ИНТУИЦИИ БЫТИЯ

В.Ю. Юринов
ИНТУИЦИИ БЫТИЯ
«Мыслю, стаю быть, существую».
«Бытие есть, а небытия нет».
Мы себя удостоверяем непосредственно в процессе вспоминания,
размышления, внимания. Что это может значить? Когда мы были заняты
воспоминанием, мы определенно где-то находились. Нас «вынимало и вынуло»
отсюда. И ощущение «вынутости» пришло тогда, когда мы вернулись сюда,
очнулись от воспоминания. Интуицию «сюда» (т.е. существование «здесь» и
существование «там») дарит само возвращение, выход из «забытья».
Такой уход-приход, выход-возвращение, мы можем оценивать и
воспринимать, как «трансценденцию», как переход, курсирование из
«посюстороннего» в «потустороннее». Такое повседневное мгновенное
курсирование человека из «тамошности» в «тутошность» при всяком впадении в
думу является «чувственной тканью», феноменальным базисом, интуитивной
установкой (симпатией очевидности) на выделение и раз-деление
«естественного»
и
«сверхъестественного»,
«физического»
и
«метафизического», «зримого» и «умо-зримого», короче и проще - тела и души.
Чем обоснован такой скачок от «бытовой» ситуации к метафизическим
высотам? Почему так сразу: предельно и категорично?
Потому, что наше тело и окружающая обстановка не трогались с места,
оставались «здесь». Мы «душой», «мыслью» устремлялись в иное. Мы «здесь»,
за счет вынимания нас «туда» непосредственно удостоверяемся в наличии
некого «нашего Я» (феномен «внутреннего мира») Получается, что это «Я»
обладает своим автономным, не зависящим способом существования.
Собственно, только «Я» и перемещалось куда-то, странствовало, как душа во
сне.
Кроме того, что «Я» вдруг куда-то отвлекалось и чем-то увлекалось, мы
конкретнее и определеннее сказать ничего не можем. Но совершенно точно, что
это «где-то» не могло быть за пределами аудитории, на улице, за городом,
94
вообще нигде на земле, и не в космосе астрофизика. Это не природное место в
естественно-научном смысле слова. Там, где было наше «Я», нам было странно,
но соприродно, родственно, имманентно. Несмотря на то, что, казалось бы, мы
выходили из привычного, уютного тела в трансцендентное, холод и «мета»
физику.
Налицо «простая интуиция» БЫТИЯ, Бывания, Случайного, Чудесного,
Онтологичности Существования, наличия некого Существа и Сущности,
которые выступают по отношению к нашему «здесь» неким «естественным
с верх-естеством», как Нечто и Некто.
Мы не в состоянии сразу (да и потом) обрисовать четко форму, образ,
содержательные характеристики этих «там», «некто», «нечто». Можно только
сказать, что «случилось нечто», «был некто». И этот некто был я, это нечто
было во мне и со мной. Отсюда некая растерянность, озадаченность,
оцепенение, странная ностальгия по «тому существу и существованию», некая
демоничность и божественность про-изо-шедшего.
Важно напомнить, что забвение, погружение в думу происходит
незаметно, непроизвольно. Мы не успеваем уловить его приход, точнее - наш
уход. Когда мы схватываем это, то схватывание означает, что мы «очнулись»,
«пришли в себя», уже «вернулись». Возникает мучительное ощущение того, что
«здесь» и «там» как-то связаны, едины. Но на чудесный, случайный,
невидимый, имманентный и невиданный, сверх-естественный манер. Все это
вместе - человеческое, есть «посю» и «поту» сторонности нашего (моего!) мира.
Почему же ощущение мучительно? А именно потому, что переход от
«здесь» в «там» происходит непреднамеренно. Про-исходит, истекает. Более
того, всякая попытка его удержать, задержаться в этом промежутке, при-нудить
«Я» дается неимоверными усилиями, напряжением (головной болью,
нравственным страданием и физическим расстройством), что и оседает в памяти
зыбкостью и абсолютной не гарантированностью успеха.
