Оживление затухающего спроса

\ научный диспут \
Оживление
затухающего
спроса
В России несколько месяцев подряд
наблюдается снижение потреби­
тельского спроса. Это может
привести к сокращению роста
промышленности.
Алексей Ведев,
директор Центра
структурных
исследований
Института
экономической
политики
им. Е.Т. Гайдара
Александр
Трушин
40
— Каковы причины падения спроса?
— Перед кризисом 2008 года и в период восстанови‑
тельного роста экономики были два ключевых фактора
расширения спроса: нефтедоллары и банковское креди‑
тование. Сейчас мировые цены на сырье остаются на вы‑
соком уровне, но они уже длительное время не растут.
Следовательно, этот источник причиной расширения
спроса быть уже не может.
Банковское кредитование в 2011‑м и первой поло‑
вине 2012 года было существенным условием для роста
ВВП. В завершившемся году в первые восемь месяцев
за счет вновь выданных кредитов происходило 25–27%
конечного потребления домашних хозяйств (товаров
и услуг). Это очень большая цифра. И потребительское кре‑
дитование у нас росло высокими темпами — на 42–44%
в год. Что произошло сейчас? При заморозившихся ценах
на нефть потребительское кредитование волей или нево‑
лей должно снижаться — у российской банковской систе‑
мы нет собственных ресурсов для его расширения.
Добавьте к этому отток капитала из России, и станет
понятно, что возможностей для расширения потреби‑
тельского кредитования нет. О том, что рынок кредитова‑
ния у нас перегрет, заявляли в конце года и руководите‑
ли Центробанка. В результате, по нашим расчетам, рост
ВВП в 2013 году может составить 3,1–3,2%, а рост про‑
мышленного производства будет явно ниже 3%.
— А какое значение имеет спрос для роста промышленности, для роста ВВП?
— Мы провели в 2012 году специальные исследова‑
ния факторов покрытия спроса. И увидели, что увеличе‑
ние внутреннего спроса на каждые 100 руб. покрывает‑
ся инфляцией на 50–55 руб. На 22–25 руб. увеличение
спроса — импортом. И только 20 руб. идет на расшире‑
ние внутреннего производства. Такая картина устойчиво
проявляется на протяжении последних 12 лет.
— А причины вам удалось установить?
— Да. Прежде всего — плохой бизнес-климат. Когда
предъявляется спрос, производители не хотят расширять
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / № 3 (131) 2013
производство или расширяют его очень незначительно.
В основном спрос удовлетворяется за счет роста цен или
закупки импорта. Получается порочная система: за рост
мы должны платить инфляцией. И вот важное следствие:
как только у нас инфляция снижалась, темпы роста про‑
изводства падали. Эти показатели связаны на институ‑
циональном уровне.
— Какой может быть зависимость между спросом
и ростом ВВП в нормальных условиях?
— Она прямая. В любом случае рост сопровождается
инфляцией, потому что все структурные проблемы со‑
храняются. Вопрос в пропорциях. Скажем, мы провели
аналогичные исследования и по США, и по Китаю. В США
тоже инфляционная экономика. Но в отличие от нас ин‑
фляция покрывает внутренний спрос на 40–42%. В Китае
вообще порядка 25%. То есть расширение внутреннего
спроса в Китае на 100 единиц национальной валюты (юа‑
ней) приводит к гораздо большему росту производства
при прочих равных условиях, чем у нас. Именно потому,
что производители на монетарные импульсы реагируют
расширением, увеличением мощностей, инвестициями.
У нас этого не происходит.
— Какие способы стимулирования внутреннего
спроса известны в мире?
— Базовых способов три. Первый — внешний. Напри‑
мер, увеличение экспорта на международные рынки. Это
может быть и сырье, и продукция обрабатывающей про‑
мышленности. Второй — расширение банковского кредита.
Третий — развитие у населения склонности к потреблению.
— Насколько, по-вашему, ситуация падения спроса сейчас опасна для промышленности?
— В довольно высокой степени. Падение спроса неиз‑
бежно приведет к снижению темпов роста промышлен‑
ности. Я думаю, что даже в такой опасной ситуации улуч‑
шение бизнес-климата могло бы содействовать норма‑
лизации положения. Под бизнес-климатом я имею в виду
и судебную систему, и коррупцию, и картельные согла‑
шения о контроле цен. Борьба с последним фактором —
прямая задача Федеральной антимонопольной службы.
Это делается и в Европе, и в Америке, но не у нас. До‑
бавлю и меры по стимулированию малого и среднего
бизнеса. Во всем мире после кризиса малый бизнес на‑
чал развиваться, а у нас этого не произошло. Доля малых
предприятий как была на уровне 15–17%, так и осталась.
А норма в мире — от 30 до 60%.
— А почему у нас малый бизнес не растет?
— Невыгодно. Большие риски, коррупция, высокая
арендная плата, отсутствие конкуренции. Ни для кого
не секрет: ларек платит арендную плату за то, что он есть,
и дополнительно платит за то, чтобы рядом других ларь‑
ков не было. А после этого уже можно контролировать
цены как угодно. Маленькие магазины не могут конку‑
рировать с сетями, потому что те ведут нечестную игру.
Я как макроэкономист могу только оценить последствия.
Они состоят в том, что при высоких ценах на нефть у нас
темпы роста все падают и падают, и экономика на моне‑
тарные импульсы не реагирует адекватным ростом.
— Существуют два вида спроса: потребительский
и инвестиционный. Какая между ними зависимость?
