УДК 344.633 Ф Анисимов

ВЕСТНИК ЮГОРСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
2007 г. Выпуск 7. С.12–17
_______________________________________________________________________________________
УДК 344.633
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО РОССИИ О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ПРОТИВ
СОБСТВЕННОСТИ С ПРИЗНАКАМИ ХИЩЕНИЯ: ДОСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД
В.Ф. Анисимов
Истории уголовно-правовой охраны собственности посвящали свои труды многие ученые. Однако они практически не затрагивали вопросов дифференциации уголовной ответственности за преступления против собственности. Поэтому одна из задач настоящего исследования – необходимость восполнения пробела, имеющегося в теории уголовного права.
Одной из выдвинутых нами гипотез является то, что уголовная ответственность за преступления против собственности с признаками хищения имеет свои определенные закономерности, выявить которые представляется необходимым. Причем следует помнить и о том, что развитие всех явлений происходит по спирали, каждый виток которой, хотя и более совершенный, вбирает в себя признаки предыдущего. Это свидетельствует, в свою очередь, об их взаимосвязи и взаимозависимости. Поэтому и сам процесс эволюции исследуемой проблемы, и степень преемственности ее разрешения в разные периоды времени представляют научный интерес. При этом важно найти начальное звено «исторической цепи» дифференциации ответственности за преступления против собственности, указывающее на ее истоки. Изучение
поставленной проблемы с позиции истории поможет оценить достоинства современного уголовного законодательства о преступлениях против собственности, выявить имеющиеся недостатки и определить пути дальнейшего совершенствования уголовно-правовых норм.
Вопросы, связанные с уголовной ответственностью за преступления против собственности с признаками хищения, ставились и определенным образом решались еще в самых первых
законодательных памятниках Древнерусского государства.
Основным древнерусским источником светского писаного права в литературе считается
Русская Правда. Выделяют обычно три ее основные редакции: Краткую, Пространную и Сокращенную.
Преступление в Русской Правде называлось «обидой». Наряду с преступлениями против
личности в ней упоминаются имущественные преступления: разбой, кража («татьба»), самовольное пользование чужим имуществом и т.д. Интересно, но татьба, или кража, рассматривалась в истории права русского и многих других народов как более опасное поведение, чем
открытое хищение имущества.
Наиболее подробно в Русской Правде рассматриваются такие виды кражи, как кража из
закрытых помещений, конокрадство («коневой тать»), кража холопа, кража пчел и меда из
бортных деревьев, кража бобров, кража морских и речных судов, кража сена или дров и т.д.
Статья 28 Краткой редакции устанавливала штрафы за похищение княжеского скота и
коня смерда, причем княжеское имущество ставилось под большую охрану, в связи с чем и
размер штрафа за его похищение был выше.
Русская Правда имущество холопа не охраняла. Например, за убийство последнего взимался штраф, как за уничтожение чужого имущества. В случае совершения кражи холопами
те не платили штраф, так как они были несвободны, в отличие, например, от смердов. Русская Правда холопов субъектами преступления просто не признавала. За кражу, совершенную холопом, к ответственности привлекался его господин (ст.ст. 46, 63 ПП).
Следует отметить, однако, что корыстный мотив в преступлениях уже тогда считался
отягчающим обстоятельством, кража рассматривалась только как умышленное преступление, предусматривалась ответственность за групповые кражи скота (ст.ст. 31, 40 КП, 40, 41,
43 ПП), кража неохраняемого имущества наказывалась строже кражи из закрытого помещения (ст. 42 ПП), а убийство вора на месте преступления не наказывалось (если оно совершено ночью) и толковалось, по сути, как самооборона (ст.ст. 21, 38 КП).
12
Законодательство России о преступлениях против собственности
Высшая мера наказания по Русской Правде – поток и разграбление – применялась только
за три преступления: за убийство в разбое (ст. 7 ПП), конокрадство (ст. 35 ПП), поджог дома и
гумна (ст. 83 ПП). Остальные имущественные преступления наказывались штрафом. Причем
подробно расписывалось, какой штраф необходимо заплатить за кражу коровы, утки, дров,
сена, охотничьих собак и т.д.
Важное положение содержала статья 44 ПП. Она «позволяет пострадавшему возвратить
украденное у него имущество и предусматривает также наказание в виде полугривенного
штрафа за каждый год, прошедший со времени кражи…» [3:126].
В пространной редакции Русской Правды были известны институты соучастия в краже и
прикосновенности (укрывательства) к данному преступлению.
Итак, в Пространной редакции Русской Правды уголовная ответственность за преступления против собственности дифференцировалась по способу причинения вреда собственнику,
месту и времени совершения преступления, предмету хищения, множественности и специальным признакам участников преступления. Применительно к предмету преступления, как к
критерию дифференциации уголовной ответственности, во многом была сохранена преемственность Краткой редакции Русской Правды.