Но вот что странно: каждый из нас смутно ощущает, что «в себе» и «у
себя» мы чаще бываем как раз «там», по ту строну визуального мира! Порой
начинает казаться, что Родовая Сущность, Родное Существо лежит большей
частью Там., Существует Внутри или За нашим здесь-бытием, очень Далеко,
Высоко и Глубоко, но не в Ближайшем окружении.
Повседневный выход за «тутошностъ», «здешность» дает нам следующую
интуицию: что «здесь», «тут» - окружающая меня действительность.
Что сие означает? А означает это, во-первых, то. что «здесь» своим «тут»
окружает нас, замыкает, теснит привычным и повседневным кругом вещей и
95
«одевает», опоясывает. Данная (но часто не дающаяся в руки) теснота создает,
лепит наши тела, запечатывает и распространяет нас здесь.
Во-вторых, само «здесь» имеет границы, пределы Это прямо следует из
невыносимой тесноты. Примерно как у бублика, имеющего дырку и
окружающее пространство, родственное дырке. «Здесь» вытесняет нас, как тело
воду из ванны Архимеда.
«Я» покрывает и перекрывает действительность, делая ее видимостью и
кажимостью. Оно способно «трансцендироваться», высаживаться «за», впадать
«в» и «во» принципиально, постоянно и мгновенно. Вещи «сами вытолкнули»,
спровоцировали, отстранили «наши идеи и мысли» от «нас здешних» в особый,
нездешний, зательный, заветный мир духов и духа. И этот последний (который
первый!) нам постоянно что-то «вещает» и «завещает». Мы его здесь, тут несем
как Предание.
Механизм трансцендирования заложен в любом пред-ставлении,
воспоминании, внимании, в любой думе, размышлении и «задумке». Это
своеобразная дневная греза, забвение яви. Можно сказать, что мы в(с)плыли,
попали в пустое, отсутствующее место (Утопия! Мы - утопленники!), в чистое
бытие, бывание, при-бывание/у-бывание, в пере-живание как таковое, в
пространство Пространности-Вечность. Мы уходили туда, где вещей нет или
откуда они ушли, расступились, раздвинулись до бесконечности, где нет ничего
тяжелого.
Но именно ощущение пустотности, просторности, «ничейного
пространства», бесцветности ничто (черно-белые сны-?) возвращает нас,
напоминает нам о действительности «окружающих нас» вещей, их тяжести.
Мгновенно наваливается вся нешуточность, нелегкость и колоритность
здешней, близкой, телесной жизни. Мы, возвращаемся в явь, в будни. А То
«было» оказывается сном, дымом, «ничто», бредом.
В мимолетности, «болезненности» возвращения коренится еще одна
фундаментальная интуиция: нам не дано «захватить» Бытие врасплох. Оно как
«мышь», «миг». Какой-то миг и мы «уже там», точнее «уже опять здесь».
Феномен «нуль-пространства», «время-вечности», «света-свечи». Мы сами на
миг оказываемся такой мышью, которая прошмыгивает отсюда - туда и обратно
(слова «отсюда» и «обратно» пишутся не в два слова, а в одно). И это
повторение, кружение, как выражение неуловимости и невыразимости
появления мига-скачка, феномена, мерцания (виртуальности) феноменально.
Получается парадокс. Непроходимая, невидимая и невиданная грань двух
«действительностей», двух «мнимостей», двух «оказываемостей» стирается,
тает благодаря нашим миговым прошмыгиваниям. Два делается Единым
96
Миром, замиряется, крепится думой, пониманием, вниманием. Такая у нас
забота: нельзя забывать, что можно за-бытъ. Наша дума связывает, сплетает
«это» и «то» в Мир, и одновременно делает нас в таком случае «человеком»,
цельно-вечным, целомудренным, на «целый век», на «всю нашу жизнь». Мы скрепы бытия «в» мир.
