Мнения духовенства о церковном пении в начале ХХ века

Чтец Матфей Переверзев, магистрант 1-го года обучения
Кафедра Практического богословия
Научный руководитель доктор церковной истории Н.Ю.Сухова
Мнения духовенства о церковном пении в начале ХХ века
Тема отношения духовенства к церковному пению представляется особенно
важной и актуальной в свете проблем современного клироса. Многие сегодня
спорят о том, что должно петься на богослужении (музыка какого стиля) и как
петься (манера исполнения)? Чтобы попытаться разобраться в этих вопросах,
полезно знать мнение совершителей богослужения – тех, кто предстоит у
престола. Именно эта идея была положена в основу статьи: каким себе
представляет церковное пение духовенство? Для исследования выбран период
начала ХХ века по двум причинам. Во–первых, это время, когда проблема
богослужебного репертуара впервые стала активно и широко обсуждаться, во–
вторых, это время близко нашему в том смысле, что нынешний репертуар во
многом сложился именно тогда, в начале ХХ века.
Несмотря на заметный в последние годы интерес к богослужебному пению
конца XIX – начала XX в.1, вопрос о певческих предпочтениях духовенства
специально не изучался.
1
Например, М. П. Рахманова, авторитетный современный исследователь, вместе со С. Г. Зверевой и группой
других коллег издала серию «Русская духовная музыка в документах и материалах», являющуюся на данный
момент единственным и довольно полным изданием источников по церковной музыке.
Русская духовная музыка в документах и материалах: В 6 т.
Т. I: Синодальный хор и училище церковного пения. Воспоминания. Дневники. Письма / Сост., вступ. ст.
и коммент. С. Г. Зверевой [и др.]. М.: Языки русской культуры, 1998.
Т. II: Синодальный хор и училище церковного пения: В 2 кн. / Сост. С. Г. Зверева, А. А. Наумов, М. П.
Рахманова Кн. 1: Исследования. Документы. Периодика. М.: Знак, 2002. Кн. 2: Концерты. Периодика. Программы.
М., 2004.
Т. III: Церковное пение пореформенной России в осмыслении современников. 1861–1918 / Сост. А. А.
Наумов, М.П. Рахманова / Вступит. статья, подготовка текста и коммент. М. П. Рахмановой; Поместный собор
Русской православной церкви 1917–1918 годов / Вступит. статья, подготовка текста и коммент. С. Г. Зверевой. М.:
Знак, 2002.
Т. IV: Степан Васильевич Смоленский. Воспоминания. Казань, Москва, Петербург / Подготовка текста,
вступит. статья и коммент. Н. И. Кабановой / Научный ред. М.П. Рахманова. М.: Знак, 2002.
Т. V: Александр Кастальский. Статьи, материалы, воспоминания, переписка / Ред.–сост., автор вступ.
статей и коммент. С. Г. Зверева. М., 2007.
1
Прежде чем говорить собственно о мнениях и вкусах духовенства,
необходимо сделать краткий экскурс вообще о тенденциях церковного пения в
конце ХIХ – начале ХХ века. Это время можно охарактеризовать как ренессанс в
области церковных искусств. Под девизом возвращения к национальной культуре
и отказа от западных моделей совершаются открытия в музыкальной эпиграфике,
расшифровываются крюковые рукописи. Композиторы используют в своих
сочинениях мотивы знаменного распева и народной песни. Центром такого
русского возрождения стала древняя столица – Москва. Здесь находилось
Синодальное училище, где было воспитано целое поколение духовных
композиторов, творчество которых скоро стали называть «Новым направлением»
в церковной музыке2. Старые взгляды и вкусы, воспитанные Придворной
певческой капеллой на итальянской (в XVIII в.) и немецкой (в XIX в.) музыке,
постепенно уступали место новому движению — молодому, полному идей и
вдохновения.
Отношение духовенства к церковному пению вообще и к Новому
направлению, в частности, было очень разным. Главной проблемой было то, что в
основной
массе
духовенство
было
музыкально
необразованным.
Это
неоднократно подчеркивалось в музыкальных журналах: фигуры духовных лиц
— невежд в музыке выводились в печати даже гротескно.
