Document 2172932

В.В. Романов
ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ НАДЗОРА СО СТОРОНЫ ТАЙНОЙ ПОЛИЦИИ
ЗА ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ МЕСТНЫХ ОРГАНОВ ВЛАСТИ
В РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ В ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ НИКОЛАЯ I
В период правления Николая I со стороны императора и правительства
осуществлся жесткий контроль за деятельностью местных органов власти. Главную роль в осуществлении этого контроля осуществляла политическая полиция
(жандармерия).
Архивные документы свидетельствуют, что важную роль в работе сотрудников III Отделения Собственного Его Императорского Величества Канцелярии
составлял надзор за деятельностью местных администраций и чиновничества.
Офицеры Корпуса Жандармов, проходящие государственную службу в регионах,
были уполномочены осуществлять надзор за деятельностью местных администраций. Такое право жандармским работникам было предоставлено в ряде инструкций, в частности в «Инструкции чиновнику III Отделения».
Касаясь оценки компетенции сотрудников Корпуса Жандармов по проблемам взаимодействия с местными начальствующими лицами, в первоначальном
виде, можно лишь процитировать жандармского генерал-майора Бачманова, который отмечал: «…в первоначальной задаче, положенной в основу учреждения
Корпуса Жандармов, Корпус был основан: 1) для охранения прерогатив власти;
2) для ограждения прав граждан, 3) для получения точных и верных сведений по
всем нарушениям от благонамеренной среды населения; 4) не для преследования
виновных по закону, а прежде всего для предупреждения зла частным внушением, не заводя ни каких дел»1.
Имевшиеся сложности во взаимодействии должностных лиц вновь созданной тайной полиции и местных руководителей были обусловлены рядом обстоятельств. Практически на местах никто не знал о содержании этой инструкции и
полномочиях ее представителей в губерниях. Официально полное ее содержание
первоначально знал ограниченный круг лиц, в который не входили даже губернаторы. В частности, Симбирский губернатор заявлял жандармскому штабофицеру Э.И. Стогову, что у него нет огорода, куда можно попасть камнем, так
как очевидно не знал его компетенции2.
В связи с секретным характером нормативных актов, регламентирующих
компетенцию жандармских офицеров в регионах, появились проблемы у губернских чиновников: они не могли определиться с тем, как им правильно строить
свои отношения с жандармами. Данная проблема заставила руководство политической полиции ходатайствовать перед императором о внесении в Свод законов
отдельных норм из ведомственных актов, регламентировавших компетенцию
жандармских офицеров в губерниях. Это касалось той ее части, которая реализовывалась гласно и требовала содействия должностных лиц иных органов и учреждений, а так же последних, когда они вступали в контакты с представителями
политической полиции по некоторым предметам совместного ведения.
Повседневная практика деятельности тайной полиции на местах показала,
что в их взаимоотношениях с местными властями периодически возникали различные трудности, которые в оперативном порядке разрешались руководством
III Отделения и Корпуса Жандармов. Например, приказом по корпусу № 60 от
1839 г. указывалось на то, что в ряде губерний штаб-офицеры встречают затруднения от местных властей для входа в городские тюрьмы с целью осмотра положения содержащихся арестантов. Шеф жандармов А.Х. Бенкендорф обратился
по этому вопросу к Управляющему МВД с просьбой сделать распоряжение «...к
объявлению во всеобщее сведение, о допущении Губернских Штаб-офицеров и
исправляющих их должность беспрепятственно посещать местные тюремные заведения». В ответе последнего указывалось, что император по докладу одобрил
данное предложение3.
Когда в 1853 г. данный вопрос снова возник в деятельности офицеров 4 округа, начальник его получил от начальника штаба корпуса ответ, что он решен
еще в 1839 г. и данная норма о содержащихся под стражею вошла в Устав Свода
Законов том 14, статья 9, примечание 24.
