Светлана Тремасова Крыса, которую я не боюсь пьеса
advertisement
Светлана Тремасова Крыса, которую я не боюсь пьеса-танец Тёмный погреб. В глубине слева – дверь. Она быстро вбегает, запирает дверь на засов, подпирает доской. За ней кто-то бежит… – Постой! Подожди! – голос его приближается, и скоро руки его ударяют в дверь. – Не бойся, открой!.. Слышно его громкое дыхание после бега… Она затаилась… – Я так долго ищу хотя бы одного живого человека, что даже не знаю теперь, что сказать… – его голос устало, замедленно собирает слова в нужном порядке… Она молчит, неподвижно стоя у двери... – В любом случае, теперь я не уйду отсюда… Я долго добирался сюда… Я пришёл из Москвы… Сначала я добрался до Ранска, думал, что, может, остались в живых мои родители и сестра. Они жили на Садовой, в одном доме, родители – на пятом, а она в соседнем подъезде, на седьмом… У неё был муж и ребёнок… Её звали Ю... Потом я прошёл по городу, искал других родственников и друзей.. – кого ещё искать, когда не осталось ни одного человека? – в его голосе послышалась усмешка… – Потом я пошёл сюда… Здесь, вот в этом доме жил мой дед, а это – его погреб… он вырыл его сам, и отделал сам…, – на последние слова голоса как будто не хватает… Она слушает внимательно и неподвижно… – Меня зовут Ал… что ещё сказать… Молчание… – Эй, ты здесь? Где ты? – он стучит в дверь... Под стук она осторожно убирает подпорку и отпирает засов… – Я здесь… – отвечает она, но голос почти не слышен... – Хотя бы скажи, что ты здесь… что ты есть вообще… Она отходит от двери, и дверь поддаётся ему… Нажав на кнопку, она включает круглый светодиодный фонарь, висящий на стене. Фонарь светит довольно слабо, но в темноте погреба появляются очертания предметов. Слева едва заметны очертания кухни – стол, мягкая скамейка, табурет… Справа – большая часть погреба – вроде комнаты: большое кресло, маленький столик, ванна, укрытая покрывалом… Стены завешены плотными шторами… Она тихо проходит в глубину погреба, в сторону кухни, и что-то ищет руками за шторой… Он входит и оглядывается, привыкая взглядом к темноте... – Проходи сюда.. садись… – пробившимся неверным голосом дрогнула она. – Хочешь поесть?.. У меня есть суп… – голос никак не может утвердиться, то возникает, то проваливается в шепот… Он медленно подходит к столу, садится на лавку: – Настоящий суп? – Фасолевый… Без мяса, конечно… Фасоль хранится хорошо.. и долго… Из-за занавески, она достает тарелку и ложку, термос и, помогая ложкой, наливает из термоса суп. Облаком шевелится пар, разрастается над столом, и запах горячего фасолевого бульона… – Боже, всё как в нормальной жизни, – вздыхает он… – Тарелка, ложка, настоящий суп, на кухне, за столом… – Вчерашний… Уже, наверное, не очень горячий… Он вынимает из кармана маленький фонарик, включает, кладёт на стол и начинает есть… – Да нет, ещё горячий… Она достаёт лепёшку, кладёт ему на стол: – Это вместо хлеба… – Спасибо… 1 – Я сейчас найду свечу… Она шарит руками по полкам… – Я уже так привыкла к темноте, что даже фонари не включаю… мне кажется, всё видно… – Ты… вы здесь одна? – Одна… Она находит свечу, зажигает, ставит на стол подсвечник и садится напротив. Теперь проявляются их лица, друг против друга, как отражения, по две стороны свечи, и он восклицает: – Ю, это ты? Она улыбается, и появляются слёзы: – Это я, Ал… – Ю! ты жива? Это ты!? Он кидается к ней, и они обнимаются... – Ю, ты жива!.. А я ещё подумал, что голос похож… Он устало садится у её ног, кладёт голову ей на колени, и она гладит его по волосам, спутанным, пыльным. Он закрывает глаза: – Обалдеть… какое счастье… Может, я подыхаю в какой-нибудь канаве и это сладкий предсмертный бред?... – Как же ты добрался сюда, Ал? – Приехал. – Приехал? – На велосипеде. – А-а. Ты нашёл целый велосипед? Хотя, велосипед, наверное, можно найти… – Да велосипедов полно можно найти! Я сначала вообще ездил на машине! На Вольво! Но проблема бензин найти, практически все бензоколонки сгорели… – Ты же не умеешь водить… – Научился. Легко! Кругом же ни машин, ни пешеходов. Правда, всякий мусор на дорогах валяется – не везде проедешь, на велосипеде проще… – А я не догадалась. Даже на велосипеде. Пешком шла… Да и куда торопиться?.. – Я тоже сначала хотел пешком… – Пешком? Шестьсот километров? – Вот и я подумал – а на фига мне пешком идти? – И сколько ты ехал? – Недели две.. Ну там, заезжал куда-то, аукал по пути, – вдруг кто есть… Ну и поесть, батарейки у плеера кончились… – И что, никого? – Никого… – Ни собаки, ни кошки, ни крысы… – И, главное, ни одного трупа и постоянно что-то исчезает, ты заметила?.. – Исчезает только то, что не нужно… – Кому не нужно? Она пожимает плечами: – Вообще уже не нужно… Супа ещё хочешь?.. – Не, я наелся, спасибо… – У меня ещё есть гречневая каша. Чай, конечно, и кофе, какао, консервы, сгущёнка… Будешь? – А пиво есть? – Нет, пива нет, только в магазине… – А! Погоди-ка! У меня же есть для тебя подарок! – вскакивает Ал. – Подарок? Ал выходит на улицу… – Даже теперь у тебя для меня есть подарок?