Н. И. Осмонова СИМВОЛИЧЕСКАЯ ВСЕЛЕННАЯ КОЧЕВНИКА

Н. И. Осмонова
СИМВОЛИЧЕСКАЯ ВСЕЛЕННАЯ КОЧЕВНИКА
(НА ПРИМЕРЕ ФЕНОМЕНА ТЕНГРИАНСТВА)
В настоящее время одной из актуальнейших проблем, требующей осмысления
со стороны центральноазиатских философов, является не просто описание феномена номадического сознания, в том числе феномена тенгрианства, но и воспроиз46
ведение архетипов, символов традиционной кочевой культуры, а также реконструкция, воссоздание картины мира прошлого и трансформация ее в реалиях
настоящего. Данная проблема получила свое развитие в начале 1990 гг. в связи
с социально-политическими потрясениями, культурным и духовным кризисом.
Последний был выражен в тотальной деструкции эпохи, когда старые ценности были уже утрачены, а новые еще не приобретены, и возникла жизненная
потребность в поиске и обретении новых смыслов, ценностных ориентиров и символов. Однако обретение нового, как правило, предполагает обращение к самым
глубоким «коренным парадигмам», духовным истокам, культурным символам,
традиционным ценностям, в которых содержатся универсальные смыслы, способствующие преодолению кризиса.
В этой связи целью настоящего исследования является раскрытие значения
понятия Тенир (Тенгри) как символа единства мира в сознании древнетюркских
кочевников и рассмотрение его как олицетворения космоса, природы, бога и первопредка, который связан с истоками архетипического мышления номадов, спецификой многовекового эмоционально-интеллектуального и духовно-практического опыта. Тенир (Тенгри) как символ, архетип социальной памяти трансформировался из поколения в поколение, тем самым составляя бесконечную
преемственную связь всей традиционной кочевой культуры. Поэтому в ментальности, образе жизни и нравственных ценностях современных потомков
древнейших кочевых народов до сих пор функционируют в диффузном состоянии элементы и «традиционного», и «нетрадиционного» сознания.
Под «символической Вселенной кочевника» понимается совокупность символических образов и архетипов, доминировавших в сознании кочевых тюркских
народов Центральной Азии. Под традиционным кочевым мировосприятием подразумевается наиболее общая система взглядов, мифологических представлений
кочевников на мир и самые ранние формы познавательных актов, опосредованных
символами взаимодействия кочевника со своим природным и социальным бытием.
Изучение содержания и сущности символов в философской и культурологической литературе показывает, что они являются очень сложными элементами
общечеловеческой культуры. Символы имеют амбивалентную природу: они и
устойчивы, и изменчивы. С одной стороны, символы представляют собой один
из наиболее устойчивых элементов культурного континуума. В этом смысле они
составляют важнейший механизм социальной памяти культуры, так как, пронизывая всю диахронию культуры, берут на себя функцию «единства», т. е. сохраняя
культуру саму по себе, в то же время не дают ей распасться на отдельные, изолированные хронологические пласты. Именно устойчивая природа символов позволила сохранить первообразы и архетипы, в том числе Тенир (Тенгри), в социальной и этнической памяти тюркских народов и пронести сквозь исторические эпохи, цивилизационные разломы и культурные и идеологические наслоения.
С другой стороны, символы, переходя из одного пласта культуры в другой,
трансформируются сами в соответствии с современным культурным контекстом и трансформируют культуру. В этом смысле природа символов изменчива,
поскольку их функция заключается в медиации, устанавливающей связь между
47
поколениями, и в перенесении ценностных смыслов из одного слоя культуры
в другой. Поэтому любое общество, тем более традиционное, обслуживается
той суммой символов, которая ему необходима. С развитием общества потребность в одних из них исчезает, другие переосмысливаются, а третьи сохраняются в силу традиции. Поэтому духовная жизнь любого общества есть
сложный и динамичный процесс создания символов, мифов, новых духовных
ценностей, их отбора, приспособления и переработки в соответствии с новыми
потребностями и адаптивными свойствами в данный период его существования.
Вследствие этого, изучение феномена тенгрианства позволит реконструировать
«символическую Вселенную кочевника» и воссоздать специфику традиционного
мировосприятия, представляющего собой синкретическое и стихийно-духовное явление, отражающего и выражающего в себе целостно-онтологическую
взаимосвязь человека и мира, микрокосма и макрокосма.
