ПОЭМА СА ЕСЕНИНА «ПУГАЧЕВ»: ХУДОЖЕСТВЕННАЯ
реклама
ISSN 1810-0201. Вестник ТГУ, выпуск 12 (104), 2011 УДК 821.161.1-3 ПОЭМА С.А. ЕСЕНИНА «ПУГАЧЕВ»: ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ФУНКЦИЯ РАСТИТЕЛЬНЫХ ОБРАЗОВ © Лариса Анатольевна БОРЗЫХ Мичуринский государственный педагогический институт, г. Мичуринск, Тамбовская область, Российская Федерация, аспирант кафедры литературы; Мичуринский лицей-интернат, г. Мичуринск, Тамбовская область, Российская Федерация, учитель русского языка и литературы, e-mail: [email protected] В статье рассматривается флористическое пространство поэмы С.А. Есенина «Пугачев». Автор анализирует символику растительных образов в поэтической ткани конкретного произведения, определяя функциональную направленность флорообраза. Ключевые слова: Есенин; «Пугачев»; растительное пространство; символика и функция флорообраза. Особенная поэтическая вселенная с есенинским видением мира природы и человека, истории народа в сложные, катастрофические периоды наполнена флористическими образами, приобретающими со временем символические значения. Особый интерес представляет растительное пространство есенинского «Пугачева», где флорообразы, являясь составной частью пейзажа, выполняют различные художественные функции. Работа над этим драматическим произведением Есениным была завершена в августе 1921 г. Сам поэт, по словам И.Н. Розанова, определил жанр «Пугачева» как «трагедию в стихах» [1, с. 300]. В неполной верстке неизданной книги «Эпоха Есенина и Мариенгофа» жанр произведения определяется автором как «поэма» [2, с. 464]. Мы в установлении жанровой природы произведения будем придерживаться мнения современного есениноведения, где «Пугачева» принято трактовать как драматическую поэму [3, с. 399]. Первоначально Есенин назвал свое произведение «Поэмой о великом походе Емельяна Пугачева». Однако это не говорит о том, что автор старался хронологически и исторически точно описать пугачевское восстание. К истории, к крестьянской войне XVIII в. Есенина приводят раздумья о судьбе современного крестьянства. События революционного Октября и Гражданской войны представлялись созвучными восстанию: «Понятно, что революция могла натолкнуть поэта на такую грандиозную тему, как Пугачевское движение» [4, с. 19], – писал А. Лежнев. Сквозь призму художественных образов своего тво- рения поэт задумал раскрыть драматические в истории России события, связанные с борьбой за свободу. Над произведением художник работал долго и напряженно, написанию произведения предшествовал период основательного изучения различных материалов по пугачевскому восстанию. В поэме Есенин выступает как смелый новатор: изображение исторического события не только эпически масштабно, но и лирически окрашено. Поэма, по сути, состоящая из одних лирических монологов, имеет единственную основную фигуру, остальные персонажи укрупняют ее и придают эпический размах. В образе Пугачева раскрываются черты сильного духом бунтаря, который ведет казаков и крестьян по пути мести и борьбы. Однако жаждавший обрести волю народ пока был не в состоянии ее завоевать. Пугачев был вынужден взять на себя роль царя, осознавая при этом, что идет вразрез с естественным ходом событий. С точки зрения анализа флоропоэтики, для нас интересным представляется концентрация в одном произведении различных флористических образов, встречающихся на страницах всей «ботанической» энциклопедии Есенина. Система растительных образов, используемых мастером в поэме, весьма разнообразна. Однако самое главное заключается в том, что все эти флористические образы объединяет антропоморфическое символическое значение. Несомненно, рассмотрение произведения в аспекте флористической функциональности предполагает одновременное осмысление структуры образа глав239 Гуманитарные науки. Филология и искусствоведение ного героя и художественной идеи поэмы в целом. В основе есенинской системы растительного пространства лежит идея нераздельности человеческого и природного существования. Человек в своем социальноисторическом бытовании не может игнорировать этой связи: деформация в историческом и экзистенциальных мирах неминуемо отразится на мире природном, космическом. Именно такая символическая связь человека и природного космоса живописно выражается в поэтическом пространстве «Пугачева». Персонажи наделяются автором мифологическим типом сознания, который проявляется в приписывании явлениям окружающего мира разума, чувства, злых и добрых намерений. «Невыделенность» человека из природного космоса, анимистическое одухотворение природных сил, стихия первобытного мироощущения во многом определяют особенность художественной концепции произведения. Человек для Есенина как малый космос включает в себя растительное начало. Собственно растительное начало образовывает в людях почвенное сознание, преданность традициям, возможно поэтому в поэме именно растительное начало гасит в казаках стихию мятежа. Изображение мира природы у Есенина всецело подчинено задачам художественнофилософского плана. Важным средством формулирования художественной идеи являются лирические отступления пейзажного характера. Показательной в этом плане становится поэма «Пугачев», где природный мир – непринужденный участник разыгрывающейся трагедии: «Вот взвенел, словно сабли о панцири, / Синий сумрак над ширью равнин. / Даже рощи – / И те повстанцами / Подымают хоругви рябин» [2, с. 38]. Есенин прибегает к образным природноисторическим параллелям, где важную роль выполняют растительные образы. Здесь красные ягоды рябины, ассоциируясь с кровью, жертвой, передают вызов и неистовство природных стихий, которые восставшие трактуют как знак поддержки: «Не беда, а нежданная радость / Упадет на мужицкую Русь» [2, с. 38]. Народный бунт провоцирует силы природы к