Кришнамурти и теософия
advertisement
Кришнамурти и теософия Профессор П. Кришна и г-жа Рада Бернье (Текст приведенной ниже беседы, состоявшейся между профессором Кришна и Презодентом МТО г-жой Радой Бернье в штаб-квартире Индийской секции Теософского общества, в Варанаси, 29 марта 2008 года, был впервые опубликован в «Индийском Теософе», июль-август 2008 года) Пр. Кришна: Я прочитал, что м-м Блаватская и г-жа Безант говорили, что Теософия – это не просто какая-то религия; это действительно религия. Они также называли ее религией мудрости. Поэтому мне хотелось бы начать наш диалог с вопроса: в чем суть Теософии? Радха Бернье: Не только мадам Блаватская и г-жа Безант, а также много известных членов Теософского общества, присоединившихся к нему впоследствии, говорили, что слово «Теософия» легко перевести, но ему трудно дать определение. Давайте рассмотрим само слово: «София» означает «мудрость». Это достаточно сложно для нас, для немудрых людей, которые делают много разных глупых вещей, кто страдает, кто не понимает смысла счастья, принадлежащего мудрым, говорить, кто является мудрым, и в чем заключается мудрость. Мы действительно не знаем. Другую часть слова «Теос» можно перевести как «божественная». Следовательно, объединенное значение двух слов означает «божественная мудрость». Иногда «Теос» переводится как «Бог». Это зависит от того, что мы понимаем под Богом, поскольку это слово имеет достаточно неопределенное значение. Бог означат что-то похожее на каменное изображение, которое мы используем для поклонения тому, что не может быть действительно выражено словами, ведь вы должны знать это в своем сердце. Поэтому «божественная» в некотором смысле более удачное слово. Теософия является божественной мудростью в этом смысле слова. Вопрос заключается в следующем: кто это знает? Есть много людей, которые думают, что они знают что-то из Теософии, но это весьма сомнительное утверждение, так как Теософия может быть познана до некоторой степени только мудрыми. Возможно, она никогда не будет познана полностью до тех пор, пока не будет полного освобождения от глупости, которая присуща человеческому существу. Тот, кто знает, никогда не скажет о себе «я теософ», так как слова не соответствуют реальности. Пр. К.: Поэтому, если мы хотим исследовать это глубже, тогда мы должны рассмотреть возможные значения слов «божественная» и «мудрость», достаточно хорошо понимая, что предполагаемое значение, которое мы приписываем им нашим умом, может не отражать реального значения слов. Вместо того, чтобы приводить позитивные значения слова «мудрость», мы дадим противоположное определение, так как возможно легче перечислить то, чем мудрость не является? Можно ли сказать, что ум, находящийся в иллюзии, то есть в плену образов, созданных им самим, своим воображением, возможно, не может быть мудрым, поскольку не соприкасается с реальностью? Р.Б.: Это действительно дает возможность понять, прежде всего, заблуждение, возникающее, когда утверждают, что Теософия является истиной. Это обычно говорят очень серьезно настроенные люди. Есть Теософия, которую мы учим на протяжении всей нашей жизни, возможно, мы вынуждены познавать ее минута за 1 минутой, пока живем; но есть также Теософия, которая утверждает на словах суть того, что мы понимаем под этим. Каждый человек, который пишет или говорит о Теософии, может подумать, что невозможно выразить словами то, чем она является в действительности. Вопрос заключается в следующем: До какой степени он может это выразить? Возможно, никто не может действительно передать это словами; но определенные принципы, имеющие отношение к Теософии, в реальном значении этого термина, можно выразить словесно. Хотя сложно утверждать, что слова, которые я использую для этого, действительно передают значение этих истин. Пр. К.: Я понимаю сложность при выражении и передаче истины, так как для выражения мы используем слова, которые для разных людей имеют совершенно разные значения. В этом заключается трудность, возникающая при общении. Скажем, я что-то глубоко воспринял и хотел бы сообщить это вам. Каким образом я это делаю? В этом состоит сложность выражения и общения. И ваша возможность воспринять то, что я воспринял, зависит от вашей способности