Шаповал B. B.

Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 35 (173).
Филология. Искусствоведение. Вып. 37. С. 152–154.
В. В. Шаповал
ЧЕЛЯБИНСКИЕ ДИАЛЕКТИЗМЫ В «СЛОВАРЕ РУССКИХ НАРОДНЫХ
ГОВОРОВ» (ВЫПУСКИ 1–41): ПРОБЛЕМЫ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОЙ
ДОСТОВЕРНОСТИ
В статье представлены образцы критического разбора лексикографических описаний некоторых челябинских диалектизмов. Компиляция лексических данных разных регионов в СРНГ
иногда небезупречна. Однако описания редких диалектизмов могут эффективно уточняться
в процессе их критического анализа.
Ключевые слова: диалектизм, критика словарей, мнимое слово, визуальная нейтрализация графем.
Описания диалектных слов русских говоров Челябинской области широко использованы в сводном академическом «Словаре русских народных говоров». Вышедшие в свет
выпуски (1–41) данного словаря, по нашим
подсчетам, содержат не менее 1490 отсылок к
челябинским диалектным материалам разного
времени. Почти все эти диалектизмы известны по целому ряду фиксаций и представлены
нередко и в других регионах Российской федерации, что является пусть дополнительным
и косвенным, но вполне убедительным свидетельством корректности и достоверности их
описаний. Таким образом, представленные в
интересующем нас словаре лексикографические описания челябинских диалектизмов в
подавляющем большинстве случаев не вызывают дополнительных вопросов. Однако в
отдельных словарных статьях подача материала, как кажется, не может оцениваться как
вполне однозначная, что может быть вызвано
как трудностями интерпретации однократно
зафиксированного слова, изолированного с
точки зрения словообразования, или бедного
иллюстративного материала, так и, порой, накоплением неточностей при копировании рабочих записей даже ординарных слов, в процессе лексикографической обработки или же
по мере аккумулирования материала разных
регионов в рукописи сводного словаря. Ниже
рассмотрены только некоторые примеры, призванные иллюстрировать разнообразие выявляемых неточностей в диалектных словарях.
Источником ошибок нередко является и
визуальное смешение букв или их элементов
при копировании записи диалектного слова.
(Соответствующие буквы в цитатах из словарей выделены нами, знаки ударений сняты.)
В качестве довольно простого примера рас-
смотрим случай вероятного смешения букв
к – н: «Нашнепатъ, аю, аешь, сов., перех.
Нащепать (лучины). Лучинки нашнепаю, сера
горючая,.. к угольку ткнешь. Тоже без угля не
горит. Златоуст. Челяб., 1913–1923»1. Здесь
весьма надежно восстанавливается исходное
чтение *нашкепать, ср., например, параллель:
«Наскепа́ть, а́ю, а́ешь, сов., перех. Нащепать,
наколоть. ... Лучины наскепаешь, ими светили в избе. Новосиб.»2. Однако СРНГ не дошел
еще до буквы ш-, поэтому мы не можем сравнить с толкованием глагола *шкепать, что делает наше предположение чуть более шатким.
Весьма непросто ограничить пределы
произошедшей ошибки, если речь идет о
многозначном слове. Так, вероятное смешение м – ш в следующем примере касается не
всех значений слова няша: «2. Няма, ы, ж. 1.
Яма; глубокое место в реке. Челяб. Оренб.,
1852. Оренб., Вят., Перм. 2. Топкое место.
Челяб. Оренб., 1848. 3. Голландская печь.
Голландские печки назывались нямой. Смол.,
Алт., 1970»3. Ср. для первых двух значений
более широко известное диалектное слово: «Няша, и, ж.» «10. Яма, глубокое место
в реке. Оренб. Челяб., Слов. карт. ИРЯЗ»;
«2. Топкое, заболоченное место. Арх., 1885.
Беломор. Перм.» и мн. др., 1848»4. Слово
няша является довольно прозрачным с точки
этимологии заимствованием5. Предлагаемое
здесь нами в качестве уточнения критическое
прочтение слова няма как *няша косвенно
подтверждается также дополнительным примером неверного прочтения нята, за которым
составители СРНГ видят ошибочную трансформацию все того же исходного диалектизма няша: «Нята, ы, ж. [няша?] Топкое
место. Ишим. Тобол., Слов. карт. ИРЯЗ»6.