Синкретизм мировосприятия традиционного кочевого сознания был основан
на бытии кочевника, не представляющего себя вне движения. Образ жизни кочевника способствовал тому, что он воспринимал самого себя неразрывно связанным с природой, космосом. Центральноазиатские кочевники, как и другие
древние народы, наделяли природу человеческими качествами, превращая ее
в символ человеческого бытия. Человек, будучи единством трех ипостасей (тело,
душа, дух), в мифологической картине мира рассматривает окружающую действительность исходя из самого себя, обобщая опыт своей телесной (физическая
реальность), душевной (трансцендентная реальность) и духовной (метафизическая реальность) жизни, выступая вместе с тем символом Вселенной. Здесь человек и Вселенная, как две ипостаси, замещающие друг друга, выражают единство микро- и макрокосма. Поэтому символическая Вселенная, созданная самим
человеком, определяет его настолько, что он осознает себя только через нее.
Согласно традиционному (мифологическому) представлению кочевников,
мир состоит из трех частей: а) верхний мир – мир сакральных божеств, который
олицетворяет Тенир (трансцендентная реальность); б) средний мир – мир людей,
или земной мир (физическая реальность); в) нижний мир – мир мертвых, духов
(мир метафизический). Высшей реальностью наделяется верхний, небесный мир.
Главным божеством пантеона, согласно памятникам орхоно-енисейской письменности, выступает Тенир, который господствует на небе и управляет земным
миром. «Нижний мир» был связан с миром духов умерших предков (арбак),
вера в которых составляла суть патриархально-родовой идеологии. Эти два мира,
высший и низший, соединяются в срединном мире – мире человека, который
выступает в роли медиума, посредника между ними. Поэтому человек, являясь
центром, осью соединения модели миров, как микрокосм, по своему образу и
подобию создавал символическую Вселенную (макрокосм).
Для того чтобы раскрыть природу и сущность символичности традиционного кочевого сознания, необходимо более подробно остановиться на самом
понятии Тенир (Тенгри)1. Тенир в сознании древнетюркских кочевых народов
выступает прежде всего как олицетворение космоса (Начало и Первопричина),
который вечен, бесконечен в пространстве и вбирает в себя Небо, Природу,
Человека. Одновременно с таким пониманием Тенир (Тенгри) также воспринимался в наглядно-чувственной форме (Небо) как символ целостности Вселенной, аккумулируя самые ранние представления людей, полученные в ходе освоения и познания мира. Поэтому Тенир (Тенгри), воплощающий «ступени, узловые пункты освоения» мира кочевников имел насыщенный эмоциональноценностный смысл. Впоследствии Тенир стал олицетворением не только космоса,
природы, но и Бога, который слился с понятием первопредка, отца древних тюрков. Поэтому в переводе с древнетюркского языка понятие Тенир («Tanri») имеет
три значения: 1) небо, видимая часть мироздания; 2) Бог, божество; 3) предок,
правитель1. В соответствии с этими тремя значениями мы попытаемся проанализировать эволюцию понятия Тенир в контексте развития мировоззрения
древнетюркских кочевников и рассмотреть Тенир как символ единства космоса, природы, бога и первопредка.