… Ю убирает со стола… 2 Ал скоро возвращается, держа в руке фонарь, похожий на старый уличный, но с короткой ногой. Фонарь светится. – Вот, выходишь на улицу – если вечером или ночью так понадобится что-нибудь – этим остриём втыкаешь в землю, он торчит и светит, а ты делаешь свои дела… – Здорово! – Но самое главное, что он заряжается от солнца! – От солнца?! Вот это вообще здорово! Спасибо! – Я специально его с собой взял, здесь, наверное, такого не найдёшь… – Я в городе пыталась найти что-то подобное, но не нашла, чтобы от солнца… Только вот эти фонари для палаток… Я понаклеила их везде, но они на батарейках… А это прямо очень здорово, самое то, что нужно!.. – Теперь главное, чтобы солнце не погасло… – шутит Ал. – Спасибо! Самый замечательный подарок!.. Ю берёт фонарь и не знает, куда его приспособить… – Теперь и здесь всегда будет светло… – Да, главное утром не забывать выносить его на улицу, чтобы он заряжался!... Наконец она ставит его на пол возле кресла, прислонив к стене… – Я сейчас постелю тебе, ты наверно устал… – Да нет, я ещё вроде как.. хотя, да, давно уже нормально не спал… – Я поначалу спала в ванне… – Ю начинает раскладывать кресло, Ал помогает... – Дед в ней морковь и свёклу хранил… Потом притащила сюда это кресло. Я его разобрала, но всё равно коекак втолкнула – такая огромная спинка, зато раскладывается… Ванна под покрывалом оказалась полна одеялами… – А одеяла я взяла из дома, и пару новых из магазина… Одним Ю и Ал застилают разложенное кресло… Ю приоткрывает занавеску – вся стена сплошь покрыта сетью полок, на которых раньше хранили соленья и ящики с овощами, теперь, помимо банок, здесь сложены запасы постельного белья, и прочих вещей… – Выбирай, какое тебе постелить? – М-м-м.. вот это.. оно, какое-то очень знакомое… – Да, мне кажется, похожий рисунок был как-то в нашей комнате, на обоях… – Да, точно.. и занавески ещё были голубые… Они стелют на кресло бельё… Он снимает ботинки, носки… – Надо будет найти тебе тапочки… сейчас я сбегаю в дом, там должны быть… – Да ладно, не надо, потом. Ноги, наверное, надо вымыть, я две недели ботинки не снимал, пальцы уже болят… Она достаёт таз, наливает воды из ведра, разбавляет горячей из термоса… Он садится на свежую постель и ставит ноги в воду: – У-у, хорошо-о, – и начинает тереть… Ю идёт на кухню и открывает занавеску. Там целая полка заставлена термосами, на них наклеены самодельные этикетки из бумаги и скотча: «суп», «каша», «вода», «чай»… – Да, кстати, смотри, вот тут, в термосах, вода и еда… если вдруг… холодная кипячёная тоже в термосе… – А еду ты где варишь? – На костре. Там, на огороде, собрала печку, садовую. А гречку, например, заливаю кипятком прямо в термосе и через полчаса она уже готова… Сварю сразу на два или три дня – в термосах всё лежит горячее… – Здорово. А я тупо захожу в магазин и ем, что съедобно… Причём всё протухшее исчезает само – ты заметила?.. И мясо исчезло. И рыба… Ю берёт полотенце, приседает рядом, расстилает полотенце на коленях: – Давай сюда… Он кладёт ногу на полотенце, она вытирает одну ногу, потом вторую…: 3 – А что с ногами? Стало видно, что пальцы чернеют… – Не знаю, не отмыл, наверное… – Не похоже… – Да отмыл, вроде… Она поднимается, берет с полки фонарик и светит на ступни: – Пальцы опухли… – Какие-то чёрные пятна… – Подожди, не ложись пока… Ю забирает таз и выходит на улицу… Ал раздевается, залезает под одеяло, откидывается на спинку и вздыхает, будто стряхивая с себя тяжёлый груз… счастливо улыбаясь, медленно оглядывает всё ленивым поворотом головы: – Ю, Ю, я тебя узнаю: всё есть, и всё разложено по полочкам… какое счастье… Когда все вымирают, остаётся Ю… … Нет, я не сплю… я не сплю… хотя бы потому, что уже засыпаю… Входит Ю, ставит перед ним таз, в котором