КАСПИЙСКИЙ РЕГИОН: политика, экономика, культура

ISSN 1818-510Х
АДМИНИСТРАЦИЯ АСТРАХАНСКОЙ ОБЛАСТИ
АСТРАХАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
РОССИЙСКОЕ ФИЛОСОФСКОЕ ОБЩЕСТВО
КАСПИЙСКИЙ РЕГИОН:
политика, экономика, культура
НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ
Журнал издается с 2002 г.
2012
№ 1 (30)
Журнал включен в утвержденный ВАК
Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий,
в которых должны быть опубликованы основные результаты
диссертаций на соискание ученой степени
по специальностям «Политология», «Философия»,
«Культурология», «Экономика», «История»
Астраханский государственный университет
Издательский дом «Астраханский университет»
2012
1
ББК 60.59 (354)
К12
Рекомендовано к печати редакционно-издательским советом
Астраханского государственного университета
КАСПИЙСКИЙ РЕГИОН:
политика, экономика, культура
НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ
2012
№ 1 (30)
Главный редактор
доктор политических наук, профессор Е.Н. Мощелков
Редакционный совет:
А.В. Дмитриев – д-р филос. наук, проф., член-кор. АН РФ;
А.А. Жилкин – д-р биол. наук, губернатор Астраханской области;
Ч.Н. Исмаилов – д-р геогр. наук, проф. Бакинского государственного университета (Азербайджан);
А.П. Лунев – д-р экон. наук, проф., ректор Астраханского государственного университета;
В.В. Миронов – д-р филос. наук, проф. Московского государственного университета;
В.И. Месамед – д-р филол. наук, проф. Еврейского университета (г. Иерусалим, Израиль);
С.А. Пелих – д-р экон. наук, проф. Белорусского государственного экономического университета.
Высшая школа управления и бизнеса (Беларусь);
М.М. Федорова – д-р филос. наук, проф. института Философии РАН;
А.Н. Чумаков – д-р филос. наук, проф. института Философии РАН;
Хатамзаде Абдуллах – д-р, ректор Гилянского университета (Иран)
Редакционная коллегия:
Р.И. Акмаева – д-р экон. наук, проф. Астраханского государственного университета;
Л.В. Баева – д-р филос. наук, проф. Астраханского государственного университета;
А.А. Вартумян – д-р полит. наук, проф. Астраханского государственного университета;
С.В. Виноградов – д-р ист. наук, проф. Астраханского государственного университета;
П.Л. Карабущенко – д-р филос. наук, проф. Астраханского государственного университета
(заместитель главного редактора);
Г.В. Косов – д-р полит. наук, проф. Пятигорский государственный лингвистический университет;
О.К. Минева – д-р экон. наук, проф. Астраханского государственного университета;
Е.В. Морозова – д-р филос. наук, проф. Кубанского государственного университета;
О.И. Оськина – канд. полит. наук, доц. каф. политологии Астраханского государственного университета
(ответственный секретарь);
И.Ю. Петрова – д-р тех. наук, проф. Астраханского государственного университета;
А.В. Понеделков – д-р полит. наук, проф. Северо-Кавказской академии государственной службы
(Ростов-на-Дону);
С.А. Понкратов – д-р полит. наук, проф. Волгоградского государственного университета;
М.А Магомедов – д-р полит. наук, проф. Ульяновского государственного университет;
Л.Я. Подвойский – канд. филос. наук, доц. Астраханского государственного университета;
А.П. Романова – д-р филос. наук, проф. Астраханского государственного университета;
Л.В. Сморгунов – д-р филос. наук, проф. Санкт-Петербургского государственного университета;
Е.Г. Тимофеева – д-р ист. наук, проф. Астраханского государственного университета;
Р.Х. Усманов – д-р полит. наук, проф. Астраханского государственного университета;
С.Н. Якушенков – д-р ист. наук, проф. Астраханского государственного университета
Журнал выходит 4 раза в год
Все материалы, поступающие в редколлегию журнала,
проходят независимое рецензирование
 Астраханский государственный университет,
Издательский дом
«Астраханский университет», 2012
 Скоблев В. Д., оформление обложки, 2002
2
СОДЕРЖАНИЕ
СЛОВО К ЧИТАТЕЛЯМ........................................................................................... 11
ИСТОРИЯ
Д.В. Васильев, Э.Д. Зиливинская, В.Г. Рудаков
Полуподземные погребальные сооружения в Золотой Орде....................................... 14
А.В. Цюрюмов
Калмыцкое ханство в составе России: черты фронтира .............................................. 22
К.Ф. Лиджеева
Просвещение народов южной России на рубеже ХIХ–ХХ вв.:
поиски интегрирующего компонента
как основы общенациональной составляющей ............................................................ 25
Е.А. Павленко
Благотворительные общества в системе филантропической деятельности
предпринимателей Среднего Поволжья во второй половине XIX – начале XX в. ..... 31
Е.Е. Красноженова
Организация государственного снабжения населения
в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.
(на материалах Нижнего Поволжья) ............................................................................ 36
В.А. Стоянов
Национальная печать первой половины ХХ в.
в документах республиканских архивов
(на материалах Республик Калмыкия и Бурятия) ........................................................ 41
ПОЛИТИКА И ОБЩЕСТВО
И.П. Добаев, А.В. Понеделков
Терроризм на Северном Кавказе
в контексте угроз национальной и региональной безопасности России:
субъектно-геополитический ракурс рассмотрения ...................................................... 47
Е.В. Морозова
Исследовательские и экспертные сети
в профессиональном сообществе российских политологов ........................................ 54
Е.Е. Рябцева
Информационно-коммуникативные технологии
в политико-правовом поле Российской Федерации ..................................................... 57
В.В. Серкин
Проблемы демократии в оценках экспертов и общественности.................................. 62
А.Х. Сукиасян
Роль отечественного бизнес-сообщества
в призме политической модернизации на современном этапе .................................... 69
ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕГИОНАЛИСТИКА
М.А. Алтыбасарова
Проблема взаимосвязи централизации и децентрализации
государственного управления в Казахстане................................................................. 76
А.В. Сызранов
Государство и ислам в постсоветской России
(на материалах Нижнего Поволжья) ............................................................................ 79
Е.А. Блинова
Мониторинг результативности социально-экономического развития
в Санкт-Петербурге как разновидность оценивания программ................................... 86
3
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Е.Ю. Полховская
ЕГЭ по истории России в 2011 г. в Астраханской области:
содержание, итоги, уроки............................................................................................. 93
И.М. Корнилова
Международное научное сотрудничество
Калмыцкого государственного университета на современном этапе ........................100
ЭКОНОМИКА
Л.В. Санкова, Е.А. Павлова, А.С. Есипов
Достойный труд
как новое измерение качества трудовой жизни: региональный аспект......................105
Е.О. Вострикова, А.П. Мешкова
Анализ причин и масштабов бегства капитала из России ..........................................110
О.В. Назарова
Современные подходы к организации модульного обучения рабочих
в крупной промышленной компании ..........................................................................116
Е.В. Колколова
Динамика занятости в инновационной сфере экономики России
и некоторые аспекты ее учета .....................................................................................122
А.В. Косарева
Профессиональное обучение
как фактор повышения конкурентоспособности лиц, ищущих работу......................128
В.С. Борисов
Привлечение иностранной рабочей силы в Россию: золотая середина......................134
А.Б. Эльдяева
Многомерная классификация районов Астраханской области
по экономическому развитию .....................................................................................137
М.Р. Шабанова
Проблемы и подходы к профессиональному развитию персонала
органов местного самоупрваления .............................................................................140
М.И. Губский, О.А. Потапович
Белорусский опыт развития логистики: проблемы и перспективы ............................145
Р.Б. Ивуть, В.В. Равино, А.Ф. Зубрицкий
Методика оценки интенсивности конкуренции
рынка международных автомобильных перевозок Республики Беларусь .................151
Е.Г. Перепечкина
Эволюция системы поддержки малого предпринимательства в России....................157
А.К. Мамиконян, Е.А. Белик
Направления совершенствования подходов
к формированию профессиональных компетенций
работников сферы здравоохранения ...........................................................................162
С.К. Миронов
Адаптация инструментов финансового менеджмента для разработки методики
стандартизации расходов (на примере сферы образования) ......................................166
М.Р. Тугушева
Исследование конкурентоспособности соискателей
на региональном рынке труда .....................................................................................169
ФИЛОСОФИЯ
Е.Е. Завьялова
Пургаментарные мотивы в сочинениях апостольских мужей ....................................176
Е.В. Гайнутдинова
Сущность и содержание феномена потребления
в свете субстанционально-деятельностного подхода .................................................183
4
Содержание
Р.Б. Шиндаулова
Ноогуманистическое мировоззрение и его феноменологическая сущность ............. 191
М.Х. Халимбекова
Патриотизм как сущностное явление культуры......................................................... 197
Л.Я. Подвойский
Н.И. Надеждин о таинстве Платоновой мудрости ..................................................... 203
ЭЛИТОЛОГИЯ
П.Л. Карабущенко
Живая элитология ...................................................................................................... 212
О.В. Ерофеева
Формирование образа новой элиты............................................................................ 223
КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ ПОЛИЭТНИЧЕСКОГО РЕГИОНА
Т.В. Казарова
Труд как «культовая» деятельность
и основание культуры древнего Междуречья ............................................................ 228
Е.В. Хлыщева
Динамика мультикультурных моделей в странах Азии............................................. 233
Э.А. Саракаева, В.А. Любимова
Образ евнуха в современной китайской культуре:
гендерный статус и культурная функция ................................................................... 241
З.Н. Сколота
Кризис культуры как угроза жизнестойкости цивилизации ...................................... 248
Б.М. Бекмухамедов
Концепция организационно-деятельностных игр (ОДИ)
и методология творческого развития ......................................................................... 253
Е.Н. Шандер
История формирования студенческих объединений
как формы корпоративного взаимодействия
и развития социокультурного пространства вуза....................................................... 257
С.Д. Дахин
Материальное культурное наследие поликультурной Астрахани:
проблемы и перспективы............................................................................................ 261
О.С. Ковалева
Дискуссия как специфическая форма интерпретации русской культуры:
исторический аспект ................................................................................................... 264
З.Г. Агалавова
Традиции как социальное и культурное наследие общества ..................................... 268
В.С. Дрягалов, П.Л. Карабущенко
Из истории развития регионального образовательного туризма
начала XX в. (на примере экскурсий для учащихся
Астраханской гимназии 1902, 1903 и 1904 гг.) .......................................................... 273
Б.А. Бичеев
Ойратский сборник обрамленных рассказов «Волшебный мертвец» ....................... 278
Г.Г. Исаев
Эстетика имажинизма в творчестве А. Кусикова ...................................................... 281
ТРИБУНА МОЛОДОГО УЧЕНОГО
Д.В. Бобрик
Теория Дуэнде Федерико Гарсии Лорки .................................................................... 288
С.Е. Кенжебаева
Тенденция современного развития политических процессов:
историко-политологический анализ........................................................................... 292
5
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
В.Л. Тихонова
Категориальный анализ средневековой культуры в исследованиях А.Я. Гуревич....301
М.В. Миталева
Теоретическое осмысление ренессансной культуры:
становление и основные подходы ...............................................................................306
К.И. Юрова
Материальная и финансовая помощь фронту
в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.
(на материалах Нижнего Поволжья) ...........................................................................311
Т.Д. Карденахлишвили
Компьютерные игры
как технология коммуникативной виртуальной реальности – сети Интернет...........316
Р.А. Садретдинов
Перспективы внедрения методик бережливого производства
в коммерческом банке .................................................................................................322
А.В. Демина
Феномен фэнтези: определения и истоки ...................................................................326
Ю.С. Трефилова
Система конкурентных закупок атомной отрасли ......................................................331
Т.А. Казиев
Ресурсы институционального подхода в теоретическом осмыслении
политико-административного управления..................................................................336
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Каспийский регион в эпоху глобализации: проблемы, тенденции и перспективы
международного сотрудничества (30.09. – 01.10.2011 г.):
Международная научно-практическая конференция..................................................341
О.А. Алиев
Азербайджан и каспийская нефть:
геополитические аспекты международного сотрудничества .....................................341
Г.Н. Мамедов
Историография культурных связей Азербайджанской Республики
с Восточной Европой на современном этапе ..............................................................345
А.П. Романова
Каспийский регион в исследованиях Гуманитарного института
Астраханского государственного университета
при поддержке российских и зарубежных грантов ....................................................350
НАШИ АВТОРЫ.......................................................................................................353
ПРАВИЛА ДЛЯ АВТОРОВ......................................................................................358
ПОРЯДОК РЕЦЕНЗИРОВАНИЯ РУКОПИСЕЙ ..................................................361
6
CONTENTS
TO THE READERS ..................................................................................................... 11
HISTORY
D.V. Vasil’ev, E.D. Zilivinskaya, V.G. Rudakov (Russia, Astrakchan, Moscow)
Subterranean burial structures in the Golden Horde ......................................................... 14
A.V. Tsyuryumov (Russia, Elista)
Kalmyk khanate in Russia: frontier lines ......................................................................... 22
K.F. Lidzheeva (Russia, Elista)
Education people in south Russia at the turn of XIX–XX centuries:
search integrates national framework component as part of.............................................. 25
E.A. Pavlenko (Russia, Samara)
Charitable societies in system of philanthropic activity of businessmen
of the average Volga region in second half XIX – the beginnings of XX centuries............ 31
E.E. Krasnozhenova (Russia, Astrakhan)
The organization of the state supplies of the population during
he Great Patriotic war 1941–1945 (on the materials of the Volga's lower) ........................ 36
V.A. Stojanov (Republic of Kalmykia, Elista)
National print industry the first half of the twentieth century in the documents
of nationalarchives (on materials of the Republic of Kalmykia and Buryatia) ................... 41
POLITICS AND SOCIETY
I.P. Dobaev, A.V. Ponedelkov (Rostov-on-Don)
Terrorism in the North Caucasus in the Context of Threats of National
and Regional Security of Russia: Subject-Geopolitical View of Research ........................ 47
E.V. Morozova (Russia, Krasnodar)
Research and expertise networksin the professional community
of Russian political scientists .......................................................................................... 54
E.E. Ryabtseva (Russia, Astrakhan)
Informational and communicational technologies in the field of politics
and law of the Russian Federation ................................................................................... 57
V.V. Serkin (Russia, Astrakhan)
Problems of democracy in expert and public opinion ....................................................... 62
A.Kh. Sukiasyan (Russia, Volgograd)
The role of the Russian business community through
the prism of political modernization on the contemporary stage ....................................... 69
POLITICAL REGIONALISTICS
M.А. Altybassarova (Kazakhstan, Pavlodar)
Problem of interrelation and government decentralization in Kazakhstan ......................... 76
A.V. Syzranov (Russia, Astrakhan)
State and Islam in the post-Soviet Russia (on the material of the Lower Volga)................ 79
E.A. Blinova (Russia, St-Petersburg)
The Monitoring of the productivity of socio-economicdevelopment
in St. Petersburg as a variety of program evaluation......................................................... 86
E.Y. Polhovskaya (Russia, Astrakhan)
GSE on History of Russia in 2011 in Astrakhan region:
content, overview, conclusions........................................................................................ 93
I.M. Kornilova (Republic of Kalmykia, Elista)
Contemporary scientific cooperation of the Kalmyk state university .............................. 100
7
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
ECONOMICS
L.V. Sankova, E.A. Pavlova, A.S. Esipov (Russia, Saratov)
Decent work as a new dimension of working life quality: regional aspect .......................105
E.O. Vostrikova, А.P. Meshkova (Russia, Astrakhan)
Analysis capital flight from Russia: causes and scale .....................................................110
O.V. Nazarov (Russia, Moscow)
Modern approaches to the organization of modular training of workers
in the large industrial company ......................................................................................116
E.V. Kolkolova (Russia, Saratov)
Dynamics of employment in innovation sphere in Russia
and certain aspects of its accounting...............................................................................122
A.V. Kosareva (Russia, Saratov)
Vocational training as the factor of increasing the competitiveness
of the persons searching for work...................................................................................128
V.S. Borisov (Russia, Saratov)
Employ foreign workers in Russia: the golden mean ......................................................134
A.B. Eldyaeva (Russia, Astrakhan)
Multidimensional classification of areas
of the Astrakhan region by economic development.........................................................137
M.R. Shabanova (Russia, Astrakhan)
Issues and approaches to professional development of staff
of the city administration ...............................................................................................140
М.I. Hubski, O.A. Potapoveech (Republic of Belarus, Minsk)
Byelorussian experience of development of logistics: problems and perspectives............145
R.B. Ivut, V.V. Ravino, А.F. Zubrizkij (Republic of Belarus, Minsk)
Assessment methods of the competition’s intensity at the market
of international transport in the Republic of Belarus .......................................................151
E.G. Perepechkina (Russia, Astrakhan)
Evolution of state support system of small business in Russia.........................................157
A.K. Mamikonyan, E.A. Belik (Russia, Astrakhan)
Direction to improve approaches to expertise health care................................................162
S.K. Mironov (Russia, Astrakhan)
Adaptation of tools of financial management for working out
of the technique of standardization of expenses (for example the education sphere) ........166
M.R. Tugusheva (Russia, Saratov)
Research of candidates competitiveness on the regional labour market ...........................169
PHILOSOPHY
E.E. Zavyalova (Russia, Astrakhan)
The purgamentar motivs in compositions of apostolic husbands .....................................176
E.V. Gainutdinova (Russia, Astrakhan)
Essence and content of consumpion phenomenon in the term
of substantial-qualifying achievement ............................................................................183
R.B. Shindaulova (Kazakhstan, Alma-Ata)
Noohumanistic Worldview and its Phenomenological Essence .......................................191
M.H. Halimbekova (Russia, Mahachkala)
Patriotism as the essential phenomenon of culture ..........................................................197
L.Y. Podvoisky (Russia, Astrakhan)
N.I. Nadezhdin about the mystery of Plato's wisdom ......................................................203
ELITOLOGY
P.L. Karabuschenko (Russia, Astrakhan)
Living elitology.............................................................................................................212
O.V. Erofeeva (Russia, Astrakhan)
Formation of the image of new elite ...............................................................................223
8
Contents
CULTURAL HERITAGE OF POLYETHNIC REGION
T.V. Kazarova (Russian, Moscow)
Labour as the "cult" activity and the basis of culture of ancient Entre Rios ..................... 228
E.V. Khlyscheva (Russia, Astrakhan)
The dynamic of multicultural models in the Asian countries .......................................... 233
E.A. Sarakaeva, V.A. Lubimova (Russia, Astrakhan)
The image of the eunuch in modern Chinese culture: gender and cultural function ......... 241
Z.N. Skolota (Russian, Astrakhan)
Crisis of culture as a threat to civilization viability......................................................... 248
B.M. Bekmuhamedov (Kazakhstan, Almaty)
The concept of organizational-activity games (ОAG)
and the methodology of creative development ............................................................... 253
E.N. Shander (Russia, Astrakhan)
The history of the student unions, as a form of corporate cooperation
and development of social and cultural space of the university....................................... 257
S.D. Dakhin (Russia, Astrakhan)
The material cultural heritage of polycultural Astrakhan: problems and prospects .......... 261
O.S. Kovaleva (Russian, Moscow)
Discussion as the specific form of interpretation of Russian culture:
historical aspect ............................................................................................................ 264
Z.G. Agalavova (Russia, Makhachkala)
Traditions as social and culture heritage of the society................................................... 268
V.S. Dryagalov, P.L. Karabuschenko (Russia, Astrakhan)
From history of development of regional educational tourism of the beginning
of XX century (on an example of excursions for pupils
of the Astrakhan grammar school 1902, 1903 and 1904)................................................ 273
B.A. Bicheev (Republic of Kalmykia, Elista)
Oirat manuscript collection margin of stories «Magic dead» .......................................... 278
G.G. Isaev (Russia, Astrakhan)
Imagism aesthetics in A. Kusicov's creativity ................................................................ 281
THE TRIBUNE OF A YOUNG SCIENTIST
D.V. Bobrik (Russian, Astrakhan)
The theory of Duende by Federico García Lorca............................................................ 288
S.E. Kenzhebayeva (Kazakhstan, Atyrau)
The tendency of contemporary political developments:
historical and political analysis...................................................................................... 292
V.L. Tehonova (Russia, Astrakhan)
The categorial analysis of medieval culture in A.J. Gurevicha's researches..................... 301
M.V. Mitaleva (Russia, Astrakhan)
Theoretical understanding of Renaissance culture:
formation and the main approaches ............................................................................... 306
K.I. Yurova (Russian, Astrakhan)
Material and financial helping to the front during the Great Patriotic war 1941–1945
(on the materials of the Volga's Lower) ......................................................................... 311
T.D. Kardenahlishvili (Russia, Astrakhan)
Computer's games as a technology of communikation virtual reality – Internet .............. 316
R.A. Sadretdinov (Russia, Astrakhan)
Prospects of the introducing the methodses economical production
in commercial bank....................................................................................................... 322
A.V. Demina (Russia, Astrakhan)
Phenomenon of fantasy: definitions and sources ............................................................ 326
J.S. Trefilova (Russia, Ulyanovsk)
System of competitive purchases of nuclear branch ....................................................... 331
9
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
T.A. Kaziyev (Russia, Pyatigorsk)
Resources of the institutional approach
in theoretical judgment of political administrative management ......................................336
SCIENTIFIC LIFE
«The Caspian region in the epoch of globalization:problems, tendencies
and prospects of the international cooperation» (30.09 – 01.10.2011):
the International scientifically-Practical conference ........................................................341
O.A. Aliyev (Republic of Azerbaijan, Baku)
Azerbaijan and Caspian oil: geopolitical aspects of the international cooperation ............341
H.N. Mammadov (Republic of Azerbaijan, Baku)
Historioqraphu of cultural connections between Azerbaijan Republic
and countries of Eastern Europe on the modern stage .....................................................345
A.P. Romanova (Russia, Astrakhan)
The Caspian region in researches of Humanitarian institute
of Astrakhan state university with the support of the Russian and foreign grants .............350
OUR AUTHORS .........................................................................................................353
RULES FOR THE AUTHORS ...................................................................................358
ORDER OF REVIEWING OF ARTICLES ...............................................................361
10
СЛОВО К ЧИТАТЕЛЯМ
Уважаемые читатели!
В 2012 г. исполняется 10 лет со дня организации нашего журнала и 80 лет со дня
открытия его учредителя – Астраханского государственного университета. В рамках
этих событий редакция журнала планирует проведение ряда мероприятий, призванных отразить вышеобозначенные даты.
В настоящем юбилейном 30-м номере нашего журнала представлены все традиционные разделы и рубрики, которые сложились за 10 лет его существования. Как
всегда номер открывается разделом «История», который представлен работами как
по средневековой истории (Д.В. Васильев, Э.Д. Зиливинская, В.Г. Рудаков), так и по
новейшей истории ХХ столетия (К.Ф. Лиджеева, Е.А. Павленко, Е.Е. Красноженова,
В.А. Стоянов). Многие из этих авторов уже не первый раз публикуют результаты
своих научных исследований на страницах нашего журнала.
Следующие два раздела «Политика и общество» и «Политическая регионалистика» посвящены вопросам политической науки. Первый раздел открывает работа ростовских исследователей (И.П. Добаев, А.В. Понеделков), посвященная проблемам современного терроризма на Северном Кавказе. Данная тема рассматривается
ими сквозь призму геополитичсеких отношений. Основной упор в статье делается на
контекст национальной безопасности. Следующая статья принадлежит перу известного краснодарского политолога Е.В. Морозовой и посвящена анализу качества экспертных сетей в профессиональном сообществе российских политологов. В работе
астраханского политолога Е.Е. Рябцевой раскрывается проблема информационнокоммуникативных технологий в политико-правовом поле РФ. Поблемам демократии
в оценках экспертов и общественности посвящана статья В.В. Серкина. И завершает
раздел работа волгоградского исследователя А.Х. Сукиасяна, в которой он раскрывает
роль отечественного бизнес-сообщества в призме современной политической модернизации. Раздел «Политическая регионалистика» открывается работой казахского автора М.А. Алтыбасаровой, посвященной проблемам централизации и децентрализации
государственного управления в современном Казахстане. Теме «Государство и ислам в
постсоветской России» посвящена работа А.В. Сызранова. Проблеме результативности
социально-экономического развития в Санкт-Петербурге посвящена работа Е.А. Блинова.
Е.Ю. Полховская дает анализ итогов проведения ЕГЭ по истории России в 2011 г. в
Астраханской области, а статья И.М. Корниловой освещает Международное научное
сотрудничество калмыцкого государственного университета на современном этапе.
Раздел «Экономика» представлен работами сразу 13 авторов из Астрахани, Саратова, Самары и Минска. В них рассматриваются вопросы измерения качества трудовой жизни (Л.В. Санкова, Е.А. Павлова, А.С. Есипов), анализируются причины и
масштабы бегства капитала из России (Е.О. Вострикова, А.П. Мешкова), дается динамика занятости в инновационной сфере экономики (Е.В. Колколова), затрагиваются
вопросы профессионального обучения (А.В. Косарева) и привлечения иностранной
рабочей силы (В.С. Борисов), дается многомерная классификация районов Астраханской области по экономическому развитию (А.Б. Эльдяева), раскрываются вопросы
профессионального развития персонала органов местного самоуправления (М.Р. Шабанова), рассматриваются проблемы развития логистической отрасли в Республике
Беларусь (М.И. Губский, О.А. Потапович).
Раздел «Философия» представлен работами пяти авторов. Профессор Е.Е. Завьялова продолжает серию своих публикаций, посвященных проблеме пургаменнтарных мотивов в античной и раннесредневековой литературе. Раскрытию сущности и содержания феномена потребления посвящена работа Е.В. Гайнутдиновой. Феноменологической сущности ноогуманистического мировоззрения посвящена статья
Р.Б. Шиндауловой. Проблемам патриотизма посвящена статья М.Х. Халимбековой, а
завершает раздел новая работа Л.Я. Подвойского по русскому платонизму –
«Н.И. Надеждин о таинстве Платоновой мудрости».
11
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Ставший уже тоже почти традиционным для нашего журнала раздел «Элитология»
представлен на этот раз двумя работами – статьей П.Л. Карабущенко «Живая элитология» и статьей О.В. Ерофеевой «Формирование образа новой элиты».
Раздел «Культурное наследие полиэтнического региона» представлен работами 12 авторов, среди которых есть как уже давно сложившиеся ученые, так и молодые. Вопросам культовой деятельности древнего Междуречья посвящена работа
Т.В. Казаровой, а в работе Е.В. Хлыщевой рассматриваются мультикультурные особенности азиатских стран. Э.А. Саракаева и В.А. Любимова касаются такой странной
и необычной для отечественной культурологи темы как проблемы евнухов в современной китайской культуре. З.Н. Сколота анализирует кризис культуры и те угрозы,
которые он несет для жизнестойкости цивилизации. Работы Б.М. Бекмухамедова,
Е.Н. Шандер, С.Д. Дахина, О.С. Ковалевой, З.Г. Агалавовой, В.С. Дрягалова посвящены различным аспектам современной культуры и могут представлять интерес для
широкого круга читателя.
Следующий раздел «Трибуна молодого ученого» открывается статьей
Д.В. Бобрик, посвященной творчеству известного испанского поэта Гарсии Лорки.
Вопросы современных тенденций в политике освещены в работе С.Е. Кенжебаевой,
тема средневековой культуры – в статье В.Л. Тихоновой, а культуры Возрождения –
в статье М.В. Миталевой. Авторами этого раздела затрагиваются также отдельные
вопросы истории (К. И. Юрова), современные компьютерные технологии (Т.Д. Карденахлишвили), экономические проблемы (Р.А. Садретдинов, Ю.С. Трефилова), вопросы политико-административного управления (Т.А. Казиев).
Раздел «Научная жизнь» продолжается начатым в предыдущем номере отчетом
о научной конференции «Каспийский регион в эпоху глобализации: проблемы, тенденции и перспективы международного сотрудничества». В настоящем номере публикуются работы наших азербайджанских коллег О.А. Алиева и Г.Н. Мамедова, посвященные международным отношениям современного Азербайджана. Помимо этого в разделе представлен научный отчет А.А. Романовой «Каспийский регион в исследованиях
Гуманитарного института АГУ при поддержке российских и зарубежных грантов».
Мнения редакции журанала не всегда и не во всем совпадает с позициями авторов, публикуемых на ее страницах, материалов. Но главная цель нашего журнала –
стать научной трибуной, с которой можно было бы высказать разные, но всегда при
этом научно аргументированные мнения специалистов самых разных областей научного знания.
Главный редактор научного журнала
«Каспийский регион: политика, экономика, культура»,
доктор политических наук, профессор МГУ им. М.В. Ломоносова Е.Н. МОЩЕЛКОВ
Памятные даты 2012 г.:
1150-летие зарождения российской государственности (862 г.)1.
770 лет со дня «Ледового побоища» (1242 г.).
200 лет Отечественной войны 1812 г.
80 лет Астраханскому государственному университету (1932 г.)
70 лет Сталинградской битвы (1942–1943 гг.)
10 лет научному журналу «Каспийский регион: политика, экономика, культура»
(2002 г.).
1
Указ Президента Российской Федерации от 3 марта 2011 г. № 267 «О праздновании 1150-летия
зарождения российской государственности»: «В целях дальнейшей консолидации российского общества
и в связи с исполняющимся в 2012 г. 1150-летием зарождения российской государственности постановляю: 1. Принять предложение Правительства Российской Федерации о праздновании в 2012 г. 1150-летия
зарождения российской государственности. 2. Правительству Российской Федерации в 6-месячный срок:
образовать организационный комитет по подготовке и проведению празднования 1150-летия зарождения
российской государственности и утвердить его состав; обеспечить разработку и утверждение плана основных мероприятий по подготовке и проведению празднования 1150-летия зарождения российской государственности. 3. Рекомендовать органам государственной власти субъектов Российской Федерации и органам местного самоуправления принять участие в подготовке и проведении празднования 1150-летия зарождения российской государственности. Президент Российской Федерации Д. Медведев». Российская газета. 2011. 5 марта. № 5423.
12
Слово к читателям
Юбилейный 30-й номер научного журнала
«Каспийский регион: политика, экономика, культура»
У научного журнала «Каспийский регион: политика, экономика, культура» юбилей – выходит в свет
его 30-й номер. В таких ситуациях невольно вспоминаются истоки, начало становления нового научного
периодического издания. А произошло это ровно
10 лет назад – в 2002 г., когда идея о создании журнала была поддержана ректором Астраханского государственного университета профессором Лунёвым
Александром Павловичем, рядом влиятельных людей
как в Астрахани, так и в Москве. С первых же своих
номеров журнал стал научной трибуной для ученых,
преподавателей вузов, практических работников из
прикаспийских областей и республик России и других
соседних государств, а также из Москвы, СанктПетербурга, Казани и других вузовских и научных
российских центров.
Достаточно активно журнал предоставляет свои страницы и молодым ученым,
аспирантам из различных городов. Это особенно важно и актуально для издания, несколько лет назад включенного в список рецензируемых изданий ВАК, в которых
должны публиковаться соискатели ученых степеней кандидата и доктора наук.
С самого начала журнал стал площадкой для междисциплинарных научных исследований. Этому во многом способствовало то, что редколлегии журнала удалось в
последние годы разработать и наполнить интересным содержанием широкий спектр
рубрик, которые охватывают геополитические, социально-экономические, культурно-цивилизационные, исторические проблемы развития низовья Волги и всего Каспийского региона.
Из номера в номер в журнале подробно и регулярно освещается насыщенная научная жизнь Астраханского государственного университета.
Во вступительной статье к первому номеру нашего журнала в 2002 г. нами было
сформулировано следующее положение: «Международное научно-образовательное
сообщество может и должно помочь политикам и государственным деятелям найти
наиболее оптимальные пути и способы решения сложных проблем Каспийского региона. Думается, что в решении этой задачи заметный вклад внесет представленное
ныне на суд читателей новое периодическое издание "Каспийский регион: политика,
экономика, культура"». Сегодня, спустя 10 лет, выпуская в свет уже 30-й номер нашего журнала, мы можем с уверенностью утверждать, что поставленная задача успешно выполняется.
Е.Н. МОЩЕЛКОВ
Главный редактор научного журнала
«Каспийский регион: политика, экономика, культура»,
доктор политических наук, профессор МГУ им. М.В. Ломоносова
13
ИСТОРИЯ
ПОЛУПОДЗЕМНЫЕ ПОГРЕБАЛЬНЫЕ СООРУЖЕНИЯ В ЗОЛОТОЙ ОРДЕ
Д.В. Васильев, Э.Д. Зиливинская, В.Г. Рудаков
(Россия, Астрахань, Москва)
В статье рассматриваются подземные и полуподземные погребальные сооружения, изученные в городах Золотой Орды. Склепы-мавзолеи Нижнего Поволжья представляют собой
квадратные в плане купольные постройки. На Северном Кавказе найден склеп более сложной
крестообразной планировки. Все подобные сооружения датируются концом XIV – началом XV в.
Во всех склепах-мавзолеях наблюдаются отклонения от мусульманского погребального обряда, следовательно, они оставлены населением, слабо связанным с исламом.
The paper deals with subterranean and semi-subterranean burial structures excavated at the
Golden Horde habitation sites. Crypts-mausoleum of the Lower Volga area are square in plan domeshaped structures. A burial vault of a more complex cruciform design was found in the North Caucasus.
All these structures are dated to the late 14th – 15th century C.E. Since all the crypt-mausoleum show
deviations from Moslem burial rites they are likely to be built by the population little affected by Islam.
Ключевые слова: Золотая Орда, Нижнее Поволжье, Северный Кавказ, мавзолеи, склепы,
погребальный обряд.
Key words: The Golden Horde, the Lower Volga area, the North Caucasus, mausoleums, crypts
/ burial vaults, burial rites.
В Золотой Орде, как и в других странах этого времени, где мусульманская религия играла существенную роль, в качестве погребальных сооружений повсеместно
строились мавзолеи. Эти постройки получили широчайшее распространение, так как
в золотоордынских городах наибольшим влиянием пользовались проповедники суфизма, для которого характерен культ святых могил [4, c. 20–39; 5]. Среди раскопанных археологами объектов монументальной архитектуры мавзолеи составляют наибольшее количество. Но кроме наземных построек существовали подземные и полуподземные склепы-мавзолеи, рассчитанные на коллективные захоронения.
Купольные полуподземные склепы в большом количестве встречались на территории Селитренного городища, в том числе, в самом селе, а также в его округе.
В прошлые времена жители называли их «каменными кибитками» или «выходами»
[10, c. 14; 20, c. 83–86; 2, c. 31, 32, 45, 46, табл. 16]. Эти склепы представляли собой
сложенные из жженого кирпича постройки. Нижняя их часть, обычно квадратная или
прямоугольная в плане, находилась в специально вырытом котловане. Стены постепенно переходили в полусферический купол, который полностью или частично возвышался над землей. К.Н. Малиновским в конце XIX в. был осмотрен склеп, который
один из местных жителей также приспособил под погреб. Подобное сооружение находилось и в другом сельском дворе [10, c. 14].
Исследователи прошлого отмечали также, что крестьяне откапывали погребения
в склепах на Каменном бугре (в 5 км к востоку от села) и на бугре «Татарское кладбище» (в 8 км к востоку от села) [10, c. 11–12; 19, c. 84–86; 2, c. 39, 45–46].
Несколько склепов-мавзолеев было изучено при археологических раскопках Селитренного городища. Один из них был раскопан Поволжской археологической экспедицией в 1969 г. на Больничном бугре (раскоп VII). Строение было поставлено в
специально вырытую материковую яму глубиной 1,2 м и в плане представляло собой
квадрат с длиной сторон равной 3,6 м. Углы его срезаны и образуют короткие стенки.
На высоте 65 см стены склепа переходят в купол полусферической формы. Купол
сложен в технике ложного свода, т.е. путем постепенного напуска вышележащих
слоев кирпичей [22, c. 46–55, рис. 30–41; 11, c. 308–309, рис. 1–3]. В склепе было захоронено пять человек. Три захоронения были сделаны в деревянных гробах. В восточном углу здания был найден клад из 23 серебряных джучидских монет чеканки
начала XV в. [11, c. 313–316, рис. 4; 22, c. 4–5, 55–57].
14
История
Полуподземный склеп исследован ПАЭ в 1986 г. на раскопе XIII, заложенном в
низине между Больничным и Красным буграми. Он плохо сохранился, так как стены
были в основном разобраны. Квадратная в плане постройка с закругленными углами
была поставлена в яму размерами 3,18 × 3,02 м. На уровне 4–5 ряда кладки начинался
переход к своду. На грунтовом полу лежали разбросанные кости скелета человека без
вещевого инвентаря [23, c. 31–33, рис. 42–45].
Во время археологических разведок в 2002 г. были зафиксированы остатки одного полуподземного склепа, разбитого дорогой, на юго-восточном склоне Больничного бугра, двух подобных же усыпальниц в северо-западной части села рядом с
Больничным бугром и ещё одного склепа на северо-западном склоне Маячного бугра
[18, c. 9, 11, 15, рис. 23, 33, 34, 54; 6, c. 287].
В 2004 г. были проведены исследования сильно разрушенного склепа в западной
части села. Он стоял в яме размерами 4 × 4 м. Стены по углам были скошены и образовывали в плане восьмиугольник. Купол формировался путём постепенного наклона
кладки кирпичей внутрь помещения (ложный свод). В склепе обнаружено два погребения: взрослого мужчины и ребёнка 1–1,5 лет. Рядом с детским скелетом найдены
кости собаки [12, c. 503–504]. В 2005 г. было раскопано одно из сооружений, найденных при разведках. Склеп на юго-восточном склоне Больничного бугра возведён в
яме размерами 4,56 × 4,62 м. Постройка хорошо сохранилась на высоту до 30 слоев
кирпичей. В плане она квадратная, в углах находятся тромпы, формирующие восьмигранник, переходящий в полусферический свод. Ниши тромпов оформлены стрельчатыми арками. На полу обнаружен костяк мужчины, а под сводом входа – скелет
собаки [12, c. 504].
Один из склепов, сохранившийся почти полностью, находится в настоящее время под жилым домом в селе Селитренном, по адресу ул. Пионерская, д. 2 (хозяин
В.В. Ляпин) (рис. 1). Усадьба Ляпиных расположена в северо-западной части села, на
юго-восточном склоне Больничного бугра, близко к реке Ахтубе. Эта постройка была
исследована ещё в 1922 г. Ф.В. Баллодом. К тому времени погребальное сооружение
было переоборудовано в хозяйственный погреб, расположенный под домом [2, c. 31,
45, табл. 16]. В качестве погреба оно используется и в настоящее время, благодаря
чему и сохранилось.
В 2002 г. отрядом Нижневолжской экспедиции было проведено обследование
сохранившегося объекта, сделано его подробное описание. Архитектором Л.Д. Мазур
выполнены архитектурные обмеры, на основании которых вычерчен план и разрезы
здания. В настоящее время эти материалы опубликованы [19]. Полностью дошли до
наших дней стены и нижняя (бóльшая) часть купола. Древний входной проем заложен крупными цементными блоками. Современный вход в погреб осуществляется из
комнаты через разрушившуюся (или же разобранную) верхнюю часть свода.
Постройка сложена из обожжённых кирпичей на связующем глиняном растворе
с вкраплениями извёстки. Кладка в полтора ряда кирпичей. В плане склеп четырехугольный, почти квадратный. Длина стен колеблется от 4,09 до 4,27 м. Четверик стен
посредством тромпов переходит в полусферический купол (рис. 4). Тромпы в виде
четырёх ниш со стрельчатыми притуплёнными арками расположены по углам и ориентированны на ССЗ, СВВ, ЮЮВ, ЮЗЗ. Арки выложены в один кирпич, ширина их
колеблется от 1,63 до 1, 78 м, высота – 87–89 см. Глубина ниш составляет 74–90 см.
Свод на различных участках выложен неодинаково: где-то он пологий, скошенный
по прямой линии, а где-то в той или иной степени выпуклый, приближающийся по
очертанию к циркульной линии. Высота от существующего уровня пола до нижней
грани отверстия в куполе колеблется в основном в пределах 156–162 см. Полная высота склепа неизвестна, так как верхняя часть купола разрушена.
Вход расположен в середине западной стены и завершён полуциркульной аркой.
Ширина входного проема колеблется в пределах 65–75 см, высота составляет 1,22 м
от современной поверхности пола. Верхнюю часть входа прорезает свод, в связи с
чем его полуциркульная арка имеет соответствующий наклон внутрь сооружения.
Никаких следов погребений в склепе найдено не было.
15
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Исследователи датируют склепы-мавзолеи Селитренного городища концом XIV –
началом XV в., так как все они сложены из кирпичей различного формата, как целых,
так и обломков, с остатками известковой обмазки и связующего раствора, т.е. из материалов вторичного использования. Еще три склепа сходной конструкции были исследованы В.В. Плаховым на Ахтубинском городище, расположенном ниже по течению Ахтубы [16].
На Северном Кавказе на городище Верхний Джулат исследован подземный
склеп сходной конструкции. Он состоял из погребальной камеры и дромоса. Камера
квадратная в плане размерами 2 × 2 м и высотой 1,4 м. Стены ее сложены из кирпича
и оштукатурены. При помощи арочных тромпов квадрат переходил в круг и перекрывался полусферическим куполом, сложенным в технике ложного свода. Входной
проем высотой 0,93 м имел оформление в виде стрельчатой арки [9, с. 145–146]. Интересно, что склеп Верхнего Джулата находился на христианском кладбище. Этот
факт, по мнению исследовавшего его В.А. Кузнецова, свидетельствует о синкретизме
золотоордынской культуры и интеграции различных этнокультурных элементов в
пределах золотоордынского общества [9, с. 146].
Подземный склеп-мавзолей на городище Нижний Джулат имел более сложное
строение [26]. Помещение склепа было квадратным в плане размерами примерно 2 × 2 м.
Высота его – 1,95–1,98 м. Все четыре стены имели ниши, оформленные арками приземисто-стрельчатого очертания. Северная, западная и восточная ниши неглубокие
(28–35,5 см глубиной). Пол их находится на 35 см выше уровня пола основного помещения. Южная ниша была более глубокой (1,15 м глубиной) и имела в плане форму параллелограмма, так как ее меридиональные стены были скошены. Пол южной
ниши находится на уровне пола основного помещения, но отделен от него порогом
высотой 35 см и шириной 60 см. Большие размеры южной ниши и наличие в ней погребений позволили Г.И. Йоне, а вслед за ним и другим исследователям, рассматривать ее как отдельное помещение и считать склеп двухкамерным [7, с. 30; 24, с.46].
В восточной стене восточной ниши находился входной проем. В соответствующих стенах западной, северной и южной ниш были сделаны небольшие три перспективно сокращающиеся арочки, которые образовывали ложные оконца глубиной 22–25 см. Внешнее обрамление их было прямоугольной формы, а внутренние
арочки имели стрельчатое и сглажено фестончатое очертание.
На высоте 1,2 м от пола были расположены щитовые паруса, поддерживающие
восьмигранный так называемый вальмовый свод. Стены и свод склепа были внутри
оштукатурены и покрыты слоем известковой обмазки. Пол был земляным. На полу
лежало в ряд шесть скелетов.
Исследователь нижнеджулатского склепа Г.И. Йоне определял его как единственный в своем роде, не имеющий аналогий [7, с. 37]. Уникальность склепа, в частности, определялась наличием в нем двух погребальных камер. Однако, если внимательно посмотреть на план сооружения, то видно, что он представляет собой квадратное в плане помещение, в каждой стене которого сделана большая ниша. Это так
называемая крестовидная планировка, широко распространенная в средневековье как
в мавзолеях, так и в склепах. Отличительной чертой склепа в Нижнем Джулате является разрастание южной ниши и неправильная ее форма.
Склепы крестового плана известны в основном в мавзолеях. Такой склеп был
исследован А.Е. Алиховой при раскопках большого многокамерного мавзолея в
Мохше [1, с. 230–233]. Хорошо сохранившийся мавзолей XIV в., исследованный
В.В. Плаховым у поселка Комсомольский Астраханской области, также имел полуподземный склеп с четырьмя нишами, обрамленными стрельчатыми арками [15].
Склепы крестообразной планировки XII–XIV вв. известны во многих мусульманских странах. В башенных мавзолеях Азербайджана всегда присутствуют подземные склепы, причем в XIV в. подавляющее большинство принимает крестообразную форму. Склепы крестового плана известны в мавзолеях в с. Карабаглар, в с. Барда (1322 г.), в Хиове, в селении Ашеги-Вейсели (Мир Али), в Мараге (1319–1335 гг.),
в селении Хачин-Дорбатлы [21, с. 127–162; 3, с. 167–199].
16
История
Наиболее близки по строению к склепу в Нижнем Джулате крестовидные склепы
знаменитого некрополя Шах-и-Зинда в Самарканде. Всего там найдено четыре таких
склепа: в мавзолее Ширинбек-ака (1385–1386 гг.), Эмира Бурундука (90-е гг. XIV в.),
в двухкупольном мавзолее и в мавзолее «Безымянный 2» [13, с. 73–74, 79, 123].
Склепы несколько различаются по размерам и пропорциям, но все перекрыты вальмовыми куполами на щитовидных парусах (рис. 2).
Так как склепы крестового плана почти всегда связаны с наземными мавзолеями, исследователями было высказано предположение, что и в Верхнем Джулате над
склепом мог располагаться мавзолей [26, с. 148]. Однако, в Таджикистане в местности Сари Тал был обнаружен подземный склеп-мавзолей XI–XII вв. почти таких же
размеров и сходной планировки [24, с. 240–241]. Мавзолей, ориентированный по
сторонам света, представляет собой квадрат (стороны 2,1–2,2 м) с четырьмя осевыми
нишами. Ширина их, как и в Нижнем Джулате, лишь немного меньше сторон квадрата. Лицевые стороны ниш перекрыты стрельчатыми арками. Южная ниша открыта в
длинный (3,5 м) сводчатый коридор, ведущий в тамбурное помещение без крыши.
Внутренние части остальных ниш перекрыты своеобразными конхами. Центральную
часть венчает свод «балхи», опирающийся на конструктивные стрельчатые арки. По
мнению С.Г. Хмельницкого, склеп-мавзолей в Сари Тале является не единственным,
а единственно исследованным памятником подобного рода, так как многочисленные
подземные и полуподземные усыпальницы Южного Таджикистана еще не изучены
[24, с. 242–243].
Сходство подземного мавзолея в Нижнем Джулате с другими склепами крестообразной планировки не позволяет говорить о его уникальности. Тем не менее, можно отметить некоторое своеобразие планировки. Оно заключается в наличии поднятых над уровнем пола ступеней в нишах (порога в южной нише), трапециевидной
форме южной ниши и наличию ложных окошек в стенах. Анализ планировочных
особенностей позволяет сделать выводы и о его датировке. По мнению большинства
исследователей, наибольшее распространение склепов крестового плана приходится
на период XIV–XV вв. Использование в строительстве щитовидных парусов и вальмовых сводов Г.А. Пугаченкова уверенно относит к концу XIV – началу XV в. [17, с. 19].
Именно в это время возникает склеп Нижнего Джулата, построенный на развалинах
мечети, разрушенной войсками Тимура в 1395 г.
Мы сформировали небольшую базу данных, состоящую из 15 захоронений в полуподземных склепах, обнаруженных в Нижнем Поволжье. В неё вошли захоронения, обнаруженные в двух склепах с Селитренного городища – в склепе, обнаруженном в 1986 г., содержалось одно захоронение [23], а в склепе, выявленном и обследованном в 1969 г. – 5 захоронений [22]. Кроме того, нами описаны три склепа, исследованные в 1991 г. на городище у пос. Комсомольский – в склепе № 9 было выявлено
2 захоронения, в склепе № 10 – тоже два, а в склепе № 14 – 4 захоронения [16]. Помимо этого, один склеп был обнаружен под курганом на могильнике у хут. Шляховский (курган 2) [8]. Всего нами учтено 6 склепов. Ниже мы приведём краткую характеристику погребального обряда данной группы захоронений, которая, как нам кажется, весьма показательна.
5 склепов (или 14 погребений) расположены рядом с поселениями или на их
территории. 5 склепов не имели надмогильных сооружений, единственное исключение – склеп под курганом у хут. Шляховский [8]. Интересно, что данное захоронение
под курганом содержало остатки заупокойной тризны в виде костей барана.
Оба погребения в склепе № 9 с городища у пос. Комсомольский были уложены
в деревянные гробы, которые устанавливались не прямо на дно погребальной камеры, а на опорные кирпичи, т.е. были оторваны от земли [16].
Все захоронения в склепах представляли собой обыкновенные трупоположения,
7 погребённых были ориентированы головами на запад, 7 – на СЗ, причём иногда разница в ориентировке наблюдается внутри одного погребального сооружения. В одном
случае ориентировку определить не удалось вследствие разрушенности скелета.
17
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Рис. 1. Золотоордынские склепы-мавзолеи:
1 – на ул. Пионерской в с. Селитренном; 2 – в Верхнем Джулате; 3 – в Нижнем Джулате
(по В.Г. Рудакову, Л.Д. Мазур, В.А. Кузнецову, И.М. Чеченову и Э.Д. Зиливинской)
18
История
Рис. 2. Склепы крестового плана:
1 – в Сари Тале; 2 – Шах-и-Зинда, мавзолей «Безымянный 2»;
3 – Шах-и-Зинда, склеп двухкупольного мавзолея; 4 – склеп Тимур в Шахрисябсе;
5 – склеп мавзолея Гур-Эмир в Самарканде; 6 – склеп мавзолея Ишрат-хана в Самарканде;
6 – склеп мавзолея Барда в Азербайджане
(по С.Г. Хмельницкому, Н.Б. Немцевой, Ю.З. Шваб, Л.С. Бретаницкому)
Большинство погребённых (12 случаев наблюдения) были уложены на спину без
доворота. В одном случае наблюдалось положение тела покойного на правом боку –
в склепе № 1 на Селитренном городище, обнаруженном в 1986 г. [23]. Это захоронение было совершено без использования гроба, при этом фиксируются остатки пеленания покойного в саван. Ещё один покойный – из склепа на Селитренном городище,
выявленного в 1969 г., был уложен на левый бок [22]. В этом случае также фиксируются признаки пеленания покойного в саван. Покойный обращён влево лицом, без
19
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
соблюдения киблы, и это при том, что он был захоронен в коллективном склепе.
Впрочем, необходимо сразу отметить, что в этом склепе лишь один покойный был
обращён лицом к Мекке – все остальные были уложены лицом вверх.
Положение рук покойных довольно разнообразно. В 4 случаях наблюдения оно
вообще не определено. В шести случаях наблюдения фиксируется положение рук
вытянуто вдоль туловища. В двух случаях фиксируется классическое для «мусульманской» позы положение рук – правая рука вытянута, кисть левой находится в области таза. Однако, такое положение рук не связано в данных случаях с положением
черепа лицом вправо – в этих захоронениях покойные обращены лицами вверх.
В трёх случаях фиксируется иное положение рук.
У большинства погребённых (в 11 случаях наблюдения) ноги вытянуты, при
этом в двух случаях наблюдения они ещё и перекрещены, что может говорить о связывании ног в голенях. Один из этих случаев наблюдения приходится на захоронение
с пеленанием в саван, где наличие подобной черты вполне возможно. Лишь в одном
случае ноги согнуты (в захоронении, где покойный лежит на левом боку). В остальных случаях положение ног не определено.
Положение черепа покойного в одном захоронении определить не удалось, но
остальные дают следующее распределение – 11 погребённых обращены лицом вверх,
двое – вправо (на Мекку) и один – влево. На Мекку обращены лицами погребённый из
склепа № 1 (1986 г.) на Селитренном городище (в этом случае фиксируется пеленание)
[23] и самый поздний погребённый в склепе с Селитренного городища (1969 г.) [22].
Половозрастные характеристики покойных, как нам кажется, не влияют на особенности обряда. 7 погребённых определены просто как взрослые, без уточнения
возраста. В 2 случаях в захоронениях обнаружены костяки детей, в 3 – людей юношеского возраста, в 2 – зрелого возраста и в 1 случае – костяк пожилого человека.
Определено 3 мужских и 3 женских костяка. Можно сказать, что, судя по захоронениям у пос. Комсомольский, в одном склепе могли хоронить и мужчин, и женщин.
Ещё одной устойчивой чертой обряда является наличие гроба – он зафиксирован в 11 случаях. В 8 случаях это были гробы, сколоченные гвоздями. В 3 случаях
зафиксированы остатки савана – причём, что интересно, саваны и гробы фиксируются в одних и тех же захоронениях. В 3 случаях, помимо саванов, отмечены признаки
пеленания по позе погребённого.
Во всех склепах на городище у пос. Комсомольский были обнаружены следы
огненного ритуала в виде древесных углей внутри склепа [16].
Ещё одной устойчивой чертой обряда является наличие в могиле небольшого
количества сопровождающего инвентаря – как правило, украшений, элементов убранства костюма (1–3 предмета). Они зафиксированы в 11 захоронениях, которые обнаружены в 5 склепах. Лишь 4 захоронения не содержали сопровождающий инвентарь.
Склеп 1969 г. датируется кладом монет, которые в нём обнаружены (1430 г.)
[10, с. 88–102]. К концу XIV – началу XV в. относятся и склепы у пос. Комсомольский [16]. Таким образом, мы можем уверенно сказать, что традиция сооружения
подобных склепов относится к позднему золотоордынскому периоду.
Погребальный обряд захоронений в полуподземных склепах содержит ряд черт,
свидетельствующих о прочности пережитков доисламских традиций.
Несмотря на более сложную архитектурную форму, склеп-мавзолей Нижнего
Джулата связывает с памятниками Нижнего Поволжья сходство погребального обряда. В нем, как и в других подобных сооружениях, погребения находились непосредственно на полу, без могильных ям. Один костяк лежал в деревянной колоде, которая
опиралась на железные подставки. Захоронения в склепах в основном соответствуют
мусульманскому погребальному обряду, но с отклонениями от канона, в частности
нарушением киблы. В полуподземных склепах наблюдаются реминисценции языческих обрядов: там часто встречаются вещи, заупокойная пища, древесные угли, кости
собаки, следы разрушения костяка человека. Это обстоятельство позволяет говорить
о значительных пережитках доисламских погребальных традиций и о том, что данные
усыпальницы, скорее всего, принадлежат слабо мусульманизированным кочевникам.
20
История
Список литературы
1. Алихова А. Е. Мавзолеи города Мохши-Наровчата / А. Е. Алихова // СА. – 1973. – № 2. –
С. 226–237.
2. Баллод Ф. В. Старый и Новый Сарай, столицы Золотой Орды. (Результаты археологических работ летом 1922 г.) / Ф. В. Баллод. – Казань : Комбинат издательства и печати, 1923. – 64 с.
3. Бретаницкий Л. С. Зодчество Азербайджана XII–XV вв. и его место в архитектуре Переднего востока / Л. С. Бретаницкий. – М. : Наука, 1966. – 558 с.
4. Васильев Д. В. Ислам в Золотой Орде. Историко-археологическое исследование
/ Д. В. Васильев. – Астрахань : Изд. дом «Астраханский университет», 2007. – 192 с.
5. Галиахметова Г. Г. Ислам в Золотой Орде: традиции религиозного опыта / Г. Г. Галиахметова. – Казань, 2007. – 132 с.
6. Гончаров Е. Ю. Некрополи Селитренного городища и его округи (предварительные
итоги исследований) / Е. Ю. Гончаров, В. Г. Рудаков // Проблемы археологии Нижнего Поволжья : тез. докл. : I Междунар. Нижневол. археологич. конф. (1–5 ноября 2004 г.). – Волгоград,
2004. – С. 285–289.
7. Йоне Г. И. Отчет о полевых археологических работах сектора археологии КБНИИ в
1963 г. / Г. И. Йоне // Архив ИА РАН. – Р-1. – № 3395.
8. Клепиков В. М. Отчёт об археологических раскопках в зоне строительства I очереди
Фроловской оросительной системы у х. Шляховский Фроловского района Волгоградской области в 1989 г. / В. М. Клепиков // Архив ИА РАН. – Р-1. – № 13705, 13706.
9. Кузнецов В. А. Эльхотовские ворота в X–XV вв. / В. А. Кузнецов. – Владикавказ, 2003. –
192 с.
10. Малиновский К. Н. Отчёт о поездке в село Селитренное (Княжевской волости, Енотаевского уезда) летом 1888 г. члена Общества К.Н. Малиновского / К. Н. Малиновский // Сборник
трудов членов Петровского общества исследователей Астраханского края. – Астрахань, 1892.
11. Мухамадиев А. Г. Склеп с кладом татарских монет XV в. из Старого Сарая
/ А. Г. Мухамадиев, Г.А. Федоров-Давыдов // Новое в археологии : сб. ст., посвящ. 70-летию
А.В. Арциховского. – М. : Изд-во МГУ, 1972. – С. 88–102.
12. Пигарев Е. М. Погребения в склепах гурхана Селитренного городища (по мат-лам
раскопок 2004–2005 гг.) / Е. М. Пигарев // Труды II (XVIII) Всерос. археолог. съезда в Суздале. –
М., 2008. – Т. II. – С. 503–505.
13. Немцева Н. Б. Ансамбль Шах-и-Зинда / Н. Б. Немцева, Ю. З. Шваб. – Ташкент : Изд-во
литературы и искусства им. Гафура Гуляма, 1979. – 168 с.
14. Плахов В. В. Научный отчет о раскопках Хаджитархана в 1984–1986 гг. / В. В. Плахов
// Архив ИА РАН. – Р-1. – № 11416.
15. Плахов В. В. Отчет о раскопках мавзолея XIV в. и могильника у пос. Комсомольский
Красноярского р-на Астраханской обл. в 1987 г. / В. В. Плахов // Архив ИА РАН. – Р-1. –
№ 12519, 12519а.
16. Плахов В. В. Раскопки у пос. Комсомольский Астраханской обл. в 1990 г. / В. В. Плахов // Архив ИА РАН. – Р-1. – № 16333.
17. Пугаченкова Г. А. Зодчество Центральной Азии. XV в.. / Г. А. Пугаченкова. – Ташкент : Изд-во литературы и искусства им. Гафура Гуляма, 1979. – 116 с.
18. Рудаков В. Г. Отчёт об археологических разведках на территории Селитренного городища и его окрестностей в 2002 г. / В. Г. Рудаков // Архив ИА РАН. – Р-1. – № 22894, 22895.
19. Рудаков В. Г. Полуподземный купольный склеп под жилым домом в селе Селитренном / В. Г. Рудаков, Л. Д. Мазур // От палеолита до средневековья : сб. науч. тр. памяти
Г.А. Федорова-Давыдова ; ред. М. Д. Полубояринова, Е. А. Попова. – М., 2011. – С. 140–148.
20. Спицын А. А. Отчёт о поездке члена Археологической комиссии А.А. Спицына летом
1893 г. на Жарёный бугор и некоторые приволжские золотоордынские города / А. А. Спицын
// Отчет Императорской археологической комиссии за 1893 г. – СПб., 1895.
21. Уссейнов М. А. История архитектуры Азербайджана / М. А. Уссейнов, Л. С. Бретаницкий, А. Саламзаде. – М. : Гос. изд-во по строительству, архитектуре и строительным материалам, 1963. – 640 с.
22. Федоров-Давыдов Г. А. Отчёт о раскопках золотоордынского городища у с. Селитренного Астраханской обл. Харабалинского р-на (Сарай-Бату) в 1969 г. / А. Г. Мухамадиев,
Г. А. Федоров-Давыдов // Архив ИА РАН. – Р-1. – № 3909, 3909а.
23. Федоров-Давыдов Г. А. Отчёт о раскопках на Селитренном городище в 1986 г.
/ Г. А. Федоров-Давыдов, В. Л. Егоров // Архив ИА РАН. – Р-1. – № 11755, 11755а-в.
24. Хмельницкий С. Между Саманидами и монголами. Архитектура Средней Азии XI –
начала XIII в. / С. Хмельницкий. – Берлин – Рига : Gamayun, 1996. – 336 с. – Ч. I.
25. Чеченов И. М. Древности Кабардино-Балкарии / И. М. Чеченов. – Нальчик, 1969. –
258 с.
26. Чеченов И. М. Подземный склеп на городище Нижний Джулат / И. М. Чеченов, Э. Д. Зиливинская // Проблемы Древней истории и культуры Северного Кавказа ; ред. Р. М. Мунчаев,
С. Н. Кореневский. – М., 2004. – С. 138–160.
21
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
КАЛМЫЦКОЕ ХАНСТВО В СОСТАВЕ РОССИИ: ЧЕРТЫ ФРОНТИРА
А.В. Цюрюмов
(Россия, Элиста)
Изучено положение Калмыцкого ханства XVII–XVIII вв., которое находилось на южных
границах России. Показаны особенные черты фронтира.
The article examined the position of the Kalmyk Khanate XVII–XVIII centuries, which was located on the southern borders of Russia. It also showed special features of frontier.
Ключевые слова: история России XVII–XVIII вв., калмыки, кочевники, фронтир, национальная политика.
Key words: history of Russia XVII–XVIII c., kalmyks, nomads, frontier, national policy.
Изучение истории российской государственности предполагает учет опыта становления ее многонационального состава. Существенно дополнить исследование
этого процесса позволяет изучение истории калмыцкого народа, в начале XVII в. откочевавшего из степей Западной Монголии и создавшего в Нижнем Поволжье государственность в форме ханства. Образовавшееся государство калмыков стало в указанное время, наряду с гетманской Украиной, одним из крупнейших национальных
политических образований в составе Российского государства.
Особый интерес вызывает вопрос о роли и месте Калмыцкого ханства во внешнеполитической системе России. Как известно, калмыки играли важнейшую посредническую роль в русско-турецких и русско-крымских отношениях, а также в продвижении России на Северном Кавказе. В результате был создан противовес крымской
агрессии и укреплены южные границы России.
Данная статья посвящена достаточно новому в современной историографии понятию «история пограничных областей» (Borderlands history). Но в постсоветской
историографии появилось целое направление исследований, связанных с понятием
«фронтир» [1; 8, с. 42]. Термин «фронтир» впервые был выдвинут известным американским историком Ф.Д. Тернером [7, с. 586–589]. Согласно его концепции, фронтир
(frontier – граница) – это место, где проходила наиболее быстрая и эффективная американизация переселенцев из Старого Света и где постоянно воспроизводились условия, в которых формировались специфические американские институты. Развивая
положения Тернера, исследователи вкладывают разное содержание в понятие «фронтир», трактуя его как «подвижную границу» между заселенной и незаселенной территориями, как «место встречи дикости и цивилизации» и т.д. Используя именно модель фронтира, американские исследователи достаточно продуктивно изучают историю ряда регионов России [9; 10; 11; 12]. В России характерные черты американского
и российского фронтира также исследовались в целом ряде работ, в которых это понятие имеет несколько иное содержание. Выделяются следующие фронтиры: Сибирь,
Кавказ, Башкирия, Дальний Восток. К фронтиру исследователи относят территории
донского, терского, яицкого казачеств в ранний период их истории [4; 6, с. 48–49].
Конечно, единой модели фронтира не существовало. Поэтому важно исследовать отдельные модели с их региональными отличиями. Целью данной работы является анализ указанного понятия на материале Калмыцкого ханства, выявление черт
калмыцкого фронтира.
Американский исследователь Р. Бауманн в своем исследовании о нерусских народах в российской армии выделяет следующие закономерности: 1) русские с готовностью пользовались туземными силами в пограничных регионах и не отказывались
от этой практики даже встретив сопротивление среди рекрутированных; 2) национальные отряды сослужили хорошую службу империи и с военной, и с социальной
точек зрения; 3) введение всеобщей воинской повинности и осуществление национальной политики усилило меры по разложению иррегулярных национальных отрядов в районах, попавших под контроль России, и полной интеграции инородцев в
регулярную армию; 4) никакое политическое давление не может быть альтернативой
реальному факту проживания в империи [3, с. 137–138].
22
История
Для России, пытавшейся укрепить южные границы системой буферных полузависимых военно-государственных образований Украины и Дона, появление в Поволжье калмыков было, как нельзя, кстати. Калмыки, располагавшие в это время значительной военной силой и сложившейся военной организацией, в этой системе
должны были заменить ногаев. Активные наступательные действия калмыцкой конницы на крымском направлении позволили московскому правительству использовать
главные вооруженные силы на западном направлении, одновременно вынуждая
Крым держать крупные силы под Азовом и на Кубани. Для Москвы это событие имело стратегическое значение, поскольку была решена одна из важнейших задач приобретения столь важного звена в системе внешней политики России.
Как известно, в марте 1723 г. сенатским Указом «Об определении в пограничные города на заставы особых команд из армейских полков» Военной коллегии предписывалось организовать заставы из солдат с целью предотвращения разбойных нападений из-за рубежа. Собственно, это и есть момент создания постоянных пограничных войск России. Но в междуречье Яика – Волги – Дона таких формирований не существовало, пограничную службу фактически несли формирования калмыцких ханов.
В период русско-польской войны 1654–1667 гг. начался процесс привлечения
вооруженных сил ханства. Анализ источников позволяет сделать вывод о том, что
появление на территории Нижнего Поволжья калмыков, имевших значительный военный потенциал, превратило регион и прилегающие к нему земли в надежный кордон на пути турецко-крымских войск в центральную Россию. Существование калмыцких кочевий стало важным фактором дипломатического и военного сдерживания
планов крымских правителей, а также способствовало формированию государственной границы России на юге.
С начала XVIII в. Калмыцкое ханство продолжало играть значительную роль в
охране южных границ государства. Наряду с участием в военных кампаниях в ходе
Северной войны, охранная служба калмыков стала одним из главных видов их военной службы. Безусловное привлечение вооруженных сил ханства, постепенно превращавшихся в иррегулярные вооруженные формирования, можно рассматривать как
часть петровской военной реформы. Формируя многочисленную иррегулярную конницу и проводя во втором десятилетии губернскую реформу, Петр I в итоге форсировал процесс военно-политической интеграции ханства в состав России.
Ситуация стала меняться после откочевки большей части калмыцкого народа в
Китай в 1771 г., вследствие чего правительство России стало спешно создавать Терское казачье войско.
Территория Астраханской губернии являлась плацдармом дальнейшего продвижения на Кавказ и Среднюю Азию, поэтому в губернии была создана упрощенная
система административного надзора над Калмыкией, предполагавшая вмешательство
в калмыцкие дела только в случае нарушения безопасности во всем регионе Нижнего
Поволжья и Северного Кавказа. В 1715–1723 гг. российское правительство расширяет сферу своего влияния путем активного вмешательства во внутри- и внешнеполитические мероприятия хана (выбор будущего наследника ханского престола, контроль за деятельностью Аюки). Главным аргументом для такого вмешательства декларировалось стремление установить порядок и обезопасить население ханства от
внутренних усобиц и внешней агрессии. Результатом политики можно считать и следующее обстоятельство – русское население границы не отторгало, а активно впитывало в себя местный уклад, традиции, обычаи.
Одновременно правительство стремилось разъединить, противопоставить одни
нерусские народы другим, используя сословное деление, предоставление привилегий,
либо просто натравливая их.
В начале XVIII в. развернулась колонизация нижневолжских земель, а также
придонских степей казачеством. Колонизационные процессы в междуречье Волги и
Дона имели цель заселить пустующие окраины населением, создав тем самым людской
резерв на случай военного противостояния с Крымом. Здесь необходимо учитывать,
что фактор военной необходимости доминировал над социально-экономическими и
23
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
культурными интересами. При этом правительство старалось при проведении политики одновременно обеспечить землей переселенцев и добиться лояльного отношения калмыков. Поэтому правительство, будучи заинтересованным в поставке калмыцких лошадей, разработало в отношении кочевников ряд протекционистских законов.
Считаем, что правительственная политика способствовала размежеванию переселенцев и кочевников, способствуя не только их взаимному отчуждению, но и консервации традиционного общественного устройства, хозяйственных и культурных
традиций. Территория калмыцких кочевий стала местом соприкосновения кочевой и
оседлой цивилизаций. Здесь, по сути, проходила граница разного типа культур, образа жизни. Поэтому неудивительно, что одновременно происходило столкновение
цивилизаций, и в то же время мы отмечаем процессы торгового, политического и
культурного взаимодействия и взаимного влияния.
И кочевая, и земледельческая цивилизация имеет определенные границы выживаемости, которые в основном соответствуют природно-климатическим зонам. Исключение составляют естественные пограничные зоны, в которых могло развиваться
как земледелие, так и кочевое скотоводство. Именно эти территории были основными аренами битв кочевников и земледельцев. Таковыми на запад от калмыцких кочевий стали земли донского казачества, на восток – яицкого.
Взаимоотношения кочевников и оседлых народов нельзя сводить только к жесткому противостоянию двух миров. Как писал академик В. Бартольд, «европейскими
учеными обыкновенно принимается в расчет только избиение кочевниками жителей
культурных стран; на самом деле политическое объединение кочевников и в этом
случае, как во всех других, было достигнуто только после долгой и кровавой борьбы,
иногда связанной с систематическим истреблением целой народности, так что трудно
было сказать, было ли истреблено войском Чингис-хана больше народа в степи или в
культурных странах. Столь же трудно было доказать, что монгольские завоевания
принесли выгоды только кочевникам и только ущерб оседлому населению» [2, с. 124].
Поэтому отношения земледельцев и кочевников – это не только борьба, но и взаимное поглощение, хозяйственная интеграция, первой стадией которой стала торговля в
форме обмена.
При этом нельзя забывать, что ассимиляция – это процесс обоюдный. Приобщение кочевников к оседлой цивилизации требует времени и определенных усилий со
стороны скотоводов.
Зачастую в литературе под хозяйственной интеграцией подразумевают развитие
земледелия у кочевников. История, конечно, знает достаточно большое количество
примеров, когда осуществлялся переход от оседлости к кочевничеству и наоборот.
На наш взгляд, здесь необходим обязательный учет природно-климатических условий. Поэтому оседание кочевников носит достаточно сложный характер. По этому
вопросу Э.С. Львова отмечает, что «последние исследования показывают, что отказ
традиционно кочевых народов от привычного образа жизни в пользу земледелия или
иных занятий нередко воспринимается ими как мера вынужденная и зачастую временная, и при благоприятных условиях и росте стада до шести и более голов на человека земледелие забрасывается. Даже утратившие кочевое хозяйство бывшие скотоводы-кочевники сохраняют память о традиционной структуре и выступают за ее воссоздание» [5, с. 46].
Появившихся в Поволжье калмыков и соседнее русское население разделяла религия. В то же время в сознании представителей местных российских властей религиозная принадлежность калмыков определяла их поступки и мораль. Поэтому государственная политика России в данном вопросе была достаточно осторожная и гибкая. В течение всего периода неизменно отмечаем определенную веротерпимость в
политике России, которая отличалась от попыток насильственной христианизации
некоторых других народов. Но политика предоставления убежища беглецам естественным образом вела к конфликту между национальной элитой и простым народом.
Тем самым правительство стремилось ослабить владельцев и увеличить свое влияние
среди местного населения.
24
История
Итак, прежде всего, необходимо выделить военный фактор, связанный с активной внешней политикой России, ее отношениями с Турцией, Крымом, Персией и народами Северного Кавказа. Поэтому основополагающей чертой является наличие
пограничной линии, имевшей свойство постепенно перемещаться по мере освоения и
интеграции в состав государства новых территорий.
Во-вторых, наличие национальных воинских формирований, несших на линии охранную службу, которая регламентировалась государством. Немногочисленные регулярные части русской армии практически не привлекались к пограничной службе.
Следующим компонентом была гибкая национальная политика, проводимая
правительством. Характерной особенностью фронтира являлась земельная политика
государства, которая была направлена на обеспечение лояльного отношения местного населения к нему и одновременно на обеспечение вновь заселяемой границы землей под крепостное строение и раздачу ее поселенцам. К фронтирному фактору мы
отнесем также и веротерпимость правительства, проявляемую им в течение всего
периода существования.
Список литературы
1. Американские исследования в Сибири // Американский и Сибирский фронтир (фактор
границы в американской и сибирской истории) : мат-лы Междунар. науч. конф. (4–6 октября
1996 г.). – Томск : ТГУ, 1997. – 304 с. – Вып. 2.
2. Бартольд В. В. Тюрки: двенадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии
/ В. В. Бартольд. – Алматы, 1993. – 194 с.
3. Бауманн Р. Подвластные народы на военной службе в Российской империи: на примере
башкир / Р. Бауман // «Любезные вы мои…». – Уфа : Башк. книж. изд-во, 1992. – С. 117–138.
4. Зиннуров Р. Н. Колонизация Башкортостана и Северной Америки / Р. Н. Зиннуров
// Ватандаш. – 1998. – № 2.
5. Львова Э. С. Восточный социум: взаимодействия кочевников и земледельцев. Африканский вариант / Э. С. Львова // Восток. – 2001. – № 4. – С. 39–47.
6. Рахимов Р. Н. Американский и российский фронтир: продвижение пограничных линий
в XVI–XIX вв. / Р. Н. Рахимов // Мат-лы юбилейной науч.-практ. конф. препод. историч. ф-та,
посвящ. 40-летию Башкирского ун-та. – Уфа, 1997.
7. Словарь американской истории с колониальных времен до первой мировой войны. –
СПб., 1997.
8. Словарь исторических терминов / сост. В. С. Симаков. – СПб., 1998.
9. Bruce W. Menning Mititary Instutions and the Steppe Frontier in Imperial Russia, 170–1861
/ W. Bruce // International Commission of Military History. – ACTA 5. – Bucharest, 1981. – P. 174–194.
10. George V. Lantzeff Ceastward to Empire: Exploration and Conguest on the Russian Open
Frontier to 1750 / G. V. Lantzeff, R. A. Pierce. – Montreal, 1973.
11. Joseph L. Wieczynski. The Russian Frontier / J. L. Wieczynski. – Charlottesville, 1976.
12. Judith Pallot. Landscape and Settlement in Romanov Russia, 1613–1917 / J. Pallot,
D. J. P. Shaw. – Oxford, 1990.
ПРОСВЕЩЕНИЕ НАРОДОВ ЮЖНОЙ РОССИИ НА РУБЕЖЕ ХIХ–ХХ вв.:
ПОИСКИ ИНТЕГРИРУЮЩЕГО КОМПОНЕНТА
КАК ОСНОВЫ ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ
К.Ф. Лиджеева
(Россия, Элиста)
Общество на каждом историческом этапе развития достигает определенного уровня социально-экономического и культурного развития, а государство в соответствии с этим определяет направления для перспективного развития страны. Поиски оптимальных путей развития
образовательной сферы России в начале XXI в. вызывают интерес у исследователей к проектам просвещенческой политики, осуществляемой государством на рубеже ХIХ – ХХ вв., в
частности, в южнороссийском регионе. Целью настоящей работы является рассмотрение проблем интеграции народов юга России, в данном случае, Северного Кавказа и Калмыкии, в общероссийское образовательное пространство.
Society at each historical stage of development reaches a certain level of socio-economic and
cultural development, and the State in accordance with that direction determines for future development. The search for optimal ways of development of education in Russia beginning of the XXI cen25
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
tury are of interest to researchers for projects of the Enlightenment policies adopted by States at the
turn of the XIX – XX centuries. In particular, in the southern Russian region. The purpose of this
paper is to examine the problems of integration of the peoples of southern Russia, in this case, the
Northern Caucasus and Kalmykia, Russia-wide educational environment.
Ключевые слова: просвещение, юг России, интегрирующий компонент, общенациональная составляющая.
Key words: education, southern Russia, integrating the components, the national component.
Просвещение нерусских народов России на рубеже XIX–XX вв. имело специфические особенности применительно к различным регионам. Это была уже многонациональная страна, в которой по всеобщей переписи 1897 г. насчитывалось 146 языков, также достаточно сложным был и вероисповедный состав населения: православных христиан – 69,4 %, католиков – 9,1 %, лютеран – 2,8 %, мусульман – 11,1 %, иудеев – 4,2 %, буддистов – 0,3 % из всего населения [16, с. 23]. Поэтому в этот период
встала задача культурной консолидации, и, прежде всего, с помощью образования.
Интеграция нерусских народов в российское государство не могла быть достигнута
без создания массовых институтов культурно-идеологического характера – начальной школы, системы подготовки учительства и др.
В просвещении народов России этнический аспект имел первостепенное значение. У многих этносов сохранялась культура, основанная на народных обычаях и
традициях, и она передавалась с помощью семейного воспитания при практически
полном отсутствии организованной сети школьных учреждений. У российских мусульман, калмыков и некоторых других народов распространено было общественное
воспитание при приходах, мечетях, хурулах, и оно основано было на многовековом
опыте народов.
Что касается просвещения калмыцкого народа, то достаточно определенно
можно утверждать, что со времени проникновения буддизма в среду калмыков и до
середины ХIХ в. хурульные школы были единственными образовательными учреждениями, в которых могли обучаться калмыцкие дети. Образование можно было получить в хурулах и через домашнее образование. Развитию просвещения способствовала и религиозная литература, характерная для буддизма. Обучение детей сначала в
хурульных школах и в домашних условиях, а затем и в светских школах до 1925 г.
велось на «Тодо бичг (ясное письмо)» по букварю Зая-Пандиты «Цаhан толгой». Причем издавалось достаточно большое количество литературы, накапливающееся в хурульных библиотеках, в которых хранились летописи калмыцких авторов, произведения народной словесности, светская литература и буддийские сочинения [15, с. 37–40].
А многочисленные хурулы со своими школами имелись почти в каждом аймаке и были
центрами не только религиозного, но и даже светского образования [5, с. 23–25].
Предметами изучения в них были калмыцкий язык и письменность Зая-Пандиты,
тибетский язык и письменность, изучение философских основ буддизма и др.
Кроме хурульных школ, в Калмыкии были организованы школы высшей ступени
духовного образования, так называемые буддийские философские академии Цан-нидЧойра: в Малодербетовском улусе в 1908 г. и Икицохуровском улусе в 1909 г. [5, с. 98].
Здесь готовились учителя хурульных школ, астрологи, художники-иконописцы, калмыцкие эмчи (врачи) и др. Слушатели академии изучали калмыцкий язык и письменность, тибетский язык и письменность, живопись, буддийскую философию, астрономию, основы тибетской медицины, русскую письменность, историю и географию
России [5, с. 118].
В Калмыкии в ХIХ в. функционировало более 100 буддийских храмов и молитвенных кибиток, из них 98 – в Калмыцкой степи Астраханской губернии, остальные – в
Большедербетовском улусе Ставропольской губернии, в калмыцких поселениях на
Тереке, в Области Войска Донского [2, с. 47]. За все время своего существования хурульные школы пользовались авторитетом у народа, который, скорее подсознательно,
чувствовал прямую зависимость между существованием этих школ и сохранением этноса. Поэтому к этим школам обычно не привлекали внимание представителей властей,
и вследствие этого долгое время их численность и содержание образования в них не ре26
История
гулировались официальными российскими властями, что позволило системе хурульного просвещения длительное время удовлетворять потребность народа в образовании.
Но процессы экономического развития существенно повлияли на изменение парадигмы образования и стимулировали выход из национальной замкнутости и этнической ограниченности, что создавало условие для сближения и восприятия культуры других народов. В соответствии с разным культурным состоянием народов, государство должно было по-разному осуществлять образовательную политику. Языковая неоднородность также требовала особого отношения, так как некоторые народы
имели свою письменность, у других она отсутствовала, третьи пользовались письменностью на основе оригинальной графики и т.д., поэтому школьная политика в
отношении народов, проживающих на западе страны, достаточно существенно отличалась от отношения к школе восточных этносов. Кроме того, в России законом предусматривалось «особое состояние» присоединенных регионов в сфере политики и
экономики, что выражалось в создании специальных административных единиц (генерал-губернаторство, наместничество), во введении специальных налогов (ясак,
кибиточный сбор для кочевников), а низшее административное управление и социально-культурные учреждения (в том числе, образовательные) преимущественно оставались традиционными.
Вопрос о просвещении нерусских народов как части общенационального просвещения впервые был поставлен в правительстве в конце 1860-х гг. Эта политика
была направлена в основном на восточные и юго-восточные регионы, и она являлась
неотъемлемой частью процессов территориального роста Российской империи, расширения ее геополитических задач. Также такая направленность объяснялась тем,
что западные народы имели свои давно функционировавшие школьные системы, и
речь шла не только о создании учебных заведений, а, прежде всего, о вхождении восточных этносов в общероссийское образовательное пространство.
И в этом отношении получила официальное признание педагогическая система
профессора Казанской учительской семинарии Н.И. Ильминского как эффективный и
политически целесообразный путь вовлечения нерусских народов России в общее
пространство православно-русской культуры и государственности. Результаты широкого общественного обсуждения и проработки в Министерстве народного просвещения (далее – МНП) отразились в «Правилах об образовании восточных инородцев» 1870 г., возводивших систему Ильминского в ранг государственной политики.
Одной из характерных особенностей данной системы было ее дифференцированное
применение к различным этносам и вероисповедным группам. Принцип непосредственного воздействия христианства на каждую конкретную народность предполагал
создание отдельных школьных систем, письменностей, учебной и вероучительной
литературы. В одних случаях это объяснялось лингвистической спецификой, в других – конфессиональной ситуацией, в-третьих – природно-географическими и связанными с ними бытовыми условиями жизни того или иного народа.
В данном законе были зафиксированы обязательство государства учить детей
первоначально не на государственном, а на их родных языках, принцип предпочтения учителей из своей среды и подчеркивалась необходимость женского образования
у восточных народов (которое к тому моменту практически отсутствовало). «Первоначальное обучение» не ограничивалось каким-то определенным сроком, все зависело от местных условий, а для контроля над содержанием обучения со временем были
учреждены должности инспекторов нерусских школ [12, с. 25, 35, 40]. Таким образом, впервые у южных и восточных народов, входивших в Российскую империю,
формируется школьная система, включавшая в себя и этнический, и общенациональный компоненты.
Особой проблемой образовательной политики России на Северном Кавказе были взаимоотношения с исламом и его системой конфессиональных учебных заведений, и, соответственно, раздел данного закона, касавшийся просвещения мусульманских народов, вызвал принципиальные споры. Но, тем не менее, он законодательно
оформил введение мусульманского вероучения в курс начального обучения, а по от27
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
ношению к системе традиционных мусульманских школ (мектебе и медресе) рекомендовалось «располагать местные магометанские общества к устройству классов
русского языка» [11, с. 62].
Необходимо сказать и о том, что к концу ХIХ в. в образовательной политике на
юге России выявились две основные тенденции: регионалисты ориентировались на
учет социально-политических и этнокультурных особенностей народов, а централисты, напротив, стояли за скорейшую унификацию системы образования в регионе по
общероссийскому образцу [4, с. 40–44]. Преобладающей все же явилась тенденция
унификации.
В ходе школьной реформы развернулась борьба вокруг принципиального вопроса о языке преподавания в школах национальных регионов. Ее итогом явились
«Положение о начальных народных училищах» и «Положение об учебной части на
Кавказе и за Кавказом», предписывавшие вести преподавание всех предметов на русском языке. В связи с чем министр народного просвещения Д.А.Толстой в отчете
императору определил: «Цель инородческого образования – сближение инородческих племен с господствующим русским населением, постепенное слияние их с русскою цивилизациею» [3]. Следует отметить, что «система просвещения инородцев»
Ильминского, рассчитанная на мононациональный регион, практически не получила
распространения на Кавказе [3].
Специфические особенности имела и образовательная политика в отношении
поволжских калмыков Астраханской губернии, большая часть которых продолжала
придерживаться кочевого быта, а количество владеющих русской грамотой в начале
ХХ в. едва достигало 0,2–0,3 % [5, с. 124]. Приверженность кочевников к традиционному образу жизни объясняет и значительные трудности, с которыми миссионерские
школы завоевывали доверие населения. Имеющиеся училища были в основном результатом попыток приобщить калмыков к оседлости путем организации в степи так
называемых «миссионерских станов» с православной церковью и училищем для детей. Остро ощущался недостаток учительских кадров, калмыцких переводов и соответствующих учебников, так как переводческой комиссии в Астрахани не было, и все
надежды возлагались на Казанскую учительскую семинарию, ее миссионерский и
издательский потенциал.
Для калмыков во второй половине ХIХ в. также открываются миссионерские
школы в Царицыне, Саратове, Сальском округе Области Войска Донского (на хуторах Плетневском, Кудиновском и др.) при Донской духовной семинарии (1871 г.),
Булгун-Сале (1873), Улан-Эрге (1877), Нойн-Шире (1879), Астрахани (1890), Чилгире (1891), Амтя-Бургусте (1893), Яшкуле (1899), Кегульте (1900) и др. Миссионерская школа в Калмыцком Базаре (в 1894 г. переведена из Астрахани) имела следующий набор учебных предметов: Закон Божий, церковно-славянский язык, церковное
пение, русский язык, арифметика, география, геометрическое черчение, чистописание
[13, с. 31]. При обучении половина недельных часов отводилась религиозным предметам.
Но так как в миссионерских школах учителя и ученики разговаривали на различных языках, и при этом изучались каноны другой религии, то эти школы популярности среди калмыков не имели [13, с. 32]. Школа, которую посещали в основном
русские дети, через некоторое время превращалась в обычную церковно-приходскую
школу или закрывалась совсем. Но и после начала использования системы Ильминского ситуация не изменилась. Калмыки-выпускники этих школ не могли прислуживать в православных церквях, а русские выпускники были не в состоянии вести свою
деятельность на калмыцком языке.
Следует сказать, что распространение данной системы, предполагавшей христианское просвещение народов других конфессий, не могло дать желаемого результата.
Внеэтнический элемент, каковыми у концепции были православная вера и христианское мировоззрение, не смог сыграть интегрирующей роли среди населения, принадлежавшего к другим религиям.
Еще один закон о просвещении «инородцев» был принят в 1906 г., который все
же подтвердил значение системы Ильминского и рекомендовал распространить ее на
28
История
все южные и восточные регионы. Уточнялось, что бесписьменные языки могли использоваться в первоначальном обучении; на литературных же языках обучение велось до освоения детьми русского языка в объеме, необходимом для дальнейшего
обучения [14, с. 155–157].
В следующем 1907 г. в результате работы межведомственного совещания вышли новые «Правила…», в которых разрешалось пользоваться как русской, так и
другой, в частности, арабской, транскрипцией языков, а также родным языком первые два года учебы в казенной школе; устанавливалась обязательная принадлежность
учителя к тому же народу, что и его ученики, либо к русской национальности. Но
сохранялось положение об учебном контроле МНП над мусульманской школой, запрещалось преподавание в ней иностранцев, не допускалась неподцензурная литература [11, с. 500–502].
Кроме этого, в этот период в рамках разрабатывавшегося закона о всеобщем начальном обучении появилась необходимость не только объединить все школы под
одной административной властью, но и юридически оформить и ввести в них общенациональный компонент образования (как в воспитании – в виде общегражданского
воспитания, так и в обучении – в виде стандартных программ по предметам, признанных законом обязательными), т.е. определялся объем преподавания русского
языка, воспитание патриотизма и гражданственности, недопущение в школу идей
нарушения целостности государства. Премьер-министр П.А. Столыпин настаивал на
том, чтобы вопрос «о замене государственного языка образования был разрешен на
государственном уровне, а не каждой школой отдельно», т.е. была бы очерчена область использования в школе родных языков [7].
Задача сочетания этнического компонента с общенациональным в рамках будущего закона о всеобщем начальном образовании включала следующие вопросы: государственное финансирование нерусских начальных школ; статус общеобразовательной конфессиональной школы; сфера употребления местных языков. Если первый вопрос решался в зависимости от возможности включения конкретной школьной
структуры в сеть школ всеобщего начального обучения, то решение двух других было гораздо более сложным делом. Общеобразовательная конфессиональная школа
формировалась у ряда народов на протяжении достаточно долгого времени. Низшие
школы, как правило, работали при приходах, существовали средние и даже высшие
школы. У народов юга России, в частности, система образования включала церковноприходские школы, учительские школы или семинарии.
Этнический компонент в этих системах представлял существенную часть образования; инонациональный компонент также занимал значительное место; общенациональный компонент практически отсутствовал. У ряда систем конфессиональных
школ, которые претендовали на включение их в сеть всеобщего начального обучения, высшие учебные заведения находились за пределами России. В частности, молодые представители северокавказских народов, стремившиеся получить образование, стать религиозными деятелями, учились в Казани, Темир-Хан-Шуре или, при
наличии средств, уезжали в Каир или Стамбул, а отдельные выпускники учились
в высших мусульманских учебных заведениях Сирии, Йемена, Дамаска, Багдада
[6, с. 19–20]. И это не могло не вызывать беспокойства в правительстве.
Кроме того, рекомендовалось рассматривать подобные школы, в отличие от вероучительных конфессиональных, как часть сети всеобщего образования при условии, что преподавание общеобразовательных предметов будет вестись на русском
языке, а вероучительных – на соответствующем языке вероисповедания или на родном. Это, с одной стороны, давало возможность свободно развиваться конфессиональным школьным системам в их национальных вариантах, а с другой, ставило их
под контроль государства, деятельность же школ должна была соответствовать всем
требованиям, изложенным в законе о всеобщем начальном образовании, и они частично субсидировались казной. В начальных школах обучение могло осуществляться
на следующих 10-ти языках: польском, литовском, немецком, эстонском, латышском,
татарском, бурятском, калмыцком, грузинском и армянском с условием обеспечения
29
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
преподавания государственного языка, а также сведений по истории и географии
России, в последних же классах эти два предмета должны были преподаваться на
русском языке [8].
С точки зрения правительства идеалом начальной школы должна была стать
«…единая для всех народностей империи школа с государственным языком преподавания, не преследующая подавления отдельных национальностей, но воспитывающая
в них, как и в природных русских, любовь к России и сознание ее единства, целости
и неделимости» [9]. Но государство было вынуждено идти на серьезную корректировку этого положения, так как использование уже существующих сетей национальных школ в системе общего образования диктовалось не только финансовыми соображениями, но и использованием традиционной культуры, недопущения разрушения
имевшегося, даже самого незначительного, культурного потенциала.
Но неудавшаяся попытка консолидации на основе единого вероучения народов
страны привела к поиску другого интегрирующего компонента образования, который
мог бы быть базой его общенациональной составляющей. Такой основой мог стать
русский язык, в связи с чем было указано, что закон 1907 г. не обеспечивает знание
русского языка и задача, поставленная им как «приобщение подрастающего поколения к гражданской жизни Отечества», не может быть выполнена должным образом
[10]. Из него необходимо было исключить указание на возможность пользования
родным языком после двух лет обучения, ввести более ранний срок обучения русской грамоте, предложить в качестве учителей только российских подданных, желательно русских, знающих местные языки, или принадлежащих к одной национальности с учащимися. Кроме того, было сделано заключение, что с распространением
системы Ильминского на юг задачи государства не были решены, но констатировалось, что она уже выполнила свою цель и потеряла свое значение. Теперь из нового
закона, принятого в 1913 г., первоначальное обучение на родном языке было устранено, хотя все же оно допускалось при полном незнании учащимися русского языка.
Требование знания преподавателем местного языка также отменялось, но он
«…должен был озаботиться приобретением достаточного для школьных целей знакомства с природным языком учащихся» [1]. Использование русского языка встречало меньшее сопротивление среди нерусского населения, так как в отличие от христианского вероучения, он являлся не надэтническим, а иноэтническим компонентом, а русское образование сыграло роль катализатора культурного саморазвития народов юга
России. Но закон 1913 г. практически не был реализован в связи с событиями 1917 г.,
изменившими историческое развитие страны, в том числе и российское образование.
Список литературы
1. Анохина И. А. Просвещение нерусских народов Среднего Поволжья во второй половине ХIХ – нач. ХХ вв. : автореф. дис. … канд. ист. наук / И. А. Анохина. – Режим доступа:
http://sovet.samsy.ru>attachmentsiarticle/104/anoxina/pdf, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
2. Бакаева Э. П. Буддизм в Калмыкии / Э. П. Бакаева. – Элиста : Калмыцкое книж. изд-во,
1994. – 196 с.
3. Бзаров Р. С. Очерки истории осетинской школы / Р. С. Бзаров. – Режим доступа:
http://iriston.com>books/bzarov…shool/bzarov–istor..., свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
4. Гатагова Л. С. Правительственная политика и народное образование на Кавказе в
ХIХ в. / Л. С. Гатагова. – М. : Россия молодая, 1993. – 287 с.
5. Ефремова В. Ф. Очерки истории школьного образования Калмыкии : дис. … канд. пед.
наук / В. Ф. Ефремова. – Л., 1969. – 236 с.
6. Муслимова А. С. Народное образование в Дагестане во второй половине ХIХ – начале
ХХ вв. : автореф. дис. … канд. ист. наук / А. С. Муслимова. – Махачкала, 2002. – 23 с.
7. Российский Государственный исторический архив. – Ф. 744. – Оп. 1. – Д. 242. – Л. 80.
8. РГИА. – Ф. 231. – Оп. 1. – Д. 2570. – Л. 3–3 об.
9. РГИА. – Ф. 846. – Оп. 1. – Д. 165. – Л. 20–21 об.
10. РГИА. – Ф. 744. – Оп. 1. – Д. 290. – Л. 30.
11. Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. – СПб. : Типография императорской академии наук, 1871. – Т. IV. Царствование императора Александра II.
1865–1870. – 1043 с.
30
История
12. Свод законов, циркуляров и справочных сведений по народному образованию в переходный период / сост. В. И. Чарнолуский. – М. : Изд-во т-ва И.Д. Сытина, 1908. – 280 с.
13. Ташнинов Н. Ш. Очерки истории просвещения Калмыцкой АССР / Н. Ш. Ташнинов. –
Элиста : Калмыцкое книж. изд-во, 1969. – 212 с.
14. Фальборк Г. А. Настольная книга по народному образованию: законы, распоряжения,
правила, инструкции / Г. А. Фальборк, В. И. Чарнолуский. – СПб. : Изд-во т-ва «Знание»,
1911. – Т. IV. – 768 с.
15. Эрдниев У. Э. Историческая судьба ойратов / У. Э. Эрдниев. – Элиста : Калмыцкое
книж. изд-во, 1993. – 80 с.
16. Брук С. И. Этнический состав населения России (1719–1917 гг.) / С. И. Брук, В. М. Кабузан // Этнографическое обозрение. – 1980. – № 6. – С. 18–34.
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЕ ОБЩЕСТВА
В СИСТЕМЕ ФИЛАНТРОПИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ
СРЕДНЕГО ПОВОЛЖЬЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX – НАЧАЛЕ XX в.
Е.А. Павленко
(Россия, Самара)
В статье рассматривается деятельность благотворительных обществ на территории Среднего Поволжья, выявлена степень участия в таких обществах местных предпринимателей,
предпринята попытка определить место коллективной благотворительности коммерсантов под
эгидой общественных организаций в системе благотворительности Среднего Поволжья во
второй половине XIX в.
In article activity of charitable societies in territory of the Average Volga region is considered,
degree of participation in such societies of local businessmen is revealed, attempt to define a place of
collective charity of businessmen is undertaken under the aegis of public organizations in system of
charity of the Average Volga region in second half of XIX-th century.
Ключевые слова: благотворительная деятельность предпринимателей Среднего Поволжья, филантропические общества, общественное призрение, социальное партнерство, коллективная благотворительность.
Key words: charities of businessmen of the Average Volga region, philanthropic societies, public care, social partnership, collective charity.
Во второй половине XIX в. в Российской империи динамично развивалась благотворительная деятельность, а к исходу века она достигла своего апогея [30, с. 256].
Важнейшей причиной, предопределившей столь бурное развитие филантропии, является появление крупной буржуазии, созданной в ходе реформ Александра II, в результате которых страна вступила на путь капиталистического обновления. Экономическая трансформация происходила повсеместно, включая регион Среднего Поволжья, который к концу XIX в. занял лидерские позиции в сельскохозяйственном
производстве [25, c. 45]. Так было обусловлено появление состоятельных хлеботорговцев и скотопромышленников. Богатые предприниматели Средней Волги приобрели репутацию филантропов благодаря своим колоссальным пожертвованиям на нужды здравоохранения и народного образования, ими обустраивались богадельни и
храмы, высоко было их участие в экономической и политической жизни региона,
являясь гласными городских дум и членами правлений банков.
Благотворительная деятельность могла осуществляться разными способами,
наибольшую известность, в силу масштабности, получила личная благотворительность, когда конкретный человек выделял часть капитала и своего недвижимого
имущества на определенные цели, например, строительство бесплатной больницы
или богадельни. Другой способ, более распространенный в конце XIX в., но менее
изученный – участие в благотворительных или профессиональных обществах. Определим участие предпринимателей Среднего Поволжья в таких организациях, место
филантропических обществ в системе благотворительности региона.
Участие в функционировании благотворительных обществ обычно выражалось
в выплате фиксированных членских взносов в месяц или в год. Также член организации всегда разово мог выделить определенную часть своих средств в бюджет общества. Даритель только жертвовал средства, которые поступали в благотворительное
31
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
общество и то, в свою очередь, распределяло их по своему усмотрению. На взносы и
пожертвования формировался капитал общества, который располагался в банке, чаще всего в городском общественном банке, и увеличивался за счет процентов. Таким
образом, предприниматель в данном случае ограничивался только взносом, не принимая участие непосредственно в благотворительной акции. Каждое общество устанавливало свои тарифы для членства, которые были отражены в уставе. Например,
по уставу Симбирского Александровского попечительного общества о бедных действительные члены общества должны были вносить ежегодно не менее 5 рублей, или
единовременно 100 рублей; а лица, которые платили ежегодно по 2 рубля, или единовременно вносили 50 рублей, признавались членами соревнователями [27, с. 149].
Последние не имели решающего голоса при голосовании в отличие от первых. Но
зачастую предпринимателям, являвшимся главами этих обществ и комитетов, приходилось осуществлять полный благотворительный цикл от пожертвования до его реализации. Есть известный пример, когда крупный самарский предприниматель Г.И. Курлин с 1892 г. стал возглавлять Самарское отделение попечительства о слепых, а на
следующий год предприниматель подарил Отделению здание для устройства школы
для слепых детей. В этом здании обучалось грамоте и ремеслу 11 мальчиков, а летом
воспитанники отдыхали на даче благотворителя [28].
Нередки были случаи, когда благотворитель совмещал в одном лице человека,
занимавшего должности директора банка, председателя благотворительного общества и предпринимателя. Такие люди, несомненно, обладали высокой репутацией, они
пользовались заслуженным уважением и у них были налажены прочные связи со
своими коллегами по бизнесу. Одним из таких людей был Д.В. Кирилов, крупный самарский бизнесмен, директор общественного городского банка Самары (1875–1891 гг.)
и неоднократно возглавлявший Самарский губернский попечительный комитет о
тюрьмах. Комитет помимо обустройства тюремных замков, поставки медикаментов и
продуктов питания, занимался призрением детей арестантов. Мы находим сведения о
малолетнем сыне одного самарского арестанта. Мальчик был принят в земскую богадельню, т.к. у него не было родственников и его никто не мог призреть, его содержание в богадельне обошлось в 6 рублей в месяц [1]. Похожим образом Комитет поступил с девочкой, мать которой отбывала тюремное наказание [2]. Или находим такие
сведения: «…сын арестанта Дмитрий (12 лет) может быть помещен в земскую богадельню на призрение впредь до освобождения отца из-под стражи…» [3].
Довольно часто предприниматели являлись учредителями филантропических
обществ, эффективных по своему роду деятельности, благодаря тому, что в такие
общества в крупных объемах направлялись пожертвования других предпринимателей. Известно, что крупный бизнес Средней Волги представлял собой большую семью, «родственные» связи помогали привлекать солидные средства в капиталы обществ. В 1904 г. семейство Курлиных представило на рассмотрение самарскому губернатору проект организации «Общества защиты и несчастных женщин». Целью
этого Общества являлась «нравственная и материальная помощь женщинам, в смысле всесторонней поддержки нуждающимся и борьбы с условиями их жизни, способствующими падению. В пределах имеющихся средств общество должно охранять женщин и девушек от крайней нужды и других обстоятельств, нередко влекущих за собой
падение, и оказывать поддержку желающим оставить позорное ремесло» [26, c. 11].
В итоге, губернатор одобрил устав Общества, а МВД выдало согласие на его организацию. В состав Общества вошли предприниматели И.Г. Курлин, П.С. Аржанов,
И.Л. Санин и др. [26, c. 11].
Предприниматели являлись основными жертвователями во всех благотворительных заведениях, даже тех, которые были основаны членами императорской фамилии и другими лицами, не имевшими отношение к коммерции. Как пример, приведем деятельность «Общества борьбы с опасными заболеваниями». Организация была
основана принцем Петром Ольденбургским, ее главной задачей было: «заключение в
принятии указываемых наукою и опытом мер предохранения от последствий заразных болезней, в заботах о прекращении эти болезней и в ознакомлении обывателя с
32
История
наиболее действительными средствами для предупреждения заболеваний» [4]. Для
того, чтобы стать членом-соревнователем Общества необходимо было осуществить
единовременный взнос в размере 100 рублей или выплачивать 5 рублей ежегодно [4].
Просматривая списки участников Общества, необходимо отметить, что подавляющее
большинство членов было записано в купеческое сословие, здесь же присутствуют
коммерсанты мещанского сословия, получается, что взносы предпринимателей были
основными и составляли более 90 % от всех взносов, поступивших в 1901 г. [5]
(за этот год капитал пополнился на 604 рубля 46 копеек) [6]. Капитал Общества формировался за счет взносов и пожертвований и размещался в местном отделении Государственного банка [7]. Рассмотрим конкретный пример работы Общества борьбы
с опасными заболеваниями. В 1898 г. оно взяло на себя функции устроителя при
«земских и иных больницах» стационаров для лечения сельских жителей, больных
сифилисом [8]. В проекте, обосновывающем важность мероприятия и необходимые
затраты, указывалось, что на постройку типового здания больницы на 10 кроватей
требуется 2500 рублей. Лечение одного сифилитика в стационаре обходилось Обществу в 26 копеек, на 10 больных уходило от 50 до 60 рублей в месяц. Плата с больного не взималась [9].
Саратовское Общество вспомоществования нуждающимся ученикам коммерческих училищ было открыто 27 июня 1902 г. Его цель заключалась в «…попечении о
недостаточных учащихся в Саратовском коммерческом училище» [10], что выражалось: а) в уплате взносов для обучения; б) в бесплатной выдаче книг и учебных пособий; в) в снабжении одеждой, пищей и приютом неимущих, если они не могут приобрести их собственным трудом; г) в содействовии получению профессии; д) в снабжении бедных больных медицинской помощью, наблюдением врача на дому, а также
помещением таких больных за счет Общества в больницы и содействии погребению
умерших [11]. На помощь мог рассчитывать студент в том случае, если у него отмечено хорошее поведение и прилежание.
Члены Общества разделялись на почетных, действительных и соревнователей.
Почетными членами могли быть лица, сделавшие значительные пожертвования в
пользу Общества или оказавшие другие существенные услуги. Действительными
членами Общества могли стать лица, уплатившие ежегодно в кассу Общества взнос в
размере, определенном общим собранием, или вносящие не менее 60 рублей. Членысоревнователи вносили ежегодно от 1 до 3 рублей. Они не имели решающего голоса
при голосовании и не могли быть избраны в должности по Обществу.
Общество регулярно помогало бедным студентам, о чем свидетельствуют многочисленные благодарности Обществу [12]. В 1908 г. Обществом, А.А. Кузьминым, в
частности, были устроены благотворительные вечера и спектакли для привлечения
новых денежных средств в капитал [13]. Для учебной работы училищу были закуплены образовательные картины «синематографа», на что планировалось выделить
3000 рублей [14].
На первом этапе своего функционирования в Общество вступило 105 человек,
которым сразу же удалось собрать сумму в 3600 рублей [15]. Мы и здесь можем видеть, что преобладающее число членов Общества было из предпринимательских кругов [16]. Через два года количество членов превысило отметку в 300 человек.
Таким образом, мы можем отметить, что для осуществления филантропических
мероприятий была важна консолидация предпринимателей, столь необходимая благотворительным обществам. Большую пользу приносили групповые пожертвования,
когда для конкретной задачи объединялось несколько предпринимателей, что давало
заметно больший эффект нежели одиночные пожертвования.
Благотворность консолидации бизнесменов и объединения их в группу жертвователей ярко проявлялась на примерах благотворительной деятельности городских
общественных банков. Это было обусловлено весомым участием предпринимателей
в их функционировании. Городские банки были подотчетны городским думам, где в
большинстве заседали представители бизнеса, они же назначали состав правления
банка и его директора и, как правило, получавшие должности были «своими людь33
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
ми», т.е. опять коммерсантами. Поэтому городские общественные банки отлично
вписывались в филантропическую систему предпринимателей, выступая инструментом объединения коммерсантов для осуществления благотворительной деятельности.
Также отметим, что банк был элитарным кружком, в который входили предприниматели, осуществлявшие помимо своей коммерческой деятельности работу в комитетах
и городских думах. Особо преуспел в благотворительности Симбирский городской
банк. Финансовое учреждение участвовало в сборе средств в размере 3000 рублей в
пользу раненных при Плевне во время русско-турецкой войны 1877 г., и 2000 рублей,
предназначающихся для дома инвалидов в Кишиневе. Банк субсидировал открытие
трех госпиталей для покалеченных солдат войны в Симбирске, также был открыт в
1877 г. лазарет на 100 кроватей в селе Большая Репьевка Сызранского уезда Симбирской губернии. Немалой была помощь банка в области народного образования. Так,
на содержание Мариинской женской гимназии выделялось 2000 рублей, на содержание ремесленного училища графа Орлова-Давыдова – 1200 рублей. Кроме того, за
счет городского общественного банка функционировало три мужских и три женских
приходских училища, на которые в 1875 г. было израсходовано 5600 рублей. Городской общественный банк Симбирска выделял значительные средства на предоставление стипендий ученикам. По подсчетам А.Н. Чумаковой, на народное образование
в 1870-х гг., по представлению органов городского управления, городские общественные банки городов Симбирской губернии тратили около 10 тыс. рублей, что составляло примерно 8–9 % от суммы всех городских расходов. А Сызранский городской общественный банк опередил в этом показателе деятельность банка губернского
центра, в 1875 г. расходы на просвещение банка составили 10767 рублей, или 10,6 %
от всех городских расходов [32, с. 158–159, 161]. Необходимо отметить, что в описанных случаях в благотворительных мероприятиях участвовал банк как организация, здесь не учитывались колоссальные частные пожертвования членов правления.
Рост предпринимательства обуславливал появление профессиональных организаций. Эти же организации осуществляли филантропическую деятельность, не являясь благотворительными. Мы находим сведения о «Купеческом пароходстве саратовских купцов», основанном в 1886 г. и объединяющем предпринимателей-речников.
Эта организация во главе с судовладельцем И.Н. Польских аккумулировала денежные средства для постройки православного храма в селе Чардым в 40–50 км по Волге
от Саратова. Открытие храма было назначено на 30 июня 1896 г. [31, с. 184].
В некоторых случаях предприниматели объединялись с целью осуществить благотворительное мероприятие вне рамок каких-либо юридических лиц. Е.И. Сумбурова дает нам следующие сведения. В начале 1917 г. в Самаре было принято решение в
связи с крайне тяжелым материальным положением учащихся открыть столовую для
воспитанников Самарского учительского института, где во время большой перемены
учащиеся пили чай с хлебом, а в два часа дня ежедневно, не исключая и праздников,
устраивались обеды, причем 10 человек получали их бесплатно. Для устройства обедов О.А. Пермякова собрала в качестве пожертвования 100 руб., которые внесли
А.А. Аржанов, Л.С. Аржанова и С.Е. Пермяков. Ольга Александровна прибрела на
свои средства посуду для столовой [29, с. 257].
В 1884 г. симбирские предприниматели П.А. Пастухов, В.А. Арацков и
Н.К. Ананьин решили пожертвовать по 2000 рублей каждый на учреждение трех
кроватей для неизлечимых больных. Городская дума не осталась в стороне от благотворительных начинаний и поручила Управе немедленно приступить к постройке
дома на 19 кроватей.
У предпринимателей Среднего Поволжья сформировался имидж крупных благотворителей. К концу XIX в. их авторитет достиг того уровня, при котором к ним
могли обращаться различные объединения с просьбой о помощи. В архивных документах мы обнаруживаем следующие сведения о воскресной школе при Покровской
церкви г. Саратова. В данное учебное заведение принимались девочки всех сословий,
их учили рукоделию, более того, девочкам при школе могли поступать заказы на изготовление одежды и сумок. Плата за обучение не взималась [17]. По всей видимо34
История
сти, церковный капитал школы был незначительным, поэтому от ее руководства в
1894 г. в Общество Саратовских купцов и мещан, объединяющих предпринимателей
всех уровней, поступило прошение ассигновать единовременно 100 рублей на
школьные нужды. Через некоторое время, 30 ноября 1894 г., состоялся совет Саратовского Общества купцов и мещан под председательством купеческого старосты
Л.С. Лебедева. Совет решил выделить необходимую школе сумму [18], за что получил благодарность от священника Покровской церкви Н. Лебедева [19].
Находим мы и другую просьбу о помощи. Попечительский совет Саратовского
Коммерческого училища обратился в 1909 г. все к тому же Саратовскому Обществу
купцов и мещан с просьбой о помощи в строительстве на территории училища православного храма. И это прошение было удовлетворено [20].
Нельзя не отметить открытие в 1883 г. детского приюта-школы на 100 человек,
организованного на средства Саратовского Общества купцов и мещан. Школа была
названа в память погибшего от рук террористов императора Александра II [21].
В школе могли обучаться дети всех сословий от 10 до 17 лет. В учебный план входила стандартная образовательная программа с уроками по Закону Божию, арифметике,
географии, отечественной истории и т.д. Общество Саратовских купцов и мещан создавало учебное заведение на основе фактов, которые свидетельствовали о текущем
состоянии дел в области образования. Тем самым, учитывались необходимые потребности и проблемы, выраженные в специальном докладе [22]. Таким образом,
благотворительный акт Общества был целенаправленным на решение обоснованной
проблемы, а не как дежурная, необходимая по статусу Общества, дань городу.
Всего на организацию школы было потрачено местными предпринимателями
7 тыс. рублей [23]. У нас нет сведений, кто предоставил помещение для школы, мы
располагаем только данными, что на обустройство здания было потрачено Обществом 1012 рублей 70 копеек [24].
Можно утверждать, что «пальма первенства» по осуществлению благотворительных проектов в Среднем Поволжье принадлежала предпринимателям, их доля
участия в функционировании филантропических обществ была высокой. Анализируя
списки участников благотворительных обществ, мы определили, что свыше 90 %
членов таких обществ занимались предпринимательской деятельностью. В работе
этих учреждений были задействованы предприниматели разных уровней, крупные
промышленники делали большие пожертвования на нужды общества и часто входили в их руководящий состав, более мелкие, не богатые коммерсанты, ограничивались
в силу своих возможностей фиксированными уставом платежами. Таким образом,
благотворительность была важным атрибутом деятельности коммерсанта, вне зависимости от объема его капитала. Значимость коллективной благотворительности
трудно переоценить в условиях постоянной социальной напряженности, высокого
уровня преступности, распространения эпидемических заболеваний, условий труда и
слабого уровня развития институтов государственной социальной помощи.
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
Список литературы
ГАСО (Государственный Архив Самарской области). – Ф. 180. – Оп. 1. – Д. 168. – Л. 5.
ГАСО. – Ф. 180. – Оп. 1. – Д. 168. – Л. 42.
ГАСО. – Ф. 180. – Оп. 1. – Д. 168. – Л. 47.
ГАСО. – Ф. 419. – Оп. 1. – Д. 5. – Л. 1.
ГАСО. – Ф. 419. – Оп. 1. – Д. 5. – Л. 2–4, 16–18.
ГАСО. – Ф. 419. – Оп. 1. – Д. 7. – Л. 8.
ГАСО. – Ф. 419. – Оп. 1. – Д. 7. – Л. 5.
ГАСО. – Ф. 419. – Оп. 1. – Д. 1. – Л. 1–2.
ГАСО. – Ф. 419. – Оп. 1. – Д. 1. – Л. – 6 об.
ГАСарО (Государственный Архив Саратовской области). – Ф. 252. – Оп. 1. – Д. 4. – Л. 2.
ГАСарО. – Ф. 252. – Оп. 1. – Д. 4. – Л. 2. – 3 об.
ГАСарО. – Ф. 252. – Оп. 1. – Д. 4. – Л. 25–31.
ГАСарО. – Ф. 252. – Оп. 1. – Д. 20. – Л. 2.
ГАСарО. – Ф. 252. – Оп. 1. – Д. 20. – Л. 2. – 4 об.
ГАСарО. – Ф. 252. – Оп. 1. – Д. 4. – Л. 12.
ГАСарО. – Ф. 252. – Оп. 1. – Д. 4. – Л. – 13–16 об.
35
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
17. ГАСарО. – Ф. 94. – Оп. 1. – Д. 2202. – Л. 6–7, 9, 26.
18. ГАСарО. – Ф. 94. – Оп. 1. – Д. 2202. – Л. 22–22 об.
19. ГАСарО. – Ф. 94. – Оп. 1. – Д. 2202. – Л. 23–23 об.
20. ГАСарО. – Ф. 571. – Оп. 1. – Д. 28. – Л. 1, 3.
21. ГАСарО. – Ф. 94. – Оп. 1. – Д. 1968. – Л. 11–16.
22. ГАСарО. – Ф. 94. – Оп. 1. – Д. 1968. – Л. 17–20.
23. ГАСарО. – Ф. 94. – Оп. 1. – Д. 1968. – Л. 25–26.
24. ГАСарО. – Ф. 94. – Оп. 1. – Д. 1968. – Л. 26.
25. Клейн Н. Л. Экономическое развитие Поволжья в конце XIX – начале XX в.
/ Н. Л. Клейн. – Саратов, 1981. – 119 с.
26. Крамарева И. В. Купцы Курлины: история семьи и история России / И. В. Крамарева. –
Самара : Офорт, 2008. – 113 с.
27. Мартынов П. Л. Город Симбирск за 250 лет его существования: систематич. сб. истор.
свед. о г. Симбирске / П. Мартынов. – Симбирск : Типо-литогр. А.Т. Токарева, 1898. – 400 с.
28. Самарские губернские ведомости. – 1893. – 11 апреля.
29. Сумбурова Е. И. К вопросу о благотворительности Самарского купечества в сфере
народного образования // IV Международные Стахеевские чтения : мат-лы науч. конф. – Елабуга : ЕГПУ, 2009. – Т. I. – С. 254–259.
30. Ульянова Г. Н. Благотворительность в Российской империи. XIX – начало XX в.
/ Г. Н. Ульянова. – М. : Наука, 2005. – 403 с.
31. Цыбин В. М. Благотворительность волжских купцов и речников / В. М. Цыбин // Традиции российской благотворительности: история и современность. – Саратов : Полиграфия
Поволжья, 2008. – 259 с.
32. Чумакова А. Н. Роль городских общественных банков в системе социальноэкономических отношений в середине XIX – начале XX в.: на мат-лах Симбирской губернии :
дис. … канд. истор. наук / А. Н. Чумакова. – Ульяновск, 2008. – 304 с.
ОРГАНИЗАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО СНАБЖЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ
В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1941–1945 гг.
(на материалах Нижнего Поволжья)
Е.Е. Красноженова
(Россия, Астрахань)
В статье рассмотрена деятельность местных органов власти Нижнего Поволжья в области организации государственного снабжения населения, показаны формы, методы и источники
обеспечения региона продовольствием и промышленными товарами.
The main idea of the article is activities of local authorities of the Volga’s lower in the sphere of
organization of the State supplies of the population and also the forms, methods and sources of supplies of region with provisions and manufactured goods are considered here.
Ключевые слова: продовольственная политика, отделы рабочего снабжения, продовольственные карточки, подсобные хозяйства, рыночная торговля.
Key words: the provision policy, the stores of the working supplies, food cards, farms or market
gardens attached to a factory, marketing.
В чрезвычайных условиях Великой Отечественной войны (ВОВ) организация
снабжения населения стала одним из важных направлений социальной политики Советского государства с точки зрения обеспечения жизнедеятельности населения страны.
Решение продовольственной проблемы в Нижнем Поволжье в годы войны играло важнейшую роль. От уровня питания населения зависели эффективность производственной деятельности и возможности оказания помощи фронту. Начало ВОВ
привело к серьезным проблемам продовольственного обеспечения Нижнего Поволжья, что было вызвано увеличением численности населения городов региона за счет
эвакуированного населения. К ноябрю 1941 г. в Сталинградской области расселилось
200 тыс. эвакуированных [3, с. 297]. В Саратовскую область прибыло 307 тыс. человек [5, с. 50]. Число жителей Саратова возросло с 372 тыс. до 500 тыс., Сталинграда –
с 450 тыс. до 800 тыс. человек [1, с. 169; 11, с. 549]. В то же время доля рыночных
фондов в 1942 г. по сравнению с 1940 г. уменьшилась: сахара – в 6,6 раза, кондитерских изделий – в 4,8 раза, жиров – в 2 раза, мясных продуктов – в 2,8 раза [21, с. 313].
36
История
В продовольственной политике Советского государства в военный период применялось дифференцированное распределение продуктов питания по социальнопроизводственному принципу. Определенные правительством «важнейшие контингенты», к которым принадлежали работники важнейших отраслей производства и
представители управленческого аппарата, получали повышенные нормы снабжения и
дополнительное питание. Преимущество в снабжении получали работники, занятые в
оборонной промышленности. Было выделено четыре группы населения: рабочие и
приравненные к ним лица (инженерно-технические работники промышленных предприятий, работники связи и транспорта и др.), служащие, иждивенцы и дети в возрасте до 12 лет. В зависимости от значимости отдельных отраслей промышленности
рабочие снабжались хлебом, сахаром и кондитерскими изделиями по нормам первой
и второй категории. Карточки по первой категории получали рабочие, инженернотехнические работники и служащие, работающие непосредственно на предприятиях
оборонной, угольной, нефтяной, химической, резиновой, цементной, металлургической, машиностроительной и ряда других отраслей тяжелой промышленности,
транспорта, строек оборонной промышленности, цветной и черной металлургии,
шахт, станкостроения. Рабочие и служащие других отраслей народного хозяйства, а
также все остальное население получали хлеб по нормам второй категории.
Большое внимание в условиях войны уделялось продовольственному снабжению социально незащищенных слоев населения. В первую очередь обеспечивались
продовольствием детские дома, больницы, учителя, врачи, члены семей военнослужащих, инвалиды войны.
Нормируемое распределение продовольствия не распространялось на значительную часть сельского населения. В основном это были колхозники, которые получали продукты питания за счет трудодней. Снижение количества продуктов, выдаваемых на трудодни, ограничивали для колхозников возможности получения продовольствия.
Основным в военный период стало централизованное государственное снабжение, реализовывавшееся через закрытую и свободную торговую сеть. Закрытая торговая сеть существовала в рамках фондов наркоматов. Остальные государственные
поставки распределялись через райпищекомбинаты и ТОРГи. 23 августа 1941 г. в
43 городах Советского Союза (в том числе и в крупных городах Нижнего Поволжья)
введена карточная система распределения продовольствия и промышленных товаров
с целью гарантировать получение гражданским населением минимального набора
продуктов [19, с. 34]. Нормирование распространялось на хлеб и муку, крупу и макаронные изделия, жиры, мясо и мясопродукты, рыбу и рыбопродукты, а из промышленных товаров − хлопчатобумажные, льняные и шелковые ткани, швейные изделия, трикотаж, кожаную и резиновую обувь, мыло и т.д. 29 октября мясо, рыба, жиры, крупы и
макаронные изделия были включены в список нормированных продуктов в Сталинграде [4, с. 334]. Общая калорийность питания жителей снизилась на 20–25 % [20, с. 66].
Перестройка системы снабжения и переход к новым формам торгового обслуживания населения страны осуществлялись под строгим контролем партийных и государственных органов. Правительство ежеквартально устанавливало планы реализации продовольственных и промышленных товаров, намечало контингент снабжаемого населения, выделяло в централизованном порядке товарные фонды по наркоматам и ведомствам, краям, областям и республикам. В целях усиления партийного руководства торговлей и потребительской кооперацией по решению Политбюро ЦК
ВКП(б) от 10 декабря 1941 г. в областных, краевых, республиканских комитетах партии, в горкомах ВКП(б) крупных городов были созданы отделы по торговле и общественному питанию. Для обеспечения регулярной выдачи населению карточек в исполкомах были созданы бюро продовольственных и промтоварных карточек. Карточки
выдавались населению через предприятия, учреждения, учебные заведения, а также домоуправления.
Определенную роль в решении продовольственной проблемы играла организация общественного питания. Использование этой формы не позволяло увеличить
37
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
объемы потребления продуктов, поскольку отпуск блюд производился по карточкам.
Вместе с тем расширение сети столовых на предприятиях способствовало обеспечению бесперебойного цикла производства. Рабочие в основном получали нормируемые продукты через систему общественного питания. В рабочих столовых было несколько видов обедов в зависимости от квалификации (простой рабочий или инженерно-технический работник), качества и объемов выполненной работы, перевыполнения плана. Усиленное питание получали стахановцы. Для рабочих, выполняющих
и перевыполняющих нормы выработки, на промышленных предприятиях приказом
Народного комиссариата торговли СССР от 24 октября 1942 г. выдавалось дополнительное горячее питание из ресурсов подсобных хозяйств, включающее 50 г мяса или
рыбы, 50 г крупы, 10 г жиров и 100 г хлеба. Большое внимание уделялось организации питания социально незащищенных слоев населения. Для инвалидов войны в городах Нижнего Поволжья были организованы столовые закрытого типа.
