РИСКИ И УГРОЗЫ СОЦИАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ЛИЧНОСТИ

РИСКИ И УГРОЗЫ СОЦИАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
ЛИЧНОСТИ В СЕТЕВОМ КОММУНИКАТИВНОМ
ПРОСТРАНСТВЕ: К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ
© Мкртчян Л.М.
Северо-Кавказский федеральный университет, г. Ставрополь
Рассматривается проблема рисков и угроз социальной безопасности
личности в социальных сетях, приводится их классификация.
Ключевые слова: социальная сеть, социальная безопасность, риск,
угроза.
Онлайновые социальные сети, помимо выполнения функций поддержки общения, обмена мнениями, получения информации их членами, организации и ведения бизнеса в последнее время всѐ чаще становятся объектами
и средствами внешнего информационно-психологического управления и
ареной информационного противоборства [1]. Поэтому параллельно с интенсивным развитием сетевой коммуникации значительно возрастают риски
и угрозы социальной безопасности личности.
Мир электронного общения, как специфический объект социально-философского анализа, имеет недолгую и одновременно яркую историю. В качестве основоположников данного направления можно назвать имена Н. Лумана, М. Кастельса, М. Маклюэна, А. Турена, Ю. Хабермаса, У. Эко и многих других современных исследователей. В их работах социум представлен
как мир общения, в котором новые информационные средства становятся одним из важнейших инструментов ориентации человека в мире и взаимодействия людей друг с другом. Наиболее существенный вклад с позиции социальной философии в исследование социальной сети и сетевого общества
внес М. Кастельс. В его трудах реальность описывается в терминах «сетевых структур» [2]. «Сеть – это множество взаимосвязанных узлов. Узлы –
это точки, в которых петли взаимно пересекаются. Сети являются очень старой формой социальной организации, но в информационную эпоху они становятся информационными сетями, усиленными информационными технологиями» [3]. «Сеть» является универсальным способом структурирования
социального пространства. Суть сети заключается в способности выстраивания гибкого и одновременного взаимодействия множества узлов. Современный исследователь социальных сетей Г.В. Градосельская отмечает, что
«ранние эксперименты по изучению коммуникаций подготовили основу для
построения новой концепции. Теперь сеть можно определить как объединение трех составляющих: (1) совокупности позиций; (2) отношений между

Специалист отдела планирования учебного процесса учебно-методического управления,
соискатель кафедры Философии.
150
ПРИОРИТЕТНЫЕ НАУЧНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ: ОТ ТЕОРИИ К ПРАКТИКЕ
позициями; (3) потоков ресурсов [4]. Анализируя сетевые структуры на уровне
центральных акторов, уровне подгрупп с повышенной сетевой плотностью
(клик) и общесетевом уровне, Г.В. Градосельская выделяет четыре типа сетевых структур. Высокая доминантность и высокая коммуникативность присущи «спутниковой» структуре, где ресурсы перемещаются от центра к периферии. В системе с высокой связанностью и низкой доминантностью общее число связей распределено относительно равномерно таким образом,
что потоки направлены от одного фрагмента системы к другому. Эта структура хорошо моделирует гипертекстовую коммуникацию, где не предусматривается контроля центра над периферией. Система с низкой коммуникативностью и низкой доминантностью присуща диффузным, слабоинтегрированным популяциям. Система с низкой коммуникативностью и высокой доминантностью сосредоточивает связи в определенных ареалах сообщества
и обозначает его декомпозицию. Такого рода «идеальные типы» сетей позволяют типологизировать различные виды коммуникации [5]. Социальные
сети второго типа вызывают наибольший интерес, т.к. этот тип преобладает
в современном сетевом коммуникативном пространстве. Губанов Д.А, Новиков Д.А., Чхартишвили А.Г. [6] под социальной сетью на качественном
уровне понимают социальную структуру, состоящую из множества агентов
(субъектов – индивидуальных или коллективных, например, индивидов семей, групп, организаций) и определенного на нем множества отношений (совокупности связей между агентами, например, знакомства, дружбы, сотрудничества, коммуникации). Социальные сети способствуют, во-первых, организации социальных коммуникаций между людьми, во-вторых, реализации их базовых потребностей. Можно выделить две пересекающихся трактовки социальной сети – как социальной структуры и ее специфической Интернет-реализации [7]. Реальные социальные сети обладают свойствами, которые обусловлены как характеристиками и потребностями агентов (оказывающих влияние и подвергающихся влиянию), характером их взаимодействия, так и свойствами самой социальной сети. К таким характеристикам, отражающих специфику данного исследования, например, относятся: наличие
собственных мнений агентов; изменение мнений под влиянием других членов социальной сети; различная значимость мнений одних агентов для других агентов; различная степень подверженности агентов влиянию (конформизм, устойчивость мнений); существование «лидеров мнений», формализация индексов влияния; существование порогов чувствительности к изменению мнения окружающих; наличие специфических социальных норм; наличие стадий – характерных этапов динамики мнений членов сети (например, процесса «диффузии инноваций»); воздействие структурных свойств
социальных сетей на динамику мнений: чем больше у агента связей, тем, с одной стороны, больше у него возможностей через свое окружение повлиять
на всю сеть, а с другой – больше уязвимость к чужому влиянию; локальная
Философские науки
151
промежуточность (чем больше промежуточное значение агента, тем, с одной стороны, больше его значение в распространении мнения / информации
из одной части сети в другую (роль информационного брокера), а с другой
стороны, меньше его влияние на агента-соседа); возможность образования
группировок, коалиций; неполная и / или асимметричная информированность агентов, принятие ими решений в условиях неопределенности; нетривиальная взаимная информированность (рефлексия) агентов; информационное управление в социальных сетях [8].