Устав князя Ярослава о церковных судах (в Краткой и Пространной редакциях) также
представляет научный интерес с точки зрения истории вопроса о дифференциации уголовной
ответственности за преступления против собственности.
По сравнению с Русской Правдой в Уставе князя Ярослава о церковных судах, как в Краткой, так и в Пространной редакциях, вопросам дифференциации уголовной ответственности за
преступления против собственности уделялось сравнительно меньше внимания. Однако в Уставе прослеживаются принципиально новые подходы к исследуемой проблеме. В частности, в
Краткой редакции данного Устава (подготовлена была в период между 1051 и 1054 гг. [2]) решался вопрос об индивидуализации наказания мужа и жены, мужчины и женщины за преступления против собственности.
Важнейший правовой документ Новгородской феодальной республики Новгородская
Судная грамота «О суде и о закладе на наездщики и на грабещики» состояла в основном из уголовно-процессуальных норм. Вместе с тем в нем решался вопрос об ответственности за преступления против собственности. К их числу, думаем, принадлежали, в частности, грабеж и наезд.
Основанием данного предположения служит редакция ст. 10 Судной грамоты.
Приведенная выше норма решала процессуальный вопрос очередности рассмотрения дел.
Вместе с тем упоминание о грабеже наряду с наездом является подтверждением высказанного нами предположения о том, что грабеж, как и наезд, представлял собой преступление против
собственности. Поскольку наезд употреблялся в значении самовольного захвата, то это мог
быть и самовольный захват имущества – недвижимости. Грабеж как незаконное завладение (захват)
движимым имуществом вполне логично было поместить в статье закона рядом с наездом.
Анализ приведенной статьи позволяет также сделать вывод о том, что ответственность за
грабеж и наезд дифференцировалась с учетом особенностей личности виновного, его сословной принадлежности.
Значение Новгородской Судной грамоты, как нам представляется, заключается в том, что
именно в ней впервые упоминается грабеж как преступление. И мы не можем согласиться с
выводом С.А. Елисеева о том, что преступление «грабеж» впервые было выделено в Судебнике 1550 года.
Псковская Судная грамота (временем ее составления историки называют 1397 г., временем
утверждения на вече – 1467 г.), известная как значимый правовой памятник эпохи феодальной
раздробленности Руси, закрепила усиление охраны частной собственности. Это нашло непосредственное выражение в уголовно-правовых санкциях: за отдельные преступления против
собственности могла быть назначена смертная казнь, в то время как даже убийство не влекло
такого наказания.
13
В.Ф. Анисимов
.
По Псковской Судной грамоте уголовная ответственность за преступления против собственности дифференцировалась с учетом способа причинения вреда собственнику, способа и,
соответственно, формы хищения, места совершения преступления и его предмета. Попрежнему доминирующими факторами дифференциации ответственности выступали объективные признаки преступления.
Подводя итоги анализа законодательства Древней Руси, необходимо сделать следующий вывод: история дифференциации уголовной ответственности за преступления против собственности имеет свои корни в древнерусском законодательстве.
Весомый вклад в развитие законодательного института дифференциации уголовной ответственности за преступления против собственности внесли важнейшие законодательные акты
Русского централизованного государства конца XV – середины XVI вв. – Судебник 1497 г. великого князя Ивана III и Судебник 1550 г. царя Ивана IV.
По Судебнику 1497 г. существовала дифференцированная уголовная ответственность за
преступления против собственности в зависимости от способа причинения вреда собственнику, формы хищения, места совершения преступления и множественности преступлений.
В ст. 7 упоминалось о краже (татьбе), разбое и поджоге, в ст. 48 – о грабеже. «Церковная»
и «головная» кражи (татьбы) выделялись в квалифицированные составы преступлений (ст. 9). С
позиции законодателя их степень общественной опасности была высока. Об этом свидетельствует расположение субъектов названных преступлений в одном перечне с «государским убойцей», крамольником, «зажигалником», ведомым лихим человеком, а также грозившее им уголовное наказание как сказано в статье, «живота не дати, казнити смертною казнью».
«Головная татьба» различными исследователями трактуется по-разному. Если систематизировать взгляды авторов по данному вопросу, то можно выделить два подхода. Сторонники
одного из них головную татьбу понимают как кражу, сопряженную с убийством. В их числе
следует назвать В. Н. Татищева и Л. В. Черепнина.
А. А. Зимин, Е. И. Колычева и С. И. Штамм придерживаются другого взгляда. По их мнению,
головная татьба – это похищение холопов.