формировать и воспринимать идеи. А также от способности вашего ума мысленно представлять эти понятия, включая то, что мы обсуждали за последние нескольких дней. Но существуют ли вечные истины о человечестве, человеческом сознании, которые являются универсальными? Так, например, ученые могут сказать, что истины о природе полностью не познаны, но они являются универсальными. Вы можете полностью не понимать гравитацию или то, как она действует, но ее действия происходят одинаково для каждого человека, и в этом заключена истина. Сложность состоит в том, чтобы сначала прийти с этим в соприкосновение, начать осознавать, воспринимать как истину и потом, на втором уровне, понять, как выразить ее и передать. Поэтому в науке мы используем универсальный язык математики и находим это уместным. Но по существу мы утверждаем, что есть истины о природе, которые являются универсальными, действенными и вечными, не полностью познанными, которые мы называем закон природы, и стремимся их познать. Могли бы мы так говорить о Теософии, то есть говорить о Теософии как о теле универсальных и вечных истин, которые необходимо не только познать, но и воспринять, полностью осознавая тот факт, что сама истина не является идеей или интеллектуальной концепцией, она является фактом. Только тот человек действительно воспринимает действительность, который приходит с ней в непосредственный контакт, в том смысле, что видит ее такой, какая она есть, а не вынашивает идею о ней. Можно ли сказать, что Теософия является этим универсальным, вечным телом истин, возможно, истин как о материи, так и о сознании? Ведь Теософия включает науку, и время от времени мудрые представители рода человеческого в различных культурах - те, кому удалось сбросить ограничения индивидуальности и обрести то, что мы называем освобождением, глубоко соприкоснулись с этими истинами. И постарались передать свое восприятие: кто в поэзии, кто в прозе, а кто-то посредством устной передачи. Как вы сказали, описать это невозможно, поскольку описывают посредством слов и слова ассоциируются с образами, а восприятие находится за пределами слов и образов. Таким образом, когда говорит мудрец, он раскрывает образы и концепции уму слушающего, который потом прорывается через них, чтобы прийти к восприятию; иначе он не воспримет истину, и в этом состоит огромная сложность при передаче истины. Но отложив в сторону вопрос о трудностях передачи информации, могли бы вы сказать, что существует тело универсальной истины, доступной каждому индивидуальном существу, 2 желающему и способному отказаться от своих образов, от своей ограниченной индивидуальности и следовательно, способному видеть через ту часть своего существа, которая является универсальной, и которую мы можем назвать человеческим существом, отличающимся от индивидуальной личности? Р.Б.: Я думаю, существует более утонченный, неуловимый вид видения, чем тот, который мы представляем. В науке много говорилось, что одна и та же вещь может быть как волной, так и частицей. Вы предполагаете, что когда вы видите частицу, она является также волной, но это только предположение, так как вы не можете видеть два аспекта одновременно. Когда мы говорим, что воспринимаем истину, это относится только к одной части истины. В этом заключается сложность выражения истины. Она так неуловима. Поэтому мне кажется, что вы не можете переложить ее на слова, следовательно, не можете выразить. Когда тот, у кого есть некоторая идея об истине, время от времени старается раскрыть ее другим, он, возможно, сможет правильно ее передать, но не всегда. Сложно осознать, что то, каким образом иногда проявляется истина, очень реальна для того, кто о ней говорит. Может показаться, что вся истина выражена в данной форме, но это не так. Она может выражаться в различной форме и в разное время. Пр. К.: Так как это может быть только один аспект целого. Р.