лежат комья земли, наливает немного холодной воды из ведра, добавляет горячей из термоса, размешивает… – Давай сюда ноги... Ал снова садится, полусонный, и ставит ноги в таз… – А я чуть было уже почти заснул… – Не очень холодная? – Нет, тёплая… Что это? – Земля. – Земля? Ю стелет постель на одеялах в ванне… – А где ты был, когда был этот ураган? – Мы с Генкой были на рыбалке, там, у него, в Озёрске. Нам его сосед дал лодку, и мы заплыли на середину озера… Ты там была? – Нет. – Оно нормальное такое, ну, наверно… как Красная площадь в длину, только круглое. Там окунь, ерши, но особенно плотва и лещ идёт на хлеб. Тогда Генка лещей поймал штуки три, а у меня плотва была, но довольно большая, а потом щука – с килограмм, наверное! Эх, да мы только начали!.. Мы и не заметили, откуда что взялось, вроде было тихо, а тут я смотрю – летит вихрь.. вихревой столб такой, и прямо на нас, а в нём что-то несётся – вроде тумбочки или холодильника. Я ору: «Генка, ложись!», а он как всегда «чё? да ты чё?», а я его дёрнул и свалил, на дно. Наверное, вовремя всё-таки, – мне кажется, бандура эта мимо пролетела. Но нас всё равно этим вихрем задело: лодку подняло, перевернуло и – не знаю, что там дальше было, а я вывалился и пошёл на дно… Ю садится на ванну: – На дно? И как же дальше? – А плавать-то я умею, а тут чувствую – не умею! ну никак не могу – и всё! Встал ногами на дно и, вот так, пошёл… – Ал разводит руками, как в воде. – А потом, думаю, надо посмотреть хоть, в какую сторону идти. Оттолкнулся, всплыл, воздуха набрал, посмотрел, где берег ближе, и обратно на дно. Вот так по дну и дошёл… Раз восемь, наверное, всплывал… А когда вылез, кажется, сразу заснул. Помню, что устал, прямо в смерть… Тишина… Они прислушиваются… Только ветер тихо, то свистит, то гудит, будто где-то далеко… Ал: – Как ты говоришь? Ни кошки, ни собаки, ни крысы… Она разводит воду в большом кувшине, он ополаскивает ноги над тазом на весу, вытирает и снова забирается в постель… – А я, представь, только вышла из дома, там, в Ранске, дошла до середины двора, и вдруг как тряхнёт. Резкий такой толчок, как будто карусель вдруг остановилась... я падаю в траву, цепляюсь за неё изо всех сил – как будто сейчас свалюсь, и меня стряхивают, трава без конца рвётся, а я за 4 новую цепляюсь, за новую… У нас трава во дворе – помнишь? всё лето никто не косит… Я глаза зажмурила, а в ушах гудит… Потом всё так же резко утихло. Я лежу, и руки разжать боюсь… А потом глаза открываю, поднимаюсь, – я уже на другом конце двора, на детской площадке – возле песочницы... Пятиэтажка рассыпалась, оборачиваюсь, а дом наш лежит, прямо ничком, на спине… Тут я совсем обалдела, стояла и смотрела на эти камни, обломки фундамента и первого этажа. Долго так стояла, наверное, как будто отключилась… Потом понимаю – кругом никого, одни руины… Я залезла в домик на курьих ножках – странно, но с ним вообще ничего не случилось – и там просидела до утра. Тоже заснула… А утром я полезла на дом. Кое-как залезла наверх, иду по стене между окон, кричу, ищу нашу квартиру… но никого не нашла… Вообще никого не нашла… все уже исчезли… Ал. Ты спишь?.. Ю берёт таз и направляется к двери… – Ты куда, Ю.. возьми фонарь, там темно… – Я не боюсь… Большая очень солнечная кухня деревенского дома. Ал сидит на полу. Вокруг него лежат плоскогубцы, нож, другие инструменты, пакеты… Ю входит в комнату. Она в длинной юбке, на поясе повязаны два передника, сшитые мешком, в нём яблоки… Ю держит в руке очень большое красное яблоко: – Ал! Посмотри, какое яблоко! Такие, наверное, только в Чернобыле растут, а теперь и здесь! – Ух, ты! – поднимается он. – Где нашла? – На яблоне, на той стороне реки, у поля… – Это которая справа от перехода? – Да. – На ней всегда были большие яблоки… – Но не такие же. И кислые… Ал берёт у неё яблоко: – Да.. мощное… Там ещё есть? – Да, много… но это – самое большое! – Разрежу? – Давай! Он разрезает яблоко пополам, даёт ей половину и кусает: – У-у, вкусное… – Да, и не кислое… Ю с шумом наливает в таз чистой воды, снимает с пояса мешок из передников и высыпает из него в воду большие яблоки – они падают с упругим стуком и плеском… В комнате – солнечный восторг: кажется, солнце свежим соком вплеснулось в её окна, и следы этой мерцающей влаги теперь сверкают на полу, на стенах, потолке… Ал глубоко вздыхает и говорит счастливо: – Как хорошо, что мы переселились в дом из твоего подвала! Здесь столько света… Ю увлечённо моет яблоки.. Пучок волос на её затылке ослаб, из него выбились пряди, а из-под длинной юбки Ю показывается кончик хвоста… Ал смотрит на неё счастливо.. и удивлённо… – Ю? Ю ловит взгляд Ала, и кончик хвоста исчезает под юбкой… – Что? Ал мотает головой: нет, показалось.. показалось… Он смотрит, как Ю раскладывает большие чистые яблоки ровными рядами на столе и говорит мечтательно: – Ю, а может, здесь снова появляется рай? И мы – его первые жители?