РАЦИОНАЛИЗМ ДЕМОКРИТА

СТРУКТУРА «ПИСЬМА К МЕНЕЦЕЮ»
Если в «Письме к Геродоту» речь идёт об «элементах истины»
физической (см. § 36-37 «Письма к Геродоту»), то, что касается
«Письма к Менецею», в нём повествуется о самóй сущности
эпикурейской этики: в нём указываются «принципы (…),
необходимые для того, чтобы жить как следует» (§ 123). Данные
принципы счастливой жизни можно сравнить с атомами (…) морали:
противопоставив их небытию напрасных мнений (…), возможно
противостоять ложным идеям и беспочвенным страхам, чей вес и
плотность столь же невелики, сколь вес и плотность пустоты (…), в
которой движутся атомы1.
ВВЕДЕНИЕ: § 122 и начало § 123
Медлить философствовать значит медлить быть счастливым.
* * *
Далее в § 123-132 рассказывается о различных предписаниях
так называемого четырёхчастного лекарства (tétrapharmakon)2.
I / НЕ НУЖНО БОЯТЬСЯ БОГОВ: § 123-124
Начиная от «…» (§ 123) до «…» (§ 124).
Боги не вмешиваются в дела людей.
II / НЕ НУЖНО БОЯТЬСЯ СМЕРТИ: § 124-127
Начиная от «...» (§ 124) до «…» (§ 127).
Смерть – это лишённость чувствительности, поэтому страх
смерти есть беспредметный страх.
1
Родис-Левис написал: «Весь эпикуреизм состоит в противопоставлении полноты и пустоты»
(Rodis-Lewis (G.), Epicure et son école, Paris, Gallimard (Idées), 1975, p. 211).
2
Взятые в порядке I – II – IV – III, все четыре части «Письма к Менецею», полностью
соответствуют тексту надписи, высеченной Диогеном Иноандским во II в. н.э. на стенах одного из
портиков в его городе (см. Chilton C. W. éd.: Diogenes Œnoandensis. Fragmenta, Teubner, 1967; см.
также английский перевод этих фрагментов: Oxford Univ. Press, 1971).
Вышеупомянутый компендиум фармакопéи Эпикура приводится в следующих текстах:
- «Основных максимах» I – IV;
- «Основных максимах» XI (см. также «Основные максимы» X);
- трактате Филодема «Против [софистов]» (Philodème, Contre les [Sophistes], col. IV, 1. 10-14).
Наконец, вышеперечисленные четыре «компонента» эпикурейской мудрости также часто
встречаются в текстах Цицерона (см., например, Cicéron, Des termes extrêmes des biens et des maux,
I, XIX, 62-64).
2
III / БОЛЬ МОЖНО ВЫНОСИТЬ: § 127-130
Начиная от «…» (§ 127) до «…» (§ 130).
Эпикур
• производит классификацию желаний (желания естественные и
желания пустые); утверждает, что наибόльшее удовольствие
возможно получить при подавлении внутри себя всяческой боли;
• утверждает, что удовольствие есть высшее благо (однако
добавляет, что благоразумный расчёт удовольствий и страданий
иногда должен подвести нас к предпочтению умеренным и, как
правило, непостоянным удовольствиям тех или иных страданий:
подобное отречение может, в итоге, доставить ещё бóльшее
удовольствие).
IV / СЧАСТЬЯ МОЖНО ДОСТИЧЬ: § 130-132
Начиная от «...» (§ 130) до «…» (§ 132).
Эпикур
• проповедует необходимость для мудреца быть независимым
(…);
• заявляет, что самодостаточность (или независимость) человека
состоит в умении довольствоваться малым;
• различает удовольствие преходящее, которое не способно
освободить душу от зол, и удовольствие постоянное, единственное,
характеризующее атарáксию3;
• восхваляет «мудрость» (…), которая учит нас тому, «чтό
следует выбирать и чегό следует избегать».
ВЫВОД: от § 133 до конца.
Мудрец резюмирует четыре «компонента» четырёхчастного
лекарства и таким образом ещё раз повторяет всё вышесказанное. Он
заявляет Менецею:
«Осознаёшь ли ты теперь, что кто-нибудь мог бы быть превыше
мудреца,
- тот, кто почитает богов,
[= часть I «Письма к Менецею»]
- тот, кто никогда не боится мысли о смерти,
3
Эпикур различает удовольствие преходящее и удовольствие постоянное (или
катастематическое). По его словам, «отсутствие беспокойства и боли (…) есть удовольствия
катастематические (…), напротив, радость (…) и веселье (…) считаются, вследствие их действия
(…), удовольствиями преходящими» (Diogène Laërce, Vitae philosophorvm, X, 136).
3
[= часть II]
- тот, кто разгадал цель природы,
[= часть III]
- тот, кто уверенно знает, что высшее благо нам доступно и
легко достижимо…?»
[= часть IV]
Далее Эпикур рассказывает вкратце об основных убеждениях
мудреца касательно обусловленности всего происходящего: мудрец не
верит во всеобщую необходимость (или предопределённость) и, в
отличие от толпы, не принимает случайность за некое божество.
Обращаясь с просьбой к своему ученику поразмышлять над
всеми этими вещами не только самому, но и с близкими ему людьми,
автор, наконец, напоминает, что его философия претендует подарить
человеку одновременно мир с самим собой и дружбу с другими
людьми.
* * *
4
ПОДРОБНЫЙ АНАЛИЗ «ПИСЬМА К МЕНЕЦЕЮ».
Введение: § 122 и начало § 123
«Пусть никто, будучи молодым, не медлит
философствовать и пусть никто, будучи старым, не
пресыщается философией. Ибо ни для кого не
бывает ни слишком рано, ни слишком поздно
обеспечить здоровье души».
Подобное заявление может вызвать у нас, по крайней мере, три
комментария:
* Эпикурейская этика является этикой крайней срочности.
См. «Письмо к Пифоклу», § 85: люди, «слишком глубоко
затянутые в круговорот повседневных занятий», медлят радоваться;
см. также «Ватиканские сентенции», 14: «Мы родились единожды,
невозможно родиться дважды, и для вечности бόльшего не нужно:
однако ты, у которого нет завтрашнего дня, ты откладываешь радость
(…); жизнь проходит в промедлении (…), и каждый из нас умирает в
суете»4.
* Эпикурейская этика есть лекарство души.
Если философия способна радовать нас с первого раза, то от
любого другого рода деятельности мы заболеваем; только философия
может нас вылечить.
См. Порфирий, «Письмо к Марцелле», 31 (= Usener, Epicurea,
221): «Тщетна та речь философа, которая не в силах излечить
человека от страстей (…), т.к., подобно медицине, которая не
приносит пользы (…), если она не излечивает человека от болезней
тела, также и философия не имеет пользы, если она не освобождает
душу от страстей».
Таким образом, философия выполняет привилегированную
функцию жаропонижающего и болеутоляющего средства. Как скажет
впоследствии Лукреций, философия является как бы очищением
сердца5 (органа, в котором, по мнению эпикурейцев, локализуются
4
Не следует сильно удивляться почти «паскалевскому» тону подобного рода формулировок:
Лукреций (см. Lucrèce, De la nature, III, 1070-1072), а затем стоики, а именно Сенека (см. Sénèque,
De la brièveté de la vie [О краткости жизни], IX, 1 и в ряде случаев, где он критикует так
называемое промедление, или dilatio, всегда заставляющее нас откладывать на более поздний срок
время размышлений) разовьют в дальнейшем, в римскую эпоху, проблематику, которая будет
довольно часто обращаться к знаменитым страницам «Мыслей», посвещённым «развлечению».
5
Эпикур «очистил сердца» [purgavit pectora] своими «золотыми словами» (Lucrèce, De la nature,
VI, 24 et V, 18 et 43).
5
начало эмоций и интеллектуальная деятельность)6. В более
современных терминах, философия образует психиатрию7.
* Эпикурейская этика провозглашает бесполезность paideia.
Эпикур враждебно относится к paideia, поскольку мы не можем
быть хозяевами завтрашнего дня; мы можем умереть до того, как
выучим стереометрию (см. Usener, Epicurea, 117; «Ватиканские
сентенции», 45).
Как говорит Торкват (эпикуреец в «De finibus» Цицерона),
высшая наука есть наука о жизни (ars vivendi). Поэтому не имеет
смысла «истощать свои силы (se conterere), подобно Платону, на
изучение музыки, геометрии, арифметики, астрономии» - всех этих
наук, неспособных, в конечном итоге, «сделать [нашу] жизнь
приятнее и лучше»8.
Таким образом, предписание «спасаться на всех парусах от
любой paideia»9 означает, что время счастья уже наступило и не
следует продлевать срок, отделяющий нас от него. Нужно избежать
прелюдии, длинного вступления, которое предлагают нам Платон,
Аристотель или даже Демокрит, - вот, в чём состоит смысл побега10.
«Кто говорит, что время философствовать ещё не пришло
или уже прошло, подобен тому, кто говорит, что время счастья
ещё не пришло или уже прошло»:
* Медлить философствовать значит медлить быть счастливым.
Философия – это «деятельность (…), которая через речи и
рассуждения делает нашу жизнь счастливой»11. В «Ватиканских
сентенциях», 27, говорится следующее: «занимаясь любым другим
делом, плоды можно собрать сразу по завершению работы; однако,
занимаясь философией, удовольствие получаешь одновременно со
знаниями: плоды собираются не после получения знаний, а знания и
наслаждение приобретаются одновременно».
* Что есть это «счастье» (…), о котором говорит Эпикур?
6
Рациональная часть находится в груди; иррациональная часть распределена по всему телу
(Usener, Epicurea, 312).
7
Впрочем, сравнение философии с медициной зачастую встречается в эллинистической и римской
эпохах: Цицерон, обращаясь в данном случае к стоическим первоисточникам, неоднократно
повторяет (на протяжении всех «Тускуланских бесед»), что философия есть «лекарство души»
(animi medicina; см. Cicéron, Tusculanes, III, III, 16), а чтобы дословно перевести формулировку,
добавляет, что философия является для души как бы болеутоляющим средством (там же, IV, XXIX,
62: continet autem omnem sedationem animi humana in conspectu posita natura).