Дополнительное усиленное и диетическое питание было организовано для детей. Так, в ходе проверки, организованной Сталинградским ГорКО в отношении детских столовых области, было выявлено, что обеды в них вполне доброкачественные,
состоят из 2 и 3 блюд. Средняя калорийность детских обедов составляет 900–1000
калорий. Оборудование столовых, обеспеченность посудой и другим необходимым
инвентарем вполне удовлетворительное. Для детских столовых выделены лучшие
помещения [23, с. 62–64]. Обследованием пунктов общественного питания занимались и торговые комиссии при Советах депутатов трудящихся. В Астраханской области в 1943 г. проводились проверки ряда детских столовых, в которых было организовано двухразовое питание детей: завтрак из одного блюда и обед из двух блюд.
Проверками установлено, что питание детей в столовых удовлетворительное, меню
состоит из мясных, рыбных блюд, творога, сметаны, молока. В то же время были
вскрыты факты плохой обеспеченности ряда столовых продовольствием (детская
столовая при Судоверфи им. Кирова, детская столовая Военторга № 5).
Другим источником поступления продовольствия в город являлся колхозный
рынок. 28 октября 1941 г. Сталинградский ГорКО рассмотрел вопрос обеспечения
населения сельскохозяйственными продуктами. В постановлении ГорКО отмечалось,
что колхозы практически прекратили торговлю на рынках. Это послужило толчком к
развитию спекуляции и росту цен. В создавшихся условиях в административном порядке заключались договора на прямые поставки продовольствия в Сталинград с 492
колхозами из 34 приходных и ближайших к городу районов по стабильным ценам
[22, с. 65–66]. Однако принятые меры дали кратковременный результат. 19 декабря
1941 г. Сталинградский ГорКО вынужден был вернуться к вопросу о борьбе со спекуляцией продовольственными товарами, осуществив ряд мероприятий по увеличению завоза сельхозпродуктов на городские рынки, ужесточению контроля над продвижением рыночных фондов до потребителей, усилению надзорных функций милиции и гарнизона. Планировалось освещать на страницах «Сталинградской правды»
судебные приговоры по делам о спекулянтах [22, с. 186–187]. Таким образом, пункты
о развертывании борьбы со спекуляцией входили в постановления об охране общественного порядка и в специальные решения по торговле городов Нижнего Поволжья,
которые предусматривали привлечение перекупщиков и спекулянтов к штрафам,
принудительным работам и тюремному заключению[15, с. 1; 16, с. 6; 17, с. 33; 18, с. 20].
С началом ВОВ появились трудности в пополнении продовольственных запасов
в городах Нижнего Поволжья из-за усложнения транспортных перевозок и с налаживанием нормированной системы снабжения населения, к чему торговые организации
на местах нередко оказывались неготовыми. Численность же населения в регионе
существенно возросла.
В связи с приближением фронта к Астрахани в 1942 г. особое значение в округе
приобрела продовольственная проблема, снабжение продовольствием населения,
предприятий, учреждений, действующей 28 Армии. Продовольственная политика
местных органов власти города состояла в обеспечении заготовки продовольственных фондов для города. Для этого в постановлении Астраханского ГорКО от 21 сен38
История
тября 1942 г. «О положении с продовольственными фондами в Астрахани» [7, с. 22]
предусматривались такие мероприятия по обеспечению продовольственных заготовок, как отгрузка в Астрахань свободных ресурсов муки и зерна из Енотаевского,
Харабалинского, Владимирского и Палласовского районов, усиление заготовки молока по районам округа. Особенно остро продовольственная проблема заявила о себе
в Астрахани зимой 1943 г., что было связано с систематическим невыполнением плана завоза в Астрахань зерна и муки из районов Сталинградской, Саратовский и Чкаловской областей, в то время как имевшиеся запасы зерна и муки в Астрахани были
израсходованы. В этих условиях Астраханский ГорКО постановлением «О положении с хлебом в Астрахани» от 6 февраля 1943 г. [8, с. 6] снизил нормы выдачи хлеба
населения в граммах: вместо 800 установить 600, вместо 600 – 400 и вместо 400 – 300 г.
Это вело к тому, что те категории населения, которые в силу различных причин не
имели других источников снабжения, ставились на грань минимума физиологических потребностей человека.
О продовольственной проблеме Астрахани свидетельствует переписка местного
ГорКО. В письме Саратовскому Обкому ВКП(б) от 3 марта 1943 г. председатель Астраханского ГорКО В.А. Голышев просил оказать Астрахани продовольственную
помощь, указав на необходимость снабжения рыбаков, водников, железнодорожников хлебом [9, с. 8].
Требования осуществить немедленную подвозку зерна с местных элеваторов и
баз, оборудовать новые мукомольные и хлебопекарные предприятия, создать дополнительную сеть продовольственных магазинов и столовых, адресованные к руководству транспортных организаций, управлений пищевой промышленности и торговли
мы находим в постановлениях комитетов обороны Сталинграда, Саратова и других
городов Нижнего Поволжья. Вслед за этим последовали распоряжения по изысканию
топлива для городского хозяйства: изъятие части его из госрезервов, перераспределение между предприятиями различных отраслей. Подобные действия комитетов
обороны снижали остроту проблемы нормированного снабжения населения.
Решение продовольственной проблемы местные органы власти Нижнего Поволжья связывали с разработкой мер борьбы со спекуляцией и обеспечением надлежащего состояния торговли на рынках городов региона. Так, постановлением «О состоянии торговли на советских рынках города Астрахани и о мерах борьбы со спекуляцией» от 25 ноября 1941 г. [6, с. 17] Астраханский ГорКО признал состояние местной торговли совершенно неудовлетворительным. Было решено принять меры к полной ликвидации спекуляции на рынках, пресекать обменные операции, навести порядок в торговле на рынках, обеспечить продажу сельскохозяйственных, промышленных, продуктовых товаров в строго отведённой черте, не допускать случаев продажи
товаров и продуктов без взимания разовых сборов, ввести в практику проверку документов у лиц, производящих продажу вещей и товаров с рук.
Особое беспокойство Сталинградского ГорКО вызывало продовольственное
снабжение населения. С началом боев под Сталинградом жизнь гражданского населения кардинально изменилась. Перестали работать торговые точки и общественные
столовые, хлебозаводы и продовольственные склады. Местные власти принимали
меры для выявления сохранившихся в городе продовольственных резервов, организации пунктов питания и ларьков для снабжения жителей. Так, по решению Сталинградского ГорКО 31 августа в городе открыто 7 пунктов питания. Ко 2 сентября действовало 40 хлебопекарен полевого типа [3, с. 326]. 7 сентября в Сталинграде сокращены нормы на получение продуктов. В конце сентября в связи с тяжелой продовольственной ситуацией из эвакуации срочно возвращались работники торговли и
общепита [22, с. 455]. Возросла роль целевого распределения продовольственных
товаров через городскую торговлю.
В ходе боев за Сталинград не оккупированным остался только Кировский район. Здесь продолжали работать хлебозавод, хлебопекарни, магазины. В других районах Сталинградский ГорКО, партийные и советские органы власти не смогли обеспечить даже минимального продовольственного снабжения.
39
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Расширяя систему нормированного снабжения населения продовольственными
товарами, государство поддерживало и поощряло развитие дополнительных источников производства продуктов питания на местах. Были приняты меры по производству товаров широкого потребления и продовольствия из местного сырья. Создавались подсобные хозяйства, торговые организации развернули централизованные заготовки, наладили рыболовство, заготовки ягод, грибов и осуществили ряд мероприятий по увеличению товарных фондов. Все это значительно увеличивало ресурсы
потребления и дало возможность организовать снабжение населения Нижнего Поволжья в тяжелых военных условиях.
Тяжело было обеспечить население продуктами питания только за счет распределения по карточной системе. Поэтому 7 апреля 1942 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР
приняли постановление «О выделении земель для подсобных хозяйств и под огороды
рабочих и служащих» [10, с. 723]. Местные органы власти выделяли пустующие земельные участки, отводили их предприятиям, учреждениям и воинским частям для
организации подсобных хозяйств. В 1940 г. в Саратове насчитывалось 40 подсобных
хозяйств, которые имели 1500 га земли. В 1945 г. подсобных хозяйств в городе насчитывалось 280. В 10 раз увеличилась их посевная площадь. В 1944 г. они дали рабочим предприятий 60000 т различных сельскохозяйственных продуктов [12, с. 2].
Серьезную помощь в улучшении питания населения Нижнего Поволжья оказало
коллективное и индивидуальное огородничество. По г. Саратову в 1942 г. насчитывалось 87 тыс. огородников, в 1943 г. − 112,1 тыс., в 1945 г. − 150 тыс. В 1944 г. они
получали со своих огородов 32000 т овощей и картофеля [12, с. 3]. Огородники освобождались от налогов и обязательных государственных поставок. Рабочим, служащим, семьям фронтовиков и инвалидам войны была оказана помощь в приобретении
семян картофеля и овощных культур, а также необходимого инвентаря.
Для лучшей организации снабжения рабочих продуктами питания и промышленными товарами на предприятиях создавались отделы рабочего снабжения (ОРСы).
Начало их созданию на заводах страны положило Постановление СНК СССР от
4 февраля 1942 г. «Об организации ОРСов на предприятиях Наркомчермета». В ведение ОРСов передавались совхозы, магазины, столовые, бытовые предприятия. Продукция, полученная в подсобных хозяйствах ОРСов, целиком шла на питание рабочих. Функции ОРСов заключались в торговом и бытовом обслуживании, организации
питания рабочих и служащих предприятий, инженерно-технических работников, а
также членов их семей. Перед ОРСами также стояла задача увеличения ресурсов
продовольствия сверх тех фондов, которые предоставлялись государством. Развитие
собственного сельскохозяйственного производства, организация лова рыбы, сбора
дикорастущих растений, переработка заготовленной продукции являлись неотъемлемой частью деятельности ОРСов и главнейшими показателями успеха их работы.
Дополнительную продукцию можно было расходовать только для снабжения работников предприятий. В то же время значительную часть продуктов рабочие и служащие покупали на рынках по высокой цене. В 1942 г. рыночные цены по сравнению с
довоенными возросли в 3−10 раз, а в 1943 г. − в 10−20 раз [13, с. 6, 7, 20; 14, с. 50].
Несмотря на трудности, вызванные военным временем, местные органы власти
Нижнего Поволжья смогли решить задачу организации продовольственного снабжения населения. Об объеме их работы в этой области свидетельствовал тот факт, что к
концу войны на нормированном снабжении находилось 74−77 млн человек [2, с. 123].
Это рабочие и служащие промышленных предприятий, государственных учреждений, организаций и члены их семей, сельская интеллигенция.
Таким образом, в экстремальных военных условиях государство, сосредоточив в
своих руках все продовольственные запасы, было вынуждено ввести нормированное
снабжение населения городов и рабочих поселков, введя с этой целью строгую централизацию планирования, распределение товарных ресурсов по единому плану, карточную систему, жесточайший режим экономии, что позволило наиболее эффективно использовать ресурсы и обеспечить снабжение городского населения продовольствием по определенным, зачастую минимальным, нормам.
40
История
Список литературы
1. Ванчинов Д. П. Военные годы Поволжья (1941–1945) / Д. П. Ванчинов. – Саратов, 1980.
2. Вознесенский Н. А. Военная экономика СССР в период Отечественной войны
/ Н. А. Вознесенский. – М., 1947.
3. Водолагин М. А. Очерки истории Волгограда. 1589–1967 / М. А. Водолагин. – М., 1970.
4. Государственный архив Волгоградской области (ГАВО). – Ф. 2115. – Оп. 3. – Д. 19.
5. Государственный архив Саратовской области (ГАСО). – Ф. 1723. – Оп. 2. – Д. 1200.
6. Государственный архив современной документации Астраханской области (ГАСД АО). –
Ф. 10. – Оп. 2. – Д. 1.
7. ГАСД АО. – Ф. 10. – Оп. 2. – Д. 5.
8. ГАСД АО. – Ф. 10. – Оп. 2. – Д. 24.
9. ГАСД АО. – Ф. 10. – Оп. 2. – Д. 31.
10. Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам : сб.
докл. – М., 1959. – Т. 2: 1929–1945 гг.
11. История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945 : в 6 т. – М.,
1960–1965. – Т. 2.
12. Коммунист. − 1945. − 15 апреля.
13. Российский Государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). –
Ф. 17. – Оп. 88. – Д. 232.
14. РГАСПИ. – Ф. 17. – Оп. 88. – Д. 437.
15. РГАСПИ. – Ф. 17. – Оп. 88. – Д. 485.
16. РГАСПИ. – Ф. 17. – Оп. 88. – Д. 487.
17. РГАСПИ. – Ф. 17. – Оп. 88. – Д. 488.
18. РГАСПИ. – Ф. 17. – Оп. 88. – Д. 507.
19. РГАСПИ. – Ф. 82. – Оп. 2. – Д. 391.
20. РГАСПИ. – Ф. 82. – Оп. 2. – Д. 686.
21. Советский тыл в первый период Великой Отечественной войны. − М., 1988.
22. Сталинградский городской Комитет обороны в годы Великой Отечественной войны.
Документы и материалы / сост. М. М. Загорулько, С. Ю. Пищулина, Н. А. Горюнова. − Волгоград, 2003.
23. Центр документации новейшей истории Волгоградской области (ЦДНИВО). – Ф. 171. –
Oп. 1. – Д. 147.
НАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕЧАТЬ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ в.
В ДОКУМЕНТАХ РЕСПУБЛИКАНСКИХ АРХИВОВ
(на материалах Республик Калмыкия и Бурятия)
В.А. Стоянов
(Республика Калмыкия, Элиста)
В статье представлено наличие массива архивных источников по истории становления и
развития печати монголоязычных народов Российской Федерации. Автор, используя определенный объем материалов, на примере Калмыкии отразил её роль в культурном строительстве
республики в рассматриваемый период.
The article presents the existence of an array of archival sources on the history anddevelopment
of printing Mongolian-speaking peoples of the Russian Federation. The author, using a certain
amount of material on the example of Kalmykia has reflectedits role in cultural development of the
republic in the considered period.
Ключевые слова: архив, печать,издательство, документы, культура.
Key words: archives, polygraphy, publishing, documents, culture.
Книгоиздание, пресса, полиграфия, представляя в целом отрасль печати как неотъемлемую часть культуры, в своем историческом развитии все более становятся
объектом исследования ученых страны. Применительно к некоторым национальным
субъектам Российской Федерации, например, к её автономиям монголоязычных народов, данная проблема научно рассмотрена недостаточно. На этот существенный
пробел справедливо указывали еще в советское время известные ученые в области
издательского дела [7, с. 2–3]. Одной из причин отставания в изучении истории национальной печати является то, что основными исследователями научных трудов
должны были быть представители коренного населения. В период царизма в России
41
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
и на начальной стадии строительства социализма в СССР в них ощущался еще низкий уровень образования, а также они еще не могли располагать необходимой информацией из скудных архивных материалов и печатных публикаций. В целом по
стране надо было увеличивать объем выпуска печатной продукции и в неотложном
порядке укреплять, развивать архивную службу, а в национальных окраинах страны
лишь только её создавать. Так, например, в Калмыкии и Бурятии началось планомерное строительство архивного дела в начале 1920-х гг., со времени создания областных архивных и музейных секции [1, с. 12].
В калмыцкой историографии рассматриваемого периода исследований, посвященных вопросам развития в республике книгоиздания, периодической печати и полиграфии, практически нет. В работах 1920–1930-х гг., принадлежавших, как правило, перу сотрудников, работавших в органах печати, а также в исследованиях 1960–
1980-х гг. освещается широкий круг проблем культурного строительства в республике, но лишь косвенно затрагиваются вопросы печатного дела [6]. Кроме этого, встречаются в республиканских журналах и газетах 1920–1930-х гг. небольшие по объему
публикации рассматриваемой тематики [19].
Подобная картина довоенного периода наблюдается и в Республике Бурятия, но
с разницей в том, что бурятские исследователи и специалисты печатного дела, начиная со второй половины ХХ в., наиболее активизируют свою деятельность по публикации материалов по данной проблематике в периодической печати и издают научные труды [2].
Необходимо отметить, что историческое исследование печати Калмыкии в комплексе ее составляющих отстало по времени, главной причиной которого является
тринадцатилетняя депортация калмыцкого народа в восточные районы СССР (1943–
1957 гг.). Эта незаконная антинародная акция нанесла огромный моральный и материальный ущерб всей нации, прервав при этом историческую связь культур довоенного и послевоенного периодов, на восстановление и развитие которых потребовались десятки лет во второй половине XX в.
Определяя круг источников для изучения истории печатного дела монголоязычных народов Российской Федерации, следует учитывать, что становление и последующий динамизм в его развитии находились в прямой зависимости от хода исторических событий в стране, а также политического, экономического и социальнокультурного курса, осуществлявшегося при царизме в России, а затем взятого в советское время коммунистической партией.
В настоящей статье предпринята попытка кратко дать общее представление о
наличии массива документов в Национальных архивах Республик Калмыкия и Бурятия в качестве источниковой базы исследования процессов становления и развития
национальной печати, определении ее роли в культурном строительстве.
Хронологические рамки исследования продиктованы тем, что народы Калмыкии
и Бурятии в рассматриваемый период времени прогрессировали во многих направлениях жизни. Так, например, в области печати в начале ХХ в. их продукция издается
уже типографским способом, в отличие от устаревших литографического и ксилографического. В ассортименте стали преобладать учебные пособия и учебники для
возрастающего количества национальных общеобразовательных школ, а также увеличился выпуск литературы, характеризующей подъем духовного уровня культуры
ранее отсталых народов царской России. Первая половина рассматриваемого столетия в судьбе калмыков и бурят была сложной и противоречивой, даже трагичной.
В начале ХХ в. наблюдается усиление угнетения их царским самодержавием, а свершившаяся социальная революция в 1917 г. разделяет население на враждующие стороны и, наконец, калмыцкий народ в 1943 г. подвергается незаконной депортации.
Период с начала новой исторической эпохи в жизни двух братских народов по происхождению, культуре и крови со времени образования в 1920 г. Калмыцкой и в
1921 г. Бурят-Монгольской автономных областей в составе РСФСР и на протяжении
первых советских пятилеток был насыщен небывалыми свершениями в их социаль-
42
История
но-экономическом и культурном развитии, в том числе и в области национальной
печати, что вызывает глубокий интерес у ученых-исследователей.
Документы Национальных архивов советского периода, относящиеся к данному
исследованию, отражают установление и укрепление в двух автономных образованиях (с 1934 г. и с 1935 г. соответственно Бурят-Монгольской АССР и Калмыцкой
АССР) советской власти, вместе с тем, принятие определенных мер по развитию их
печатных органов. Также материалы архивов повествуют о важной роли печати, которой придавали значимость партийные и государственные органы в успешном восстановлении и развитии народного хозяйства республик, преодолении культурной
отсталости населения автономий.
При написании данной статьи были использованы материалы опубликованных и
неопубликованных источников. Неопубликованные источники сконцентрированы в
Национальных архивах данных республик.
Основная группа разнообразных источников по истории развития Калмыцкой
печати рассматриваемого периода сосредоточена в 9 фондах Национального архива
Республики Калмыкия (НА РК): Центрального исполнительного комитета КАССР
(Ф. 3), Представительства КАССР при Президиуме ВЦИК (Ф.112), Совета Народных
комиссаров (СНК) КАССР (Ф. 131), Президиума Верховного Совета КАССР (Ф. 1),
Областной плановой Комиссии (Ф. 90), Статистического управления КАССР (Ф. 26),
Партийного архива Калмыцкого ОК ВКП(б) (Ф. 9), Министерства просвещения
КАССР (Ф. 25), Редакций республиканских газет и журналов, Калмыцкого книжного
издательства и Калмыцкой республиканской типографии [3].
В круг основных источниковых документов входят, прежде всего, протоколы и
стенографические отчеты заседаний, доклады, постановления общекалмыцких съездов Советов, СНК КАССР, Президиума Верховного Совета КАССР. Материалы республиканских органов власти в НА РК дополняются наличием годовых и пятилетних
планов развития народного хозяйства, статотчетов республики, а также отраслевыми
архивными источниками.
Большой массив материалов Национального архива Республики Бурятия исследуемой тематики по своей принадлежности к фондам и содержанию аналогичен источникам архива Калмыкии, которые, в свою очередь, можно подразделить на отдельные группы [5].
Используя вышеуказанный состав источников Национальных архивов, можно
проследить, например, на материалах Республики Калмыкия процесс исторического
развития национальной печати монголоязычных народов РСФСР. При этом необходимо учесть, что Бурятия и Калмыкия к началу ХХ в. имели практически одинаковый
уровень развития в экономике и культуре, а в дальнейшем их народы, обретя одновременно свою государственность, прогрессировали во всех направлениях жизни в
равных условиях на стадии социалистического строительства в СССР.
На примерах Республик Калмыкия и Бурятия можно наглядно проследить за
спецификой осуществления культурной революции в СССР, за тем как развивалась
национальная печать, сыгравшая немаловажную роль в превращении ранее отсталых
окраин России в высокоразвитые государственные автономные образования.
Обращаясь вкратце к истории монголоязычных народов Российской Федерации,
в частности, к истокам их печатного дела, необходимо отметить, что они до середины 1920–1930-х гг. пользовались письменностью, основанной на старо-монгольской,
знаки которой пишутся сверху вниз и справа налево.
Наличие у бурят и калмыков письменности, литературного языка позволило в
XVIII и XIX вв. издать ряд книг на родном языке. Так, например, у калмыков в 1741 г.
вышла в свет сутра «Алтан герел», в 1804 г. в Москве – «Букварь» на калмыцком и
русском языках, в 1847 г. – «Русско-калмыцкий словарь», «Калмыцкая хрестоматия»
в четырех изданиях (1892, 1905, 1907, 1911 гг.) и др. [18, с. 19].
Издания давно прошедших лет указывают по своим содержаниям на сохранение
письменных памятников культуры народа, распространение элементов просвещения,
приобщения населения к цивилизации.
43
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
До Октябрьской социалистической революции буряты и калмыки, как и многие
другие народы России, находились в положении угнетенных народов полуколониальной окраины, грамотность, которых в 1900 г. составляла лишь 2–3 % [11, с. 24].
Развитие национальной печати в начале XX в. в условиях новой политической
ситуации, сложившейся в России, связано в Калмыкии с выпуском в свет 15 ноября
1917 г. нескольких номеров первого национального периодического издания «Өөрдин
зәнг» («Ойратские известия») [17, с. 2].
Первым шагом, сделанным советской властью по организации полиграфического производства в Калмыкии, стала национализация типографии, принадлежавшей
Управлению калмыцким народом, которая была передана в 1918 г. в ведение Центрального исполнительного комитета (ЦИК) Совета депутатов трудового калмыцкого
народа [8, л. 41], что немногим временем позднее тоже было осуществлено и в БурятМонгольской АО. С начала своей деятельности ЦИК печатал в типографии различные листовки, обращения, призывавшие трудящихся к борьбе против вооруженной
контрреволюции и эксплуататорских классов, а затем в 1919 г. был осуществлен выпуск первого номера национальной газеты «Улан хальмг» («Красный калмык»), которая заложила основу калмыцкой прессы, как в начале 1922 г. газета «Красный бурят-монгол» [4, с. 34].
На состоявшемся Х съезде РКП(б) (1921 г.) отмечалось, что одним из самых могущественных орудий в борьбе за влияние на массы, за их просвещение и организацию является печать. Съезд принял постановление «Об очередных задачах партии в
национальном вопросе», где ставилась цель помочь трудовым массам нерусских народов «развивать у себя прессу, школы, театры, клубное дело и вообще культурнопросветительские учреждения на родном языке», что, безусловно, относилось к калмыкам и бурятам.
Для решения поставленных задач Х съезду партии необходимо было немедленно начать издавать литературу, периодическую печать на родном языке. В Калмыкии
1 апреля 1921 г. был создан Калмыцкий подотдел печати, который находился в введении агитпропколлегии Калмыцкого обкома РКП(б) и должен был заниматься организацией издательского дела в автономной области [9, л. 24]. В Бурят-Монгольской АО
при обкоме РКП(б) также была создана в октябре 1921 г. секция печати.
В годы восстановительного периода культурное строительство в национальных
окраинах страны развернулось под лозунгом реализации решений Х и ХII съездов
партии о ликвидации фактического неравенства в развитии народов России, предусматривавшей, в частности, ликвидацию безграмотности среди взрослого населения,
коренизацию партийного, советского и хозяйственного аппаратов.
В целях выполнения этих задач в Калмыкии на заседании Президиума областного исполнительного комитета 23 апреля 1926 г. было принято решение об образовании областного книжного издательства [20, с. 156–158], что было осуществлено с
середины 1920-х гг. в ряде автономных областей, в т.ч. и в Бурят-Монгольской АО.
Создание Калмоблиздательства положительно сказалось на развитии полиграфической базы области. Так, к началу 1928 г. на полиграфическом предприятии облиздательства имелись уже три основных производственных участка: печатный, наборный
и переплетный.
К началу первой пятилетки (1928–1932 гг.) завершался начальный этап становления и развития полиграфической промышленности и издательского дела в автономиях РСФСР, в т.ч. и в Калмыкии. Он характеризовался укреплением материальнотехнической базы печати, что позволило начать выпуск национальной газетножурнальной, а затем и книжной продукции.
Партийные и советские органы Калмыцкой автономной области высоко оценивали роль печати 1920-х гг., так как газеты, брошюры, журналы и книги, выпущенные областным издательством, стали содействовать приобщению трудящихся к культурному строительству. К 1930 г. в области было налажено издание национальной
периодической печатной продукции на собственной полиграфической базе, а за ее
пределами печаталась учебная и другая литература. В 1931–1932 гг. как и в других
44
История
регионах страны и национальных автономиях, так и в Калмыкии разворачивается
культштурм. В годы проведения культштурма для школ по ликвидации неграмотности были изданы букварь на калмыцком языке тиражом 50 тыс. экземпляров, а также
журнал «По заветам Ленина» и некоторые учебные пособия [10, л. 29, 33].
Следует отметить, что Калмыцкие литераторы к началу 1930-х гг. уже имели
определенный опыт по созданию оригинальных художественных произведений и
переводу произведений русских классиков. Периодических изданий, печатавшихся в
Калмыкии к началу проведения культштурма, насчитывалось шесть. Ежегодно в обязательном порядке выпускалось 10–12 наименований учебников для общеобразовательных школ тиражом 5–10 тыс. экземпляров каждый [11, с. 7].
Темпы культурного строительства в области предопределили и размер финансирования мероприятий, проводившихся в сфере народного образования, культуры и
печати. Так, удельный вес их расходов в областном бюджете за 1928–1929 гг. составил 38,6 %, а в 1929–1930 гг. – 42,4 % [12, л. 31]. К 1932 г. уровень грамотности населения Калмыкии достиг 80 %. Было издано более полумиллиона экземпляров литературы политико-просветительского характера, что в 12 раз больше, чем за пять предшествующих лет [13, л. 53]. Это способствовало успешному решению задач по охвату всеобщим начальным обучением детей школьного возраста, созданию условий для
ликвидации неграмотности среди взрослого населения области.
Начало второй пятилетки характеризуется тем, что в перечне изданий, выпущенных областным издательством, все больше появляется переводов на родной язык
трудов основоположников революционной теории, а также художественных произведений классиков русской и советской литературы. В целях оказания материальной
помощи учреждениям печати республика ежегодно выделяла денежные средства.
Так, в 1931 г. Калмоблиздательство из местного бюджета получило 76 тыс. рублей, а
в 1934 г. – 115 тыс. рублей. Часть этих финансовых средств была направлена на
строительство Дома печати, введенного в строй в 1935 г., что позволило издательству
улучшить условия труда работников печати, а также поднять технический уровень
своей полиграфической базы [14, л. 88]. Подобные успехи в культурном строительстве были достигнуты и в других автономиях СССР.
К концу второй пятилетки Калмиздат увеличивает выпуск книжной продукции,
печатая ее главным образом в своей типографии. Если в 1932 г. в свет было выпущено
19 наименований книг тиражом 45,9 тыс. экземпляров, то к 1937 г. эти показатели достигли соответственно 117 и 578 тыс. экземпляров. Таким образом, книгоиздатели республики обеспечивали население необходимым количеством литературы [15, л. 419].
Третий пятилетний план развития народного хозяйства страны предусматривал наиболее интенсивное продолжение культурного строительства, но, к сожалению, так и
остался незавершенным, потому что этому помешало вероломное нападение в июне
1941 г. фашистской Германии на Советский Союз.
Калмыцкая советская литература, как и литература других народов страны, в
период войны была представлена в основном малыми жанрами. Это были очерки,
рассказы, небольшие поэмы, стихи, песни, баллады, которые позволяли мгновенно
откликаться на те или иные события, происходившие в республике или на фронте.
В них отражался высокий трудовой и боевой дух тружеников тыла и бойцов Красной
Армии. Книгоиздатели и журналисты старались сразу же опубликовывать их в периодических изданиях республики или издавать отдельными брошюрами.
Калмыцкие книгоиздатели, невзирая на очень сложные военные условия, сумели в 1942–1943 гг. подготовить к печати ряд изданий: «Сыны Калмыкии в боях за
Родину», «Отечественная война в степях Калмыкии», «Всенародный подъем в Калмыкии». Всего по этой тематике было издано 10 названий брошюр общим объемом в
29 печатных листов. Кроме того, вышли в свет ряд сборников стихов, очерки, учебники для школ (девять наименований) [16, л. 199]. Активная деятельность работников печати страны в годы войны способствовала проявлению тружениками тыла трудового подъема, глубокого патриотизма, а бойцам Красной Армии – героизма.
45
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
В завершение изложенного следует отметить, что имеющийся в Национальных
архивах Калмыкии и Бурятии разнообразный и объемный материал позволил автору
данной работы сделать попытку, в частности, на примере Республики Калмыкия,
кратко, объективно и в определенной последовательности отразить историю становления и начала динамичного развития национальной печати монголоязычных народов Российской Федерации в рассматриваемый период. Более того, необходимо подчеркнуть, что каждая из названных групп источников обладает своей спецификой,
которая характеризует различные аспекты национальной печати и отношение партийно-советских органов власти для ее прогресса. Многоплановость источников открывала и открывает широкое поле деятельности для исследователей исторической науки.
Список литературы
1. Архивная летопись (книга, приуроченная к 85-летию архивной службы Республики
Калмыкия). – Элиста, 2006. – С. 12.
2. Дондаков Б. Ц. Возникновение и развитие партийно-советской печати в Бурятии
(1918–1937 гг.) / Б. Ц. Дондаков. – Улан-Удэ, 1960. – С. 34.
3. Документы данной тематики в этих фондах имеются за период: Ф. 3 (1918–1938 гг.),
Ф. 112 (1920–1938 гг.), Ф. 131 (1935–1943 гг.), Ф. 1 (1938–1943 гг.), Ф. 40 (1924–1943 гг.),
Фонда бывшего партархива (1917–1943 гг.), Ф. 114. (1920–1943 гг.).
4. Дондаков Б. Ц. Возникновение и развитие партийно-советской печати в Бурятии
(1918–1937 гг.) / Б. Ц. Дондаков. – Улан-Удэ, 1960; Дугарова С. Б. Деятельность Бурятской
областной партийной организации по переводу и изданию общественно-политической литературы (1923–1937 гг.) / С. Б. Дугарова // Науч. тр. НГУ. – Новосибирск, 1968. – С. 174–196. –
Сер. История. – Вып. 2; Дугарова С. Б. Руководство партийной организации Бурятии созданием книгоиздательского дела в республике (1923–1928 гг.) / С. Б. Дугарова // Тр. ВСТИ. – УланУдэ, 1968. – Сер. Общественные науки. – Вып. 3.
5. Кучмурукова Е. А. История книгоиздания Бурятии: Вторая половина 1930-х – 1991 гг. :
автореф. дис. … канд. истор. наук / Е. А. Кучмурукова. – Улан-Удэ, 2002; УКН (Ф. 9, Оп. 2, 4).
Всего использовано 5 дел; Канцелярия главного попечителя калмыцкого народа (1836–1893 гг.)
(Ф. 7. Оп. 1–3. – Д. 4, 5, 7). Центральный исполнительный комитет по управлению калмыцким
народом (1917–1918 гг.). (Ф. 4 .Оп. 2, Д. 9–13); Ламайское духовное правление (1831–1859 гг.)
(Ф. 42. Оп. 2. Д. 7, 9).
6. Майоров Б. Г. Печать области к 10-й годовщине Октября / Б. Г. Майоров. – Астрахань :
Калмкнигоиздат, 1927. – С. 37; Бадмаев И. М. 10 лет большевистской печати Калмыкии
/ И. М. Бадмаев. – Астрахань : Калмкнигоиздат, 1931. – С. 41; Ташнинов Н. Ш. Очерки истории
просвещения Калмыцкой АССР / Н. Ш. Ташнинов. – Элиста : Калмкнигоиздат, 1969. – С. 298;
Намсинов И. Е. Культура Советской Калмыкии на подъеме / И. Е. Намсинов. – Элиста : Калмкнигоиздат, 1972. – С. 205.
7. Назаров А. И. Октябрь и книга / А. И. Назаров. – М., 1968. – С. 2–3.
8. НА РК. – Ф. 114. – Оп. 2. – Д. 11. – Л. 41.
9. НА РК. – Ф. 25. – Оп. 1. – Д. 120. – Л. 24.
10. НА РК. – Ф. 112. – Оп. 1. – Д. 279. – Л. 29–33.
11. Наша книга. – Элиста, 1976. – С. 7.
12. НА РК. – Ф.112. – Оп. 1. – Д. 273. – Л. 31.
13. НА РК. – Ф. 114. – Оп. 2. – Д. 29. – Л. 53.
14. НА РК. – Ф. 112. – Оп. 1. – Д. 335. – Л. 88.
15. НА РК. – Ф. 131. – Оп. 1. – Д. 337. – Л. 419.
16. НА РК. – Ф. 1. – Оп. 3. – Д. 22. – Л. 122, 199.
17. Печать Калмыкии. – Элиста, 2004. – С. 2.
18. Романов А. С. Печать Калмыкии 20-х гг. / А. С. Романов Элиста, 1971. – С. 19.
19. См.: Газеты «Улан Хальмг» («Красный Калмык») (1919–1926 гг.), журналы «Вестник
Калмыцкого Обкома» РКП(б) (1922–1926 гг.), «Калмыцкая область» (1925–1926 гг.), «Калмыцкая степь» (1927–1929 гг.), «Улан Туг» («Красное знамя») (1928–1943 гг.) и др.
20. Стенографический отчет II Пленума Калмыцкого ОК ВКП(б). – Астрахань, 1926. –
С. 156–158.
21. Ташнинов Н. Ш. Очерки просвещения Калмыцкой АССР / Н. Ш. Ташнинов. – Элиста,
1969. – С. 24.
46
ПОЛИТИКА И ОБЩЕСТВО
ТЕРРОРИЗМ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ В КОНТЕКСТЕ УГРОЗ
НАЦИОНАЛЬНОЙ И РЕГИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ:
СУБЪЕКТНО-ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ РАКУРС РАССМОТРЕНИЯ1
И.П. Добаев, А.В. Понеделков
(Россия, Ростов-на-Дону)
В статье на богатом фактическом материале рассматриваются актуальнейшие вопросы
региональной безопасности страны, исследуются проблемы современного терроризма через
субъектно-геополитический угол зрения.
In the article on the rich factual material the most significant questions of regional security are
dealt with, the problems of modern terrorism through subject-geopolitical viewpoint are researched.
Ключевые слова: терроризм, национальная безопасность, геополитика, террористические
акты и группировки.
Key words: terrorism, national security, geopolitics, terrorist acts and groupings.
Современные исследователи различают фундаментальную и прикладную, глобальную, региональную и локальную, внешнюю и внутреннюю геополитику. Выделяется также традиционная, новая и новейшая геополитика. Иными словами, несмотря на молодость геополитики как науки, произошла трансформация геополитического мышления: от традиционной геополитики (военной мощи) к новой геополитике
(экономической мощи), и, наконец, к новейшей, или цивилизационной геополитике.
Сохраняя прежние инструменты ведения обычных (военные операции) и экономических войн, постбиполярный мир все в большей степени делает упор на так называемые «информационные» и «сетевые» войны. Их особенностью выступает обстоятельство, что они ведутся глобально и тотально – против врагов, нейтралов и союзников, во времена войны и мира. Приз в этой перманентной борьбе – мировое господство, которое американцами в последние годы именуется «глобальным лидерством». В частности, американская «мягкая сила», в качестве устойчивого политического понятия появившаяся на гребне информационных достижений, успешно специализируется на организации «цветных революций», сетей любых форм диссидентства и псевдооппозиции, от ваххабизма до анархизма во многих регионах мира [11].
В частности, на Кавказе действуют сотни, а может и тысячи, разноплановых неправительственных организаций, фондов, центров и других структур, финансируемых и
поддерживаемых многими зарубежными и международными организациями. Безусловно, все эти структуры являются средствами для осуществления здесь сетецентричных операций (сетевых войн), частным видом которых выступают так называемые «цветные революции» – прозападные (чаще проамериканские) перевороты, производимые в той или иной стране или регионе в интересах Запада (США) с использованием инструментария сетевых войн. Хорошо известно, что все эти «революции»
планируются и осуществляются в рамках американоцентричной стратегии глобализации и монополярного мироустройства.
Таким образом, по мнению многих современных политологов, новейшая геополитика, имея в своем арсенале современные средства и технологии управления мировыми и региональными политическими процессами в духе «soft power», преодолела
географический и пространственный детерминизм классической геополитики, а также и экономические предпочтения новой геополитики.
Однако целый ряд авторитетных политологов, в том числе и американских, последовательно отстаивает мысль, что «география имеет значение» (geography matters).
Эта когорта, связанная с неоконсервативными исследовательскими центрами или
1
Данная статья написана в рамках исследования «Политические угрозы национальной безопасн ости на Юге России: основные факторы, тенденции развития, инструменты парирования», выполненного в рамках реализации внутривузовского конкурса проектов НИР ученых СКАГС в 2011 г.
47
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
военными учебными заведениями, составила базу для развития так называемых «неоклассических» интерпретаций геополитики. Неоклассическая школа исходит из того, что содержание и цели геополитики в современную эпоху претерпели существенные изменения по сравнению с рубежом XIX–XX вв., но само геополитическое знание вовсе не потеряло ценности. Стремление к контролю над пространством интерпретируется в качестве своего рода точки отсчета, перманентного мотива большой
политики. В данной интерпретации, несмотря на происходящие в мировой политике
и экономике глубокие изменения, география, пространство, территориальные аспекты политического и военного планирования по-прежнему имеют значение. И это
значение еще больше возрастет в будущем, когда нехватка ресурсов и давление природной среды дестабилизируют целый ряд стран Азии [9].
Однако, по мнению отечественного специалиста в области современных международных отношений Э.Г. Соловьева (если вести речь о проблемах неоклассического
подхода), наиболее уязвимым местом геополитического анализа выглядит преобладающий в его рамках государствоцентризм. Государство по-прежнему фигурирует в
качестве единственного легитимного политического актора на международной арене.
На самом деле ситуация, как считает ученый, менее однозначна. Глобализация, урбанизация и модернизация политических сообществ, развитие коммуникаций и контактов с внешним миром способствуют перераспределению влияния от правительств к
негосударственным, включая транснациональные криминальные и террористические сети [9]. В этой связи, терроризм эпохи постмодерна можно рассматривать в
качестве специфического субъекта / объекта мировой и региональной геополитики,
что сегодня характерно и для российского Северного Кавказа.
Основные черты современного терроризма, нередко прикрывающегося исламом,
являющегося продуктом глобализационных процессов и углубившегося социальноэкономического расслоения в современном мире, заключаются в следующем: структурно он не замыкается в рамках одного региона; деятельность отдельных террористических групп организационно предельно децентрализована, однако фиксируется
общность идеологических доктрин и целей; террористические структуры, в принципе, в состоянии осуществить акции с применением оружия массового уничтожения и
современных технологий, что может привести к последствиям катастрофического
характера не только для отдельных государств, но и всего мирового сообщества; отличительной особенностью стала высокая степень адаптации террористических организаций к реалиям современного мира, действующих как строго иерархически, так
и с «размытым» управленческим механизмом, наличие структур, организованных по
типу «паучьей сети», а также полностью независимых. Его отличительной чертой на
данном историческом этапе является также беспрецедентное включение исламистского компонента, особенно в идеологические конструкты многочисленных террористических структур.
Отличием современного терроризма от терроризма прошлых эпох является и то,
что традиционный терроризм не угрожал обществу как таковому, не затрагивал основ его жизнедеятельности. Современный же высокотехнологичный терроризм способен продуцировать системный кризис в любом государстве с высокоразвитой информационной инфраструктурой.
В этой связи, исследователей современного терроризма и связанных с ним проблем, интересует динамика изменений, обусловленных формированием идеологических доктрин радикальных исламистов, их организационных структур, форм и методов осуществления ими своей специфической деятельности, а также вопросы финансовой подпитки терроризма [1, 2]. На рассмотрении форм и методов политической
практики северокавказских джихадистов мы и сосредоточим свое внимание.
Вследствие распыления организованного ичкерийского сопротивления, перехода на партизанские методы ведения боевых действий, а затем и вследствие формирования на территории северокавказских республик подполья, сепаратистское движение с начала 2000-х гг. перешло исключительно к диверсионно-террористическим
формам и методам борьбы.
48
Политика и общество
Террористическая война в последние годы в той или иной мере практически повсеместно распространилась по Северному Кавказу. При этом характерной тенденцией выступает то обстоятельство, что многие теракты последних лет были связаны с
Чечней опосредованно. Терроризм помолодел, интеллектуально окреп, демонстрирует способность к самоорганизации и самовоспроизводству. Особенно тревожная ситуация в последние годы фиксируется в Дагестане и Кабардино-Балкарии, несколько
улучшилась обстановка в Ингушетии, относительно спокойно стало в Чечне.
Практика свидетельствует, что в республиках Северного Кавказа экстремисты
чаще применяют акции адресного терроризма, в основном направленные против
представителей местных властей. Главный вектор террористической активности в
северокавказском регионе нацелен, в основном, против сотрудников правоохранительных органов и силовых структур, представителей органов государственной власти и управления, официального мусульманского духовенства. Особенно зримо эта
тенденция проявляется в деятельности террористических группировок «Шариат» и
«Дженнет» (Дагестан), «Ярмук» (Кабардино-Балкария), «Халифат» (Ингушетия) и
др. В то же время, вне северокавказского региона террористы, как правило, осуществляют свои разрушительные операции в местах массового скопления людей, преимущественно из числа гражданского населения (например, теракты в Москве, Беслане, Волгодонске, Кавказских Минеральных Водах и т.д.).
Официальные статистические данные по террористическим проявлениям в Российской Федерации и в ее северокавказском регионе показывает, что своеобразный
пик пришелся на 2005 г. Тогда в РФ был зафиксирован 251 теракт, из них более 90 % –
против сотрудников правоохранительных органов и органов исполнительной власти
в Южном федеральном округе. В последующие два года наблюдалось неуклонное
снижение числа террористических акций. Так, в 2006 г. было отмечено 112 терактов, из
них вновь не менее 90 % отнесены к Югу России; а в 2007 г. – только 48 терактов, т.е.
впятеро меньше чем в «лихом» 2005 г., и более чем вдвое меньше по сравнению с 2006 г.
Такая динамика дала основание некоторым экспертам утверждать, что наступил перелом, а в перспективе террористическая активность будет сведена на «нет» [4, с. 11].
Однако следует подчеркнуть, что в связи с изменениями, внесенными в уголовное законодательство в 2006 г., понятие террористического акта значительно сузилось. Так, сейчас для квалификации преступления как террористического акта обязательным является наличие цели воздействия на принятие решения органами власти
или международными организациями. Поэтому, как это ни странно звучит, террористические акты в нашей стране в последние годы стали крайне редким преступлением.
Тем не менее, в 2009 г. мы вновь явились свидетелями своеобразного «возвращения в 2005 г.», хотя в цифровом исчислении по отмеченным выше причинам количество терактов выглядит достаточно скромно, не отвечая истинному положению
дел. Так, например, в 2009 г. в Российской Федерации было зарегистрировано всего
около 15 террористических актов, практически все – на территории Южного федерального округа (ЮФО), включавшего в тот период в свой состав весь Северный
Кавказ. Однако, если обратиться к статистике, озвученной правоохранительной системой ЮФО, то можно утверждать, что ситуация в 2009 г. на территории округа характеризовалась резким усилением террористической активности со стороны незаконных вооруженных формирований: было совершено 641 посягательство на жизнь
сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих (в 2008 г. – 491, рост
составил 30 %). Только в 2009 г. по Южному федеральному округу погибли: 251 сотрудник правоохранительных органов и военнослужащий, а также 32 гражданских
лица (в 2008 г. соответственно 210 силовиков и 12 гражданских), ранены 727 сотрудников и 85 гражданских лиц (в 2008 г. – 484 силовика и 68 гражданских) [5]. По данным некоторых российских СМИ, в 2010 г. вновь наблюдалась положительная динамика роста террористических актов, непростая ситуация фиксируется и в 2011 г.
В подавляющем большинстве случаев посягательства на жизнь сотрудников
правоохранительных органов совершаются путем приведения в действие самодельных взрывных устройств, закладываемых под автомобили, либо по пути следования
49
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
потерпевших, обстрела автотранспорта, стационарных постов ДПС, зданий правоохранительных органов и жилых домов сотрудников из автоматического оружия и
гранатометов.
В контексте разрастания терроризма на Северном Кавказе, безусловно, интерес
представляет статистика террористической активности, формы и методы деструктивной деятельности террористов в мире. Так, например, Национальный антитеррористический центр США (NCTC) в мае 2009 г. опубликовал доклад, в котором приводятся статистические данные о террористических нападениях в мире за 2008 г. Согласно докладу, в 2008 г. имело место 11800 терактов, в то время как в 2007 г. –
14500, в 2006 г. – 14000, в 2005 г. – 11000, а в 2004 г., по данным Госдепартамента
США, не учитывавшего теракты в Ираке, – 3192 [3, с. 40–41].
Наибольшее количество террористических атак в 2008 г. – 4600 (40 %) – было
совершено в странах Ближнего и Среднего Востока, хотя в Ираке 2 года подряд, в
2007–2008 гг., их число снижалось. В то же время, в странах Южной Азии (Пакистан) и в Афганистане их количество увеличилось в 2 раза. Террористические акты в
Ираке, Афганистане и Пакистане составили 55 % от общего числа терактов в мире.
140 % рост террористической активности в Африке зафиксирован в Сомали и Демократической Республике Конго. В Западном полушарии отмечено сокращение числа
терактов на 25 %, а в странах Юго-Восточной Азии и Тихого океана – на 30 %.
В 2008 г. значительно возросло число случаев похищения террористами людей.
Так, в Пакистане оно увеличилось на 340 %, в Афганистане – на 100 %, в Индии – на
30 %, в других странах Южной Азии – на 45 %. Как и в прежние годы, в 2008 г. при
проведении большинства терактов использовалась уже известная тактика действий с
применением легкого стрелкового оружия, ручных гранатометов, подрыва бомб, похищения людей. Террористы продолжали прибегать к проведению скоординированных по времени нападений, когда вскоре после первого теракта они осуществляли
второй, направленный уже против сотрудников специальных и спасательных служб,
прибывших на место происшествия. В 2008 г. в результате терактов в различных
странах мира погибло или было ранено свыше 50 тыс. человек, причем большинство
из них являлось мусульманами. 65 % жертв террористических нападений были мирными жителями. Обращает на себя внимание тот факт, что дети продолжают составлять непропорционально большое число жертв. Так, в 2008 г. количество погибших
детей возросло на 10 %.
Эксперты прогнозируют рост количества террористических актов в мире, что
связано с проведением американцами операции «Аф-Пак» на территории Афганистана и Пакистана, реальной или вымышленной ликвидацией в Пакистане лидера
«Аль-Каиды» Усамы бен-Ладена, инспирацией «цветных революций» в некоторых
государствах Ближнего Востока и Северной Африки и, главное, применение вооруженных сил НАТО при решении ливийской проблемы.
Продолжает актуализироваться наиболее опасный вид терроризма – терроризм
смертников, которые исламистами ошибочно именуются «шахидами». Вместе с тем,
следует подчеркнуть, что в исламе шахидом признается воин, муджахид (букв. –
участвующий в джихаде), погибший во время сражения «на пути Аллаха», даже если
он был убит не на поле боя, а умер случайно или непреднамеренно от собственной
же руки. Этот тип мученика называется «совершенным шахидом», поскольку он признается мучеником, как в этом мире, так и в жизни последующей, после смерти, где
получит заслуженную награду от Бога [13, с. 144]. При этом исламская ортодоксия
категорически отрицает тождество между «совершенными шахидами» и террористами-самоубийцами.
Несмотря на то, что терроризм смертников отмечался и в прежние века ислама,
тем не менее, расцвет этого явления пришелся на вторую половину ХХ – начало ХХI в.
Как утверждает отечественный исследователь данного явления С.И. Чудинов, терроризм смертников ведет свои истоки от шиитской версии радикального ислама, пустившего свои корни в разорванном гражданской войной и иностранной оккупацией
Ливане. Большинство экстремистских движений, воспринявших и адаптировавших
50
Политика и общество
тактику атак смертников к условиям социально-политического конфликта на своей
родине в 1990-е гг., копировали ливанскую модель сопротивления, с которой они
имели возможность познакомиться самым непосредственным образом (боевые кадры
этих группировок проходили военную тренировку в Ливане в то время, когда радикальные шиитские партии впервые апробировали атаки смертников). Ливанская модель, в свою очередь, была подражением опыту иранских басиджей времен современной ирано-иракской войны, вспыхнувшей вслед за исламской революцией 1979 г.
в Иране [12, с. 88].
Хотя в настоящее время за большинством террористических актов с участием
смертников стоят исламистские группировки, религиозная составляющая мотивации
не столь обязательна для всех исторических разновидностей терроризма смертников.
Иногда дух националистической борьбы миноритарной этнической общности и
культивируемая в ней идеология самопожертвования доводятся до столь крайнего
альтруизма в отношении идеала независимой родины, тесно переплетаясь с чисто
восточным культом харизматического лидера повстанческого движения, что этого
может быть достаточно и без религиозных стимулов для воспитания готовности в
адептах националистического движения превратить себя в живые бомбы. В качестве
примера можно привести соответствующую практику «Тигров освобождения Тамил
Илама» или курдских сепаратистов из Рабочей партии Курдистана, устраивавших
самоподрывы в Турции и т.д. Националистический компонент был силен даже в самом Ливане, родине современного терроризма смертников, в среде светских националистических партий и группировок Ливана (Сирийская социально-националистическая
партия и др.). Однако все же радикальный ислам остается важнейшей культурноидеологической основой распространения терроризма смертников в современном
мире. Более того, именно исламистская интерпретация идеала исламского мученичества легла в основу его глобализированной формы [12, c. 88–89].
Вместе с тем, количество терактов в мире с использованием самоубийц продолжает оставаться серьезной проблемой для отдельных регионов мира. Например, оккупированный войсками США и их союзников Ирак в этом плане в середине 2000-х гг.
поставил такие «рекорды», по сравнению с которыми все остальные ареалы использования тактики «шахидов» в мире просто меркли. Пиковыми годами оказались 2005
и 2007 гг. – 478 и 442 случая использования «живых бомб» соответственно. В 2009 г. в
Ираке было зафиксировано немногим более 30 акций террористов-самоубийц. Всего
же в 2003–2008 гг. в этой стране было отмечено около 1700 взрывов, осуществленных смертниками. Другой ареал особой активности «шахидов» – Афганистан, где с
2006 г. ежегодно фиксируется в среднем по 140 акций самоподрывов [4. с. 11–12].
В последние два-три года в этот разряд вошел и Пакистан, где взрывы самоубийц
звучат с нарастающей частотой.
С июня 2000 г. терроризм смертников появился на российском Северном Кавказе. Уже в начале 2000-х гг. известный чеченский полевой командир Ш. Басаев объявил о создании подразделения смертников под названием «Риядус Салихийн» («Сады
праведных»), которое не отражало какую-то единую структуру, но было скорее вывеской, под которой лидер экстремистов объявил о своей причастности к подготовке
атак смертников.
Как подчеркивает С. Чудинов, во многих отношениях терроризм смертников в
Чечне необычен. Во-первых, для него характерен очень высокий процент женщинисполнительниц атак смертников. Специалисты в области психиатрии и психологии
А. Спекхард и Х. Ахзмедова, проводившие специальные исследования чеченского
терроризма смертников, подсчитали, что женщины-смертницы принимали участие в
22 из 27 террористических операций с участием смертников (с июня 2000 г. по май
2005 г.). Их доля среди смертников составила 43 % (47 из 110 человек). Что касается
объектов покушений, то из 28 террористических операций с участием смертников,
осуществленных с июня 2000 г. по июль 2005 г., 10 были нацелены на военные объекты, 4 – на промосковские правительственные учреждения и официальных лиц правительства Чеченской Республики, 14 – на гражданские объекты (из них 8 произошли
51
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
в Москве). В первые два года атаки смертников происходили только в Чечне и были
нацелены на российские военные базы, в последующем наблюдался процесс расширения ареала их осуществления. В 2003–2004 гг. был достигнут пик интенсивности чеченского терроризма смертников, который, тем не менее, до сих пор остается в республике маргинальным явлением, не одобряемым местной общественностью [12, с. 65].
В 2009 г. был зафиксирован новый всплеск терроризма смертников на Северном
Кавказе, при этом терроризм самоубийц, как специфическая практика радикальных
исламистов, уверенно вышел за пределы Чечни и затронул не только соседние с ней
Дагестан и Ингушетию, но и некоторые другие российские регионы, утратив при
этом исключительно чеченский этнический облик. В частности, летом 2009 г. было
совершено громкое покушение на президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова, ответственность за которое взял Доку Умаров и возрожденные им бригады «Риядус
Салихийн». В 2009 г. на территории Чеченской Республики «живыми бомбами» стали 10 человек, в Республике Ингушетия – 4, и в Республике Дагестан – 1 [4, с. 12].
Террористы-смертники успели отметиться в Северной Осетии, Ставропольском крае
и Москве. Эта же тенденция сохранилась в 2010–2011 гг. Периодически правоохранительным органам в результате спецопераций удается ликвидировать или задерживать потенциальных смертников, но далеко не всегда.
Как свидетельствует практика, в основном роли «живых бомб» на Северном
Кавказе выполняют юноши и женщины, как правило, так называемые «черные вдовы» (вдовы убитых боевиков, для которых в специфических условиях Кавказа со
смертью их мужей заканчивается не только супружеская жизнь, но и в ментальном
плане утрачивается смысл жизни как таковой). Подготовка таких смертников ведется
групповым методом по специально разработанной методике с использованием зомбирующих технологий, учебно-тренировочных заданий, формирующих жесткие мотивационные установки, с соответствующей атрибутикой и ритуалами.
Однако в последние годы террористами-смертниками стали преимущественно
юноши и молодые мужчины. Развертывание «шахидизма» свидетельствует о мощном влиянии ближневосточных экстремистских организаций на эволюционные процессы в северокавказском радикальном исламизме, участии наемников в подготовке
и осуществлении террористических актов на Северном Кавказе.
Северокавказским боевикам удалось поставить на поток подготовку и создать
резерв потенциальных смертников-самоубийц, а также идеологов и наставников
«шахидов», из числа не только зарубежных, но и российских граждан (например,
уничтоженный Саид Бурятский). Как подчеркивают эксперты, практика «шахидизма» весьма эффективна: взрывы «живых бомб» составляют 3 % всех терактов, совершенных в мире, однако именно на них приходится 48 % жертв [8]. Что касается
России, то за период с августа 1999 г. по сентябрь 2009 г. террористами-смертниками
в различных ее регионах, преимущественно на Северном Кавказе, была осуществлена 41 акция «шахидизма», все они сопровождались далеко не единичными жертвами.
Для сравнения: в Израиле за период так называемые «интифады» (первая интифада в
Палестине вспыхнула в 1987 г., вторая – в 2000 г. – И.Д.) взорвали себя 59 палестинцев [10]. Иными словами, по количеству «живых бомб» Северный Кавказ уверенно
догоняет Палестину, а по частоте применения практики терроризма самоубийц за
последние десять лет явно ее превосходит. В 2010–2011 гг. практика шахидизма продолжилась, а ее география вовсе не ограничивается территорией северокавказских
республик России. Правда следует отметить, что безусловными лидерами по проведению акций террористов-самоубийц сегодня выступают Афганистан и Ирак, ежегодно там, а также и в Пакистане, фиксируются сотни акций самоподрывов.
Для поддержания и усиления уровня террористической активности боевики
предпринимают недюжинные усилия, направленные на восстановление понесенных
потерь. Эмиссарами бандподполья осуществляются меры по внедрению религиозноэкстремистской идеологии в сознание, прежде всего, горской молодежи. В этих целях тиражируются и распространяются исламистские книги, брошюры, листовки,
DVD-диски, видеокассеты и, конечно, используются возможности Интернета. Со52
Политика и общество
трудниками правоохранительных органов регулярно изымается внушительное количество такого рода идеологической продукции. Характерно при этом, если еще в
2008 г. эти материалы обнаруживались в большинстве случаев в схронах и на базах
боевиков, то уже в 2009–2011 гг. – преимущественно в домовладениях граждан.
Как следствие, сегодня по возрастному составу участников террористическое
движение является преимущественно молодежным. При этом по социальному положению оно, в основном, состоит из низших слоев общества (материально необеспеченных, безработных, с приниженным социальным статусом, с невысоким образованием и т.д.). Вместе с тем, не уменьшаются и масштабы наемничества, представители
которого основательно представлены в составе северокавказских НВФ. Более того,
боевикам «стало удаваться вербовать в свои ряды славян» [8].
Предложенный вниманию читателя материал позволяет утверждать, что в области использования форм и методов осуществления террористических атак северокавказские сепаратисты так же, как и на других направлениях своей специфической
деятельности, не изобрели ничего нового, оригинального по сравнению с практикой
их «коллег» в государствах арабского, и шире – мусульманского Востока.
Рассмотрение разнообразных сфер развертывания терроризма под прикрытием
ислама на Северном Кавказе – идеологической, структурно-организационной и практической – позволяет утверждать о весомости воздействия внешнего фактора на процесс возникновения, идеологического обоснования и функционирования джихадистского движения в северокавказском регионе России. Прежде всего, это связано с
идеологической, финансовой и иной подпиткой из-за рубежа и присутствием в рядах
северокавказских боевиков в разные периоды времени значительной группы зарубежных «моджахедов» из многих стран Ближнего и Среднего Востока, других уголков «исламского мира». Разноплановая и массированная внешняя помощь выступает
весомым фактором радикализации «ваххабитского» движения в этом регионе России.
Аргументом в пользу политического манипулирования местными «борцами за
веру» со стороны внешних сил выступает и их идеологическая несамостоятельность.
Опора на арабских и пакистанских миссионеров, а также характер «образования»,
полученный местными «ваххабитами» в исламистских центрах непосредственно на
территории Северного Кавказа и, особенно, за рубежом, предопределили сложное
протекание процесса трансформации сепаратизма, основывающегося ныне, в большей степени, на «исламском факторе», на идеологии радикального исламизма. Тенденция к механическому перенесению на местную почву фундаменталистских ценностей, несущих на себе отпечаток иных социально-исторических условий, способствует высокой степени социальной конфликтности «ваххабитов» и их отчужденности от широких слоев традиционного в регионе ислама и общества. Северокавказские
«ваххабиты» даже не стремятся осмыслить местные реалии, предпринимая усилия
втиснуть их в рамки идей, почерпнутых ими из произведений зарубежных фундаменталистских авторов: Ибн Ханбалы, Ибн Таймийи, Ибн аль-Кайима, аль-Ваххаба, альМаудуди, С. Кутба и других современных идеологов салафизма. Сказанное позволяет
утверждать, что на практике военно-политическая активность северокавказских
«ваххабитов» лишена созидательного содержания и не выходит за рамки минимальных целей, преследуемых внешними силами, – дестабилизировать ситуацию в регионе и ослабить влияние России на Северном Кавказе [6]. Совершенно очевидно, что
ситуация за последнее десятилетие качественно не изменилась, а внешнее (экзогенное) воздействие на региональные этнополитические процессы по-прежнему остается
весомым, существенно подпитывая внутренние (эндогенные) конфликтогенные факторы, характерные для современного российского Северного Кавказа.
Список литературы
1. Добаев А. И. Экономическая безопасность и терроризм в эпоху глобализации
/ А. И. Добаев // Южнороссийское обозрение. – Ростов н/Д. : Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2008. –
Вып. 52.
2. Добаев А. И. Хавала: неофициальная система финансирования терроризма / А. И. Добаев // Южнороссийское обозрение. – Ростов н/Д. : Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2010. – Вып. 65.
53
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
3. Добаев И. П. Современный терроризм в мире и на Северном Кавказе: основные черты, активность, опыт противодействия / И. П. Добаев // Регулирование социально-этнических
процессов в условиях региональных рисков экстремизма : сб. мат-лов Межрегион. науч.-практ.
конф. (28 апреля 2010 г., СКАГС, Ростов н/Д.). – Ростов н/Д. : Изд-во СКАГС, 2010. – С. 40–41.
4. Добаев И. П. Современный терроризм в мире и на Северном Кавказе: сущность,
практика, опыт противодействия / И. П. Добаев // Ориентир. – 2010. – Ноябрь. – С. 11–12.
5. Как заткнуть за пояс шахида? // Московский Комсомолец. – 2010. – 24 февр.
6. Макаров Д. В. Официальный и неофициальный ислам в Дагестане / Д. В. Макаров. –
М., 2000.
7. Нечитайло Д. А. Запал для «умной бомбы» / Д. А. Нечитайло // НГ-религии. – 2009. –
16 сент.
8. РБК daily. – 2009. – 28 ноября.
9. Соловьев Э. Г. Современная американская геополитика / Э. Г. Соловьев // Perspektivy.info. – 2010. – 10 дек. – Ч. 1: Неоклассический ренессанс.
10. Сухов И. Марш смертников / И. Сухов // Время новостей. – 2009. – 18 сент.
11. Тхагапсоев Х. Страсти политологов по Кавказу / Х. Тхагапсоев // КабардиноБалкарская правда. – 2010. – 6 февр.
12. Чудинов С. И. Терроризм смертников / С. И. Чудинов. – М. : Флинта, Наука, 2010. –
С. 65, 88.
13. Юджеоглу Х. Ислам о шахидах и террористах-смертниках / Х. Юджеоглу // Ислам о
терроре и акциях террористов-смертников / сост. Э. Чапан. – М., 2005. – С. 144.
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ И ЭКСПЕРТНЫЕ СЕТИ
В ПРОФЕССИОНАЛЬНОМ СООБЩЕСТВЕ РОССИЙСКИХ ПОЛИТОЛОГОВ1
Е.В. Морозова
(Россия, Краснодар)
В статье рассмотрены особенности исследовательских и экспертных сетей как нового
способа производства научных знаний, показаны их функции – поисково-инновационная, координирующая, функция научного краудсорсинга.
This article describes the features of research and expert networks as a new mode of production
of scientific knowledge, the author shows their functions - innovative, coordinative and the function
of scientific crowdsourcing.
Ключевые слова: политическая наука, исследовательские сети, экспертные сети, научный
краудсорсинг, инновации, «незримый колледж».
Key words: political science, research networks, expert networks, scientific crowdsourcing, innovation, "the invisible college".
Институализация политологии в качестве научной специальности и вузовской
дисциплины, начавшаяся в конце 1980-х гг., не только привела к перестройке деятельности существовавших ранее организаций (отечественная ассоциация политической науки, академические институты, лаборатории и др.), но и создала стимулы для
создания новых способов производства научного знания. В последнее десятилетие
значительный вклад в развитие политической науки вносят сетевые сообщества политологов. В определенном смысле моделью развития послужили сети, сложившиеся
ранее в других областях социально-гуманитарного знания (к примеру, Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов EAWARN). Безусловно, ускорило процесс и стремительное развитие сетевых структур буквально во
всех сферах жизни общества [3].
В настоящее время только на сайте РАПН зарегистрованы 4 сетевых сообщества
политологов: «Многообразие регионов. Источники и акторы развития», «Территориальное самоопределение. Институциональная консолидация территориальных политий и сообществ», «Границы и пограничья», «Взаимодействие традиций и инноваций».
1
Статья подготовлена в рамках гранта РГНФ № 11-03-00519а «Конструктивный потенциал
социальных сетей в сфере публичной политики в условиях модернизации современного российского общества».
54
Политика и общество
Последнее создано с целью изучения регионального опыта институционализации
инноваций и их взаимодействия с традициями. Главная задача – выявление проблем
наравномерности развития различных территорий, социальных слоев, демографических групп, политических акторов, межпоколенческих конфликтов и пр.
При этом дифференциация пролегает не только по границам регионов, но и
внутри них. Это становится «вызовом» стратегическому будущему России, от «ответа» на который зависит сохранение её международных позиций, конкурентоспособность в условиях глобализации, качество и уровень жизни населения [6].
Практики деятельности политологических сетевых сообществ подтверждают
правоту Г.С. Батыгина и Г.В. Градосельской, исследовавших сетевые взаимодействия
в профессиональном сообществе социологов. Авторы пишут, что сети предстают как
«незримые колледжи», производящие научные направления и темы, «здесь можно
картографировать новые "узлы" и зоны, не вписывающиеся в институциональную
структуру научных дисциплин» [1].
В приведенной характеристике отражена одна из важнейших функций сетей в
научном сообществе – поисково-инновационная. Сетевые сообщества выдвигаются
на «неизведанные земли» предметного поля политической науки, проводят «межевание», номинируют открытые явления. Другая функция сетей – координирующая.
Речь идет о взаимодействии не только ученых-политологов, относящихся к разным
научным школам и представляющих разные регионы России, но и о междисциплинарных связях.
Рассмотрим данные функции на примере созданной два года назад и динамично
развивающейся «Экспертной сети по исследованию идентичности» [5]. «Внимание к
мотивации деятельности субъектов общественных изменений вводит в предметное
поле знаний о политике её субъективное восприятие и проекцию такого восприятия в
политическое действие. Общий вектор исследований на этом направлении можно
обозначить как анализ социокультурных оснований политического процесса. Утверждение о том, что "культура имеет значение", стало сегодня аксиомой для интеллектуального сообщества, занимающегося осмыслением современного общественного
развития», – считает И.С. Семененко, вместе в коллегами стоявшая у истоков проекта (рукопись введения к словарю терминов и понятий «Идентичность как категория
политической науки»).
Столкнувшись с задачей концептуализации синтеза ценностных, эмоциональных и рационально мотивированных оснований политического действия на уровне
индивидуальном, групповом и социетальном, политологи обратились к концепту
идентичности, который был ранее успешно освоен социальными психологами, социологами, культурологами. Ведется работа по созданию соответствующего Исследовательского комитета Российской ассоциации политической науки. Так, усилиями
сетевого сообщества ученых институализируется новое научное направление.
«Экспертная сеть по исследованию идентичности» объединяет усилия политологов, историков, географов, философов, филологов, экономистов, выполняя, таким
образом, координирующую функцию. В сетевое сообщество входят представители
академической и вузовской науки как минимум из 12 регионов России, а также представители научных сообществ ближнего зарубежья. На сайте «Экспертной сети по
исследованию идентичности» представлена база данных занимающихся этой тематикой исследователей и центров; сформирована электронная библиотеки имеющихся
публикаций российских исследователей (в том числе опубликованных работ и авторефератов диссертаций). Во многом благодаря координирующим действиям сети
проведена в 2011 г. Всероссийская научно-теоретическая конференция «Идентичность как предмет политического анализа» [4], выигран ряд грантов отечественных и
зарубежных научных фондов.
В 2011 г. в издательстве РОССПЭН вышел словарь терминов и понятий «Идентичность как категория политической науки». Поднятые в словарных статьях проблемы, обозначенные спорные положения и дискуссии получат развитие во втором
томе издания «Политическая идентичность и политика идентичности», коллективной
55
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
монографии «Идентичность и социально-политические изменения в ХХI в.». В этой
книге будут изложены авторские позиции по проблемам, связанным с политическим
измерением идентичности и ее преломлением в политических процессах рубежа ХХ–
ХХI вв. В частности, будут рассмотрены субъекты и акторы политики идентичности
в глобализирующемся мире, проблемы «встречи» Запада и не-Запада, конфликты
идентичностей и перспективы их развития / разрешения, дискурсы идентичности и
территориально-пространственное измерение процессов самоидентификации и конструирования коллективных идентичностей. Особое внимание в монографии будет
уделено российской идентичности, ее содержательным характеристикам, перспективам и темпам изменений, в том числе в региональном контексте.
Возможности исследовательских сетей зависят не только от мотивации и организации деятельности внутри сетевых сообществ. Есть и объективные факторы, которые могут препятствовать или способствовать развитию сети. В 2002–2004 гг. политологи Кубанского государственного университета участвовали в реализации
Гранта Фонда Макартуров «Расширение и укрепление социологической и конфликтологической сети на Кавказе» вместе с коллегами из академических и научных
структур Армении, Азербайджана и Грузии. В рамках проекта была проведена серия
исследований (контент-анализ прессы, экспертный опрос, фокус-группы) во всех четырех странах, изданы совместные публикации. Однако, эта деятельность не имела
продолжения. Фактор обострения двусторонних отношений между странамиучастниками оказался решающим.
Совместные действия сетевых акторов по производству нового знания можно назвать научным краудсорсингом [2]. Наиболее известные в области российской публичной политики примеры краудсорсинга – сетевая инициатива «Общественная экспертиза закона об образовании», специализированная социальная сеть «Регионалочка».
Экспертное сообщество «Российский сетевой интеллект» («РОССИН») систематически использует краудсорсинг для экспертизы предлагаемых нормативно-правовых
актов и формирования прогнозов разного типа для всех сфер жизни российского общества [7]. Это сообщество начало формироваться в 2008 г. при Центре проблемного
анализа и государственно-управленческого проектирования в целях консолидации
экспертного сообщества страны, создания реально функционирующей «фабрики
мысли», концентрирующей национальный интеллект и соединяющей его с действующей властью.
«РОССИН» объединяет более 1500 экспертов из 170 городов России, а также 11
стран ближнего и дальнего зарубежья. Экспертное сообщество динамично расширяется, увеличивая и свой территориальный размах. Среди наиболее важных научных продуктов «РОССИН» можно назвать ежеквартальный прогноз макроэкономических показателей, рецензирование проектов Доктрины регионального развития РФ, Конкурентного кодекса РФ, О правовых актах в РФ, пакета законодательной инициативы по
созданию Государственного внебюджетного инвестиционно-кредитного фонда РФ и т.д.
Экспертно-аналитические сообщества формируются и на региональном уровне,
процесс их эволюции стал предметом исследования ученых ГУ-ВШЭ, итоги проекта
под научным руководством Н.Ю. Беляевой обобщены в ряде публикаций – сборниках статей по итогам пилотных исследований (Аналитические сообщества в Саратовской области / под ред. Ш.Ш. Какабадзе. М., 2010; Аналитические сообщества в Саратовской области / под ред. Ш.Ш. Какабадзе. М., 2010 и др.)
Исследовательские и экспертные сети являются одним из самых динамично развивающихся сегментов отечественного политологического сообщества. Возможно,
сетевые сообщества как форма производства научных знаний могут быть институализированы научной инфраструктурой в субъектном качестве – как заявители проектов отечественных и зарубежных научных фондов, номинанты на премии и награды.
Список литературы
1. Батыгин Г. С. Сетевые взаимосвязи в профессиональном сообществе социологов: методика контент-аналитического исследования биографий / Г. С. Батыгин, Г. В. Градосельская. –
56
Политика и общество
Режим доступа: http://www.nir.ru/Socio/scipubl/sj/sj1-01grad.html, свободный. – Загл. с экрана. –
Яз. рус.
2. Мирошниченко И. В. Политическое измерение краудсорсинга в условиях модернизации современной России / И. В. Мирошниченко // Экстраординарность, случайность и протест
в политике: тематическое и методологическое поле сравнительных исследований. – Краснодар :
КубГУ, 2011.
3. Морозова Е. В., Мирошниченко И. В. Сетевые сообщества в условиях чрезвычайных
ситуаций: новые возможности для граждан и для власти / Е. В. Морозова, И. В. Мирошниченко // Полис. – 2011. – № 1.
4. Идентичность как предмет политического анализа : тез. докл. науч. конф. (Москва,
ИМЭМО РАН, 21–22 октября 2010 г.). – Режим доступа: http://Identityworld.Ru/Load/
Kategorii/Tezisy/Tezisy_Dokladov_Nauchnoj_Konferencii_Identichnost_Kak_Predmet_Politichesko
go_Analiza_Moskva_Imehmo_Ran_21_22_Oktjabrja_2010_G/4-1-0-77, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
5. Режим доступа: http://identityworld.ru, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
6. Режим доступа: http://rapn.ru/?grup=1524&doc=2914, свободный. – Загл. с экрана. –
Яз. рус.
7. Режим доступа: http://www.rusrand.ru/experts, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАТИВНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ
В ПОЛИТИКО-ПРАВОВОМ ПОЛЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Е.Е. Рябцева
(Россия, Астрахань)
Статья раскрывает состояние и уровень политико-правового обеспечения регулирования
процессов информатизации в Российской Федерации, политико-правового обеспечения информационно-коммуникативных технологий с целью повышения эффективности государственного управления.
The article deals with the status and level of political and juridical equipment of the process of
governance in the Russian Federation by means of informational and communicational technologies.
Ключевые слова: информационно-коммуникативные технологии, информация, политикоправовое регулирование процессов информатизации, государственное управление.
Key words: informational and communicational technologies, information, political and juridical equipment of governance.
Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев определил развитие стратегических и информационных технологий как одну из приоритетных задач развития
государства в современном мире. Важным направлением реализации этой задачи
является обеспечение доступности государственных услуг с помощью электронных
каналов связи. Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации раскрывает эту задачу в рамках повышения эффективности государственного
управления и местного самоуправления, взаимодействия гражданского общества и
бизнеса с органами государственной власти, качества и оперативности предоставления государственных услуг.
Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 г. определяет решение задачи внедрения информационных технологий в государственное управление одним из условий инновационного,
конкурентоспособного развития государства с диверсифицированной экономикой,
государства, отвечающего вызовам современного мира. С другой стороны, значимость стоящей перед государством задачи повышения собственной эффективности
на основе информационных технологий объясняется и основными путями ее решения, включающими в себя четкую регламентацию порядка предоставления услуг,
проведение мероприятий, направленных на упрощение административных процедур,
снижение транзакционных и временных издержек, затрачиваемых потребителями на
получение услуг, внедрение прозрачных процедур по оценке качества предоставления услуг, обеспечение доступа потребителей к государственным услугам в режиме
онлайн в сети Интернет («электронное правительство»).
57
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Концепция формирования в Российской Федерации электронного правительства
до 2010 г. определяет своей ключевой целью повышение качества и доступности
предоставляемых организациям и гражданам государственных услуг, упрощение
процедур и сокращение сроков их оказания, снижение административных издержек
со стороны граждан и организаций, связанных с получением государственных услуг,
а также внедрение единых стандартов обслуживания граждан и повышение качества
административно-управленческих процессов.
Внедрение информационно-коммуникативных технологий (ИКТ) в процессы
оказания государственных услуг становится не столько инновационным инструментом государства, сколько инструментом модернизации самого государства.
Для большинства граждан общение с государством сводится к получению услуг органов исполнительной власти, местного самоуправления и бюджетных учреждений, поэтому именно по качеству результата их оказания общество оценивает
эффективность государственного управления в целом, отношение государства к
гражданам и бизнесу, формируя представление о текущем уровне государственной
внутренней политики.
Вместе с тем, согласно проведенным исследованиям, только 1 % граждан оценивает качество предоставляемых государственных услуг как «отличное». По данным опроса, проведенного фондом «Общественное мнение» в рамках мониторинга
внедрения административных регламентов осенью 2008 г. [6], подавляющее большинство опрошенных (69 %) сообщили о том, что испытывают те или иные проблемы при получении государственных услуг. Об отсутствии проблем заявили лишь
12 % опрошенных, 17 % сообщили, что никогда не обращаются в госучреждения.
В целом качество государственных услуг в своем населенном пункте 18 % граждан
оценили как отличное и хорошее, 54 % – как удовлетворительное и 17 % – как плохое
и очень плохое.
Среди основных проблем, с которыми сталкиваются граждане при обращении за
услугами в органы власти – долгое ожидание в очереди, необходимость многократного обращения по одному и тому же вопросу, долгое ожидание результата, недостаток информации о процедуре получения услуги.
Повышение доступности государственных услуг позволит рассчитывать на достижение определенного социального эффекта. В настоящее время, с учетом сокращения реальных доходов населения, спрос на государственные услуги смещается в
сторону социально-ориентированных услуг: социальная помощь, пособия, дотации,
содействие занятости и т.д. Повышение качества оказания этой категории услуг позволит ослабить социальную напряженность в обществе. С другой стороны, сокращение издержек бизнеса на преодоление административных барьеров, позволяет рассчитывать на увеличение рабочих мест, что также особенно важно в нынешней непростой социально-экономической ситуации.
Повышение качества оказания государственных услуг отражает способность государства к совершенствованию работы государственного аппарата, повышению эффективности его функционирования. Одним из инструментов улучшения системы
государственного управления и совершенствования процессов оказания государственных услуг в России явилась административная реформа. В 2005 г. Правительством была одобрена «Концепция административной реформы в Российской Федерации в 2006–2010 гг.», одной из основных целей второго этапа которой является повышение качества и доступности государственных услуг. В процессе ее реализации
была проведена значительная работа по оптимизации полномочий федеральных органов исполнительной власти, разработке административных регламентов и стандартов оказания услуг.
Вместе с тем задача повышения эффективности государственного управления и
оказания государственных услуг по-прежнему является весьма актуальной в Российской Федерации. Дальнейшая работа по ее решению неразрывно связана как с внедрением современных ИКТ в деятельность органов власти, так и с увеличением их
доступности для населения.
58
Политика и общество
Согласно интегральному показателю государственного управления Всемирного
Банка (World Governance Indicators [5]), показатели Российской Федерации по всем
его составляющим не меняются в лучшую сторону за последние годы. По показателю
эффективности государственного управления (Government Effectiveness) в 2008 г.
Россия занимает 14 место из 20 стран с наибольшим населением, опережая Египет и
Эфиопию, но уступая Индии, Индонезии и Вьетнаму. В соответствии с индексом
восприятия коррупции [5] (Transparency International) в 2009 г. Россия находилась на
146 месте, разделяя его с такими странами как Камерун, Эквадор, Кения, Сирия и
Украина. Казахстан опережал Россию – 120 место, Беларусь – 139. Первое место разделили Дания, Сингапур и Новая Зеландия.
Опыт целого ряда государств показывает, что внедрение информационных технологий (ИТ) может быть действенным инструментом для повышения эффективности деятельности органов государственной власти в сфере оказания государственных
услуг. Так, из 19 стран-членов Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) [1], имеющих концепцию / стратегию электронного правительства, у
13 она включает аспекты трансформации государственного управления [3].
Электронные госуслуги находятся в России в зачаточном состоянии, и главная
причина, по которой «информационное общество» тормозит – это само государство.
Так считают участники опроса, проведенного «КОРУС Консалтинг» в январе 2011 г.
В опросе приняли участие 100 топ-менеджеров и руководящих сотрудников российских компаний.
В ходе исследования мы постарались выяснить, насколько государственные услуги в электронном виде могут быть востребованы обществом и почему их реализация идет настолько медленно.
82 % опрошенных считают, что электронные госуслуги находятся в зачаточном
состоянии, а оптимистов, которые оценили бы, что госсервисы работают на должном
уровне, не нашлось вообще.
«Безобразно», «отвратительно», «невозможно развивать автоматизацию госуслуг с нынешним госаппаратом» – так характеризуют опрошенные руководители и
специалисты российских предприятий уровень развития электронных госуслуг. Они
полагают, что само государство – основной тормоз для развития электронного общества: 38 % назвали противодействие бюрократии и отсутствие межведомственного
взаимодействия основной причиной слабого развития «информационного общества»
в России. Еще 12 % видят причиной пассивную роль государства. Сюда же можно
отнести и те 28 %, которые назвали некачественную реализацию сервисов – это тоже
вина государства.
Среди других причин называют отсутствие у чиновников мотивации на оказание качественных услуг гражданам и бизнесу, некомпетентность лиц, принимающих решения в сфере информатизации, заинтересованность чиновников в получении взяток, плохая реализация средств доставки («Почта России»). Также, по мнению опрошенных, информатизация пробуксовывает из-за борьбы различных заинтересованных сторон (в том числе крупных транснациональных ИT-компаний) за
доступ к праву предоставления электронных услуг и получение соответствующих
преференций.
Интересное мнение высказал один из специалистов: «На провалы в информатизации влияет низкая плотность населения страны и, как следствие, высокая стоимость информатизации страны в целом». При этом незначительное большинство опрошенных (59 %) верят, что внедрение электронных госуслуг может уменьшить коррупцию в стране. Эти данные коррелируют с данными ВЦИОМ от февраля 2010 г. –
по мнению 54 % россиян, перевод госуслуг в интернет будет способствовать их доступности, упростит процедуру обращения в органы власти, сократит сроки рассмотрения бумаг. Интересно, что чуть меньше половины (41 %) считает, что чиновники
найдут обходные пути для личного обогащения в любом случае, т.е. примерно в половине общества уже глубоко укоренено тотальное недоверие к представителям государства: «будут воровать всегда» [2].
59
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Опрос позволил выяснить личные предпочтения участников исследования – насколько они сами готовы получать электронные госуслуги. Большинство (58 %) однозначно готовы, а еще 25 % – попробовали бы. 60 % опрошенных собирается воспользоваться порталом gosuslugi.ru (несмотря на крайне незначительный объем оказываемых на нем услуг). Кстати, согласно тому же опросу ВЦИОМ, лишь 8 % респондентов в феврале 2010 г. имели опыт обращения в органы власти за необходимой
информацией или документами по Интернету. Даже среди людей с высшим образованием таких набралось лишь 13 %.
В первую очередь опрошенных волнует возможность получения паспортов и
оформления виз через Интернет. Затем – услуги по оформлению транспортных
средств, получение справок, информация из архивов, сдача налоговой отчетности.
Наименее интересно оформление пенсий и получение пособий.
С начала 2012 г. жителям России будет выдаваться универсальная электронная
карта, с помощью которой можно будет получать пенсии, платить налоги, а также
расплачиваться в магазинах, как обычной банковской картой. Со временем количество госуслуг, которые можно будет получать по карте, должно достигнуть нескольких
тысяч, такая карта может выполнять функции паспорта. 68 % участников опроса
«КОРУС Консалтинг» однозначно готовы к введению электронных паспортов. Только 3 % опрошенных не стали бы доверять электронным ID в силу каких-либо религиозных соображений. Следует отметить, что в опросе принимала участие достаточно
«продвинутая» часть российского общества, поэтому экстраполировать ответы на
этот вопрос на всех россиян было бы неверно.
При этом участники опроса выражают опасение, что в случае ввода таких документов могут быть значительные нарушения закона о персональных данных – доступ
к электронным базам довольно широкого круга лиц позволит при отсутствии контроля изменять любую информацию [2].
Таким образом, можно сделать вывод, что образованные, живущие в городской
среде россияне в целом готовы к введению «электронного правительства». Они с
удовольствием примут участие в экспериментах, им интересно все новое и они считают, что Интернет как средство коммуникации с государством гораздо удобнее, чем
очередь в приемной чиновника. Но масштаб проблем, связанных с госинформатизацией, настолько обширен, что большинство опрошенных относятся пессимистично к
ближайшим перспективам госуслуг в электронном виде.
Современный этап развития общества характеризуется возрастающей ролью
информационной сферы, представляющей собой совокупность информации, информационной инфраструктуры, субъектов, осуществляющих сбор, формирование, распространение и использование информации, а также процесса принятия политических решений. Применение современных технологий во всех отраслях экономики
Астраханской области способствует экономическому росту, занятию областью конкурентоспособных позиций, повышению ее инвестиционной привлекательности, что
соответствует Стратегии социально-экономического развития Астраханской области.
Сценарий социально-экономического развития области на средне- и долгосрочную
перспективу, рассчитанный на новый портфель «ресурсов развития», предполагает
среди прочего применение конкурентоспособных технологий, современных форматов
торговли (одним из наименее затратных и наиболее масштабных по диапазону потенциальных покупателей форматов торговли является электронная торговля), качественный рост производительности труда. Все это обеспечивается за счет применения ИКТ.
В первую очередь, благодаря ИКТ можно обеспечить информационный обмен в
ходе проведения форумов Прикаспийских государств, осуществлять оперативный
контроль, анализ и оценку результатов международных проектов. Активное внедрение новых технологий будет способствовать становлению Астраханской области как
российского центра культурного, экономического и политического влияния на Каспии. Применение таких технологий, как геоинформационная система Астраханской
области, размещаемая в открытом доступе, повышает интерес к объектам рекреационной инфраструктуры области и способствует формированию туристического кла60
Политика и общество
стера. Для формирования агрокластера в 2007 г. агентством по печати и информационным коммуникациям Астраханской области совместно с министерством сельского
хозяйства Астраханской области реализован проект создания и внедрения информационного ресурса агропромышленного комплекса. Ресурс в числе прочего предусматривает размещение информации об инвестиционных площадках области; реализована электронная торговая площадка. На повышение качества государственного
управления в регионе и муниципальных образованиях направлены такие проекты,
как внедрение и развитие автоматизированных информационных систем (системы
электронного документооборота; автоматизированной системы управления мероприятиями, проводимыми к 450-летию основания г. Астрахани; автоматизированной
системы ведения похозяйственного учета в муниципальных образованиях) и отраслевых информационных ресурсов, внедрение и развитие Интернет-ресурсов. Важным
шагом в развитии региона стало внедрение специализированного портала сервисов
органов государственной власти Астраханской области. Портал внедрен в целях оптимизации взаимодействия граждан с исполнительными органами государственной
власти Астраханской области и повышения эффективности работы самих исполнительных органов государственной власти области за счет интерактивного взаимодействия с населением. Предполагается дальнейшее улучшение качества и рост числа
сервисов исполнительных органов государственной власти Астраханской области,
представленных на портале.
В рамках развития ИКТ в 2007 г. доля исполнительных органов государственной власти области, имеющих официальное представительство в сети Интернет, доведена до 100 %. Дальнейшее развитие требует продвижение ресурсов Астраханской
области в сети Интернет, их модернизацию, поддержку.
Единая политика в сфере развития ИКТ позволяет повысить доступность ресурсов органов государственной власти для граждан. При содействии агентства по печати и информационным коммуникациям Астраханской области Астраханский филиал
ОАО «Южная телекоммуникационная компания» снизил тарифы на услуги безлимитного доступа к сети Интернет. Ведется дальнейшая работа по объединению и координации усилий провайдеров Астраханской области с целью снижения тарифов на
внутриобластной трафик.
В рамках Соглашения от 26.06.2007 г. № U9823788, заключенного между Правительством Астраханской области и компанией Microsoft, осуществляется процедура
лицензирования программного обеспечения (для программных продуктов Microsoft) в
исполнительных органах государственной власти Астраханской области.
Повышается уровень обеспеченности государственных гражданских служащих
Астраханской области персональными компьютерами. При этом навыки государственных гражданских служащих Астраханской области, отвечающих за использование и развитие ИКТ в исполнительных органах государственной власти области, часто недостаточны для решения задач развития ИКТ. Разрабатываются и реализуются
специализированные образовательные программы обучения государственных гражданских служащих Астраханской области навыкам работы с ИКТ. Для создания технологической инфраструктуры информационного взаимодействия исполнительных
органов государственной власти и местного самоуправления Астраханской области
организованы коммуникационные каналы для подключения всех исполнительных
органов государственной власти и администраций муниципальных районов Астраханской области к VPN-сети. VPN-сеть позволит осуществлять обмен данными по
выделенным каналам. Разработаны и внедрены официальные сайты администраций
всех муниципальных районов Астраханской области.
Итак, задача формирования электронного правительства в Российской Федерации и перехода к оказанию государственных услуг в электронном виде является одной из приоритетных и позволит обеспечить новый уровень качества государственного управления и оказания услуг организациям на основе информационнокоммуникационных технологий.
61
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Комплексное внедрение ИТ должно приводить не только к таким очевидным результатам как сокращение затрат на передачу, хранение и обработку информации, так
и к реформированию самих органов власти, совершенствованию и упрощению их внутренних процессов и процедур. Информатизация должна осуществляться вместе с административной реформой, нацеленной на оптимизацию государственного управления.
Таким образом, необходимо говорить не просто об автоматизации процессов
оказания государственными органами отдельных услуг, а о внедрении целостной
системы информационного обеспечения деятельности органов исполнительной власти. Эта система должна основываться на единых принципах таких, как обеспечение
межведомственного электронного взаимодействия и совместимости государственных
информационных систем, повышение открытости деятельности государственных
органов, создание возможностей для более удобного взаимодействия с правительством через электронные каналы, снижение временных и материальных затрат граждан
и организаций при взаимодействии с государственными структурами. Повышение
эффективности государственного управления, взаимодействия гражданского общества и бизнеса с органами государственной власти на основе повышения качества и
оперативности предоставления государственных услуг с использованием ИКТ требуют выработки единого системного подхода как в организационном и технологическом плане, так и в политико-правовом обеспечении.
Список литературы
1. Режим доступа: http://www.transparency.org/policy_research/surveys_indices/cpi/2009/
cpi_2009_table, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
2. Режим доступа: http://www.Nanonewsnet.ru, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
3. E-government as a tool for transformation. – OECD, 2007.
4. Organization for Economic Co-operation and Development – OECD. Международная
экономическая организация, объединяет 30 развитых стран.
5. The Worldwide Governance Indicators (WGI) project. – Режим доступа:
http://info.worldbank.org/governance/wgi/mc_countries.asp, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
6. Опрос фонда «Общественное Мнение». «Граждане на рандеву с государством: практика предоставления услуг частным и юридическим лицам государственными учреждениями»,
Всероссийский мониторинг внедрения административных регламентов. – Раздел VII. Качество
государственных услуг глазами населения: результаты георейтинга. – М. : Изд-во ГУ-ВШЭ,
2009. – С. 609–690.
ПРОБЛЕМЫ ДЕМОКРАТИИ
В ОЦЕНКАХ ЭКСПЕРТОВ И ОБЩЕСТВЕННОСТИ
В.В. Серкин
(Россия, Астрахань)
Статья посвящена восприятию российскими гражданами понятия «демократия» и его основных характеристик. Автор анализирует статистические данные ведущих мировых и российских организаций по опросам общественного мнения. В статье впервые представлены материалы опроса жителей г. Астрахани и Астраханской области.
The article deals with the perception of the term “democracy” and its main characteristics by
Russian people. The author analyzes statistical date of international and Russian public opinion surveys. There is the first time presentation of public opinion poll of Astrakhan region residents.
Ключевые слова: демократия, общественное мнение, общественность, опросы общественного мнения.
Key words: democracy, public opinion, public, public opinion polls.
Демократия сегодня – едва ли не самое популярное слово политического лексикона. Современная политическая наука достаточно подробно исследовала как исторические типы, так и современные модели демократии [2]. Эта тема часто обсуждается учеными, политиками, а также волнует простых граждан. В этой связи мы, вопервых, проанализируем результаты опросов общественного мнения, проведенных
авторитетными российскими и зарубежными опросными организациями, и, вовторых, представим картину мнений по проблемам демократии жителей г. Астрахани
и Астраханской области.
62
Политика и общество
Организация WorldPublicOpinion.org провела международное исследование
уровней политической толерантности и демократии в 167 странах мира [1]. «Индекс
демократии стран мира» измеряет уровень демократии внутри государства и основан
на методологии экспертных оценок и результатах опросов общественного мнения из
соответствующих стран, характеризующих состояние пяти ключевых показателей
«демократичности»: избирательный процесс и плюрализм, деятельность правительства, политическое участие, политическая культура, гражданские свободы (табл. 1).
Все проанализированные страны отнесены к одному из четырех типов режима
власти: полная демократия, недостаточная демократия, гибридный режим, авторитарный режим. Согласно рейтингу, только 12,3 % населения мира живут в демократических странах – таких государств всего 26. В странах с авторитарными режимами живут
36,5 % людей, населяющих нашу планету, авторитарные режимы правят в 55 странах.
В тексте доклада отмечается общая тенденция к замедлению демократических
процессов в мире. Глобальный экономический кризис обострил негативные тенденции в политическом развитии, особенно в Европе, а также усилил мощь авторитарных режимов по всему миру. Многолетняя мировая тенденция демократизации, которая началась в 1974 г., к настоящему моменту остановилась и сейчас наблюдается
так называемая «демократическая рецессия» [1].
Авторитаризм все более укореняется на Ближнем Востоке и в большинстве
стран бывшего Советского Союза. Наблюдается повсеместное разочарование демократическим процессом. В Африке демократизация остановилась полностью, в Латинской Америке появилась тенденция к появлению сомнительных популистских
движений с псевдодемократическими лозунгами. В развитых странах Запада сократилось участие населения в политической жизни – двойные стандарты во внешней политике и наступление на гражданские свободы приводят к разочарованию в демократическом процессе и обвинении в лицемерии в отношении собственных правительств.
Таблица 1
Индекс важности демократии
Источник: URL: http://www. worldpublicopinion. org/pipa/articles/governance_bt/638.php?nid=&id=&pnt=638&l.
63
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Авторы доклада делают вывод, что «проблемы в функционировании демократии
в ведущих западных государствах подавляют возможности для дальнейшего продвижения демократии в глобальном масштабе». Согласно полученным результатам,
Россия является рекордсменом политической нетерпимости – по крайней мере среди
стран, попавших в это исследование.
В табл. 2 приведены результаты опросов населения по вопросу: «Насколько для
Вас важно жить в демократической стране?». По удельному весу опрошенных, полагающих, что им очень важно жить в демократической стране (Индексу важности демократии-1), Россия занимает последнее место среди 23 стран мира; по Индексу
важности демократии-2 (разница значений между «очень важно» и «совсем не важно») – последнее место; по Индексу важности демократии-3 (разница между суммой
значений «очень важно» и «отчасти важно» и суммой значений «не очень важно» и
«совсем не важно») – последнее место [1].
Таблица 2
Важность демократии (в % от всех ответивших)
№
Страны
1
Турция
2
Южная Корея
3
ЮАР
4
Великобритания
5
Нигерия
6
Франция
7
Германия
8
Китай
9
Израиль
10
Египет
11
США
12
Мексика
13
Кения
14
Чили
15
Пакистан
16
Палестина
17
Индия
18
Азербайджан
19
Польша
20
Индонезия
21
Ирак
22
Украина
23
Россия
В среднем по 23 странам
Очень важно
90
83
83
81
79
78
77
76
78
75
76
72
69
68
62
54
58
54
50
47
51
36
16
67
Индекс важности
демократии-2
89
83
82
80
78
77
76
76
75
75
74
70
67
66
60
53
51
49
48
47
46
31
9
65
Индекс важности
демократии-3
92
96
93
93
91
93
93
91
87
97
86
84
82
82
79
93
64
61
79
81
69
59
36
82
Российские исследователи также констатируют, что большинство россиян в последнее время перестало интересоваться политикой. Время «кухонных баталий» давно
кануло в лету, и самые популярные развлечения у россиян – шопинг, фитнес и туризм.
Опрос ВЦИОМ, проведенный в июне 2011 г., показал, что доля безразличных к
политике россиян (54 %) выше доли тех, кто ею интересуется (44 %). Полтора года
назад доли тех и других были примерно одинаковы (48 % и 50 %). За это время сократилось число респондентов, кто безусловно интересуется политикой, и возросло
число тех, кто ею совершенно не интересуется [4].
Отсутствие интереса к политике опрошенные объясняют, прежде всего, неверием в возможность повлиять на неё (29 %); тем, что политикой должны заниматься
профессионалы (27 %); а также отсутствием интереса (20 %) и времени (18 %); каждый десятый доверяет президенту решение всех проблем. По сравнению с ноябрем
2005 г. вдвое увеличилась доля тех, кто считает политику уделом профессионалов
(с 15 % до 27 %). За полтора года доля респондентов, обсуждающих политические
вопросы в кругу родных, друзей, коллег, снизилась с 46 % до 41 %. Доля пассивных
64
Политика и общество
свидетелей подобных дискуссий практически не изменилась (было 23 %, стало 20 %).
Одновременно возрос процент тех, кто не обсуждает политические вопросы в семьях,
коллективах и дружеских компаниях (с 28 % до 36 %). В политических вопросах россияне склонны доверять в первую очередь своим близким (28 %) и президенту страны (27 %, за полтора года этот показатель возрос на 6 %), в меньшей мере – друзьям
и коллегам (17 %), известным политикам (13 %), журналистам (7 %). Каждый четвёртый опрошенный отмечает, что для него важно лишь собственное мнение. По мнению 40 % респондентов, политическая жизнь стала более интересной, чем раньше;
29 % придерживаются противоположной точки зрения. Среди сторонников «Единой
России» и ЛДПР преобладает первое мнение, среди избирателей КПРФ – второе;
оценки сторонников «Справедливой России» неоднозначны [4].
По мере того как растет социальное благополучие, политикой перестают интересоваться, считают эксперты. Интересны мнения россиян о состоянии демократии в
стране. Считаете ли вы Россию демократической страной? Исследовательский центр
портала Superjob.ru попросил ответить на этот вопрос 1800 экономически активных
россиян старше 18 лет из всех округов Российской Федерации. Отвечая на вопрос
«Является ли, по Вашему мнению, Россия демократической страной?», ответы респондентов распределились следующим образом (табл. 3).
Таблица 3
Россия как демократическая страна, %
Вариант ответа
Все
Да
Нет
Затрудняюсь ответить
34
50
16
до 19
47
34
19
20–29
37
44
19
Возраст
30–39
40–49
35
23
55
61
10
16
50 и старше
21
66
13
В апреле 2010 г. Аналитический Центр Юрия Левады (Левада-Центр) провел
опрос по репрезентативной выборке 1600 россиян в возрасте 18 лет и старше в
130 населенных пунктах 45 регионов страны [3]. Вопросы по проблемам демократии
задавались и предыдущие годы. Как ответили респонденты на вопрос: «Что такое, по
вашему мнению, "демократия"?» видно из табл. 4. В разные годы с небольшими вариациями ответы получались в основном одинаковые.
Таблица 4
Понятие «демократия» в представлении россиян, %
Ответы
Свобода слова, печати,
вероисповедания
Экономическое
процветание страны
Выборность всех
высших государственных
руководителей
Возможность для каждого
делать все, что он хочет
Подчинение
меньшинства большинству
Гарантия
меньшинствам их прав
Строгая законность
Порядок и стабильность
Анархия и безвластие
Пустая болтовня
Затруднились ответить
2000
2001
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
37
39
44
44
40
44
45
38
35
33
26
31
32
35
26
47
39
27
15
14
18
13
12
17
15
13
13
10
10
6
10
7
10
7
7
8
6
4
3
4
2
3
3
3
6
5
7
6
6
5
6
5
7
8
29
28
6
10
8
23
24
4
10
6
24
29
6
11
7
24
30
5
9
6
26
35
5
10
6
21
30
4
11
5
26
41
2
1
2
29
37
3
5
5
21
29
4
9
6
Большинство респондентов (77 %) считает, что каждая страна проходит свой
путь к демократии. Только 11 % придерживаются мнения, что все страны движутся к
демократии одним путем. Один путь к демократии видят в основном молодые рос65
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
сияне 18–24 лет (14 %), имеющие среднее специальное образование (14 %), высокий
потребительский статус (14 %), а также жители Москвы (20 %). Индивидуальные
особенности движения каждой страны к демократическому устройству общества отмечают, как правило, лица с высшим образованием (84 %), низким потребительским статусом (82 %), а также жители городов с населением более 500 тыс. человек (82 %) [3].
Таблица 5
Вопрос: Какая демократия нужна России?
Ответы
Такая, как в развитых
странах Европы, Америки
Такая, как была в Советском Союзе
Совершенно особая, соответствующая национальным традициям и специфике России
России не нужна демократия
Затруднились ответить
06.2005
12.2006
12.2007
06.2008
06.2009
12.2009
06.2010
24
18
22
20
20
23
23
16
13
10
13
18
14
17
45
48
47
45
39
43
44
6
9
10
11
7
14
8
15
10
14
7
13
7
10
Таблица 6
Вопрос: Как вы считаете, что сейчас важнее для России?
Порядок, даже если для его достижения
придется пойти на некоторые нарушения демократических принципов и
ограничения личных свобод
Демократия, даже если последовательное
соблюдение
демократических
принципов предоставляет определенную свободу разрушительным и криминальным элементам
Затруднились ответить
2000
2001
2004
2005
2006
2007
2009
2010
81
75
75
74
68
68
59
56
9
8
13
11
11
18
18
23
10
17
12
15
21
15
22
21
Более половины респондентов (53 %), отметили что «соблюдение гражданских
прав политических, национальных, религиозных, сексуальных и других меньшинств»
более важно, чем «подчинение меньшинства большинству» (27 %). Высшую ценность гражданских прав признают в основном женщины (56 %), россияне 18–24 лет
(66 %), имеющие высшее образование (59 %), высокий уровень доходов (62 %). Диктатура большинства привлекает скорее мужчин (30 %), лиц, имеющих среднее специальное образование (34 %), низкий уровень доходов (35 %), а также жителей городов с населением до 100 тыс. человек (37 %). В тоже время «порядок» в понимании
россиян более ценен, чем «демократия» [3]. Причем, цифры не меняются в течение
десяти лет.
В феврале 2010 г. коллектив кафедры рекламы и связей с общественностью провел опрос по репрезентативной выборке 847 жителей г. Астрахани и Астраханской
области в возрасте 18 лет и старше с целью выявить уровень осведомленности астраханцев о демократии и их отношении к этому концепту. Доля женщин в выборке составила 61 %, а мужчин – 39 %. Мнения респондентов распределились таким образом.
Как Вы думаете, сколько сегодня в нашей стране демократии? 25 % находят, что
у нас слишком много демократии; 58 % – слишком мало; 17 % заявили, что демократии сейчас столько, сколько нужно.
Как Вы считаете, большинству россиян важно или нет, чтобы в России была демократия? 60 % ответивших полагали, что это важно; 15 % – что неважно, а 25 %
затруднились ответить.
В какие времена демократии в нашей стране было больше всего? 38 % ответили,
что при В.В. Путине, 35 % – при И.В. Сталине; 18 % – при Л.И. Брежневе, и 9 % затруднились ответить.
66
Политика и общество
Интересен анализ по возрастным категориям. В группе от 18 до 30 лет на первое
место уверенно, с большим преимуществом респонденты отметили В.В. Путина, вторе место отдали Л.И. Брежневу, и меньше всего молодых респондентов высказалось
за И.В. Сталина. В группе от 31 до 40 лет большинство, но не с таким перевесом, как
у младшей группы, получил В.В. Путин, Л.И. Брежнев также занял второе место, и
И.В. Сталин, получивший все же больше голосов, чем в предыдущей группе, занял
третье место. Зато у категории респондентов от 50 лет и старше И.В. Сталин – явный
фаворит, с большим перевесом опережает В.В. Путина, а у последнего только небольшое преимущество перед Л.И. Брежневым.
На вопрос «Является ли демократия единственно возможной формой правления
для России?» большинство опрошенных (44 %) ответили, что демократия нужна. Так
как в этом плане Россия не должна отставать от западных стран. 24 % высказались за
то, что российскому обществу пока рано становиться демократическим, так как оно
не осознало всей ответственности за управление государством. 22 % согласились с
тем, что демократия – заимствованная форма правления, и поэтому России нужно
создавать что-то свое. У 10 % вопрос вызвал затруднение.
Отвечая на вопрос «Надо ли поручить управление страной группе профессионалов или все основные решения должны приниматься непосредственно народом?»
мнения распределились следующим образом. Большинство (45 %) поддержало мнение, что каждый человек должен иметь право выражать свою точку зрения на управление государством; 40 % признали профессионалов более компетентными в вопросах государственного управления; 9 % не видят разницы между этими вариантами, а
6 % затруднились с выбором ответа.
Следующий вопрос анкеты «Являются ли выборы в России истинным проявлением демократических свобод?» дал такую реакцию. 64 % считают, что от народа на
выборах ничего не зависит; 22 % придерживаются точки зрения, что выборы являются настоящим инструментом власти народа; 14 % затруднились с ответом.
На вопрос: «Пользуетесь ли Вы демократическими правами и свободами?» 40 %
ответили, что иногда они пользуются своими демократическими правами; 22 % заявили, что пользуются ими всегда; никогда не пользуются ими 23 % респондентов, а
15 % не определились с ответом. Треть опрошенных (32 %) ответили, что политика
их не интересует; политически активных граждан оказалось 29 %; 22 % решили, что
с них хватит и участия в выборах, а 17 % затруднились ответить. Нужна ли современной России демократия? 33 % астраханцев считают, что нужна; 32 % – скорее нужна;
13 % – что не нужна; 22 % – скорее не нужна и 13 % затруднились с выбором ответа.
В ходе опроса с 116 молодыми людьми было проведено интервью. В режиме свободного изложения своего мнения, письменно респондентам нужно было ответить на
два вопроса: 1) Что такое «демократия»? 2) Насколько подходит демократия России?
Опрос был анонимным, что стимулировало учащихся к откровенным высказываниям. Что еще важно учитывать при анализе полученных данных, это тот факт, что
к опросу эта группа молодежи подошла с тем багажом знаний и представлений, который у них к этому времени сформировался. Никаких предварительных разговоров
о планируемом исследовании не было, никакой подготовки не проводилось. На этом
основании можно предполагать, что выявленные данные адекватно отражают восприятие концепта демократии в этой возрастной группе. Ниже представлены типичные формулировки юных респондентов. Тексты подвергнуты небольшой редактуре,
при сохранении стиля и логики высказывания.
А.: Демократия в чистом виде в нашей стране непременно приведет к хаосу, поскольку сознание русского человека еще не подготовлено к такому порядку вещей, да и
неизвестно, будет ли готово когда-нибудь. Специфика нашей культуры, совсем недавнее появление «сегодняшней демократии», т.е. ее молодой возраст (век назад у нас
еще цари правили), притяженность и к Западу, и к Востоку не позволяют мировоззрению человека быть достаточно свободным для демократии. Несмотря на желание
всех людей жить лучше, оглядка на страны Запада, стремление очернить власть, указать на все ее недостатки мешают заниматься общим государственным строитель67
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
ством. Люди в большинстве своем просто не готовы жить по тем же устоям, что и
современные демократические страны. По сути дела, само мировоззрение русских
людей располагает к современному состоянию политических дел в России.
Б.: Демократия – это форма правления, когда народ сам выбирает, как управлять государством. Когда у человека есть право голоса и выбор, за кого голосовать.
В.: Демократия – это форма правления, когда народ сам выбирает, как управлять государством, и избирает правителя. Когда гражданин имеет свои права и
обязанности. Нашей стране нужна демократия, так как народ не имеет тех прав,
которые он должен иметь. И он не может их отстоять у государства. Народ
должен иметь свободу слова, иметь право выбирать и быть избранным. В России
демократия только проявляется и только кажется, что она есть. Демократия –
это более гуманное отношение, чем предыдущий режим правления.
Г.: В нашей стране, по моему мнению, нет демократии. Надеюсь, она будет,
так как демократия – это режим правления более гуманный, чем тот, что был
раньше. Это мое желание и мое мнение, что в демократической России будет лучше. Но надеяться никто не запрещает, тем более в нашей стране, у наших сограждан это любимое занятие.
Д.: Демократия обозначает такое устройство, при котором все граждане
управляют своим собственным распорядком жизни и влияют на общественную
жизнь. В демократии народ суверенен, т.е. не зависит от власти. Демократия необходима России, она гарантирует народу свободу слова, свободу действий, свободу
передвижения.
Е.: Демократия, в моем понимании, это свобода слова, социальная мобильность, соблюдение твоих прав. Нужна ли она в России? Мне кажется, нет, потому
что Россию надо держать в «ежовых рукавицах».
Возьмем, к примеру, Америку. Она является «разносчиком» демократии, и что в
этом хорошего? Она повторяет ошибки СССР, которые мы допустили 20 лет назад. В общем, я против демократии.
Ж.: Демократия подразумевает власть народа. Но, к сожалению, в России на
мнение народа правительство предпочитает, мягко говоря, не обращать внимание.
В важном событии, т.е. в голосовании, в выборе президента или мэра нам предоставляют выбор. Но и здесь есть большое «но». Такой часто встречающийся феномен, как фальсификация. Но демократия все же у нас существует.
З.: Демократия – это «власть народа», политический режим, при котором народ является единственным источником власти. Она провозглашает свободы и права. России нужна нормальная демократия, которая подразумевает, что главные
решения в стране принимает народ, а не бюрократия. По-моему мнению, демократия в России – это вседозволенность.
И.: Демократия – это политический режим, при котором власть в руках народа. Основана на принципах волеизъявления большинства в сочетании с правами личности. С демократией связаны такие понятия как свобода, равенство, права человека, права наций и т.д. Для меня демократия на данный момент – одна из самых
высших (и, можно сказать, идеальных) форм правления, но, к сожалению, для данного политического режима государство должно быть само совершенным, т.е. наша
страна не созрела для демократии.
Большинство юных респондентов просто, но вполне хрестоматийно, определяют суть демократического режима, акцентируя свой дискурс на том, что источник
власти при демократии – народ (Б, В, Д, Е, Ж, З, И), обладающий неотъемлемыми
правами и свободами (В, Е, З), избирающий как путь развития страны, так и людей,
которым можно доверить управление этим процессом (Б, В). Из приведенных ответов только в одном (И) есть упоминание важнейшего политического принципа демократии – у респондента это «принцип волеизъявления большинства», т.е. принятие
решения большинством голосов. Абсолютное большинство опрошенных воспринимают концепт демократии позитивно, как объективное благо (В, Г, Д, Ж, З, И). Есть
мнение, что это «идеальная форма правления» (И). Это «более гуманный режим»,
68
Политика и общество
чем предшествующие (В, Г). Большинство признает, что России именно такой режим
и нужен (В, Г, Д, З, И). Правда, они почти не дают пояснений, что же появится при
этом в стране, кроме хрестоматийного набора прав и свобод, только уверены, что
«в демократической России будет лучше» (Г). Кто-то твердо настаивает, что демократия нам не нужна, а нужен коммунизм (Е), так как только «ежовыми рукавицами»
можно эффективно управлять таким народом. Часть респондентов придерживаются
мнения, что демократия была бы хороша для России, но в действительности будет
очень не скоро (Г) или вообще никогда (Б, З). Есть интересная точка зрения о том,
что нам нужна не имитация, а реальная демократия (З). А один из респондентов (Г)
заявил, что даже если у нас и настанет демократия, то ничего, в принципе, может и не
измениться к лучшему. Свободные, прозрачные и честные выборы – один из главных
атрибутов распространенной модели демократии. Об этом, так или иначе, вспомнили
некоторые респонденты (Б, В, Ж), на основании того, что в России итоги голосования на выборах нередко подвергаются фальсификации, что лишает нас «честного
права выбора». Демократия в популярной ныне редакции – это продукт длительного
развития западной цивилизации (Б), которая во многом не похожа на нашу с ее «притяженностью и к Западу, и к Востоку» (А). Демократия у нас – явление молодое и
неокрепшее (А, В), которому легко навязать опыт более зрелых демократий. США –
главный распространитель этой модели в мире – далеко не идеальная страна, сама
погрязшая в проблемах (Е). Поэтому демократия по западному образцу у нас не прививается (А, Б, Г, Е, И).
Таким образом, несмотря на невысокий уровень удовлетворенности населения
существующим политическим режимом в России, респонденты вполне адекватно
воспринимают основные характеристики концепта «демократия». Само понятие
трактуется неоднозначно. В тоже время граждане не всегда четко разграничивают
показатели и институты демократии, часто отождествляя политический режим с конкретным политическим деятелем. Россияне выбрали «свой», отличный от западного,
путь демократического развития, но и желания активно участвовать в политической
жизни страны также не выразили.
Список литературы
1. Индекс демократии стран мира. Доклад WorldPublicOpinion.org. – Режим доступа:
http://www.worldpublicopinion.org/pipa/articles/governance_bt/638.php?nid=&id=&pnt=638&l, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус., англ.
2. Категории политической науки / отв. ред. А. Ю. Мельвиль. – М. : РОССПЭН, 2002. –
С. 196–259.
3. Общественное мнение – 2010. – М. : Левада-Центр, 2011. – 268 с.
4. Опрос общественного мнения ВЦИОМ 12.06.2011 г. – Режим доступа:
www.point.ru/news/stories/9444/, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
РОЛЬ ОТЕЧЕСТВЕННОГО БИЗНЕС-СООБЩЕСТВА
В ПРИЗМЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
А.Х. Сукиасян
(Россия, Волгоград)
В данной статье автор рассматривает роль российского бизнес-сообщества в призме политической модернизации. В контексте современных реалий российское государство де-факто
не рассматривает российский бизнес в качестве агента политической модернизации. Данное
обстоятельство обусловлено крайне низким социальным капиталом российского бизнеса. Дефицит социального капитала создает весьма ограниченный выбор для формата взаимодействия
с политической властью. Поэтому действия бизнес-сообщества характеризуются инновационной и политической апатией. Таким образом, поведение бизнес-сообщества в призме политической модернизации на сегодняшний день носит номинальный, имитационный характер.
In this article the author examines the role of the Russian business community through the
prism of political modernization. In the context of contemporary realities, the Russian government de
facto does not consider the Russian business as an agent of political modernization. This circumstance
is due to the extremely low social capital of Russian business. Deficit of social capital creates a very
69
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
limited choice of format for interaction with political authority. Therefore, the behavior of the business community is characterized by innovation and political apathy. Thus, the behavior of the business community through the prism of political modernization is by far the nominal and simulated.
Ключевые слова: бизнес-сообщество, политическая модернизация, социальный капитал,
инновационная и политическая апатия, имитация, политическая власть.
Key words: business community, political modernization, innovation and political apathy, simulation, political authority.
Устойчивую и сбалансированную эволюцию государства можно обеспечить
благодаря ускоренной диверсификации и конкурентоспособности политических институтов. Одной из существенных составляющих политической модернизации является выделение такого политического института, как бизнес. Концептуально обобщая
мировой опыт, можно констатировать, что бизнес-сообщество выступает субъектом
политической модернизации: бизнес собственными силами, без посторонних влияний устанавливает меру своего вклада в политическое развитие или формальные и
неформальные институты сводят интересы бизнес-сообщества в надлежащее соотношение, соответствие с политическими потребностями, которые потом преобразуются в настоятельные требования к бизнесу. Однако в современной России политическое развитие и модернизация сдерживаются не только недостаточной эффективностью бизнеса и несовершенством институтов, но и целым рядом других факторов.
Один из них – дефицит социального капитала, который отдаляет приближение к
дифференцированной политической структуре с высокой специализацией политических ролей и институтов. Более того, социальный капитал способствует упрочению
ролевого характера взаимодействия по линии «политическая власть – бизнес»,
т.е. ожидания и поведение в диаде «политическая власть – бизнес» должны быть обусловлены их политическим статусом и функциями, а не партикуляристски – аскриптивной ориентацией по отношению к друг другу, отвечающей логике взаимоотношений «опекун (попечитель) – подопечный», что является основополагающей чертой
традиционных институциональных взаимодействий в политической системе современной России.
Современная концепция «модернизации» была сформулирована в середине ХХ в.
во времена распада европейских колониальных империй и появления большого количества новых государств. С середины ХХ в. происходило переосмысление роли
западных государств и стран третьего мира в модернизации. Распространенные в
1940–1960-е гг. теории однозначно признавали эталонными для модернизации других стран наиболее развитые – западные. Под модернизацией понимался процесс вытеснения традиции современностью или восходящее развитие от традиционного общества к современному. При этом традиция, как правило, признавалась таковой, что
тормозит социальный прогресс, и которую необходимо преодолеть и сломать. Развитие всех стран и народов рассматривается с универсалистских позиций – оно должно
происходить в одном направлении, иметь одни и те же стадии и закономерности.
Признавалось наличие национальных особенностей модернизации, однако считалось,
что они имеют второстепенное значение [7, с. 233–247].
Второй этап (1970–1980-е гг.) отметился критикой и переоценкой идей первого –
акцент делался на научно-технической революции. Современные общества могут
включать немало традиционных элементов. Модернизация способна усиливать традицию (С. Хантингтон, З. Бауман). Концепции модернизации были признаны как
альтернатива коммунистическим теориям трансформации.
С конца 1980-х гг. на третьем этапе развития теории модернизации признают
возможность национальных проектов модернизации, осуществляемых на основе накопления технологически и социально передовых опытов и внедрения их в гармоничном сочетании с историческими традициями и традиционными ценностями незападных обществ (А. Турен, Ш. Эйзенштадт). При этом модернизация может осуществляться без навязывания западного опыта, а нарушение равновесия между современностью и традиционностью приводит к острым общественным конфликтам и неудачам модернизации. Следует различать два типа модернизации – органическую и
70
Политика и общество
неорганическую. Первичная, органическая модернизация проходила в тех странах,
которые были новаторами на этом пути, и разворачивалась благодаря внутренним
факторам, в частности, коренным изменениям в сфере культуры, ментальности, мировоззрения. Ее становление связывают с появлением национальных централизованных государств, зарождением буржуазных отношений, в частности капиталистической кооперации и мануфактуры, формированием раннемодерных наций, а подъем –
с первой промышленной революцией, разрушением традиционных наследственных
привилегий и внедрением равных гражданских прав, демократизацией, становлением
национальных суверенных государств и т.п. Вторичная, неорганическая модернизация происходит как ответ на внешний вызов со стороны более развитых и осуществляется преимущественно под влиянием заимствования чужих технологий и форм
организации производства и общества, приглашения специалистов, обучения кадров
за рубежом, привлечения инвестиций. Ее основной механизм – имитационные процессы. Начинается же она не в сфере культуры, а в экономике и / или политике, и в
последнем случае определяется как догоняющая модернизация или «модернизация с
опозданием». Такая модернизация представляет собой своеобразный «вызов», на который каждое общество дает свой «ответ» в соответствии с принципами, структурами и символами, заложенными в достижениях его длительного развития. Поэтому ее
итогом является не обязательно усвоение социальных достижений Запада, а совокупность качественных изменений традиционного общества, в той или иной степени
адаптированных к мануфактурному или индустриальному производству [13].
Представители «консервативного» направления (С. Хантингтон, Дж. Нельсон,
X. Линц и др.) считали, что главной проблемой модернизации является конфликт
между мобилизованностью населения, его включенностью в политическую жизнь и
институционализацией, наличием необходимых структур и механизмов для артикулирования и агрегирования их интересов. В то же время неподготовленность масс к
управлению, неумение использовать институты власти, а, следовательно, и неосуществимость их ожиданий от включения в политику способствуют дестабилизации политического режима. В работе «Политический порядок в меняющемся обществе»
С. Хантингтон писал, что главная задача политической модернизации – способность
политических институтов приспособиться к изменяющимся условиям, основанная не
на уровне их демократизации, а на прочности и организованности [11]. Сторонники
«либерального» направления (Р. Даль, Г. Алмонд, Л. Пай и др.) под основным содержанием модернизации понимали формирование открытой социальной и политической системы путем интенсификации социальной мобильности и интеграции населения в политическое сообщество. Главным критерием политической модернизации
они считали степень вовлеченности населения в систему политического представительства: характер и динамика модернизации зависят от открытой конкуренции свободных элит и степени вовлеченности рядовых граждан в политический процесс.
Условием успешной модернизации, по их мнению, являлось обеспечение стабильности и порядка (с помощью диалога между элитой и населением) и мобилизации масс.
При этом представители данного направления выделяли следующие варианты развития событий: при приоритете конкуренции элит над участием рядовых граждан формируются наиболее оптимальные предпосылки для последовательной демократизации общества и осуществления реформ; в условиях значительного усиления роли
конкуренции элит при низкой активности основной массы населения складываются
предпосылки установления авторитарных режимов и торможения преобразований;
доминирование политического участия населения над соревнованием элит может
способствовать нарастанию охлократических тенденций, что провоцирует ужесточение режима и замедление перемен; одновременная минимизация «соревновательности» элит и политического участия структур гражданского общества (в частности,
бизнеса как субъекта гражданского общества) ведет к хаосу, дезинтеграции социума
и политической системы, что также способствует установлению диктатуры. Однако
оба эти подхода, как и теории модернизации, на первом этапе объединяли взгляд на
модернизацию не как на спонтанный саморазвивающийся процесс, а как на процесс,
71
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
инициаторами и проводниками которого выступают, в первую очередь, политические
элиты, проводящие соответствующую политику модернизации.
Несмотря на то, что политическая модернизация может осуществляться различными способами с использованием различных механизмов, политологи выделяют ее
универсальные составляющие: создание дифференцированной политической структуры с высокой специализацией политических ролей и институтов; создание современного государства, обладающего суверенитетом; усиление роли государства, расширение сферы действия и усиление роли закона, связывающего государство и гражданское общество; рост численности граждан (лиц с политическими и гражданскими правами), расширение включенности в политическую жизнь социальных групп
(например, бизнес-сообщество); возникновение и увеличение рациональной политической бюрократии, превращение рациональной деперсонифицированной бюрократической организации в доминирующую систему управления и контроля; ослабление
традиционных элит и их легитимности; усиление модернизаторских элит [9].
