Радикальные молодежные организации Сирии 30-х гг. XX в. В. П. Ранчинский
реклама
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ № 10, 2011 В. П. Ранчинский Радикальные молодежные организации Сирии 30-х гг. XX в. Аннотация: в статье анализируются причины возникновения в Сирии середины — второй половины 30-х гг. XX в. молодежных организаций, радикализации и фашизации отдельных из них, их деятельность и реакция местных властей и французской мандатной администрации. Ключевые слова: радикализация, молодежные организации, фашизация, национализм, национальная революция. В середине 30-х гг. XX в. в Сирии, находившейся под мандатным управлением Франции, как и в других странах Ближнего и Среднего Востока, стали появляться молодежные радикальные организации, которые в зарубежной, в том числе и арабской, историографии иногда называют «фашистскими». Они заимствовали символику, часто униформу, организационные формы, идеи и методы деятельности молодежных организаций фашистской Германии. Некоторые их вдохновители и лидеры навещали Берлин, где их тепло встречали и делились опытом работы с молодежью. Одни из этих организаций просуществовали до лета 1939 г. когда Франция ввела в Сирии военное положение, другие были запрещены летом 1941 г., когда Сирия была оккупирована войсками Англии и Свободной Франции. Изучению этого феномена и посвящена данная статья. Радикализация молодежного движения Сирии была обусловлена рядом фактов, в том числе неудовлетворенностью молодого поколения деятельностью буржуазно-помещичьих партий Сирии и прежде всего Национального блока, находившегося у власти, продолжавшейся сионистской колонизации Палестины, в которой некоторые политики и исламские деятели усматривали прямую угрозу арабскому миру и умело манипулировали этой угрозой, пропагандой Германии, убеждавшей арабов в том, что их с немцами объединяет единство исторической судьбы. В ходе Первой мировой войны в 1915—1916 гг. Англия и Франция подписали документ, вошедший в историю как соглашение СайксаПико о разделе арабских провинций Османской империи. Позже к нему присоединились Россия и Италия. Россия выбыла из этого соглашения после прихода к власти большевиков, а итальянская зона контроля, определенная соглашением, оказалась за пределами арабского мира [10. С. 277], поэтому Англия с Францией делили арабский мир вдвоем, прикрываясь Лигой Наций, выдававшей мандаты на управление народами, которые якобы были не готовы к суверенитету. После того как турецкие войска покинули Сирию, Франция оккупировала лишь ее прибрежные и северные районы. Восточная часть Сирии, включая зону Дамаска, по соглашению с шерифом Мекки Хусейном аль-Хашими, поднявшим в 1915 г. мятеж против султана, была передана под управление его сына эмира Фейсала, руководившего «восстанием арабов». Однако сразу после войны Франция разменяла с Англией эти земли на Мосул, который по соглашению Сайкса-Пико входил в ее зону контроля. Англия получила Мосул и пожертвовала Восточной Сирией, а вместе с ней и своим ставленником — эмиром Фейсалом. Не дожидаясь утверждения Мандатной комиссией Лиги Наций мандата на управление Сирией, Франция ввела войска в Восточную Сирию и 24 июля 1920 г. завершила ее оккупацию. Она разделила сирийские земли Ранчинский Виктор Павлович, кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории, заведующий кафедрой международных отношений, декан факультета международных отношений Брянского государственного университета имени акад. И. Г . Петровского. Базовое образование: историко-филологический факультет Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Тема кандидатской диссертации: «Партия арабского социалистического возрождения и национально-освободительное движение в Сирии (1940—1958 гг.)». Тема докторской диссертации: «Сирия в первой половине XX века: этносы, конфессии и проблема национального единства». Основные публикации: «Сирия в начале XX века: этноконфессиональные общины и проблемы национального единства» (монография, 2004), «Этноконфессиональная структура населения постосманской Сирии и особенности его самоидентификации» (2008), «Мусульмане Сирии в годы французского мандата (1920—1946)» (2010). Сфера научных интересов: этносы и конфессии арабского Востока: проблемы перехода от нового времени к новейшему. e-mail: [email protected] 76 СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ, ИСТОРИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ на государства Сирию, друзов, а также алавитов, отделила от Сирии Ливан; согласилась с тем, что часть ее