арабское и армянское. национально
реклама
А Р А Б С К О Е И АРМЯНСКОЕ. НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ: ИСТОРИЧЕСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ Имя английского разведчика и востоковеда Томаса Э. Лоуренса (1888—1935),. сыгравшего видную роль в организации арабского национально-освободительногодвижения в период первой мировой войны и широко известного как на Западе,, т а к и на Арабском Востоке, получило неоднозначные оценки в советской историографии. Предлагаемые вниманию читателя отрывки нз настольной книги западных востоковедов «Семь столпов мудрости» Т. Лоуренса в нынешний сложный период, национально-освободительного движения армянского народа представляют интерес не только с точки зрения разоблачения современных фальсификаторов истории, прямо или косвенно отрицающих факт геноцида армян Турецкой империей, но т а к ж е позволяют извлечь актуальные уроки, касающиеся па51тюркистской политики лидеров младотурок. Хотя в своих отличающихся тонким юмором мемуарах Т.. Лоуренс нарочито избегает ссылок на какие-либо труды и научные авторитеты, это ни в коей мере не снижает ценности его свидетельств как непосредственно вовлеченного в исторические события действующего лица. Несмотря на определенный субъективизм автора, его отличают, несомненно, искренняя симпатия к национально-освободительной борьбе арабов и других народов, неприятие тирании, что и должно быть определяющим фактором при оценке его труда. (Перевод отрывков нз текста—по и з данию: Т. Е. Lawrence, Seven P i l a r s of Wisdo.n", N e w York. 19C4) А. А. М Е Л И К Я Н . СЕМЬ СТОЛПОВ (Москва) МУДРОСТИ Много лет в предвоенное время я провел на семитском Востоке,, изучая образ жизни сельского, городского населения и племен Сирии и Месопотамии. Моя бедность обусловила тесное общение с простым людом, с которым редко общаются европейские путешественники (...).. Кроме того, я смог познакомиться с политическими силами, действующими на Ближнем Востоке в условиях упадка имперской Турции. Турция изнемогала от перенапряжения, пытаясь с сокращающимися ресурсами удержать в руках доставшуюся ей в наследство целую империю. Сабля была преимуществом сымов Оттоманской империи, но ныне она безнадежно устарела, уступила место более смертоносным современным видам оружия (...). Б}гдучи наиболее консервативными народами азиатского Запада, они с трудом воспринимали новые концепции управления и жизнеустройства" (...). Их администрация оказалась бессильной перед скоросшивателями, телеграфом, финансами, евгеникой и бухгалтерией. Неизбежно старые губернаторы, правившие при помощи либо физической силы, либо силы воли, необразованные, негибкие и грубые должны были уйти. Власть, переходила к новым лицам, достаточно гибким и проворным, чтобы приспособиться к машинному веку. Члены комитета младотурок были по происхождению потомками греков, албанцев, черкесов, болгар, армян, евреев, но ни в коем случае не сельджуками,, не османамн. Массы перестали доверять своим правителям (...). Турция переживала упадок, и только кровопускание могло сохранить ее существо/вание. Арабское и армянское национально-освободительное движение МП' Упорно цепляясь за старые традиции, анатолиец оставался йьюч.ным животным в своем селении и беспрекословным солдатом за границей, в то время как покоренные империей народы, составлявшие семь десятых ее населения, с каждым днем набирали силу, крепло их самосознание. Отсутствие груза традиций и ответственности за прошлое, наличие в их среде более светлых и быстрых умов опреде.лили их восприимчивость к новым требованиям. Непроизвольный ужас и пиитет, вызываемые в прошлом турками, начал улетучиваться, когда появилась возможность проводить более широкие сравнения. Изменяющийся баланс отношений между Турцией и подчиненными ей провинциями обусловил необходимость размещения там все растущих гарнизонов для сохранения старого порядка вещей. Триполи, Албания, Ф.ракия, Йемен, Хиджаз, Сирия, Месопотамия, Курдистан, Армения—все эти -провинции были «отрезанными ломтями», тяжелым грузом, лежащим на анатолийском крестьянстве, требовавшем растущих из года в год расходов, самое тяжелое бремя несли беднейшие деревни, и с каждым годом они становились все беднее. Новобранцы принимали судьбу безропотно, д а ж е отрешенно, в соответствии с традициями турецкого крестьянства. Они были (...) нейтральны, без пороков и достоинств (...). Если им предписывалась мягкость, они могли быть хорошими друзьями и великодушными противниками. Но когда они получали приказ надругаться над отцом или выпотрошить собственную мать, они его исполняли совершенно спокойно, как безделицу и с большой степенью