Как было сказано выше, вначале Тенир (Тенгри) был одновременно и
олицетворением космоса (Начало и Первопричина), и культовым объектом,
а, точнее, Бога-Неба2. Культ Неба, по мнению известного этнографа и историка
С. М. Абрамзона, очень часто переплетался, даже сливался и составлял одно целое
с культом Земли, ибо, по его мнению, «камнеписные памятники (тексты орхоно-енисейской письменности. – Н. О.) позволяют сделать вывод о том, что
содержание самого понятия «Tanri» у древних тюрков было значительно шире,
чем божество неба. Это верховное божество выступало как бы в виде синтеза
всех астральных представлений, оно адекватно понятию «Вселенная». В значении божества, Tanri прилагалось не только к небу, но и к солнцу (kun Tanri),
и к луне (ai Tanri), и к земле (Tanri jar), свидетельствуя о нераздельности божеств Неба и Земли»3. Исходя из этого, Небо и Земля, как основные ориентиры в постижении бытия, воспринимались в сознании кочевников, как и многих
древних народов, в единстве и гармонии, ибо воплощали в себе символ рождения, будучи мужским и женским началами. Универсальность подобного представления подтверждается и в памятниках орхоно-енисейской письменности,
где возникновение «сынов человеческих» непосредственно связано с «голу-
1
Понятие «Тенгри» и его разновидности «Тенир», «Тенгрия», «Танара» бытуют среди алтайцев, хакасов, шорцев, киргизов, казахов, уйгуров, татар, монголов, применяясь для обо-
значения верховного божества. Тангарао – один из главных богов полинезийского пантеона,
Дингир – верховное божество древних шумеров, который в своей основе имел значение первобытной небесной эпифании: «светлый, блестящий». Китайское «Тянь» – это одновременно
и «Небо» и «бог Неба». Понятие «Тенгри» распространено во всех ареалах кочевых народов,
что дало повод французскому исследователю Жан-Полю Ру назвать культы и верования номадов обобщающим термином «тенгризм». Швейцарский ученый Н. Паллизен полагает, что слово
«Тенгри» вначале обозначало собственное имя небесного бога вообще. Л. Н. Гумилев считает,
что тенгризм был законченным мировоззрением с онтологией, космологией, этикой и демонологией.
1
См.: Древнетюркский словарь. Л., 1969. C. 552.
2
«Кок-Тенгри» – букв. «голубое небо и бог», или, точнее, «священный Тенгри».
3
Абрамзон С. М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи. Фрунзе:
Кыргызстан, 1990. C. 308.
48
49
бым небом» и «бурой землей». Древнетюркская онтология воспринимает небо
и землю, как две стороны одного Начала. По мнению С. Ю. Неклюдова, «этот
мифологический образ (Тенгри. – Н. О.) – почти или совсем не персонифицированный – одновременно и само небо, и небо как божество, и божество неба –
является носителем мужского начала (Небо – отец), а земля (божество земли,
земля как божество) – женского (земля-матушка). Ее основное качество – производительность, с культом земли были связаны праздники, возрождения природы (весенний) и плодородия (осенний), существовавшие у кочевых народов
Центральной Азии еще с эпохи хунну»1. Соответственно, закономерно то, что
в мировоззрении древнетюркских кочевников Тенир (Тенгри) был одновременно воплощением и космоса (Вселенной), и Неба (часть Вселенной), и Неба
как божества (Кок-Тенгри), и бога, и первопредка, тотема древних тюрков («Тенир-Ата», «Небо-Отец»). Все эти понятия воедино сливаются в одном понятии –
«Тенир» (Тенгри).
Тенир, таким образом, выступал как всеобъемлющее и синкретическое начало,
космос, являющийся Всем и причиной всего, посредством которого кочевник
прежде всего пытался выразить единство мира и самого себя, и определить свое
собственное место во Вселенной. В этом смысле верно утверждение М. Элиаде,
который писал, что «одной лишь своей формой существования Небо открывает
человеку запредельность, силу, вечность. Его существование абсолютно, потому
что оно высоко, бесконечно, вечно и могущественно»2. Одухотворение и обожествление Неба выразилось в том, что дух Тенир (Тенгри) в сознании кочевников
представляется как «растворенный» во всех явлениях природы. Так, С. М. Абрамзон отмечал, что луна, солнце, земля, звезды имеют своих покровителей – Тенири и являются творением бога. Здесь мы видим, что Тенир выступал как растворенность бога (духа) в космосе и природе, и наоборот3.
Тенир как символ в своих ценностных характеристиках содержит в себе
двойственную противоречивость, т. е. единство образа и идеи – единство образа голубого неба и идею о некоем всемогущем и вездесущем существе. Само
название Тенир («Кок-Тенгри», или «Священный Тенгри») несет в себе это
противоречие. Ибо оно одновременно есть и не конкретное небо, и не абстрактная сила. В то же время Тенир есть и Небо и абстрактная идея, Бог. Данное противоречие было точно подмечено Ч. Валихановым, который писал, что
«Кок-Тенгри – «синее небо» у киргизов, первое прилагательное, «кок» означает
видимое, предметное, а существительное «Тенгри» обращено в синоним аллаха
и кудая (худа)… Небо – это высочайшее божество…»4.