Каждая из приведенных позиций не лишена оснований. Вместе с тем анализ истории
законодательства показывает, что убийство могло сочетаться с разбоем, но не с кражей. Похищение холопов ранее выделялось в самостоятельный состав преступления и не играло роли квалифицирующего признака. В связи с этим нам представляется, что имеет право на
существование и третья точка зрения по данному вопросу. Видимо, законодатель не случайно объединил в одной статье церковные и головные татьбы. Есть основания предположить, что названные виды кражи имеют один критерий дифференциации уголовной ответственности – место совершения преступления, а именно: церковь и присутственные места.
Следовательно, головная кража – это кража из присутственных мест, где лица, наделенные властью (головные лица), решали государственные дела.
При конструировании уголовно-правовых норм о преступлениях против собственности
размер причиненного хищением вреда законодателем не принимался во внимание. В Судебнике Ивана III не прослеживается имевший место в законодательстве Древней Руси подход
подробнейшей дифференциации уголовной ответственности за кражу с учетом предмета преступления. Признаки субъективной стороны преступления по-прежнему не влияли на уголовную ответственность за посягательства на собственность.
Судебник Ивана IV (Грозного) во многом сохранил преемственность Судебника Ивана III
и вместе с тем внес ряд новых положений, обусловленных новым временем и его условиями.
Судебник Ивана Грозного, принятый в период обострения классовой борьбы (1550г.), был
направлен на ликвидацию последствий боярского правления и дальнейшее развитие и укрепление экономических и политических позиций дворян-помещиков и верхов посада, иными
словами, тех социальных слоев, на которые опиралось правительство Ивана IV [5:75–119].
14
Законодательство России о преступлениях против собственности
Ответственность за преступления против собственности вновь дифференцируется с учетом форм хищения, места их совершения, множественности преступлений и, что особенно
важно, личности преступника.
Из форм хищения Судебник 1550г. выделял кражу (татьбу), грабеж, разбой и мошенничество. Им было посвящено достаточно много статей закона, в которых решались и уголовнопроцессуальные, и уголовно-правовые вопросы. В ст. 12 и 53 речь шла о краже и разбое, ст. 16 и
25 – о грабеже, ст. 58 о краже и мошенничестве.
По-прежнему законодатель уделяет особое внимание краже, квалифицированные виды которой закрепляет в ряде статей – 55, 56, 61 и др.
Церковная и головная кражи, а также разбой наказывались смертной казнью (ст. 59, 61).
Следовательно, санкции за данные виды преступлений были абсолютно определенными, что
не только не способствовало дифференциации уголовной ответственности, но практически
исключало ее.
Мошеннику назначалась «та ж казнь, что и татю», однако не конкретизировалось, какая
именно – торговая или смертная. По предмету мошенничество было преступлением против
чужого движимого имущества.
В литературе на появление в законодательстве термина «мошенничество» была различная
реакция. Например, И. Я. Фойницкий трактовал мошенничество как один из частных случаев
татьбы. Обман мошенничества, считал исследователь, состоит в облегчении совершения татьбы, само же мошенничество – ловкая, но мелкая кража [4:25].
М. Ф. Владимирский-Буданов видел в мошенничестве новый состав преступления, а сам
факт закрепления в законе понятия мошенничества расценил как попытку установить водораздел между кражей и хищением, совершаемым с помощью обмана. Нам импонирует последнее мнение. Думаем, введение нового термина со старой смысловой нагрузкой не имело бы
смысла.
В
завершение
нашего
анализа
Судебника
1550г.
следует
отметить,
что для него характерна более детальная, по сравнению с прежними законодательными актами, дифференциация уголовной ответственности за хищения с учетом его способов и, соответственно, форм.
Соборное уложение 1649 года (или Уложение царя Алексея Михайловича) – первый российский печатный и систематизированный законодательный акт – к имущественным относило следующие преступления: татьбу простую и квалифицированную (церковную, на службе, конокрадство, совершенную в государевом дворе, кражу овощей из огорода и рыбы из
садка), разбой (в виде промысла), грабеж обыкновенный или квалифицированный (совершенный «служилыми» людьми или детьми в отношении родителей), мошенничество (как хищение, связанное с обманом, но без насилия), насильственное завладение чужим имуществом
(землей, животными) и др [1:183–187]. Размеры наказания зависели во многом не от стоимости украденного, а от рецидива (ст. 9).
Интересно, что хищение имущества во время стихийных бедствий рассматривалось как
грабеж (ст. 91). Устанавливалась ответственность за попустительство, недоносительство и
укрывательство разбойников и татей (ст.ст. 59–65, 77–81).
Разбой и укрывательство разбойников наказывались конфискацией имущества виновных.
Артикул Воинский Петра I 1715г. содержал нормы только уголовного права и по сути
представлял собой Военно-уголовный кодекс – без Общей части (он не отменял Соборное
уложение, а действовал параллельно с ним).