южных земель Англия в 1921 г. изъяла, присоединила их к Заиорданью Палестины и создала королевство Трансиордания, которое отдала под управление второго сына Хусейна аль-Хашими Абд аль-Иллаха. Палестина отошла под мандат Англии. Таким образом, от Великой Сирии — мечты сирийских националистов — остался лишь осколок, именуемый подмандатной Сирией, которой Франция управляла напрямую вплоть до 1930 г. После восстания друзов (1925—1927 гг.) Франция предложила сирийским националистам подготовить проект Конституции, однако когда те в 1928 г. представили его на утверждение верховному комиссару, он отверг самые главные, с точки зрения националистов, его статьи: со второй по седьмую, провозглашавшие территориальную целостность Сирии, включавшую не только государства друзов и алавитов, но и Ливан, а также Палестину. Конституция, введенная верховным комиссаром в действие в 1930 г., сохранила административно-территориальную раздробленность Сирии на государства Сирия, алавитов и друзов. Под прямым управлением верховного комиссара находилась Джазира — земли расположенные между Евфратом и северо-западной границей Ирака. Автономным от правительства Сирии был Александреттский санджак, на который претендовала Турция. В глазах молодого поколения сирийских националистов, независимо от того к какому варианту национализма они тяготели — к панарабизму ли, панисламизму или партикулярному национализму, старое поколение не выполнило исторической миссии — оно не собрало воедино земли Великой Сирии, не сохранило ее единства и не добилось независимости. Во время подготовки проекта Конституции часть националистов первой генерации, готовой к сотрудничеству с Францией, объединилась в 1928 г. в партию «Национальный блок», которая победила на парламентских выборах 1932 г. и сформировала первое республиканское правительство. Накануне выборов «Национальный блок» обещал провести социальноэкономические преобразования, в том числе укрепить положение ислама в Сирии. Обещания раздавались без учета возможностей их выполнения и, когда после выборов реформы не последовали, это вызвало волну разочарований тех, кто считал себя обманутым, встал на путь поиска новых идейных и политических ориентиров и обратил внимание на идеологию итальянского и германского фашизма. Важным побудительным мотивом обращения молодого поколения сирийских националистов к идеологии и практике германского фашизма стало обострение отношений арабов Палестины с еврейскими колонистами и их организациями, приобретавшие характер вооруженного конфликта. Актуализировали эту проблему в Сирии светские националисты и исламские радикалы, использовавшие жупел «сионистской угрозы арабской нации» как фактор политической мобильности тех сил, на которые они рассчитывали, как возможность заявить о себе. В начале 30-х гг. центральной фигурой, нагнетавшей алармистские настроения, связанные с «сионистской угрозой арабской нации», являлся Мухаммад Амин аль-Хусайни, муфтий Иерусалима, которого в сирийской печати именовали не иначе как «великий муфтий Палестины»1. М. Амин аль-Хусайни был первым среди арабских националистов, кто объединил панарабскую идею единства всех арабов от Атлантики до гор Загроса с панисламизмом. Он полагал, что если бы арабам удалось создать единое государство, то это стало бы так же реальным воплощением мечты панисламистов, так как появление такого государства могло бы стать прологом к объединению всех мусульман. В этой связи намерение Всемирной сионистской организации (ВСО) создать в Палестине еврейский национальный очаг рассматривалось им как угроза не только панарабизму, но и панисламизму. Он решительно осуждал еврейскую колонизацию Палестины и стал идейным вдохновителем борьбы палестинских арабов против еврейских колонистов. В обстановке быстро разраставшегося арабо-еврейского конфликта М. Амин аль-Хусайни стал искать поддержки на международной арене и нашел ее в лице фашистской Германии, которая позиционировала себя как естественного союзника арабов в их борьбе с сионизмом. С разрешения А. Гитлера М. Амина аль-Хусейни стали привечать в Берлине, найдя в нем «ярого защитника свой нации», который «…в политике всегда исходит из реальных интересов арабов…» [13. С. 398]. В Берлине М. Амин аль-Хусайни получил заверения в поддержке борьбы арабов с европейским колониализмом и сионизмом. В ответ он обещал немцам помощь в формировании будущих воинских контингентов из числа мусульман и их духовном окормлении, стал выступать на Берлинском радио, вещающем на арабский мир, с антианглийскими