незамедлительно. Уже на следующий день после вторжения гитлеровских войск, 23 июня, вышло распоряжение об от правке в эвакуацию обслуживающего персонала и заключен ных московских тюрем, и первые 409 подследственных в тот же день были доставлены во Владимирскую тюрьму. В совсекретном приказе от 24 июня 1941 года говори лось: «Согласно указанию народного комиссара внутренних дел СССР тов. Берия, содержащиеся во внутренней Лефор товской и Сухановской тюрьмах НКГБ СССР 500 заключен ных направить в тюрьму № 1 гор. Саратова» 92. «Прошу дать указание начальникам указанных тюрем, — значилось далее в документе, — о подготовке заключенных к отправке 25 / VI— 41 г. Заключенных, не могущих следовать с этапом без посторонней помощи, не направлять». «...Обеспечить за явку Ленинской дороге о выделении 12 вагонов и их оборудо вании». Через несколько дней, 6 июля 1941 года, была уничто жена («путем сожжения») часть имевшейся документации. Известен лишь перечень документов, имеющих непосред ственное отношение к интересующей нас тюрьме. В акте об уничтожении документов от 5 июля 1941 года говорится: «Мы, нижеподписавшиеся, заместитель начальника 2го О тдела Тюремного Управления НКВД СССР — капитан го сударственной безопасности КЛЕЙМЕНОВ и начальник Секретариата того же Управления ПЕТРОВ, на основании приказа НКВД СССР № 00/402 от 17го ноября 1939 года, 90 сего числа произвели уничтожение переписки 2го Отдела Тюремного Управления, по отделениям: Снабжения, Строи тельного и Санитарного за 1937, 1938, 1939 и 1940 годы, не представляющую ценность для хранения и не нужную для те кущей работы Отдела в количестве 1722 (одна тысяча семь сот двадцать два!) дела, согласно описей за №№ 1—13, о чем и составлен настоящий акт». (Далее следуют подписи и дата) «6 июля 1941 года. Гор. Москва» 93. Сохранился подробный рапорт, написанный замести телем начальника по оперчасти об эвакуации Сухановской тюрьмы: «Докладываю, что по Вашему указанию 11 июля с/г 84 сотрудника Сухановской тюрьмы вместе с семьями погрузи лись в эшелон и в тот же день приступили к охране вагонов со служебным грузом и всего эшелона с сотрудниками НКГБ...» Были подробно расписаны обязанности сотрудников Сухановской тюрьмы, прибывших в Саратов 94. (Из жалоб за ключенных, дошедших после этапа до Центра, стало извест но, что конвой в пути бесстыдно обворовывал их.) В те же дни в Москве производились расстрелы при говоренных к высшей мере наказания. В июле — 27, 28 и 30го — были расстреляны 513 человек. Останки их, как уже ранее говорилось, захоронены в общих ямах на территории спецобъекта НКВД «Коммунарка». На 3 августа 1941 года в Сухановке (по документам) оста валось всего 22 человека 95. И вот наступили дни, когда реальной стала сдача Моск вы, шли кровопролитные бои на самых подступах к столице. В городе царила паника. Многие здания, мосты и различные секретные учреждения в Москве были заминированы. 12 ок тября появилась совсекретная «Инструкция о порядке эваку ации сотрудников НКВД СССР из служебных помещений и поджога зданий при угрозе захвата столицы немецкими вой сками», подписанная начальником комендантского управле 91 ния Блохиным и еще двумя чекистами. К инструкции прила гался список зданий, подготовленных к поджогу. В их числе были дома НКВД: № 2, 11, 12 и 21 в Лубянском квартале, дру гие московские адреса и тюрьмы: Бутырская, Таганская, Лефортовская и Сухановская 96. На 15 октября 1941 года в Москве оставалось еще 1 198 заключенных. Из них 253 приговорены к расстрелу, но приговор утвержден «только» в отношении 85 человек. Ут верждение приговора к высшей мере наказания на оставших ся 168 человек, среди которых были сухановские узники, от чегото все переносилось и «приостанавливалось». Теперь Военной коллегии Верховного Суда СССР предписывалось немедленно утвердить приговоры в отношении этих 168 че ловек, что и было исполнено. И 16 октября — в самый тре вожный, можно сказать, отчаянный день сражения за столи цу — в Москве расстреляли 220 человек. Среди казненных были старики, много женщин — жен ранее расстрелянных военачальников, несколько школьников. Из числа сидельцев Сухановской тюрьмы были еще: начальник УПВО НКВД, совершенно истерзанный допросами комбриг В.А. Леонов, помощник главного секретаря Наркомата иностранных дел, уроженец Генуи П.С. Назаров, сын священника, главный ве теринарный врач Главконупра А.Г. Оболенский. В списке расстрелянных оказался ряд сотрудников наркомата боепри пасов и оборонной промышленности, арестованных еще осенью 1940 года 97. Казненных 16 октября 1941 года поспеш но захоронили на спецобъекте НКВД «Коммунарка». После этого спецобъект был брошен, имущество растащено, даже от ограды ничего не осталось. Осужденных же ранее по уголовным статьям — 354 чело века — решено было освободить 9 8. Немцев отбросили от Москвы. Это была первая бесцен ная победа, оплаченная кровью многочисленных солдат и необученных героических ополченцев. Не прошло и трех не 92 дель после этого, как появилось совсекретное приказание НКВД от 3 ноября 1941 года «О назначении части подследст венных арестованных в Сухановскую тюрьму НКВД СССР». Почемуто документ этот сочли настолько секретным, что приказано было его отделением не размножать, а «объявить под расписку начальникам управлений и отделов» 99. Сухановка военных и послевоенных лет Как изменились нравы на нашей земле со времени осно вания Екатерининской пустыни! Когдато при государе Алексее Михайловиче за понесенные страдания в плену — «полонное терпение» — жаловали ратных людей дворян ством, одаривали вотчинами. Теперь же только смерть могла спасти человека, побывавшего в плену, от дальнейшего нака зания. Документ о карательных действиях против бойцов и командиров, попавших в плен и окружение, вышел уже на шестой день войны. По Приказу наркома обороны № 270 и Постановлению от 16 августа 1941 года, подписанному Ста линым, Молотовым, Буденным, Ворошиловым, Тимошенко и Шапошниковым, все советские воины, оказавшиеся в пле ну или на оккупированной территории, объявлялись «измен никами Родины», будь то генерал, адмирал или же обыкно венный рядовой солдат или матрос. Те, кто вышли из окружения, попадали в фильтрацион ные лагеря НКВД и чаще всего шли потом под трибунал (ка рали и членов семей бывших военнопленных). В 1942 году существовало 23 фильтрационных лагеря; в 1943 году их ста ло на порядок больше. В лагерях использовался принуди тельный труд: работа в шахтах, на рудниках, в металлургии. С 1943 года офицеров стали направлять из фильтрационных лагерей в штурмовые стрелковые отряды, которые почти полностью истреблялись во время военных действий. За пе 93 риод 1941—1944 годов одних офицеров было репрессирова но 72 тысячи, а всего — 994 тысячи человек; более 157 тысяч из них было расстреляно. С 1944 года арестованных бывших военнопленных уже миллионы. В мае 1945 года отдел «Ф» и 4е Управление НКГБ объединяются. Возглавляет это объе динение Судоплатов, курирует Берия. Всего за войну и вско ре после нее подверглось аресту, казням и высылке 2 мил лиона 500 тысяч человек 100. На фронте и в тылу вплоть до 1946 года свирепствовал СМЕРШ, возглавляемый В.С. Аба кумовым, который принимал личное участие в расправах над арестованными офицерами. Дела о военных заговорах, аресты военачальников нача лись еще при Ежове. По официальной справке Военной кол легии Верховного Суда СССР Ежовым были уничтожены: 1 нарком ВМФ, 3 заместителя наркома обороны, 16 команду ющих войсками округов, 25 их заместителей, 5 командующих флотилиями, 8 начальников военных академий, 33 команди ра корпусов, 76 командиров дивизий, 40 командиров бригад, 291 командир полка. Продолжая разработку «военных заговоров», при Берии в 1940 —1941 годах арестовали более 100 генералов и адмира лов РККА; 23 из них были расстреляны, 12 — умерли, нахо дясь под следствием. 18 октября 1941 года Берия подписал распоряжение о расстреле 25 человек, арестованных накануне войны и этапи рованных в Куйбышев. Исполнителем казни был назначен и командирован сотрудник для особых поручений спецгруппы НКВД Д. Семенихин. Двенадцать из этих приговоренных к расстрелу 25 человек относились к числу командного состава РККА. Среди них было несколько Героев Советского Союза, а Я.В. Смушкевич — дважды Герой 101. Помощник начальника Генерального штаба Красной Армии генераллейтенант авиации Яков Владимирович 94 Смушкевич (псевдоним — генерал Дуглас) занимает в этом списке особое место. Один из лучших советских летчиков асов, он был арестован 7 июня 1941 года по обвинению во «враждебной работе, направленной на подрыв оборонной мощи СССР, и шпионаже в пользу двух иностранных разве док». Его арестовали в госпитале, где он находился после сложнейшей хирургической операции (незадолго до этого он пережил авиакатастрофу и чудом остался жив). Он попал в спецтюрьму весь переломанный, в гипсе; на допросы, пред шествовавшие расстрелу, его доставляли на носилках 102. В этом же списке из 25 беззаконно расстрелянных есть имя 63летнего Михаила Сергеевича Кедрова. Идеалист, вы ходец из московских дворян, он значительную часть наслед ства отдал на нужды большевистской партии, до революции был террористомподпольщиком. Он имел прекрасное обра зование. Врач, экономист, он был еще пианистомвиртуозом (говорят, играл Ленину). В 1918 году он стал начальником Особого отдела ВЧК и членом Коллегии НКВД, затем он — руководящий работник ВСНХ, сотрудник Госплана РСФСР, директор военносанитарного института, перед арестом — персональный пенсионер. В 1920х годах он писал Дзержин скому о необходимости отстранения Берии от работы в ЧК. Лаврентий Павлович не забыл этого. Перед арестом Кедров жил в Москве. В 1939 году вместе с сыном — начальником от деления контрразведывательного отдела ГУГБ НКВД СССР старшим лейтенантом госбезопасности Игорем Кедровым и его другом Голубевым, также работавшим в органах госбезо пасности, он написал письмо Сталину о беззакониях, творя щихся в НКВД. Молодые люди были арестованы первыми — в феврале, Михаил Сергеевич — в апреле 1939 года. Все трое оказались в Сухановке. Допросы «с пристрастием» длились по 22 часа и более. Сын Кедрова и его друг не выдержали ис тязаний, признали себя виновными и 25 января 1940 года бы ли расстреляны по обвинению «в шпионаже и дискредита 95 ции политики ВКП(б)». Старший Кедров провел в Суханов ской и Лефортовской тюрьмах два года и три месяца. Несмо тря на истязания, которым его подвергали, он не подписал возведенных на него обвинений и был (о, чудо!) оправдан Во енной коллегией Верховного Суда СССР. Но оправдатель ный приговор, к сожалению, остался лишь на бумаге. Оправ данный продолжал содержаться под стражей. По предписа нию наркома Берии М.С. Кедров «как враг народа» без суда, «в условиях военной обстановки» был расстрелян в Куйбы шеве 28 октября (по другим данным 1 ноября) 1941 года 103. С осени 1941 года опустевшие было камеры Сухановки начали заполняться новыми заключенными — так называ емыми военными преступниками 104. Это были недавние во еннопленные, прибывавшие из особых отделов фронтов, а также свои, тыловые «враги народа». По сводкам о численности заключенных, содержавших ся в Сухановской тюрьме, их совсем немного. Но в 1942 году штат тюрьмы увеличивается до 200 человек. Как это понять? Возможно, перечисленные сидельцы — это только те, кто числились за Сухановской тюрьмой, остальные, не перечис ленные, приписаны к другим московским тюрьмам и нахо дились здесь временно, так сказать, «в командировке» 105. Военачальники Прежде всего следует сказать о военачальниках, которые умерли в Сухановке, не дожив до суда. Это заместитель командующего ЮгоЗападного направ ления по автобронетанковым войскам генераллейтенант Владимир Степанович Тамручи. Перед арестом он был в ре зерве Главного управления кадров Красной Армии. В.С. Та мручи был родом из Баку, имел высшее военное образование. Бывший штабскапитан царской армии, в рядах Красной 96 Армии он находился с 1920 года. Проживал он в самом цент ре Москвы на улице Горького. Его арестовали 22 мая 1943 го да. Семь лет находился он под следствием в одиночной каме ре Сухановской тюрьмы. Один Бог знает, что ему пришлось здесь перенести. В возрасте 58 лет 28 октября 1950 года он умер. Что случилось? Не выдержало сердце или он был забит до смерти сухановскими изуверами — мы уже не узнаем. Контрадмирал Константин Иванович Самойлов, также умерший во время следствия в тюрьме, был ровесником Там ручи, родом тоже из Баку, имел высшее военное образование. Он жил в Ленинграде на Фонтанке. Перед арестом был на чальником Управления военноморских учебных заведений ВМФ СССР. Арестовали его вскоре после начала войны — 9 июля 1941 года. Обвинение было сформулировано как «по дозрение на измену» Родине. За это «подозрение» он всю войну и послевоенные годы — целых десять лет — томился в тюрьме. Из документов известно, что 59летний адмирал умер в 1951 году, находясь под следствием в Сухановской тюрьме. Ряды сухановских военачальников в годы войны попол нили начальник штаба 4й ударной армии Федор Николае вич Романов, арестованный в январе 1942 года, преподава тель Академии ВВС Александр Александрович Туржанский, из дворян; военачальники В.С. Голушкевич, И. А. Ласкин, Г.А. Ворожейкин. Все они были арестованы в 1942—1943 го дах и содержались по 8—10 лет в сухановских одиночках. 26 мая 1947 года Указом Президиума Верховного Совета СССР была отменена смертная казнь. Два с половиной года страна жила без расстрелов (вернее, могла бы жить без расст релов, если бы не действовала совсекретная директива о воз можности применения этого наказания специальными суда ми МГБ по делам о так называемых контрреволюционных преступлениях). Формальный запрет продержался до 12 ян 97 варя 1950 года, когда вновь была введена смертная казнь. Вначале к высшей мере наказания приговаривали только «изменников Родине, шпионов, подрывниковдиверсантов». А через два месяца Указу была придана обратная сила. Про сидевшие по многу лет в одиночках Сухановки военные бы ли казнены в 1950, 1951 и 1952 годах. Некоторые военачальники подверглись аресту не в годы войны, а в год победы — более всего в декабре 1945 года. Это те, кому удалось бежать из немецкого плена, выйти из окру жения, пройти через фильтрационные лагеря. Настрадав шись, они вернулись на родину, вдохнули родного воздуха, увидели близких. И вот... В числе жертв Сухановки — маршал авиации Герой Со ветского Союза Сергей Александрович Худяков (Ханферянц Арменак Артемьевич). Родился он в 1902 году в селе Большой Таглар в Нагорном Карабахе, имел высшее военное образо вание, был командующим 12й воздушной армией Забайкаль скоАмурского военного округа. Он жил в Москве на Боль шой Калужской улице. Но перед арестом в декабре 1945 года он находился на Дальнем Востоке, где успешно участвовал в войне с Японией. 14 декабря маршала вызвали из Мукдена в Москву и по прибытии арестовали и отвезли в Сухановку. Там, надо думать, за него крепко взялись, потому что маршал был не из слабых. Но его, как и других военачальников, быс тро сломили. По приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР маршал был обвинен в связях с английской раз ведкой, в «злоупотреблении служебным положением» и в том, что жил под другим именем (кстати, эта загадка так и не была разгадана ни на следствии, ни потом). А ведь в феврале того же года маршал Худяков в числе самых избранных принимал участие в Крымской конферен ции глав трех союзных держав, стоял за плечом Сталина, по жимал руку президенту США Рузвельту, общался с премьер министром Великобритании Черчиллем (кроме С.А. Худя 98 кова, из военных советников на конференции присутство вали лишь двое: нарком ВоенноМорского флота адмирал Н.Г. Кузнецов и 1й заместитель начальника Генштаба гене рал армии А.И. Антонов) 10 6. Маршала Худякова расстреляли 18 апреля 1950 года. Как и в других случаях с военачальниками, после арес та главы семьи арестовывали их родных и близких. В янва ре 1951 года жену С.А. Худякова Варвару арестовали и с 4летним сыном выслали в Красноярский край; был аресто ван и приемный сын Худяковых, 20летний летчик 107. Генералмайор Павел Григорьевич Понеделин перед войной был начальником Ленинградского военного округа. С апреля по август 1941 года он командовал 12й армией ЮгоЗападного фронта, имел три боевых ордена. В районе Умани он попал в окружение, при попытке прорыва был взят в плен. На «лестное» предложение Гитлера перейти на служ бу в вермахт ответил отказом, после чего заточен немцами в крепость. В апреле 1945 года генерал был освобожден союз ными войсками, от работы в армии США он отказался, затем семь месяцев проходил проверку при Советской миссии в Париже. Полностью восстановленный в правах, в декабре 1945 года П.Г. Понеделин вернулся в Москву и вскоре при ступил к работе в Военной Академии им. Фрунзе. Но лишь одну неделю генерал находился на свободе. 