Проведенное автором исследование показывает, что жандармские штабофицеры в губернии были наделены контролирующими полномочиями. Им позволялось:
- находиться в рекрутском присутствии (п.2)5;
- участвовать в освидетельствовании (одежды рекрут) (п.4)6;
- присутствовать при освидетельствовании (материалов для одежды и обуви и их самих, у пересылочных и проходящих арестантов) (п.12)7;
- присутствовать при освидетельствовании (больных отпускных офицеров)(п.10)8;
- беспрепятственно посещать тюремные замки с целью осмотра положения
( арестантов) (п.11)9;
- наблюдать за (степенью контроля исполнительной полиции за частными
собраниями и сборищами (п.16); не допуском политических преступников на
воспитательские должности) (п.16) 10;
- проверять у путешествующих по стране, имеют ли они документы от ученых обществ на проведение подобных исследований, разрешенных правительством (п.16б)11.
Жандармские штаб-офицеры периодически наделялись административными полномочиями, когда назначались исполняющими должность коменданта
крупной ярмарки (п.5)12, либо руководителями по подавлению сопротивления
крестьян помещику и властям (массовых беспорядков). Жандармские штабофицеры имели право только информировать руководство губернии о противоправных деяниях и негативных явлениях в любой сфере (п.1 в.)13. Ярким примером такого рода является наделение их полномочием «Стараться домашним образом дать хорошее направление делам отступающим от прямого пути» (п.13,
аналогично п.18)14, то есть, оказывать противодействие волоките. Такое внимание руководства политической полиции было естественным, так как данное явление являлось одной из язв функционирования государственного механизма,
что создавало благоприятную среду для должностных преступлений. В то же
время следует заметить, что возлагая данную обязанность на штаб-офицеров руководство не подкрепило ее наделением их какими-либо правами.
Кроме того, штаб-офицерам вменялось неофициальное (в смысле процедуры) разрешение конфликтов между подданными (п.19)15, очевидно через какие
то посреднические действия. Предписание им заниматься этим являлось прямым
следствием мнения руководства корпуса, что жандармские офицеры должны
пользоваться высоким авторитетом у населения.
Типичные механизмы взаимосвязей руководства округа и губернии, а так
же подразделений иных структур анализируются в изложенном ниже примере.
Исполняющий должность начальника 5 округа Корпуса жандармов 5 января 1831
г. докладывал рапортом А.Х. Бенкендорфу о своих действиях после получения
донесения из Симбирской губернии от подполковника Неклюдова об указе губернского правления, по требованию духовной консистории, о сборе сведений о
местах проживания инородцев (необходимых для миссионерской деятельности)
и механизме его реализации, вызвавших брожение в мусульманских общинах в
связи со слухами о их христианизации. Руководитель округа, сразу после получения данных сведений, вступил в переписку с казанским архиепископом Филаретом, и очевидно для принятия мер в епархии, а так же получения возможной
информации по данному вопросу, уведомил его о произошедшем. Позднее, получив неофициальным образом сведения, что толки продолжаются и текст указа
уже известен в Казанской губернии, он уведомил об этом казанского военного
губернатора, который приказал разослать текст указа земским и городским полициям с секретным приказом и наблюдать за недопущением подобных толков,
особенно в районах, прилегающих к Симбирской губернии. Правда, об этих фактах ему сообщил отношением 15 декабря 1832 г. и симбирский губернатор16. Начальник округа так же высылал шефу жандармов копии указа, распоряжения военного губернатора городским полициям, и уведомил его «о предупреждении
сих толков приняты так же с моей стороны надлежащие меры»17. Исследуемые
взаимосвязи характеризуются узким кругом субъектов, эпизодичностью и низким уровнем интенсивности.
Служащие корпуса жандармов наиболее активно осуществляли контакты
с представителями министерства внутренних дел. Очевидно это определялось
самой разветвленной его структурой среди органов управления, с одной стороны, и чрезвычайно обширной компетенцией данного министерства, с другой.
Руководство корпуса довольно часто обращалось к министру внутренних дел для
принятия каких-то норм или предписания выполнения определенных действий
губернаторам, необходимых жандармским властям, что обыкновенно решалось
положительно.