… – Ал, это просто яблоки… Хотя – похоже. Лилит тоже была Адаму родной сестрой… – улыбается Ю… – Да, правда… – вздыхает Адам… – Что ты собираешься с ними делать? С яблоками… – Нарежу сушить… Вдруг будет зима, будем делать компоты… или так съедим. 5 – Смотри, что я нашёл… Ал вынимает из полиэтиленового пакета голову и руки из папье-маше: – Помнишь? – Да-а, помню… Мы тогда обмазали мне лицо вазелином и обклеили кусочками газеты… Надо же, и мыши не съели, крахмалом же клеили.. где нашёл? – В чулане… – Лет десять, наверное, прошло, да? – Наверно… – Что ты хочешь с ней делать? Ю достаёт чашку и режет в неё яблоки большими ровными дольками… – Сделаю куклу… Полностью, в человеческий рост… А потом мы, как два первых бога, по случаю оказавшихся в начале мира, вдохнём в неё жизнь, и она оживёт. И новый род человеческий пойдёт от Евы, созданной из тряпок и газет… – ? – улыбнулась Ю. Ал выходит на веранду и вносит тело куклы: металлический каркас, обвёрнутый тряпками, без головы, без кистей рук, и деревянные ступни … – Смотри, как я уже сделал… – Ничего себе!.. Когда же ты успел? – Вчера и позавчера.. ночью… – Так вот кто – твоя бессонница! Поэтому ты и встаёшь только к обеду!?… – Ну-у… Только вот ступни приделаны слабо… – А что там? – Ю подходит и трогает ноги куклы… – Там металлические стержни, а они оказались короткие, даже на изгиб пятки не хватило… Поэтому ступни пришлось сделать деревянные… Конечно, прикреплённые ступни хуже, лучше бы были цельные… поэтому ходить она вряд ли сможет, только сидеть… – улыбается Ал… – Это хорошо… А то ещё будет приходить ко мне по ночам… … Ю возвращается к яблокам и продолжает их резать: – Так вот для чего ты искал накладные ногти? – Я же не думал, что из-за них придётся все магазины облазить… Ал достаёт из пакета водолазку, натягивает на куклу.. потом крепит ей кисти рук… – Зато сбылась твоя мечта – ты собрал все деньги в округе… И зачем они тебе? – Ну-у, деньги не должны валяться, надо хотя бы в землю зарыть, в горшке, для потомков… – Для потомков? – Мало ли что, вдруг появится кто-то третий, и природа возьмёт своё… – Природа? Я-то думала, что она как раз сейчас своё и берёт – поглощает обратно то, что произвела и, наконец, счастлива… Зачем же снова наступать на те же грабли? – Ну, я имел в виду природу человека… Молчание… – Знаешь, я так боялась, что сюда кто-нибудь придёт… Хорошо, что это оказался ты… – А если сюда забредёт кто-то третий?.. В смысле, человек, конечно… – О, нет… такого не будет!… такого не должно быть… Молчание… – А я сегодня видел крысу… – Где? – Она сидела недалеко от тебя, на брёвнах, утром, когда ты смотрела на солнце. Она тоже смотрела на солнце и сидела так же, как ты. Вы с ней даже были похожи.. как будто.. ну, так, как вы сидели обе, одинаково, задрав носы… Я даже нарисовал… Ал достаёт кусок ватмана… – Вот. Это называется «Ю и её крыса»… На ватмане цветными карандашами нарисованы Ю и крыса, сидящие на бревнах в одинаковых позах… – Как здорово, Ал! Мне нравится… 6 Ал пришпиливает ватман к стене кнопками, вбивая их молотком… – Я истратил самый большой кусок ватмана, который берёг, сам не знаю для чего… Потому что всё равно всё напрасно. Всё, что ни делай, – всё напрасно… Ал садится и продолжает собирать куклу… – Я что, стала похожа на крысу? – Да, что-то в тебе изменилось, но я ещё не могу понять, что… – У меня нет ни одного зеркала… – Теперь тебе ещё больше идёт имя Ю… Крыса по имени Ю… – Я давно не видела себя в зеркале… С тех пор и не видела… – Кстати, ты знаешь, почему тебя назвали Ю? – Ну, просто предпоследняя буква алфавита… Мама любила такие штуки… – Нам в школе как-то на дом задали написать сочинение об именах, надо было рассказать о своём имени и именах братьев и сестёр, что они означают. Я тогда спросил у мамы, что значит Ю? Она говорит – это просто буква алфавита. А почему тогда так назвали? так же не называют? Она