8
Cicéron, Des termes exrêmes des biens et des maux, I, XXI, 72.
9
Diogène Laërce, Vitae philosophorvm, X, 6: ...
10
См. Platon, République, VII, 522 c-531 d. Здесь автор подробно описывает вышеназванную
«прелюдию» (…): занятия философией полный день предназначены для людей в зрелом возрасте;
что касается возможности размышлять и философствовать в своё удовольствие, подобное счастье,
согласно Платону, дано лишь тем, кто «переживёт» своё пятидесятилетие (там же, VII, 540 a).
11
Sextus Empiricus, Adversus mathematicos, XI, 169 [= Usener, Epicurea, 219].
6
Чтобы ответить на этот вопрос, можно привести следующую
цепочку синонимов: счастье = высшее благо = благо = цель природы =
отсутствие телесных страданий («апония») и беспокойства души
(«атарáксия»)12 = удовольствие13.
«Таким образом, философствовать должны и юноша, и
старец, старец – для того, чтобы, старея, оставаться молодым
через благо, приобретённое в молодости, юноша – чтобы, будучи
молодым, в то же время быть подобным старцу, не
страшащемуся будущего».
* Старого человека эпикурейская философия учит аффективной
реминисценции.
Практика аффективной реминисценции, «припоминание
прошедшей молодости», если говорить словами автора «Эссе»14,
является важным (однако малоизвестным) аспектом эпикурейской
мудрости. Она основывается на следующем постулате: получать
удовольствие значит подготавливаться наслаждаться всю жизнь15.
Она также предполагает:
• постоянное наличие приятного воспоминания;
• психологическую истину утверждения, согласно которому
вновь вспоминать удовольствие составляет ещё одно удовольствие,
пусть даже в этот момент тело изнывает в мучительных страданиях16!
Она также предполагает определенный натуралистический
оптимизм (граничащий с понятием …, признательности мудреца
тому, что с ним произошло). Поскольку удовольствие есть нормальное
состояние человеческого существа, то совершенно естественно, что
боль (признак некоего временного дисфункционирования нашего тела
или нашей души) является менее значимой.
* Старец держит в сохранности благо прежних времен.
- Для мудреца «благо прежних времен не потеряно»17. Он не дал
удовольствию возможности «выскользнуть» из рук, а смог
12
См. ниже: «Письмо к Менецею», § 131.
Там же.
14
Montaigne (M. De), Essais, III, V, (éd. Villey-Saulnier); Paris, P. U. F., 3e éd. 1978, t. II, p. 841.
15
Основные тексты по этому вопросу: Cicéron, Tusculanes, III, XVI, 35 sq. et Des termes extrêmes des
biens et des maux, II, XXXII, 104; Plutarque, Que l’on ne saurait vivre joyeusement selon la doctrine
d’Epicure (достаточно краткий трактат, он приводится на английском языке в томе XIV «Moralia»
Плутарха, изд. Classical Loeb Library).
16
Данте считал, что «нет страшнее мучения, нежели вспоминать в несчастии то время, когда мы
были счастливы» (La Divine Comédie; Enfer; chant V, 121, trad. A. Masseron; Paris, Albin Michel
[1947], rééd.: 1960, p. 92). Напротив, Эпикур пишет следующее одному из своих учеников
(Идоменею): страдания плоти, которые я претерпел, были «уравновешены (…) радостью,
испытанной мною в душе при воспоминании о наших дискуссиях» (Diogène Laërce, Vitae
philosophorvm, X, 22 = Usener, Epicurea, 138). Поэтому достаточно страдать изредка: если боль
наступит, следует, конечно, иногда её стерпеть, однако при подсчёте полученного счастья,
удовольствие всегда преобладает.
17
Cicéron, Des termes extrêmes des biens et des maux, II, XXXII, 104: bona praeterita non effluere
sapienti.
13
7
насладиться данным моментом, не заглядывая (в отличие от глупца) в
будущее. См. «Ватиканские сентенции», 19: «Старец, забывчивый в
отношении блага прежних времён, подобен младенцу».
- Мудрый старец является не просто счастливым, но блаженным
(…). Юноша в расцвете молодости часто подвержен капризам судьбы
(…).
См. «Ватиканские сентенции», 17: «Блажен не юноша, а старец,
который прожил счастливо: юноша, полный сил, ошибается,
поскольку его разум введён в заблуждение судьбой, тогда как старец в
старости, как будто бы в надёжном порту, поставил на якорь и
спрятал под покровом признательности то благо, которого так некогда
ожидал в неопределённости».
Отметим, наконец, что всё тό, что является общим местом в
логике (а именно, что тό, что было, не могло не быть), также может
послужить основанием практической мудрости: кто прожил, следуя
природе18, бесспорно, смог вкусить радости этой жизни. Ничто не
может быть более надёжным, нежели удовольствие, которое мы
смогли получить (см. «Ватиканские сентенции», 55). И поскольку
воля мудреца, а также время стёрли из его прошлого старые
страдания, то мудрец, как написал Гюйо, больше не испытывает к
прошлому «негативного и пассивного чувства, но настоящее
(положительное) чувство признательности»19. Он умеет пользоваться
своей памятью как запасом счастья.
- Что касается мудрого юноши, у него нет страха перед
будущим (см. …). С одной стороны, умение ограничиться поиском
необходимого позволяет нам сравняться с Зевсом в счастье (см. конец
«Письма к Менецею», § 135, а также «Ватиканские сентенции», 33). С
другой стороны (и это наиболее существенный момент), положение
эллинистического мудреца (как эпикурейца, так и стоика)
необратимо20; он готов к любым ударам; другими словами, мудрец
Эпикура бронирован, иммунизирован от всевозможных несчастий.
«Итак, следует подумать над тем, чтό доставляет счастье,
поскольку, если оно есть, у нас есть всё, если его нет, мы делаем
всё, чтобы его достигнуть»:
* Вот заявление, сходное с классическим определением
наивысшего блага, которое приводится уже у Аристотеля (Aristote,
18
Как скажет Лукреций, нужно слушать, о чём «кричит» (буквально, «лает») природа; см. Lucrèce,
De la nature, II, 17: naturam latrare. См. также «Основные максимы» XXV Эпикура.
19
Guyau (J.-M.), La morale d’Epicure et ses rapports avec les doctrines contemporaines, Paris, 1878, p.
98.
20
Diogène Laërce, Vitae philosophorvm, X, 117: «тот, кто стал мудрецом, больше не может ни
вернуться в обратное положение, ни его умышленно симулировать» (trad. Conche (M.), in: Epicure.
Lettres et maximes, Villers-sur-Mer, Ed. De Mégare, 1997; rééd.: P. U. F., 1987, p. 93 [= Usener,
Epicurea, 222 a]).
8
Ethique à Nicomaque, I, 7, 1097 b 1: «мы ищем его [высшее благо]
всегда ради него самого и никогда ради чего-либо другого»). Схожее
определение можно встретить затем у Цицерона (см. Cicéron, Des
termes extrêmes des biens et des amux, I, IX, 29: высшее благо «должно
быть таким, чтобы все остальные блага ему соответствовали, а оно не
соответствовало ничему другому»).
«То, что я тебе постоянно советовал, все эти наставления,
примени их на практике и размышляй над ними, пытаясь понять,
что именно они являются элементами счастливой жизни»:
* …: «примени их на практике», - переводит Конш. В
эллинистической философии звучит лейтмотивом неизменное
предложение реализовать слова в деле, применить их на практике.
Например, обратите внимание далее (начало § 127) на пассаж, в
котором Эпикур критикует Феогнида, не называя его имени: «если
кто-нибудь утверждает, что жизнь ему в тягость, почему же он тотчас
не лишит себя жизни!»
* …: второе употребление этого глагола; см. также: … (§ 135) и
… (§ 126).
Последний глагол вызывает у нас два следующих комментария:
- Проникнетесь той важной ролью, которую играет в учении
Эпикура запоминание («Письма», которые сохранились до наших
времён, очень отчётливо представляют собой как бы дайджест,
сокращённое изложение, сводное резюме; «Основные максимы» были
заучены учениками наизусть и представляли своего рода вадемéкум
мудрости совершенного эпикурейца; в конце книги XXVIII …, в
которой Эпикур разбирал эпистемологические вопросы языка, он
напрямую заявил ученикам: «что касается вас, десять тысяч раз
пытайтесь донести до вашей памяти то, что Методор и я только что
сказали»21, и т.д.).
- Запоминание или размышление: в атомистической философии
всё, абсолютно всё, должно быть продумано в терминах
материальных потоков. В данном случае размышлять, как скажет
Лукреций, будет являться синонимом «насытиться» «золотыми
словами Эпикура»22, впечатлиться образами из трудов философа или
потоком звуковых частиц, которыми мы обмениваемся при разговоре
с друзьями. Таким образом, размышлять – означает изменять атомный
состав нашей души.
21
См. Sedley (D.) éd., «Epicurus, On nature book XXVIII» (frag. 13, col. XIII, 2-6 sup.), in.: Bolletino
del centro internazionale per lo studio dei papyri ercolanesi, III, 1973, 5-83: … Седли даже считал, что
Эпикур намеренно использует здесь «мнемоническую аллитерацию», настолько звук [м], как ему
кажется, настойчиво присутсвует в этой фразе (там же, p. 79).
22
Lucrèce, De la nature, III, 12: depascimur aurea dicta.
9
* …: безусловно, Эпикур, говоря о первичных элементах,
составляющих основу всех вещей, употребляет выражение …, а не
просто …23. Кроме того, «элементы» мудрости отнюдь не
поддерживают между собой связь исключительно внешнюю, подобно
физическим атомам (см. «Письмо к Менецею», § 132, и «Основные
максимы» V). Тем не менее, любопытно противопоставить
следующие термины:
1) «элементы счастливой жизни» - пустоте напрасных
воззрений;
2) элементы полные, о которых мы узнаём из физики, - пустоте,
в которой они бесконечно движутся.
***
I / НЕ НУЖНО БОЯТЬСЯ БОГОВ: § 123-124
Начиная от «В первую очередь, смотря на бога как на
существо нетленное и блаженное…» (§ 123) до «…всё то, что не
является таковым» (§ 124).