Кроме того, слово няша является достаточно
Челябинские диалектизмы в «Словаре русских народных говоров»...
активным с точки зрения словообразования
(няшевато, няшеватый, няшенный, няшистый, няш, няшь), в то время как деривативные возможности слов няма и нята оказываются абсолютно никак не реализованными7.
Последний довод является лишь косвенным,
но довольно важным, поскольку доказывает
активное функционирование в народной речи
именно слова няша.
Нередко неточная расшифровка рабочей
записи влечет за собой и неверную грамматическую трактовку слова, например:
«Стригуной, ая, ое. Подвижный, шустрый (о
человеке). Ух, какой стригуной ты у нас! (говорит дедушка внучонку) Р. Урал., 1976»8. В
этом случае нам на помощь приходит, в частности, челябинский материал. Заметим, что
стригуной фиксируется однократно и здесь
иллюстрируется одним единственным иллюстративным примером. В СРНГ нет также и
примеров употребления этого «прилагательного» в форме женского рода. И это, думается,
не случайно. Ср. довольно широко известный
ряд имен существительных: «Стригун, а,
ж. <…> 7. О бойком, шаловливом человеке.
Пск., Осташ. Твер., 1855»; а также в первичном значении: «Стригунка, и, ж. Молодая
лошадь по второму году. Судж. Курск.,
1915», а также «Стриган и стриганок – одинаково, жеребенок по второму году. Челяб.»
и др. названия жеребенка после того, как ему
пошел второй год, то есть когда ему впервые
подстригли гриву и хвост, чтоб лучше росли,
например: стрига, стригунец и т. п.9
Таким образом, почти не остается сомнений в том, что якобы прилагательное стригуной – это не уникальный диалектизм, а
неверно расслышанное слово стригунок, и
перед нами всего лишь переносное употребление наименования молодого жеребенка.
Особенно часто ошибки прочтения (копирования) обнаруживаются в тех случаях, когда
слово документировано однократно. Не следует недооценивать, что в 1976 году молодые
филологи, собиравшие диалектный материал,
в массе уже довольно слабо представляли
себе специфику терминов коневодства, что
и могло способствовать возникновению в записи *стригунок ошибочного смешения букв
й – к, поддержанного и внутренней рифмой
какой стригуной.
Нельзя не заметить, что гораздо труднее
принять взвешенное решение при уточнении сомнительной записи, зафиксирован-
153
ной не один раз, а дважды и в двух местах:
«Новешной, ая, ое. Слепой. Ишим. Тобол.,
Челяб., 1930»10. Ср. другие чтения, более распространенные, представленные в нескольких
регионах и отмечаемые в течение долгого периода времени: «Невешной. См. невишной»;
«Невишной, ая, ое и невишный, ая, ое; невишон, шна, шно. 1. Слепой. Тобол., 1896»
и мн. др. Невишной Семен. Нижегор., 1852.
Вост., Даль, Цивил. Казан. Он ведь невишной,
работать не может. Лунин. Пенз. Ставроп.
Самар., Алт. Вост.-Казах., Гапонова [с примеч. «у казаков»], 1961. Нерч. Забайкал.,
Сиб., Хабар. Невешной. Том., 1863. Челяб.
Невишный. Том., 1930», а также с близким
значением ‘близорукий, подслеповатый’ (Не
езжу уж другой год на охоту: глазами невишной стал. И сила есть, да вот беда: невишной
глазами уж больно сделался. Урал.) и двумя
достаточно предсказуемыми производными
значениями: ‘невзрачный, неказистый’, ‘неграмотный, темный; непросвещенный’11.
Ясно, что запись новешной (хотя и зафиксированная в двух областях) вызывает некоторые сомнения на фоне всех многочисленных вариантов с, очевидно, отрицательной
приставкой не-, ни-: невешной и др. Вряд ли
это южновеликорусский (с переходом *чьн
> шн) рефлекс древнерусского *не-вид-ьчьн(ый). Скорее это параллель к у-веч-н(ый),
но не с приставкой у-, а с другой отрицательной приставкой – не-12. Прилагательное невешной, несмотря на некоторое созвучие, не
имеет, по всей вероятности, отношения и к
прилагательному нівечити ‘портить, уродовать’ в украинском языке, производному от
полонизма нiвеч ‘ничто’13.