посмотрела в книгу, которую читала – она ведь без конца читала, – и сказала, что ночью, перед тем как попасть в роддом, она не могла заснуть, и взяла почитать какую-то книгу – она не помнит, какую книгу, но где-то на пятидесятой странице ей попалось слово с буквой «ю» посередине, а в середине этой буквы «ю» отпечаталась точка, и получилось похоже на глаз, который смотрит на тебя оттуда, изнутри книги. Как будто ты её читаешь, а она тем временем смотрит на тебя, и может, тоже тебя читает, как книгу… Вот я мучился тогда, как всё это в сочинении написать… – Наверное, она придумала это тут же, глядя в книгу, от которой ты её оторвал. Она что угодно могла превратить в текст… Мне она говорила, что назвала тебя Ал, потому что никак не могла решить, какое выбрать из двух имён – Александр и Аладдин… – Правда? А мне она сказала, что встретила где-то в книге инопланетянина по имени Ал, и он ей понравился, и имя его тоже… – А помнишь, как она учила засыпать? Она говорила: представь, что твои мысли – это текст. Ты закрываешь глаза и видишь бегущую строку – твою мысль, как будто напечатанную белым шрифтом на чёрной бумаге, ты думаешь эту мысль и одновременно читаешь… И вот она закончилась, ставится белая точка, и пока не началась следующая строка, ты проваливаешься в этот чёрный пробел, ныряешь, как в океан, как в космос, где можно свободно летать или плавать, свободно растаять, исчезнуть и всё равно быть… – Да, она часто что-то такое говорила… Помню, когда мы были в санатории – мне было, наверно, лет пять, – я жил в одном, в детском, а она – в соседнем и приходила меня навещать, приносила фрукты разные, и всегда почему-то – финики. Я ел эти финики, а она сидела рядом и рассказывала всё чего-то, рассказывала… Не помню, честно говоря, чего она рассказывала, но, мне кажется, как раз что-то в этом роде, а я тогда ел эти финики и думал: что за ерунду она говорит?.. А когда наступал тихий час, и воспитатели думали, что мы заснули и уходили в палату, где они там своими делами занимались, мы с девчонкой из соседней палаты убегали в поле, снимали трусы, садились на корточки и разглядывали друг друга. Мы маленькие, нас в траве не видно, так нас ни разу и не засекли… Это, наверное, моё самое яркое впечатление из детства… – А у нас в садике, на дальнем дворе была старая горка – знаешь, такой клоун из железных прутьев, без шляпы. Нас редко туда водили, но там нам больше всего нравилось. Наверно, потому и нравилось, что редко водили… И вот привели нас туда как-то зимой. Все носятся, бегают, катаются, кувыркаются в снегу, а я стою столбом и смотрю. Смотрю как будто куда-то в одну точку, а вижу всё сразу. И такое у меня было чувство, что вот этот снег и сухая трава из него торчит, и эта горка, и дети, и всё-всё, что вокруг – это и есть я… Такое огромное чувство, будто я весь мир могу обнять… Так и простояла всю прогулку… не то что не каталась, даже с места не сдвинулась… И представь, оказалось, что здесь есть примерно такое же место – такой же клоун и тоже без шляпы, только рядом ещё качели, красные, – такое странное тихое местечко в окружении трёх домов, и все дома к нему задом – почта, аптека, и ещё какой-то… Молчание… Ал, приделывая кукле голову: – Интересно, а много слов, в которых посередине «ю»?... Клюка… колючка… 7 – Крючок… – Нет, чтобы ровно посередине… Слюда… Ко-рю-шка! О, корюшка!... – Уют… – Брюки!... Надо найти самое длинное… К обеду Ал, лохматый, сонный, выносит куклу на руках. Кукла в сапогах, короткой юбке, белой рубашке, на голове платок завязан, как тюрбан. Ал сажает её за стол. Ю сидит за столом, ест салат и внимательно наблюдает за его действиями… – Привет… – Приве-ет… – устало отвечает Ал… Посадив куклу, он выходит, приносит начатую бутылку вина и плеер с наушниками, включённый, кладёт его на стол – еле слышно играет альбом группы «Аквариум» «Треугольник»… Ал достаёт с полки два стакана, наливает вино Ю и себе… Ю смотрит на новые мутно поблёскивающие ногти куклы, на её шершавые руки, сложенные и повисшие над коленом закинутой на ногу ноги: – О! Ногти получились как влитые!.. – Да, задолбался вырезать под них лунки… – садится на стул напротив Ю, и делает глоток вина… Ю поднимается, накладывает на тарелку еду, подаёт Алу… – Я, кажется, слышала утром крик петуха… – Да? Может, у нас появился петух? – Ал похмельно ослаблен и раздражён… – А петух это что? Мясо! Жареное мясо на сковородке, с лучком, с чесночком, м-м-м-м… Нет, не надо торопиться, а вдруг за петухом появится курица? Это же логично, если за петухом появится курица? А курица – это яйца, цыплята, много жареного мяса и яичница… – Что-то вы сегодня совсем поздно… – Да-а, я сегодня лёг только под утро… – Что-то делал? – Пил вино и, представь, с девушкой общался… – С Евой? – кивает Ю на куклу… – Нет, с настоящей девушкой, по мобильнику… – Как это? – А вот… представь… вчера вечером мне всё-таки удалось зарядить мобильник от батареек!