Специфика развития сетевой коммуникации, обусловленная неконтролируемостью, самостоятельностью, отсутствием какой-либо цели, ценностного ориентира, определяет природу рисков и угроз социальной безопасности. Свойства социальной сети (анонимность, интерактивность, многоканальность, высокая плотность путей перемещения информации, гипертекстуальность и т.д.), нерациональное использование достижений в области
высоких технологий, отсутствие самоконтроля усиливают риск дезориентации человека в сетевом коммуникативном пространстве. На первый план
выдвигаются риски, продуцируемые человеческой деятельностью. Как пишет М. Дуглас: «Сущность рискованных действий лежит в структуре вероятностей и их расхождении (вариативности). Благоразумный индивид довольствуется малым, рисковый – предпочитает большее число альтернатив» [9]. То
есть мера объективной возможности, степень возможной реализации события, поступка становятся ключевыми в определении риска. Риск характеризуется, в первую очередь, неопределенностью последствий в результате каких-либо действий. В условиях функционирования информационных технологий степень неопределенности возрастает, т.к. сама информация может
служить источником угроз. Если информационная угроза содержит в себе
потенциальную возможность использования информационных рычагов
управления интересами, потребностями, целями и ценностями социального
объекта, информационная опасность трактуется как реальное информационное воздействие, осознанно или бессознательно ведущее к деформации
устойчивого позитивного развития индивида или социума, то информационный риск, определяется как «пограничное состояние между информационной угрозой и реальным действием по ее применению», [10] как «способ
измерения и расчета действий, основанных на ожиданиях, доверии, страхах,
мнениях, настроениях» [11]. Таким образом, риск – это потенциальная возможность получить в условиях осознаваемой и будущей неопределенности
заранее неизвестный результат негативного характера. Необходимо подчеркнуть, что информационная неопределенность является благоприятной средой появления риска. Применение современных информационных технологий потенциально создает предпосылки риска утечки, хищения, утраты, искажения, подделки, копирования и блокирования информации и, как следствие, экономического, экологического, социального и других видов ущерба. Можно выделить в сетевом пространстве следующие группы рисков.
152
ПРИОРИТЕТНЫЕ НАУЧНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ: ОТ ТЕОРИИ К ПРАКТИКЕ
Контентные риски, риски, связанные разглашением персональной информации, с низким уровнем защиты персонального компьютера, (риск подвергнуться вирусной атаке), кибермошенничеством (фишинг, вишинг и фарминг)
и спамом. Коммуникационные риски, связанны с межличностными отношениями интернет-пользователей. Степень риска прямо пропорциональна конкретной угрозе социальной безопасности и зависит от частоты проявления
угрозы, объема потенциальных потерь, которые могут произойти при успешной реализации угрозы, вероятности преодоления системы защиты. Соответственно процесс управления риском должен проводиться для каждой
из возможных угроз. Процесс управления риском, проводимый по отношению к отдельной угрозе, включает следующие этапы: прогнозирование частоты проявления угрозы на основе анализа условий эксплуатации компьютерной системы и накопленной статистики; оценка объема потенциальных
потерь, которые могут произойти при успешной реализации угрозы; прогнозирование вероятности воздействия на компьютерные ресурсы (вероятности преодоления системы защиты); непосредственное вычисление риска,
зависящего от полученных выше параметров (частоты проявления угрозы,
объема потенциальных потерь и вероятности воздействия на компьютерные
ресурсы); определение необходимых мер защиты, стоимость которых не
превышает стоимость возможного ущерба; оценка остаточного риска, имеющего место при использовании предполагаемых мер защиты; оценка выгоды от применения предполагаемых мер [12].