«…смотря на бога как на существо нетленное и
блаженное…»:
* Неоспоримая парадоксальность понятия материалистической
теологии отнюдь не должна наводить нас на мысль о том, что Эпикур
– это обманщик, «философ в маске», рассуждающий на тему богов
исключительно по причине простой осторожности24: по словам
римского ученика Эпикура Филодема [I в. до н.э.], Эпикур говорил,
что мудрец «должен поклоняться богам»25.
* Тела божественных существ антропоморфны, поскольку
божества, согласно Веллею, несомненно обладают «самой красивой
формой»26.
23
См., например, «Письмо к Пифоклу», § 86.
Данный тезис (явно ошибочный) принадлежит Ланге (см. F. A. Lange, Histoire du matérialisme
(trad. Pommerol), Paris, Reinwald, 1877, t. I, p. 93).
25
Philodème, …, VH2 II 108; p. 126 Gomp. [= Usener, Epicurea, 12].
26
Cicéron, De la nature des dieux, I, XVIII, 48. Отметим, что некоторые довольно сложные тексты
(схолия «Основных максим» I и «О природе богов» Цицерона, I, XIX, 49) вызвали многочисленные
дискуссии на тему божественной природы в учении Эпикура.
Скотт [1883], затем Джуссани [1896] утверждали, что, согласно Эпикуру, божественная
природа заключается в эйдосе, состоящем из кочующих атомов, каждый раз новых благодаря
тому, что они беспрестанно уступают своё место другим атомам, происходящих из бесконечной
вселенной. Так, божественную природу можно представить в виде как бы непрерывно
сменяющихся образов, по словам Джуссани, в виде «каскада» («можно сказать, что она
[божественная природа] есть непрерывный ряд каскадов»).
В действительности, если даже эпикурейские боги отличаются от объектов твёрдых и
осязаемых, от текущего опыта (…), тем не менее, они обладают своего рода консистенцией (или
…, согласно терминологии Филодема), воспринимаемой скорее рассудком, нежели чувствами;
точно также у них есть «что-то, что похоже на тело» и на кровь […, quasi corpus, quasi sanguis...]
24
10
* Боги состоят из атомов: они нетленны, следовательно, вечны,
следовательно, бессмертны. Другими словами, они являются самыми
прекрасными созданиями случайности: помимо того, что
безмятежные (и, несомненно, неземные27) жилища богов никогда не
подвергаются ветрам28, боги, в отличие от нас, обладают ещё одним
преимуществом – неизбежное изнашивание их тел компенсируется
благодаря тому, что они постоянно пополняются материальной
субстанцией29.
* Их жизнь самая счастливая, которую можно только
вообразить (см. Cicéron, De la nature des dieux, I, XIX, 51). С данной
точки зрения, функция богов заключается в том, чтобы служить для
нас необходимой моделью счастья.
Как постичь счастье? Мы имеем понятие (= предпонятие, или
prolepsis) лишь относительно того, что уже существует30. Счастье уже
существует, и это – счастье богов. Следовательно, образы богов дают
нам prolepsis, необходимый для подражания им.
«…в соответствии с общепринятым понятием бога…»
* «Понятие» (или «предпонятие»; нéкогда употребляли также
термин «предвосхищение»), одним словом, prolepsis, является,
согласно эпикурейцам, одним из четырёх критериев истины (см. Brun
(J.), L’Épicurisme, Paris, P. U. F. (Que sais-je?), 1959, p. 42-45).
* Предпонятие оставляет tupos, схему, которая позволяет
распознать, на самом ли деле мы видим настоящего человека или
настоящую лошадь (см. Diogène Laërce, Vitae philosophorvm, X, 33).
* «Существует ли во всём человеческом роде нация, раса,
которая без того или иного учения не имела бы изначально
определённого представления о богах (quod non habeat sine doctrina
anticipationem quandam deorum)? – спрашивает в "De natura deorum"
эпикуреец Веллей. – Именно это Эпикур называет prolepsis, т.е. ранее
полученное представление об объекте, представление, без которого
невозможно было бы его ни распознать, ни предпринять относительно
него какое-либо исследование, ни поговорить о нём»31.
(Cicéron, De la nature des dieux, I, XVIII, 49). Таким образом, божества Эпикура не есть в чистом виде
эктоплазмы.
27
См. Usener, Epicurea, 359 [= Hippolyte, Philosophoumenon, 22, 3]: Эпикур назвал «неземным» (…)
то пространство, в котором обитают боги.
28
Lucrèce, De la nature, III, 19-22.
29
Suppeditatio (Lucrèce, De la nature, V, 1175-1176 et Cicéron, De la nature des dieux, I, XXXIX, 109) –
это … богов (см. «Письмо к Геродоту», § 48, где говорится о «компенсирующей ассимиляции»
окружающих атомов, ассимиляции, благодаря которой износ сложных тел более или менее
полностью возмещается).
30
Данное утверждение является постоянным догматом эпикуреизма: см. Lucrèce, De la nature, V,
181 и в ряде случаев (как боги смогли создать наш мир, тогда как у них не было exemplum, т.е.
модели?); см. также: там же, IV, 823-857 et V, 1047-1048.
31
Cicéron, De la nature des dieux, I, XVI, 43.
11
«…начерченным в нас»:
* Образы богов проникают сквозь поры в тело и оставляют
отпечаток на душе (в прямом значении слова).
Таким образом, природа «отпечатала понятие [божественных
образов] на всех душах»32: она вложила в души «изображение богов»
([deorum] informatio) и одновременно «высекла» (insculpsit in
mentibus) всеобщую веру в их счастье и бессмертие33.
«…не приписывай ему ничего того, что было бы
противоположным его нетленности […] думай о том, что он этим
обладает»:
Лукреций писал: «не знающая никакой боли, не подверженная
никакой опасности, сильная сама по себе и благодаря собственным
ресурсам, не имеющая никакой потребности в нашей помощи,
[природа богов] ни связана благодеяниями, ни затронута гневом»
(Lucrèce, De la nature, I, 47-49).
Состояние богов, таким образом, можно назвать совершенной
атарáксией (pax). И они слишком эпикурейцы, чтобы желать
заниматься этим миром.
«Ибо боги есть: на самом деле, познание, которое мы о
них имеем, очевидно»:
* Поскольку боги нам являются, они существуют. «Эпикур, пишет Брейе, - никогда не отрицал существование богов; это значило
бы отрицать очевидность»34.
* Эпикур, по всей вероятности, был первым философом,
который, таким образом, использовал универсальность веры людей в
существование бессмертных и блаженных существ, для того чтобы
извлечь из этого абсолютно субъективного аргумента объективную
теологическую достоверность.
Тем не менее, Котта, который комментирует трактат «De natura
deorum» Цицерона, замечает, не без некоторого основания, что
подобный аргумент является достаточно слабым: уверен ли эпикуреец
Веллей в том, что нет наций настолько диких, что они не имеют ни
малейшего представления о существовании богов? Или разве не
существует атеистов, которые, наподобие Диагора Мелосского или
Теодора Киренейского, открыто отрицают богов35?
«Но они не являются такими, какими представляет их себе
толпа; поскольку толпа не может сохранить нетронутым
представление о них»:
32
Cicéron, De la nature des dieux, I, XVI, 43: in omnium animis eorum notionem inpressisset ipsa natura.
Там же, I, XVII, 45.
34
Bréhier (E.), Histoire de la philosophie, Paris, P. U. F., 8e éd. 1967, t. I, fasc. 2, p. 313.
35
Cicéron, De la nature des dieux, I, XXIII, 62.
33
12
* Если бы смертные строго придерживались репрезентативного
содержания априóрной идеи, если бы они не соглашались все вместе с
prosdoxazoménon36 демотической религии, «любой страх перед
властью и гневом богов был бы изгнан»37.
* Религия связывает богов и астрономические феномены, т.к.
рассмотрение небесных светил, этих «небесных пядéниц» (moth-like
stars), как назвал их Йейтс, порождает удивление и восхищение,
способные разжечь беспокойство в наших душах38.
* Важная проблема: эпикурейская теология опирается на
консенсус, в котором присутствуют, согласно ей, некоторые элементы
понятия божества в чистом виде; но она в то же время основывается
на другом критерии, в соответствии с которым следует избегать
некоторых элементов (доброжелательства, недоброжелательства,
способности вмешиваться в мир и т.д.). Эти элементы, однако,
похоже, повсеместно дополняют prolepsis.
«Безбожник – это не тот, кто отрицает богов толпы, но тот,
кто приписывает богам мнения толпы»:
* Эту прекрасную и дерзкую формулировку нельзя не сравнить
со стихом I, 101, Лукреция, в котором автор акцентирует внимание на
зловещей картине принесения в жертву Ифигении39: Tantum religio
potuit suadere malorum! [= «Столько преступлений совершилось по
совету религии!»].
Однако, наказание у Лукреция будет ещё более жестоким.
* Подлинная набожность есть ни что иное как мудрость,
благодаря которой мы можем созерцать любую вещь, и при этом
ничто не будет беспокоить наш разум (Lucrèce, De la nature, V, 1203:
pacata posse omnia mente tueri).
* …: что касается нас, брать с богов пример значит желать быть
похожими на них и таким образом быть принятыми в их общество. А
обратиться к ним есть ни что иное как молиться. См. Филодем:
«сущность мудрости состоит в том, чтобы молиться, не потому, что
боги рассердятся, если мы не будем этого делать, но в силу того
представления, что их природа превосходит нашу по могуществу и
совершенству» (…, VH2 II p. 128,5 Gomp. = Usener, Epicurea, 13).
36
См. Эпикур, «Письмо к Геродоту», § 50: «ложное и ошибочное всегда присутствуют в том, что
добавлено общественным мнением» […].
37
Cicéron, De la nature des dieux, I, XVII, 45.
38
См. Platon, Epinomis, 983 c.
39
Ифигения была принесена в жертву своим собственным отцом, Агамемноном, ради того, чтобы
задули ветра, благоприятные для флота во время экспедиции, в которую греки собирались плыть
на Трою.
13
«Ибо утверждения толпы на тему богов есть не
предпонятие, а ложное предположение, основанное на
вероятности».