… Я, кстати, и твой зарядил. Потом пытался найти сеть – без толку – мёртвый, и бросил. А по-то-ом, через пару часов, смотрю – СМС-ка: С Днём святого Валентина! Думаю – ни фига себе! Номер незнакомый – нигде не нашёл. Посылаю ответ – ты кто? Знаешь кто, оказалось? Янка! Ну, у Генки друг был Костик, они ещё вместе в общаге жили, когда на мясокомбинате работали. Потом он женился, стал наркоманить и повесился. А Янка – это его жена! – А-а!.. Нет, я их не знаю… – А я был у неё как-то с Генкой. Чего-то Генка потащил меня к ней, когда Костика уже не было. Вот, тогда мы с ней телефонами как раз и обменялись – уже и не помню, зачем, а я потом удалил что ли, наверное… – Ну, и вы всю ночь общались? – Ну да… – Звонили? – Нет, СМСками, у меня денег там мало, а где здесь оплачивать?… – И что же? – Мы посылали друг другу фотки с частями тела… – …интересная форма общения… – Да, надо запатентовать… Молчание... Ю медленно жуёт салат… 8 – И, представляешь, она живёт в Москве. И вместе с ней в Москве полно народу! Я же говорил, что все будут стягиваться к большим городам. Даже, мне кажется, был такой общий призыв на случай глобальной катастрофы… может, где-то писали… или негласный такой.. призыв… – А Генку она не видела? – Про Генку она не знает, давно с ним не виделись. Говорит, что всем нужно добираться до Москвы или до ближайшего большого города. Там – запасы, перепись оставшегося населения и прочее… – А при чём тут День святого Валентина? – Ну.. просто.. может я ей ещё тогда понравился, когда мы с Генкой были, а тут типа такой повод закинуть удочку. Типа девушка, одна, ищет хоть одну живую знакомую душу… – Да, это повод… Снова повисает молчание… Ал пьёт вино и, видно, не решается… но всё же говорит: – Ну что.. значит, надо собираться в Москву?… Ю молча продолжает есть. Ал с трудом выдерживает паузу, пробует салат… – Что это? – он раздражённо дёргает вилкой. – Салат… – Салат? А вкусом похож на капусту. А почему он фиолетовый? Где ты его взяла? – Сорт такой. Наверное. На грядке.. А может, это теперь такая капуста… – Бред какой-то. Откуда он взялся на грядке? Ты его сажала? – Он многолетний. Видимо… Сам вырос… Он снова замолчал, но через пару минут, уже сдержаннее, сказал: – Послушай, у меня растёт хвост. Вот такой уже. Сантиметров десять. Я думал, пройдёт, а он всё больше… – Хвост? Это интересно… – Интересно!? Он скоро вырастет! Как.. у кого там… я что, снова превращаюсь в обезьяну? – Почему?.. Может, если у мужчины долго нет женщины, у него появляется хвост? – улыбается Ю. – А потом из хвоста Адама Бог создал Еву… – Круто! Только Бога где-то осталось найти! Ю пожимает плечами… – Ну ладно! Да! я всё придумал про эту Янку! Не про Янку, а про СМСку… Да, это мои мечты! Мне только мечтать здесь и осталось! я не знаю, как здесь жить, не понимаю, что мне делать… И чем дальше, тем больше не понимаю!… – И не надо ничего понимать, всё приходит само собой… Чем меньше думаешь, тем вернее приходит… – А если я не могу ни о чём не думать? Не мечтать!? Что же тогда делать? Да это вообще невозможно! – Возможно… представляешь мысль в виде бегущей строки, и после точки проваливаешься в чёрную бездну… – Ой, нет, это всё равно, что умер! Я так не могу! Мне надо что-то понимать, объяснять себе, думать и додумываться до чего-нибудь… как-то вот чтобы процесс какой-то шёл в голове.. пусть даже потом окажется, что это не так, но зато какая-то хоть видимость, что и от тебя чего-то зависит.. что ты человек мыслящий… – Ал всё больше распаляется и всё яростней жестикулирует, и показывает всё руками… – Но здесь как раз именно от тебя всё и зависит… – Но я не могу жить вот так! Мне нужны люди, друзья, родители, женщины, в конце концов, может быть даже дети! Я хочу ходить вечерами по городу! – по живому городу! с огнями, магазинами.. хочу смотреть телевизор, хочу пить пиво и ходить на рыбалку с Генкой.. и