Однако были исключения: известны примеры священников, не только
разбирающихся в музыке, но даже композиторов. Таковы поборники Нового
направления священники М. Лисицын, В. Металлов, Д. Аллеманов. В задачи
доклада не входит освещение теории и аргументации Нового направления
(духовенство тут не играло большой роли), поэтому лишь в качестве примера мы
приведем статьи двух священников, бережно относящихся к духовной музыке и
готовых поддержать современные начинания композиторов: прот. М.Лисицына и
прот. С.Протопопова.
Т. VI. С. В. Смоленский и его корреспонденты: В 2 кн. Кн. 1: Переписка с С. Д. Шереметевым и К. П.
Победоносцевым. Кн. 2: Переписка с С.С.Волковой и представителями художественного, музыкального и
церковно–певческого мира. М.: Знак, 2010.
2
К Новому направлению относятся композиторы–москвичи: С. В.С моленский, А. Д. Кастальский, А. Т.
Гречанинов, П. Г. Чесноков, А. В. Никольский и др. Существовала ветвь Нового направления и в Петербурге.
Ее основные представители: Н. И. Компанейский, свящ. М. А. Лисицин, С. В. Панченко.
2
В 1909 г. прот. М. А. Лисицын опубликовал большую статью под названием
«О новом направлении в русской духовной музыке»3, в которой проводится
анализ теоретических основ Нового направления. Пользуясь терминологией
Гегеля «тезис–антитезис–синтез», прот. М. Лисицын выявляет этот принцип во
всей истории церковной музыки. Новое направление оказывается синтезом:
западные музыкальные формы синтезируются с родным содержанием. Поэтому в
защиту современного направления в искусстве вообще и церковного пения, в
частности, прот. М. Лисицын заявляет, что это «законное явление... и
представляет не плевелы, а истинный расцвет тех добрых семян, которые были
посеяны на нашем клиросе предшествующими эпохами», «оно есть движение
вперед, а не назад, прогресс, а не упадок»4.
Прот. С.Протопопов в статье «О художественном элементе в православном
церковном пении»5, говорит «о высоком значении истинно–художественного
(вдохновенного) элемента в православном церковном пении и о законности
употребления в этом пении усовершенствованной техники в гармонизации
мелодий»6. Его статья также отличается солидной исторической аргументацией.
Как уже было сказано, священник, разбиравшийся в церковном пении, был
в то время редкостью. Однако не все определяла музыкальная компетентность.
Так, святой праведный Иоанн Кронштадтский не был сведущ в музыке и не
обращался к проблемам клироса. Однако осталось свидетельство его восхищения
от произведений А.Кастальского. В 1901 году он посетил Придворную певческую
капеллу, где директором тогда был С.В.Смоленский. Большое впечатление на
Кронштадтского
пастыря
произвело
песнопение
«Милосердия
двери»
Кастальского. Сохранилось письмо Смоленского к Кастальскому, где он пишет:
«Непосредственная, чуткая натура о. Иоанна поняла молитвенность Вашего
3
4
5
6
Лисицын М. А., свящ. О новом направлении в русской духовной музыке // Музыкальный труженик. [СПб].
1909. № 7–12/13. (Далее цит. по.: Церковное пение пореформной России в осмыслении современников (1861–
1918) / Сост. А. А. Наумов, М. П. Рахманова. М., 2002. (Русская духовная музыка в документах и материалах;
Т. III). С. 525–557)).
Лисицын М. А. О новом направлении... С. 527.
Протопопов С., прот. О художественном элементе в православном церковном пении: (мысли и наблюдения) //
Богословский вестник 1901. Т.1. №2. С. 252–292.
Протопопов. О художественном элементе... С.253.
3
сочинения и, горячо молясь, он был неподражаем, умилителен, слушая ваши
звуки»7.
По официальному документу 1905 г. «Отзывы епархиальных архиереев»,
можно узнать, каким представлял себе церковное пение русский епископат.
Несмотря на то, что церковно–певческого вопроса касаются только авторы пяти
отзывов, мы можем составить себе определенную картину. Во–первых, авторы
всех пяти отзывов недовольны нынешним состоянием клиросного дела. Епископы
Георгий Астраханский и Иоанн Полтавский одинаково подчеркивают, что
необходимо соответствие музыкальных произведений «духу нашей церкви» 8,
«духу
православного
богослужения»9.
Тогда
как
«иногда
храм
Божий
превращается в музыкальный зал, а религиозно–молитвенное настроение — в
художественно–эстетическое»10, «выходит духовный концерт, а не молитва»11.