Следует
в
полной
мере
учесть
вышеназванное
противопоставление термина prolepsis с термином hypolepsis,
эквивалентом doxa (см. Diogène Laërce, Vitae philosophorvm, X, 34). У
Аристотеля термин hypolepsis также часто является синонимом doxa.
«В зависимости
преимущества»:
от
этого
[…]
и
самые
большие
Безусловно, не нужно воспринимать буквально подобное
заявление.
Если мудрец совершает жертвоприношения богам, то он отнюдь
не претендует таким образом ни завоевать их расположение, ни, тем
более, избежать их гнева: он совершает лишь «то, что вызывает
доверие и наблюдается с удовольствием»40.
Напротив, жизнь глупца, в частности того, кто совершает
несправедливость, наполняется ужасом и страхом в преддверии
загробной жизни и наказаний после смерти (см. Lucrèce, De la nature,
III, 1023: «именно в загробном мире жизнь глупцов превращается в
настоящий ад»; см. также «Ватиканские сентенции », 65).
«Поскольку постоянно преданные […] всё то, что не
является таковым»:
* «Считаешь ли ты, что боги могут нанести тебе ущерб? –
спрашивает автор [Зенон Сидонский] "Papyrus Oxyrinchos 215". –
Если ты так думаешь, то не есть ли это, по всей очевидности,
преуменьшение их достоинств?»41.
* Этот пассаж следует, безусловно, сравнить с концом «Письма
к Менецею» (см. § 135: …): здесь уже явно появляется тематика …
***
II / НЕ НУЖНО БОЯТЬСЯ СМЕРТИ: § 124-127
Начиная от «Привыкни к мысли о том, что смерть есть
ничто по отношению к нам…» (§ 124) до «…ни теряли надежду на
него, как будто бы его совершенно нет» (§ 127).
«Привыкни к мысли о том, что смерть есть ничто по
отношению к нам»:
40
Papyrus Oxyrinchos 215, p. 886 Diels [1916]; этот текст был частично переведён in: Festugière (A.J.), Epicure et ses dieux, Paris, P. U. F., 1946; rééd.: 1968, p. 99-100.
41
Papyrus Oxyrinchos 215, p. 886 Diels [1916]; этот текст был частично переведён in: Festugière (A.J.), Epicure et ses dieux, Paris, P. U. F., 1946; rééd.: 1968, p. 99-100.
14
… (или …) …: обратим внимание на то, что данная
формулировка, более чем знаменитая, трижды повторяется в § 124125.
Многозначность предлога … сразу может объяснить расхождения в
существующих переводах вышеприведённого высказывания. Этот предлог может
иметь значение «к» (…, к утру, к заре; … [Thuc.], регион, который лежит к
Пелопонесу), значение «по отношению к» (… [Platon, République, 470 a], дружба,
благосклонность по отношению к кому-либо), значение «с точки зрения» (…, с
точки зрения иностранцев) или же «по сравнению с», «соразмерно с», «в связи с»
(…[Platon, Prot., 327 d], выносить суждение о ком-либо по сравнению с кем-либо).
* Итак, большая часть переводчиков интерпретировали
вышеупомянутую фразу следующим образом: «Смерть есть ничто для
нас». Однако, предлог «для», отсутствующий в греческом тексте,
немного изменяет его значение: помимо значения «смерть есть
ничто», фраза приобретает смысл «постоянное воображение смерти не
приносит нам ничего хорошего». В итоге, на первом плане незаметно
оказывается идея об утилитаризме Эпикура: мысль о смерти не
вызывает у мудреца ни одного аффекта (ни боли, ни удовольствия),
поэтому нет никакого интереса пытаться составить о ней какое-либо
представление. «Эпикур и Лукреций, - пишет Бейль, - полагают, что
смерть – это то, что нас не касается, и к чему мы не имеем никакого
интереса»42. Среди французских переводчиков, интерпретировавших
фразу таким образом, можно упомянуть Амлена, Соловина или
Робена43.
* Второй вариант перевода объединяет тех авторов, которые
посчитали необходимым выдвинуть на первый план номинализм
Эпикура. Это, например, перевод Марселя Конша: «Смерть есть ничто
по отношению к нам».
Даже если и верно, что данная интерпретация ещё в бóльшей
степени, нежели предыдущие, подчёркивает перспективистскую
тональность фразы (ибо, в конце концов, смерть по своей сути также
есть ничто), тем не менее, подобный перевод, по словам Сантаяна,
удачно подчеркивает тот факт, что «бояться смерти значит, как считал
Эпикур, бояться слова»44.
42
Bayle (P.), Dictionnaire historique et critique [1697], Genève, Slatkine Reprints, 1969, art. «Lucrèce»,
t. IX, p. 527-528.
43
См. Revue de métaphysique et de morale, XVIII, 1910, p. 397-440 (= trad. O. Hamelin); Epicure.
Doctrines et maxims, Paris, Hermann, 1965, p. 98 (= trad. M. Solovine [1925]); Lucrèce. De la nature.
Commentaire, 1. I-II, p. CVIII, Paris, Les Belles Lettres, 1962 (= trad. L. Robin [1925] des trois lettres
d’Epicure, précédant le Commentaire du poème de Lucrèce).
44
См. Santayana (G.), Three philosophical poets, Cambridge, Harvard University Press, 1947, p. 51:
Death is by definition a state that excludes experience. If you fear it, you fear a word.
15
* Наконец, третий вариант перевода (например, перевод
Лукреция во втором полустишии стиха III, 830, его поэмы) является
следующим: «Смерть не затрагивает нас никоим образом» 45.
Здесь, несомненно, на первый план выдвигается сенсуализм
Эпикура: по словам Доменико Пеше, «Эпикур хочет сказать то, что
смерть никогда не является опытом, предоставляющимся частному
лицу, но всегда лишь событием, за которым мы можем наблюдать»46.
Относительно небытия Вольтер говорил Мадам Дю Деффан: «я
уверен, что мы его испытаем на себе». Эпикур утверждает, что при
жизни мы никогда не будем иметь ни малейшей связи с небытием,
никогда мы не сможем «испытать» небытие.
«…поскольку любое благо и любое зло находятся в
области ощущений, а смерть есть лишённость ощущений»:
Смерть – это лишённость чувствительности, поэтому страх
смерти есть беспредметный страх.
Заметим также, что понятие духовной души даже не
критикуется: оно не имеет смысла. Кто говорит, что душа бестелесна
(например, Платон или Аристотель), на самом деле, говорит для того,
чтобы ничего не сказать.
«…правильное знание […] освобождая от желания
бессмертия»:
* Именно знание того, что … освобождает нас (если говорить
словами Плутарха) от «жажды быть всегда, которая является самым
древним и самым пылким из всех желаний»47, другими словами,
освобождает нас от pothos (см. § 124: …), желания, смешанного с
ностальгией, которое подстрекает и заставляет бесконечно страдать
глупца.
* Для того, чтобы лучше понять, почему данное знание можно
назвать «освобождающим», см. «Основные максимы» XIX: «Время
бесконечное содержит удовольствие, равное удовольствию времени
ограниченного, при условии, если мы измеряем границы данного
удовольствия разумом». См. также знаменитый versamur ibidem
Лукреция: «мы всегда вращаемся в одном кругу» (Lucrèce, De la
nature, III, 1080). Тому, кто совершил круг удовольствий, которые
45
См. Lucrèce, De la nature, III, 830: ... neque pertinet hilum.
Именно эта часть понравилась Шторку, который затем озаглавит свой очерк стиха III (830-869)
Лукреция «Der Tod berührt uns nicht» (см. Stork (T.), Nil igitur est ad nos..., Bonn, Habelt, 1970, p. 25).
Немцы переводят фразу, о которой идёт речь, следующим оборотом речи: der Tod geht uns
nichts an – формулировка самого Эпикура; также переводит Гигон (Gigon (O.), Epikur, p. 45,
Zürich, Artemis-Verlag, 1949) и Гегель в «Лекциях по истории философии» (Hegel (G. W. F.),
Vorlesungen über Geschichte der Philosophie, Suhrkamp Verlag, t. II, p. 331).
46
Pesce (D.), Saggio su Epicuro, Bari, Laterza, 1974, p. 61.
47
Plutarque, Que l’on ne saurait vivre joyeusement selon la doctrine d’Epicure, 1104 c: ...
16
может предложить жизнь, дополнительное время никогда не доставит
сверхудовольствия.
* N.B.: Страх смерти, который есть ни что иное как «обратная
сторона» тщетного желания вечности, описывается в поэме Лукреция
как прототип всех остальных человеческих страстей (мы готовим
заговоры, убиваем, грабим, движимые этим желанием) и даже как
скрытая причина их психогенеза48.
«Поскольку нет ничего страшного […] за пределами
жизни»:
Сравните с «Эссе» I, XX, Монтеня: «Кто научился умирать, тот
разучился служить»49. Далее, впрочем, Монтень приводит цитату из
Эпикура, с которой мы столкнёмся немного позже50.
«Итак, глупец – это тот, кто говорит, что нужно бояться
жизни […] при ожидании заставляет страдать ни за что».
* …: «глупец»; см. ниже (§ 126, in fine): … (= «простак») → не
впадая в анахронизм, здесь следует напомнить, что Лукреций
заимствовал в кинико-стоической традиции многие приёмы,
первоначально используемые в особом жанре диатрибы. Основные
авторы диатриб (в частности, Вион Борисфенский [325/255 гг. до н.э.])
часто использовали второстепенный персонаж, неизменно глупый и
ничтожный, чьи вымышленные реплики позволяли автору блеснуть
остроумием или уточнить свою мысль (см., например, Lucrèce, De la
nature, III, 939: автор называет глупца stultus).
Здесь интересно обратиться к терминам, восходящим к
протрептике, принимающей тон довольно близкий к тому, который
мы только что упомянули.
* …: см. «Ватиканские сентенции», 31 [= Métrodore frag. 51]: от
самой смерти невозможно ни укрыться, ни обезопасить себя.
«Так, самое ужасное из зол, смерть, есть ничто по
отношению к нам, т.к. пока мы живы, смерти нет, а когда смерть
здесь, то нет уже нас. Таким образом, смерть не связана ни с
живыми, ни с мёртвыми, т.к. для одних её нет, а других уже нет»:
* Анатоль Франс лаконично и глубокомысленно переводит этот
тезис: «Я существую, её нет; она приходит, нет меня»51.