передачами. В Сирии М. Амин аль-Хусайни стал популярен не только как вождь всех тех, кто готов был бороться против сионизма, но также и среди туркофилов, сторонников, казалось, уже умершей халифатской идеи. Эти силы оживились, в печати Сирии стали с пиитетом писать об Османской империи, утверждая, что она была идеальным государством мусульман как по своему устройству и организации власти, так и по проводимой внутренней политике [7. С. 17—18]. По их утверждениям, империя была государством мира для всех народов, ее населявших, она с успехом отражала наступление Должность муфтия М. А. аль-Хусайни унаследовал от своего отца Муссы Казима аль-Хусайни, который до 1920 г. был старостой-мэром Иерусалима, но за спровоцированное им кровавое столкновение с евреями был английскими властями заменен на вождя враждующего с ним клана Раджиба ан-Нашашиби. 1 77 УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ № 10, 2011 колониализма, защищала Палестину от сионизма [7. С. 44—45]. Идея мира зиждилась на исламе, отвергающем расовый и этнический национализм [7. С. 60—65]. Эти силы с симпатией наблюдали за возрождением Германии, которая в недавнем прошлом была союзницей Османской империи, и, с их точки зрения, являлась единственной европейской державой, защищавшей ислам. В арабском мире М. Амин аль-Хусайни пользовался поддержкой короля Ирака Фейсала и крупнейшего идеолога панарабизма Сати аль-Хусри, находившегося в Багдаде. Его деятельность обусловила то обстоятельство, что в начале 1930-х гг. центр арабского национализма, казалось, стал перемещаться из Дамаска в Багдад. Здесь, при молчаливом согласии английских мандатных властей и при поддержке короля Фейсала, осела влиятельная сиро-ливанская антифранцузски настроенная эмиграция. Сюда в начале 1930-х гг. потянулось молодое поколение арабских националистов, считавших, что Ирак должен стать «Пруссией арабского мира», государством, которое может объединить арабов [5. С. 153]. Среди этих кругов сильны были прогерманские настроения, которые в то время, вероятно, не казались английским спецслужбам опасными. Однако в 1933 г. Фейсал неожиданно умер, и сиро-ливанская эмиграция потеряла поддержку, а Ирак так и не стал базой арабского национализма [19. С. 492]. А. Гитлер относил арабов к числу неполноценных, «примитивных народов» [13. С. 431], однако фашистская Германия в свою очередь умело подогревала прогерманские чувства арабов. Ее пропаганда активно разрабатывала тезис единства судеб немцев и арабов. Так, например, в его подтверждение арабов искусно подводили к заранее запрограммированным ответам на такие обсуждаемые вопросы, как: «Кто мешал объединению Германии и кто воспрепятствовал арабам объединиться в единое государство после Первой мировой войны?»; «Кто расчленил Германию и кто разделил арабский мир после Первой мировой войны?». Для неискушенного слушателя или читателя ответ был очевиден. Особенно убедительным для арабской улицы было утверждение германской пропаганды о том, что Германия является единственным в мире союзником арабов в их борьбе с сионизмом. Пещерный антисемитизм А. Гитлера и его партии, возведенный в ранг государственной политики, выдавался пропагандой за реальную поддержку борьбы арабов против еврейской колонизации Палестины, против ВСО. Немецкой пропаганде поверили не только обыватели, но и многие искушенные политики, присматривавшиеся к формам организации населения, особенно молодежи, к методам идеологической работы германских и итальянских фашистов. Так, например, шах Ирана М. Р. Пахлави испытывал особый пиитет к практике организации молодежи Германии, особенно ее военной подготовки, и в 1935 г. отдал распоряжение о создании военизированных молодежных организаций по всей стране [12. С. 54]. В Сирии первые профашистские акции имели место в апреле 1935 г. в Дамаске, когда на некоторых магазинах появились плакаты «Хайль Гитлер!», «Сирия превыше всего!». Как утверждают некоторые исследователи, вероятнее всего, это было делом рук членов Сирийской национал-социальной партии (СНСП) [20. С. 192]. Она была создана в ноябре 1932 г. группой сирийских и ливанских студентов Американского университета в Бейруте, которых объединил вокруг себя Антуан Сааде. Спустя два года были приняты устав и программа партии, излагавшие ее идеологию и организацию. А. Сааде объявлялся «пожизненным лидером» и «главнокомандующим вооруженными формированиями партии» [9. С. 89]. Главной особенностью идеологического кредо партии и ее лидера стал партикулярный национализм, который вычленял Сирию