точности. Их отличало безнадежное отсутствие инициативы, что делало их самыми удобны-, ми и выносливыми солдатами. Эти люди были жертвами (...), которых могли загнать до смерти и выбросить за ненадобностью. Они были всего лишь орудиями исполнения наиболее порочных устремлений своих командиров. Их так дешево ценили, что не удостаивали д а ж е элементарной заботы. Медицинское обследование отдельных групп заключенных в турецких тюрьмах показало, что около половины из них больны неестественным образом приобретенными венерическими заболеваниями. Опасность сифилиса и ему подобных заболеваний в стране не признавалась, и инфекция распространялась между солдатами в батальонах, где они служили в течение 6—7 лет. Таким образом, турецкое крестьянство в Анатолии вырождалось по причине военной службы. Нам было понятно, что Востоку требовалась новая сила, новый этнический фактор, который превосходил бы турок по численности, •экономическим и интеллектуальным ресурсам. (...) Некоторые из нас пришли к выводу, что скрытой потенциальной силой обладает арабское население—наиболее многочисленный компонент Турецкой империи. Они в течение пяти столетий находились под турецким ярмом, теперь стремились к свободе. Поэтому, как только Англия порвала с Турцией, мы стали прилагать усилия к тому, чтобы направить вектор английской политики на ускорение формирования нового арабского фактора в этом районе Азии. Гл. 6, с. 54—56—здесь и далее в конце каждого отрывка номер главы, затем—номера страниц. указывается Е щ е в раннее средневеновье турки обосновались в арабских государствах, сначала в качестве слуг, потом помощников, а затем—в качестве паразитического нароста, который выжал остатки жизни из старых политических образований арабов, В свою историческую эпоху они оказались удачливы: Европа была в руках варваров; память о древнегреческой и древнеримской цивилизациях начала стираться. Б контрасте с этим (...) деятельность арабов была во благо цивилизации их образ мышления прогрессивным, а государство—процветающим Они сыграли реальную роль в сохранении части классического античного наследия в период средневековья. С приходом турок все это ушло в область предании. (...) Турецкий режим был жандармским режимом, а турецкая политика столь ж е жестока в теории, как и на практике. Турки внушали а р а б а м , что интересы секты выше патриотических чувств, что отдельные мелкие интересы провинции выше общенациональных интересов. (...) Использование арабского языка было запрещено в судах, учреждениях, высших учебных заведениях. Арабы могли служить на государственной службе, только принеся в жертву свое национальное «лицо». Указанная политика не принималась безропотно, (...) что проявилось в многочисленных восстаниях в Сирии, Месопотамии, на Аравийском полуострове против наиболее одиозных форм турецкой экспансии. Сопрвтивление оказывалось наиболее явным попыткам ассимиляции. Арабы не собирались отказываться от своего богатого и гибкого языка и переходить на (...) турецкий. (...) Затем произошла турецкая революция, был свергнут Абдул-Хамид, к власти пришли младотурки. (...). Младотурецкое движение представляло собой протест против иерархической концепции ислама и панисламистских теорий старого султана, который, будучи духовным предводителем мусульман, претендовал т а к ж е и на руководство мирскими делами. Молодые политические деятели взбунтовались, бросили его в тюрьму, вдохновленные идеями конституционного суверенного государства (...) Младотурки, окрыленные первыми успехами, по логике развития событий отвергли панисламизм и стали проповедовать османское братство. Порабощенные народы, поверившие в призывы сотрудничать в строительстве нового Востока, приветствовали турок в качестве партнеров. Но турки, испугавшись тех сил, которые они всколыхнули, дали отбой столь ж е внезапно, как и объявили наступление. Лозунг «Отуреченная Турция—для турок» («Ени Туран») стал основным. Позднее эта политика подтолкнула их к попыткам в м е ш а т ь с я в дела тюркоязычного населения Средней Азии, входящей в состав Российской империи. Но сначала они должны были «очистить» свою империю от непокорных и бунтующих подданных. Арабы, как наиболее многочисленный чужеродный компонент в Турции, должны были стать первыми жертвами. Арабские депутаты были разогнаны, их общественно-политические организации запрещены, родовитые а р а б ы объявлены вне закона. Арабский язык и политическая активность арабов подавлялись Энвер-пашой более сурово, чем ранее АбдулХамидом. Т а к или иначе, арабы, познавшие вкус свободы, не могли столь ж е быстро менять свои воззрения и практический стиль действий, а неуступчивые настроения в их среде