Но мы хотим задержать этот миг, непрерывно длить единство «того» и
«этого», тщимся без остатка перетащить тот «мир» в этот «мир», или лелеем
унести «все здесь» в «за-бытье», «туда» в «вечное-там». Таким упорством,
алканием, тупостью и жаждой мы, поселяем здесь «вражду», «страдание»,
«раздор». И тем самым закрываем дорогу, тор и границу отсюда туда.
Здесь уместно обратить внимание на мое использование везде
местоимения «мы» вместо (и как) «я». Это существенно. «Мы» - установка на
собирание «моего», всякого отблеска «я» в другом, в чужом, разыскивание
«личного», «интимного», «внутреннего» во всей и всякой действительности и на
протяжении всей жизни. Здесь механизм «автоматической» самоидентификации
«Я», прорастания «вечного», «всеобщего» во всем и вся. Это настолько важно,
что только обнаружение «я», «моего»,
«личного», «внутреннего» делает
найденное (пред-мет) настоящей действительностью и настоящей жизнью,
подлинником. Но здесь же и основание для гордыни, эгоцентризма,
индивидуализма и антропоцентризма.
Но попробуем двинуться еще дальше и сказать еще нечто.
Нетрудно заметить, что само размышление требует вынужденной
остановки земных дел. Дума мешает нашим ногам перемещаться по земле. (Вот
и сказали нечто, «двинувшись дальше»!) Это все равно, что вдруг остановиться
в толпе снующих людей. Они «тебя» начинаю толкать, «ты» им мешаешь. «Ты»
ощущаешь (-ет!) свою ненужность, излишность, никчемность (?). Ты - не их,
«их я» - не твое. Или еще точнее, в толпе нет Я. («Вы» превращается в «ты»!?)
А, может быть, это ощущение излишности своего тела, земных тягот0
Может, люди в виде «тебя» наталкиваются на бытие? Бытие стоит на их пути!?
Ты становишься «странным», «изгоем», «философом» или «придурком»,
«без-умным», ибо не в такт живешь, «мешкаешь». Начинаешь размышлять,
«мыш-лить»! Начинаешь (-ет) «любить выпадать» (исчезать) из жизни, не
считая ее подлинной жизнью, подлинным человеческим бытием. А это делает
человека в глазах других «подлым», коварным, «себе на уме». Такой человек
начинает жить на границе, становится «пограничником», точнее, «пограничным
существом» и для всех остальных «заграничной диковиной», «умозрительным»,
«призрачным», даже враждебным. Он напоминает всем об уделе
(закругленности, ограниченности, «порочности») земной жизни, о ее и их
97
собственной ничтожности, остро чувствует границы, нестыковку того и этого
«мира», «запах войны», «несправедливость». Но и сам оказывается сеятелем,
«зерном раздора», виновником вражды, провокатором. Он - «Эдип». Или просто
выглядит «ходячим» укором, что что-то не так, и все не так живут. Он «Сократ». Даже выглядит выходцем оттуда: не от мира сего. Он - «Христос».
.......
Выше выстроенная схема напоминает по своей протокольной тщетности
желание озорного мальчишки, опустившего камень в водосточную трубу,
успеть сосчитать количество ударов, производимых камнем о ее стенки сквозь
нарастающий дикий шум.
Удары камня резонируют в гул, который строит, обнаруживает и оголяет
пространство и вектор трубы. Но это странный «вектор». Раскаты катятся не
только вперед, но и доносятся до мальчишки, т. е. строят (струят) трубу
«спереди назад». Гул непрерывно рассказывает «историю» трубы. Оказывается,
она живет исключительно своей жизнью, подтверждая свою жестянноцилиндрическо-полую природу. Так и «процесс» внимания, воспоминания.
Дума, крепя пространство молчания (или молчанием?), создает и/или
обнаруживает метафизическую, вечную (мета-формную!) трубу мироздания, где
«промышляет», «струится» Бытие, где оно смыслится... и смеется с/над нами,
говоря нашими устами разные словечки.
.......
«Мышление и бытие тождественны».
98