из остального арабского мира и объявлял сирийцев не арабской, а самобытной сирийской нацией [9. С. 13—14]. Можно с полной уверенностью утверждать, что при всей тенденциозности выступлений А. Сааде и его экстравагантному стремлению к фюрерству он был первым, кто попытался выделить растворенную в общеарабской сирийскую идентичность, кто стал отделять от панарабизма партикулярный образ: «Мы не арабы, мы сирийцы!». Этот образ стирал этноконфессиональные различия населения Сирии и раздвигал границы социальной опоры партии. Согласно А. Сааде сирийская нация сложилась еще до прихода арабов и их появление в Сирии не внесло каких-либо существенных изменений в национальный характер сирийцев, что «…сирийцы отличаются от арабов даже формой головы» [16. С. 33, 36]. Возникнув как узкая заговорщическая нелегальная организация, во главе которой оказался человек, который, как и А. Гитлер, претендовал на роль фюрера нации, она поначалу не вызывала беспокойства ни у сирийских националистов, ни даже у спецслужб мандатных властей. Однако неожиданно для всех оказалось, что идеология сирийского национализма стала привлекательной для молодого поколения, разочаровавшегося в панарабских и панисламских идеалах, пропагандируемых старым поколением сирийских националистов, разделенных на соперничающие друг с другом кланы. Организации — фаланги СНСП множились, возникли почти во всех городах Ливана и Сирии, в Палестине и Египте. Они состояли из легальных структур, занимавшихся пропагандой и организацией массовых акций и нелегальных вооруженных групп. К 1935 г. численность СНСП составляла около 8 тыс. чел., что делало ее крупнейшей партией Леванта [18. С. 225]. Наиболее крупным филиалом был ливанский, состоявший в основном из христиан-маронитов. Сирийский филиал в середине 1930-х гг. также был представлен в основном христианской молодежью. Это обстоятельство было использовано политическими оппонентами А. Сааде от уммы, и в Сирии политические акции СНСП встречали противодействие мусульманских организаций, выступавших с позиций па- 78 СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ, ИСТОРИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ нарабизма [18. С. 226]. Во второй половине 1930-х гг. за А. Сааде пошло молодое поколение маргиналов городов Леванта, что делало партию опасной как для местных, так и для мандатных властей. Она стала подвергаться полицейским преследованиям. В середине 1930-х гг. А. Сааде посетил Германию, где был принят идеологом нацизма А. Розенбергом, и, вернувшись оттуда вдохновленным, усилил пропаганду сирийского национализма, доходя до откровенно расистских теорий фашистского толка, поиска антропологических особенностей, отличающих сирийцев от арабов и относящих их к высшей расе [16. С. 33, 35]. В заключение рассуждения о роли и месте А. Сааде и его партии в радикальных движениях Сирии середины — второй половины 1930-х гг. необходимо отметить, что при всей одиозности отдельных аспектов деятельности вождя СНСП он оказался одним из тех немногих представителей молодого поколения арабских националистов, которые обозначили центральную задачу, стоящую перед населением Сирии, — достижение единства сирийцев на сирийской земле, разделенной Францией на марионеточные государства. Он был первым среди тех, кто пришел к выводу, что на развалинах османской идентичности ни у панарабской, ни у панисламской идеи недостает потенциала сформировать общегражданскую арабскую нацию, что утрата сирийцами идентичности вызывает у них тревогу, растерянность, неопределенность и осознание собственной неполноценности, ведет к распаду общества на закапсулированные страты. Стремительный рост численности СНСП побудил лидеров Национального блока обратить внимание на молодое поколение Сирии, и в 1936 г. под эгидой блока начала создаваться его молодежная организация — Националистическое молодежное движение, во главе которого чередовались лидеры, пользовавшиеся покровительством патриарха сирийских националистов Абд ар-Рахмана Шахбендера [18. С. 228— 229]. Поначалу движение создавалось как спортивная организация, однако очень скоро начался процесс ее фашизации, заимствования форм и методов работы молодежных организаций фашистской Германии, вплоть до униформы, строевой и боевой подготовки, немецких браурных маршей, барабанных и факельных шествий. Портреты А. Гитлера и Б. Муссолини стали непременным атрибутом этой и ей подобных организаций. Процесс военизации и фашизации охватил и скаутские организации, к созданию которых еще в 1929 г. приступил один из