вообще, я хочу всё, как было… Что я здесь делаю? Кто я? Что здесь вообще происходит? Я не понимаю! Я ничего не могу понять! Здесь всё происходит само собой: исчезают разрушенные дома, ненужные вещи, испорченная еда, или вдруг в середине весны яблоня разрождается гигантскими яблоками – что это? Как это происходит? Кто всё это делает?.. Здесь даже невозможно лишний раз выпить – вдруг это кому-то не понравится, и завтра исчезнет всё пиво, водка, вино и прочее!? И откуда 9 знать, что через час этот кто-то не решит, что я здесь тоже лишний, как проеденная молью шуба? Ведь моль тоже ликвидирована.. вместе с шубой! ни собаки, ни кошки, ни крысы… А рыба есть! Почему рыба есть?! Рыба есть, а червей нет! Дурдом! Как же можно жить в таком бардаке? – Она появилась недавно. Раньше её не было… – А смысл? Когда она мёртвая, она исчезает! Её нельзя хранить, засушить, засолить! Ну да – бери, сколько надо, и сразу съедай! Конечно! Гринпис отдыхает!.. Из комнаты слышится музыка… Ю и Ал прислушиваются, Ю выключает тихо поющий на столе плеер... музыка повторяется… – Что это? – спрашивает Ю… – Не знаю. Может, телефон?... – Да, точно, это мой мобильный телефон… – Да беги скорей!… – А где он? – У тебя, на подоконнике!.. Ю бежит в комнату, оттуда слышится её голос: – Да… Алло… Привет!…Да, нормально… Ал? Он здесь… Да… Ал встаёт и идёт к ней… – Да… сейчас… – протягивает Алу мобильный – Это тебя. Генка… – Генка? – Ал выхватывает телефон и кричит: – Алло!.. Генка!.. Привет!… – и выходит на террасу… оттуда доносится его радостный голос… – Генка! Вы где?!... Ю садится и задумчиво мешает ложечкой чай… – Ну, вот так вот.. Ева… Думаешь, он возьмёт тебя с собой?... – спрашивает она куклу… Молчание… Ал возвращается, возбуждённый, кладёт мобильный на стол: – Вот тебе и на! Оказывается, ничего не случилось, все живут, как жили, всё стоит на месте – Генка работает, они забрали детей из Братеево в Озёрск, дети учатся, Ленка устроилась работать в школу, их возит школьный автобус… Он даже и не помнит про тот ураган!.. Как здорово, Ю! Всё есть, всё на месте!.. Мы едем в Москву! Или нет, сначала в Ранск!… Ю! Проснись же, Ю, – трясёт её за плечи, – просыпайся, мы возвращаемся к нормальной жизни! – А где же мы сейчас? – спрашивает Ю… – Я не знаю, что это такое, и мне, честно сказать, уже по фигу, если можно отсюда выбраться… Он выходит и возвращается со своей сумкой, и снова ходит по комнате, возбуждённый: – Брём только самое необходимое… До Ранска поедем на машине. На той улице, где жили Ширяевы, через два дома по той стороне в гараже есть целая машина, и бензина должно хватить, а там разберёмся… Там же, в конце концов, поезда ходят, если, как Генка говорит, всё на месте и ничего не случилось… Тебе надо тоже сумку найти… – Мне не надо, Ал... – Ты что? Никак не очнёшься?.. Давай соображай скорей, что будешь брать… – Я не поеду, Ал… – … Как? – Я не поеду.. Я не могу.. не хочу.. – Как это не поедешь? Ю отрицая мотает головой… – Там мама, там отец… там твой муж, твой сын, наконец… – Думаю, они уже научились жить без меня… – Ты думаешь, без тебя им лучше?.. – Ни лучше, ни хуже… Только не надо придумывать мне чувство вины – у меня его нет. И чувства стадности и коллективизма тоже… Мне не надо никакой любви, никакого карьерного роста и обеспеченной или необеспеченной старости – я вообще не хочу ставить какие-то странные цели, к которым нужно стремиться, чтобы потом оказалось, что это было нужно только какому-то выдуманному глобальному человеческому честолюбию. Я хочу жить без этой вязкой паутины из 10 выдуманных и навязанных желаний, чувств и всякой другой белиберды, которой с рождения человека засыпают так, что он до самой смерти думает, что вся эта насыпь из чужого мусора и есть он сам… – Ладно. Тише, тише.. тише… Но тогда в чём смысл? Какая цель? К чему стремиться? Что ты тут делаешь? Ходишь и смотришь… Что сегодня исчезло, что появилось. Круто. Раньше хотя бы книги читала… – А ты? Почему ты здесь не читаешь книги? – А смысл? – Вот, вот. Гордость, ничтожество, хорошо и плохо, вечная борьба полов – бесконечно долгая жвачка, которую спасает только возможность, что что-то подобное случится с тобой в реальной жизни… А здесь ничего этого нет! Не случится! Наука и религия здесь тоже не действуют. Всё! Даже не получается сидеть в норе и пользоваться благами ушедшей цивилизации! Она просто тает на глазах! Какое