30 декабря он был арестован по доносу некоего К., побывавшего вместе с генералом в немецком плену, но в отличие от генерала не вос становленного в звании. После ареста Понеделин был водво рен в Сухановскую тюрьму. Следствие по его делу продолжа лось пять лет — до июня 1950 года. Все это время он томился в одиночке. Жена генерала также была арестована и выслана в отдаленные лагеря 108. Понеделин обвинялся в измене Родине и выдаче на допросе в плену секретных сведений. К тому же в дневнике Понеделина за 1937—1938 годы были обнаружены записи, в 99 которых он объявлял политику истребления в стране старых военных кадров, не поддерживавших линию Сталина, непра вильной. Участь боевого генерала была предрешена. Военной коллегией Верховного Суда СССР от 25 августа 1950 года он был приговорен к расстрелу. В тот же день приговор привели в исполнение. Тело расстрелянного генерала было кремиро вано в Донском крематории. Всего в Сухановке содержались без суда и следствия 52 высших офицера Красной Армии, ставших во время вой ны добычей СМЕРШа, — за неосторожные высказывания об отличной подготовке вермахта и наших просчетах. К началу 1950 года о военных узниках Сухановки как будто забыли. Берии напомнил о них военный прокурор генерал Афанась ев. С интервалом в полгода Берия дважды обращался с во просом о сухановских военачальниках к Сталину. Решение последнего было следующим: «Мелочь судить, остальных расстрелять!» 30 декабря 1945 года был арестован начальник штаба 3й Гвардейской армии ЮгоЗападного фронта генералмайор Иван Павлович Крупенников. Как и все вышеназванные ге нералы и адмиралы, он имел высшее военное образование, был уроженцем Москвы, жил рядом со зданием Генерального Штаба на улице Фрунзе. 21 декабря 1942 года в 2 часа ночи генерал Крупенников вместе с группой командиров на пяти легковых машинах в сопровождении двух броневиков сбились с дороги и попали в расположение немцев. У Крупенникова была с собой карта с расположением частей 3й Гвардей ской армии и портфель с ценными документами. До 15 апре ля 1945 года он находился в немецком плену. По пригово ру Военной коллегии Верховного Суда СССР от 28 августа 1950 года за «измену Родине» осужден к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день. В апреле 1942 года был взят в плен командующий 42й армией, начальник 2го Управления Главного разведуправле 100 ния генералмайор Александр Георгиевич Самохин. По рас поряжению немецкого Генштаба на самолете русского гене рала доставили в лагерь военнопленных в крепость Бойен близ города Летцен (Восточная Пруссия). После трех лет пле на и советских фильтрационных лагерей 28 декабря 1945 года его арестовали. Один из немногих арестованных генералов, он был не расстрелян, а осужден на 25 лет лагерей 109. Также 28 декабря 1945 года был арестован генерал майор Михаил Александрович Белищев (Белишев), началь ник окружного штаба Военновоздушных сил. С 26 сентября 1942 года он находился в немецком плену. Был обвинен в сда че в плен без сопротивления с переходом на службу к немцам в лагерную администрацию, в выдаче военных секретов про тивнику. По приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР от 26 августа 1950 года за «измену Родине» пригово рен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день 110. В конце декабря 1945 года при возвращении из немец кого плена были арестованы и помещены в сухановские оди ночки: командир 15го стрелкового корпуса генералмайор Привалов Петр Фролович, начальник военных сообщений ге нералмайор технических войск Сиваев Максим Наумович, генералмайор войск связи Белянчик Михаил Николаевич, контрадмирал, заместитель командующего Черноморским флотом Бондаренко Петр Тихонович, генералмайор, коман дир 13го стрелкового корпуса РККА Кириллов Николай Кузьмич, переданный советским властям миссией в Париже. Эти и другие военачальники, уже отсидевшие в одиночных камерах Сухановки по пять и более лет, в 1950 —1951 годах были расстреляны 111. Когда в Сухановке принялись «вышибать» показания одновременно из всех генералов и адмиралов, а это были лю ди крепкие, мужественные, началось чтото невообразимое. 101 «Днем коридоры следственных кабинетов тихие, пус тынные, видны следователи, сидящие за столами, строчащие какието записи. Но ночью... все наполнялось криками, виз гом, воплями. Красные от натуги следователи в полуоткры тые двери виднелись за “работой” — избиением, истязанием подследственных. Следователь мочился в графин и заставлял пить подследственного. Избиения были такими, что крепкие 50ти — 60летние мужчины, бывшие полковники, генералы кричали, не помня себя: “Мама!!”» Очевидец слышал женские крики из соседнего кабине та: “Как вы смеете? Вы не смеете, не смеете!” Он думал про себя — что же они там с ней делают?» 112. Некоторых после длительных допросов отправляли на принудительное лечение в тюремную психиатрическую боль ницу. Так поступили с 51летним генераломлейтенантом в отставке И.С. Варенниковым, подполковником А.А. Грибом и некоторыми другими. Даже представителям всесильного СМЕРШа пришлось познакомиться с Сухановскими казематами. По свидетельст ву ответственного сотрудника прокуратуры Кульчинского, в Сухановке несколько лет содержался бывший начальник СМЕРШа одного из фронтов генералмайор Сидякин. Он сошел с ума в тюрьме, и, сидя в одиночной камере, целыми днями выл и лаял пособачьи 113. Казненных генералов и адмиралов кремировали в Дон ском крематории. Через 2—3 года, некоторые через год после расстрела были реабилитированы. В следственных делах казненных военных остались фо тографии, сделанные в тюрьме. На нас смотрят хорошие ли ца защитников Отечества, смелые, мужественные люди, от правленные на заклание преступным режимом, созданным преступными его представителями. 102 Кроме генералов и адмиралов, о которых сказано выше, сухановскими узниками стали: комбриг Н.Г. Лазутин, побы вавший в 1941—1945 годах в немецком плену, корпусный ко миссар С.И. Мрачковский, сотрудник для особых поручений при наркоме ВоенноМорского флота бригадный комиссар Ю.М. Грушко, заместитель начальника Центрального управ ления морского флота Т.С. Хозяинов. Все они, кроме Мрач ковского, после мук Сухановской тюрьмы были расстреля ны, тела отправлены на кремацию в Донской (Мрачковский осужден на 15 лет лагерей). Побывал в стенах этой тюрьмы заместитель наркома иностранных дел СССР болгарин Б.С. Стомоняков, другие сотрудники наркомата. Они были расстреляны и захороне ны на спецобъекте НКВД «Коммунарка» в июле и октябре 1941 года. В составе узников Сухановки — большая группа специа листов наркомата боеприпасов СССР: экономисты, инжене рытехнологи, механики, начальники управлений. Большин ство из них расстреляно, другие получили различные сроки. В послевоенные годы здесь находились заместитель ми нистра связи А.Д. Фортушенко, нарком земледелия А.В. Жа ров, помощник министра автомобильной и тракторной про мышленности, профессора московских вузов: профессор МГУ А.А. Баландин, химик, прежде трижды судимый по по литической «58й». Трижды был арестован (в 1931, 1937 и 1940 годах) профессор микробиологии Л.А. Зильбер; из про фессоров можно назвать еще заведующего кафедрой палеон тологии Томского университета В.А. Хохлова. Профессора, осужденные в период отмены смертной казни, были приго ворены к 10, 15, 25 годам лагерей. Через застенки Сухановки прошли юристы, множество инженеров, технологов, конструкторов, ответственных со трудников завода им. Сталина (попал в это число и директор комбината общественного питания завода Б.Ю. Персин и да 103 же некоторые простые рабочие). Всех вышеперечисленных, а также многих экономистов, бухгалтеров, счетоводов и т.д. объединяло одно — нерусские фамилии (по большей части еврейские) или «неподходящее» место рождения: Прибалти ка, Западная Украина, а то даже Италия, Турция и прочее. Именно по этим признакам оказались здесь председатель правления, начальник Управления инкассации и несколько сотрудников Госбанка 114. В сентябре 1944 года начальник Сухановки лейтенант госбезопасности Г.Е. Ионов был переведен на должность на чальника Лефортовской тюрьмы, где получил звание под полковника, затем — полковника госбезопасности. А на по сту начальника Сухановской тюрьмы его сменил лейтенант госбезопасности М.А. Дуринов. Он родился в 1901 году в де ревне под городом Рыбинском, в органах ОГПУНКВД слу жил с 1929 года. Через два месяца после нового назначения Дуринову было присвоено звание подполковника (затем — полковника) госбезопасности. В этой должности он пробыл до 1950 года, а затем был назначен начальником Лефортов ской тюрьмы. Но Сухановка осталась в его подчинении, т.к. с 1950 года она стала филиалом Лефортовской тюрьмы 115. Ад с ночными допросами продолжался в Сухановке и при новом начальнике. Из следственных кабинетов разда вались ужасающие крики, такие, что, по свидетельству пар торга тюрьмы старшего лейтенанта Ф.Я. Серова, начальник тюрьмы М.А. Дуринов приходил в следственные кабинеты и просил, «чтоб допрос проводился потише» 116. Свидетели В монастырском Екатерининском храме я всегда искала глазами эту женщину. Сухая, высокая, она стояла во время бо' гослужения неподвижно, молилась строго, сосредоточенно, не отвлекаясь ни на что мирское. Но после службы лицо ее преоб' 104 ражалось, становилось приветливым, глаза светились добро' той. Мне нравилось разговаривать с нею, особенно после того, как она немного рассказала о себе. Девочкой она приходила в дом сотрудников НКВД'МГБ из поселка «Подсобное хозяйство». Одиннадцатилетняя Галя ра' ботала домработницей в семье одного сотрудника НКВД. Неиз' вестно, какие обязанности выполнял он в тюрьме: был он следо' вателем, надзирателем или кем'то другим. Шла война. В эти военные, голодные годы Галя работала не за деньги, а за кормеж' ку. Сотрудник с семьей жил в одном из двух бараков, стоявших за стенами бывшего монастыря, неподалеку от надвратной ко' локольни. Чекисты жили в небольших комнатках площадью в 12—14 квадратных метров; на три семьи имелась одна кухня. Убогую обстановку комнаты хозяев, у которых работала Гали' на, составляла железная колченогая кровать, стоявшая напро' тив единственного окна, стол и пара табуреток; не было даже платяного шкафа: одежда хозяев висела по стенам на гвоздях. Детскую кроватку заменяла коляска, стоявшая у стены. Галя приходила затемно, стелила постель, готовила завтрак хо' зяевам, потом весь день сидела с ребенком. Вечером хозяева шли в клуб — посмотреть фильм или послушать концерт. Уложив ребенка спать и приготовив ужин, Галя ждала возвращения взрослых, поэтому уходила домой поздно; с собой девочка неред' ко брала тюк грязного белья: мать по ночам еще и стирала на эту семью. Хозяйка иногда устраивала Гале проверку «на чест' ность», подкладывала деньги или какие'нибудь украшения в постель, смотрела, не утаит ли их нянька, не возьмет ли себе. Но ничего не подозревавшая Галя всегда возвращала найденное. — Они были хорошие люди, — рассказывает о своих бывших хозяевах Галина, — меня не обижали. Сам хозяин, о котором девочка знала только, что его зва' ли Николаем, был, по ее словам, какой'то немного странный. И главная его странность заключалась в том, что работу свою он терпеть не мог. — Когда подойдет время идти ему на службу, — вспомина' ет Галина, — он сядет посреди комнаты — вот так. Галина показывает, как он сидит на табурете, обхватив голову руками, и, раскачиваясь из стороны в сторону, причита' ет: 105 — Как же неохота на работу идти! И так до тех пор, пока жена не прикрикнет: — Да ладно тебе, Коль, дурака'то валять, иди уж, опозда' ешь. Он тогда вздохнет тяжело так, встанет и пойдет. А сам скучный'прескучный сделается. Николай, по словам Галины, даже дома не расставался с оружием, носил револьвер при себе. Был он очень молчалив, о ра' боте своей никогда ничего не рассказывал. Только однажды не выдержал, сообщил домашним, что видел в тюрьме Фанни Ка' план, ту самую, что якобы стреляла в августе 1918 года в Ле' нина. Это поразило Николая: ведь всем было известно, что ее давно нет в живых; о расстреле Каплан в свое время с ужасаю' щими подробностями сообщалось во всех центральных газе' тах …117 Так ли это было, или Николай обознался, трудно ска' зать... Охранники тюрьмы чувствовали в поселке свою власть и полную безнаказанность. Частенько они заваливались к кому' нибудь из местных жителей (особенно если в доме имелись хоро' шенькие девушки) на весь день, а если позволяла служба, то и на всю ночь. Чтобы не отягощало оружие, его грудой сваливали на терраске при входе в избу. Пили по нескольку часов кряду, а на' пившись, хватались за оружие, выскакивали с револьверами во двор, страшные, обезумевшие от водки, и в огороде палили по бутылкам и банкам, развешанным на заборе. Местная милиция не вмешивалась, боялась 118. Нарком Берия Война принесла хозяину Сухановки новые высокие чи ны и награды. В 1943 году Берия получил звание Героя Со ветского Союза, в 1945м стал маршалом. В честь него изве стные советские поэты и композиторы слагали гимны. Вроде этого (слова Ал. Суркова, музыка Вано Мурадели): 106 Суровой чести верный рыцарь, Народом Берия любим. Отчизна славная гордится Бесстрашным маршалом своим... 1946 Ктото проливал кровь за Отечество, брал с боями Бер лин, Лаврентий же Павлович навещал свою «любимую» тюрьму, лично допрашивал некоторых заключенных, прово дил совещания со следователями, а после напряженного ра бочего дня частенько отправлялся отдохнуть на одну из сво их дач, расположенную минутах в сорока езды от Сухановки. Дача Берии (теперь это резервная, тщательно охраняемая Госдача) находилась в восхитительной местности на 201м километре от Москвы и располагалась в бывшем имении гра фа Орлова «Отрада», вблизи селения Семеновское. Имение первоначально принадлежало младшему из бра тьев Орловых — Владимиру. Никольская (первоначально Владимирская) церковь, возвышающаяся на пологом холме, мавзолей работы Доменико Жилярди и, конечно, сам дво рец являлись выдающимися произведениями русского зод чества 119. Нет, Лаврентий Павлович жил не в бывшем граф ском дворце, как можно было бы предположить. Сам дворец с великолепной стенной живописью работы Карла Брюл лова, мраморными лестницами и каминами в послереволю ционные годы был полностью разграблен, и теперь в нем помещались солдатские казармы (на территории графской усадьбы долгие годы стояли воинские части НКВД). Дача Берии находилась несколько в стороне от самой усадьбы, на другом берегу речки Лопасни. Окруженная трех метровой бетонной стеной с рядами колючей проволоки по верх нее, с яркими прожекторами у контрольнопропускного пункта, дача эта скорее походила на тюрьму или концлагерь. Но это не смущало ее владельца. В глубине леса для Лаврен 107 тия Павловича был выстроен скромный, но уютный домик — с теннисным кортом во дворе, волейбольной площадкой, бассейном с подогревом воды, сауной и домашним кинотеа тром. В доме имелась неплохая библиотека и собрание грам мофонных пластинок, в числе которых было немало записей классической музыки. Сомнительные же истории, связанные с этой уединенной дачей, мы пересказывать не беремся 120. С 25 ноября 1938го по 29 декабря 1945 года Берия зани мал пост наркома внутренних дел СССР. В конце 1945го он, как известно, назначается ответственным с неограниченны ми полномочиями за создание и испытания атомной бомбы. «Атомным королем» называют Берию ученые, разрабатыва ющие сверхсекретный проект. На несколько лет вся осталь ная деятельность отходит для Берии на второй план. Правда, несмотря на занятость, он все же курирует некоторые гром кие дела конца 1940х годов. Аресты отбывших наказание Лишь недавно отгремела война. Задержанные до окон чания военных действий заключенные, чей срок давно уже кончился, начали возвращаться домой. Другие ждали осво бождения со дня на день. Но многих поджидал новый удар — повторные репрессии 1948 года. Такое уже было в нашей стране: известны повторные аресты 1937—1938 годов. Арес тованные в начале 1930х годов и проживавшие после ссылок и лагерей гденибудь в «минусе» недавние заключенные сно ва подвергались арестам только потому, что однажды уже были арестованы. На этот случай существовал даже офици альный термин «повторники». Арестовывали в качестве «по вторников» и уголовников, и политических. Для ареста и возбуждения дела не требовалось никаких новых обвинений, кроме тех, по которым арестованные уже отсидели свой срок. 108 Такого беззакония, наверное, не было нигде в мире. И вот — новая подобная акция. По инициативе министра госбезопас ности В. Абакумова был представлен проект о новых повтор ных репрессиях. Были взяты в разработку уже отсидевшие (иногда дважды) бывшие так называемые «троцкисты, зи новьевцы, меньшевики и прочие антисоветские элементы», в число которых мог входить кто угодно: крестьяне, священ нослужители, вышедшие из заключения члены семей ранее репрессированных. В информации, направляемой Абакумовым Сталину, намеренно искажалась действительность и сообщалось, что осужденные в прошлом и отбывшие наказание лица, а также лица, имевшие с ними связь, продолжают заниматься анти советской деятельностью и якобы объединяются в подполь ные группировки. В своих сообщениях Абакумов обвинял прежнее руководство МГБ в том, что оно прекратило опера тивную работу и не вело борьбу с этой категорией лиц. Осно ваний для подобных утверждений не было. Тем не менее, Абакумовым и министром внутренних дел Кругловым был составлен и направлен Сталину проект «Об организации ла герей и тюрем со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников и о направлении их по отбытии наказания на поселение в отдаленные местности СССР». Этот проект от 21 февраля 1948 года был с некоторы ми доработками принят как постановление Совета Минист ров СССР и подписан Сталиным. Предлагалось строительст во «особых» тюрем (на 5 тысяч человек) и «особых» лагерей (особлагов — на 100 тысяч человек) с установлением в них «особо строгого режима». Строительство лагерей намечалось более всего в районах Колымы, Норильска, на севере Иркут ской области и Красноярского края, в Новосибирской обла сти, в Коми АССР и в Казахстане. Помещение людей в осо бые тюрьмы и лагеря не являлось окончанием репрессий против них. Предлагалось всех лиц, «представляющих опас 109 ность по своим антисоветским связям и вражеской деятель ности», по мере освобождения их из особых тюрем и лагерей направлять в ссылку в отдаленные местности под надзор ор ганов МГБ — «на вечные времена». Директива, с согласия Сталина, была разослана для ис полнения всем органам МГБ и прокурорам. На практике все свелось к тому, что отбывших наказание граждан, которые и преждето были осуждены необоснованно, вновь арестовы вали, предъявляя им, как и 1937—1938 годах, прежние обви нения. Директива по повторному репрессированию была отме нена лишь в июле 1954 года. Дело ЕАК. Полина Жемчужина В 1948 году в разгар борьбы с «безродными космополи тами», один из следственных кабинетов, как раз напротив кабинета начальника тюрьмы, был отдан под содержание не обычной узницы. Это была Полина Семеновна Жемчужина, жена второго лица в государстве В.