Важнейшей группой угроз социальной безопасности в пространстве сетевой коммуникации является расширение масштабов отечественной и международной преступности за счет роста компьютерных преступлений. Угрозы могут проявляться в виде попыток осуществления мошеннических операций с использованием глобальных или отечественных информационных
телекоммуникационных систем, отмывания финансовых средств, полученных противоправным путем, неправомерного доступа к финансовой, банковской и другой информации, которая может быть использована в корыстных целях [13]. Поэтому угрозы в пространстве сетевой коммуникации возникают из самих сетевых процессов и носят, зачастую, непредсказуемый характер. Следует выделить основные виды деструктивного влияния сетевой
коммуникации на личность, во-первых, компьютерная зависимость, манипуляция сознанием и поведением. Проблема интернет-зависимости прежде
всего касается физического и психического здоровья нации (ослабление иммунной системы, проблемы с позвоночником, весом, различные заболевания глаз, депрессия, тревога и общее психическое истощение). Она затрагивает социальные отношения: многочасовое интернет-пользование отрывает
человека от реальных отношений в обществе, возникают проблемы в семейной, образовательной, профессиональной среде [14]. По словам К. Янг, степень зависимости определяется не количеством проведенного в Интернете
времени, а суммой потерь в реальной жизни [15]. Во-вторых, в современной
Философские науки
153
социокультурной ситуации сетевые коммуникации превращаются в средства массовой информации тем самым, расширяя масштабы манипуляции общественным мнением. Прогнозирование, формирование и контроль реакции, поведения и потребностей аудитории в самом широком смысле – одна
из важнейших функций современной медиасистемы. Такие возможности
СМИ стали мощным оружием в глобальной политике, инструментом решения масштабных задач. В этих условиях информационная война, а также локальные конфликты являются наиболее выгодным средством достижения
развитыми государствами своих глобальных целей [16]. В-третьих, угрозы
безопасности личности, общества, государства, связанные с работой сетевых структур отечественной и международной преступности и терроризма.
Как указывает В. Голубев: «Угроза терроризма в Интернете оказалась больших, чем ожидалось, масштабов, а функции кибертерроризма невероятно
расширились из-за тотального распространения Интернета» [17]. Выделяют
информационно-психологический терроризм, проявляющийся в качестве
контроля над СМИ с целью распространения дезинформации, демонстрации мощи террористических организаций. Информационно-технический терроризм – нанесение ущерба отдельным физическим элементам информационной среды государства; создание помех, использование специальных программ, стимулирующих разрушение систем управления, или, наоборот, внешнее террористическое управление техническими объектами. Интернет привлекает террористические группы легкостью доступа; слабой цензурой или
полным ее отсутствием и какого-либо правительственного контроля; наличием огромной потенциальной аудитории пользователей, разбросанной по
всему миру; анонимностью связи, быстрым и относительно дешевым распространением информации [18].
Таким образом, в условиях интенсивного развития и использования информационных технологий актуализируются риски и угрозы, продуцируемые человеческой деятельностью. Систематическая незащищенность человека перед угрозами, вызванными динамикой и плотностью коммуникативного пространства, нерациональным использованием достижений информационно-коммуникативных технологий, отсутствием самоконтроля, информационной культуры пользователя и культуры безопасности обостряют
проблему выработки механизмов по обеспечению социальной безопасности
в сети. В частности, к таким механизмам следует отнести, формирование соответствующих компетенций в процессе обучения, направленных на развитие информационной и профессиональной культур, культуры безопасности
личности и социосетевой мобильности.
Список литературы:
1. См.: Губанов Д.А, Новиков, Д.А., Чхартишвили, А.Г. Социальные сети: модели информационного влияния, управления и противоборства. – М.:
Изд-во физико-математической литературы, 2010.
154
ПРИОРИТЕТНЫЕ НАУЧНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ: ОТ ТЕОРИИ К ПРАКТИКЕ
2. Кастельс М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе. – Екатеринбург: У-Фактория, 2004. – C. 155.
3. Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. – М., 1999. – С. 494-505.
4. Градосельская Г. В. Сетевые измерения в социологии: учебное пособие / Под ред. Г.С. Батыгина. – М.: ИД «Новый учебник», 2004. – С. 23-29.
5. См.: Градосельская Г. В. Анализ социальных сетей: автореф. дисс. …
канд. социолог. наук. – М., 2001.