сирийских националистов — Фахри аль-Баруди, видный функционер «Национального блока» [20. С. 192]. К 1935 г. он объединил скаутские организации в «Патриотическую юность», руководство которой перешло к Сейфутддину аль-Маамуну и Муниру аль-Аджлани, а патроном от Национального блока стал один из его лидеров — Джамаль Мардам [17. С. 363, 365, 368]. По методам и формам работы, по структуре эта организация ничем не отличалась от Националистического молодежного движения. Сирийцы, иракцы и ливанцы, получившие образование в Стамбуле, а также за рубежом, создали Лигу национального действия, в рядах которой оказалась часть студенческой молодежи и школьников старших классов. По мнению ряда исследователей, учредительный съезд состоялся в августе 1933 г. в ливанской деревне Карнаил, расположенной вблизи г. Сур. Однако Баували Ясин, сотрудник Института стратегических исследований, созданного в Дамаске Али Насером — бывшим президентом Южного Йемена, полагает, что съезд 1933 г. был лишь завершающим этапом на пути создания этой организации, первые ячейки которой возникли еще в 1929 г. Они сформировались в Сирии, Ливане, Палестине и Ираке [3. С. 58—60]. В Сирии ее ячейки были во многих городах за исключением Халеба, в котором против Лиги выступил самый влиятельный политик города — Ибрагим Ханану [2. С. 532—538]. По мнению ливанского историка Сами аль-Джунди, Лига была создана по инициативе Национального блока как его молодежное крыло, которому изначально не задавались определенные политические цели [4. С. 20]. Однако если даже это так, очень скоро она отпочковалась от него и ее деятельность пошла вразрез с его курсом на сотрудничество с мандатными властями [3. С. 63—64]. К середине 1930-х гг. ячейки Лиги разрослись в филиалы, самым крупным из которых стал сирийский, возглавляемый Фагми аль-Махауири, Сабри аль-Асали, Фарид Зейн ад-Дином, Заки аль-Арсузи и Абу ар-Разаком ад-Дандаши, ставшим главой Совета директоров — ее руководящего органа [12. С. 88]. Уже в начале деятельности Лиги в ней стали формироваться три фракции: левацко-экстремистская, революционно-демократическая и фракция умеренных демократов [1. С. 47—48]. Состав этих фракций постоянно менялся, но оставалось некое постоянное их ядро. Именно левацко-экстремистская фракция в середине — второй половине 1930-х гг. встала на платформу германофильства. Ее постоянное ядро видело в германских фашистах национальных революционеров, близких им по духу, ориентированных на полигенистический миф, или миф национального возрождения. Самым ярким сторонником этого мифа, безусловно, был Заки аль-Арсузи, выпускник философского факультета Сорбонны, алавит по вероисповеданию, родом из Александреттского санджака. Как и германские фашисты, Заки аль-Арсузи и его единомышленники считали, что необходимо предотвратить начавшийся распад арабской нации путем «национальной революции», которая приведет к «возрождению» (новому рождению2) арабов как нации и освободит ее от европейского колониализма. Концепция национальной революции, или 2 Арабским аналогом этого понятия является слово «баас» — отсюда баасисты. 79 УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ № 10, 2011 арабизма, была полной противоположностью интернациональной революции, которой придерживалась формировавшаяся в это время компартия Сирии и Ливана. Она противоречила также партикулярному национализму Сааде, как общее по отношению к частному, так как претендовала быть идеологией возрождения всей арабской нации. Зукан Каркут, известный исследователь национального движения Сирии этого периода, считал ее «парящей над действительностью» [8. С. 179]. В конце 1930-х гг. левацко-экстремистская фракция стала превращаться в военизированную организацию. В нее влилась алавитская и арабо-мусульманская молодежь Александреттского санджака, который Франция под давлением кемалистов и Англии стала поэтапно передавать в состав Турции. Лидеры Национального блока, не смогшие достичь компромисса с традиционными аянами санджака, не смогли предотвратить его передачу Турции. Этноконфессиональные меньшинства санджака, каковыми были арабы, алавиты и армяне в 1939 г., вынуждены были бросать дома и переселяться в другие районы Сирии и Ливана, опасаясь мести турецкого большинства и кемалистов. Заки аль-Арузи еще в начале 1939 г. создал группу боевиков, которая 8 июля 1939 г. расстреляла Бужджа аль-Хатыба — главу местной администрации Александретты, сторонника присоединения санджака к Турции. В ответ на это мандатные власти запретили деятельность Лиги национального