Новый импульс дискуссиям о модернизации придало крушение коммунистических режимов и связанные с ним вызовы. В начале 1990-х гг. немецкий социолог
Клаус Оффе, размышляя о перспективах посткоммунистических трансформаций,
утверждал, что они носят трехмерный характер. СССР и Восточная Европа стояли
перед необходимостью смены (1) однопартийных режимов – конкурентными демократиями, (2) плановой системы в экономике – рыночными механизмами и (3) имперского устройства – национальными государствами. Их «дилемма одновременности», по Оффе, заключалась в том, что если страны Западной Европы сперва прошли
длительный путь национально-государственного строительства, затем сформировали
основы капитализма и лишь позднее перешли к демократии, то странам посткоммунистической Европы предстояло решать эти задачи одновременно. Системный кризис в России 1990-х гг. однозначно предопределил отказ от «одновременности» реформ и приоритет экономических преобразований по отношению к политической
модернизации. Однако же «дилемма одновременности» выглядит сегодня для России
даже более актуальной, нежели в начале 1990-х гг., когда она была сформулирована.
Необходимость совместить политическую и экономическую модернизации (наряду с
модернизацией национально-государственного устройства страны) становится императивом для политиков, заинтересованных в выходе России из авторитарного тупика и
понимающих, что демократизация нашей страны неизбежна и необходима [4, с. 51–61].
По мнению ряда исследователей (М.В. Ильина, Е.Ю. Мелешкиной, В.И. Пантина), процесс политической модернизации в России можно в целом отнести к эндогенно-экзогенному типу. Характерной особенностью этого типа модернизации является сочетание различных собственных и заимствованных институтов и традиций.
Из-за слабости гражданского общества и исключительной роли, которую играет государство в России, модернизация общества постоянно подменяется модернизацией
государства – его военно-индустриальной мощи, бюрократического аппарата, репрессивных органов, государственного сектора экономики и т.п. В итоге задачи форсированной военно-индустриальной модернизации государства, усиления его как
мировой державы часто решались за счет антимодернизации, частичной архаизации
и деградации общества [3].
В XXI в. многие государства в контексте традиционной политической культуры
(и современная Россия – не исключение) априори сталкиваются с необходимостью
осуществления современных форм преобразований, которые связаны с такими ключевыми понятиями, как «трансформация», «модернизация», «рациональность»,
«партнерство», «глобализация» и т.д. Именно они определяют степень соответствия
происходящих здесь процессов модернизационным преобразованиям, а также содержание, тип и структуру государственности. Показатели традиционной культуры (архаичность, анимизм) и их общие характерные черты (синкретизм, традиционализм,
ритуализм) следует рассматривать как отклоняющиеся от культурных норм факторы,
которые выступают в качестве пусковых механизмов кризиса культуры в обществах
традиционного типа. Здесь в силу вступают предвзятость выборов, нерациональность
72
Политика и общество
действий, спонтанность побуждений и т.д. Взаимодействие государства и общества
регулируется неформальностью нравов, обычаев, ритуалов, а не правовым законодательством. Подобное взаимодействие является почвой для создания модели девиантной культурной институционализации [5, с. 18–30]. В частности, Ахиезер считает,
что российское общество – это общество промежуточной цивилизации. Оно вышло
за рамки традиционности, но так пока и не смогло перешагнуть границы либеральной цивилизации. Гибридный идеал – результат стремления расколотых частей общества не довести раскол до его логически возможной крайней формы, сохранить
интеграцию общества. Опасность распада гибридного идеала постоянно существует
в политических течениях, берущих в качестве своих предпосылок, по сути, противостоящие друг другу элементы либерализма и традиционализма, а, по мнению
Т.И. Заславской, «трудно сказать, какие из них доминируют» [2, с. 12–21].
С точки зрения В.А. Ачкасова, модернизация в России создает лишь «островки
нового» в традиционном обществе. Основной способ реализации такого рода модернизации – так называемая «имитация». Он подразумевает под собой лишь имитацию
того, что все общество вовлечено в процесс реформ, инициированный правительством, в то время как общество в своем большинстве не готово к коренным переменам
[1, с. 83–93]. Наиболее часто используемый механизм политической модернизации –
заимствование (копирование, имитация) образцов [10, с. 699–771]. Обычно выделяют
два типа имитации: 1) имитация алгоритма, когда копируется механизм какого-либо
процесса, включая его содержание или функциональную нагрузку; 2) имитация результата или формы, другими словами, «симуляция» (например, провозглашение
свободных и соревновательных выборов как принцип, т.е. de jure, при их несвободном и несоревновательном характере de facto или создание трех ветвей власти без
фактической реализации принципа разделения властей). Резкий разрыв с прошлым
ведет только к чисто символическим, формальным переменам и через некоторое
время все возвращается на круги своя. В этой ситуации традиция служит определителем ограничений для реформ, их легитимации, интенсивности и направленности.
На наш взгляд, ролевые функции поведения отечественного бизнес-сообщества
в призме политической модернизации также характеризуются имитацией, потому что
российский бизнес как политический институт представляет собой эпифеномен «закулисных сделок». В этой связи интересен комментарий П. Хлебникова по «делу
Юкоса»: «Мы наблюдаем, как агонизирует клептократическая система ельцинской
России. Вопиющий пример порочности приватизационной эпохи – пресловутые залоговые аукционы 1995–1997 гг., обеспечившие Ходорковскому его состояние. Покупая у государства активы по столь заниженной цене, вы рискуете, что ваши права
на новую собственность никогда не будут надежно защищены. Сограждане будут
считать вас мошенником, а государство – скорее хранителем активов, чем их подлинным владельцем» [12]. Таким образом, можно констатировать следующее: если
политический институт формируется в ситуации, когда ощущается дефицит социального капитала, то рано или поздно этот институт (в нашем случае – бизнес) подвергается различного рода манипуляциям или же атрибуты данного института атрофируются.
Атрибуты бизнес-сообщества как субъекта политической модернизации: 1) потребность в рефлексии, самосознании; 2) «свобода для», а не «свобода от»; 3) достижительная мотивационная направленность; 4) высокий уровень социальной ответственности; 5) автономия, сплоченность.
В современной России самопроизвольно усиливающаяся политическая монополизация не была перманентно уравновешена формированием политических институтов, функционирующих в соответствии с принципом обратной связи. Поэтому только
государство выступало как единственный агент политической модернизации, причем
авторитарного толка, соответственно, наименее легко поддающийся изменениям,
преобразованиям. Социально-политическая деятельность бизнеса рассматривается
через призму интересов и политики российского государства, так как относительно
влиятельная часть бизнес-сообщества, и даже его ядра, является выходцами из но73
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
менклатурной среды, что способствует относительной маргинальности их сознания и
поведения (ориентация на выживание, сохранение status qvo, компульсивность, патернализм и т.д.). Это обстоятельство заметно влияет на общий портрет российского
бизнес-сообщества как субъекта политической модернизации. Для его представителей характерен кризис самоидентификации, нигилизм, нуминозность как модус политического сознания, незавершенность социокультурной модернизации внутри бизнес-сообщества. Поэтому особенности политического поведения российского бизнессообщества заставляют предполагать, что его роль в политической модернизации в
России будет, видимо, коренным образом отличаться от той модели, которая была
свойственна западному бизнесу.
Российский бизнес как никогда ощущает на себе последствия кризиса легитимации, основой которого является кризис мотиваций – дисконгруэнтность (несоответствие) между мотивами и потребностями бизнес-сообщества и возможной их
компенсацией в политической системе. Теоретической основой между мотивами и
потребностями бизнес-сообщества служит конструкция «ожидание ожидания ожидания». Этот процесс предполагает политический контракт, набор политических норм,
обменов и, следовательно, некоторый базовый уровень доверия. Необходимым условием включенности бизнеса в политический процесс является преодоление институциональных и структурных барьеров, вовлеченность в процесс выработки правил
игры на политической арене и их транспарентность. Достаточным условием выступает преодоление дивергенции между значительным диапазоном накопившихся социокультурных изменений и несоответствующим уровнем институционального развития. Бизнес должен знать ответы на такие вопросы, как: «что он может делать»,
«почему он это делает», «что это ему дает». Это способствует осознанию бизнессообществом своего политического статуса и своих потребностей, мотивов, действий, что будет способствовать также росту его потенциала как субъекта политической модернизации. Более того, повестка дня российской модернизации включает в
себя не только широко обсуждаемые технологические и институциональные измерения, но и социальные измерения. Изменения структуры российского социального
капитала могут иметь далеко идущие последствия для экономического роста и политического развития в России [6, с. 150–159]. Конечно же, для формирования необходимых условий сказывается дефицит социального капитала (навыки коллективного
действия, способность сообщества к самоорганизации и совместным действиям, причём, самостоятельно и по собственной воле, без принуждения извне). Социальный
капитал опирается на доверие, разделяемые обществом нормы и ценности, а также на
социальные сети различного рода. Для расширения его радиуса действия необходимо
формирование институционального доверия между властью и бизнесом за счет прозрачности, преднамеренности, ориентированности и, самое главное, мотивированности, что служит своеобразной предпосылкой создания широких политических коалиций. Более того, этакратическая модель (позиции представителей бизнес-сообщества
определяются их местом в структуре власти и соответственно – иерархическое ранжирование объема и характера привилегий) взаимодействия между бизнесом и политической властью подавляет социальный капитал, при этом запускается механизм
патрон-клиентских отношений для сепаратной (отдельной, обособленной от других)
защиты от злоупотреблений политической властью. Без учета особенностей социального капитала взаимодействие бизнеса и власти в свете политической модернизации
сродни разговору «глухого с немым», тем самым оказывается весь социум в ситуации проигрыша. Дефицит социального капитала отечественного бизнеса порождает в
политической системе такие аспекты, как: а) парадокс легитимности псевдоморфозов
в структуре институциональной системы России; 2) кризис легитимности бизнеса;
3) несформированность конгруэнтной системы политических экспектаций бизнеса,
государства и общества; 4) не учитываются комплементарность институтов и
«трансцедентальность институтов» – способность институтов функционировать в
разных контекстах; 5) правила игры в большинстве случаев не дополняются правилами контроля в российской институциональной среде; 6) институционализирован74
Политика и общество
ный компонент российского политического механизма, который генерирует отношения зависимости, когда акторы политического процесса становятся «заложниками»
собственных начинаний. Как следствие, в российской действительности бизнессообщество как политический институт «пребывает» в стазисе (это состояние с крайне медленными, но не прекращающимися полностью процессами развития; аномалия
временной системы координат).
Список литературы
1. Ачкасов В.А. Россия как разрушающееся традиционное общество / В. А. Ачкасов
// Полис. – 2001. – № 3. – С. 83–93.
2. Ахиезер А. С. Российский либерализм перед лицом кризиса / А. С. Ахиезер // Общественные науки и современность. – 1993. – № 1. – С. 12–21.
3. Баранов Н. А. Политические отношения и политический процесс в современной России / Н. А. Баранов. – СПб. : БГТУ, 2004. – 279 с.
4. Гельман В. Я. Тупик авторитарной модернизации / В. Я. Гельман // Pro et Contra. –
2009. – № 5–6. – С. 51–61.
5. Деметрадзе М. Р. Социокультурные аспекты традиционной политической культуры
России (источник девиантного поведения членов современного общества) / М. Р. Деметрадзе
// Юриспруденция. – 2009. – № 15. – С. 18–30.
6. Дискин И. Е. Социальный капитал в глобальной экономике / И. Е. Дискин // Общественные науки и современность. – 2003. – № 5. – С. 150–159.
7. Ермаханова С. А. Теория модернизации: история и современность / С. А. Ермаханова
// Актуальные проблемы социально-экономического развития: взгляд молодых ученых. – Новосибирск, 2005. – С. 233–247.
8. Заславская Т. И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации / Т. И. Заславская. – М., 2004. – 400 с.
9. Зеленков М. Ю. Политология для юристов / М. Ю. Заславская. – М. : Юридический
институт МИИТа, 2003. – 563 с.
10. Каптерев А. Культурная эволюция и межстрановые заимствования / А. Каптерев
// Промышленная политика и международные отношения : сб. ст. – Челябинск : Социум, 2005. –
С. 699–771.
11. Хантингтон Э. Политический порядок в меняющемся обществе / Э. Хантингтон. – М.,
2004. – 480 с.
12. Хлебников П. Дело «ЮКОСА»: Веха на пути к законности / П. Хлебников // Ведомости. – 2003. – № 45 (234).
13. Эйзенштадт Ш. Н. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение
цивилизаций / Ш. Н. Эйзенштадт. – М., 1999. – 416 с.
75
ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕГИОНАЛИСТИКА
ПРОБЛЕМА ВЗАИМОСВЯЗИ ЦЕНТРАЛИЗАЦИИ И ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИИ
ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ В КАЗАХСТАНЕ
М.А. Алтыбасарова
(Казахстан, Павлодар)
В статье обосновывается приоритетное значение достижения баланса централизации и
децентрализации государственного управления в Республике Казахстан.
In the article, the priority significance of the achievement of a balance between centralization and
decentralization of the public administration in the realization in the Republic of Kazakhstan is proved.
Ключевые слова: централизация, децентрализация, центр, власть, режим, модель, развитие, общество, демократия, государственное управление.
Key words: centralization, decentralization, centre, power, regime, model, construction, development, democration, state administration, society.
Среди широкого поля проблем административного управления особое значение
имеет проблема взаимосвязи централизации и децентрализации государственного
управления. В индустриальную эпоху в административном управлении современных
государств доминируют тенденции централизации и ведущей роли исполнительных
органов власти в системе государственного управления. Эти тенденции со временем
выявили свои негативные стороны, связанные с бюрократизацией государственного
управления, отчуждением широких масс от управления обществом, ростом коррупции среди чиновничества и т.д. Эти и другие негативные последствия централизации
власти в полной мере выявили себя и в современном Казахстане.
Мировой опыт административного управления свидетельствует, что одним из
эффективных способов борьбы с негативными последствиями централизации и доминирования исполнительных органов власти является децентрализация государственного управления. В 1970–1980-е гг. в ряде западных стран была осуществлена
реформа административного управления, направленная на децентрализацию государственного управления. В 1990-е гг. аналогичную реформу провели посткоммунистические государства Центральной и Восточной Европы. Важнейшей частью этой
реформы было сохранение баланса между централизацией и децентрализацией в системе государственного управления.
Централизованная система государственного управления в Казахстане находит в
настоящее время свое воплощение в суперпрезидентском режиме. Этот режим, определяемый потребностями транзитного периода, который требует жесткой власти в
одних руках, создает политико-правовые предпосылки для формирования сильного
центра. Центр берет на себя функции разработки сценария реформ и их внедрения в
жизнь через исполнительные органы региональной власти, подчиненные центру посредством системы назначения.
Необходимость демократизации политической системы, без которой невозможно стабильное социально-политическое и экономическое развитие Казахстана в ближайшей и отдаленной перспективе, будет настоятельно ставить вопрос о децентрализации государственного управления. В противном случае, без децентрализации демократизация не будет носить системного характера и не будет эффективной.
Мы считаем, что при осуществлении децентрализации государственного управления в Казахстане, как транзитном демократизирующемся обществе, необходимо
руководствоваться широким пониманием децентрализации власти. Если же руководствоваться узким пониманием децентрализации как административного процесса
передачи полномочий и функций от центра к периферии, то он едва ли заденет основы существующего централизованного режима. Скорее можно будет говорить об
определенном видоизменении централизованного режима государственного управления, но не его трансформации в направлении децентрализации, т.е. подключения
экономических агентов и институтов гражданского общества для более эффективно76
Политическая регионалистика
го выполнения некоторых функций, которые в настоящее время выполняются, причем не очень эффективно, государственными органами.
Децентрализация государственного управления является сложным и длительным социально-политическим процессом. При этом было бы ошибкой противопоставлять между собой децентрализацию и централизацию как способы управления
обществом. Следует согласиться с А.М. Белиспаевым, утверждающим, что централизация и децентрализация отнюдь не являются взаимоисключающими формами административной и политической организации. Во всех сферах и уровнях управления
неизбежно имеются элементы как централизации, так и децентрализации власти. Вот
почему главная проблема при осуществлении реформ местного управления состоит в
том, чтобы найти так называемую «золотую середину» между централизацией и децентрализацией власти, т.е. надлежащий баланс между ними, адекватный реальным условиям страны и тем задачам, которые ставятся перед местным управлением [2, c. 22].
Основное положение нашей статьи состоит в том, что в системе государственного управления должен существовать баланс между централизацией и децентрализацией. Такого рода баланс должен стать одной из главных целей и направлений реформы системы государственного управления в Казахстане, которая в настоящее время
отличается полной централизацией государственного управления на всех его уровнях.
Очевидно, что баланс между централизацией и децентрализацией совсем не означает, что централистские и децентралистские элементы присутствуют поровну,
половина на половину, в системе государственного управления. В каждой стране, где
достигнут баланс между централизацией и децентрализацией государственного
управления, он является результатом воздействия целого комплекса присущих этой
стране национальных особенностей исторического, политического, экономического,
этнического, культурного и иного характера. Не существует, поэтому, единой, универсальной модели баланса между централизацией и децентрализацией государственного управления. В каждой стране существует и функционирует собственная национальная модель баланса между централизацией и децентрализацией государственного управления, отличающаяся присущей только этой стране взаимосвязи централистских и децентралистских элементов в системе ее власти.
Кроме того, с историческим развитием человеческого общества представления
об идеале баланса между централизацией и децентрализацией в системе государственного управления значительно меняются. История говорит о том, что не существует единой, заданной на все времена модели баланса централизации и децентрализации власти. Реформирование системы государственного управления в Казахстане,
направленное на поиск баланса между ее централизацией и децентрализацией, должно учитывать весь комплекс перечисленных выше национальных особенностей
управления обществом. При этом необходимо ориентироваться на два основных способа достижения этого баланса, известных современной истории: 1) развитие от децентрализованного состояния к укреплению централистских элементов и достижению баланса между централизацией и децентрализацией государственного управления; 2) развитие от жестко централизованного режима управления обществом к децентрализации и достижение на этой основе баланса между централизацией и децентрализацией государственного управления.
Первый способ достижения баланса централизации и децентрализации государственного управления характерен для таких стран, как США, Канада, Швейцария и
некоторых других государств федеративного типа. Главной чертой этого способа
является переход от децентрализованного состояния к достижению баланса между
централизацией и децентрализацией в процессе построения федеративного государства. Эти государства возникли в результате объединения территориально, исторически,
культурно, лингвистически близких государственных образований в единое государство с центральным правительством. Население образовавших первые федерации и конфедерации государственных образований проживало в автономных общинах и характеризовалось значительным уровнем гражданственных, демократических традиций.
77
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Первоначальной формой объединения этих государств была конфедерация, отличавшаяся слабым центральным правительством и слабо координированными с ним
и между собой штатами, провинциями или землями. Так, в США конфедерация существовала первые одиннадцать лет после обретения независимости, с 1776 по 1787 г.
В условиях Конфедерации в США в системе государственного управления децентралистские элементы, как видно, в значительной мере доминировали над централистскими элементами. Имел, иначе говоря, место дисбаланс в системе государственного
управления в сторону децентрализации. Подобный дисбаланс не оправдывал ожиданий населения конфедерации и тех политиков, кто выступал за единое государство,
которое было бы более эффективным, чем составляющие его штаты поодиночке.
Постепенно штаты стали осознавать неэффективность подобной государственности и пришли к выводу о необходимости создания сильного центрального правительства, которое могло бы координировать деятельность штатов и, тем самым, преумножать их объединенную силу и богатство. При этом создатели американской
Конституции позаботились о том, чтобы центральное правительство не стало слишком
сильным, поскольку опасались, что сильное центральное правительство будет ограничивать права и свободу личности, а также права и свободы штатов и их правительств.
Социально-экономические изменения в США и других странах Запада, связанные, в первую очередь, с индустриальной эпохой, потребовали изменения системы
государственного управления, включая и систему федерализма. Эти изменения, начавшиеся в последней трети XIX в., повлекли за собой изменение в балансе между
централизацией и децентрализацией в системе государственного управления в сторону усиления централизации.
Тенденция усиления в федеративных государствах полномочий и функций центрального правительства, т.е. доминирования централизации над децентрализацией
государственного управления, получила свое наиболее полное завершение в кооперативном федерализме. Эта форма федерализма в наибольшей мере соответствует социально-экономическим и политическим условиям индустриального общества, которые
потребовали усиления роли государства во всех сферах жизни современного общества.
Усиление роли государства означало, в первую очередь, усиление центрального
правительства, а не правительств субъектов федерации в системе государственного
управления этих стран. В свою очередь, усиление центрального правительства повлекло за собой усиление исполнительных органов власти, а не представительной власти на всех уровнях системы государственного управления. Это одна из важных характеристик современного индустриального общества, о которых мы писали выше при
рассмотрении структуры центра системы государственного управления в Казахстане.
Именно исполнительная власть в наибольшей мере приспособлена для решения
многочисленных социально-экономических проблем современного индустриального
общества. Однако, усиление исполнительных органов власти сопровождается серьезной проблемой, а именно, ростом бюрократии и бюрократизацией многих сторон
социальной жизни.
Рост влияния бюрократии – универсальная и чрезвычайно опасная тенденция в
развитии современных государств. Бюрократия все больше превращается в самодовлеющую силу, живущую по своим законам, работающую не на общество, а на себя.
Именно она ведет к увеличению дистанции государства от общества. Пока нет достаточно эффективных рецептов, позволяющих ограничивать права бюрократии [1, c. 75].
Это, разумеется, не означает, что государство и общество не пытаются бороться
с ростом влияния бюрократии, прежде всего, бюрократии в центральных органах
власти. Одним из важных средств борьбы с ростом влияния бюрократии в современном индустриальном обществе признается децентрализация государственного управления. По существу речь идет о широком понятии децентрализации, которое мы противопоставляем узкому, административному пониманию децентрализации.
Второй, наиболее распространенный, тип децентрализации государственного
управления характеризуется противоположным направлением передачи власти и
полномочий, а именно, от центрального правительства к региональным и местным
властям. В странах, осуществлявших децентрализацию по такой схеме, первоначаль78
Политическая регионалистика
но сформировалось централизованное, унитарное государство. Впоследствии, по
прошествии времени, иногда достаточно длительного, центральное правительство
приходило к необходимости проведения децентрализации и передавало в регионы и
на места полномочия и функции, которые прежде осуществляло само. К числу таких
стран можно отнести Великобританию, Италию, Францию и ряд других стран развитой демократии. По этой же схеме проводили децентрализацию посткоммунистические страны Центральной и Восточной Европы, а также развивающиеся страны Азии,
Африки и Латинской Америки.
В целом французский опыт децентрализации государственного управления рассматривается специалистами как успешный. В ходе реформы государственного
управления во Франции произошел переход от старой, унитаристской формы баланса
централизации и децентрализации, в которой централистские элементы системы государственного управления в огромной мере доминировали над ее децентралистскими элементами, к новой форме указанного баланса. В новой форме баланса значительно возросло значение децентралистских элементов, хотя централизация, как в
любой иной индустриальной стране, сохраняет ведущие позиции.
Французский опыт децентрализации государственного управления требует более подробного изучения с позиции его возможного применения в Казахстане. Речь,
разумеется, не идет о прямом переносе этого опыта в социально-политическую практику Казахстана, но возможно использование тех его элементов, которые имеют универсальное значение, либо соответствуют историческим, политическим, культурным
и иным особенностям нашей страны. В частности, с точки зрения баланса централизации и децентрализации власти ситуация в современном Казахстане во многом соответствует ситуации во Франции и других «наполеоновских» странах до начала в
них процессов децентрализации государственного управления.
Мировой опыт доказывает существование диалектической связи между децентрализацией и местным самоуправлением, с одной стороны, и демократией и гражданским обществом, с другой стороны. Демократия, как было указано выше, является
тем политическим режимом, который в наибольшей мере благоприятствует успеху
децентрализации государственного управления. В свою очередь, децентрализация
государственного управления является одной из тех социально-политических технологий политического режима, которые стимулируют формирование и развитие в обществе демократических принципов жизнедеятельности и гражданского общества.
Список литературы
1. Американский федерализм: образец государственного устройства или предмет критического анализа? // Федерализм: теория и история развития (сравнительно-правовой анализ) :
учеб. пос. / отв. ред. М. Н. Марченко. – М. : Юристъ, 2000.
2. Белиспаев А. М. Становление централизованной системы власти в Казахстане : автореф. дис. … канд. полит. наук / А. М. Белиспаев. – Алматы, 2000.
ГОСУДАРСТВО И ИСЛАМ В ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ
(на материалах Нижнего Поволжья)
А.В. Сызранов
(Россия, Астрахань)
Во второй половине 1980-х гг. в условиях «перестройки» в СССР началось так называемое «религиозное возрождение», в том числе и ислама. В Нижнем Поволжье стало расти количество мусульманских общин. В 1990-х – начале 2000-х гг. восстанавливаются старые и строятся новые мечети. В ряде городских и сельских мечетей открылись школы-мектебы и курсы
по изучению ислама. Произошли изменения и во внутренней структуре объединений мусульман Астраханской области. В январе 1991 г. был создан Астраханский мухтасибат, в 1994 г.
преобразованный в муфтият – Региональное духовное управление мусульман Астраханской
области. Руководство муфтията, несмотря на целый ряд трудностей, все же стало проводить
довольно результативную деятельность в области просвещения, образования и благотворительности. Особо опасным явлением для региона стало появление проблемы радикального ислама.
79
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
In the second half of the 1980-s. In terms of "perestroika" in the Soviet Union launched the socalled "religious revival", including Islam. In the Lower Volga region began growing number of Muslim communities. In the 1990's – early 2000's. restored the old and building new mosques. In some
urban and rural mosques have opened schools and courses Mekteb on Islam. There was a change in
the internal structure of the association of Muslims in Astrakhan region. In January 1991, was created
muhtasibat Astrakhan, and in 1994 converted to muftiat Regional Spiritual Directorate of Muslims of
the Astrakhan region. Guide Mufti, in spite of many difficulties, yet began to pursue a fairly productive activities in the field of education, education and philanthropy. Particularly dangerous phenomenon for the region was the emergence of the problem of radical Islam.
Ключевые слова: духовное управление, ислам, мусульмане, муфтият, политика, религиозное возрождение, Российское государство.
Key words: ecclesiastical administration, islam, muslims, muslims clergy, muftiat, policy, religious revival, Russian state.
Во второй половине 1980-х гг. в условиях «перестройки» в СССР началось так
называемое «религиозное возрождение», в том числе и ислама1. «Мусульманский
ренессанс» усилился после принятия федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» (принят Государственной Думой 19 сентября 1997 г., одобрен Советом Федерации 24 сентября 1997 г.). Сохранив принцип отделения государства от религии, этот и другие законодательные акты резко повысили самостоятельность
уже существующих религиозных объединений, создали возможность для возникновения и регистрации новых, развития религиозного образования, предоставления и
возвращения при необходимости верующим помещений для религиозных обрядов.
В Астраханской области стало расти количество мусульманских общин. До 1991 г.
в области существовало 7 мусульманских общин [4], к 2000 г. их насчитывалось уже
43 [28, с. 49], к 2007 г. – 55 [29, с. 42], в 2008 г. – уже 60 [6, с. 45].
В 1990-х - начале 2000-х гг. восстанавливаются старые и строятся новые мечети
в с. Солянка Наримановского района Астраханской области, с. Осыпной Бугор и
с. Кулаковка Приволжского района, пос. Володарский Володарского района, с. Красный Яр Красноярского района и др. [16, с. 1085; 4]. Строительство новых культовых
зданий стало одним из приоритетных направлений деятельности местной мусульманской общественности.
В 1990 г. верующим было возвращено здание Красной мечети. С 1993 г. началось её постепенное восстановление (особый размах реставрационные работы приобрели с 2000 г. и продолжаются по сей день). Приход мечети сегодня, в основном, составляют выходцы с Кавказа (отсюда её современное название – Кавказская): аварцы,
даргинцы, лакцы, лезгины, азербайджанцы-сунниты, но есть и татары, ногайцы и
казахи. Мечетная община (джамаат) состоит из 300–500 человек (в дни праздников
мечеть посещают около 1500 человек). Имам-хатиб мечети Абу Хасан-хазрат (Мусаев)
до приезда в Астрахань работал имамом в Саудовской Аравии. Мечетью также
управляет особый совет [22].
В 1992 г. верующим была возвращена Ак-мечеть – Белая мечеть, которая получила порядковый номер «5» [5]. В 2000 г. началась её реставрация, которая завершилась к 2009–2010 гг. В 2005 г. началось восстановление полуразрушенной Чёрной
мечети, которое к настоящему времени в целом завершено.
В 1997 г. верующим передали полуразрушенное здание бывшей Криушинской
мечети. Она получила порядковый номер «38». По согласованию с руководством
Астраханского регионального духовного управления мусульман азербайджанская
диаспора г. Астрахани с 2004 г. начала восстанавливать мечеть. В настоящее время
реставрация мечети продолжается, хотя она уже функционирует как шиитский храм,
получивший новое название – мечеть Бакы (т.е. Баку) [22].
Среди новопостроенных мечетей в Астрахани: № 23, № 34, мечеть Таубэ и Рамадан. Мечеть № 23 располагается на ул. 4-ая Дорожная, 19. В 1996 г. кирпичное
здание бывшей аптеки передали верующим и переделали под мечеть. В основном,
1
В литературе используются и другие термины, вызывающие споры среди исследователей:
«исламский ренессанс», «реисламизация», «вторичная исламизация» и т.п.
80
Политическая регионалистика
мечеть посещают пожилые юртовские татары, живущие в окрестности (территория
бывшей слободы Тияк) – числом около 30 человек [22].
В 2000 г. мусульманская религиозная организация № 34 пос. Литейный (Советский район г. Астрахани, около пос. Сабан-Сияр) произвела реконструкцию кирпичной силосной башни на Аэропортовском шоссе (1960 года постройки) в небольшую
мечеть, которая получила такой же порядковый номер, как и у общины. Имамом мечети стал Юнус-хазрат (Махмутов), а его мать Асия Махмутова – председателем
приходского совета. Средства на выкуп башни в 1998 г. мусульманам были выделены
из городского бюджета. Вскоре после этого Постановлением Администрации города
Астрахани от 31 декабря 1998 г. за мусульманской религиозной организацией-мечетью
№ 34 дополнительно был зарезервирован земельный участок площадью 600 м 3 по
тому же адресу для проектирования культовых зданий и благоустройства. А 28 июля
2000 г. Постановлением Администрации города Астрахани этот участок был официально предоставлен в аренду для строительства новой мечети. Этим же постановлением мусульманской религиозной организации разрешалось строительство новой
мечети на предоставленном земельном участке [17, 24]. Строительство началось весной 2005 г., но в 2006 г. оно было приостановлено. Новая Администрация города Астрахани стала требовать сноса всех построек, якобы самовольных. Дошло до суда.
Начальник правового управления администрации города А.В. Семенов обратился от
её имени с исковым заявлением в Советский районный суд города. Поводом для обращения в суд стал тот факт, что мусульманская религиозная организация № 34, которой было выдано разрешение на проведение строительно-монтажных работ по
строительству мечети сроком до 28 июня 2001 г., в течение означенного периода
времени к строительству не приступила. Кроме того, по словам А.В. Семёнова, мечеть возводилась с нарушением технических норм. Строящееся здание находится на
расстоянии 7 м от линии электропередач при норме 20 м. К тому же строительство
объекта не согласовывали с федеральной службой надзора за воздушным транспортом. А это обязательно, так как мечеть находится вблизи от аэропорта. В январе 2006
г. суд принял решение о сносе недостроенного здания мечети и обязал мусульманскую общину в течение двух месяцев совершить снос за собственные средства.
В противном случае мэрия получит право снести мечеть самостоятельно. Кассационная жалоба, поданная общиной в областной суд, была отклонена. Строительство мечети прекратилось, а А. Махмутова в апреле 2006 г. обратилась с жалобой в надзорную инстанцию [20]. В мае 2007 г. судебные приставы вновь информировали
А. Махмутову о необходимости сноса здания мечети [8]. В настоящее время, насколько нам известно, скандальное судебное разбирательство вокруг мечети продолжается. Недостроенную мечеть пока не сносят, но и не продолжают возводить.
Мечеть Таубэ (от араб. ат-тауба – «покаяние»; на территории городского мусульманского кладбища, ул. Рождественская, 18) была построена в 2002–2004 гг. по
инициативе муфтия Астраханской области Назымбек-хазрата при активном участии
губернатора Астраханской области А.П. Гужвина и президента Республики Татарстан
М.Ш. Шаймиева. 9 октября 2004 г. состоялось торжественное открытие мечети [23].
С её открытием у мусульман появилась возможность проводить на кладбище религиозные обряды, связанные с погребением. Данная мечеть взяла на себя затраты по захоронению мусульман без определённого места жительства, а также неимущих мусульман, у которых нет родственников. Средства на эти цели выделяются из пожертвований прихожан [22].
Мечеть Рамадан (пос. Свободный Советского района г. Астрахани, ул. Лемисова, 94) была построена в 2000 г., в священный для мусульман месяц поста рамадан. Вначале братья Искаковы – Мураткали и Имангали – построили жилой кирпичный дом для своего отца Биляла Искакова, но по его завещанию передали здание под мечеть. Среди прихожан мечети – казанские татары, юртовцы, карагаши,
казахи, аварцы. При мечети действует воскресный мектеб для женщин и мужчин
[22; 31]. В настоящее время в г. Астрахани действуют 13 мечетей (в т.ч. 11 – каменных, 2 – деревянные).
81
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
В июне 1997 г. при Белой мечети было открыто единственное на тот момент в
области медресе «Хаджи-Тархан», с 2000 г. – «Исламский институт "ХаджиТархан"» (ныне – колледж) [1, с. 18; 4; 25, с. 308; 26, с. 355]. С началом реставрационных работ по Белой мечети медресе было переведено в историческое здание медресе рядом с восстанавливающейся Чёрной мечетью. «Хаджи-Тархан» даёт высшее
мусульманское образование: мужчины по окончании получают специальность
«имам-хатиб», женщины – «теолог, преподаватель основ ислама». Обучение в институте проходит по двум формам: очно-заочное и очное. На первом студенты-шакирды
обучаются 5 лет по субботам и воскресеньям, по 20 часов в неделю. На очном отделении – 4 года, пять дней в неделю с понедельника по пятницу. Основные учебные
религиозные дисциплины: правила чтения Корана (таджвид), история ислама, основы вероучения, право (фикх) ханифитского мазхаба, Сира (жизнеописание пророка
Мухаммада), арабский язык и др., а также светские предметы: отечественная история, философия, психология, педагогика и др. [1].
В ряде городских и сельских мечетей открылись школы-мектебы и курсы по
изучению ислама. Так, например, в 2000 г. при мечети с. Красный Яр Красноярского
района Астраханской области была открыта воскресная школа по изучению Корана
для детей и взрослых [13, с. 18]. Постепенно усилиями верующих в религиозных общинах возрождаются традиции мусульманской благотворительности.
Произошли изменения и во внутренней структуре объединений мусульман Астраханской области. В январе 1991 г. был создан Астраханский мухтасибат 1, который
возглавил имам Центральной мечети № 1 Назымбек-хазрат (Ильязов, 1951 г.р.).
В мае 1994 г. мухтасибат был преобразован в муфтият 2 [6, с. 46–47; 25, с. 305; 26,
с. 351–352]. Официально он стал называться «Духовное управление мусульман Астраханской области» (ДУМАО) или «Региональное духовное управление мусульман
Астраханской области» (РДУМ АО), а после государственной регистрации 6 июня
1999 г. получил наименование «Астраханское региональное духовное управление
мусульман» (АРДУМ). Муфтият возглавил Назымбек-хазрат. АРДУМ подчиняется
Центральному Духовному управлению мусульман России и европейских стран СНГ
(ЦДУМ) с центром в Уфе, во многом потому, что ЦДУМ является историческим преемником Оренбургского магометанского духовного собрания, которому подчинялись
мусульманские «приходы» Астраханской губернии до революции.
Обстановка внутри АРДУМ на рубеже 1990–2000-х гг. была достаточно сложная. Среди некоторых общин проявляется тенденция к выходу из его состава и переходу под управление других Духовных управлений мусульман. Так, в середине 1990-х гг.
среди части астраханских имамов начала формироваться внутренняя оппозиция муфтию, которую возглавил имам мечети № 15 с. Старая Кучергановка Растям Кинжалиев. Оппозиция стала выражать недоверие к Назымбек-хазрату и заявила о своем желании перейти под юрисдикцию саратовского Духовного управления мусульман Поволжья (ДУМП). Лишь по техническим причинам «мятежные» общины не смогли
выйти из юрисдикции астраханского муфтията [6, с. 49–50; 25, с. 305–306; 26, с. 352].
В 1997 г. свою негативную позицию по отношению к руководству муфтията проявляли руководители правобережных (по отношению к р. Волга) общин (в частности,
с. Солянка) [27, с. 33]. В 2001 г. о возможности выхода из ведения АРДУМ открыто
заявляли представители мечети № 2 (Ногайская мечеть), мечети № 32 (мечеть г. Нариманов), мечети с. Старая Кучергановка и др. [15, с. 16].
В 1990–2000-е гг. увеличился приток в область мигрантов с Кавказа и из Средней Азии, усиливших этническое разнообразие астраханских мусульман. Были образованы общины азербайджанцев-шиитов и северокавказских мусульман – суннитовшафиитов (аварцев, даргинцев, лезгин, чеченцев, ингушей и др.). Эти общины формально входят в состав Астраханского муфтията, но фактически пользуются значи1
Мухтасибат – мусульманское духовное управление среднего звена, руководящее деятельностью мусульманских «приходов» той или иной определённой местности.
2
Муфтият, или муфтийат – высшая ступень религиозной организации российских мусульман,
духовное управление мусульманских общин определённого региона во главе с муфтием.
82
Политическая регионалистика
тельной самостоятельностью. Среди кавказцев-шафиитов сильны суфийские традиции,
многие из них являются членами северокавказских суфийских братств (тарикатов) и
их отделений (вирдов). Так, например, имам Кавказской мечети Абу Хасан-хазрат – послушник (мурид) даргинского шейха Мухаммада (Рабаданова) ал-Кустаки/Костекского
(из кумыкского селения Костек в Северном Дагестане), который принадлежит к суфийской традиции накшбандийа-халидийа (ветвь махмудийа) и шазилийа [22].
Обосновавшиеся в Астрахани и области северокавказские мигранты (а также паломники с Северного Кавказа – в основном из Дагестана) особенно чтят могилу суфийского святого-чудотворца, шейха суфийского братства накшбандийа-халидийа и эпонима его дагестанской ветви махмудийа Махмуд-афанди ал-Алмали ал-Ширвани адДагистани (1810–1877) на мусульманском кладбище у пос. Мошаик в Ленинском
районе г. Астрахани, в едином культовом комплексе пяти аулья – захоронений святых. В начале 2000-х гг. комплекс аулья на мошаикском кладбище был отремонтирован кавказцами, а рядом с кладбищем построена большая мечеть для паломников.
Нам известно, что, по крайней мере, дважды (в 2000 и 2006 гг.) аулья Махмуд-афанди
посещал Саид-афанди (Ацаев) ал-Чиркави/Чиркеевский (из с. Чиркей, 1937 г.р.) –
самый влиятельный на сегодняшний день суфийский шейх в Дагестане (тарика накшбандийа-халидийа (ветвь махмудийа) и шазилийа). Кроме того, в городе есть суфийская мечеть им. Махмуда-афанди (ул. Победы, 9, в районе рынка «Большие Исады»).
В с. Разночиновка Наримановского района Астраханской области образовалась
община турок-месхетинцев – суннитов-ханафитов, вынужденных мигрантов из Узбекистана [13, с. 22].
В первой половине 1990-х гг. выходцы из Цумадинского района Республики Дагестан образовали в Астрахани салафитскую (или так называемую «ваххабитскую» –
при всей условности этого термина) общину-джамаат. Джамаат астраханских фундаменталистов-салафитов (само название – «мумины», «мухмины»; от араб. иман –
«вера», муамин – «верующий мусульманин») имел достаточно замкнутый характер.
В общину первоначально входило около 300 человек, однако в конце 1990-х гг. в ней
произошел раскол, и значительная часть членов общины выехала в Дагестан и Чечню
для участия в джихаде против России. В итоге джамаат стал насчитывать около 60–70
более умеренных «ваххабитов» (придерживающихся формального нейтралитета по
отношению к войне в Чечне), в основном аварцев, даргинцев, чеченцев, хотя среди
членов общины были и местные (юртовские и казанские) татары, казахи и даже русские. Мумины придерживаются строгого единобожия (араб. ат-таухид), проповедуют «чистый» ислам, выступают против культа святых, шиизма и суфизма. Лидером
астраханских муминов до недавнего времени был ученик признанного лидера ваххабитов Северного Кавказа Багаутдина Магомедова, аварец Ангута Омаров (известный
также как Аюб Астраханский; 1963 г.р.) из дагестанского селения Кванада Цумадинского района Дагестана 1. Род занятий большинства салафитов ограничивался
частным предпринимательством (в основном, это торговля на рынках Астрахани)
[3, с. 87; 6, с. 59–65; 19, с. 38–49; 22; 30].
Говоря о исламском фундаментализме, нельзя не упомянуть о том, что именно в
Астрахани 9 июня 1990 г. состоялась подпольная всесоюзная учредительная конференция, на которой была создана Исламская партия возрождения (ИПВ) «Нахдат»
(от араб. ан-нахда – «возрождение»). На этой конференции присутствовали несколько десятков исламских фундаменталистов из Дагестана, Среднего Поволжья, Москвы
и Таджикистана. Председателем (раис) партии стал Ахмад-кади Ахтаев (1942–1998),
аварец родом из села Кудали, лидер умеренного крыла дагестанских ваххабитов, его
заместителем – Гейдар Джемаль, а координаторами на Северном Кавказе – Багаутдин
Магомедов и его сводный брат Абас (Аббас) Кебедов. Кстати, в работе конференции
принял участие Ангута Омаров – будущий Аюб Астраханский. В программе партии
был сделан акцент на возрождении ислама, в частности было записано положение о
необходимости создать для советских мусульман такие условия, чтобы они могли сле1
В начале 2000-х гг. Аюб Омаров отбыл из Астрахани в неизвестном нам направлении.
83
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
довать исламскому образу жизни. Члены партии одной из первостепенных задач ставили создание своей фракции в Верховном Совете СССР [3, с. 90; 5, с. 11; 6, с. 53–58; 10,
с. 63; 18, с. 255–257; 26, с. 352]. Однако, идеи данной организации не встретили
сколь-либо массовой поддержки астраханских мусульман, для которых в целом, по
крайней мере, в то время, не было характерно использование ислама в политических
целях. Идеи исламского фундаментализма были, в целом, неведомы и непривлекательны для местного мусульманского сообщества.
В 2000-х гг. в г. Астрахани и ряде сёл Астраханской области (с. Кулаковка Приволжского района, пос. Володарский Володарского района и др.) возникли несколько
новых салафитских группировок (состоящих как из выходцев с Кавказа, так и из местных жителей), некоторые из которых даже готовили террористические акты. Большинство из них были «раскрыты» спецслужбами и ликвидированы как организации
[7; 9; 21; 26, с. 355].
Проблемы религиозной и национальной нетерпимости и, особо, вопрос об опасности экстремизма под лозунгами исламской религии обсуждались на встрече представителей мусульманского духовенства Астраханской области и Республики Дагестан с руководством областной администрации и правоохранительных органов, прошедшей 6 декабря 1999 г. Причиной обеспокоенности участников встречи стало
влияния радикальных исламистов на общественно-политическую ситуацию в регионе и заметное увеличение их численности. По оценкам дагестанских гостей, массовый приток так называемых «ваххабитов» в Астраханскую область объяснялся принятием в сентябре этого года народным собранием Республики Дагестан закона
«О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности», предусматривающего уголовное наказание за распространение идей исламского фундаментализма.
В ходе работы было выработано общее мнение о необходимости противодействия
ваххабитской угрозе и взвешенного подхода к решению этой проблемы в целях искоренения не только её последствий, но и причин. Была также достигнута договорённость о развитии многопланового сотрудничества в этой сфере [12, с. 10].
Руководство АРДУМ, несмотря на целый ряд трудностей, все же проводит в определенном смысле результативную деятельность, развивающуюся в области просвещения, образования и благотворительности. Большое внимание АРДУМ уделяет
участию в мероприятиях, посвященных социальным проблемам, а также вопросам
мира и взаимопонимания в стране в целом и в нашем регионе в частности. Муфтий
Назымбек-хазрат принимает деятельное участие в миротворческой деятельности и
межконфессиональном диалоге, выступает на местных, всероссийских и международных форумах и конференциях с призывами сохранения мира и согласия между
представителями всех конфессий и национальностей [11, с. 20]. В частности, в ноябре 2000 г. в Астрахани состоялся Миротворческий форум муфтиев Юга России, в
работе которого приняли участие духовные лидеры мусульман Северного Кавказа и
Нижнего Поволжья, председатель ЦДУМ муфтий Талгат Таджуддин, а также полномочный представитель президента РФ по Южному федеральному округу В.Г. Казанцев. По результатам форума было принято заявление, в котором содержался призыв к
упрочению мира и согласия, искоренению терроризма, предотвращению межнациональных и гражданских конфликтов на Юге России [14, с. 7].
Итак, ислам, являясь одной из древнейших религиозных систем на территории
Нижней Волги, во многом определял (и определяет до сих пор) конфессиональную и
этнокультурную ситуацию. Следует отметить, что роль исламского фактора в жизни
региона в настоящее время всё более возрастает. Взаимоотношения Российского государства и мусульманского населения Астраханского края на протяжении веков
складывались весьма непросто. От «контролирующей» и русификаторской политики
в эпоху империи в советский период власть перешла к откровенно антирелигиозной,
в том числе и антиисламской политике. Этот факт во многом и обусловил бурное
возрождение ислама в России в конце XX в. и связанные с этим процессом проблемы, в т.ч. и опасность исламского радикализма. Для того, чтобы избежать данную
опасность в таком традиционно мирном и стабильном в плане межэтнических и межконфессиональных отношений в регионе, как Нижняя Волга, и наладить конструктивный диалог с мусульманской общиной региона, необходимо учитывать позитивный и негативный опыт прошлого.
84
Политическая регионалистика
Список литературы
1. Астраханский исламский институт «Хаджи-Тархан» // Мир Вашему дому. – Астрахань, 2007. – № 1. – С. 18–19.
2. Блажко А. Возродить былую красоту / А. Блажко // Волга. – 2000. – № 109 (23836). – С. 3.
3. Бобровников В. О. Ваххабиты Северного Кавказа / В. О. Бобровников, А. А. Ярлыкапов // Ислам на территории бывшей Российской империи / сост. и отв. ред. С. М. Прозоров. –
М., 2006. – Т. I. – С. 84–91.
4. Булатов Г. Ш. Ислам в Астраханском крае / Г. Ш. Булатов // Идель. – 1998. –
№ 48 (335). – С. 2.
5. Викторин В. М. Межэтническая ситуация в Астраханской области: культурные, социальные, политические проблемы : метод. рек. / В. М. Викторин. – Астрахань, 1998.
6. Викторин В. М. Ислам в Астраханском регионе / В. М. Викторин. – М., 2008.
7. Голубев А. Ваххабизм в Астрахани / А. Голубев // Комсомолец Каспия. – 2005. –
№ 15 (6035). – С. 2.
8. Дело о сносе мечети отозвано Верховным судом // Факт и компромат. – 2007. –
№ 21 (268). – С. 2.
9. «Джамаат мувахидов» прекратил своё существование // Комсомолец Каспия. – 2006. –
№ 103 (6227). – С. 1, 7.
10. Информационный бюллетень Администрации Астраханской области. – Астрахань,
1999. – Вып. № 4.
11. Информационно-аналитический бюллетень (общественно-политическая ситуация в
Астраханской области). – Астрахань, 1999. – Вып. № 3 (7).
12. Информационно-аналитический бюллетень (общественно-политическая ситуация в
Астраханской области). – Астрахань, 1999. – Вып. № 4 (8).
13. Информационно-аналитический бюллетень (общественно-политическая ситуация в
Астраханской области). – Астрахань, 2000. – Вып. № 1 (9).
14. Информационно-аналитический бюллетень (общественно-политическая ситуация в
Астраханской области). – Астрахань, 2000. – Вып. № 4 (12).
15. Информационно-аналитический бюллетень (общественно-политическая ситуация в
Астраханской области). – Астрахань, 2001. – Вып. № 2 (14).
16. История Астраханского края : монография / гл. ред. Н. М. Ушаков. – Астрахань, 2000.
17. Карпычева В. Кто приговорил Астраханскую Мечеть к сносу? / В. Карпычева // Татарская Национальная Электронная газета. – 2006. – 25 февраля. – Режим доступа:
http://www.tatarlar.ru, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
18. Ланда Р. Г. Ислам в истории России / Р. Г. Ланда. – М., 1995.
19. Магомедов А. К. Ислам и политика в современной России: «ядро» и «периферия» мусульманского пространства / А. К. Магомедов, К. Мацузато, В. М. Викторин. – Ульяновск, 2006.
20. Наздрачёва Л. Американцы добрались до астраханской мечети / Л. Наздрачёва
// Комсомолец Каспия. – 2006. – № 30 (6154). – С. 1.
21. Перкина М. В. В Астрахани предотвращён теракт? / М. В. Перкина // Комсомолец
Каспия. – 2007. – № 71 (6299). – С. 2.
22. Полевые материалы автора.
23. Рекишева М. Минтимера Шаймиева пригласили на кладбище / М. Рекишева // Комсомолец Каспия. – 2004. – № 82 (5996). – С. 1.
24. Серенко А. Путин «сглазил» мечеть / А. Серенко // Аргументы i время: Нижнее Поволжье (Региональное приложение для Волгоградской, Астраханской областей и Республики
Калмыкия). – 2006. – № 1. – С. 20.
25. Силантьев Р. А. Новейшая история исламского сообщества России / Р. А. Силантьев. –
М., 2006.
26. Силантьев Р. А. Ислам в современной России. Энциклопедия / Р. А. Силантьев. – М.,
2008.
27. Социально-экономическое развитие Астраханской области в 1997 г. Официальный
доклад Администрации Астраханской области. – Астрахань, 1997.
28. Социально-экономическое развитие Астраханской области в 2000 г. Официальный
доклад Администрации Астраханской области. – Астрахань, 2001.
29. Социально-экономическое развитие Астраханской области в 2006 г. Официальный
доклад Администрации Астраханской области. – Астрахань, 2007.
30. Сызранов А. В. Ваххабиты Астрахани / А. В. Сызранов // VI Конгресс этнографов и
антропологов России : тез. докл. (Санкт-Петербург, 28 июня – 2 июля 2005 г.) / отв. ред.
Ю. К. Чистов. – СПб., 2005. – С. 361.
31. Ярмухамедов Р. Новая мечеть в посёлке Свободный / Р. Ярмухамедов // Волга. –
2000. – № 190 (23917). – С. 3.
85
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
МОНИТОРИНГ РЕЗУЛЬТАТИВНОСТИ
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ
КАК РАЗНОВИДНОСТЬ ОЦЕНИВАНИЯ ПРОГРАММ
Е.А. Блинова
(Россия, Санкт-Петербург)
В статье анализируются особенности оценивания целевых программ в Санкт-Петербурге
в рамках введения нового способа планирования бюджетных расходов. Бюджетирование, ориентированное на результат, внедряемое в деятельность органов власти сначала на федеральном, а позже и на региональном уровне с 2004 г., содержит требование оценки эффективности
получаемых результатов. Однако, понятие «эффективности», также как и понятие «результата» в рамках государственного управления и методологии оценивания имеют несколько значений. Проанализировав эти понятия, можно судить о типе оценки, используемой в сфере бюджетирования в Санкт-Петербурге.
The article concerns the features of program evaluation in St-Petersburg within the bounds of
the establishment of the new type of budgeting. Result-oriented budgeting has been implemented to
the state agencies activities in 2004, at first at federal level and later at regional level. New type of
budgeting has the requirement of the effectiveness evaluation of the achievement of results. Still the
concept of the “effectiveness” as well as the concept of the “result” has different meanings in methodology of evaluation. Taking into account these different issues we can judge about the type of effectiveness evaluation used in budgeting field in St-Petersburg.
Ключевые слова: мониторинг результативности; оценивание программ; эффективность;
результативность; бюджетирование, ориентированное на результат; программная теория.
Key words: performance measurement, program evaluation, efficiency, effectiveness, resultoriented budgeting, program theory.
В целях повышения эффективности деятельности органов государственной власти с 2003 г. в России проводится административная реформа. Ее составная часть –
реформа бюджетного процесса (повышение эффективности бюджетных расходов).
С 2004 г. в Российской Федерации органы власти стали переходить на новый метод
бюджетного планирования – от затратного постатейного бюджетирования («input
budgeting») к бюджетированию, ориентированному на результат («results oriented
budgeting»). Основанием послужила «Концепция реформирования бюджетного процесса в РФ в 2004–2006 гг.», утвержденная Постановлением Правительства РФ от
22 мая 2004 г. № 249. Смысл перехода к бюджетированию, ориентированному на
результат, заключается в новом способе распределения бюджетных расходов, не путем индексирования расходов предыдущего периода, а в «распределении бюджетных
ресурсов по целям, задачам и функциям государства с учетом приоритетов государственной политики и общественной значимости ожидаемых непосредственных и конечных результатов использования бюджетных средств» [5, с. 9] с использованием
программно-целевого подхода. Программно-целевой принцип организации деятельности органов исполнительной власти является одним из инструментов бюджетирования, ориентированного на результат. Среди прочего в «Концепции реформирования бюджетного процесса в РФ в 2004–2006 гг.» обозначены переход к среднесрочному планированию, формирование ведомственных целевых программ и подготовка
докладов о результатах и основных направлениях деятельности субъектами бюджетного планирования.
Идеи «управления, ориентированного на результат» («results-based management»),
«бюджетирования, ориентированного на результат» («results oriented bugeting») и
«оценивания» («evaluation») тесно связаны. Концепция «управления, ориентированного на результат» (results-based management) была сформулирована П. Друкером в
1950 г. в книге «Практика управления». Он обозначил следующие принципы этой концепции: 1) каскадная иерархия организационных целей и задач; 2) конкретные задачи
для каждого из членов Организации; 3) совместное принятие решений; 4) четкие временные рамки; 5) оценка выполнения и обратная связь [18]. Тогда же в 1950-х гг. для
Министерства обороны США был разработан метод, названный «анализом эффективности затрат», включающий принципы оценки затрат и эффективности при планировании. В результате в Министерстве обороны возникла новая программа бюд86
Политическая регионалистика
жетного планирования, названная «Система планирования – программирования –
бюджетирования» («Planning – Programming – Budgeting Systems», PPBS). В 1960-х гг.
в федеральных ведомствах необоронного направления США получил широкое распространение новый метод оценки программ («program evaluation»), основанный на
количественных показателях PPBS [11, с. 11].
Изначально концепция бюджетирования, ориентированного на результат, в своем составе предполагает проведение оценки эффективности реализации программ и
достижения запланированных результатов. Однако, в государственном управлении и,
в частности, в оценивании программ и политик есть ряд нюансов при определении
понятия «эффективность». В английском языке существует два термина, переводимые на русский язык понятием «эффективность» – это «effectiveness» и «efficiency».
Они отражают два важных смысловых различия в трактовке термина «эффективность». Воспользуемся определением, сформулированным в документе ГОСТ Р ИСО
9000-2001 «Системы менеджмента качества. Основные положения и словарь»: «3.2.14
effectiveness – результативность – степень реализации запланированной деятельности и
достижения запланированных результатов»; «3.2.15 efficiency – эффективность –
связь между достигнутым результатом и использованными ресурсами» [1, с. 12]. Похожие определения термина «efficiency» можно найти и в других специализированных экономических изданиях. В «Современном экономическом словаре» содержится
следующее определение: «Эффективность – относительный эффект (результативность) процесса, определяемый как отношение эффекта (результата) к затратам, обусловившим (обеспечившим) его получение» [9, с. 421]. В микроэкономике под «эффективностью» («efficiency») часто понимают «производственную функцию, описывающую зависимость затрат и выпуска или же достижение наибольшего объема производства товаров и услуг с применением ресурсов определенной стоимости» [2, с. 293].
Следовательно, английский термин «efficiency» отражает экономичность полученного результата и подразумевает более конкретное количественное денежное выражение. В то же время «effectiveness», которую кроме «результативности», можно перевести как «действенность» свидетельствует о качественной характеристике результата, такой как приведение в исполнение (степень исполнения), достижение (степень
законченности действия), выполнение обязанности, назначения (цели), обещания.
Результативность не делает акцента на затратах. При оценке результативности скорее
изучают процент достижения поставленных целей, достижение поставленных целей
в срок, показатели качества достигнутого результата, полезность полученного результата (максимизация ценностных характеристик). В отличие от эффективности,
для критериев результативности важно, в первую очередь, достижение результата, а
не способ достижения результата и не расход ресурсов. Результативность определяется как способность достигнуть поставленной цели независимо от затрат. Эффективность (Экономичность, Efficiency) – способность получить максимальный выход
результата при минимуме потребления ресурсов. Эффективность отражает характер
использования ресурсов, необходимых для выполнения поставленной цели. Главным
в эффективности является не качество и полезность результата, а каким образом этот
результат был произведен. Для объяснения разницы между понятиями эффективность и результативность часто приводят цитату П. Друкера: «Эффективность означает делать вещи правильно; результативность означает делать правильные вещи.
Нет ничего более бесполезного, чем делать результативно вещи, которые вообще не
следует делать» [12, с. 12]. Получается, что эффективность – это количественная экономическая характеристика процесса достижения результата, а результативность – качественная характеристика степени достижения. Необходимо отметить, что, между
результативностью и экономичностью существует противоречие. Обычно, максимально результативное является малоэффективным (неэкономичным). Поэтому в
процессе реализации программы надо искать компромисс между эффективностью и
результативностью. В административной теории также используют экономическую
составляющую понятия эффективности («отношение объема предоставленных услуг
87
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
к стоимости (объему) ресурсов, необходимых для предоставления данного объема
услуг» [2, с. 293].
Во время проведения разных типов оценивания программ и политик специалисты по оценке могут использовать инструмент «программных теорий» («Intervention
theory»). Э. Ведунг определяет программную теорию как «все эмпирические и нормативные допущения, на которых базируется государственная программа» [16, с. 36].
Программная теория это своего рода «модель причинно-следственных связей между
программой и ее результатом» [16, с. 37], строящаяся на предположениях о том, как
теоретически должна работать программа. Роль программных теорий состоит в том,
чтобы описывать, как предположительно должна работать программа и как ее надо
реализовывать. Они не предназначены для описания того, как программа работает на
самом деле. Оценивание должно определить, каким образом реальность скорректировала программную теорию, как фактически была реализована программа и какие
результаты были получены на практике. Поэтому можно сказать, что между программной теорией и реальным воплощением программы нет противоречий, так как
программная теория всего лишь инструмент для анализа реализации и результатов
программы [15, с. 77].
Оценивание связано с изучением результата, который достигается с помощью
реализации политики или программы. Понятие «результат», также как и понятие
«эффективность» неоднозначно. Оно имеет несколько аспектов и соответственно
обозначающих его терминов в английском языке. Ключевые элементы, показатели
результативности в рамках программной теории следующие [15, с. 77]. 1. «Целевые
группы» – акторы, на действия которых, как предполагается, должна повлиять программа. 2. «Impact» – предположительное воздействие политики на систему, реакция
адресатов как приспособленность к данной политике, изменение реакции адресатов.
3. «Outputs» – предположение относительно того, какие непосредственные результаты производит администрация, и с чем сталкиваются целевые группы (семинар, субсидия). Они отличаются от внутренних административных результатов тем, что их
можно рассматривать по отношению к целевым группам. Пример output – объем предоставленных органами власти услуг в форме товаров и услуг (например, количество
больниц, школ). 4. «Inputs» – то, что, как предполагается, администрация использует
для производства прямых, непосредственных результатов («output»). Сюда относятся
материальные и человеческие ресурсы, но также и такие вещи, которые исходят от
целевых групп, а администрация их разрешает или принимает во внимание, или согласует (например, одобрение инвестиционного плана). В целом, это ресурсы, издержки, лимиты затрат государственного органа (люди, финансы, оборудование, материалы, технологии, среда). 5. «Outcomes» – действия и последствия, которые, как
ожидается, последуют за предполагаемыми действиями, предпринятыми целевыми
группами в ответ на прямые результаты («outputs»). Такие последствия («Outcome»)
делятся на немедленные, промежуточные и окончательные. «Outcome» – конечный
социальный результат, социальный эффект от проведения политики или программы
(повышение удовлетворенности жителей, увеличение продолжительности и качества
жизни, снижение безработицы, рост доходов), реакция системы (долгосрочные и неожиданные последствия). Это те блага, которые получает клиент и все население в
целом в результате предоставленных услуг.
Ясно, что не любое последствие («outcome») будет обусловлено только прямыми результатами («output») политики, они – результат многих факторов. Как отмечает Г. Хатри, органы власти склонны отслеживать результаты деятельности по «продукту», т.е. по объему выполненных работ и предоставленных услуг («outputs»). Однако подлинным показателем полезности затраченных усилий является не произведенный продукт, а полученный результат («outcome»). Таким образом, «смешение
продукта и результата – это смешение деятельности и достижений» [11, с. 20]. Основной способ использования программной теории – руководство сбором данных и
анализом в соответствии с последствиями («outcome»), прямыми результатами
(«output») и встроенными причинными связями. Также с помощью программных
88
Политическая регионалистика
теорий удобно интерпретировать полученные результаты, можно определить какие
действия в рамках программы следует улучшить.
В рамках оценивания «эффективность» приобретает свое более узкое значение.
Организация экономического сотрудничества и развития дает следующие определения. Эффективность («Efficiency») – это показатель того, насколько экономно ресурсы («inputs») преобразуются в результаты. Результативность («Effectiveness») – это
степень достижения задач и целей программных воздействий, учитывая их относительную значимость [13, с. 8].
Кроме того, наряду с этими терминами широко используется понятие «performance»,
переводимое как «степень эффективности функционирования»; оно позволяет ввести в
определение эффективности работы организаций качественный аспект. «Performance» –
параметры деятельности, индикаторы, по которым определяется эффективность или
результативность функционирования государственных органов, проводится мониторинг и контроль. Мониторинг результативности («Performance measurement») – регулярное измерение результатов и эффективности предоставления услуг или программ
[11, с. 21]. Именно практика мониторинга результативности («Performance measurement»)
или оценка результативности («effectiveness evaluation») является основным видом
оценивания в бюджетировании, ориентированном на результат, в том виде, как его
принимают в РФ. Ряд ученых склоняется к мнению, что оценка результативности
программы аналогична оценке достижения целей. Так М. Скривен констатирует, что
«термин "результативность" часто, хотя и не обязательно используется, когда речь
идет о выводах в оценке достижения целей» [15, с. 78]. Оценка результативности государственных программ является разновидностью оценивания, она также называется
«ex-post оценка результативности проводимых мер в достижении целей программы».
Для проведения оценки результативности нужно пройти 3 этапа. 1. Определить
цели программы, относительно которых будет проводиться оценка результативности
программы. 2. Выявить последствия, результаты программы. 3. Объединив данные о
целях и последствиях программы, вынести суждение о ее результативности [14, с. 56].
Обладая информацией о достигнутых результатах, администраторы программ
могут доказывать их необходимость, что способствует открытости и росту доверия к
правительству. Однако, как отмечает Г.П. Хатри, данные, полученные в ходе мониторинга, не объясняют, за счет чего достигнут тот или иной результат. И поэтому
нельзя судить о том, насколько измеряемые результаты связаны с эффектом от реализации программы. «Информация, полученная в ходе мониторинга результативности, составляет только часть сведений, необходимых руководителям и выборным
должностным лицам для принятия решений. Мониторинг результативности не заменяет данных об основных расходах, необходимости принимать стратегические решения, а также не отменяет здравого смысла, хорошего менеджмента, лидерских качеств и творческого подхода» [11, с. 21].
Учитывая данную информацию, проанализируем ситуацию с оценкой долгосрочных целевых программ в Санкт-Петербурге. Вслед за федеральным уровнем власти в Санкт-Петербурге с 2007 г. разрабатывается общая система, связывающая новый метод бюджетного планирования со стратегическим планированием социальноэкономического развития города. Система государственного планирования социально-экономического развития Санкт-Петербурга включает, в том числе, и правовые
акты, направленные на управление социально-экономическим развитием СанктПетербурга, на среднесрочный период: 1) Программа социально-экономического
развития Санкт-Петербурга (период планирования – 3–6 лет, разрабатывается Комитетом экономического развития, промышленной политики и торговли (КЭРППиТ)) [3];
2) Закон Санкт-Петербурга о бюджете Санкт-Петербурга (период планирования –
3 года, разрабатывается КФ совместно с КЭРППиТ) [4].
В рамках Администрации Санкт-Петербург вопросами стратегического и бюджетного планирования на уровне города занимаются Комитет финансов и КЭРППиТ.
Система стратегического планирования Санкт-Петербурга основывается на иерархии
целей и задач развития, закрепленных в соответствующих нормативных актах. Про89
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
грамма социально-экономического развития Санкт-Петербурга устанавливает главную цель социально-экономического развития Санкт-Петербурга, цели и целевые
ориентиры и пути их достижения. Целевые ориентиры Программы представляют
собой систему показателей – целевых значений целевых ориентиров Программы,
количественно описывающих степень достижения целей Программы. Программа
разрабатывается КЭРППиТ, утверждается законом Санкт-Петербурга. На основании
Программы разрабатываются задачи социально-экономического развития СанктПетербурга и стандарты проживания в Санкт-Петербурге. Задачи социальноэкономического развития Санкт-Петербурга представляют собой комплекс мер, которые должны обеспечивать достижение целей Программы. Выполнение Задач обеспечивается путем достижения индикаторов выполнения Задач и целевых значений
индикаторов выполнения Задач, количественно описывающих степень достижения
Задач. Стандарты проживания в Санкт-Петербурге – это комплекс требований к качеству проживания населения в Санкт-Петербурге, которые должны обеспечивать
выполнение Задач [6]. Целевые значения целевых ориентиров Программы, а также
стандарты проживания определяются в соответствии с официально опубликованными отчетными данными территориального органа Федеральной службы государственной статистики по г. Санкт-Петербургу (Петростат).
Для осуществления бюджетного планирования в Санкт-Петербурге был принят механизм целевых программ Санкт-Петербурга. Целевые программы Санкт-Петербурга
делятся на долгосрочные целевые программы Санкт-Петербурга и ведомственные
целевые программы Санкт-Петербурга [7]. В Законе Санкт-Петербурга «О Программе социально-экономического развития Санкт-Петербурга на 2008–2011 гг.» указано,
что «главная цель социально-экономического развития Санкт-Петербурга на 2008–
2011 гг., цели Программы, целевые ориентиры Программы и их целевые значения
служат основой для разработки проектов законов Санкт-Петербурга о бюджете
Санкт-Петербурга на соответствующие финансовые годы, а также целевых программ
Санкт-Петербурга» [3]. Таким образом, Закон увязывает среднесрочное стратегическое планирование с бюджетным планированием. Одна из функций долгосрочной
целевой программы – доведение до целевого значения одного или нескольких показателей стандартов проживания в Санкт-Петербурге. Целевые программы СанктПетербурга принимаются для достижения целевых ориентиров Программы социально-экономического развития города и одновременно являются средством повышения
эффективности бюджетных расходов.
Ведущую роль в разработке и контроле выполнения долгосрочных целевых программ играет Комитет экономического развития, промышленной политики и торговли. В его задачи входит: осуществление экспертизы концепций и проектов долгосрочных целевых программ Санкт-Петербурга, ведение реестра долгосрочных целевых программ, формирование годовых отчетов об их исполнении, методическое и
информационное обеспечение подготовки и исполнения программ, а также оценки
эффективности их реализации. В процессе разработки и реализации долгосрочных
целевых программ оценивание используется дважды: в начале в виде экспертной
оценки концепции и проекта программы, проводимой КЭРППиТ или внешними привлеченными специалистами, и в конце каждого финансового года в виде итоговой
оценки эффективности реализации программы.
При подготовке проекта целевой программы исполнительный орган государственной власти Санкт-Петербурга, заказчик целевой программы разрабатывает перечень целевых индикаторов и показателей оценки эффективности реализации мероприятий, предусмотренных целевой программой, а также готовит информацию о соответствии целей и задач целевых программ программам социально-экономического
развития Санкт-Петербурга. У каждой долгосрочной целевой программы должен
быть паспорт, в котором указываются: цели и задачи; ожидаемые конечные результаты выполнения программы; целевые показатели, которые планируется достичь за
счет выполнения программы; сроки выполнения программы; общий объем финансирования мероприятий программы и разбивка финансирования по годам в соответствии со сроками их выполнения; плановые показатели эффективности реализации
90
Политическая регионалистика
программы и др. Экспертиза проектов долгосрочных целевых программ проводится в
целях проверки правильности: 1) выполненных по концепции и проекту долгосрочной
целевой программы расчетов, в том числе, суммы значений измеримых показателей
результативности, в разбивке по периодам, мероприятиям, источникам финансирования и т.п.; 2) представленных в обосновании расходов; 3) показателей эффективности.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что законодательно в паспорте программы закреплены все необходимые элементы, предусмотренные для «программной
теории» и при корректном осуществлении на практике такие программы должны
подлежать процедуре оценки. Другое дело, что фактически в принятых целевых программах часто встречается размытая формулировка окончательных результатов, которые планируется получить, их смешение с непосредственными продуктами. Либо вообще отсутствует формулировка желаемых окончательных результатов («outcomes»).
Кроме того, в паспорте программы не прописаны индикаторы эффективности, поэтому нельзя судить насколько они соответствуют сформулированным непосредственным продуктам и окончательным результатам.
По каждой долгосрочной целевой программе ежегодно проводится оценка эффективности ее реализации. Оценка эффективности реализации долгосрочных целевых программ производится КЭРППиТ при подготовке годового отчета об исполнении долгосрочных целевых программ, финансирование которых осуществлялось в
предшествующем году. Оценка эффективности, или, по сути, «мониторинг результативности», проводится на основании сравнения фактически достигнутых целевых
показателей и показателей эффективности с плановыми. Уровень достижения рассчитывается в процентах как отношение фактического значения к целевому значению, умноженное на 100. Величина отклонения уровня достижения от 100 % характеризует степень достижения цели. Успешность достижения цели характеризуется
приближением к 100 % снизу или превышением 100 % (для показателей, рост которых оценивается позитивно) или приближением к 100 % сверху или уменьшением
ниже 100 % (для показателей, снижение которых оценивается позитивно). Видно, что
единственный вариант оценивания, который встречается в сфере бюджетного планирования в Санкт-Петербурге – это мониторинг результативности, основанный на
простом сравнении полученных результатов с запланированными. Фактически, это
оценка достижения целей. В Санкт-Петербурге не используется экономическая оценка эффективности в виде сравнения полученных результатов с объемом затраченных
ресурсов, поскольку, как считается, полученный продукт в публичной сфере тяжело
поддается денежной оценке. Тем не менее, использование анализа «затрат-выгод»
(«cost-benefit analysis») представляется желательным для применения в будущем.
Кроме того, Э. Ведунг констатировал, что политики и программы никогда полностью не реализуются так, как предполагалось изначально. В политических программах всегда возникает масса непредвиденных последствий как позитивных, так и
негативных. Самое главное в непредвиденных последствиях – это то, что в начале
про них ничего неизвестно и никаких целей относительно них нельзя сформулировать. Таким образом, если цель оценивания состоит только в мониторинге результативности, все эти непредвиденные последствия окажутся вне сферы анализа и большая часть информации, которую можно было бы получить в результате оценивания,
будет утрачена [17, с. 57]. Поэтому оценка программ в широком смысле обычно предусматривает углубленные специализированные исследования, целью которых является
не просто определение результатов программы, но также выявление причин успехов и
неудач и определение реального влияния программы на полученный эффект. Только
углубленные исследования могут дать ответ на вопрос, что произошло и почему, чего
нельзя сделать лишь на основании данных текущего мониторинга результативности.
Фактическим ответом на указанные выше критические замечания о мониторинге результативности в Санкт-Петербурге стало Постановление Правительства СанктПетербурга от 1 ноября 2010 г. № 1472 «О Программе повышения эффективности
расходов бюджета Санкт-Петербурга на период до 2012 г.». В нем содержится пункт
«3. Государственные программы как инструмент повышения эффективности бюд91
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
жетных расходов», в котором указаны общие принципы разработки и реализации
государственных программ. Среди них, во-первых, «установление для государственных программ, измеримых результатов двух типов: конечных результатов, характеризующих удовлетворение потребностей внешних потребителей, и непосредственных результатов, характеризующих объемы и качество оказания государственных
услуг, прогнозируемых при заданных условиях». И, во-вторых, «проведение регулярной оценки результативности и эффективности реализации государственных программ, в том числе внешней экспертизы, оценки их вклада в решение вопросов модернизации и инновационного развития экономики с возможностью их корректировки или досрочного прекращения, а также установление ответственности должностных лиц в случае неэффективной реализации программ» [8]. Таким образом, в случае
проекта создания государственных программ Санкт-Петербурга речь идет о более
серьезном уровне оценки программ, в том числе с анализом их воздействия на общее
социально-экономическое развитие региона, анализом непредвиденных последствий.
Тем не менее, государственные программы Санкт-Петербурга – на данный момент,
лишь проект, явившийся ответом на федеральную инициативу 2010 г. по созданию
государственных программ. И пока рано судить об уровне оценки, который будет
использован в случае их принятия.
Подводя итог, отметим, что внедрение новых принципов бюджетного планирования в деятельность органов власти Санкт-Петербурга – процесс длительный, требующий существенной перестройки организационного процесса и повышения информатизации системы управления. Для этих целей была создана государственная
система Санкт-Петербурга – автоматизированная информационная система «Реестр
целевых программ» [10]. «Реестр целевых программ» ведется в электронном виде и
играет важную роль в осуществлении мониторинга результативности бюджетного
планирования. В целом, можно отметить, что для бюджетного процесса в СанктПетербурге характерен наиболее простой способ оценивания программ в виде мониторинга результативности, который, хоть и позволяет получать данные о степени
достижения запланированных целевых показателей, тем не менее, не дает информации о влиянии программы на социально-экономическую ситуацию в обществе и не
предоставляет данных об экономической эффективности осуществляемых затрат.
Список литературы
1. ГОСТ Р ИСО 9000-2001. Системы менеджмента качества. Основные положения и
словарь. – Введ. 2001-08-15. – М. : Изд-во стандартов, 2001. – 31 с.
2. Государственная политика и управление : учеб. : в 2 ч. / сост.: Л. В. Сморгунов,
А. П. Альгин, И. Н. Барыгин [и др.] ; под ред. Л. В. Сморгунова. – М. : РОССПЭН, 2006. – Ч. 1.
Концепции и проблемы государственной политики и управления. – 384 с.
3. Закон Санкт-Петербурга от 20 марта 2008 г. № 140-24 «О Программе социальноэкономического развития Санкт-Петербурга на 2008–2011 гг.» [Принят Законодательным Собранием Санкт-Петербурга 5 марта 2008 г.] // Вестник Законодательного собрания СанктПетербурга. – 2008. – № 11.
4. Закон Санкт-Петербурга от 24 ноября 2010 г. № 651-144 «О бюджете СанктПетербурга на 2011 г. и на плановый период 2012 и 2013 гг.» [Принят Законодательным Собранием Санкт-Петербурга 17 ноября 2010 г. с изм. по состоянию на 31 мая 2011 г.] // Вестник
Законодательного собрания Санкт-Петербурга. – 2010. – № 39.
5. Лавров А. Среднесрочное бюджетирование, ориентированное на результаты: международный опыт и российские перспективы / А. Лавров // Финансы. – 2004. – № 3. – С. 9.
6. Постановление Правительства Санкт-Петербурга от 20 июля 2007 г. № 885 «Об организации деятельности исполнительных органов государственной власти Санкт-Петербурга в сфере
государственного планирования социально-экономического развития Санкт-Петербурга» [Принято Правительством Санкт-Петербурга 20 июля 2007 г. с изм. на 25 декабря 2007 г.] // Вестник Администрации Санкт-Петербурга. – 2007. – № 8.
7. Постановление Правительства Санкт-Петербурга от 31 марта 2009 г. № 345 «О целевых программах» [Принято Правительством Санкт-Петербурга 31 марта 2009 г. с изм. по состоянию на 8 августа 2011 г.] // Вестник Администрации Санкт-Петербурга. – 2009. – № 5.
8. Постановление Правительства Санкт-Петербурга от 1 ноября 2010 г. № 1472 «О Программе повышения эффективности расходов бюджета Санкт-Петербурга на период до 2012 г.»
92
Политическая регионалистика
[Принято Правительством Санкт-Петербурга 01.11.2010 г.] // Информационный бюллетень
Администрации Санкт-Петербурга. – 2010. – № 45.
9. Райзберг Б.А. Современный экономический словарь / Б. А. Райзберг, Л. Ш. Лозовский, Е. Б. Стародубцев. – 2-е изд., испр. – М. : ИНФРА-М, 1998. – 479 с.
10. Распоряжение Комитета экономического развития, промышленной политики и торговли от 28 мая 2009 г. № 364-р «Об утверждении Порядка ведения реестра долгосрочных
целевых программ (подпрограмм) Санкт-Петербурга и Порядка формирования годовых отчетов об исполнении долгосрочных целевых программ (подпрограмм) Санкт-Петербурга» [Принято Комитетом экономического развития, промышленной политики и торговли СанктПетербурга 28 мая 2009 г. с изменениями по состоянию на 15 июня 2011 г.] // Информационный бюллетень Администрации Санкт-Петербурга. – 2010. – № 39.
11. Хатри Г. П. Мониторинг результативности в общественном секторе / Г. П. Хатри. –
М. : Фонд «Институт экономики города», 2005. – 276 с.
12. Drucker P. F. The Effective Executive / P. F. Drucker. – N-Y. : Harperbusiness Essentials,
2002. – 188 p.
13. Glossary of evaluation and results based management terms / Organisation For Economic
Co-Operation And Development, Development Assistance Committee, DCD/DAC/EV. – 2001. –
№ 2. – 30 p. – Режим доступа: http://www.oecd.org /dataoecd/secure/15/58/31736145.pdf, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. англ.
14. Mickwitz P. Environmental policy Evaluation: Concepts and practice [diss.] / Per Mickwitz
// Commentationes scientiarum socialium. – 2006. – № 66. – 256 p.
15. Mickwitz P. Effectiveness evaluation of environmental policy: the role of intervention theories / Per Mickwitz // Administrative Studies. – 2002. – Vol. 21, № 4. – P. 77–78.
16. Vedung E. Public policy and program evaluation / E. Vedung. – New Jersey : Transaction
Publishers, 1997. – 336 p.
17. Vedung E. The wave of evaluation and its driving forces / E. Vedung. – New Jersey :
Transaction Publishers, 2004. – 301 p.
18. UNESCO Results-Based Programming, Management and Monitoring (RBM) Guiding Principles / UNESCO, Bureau of Strategic Planning. – Paris, 2008. – January. – 62 p. – Режим доступа:
http://www.unesco.kz/publications/ed/RBM_ guide_en.pdf, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. англ.
ЕГЭ ПО ИСТОРИИ РОССИИ В 2011 г. В АСТРАХАНСКОЙ ОБЛАСТИ:
СОДЕРЖАНИЕ, ИТОГИ, УРОКИ
Е.Ю. Полховская
(Россия, Астрахань)
Статья посвящена итогам единого государственного экзамена по истории России в 2011 г. в
Астраханской области. В 2011 г. автор статьи являлась председателем предметной комиссии Астраханской области по проведению ЕГЭ по истории России. Итоги работы в качестве председателя
предметной комиссии легли в основу предлагаемого исследования. Особое внимание в статье уделяется особенностям работы экспертов предметной комиссии ЕГЭ по истории. В частности, анализируется технология отбора и подготовки экспертов до проведения ЕГЭ, а также механизм работы
экспертов в ходе проверки. В статье сформулированы выводы об итогах ЕГЭ по истории, о качестве
работы экспертов, даны практические рекомендации по совершенствованию работы экспертов, а
также преподавателей, которые готовят обучающихся к ЕГЭ по истории.
The article is devoted to the overview of GSE on History of Russia in 2011 in Astrakhan region. In
2011 the author was the Chairman of the Subject Commission of Astrakhan region of taking General State
Examination on History of Russia. Overview of the work as a Chairman of the Subject Commission became
the basis of this research. Great attention of the article is given to the pecularities of the work of the Experts
of the Subject Commission on GSE on History. In particular the technology of selection and preparation of
experts before GSE and also the mechanism of the expert work during the checkingis analysed. In the article the conclusions of GSE on History and the quality of the expert work are formulated, practical recommendations on improving of the expert work are given, and also the practical recommendations for teachers
who prepare students for History GSE are presented.
Ключевые слова: Астраханская область, единый государственный экзамен (ЕГЭ), предметная
комиссия ЕГЭ по истории, эксперт предметной комиссии, технология проверки ЕГЭ по истории,
итоги ЕГЭ по истории в 2011 г.
Key words: Astrakhan, General State Examination (GSE), History Subject Commission of General
State Examination, Expert of the Subject Commission, Technic checking GSE, Overview of GSE on History in 2011.
93
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
После введения единого государственного экзамена (ЕГЭ) в нашей стране прошло почти десять лет, и данный эксперимент из рамок «пилотного проекта» перерос
сегодня в рамки общероссийского масштаба. И хотя сегодня в официальных документах ЕГЭ по-прежнему осторожно и стыдливо именуют экспериментом, он традиционно по-российски волевым решением «сверху» стал для всех нас обязательным.
Чего стоило «отбиться» от данной инновации Московскому и Санкт-Петербургскому
госуниверситетам, можно только догадываться и выражать в этой связи уважение и
восхищение в адрес руководства данных вузов-тяжеловесов.
За все время эксперимента вокруг ЕГЭ не затихают активные бурные дискуссии.
О плюсах и минусах ЕГЭ говорят и на федеральном уровне, и на уровне регионов.
Проблемы ЕГЭ обсуждаются в самых различных форматах – и в режиме официальных государственных совещаний, и в рамках различных научных собраний, и в сети
Интернет, и в популярных телевизионных программах и ток-шоу вплоть до выступлений сатириков-юмористов или КВНщиков. И всегда, на каком бы уровне и в какой
бы форме не проходило обсуждение, вопросы, касающиеся ЕГЭ, сразу вызывают
живейший интерес и привлекают к себе самое пристальное внимание подавляющего
большинства россиян. В дискуссиях вокруг ЕГЭ принимают участие школьники и
родители, школьные и вузовские сообщества, ученые теоретики от педагогики и ученые-практики, творческая интеллигенция, наши ветераны, общественные и политические деятели, руководство страны. Дискуссии выявили широчайший спектр предложений, размышлений, сомнений, порой довольно жесткой критики по самым различным аспектам ЕГЭ – от содержания предлагаемых на ЕГЭ заданий до технологии
организации и проведения экзамена.
При этом, однако, как бы ни оценивалась данная инновация и как бы мы к ней
не относились, фактом остается то, что ЕГЭ существует и все мы обязаны заниматься
его реализацией. В этой связи хотелось остановиться на некоторых актуальных, на
наш взгляд, аспектах проверки ЕГЭ по истории России в рамках работы предметных
комиссий, ежегодно организуемых во всех российских регионах, в том числе и в Астраханской области по соответствующему приказу регионального министерства образования и науки.
2011 г. – шестой год проведения ЕГЭ по истории России в Астраханской области. Для оценки качества и динамики исторического образования в регионе в настоящем исследовании анализируются некоторые результаты ЕГЭ по истории России за
2009–2010 гг., а также полученные данные за 2011 г.
3 февраля 2011 г. в Министерстве образования и науки Астраханской области
состоялось первое заседание Государственной экзаменационной комиссии (ГЭК)
Астраханской области. В ходе заседания были утверждены план работы ГЭК на 2011 г.
и кандидатуры в председатели региональных предметных комиссий. В итоге в 2011 г.
председателем региональной предметной комиссии по истории стала кандидат исторических наук, доцент кафедры «Всемирная история и политология» ФГОУ ВПО
«Астраханский государственный технический университет» Полховская Елена Юрьевна, заместителем председателя – учитель истории и обществознания МОУ «Гимназия № 3» Котенькова Ольга Юрьевна [4]. В состав предметной комиссии по истории
было включено 30 экспертов, из них: учителей общеобразовательных учреждений – 26,
преподавателей вузов – 4 [5].
В подготовке и проведении экзамена большое внимание уделялось подбору кадров. Для участия в процедуре проверки результатов ЕГЭ состоялся отбор высококвалифицированных специалистов, в результате которого была осуществлена частичная
ротация состава экспертов. На организационном этапе, до начала проведения экзамена, было определено необходимое количество экспертов с учетом объема предстоящей работы. Для экспертов были проведены организационное собрание и обучающие
семинары по оцениванию ответов экзаменуемых с итоговым тестированием в дистанционном режиме.
Количество экспертов оказалось достаточным для проверки представленных работ в установленные для этого сроки. Комиссия работала четко, слаженно, без внутренних конфликтов и серьезных разногласий. Однако необходимость в дополнитель94
Политическая регионалистика
ной проверке работ третьим экспертом оказалась достаточно велика (26 %) [3]. На
наш взгляд, данное обстоятельство объясняется несколькими причинами. Во-первых,
из года в год к работе предметной комиссии привлекается все меньшее число преподавателей вузов. Так, в 2009 г. их число составляло 50 % от всего числа экспертов [1],
в 2010 г. – 18,2 % [2], в 2011 г. – 15,6 % [3]. Явно прослеживается негативная динамика. И это, несмотря на то, что в аналитических отчетах о проведении ЕГЭ по истории России в Астраханской области и за 2009, и за 2010 гг. отдельной строкой была
отмечена необходимость «увеличить в составе комиссии количество преподавателей
вузов» [1; 2]. Во-вторых, в число экспертов необходимо привлечь преподавателей
учебных заведений среднего профессионального образования (системы СПО). Это
позволит расширить возможности отбора экспертов из числа наиболее опытных и квалифицированных педагогических кадров и повысить объективность работы предметной комиссии, так как и преподаватели, и выпускники учебных заведений СПО также
являются активными участниками подготовки и сдачи ЕГЭ. К сожалению, в 2011 г. в
составе предметной комиссии не было ни одного представителя данной группы [5].
Таким образом, подготовка и обучение новых экспертов, постепенная ротация
их состава, несомненно, будут способствовать повышению качества работы комиссии. Кроме того, это позволит постепенно охватить и привлечь к работе максимальное количество лучших специалистов, работающих в регионе. Содержание экзаменационной работы было определенно порядком проведения ЕГЭ [7]. Экзаменационные
материалы были сформированы в соответствии с основными соответствующими
нормативными документами [6].
В соответствии с предложенными заданиями экзаменационная работа охватывала содержание курса истории России с древнейших времен до настоящего времени,
включала в себя 49 заданий, расположенных по принципу нарастания сложности. Из
них по типу заданий: А – 27, В – 15, С – 7 (А – задания с выбором ответа, В – задания
с кратким ответом, С – задания с развернутым ответом). Общее время, предусмотренное на выполнение работы, составляло 210 минут.
Часть А содержала 27 заданий с выбором ответа (один верный из четырех предложенных). Эта группа заданий позволила выявить знания базового, прежде всего
фактического, исторического материала – хронологии и периодизации истории, основных научных исторических категорий, исторических событий, явлений и процессов, наиболее ярких и значимых исторических личностей.
Часть В состояла из 15 заданий повышенного уровня сложности с открытым
кратким ответом в виде даты, имени, термина, сочетания цифр и букв, которые нужно определить самостоятельно и вписать в предлагаемую свободную строчку. Подобные задания позволили осуществить проверку таких элементов подготовки экзаменуемых, как умение соотносить единичное и общее, группировать и классифицировать факты, выстраивать хронологические или логические цепочки, извлекать необходимую информацию из конкретного развернутого задания или из данных исторического источника. Эта часть экзаменационной работы предусматривала следующие виды деятельности: 1) соотнесение двух рядов информации, например, дат и
названий событий, имен исторических деятелей и названий политических течений, к
которым они принадлежали, имен художников и названий их произведений и т.д.;
2) установление последовательности событий в рамках значительных периодов;
3) определение имени исторического деятеля, названия события или явления, о которых идет речь в представленном отрывке из исторического источника.
Часть С содержала 7 заданий с открытым развернутым ответом. Это задания
высокого уровня сложности, также предполагающие различные виды деятельности.
Задания С1 – С3 предусматривали проверку знаний основ источниковедения и источниковедческого анализа: умение чтения и анализа предлагаемых фрагментов текстов исторических источников, поиск и грамотное изложение необходимой информации, содержащейся в источнике, общая источниковедческая характеристика источника (время и обстоятельства создания, авторство и позиция автора, типология и
т.д.). Задания С4 – С7 позволили экзаменуемым продемонстрировать как знание фак95
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
тов истории России, так и умение работать с историческим материалом, владение
методами исторического познания. Задание С4 предполагало общую характеристику
исторического события, явления, процесса, умение систематизировать материал, задание С5 – анализ исторических версий и оценок, задание С6 – анализ исторической
ситуации, задание С7 – сравнение исторических событий, явлений, процессов с выявлением общих характеристик (часть С7.1) и выявлением их различий (часть С7.2).
Все задания в их совокупности потребовали от экзаменуемых формулирования
оценок и характеристик каких-либо исторических событий, явлений, чьих-либо действий, поступков, а также систематизации и обобщения исторического материала.
Здесь, кроме того, проверялись знания хронологии и периодизации отечественной
истории; основных фактов, явлений, событий, характеризующих ход и целостность
исторического процесса; категориального аппарата исторической науки; казуального
и аксиологического аспектов понимания исторических явлений на основе представлений об общих тенденциях хода и динамики исторического процесса. В итоге характер и уровни сложности заданий экзаменационной работы были рассчитаны на
выявление и оценку качества знаний и умений экзаменуемых различной степени подготовленности.
Типы и содержание заданий соответствовали темам следующих общеобразовательных программ: 1) Борисов Н.С., Левандовский А.А. История России с древнейших времен до конца XIX в. 10 класс. – М. : Просвещение, 2006; 2) Левандовский
А.А., Щетинов Ю.А., Морозова В.С. История России. XX – начало XXI вв. 11 класс. –
М. : Просвещение, 2006.
Предложенные в 2011 г. задания в полной мере соответствовали предъявляемым
требованиям. Вопросы были сформулированы четко, корректно. В заданиях содержались вопросы по всем аспектам отечественной истории – внутренняя и внешняя
политика, экономика, социальный строй, общественно-политические отношения,
культура и пр. Большинство заданий (по 10 соответственно) пришлось на знание истории XIX в., первой половины XX в. и второй половины XX – начала XXI вв. В ходе
проверки замечаний по содержанию вопросов, заданий и критериев оценивания у
комиссии не возникло.
Количество выпускников Астраханской области, сдававших экзамен по истории
России в форме ЕГЭ в 2011 г., составило 830 человек.
С тестовыми заданиями части А справилось большинство экзаменуемых. Процент выполнения этих заданий варьировался от 41,2 до 73,7 % во всех районах города Астрахани и Астраханской области [3]. Лучшие результаты пришлись на задания
А13, А15. Наибольшую сложность у экзаменуемых вызвали задания А12, А25, А26.
Нужно отметить, что за три последних года процент выполнения заданий части А
постепенно снижается. В 2009 г. процент выполнения составил «вилку» от 49,5 до
78,5 % [1], в 2010 г. – от 47,9 до 70,9 % [2], а в 2011 г. – от 41,2 до 73,7 % [3].
Процент выполнения заданий части В варьировался от 27,8 до 64,2 % [3]. Динамика выполнения заданий части В за последние три года в целом остается стабильной: в 2009 г. – от 29 до 59,5 % [1], в 2010 г. – от 22,8 до 81,1 % [2], в 2011 г. – от 27,8
до 64,2 % [3]. Самыми сложными для выпускников 2011 г. оказались задания В2, В5,
В6, В15.
Анализ распределения суммарных тестовых баллов, набранных при выполнении
заданий части С, показывает, что максимально возможное количество баллов – 21 –
в Астраханской области набрали 8 экзаменуемых (1 % от общего числа) [3], что
практически соответствует аналогичному показателю 2010 г. – 13 человек (1,1 %) [2].
К сожалению, повысился процент экзаменуемых, набравших 0 баллов – 150 человек
(18,1 %) [3], тогда как в 2010 г. этот показатель составлял 159 человек (13,8 %) [2].
В части С традиционно наибольшую сложность у экзаменуемых вызвали задания С7,
а наиболее успешно были выполнены задания С1 – С3.
Из представленных результатов следует, что в частях А и В большинство ошибок было допущено в заданиях на знание исторического материала по XIX в. (А12,
В5, В6), по периодам второй половины XX – начала XXI вв. (А25, А26, В12, В15) и
VIII – начала XVII вв. (В2). В целом динамика выполнения экзаменационных работ в
96
Политическая регионалистика
2011 г. в сравнении с аналогичными показателями 2010 г. остается стабильной, без
каких-либо принципиальных изменений как в плане успешности выполнения заданий, так и в отношении допускаемых ошибок.
В заключении предлагаем некоторые, наиболее актуальные на наш взгляд, выводы и рекомендации об итогах и уроках ЕГЭ по истории, проходившего в Астраханском регионе в 2011 г. Здесь сразу необходимо отметить, что при формулировании
выводов и рекомендаций, мы исходим не из благих пожеланий, а из существующих
реалий, из тех правил игры, которые традиционно спускаются нам «сверху» и которые, как следствие, носят объективный характер.
Кроме того, речь здесь пойдет только о заданиях с развернутым ответом (задания группы С), которые и проверяют эксперты, и правильное выполнение которых
дает ученику максимальную суммарную оценку в 21 балл.
Что же можно порекомендовать для более грамотных действий в границах определенного нам «игрового поля» и для как можно более успешной сдачи экзамена
всеми экзаменуемыми?
1. Каждый педагог, который готовит своих учеников к ЕГЭ по истории, должен
очень точно представлять технологию проверки заданий группы С и выстраивать
тренинги с обучающимися по выполнению этих заданий именно под технологию
проверки. Речь идет о том, что каждый проверяющий эксперт получает на руки
«Критерии оценивания выполнения заданий с развернутым ответом» так называемые
«ключи ответов» ко всем заданиям всех вариантов. И перед экспертом ставится четкая задача: проводить проверку по полученным «ключам». Как это ни цинично звучит, но, чтобы получить высокую оценку, во время экзамена экзаменуемый должен
думать о науке истории во вторую очередь, а в первую очередь – о проверяющем
эксперте, который будет при проверке считать по ключу количество правильно названных дат, терминов, имен, названий, событий и т.д., но не будет обращать внимания на стиль и логику изложения материала, на какие-то дополнительные факты,
комментарии и оценки, излагаемые экзаменуемым, на аналитические способности
ученика и т.д. Поэтому не нужно ориентировать экзаменуемого полнее, подробнее,
больше писать по вопросу, а нужно учить коротко, односложно, но четко отвечать на
все части вопроса. На деталях и подробностях экзаменуемый попросту потеряет драгоценное экзаменационное время, а свою оценку не повысит. Дело иногда доходит до
абсурда, когда большая подробная работа вызывает у эксперта раздражение и нежелание детально и тщательно вникать в суть и стиль ответа, а лишь формально выискивать необходимые «ключевые критерии».
2. Здесь существует еще один негативный аспект. Неправильно ориентированный экзаменуемый, подробно ответив на поставленные вопросы, для самого себя, а
потом и для своих родителей создает иллюзию того, что раз он написал много и подробно, значит все в порядке. Но результат экзамена может оказаться низким именно
потому, что в ответе не были упомянуты или были упомянуты не все указанные в
ключе эксперта позиции. Здесь, конечно, большое значение имеют опыт, ответственность и, главное, на наш взгляд, самодостаточность эксперта, который по собственному усмотрению, исходя из тональности работы, может повысить оценку за ответ,
что называется, под личную ответственность. Но не нужно забывать, что все эксперты предупреждены о том, что каждая работа проверяется одновременно двумя экспертами, которые не знают о том, что они проверяют одну и ту же работу, и в случае
существенного расхождения в их оценках (более двух баллов) данная работа перепроверяется в третий раз еще одним экспертом (так называемая «третья проверка»), и
тот из двух первых экспертов, кто допустил ошибочное оценивание по итогам
«третьей проверки», получает замечание. В такой ситуации и психологически, а иногда и из более меркантильных соображений, не каждый эксперт захочет рисковать
своим престижем ради неизвестного ученика (по принципу «лучше работать формально, зато без замечаний»).
3. Особый аспект – это формулировка вопроса-задания. Все мы знаем, что в
одной формулировке вопроса могут быть заложены и два, и три, и более вопросов.
97
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Вопрос может состоять из нескольких частей. Вот почему каждый экзаменуемый
должен в первую очередь понять, что именно от него хотят, проработать сам вопрос,
т.е., прежде всего, четко для себя определить все составные части задания. Может
быть, даже набросать схему ответа и затем последовательно отвечать на каждый элемент задания по этой схеме. Очень удачный прием ответа – записывать каждый элемент ответа с красной строки или нумеровать. Примерно так, как это сделано в ключах проверяющего эксперта.
4. Специального тренинга требует умение работы с текстом источника, для того чтобы из текста в виде цитаты выбрать ответ на поставленный вопрос. Здесь нужно помнить, что когда в ответе экзаменуемого дается цитата, ее нужно оформлять
кавычками и прямо ссылаться на документ. Примерная форма таких ответов, на наш
взгляд, такова: записать вопрос – дать ответ-«цитату». И вновь не писать того, о чем
не спрашивают – это оценено, как показывает практика, не будет.
5. Несколько соображений уже не об ответах учеников, а о практической работе самих экспертов, проверяющих работы. Считаем порочной практику стараться
проверить все работы в один день. Нужно работать столько дней, сколько выделено
на проверку, чтобы проверяющий не был перегружен, так как это влияет на тщательность и качество проверки. Нужно работать, что называется, «со вкусом», вдумчиво,
неторопливо, настроившись как раз на то, чтобы поразбираться с подробными, обстоятельными ответами учеников, а не раздражаться на такие работы и не радоваться, если попадаются работы «пустые». Я не идеалист и понимаю, что при проверке
действует система оплаты «по валу» (больше штук работ проверил – больше получил). Такая система нам спущена «сверху», мы ее изменить не можем, но в наших
силах договориться о темпах работы проверяющего, о количестве проверенных работ
за определенный интервал времени ради того, чтобы повысить качество и объективность проверки. Здесь каждый эксперт должен четко определить собственные приоритеты – зачем ты взялся за эту работу: для престижа и дополнительного «плюса» в
личный портфолио (это важно), или подзаработать (и это очень важно), или, при учете и престижа, и заработка все же качественно, ответственно и без формализма максимально объективно оценить усилия наших учеников на ЕГЭ.
6. Исходя из предыдущего соображения, нужно обратить самое пристальное
внимание на то, как эксперт участвует на организационном этапе, до начала проведения экзамена, в организационных собраниях и в обучающих семинарах по оцениванию ответов экзаменуемых, и, главное, как эксперт проходит итоговое тестирование
в дистанционном режиме. В 2010 и 2011 гг. не все эксперты справились с таким тестированием, а многие это тестирование вообще проигнорировали, но были при этом
допущены и к проверке ЕГЭ, и к работе в конфликтной комиссии (!). В настоящее
время механизм, который бы обязывал эксперта проходить предварительное проверочное тестирование, отсутствует. Председатель предметной комиссии вынужден
убеждать, уговаривать, напоминать, даже оправдываться, что это важно, необходимо,
без этого нельзя, т.е. оперировать так называемыми «личными отношениями». Иными
словами, недостаточно тщательно, последовательно и, главное, оперативно проводится
анализ качества индивидуальной работы каждого эксперта на подготовительном этапе
их обучения и на этапе сдачи экспертом итогового зачета по оцениванию ответов экзаменуемых. Думается, что в этом направлении необходимо провести специальный анализ сложившейся ситуации силами соответствующих специалистов министерства образования и науки Астраханской области, Астраханского ОГУ «Центр мониторинга в
образовании», председателя и заместителя председателя предметной комиссии, иных
специалистов. И, как следствие, объективно и принципиально решать вопрос о ротации
состава экспертов и, главное, о выработке «обязывающего управленческого механизма» для прохождения необходимого тестирования всеми экспертами.
7. Еще один важнейший аспект – оценка качества работы каждого из экспертов
предметной комиссии по проверке ЕГЭ через итоги работы конфликтной комиссии.
В этом смысле итоги работы конфликтной комиссии бесценны, так как результаты работы конфликтной комиссии фактами и цифрами точно показывают, кто из экспертов
предметной комиссии в ходе проверки ЕГЭ допустил больше всего ошибок или, что
98
Политическая регионалистика
хуже, критическое количество ошибок, т.е., по сути, не справился со своей работой.
И здесь крайне важен развернутый последовательный анализ данного аспекта. Для
проведения подобного анализа и для соблюдения максимальной компетентности и
объективности важнейшую роль здесь должна играть работа председателя конфликтной комиссии, у которого на руках имеются все необходимые документы и материалы.
8. Из года в год большинство ошибок допускается экзаменуемыми в заданиях
на знание исторического материала по истории XIX, XX и начала XXI вв. Причина
создавшегося положения заключается как в сложности материала, так и в недостаточном количестве часов, предусмотренных программой для его изучения. Однако,
осознавая создавшуюся ситуацию, все же необходимо обратить на изучение данных
исторических периодов особое внимание, использовать при его изучении опыт передовых педагогов, ученики которых стабильно демонстрируют хорошие знания именно этих разделов истории России.
9. Необходимо обратить особое внимание также и на изучение вопросов культурного развития нашего государства. Вопросов «по культуре» в заданиях ЕГЭ ежегодно достаточно много, однако, как правило, их изучение проходит или по остаточному принципу, или в рамках самостоятельной работы, что, как следствие, влияет на
итоги ЕГЭ каждого экзаменуемого.
10. К работе в предметной комиссии необходимо привлечь большее количество
преподавателей вузов (не менее 1 / 3), а также преподавателей учебных заведений системы среднего профессионального образования. Необходимо также провести тщательный анализ результатов ЕГЭ с целью выявления тех педагогов, чьи ученики или стабильно демонстрируют положительные результаты экзаменационной проверки, или,
напротив, не справляются с экзаменационными заданиями, и на основе проведенного
анализа провести соответствующую ротацию состава проверяющих ЕГЭ экспертов.
11. И еще один аспект, который, казалось бы, напрямую не касается ни работы
предметной комиссии, ни работы конфликтной комиссии, ни работы Астраханского
ОГУ «Центр мониторинга в образовании», но при этом касается всех, кто работает в
системе образования по призванию, по зову души и сердца. Касается людей неравнодушных и активных, и могущих если не повлиять на ситуацию, то хотя бы ею озаботиться. Речь идет о ситуации с результатами ЕГЭ «второй волны». Это, как правило,
очень низкие результаты, практически нулевые. Ведь экзамен сдают такие категории
экзаменуемых, как ребята, пришедшие в текущем году из армии (не нужно объяснять, что, выполняя свой долг перед Родиной, они вряд ли имели возможность готовиться к ЕГЭ); те, кто осознал, что выбрал не ту профессию и решил с нового учебного года поменять профиль; те, кто поступает в вуз после длительного по тем или
иным причинам перерыва в своем образовании. По сути, все эти категории экзаменуемых в период «второй волны» находятся в неравных с выпускниками школ текущего учебного года условиях. Этим категориям экзаменуемых, на наш взгляд, остро
необходима помощь в подготовке к ЕГЭ. Как организовать эту помощь, в чем эта
помощь должна выражаться – нужно думать. Думать консолидировано. Начать хотя
бы с постановки этого вопроса.
Список литературы
1. Аналитический отчет о проведении единого государственного экзамена по истории
России в 2009 г. // Документы делопроизводства Астраханского ОГУ «Центр мониторинга в
образовании» за 2009 г.
2. Аналитический отчет о проведении единого государственного экзамена по истории
России в 2010 г. // Документы делопроизводства Астраханского ОГУ «Центр мониторинга в
образовании» за 2010 г. – Режим доступа: http://www.astrminobr.ru, свободный. – Загл. с экрана. –
Яз. рус.
3. Аналитический отчет о проведении единого государственного экзамена по истории
России в 2011 г. // Документы делопроизводства Астраханского ОГУ «Центр мониторинга в
образовании» за 2011 г.
4. Приказ Министерства образования и науки Астраханской области от 07.02.2011 г.
№ 24 «Об утверждении состава председателей, заместителей председателей предметных ко99
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
миссий Астраханской области». – Режим доступа: http://www.astrminobr.ru, свободный. – Загл.
с экрана. – Яз. рус.
5. Приказ Министерства образования и науки Астраханской области от 10.06.2011
№ 297 «Об организации работы предметных комиссий Астраханской области по истории и
физике при проведении единого государственного экзамена в 2011 г.». – Режим доступа:
http://www.astrminobr.ru, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
6. Приказ Министерства образования и науки Российской Федерации от 19.05.1998 г.
№ 1236 «Об утверждении Временных требований к обязательному минимуму содержания
основного общего образования по истории» // Вестник образования. – 1998. – № 10; Приказ
Министерства образования и науки Российской Федерации от 30.06.1999 г. № 56 «Об утверждении Обязательного минимума содержания среднего (полного) общего образования по истории» // Вестник образования. – 1999. – № 9; Приказ Министерства образования и науки Российской Федерации от 05.03.2004 г. № 1089 «Об утверждении федерального компонента государственных образовательных стандартов начального общего, основного общего и среднего
(полного) общего образования» // Официальные документы в образовании. – 2004. – № 25–26.
7. Приказ Министерства образования и науки Российской Федерации от 24.02.2009 г.
№ 57 «Об утверждении Порядка проведения единого государственного экзамена» // Российская газета. – 2009. – 1 апреля. – № 55.
МЕЖДУНАРОДНОЕ НАУЧНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО
КАЛМЫЦКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
И.М. Корнилова
(Республика Калмыкия, Элиста)
Данная работа посвящена вопросам международного научного сотрудничества Калмыцкого государственного университета с различными вузами и научными центрами. В ней освещены
вопросы партнерских взаимоотношений университета как связующего образовательного и культурного моста между Востоком, Западом и Россией с ведущими научно-образовательными центрами Китая и Европы.
This article is devoted to the international scientific cooperation of the Kalmyk State University
with different higher educational establishments and scientific centres. It views upon the issues of
partner relationships of the University linking East, West and Russia with the leading scientific and
educational centres of China and Europe.
Ключевые слова: наука, сотрудничество, культура, университет, образование, научный
центр, идеи, конференции, ученые.
Key words: science, cooperation, culture, university, education, scientific centre, ideas, conferences, scientists.
Калмыцкий государственный университет (КГУ) активно осуществляет многолетнее международное сотрудничество с различными вузами и научными центрами
Азии, Америки и Европы. Особое значение приобретают широкие дружеские и партнерские взаимоотношения университета как связующего образовательного и культурного моста между Востоком, Западом и Россией с ведущими научно-образовательными
центрами Китая и Европы.
Университет продолжает активно сотрудничать со всеми-участниками Ассоциации университетов Прикаспийских государств, объединяющей 24 университета в
НИИ России (Калмыкия, Астраханская область, Дагестан), Казахстана, Туркмении,
Азербайджана и Ирана (провинции Гилян, Горган, Мазандаран). В сентябре 2000 г. в
Элисте прошла V Ассамблея Ассоциации, в рамках которой прошла Международная
научная конференция.
Сотрудники КГУ трижды (один в 1999 г. и два раза в 2000 г.) выезжали в различные штаты США по совместной с Центром холистического управления США и
Министерством сельского хозяйства Республики Калмыкия программе «Холсмтическое управление». Для ее реализации был получен грант Фонда Рокфеллера. В результате этой совместной работы в 2001 г. в Республике Калмыкия была запущена
программа «Возрождение пастбищного скотоводства».
100
Политическая регионалистика
В мае 2001 и 2002 гг. в соответствии с двухгодичным проектом «Региональная
сеть университетов Еврокаспий» для экономического образования (программа «Темпус-Тасис»)» представители КГУ приняли участие в рабочих семинарах в г. Куопио
(Финляндия) и г. Бирмингеме (Великобритания). В рамках этого проекта преподавателями КГУ разработано и издано три методических пособия по экономическим дисциплинам, в том числе электронный учебник. На стадии разработки находится очередной совместный проект по линии программы «Темпус-Тасис».
Продолжается сотрудничество с Синьцзянским университетом г. Урумчи (КНР)
по академическим обменам и совместной подготовке международного издания эпоса
«Джангар». Преподаватели университета принимали участие в работе Международных конференций в университетах Синьцзян-Уйгурского автономного района, Внутренней Монголии Китайской Народной Республики (КНР). Заключено соглашение о
сотрудничестве с рядом университетов Монголии в области академических обменов
и разработки совместных научных проектов.
Заведующий кафедрой частной и общей зоотехнии профессор А.Н. Арылов в
2000 г. организовал две научные экспедиции в Западную Монголию и в СиньцзянУйгурский автономный район КНР по программе восстановления аборигенного скота в Калмыкии.
За эти годы известные ученые-востоковеды и историки из Китая, Монголии,
Японии, Германии, США, Голландии неоднократно выступали с лекциями перед
студентами-филологами, регионоведами и историками КГУ.
В программе развития высшего профессионального образования в Республике
Калмыкия на 1996–2005 гг. предусматривается [1, с. 2]:
– углубление сотрудничества с ведущими вузами страны, предполагающее всестороннюю помощь КГУ в подготовке квалифицированных кадров, разработка методических руководств по новым образовательным и научным направлениям, совместная подготовка учебно-методической литературы и издательская деятельность;
– установление партнерских отношений с рядом вузов стран (ВГУ, ВГТУ,
МордГУ, КБГУ и др.) для перевода и обмена студентами старших курсов; направления в магистратуру и аспирантуру; разработки совместных образовательных и научно-технических программ; проведения совместных заседаний диссертационных советов; совместного использования учебно-лабораторных и спортивно-оздоровительных
комплексов.
Так, в целях реализации межправительственных договоров о многостороннем
сотрудничестве и обменах между Российской Федерацией и Китайской Народной
Республикой и Федерального закона от 22 августа 1996 г. № 125-ФЗ «О высшем и
послевузовском профессиональном образовании», а также для подготовки высококвалифицированных специалистов 1 марта 2005 г. КГУ и Фонд развития образования
и культуры ойратов (монголов) Синьцзяна (г. Урумчи, КНР) подписали «Соглашение
о взаимном сотрудничестве». Предметом Соглашения явилось открытие совместных
подготовительных курсов русского (английского) языка в г. Урумчи для населения
Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР и зачисление по результатам собеседования слушателей курсов для дальнейшего обучения на факультете довузовской
подготовки КГУ. В соответствии с Соглашением, с апреля 2005 г. в г. Урумчи – столице Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР – работают подготовительные
курсы русского языка (занятия ведут преподаватели КГУ). Первые 6 выпускников
данных курсов прибыли в Калмыкию в декабре 2005 г. для дальнейшего обучения на
факультете довузовской подготовки КГУ, где для них были организованы занятия по
русскому языку как иностранному. В июне 2006 г. студенты из КНР сдали экзамены
при Волгоградском техническом университете для получения сертификата. Слушатели курсов русского языка по желанию имеют возможность продолжить обучение в
КГУ на контрактной основе в соответствии с правилами приёма для иностранных
граждан. Так, двое ребят стали студентами ИЭП по специальности «Экономика и
управление на предприятии (по отраслям)», девять выпускников данных курсов
2006–2007 учебного года стали студентами специальности «Русский язык и литера101
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
тура», одна выпускница – студенткой специальности «Калмыцкий язык и литература,
русский язык и литература». Выпускники курсов слушателей русского языка 2007–
2008 гг. продолжают изучение русского языка и намерены в июне 2009 г. сдать экзамен на сертификат второго уровня.
17 июня 2002 г. было подписано «Соглашение о сотрудничестве и академических обменах» между КГУ и Университетом Внутренней Монголии (УВМ). С 2003 г.
группы студентов 4 курса специальности «Регионоведение» в течение весеннего семестра проходят стажировку в УВМ КНР: 12 студентов в 2003–2004 учебном году,
11 студентов в 2005–2006 учебном году. Одновременно такое же количество студентов из УВМ проходят языковую практику и обучение в КГУ. Так, в период с 1 марта
по 30 июня 2003 г. 13 студентов УВМ прошли стажировку в КГУ, в 2005–2006 учебном году на стажировку прибыли ещё 12 студентов и аспирантов из данного вуза.
29 марта 2007 г. КГУ и УВМ подписали бессрочное соглашение о сотрудничестве и
академических обменах. В период с 23 марта по 18 июля 2007 г. 9 студентов УВМ из
Китая прошли стажировку в КГУ, 10 студентов КГУ успешно прошли языковую
практику в УВМ в весеннем семестре 2007 г., в 2008 г. семестровую языковую стажировку в КГУ прошли 9 студентов из УВМ, а 10 студентов КГУ прошли подобную
стажировку в вузе-партнере [2, л. 46–47].
Идёт обмен стажёрами, работающими в научных библиотеках и архивах обеих
стран, издаются совместные научные труды и учебные пособия. В 2004 г. заведующий кафедрой калмыцкой литературы факультета калмыцкой филологии и культуры,
к.ф.н., доцент А.В. Бадмаев был направлен в УВМ для проведения исследовательской работы в научных библиотеках и архивах. В УВМ в качестве преподавателей
русского языка и литературы были направлены старший преподаватель кафедры русской и зарубежной литературы, к.ф.н. Н.К. Юнусова (2004–2005 учебный год) и доцент кафедры русского языка и общего языкознания, к.ф.н. Г.М. Ярмаркина (2005–
2006 учебный год), старший преподаватель кафедры русского языка и общего языкознания Н.-Г.С. Кугультинова (2006–2007 гг. и 2007–2008 гг.), а в 2008–2009 учебном
году ассистент кафедры той же кафедры Н.А. Кичикова [3, л. 1–2]. Языковую стажировку в КГУ в 2004–2005 учебном году прошла заведующая кафедрой русского языка и литературы УВМ, доцент, г-жа Ли Линцзюнь, в 2005–2006 гг. и 2006–2007 гг. –
преподаватель г-жа ВАН Е, в 2007–2008 учебном году – преподаватель той же кафедры г-жа Чжан Фэйфэй, в 2008–2009 учебном году г-н Ли Чуаньцзинь [3, л. 4].
В результате многолетней плодотворной международной деятельности КГУ
вышел на новый более высокий уровень взаимовыгодного сотрудничества и получил
предложение со стороны УВМ об открытии Института Конфуция на территории Республики Калмыкия на базе КГУ. Данное предложение было обсуждено и одобрено на
официальной встрече Главы Республики Калмыкия и Председателя Правительства
Автономного Района Внутренняя Монголия КНР в марте 2007 г. в г. Элисте. Институт Конфуция начал свою деятельность в мае 2008 г., в данное время ведутся курсы
китайского языка и культуры преподавателями университета, а также преподавателями вуза-партнера [4, л. 3].
КГУ успешно развивает международное сотрудничество с университетами центрально-азиатского региона, в частности, с Синьцзянским педагогическим университетом, Синьцзянским технологическим институтом, Университетом Внутренней
Монголии. Продолжается сотрудничество с Синьцзянским университетом г. Урумчи
(КНР) по академическим обменам и совместной подготовке международного издания
эпоса «Джангар». Преподаватели КГУ принимали активное участие в работе Международных конференций в университетах Синьцзян-Уйгурского автономного района,
Внутренней Монголии Китайской Народной Республики. Идет взаимный обмен преподавателями между вузами-партнерами. В декабре 2002 г. был подписан протокол
совместных мероприятий на 2003–2004 учебный год, предусматривающий совместную научную и методическую работу преподавателей Калмыцкого и Синьцзянского
университетов, а также обмен студентами. Проводятся совместные научные экспедиции с участием ученых партнерских вузов как на территории Калмыкии, так и на
территории Китая.
102
Политическая регионалистика
В настоящее время совместно с вузами и научными учреждениями КНР, Монголии и Казахстана разработан цикл комплексных экспедиций под общим названием
«По следам Великого шелкового пути». Летом 2007 г. были проведены 3 комплексные научные экспедиции в Западную Монголию, в которых приняли участие 25 ученых КГУ и КИГИ РАН. В настоящее время ведется обработка материалов, собранных в ходе проведенных экспедиций. Планируется проведение второго этапа экспедиции «Следами Великого Шелкового пути» на территории Казахстана и Синьцзяна.
Результаты данных исследований представляют огромную важность для понимания
культурных процессов в историческом плане и на современном этапе развития калмыцко-ойратского этноса и необходимы для дальнейшего развития культуры и экономики калмыцкого народа.
В ходе первого этапа экспедиции «Следами Великого Шелкового пути» в Западную Монголию было заключено Соглашение о сотрудничестве между Институтом языка и литературы Академии наук Монголии и КГУ (директор Д. Тумэртогоо).
КГУ активно сотрудничает со многими вузами Монголии. Среди партнеров КГУ
в этой стране – Монгольский национальный университет, Монгольский педагогический университет, Монгольский государственный сельскохозяйственный университет.
В рамках российско-монгольского межведомственного соглашения о сотрудничестве в области образования осуществляются обмены студентами, аспирантами и
специалистами для прохождения полного курса обучения, языковой и научной стажировок. Так, КГУ были выделены стипендии Российской Федерации для прохождения студентами университета языковой практики в вузах Монголии. В 2006–2007
учебном году 5 студентов КГУ (специальность «Регионоведение») прошли обучение
в Монгольском государственном университете (г. Улан-Батор) [5, л. 7].
В целях повышения уровня подготовки специалистов и расширения учебных и
научных возможностей для студентов и преподавателей налажено сотрудничество
между КГУ и кафедрой пре- и протоисторической археологии Института Археологии
Рурского университета (г. Бохум, Германия) в области обмена студентами, преподавателями, учёными, реализации совместных научных исследований и программ.
В октябре 2005 г. подписано Соглашение о сотрудничестве с ООО «Центр международного обмена» (“International Exchange Center”) в области развития взаимопонимания молодёжи разных стран и национальностей путём объединения и знакомства с иностранными культурами через различные виды программ международного
молодёжного обмена (Work and Travel, USA; Au Pair; H2B и т.д.), участниками которых летом 2006 г. стали около 30 студентов КГУ. В октябре-ноябре 2006 г. на базе
КГУ прошли собеседования, в результате которых 40 студентов КГУ получили возможность участвовать в программе международного молодежного обмена
«Work&Travel USA» [6, л. 14]. В 2007–2008 учебном году 70 студентов различных
специальностей приняли участие в этой программе. В 2008–2009 учебном году набор
на участие в этой программе продолжился.
Студенты КГУ принимают участие в программе «Сельское хозяйство и экологическое равновесие со странами Восточной Европы» (LOGO e.V.), целью которой
является ознакомление с экологическим сельским хозяйством. На сегодняшний день
23 студента аграрных специальностей КГУ прошли производственную практику в
хозяйствах Германии. Студентам, хорошо зарекомендовавшим себя в период летней
практики, предоставляется возможность продлить практику ещё на полгода.
В ноябре 2006 г. в КГУ представителями союза ЛОГО был проведён первый тур
отборочных экзаменов, в результате которого во второй тур прошли 8 студентов
КГУ. В апреле 2007 г. 2 студента аграрного факультета, прошедшие второй отборочный тур, выехали в Германию на производственную практику. В апреле-ноябре 2008 г.
уже 8 студентов аграрного и инженерного факультетов успешно прошли производственную практику на сельскохозяйственных предприятиях Германии. В настоящий
момент по итогам первого отборочного тура 14 человек проходят курсы немецкого
языка и готовятся ко второму отборочному туру [6, л. 18].
103
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
По программе развития образования Калмыцкий университет со временем должен стать центром изучения и развития евразийской культуры, центром монголоведения в России, что явится большим вкладом калмыцкой нации и университета в частности в диалог Восток – Запад. Вхождение Калмыцкого государственного университета в систему международного образования позволит в его стенах открыть прославленные научные школы востоковедения и монголоведения, привлечет сюда известных ученых из стран Азии, Европы, США.
Список литературы
1. Программа развития высшего профессионального образования в Республике Калмыкия
на 1996–2005 гг. – Элиста, 1996. – 287 с.
2. Национальный архив Республики Калмыкия (НА РК) Ф. – Р-8. – ОП. 1. – Д. 96. –
Л. 46–47.
3. НА РК Ф. – Р-8. – ОП. 1. – Д. 98. – Л. 1–2.
4. НА РК Ф. – Р-8. – ОП. 1. – Д. 99. – Л. 3.
5. НА РК Ф. – Р-8. – ОП. 2. – Д. 43. – Л. 7.
6. НА РК Ф. – Р-8. – ОП. 3. – Д. 12. – Л. 14.
104
ЭКОНОМИКА
ДОСТОЙНЫЙ ТРУД КАК НОВОЕ ИЗМЕРЕНИЕ КАЧЕСТВА
ТРУДОВОЙ ЖИЗНИ: РЕГИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ
Л.В. Санкова, Е.А. Павлова, А.С. Есипов
(Россия, Саратов)
В статье рассматриваются вопросы достойного труда работников в России и регионах как
нового измерения качества трудовой жизни. Анализируются проблемы безработицы, оплаты
труда, безопасности труда, травматизма в регионах. Приводятся результаты исследования позиций работников в области оценки «достойности» труда. Особое внимание уделено необходимости обеспечения условий достойного труда для занятых по нестандартным трудовым контрактам.
In this paper decent workers as a new dimension of working life quality in Russia and its regions are considered. The authors analyze the problems of unemployment, wages, workplace safety,
injury prevention in the region. The results of the study of workers positions in the assessment of
"worthy" of labor are discussed. Particular attention is paid to the need to ensure decent work conditions for workers on non-standard labor contracts.