Контакты их в информационной сфере с руководством министерства были
достаточно важными для последних, так как не только позволяли оперативно доводить имеющуюся, необходимую информацию до первых лиц, но и на базе полученных от них сведений более целенаправленно осуществлять свою деятельность (в первую очередь в сфере контроля за деятельностью государственных
органов, учреждений и должностных лиц). Руководство тайной полиции поощряло данные действия, так как они укладывались в концепцию предназначения
корпуса и содействовали повышению его роли в механизме функционирования
государства - за активное сотрудничество с министром полковник Маслов от
Бенкендорфа получил благодарность18.
Сложился механизм прямых взаимосвязей, когда офицеры корпуса систематически по собственной инициативе вступали в контакты с генерал-
губернаторами. В основном они сводились к передаче представителями корпуса
им некоторой информации. В частности, штаб-офицер в Нижегородской губернии подполковник Языков сообщал шефу жандармов 8 февраля 1828 г. сведения
о противоправных деяниях предводителя нижегородского дворянства князя Грузинского. В донесении он писал, что в селе Лыскове, где проживало указанное
лицо, постоянно задерживали беглых людей, и такое притонодержательство было невозможно без покровительства князя «почему я долгом поставил довести до
сведения Генерал-Губернатора, который обратив внимание на предмет сей,
предписал наистрожайше, человеку своему, сделать секретное следствие ... всех
проживающих там беглых людей...».
Генерал-губернаторы выступали в данных отношениях в двух аспектах. В
одном, как институт, выполняющий функции розыскного органа. В Нижегородской губернии предводитель дворянства князь Грузинский подозревался в неблаговидных поступках, о чем информация дошла до императора и тот повелел разобраться. Данное решение через начальника Главного штаба СЕИВК было доведено до генерал-губернатора Нижегородского, Казанского, Симбирского, Пензенского, Саратовского. Последний, генерал Бахметьев, в феврале 1828 г. подробным рапортом довел результаты сбора сведений (розыска) до начальника
Главного штаба СЕИВК и Шефа Корпуса Жандармов.
В другом, генерал-губернаторы предпринимали попытки контролировать
взаимосвязи начальников жандармских округов и отделений подразделениями
органов центрального управления и суда в губерниях. Основанием для этого было
с одной стороны, как указывалось выше, наличие в их компетенции контролирующих полномочий, а с другой - знание содержания инструкций, выданных перечисленным должностным лицам, в частности, в аспекте механизмов взаимосвязей жандармов с институтами иных ведомств, дислоцированных в губерниях.
Потребность в этом в основном возникала в случае превышения представителями корпуса своей компетенции.
Таким образом, жандармские управления губерний осуществляли серьезную контрольно-проверочную деятельность по отношению к оценке деятельности лиц губернского правления и губернских чиновников, докладывая через свое
руководство императору о негативных моментах, когда требовалось серьезное
вмешательство со стороны руководства страны.
1
Оржеховский И.В. Реорганизация жандармского управления в связи с правительственной реакцией 60-70-х гг. XIX в. // Вопросы истории общеполитической мысли и внутренней политики России в XIX в. Горький, 1971. С. 43.
2
Записки Стогова Э.И. // Русская старина. 1904. № 114. С.315.
3
ГАРФ, ф. 110, оп. 4, д. 121, л. 4.
4
Там же, л.19.
5
ГАРФ, ф. 110, оп.3, д. 588, л. 24 об.
6
Там же, л. 25.
7
Там же, л. 26.
8
Там же, л. 26 об.
9
Там же, л. 27.
10
Там же, л. 28.
11
Там же.
12
Там же, л. 25.
13
Там же, л. 29 об.
14
Там же, л. 27 об. – 28.
15
Там же, л. 28 об.
16
ГАРФ, ф.109, 1 эксп., 1833 г., оп. 8, д. 14, л. 1 - 4 об.
17
Там же, л. 5 - 8.
18
Там же, оп.2(1832), д.100, л. 2 – 9.