Таким образом, даже краткий анализ понятия Тенир (Тенгри) показывает,
что оно имеет очень сложный и противоречивый характер. Но, тем не менее,
в данном термине содержится глубокий смысл, характеризующий символич-
ность мышления кочевников, выражающемся во взаимопроникновении и тождестве микро и макрокосма. В этой связи Тенир – это символ, воплощающий в
себя триединство: образ голубого неба (физическое), идею о вездесущем, всесильном боге (трансцендентное), которые соединяются в третьем, в олицетворенном предке, тотеме (метафизическое). Соответственно, универсальность и
символичность кочевого мышления заключается в том, что кочевник по своему образу (тело, дух, душа) творил картину мира (верхний, средний, нижний)
и проецировал ее на Тенир (Тенгри), как символ единства мира.
Тенир (Тенгри) в сознании кочевников символически воплощает и личностные (человеческие) качества, и качества бога. По мнению А. Н. Веселовского, обычно под символом понимают «атрибут мифической личности, в котором вещественная форма сосредоточивает сущность и смысл ее деятельности,
однако древнейшая форма символа отождествляется с самой личностью, является действующим лицом вместо бога»1. Исходя из этого, можно предположить,
что не случайно древнетюркские народы в период политической мощи Тюркского
каганата, когда возникла жизненная необходимость объединения разрозненных
древнетюркских кочевых племен в единое централизованное государство, доминирующую роль придали именно идее Тенир. Тюркские каганы, правители
кочевых родоплеменных объединений использовали идею о всемогущем Тенир для упрочения своей политической власти. Почитание и возвеличивание
Тенир в целях укрепления власти все же опиралось на традиционные представления древнетюркских кочевников о том, что Тенир есть воплощение общего первопредка, отца, от которого они произошли и которого почитали, наделяли антропоморфными свойствами (добрый, мудрый) и сакральными силами (могущественный, бессмертный, вечный, благословляющий, карающий). Все
это было обусловлено социальной жизнью с освященными веками патриархальнородовыми нормами и патриархальной идеологией (почитание предков), что делало
модификацию культа Тенир кочевой аристократией более доступной для влияния
на рядовых кочевников.
Таким образом, идея упрочения политической власти Тюркского каганата
выражается в том, что тюркский каган считает себя «сыном», «наместником» и
воплощением Тенир на земле. Так, согласно памятникам орхоно-енисейской
письменности, Кюль-Тегину приписываются слова: «Небо, дарующее (ханам)
государства, посадило меня самого, надо думать, каганом, чтобы не пропало имя
и слава Тюркского народа»2. Правитель сам подчеркивал свое божественное
происхождение: «Небоподобный, неборожденный» (собственно «на небе» или
«из неба» возникший) тюркский каган, я нынче сел (на царство)»3. Образ божества Тенир, господствующего на небе и с высот своих управляющего земным
миром, занимает в иерархии власти наивысшую точку. Он как бы воспроизводит
сакрализованную в сознании древнетюркского общества проекцию социальной
1
Неклюдов С. Ю. Мифология тюркских и монгольских народов: Проблемы взаимосвязи //
Тюркологический сборник. 1977. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит-ры, 1981. C. 189–190.
2
Элиаде М. Избранные сочинения: Священное и мирское. М.: Ладомир, 2000. C. 309.
3
Абрамзон С. М. Ук. соч. C. 308–309.
4
Валиханов Ч. Тенгри (бог) // Валиханов Ч. Собр. соч.: В 5 т. Т. I. Алма-Ата, 1985. C. 479.
1
Веселовский А. Н. Миф и символ // Русский фольклор. Вопросы теории фольклора. Л.,
1979. Т. XIX. С. 189.
2
Малов С. Е. Памятники древнетюркской письменности. М., 1951. C. 65.
3
Там же. C. 65.
50
51
стратификации, заимствованную из системы общественных отношений реальной исторической действительности.