— Формально зависимости нет, кроме, если выражать‑
ся научным языком, информационного сигнала. Когда
предъявляется потребительский спрос, который нельзя
\ УЧЕНЫЙ СОВЕТ \
удовлетворить при нынешнем производстве, то это сиг‑
нал для увеличения инвестиционного спроса и расшире‑
ния производства. Это идеальная схема. Если мы видим,
что на товар А растет спрос, мы должны увеличить его
производство. Для предприятия это способ максимизи‑
ровать прибыль. Но эта косвенная связь между видами
спроса у нас проявляется крайне незначительно. Повто‑
рю: ответом на рост спроса на товар А у нас становится
повышение цены на него.
— Но у нас сейчас инвестиционный спрос тоже
не растет. Почему?
— У нас он вообще всегда отставал от потребительско‑
го спроса, и вы правы, его рост остановился. Особенно
если инвестиционный спрос очистить от государственных
мегапроектов — Олимпиады, чемпионата по футболу и т.п.
Либо очистить от государственных инвестиций. Потому что
их принимают росчерком пера, а не сигналом рынка.
— В каких отраслях в первую очередь может проявиться сокращение темпов роста?
— В обрабатывающих. Топливно-энергетический ком‑
плекс расти быстро не будет, но и падать тоже, его темпы
роста сохранятся на уровне 1–2%. В ТЭКе есть объек‑
тивные ограничения: по пропускной способности трубо‑
проводов, железных дорог и т.д. А обрабатывающая про‑
мышленность — да, это очень чуткий индикатор. По пра‑
вительственным планам хорошо бы нам расти на 5–7%
в год, если мы хотим ставить перед собой какие-то ам‑
бициозные задачи. Например, догнать по ВВП на душу
населения сначала Восточную Европу, потом, может,
и Западную. А по сути получается, что мы сейчас за 2–3%
роста будем биться при таком инвестклимате. Это во‑
прос и экономический и политический: если мы хотим
действительно улучшать качество жизни, то мы должны
быстрее расти.
— Как отразится на внутреннем спросе вступление нашей страны в ВТО?
— Это очень сложный вопрос. Предусмотрен пяти–
семилетний переходный период. В наступившем году, на‑
верное, ничего особенного не произойдет. Скорее, всту‑
пление в ВТО отразится не на спросе, а на предложении.
А тут, конечно, прямая опасность состоит в том, что спрос
будет покрываться импортом в большей степени, чем се‑
EAST NEWS
\ УЧЕНЫЙ СОВЕТ \
годня. Не исключаю вероятность, что после вступления
в ВТО мы завоюем чужие рынки, скажем, по черной ме‑
таллургии. Но то, что после вступления в ВТО мы вдруг
потесним импортные товары у нас дома, — вот в этом
у меня большие сомнения.
— Вы имеете в виду потребительские товары?
— Да, в том числе автомобили и многое другое. Из‑
вестно, что в собираемых у нас иномарках на 95–97%
все импортное. В области электроники аналогичная си‑
туация. За последние пять лет все заводы, что у нас по‑
строены для сборки товаров под иностранными марка‑
ми, так и не увеличили локализацию компонентов. У нас
сталь не та, химия не та, допуски не те, резина не та.
— Все-таки в чем заключается проблема неконкурентоспособности нашей продукции?
— Есть комплекс причин. Конкурентоспособность
начинается с инноваций и заканчивается трудовой дис‑
циплиной, стандартами. Российский «форд» собирали
лучше, чем немецкий. Это был установленный факт. Мы
можем под контролем иностранной компании добить‑
ся высокого качества сборки. Аналогичная ситуация
с «фольксвагеном», который собирают в Калужской об‑
ласти: качество сопоставимо, если не лучше, чем в Вос‑
точной Европе, в той же Словакии. Но выпускать хорошие
свои товары — это как раз вопрос экономической по‑
литики. Сегодня дискутируется вопрос, надо ли нам все
производить у себя, как это было в СССР. Конечно, надо
выбирать какие-то прорывные направления, где у нас
есть достижения, и их развивать.
И не могу не сказать о малом бизнесе. В Германии все
сложное оборудование делают малые предприятия. В Ев‑
ропе малый бизнес ассоциируется с малыми тиражами
и высоким качеством. А у нас он — с низким качеством
или вообще не с качеством, а с торговлей. Хотя, каза‑
лось бы, конечно, малые предприятия, организованные
пятью–десятью умельцами, должны делать штучный ка‑
чественный товар, и должны быть все условия для того,
чтобы малые предприятия развивались интенсивно.
У нас такого нет.
— Почему нет?
— Это трудно. Надо начинать с того, что государство
должно обеспечивать условия, содействовать развитию
малых предприятий созданием инфраструктуры. В по‑
нятие «инфраструктура» может быть включен и поиск за‑
казчиков. Я четыре года назад занимался в Центральном
федеральном округе этими проблемами, мы писали даже
инвестиционную стратегию развития ЦФО. Были и про‑
граммы поддержки малого бизнеса не только с точки
зрения самозанятости, но и с точки зрения роста конку‑
рентоспособности. Были идеи создания государственных
информационных порталов, чтобы сводить между собой
заказчиков и производителей. Сейчас, под воздействи‑
ем кризиса, слишком усилилась роль государства, про‑
исходит укрупнение компаний с госучастием, и это, есте‑
ственно, снижает конкуренцию.
Становится понятно, что с такой институциональной
средой мы расти не будем. Основная проблема — оживить
экономическую активность. У меня ощущение, что мы по‑
следние года полтора движемся к стагнации. И даже при
хороших ценах на нефть — выше $100 — мы будем расти
на уровне 1–1,5% еще в течение года, двух, трех — сколь‑
ко позволит ситуация. Но прорыва не будет.
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / № 3 (131) 2013
41