Б.: Основываясь на этом факте, говорят, что даже мудрейшему из людей много есть что сказать, но еще больше того, что словами не выразишь. Поэтому, каким образом он может это передать? Он не может. Если взять, например Кришнаджи, я убеждена, что он знал многое достаточно основательно, а также принцип действия, который он не мог передать людям. Но он рекомендовал им то, что, возможно, могло понадобиться в то время. Также в том, что он говорил, было чтото еще, что предполагает существование целого мира значений, который мы должны для себя открыть. Пр. К.: Да, он достаточно недвусмысленно говорил, что существует намного больше, чем мы видим, то, что является непостижимым, неописуемым, и он не намерен это описывать. Он только указывал на преграды, которые мы должны отбросить, если понимаем, что все ограничения мы создали сами нашим поверхностным мышлением; - таким образом, окно открыто. Но это только начало исследования, до этого человек даже не начинал исследовать истину; человек исследует только очень ограниченный участок того, что можно назвать обусловленным мышлением. И пока человек не прорвется через это ограничение, нет смысла говорить о неограниченном, неизмеримом и о подобных вещах, поскольку ограниченный ум всегда стремится передать такое восприятие уже известными ему понятиями, что, следовательно, может быть ложным. Ученые также осознали этот факт. Даже если говорить о такой простой вещи, как физическая реальность, не говоря уже вообще, о сознании, которое намного сложнее и о котором они не знают ничего или почти ничего. Они даже не могут дать определение сознанию, хотя используют его, чтобы заниматься наукой! Даже – материю, время, если взять нашу концепцию физической реальности пространство и энергию – они поняли: все, что мы можем постичь, ограничено нашим собственным опытом, который в свою очередь ограничен нашим чувствами. Например, мы никогда не видели связи между пространством и временем, хотя они связаны и эту связь мы не способны постичь, так как в нашем опыте пространство и время всегда понимали как два отдельных понятия. Например, учёные говорят, что пространство изогнуто, но для нас достаточно 3 трудно представить себе это. Таким образом, они отказались давно от того, что ранее воспринималось как само собой разумеющееся, и что называлось истинами, не требующими доказательств, как например, две параллельные прямые никогда не пересекаются. Ученые говорят, что это утверждение истинно только в случае определенного вида плоского пространства, которое мы осознаем; но реальное пространство совсем другое – оно изогнуто. Если вы нарисуете две параллельные прямые на сфере – они встретятся как две долготы, которые сходятся в одну точку на Северном и Южном полюсах. Таким образом, наши концепции даже о физической реальности очень ограничены, и они сейчас говорят: «я не доверяю твоим концепциям, так как они ограничены». Например, вы никогда не сможете действительно объяснить человеку, слепому от рождения, какой цвет это имеет в реальности. Чем является в действительности электрон? Они говорят, «мы точно не знаем». Это помогает нам построить модель электрона, подобного биллиардному шару и назвать его частицей, чтобы объяснить определенное поведение; это также помогает нам получить его модель как волны, поскольку это также объясняет определенный вид его поведения. Но это только концептуальные модели, помогающие нам понять, чем он является, а истина заключается в том, что он является и тем и другим! Эту высшую истину я не могу воспринять, так как никогда не видел реалию, являющуюся как частицей, так и волной одновременно. Ученые говорят, что наши концепции ограничены и поэтому не увлекайтесь ими, вместо этого используйте математику! Математика представляет собой вид универсального языка, с которым повторно экспериментировали и обнаружили, что он применим в природе. Точно также как существуют физические ограничения, существуют интеллектуальные ограничения. Я вижу параллель между ограничением, с которым сталкивается наука, и ограничением мысли, на которое указывал Кришнаджи при религиозном поиске. Мы мыслим только в понятиях известного, а известное – ограничено; следовательно, мысль никогда не сможет охватить неизвестное, и существуют многочисленные истины, которые вы сможете постичь только, когда освободитесь из этого заточения, когда выберетесь из этой темницы известного. Свобода от известного не является концом известного, это независимость от известного. Мы придаем огромное значение небольшой части познанного и блокируем неизвестное от возможности познания. Реальный прогресс в науке также стал результатом смены парадигм, произошедших после глубокого постижения неизвестного, выходящего далеко за рамки условного мышления. Р.