Иногда неточности визуальной идентификации букв имеет довольно неожиданные
последствия. В частности, результаты графических переразложений, приводящих при копировании рабочей записи диалектного слова
к новому и часто вполне фантомному чтению,
как отмечает А. Ф. Журавлев, все еще нуждаются в полномасштабном рассмотрении14.
Рассмотрим пример возникновения более
необычного чтения на месте ординарного:
«Жглот, а, м. Нелюдимый, жадный человек.
Миасс. Челяб., 1930»15, – которое, вероятно,
было прочитано на месте *жмот: «Жмот, а,
м. Богатый крестьянин-собственник, кулак.
Забайк., 1960»16. Ср. переразложение м в лг
в фантомном колгуха, возникшем на месте комуха ‘лихорадка’17.
154
В общем можно заключить, что заподозрить по целому комплексу признаков (неясность морфемного членения, отсутствие
производных слов, наличие синонима с немотивированным отличием в записи и т. п.)
сомнительную запись диалектного слова довольно просто. Однако процедура проверки
и особенно исправления такой словарной записи представляется весьма непростой. При
этом статус «ошибки» в каждом отдельном
случае нуждается в тщательном уточнении:
это может быть и реальное диалектное слово, не фиксировавшееся ранее по причине
его малоупотребительности, это может быть
и результат ослышки при фиксации или описки при копировании рабочей записи, иногда
это оказывается неверной трансформацией
общеизвестного слова, впервые встреченного неопытным собирателем диалектного
материала именно в местной речи. В любом
случае представляется важным следующий
принцип: исправлять, то есть менять, полевой диалектный материал, представленный в
словаре, можно только на основе другого материала. При этом приходится признать, что
абсолютно объективных критериев для сравнения доказательной силы различных иллюстративных примеров до сих пор не выработано. Таким образом, сомнительную запись в
словаре можно по результатам критического
анализа счесть с большей или меньшей степенью вероятности ошибочной, но удалять ее
из словаря нельзя, гораздо разумнее только
снабдить ее соответствующим предостерегающим примечанием.
Примечания
Словарь русских народных говоров. Вып.
20. Л., 1985. С. 301.
2
Там же. С. 163–164. Ср. также: скепать ‘щепать, колоть лучину’ (Вып. 37. СПб., 2003.
С. 408).
1
В. В. Шаповал
Словарь русских народных говоров. Вып.
21. Л., 1986. С. 332.
4
Там же. С. 336.
5
Фасмер, М. Этимологический словарь. Т. III.
М., 1987. С. 195.
6
Словарь русских народных говоров. Вып.
21. Л., 1986. С. 335.
7
Там же. С. 335–336.
8
Словарь русских народных говоров. Вып.
41. СПб., 2007. С. 341.
9
Там же. С. 340–341.
10
Там же. С. 253.
11
Словарь русских народных говоров. Вып.
20. Л., 1985. С. 336, 345.
12
Фасмер, М. Этимологический словарь. Т. I.
М., 1986. С. 285; Т. IV. М., 1987. С. 144.
13
Рудницький, Ярослав. Етимологічний словник української мови. Т. II. Оттава, 1982.
С. 859; Етимологічний словник української
мови. Т. IV. Київ, 2003. С. 95. О глаголе
нiвечити см. также: Шаповал, В. В. О некоторых проблемах источниковедения и текстологии современных художественных текстов
: анализ экзотизмов и окказионализмов //
Наследие Д. С. Лихачева в культуре и образовании России. Т. 2. М., 2007. С. 70. URL :
http://www.philology.ru/linguistics2/shapoval07a.htm.
14
Журавлев, А. Ф. Лексикографические фантомы. 1: СРНГ, А-З // Dialectologia slavica : сб.
к 85-летию Самуила Борисовича Бернштейна
: Исследования по славянской диалектологии.
4. М., 1995. С. 183–184. Здесь же представлены и примеры выявления и анализа подобных
ошибок.
15
Словарь русских народных говоров. Вып. 9.
Л., 1972. С. 96.
16
Там же. С. 206.
17
Журавлев, А. Ф. Лексикографические
фантомы. 2: СРНГ, И-К // Слово и культура
: Памяти Никиты Ильича Толстого. Т. 1. М.,
1998. С. 98.
3