ЦЕРКОВНОЕ ПЕНИЕ КАК ФЕНОМЕН ПРАВОСЛАВНОЙ

ЦЕРКОВНОЕ ПЕНИЕ
КАК ФЕНОМЕН ПРАВОСЛАВНОЙ КУЛЬТУРЫ
Кошёлкина Е.А.
студ. магистратуры факультета искусств
КГУ (г. Курск)
Обращение к духовным богатствам музыки Древней Руси в современном
мире происходит в атмосфере возрастания интереса к традициям православной
культуры. Это обусловливает актуальность изучения исторического контекста
развития русского церковного пения, особенностей древнерусской музыкальной культуры как источника отечественного музыкального искусства и образования.
Русское церковное пение – это феномен музыкальной культуры России,
традиции которого имеют многовековую историю. Это совершенно особый
мир. Своей целью церковное пение имеет обращение к Богу и служение Ему, а
не удовлетворение эстетических или иных потребностей человека, чему служит
светская музыка.
Церковное пение Русской Православной Церкви, в соответствии с принятой в Древней Руси точкой зрения, музыкой не являлось. Святыми отцами русского православия уподобление понятий «музыка» и «пение в церкви» вплоть
до середины XVII в. категорически не допускалось.
В основе понимания церковного пения как «божественного чина» лежит
сравнение его с пением небесным. Согласно библейской теологической концепции «богодухновенного пения», как отмечает Т.Ф. Владышевская, небесный
престол окружен ликом ангелов, которые непрерывно воздают хвалу Богу в
своих божественных песнопениях. Эта хвала отражается в текстах песнопений
и молитв, ветхозаветных пророчеств [1].
В трудах Отцов церкви получила развитие концепция «богодухновенного
пения». По словам Иоанна Златоуста, «ничто так не возвышает и не окрыляет
душу, не отрешает ее от земли, не избавляет от уз тела, не располагает любомудрствовать и презирать все житейское, как согласное пение и стройно составленная божественная песнь» [2].
Главным в богослужебном пении считалось созерцание божественного
порядка и следование ему. При этом, как показывает исследование протоиерея
Б. Николаева, оно отражало такие свойства Православной Церкви, как православное единство, святость, соборность, верность апостольскому учению [3].
Святые отцы Русской Православной Церкви, следуя византийским традициям, рассматривали богослужебное пение как органичную часть богослужения. Причем в русской православной службе, по справедливому замечанию
И.А. Гарднера, роль богослужебного пения несравнимо большая, чем в католической церкви. Поэтому богослужебное пение Русской Православной Церкви,
по словам исследователя, есть не что иное, как «одна из форм самого богослужения». И не случайно в старину русские называли богослужение «пением» и
считали, что «идти на богослужение» – это то же самое, что «идти на пение»
[4].
Музыкальным символом Русской Православной Церкви является знаменный распев. Именно он отличает ее как от церквей других конфессий, так и от
православных церквей других народов. Само слово «распев», как считает
Б. Николаев, имеет чисто русское происхождение и ведет свое начало от глагола «распеть». Появление его автор связывает с той задачей, которая встала перед русскими православными певчими в связи с наличием на Руси нераспетого
текста [5].
Относительно термина «знаменный» в настоящее время существует несколько версий. Согласно одной из них, он ведет свое происхождение от слова
«знамя», означавшего в те времена вообще любой знак. Сторонники этой точки
зрения – В.М. Металлов, Н.Д. Успенский, Т.Ф. Владышевская, И.А. Гарднер и
многие другие – обращают внимание на то, что словом «знамя» обозначались
знаки древнерусской музыкальной нотации, что и послужило основанием для
вынесения его в название всей системы в целом. От слова «знамя» получила название древнерусская система нотации – знаменная. Другое название знаменной нотации – «крюковая», поскольку наиболее часто используемые символы
напоминали крюки. За каждым символом закреплялось свое название.
Есть, однако, и несколько иные точки зрения относительно введения слова «знамя» в название древнерусской певческой системы. По мнению
В.И. Мартынова, знаменный распев «называется так не только потому, что запись его осуществляется при помощи специальных знаков – «знамен», но и потому, что сам он является мелодическим знаком, или «знаменем», указывающим на наличие безмолвной внутренней молитвы». При этом под «внутренней
молитвой» автор понимает «безмолвное молитвенное движение в сознании»,
которое и является «причиной движения голоса, образующего мелодику богослужебного пения» [6].
Само название «знаменный распев», отражающее суть древнерусской
певческой системы, дает основание говорить о двух особенностях отечественного музыкального образования православной ориентации: с одной стороны,
это обучение певчих «распеванию» текста песнопений в соответствии с закономерностями знаменной системы пения, а с другой – это определенное взаимодействие в знаменной системе пения духовного и музыкального начал с приоритетом первого.