Б.: То, что известно, может быть иллюзией. То, что известно мне, может отличаться от того, что известно человеку, чье сознание более утонченное, спокойное, обширное и т.д. Даже то, что известно, постоянно меняет формы. Поэтому становится достаточно трудно понять вселенную, где все постоянно меняется согласно уровню восприятия. Если человек может видеть вещь целиком, только тогда он может видеть истину. Но говоря так, я чувствую, что в этом есть ошибка, так как я могу не осознавать собственные ограничения. Поэтому, что является познанным, что познаваемым, а что непознанным? Это все глубокие вопросы, которые всегда остаются. Пр.К.: Фактически, важно понять, что мы являемся частью огромной тайны и тайна – очень глубока, а ученые только стараются проникнуть в один из ее 4 аспектов; но еще многое остается тайной. Она простирается, возможно, далеко за пределы того, что мы можем осознать. Часто из-за гордости от нашего знания мы теряем осознание тайны. Р.Б.: Это возвращает нас обратно к целям Теософии. Если взять вторую цель Теософского общества – в ней говорится о философии, науке и религии. Позвольте мне не рассматривать философию в данный момент, а взять только науку и религию. Если заниматься наукой глубоко и основательно, человек приходит к религиозному чувству красоты, единства, чуда и тайны, что подобно чувству истинного религиозного человека. Я говорю не о человеке, который исповедует какую-то религию: индуизм, христианство, буддизм или какую-либо другую религию, а о человеке, который смог преодолеть все формы и прийти к более обширному и глубокому восприятию единства и тотальности существования, к тому, что мы не можем выразить словами, но в чем есть тайна, святость, которые можно осознать. Это находится за пределами всех размышлений науки и форм религии. Я чувствую, что существует реальность, которая является одновременно наукой и религией, которую мы можем почувствовать и воспринять, но не выразить или передать словами. Пр.К.: Так должно быть, поскольку материя и сознание – часть единой реальности: сознание существует, также существует материя и энергия. Наука может не иметь способность глубоко исследовать сознание, поскольку его измерить невозможно. Ее расследования ограничиваются тем, что поддается измерению, поэтому они все еще сражаются, чтобы понять природу космоса, время, материю и энергию. Но их картина обречена на то, чтобы быть неполной, так как они оставляют сознание за пределами всего этого. Ученый использует свое сознание, чтобы заниматься наукой, но его наука не может рассказать ему, что он использует! Я вспомнила слова Шредингера, ученого, который изобрел волновую механику, ставшую родоначальницей квантовой механики наших дней. Он был также философом, глубоко изучившим Веданту. Он не был религиозным человеком, он был ученым. В его личной жизни была полная неразбериха, но по своим интеллектуальным способностям это был гений. Он сказал очень мудрые слова, которыми я бы хотел поделиться с вами: «Я считаю, что наука является интегральной частью нашего стремления понять один значимый философский вопрос, который включает все остальные: «Кто мы? Я не считаю это одной из задач науки, это ОДНА ЕДИНСТВЕННАЯ ее задача, которая имеет смысл». Чтобы ответить на это вопрос, мы должны понять, что представляет собой тело, понять его происхождение, составные части, формы и функции. И ответить не только на эти вопросы, мы должны также объяснить осознание и сознание, которое действует в этом теле, каким образом оно возникает и действует, и т.