М. Молотова 121. Правда, находилась Жемчужина здесь в несколько щадящем режи ме. Следователям и охранникам даже запрещено было под глядывать за ней в тюремный глазок. Аресту Жемчужиной предшествовала записка от 27 декабря 1948 года, адресован ная Сталину и подписанная председателем КПК ВКП(б) М.Ф. Шкирятовым 122 и министром МГБ В.С. Абакумовым. Она начиналась словами: «Товарищу Сталину И.В. По Вашему поручению мы проверили имеющиеся ма териалы о т. Жемчужиной П.С. В результате опроса ряда вызванных лиц, а также объяснений Жемчужиной установ лены следующие факты политически недостойного ее пове дения... 110 В течение длительного времени она поддерживала зна комство с лицами, которые оказались врагами народа, имела с ними близкие отношения, поддерживала их националисти ческие действия и была их советчиком. Жемчужина вела с ними переговоры, неоднократно встречалась с Михоэлсом, используя свое положение, способствовала передаче их по литически вредных, клеветнических заявлений в правитель ственные органы... Афишируя близкую связь с Михоэлсом, участвовала в его похоронах, проявляла заботу о его семье и своим разговором... об обстоятельствах смерти Михоэлса дала повод националистам распространять провокационные слухи о насильственной его смерти. Игнорируя элементар ные нормы поведения члена партии, участвовала в религиоз ном еврейском обряде в синагоге 14 марта 1945 года, и этот порочащий ее факт стал широким достоянием в еврейских религиозных кругах... Исходя из всех приведенных материалов, вносим пред ложение — Жемчужину П.С. исключить из партии. При этом прилагаем протоколы очных ставок с Фефером, Зускиным и Слуцким 123. М. Шкирятов В. Абакумов » 124. Кроме всего прочего, Жемчужина обвинялась еще в том, что встречалась с Голдой Меир — первым послом государст ва Израиль в СССР, с которой к тому же беседовала на идиш. После записки, написанной по приказу и в соответствии с требованиями Сталина, 29 января 1949 года Жемчужину арестовали по обвинению в «преступной связи с еврейскими националистами» 125. Ее «взяли» вместе с женой расстрелян ного еще в 1940 году наркома внутренних дел по Московской области С.Ф. Реденса — Анной Сергеевной Аллилуевой. Через два месяца после ареста Жемчужиной В.М. Молотов был освобожден от должности министра иностранных дел. По требованию Политбюро он развелся со своей арестован 111 ной женой. Особым совещанием при МГБ СССР 29 декабря 1949 года Жемчужина была приговорена к 5 годам ссылки в Кустанайскую область. Следователь госбезопасности полковник Лихачев, вед ший дело Жемчужиной, а позже арестованный и расстрелян ный, в своих показаниях 1951—1953 годов пишет: «Это была опасная работа. Фамилия Жемчужиной вписывалась в ма шинописный текст потом от руки». Опасались Молотова и какоголибо неожиданного поворота событий там, наверху. Вместе с Жемчужиной арестовали близких к ней людей. Многие, вероятно, оказались в Сухановской тюрьме. Следо ватель Лихачев допрашивал брата Жемчужиной, ее сестру и личного секретаря. Кроме Лихачева, делом Жемчужиной занимались заместители начальника следственной части: Ко маров, Соколов, Лозовский, также впоследствии арестован ные и расстрелянные, Кузьмин — всего двадцать следова телей. Жемчужину возили из Сухановки в Москву в ЦК на очные ставки к Шкирятову 126. Пытаясь опорочить далеко не молодую уже женщину, Ивана Белахова, директора одного московского НИИ, за ставляли признаться, что он является «сожителем» жены Молотова, и к тому же еще шпионом. В письме, написанном в тюрьме на имя Меркулова, Белахов сообщает о том, как проходили допросы: «С первого же дня ареста меня нещадно избивали по 3— 4 раза в день и даже в выходные дни. Избивали резино выми палками, били по половым частям. Я терял сознание. Прижигали меня горящими папиросами, обливали водой, приводили в чувство и снова били... Я не мог оклеветать жен щину, ибо это ложь... Шпионской деятельностью я никогда не занимался... Тогда меня отвезли в Сухановскую тюрьму и избили до полусмерти. В бессознательном состоянии на но силках отправили в камеру» 127. 112 В связи с делом Жемчужиной привлекалось множество ни в чем не повинных людей. Причем некоторые из них бы ли арестованы задолго до ареста самой Жемчужиной... Юлия Вениаминовна Канель была дочерью главврача Кремлевской больницы Александры Юлиановны Канель, отказавшейся в 1932 году подписать ложное свидетельство о смерти жены Сталина — Надежды Аллилуевой. Такое, как известно, не прощалось. Почти вся семья доктора так или иначе поплатилась за этот мужественный поступок. Но име лась еще и другая причина. Семья Канель была дружна с Жемчужиной. Младшую дочь врача — Юлию Вениаминовну (или Лялю, как все ее называли) Канель в 1939 году аресто вывают «за недоносительство» на мужа. Она оказывается в Сухановке. Почти два года проводит она в одиночке. Из тюрьмы она пишет письма Берии, в которых умоляет пере вести ее в общую камеру, сообщить о судьбе детей, которые остались на попечении сестры Надежды (а сестру вскоре так же арестовали за «недоносительство» на родных). Мольбы напрасны. От Ляли Канель теперь требуют показаний об ан тисоветской деятельности П.С. Жемчужиной (это, заметим, в 1939 году — за десять лет до ареста самой Жемчужиной). К хрупкой, физически слабенькой Ляле Канель применялись жесткие меры воздействия. Она постоянно теряла сознание от боли; после очередного избиения у нее хлынула горлом кровь. Ляля подписала все, что от нее требовалось. И в спис ках, представленных на просмотр Сталину, против ее имени появилось: «Немедленно расстрелять» 128. Приговор в отно шении Ю.В. Канель был приведен в исполнение 16 октября 1941 года. Останки ее, предположительно, находятся в земле спецобъекта НКВД «Коммунарка». В январе 1953 года, при подготовке к новому процессу над бывшим министром госбезопасности Абакумовым, П.С. Жемчужину привезли в Москву из казахстанской ссыл ки. Вместе с ней были доставлены те, кто проходили по ее де 113 лу в 1949 году. Некоторые были вызваны в суд в качестве сви детелей, где они увидели своих следователеймучителей на скамье подсудимых 129. Сразу же после смерти Сталина муж Жемчужиной В.М. Молотов вновь занял руководящее по ложение в стране. В середине марта 1953 года по приказу Л.П. Берии жена Молотова была освобождена и реабилити рована 130. Геологи и другие сидельцы Параллельно с большим разветвленным делом Еврей ского антифашистского комитета разрабатывалось дело о ге ологахвредителях. Более двадцати из них оказались под следствием в Сухановской тюрьме. Все началось в 1944 году с писемдоносов бывшей кор респондентки «Правды» Шестаковой. В своих многочислен ных докладных записках в газету, Красноярский обком пар тии и ЦК ВКП(б) она обвиняла работников Министерства геологии и Академии наук СССР в том, что они с преступны ми целями скрывают якобы имеющиеся на юге Краснояр ского края богатые месторождения ископаемых, цветных и редких металлов. Для проверки этой информации Политбю ро ЦК ВКП(б) 30 марта 1949 года была создана Комиссия под председательством Берии. Работа Комиссии началась с арестов. Уже на следующий день, 31 марта, арестовали про фессора, доктора геологоминералогических наук, члена корреспондента Академии наук СССР, директора Института геологических наук И.Ф. Григорьева (он умер, находясь под следствием в тюрьме); профессора, доктора геологоминера логических наук, членакорреспондента Академии наук СССР А.Г. Вологдина; кандидата геологоминералогических наук В.Н. Доминиковского; заведующего кафедрой Иркут ского горнометаллургического института Л.И. Шаманского (умер под следствием) и других. Следующие аресты были 114 произведены в апреле, несколько человек арестованы 10 мая. Всего по делу геологов было арестовано 28 ведущих специа листов, в том числе 4 академика, 14 профессоров, докторов и заслуженных деятелей наук. Кроме вышеназванных, в Суха новской тюрьме находились под следствием: профессор В.М. Крейтер, горный инженер, заведующий кафедрой Ле нинградского государственного горного института М.М. Те тяев, инженергеолог Института геологии города АлмаАты М.П. Русаков, заведующий кафедрой Томского государст венного университета М.И. Кучин, В.Н. Верещагин, В.К. Ка тульский, Г.М. Скуратов, Б.Ф. Сперанский и другие. Особым совещанием при МГБ СССР 28 октября 1950 года геологи были осуждены на 10, 15 и 25 лет принудительных работ «с использованием по специальности» 131. Добиваясь признания вины, геологов подвергали в Су хановке избиениям, в которых собственноручно принимал участие первый заместитель министра (будущий министр) госбезопасности И.А. Серов 132. Конец этого дела, как и следовало ожидать, был бесслав ным. В течение четырех лет шли изыскания и разработки якобы не разведанных еще месторождений на юге Краснояр ского края, потрачены огромные средства, но ничего не най дено. В 1953 году бесполезные работы были свернуты. Одновременно с делом геологов разворачивались дела: так называемое «ленинградское дело», известное дело «вра чейотравителей». Они переплетались с делом ЕАК своей ан тисемитской окраской. Многие из проходивших по этим и другим делам ока зывались в Сухановской тюрьме. Здесь умер под следстви ем врач, заместитель начальника санитарного Управления И.А. Наумов, сидели здесь еще несколько врачей, в том чис ле хирург Г.М. Полонский (осужден на 10 лет лагерей), врач венеролог из Крыма Г.Б. Беленький (10 лет лагерей). 115 Через Сухановские пыточные камеры прошли препо даватели, студенты и даже школьники — дети арестованных высокопоставленных родителей. В числе педагогов, заклю ченных в Сухановской тюрьме, был преподаватель Саратов ской духовной семинарии Л.А. Гринченко, студенты МГУ С. Виленский и Е. Шаповал, учащийся Гнесинского учили ща А. Якулов. Сидели здесь и пенсионеры, например, муж и жена Жигалкович, а с ними — их дочь, заведующая роддомом города Мурома (получили различные сроки заключения). Попадали сюда и люди без определенных занятий и места жительства. Особое место среди узников Сухановки занимают люди искусства. Более других, как обычно, пострадали литерато ры — писатели, поэты, журналисты, издатели, редакторы. Один из писателей, Я.И. Шляхтер, не выдержав истязаний, умер в тюрьме от паралича сердца (известный диагноз!). Уже говорилось об аресте и пребывании в Сухановке писате ля И.Э. Бабеля, проходившего по делу Ежова. Писатель С.Д. Персов был осужден на 25 лет лагерей, но 23 ноября 1950 года дело было отчегото пересмотрено Военной колле гией Верховного Суда СССР и писателя приговорили к выс шей мере наказания (тело кремировали в Донском кремато рии). Несколько членов Союза советских писателей были расстреляны, другие получили различные сроки заключения. Испили здесь горькую чашу до дна режиссер Москов ской киностудии научнопопулярных фильмов Б.Н. Ляхов ский, руководитель филиала театра оперы и балета им. С.М. Кирова, народный артист, награжденный, между прочим, Орденом Ленина, Н.К. Печковский, киноактер (перед арес том — БОЗ и БОМЖ) М.А. НестеровАлексеев. Сроки за ключения этих узников соответственно — 8, 10 и 15 лет 133. В разные годы оказались в пыточной бериевской тюрь ме композиторы А.В. Рязанов и Юлий Хайт (член Союза со ветских композиторов), художники: Мейер ИоффеИо из 116 Риги, художникмодельер из Ленинграда Леопольд Берман, член МОСХа Борис Файнгольд (надо думать, все они попали в эту тюрьму изза своих «неподходящих» фамилий в годы борьбы с космополитами). По «подозрению в шпионаже» здесь допрашивали известного художникакарикатуриста Константина Ротова — автора знаменитых иллюстраций к книгам «Золотой теленок», «Старик Хоттабыч» и другим 134. Совершенно необъяснимо присутствие простых рабо чих в тюрьме ГУГБ — Сухановской. Еще както можно понять, что сюда поместили двух турок — буфетчика и кон дитера, портного Этенгена, двух начальников швейных це хов: грузина Я.А. Гоникзиса из артели «Червоный ватник» и Е.С. Фельдмана из артели «Спартак» (опятьтаки фамилии подкачали). Но как здесь оказались простые, с русскими фа милиями шоферы Дмитриев С.Т. и Панасов И.Д., сварщик Шубин А.И., рабочие с Рыбинского завода Канатов и Карев, портниха Константинова, токарь, пожарные, буфетчик Бор зов с Казанского вокзала? Трудно понять...135 Следователь Рюмин Рассказывая о Сухановской тюрьме, придется сказать несколько слов о следователе, затем — старшем следователе следственной части МГБ СССР, наконец, заместителе ми нистра МГБ полковнике Михаиле Рюмине. Он родился в 1913 году в селе Кабанье Курганской области, имел 8 классов школьного образования и окончил еще краткосрочные кур сы бухгалтеров. Работал счетоводом в Архангельской потреб кооперации, затем перед войной был начальником планово финансового отдела в дирекции по строительству канала Москва—Волга. Путь Рюмина в органах, головокружитель ный и кровавый, начался в 1941 году. В годы войны Рюмин был следователем, через некоторое время — начальником 117 следственного отделения Особого отдела НКВД СССР (за тем ГУКР СМЕРШ НКО) Архангельского и Беломорского округов. С 1947 года Рюмин — старший следователь след ственной части по особо важным делам МГБ СССР. Рассказывают, что Рюмин собственноручно бил под следственных в «генеральском» кабинете Сухановки, где по верх персидского ковра подстилали грязную дорожку, всю в пятнах крови. — Мы бьем, и этого ни от кого не скрываем, — нагло, не стыдясь, заявлял Рюмин. Об избиениях, производимых Рюминым в Сухановке, очевидцы рассказывали следующее. С избиваемого снима лись брюки. Помогал Рюмину не обычный надзиратель, а полковник НКВД, который садился на спину избиваемого. От первого же удара резиновой дубинкой по седалищному нерву избиваемый обезумевал от боли. Ягодицы так распуха ли, что невозможно было натянуть брюки. Когда на следу ющем подобном избиении у подследственного А. Долгана лопнула кожа на ягодицах, Рюмин стал бить его сапогами в живот, пробил брюшину, выпали наружу кишки. Арестанта пришлось отвезти в Бутырскую больницу 136. Внешне Рюмин был крайне невзрачен: маленького рос та, с пухлым, какимто бабьим лицом, на котором, как выра зились братьяроманисты Вайнеры, выказывающие пора зительную осведомленность в делах чекистов тех лет, «была написана готовность совершить любую мерзость за самое скромное вознаграждение» 137. Сталин, отдавая должное «пы точных дел мастеру», тем не менее презрительно называл Рю мина «шибздиком» и «коротышкой» 138. Об особой жестокости Рюмина говорили все, побывав шие у него на допросах или слышавшие об этом от других. Обычно подобным рвением отличались те, у кого имелись какиелибо темные, с точки зрения советской идеологии, «пятна» в биографии. Не исключением оказался и Рюмин. 118 То, что его брат и сестра были осуждены за воровство — ни кого особенно не волновало; гораздо важнее показалось то, что он скрыл свое сомнительное происхождение: его отец, оказывается, был кулаком, а зять — интендантом Паркачева, сражавшегося под знаменами Колчака 139. Эти сведения, хра нившиеся до поры, до времени, в сейфе, вышли на свет, ког да понадобилось уничтожить самого Рюмина. Подобная постановка вопроса (т. е. наличие компромата на следователя) даже входила тогда в систему служебных на значений. Первый заместитель наркома НКВД М.