Ключевые слова: достойный труд, качество трудовой жизни, регион, безработица, условия труда, заработная плата, новые формы занятости.
Key words: decent work, quality of working life, the region of unemployment, working conditions, wages, new forms of employment.
Труд занимает центральное место в жизни человека на всем ее протяжении.
В последние десятилетия экономисты больше внимания стали уделять достойному
труду как новому измерению традиционного многогранного понятия «качество трудовой жизни». Согласно традиционной трактовке, под качеством трудовой жизни
понимается совокупность различных параметров, характеризующих состояние
сферы труда организации с позиций реализации потенциала работников в соответствии с целями организации. В настоящее время достойный труд правомерно рассматривать как новое измерение качества трудовой жизни, позволяющее по-новому
взглянуть на проблему условий и возможностей развития человека в сфере труда.
Достойный труд – это высокопроизводительный труд с достойной заработной
платой, не причиняющий вреда здоровью и позволяющий индивиду обеспечить собственное достоинство и защиту трудовых и социальных прав. Популярность идеи
достойного труда, изложенная МОТ в конце ХХ столетия, быстро стала столь высока, что сегодня важнейшие положения данной концепции формируют основу многих
программных правительственных документов во многих странах мира. Принципиально важными в концепции достойного труда являются достойная зарплата, безопасный труд, эффективная занятость; эффективные системы социального страхования; соблюдение трудовых прав, социальный диалог; гендерное равенство. С выдвижением на первый план проблемы развития человеческого потенциала в современной
экономике степень «достойности» труда позволяет судить не только о векторах модернизации социально-трудовой сферы в целом, но и о качестве трудовой жизни с
позиций различных субъектов социально-трудовых отношений.
В настоящее время решение проблем достойного труда является важной народнохозяйственной проблемой, от решения которой во многом зависит эффективное
функционирование как предприятий, так и региональных и национальных экономик.
Дискурс исследований проблем достойного труда в отечественной и зарубежной
литературе показывает, что в современных условиях в контексте определения параметров достойного труда необходимо учитывать ряд аспектов: во-первых, качественный; во-вторых, количественный; в-третьих, структурный; в-четвертых, эффективностный; в-пятых, динамический. Поскольку достойный труд является сложным, многоуровневым явлением, для его интегральной оценки недостаточны некоторые традиционные показатели, характеризующие сферу труда. Анализ существующих подходов к индикации достойного труда в отечественной и зарубежной литературе позволяет констатировать, что они в большей степени ориентированы на исследование
105
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
социально-трудовой сферы страны в целом (в частности, подход Р. Анкера, И. Чернышева, П. Эггера и др.), компаративный межстрановый анализ сферы труда или
оценку условий труда отдельных категорий населения. При этом региональный аспект является недостаточно исследованным. Оценивая возможности анализа и измерения достойного труда в регионах можно отметить существующие объективные
ограничения, касающиеся измерения отдельных аспектов достойного труда (неполнота информации, неразработанность статистической базы и др.); разнообразие критериев, в соответствии с которыми аналогичные явления относят к той или иной
группе; несовершенство методологии расчета некоторых (даже традиционных) индикаторов; обширный перечень индикаторов и различные единицы измерения, что затрудняет расчет интегрального показателя.
Оценка достойного труда может быть многоуровневой. При этом свои критерии
будут существовать на каждом уровне экономической системы: на уровне организации (предприятий), отраслей, регионов и национальной экономики в целом. В соответствии с этим будут модифицированы и группы индикаторов.
Рассмотрим основные проблемы социально-трудовой сферы в регионах с позиций достойного труда.
1. В современных условиях для всех стран и регионов наиболее актуально преодоление кризиса на рынке труда, порожденного экономическим кризисом 2008–
2009 гг. и проявляющегося, прежде всего, в высоких показателях безработицы – лишении индивидов возможности иметь оплачиваемое рабочее место. Безработица в
данном случае полностью выводит «качество трудовой жизни» из системы координат жизнедеятельности индивида. Согласно докладу генерального директора МОТ
Х. Сомавиа «Восстановление и рост на основе Достойного труда», в 2007–2009 гг.
численность безработных во всем мире возросла примерно на 34 млн чел. Из них
1,8 млн чел. пришлось на Россию [1]. В 2010 г. численность безработных составила
205 млн чел. (для сравнения в 2009 г. – 212 млн чел.). При этом лидировали по данному показателю страны ЦВЕ и СНГ (10,4 % в 2009 г., 9,6 % в 2010 г.) [2]. По прогнозам МОТ, в 2011 г. численность безработных составит 203,3 млн чел. Несмотря на
то, что ситуация на российском рынке труда в конце 2010 – 2011 г. сложилась более
благоприятная по сравнению с прогнозами, показатели безработицы, ее структурная
компонента, напряженность на рынке труда существенно различались по регионам и
федеральным округам (см. табл. 1).
Таблица 1
Изменение уровня безработицы по федеральным округам России в 2008-2010 гг.
Уровень
безработицы
2009–
2010–
2011
2008
2009
(3 кв.)
Российская Федерация
2,1
–0,9
6,2
Центральный
2,2
–1,1
4,0
Северо-Западный
1,8
–0,8
5,0
Южный
1,4
–3,9
6,8
Приволжский
2,3
–1
6,1
Уральский
2,6
–0,1
6,6
Сибирский
2,2
–1,8
7,7
Дальневосточный
1,5
–0,7
6,9
Северо-Кавказский
0,3
0,4
14,0
* Источник: составлено авторами по данным [3].
Федеральные
округа
Изменение уровня
безработицы, %
Изменение уровня
безработицы, %
2009–
2008
0,8
0,8
0,8
0,3
1,2
1,4
0,7
0,4
–
2010–
2009
–0,7
–0,5
–0,7
–3,8
–0,7
–1,1
–0,7
–0,7
–
Уровень зарегистрированной
безработицы
2011 (3 кв.)
2,1
1,3
1,5
1,4
1,8
1,9
2,4
2,6
8,7
Из табл. 1 видно, что наибольшее увеличение уровня безработицы (в т.ч. и зарегистрированной) отмечалось в 2009 г., соответственно, как и пик мирового кризиса.
Однако хотелось бы обратить особое внимание на показатели уровня безработицы,
т.е. отношение численности безработных определенной возрастной группы к численности экономически активного населения соответствующей возрастной группы в
процентах. Данный показатель можно сравнивать с другими странами, поскольку он
рассчитывается в соответствии со стандартами МОТ. Так, в мире в среднем уровень
106
Экономика
безработицы в 2009 г. по сравнению с 2008 г. вырос на 0,9 % за год [4]. В России же,
как можно видеть в таблице, этот показатель за данный год вырос на 2,1 %, а по некоторым федеральным округам эта цифра гораздо больше. В частности, в Приволжском федеральном округе рост составил 2,3 %, а в Саратовской области – 1,9 %. Особенно тревожная ситуация сложилась в Северо-Кавказском федеральном округе
(уровень безработицы в 2010 г. – 16,9 %). При этом темпы восстановления рынков
труда в округах различаются. В Уральском федеральном округе отмечался больший
пророст безработицы в 2009 г. по сравнению с 2008 г., а также меньшее сокращение
данного показателя в 2010 г. Помимо открытой безработицы в условиях кризиса в
российской экономике распространение получила «псевдозанятость» (неполная занятость). В частности, по данным Росстата на сентябрь 2011 г., неполная занятость составляла 5,4 % занятых, а 17,5 тыс. работников были заняты на временных и общественных работах.
2. Вызывает тревогу и низкий уровень заработной платы работников. В большинстве стран наблюдается рост масштабов низкооплачиваемой занятости на протяжении последних 15 лет. Россия не является исключением. Российские регионы характеризуются существенными различиями и по данному параметру. Так, наш анализ, по данным Росстата, показал, что по доле работников с заработной платой ниже
величины прожиточного минимума в России лидировала Республика Алтай (37,9 %),
Алтайский край (25,5 %). А наименьшие показатели отмечались в Ленинградской и
Тамбовской областях (2,8 %), г. Санкт-Петербурге (3 %). В Саратовской области
данный показатель составлял 14,4 %. В большинстве российских регионов данный
показатель находился в диапазоне 10–20 %.
3. Ситуация в области такого параметра достойного труда как безопасность труда в последние годы характеризуется некоторой позитивной динамикой. В последние
годы проблемы обеспечения безопасности и благоприятных условий труда находят
отражение в международных нормах (МОТ). В частности, это касается принятия
норм об упразднении принудительного труда, об инспекции труда, об условиях безопасности и гигиене труда и производственной среде и др. В регионах РФ приняты
целевые программы, посвященные проблемам безопасности труда.
Вместе с тем в современной России на рабочих местах с вредными и опасными
условиями труда в 2008 г. была занята практически треть работников в таких видах
деятельности, как добыча полезных ископаемых, транспорт, обрабатывающие производства. При этом наблюдается сильная дифференциация данного показателя по регионам (см. табл. 2).
Таблица 2
Доля занятых в условиях труда, не отвечающих гигиеническим нормативам (%, 2008 г.)
Россия
и федеральные
округа
РФ в целом
Центральный
Северо-Западный
Южный
Приволжский
Уральский
Сибирский
Дальневосточный
Добыча
полезных
ископаемых
39,1
38,0
45,2
42,8
30,7
30,2
55,2
37,2
Обрабатывающие
производства
Строительство
Транспорт
Связь
26,8
20,3
28,3
22,3
28,0
34,4
32,2
34,3
14,6
9,8
13,5
12,6
12,3
20,2
19,8
22,8
31,4
26,3
26,5
29,8
28,9
43,5
32,1
44,3
2,9
2,0
4,2
0,4
4,6
4,0
2,6
3,7
* Источник: составлено на основе [3].
В табл. 3 представлен рейтинг федеральных округов по показателям безопасности труда. В каждом федеральном округе можно выделить регионы с наиболее сложной ситуацией. При этом наиболее неблагоприятные показатели характерны для индустриальных регионов.
107
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Таблица 3
Рейтинг федеральных округов
по показателям численности пострадавших на производстве в 2010 г.
(8 – наибольший показатель, 1 – наименьший показатель)
Федеральный округ
Центральный
Северо-Западный
Южный
Численность пострадавших при
несчастных случаях на производстве с утратой трудоспособности
на 1 раб. день и более
и со смертельным исходом
Регионы
Рейтинг
с максимальными
показателями
8
Московская область
5
Вологодская область
3
Краснодарский край
Численность работников
с впервые установленным
диагнозом
Рейтинг
3
7
2
Северо-Кавказский
1
Ставропольский край
4
Приволжский
Уральский
Сибирский
Дальневосточный
7
4
6
2
Пермский край
Свердловская область
Кемеровская область
Приморский край
8
1
5
6
Регионы
с максимальными
показателями
г. Москва
г. Санкт-Петербург
Ростовская область
Карачаево-Черкесская
Республика
Самарская область
Свердловская область
Кемеровская область
Республика Саха
* Источник: составлено авторами по данным [3].
4. Оценка «достойности» труда в регионе предполагает не только оперирование
статистическими данными, но немаловажным является то, как работники сами оценивают условия своего труда и что они понимают под «достойным трудом». На рис. 1
представлена динамика показателя среднемесячной номинальной начисленной заработной платы работников промышленных предприятий в РФ и Саратовской области
в 2008–2010 гг.
30000
25000
20000
15000
10000
0
Саратовская
область
В целом по
РФ
Саратовская
область
В целом по
РФ
Саратовская
область
В целом по
РФ
5000
2008
2009
Среднемесячная
номинальная
начисленная заработная
плата работающих в
экономике, руб.
Среднемесячная
номинальная
начисленная заработная
плата работающих в
промышленности, руб.
Величина прожиточного
минимума, руб.
2010
Рис. 1. Среднемесячная номинальная начисленная заработной платы работников
промышленных предприятий в РФ, Саратовской области
и их соотношение с величиной прожиточного минимума в 2008–2010 гг.
Как можно видеть из рис. 1, размер среднемесячной начисленной заработной
платы работающих в промышленности Саратовской области ощутимо меньше данного показателя в среднем по стране. В то время как величина прожиточного минимума в целом по стране незначительно выше, чем в Саратовской области.
Мы провели исследование позиций наемных работников промышленных предприятий Саратовской области по выявлению степени «достойности» труда. Респондентам сначала предлагалось оценить по 5-ти балльной шкале различные аспекты
108
Экономика
своей трудовой деятельности, соответствующие критериям достойного труда. Затем
предлагалось дать свое понимание «достойного труда», отметив несколько вариантов
из предложенного списка. Исследование позволило прийти к ряду выводов.
Во-первых, более 96 % опрошенных считают свою работу полезной и нужной
для общества. Процесс выполняемой работы удовлетворяет 79 % работников и 76 %
довольны взаимоотношениями со своим непосредственным начальником и коллегами. Как и следовало ожидать, наиболее неудовлетворительным фактором стал размер
оплаты труда: 76 % абсолютно не удовлетворяет и 21 % затруднились с ответом. Остальные факторы были оценены на среднем уровне. На рис. 2 представлены средние
оценки всех опрошенных по каждому критерию «достойного труда».
Во-вторых, чем менее удовлетворительную оценку получил определенный фактор в первом случае, тем более популярен он при определении критериев достойного
труда. Так, наиболее популярными ответами стали: достойная оплата труда, хорошие
условия труда и хороший социальный пакет. При этом 69 % опрошенных указали,
что их работа не отвечает указанным критериям «достойного труда». 22 % респондентов считают свою работу достойным трудом, а 9 % затруднились с ответом.
Рис. 2. Средняя оценка критериев достойного труда
В-третьих, значимость возможности участвовать в управлении предприятием и
принятии важных решений отметили лишь 13 % опрошенных.
В-четвертых, лишь 1 % работников в своих анкетах указали наличие всех
8 предложенных критериев достойного труда. Все это свидетельствует о крайне низкой степени информированности и грамотности работников в области понятий о достойном труде и защиты своих прав.
На рис. 3 представлены критерии, которые, по мнению респондентов, отражают
понятие «достойный труд».
Таким образом, можно обрисовать круг проблем, присутствующих на предприятиях и затрудняющих продвижение концепции «достойного труда»: а) низкая заработная плата, не отвечающая потребностям работников; б) условия труда, не всегда
отвечающие санитарно-гигиеническим нормам; в) отсутствие возможности повышения квалификации; г) недостаточный социальный пакет и др.
В первую очередь, названные проблемы должны решаться в рамках социального
диалога, позволяющего достичь общие договоренности и принять согласованные
решения сторонами социального партнерства. Одно из направлений решения данных
проблем – организация внутрикорпоративного мониторинга трудовых процессов на
соответствие их требованиям концепции достойного труда.
Следующая проблема, на которой целесообразно акцентировать внимание – обеспечение качества трудовой жизни и достойного труда для работников, занятых по не109
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
стандартным трудовым контрактам (заемный труд, дистанционная занятость, временная занятость и др.). Новые формы занятости необходимо рассматривать как амбивалентное образование. Наряду с позитивными последствиями и возможностями повышения эффективности занятости в целом они несут в себе потенциально и негативные
последствия с точки зрения развития человеческого потенциала. Анализ показывает,
что во всех странах уровень защиты прав заемных работников пока существенно ниже,
чем у занятых по стандартным трудовым договорам. Так, по оценкам Минздравсоцразвития РФ, число заемных работников в России составляет от 100 до 300 тыс. чел. Ежегодно рынок заемного труда в России прирастал не менее, чем на 30 % (по данным
комитета по трудовым ресурсам Ассоциации европейского бизнеса). Все большее
распространение получает и дистанционная занятость, фрилансерство. Однако для
представителей данных сегментов рынка труда ситуация в области обеспечения достойного труда еще более сложная, чем для стандартно занятых. В частности, это касается условий, оплаты труда, продолжительности рабочего времени, гарантий занятости, защиты других прав работников. Многие вопросы пока не урегулированы в
правовом поле. Отсутствие статистических данных о параметрах, характеризующих
достойный труд для данных категорий работников, усложняет анализ проблемы.
Рис. 3. Критерии достойного труда
В заключение можно отметить, что сегодня создание качественных рабочих
мест и обеспечение достойного труда должно выступать одной из ключевых задач
макроэкономической политики.
Список литературы
1. Восстановление и рост на основе достойного труда. – Режим доступа:
http://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
2. Доклад МОТ о глобальных тенденциях в сфере занятости – 2011. – Режим доступа:
www.ilo.org/public/russian/.../2011, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
3. Федеральная служба государственной статистики РФ. – Режим доступа:
http://www.gks.ru/free_doc, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
4. Global employment trends: January 2009. – International Labour Office. – Geneva : ILO, 2009.
АНАЛИЗ ПРИЧИН И МАСШТАБОВ БЕГСТВА КАПИТАЛА ИЗ РОССИИ
Е.О. Вострикова, А.П. Мешкова
(Россия, Астрахань)
Переток капитала из одной страны в другую с экономической точки зрения представляет
собой естественное явление. Однако его масштабы, варьирующиеся для разных стран, заставляют задуматься о причинах и последствиях данного явления. В статье исследуются причины
бегства капитала из России, рассматривается его структура. На основе статистических данных
авторами проведен анализ масштабов бегства капитала из России.
From an economic point of view, flow of capital from one country to another is a natural fact.
However, the magnitude, varying within different countries, makes us think about the causes and consequences of this phenomenon. This article considers the causes of capital flight and its structure for Russian economy. Based on statistical data, the authors analyzed the scale of capital flight from Russia.
110
Экономика
Ключевые слова: бегство капитала, отток капитала, вывоз капитала, приток капитала, инвестиционный климат, экономический рост, международное движение капитала.
Key words: capital flight, capital outflow, the export of capital, capital inflows, investment climate, economic growth, international capital flow.
В современной экономике такое явление, как перелив капитала из одной страны
в другую, становится все более распространенным. Тому есть множество причин,
среди которых можно назвать: увеличение числа транснациональных слияний и поглощений, активность транснациональных корпораций, а также увеличение инвестиционной активности экономических агентов, связанное с развитием инновационных
технологий. Появление данных тенденций на фоне продолжающейся глобализации
заставляет по-новому оценивать влияние притока и оттока капитала на благосостояние страны, а также порождает необходимость определить роль вывоза капитала в
современных экономических условиях.
В это же время необходимо понимать, что бегство капитала оказывает негативное влияние на экономическое будущее страны, отнимая ресурсы, способствующие
экономическому росту. Таким образом, на сегодняшний день особенно актуальными
становятся вопросы, связанные с анализом структуры, причин и последствий бегства
капитала, что позволит выявить пути решения данной проблемы, а также может способствовать росту экономического благосостояния страны.
«Бегство капитала»: понятие и причины. Понятие «бегство капитала» тесно
связано с такими экономическими дефинициями как «экспорт капитала», «экспорт
финансовых ресурсов». В данном контексте необходимо обратить внимание на то,
что зачастую «бегство капитала» и «вывоз капитала» считают синонимичными понятиями, с той лишь разницей, что последнее носит «нелегальный» оттенок.
Под «бегством капитала» необходимо понимать процесс его стихийного перемещения из одной страны в другую в поисках надежного убежища с целью сохранения стоимости или прибыльного помещения [2]; или ускоренного перемещения достаточно больших объемов краткосрочных ссудных капиталов из одной страны в другую. При этом некоторые исследователи делают акцент на том, что при «бегстве капитала» капитал уходит из страны, не предоставляя ей экономических и иных преимуществ, а принося доход и различные выгоды тем странам, в экономику которых
«убегает» капитал [3].
Л.И. Абалкин подчеркивает, что определяющим признаком бегства капитала является нанесение реального ущерба отечественному производству, изъятие его инвестиционных ресурсов [1]. Не трудно заметить, что в этих определениях акцент делается на цель перемещения финансовых средств за рубеж. Тем не менее, особенно
важно осознавать мотивы и причины «бегства капитала». В иностранной литературе
[5, 8, 9] основными причинами «бегства капитала» называют: 1) плохой инвестиционный климат; 2) асимметрию информации и риски (в том числе связанные с «инфляционным налогом»); 3) экономическую и политическую нестабильность.
Все эти причины побуждают экономических агентов к тому, чтобы искать возможности размещения (сбережения, дальнейшего инвестирования или же просто вывоза с целью уклонения от рисков) своих капиталов за рубежом. Анализируя причины бегства капитала из России в дополнение к вышеназванным причинам, необходимо выделить целый ряд факторов, имевших место в прошлом, которые усилили масштабы бегства капитала из России.
В течение 1992–1993 гг. в России осуществлялся сверхприбыльный вывоз сырьевых и прочих материальных ресурсов на мировой рынок, который имел место в период, когда государственные границы не достаточно контролировались, отсутствовал
таможенный контроль и валютное «отставание» внутренних цен от мировых. В период приватизации, разгосударствления и маркетизации экономики произошло первоначальное накопление капитала, частично связанное с теневым и инфляционным перераспределением государственных средств. В обстановке спада производства и повышенных предпринимательских рисков в России предприятия стремились стабилизировать уровень доходов.
111
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Одним из важнейших факторов анормального делового климата в России стала
неразвитость ключевых рынков (земли, капитала, недвижимости) и, как следствие,
непомерная завышенность рисков при участии в производственных инвестиционных
проектах. Как способ снижения рисков и стабилизации уровня своих доходов российские предприятия применяют задержку платежей и уклонение от текущих финансовых обязательств с последующим вывозом за рубеж значительной части теневого
дохода, получаемого от «капитализации» непогашенной задолженности.
Высокий реальный уровень кредитного риска (риска неплатежей, порождающих
цепную реакцию системных платежных кризисов) вызывает недоверие к национальной валюте и ожидание ее возможной девальвации. Исследования показывают, что
между риском неплатежей и утечкой капиталов существует прямая корреляционная
зависимость [7, с. 18]. При этом капиталы продолжают утекать из страны и тогда,
когда наблюдается расширение притока иностранных инвестиций.
В механизме поведения собственника или владельца «бежавшего» капитала всегда есть экономическая мотивация, именно она предопределяет его поведение в отношении размещения капиталов за пределами России. Соответственно, любая политика, направленная на сокращение масштабов вывоза капитала за границу, прежде
всего, должна быть сконцентрирована на изменении мотивации экономических агентов, создании стимулов и возможностей размещения своих капиталов в родной стране.
Структура бегства капитала (каналы оттока). В зависимости от мотивов, которыми руководствуются собственники капитала, в структуре «убегающего» российского капитала можно выделить две части. Первая – представляет собой вывод ликвидных активов из страны для уклонения от налогообложения и создания возможности расчетов за рубежом. В этом отношении бегство капитала предстает как вывод за
пределы российской банковской системы части активов. Вторая – представляет собой перевод средств из собственности предприятий в личную собственность менеджеров предприятий. Далее эти средства используются для личного потребления и
приобретения собственности за рубежом или для вложения в акции для контроля над
российскими акционерными обществами [6, с. 35].
На сегодняшний день можно выделить три наиболее часто используемых канала
оттока капитала из России (рис. 1).
Первый канал представляет собой предоставление неверных сведений о размерах экспортной выручки. Как правило, подобная деятельность касается топливноэнергетического сектора страны и может быть выражена следующим образом:
1) контрабандный экспорт, доходы от которого переводятся в зарубежные компании
или на зарубежные счета; 2) занижение сумм в счетах-фактурах при экспортных операциях; 3) осуществление экспорта через оффшорные предприятия («дочки») по отпускным ценам заведомо ниже рыночных, при этом в последствии разница между
отпускными и рыночными ценами оседает в оффшорной зоне.
Вывод ликвидных активов
из страны для уклонения
от налогообложения и
создания возможности
расчетов за рубежом
Неверные сведения об
экспортной выручке
Пути
бегства
капитала
Перевод средств из
собственности предприятий в личную
собственность менеджеров предприятий
Завышение платежей
по импорту
Фиктивная предоплата по
импортным сделкам
Рис. 1. Основные типы и пути бегства капитала из России
112
Экономика
Второй канал утечки капитала представляет собой завышение размеров платежей по импорту. При этом основным способом осуществления подобной деятельности является проведение фиктивных контрактов на импорт товаров или услуг.
Оценить величину утечки капитала из страны через этот канал значительно
сложнее, чем через первый. Это связано с тем, что структура российского импорта
представляется более диверсифицированной, нежели структура экспорта.
Третий канал утечки капитала заключается в фиктивной предоплате по импортным сделкам. Для осуществления этого способа создается предприятие, исключительной целью которого является оформление импортного контракта, на основании
которого банк смог бы предоставить крупную предоплату. Как только перевод
средств осуществляется, предприятие тут же ликвидируется.
Оценка масштабов бегства капитала. На протяжении 1991–2010 гг. отток капитала из России носил достаточно устойчивый и долговременный характер. При
этом оценить масштабы этого явления достаточно сложно, поскольку часть капитала
вывозилась нелегально и, следовательно, нигде не учитывалась.
По расчетам специалистов, начиная с 1994 г. из России ежегодно «утекало» от
9 до 19 млрд долл. Это позволило российским резидентам сформировать колоссальный массив зарубежных активов в размере около 108 млрд долл. Если к нему добавить величину накопленной утечки за первые два года реформ (оцененную на конец
1993 г. в среднем в 65,6 млрд долл.), то можно посчитать, что совокупный объем оттока капиталов, происхождение которого не связано с классическим экспортом инвестиционных ресурсов, составил на конец 2009 г. 174 млрд долл. [4, c. 16].
Некоторые экономисты говорят о том, что относительная политическая и экономическая устойчивость в России в 2006 г. не вызвала снижения вывоза капитала,
как могло следовать из общетеоретических соображений. На основании этого фактически можно сделать вывод о наличии встроенного в экономику страны процесса
вывоза капитала, иммунного к конъюнктуре внутри страны, хотя и зависящим от колебаний цен на мировом рынке.
Для анализа масштабов бегства капитала некоторые исследователи используют
такой аналитический показатель, как отношение объема бегства капитала к объему
экспорта товаров. Применение такого показателя для анализа российской экономики
оправдано с содержательной точки зрения – приток валюты за счет экспорта товаров
играет важнейшую роль в формировании платежного баланса России (табл. 1).
Представленные данные позволяют увидеть, что вывоз капитала из России ведет
себя крайне не стабильно.
Чистый приток капитала в страну наблюдался только в 2007 г. Большинство
экспертов связывают это событие с бурным ростом российской экономики (рост
ВВП, рост промышленного сектора). Однако, существует мнение, что немаловажную
роль в этом сыграл тот факт, что рубль был под очень жестким контролем ЦБ. Все
были убеждены, что рубль будет укрепляться, параллельно росли цены на нефть, и
это обеспечило приток капитала в экономику России.
Таблица 1
Масштабы вывоза капитала и экспорта товаров (2005–2011 гг.)1
Период
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
Объем экспорта товаров,
млрд долл.
183,2
243,8
303,5
354,4
471,6
303,4
398,0
Чистый вывоз капитала
(оценка), млрд долл.
8,9 (33)
0,9
12
–81,7
133,7
56,9
38,3
Отношение вывоза капитала
к экспорту товаров, %
4,8 (18)
0,3
3,9
–23,05
28,3
18,75
9,62
* Примечание: в скобках приведены данные агентства Fitch Ratings.
1
Данная таблица составлена лично авторами статьи по материалам Госкомстата РФ, Центрального Банка РФ и агентства Fitch Ratings.
113
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
В 2008 г. экономическая ситуация в России резко ухудшилась. Следствием стало настоящее бегство капитала на рекордный размер в 133,7 млрд долл. Среди возможных причин такого явления можно назвать падение цен на нефть, не четкую экономическую политику ЦБ, рост экономических рисков внутри российской экономики. В дальнейшем показатель вывоза капитала демонстрирует тенденцию к сокращению. Это позволяет предполагать, что в 2009–2011 гг. усилилось действие объективных причин, замедляющих бегство капитала из России. К их числу можно отнести
наращивание усилий органов исполнительной власти, в частности введение ЦБ требований по резервированию под импортные контракты.
Однако говорить о каких-то постоянных положительных тенденциях в области
остановки вывоза капитала пока рано. Некоторые исследователи обращают внимание
на то, что политика ЦБ в отношении рубля на сегодняшний день стала более мягкой,
чем в докризисный период. В результате этого, спекулятивный капитал, который поступал в страну исходя из ожиданий об укреплении рубля, в настоящее время не ввозится. Необходимо отметить, что к концу 2011 г. произошло резкое увеличение объемов вывоза капитала из России, заставившее увеличить прогнозы на конец 2011 г.
(с 35 до 60 млрд долл.). Предположительно, решающим фактором в данных условиях
выступили предстоящие парламентские и президентские выборы, а также ожидания
возможной девальвации рубля на фоне общемировой экономической нестабильности. При этом фундаментальная причина чистого оттока капитала из страны другая –
«не очень хороший» инвестиционный климат в России.
Структура вывозимого капитала. Если же говорить о структуре вывоза капитала (табл. 2), то она достаточно неоднородна и подвержена сильным изменениям с
течением времени.
Таблица 2
Чистый ввоз / вывоз капитала частным сектором в 2005–2010 гг.
Чистый ввоз / вывоз
капитала частным
сектором
Чистый ввоз / вывоз
капитала банками
Чистый ввоз / вывоз
капитала прочими
секторами
Чистые ошибки и
пропуски платежного
баланса
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
-8,9
–0,1
41,4
81,7
–133,7
–56,1
–34,0
3,5
5,9
27,5
45,8
–56,9
–30,4
15,9
–12,4
–6,0
13,9
35,9
–76,8
–25,8
–49,9
–5,9
–7,9
9,5
–13,3
–11,3
–1,7
–7,3
Особое внимание следует обратить на статью «Чистые ошибки и пропуски в
платежном балансе». Данный показатель также учитывается при рассмотрении вопроса о бегстве капитала, так как только с его помощью можно ввести поправку на
незарегистрированные движения капитала через границу. Согласно методическим
рекомендациям МВФ, резкий рост дебетового показателя статьи «Ошибки и пропуски» (т.е. превышение этим показателем величины обычной статистической погрешности) свидетельствует об увеличении масштабов скрытого от государственного учета оттока ресурсов.
Как правило, статья «Чистые ошибки и пропуски» относится к вывозу капитала
нефинансовыми предприятиями. Считается, что в этом секторе возникают наибольшие сложности с точным учетом всех операций. В отличие от других стран, где расхождение в платежном балансе обычно носит чисто статистический характер, и его
величина составляет считанные проценты от кредитовых статей баланса, в России
эта величина устойчиво отрицательна и значительно превышает мировые аналоги.
Таким образом, основным источником «ошибок и пропусков» следует признать не
случайные погрешности измерений, а целенаправленный вывод средств за рубеж.
Особое значение имеет тот факт, что в 2007 г., когда было объявлено, что наблюдается большой объем притока капитала в Россию, значение статьи «Ошибки и
пропуски» достигает своего наибольшего значения – в 13,3 млрд долл. (табл. 2). Это
114
Экономика
говорит о том, что нелегальный вывоз капитала в этот период резко увеличился.
В результате следует задаться вопросом, а был ли приток капитала на самом деле
таким большим, как утверждает официальная статистика?
Существует ряд причин увеличения возврата выручки экспортерами. С 2005 по
2009 гг. скандалы с отмыванием денег привели к ужесточению надзора на Западе за
бизнесом, связанным с Россией. Скрывать выручку за границей стало сложнее.
В частности, после кризиса 1998 г. российские компании почти не привлекали иностранных кредитов, а старые вернули. Поэтому для этих целей оставлять выручку
уже не было необходимости.
В последующие годы в результате принятия мер по усилению таможенного и
валютного контроля масштабы прямого невозврата платежей и товаров снизились, в
том числе непоступление в установленные законом сроки экспортной валютной выручки сократилось и составляет в настоящее время 5–7 % экспорта. Однако в этот же
период резко вырос «черный», неконтролируемый отток денег.
И хотя на лицо снижение объемов вывоза капитала с 56,1 млрд долл. в 2009 г. до
34 млрд долл. в 2010 г., эту тенденцию так и не удалось сохранить, так как в предпринимательском секторе на данный момент господствуют пессимистические настроения относительно будущей экономической и политической ситуации в стране.
Требует особого внимания тот факт, что в ноябре 2011 г. ЦБ поднял прогноз по оттоку капитала из России на 2011 г. до 60 млрд долл. (для сравнения предыдущий прогноз на 2011 г. составлял 32 млрд долл.). И, по мнению большинства экспертов, тенденция к вывозу капитала из России в ближайшие годы будет сохраняться.
Итак, на сегодняшний день причиной оттока капитала из России и потенциального «бегства» наряду с коррупцией, «нехорошим» инвестиционным климатом, высоким налоговым бременем, а также ситуацией с ценами на нефть называют высокий
уровень политических рисков (Президентские выборы в 2012). Кроме того, в современных условиях можно также говорить о том, что приток или отток капитала из
страны зависит от степени укрепления или ослабления рубля Центральным банком.
Основываясь на статистических данных, приведенных в данной статье, можно
сделать вывод о том, что вывоз капитала из России уже становится «традицией». То
есть у российских экономических агентов сложилось устойчивое мнение о том, что в
России можно зарабатывать деньги, но вкладывать их стоит в каком-нибудь другом
более спокойном месте. И перед Правительством России стоит нелегкая задача по
изменению подобного сознания.
В целом же необходимо обратить внимание на тот факт, что переток капитала из
одной страны в другую с точки зрения экономической теории представляется естественным явлением, основанным на рациональном поведении экономических агентов
(«человек ищет, где лучше»). Поэтому политика сокращения вывоза капитала из России, основанная на установлении барьеров, препятствующих этому вывозу, заведомо
является неэффективной.
Следует помнить, что «бегство капитала» как явление является не причиной каких-то негативных тенденций в экономике, а скорее может рассматриваться как их
следствие. И «бороться» следует не с самим явлением (т.е. лечить не симптомы «болезни»), а с причинами, его вызывающими.
Список литературы
1. Абалкин Л. И. Бегство капитала: природа, формы, методы борьбы / Л. И. Абалкин
// Вопросы экономики. – 2002. – № 7. – С. 29–37.
2. Булатов А. С. Мировая экономика и международные экономические отношения
/ А. С. Булатов, Н. Н. Ливинцев. – М. : Магистр, 2008. – 656 с.
3. Корнилов М. Я. Как оценить объем бегства капитала из России / М. Я. Корнилов,
С. В. Лобачев // Экономический вестник Ростовского государственного университета. – 2008. –
№ 1 (6). – С. 78–86.
4. Красавина Л. Н. Бегство капиталов из России и пути его сдерживания / Л. Н. Красавина // Деньги и кредит. – 2010. – № 11. – С. 12–17.
115
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
5. Лунгани П. Отток капитала из России // Инвестиционный климат и перспективы экономического роста в России : мат-лы Междунар. конф. / П. Лунгани, П. Мауро. – Режим доступа: //http://www.hse.ru, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
6. Платонова И. Н. Международная миграция капитала и Россия / И. Н. Платонова
// Деньги и кредит. – 2009. – № 2. – С. 32–37.
7. Халдин, М. Бегство капитала из России // Общество и экономика / М. Халдин,
В. Андрианов. – 2008. – № 6. – С. 17–20.
8. Dooley M. Country Specific Risk Premiums, Capital Flight and Net Investment Income
Payments in Selected Developing Countries / M. Dooley. – Washington : IMF Research Department,
1986. – 54 p.
9. Cuddington J. T. Capital Flight: Issues, Estimates and Explanations / J. T. Cuddington
// Princeton Studies in International Finance. – 1986. – Vol. 58. – P. 450–462.
СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ
К ОРГАНИЗАЦИИ МОДУЛЬНОГО ОБУЧЕНИЯ РАБОЧИХ
В КРУПНОЙ ПРОМЫШЛЕННОЙ КОМПАНИИ
О.В. Назарова
(Россия, Москва)
В статье описана и проанализирована инновационная практика адаптации, обучения и
повышения квалификации рабочих в рамках корпоративной системы обучения в компании
РУСАЛ, одного из мировых лидеров по производству алюминия. Переход на инновационную
модель обучения был обусловлен растущей неудовлетворенностью традиционной системой с
высокой долей теоретического лекционного обучения. Новые подходы используют технологии
модульного обучения, основанного на компетенциях, позволяющие интегрировать теорию и
практику и организовывать обучение на рабочем месте, максимально ориентируя его на практическое освоение компетенций.
The article describes and analyses innovative practices of adapting, training and upskilling
workers within the framework of the corporate training scheme of the RUSAL Company, one of
world leaders in the production of aluminum. The transition to an innovative training scheme has
been conditioned by the growing dissatisfaction with the traditional system with its long periods of
lectures and theoretical training. The new approaches are based on modular competence-based technologies that allow to integrate theory and practice and favors learning by doing predominantly at the
workplace.
Ключевые слова: компетенции, профессиональное развитие, корпоративная система обучения, мотивация, повышение качества и эффективности, обучение в процессе деятельности.
Key words: competence, upskilling, corporate training system, motivation, enhancement of
quality and efficiency, learning by doing,
Для инновационного развития промышленности необходим персонал с новыми
знаниями, мотивационными установками и профессиональными компетенциями.
Большинство крупных промышленных компаний испытывает недостаток высококвалифицированных рабочих и специалистов. Решить эту проблему привычным путем
привлечения высококвалифицированных рабочих и специалистов с рынка труда
сложно, поскольку традиционная система профессионального образования пока не
способна удовлетворить современные потребности производства из-за низкого качества подготовки выпускников, а перетаскивать рабочих и специалистов из других
предприятий возможно, но не эффективно.
Решение кадровой проблемы возможно через эффективную организацию собственной системы внутрикорпоративного обучения рабочих для потребностей в необходимых квалификациях и компетенциях в развивающейся крупной промышленной
компании. С этой целью представители служб обучения персонала заводов и предприятий объединенной компании «Русский алюминий (РУСАЛ)» провели аудиты
внутрикорпоративной профессиональной подготовки. Прежде всего, были определены причины, обусловившие необходимость изменений в подходах к организации
обучения персонала в Компании. Особо выделим три из них.
1. Анализ практики корпоративного обучения и содержания корпоративных
программ обучения рабочих и специалистов в компании РУСАЛ показывает, что
116
Экономика
традиционные модели корпоративного обучения не соответствуют потребностям
крупных, динамично развивающихся компаний, обладающих современным высокотехнологичным производством. Они не содержат механизмов, обеспечивающих достижение интегративного результата – роста человеческого потенциала предприятия
за счет использования знаний и компетенций работников.
2. Традиционные программы корпоративного обучения в основном ориентированы на теоретическую подготовку рабочих. Поскольку корпоративное обучение
должно быть направлено на реализацию конкретных бизнес-целей компании, возникает потребность в изменении традиционной системы и построении инновационной
системы практико-ориентированного обучения.
3. В условиях ограниченных временных и материальных ресурсов, обусловленных скоростью технологических инноваций, возрастает потребность в оптимизации системы внутрикорпоративной подготовки рабочих нужных квалификаций.
На основе проведенных практикоориентированных исследований и в ходе активного обмена идеями относительно построения модели, которая позволит эффективно реализовывать обучающие процессы, команда HR-менеджеров Компании выработала единый подход к обучению. Применительно к управлению персоналом в
Компании наиболее целесообразно создать гибкую и ориентированную на результаты (компетенции) систему корпоративной подготовки и повышения квалификации
всех категорий работников. В этом случае при разработке целей и содержания обучения следует ориентироваться на корпоративные требования к компетенциям работников, которые необходимы им для качественного выполнения трудовых функций. Для этого требуется создание корпоративных (отраслевых) профессиональных
стандартов в выбранных областях профессиональной деятельности (профессиях).
Именно корпоративные профессиональные стандарты позволяют сформулировать набор
взаимосвязанных компетенций и сформировать модели поведения работников Компании, которые становятся основой для разработки структуры и содержания программ
профессионального обучения и повышения квалификации работников Компании.
Для организации обучения, направленного на формирование результатов обучения (компетенций), целесообразно использовать технологию модульного обучения,
которая признана эффективной в международной и отечественной образовательной
практике, поскольку обеспечивает освоение компетенций, оценку их сформированности и, в конечном итоге, достижение запланированных результатов обучения.
Объединенная компания «Русский алюминий (РУСАЛ)» – первая промышленная компания в России, которая на одном из своих предприятий – Братском алюминиевом заводе, начала внедрение экспериментального проекта по разработке и реализации корпоративных программ обучения на основе компетентностного подхода и
модульной технологии с учетом корпоративных стандартов деятельности работников
различных профессий (профессиональных стандартов). Учитывая, что РУСАЛ в России фактически является отраслеобразующей в сфере производства алюминия, корпоративные стандарты профессиональной деятельности, по сути, отражают отраслевые требования к компетенциям работников различных квалификационных уровней.
Профессиональные стандарты разработаны для всех уровней управленческих
работников и для рабочих профессий, обеспечивающих производство основных продуктов предприятий РУСАЛа, и содержат следующие показатели:
 требования к содержанию и качеству труда, включающие описание содержания конкретных трудовых функций, требования к знаниям, умениям и моделям
поведения;
 указание уровня профессиональных квалификаций;
 указание уровня образования, необходимого для соответствия должности
/ профессии.
На основе корпоративных (отраслевых) профессиональных стандартов, опираясь на международный опыт реализации модульной технологии обучения, имеющиеся достижения в педагогической науке и практике создания эффективных образовательных программ профессионального образования и обучения, сотрудники Центров
117
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
обучения и развития персонала компании РУСАЛ разработали и реализовали экспериментальные модульные программы, основанные на компетенциях, в том числе, по
профессиям «анодчик в производстве алюминия, электролизник расплавленных солей», «литейщик», «аппаратчик-гидрометаллург», «гасильщик извести» и др.
Результаты эксперимента руководством РУСАЛа признаны успешными и распространены на все предприятия Компании. На сегодняшний день в РУСАЛе на основе корпоративных требований к профессиональной деятельности и качеству ее
выполнения рабочими различных квалификаций создано и реализуется 35 модульных программ профессионального обучения.
Современная технология модульного обучения, применяемая в компании РУСАЛ,
предусматривает разработку модульной структуры программы обучения, направленную на формирование групп взаимосвязанных компетенций (профессиональных,
надпрофессиональных и ключевых) 1, которые целостно реализуются в профессиональной деятельности работника и представлены как корпоративные требования к
профессиональной деятельности.
Целью каждого отдельного модуля становится комплексное освоение практических умений, знаний, опыта, формирование ценностных поведенческих установок,
обеспечивающих качественное выполнение работниками конкретной трудовой
функции. Иными словами, технология модульного обучения ориентирована на модель компетенций, т.е. полный набор функциональных, когнитивных и поведенческих характеристик, позволяющий работнику успешно выполнять функции, соответствующие его должности или профессии.
Изменение целевых установок и содержания модульной программы, направленных на формирование результатов обучения, выраженных в терминах компетенций, в
свою очередь предполагает изменение организации процесса обучения и способов
управления деятельностью по их освоению.
Как показывает опыт реализации экспериментальных модульных программ, основанных на компетенциях, на предприятиях Компании внедрение новой технологии
обучения представляет серьезные трудности для организаторов обучения, работников Центров обучения персонала Компании, методистов и преподавателей (мастеров,
наставников). Учитывая, что модульные программы существенно меняют методические задачи обучения и педагогику обучения в целом, а любые инновации, как известно, вызывают сопротивление, поскольку возникает необходимость ломать устоявшиеся мыслительные и поведенческие стереотипы, этот болезненный процесс требует времени и терпения со стороны организаторов обучения.
В этой связи, реализация модульных программ подготовки рабочих на предприятиях компании РУСАЛ сопровождалась предварительными организационными и
административными мероприятиями. Они предусматривали: разработку плана,
включающего определение потребности в обучении рабочих и целевых групп; проведение входной оценки имеющихся знаний и умений и корректировку программы
(отбор необходимых модулей и их содержания); формирование группы инструкторов
теоретического и производственного обучения; формирование стратегии производственного обучения; организацию процесса обучения (формирование распоряжения об
обучении, составление графика занятий, обеспечение рабочих методическими материалами); подготовку и обучение инструкторов новым методам активного обучения;
проведение обучения по программе модуля и оценку уровня сформированности результатов обучения по модулю.
1
Профессиональные (технические) компетенции, относящиеся к технологическому или бизнес
процессу. Надпрофессиональные (сквозные) компетенции относятся к взаимодействию человека с различными элементами трудовой среды (компетенции в области организации рабочего
места и совершенствования организации трудовой деятельности, эффективного общения с коллегами, руководством, компетенции в области охраны труда и окружающей среды). Ключевые
(базовые) компетенции понимаются как компетенции для получения новых знаний и адаптации имеющихся знаний к новым требованиям и ситуациям, личностной адаптации к изменяющейся ситуации на рынке труда (интеллектуальные, социальные и межличностные).
118
Экономика
Для организации и осуществления модульного обучения необходимо принимать
во внимание особенности обучения взрослых людей и индивидуальный стиль обучения, обусловленный психологическими качествами обучающихся. В этой связи для
эффективной организации учебного процесса следует учитывать:
 потребности обучающихся с учетом их уровня и опыта (образовательного,
трудового, жизненного);
 необходимость применения активных методов и обучение на опыте;
 необходимость использовать обсуждения и групповые формы работы для
создания поддерживающей образовательной среды;
 необходимость демонстрировать целостность освоенного материала и понятий;
 необходимость организации обратной связи с преподавателем.
Традиционные программы корпоративного обучения, реализуемые в компании
РУСАЛ, предусматривали освоение теоретических знаний на лекциях, а затем применение их на практике на занятиях по производственному обучению. Исследования
международной практики показали, что реализация обучения в рамках модульных
программ, основанных на компетенциях, обусловила необходимость переосмысления
методов обучения, роли и функций преподавателей, инструкторов, переход с позиции «транслятора знаний» на лекциях к позиции консультанта, наставника, задачей
которого становится оказание помощи рабочим научиться самим. Основным принципом обучения становится принцип «обучение посредством деятельности, обучение
на опыте», предусматривающий интеграцию теории и практики. При этом апробированная в компании РУСАЛ модель реализации модульных программ, ориентированных на освоение компетенций, позволяет решить проблему интеграции теории и
практики не путем отказа от теоретических знаний, а с помощью их обоснованного
отбора и освоения в ходе деятельности, включающей в себя, как когнитивную, так и
практическую деятельность.
В этой связи, основной формой обучения становится обучение на рабочем месте
под руководством мастера (наставника, инструктора). Только на одном Красноярском алюминиевом заводе (КрАЗ) Компании работает свыше 500 инструкторовнаставников. Это наиболее квалифицированные работники, желающие и способные
передавать свой опыт молодым коллегам.
Специалисты Центров обучения и развития персонала предприятий Компании
отмечают изменение ролевых функций инструкторов производственного обучения,
которые фактически становятся менеджерами корпоративной программы обучения.
Новыми функциями наставников-инструкторов становятся: повышение ответственности за качество практического обучения; неформальное закрепление (обучающийся и инструктор могут работать в разные смены); выполнение новой роли координатора процесса обучения; обеспечение обучающегося учебно-методическими материалами; текущий контроль процесса обучения; консультирование по теоретическим вопросам; проведение текущей оценки освоения компетенций; участие в проведении итоговой оценки уровня сформированности результатов обучения по модулю.
Но главная задача преподавателя (мастера, наставника) состоит в том, чтобы стимулировать активную позицию обучающегося и побуждать его к самостоятельному,
самоуправляемому обучению.
Сопровождая обучение рабочих на рабочем месте, наставник-инструктор создает физическую и психологическую обучающую среду, максимально приближенную к
реальной. Обучающая среда должна предоставлять наставнику-инструктору и рабочему возможность совместного общения и работы, выбора каждому обучающемуся
своего темпа освоения компетенций. Это позволяет наставнику определить психофизиологические особенности и индивидуальный стиль обучения рабочих, что способствует повышению эффективности учебного процесса и сокращению сроков освоения тех компетенций, которые составляют задачу каждого модуля.
На предприятиях Компании создаются все условия для группового и индивидуального обучения: учебные места, классы для теоретического обучения, которые
119
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
оборудованы компьютерами и проекторами для демонстрации учебного материала,
оснащены наглядными пособиями и макетами.
Но все же не менее важно побудить заинтересованность самих рабочих в дальнейшем развитии, раскрыть их желание учиться, только в этом случае дорога к карьере им будет открыта. Примером такой практики в Компании может служить проведение индивидуального обучения бывшего транспортерщика по модульной программе «гасильщик извести», когда преподаватель-наставник предоставил ему возможность с первых же занятий работать самостоятельно. По мнению наставника, такая
форма позволяет установить открытые, доверительные отношения с рабочим, довольно быстро узнать и оценить потенциал гасильщика извести, возможности его
самостоятельного мышления в рамках технологической дисциплины, умения учиться
и постоянно совершенствоваться.
В компании РУСАЛ считают, что роль инструкторов-наставников неоценима не
только в профессиональном развитии и обучении рабочих, но также в адаптации на
производстве вновь пришедших рабочих, оказании помощи в освоении премудростей
профессии, доходчивом объяснении возможностей профессионального роста, подготовке их к успешной профессиональной, социальной и личностной реализации.
При организации модульного обучения принцип гибкости реализуется через изменение подходов к учебным планам и графикам обучения. В зависимости от потребностей компании для обучающихся разрабатываются индивидуальные программы и траектории обучения путем компоновки модулей. Чтобы овладеть новыми компетенциями и повысить свою квалификацию, работник осваивает соответствующие
модули, что позволяет также оптимизировать сроки обучения.
Организация обучения в соответствии с современным подходом к внутрикорпоративной подготовке и повышению квалификации предусматривает разработку отличающегося от традиционно используемого в образовании пакета учебно-методических
материалов по модулю, включая алгоритм реализации модуля (сценарии занятий),
практические задания, теоретические и справочные материалы.
Алгоритм реализации модуля – это формализованный документ, включающий:
наименование модуля, задачу, содержание обучения, характеристику целевой группы
обучающихся, описание среды обучения и план занятий. В плане занятий описываются цель занятия, применяемые методы обучения, учебные материалы и ресурсы,
используемые на занятии, содержание занятия и его продолжительность.
На рис. приведен фрагмент документа Алгоритм реализации модуля «Поддержание заданных параметров технологических показателей и расходов техникоэкономических регламентов» по программе «Аппаратчик-гидрометаллург».
Для повышения эффективности модульного обучения разрабатываются разнообразные учебные материалы, которые должны находиться в постоянном открытом
доступе для обучающихся. Учебные материалы включают в себя практические задания, теоретические материалы, справочники, слайды, видеоматериалы и т.д. Рабочие
Компании, к примеру, высоко оценили разработанное «Учебное пособие для гасильщика извести», в которое включены операционные карты, основные правила техники
безопасности, дана краткая характеристика оборудования, контрольно-измерительных
приборов, указаны все технологические параметры процессов.
На Братском алюминиевом заводе компании РУСАЛ для проведения обучения
рабочих по программе «Анодчик в производстве алюминия, электролизник расплавленных солей» группой специалистов предприятия подготовлено и издано учебное
пособие «Рабочая тетрадь для анодчика в производстве алюминия и электролизника
расплавленных солей». В пособие включена функциональная карта профессии, спецификации модулей, памятка по оценке обучающихся, учебные задания по каждому
трудовому действию, которое осваивается в рамках модулей.
По окончанию обучения по модульной программе «Анодчик в производстве
алюминия, электролизник расплавленных солей» организаторы провели опрос обучающихся и обобщили отзывы рабочих, прошедших обучение.
В частности, было отмечено принципиальное изменение организации и проведения учебного процесса на предприятии, более удобные графики обучения, позво120
Экономика
ляющие обучаться в индивидуальном темпе, доступность учебных материалов теоретического обучения, увязка теории с практикой, возрастание динамичности обучения
и тесное взаимодействие инструкторов, преподавателей и обучающихся. Отмечался
значительный рост мотивации рабочих на освоение новых квалификаций и компетенций, что выражается в возрастании ответственности как со стороны обучаемого, так и со стороны обучающего.
Программа «Аппаратчик-гидрометаллург»
Алгоритм реализации модуля
«Поддержание заданных параметров технологических показателей
и расходов технико-экономических регламентов»
Задача модуля
После завершения обучения обучающийся будет уметь поддерживать в заданных параметрах технологические показатели и расходы технико-экономических
регламентов.
Содержание обучения
Применение средств индивидуальной защиты (СИЗ) в зависимости от характеристики раствора согласно инструкции по охране труда.
Анализ работы предыдущей смены по данным химического анализа согласно
технологической инструкции для корректировки дальнейшего ведения технологического процесса.
Отбор пробы на определение химического состава раствора согласно схеме
физико-химического контроля и инструкции по охране труда.
Регулировка параметров технологического режима при их отклонении от заданных значений по данным химического анализа согласно технологической инструкции.
Расчет и удержание расходов технико-экономических регламентов на единицу
выпускаемой продукции согласно технологической инструкции для наиболее экономичного ведения технологического процесса.
Своевременное сообщение оператору ПУ об изменении расходов техникоэкономических регламентов.
Характеристика обучающихся
Сотрудники предприятия, имеющие родственную профессию в области металлургии.
Среда обучения
Продолжительность обучения – 4 часа в неделю в течение 12 недель.
Обучающие – преподаватели из числа производственных мастеров.
Место проведение обучения – предприятие.
План обучения
Занятие № 1
Цель занятия: формирование умения применять СИЗ в зависимости от характеристики раствора и согласно инструкции по охране труда.
Методы обучения:
– демонстрация средств индивидуальной защиты.
– практические задания по теме «Характеристика применяемых растворов и
соблюдение правил безопасности при работе с ними».
Учебно-методические материалы:
СИЗ, инструкция по охране труда, карточки с практическими заданиями.
Содержание занятия:
Подбор и применение СИЗ при работе с растворами.
Продолжительность занятия: 2 часа.
Рис. Алгоритм реализации модуля (фрагмент)
121
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Реализация модульных технологий обучения рабочих в Компании показала преимущества модульной системы организации обучения, такие как:
 индивидуальный подход к развитию сотрудников, учитывающий их личностные потребности и способности;
 возможность уделять внимание участкам и этапам трудовой деятельности,
технологическим и бизнес-процессам, требующим совершенствования и развития;
 гибкость образовательной программы, позволяющая оценивать эффективность промежуточных результатов обучения, оперативно обновлять или заменять
модули в соответствии с изменениями в содержании и организации труда (внедрение
новых технологий, систем бизнес-менеджмента и т.д.).
Таким образом, опыт показывает, что корпоративный (отраслевой) профессиональный стандарт становится эффективным инструментом обновления планов и целей профессиональной подготовки рабочих, корректировки содержания модульных
программ обучения, поскольку содержит механизмы комплексной системы обеспечения качества внутрикорпоративной подготовки и повышения квалификации. Как
следствие этого современная модель внутрикорпоративного модульного обучения
предоставляет рабочим возможность осваивать квалификации и компетенции в соответствии со своими потребностями, что способствует развитию их профессиональной
и социальной мобильности, повышает мотивацию на постоянное обучение и развитие.
В заключении следует отметить, что методика разработки и реализации современных модульных программ на основе корпоративного профессионального стандарта, опробованная в Центрах обучения и развития персонала компании РУСАЛ, не
ограничивается только рабочими профессиями, не менее эффективно она может использоваться для разработки содержания подготовки и повышения квалификации
работников всех уровней квалификаций и должностей.
Список литературы
1. Исаев А. П. Технология корпоративной подготовки руководителей технических проектов / А. П. Исаев, М. А. Казакова, А. М. Козубский, Н. И. Фомин. – Екатеринбург : УрО
РАН, 2008.
2. Митрофанова Е. А. Управление персоналом: теория и практика. Компетентностный
подход в управлении персоналом : учеб.-метод. пос. / под ред. А. Я. Кибанова, Е. А. Митрофанова, В. Г. Коновалова, О. Л. Белова. – М. : Проспект, 2012. – 72 с.
3. Муравьева А. А. Организация модульного обучения, основанного на компетенциях :
пос. для преп. / А. А. Муравьева, Ю. Н. Кузнецова, Т. Н. Червякова. – М. : Альфа-М, 2005. – 96 с.
4. Олейникова О. Н. Модульные технологии: проектирование и разработка образовательных программ : учеб. пос. / О. Н. Олейникова, А. А. Муравьева, Ю. В. Коновалова,
Е. В. Сартакова. – 2-е изд., перераб. и доп. – М. : Альфа-М : ИНФРА-М, 2010. – 256 с.
5. Привезенцев М. В. Профессиональные стандарты как основа подготовки конкурентоспособных работников : метод. пос. / М. В. Привезенцев, О. Н. Олейникова, А. А. Муравьева и
др. – М. : Альфа-М, 2007. – 150 с.
ДИНАМИКА ЗАНЯТОСТИ В ИННОВАЦИОННОЙ СФЕРЕ
ЭКОНОМИКИ РОССИИ И НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ЕЕ УЧЕТА
Е.В. Колколова
(Россия, Саратов)
В статье рассматривается динамика занятости в инновационной сфере России, структурированная по различным основаниям (по категориям персонала, по секторам экономики и отраслям, по полу, по федеральным округам и т.д.). Выявляются проблемные поля статистического
учета занятости в данной сфере и определяются перспективные направления ее исследования.
The paper considers the dynamics of employment in the Russian innovation sphere structured on
various grounds (by category of personnel, by sectors and industries, by sex, by Federal Districts, etc.).
The problem fields of employment statistics in this sphere and the promising research areas are determined.
Ключевые слова: занятость, инновационная сфера, наука, образование, технопарки, исследования и разработки, персонал.
Key words: employment, innovation, science, education, technology parks, research and development, staff.
122
Экономика
Развитие инновационного сектора экономики в последние годы становится одной из актуальнейших проблем во всех странах мира. Становление инновационной
экономики в России также определяет необходимость более глубокого исследования
особенностей функционирования и регулирования инновационной сферы. Современная ситуация предъявляет повышенные требования к работникам данной сферы, к
механизмам формирования, динамики, структуры и эффективности их занятости.
В этой связи проблема исследования тенденций развития и определения путей совершенствования статистического учета занятости в инновационной сфере имеет
особую актуальность.
Согласно наиболее распространенному определению, под инновационной сферой понимается область деятельности производителей и потребителей инновационной продукции, включающая создание и распространение инноваций [6]. При этом к
основным элементам данной сферы можно отнести, во-первых, отраслевые и академические исследовательские институты; во-вторых, высшие учебные заведения, проводящие научные исследования; в-третьих, специфические инновационные структуры – технопарки, технополисы, бизнес-инкубаторы, центры трансфера технологий;
в-четвертых, промышленные предприятия, занимающиеся разработкой новой продукции и ее выпуском; в-пятых, неинституциализированные образования – предпринимателей и изобретателей, занимающихся научно-исследовательской, а также изобретательской деятельностью в частном порядке. Согласно другой позиции, инновационная сфера интегрирует в себе научную сферу, сферу архивирования, распространения и защиты научно-технических знаний, сферу проектирования и непосредственной реализации инноваций, а также систему государственного регулирования и
финансового обеспечения инновационной деятельности [2, c. 1].
Занятость в инновационной сфере экономики характеризуется целым рядом
особенностей, связанных с содержанием, структурой, формами и результатами. Данные особенности определяются спецификой самой инновационной сферы экономики.
Исходя из представленных позиций, сформулируем определение занятости в инновационной сфере. Занятость в инновационной сфере рассматривается нами как сложная
система социально-экономических отношений, связанная с обеспечением рабочей
силы рабочими местами, характеризующимися специфическими орудиями труда и
предметами труда, а также особым его результатом (разным типом инноваций, находящихся на различных этапах жизненного цикла). При этом важно заметить, что инновационный процесс может иметь как линейный характер, так и нелинейный. В частности, исследователи справедливо отмечают, что не всегда фундаментальные исследования в результате приводят к прикладным исследованиям. Новые знания создаются не
только для их коммерциализации, а для развития общества в целом – в том числе в общественном секторе. Это не всегда определяет их практическую пригодность [1, c. 1].
На наш взгляд, занятость в инновационной сфере России может рассматриваться с позиций следующих аспектов изменений: а) количественных и качественных;
б) социально-демографических, экономических, институциональных и социокультурных; в) краткосрочных и долгосрочных.
Сегодня элементами пространства занятости в инновационной сфере России
становятся: занятость в сфере науки и образования; технопарках; в отраслях хай-тека;
в области связи, ИТ, интернет-услугах; корпорациях ТЭК и металлургии, активно
формирующих свои инновационные стратегии; в компаниях различных отраслей
экономики, выстраивающих свои инновационные стратегии, нацеленные на эффективное использование потенциала НИОКР.
Если говорить о результативности функционирования инновационного сектора
в России, заметим, что в данной сфере есть множество противоречий. Так, по абсолютному уровню расходов на исследования и разработки (по ППС) Россия устойчиво
входит в пятнадцать стран-лидеров; по численности занятых в этой сфере Россия
находится на третьем месте в мире (после США и Китая); по перечню направлений
фундаментальной и прикладной науки возможности проведения исследований на
современном мировом уровне пока еще сохраняются. Вместе с тем существующий
123
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
кадровый потенциал инновационной сферы в России используется неэффективно.
В частности, об этом свидетельствует тот факт, что индикаторы патентной активности в среднем на 50 % меньше, чем для стран ЕС.
В Стратегии «Инновационная Россия – 2020» подчеркивается, что по мере появления и развития новых технологий, обеспечивающих технологические прорывы или
создание опережающего научно-технологического задела, «ожидается возникновение
качественно новых эффектов в различных сферах применения этих технологий, включая как традиционные сферы их использования (промышленность, транспорт, связь,
оборона и безопасность), так и новые – здравоохранение и образование, государственное управление, домашние хозяйства» [3, с. 71]. Следовательно, элементы занятости
инновационной сферы будут появляться и в традиционных сферах и отраслях экономики, где будут использоваться новшества в процессе оказания стандартных услуг и
т.д. Ориентация на достижение поставленных в Стратегии задач предполагает увеличение спроса на труд в области научно-исследовательских разработок. В связи с этим
должна увеличиться и численность кадров данной сферы в течение ближайших лет.
Несмотря на это, численность организаций, занимающихся научными исследованиями и разработками, за последние 15 лет (рис. 1) имеет тенденцию к снижению.
Это может быть связано как с общими тенденциями развития экономики, с низким
спросом на инновации на внутреннем рынке, так и с недостаточностью поддержки со
стороны государства инновационной компоненты российского предпринимательства.
О полной картине занятости в инновационной сфере говорить достаточно сложно,
так как статистический учет занятых в данной области имеет ряд недостатков. Рассмотрим некоторые тенденции развития занятости в инновационной сфере.
4200
4100
Числоорганизаций
4000
3900
3800
3700
3600
3500
3400
3300
3200
1995
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
Годы
Рис. 1. Динамика количества организаций, выполнявших научные исследования и разработки
в РФ в 1995–2009 гг. (построено по данным Федеральной службы государственной статистики [4])
Важнейшим показателем инновационного потенциала страны выступает численность персонала, занятого НИР1. В годы реформ произошло масштабное сокращение численности персонала, занятого НИОКР (с 1061044 чел. в 1995 г. до 813207 чел.
в 2005 г.). Наиболее значительным сокращение персонала НИОКР было в СевероЗападном ФО (35 %), Южном ФО (33 %), Центральном ФО (25 %). Численность персонала, занятого научными исследованиями и разработками, на начало 2010 г. в
Российской Федерации составляла 742,4 тыс. человек. По сравнению с 2005 г.
(813,2 тыс. человек) этот показатель снизился на 8,7 %.
Анализ статистических данных показывает, что, начиная с 1995 г., численность
всех категорий, занятых исследованиями и разработками, сокращается (рис. 2). Темпы сокращения исследователей и техников выше, чем вспомогательного и прочего
персонала. В 1995–2009 гг. доля исследователей в общей численности занятых продолжает неуклонно сокращаться: если в 1995 г. она составляла 1,65 %, в 2000 г. –
1,46 %, то в 2009 г. – уже 1,07 %.
1
Лидерами среди стран по численности персонала, занятого НИР, на 10 тыс. чел. экономически активного населения являются Финляндия, Швеция, Исландия, Япония, Швейцария.
В целом на долю стран ОЭСР в показателях мировой науки приходится 54,4 % численности
исследователей, на долю стран Европы – 34,1 %, США – 18,9 %, Японии – 11,9 %.
124
Экономика
600000
500000
исследователи
400000
техники
300000
вспомогательный
персонал
200000
прочий персонал
100000
19
9
5
20
00
20
01
20
02
20
03
20
04
20
05
20
06
20
07
20
08
20
09
0
Рис. 2. Изменение численности персонала, занятого исследованиями и разработками (по категориям)
в 1995–2009 гг. (построено по данным Федеральной службы государственной статистики [4])
Анализ динамики численности персонала в инновационной сфере по секторам
экономики (рис. 3) позволяет констатировать следующее. Во-первых, численность
персонала, занимающегося исследованиями и разработками, в государственном секторе на протяжении исследуемого периода практически мало изменилась – сократилась лишь на 8 % (с 282166 чел. в 1995 г. до 260360 чел. в 2009 г.). Во-вторых, наиболее интенсивное сокращение (41 %) данной категории работников наблюдалось
в предпринимательском секторе (726568 чел. в 1995 г. и 432415 чел. в 2009 г.).
В-третьих, сокращение данной категории работников в системе высшего профессионального образования практически оказалось равным сокращению в государственном секторе (7 %). В-четвертых, анализ данных показывает значительный рост численности занятых исследованиями и разработками в некоммерческих организациях
(4,7 раз). В-пятых, несмотря на значительный прирост занятых исследованиями и
разработками в некоммерческих организациях, их доля остается по-прежнему невысокой (0,15 % в 2009 г.).
Проведенный нами анализ изменения численности исследователей по областям
наук показал, что в 1995–2009 гг. наиболее интенсивно шло сокращение исследователей в области технических наук (сокращение 34 %), что в большей мере связано с
кризисным состоянием отечественной промышленности (предъявляющей спрос на
исследования технического характера). При этом численность исследователей с учеными степенями в данной области сократилась на 33 %. Численность исследователей
в области сельскохозяйственных и естественных наук сократилась на 28 %. Вместе с
тем отмечался рост числа исследователей в области гуманитарных наук (на 3 %),
численность имеющих ученые степени увеличилась на 13 %. В сфере медицинских
наук численность исследователей за данный период осталась практически неизменной (16781 чел. в 1995 г. и 16652 чел. в 2009 г.), но при этом численность работников
с учеными степенями увеличилась на 16 % (наиболее высокий показатель). Следует
отметить, что на общем фоне сокращения численности исследователей практически
по всем областям наук, численность докторов наук за период 1995–2009 гг. увеличилась в большей степени в сфере сельскохозяйственных наук (на 63 %) и общественных наук (на 53 %).
Анализ рис. 4 показывает, что динамика занятости женщин в сфере исследований и разработок является более неравномерной, чем мужчин. Вместе с тем структура занятости по полу на протяжении всего изучаемого периода (2000–2004 гг.)
менялась (доля женщин возрастала в благополучных 2004 и 2007 гг. и сократилась в
кризисный 2008 г.).
125
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
800000
700000
600000
500000
400000
300000
200000
100000
0
1995
2001
Численность
Численность
Численность
Численность
2003
персонала
персонала
персонала
персонала
-
всего
всего
всего
всего
2005
2007
2009
государствен ный сектор
предпринимательский сектор
высш его профессионального образования
некоммерческих организаций
Рис. 3. Изменение численности занятых исследованиями и разработками в РФ по секторам
экономики, чел. (построено по данным Федеральной службы государственной статистики [4])
450
400
350
300
250
200
150
100
50
0
мужчины
женщины
2000 2004 2005 2006 2007 2008 2009
Рис. 4. Изменение численности занятых исследованиями и разработками
в 2000–2009 гг. в РФ по полу, чел.
Важным сегментом занятости в инновационной сфере является занятость в технопарках. На сегодняшний день официальная статистика занятости в технопарках,
бизнес-инкубаторах и других инновационных структурах слабо разработана. Согласно оценкам [6], «в вузах России действуют свыше 2000 структур, включая малые инновационные и сервисные фирмы, обеспечивающие инновационную деятельность.
Это позволяет создать более 20000 рабочих мест, две трети которых заняты профес126
Экономика
сорско-преподавательским составом и научными работниками вузов. Только в 12 из
22 технопарков число рабочих мест составляет более 200». Так, наибольшая численность занятых характерна для зеленоградского технопарка – 2700 чел., технопарк
МГУ им. М.В. Ломоносова включает 2500 чел., технопарк МЭИ – 700 чел., технопарк
«Волга-техника», созданный при СГТУ, – 600 чел., технопарк в Томске – 450 чел.,
технопарк в Москворечье (МИФИ) – 350 чел., технопарк «ЛЭТИ» – 360 чел. и т.д.
Инновационная сфера включает в себя не только научные и научноисследовательские институты, но и технопарки, инновационные бизнес-инкубаторы,
организации инновационной инфраструктуры. Кроме того, сюда можно отнести инновационные проекты в рамках отдельно взятых организаций, занимающихся производством традиционных товаров и услуг, а также отделы, занимающиеся научноисследовательскими и опытно-конструкторскими разработками. Можно видеть, что
эти организации достаточно разнородны, в них может вестись параллельно «традиционная» и инновационная деятельность, в которой заняты различные категории
персонала. Поэтому вести единую статистику по вопросам занятости в инновационной сфере довольно сложно. Затрудняет этот процесс также распространение нетипичных форм занятости в организациях инновационной сферы (в том числе неполной
и дистанционной занятости).
Образование – это сфера, где рождались новые идеи, знания, формировался человеческий капитал. На начало 2010 г. в сфере образования было занято 5944,5 тыс. чел.,
что на 94 тыс. чел. меньше, чем пять лет назад. Статистические данные показывают,
что в целом по России за последние 5 лет наблюдается снижение занятости в данной
сфере примерно на 1,56 %. При этом количество кандидатов наук медленно, но неуклонно снижается. Связано это с тем, что далеко не все аспиранты успешно защищают
кандидатскую диссертацию и идут работать в научно-исследовательский сектор.
Важной негативной тенденцией является ослабление притока молодых ученых. Это
происходит под влиянием множества причин, среди которых наиболее важные, на
наш взгляд, низкий уровень оплаты труда, падение престижа профессии научного
работника. Эксперты отмечают, что к 2015 г. средний возраст учёных может достигнуть 60–70 лет, если не проводить грамотную молодёжную политику в сфере науки [7].
На сегодняшний день перспективы занятости в инновационной сфере связаны с
повышением инновационной активности бизнеса в регионах. Правительством России
в 2010 г. в число приоритетов включены меры поддержки по развитию инновационной составляющей в малом предпринимательстве. При ее осуществлении, а также при
условии роста активного сотрудничества предприятий и научно-исследовательских
центров возрастет и занятость в инновационной сфере. Поддержка исследовательских начинаний со стороны государства и повышение престижа инновационной деятельности послужат факторами, способными мотивировать положительную динамику занятости в данной области. На наш взгляд, наиболее значимыми сегодня ограничениями роста занятости в инновационной сфере, прежде всего, выступают низкая
оплата труда, низкий спрос на инновации на внутреннем рынке.
Занятость в инновационной сфере и ее различные аспекты представляют собой
обширное поле для исследования. Однако изучение и оценка эффективности занятости в инновационной сфере экономики России сегодня в большей степени тормозится неразвитостью статистической базы и неразработанностью самой методологии
исследования. В основном статистические службы учитывают данные по сфере науки и образования, а также по организациям, занимающимся исключительно инновационной деятельностью (технопарки, технополисы).
Анализ изменений занятости в инновационной сфере России сегодня существенно затруднен в силу следующих причин: во-первых, терминологическая нечеткость состава инновационной сферы; во-вторых, неравномерность инновационного
процесса в различных отраслях экономики (при этом данные о занятости исследователей в отраслях отсутствуют); в-третьих, практически отсутствие даных о занятости
в отраслях с меньшей наукоемкостью (в частности, сфера услуг); в-четвертых, не
производится структуризация занятых по видам осуществляемых инноваций (про127
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
дуктовые, процессные, организационные и маркетинговые); в-пятых, статистика занятости в технопарках, технополисах и подобных структурах неполная; в-шестых,
данные о размерах заработной платы различных категорий занятых в инновационной
сфере отсутствуют; в-седьмых, не все традиционные индикаторы занятости могут
использоваться для анализа занятости в инновационной сфере; в-восьмых, распространение нестандартных форм занятости в данной сфере затрудняет комплексную
оценку происходящих изменений и т.д.
Сбор статистических данных является важным как для анализа и оценки занятости в инновационной сфере России, так и для изучения системы социально-трудовых
отношений на инновационно-ориентированных предприятиях и в организациях инновационной инфраструктуры.
Список литературы
1. Инновационные трэнды. – 2011. – № 12. – С. 1.
2. Кошкарова Т. В. Методические рекомендации по обоснованию эффективности инноваций на транспорте / Т. В. Кошкарова, В. М. Самуилов, Е. В. Кошкаров. – Екатеринбург,
2002. – С. 1.
3. Минэкономразвития России. Стратегия инновационного развития Российской Федерации (проект). – М., 2010.
4. Федеральная служба государственной статистики. – Режим доступа: www.gks.ru, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус., англ.
5. Шукшунов В. (президент Ассоциации «Технопарк») Технопарковое движение в России – это движение к ее инновационной экономике / В. Шекшунов. – Режим доступа:
http://www.i-russia.ru/all/articles/2801, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
6. Служба тематических толковых словарей Глоссарий.ру. – Режим доступа:
http://www.glossary.ru, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
7. Наука и технологии РФ. – Режим доступа: http://www.strf.ru/organization.aspx?
CatalogId=221&d_no=9096, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ ОБУЧЕНИЕ КАК ФАКТОР ПОВЫШЕНИЯ
КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ ЛИЦ, ИЩУЩИХ РАБОТУ
А.В. Косарева
(Россия, Саратов)
В статье рассматриваются возможности и ограничения реализации программ профессионального обучения для лиц, ищущих работу. Анализируются практические аспекты реализации данных программ на региональных рынках труда (на примере Поволжского экономического региона).
The article considers the possibilities and limitations of the implementation of vocational training programs for job seekers. Examines the practical aspects of implementing these programs in the
regional labor markets.
Ключевые слова: рынок труда, безработица, конкурентоспособность, активные программы занятости, профессиональное обучение, Поволжский экономический регион.
Key words: labor market, unemployment, competitiveness, active programs, vocational training,
Volga economic region.
В современных условиях проблема конкурентоспособности работников на рынке труда приобретает особое значение не только в связи с возросшими требованиями
к работникам со стороны работодателей, но и в связи со значительным уровнем безработицы. Одним из наиболее эффективных средств повышения конкурентоспособности лиц, ищущих работу, является их профессиональная подготовка, переподготовка, обучение в соответствии с потребностями рынка труда. Обеспечение конкурентоспособности лиц, ищущих работу, реализуется в системе государственной
службы занятости, в основном, через профессиональное обучение безработных и незанятых граждан, и рассматривается как важнейший элемент активной политики на
рынке труда в современной России.
В условиях кризиса неравномерность сокращения занятости по отраслям и сферам деятельности актуализирует задачу перераспределения трудовых ресурсов в те
сегменты экономики, в которых сохранился спрос на труд. Такой подход позволит
128
Экономика
значительно улучшить ситуацию на рынке труда. В свою очередь, переход в новую
сферу деятельности лишь для малой части безработных возможен при существующей у них квалификации. В большинстве же случаев, необходима переквалификация
безработного, его обучение (повышения конкурентоспособности) в сжатые сроки и
за счет средств федерального бюджета. В 2009 г. на эти цели дополнительно выделено более 2 млрд руб.
На рис. представлены выгоды, затраты, эффекты от реализации программы
профессионального обучения и переподготовки на рынке труда. При этом необходимо учитывать, что выгоды от реализации программ профессионального обучения
безработных и незанятых граждан могут измеряться экономическим или социальным
эффектом для различных категорий субъектов рынка труда (безработных, работников, работодателей, государства).
Рис. Программы профессионального обучения и переподготовки на рынке труда:
выгоды, затраты, эффекты (составлен автором)
Эффективная реализация программ профессионального обучения и переподготовки (а соответственно, расходования бюджетных средств) предполагает, их конструирование с учетом, во-первых, требований рынка, имеющихся вакансий; во-вторых,
среднесрочных и долгосрочных тенденций его развития; в-третьих, анализа результативности данных программ. Однако на сегодняшний момент не существует единой,
утвержденной в системе государственной службы занятости, методики оценки эффективности программ профессиональной переподготовки. В итоге в некоторых регионах на рынке труда реализуются невостребованных программы подготовки; рынок труда теряет гибкость, система переподготовки приобретает жесткость.
129
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Анализ зарубежного опыта реализации программ профессионального обучения
лиц, ищущих работу, позволяет сделать выводы [1, с. 50–52]: 1) в странах ЕС подготовка превалирует в арсенале активных мер политики; 2) с реализацией данных программ сопряжены следующие трудности: неопределенность результатов; высокая
селективность (особенно в плане дальнейшей подготовки); 3) одним из ведущих
трендов в данной области постепенно становится рассмотрение подготовки в рамках
более общего процесса – обеспечения непрерывного обучения на протяжении всей
жизни (lifelong learning); 4) основными проблемами при реализации данных программ являются: усиление обоснованности оценки эффективности данной меры;
расширение подготовки в фирмах; использование частных ресурсов для финансирования программ; перемещение профессиональной подготовки в частные службы.
Опыт демонстрирует, что на основе рыночных принципов подобные программы
обучения становятся более гибкими к требованиям рынка труда. Договоры на обучение обычно предоставляются на конкурсной основе и содержат условия, позволяющие регулировать его качество, в частности – варианты организации учебного процесса. Одним из требований может быть принятие учебным центром ответственности
за трудоустройство части обучаемых и даже минимальный уровень заработной платы
при их поступлении на работу.
В России реализация программ обучения безработных имеет свои особенности,
связанные как с финансовыми, так и с содержательными аспектами обучения. Рассмотрим некоторые проблемы реализации программ профессионального обучения и
переподготовки. Так, например, в 2009 г. регионам дополнительно было выделено
34 млрд руб. на поддержку более 2 млн безработных, которые были зарегистрированы в службе занятости. При этом 29,805 млрд руб. были направлены на социальные
выплаты (включая выплату пособий безработным), стипендии и материальную поддержку безработных на период участия в общественных работах, а 4,147 млрд. руб. –
на реализацию активных программ политики занятости [10]. Таким образом, на активную политику занятости в кризисном 2009 г. было израсходовано 12,2 % дополнительных средств федерального бюджета. При этом около половины из них было направлено на финансирование востребованных программ профессионального обучения.
В 2009 г. Саратовской области из федерального бюджета были выделены субвенции в размере 1 152,3 млн руб. Из них на мероприятия по содействию занятости
населения в регионе было израсходовано 107,9 млн руб., в том числе на профессиональное обучение безработных граждан – 56,5 млн руб. Помимо этого на реализацию
дополнительных мероприятий, направленных на снижение напряжённости на рынке
труда, было выделено дополнительно 531,64 млн руб. Из них на опережающее профессиональное обучение работников в случае угрозы массового увольнения было
направлено 15,3 млн руб. В табл. 1 приведены данные о соотношении расходов бюджетных средств на активную политику занятости в рамках основных мер политики
занятости и дополнительных мер по снижению напряженности на рынке труда.
Таблица 1
Анализ расходования средств федерального бюджета в области содействия
занятости населения Саратовской области в 2009 г. (составлена автором)
Средства
федерального бюджета
ДополниСубвенции
тельные
млн руб.
млн руб.
1152,3
531,64
1683,94
100 %
130
Мероприятия по содействию
занятости населения
Субвенции
Дополнительные
Профессиональное
обучение
Субвенции
Дополнительные
% – от
% – от
всех –
млн
всех –
млн руб. % млн руб. % млн руб.
сод. заня- руб. сод. занятости
тости
5%
2,9 %
107,9 9,4 % 531,64 100 %
56,5
15,3
60,7 %
2,9
ВСЕГО, млн руб.
639,54
71,8
ВСЕГО, %
4,3 % (всех средств)
38 %
11,2 % (содействия занятости)
Экономика
Отметим, что вопросы организации, финансирования и содержания профессионального обучения в системе государственной службы занятости в России регулируются целым рядом нормативно-правовых документов. Среди них центральное место
занимают «Положение об организации профессиональной подготовки, повышения
квалификации и переподготовки безработных и незанятых граждан», а также «Административный регламент по организации профессиональной ориентации граждан в
целях выбора сферы деятельности (профессии), трудоустройства, профессионального
обучения», утвержденные Приказом Минздравсоцразвития России № 976н от 25 августа 2011 г., описывающий всю процедуру получения услуги [10].
Важной задачей при исследовании программ обучения и переобучения выступает оценка их эффективности. Проблемы оценки эффективности активных программ
на рынке труда, в том числе и программ обучения, в основном анализируются в развитых странах, в странах ЦВЕ с переходной экономикой следующими зарубежными
авторами: Дж. Хекман, Х. Ишимара, П. Тодд, Дж. Клюве, Х. Леманн и К. Шмит,
Дж. Хоули, Д. Кард, А. Вебер и др. [2, 3, 4]. В России попытки оценить эффективность профессионального обучения в системе государственной службы занятости, в
том числе его влияния на трудоустройство и доходы лиц, прошедших обучение, не
многочисленны. Вопросы профессионального обучения лиц, ищущих работу, отражены в трудах И. Денисовой, В. Кабалиной, А.П. Мартыновой, Л.И. Ниворожкиной,
А.М. Ниворожкина, С.Ю. Рощина, Д.А. Сторожука, Ф.Т. Прокопова, Т.Я. Четверниной и др. [5, 6, 7, 8].
Главным критерием эффективности профессионального обучения для органов
службы занятости считается процент трудоустроившихся после обучения. Однако
данный показатель зачастую не учитывает того, насколько совпадают профили найденной работы и пройденного обучения. В связи с этим он не может рассматриваться
как достоверный. Следует заметить, что региональные органы службы занятости на
практике используют и дополнительные критерии при осуществлении самостоятельной оценки результативности профессионального обучения. В частности, речь идет о
таких показателях, как удельный вес граждан, повторно признанных безработными, в
общей численности закончивших профессиональное обучение; доля граждан, прекративших обучение до его окончания, в общей численности направленных на профессиональное обучение и др.
Например, в республике Калмыкия за 9 месяцев 2011 г. приступило к обучению
1416 безработных граждан, а завершили обучение 1166 человек (минус 250 человек).
Если допустить, что трудоустройство прошедших обучение явилось следствием освоения ими программ переподготовки, даже в этом случае эффективность обучения
составит всего 25,9 %. На практике же данное соответствие имеет место крайне редко,
что еще более говорит о необходимости разработки общефедеральных методик оценки
эффективности программ, с учетом всего многообразия факторов трудоустройства.
Анализ отечественного опыта реализации подобных программ показывает, что
особенно эффективна подготовка рабочих кадров на предприятиях, которые предоставляют гражданам рабочие места после завершения обучения, а также в образовательных учреждениях, где имеются хорошие базы для прохождения производственной практики.
Проанализируем ход реализации программы профессионального обучения на
примере ряда регионов Приволжского и Южного федеральных округов: Астраханская область, республика Калмыкия, Волгоградская область, Саратовская область,
Пензенская область, Самарская область, Ульяновская область и республика Татарстан. В табл. 2 представлены сведения о численности населения и уровне безработицы субъектов РФ, входящих в рассматриваемый экономический район. Несмотря на
существенную разницу в абсолютных показателях, относительная величина экономически активного населения находится в одном диапазоне 50–56 % от общей численности населения, что позволяет сопоставлять показатели уровня безработицы и
судить по ним об эффективности политики занятости в конкретном субъекте РФ.
131
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Таблица 2
Сводная таблица численности населения и уровня безработицы (составлена автором
по данным Федеральной службы государственной статистики [11]), 2010 г.
Субъект РФ
Республика Калмыкия
Астраханская область
Волгоградская область
Саратовская область
Пензенская область
Самарская область
Республика Татарстан
Ульяновская область
ВСЕГО
Численность насе- Численность эконо- Доля экономически
Уровень
ления по итогам мически активного активного населения, безработипереписи, чел.
населения, чел.
%
цы, %,
289464
143600
49,6
15,0
1010679
525200
51,96
8,3
2611156
1325400
50,76
8,0
2521759
1408600
55,86
6,3
1386178
682800
49,26
6,6
3215661
1739000
54,08
5,7
3786358
2024900
53,48
6,3
1292174
676200
52,33
8,9
16113429
8525700
В табл. 3 представлены некоторые показатели, характеризующие деятельность
ГУ ЦЗН в 2010–2011 гг., по реализации программ обучения и переобучения безработных в ряде субъектов РФ.
Таблица 3
Реализация программ обучения и переобучения безработных
в ряде субъектов РФ (2010–2011 гг.) (составлена автором)
Субъект РФ
Астраханская
область
г. Волгоград
Саратовская
область
Пензенская
область
Самарская
область
Ульяновская
область
Татарстан
132
Мероприятия и результаты осуществления программ обучения и переподготовки
1. Опережающее профессиональное обучение и стажировка 150 работников, находящихся под угрозой увольнения, 250 работников организаций производственной
сферы, осуществляющих реструктуризацию и модернизацию производства в соответствии с инвестиционными проектами.
2. Опережающее профессиональное обучение и стажировка 25 женщин, работающих
во вредных и тяжелых условиях труда, с целью их вывода с вредного производства.
3. Профессиональная подготовка, переподготовка и повышение квалификации 300
женщин, находящихся в отпуске по уходу за ребенком до трех лет, планирующих
возвращение к трудовой деятельности.
4. Профессиональная переподготовка 57 врачей в соответствии с программой модернизации здравоохранения Астраханской области на 2011–2012 гг.
Доля бюджетных средств по данному мероприятию в общем объеме финансирования программы «Реализации дополнительных мер по снижению напряженности на
рынке труда Астраханской области на 2011 г.» составляет более 22 %.
С начала 2011 г. ГКУ ЦЗН было направлено на обучение 1614 чел. Из числа закончивших обучение при содействии центра занятости 567 чел. трудоустроены, что
составляет около 45,7 % от общего числа граждан, завершивших обучение.
За 9 месяцев 2011 г. центрами занятости населения было направлено на профессиональное обучение 6090 безработных граждан, что значительно в количественном
выражении превышает показатели соседних регионов и составляет 90,3 % годового
задания Министерства занятости труда и миграции Саратовской области. За указанный
период было заключено 472 государственных контракта на сумму 41773,323 тыс. руб.
По состоянию на 03.06.2011 г., 4671 гражданин (чуть больше половины запланированного) поучаствовал в программе «Об организации дополнительных мероприятий, направленных на снижение напряженности на рынке труда Пензенской области в 2011 г.». Опережающее профессиональное обучение и стажировку прошли 771
гражданин, что составило 16,5 % от общего числа участников программы.
В 2010 г. программа предусматривала организацию опережающего профессионального обучения 5596 работников, находящихся под угрозой увольнения. На эти цели
было израсходовано 55675,5 тыс. руб.
За 9 месяцев 2011 г. по направлению службы занятости населения приступили к
профессиональному обучению 2636 чел., что составило 11,5 % от всех безработных,
состоявших на учёте в службе занятости в этом периоде.
В 2010 г. Татарстан оказался на первом месте среди регионов России по численности участников в региональной программе, предусматривающей дополнительные
мероприятия, направленные на снижение напряженности на рынке труда в 2010 г.
Было организовано опережающее профессиональное обучение 12,4 тыс. работников
предприятий, находящихся под угрозой увольнения. Завершили обучение более
12 тыс. чел. После опережающего обучения все работники сохранили рабочие места
или были трудоустроены. В 2011 г. общее число граждан, охваченных программой,
составит по нормативным расчетам 36,6 тыс. чел. Общий объем финансирования
предусмотренных мероприятий – 1 млрд 256 млн руб.
Экономика
Вместе с тем, проанализировав данные ГУ ЦЗН (см. табл. 3) по профессиональному обучению в 8 субъектах РФ, входящих в Приволжский и Южный федеральные
округа (ранее Поволжский экономический район), мы не увидели единого механизма
оценки эффективности данного вида программ. Процесс оценки эффективности активной программы должен состоять из трех основных шагов: во-первых, оценки результатов ее воздействия на уровне индивида (на основе данных службы занятости о
трудоустройстве, опросы участников программ и др.); во-вторых, оценки результатов
ее воздействия на различных уровнях экономической системы (макро, мезо, микро);
в-третьих, определения наилучших возможных результатов программы при фиксированном объеме ее финансирования.
В международной практике технологии оценки эффективности активных программ занятости включают сравнение не только показателей трудоустройства, но и
последующей трудовой карьеры двух групп безработных (с аналогичными гендерными, возрастными, образовательными, профессиональными параметрами): принявших и не принявших участие в той или иной программе.
В заключение отметим, что в современных условиях оценка эффективности
программ обучения и переобучения лиц, ищущих работу, предполагает необходимость формулирования единой концепции оценки с учетом мирового опыта, а также
особенностей российской экономики.
Список литературы
1. Auer P. Active labor market policies around the world: coping with the consequences of
globalization / P. Auer, U. Efendioglu, J. Leschke. – Geneva : ILO, 2005. – P. 50–52.
2. Card D. Active Labor Market Policy Evaluations: A Meta-Analysis. – discussion paper series. Institute for the Study of Labor / D. Card, J. Kluve, A. Weber. – 2009. – February.
3. Heckman J. Matching as an Econometric Evaluation Estimator: Evidence from Evaluating a
Job Training Programme / J. Heckman, H. Ishimura, P. E.Todd // Review of Economic Studies 64. –
1997. – Р. 605–654.
4. Kluve J. Disentangling Treatment Effects of Active Labor Market Policies: Evidence from
Matched Samples / J. Kluve, H. Lehmann, C. M. Schmidt // William Davidson. – Working Paper. –
2002. – № 447.
5. Деражне Ю. Профессиональная ориентация и психологическая поддержка безработных граждан и незанятого населения Московской области в 1999 г.: состояние, оценка, перспективы развития / Ю. Деражне, Н. Пашин. – М. : Сервис, 2000. – 41 с.
6. Мартынова А. П. Оценка эффективности и спрос на оценку эффективности государственных программ на рынке труда / А. П. Мартынова, С. Ю. Рощин // Вопросы государственного и муниципального управления. – 2008. – № 4. – С. 27–47.
7. Прокопов Ф. Т. Безработица и эффективность государственной политики на рынке труда в переходной экономике России : автореф. дис. … д-ра экон. наук / Ф. Т. Прокопов. – М., 1999.
8. Сторожук Д. А. Система социальной защиты безработных в Российской Федерации:
правовые вопросы организации и функционирования / Д. А. Сторожук. СПб., 2006. – С. 536–547.
9. Четвернина Т. Я. Становление системы защиты от безработицы в современной России / Т. Я. Четвернина. – М., 2004. – С. 251–296.
10. Регионы получат дополнительные субвенции на борьбу с безработицей в размере
34 млрд рублей // Минздравсоцразвития. Трудовые отношения, рынок труда. – Режим доступа:
http://www.minzdravsoc.ru/labour/employment/47, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
11. Приказ Минздравсоцразвития России № 976н от 25 августа 2011 г. // Минздравсоцразвития. Банк документов. – Режим доступа: http://www.minzdravsoc.ru/docs/mzsr/migration/24,
свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
12. Занятость и безработица // Федеральная служба государственной статистики. – Режим
доступа: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat/rosstatsite/main/population/wages/, свободный. –
Загл. с экрана. – Яз. рус.
133
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
ПРИВЛЕЧЕНИЕ ИНОСТРАННОЙ РАБОЧЕЙ СИЛЫ В РОССИЮ:
ЗОЛОТАЯ СЕРЕДИНА
В.С. Борисов
(Россия, Саратов)
Рассматривается два полярных отношения к явлению современной внешней трудовой
миграции и использованию иностранной рабочей силы. Затрагивается проблема нелегальной
трудовой миграции. Предлагается новая система регулирования привлечения иностранной
рабочей силы на российский рынок труда с обязательным соблюдением интересов отечественной экономики.
We consider two polar attitudes to the phenomenon of modern foreign labor migration and the
use of foreign labor. Address the issue of illegal migration. We propose a new regulatory framework
to attract foreign labor in the Russian labor market is always to the interests of the domestic economy.
Ключевые слова: иностранная рабочая сила, разрешение на работу иностранному гражданину, патент на работу, высококвалифицированный иностранный специалист, миграционная
квота, балльная система.
Key words: foreign labor, a work permit a foreign citizen, patent work, highly skilled foreign,
migration quota, point system.
«Они везде, и ежедневно их число растет. Сколько их уже,
никто точно не знает, но нам продолжают говорить: нужно
еще. Мы живем в домах, которые они строят и ремонтируют, ездим в маршрутках, которые они водят, и едим на улице то, что они готовят. Россия в скором времени может побить мировой рекорд по количеству трудовых мигрантов.
Разве нашей стране так сильно не хватает собственных рук,
чтобы отдавать рабочие места приезжим и увеличивать
безработицу?»
А. Егоров [3]
В последнее время в различных кругах Российской активной общественности
находится множество сторонников двух крайних мер по вопросу привлечения иностранной рабочей силы. Это либо использование всех желающих трудовых мигрантов без каких-либо ограничений и наращивание темпов и масштабов их привлечения,
либо постепенный, но неотвратимый отказ от услуг иностранной рабочей силы – жесткие квоты, визовый режим со всеми странами СНГ и прочие ограничения.
Обе стороны этого противоборства преследуют свои, не всегда явные, зачастую
скрытые, интересы. По нашему мнению, разумным подходом в данном случае был
бы принцип «золотой середины».
В последние несколько лет социальные опросы простых граждан России выявляют в подавляющем большинстве их негативное отношение к так называемым
гастарбайтерам. Не будем приводить цитаты, сопровождающие отрицательное мнение о внешних трудовых мигрантах, – они не выдержат даже самой мягкой цензуры;
желающие могут зайти на любой форум в сети интернет, на рынок, в магазин или
просто выйти на улицу и услышать разнообразные причины нелюбви коренного населения к «понаехавшим». Отметим, что зачастую перед подобного рода высказываниями гражданин не проводит какие-либо научные изыскания, а черпает обрывочную информацию из средств массовой информации и смешивает ее с мнениями знакомых и собственными эмоциями.
Авторитетные граждане, обладающие необходимой научной базой и свежими
статистическими данными, могут более четко формулировать свои мысли. Так, директор Института демографических исследований И.И. Белобородов считает, что
«обычно, если численность мигрантов превышает 7 %, это уже обрекает страну на
межнациональные трения».
М.Г. Делягин, доктор экономических наук, политолог, руководитель Института
проблем глобализации считает, что «минусы трудовой миграции испытывает все общество: во-первых, это размывание этнокультурного баланса (многие из гастарабайтеров по-русски уже не говорят). Второе – порча рынка труда – мигранты демпингу134
Экономика
ют оплату труда. Далее – блокирование технологического прогресса. Не нужны никакие новые технологии, когда можно пригнать почти бесплатную рабочую силу.
Да и не могут пользоваться новыми технологиями люди, которые не в состоянии
прочитать инструкцию. Этническая преступность – это тоже огромная проблема».
При этом власть имущие зачастую придерживаются противоположного мнения.
Глава думского комитета по международным делам К.И. Косачев отмечает, что
«вклад мигрантов в экономику и демографию страны пребывания существенно превышает расходы, связанные с миграцией, а стремительная убыль населения и возрастающая потребность в эффективной рабочей силе приводит к естественному увеличению в России количества мигрантов». Заместитель главы Минэкономразвития
А.Н. Клепач считает, что «миграционная политика – одна из мер по наращиванию
высоких темпов роста экономики». Директор миграционной службы К.О. Ромодановский постоянно напоминает всем, какие суммы поступают в бюджет от трудовых
мигрантов.
Художественная интерпретация явления трудовой миграции – немаловажный
аспект, так как наряду со средствами массовой информации она формирует общественное мнение по поводу иностранных рабочих у широких слоев населения России.
Противостояние по данному вопросу находит отражение в многочисленных художественных произведениях последних лет. Ярким примером может служить недавний
бестселлер Э. Багирова «Гастарбайтер» [1]. Самым главным достоинством данного
произведения является тот факт, что повествование ведется от лица того самого
среднестатистического «гастарбайтера». Роман целиком основан на реальных событиях, книга во многом автобиографична, более того это ещё и биография миллионов
людей, превратившихся после развала СССР в пресловутых трудовых мигрантов.
В художественном фильме режиссера А. Сиверса 2006 г. «Поцелуй бабочки» в
числе прочего показана одна из криминальных схем легализации нелегальных мигрантов из Китая.
Вспоминается юмористический сериал «Наша Раша», в котором два строителягастарбайтера из Средней Азии Равшан и Джамшут ремонтируют квартиры и другие
объекты. Показанные гастарбайтеры практически не говорят по-русски, очень плохо
знают то, что должны делать, и из-за этого делают всё неправильно и портят. Равшан
и Джамшут стали символами гастарбайтеров, собирательные образы героев сериала
стали настолько популярны, что их имена стали нарицательными и появился полнометражный фильм «Наша Раша: Яйца судьбы». Знаковым стало одно из последствий
показа этих произведений. Общероссийское общественное движение «Таджикские
трудовые мигранты» направило обращение в генпрокуратуру Российской Федерации
и в Федеральную службу по надзору в сфере связи, информационных технологий и
массовых коммуникаций с просьбой прекратить вещание отдельных сюжетов программы «Наша Раша» и продажу дисков с фильмом «Яйца судьбы: Яйца судьбы», так
как это является разжиганием межнациональной розни и моральным геноцидом таджикской нации [2]. Представители телекомпании ТНТ выражали свое недоумение
такой реакцией Таджикистана, отмечая, что в передаче используются вымышленные
герои Равшан и Джамшут из вымышленной страны.
А теперь обратимся к цифрам. Они хладнокровно, не учитывая результаты соцопросов и точки зрения отдельных индивидов, демонстрируют нам сложившуюся на
сегодня ситуацию. За 7 месяцев 2011 г. в России приезжие из-за рубежа работники
получили 828617 разрешений на работу, что на 10,8 % больше аналогичного периода
2010 г. [4]. В Саратовской области разрешения на работу оформили 5360 человек,
прирост составил 56,5 % [5]. Патентов на осуществление трудовой деятельности у
физических лиц в России за этот период оформлено 516879 штук, а высококвалифицированные специалисты получили 380 разрешений на работу [6].
Данные цифры, помноженные на стоимость оплаты государственной пошлины,
дают нам представление о суммах, которыми гастарбайтеры пополняют бюджет Российской Федерации (госпошлина за выдачу разрешения на работу иностранному
гражданину составляет 2000 руб.; обладатель патента ежемесячно оплачивает фикси135
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
рованный налог на доходы иностранного гражданина в размере 1000 руб.). Так же
немаловажным является аспект существенного пополнения бюджета России налогами, уплачиваемыми иностранцами, осуществляющими трудовую деятельность на
территории России (ставка налога на доходы физического лица для высококвалифицированных иностранных специалистов составляет 13 %, для остальных иностранных работников – целых 30 %).
В свете получающихся после подсчета цифр очевиден один немаловажный вывод. Для пользы России необходимо минимизировать количество нелегальных мигрантов (которые наносят Российской экономике существенный урон, не оплачивая
госпошлины и налоги), создать еще более благоприятные условия для высококвалифицированных иностранных специалистов, четко регулировать и контролировать
привлечение иностранных работников оставшихся категорий, для чего ввести бальную систему привлечения иностранных работников вместо нынешней системы квотирования. Вычленение высококлассных специалистов из общего числа многочисленной армии иностранных работников и индивидуальный подход к каждому ценному кадру, способному оказать положительное влияние на Российскую экономику,
уже в краткосрочной перспективе должно оказать положительный эффект и сделать
Российский рынок более привлекательным для зарубежных инвестиций, технологий
и положительного опыта.
Показательна международная история вопроса привлечения трудовых мигрантов. В послевоенное время в Европе произошел промышленный бум – начался массовый завоз гастарбайтеров; бум пошел на спад, а трудовые мигранты остались, и в
начале нового тысячелетия результаты политики глобализации и мультикультурализма привели к детонации бомбы замедленного действия: потомки трудолюбивых
мигрантов первой волны терроризируют Европу. Провал подобной европейской политики должен послужить примером для России. Количество иностранных рабочих
должно поддаваться учету и контролю.
Очевидно, что полностью отказаться от использования иностранной рабочей
силы Россия, как и другие страны, сможет вряд ли. Но и «бездумное» привлечение в
российскую экономику гастарбайтеров скажется на этой экономике не лучшим образом. Ведь за вопросами использования труда иностранцев в государственном масштабе нельзя забывать о российских гражданах, чей приоритет устройства на работу
должен ставиться во главу угла не только на бумаге, но и в реальной жизни.
Отсутствие ограничений привлечения иностранцев со стороны государства стимулирует теневую экономику, основным конкурентным преимуществом которой на
данный момент являются как раз нелегальные трудовые мигранты. Технологического
прорыва российской экономики не удастся достичь при смещении акцента на трудовых мигрантов. Сектора производства и оказания услуг нуждаются в инновационном
подходе и использовании творческого потенциала собственного народа.
Список литературы
1. Багиров Э. И. Гастарбайтер / Э. И. Багиров. – М. : Популярная литература, 2007. – 234 с.
2. Тема гастрабайтеров в видеопродукции // Коммерсантъ. – № 49 (4349). – Режим доступа: http://www.kommersant.ru/doc/1341642, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
3. Егоров А. Гастарбайтеры. История всероссийского обмана. – Режим доступа:
http://www. ntv.ru/about/statistics/data30/09/11/details/38051/, свободный. – Загл. с экрана. –
Яз. рус.
4. Привлечение иностранной рабочей силы в Российской Федерации (данные ФМС России). – Режим доступа: http://www.fms.gov.ru/about/statistics/data/details/38043/, свободный. –
Загл. с экрана. – Яз. рус.
5. Привлечение иностранной рабочей силы в Российской Федерации (данные ФМС России по Саратовской области). – Режим доступа: http://ufms-saratov.ru/ufms/stat.php, свободный. –
Загл. с экрана. – Яз. рус.
6. Привлечение высококвалифицированной иностранной рабочей силы в Российской Федерации (данные ФМС России). – Режим доступа: http://www.fms.gov.ru/about/statistics/data/details/38297/,
свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
136
Экономика
МНОГОМЕРНАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ РАЙОНОВ
АСТРАХАНСКОЙ ОБЛАСТИ ПО ЭКОНОМИЧЕСКОМУ РАЗВИТИЮ
А.Б. Эльдяева
(Россия, Астрахань)
В статье приведены результаты исследования районов Астраханской области по экономическому развитию за 2006–2009 гг. Данный анализ проведен на основе методов многомерной классификации. Получив результаты исследования, можно сделать заключение об изменении экономического состояния районов Астраханской области за ряд лет.
In article results of research of areas of the Astrakhan region on economic development for
2006-2009 гг are resulted. The given analysis is spent on the basis of methods of multidimensional
classification. Having received results of research it is possible to make the conclusion about change
of an economic fortune of areas of the Astrakhan region for a number of years.
Ключевые слова: многомерная классификация, разведывательный анализ, кластерный анализ.
Key words: multidimensional classification, the prospecting analysis, cluster of analysis.
Проводимые в последнее десятилетия экономические реформы привели к радикальным изменениям в жизни российского общества.
За последние годы проблема в исследовании муниципальных образований все
больше требует более тщательного и подробного анализа. В связи с тем, что динамика изменений экономических показателей варьируется из года в год, то зачастую результаты приводят к нежелательным последствиям. Следовательно, своевременно
проводя статистический многомерный анализ, можно выявить основные причины
изменений.
В рамках данной статьи осуществлена оценка результатов исследования районов Астраханской области по экономическим показателям с помощью многомерной
классификации за ряд лет.
В настоящее время математические методы все более широко проникают в экономические исследования. Для анализа и прогнозирования исследуемых явлений
применяют методы многомерного анализа [1, c. 857].
Исследуем районы Астраханской области по экономическому развитию за
2006–2009 гг. с помощью кластерного анализа.
Рассмотрим основные результаты классификаций по уровню развития экономики
[3, c. 426]. Основные показатели экономического развития районов преобразуем в
кластеры, соответственно можно сделать предположение, что искомое разбиение
районов будет состоять из четырех кластеров: 1) районы-лидеры, ориентированные
на промышленное производство; 2) районы, имеющие средние показатели, ориентированные на розничную торговлю и услуги; 3) районы-лидеры, ориентированные на
сельскохозяйственное производство; 4) отстающие районы.
По данным проведенного разведывательного анализа за 2006 г., было получено
два кластера (табл. 1).
Таблица 1
Средние значения, построенные на унифицированных показателях
Номер кластера
1 кластер
2 кластер
Районы
Ахтубинский, Володарский, Енотаевский, Икрянинский, Камызякский, Лиманский, Наримановский,
Приволжский, Харабалинский, Черноярский
Красноярский
Значение средней
9380,9337
686592,89
Классификация совокупности определила следующее распределение районов:
первый кластер содержит практически все районы, среднее значение которого составляет 1,4 % от общего значения, а во втором кластере – единственный район
Красноярский (98,6 %). Исследуя причину данного явления, можно сделать вывод,
что в Красноярском районе располагается ОАО «Газпром», что не позволяет объективно рассмотреть положение отраслей по районам. Следовательно, исключим из
кластеризации данный объект для дальнейшего рассмотрения социальноэкономического положения районов.
137
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Таблица 2
Средние значения классификации
по итогам работы основных отраслей экономики за 2006 г.
Отрасль экономики
Промышленность
Сельское хозяйство
Розничная торговля
Инвестиции в основной капитал
Общественное питание (оборот)
1 кластер
26794,49
11433,2
4272,6
3752,7
424,9
2 кластер
8998,8
17198
2359
2771,2
33,35
3 кластер
1676
30052,6
2530,4
1865
140,26
4 кластр
6519,34
23826,2
29221,2
9811
271,26
Содержательный анализ средних значений показателей для каждого кластера
показал следующее.
В первый кластер были включены два района: Ахтубинский и Икрянинский.
Лидеры по объему выпуска промышленной продукции, а также по обороту общественного питания. Занимают второе и третье места по розничному товарообороту и
сельскому хозяйству на душу населения соответственно, что говорит об относительно благополучном положении в сфере торговли и услуг.
Во второй кластер вошли три объекта – Володарский, Камызякский и Наримановский районы. Данный кластер не является лидером ни в одной отрасли. Занимает
второе место по объему выпуска промышленной продукции, третье – по сельскому
хозяйству и инвестиции в основной капитал, наихудшее положение (самый низкий
показатель) – по обороту общественного питания. Другими словами данный кластер
объединил районы со средними показателями в отраслях.
Основные характеристики четырех районов (Енотаевский, Лиманский, Харабалинский, Черноярский), образующих третий кластер: районы лидеры по выпуску
сельскохозяйственной продукции (37 % всего объема продукции). Экономика района
ориентирована на выпуск сельскохозяйственной продукции, большая часть которой
приходится на растениеводства. Выпуск промышленной продукции имеет самый
низкий показатель по районам. Занимает третье место по обороту общественного
питания и товарообороту.
Четвертая группа образована Приволжским районом. Лидер по обороту розничной торговли и инвестиции в основной капитал, что характеризует благоприятные
условия для экономической деятельности. Занимает второе место по выпуску сельскохозяйственной продукции (29 %), что характеризует значительный вклад в развитие данной отрасли; а также благоприятная обстановка в сфере общественного питания (32% от общего оборота). Занимает третье место по объему выпуска промышленной продукции, но следует учесть, что значение второго и третьего показателей
выпуска промышленной продукции практически равнозначны, что характеризует
благоприятную обстановку в развитии промышленной продукции.
Таблица 3
Средние значения классификации
по итогам работы основных отраслей экономики за 2008 г.
Отрасль экономики
Промышленность
Сельское хозяйство
Розничная торговля
Инвестиции в основной капитал
Общественное питание (оборот)
1 кластер
20858
21034
4961,9
5649,4
386,4
2 кластер
3464,36
45451,6
10396,4
5144,5
149
3 кластер
49900
34168,5
1647,28
12632
37
4 кластр
2794
64069
1748
32334
29
В первый кластер вошли следующие районы: Ахтубинский, Володарский, Икрянинский, Камызякский. Лидеры по обороту общественного питания. Имеет средние результаты по розничному товарообороту, занимает второе место по объему выпуска промышленного производства и третье по инвестициям в основной капитал,
худший показатель по производству сельского хозяйства. В целом в данный кластер
вошли районы со средними показателями в промышленности, розничном товарообороте и инвестициях.
Во второй кластер вошли также четыре района: Енотаевский, Лиманский, Приволжский и Харабалинский. Основные характеристики: лидер по обороту розничной
138
Экономика
торговли, что свидетельствует о благоприятной обстановке в сфере торговли и услуг.
Достаточно высокий показатель по выпуску сельскохозяйственной продукции, оборот общественного производства находится на среднем уровне, проблемная зона –
промышленное производство.
В отдельный кластер был выделен Наримановский район, его основные характеристики: лидер по выпуску промышленного производства, хороший показатель по
выпуску сельскохозяйственной продукции, инвестиции в основной капитал, но самый низкий показатель по обороту розничной торговли и общественного питания.
Четвертый кластер также характеризуется одним объектом – Черноярский район.
Данный район отличается высоким уровнем выпуска сельхозпродукции, а также лидер по инвестициям в основной капитал. Проблемные зоны – промышленность, общественное питание и розничная торговля.
Таблица 4
Средние значения классификации
по итогам работы основных отраслей экономики за 2009 г.
Отрасль экономики
Промышленность
Сельское хозяйство
Розничная торговля
Инвестиции в основной капитал
Общественное питание (оборот)
1 кластер
19935,
24851,2
5564,6
4187,8
321,7
2 кластер
3569,72
56556,09
8576,29
5048,36
183,4
3 кластер
63262,72
41113,28
1556,6
8599,12
25,06
4 кластр
5644,6
79438,4
1572
34190
93,2
Рассмотрев средние показатели по отраслям, а также классификацию разбиения,
можно заключить, что положение по всем районам осталось неизменным.
Рассмотрим динамику изменений показателей по отраслям за 2008–2009 гг. Так
как изменение кластеров не произошло, то исследуем значения за оба периода.
Из табл. 3 и 4 можно заключить, что значения равнозначно уменьшились у всех показателей. Исход такой ситуации характеризуется началом кризисного периода в РФ.
На основе полученных классификаций районов за 2006–2009 гг. был проведен анализ
изменений в составе кластеров. В связи с тем, что 2008 и 2009 гг. совпали по классификации, то следует сравнивать 2006 и 2008 гг. путем сравнения характеристик кластеров. Сделаны следующие выводы: первый кластер в 2006 г. соответствует третьему кластеру 2008 г., второй – первому, третий – четвертому, четвертый – второму.
Анализ состава кластеров показал, что неизменное положение на протяжении четырех лет сохранили: Володарский Камызякский, Черноярский, Приволжский (37 % от
общего количества районов). Изменения произошли в следующих районов: Наримановский (2006 г. – 2 кластер, в 2008 г. – 3 кластер) – рост промышленного производства, сельского хозяйства, инвестиции в основной капитал, но ухудшились показатели оборота розничной торговли. Енотаевский, Лиманский и Харабалинский (2006 г. –
3 кластер, в 2008 г. – 2 кластер) – значительное увеличение объема сельского хозяйства, а также наблюдается значительный скачок роста инвестиции в основной капитал.
Ахтубинский, Икрянинский (1 кластер – 1 кластер) – показатели в среднем увеличились по сельскому хозяйству, но в Икрянинском районе наблюдается снижение
оборота общественного питания, объема промышленного производства.
Список литературы
1. Айвазян С. А. Прикладная статистика и основы эконометрики : учеб. / С. А. Айвазян,
В. С. Мхитарян. – М. : ЮНИТИ, 1998. – 1022 с.
2. Афини А. Статистический анализ: подход с использованием ЭВМ / А. Афини, С. Эйзен. – М. : Мир, 1982. – 448 с.
3. Дубров А. М. Многомерные статистические методы : учеб. / А. М. Дубров, В. С. Мхитарян, Л. И. Трошин. – М. : Финансы и статистика, 2000.
4. Кильдишев Г. С. Многомерные группировки / Г. С. Кильдишев, Ю. И. Аболенцев. –
М. : Статистика, 1978. – 160 с.
5. Кремер Н. Ш. Эконометрика : учеб. / Н. Ш. Кремер, Б. А. Путко ; под ред. проф.
Н. Ш. Кремера. – М. : ЮНИТИ-ДАНА, 2002. – 311 с.
139
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
ПРОБЛЕМЫ И ПОДХОДЫ К ПРОФЕССИОНАЛЬНОМУ РАЗВИТИЮ
ПЕРСОНАЛА ОРГАНОВ МЕСТНОГО САМОУПРВАЛЕНИЯ
М.Р. Шабанова
(Россия, Астрахань)
В проводимых научных исследованиях по проблемам муниципальной службы все большее внимание уделяется инновационным технологиям управления кадровыми процессами.
Профессиональное развитие муниципальных служащих – одни из основных инструментов
повышения эффективности деятельности органов местного самоуправления. Развитие служащих должно быть основано в первую очередь на грамотно построенной системе обучения с
возможностью контроля и оценки результатов их труда. В статье приводятся результаты анкетирования сотрудников органов местного самоуправления, на основе чего выявляются проблемы и определяются пути развития служащих с обоснованным выбором методов обучения.
In the conducted research on municipal service a growing focus on innovative technologies for
management of human processes. Professional development of municipal employees – one of the
main tools for improving the efficiency of local government. Development of employees should be
based primarily onwell-constructed training system with the ability to monitor and evaluate their
work. In this paper we present the results of questioning of employees of local governments, which
are identified on the basis of the problem and determined the development of employees withreasonable choice of teaching methods.
Ключевые слова: развитие муниципальных служащих, методы и технологии обучения,
компетенции.
Key words: development of municipal employees, methods and technologies for learning, competence.
Ключевым элементом профессионального развития работников является обучение. Российская реформа местного самоуправления остро поставила вопрос подготовки кадров для местных органов власти. Обучение может происходить в самых
разнообразных формах. В ХХ в. широко применялись обучение на рабочем месте,
ротация работников, наставничество, тренинги для управленческих кадров [2]. Современные методы и средства обучения предполагают использование одновременно
визуального и аудио ряда (в этом случае усвоение материала достигает 50 %), активно используются дистанционные технологии обучения (с помощью интернета, компьютерных сетей организаций, видеоконференций), компьютерные и ролевые игры,
моделирование и т.д.
Актуальной технологией для современных организаций является обучение в сотрудничестве, основанное на коллективном способе обучения, т.е. путем общения в
динамических парах или группах, когда каждый учит другого, особое внимание уделяется вариантам организации рабочих мест обучаемых и средствам обучения [1].
Л. Стаут подчеркивает, что эффективность организационного обучения определяется тремя факторами: скоростью обучения, его глубиной и широтой. В обычной
организации скорость обучения невелика, глубина не превышает первого уровня (одноконтурное обучение), широта ограничена только той частью организации, которая
вовлечена в цикл обучения [4]. В связи с этим приоритетными задачами при построении эффективного обучения персонала органов местно самоуправления будут
являться: 1) ускорение процесса обучения и реализации цикла «планирование – реализация – анализ»; 2) развитие двухконтурного обучения, что приведет к изменению
методов управления, норм и процедур; 3) распространение новых знаний по всей
организации и применение их для решения совершенно других задач.
В Великобритании в сфере развития профессионализма гражданских и муниципальных служащих главное внимание уделяется развитию лидерских качеств. Разработана и реализуется специальная программа «Профессиональные навыки для правительства», в которой разработана модель профессионального развития руководящего
состава и лиц кадрового резерва [3]. При этом британские эксперты рассматривают
основные навыки лидера, необходимые для служащих: передача информации и маркетинг, анализ и использование опыта очевидцев, управление персоналом, финансами, программами, проектами, стратегическое мышление.
140
Экономика
В российской практике широко используются такие инструменты развития персонала, как переподготовка и повышение квалификации. В муниципальной службе
приоритетным направлением является повышение квалификации, учитывая непродолжительность и относительную экономию данной формы.
Необходимость формирования непрерывного образования и повышения квалификации муниципальных служащих продиктовано также переходом к инновационной экономике и реализацией национального проекта «Качественное образование»,
определенного Федеральным законом № 131-ФЗ.
Основной проблемой в обучении персонала является несоответствие подготовки, переподготовки, повышения квалификации и стажировки муниципальных служащих целям и проблемам органов местного самоуправления, что не приводит программы развития персонала к желаемым результатам.
Для повышения качества обучения муниципальных служащих важно определить слабые места в предлагаемых на рынке образовательных услуг программах дополнительного профессионального образования, выбрать направления, по которым
необходимо подготовить работников муниципальной службы, детально определить и
обсудить программу подготовки, оценить входной уровень знаний потенциальных
слушателей.
Для определения приоритетных направлений развития муниципальных служащих на основе обучения необходимо выявить проблемы профессиональной деятельности. В связи с этим нами было проведено анкетирование более 100 руководителей
и специалистов некоторых структурных подразделений Администрации города Астрахани. Среди респондентов преобладают специалисты (64,3 %), сотрудники со стажем работы от 1 до 5 лет (35,7 %). Примечательно то, что все опрашиваемые имеют
высшее профессиональное образование (100 %).
Стоит выделить такие проблемы, отмеченные муниципальными служащими,
как: 1) высокий уровень недовольства со стороны населения из-за незнания процедуры оформления документов или оказания услуг (30,4 % респондентов); 2) постоянно
меняющееся законодательство (26,8 % респондентов). Наименее значимыми проблемами являются: 1) недостаточная компетентность коллег (14,3 % респондентов);
2) неочевидность результатов труда (14,3 % респондентов).
В ходе исследования было выявлено, что муниципальные служащие в большинстве своем выполняют работу в соответствии с должностными обязанностями (71 %
опрошенных), однако есть сотрудники, которые иногда выполняют задачи, напрямую
несвязанные с должностной инструкцией (26,8 %), причем среди них 35 % руководителей и 22,2 % исполнителей. Причинами несоответствия фактической работы с
должностными обязанностями муниципальные служащие видят в наличии нестандартных ситуаций (48,2 % респондентов, причем с равным процентом голосов руководителей и специалистов) и в нехватке штата исполнителей (46,4 % опрошенных).
При выявлении проблем на пути профессионального развития муниципальных
служащих работники структурных подразделений Администрации города ответили,
что они связаны с нехваткой бюджетных средств (67,9 % ответов) и отсутствием системного подхода к профессиональному развитию служащих (39,3 % респондентов).
Ответы были даны единогласно с обеих сторон.
Таким образом, можно выделить основные проблемы в трудовом и кадровом
процессах муниципальной службы: 1) затраты, связанные с оплатой труда, и средства, направленные на обучение сотрудников, имеют тенденцию снижения; 2) для развития муниципальных служащих вообще не применяются тренинговые технологии,
структурно-логические и дистанционные методы обучения, профессиональная переподготовка, а также полностью отсутствует финансовая поддержка социального развития работников; 3) по мнению служащих, в том числе руководителей, труд муниципального служащего обладает повышенной интенсивностью, что сопряжено (из-за
нехватки штата исполнителей и возникновением нестандартных ситуаций) с необходимостью выполнения обязанностей, выходящих за пределы должностных инструкций. Психологический настрой сотрудников усугубляется достаточно низким уров141
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
нем взаимодействия с другими структурными подразделениями Администрации города, что приводит к возникновению конфликтов и стрессовых ситуаций; 4) планирование профессионального развития муниципальных служащих, в том числе обучения, имеет реактивный (спонтанный) характер, не ориентировано на долгосрочную
или среднесрочную перспективу, в результате чего сотрудники муниципальной
службы не видят траектории своего карьерного и профессионального роста. Основная причина – недостаточность бюджетных средств и отсутствие системности.
Для решения выявленных проблем развития муниципальных служащих необходима разработка комплексного подхода к обучению. Для этого требуется провести
оценку оптимальности использования в муниципальной службе тех или иных обучающих технологий.
Нами было проведено дополнительно анкетирование сотрудников данных
структурных подразделений Администрации города на выявление соответствия фактического уровня применения каждого вида обучения необходимому уровню, который является основой для успешного развития и достижения организационных целей. Результаты представлены в табл. 1.
Таблица 1
Сводные данные по соответствию методов обучения необходимому уровню1
№
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
Методы обучения
и развития персонала
Внутреннее обучение
Обучение на рабочем месте,
в т.ч. наставничество
Ротация
Стажировка
Инструктаж
Метод постепенного усложнения заданий
Проектные группы
Внутрифирменные семинары
Внешнее обучение
Повышение квалификации
Переподготовка
Тренинги, семинары, деловые игры
Аспирантура
Специалистов
68
Оценка, %
Руководителей
65
Общая
67
89
97
92
63
68
78
71
46
57
49
74
62
48
13
61
56
72
69
40
60
59
83
77
56
19
62
64
76
70
44
58
53
77
67
51
15
Согласно данным табл. 1, наименее всего соответствует необходимому уровню
для муниципальной службы применение методов внешнего обучения, в частности
активные формы обучения (тренинги, деловые игры и т.д.), и, что более интересно,
по мнению самих муниципальных служащих, для развития недостаточно используется послевузовское образование, в частности аспирантура.
Из методов внутреннего обучения служащие считают, что необходимо более активно применять в работе метод проектных групп, внутрифирменные семинары, стажировку, ротацию кадров. Наилучшим образом в муниципальной службе развито
обучение на рабочем месте и инструктаж.