не столь легко было ликвидировать. Они, читая турецкие газеты, видели, как слово « а р а б » в них заменялось в патриотической экзальтации словом «турок». Репрессии осуществлялись с неслыханной жестокостью. (...) Лишенные конституционных гарантий, арабские организации и общества ушли в подполье, превратившись из клубов либеральной интеллигенции в законспирированные группы. « А х в а » - - « м а т е р и н с к о е » арабское общество было официально распущено. Его мссто з а н я л а глубоко законспирированная организация «Ахад», созданная в Месопотамии и со- Арабское и армянское национально-освободительное движение МП' стоящая почти исключительно из арабских офицеров турецкой армии, которые поклялись усвоить военную науку своих хозяев и повернуть ее против них же в интересах арабской нации в. час,, когда вспыхнет восстание. (...) Крупнее общества «Ах ад» было общество «Фатх», созданное в Сирии. Землевладельцы, писатели, врачи, правительственные чиновники были связаны друг с другом тайными клятвами, паролями, конспиративными типографиями и фондами, ставящими цель разрушение Турецкой империи. С присущей сирийцам мобильностью они сформировали громадную организацию, которая стала искать внешней поддержки, полагая, что свободы можно добиться просьбами, без жертв. Они связались с Египтом, с шерифом* Мекки, организацией «Ахад», Великобританией. Их организация была настолько засекречена, что турецкие власти, подозревавшие о ее существовании, не могли найти достаточно убедительных доказательств принадлежности к ней. Правительство искало удобный повод для нанесения удара. Это должны были быть явные доказательства, способные убедить английских и французских дипломатов, игравших в Турции роль общественного мнения. Война 1914 года обусловила отъезд этих дипломатов, и турецкое правительство получило свободу действий. Мобилизация привела к концентрации всей полноты власти в руках Эввера, Т а л а а т а и Джемаля—трех наиболее безжалостных, хитрых и амбициозных членов младотурецкой партии. Они задались целью подавить все нетурецкие движения в государстве, в особенности—арабское и армянское. В качестве первого шага они решили использовать секретные документы французского консула в Сирии, оставленные им в консульстве и свидетельствующие об имевших место контактах между Францией и арабским освободительным движением. Хотя организация « Ф а т х » не имела к ним непосредственного отношения, туркам эти документы были весьма полезны, поскольку они способствовали Д ж е м а л ю в его попытках представить арабских националистов в глазах своих единоверцев в качестве предателей, которые предпочли Турции Францию, особенно в свете негативной репутации в арабо-мусульманском мире, которую приобрела Франция из-за ее агрессивных действий в Северной Африке. В Сирин эти разоблачения не имели, конечно, большого отклика. Арестованные члены организации были известными и уважаемыми людьми, принадлежащими к академическим кругам. Их арест, осуждение и. последовавшие за этим депортации, высылки и казни привели арабов, принадлежащих к организации « Ф а т х » , к выводу, что если они не извлекут урока из этого поражения, их постигнет участь армян. Армяне были хорошо вооружены и организованы, но их лидеры обманули их ожидания. Они были разоружены и уничтожены по частям—мужчины вырезались, женщины и дети депортировались по зимним дорогам в пустыни. Раздетые и голодные, вызывая жалость всех свидетелей, они в конце концов там и погибали. Младотуркй убивали армян не за то, что они были христианами, а за то, что они были армянами. По тем же самым соображениям они бросали в одни и те ж е тюрьмы арабов, как христиан, так и мусульман, вешали их на одних и тех же виселицах. Своей политикой угнетения и грабежа Джемаль-лаша способствовал невольно сплочению всех классов и сословий в Сирии, подготовил почву для восстания. Турки, испытывая недоверие к арабским офицерам и солдатам, служащим в турецкой армии, надеялись применить против них тактику «рассеива• Шериф—букв, l^mpbr 4—в благородный в переводе с арабского, 12 Публикации ПИЯ» которая оказалась успешной в борьбе с армянами. Н о сначала этому препятствовали транспортные проблемы, затем—опасная концентрация арабских дивизий турецкой армии в Северной Сирии б начале 1915 года (около трети военнослужащих турецкой армии были арабоговоряшим контингентом). Турки бросали эти дивизии то на европейские фронты, то на Дарданеллы, то на Кавказ или Суэцкий канал с тем, чтобы постоянно держать их па передовой, под пулями. Гл. 4, с. 43—48. Статус шерифа Мекки был двусмысленным. Титул «шериф» носили непосредственные потомки пророка Мухаммеда либо по линии его дочери