П. Фри новский, будучи арестован, признавался на допросе, что Ежов требовал подбирать следователей, за которыми непре менно имелись бы какиенибудь грехи, чтобы на основе этих грехов полностью держать их в руках 140. В течение всех лет работы в «органах» Рюмин занимал ся фальсификацией следственных дел и с помощью избие ний добивался признательных показаний от арестованных. В 1944 году, работая следователем в контрразведке СМЕРШ Архангельского военного округа, он принуждал подслед ственных к даче ложных показаний. В послевоенное время, будучи старшим следователем по особо важным делам МГБ СССР, Рюмин в 1948 году арестовал Героя Советского Союза майора П.Е. Брайко и путем избиений и издевательств домо гался от него получения компромата на «одного из марша лов» (Г.К. Жукова!). Добиваясь клеветнических показаний на того же маршала Жукова, Рюмин на допросах прижигал арестованному Кузнецову язык папиросой 141. В следственной практике Рюмина не проходило ни од ного допроса без избиений и издевательств. В 1949 году он получил звание подполковника и был награжден медалью «За Отвагу»(?!). В 1948—1952 годах, незадолго до смерти Сталина в Кремле развернулась отчаянная борьба за власть, захватив шая все руководство страны. Именно в эти годы было со 119 стряпано так называемое «дело врачей», которое являлось частью антисемитской кампании, продолжившей кампанию против космополитов, хотя по этому делу пострадали тогда не только евреи, но и русские. Начальник Бюро № 1 МГБ СССР по диверсионной работе П. Судоплатов считал, что Сталин при помощи Маленкова и Хрущева хотел провести чистку в рядах руководства и удалить Берию. Главными фи гурами устранения с вершин власти должны были стать так же Молотов, Ворошилов и Микоян. Для осуществления грандиозного замысла были избраны никчемные, обойден ные судьбой честолюбивые людишки — серые пешки, вроде Рюмина и врача кремлевской поликлиники Лидии Тимашук. В конце 1951 года было извлечено из архива письмо Тимашук трехлетней давности, в котором она «сигнализировала» о не достатках в лечении руководства страны. Три года назад Ста лин сказал о письме: «Чепуха!» Но теперь оно понадобилось как орудие борьбы за власть. На вершине власти находилась в те годы очень сильная фигура, устранения которой жаждали многие, в том числе Маленков и Берия. Это был министр МГБ СССР, недавний глава грозного СМЕРШа В.С. Абакумов. Рюмин панически боялся этого своего непосредственного начальника. Извест но, что старший следователь Рюмин както умудрился забыть папку с материалами следственного дела в служебном авто бусе и ползал на коленях перед министром, вымаливая себе прощение за эту провинность. Такого ни тот, ни другой не могли забыть. Ненавистью и страхом Рюмина, которые испытывал он перед своим непосредственным начальником, воспользова лись те, кто хотели скинуть министра. Донос на Абакумова Рюмин писал в кабинете заведующего кадрами ЦК ВКП(б) С. Игнатьева, причем по своей безграмотности вынужден был переписывать письмо одиннадцать раз. Редактировали донос в приемной Маленкова. Помощник Маленкова Суха 120 нов продержал Рюмина в приемной около шести часов, об суждая с Маленковым содержание доноса, который должны были направить Сталину. С подачи Маленкова Абакумов об винялся в «смазывании» «дела врачей», в том, что не дал ходу материалам по «сионистскому заговору против руководите лей советского государства». Рюмин обвинил Абакумова в том, что тот специально умертвил одного из главных участ ников «дела врачей» Этингера, чтобы помешать ему выдать других врачейзаговорщиков. В 1951 году после письмадоноса на министра МГБ СССР В.С. Абакумова Рюмин получил чин полковника и возглавил следственную часть по особо важным делам МГБ СССР. Вер шиной его карьеры и одновременно началом падения было искусственно созданное за три месяца знаменитое дело — «заговор еврейских буржуазных националистов». По мысли Рюмина, тщательно законспирированная организация, со стоящая из трех групп евреев по крови и духу (к ним Рюмин отнес и тех, кто был женат на еврейках), должна была захва тить власть, сместить товарища Сталина и установить дикта туру Абакумова. По версии Рюмина в одну группу «врагов на рода» входили, в основном, деятели науки и культуры, другая состояла из профессоров Лечсанупра Кремля и готовилась к «злодейскому умерщвлению видных руководителей партии и правительства» (здесьто и пригодилось письмо трехлетней давности Лидии Тимашук); а третья группа, «самая опасная», включала в себя генералов и старших офицеров госбезопас ности, преимущественно евреев, и должна была осуществить военный переворот. Были арестованы и подверглись жесто ким избиениям крупнейшие деятели медицины, — светила, седовласые старцы, обвиняемые во «вредительстве, шпиона же и террористических действиях». Отдельные допросы этого дела, конечно, в специфиче ски обработанном виде направлялись Сталину. В избиениях тех, кто не подписывал нужных следствию показаний (про 121 фессора Бусалова, академика Виноградова и других) Рюмин принимал непосредственное участие. Так, профессора Буса лова после его отказа от прежних показаний подвергли пря мотаки средневековым истязаниям, «вплоть до применения пыток каленым железом», после чего полуживой профессор подтвердил показания об «умерщвлении видных деятелей Советского государства»...142 Для выбивания признательных показаний Рюмин ор ганизовал из тюремной обслуги спецгруппу добровольцев «забойщиков». Он присутствовал при экзекуциях, а нередко и сам принимал в них участие. Например, Рюмин жестоко избил арестованного членакорреспондента Академии наук профессора Василенко и принудил его дать заведомо ложные показания. Позже на суде Василенко отказался от этих пока заний и рассказал: «Наиболее “памятная” встреча с Рюми ным была в ночь с 12 на 13 ноября 1952 года. Рюмин тогда пришел ко мне в камеру, приказал надеть на меня наручники и перевести в другое помещение, где спросил меня — буду ли я говорить правду. Я ответил, что все мои показания, данные следствию, являются правдой, и другой правды я не знаю. Тогда Рюмин меня ударил, а его помощники свалили на пол и стали избивать. Я потерял сознание. Рюмин опять требо вал, чтобы я сознавался в совершении преступлений. Так как я своих показаний не менял, то процедура избиений была со вершена еще дважды»... «Рюмин бил меня руками по лицу, а его помощники — резиновыми палками по телу, причем Рю мин все время кричал, чтобы били сильнее». Наутро, увидев Рюмина в кабинете следователя, профессор сказал, что будет показывать что угодно, так как боится Рюмина 143. В числе арестованных следователей МГБ, которых до прашивал Рюмин, были коллеги, с которыми он еще недавно работал в Сухановской тюрьме: Комаров, Леонов, Лихачев, Горкуша, Нечаев и другие. Добиваясь от них ложных при знаний, он бил их, как недавно все они дружно били других невиновных сухановских узников. Когда один из арестован ных чекистов заявил, что «он честный работник и никакого 122 преступления перед Родиной не совершил, что он в органах госбезопасности начинал служить еще при Менжинском и Дзержинском, то Рюмин заорал, что Дзержинский и Мен жинский ничего из себя не представляли, что они наводнили органы шпионами, и что теперь приходится разбираться и освобождаться от них, что «история органов начинается С НАС» 144. Усердие Рюмина на этот раз было вознаграждено. Не давний глава СМЕРШа, гроза МГБ СССР генерал Виктор Семенович Абакумов в июле 1951 года был арестован. Его место занял совершенно некомпетентный в делах «органов» человек — С.Д. Игнатьев. А в ноябре 1951 года Сталин назна чил Рюмина заместителем министра МГБ СССР. В этом но вом почетном качестве Рюмин вел дело своего бывшего на чальника Абакумова. В 1950 году по решению Политбюро в Москве была открыта новая тюрьма «Матросская тишина» — для высокопоставленных партийных деятелей. Она была сов сем маленькая, рассчитана на 30—40 человек. Хозяином но вой тюрьмы стал председатель КПК М. Шкирятов. По жес токости он мог сравниться и с Ежовым, и с Берией. Аресто ванного Абакумова первоначально поместили в эту тюрьму. Но Рюмин допрашивал его и в Лефортовской тюрьме — в кабинете, оборудованном еще для самого Абакумова. Толь ко этот подследственный оказался не по зубам мастеру пы ток. Что только не делал Рюмин, чтобы сломить волю под следственного. На допросах во время избиений Рюмин держал Абакумова в наручниках и цепях. Через три месяца пыток красивый мужчина, спортсмен, прекрасный танцор, любимец женщин превратился в беззубого, еле державшего ся на ногах старика с отбитыми почками и переломанными костями. И всетаки он продолжал отрицать свою вину — до самого расстрела. Среди арестованных по делу Абакумова чекистов был полковник госбезопасности, уже упоминавшийся нами сле дователь«литератор» Шварцман. Он признался на допросах, 123 что является помощником Абакумова по «сионистской тер рористической организации», и назвал имена тридцати выс ших офицеров МГБ — евреев, входивших в эту организацию, а также «ряд руководящих работников нееврейского проис хождения». Были арестованы заместители министра госбезо пасности генераллейтенанты Питовранов и Селивановский. Оказался под следствием и сын первого главы советского го сударства полковник Андрей Свердлов. Арестовали по делу о «сионистском заговоре» начальника токсикологической ла боратории МГБ (ЛабораторииX) Майроновского, посколь ку он знал всех обвиняемых академиковврачей и работал с ними. На допросах у Рюмина и его приспешников он при знался во всем, в чем его обвиняли. Тем не менее Игнатьев на всякий случай выделил из «дела врачейсионистов» находив шегося на сверхсекретной работе Майроновского, выпол нявшего приказы самого Сталина...145 От Абакумова требовали на допросах, чтобы он назвал членов своего кабинета министров, который он якобы пред полагал создать после свержения Сталина. Он также обвинял ся в сокрытии сионистских замыслов Полины Жемчужиной. Конечно, генерал В.С. Абакумов сам был плоть от плоти этой системы и «органов», которым верно служил. Для до стижения своей цели он в свое время мог перешагнуть через любое препятствие, не считаясь ни с какими нравственными нормами. При работе прокуратуры по делу арестованного министра МГБ Абакумова в качестве отдельных «злоупотреб лений по службе», например, вскрылось «незаконное содер жание в Сухановской тюрьме сотрудника МГБ Ильина»; единственной причиной четырехлетнего заточения Ильина в камереодиночке послужили личные мотивы, а именно со перничество по службе и карьерные соображения В.С. Аба кумова 146. В быту Абакумов вел себя как царский вельможа. В 1948 году он присмотрел для себя в Москве особнячок в Колпач 124 ном переулке (дом № 11). Чтобы освободить его для себя, он выселил 16 семей. Площадь нового жилья министра состави ла 300 квадратных метров (теперь этим трудно когонибудь удивить, но тогда...). На ремонт и оборудование особняка он потратил из государственных средств 11 миллионов рублей. Над переоборудованием дома трудились в течение 6 месяцев 200 рабочих, был нанят архитектор, инженер. Но министр прожил здесь с женой всего лишь два с половиной года. Вслед за самим Абакумовым была арестована его моло дая жена. Редкую красавицу Антонину 147 поместили в Сре тенскую тюрьму, где содержались одни уголовники. Ее забра ли вместе с грудным младенцем, для которого самим следо вателям приходилось доставать детское питание, потому что у арестованной матери пропало молоко. Мать с младенцем пробыли в тюрьме два года. Затем ребенка забрали в детский дом. Но торжество Рюмина было недолгим — всего девять месяцев. 14 ноября 1952 года его отстранили от должности заместителя министра госбезопасности. Сталин был не удов летворен «уликами», собранными Рюминым по делу «еврей ских националистов». Его уволили из органов МГБ и назна чили старшим контролером Министерства госконтроля СССР. Рюмин надеялся отсидеться вдали от «органов». Но о нем не забыли. Сразу же после смерти Сталина, 17 марта 1953 года, Рю мина, по приказу Берии, арестовали. Будучи патологическим антисемитом, арестованный из Лефортова и с Лубянки писал письма Маленкову, призывая его к бдительности перед ли цом международного еврейского заговора. 27 июля 1953 года Рюмин написал письмо Берии, не зная, что тот уже аресто ван. Он просил в письме: «Вызовите меня на допрос, где бы я мог хотя частично дать объяснения в отношении своих тяж ких преступлений... Я Вам верю больше, чем какомулибо су ду» 148. Доверительное письмо, направленное «врагу народа 125 Берии», было использовано против Рюмина на суде как до полнительная улика. После ознакомления с обвинительным заключением Рюмин написал в тюрьме длиннейшее ходатайство на 51 стра нице — с подробнейшими разъяснениями по всем пунктам обвинения. В недавнем прошлом мастер фальсификаций и выбивания признаний, он описывал мучения, которым сам подвергался во время следствия в тюрьме. Он писал: «В обви нительном заключении приводятся выдержки из моих “при знательных показаний”, которых я не давал и подписал их тогда, когда от истощения (40 суток получал маленький кусок черного хлеба большой влажности и две кружки горячей во ды в сутки) и периодически применявшихся (в течение трех месяцев) невыносимых пыток. Я не мог самостоятельно даже стоять, не придерживаясь за стенку. На допросы тогда меня носили, я ходить не мог... Тогда же у меня обострились раз личные болезни, расшатались зубы и появились частые сер дечные приступы. Все это могут подтвердить работники тюрьмы. Я содержался около 40 суток (небывалый случай для арестованных) в сыром холодном (не более 2—3 градусов теп ла) карцере, в том числе более 10 суток с лишением сна. Я не сколько раз терял сознание и падал на цементный пол. На допросах ОЖЕРЕЛЬЕВ применял ко мне различные пытки, как например, заставлял сидеть на углу стула с углублением на 7—10 сантиметров. Когда я падал, он снова садил (так в подлиннике — Авт.) меня на стул и держал за рубашку в об ласти горла. ОЖЕРЕЛЬЕВ, ВЛОДЗИМИРСКИЙ и СОКО ЛОВ, когда я протестовал против установленного для меня режима, заявляли, что такое указание руководства — “тебе объявил приговор Берия”. Действительно, при втором вызо ве БЕРИЯ злобно заявил мне... что меня ликвидируют...» 149. Как было написано в правительственном сообщении, «учитывая особую опасность деятельности Рюмина и тяжесть последствий совершенных им преступлений, 7 июля 1954 го 126 да Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Рюмина к высшей мере наказания — расстрелу». В тот же день Рюмин написал на имя Председателя Пре зидиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошилова проше ние о помиловании: «Приговором Военной коллегии Верховного Суда СССР от 7 июля 1954 года я приговорен к ВМН за преступления против Советского государства, которые я не совершал. О всех фактах, вменяемых мне, я подробно написал в двух заявле ниях в Военную коллегию Верховного Суда СССР и убеди тельно прошу Вас ознакомиться с этими документами. Кро ме того, прошу принять от меня и передать Центральному Комитету, что я остаюсь преданным Партии и правительству. Прошу меня помиловать, и я оправдаю доверие, если оно мне будет оказано» 150. Прошение продлило жизнь Рюмина всего на полторы недели: оно было рассмотрено 19 июля, в помиловании отка зано. Он был расстрелян. Так закончилась жизнь сухановско го палача и мучителя полковника М.Д. Рюмина. Сухановские узники конца 19402х — начала 19502х годов А.Г. Новодворский Александр Григорьевич Новодворский был жителем Расторгуева. Его дом стоял на той же Павловской улице, что и дом Брокшей. Он служил радистом на Павелецкой желез ной дороге. Александр Григорьевич был широко одаренной художественной натурой: играл на скрипке, прекрасно рисо вал, писал стихи. Его арестовали 8 марта 1948 года и сослали в Воркутин ские лагеря на 8 лет. В семейном архиве Новодворских сохра 127 нилась тетрадь со стихами. Под некоторыми подпись: «Москва, 48 г. К. № 22». Позже рукою автора расшифровано: «Суханово. Тюрьма по особо важным делам. Камера № 22. 1948 г.» Вернувшись из лагерей, Александр Григорьевич ска зал своим: — А ведь я во время следствия был рядом с вами, — и рассказал про Сухановку... Жена А.Г. Новодворского Евгения Максимовна в те го ды работала в Расторгуеве почтальоном и чаще других виде лась с жителями поселка, в том числе с теми, кто работали в Сухановской тюрьме. Но лишь после возвращения мужа и его рассказов о пребывании в Сухановке она поняла значе ние странных взглядов, что бросали на нее тогда сотрудники тюрьмы, которые не только держали ее заведомо невинов ного мужа в каменном застенке, но и мучили его, сажая в бочку с ледяной водой или в карцер, где в течение часов вода капала ему на голову 151. С.