счастье!.. – Послушай, но здесь вообще неизвестно что может произойти в любую минуту! Здесь даже не знаешь, чего бояться… что вообще здесь может быть! – Здесь не надо бояться. Здесь я не боюсь… – А как же крыса? – ткнул он в рисунок на стене. – Клянусь, я её действительно видел! – Не очень-то она похожа на крысу… – Да, скорее, это лемминг! Я читал про них – с виду милые такие хомячки, но когда им становится нечего есть, они бросаются на всё, что движется! Голодные лемминги однажды сожрали целый город – всех местных жителей и всё живое – там трава до сих пор не растёт! Они не спят ни днём, ни ночью, быстро размножаются и ещё среди них часто встречаются оборотни, которые в полнолуние превращаются в баранов и пьют кровь у волков! – Ничего, мы живём параллельно… может это просто фантом!… – Ты же боишься крыс?! Помнишь, как тебя в детстве укусила крыса? – Я думаю, она не хотела меня кусать, так, просто рефлекс сработал… Она подумала, что я хочу её схватить, а бежать ей было некуда, я же не знала, что она сидит за тумбочкой… Такой тупой рефлекс, от страха. Здесь это не работает… – А если кто-нибудь сюда припрётся? Ну, мало ли дураков где шляется… – Сюда? Сюда никто не может придти… – Это так было, когда мы думали, что кроме нас никто не выжил… – Нет, я и сейчас так думаю… – Как? Что кроме нас никого не осталось? – По крайней мере, здесь это так… – Но ведь Генка правда звонил? – Звонил… – Нет! Ничего не выйдет! Я тебя здесь не оставлю… Молчание… – Помнишь, я говорила тебе про этот двор, где горка с клоуном? А ведь раньше её здесь не было… Это как будто для меня, понимаешь? Ведь это самое моё… самое нормальное моё состояние – состояние неподвижного созерцания. А я уже давным-давно, с детства практически, никогда не могла себе это позволить. А здесь я так живу. Каждый день. Понимаешь? Здесь я могу так жить – просто стоять и смотреть, просто наблюдать, как что-то меняется… И главное – я участвую в этом, во всей этой странной здешней жизни – я участвую в ней не тогда, когда пытаюсь выживать, – да я и не пытаюсь, – а именно когда стою и смотрю, и чувствую, что всё это – я… понимаешь?… Ал, я просто не выйду отсюда…. Он доливает в свой стакан вина и выпивает почти залпом: – То есть ты хочешь сказать, что вот это всё… – Не говори… Да, я думаю, так оно и есть… Молчание… – Обалдеть!.. Такого не бывает!.. – Значит, бывает… 11 – А мне что теперь делать? – Иди… Собирайся скорее и иди… И чем быстрее, тем лучше. Ведь если Генка звонил, значит можно туда попасть, значит, где-то все живы… Собери всё, что нужно, – деньги и всё что там надо... Как в сказке: бери, что надо, сколько унесёшь из этого колодца и иди… – Ю, мы что, больше не встретимся?... «Кукареку!» – глухо поёт на столе мобильный телефон… «Кукареку!». – Что это?.. Твой мобильник? «Кукареку!» – Это будильник… «Кукареку!»… – Да, точно… Ю! А ведь я же могу тебе позвонить!? – Конечно! – Я позвоню… Как доберусь до Москвы, и позвоню… Или даже из Ранска… – Да, обязательно позвони… – Точно, я позвоню! И если ты передумаешь, я за тобой приеду!... – Конечно, Ал… Они обнимаются... – Я не пойду тебя провожать, ладно? чтобы… всё получилось… – Я понял… – Пока, Ал… – Пока, Ю… Он выходит… Вместе с его уходящими шагами в комнату очень тихо приходит крыса, она действительно похожа на фантом и чем-то похожа на Ю… и повторяет движения, жесты и выражение лица Ю… Ю садится, берёт свой стакан с вином… Крыса садится напротив и берёт пустой стакан Ала… На столе лежит забытый Алом плеер. Ю ставит стакан обратно, и крыса тоже… Ю включает плеер и вытаскивает наушники… звучит песня: Где ты теперь, поручик Иванов? Ты на парад выходишь без штанов… Ю и крыса снова берут стаканы и пьют… Ты бродишь там, божественно нагой, Ты осенен троллейбусной дугой; У куклы с хрустом надламывается рука на запястье… Когда домой идешь с парада ты, Твои соседи прячутся в кусты. Возле ключицы у Евы с треском появляется трещина… Твой револьвер, блестящий, как алмаз, Всегда смущал мой нежный глаз. Голова куклы падает на пол как рыба… И по ночам горит твоя свеча, Когда клопов ты душишь сгоряча, Ю и крыса медленно пьют вино… и Ю, глядится в крысу, как в зеркало… И топчешь мух тяжелым сапогом... Не дай Господь мне стать твоим врагом… Ю проводит пальцами по лбу… носу… скулам… трогает ухо… поправляет волосы… крутит хвостом, появившимся из-под юбки… крыса повторяет за ней все движения… Занавес… 12