Дело в том, что для нас, живых, смерть находится в области
несуществующих, неосязаемых вещей, в области напрасных
воззрений и бесконечности пустоты, о которой говорит физика; тогда
48
См. Lucrèce, De la nature, III, 59-86.
Montaigne (M. De), Essais, I, XX, (éd. Villey-Saulnier); Paris, P. U. F., 3e éd. 1978, t. I, p. 87.
50
Там же, p. 95: «Она [смерть] не касается вас ни когда вы мертвы, ни когда вы живы; когда вы
живы, потому что вы ещё есть; когда вы мертвы, потому что вас уже больше нет».
51
France (A.), Le jardin d’Épicure, Paris, Calmann Lévy, 1898, p. 46.
49
17
как люди, атомные агрегаты, наделённые мышлением, находятся в
пространстве существующих вещей, полноты, завершённости и,
следовательно, воспринимаемого52. Умершие же больше не
существуют и поэтому не могут обладать опытом своей собственной
судьбы: атомы, из которых они состояли, рассыпались, а эфемерные
существа, состоявшие случайным образом из этих атомов, исчезли.
* «Итак, - разумно отмечал Пьер Бейль, - аргументов Эпикура и
Лукреция недостаточно. Они помогают бороться лишь со страхом
наказания в мире ином. Но существует ещё и страх потерять сладости
земной жизни»53.
«Но толпа хочет убежать от смерти […] исчезнут вещи,
окружающие их при жизни»:
По поводу сожаления (преждевременного и, следовательно,
необоснованного) потерять блага этой жизни - см. Lucrèce, De la
nature, III, 894-930.
«<Мудрец, напротив>, не боится не жить […] но самое
приятное времяпрепровождение»:
В действительности мудрость – это диететика проходящего
момента, а не обещание бессмертия.
«Тот, кто призывает молодых жить хорошо […] то же
самое учение – о том, как хорошо жить и правильно умирать»:
Мы видим, что эпикурейская речь о смерти не совпадает
полностью с точкой зрения, которую выскажет Спиноза (см. Éthique,
IV, 67: «Свободный человек думает о смерти меньше всего, а его
мудрость – это размышление не о смерти, а о жизни»54). По мнению
Эпикура, если человек понял, что небытие есть ничто, это значит, что
он знает всё, что возможно знать о небытии.
«Хуже всех ещё тот, кто говорит […] легкомыслие там, где
оно неуместно»:
В этих строках, по-видимому, особенно затрагивается Феогнид
(v. 427). Эллинистическая философия, как мы уже видели, старается
указать своим ученикам, чтобы «их слова не расходились с делами»
(facta dictaque tua), или были в гармонии и соответствовали друг
другу (inter se congruant ac respondeant sibi), как пишет Сенека
52
То, что не существует, неосязательно. Это утверждение выводится из важного отрывка Секста
Эмпирика (Adv. math., VIII, 9 = Usener, Epicurea, 247): «Эпикур говорил, что всё, что
воспринимаемо, существует и является истинным (…), поскольку для него не было разницы
между выражениями «что-либо истинно» (…) и «что-либо существует» (…).
53
Bayle (P.), Dictionnaire historique et critique [1697], Genève, Slatkine Reprints, 1969, art. «Lucrèce»,
t. IX, p. 527-528.
54
Spinoza (B.), L’Étique, trad. R. Misrahi ; Paris, P.U.F., 1990, p. 277.
18
Луцилию (Sénèque, Lettres à Lucilius, 4, 34). См. также «Основные
максимы» XIV и «Ватиканские сентенции», 54.
«Также необходимо вспомнить […] как будто бы его
совершенно нет» (§ 127):
* … : обратите внимание, что мы опять встречаем термин
мнемоники.
* … : так как, если некоторые вещи зависят от случая, другие
полностью зависят от нас (см. ниже § 133).
* * *
III / БОЛЬ МОЖНО ВЫНОСИТЬ: § 127-130
Начиная от «Кроме того, необходимо полагать…» (§ 127) до
«и, наоборот, с болью, как если бы это было благо» (§ 130).
«Кроме того, необходимо полагать, что среди желаний
одни есть естественные, другие - пустые, и что среди
естественных одни являются необходимыми, а другие – только
естественными»:
* Пустые желания беспредельны; естественные – ограничены.
Сравните эту цитату с делением желаний на 3 вида, которое
предлагается в «Основных максимах» XXIX (здесь мы возвращаемся
примерно к тому же самому): «Желания бывают естественные и
<необходимые, другие – естественные и> не необходимые, третьи не
являются ни естественными, ни необходимыми и рождаются из
пустого мнения».
Перед тем, как уйти из жизни, наполненные, как сосуд, в
который уже невозможно добавить ни капли, мы должны осознать,
что бездна желаний беспредметна и не имеет чётко поставленной
цели. Например, мы можем пить, пока не перестанем испытывать
жажду, мы можем есть дόсыта, но мы никогда не сможем быть так
богаты, как мы этого хотим, или пользоваться такой славой, которой
нам будет достаточно (cм. «Ватиканские сентенции», 81).
* Выявим причины возникновения бесчисленного множества
желаний, выходящих за рамки неотъемлемых естественных желаний:
А)
напрасная
попытка
продлить
до
бесконечности
удовлетворение естественного и необходимого желания (так,
приготовление изысканных блюд и излишнее употребление пищи уже
не являются естественным и необходимым желанием для утоления
голода);
Б)
напрасная
попытка
продлить
до
бесконечности
удовлетворение
естественного,
но
не
необходимого
желания (например, к естественному, но не необходимому
19
сексуальному желанию добавляется любовь-страсть, которая является
по сути тревожным напряжением, вызывающим в нас ревность. Это
чувство критикует Лукреций в своих известных стихах55).
В) желание, изначально основанное на напрасном мнении
(амбиция, страсть к власти, желание пόчестей, желание богатства,
жажда славы, бессмертие – все эти желания беспредметны).
* Кроме того, необходимо обратить особое внимание на то, что
Эпикур предложил классификацию не удовольствий, а желаний.
Иногда даже у признанных комментаторов Эпикура можно встретить
ошибки на эту тему.
По нашему мнению, говорить об эпикурейской классификации
удовольствий было бы в высшей мере абсурдно. С одной стороны, это
означало бы противоречить «Письму к Менецею», в котором
чрезвычайно ясно утверждается, что «всякое удовольствие есть некое
благо» [§ 129: …], тогда как настоящая классификация
противопоставляет положительные желания (присущие природе
человека) желаниям пустым, порождающим страдания. С другой
стороны, разговор о классификации удовольствий лишил бы остроты
и исказил доктрину философа : буйный политик, аферист или
развратник, бесспорно, получили удовольствие от власти, денег или
сладострастия; однако, тем, кто надеется обрести таким образом
высшее благо, Эпикур пророчит множество мучительных и долгих
страданий, которые неизбежно следуют56 за удовольствием и
превышают по силе полученное наслаждение57.
«Среди необходимых желаний […] третьи – о самой
жизни» :
Какими бывают естественные и необходимые желания:
а) …: философия и дружба являются предметом
ествественных и необходимых желаний; без них человек не может
жить счастливо. Здесь надо отметить, что эпикурейская мудрость не
сводится к гигиене чисто иатрософического типа.
55
См. Lucrèce. De la nature, IV, 1058-1287.
Любовь- страсть находится в противоречии с тремя вопросами этики: с autarkeia; с philia; с
требованием ограничения удовольствия.
56
Следуют, а не сопровождают, т.к. в философии Эпикура не встречается понятия «смешанного
удовольствия», т.е. удовольствия, смешанного со страданием. См. «Основные максимы» III:
«Высшая степень удовольствия – это устранение всех страданий («…»). Везде, где есть
удовольствие, в то время, пока оно длится, нет места ни страданию (…), ни огорчению, ни
страданию и огорчению, взятым вместе». См. также «Основные максимы» VIII.
57
Согласно Плутарху (Plutarque, De Tranquill. anim., 2, 465 f = Usener, Epicurea, 555), Эпикур
«считает, что люди с большими амбициями, влюблённые в славу, не должны оставаться в тени, но
следовать своей природе, участвуя в общественной жизни. В противном случае, их
бездеятельность приведет к тому, что они будут чувствовать себя несчастными, не имея
возможности достигнуть того, чего они хотят». Однако, поскольку такого рода стремления
приводят, как правило, к самым большим неудачам, тем, кто хочет жить спокойно, лучше
воздержаться от этого.
20
б) …: вероятно, здесь речь идёт о желании термической защиты
(т.е. о желании одеваться). Здесь мы видим, что эпикурейцы не
проповедуют дикую жизнь, как, например, циники, и не отрицают, что
некоторые виды техники (в данном случае ткачество) являются
продолжением природы.
в)…58: речь идёт о голоде и о жажде, без удовлетворения
которых человек не может жить, поскольку потери нашего организма
в атомах дожны быть восстановлены тем или иным способом.
«Действительно, изучение этих желаний […] чтобы не
страдать и не испытывать беспокойства»:
* См. Лукреций «О природе вещей» (Lucrèce, De la nature,
II, 16-19): «Pазве вы не слышите, о чём кричит природа? Pазве она
требует для тела чего-либо ещё, кроме как отсутствия боли, а для духа
- чего-либо ещё, кроме как хорошего самочувствия, отсутствия
беспокойства и страха (cura semota metuque)?».
*…: см. выше то, что было сказано на тему в конце § 124.
«Единожды осознав это состояние внутри себя […] <но
когда мы не страдаем,> мы больше не нуждаемся в
удовольствии»:
* Удовольствие есть всегда восполнение недостатка в чём-либо.
Плутарх цитирует по этому поводу Метродора, друга Эпикура
[Usener, Epicurea, 422]: «Суть блага состоит в избежании зла, т.к. не
существует особого места для блага, если нет страданий и мук,
которые надо потеснить ради него».
* См. Сенека, «Письма к Луцилию» (Sénèque, Lettres à Lucilius,
66, 45 [=Usener, Epicurea, 434]): «Эпикур признаёт два вида блага,
которые вместе составляют высшее благо: тело, лишённое боли, и
душа, лишённая беспокойства. Эти виды блага не могут расти, если
они достигли полноты (Haec bona non crescunt, si plena sunt).