С. Виленский С бывшим узником Сухановки Семеном Самуиловичем Виленским в 1989 году на территории Екатерининского мо настыря, принадлежавшего еще ГУВД, произошел удиви тельный случай. Какойто малыш лет пятишести подбежал к нему и, доверительно взяв его за палец, сказал: — Дяденька, пойдем, я покажу тебе, где здесь расстре ливали. Эта сцена происходила в коридоре жилого корпуса неподалеку от комнатыкамеры, где Виленский провел в 1948 году около ста дней своей жизни, едва не окончившихся для него гибелью 152. Требуя встречи с прокурором, Вилен ский объявил голодовку, за что из сырой и холодной камеры был отправлен в карцер. Он провел в ледяном темном карце 128 ре несколько суток, после чего его в бессознательном состо янии принесли в камеру. Виленского спасла тогда докторша, пришедшая вместо прежнего тюремного врача. Когда сту дент пришел в себя, он увидел молодую миловидную женщи ну, что само по себе было чудом в стенах грязной Сухановки. Несмотря на присутствие стражи, сопровождавшей врача во время обхода больных, докторша обратилась к молодому уз нику со словами участия, уговорила бросить опасную для его жизни голодовку. Ослабевшему, покрытому фурункулами в результате недоедания и беспрерывного пребывания в сырой холодной камере, мучимому галлюцинациями больному она дала сердечные и успокаивающие лекарства. Вскоре, вероят но, не без участия докторши тяжелобольного заключенного перевели из Сухановки в Институт судебной психиатрии им. В.П. Сербского. Там Виленскому был поставлен диагноз: крайнее физическое и нервное истощение. Это не помешало, однако, вынести приговор больному: 10 лет лагерей и этапи ровать его на Колыму в особо режимный лагерь (Берлаг). На память о посещении докторши молодому узнику остался носовой платок, может быть, специально обронен ный добросердечной женщиной. Виленский хранил его пуще зеницы ока, какимто чудом пронося через тюремные «шмоны» и лагерные обыски. Спустя много лет С.С. Вилен ский пытался разыскать свою спасительницу, но все его уси лия оказались тщетны. Признательность женщиневрачу С.С. Виленский сумел выразить лишь в стихах, написав «Гимн врачам», где об этом случае в Сухановке он сказал: А в коридоре стража с офицером. Здесь всем словам подробнейший учет. И женщина с улыбкою несмелой Сказала: «Не тревожьтесь. Все пройдет»... 129 В первый раз Семен Виленский был взят на заметку, ког да ему едва исполнилось 17 лет. Июльским утром 1945 года три приятеля, двое из которых только что поступили в Мос ковский университет, гуляли в лесу вблизи дачного поселка Перхушково. Тут будущему литератору пришел в голову экспромт, которым он, недолго думая, поделился с друзьями. Далеко не безобидное четверостишие стало известно вскоре и другим знакомым. Один из них буквально ходил за Вилен ским по пятам с блокнотом в руках. Услышав чтонибудь особенно смелое и эпатирующее, он восклицал: — Гениально! Это не должно пропасть. Я запишу. И ЭТО, действительно, не пропало. Виленский встре тился со своими высказываниями на Лубянке. В последние дни перед арестом студент чувствовал слежку за собой, какой то «тип» постоянно ходил за ним. Но юность есть юность. С мальчишеской беспечностью Виленский хвалился «при ключением» перед своими друзьями. А через неделю молодо го человека «взяли». Опасного арестанта в машине с надпи сью «Мясо» доставили в Сухановскую тюрьму. Он попал туда в ночь с 17го на 18 августа 1948 года. Там следователь напом нил ему сочиненный им три года назад экспромт. Записан ный в уголовноследственном деле, экспромт выглядел так: Интеллигенты! Быть тверже стали. Вокруг — агенты. И первый ... Будучи не в силах дописать завершающее слово четверо стишия, следователь делает необходимые разъяснения в про зе: «...далее следует, — пишет он уже от себя, — имя любимо го вождя советского народа». В конце 1940х годов женские камеры помещались в «срочном» корпусе и выходили окнами на тюремный двор. 130 С.С. Виленский вспоминает, что вечерами, ближе к ночи, со стороны женских камер начинал доноситься вой. «Выли все разом, — рассказывал он. — Что там с несчастными женщи нами делали, я не знаю, но вой был нечеловеческий, чудо вищный». О женских криках по ночам говорили и в поселке; их слышали запоздалые прохожие, проходившие мимо тюрь мы в дальние деревни. Но даже в этой юдоли зла — Сухановке сквозь все запре ты пробивались ростки неистребимой человеческой доб роты. Виленскому пришлось убедиться на собственном при мере, что не все надзиратели испытывают беспричинную не нависть по отношению к узникам. Когда двое конвойных водили его через тюремный двор в баню, один грубо тащил его за руку, а другой, молоденький, вероятно, его ровесник, незаметно пожимал ему руку, как будто обнадеживая: «Дер жись, мол, брат, может, все еще обойдется». Сохранились и другие воспоминания о неформальном отношении к узникам в этой особой спецрежимной тюрьме. На фоне всеобщей жестокости и пренебрежения к человече ской жизни эти случаи особенно врезались в память. Заклю ченный Дьяков вспоминал, как в подземном карцере, где он потерял счет дням, ему, голодному, замерзающему, какойто старикнадзиратель протянул кружку с кипятком, что явля лось нарушением тюремного режима. В тот момент узнику показалось, что именно это тепло спасло его от гибели. Евге ний Гнедин с глубокой благодарностью вспоминает одного надзирателя, которого он мучил, требуя самых редких, даже уникальных книг по мировой философии, социологии, по эзии. И молчаливый, рыжий, весь в веснушках надзиратель всякий раз безропотно приносил требуемое, словно изпод земли доставал. Надо сказать, что чтение было запрещено обычным подследственным. Гнедин несколько раз устраивал сухую голодовку, чтобы добиться разрешения на получение книг. 131 Около ста дней провел Виленский в Сухановской тюрь ме. За это время он одинединственный раз был на допросе. Когда узника вели по коридору и лестницам, его поразила убийственная обыденность окружающей обстановки: ка кието девицы в проходных помещениях пудрили носы, не обращая на него ни малейшего внимания, обсуждали проф союзные путевки, раздавали пайки к празднику... Почти все время своего пребывания в Сухановке Вилен ский сочинял стихи — в уме, без карандаша и бумаги. Стихов набралось около сорока. Длиннейшая басня, сочиненная уз ником перед болезнью — под конец его пребывания в тюрь ме, показала, что студент неисправим. Сухановка, разрушив шая здоровье и подобравшаяся к самой жизни молодого человека, была бессильна перед вольным словом, рождав шимся в самых недрах страшной тюрьмы. Куда ни глянь, Везде портрет верблюда. Правление его — Восьмое в мире чудо. Всяк голоден, а жалобщиков нет. И сыт верблюд и весь шакалитет. Более шести лет провел С.С. Виленский на Колыме под лагерным номером И1620. Только там от заключенных он узнал, в какой тюрьме довелось ему побывать до объявления приговора. Он вспомнил, что на постельном белье имелась метка «Спецобъект 110». Опытные лагерники сказали ему, что он удостоился чести сидеть в самой Сухановке...153 Е.А. Шаповал Евгений Александрович Шаповал попал в Сухановку двадцатилетним студентом Московского университета, где 132 он учился на физикоматематическом факультете. Студент был арестован 1 апреля 1950 года по доносу своего школьно го приятеля. Два месяца он провел во внутренней тюрьме на Лубянке, где на допросах ему грозили какойто «Дачей». В на чале июня его посадили в большой воронок, одного. По зву кам, долетавшим снаружи, он понял, что его везут за город. Так он оказался в Сухановке. Шаповал находился в секрет ной тюрьме МГБ четыре месяца — до сентября 1950 года. Его поместили в камеру № 6, на первом этаже. Она бы ла первой от торца с южной стороны. В окне, в правом верх нем углу имелась форточка, позволявшая видеть крошечный кусочек неба. Раза три или четыре за время пребывания в Су хановке Евгения Александровича вызывали на допросы. Из «срочного» жилого здания, где располагались камеры заклю ченных, его водили по дощатому крытому переходу в след ственный «бериевский» корпус. Студента допрашивали не сколько следователей: Комаров (из морского СМЕРШа), Шелковский и Семенов А.С.; этого последнего Шаповал на зывает «настоящим бандитом». Режим Сухановки был отработан до мелочей и соблю дался неукоснительно: подъем и оправка в 6 часов утра, ког да ничьему желудку это еще не надобно (вечером оправки нет), затем — скудная кормежка: утром — пайка хлеба в 400 граммов, один кусочек сахару с крошечной добавкой и чуть подкрашенный чемто кипяток. В обед без какихлибо отклонений соблюдалось чередование трех «меню»: щи из капусты и кашаперловка, на языке заключенных называе мая «шрапнелью», на следующий день — щи из капусты и ов сяная каша, на третий — гороховый суп и капуста. Причем капуста, как правило, была полугнилая. Еды не хватало. Есть хотелось постоянно. По средам или субботам узников водили через тюремный двор в баню. Е. Шаповалу, в отличие от мно гих его предшественников, давали для мытья крошечный ку сочек мыла. Этим кусочком он записывал формулы на столе, 133 повторяя курсы математики и физики, которые прослушал в свое время в МГУ. Время студент еще скрашивал тем, что чи тал стихи, которых знал множество. К счастью для Шаповала и сидевшего двумя годами ра нее Виленского, их не били в Сухановке. В то время вышло постановление о запрете мер физического воздействия в от ношении некоторых категорий подследственных, в том чис ле студентов и беременных женщин 154. Б.М. Фиттерман Постановление ни в коей мере не касалось Бориса Ми хайловича Фиттермана, который, как и Шаповал, оказался в Сухановке в 1950 году 155. Б.М. Фиттерман, патриарх отечественного машиностро ения, к моменту ареста был главным инженеромконструк тором автозавода им. Сталина (впоследствии ЗИЛа), дважды лауреатом Сталинской премии, создателем нескольких оте чественных автомобилей, в том числе «одиннадцатитонного пуленепробиваемого чудовища» — автомобиля ЗИС 110С, предназначенного для Сталина, других автомобилей для выс ших лиц государства. По поводу разработки этого прави тельственного спецзаказа Фиттерман имел несколько встреч со Сталиным, Абакумовым и Постышевым. Курировал рабо ту начальник личной охраны Сталина генерал Власик. Б.М. Фиттерман был арестован по ложному доносу в марте 1950 года и помещен сначала на Лубянку, потом в Ле фортовскую тюрьму. Его, сорокалетнего крепкого мужчину, человека по натуре независимого и волевого, хорошего спортсмена за три месяца следствия в Лефортове не смогли заставить подписать вымышленные протоколы. Тогда его от везли в Сухановку. На Даче пыток он провел всего одиннад цать дней. Там его, голого, распластав на полу, ежедневно 134 подвергали жестокому избиению резиновыми дубинками. Били по самым чувствительным местам. Фиттерман все под писал. Сломленного душевно и чуть живого физически, его привезли назад в Лефортово. Следователь на первом допросе спросил со скверной улыбкой: — Ну, как Вам понравилась наша Дача? Б.М. Фиттермана судила тройка. Его приговорили к выс шей мере наказания, но в последний момент расстрел был заменен на 25 лет лагерей и 5 — поражения в правах. В при говоре значилось: «Направить в лагерь особого режима и использовать только на подземных работах без оказания ме дицинской помощи». (Бывали, оказывается, и такие форму лировки). Кроме Б.М. Фиттермана по делу об измене, вредитель стве и шпионаже на автозаводе им. Сталина проходили шестьдесят человек; семь из них были расстреляны, осталь ные получили различные сроки заключения. Фиттерман от бывал срок под Воркутой в Речлаге. После происшедшей там забастовки он снова был приговорен к высшей мере наказа ния. В числе ста человек его вывезли за город и оставили со связанными руками на краю вырытого рва. Сутки просидели люди в ожидании расстрела, но приговор в отношении них был отменен. В лагере Фиттерман работал на шахте. Из трех тысяч человек, работавших вместе с ним, большинство были участниками войны, побывавшими в плену 156. Н.А. Тютчев В Сухановской тюрьме находился под следствием сын предводителя дворянства города Ярославля, внучатый пле мянник великого русского поэта Тютчева Николай Алексан дрович Тютчев. Ведущего инженера Наркомтяжпрома Н.А. Тютчева привезли в Сухановку в 1951 году из Сибири, 135 где он отбывал свой третий лагерный срок. Жизнь в глухом краю без всякой надежды вернуться когдалибо домой к близким людям приводила в отчаяние. Н.А. Тютчев, по при меру своего двоюродного деда писавший стихи, в одном из стихотворений того времени пишет: Гденибудь на кладбище заброшенном Возле чахлых северных осин Лягу я, как гость непрошенный, Под покровом снежных пелерин. Н.А. Тютчева доставили в Москву, где он оказался сна чала на Лубянке, а потом в Сухановской тюрьме. В тюрьме Н.А. Тютчева несколько раз помещали в карцер, где сажали на высокую узкую тумбу, стоявшую в подвале посередине помещения. Особое мучительство заключалось в том, что си дящий не мог ни на что опереться. Тело в этом положении страшно затекало, ноги опухали до невероятных размеров. Проведя сутки подобным образом, человек обычно терял со знание и, падая, жестоко разбивался о цементный пол. О пребывании Н.А. Тютчева в Сухановке мне рассказала его вдова Елена Николаевна Тютчева. У нее же самой об этих краях сохранились совсем иные воспоминания. Отец Елены Николаевны, потомственный дворянин, из вестный доктор московской детской Морозовской больни цы Николай Алексеевич Скворцов в 1915 году купил дачу в Расторгуеве неподалеку от СвятоЕкатерининской пустыни. Скворцовы наслаждались дачной жизнью в течение трех лет. В 1918 году их большую двухэтажную дачу конфисковали и приспособили под детский дом, но уже через полгода пожар уничтожил его до основания. Среди местных жителей быто вало мнение, что дом подожгли проворовавшиеся сотруд ники... 136 После пяти месяцев пребывания в Сухановке Н.А. Тют чев был осужден на 10 лет исправительнотрудовых лаге рей. В конце 1955 года он, наконец, освободился и Новый 1956 год встретил в Москве в кругу семьи. Николай Александрович вернулся домой без зубов, с глубокими шрамами на ногах; это, по его словам, были сле ды жестоких истязаний в Сухановской тюрьме. Николай Александрович прожил долгую жизнь. Но спустя двадцать и тридцать лет после освобождения он снова и снова возвра щался мыслями к страшным годам. Он писал в конце жизни: Проходят дни, проходят ночи, Шуршат листки календаря. И с каждым годом все короче Горит вечерняя заря. Мне не прогнать воспоминаний. Они терзают, жалят, жгут... Где мера пройденных страданий, Где справедливый Высший Суд? 157 Шофер из деревни Боброво А вот еще одно свидетельство о Сухановке. Им поделился житель деревни Боброво Федор Ефимович Краенов. Потомст' венный извозчик, он и в то время не изменил семейной профес' сии, был, по выражению местных жителей, у «комитетских» возчиком; возил когда на «воронке», когда на спецавтобусе, на' зывавшемся «абакумовским», заключенных из московских тю' рем в Сухановскую тюрьму или еще куда'нибудь, куда началь' ство прикажет. Автобус, названный в честь министра МГБ Абакумова, предназначался для перевозки всего двух заключенных из разряда «особо важных»; два крошечных сидячих карцера находились в противоположных углах автобусного салона, по диагонали, 137 между карцерами располагался конвой. Окна автобуса были всегда зашторены нарядными шелковыми занавесками. Не догадаешься. Вот в таком автобусе как'то вез Федор Ефимович из Бу' тырок в Сухановскую тюрьму «литерную» (то есть значащую' ся только под номером, без фамилии) заключенную. Женщина была на последних месяцах беременности. В дороге у нее нача' лись роды. Федор Ефимович с перепугу гнал, как сумасшедший, не в роддом, конечно, об этом не могло быть и речи, а ...в пыточ' ную Сухановку. Немного не доехав до тюрьмы, женщина родила. Большим армейским ножом конвойный перерезал пуповину. Был декабрь, мороз, метель. Когда автобус остановился во дворе тюрьмы, офицер, сопровождавший заключенную, завернул только что родившееся существо в свою жесткую колючую ши' нель и понес ребенка к начальству — доложить о случившемся и получить соответствующие распоряжения. Так, бессмерт' ная человеческая душа начала свой путь на этой земле прямо с Сухановки. Что стало впоследствии с матерью и ребенком, неизвестно. Федор Ефимович вспоминал, сидя на скамеечке около свое' го дома. И слезы не просто капали, а буквально градом сыпались из его старых глаз и падали под ноги в густую траву. Было на' чало лета. Стоял жаркий день, на небе — ни облачка. В садах цвел жасмин, щебетали птицы. Перед окнами дома расстилал' ся чудесный пейзаж — с широкими далями, полями и перелеска' ми, с извилистой синей речкой вдали. Вдоль деревенских домов проходила дорога. Она шла от Бутовского полигона через ста' ринные деревни Боброво и Лопатино к Суханову. По этой доро' ге бобровские ребятишки когда'то бегали в школу, которая на' ходилась в пяти километрах отсюда в имении Волконских. Частная школа была учреждена в 1893 году на средства светлейшей княгини Ольги Петровны Волконской. К праздни' кам ученики получали подарки. Кроме того, подарки вручались за успехи в учебе. Феде Краенову к успешному окончанию трех' классной школы княгиня Волконская вручила шерстяной шарф, связанный ее руками (он хранился в семье более шестидесяти лет, пока окончательно не истлел). Федор Ефимович, один из старейших жителей округи, за' стал еще мужскую Екатерининскую пустынь. О пустыни вре' 138 мен заселения ее красностокскими матушками Федор Ефимо' вич высказался неожиданно: — У монашек этих того... хуже было, чем у монахов... Уж слишком красиво. Помнил Федор Ефимович и веселую ежегодную ярмарку «на Петра и Павла» за монастырской оградой, куда Краеновы от' правлялись всей семьей, взяв денег побольше для разных покупок и ярмарочных развлечений. Ну, мог ли представить себе тогда деревенский мальчик из семьи потомственных ямщиков, что придется ему по родным дорогам возить узников, обреченных на смерть и муки?!. В «органах» Федор Ефимович оказался не по своей воле. Просто его, как и других, живших поблизости от Бутовского полигона, приказным порядком перевели на работу в НКВД. Фе' дора Ефимовича зачислили шофером на автобазу. Ф.