Для разработки комплекса обучения необходимо задать цели развития. Результаты опроса мнений муниципальных служащих по целям развития представлены в
табл. 2 в порядке убывания.
Интересен тот факт, что цели, связанные с мотивацией, оказались на 5, 6 и 9
местах, а повышение производительности труда – как главный ориентир управления
для руководителей организаций – занял 8 место.
В случае с мотивацией объяснение может быть связано с несколькими причинами: изначально подход к обучению служащих носит несколько формализованный
1
Задание респондентам: Напротив каждого метода проставьте процент соответствия необходимому уровню, таким образом, чтобы значение «не соответствует» было равно 0 %, значение
«полностью соответствует» – 100 %. Если, на Ваш взгляд, некоторые методы применяются на
уровне больше необходимого, присвойте им соответствующую оценку выше 100 %.
142
Экономика
характер, что не может мотивировать сотрудников и очередное обучение воспринимается как «отвлечение от текущей работы»; не подбирается нужным образом программа обучения, что снижает интерес обучающихся, а, следовательно, мотивацию;
программа обучения не содержит активных методов, визуальных материалов, не
пробуждает творческое мышление. Низкий приоритет производительности труда
связан, на наш взгляд, с неочевидностью результатов их труда, в связи с чем, у сотрудников нет инструментов для её измерения.
Таблица 2
Цели профессионального развития служащих в порядке приоритета
Приоритет
1
2
3
4
5
5
6
7
8
9
10
11
12
Цель развития
Повышение имиджа Администрации города
Повышения уровня доверия со стороны населения
Обеспечение взаимозаменяемости сотрудников (на время отпуска, болезни и т.д.)
Поддержание профессионального уровня служащего
Мотивация сотрудников к улучшению качества труда
Повышение уровня удовлетворенности трудом
Удовлетворение потребностей в самореализации и развитии
Совершенствование функционального взаимодействия с другими сотрудниками,
группами, подразделениями
Повышение производительности труда
Освоение сотрудниками новых компетенций или развитие имеющихся для выполнения работы
Соблюдение нормативных требований по обучению муниципальных служащих
Разработка и введение новых организационных стандартов (нововведений)
Формирование чувства причастности
Для оценки компетенций применялся метод экспертных оценок. Экспертами
выступили руководители высшего и среднего звена анализируемых подразделений
Администрации города. По итогам экспертных оценок получен порядок компетенций
по степени значимости для муниципальной службы (см. табл. 3).
Таблица 3
Приоритетность компетенций муниципальных служащих1
Название компетенции
Умение конструктивного взаимодействия с гражданами и институтами гражданского
общества, другими организациями
Знание требований профессиональной этики и готовность поступать в соответствии с
этими требованиями
Умение работать в коллективе и нести ответственность за командные результаты
Умение структурировать проблемное пространство, оценивать и выбирать альтернативы
Умение пользоваться современными средствами получения, хранения, обработки и
предъявления информации
Умение и готовность формировать команды для решения поставленных задач
Владение навыками самостоятельной, творческой работы и нести ответственность за
личные результаты
Способность и готовность к самосовершенствованию, к расширению границ своих
профессионально-практических познаний
Умение вырабатывать решения, учитывающие правовую и нормативную базу
Умение объективно оценивать результаты своего труда и своих коллег
Умение делегировать полномочия и организовывать свой труд
Ранг
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
Итак, рассмотрим, на какие аспекты должна опираться программа обучения
служащих. Программа составляется с учетом пробелов в знаниях и навыках сотрудников, при активном участии главных специалистов или начальников отдела муниципального подразделения.
1
Перечень компетенций разработан автором.
143
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Исходя из полученных результатов опроса, для развития нужных компетенций и
достижения целей развития в программе внутрифирменного обучения для служащих
целесообразно предусмотреть следующие обучающие блоки: I блок – командное и
личностное развитие: а) профессиональная этика в муниципальной службе, деловые
и управленческие коммуникации; б) управление группами работников в процессе
труда и групповая динамика; в) психологические и функциональные основы формирования команд; г) мотивация индивидуального и группового труда; д) таймменеджмент, в т.ч. делегирование полномочий; II блок – профессиональное развитие:
а) региональная экономическая политика; б) правовое обеспечение государственного
и муниципального управления; в) кадровые технологии в госслужбе; г) управление
системой менеджмента качества и др.
Необходимо детально подходить к разработке обучающих программ с точки
зрения насыщенности их методами обучения. Так, распределим опытным путем в
процентном отношении основные методы обучения: (а) Ориентация на творческое
мышление (20 %): 1) методы психологической активизации (в т.ч. «мозговой штурм»);
2) методы систематизированного поиска идей (например, метод контрольных вопросов); 3) метод «латерального мышления» и т.д. (б) Ориентация на аналитическое и
управленческое мышление (30 %): 1) целеполагание, карта мысли; 2) мастер-классы
по заданной проблематике; 3) дискуссии, коллоквиумы, эссе; 4) коуч-тренинги;
5) кейс-стади; 6) обучение действием и т.д. (в) Ориентация на ролевое поведение
(10 %): ролевые и деловые игры и т.д.
Таким образом, активное обучение должно занимать около 60 % времени в комплексе профессионального обучения и развития муниципальных служащих. В числе
пассивного обучения должны присутствовать лекции (около 40 %) с обязательным
применением визуальных материалов (видео-роликов, презентаций, слайд-шоу и т.д.)
как главного источника накопления теоретической информации, без которой применение активных методов будет практически невозможным.
Проведенный анализ позволил установить, что развитие муниципальных служащих должно быть основано на проблемно-ориентированном обучении желательно
без отрыва от рабочего места, учитывая высокую интенсивность работы. Это возможно путем создания в штате структурных подразделений или на базе службы по
работе с персоналом отдела по организационному обучению служащих, включая
подготовку собственных коучей. Это обусловлено тем, что наиболее «узкие» места в
работе на муниципальной службе возникают внутри организаций, т.е. между сотрудниками, между отделами и между структурными единицами Администрации города.
Данный поход позволит решить проблемы с личным развитием служащих.
Эффект обучения муниципальных служащих должен сводиться к тому, что результаты труда «средних» работников подтягиваются к «лучшим», улучшается работа последних. Непосредственно это может выражаться в увеличении объема оказанных услуг в расчете на одного работника, повышении их качества, сокращении числа
ошибок, снижении издержек. Продолжительность эффекта обучения обычно ограничена сроком 2–3 года, затем эффект может снизиться.
Эффект обучения может также отразиться на изменении мотивационного профиля муниципальных служащих, который возможно измерить с помощью многоаспектного тестирования, проводимого Отделом кадров Администрации г. Астрахани.
Порядок организации профессионального развития муниципальных служащих, на наш взгляд, должен строиться следующим образом: 1) при планировании
статьи расходов на профессиональное развитие муниципальных служащих изучаются
потребности органов и территориальных подразделений Администрации города в
каждом направлении обучения, формируется список муниципальных служащих, направляемых на профессиональное обучение, в соответствии с предложениями руководителей органов и территориальных подразделений администрации города;
2) формируются предложения в бюджет города по статьям расходов на профессиональное развитие муниципальных служащих Администрации города; 3) в срок не
более двух месяцев после утверждения бюджета города разрабатывается проект плана профессионального обучения муниципальных служащих в Администрации горо144
Экономика
да; 4) при направлении муниципальных служащих на профессиональное обучение
готовится проект правового акта и заключается договор (муниципальный контракт) с
образовательным учреждением или иной организацией, обладающей правом осуществлять образовательную деятельность; 5) при организации образовательных мероприятий заключается договор (муниципальный контракт) с исполнителем, согласуется и утверждается учебная программа, осуществляется контроль за посещением, оценивается эффективность проведенных мероприятий.
Список литературы
1. Григорьева Т. О. Современные модели и технологии бизнес-образования и корпоративного обучения / Т. О. Григорьева // Управление развитием персонала. – 2006. – № 2. –
С. 104–115.
2. Дафт Р. Менеджмент / Р. Дафт. – М. : Дело, 2007.
3. Лаптев А. Британский опыт реализации программ профессионального развития государственных служащих / А. Лаптев, А. Кочегура // Государственная служба. – 2008. – № 4. –
С. 65–71.
4. Стаут Л. Управление персоналом / Л. Стаут. – М. : ИНФРА-М, 2007.
БЕЛОРУССКИЙ ОПЫТ РАЗВИТИЯ ЛОГИСТИКИ:
ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ
М.И. Губский, О.А. Потапович
(Республика Беларусь, Минск)
В статье рассматривается проблема развития логистической отрасли в Республике Беларусь. Предлагаются и анализируются варианты ускоренного развития логистики в государстве.
Автором предложен вариант создания взаимодействующих организаций управления развитием
логистической отрасли, а также обоснованы организационно-методические основы формирования национальной программы развития логистики, позволяющей учесть интересы по становлению логистической отрасли как государства, так и других хозяйствующих субъектов, и
способствующей ускорению развития логистики в стране.
We consider the problem of development of logistics industry in the Republic of Belarus. Proposed and analyzed options for accelerated development of logistics in the state. A mechanism of
formation of a national program for the construction of logistics in the country, allowing to take into
account the interests of the establishment of the logistics industry of both the state and other entities.
The problem of the necessity of creation in the country of the institution that is to promote formation
and further development of logistics sector.
Ключевые слова: логистика, институт, развитие, государственное регулирование, логистический оператор, логистический центр.
Key words: logistics, institution, development, state regulation, logistic operator, logistic centre.
Для Республики Беларусь логистика является новой отраслью, развитие которой
началось значительно позже, чем в других государствах. В связи с этим стране предстоит пройти путь ускоренного развития логистической отрасли. При этом, как показывает опыт зарубежных стран, основным координатором данного процесса должно
стать государство.
Как следует из обзора роли государства, в других странах в развитии логистики
государство участвовало в решении двух групп задач: во-первых, оно содействовало
процессам спонтанного становления новой отрасли и, во-вторых, – самоорганизации
субъектов логистической деятельности. С этой целью в последние два десятилетия
ХХ в. во многих странах был принят ряд нормативных актов, направленных на сокращение государственного сектора на транспорте, на снятие таможенных барьеров,
снижение тарифов, улучшение транспортного сервиса и совершенствование законодательства [1, с. 156–157].
Частично данная работа в настоящее время ведется и в Беларуси. Однако ее результаты не всегда являются эффективными для логистической отрасли, что связано,
в первую очередь, с отсутствием в стране единого органа, вырабатывающего полити-
145
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
ку в области развития белорусской логистики и координирующего действия субъектов данного рынка.
Во многих странах, где развитие логистики первоначально происходило спонтанно, сейчас такие институты существуют. В Великобритании – это Департамент
транспорта, который отвечает за развитие логистики в стране. Однако строительством и эксплуатацией логистических центров занимаются исключительно частные
компании, а государство лишь создает для этого благоприятные условия. В Латвии
разработкой политики в сфере логистики занимается Министерство сообщений. При
этом конкретную работу по ее внедрению проводят пять ассоциаций: Балтийская
ассоциация транспорта и логистики, Ассоциация логистики и таможенных брокеров,
Латвийская Ассоциация транзитного бизнеса, Латвийская ассоциация автоперевозчиков, Латвийская национальная ассоциация экспедиторов грузов. В Нидерландах
интересы логистических компаний в правительстве и парламенте представляет Национальный международный совет по распределению, который работает по принципу отраслевого союза или ассоциации. Наряду с этим, Министерство транспорта и
водного хозяйства Королевства Нидерландов финансирует реализацию крупных национальных инфраструктурных проектов. В Чехии главную роль в развитии логистики играют Министерство транспорта, Министерство промышленности и торговли,
Чешская логистическая ассоциация. В Италии Министерство транспорта и инфраструктуры отвечает за общую координацию развития отрасли логистики в стране.
Немаловажную роль в данном процессе играют итальянские логистические ассоциации. Во Франции политику в области логистики формирует Министерство экологии,
энергетики, долгосрочного развития и обустройства территории. При этом крупные
проекты в сфере логистики реализуются на принципах партнерства государства и
регионов. В Швейцарии интересы логистических компаний представляет отраслевой
Союз швейцарских предпринимателей в области экспедиторских и логистических
услуг. Роль государственных органов заключается в обеспечении законодательной и
нормативной базы, оказании содействия этим фирмам при их выходе на зарубежные
рынки, а также в защите их интересов за рубежом [6, с. 10–23]. В США органом, отвечающим за развитие логистики, первоначально был Национальный совет по управлению физическим распределением, который позднее был преобразован в Совет логистического менеджмента [3, с. 24].
Таким образом, в странах, где развитие логистики шло эволюционным (спонтанным) путем впоследствии практические проблемы развития отрасли требовали
вмешательства государства (например, принятие закона о дерегулировании железнодорожного транспорта). При этом функции государственного регулирования логистической деятельности реализуются, как правило, в рамках существующих структур
государственного регулирования экономики в сотрудничестве с ассоциациями логистических предприятий.
Однако зарубежный опыт государственного регулирования в странах, где развитие логистики в основном шло спонтанно, под воздействием рыночных сил, и где она
находится на переднем фронте технологического развития, не подходит для Беларуси, где реализуется стратегия догоняющего развития.
В условиях догоняющего развития кроме тех функций государственного регулирования, которые сложились в процессе эволюционного развития логистики, государство дополнительно должно реализовывать следующие функции: 1) обеспечение
законодательных условий для развития рынка логистических услуг; 2) содействие
развитию конкуренции на рынке логистических услуг; 3) преодоление групповых,
ведомственных интересов, присущих становлению новой отрасли (исключение «провалов» государства); 4) обеспечение комплексности и одновременности развития
объектов логистической инфраструктуры; 5) обеспечение координации различных
участников логистического рынка.
Стратегия догоняющего развития логистики в Республике Беларусь отличается
от принятой сегодня системы государственного управления развитием отрасли. Поэтому для ее реализации необходимы изменения существующих и создания новых
институтов.
146
Экономика
Автор предлагает образовать следующие взаимодействующие организации
управления развитием логистической отрасли (пока в стране не создана система
управления развитием логистической отрасли, отдельные, внесистемные предложения (например, улучшение использования имеющегося в стране парка контейнеров
или строительство отдельных логистических центров) не дадут должного эффекта).
1. Департамент логистики (название условное) – государственный орган управления отраслью. При нем создается Экспертно-консультативный совет. Департамент
логистики и Экспертно-консультативный совет образуют «площадку» для индикативного планирования. Основная задача Департамента логистики – реализация стратегии догоняющего развития отрасли. Новый орган управления должен обеспечить
формирование государственной политики в сфере логистики и обеспечить общую
координацию развития отрасли.
2. Центр логистических исследований и разработок. Основные задачи – развитие рынка логистических услуг, участие в разработке и реализации национальной
промышленной политики, ускоренное развитие логистических операторов уровня
3PL и 4PL.
3. Экспериментальную фирму логистического оператора по реализации отечественного прорывного проекта «4PL-оператор» на современной организационной, информационной и программной основе, в целях формирования отечественных специалистов по управлению цепями поставок, развитию аутсорсинга снабженческо-сбытовых
функций предприятий, ускоренному становлению логистических операторов.
Департамент логистики. Департамент логистики будет выполнять следующие
функции: 1) формирование скользящего индикативного плана развития отрасли;
2) эффективное использование государственных ресурсов развития; 3) привлечение
прямых иностранных инвестиций, развитие государственно-частного партнерства;
4) создание условий для развития отрасли (реструктуризация транспорта и т.п.);
5) развитие спроса на логистические услуги; 6) содействие развитию малого бизнеса
в отрасли (узкоспециализированные фирмы); 7) подготовка кадров для отрасли;
8) реализация инвестиционных проектов.
Для более эффективной работы Департамента логистики при нем необходимо
создать Экспертно-консультативный совет из представителей бизнес-ассоциаций,
экспертов, представителей предприятий отрасли. Экспертно-консультативный совет
будет выполнять следующие функции: 1) инициирование и участие в подготовке
нормативных актов, затрагивающих деятельность предприятий отрасли; 2) экспертиза проектов в сфере логистики, которые инициируются государственными органами
управления; 3) содействие формированию бизнес-ассоциаций в отрасли.
Центр логистических исследований и разработок. Преодоление отставания в
сфере логистики от развитых стран возможно как за счет заимствования передовых
технологий и их распространения среди белорусских субъектов логистической деятельности, так и за счет реализации отдельных прорывных инновационных проектов
в этой отрасли. Поэтому, по мнению автора, для решения указанной задачи в Беларуси необходимо создать Центр логистических исследований и разработок.
Данный Центр необходим для реализации следующих основных функций.
1. Исследование и заимствование передовых технологий в области логистики и их
адаптация к условиям функционирования белорусского логистического рынка.
2. Создание и реализация инновационных проектов в сфере логистики и их внедрение. 3. Подготовка специалистов по логистике высшей квалификации. Центр будет
выполнять следующие задачи: а) изучение современных технологий SCM; б) проведение научных исследований; в) экспертиза и обоснование проектов логистических центров; г) разработка типового программного, информационного обеспечения для логистических операторов, центров и сетей; д) разработка учебных программ подготовки и
переподготовки кадров в области логистики; е) распространение современных знаний и технологий в области логистики среди субъектов логистической деятельности.
Создание в Республике Беларусь государственных взаимодействующих организаций управления развитием логистической отрасли позволит скоординировать дея147
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
тельность государственных и частных субъектов с целью эффективного развития
отрасли логистики в стране.
Одновременно, следует отметить, что опыт современного развития различных
стран мира, в том числе стран с рыночной экономикой, показывает, что государство
играет активную роль в развитии отдельных отраслей и в преодолении технологической отсталости в целом. Однако условия развития непрерывно изменяются и тот набор мер по развитию отрасли (промышленная политика) или страны в целом (экономическая политика), который приводил к успеху в прошлом, давал сбои в дальнейшем.
Промышленная политика по развитию отрасли логистики должна учитывать четыре особенности. Во-первых, это высокотехнологичный характер отрасли и вытекающую отсюда объективную сложность директивного регулирования ее развития.
Во-вторых, «провалы» государства. В-третьих, «провалы» рынка. В-четвертых, необходимость преодоления отставания отрасли.
Таким образом, при определении набора мероприятий экономической политики
в целом и промышленной политики в частности, которые будут содействовать преодолению отставания отрасли логистики в Беларуси от развития этой отрасли в других странах (в т.ч. в России), необходимо учесть не только опыт государственного
регулирования развития отраслей в прошлом, но и проблемы государственного регулирования, актуальность которых проявилась на современном этапе. Мы имеем ввиду обсуждаемую в научной литературе проблему «провалов» государства и его специфическую роль в реализации концепции догоняющего развития.
Логистика – это отрасль, прежде всего, управленческих услуг на основе использования современных и быстро прогрессирующих IT-технологий. Здесь используются знания специалистов по программированию, исследованию операций, базам данных и сетям их передачи и т.д.
В отношении к логистике можно считать актуальным утверждение В. Мау, которое он относит к фазе постиндустриального развития: «Поэтому главными в наступающую постиндустриальную эпоху являются не "железки" (пусть даже из области
пресловутого "хай-тека"), а информационные потоки. Злоупотребление государства
пресловутым стратегическим планированием есть "пагубная самонадеянность" (если
использовать выражение Ф. Хайека) и она может привести лишь к консервации отставания» [5, с. 11]. Отсюда следует, что иссякает созидательный потенциал централизации в условиях, когда на первый план выходит наука и возможности ее творческого применения в экономике.
В России это уже осознали: «…стали ясны проблемы недостаточности существующих инструментов реализации государственной политики. Например, весьма
отработанным и прозрачным инструментом, основанным на программно-целевом
подходе, являются федеральные целевые программы (ФЦП). В последние годы были
предприняты значительные усилия по повышению эффективности и результативности реализации ФЦП. Однако этот инструмент не в полной мере отвечает новым вызовам в развитии государственной политики, поскольку в условиях существующей
административной системы он малоэффективен для решения проблем, имеющих
межведомственный характер» [9, с. 511].
Белорусский опыт реализации целевой программы развития логистической системы Республики Беларусь на период до 2015 г. подтверждает выводы российских
ученых. В данном случае мы имеем дело не только со сложностью отрасли, но и с
недостаточностью ресурсов страны для реализации данной программы. В этих условиях не в полной мере срабатывают государственные программы развития экономики и в Беларуси, в том числе и указанная выше Программа развития логистической
системы Республики Беларусь на период до 2015 г. Так, она предусматривает создание на территории Республики Беларусь 52-х транспортно-логистических центров и
15 – за рубежом [7]. Программой определены места для строительства ТЛЦ; обозначены терминалы, подлежащие реконструкции; установлены сроки. Все это предполагает вложение значительных инвестиций, которые находятся за пределами страны.
Но у зарубежных собственников капитала свои интересы, которые могут не совпадать с интересами белорусских плановиков.
148
Экономика
Ввиду этого, весьма закономерными являются неудачи в реализации государственной Программы развития логистической системы Республики Беларусь как в течение первого года ее существования (практически все мероприятия остались «на
бумаге» [4]), так и невозможность осуществления многих мероприятий по реализации Программы в последующем.
Приведенные примеры свидетельствуют о том, что из одного центра сегодня невозможно предусмотреть все условия развития отрасли, тем более такой сложной,
как логистика. Поэтому автором были разработаны организационно-методические
основы формирования национальной программы развития логистики, которые в отличие от действующей системы обеспечивают (наравне с государственными органами) полноценное и равноправное участие представителей бизнеса и гражданского
общества в создании программы развития отрасли (рис.).
Рис. Механизм формирования национальной программы развития логистики
в Республике Беларусь (разработка авторов)
149
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Для разработки национальной программы развития логистики формируется
«коалиция интересов» (государство, бизнес, общество). В данной коалиции интересы
бизнеса (логистических предприятий) представляют отраслевые ассоциации, союзы,
объединения; интересы гражданского общества – группа экспертов (специалистов в
сфере логистики), аналитические группы (представители центральных и местных органов власти; крупный и средний бизнес, региональный и малый бизнес), профсоюзы.
«Площадкой» для взаимодействия субъектов «коалиции» выступает система
индикативного (интерактивного) планирования.
Основу системы индикативного планирования составляет идея «согласованного
хозяйства», которая предполагает добровольное согласие всех заинтересованных
субъектов на реализацию задач, содержащихся в индикативном плане. При этом предоставляется свобода принятия решений, сохраняется конкуренция, а также возможность конфликтов.
Индикативный план является рекомендательным, указывающим, не предполагающим какой-то специальной ответственности за невыполнение. Вместе с тем, по
отношению к рынку – это волевое вмешательство государства, его большее или
меньшее влияние на поведение хозяйствующих субъектов, на их выбор. Для государственного сектора могут применяться и элементы обязательности [2, с. 46].
После Второй мировой войны концепция индикативного планирования экономики претворялась в жизнь в 12 странах Европы и в Японии [2, с. 47]. Данная концепция использовалась ими в разной степени. Но достижение успеха многих из этих
стран связано с решающей ролью государственной политики.
Следует отметить, что основное значение системы индикативного планирования, по мнению большинства исследователей, «состоит не в формировании ориентировочных показателей или государственных инвестициях самих по себе, а в том, что
она представляет собой регулярный механизм для взаимодействия правительства,
ассоциаций бизнеса, профсоюзов и объединений потребителей, способствует укреплению взаимного доверия и, в конечном счете, – достижению консенсуса и координации усилий» [8, с. 16].
Именно в этом и состояла основная идея основателя индикативного планирования П. Массе. В 1965 г., описывая французскую систему, он отметил: «План вырабатывается посредством согласованных усилий представителей экономических и общественных сил: гражданских служащих, менеджмента (сельскохозяйственного, промышленного, коммерческого), профсоюзов и работников. Это сотрудничество обеспечивает более когерентные прогнозы и решения и создает ощущение единства, способствующее выполнению плана» [8, с. 16].
Таким образом, использование системы индикативного планирования как «площадки» для взаимодействия субъектов «коалиции», в рамках предложенного автором
механизма формирования национальной программы развития логистики в Республике Беларусь, позволит учесть интересы по становлению логистической отрасли как
государства, так и других хозяйствующих субъектов и будет способствовать ускорению развития логистики в стране.
Список литературы
1. Бауэрсокс Д. Д. Логистика: интегрированная цепь поставок / Д. Д. Бауэрсокс,
Д. Д. Клосс ; пер. с англ. – 2-е изд. – М. : Олимп-Бизнес, 2005. – 640 с.
2. Государственное регулирование рыночной экономики / В. Н. Архангельский [и др.] ;
под общ. ред. В. И. Кушлина. – 3-е изд., доп. и перераб. – М. : Изд-во РАГС, 2008. – 615 с.
3. Логистика : учеб. / под. общ. ред. В. В. Дыбской. – М. : ЭКСМО, 2008. – 500 с.
4. Маненок Т. Продекларированный приоритет / Т. Маненок // Белорусы и рынок.–
2009. – 6 июля. – С. 26.
5. Мау В. Посткоммунистическая Россия в постиндустриальном мире: проблемы догоняющего развития / В. Мау // Вопросы экономики. – 2002. – № 7. – С. 4–25.
6. Никитенко П. Г. Формирование логистической системы – важнейшее направление
реструктуризации экономики Республики Беларусь / П. Г. Никитенко // Актуальные проблемы
инновационного развития агропромышленного комплекса Беларуси : мат-лы Междунар. науч.практ. конф., Горки, 11–12 сент. 2008 г. : в 3 ч. / Ин-т сист. исслед. в АПК НАН Беларуси ;
редкол.: А.М. Каган [и др.]. – Минск, 2009. – Ч. 1. – С. 10–23.
150
Экономика
7. О программе развития логистической системы Республики Беларусь на период до
2015 г.: постановление Совета Министров Респ. Беларусь, 29 авг. 2008 г., № 1249: в ред. постановления Совета Министров Респ. Беларусь от 16.12.2008 г., № 1943 // Консультант Плюс:
Беларусь. Технология ПРОФ. – Минск, 2009.
8. Полтерович В. М. Стратегии модернизации, институты и коалиции / В. М. Полтерович // Вопросы экономики. – 2008. – № 4. – С. 4–24.
9. Российская экономика в 2007 г.: тенденции и перспективы / Е. Гайдар [и др.]. – М. :
ИЭПП, 2008. – Вып. 29. – 655 с.
МЕТОДИКА ОЦЕНКИ ИНТЕНСИВНОСТИ КОНКУРЕНЦИИ РЫНКА
МЕЖДУНАРОДНЫХ АВТОМОБИЛЬНЫХ ПЕРЕВОЗОК
РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
Р.Б. Ивуть, В.В. Равино, А.Ф. Зубрицкий
(Республика Беларусь, Минск)
Выявление условий конкурентной борьбы на рынке международных автомобильных перевозок выступает необходимой процедурой для каждого конкретного автотранспортного предприятия. Для оценки характера распределения рыночных долей между конкурентами обычно
пользуются показателем, отражающим степень концентрации производства в отрасли. Он позволяет оценить степень монополизации рынка и является величиной, обратной интенсивности конкуренции. В работе представлен анализ данных рынка международных автомобильных перевозок Республики Беларусь, на основании которого можно сделать вывод, что отрасль эта характеризуется как отрасль с очень низким уровнем рентабельности, и соответственно – конкуренции.
Identify conditions of competition in the market of international road transport is a necessary
procedure for each transport company. To assess the distribution of market shares between competitors are usually an indicator that reflects the degree of concentration of production in the industry.
It allows you to assess the degree of monopolization of the market and is the reciprocal of the intensity of competition. The paper presents an analysis of market data for international road transport of
the Republic of Belarus on the basis of which we can conclude that this industry is characterized as an
industry with very low profitability, and accordingly – competition.
Ключевые слова: конкурентоспособность, международные автомобильные перевозки,
конкуренция, индексы, интенсивность конкуренции.
Key words: competitiveness, international road transport, competition, indexes, the intensity of
competition.
В условиях высокой насыщенности рынка автомобильных перевозок, превышения на нем предложения над спросом, данные виды услуг вынуждены вести жесткую
борьбу за предпочтения потребителя. Множество автотранспортных предприятий
одновременно предлагают различные способы удовлетворения одной и той же потребности клиента на равных или незначительно варьирующих ценовых условиях.
В этой ситуации предпочтение потребителя отдается услугам, которые в маркетинге
определяются как конкурентоспособные.
Выявление условий конкурентной борьбы на рынке международных автомобильных перевозок выступает необходимой процедурой для каждого конкретного
автотранспортного предприятия. Поскольку состояние конкурентной среды, с одной
стороны, определяется процессами развития в социальной, технологической, политической сферах, а с другой – действиями субъектов рынка, применяющих в своей деятельности достижения современной науки и опыт предпринимательской и управленческой деятельности, то знание интенсивности конкуренции и конкурентной среды
становится тем источником, использование которого дает конкретному автотранспортному предприятию возможность спрогнозировать и реализовать собственную
конкурентную стратегию. Конкурентная стратегия в таком случае становится одним
из обобщающих оснований действий всех отделов и подразделений предприятия.
Основными показателями, характеризующими рынок международных грузовых
перевозок, осуществляемых автомобильным транспортом по территории Республики
Беларусь, являются показатели развития внешней торговли услугами автомобильного
транспорта и степень участия белорусских автомобильных перевозчиков во внешнеторговых и транзитных перевозках, проходящих по территории страны.
151
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Следует отметить, что в последние 10 лет происходили как подъём, так и резкие
падения объёмов перевозок, осуществляемых белорусскими автоперевозчиками.
Основной причиной колебаний темпов роста экспорта услуг автомобильного
транспорта, помимо мирового финансового кризиса, изменения цен на топливо и
темпов роста международной товарной торговли, являются не всегда эффективные
изменения в законодательстве Республики Беларусь по регулированию условий деятельности международных автомобильных перевозчиков.
В 2003–2004 гг. по отношению к белорусским международным автомобильным
перевозчикам была значительно ужесточена лизинговая политика: введены таможенные пошлины и налоги при использовании автомобиля в режиме временного ввоза
(в размере 3 % за каждый месяц от суммы, которая подлежала бы уплате, если бы
товары были выпущены для свободного обращения); увеличена с 10 до 30 % сумма
налогов и пошлин, связанных с переводом АТС, используемых по лизингу, в режим
свободного обращения.
В результате в течение 2003–2005 гг. количество автоперевозчиков, работающих
на белорусском рынке международных автомобильных грузоперевозок, сократилось
на 850, а автопарк белорусских перевозчиков уменьшился на 40 %. Они ушли на
рынки соседних стран, где были созданы благоприятные условия для осуществления
данного вида перевозок, а Беларусь потеряла сотни миллионов валюты.
В 2008 г. сложились более благоприятные условия для развития экспорта услуг
автомобильного транспорта, что привело к увеличению их удельного веса во внешней торговле услугами в целом, и транспортными услугами, в частности. Увеличение
удельного веса услуг автомобильного транспорта в экспорте транспортных услуг также
связано с сокращением темпов роста экспорта услуг морского и трубопроводного
транспорта, обусловленным финансовым кризисом и изменением конъюнктуры рынка.
В 2008 г. импорт услуг автомобильного транспорта составил 263,9 млн долл.
США. За период 2000–2008 гг. средние темпы роста импорта услуг автомобильного
транспорта составили 70 %, что значительно превышает темпы роста экспорта услуг
автомобильного транспорта – 24,5 % и положительного сальдо внешней торговли
услугами автомобильного транспорта – 18,8 %. Тем не менее, объём импорта в 2008
г. был в 2,6 раза меньше экспорта по данному виду услуг. Величина положительного
сальдо составила 429 млн долл. США. Это свидетельствует о значительном объеме
валютных поступлений в Республику Беларусь, получаемых белорусскими автоперевозчиками, что положительно сказывается на платежном балансе страны.
Вследствие мирового финансово-экономического кризиса объем внешней торговли услугами автомобильного транспорта в 2009 г. сократился на 32,1 % по сравнению с аналогичным периодом 2008 г., в том числе экспорт – на 33,1 %, импорт – на
28,8 %. Это снижение обусловлено сокращением физических объемов внешней товарной торговли. За первое полугодие 2009 г. физический объем экспорта Республики Беларусь упал на 22,6 %, импорта – на 14,5 % и на 20–30 % ставки фрахта – на международные автомобильные перевозки в конце 2008 – начале 2009 г. уменьшились.
В 2010 г. сложились более благоприятные условия для развития экспорта услуг
автомобильного транспорта (23452,5 тыс. долл.), что привело к увеличению их
удельного веса во внешней торговле услугами в целом, и транспортными услугами, в
частности. Увеличение удельного веса услуг автомобильного транспорта в экспорте
транспортных услуг также связано с сокращением темпов роста экспорта услуг морского и трубопроводного транспорта, обусловленным финансовым кризисом и изменением конъюнктуры рынка.
В 2010 г. импорт услуг автомобильного транспорта составил 2593,6 тыс. долл.
США. Это свидетельствует о значительном объеме валютных поступлений в Республику Беларусь, получаемых белорусскими автоперевозчиками, что положительно
сказывается на платежном балансе страны.
Несмотря на мировой финансово-экономический кризис, объём внешней торговли
услугами автомобильного транспорта в 2010 г. удалось увеличить на 11 % по сравнению с заданием роста на год, в том числе экспорт – на 13,3 %, импорт – на 19,6 %.
Для оценки характера распределения рыночных долей между конкурентами
152
Экономика
обычно пользуются показателем, отражающим степень концентрации международных автомобильных перевозок в отрасли. Он позволяет оценить степень монополизации рынка и является величиной, обратной интенсивности конкуренции. В соответствии с принятой практикой расчета используется так называемый четырехдольный показатель концентрации (CR4 – Concentration Ratio):
OP1  OP2  OP3  OP4
CR 4 
(1)
OP
,
где OPi – объем перевозок i-го предприятия;
OP – общий объем международных автомобильных перевозок в отрасли.
Иначе говоря, CR4 представляет собой общую долю четырех первых предприятий рынка, реализующих максимальные объемы продукции в общем объеме реализации продукции на рассматриваемом рынке. Существенным недостатком показателя
концентрации является его «нечувствительность» к различным вариантам распределения долей между конкурентами. Например, CR будет одинаковым и равным 0,8 в
двух совершенно различных рыночных ситуациях: 1) одно предприятие контролирует 77 % рынка, а остальные 23 – по 1 %; 2) 5 равномощных предприятий владеют
20 % долями рынка.
Другим известным подходом, частично лишенным этого недостатка, является
оценка распределения рыночных долей с помощью суммы квадратов рыночных долей конкурентов – индекса Херфиндала (Herfindahl Index):
(2)
или
,
(3)
при
, i = 1, … , n,
где Ih – индекс Херфиндала (0 < Ih ≤ 1),
Дi – доля i-гo предприятия в общем объеме международных автомобильных перевозок в отрасли.
Значения индекса Херфиндала увеличивается по мере роста концентрации в отрасли и достигает при чистой монополии 1. В отрасли (на рынке), где действуют 100
равномощных предприятий с равными долями, он равен 0,01.
Как видно из формулы (1), Ih не учитывает ранги предприятий. Этого недостатка
лишен индекс Розенблюта (Ir), который рассчитывается с учетом порядкового номера
предприятия, полученного на основе ранжирования долей от максимума к минимуму (i):
Ir 
1
2 (i  Д i )  1
.
(4)
Как нетрудно заметить, представленные показатели, несмотря на их достаточно
высокую информативность, не являются полностью удовлетворительными, так как
дают лишь общую оценку распределения долей без учета конкретных особенностей
рынка. Для более полной оценки взаимовлияния интенсивности конкуренции и распределения долей рынка между предприятиями необходимо обратиться к опыту ведения конкурентной борьбы.
Из практики бизнеса известно, что существует некоторая критическая пропорция
долей двух независимых конкурентов, когда стремление к изменению данной пропорции затухает. Обычно эту пропорцию определяют как 2 к 1 и более. Иначе говоря, это
такое состояние на рынке, когда для двух конкурентов i и j выполняется неравенство:
Дi ≥ 2Дj.
И, напротив, отсутствие резкой разницы значений рыночных долей существенно
повышает активность предприятий в борьбе за конкурентные преимущества. Более
слабые пытаются атаковать ближайших конкурентов, незначительно превосходящих
их по степени доминирования на рынке. В свою очередь, более мощные стремятся
утвердить свою позицию, что также требует определенных усилий и является причиной постоянных конфликтов даже по малозначительным поводам.
153
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Наибольшая конкурентная активность наблюдается при примерном равенстве
долей. В этом случае, при равномощности конкурентов, Д i = Д j их стратегии часто
идентичны, что является признаком неустойчивого, конфликтного состояния на рынке. Таким образом, при отсутствии явных лидеров и аутсайдеров, когда весь рынок
рассматриваемого товара (товарной группы) представлен конкурентами, владеющими равными долями рынка – интенсивность конкуренции максимальна.
Данное положение является основой для оценки интенсивности конкуренции на
анализируемом рынке с помощью измерения степени сходства рыночных долей конкурентов. Для такой оценки воспользуемся коэффициентом вариации, равным отношению среднеквадратического отклонения долей к их среднеарифметическому значению. Очевидно, что чем выше коэффициент вариации, тем ниже интенсивность
конкуренции и наоборот. Формулы для расчета имеют вид:
 (Д )
UД 1
Д ср
(5)
UД 1
1
 (Д i  Д ср ) 2
n
Д ср
или
, i = 1, … , n,
где UД – интенсивность конкуренции на рассматриваемом рынке, измеренная на основе оценки степени сходств долей конкурентов;
 Д
– коэффициент вариации рыночных долей (Дi ) конкурентов;
Д ср
σ(Д) – среднеквадратичное отклонение Дi;
Дср – среднее арифметическое значение Дi;
n – количество предприятий на рассматриваемом товарном рынке.
Как нетрудно заметить, среднее арифметическое значение долей всей совокупности предприятий зависит только от количества предприятий, работающих на рассматриваемом рынке (n) и рассчитывается по формуле:
Д ср 
1
n.
(6)
В связи с этим формула (1, 2) принимает более простой вид:
UД 1 n
1
1 2
)

i (Д i 
n
n , i = 1, … , n.
(7)
При всей важности показателя UД он является необходимым, но недостаточным
измерителем интенсивности конкуренции, так как не учитывает характер развития
рынка как целостного образования. Речь идет о динамических характеристиках спроса и предложения, которые выражаются в темпах роста объемов продаж. Дело в том,
что ускоренный рост рынка даже при равномощности конкурентов может устранять
многие противоречия между предприятиями за счет удовлетворенности темпами развития. Высокие темпы, например, на быстроразвивающихся рынках, обеспечиваемые
растущим спросом и предложением товаров, отодвигают на задний план многие проблемы, в том числе и конкуренции. Происходит это, главным образом, из-за того, что
увеличение рыночных долей предприятий происходит не за счет конкурентов, а за
счет увеличения количества потребителей или объемов (кратности) покупок уже существующим потребителям. В этой ситуации интенсивность конкуренции падает.
Однако ускоренный рост не может продолжаться бесконечно. По многим объективным и субъективным причинам любой товарный рынок переживает состояния
стагнации, застоя или небольшого позиционного роста, когда увеличение объема
продаж предприятия может происходить, главным образом, за счет переманивания
потребителей у конкурентов и/или ухудшения позиции конкурентов. В этой ситуации активность конкурентной борьбы значительно возрастает. И этот факт необходимо учитывать в комплексной оценке интенсивности конкуренции. Главная сложность такого учета заключается в неоднозначности определения граничных значений
154
Экономика
темпов роста, за пределами которых интенсивность конкуренции минимальна (область значений темпов роста больших 100 %) или приближается к максимуму (значения темпов роста меньших 100 %). И тем не менее практика бизнеса свидетельствует,
что большинство ситуаций, описывающих динамику рынков конкретных товаров,
можно ограничить двумя предельными значениями годовых темпов роста объемов
реализации: 70 и 140 %. В этом диапазоне рыночных ситуаций могут быть распределены значения показателя интенсивности конкуренции, учитывающего темпы роста
объемов продаж на рассматриваемом рынке (UТР):
U TP  1 
Tp  70

140  Tp
140  70
70 ,
(8)
где Тр – годовой темп роста объема продаж на рассматриваемом товарном рынке без
учета инфляционной составляющей, %.
Общая схема UТР будет иметь вид:
 Tp  140% 


70%  Tp  140% 


Tp  70%
 , то
если 
0




U

(
140

Т
)
/
70
 ТР

р



1

.
(9)
Необходимо также отметить, что при значениях Тр меньших 70 % (сворачивание
рынка) интенсивность конкуренции значительно ослабевает. Однако, данное состояние нельзя отнести к действующим рынкам. Оно характерно классу ситуаций, связанных с прекращением реализации рассматриваемых товаров или со значительными
экономическими потрясениями рынка. Данные обстоятельства требуют специального
рассмотрения и не являются предметом настоящей работы. Абсолютное же большинство реальных рыночных ситуаций можно оценить с использованием формул.
Другим важным экономическим фактором, определяющим интенсивность конкуренции, является коэффициент рентабельности рассматриваемого рынка (Рр), определяемый отношением совокупной прибыли, полученной предприятиями на данном рынке (П), к общему объему продаж (ОР):
Рр 
П
ОР .
(10)
Установлено, что рынок с высокой рентабельностью характеризуется превышением спроса над предложением. Это обстоятельство позволяет реализовывать цели,
стоящие перед предприятиями, относительно бесконфликтными приемами и методами, не затрагивающими интересы конкурентов. С уменьшением прибыльности бизнеса ситуация меняется на противоположную.
Данная тенденция имеет объективную основу. Она отмечена в исследованиях
многих экономистов. В частности, ряд микроэкономических теорий рынка для оценки
степени доминирования предприятия на рынке использует коэффициент Лернера (L):
Ц  МС
L
Ц
,
(11)
где Ц – цена товара;
МС – предельные издержки на производство и реализацию товара.
Нетрудно заметить, что представленный коэффициент отражает способность
продавца влиять на цену товара. Чем выше коэффициент Лернера, тем сильнее власть
предприятия на рынке и, следовательно, тем меньше предприятие зависит от конкурентов, поставщиков, потребителей и т.п. Если проинтегрировать данное выражение
по всем предприятиям, работающим на рассматриваемом рынке, мы приходим к ранее представленному показателю рентабельности рынка. Таким образом, помимо
индикатора прибыльности рынка Pр показывает уровень активности конкурентной
среды предприятия и отражает степень их «свободы» в извлечении прибыли. Чем он
выше, тем меньше давление конкурентной среды и, следовательно, ниже интенсив155
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
ность конкуренции и наоборот. Данный вывод может быть обобщен в виде формулы:
П
UP  1
 1 Рр
ОР
,
(12)
где Uр – показатель интенсивности конкуренции, учитывающей уровень рентабельности рынка.
Для ситуаций с более чем 100 % рентабельностью Uр стремится к 0, а в условиях
убыточного бизнеса – к 1. Общая схема определения Uр имеет следующий вид:
 Pp  1 
0






0  Pp  1
U ТР  1  Pр 
 P 0 


1
.
 , то 
если  p
(13)
Необходимо отметить, что представленные факторы, конечно же, не исчерпывают все возможные направления влияния конкурентной среды на интенсивность
конкуренции. В частности, при расчете показателей Uд, UТР, Uр не акцентировалось
внимание на технологических нововведениях, модификации маршрутов, изменении
стратегической значимости рынка и других важных моментах, способных существенно изменить характер конкурентной борьбы. Это сделано не случайно. При детальном рассмотрении абсолютное большинство изменений конкурентной среды
находит отражение в динамике рыночных долей конкурентов, темпах роста и рентабельности рынка, что подтверждает практика конкуренции.
Для удобства проведения сравнительного анализа интенсивности конкуренции
на различных рынках (сегментах рынка) и оценки их привлекательности (с точки
зрения конкурентной активности) представляется полезным оперирование обобщенной характеристикой интенсивности конкуренции. Помимо базы сравнения она дает
возможность уточнить результаты анализа отдельных элементов конкурентной среды
предприятия и более последовательно подойти к формированию специального аналитического отчета.
Обобщение частных показателей Uд, UТР, Uр с учетом их мультипликативного
характера можно произвести на основе средней геометрической:
U К  3 U Д  U ТР  U Р
,
(14)
где UК – обобщенный показатель интенсивности конкуренции, 0 ≤ UК ≤ 1.
Таким образом, представленная формула расчета позволяет дать агрегированную, общую оценку активности конкурентной среды предприятия.
В соответствие с представленными схемами расчета и задачами анализа, его основное назначение – измерение интенсивности конкуренции на рынке международных грузовых автомобильных перевозок.
Вместе с тем было бы неверным считать, что с помощью данной характеристики
можно описать все многообразие состояний анализируемой деятельности. Как и любой другой сложный процесс, конкурентная борьба требует системы показателей для
ее оценки. С помощью UК невозможно определить при каких условиях достигаются
те или иные конкурентные преимущества, так как она только косвенно связана с результатами конкретных мероприятий, направленных на создание неравных условий
хозяйствования. Этот факт требует детализации оценки на основе более полного учета различных сторон деятельности конкурентов, что и является предметом анализа
деятельности конкурентов (табл.).
Таблица
Интенсивность конкуренции рынка в 2008–2010 гг.
Показатель
Четырехдольный показатель концентрации CR4
Индекс Херфиндала Ih
Индекс Розенблюта Ir
Коэффициент вариации UД
Индекс темпа роста Uтр
Показатель интенсивности конкуренции,
учитывающий уровень рентабельности рынка Uр
Обобщенный показатель интенсивности конкуренции UК
156
2008 г.
0,8700
0,3839
0,4227
0,6850
0,7557
2009 г.
0,8580
0,3837
0,2860
0,6842
0,4842
2010 г.
0,8648
0,3357
0,3329
0,6357
0,6843
1,0700
1,1123
1,1019
0,8210
0,7171
0,7934
Экономика
Проанализировав данные табл. можно сделать вывод, что отрасль международных грузовых автомобильных перевозок характеризуется как отрасль с очень низким
уровнем рентабельности, и соответственно – конкуренции.
Участие национальных и иностранных перевозчиков на рынке международных
грузовых перевозок автомобильным транспортом, осуществляемых по территории
Республики Беларусь, не ограничивается объемами внешней торговли услугами. В
целом степень участия национальных и иностранных перевозчиков на данном рынке
услуг определяется по количеству международных поездок по перевозке экспортных,
импортных и транзитных грузов, совершенных по территории Республики Беларусь.
Список литературы
1. Долинская М. Г. Маркетинг и конкурентоспособность промышленной продукции
/ М. Г. Долинская, И. А. Соловьев. – М. : Изд-во стандартов, 1991. – 128 с.
2. Ивуть Р. Б. Развитие рынка лизинга автотранспорта, осуществляющего международные грузоперевозки : мон. / Р. Б Ивуть, Т. Р. Кисель, С. А. Нарушевич. – Минск : БНТУ, 2005. –
201 с.
3. Ивуть Р. Б. Экономика автомобильного транспорта : учеб.-метод. пос. : в 2 ч.
/ Р. Б. Ивуть. – Минск : БНТУ, 2007. – Ч. 1. – 455 с.
4. Ивуть Р. Б. Экономические основы формирования механизма оценки конкурентоспособности автотранспортных услуг / Р. Б. Ивуть, А. Ф. Зубрицкий. – Минск : БНТУ, 2010. – 309 с.
ЭВОЛЮЦИЯ СИСТЕМЫ ПОДДЕРЖКИ
МАЛОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА В РОССИИ
Е.Г. Перепечкина
(Россия, Астрахань)
В статье дано авторское определение системы поддержки малого предпринимательства, а также рассмотрены ее главные элементы. Особое внимание уделено эволюции системы
поддержки малого предпринимательства в России и Астраханской области. Автор анализирует недостатки существующей инфраструктуры поддержки малого бизнеса и вносит предложения по улучшению ее работы на территории Российской Федерации и Астраханской
области, в частности.
In this article the author gives her definition of state support system of small business and observes its main elements. Special attention is given to the evolution of state support of small business
in Russia and in Astrakhan region. The author analyses imperfections of the existing structure of
small business support and introduces a motion to improve its works on the territory of the Russian
Federation and particularly in Astrakhan region.
Ключевые слова: предпринимательство, малый бизнес, система поддержки предпринимательства, эволюция законодательных актов по развитию предпринимательства, инфраструктура поддержки малого предпринимательства в Астраханской области.
Key words: entrepreneurship, small business, business support system, the evolution of legislation to promote entrepreneurship, SME support infrastructure in the Astrakhan region.
Роль малого бизнеса для страны переоценить достаточно трудно, поскольку он
является одним из основных факторов, которые формируют валовой внутренний
продукт. Малые предприятия в повседневной жизни попадаются на каждом шагу –
это и торговля, и бытовые услуги, и различные частные предприниматели, значение
деятельности которых для региона в целом, с первого взгляда, не значительно. Но их
вклад в валовой региональный продукт Астраханской области по состоянию на 2010 г.
составляет 26,9 %, к 2016 г. планируется этот показатель довести до уровня 35 % [4].
При этом оборот малых предприятий за 2005–2010 гг. вырос в 2,5 раза (55,04 млрд руб.
[7] против 22,3 млрд руб. [1, 2]). Статистические данные за последние 5 лет свидетельствуют об увеличении значимости малого предпринимательства для экономики
Астраханской области. На становление и укрепление малого бизнеса в значительной
степени повлияла поддержка Правительства области.
157
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Систему государственной поддержки предпринимательства можно определить
как комплекс мероприятий, направленных на развитие деятельности субъектов малого предпринимательства, закрепленных законодательно. При формировании системы
поддержки малого бизнеса главенствующая роль отводится эффективности взаимодействия законодательной и исполнительной ветвей власти. Наибольшая эффективность системы поддержки малого предпринимательства обеспечивается посредством
системного применения рычагов управления с учетом потребностей конкретного
региона, при постоянном контроле органов исполнительной власти.
Один из первых шагов в развитии малого предпринимательства был предпринят
в 1989 г., когда в СССР был создан Союз малых государственных предприятий
СССР, в этот же период принимается Положение об организации деятельности малых предприятий. Однако точкой отсчета развития государственной поддержки малого бизнеса, по мнению автора, нужно считать издание Постановления Совмина
РСФСР от 18.07.1991 г. № 406 «О мерах по поддержке и развитию малых предприятий в РСФСР». Вторым этапом формирования системы поддержки малого предпринимательства можно считать период с 1993 по 1997 гг. В целях развития малого бизнеса и обеспечения его государственной поддержки Правительством РФ принят ряд
специальных постановлений. Постановлением Правительства РФ от 3 августа 1992 г.
№ 548 утверждено Положение о Комитете поддержки малых предприятий и предпринимательства при Госкомимуществе РФ. В постановлении «О первоочередных
мерах по развитию малого предпринимательства в РФ» от 11 мая 1993 г. отмечается,
что государственная поддержка малого предпринимательства является одним из
важнейших направлений экономической реформы [5, 7]. Данным документом определены также приоритеты развития малого бизнеса. К ним отнесены: производство и
переработка сельскохозяйственной продукции, производство промышленных товаров и товаров народного потребления (включая товары, имеющие экспортный потенциал), оказание производственных, коммунальных и бытовых услуг, строительство
объектов жилищного и производственного назначения. Несколько позже издается
постановление Правительства РФ от 3 февраля 1994 г. № 65, в котором утверждается
Положение о Фонде содействия развитию малых форм предпринимательства в научно-технической сфере. С 1994 г. Правительство РФ начинает утверждать Федеральные программы государственной поддержки малого предпринимательства в Российской Федерации. Так Постановлением Правительства РФ от 29 апреля 1994 г. № 409
утверждается первая Федеральная программа государственной поддержки малого
предпринимательства в РФ на 1994–1995 гг. В настоящее время эти программы
разрабатываются на постоянной основе. Дальнейшим шагом в данном направлении было создание Указом Президента РФ от 6 июня 1995 г. № 563 Государственного комитета РФ по поддержке и развитию малого предпринимательства, который с этого момента должен был заниматься разработкой и реализацией федеральных программ по поддержке малого бизнеса. 8 декабря 1995 г. был принят ФЗ «Об
упрощенной системе налогообложения, учета и отчетности для субъектов малого
предпринимательства». Правительством РФ каждые два года принимались федеральные программы по поддержке малого предпринимательства (1996/1997, 1998/1999,
2000/2001), намечались меры по дальнейшему развитию малого бизнеса в России.
В июле 2000 г. Правительство РФ утвердило План действий Правительства РФ в области социальной политики и модернизации экономики на 2000–2001 гг., который
был направлен на улучшение инвестиционного и предпринимательского климата,
создание равных условий конкуренции для всех хозяйствующих субъектов на всей
территории страны. Этот документ предусматривал радикальные изменения процедуры регистрации юридических лиц, переход к уведомительному порядку с одновременным установлением правил надзора и введением соответствующей ответственности учредителей за соответствие заявленных сведений их фактическому состоянию; упрощение механизмов согласования и получения разрешительной документации на реализацию инвестиционных проектов; введение практики осуществления государственными предприятиями и организациями с государственным участием
крупных закупок на конкурсной основе; обеспечение конституционных гарантий
158
Экономика
беспрепятственного движения товаров, капитала и рабочей силы. Исследование эволюции развития системы поддержки предпринимательства показывает, что комплекс
действий руководства России на 1993–2001 гг. впервые включает в себя меры по
поддержке предпринимательства. Правительством прогнозируется, что экономический рост и стабилизация сферы производства будут достигнуты с помощью быстро
приспосабливающегося к изменениям внешней среды и инициативного сектора экономики – малого бизнеса [4].
Обобщив вышеприведенные факты, следует признать, что приоритеты государственной политики в области поддержки и развития малого бизнеса России с
1994 г. по 2005 г. в большей части так и остались написанными только на бумаге.
24 июля 2007 г. Президентом РФ был подписан новый ФЗ № 209-ФЗ «О развитии малого и среднего предпринимательства в РФ» [3]. Этот законопроект был
более четко проработан, в нем были определены новые понятия, такие как: «субъекты малого и среднего предпринимательства»; «программы развития субъектов малого и среднего предпринимательства»; «поддержка субъектов малого и среднего
предпринимательства».
В 2008 г. принимаются еще два законопроекта, которые наряду с предыдущим
документом и составляют современную законодательную ветвь системы поддержки
малого предпринимательства1. Именно с этого периода программы развития малого
предпринимательства становятся всё более актуальными, поскольку в большинстве
российских регионов имеет место потребность в продукции, с производством которой лучше всего справятся небольшие предприятия и фирмы.
До конца 2011 г. в Астраханской области будет действовать отраслевая целевая
программа «Развитие малого и среднего предпринимательства в Астраханской области на 2010–2011 гг.», утвержденная постановлением Правительства Астраханской
области от 06.07.2009 г. № 349-П, которая, по своей сути, и определяет мероприятия
по поддержке малого бизнеса. С 2012 г. начинает действовать новая программа, которая регулируется Постановлением от 19 июля 2011 г. № 254-П «Об отраслевой
долгосрочной целевой программе «Развитие малого и среднего предпринимательства
в Астраханской области на 2012–2016 гг.» [1, 2]. Данный документ разработан на
основании Стратегии социально-экономического развития Астраханской области до
2020 г., утвержденной Постановлением Правительства Астраханской области от
24.02.2010 г. № 54-П. Целью Программы является создание экономических и социальных условий для свободного и устойчивого развития малых и средних предприятий, суть которой практически совпадает с предыдущей программой. В новом документе расширенно ресурсное обеспечение подпрограммы, что, безусловно, свидетельствует о более серьезной проработке его положений.
Поддержка может быть финансовая, организационно-информационная, имущественная и образовательная. Рассмотрим каждый вид поддержки более подробно.
1. Финансовая поддержка включает в себя: субсидирование процентной ставки
по договорам финансовой аренды (лизинга), регламентировано постановлением правительства Астраханской области от 20.03.2007 г. № 87-П «Об утверждении положения об оказании государственной поддержки субъектам малого и среднего предпринимательства в форме бюджетной субсидии»; предоставление государственной поддержки малым и средним предприятиям Астраханской области и объектам инфраструктуры, реализующим программы по энергосбережению. Данное положение регламентировано постановлением Правительства Астраханской области от 30.12.2008 г.
1
Федеральный закон от 22.07.2008 г. № 159-ФЗ «Об особенностях отчуждения недвижимого
имущества, находящегося в государственной собственности субъектов Российской Федерации
или муниципальной собственности и арендуемого субъектами малого и среднего предпринимательства, и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»; Федеральный закон от 26.12.2008 г. № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и
муниципального контроля».
159
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
№ 674-П «Об утверждении Положения об оказании государственной поддержки малым предприятиям Астраханской области и объектам инфраструктуры поддержки
субъектов малого и среднего предпринимательства, реализующим программы по
энергосбережению»; субсидирование части затрат субъектов малого и среднего
предпринимательства, производящих и реализующих товары, предназначенные для
экспорта, в том числе затрат по уплате процентов по кредитам, по участию в выставочно-ярмарочных мероприятиях за рубежом, по сертификации продукции, регистрации и т.п. (Постановление Правительства Астраханской области от 09.07.2008 г.
№ 351-П «Об утверждении положения об оказании государственной поддержки
субъектам малого и среднего предпринимательства, производящим и реализующим
товары (работы, услуги), предназначенные для экспорта»); предоставление гарантий
Гарантийным фондом кредитования субъектов малого и среднего предпринимательства Астраханской области. При этом размер гарантии (поручительства) не должен
превышать 70 % от объема обязательств заемщика. Максимальный размер вознаграждения фонда за предоставление гарантии (поручительства) не должен превышать
4/5 ставки рефинансирования (учетной ставки) Центрального банка РФ, действовавшей на дату заключения договора (Постановление Правительства Астраханской области от 05.11.2008 г. № 568-П «О гарантийном фонде кредитования субъектов малого и среднего предпринимательства Астраханской области»). В 2011 г. было утверждено Постановление Правительства Астраханской области от 10.11.2011 г. № 458-П
«О Порядке передачи в залог объектов государственной собственности Астраханской
области, входящих в состав залогового фонда Астраханской области, для обеспечения исполнения кредитных обязательств субъектов инвестиционной деятельности»,
которое определило процедуру передачи в залог объектов государственной собственности Астраханской области, входящих в состав залогового фонда Астраханской
области, для обеспечения исполнения кредитных обязательств субъектов инвестиционной деятельности. Принятие данного документа позволило расширить ресурсную
базу по развитию малого предпринимательства; Предоставление грантов в форме
бюджетной субсидии начинающим малым предприятиям на начальном этапе деятельности. На предоставление гранта могут претендовать начинающие предприниматели, зарегистрированные в установленном порядке на территории Астраханской
области и действующие менее 1 года до даты подачи в министерство заявки на предоставление гранта. Грант предоставляется на безвозвратной основе в размере 2/3
произведенных затрат, но не более 300 тыс. руб. Основанием для получения гранта
являются фактические целевые расходы, произведенные субъектом малого предпринимательства (Постановление от 26.03.2009 г. №123-П «Об утверждении положения об
оказании государственной поддержки субъектам малого предпринимательства в виде
грантов на создание собственного бизнес»; распоряжение МЭР Астраханской области
от 01.02.2011 г. № 0040-р «Об определении квот бюджетных средств на 2011 г.»); субсидирование затрат или недополученных доходов действующих инновационных
компаний. Субсидия предоставляется в размере двух третьих произведенных целевых расходов, но не более 3 млн руб. (Постановление Правительства Астраханской
области от 07.11.2011 г. № 442-П «О Положении о субсидиях действующим инновационным компаниям – субъектам малого и среднего предпринимательства в целях
возмещения затрат или недополученных доходов в связи с производством (реализацией) товаров, выполнением работ, оказанием услуг»).
2. Имущественная поддержка: Предоставление услуг бизнес-инкубаторов, осуществляющих поддержку субъектов малого и среднего предпринимательства на ранней стадии их деятельности и предполагающих: предоставление в пользование нежилых помещений бизнес-инкубатора; оказание консультационных услуг по вопросам
налогообложения, бухгалтерского учета, кредитования, правовой защиты и развития
предприятия, бизнес-планирования, повышения квалификации и обучения; осуществление технической эксплуатации здания бизнес-инкубатора; осуществление почтово-секретарских услуг; предоставление доступа к информационным базам данных;
информационная поддержка и образовательные программы: образовательные программы для обучения субъектов малого и среднего предпринимательства, размещен160
Экономика
ных в бизнес-инкубаторах; предоставление сведений из реестра субъектов малого и
среднего предпринимательства Астраханской области – получателей поддержки;
в Астраханской области реализовывалась отраслевая целевая программа «Содействие
занятости населения Астраханской области на 2008–2010 гг.», утвержденная постановлением Государственной Думы Астраханской области от 20.09.2007 г. № 410/8.
В рамках программы служба занятости населения предлагает гражданам, признанными безработными и решившими организовать собственное дело, безвозмездную
субсидию в размере 12-кратной максимальной величины пособия по безработице.
Причем субсидия предоставляется предпринимателю при подаче определенных документов, еще и на каждого трудоустроенного человека. Служба занятости при этом
оказывает содействие в подготовке бизнес-плана, документов для государственной
регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, а также производит оплату государственной пошлины; оплату нотариальных действий и услуг
правового и технического характера; приобретение бланочной документации, изготовление печатей, штампов.
Анализируя сложившуюся систему поддержки малого бизнеса, можно отметить,
что к настоящему моменту создана более целостная инфраструктура поддержки малого предпринимательства. Кроме того, в Астраханском регионе накоплен интересный опыт по организации финансовой поддержки (деятельность кредитных кооперативов). Постепенно, по мере становления российской инфраструктуры финансовой
поддержки малого предпринимательства, формируется механизм специальных программ кредитования малого бизнеса. Начинают развиваться лизинговые операции.
Одной из острых проблем малого предпринимательства является, как и в предыдущие годы, поиск источников финансирования. Банки по-прежнему кредитуют
проекты с низким уровнем риска. Проблемным зачастую становится и обеспечение
по кредитам. Так, несмотря на активную работу залогового фонда, получить гарантию этой организации могут не все проекты. Поэтому в этом направлении требуется
активная поддержка Администрации Астраханской области, одним из способов решения данной проблемы могла бы стать проработка законодательства в области предоставления муниципальных земель в качестве гарантий по наиболее значимым проектам субъектов малого предпринимательства.
В целом за последние два десятилетия проделана колоссальная работа по созданию инфраструктуры поддержки малого предпринимательства, которая принесла
огромные результаты. Однако останавливаться на этом пока рано, требуется постоянная работа в основном на уровне исполнительной власти.
Список литературы
1. Минёва О. К. Анализ предпринимательской активности региона / О. К. Минёва
// Каспийский регион: политика, экономика, культура. – 2010. – № 4 (25). – С. 82–87.
2. Минёва О. К. Развитие инфраструктуры поддержки субъектов малого и среднего
предпринимательства Астраханской области / О. К. Минёва // Каспийский регион: политика,
экономика, культура. – 2010. – № 4 (25). – С. 46–53.
3. Мониторинг деятельности субъектов малого предпринимательства Астраханской области. – Режим доступа: http://minec.astrobl.ru, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
4. Постановление от 19 июля 2011 г. № 254-П «Об отраслевой долгосрочной целевой
программе «Развитие малого и среднего предпринимательства в Астраханской области на
2012–2016 гг.».
5. Постановление Правительства РФ от 11.05.1993 г. № 446 «О первоочередных мерах по
развитию и государственной поддержке малого предпринимательства в Российской Федерации».
6. Федеральный закон от 24.07.2007 г. № 209-ФЗ (ред. от 01.07.2011 г.) «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации».
7. Шамхалов Ф. О государственной поддержке предпринимательства в России
/ Ф. Шамхалов // Проблемы теории и практики управления. – 1998. – № 2. – С. 94–99.
161
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
НАПРАВЛЕНИЯ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ПОДХОДОВ
К ФОРМИРОВАНИЮ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ КОМПЕТЕНЦИЙ
РАБОТНИКОВ СФЕРЫ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ
А.К. Мамиконян, Е.А. Белик
(Россия, Астрахань)
В статье рассматриваются направления совершенствования подходов к формированию
профессиональных компетенций работников сферы здравоохранения, раскрываются основные
причины этой связи. В заключении авторы выделяют современные проблемы развития управления персоналом в учреждениях здравоохранения.
This article discusses the concept of "direction to improve approaches to expertise health care",
reveals the main reasons for this phenomenon. Main attention is paid to the definition of on the reasons therefore. In conclusion the authors identifies the current problems of personnel management in
health care.
Ключевые слова: ключевая компетенция, конкуренция, конкурентное преимущество, конкуренция в системе здравоохранения, управление персоналом, учреждения здравоохранения.
Key words: core competence, competitiveness, competitive advantage, competition in the health
care system, personnel management, health care facilities.
Фундаментальной проблемой систем здравоохранения большинства развитых
стран, таких как Великобритания, Италия, Франция, является неудовлетворительная
структура обеспечения услуг здравоохранения [4, с. 174]. Именно структура поставки
услуг здравоохранения управляет стоимостью и качеством всей системы и порождает
многочисленные проблемы и недостатки: высокую стоимость услуг, постоянно возрастающие расходы государства на финансирование системы, низкое и нестабильное
качество обслуживания, ограниченный доступ к страхованию здоровья, недостаточные объемы страховой защиты, покрываемые страхованием, и ряд других.
В связи с этим система здравоохранения РФ в настоящее время характеризуется
следующим: упор делается на количество предоставляемых услуг, а не на качество
их оказания, отодвигая на второй план проблему повышения квалификации персонала и внедрения инноваций в системе здравоохранения, перекладывая издержки с одних плеч на другие. Чем выше профессионализм и компетентность персонала, тем ниже стоимость предоставляемых медицинских услуг и меньше ошибок при постановке
диагнозов и последующем лечении. Следовательно, можно сделать вывод о том, что
главным носителем ключевых компетенций в системе здравоохранения является обладающий соответствующими знаниями, умениями, навыками и мотивациями персонал.
В Российской Федерации в настоящее время трудится 609,7 тыс. врачей и 1,3 млн
медицинских работников, имеющих среднее профессиональное образование. Контингент лиц, осуществляющих медицинскую деятельность, составляет стабильную
долю в диапазоне от 5 до 7 % от общей численности трудовых ресурсов России, что
на 18 % меньше, чем в странах Евросоюза, в которых данный показатель колеблется
в диапазоне 20–25 %. Более 90 % работников медицинских организаций осуществляют свою деятельность в учреждениях государственной и муниципальной форм
собственности. Средний возраст работников в отрасли здравоохранения составляет
46 лет, что свидетельствует о кадровой и профессиональной стабильности сферы
здравоохранения и данный показатель может быть признан одним из факторов конкурентоспособности организации. Уровень обеспеченности врачебными кадрами в
России достигает 42,7 чел. на 10 тыс. населения, что на 7,4 чел. больше, чем в странах Евросоюза, где данный показатель равен 35,3. В том числе по клиническим специальностям – в пределах 28,8 чел. на 10 тыс. населения, что на 16,7 чел. больше, чем
в Евросоюзе (12,1). Обеспеченность медицинскими кадрами отличается выраженным
территориальным дисбалансом с размахом диапазона – от дефицита до избыточного
числа кадрового состава по различным субъектам Российской Федерации. Подготовка врачей осуществляется в 48 государственных медицинских и фармацевтических
вузах; специалистов со средним медицинским образованием – в 450 средних медицинских (фармацевтических) заведениях. Общий выпуск врачей и фармацевтов ежегодно приближается в среднем к 25 тыс. специалистов. Номенклатурный перечень
162
Экономика
профилей медицинской и фармацевтической деятельности включает 103 позиции, в
том числе основные и требующие углубленной подготовки специальности (для сравнения за рубежом – до 57) [5].
По уровню финансирования здравоохранения Россия намного отстает от западноевропейских стран: доля общих расходов на здравоохранение в ВВП в РФ почти в
1,7 раза меньше, чем в странах входящих в ЕС (5,2 % (РФ) и 9 % (ЕС)), а доля государственных расходов в ВВП – в 2 раза меньше (3,4 % (РФ) и 6,9 % (ЕС)). В абсолютном выражении в расчете на одного человека РФ тратит на здравоохранение в
3,9 раза меньше, чем в среднем в странах Евросоюза (567 $ (РФ) и 2203 $ (ЕС) по
паритету покупательной способности).
Высокие показатели смертности и заболеваемости населения являются главным
вызовом российской системе охраны здоровья. Несмотря на заметное сокращение
смертности в последние годы – с 16,1 чел. на 1000 чел. населения в 2005 г. до 14,3 в
2010 г., этот уровень все еще очень высок по сравнению с европейскими странами
(9,6 в странах ЕС в 2009 г.). Показатели заболеваемости продолжают расти, при этом
темп прироста общей заболеваемости за период 2005–2009 гг. составил 9,8 % и превысил темп прироста первичной заболеваемости (т.е. число впервые выявленных
случаев заболеваний), который составил 7,6 %. В целом качеством медицинской помощи в РФ удовлетворены 74 % пациентов, что ниже установленного программой
государственных гарантий критерия на 10 %. Меньше всего качество медицинской
помощи устраивает респондентов в возрасте от 26 до 39 лет. По сравнению с 2009 г.
процент удовлетворённости медицинской помощью снизился на 4,68 %.
Научно доказано, что степень удовлетворения работой оказывает значительное
влияние на эффективность труда. Имеются статистические данные, что в РФ данный
показатель составляет 57,3 %, что на 30 % меньше чем в странах Евросоюза (88 %)
[5]. Рассмотрим динамику изменения заработной платы медработников в целом по
Российской Федерации и по Астраханской области за 2005–2011 гг. (табл.) [6, 8].
Таблица
Среднемесячная заработная плата
работников организаций Российской Федерации за 2005–2011 гг.
Показатель, руб.
Прожиточный минимум по РФ
Средняя заработная плата
в здравоохранении по РФ
Средняя заработная плата
в здравоохранении
по Астраханской области
2005
720
2006
1100
2007
2300
Год
2008
2300
2009
4330
2010
4330
2011
4611
5906
8056
10037
13049
14820
15371
38146
3948
5405
6351
7949
9512.8
10445
11719
Из данных приведенных в табл. можно сделать вывод о том, что за 2005–2011 гг. в
среднем по России среднемесячная зарплата в сфере здравоохранения выросла в 6
раз, что соответствует темпам роста прожиточного минимума. В то же время по Астраханской области этот показатель вырос лишь в 3 раза, в основном вследствие низкого объема регионального финансирования.
Причины неэффективного функционирования системы здравоохранения исследователи видят в том, что в данной сфере нарушена конкуренция с такой ключевой
компетенцией как медицинский персонал. Ключевая (центральная) компетенция –
это основное конкурентное преимущество фирмы, которое появляется в том или
ином виде деятельности сотрудников [2, c. 77]. Ключевая компетенция – это не просто сумма отдельных навыков и технологий, а комбинация взаимосвязанных навыков
и технологий, владельцем которой, как правило, является фирма, а не отдельно взятый человек. Анализ различных работ в области конкуренции показал целесообразность расширения классификации конкуренции по такому признаку, как конечные
последствия конкуренции для потребителя. С этой позиции были выделены такие
виды конкуренции, как конструктивная и деструктивная конкуренция [4, с. 175].
163
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Конструктивная конкуренция, или конкуренция с положительным исходом, –
это соревнование, цель которого улучшить качественность ожидаемых результатов
для потребителей или качество продукции или услуг в соответствии с их ценой. Такая конкуренция приводит к росту эффективности. Деструктивную конкуренцию
можно определить как соревнование с нулевым результатом, имеющим место вследствие того, что участники системы борются за разделение результативности вместо
того, чтобы увеличить её. При такой конкуренции никто не оказывается в выигрыше,
не говоря уже о потребителе. Деструктивная конкуренция может привести к разрушению качественности, поскольку расходы, приходящиеся на эту борьбу, иногда не
приносят потребителям никакой пользы. Конкуренция в здравоохранении зачастую
не нацелена на обеспечение качественности результатов для пациентов. Лишние расходы состязательности с нулевым исходом подрывают и фактически уменьшают желаемую результативную качественность. Именно такого рода конкуренция в здравоохранении создала неприемлемые результаты. Таким образом, фундаментальным
упущением в секторе здравоохранения является не конкуренция как таковая, а та
форма, в которой она присутствует.
Процесс управления персоналом представляет собой непрерывный динамический процесс управления человеческими ресурсами, целью которого является оптимальная расстановка и использование сил на основе подбора, расстановки и мотивации персонала, формулировки целей непрерывного обучения и его организация, планирование и организация развития карьеры, регулярная оценка эффективности выполняемых рабочих функций. Все эти элементы перечислены в последовательности,
предполагающей их взаимную обусловленность. Очевидно, что цель управления персоналом состоит в непрерывном поиске путей, способствующих повышению эффективности труда. Для повышения эффективности труда используется целый ряд приемов грамотного управления персоналом. При наличии некоторых общих для всех
секторов экономики рекомендаций по управлению персоналом, отсутствует или находится лишь на начальных стадиях разработок технология управления различными
категориями медицинского персонала. Современные проблемы развития управления
персоналом в учреждениях здравоохранения в своей основе многокомпонентные.
Низок престиж врачебной профессии; слабы стимулы для систематического повышения профессионального уровня. Не всегда имеются полноценные для этого возможности, особенно в сельской местности; серьезным недостатком в подготовке врача в стенах медицинских университетов является дефицит объема учебного времени
при перенасыщенном блоке социально-гуманитарных дисциплин; контрастно отличаются условия для работы врача в городской и сельской местности; низка экономическая составляющая оценки врачебного труда.
Нивелированы стандартами индивидуальные задатки личности врача, оригинальность его профессионального мышления применительно к каждому пациенту. Стандарты в настоящий момент фактически стали тормозом, парализующим врачебное
творчество и индивидуальный подход; высок уровень морально-психологического напряжения в медицинских коллективах, особенно во взаимоотношениях с пациентами.
Нередки случаи, когда пациент обращается в учреждение здравоохранения не с
просьбой оказать помощь в связи с нарушенным здоровьем, а с необоснованным требованием «назначить лечение по его усмотрению». Боязнь врачей в отношении санкций, практикуемых в настоящее время, чаще всего экономических, сделали их своеобразными заложниками пациентов. Санкции парализуют инициативу в работе; отсутствует специальная методика, опираясь на которую руководители учреждений здравоохранения могли бы осуществлять отбор, наем и расстановку кадров; не разработаны
детальные, «пошаговые» подходы к обеспечению трудовой адаптации и мотивации
профессиональной деятельности, а также управления служебно-профессиональным
продвижением персонала.
Требует коренного переосмысления парадигма развития системы обучения медицинского персонала с введением корректных и сопоставимых оценок, начиная с
оценки деятельности студентов медицинских учебных заведений и заканчивая оценками деятельности руководителей здравоохранения. Отсутствует методология дело164
Экономика
вой оценки медицинского персонала; не разработаны технологически обоснованные
и унифицированные подходы к обеспечению организационно-методической работы
на различных уровнях управления персоналом [1, c. 142; 3, c. 96–98; 5, с. 117]. Несовершенство нормативно-правовой базы, необходимость научно-обоснованного прогноза численности кадрового состава и планирования подготовки специалистов с
высшим и средним медицинским образованием на основе современных принципов
планирования потребности населения в медицинской помощи; отсутствие необходимых кадров на приоритетных направлениях, сохранение диспропорций между врачами общего профиля и узкими специалистами, врачами и средними медицинскими
работниками в медицинском обслуживании городского и сельского населения, в кадровом обеспечении различных территорий страны; несоответствие системы подготовки специалистов потребностям практического здравоохранения и задачам структурной перестройки отрасли; несовершенство системы оплаты труда, соответствующей нагрузке и ответственности, форм компенсации за работу в сложных и опасных
для здоровья условиях труда; усиление тенденции оттока из отрасли специалистов;
несовершенство организации и управления кадровой службой, призванной осуществлять эффективную кадровую политику, отражающую современные подходы к
управлению человеческими ресурсами; отсутствие должной профессиональной подготовки и оптимальной системы отбора руководителей, необходимость формирования нового типа руководителя здравоохранения, способного работать в новых экономических условиях – одной из главных проблем, из ряда перечисленных, остается
отсутствие продуманной вертикали подготовки управленческого персонала. Руководителям учреждений здравоохранения, кроме профессиональных знаний в той сфере
деятельности, в которой им приходится работать, необходим обширный набор знаний и умений, среди которых важнейшее место занимает способность эффективно
общаться с другими специалистами; делегировать полномочия; мотивировать сотрудников; обеспечивать успешную командную работу, в том числе и в процессе решения проблем и при подготовке управленческих решений. Следует отметить, что все
вышеуказанные проблемы, связанные с управлением персоналом в учреждениях здравоохранения, приводят к неэффективному использованию основной ключевой компетенции в сфере здравоохранения, такой как персонал, что, в свою очередь, приводит
к развитию деструктивной, т.е. нулевой конкуренции в системе здравоохранения.
Таким образом, истинное понимание процессов управления персоналом открывает для учреждений здравоохранения, наряду с возможностью эффективного управления, создание и сохранение своих ключевых компетенций, что даст им преимущество перед другими учреждениями здравоохранения.
Список литературы
1. Блохина М. В. Общественное здоровье и здравоохранение / М. В. Блохина, Ш. М. Вахитов, Н. Ф. Хатыпова и др. – Казань : КГМУ, 2004. – 240 с.
2. Гапоненко А. Л. Стратегическое управление / А. Л. Гапоненко, А. П. Панкрухин. –
М. : Экономика, 2004. – 542 c.
3. Жилкин А. А. Эволюция подходов к управлению человеческими ресурсами в ХХ в.
/ А. А. Жилкин, О. К. Минёва // Каспийский регион: политика, экономика, культура. – 2011. –
№ 1 (26). – С. 95–101.
4. Лунёва Т. В. Анализ видов конкуренции в системе здравоохранения / Т. В. Лунёва,
Е. А. Белик // Вестник Астраханского государственного технического университета. Серия:
Экономика. – 2010. – № 1. – С. 174–177.
5. Минёва О. К. Управление карьерой в системе менеджмента современной организации / О. К. Минёва // Каспийский регион: политика, экономика, культура. – 2011. – № 1(26). –
С. 116–124.
6. Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики. – Режим
доступа: http://astrastat.www.gks.ru, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
7. Фатхутдинов Р. А. Организация производства / Р. А. Фатхутдинов. – М. : Финансы и
статистика, 2010. – 632 c.
8. Федеральная служба государственной статистики. – Режим доступа : http://www.gks.ru,
свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
165
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
АДАПТАЦИЯ ИНСТРУМЕНТОВ ФИНАНСОВОГО МЕНЕДЖМЕНТА
ДЛЯ РАЗРАБОТКИ МЕТОДИКИ СТАНДАРТИЗАЦИИ РАСХОДОВ
(на примере сферы образования)
С.К. Миронов
(Россия, Астрахань)
В статье представлена адаптация инструментов финансового менеджмента для разработки методики стандартизации бюджетных расходов на примере сферы образования шести субъектов РФ. Стандарты бюджетных расходов определены в расчете на одного получателя бюджетных услуг с глубокой деталировкой по всем подразделам бюджетной классификации сферы образования, рассчитана возможная экономия бюджетных средств при внедрении стандартизации. Данный методический подход может быть применен и в других сферах экономики.
В статье даны практические рекомендации региональным и федеральным органам власти.
In article adaptation of tools of financial management for working out of a technique of standardization of standardization of budgetary expenses on an example of an education sphere of six
subjects of the Russian Federation is presented. Standards of budgetary expenses are defined counting
on one addressee of budgetary services with deep decoding on all subsections of budgetary classification of an education sphere, the possible economy of budgetary funds is calculated at standardization
introduction. The given methodical approach can be applied and in other spheres of economy. In article practical recommendations are given regional and federal authorities.
Ключевые слова: финансовый менеджмент, стандартизация расходов, бюджетный менеджмент, образование.
Key words: financial management, standardization of expenses, budgetary management, education.
Одним из важнейших элементов адаптации инструментов финансового менеджмента выступают методики стандартизации расходов. В рамках данной статьи
приведена авторская методика стандартизации бюджетных расходов в образовании.
Необходимость стандартизации бюджетных расходов в сфере образования объясняется следующими обстоятельствами: абсолютное большинство субъектов РФ – 85 % –
являются рецепиентами, т.е. получателями дотаций из федерального бюджета в связи
с недостаточностью собственной доходной базы консолидированного бюджета [1].
В связи с этим можно предположить, что в этих условиях относительные расходы в
бюджетной сфере субъектов РФ должны быть примерно одинаковыми. Под относительными расходами понимаются фактические расходы в расчете на одного получателя бюджетных услуг: на одного ребенка в детских дошкольных учреждениях, на
одного учащегося в общеобразовательных школах, на одного учащегося в детских
музыкальных школах и т.д.
В действительности ситуация оказывается не такой. В качестве примера приводится табл. 1, основанная на отчетных данных субъектов РФ за 2010 г. [2, 3].
Таблица 1
Статистические данные субъектов РФ за 2010 г.
Наименование показателя
Численность населения
Удельный вес населения
моложе трудоспособного возраста, %
Численность жителей моложе
трудоспособного возраста, тыс. чел.
Фактические расходы на содержание
детских дошкольных учреждений, млн руб.
Количество детей в них, чел.
Расходы на одного ребенка
(стр. 4/5), тыс. руб.
Фактические расходы
на общеобразовательные школы, млн руб.
Количество учащихся в них, чел.
166
Наименование субъектов РФ
Астраханская
Тверская
Ярославская
область
область
область
1005
1369
1310
17,6
14,0
14,0
176,5
197,1
183,4
1244
1970
2499
32107
43452
49087
38,7
45,3
50,9
2637
3736
3733
98258
118325
108922
Экономика
Несложно увидеть, что относительные расходы среди указанных субъектов РФ
по этим двум наиболее бюджетоемким подразделам бюджетной классификации отличаются соответственно в 1,32 и 1,28 раза. При этом выбраны субъекты РФ, имеющие примерно одинаковую численность жителей, в том числе жителей моложе трудоспособного возраста, относительно близкое географическое положение. По менее
бюджетоемким подразделам разница достигает 10 и более раз.
Исходя из этого, следует разработать методику стандартизации бюджетных расходов, основанную на следующих подходах.
1. В качестве исходных данных используются сведения, подтвержденные существующей официальной отчетностью, представляемой в Минфин РФ или Росстат.
2. Расчет стандартов осуществляется на основе сравнения фактических относительных бюджетных расходов субъектов РФ, находящихся примерно в равных условиях и объединенных для этого в группу. Под фактическими бюджетными расходами
понимаются расходы без учета бюджетных инвестиций, отраженные в форме № 625
«Отчета по штатам, сети и контингентам по субъектам РФ в 2009 г.», утвержденной
Минфином РФ. Под относительными бюджетными расходами понимаются фактические бюджетные расходы в расчете на одного получателя бюджетных услуг: на одного ребенка в детских дошкольных учреждениях, на одного учащегося в школах, на
одного жителя моложе трудоспособного возраста и т.д. Бюджетные расходы инвестиционного характера исключаются для более объективного расчета стандартов
остальных расходов, т.к. инвестиционные расходы носят труднопрогнозируемый
характер, крайне неравномерны у разных субъектов РФ в разные годы. Стандартизацию расходов инвестиционного характера целесообразно рассмотреть отдельно.
3. Расчет стандартов осуществляется по каждому из 27 подразделов раздела
«07 Образование» формы № 625 (2.3.1. Детское дошкольное образование; 2.3.2. Общее образование; ...; 2.3.27. Учреждения по централизованному хозяйственному обслуживанию.
4. По каждому из 27 подразделов: а) рассчитываются относительные фактические бюджетные расходы по каждому субъекту РФ, входящему в группу и в целом по
группе; б) устанавливаются три варианта стандартов: минимальный («жесткий»)
стандарт устанавливается на уровне минимального фактического относительного
расхода среди субъектов РФ анализируемой группы, увеличенного на 10 %; максимальный («мягкий») стандарт устанавливается на уровне среднего по группе фактического относительного расхода, уменьшенного на 10 %; средний стандарт определяется как среднеарифметическое между минимальным и максимальным стандартами;
в) для каждого субъекта РФ и по группе в целом рассчитываются 3 варианта объема
стандартизированных расходов, как произведение соответствующего стандарта на
фактическое количество получателей бюджетных услуг; г) для каждого субъекта РФ
и по группе в целом рассчитываются три варианта отклонений. Под отклонением
понимается разница между фактическими расходами и соответствующими стандартизированными расходами; д) для каждого субъекта РФ и по группе в целом рассчитываются три варианта соотношений. Соотношение – это частное от деления отклонения на фактические расходы. Отклонения и соотношения могут быть как со знаком
«+», так и со знаком «–». Первый вариант будет свидетельствовать, что у данного
субъекта РФ при данном стандарте зарегистрирован перерасход бюджетных средств,
а второй вариант говорит о недостаточности финансирования данным субъектом РФ
данного направления деятельности в сфере образования; е) сумма отклонений в целом по анализируемой группе субъектов РФ характеризует объем перерасхода бюджетных средств по данному подразделу, а, следовательно, и возможность экономии
бюджетных средств при внедрении стандартизации.
5. Сумма всех отклонений по всем 27 подразделам покажет возможную экономию бюджетных средств в целом по отрасли образования по анализируемой группе
субъектов РФ.
6. Сгруппировав все 70 регионов РФ, являющихся рецепиентами, и проведя аналогичные расчеты, можно будет определить сумму экономии бюджетных средств в
сфере образования в целом по РФ.
167
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
7. Критериями для группировки субъектов РФ в сфере образования являются
следующие: а) примерное равенство размера среднемесячной оплаты труда на предприятиях субъекта РФ. В структуре расходов в сфере образования расходы на оплату
труда составляют около 75 %, а размер оплаты труда работников бюджетной сферы
связан с уровнем оплаты труда в регионе в целом, поэтому этот критерий необходим;
б) примерное равенство федерального стандарта стоимости жилищно-коммунальных
услуг (ЖКУ) в расчете на 1 м2 помещения, утвержденного Правительством РФ для
каждого субъекта РФ. Необходимость применения этого критерия объясняется тем,
что в структуре анализируемых расходов в сфере образования удельный вес расходов
на ЖКУ составляет 10–15 %.
8. Для оценки термина «получателя бюджетных услуг» используются имеющиеся отчетные данные формы № 625: количество детей, учащихся и т.д. по соответствующим подразделам бюджетной классификации. В подразделах, где эти сведения не
предусмотрены отчетностью, используется показатель количества жителей моложе
трудоспособного возраста, наиболее отражающего контингент потенциальных получателей бюджетных услуг в сфере образования.
Расчеты, проведенные по изложенной выше методике, по группе субъектов РФ за
2010 г., в которую входит Астраханская область, показали следующее (табл. 2) [2, 3].
Таблица 2
Апробация методики по данным субъектов РФ
№
п/п
1
2
3
4
5
6
6.1
6.2
6.3
6.4
Наименование
показателя
Наименование субъектов РФ
БелгоАстраТверская Тульская ЯрославРостовская Итого по
родская
ханская
обл.
обл. ская обл.
обл.
группе
обл.
обл.
Среднемесячная зарплата
14,1
14,3
14,3
14,4
в регионе, тыс. руб.
Федеральный стандарт
65,6
73,8
78,2
73,4
ЖКУ, руб./м2
Фактические расходы на
1 ребенка в детском
47,5
45,3
45,8
50,9
дошкольном образовании,
тыс. руб.
Фактические расходы на
1 учащегося в общем
44,3
31,6
33,5
34,3
Образовании, тыс. руб.
Фактические расходы на
122,4
132,6
180,9
136,6
1 учащегося в школахинтернатах, тыс.руб.
В целом по сфере образования
Фактические расходы,
11049
8592
8669
9406
млн руб.
Стандартизированные
расходы при среднем
8567
7476
7715
7478
стандарте, млн руб.
Отклонение при среднем
2482
1116
954
1928
стандарте (стр. 6.1 –
стр. 6.2), млн руб.
Соотношение при
22,5
13,0
11,0
20,5
среднем стандарте
(стр. 6.3 / стр. 6.1), %
14,1
13,9
-
70,6
76,1
-
38,7
44,5
45,6
26,8
29,8
32,7
85,8
133,1
129,2
5459
23111
66355
5974
22766
59977
-515
415
6378
-9,4
1,8
9,6
Примечание. Критерии, по которым субъекты РФ объединены в группу (строки 1 и 2); в качестве
примера – относительные фактические расходы по трем наиболее бюджетоемким подразделам
бюджетной классификации (строки 3, 4, 5); итоговые результаты расчетов по среднему стандарту в целом по сфере образования для каждого субъекта РФ и в целом по группе (строка 6).
На основании апробации предложенной методики, можно сделать вывод.
Несмотря на нахождение в равных условиях, фактические относительные расходы у субъектов РФ этой группы по разным подразделам отличаются от 1,3 до десятков раз. Есть подразделы, в которых некоторые субъекты РФ вообще не расходуют бюджетные средства, а другие субъекты – расходуют и немалые. Среди анализируемых субъектов РФ в целом по сфере образования возможная экономия бюджет168
Экономика
ных средств составляет от 22,5 % по Белгородской области до 1,8 % – по Ростовской.
Потребность в дополнительном финансировании выявлена у одного региона – Астраханской области – в объеме 9,4 %. В целом по группе экономия бюджетных
средств в зависимости от категории стандарта колеблется от 3727 до 9537 млн руб.
или от 5,6 до 14,3 %.
Автор статьи считает нужным внести следующие предложения:
 для субъектов РФ: провести аналогичный анализ в разрезе муниципальных
образований, а возможно и в разрезе однотипных бюджетных учреждений, выявить
по ним уровень перерасхода средств, наметить и реализовать меры по оптимизации
расходов. Часть сэкономленных средств можно направить на дополнительное финансирование тех подразделов классификации муниципальных образований и бюджетных учреждений, фактическое финансирование которых не обеспечивает стандартизированные расходы; использовать этот метод при стандартизации расходов остальных разделов бюджетной классификации и на этой основе пересмотреть региональные законы о межбюджетных отношениях;
 Федеральным органам исполнительной власти: провести аналогичный анализ по всем субъектам РФ – реципиентам не только по сфере образования, но и по
другим разделам бюджетной классификации; разработать методику расчета стандартизированных расходов инвестиционного характера и затем рассчитать в целом стандартизированные расходы. Реализовав ранее разработанную автором статьи методику расчета потенциальных собственных налоговых и неналоговых доходов субъектов
РФ, можно будет рассчитать несбалансированность консолидированных бюджетов
субъектов РФ. Это создаст условия для корректировки федеральной методики распределения среди субъектов РФ федеральных средств на выравнивание уровня их
бюджетной обеспеченности.
Список литературы
1. Миронов С. К. Моделирование системы управления формированием доходов региона
/ С. К. Миронов, А. А. Жилкин, О. К. Минёва // Каспийский регион: политика, экономика,
культура. – 2011. – № 2 (27). – С. 147–150.
2. Территориальный орган федеральной службы государственной статистики. – Режим
доступа: http://astrastat.www.gks.ru, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
3. Федеральная служба
государственной статистики. – Режим доступа:
http://www.gks.ru, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
ИССЛЕДОВАНИЕ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ СОИСКАТЕЛЕЙ
НА РЕГИОНАЛЬНОМ РЫНКЕ ТРУДА
М.Р. Тугушева
(Россия, Саратов)
В статье представлены данные исследования мнений соискателей о конкурентоспособности на региональном рынке труда, факторах, определяющих конкурентоспособность, а также
действиях, предпринимаемых соискателями для повышения шансов трудоустройства.
The article presents some results of the study which illustrate candidates representations about
own competitiveness in the regional labor market, the factors determining competitiveness, and
identify actions taken by competitors to increase the chances of employment.
Ключевые слова: трудовые ресурсы, безработные, конкурентоспособность, конкурентные
преимущества, рынок труда.
Key words: workforce, unemployed, competitiveness, competitive advantages, labor market.
Конкуренция в рыночной экономике, в том числе на рынке труда, выступает в
качестве формы взаимосвязи рыночных субъектов, оказывая существенное влияние
на достижение равновесия спроса и предложения. Однако не все субъекты рынка
труда обладают достаточным конкурентным потенциалом для одержания победы в
конкурентной борьбе. Различия в уровне конкурентоспособности связаны с неоднородностью развития качественных характеристик трудовых ресурсов, разницей в потребительной стоимости субъектов труда, что приводит к разным стартовым позици169
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
ям при предложении рабочей силы на рынке труда, социальной отбраковке определенного процента трудоспособного населения [1, с. 90]. Уровень конкурентоспособности трудовых ресурсов зависит и от влияния внешних факторов, т.е. ситуации,
складывающейся на региональном рынке труда под воздействием ряда факторов (фаза экономического развития, уровень социально-экономического развития региона,
отраслевая специфика, миграционные потоки, соблюдение правовых гарантий занятости и пр.), политики активной занятости [3, с. 357–368], что противоречиво сказывается на конкурентоспособности субъектов рынка, приводя к тому, что часть из них
оказывается в наименее выгодной позиции – положении безработного. Отсюда становится актуальным исследование конкурентоспособности различных категорий
трудовых ресурсов, обратившихся за помощью в трудоустройстве, с целью выявления
«параметров» конкурентоспособности и определения направлений повышения конкурентоспособности, в том числе с использованием услуг службы занятости населения.
Представленное исследование направлено на выяснение взглядов соискателей,
обратившихся в службу занятости населения г. Саратова, относительно собственной
конкурентоспособности, а также выявление представлений о факторах, определяющих конкурентоспособность, и действиях, предпринимаемых для повышения шансов
трудоустройства. Уточним, что под категорией «соискатель» мы подразумеваем как
граждан, обратившихся в службу занятости за содействием в поиске работы, так и
граждан, которым официально присвоен статус безработного.
Выборка исследования составила 105 респондентов, обратившихся в службу занятости населения г. Саратова. Полученные результаты рассматриваются по следующим критериям: возраст, пол, уровень и профиль образования, срок поиска работы, стоимостная оценка рабочей силы.
Одной из главных задач опроса было изучение представлений соискателей о
конкурентоспособности на рынке труда. Так, было выявлено, что под конкурентоспособностью респонденты понимают: 1) умение человека находить рабочее место,
доказать свое преимущество перед другими соискателями (35 %); 2) обладание такой
профессией (специальностью) и такими качествами рабочей силы, которые дают работнику преимущество в борьбе с конкурентами за вакантное рабочее место (29 %);
3) совокупность качеств, характеризующих способности к труду в самом широком
смысле (29 %).
Также предложены ответы «высокий профессионализм, коммуникабельность».
Таким образом, большинство респондентов понимают необходимость в условиях конкуренции, постоянно меняющейся экономической среды вести борьбу за вакантные рабочие места, ценить и приумножать имеющиеся профессиональные качества для более успешной реализации на рынке труда.
По мнению респондентов, конкурентоспособность на рынке труда определяют
следующие факторы: опыт, приобретенный в процессе трудовой деятельности (74 %),
соответствующий уровень образования (37 %), коммуникабельность (37 %), профессиональное мастерство (36 %). Менее значимые факторы – самообразование, работа
над собой (22 %), организаторские способности (20 %), своевременное повышение
квалификации (18 %), состояние здоровья (18 %). Заметим, что респонденты не уделяют достаточного внимания таким важным факторам как самообразование и повышение квалификации, которые необходимы для поддержания актуальности имеющихся профессиональных знаний в быстро меняющихся экономических, технологических, информационных условиях.
Анализ факторов, определяющих конкурентоспособность на рынке труда, в зависимости от возраста респондентов позволяет выделить некоторые отличия (рис. 1).
Так, с возрастом снижается значимость уровня образования, однако при этом увеличивается важность опыта работы, состояния здоровья, и практически не изменяется
значимость профессионального мастерства и организаторских способностей, что
подтверждается и материалами исследований других авторов [2, с. 118–120]. Самообразование и работа над собой происходит в начале трудовой карьеры (21–30 лет),
затем этот показатель снижается и становится актуальным в возрасте 51–60 лет. Это
можно объяснить тем, что в предпенсионном и пенсионном возрасте приобретенный
170
Экономика
профессиональный опыт становится менее востребованным в связи с изменением
технологий, методов работы, приводя к необходимости обновления знаний, поиску
новых вариантов приложения труда, подстраиванию под требования работодателя.
По этим же причинам происходит возрастание необходимости в повышении квалификации в возрасте 41–50 лет. Как показывают результаты опроса, именно эта возрастная группа испытывает наибольшую конкуренцию на рынке труда, в том числе в
связи с возрастной дискриминацией со стороны работодателей, ограничивающих
верхнюю планку возраста подбираемого на вакансию кандидата 40 годами.
300
250 41
200 22
31
150 6
59
100
41
50 13
44
0
21-30 лет
30
20
43
17
42
16
42
32
77
17
17
47
79
5
37
26
31-40 лет
41-50 лет
35
22
30
26
87
13
229
51-60 лет
профессиональное мастерство
организаторские способности
коммуникабельность
состояние здоровья
опыт, приобретенный в процессе трудовой деятельности
самообразование, работа над собой
своевременное повышение квалификации
соответствующий уровень образования
Рис. 1. Факторы, определяющие конкурентоспособность среди разных возрастных групп
Для мужчин конкурентоспособность определяется опытом (82 %), уровнем образования и коммуникабельностью (38 %), профессиональным мастерством (32 %),
повышением квалификации и самообразованием (21 %). Для женщин конкурентоспособность определяется опытом (70 %), соответствующим уровнем образования
(37 %), самообразованием, работой над собой (23 %), профессиональным мастерством (21 %), коммуникабельностью (20 %), своевременным повышением квалификации (17 %). То есть половые отличия во взглядах на данное явление практически отсутствуют, что говорит о том, что конкурентоспособность представляется как универсальное явление и вероятно не связана с полом.
Большинство респондентов, обратившихся в службу занятости, определили уровень своей конкурентоспособности на рынке труда как средний (62 %). Под средним
уровнем конкурентоспособности понимается обладание респондентом профессиональным опытом и навыками, соответствующим уровнем образования, однако при
этом имеются определенные трудности в поиске работы в связи с недостатком рабочих мест по специальности, большим количеством соискателей с подобными профессиональными характеристиками и другими причинами. Такая оценка указывает на
готовность соискателей вести конкурентную борьбу за возможность трудоустройства, что в свою очередь требует повышения конкурентоспособности, формирования
новых, отличающих от конкурентов качеств, способствующих благополучному исходу конкурентной борьбы.
171
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Свой уровень конкурентоспособности как высокий оценили 10 % респондентов
(ценный специалист, обладающий уникальным набором профессиональных компетенций, обладающий востребованной специальностью, что позволяет легко найти
подходящую вакансию, отвечающую требованиям соискателя), низкий – 10 % (соискателю не хватает определенных качеств, необходимых для трудоустройства (образование, опыт и т.п.), он испытывает жесткую конкуренцию, что серьезно затрудняет
поиск работы и снижает возможность трудоустройства), затруднились ответить – 17 %.
Большинство респондентов всех уровней образования оценивают уровень своей
конкурентоспособности как средний, за исключением группы с общим средним образованием, большая часть респондентов которой (44 %) констатируют низкую конкурентоспособность на рынке труда, либо затрудняются ответить. Наибольшая доля
ответов «высокий уровень конкурентоспособности» приходится на респондентов с
высшим образованием (20 %), высоко себя оценивает также часть респондентов со
средним специальным образованием (7 %). Респонденты с незаконченным высшим
образованием дали среднюю оценку своей конкурентоспособности, также значительная часть этой группы (14 %) оценивает уровень конкурентоспособности как низкий.
Отсюда можно сделать вывод, что уровень образования относится к одной из важных
составляющих конкурентоспособности, т.е. наличие диплома о профессиональном
образовании немаловажно при трудоустройстве как удовлетворение одного из требований со стороны работодателя.
Если связать оценку уровня конкурентоспособности с периодом поиска работы,
то наиболее высоко себя оценивают лица, занимающиеся поиском работы минимальный срок (меньше месяца) – 25 %, с увеличением срока поиска работы с 1–3 до 3–6
месяцев уровень конкурентоспособности оценивается как средний (73 %), от 6 месяцев и более – увеличивается число респондентов с низким уровнем конкурентоспособности (19 %), а также количество затруднившихся оценить свою конкурентоспособность (25 %), хотя часть респондентов (11 %) оценивают уровень конкурентоспособности как высокий. Таким образом, можно проследить некоторую зависимость
изменения оценки конкурентоспособности с увеличением периода поиска работы.
Способствовать повышению конкурентоспособности, по мнению большинства
опрощенных, должен сам работник (45 %), полагаются на работодателя и государство по 15 % опрошенных (возможно, в плане создания рабочих мест, обеспечения
должного уровня жизни, экономической стабильности и т.п.), затруднились ответить
25 % респондентов.
Большая часть респондентов (72 %) предпринимает определенные действия для
повышения конкурентоспособности на рынке труда, 21 % респондентов не повышают конкурентоспособность, 6 % также ничего не предпринимают, считая себя вне
конкуренции. Можно констатировать позитивную тенденцию среди оказавшихся в
неблагоприятных условиях рынка труда соискателей, большинство из которых осознают необходимость формирования конкурентных преимуществ для повышения
возможности трудоустройства.
Для того чтобы создать конкурентные преимущества перед другими соискателями на рынке труда, респонденты выбирают следующие способы: повышают компьютерную грамотность (40 %), занимаются самостоятельным изучением новой литературы по специальности (30 %), повышают квалификацию, получают дополнительное образование по специальности (25 %), получают дополнительное образование по другой специальности (19 %), посещают тематические семинары (7 %), повышают уровень владения иностранными языками (3 %).
Самостоятельное изучение новой литературы по специальности преобладает у
лиц возрастной группы 31–40 лет, посещают тематические семинары респонденты в
возрасте 41–50 и 51–60 лет, более других занимаются повышением компьютерной
грамотности респонденты предпенсионного и пенсионного возраста (51–60 лет), хотя
этот показатель высок у всех возрастных групп, повышают уровень владения иностранными языками лишь представители возрастной группы 21–30 лет (что можно
связать с большей мобильностью этой группы, ориентацией на работу в компаниях,
занимающихся международным сотрудничеством и т.п.), эта же группа более других
172
Экономика
ориентирована на получение дополнительного образования по другой специальности
(как возможности реализации в смежной специальности или новой профессии), в то
время как получают дополнительное образование по своей специальности и повышают квалификацию чуть более других возрастных групп лица в возрасте 41–50 лет.
Стремление респондентов повысить компьютерную грамотность связано с повышением роли информационных технологий в жизни современного общества. Для
работодателей владение навыками работы с различными компьютерными программами – одно из важнейших требований при отборе персонала на большинство вакансий. Также владение компьютером, доступ к информационным ресурсам в сети Интернет является для соискателей важным каналом поиска работы, возможностью заявить о себе на рынке труда максимальному количеству потенциальных работодателей, не ограничиваясь рамками регионального рынка труда.
Если проанализировать стремление респондентов к повышению конкурентоспособности по профилю образования, то больше всего мер предпринимают соискатели,
владеющие экономическим образованием, лидируя во всех предложенных позициях.
Это объясняется сложившейся в настоящей момент ситуаций на рынке труда, когда
предложение существенно превышает спрос (например, по данным портала www.hh.ru,
соотношение количества размещенных в базе HeadHunter резюме к количеству открытых вакансий в отрасли бухгалтерия / управленческий учет / финансы предприятия на 4 августа 2011 г. составило 3,13 или 357 резюме на 114 вакансий), что повышает требования работодателей к кандидатам на должности экономического профиля
(экономист, бухгалтер, финансист и т.д.) и вынуждает соискателей постоянно повышать свою конкурентоспособность.
Одним из аспектов конкурентоспособности является стоимостная оценка соискателем своей рабочей силы по сравнению с аналогичной рабочей силой конкурентов: более низкая оценка может стать конкурентным преимуществом, завышенная –
препятствовать трудоустройству.
Большинство респондентов (65 %) при поиске работы ориентируются на заработную плату 10–20 тыс. руб., что близко к показателям средней номинальной заработной платы (средняя номинальная заработная плата, по данным Саратовстата, в
июле 2011 г. составляла 16182,9 руб.), 19 % респондентов ориентированы на оплату
труда в размере 20–30 тыс. руб., 7 % – 30 тыс. руб. и более, 6 % – 5–10 тыс. руб., 2 % –
менее 5 тыс. руб. Распределение желаемого уровня заработной платы в зависимости
от оценки уровня конкурентоспособности респондентов представлено на рис. 2.
70
60
50
40
30
20
10
0
5 тыс. руб 5-10 тыс. 10-20 тыс. 20-30 тыс. 30 и более
руб
руб
руб
тыс. руб
высокий
средний
низкий
Рис. 2. Распределение желаемого уровня заработной платы
в зависимости от оценки уровня конкурентоспособности
173
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Таким образом, соискателю для формирования ценового конкурентного преимущества необходимо ориентироваться на сложившийся в настоящий момент средний уровень заработной платы по его специальности на рынке труда, конкурентную
ситуацию, грамотно оценить имеющиеся профессиональные знания и умения.
Разработка конкурентной стратегии действий на рынке труда предполагает расстановку соискателем приоритетов среди факторов, характеризующих планируемое
место работы, требования к выбираемой вакансии.
Для всех возрастных групп самым значимым фактором при выборе работы является размер заработной платы. Респонденты в возрасте 21–30 лет также выделяют
такие факторы как возможность самореализации в профессии, график работы, предоставление социального пакета. Акцент на самореализации – это возможность применить на практике полученные в ходе обучения знания, приобрести достаточный
опыт работы и профессиональное мастерство, реализовать личные интересы в профессии. Выделение графика работы может быть связано с ценностью досуга, необходимостью совмещать работу и учебу, совместительством нескольких мест работы и
т.п. Значимость социального пакета можно интерпретировать как важность для соискателей обеспечения ряда социальных гарантий со стороны работодателя.
Респонденты в возрасте 31–40 лет одним из наиболее значимых факторов, помимо размера заработной платы, считают возможность самореализации в профессии,
также к значимым факторам относятся график работы, карьерный рост. Эта возрастная группа стремится к карьерному росту как возможности повысить профессиональный статус, улучшить материальное положение, т.е. реализовать жизненные и
профессиональные планы. Наименее значимые факторы для респондентов в возрасте
21–30 и 31–40 лет – близость к месту жительства (что указывает на достаточную мобильность респондентов), оснащенность рабочего места, имидж предприятия.
Для респондентов в возрасте 41–50 лет значимы график работы, предоставление
социального пакета, близость к месту жительства. Наименее значимый фактор –
карьерный рост. Респонденты этой группы менее мобильны, нуждаются в большей
социальной защите в связи с вероятными проблемами с состоянием здоровья, возможно, предпочитают сокращенный / неполный график работы.
Респонденты возрастной группы 51–60 лет к значимым факторам относят возможность самореализации в профессии, близость к месту жительства, предоставление социального пакета. Для этой возрастной группы важно продолжение профессиональной деятельности как фактора самореализации, возможно, в форме наставничества, передачи профессионального опыта и т.п. Карьерный рост для этой группы не
значим.
Средними по значимости для респондентов всех возрастных групп оказались
такие факторы как приобретение нового опыта и знаний, характер взаимоотношений
в коллективе.
Проведенное исследование выявило некоторые особенности представлений о
конкурентоспособности соискателей, обратившихся в службу занятости населения.
Объективно обращение в службу занятости вызвано низкой конкурентоспособностью
на рынке труда, однако большинство респондентов оценивают уровень своей конкурентоспособности как средний, т.е. можно констатировать нацеленность на конкурентную борьбу, а также осознание необходимости формирования конкурентных
качеств, повышающих шансы эффективного трудоустройства. К наиболее важным
конкурентным преимуществом соискателями отнесены: опыт, приобретенный в ходе
трудовой деятельности, уровень образования, коммуникабельность, профессиональное мастерство [1, с. 303–308]. Большая часть опрошенных предпринимает определенные действия для создания новых конкурентных преимуществ, в частности, за
счет повышения компьютерной грамотности, самостоятельного изучения литературы, повышения квалификации и получения дополнительного образования, причем способы создания конкурентных преимуществ отличаются у разных возрастных групп.
Также в ходе исследования выявлены отличия в значимости факторов при выборе работы по возрастным группам, т.е. в основу конкурентной борьбы в зависимости от категории трудовых ресурсов закладываются разные цели и способы их достижения.
174
Экономика
Повышение конкурентоспособности трудовых ресурсов, нуждающихся в помощи в трудоустройстве, может быть достигнуто за счет специализированных услуг
службы занятости населения, направленных на коррекцию ожиданий и требований
клиентов, выявление барьеров к трудоустройству, определение направлений их преодоления, активизацию к поиску работы. При этом, как показывают результаты исследования, в зависимости от категории трудовых ресурсов (по полу, возрасту, уровню и профилю образования) будут востребованы разные услуги, направленные как
на формирование конкурентных преимуществ, так и на помощь в реализации имеющихся качеств. Формированию конкурентных преимуществ могут содействовать услуги по профессиональному обучению и переобучению безработных граждан, профессиональной ориентации, психологической и социальной адаптации, способствующие определению соискателем целей трудоустройства, построению стратегии
поиска работы посредством успешного самомаркетинга. Для реализации имеющихся
конкурентных преимуществ необходимо повышение информированности соискателей о состоянии рынка труда, требованиях работодателей к специалистам разного
профиля и т.д.
В целом решение проблемы конкурентоспособности трудовых ресурсов должно
иметь комплексный характер и обеспечиваться не только за счет усиления активности соискателей на рынке труда, но и за счет общегосударственной политики, способствующей эффективному функционированию рынка труда, стабилизации экономической ситуации и обеспечению экономического роста в соответствии с заявленным переходом к экономике инновационного типа.
Список литературы
1. Землянухина С. Г. Формирование конкурентных преимущест трудовых ресурсов малого бизнеса / С. Г. Землянухина, А. В. Такунов // Вестник СГТУ. – Саратов. – 2011. – № 2
(55). – С. 303–308.
2. Минёва О. К. Управление карьерой в системе менеджмента современной организации / О. К. Минёва // Каспийский регион: политика, экономика, культура. – 2011. – № 1 (26). –
С. 116–124.
3. Санкова Л. В. Оценка эффективности программ активной политики занятости: теория
и методология / Л. В. Санкова, А. В. Косарева // Вестник СГТУ. – Саратов. – 2011. – № 3 (37). –
С. 357–368.
4. Тугушев Р. Х. Психологические факторы отношения к труду и себе безработных граждан / Р. Х. Тугушев, В. Г. Сазонова // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Философия. Психология. Педагогика. – 2007. – Т. 7, № 2. – С. 90–100.
175
ФИЛОСОФИЯ
ПУРГАМЕНТАРНЫЕ МОТИВЫ
В СОЧИНЕНИЯХ АПОСТОЛЬСКИХ МУЖЕЙ
Е.Е. Завьялова
(Россия, Астрахань)
В статье анализируются труды раннехристианских писателей конца I – начала II в.: «Дидахе», «Постановления Апостольские», сочинения Филона Александрийского, Ерма, Климента
Римского, Татиана Ассирийца, Игнатия Богоносца. Выявляются прагматические, психологические, эсхатологические факторы, определяющие высокую частотность пургаментарных образов в богословских произведениях. Ведётся речь о мифологической «остаточной» семантике
указанных мотивов, об их связи с архаическими погребальными представлениями, древнегреческими атомическими учениями и Библией.
In the article compositions of Early Christian authors of end I – began II centuries are analyzed:
"The Didache" ("The Teaching of the Twelve Apostles"), "The Apostolic Constitutions", works of
Philo of Alexandria, Hermes of Philippopolis, Saint Clement of Rome, Tatian the Assyrian, Ignatius
of Antioch. The pragmatic, psychological, eschatological factors come to light, which determine high
frequency of purgamentar characters in theological works. Speech is conducted about mythological
"remaining" semantics of the indicated motives, about their connection with archaic funeral presentations, by the ancient Greek atomic studies and Bible.
Ключевые слова: пургаментарные мотивы, апостольские мужи, категория нечистоты,
первоэлемент, амбивалентность, обратимость.
Key words: purgamentar discourse, Apostolic Fathers, category of impurity, first element, ambivalence, convertibility.
Статья продолжает тему, которую мы подняли в работе, опубликованной в предыдущем выпуске журнала: пургаментарный дискурс в наследии мыслителей древности. На этот раз наше внимание будет сосредоточено на характере интерпретации
категории нечистоты в трудах «апостольских мужей» (Patres Apostolici), под которыми мы подразумеваем раннехристианских писателей конца I – начала II в., чьи сочинения непосредственно примыкают к книгам Нового Завета.
Профессор Казанской духовной академии Л.И. Писарев подчёркивает, что «по
приёмам литературного творчества все произведения мужей апостольских, как и апостольские писания, отличаются непосредственностью религиозного чувства, особой
патриархальной простотой...» [13, с. 43]. Действительно, тексты, о которых пойдёт
речь, в подавляющем своём большинстве лаконичны, бесхитростны, «неприкрашенны». Однако религиозное слово в жизни верующего человека перманентно включено
в критические ситуации, а потому для языка религии всегда характерна высокая степень экспрессивности. Писатели, причисляемые к ученикам апостолов, излагают религиозные истины языком непреходящих поэтических образов.
Одной из важнейших черт, сближающих писания апостольских мужей, является
отчётливо выраженный эсхатологизм. Исследователи связывают этот факт с хронологической близостью ко времени появления на свет новозаветных идей [13, с. 468].
Отсюда противопоставление «века сего» и «века будущего». Первый, по словам автора так называемого «Второго послания Климента», «проповедует прелюбодеяние,
разврат, сребролюбие и обман», а второй – отрицает и ниспровергает эти грехи [12,
с. 122]. Соответственно, антитеза «двух веков» прежде всего понимается как противоположность « т л е н н о г о » и « н е т л е н н о г о » 1 (цибсфьт – бцибсфпт). Тленное, по замечанию профессора Московской духовной академии А.И. Сидорова, ассоциируется с «миром плоти сей» (кьумпт фзт убскьт фбэфзт), а поэтому всё принадлежащее миру сему (фб кпумйкЬ) кратковременно и непрочно [16, с. 43].
1
Здесь и далее разрядка текста в цитатах выполнена мной – Е.З.
176
Философия
Наиболее ранним из известных памятников христианской письменности катехизического характера является «Учение Господа народам чрез 12 апостолов» (Дйдбчὴ
КхсЯпх дйὰ фῶн дюдекб ἀрпуфьлщн), чаще именуемое просто – «Дидахе» (от didaxe –
учение). Этот сборник наставлений, созданный неизвестным автором где-то в конце
I – начале II века, считался утерянным и был открыт в библиотеке подворья Иерусалимского Патриархата в Константинополе митрополитом Никомидийским Филофеем
Вриеннием в 1873 г. В полном виде Дидахе сохранился лишь в одной греческой рукописи, датированной 1056 г. По словам С.Л. Епифановича, «"Дидахе" вводит читателя в атмосферу первохристианской Церкви» [2, с. 74].
Пургаментарные образы в «Дидахе» помогают реализовать антонимическую когезию: «Не отвращайся от нуждающегося, но всё дели с братом твоим и не говори,
что это (всё) твоя собственность, ибо если вы соучастники в н е т л е н н о м , то
насколько более в т л е н н о м ? » [20, с. 248]. Противопоставление двух этих понятий
первостепенно для религиозного мироощущения. Феномен жизни неизбежно связан
с болезнями, с физиологическим старением, изнашиванием, истощением организмов. «Всё идёт в одно место; всё произошло из праха, и всё возвратится в прах»
[Еккл. 3: 20]. «Ибо Он знает состав наш, помнит, что мы – персть. Дни человека, как
трава; как цвет полевой, так он цветёт. Пройдёт над ним ветер, и нет его, и место его
уже не узнает его» [Пс. 102: 14–16]. Смертность называется трагическим последствием грехопадения, воскрешение в нетлении – преодолением физической смертности
человека, знаком искупления грехов. Бренный, ничтожный, чувственно воспринимаемый мир единичных вещей противопоставляется миру бессмертных, непреходящих, вечных сущностей.
Иудейско-эллинистический философ, теолог и экзегет Филон Александрийский
(Цй́лщн ’Блеобндсех́т) в своём толковании Ветхого Завета (часть «О херувимах, пламенном мече и о первой твари, родившейся от человека, Каине») рассуждает о том,
что многие добродетели – скромность, храбрость и прочие – тленны, поскольку тленен человек, «их вместилище» [21, с. 106.]. В следующем разделе («О рождении Авеля и о том, как приносили жертвы Богу он и брат его Каин») он пишет: «отделяй всё
тварное, смертное, изменчивое, низкое от образа Его – несотворённого, нетленного,
неизменного, чистого и единственно блаженного» [21, с. 146]. И ещё ниже, в главе,
посвящённой убийству Авеля, резюмирует: «Итак, мудрый, кажущийся мёртвым в
т л е н н о й жизни, живет н е т л е н н о й жизнью, глупец же, живя порочной жизнью, мёртв в жизни счастливой» [21, с. 247].
Сходные рассуждения находим в «Пастыре» римского христианина Ерма
(Hermas): «Те…, которые затаили нечистое в сердцах своих, навлекают на себя
смерть и т л е н ; особенно те, которые любят настоящий век, роскошествуют в богатстве своём и не ожидают благ будущих, – гибнут души их» [11, с. 14].
Итак, тленный земной мир противопоставляется нетленному небесному, грязь
грешников – чистоте праведников. В ряде отрывков «Послания к Коринфянам», говоря фактически о гигиене, Климент Римский (Clemens Romanus), третий римский
епископ, отождествляет такое «блюдение» с «сохранением печати», т.е. с «сохранением чистоты крещения (фзсеЯн фзн уцсбгЯдб, фзсеЯн фп вЬрфйумб Ьгньн)» [16, с. 44].
Особенностью мировоззрения древнего времени можно считать связь телесной и
духовной грязи, более того, физически нечистый человек не может претендовать на
духовную чистоту [5]. В своей интерпретации молитвы Давида Климент Римский
соотносит два этих понятия: «Ты [Бог] возлюбил истину: сокровенные тайны премудрости Твоей Ты открыл мне. Окропи меня иссопом, и б у д у ч и с т , омой меня,
и б у д у б е л е е с н е г а . Слуху моему дай радость и веселие: и сокрушенные кости мои возрадуются. Отврати лицо от грехов моих, и изгладь все беззакония мои.
Создай во мне с е р д ц е ч и с т о е , Боже, и дух правый обнови в утробе моей…»
[12, с. 118].
Татиан Ассириец (Tatianus) в своей знаменитой «Речи против Эллинов» пишет:
«…Наше познание о Боге неприлично сравнивать с мнениями тех, которые погрузились в вещество и н е ч и с т о т у » [18, с. 381]. В этой же апологии христианский пи177
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
сатель критически отзывается о высказывании основателя стоической философии
Зенона по поводу того, что «Бог есть виновник зла и пребывает в н е ч и с т ы х
м е с т а х , в червях и делающих непотребное» [18, с. 397].
У Филона Александрийского понятия «истинное» – «мнимое благочестие» раскрываются более изощрённо, при помощи противопоставления грязного рассудка
чистому телу: «Пусть некто, п а ч к а ю щ и й г р я з ь ю свой рассудок, очищает с
помощью омовений1 или очищений тело <…> – он не должен числиться среди благочестивых» [21, с. 149]. И наоборот, «грязные», умирающие от недугов люди, по
мнению религиозного мыслителя, ближе к духовному очищению: «…так называемые
почитатели добродетели почти все бесславные, презренные, приниженные, испытывающие недостаток в самом необходимом, обладающие меньшим достоинством, чем
подданные и даже рабы, г р я з н ы е , бледные, иссохшие до костей, с голодными изза отсутствия пищи глазами, более всего подверженные болезням, упражняющиеся в
смерти» [21, с. 149].
«Никто из людей не безгрешен, исключая Того, Кто ради нас соделался человеком, как написано: "н и к т о н е ч и с т о т с к в е р н ы , если и один день жизнь
его"» [15, с. 116], – заявляется в «Постановлении Апостольском» («ДйбфбгбЯ фῶн
ἁгЯщн Ἀрпуфьлщн»), каноническом компилятивном памятнике первохристианской
церкви, традиционно приписываемом Клименту Римскому. В данном отрывке пересказывается Библия, «Книга Иова»: «кто живёт и не согрешает, и что никто не чист
от скверны, даже если и один день проживёт на земле» [Иов. 14: 4–5]. «Для сего-то и
описаны жития и поведения прежде бывших праведников и патриархов, – продолжает автор "Постановлений Апостольских", – не для того, чтобы, читая оные, мы укоряли их, но для того, чтобы мы каялись и облагонадёживались, что получим прощение. Ибо их п я т н а г р е х о в н ы е служат для нас предостережением и убеждением, что если и мы, согрешив, покаемся, то будем иметь прощение, когда написано: "кто
похвалится чистым иметь сердце, или кто дерзнет говорить чистым себя быть от греха?"» [15, с. 118] (последние слова в кавычках из ветхозаветных притч [Притч. 20: 9]).
Мысль об очищении неоднократно появляется на страницах «Постановлений Апостольских».
Климент Римский тоже вспоминает ветхозаветную историю про Иова: «Он, сам
себя осуждая, сказал: "Никто не чист о т с к в е р н ы , хотя бы и один день была
жизнь Его" [Иов. 14: 4–5]» [12, с. 117]. Ерм и Филон Александрийский также обращаются к образу скверны («…чтобы и они покаялись в своих прегрешениях и очистились от всякой с к в е р н ы этого века» [11, с. 79]; «…мысль, которая побуждает и
говорить то, что говорится, и делать то, что делается, – неизвестна, но неясно, находится ли она в здравии и чиста ли она, или же страждет, очерненная многочисленной
с к в е р н о й » [21, с. 118]). О Всемирном потопе Филон Александрийский пишет,
используя сходную образную систему: наказание посылается на человечество, «чтобы душа тщательно смыла с себя с к в е р н у и очистилась, словно участница священного обряда, от страшных преступлений» [21, с. 308].