Действительно, как могут увеличиваться эти два вида блага? Тело
лишено боли: что можно добавить к отсутствию боли (indolentia)? В
душе установилась гармония и мир: как можно усовершенствовать это
состояние спокойствия (tranquillitas)?»59.
* <…,>…: можно было бы без иронии сказать, что, с точки
зрения Эпикура, «высшее удовольствие заключается в том, чтобы не
58
Слова Сенеки (Sénèque, Lettres à Lucilius, 92, 6), переданные неизвестным.
Sénèque, Lettres à Lucilius (trad. H. Noblot), 1947, réed.: 1969, Paris, Les Belles Lettres, t. II, p. 131132.
59
21
нуждаться в удовольствиях»60; что его мудреца можно было бы
сравнить с живым мертвецом61.
Брошар, напротив, по-другому интерпретировал мысль Эпикура о том, что
«высшая степень удовольствия заключается в устранении всех страданий»62. Он
написал, что «достаточно исчезновения боли, чтобы наступило удовольствие:
дело не в том, что устранение боли, негативное действие, само по себе является
удовольствием, дело в том, что во время исчезновения боли, по естественным
законам, в организме устанавливается равновесие, и всё живое существо
испытывает удовлетворение»63. Одновременность появления удовольствия и
исчезновения боли является, по-видимому, причиной их смешения64. А поскольку
удовольствие всегда появляется, когда исчезает боль, по словам Брошара, «мы
хорошо понимаем, что толкователи Эпикура восприняли эти ощущения как одно
и то же и заменили одно понятие другим: удовольствие и исчезновение боли,
indolentia»65. Совпадение одного с другим не свидетельствует о том, что реальное
удовольствие, вызванное исчезновением боли, сводится лишь к избавлению от
страдания66. «И если мы хотим выразить действительную мысль Эпикура, не
нужно говорить, что удовольствие – это исчезновение боли, но удовольствие
возникает всегда, когда боль проходит»67.
N.B.: Сейчас данной интерпретации придерживаются все исследователи.
«Поэтому мы утверждаем, что удовольствие есть
главный принцип и цель блаженной жизни»:
* Не существует среднего состояния между удовольствием и
болью (этот же вопрос обсуждается Платоном в «Филебе»).
См. Цицерон «De finibus» (Cicéron, Des termes extrêmes des biens
et des maux, I, XI, 38): «Эпикур не допускал существования среднего
состояния (medium quiddam) между болью и удовольствием. Это
состояние, кажущееся некоторым философам промежуточным, было
для него, по причине полного отсутствия боли, не просто
удовольствием, но удовольствием высшего порядка».
* Подобно тому, как в онтологии пустота не является полностью
симметричной наличию атомов, также и боль представляет собой, в
60
Bergson (H.), Les deux sources de la morale et de la religion, Paris, P.U.F., 1969, p. 324.
Философы Киренской школы первыми заявили, что удовольствие, описанное Эпикуром,
напоминает состояние уснувшего человека или даже трупа (см. Diogène Laërce, Vitae
philosophorum, II, 89).
62
«Основные максимы» III. N.B.: по-гречески …
63
Brochard (V.), «La théorie du plaisir d’après Épicure» [1912], in : Études de philosophie ancienne et de
philosophie moderne, Paris, Vrin, 1966, p. 270.
64
См. «Ватиканские сентенции», 42: «Одновременноcть – это, с одной стороны, зарождение
величайшего блага, с другой стороны, избавление от страдания» (…).
65
Brochard (V.), «La théorie du plaisir d’après Épicure», loc. cit., p. 271.
66
Там же, р. 271.
67
Brochard (V.), «La théorie du plaisir d’après Épicure», loc. cit., p. 270-271.
Один из отрывков из «De finibus» (I, XI, 37), с нашей точки зрения, наиболее точно подтверждает
интерпретацию Брошара. В нем Торкват говорит следующее: «подобно тому, как употребление
пищи и питья сводит на нет голод и жажду, и одно лишь избавление от страдания приводит к
рождению удовольствия, также и за устранением боли неизбежно следует удовольствие» (… ipsa
detractio molestiae consecutionem affert voluptatis, sic in omni re doloris amotio successionem efficit
voluptatis).
61
22
некотором роде, небытие, небольшое отклонение, при исчезновении
которого мы освобождаемся68 от всякого зла. Как только мы
начинаем жить по законам природы, горе и зло тόтчас изчезают,
проходят, улетучиваются69 (как красиво сказал Лукреций).
«Потому что именно удовольствие мы осознали как […]
воспринимая главным критерием аффект»:
* См. Цицерон «De finibus» (Cicéron, Des termes extrêmes des
biens et des maux, I, IX, 30): «Любое живое существо, - [говорит
Эпикур], - с самого рождения ищет удовольствие, ему нравится делать
это, т.к. удовольствие доставляет наивысшее блаженство. Любое
живое существо ненавидит боль, как самое большое зло на свете, и
всеми силами старается избежать боли». См. там же, I, XXXI, 71: «Дети
в колыбели, немые животные дают нам понять, что в самόй природе,
которая руководит нами и окружает нас, нет бόльшего благополучия,
нежели удовольствие, и нет бόльшего несчастья, нежели боль».
* Аффект есть критерий истины.
Диоген Лаэртский, как мы знаем, упоминает о трёх или, возможно, о
четырёх критериях истины. По его словам, Эпикур говорил в «Каноне», что
«критериями истины являются ощущения (…), предвосхищения (…) и аффекты
(…). Эпикурейцы добавляют к этому непосредственное восприятие мысли (…)»;
впрочем, Эпикур также об этом говорил в «Эпитомэ», адресованном Геродоту, и в
«Основных Максимах»70.
С физической точки зрения, ощущение, единственная и фундаментальная
гарантия реальности сущего71, всегда сводится к некоторому переносу атомов и,
следовательно, к взаимодействию различных материальных субстанций. Бэйли
всегда сравнивал предвосхищения или предпонятия (…) со «составными
фотографиями»72. Они занимают место общих концептов в эпикурейской
системе: предпонятия возникают из часто возобновляемого восприятия отдельных
предметов, имеющих общие черты, и получает свою достоверность, поскольку
строится непосредственно на базе ощущений. Тот или иной вид аффектов, а
Эпикур признаёт только два вида - удовольствие и боль,73 - неизбежно
сопровождает ощущение. Действительно, ощущения информируют нас не только
о присутствии предмета вне нас, но и привносят также сопутствующее чувство
удовольствия или страдания.
68
См. Cicéron, De la nature des dieux, I, XLI, 114: боги освобождены от всякого вида боли (dolore
vacant).
69
См. Lucrèce. De la nature, VI, 29-30 : volaret.
70
Diogène Laërce, Vitae philosophorum, X, 31.
71
См. Bailey (C.), The Greek atomists and Epicurus, Oxford, Clarendon Press, 1928, p. 241.
Именно здесь содержится лейтмотив великого произведения Бэйли: по его словам, тезис о
верности ощущения составляет the one fundamental principle (p. 231), the root-axiom (p. 238), the
base principle (p. 539) и т.д. всей системы Эпикура.
72
Bailey (C.), The Greek atomists and Epicurus, op. cit., p. 245.
73
Diogène Laërce, Vitae philosophorum, X, 34 : (…).
23
Что касается непосредственного восприятия мысли (…)74, которое сложно
описать из-за недостаточного количества текстов, дошедших до нас, оно
напоминает мысленный взгляд на некоторые истины или реальность. Боги
создают, по преимуществу, ту реальность, которую можно постичь, используя
этот последний критерий75, и в § 62 краткого изложения Геродота ясно, что он
вполне полагается на очевидность фундаментальных истин атомистической
физики этого четвёртого критерия76. Этот последний критерий также верен по
причине того, что он представляет собой совершенно особую форму ощущения77.
Удовольствие и страдание, таким образом, «проявляют природу причины
их возникновения. Способность быть приятным или мучительным принадлежит
бытию, природе (…, Sextus Empiricus, Adv. Math., VII, 203) действующего ума,
которое не только воспринимается как приятное или мучительное, но и
действительно является приятным или мучительным»78. Аффект, в частности, в
отличие от предпонятия, не является производным; он непосредственен, как и
ощущение, и подтверждает свою достоверность собственным существованием79.
Одним словом, аффект «играет в эпикурейской этике ту же роль, что и
ощущение в физике»80.
«И поскольку удовольствие является самым главным
благом […] когда мы до этого долго страдали» :
* …: этот вид оценки, этот подсчёт удовольствий и страданий
(который по-другому называют метриопатией) и те небольшие
лишения, к которым он нас приводит, ничего не меняют в благόй
сущности природы удовольствия81.
* …: греческое слово (…) (= «находящийся выше», «более
выгодный»), которое выражает, главным образом, врождённый
утилитаризм этого метриопатического расчёта.
«Таким образом, всякое удовольствие […] как если
бы это было благо»:
* …: всё вышесказанное82 позволяет нам лучше понять тот факт,
что один британский исследователь смог обнаружить «теоретический
динамит» в философии Эпикура 83.
74
Данный термин Эпикур использовал несколько раз в «Письмах» (см., в частности, «Письмо к
Геродоту», § 38, 51), а также в «Основных максимах» XXIV. Некоторые авторы его перевели как
«интуитивное представление мысли».
75
См. Cicéron, De la nature des dieux, I, XIX, 49 : docet eam esse vim et naturam deorum ut primum non
sensu sed mente cernantur.
76
«Письмо к Геродоту», § 62 : «истинно всё то, что увиденно (…) или всё то, что понято
непосредственным восприятием мысли (…)».
77
Bailey (C.), The Greek atomists and Epicurus, op. cit., p. 251-252.
78
Conche (M.), Épicure. Lettres et maximes, Villers-sur-Mer, Éd. de Mégare, 1977; rééd.: P. U. F., 1987,
p. 26. См. также: Lucrèce, De la nature, IV, 649-651.
79
Bailey (C.), The Greek atomists and Epicurus, op. cit., p. 249.
80
Там же, p. 250.