В трех других отзывах — епископов Гурия Симбирского, Константина
Самарского и участников комиссии от Варшавской епархии — говорится о
желательности введения общенародного пения на богослужении, в котором видят
спасение, потому что «народ бедствует и голодает духовно»12.
Общенародное пение к тому времени не было новой идеей: было немало
представителей духовенства, которые его практиковали. Самый, пожалуй,
известный из них — архиепископ Новгородский и Старорусский Арсений
(Стадницкий). В 1906 г. он записал в своем дневнике: «А как стройно
общенародное пение, и как отрадно сознавать, что это – дело рук твоих»13.
Архиепископ Арсений немало потрудился над клиросной практикой своей
епархии, являя редкий пример пастырской заботы о певческой стороне
богослужения. Будучи человеком очень деятельным, он стал собирать в
Новгороде съезды учителей пения, каковых было два: в 1911 и в 1913 г.
Важнейшим плодом этих съездов явилась книга «Спутник псаломщика», в
7
8
9
10
11
12
13
Три открытки С. В. Смоленского А. Д. Кастальскому // Музыка. М., 1916. С. 153.
Отзыв епископа Иоанна Полтавского // Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе: в 2
т. М., 20 04. Т. 1. С. 937.
Отзыв епископа Георгия Астраханского // Там же. Т. 1. С. 374.
Отзыв епископа Георгия Астраханского // Там же. Т. 1. С. 374.
Отзыв епископа Иоанна Полтавского // Там же. Т. 1. С. 937.
Отзыв епископа Константина Самарского // Там же. Т.1. С. 492.
ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 515. Дневник архиеп. Арсения (Стадницкого). 5–я тетрадь. 1906 г. – 1–е октября 1907 г.
Л. 16 об. Запись от 20 июня.
4
которой собран весь необходимый певческий материал, нужный псаломщику.
«Спутник псаломщика» был издан квадратной нотой в одноголосном изложении
и пользовался огромным спросом (тираж в 4000 экземпляров разошелся в пять
месяцев). Ценным является введение «Спутника…», в котором подчеркивается
важность простого напева, дается общее направление провинциальным клиросам
и строго порицается исполнение «партесов».
Требование простоты особенно было важно для владыки Арсения. Поэтому
к Новому направлению, хотя и разрабатывавшему древние напевы, но отнюдь не
стремившемуся к простоте, он относился подчас скептически. Не жаловал он
композиций даже признанного за свою «церковность» Кастальского. Вот
типичная цитата из его дневника: «В Казанском пела часть Синодального хора
под управлением Кастальского – представителя нового направления в церковной
музыке, то есть нового в смысле возвращения к древним, народным напевам; но
гармонизация их так трудна, что исполнение их пожалуй и возможно только
Синодальному хору. Притом и все эти мотивы церковного характера, по крайней
мере, не располагают к молитве. Пели, например, Милость мира самого
Кастальского. Какие чудные переливы мальчиков, точно птички перекликаются, а
там – удаль теноров, мощь басов, – но в общем церковности нет; поневоле
перенесешься к нашему Лаврскому простому напеву, при котором хочется
молиться»14. При этом архиепископ Арсений ценил художественное исполнение.
Встречается, например, и такая заметка в его дневнике: «хор пел церковно, но не
художественно»15. Новое направление ему не нравилось по причине того, что «в
церковную песню ворвалась улица»16, в храме происходит «подделка под
народный стиль»: «Вульгаризации напевов, в обработке Кастальского, Чеснокова
14
15
16
ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 512. Дневник архиеп. Арсения (Стадницкого). 2–я тетрадь. 1902 г. — 1 января 1903 г. Л.
89 об. Запись от 2 ноября 1902 г.
ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 513. Дневник архиеп. Арсения (Стадницкого). 3–я Тетрадь. Конец 1903 г. 9 Ноября –
1905 г. Л. 64. Запись от 16 Ноября 1903 г.
ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 516. Дневник архиеп. Арсения (Стадницкого). 1912 г. Л. 36 об. И еще на эту же
тему: «Произведения Кастальского изобилуют народными “вульгарными” мелодиями, в искусственной
обработке. В них можно уловить мелодии и из “Ах, подруженьки...” и из “Вниз по матушке...” и “Ах вы,
сени...” и т. п.» (Там же. Л. 36 об.).
5
и других новейших композиторов, под эгидою возвращения к старине,
производит далеко не молитвенное настроение»17.