Наряду с воинскими, в нем предусматривалась ответственность и за другие преступления,
в том числе имущественного характера. Так, в Артикуле имелась глава «О зажигании, грабительстве и воровстве». К имущественным преступлениям относились, прежде всего, кража и
грабеж. Квалифицированным считалось совершение кража: из церкви; человека с целью его
продажи; у господина или товарища; во время стихийных бедствий; казенного имущества;
караульным; в четвертый раз; судов, потерпевших крушение; из разрытых могил; на сум15
В.Ф. Анисимов
.
му свыше 20 рублей. Причем в последнем случае при краже на меньшую сумму сначала наказывали шпицрутенами (прогон через строй шесть раз), во второй раз такое наказание уже
удваивалось, а в случае совершения третьей кражи на такую же сумму виновному урезали
уши, нос и ссылали на каторгу (арт. 189).
Наказанию подлежали и те, «которые в воровстве конечно вспомогали или о воровстве
ведали, и от того часть получили или, краденое ведая, добровольно приняли, спрятали и
утаили». А тот, «кто купит или продаст, ведаючи краденыя вещи и скроет, и содержит при
себе вора, оный яко вор сам наказан быть имеет» (арт. 190).
Кража, совершенная в четвертый раз, как и кража на сумму свыше 20 рублей (даже впервые совершенная), наказывалась смертной казнью.
Смертная казнь довольно часто применялась за имущественные преступления (арт. 192).
Одним из самых опасных преступлений, согласно закону, продолжал оставаться разбой
(к разбойникам причисляют также укрывателей и недоносителей).
В отличие от разбоя, грабеж охватывал вымогательство и самовольный захват имущества. Выделялись два вида грабежа: совершенный с оружием (наказуемый как разбой) и без
оружия. Смертная казнь выносилась в обоих случаях – соответственно, через колесование
или отсечение головы.
Первоначально к краже примыкало и мошенничество, включавшее, в том числе, обмер и
обвес.
Кроме рассмотренных выше преступлений, Артикул Воинский устанавливал ответственность за утаивание вещей, взятых на сохранение (арт. 193), и присвоение находки (арт. 195).
Надо отметить, что до Артикулей присвоение чужого имущества не выделялось в качестве
самостоятельного имущественного преступления. Оно рассматривалось чаще всего как «воровское присвоение».
Артикул Воинский содержал норму об ответственности и за растрату (арт. 194). Единственное исключение в применении смертной казни было сделано для офицера за присвоение
излишнего жалования или провианта: в этом случае виновный подлежал «яко вор» либо
смертной казни, либо ссылке на галеры (арт. 65).
В истории российского уголовного права следует выделить и императорский Указ 1781г.
«О суде и наказании за воровство разных родов». Он знаменит тем, что придал понятию «воровство» значение исключительно похищения имущества и предложил определения трех
его видов: грабежа, кражи и мошенничества.
Немалый вклад в разработку основ правовой охраны имущественных отношений был
сделан при подготовке Свода законов Российской империи и Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Различая частную, государственную и общественную собственность,
разработчики этих правовых актов сконструировали составы данных преступлений с учетом
их направленности на конкретные интересы. Завладение недвижимостью квалифицировалось как преступление, если при этом применялось насилие либо истреблялись граничные
знаки, межи.
Немало нововведений устанавливалось Уголовным Уложением 1903 года. Не выделяя
преступления против собственности одной группой, оно, тем не менее, обособляло семь
глав, каждая из которых объединяла имущественные посягательства одной и той же формы.
Одна из таких глав по-прежнему включала в себя деяния, связанные с повреждением
имущества и иных предметов, но в ней делался акцент уже не столько на общеопасный способ совершения деяния, сколько на форму вины и особенности объектов повреждения.
Определенному пересмотру подверглись и представления о другом виде преступлений
против собственности - похищения имущества. Разработчики Уголовного Уложения 1903
года объединили кражу и ненасильственный грабеж в один состав, обозначив его термином
«воровство». Кроме того, Уложение к числу разновидностей похищения отнесло вымогательство.
16
Законодательство России о преступлениях против собственности
ЛИТЕРАТУРА
1. Исаев И.А. Собрание сочинений. Развитие русского права в XV – первой половине XVII вв.
– М.: Наука. 1986. – С. 84-85
2. Неволин К.А. История российских гражданских законов. Т. 1-3. – СПб., 1873.
3. Свердлов М.Б. От Закона Русского к Русской Правде. – М.: Юридическая литература,
1988.
4. Фойницкий И.Я. Мошенничество по русскому праву. Сравнительное исследование. –
СПб., 1871.
5. Шмидт С.О. Становление Российского самодержавства. – М., 1973.
17