Е. Краенов, как и все водители НКВД, многое знал и видел собственными глазами, и память у Федора Ефимовича, вопреки его уверениям, была прекрасная. Да вот беда: слишком скуп он был на расска' зы об этом периоде своей жизни. Красноречивей всего были сле' зы Федора Ефимовича. Но что означали они? Были ли это слезы сочувствия к страдальцам, которых ему довелось возить, или слезы раскаяния, или это были просто слезы старческой немо' щи — один Бог ведает. В конце 1990'х годов Федор Ефимович умер, унеся свои тайны с собой... После смерти Сталина Никто из местных жителей не помнит, когда среди купо лов бывшей СвятоЕкатерининской пустыни появилась вы сокая кирпичная труба. Ходили упорные слухи, что в монас тыре, в бывшем Екатерининском соборе был оборудован, по выражению одной местной жительницы, «маленький крема торий» — «на несколько человек». Конечно, ни теперь, ни когдалибо в будущем мы не найдем документов, подтверж дающих это. Но вот что рассказывает подполковник в отстав ке Ю.Н. Богомолов 158. Будучи слушателем Высшей школы 139 МВД в Москве, Богомолов посетил Сухановскую тюрьму в составе группы преподавателей и учащихся. Это было в 1958 году. (Заметим, что 1958 год был годом трехсотлетия СвятоЕкатерининской пустыни, о чем, конечно, не помни ла ни одна живая душа в округе.) Подполковник Ю.Н. Богомолов рассказывает: «В храме мы увидели такую картину: напротив входа — печь с желез ными дверцами. Тут же железные носилки на роликах. Я не сразу заметил, что в четырех углах храма стояли высокие, в человеческий рост, вогнутые внутрь бронированные щиты с небольшими прорезями на уровне глаз. Жертву заводили в храм, и невидимые стрелки палили по ней со всех сторон из наганов. Обычно человек не успевал даже сообразить, что он умирает. Затем подручные взваливали тело на носилки и от правляли в печь, которая топилась мазутом. Казни соверша лись по ночам, чтоб дым из крематория не был виден окрест ным жителям». Слушателей школы МВД сопровождал бывший сотруд ник тюрьмы, человек из хозобслуги. Указывая на кирпичную трубу за окнами собора, он хвастливо заметил: «Через эту трубу вылетела не одна сотня “контриков”»...159 Начальник тюрьмы полковник Дуринов, при котором творились здесь все беззакония, в 1958 году был арестован и подвергнут допросу. Его лишили было воинского звания, на град и пенсии, но вскоре все это благополучно вернулось к нему. Нужно сказать, что оба бывших сотрудника тюрьмы — тюремный надзиратель П.В. Мальцев и парторг тюрьмы Я.Ф. Серов категорически отрицали не только массовое, но и какое бы то ни было уничтожение людей в Сухановской тюрьме. Только как быть с другими свидетелями и свиде тельствами? И что значат слова самого Серова, сказанные им в разговоре с Анниным: «Нам такое тут пришлось пере жить... Мы свой страшный долг перед народом выполнили до конца!» 160 140 Я.Ф. Серов за годы своей службы был награжден двумя орденами и именным оружием. Он получил заслуженную пенсию и трехкомнатную квартиру в новом доме недалеко от места, где выполнял «свой страшный долг». П.В. Мальцев дослужился в Сухановке до младшего лейтенанта. Продол жая работу в тюрьме, он три года совмещал ее с обучением на заочном отделении Института марксизмаленинизма при ЦК КПСС. Во времена Хрущева Мальцев работал завклу бом Таганской тюрьмы. Поселился он совсем рядом с быв шей тюрьмой, должно быть, часто глядел на нее из окон сво ей квартиры, вспоминал молодость. Мальцев умер в конце 1994го или начале 1995 года. В монастыре рассказывали об одном послушнике, внуке другого бывшего надзирателя. Много раз приступал внук к своему деду с расспросами о Сухановке. Ответом ему было или красноречивое молчание, или обычная в этих случаях фраза: «Тебе не нужно этого знать». Дед лишь рассказал вну ку, как однажды приехал грузовик, доверху нагруженный ка кимито документами; бумаги выгрузили и зарыли на терри тории сельского кладбища, а через несколько дней приеха ли, отрыли их и кудато увезли. После расстрелов одних сухановских сидельцев в 1950, 1951 и 1952 годах и отправки других по этапу Сухановка опу стела. «Любимая» Берией тюрьма, по официальным сведени ям ФСБ, была закрыта еще при его жизни и при жизни Ста лина. В апреле 1952 года ее поставили на всякий случай (вдруг еще пригодится!) «на консервацию». В таком состоя нии тюрьма находилась семь лет — до апреля 1959 года. Лишь после смерти Сталина, с 5 марта 1953 года, Берия возвращается к работе в органах госбезопасности; ко всем прочим высоким должностям он прибавляет пост министра внутренних дел СССР, сосредоточив таким образом в своих руках громадную власть и став опасным для всей правящей 141 верхушки. Мало того, его нововведения и преобразования в политике, экономике и хозяйстве страны, за которые он немедленно принялся после смерти Сталина, были несовме стимы со взглядами других властителей. Но в качестве «обновителя системы» он находится всего четыре месяца до ареста 26 июня 1953 года. Дальше — следствие, суд, беско нечные допросы, масса свидетелей, еще больше — лжесвиде телей и лжесвидетельств... Пересматривались все преступные «эпизоды», связан ные с Берией, — похищения людей, убийства. На суде всплы ли сведения о Сухановской тюрьме, имена СимоничКулик, Михоэлса, Жемчужиной, многих других. А мне вспоминается совсем другая картина того же лета 1953 года. Деревня недалеко от Касимова. Высокий берег Оки, неоглядные дали. Мне 12 лет, и я рисую мамин портрет в соло' менной шляпе, правда со спины, потому что лицо рисовать трудно, я еще не умею, а со спины и в шляпе получается очень похоже. Мимо нас идет знакомый сельский библиотекарь с пачкой книг под мышкой. На лице его — затаенное торжество. Мама не может удержаться и спрашивает, что случилось. — Берию несу, — отвечает библиотекарь громко, с ударе' нием на последнем слоге, именно, — Берию. Мама: — Ах! Что это Вы? Они отходят в сторонку, говорят о чем'то своем, качают головами, смеются. Потом библиотекарь начинает спускаться с горы к реке и на длинной песчаной косе где'то далеко внизу разжигает костер. Книжки летят в огонь (таково приказание свыше). Мы издали смотрим на все это, и нам начинает ка' заться, что пожилой человек (по мне так совсем старик) тан' цует, скачет вокруг костра. Должно быть, почудилось... Судебное следствие в отношении Берии и его подручных закончилось 22 декабря 1953 года. Нет нужды перечислять все, связанное с этим делом. О нем написано достаточно. 142 23 декабря 1953 года в 19 часов 50 минут Берия, бывший устроитель и хозяин Сухановки, был расстрелян. По рассказу коменданта Специального Судебного присутствия генерал полковника П. Батицкого, это произошло в бункере штаба войск ПВО Московского округа, бывшего кригскомиссари атства. Присутствовали члены суда: Михайлов, Шверник, Батицкий, Москаленко, его адъютант и прокурор Руденко (врача не было). Берию затащили на лестницу бункера, скру тили ему руки за спиной и привязали к крюку, забитому на кануне в деревянный щит, который должен был предохра нить присутствовавших от рикошета. Приговоренный якобы вился у их ног, просил о пощаде, обмочился со страху. Проку рор Руденко зачитал приговор. Батицкий нажал на курок своего трофейного «парабеллума». Пуля угодила в переноси цу, тело повисло на веревках. В тот же день в 21 час 20 минут в Бутырской тюрьме были расстреляны ближайшие подруч ные Берии: Кобулов, Меркулов, Деканозов, Мешик, Влодзи мирский и Гоглидзе. Они были кремированы час спустя. Но в акте нет сведений, где именно, хотя во всех подобных доку ментах всегда указывался Донской крематорий. О кремации Берии вообще документа нет. Это породило разные диковин ные слухи, которые стали гулять по стране 161. Еще до расстрела Берии, в августе 1953 года первым сек ретарем ЦК КПСС Грузии была направлена Хрущеву запис ка с предложением о выселении из Грузии двадцати членов семьи Берии. В первую очередь это касалось его матери, о ко торой сообщалось в записке: «Мать Берия — Берия Марта глубоко верующая женщина, посещает церкви и молится за своего сына — врага народа». После осуждения Берии его родственники были высла ны в Красноярский край, Свердловскую область и Казах стан. А некоторые в 1955 году были привлечены к уголовной ответственности «за злобную антисоветскую агитацию» 162. 143 Спустя много десятилетий мне довелось побывать в селе' нии Семеновское'Отрада, где на закрытой территории, по со' седству с бывшей дачей Берии устроен комфортабельный сана' торий для сотрудников КГБ'ФСБ. Вблизи целебного источника выстроен санаторный корпус, протянувшийся на несколько сот метров вдоль речки Лопасни. Внутри корпуса — мертвая ти' шина. Длиннейшие коридоры, украшенные красными ковровыми дорожками, пусты. Лишь в просторной столовой сидит народ и стоит приглушенный гул голосов. Отдыхающие, в основном по' жилые люди обмениваются незначащими фразами. Вот если бы каким'либо волшебным образом проникнуть в головы этих лю' дей, в их память — о том, что известно только им и, несомнен' но, уйдет вместе с ними в могилу! Тогда мы не стали бы верить всяким фантастическим россказням «очевидцев», когда невоз' можно понять, где правда, а где вымысел. Сухановка окружена в народе самыми мрачными, самыми жуткими легендами. Жительница поселка Расторгуево Н.В. Ор' лова рассказывала мне о заведующем поселковой больницей не' коем докторе Иванове, которого в 1940 году подняли ночью с по' стели и привезли в Сухановку для оказания медицинской помощи какому'то важному лицу. О причинах ночного, столь экстрен' ного вызова врача нетрудно догадаться. Доктор, не чаявший выйти живым из Сухановки, потом словно сделался не в себе, нес какой'то болезненный бред про жуткие подземелья под бывшим монастырем, где люди сидели в клетках, как звери, прикованные цепями к решеткам, и про машину'камнедробилку, которую он заметил в одном из помещений. Сказки, конечно. Хотя... Из трофейных военных фотографий мы знаем теперь, что у немцев имелись подобные машины, которые использова' лись в Виннице во время войны для измельчения человеческих останков. Но ведь то у немцев!.. О машине непонятного назначения, напоминающей камне' дробилку, говорили и другие: бывший заключенный Сухановки, побывавший там в 1956 году после закрытия тюрьмы, и один местный житель; он рассказывал, что ребенком играл около такой машины, уже вытащенной на поверхность земли и ржавевшей под солнцем и дождями 163. 144 В путеводителях по Подмосковью 1950х — 1960х годов издания вскользь замечается, что здания бывшего монас тыря, расположенного вблизи имения Суханово, «мало инте ресны в архитектурном отношении». Это все, что нам со общалось о старинной СвятоЕкатерининской пустыни и Сухановской бериевской тюрьме. Большинство местных жи телей до недавнего времени даже не знали названия монас тыря, рядом с которым прожили целую жизнь. Вернувшийся в Москву из ссылки, чудом оставшийся в живых Евгений Гнедин в 1960 году приехал сюда, чтобы на вестить место своего бывшего заточения. Он обошел монас тырь кругом, но внутрь попасть не смог. У запертых ворот он увидел группы печальных, бедно одетых людей с узелками и сумками в руках. Похоже, это были посетители с продукто выми передачами, часами ожидавшие, когда их примут. Ча совые в форме солдат внутренних войск, сидевшие на КПП, не обращали на этих людей никакого внимания. Действи тельно, с апреля 1959го по 1965 год здесь располагалась Московская межобластная тюремная больница. В официаль ных бумагах она именовалась Учреждением п/я 163/6 164. Стояла мрачная тишина. Местность вокруг была голая, безлюдная, перерезанная какимито черными канавами и рвами... С 1965 года на территорию бывшего монастыря перево дится Учебный центр областного ГУВД. За восточной стеной монастыря начинают возводиться громадные корпуса, пред назначенные для Учебного центра. С западной стороны поч ти вплотную к монастырю строится милицейский поселок — стандартные кирпичные трехчетырехэтажные дома. Окру жив монастырь добротными зданиями, выстроенными для собственных нужд, богатое ведомство не потратилось ни на копейку, чтобы хоть частично подремонтировать монастырь, который оно нещадно эксплуатировало в течение несколь 145 ких десятилетий. В 1975 году Учебный центр ГУВД переме стился в новые корпуса, оставив на старой территории раз руху и запустение. Там продолжали еще ютиться коекакие милицейские службы: гаражи, тир, склады и прочее. Разру шающиеся храмы использовались для тренировок бойцов ОСНАЗа. Вплоть до самых последних лет в тюремных четы рехпятиметровых комнатахкамерах бывшего братского корпуса жили сотрудники МВД со своими семьями, с ма ленькими детьми. Снова в монастыре Все изменилось после празднования Тысячелетия кре щения Руси в 1988 году. В конце 1980х годов началась дол гая, безнадежная и, казалось, бессмысленная тяжба горстки местных жителей — в основном пожилых женщин — с могу щественным ведомством страны. Речь шла о возвращении в лоно Русской Православной Церкви СвятоЕкатерининской пустыни, существовавшей здесь более 250 лет. Куда только не писали жители небольшого подмосковного поселка. Даже в ООН. Мало кто в округе верил в счастливое окончание де ла. Тем не менее, энтузиастов становилось все больше. И со вершилось то, что должно было совершиться: монастырь возвратили верующим. Был назначен настоятель — постриженник Троице Сергиевой лавры иеромонах Тихон (Недосекин), вскоре при нявший сан игумена, со временем ставший архимандритом, а затем — епископом Видновским, викарием Московской епархии. С ним пришел восстанавливать монастырскую жизнь в обители иеромонах — впоследствии игумен и бла гочинный монастыря Кирилл (Федотов). В нижнем помещении собора, там, где находился во вре мена Сухановки крематорий, долгие годы размещался ми 146 лицейский гараж. После всего случившегося здесь уже спо койно смотрели, как грузовики въезжают в алтарь — святая святых храма. В 1992 году на Пасху в Екатерининском храме, располо женном на втором этаже, над милицейским гаражом, была совершена первая Божественная литургия. Пришедший на богослужение народ робко теснился у ограды, боясь войти на территорию, которая долгие годы была запретной. Иеромо нах Кирилл показывал знаками, чтобы все заходили, но уго воры не действовали. Тогда он по очереди, за руку, как малых ребят, стал переводить всех через двор к дверям храма. Когда вся территория была передана монастырю, пер вое, что сделали насельники, — пробили стену в надвратной колокольне и восстановили вход через Святые врата. С пер вых дней существования СвятоЕкатерининского монастыря по благословению священноначалия стали поминать всех погибших и умученных на месте сем. Позже, когда появилось в монастыре больше насельников, — начали круглосуточно, в очередь, читать псалтырь по усопшим. У обители появились подворья. Такое только у нас воз можно: у бывшей пыточной тюрьмы одним из подворий ста ло место массовых захоронений расстрелянных — бывший спецобъект НКВД «Коммунарка». Наверное, не было ни одного жителя в округе, и верую щего, и неверующего, который не радовался бы тому, что в их краю открылся Екатерининский монастырь. Каждый нес сю да посильную лепту. Но денег все равно не хватало. Долго еще монастырь стоял в руинах. Земля в обители была изгаже на и замусорена до такой степени, что на ней — буквально — даже трава не росла. Но на этой голой земле в 1994 году по явилась почитаемая всеми могила. Дважды подвергавшийся расстрелу, ослепленный в лагере на самодельном электриче ском стуле, здесь пожелал обрести место упокоения схииеро диакон Антоний (Семенов). 