д. Шредингер считает как науку, так и Веданту частью философии, и он смог понять, что необходимо было их обе интегрировать, а не разделять. Иначе вы всегда будете получать половинчатую картину жизни и реальности. Например, в мире физика необходимости в жизни нет, он считает это случайностью, которую не понимает. Но давайте вернемся к Кришнамурти и Теософии. Лозунг Теософского общества при его создании был следующий - Истина является высочайшей религией - и поскольку Теософия в своем истинном значении не является новой религией, а есть суть всех религий или религией мудрости, следовательно, это нуждается в том, чтобы мы соприкоснулись с высшими истинами, которые превышают все 5 религии и формы. Тогда, если это является сутью Теософии, как выражено на нашем лозунге, то разве не это нас постоянно просил делать Кришнамурти? Он говорил, вы должны понимать себя, прорваться через вашу обусловленность, только тогда вы будете правильно воспринимать, без этого вы не придете к истине. Таким образом, я не вижу какого-либо отличия между тем, что Теософия, по сути, призывает нас делать, и что Кришнаджи рекомендовал нам делать. Р.Б.: Я думаю, мы не знаем, что представляет собой Теософия, и мы не знаем, о чем говорил Кришнаджи, следовательно, возникают трудности. Для того, кто общается с членами Теософского общества и с представителями фонда Кришнамурти, которые не являются членами Теософского общества, очевидно, что они следуют поведению, который сам Кришнамурти считал ошибочным, так как если вы путаете мнимое с истинным, это ведет к иллюзии и конфликту. Точно также и в науке, один может воспринять одну и ту же вещь как волну, а другой как частицу, поэтому два разных человека воспринимают вещи по-разному, создавая противоречия там, где их нет. Людей уводят в сторону мнимые различия, и становится трудно продолжать осознавать факт, что мнения не очень важны. Истина, вот что важно. Пр.К.: Но невежество как иллюзия или совокупность мысленных образов присуща всему человечеству. Поэтому, какая разница, является ли невежество разновидностью христианства, фонда Кришнамурти или же Теософского общества? Важность состоит в том, чтобы прорваться через это и пойти выше. Тогда зачем нужны различия? Р.Б.: Мы думаем, что существуют различия. Тот, кто проявляет поверхностный интерес к Кришнамурти (я намеренно использую это слово), думает, что он лучше других знает, что является истиной, и что истиной не является. Пр.К.: Но истина – это то, что не может быть познано! Мы раньше говорили, что истина не может быть познана, ее невозможно передать словами. Р.Б.: Точно также, многие теософы думают, что они знают, чем является Теософия или что есть истина. Это становится способом защиты вещей в собственной жизни. Это не дает возможность быть в уме свободным, на важность этого неоднократно обращал внимание Кришнамурти. Многие теософы также говорили о необходимости быть полностью свободными, чтобы выслушать другого и увидеть, что иллюзия возникает, когда верования становятся сильными. Пр.К.: Я думаю, что очень важно постоянно осознавать эту опасность в себе, так как один человек имеет то же сознание, что и другие, которых рядом нет. И человеческое сознание постоянно делает одни и те же ошибки, независимо от того, является ли человек христианином или буддистом, сторонником индуизма или теософом, или же представителем фонда Кришнамурти. Я не вижу слишком большого отличия. Человек подобный Иисусу прикасается к чему-то очень глубоко, мы не знаем, как он касается этого, и приходит к проникновенному, глубокому состоянию сознания, основанному на любви, сострадании или еще на чем-то другом, чему вы можете подобрать иное слово. Находясь в этом состоянии, он старается сообщить эту истину и произносит слова, известные как Нагорная проповедь; но последователи снижают ее понимание до своего уровня, создают церкви, религии, говорят, что нужно делать, а что нельзя. То же относится и к индусам. Они не нашли истину, выраженную в Упанишадах или 6 Веданте. И продолжают выполнять различные упрощенные обряды, не приходя в соприкосновение с истиной. То же можно сказать и о буддизме: то, что сегодня происходит во имя буддизма далеко от истины, которой обучал Будда. Поэтому необходимо продолжать осознавать эту опасность в себе, понимая потенциальную способность, присущую всем людям в мире, низводить истину до знакомого и потом концентрироваться на знакомом, потому что это легче. Это превращается в процесс эго, стремящегося быть защищенным. Идея, что я прогрессирую, приносит человеку чувство удовлетворения. Это становится преградой, мешающей воспринять истину, так как ваши энергии рассеиваются на различные виды деятельности, что не является истинным видением вообще. Р.