«Скверна» (в первоисточниках – «cxyog», «molusmou») – понятие полисемичное, оно, по В.И. Далю, вмещает в себя много смысловых оттенков: «мерзость, гадость, пакость, касть, всё гнусное, противное, отвратительное, непотребное, что мерзит плотски́ и духовно; нечистота, грязь и гниль, тление, мертвечина, извержения,
кал; смрад, вонь; непотребство, разврат, нравственное растление; всё богопротивное»
[1, с. 592]. Верное замечание по поводу точного значения этого слова делает протоиерей Георгий (Крылов): «Скверной называется то, что традиционно вызывало и вызывает некое духовно-физическое чувство своеобразной брезгливости, как бы некое
отторжение, формируемое соответствующим воспитанием и в основе своей изначально заложенное Богом» [5]. Понятие скверны является основообразующим практически во всех архаичных культах [4, с. 52–82].
1
Имеются в виду сосуды с освящённой водой, которые ставились у входа в святилище.
178
Философия
Теперь остановимся подробнее на теме неотвратимого разрушения бренного
тела, столь популярной в религии. В этом контексте наиболее распространены образы, заимствованные из Библейских текстов. Например, в «Постановлениях Апостольских» тленность земного бытия подчёркивается в пересказе ветхозаветной притчи о
чужой жене (V): «раскаешься при конце твоём, когда и з н о с я т с я п л о т и т е л а
т в о е г о , и скажешь: зачем я возненавидел наставление, и от обличений праведных
уклонилось сердце моё?» [15, с. 217]. О «земной персти» как начале и конце пути
смертного говорится в переиначенных цитатах из «Бытия» («взял Яхве персть от земли
и образовал человека» [15, с. 257], «ты – земля и в землю возвратишься» [15, с. 258]) и
из «Книги пророка Даниила» («и многие из почивших востанут из земной персти,
одни на вечную жизнь, а другие на вечное безчестие и посрамление» [15, с. 275]).
В пятой книге «Постановлений Апостольских» приводится апокалипсическое пророчество из песни Сивиллы – специально для «еллинов», которые не верят в Писание:
Тогда, как п р а х о м в с ё у л я ж е т с я в з е м л е ,
И Бог, оставив мир без света в мрачной мгле,
И з п р а х а в о з з о в е т и кости человека,
И смертных оживит для будущего века,
Тогда последует правдивый Божий суд,
Где по заслугам все достойное найдут… [15, с. 283].
Вариантом художественного осмысления образа праха является, на наш взгляд,
деталь в описании Единородного Бога: «…у Которого облака – п р а х н о г , ходящий по морю как по суше» [15, с. 318]. Нарисованная картина призвана представить
Божие величие. Не случайно Всевышний традиционно изображается в Библии как
грядущий «с облаками» [От. 1: 7], «на облаках небесных» [Мф. 26: 64]. Это связано с
теофанией, богоявлением; вспомним: рука, протягивающаяся из облака, самый распространённый символ выказанного божественного всемогущества. Прах же (еврейское «цош» – пыль земная) «синоним ничтожного, попираемого ногами» [7, с. 403].
В данном случае можно говорить о классическом примере «перевёртывания» знака,
столь характерного для христианской системы миропонимания (подробнее об этом
см. в книге О.Ю. Тарасова (раздел «Амбивалентность символов» [17, с. 81–96])).
В уже упомянутых нами «Толкованиях Ветхого Завета» Филона Александрийского весьма наглядно обозначена онтологическая вертикаль, демонстрирующая оппозицию земного и небесного: «Ведь единственным небесным растением на земле
Он сделал человека: головы прочих Он укрепил в тверди (все они обращены головой
вниз), а человеческую возвёл ввысь, чтобы тот имел пищу олимпийскую и нетленную, а не з е м л е п о д о б н у ю и п о д в е р ж е н н у ю т л е н у . Из-за этого Он и
укоренил ступни в земле, поставив всё самое нечувствительное в нашем теле на наибольшее расстояние от рассуждающей части, охраняющие же ум чувства, и сам ум
Он отселил как можно дальше от земной области и привязал к нетленным кругам
воздуха и неба» [21, с. 262]. Богослов убеждён, что причиной самых серьёзных несчастий в жизни людей является «землеподобное». Он обвиняет грешников, превыше
всего чтящих «п ы л ь и п р а х души» («О смешении языков») [21, с. 289]. По верному замечанию иерея А. Лоргуса, ректора Института Христианской Психологии,
«животная» природа человека обличается в первую очередь отцам церкви, которые
испытали на себе влияние греческой философии [6, с. 5–23]. Безусловно, и воспитанный на эллинской культуре Филон Александрийский, иудей по происхождению, находил в Пятикнижии подтверждение многим истинам греческой философии. Связью
с античными учениями можно объяснить, в частности, иерархический подход к человеческому телу, интеллектуальные функции которого связывались с «верхней частью» – головой.
Ещё одно упоминание о бренности всего земного находим в «Послании к Коринфянам» Климента. В этом весьма почитаемом в древней Церкви труде цитируется
отрывок из Бытия, в котором Авраам назван другом Божьим, «но, взирая на славу
Божию, со смирением говорит: "я з е м л я и п е п е л " » [16, с. 47]. Далее автор
«Первого послания» восклицает: «Но что может смертный, или какая крепость в
179
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
з е м н о р о д н о м ?» [12, с. 139]. «…Живущие в бренных храминах, из числа которых
и мы сами, образованные из того же брения. Как бы моль поела их, и от утра до вечера их уже нет: от того, что не могут помочь самим себе, они погибли» [12, с. 140].
По понятным причинам достаточно часто в сочинениях апостольских мужей
греховная сущность поступка, намерения, помысла раскрывается с помощью образов, традиционно вызывающих неприятные переживания. Во второй книге «Постановлений Апостольских» находим следующее пожелание епископу: «…ты, как
сострадательный врач, лечи всех согрешивших, пользуясь спасительными и пригодными средствами, употребляя не только сечения или жжения или лекарства едкие, но
и перевязки и бинты и врачевства успокаивающие, заживляющие, и вспрыскивая
словами утешения. Если же рана застарела, то размягчи её смягчающим пластырем,
чтобы, наполнившись мясными сосочками, сделалась способною к заживлению; а
если она н е ч и с т а , то очисти её прижигающим порошком, т.е. словом наказывающим; а если она опухает, то сожми её острою перевязкою – угрозою суда; а если
распространяется, то употреби прижигание и и з в л е к и н е ч и с т о т ы , т.е. изнури постами. Когда же сделаешь это и уверишься, что от ног до головы негде приложить ни пластыря, ни елея, ни перевязки, но рана распространяется и противится
всякому врачеванию, подобно антонову огню поражая всякий член; тогда со многою
осторожностью, посоветовавшись с другими опытными врачами, отрежь г н и л о й
член, чтобы не растлилось всё тело Церкви. Не удобопреклонен и не скор будь к отсечению, не скоро берись за пилу со многими зубцами, но прежде употреби нож и
вскрой н а р ы в , чтобы, устранив внутри находящуюся причину болезни, соблюсти
тело не чувствующим болей» [15, с. 241].
В третьей книге «Пастыря» Ерма очень подробно излагается аллегория о грешниках, которым «высокий ангел» (архангел Михаил) раздал ивовые ветки и проверял,
в каком виде они оказались: гнилые, сухие, как бы изъеденные молью, сухие, но не
тронутые молью, полусухие с трещинами, наполовину сухие, ещё зелёные, с новыми
побегами и проч. (образы, весьма органичные для земледельца, каковым, скорее всего, Ерм и являлся). Характер порчи прутьев соотносится автором с мерой отступления христиан от Божьего Закона. Соответственно, самые повреждённые ветки означают нераскаявшихся отступников и предателей Церкви.
Впрочем, мотив гниения делается у ряда богословов амбивалентным. Сказывается библейская образность. В частности, многократно упоминается «гниение» и последующее «воскресение» брошенного в землю зерна. Так, Климент Римский пишет:
«Посмотрим на плоды земные, каким образом происходит сеяние зёрен. Вышел сеятель, бросил их в землю, и брошенные семена, которые упадали на землю сухие и
голые, с г н и в а ю т : но после из этого разрушения великая сила Промысла Господня
воскрешает их, и из одного зерна возращает многие и производит плод» [12, с. 124].
Сходное символическое назначение у образа феникса: «Приближаясь к своему
разрушению смертному, она [птица] из ливана, смирны и других ароматов делает
себе гнездо, в которое, по исполнении своего времени, входит и умирает. Из с г н и в а ю щ е г о же тела рождается червь, который, питаясь влагою умершего животного,
оперяется; потом, пришедши в крепость, берёт то гнездо в котором лежат кости его
предка, и с этой ношей совершает путь из Аравии в Египет, в город, называемый
Илиополь, и, прилетая днём, в виду всех кладет это на жертвенник солнца, и таким
образом назад удаляется» [12, с. 125]. В «Постановлениях Апостольских» есть аналогичный рассказ: «Каждые пятьсот лет она [птица феникс] прилетает в Египет на место, называемое жертвенником солнца, неся с собою множество корицы, кассии и
бальзамного дерева, и, став к востоку, <…> молится солнцу, добровольно сожигается
и обращается в п е п е л , а из пепла раждается червь, который действием теплоты
преобразуется в маленького феникса, и, сделавшись птицею, улетает в Аравию»
[15, с. 263]. Пепел – привычная для мифологической картины мира составляющая
превращений (об этом речь впереди). Но в «Первом послании» Климента Римского
упоминается «гниль»; образ зарождающегося во «влаге» червя, на наш взгляд, отсылает непосредственно к финикийским и вавилонским мифам о зарождении жизни в
водянистой гнили.
180
Философия
Переходим к образам, непосредственно связанным с пургаментарной символикой. Сравнение с сором встречаем уже в учении апостола Павла, которого принято
считать первым христианским богословом и первым христианским мистиком: «Даже
доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся, и трудимся, работая
своими руками. Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас,
мы молим; мы к а к с о р для мира, к а к п р а х , всеми попираемый доныне»
[2 Кор. 4: 11–13].
Сходный оборот встречаем у Игнатия Богоносца, епископа Антиохийского
(ЙгнЬфйпт п Иепцьспт). В своём «Послании к Ефесянам» он употребляет для иллюстрации низменной природы слово «отребье» (бнпзуЯет): «Я о т р е б ь е ваше, и
должен очиститься вашею, ефесяне, знаменитою в веках Церковью» [10, с. 418] (отребье – отбросы, негодные остатки первоначально – после очистки, теребления
[9, с. 322]). И ниже: «…Пусть кто-нибудь более потерпит неправду, понесёт убыток,
подвергнется уничтожению, только бы не нашлось в вас какого-либо п л е в е л а
дьявольского, но все вы во всякой чистоте и целомудрии пребывали во Иисусе Христе телесно и духовно» [10, с. 453] (как вариант: «Удаляйтесь от злых п л е в е л ,
которых не возвращает Иисус Христос, потому что они не насаждение Отца», –
в «Послании к Филадельфийцам» [10, с. 462]).
В толковании Ветхого Завета у Филона Александрийского написано:
«…множество сущностей сошлось и соединилось вместе, чтобы наш состав обрёл
законченность и завершённость. Ваятель смешал и растворил друг в друге силы, противоположные друг другу, – теплоту и холод, сухость и влажность, и каждый из нас
есть это месиво, потому и названы мы "тестом". От этого месива, делимого в первую
очередь на душу и тело, и нужно жертвовать начатки. А начатки – это святые побуждения души и тела, сообразные с добродетелью, откуда и сравнение с гумном: там
зёрна пшеницы, ячменя или иные отделяют о т м я к и н ы , ш е л у х и и п р о ч е г о с о р а , и точно так же в нас есть лучшее, полезное, дающее истинную пищу,
благодаря которому вся наша жизнь идёт по верному пути; вот это лучшее и должно
посвятить Ему, а прочее, для Него н е г о д н о е , п о д о б н о е м у с о р у , оставить
на долю смертных» [21, с. 148.].
Любопытно, что образ тленной пыли в трудах отцов церкви может наделяться
позитивной коннотацией – в том случае, если изображается борьба праведника с земными искушениями. Так, в разделе «О потомках надменного Каина и о его изгнании»
Филон Александрийский наставляет, как истинный подвижник должен сжечь, измельчить и рассеять по воде золотого тельца. «Ибо в священных книгах говорится,
что "Моисей, взяв тельца, с ж ё г е г о в о г н е , и с т ё р в п р а х , и р а с с ы п а л п о в о д е , и дал ее пить сынам Израилевым" [Исх. 32: 20]. Ибо человек, любящий добродетель, будучи воспламенён сияющей внешностью прекрасного, сожигает телесные наслаждения, затем изрубает и измельчает их с помощью использующего разделение разума» [21, с. 238].
С одной стороны, перед нами пример, указывающий на дохристианскую сопряжённость с наиболее значимыми древнейшими культами: почитанием солнца и матери сырой земли. Как утверждает Т.А. Новичкова, «по связи с солярными мифами
золотые предметы, блеск сокровищ и драгоценных металлов обладают в фольклоре
"остаточной" семантикой, что и сближает их символику с символикой сора, праха, до
превращения оппозиции в торжество: золото вместо кала, рыбья чешуя вместо серебра в мотивах рассказов о кладах (и наоборот)» [8, с. 142].
Кроме того, в данном случае актуализируется представление архаического, дохристианского обычая погребения – сожжения. Отсюда вариант «оборотничества»
пепла: из него, «как из семени, вновь появляется то существо, которое было сожжено, в том или ином облике» [8, с. 149].
И, наконец, следует упомянуть об античном понятии диерезы (ἡ дйбЯсеуйт).
Давно доказано влияние на мировоззрение Филона Александрийского платоновских
идей [19, с. 117]. В позднем диалоге Платона «Софист» (УпцйуфЮт) предложен логический метод пристального вглядывания в сущность вещи, «разделения» («измель181
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
чения», льгпт фпмеэт) её разумом. По мнению древнегреческого философа, диереза –
одно из упражнений, необходимых для человека, продвигающегося к добродетели
[14, с. 203]. В сравнении Филона отречения от телесных наслаждений с их «измельчением с помощью разума» явно чувствуется влияние платоновского принципа.
О подобном влиянии можно говорить и в следующей аналогии: человек «искрошил тельца, т.е., разделив его на части, показал, что все выгоды, касающиеся тела, далеко отстоят от истинного блага и нисколько не отличаются от рассеянных по
воде [пылинок]» [21, с. 112]. В космологическом трактате «Тимей» (ФЯмбйпт) Платон излагает концепцию, согласно которой частицы тела умерших снова распределяются по «своим» силам мироздания. «Филон буквально цитирует платоновский
текст с той лишь разницей, что вместо понятия "элементы" он использует понятие
силы (дхнЬмейт). В ряде случаев Филон, следуя уже… книге Бытия (2: 7), говорит о
земле и воде как о составляющих человеческого тела» [21, с. 56].
Как нам представляется, сходный по своей сути пример – рассуждения Игнатия
Антиохийского из «Послания к Римлянам»: «Оставьте меня быть пищею зверей и
посредством их достигнуть Бога. Я пшеница Божия: пусть и з м е л ю т меня зубы
зверей, чтоб я сделался чистым хлебом Христовым. Лучше приласкайте этих зверей,
чтоб они сделались гробом моим и ничего не оставили от моего тела, дабы по смерти
не быть мне кому-либо в тягость. Тогда я буду по истине учеником Христа, когда
даже тела моего мир не будет видеть» [10, с. 404]. Написанное соотносится с грядущей казнью, которой собираются подвергнуть христианского писателя за веру: по
словам римского историка Евсевия, в Риме его бросят на арене львам. Кроме того,
Игнатий Антиохийский устанавливает связь: чем меньше его следов в земном мире,
тем ближе к миру небесному («земная любовь – огонь, любящий материю»
(рхс цйльхлпн) [10, с. 407]). Отсюда – мистические рассуждения о предвкушении
блаженной кончины и желание исчезнуть полностью, по эсхатологической тональности сближающиеся с монашеским аскетизмом (на «тайнозрительное богословие»
Богоносца указывает А.И. Сидоров [16, с. 54]). Но в контексте обозначенной проблемы важен и тот факт, что образ умирания-измельчения соотносится с анатомическими представлениями античных философов.
Подведём итоги нашего исследования. Для создания антонимического макроконтекста в сочинениях апостольских мужей часто используется семантический контраст, доминирующей линией которого является противопоставление праведности и
греховности. Нередко с этой целью авторы вводят в произведения пургаментарные
мотивы. Помимо прагматической обусловленности присутствие категории нечистоты
в трудах можно также объяснить психологическим фактором (экспрессивностью речи) и эсхатологическими интенциями богословов.
Феномен жизни перманентно связывается с физиологическим старением, изнашиванием организмов. Частотны образы грязи, скверны, отребья, плевел, шелухи,
сора, праха, пыли и прочего. Истоки популярности пургаментарных мотивов у раннехристианских писателей – в мифологической «остаточной» семантике, в архаических погребальных представлениях, в древнегреческих атомических учениях и, конечно, в библейской образности.
Список литературы
1. Даль В. И. Толковый словарь русского языка: современная версия / В. И. Даль. – М. :
ЭКСМО-Пресс, 2000. – 616 с.
2. Епифанович С. Л. Патрология: церковная письменность I–III вв. : курс лекций, читанных студентам Киевской Духовной Академии в 1910–1911 уч. г. / С. Л. Епифанович ; под ред.
доц. Московской духовной академии Н. И. Муравьёва. – Загорск (машинопись), 1951. – Ч. 2.
Письменность мужей апостольских.
3. Ильченко А. В. Библия как образец текста, построенного по принципу контраста : автореф. дис. … канд. филол. наук / А. В. Ильченко. – Ростов н/Д., 2008. – 24 с.
4. Кайуа Р. Миф и человек. Человек и сакральное / Р. Кайуа ; пер. с фр. и вступ. ст. С. Н. Зенкина. – М. : ОГИ, 2003. – 293 с. – (Антропология. Фольклор : науч. наследие / ред. А. С. Архипова).
5. Крылов Г., протоиерей. Понятие «скверна» («погань») в Средневековой Руси и в современном старообрядчестве. – Режим доступа: портал Богослов.Ru. – Нравственное богосло182
Философия
вие, Религия и мир, Пастырское богословие. Ёё. – Режим доступа: http://www.bogoslov.ru/text/
print/1126405.html, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
6. Лоргус А. Православная антропология. Курс лекций / А. Лоргус. – М. : Граф-Пресс,
2003. – Вып. 1 – 216 с.
7. Мень А. Исагогика: курс по изучению Священного Писания: Ветхий Завет : в 2 ч.
/ А. Мень. – М. : Фонд им. А. Меня ; Общедоступный православный университет, 2000. – 631 с.
8. Новичкова Т. А. Сор и золото в фольклоре / Т. А. Новичкова // Полярность в культуре
/ сост. В. Е. Багно, Т. А. Новичкова. – СПб. : Corvus, 1996. – С. 121–156. – (Альманах «Канун».
Вып. 2).
9. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка : 80 000 слов и фразеологических выражений / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова // Российская академия наук. Институт русского языка
им. В. В. Виноградова. – 4-е изд., доп. – М. : Азбуковник, 1999. – 944 с.
10. Памятники древней христианской письменности в русском переводе: Пять книг против
ересей: приложение к Православному обозрению / И. Лионский ; авт. пред. П. Преображенский. –
М. : Университетская типография (Катков и Кє), 1868. – 716 с. – (Православное обозрение).
11. Пастырь, Гермы / под ред. И. Свенцицкой ; коммент. И. Свенцицкой. – М. : Присцельс, 1997. – 111 с.
12. Писания мужей апостольских: репринтное воспроизведение издания, вышедшего в
1895 г., с доп. – Рига : Латвийское Библейское Общество, 1994.
13. Писарев Л. И. Очерки из истории христианского вероучения патристического периода: Век мужей апостольских (I и начало II в.) / Л. И. Писарев. – СПб. : Изд-во Олега Абышко,
2009. – 576 с. – (Библиотека христианской мысли. Исследования).
14. Платон. Собрание сочинений : в 4 т. / общ. ред. А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, А. А. Тахо-Годи ; примеч. А. Ф. Лосева, А. А. Тахо-Годи ; пер. с древнегреч. – М. : Мысль, 1993. –
528 с. – (Философское наследие). – Т. 2.
15. Постановления Апостольские (в русском переводе). Constitutiones apostolicae. – Казань : Губернская типография, 1864. – 308 с.
16. Сидоров А. И. Курс Патрологии: Возникновение церковной письменности : учеб. пос.
/ А. И. Сидоров. – М. : Русские огни, 1996. – 348 с.
17. Тарасов О. Ю. Икона и благочестие: Очерки иконного дела в императорской России
/ О. Ю. Тарасов. – М. : Прогресс : Традиция, 1995. – 496 с.
18. Татиан. Речь против Эллинов / пер. П. Преображенского // Антология: Ранние Отцы
Церкви. – Брюссель : Изд-во «Жизнь с Богом», 1988. – С. 369–404.
19. Трубецкой С. Н. Сочинения / С. Н. Трубецкой. – М. : Мысль, 1994. – 816 с. – (Т. 120.
Философское наследие).
20. Учение двенадцати апостолов / пер. и коммент. А. Сидорова // Символ. Журнал христианской культуры. – Париж, 1993. – № 29. – С. 275–305.
21. Филон Александрийский. Толкования Ветхого Завета / пер. и коммент. А. В. Вдовиченко, М. Г. и В. Е. Витковских, О. Л. Левинской ; вступ. ст. Е. Д. Матусовой. – Москва : Греко-латинский кабинет М. Ю. Шичалина, 2000. – 456 с. – ISBN 5-87245-058-3.
СУЩНОСТЬ И СОДЕРЖАНИЕ ФЕНОМЕНА ПОТРЕБЛЕНИЯ
В СВЕТЕ СУБСТАНЦИОНАЛЬНО-ДЕЯТЕЛЬНОСТНОГО ПОДХОДА
Е.В. Гайнутдинова
(Россия, Астрахань)
Спекуляция на понятии «потребность» определяет для нас установку на потребление,
демонстрируя то, что человеческая сущность такова и ничего с этим поделать нельзя. Тогда
как, по сути, объективные причины могут играть зачастую лишь косвенную роль в ситуации,
если субъект соизмеряет навязываемые ему стереотипы с тем, что ему действительно необходимо и с тем, как это соответствует его внутреннему миру и системе духовных потребностей.
Системность в деятельностном подходе, заданная субстанционально-деятельностной теорией,
позволяет рассмотреть причины развития деятельности человека и общества в целом, тем самым показывая, что причиняющие факторы деятельности интерсубъективны, в связи с чем
именно от субъекта зависит то, насколько он будет зависим от процесса потребления.
Profiteering from the meaning "consumption" determines the purpose for us to consumption
demonstrating that a human being is so and nothing can be done with it. As a matter of fact, objective
purposes can often play only a indirect role in the situation, if the self commensurates stereotypes
imposed to him with that he really needs, and with how it corresponds his inner world and the system
of spiritual needs. Systematic in the qualifying achievement given by the substantial-qualifying the183
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
ory, allows to review the purposes of the development of the human activity and society on the whole,
thereby it shows that causing activity factors are intersubjective, in connection with it, it depends just
on the self how much he will be depended on the consumptionprocess.
Ключевые слова: потребность, потребление, социальное действие, субъект, объект, субстанционально-деятельностный подход.
Key words: need, consumption, qualifying achievement, substantial-qualifying achievement.
В настоящее время слово «потребность» (хочу подчеркнуть именно слово, а не
понятие) постоянно на слуху. В средствах массовой коммуникации словом «потребность» называют любую необходимость, связанную с теми или иными явлениями
нашей жизни. Сложно сказать, полезна или нет подобная тенденция упрощения восприятия и понимания понятия «потребность». Ясно одно, что такая ситуация воспринимается так, будто общественность признала тот факт, что мы живем в эпоху глобального потребления и, вероятно, с этим поделать уже ничего нельзя, поэтому будем демонстрировать свою покорность сложившейся действительности. Спекуляция
на понятии «потребность» определяет для нас установку на безысходность, демонстрируя то, что человеческая сущность такова и ничего с этим поделать нельзя. Тогда
как, по сути, объективные причины могут играть зачастую лишь косвенную роль в
ситуации, если субъект соизмеряет навязываемые ему стереотипы с тем, что ему действительно необходимо и с тем, как это соответствует его внутреннему миру и системе духовных потребностей. В частности, ряд исследователей (И.С. Кон, А.В. Иващенко, В.С. Агапов, И.В. Барышников) отмечают то, что система духовных потребностей может вызвать вслед за изменениями внутреннего мира личности качественные изменения ее Я-концепции.
Зачастую потребление интерпретируется как фактическая и жизненно необходимая данность. Однако, как справедливо отмечает Ж. Бодрийяр, что если бы потребление было тем, чем его наивно считают, – поглощением-пожиранием благ, – то
рано или поздно наступило бы пресыщение. Если бы оно относилось к сфере потребностей, то мы должны были бы прийти к удовлетворению. Однако «потребление»
именно потому столь неистребимо, что это тотально идеалистическая практика, которая за известным порогом уже не имеет больше ничего общего с удовлетворением
потребностей или же с принципом реальности» [2, c. 168]. Подобная точка зрения
позволяет разграничить понятия «потребность» и «предмет потребности» и, кроме
того, дает подтверждение тому, что формы удовлетворения потребностей опосредуются сознанием, поскольку сознание способствует многогранному восприятию действительности, постольку оно порождает различные желания и средства их удовлетворения. В связи с этим каждый субъект может быть подвергнут внешнему воздействию со стороны коллективного сознания в силу неверного выбора линий удовлетворения потребности на уровне ее осознания.
Я думаю, что ответ на вопрос касательно роста потребления в современном обществе находит Хосе Ортега-и-Гассет, объясняя данный феномен тем, что массе стали доступны те блага, которые были раньше доступны лишь избранным, в связи с
чем он называет современную ему эпоху эпохой реализации неудовлетворенных желаний, но как данная фраза характерна для сегодняшней ситуации [13, с. 5–7]. Фактически современный человек находится постоянно в погоне за тем, чтобы обладать
хотя бы чем-то, что доступно избранным, или как они себя называют «элитой», а
глянцевые журналы и их электронные версии этому активно способствуют, показывая то, какую одежду, парфюм, технику предпочитают известные люди. При этом
мыслитель точно указывает на особенность формирования сегодняшней элиты, отмечая подобное высказывание как общий принцип формирования так называемых
избранных групп, которые, по сути, тешат свой эгоизм, намеренно искажая смысл
понятия «избранный»: «Когда речь заходит об "избранном меньшинстве", лицемеры
сознательно искажают смысл этого выражения, притворяясь, будто они не знают, что
"избранный" – вовсе не "важный", т.е. тот, кто считает себя выше остальных, а человек, который к себе самому требовательней, чем к другим, даже если он лично и не
способен удовлетворять этим высоким требованиям» [13, с. 3]. Данную особенность
современной действительности отмечает и Дарендорф, указывая, что права не явля184
Философия
ются ни благом, ни злом – это социально определенное средство доступа, входные
билеты к тем благам, что не доступны большинству [5, c. 23]. Фактически, отношение к потреблению и его благами становится точкой отсчета в ложном представлении
об элите, как о тех, кому доступно и дозволено то, что недоступно для других. На это
обращает внимание П.Л. Карабущенко, который называет существующую политическую элиту фантомом элиты, ее имитацией, если судить «элиту» по всем параметрам
научного отбора [9, с. 110].
Исследуя проблему потребления в современном обществе, возникает необходимость обратиться к рассмотрению понятия «потребность», так как суть решения поставленного вопроса заложена именно в различной интерпретации как самой потребности, так и ее места в деятельностном процессе. В этой связи более целесообразно
обратиться к сущности субстанционально-деятельностной парадигмы, поскольку для
определения детерминационной роли потребности следует рассмотреть структуру
деятельностного процесса. Это даст возможность представить потребность как основу поведения человека, а значит, владея информацией об определенном первичном
наборе потребностей, мы имеем возможность правильно осознавать и варьировать
свои потребности, что обусловливает отчасти предсказуемость поведения субъекта.
Иначе говоря, субстанционально-деятельностная парадигма позволяет исследовать
сущность проблемы более детально. В частности, Ю.А. Ющенко отмечает, что, когда
требуется для социальной теории глубокое объяснение явлений и процессов социального мира, то «мы сталкиваемся с необходимостью раскрыть сущность и значение
субстанционально-деятельностной парадигмы» [22, с. 32].
Деятельностный подход к пониманию человека и его мира получил широкое
распространение в 1960–1970-е гг. Разработка деятельностного подхода велась такими теоретиками, как Г.С. Батищев, М.С. Каган, В.Н. Сагатовский, Г.П. Щедровицкий,
Э.Г. Юдин, которые занимались углубленным понятийным анализом, изучали деятельность как способ бытия человека. Между тем некоторым из указанных ученых
было свойственно абсолютизировать свою теорию относительно представлений о
деятельности как о единственном универсальном способе существования человека,
что в дальнейшем стало предметом критики многих философов. Эту особенность
отмечал В.С. Швырев: «Вместе с тем бесспорно и то, что пафос утверждения деятельностного подхода заключал в себе опасности его универсализации, которые впоследствии стали предметом справедливой критики» [20, с. 107]. Однако нельзя отрицать тот факт, согласно В.С. Швыреву, что деятельностный подход как общая философско-мировоззренческая позиция у всех ее сторонников в нашей философии, несмотря на существенные различия в его трактовке, был органически связан с культурно-исторической концепцией общества и человека, был четко ориентирован против натурализма, исходил из примата роли и значения социокультурных норм в отношении человека к миру» [20, с. 107].
Системность в деятельностном подходе была задана субстанциональнодеятельностной теорией, согласно которой рассматривались причины развития деятельности человека и общества в целом, т.е., в первую очередь, акцент приходился на
причиняющие факторы деятельности и ее началах. Фундаментальные основы субстанционально-деятельностной парадигмы были заложены такими отечественными
учеными, как М.С. Каган, Г.С. Арефьев, К.Х. Момджян, М.С. Кветной, М.В. Демин.
В рамках субстанционально-деятельностного подхода под субстанцией понимают
самозарождающееся и самоподдерживающееся качество объектов, способных собственными усилиями создавать, воссоздавать свою системную целостность, т.е. это то,
что становится исходным началом систематизации категорий [12, c. 174]. Однако
понятие «субстанция» в социально-философской теории до сих пор вызывает полемику среди ученых, поскольку ряд исследователей утверждают, что понятие «субстанция» устарело; другие считают категорию «субстанция» не применимой в социальной теории; третьи вообще соотносят категорию «субстанция» с понятием «материя». Между тем субстанционально-деятельностная теория актуализирует принцип
детерминации применительно к социальной деятельности, обуславливающий нали185
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
чие причины любого явления. В частности Э. Дюркгейм утверждал: «социальные
факты порождают друг друга согласно отношениям причины и следствия, определенным и неизменным, что ученый стремится наблюдать их посредством приемов,
подобных тем, которые используются в науках о природе» [6, c. 266]. При этом до
сих пор принцип детерминизма трактуется различными учеными с разных точек зрения, характеризуя его не только как причинность, начиная с формирования такого
учения как индетерминизм, отрицающего объективную причинность, обусловленность явлений действительности, и продолжая позицией тех авторов, которые интерпретируют детерминизм как взаимодействие различных объектов. Например,
В.В. Байлук утверждает, что существуют разные формы детерминации, поэтому факт
отождествления категории детерминизм с категорией причинности вызывает возражение [1, с. 9]. Данные мнения не учитывают последовательность развития событий
и склонны лишь отображать хаотическое восприятие действительности. В связи с
этим Э. Дюркгейм указывает на обоснованное использование значения причинности
в социальной деятельности, что обусловлено, по его мнению, поверхностным взглядом на то, как велик контраст между неукоснительной последовательностью развертывания явлений и хаотичным видом событий, которые фиксируются историей, поскольку «само то, что мы участвуем в этих событиях, склоняло к мысли, что существуя через нас, социальные факты зависят исключительно от нас и могут быть такими,
как мы захотим» [6, c. 265].
Прежде чем рассмотреть структуру человеческой деятельности с целью обоснования потребности как детерминационного механизма деятельности, необходимо
указать на социальное действие, являющееся, по мнению Ю.А. Ющенко, элементарной клеточной человеческой деятельности [22, с. 27].
Родоначальником понятия «социальное действие» считается М. Вебер, благодаря которому определилось различение смыслов «действие» и «осмысленное действие», где носителем последнего выступает только человек, имеющий возможность
целеполагать свои действия, проявлять волевые усилия за счет наличия сознания, а
значит, и способности мыслить и выбирать: «"Социальным" действие становится
только в том случае, если по предполагаемому действующим лицом или действующими лицами смыслу соотносится с действием других людей и ориентируются на
него» [4, с. 602–603]. Иначе говоря, по мнению М. Вебера, социальным выступает не
всякое действие индивида, а то, которое предполагает существование других людей.
Вебер выделяет 4 типа социального действия: 1) целерациональное, использующее средства для достижения рациональной цели; 2) ценностно-рациональное,
основанное на вере в ценность определенного поведения независимо от его последствий; 3) аффективное; прежде всего эмоциональным; 4) традиционное, основанное
на традициях, обычаях и привычках» [4, с. 642].
Однако, если исходить из того, что определение социального действия по Веберу выражается в «действии, сознательно ориентированном индивидом на ожидания
других людей…» [4, с. 642], то аффективный тип социального действия, определяемый М. Вебером, не соответствует установленному им определению социального
действия как осознаваемого действия, поскольку аффективное действие не опосредуется осознанной оценкой.
В дальнейшем ученые стали обвинять М. Вебера за субъективный подход к анализу структуры социального действия, поскольку он ориентируется в основном на
идеальные типы действия. В частности, Т. Парсонс, создавая свою структуру социального действия, обращал внимание на данный факт, утверждая, что Вебер приводит эти четыре понятия как способ детерминации действия, оставляя открытым вопрос об их методологическом статусе. Тем не менее, Т. Парсонс полагал, что они, по
определению, – преимущественно идеальные типы конкретного действия, но, употребляя их в более позднее время, М. Вебер имеет тенденцию помещать их в другом
контексте. В свою очередь Т. Парсонс осуществил попытку представить социальное
действие с учетом как субъективных, так и объективных моментов, что определилось
в следующем виде: 1) «акт действия» предполагает агента, «деятеля» или «актора»;
186
Философия
2) акт по определению должен иметь «цель»; 3) акт предпринимается в «ситуации»;
4) «нормативная ориентация» цели [14, с. 94–95].
В своей концепции Т. Парсонс ориентируется на биологическую схему «организм – среда – окружение». При этом указывает, что «конкретную схему невозможно
с ней отождествлять, она в некоторых отношениях аналогична ей» [14, с. 102]. Однако очевиден тот факт, что Т. Парсонс дает более структурированный анализ действия, но анализ М. Вебера – это теоретическая база исследования социального действия, на которую ориентируется сам Т. Парсонс. Между тем и первый, и второй варианты дают представления о действии как о целостном процессе.
По мнению Е.И. Кравченко, теория действия служит показателем целостности
человеческой личности во всех ее проявления: «…Человеческая личность не сводится к сумме ее многообразных проявлений. Она едина на всех уровнях своего существования. Потому и действие следует рассматривать как контуры, очертания, в которых и через которые происходит зримое воплощение этого единства» [10, с. 139].
Данная позиция особо актуальна в условиях постмодернистской чувствительности
как протест против децентрализованного субъекта, поскольку человеку не всегда
свойственно хаотическое восприятие действительности, скорее она носит избирательный характер и четко подчинена причиняющему фактору, которым и является
потребность. Кроме того, наличие сознания неотъемлемо связано с потребностями в
том плане, что оно выполняет регулирующую, целенаправляющую функцию, координируя и варьируя существующие потребности по степени их препотентности, согласно ценностному потенциалу личности, ее интересам и стремлениям.
Социальное действие представлено взаимоотношением субъект – объект, где
субъект – это носитель деятельности, а объект – предмет, вещь, т.е. то, что противостоит субъекту, как часть внешнего мира. По мнению Ю.А. Ющенко, «объектом деятельности может быть любое природное или социальное явление», т.е. объект выступает как «инициируемая сторона деятельности, как то, на что направлена активность
субъекта» [22, с. 147].
Иначе говоря, социальное действие – это взаимодействие субъекта и объекта,
осуществляющееся посредством внутренних и внешних связей, детерминантом которых выступают потребности.
Необходимость изучения структуры социального действия отмечают многие исследователи. Например, П. Штомпка указывает: «Проблема структуры и действия
справедливо рассматривается как основная тема современной социальной теории…
развитие теории действия начинает осознаваться как центральная проблема социологического теоретизирования» [21, с. 254], т.е. в качестве формирующих структуру
социального действия выступают субъект и объект, в отношении которых образуются предпосылки начала деятельности. Например, С. Смирнов, определяя деятельность, утверждает, что деятельность – это не просто совокупность процессов реального бытия человека, опосредованных психическим отражением, она несет в себе те
внутренние противоречия и трансформации, которые порождают психику, тем самым «и субъект и объект как бы "выдифференцировываются" из деятельности… Деятельность всегда носит опосредованный характер; в роли средств выступают орудия,
материальные предметы, знаки, символы и общение с другими людьми» [16, с. 16–17].
Соответственно, объективное и субъективное находятся в постоянном взаимодействии, но не до степени того, как если устранить одну из сторон, то исчезает и другая,
так как, с одной стороны, объекты природы не прекратят свое существование вместе
с исчезновением человека; с другой стороны, исчезновение объектов, хотя и будет
причиной устранения субъектов, но только с позиции устранения возможностей для
удовлетворения потребностей (устранение предметов не освобождает нас от стремления к ним). Фактически, потребность выступает связующим звеном во взаимодействии субъективного и объективного.
Наряду с этим человеческая деятельность не замыкается только на субъектнообъектных отношениях. Будучи специфически человеческой формой активности деятельность предполагает наличие также субъектно-субъектных отношений, форми187
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
рующихся благодаря способности субъекта к саморазвитию, самоанализу и стремлению к социальным взаимоотношениям. В частности В.С. Швырев полагает, что деятельность «не ограничивается только своего рода проекцией субъекта на объект,
субъектно-объектными отношениями», поскольку «"мир" – это не только совокупность внешних объектов, но и мир человеческой субъективности» [20, с. 16]. Наряду
с этим утверждением существует мнение о том, что способность человека к саморазвитию или любая другая активность, направленная на самого себя, характеризует
субъекта как объект: «Объектом может быть природный предмет, тот или иной социальный институт, сам человек, поскольку он не сводится ни к природному, ни к социальному бытию; наконец, объектом деятельности может оказаться сам субъект,
если он направляет активность на собственное "я" во имя, например, самопознания
или самоизменения» [8, с. 46]. Однако подобное высказывание нельзя назвать правомерным, поскольку в какой бы роли не выступал субъект, он не может стать объектом в силу того, что обладает сознанием.
Кроме того, следует отметить и существование объект-объектных связей, которые, по мнению К.Х. Момджяна, устанавливаются между социальными предметами
и дополняют в социальной системе субъектно-объектные связи многообразными
объект-объектными зависимостями, которые «распадаются на взаимные связи вещей,
взаимные связи символических предметов, а также взаимные связи вещей и символов» [12, c. 335].
Однако анализа отношений между указанными категориями будет недостаточно
без выявления причины их формирования, которые заложены непосредственно в
субъекте, действия которого обусловлены потребностями и возможностью их осознания, что определяет выбор и развитие различных форм и средств для удовлетворения потребностей. В данном контексте ориентиром является мнение К.Х. Момджяна,
который отмечает, что «потребность, присутствующая в каждом человеческом действии, представляет собой не часть, существующую наряду с другими ее частями –
субъектом и объектом, – а именно свойство одной из частей деятельности, ее субъекта» [12, c. 266], поэтому он определяет потребность как свойство субъекта, раскрывающееся в его отношении к необходимым условиям существования.
Чтобы пройти стадию опредмечивания потребности, необходимо участие сознания, которое обеспечивает в деятельности стадию целеполагания. Еще М. Вебер определял цель как «такое представление о результате, которое становится причиной
действия, и так же, как мы принимаем во внимание любую причину, способствующую значимому результату» [4, с. 382]. Наряду с этим цель трактуется как желаемое
будущее событие или состояние, т.е. как представление результата нашего действия.
Иначе говоря, социальное действие непосредственно связано с субъективным восприятием действительности и является способом реализации субъективно осмысленных и целенаправленных действий. Категория «потребность» связана с конкретизацией представлений о субъекте деятельности, которым может выступать человеческий индивид, социальный слой, социальная группа, общество. Однако ряд ученых, в
частности А.Г. Здравомыслов, утверждают, что носителем потребности могут выступать не только человеческий индивид, сообщества людей и др., но и любые биологические организмы» [7, с. 12]. Но при этом следует учитывать, что не любой биологический организм можно назвать субъектом деятельности, поскольку субъект, совершающий деятельность для удовлетворения потребности, должен еще обладать сознанием. Именно благодаря сознанию человек способен к деятельности, а не к поведенческим стереотипам как у животных. Но это не значит, что мы являемся противниками утверждения о том, что животные не имеют потребностей. Животные являются
носителями потребностей, но для них они выступают источником активности; у человека же процесс целепостановки и целереализации опосредован всевозможными
действиями, осуществляющимися на определенных фазах развития деятельности.
Например, А.В. Соколов справедливо отмечает: «Потребности свойственны только
живым организмам и социальным общностям, следовательно, потребность – атрибут
жизни, отличительное свойство живого… Живые системы, являющиеся носителями
потребностей, существенно различны, более того, они относятся к качественно от188
Философия
личным уровням организации материи – биологическому и социальному» [17, с. 13].
Однако исключения составляют экстремальные ситуации, когда принцип «если» неуместен, и осуществляются инстинктивные действия. Человек выступает в качестве
субъекта деятельности в результате взаимоотношений с окружающей действительностью, благодаря предметному содержанию которой происходит активизация внутренних процессов в организме человека. В связи с этим субъект благодаря сознанию
способен инициировать условия своего существования и определиться в них. Например, С.Л. Рубинштейн указывал: «Итак, субъект в своих деяниях, в актах своей творческой самодеятельности не только обнаруживается и проявляется; он в них созидается
и определяется» [15, с. 90]. В данном контексте уместно высказывание А.В. Брушлинского, который утверждал то, что быть субъектом – это одно из важнейших качеств
человека, поскольку он является творцом собственной истории. Это, по его мнению,
значит «инициировать и осуществлять изначально практическую деятельность, общение, поведение, познание, созерцание и другие виды специфически человеческой
активности (творческой, нравственной, свободной) и добиваться необходимых результатов» [3, с. 94].
Формирование потребности проходит в рамках взаимоотношений субъект –
объект, субъект – субъект, однако она не является противоречием между ними, как
отмечает ряд ученых (В.Н. Логунов, В.Н. Мясищев и др.). Для понимания данного
факта следует обратиться к концепции К.Х. Момджяна, который, согласно общефилософской теории, использует категорию «отношение» в двух различных смыслах.
В частности, по его мнению, в первом смысле отношение интерпретируется «как референтная соотнесенность явлений, не вовлеченных в процесс взаимодействия и,
следовательно, не соединенных между собой реальными связями, соразмерностью
изменений» [12, с. 330] и являются, свою очередь, вторичными, производными от
отношений реального взаимодействия между людьми. Соответственно, реальное
взаимодействие людей характеризует второй смысл категории «отношение», в котором она, согласно мнению К.Х. Момджяна, «обозначает особый класс неслучайных
реальных связей, обладающих особым устойчиво воспроизводимым порядком, "формулой" зависимости между связанными явлениями» [12, с. 331]. Исходя из данного
утверждения, неправомерна позиция В.П. Фофанова, утверждающего, что понятие
субъекта не совпадает ни с понятием живой, ни с понятием опредмеченной деятельности, они фиксируют их взаимопроникновение, поскольку, утверждает исследователь: «Опредмеченная деятельность – это способ, каким система положена в субъект.
Живая деятельность – это способ, каким субъект дан в системе» [19, с. 139]. Если
придерживаться подобной позиции, то понятие «субъект» будет лишено не только
своей целостности, но и в итоге не сможет претендовать на роль источника действия,
что по сути уже неправомерно.
Что касается интерпретации потребностей как противоречия между субъектом и
объектом, то данный тезис становится первым шагом к неправильной трактовке
сущности потребностей, т.к. оно порождает мнение о том, что потребность в качестве
материально-вещественного блага является, как отмечает В.Н. Логунов, «отражением
взаимоперехода материального и идеального» [11, с. 14]. Кроме того, в исследованиях В.Н. Логунова данное утверждение становится следствием неверной трактовки
взаимодействия потребности, субъекта и объекта, выраженной в том, что, согласно
мнению ученого, не потребность становится детерминирующим механизмом взаимоотношений субъекта и объекта в структуре социального действия, а, наоборот, субъект и объект представляют структуру потребности, при этом указывая на то, что источник развития потребности заложен в ней самой, «поскольку потребность является
действительным противоречием ее объекта и субъекта…» [11, с. 15]. На наш взгляд,
подобное отношение слишком абстрактно и лишено фактической основы, так как
потребность формируется внутри субъекта и выражает его отношение к условиям
жизни, а не сами условия жизни. Это связано с тем, что для определения понятия
«материальное» недостаточно быть независимым от человека, согласно мнению ряда
сторонников социально-философской теории. Обоснование данной позиции связано
189
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
с именем К.Х. Момджяна, который, ориентируясь на учение К. Маркса, определил,
что единственным признаком материальности «является существование вне человеческого, которое есть чистая идеальность, лишенная не только субстратности вещей,
но и определенности их свойств и отношений» [12, с. 257]. Иначе говоря, проблема
поиска материального детерминанта социальной деятельности стоит выше отождествления с окружающими предметами действительности.
Кроме того, не является противоречием также процесс опредмечивания – распредмечивания потребности, поскольку это этап развития потребности в деятельности субъекта, стадия ее осознания. В связи с этим, если использовать понятие «отношение» относительно категории «потребность», то в рамках рассмотрения развития
потребности в человеческой деятельности, поскольку теоретическое рассмотрение
понятия «отношения» связано непосредственно с развитием. Соответственно, уместно также попытаться использовать понятие «отношение» для более глубокого понимания того, как именно функционирует механизм управления поведением. В этом
плане изучение потребности уже не ограничивается указанием на её роль инициирующего начала деятельности, а сосредотачивается на рассмотрении периодически
происходящей смены её состояний.
Определение потребности как нужды становится причиной заблуждений о виртуальном характере потребности. Например, современный ученый Жан Бодрийяр
приходит к мнению о том, что потребности человека условны, подвижны, поскольку
«на стадии ремесленного производства вещи отражают в себе потребности людей в
их случайности и единичности. Обе системы взаимно подогнаны друг к другу, но все
вместе остается слабо связным – относительная связанность имеется разве что в системе потребностей» [2, с. 156–157]. Данный подход, по его мнению, является наиболее объективным выходом из ситуации, когда четкость границ между самой потребность и ее предметом, что, по сути, неизбежно в русле представлений о потребности
как определенного состояния.
Фактически, проводя анализ феномена потребления в современном обществе,
приходишь к пониманию того, что угроза состоит не в самом факте потребления, а в
том, что мы не стараемся найти внутренних сил противостоять этому процессу.
Представленный анализ потребностей ярко показывает то, что слишком большое
значение придается нашим состояниям и ощущениям, которые, по сути, не всегда
бывают правильными, исходя из организации деятельностного процесса, и то, как мы
мотивируем свои действия, это наше понимание ситуации. Одна из основных проблем восприятия потребления как источника наших бед связана, в первую очередь, с
тем, что сложился определенный стереотип, что наши действия детерминированы
нуждой, желанием. При подобном подходе вопрос о потреблении зашел бы в тупик.
Рассматривая структуру развития деятельности, где потребность – это материальный
детерминант, дает возможность принять во внимание то, что зная определенный набор потребностей, присущий каждому человеку, можно понять, посредством чего
манипулируют средства массовой коммуникации. Информированность на уровне
самопознания позволяет выделить и увидеть те механизмы, которые контролируют
процесс отбора вариантов удовлетворения потребностей.
Таким образом, само потребление не является проблемой, проблемой нужно
считать то, что человек становится заложником своих желаний, а рост потребления, в
свою очередь, зависит от роста количества предложений, т.е. акцент на потребительстве в современном обществе формирует благоприятные условия для развития зависимости субъекта от внешних стимулов. Внутренняя самодисциплина и информированность о механизмах развития деятельности позволят человеку установить границы
потребления. В этой связи актуально звучит цитата Х. Ортега-и-Гассета: «Жизнь – это
борьба с миром вещей, чтобы удержаться среди них» [13, с. 38].
Список литературы
1. Байлук В. В. Социальный детерминизм: категориальный анализ / В. В. Байлук. –
Томск : Изд-во Томского ун-та, 1983. – 286 с.
2. Бодрийяр Ж. Система вещей / Ж. Бодрийяр. – М. : Рудомино, 1995. – 172 с.
190
Философия
3. Брушлинский А. В. Деятельностный подход и психологическая наука / А. В. Брушлинский // Вопросы философии. – 2001. – № 2. – С. 89–95.
4. Вебер М. «Объективность» социально-научного и социально-политического познания
/ М. Вебер // Вебер М. Избранные произведения. – М. : Прогресс, 1990. – 808 с.
5. Дарендорф Р. Современный социальный конфликт. Очерк политики свободы / Р. Дарендорф. – М. : Наука, 2002. – 288 с.
6. Дюркгейм Э. Социология / Э. Дюркгейм. – М. : Канон, 1995. – 352 с.
7. Здравомыслов А. Г. Потребности. Интересы. Ценности / А. Г. Здравомыслов. – М. :
Полиздат, 1986. – 223 с.
8. Каган М. С. Человеческая деятельность. (Опыт системного анализа) / М. С. Каган. –
М., 1974. – С. 46.
9. Карабущенко П. Л. Формальная демократия и неформальные элиты / П. Л. Карабущенко // Вопросы элитологии: философия, культура, политика. – 2007. – Т. 4. – С. 100–111.
10. Кравченко Е. И. Теория социального действия: от М. Вебера к феноменологам
/ Е. И. Кравченко // Социологический журнал. – 2001. – № 3. – С. 121–140.
11. Логунов В. Н. Общественная динамика потребностей и потребления / В. Н. Логунов. –
Воронеж : Изд-во Воронежского ун-та, 1991. – 325 с.
12. Момджян К. Х. Введение в социальную философию / К. Х. Момджян. – М. : Университет, 1997. – 448 с.
13. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс / Х. Ортега-и-Гассет. – М. : АСТ, 2002. – 506 с.
14. Парсонс Т. О структуре социального действия / Т. Парсонс. – М. : Академический
Проект, 2000. – 880 с.
15. Рубинштейн С. Л. Принцип творческой самодеятельности (к философским основам
современной педагогики) / С. Л. Рубинштейн // Вопросы философии. – 1989. – № 4. – С. 89–95.
16. Смирнов С. Д. Методологические уроки концепции А.Н. Леонтьева / С. Д. Смирнов
// Вестник Московского университета. – 1993. – № 2. – С. 15–25. – Серия 14. Психология.
17. Соколов А. В. Коммуникационные потребности / А. В. Соколов. – Краснодар : Академия культуры, 1996. – 160 с.
18. Тараткевич М. В. Человек. Среда. Потребности / М. В. Тараткевич. – Минск : Беларусь, 1980. – 271 с.
19. Фофанов В. П. Социальная деятельность как система / В. П. Фофанов. – Новосибирск :
Наука, 1981. – 236 с.
20. Швырев В. С. О деятельностном подходе к истолкованию «феномена человека»
/ В. С. Швырев // Вопросы философии. – 2001. – № 2. – С. 107–114.
21. Штомпка П. Социология социальных изменений / П. Штомпка. – М. : Аспект-Пресс,
1996. – 416 с.
22. Ющенко Ю. А. Методологические проблемы типологии исторического процесса
/ Ю. А. Ющенко. – М. : Университет, 2001. – 200 с.
НООГУМАНИСТИЧЕСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ
И ЕГО ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ
Р.Б. Шиндаулова
(Казахстан, Алматы)
На основе сравнительного анализа ноогуманистического мировоззрения с близкими ему
типами разных мировоззрений (ноосферного, естественнонаучного, гуманистического) определены его специфические признаки.
Ваsed on comparative analysis of the Noohumanistic Worldview versus various worldview /
outlook types related thereto (Noospheric, Scientific, Humanistic) the author has investigated its specific features.
Ключевые слова: ноогуманистическое мировоззрение, сравнительный анализ, специфические признаки.
Key words: Noohumanistic worldview, comparative analysis, specific features.
Центральным звеном понятия «ноогуманистическое мировоззрение» является
понятие «ноогуманизм». Данное интегральное понятие «ноогуманизм» состоит из
ноосферной и гуманистической составляющих. Ноосферная (естественнонаучная)
составляющая включает в себя идеи русского космизма, экологическую (экологоориентированную) компоненту (учение о ноосфере, концепцию устойчивого развития,
положения экологической педагогики и психологии: В.И. Вернадский, А.В. Гагарин,
191
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Д.С. Ермаков, А.Н Захлебный, А.В. Иващенко, Н.Н. Моисеев, В.И. Панов, Г.П. Сикорская, С.А. Степанов, А.Д. Урсул, M. Bonnet, H. Goldman, T. Wright и др.) и физическую компоненту (квантовая физика, теория физического вакуума, теория суперструн: Б. Грин, Х. Эверетт, Б.М. Барбашов, В.В. Нестеренко и др.). Гуманистическая
составляющая находится в русле гуманистической педагогики (К. Роджерс, Э. Торндайк, Э. Толмен, Б. Скиннер, А. Маслоу, Б.М. Бим-Бад, Н.Ф. Талызина и др.), а также
вбирает в себя отдельные положения гуманистического универсализма (В.Е. Гарпушкин). «Гуманистическая» составляющая ноогуманизма включает два аспекта:
общегуманистический, т.е. позитивный посыл к добру, любви к живому (природе,
ближнему), а также педагогический, реализующий в процессе ноогуманистической
мировоззренческой подготовки некоторые принципы гуманистической педагогики и
психологии: личностный подход и диалогичность обучения, без которых невозможны доверие и контакт между педагогом и обучающимися.
Если рассматривать ноогуманизм с точки зрения социального заказа, востребованности общества в концепциях программного характера, которые бы способствовали решению антикризисных проблем (глобальный эколого-экономический кризис,
охвативший мир с конца прошлого века), то в первую очередь обращают на себя
внимание следующие признаки ноогуманизма, позволяющие наметить основные направления его педагогической проекции, т.е. ноогуманистической педагогики, как
нового продуктивного направления в образовании.
Цивилизационный – отвечая на вызовы времени, сопряженные с глобальными
экологическим, экономическим кризисами, угрожающими существованию цивилизации, ноогуманизм направлен на выживание и развитие цивилизации, благодаря ориентации на формирование планетарно-коэволюционного сознания, критическигуманистического мироотношения, воспитание ноогуманистических ценностей.
Глобализационный – с общецивилизационной точки зрения, ноогуманизм, вбирающий в себя идею устойчивого развития, воспринимается как глобально управляемое развитие всего мирового сообщества с целью сохранения биосферы и существования человечества, его непрерывного развития.
Системный – выявляет системные качества ноогуманизма как тенденции в информационном пространстве, общественном сознании в виде социально-культурного
феномена (ноогуманистические культура, мировоззрение, мышление, ценности, тип
личности), структуризированного и способного сохранять самотождественность при
различных внешних и внутренних изменениях.
Мировоззренческий – ноогуманистические представления, знания, ценности, усваиваясь в «тигле» человеческого самосознания, становятся его ядром и продуктом, в
котором человек, осмысливая себя как личность, свои жизненные приоритеты, ценности, возможности с точки зрения их практического преломления, формирует волю,
помогающую индивиду овладеть предметом деятельности и осознанно управлять
своим поведением.
Личностно-ориентированный – выявляет характер мотивированности личности
на ноогуманистически-ориентированную деятельность и ее реализацию.
Социально-деятельностный – отражает готовность индивида претворять ноогуманистические представления и идеалы в социуме и профессии.
Аксиологический – высвечивает ценностную шкалу значений, определяющую
направленность деятельности индивида.
Продолжая исследование понятия «ноогуманизм» и близких ему значенийдериватов, можно произвести сравнительный анализ ноогуманистического мировоззрения и близких ему типов мировоззрений (ноосферного, экологического, естественнонаучного, гуманистического).
Родственным типом мировоззрения ноогуманистическому мировоззрению (НМ)
является экологическое, которое, в свою очередь, распадается на антропоцентрический, биоцентрический, экоцентрический и энвайроменталитический типы мировоззрений (классификация дана по С.А. Степанову) [10, с. 213–214]. В указанных типах
мировоззрения домиирующими в системе «человек – природа» поочередно оказываются: человек, природа, экосистема либо социальное движение за качество среды
192
Философия
обитания. НМ связывают с антропоцентризмом и биоцентризмом, соблюдение баланса возможностей биосферы и потребностей социума. Различие заключается в том,
что человек и природа находятся на паритетных началах (субъект-субъектные отношения). Экологоориентированное мировоззрение органично входит в состав НМ,
поскольку их объединяет осознанное ценностное отношение к живой природе, ответственность за сохранение биосферы на коэволюционной основе. Различие между НМ
и экологоориентированным заключается в том, что НМ, наряду с экологоориентированной составляющей, содержит ноосферную, гуманистическую, естественнонаучную компоненту. Ноосферная компонента высвечивает в НМ психологический аспект: ноосфера трактуется как глобальное универсальное психологическое поле
(В.И. Вернадский, А. Минделл и др.), основной посыл которого направлен к генеральной идее – мироформирующему значению сознания. Последнее, согласно, ноогуманизму, программирует жизнедеятельность людей на реализацию ноогуманистических представлений, ценностных ориентаций: ответственности за устойчивое
развитие общества, сохранность окружающей среды, толерантность, воспитание и
самовоспитание духовно-нравственных качеств. Ноосферное мировоззрение, согласно одноименному учению (В.И. Вернадский, П.Т. де Шарден), провозглашает, что
разумная деятельность людей является определяющим фактором эволюции биосферы (В.И. Вернадский, П.Т. де Шарден). Именно мысль и труд человека, по Вернадскому, станут «мощной геологической силой …в перестройке биосферы в интересах
свободно мыслящего человечества как единого целого» [1, с. 509].
При сравнении НМ и однокорневого ноосферного мировоззрения, которое входит органической частью в НМ, ноосферная компонента вносит в НМ основной посыл – взаимовлияние ноосферы Земли на коллективный разум людей (коллективное
бессознательное) и наоборот, «любая наша мысль, побуждение, чувство не проходит
бесследно, а вплетается в общий причудливый узор глобальной снояви» (ноосферы),
А. Минделл [7, с. 4].
В ноосферную составляющую ноогуманизма входит также естественнонаучные
теории, в частности квантовая физика, дающая собственную интерпретацию действительности, которая корреспондирует с указанным положением ноогуманизма о
мироформирующем значении сознания. В квантовой картине мира велика роль наблюдателя, т.е. его сознания, которое локализует (определяет) состояние элементарных частиц, дотоле находившихся в состоянии суперпозиции, т.е. их просто не существует как локальных характеристик частицы [3, с. 32]. Подсистема непроявленной
реальности локализуется только тогда, когда наблюдаема и именно наблюдатель создает ее объективные характеристики. Другими словами, сознание имеет мироформирующую функцию. Различие между ноосферным мировоззрение и ноогуманистическим заключается в интегральном характере последнего, синтезирующего различные
типы мировоззрений. Естественнонаучная составляющая ноосферной компоненты
НМ, кроме положений квантовой физики, содержит также отдельные моменты гипотезы теории физического вакуума Г. Шипова – А. Акимова, согласно которой существуют так называемые «торсионные поля», представляющие информационный уровень мироздания, в котором «должны происходить процессы рождения-уничтожения
материи» [4, с. 3]. Предполагается, что в физическом вакууме существуют критические точки (точки бифуркации), в которых все уровни реальности проявляются одновременно виртуальным образом. Достаточно незначительного воздействия на эти критические точки «поля сознания», для того, чтобы развитие событий привело к рождению из вакуума либо твердого тела, либо жидкости, либо газа или плазмы [13, с. 103].
Вследствие содержания скрытой энергии, физический вакуум выступает в качестве
онтологической основы реального мира, его непроявленного бытия. Поистине, правы
были древние философы, говоря, что мир возник из Великой Пустоты. Однако современная физическая картина мира, оперируя такими понятиями, как нелинейность,
неравновесность, многофакторность, носит вероятностный характер. Поэтому многие
теории гипотетичны. ТФВ не составляет исключения: ее оценивают как неакадемическое направление в квантовой физике. Из-за экспериментальной недоказанности
193
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
особую критику вызывают понятия «торсионное поле» и другие значения. Так,
А.В. Кольцов [5] относит торсионную теорию Г. Шипова к разряду теософской лженауки. По А.В. Кольцову, она является произвольной надстройкой к общей теории
относительности Эйнштейна, а потому не является квантовой. Однако заметим, – не
входя в научную полемику, поскольку предмет спора – прерогатива профессиональных физиков-теоретиков, – перефразируя К. Поппера, что та теория не научна, которая не может быть опровергнута. Можно возразить общеизвестным, ставшим клише,
аргументом, что из-за несовершенства научного инструментария приходится все чаще прибегать к гипотетическим формам познания, оперировать вероятностными величинами, которые давно утвердились в качестве неотъемлемой составляющей понятийного аппарата современной науки. Именно вероятностный контекст в широком
его понимании зачастую инициировал научный поиск, результаты которого не всегда
были схоластичны и далеки от истины. С другой стороны, кажущийся, на первый
взгляд, умозрительным, «теоретизированный» подход, который демонстрирует ТФВ,
еще со времен Г. Галилея закрепил себя в качестве так называемой «чистой науки»
или теоретического познания [8, с. 50].
Что касается «гуманистической» составляющей в интегральном понятии НМ, то
последний содержит в себе отдельные нравственные ценности классического гуманизма и положения критического гуманизма и гуманистического универсализма [2].
НМ, как и классический гуманизм, ориентирован, с одной стороны, на достижение
индивидуального личного счастья, с другой (что свойственно критическому гуманизму и гуманистическому универсализму), – на общественное благо. В отличие от
классического гуманизма, провозглашающего человека исключительно мерой всех
вещей (что в своем крайнем, антропоцентрическом, выражении привело к потребительскому отношению человека к природе), ноогуманистическому мировоззрению
близки идеи критического гуманизма и гуманистического универсализма (ГУ), ориентирующиеся на самокритичное и ответственное отношение человека к Универсуму
и объявляющего последний высшей ценностью [2, с. 13, 21]. Присущая НМ тенденция к научно-метафизическому мировидению синтезирует в себе научное и метафизическое начала, т.е. верификационно достоверный и «надэмпирический, … трансцендентный» [12, с. 266] виды знаний, поскольку еще А. Эйнштейн высказывался «о
необходимости интуитивного и, прежде всего, трансцендентального способов познания мироздания» [11, с. 44]. Как бы вторя, известный академик Б.В. Раушенбах отмечает: «Сейчас наше познание почти целиком лежит в русле рационального освоения
мира, я уже говорил и повторяю еще, что наряду с этим необходимо развитие различных форм чувственно-интуитивного познания. Ученые не должны игнорировать
этот путь. Но для этого им придется на время отказаться от "точных методов" исследования и приобщиться к культуре иных средств» [9, с. 112].
Нарастающая тенденция интеграции рационального и интуитивного видов познания крепнет в проблемном поле современной науки. Неслучайно данный постулат
находит отражение не только в квантовой физике, но и в гуманитарных областях
знаний. Так, находящееся в процессе становления научно-метафизическое мировидение находит подтверждение в положениях ГУ, который признает материальное и
идеальное непрерывными сторонами единой реальности [2, с. 6]. В свою очередь,
Н.В. Маслова, один из разработчиков концепции ноосферного образования в РФ,
указывает, что современный кризис цивилизации связан с «кризисом мышления,
точнее, левополушарного (дискурсивно-логического) типа мышления». … Дисфункция правого полушария мозга» привела к «нецелесообразности социально-этического
императива» [6, с. 20]. Другими словами, доминирование рационально-логического
типа мышления в ущерб интуитивно-чувственному, привело к нарастанию «потребительско-эксплуататорской» тенденции в антропогенной деятельности людей. Современные реалии требуют так называемого экологизированного мышления, гармонично сочетающего работу левого и правого полушарий и, соответственно, требующих
исполнения нравственных и экологических законов.
В тоже время, как и ГУ, ноогуманизм представляет тенденцию в научнопедагогическом понятийном поле, синтезирующем ключевые идеи естественных и
194
Философия
гуманитарных наук в контексте рефлектирующего коллективного сознания на вызовы времени (глобальный эколого-экономический, нравственный кризис).
На основании проделанного анализа определились сущностные характеристики ноогуманистического мировоззрения: 1) указанное мировоззрение является интегральным понятием, включающим в себя экологоориентированную, ноосферную,
гуманистическую, естественнонаучную составляющие; 2) с экологоориентированным мировоззрением роднит установка на гармоничные взаимоотношения в системе
«человек – общество – природа» на основе принципа коэволюции, соблюдении эколого-нравственных императивов; 3) с ноосферным мировоззренческим понятием и
основными положениями квантовой физики ноогуманистическое мировоззрение
сближает осознание разума (человеческого сознания) в качестве мироформирующего
начала, как неотъемлемого атрибута Мира, обусловливающего его бытие в функциональном и органичном единстве; 4) с классическим гуманистическим мировоззрением объединяет ориентация на достижение ценностей, носящих личностный и общественный характер (идеал всестороннего гармоничного развития личности), к которым можно отнести природосообразность, включенную в образовательное поле в
качестве ведущего смыслового компонента, самопознание и непрерывное самообразование. С универсальной и критической формами гуманизма, характеризующими
постнеклассический период науки, ноогуманизм роднит направленность на формирование в индивиде ответственности и самокритичности, осознание субъектсубъектных отношений в системе «человек – природа». С гуманистическим универсализмом НМ объединяет выявившаяся в современной науке направленность рефлектирующего коллективного сознания к интеграции теоретических систем из различных областей знаний, позволяющих эффективнее реагировать на вызовы времени
в условиях глобализации и системного кризиса. В этой связи ноогуманистическое
мировоззрение, являющееся открытой системой и процессуально продолжающимся
развиваться, рассматривается (равно как и ГУ) в виде тенденции синтеза своих составляющих: экологоориентированной, ноосферной, гуманистической, естественнонаучной. В этой связи НМ имеет расширительный смысл и включает в себя несколько этапов: формирование знаний, формирование ценностей, выведение знаниевых и
ценностных компонентов в деятельностный план.
Сущностная характеристика феномена «ноогуманистическое мировоззрение»
рассматривается как мировоззренчески-качественное становление личности будущего специалиста на основе органической совокупности ноогуманистических мировоззренческих знаний, ценностей, установок, идеалов, актуализируемых индивидом
сквозь призму научно-метафизического мироосмысления и коэволюционного сознания, и включает в себя следующие сущностные признаки: 1) системный, выражающий упорядоченную структуризацию НМ в информационном пространстве и коллективном сознании в виде системного саморазвивающегося феномена, обусловливающего восприятие, осознание и закономерное развитие личности в ноогуманистически-ориентированном ключе, объективно определяющих ноогуманистическую направленность интересов, установок, убеждений и потребность в адекватной деятельности и способности сохранять самотождественность при различных внешних и
внутренних изменениях; 2) социально-психологический, отражающий востребованность социума в специалистах, готовых реализовать свой потенциал в направлении
гармонизации социоприродных систем, ориентированных на осознанно-гуманное
отношение к миру, укрепление толерантности, исполнение нравственного и экологического императивов и пр.; 3) управленческий, проявляемый в том, что ноогуманизм,
как особая форма мировоззрения, имеет собственную организующую роль во всех
сферах общественной жизни; 4) эвристический, определяющий продуктивную направленность деятельности индивида; 5) профессиональный, выражающий высокий
уровень профессиональной мировоззренческой подготовки, знаний и умений специалиста; 6) мировоззренческий, представляющий собой совокупность знаний о социальном и природном мире на основе нравственных, естественнонаучных, гуманистических
и культурных особенностей; 7) аксиологический, вбирающий в себя ценностную ори195
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
ентацию личности в определенной сфере деятельности; 8) личностно-процессуальный,
выражающий направленность личности на осознанное приобретение ноогуманистических знаний, ценностей, ноогуманистически-ориентированную деятельность; 9) культурологический, который позволяет рассматривать НМ, с одной стороны, как часть
ноогуманистической культуры, с другой, – как культурно-социальный феномен, с
собственной системной «инфраструктурой»: ноогуманистически-ориентированными
деятельностью, образовательной средой и пр.; 10) сознательно-волевой, отражающий
убежденность индивида в целенаправленной ноогуманистически-ориентированной
деятельности (активная гражданская позиция, убежденность в исполнении нравственных и экологических императивов и пр.); 11) воспитательный, выражающий направленность личности на познавательный (самосознательный), критически-оценивающий
(самооценивающий) ноогуманистически-мировоззренческий рост и ее успешную
самореализацию в конкретной сфере деятельности.
Следовательно, ноогуманистическое мировоззрение можно определить как интегральное понятие, рассматриваемое в виде тенденции синтеза своих составляющих: экологоориентированной, ноосферной, гуманистической, естественнонаучной.
НМ есть интеллектуальное, эмоционально-ценностное усвоение ноогуманистических
знаний, убеждений, навыков, принципов, выражающихся в систематизированном и
целостном мировоззрении, эволюционирующем и сохраняющем концептуальный ноогуманистически-ориентированный остов, влияющий на модель поведения индивида.
Суммируя, ноогуманистическое мировоззрение в широком смысле можно охарактеризовать как исторически определенный уровень духовного, интеллектуального
развития общества, творческих сил и способностей человека, выраженный в типах и
формах организации жизни и деятельности людей, в их разумно-гармонизированных
взаимоотношениях в социуме, с природой, а также в создаваемых ими духовных и
материальных ценностях. В узком смысле под ноогуманистическим мировоззрением
подразумевается владение целостным представлением о природе, обществе, человеке, находящее выражение в системе ценностей и идеалов личности, общества на гуманистически-коэволюционных, устойчивых научно-метафизических началах.
Список литературы
1. Вернадский В. И. Философские мысли натуралиста / В. И. Вернадский. – М. : Наука,
1988. – 520 с.
2. Гарпушкин В. Е. Гуманистический универсализм как парадигма мировоззрения : автореф. дис. … д-ра фил. наук / В. Е. Гарпушкин. – Иваново, 2009. – 43 с.
3. Заречный М. Квантово-мистическая картина мира. Структура реальности и путь человека / М. Заречный. – СПб. : Весь, 2007. – 224 с.
4. Каленикин С. Мы как часть Высшей реальности. Интервью с академиком Г.И. Шиповым / С. Каленикин // Наука и религия. – 1999. – № 8.
5. Кольцов А. В. Торсионная теория Шипова как теософская лженаука. – Режим доступа: http://mirosvet.narod.ru/ak/tors.htm, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
6. Маслова Н. В. Ноосферное образование : монография / Н. В. Маслова. – М. : Институт холодинамики, 1999. – 308 с.
7. Минделл А. (пер. с англ.). Лидер как мастер единоборства (введение в психологию
демократии) / А. Минделл. – М. : Институт психологии РАН, 1993. – Ч. I. – 88 с. Руководство
по психотерапии Земли (о книге А. Минделла). – Режим доступа: http://www.myword.ru, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
8. Новиков А. М. Методология / А. М. Новиков, Д. А. Новиков. – М. : Синтег, 2007. – 668 с.
9. Раушенбах Б. В. Точные науки и науки о человеке / Б. В. Раушенбах // Вопросы философии. – 1989. – № 4.
10. Степанов С. А. Экологическое образование для устойчивого развития как важное направление для модернизации высшей школы России : дис. … д-ра пед. наук / С. А. Степанов. –
М., 2011. – 481 с.
11. Филатов А. С. Наука и религия в формировании картины мира // Философия и космология 2008 : науч.-теор. сб. / А. С. Филатов ; гл. ред. О. А. Базалук. – Полтава : Полтавський
літератор, 2008. – С. 42–52.
12. Философский энциклопедический словарь. – М. : ИНФРА, 2005. – 576 с.
13. Шипов Г. И. Явления психофизики и теории физического вакуума / Г. И. Шипов
// Сознание и физический мир. – М. : Яхтсмен, 1995. – Вып. 1. – С. 86–103.
196
Философия
ПАТРИОТИЗМ КАК СУЩНОСТНОЕ ЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
М.Х. Халимбекова
(Россия, Махачкала)
В статье на основе методологического подхода, общего для любой исторически конкретной культуры и цивилизации о принципиальном различии патриотизма в культуре и в цивилизации, приведены обоснования к рассмотрению патриотизма как содержательной части культуры, основанного на национальном сознании и самосознании, на религии, а также на сущностной тождественности с гуманизмом и духовностью. В культуре как многоуровневом явлении
интерсубъективные составляющие, социальные смыслы, образующие ее истоки и основы,
придающие ей важнейшие функциональные ориентации, интегрируются в понятии патриотизма. Этот культурный остов нашего духа органично связан со многими подобными по значимости для человеческого духа смысложизненными ценностями. В первую очередь, патриотизм
соотносится с национальным сознанием и самосознанием. На основе трудов как отечественных, так и зарубежных философов и культурологов показано, что прежде всего через духовность и гуманизм ценностная ориентация культуры общества сопряжена с процессом развития
патриотизма. В контексте современных социокультурных реалий рассмотрены противоречия
между декларируемыми гуманистическими идеалами и ценностями и действительной социально-политической практикой, имеющей непосредственное отношение к молодежи.
In the article, based on a methodological approach, common to any historically specific culture
and civilization of the fundamental difference between patriotism and the culture of civilization, are
justification for consideration of patriotism as the content of the culture, based on the national consciousness and identity, the religion, as well as on the essential identity with humanism and spirituality. In a culture as a multi-level phenomenon, intersubjective component, the social meanings that
make up its roots and foundations that give her the most important functional orientation, integrated
in the concept of patriotism. This cultural frame of mind of our organically connected with many
similar in importance to the human spirit vitally meaningful values. First of all, patriotism is related to
the national consciousness and identity. Based on the works of both home and foreign philosophers
and cultural scientists demonstrated that it is primarily through spirituality and humanism culture
value orientation of society involves a process of development of patriotism. In the context of contemporary social and cultural realities of the contradictions between the declared address humanistic
ideals and values and the real socio-political practice of direct relevance to young people.
Ключевые слова: культура, цивилизация, патриотизм, духовность, гуманизм, национальное сознание и самосознание, религия, этнос, гражданская идентичность, идеалы и ценности.
Key words: culture, civilization, patriotism, spirituality, humanism, national consciousness and
identity, religion, ethnicity, civic identity, ideals and values.
Представления о патриотизме как о содержательной части культуры требуют
развертывания с точки зрения философского анализа с опорой на историю и теорию
культуры. Для этого в нашей статье мы исходим из методологически принципиального подхода, общего для любой исторически конкретной культуры и цивилизации.
Суть этого подхода – в принципиальном различии, статусе патриотизма в культуре, с
одной стороны, в цивилизации – с другой. Патриотизм неотделим от этих диалектически неразрывных противоположностей человеческого историотворчества, хотя он
и выполняет в них несоизмеримо разные функции. В цивилизации патриотизм функционирует как данность, как событие, тогда как в культуре он предстает как глубинное, как «сущностное явление» [12, с. 305]. И дело здесь в специфике самих этих
противоположностей – цивилизация предстает как внешнее, феноменальное, результативно-продуктивное, тогда как в связи с ней культура функционирует как сущностно-содержательный формообразующий детерминант. Системное влияние на патриотизм, с одной стороны, культуры, с другой – цивилизации, не очевидно, но определенно, что будет продемонстрировано в данной работе.
Разумеется, сама связь цивилизации и культуры не столь определенна, она конкретно-исторична, проявляет и особенные и единичные стороны. Потому, как нам
представляется, рассмотрение понятия патриотизма возможно по нескольким направлениям. Чаще всего в обществознании встречается идеологический подход, когда патриотизм понимается как любовь к отечеству, готовность служить интересам
197
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
родины. Социологический подход предусматривает рассмотрение патриотизма как
ценностной ориентации (личность-общество), как нравственно-эмоциональной связи,
как единство географических, этнических, религиозных, эстетических, исторических
характеристик, включающихся в понятие «родина». И наконец, социальнофилософский, культурологический подход рассматривает патриотизм «как отражение духовной культуры индивида и общества в целом. Содержанием этого подхода
является любовь к отечеству, преданность ему, гордость за его прошлое и настоящее,
стремление защищать интересы родины. Надо полагать, и мы здесь солидарны с
мнением, что «данный подход рассматривает патриотизм как важнейшую сторону
личной и общественной культуры духа…» [7, c. 48].
В культуре как многоуровневом явлении интерсубъективные составляющие, социальные смыслы, образующие ее истоки и основы, придающие ей важнейшие
функциональные ориентации, интегрируются в понятии патриотизма. И этот культурный остов нашего духа органично связан со многими подобными по значимости
для человеческого духа смысложизненными ценностями. В первую очередь, патриотизм соотносится с национальным сознанием и самосознанием. Национальное сознание отражает довольно сложную и подвижную систему общественных отношений и
по своему содержанию многопланово и многоуровнево, тогда как национальное самосознание, будучи рефлексией мышления над национальным сознанием в строго
рационализированной форме, фиксирует самое главное – назначение и сущность собственного бытия того или иного этноса или народа. Национальное сознание – уровень индивидуального и общественного сознания, характеризующего национальную
общность с точки зрения выражения ее самобытности.
Рациональное (или этническое – в данном контексте мы их не отождествляем,
но особой надобности в их демаркации сейчас также не усматриваем) сознание предстает и как знание, и как понимание, и как чувство, основанные на признании уникального своеобразия определенной этнической общности. Такое сознание возникает
как продукт социализации, последовательного освоения человеком культуры, традиций и обычаев своего народа, имеет объективные предпосылки в представлении о
своем происхождении, осознании себя как представителя человеческого рода с особыми природно-биологическими и анатомо-физиологическими свойствами, внешнем
обликом, определенными традициями и культурными ценностями и ролью в жизни
народа, к которому себя причисляешь. Национальное чувство и достоинство, национальная гордость, другие компоненты национального сознания непосредственно (не
рефлексивно) отражают сложную систему хозяйственных, социальных, политических, духовных отношений, результаты межэтнических взаимопроникновений, имевших место в исторической судьбе народа.
Тем не менее, в этой связи патриотизма и рассматриваемых смысложизненных
ценностей приоритетом не обладает ни национальное сознание, ни национальное
самосознание. При всей близости последнего к патриотизму, он возможен и без
оформленного самосознания социума. Правда, тогда он будет незрелым, не теоретизированным, не обоснованным, чреватыми отклонениями и негативами. Поэтому,
при всей исторической (практикующейся в истории) равноудаленности (и соответственно равноблизости) патриотизма от национального сознания и национального самосознания, по существу, логическим детерминантом патриотизма предстает национальное самосознание. И это потому, что в качестве сущностных признаков национального самосознания в нем главенствуют идеи «гражданственности», «государственности», «державности», которые лежат и в основе патриотизма [5, с. 35–38]. Следовательно, они и составляют проблемное поле теоретической трактовки патриотизма.
Не вдаваясь в характеристику каждого из этих составляющих патриотического
сознания, ограничимся указанием на важность следующих обстоятельств. Отметим,
что национальное самосознание детерминирует не только патриотизм, но и национализм. Только патриотизм является выражением судеб различных наций и народов,
живущих на одной исторической Родине, а национализм является выразителем интересов одной конкретной нации, ее конкретного самосознания. Возможно, поэтому в
советский период в воспитательной работе в обществе к национальному и этниче198
Философия
скому самосознанию относились несколько настороженно, всячески стимулировали
возникновение и развитие некоего надэтнического самосознания, в частности в Дагестане, тенденцию «к зарождению и упрочению у детей общедагестанского самосознания» [8, с. 25]. Рассматривая связь патриотизма с национальным сознанием и самосознанием, надо учесть, что национальное сознание – отражение с учетом национальных интересов, иногда, сиюминутных потребностей, и поэтому в национальном
сознании немало временного, подвижного, случайного и субъективного, что оно зачастую может привести и приводит к этнической замкнутости. Вот почему в этногенезе важен этап развития этноса до становления его самосознания.
Но сегодня, в том же Дагестане, возникает противоположная по направленности
тревога. Поскольку дагестанец остается субъектом этнической и межэтнической социализации «педагогам необходимо строить систему воспитательной работы так,
чтобы и в мононациональном коллективе у учащихся закладывалась прочная, непоколебимая основа сбалансированности этнического и полиэтнического начал, чтобы
дагестанец не абсолютизировал собственную этническую идентичность, но и не утрачивал корней» [17, с. 47]. Сложность проблемы заключается в том, что этническое
самосознание противоречиво в своем диалектическом богатстве – содержит в себе
противоположности этнической идентичности и надэтнического сознания, межкультурной толерантности и коммуникации.
Национальное самосознание более устойчиво, оно – рефлексия мышления над
национальным сознанием, позволяющая народу, нации или народности в значительно рационализированной форме осознать собственное назначение и сущность собственного бытия. Для сопоставления рассматриваемых здесь понятий наглядна, как
считает М. Билалов, модель «трех матрешек» – старшая матрешка – национальное
сознание, оно содержит в себе две другие – национальное самосознание, внутри которого рациональным ядром разместился патриотизм [6, с. 46].
Утверждая, что патриотизм состоит из доминирующих и лежащих в основаниях
культуры ценностей и идеалов, мы предполагаем, что многосторонность культуры и
политики проявляется в патриотизме через многоформность и многоуровневость национального самосознания. Его носитель как представитель нации осознает себя как
ее часть (самоидентификация), и потому с момента рождения становится носителем
национальной культуры. Для каждого человека это сознание является основой для
включения в систему политических и общественных связей, для социализации. Обретение национального сознания и самосознания индивидом происходит в процессе
социализации личности и тесно связано с поисками национальной и этнической
идентичности. Нам представляется, что патриотическое воспитание индивида должно быть нацелено на обретение им в качестве главного статуса не этнической, а национальной идентичности, которая в странах с продвинутой демократией настолько
развита, что совпадает с гражданской идентичностью. Из-за этого, в условиях дагестанской или российской действительности осмысление содержания и сущности патриотизма крайне затруднено. Усложняется проблема в ее практической плоскости и
из-за неразвитости основных принципов гражданского общества, отсутствия гражданской нации.
Как известно, число этнических государств в мире неуклонно уменьшается, за
счет чего увеличивается количество гражданских государств. Однако надежды на то,
что «возможно, демократическое гражданское национальное государство, основанное на либеральном мультикультурализме, является наиболее приемлемым способом
разрешения противоречий между "гражданским" и "этническим"» [10, с. 602], как
нам представляется, не оправдались. Не оправдавшие себя даже в развитых странах
Запада мультикультурализм и мультиидентичность в современной России и Дагестане не представляются, как отмечает М. Билалов, перспективной политикой. Права
человека и другие приоритетные на Западе ценности массовой культуры как социального феномена в условиях России и Дагестана зачастую сталкиваются с чуждой
им действительностью, инициируют обратную реакцию [6, с. 46]. Этим современные
злоключения, выпадающие на долю патриотизма, не ограничиваются. Основные тео199
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
ретические проблемы патриотизма увязаны с соответствующими теоретическими
вопросами становления гражданских обществ в российских регионах, а практическое
решение общественно-политической задачи патриотического воспитания молодежи
оказывается в непосредственной зависимости от успехов движения социума к гражданскому обществу и к гражданской нации. При этом, по возможности, должны быть
учтены и новые обстоятельства эпохи глобализации и информационного постиндустиального общества.
Играющая в последние несколько десятилетий значимую роль в мировой истории глобализация, которая как процесс свободного распространения западной модели зачастую приводит к отрицательному результату [9, с. 478], в том числе, надо полагать, и в осмыслении и формировании патриотизма, проведении соответствующей
реальной политики, что дает о себе знать и в России. Как и многие страны традиционной культуры, Россия и ее регионы пытаются противопоставить им традиционные,
в том числе религиозные ценности, в которых некоторые народы видят единственную возможность сохранить выгодные и продуктивные для них экономические, политические и духовные отношения. Поскольку религия отражает стремление человека и общества к непосредственной связи с Абсолютом, своеобразной космизации
человеческого бытия, выходу его за пределы узкоземного существования, то в культуре патриотизма религиозное сознание раскрывает человеку новые ценности и
смыслы, в том числе, объясняет ему смысл жизни, устремляет его к высшим ценностям и нормам. В этой связи П.Л. Карабущенко обращает внимание на «элитные религиозные доктрины», важнейшей функцией которых являются «путь духовного совершенства человека», «восхождения человеческой сущности в сверхбытийные, божественные пределы» [11, с. 145, 149]. Разумеется, данный автор не отрицает причастность иных религиозных доктрин к понятийному совершенству патриотизма – оно
сопровождается многими сакральными ритуалами и традициями, которые облагораживают поведение людей, стремящихся к обретению общности с родиной, единения
с общественным благом, с целым социумом.
Но, на наш взгляд, есть очень важный критерий, основанный на сущностной тождественности патриотизма, гуманизма и духовности. При этом, конечно, надо
учесть, что человечество сталкивается с невиданными препятствиями на пути к гуманизму и духовности. Как и для всей культуры, здесь сказывается влияние социально-политических, экономических и иных факторов. Гуманные и справедливые отношения к близким, к этносу, к Родине сегодня, в ХХI в., получают более универсальный и всеобщий характер, распространяясь на природу, на жизнь вообще, и тем самым патриотизм кладет в основу более широкий гуманизм [15]. И когда мы пытаемся
понять, какие ценности из прошлого достойны сохранения, а какие надо бы создать
для формирования патриотизма, то на первый план выдвигаются духовность и гуманизм. Именно через них ценностная ориентация культуры общества сопряжена с
процессом развития патриотизма.
Одним из первых в ХХ в. извещал и предостерегал от отступления от духовности и гуманизма Н.А. Бердяев. Такое отступление русский философ называл вступлением человечества в «бесчеловечное царство» и «царство бесчеловечности». Обеспокоенный судьбой человека в современном мире, пытаясь понять дух эпохи, он показал, что «в культурных и идейных течениях нашей эпохи дегуманизация идет в
двух направлениях – в сторону натурализма и в сторону техницизма»[4, с. 172]. Философ показывает, что процесс дегуманизации не случаен, а принципиален, и идет в
основных сферах человеческого духа – в науке, технике и даже в литературе…
Несколько ранее Н.А. Бердяева этот поворот к дегуманизации зафиксировал в
своем знаменитом «Закате Европы» один из основоположников современной философии культуры О. Шпенглер. Противопоставляя культуру цивилизации, немецкий
философ отмечает: «Человек культуры живет внутренней жизнью, цивилизованный
человек – внешней, в пространстве, среди тел и «фактов». Что один ощущает как
судьбу, другой понимает как взаимосвязь причины и следствия. Отныне каждый оказывается материалистом в присущем только цивилизации смысле, безотносительно к
тому, хочет он этого или нет, независимо от того, прилаживаются ли буддистское,
200
Философия
стоическое, социалистическое учения к религиозным формам или нет» [16, с. 539].
Заметим, О. Шпенглер связывает процесс дегуманизации с противоречиями культуры и цивилизации между собой.
В полной мере такое испытание справедливости, гуманизму и духовности выпало на рубеже веков и тысячелетий вновь образованной России. Любому обществу
присущ сложный процесс формирования ценностей, которые затрагивают состояние
патриотизма в обществе. И таковыми оказались российские реалии последних десятилетий. При всей исторической преемственности в сохранении, функционировании
и трансляции культурных ценностей из поколения в поколение, сегодня в российском обществе налицо явное противоречие между декларируемыми гуманистическими идеалами и ценностями и действительной социально-политической практикой
государства, характеризующейся открытой бездуховностью, что подтверждается
многочисленными социологическими исследованиями [1].
Особенно тревожно, что это противоречие между декларируемыми гуманистическими идеалами и ценностями и действительной социально-политической практикой
государства имеет непосредственное отношение к молодежи. Как отмечает Л. Баева,
«результаты анкетирования современных студентов показывают, что представления
о духовности крайне размыты, не имеют четких контуров и смыслов. Духовность
трактуется как что-то позитивное "в целом", но "невостребованное сегодня"» [2, с. 56].
Социологические исследования также свидетельствуют о том, что сегодня подрывается сама основа духовности – общественно-полезный труд, материальное производство. «Проведенный анкетный опрос школьников, учащихся колледжей показал, что
24,4 % учеников и 90,9 % родителей считают труд средством зарабатывания на жизнь
и лишь 5,5 % обучающихся и 9,1 % родителей видят в нем средство духовного развития человека» [14, с. 55].
И тут проблема даже не в результатах современных тенденций духовной жизни –
монополии массовой культуры, демократизации общества и т.п., когда сменяются
гуманистические идеалы, связанные с ценностями классической древности. Культурологи и философы культуры еще в середине ХХ в. зафиксировали и во многом осмыслили тот факт, что на их место приходят новые ценности, составляющие новый
гуманистический идеал, «в нашем собственном обществе существует острый конфликт и конкуренция между двумя культурными идеалами: относительно аристократическим и более демократическим. Первый идеал "гуманистический", второй – более демократический и стремящийся заменить первый». Но эта современная форма
гуманизма, «в противовес "изысканному" идеалу аристократа и кавалера, она несомненна демократична; она не подчеркивает лишь социальную избранность и элегантность речи; она стремится к "культивированию" в высоком смысле, в смысле
одухотворенности». К числу же негативных аспектов нового гуманистического идеала К. Манхейм относит, в частности, то, что в своем стремлении создать «гармоничную», «целостную» личность он отворачивается от человеческих потенциалов и нацелен на «культивацию» специалиста, что препятствует освоению гуманизма достаточно широкими народными массами [13, с. 223–224].
Но на фоне этого временного кризиса российской духовности нельзя забывать,
что если духовность предстает как сущностный результат культуры, независящий от
ее эмпирических составляющих – знаний, интеллекта, опыта и т.п., то гуманизм – это
парадигма и механизм достижения этого результата, подчинение этого результата
интересам и потребностям личности.
Духовность, как уже отмечалось, устойчива, некая константа связи человека с
высшим, с абсолютом, в этом она сродни с патриотизмом. Гуманизм подвижен, более
конкретно историчен, предстает как средство для высшей цели – духовности. Придавая в таком органическом единстве сущностный смысл патриотизму, они обуславливают его особое, во всяком случае, отличное от цивилизационного, функционирование в культуре. Можно согласиться, что по своей сути «патриотизм в культуре гуманистичен, устремлен к славе, тяготеет к духовному величию» [12, с. 306], тогда как
патриотизм в цивилизации деформирован именно упомянутой дегуманизацией, кото201
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
рая, по мнению Н.А. Бердяева, связана с одержимой волей цивилизации «к организации и рационализации жизни», «к возрастающему могуществу»[3, с. 543].
Таким образом, исходя из методологического подхода, общего для любой исторически конкретной культуры и цивилизации о принципиальном различии патриотизма в культуре и в цивилизации, мы пришли к выводу: патриотизм как содержательная часть культуры основан на национальном сознании и самосознании, на религии, а также на сущностной тождественности с гуманизмом и духовностью.
Список литературы
1. Багаутдинов А. М. Становление молодого человека в обновляющемся российском
обществе / А. М. Багаутдинов // Экономика и управление. – 2003. – № 1.
2. Баева Л. В. Информационная эпоха: метаморфозы классических ценностей : монография / Л. В. Баева. – Астрахань : Издательский дом «Астраханский университет», 2008. –
С. 56.
3. Бердяев Н. А. Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация // Бердяев Н.А. Дух и реальность / Н. А. Бердяев ; вступ. ст. и сост. В. Н. Калюжного. – М.: АСТ –
Харьков : Фолио, 2003. – С. 543.
4. Бердяев Н. А. Судьба человека в современном мире. К пониманию нашей эпохи
/ Н. А. Бердяев // Бердяев Н. А. Дух и реальность ; вступ. ст. и сост. В. Н. Калюжного. – М. :
АСТ – Харьков : Фолио, 2003. – С. 172.
5. Билалов М. И. Понятийное содержание дагестанского патриотизма / М. И. Билалов
// Патриотическое воспитание студентов – важнейшая задача вузов. – Махачкала, 2002. –
С. 35–38.
6. Билалов М. И. Патриотическое воспитание как тождество двух противоположностей –
прошлого и будущего / М. И. Билалов // Взаимодействие государства и гражданских институтов в патриотическом воспитании детей и молодежи. – Махачкала, 2007. – С. 46.
7. Галкина Е. В. Патриотизм в контексте сохранения и развития человеческого капитала: национальный и региональный уровни / Е. В. Галкина, И. В. Конопелько // Россия в процессе модернизации: социально-политические аспекты : мат-лы Всерос. науч.-практ. конф.
(5–6 марта 2010 г.). – Армавир : РИЦ АГПУ, 2010. – Т. II. – С. 48.
8. Гасанов З. Т. Воспитание учащихся в духе дружбы народов / З. Т. Гасанов. – Махачкала : Дагучпедгиз, 1966. – С. 25.
9. Калханова С. А. Глобализация и ценности традиционного общества / С. А. Калханова
// Человек в современных философских концепциях. – Волгоград, 2007. – Т. 4. – С. 478.
10. Камуселла Т. Национализм / Т. Камуселла // Глобалистика: Международный междисциплинарный энциклопедический словарь / гл. ред. И. И. Мазур, А. Н. Чумаков. – М. – СПб. :
ЕЛИМА ; Питер, 2006. – С. 602.
11. Карабущенко П. Л. Религиозная элитность и элитология религии / П. Л. Карабущенко
// Христианство и Культура (к 2000-летию Христианства) : мат-лы Междунар. науч.-практ.
конф. (Астрахань, 15–18 мая 2000 г.) : в 2 ч. – Астрахань : Изд-во «ЦНТЭП», 2000. – Ч. I. –
С. 145, 149.
12. Максимова Н. Ю. Соотношение патриотизма цивилизации и культуры как методологическая проблема / Н. Ю. Максимова // Наука. Философия. Общество : мат-лы V Российск.
философ. конгресса. – Новосибирск : Параллель, 2009. – Т. II. – С. 305, 306.
13. Манхейм К. Демократизация культуры / К. Манхейм // Культурология ХХ век: Антология. Философия и социология культуры. – М., 1994. – С. 223–224.
14. Тайчинов М. Г. Формирование готовности учащихся к созидательному труду
/ М. Г. Тайчинов // Педагогика. – 2009. – № 10. – С. 55.
15. Швейцер А. Этика и культура / А. Швейцер. – М. : Прогресс, 1973.
16. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Гештальт и действительность / О. Шпенглер ; пер. с нем., вступ. ст. и примеч. К. А. Свасьяна. – М. : Мысль,
1993. – С. 539.
17. Юнусова К. А. Этническая идентификация личности как фактор патриотического
воспитания / К. А. Юнусова // Педагогика. – 2009. – № 1. – С. 47.
202
Философия
Н.И. НАДЕЖДИН О ТАИНСТВЕ ПЛАТОНОВОЙ МУДРОСТИ
Л.Я. Подвойский
(Россия, Астрахань)
Светлой памяти
Геннадия Григорьевича Глинина
Посвящается1
В статье анализируется маленькая монография о Платоне русского мыслителя Н.И. Надеждина, известного более как критика и журналиста, чем философа. Дана критическая оценка
некоторых его трактовок философского учения Платона.
The little monograph about Plato written by N.I. Nadezhdin who’s known more as critic and
pressman then philosopher is analyzed. The critical evaluation of some of his interpretations of
Plato’s philosophical study is given.
Ключевые слова: философия, идея, идеализм, платонизм, культура, система.
Key words: philosophy, idea, idealism, platonism, culture, system.
Особенность явного или латентного влияния философских взглядов Платона на
русскую философскую культуру на протяжении многих столетий состоит в том, что
оно не ограничивается только собственно философией (как справедливо подчеркивает А.П. Глазков, «на Руси, начиная с древности, т.е. с киевского периода, знали о греческой философии и о философии Платона» [2, c. 168]). Оно также явно или латентно
проявляется и в философской составляющей различных дисциплин: в этике, в эстетике, в прозе, в поэзии, в публицистике, в художественной критике. Именно с учетом
этого обстоятельства нами был введен термин «платоносфера» [9, с. 174]. Пожалуй,
трудно назвать еще одного философа кроме Платона, интеллектуальное воздействие
которого на мировую и русскую философскую мысль было бы столь сильно, глубоко
и многогранно.
В отечественной философской культуре это влияние зачастую было опосредованным, через творчество других мыслителей, опиравшихся на Платона, в частности,
через Ф.В.Й. Шеллинга. Среди профессоров-словесников к шеллингианцам принадлежал Николай Иванович Надеждин (1804–1856) – ученый, видный литературный
критик, журналист.
Об отношении Н.И. Надеждина к Платону и о наличии идей платонизма в творчестве Н.И. Надеждина говорится в ряде научных исследований по истории русской
философии. Так, по утверждению З.А. Каменского, «маленькая монография Надеждина о Платоне удивляет широтой охвата сочинений Платона, опорой на первоисточники, обобщенностью взгляда и результата» [2, с. 920]. А.И. Абрамов писал о
благосклонном отношении Н.И. Надеждина к Платону, который считал греческого
философа столпом истинной философии [1, с. 221].
1
Несколько слов по поводу посвящения. Автору этих строк посчастливилось быть близко
знакомым с доктором филологических наук, профессором Геннадием Григорьевичем Глининым (05.09.1939 – 23.09.2010) и в течение длительного времени работать вместе в Астраханском государственном университете, где он на протяжении двадцати лет занимал должность
проректора по научной работе. Хорошо известно, что Геннадий Григорьевич всегда проявлял
живой интерес к русской философии. В разговорах он неоднократно приводил в пример Николая Ивановича Надеждина как одного из русских мыслителей, философская сторона научных
исследований которого далеко не в полной мере оценена потомками. Я, будучи тогда, к сожалению, еще совершенно не знаком с философским творчеством Н.И. Надеждина, как-то дал
слово устранить этот пробел в своих философских познаниях, чтобы потом на равных поговорить о нем с Геннадием Григорьевичем. К великому сожалению, я не успел этого сделать при
его жизни. Поэтому данная статья – это знак моей признательности и моего глубокого уважения к личности Геннадия Григорьевича Глинина, а заодно и запоздалое выполнение своего
обещания…
203
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Анализу философского творчества Платона Н.И. Надеждин посвятил монографию, написанную и первоначально изданную в виде трех статей:
«Платон, философ оригинальный, систематический», «Идеология по учению
Платона», «Метафизика Платонова». Собственно говоря, анализ дается во второй и
третьей статьях, тогда как в первой представлена общая оценка Платона как человека
и мыслителя-философа.
Но прежде чем рассмотреть эти статьи, обратим внимание на оценку философской системы Платона. Дело в том, что в суждениях Н.И. Надеждина мы видим явное
противоречие относительно этого вопроса. Так, называя Платона философом «оригинальным и систематическим», он в то же время подчеркивает, что в его разговорах
совсем нет никакого систематического единства, что показывает дух более аналитический, нежели синтетический [7, с. 553]. В другом месте Н.И. Надеждин утверждает, что Платоном было приведено в одну, полную систему все, что заслуживает внимание взора человеческого, и что было почтено его взглядом [5, с. 672]. Получается,
что отечественный исследователь Платона до конца не может определиться в вопросе: есть у Платона своя более-менее четко выстроенная философская система или
нет, отсюда и такие противоречивые оценки.
Заслуживает также внимания мысль Н.И. Надеждина о том, что Платон, находясь между материализмом и пантеизмом, не жертвовал один другому, но подчинил
их одному вечному беспредельному началу; что у него опыт и умозрение сходятся
вместе, как две дороги противоположные, ведущие к одной цели; что по его учению,
весь мир является выражением единого начала беспредельного ума, идеи, первообраза всего существующего [5, с. 672].
При этом Н.И. Надеждин не называет учение Платона философией объективного идеализма или же идеалистической философией, а просто располагает его между
материализмом и пантеизмом. Примечательно и то, что в другой статье, «Идеология
по учению Платона», Н.И. Надеждин также говорит о некоем среднем пути, на котором утвердился Платон, но здесь уже речь идет об идеализме и материализме как
крайними точками. Таким образом, учение Платона, в понимании Н.И. Надеждина,
это не вполне ясно, что такое, но отнюдь не идеализм. Платон, замечает Н.И. Надеждин, положивши идеи во главу угла своей философии, избежал двух пагубных крайностей: идеализма, недоверяющего (так написано у Н.И. Надеждина – Л.П.) чувственным воззрениям, и материализма, доверяющего одному токмо (слово, употребленное Н.И. Надеждиным – Л.П.) опыту; утвердился на среднем, безопасном пути и
счастливо достиг до своей цели [4, c. 556].
В статье «Платон, философ оригинальный, систематический» перед нами не
просто фиксация уважительного отношения к Платону, а, можно сказать, торжественный гимн личности гениального античного человека и мыслителя. Вот какие составные части гения Платона называет Н.И. Надеждин: а) пылкое и возвышенное
воображение; б) проницательный, тонкий и глубокомысленный рассудок; в) живое и
пламенное чувство, созерцающее красоту во всем истинном и добром; г) сила воли,
определяемая идеями ума; д) сердце чувствительное ко всем благородным, чистым и
бескорыстным наслаждения; е) чистое и ясное сознание; ж) ум высокий и чистый.
И все эти части, подчеркивает он, соединились в сладостную, восхитительную и пленительную, и вместе в величественную, торжественную и высокую гармонию мудрости! [7, c. 549–550].
Это преимущество, по мнению Н.И. Надеждина, не было уже даром природы, а
делом рук самого Платона, поскольку способности могли таковыми только и остаться, если бы он не позаботился об их дальнейшем развитии и образовании.
Особое значение в развитии философского образа мышления Платона Н.И. Надеждин отводит Сократу, что совершенно очевидно и что многократно подчеркивалось всеми исследователями. Кроме того, замечает Н.И. Надеждин, сам образ жизни
Платона, с юных лет обуздывавшего свои страсти, избегавшего всяких распутств,
отвращавшегося от предосудительных удовольствий, образовал в нем великого человека и философа.
204
Философия
Содержание статьи «Идеология по учению Платона» свидетельствует о том, что
здесь Н.И. Надеждин употребляет термин «идеология» в его изначальном смысле,
именно как учение об идеях (идеях Платона в данном случае). Статья начинается с
утверждения, что идеи оставляют величайшее таинство Платоновой мудрости, они
есть начало бытия и познания. Н.И. Надеждин констатирует также, что идеи Платона
есть умственные представления предметов, возвышающихся над пределами чувственного опыта, которые, подобно им, неизменяемы, всегда себе равны, не приращиваются и не умаляются, а поэтому дают основание для всякого истинного знания и
изображают собою сущность вещей [4, с. 554–555].
Согласно Платону, в изложении Н.И. Надеждина, идеи, как их подлежательное
достоинство и ценность в организме человеческого духа, представляют собой следующее: а) они – единственные начала всякого правильного мышления, ибо содержат в себе образец единства, к которому направляется рассудок при сочетании многообразного в чувственных представлениях; б) на них, как на краеугольных камнях,
вся система правильного мышления; в) идеи суть вместе и единственные начала всякого истинного познания; г) идеи это истинные представления вещей невидимых,
изображения истинной сущности предметов видимых; д) область идей есть святилище непреложной истины, поскольку чувственные представления могут быть возводимы к идеям и рассматриваемы в чистом свете, то идеи могут быть причастны истине, а, следовательно, они служат основными началами как мышления, так и познания [4, с. 555–556].
После выяснения достоинства и ценности идей в духе человеческом, закономерно возникает вопрос: как происходят идеи в человеческом уме? Ответ в изложении Н.И. Надеждина в самом сжатом виде можно свести к тому, что Ум Божественный, как источник и начало идей, который вне и выше ума человеческого, должен
был совершеннейшим образом отразиться в ограниченном уме человека, как существа разумного, и переселиться в него (в ум – Л.П). Поскольку же верховный образец
есть не что иное, как совокупность идей или представлений о вещах к непреложной
первообразной их сущности, постольку идеи и появляются в уме человеческом. Настоящие умопредставления человека суть не что иное, как воспроизведенные представления или воспоминания древних, непосредственных созерцаний Божественного
света Истины, Правды и Красоты [4, с. 556–557].
Предлежательная важность идей и истины видится Н.И. Надеждину в том, что:
а) в Божестве все идеальное есть вместе и реальное, а посему нет разделения между
мыслию и существованием; б) никакая действительность не может быть совершенно
равна идее, поскольку идея может только постепенно раскрываться, а не вполне исчерпываться через явления, действительно существующие; в) наши идеи суть не что
иное, как отсветы вечных мыслей предвечного архитектора (или Божественного Первоума), по которым как по первообразам устроена и создана вселенная, в чем и состоит подлежательно-предлежательная вещественность идей; г) все существующее
существует только на основании того, что общего оно имеет с идеей (это общее выражается формулой: природа: идея = образ = первообраз). В качестве вывода
Н.И. Надеждин заключает, что поскольку наши идеи представляют собой отражения
идей Божественных, то отсюда очевидно, что ум наш может обнимать сущность вещей и истолковывать ее, а уже от нее, как от образа, возвышаться к Божеству, как
источнику и первообразу всех существ [4, с. 558–560].
Завершается статья выявлением обширности ума и величины числа идей (круга,
числа и родов). Кругозор умственного созерцания не имеет других пределов, кроме
пределов бытия, потому идеи ума так же неисчислимы, как неисчислимы роды существ, населяющих область действительности. Первая коренная идея, составляющая
сущность ума, есть идея отрешенного, а прочие идеи, в отношении к ней, суть как бы
второстепенные [4, с. 560]. Процитировав знаменитый миф Платона о пещере, изложенный в VII книге «Республики» (этот диалог по-русски принято именовать «Государство» – Л.П.), Н.И. Надеждин замечает, что самое высшее в духе человеческом,
коим освещаются все прочие его силы, есть идея отрешенного. Далее он делает вы205
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
вод о том, что идея отрешенного есть как бы средоточие всецелого мира идей. Все
прочие идеи могут быть рассматриваемы в двух видах, потому что они или возвышены над пределами пространства и времени и не включаются в чувственном мире, или
служат первообразами для него [4, с. 561–562].
Идеи первого рода сначала открываются в свете идеи о существе отрешенном.
Это идеи того, что должно быть верховной целью для духовной деятельности. По
поводу духовной деятельности Н.И. Надеждин замечает, что она проявляется в трех
потоках: 1) способность познания; 2) способность ощущения; 3) способность «хотения». Для каждого рода деятельности должна быть своя верховная цель: для первого –
истина (премудрость); для второго – красота (изящество); для третьего – благо (правда). Вот эти цели – восклицает Н.И. Надеждин – и есть идеи в собственном смысле!
На наш взгляд, здесь мы имеем дело с вольным обращением Н.И. Надеждина с
известной триадой: «истина – добро – красота», поскольку место добра у него занимает правда, тогда, как хорошо известно, что у Платона благо это именно добро, а не
правда. К тому же, и сам Н.И. Надеждин далее пишет, что к второстепенным идеям
первого рода принадлежат первоначально идеи истинного, доброго и прекрасного
[4, с. 562].
Сюда же Платон, согласно Н.И. Надеждину, причисляет умственные созерцания
богов, под которыми разумеет существа, возведенные на высшую степень совершенства, или лучшие идеалы. В результате Зевс есть идеал высочайшей силы и могущества, Афина – идеал мудрости и т.д. Идеи, принадлежащие ко второму роду, сосредоточиваются в одну идею вселенной. Эта идея, содержащая в себе первообраз всего
мира, разрешается на бесчисленное множество идей. В составе этих идей можно выделить два главных вида: 1) идеи для законов, по которым составлены различные
роды вещей; 2) идеи для каждого рода существ.
Идеи первого вида Платон называет иногда числами, а ко второму причисляет
те представления ума, которыми объемлется в совершенном единстве все неделимые
одного рода. Н.И. Надеждин замечает также, что не имеет определенного решения
вопрос о том, содержатся ли в уме Божественном первообразы или идеи для каждого
неделимого существа? [4, с. 562–563]. По прочтении этой статьи остается ощущение
некоторой незавершенности, отсутствия если уж не выводов, то хотя бы подведения
итогов. Это тем более бросается в глаза, если учесть, что статьи эти печатались как
самостоятельные и лишь потом были сведены в «маленькую монографию», по характеристике З.А. Каменского.
В статье «Метафизика Платонова» Н.И. Надеждин предполагал рассмотреть четыре вида метафизики: а) онтологию, б) боговедение, в) космологию, г) психологию.
При этом следует обратить внимание на несколько моментов: 1) Н.И. Надеждин в
этой статье опять совершенно определенно указывает на отсутствие системы философии Платона, о чем говорит, например, его замечание, что «ежели все разбросанные в его сочинениях мысли и положения возвести к единству, то…» [6, с. 564];
2) выделяется раздел «боговедение», чего другие исследователи Платона, как правило, не делают; 3) в тексте статьи Н.И. Надеждин выделяет еще один раздел – ифика
(так на русский язык переводили в XVIII и начале XIX вв. слово, которое сейчас переводится как «этика» – Л.П.). Однако во введении статьи об этом разделе даже не
упоминается, хотя по объему он здесь самый большой.
По мнению Н.И. Надеждина, Платон не имел намерения особо рассматривать
онтологию, поскольку она везде представлена у него как введение в философию и
предназначена для приведения в систематический порядок общих понятий. Так, он
допускает различия между понятием о том, что есть, и о том, что не есть; излагает, из
чего должно состоять сущее, что есть часть и целое; что субстанция и случайное, что
изменение и закон, причина и действие [6, с. 564].
Нельзя не согласиться с исследователем философии Н.И. Надеждина З.А. Каменским, обращающим внимание на то, что Н.И. Надеждин весьма вольно, кантианизированно переводит древнегреческие термины, чем сильно модернизирует Платона
[3, с. 922–923]. Речь идет, например, о следующем: а) согласно Н.И. Надеждину, у
Платона особенно замечательны его понятия о вещи самой в себе и явлении [6, с. 564];
206
Философия
б) Платон, пишет Н.И. Надеждин, излагает весьма строгое различие между вещью в
самой себе и явлением [6, с. 564–565], в) он также говорит о соединении чувствований с чистым умственным и правильным эмпирическим мышлением [6, с. 576]; г) по
мнению Н.И. Надеждина, изначально, после того как Бог вдохнул человеку ум, его
(человека) блаженство «состояло в созерцании вещей в самих себе, в общении с
идеями и Богом» [6, с. 573].
Излагая далее онтологию Платона, Н.И. Надеждин отмечает, что вещи в себе
возвышенны над кругом чувственных представлений и характеризуются как неразрушимые, нетленные, несложные, единичные, целостные, не оскудевающие, не приращивающиеся, но всегда полные и равные самим себе, заключающие в себе отрешенное бытие. В то же время явления не обладают ни одним их этих свойств. Отсюда Н.И. Надеждин приходит к утверждению, что вещи в себе суть то же, что и идеи.
Вещи сами в себе, заключает Н.И. Надеждин, составляют умственный мир первообразов для мира действительного, существующий чисто идеально в Божественном уме
[6, с. 565]. Премудрое устроение мира Платон сравнивает с результатом работы свободно и творчески действующего художника, в силу чего мир явлений есть отпечаток идей или самое произведение всемогущего художника.
Платоновский образ художника, о котором говорит Н.И. Надеждин в предыдущем разделе, получает свою дальнейшую характеристику в разделе «боговедение»,
где учение о верховном всезиждительном (термин Н.И. Надеждина – Л.П.) художнике представлено как верх метафизики, а вернее, всей философии Платона. Причем
делается это посредством доказательств бытия этого премудрого художника, т.е. Бога.
Невольно напрашивается аналогия с доказательствами бытия Бога, представленными
Фомой Аквинским. Однако если Ф. Аквинский, как известно, выделяет пять доказательств, то Н.И. Надеждин, опираясь на Платона, ограничивается тремя.
Первое доказательство – целесообразность и гармония в устроении вселенной,
а особенно в организме и душе человека. Платон, по утверждению Н.И. Надеждина,
даже представить себе не мог, чтобы человек, взирая на громаду мира, мог в этом
усомниться [6, с. 566].
Второе доказательство – необходимость предположения безусловной причины
для непрестанно изменяющихся явлений мира. Дело в том, что имеющиеся в природе
покой и движение, постоянство и изменяемость предполагают причины – условные
или безусловные, физические или свободные. Причем, если первые сами по себе не
могут остановиться, требуя безусловной причины, не будучи в состоянии держаться
ни на чем, то свободные существа, т.е. души человеческие, действуя безусловно,
осознают свою ограниченность, требуя для себя высшей вины, существующей вне
мира. А это должен быть ни кто иной, как Бог [6, с. 567].
Третье доказательство – необходимость раскрытия понятия о пределах и беспредельности. Неопределенное есть материя, а определенное – форма, соединенная в
каждом существе. На примере человека, который не может сам произвести соединения определенного с неопределенным, т.е. души с телом, Платон считает, что соединение их предполагает внешнюю высшую силу. Это доказательство Н.И. Надеждин
называет более тонким, нежели сильным [6, с. 567].
Вот эта верховная причина и есть Бог. Это Существо, по мнению Платона, высочайшее, вечное, единое, начало всякого блага и совершенства в мире, совершеннейший ум, первообраз и законодатель существ разумно-свободных (так – у Н.И.
Надеждина – Л.П.), судья нравственных деяний и идеал святости, доступное только
для умственного созерцания. Не унижая величия Бога, Его можно представлять под
образом солнца, причем солнца не только вещественного, в качестве источника света
и сияния, но и солнца духовного как единого и единственного существа. Н.И. Надеждин замечает при этом, что слова Платона о многих богах есть частично просто выражение общепринятого языка, а частично следствие его понятий о благих духах.
Дело в том, что, по мнению Платона, все возводящего к Богу, последний совершает
непосредственную беседу с человеком через благого духа. Более того, все лучшее и
совершеннейшее, что имеет человек как в познании, так в нравственности, происхо207
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
дит от Бога, поэтому все, ищущие истины и святости, должны прибегать к Нему
[6, с. 567–568].
В этом же разделе Н.И. Надеждин обращается к проблеме зла в интерпретации
Платона. Логика рассуждения такова: поскольку Бог устроил вселенную по совершеннейшим идеям, значит все Им сотворенное должно быть совершенно, но тогда
возникает вопрос, откуда берется зло?
К сожалению, Н.И. Надеждин, цитируя второе письмо Платона к Дионисию, в
котором не дается ответа на вопрос об источнике зла, а только постулируется, что
«зло не должно принадлежать природе человеческой», и, утверждая далее, что «метафизическое зло не есть зло, равно как и физическое; истинное же зло есть зло нравственное, которое есть источник всякого зла [6, с. 569], и сам никак не отвечает на
вопрос: откуда берется зло?
Снимая, таким образом, с Бога ответственность за зло, потому что Он не есть
виновник зла нравственного, а значит и никакого зла, Н.И. Надеждин оставляет вопрос открытым. В самом деле, что означает утверждение: «нравственное зло есть
источник всякого зла»? Тогда возникает следующий вопрос, а нравственное зло и
нравственность как таковая, откуда берутся – от Бога, от человека? Ведь она (нравственность) не может быть самой по себе, она не есть нечто существующее самостоятельно, поскольку является характеристикой чего-то, вернее, кого-то. Так же совершенно не конкретны и слова Н.И. Надеждина о том, что «цель всего мироправления
находится в царстве нравственном» [6, с. 569]. Что это такое – «нравственное царство» – хотелось бы спросить? Но нет ответа у Н.И. Надеждина, нет даже надежды на
его получение, ибо он, как правило, не особо утруждает себя разъяснениями по поводу своих положений. Поэтому эта своеобразная теодицея русского мыслителя в целом представляется нам, мягко говоря, не очень убедительной.
Вспомним в этой связи Августина Блаженного, который, отводя от Бога возможные обвинения в сотворении зла, в то же время четко указывает на источник зла,
которое, по его мнению, происходит от самого человека, попавшего под влияние
дьявола, как падшего ангела. Здесь, как видим, аргументация достаточно логичная и
убедительная. К тому же, Августин Блаженный не противоречит и платоновскому
положению: «зло не должно принадлежать природе человеческой». Да, не должно
принадлежать и не принадлежит. Однако в силу указанной им причины зло, тем не
менее, исходит в мир как раз от человека, который, по сути дела, есть «проводник»
зла от дьявола и даже его (зла), скажем так, «воплотитель» в жизнь, что и подчеркивает А. Блаженный.
Заканчивается этот раздел мыслью о том, что Платоново боговедение, отделенное от гилозоизма, объясняет мир через посредство Божественного ума или слова,
упрочивая тем самым основания для истинного учения о мире или для космологии,
чему и посвящен следующий раздел «космология».
Этот раздел как бы продолжает разделы «Онтология» и «Боговедение». В самом
деле, здесь имеют место суждения о материи и форме, о пространстве, о Боге как
творце материи и мира в целом. Космология Платона, по Н.И. Надеждину, будучи
верна главным началам его философии, рассматривает природу с двух точек зрения:
в преходящем существовании и непреходящей сущности. Он подчеркивает, что
трудно с духом системы Платона согласовать понятие о вечной материи, так как положительное бытие он приписывает одному духу, а миру телесному – преходящее и
феноменальное бытие [6, с. 570–571].
Что же касается собственно космологического учения Платона, как его представляет Н.И. Надеждин, то оно выглядит следующим образом. Вселенная это отпечаток Божественных идей и зеркало бесконечных совершенств, таких как: а) полнота;
б) неразрушимость; в) неизменяемость; г) сферическая фигура; д) кругообразное
движение. Н.И. Надеждин также подчеркивает, что этот совершенный мир, устроенный по совершенным идеям всемогущего Демиурга, им сохраняемый и управляемый,
нельзя объяснить без предположения наличия единого начала, единой силы движения, которая именуется Платоном душой мира. В силу того, что мир есть как бы некое живое существо, где видимые существа составляют его тело, а внутренняя неви208
Философия
димая сила – его душу, то одушевленными являются и части мира: стихии и светила
как образы Богов [6, с. 572–573].
Особенную же цель мироправления (термин Н.И. Надеждина – Л.П.) составляет
человек, учение о котором изложено в следующем разделе «Психология», который
начинается с утверждения Н.И. Надеждина, что человек есть сокращенный образ
мира. Заметим, что это похоже на известную формулу, согласно которой человек в
античном понимании есть микрокосм. Далее следует своеобразное дуалистическое
положение о том, что существо человека состоит как бы из двух душ: Божественной
и души, происходящей из души мира. В то же время единство души, как нераздельного субъекта, остается невредимым. Своеобразный дуализм здесь в том, что классический дуализм в понимании человека сводится, как известно, к утверждению наличия тела и души.
Душа человеческая есть единое подлежащее, а ее деятельность открывается в
трех различных образах действования (слово Н.И. Надеждина): познание, ощущение
и желание. Содержащая в себе начало движения душа неизменяема, неразновидна,
несложна, невидима и поэтому существенно различна от тела [6, с. 573].
Вечное движение бытия души подтверждается, по Платону, следующими доказательствами: а) из понятия о перемене состояния; б) из преждеопытных (слово,
употребленное Н.И. Надеждиным – Л.П.) понятий, находящихся в душе; в) из невещественности и простоты души; г) из несовместимости понятия души с понятием
смерти; д) из самодеятельности души; е) из понятий о добре и зле. Эти доводы Платона Н.И. Надеждин признает более остроумными, чем сильными, и отмечает, что
Платон сам не был удовлетворен ими, и искал новых, призывая к необходимости
трудиться ради поиска истины бессмертия души [6, с. 573–574].
Делая это замечание в адрес Платона, сам Н.И. Надеждин, однако, не в первый
уже раз, не предлагает своего варианта решения вопроса, а просто переходит к разделу «Ифика» («Этика»). В начале раздела он опять говорит о «царстве нравственности», видя в нем верховную цель и конец всех умозрений. Н.И. Надеждин констатирует, что Платон, следовавший по стопам Сократа, как основоположника нравственной философии, пошел гораздо далее своего учителя. Согласно Н.И. Надеждину, все
нравственные положения Сократа можно свести к трем главным пунктам: а) понятие
о верховном благе; б) основное начало нравственности; в) отношение нравственности
к благополучию [6, с. 575].
Рассмотрим подробнее эти пункты в изложении Н.И. Надеждина.
А. Понятие о верховном благе Платон положил в основу своей нравственной
системы. При этом блага разделяются на Божественные (все, желаемое человеком,
как существом разумным) и человеческие (желаемое им, как существом разумночувственным). Всякое благо можно рассматривать как вожделенное по следствиям;
как само по себе без последствий; как само по себе, так и по последствиям. Благо
верховное (отрешенное), служащее условием для всех других благ, есть благо вожделенное само по себе. В его состав входят: а) правило и соразмерность; б) гармоническое, прекрасное и совершенное; в) разум; г) все опытные познания, истинные суждения и представления; д) все истинные и чистые приятные ощущения [6, с. 575–576].
Такое гармоническое целое можно уподобить миру, сотворенному от Бога.