147 — Хочу лежать рядом с мучениками, — сказал старец, когда пришел его последний час. О Сухановской тюрьме ему рассказал ктото из насель ников монастыря, когда он принимал здесь Великую схиму. Келейница старца, монахиня Павла, после его кончины, по благословению настоятеля, осталась жить при монастыре. Она ухаживала за могилой своего Отченьки, как она его на зывала, и рассказывала паломникам о необыкновенной жиз ни старца, больше похожей на житие, его скитаниях по Рос сии, Казахстану, Армении, Грузии. Эта могила освятила оскверненную землю Сухановки, соединила несоединимое. Какаято непереносимая скорбь отступила. Здесь стало легче дышать. Со временем рядом с могилой старца был воздвигнут се миметровый КрестГолгофа — в память всех пострадавших здесь и повсюду в XX веке. Третий крест соорудили над ос танками тех, кто когдато был погребен на территории мо настыря. С открытия монастыря прошло уже около двадцати лет. Обитель изменилась до неузнаваемости. Уже нет и следа былой разрухи. Восстановлены все три храма, у южных врат выстроена новая церковь — в честь святителя Патриарха Ти хона, отремонтированы настоятельский и келейный корпуса, хозяйственные постройки. В течение долгого времени заво зили сюда чернозем, вся территория монастыря теперь укра шена цветниками. Бесчисленные кусты роз, пионы, ярко желтые бархотки и ноготки радуют глаз. Напротив главного входа в Екатерининский собор разросся необыкновенный, вечнозеленый куст; зимой его бережно укрывают стеклян ным колпаком с подогревом. Это куст «Неопалимой купи ны», выросший из веточки того самого куста, что растет у подножия Синайской горы на территории древнего Екатери нинского монастыря; около этого горящего и несгораемого куста пророк Моисей слушал голос Бога. 148 Красота, благолепие, куда ни глянешь... Кажется, не было и в помине Сухановской тюрьмы. Да и кто о ней теперь думает, вспоминает?.. С некоторой тревогой я наблюдала за тем, как исчезают последние признаки Сухановки — то, что так поразило меня, когда я попала сюда впервые. Дольше всего сохранялись в неприкосновенности подземные карцеры под настоятель ским корпусом. Но однажды, приехав в монастырь, я не на шла двери, за которой начиналась лестница, ведущая вниз — в жуткий подвал. На этом месте была пустота, вернее, свеже выкрашенная ослепительнобелая стена. Как когдато заму ровали Святые врата под колокольней, так теперь оказалось замурованным место сугубых страданий сухановских узни ков. Все повторяется. И множатся чреватые последствиями ошибки. Когда я приезжаю с кемнибудь, чтобы показать мо настырь и рассказать о Сухановской тюрьме, я всегда остана вливаюсь около этого места и говорю: «Здесь еще недавно был вход в подземные карцеры, из которых редко кто выхо дил своими ногами, чаще — выносили». Я смотрю на белую стену, заслонившую реальный образ недавнего прошлого. К счастью, есть реальность, которую ни замуровать, ни закрасить невозможно. Это — память народная. И еще — Вечная память о всех умученных и убиенных... Примечания 1 Шевелкин И. Екатерининская пустынь. М., 1865. С. 4. 2 Там же. С. 5. 3 «Строителями» назывались иеромонахи, исполнявшие обязан ности настоятелей монастыря. 4 Жиянова И.Н. Старец архимандрит Мельхиседек / Подвижники благочестия СвятоЕкатерининского мужского монастыря. М.: ПСТБИ, 2002. С. 33—41. 5 «Перестрелка анархиста с чинами Охранного отделения» // Мос ковские ведомости, 1908. 14 декабря; 16 декабря; Сергеев Игорь. По следами забытого убийства // Ленинец, 1990. 13, 16 и 18 октября. 6 Газета «В бой за коллективизацию». 1931. № 4. Поселок Ленино (ныне — город Видное). 7 ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П77093. 8 Газета «Ленинец» (поселок Ленино). 1988. № 104,105,107,108,115. 9 Георгий Агафангелович после отбытия срока еще 12 лет прорабо тал в совхозе Гольяновском, а потом купил домик в г. Троицке. Он умер в 90летнем возрасте в 1995 г. 10 Трендепо — хозяйство по разведению и объездке лошадей, пред назначенных для различного рода войск (Книга Памяти «Бутовский полигон». М., 2004. Вып. 8. С. 55). 11 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1003. Л. 85—86. 12 Петров Н. Сталинская «нормализация», или Окончание «боль шого террора» (по документам ЦА ФСБ. Ф. 3ос. Оп. 6. Д. 4. Л. 207). 13 ГА РФ. Ф. Р5446. Оп. 22а. Д. 125. Л. 5. 14 ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 1а. Д. 23. Приказ НКВД СССР № 0225 от 02.12.1938 г. 15 Там же. 16 17 декабря 1939 г. к ним прибавились: тюрьма специального на значения в Москве и Казанская психиатрическая тюремная больни ца, затем — Владимирский и Орловский централы. Для восьми глав ных тюрем центрального подчинения ГУГБ НКВД был разработан специальный Устав на двенадцати страницах, утвержденный Берией (Кокурин А. Тюремная система.1934—1960 / Система исправительно трудовых лагерей в СССР. 1923—1960. Справочник. М., 1998. С. 538— 539). 17 Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД. 1934 —1941. Справочник. М.: ЗВЕНЬЯ. 1999. С. 311, 318, 380, 432, 352; Биогра фические справки на заключенных Сухановской тюрьмы, подготов ленные по запросу Постоянной межведомственной комиссии по вос становлению прав реабилитированных жертв политических репрес сий при Правительстве Москвы сотрудниками ЦА ФСБ РФ. Далее — Биографические справки на заключенных Сухановской тюрьмы, подготовленные по следственным делам сотрудниками ЦА ФСБ РФ. 1939—1952. 18 Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД. 1934—1941. Справочник. М.: ЗВЕНЬЯ. 1999. С. 357, 441, 172; Биографические 150 справки на заключенных Сухановской тюрьмы, подготовленные сотрудниками ЦА ФСБ РФ. 19 Петров Никита, Янсен Марк. «Сталинский питомец» — Николай Ежов. М.: РОССПЭН, 2008. С. 213. 20 Впервые документ обнародован в журнале «Известия ЦК КПСС». 1989. № 3. С. 145. 21 ГА РФ. Ф. 9413. Оп. 11. Д. 1. Л. 277—281. 22 ГА РФ. Ф. 9413. Оп. 2. Д. 1. Л. 60; Ф. 9401. Оп. 9. Д. 831. Л. 88. 23 ГА РФ. Ф. 9413с. Оп. 1. Д. 5. Л. 15—15об. 24 ГА РФ. Приказ МГБ СССР № 0068 от 4 апреля 1953 г. 25 Книга Памяти «Бутовский полигон». Вып. 6. С. 303. 26 Брюханов Б.Б., Шошков Е.Н. Оправданию не подлежит. Ежов и ежовщина. 1936 —1938. СПб., 1998. С. 134 —135, 145, 154 —155. 27 В день ареста наркома Н.И. Ежова были взяты под стражу трое его племянников, еще через несколько дней — его родной брат Иван. 28 Медведев Р. Они окружали Сталина // Юность. 1989, № 6. С. 85; Хрестоматия по истории СССР. М., 1988. С. 277. 29 Расстрельные списки. Москва. 1935—1953. Донское кладбище (Донской крематорий). Книга памяти жертв политических репрес сий. М., 2005. С. 575, 577. 30 ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 1а. Д. 23с. Приказание № 23 от 20.06.1938. 31 «Расстрельные списки». Москва. 1937—1941. «Коммунарка», Бутово. М.: Общество «Мемориал» — Издательство «Звенья», 2000. С. 190. 32 Книга Памяти «Бутовский полигон». М., 2004. Вып. 8. С. 9—59. 33 Семенов Михаил Ильич, майор ГБ, пом. нач. УНКВД МО по милиции и нач. УРКМ, председатель милицейской тройки; Берг Исайя Давыдович, лейтенант ГБ, нач. АХО УНКВД МО; Якубович Григорий Михайлович, нач. УНКВД МО, председатель тройки УНКВД МО (после С.Ф. Реденса); Фриновский Михаил Петрович, зам. наркома НКВД, руководитель массовых восхождений альпинис тов, председатель секции шахмат (все вышеназванные чекисты рас стреляны в 1939 —1940 гг.). 34 При повторном пересмотре дела признания Берга в изобретении «душегубок» из дела пропали. Берг был реабилитирован (ГА РФ. Ф. 10035. Оп.1. Д. П67528). 35 Сопельняк Б. Палачи // Совершенно секретно. 1996. № 10. С. 14 —15 (по материалам В.Н. Левицкого) 36 В 1940х гг. комендатура НКВД использовалась одновременно и как однодневный дом отдыха для сотрудников ведомства. С конца 1950х гг. в течение долгого времени здесь размещался ведомствен ный пионерский лагерь, затем — детская спортивная школа. 37 В 1954 г. В.М. Блохин был лишен генеральского звания и всех многочисленных наград (в числе которых было семь орденов) «как дискредитировавший себя за время работы в органах... и недостой ный в связи с этим высокого звания генерала». Через два месяца по сле этого, в возрасте шестидесяти лет он умер. Однако генерал КГБ Токарев на допросе 20.03.1991 г. утверждал, что Блохин застрелился. 151 38 Петров Н. Сталинская «нормализация», или Окончание «боль шого террора» (по документам ЦА ФСБ. Ф. 3ос. Оп. 6. Д. 4. Л. 207). 39 Приказы НКВД СССР № 00439, № 00447, № 00485, № 00596 ию ля—сентября 1937 г. / «Бутовский полигон». Вып. 1. С. 348—356. 40 Архив НИПЦ «Мемориал». Личное дело на заключенного Та ганской тюрьмы ГУГБ Семенова Михаила Ильича № 10197. 1939 г. (ксерокопия). 41 Постель Аркадий (Арон) Осипович, нач. 3 отдела УНКВД СССР по МО. Арестован в начале 1939 г. и приговорен к 15 годам ИТЛ. Не реабилитирован. 42 Справка на Постеля А. О. 1939 г. Хранится во многих следствен ных делах как документ, подтверждающий фальсификацию и нару шение ведения следственных дел. 43 Архив НИПЦ «Мемориал». Следственное дело Семенова №10197. Л. 116. 44 На Юбилейном Освященном Архиерейском соборе Русской Пра вославной Церкви 2000 г. было прославлено в лике святых свыше ты сячи мучеников, пострадавших от безбожной советской власти. За прошедшие после Собора годы число новопрославленных святых, в Бутове пострадавших, возросло до 315. 45 Начиная с 2000 г., на Бутовском полигоне в четвертую субботу по Пасхе проводятся грандиозные богослужения под отрытым небом, возглавляемые Первосвятителем — Патриархом Московским и всея Руси. В этих богослужениях принимают участие сотни священнослу жителей, из всех храмов и монастырей Москвы и Московской епар хии съезжаются тысячи паломников и монашествующих. 46 По адресу Варсонофьевский пер., д. 5—7 когдато находился Вар сонофьевский монастырь. В 1605 г. по приказу Лжедмитрия I здесь были похоронены убиенные по его повелению жена и сын Бориса Годунова, позднее сюда перенесли из Архангельского собора Кремля останки самого царя Бориса (затем останки, по распоряжению Васи лия Шуйского, были перезахоронены в ТроицеСергиевой лавре). Еще до революции монастырь был закрыт, но действовала церковь. В советское время в соседстве с «гаражом расстрелов» и лаборатори ей ядов действовала церковь, но в 1930х гг. ее закрыли, в помещении церкви разместился клуб конвойных войск НКВД. Затем церковь разрушили. На ее месте выстроили поликлинику НКВД, которая су ществует до сих пор. 47 ЧЕКА. Материалы по деятельности чрезвычайных комиссий. Берлин, 1922. С. 154 —156; Сопельняк Б. «Палачи» // Совершенно сек ретно. 1996. № 10. С. 14 —15. 48 Из них краткие биографические сведения на 4 527 человек име ются в Книге памяти жертв политических репрессий: «Расстрельные списки. Москва. 1937—1941. «Коммунарка», Бутово». М.: Общество «Мемориал» — Издательство «Звенья», 2000. 49 После расстрелов 16 октября 1941 г. территория бывшей дачи Ягоды была брошена, имущество расхищено. Но в конце войны в до 152 ме снова разместились службы НКВД. Расстрелы военных и послево енных лет, по мнению исследователей, занимающихся этой пробле мой, скорее всего, производились на территории Бутовского полиго на, который был переподчинен Центральному аппарату НКВДМВД. 50 Биографические справки на заключенных Сухановской тюрь мы, подготовленные по следственным делам сотрудниками ЦА ФСБ РФ. 1939 —1952. 51 Павлюков Алексей. Ежов. Биография. М.: Захаров, 2007. С. 519. (Из следственного дела Ежова № Н15302, хранящегося в ЦА ФСБ РФ.) 52 Аннин А. Мертвая зона // Ленинское знамя. 1989. 11 янв. № 9. 53 Брюханов Б.Б., Шошков Е.Н. Оправданию не подлежит. Ежов и ежовщина. 1936 —1938. СПб.,1998. С. 135. 54 Записка комиссии Президиума ЦК КПСС // Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Том II. Февраль 1956 — начало 80х годов. Сост. А. Артизов, Ю. Сига' чев, И. Шевчук, В. Хлопов. М.: Международный фонд «Демократия», издательство «Материк», 2003. С. 589. 55 Роберт Индрикович Эйхе, первый секретарь Сибирского и За падноСибирского крайкомов партии, был таким же хозяином Сиби ри, как Сталин — хозяином страны. Его особняк с зимним садом, скульптурами, мраморной лестницей и многочисленной челядью по ражал современников своей роскошью. 56 Р.И. Эйхе, член ЦИК СССР, был арестован в должности нарко ма земледелия (Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Том II. Февраль 1956 — начало 80х годов... С. 647— 648). 57 Родос Валерий. Я — сын палача. Воспоминания. М.: Объединен ное гуманитарное издательство, 2008. С. 19, 22. 58 Шенталинский Виталий. Прошу меня выслушать. Последние дни И. Бабеля // Знамя. 1994. № 7. С. 135—164; Брюханов Б.Б., Шош' ков Е.Н. Оправданию не подлежит. Ежов и ежовщина. 1936 —1938. С. 121—124. 59 Шенталинский Виталий. Рабы свободы. В литературных архивах КГБ. М., 1995. С. 65—67. 60 Земляной С. Смертельный роман Бабеля с чекистами // Вечерняя Москва. 1995. 2 февр. № 20. 61 Биографические справки на заключенных Сухановской тюрь мы, подготовленные по следственным делам сотрудниками ЦА ФСБ РФ. 1939 —1952. 62 Петров Никита, Янсен Марк. История сталинизма. «Сталинский питомец» — Николай Ежов. С. 227. 63 Брюханов Б.Б., Шошков Е.Н. Оправданию не подлежит. Ежов и ежовщина. 1936 —1938. С. 154 —155. 64 Прежде датой расстрела Ежова считали 4 февраля — день выне сения приговора. Но по уточненным сведениям, взятым из след ственного дела, он был расстрелян 6 февраля 1940 г. (Петров Никита, Янсен Марк. История сталинизма. «Сталинский питомец» — Николай Ежов. С. 227; Биографические справки на заключенных Сухановской 153 тюрьмы, подготовленные по следственным делам сотрудниками ЦА ФСБ РФ. 1939 —1952). 65 Кто руководил НКВД. 1934—1941. Справочник. М., 1999. С. 184—185. 66 Церковь во имя прп. Серафима Саровского и блгв. кн. Анны Ка шинской на Новом кладбище Донского монастыря была заложена в 1904 г. и долго не освящалась, так как обсуждался вопрос, правомоч но ли расположение под ней в три яруса 450 склепов для захоронений, что считалось неканоничным и прежде никогда в России не практи ковалось. В конце концов было все же получено благословение, цер ковь освятили 26 мая 1914 г. 67 Известия. 1923. 6, 20, 24, 28, 29 апр., 27 июн., 4 июл.; Паламар' чук П. Сорок сороков. В 4х т. М., 1995. Т. 1. № 15. С. 257—259; Моск ва. Энциклопедия. М., 1980. С. 248, 337; Шебуев Н.Г. Спутник безбож ника. В 2х частях (Ч. 1: Москва безбожная. Ч. 2: Безбожники Моск вы). М., 1930. С. 71, 156 —159. 68 Рогинский А.Б. Послесловие. Расстрельные списки. Москва. 1935—1953. Донское кладбище. С. 569—572. 69 ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 1. Д. 62. Л. 159 —160. (Приказ НКВД СССР за 1940 г. № 0111 от 19 марта 1940 г.) 70 ГА РФ. 9413с. Оп. 1с. Д. 3. Л. 113. 71 Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. 1918—1956. Опыт художест венного исследования. [В 3 кн.]. Ч. I—II. Екатеринбург: УФ актория, 2007. Ч. 1. Гл. 5. С. 171. 72 Ушаков С.Ю., Стукалов А.А. Фронт военных прокуроров. М., 2000. С. 69. 73 Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. 1918—1956. Опыт художест венного исследования. Ч. I. Гл. 3. С. 108. 74 Там же. Гл. 5. С. 171. 75 Там же. Гл. 5. С. 171—172. 76 Гнедин Евг. Катастрофа и второе рождение. Мемуарные записки. Амстердам. Фонд им. Герцена, 1977. С. 307; Евг. Гнедин. Выход из ла биринта. NewYork, 1982; 1994. С. 16. 77 Гнедин Евг. Катастрофа и второе рождение. Амстердам, 1977. 78 Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. 1918—1956. Опыт художест венного исследования. Ч. I. Гл. 5. С. 172. 79 Борщаговский А. Обвиняется кровь. М.: Изд. группа «Прогресс». Культура, 1994. С. 44. 80 Аркадий и Георгий Вайнеры. Евангелие от палача. Международная книга. WestEast Press communication, Inc. 81 Шаблэ Морис. В доме предварительного заключения НКВД // Московский комсомолец. 1991. 11 апреля. № 54, 59, 64. 82 Сергеев Игорь. Судьба разведчика. Узник Сухановской тюрьмы // Ленинец. 1989. 10 октября. № 122. 83 Дмитрий Александрович Быстролетов (1901—1975). Был осуж ден на 20 лет лагерей и 5 лет поражения в правах. Прошел множест во тюрем и лагерей; в лагерях использовался как врач. «Сактирован» по болезни в 1954 г., в 1956 г. реабилитирован. После освобождения работал в Москве переводчиком в НИИ медицинской информации. 154 В конце 1950х — начале 1960х гг. им написаны воспоминания «Пир бессмертных: Книга о жестоком, трудном и великолепном времени» (изданы частично, оригиналмакет хранится в СанктПетербурге в отделе рукописей РНБ). В конце 1980х — начале 1990х гг. опублико ван ряд книг и статей Д. А. Быстролетова, написаны исследования и статьи, посвяшенные ему (Разумов А.Я. Рукопись Д. Быстролетова «Пир бессмертных» // Источниковедческое изучение памятни ков письменной культуры. Сборник научных трудов. СПб.: РНБ, 1994. С. 109 —114). 84 Dolgun Aleksander. An American in the Gulag. NewYork. 1975. P. 115 —129. 85 Сухомлинов А.В. Кто вы, Лаврентий Берия? М.: ДетективПресс, 2003. С. 217 (Из протоколов допросов следственного дела Л. Берии). 86 Там же. С. 135. 87 Там же. С. 218—219. 88 Там же. С. 136. 89 Карпов В.М. Тайная любовь Сталина / Расстрелянные маршалы. М.: Вече, 1999. С. 313—338, 359—363. 