Помимо высокопреосвященного Арсения было немало духовенства,
приходившего к мысли об общенародном пении. Например, прот. Иоанн
Восторгов, настоятель храма Василия Блаженного, ввел у себя общенародное
пение18 и открыл в 1917 г. двухгодичную псаломщическую школу, выпускники
которой были призваны к управлению народным хором19. Разосланные в начале
1917 г. митрополитом Московским Макарием (Невским) правила предписывали
«общеизвестные
песнопения
исполнять
всенародно
под
руководством
клириков»20.
Общественность впечатлил опыт общенародного пения в Исаакиевском
соборе в Петербурге за Литургией, совершенной митрополитом Антонием
(Вадковским)
1 ноября 1909 г. Управлял общим хором священник М. С.
Дубенской. Согласно журнальным сообщением, храм вместил 20 тысяч поющих
людей21. По словам члена Поместного Собора 1917–1918 гг. Д. И. Боголюбова,
великолепно было поставлено дело народного пения в Петрограде викарным
епископом Никандром (Феноменовым)22.
Проводил в жизнь идеи общего пения и Курский архиепископ Стефан
(Архангельский),
раздававший
верующим
брошюры
с
отпечатанными
стихирами23.
Особым мотивом для введения общего пения была борьба с сектантством.
Как сообщил позднее на Соборе Д. И. Боголюбов, «общее пение служит мотивом,
на который ссылаются сектанты, предпочитая сектантские собрания церковным
17
18
19
20
21
22
23
ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 516. Дневник архиеп. Арсения (Стадницкого). 1912 год. Л. 63 об.
Протокол №1 заседания Подотдела о церковном пении и чтении // Церковное пение пореформной России в
осмыслении современников (1861–1918) /Сост А. А. Наумов, М. П. Рахманова. М., 2002. (Русская духовная
музыка в документах и материалах; Т. III). С. 717.
Зверева С. Г. Комментарии // Там же. С. 720.
Зверева С. Г. Вступительная статья // Там же. С. 687.
См.: Хроника // Хоровое и регентское дело. 1909 № 11. «В храме стояла жара, стены были мокры. Это — в
Исакивском соборе при его громадности и сорока–саженной высоте. Хор исакиевских певчих в 70 человек пел
лишь одни ектении, остальное все — народ. Поразительно, захватывающее было это пение 20 тысяч человек.
Казалось, невозможно управить таким хором, а на самом деле он пел, как строго дисциплинированный, и по
сравнению с ним хор Исакиевских певчих представлялся жалким».
Также см.: Ф. Б. Дадите вы им ясти // Прибавления к Церковным ведомостям. 1910. № 9. С. 398–400.
Там же. С. 718.
Протокол № 1 заседания Подотдела о церковном пении и чтении. С. 717.
6
службам»24. В 1909 г. Иннокентий (Беляев), епископ Тамбовский, на
епархиальном съезде духовенства произнес речь по поводу распространения
баптизма в Тамбовской епархии. Одним из средств борьбы он считал
общенародное пение25.
К Новому же направлению архиереи относились по–разному; в основном
нам известны настороженные, а иной раз недовольные отзывы. Мы уже
упомянули недовольство архиепископа Арсения (Стадницкого) сочинениями
Кастальского. Как правило, архиереи ставили в вину Новому направлению
употребление музыкальных приемов из народной музыки26. «Произведения
«Свете тихий» Кастальского, «Хвалите имя Господне» Гречанинова, даже
«Достойно есть» Чайковского «вызывают в слушателях не сосредоточенность,
вдумчивость
и
молитвенную
восторженность,
а
веселую
улыбку,
ибо
воображение переносится в деревню, в хоровод, к зеленым венкам на девицах и т.
д., и т. д.»27
Одно духовное лицо написало такой оригинальный отзыв о концерте:
«Святители Христовой Церкви! Ужели вы не остановите «нового» направления в
церковной музыке? Говорят, это чисто русское народное направление в
церковно–православной музыке и гармонизация безошибочная, не то, что у
Турчанинова, безграмотного по понятиям консерваторий. Может быть и так. Но
ваше русское пение возвращает нас к русскому язычеству с богом Ярилой, а
Турчаниновская
безграмотность
воспитывает
Царствие
Божие
в
душе
христианина...»28 . Этот отзыв выдает в его авторе малую осведомленность в том,
что такое русское пение и вообще в том, как развивалась наша музыка.
24
25
26
27
28
Там же. С. 718.
См.: Народное пение в храме // Хоровое и регентское дело. 1909. № 10. С. 249.