Б. Н.И. Надеждин полагает, что вся нравственная философии Платона зиждется
на формуле, согласно которой, стараться быть совершенным нужно для того, чтобы
быть совершенным и быть в согласии с самим собой, подчиняя при этом животное в
себе тому, что есть в себе человеческое и Божественное. Такое состояние духа именуется у Платона добродетелью, которая, подобно верховному благу, едина по существу своему и раскрывается в четырех главных видах. Это – мудрость, состоящая в
совершенстве высших познавательных сил человека; целомудрие, объемлющее совершенства способности ощущения; мужество, слагающееся из совершенства силы
воли; правда, объемлющая все обязанности человека в отношении к другим
[7, с. 576–577].
209
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
В. По поводу отношения нравственности к благополучию, Н.И. Надеждин рассуждает следующим образом: поскольку нравственность есть величайшее благо и
совершенство в самом себе, то она должна быть тождественна с блаженством разумных существ. Человек, который всегда верен нравственным законам, приобретает не
только право на обладание высочайшим благом, но и обретает внешнее благосостояние. Нравственный человек наилучшим образом достигает своей цели и, обладая
умением употреблять все вещи наилучшим образом, имеет право на любовь и уважение ближних, а также приобретает Божье благоволение и уверяет себя, что с ним не
случится никакого зла, но все идет к лучшему.
Главнейшей целью гражданских обществ, в которых люди соединяются для сохранения и укрепления внешнего благосостояния, должен быть приоритет («преуспеяние», по Н.И. Надеждину – Л.П.) нравственности. Такие общества должны быть
образованы по Божественным идеям гармонического, прекрасного и совершенного, а
их целость должна слагаться из трех состояний (правильнее было бы сказать: сословий – Л.П.): повелителей, защитников и подданных. Эти сословия должны состоять в
гармонической связи и подчиненности. Платонова «Республика», по Н.И. Надеждину, как раз и представляет идеал таковых обществ. «Республика» есть не что иное,
как совершенный мыслимый образец, к которому все действительные общества
должны приближаться, чтобы быть союзами, достойными высокого и Божественного
предназначения нравственных существ [6, с. 577–579].
На наш взгляд, здесь необходимо сделать одно замечание, а именно: выделение
Н.И. Надеждиным сословия «подданных» так же оригинально, как и не совсем точно,
т.е. сам термин не очень удачен. Как можно подумать, что «защитники» не являются
«подданными». Конечно, они (защитники), возможно, и более свободны, во всяком
случае, свободны от тяжелого производительного физического труда, но все равно
они – «подданные», причем, подданные и своих верховных руководителей и самого
государства в целом. К тому же, у Платона, строго говоря, речь идет о правителях,
защитниках, торговцах и ремесленниках. Крупные отечественные исследователи
Платона, такие как В.Ф. Асмус и А.Ф. Лосев, в этом плане более точны, чем
Н.И. Надеждин. В одной из статей мы уже обращали внимание на то, что третье сословие В.Ф. Асмус называет просто работниками или ремесленниками, а А.Ф. Лосев –
ремесленниками и земледельцами [8, с. 9].
Завершается эта «маленькая монография» выделением заслуг Платона, как мудреца и систематического философа. К ним Н.И. Надеждин относит: 1) составление и
полное понятие философии, а также определение ее предмета, цели и содержания;
2) назначение для нее истинных границ и одушевление ее лучезарным и Божественным светом идей; 3) приближение ее к высокому назначению – быть питательной не
только для ума, но и для сердца.
Поскольку все это Платон сделал первым, то его имя навсегда осталось достоянием истинной мудрости, а память о нем сделалась священной как для язычников,
так и для христиан, одушевленных любовью к истине, настолько, что некоторые отцы церкви именовали его христианином до Христа и аттическим Моисеем, заключает
Н.И. Надеждин [6, с. 579].
Интересно, что примерно через 75 лет (в 1904 г.) известный отечественный платоник П.А. Флоренский в работе об Оригене также подчеркивал влияние платонизма
на христианское богословие.
Следует отметить, что монография Н.И. Надеждина о Платоне несомненно представляет определенный интерес для всех, изучающих историю античной философии… Абсолютная самостоятельность работы Н.И. Надеждина подтверждается и тем
обстоятельством, что он сознательно лишил текст Платона диалогической формы.
Эта работа Н.И. Надеждина интересна еще и потому, что опубликована она в 1828–
1830 гг., т.е. в первые 50 лет с того времени, как в России появились первые публикации диалогов Платона в масонском журнале Н. Новикова «Утренний Свет» (1777–
1778) [6, с. 217]. Небезынтересна она и для изучающих историю русской философии,
будучи одним из оригинальных произведений отечественной философской мысли
XIX в., который можно образно назвать «золотым веком» русского платоноведения.
210
Философия
Список литературы
1. Абрамов А. И. Оценка философии Платона в русской идеалистической философии
/ А. И. Абрамов // Платон и его эпоха. – М., 1979.
2. Глазков А. П. К вопросу о возможности влияния платонизма на православную аскетическую философию Руси / А. П. Глазков // Вопросы элитологии: философия, культура, политика. Ежегодный альманах Астраханского элитологического сообщества. – Астрахань, 2006. –
Т. 3.
3. Каменский З. А. Комментарии и примечания / З. А. Каменский // Сочинения : в 2 т. –
СПб., 2000. – Т. 2. Философия.
4. Надеждин Н. И. Идеология по учению Платона / Н. И. Надеждин // Сочинения : в 2 т. –
СПб., 2000. – Т. 2. Философия.
5. Надеждин Н. И. Лекции по логике / Н. И. Надеждин // Сочинения : в 2 т. – СПб., 2000. –
Т. 2: Философия.
6. Надеждин Н. И. Метафизика Платонова / Н. И. Надеждин // Сочинения : в 2 т. – СПб.,
2000. – Т. 2: Философия.
7. Надеждин Н. И. Платон, философ оригинальный, систематический / Н. И. Надеждин
// Сочинения : в 2 т. – СПб., 2000. – Т. 2: Философия.
8. Подвойский Л. Я. Платоносфера / Л. Я. Подвойский // Вопросы элитологии: философия, культура, политика. Ежегодный альманах Астраханского элитологического сообщества
монография. – Астрахань, 2005. – Т. 2.
9. Подвойский Л. Я. Социальная философия Платона в интерпретации российских философов второй половины XX в. / Л. Я. Подвойский // Научная мысль Кавказа. Научный и общественно-теоретический журнал. Приложение. – 2006. – № 14 (98).
211
ЭЛИТОЛОГИЯ
ЖИВАЯ ЭЛИТОЛОГИЯ
П.Л. Карабущенко
(Россия, Астрахань)
В статье анализируется современное научное состояние элитологии, делается попытка ее
диагностики при помощи выяснения сущности ее категориального аппарата. Большое внимание автором уделяется методологии элитологической науки и указывается на то, что её развитие должно идти от жизни и в ногу с жизнью.
In article is analysed modern scientific condition of elitology, is done attempt of its diagnostics
at clarifications of essence its categorical device. Big attention by author is spared methodologies
elitology sciences and is indicated on that its development must go from life and in leg with life.
Ключевые слова: элита, элитология, методология, законы элитологии, статус, доминация,
иерархия.
Key words: elite, elitology, methodology, laws of elitology, status, domination, hierarchy.
Как показывает история, жизнь всегда оказывается богаче теории, а сама история оказывается всегда скупее самой прошедшей реальности. В настоящее время
многие научные теории не имеют ничего общего с политической действительностью
и отражают уже прошедшие её реалии. Элитология должна компенсировать эти два
недостатка и идти от жизни, исходить в своих научных конструкциях из реальности.
Только так жизнь станет наукой, а теория не будет расходиться с действительностью.
Естественно, что элитология исходит из жизни самих элит и исследует то, какими элиты есть на самом деле и какими они должны быть в идеале, если мы хотим,
чтобы они действительно были самыми лучшими и самыми избранными среди нас
(но вся проблема в том, что мы всё никак не можем определиться с тем, что такое это
лучшее?). Если в первом случае мы чаще всего имеем дело с пороками и недостатками реально действующих элит, то во втором – встречаемся с вопросами их профессионального образования и культурного воспитания, так чтобы субъекты элиты действительно отвечали нормам элитарной культуры и образованности. Последнее обстоятельство предполагает существование внутри элитологической науки таких ее
двух разделов, как социально-политическая элитология (занимающаяся реальным
бытием общественных элит) и антропологическая элитология (конструирующей её
аксиологические и персоналистические сущности). В настоящее время элитология
чаще всего понимается преимущественно как социально-политическая дисциплина и
практически полностью игнорируется тот факт, что все элиты состоят из субъектов,
которые стремятся быть личностями достойными того, чтобы их все относили к элите и чтобы они сами понимали, осознавали и вели себя элитой. Аксиология и персонализм оказывается в элите и в элитологии самым сложным вопросом и самым трудным делом. Не все субъекты и не все элиты справляются с подобным вызовом. Но
быть элитой, значит быть действительно самым лучшим среди всех, желательно быть
лучшим среди других таких же лучших.
Элитология как наука об элите, элитности и элитизации. Элитология – это
система научных идей, характеризующих динамику развития элиты и элитности во
всех сферах общественной и частной жизни, взятых в их развитии (т.е. элитизации).
Западные теории элит преимущественно занимаются исследованием элит, и мало
обращают внимание на элитность. Между тем, элита и элитность соотносятся как
форма и содержание. Элитность – это качество, которое отличает элиту, делает ее
узнаваемой в её достоинстве. Форма, как правило, статусная, и зависит от уровня
признания лидера и масс. Оказывается мало того, чтобы хотеть быть элитой, нужно
еще, чтобы это твое желание нашло признание (подтверждение) со стороны власти и
общества. «Элита может быть определена только как развитая личностью и объективно признанная другими элитность. В этом и заключается наше принципиальное понимание элиты как ярко выраженной элитности духа» [5, с. 15–16]. Но элит212
Элитология
ность, порождая элиту, сама проходит сложный процесс становления. Этот процесс
мы назовем «элитизацией». Только через эту фундаментальную триаду элитологии
мы и сможем адекватно описать ее научные параметры и качества самой элиты.
В прошлом мы уже указывали на то, что «элитология – это наука о развитии
(элитизации) формы (элиты) и содержания (элитности). Только через эту триаду –
элита, элитность, элитизация – элитология может дать адекватное раскрытие сущности объекта и предмета своего исследования. Диалектическое развитие элитизации и
ее влияние на формирование элиты и элитности – вот сущность всей этой молодой
научной дисциплины» [4, с. 73]. Рассмотрение дихотомии «форма – содержание»
дает нам метафизическое видение проблемы («здесь-и-сейчас»), а появление триады
(форма – содержание – развитие) уже дает диалектический взгляд на проблему
(«откуда-и-куда»). Конечно, важна и метафизика элиты, но это уже сугубо философская проблема, требующая специального исследования [6, с. 23–28].
Одной из главных задач элитологии – дать расшифровку кода самой идеи элиты,
показать ее сущность, выявить заключающиеся в ней истины. По нашему мнению,
наука об элите и сама реальность элиты четко соотносятся по «формуле», определенной еще Платоном: мир вещей есть тень мира идей (Платон, Государство, 484а504с) [13]. Элитология (как система научных идей) должна представлять собою научное знание, максимально приближенное к истине идеи элиты, т.е. должна сама
быть элитным знанием, в противном случае её ценность будет минимальной. Элитология – это наука о максимуме, и минимум ей противопоказан. Это требование распространяется и на самих элитологов, которые тоже должны работать по максимуму
и не довольствоваться минимальным качеством знания.
Смысловое развитие понятия элита проходит несколько стадий: элита – это
лучшее, которое становится избранным, избранное – первым, а первое – высшим, что
есть уже фактически совершенное. Получается смысловая цепочка: лучшее, избранное, первое, высшее, совершенное. Они определяются такими категориями, как абсолютное, иерархия, доминация. Но, если лучшее не станет избранным, а избранное –
первым и т.д. по смысловой цепи, то перед нами окажется не элита, а её фантом, её
имитация, видимость, пустой звук. В идеале элита должна быть по содержанию всем
вышеизложенным сразу. Только полнота этих качеств делает идею элиты полноценной. Но в реальности (как показывает нам практика) она чаще всего является чем-то
одним, чаще всего лучшим в чем-то и на какое-то весьма ограниченное время. В реальности от великой идеи элиты остается лишь её жалкая тень. Она оказывается
лучшей, избранной и первой лишь по каким-то формальным принципам, а о том,
чтобы быть еще высшей и совершенной – остается только мечтать.
Ещё в 2000 г. мы определили пять наиболее существенных законов элитологии
[2, с. 4–10], которые, по нашему мнению, «носят предельно общий характер, что делает необычайно широким спектр их применения». По прошествии времени, мы посчитали необходимым несколько уточнить и прокомментировать выведенные нами
тогда правила.
«Первый закон. Там, где возникает иерархия, непременно появляется дихотомия
«верха и низа», избранного и обыденного, элиты и массы. Вообще, любую социальную систему, которую можно рассматривать как иерархическую, смело можно называть элитологической, поскольку, где имеет место иерархический принцип, там неизбежно должно быть деление на массу и элиту, массовое (обыденное) и элитное (уникальное)» [2, с. 9–10]. В любых системах неукоснительно действует «железный закон
иерархии», согласно которому порядок возможен только вследствие выявления и установления системы ценностей, где наиболее ценное будет всегда выше ценности
меньшего качества. Элитное по своей себестоимости всегда должна быть выше массового. Иерархия упорядочивает эту систему по вертикальному измерению, указывая, где находится совершенство и абсолют.
«Второй закон. Граница между массовым и элитным динамична, что позволяет
рекрутировать элиту и отвергать то, что перестало соответствовать сути элитного»
[2, с. 10]. Элитное не есть раз и навсегда достигнутая вершина совершенного. Моно213
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
полии на элитность не существует. Она всегда оспариваемая, ибо за нее всегда идет
самая жесткая конкурентная борьба. Поэтому элита всегда вынуждена доказывать
свою элитность, путем достижения новой качественной ступени в своем развитии.
«Третий закон. Элита перестает быть элитой, когда утрачивает свой элитизирующий ее элемент. Элитизация – это то, что выгодно отличает ее от всего остального; это то, что является реализованным качеством ее достоинства, доминации и детерминации» [2, с. 10]. Именно истинное положение со своей элитизацией и пытается
скрывать от общества элита, потому что именно здесь она чаще всего испытывает
наибольшие затруднения. Поэтому главной тайной элиты является тот факт, что у
неё нет никакой элитизации или этот процесс в ней обнаруживает самые минимальные свои величины. Элита оказывается весьма примитивной, весьма посредственной.
О такой элите можно сказать, что лучше бы её вообще не было.
«Четвертый закон. Для массового элемента детерминирующим фактором является социальная (т.е. внешняя) среда, для элитного – личностные качества, т.е. для
масс бытие определяет сознание, для элиты – сознание определяет бытие» [2, с. 10].
Это вовсе не означает, что элиты все поголовные «идеалисты», а массы – «материалисты». Речь идет о том, что в жизни масс острее всего стоит решение материального
вопроса. Если элиты его решают в целом положительно для себя, то для масс он оказывается порой просто неразрешимым. С другой стороны, именно от элит требуется
напряженная и ответственная интеллектуальная деятельность по созданию идеологических и культурных норм, и в этом плане идеальное для них играет исключительно
важное значение.
«Пятый закон. Набор критериев, по которым идентифицируется элитность, находится в прямой зависимости от типа элиты. Нельзя к разным типам элиты применять одни и те же мерки. Что элитно для одного типа элиты, может быть неэлитным
для другого. Так, для элиты богатства важнейшую роль играет денежный показатель,
в то время как для элиты крови на первом месте стоит показатель знатности происхождения» [2, с. 10]. Именно в этом, по нашему мнению, и кроется порой весьма
стойкое непонимание элиты одного типа другой. Разница в системе ценностей делает
их чужими и даже враждебными. Именно этим следует объяснять существующую
конфронтацию между элитологами и элитократами, которые ревностно борются за
свое понимание сущности элиты (первые за её более сложное и целостное понимание, вторые – за более упрощенное её толкование).
Рассмотренные выше законы общей элитологии, по нашему мнению, призваны
обеспечить её теоретическое единство. Но в самой элитологии мы всё ещё наблюдаем
раскол на тех элитологов, которые занимаются изучением политической элиты (таких
подавляющее большинство) и тех, кто занимается культурно-антропологическими
проблемами элит и метафизикой элитного качества. В этой связи в структуре элитологии мы должны выделить два основных раздела: социально-политический (политология, социология, экономика) и антропологический (философия, психология,
культурология, педагогика). Элитологии ещё предстоит преодолеть этот эволюционный раскол и уравновесить свои составные части.
В современном развитии элитологии мы видим действие принципа «удельного
предпочтения», когда представитель, например, раздела политической элитологии
изучает только одну политическую элиту («удельный подход») и совершенно не обращает внимания на другие элитные группы. А между тем, политическая элита это
только часть общенациональной элиты и её изучение требует системного подхода.
Мы считаем ошибочным мнением, видеть деятельность только одной политической
элиты. Принцип «удельного предпочтения» наносит непоправимый вред элитологии,
ибо усиливает в ней перекос одного из указанных разделов. В идеале было бы лучше,
если эти разделы развивались синхронно, дополняя друг друга. Именно с целью устранения возникшей диспропорции, элитология должна в ближайшее время обратить
более пристальное внимание к проблемам антропологической элитологии и пойти на
самый тесный контакт с гуманитарными науками.
Элитология и элиты: диалог или конфликт? Элитология развивается и меняется вместе с элитами. Особенно это заметно на примере интеллектуальной элиты.
214
Элитология
Политические же элиты мало чем изменились со времен Платона и Макиавелли. Они
по-прежнему считают себя лучше остальных, чем являются таковыми на самом деле.
Но быть и казаться далеко не одно и то же. Быть элитой – значит реально развивать в
себе элитность (т.е. целенаправленно повышать свое качество), казаться – значит
заниматься манипулятивной политикой и создавать ложные образы какого-то сомнительного превосходства. Элита должна быть, а не казаться, должна создавать новые
ценности, а не потреблять уже существующие. Все это прописные истины, которые
все ни как не могут понять наши современные элиты.
Аксиологический подход в интерпретации сущности элитологии исходит из
идеалистического учения Платона, и часто говорит не о том, что есть, а о том, что
должно быть. Элита – это такой феномен общественного бытия, где реальное не всегда и не совсем отвечает надеждам и чаяниям граждан. Здесь очень важно постоянно
подправлять и улучшать элиту, а не мериться с тем, какая она есть. Граждане должны
заставлять свою элиту изменяться к лучшему, что бы на самом деле быть элитой, а не
просто ею казаться (считаться). Если мы будем постоянно лишь говорить о том, какая элита, но не о том, какая она должна быть, значит, мы смирились с её недостатками, нам грех на неё жаловаться (т.е. мы не имеем права её критиковать за недостатки) и мы не ожидаем от неё ничего хорошего. Такой подход может устроить только квазиэлиту. Вот почему очень важно соизмерять реальное и должное. Должное –
это некий свод обязательств, который элита должна взять на себя, для того чтобы
быть на самом деле элитой. Элита должна четко осознавать свой долг. В этом плане
она всем всё должна. У нее не должно быть никаких прав, особенно на ошибку. В
реальности же мы видим лишь одни привилегии элиты, но не обнаруживаем в ней
никакого долга. Такая элита снимает с себя всякую ответственность, ибо она не
должна самого главного – быть подлинной элитой.
В этой связи у нас возникают два варианта в определении сущности элиты – аксиологическое (идеалистическое) и утилитарное (прагматическое). Аксиологическое
определение элиты будет гласить: элита – это самая ответственная группа лиц, отвечающая за формирования адекватного ответа на вызов своего времени. Утилитарная
версия: элита – это самая привилегированная группа лиц, отвечающая только за свое
собственное благополучие. Каждому предоставляется право выбрать самому определение той элиты, которая ему будет по душе. Мне же больше нравится первое, хотя я
прекрасно понимаю, что в реальности преобладает второе. Но первое определение в
большей мере соответствует нашему представлению о том, что такое элита, второе
же подпадает под характеристики квазиэлиты. Первое говорит о том, какой она
должна быть, второе – о том, какая она есть на самом деле. Но то, что есть, нас не
устраивает, ибо это не есть элита. Первый тип элиты – это элита долга, второй тип –
элита безответственности. В первом типе элиты идея элиты находит свое наибольшее
воплощение, в то время как во втором – свое наименьшее.
Еще одним принципиальным вопросом является вопрос о «первичности» элиты
и / или элитологии. Нам видится очень важным решить вопрос о том, что должно
кому подчиняться: элита элитологии или элитология элите? Для эмпирической элитологии первичным будет бытие реальных элит, для аналитической элитологии главным будет то, как заставить элиту стать действительно лучшей из лучших (т.е. исправить ее недостатки, мешающие ей быть элитой де-факто, а не просто де-юре).
В этом усматривается не только компромиссная дихотомия рассматриваемой нами
проблемы, но и обнаруживается некий залог единства элитологии и спокойствия самих элит. Элитология не может оспаривать господство элит, а сами элиты не должны
ничем ограничивать научное развитие элитологии. Компромисс должен перерасти в
диалог, не исключающий, однако и конфликта в качестве необходимого условия их
диалектического развития.
Элита это живой организм, который существует для науки в статистических
цифрах и формулах абстрактных рассуждений, что отрывает ее от объекта. Если об
элите накапливается слишком много статистики, но нет аналитики, то элитология
215
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
превращается в схоластику. Последнее есть антипод живой элитологии, когда цифирь заменяет саму жизнь.
Сущность политической элиты характеризуется по трем основаниям ее политического бытия: 1) вход в политику, 2) пребывание в политике и 3) выход из политики. Эти три состояния определяются такими элитологическими категориями, как
элитогенез (зарождение), элитократия (расцвет, акме) и элитоцид (упадок, гибель).
Время существования этой триады у каждого субъекта элиты свое и определяется
индивидуальным алгоритмом развития. Цель у элиты – власть, средства – политика.
Поэтому, когда элиту решают цели и средств, наступает её упадок и забвение.
Элитология – это наука, изучающая законы развития элиты и элитности, и было
бы крайне нелепо, если бы сами субъекты элит ничего не знали бы об этих законах и
принципах. Многое они интуитивно понимают, а ещё больше стихийно чувствуют
или догадываются, но для улучшения своего качества (элитности) элитам уже требуется рациональное понимание этих принципов. Такое понимание будет означать и
новое качество самой элиты в условиях надвигающегося постиндустриализма. Именно стихийное понимание своей элитности и является чуть ли не главным недостатком нынешних элит. Многие и весьма сильно проигрывают своим конкурентам
именно по этому параметру. Эти скрытые проблемы становились причинами деградации и гибели элит, внешне беспричинными и даже неожиданными. Все неожиданности у элиты проистекают из тайной сферы её деятельности. Все бы только выиграли от того, если бы элитологии удалось объяснить самой элите, что она собою представляет в действительности и какой она должна быть на самом деле. Чем больше
рационального будет в элите, тем больше она будет действительно напоминать элиту.
В современной России диалога между научной и политической элитой нет. Есть
то, что можно назвать великой китайской стеной, стеной отчуждения. Элиты (особенно политические) не идут на контакт и закрыты для научных исследований.
В этой ситуации элитологи все чаще выражают сомнения относительно того, что
правящая элита на самом деле является элитой, а сама элита порой обвиняет элитологию в схоластической оторванности от жизни. Взаимные упреки лишь отягощают
ситуацию, что, несомненно, бывает на руку различного рода квазиэлитам.
Говоря об элитологии как науке, исходящей из самой жизни, мы должны постоянно помнить, что жизнь элиты имеет две плоскости: 1) жизнь людей и 2) жизнь
идей. Обе эти сферы жизни представляют собой отдельные миры, временами пересекающиеся, но в большей части своей всё ещё несовпадающие. Именно это несовпадение (распадение) и призвана исправить (или, по крайней мере, свести к разумной
минимальной величине) элитология.
В идеале мир людей и мир идей должны совпадать и дополнять друг друга, создавая мировую гармонию. Пока этого нет, мы должны постоянно взвешивать на весах элитологии достоинства и недостатки обоих этих миров, стараясь не столько
взвешивать их недостатки, сколько аккуратно перемешивать их достоинства. Именно
это мы и можем обозначить исторической миссией элитологии – сблизить объективную и субъективную реальность.
Историческая миссия элитологии. Человечество до сих пор не может разобраться и понять, что такое элита? Помочь ей в этом понимании сама элита не может
(точнее не хочет, ибо тогда исчезнет сам миф об элите). Поэтому вся надежда на элитологию. «Уже много столетий человечество отчетливо сознает, что жизнь миллионов людей зависит от решений, которые принимают немногие "власть имущие", независимо от того, являются ли эти решения квалифицированными и, главное, выражают ли они потребности населения или, напротив, защищают свои корыстные интересы привилегированного меньшинства» [1, с. 78]. Миф об элите как раз и скрывает
её правду, вводя всех нас в заблуждение.
Историческая миссия элитологии – улучшить по мере возможного качество элиты, сделать ее на самом деле лучшей не по виду, а по её сути. Ведь в основе элитологии как науки лежит рационализм, в то время как развитие самих элит чаще всего
происходит по совершенно иному сценарию. Особенно это характерно для политиче-
216
Элитология
ской элиты. Тем более ответственность элитологии за политическую элиту должно
быть во много раз выше, чем оно есть в настоящее время.
Задача элитологии вовсе не сводится к безвольному описанию реалий уже существующей элиты. Она должна научиться активно вмешиваться в непосредственный процесс ее формирования. Элитология должна заставить элиту быть такой, какой та получается в теории, т.е. действительно лучшей, избранной, а не безвольной и
пафосной группой лиц, волей слепого случая или каких-либо иных нерациональных
и ненормативных обстоятельств наделенных на неопределенный отрезок исторического времени властью. В этом мы видим практическую значимость этой науки и ее
историческую миссию.
Элитология жизни. Объектом элитологии является вовсе не элита, а совершенство социокультурного бытия. Предметом элитологии является элита и элитность,
соотносящиеся между собой, как форма и содержание. Таким образом, элитология не
ограничивается изучением одной лишь политической сферы жизни, а охватывает все
стороны нашего бытия (история, психология, культура, философия и т.д.). Даже современные нанотехнологии при желании можно тоже подвести под элитологическую
проблематику, хотя бы на том основании, что их разработками в настоящее время
занимаются научная элита и главная их цель – улучшить бытие человека.
Элитология жизни – это поиск смысловых конструкций совершенства и гармонии мира и личности. Дальше всего в этом процессе ушли не политики, а ученые,
святые и деятель искусства, коих все именуют гениями. Проблема гениальности является центральной для культурно-антропологической элитологии и раскрывается
только через тему элитологии личности (неоперсонализм). Личность является базовой ценностью человеческого бытия, а элитарная личность является абсолютной
ценностью.
Свои модели лучшего и совершенного в свое время предлагали многие элитарные мыслители прошлого. Мир идей Платона, теория сверхчеловека Ф. Ницше, философия свободного духа Н.А. Бердяева и многие другие анализировали мир и человека именно через призму совершенствования, улучшения природы за счет наращивания качества её жизни. Роль элитной личности в истории велика. Главная заслуга
таких персон состоит не только в совершенных ими открытиях, но и в значительном
экономии исторического времени. Если бы Д. Локк не сформулировал свои принципы либерализма, вряд ли сегодня западное общество было бы тем, чем оно есть, так
как ему потребовалось гораздо больше времени и гораздо больше умственных усилий, чтобы коллективно проделать ту работу, которую сделал в своем уме Локк и
подобные ему элитные мыслители.
О равноправии элит. В типологии элит (особенно по их профессиональному
основанию) существует своя иерархия, которая устанавливает, какая элита в какое
историческое время является наиболее ценной и востребованной, а какая нет. С момента возникновения государства первую строчку в этом историческом рейтинге,
бесспорно, занимает политическая, а вслед за ней и социальная элиты. Все элиты
различаются по форме, но роднятся по содержанию. Иными словами, их роднит
элитность, которая, при всем многообразии форм (элит), остается в своей базовой
части в неизменном состоянии. Элиту нужно судить по её достоинству, по тому, как
она создает и усиливает в себе элитное качество.
О равноправии политической элиты и культурной элиты многими заявлялось и
ранее. Достаточно вспомнить формулу Платона о том, что государство будет процветать лишь тогда, когда править в нем начнут философы или когда сами правители начнут философствовать (Платон. Государство, 484b) [13]. В этом же духе
шли и высказывания о том, что профессия ученого не менее почетнее профессии
правителя. Так, известный русский писатель екатерининской эпохи А.П. Сумароков,
пытаясь достучаться до трезвого общественного сознания, в мае 1764 г. указывал
Екатерине II на то, что и слава Суворова и слава Сумарокова важны и ценны для истории: «Быть великими полководцем и завоевателем – высокое звание, но быть Софоклом – звание не меньшее» [12, с. 140–141]. Именно этого как раз и не понимала
217
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
элита власти. Для неё абсолютной ценностью являлась не личность, а власть, статус,
награды. И это видно по современному состоянию дел – в России политический
класс и образованный класс не просто не совпадают, а находятся в состоянии конфронтации. О диалоговой форме взаимодействия остается только мечтать. Конфликт
интересов и ценностей составляет сущность их взаимоотношений.
Законы развития элит и элитности. Элиты живут и развиваются по своим не
писанным законам. Задача элитологии обнаружить их, зафиксировать и на рациональном уровне сформулировать эти правила, сделав их всеобщим достоянием. Тайна элиты должна быть раскрыта хотя бы в ее общей части. Частные случаи так и могут остаться тайной, секретом за семью печатями. Со своей стороны, мы можем выделить несколько законов или принципов, по которым живет и развивается элита.
Их число может быть и больше, поэтому предложенный нами список открыт и может
быть дополнен новыми открывшимися впоследствии правилами.
Первый закон: слова сильнее дела, а идея выше тени. Как бы восхитительно
элиты не думали о себе и не рекламировали себя, их обыденность оказывается гораздо беднее их слов, дела оказываются бледнее богатого смысла их громких публичных речей. Между идеей элиты и ее земным воплощением возникает непреодолимая
пропасть, указывающая на несовершенство тени Идеи. Элита должна стремиться к
реализации своей идеи – это её прямой долг.
Второй закон: принцип айсберга или закон политического закулисья. Элита –
это айсберг. Публичная жизнь элиты оказывается беднее их закулисной деятельности. Смысл элиты (её истину) нужно искать в её «подводной» части, а для этого статусно-репутационный метод исследования элиты оказывается недостаточным (поверхностным). Нужны глубинные методы проникновения в элиту (герменевтика,
персонализм, аксиология и т.д.). Тот, кто изучает элиту лишь по ее парадному портрету, сам заблуждается и вводит всех остальных в заблуждение. У каждого портрета
есть тыльная сторона и элитология обязана изучать его в первую очередь.
Третий закон: закон элитарного саморазвития. Элиты – это всегда открытая
дверь, и те, кто пытается закрыть её на засов, рано или поздно оказывается раздавленным между дверью и косяком, ибо процесс рекрутирования (селекции) элит носит
постоянный характер – движение его абсолютно, но скорость – относительна.
Четвертый закон: закон реализации элитности в элите. Элита всегда должна
быть в форме и соответствовать высшему статусу. Для этого она должна самосовершенствоваться. Элитность в элите должна развиваться по нарастающей. Когда она
убывает в ней, субъектам элиты пора паковать чемоданы.
Пятый закон: закон утилизации элиты. Элита постоянно выталкивает из себя
(как ядерный реактор) отработанный материал и оттого, как она это делает, определяется характер самой элиты: тоталитарные элиты уничтожают неугодных, авторитарные – изгоняют, демократические – позволяют добровольный выход из оной страты. Утилизация элиты оказывается столь же важным фактором её развития, как и ее
рекрутирование.
Шестой закон: бесовские пляски на гробах элит или бесплодные игры с историей.
Мы точно знаем, что у элиты есть жизнь после ее смерти. Если сама элита в момент
своего акмеологического затмения не танцует на гробах своих предшественников, то
она может надеяться на то, что и на ее могиле никто не будет бессоваться. Элита
должна уходить в историю, а не на свалку общественно-политических отходов. Почетное место на страницах истории – самые достойные похороны любой уважаемой
элиты. Но не все субъекты элиты достигают этой цели. Большинство оказываются
выброшенными в забвение из своих разоренных могил.
Наиболее важными для истории элит являются моменты их входа и выхода их
субъектов в эту избранную касту. Это наиболее динамичные и драматичные периоды
жизни, требующие максимальной мобилизации элитного качества, ответственности,
интеллекта и нравственности. Именно поэтому элитология в первую очередь обращает внимание на эти ключевые моменты бытия элиты, поскольку они предельно
точно характеризуют её состояние.
218
Элитология
Общество не может обойтись без элиты точно так же, как сама элита не может
обойтись без элитности. Те элиты, которые по наивности (а если быть точнее, по самонадеянности вследствие завышенной самооценки) полагают, что они смогут обойтись без элитности, плохо себе понимают, что такое элита, кто они сами на самом
деле и как они оказались в элите? Вообще вопрос о том, насколько субъект элиты
понимает, что он попал в элиту, что собой представляет эта элита (объективно обыденно) и что она есть на самом деле (объективно научно), является, на наш взгляд,
самым интригующим вопросом всей элитологии. У каждого случая будет своя «картина маслом» и свои черновые наброски, из суммы которых и будет складываться
полная мировоззренческая палитра конкретного субъекта конкретной элиты. Как говорили в свое время классики марксизма – «конкретный анализ конкретной ситуации».
Слова и дела элиты («слова сильнее дела, а идея выше тени»). По словам и
делам элиты мы можем судить о том, является ли она носительницей живой элитности, или являет собой некую её формальность? Живая элита – это подлинная стопроцентная элита, в которой живет полноценная элитность. В ней слово и дело равнозначны и достойны друг друга, а жизнь её согласуется со смыслом.
Элиты научились за тьмою своих слов прятать свою несостоятельность в делах,
а о некоторых своих поступках она и вовсе предпочитает молчать и объявлять их
государственной тайной. У ложной элиты большая часть её деятельности будет носить тайный характер, а большая часть её слов будет ложной сущностью, прикрывающей её истинное состояние (состояния ложной элитности). Живой элите противостоит «бумажная элита», для которой характерен формальный подход, когда слова расходятся с делами, а элитность заменяется саморекламой черного PR. Для такой
элиты «бумага» (документ) является более важным аргументом, а порой и единственным доказательством её сомнительной элитности.
Уровень публичности непубличной элиты («принцип айсберга или закон политического закулисья»). Элита – это самая замечательная «вещь в себе», в том
смысле «замечательная», что её все замечают и всем хочется разгадать её тайны, но
сделать это оказывается невозможно даже для самой элиты. Элиты специально культивируют тайны о себе, и нагнетает вокруг себя таинственность, ибо тайное повышает их статус в глазах общества. Почему? Да потому, что в политическом закулисье
легко запутаться, потому, что кулис оказывается не одно, а сразу несколько. Закулисье начинается там, где заканчивается публичность элит и завершается на самом дне
души самого последнего субъекта элиты. Чаще всего закулисье элит окутано тьмой
для самих элит, ибо каждый знает только себя, но знать абсолютно всё о всех никто
из них не может. У каждого субъекта элиты есть свой парадный портрет, нарисованный придворным PR-живописцем и своё зазеркалье, которое может до неузнаваемости искажать этот его официоз. Правда об элите заключается не в одном из этих образов, а в обоих сразу.
Принцип вечного отбора в вечной борьбе («закон элитарного саморазвития»).
Если Вы хотите знать, у кого нет вечного покоя и кому покой только снится, так
знайте – это элиты. Движение для неё всё, остановка равнозначна откату назад, равнозначна регрессу. А все потому, что статус элиты нуждается в постоянном подтверждении, ибо постоянно оспаривается конкурентами. Поэтому элита – это вечное доказательство того, что ты не зря и неслучайно оказался в этой избранной группе. Если элитность замыкается только статусом, то утрата этого исключительного положения чревата личной трагедией для субъекта элиты.
Естественное и желательное для элиты состояние – это состояние постоянного
элитарного саморазвития. Элитизация представляет собой поэтапное развитие элитного качества в субъекте элиты, главенствующую роль в котором играет творчество.
Только посредством творчества элитизация может раскрыть себя как процесс, и
только через этот процесс элита может достичь своего истинного значения, когда
Идея об элите полностью совпадет с её реальным состоянием. Без этого элита будет
всего лишь тенью Идеи элиты (как писал об этом ещё старик Платон).
219
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Импульс совершенства («реализации элитности в элите»). Главная историческая миссия элиты – полностью реализовать свой элитный потенциал. Элита должна быть элитой и ни чем иным. Любые уточнения, напоминающие оправдания неполноценности, отделяют элиту от неэлиты. Все проблемы «и.о. элиты» заключаются
в том, что они не могут в полном объеме и в должном виде реализовать свою элитность (даже и не полную) в статус (элиту). Живая элита тем и отличается от неживой
(«бумажной»), что обладает реальным импульсом самосовершенства и является самодостаточной, т.е. не нуждающейся более ни в ком и ни в чём феномене.
Обычно в элитах столько напускного, сколько ей не хватает элитности (качества).
Субъекты элит компенсируют этот недостаток за счет саморекламы (черного PR),
подменяя элитность авторитетом своего административного ресурса. Компенсация
комплекса неполноценности может приобретать и весьма агрессивные и даже жестокие формы (особенно это было замечено в тоталитарных политических системах).
Если у элиты затухает импульс к совершенствованию своей природы, значит, она
прошла свою наивысшую точку своего развития (акме) и должна готовиться к предстоящему закату и уходу с исторической сцены.
Уходя – уходи («закон утилизации элиты»). Элитология описывает различные
виды доминации. Поэтому, когда эта сила иссекает и происходит изменение положения субъекта элиты в существующей иерархии ценностей, возникает необходимость
в утилизации старого, для того, чтобы пришло ему на смену новое. Смена поколений
в элитах всегда проходит болезненно, но именно такие моменты дают нам наиболее
достоверную информацию о том, что представляет собой элита на самом деле.
У каждой элиты существует строго отведенное историческое время. Элита
должна знать меру своего бытия: лучше вовремя уйти и вызвать сожаление, чем пересидеть и вызвать осуждение (или даже презрение). Но у каждой элиты в перспективе одна и та же финальная сцена – встреча с историей.
Свое место под Солнцем («бесовские игры с историей»). Элита – это то, что
остается в истории после того, как пройдет и уляжется суета сует. Поэтому для субъекта элиты важно занять как можно более выгодное место в истории. Имея такое желание, но, не имея самой возможности, они охотно прибегают к фальсификации и
создают новый мир, в котором они «белые и пушистые», а их противники гадкие и
омерзительные. Лукавство таких субъектов элиты понятно, ибо оно идет от лукавого.
Извращая историю, они наносят колоссальный вред всему человечеству, ибо множат
ложь, которая делает нас всех слабыми. Выигрывая тактически, они неизменно проигрывают стратегически.
Главный признак исторической элитной личности – это наличие мемуаров.
Поэтому, если Вы вознамерились писать мемуары, то Вы явно известный человек и
Вам есть, что сказать о себе и своем времени; если Вы их пишите – то явно знаменитый человек; если написали – то просто выдающийся; если их издали – то потенциально выдающийся, а если их еще и все читают, то – очень выдающийся, а если зачитывают до дыр – то супервыдающийся (великий). Но не все мемуары являются востребованными (даже если они конгениально написаны!). Мемуары – это взгляд элитной личности на себя прошлого, но в надежде на более успешное (даже посмертное)
будущее. В мемуарах в самой наглядной форме проявляется мания величия субъекта
элиты, его нереализованные возможности и не сбывшиеся надежды, и политическая
герменевтика должна пристально за этим производством следить.
Жизнь элитных идей. То, о чем мы говорили выше, в основном касалось жизни
элитных людей. Но помимо этого есть еще и жизнь элитных идей. В данном случае
речь идет не столько непосредственно о самом элитологическом знании (как знании
об элите и элитности), сколько об исторических судьбах тех идей, которые красной
нитью проходят через всю историю человечества и которые являются для нас абсолютной ценностью.
Практическое соединение элитных людей и идей должно носить живой, а не
формально-схоластический характер. Последний вариант чаще всего характеризует
псевдоэлиту, имитирующую элиту и элитность посредством PR-технологий. Об эли-
220
Элитология
те мы чаще имеем статистическое знание, которое дает формальное о ней представление. На лицо оказываются явные признаки схоластики, а не живой науки.
Субъект элиты – это носитель элитных идей, элитного знания. Формальная элита имитирует всё это. Поэтому такая элита существует только на бумаге. Она плоская,
как поверхность бумажного листа, и душа у неё чернильная, а не живая. В такой
«и.о. элиты» нет главного – нет живого духа элитных идей. Идеи живут и приумножаются лишь в настоящем элитарном сознании, пронизанного духом свободного творчества.
Живая элитология – основные принципы. Сама элитология должна стремиться
уйти от схоластики, поскольку это будет свидетельствовать о её оторванности от жизни. С другой стороны, закрытый тип элит всегда будет выступать за то, чтобы свести
элитологию к подобной схоластике, ведь тогда она перестанет видеть элиту такой, какой она есть на самом деле, без прикрас и мифологического вранья (а главное, тогда
элитология перестает быть ей опасной). Жизнь уходит, когда в теории оказываются
одни лишь бесплодные рассуждения о предмете, не имеющем свою четкую предметность. Дискредитировать элитологию – заветная мечта любой авторитарно-тоталитарной
политической элиты. Ведь тогда неправой окажется элитология, а не сама элита.
Вот почему очень важно, чтобы живая элитология была вне какой-либо политической идеологии. Элитолог-идеолог – это также смешно, как и клоун-гинеколог.
Принадлежность элитолога к власти лишает его объективности, делает его орудием в
руках правящей элиты. Полнота жизни – это возможность свободно заниматься творчеством. «Придворный элитолог» несвободен, а потому и работа его всегда бывает
по заказу и по приказу. Следовательно, чтобы быть по настоящему живым элитологом, нужно быть свободным от щупалец власти.
В идеале должно получаться, что чем демократичнее политическая система, тем
больше оказывается открытость политической элиты, тем легче доступ к предмету
своего исследования у элитологии. На Западе журналисты и ученые могут бесцеремонно вторгаться в частную жизнь своих политиков, проводить независимые расследования и даже высмеивать политические курсы или отдельные личности. Подобные
кавалерийские наскоки на элиту власти оказываются порой далеко ненаучными, но
сам факт их существования свидетельствует о том, что элиты находятся под постоянным и неусыпным надзором со стороны гражданского общества; важно, чтобы
общественность знала и умела не только мониторить отдельных субъектов элиты, но и
ставить их на соответствующее место, когда они с него по каким-то причинам сходят.
Живая элитология – это и есть непосредственное и конструктивное взаимодействие элиты людей и элиты идей, которые существуют не оторвано сами по себе, а
бытийствуют друг в друге и для друг друга. Практика свидетельствует, что элиты без
идей и идеи без элит прожить смогут, но это будет только неполноценная жизнь, это
будет существование и борьба за выживание. Элиты превращаются в квазиэлиты, а
идеи становятся схоластикой. Соединение элитных людей и элитных идей в живую
ткань повседневности можно осуществить лишь при наличии высокой культуры и
элитного (т.е. качественного) образования.
В широком смысле мир элитных идей включает в себя все наиболее важные
знания, которые обладают всеми аксиологическими признаками вечных истин.
В узком смысле – это знания, непосредственно относящиеся к самой элитологии,
т.е. знания о самой элите и элитности, как непосредственном воплощении совершенства. Качество знания особенно возрастает в условиях информационного общества.
Живая элитология – это описание состояния элит, занятых поиском ответа на
вызов своей эпохи (о чём в свое время писал А. Тойнби) [13]. Особенностью нынешнего поиска смысла ответа эпохи заключается в том, что он происходит на фоне завершившегося «восстания масс» [11] и начавшегося «восстания элит» [8]. И поиск
этот будет происходить не в области политических отношений элит, а в сфере качественного преображения самопознающего духа. Именно поэтому усилятся позиции
персоналистической философии [7, 9] и элитологии духа [3]. И именно поэтому востребован будет концепт сверхчеловека [10], но уже на совершенно иных (чем ранее)
основаниях (главный упор будет делаться на поиск новых духовных ценностей, а не
221
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
на революционном свержении старых). Классическое ницшеанство было испорчено
«восстанием масс», которое подняло его в духе жесткого биологического отбора.
В эпоху «восстания элит» возобладает концепт ницшеанства в виде духовного отбора
индивидуума. «Насилие меча» будет заменено «насилием идей». Но, если «насилие
меча» означает пролитую во имя какой-то политической идеологии кровь, то «насилие идей» будет означать доминацию творчества свободного духа над «порабощенной» (покоренной) им материей.
Живая элитология – это внедрение в практику элит её научных идей, которые
должны не просто проникнуть в элиты, но и ожить в них, стать их актуальной сущностью. Живая элитология – это пропитанная духом элитологии элита. Идеи оживают, когда происходит движение науки в жизнь. В идеале элиты должны жить не по
своему наитию, а в соответствии с передовыми идеями своего времени. Именно поэтому они и являются элитами (передовыми), потому что владеют самым совершенным (передовым) знанием. Элита всегда должна быть впереди. Она всегда во всём
должна быть первой. Должна! Но почему она не выполняет свой долг? Вопрос этот
должны задавать существующей элите не только элитология, но и само гражданское
общество. Если она такого вопроса не задает, значит, оно не гражданское общество и
для него сойдет и такая некачественная «элита».
Итак, еще раз назовем выделенные нами основные принципы живой элитологии:
1) прежде всего не быть схоластикой (т.е. не увлекаться голой статистикой и формализмом); 2) держать свою научную методологию на пульсе жизни конкретных элит
(т.е. «держать порох всегда сухим, а оружие – наготове»); 3) анализировать не только
статус субъекта элиты, но и его персональные качества (тайна любой элиты кроется в
личностях, входящих в неё людей, т.е. изучать так называемый человеческий капитал); 4) использовать системный подход в анализе элиты, т.е. не ограничиваться одной лишь политической элитой, а также исследовать элиты всех остальных профессиональных видов деятельности; 5) реальное продвижение элитологического знания
в сознание субъекта элиты; 6) находиться вне каких-либо политических идеологий,
стоять на сугубо научных позициях; 7) активно сотрудничать с другими науками в
деле всестороннего исследования элиты и элитности. Выделенные нами параметры с
предельной точностью характеризуют элитологию именно как комплексную дисциплину и не создают условия предпочтения какого-либо ее одного раздела.
***
В нашем понимании элита есть рационализированное превосходство (насколько она рационально может использовать свое превосходство и вытекающие из него
преимущества), поэтому она гносеологична. У каждой элиты свой коэффициент использования этого своего превосходства, но не всякая элита способно его установить,
оценить и адекватно ему следовать. Поэтому и качество конкретной исторической
элиты зависит от качества осознания ею своего бытия. Чем выше уровень рациональности в поведении элиты, тем выше в ней должно быть и качество самой элитности.
Превращение элитологии в схоластику наступает там и тогда, когда политические элиты полностью подчиняют своей воли безволие научной элиты, оставляя в
науке о себе лишь только то, что удобно и выгодно их сиюминутной конъюнктуре и
господствующей в них политической идеологии. Элитология как свободная наука
умирает, когда ее подчиняют контролю политических сил. Она тогда оказывается
служанкой не всего человечества, а лишь узкого слоя авторитарной элиты власти.
Именно против такой элитологии и выступает живая элитология.
Список литературы
1. Ашин Г. К. Элитология и обществознание / Г. К. Ашин // Каспийский регион: политика, экономика, культура. – 2010. – № 4 (25). – С. 78–84.
2. Ашин Г. К. Манифест элитологии / Г. К. Ашин, П. Л. Карабущенко // Элитологические исследования. – 2000. – № 1–2. – С. 4–10.
3. Бердяев Н. А. Царство Духа и царство Кесаря / Н. А. Бердяев ; сост. и послесл.
П. А. Алексеева ; подгот. текст и прим. Р. К. Медведевой. – М. : Республика, 1995. – 383 с.
4. Карабущенко П. Л. Современное состояние российской элитологии / П. Л. Карабущенко // Политическая наука на Юге России: Итоги двадцатилетнего развития. – Ростов н/Д. :
Изд-во СКАГС, 2009. – Вып. 1. – С. 73–78.
222
Элитология
5. Карабущенко П. Л. Философские аспекты современной элитологической науки
/ П. Л. Карабущенко // Вопросы элитологии. – 2004. – Т. 1. – С. 15–16.
6. Карабущенко П. Л. Экзистенция и элитология свободного духа (сущность метафизического и диалектического единства) / П. Л. Карабущенко // Гуманитарные науки. – 2002. –
№ 4. – С. 23–28.
7. Лакруа Ж. Избранное: Персонализм : пер с фр. / Ж. Лакруа. – М. : Российская политическая энциклопедия, 2004. – 608 с.
8. Лэш К. Восстание элит и предательство демократии : пер. с англ. / К. Лэш ; пер.
Дж. Смити, К. Голубович. – М. : Логос, Прогресс, 2002. – 224 с.
9. Мунье Э. Манифест персонализма : пер. с фр. / Э. Мунье ; вступ. ст. И. С. Вдовиной. –
М. : Республика, 1999. – 559 с.
10. Ницше. Ф.Так говорил Заратустра / Ф. Ницше // Ницше Ф. Сочинения : в 2 т. – М. :
Мысль, 1990. – Т. 2. – С. 5–237.
11. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс / Х. Ортега-и-Гассет // Избранные труды. – М. :
Весь Мир, 2000. – С. 43–163.
12. Письма А.П. Сумарокова Екатерине II. 1764 г., май // Письма русских писателей. – Л., 1980.
13. Платон. Государство / Платон // Платон. Собрание сочинений : в 4 т. – М., 1990–1994. – Т. 3.
14. Тойнби А. Д. Постижение истории / А. Д. Тойнби. – М. : Прогресс : Культура. 1996. – 606 с.
ФОРМИРОВАНИЕ ОБРАЗА НОВОЙ ЭЛИТЫ
О.В. Ерофеева
(Россия, Астрахань)
Процесс создания элиты исключительно важен для политической системы: он может либо обеспечить более или менее равные возможности доступа к власти всем гражданам, либо
ограничить эти возможности, а то и вовсе их лишить. В этой статье приведены исследования
ученых-элитологов по вопросам, касающимся оценки состояния и динамики изменений современных российских элит и прогнозов возможных изменений, а также оценок состояния российской элитологии и перспектив ее развития, процесса формирования российских элитных
групп в зависимости от региона и путей формирования, а также их роли и места в политикоадминистративном и социальном управлении имеют характеристики, фиксирующие их взаимодействие с другими элитными группами, прежде всего, с бизнес-элитами. Также рассмотрено политическое рекрутирование, т.е. вовлечение людей в активную политическую жизнь.
Процесс создания политической элиты является важнейшим для формирования законодательных и исполнительных органов государства, правительственного аппарата, руководящих кадров государственных учреждений. Рассмотрены позиции населения и экспертов в оценках
ближайшей перспективы во взаимодействии элит между собой и с населением.
The process of formation of new elite is very important for political system: it can either provide more or less equal possibilities of access to power for all citizens or limit these possibilities or
even deprive of them. The article refers to research of scientists-elitologists on problems concerning
evaluation of the current condition and dynamics of changing of Russian elites and forecasts of possible changes, and estimation of the state of Russian elitology and perspectives of its development as
well, process of formation of Russian elite groups depending on region, ways of formation, their role
and place in political, administrative and social management. We reveal cooperation of federal and
regional political elites with other elite groups and first of all with business elite. The article also deals
with political recruiting, that means involving people in active political life. The process of creation
of political elite is the most important for formation of legislative and executive bodies of the State,
government machinery, leading staff of State institutions. The article considers position of the population
and experts on perspectives of cooperation of elites with one another and with the population as well.
Ключевые слова: политическая элита, региональная элита, федеральная элита, политическое рекрутирование, ученые-элитологи, элитообразование, развитие элиты, В.В. Путин, позиция населения, исследования.
Key words: political elite, regional elite, federal elite, political recruiting, scientists-elitologists,
formation of elite, development of elite, V.V. Putin, position of the population, research.
Если под политическим рекрутированием понимать вовлечение людей в активную политическую жизнь, то процесс создания политической элиты является важнейшим для формирования законодательных и исполнительных органов государства,
правительственного аппарата, руководящих кадров государственных учреждений.
Исследование этого процесса позволяет понять, как люди «вовлекаются в политику,
223
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
выдвигаются на руководящие политические посты (в том числе становятся политическими лидерами), устанавливают политические контакты, как они делают политическую карьеру» [1, c. 85].
В своих исследованиях О.В. Гаман-Голутвина отмечает, что «обретение полноценных привилегий в 1990-е гг. стало революцией элит в качестве сообщества, нацеленного на реализацию партикулярных интересов и приватных целей. Более того,
собственность стала ключевым основанием рекрутирования во власть. Произошла
приватизация не только государства, но и статуса элиты. Платой за приватизацию
статуса элиты и обретение сопутствующих этой приватизации подлинных привилегий стал отказ российского политического класса от имперской миссии» [4].
В июле-августе 2007 г. А.В. Понеделков и А.М. Старостин провели опорос среди 25 ученых-элитологов по вопросам, касающимся оценки состояния и динамики
изменений современных российских элит и прогнозов возможных изменений, а также оценок состояния российской элитологии и перспектив ее развития. В список экспертов вошли как наиболее известные российские элитологи, так и молодые исследователи, уже имеющие ученую степень и достижения в этой области. По их мнению, с
позиций моделей Р. Миллса и Р. Даля в настоящее время власть в России сконцентрирована в руках элит. Причем, рекрутирование элиты осуществляется в соответствии с тщательно разработанными процедурами, в результате чего персональный состав элиты с большей или меньшей периодичностью обновляется, а сама политическая структура остается в значительной степени неизменной. [11, c. 87] Для обновленной элиты характерны: а) эклектичность ценностных позиций элиты; б) ценностные устремления элит сконцентрированы на удержании собственности, богатства и
власти; в) идет выработка новой идеологической платформы, и ее контуры уже обозначились [11, c. 88].
Другая ситуация в условиях крутой ломки политической системы в периоды политической нестабильности [1, c. 85]. Тогда происходит трансформация или смена
элит: люди, занимающие ключевые позиции в государственном управлении, лишаются своих постов, возникает много вакансий, которые заполняются с нарушением
обычных рутинных норм. Общество обычно никогда не испытывает недостатка в
желающих занять элитные позиции. Это стимулируется высоким статусом управленческой деятельности, престижем, возможностью получить ряд привилегий, в том
числе материальных. Иное дело, насколько квалифицированными оказываются «новобранцы» на элитных позициях, каковы их моральные и деловые качества [7].
Процесс создания элиты исключительно важен для политической системы: он
может либо обеспечить более или менее равные возможности доступа к власти всем
гражданам, либо ограничить эти возможности, а то и вовсе их лишить. Так,
А.И. Пригожин по типу рекрутирования относит Россию к типу обществ синкретических, где ценность человека определяется не столько его качествами, сколько принадлежностью к конкретному социальному целому – профессии, нации, классу, сословию, организации [13, c. 23–24], что вряд ли способствует укреплению и совершенствованию ее политической системы. В работах известных российских политологов О.В. Гаман-Голутвиной, А.Е. Чириковой и Н.Ю. Лапиной исследуется процесс
формирования российских элитных групп в зависимости от региона и путей формирования. Так, в ряде регионов элита представлена бизнесменами, чиновниками высшего ранга (главами администраций, президентами республик, их заместителями и
т.д.), губернаторами, силовиками. И этот процесс нельзя унифицировать.
По данным ростовской школы политической элитологии по состоянию на начало 2000-х гг., по Южному федеральному округу (13 субъектов РФ) средний возраст
политической элиты составлял 53,6 года, образовательный уровень – все имеют
высшее образование, 47 % – два и более высших образования, 33 % – ученую степень
кандидата или доктора наук. По первому высшему образованию 72 % закончили технические и сельскохозяйственные вузы, 64 % имеют опыт партийно-советской работы. Средний срок пребывания в партийной номенклатуре – около 10 лет. Более половины представителей характеризуемого слоя региональной элиты начали свою трудовую биографию простыми рабочими или колхозниками (остальные – студентами,
224
Элитология
военнослужащими) [11]. Несколько расходятся позиции населения и экспертов в
оценках ближайшей перспективы во взаимодействии элит между собой и с населением. Если у населения надежда на то, что к его запросам и пожеланиям правящие элиты будут внимательно прислушиваться, еще не умерла (на это надеется около 41 %
опрошенных – и это первая ранговая позиция), то для экспертов более существенными
проявлениями выступают «лояльность режиму» (20 %) и «профессионализм» (18 %).
Что касается ориентации на интересы граждан, то оценки экспертов очень близки к
оценкам запросов на профессионализм. Впрочем, внутри первой ранговой тройки и у
населения, и у экспертов различия незначительны [11, c. 93].
Респонденты отмечают, что элита должна быть профессиональна, образована,
патриотична и высоконравственна. Однако, оценивая деятельность современных российских элит, можно отметить «коррумпированность – недостаточный профессионализм – подбор руководства по родственным и приятельским признакам» [11, c. 92].
Факторами, препятствующими совершению изменений в социальной сфере, являются коррупция; система отношений, в том числе и теневых, которые сложились в социальной сфере в постсоветский период.
Российскими политологами также рассматривается и процесс переоценки роли
и места элитных групп в политическом пространстве как федерального, так и регионального уровня [12, c. 4]. Происходящий в настоящее время процесс элитообразования несколько трасформирован по отношению к западным схемам элитоообразования. Но, изучая этот процесс, можно попытаться моделировать общие тенденции политического развития. Российский элитообразующий процесс пока далек от своего
завершения, он носит многоисточниковый мозаичный характер его формирования.
Это выходцы из номенклатуры, бизнес-структур, силовики и криминалитет [14].
Частые кадровые отставки и перестановки чиновников в 1990-е гг. при Б.Н. Ельцине разрушили кадровый резерв, ускорили «темп элитного трафика», потребовали
изменения подходов к работе с кадрами [8, c. 186]. Появилась необходимость в создании неких резерваций для выпавших из власти высокопоставленных чиновников. В
результате были созданы такие структуры, как «государственный бизнес» – коммерческие организации, базирующиеся на ресурсах государства и имеющие множественные привилегии по сравнению с частным бизнесом, а также фонды, ассоциации,
общественно-политические организации, руководство которыми принимали отставники. Последние годы в качестве некой резервации выступает депутатская деятельность, которая обеспечивает необходимый почет всем бывшим чиновникам [3, c. 105].
При В.В. Путине кадровая ситуация начинает постепенно меняться, в 2000-х гг.
возрастает не вертикальная, а горизонтальная мобильность в элите. Так, бывшие губернаторы становятся членами Совета Федерации, бывшие министры – депутатами,
бывшие чиновники президентской администрации уходят в государственный бизнес.
Как показывают исследования, по большинству показателей характер назначений и отставок при В.В. Путине претерпел незначительные изменения: возраст входа
и выхода, среднее число лет пребывания в должности, удельный вес лиц пенсионного возраста среди отставников примерно такие же, что и при предыдущем президенте. Но главным является то, что изменилась атмосфера: растущая уверенность в себе
политической элиты, основой которой является высокий уровень доверия населения
к президенту [3, c. 116].
В последние 15 лет происходят изменения в составе региональных элит. Меняются условия ее формирования. Уходят лица, имеющие опыт работы в партийносоветской системе по причине возраста. Почти 30 % представителей политической
региональной элиты составляют выходцы из бизнеса, бюрократических и управленческих структур.
Образовательный процесс занимает важнейшее место в рекрутировании элиты.
Повышение качества элиты напрямую связано с качеством образования в той или
иной стране и непосредственно с образованием, получаемым элитой. Особую роль
образование играет в постиндустриальном, информационном обществе, в котором
огромное значение приобретают инновационные способности элиты, умение нестан225
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
дартно мыслить, способности к оригинальному решению проблем. В последнее время численность представителей элиты с гуманитарным образованием намного превысила тех, кто имеет техническое и естественнонаучное, увеличилось на 25 % число лиц,
имеющих экономическое образование. В тоже время в составе элиты появились лица
«неэлитарные», но ориентированные на определенную область действия [11, c. 96].
Несмотря на то, что исследователи отмечают пассивность «общественно-политических
организаций и движений, в которых состоит менее 1 % населения, в отдельных общественных и политических акциях участвуют 2–3 %, в выборах – 30–40 %»,
О.В. Крыштановская и А.А. Мухин, исследуя библиографические данные, карьеру,
взаимодействие в элитных группах, определили некий механизм, позволяющий консолидировать общество, относительно интегрированные механизмы легитимации и
признания элитных групп и программ их деятельности [11].
Ситуация осложняется в связи с тем, что, по некоторым данным, представители
спецслужб и номенклатуры получили в результате приватизации 1992 г. более 65 %
всей бывшей государственной собственности, т.е., чем большими полномочиями обладала та или иная группа из «правящего слоя, тем большую долю собственности она
получает в результате новейшей приватизации» [10, c. 47–48]. В результате сформировалась легальная и нелегальная экономика, а, вместе с этим, и свои лидеры. Представители нелегальной экономики стремятся попасть в эшелоны власти, т.е. влиться
в элиту. Представители ростовской школы политической элитологии в своих работах
определяют «структуру и функции федеральной и региональных политических элит,
а также их роли и места в политико-административном и социальном управлении,
имеют характеристики, фиксирующие их взаимодействие с другими элитными группами, прежде всего, с бизнес-элитами» [14].
По экспертным опросам, проводимым в Южном федеральном округе, сложилась
модель «патронажа» по классификации Н.Ю. Лапиной и А.Е. Чириковой, предполагающая административный диктат власти над бизнесом [9, c. 46]. Бизнес-элиты,
предприняв некоторые попытки «хождения во власть», путем создания общественнополитических движений, лоббирующих их интересы, убедились в том, что возможно
лишь в случае совпадения их интересов с интересами правящей политической элитой. Происходит процесс формирования «электоральных и ценностных кластеров»
на основе следующих индикаторов: социально-экономический статус, цивилизационная идентичность, регионально-территориальная принадлежность, демографический и поколенческий статус, образовательный статус [6, c. 124]. При проведении
социологического исследования на вопрос: «Федеральная и региональная элиты не
вполне соответствуют качественным критериям и требованиям, предъявляемым к
элитному слою» [16, c. 106] (1600 респондентов) – «затруднились ответить» 33 %
опрошенных, «да» ответили около 50 %. Эти цифры являются стабильными на протяжении 5 предшествующих лет.
Т.И. Заславская полагает, что элите «удалось создать такие правила игры, которые обеспечивают ей бесконтрольность и безответственность перед обществом. Результатом является углубление взаимного отчуждения власти и общества, проявляющегося, с одной стороны, в равнодушии власти к бедам народа, а с другой – в
тотальном недоверии народа к представителям и институтам власти» [5, c. 288].
Строя подлинно демократическое общество, надо отменить незаконные привилегии.
Необходимо инкорпорировать по тематическому принципу нормативные акты, посвященные льготам для высших должностных лиц, включая Президента Российской
Федерации, а затем и опубликовать для всеобщего сведения и контроля за их соблюдением. Кроме того, все чаще встает вопрос о тщательном контроле за имеющейся и
формирующейся политической элитой (через институт выборов, референдумов, отчетов депутатов перед избирателями, средств массовой информации, опросов общественного мнения и т.п.), чтобы она не превращалась в замкнутую господствующую
привилегированную касту, а работала на благо общества, большинства граждан России. По-настоящему демократической может считаться та политическая система,
«которая реализует верховенство народа, влияние которого на политику является
решающим, тогда как влияние элиты – ограниченным, лимитированным законом,
226
Элитология
политсистема, в которой элита подконтрольна народу. Условие сохранения демократии – в постоянном контроле народа над элитой, ограничение привилегий элиты
лишь теми, которые функционально необходимы для осуществления ее полномочий,
максимальная гласность, возможность неограниченной критики элиты, разделение
властей и относительная автономия политической, экономической, культурной и
иных элит, наличие оппозиции, борьба и соревнование элит, арбитром которой (причем не только во время выборов) выступает народ, иначе говоря, все то, что в своей
совокупности и составляет современный демократический процесс» [2, c. 13–14].
Для России важно, чтобы политическая элита нашла в себе силы ограничить себя в ряде привилегий, завоевать доверие граждан. Проводить «селекцию» новых политиков, способных осознать свое место в становлении демократического государства. Н.С. Розов определяет идеальный образ представителя новой элиты следующим
образом: «образованный, умеющий применять знания на практике, преисполненный
чувством ответственности за свой участок работы, за свою миссию, чуткий к новым
проблемам и вызовам, способный принимать и продвигать решения, проектировать и
осуществлять реформы, направленные на долговременное институциональное развитие, трудолюбивый и трудоспособный, поддерживающий постоянный контакт с населением, пользующийся общественным доверием и поддержкой» [15, c. 8]. Формирование образа новой элиты как на федеральном, так и региональном уровне, имеет
большое значение для развития стабильно развивающегося общества, его модернизации, взаимопонимания политических сил, развития местного самоуправления.
Список литературы
1. Ашин Г. К. Формы рекрутирования политических элит / Г. К. Ашин // Общественные
науки и современность. – 1998. – № 3.
2. Ашин Г. К. Элитология в зеркале политической философии и политической социологии / Г. К. Ашин // Элитологические исследования. – 1998. – № 1.
3. Баранов Н. А. Политические отношения и политический процесс в современной России / Н. А. Баранов. – СПб. : БГТУ, 2004. – 474 с.
4. Гаман-Голутвина О. В. Бизнесу и бюрократии в России предстоит освоить миссию локомотива развития / О. В. Гаман-Голутвина // Независимая газета. – 2007. – 27 марта.
5. Заславская Т. И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации : учеб. пос. / Т. И. Заславская. – М. : Дело, 2004. – 399 с.
6. Зырянов С. Г. Электоральные процессы в современной России: институциональный и
поведенческий подходы к анализу / С. Г. Зырянов // Центр анализа и прогнозирования. – Челябинск, 2007. – 227 с.
7. Карабущенко П. Л. Элиты, неэлиты и псевдоэлиты современной демократии
/ П. Л. Карабущенко // Демократия. Власть. Элиты: Демократия vs элитократия : сб. ст. / под
ред. Я. А. Пляйса. – М. : Российская политическая энциклопедия, 2010. – С. 69–78.
8. Крыштановская О. В. Анатомия российской элиты / О. В. Крыштановская. – М. : Захаров, 2005. – 384 с.
9. Лапина Н. Ю. Региональные элиты в РФ: модели поведения и политические ориентации / Н. Ю. Лапина, А. Е. Чирикова. – М. : ИНИОН РАН, 1999. – 192 с.
10. Панарин А. С. Искушение глобализмом / А. С. Панарин. – М. : Эксмо, 2003. – С. 47–48.
11. Понеделков А. В. Региональные административно-политические элиты России: прошлое, настоящее, будущее / А. В. Понеделков, А. М. Старостин // Полис. – 2008. – № 6. –
С. 86–98.
12. Попонов Д. В. Процесс формирования региональной политической элиты в современной России : дис. … канд. полит. наук / Д. В. Попонов. – Саратов, 2004 – 232 с.
13. Пригожин А. И. Патология политического лидерства / А. И. Пригожин // Общественные науки и современность. – 1996. – № 3. – С. 23–24.
14. Старостин А. М. Современные российские элиты. Особенности генезиса, взаимодействия и позиционирования во власти / А. М. Старостин, А. В. Понеделков // Полит.ру. – Режим
доступа: http://polit.ru/article/2004/03/24/polit_studies, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
15. Розов Н. С. Новая элита: Роль малого и среднего бизнеса / Н. С. Розов // Аналитический доклад по заказу Администрации Новосибирской области. – 2008. – 125 с.
16. Рудой В. В. Политические элиты современной России: идеологии, ценности, идентичность современных российских политических элит / В. В. Рудой, А. В. Понеделков,
А. М. Старостин, Л. Г. Швец // Российские элиты в зеркале социологии : информ.-аналит. матлы. – Ростов-н/Д., 2007. – 36 с.
227
КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ
ПОЛИЭТНИЧЕСКОГО РЕГИОНА
Редакция журнала продолжает публикацию материалов, посвященных культурному наследию полиэтничного региона. В настоящем разделе помещены материалы,
выполненные в рамках Федеральной целевой программы «Научные и научнопедагогические кадры инновационной России» на 2009–2013 гг. проекта Астраханского государственного университета «Проблемы сохранения культурного наследия в
полиэтничном регионе» (02.740.11.0593). Данный проект призван восполнить утраченное, возродить надежду на сохранение связующей нити между настоящим и прошлым.
ТРУД КАК «КУЛЬТОВАЯ» ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
И ОСНОВАНИЕ КУЛЬТУРЫ ДРЕВНЕГО МЕЖДУРЕЧЬЯ
Т.В. Казарова
(Россия, Москва)
В статье раскрывается деятельностный подход как метод типологии культур. На основании анализа культовой деятельности, мифологии, литературы и пословиц народов Месопотамии показывается специфика отношения к труду в Месопотамской культуре, ее посюсторонность. На этом основании проводится сравнение с другими культурами Древнего мира.
The article shows the work approach as a method of typology of cultures. On the basis of the
analysis of cult activity, mythology, the literature and proverbs of people of Mesopotamia,t specificity
of the attitude to work in Mesopotamic culture, it daily character shows, On this basis comparison
with other cultures of the Ancient world is spent.
Ключевые слова: культ, культовая деятельность, типология, мифология, труд, Месопотамия.
Key words: a cult, cult activity, typology, mythology, work, Mesopotamia.
Даже сегодня, когда исторические исследования культур древних цивилизаций
составляют солидный объем, в теоретической мысли сохраняется представление об
их типологической идентичности. В качестве основания данного представления сказывается роль мифа, религии и традиции в культуре. Перечисленные сходные признаки нередко давали теоретикам основание утверждать типологическую идентичность, например, малоазийских культур или культур греков и римлян, а их особенности, своеобразие и уникальные черты интерпретировать как особенное проявление
общего. Данное утверждение не находит поддержки у историков культуры, что сказывается на взаимопонимании и сотрудничестве ученых, работающих в областях
теории и истории культуры.
Попробуем преодолеть это взаимонепонимание теоретиков и историков. Если
мы выделим в качестве основания типологии доминантную деятельность, являющуюся, так сказать, «культовой» в конкретном обществе, то обнаружим, что культуры не просто являются особенным выражением общего, а типологически различны.
228
Культурное наследие полиэтнического региона
Основатели Месопотамской цивилизации – шумеры или, как они называли себя
сами «черноголовые» – жившие с V тысячелетия в низовьях долины Тигра и Ефрата,
в начале III тысячелетия ассимилировались с семитами и создали первое государство
Междуречья – царство Шумера и Аккада. Новая волна нашествия семитских племен
(амореев) пришлась на III династию Ура. Амореи оказались восприимчивы для усвоения плодов шумерийской цивилизации, основав на ее территории ряд государств.
В XVIII в. Хаммурапи, царь Вавилонии, одного из государств южного Междуречья,
вновь объединил страну, и до вторжения касситов (1595 г.) она развивается и процветает, позже приходит в упадок и вновь возрождается с XII в., затем оказывается в
зависимости от Ассирии, но продолжает сохранять экономическую и культурную
самостоятельность. С 668 г. до н. э. Вавилон обретает политическую независимость и
государственную самостоятельность. Это, по сути, последний период расцвета вавилонской культуры, продолжавшийся около полутора столетия, до вхождения Вавилона в состав персидской империи. Но при всех поворотах в политической судьбе,
этнической интеграции, вливании новых народов месопотамская культура сохраняла
свою типологическую идентичность, истоки которой восходят к Шумеру и Аккаду.
Шумерийцы были пришлым племенем в районе дельты Тигра и Ефрата. Наносная почва, легко размываемая разливами рек, и нередко меняющиеся русла Тигра и
Ефрата делали этот район малопривлекательным для жизни. С. Крамер так описывает страну шумерийцев: «Это плоская равнина наносного происхождения с чрезвычайно жарким и засушливым климатом. Невозделываемые земли, обдуваемые ветрами, в большинстве своем засушливы и бесплодны. По существу, здесь нет ни полезных ископаемых, ни камня, ни какого-либо древесного материала, за исключением
зарослей гигантского тростника на болотах. ...Однако люди, населявшие эту страну
...были наделены способностью к созиданию и практическим складом ума. Они сделали замечательные технические открытия и умели настойчиво и упорно трудиться»
[4, c. 84]. Гидротехнические сооружения шумеров являются первыми в истории плодами инженерной мысли, направленными на преобразование окружающей среды.
Шумеры осушали болота, там, где это было возможно, и строили ирригационные
системы для орошения безводных территорий. Шумерская цивилизация вырастала на
т р у д е человека, использовавшего с максимальной, позволяемой в то эпоху орудиями, эффективностью природные ресурсы, богатство которых в этом районе оставляло желать лучшего. Тростник шел на изготовление корзин, циновок, крыш,
употреблялся в смеси с глиной для производства кирпича, дамб, заслонов. Неплодородную почву удобряли навозом, с иссушающими ветрами боролись, сажая деревья.
Недостаток камня и древесины вынудил шумерийцев активизировать взаимодействие с северными соседями, которое носило как форму торгового обмена, так и силового давления. Но шумерийцы были более склонны решать экономические проблемы
мирными средствами. Их невоинственность, миролюбие находит отражение в литературных текстах, поучениях, пословицах. Здесь не встречается восхваления силы,
храбрости, напротив, больше говорится о важности сдержанности и незлобности.
Так, в «Поучении Шуруппака» говорится: «С хорошо устроенным имуществом, сынок, ничто не сравнится. ...Не вторгайся в жилище чужих людей». А народная пословица напоминает: «Ты идешь, завоевываешь землю врага, враг приходит, завоевывает твою землю» [4, с. 127]. Но шумеры отличаются удивительной трезвостью взглядов, что проявилось в пословице: «Если страна плохо вооружена, враг всегда будет
стоять у ворот». Поэтому, несмотря на стремление к миру, они всегда были готовы
защищать свою землю. Правда, и здесь проявляется особенность культуры: «Идешь
на поле, не размахивай руками. Герой один-единственный, а (обычных) людей –
тьма». Подобное поучение невозможно встретить у египтян, греков, ассирийцев, оно
очень соответствует духу и сущности шумерийской культуры. Она «завязана» на
работе и ее главные ценности – богатство, удовольствия, удача в делах, успехи в хозяйстве и уважение окружающих – даны только трудом и личным усердием человека.
«И человек пока не устанет, ничего иметь не будет» – гласит пословица [3, с. 138].
229
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Основное назначение человека – труд, люди созданы богами именно для работы –
утверждают шумерские мифы. В «Энума элиш», вавилонском мифологическом цикле, рассказывается о том, как трудились боги, таская глину, отделяя небо от земли и
воду от земли, пока не решили создать людей, чтобы те работали вместо них. Описание различных конкретных видов труда в аспекте порядка действий, необходимых
сроков, используемых орудий, т.е. технологии, можно встретить во многих поэмах –
«Мотыга и плуг», «Дом рыбы» и др. Поэма о выборе богиней Инанной жениха начинается с детального описания техники ткачества, изложенной в форме диалога Инанны с ее братом Уту. А в мифе «Энки и мироздание», где описываются путешествия
Бога воды, он трудится, благоустраивая природный и человеческий мир, без устали
создавая мотыгу, плуг, строительный инструмент «гугун», хлевы, овчарни, нить,
кирпич, дома. Трудно представить себе подобную созидательную работу у богов
Египта или Греции. Прагматический смысл всякой деятельности, который для шумерийского сознания составляет ее ценность, обнаруживается даже в космогонических
мифах. Так в поэме «Гильгамеш, Энкиду и подземное царство» говорится: «Владыка,
дабы создать то, что п о л е з н о (выделено мною – Т.К.), … / Решил отделить небеса
от земли» [4, с. 97].
Столь значительное, можно сказать, центральное, положение труда в шумерской
культуре связано не только с характеристиками окружающей среды, но и с хозяйственным укладом. На протяжении всей истории Месопотамии наряду с государственным сектором существовал частный сектор – земля, находившаяся во владении семейных общин, входивших, в свою очередь, в состав сельских и «номовых» общин в
шумерский период, и собственно частное владение землей как в малых, так и в крупных размерах в вавилонский период. Будучи полноправным владельцем своего участка земли, общинник трудился на нем в поте лица, обеспечивая своей семье болееменее достойное существование. Во II тыс. до н. э. по мере дальнейшей дифференциации месопотамского общества развиваются формы экономической, но не личной
зависимости. Широко практикуется наемный труд, когда малоимущий или лишившийся по тем или иным причинам земли человек нанимается в работники. Именно на
упорядочивание этой стороны общественной жизни направлено законодательство
Хаммурапи (XVIII в. до н. э.) и еще более ранний свод законов, изданный шумерским
правителем Ур-Намму, основателем III династии Ура (2050 г.). Отечественный шумеролог Д.Г. Редер подчеркивает, что законы Хамурапи тщательно оговаривают условия найма свободного человека: «В одних случаях выполнение труда учитывается
по дням, в других по годам и даже по сезонам. От вида труда зависели натуральная
или денежная форма оплаты, а также размеры оплаты, продолжительность работы и
т.д. Смерть свободного человека от чрезмерного изнурительного труда считалась
уголовным преступлением» [6, с. 232]. Девальвация тех ценностей, которые составляли духовное ядро культуры Междуречья, проявляется именно в осознании бессмысленности работы, безрезультатности трудов, которые заполняют жизнь и ничего
не приносят. Эта тема проходит в «Вавилонской теодицеи», в поэме «О невинном
страдальце», в сказке «Ниппурский бедняк» и в других произведениях. Но когда
культура Месопотамии только формировалась, когда переживала свой расцвет, человек Междуречья рассматривал труд как главное условие достойной жизни, а многие
законодательства раннего периода месопотамской цивилизации защищали его экономические права и способствовали культурному закреплению данной психологической установки.
Осмысление работы как важнейшей, основополагающей деятельности человека
свойственно как простонародию, так и знати. Все древнейшие надписи шумерских
правителей, отмечает M. Дьяконов, были посвящены исключительно строительству –
основанию или перестройке храмов и каналов. Только с середины III тыс. в надписях
начинает появляться упоминание о военных подвигах, и то лишь вскользь – «когда
он победил такой-то город, он построил такой-то храм». Пожалуй, приведенного материала уже достаточно, чтобы стала очевидной ведущая, определяющаая роль работы (труда) в жизни месопотамской цивилизации. Доминанта этой деятельности, определившая дух культуры, повлияла на искусство, религию, образование, науку, ми230
Культурное наследие полиэтнического региона
ровоззрение. Позволю заметить, что не было в древнем мире культуры более близкой
по духу к современной, чем культура Месопотамии, в той мере, в какой могут быть
близки культуры, разделенные более чем тремя тысячелетиями. Трудно не согласиться с известным американским шумеролого С. Крамером, когда он пишет, комментируя
пословицы и поговорки древнего народа: «...пословицы древнего Шумера в своей основе удивительно близки к нашим. Без труда мы различаем в них отражения собственных чаяний, слабостей и затруднений, узнаем собственные взгляды» [4, с. 127]. И,
действительно, как понятны печальный юмор и даже философичность слов из текста
глиняной таблички: «Все равно умрем – давай все растратим! А жить-то еще долго –
давай копить!». Или сердитое письмо отца, узнавшего, что сын не посещает занятия в
школе: «Когда с клоунами, с певцами бродячими, / С ними вокруг них ты крутишься,
/ То вся твоя работа – скакать да прыгать! / Только для этого ты и пригоден, / Но я
заставлю тебя возвратиться» [4, c. 31].
Основной археологический след месопотамской культуры оставляют глиняные
таблички, содержащие тексты самого различного содержания. Таблички текстов и
глоссарии содержат переводы на трех языках – шумерском, семитском (аккадском) и
аморейском. «Первооткрыватели месопотамских древностей, – пишет Ю. Заболоцка, –
искали, прежде всего, следы прекрасного и величественного в древней культуре.
…Между тем часто единственным результатом их труда оказывались невзрачные
таблички...» [2, c. 93]. Характерная черта шумерских и вавилонских текстов, отличающая их от древнеегипетских, состоит в отсутствии магических элементов, мифологического «введения», отсылок мифо-религиозного характера в документах и рекомендациях. Им присущ достаточно сдержанный язык «протокола», практическая
направленность, рекомендательный тон. Например, в рецепте лекаря сказано: «Растереть сухой речной ил / и / ...замешать его на воде, натереть неочищенным маслом
(больное место – Т.К.) и привязать как припарку». Широко известен шумерский «Календарь земледельца», начинающийся словами: «Во время оно земледелец поучал
своего сына...» – и далее следует детальное описание технологии возделывания земли, характера роста ячменя, необходимых мер для сохранения посевов от болезни,
мышей и т.п. Заканчивается текст указанием на то, что эти советы принадлежат Богу
Нинурте, верному земледельцу Энлиля, и это, пожалуй, единственное свидетельство
исторического времени рекомендации. Важность практического знания, опыта, «технологическая» ориентация культуры древней Месопотамии определили основную
функцию письма в ней – фиксирование информации, функцию в своем роде уникальную для древнего мира, особенно если сравнивать с преимущественно магическим назначение письма в Египте.
Трезвый, практический, посюсторонний дух месопотамской культуры, связанный
с доминантой работы, отразился даже на положении религии в культуре. Как во всех
древних культурах, в религии Месопотамии были эзотерический и экзотерический
комплексы. Были жрецы низшего ранга, как, например, Эсагил-кинш-убиб, автор
знаменитой поэмы «О невинном страдальце», заклинатель, посещавший дома больных и терпящий бедствия, и высшее жреческое сословие, посвященные, деятельность
которых протекала преимущественно в пределах храмов и носила сакральный характер. Им Вавилон обязан своей славой и достижениями в астрономии, алхимии, математике и других науках. Но влияние жречества на вавилонских правителей и на
жизнь в целом было сравнительно невелико. Отношения духовной и светской власти
в Междуречье представляли некий компромисс, который периодически нарушался,
но неизменно восстанавливался. Правители старались не вмешиваться в хозяйства и
дела храмов, жрецы хранили свои тайны и стремились сохранить собственную автономию. Не случайно царь Вавилона имел право входить в целлу Мардука только в
праздник Нового года, да и то, сняв регалии царской власти. «...Создается впечатление, – пишет Л. Опенхейм, – подтверждаемое и другими признаками, что влияние
религии на отдельных людей и на общество в целом не имело в Месопотамии существенного значения. Мы не имеем, в частности, убедительных письменных свидетельств о воздействии ритуальных требований на физиологические аппетиты инди231
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
видуума, на его психологические предпочтения или на отношение к своей собственности или семье. Религия не предъявляла сравнительно серьезных притязаний ни на
тело, ни на время, ни на богатство индивидуума... участие в культе городского божества было чрезвычайно ограниченным: он просто был зрителем на некоторых траурных или праздничных публичных церемониях. Человек жил в чрезвычайно умеренном религиозном климате, определявшемся скорее социальными и экономическими,
а не культовыми координатами» [5, c. 179]. Чтобы согласиться с мыслью исследователя, нужно помнить, что речь идет о культуре древнего мира, о человечестве мифологического мышления, наконец, о цивилизации, существовавшей за тысячелетие до
греков и римлян. С учетом вышеупомянутого, Л. Опенхейм прав: религия в культуре
древней Месопотамии была естественным элементом, но отнюдь не духовным ядром,
она выполняла различные функции в культуре, но не определяла координаты мировоззрения. Посюстороняя ориентированность человека месопотамской культуры, его
стремление к материальному благополучию, предполагавшее у одних тяжкий труд, у
других – авантюризм и предприимчивость, у третьих – образованность и способность
к продвижению по служебной лестнице не является оригинальной для обществ древнего мира. В любой культуре можно найти представление о ценности обычной, мирской жизни, дающей простые человеческие радости – плотские удовольствия, тепло
семейного очага, рождение детей, которые требуют душевного и физического труда.
Особенность месопотамской культуры состоит в том, что иных ценностей она не знает. «Судя по исследуемым текстам, – заключает И.С. Клочков, – сознанию рядового
вавилонянина был чужд этатизм римлян эпохи империи или горячий интерес к общественным делам, свойственный сознанию греков полисной Греции. Вавилонянин был
занят, прежде всего, своими личными проблемами и делами, его интересы обращены
к дому, семье, родне, соседям. Все, что происходило за пределами его квартала или
поселения, уже далеко от него. Рядовой вавилонянин – это частный человек par excelence» [3, c. 150]. Поэтому характерным феноменом месопотамской культуры является чувство хрупкости и конечности бытия, его текучести, сменяемости, бессмысленности: «Только боги с Солнцем пребудут вечно, / А человек – сочтены его годы
/ Чтобы он ни делал – все ветер!» [7, c. 22]. После смерти по представлениям вавилонян человек уходит – «В дом мрака, жилище Иркаллы, / В дом откуда вошедший не
выходит / ... / В дом, где живущие лишаются света, / Где пища их – прах, и еда их
глина / А одеты как птицы, одеждою крыльев / И света не видят, но во тьме обитают
/ А засовы и двери покрыты пылью» [7, c. 51]. «В Месопотамии со смертью кончается практически все, – пишет И. Клочков, – естественно, что при такой перспективе
вавилонянин воспринимает смерть как абсолютное зло. На загробные радости никто
не уповает, никто их и не обещает; награда, наказание – все свершается на земле.
Перспектива существования практически полностью укладывается в промежуток от
колыбели до могилы, и все усилия сосредоточиваются на том, чтобы сделать этот
путь по возможности длинней и приятней» [3, c. 137–138]. В чем же смысл человеческой жизни? «...Насыщая желудок. Днем и ночью да будешь ты весел, Праздник
справляй ежедневно. ...Светлы да будут твои одежды, / Волосы чисты, водой омывайся, / Гляди как дитя твою руку держит, / Своими объятьями радуй супругу / Только в этом дело человека!» [7, c. 64–65].
Месопотамская цивилизация просуществовала около трех тысячелетий, развиваясь вместе со всем ближневосточным миром, испытывая вторжение горских племен,
подвергаясь разрушительным нашествиям ассирийцев и эламитов, ассимилируя элементы их культуры, цивилизуя вторгавшихся, но неизменно храня тот пафос преобразовательной и созидательной, строительной деятельности, то уважение к знанию и
мудрости, который был присущ ей у самых истоков, в культуре шумерийцев. Когда в
VI в. Набопаласар нанес поражение ассирийцам, терроризировавшим Вавилонию, он
оставляет такую надпись на победной стеле: «Когда по повелению Набу и Мардука,
любящих мое царство... я победил ассирийцев и превратил его страну в груду обломков и развалин, тогда Мардук, владыка Этеменанки, ...приказал мне заново возвести
фундамент... чтобы глава его могла высоко состязаться с небом. При помощи искусства заклинания Эйи я очистил то место ...Бусы из золота и серебра, камни гор и мор232
Культурное наследие полиэтнического региона
ского побережья я разложил внутри его основания, очищенное масло, благовонные
травы и красную пату я положил под кирпичом ...Мардук, господин мой, взгляни
благосклонно на мои труды, и по твоему повелению ...да сохранится дело, работа
моей руки в вечности. Перед Мардуком, моим господином, я склонил выю, я подоткнул платье ...и носил на своей голове кирпич и глину» [1, с. 73–74]. А вот что написал
в «Анналах» Синаххериб, царь Ассирии после победы над Вавилоном: «Словно
жертвенным баранам, перерезал я им горло, дорогие им жизни их я обрезал как нить.
Я оставил кровь их течь по обширной земле, словно воды половодья в сезон дождей.
Горячие кони колесницы упряжки моей в кровь погружались как в реку. ...Трупами
бойцов их, словно травой, наполнил я землю» [1, с. 63]. Эти цари и их тексты почти
современники: Набопаласар – 625–605 гг. правления, Синаххериб – 705–680 гг. правления. Но краткое упоминание о разрушении Ниневии и пространное описание сакральной строительной работы Набопаласара и подробное, приукрашенное описание
воинственной жестокости Синаххериба доказывают качественную разницу характера, духа и, в конечном счете, типов двух культур. Проведенный анализ культуры Месопотамии нацелен на раскрытие эвристического потенциала деятельностного подхода как метода типологии культур.
Список литературы
1. Древний мир глазами современников и историков. – М. : Интерпракс, 1994.
2. Заболоцка Ю. История Ближнего Востока в древности. (От первых поселений до персидских завоеваний) / Ю. Заболоцка. – М. : Наука, 1989.
3. Клочков И. С. Духовная культура Вавилонии: человек, судьба, время / И. С. Клочков. –
М. : Наука, 1983.
4. Крамер С. История начинается в Шумере / С. Крамер. – М. : Наука, 1991.
5. Оппенхейм Л. Древняя Месопотамия: портрет погибшей цивилизации / Л. Оппенхейм. –
М. : Наука, 1980.
6. Редер Д. Г. К вопросу о юридическом положении рабов по законам Хамураппи
/ Д. Г. Редер // Древний Восток. – М. : Наука, 1975. – Ч. 1. – С. 230–245.
7. Эпос о Гильгамеше / пер. М. М. Дьяконова. – М. – Л. : Гослитиздат, 1956.
ДИНАМИКА МУЛЬТИКУЛЬТУРНЫХ МОДЕЛЕЙ В СТРАНАХ АЗИИ1
Е.В. Хлыщева
(Россия, Астрахань)
В статье анализируется динамика мультикультурных моделей в странах Азии. Теоретически каждая модель представляет определенный путь развития, специфически реализующийся в разных странах. Невозможно предложить единый стандарт для всех, но сравнение такого
опыта представляется необходимым для поиска собственных путей.
In this article the author gives the analyse of multicultural models of development in the Asian
countries. In reality these models have specific features in each country. That’s why we can’t suggest
any objective standard. But we can compare cultural models in order to find own way of development.
Ключевые слова: поликультурность, мультикультурализм, культурная гомогенность, глокализация, культурная гетерогенность.
Key words: multiculturalism, polycultural development, cultural homogeneity, cultural geterogenety, globalization.
Столетиями Юго-Восточная Азия представляла собой регион неслыханного этнического и культурного различия. Это самый разнообразный в языковом плане континент. Например, одна только Папуа Новая Гвинея насчитывает 850 обособленных
лингвогрупп. Здесь нашли пристанище все виды религий, которые были привезены
купцами, миссионерами или колонистами. Местные правила вариативно адаптировали ислам, буддизм, индуизм и христианство как государственные религии, а религиозное многообразие давно уже стало нормой жизни. Многие азиатские общества
имеют свои традиции мирного сосуществования разноязычных и поликонфессиональных групп, выработанные еще в доколониальный период и не известные даже на
Западе. Управляемое разнообразие – вот ключ к политической стабильности в регионе.
1
Работа выполнена при поддержке РГНФ, проект 10-03-0064 3а «Чужой и культурная безопасность».
233
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
После распада колониальной системы на короткий момент показалось возможным воплотить в Азии западную модель единого государства-нации, так как почти
все этнические группы были объединены желанием освободиться от колониального
гнета, оптимистично полагая, что новое государство, новая национальная идентичность будет лояльной и сумеет объединить всех граждан. Поэтому первые несколько
десятилетий после деколонизации не велся даже разговор о мультикультурализме
или плюрализме, так как страны пытались стать гомогенным национальным государством. Однако очень быстро недовольство этносов стало возрастать, причем некоторые этнические конфликты имели столь давнюю историю, что трудно было вообще
найти то общее, что могло бы их объединить.
Лидеры меньшинств, члены доминирующих групп стали использовать постколониальное национальное государство как орудие для продвижения собственной идентичности, культуры и экономических интересов в ущерб другим группам. Как бы ни
объясняли причины неспособности государства справиться с растущим недовольством
меньшинств, Азия в результате засвидетельствовала выход на поверхность проблемы
идентичностей. Население мобилизовалось по этническим, религиозным, расовым и
культурным линиям и отстаивало свою идентичность, подтверждая права на исторические земли и требуя распределения власти. Примеров тому – великое множество.
Сегодня, когда азиатские государства вплотную столкнулись с этническим и религиозным расколом, насущной проблемой становится поиск достойного пути примирения инаковости. Была выработана новая политика, направленная на успокоение
меньшинств, начиная от признания природных прав на Филиппинах, до региональной автономии в Индонезии и Китае, а также мультинационального федерализма в
Шри Ланке и Индии. Однако это не решало всех существующих проблем этнических
меньшинств, что во многом объясняет интерес к западным моделям развития, активно поддерживаемый западно-ориентированными межправительствеными организациями (как например, Мировой Банк) и неправительственными организациями (как
Группа прав меньшинств), часто действующими в контакте с местными защитниками
прав меньшинств.
Невозможно отрицать западное влияние и продвигаемую западными академическими кругами, правительством и межнациональными организациями модель мультикультурализма. Но, как правило, «чужая» модель не совсем адекватна местным
историческим, культурным, демографическим и географическим условиям. Распространение западной культурной модели на страны неевропейского происхождения
вызывает массу неоднозначных тенденций. Появляются даже метаполитические проекты возврата к культуре Европы, основанной на универсалистских языческих европейских корнях, не отягощенных христианской интенцией.
Дискуссии на тему воплощения западных моделей на Востоке подняли проблему «азиатских ценностей». Именно несоответствие ценностей сильно затрудняет
внедрение западного образца мультикультурализма в восточных в странах, ведь если
западная либерально-демократическая политическая система основана на идеалах
индивидуализма и конкуренции, то восточные общества воспитаны на идеях коллективизма, с большим упором на гармонию, различие и патернализм. Местный (туземный) коллективизм обращается к чувству ответственности, которым обладают восточные люди, будучи членами местных этнических, религиозных или лингвистических общин. Именно локальный аспект отличает восточное мировосприятие от западного, придавая мультикультурализму коллективную форму, с меньшим акцентом
на индивидуальном выборе и свободе выхода из группы [3, с. 6].
Кроме ценностного подхода, есть много других препятствий, коренящихся в исторической, географической, демографической и экономической специфике восточного региона. Можно выделить пять тенденций, которые объясняют специфику современного этапа развития азиатских и африканских стран.
1. Наследие колониализма. Европейская колониальная политика всегда описывалась как адаптивная стратегия, когда в целях предотвращения недовольства, способного вылиться в открытое восстание, колониальная власть выискивала местных
«союзников», как правило, этническое меньшинство, давая им привилегии на образо234
Культурное наследие полиэтнического региона
вание, гражданскую службу и военные посты в обмен на поддержку империалистов
против любой локальной оппозиции. Более того, колониальные власти всегда вносили недоверие между меньшинством и большинством, чтобы избежать общей борьбы
против колонизаторов, а главное дать почувствовать меньшинствам, что они находятся в большей безопасности под властью европейской колониальной администрации, чем под управлением более крупной соседней этнической группы.
В годы независимости доминирующие группы объявили дарованные метрополиями привилегии незаконными, а меньшинства обвинили в наихудшем предательстве. Поэтому привилегии были отобраны, а меньшинства были подвергнуты дискриминации (например, в сфере образования и гражданского обслуживания).
Здесь кроется важное отличие от западной демократии. На Западе, если существует историческая несправедливость, то почти всегда есть меньшинство, которым
помыкает большинство, и это помогает признать законным их коренные права и требования. В Азии, Африке и даже в Восточной Европе много случаев, когда доминирующая группа чувствует притеснения со стороны меньшинства, которое сотрудничает с иностранными властями, а потому уменьшение прав этого меньшинства необходимо для исправления такой исторической несправедливости.
2. Доколониальная иерархия. Колониальные власти часто критикуются за внесение межэтнических разногласий. Но существует одна веская причина, почему они
были в состоянии рекрутировать меньшинства как своих союзников. Эти меньшинства долгое время притеснялись доминирующей группой. Доколониальный период в
Азии вовсе не был эрой гармонии и равенства. Напротив, многие государства и королевства развивались на основе четкой этнической иерархии, с закрепленными различиями между «цивилизованными» группами в центре и «отсталыми» группами на
периферии. Такую иерархию можно найти в Буддийских королевствах, но особенно
ярко она проявляется в Китае. Здесь периодически на «законных основаниях» у
меньшинств отбиралась их земля, вводились язык, религия и культура доминирующей группы, а сами меньшинства исключались из политической жизни. Поэтому не
удивительно, что меньшинства успокаивались, когда колониальная администрация
защищала их от притеснений доминирующей группы.
После освобождения от колониальной зависимости вновь стали проявляться
элементы прежней системы иерархии. Как это ни парадоксально, но иерархические
черты можно было найти даже в коммунистическом режиме Лаоса и Вьетнама. Здесь
формально было заявлено о равенстве людей и культур, но на деле выявилось право
«цивилизованной» группы, живущей в центре, устанавливать (практиковать) «отеческий» контроль над отсталыми периферийными народами с целью исключения любой формы их самоуправления. И если идея «цивилизаторской» миссии на Западе
постепенно сходит на нет, то во многих странах Азии и Африки идея «цивилизации»
окраин становится ведущей.
3. Геополитическая безопасность. Еще одним препятствием на пути легализации миноритарных прав является отсутствие геополитической безопасности регионов. Многие азиатские страны чувствуют себя окруженными со всех сторон соседями-врагами, которые хотят всячески ослабить их для реализации своих территориальных амбиций. В этом контексте внутренние меньшинства могут рассматриваться
как потенциальная «пятая колонна», готовая сотрудничать с врагами, особенно если
эти меньшинства связаны религиозными, этническими узами или политической
идеологией с вражеским лагерем. Существует бесчисленное множество подобных
примеров: мусульмане в Кашмире, этнические малайцы в Таиланде, китайский этнос
во Вьетнаме, этнические вьетнамцы в Камбодже, тамильцы в Шри-Ланке и др.
Меньшинства также подозреваются в сотрудничестве с бывшими колониальными властями или интернациональными движениями, которые по-своему угрожают
государству, как, например, международное коммунистическое движение, или, реже,
интернациональное исламистское движение. Во всех таких случаях меньшинства
рассматриваются как союзники или даже сотрудники сил, угрожающих государству.
235
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Недавний мировой опыт убедительно доказывает, что азиатские государства не
согласятся добровольно предоставить самоуправление миноритарным группам, которых воспринимают как потенциальную угрозу своей безопасности. Видимо, именно это является решающим фактором, объясняющим этнические конфликты в посткоммунистической Европе. Например, исторически просматривалось большое нежелание предоставить права германским этническим меньшинствам в Италии, Бельгии и Дании на основании их возможного сотрудничества с германским агрессором.
Сейчас Западная Европа окружена союзниками, а не потенциальными врагами, и поэтому вопрос о лояльности меньшинств снят с повестки дня.
4. Проблема разногласий. Западная модель мультикультурализма реализовывалась на основе уже существующего демократического управления. Попытки плюрализации общества предпринимались в обстановке демократической стабильности и
развитой рыночной экономики. Азиатская модель мультикультурализма отождествляется с процессом демократизации (сильно отличающимся от западного понимания).
Однако на путь демократии в Азии встало не так уж много государств. В начале
1980-х гг. только 5 из 26 основных политических режимов здесь были более или мене
демократичны: Япония, Индия, Шри Ланка, Малайзия и Сингапур. 9 были милитаристскими диктатурами или режимами, контролируемыми партиями, близкими к милитаризму (Пакистан, Бангладеш, Афганистан, Бирма, Таиланд, Индонезия, Тайвань,
Филиппины и Южный Китай). 5 были самодержавными или колониальными режимами (Бруней, Бутан, Мальдивы, Непал и Гонконг). 6 были коммунистическими режимами (Китай, Северная Корея, Монголия, Вьетнам, Лаос и Камбоджа).
Сегодня, по крайней мере, еще 8 стран встали на путь демократии (Пакистан,
Бангладеш, Непал, Филипины, Тайвань, Южная Корея, Индонезия и Монголия). И
даже Китай демонстрирует свою конкурентоспособность. Но эти «новые» демократии еще очень слабы и по международным меркам полностью демократическими не
являются (например, Пакистан, Индонезия и т.д.). Здесь отсутствуют институты, которые могли бы обеспечить равные гражданские и политические права для каждого индивида. Кроме того, азиатские страны часто рассматривают сам процесс формирования
международных правовых норм как западную технологию для ослабления восточного
региона (Китай, в частности, именно так трактует западные предложения по Тибету).
И все-таки, идея о правах человека как часть процесса демократизации становится доминирующей в политических дебатах, и это вдохновляет меньшинства на
свои требования. Под влиянием этих идей меньшинства начинают борьбу за утверждение своей культурной идентичности и открыто критикуют государственные попытки
установления культурной гомогенизации в ущерб культурной свободе и разнообразию.
Тем не менее, попытки проведения политики мультикультурализма вызвали
большие проблемы, с которыми Запад не встречался. Без установления и защиты индивидуальных гражданских и политических прав и свобод, которые для Азии не
представляют ценности, миноритарные права могут способствовать созданию островов тирании (Европа в лице Великобритании столкнулась именно с такой проблемой,
даже несмотря на существование демократических институтов [3, с. 38]). Это не означает, что предоставление равных прав меньшинствам будет отложено до полной
демократизации стран, но все-таки, предполагается, что порядок реформ гарантирует
более устойчивый результат.
5. Кастовая система (Categorizing Minorities). Западная модель мультикультурализма была разработана в ответ на требования отдельных групп. Здесь четко различаются местные жители, национальные меньшинства и иммигрантсткие группы.
Такое деление отражено в международном законе о правах меньшинств и международных нормах, затрагивающих права местных аборигенов [4]. Декларация о правах
коренных народов, принятая Генеральной Ассамблеей ООН в сентябре 2007 г. после
почти 22 лет напряженных переговоров, призвана придать новый импульс усилиям
международного сообщества по разрешению проблем 370 миллионов человек, проживающих более чем в 70 странах (это более 5 тыс. языков и культур). Многие из
них лишены своей земли, своего языка, традиционного образа жизни и находятся под
угрозой исчезновения. Принятый документ устанавливает ряд мер защиты предста236
Культурное наследие полиэтнического региона
вителей коренных народов в области прав человека, а также мер защиты в отношении их земли и находящихся на территории их обитания ресурсов. Особо подчеркивается право коренных народов на самоопределение, землю и природные ресурсы.
Полного согласия по тексту документа государствам-членам ООН достичь не
удалось. Декларацию поддержали 143 государства, четыре государства – Австралия,
Канада, Новая Зеландия и США, каждое из которых имеют большой процент некоренного большинства иммигрантов – выступили против одобрения декларации,
11 стран воздержались (Азербайджан, Грузия, Россия, Украина, Бангладеш, Бутан,
Бурунди, Колумбия, Кения, Нигерия, Самоа). Декларация устанавливает индивидуальные и коллективные права коренных народов, а также их права на культуру, самобытность, язык, занятость, здравоохранение, образование и другие вопросы. Кроме
того, подчеркивается право коренных народов на сохранение и укрепление своих
собственных институтов, культур и традиций, а также их развитие в соответствии с
собственными потребностями и стремлениями.
Государства, проголосовавшие против, выражают серьезные сомнения в окончательном тексте Декларации. Канадское правительство заявило, что поддерживает
«дух» декларации, но не саму декларацию, поскольку некоторые ее положения несовместимы с конституцией Канады: декларация не признает необходимость сочетания
права коренных народов Канады на землю и ресурсы с правами других людей. Практически то же было сказано и Австралией: необходим только один закон для всех
австралийцев и не следует закрепить в законе практики, которые неприемлемы в современном мире. Новая Зеландия считает отдельные положения Декларации принципиально несовместимыми с конституционными и правовыми механизмами государства. США даже опубликовали документ «Замечания Соединенных Штатов в связи с
Декларацией о правах коренных народов» с изложением своих возражений против
принятия Декларации. Большинство из этих возражений основаны на том же, что и у
других стран, но, кроме того, Соединенные Штаты обратили внимание на отсутствие
четкого определения термина «коренные народы». Великобритания заявила, что национальные меньшинства и другие этнические группы на территории Соединенного
Королевства и его заморских территорий не подпадают под сферу коренных народов,
а значит и под действие Декларации. Российскую сторону не устроили: право коренных народов на самоопределение (статья 3 проекта Декларации) и право коренных
народов на земли, территории, природные ресурсы и на компенсацию (статьи 26 и 27
проекта), как противоречащие российскому законодательству (считается, что недра и
полезные ископаемые в Российской Федерации – это государственная собственность). Кроме того, Декларация по коренным народам не является правовым документом, поэтому не будет иметь обязательной силы для государств и не будет налагать на правительства юридических обязательств.
Существуют также Рамочная Конвенция о защите национальных меньшинств,
разработанная в Совете Европы Специальным комитетом по защите национальных
меньшинств (CAHMIN) в 1994 г. Государства, не являющиеся членами Совета Европы, могут присоединиться к этой конвенции. Основная идея конвенции заключается
в том, что «защита национальных меньшинств и прав и свобод лиц, принадлежащих
к этим меньшинствам, является неотъемлемой частью международной защиты прав
человека и в качестве таковой является областью международного сотрудничества» [5].
В декабре 1990 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла Международную Конвенцию
о защите прав всех рабочих-мигрантов и членов их семей, которая вступила в силу в
2003 г., получив статус обязательного для исполнения международного закона. ООН
объявила 18 декабря Международным днем мигрантов.
Однако все это актуально для Запада. В восточных государствах отсутствуют
четкие критерии разделения населения, так как один и тот же народ может подпадать
сразу под несколько категорий. Например, многие горные племена в Таиланде или
Бангладеш должны относиться к категории «местные жители», отчасти потому, что
их традиционная культура, экономика и политика маргинализации сравнима с местными аборигенами в Америке. Но, если местное население США отличает себя от
237
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
«завоевателей» их земель, то «горные племена» сами вполне могут быть недавними
пришельцами и не иметь исторических прав на эту землю. Вообще региональные
движения в Азии не разделяют западную идеологию «национального самоуправления», даже если для этого существуют этнокультурные основания, а понятие «мигрант-рабочий» несет иную смысловую нагрузку.
Существует еще немало отличий Азии от западных стран. Взятые вместе эти
факторы демонстрируют невозможность простого копирования западной модели без
учета азиатской региональной специфики. Есть страны, где западная модель вообще
не соответствует условиям развития, а значит, здесь нужна альтернатива мультикультурной модели. К сожалению, альтернативные варианты чаще всего основаны
или на подавлении политической мобильности меньшинств, либо на надежде, что
активность меньшинств исчезнет сама по себе в результате экономического развития
страны, обеспечивающего подъем образовательного уровня. Надежда достаточно
сомнительная и не оправдывающаяся на практике.
Рассмотрим проявление политики мультикультурализма на примере некоторых
восточных государств. Китайский подход к проблемам меньшинств основан на традициях конфуцианства и марксистских стандартах. Здесь налицо общенациональная
тенденция ассимиляции малочисленных народов, проживающих на окраинах страны,
в местах со слаборазвитой инфраструктурой. Такая практика выводится их «Xia-Yi»
доктрины: Xia (Ханский Китай) правит, тогда как Yi (варвары, кочевники или меньшинства) подчиняются, т.е. являются субъектами правления. Соотвественно Xia –
центр, а Yi – периферия.
Китайская коммунистическая партия вначале официально отказывалась от этой
доктрины, заменив ее положения всеобщим равноправием и правом меньшинств на
самоопределение, но сама практика очень быстро восстановила аспекты традиционной иерархии. Ханское большинство закрепило за собой патерналистскую роль
«старших братьев» по отношению к «отсталым» меньшинствам, а ранее провозглашаемые принципы самодетерминации и федерализма были ограничены формами
локальной автономии с культурными правами. Было выделено несколько так называемых особых районов компактного проживания представителей малых народов и
образованы автономии в основном как самостоятельные провинции (Тибетская автономная провинция, автономный округ Внутренняя Монголия, автономный округ
Синьцзян и др.). Главная цель – удержать эти территории в качестве неотъемлемой
части территории КНР. Яркой иллюстрацией такой политики служит пример Тибета.
На официальном уровне в КНР активно поддерживается доктрина китайской
нации как суперэтноса, а историческое развитие Китая как «единого многонационального государства» [1]. Здесь отсутствуют признание принципов национального
самоопределения и конфедеративного государственного устройства. Национальные
автономии полностью зависимы от Центра.
Приоритетное внимание уделяется формированию у граждан «государственного
сознания» (государственной идентичности), оттесняя на второй план проблемы этнического самосознания. В китайской этнографии даже существует теория ассимиляции, согласно которой высокоразвитый народ, завоевывая менее развитый, способствует не только его прогрессу, но и постепенной ассимиляции. Если же народзавоеватель слабее завоеванного народа как в цивилизационном, так и в духовном
плане, он неминуемо сам растворится в завоеванном этносе [2]. Большинство ученых
Китая поддерживают эту теорию. Таким образом, курс Китая скорее направлен на
этномиксацию или интеграцию коренных народов, но никак не на воплощение принципов самоуправления.
Идеальным примером адаптации генеральной западной модели мультикультурализма является Лаос. Гражданство здесь предоставляется всем, не обращая вннмания на этничность и членство в какой-либо общине. Однако, такой либеральный подход – лишь видимость, поскольку сильно ограничен рамками государственной политики. В целях контроля власти Лаоса сами определяют, что «корректно» в языковой
терминологии и местной культуре, абсолютно не считаясь с субъективными групповыми верованиями, культурными традициями. Проводится так называемая политика
238
Культурное наследие полиэтнического региона
«нераспознавания», которая должна «увести» меньшинства от требований своей
культурной идентичности. Данная политика имеет свои исторические и идеологические корни, когда за основу была взята марксистско-ленинская идея эволюции, которая гласила, что определенные группы в ходе развития сами разрушают свои культурные традиции с целью стать «развитыми и современными» [3, с. 93]. Однако марксистские формулировки были адаптированы столь парадоксально, что поддерживают множество ключевых традиционных черт доколониальной концепции социокультурного порядка в регионе. Идея, что существует значительная разница в цивилизационном развитии населения «передовых» долин и «отсталых» высокогорий глубоко
укрепилась в сознании элит и простого народа. Концепция развития включает в себя и
буддийскую космологию, и марксистские представления, и наиболее общие положения
постколониальной идеологии национализма. В таких условиях перспектива либерализации миноритарных прав, отвечающих интересам самих меньшинств, минимизирована. Однако и в этом вопросе заметны перемены. В частности, выход проблем национальных меньшинств на международный уровень благодаря усилию международных
организаций и академических кругов как в самом Лаосе, так и во вне представляется
началом (правда, очень медленным), придающим некоторый импульс правительственным дискуссиям по миноритарным группам. Однако, Лаосское авторитарное политическое окружение и «безопасный» подход к государственным миноритарным отношениям лимитирует степень преимуществ от этих изменений для самих меньшинств.
Не лучше обстоит дело и в так называемых антикоммунистических странах, сотрудничающих с Западом: проблема «горных племен» в Таиланде, отвергающем
марксистскую идеологию, сходна с «коммунистическим» Лаосом, здесь также практикуется политика «нераспознавания» как инструмент политического контроля над
населением. Западные политики настаивают на большем признании национальных
прав горных племен как «местного населения», но власти Таиланда видят в таком
подходе ловушку. «Горные племена» свободно перемещались вдоль границ Таиланда
и Бирмы еще до демаркации национальной территории, а сегодня они оказались
«разделенными» по нескольким государствам. Более того, сами «горные племена»
этнически разнородны, хотя частично сходны в культурных традициях, и взаимодействуют не только между собой, но также с тай- и китаеговорящими группами. Это
означает, что «горные племена» не подходят ни под одну уже имеющуюся классификацию. С большими оговорками их все-таки отнесли к категории «иллигальных мигрантов», и именно в этом статусе Таиланд признал «горные племена» при условии
осуществления строгого над ними контроля. Такие действия имели четко выраженную политическую направленность и отнюдь не означали проявления уважения к
культурному разнообразию. По сути, данный статус узаконивает «отеческую» интервенцию с целью «цивилизаторства» отсталых племенных народов и создает основу
для дискриминации против признания их полноправными тайскими гражданами.
Вариантом консоциативной демократии является мультикультурная модель в
Малайзии, где существует союзное правительство трех доминирующих этногрупп –
малайцев, китайцев и индийцев. В действительности такое представительство не отражает реального положения дел: малайцы наделены более предпочтительным статусом, что кроется в колониальных британских законах, которые гласили, что Британия
помогает в административном попечительстве местных малайцев, поэтому имеет
обязанность защищать малайскую религию и ценности [3, с. 145]. Такая политика
породила консоциативную модель малайской политической гегемонии, которая хорошо работала, пока лидеры всех этнических групп были озабочены защитой постколониального статуса своей страны, для чего демонстрировали свою способность
к мирной совместной деятельности. Однако, начиная с 1970 гг., правительство Национального Фронта разрушает существующую политику по отношению к меньшинствам.
Глобальное возрождение ислама и увеличение гегемонии малайской партии
ИМПО внутри правительства привело к существенному усилению мусульманского
малайского большинства и официальному использованию малайского языка для обучения в школах и публичного перевода. Были оставлены некоторые права мень239
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
шинств, однако недопустимым становится обсуждение привилегий и традиционных
законов малайцев. Подобные проблемы существуют и в Индонезии, а проявление самых нелиберальных форм азиатского мультикультурализма можно увидеть в Сингапуре.
Сингапурское правительство твердо уверено, что западные модели либеральнодемократического гражданства не подходят для азиатского региона. Здесь предлагается коммунитарная модель мультикультурализма, отличающаяся от индивидуалистических моделей Запада, прежде всего, различием в требованиях: коммунитарные
требования не совпадают, а иногда и просто противоречат интересам индивида. Западный вариант, основанный на идее преимущества индивидуальных прав и свобод,
приводит к тому, что индивид может жить в группе так долго, как это ему необходимо, и в любой момент волен уйти. Такое положение разрушает общность, так как в
группе индивидуальное приносится в жертву коллективному.
Сингапурская модель мультикультурализма представляет собой особый вид
«государственного коммунитаризма», адаптированного к местным условиям. Главное здесь – мирное сосуществование трех основных этнических групп – китайской,
малайской и индийской. А вот статус сингапурских рабочих-мигрантов остается сомнительным. Это еще одно отличие азиатского подхода от западной практики. Восточно-азиатские страны, принимающие мигрантов, сохраняют практику перманентного статуса «второго сорта» для мигрантов, отказывая им в основных гражданских
правах. Такое положение существует и в Гон Конге.
Высказывалась мысль о прямой взаимосвязи процесса демократизации и улучшения положения этнических меньшинств, однако пример наиболее демократических
стран (Япония, Шри-Ланка, Бирма) опроверг данное предположение. В Японии проводится политика японской расовой гомогенности, а этнические меньшинства до сих пор
остаются в состоянии маргинализации вплоть «до полного растворении» [3, с. 237].
Вопрос о правах этнических меньшинств замалчивается и всерьез не принимается.
Еще большие проблемы межэтнических отношений существуют в Шри-Ланке по
причине официально установленного доминирования сингальцев («Sinhalese only!»
[3, с. 246]) и крайне невыгодного положения тамильского меньшинства.
Бирма демонстрирует взрывоопасное разделение Бирманского Центра и провинций, где проживает основная часть этнических меньшинств, не желающих включения в независимое Бирманское государство без гарантий федеральной автономии.
Последнее было обещано, но не выполнено, что и привело к открытым мятежам со
стороны меньшинств. Положение еще более ухудшилось после государственного
переворота 1962 г. Сами меньшинства совсем не уверены в том, что демократизация
является надежным инструментом решения этнических проблем.
Более удачный пример действенности мультикультурной модели можно увидеть
в Индии, где, несмотря на попытки конструирования индонационального государства
и создания Пакистана как мусульманского государства, Конституция гарантирует
религиозные, лингвистические и некоторые племенные права ряду миноритарных
групп. Индийская этническая политика использует инновационные формы признания, включая «ассиметричный» и «многоуровневый» федерализм.
Однако пока все попытки проведения политики мультикультурализма вызвали
такие проблемы, с которыми Запад не встречался: без установления индивидуальных
прав и свобод, которые для Азии не представляют ценности, миноритарные права
могут способствовать созданию только тирании.
На сегодняшний день можно констатировать отсутствие четкой альтернативы
западным моделям. Именно поэтому последние призваны все-таки заполнить существующую лакуну концепций демократического управления культурным многообразием. Однако важнейшей задачей становится создание на базе западного варианта
собственного концепта мультикультурализма, реально отвечающего потребностям
азиатского континента. Для этого необходимо соотнести локальные традиции и
практики, западные принципы мультикультурной модели и международные нормы
прав меньшинств. В перспективе это может вывести на создание новой азиатской
модели мультикультурализма.
240
Культурное наследие полиэтнического региона
Список литературы
1. Булдакова В. Национальная политика КНР в отношении малочисленных народов
/ В. Булдакова. – Режим доступа: www.analitika.org, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
2. Попова И. Ф. Внутренняя и национальная политика КНР/ И. Ф. Попова. – Режим доступа: www.assamblea.kg, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
3. Kymlicka W. Multiculturalism in Asia / W. Kymlicka, B. He. – N.Y. : Oxford University
Press, 2005.
4. UN Draft Declaration on the Rights of Indigenous Peoples (Декларация о правах коренных
народов). – Режим доступа: www.iwgia.org, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
5. Режим доступа: www.un.org, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
ОБРАЗ ЕВНУХА В СОВРЕМЕННОЙ КИТАЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ:
ГЕНДЕРНЫЙ СТАТУС И КУЛЬТУРНАЯ ФУНКЦИЯ
Э.А. Саракаева, В.А. Любимова
(Россия, Астрахань)
Данная статья посвящена рассмотрению такой институциональной гендерной девиации,
присущей классической китайской культуре, как евнухи. В фокус внимания попадают как традиционное, так и современное художественное прочтение этого образа, а также причины его
негативной оценки. В статье последовательно развивается тезис, что отношение общества к
данной социальной группе объясняется преимущественно гендерными стереотипами самого
общества, а не особенностями или политической ролью евнухов.
This article is devoted to a specific institutional gender deviance inherent in classical Chinese
culture – eunuchs. It focuses both on traditional and contemporary artistic interpretation of the image,
as well as the reasons for its negative assessment. The article develops the thesis that society's attitude
towards this particular social group is mainly due to gender stereotypes of society itself, not the idiosyncrasies or the political role of the eunuchs.
Ключевые слова: гендерные девиации, евнухи, угрожаемые ценности, гендерная идентичность, культурная функция, гендерный статус, маскулинность.
Key words: gender deviance, the eunuchs, threatened values, gender identity, cultural function,
gender status, masculinity.
Среди факторов, определяющих гендерный статус человека, важнейшее место
принадлежит его биологическому полу и выполняемым им семейным и общественным функциям, которые в данной культуре воспринимаются как мужские или женские. В тех нечастых случаях, когда индивид по собственному выбору или под гнетом обстоятельств принимает на себя несвойственные ему функции и поведенческие
стереотипы, происходит уникальное явление – расщепление половой и гендерной
идентичностей человека. Такие случаи мы рассматриваем как гендерные девиации.
Китайская история и культура содержат, помимо прочих, своеобразную гендерную девиацию, укорененную в быту и традиции настолько глубоко, что это дает основания говорить о ней как об институционализованной девиации. Это евнухи –
скопцы, обслуживавшие императорский двор и дворцы принцев и князей. Претерпев
кастрацию, китайские евнухи теряли свойственную им от рождения половую принадлежность, не приобретая никакой иной. Подобным же образом, при взаимодействии с окружающим миром им предписывался особый способ вести и презентовать
себя – ни мужской, ни женский. Но даже это превращение в некий искусственный
«третий пол» было неполным, так как, не будучи мужчинами в глазах окружающих,
евнухи, тем не менее, выполняли иногда сугубо мужские общественные функции, в
том числе занимали позиции, связанные с огромной экономической, политической и
даже военной властью.
Это создавало глубокую и весьма трагичную двойственность. С одной стороны,
как мы уже говорили, евнухи были девиацией институциональной, привычной, даже
обязательной, с точки зрения китайского менталитета имперского времени. С другой –
их гендерный статус отличался крайней нестабильностью, колеблясь иногда в зависимости от прихотей правящего монарха, в разные исторические отрезки он то приближался к мужскому статусу, то отдалялся от него. Мы утверждаем, что эта неста241
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
бильность подрывала сам дуализм мужского и женского и превращала мужественность в угрожаемую ценность. А, как известно, именно угрожаемые ценности являются во всякой культуре объектом самой эмоциональной защиты [4, с. 67].
В настоящей работе мы собираемся доказать, что защита мужественности как
угрожаемой ценности и гендерное сознание китайского народа в целом, а не реальные исторические деяния придворных кастратов, сформировали тот образ евнуха,
который сложился еще до Конфуция и доминирует вплоть до наших дней. Помимо
этого, в наши задачи входит определение того, что же нового появилось в данном
образе после физического исчезновения евнухов как общественного института, и как
эти изменения характеризуют само общество.
Первые сведения об использовании кастратов относятся в Китае к глубочайшей
древности. Археологами была обнаружена гадательная кость, датируемая примерно
1300 г. до н. э., на которой богов вопрошают, следует ли оскопить некую группу
пленников [9, с. 411]. Позже, при установлении династии Чжоу, был составлен первый свод законов. По нему предусматривалось пять видов наказаний, среди которых
была и кастрация [10, с. 146]. Таким образом, мы знаем, что в эпохи Шан-Инь и Чжоу
китайцы прибегали к кастрации как к средству наказания преступников или «приручения» пленников. Далее, по мере увеличения и усложнения дворцового хозяйства,
оно стало поглощать значительную часть невольничьей рабочей силы. Логично, что
правителя, как лицо, чья жизнь имеет для всего государства высокую политическую
и сакральную значимость, должны обслуживать самые покорные, лояльные и безопасные рабы. Именно такими, по аналогии с кастрированными животными, считались евнухи. С конца чжоусского периода упоминания о евнухах как домашних слугах князей становятся постоянными. Вместе с тем, изменяются и источники пополнения этой группы. Во-первых, пленников и преступников становится уже недостаточно, во-вторых, их благонадежность оставляла желать лучшего. Поэтому начинается продажа или самопродажа подданных в евнухи.