действия, а ее филиалы подверглись разгрому [17. С. 626]. Вскоре Франция ввела в Сирии режим военного положения и запретила деятельность всех политических партий и движений. После ввода в начале 1940 г. в Александреттский санджак3 турецких войск Заки аль-Арсузи вместе с боевиками, находившимися на нелегальном положении, в апреле этого года переехал в Дамаск, где 27 членов левацко-экстемистской фракции Лиги были арестованы мандатными властями и судом военного трибунала приговорены к расстрелу за сотрудничество с Германией [11. С. 78]. В другом источнике находим, что 11 из них сумели сбежать из-под стражи, а остальным смертная казнь была заменена тюремными сроками от 5 до 20 лет [6. С. 304—305]. Откровенно фашиствующей организацией мусульманской молодежи стала «Коричневые рубашки»4, являвшаяся точным слепком германского «Молодого Стального шлема». Ее создателем был Мунир альАджлани, а патроном вступил руководитель отделения Национального блока в Халебе Абд ар-Рахман Кайяли. Возникнув в середине 1930-х гг. как небольшая группировка, к 1937 г. она достигла численности в 14 тыс. чел. с филиалами во всех крупных городах Сирии [20. С. 192]. По разным поводам члены этой организации устраивали в сирийских городах шумные акции, в том числе антихристианские ночные факельные шествия под барабанный бой. В этой организации была широко представлена черкесская молодежь5, в том числе бывшие молодые офицеры турецкой армии, оказавшиеся не востребованными французскими властями. Именно они и взялись за военную подготовку членов «Коричневых рубашек», придали ей милитаристский оттенок. Оппонентом «Коричневых рубашек» стала организация армяно-христианской молодежи «Белые фуражки». По мнению некоторых исследователей, она создавалась под патронажем французских спецслужб [20. С. 192]. Первая ячейка этой организации возникла в октябре 1936 г. в г. Халебе, а затем она стала стремительно разрастаться, достигла численности в 3 600 чел. с филиалами в Хаме, Хомсе, Антиохии и Дейр эз-Зоре [20. С. 192]. Центральной идеей этой организации стала независимость Халеба от Дамаска. Молодежь христиан-маронитов Сирии примкнула к созданной в 1936 г. в Бейруте организации «Фаланга», объединившей 8 тыс. чел. В 1938 г. численность ливанских фалангистов достигла уже 21 тыс. членов [20. С. 193—194]. Появился также ряд мелких молодежных организаций, деятельность которых не выходила за пределы городов, в которых они возникли. Среди них были такие, как «Молодые арабы Хомса», «Белый символ в Триполи», курдско-халебская «Братья Ханану»6, «Партия молодежи Хамы», созданная выпускником юридического колледжа Акрамом Хаурани, организации друзов, алавитов. Фашизация молодежного движения Сирии выражалась не только в заимствовании атрибутики, методов и форм организационной работы, военизации молодежных организаций и в оголтелом антисемитизме. Более существенным было изучение переводимых на арабский язык отдельных разделов работы А. Гитлера «Майн Кампф», его речей, выступлений Б. Муссолини, политических и социальных доктрин нацизма. Так, например, уже в 1936—1937 гг. в фашиствующих изданиях Леванта появились статьи, призывающие молодежь выступить против господства власти старой плутократии, представленной знатью или так называемыми аянами, пропагандирующими воинственный арабский шовинизм, оформленный в лозунг «Арабизм превыше всего!» [20. С. 194]. Он с 1939 г. уже назывался «государством Хатай». Некоторые европейские авторы называют ее «Железными рубашками». 5 Этноним, применявшийся ко всем переселенцам из Кавказа и Балкан. 6 Ибрагим Ханану в 1919—1921 гг. возглавлял прокемалистское вооруженное сопротивление французам в провинции Халеб, был депутатом парламента Сирии от Халеба, самым авторитетным феодальным вождем курдов Халеба и его сельской периферии. 3 4 80 СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ, ИСТОРИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ Социальной средой радикального молодежного движения Сирии были городские маргиналы и мелкая буржуазия, разочаровавшиеся в идеалах арабских националистов первой генерации, уставшие от ожидания реформ, считавшие, что старая политическая элита исчерпала себя, она не обеспечила ни общественного, ни экономического прогресса, не привела Сирию к независимости, она как была, так и осталась под французским мандатом. Крестьянство Сирии, жители сельской периферии остались вне политической жизни в силу образа жизни и ценностных ориентиров сельского населения, а также неразвитости средств коммуникаций. Рабочая