Фатимы, либо ее старшего сына Хасана. Шерифы вписывались в генеалогическое древо—огромный свиток, который хранился у эмира Мекки—выборного «шерифа шерифов», который считался старшим и наиболее у в а ж а е м ы м среди них. Род потомков пророка играл руководящую роль в Мекке на протяжении последних девяти столетий и насчитывал около двух тысяч человек. Старые османские правительства относились к этому клану со смешанным чувством уважения и недоверия. Поскольку они были слишком сильны и их невозможно было уничтожить, султан сохранял свое достоинство, торжественно утверждая эмира в его должности. (...) По мере роста могущества султана им предпринимались усилия по ослаблению влияния шерифа Мекки (...) с целью в конечном счете назначить ему преемника из соперничающего клана. Абдул-Хамид переместил часть его семьи в Константинополь, взяв их в почетный плен. Среди них был Хусейн ибн Аля, будущий правитель, который •оставался пленником в течение 18 лет. Он воспользовался возможностью, чтобы дать своим сыновьям—Али, Абдулле, Фейсалу и Зайду современное образование и опыт, которые впоследствии позволили им повести арабские армии к победе. Когда Абдул-Хамид пал, менее хитрые младотурки переориенти ровалн свою политику и отправили шерифа Хусейна обратно в Мекку в качестве эмира. Он тут ж е начал активную деятельность по восстановлению власти эмирата, продолжая поддерживать тесные и дружественные связи с Константинополем через своих сыновей Абдуллу, вице-президента Турецкого дома, и Фейсала, депутата от Джидды. Они информировали его о политических настроениях в •столице вплоть до начала войны, когда они срочно вернулись в Мекку. (...) Туркам необходимо было благословение Мекки на ведение «священной войны»—джихада мусульман против христианства. Хусейн был человеком у в а ж а е м ы м , проницательным и глубоко верующим. Он чувствовал, что «священная война» этически несовместима с агрессией и, более того, абсурдна в коалиции с христианским с о ю з н и к о м Германией. Поэтому он отклонил турецкие требования и в то ж е время обратился к союзным д е р ж а в а м с просьбой не дать умереть населению его провинции от голода. В ответ турки немедленно ввели частичную блокаду Х и д ж а з а , поскольку они контролировали хиджазскую железную дорогу. Не только турки давили на шерифа. В январе 1915 года ему было направлено конкретное предложение предпринять совместную военяую акцию против турок в Сирии. Угнетенное население Месопотамии я Сирии, комитеты « А х а д » и « Ф а т х » , называвшие шерифа «отцом .арабов», первым среди мусульман, своим великим правителем и по- Арабское и армянское национально-освободительное движение МП' томком древнейшего рода, призывали его спасти их от зловещих-, замыслов Талаата и Джемаля. Хусейну, будучи политиком, правителем, мусульманином, реформатором и националистом, не оставалось другого выхода, кроме как откликнуться на их призыв. Он направил Фейсала, своего третьего^ сына, в Дамаск в качестве представителя для ведения переговоров, старшего сына Али—в Медину с заданием без лишнего шума мобилизовать вооруженные формирования хиджазских племен и держатьих в готовности, в ожидании сигнала от Фейсала. Склонному к политике Абдулле, второму сыну, было поручено выяснить у англичан, возможную реакцию на арабское восстание против турок (...). Гл. 5, с. 48—50. Фейсал по прибытии в Медину обнаружил, что она наводнена, турецкими войсками, здесь же находилась и штаб-квартира двенадцатой армии под командованием Фахри-паши, безжалостного старогопалача, известного тем, что он кровавым образом «очистил» от армян Зейтун и Урфу (...)• В тот самый момент, когда Фейсал поднял арабский флаг, идея панисламистской наднациональной империи,, во имя которой Абдул-Хамид истреблял народы, вместе с германской, надеждой использовать идею исламского единства в геополитических планах кайзера канули в лету. Гл. 5, с. 53. Первое наступление на Медину было заранее обречено. Арабыбыли плохо вооружены и экипированы, гурки ж е были очень сильны, к ним присоединился отряд Фахри (...). Турки открыли огонь артиллерии по арабам, которые, не будучи знакомы с этим оружием,, пришли от него в ужас. (...) Парламентеры от племени Бени Али направились к туркам с предложением о капитуляции в случае, если их деревни будут сохранены. Фахри заигрывал с ними, пока его войска окружали пригород Авали, потом внезапно приказал взять его приступом и уничтожить все живое в его стенах. Сотни жителей, были изнасилованы и вырезаны, дома преданы огню, живые и трупы брошены в огонь. Фахри и его подручные хорошо выучились на армянах искусству чередования медленного и быстрого убийства. Гл. 13, с. 95."