К. Казанский приводит в пример слова преосвященного Никона: «Раз стою всенощное в столичном храме. Поет
часть одного из лучших хоров Свете тихий. Прислушиваюсь. Мотив будто где–то когда–то слышал, но не в
церкви. Обращаюсь к рядом стоящему святителю: что–то знакомое, но не церковное, говорю. – Ужели не
узнаете? – отвечает он, – слыхали песенку:
«Ах подруженьки, как грустно?»
– Так, так, припоминаю […]
Но что же это наконец?! Ведь это профанация, это — кощунство! Народные, видите ли, напевы! А народ
возмущается, когда слышит, что священные песнопения исполняются грешными по его мнению, напевами его
песней». (Казанский К. Из жизни // Хоровое и регентское дело. 1912. № 2. С. 32).
Стражев А. К вопросу о церковности музыки // Хоровое и регентское дело. 1911. № 3. С. 1.
Там же. С. 1.
7
Духовенство часто было недовольно исполнительской стороной: она им
казалась чересчур концертной и не проникнутой молитвой. Так, например,
преосвященный Никон пишет: «Иногда пение старого дьячка с несильным
голосом глубже западает в душу и трогает сердце, чем пение артистического хора
по всем правилам искусства»29. Вопрос молитвенного настроения поющих был
важен для архиереев.
Интересна позиция архиепископа Серпуховского Арсения (Жадановского).
Размышления о церковном пении мы находим в его «Духовном дневнике».
Некоторые его мнения вполне объективны: он так же пишет о необходимости
религиозного настроения и молитвы у поющих. «Регент, руководитель хора для
успеха своего дела, помимо музыкальных знаний, должен обладать еще
соответствующим религиозным настроением и воспитывать его у своих
певцов»30. Другие мнения архиепископа Арсения довольно субъективны и не
столь очевидны. Например, спорно его утверждение, что «лучшие композиторы
церковных песнопений — несомненно, лица, носящие духовный сан»31. Исходя из
этой логики, придется поставить в первый ряд столь разных священников–
композиторов как архим. Феофан, прот. Турчанинов, прот. Лисицын, прот.
Металлов. Спорно и утверждение преосвященного Арсения, что минорное пение
«должно быть преобладающим в нашем богослужении»32. Также неясно его
высказывание, которое, однако, по его мнению, все должны понять: «церковное
пение должно быть преподобное. А что мыслится под именем «преподобного»,
это, кажется, всем известно»33.
Мы привели примеры архиереев, радевших о церковном пении, хоть в
какой–то степени знавших его. В случаях духовенства безграмотного в
отношении церковного пения34, все зависело от их характера, личного вкуса или
29
30
31
32
33
34
Цит. по: Казанский К. Из жизни // Хоровое и регентское дело. 1912. №2. С. 34.
Арсений (Жадановский), архиеп. Духовный дневник. http://true–
orthodox.narod.ru/library/book/Arseny/diary/diary8.html
Арсений (Жадановский), архиеп. Духовный дневник. Там же.
Там же.
Там же.
Характерна следующая жизненная картинка, переданная на 4–м съезде регентов. «Одно высокопоставленное
духовное лицо, пригласив к себе регента собора, заявило: — Не нужно нам «молоканской» мелодии, всех этих
Бортнянских, Львовых. Заведите простое «бемольное и диезное» пение [...] Регент сначала был в полном
недоумении, чего от него хотят. И уже из дальнейшего разговора выяснилось, что высокое духовное лицо под
8
просто привычки. Были такие, которым было «все равно» (у них обычно пение
находилось целиком во власти вкусов регента, старосты и прихожан); и были те,
кто любил старую музыку концертно–итальянского стиля и не мыслил без нее
богослужения. Вот таким «невеждам» (так их называли) было посвящено
огромное количество статей, написанных людьми недуховного сословия.