Б.: Важно понять, что путь сам по себе является метафорой, в действительности речь идет не о пути, который имеет начало и конец. Он не имеет начала, так как к нему относится все, и у него нет конца. Я припомнил выражение из писем Махатм об Учителе Кут Хуми (мы не обсуждаем сейчас верит ли человек в существование Махатм или нет). Он вошел в определенное состояние самадхи, так как должен был совершить длинное внутреннее путешествие, и ему необходимо было оставаться спокойным на физическом плане. Об этом также говорится в «Свете на пути». Говорится, что когда вы закончите это путешествие и все, что было от животной природы, прекратит свое существование, тогда вы осознаете, что путь – бесконечен и идет значительно дальше. Сейчас, понимая путь, который бесконечен сам по себе, подразумевает находиться в состоянии бытия со способностью бесконечного обучения, что не имеет ничего общего с обычным накоплением знания. Пр.К.: Я думаю, Кришнаджи выразил то же самое немного другими словами, когда говорил, что свобода является началом обучения, а не концом. Так как вы не начнете учиться, пока ваши ощущения искажаются эго, индивидуальной окраской, которая присуща восприятию эго. Следовательно, вы не можете воспринять истину. Таким образом, если восприятие истины является обучением, тогда это обучение не может идти глубже, пока вы не свободны; но свобода, по-моему мнению, не является фиксированной точкой, которую необходимо достичь. Возможность воспринять истину неискаженной всегда существует в человеческом сознании. Вот почему даже ограниченный человек может иметь представление об истине. Например, такой жестокий император как Ашока мог получить глубочайший инсайт и полностью измениться после войны Калинга. Таким образом, эго полностью не смогло воспрепятствовать способности получить инсайт. Р.Б.: Вот почему я также думаю, что человеческое существо имеют эту способность чистого осознания, благодаря которой получает возможность осознать реальность, но имеет тенденцию передать это осознание, используя старый шаблон всей своей обусловленности, которым является известное. Необходимо освободиться от данного ограничения и воспринимать все через свое истинное сознание. Люди подобные Кришнаджи, я думаю, были рождены, чтобы помогать человеческим существам выйти из ограниченного, обусловленного состояния индивидуализации и осознать, что существует нечто намного более обширное и прекрасное, что они упускают, так как ограничены миром своих собственных мыслей. Пр.К.: Это говорит о том, что Кришнаджи в 1929 или 1933 годах, приблизительно в этот период, восстал не против сути Теософии, а против тенденции к 7 кристаллизации, когда теософия рассматривается не как поиск, а как некая форма верования или новое тело знания, которое человек принимает, как происходит во всех религиях. Он увидел опасность этого и восстал против этого, желая вернуться обратно к поиску того, что он называл религиозным умом – не христианским умом и не умом индуса. Существует только один религиозный разум. И как теософ он должен идти выше всех мнимых форм и прийти к истинному религиозному уму с мудростью, любовью, состраданием, истиной, красотой и прекращением какой бы то ни было жестокости. Мне хотелось бы привести его высказывание о научном и религиозном уме. Он сказал: «религиозный ум не имеет верований; у него нет догм; он переходит от факта к факту и, следовательно, религиозный ум является научным. Но научный ум не является религиозным. Религиозный ум включает научный ум, но ум, который обученный научным знаниям, не является религиозным». Р.Б.: Истинный теософский ум является и научным и религиозным в этом смысле. Пр.К.: Мы не должны испытывать неприязнь к какой-либо религии или обвинять ее, или что-либо еще. Это случайность, что мы родились в этой религии. В этом есть положительное, поверхностное и есть суеверия. Мы должны идти дальше. Меня не должно это ограничивать, я не должен быть к этому привязан каким бы то ни было образом. Это может помочь мне в детстве, пока я расту, но не может ограничивать каким бы то ни было образом при моем исследовании того, что есть истинное и мнимое. Р.Б.: Таким образом, теософская жизнь – это жизнь, которая позволяет вырасти в истине и находить все большую мудрость. П.К.: Мы можем на этом закончить. Р.Б.: Да. Перевела А.П.Кириченко. 8