молодежь сирийских городов также оказалось вне радикальных националистических молодежных политических группировок. Среди нее велик был процент этнических меньшинств, прежде всего курдов и армян, которые ориентировались на свои национальные организации. Так, например, часть курдов Дамаска «своей» считала компартию, вождь которой, Халид Багдаш, был курдом по крови7. Она решительно выступила против роста фашистских настроений, а после VII конгресса Коминтерна развернула пропагандистскую кампанию по созданию в Сирии и Ливане национального антифашистского фронта. Ее рупором стала газета «Голос народа», влияние которой, однако, было весьма скромным, ограничивалось узким кругом курдской интеллигенции, молодежи и рабочего класса. Армянская молодежь ориентировалась на «Дашнакцуцюн» — партию армян. Радикализация и фашизация молодежного движения Сирии, начавшиеся в середине — второй половине 1930-х гг., являлись, на наш взгляд, закономерным явлением развития национально-освободительного движения подмандатного Леванта. С одной стороны, фашизация началась в условиях наступления фашизма в самой метрополии, где против него в 1934—1936 гг. был создан Народный фронт, правительство которого начало переговоры о предоставлении независимости Сирии и Ливану, подготовило проект соответствующих договоров, но так и не решилось их ратифицировать. С другой стороны, мобилизующим молодое поколение сирийцев фактором, подталкивающим его к политическому радикализму, являлось обострение ситуации Палестине, где противостояние арабского населения с еврейскими колонистами переросло в вооруженный конфликт. В Сирии 1930-х гг. не было издания, которое не использовало бы угрозу сионистской колонизации Палестины в качестве фактора, привлекающего к нему внимание читателя, не было ни одной политической организации, которая бы не эксплуатировала эту тему с целью политической мобильности сторонников и стремлением завить о себе. В этих условиях немецкая пропаганда умело манипулировала патриотическими чувствами молодого поколения левантийцев, подогревала националистические и шовинистические настроения, поощряла фашиствующие элементы. Рост фашистских настроений в середине 1930-х гг. не встретил отпора ни со стороны правившего Сирией Национального блока, ни со стороны мандатных властей. Наоборот, и те, и другие заигрывали с возникавшими организациями, пытаясь использовать их в борьбе друг с другом. Национальный блок привлекал их к организации массовых акций, направленных против французов, а мандатные власти — для ослабления авторитета традиционных лидеров сирийских националистов, которых снабжали такими эпитетами, как «плутократы», «денежные мешки», «жирные коты» и т. п. В результате как первые, так и вторые просмотрели тот поворот, после которого не они, а А. Гитлер и Б. Муссолини стали идолами, не арабский национализм и не Франция с ее культурой являлись привлекательными, таковым становился германский фашизм. Уже в начале второй половины 1930-х гг. лидеры молодежных организаций стали осознавать себя самодостаточными «фюрерами» и начали острую борьбу за влияние на подрастающее поколение. Они пытались играть роль барабанщиков революционного национализма. Как отмечают исследователи, изучавшие политическую жизнь Сирии 1930-х гг., начиная с 1936 г. беспорядки, устраиваемые радикальными группировками и фашиствующими элементами, стали постоянным фактором политической жизни сирийских городов [20. С. 194]. Так, например, в сентябре 1936 г. в Халебе столкновения между «Коричневыми рубашками» и «Белыми фуражками» вылились в настоящее побоище, в ходе которого с обеих сторон 200 чел. было ранено [20. С. 194]. Боевики Лиги национального действия, партии А. Сааде в Дамаске, Халебе, Хаме и других городах Сирии также делили сферы политического влияния с другими организациями. Фалангисты Ливана активно вовлекали в свои ряды девушек, в Сирии это явление не приобрело сколь-нибудь заметного масштаба, так как за исключением «Белых фуражек» все остальные организации имели мусульманскую религиозную основу, а также включали в себя молодежь таких религиозных маргиналов Сирии, как алавиты и друзы, что в то время априори исключало участие женщины в политической жизни общества. К концу 1930-х гг. фашизация молодежного движения стала беспокоящим политическую элиту Сирии фактором. Против этого стали выступать вожди влиятельных кланов аянов сирийских городов, ставшие объектом нападок печатных изданий радикалов. Они пошли на беспрецедентный шаг — поддержку антифашистских акций коммунистов, требовали от правительства Сирии принятия мер по пресечению деятельности фашиствующих группировок. Однако сирийские власти медлили, не решаясь идти на конфликт В феврале 1937 г. Х. Багдаш оценивал численность руководимой им компартии в 1 500 чел. (См.: Косач Г. Г. Коммунисты Ближнего Востока в СССР в 1920—1930-е годы. М., 2009. С. 209. Прим. 98.). 