Общее количество евнухов было очень неодинаковым в разные исторические
эпохи. К концу имперского периода при императрице Цыси было от 2 до 3 тысяч евнухов. И даже после падения монархии, в 1922 г., по воспоминаниям последнего императора Пу И, во дворце жило 1137 евнухов. А в период наибольшего расцвета этого института, в конце XV – первой половине XVII в. число евнухов только при дворе
колебалось от 10 до 90 тысяч человек [1, с. 16–17].
Обязанности рядовых евнухов распространялись на все стороны быта императора, его семьи и всего дворцового хозяйства. Они должны были заботиться о кухне,
одежде, времяпровождении государей и наложниц, они ремонтировали и убирали
помещения внутри Запретного города, они играли в императорских театрах и прислуживали на пирах и аудиенциях. Но помимо обслуживающих функций они выполняли и гораздо более ответственные поручения: «…в их обязанность входило распространение высочайших указов, проводы чиновников на аудиенцию и прием прошений, ознакомление с документами и бумагами различных отделов Департамента
двора, получение денег и зерна от казначеев вне дворца…» [3, с. 16–18].
Таким образом, роль евнухов была чрезвычайно широка, в том числе, и в сфере
государственного администрирования: они служили инспекторами и проверяющими,
в их руках сосредотачивалось практически все делопроизводство главы государства.
А ведь речь идет о последних годах династии Цин, решительно и сознательно сократившей как количество евнухов, так и их влияние на государственные дела. А при
династии Мин они нередко непосредственно осуществляли политическое управление
страной. Так, в XV в. под их контроль попал Ритуальный приказ, в функции которого
входило ведение документации и отбор бумаг не только для императора, но и для
всех важнейших государственных учреждений. В 1573–1620 гг. при императоре
Шэньцзуне фактическим правителем страны был печально известный евнух Вэй
Чжунсянь. Его власть и страх перед ним были настолько велики, что его имя даже
было табуировано наряду с именем государя. Он контрассигновал императорские
указы, так что они имели двойную подпись: «Государь и сановник Приказа», в его
честь возводили храмы, кумирни, памятные арки [6, с. 29].
242
Культурное наследие полиэтнического региона
После периода засилья евнухов шли периоды, когда императоры предпринимали специальные усилия для ограничения их вмешательства в политическую жизнь
страны. Например, минский император Юаньчжан велел выгравировать и вывесить
перед дворцом железную табличку: «Евнухам запрещается вмешиваться в правительственные дела. Те, кто попытаются это сделать, подвергнутся смертной казни».
Правители династии Цин запретили евнухам покидать Пекин без особого разрешения
и очень жестко ограничили их число [10, с. 158]. Окончательно институт евнухов
исчез лишь через несколько лет после падения монархии, последний китайский евнух
Сунь Яотин умер в 1996 г.
На протяжении всей их долгой истории евнухи упоминались в китайском публицистическом, а позже – как китайском, так и зарубежном научном дискурсе с яркими, эмоционально насыщенными оценочными характеристиками. «Книга песен» в
разделе «Оды» утверждает:
«Источник всех несчастий для людей –
Не небеса, а женщины и евнухи.
Равно писклявы голоса и жен,
И тех, кто лишен мужских достоинств» [5, с. 322].
В оригинале строка про голоса евнухов звучит еще пренебрежительнее: женщины и скопцы «блеют одинаковыми голосами». В другом месте «Од» говорится:
«Те, кого нельзя ни учить, ни держать в узде – это дворцовые женщины и евнухи».
Характеристика совершенно однозначная: евнухи – необучаемые, неисправимые, недоступные никакому разумному увещеванию люди, приносящие только зло, и
притом вызывающие отвращение. Голоса евнухов упоминаются довольно часто как
писклявые, надтреснутые, очень неприятные. Между тем, научные наблюдения над
людьми, перенесшими кастрацию по медицинским показаниям, продемонстрировали, что голос человека, кастрированного в послепубертатный период, меняется очень
редко, в допубертатный период – как правило, остается неестественно высоким, но
далеко не всегда. Так же необязательны такие последствия, как ожирение и потеря
волос на лице и теле [9, с. 406]. Между тем, евнухов всегда описывают и изображают
безбородыми, безусыми, склонными к ожирению и, в первую очередь, писклявыми.
Мы полагаем, что в данном случае сознание недружелюбно настроенных наблюдателей выделило эти признаки как гендерные маркеры евнуха и присваивает их всякому
представителю этой группы, вне зависимости от их фактического наличия или отсутствия. Причина этого в том, что для посторонних людей, особенно для мужчин, очень
важно было провести между мужчиной и евнухом четкую демаркационную линию,
проходящую не только через физиологические особенности, но и через социальный
статус, поведение, моральные и интеллектуальные способности и даже внешний вид.
С незапамятных времен брезгливость и отторжение были нормой в отношении
евнухов. Древнего философа Мэн-цзы спросили: «Правда ли, как говорят некоторые,
что Конфуций во время пребывания в Вэй жил у лекаря по наружным болезням, а в Ци –
у евнуха Цзи Хуаня?» Мэн-цзы с негодованием отверг инсинуацию: «Если бы Конфуций останавливался у лекаря или у евнуха…, как он мог оставаться Конфуцием?»
[3, с. 324–325]. О той же брезгливости с глубокой горечью пишет и величайший китайский историк Сыма Цянь, сам перенесший кастрацию по обвинению в государственном преступлении и позже ставший высокопоставленным евнухом: «Нет бесчестия большего, чем кастрация. Того, кто подвергся этому наказанию, нигде не считают человеком. Это не только современное отношение, так было всегда. Даже простолюдин чувствует себя оскорбленным, когда ему приходится иметь дело с евнухом,
что же говорить о благородном человеке!» [6, с. 10].
Здесь нельзя не почувствовать отторжение почти физическое, основанное не на
моральной оценке евнухов как казнокрадов и узурпаторов государственной власти, а
в первую очередь – на отношении к ним как к существам гнусным, одновременно
жалким и опасным, чья злоба, глупость или жадность являются имманентно присущими качествами, а не результатом жизненного опыта, социального окружения или
просто индивидуального личностного склада.
243
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
То же отношение к евнухам просуществовало через всю китайскую историю до
наших дней. Профессор университета Арканзаса Генри Цай в своей статье «Власть
евнухов в имперском Китае» утверждает, что даже сейчас историки Китая либо игнорируют наличие и роль евнухов в исторических событиях, либо оценивают ее всегда однозначно негативно. По его мнению, причина этого – в самой историографической традиции, унаследованной от конфуцианских ученых и чиновников. «Веками, –
пишет Цай, – к евнухам относились как к полумужчинам – полуженщинам. Их считали недостойными упоминания. Кроме того, конфуцианские ученые чувствовали,
что евнухи самим своим влиянием на императора угрожают им. Поэтому они возлагали на евнухов ответственность за многие неудачи династий» [6, с. 11].
Публицистические, научные и научно-популярные произведения о китайской
истории следуют описанной традиции, неизменно рисуя резко отрицательный карикатурный образ. Когда же речь заходит о человеке безупречной репутации, огромного гражданского мужества и научной эрудиции, отце китайской исторической науки
Сыма Цяне, авторы умалчивают о том, что он не только был оскоплен, но и фактически поступил на службу в качестве евнуха-хранителя государственной печати. Ради
этого стыдливого умолчания они даже идут на некоторое искажение фактов. Конечно, детские или научно-популярные книги, уже в силу самой своей читательской аудитории, не могут быть слишком сложными и содержать внутренние противоречия в
оценке людей и событий. Тем не менее, то, как они говорят, и о чем умалчивают,
свидетельствует о глубоко укорененном предубеждении против евнухов как социальной группы и политических акторов.
Здесь уместно задаться вопросом о причинах таких негативных оценок. Потому
ли историки и современники писали о евнухах почти или исключительно плохо, что
были предубеждены против них, или потому, что евнухи, в самом деле, были исключительно плохи?
На резко негативном отношении к евнухам, как нам представляется, сказываются базовые гендерные стереотипы самих конфуцианцев-хронистов, считавших, что,
не будучи полноценными мужчинами в физиологическом плане и отличаясь от мужчин некоторыми своими психологическими особенностями, евнухи не должны были
сметь конкурировать с ними в таких мужских видах деятельности, как политика, или
претендовать на такие типично мужские достоинства, как рассудительность, мудрость и храбрость.
Наше убеждение в тенденциозности исторического освещения евнухов разделяют и некоторые современные исследователи. Моррис Россаби настаивает на том,
что евнухи заслуживают более высокой оценки, так как внесли значительный вклад в
накопление географических сведений, в коммерцию, международные отношения и
управление империей. В подтверждение своих слов он ссылается на Фан Чаоина,
писавшего: «Евнухов, как всегда, обвиняли в злоупотреблениях и нарушениях, тогда
как, на самом деле, они лишь выполняли данные им инструкции в качестве агентов
императора» [8, с. 432]. Генри Цай утверждает, что пока не появятся менее предубежденные исследования жизни и роли евнухов, наше понимание китайской политической истории останется неполным [6, с. 4].
И все же справедливость требует признать, что упомянутые авторы все еще в
меньшинстве. Японский историк Тайсуке Митамура посвятил целую монографию
евнухам при китайском дворе. Тем не менее, объект своего исследования он именует
«странными созданиями» и «непонятными существами». Очевидно, что такой подход
не может помочь ему понять и объяснить своему читателю психологию евнухов.
Кроме того, Тайсуке Митамура не анализирует политическую и экономическую деятельность евнухов, по сути дела, ограничиваясь сбором курьезных, оригинальных
или анекдотических фактов из их быта [11].
Таким образом, анализ как китайского, так и возникшего на его базе западного
научного и публицистического дискурса по отношению к евнухам показал, что с
древнейших времен до наших дней в китайском обществе бытовало глубокое предубеждение против евнухов, проявлявшееся в стереотипизации образа евнуха. Данный
стереотип включал как внешние и поведенческие черты, невыгодно отличавшие ев244
Культурное наследие полиэтнического региона
нуха от мужчины, так и его низкие моральные и интеллектуальные качества. А полное отсутствие попыток объяснить, почему же все евнухи, приближенные к трону,
оказались так плохи, указывает на то, что, по мнению носителей исследуемого менталитета, этого и объяснять не надо: евнухи плохи по самой своей сути, они лишились мудрости и благородства вместе с мужеством.
Те ученые, которые признают наличие этого предрассудка, объясняют его конкуренцией за власть между чиновниками и евнухами. Мы считаем это объяснение
правильным и релевантным, но недостаточным. Эмоциональность противостояния
образованной элиты евнухам объясняется не только тем, что это была борьба за
очень ограниченный ресурс (политическую власть), но и тем, что на данный ресурс, с
точки зрения конфуцианцев, претендовали люди абсолютно недостойные, лишенные
всех необходимых нравственных и умственных квалификаций. Кроме того, участие
евнухов в управлении разрушало одно из базовых уравнений народного сознания:
«маскулинность = моральные и интеллектуальные достоинства = право на власть».
Если существо «третьего пола» может управлять государством и при этом проявлять
достаточную волю, разум и бескорыстие, то это лишает маскулинность ее важнейших
общественных и моральных атрибутов и низводит ее до физиологического статуса.
Однако, если от научных работ и газетных статей мы обратимся к трактовке образа евнуха средствами современной массовой развлекательной культуры, мы увидим и некую новую тенденцию, альтернативную выше рассмотренной. В большинстве случаев, евнухи, изображенные китайской классической литературой, – люди низкие, жадные, властолюбивые и даже развратные, несмотря на очевидную невозможность этого. Деятельность евнухов в общественной и политической сферах всегда оценивается крайне негативно. Но даже и изображенные в своей интимно-личностной
среде, они, как правило, не вызывают у авторов симпатии. Попытка евнуха устроить
свою семейную и сексуальную жизнь встретилась нам в литературе лишь однажды,
да и там подверглась осмеянию. Главное и, пожалуй, единственное достоинство евнуха – верность, будь то государю, государыне или своему покровителю.
После 1922 г. евнухи в Китае исчезли как политический институт и социальная
группа, после 1996 г. нет в живых ни одного представителя этого некогда влиятельного института. Но в исторических фильмах их количество довольно велико, а в Интернете появляется все больше сайтов и форумов, посвященных обсуждению евнухов
как социальной и гендерной общности.
Проведенный нами контент-анализ китайских костюмных сериалов, в которых
действуют персонажи-евнухи, показал любопытную тенденцию: по сравнению с
классической литературой появляется значительно больше положительных оценок и
авторского сочувствия этим персонажам. В отличие от литературы позднеимперского периода, современная кинематография и положенная в ее основу развлекательная
литература очень часто делают кастратов носителями выдающихся воинских способностей. В первую очередь, это касается фильмов о печально известном Восточном
дворце – политической полиции минского времени. Восточным дворцом, на самом
деле, руководили евнухи, но в анализируемых фильмах они же составляют основную –
и почти непобедимую – военную силу этого страшного учреждения («Кровавая баня
в Восточном дворце», «Великий пьяный рыцарь» 2000 г., «Чан-буддизм») [4, с. 67].
В сериале «Божественный полководец» евнух-телохранитель всегда сопровождает принцев в путешествии, так как он «один стоит десяти человек». В комедийном
сериале «Четыре легендарных художника» единственным бойцом, который может
противостоять всесильному главному евнуху, выступает Сяо Да, личный телохранитель императора и, разумеется, тоже евнух. В «Великом пьяном рыцаре» 2000 г. в
качестве самого сильного воина тоже выведен глава Восточного дворца – садистскижестокий и мстительный евнух Чху Тьен Син. Во второй половине фильма его приемный сын Фан Син, сам становится верховным евнухом, свергает императора с престола, заливает всю страну кровью и погибает в схватке с главным героем. Но кроме главного героя никто не может противостоять его исключительному искусству [4, с. 68].
Также заметно возрастает интерес зрительской аудитории (а вместе с тем – и сцена245
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
ристов) к личной жизни евнухов. Во-первых, многие фильмы показывают их неутихающее горе по поводу утраты мужественности. Так, фильм «Князь Оленьей горы»
начинается с горьких сетований старого евнуха на свою искалеченную жизнь. В другом сериале, «Сто пылающих мечей», встречаем эпизод, когда пожилой евнух, возбужденный красотой проституток, кричит в отчаянии: «Я не мужчина!» и, плача, корчится на полу. В целом, сцена оставляет смешанное чувство отвращения и жалости.
Сериалы «Меченосец-2» и «Меченосец-3» вообще изображают очень насыщенную личную жизнь скопца Дунфан Бубая. Принимая его за прекрасную женщину, к
нему проникается любовью главный герой. И хотя в решающий момент воин-кастрат
посылает к нему ночью свою наложницу вместо себя, нет сомнения, что чувство героя вызывает ответ у Дунфан Бубая – и ответ достаточно выраженный, чтобы он
сражался против героя в полсилы, а потом погиб, пытаясь его спасти. В следующем
фильме этой серии, однако, оказывается, что Дунфан Бубай не умер. Любовный конфликт этого фильма завязывается вокруг героини, выбирающей между Дунфан Бубаем и молодым мужчиной. В конце концов она остается с «Непобедимым Востоком,
хотя для нее не секрет, что он скопец. Тот же выбор делает героиня новейшего телесериала о знаменитом адмирале-евнухе Чжен Хэ: влюбленная в благородного и изысканного героя девушка решает остаться с ним, даже узнав, что он скопец» [4, с. 66].
Трогательная любовная линия евнуха и его бывшей наложницы введена в сериал «Великий пьяный рыцарь». Наложница главного отрицательного героя Фан Сина
сохраняет ему верность, даже когда он становится евнухом, а ее из карьерных соображений вынуждает отправиться в императорский гарем. Затем герои воссоединяются,
ссорятся, мирятся, устраивают сцены ревности, тоскуют друг по другу и погибают почти одновременно – их роман пользуется симпатией как авторов фильма, так и зрителей.
Впрочем, было бы ошибкой полагать, что современный китайский менталитет вообще поменял отрицательное отношение к евнухам на сочувственно-положительное.
Всякий раз, когда на экран выводится высокопоставленный евнух, он оказывается
негодяем и предателем. В «Великом пьяном рыцаре» два главных отрицательных
персонажа – оба евнухи, и каждый предал того императора, которому служил. Третий отрицательный герой, тоже евнух, поочередно служил им обоим, и обоим изменил. В «Четырех легендарных художниках» верховный евнух спланировал и осуществил дворцовый переворот, который едва не кончился гибелью государя. В фильме
«Пьяница бьет Золотую Веточку» ту же роль исполняет доверенный евнух императора. В фильме «Сто пылающих мечей» заговор осуществляют трое евнухов даже без
участия претендента на престол.
Из этого перечня явствует, что и в современной системе воззрений евнухи попрежнему ассоциируются с коварством, интригой, своекорыстием. Но это там и тогда, когда они выведены как сторона социальных и особенно политических интеракций. Личная жизнь евнухов вызывает у современной аудитории совсем иное восприятие, колеблющееся от жалости до острого интереса. И на передний план в изображении этой личной жизни выступают: 1) мучительные проблемы с созданием и принятием своей новой гендерной идентичности. Подчеркнем: именно гендерной, а не
социальной. Ни в одном из рассмотренных источников евнухи не сокрушаются по
тому поводу, что из свободных и уважаемых людей они превратились в рабов и парий. Их главное горе – что они перестали быть мужчинами; 2) сексуальное желание,
которое не может быть удовлетворено; 3) трудности во взаимоотношениях с противоположным полом. В данном случае мы говорим не о собственно сексуальном, а об
эмоциональном компоненте отношений. Герой-евнух, с одной стороны, не может
запретить себе любить, как не может запретить и другому человеку влюбиться в себя,
с другой стороны, он не может и позволить себе и партнеру слишком сблизиться, так
как это сделает его эмоционально уязвимым.
Нетрудно заметить, что этот перечень проблем практически буквально описывает сложности полового созревания у подростков. Поэтому мы полагаем, что молодежная зрительская аудитория именно в силу этой психологической схожести, а также сходной статусной неопределенности, нередко ассоциирует себя с персонажамиевнухами. Созерцание подобных проблем на экране помогает им легче пережить этот
246
Культурное наследие полиэтнического региона
стрессирующий период. В пользу данного предположения говорит и обилие ников
«евнух» в китайскоязычном Интернете на форумах и блогах. Есть несколько китайских песен, утверждающих: «Я – евнух», или «В каждом из нас есть что-то от евнуха».
Однако, этим культурная функция образа евнуха на рубеже тысячелетий не исчерпывается. Американский культуролог Кавелти, введший в науку понятие «формульной литературы», полагал, в частности, что культурная функция гангстерских
книг и кинофильмов состоит в следующем: они дают читателю и зрителю возможность, ассоциируя себя с преступниками, проверить, как далеко они могут и хотят
зайти в антисоциальном поведении, но при этом фактически не нарушать законы, не
причинять вред себе и согражданам. А, кроме того, поскольку гангстерские саги, как
правило, все же кончаются гибелью или наказанием преступников, то они подтверждают и поддерживают убеждение в том, что закон сильнее беззакония, что «честность – лучшая политика», а зло будет побеждено [2, с. 56]. Подобным же образом,
проассоциировав себя с экранным евнухом, зритель может, не рискуя собственной
репутацией, испытать, в какой мере он согласен отойти от своей гендерной роли и
принять на себя иную роль и иной гендерный статус.
И, тем не менее, мы убеждены, что интерес к личной жизни евнухов в современной культуре Китая не размывает, а напротив – консолидирует идеи маскулинности и семьи. Обилие евнухов-бойцов в китайском кинематографе иллюстрирует собою мысль о том, что мужчина – это больше, чем анатомия, что отвага и доблесть
мужчины неуничтожимы никакими внешними воздействиями. Повторяющийся сюжет о наложнице евнуха, преданно любящей своего господина, декларирует: любовь –
это не только и не столько сексуальные отношения, сколько взаимная верность. Таким образом, китайские кинематографические евнухи реализуют функцию «подтверждения через отрицание»: их, как отдельную человеческую общность, создали
физиологические особенности, и они же (во всяком случае, их экранное воплощение)
утверждают примат морали над физиологией.
Список литературы
1. Воскресенский Д. Н. Придворные скопцы в истории и литературе Китая / Д. Н. Воскресенский // Книга дворцовых интриг. – М., 2002.
2. Кавелти Р. Изучение литературных формул / Р. Кавелти // Новое литературное обозрение. – М., 1996. – № 22.
3. Пу И. Первая половина моей жизни. Воспоминания Пу И – последнего императора Китая / И. Пу. – М., 1968.
4. Саракаева Э. А. Образ евнуха в китайской культуре / Э. А. Саракаева. – Биробиджан,
2011.
5. Усов В. Н. Евнухи при дворе китайских императоров / В. Н. Усов // Книга дворцовых
интриг. – М., 2002.
6. Anderson M. M. Hidden Power: The Palace Eunuchs of Imperial China / M. M. Anderson. –
N.-Y, 1990.
7. Cai Henry. Impotent Power: Eunuchs in China / Cai Henry. – Режим доступа:
www.newswise.com/articles/view/?id=EUNUCH.UAR, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
8. Rossabi M. Review of “Chinese Eunuchs: The Structure of Intimate Politics” by Taisuke Mitamura / M. Rossabi // The Journal of Asian Studies. – 1971. – February. – Vol. 30, № 2.
9. Spencer R. F. The Cultural Aspects of Eunuchism / R. F. Spencer // Ciba Symposia. – 1946. –
October. – Vol. 8, № 7. – P. 406–420.
10. Stent G. C. Chinese Eunuchs / G. C. Stent // Journal of the North China Branch of the Royal
Asiatic Society, New Series. – Shanghai, 1877. – № 11.
11. Taisuke Mitamura. Chinese Eunuchs: The Structure of Intimate Politics / Mitamura Taisuke. – Tokyo, 1970.
247
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
КРИЗИС КУЛЬТУРЫ КАК УГРОЗА ЖИЗНЕСТОЙКОСТИ ЦИВИЛИЗАЦИИ
З.Н. Сколота
(Россия, Астрахань)
В данной статье автор через анализ взглядов исследователей определяет роль культуры в
развитии цивилизации. Социокультурный (духовный) кризис, возникающий в тот или иной
исторический период, рассматривается как признак гибели цивилизации.
In this article the author through the analysis of the views of researchers determine the role of
culture in the development of civilization. Socio-cultural (spiritual) crisis, arising at a particular historical period is regarded as a sign of the death of civilization, the collapse.
Ключевые слова: цивилизация, кризис, культура, масса, элита, гибель цивилизации, ценности, коллапс.
Key words: civilization, crisis, culture, mass and elite, the death of civilization, values.
Большинство философов рассматривают кризис как тяжелое переходное, но
временное состояние культуры, в котором рождается истина и определяется ее дальнейшая судьба. П.С. Гуревич, к примеру, определяет кризис как обязательный и закономерный этап в развитии каждой культуры [1, c. 155]. А. Тойнби в своей работе
«Цивилизация перед судом истории» пишет о том, что кризис – это, прежде всего,
отступление, переломный момент, где «разворачивается некий целенаправленный
процесс, божественный план, по которому знание, полученное через страдание, вызванное крушениями цивилизаций, в результате становится высшим средством прогресса» [9, с. 27].
Однако есть мнения, что культурный кризис не всегда или не обязательно приводит культуру к прогрессу, к новому витку развития. Еще Ф. Ницше отверг идею
прогресса в культуре как несостоятельную, отметив при этом, что современный ему
европеец по своей ценности глубоко ниже европейца эпохи Возрождения. «Кризис
культуры – культурологическое понятие, фиксирующее ситуацию, возникающую в
результате разрыва между культурой со всеми ее институтами и структурами и резко
изменившимися условиями общественной жизни. На судьбе культуры сказывается
столкновение духовно-нравственных идеалов с реальной жизнью. Иссякает энергия
культур, ценностей, творческий дух покидает культуру, неспособную утолить духовный голод общества» [15, с. 24]. В таком варианте кризис способен вывести из равновесия или даже парализовать культурную динамику, породить феномены, разрушающие внутреннюю целостность Культуры.
Кризис культуры определяется, прежде всего, внутренними причинами и противоречиями: переоценкой нравственных ценностей, деградацией общества, утратой
идеологии, ломкой традиций, дезориентацией в культурном пространстве, изменением привычного ритма жизни и т.д.
XX в. начался и закончился мощным ощущением кризиса. Предчувствие фатального движения к концу содержится в работах большинства как западных, так и
российских философов. Наибольший вклад в осмысление проблемы кризиса культуры внесли исследователи ХХ столетия: О. Шпенглер и А. Тойнби, Х. Ортега-и-Гассет
и Й. Хейзинга, П.А. Сорокин и Н.А. Бердяев, Г. Гессе и И.А. Ильин, П. Тиллих и
Э. Фромм, К. Ясперс и Г. Маркузе и др. Рассматривая различные культуры, все эти
философы неодинаково оценивали причины кризиса культуры, его симптоматику,
содержание и последствия. Остановим свое внимание на некоторых из философов,
говоривших в разное время о кризисе западно-европейской культуры, о духовном
кризисе в России и о кризисе современной цивилизации.
Еще в конце XIX в. М. Нордау в своей книге «Вырождение», гнетущее ощущение безысходности, знакомое представителям переходных эпох, характеризовал следующими словами: «Настроение fin de siecle (конец света) – это настроение чрезвычайно смутное: в нем есть лихорадочная неутомимость и тупое уныние, безотчетный
страх и юмор приговоренного к смерти. Преобладающая его черта – чувство гибели,
вымирания. Fin de siecle – исповедь и в то же время жалоба. В наше время даже развитые умы испытывают неопределенное опасение надвигающихся сумерек и гибели
народов со всей их цивилизацией» [5, c. 24]. Он, исследуя болезнь века, ставит ему
прямой диагноз: всеобщее вырождение.
248
Культурное наследие полиэтнического региона
Несомненно, то, что на рубеже ХIХ–ХХ в. европейское общество действительно
вступило в стадию социокультурного кризиса, самого масштабного и самого затяжного из всех, случавшихся когда-либо прежде. Стало вполне очевидным, что цивилизация, которая зародилась на фундаменте ренессансной цивилизации, себя исчерпала. Культура этой цивилизации основывалась на противостоянии человека и природы. «Человек – венец творения» – принцип, заложенный в культуру эпохой Возрождения, сделал высшими ценностями этой цивилизации веру в бесконечный прогресс
и возможность получения научных знаний и открытий, веру в неисчерпаемые возможности природы и господство человека над ней, вследствие чего именно эти ценности стали основой общественного развития целой цивилизации. Однако результат
такого развития превзошел все ожидания – постоянное наращивание материального
богатства на основе обновления техники превратило самого человека из «венца творения» в простое орудие эффективной экономической деятельности. По мысли А. Тойнби [8, c. 285], глубинным источником кризиса культуры является потеря внутренней
самодетерминации общества, т.е. утрата значимости идеалов и принципов, играющих
роль его духовных оснований. Вследствие потери собственных ориентиров развития
возникает потребность общества в инокультурных образцах, ценностях, заимствованных из других культур. Кризис – это потеря способности общества к творчеству,
культурная исчерпанность. Основой творческой дегенерации становится культурноцивилизационная диаспора. Элита, прежде обеспечивавшая производство и сохранение смысловой значимости жизненных ценностей, девальвируется. Ее социальная
компактность и сакральность нарушаются массой, интенсивно проникающей в среду
и отодвигающей творческую элиту с лидирующих позиций.
Таким образом, в дихотомии масса – элита, определяющим элементом становится масса, с ее низменными потребностями и интересами, что воздействует на
культуру самым разрушительным образом [8, c. 108–109]. Результат – интенсивный
процесс варваризации и охлократизации культуры, о котором писали Н.А. Бердяев,
Д.С. Мережковский, Х. Ортега-и-Гассет, Й. Хейзинга, О. Шпенглер и другие философы. Господство духовного мещанства, в значительной степени связанное с односторонним прогрессом материальной культуры, способствует потере стремления к
духовному прогрессу и высоким идеалам.
Й. Хейзинги в своем труде «В тени завтрашнего дня. Диагноз духовного недуга
нашей эпохи» отмечая, что западная цивилизация переживает глубочайший культурный кризис, объясняет его понятием «варваризация». Й. Хейзинга констатирует, что
человечество, следуя по пути технического прогресса, совсем перестало развиваться
внутренне, став «менее дисциплинированным и более возбудимым» [11, c. 246]. Проявлением последнего обстоятельства в общественной жизни стала волна народных
революций, охвативших цивилизации европейского континента. Социальная революция, по мнению Г.П. Федотова [13, c. 181], доводит до логического завершения
многовековой деструктивный процесс «выветривания национального сознания», что,
в свою очередь, способствует кардинальному изменению духовных первооснов общества. Все свои интеллектуально-духовные рассуждения философ строит на мысли о
том, что культура – есть основа духовного существования человечества. А первая мировая война и революции активизировали «элементарные» человеческие потребности
«Вопрос об оружии и вопрос о хлебе вытеснили сейчас все запросы духа» [12, c. 84–85].
Вследствие этого, культура и духовная жизнь начали стремительно регрессировать.
Русские философы, в отличие от западных мыслителей, причину упадка культуры видели не только в «торжестве» массового человека, но и в разрыве с религиозными истинами или, точнее, с религиозным мировоззрением и его символикой. Искренняя вера в Бога или идейно-духовного лидера сменяется неверием и отчаянием.
С.Л. Франк причину кризиса культуры видел в утрате веры в кумиров и крушении
идеалов [14, c. 153].
На наш взгляд, так случилось не только с Российской империей, в которой православие из живой веры Святой Руси превратилось в обрядоверие и традиционный
ритуал, но и с Советской цивилизацией. Искусственно возникшая на руинах разру249
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
шенной насильственным путем российской цивилизации, Советская империя, тем не
менее, была достаточно жизнестойка, до тех пор, пока «творческое меньшинство»
или элита, строившая ее, находилась у власти и была полна сил и идей. Совсем скоро
основная ее часть была физически истреблена, оставшаяся же деградировала в «правящий класс» пролетариата. Если еще в 1930–1940-х гг. народ искренне и горячо верил в обожествленных правителей и саму идею «светлого коммунистического будущего», то уже после ХХ съезда КПСС в 1956 г. эта вера начала слабеть день ото дня.
На этом съезде Н.С. Хрущёв выступил с закрытым докладом «О культе личности и его последствиях», который был посвящён осуждению культа личности И.В.
Сталина. В нем была сказана правда о недавнем прошлом страны, с перечислением
многочисленных фактов преступлений второй половины 1930-х – начала 1950-х гг.,
вина за которые возлагалась на вождя народа И.В. Сталина. Несмотря на то, что официально доклад был опубликован только в 1989 г., многие историки все же склонны
считать эту дату началом конца советской империи. Поколение людей, рожденных
после ХХ съезда, уже почти равнодушно относилось к «вере отцов и дедов», а демонстрации и пламенные речи и другая партийная атрибутика превратились в обязательно-принудительный ритуал, обусловленный существованием в данном обществе.
Без внутреннего стрежня, хоть и атеистической, но веры Советский Союз утрачивает
творческую составляющую культуры. А. Тойнби отмечал: «Как только цивилизация
утрачивает внутреннюю силу культурного развития, она немедленно начинает впитывать силу чуждой культуры. Культурное влияние оказывается куда более благодатным и полезным, чем заимствования в экономическом или политическом плане»
[9, c. 211]. И действительно, с 1970-х гг. ХХ в. взоры советской молодежи устремлены на запад, модные тенденции в музыке, одежде и танцах в большинстве своем заимствованы из-за рубежа. С началом «перестройки» процесс культурных заимствований с запада становится масштабнее и доступнее, что ускоряет стремительный и
необратимый характер коллапса советской империи.
Открытые признаки кризиса и разрушения культуры «подготавливаются» в ходе
длительного, «незаметного для глаз», латентного процесса деградации. Многие современники крушения СССР накануне его падения отмечали происходившие сдвиги
в человеческом мышлении, указывая на то, что общественное недовольство политической и социальной жизнью, разочарованность идеалами и идеями, привели к изменению образа мыслей народа, а следом за ним и к падению советской цивилизации.
Пережитая эпоха, в представлениях рассмотренных нами философов, предстает
пессимистически окрашенной и несовершенной. Однако, ощущение кризиса всегда
ретроспективно ориентировано. Наверное, поэтому пережитое всегда кажется человечеству безопаснее, чем реальная данность бытия. Компаративное мышление, основанное на сопоставлении ситуаций, ведет к заключению: прошедшее и не свое –
предпочтительнее. Возможно поэтому философы и исследователи конца в ХХ в.
также не могут избавиться от ощущения неотвратимости стремительно приближающейся катастрофы, которая угрожает разрушением не локальных культур и империй,
а представляет опасность всему человечеству.
Духовная сфера является главным инструментом, рычагом преобразования окружающего мира в интересах человека, коллектива, общества, необходимой предпосылкой эффективности их деятельности. Иногда ритм культуры сбивается и она впадает в кризис, если культура не находит творческих сил в цивилизации, то он может
превратиться в более или менее длительный культурный распад. На наш взгляд,
культура является фундаментом цивилизационного образования, а трещина в фундаменте неминуемо скажется на всем здании, поэтому и кризис культуры, скорее всего,
приведет к гибели цивилизации. Конструкция цивилизации хрупка и беззащитна,
если стоит на прогнившей и редуцировавшей культуре. Однако, как отмечал когда-то
А. Тойнби, распад великой культуры никогда не будет полным, разрушится экономика, социальная и политическая сферы общества, не станет народа – носителя этой
цивилизации, но отголоски культуры будут жить еще долго в новых цивилизациях,
взявших в «развалинах» культуры зерна для новых образований. В XXI столетии
многие философы констатируют факт глубочайшего культурного кризиса, новое
250
Культурное наследие полиэтнического региона
«цивилизованное одичание» миновать не удалось. Процессы, рассмотренные нами в
концепциях мыслителей начала ХХ в., продолжают свое разрушительное развитие.
Стремительное возрастание глобализации и интенсификации социальнокультурных и политико-экономических процессов задает сверхнапряженный ритм, в
котором общество не всегда готово двигаться к поставленным целям. «Прогресс. Так
мы называем свое движение к гибели. Теперь все чаще слышишь фразу: прогресс не
остановить, он неотвратим. О чем обычно так говорят? О смерти» [3, c. 6]. И действительно, «прогресс» на всех парах врывается в жизнь каждого индивидуума, сметая
на своем пути всех, кто не может приспособиться к новым правилам и сценариям
игры, всех тех, кто отстал от жизни, не находит в себе силы измениться в соответствии с требованиями времени. А. Тоффлер об ускоряющемся темпе жизни отмечает:
«Пройдут три десятилетия, оставшиеся до ХХI в., и миллионы обычных, психически
нормальных людей внезапно столкнутся с будущим. Граждане самых богатых и технически развитых стран обнаружат, что все труднее идти в ногу с непрерывной потребностью перемен, которая характеризует наше время. Для них будущее наступит
слишком быстро» [10 c. 120]. Темп жизни настолько усилился, а процесс омертвления культуры зашел настолько далеко, что вместо потребности в творчестве остался
лишь диктат моды и социальности, а вместо новых шедевров культуры ее ремейки.
Отголоски религии, наложенные на «научные» познания масс, редуцировали в примитивные первобытные верования: магию, астрологию, суеверия и парапсихологию.
«Произошла победа стандарта над шедевром, морали безобидного существования над
героизмом, мелочно-корыстного "жильца" над бескорыстным энтузиазмом» [2, c. 80].
Итак, основной причиной всех этих процессов современности большинство аналитиков видит в деградации человеческой личности. С самого начала ХХ в. многие
философы подчеркивали негативные аспекты технонизации и предупреждали, что
экономическое развитие, умножая количество вещей, приводит к утрате духовных
ценностей. За материальные блага люди могут заплатить свободой и духовностью.
Техника может стать самоцелью, а человек – придатком к машине. Эти мрачные
предсказания начала ХХ в. не заставили долго ждать своего воплощения в действительности. Именно увлеченность прогрессом и техногизацией жизни столкнули человечество с угрозой экологического коллапса.
Экологическая ситуация заставила сосредоточить внимание на проблемах выживания, сохранения природных основ бытия, по-новому ставить вопрос о свободе и
демократии. На первый взгляд человечество активно занялось решением экопроблемы, созывая различные всемирные конференции, вырабатывая уставы и конституции
по защите окружающей среды, однако корень проблемы остается замеченный только
философами. Осознание кризиса личности, человека, мечущегося между знанием и
верой, существованием и сущностью, не привело, однако, к возвращению человека к
бытию, стабильности, целостности. В.А. Кутырев безрадостно констатирует, что
«Отходы хозяйственной деятельности минимизированы, выбросы сокращаются, почву и воду очищают. В то же время усилилось загрязнение, притом "добровольное",
непосредственно самого человека – через применение различных пищевых добавок,
консервантов, химических, гормональных и биологических препаратов, манипулятивное вмешательство в его телесность и психику. Разрушается мораль, вырождаются образность и искусство, отмирают религиозные чувства. Культурно-антропологический
кризис является продолжением, углублением или, можно сказать, сублимацией экологического» [2, c. 38].
Как сказал другой современный мыслитель Н.Н. Моисеев, «Нравственный императив – ключ к императиву экологическому» [4, c. 136]. А он, к сожалению, отсутствует. Общество, утратив свой духовный стержень основной критерий морали, по
сути, потеряло целостную систему моральных принципов своего внутреннего мира.
Отсутствие равновесия между материальными и духовными ценностями в ориентациях общества приводит к дисгармонии и острому духовному кризису. Духовнокультурный компонент по-прежнему игнорируется, а это неоднократно приводило
многие общества к упадку.
251
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Сегодня, как и в Римской Империи на ее закате, институт семьи, как таковой,
исчезает. С ростом индивидуализации в цивилизационном организме все больше ценятся личные заслуги и потребности. Продолжать род и передавать сокровенные знания и догмы никто не торопится. Для многих цивилизаций в истории человечества,
включая и современную, технический прогресс оборачивается биологическим регрессом. Распад семьи или изменение ее традиционного облика (в современном мире –
«матери-одиночки», «гражданские» и «гостевые» браки, однополые браки и т.п.),
нарушение семейных отношений и связей меняет людское сознание, а следом за ним
и облик цивилизации. Так же следует подчеркнуть, что, по свидетельству психологов, семья испокон веков оказывала на человека «лечебное» воздействие, давая положительные эмоции и воспоминания, снимала повышенную агрессивность и склонности к девиантному поведению. Все это лишь усиливает дисбаланс в социальном
организме цивилизации. Признаком квазикультурности бытия в современном мире
становятся быстро меняющиеся ложные ценности и нарастающий темп жизни. Ускоряющийся ритм всегда порождает неизбежное чувство близкого краха, катастрофы
всей социальной субстанции цивилизации.
Глобальные цивилизационные кризисы, переходящие в катастрофы, сопровождают человечество в течение всей его долгой истории. Уже крушение Римской империи воспринималось современниками и, прежде всего, конечно, самими древними
римлянами как Конец Света. Точно также воспринималось многими современниками
крушение Византии.
Личное сознание, впрочем, как и коллективное бессознательное, всегда воспринимает завершение определенного исторического периода в качестве Конца Света.
Обычно в таких случаях провозглашается смерть Бога и Конец истории. Однако Бог
умирает далеко не для всех, и история заканчивается лишь для того, впрочем, весьма
значительного, большинства, которое навсегда остается в прошлом. «Индустриальный мир распадается. Он исчезает, и никакими силами невозможно продлить его
дальнейшее существование. Для нас это, наверное, означает Конец Света. Но для
истории это значит, что наступает будущее» [7, c. 162]. Как видим из предложенного
в основном статистического материала, на сегодняшний день есть достаточно признаков, ставящих под угрозу существование современной цивилизации. Однако, при
всех угрожающих прогнозах, мы можем констатировать исторически проверенный
факт, гибель цивилизации не является исторической закономерностью.
Вероятно, прав наш современник – ученый Д. Даймонд, который с осторожным
оптимизмом утверждает: «Наша эпоха обладает несомненным преимуществом перед
всеми предшествующими – мы уже достаточно хорошо понимаем свои проблемы и
располагаем технологиями, которые в принципе позволяют их решить» [16, c. 178].
На наш взгляд, при объединении усилий можно спасти современную глобальную
цивилизацию от тотального краха.
Таким образом, можно констатировать, что культура и цивилизация находятся в
очень тесной взаимозависимости, по сути, культура есть основа цивилизационной
конструкции, от динамики и состояния которой напрямую зависит жизнестойкость
цивилизации. В своих работах, рассмотренные в статье исследователи, по-разному
описывают само содержание кризиса культуры, общей же в их работах является убежденность в том, что если в культурной сфере будут и дальше происходить застой и
деградация, то современным цивилизациям, как и древним, угрожает коллапс.
Список литературы
1. Гуревич П. С. Культурология. Элементарный курс : учеб. пос. / П. С. Гуревич. – М. :
Гардарики, 2001. – 336 с.
2. Дудник С. И. Парадигмы исторического мышления ХХ в.: очерки по современной
философии культуры / С. И. Дудник. – СПб. : Санкт-Петербургское философское общество,
2001. – С. 79–84.
3. Кутырев В. А. Культура и технология: борьба миров / В. А. Кутырев. – М. : ПрогрессТрадиция, 2001. – 240 с.
4. Моисеев Н. Н. Нравственность и феномен эволюции. Экологический императив и
этика XXI в. / Н. Н. Моисеев // Общественные науки и современность. – 1994. – № 6. – С. 131–139.
252
Культурное наследие полиэтнического региона
5. Нордау М. Вырождение / М. Нордау. – М. : Республика, 1995. – 389 с.
6. Ортега-и-Гассет Х. Избранные труды : пер. с исп. / Х. Ортега-и-Гассет ; сост., предисл. и общ. ред. А. М. Руткевича. – М. : Весь Мир, 1997. – 704 с.
7. Переслегин С. Б. Самоучитель игры на мировой шахматной доске / С. Б. Переслегин. –
М. : АСТ, 2006. – 624 с.
8. Тойнби А. Дж. Постижение истории : сб. : пер. с англ. / А. Дж. Тойнби. – М. : Прогресс, 1991. – 347 с.
9. Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории / А. Дж. Тойнби. – М. : Прогресс,
1996. – 478 с.
10. Тоффлер А. Футурошок / А. Тоффлер. – СПб. : Лань, 1997. – 398 с.
11. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня / Й. Хейзинга. – М. : ПрогрессАкадемия, 1992. – 464 с.
12. Федотов Г. П. Завтрашний день (письма о русской культуре) / Г. П. Федотов
// Культурология. – 1997. – № 2–3. – С. 67–90.
13. Федотов Г. П. Судьба и грехи России / Г. П. Федотов. – СПб. : София, 1991. – Т. 1. –
С. 173–184.
14. Франк С. Л. Крушение кумиров / С. Л. Франк // Сочинения. – М., 1990. – 239 с.
15. Хоруженко К. М. Культурология : энциклопедический словарь / К. М. Хоруженко. –
Ростов н/Д. : Владос, 2003. – 640 с.
16. Jared D. Collapse How Societies Choose to Fail or Succeed / D. Jared. – California, 2005. –
Р. 359.
КОНЦЕПЦИЯ ОРГАНИЗАЦИОННО-ДЕЯТЕЛЬНОСТНЫХ ИГР (ОДИ)
И МЕТОДОЛОГИЯ ТВОРЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
Б.М. Бекмухамедов
(Казахстан, Алматы)
В статье предпринята попытка анализа понятия «развитие» в контексте методологии организационно-деятельностных игр (ОДИ). В связи с понятием развитие рассматривается концепция Московского методологического кружка. Определены важность интеллектуальных,
сенсорно-перцептивных и чувственно-эмоциональных компонентов познания в процессе музыкально-творческой деятельности будущего учителя-музыканта.
The article takes efforts to analyze the "Development" concept in the context of methodology of
organizational-engagement games (OEG). Conception of Moscow Methodology Society is considered on the view of the "Development" term. Intellectual, sensory-perceptual components of cognition
have been determined relevant in the process of musical-creative activity of the future musician-teacher.
Ключевые слова: развитие, организационно-деятельностные игры (ОДИ), концепция, методология.
Key words: development, organizational-engagement games (OEG), conception, methodology.
В числе актуальных проблем современной системы музыкально-педагогического
образования следует выделить проблему развития, которая играет весьма существенную роль в реализации творчества. С одной стороны, мы можем утверждать, что
развитие является необходимым и условием, и результатом творчества, а, с другой, –
что творчество неминуемо приводит личности к развитию. Казалось бы эти положения аксиоматичные, но они далеко не тождественные. Сочетание понятий «творчество» и «развитие», т.е. «творческое развитие», может быть некорректным, поскольку
если мы говорим о творческом развитии, то можно также подразумевать и «нетворческое развитие».
На самом деле, «развитие» вне творческого компонента в его составе теоретически может также иметь место быть. Обычно под развитием понимают направленные,
закономерные изменения материальных или идеальных объектов или явлений под воздействием тех или иных факторов, приводящие к качественно-количественному росту
целостной структуры или ее компонентов. С одной стороны, развитие как универсальный принцип позволяет объяснить всеобщие закономерности и тенденции существования всего живого в его эволюционном становлении, с другой, – проследить и
зафиксировать изменения в истории природы, общественного устройства и процес253
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
сов познания. Развитие как процесс динамического изменения чего-либо характеризуется усложнением структурной целостности системы и компонентов ее составляющих, совершенствованием адаптационных механизмов организма к определенным условиям жизнедеятельности, количественными или качественными показателями прироста каких-либо свойств явления в масштабах его функционирования, а
также уровнем социального прогресса. Отсюда следует, что творческое развитие
можно понимать как процесс изменения существующих возможностей и реального
индивидуального опыта человека под воздействием определенных, в т.ч. целенаправленных, факторов, приводящих к количественно-качественному росту структуры личности и образованию в ней новых элементов. Причем, в специально-организованной
музыкальной деятельности, в которой происходит творческое развитие, этими определенными целенаправленными факторами является учебно-познавательный образовательный процесс, построенный на использовании новых способов, методов и
приемов достижения конечного результата. Использование же новых способов и методов не изолировано от устоявшихся старых, поскольку между ними налажена взаимодополняющая переходящая друг в друга связь, основанная на принципе кумуляции.
Идея становления понятия «развитие» в контексте методологии достаточно глубоко освещена в специальной литературе и хорошо прослеживается в деятельности
Московского методологического кружка (ММК) [1, 2, 3]. Представления о развитии
здесь определены в трех ипостасях: 1) развитие имплицитно отражено в программах
и проектах методологии, как дальнейшего условия их функционирования в деятельности и мышлении; 2) развитие является центральным звеном концепции ОДИ (организационно-деятельностных игр); 3) идея «развития» освещена в связи с анализом
истории методологии, которая могла бы рассматриваться в контексте развивающегося мышления и деятельности.
Однако, если подойти к идее развития с историко-философских позиций, то, как
указывает С.Л. Содин [4], здесь важными становятся два условия: 1) право человека
на изменение существующего порядка (и тогда вполне резонно будет поднята проблема критики, в частности, критики состоявшегося мышления и критики социальнокультурного «устройства мира»); 2) вера в возможность исторического прогресса с
неизбежностью исторических изменений.
Следует подчеркнуть, что высказанное автором мнение относительно того, что
«… право на критику ограничивает право на изменение (критика сдерживает изменения и производит их селекцию)» [4], не всегда оправдано. На наш взгляд, критика
может не только сдерживать изменения, но и наоборот, стимулировать эти изменения, являясь основным толчком их побуждающих. И далее, автор пишет: «Легитимизация изменений сама по себе направлена против культуры; она ведёт к нарушениям
культурных порядков и к фрагментации мира. Изменения мешают также пониманию
мира как единого развивающегося целого. Право на изменение может быть уравновешено, как уже указывалось, рефлексией и критикой, если они находят свои основания.
Но в мире, в котором мышление фрагментировано, трудно найти общезначимые основания для критики: они свои для каждого отдельного фрагмента мира мышления» [4].
Здесь следует отметить, что благодаря именно изменениям (которые и являются
по существу компонентом в структуре развития) формировалась сама культура, ибо
она не может мыслиться как нечто неизменно застывшее, стабильное. Процесс исторического становления культуры связан с беспрерывной чередой переходящих один
в другой этапов завоевания определенных достижений во всех областях жизнедеятельности человека. Эти этапы, фиксируемые и характеризуемые историей в виде
образцов-эталонов (артефактов), свойственных именно определенному отрезку времени, являются результатом развития культуры и свидетельствуют о привносимых
обществом в ее лоно дальнейших изменений, в т.ч. и за счет разрушения старых ценностей. Поэтому развитие культуры предполагает линейный (необратимый), во временном континууме, характер, изменения существования всего живого. Хотя, конечно, надо признать, что не всякое изменение приводит к развитию, оно может свидетельствовать и об обратном, т.е. о деградации. А в этом контексте идея развития
обеспечивается осмысленностью подхода человека к действию и к деятельности, и
254
Культурное наследие полиэтнического региона
наоборот, она же и обеспечивает осмысленность как отдельно взятых людей, или
группы людей, так и их взаимосвязь с историей. Дело в том, что «под развитием понимался процесс, связывающий последовательные (следующие друг за другом во
времени) состояния одного и того же объекта. При этом два соседних состояния
должны обладать следующими свойствами: 1) каждое последующее состояние содержит качественное усложнение структуры предыдущего состояния; 2) последующее состояние обусловлено предыдущим. Первое свойство фиксировало формальные
отношения, выражающие общую идею развития как возрастания сложности, второе
свойство утверждало, что объект меняется под влиянием внутреннего (имманентного) механизма. Именно последнее позволяло характеризовать такой процесс как развитие, а не как преобразование» [4].
Проводя анализ понятия «развитие» относительно «методологии творческого
развития» будущего учителя музыки, мы не можем не обратить своего внимания на
то, что опыт ММК по исследованию указанной проблемы все же сконцентрирован на
идее интеллигибельности, выдвинутой в концепции Г.П. Щедровицкого [5]. А она,
как известно, предполагает постижение предмета или явления только разумом или
интеллектуальной интуицией, что не противоречит нашим исследовательским установкам, но и не является исчерпывающей. Исследование творческого развития учителя-музыканта должно базироваться не только на «разумном», но и на эмоционально-чувственном, т.н. «сенсибельном» подходе, и анализ идеи «методологии творческого развития» мы должны строить именно с его учетом.
Разбираясь в столь сложной картине методологических наслоений, которые следует выдержать и через которые необходимо пройти «методологии творческого развития» будущего педагога-музыканта, отметим, что наше внимание не напрасно было сконцентрировано вокруг проблемы ОДИ и концепции Г.П. Щедровицкого.
Г.П. Щедровицкий основное предназначение методологии видел в восстановлении единства и целостности деятельности, а также целостности организации и обобщения человеческого опыта. В качестве условий осуществления этого предназначения методологии он выдвигает восстановление и сохранение единства мышления,
единства интеллигибельности картины мира. Создание таких средств мышления
должно было, по крайней мере, осуществить прорыв в «естественной жизни» мира
мышления, которая, будучи зашедшая далеко в своем эволюционном становлении, и
определила фрагментированность картины мира [4]. С одной стороны, разрушение
сформировавшихся основ мозаичной картины мира за счет проблематизации уже
устоявшихся положений, с другой, – объединение и скрепление расколотого мира
посредством нового мышления, – являются двумя противоположными, но диалектически взаимосвязанными интенциями, благодаря которым методология призвана совместить в себе идею развития. Именно на основе данного ядра идеи в дальнейшем
отпочковываются другие частные концепции и программы развития, как многообразие форм проявления этой интенции.
Выдвинутая таким образом концепция развития Г.П. Щедровицкого наделяет
методологию небывалой доселе интенцией двоякозаряженной направленности, которая, будучи, органично сочетающая в себе два противоположных начала, по своей
сути, опрокидывает привычные устои человеческого мышления и вырисовывает новые горизонты для творческого ее применения. Однако, как и большинство революционных идей, концепция развития школы Г.П. Щедровицкого пока не обрела той
степени развернутости и «раскрученности» в плане выхода в свет ее основного предназначения, касающегося «восстановления единства и целостности деятельности,
целостности организации и обобщения человеческого опыта». Вряд ли когда-нибудь
будут преодолены фрагментированность картины мира и разрывы в «естественной
жизни» мира мышления, как того хотел видеть ученый. Его учение о мыследеятельности находится в формате процессуально-стадиальной незавершенности и в этом смысле остается быть утопией, ожидающей дальнейшего своего воплощения в будущем.
Признав таким образом, что под развитием следует понимать соотношение количественно-качественных изменений двух соседних состояний одного и того же
255
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
объекта, где в первом случае речь идет о формальной, а во втором случае, о содержательной стороне проблемы, подчеркнем, что под этим же углом зрения можно было бы
рассматривать и схему методологии, предложенную А.М. и Д.А. Новиковыми [6, 7].
Как показала практика, степень изменения внутренних (имманентных) сторон развития исследуемого объекта (в данном случае, музыкального творчества) обусловлена
механизмами мышления субъекта, производящего это творчество.
Итак, следуя указанной концепции, восстановление и сохранение единства мышления, как основного предназначения методологии, во многом предопределено типами
мышления. В ММК выделяют два исторически сложившихся типа мышления [8]: «Исчисляющий сущности» и «Чистое мышление». Однако, кроме упомянутых выше
двух типов мышления, ставших классическими в философии методологии, в современных условиях выдвинут еще один тип мышления – «катастрофический». Суть
этого типа мышления заключается в том, что привычное регулярное мышление на
каком-то этапе развития цивилизации, не будучи способно осмыслить происходящие
мировые события, дает сбой. Социальные коллизии, влекущие различные масштабы
кризиса в общественном сознании, вызывающие вначале палитру негативных эмоциональных состояний от разочарований и отчаяния до глубокой депрессии, – являются впоследствии источником анализа переживаемых состояний и приводят к осознанию Никчемности, Абсурда, а затем и Катастрофы.
Если кратко подытожить значимость для нас катастрофического типа мышления, то можно сказать, что в противовес линейному (регулярному), катастрофический тип мышления побуждает к активным действиям, радикальному пересмотру
взглядов на предмет познания, вообще жизнедеятельности, на высвобождение определенного состояния, несовместимого с ожиданием, бездействием или пролонгированными формами проектирования деятельности. Основная задача такого типа мышления – это оперативность, непредсказуемость в череде ожидаемых событий, быстрое принятие решения нетрадиционным нестандартным способом. Все перечисленные характеристики катастрофического типа мышления говорят о дивергентных
свойствах его природы, тем самым подчеркивая его значимость для эффективного
осуществления любой творческой деятельности.
Музыкально-педагогическая деятельность, учитывая многообразие ее функций,
форм и видов, могла бы осуществляться в процессе проектирования ее додеятельностного этапа, где основные ее компоненты моделируются в процессе игры.
Но этот процесс пока не являлся объектом специального изучения в контексте музыкально-творческой деятельности со стороны методологов, дидактов, педагоговпрактиков и методистов, хотя на самом деле в перспективе разработчиков в этой
сфере могли бы ожидать весьма обнадеживающие результаты.
Схема Г.П. Щедровицкого о доминировании в ОДИ существа мыследеятельности в условиях функционирования музыкально-творческого процесса должна приобрести несколько иной акцент – равноправное доминирование разума и чувств. Учитывая то, что само развитие предусматривает существенную роль ресурсов интеллекта и мышления, включающих кумуляцию (накопление) и фиксирование динамики их
роста, то творческое развитие будущего учителя-музыканта должно основываться на
концепции интеграции интеллектуальных, сенсорно-перцептивных и чувственноэмоциональных компонентов познания как единого целостного процесса.
Список литературы
1. Щедровицкий Г. П. Избранные труды / Г. П. Щедровицкий. – М., 1995. – 800 с.
2. Наумов С. В. Организационно-деятельностные игры / С. В. Наумов // Природа. –
1987. – № 4. – С. 24–33.
3. Громыко Ю. В. Организационно-деятельностные игры и развитие образования
/ Ю. В. Громыко. – М. : Независимый методологический университет, 1992.
4. Содин С. Л. Развитие в рамках представлений о «едином» (развитие и осмысленность
действия) / С. Л. Содин. – Режим доступа: http://www.circleplus.ru/content/summa/30, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
5. Щедровицкий Г. П. Организационно-деятельностная игра как новая форма организации коллективной мыследеятельности / Г. П. Щедровицкий // Методы исследования, диагностики и развития международных коллективов : сб. – М., 1983. – С. 153–178.
256
Культурное наследие полиэтнического региона
6. Новиков А. М. О предмете и структуре методологии / А. М. Новиков, Д. А. Новиков
// Мир образования – образование в мире. – 2008. – № 1.
7. Новиков А. М. Методология образования / А. М. Новиков. – М. : Эгвес, 2005.
8. Попов С. В. Организационно-деятельностные игры: Мышление в «Зоне риска»
/ С. В. Попов. – Режим доступа: http://www.circleplus.ru/archive/n/12/3, свободный. – Загл. с
экрана. – Яз. рус.
ИСТОРИЯ ФОРМИРОВАНИЯ СТУДЕНЧЕСКИХ ОБЪЕДИНЕНИЙ
КАК ФОРМЫ КОРПОРАТИВНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ И РАЗВИТИЯ
СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА ВУЗА
Е.Н. Шандер
(Россия, Астрахань)
В статье прослеживается история формирования студенческих объединений за рубежом
и в России, которые создавались по принципу корпораций, организаций, землячеств, братств и
пр. Целью объединений было создание условий для сплочения молодежи (учащихся, выпускников), воспитания у них чувства долга, чести, патриотизма.
The article traces the history of the formation of student unions abroad and in Russia, which
were created on the principle of corporations, organizations, affinity groups, fraternities and associations, etc. The aim was to create conditions for the cohesion of young people (students, graduates),
the education of their sense of duty, honor and patriotism.
Ключевые слова: студенческие объединения, история, университет, корпорация, корпоративная культура.
Key words: student unions, history, university, corporation, corporate culture.
Особое значение в развитии жизнедеятельности университетов, повышения их
успешности, выстраивании активной молодежной политики в обществе, внедрению
преобразований играют студенческие объединения, сообщества, корпорации. Выступая
в качестве потребителей образовательных услуг, студенты являются также частью университетского сообщества со своими интересами и потребностями, представляя собой
некое связующее звено между университетом и социальным пространством, требующим постоянных преобразований и перемен. Студенты осуществляют взаимодействия со всеми остальными структурами университета. Все эти взаимоотношения
говорят о необходимости установления четких многополосных путей с обратными
связями, которые будут направлены на раскрытие потенциала разнополярных сторон
во внутренних и внешних связях в рамках университетской корпоративной культуры.
Примечательно, что сам термин «корпорация» относительно поздно стал использоваться в отношении Университета, однако он как нельзя лучше определял специфику этого института, учитывая тот факт, что само слово «корпорация» восходит к
латинскому corpus – тело, т.е. некое объединение людей, «объединение магистров и
студентов» (Universitates Civitum) в рамках аудитории. Ранний университет представлял собой корпорацию «ученых и учащихся» [5, с. 13] – сложную организацию,
имевшую вертикальную и горизонтальную структуры. Каждый из элементов этой
структуры мог выступать как самостоятельная корпорация, способная отстаивать
свои права и интересы своих членов перед внешним миром.
На горизонтальном уровне такими корпорациями могли выступать объединения
студентов. Эти студенческие корпорации очень часто образовывались по этническому признаку и назывались «нациями» (nacio), т.е. землячествами. Лишь позднее эти
«нации» стали называться корпорациями. Студенты одной нации или корпорации
старались сообща решать ряд вопросов, стоящих перед ними, как правило, связанных
с обучением, проживанием, проведением досуга и т.д.
Первые студенческие корпорации существовали в Болонском университете (основан в 1088 г.) уже в XII в., разделяющиеся по своему составу: корпорация иностранных студентов (Transmantani) и корпорация студентов – жителей Италии
(Cismantani). Благодаря уникальной организационной системе в структуре управления Болонского университета, главенствующую роль в процедуре избрания ректора,
а также в определении профессорско-преподавательского состава играли студенческие корпорации.
257
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
В другом старейшем европейском университете – Парижском, тоже были корпорации учащихся, объединенные по национальному признаку, так называемые национальные землячества – нации (Nationes). Однако более распространенными считались объединения на основе принадлежности к одному факультету (колледжу),
члены которых еще и жили вместе, в общежитиях, тоже называвшихся колледжами
или бурсами (от лат. bursa – кошелек).
В корпоративной культуре американского университета особое место занимают
различные студенческие братства и сестринские организации – организации греческих букв, аналогичные так называемым европейским студенческим корпорациям.
Первая подобная студенческая организация была создана в колледже Уильяма и Мери в штате Виргиния в 1750 г., так называемый Клуб Плоских Шляп (Flat Hat Club –
FHC). Основная цель, которую преследовали создатели этого и других тайных студенческих братств, заключалась в пропаганде гуманизма, просвещения и братства.
Достаточно упомянуть лозунг первых подобных организации: «Братство, Гуманизм и
Знание» (лат. – Fraternitas, Humanitas, et Cognitio – лозунг FHC) или «Любовь к знанию как руководство жизни» (греч. – Philosophia biou kybernētēs – лозунг братства
Фи Бета Каппа (Phi Beta Kappa, 1776). Сильный упор на исключительность, элитарность членов превращал эти клубы в глазах аутсайдеров в недосягаемую мечту. Корпорации учащихся (объединения, землячества, братства, коммуны и пр.), разделяющиеся по степени «открытости» – либеральные и консервативные (корпорации ультранационалистического толка, принимающие новобранцев «в свои ряды» в зависимости от их национальных, политических и религиозных взглядов), инициируют мероприятия, позволяющие пройти процедуру вступления в данную организацию для
потенциальных кандидатов, путем проведения испытаний, проверок, церемоний и пр.
Наряду с вышеупомянутыми корпорациями существуют студенческие объединения, не использующие в своих названиях греческие буквы, например, братство
«Акации» (Аcacia fraternity), созданное в Университете штата Мичиган 12 мая 1904 г.,
призванное вести подготовку будущих мировых лидеров. В стремлении к добродетели, знаниям и истине более 48 тысяч мужчин вступили в ряды братства.
Немного позднее, при Висконсинском университете, основанном в 1848 г., было
образовано братство «Треугольника» (Triangle Fraternity), созданное в марте 1907 г. и
существующее по сей день. Цитата первого руководителя братства: «Для того, чтобы
изменить мир к лучшему, прежде всего в мире должно появиться больше хороших
людей» («To have a better world, we must first have a world of better men», Herbert
Scobie) [6], послужила основой для всех учебных программ, мероприятий и бесед.
Учитывая тот факт, что членами этих студенческих корпораций были представители высших и средних классов, поддерживающих между собой контакты и после
окончания университета, они оказывали существенное влияние на бизнес, право, медицину и политику – области, традиционно рассматриваемые как престижные в американском обществе [4, с. 3]. Особо следует учесть тот факт, что многие студенческие братства принимают участие в благотворительности, что делает их деятельность
особо привлекательной в глазах общественности. Они участвуют в борьбе против
насилия над детьми, помогают бездомным и малоимущим детям, собирают деньги
для детских больниц и для больных раком и т.д. Все эти сферы деятельности признаются гражданами США общественно полезными, что повышает статус как индивидуальных членов, так и имидж братств и сестринских организаций.
Очень важно и то, что членство в подобных корпорациях не прекращается с
окончанием университета, а является пожизненной привилегией, помогающей продвигаться по службе в силу корпоративной поддержки. Необходимо отметить и то,
что наиболее успешные выпускники продолжают сотрудничать с университетскими
структурами своих братств в виде спонсорской помощи, участия в собраниях, публичных лекциях или каких-то общественных акциях братств. Все это усиливает связь
университета с обществом, делает университетское образование наиболее привлекательным в глазах самых широких слоев населения, помогает лоббировать интересы
университета в сфере бизнеса, политики или культуры.
258
Культурное наследие полиэтнического региона
Горизонтальными корпорациями в рамках одного университета выступали и ассоциации преподавателей (факультеты) и даже кафедры. Их объединяли определенные задачи, стоящие перед ними, общность интересов и место работы. Эта особая
тяга к корпоративности сохранилась в ряде стран и до наших дней, став ключевым
моментом в связях университета и общества, так как выпускники университета даже
после его окончания, как правило, не утрачивают связь с этими субкорпоративными
объединениями.
Особенно ярко это проявилось в развитии американских университетов, где
сформировалась сложная корпоративная система, представленная многоуровневыми
образованиями. Прежде всего, каждый американский университет является одной
большой корпорацией, имеющий ярко выраженный брендовый характер. Эта корпорация выражается через ряд четких признаков: гимн университета, его герб, цветовая
символика, девиз, миссия, спортивные песни, спортивная эмблема, талисман (маскот), своя университетская газета, официальное прозвище и т.д.
В свою очередь ряд подразделений университета, такие как институты, колледжи, факультеты, департаменты и прочие университетские структуры, могут иметь
свою четко выраженную символику. Так, например, американский университет Дартмут состоит из 75 институтов и центров. Кроме собственно учебных занятий, он
предлагает своим студентам, число которых не превышает 6 тыс. человек, участие в
350 ассоциациях или различных объединениях: спортивных, политических, религиозных, академических, рекреационных, экологических, братствах, сестринских организациях и т.д. Их общий фонд превышает 1 млн долларов. Ряд этих студенческих
организаций функционируют не только в рамках университета, но и на национальном уровне. Это, прежде всего, не религиозные или политические организации, а
собственно студенческие, объединяющие студентов самых различных университетов. Это, прежде всего, касается различных братств (т.н. греческих букв). Сам Дартмутский университет, в свою очередь, входит в более крупную университетскую
корпорацию – так называемую Лигу Плюща, объединяющую 8 самых успешных
университетов Новой Англии (Браун, Колумбийский, Корнелльский, Дартмут, Гарвард, Йельский, Пенсильванский). Лига Плюща, созданная в 1954 г. как ассоциация
футбольных команд вышеуказанных университетов, в настоящий момент в большей
степени касается практически всех сторон образовательной политики, создавая некий
стандарт образования в США. Недаром выпускники этих университетов получают
самую высокую зарплату в стране, выступая топ-специалистами в самых различных
сферах экономики, политики и культуры США.
Прообразы студенческих корпораций стали формироваться в России в начале
XVIII в., представляя собой студенческие научные общества и кружки, первые из них
были образованы при Московском государственном университете [3, с. 7], а также в
Дерптском и позже в Казанском университетах. Студенческие объединения существовали «как бы нелегально», так как их деятельность не была регламентирована Уставом университета, но в тоже время не существовало никаких запретов для прекращения их функционирования. В 30–50 гг. XIX в. условия жизни студенческих научных объединений усложнились, поскольку Николай I был противником какой-либо
корпоративности, студенты рассматривались лишь как «отдельные посетители» университета [1, с. 21].
В первой половине ХХ в. продолжился процесс создания студенческих объединений в ряде университетов Москвы, Санкт-Петербурга, Харькова, Владивостока и
др. Молодежь объединялась в рамках творческих и научных кружков, «тайных» обществ, где разрешались внутренние споры между учащимися посредством проведения поединков, устраивались также совместные вечерние попойки [2].
Образованные в советский и постсоветский периоды студенческие объединения
представляли собой иную форму организации и отличались своей идеологией от европейских студенческих корпораций. Однако, в силу именно идеологической нацеленности советской системы высшего образования, она превращала Университет в
особую корпорацию, перед которой общество ставило очень важные цели. Особенно
259
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
это сказалось в таком аспекте, как воспитательная работа, проходившая под руководством опытных педагогов. Своеобразным аналогом корпоративных образований в
западных университетах были различные советские молодежные объединения: Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодёжи (ВЛКСМ), агитбригады, студотряды, клубы и пр.
В 60–80-е гг. ХХ в. в Астраханском государственном университете образовывались студенческие Клубы («Интерклуб», «Клуб интернациональной дружбы»,
«Пульс времени», «Мир педагога», «Двор», «Вожатый» и мн. др.).
Молодежные организации не являлись лишь студенческими, а обслуживали всю
советскую молодежь. Они открывали замкнутую корпоративность советского университета, создавая горизонтальные и вертикальные социальные связи со всем советским обществом. Вместе с тем, учитывая тот факт, что основным субъектом идеологии была КПСС с ее ставкой на пролетариат и крестьянство, высшее образование не
объявлялось приоритетным и не повышало социальный статус выпускников. Немаловажное значение для развития личностных, творческих качеств будущих специалистов имел КВН. Действовала форма взаимопомощи студенчества, когда старшие
студенты, входившие в корпорации, землячества, принимали первокурсников, знакомили их с жизнью университета, рассказывали о традициях и обычаях вуза, придумывали и проводили обряды посвящения в студенты, помогали приспособиться к
условиям университетской жизни.
Данная традиция наставничества сохранилась и принимает новые формы в рамках проекта по менторству, разработанного группой студентов Астраханского государственного университета. Проект нацелен на создание в университете системы
взаимопомощи студентов – «от студента к студенту». Менторство как определенная
форма наставничества существовала и действует в настоящее время в европейских
университетах. Так, для поддержания связи между опытными старшими студентамименторами и студентами первых курсов (которая в определенный момент может перерасти, эволюционировать в более коллегиальные отношения), а также как источник
информации, новостей о текущих тенденциях университета, был разработан веб-сайт
для университетского сообщества Канады [7]. В Лундском университете (Lunds
universitet, г. Лунд на юге Швеции), основанном в 1666 г., действует Международная
программа по менторству, направленная на содействие в адаптации иностранных
студентов к новой обстановке. В Копенгагенском университете создана хорошо организованная сеть наставничества [8]. Студенты-добровольцы оказывают помощь в
решении практических вопросов «новобранцам» по регистрации, знакомству с университетом, расположением корпусов, помещений, дают советы, где лучше делать
покупки и мн. др. Наставник считается доверенным консультантом. Наставничество,
менторство наиболее успешны, когда они происходят естественно и неофициально.
Так, в Гарвардском университете наставничество принимает как формальные, так и
неформальные формы, может затрагивать аспекты академической жизни (обучение,
сотрудничество в области исследований и разработки индивидуальных планов в области карьерного роста, приглашение на участие в конференциях и пр.) [9]. В университете Альберты (University of Alberta) также действует программа менторства.
Добровольцы-наставники определяются из числа студентов 2–5 курсов на основании
результатов их академической успеваемости, активной позиции в жизнедеятельности
университета, участия в программах и студенческих проектах.
В качестве активной формы социокультурного партнерства в вузах были созданы ССУ, выстраивающие активные взаимоотношения между студентами, высшими
учебными заведениями, государственными и муниципальными органами управления
образованием по реализации молодежной политики. Так, комитет студенческого самоуправления (КССУ) Астраханского государственного университета, образованный
в 2001 г., в рамках решения вопросов учебно-организационного, информационного,
творческого (креативного), спортивного, международного, научного, волонтерского
и пр. направлений, поддерживает также связь с общественностью (по поиску партнеров), принимает активное участие в развитии КВН, проведении ролевых игр, разработке и внедрении проектов медиа- и пресс-центров, транслируя яркие моменты уни260
Культурное наследие полиэтнического региона
верситетской жизни за пределы учебного заведения посредством студенческого портала и новостных рубрик на официальном сайте университета. В рамках сохранения
культурных традиций АГУ незыблемым остается празднование таких ярких событий,
как «День открытых дверей, «Татьянин День», «Весна студенческая», «Чествование
ветеранов», «Масленица», «День первокурсника», традиционных советских и государственных праздников – «День защитника отечества», также национальных праздников, играющих особую роль в формировании и развитии межкультурного диалога.
Студенческие университетские сообщества нацелены на привлечение всех студентов к решению задач, связанных с подготовкой высококвалифицированных специалистов, разработкой проектов по повышению качества образовательного процесса, развитием социальной самореализации студентов, путем их ознакомления с различными способами социальной активности в рамках корпоративных взаимоотношений. Вместе с тем, следует констатировать, что в сравнении с европейскими студенческими объединениями, университетская жизнь в советский и постсоветский периоды так и не получила статуса автономности.
В свою очередь, эта специфика социокультурной среды университета позволила
сохранить накопленный опыт многополярных студенческих взаимодействий, сформировав уникальную среду в культурном пространстве всей России.
Список литературы
1. Иванов А. Студенческие научные общества и кружки / А. Иванов // Alma Mater
«ВВШ». – 2001. – № 4. – С. 21.
2. Макарова Н. Студенческие корпорации первых российских университетов / Н. Макарова // Высшее образование в России. – 1999. – № 4.
3. Мельгунов С. Из истории студенческих обществ в русских университетах / С. Мельгунов. – М., 1904. – С. 7.
4. Syrett N. L. The Company he keeps: a History of white collage fraternities / N. L. Syrett. –
University of North Carolina Press, 2003. – P. 3.
5. Veblen Th. The Higher Learning in America: A Memorandum of the Conduct of Universities by the Business Men / Th. Veblen. – N.-Y., 2007. – P. 13.
6. Режим доступа: http://www.triangle.org, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
7. Режим доступа: http://www.universityaffairs.ca, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
8. Режим доступа: int-mentor@adm.ku.dk, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
9. Режим доступа: http://www.faculty.harvard.edu, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
МАТЕРИАЛЬНОЕ КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ
ПОЛИКУЛЬТУРНОЙ АСТРАХАНИ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ
С.Д. Дахин
(Россия, Астрахань)
Данная статья посвящена проблеме сохранения культурного материального наследия в
поликультурном регионе. Анализ проведен на основе двухгодичного мониторинга архитектурных памятников и анализа процесса реставрации и реконструкции наиболее значимых
культурных объектов материального культурного наследия. В статье даны прогнозы по перспективам сохранения материального культурного наследия на ближайшее десятилетие.
This artical was devoted a problem of preservation of a cultural material heritage in polycultural
region.The analysis was spent on the basis of 2 years monitoring of architectural monuments and the
process of restoration and reconstruction of the most significant cultural objects of a material cultural heritage.In article were given prognosises on prospects of saving a material cultural heritage the next decade.
Ключевые слова: материальное культурное наследие, поликультурность, сохранность,
мониторинг.
Key words: material cultural heritage, safety, polycultural, monitoring.
Культурное наследие на современном этапе представляет собой не только духовную, но и экономическую ценность. Под ним чаще всего понимаются отнесенные
к определенному пространству и времени типичные и уникальные образцы всех сторон материальной и духовной деятельности населения [3].
261
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Хотя в последнее время внимание ЮНЕСКО и широкой общественности переключилось на проблемы нематериального культурного наследия, материальное культурное наследие продолжает оставаться элементом историко-культурного портрета
региона и требует особого внимания к своим проблемам. Это связано с двумя факторами – экономическим и духовным.
Объекты материального культурного наследия играют более существенную
роль в экономическом потенциале региона, поскольку они зрелищны, объемны и являются основными факторами привлечения туристов. В Астрахань, например, туристы
приезжают, прежде всего, посмотреть кремль и как «сопутствующий товар» к нему
идет фольклорное наследие, тем более что постоянной экспозиции такого характера в
кремле нет, а это скорее «событийные» акции.
Именно объекты материального культурного наследия наиболее аутентично
представляют историю региона. Нематериальное культурное наследие гораздо менее
отвечает критерию аутентичности. Даже в африканской культуре, где воспроизводство ритуальных комплексов как объектов нематериального культурного наследия
имеет под собой пока еще подлинную историко-культурную основу, появляются ростки беспокойства, основанные на том, что туристический бизнес приведет к уничтожению сакральной чистоты и подлинности объекта [5]. А в культуре Европейских
стран воспроизводство этнических нематериальных культурных памятников в виде
обрядов и традиций всегда имеет вид симулякра [6].
Поэтому, прежде всего, именно объекты материального культурного наследия
представляют собой овеществленную историю. Каждый объект олицетворяет не
только культуру страны и региона в целом, но практически с каждым из них, в гораздо большей степени, чем с объектами нематериального культурного наследия, связаны яркие исторические события. Так, например, Астраханский кремль, являющийся
памятником культурного наследия федерального масштаба, овеществляет собой целый ряд исторических событий, связанных с пребыванием в Астрахани Марины
Мнишек (1613–1614 гг.); восстанием Степана Разина (1670 г.), заговором стрельцов
(1705 г.) и т.д. [2].
Все памятники материального культурного наследия были классифицированы
ЮНЕСКО по трем группам: собственно памятники, ансамбли и достопримечательные места [7]. В списках охраняемых объектов культурного наследия они классифицированы следующим образом: памятники архитектуры и градостроительства, памятники истории, памятники археологии, памятники искусства [8].
Детализировав предложенную базовую типологию, мы можем получить более
подробную классификацию объектов материального культурного наследия: памятники архитектуры, археологические памятники, культовые места, монументальное
искусство, раритетные и антикварные печатные издания, живописные полотна,
предметы декоративно-прикладного искусства и т.д.
Астраханская область обладает огромным потенциалом овеществленной истории, ее список памятников материального культурного наследия включает в себя 653
объекта, имеющих официальный статус памятников федерального, регионального и
муниципального значения – это памятники архитектуры, археологии и монументы.
Причем, в памятники архитектуры включены и культовые места.
В 2010–2011 гг. по программе ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры
инновационной России» («2010-1.1-303-019-043» «Сохранение культурного наследия
в полиэтничном регионе») был проведен мониторинг состояния архитектурных памятников культурного наследия Астраханской области. В течение двух лет проводились последовательное фотографирование и описание более пятиста объектов из
списка регионального культурного наследия, прежде всего памятников архитектуры,
и на данный момент закончен сопоставительный анализ пятидесяти памятников архитектуры по результатам двухлетнего мониторинга. Внешний облик сорока четырех
объектов не претерпел серьезных изменений. На настоящий момент продолжается
реставрация двух объектов: усадьбы Часовниковых и здания рынка «Большие Исады».
Кроме того, отмечается значительное ухудшение состояния следующих объектов:
дом Емельяновой с лавками (Фиолетова, 11), Дом доходный со складами и Дом с но262
Культурное наследие полиэтнического региона
мерами и трактиром И.В. Мочалова, 1868–1883 гг. (Фиолетова, 7–9). В случае с прилегающими друг к другу Доходным домом и Трактиром Мочалова, очевидно, что хотя
фасадная часть здания была отреставрирована, наблюдается обрушение кладки здания.
В последние годы, в связи с 450-летним юбилеем г. Астрахани, часть памятников культурного наследия была отреставрирована, в том числе Астраханский кремль,
который в данный момент является одним из претендентов на включение в Список
всемирного культурного наследия ЮНЕСКО, мавзолей акына Курмангазы, мавзолей
Букей-хана, дом купца Тетюшинова и т.д. Однако, в некоторых случаях, как, например, с домом купца Тетюшинова, реставрация выглядит как реконструкция [9].
В настоящий момент мы можем предложить три основных ведущих сценария
сохранения материального культурного наследия в полиэтничном регионе.
Пессимистический сценарий предполагает: 1) недостаточное государственное
финансирование, как реставрации памятников материального культурного наследия;
2) вследствие этого, передача объектов материального культурного наследия в частные руки, в силу чего наиболее вероятно их разрушение и возможен снос или перепланировка данных объектов; 3) дальнейшее развитие глобализационных процессов
и разрушение культурного ландшафта может привести к отчуждению объекта от имманентного культурного ландшафта [1]; 4) перманентное ухудшение экологической
обстановки окажет влияние, прежде всего, на памятники материального культурного
наследия, которые требуют превентивных мер и постоянной борьбы с химическими
реагентами, смогом и осадками. Не надо упускать из виду и возможность спонтанных пожаров, что, например, характерно для деревянного фонда культурного наследия многих российских городов, в том числе и Астрахани; 5) недостаточная защищенность законом памятников материального культурного наследия приведет к частичному уничтожению объектов с целью использования земли в коммерческих целях; 6) вместо аутентичного культурного наследия увеличится количество симулякров.
Оптимистический сценарий предполагает: 1) создание развитой законодательной базы, что надолго и прочно защитит культурное наследие регионов от деструктивного влияния и в том числе от коррупционных факторов; 2) создание развитой
инфраструктуры, в которую грамотно и логически вписаны объекты материального
культурного наследия; 3) создание постоянно действующей системы подготовки и
переподготовки квалифицированных кадров в области реставрации; 4) созданная
инфраструктура и законодательная система охраны позволяют объектам культурного
наследия стать отдельным кластером региональной экономики, что позволит в дальнейшем реставрировать, развивать, пропагандировать уникальность культурного
ландшафта края; 5) наличие продуманной информационной политики, являющейся
одним из факторов формирования гражданского общества, неизбежно приведет к
активизации интереса общественности к сохранению культурного наследия и развитию туристической сферы и сопутствующих ей секторов экономики.
Реалистический сценарий предполагает: 1) частичную передачу объектов в частные руки и их последующее отчуждение от аутентичного культурного ландшафта,
часть объектов при этом поменяет свой статус, часть останется в прежнем статусе, в
федеральном и региональном подчинении; 2) часть объектов в результате смены хозяев и непродуманной реставрации превратится в симулякры; 3) все это приведет к
частичному изменению культурного ландшафта и еще большему отчуждению общества от проблем сохранения культурного наследия; 4) однако часть объектов будет
спасена за счет федеральных программ, дотаций местного бюджета и включения некоторых объектов (например, Астраханский кремль) в Список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО, а также спонсорской помощи и введения некоторых объектов в сферу туризма.
Следует учесть, что в стране, где долгое время частная собственность отсутствовала и к ней сложилось особенное отношение, сформированное в ходе исторического развития, очень трудно будет найти эффективные способы как передачи объектов культурного наследия в собственность, так и обеспечение условий их существования. Необходимо учитывать особенности развития нашей страны, отсутствие
263
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
«окончательно сформированных демократических институтов и гражданского общества, отсутствие навыков децентрализованного управления и правовой базы охраны
наследия» [4]. Поэтому на данном этапе изучение опыта управления наследием развитых европейских стран является скорее ориентиром, а российское культурное наследие в настоящее время возможно сохранить только при определяющей роли государства в данном процессе.
На данный момент сценарий развития материального культурного наследия полиэтничного астраханского региона должен учитывать как перспективу развития туристической деятельности в регионе, богатом культурным наследием, так и ситуацию с перспективой развития индустрии симулякров культурного наследия.
Список литературы
1 Веденин Ю. А. Пути развития культурного ландшафта как объекта наследия
/ Ю. А. Веденин // Региональные исследования. – 2008. – № 4. – С. 3–10.
2 Крепость: Путешествие в Каспийскую столицу / авт. текста Е. Г. Тимофеева и др. –
Астрахань : Нова, 2009. – 210 с.
3 Любичанковский А. В. Географический и культурологический подходы к дифференциации объектов культурного наследия / А. В. Любичанковский // Вестник Оренбургского
государственного университета. – 2008. – № 6. – С. 17–24.
4 Миронова Т. Н. Сохранение культурного и природного наследия как главная черта
культурной политики стран Европейского региона: Италия / Т. Н. Миронова // Знание. Понимание. Умение. – 2009. – № 2. – С. 46.
5 Романова А. П. Эффективность сохранения культурной собственности как важнейшего нематериального фактора развития региональной экономики / А. П. Романова // Каспийский регион: политика, экономика, культура. – 2011. – № 1. – С. 106–110.
6 Романова А. П. Культурный менеджмент и политика сохранения культурного наследия в современном обществе / А. П. Романова, С. Н. Якушенков, С. Д. Дахин // Человек. Сообщество. Управление. – 2010. – № 3. – С. 58–70.
7 Рекомендации об охране в национальном плане культурного и природного наследия.
ЮНЕСКО 16 ноября 1972 г. ARTconservation // Социальный специализированный ресурс содействия в сфере сохранения, реставрации и консервации материальных памятников искусства
и свидетельств старины. – Режим доступа: http://www.art-con.ru, свободный. – Загл. с экрана. –
Яз. рус.
8 Центральный совет Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. – Режим доступа: http://www.voopik.ru, свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
9 Romanovа А. Еthniса1 Civility оf' а Сultural Неritage Usage bу Маss Media in the south
оf Russia / A. Romanova, М. Торchiеv, I. Lebedeva // Life without media VI 1nternational
Соnference Соmmunication and reality. – Вагсеlona, 2011. – Р. 125.
ДИСКУССИЯ КАК СПЕЦИФИЧЕСКАЯ ФОРМА ИНТЕРПРЕТАЦИИ
РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ: ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
О.С. Ковалева
(Россия, Москва)
В настоящей статье исследован процесс формирования наиболее общей, универсальной
«матрицы», по которой (или по аналогии с которой) строится конфронтация идей культурноцивилизационного универсализма в мировом масштабе и культурно-цивилизационной автономии и самобытности русской культуры. Дана характеристика «дискуссии» как формы проявления особенностей русского национального культурного развития в историческом аспекте и
на современном этапе.
In the present article process of formation of most general, universal "matrix" on which (or by
analogy with which) confrontation of ideas cultural-civilization universal on a global scale and cultural-civilization an autonomy and originality of Russian culture is under construction is investigated.
"The discussion" characteristic as forms of display of features of Russian national cultural development in historical aspect and at the present stage is given.
Ключевые слова: культура, дискуссия, дуализм, западники, славянофилы.
Key words: culture, discussion, dualism, westerners, slavyanofils.
Период конца XX – начала XXI в. характеризуется повышенным интересом к
перспективам развития России, вариантам ее взаимодействия с различными культу264
Культурное наследие полиэтнического региона
рами. Как известно, этот вопрос в русской философии впервые был поднят в трудах
славянофилов (К.С. Аксакова, И.В. Киреевского, А.С. Хомякова) и западников
(П.В. Анненкова, В.В. Белинского, В.П. Боткина, А.И. Герцена, Т.Н. Грановского,
И.С. Тургенева, П.Я. Чаадаева).
Для России в переломные исторические периоды, по мнению исследователей по
истории и семиотике культуры, характерно действие дуальной модели, или дуализм
культуры как механизма ее развития: «Наблюдения над историей русской культуры
<…> убеждают в отчетливом ее членении на динамически сменяющие друг друга
этапы, причем каждый новый период <…> ориентирован на решительный отрыв от
предшествующего. Однако исследователь одновременно наталкивается на ряды повторяющихся или весьма сходных событий, историко-психологических ситуаций или
текстов. Регулярность подобных повторов не позволяет отмахнуться от них как от не
имеющих глубинных оснований случайностей» [6, c. 224].
Обращение к идеям вышеперечисленных авторов, как к классикам, обусловлено
тем, что на рубеже XX–XXI вв. общество переживает похожую ситуацию в духовной, политической и религиозной жизни. Идея России как самодостаточного целостного культурного мира подсознательно исповедуется большинством населения страны и вряд ли возможно отрицать наличия на постсоветском пространстве самостоятельной, самобытной культурно-цивилизационной среды, в основе которой лежит
единый внутренний неантагонистический комплекс базисных представлений славянской, тюркско-монгольской, западно-европейской и даже византийской культур.
Современное общество, меняющее направление жизни, испытывает потребность
сверять намечаемые планы своего развития с традициями, исторически сложившейся
системой ценностей. Это делает востребованными концепции соотечественников,
более века назад предложивших свое видение культуры.
Культура – явление историческое, изменяющееся во времени. Каждая историческая эпоха, по мнению Мишеля Фуко, «несводима к другой», имеет «собственную
эпистему, т.е. средство ее специфической интерпретации» [9, c. 197]. Эпистему, которую можно представить в виде набора научных теорий, тех или иных мнений, определяет «культурный слой», контекст эпохи. Таким образом, в определенную эпоху
действительность воспринимается, описывается и оценивается через некую «культурную призму». В XIX в. в качестве такой призмы выступила дискуссия славянофилов и западников, именно эта дискуссия задала перечень «культурных вопросов» для
обсуждения. По мнению известных современных исследователей (А.С. Панарин,
Н.И. Цимбаев, А.И. Шендрик, С.И. Бажов и др.), наиболее показательной чертой,
отличающей русский идеализм, родоначальниками которого были ранние славянофилы, является ярко выраженный культуроцентризм. Практически каждый из них в
той или иной степени занимался разработкой культурологической проблематики,
поднимая в своих работах вопросы, которые и сегодня волнуют культурологов всего
мира. Причем вопросы сущности культуры, генезиса цивилизаций, кризиса культуры
у всех без исключения находились отнюдь не на периферии их научных интересов, а
включались в перечень проблем, которыми они интересовались на протяжении всей
своей жизни» [11, c. 414]. Но следует учитывать, что в славянофильском дискурсе
отсутствует само понятие «культура», его заменяют слова «просвещение», «образование», «книжность» и др. Связано это с тем, что в мировоззрении славянофилов
«культура» «ассоциировалась более с "цивилизацией", "прогрессом", с процессами,
которые способны индивидуалистически нивелировать личностное сознание человека и общества» [7, c. 41]. С другой стороны, под культурой подразумевалась, скорее,
манера поведения. И.С. Аксаков отмечал, что «культура, в сущности, − понятие
внешнее, чуждое определенной нравственной подкладки и даже определенного содержания <…> в обыкновенном значении под ним разумеется отражение возделанной знанием мысли и духа в людском общежитии − утонченность нравов, инстинктов
и вкусов» [1, c. 231].
Славянофилы и западники в своих дискуссиях впервые в истории русской общественной мысли разносторонне рассмотрели своеобразие отечественной культуры,
265
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
национального мышления, национального характера в сравнении с соответствующими чертами западноевропейских народов, высоко оценили особенности русской
культуры, русской истории; впервые в свете отмеченных проблем заговорили о судьбе и свойствах южных и западных славянских народов, подошли к идее о политических, культурных и конфессиональных союзах.
Cвоеобразие русской культуры, заложенная в ней антиномия, наглядно проявились именно в противостоянии западников и славянофилов, которые оказались творчески необходимы друг другу и создали энергетическое поле развития культуры XIX в.
Несмотря на то, что «принципиальная полярность, выражающаяся в дуальной природе» русской культуры, определена многими исследователями по отношению к эпохе
русского средневековья, но действие этой модели сохраняется и в период 30–40-х гг.
XIX в. [1, c. 220]. Бинарную русскую культуру пересекают взрывы, отмечая вехи ее
эволюции, кризисы сменяются в ней глубокими обновлениями, компромиссы чередуются с периодами яростных споров. Обе тенденции могут существовать в культуре
одновременно, сталкиваясь и противопоставляя одна другую, создавая тем самым
динамику развития культуры: «В самооценке современников эти тенденции переживаются как враждебные, и борьба между ними осмысляется в категориях военной
битвы на уничтожение» [5, c. 26].
Оппозиционная структура культуры проявилась, прежде всего, в духовной жизни общества, а спор славянофилов и западников стал своеобразным аксиологическим
фокусом, «ценностным центром в идеологическом кругозоре, к которому как бы сходятся все пути и стремления идеологического творчества» и вокруг которого располагается идеологический круг проблем, волнующих современников [2, c. 228].
Дискуссия славянофилов и западников явилась новой ступенью в развитии русского миросозерцания и отразила раскол не только в русской философской мысли, в
идеологии, но и раскол русского сознания в целом. Каждое из направлений оказалось
поддержано определенными традициями, системой нравственных убеждений. «Спор
и борьба – это неотъемлемая принадлежность ″самостроящегося человечества″ −
провозглашают славянофилы; и это убеждение было <…> и революционнодемократическим: это было одно из коренных убеждений русского национального
самосознания» [8, c. 284]. В.В. Колесов справедливо заметил, что оппозиция славянофилов и западников – это «проявление внутренних противоречий собственной,
русской философской мысли под стимулирующим влиянием западных идей и методов» [3, c. 64]. С другой стороны, славянофилы и западники − представители одного
этнокультурного и этноязыкового сообщества, что предполагает, кроме противопоставления, плодотворное взаимодействие: оба кружка не соглашались ни в чем; тем не
менее, ежедневно сходились, жили между собою дружно и составляли как бы одно
общество; они нуждались один в другом и притягивались взаимным сочувствием,
основанном на единстве умственных интересов и на глубоком обоюдном уважении.
Полемичность культурного развития 1830–1840-х гг. в России может быть осмыслена и с точки зрения теории диалога, точнее, теории «многоголосия» или полифонии, разработанной М.М. Бахтиным. Диалогическое общение как особая форма
культурного бытия человека отражает сложное взаимодействие культуры и общества
на уровне групп, объединений и личных контактов. Реальные люди, создававшие
философские и культурологические концепции, провели жизнь, споря и соглашаясь с
друзьями, противниками теми или иными авторами статей и книг. Их идеи рождались на основе социально-этических контактов и столкновений друг с другом, конкретно существующих группировок. Научная и философская мысль в России данного
периода обретала форму именно в процессе диалога и борьбы мнений.
Находясь в постоянной конфронтации, славянофилы и западники не могли существовать друг без друга, так как их собственные взгляды вырабатываются, кристаллизуются в спорах с противниками, столкновение мнений часто способствует их
логической организации, вызывает необходимость их прояснения и теоретического
выражения. Оппозиция славянофилов и западников отражает одну из ярких черт русской ментальности: «Измыслив, создать себе супротивника, которому приписываются, иногда и собственные, признаки и качества, требующие внимательного изучения
266
Культурное наследие полиэтнического региона
и борьбы с ними для изживания их в себе самом» [3, c. 66]. Полемика стала важнейшим моментом для самоопределения того или иного направления, «поскольку в процессе такой полемики происходит формулировка собственной позиции и показательная трансформация позиции противника» [5, c. 96].
Н.Г. Чернышевский считал полемику со славянофилами очень плодотворной
для развития русской культуры: она провоцировала появление действительно новых
идей, направленных на улучшение русской жизни [10, c. 85]. В общих спорах прояснялась «истина» не только для славянофилов и западников, но и в целом для русского культурного сознания.
Шедший веками и подчас враждебный «диалог культур» на рубеже XX и XXI вв.
существенно активизировался. Современное российское общество хорошо осознает
значение новых технологий, инноваций, но часто не признает или же отрицает решающую роль культуры в процессе социального и экономического развития. Наблюдения за современными социальными и культурными процессами в нашей стране,
так или иначе, связаны с двумя тенденциями: глобализм и антиглобализм. В полемике глобалистов и антиглобалистов достаточно ярко выразились тенденции аналогичные западничеству (глобалисты) и славянофильству (антиглобалисты). Ведь западники полтора столетия назад отстаивали приоритеты социального и культурного развития Западной Европы, полагая их всеобщими, выражающими тенденции мирового
исторического развития (что отвечало, по их мнению, и интересам отстающей России, и другим странам и культурам, в культурном и цивилизационном отношениях
опаздывающих), то славянофилы, отстаивая интересы национально-культурной самобытности славян, исходили из идеи дифференцированного развития различных
культур, каждая из которых имеет, по сравнению с другими, свои преимущества и
свои недостатки, несводимые к «единому знаменателю» мировой цивилизации и в
равной степени причастные общечеловеческому началу [4, c. 391].
Сегодня сторонники антиглобалистов, утверждают, что если национальная
культура «идентифицирует» человека и нацию, то мировая культура их не только
сближает, но как бы «унифицирует». Нравственное негодование особенно бурно изливается на динамичную и вызывающую молодежную «массовую культуру». Их оппоненты говорят о том, что в отличие от национальных культур, которые черпают
силу в мудрости и свершениях прошедших поколений, мощь мировой культуры – в
ее тесном контакте с завтрашним днем общества, города и самого человека. Мировая
культура (так же как и вершины мировой науки) – лучшие, высшие достижения человеческого гения и в материальной, и в интеллектуальной, и в духовной сферах его
деятельности. Это и великие, и «малые» идеи и знания, решения и формулы, принципы и информация, процедуры и правовые нормы, преобразовали западное общество
и призваны преобразовать весь мир.
В объяснении проблематики «глобализма / антиглобализма» выявление ее далеких культурологических корней оказывается явно недостаточно. Ведь полемика западников и славянофилов, а затем космополитов и почвенников в России, продолжавшаяся без малого целый век, завершилась формированием дискурса, соединившего в себе идею всемирности и национальной исключительности, общечеловеческой «разумности» и организованного субъективного фактора.
Любая историческая эпоха рубеж XX и XXI вв. представляет собой одну из конкретных реализаций столкновения различных, нередко контрастных, трудно совместимых культурных тенденций развития. Но с современной точки зрения важно не то,
кто победил в этом споре, важно понимать в настоящее время плодотворность и неизбежность самого спора – диалога для русской культуры. Полемика западников и
славянофилов в России способствовала формированию наиболее общей, универсальной «матрицы», по которой (или по аналогии с которой) в дальнейшем строилась
конфронтация глобализма и антиглобализма, отстаивающих соответственно идеи
культурно-цивилизационного универсализма в мировом масштабе и культурноцивилизационной автономии и самобытности русской культуры.
267
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
Постоянные дискуссии являются ярким выражением национального своеобразия русской культуры, одним из важнейших этапов отечественной интеллектуальной
истории.
Список литературы
1. Аксаков И. С. Славянофильство и западничество / И. С. Аксаков // Аксаков И. С. Сочинения : в 2 т. – СПб. : Тип. А.С. Суворина, 1891. – Т. 2. – 500 с.
2. Бахтин М. М. Тетралогия / М. М. Бахтин ; сост., подгот. текста, научн. апп. И. В. Пешкова ; коммент. В. Л. Махлина, Н. К. Бонецкой и др. – М. : Лабиринт, 1998. – 608 с.
3. Колесов В. В. Язык и ментальность / В. В. Колесов. – СПб. : Петербургское востоковедение, 2004. – 240 с.
4. Кондаков И. В. Глобалитет России (К постановке проблемы) / В. И. Кондаков // Культура на рубеже XX–XXI вв.: глобализационные процессы. – СПб. : Нестор-История, 2009. –
632 с.
5. Лотман Ю. М. История и типология русской культуры / Ю. М. Лотман. – М. : Искусство – СПб., 2002. – 768с.
6. Лотман Ю. М. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII в.)
/ Ю. М. Лотман, Б. А. Успенский // Успенский Б. А. Избранные труды. – М. : Языки русской
культуры, 1994. – Т. 1. – 380 с.
7. Панфилов М. М. Феномен книжности в мировоззрении славянофилов / М. М. Панфилов. – М. : Пашков дом, 2004. – 208 с.
8. Селезнев Ю. И. Глазами народа: Размышления о народности русской литературы
/ Ю. И. Селезнев. – М. : Современник, 1986. – 347 с.
9. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / М. Фуко. – СПб. : A-cad,
1994. – 408 с.
10. Чернышевский Н. Г. Очерки гоголевского периода русской литературы / Н. Г. Чернышевский // Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч. : в 15 т. – М. : ГИХЛ, 1947. – Т. 3. – 403 с.
11. Шендрик А. И. Теория культуры / А. И. Шендрик. – М. : ЮНИТИ-ДАНА, 2002. – 519 с.
ТРАДИЦИИ КАК СОЦИАЛЬНОЕ И КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ ОБЩЕСТВА
З.Г. Агалавова
(Россия, Махачкала)
В статье рассматривается роль и значимость традиционной культуры в современных исследованиях. В условиях глобализации и информатизации традиция становится связующим
звеном с исторической памятью и помогает сохранить национально-культурную идентичность.
Желание понять истоки, границы своей самобытности и вызывали стремление к изучению и
осознанию национальной ментальности. Любая традиционная культура является частью культуры в широком смысле.
The part and importance of tradition culture in nowadays researches is studied. In modern conditions of globalization and informatization a tradition becomes a connection link with historic memory, helps to keep national-cultural identity. The willing to realize the roots, the borders of ones originality rose aspiration for studying national mentality. Any traditional culture is a consistent part of
culture in the broad sense.
Ключевые слова: традиционная культура, традиция, этнос, ценности, культурное наследие, самобытность, инкультурация, диалог культур.
Key words: tradition culture, tradition, ethnos, values, culture heritage, originality, inculturance,
dialogue of cultures.
В конце ХХ в. отмечается быстрое развитие процессов интеграции мировых
культур. С одной стороны, происходит вымирание традиционных культур под влиянием процесса глобализации, культурного униформизма, а с другой – коммуникация
носителей разных культур, их культурная полифония, наоборот, способствует принятию инокультурных ценностей. Возник целый комплекс проблем межкультурного
взаимодействия: транскультурность, культурный плюрализм, трансляция языков
культур, столкновение цивилизаций. При этом данные проблемы рассматриваются
как в теоретическом плане, так и в историческом. Под влиянием вестернизации традиционные культуры представлялись пережитками, маргиналами и даже изгоями.
Однако непрочность установок на обладание («жить, чтобы иметь») заставляет ис-
268
Культурное наследие полиэтнического региона
следовать альтернативные модели поведения, сосредоточенные вокруг соборности,
бескорыстия, взаимопомощи, а это и есть традиционализм: «жить, чтобы быть».
Интерес к традиционной культуре в современных исследованиях существенно
возрос. Это связано с тем, что в условиях глобализации и информатизации традиция
становится связующим звеном с исторической памятью и помогает сохранить национально-культурную идентичность. Все это было связано, прежде всего, с процессом
самоидентификации и самоопределения, на путь которого вступили многие народы
нашей страны. Желание понять истоки, границы своей самобытности и вызывали
стремление к изучению и осознанию национальной ментальности. Любая традиционная культура является частью культуры в широком смысле.
Мы находимся в период становления «многополярного мира», в котором наряду
с процессом глобализации происходит массовое обращение народов, населяющих
нашу планету, к своим истокам. Это мир, в котором будут жить следующие поколения, а поскольку поляризация означает противопоставление ценностей и интересов,
выживание мира зависит от диалога культур. «Сейчас и Запад внимательно вглядывается в восточные философские традиции, находит там такие вещи, которые вдруг
обретают новый смысл в современной жизни, хотя раньше считались малозначащими и зачастую – мистикой или просто ненаучными рассуждениями. Современная
мировоззренческая ситуация, как она складывается в мире, на повестку дня выдвигает проблему диалога культур. А диалог культур означает, что вы не просто навязываете какие-то жизненные смыслы своей культуры другой культуре, а вступаете с ней
именно в диалог и находите нечто общее, то, что вас должно объединить при сохранении каждой культурой своей идентичности» [12, с. 27].
Нельзя построить демократическое экономически эффективное общество, уважающее традиции народов, его составляющих, без заинтересованного отношения
молодежи. Изучение проблем инкультурации молодежи всегда увязывалось с поиском ключа к пониманию будущего, по причине того, что именно молодежь глубже
всех других возрастных групп улавливает «дух времени», острее переживает и точнее различает в нем подлинность и фальшь. Ценностные ориентации определяют
духовный стержень человека, выражают его отношение к миру и к самому себе, оказывают влияние на направленность и содержание социальной активности, наполняют
жизнь смыслом, представляют основной канал усвоения человеком духовной культуры общества, превращения культурных ценностей в стимулы и мотивы практического поведения, являются системообразующим элементом мировоззрения.
Повышенный интерес исследователей к ценностной проблематике – это результат более глубокого понимания природы человеческого познания, его социокультурной обусловленности, целостности. Проникновение в закономерности познания позволяет обнаружить ценностный компонент не только сферах общественной жизни и
культуры, но и в познавательных структурах и мировоззрении человека. Отсюда
стремление исследователей к уяснению социокультурного статуса и специфики ценностного компонента, особенностей его взаимодействия с когнитивным компонентом
познания, его роли в формировании объективно-истинного знания.
В условиях социально-экономических и политических изменений, происходящих в обществе, особенно трудно приходится молодежи с ее еще не устоявшимся
мировоззрением, подвижной системой ценностей. Бездуховность и ее результат –
потребительское – эгоистическое отношение к жизни порождают у многих молодых
апатию, безразличие к себе и другим, что грозит потерей нравственного и духовного
здоровья нации. Внимание к молодежи, ее социальным проблемам должно быть резко усилено. Определение средств, форм и методов работы с молодежью находится в
прямой зависимости от знания экономических, возрастных, психологических и социальных особенностей данной группы населения, ее социального статуса, проблем и
основных тенденций развития молодежной субкультуры в современных условиях.
Процесс социализации как передачи молодому поколению норм и традиций,
выработанных предшествующими поколениями, нарушился, так как кардинально
изменилась идеология. Старшему поколению сложно адаптироваться в нынешних
269
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
условиях, сохраняя прежнюю систему ценностей; молодому поколению еще сложнее
в этом плане, так как у него своей системы ценностей еще нет, а если и есть, то условная… и вообще ценности как таковые для молодежи относительны. Ценностные
ориентации – одно из важнейших образований в структуре сознания и самосознания
человека, так как именно они отражают его характеристики как личности.
Традиция, являясь частью культуры, подвержена инновациям. Э.С. Маркарян
под инновацией рассматривает способность системы для самосохранения приводить
себя по принципу обратной связи в соответствие со средой. Если инновации принимаются социальной средой, то они в той или иной форме стереотипизируются и закрепляются культурной традицией [9, с. 59].
Само понятие «традиция» обладает широким семантическим полем, имеет множество значений. Слово это используется в обыденной речи, ему придается аксиологическое, ценностное значение. Следование традиции первоначально имело смысл –
выживание и продолжение жизни предков в истории потомков.
Наиболее устойчивая сторона культуры любого народа – ее традиции, элементы
наследия, которые сохраняются из поколения к поколению. Это позволяет нам сделать вывод, что в процессе жизнедеятельности человек формируется как культурноисторический индивид. Его нравственные качества есть результат усвоения им языка,
приобщения к существующим в обществе духовным ценностям, традициям, овладения присущими данной культуре приемами и навыками деятельности и т.д. Не будет
преувеличением сказать, что культура представляет собой меру человеческого в человеке. И бесспорно, что каждый человек располагает громадным потенциалом к
восприятию культурных ценностей и развитию собственных способностей.
Традиция оказывается воплощением связей человека с миром, обществом, предками, этносом, семьей. Эта связь, с одной стороны, ограничивает свободу и творчество личности, с другой – питает и наполняет индивидуальное существование энергией общества, рода, этнической группы. По словам Э. Фромма, человек, «который
познал самого себя и свою способность ощущать одиночество, стал бы беспомощной
пылинкой на ветру, если бы ему не удалось наладить эмоциональную связь с миром,
которая удовлетворила бы его потребность: отнести самого себя к миру и быть с ним
единым целым» [15, с. 104].
Благодаря тому, что человек остается связанным с обществом традициями, он
«добивается комфортного существования в мире, однако платит за этот комфорт непомерно высокую цену – становясь подчиненным, зависимым, а также соглашаясь на
блокировку развития своего разума» [16, с. 105].
Э.С. Маркарян дает определение традиции как «выраженный в социальноорганизованных стереотипах групповой опыт, который путём пространственновременной трансмиссии аккумулируется и воспроизводится в различных человеческих коллективах» [10, с. 116].
Можно рассматривать традицию как нечто, находящееся в процессе постоянного изменения. В традиции присутствуют в двуединстве креативная – творческая и
консервативная составляющие. Однако характер изменений в традиционном обществе не произволен.
Для объяснения своего понимания термина «традиция» С. Эйзенштадт прибегает к предложенной в начале 60-х гг. XX в. Э. Шилзом концепции центральной зоны
культуры – «неподвижного, изменяющегося стрежня культуры, вокруг которого сосредотачивается подвижная, изменчивая культурная периферия». Если исходить из
этой трактовки, традиционная народная культура может рассматриваться как устойчивое «ядро», а этнос как носитель традиции [2, с. 128].
Несколько иначе проблема традиции разработана в социологии Э. Шилз. Он
увидел недостаток в объяснении традиции как повторяемости структур поведения и
характера верований в течение длительного времени, а традиционного общества –
как «прецедентного» и подверженного медленным переменам. Э. Шилз предположил, что поверхностные объяснения в социологии есть результат зацикленности на
коротких исторических фазах развития, когда механизм легитимации прошлого работает нерефлексивно, лишь на основании того, что это прошлое. Изучение истории
270
Культурное наследие полиэтнического региона
отличается от изучения традиции тем, что в первом случае мы имеем дело с прошлым, а во втором – с тем, как люди относятся к прошлому. Он подошел к раскрытию сущности традиции как преемственности представлений и веры в легитимность
авторитета, принимаемого в качестве передатчика [17].
Другим интересным вкладом Э. Шилз в теорию традиции является анализ прошлого как объекта привязанности. Дело в том, что при функционировании преемственности традиционной культуры неосознанно принимается мнение, что прошлое
лучше настоящего. Э. Шилз объясняет этот психологический аспект представлениями о первоначальном контакте со священным началом, а также реминисценциями
«золотого века». Эти идеи окажутся плодотворными при разработке традиционной
культуры, ориентированной на прошлое и видящей во времени активное преобразующее начало, а не просто атрибут материи. Э. Шилз, однако, считал, что традиционные представления неизбежно постепенно меняются.
По мнению Л.Н. Гумилёва, этническая традиция включает в себя культурные и
мировоззренческие устои, формы общежития и хозяйства, имеющие в каждом этносе
неповторимые особенности. Фундаментом этнической традиции служит стереотип
поведения [5, с. 52].
Традиции – это социальное и культурное наследие, передающееся от поколения
к поколению и воспроизводящееся в определенных обществах и социальных группах
в течение длительного времени [3, с. 44].
В истории человечества существуют три основных типа отношений к традиции.
Первый тип – это «традиция как всеобщий закон» – тип отношений, характерных для
гомеостатических обществ. Следование традиции охватывает все сферы жизнедеятельности. Отступление от традиции равнозначно преступлению и карается общественным мнением. Второй тип отношений – «традиция как основа духовного бытия» –
характерен для общества так называемого «традиционного» типа. Третий тип отношений – «традиция – источник отрицания, движения к новому» как одна из необходимых сторон, составляющих противоречие, – характерен для общества «инновационного» типа. Его особенностью является непросто «голое» отрицание традиции,
отказ от неё, а утверждение нового посредством конструктивной критики старого.
Традиция и здесь выступает необходимой составляющей развития, но не сама по себе, а как средство для рождения нового знания [4, с. 165].
В эпоху Просвещения понятие «традиция» рассматривается как совокупность
предрассудков. Ф. Бэкон, О. Конт, К. Маркс ожидали от будущего «детрадиционализации», избавления от всего старого, привычного и инерционного.
В. Виндельбанд, Г.Г. Гадамер одними из первых сделали позитивный задел в
изучении гносеологического значения памяти, традиции. В фокусе внимания Э. Гуссерля оказалась традиция как автономное смысловое образование, потеря достоверности в научной традиции по мере удаления от первоначальных смыслов [6, с. 65]. Впервые термин «традиция» стал использоваться в значении передаваемых канонов, по которым строится общество, в отличие от прошлого понимания традиции как обычая.
М. Дюфрен указал на отличие традиции как факта, объективированного, в институтах от субъективного присутствия прошлого в нас [7].
К.Р. Поппер обосновал абсурдность деклараций освободиться от традиции, так
как новое общество, построенное на «развалинах» традиции, быстро подвергается
старению и становится все более «традиционным» или переходит от одной традиции
к другой [11]. Он также предлагал делить общество на два типа – закрытое и открытое. Открытое общество – плюралистичное, индивидуалистическое, демократичное,
рыночное. Ему противостоит закрытое общество с идеалами традиционализма, патриархальности, коллективизма, патернализма.
В отечественной науке серьезным изучением традиции занимался Б.С. Ерасов.
Исследователь проследил переосмысление понятия «традиция» в ходе возвышения
культурных факторов самоопределения [8]. Содержание этого понятия постепенно
перераспределилось между идеологически нейтральными «самобытность», «идентичность», «специфика», «культурное наследие». «Самобытность» была признана
жизненным ядром культуры, динамическим принципом, соединяющим личность и
271
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
народ с ценностями своей цивилизации. Как оказалось, использование понятия «самобытность» больше отвечает потребностям политических отношений, его можно
применять в ряду с понятиями «независимость», «суверенитет».
Тем не менее, следует продолжить разработку сущности и функционирования
традиции, так как эта проблема еще не исчерпала себя. «Самобытность» является
более аморфным понятием, его можно прикрепить к любой этнической группе, в отличие от «традиции», которая имеет свои уровни, структуру. «Самобытность» также
лишена преемственности, наследования, что очень важно при коммуникативной характеристике культуры.
В работе И.С. Саковича «традиция» понимается как «живой и органический канон человеческого бытия, в котором человек удовлетворяет свои глубинные антропологические и экзистенциальные (традиционно-генные) потребности» [13, с. 24].
В качестве традиционно-генных потребностей И.С. Сакович называет потребность в социально-духовном становлении, в объективности как форме субъектного
человеческого существования, в человеческих смыслах бытия, в устойчивом бытии, в
поиске самоидентичности. И.С. Сакович дает комплексную характеристику традиционного общества: доинформационное, доиндустриальное, докапиталистическое, экономическое, персоналистическое (не массовое). Это отличается пространственно
временной стабильностью, медленным темпом изменения. Будущее культуры находится в точке неопределенности и зависит от каждого человека. Традиция – это не
пепел для хранения, а огонь, который горит в сердцах носителей традиции. Традиция
не сохраняется просто самой жизнью, это нить над бездной, для сохранения которой
необходимо напряжение и борьба. При этом локальное замыкание традиции для благополучного спасения в ней нежизнеспособно, как неизбежно безжизненны замкнутые системы. Альтернативный вариант сохранения традиции возможен, по мнению
И.С. Саковича, ни в модели закрытого общества, ни открытого, а в модели устойчивого общества.
И.С. Сакович прогнозирует модель будущего устойчивого общества, общества,
которое должно быть надежно защищено культурой в отношениях общения. Человек
в устойчивом обществе – это целостный чувственно-рациональный индивид; традиционная, историческая и гуманная личность. При этом активность членов такого общества осуществляется по нелинейной стратегии: «постоянное движение с целью
выживания, удержание динамического равновесия, отстаивание своей идентичности
в волнах размывающих ее процессов, становится спасительным для человечества в
информационную эпоху, сохраняющим его генотип, что применительно к той или
иной культуре означает сохранение традиции» [14, с. 160].
Нравственное сознание и национальное самосознание, традиционная культура
не формируются по заказу. Но в растущем человеке их можно сформировать путем
усвоения народного опыта, понимания и переживания жизни данного этноса, через
изучаемые учебные дисциплины, если интегрированы в них различные отрасли науки и духовная традиционная культура народа. Н.А. Бердяев отмечал, что в результате
обращения к историческим судьбам народов, их взаимоотношениям, более глубоко
познается внутренняя жизнь каждого народа, а это приведет к более эффективному
формированию национального самосознания и самочувствия. «Чужую национальную
душу может чувствовать и узнать лишь тот, кто чувствует и знает собственную национальную душу» [1, с. 276].
Список литературы
1. Баева Л. В. Информационная эпоха: метаморфозы классических ценностей : монография / Л. В. Баева. – Астрахань, 2008.
2. Бердяев Н. А. Судьба России – опыты по психологии войны и национальности
/ Н. А. Бердяев. – М., 1990.
3. Бромлей Ю. В. Этнографические аспекты изучения человека. Человек в системе наук
/ Ю. В. Бромлей. – М., 1989.
4. Бромлей Ю. В. О некоторых актуальных задачах этнографического изучения современности / Ю. В. Бромлей // Советская этнография. – 1983. – № 6.
5. Гумилёв Л. Н. Этногенез и биосфера Земли / Л. Н. Гумилёв. – М., 1992.
272
Культурное наследие полиэтнического региона
6. Ерасов Б. С. Традиция: проблема перегрузки категории в формационном анализе
/ Б. С. Ерасов. – М., 1989.
7. Маркарян Э. С. О значении междисциплинарного обсуждения проблем культурной
традиции / Э. С. Маркарян // Советская этнография. – 1981. – № 3. – С. 59–71.
8. Маркарян Э. С. Очерки теории культуры / Э. С. Маркарян. – Ереван, 1969.
9. Сакович И. С. Эволюция традиции в культуре новационного общества : дис. … канд.
филос. наук / И. С. Сакович. – Н. Новгород, 2004.
10. Степин В. С. Интернет еще не стал философией: Интервью А. Ваганова у В.С. Степина, А.А. Гусейнова о «Новой философской энциклопедии» / В. С. Степин, А. А. Гусейнов
// НГ-Наука. – 2001. – № 6 (42).
11. Фромм Э. Революция надежды / Э. Фромм. – СПб., 1999.
12. Dufren M. Note sur la Tradition / M. Dufren, 1947; La personality de base. Un concept sociologique, 1953.
13. Popper K. R. Criticism and tradition / K. R. Popper, 1963.
14. Shils E. Tradition and Liberty: Antinomy and Interdependence / E. Shils, 1958; Tradition, 1981.
ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ
РЕГИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ТУРИЗМА НАЧАЛА XX в.
(на примере экскурсий для учащихся Астраханской гимназии 1902, 1903 и 1904 гг.)
В.С. Дрягалов, П.Л. Карабущенко
(Россия, Астрахань)
В статье анализируется опыт внедрения образовательных экскурсий в программы российских учебных заведениях начала XX в. Основной упор делается на изучение практических
наработок, применяемых в Астраханской гимназии. В качестве исследуемого первоисточника
выступает труд С.А. Богатырева «Поездка учеников Астраханской гимназии в Москву и поволжские города летом 1902 г.», изданный в городе Астрахани в 1903 г.
In the article the experience of introduction of educational excursions in programs of the Russian educational institutions of the beginning of XX century is analyzed. The basic emphasis is done
on studying of the practical operating time applied in the Astrakhan grammar school. As the investigated primary source we took the monograph of S.A. Bogatyryov «The Trip of the pupils of the Astrakhan grammar school to Moscow and Volga region cities as summer of 1902», published in city of
Astrakhan in 1903 acts.
Ключевые слова: экскурсия, образование, туризм, «Человек Путешествующий».
Key words: regional, educational, tourism, a person who travels (globe trotter).
В конце XIX – начале XX в. в России происходит переосмысление значения гуманитарных экскурсий в образовательном процессе. В журналах ярко выраженной
туристической направленности, таких как «Записки Крымского горного клуба»,
«Русский турист», а также «Русский экскурсант» (этот ярославский журнал долгое
время был признанным лидером среди экскурсионных изданий), появляются первые
статьи, посвящённые экскурсионному делу среди учащихся.
В частности, петербургский профессор И.М. Гревс одним из первых в своих
трудах дал обоснование дальней экскурсии как одному из «лучших орудий образования», считая ее возбудителем «целых серий новых образовательных течений, процессов, познаний, эмоций, волений, созиданий». Анализируя природу экскурсии, оценивая ее значение, И.М. Гревс пришёл к выводу, что дальняя экскурсия «должна оставаться особым, заслуженным событием школьной жизни» [4, с. 5].
Надо заметить, что теоретические выкладки и философские размышления
И.М. Гревса базировались не на пустом месте. Первые сведения о проведении экскурсий для детей относятся ко второй половине XVIII в., когда передовые российские педагоги высказывались о целесообразности организации для детей прогулок на
природу [5]. Одним из первых экскурсионную деятельность начал декабрист
И.Д. Якушкин, работавший в Ялуторовской женской гимназии. Широкую известность в учительской среде России получила экскурсионная деятельность Александровской учительской школы в Тифлисе, преобразованной в дальнейшем в учительский институт [9, с. 78]. Развитию такой формы образовательной деятельности спо273
Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 1 (30)
собствовали переведенные на русский язык произведения известного чешского педагога Я.А. Каменского, который отводил важное место наглядности и предметности в
системе обучения и воспитания. Благодаря передовым педагогам и методистам рекомендации о проведении школьных экскурсий нашли отражение в «Уставе народных
училищ» 1786 г. А «Школьный устав» 1804 г. рекомендовал не только устраивать
прогулки (экскурсии) в природу, но и посещать мануфактуры, мастерские ремесленников и другие предприятия [5].
В 1896 г. Министерство просвещения России высказало положительное отношение к «дальним поездкам учащихся», а в 1902 г. оно издало распоряжение о желательности введения в практику средних учебных заведений местных экскурсий. Чтобы оказывать помощь школьникам-экскурсантам, в 1910 г. была образована Комиссия по организации и осуществлению учебно-воспитательных экскурсий для учащихся средних учебных заведений Московского учебного округа. Впоследствии она
была преобразована в постоянную Центральную экскурсионную комиссию под руководством В.И. Комарницкого, которая выпускала также серию небольших иллюстрированных пособий-путеводителей «Спутник экскурсанта» для проведения учебных
экскурсий-прогулок по Москве и Подмосковью и занималась организацией лекций
для экскурсоводов.
В 1907 г. при РОТ («Российское общество туристов») была создана организация
«Экскурсии по России», в задачу которой входило проведение экскурсионной работы
среди учителей и преподавателей. С 1910 г. в Москве работала Комиссия по организации образовательных экскурсий, которая ведала поездками за границу русских
учителей [8, с. 11].
Вопросы методики проведения экскурсий были предметом обсуждения на Всероссийских учительских съездах (1906–1916 гг.). Наряду с увеличением числа путешествий и экскурсий и расширением их географии наблюдается заметное увеличение
числа экскурсантов, интересующихся осмотром частных собраний произведений искусства известных художников и скульпторов, геологических коллекций. Как самостоятельный вид формируется городская экскурсия, где группы экскурсантов знакомились с памятниками и архитектурными сооружениями городов, прежде всего Москвы [8, с. 11].
В начале XX в. видные педагоги, методисты, основываясь на экскурсионной
практике, начали заниматься разработкой вопросов школьной экскурсионной методики. Это были Д.Н. Кайгородов, В.В. Половцев, Е.А. Звягинцев, Н.Г. Тарасов,
С.П. Аржанов, Н.П. Анциферов, В.А. Гкрд, И.М. Гревс, Б.Е. Райков и др. Они вн