Большинство из этих статей страдали, конечно, излишним преувеличением и
узостью. Известность приобрела характерная статья Н. П. Долгушина «Тормозы
церковного пения», напечатанная в «Русской музыкальной газете». Тормоз, по
мнению автора, находится в духовенстве, «а также в мертвенной умственной
спячке этого же самого духовенства, в нежелании даже двинуть своим перстом в
пользу общего блага»35. Еще более острая заметка была напечатана в «Хоровом и
регентском деле»: «Духовенство и церковная музыка». Автор ее, Е. Вишин36,
разделяет духовенство на три группы: «крайние непримиримые» (враждебные
клиросу), «глубоко равнодушные» — к этим двум группам относится, по мнению
автора, 95 % нашего духовенства — и, третья группа, самая незначительная:
«серьезно работающие над церковным пением». Причина такого бедственного
состояния — отсутствие музыкальных знаний у священников. «Возьмем группу
крайних непримиримых! – «Вы пойте мне по церковному! Вы какую–то крамолу
поете» […] У такого батюшки нет более точного определения для того стиля
церковного пения, кроме избитого слова «церковный». Нет потому, что нет в
сущности никаких точных знаний ни по теории, ни по истории церковного
пения»37.
Таким образом, проблема эта берет свое начало еще в семинарии, где
пению, особенно его теоретической стороне, уделено мало внимания. Вот что
пишет Долгушин: «Об окончивших курс духовных семинарий я не говорю и не
35
36
37
«бемольным и диезным» пением разумело как раз мелодии Бортнянского». (См.: 4–й всероссийский съезд
регентов // Хоровое и регентское дело. 1912. № 7–8. С. 142).
Долгушин Н. П. Тормозы церковного пения // Церковное пение пореформной России в осмыслении
современников (1861–1918) / Сост А. А. Наумов, М. П. Рахманова. М., 2002. (Русская духовная музыка в
документах и материалах; Т. III). С. 626. Интересно, что заметка с похожим заглавием «Где же тормоз?» была
опубликована в «Хоровом и регентском деле» в 1909 году (см.: Хоровое и регентское дело. 1909. № 2).
Е. Вишин — псевдоним Е. М. Витошинского (См.: Рахманова М. П. Комментарии // Церковное пение
пореформной России в осмыслении современников (1861–1918) /Сост А. А. Наумов, М. П. Рахманова. М., 2002.
(Русская духовная музыка в документах и материалах; Т. III). С. 632).
Вишин Е. Духовенство и церковная музыка // Хоровое и регентское дело. 1909. № 4. С. 103.
9
желаю умалять значения их умственного развития, но не могу не заметить, что
эти возмужалые ученые юноши, будущие–то пастыри и руководители,
перешедшие уже в зрелый возраст, частенько–таки при своей учености порядка
службы не знают, а о знании церковных гласовых напевов нечего и говорить...»38.
О том, что в семинариях слабо был налажен процесс обучения пению, твердили в
журналах постоянно.
В заключение можно сделать некоторые выводы. Исследовав отношение
духовенства к церковному пению в начале ХХ века, приходится констатировать
скорее отрицательный результат: готового ответа на наши вопросы (о должном
стиле пения, репертуаре, исполнении) духовенство в этот период дать не в
состоянии. Причина этого обусловлена широкой палитрой мнений, часто
страдающих отсутствием аргументации. Так, были мнения о том, что
существовавший стиль пения «нецерковен», однако этот термин обычно не
получал раскрытия, и «церковностью» называлось порой совсем разное.
Повторимся, что большинство священников не были образованы музыкально и не
разбирались в истории церковного пения. Они не могли дать объективного
решения церковно–певческих проблем. Священник – специалист в этой области
был редкостью, поэтому инициатива принадлежала светским исследователям,
ученым регентам, композиторам. Конечно, имея соответствующее образование,
пастырство и архипасторство могло бы сделать немало полезного на ниве
церковного пения.
Специфически пастырским решением вопроса можно назвать попытки
организации общенародного пения – это нововведение было очень близко многим
представителям духовенства. К общенародному пению обращались не только
отдельные священники, но и архиереи в масштабах епархии. Однако, плоды
общенародного пения противоречивы. У многих представителей культурного
пространства возникал вопрос, неужели следует отказаться от величайшего
пласта русской хоровой культуры. Ведь это произошло бы неизбежно, если
38
Долгушин Н. П. Тормозы церковного пения. С. 627.
10
повсеместно было введено общенародное пение.
Впрочем, несмотря на весь
восторг вокруг него, оно так и не прижилось.
Новое направление получило маленькое распространение в тот период: его
ценителями среди духовенства были, как правило, те, кто разбирались в истории
русского церковного пения и музыканты. Но, не взирая на малочисленность, они
оказывали мощную поддержку Новому направлению, разработали солидную
аргументацию, и в этом была их сила. Новое направление осталось жить, и
именно с его итогами церковное пение вышло в наше время.
11