7 81 УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ № 10, 2011 с ними. Что же касается мандатных властей, то после разгрома Франции фашистской Германией в мае 1940 г. Сирия и Ливан оказались под контролем вишийских войск, во главе которых был поставлен генерал Генри Денц, один из преданнейших сторонников главы вишийской администрации маршала Петена [15. С. 11], уступившего Левант Германии и Италии. В Сирию и Ливан прибыли итальянцы и более 3 тыс. немцев, и фашистские движения получили прямую поддержку новых властей. Были амнистрированы приговоренные к различным срокам боевики Лиги национального действия, часть которых в качестве волонтеров отправилась в Ирак, где в апреле 1941 г. произошел военный переворот, направленный против английского господства. Отряд возглавил Акрам Хаурани, привлекший в него молодых командиров, служивших во французских «специальных частях» [14. С. 7—8]. Их активизация была приостановлена лишь англо-деголлевской оккупацией Леванта, которая завершилась к концу июня 1941 г. Созданная после этого англо-французская военная администрация запретила деятельность всех политических организаций и подвергла аресту наиболее активных лидеров фашиствующих группировок. В концлагере в Дейр-эз-Зоре оказались также возвратившиеся в Сирию после разгрома восстания в Ирак волонтеры Акрама Хаурани [14. С. 7—8]. Вплоть до конца Второй мировой войны политическая жизнь Сирии регулировалась законами военного времени. Литература: 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. 13. 14. 15. 16. 17. 18. 19. 20. 82 Абд аль-Латиф ар-Раувайя Макалят фи тарих аль-Ирак аль-муасыр (на арабском языке). Дамаск : Дар альджалиль, 1985. 310 с. Акрам Заайтар. Мин музаккарат Акрам Заайтар. Аль-Джуз аль-авваль Мин баувакир ан-нидал (на арабском языке). Бейрут : Аль-муассаса аль-арабийя, 1994. 752 с. Аль-Ахзаб ва-аль-харакат аль-каумийя аль-арабийя. Аль-Джуз аль-ауваль (на арабском языке). [ Б. м. ] : Аль-Марказ аль-арабий лиль-дирасат аль-истратиджийа, 200?. 600 с. аль-Джунди Сами. Аль-Баас (на арабском языке). Бейрут : Дар ан-нагар, 1969. 285 с. аль-Хусри Сати. Дафау ан аль-уруба (на арабском языке). Аль-Джуз аль-ауваль ; Бейрут : Дар ан-нагар, 1956. 385 с. ар-Райс Мунир. Аль-Китаб аз-загабий лис-саура аль-ватанийя фи-ль-машрик аль-арабий. Саура Фаластын 1936 (на арабском языке). Дамаск : [ Б. и. ], 1976. 362 с. Зейд Абу Гунейма. Джауваний мудиа фи тарих аль-усманий аль-атрак (на арабском языке). Амман : Дар аль-гаманий, 1983. 261 с. Зукан Каркут. Татаввур аль-харакат аль-ватаниия фи Сурия 1920—1939 (на арабском языке). Бейрут : Дар ат-талиа, 1975. 235 с. Кадайя аль-хизб аль-каумий (на арабском языке). Каир : Дар ан-наср, 1962. 240 с. Ллойд Дж. Правда о мирных договорах : пер. с англ. М. : Иностр. лит., 1957. Т. 2. 556 с. Наджах Мухаммад. Аль-харака аль-каумийя аль-ватанийя фи Сурия фи хилял танзыматуга ас-сиясийя. Аль-Джуз аль-авваль 1917—1963 (на арабском языке). Дамаск : Дар аль-баас, 1987. 182 с. Оришев А. В. Нацисты в Иране // Азия и Африка сегодня. 2009. № 3. C. 62—68. Пикерс Г. Застольные разговоры Гитлера : пер. с нем. Смоленск : Русич, 1993. 496 с. Ранчинский В. П. Акрам Хаурани // Проблемы социально-политической истории и исторической науки. Брянск, 1995. С. 4—33. Ранчинский В. П. Дипломатическая подготовка англо-французской оккупации Леванта (1940—1941) // Всеобщая история. Современные исследования : межвуз. сб. науч. тр. Брянск, 2009. Вып. 18. С. 11—26. Сааде Антуан. Ашара мухадарат (на арабском языке). Бейрут : [ Б. и. ], 1959. 56 с. Филипп С. Хоури Сурия ва-аль-интидаб аль-фарансий. Сияса аль-каумийя аль-арабия 1920—1945 (на арабском языке, пер. с англ.). Бейрут : Муассаса аль-абхас аль-арабийя, 1997. 557 с. Longrigg Hemsley S. Syria and Lebanon under French Mandate. N. Y. : Oxford University Press, 1972. 406 p. Philip S. Khoury Factionalism amang Syrian Nationalists during the French Mandate // International Journal of Midddle East Studies/ Cambridge University Press. 1981. Vol. 13, № 4. P. 441—469. Thompson E. Colonial citizens. Republican Rights, Paternal Privilege, and Gender in French Syria and Lebanon. N. Y. : Columbia University Press, 1999. 380 p.