90 В конце 1950х — начале 1960х гг. по распоряжению Хрущева и некоторых других членов Политбюро производилась «чистка» закры тых архивов; после просмотра «в подавляющем большинстве дела уничтожались». Одним из таких уничтоженных дел было оперативно розыскное дело на СимоничКулик (Соколов Александр. Анатомия предательства. «Суперкрот» ЦРУ в КГБ. Приложение к альманаху «Лубянка». М.: ПЛ, 2005. С. 25 —32). 91 Михайлов В. Хроника Великого джута. Документальная повесть. Изд. 2е. Алматы, 1996. С. 100, 260. 92 Указание НКПС № Д6663/ЦЗ от 23/VI41 г. 93 ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 1. Д. 127. Переписка с Сухановской тюрь мой. Л. 116. 94 ГА РФ. Ф. 9401. Оп. 12. Д. 108. Л. 9 —11. 95 ГА РФ. Ф. 9413. Оп. 1. Д. 24. Л. 64. 96 Были подготовлены к поджогу: магазин спецторга (спецраспре делитель НКВД) на Кузнецком Мосту, несколько главных универма гов, Дом Правительства, объекты военного ведомства, Центральный телеграф, телефонная станция и почтамт, четыре гостиницы, нарко маты путей сообщения и тяжелой промышленности, здания высших партийных органов (Лубянка в дни битвы за Москву. По рассекречен ным документам ФСБ РФ: Маскировка Кремля; Эвакуация тела Ленина; Минирование важнейших объектов и организация подпо лья; Донесения военной контрразведки и зафронтовых групп; Пись ма солдат РККА и вермахта. М.: Издательский дом «Звонница», 2002. С. 78—79). 97 Биографические справки на заключенных Сухановской тюрь мы, подготовленные по следственным делам сотрудниками ЦА ФСБ РФ. 1939 —1952. 98 ГА РФ. Ф. 9413. Оп. 1. Д. 24. Л. 73. 99 Приказание НКВД № 69сс от 3.09.1941 г. 155 100 Наумов В., Яковлев Б. В плену // Вечерняя Москва. 1995. 27 янв. № 16. 101 Сухомлинов А.В. Кто вы, Лаврентий Берия? М.: ДетективПресс, 2003. С. 136 —137. 102 Имя генерала Дугласа, героя испанской войны, ныне почти за быто в нашей стране. Но его не забыли в Испании. В Мадриде уста новлен памятник ему, ежегодно в честь генерала собираются много численные его почитатели. В эти дни обычно приезжает из Германии дочь легендарного летчика — Роза, которую встречают восторженно, как дочь Героя. Никогда на Родине она не чувствовала такого отно шения к себе. 103 Биографические справки на заключенных Сухановской тюрь мы, подготовленные по следственным делам сотрудниками ЦА ФСБ РФ. 1939 —1952. 104 ГА РФ. Ф. 9413. Оп. 1. Д. 3. Л. 199; Д. 12. Л. 68. 105 ГА РФ. Ф. 9413с. Оп. 1. Д. 6. Л. 293—294. 10 6 Арутюнян Климент. Маршал авиации С.А. Худяков — А.А. Хан ферянц. Национальная Академия наук Республики Армения. Инсти тут истории. Ереван, 2008. 107 Члены семьи маршала Худякова по амнистии в 1953 г. были освобождены от наказания. Но когда они вернулись в Москву, ока залось, что квартира их занята сотрудником МГБ (обычное дело!). Только через год Министерство обороны выделило Худяковым квар тиру. На родине прославленного маршала в селении Большой Таглар уже более 25 лет существует музей маршала Худякова. 108 Лискин А. Жизнь и смерть всесильного министра КГБ (Записки военного юриста) // Записки криминалистов. Вып. 4. М.: Юрикон, 1994. С. 161—162. 109 Христофоров В.С. Сталинград. Органы НКВД накануне и в дни сражения. М.: Московские учебники, 2008. С. 63, 111—112. 110 Биографические справки на заключенных Сухановской тюрь мы, подготовленные по следственным делам сотрудниками ЦА ФСБ РФ. 1939 —1952. 111 Там же. 112 Рой Медведев. О Сталине и сталинизме. М.: 1990. С. 435. 113 Лискин А. Жизнь и смерть всесильного министра КГБ (Записки военного юриста) //Записки криминалистов. Вып. 4. М.: Юрикон, 1994. 114 Биографические справки на заключенных Сухановской тюрь мы, подготовленные по следственным делам сотрудниками ЦА ФСБ РФ. 1939 —1952. 115 ГА РФ. Приказ НКГБ СССР № 1604 от 30.09.1944 г.; Приказ МГБ СССР № 3049 от 22.06.1950 г. 116 Аннин А. Мертвая зона // Ленинское знамя. 1989. 11 янв. № 9. 117 Версия о покушении на Ленина в 1918 г. Ф анни Каплан теперь подвергается сомнению. Ее имя значится под № 33 в списках рас стрелянных за 1918 —1919 гг. Список был составлен начальником ох раны Ленина А.Я. Беленьким (расстрелян и захоронен в «Коммунар ке»). Расстрел Ф. Каплан, по воспоминаниям коменданта Кремля тех 156 лет, был произведен 3 сентября 1918 г. в 16 часов в Кремле, в полупод вальной комнате под Детской половиной Большого Кремлевского дворца. Известно, что при казни присутствовал «пролетарский» поэт Демьян Бедный (его настоящая фамилия Придворов), который жил тогда в Кремле и спустился во двор посмотреть, что происходит. Сожжение трупа производилось тут же, на месте расстрела, по лич ному распоряжению Я.М. Свердлова, который якобы сказал: «Хо ронить не будем. Останки уничтожить без следа». Когда приступили к уничтожению тела Каплан, поэт упал в обморок (Мальков П. Д. Записки коменданта Московского Кремля. М.: Молодая гвардия, 1959. С. 159 —160; Еженедельник ЧК по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией. 1918. 27 окт. № 6. С. 27—28). 118 Рассказ жителя поселка Расторгуево, очевидца, в чьем доме про исходили попойки со стрельбой сотрудников Сухановской тюрьмы. 119 Владелицей имения Отрада была графиня А.А. ОрловаЧесмен ская, пожертвовавшая Екатерининской пустыни богатый дар. Отец ее и четверо дядюшек — Иван, Григорий, Федор и Владимир покоились в родовой усыпальнице. Правда, покой этот оказался относительным. Графиня, переезжая из Москвы, вывезла дорогие ее сердцу останки и поместила их в Ростовском Юрьевом монастыре, около которого по селилась вблизи своего духовника архимандрита Фотия. Переезд был совершен с подобающими почестями, при большом стечении народа и войск. В 1896 г. любимый внук владельца имения Отрада А.В. Орлов Давыдов не менее торжественно возвращал предков на место. Лучше бы он этого не делал! В годы революционного безумия усыпальница имения была разгромлена, останки Орловых выкинуты и около входа в мавзолей принародно сожжены. От старинных захоронений ныне осталась лишь одна расколотая надгробная плита, лежащая в парке неподалеку от мавзолея. 120 Вильямс Алан. Дневники Берии. Екатеринбург: МП «Конвер», 1992. 121 Полина Семеновна Жемчужина (урожд. Перл Семеновна Кар повская) родилась в 1897 г. в Екатеринославской губ., в семье порт ного. На подпольной работе в Киеве получила документы на имя Полины Семеновны Жемчужиной. В 1921 г. она вышла замуж за В.М. Молотова. Образование получила на московских рабфаках, учи лась 2 года на экономическом факультете Московского института народного хозяйства им. Г.В. Плеханова. С января 1939 г. П. Жемчу жина была поставлена во главе Наркомата рыбной промышленности СССР, а вскоре стала кандидатом в члены ЦК ВКП(б). Однако после нареканий в «политически недостойном поведении» ее отстранили от должности наркома и перевели в Наркомат легкой промышленности РСФСР в качестве начальника Главка текстильногалантерейной промышленности. В феврале 1941 г. Жемчужина была выведена из со става кандидатов в члены ЦК. С 1942 г. активно работала в Еврейском антифашистском комитете. Но в начале 1948 г. ЕАК был распущен, а в мае 1948го Жемчужина уволена с работы и отправлена в резерв Ми нистерства легкой промышленности РСФСР. 157 122 Шкирятов М.Ф. (1883—1954) — партийный деятель. Член ЦК ВКП(б) с 1939 г. С 1939 по 1952 г. заместитель, а в 1952—1954 гг. председатель Комиссии (Комитета) партийного контроля при ЦК ВКП(б)—КПСС. В 1952—1953 гг. член Президиума ЦК КПСС. 123 И.С. Фефер — поэт и общественный деятель, В.Л. Зускин — художественный руководитель Московского еврейского театра, М. Л. Слуцкин — член правления еврейской общины («двадцатки»); все трое — ранее арестованные члены ЕАК, уже давшие компромети рующие показания на П. Жемчужину. 124 Судоплатов Павел. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930—1950 годы. М.: ОЛМАПРЕСС, 1999. (По материалам: РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 6188. Л. 25 —31. Копия.) 125 Борщаговский А. Обвиняется кровь. С. 180 —182. 126 Столяров К. Голгофа. Документальные повести. М., 1994. С. 46 — 47. 127 И. Белахов после двух лет истязаний был расстрелян без суда в 1941 г. (Сухомлинов А.В. Кто вы, Лаврентий Берия? М.: Детектив Пресс, 2003. С. 317—318). 128 Герчиков М.Ю. Юлия Вениаминовна Канель (1904—1941); http://museudom.narod.ru/hist.html 129 Борщаговский А. Обвиняется кровь. С. 363—364. 130 П.С. Жемчужина скончалась в Москве 1 апреля 1970 г. 131 Биографические справки на заключенных Сухановской тюрь мы, подготовленные по следственным делам сотрудниками ЦА ФСБ РФ. 1939 —1952. 132 Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Том II. Февраль 1956 — начало 80х годов. Сост. А. Артизов, Ю. Сигачев, И. Шевчук, В. Хлопов. М.: Международ ный фонд «Демократия», издательство «Материк», 2003. С. 661. 133 Биографические справки на заключенных Сухановской тюрь мы, подготовленные по следственным делам сотрудниками ЦА ФСБ РФ. 1939 —1952. 134 Константин Павлович Ротов (1901—1959). Известный карика турист, книжный график. Учился в художественной школе г. Ростова. Работал в журнале «Крокодил» и газете «Правда». До ареста — автор иллюстраций в книгах: «Золотой теленок» Ильфа и Петрова (1931), «Дом переехал» А. Барто (1938), «Приключения капитана Врунгеля» А. Некрасова (1939), «Старик Хоттабыч» Л. Лагина (1940). К. Ротов был арестован в 1940 г., отправлен в ссылку, реабилитирован в 1954 г. После возвращения из ссылки иллюстрировал детские книги: «Дядя Степа» (1957) и «Три поросенка» (1958) С. Михалкова. Работы худож ника находятся во многих музейных собраниях России. 135 Биографические справки на заключенных Сухановской тюрь мы, подготовленные по следственным делам сотрудниками ЦА ФСБ РФ. 1939 —1952. 136 См.: Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. 1918—1956. Опыт ху дожественного исследования. Ч. I. Гл. 3. С. 125—126. 158 137 Аркадий и Георгий Вайнеры. Евангелие от палача. Международ ная книга. WestEast Press communication, Inc. 138 Лискин А. Жизнь и смерть всесильного министра КГБ. Записки военного юриста // Записки криминалистов. М.: Юрикон, 1994. С. 247. 139 ГА РФ. Ф. Р7523сч. Оп. 76. Д. 189. Л. 14. 140 Викторов Б. Заговор в Красной Армии // Правда. 1988. 29 апр. № 120. 141 ГА РФ. Ф. Р7523сч. Оп. 76. Д. 189. Л. 1—7. 142 Там же. Л. 9. 143 Там же. Л. 76—78. 144 Там же. Л. 8—10; Столяров К. Палачи и жертвы. М., 1997. С. 41, 178. 145 Судоплатов Павел. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930—1950 годы. М.: ОЛМАПРЕСС, 1999. С. 483 — 485. 146 Лискин А. Жизнь и смерть всесильного министра КГБ (Записки военного юриста) // Записки криминалистов. Вып. 4. М.: Юрикон, 1994. С. 247. 147 Жена В. Абакумова Антонина была дочерью известного эстрад ного артиста (псевдоним Орнальдо). 148 ГА РФ. Ф. Р7523сч. Оп. 76. Д.189. Л. 189. 149 Там же. Л. 39. 150 Там же. Л. 13. 151 В 1955 г. А.Г. Новодворский за «недоказанностью преступле ния» был освобожден из мест заключения и реабилитирован. С 1956 по 1966 г. он снова работал радистом на Павелецкой железной доро ге. Умер А.Г. Новодворский в Расторгуеве в ноябре 1971 г. В домашнем архиве остались стихи, написанные им в Сухановской тюрьме, и вы разительные рисунки, сделанные в Воркутинских лагерях, в том чис ле, автопортрет, присланный родным в письме (Сергеев И. Один из тысяч // Ленинец. 1989. 24 авг. № 102). 152 В 1987 г. на территории бывшей Сухановки режиссеромдоку менталистом Н.А. Соболевой снимался первый фильм об этой тюрь ме. Фильм назывался «Очищение», и на фестивале документальных фильмов в Японии он получил первую премию. Но нашему зрителю он так и не был показан. В 1989 г. в съемках фильма «Жизнь и смерть Лаврентия Берии» того же режиссера принимал участие бывший уз ник Сухановки С.С. Виленский. 153 Решением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 30 мар та 1956 г. С.С. Виленский был реабилитирован. Сейчас он — пред седатель общества жертв сталинских репрессий «Возвращение», главный редактор журнала «Воля». Он ведет многообразную издатель скую и общественную деятельность. Стихи, написанные в заключе нии, в том числе в Сухановской тюрьме, были напечатаны в малой серии «Поэты — узники ГУЛАГа»: Виленский Семен. Каретный ряд. М.: Возвращение, 1992. 154 Евгений Александрович Шаповал, математик, член общества «Мемориал». После заключения в Сухановке был сослан в Инту. Освободился в 1954 г., в том же году ребилитирован. Был членом Ко 159 миссии по увековечению памяти жертв политических репрессий (при Постоянной межведомственной комиссии по восстановлению прав необоснованно репрессированных при Московском Правительстве). 155 Сергеев Игорь. Люди, события, факты. М.: Голос, 1998. С. 290. 156 После четырех лет заключения в Речлаге под Воркутой Б.М. Фит терман в 1954 г. был освобожден и вернулся в Москву, в 1955 г. был полностью реабилитирован и продолжил активную деятельность по созданию отечественного машиностроения. Жена Б.М. Фиттерма на — актриса и балерина И.П. ПензоФиттерман дважды была арес тована; побывала в ссылке и в мордовских лагерях (Архив историко просветительского общества «Мемориал». Справка по следственному делу; Игорь Сергеев. Люди, события, факты. М.: Голос, 1998. С. 299, 310—314). 157 Из домашнего архива Е.Н. Тютчевой. 158 Аннин А. Сухановский застенок // Неделя. 1989. № 43. С. 15; Аннин А. Мертвая зона // Ленинское знамя. 1989. 11 янв. № 9. 159 Там же. 160 Там же. Сотрудники ФСБ исключают возможность существования крема тория в бывшем монастыре, считая, что в этом не было необходимо сти, т.к. в Сухановской тюрьме не приводили приговоры в исполне ние, там не умирали от пыток и избиений. Все же мы считаем своим долгом передать рассказ бывшего коменданта Дома Союзов, подпол ковника МВД в отставке Ю.Н. Богомолова, который в 1958 г., в по следний год консервации посетил бывшую Сухановскую тюрьму, и не один, а в составе группы. Статьи А. Аннина с рассказом Богомолова о крематории в бывшем монастыре публиковались в 1989 г. в несколь ких центральных газетах и никем тогда не были опровергнуты. 161 Сухомлинов А.В. Кто вы, Лаврентий Берия? М.: ДетективПресс, 2003. С. 431— 440. 162 Там же. С. 447, 441. 163 Есть сведения, что подобные машины существовали и в других местах, например, в Одесской расстрельной тюрьме, в Московском Новоспасском монастыре, где такая машина могла использоваться для измельчения останков расстрелянных перед их захоронением, что всегда представляло проблему, особенно в пределах ограниченной территории. 164 Данные Информационного центра ГУВД по Московской об ласти. 160 СОДЕРЖАНИЕ Екатерининская пустынь 5 Георгий Агафангелович 14 Новая тюрьма ГУГБ НКВД СССР 23 Бутовский полигон НКВД 37 Спецобъект НКВД «Коммунарка» 48 Ежов в Сухановке 59 Расстрелы сухановских узников 65 Жизнь особорежимной 70 Узники Сухановки 1939 года 82 Некоторые тайны секретной тюрьмы 85 Великая Отечественная 89 Сухановка военных и послевоенных лет 93 Военачальники 96 Свидетели 104 Нарком Берия 106 Аресты отбывших наказание 108 Дело ЕАК. Полина Жемчужина 110 Геологи и другие сидельцы 114 Следователь Рюмин 117 Сухановские узники конца 1940'х — начала 1950'х годов А.Г. Новодворский 127 С.С. Виленский 128 Е.А. Шаповал 132 Б.М. Фиттерман 134 Н.А. Тютчев 135 Шофер из деревни Боброво 137 После смерти Сталина 140 Снова в монастыре 146 Примечания 150 На обложке — фотографии из следственных дел На первой стороне: Худяков Сергей Александрович (он же Ханферянц Арменак Ар темьевич), маршал авиации, командующий 12й воздушной армией ЗабайкальскоАмурского военного округа, Герой Советского Союза. Арестован 14 декабря 1945 г. Расстрелян 18 апреля 1950 г. Лапушкин Яков Яковлевич, начальник Гидрографического Управ ления ВМС, контрадмирал в отставке. Арестован 20 апреля 1948 г. За ключен в исправительнотрудовой лагерь сроком на 10 лет. На четвертой стороне, первый ряд, слева направо: Эфрон (Андреев) Сергей Яковлевич, литератор, секретный сотруд ник НКВД. Арестован 10 октября 1939 г. Расстрелян 16 октября 1941 г. Канель Юлия Вениаминовна, врач Московского Эксперименталь ного института эндокринологии. Арестована 5 сентября 1938 г., освобож дена 21 сентября 1938 г. Вновь арестована 23 мая 1939 г. Расстреляна 16 октября 1941 г. Смушкевич (Дуглас) Яков Владимирович, помощник начальника Генерального штаба Красной Армии, генераллейтенант авиации, дваж ды Герой Советского Союза. Арестован 7 июня 1941 г. Расстрелян 28 ок тября 1941 г. Ляскин Григорий Осипович, генералмайор запаса. Арестован 4 но ября 1949 г. Заключен в исправительнотрудовой лагерь сроком на 25 лет. второй ряд, слева направо: Самохин Александр Георгиевич, начальник 2го Управления Глав ного Разведуправления Красной Армии, генералмайор. Арестован 28 декабря 1945 г. Заключен в исправительнотрудовой лагерь, сроком на 25 лет. Виленский Семен Самуилович, студент 2го курса филологическо го факультета МГУ. Арестован 18 июля 1948 г. Осужден на 10 лет ИТЛ. На казание отбывал в особлаге на Колыме. Шаповал Евгений Александрович, студент 2го курса физического факультета МГУ. Арестован 1 апреля 1950 г. Заключен в исправительно трудовой лагерь сроком на 10 лет. Бабель Исаак Эммануилович, писатель, член Союза советских пи сателей. Арестован 16 мая 1939 г. Расстрелян 27 января 1940 г.