81
См. «Основные максимы» III (в конце): «…Везде, где есть удовольствие, в то время, пока оно
длится, нет места ни страданию, ни огорчению, ни страданию и огорчению, взятым вместе».
82
См. выше, p. 25.
83
Kenney (E.J.), Lucretius, Oxford, Clarendon Press, 1977, p. 40.
24
* …: говоря об эпикуреизме, следует избегать слова «аскетизм».
Эпикур проповедовал «весёлую бедность»84, и его доктрина была
весьма далека от аскетизма, хотя, говоря о ней, некоторые авторы
ошибаются и приписывают ей аскетический характер. Эпикур никогда
не проповедовал ни сексуальное воздержание, ни длинный пост,
поскольку страдание, как таковое, никогда не приносит нравственного
удовлетворения85. Вот почему врач души одинаково воспринимает и
напряжение, неизменно сопровождающее аскетическую практику, и
распутство развратников. См. «Ватиканские сентенции», 63: «Даже в
воздержании (…) надо знать меру: тот, кто не отдаёт себе в этом
отчёта, оказывается в похожей ситуации, как и тот, кто заблуждается в
силу отсутствия воздержаний».
* …: не всякое удовольствие следует испытывать; некоторые
страдания, если посмотреть на их последствия, являются лишь
незначительными.
Поскольку
существует
необходимость
анализировать последствия наших действий, гедонистический расчёт
принимает, таким образом, новую форму: «безусловно, - писал Бэйли,
- удовольствия всегда должны анализироваться по их количеству,
однако, необходимо сначала вычесть количество страданий, которые
вытекают из них»86.
***
IV/ СЧАСТЬЯ МОЖНО ДОСТИЧЬ: § 130- 132
Начиная от «И мы считаем, что независимость...» (§ 130) до
конца § 132.
«И мы считаем, что независимость [...] пустые желания сложно
реализовать»:
* …: «мудрец ни в чём не нуждается», - говорил таким же
образом стоик Хрисипп87; «он самодостаточен», - добавляет Сенека88.
См. Эпикур «Ватиканские сентенции», 77: «Самый лучший плод
самодостаточности (…) – свобода».
* …: ещё раз отметим, что умеренность ни в коей мере не
является самоцелью (≠ аскетизм).
* … → см. Лукреций «О природе вещей» (Lucrèce, De la nature,
V, 1117-1119): «Однако, если выстраивать своё поведение,
84
Sénèque, Lettres à Lucilius, 2, 5 [= Usener, Epicurea, 475]: honesta res est laeta paupertas.
Lalande, Vocabulaire (Paris, P. U. F.; 10e éd.: 1968, p. 82): аскетизм «ищет страдания как
искупления и умерщвления плоти». Эта точка зрения на бытие состоит в том, чтобы найти
«высшую степень нравственности» в «наименьшем удовлетворении инстинктов животной
стороны человеческой природы или ествественных проявлений чувственности» (см. там же).
86
Bailey (C.), The Greek atomists and Epicurus, op. cit., p. 490.
87
См. Sénèque, Lettres à Lucilius, 9, 14: в данном случае он говорит от своего имени.
88
Там же, 9, 13.
85
25
руководствуясь настоящей доктриной [Эпикура], cамое великое
богатство человека состоит в том, чтобы жить, довольствуясь малым
(vivere parce aequo animo), поскольку в этом малом никогда нет
недостатка». Другими словами, Эпикур считал, что у человека есть
всё, чтобы быть счастливым».
* … → смотрите, в частности, «Ватиканские сентенции», 25:
«Бедность, ограниченная концом существования природы есть
великое богатство; богатство без ограничений есть великая нищета».
* … → см. Stobée, Florilège, XVII, 23 [= Usener, Epicurea, 429]:
«Пусть будет благословенна благодатная природа, которая сделала
легкодоступными необходимые вещи, тогда как сложнодоступные
вещи не являются необходимыми» (trad. M. Solovine, Épicure.
Doctrines et maximes, Paris, Hermann, 1965, p. 154).
«Простые блюда доставляют такое же удовольствие […]
когда их кладёшь в рот в нужде»:
* …: всё это необходимо связать с довольно сложным вопросом
о poikilmata, о так называемых щекотаниях, которые, по словам
эпикурейцев, делают удовольствие разнообразным, но не могут
никόим образом увеличить его.
N.B.: Относительно этого вопроса схолия «Основных максим»
XXIX вызывает некоторую проблему. В схолии «Основных максим»
говорится, что Эпикур считал «естественными, но не необходимыми
[желания], которые варьируют удовольствие (…), при этом не
устраняя страдания, - например, дорогая пища» (см. Conche (M.),
Épicure. Lettres et maximes, op. cit., p. 241, n. 1). Однако, эти желания
следовало бы, скорее всего, включить в группу желаний пустых и
патологических.
В традиционной интерпретации (например, Бэйли [1928] или Биньоне
[1936]) кинетическое удовольствие представляет собой либо наслаждение,
предшествующее катастематическому удовольствию, либо немотивированное
расстройство, произошедшее из-за иллюзорного желания увеличить или
разнообразить катастематическое удовольствие (например, донжуанство,
обжорство и т.д.). Карло Диано (Scritti epicurei, Florence, Olschki, 1974, p. 37-39 и в
ряде случаев) предложил разумное решение: в философии Эпикура, по-видимому,
невозможно существование кинетического удовольствия до достижения
катастематического удовольствия - «преходящее удовольствие всегда
является …» (loc. cit., p. 39). Мы все имеем возможность легко достичь
максимального удовольствия: глупцы (а их большинство) не ценят этого; они
лихорадочно трудятся для достижения мелких страстей и тщеславия всякого рода.
Таким образом, автора схолии «Основные максимы» XXIX можно
«реабилитировать».
* …:
26
→ «…высшее удовольствие, т.е. максимум удовольствия» - это
«хлеб, вода, всё то, что требует природа человека», как говорил
Сенека, цитируя Эпикура89.
→ «дают высшее удовольствие»: другими словами,
естественное и необходимое желание, чувство голода, требует
полностью устранить лишение (т.е., дефицит атомов).
«Таким образом, привычка к простой пище […] и
позволяет нам не бояться ударов судьбы»:
* …: этот тип предупреждений, которые, скорее, напоминают
советы врача или учителя гимнастики, не должны нас слишком
удивлять. Плутарх описывает Эпикура, рассуждающего на тему
идеального времени для полового акта и говорящего, что не следует
предаваться этому занятию, когда от этого может нарушиться процесс
пищеварения. В этом отрывке, кроме описания споров разных школ,
Плутарх также показывает мудреца таким, каким его себе
представляли древние: духовный учитель, воспитатель в области
гигиены, физиологии и даже эксперт по части диеты и времени её
соблюдения90.
* …: пировать (по случаю праздника), безусловно, является
удовольствием. В этом нет греха, поскольку пир – это удовольствие.
Однако, злоупотребление пищей изматывает тело и подрывает
здоровье. Поэтому метриопатический расчёт позволяет нам избежать
излишков.
* …: см. «Основные максимы» XVI (начало): «Мудрец
неподвластен играм судьбы…»; см. также, что было сказано выше,
р. 16-17. «Случай, - мог бы воскликнуть Метродор, - твоё нападение
нестрашно для меня!»91.
«Итак, когда мы говорим, что удовольствие - это
наивысшее благо […] чтобы душа была спокойна»:
* …: если бы разврат делал людей счастливыми, у Эпикура
хватило бы смелости заявить об этом, и мы должны были бы взять
пример с распущенных людей (см. «Основные максимы» X).
* …: новое напоминание о том, что высшее благо для Эпикура –
это атараксия и апония; см. выше, р. 30.
«Т.к. ни попойки и постоянные праздненства […] причины
беспокойства души»:
89
Sénèque, Lettres à Lucilius, 25, 4 [= Usener, Epicurea, 602].
Plutarque, Quaestiones convivales, 653 f-654 b [= Usener, Epicurea, 61].
91
Körte (A.), «Metrodori epicurei fragmenta», frag. 49; Neue Jahrb. Für Klass. Philol., Suppl., 17, 1890,
p. 529-570.
90
27
* …: в античной Греции рыба действительно была довольно
дорогим блюдом.
* …: поведение мудреца состоит в том, чтобы «взвешивать» «за
и против»92 перед каждым из поступков; таким образом, «он [мудрец]
избегает удовольствия, если из него может вытечь страдание,
превышающее полученное наслаждение, и, наоборот, может не
считаться с болью, если затем будет удовольствие, превышающее
боль»93 (см. «Ватиканские сентенции», 71).
«Благоразумие – принцип всего этого и высшее благо […]
без благоразумия невозможна жизнь с удовольствиями»:
* …: на первый взгляд, это довольно удивительное заявление,
однако оно вполне соответствует догмату Эпикура, согласно
которому теоретическое исследование (особенно, изучение физики)
должно проводиться исключительно согласованно с этикой. Только
благоразумие, и оно одно, может подсказать мудрецу, что является
благоприятным для изучения, а что – бесполезным для достижения
счастья (например, благоразумие, …, мудреца сразу же уведёт его от
изучения некоторых вопросов физики, как, в частности, нахождение
объяснений для явлений природы. Напомним, что физика считалась
частью философской науки вплоть до Ньютона).
* Окончание предпоследней фразы § 132 (начиная от: ...) очень
напоминает формулировку «Основных максим» V.
Однако, примечательным является не мнение о соединении
добродетелей между собой (в этом античная и средневековая
мудрость совпадают), а то, что у Эпикура соединённые друг с другом
добродетели также объединяются с удовольствием. Но внимание!
Pавноценность, установленная между применением добродетелей на
практике и изгнанием удовольствия, не означает, что это одно и то же.
Мы могли бы не быть добродетельными, если бы добродетель не
приводила нас к удовольствию; но мы не могли бы отвернуться от
удовольствия, даже если бы добродетель подталкивала нас к этому94.
* * *
ВЫВОД: с § 133 до конца.
Начиная от: «Кого тогда ты считаешь высшим…» (§ 133) до
«… человек, живущий среди бессмертных благ» (конец письма).
92
Cicéron, Tusculanes, V, XXXIII, 95.
Там же.