Также в текстах памятников нередко содержится суждение о том, что воля
Тенир неодолима и нарушение ее ведет к неминуемой каре. В эпитафии Тоньюкуку упоминается ситуация, при которой народ нарушил предначертание
Тенир, и затем последовало возмездие: «Небо, пожалуй так сказало; я дало
(тебе) хана, ты оставив своего (букв. твоего) хана, подчинился другим. Из-за
этого подчинения небо, могло думать, (тебя) поразило (умертвило). Тюркский
народ ослабел (умер), обессилел, сошел на нет»1. Следовательно, божество
Тенир в представлениях древних тюрков обладает функцией наделения не только
властью, но и всеми человеческими способностями, включая ум. Поэтому, в отличие от людей Тенир как могущественное божество вечно, бессмертно и обладает
властью над временем, а люди же слабы и бренны: «Время делает (создает)
Тенгри, сыны же человеческие существуют, постоянно умирая»2.
Обращения к Тенир в текстах памятников сходны с просительными словесными формулами и напоминают магические заклинания, предназначенные умилостивить высшее небесное божество и вымолить его благоволения, например:
«Пусть будет милостиво небо!» Подобное религиозно-магическое поведение
является свидетельством осмысления человеком Вселенной и своего места в нем.
Поскольку, согласно интуитивным представлениям древнего человека, начало природы заложено в самом человеке, он мыслит о ней в тех же категориях, что и о себе,
и, в этом смысле он является частицей Вселенной. Более того, в его представлении
силы природы обладают своим характером, имеют свои желания и могут быть
злыми или добрыми, как и человек (антропоморфизация). Поэтому он разговаривает с небом, прося у него милости: «Тенир колдой кёр!» («Окажи благодеяние,
Тенир!») или просит покарать: «Тенир урсун!» («Пусть покарает небо!»).
Таким образом, постижение смысла мироздания, определение кочевником
своего места во Вселенной обусловили то, что в его сознании сам мир представлялся символическим отражением реальности. Это получило выражение
в древнем символе космоса, природы, бога и первопредка – Тенир (Тенгри). Из
вышеизложенного следует, что построение картины мира кочевниками было
не просто игрой воображения или фантазии, а проявлением идущей из глубинной природы человека потребности – осознать себя и свое место в мире. Картина мира кочевников, как и всех народов мира, антропоморфна, язык ее метафоричен, а идеологической установкой служат не только ритуалы, повторяемые
из поколения в поколение, но и первообразы, архетипы, всплывающие на поверхности сознания как символы.
В целом попытка реконструкции символической картины мира кочевников
на примере феномена тенгрианства показывает, что Тенир (Тенгри) как символ
единства мира (космоса, природы, бога, первопредка) является одним из древних архетипов тюркской и общечеловеческой культуры, имеющих универсальный характер. Тенгрианство – открытая и динамичная форма сознания,
1
2
которая, возникнув в традиционном обществе на уровне мифологического сознания, тем самым не превратилась в мертвую и застывшую форму, а наоборот,
постоянно трансформировалась из поколения в поколение сквозь социокультурные коллизии и историко-этнические переплетения. Соответственно, возрождение тенгрианства, а точнее, его основополагающих духовно-нравственных
принципов, их обогащение и адаптация к современным реалиям и духовным
потребностям общества – одна из главных задач философов Центральной
Азии. Духовно-нравственную основу тенгрианства, также как и морали и мудрости Востока, составляет следование традиции, почитание предков, уважение
старших, что находит отражение в устойчивой межпоколенческой связи и преемственности духовных ценностей. Вера в Тенгри – это не только почитание
предков, но, прежде всего, поклонение природе как всеобщему источнику
жизни; сопричастность человека к вечности Вселенной, что составляет основу
присутствия во внутреннем имманентном мире человека триады «Космос –
Природа – Человек». Обращение к мировоззренческому содержанию экогуманистических ценностей древнетюркской кочевой культуры, с ее синкретическим миросозерцанием и традицией уважения природы, их возрождение и переосмысление по-новому даст возможность с новых теоретических позиций
раскрыть сущность не только этнокультурного, но и этноэкологического своеобразия номадической цивилизации.
Таким образом, сама жизнь, современные реалии и духовные поиски глобализирующегося общества ставят перед необходимостью возродить и сохранить универсальные ценности тенгрианства, вписать их в новые формы изменяющейся культуры и трансформирующегося мировоззрения тюркских народов.
Там же. С. 33.
Там же. С. 65.
52
53