6. См.: Губанов Д.А, Новиков Д.А., Чхартишвили А.Г. Социальные сети:
модели информационного влияния, управления и противоборства. – М.:
Изд-во физико-математической литературы, 2010.
7. Губанов Д.А, Новиков Д.А., Чхартишвили А.Г. Социальные сети: модели информационного влияния, управления и противоборства. – М.: Издво физико-математической литературы, 2010. – С. 3-4.
8. См.: Губанов Д.А, Новиков Д.А., Чхартишвили А.Г. Социальные сети:
модели информационного влияния, управления и противоборства. – М.:
Изд-во физико-математической литературы, 2010. – С. 11-12.
9. Цит. по: Чупров В.И., Зубок Ю.А., Уильямс К. Молодежь в обществе
риска. – М.: Наука, 2003; Douglas М. Risk Acceptability according to the Social
Science. – Р. 46.
10. Митрохина Е.Ю. Информационная безопасность личности как социологическая проблема: дисс. … канд. соц. н. – М.: ИСПИ РАН, 1999. – С. 48.
11. Смакотина Н. Основы социологии нестабильности и риска: философский, социологический и социально-психологический аспекты. – 2009. –
С. 39, 84.
12. Анализ риска проявления угроз [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://e2epro.com.
13. Владимирова Т.В. Сетевые коммуникации как источник информационных угроз [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://ecsocman.hse.ru.
14. Цой Н.А. Низкий самоконтроль как один из детерминирующих социальных факторов феномена интернет-зависимости [Электронный ресурс] //
Журнал социологии и социальной антропологии. – 2011. – Т. 14, № 4. –
С. 72-85. – Режим доступа: http://ecsocman.hse.ru/jssa.
15. Цит по: Цой Н.А. Низкий самоконтроль как один из детерминирующих социальных факторов феномена интернет-зависимости // Журнал социологии и социальной антропологии. – 2011. – Т. 14, № 4. – С. 72-85. – Режим доступа: http://ecsocman.hse.ru/jssa; Young K.S. Treatment Outcomes with
Internet Addicts // CyberPsychology & Behavior. – 2007. – V. 10, N 5. – P. 671.
16. Некляев С.Э. Стратегия деятельности СМИ в контексте локальных
войн и терроризма // Материалы третьей международной научной конференции по проблемам безопасности и противодействия терроризму / МГУ
им. Ломоносова. – М.: МЦНМО, 2008. – С. 435.
Философские науки
155
17. Голубев В. Проблемы противодействия киберпреступности и кибертерроризму в Украине [Электронный ресурс] / Центр исследования компьютерной преступности. – Режим доступа: http://www.crime-research.ru.
18. Литвинов Д., Крикунов А. Проблема терроризма в сети интернет и
пути еѐ решения [Электронный ресурс]. – Режим доступа http://antiterror.vologda-uni.ru/i.
РОЛЬ САМОСТИ И ВНУШЕНИЯ
В ФОРМИРОВАНИИ СУБЪЕКТИВНОЙ РЕАЛЬНОСТИ
© Юрова И.В.
Российский государственный педагогический университет
им. А.И. Герцена, г. Санкт-Петербург
Автор рассматривает формирование субъективной реальности как
достижение непрерывности опыта в границах самости. Решающую роль
для человека в поддержании субъективной реальности как целостности
играет внушение, позволяющее личности компенсировать прерывистость личного опыта. Автор также предлагает исследовать субъективную реальность с использованием аксиологического подхода.
Ключевые слова: самость, субъективная реальность, познание, внушение.
Феномен внушения тесно связан с проблематикой конституирования
субъективной реальности, так как переживание и присвоение внушаемого содержания влияет, если и не непосредственно на сознание (гипнабельность), то
совершенно точно – на опыт и вытекающие из него действия. Проблема ложного и истинного в этом опыте, самосознания и бессознательного делает актуальным вопрос о том, насколько широко распространяется заимствование
опыта не только из культурных и внеличностных источников, но и от других в
самом широком смысле. Другими словами, насколько знание субъекта принадлежит ему, и в какой мере он сам производит и транслирует это знание? По
этому поводу есть разные точки зрения – как в пользу решающей роли межличностного взаимодействия, так и отдающие ему второстепенное значение.
Так, например, С.С. Гусев раскрывает понятие субъективной реальности через ее коммуникативную природу. По его словам, «часто оказывается,
что человек не понимает собственных намерений до тех пор, пока не выскажет их кому-то» [2, с. 17]. Это, по его мнению, свидетельствует о том, что
субъективная реальность обусловлена коммуникативными процессами, а
основные поведенческие программы детерминированы социально. Субъек
Аспирант кафедры Философии.