Изучение с этих позиций знаменной системы пения дает основание полагать, что в области богослужебного пения следование православным нормам
предполагало: 1) духовную сонастроенность певцов на клиросное пение;
2) знание ими основного круга богослужебных песнопений Русской Православной Церкви, их чинопоследования (времени и места включения каждого из них
в православную службу), правил их распева, предусмотренных церковнопевческим каноном, и претворение этих знаний непосредственно в своей прак тической певческой деятельности; 3) знание певцами исполнительских традиций русского православного богослужебного пения и овладение ими необходимыми профессиональными умениями и навыками для воплощения их в своем
пении.
Что касается собственно певческих жанров древнерусского церковнопевческого искусства, то в основе распевания словесного текста в большинстве
из них лежала система осмогласия. Старославянское слово «осмогласие» буквально переводится как «восьмигласие». Система осмогласия пришла на Русь
из Византии и регулировала чинопоследование песнопений в православной
церкви в восьминедельном цикле. Каждый из ее гласов представлял собой устойчивую совокупность попевок (кокиз), являющуюся носителем определенного духовного состояния.
В пособии И.В. Кошминой раскрывается содержание каждого гласа. Первый глас – прост, важен, величествен и наиболее торжествен. Древние писатели
сравнивали его с солнцем, говоря, что он прогоняет леность, вялость, сон,
грусть и смущение. Второй глас – исполнен кротости, благоговения, он утешает
печальных и отгоняет мрачные переживания. Третий глас – бурный, как море
при непогоде, побуждает к духовной брани. Четвертый глас – двоякий: то возбуждает радость, то внушает печаль; тихими и мягкими переходами тонов он
сообщает особый покой душе; внушает стремление к Горнему, наиболее выражая действие на нас Божьей благодати. Пятый глас – успокаивает душевные
волнения; он подходит для молитвы, плача о грехах. Шестой глас – рождает
благочестивые чувства: преданность, человечность, любовь. Седьмой глас –
мягкий, трогательный, увещающий. Он ласково убеждает, призывает просить
об умилостивлении. Восьмой глас – выражает веру в будущую жизнь, созерцает небесные тайны, молится о блаженстве души [7].
Вот как определяет сущность осмогласия преподаватель Московской Духовной академии композитор В. Мартынов: «Восемь гласов знаменного распева
есть восемь образов молитвы, восемь молитвенных состояний, восемь способов
интонирования богослужебных текстов, завещанных нам святыми отцами. Знание гласа заключается в знании всех его попевок или мелодических формул (их
количество в каждом гласе колеблется от 60 до 90), правил их соединения, а
также погласицы. Система попевок – это «плоть» осмогласия, через которую
непостижимая сущность Вечности, символически выражаемая числом восемь,
запечатлевается в душе человека при помощи конкретных интонационновременных образов» [8].
Современные исследователи пришли к выводу, что именно попевки составили основу знаменной системы пения, и знание попевочного фонда было
одним из основных показателей профессионализма древнерусских певчих. При
этом опять-таки значение имело не столько количество попевок, которое знал и
мог спеть певец, сколько системность его знаний в этой области.
Изучение древнерусского знаменного пения дает литургически грамотные ответы на вопросы церковного пения, раскрывает феномен в его сущност ном аспекте и позволяет находить решение тем проблемам, которые возникли в
результате кризиса богослужебно-певческой системы в начале ХХ века.
Как и все церковное искусство, богослужебное пение призвано, прежде
всего, выражать учение Церкви и, таким образом, неразрывно связано с внутренней, таинственной ее жизнью. Развитие богослужебного пения определяет
сама жизнь – как церковная, так и культурная, а его состояние обусловливается
состоянием христианской жизни.
Православное церковное пение – это живой голос живой традиции, и нет
необходимости отдавать предпочтение тому или иному историческому периоду
его развития. Главное помнить, что церковное пение – это и есть совершение
богослужения и, в первую очередь, – это молитва, а потом уже – явление искусства.
Примечания
1. Владышевская Т.Ф. Музыка Древней Руси // Г.К. Вагнер, Т.Ф. Владышевская. Искусство Древней Руси. – М.:
Искусство, 1993. – С. 176.
2. Иоанн Златоуст. Для чего употребляется пение: Из Беседы на 41-й псалом // О церковном пении. Сб. ст.
/ Сост. О.В. Лада. – М., 1997. – С. 3.
3. Цит. по: Николаева Е.В. История музыкального образования: Древняя Русь: Конец X – середина XVII столетия: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. – М.: ВЛАДОС, 2003. – С. 9.
4. Гарднер И.А. Богослужебное пение Русской Православной Церкви: Сущность. Система. История. – Сергиев
Посад, 1998. – Т. 1. – С. 61.
5. Цит. по: Николаева Е.В. История музыкального образования: Древняя Русь: Конец X – середина XVII столетия: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2003. – С. 23.
6. Мартынов В.И. Пение, игра и молитва в русской богослужебной системе. – М.: Филология, 1997. – С. 17.
7. Кошмина И.В. Русская духовная музыка: Пособие для студентов муз. пед. училищ и вузов. – Кн. 1: История.
Стиль. Жанры. – М.: ВЛАДОС, 2001. – С. 59.
8. Мартынов В.И. Богу нашему пойте разумно // Московский церковный вестник. – 1990. – № 3. – С. 8.