94
См. Athénée, Deipn., XII, 547 a [Usener, Epicurea, 512]: «Я пренебрегаю нравственностью и
пустым восхищением ею, - заявлял Эпикур, - если она не приносит удовольствия»: итак,
добродетель - это та «цена», которую мы платим за удовольствие.
93
28
СТРУКТУРА ВЫВОДА:
Вывод можно разделить на 3 подчасти:
→ 1. напоминание о 4 элементах … (= 4 первые «Основные
максимы») [начиная от: «…» до: «…»].
→ 2. главное условие счастья – ничему не подчиняться [начиная
от: «…» до: «…»].
→ 3. призыв обдумать все эти мысли и обещание необратимого
состояния (атараксия), равного счастью богов [начиная от: «…»
до: «…»].
→ 1.
«Кого тогда ты считаешь высшим […] или коротка во
времени или не слишком сильна по интенсивности… »:
* «…»: вот, что уже говорится в заключительной части: никто,
даже бог, не может обладать бόльшим счастьем, нежели мудрец. См.
также Цицерон «De finibus» (Cicéron, Des termes extrêmes des biens et
des maux, I, XVIII, 61): «Среди глупцов нет ни одного счастливого,
среди мудрецов - ни одного несчастного».
* «…»: как пишет Лукреций, люди «не знают ни грани (finis)
обладания, ни того, до какой степени может продлиться настоящее
удовольствие»95. Мудрость Эпикура обучает нас высшему благу,
другими словами, указывает «грань размеров удовольствия» ( …)96;
следовательно, она устанавливает «грани» страха97.
* «…».
См. Usener, Epicurea, 447 [= Plutarque, De poetis audendis, 14]:
«Сильная боль кратковременна, а долговременная боль не так
сильна». Или см. Цицерон «De finibus» (Cicéron, Des termes extrêmes
des biens et des maux, II, VII, 22) [касательно боли]: «жгучая? короткая;
долгая? несильная» (si gravis, brevis ; si longus, levis).
→ 2.
«который <смеётся> над тем, кого некоторые считают
властелином всего […] у нашей воли нет хозяина…»:
* «…»: в принципе, не запрещается верить в философию
абсолютной необходимости Диодора Кроноса Мегарийского. Эпикур,
впрочем, полемизировал с мегарийцами (см. Diogène Laërce, Vitae
philosophorum, X, 27).
Относительно этого вопроса, см. также Cicéron «De fato», VII,
13: «[Диодор] говорил, что тό лишь возможно, что правдиво или
станет правдивым; то, что случится, он называет необходимым, а то,
95
См. Lucrèce, De la nature, V, 1433-1434.
Эпикур, «Основные максимы» III.
97
См. Lucrèce, De la nature, VI, 25. См. стр. 83-99 моей работы под названием «Fondements
physiques de la théorie des limites dans la pensée épicurienne». (Salem (J.), Tel un dieu parmi les
hommes. L’ Étique d’ Épicure, Paris, Vrin, 1989).
96
29
что не произойдёт, он называет невозможным». См. также
знаменитую главу 9 книги II трактата Аристотеля «О толковании».
* «…»: необходимость «неответственна» ( …) в том отношении,
что она не оставляет места для похвал или порицаний (см.
продолжение этой длинной фразы, а также её объяснение ниже).
Благодаря принципу причинности Лукреций (а возможно, и сам
Эпикур?) согласились с любопытной теорией отклонения атомов:
поскольку ничто не может появиться из ничего, свобода, которую мы
испытываем, также, безусловно, должна иметь источник. Мы
подробнее поговорим об этом, рассматривая «Письмо к Геродоту».
Но, разумеется, мы можем упомянуть о существовании clinamen и у
Лукреция (Lucrèce, De la nature, II, 216-293) в силу того, что нам
необходимо изучить интересующий нас на данный момент
следующий отрывок.
«…что
к
нашей
воле
естественным
образом
присоединяются порицания и похвалы (лучше бы следовать […]
неизменная необходимость)…»:
* «…»: Останавливаясь именно на этом вопросе, эпикуреец
Диоген Иноандский [II в. н.э.] противопоставил идеи своего учителя
идеям Демокрита из Абдеры [V в. до н.э.]: «если мы верим в рок, все
увещевания и порицания исчезают, и [не нужно будет наказывать]
плохих людей»98.
Необходимость физиков уничтожает свободу, которая является
условием нравственности. Поскольку она не ответственна ни за
что, …, она отнимает у людей всякую ответственность за их
поступки.
* «…»: буквально эта фраза означает, что глупая народная
религия всё же лучше понятия необходимости Демокрита.
Другая недопустимая теория – представление о судьбе по
астральной теологии, науки, базы которой заложил Платон в своих
поздних произведениях (см., в частности, «Законы» и
«Послезаконие»). Как подчеркнул Фестюжьер, Эпикур считал
астральную религию ещё более опасной, чем верования народа99.
Останутся лишь страх и отчаяние смертных, если богов с ярко
выраженными характерами, описанных Гомером (который наивно
наделил их всеми человеческими страстями), заменят несгибаемой
необходимостью, зависящей от полёта светил в небесных пустынях.
Свобода выбора становится лишь иллюзией и невидимым
руководством Судьбы, намеченной свыше.
Если воля, игрушка непобедимого соблазна,
98
99
Diogène D’Œnoanda, Frag. 32 Chilton, col. 2-3.
Festugière (A.-J.), Épicure et ses dieux, op. cit., p. 106. См. «Письмо к Менецею», § 134.
30
Является лишь роковым желанием, сообщником силы100.
* … → надежда, как таковая, не в коей мере не критикуется
эпикурейской мудростью (см. « Ватиканские сентенции», 33):
философия и дружба в действительности дают нам высокое доверие,
залог спокойствия на будущее.
* … → Простые люди приписывают богам такие свойства, как
мимолётные капризы и другие прихоти. Вспомним, что говорится в
«Основных максимах» I по поводу гнева и благосклонности, которые
обычно приписывают богам: «все эти качества свойственны лишь
слабому существу».
«…который
не
рассматривает
случай
ни
как
божественный замысел (поскольку ничто […] но, однако, что
случай несёт в себе причины и больших удач, и неудач)...»:
Случай (…) действует беспорядочно: богиня Фортуна является
лишь ещё одной химерой, созданной напрасными мнениями (см.
выше § 123-124).
«который полагает, что лучше быть невезучим и мыслить
правильно […] таким образом быть удачливым»:
Здесь кроется мудрость, которую признавал и Сократ:
превосходство мудреца над остальными не в мелком жизненном
везении, а в правильности рассуждений.
→ 3.
«Итак, подумай об этом [...] человек, живущий в
благах бессмертных»:
* …: можно задаться вопросом, не означает ли это, что мудрец
размышляет даже во время сна (см. Platon, République, IX, 571 b-572 ab). В любом случае, дневное размышление подготавливает спящего к
особой мудрости во сне: освобождённый от душевного смятения (см.
«Основные максимы» XVII), мудрец обретает высшее спокойствие,
недоступное простому человеку, ночи которого заполняют
демонические призраки: поэтому мы лучше понимаем фразу … .
* … → нужно ли настаивать на том, что дружба занимает
центральное место в практическом руководстве по поведению и в
учении Эпикура?
Мы знаем, что понятие дружбы у Эпикура стало большой проблемой для
интерпретации. Надо признать, что разрешить этот вопрос пока не удаётся. Как
можно совместить эту эпикурейскую «нежность» (о которой писал Фёльке)101 с
чётко утилитарной доктриной?
100
Sully-Prudhomme, La Justice. Sixième veille; in : Œuvres. Poésies 1878-1879, Paris, A. Lemerre, s.d.,
p. 178. В начале процитированного сборника можно найти французский стихотворный перевод
книги I «De rerum natura» Лукреция.
101
См. Voelke (A.-J.), Les rapports avec autrui dans la philosophie grecque d’Aristote à Panetius, Paris,
Vrin, 1961, p. 98 sq.
31
Грациано Арригетти писал, что «в систему этики Эпикура, основанной на
принципах эгоизма и утилитарности, очень сложно и на сегодняшний день
гармонично (armonizzarsi) вписать понятие дружбы»102. Ведь Эпикур,
утверждающий, что мудрецу иногда следует рисковать103 или даже умереть за
друга104, в то же время полагает, что корни дружбы восходят к необходимости
получать помощь и к расчёту полезности105. Как писал Гюйо, «эпикуриец
нуждается в дружбе, а дружба для своего существования нуждается в
незаинтересованности: в этом и состоит трудность»106.
* …: как писал Лукреций, мудрец живёт в самом глубоком
спокойствии (DRN, II, 647 : summa pax).
Похожие сравнения можно легко найти в текстах стоиков. См.,
например, Плутарх, «О противоречиях у стоиков», XIII (in : les
Stoïciens, Paris, Bibl. de la Pléiade, 1962, p. 102): «Он [Хрисипп]
говорит следующее в третьей книге «О природе»: «Также, как Зевсу
следует гордиться собой и своей жизнью, радоваться этому,
поскольку его жизнь достойна похвал, также и всем достойным людям
следует вести себя подобным образом, поскольку они ничем не
уступают Зевсу». Или см. Сенека, «Письма к Луцилию», 31: «в этом
состоит высшее Благо. Если ты обладаешь им, ты становишься другом
богов».
*…: мудрец живёт среди бессмертных благ благодаря тому,
что «он созерцает природу и знает ей объяснения» (cм. Lucrèce, De la
nature, III, 93: naturae species ratioque). N.B.: софия107 составляет
бессмертное благо («Ватиканские сентенции», 78).
102
Arrighetti (G.), Epicuro. Opere, Turin, Einaudi, 1960, p. XXIII ; 2e éd. revue: 1973.
См. «Ватиканские сентенции», 28.
104
Diogène Laërce, Vitae philosophorum, X, 121 [Usener, Epicurea, 590]: …
105
См. «Ватиканские сентенции», 23: «Всякая дружба желанна, однако она начинается с выгоды»
(…).
106
Guyau (J.-M.), La Morale d’Épicure, op. cit., p. 134.
107
Если мы верим Диано, Шмиду, Арригетти и Коншу; для Биньоне, Бэйли, Фестюжьера таковой
будет дружба (а не мудрость).
103