мятежу. Пугачевцы с их крестьянским складом мышления, воспринимавшим240 ся в качестве неотъемлемого компонента мира природы, оказываются вовленченными в чуждую для них стихию восстания. Эта стихия вырвала их из родной земли, лишила корней, наделила тревогой, погрузила в хаос. Мрачную атмосферу поэмы, пропитанную предчувствием неминуемой катастрофы, разгрома мятежников, усиливают персонифицированные растительные образы: Как скелеты тощих журавлей, Стоят ощипанные вербы… [2, с. 18]. Или: Около Самары с пробитой башкой ольха, Капая желтым мозгом, Прихрамывает при дороге… [2, с. 35]. В народной культуре славян ольха и верба порой наделялись свойствами оберега. Однако природа здесь явно не на стороне восставших, которыми овладела стихия мятежа, она будто вышла из подчинения космическому разуму. Образ ольхи в этом эпизоде отнюдь не случаен, более того, ему присущи автобиографические черты. Дело в том, что во время поездки в Самару в мае 1921 г. по пути Есенин увидел необычного вида ольху, которая впоследствии станет деревомсимволом во взволнованной речи, адресованной к своим друзьям, казака Шагаева. В поэме именно от Самары в Монголию бегут в своих кибитках калмыки. Так ольха становится вестником приближающейся беды, которая ожидает взбунтовавшихся казаков в скором будущем. Более того, осмысление данного образа в рамках художественной концепции произведения позволяет в нем рассмотреть более глубокую символическую наполненность и соотнести символ неизбежной беды не только с эпохой пугачевского восстания, но и со временем послереволюционной России, которая погрузилась в состояние нищеты и разрухи. В тексте поэмы неоднократно обыгрывается образ яблони. Первоначально автор использует яблоневый образ, характеризуя эмоциональное состояние главного героя Пугачева: «Отчего, словно яблоко тяжелое, Виснет с шеи твоя голова?» [2, с. 8]. Данный метафорические образ представляет собой отождествление человека и растения. Данный метафорический перенос «части расте- ISSN 1810-0201. Вестник ТГУ, выпуск 12 (104), 2011 ния – части тела человека» основан на отождествлении дерева и человека (голова человека как плод дерева). Параллель человекрастение носит традиционный характер и часто встречается в древнерусских текстах. Фитонимический образ мы встречаем также в описании природы: «Колокол луны скатился ниже, Он, словно яблоко увянувшее, мал» [2, с. 12]. Авторское сравнение происходит на основании сходства внешних признаков предметов (округлой формы). Подобное изображение явлений природы уходит корнями в народную мифологию, для которой свойственно «одомашнивать» природные стихии, уподоблять их простым, обиходным вещам. В поэме Есенин развивает излюбленный для образной поэтики раннего периода принцип «заставления воздушного мира земной предметностью», т. е. трансляции вселенского через простое, осязаемое. Поэтически выделен яблоневый образ в монологе Бурнова: «Яблоневым цветом брызжется душа моя белая…» [2, с. 42]. Белоснежное цветение яблоневых деревьев ассоциируется с сиянием души. В потустороннем и земных мирах свечение души остается постоянным качеством, изображаемым в колористическом плане белым цветом. Художник наполняет душу ароматом, уподобляет ее цветущим благоухающим растениям. В монологе Бурнова обращает на себя внимание образ «человечьего сада», в основе которого лежит принцип психологического параллелизма. Аналогичное сравнение мы уже встречали в лирике поэта (ср.: «Все мы яблони и вишни голубого сада», «Был я весь, как запущенный сад»). Так, характерный для народного творчества поэтический прием в языковой картине мира Есенина получает дальнейшее развитие, творческую самостоятельность и своеобразную законченность. Природа, сливаясь с человеком, становится зеркалом, отражающим палитру человеческих чувств, а человек предстает как частица мира-сада. Кроме того, образ сада помогает увидеть в осмыслении яблоневого образа возможное отношение яблони к древу жизни как оси вселенной. Большое значение в «Пугачеве» имеет поэтизация образа тополя, который связан крепкими нитями с образом главного героя Пугачева. Образ тополя становится словно двойником главного героя. Интерпретация образа тополя как двойника Пугачева способствует пониманию иносказательной речи персонажей, в которой встречается данный образ. Иносказательный пейзажный образ в заголовке седьмой сцены («Ветер качает рожь») прорицает изображение внутренних брожений в пугачевском стане: «Как же смерть? / Разве мысль эта в сердце поместится, / Когда в Пензенской губернии у меня есть свой дом? / Жалко солнышко мне, жалко месяц, / Жалко тополь под низким окном…» [2, с. 42]. Данный монолог передает личные переживания одного из участников восстания, Бурнова. Важно заметить, что в словах героя Есенина звучит недоумение, непонимание, неприятие смерти. При этом его более всего страшат не «экзистенциальные» проблемы, его пугает гибель природы в нем, расставание с природной жизнью. Несмотря на то, что в данном монологе Бурнова тополь предстает символом родного дома, на наш взгляд, здесь прослеживается глубокая ассоциативная связь с образом Пугачева. В подтверждении данной мысли приведем следующий монолог Творогова, повествующий об обреченности пугачевского движения: «Там в окно твое тополь стучится багряными листьями, / Словно хочет сказать он хозяину в хмурой октябрьской поре, / Что изранила его осень холодными меткими выстрелами…» [2, с. 44]. Атаман Творогов, подговаривая казаков к измене, обращается к Бурнову с речью, в которой сравнивает Пугачева с осенним тополем. Творогов напоминает, что если не сдать властям Емельяна, судьба которого предрешена, то всем придется проститься с собственной жизнью. Однако самым веским аргументом его монолога становится чувство любви к родной земле, дому. Эти доводы окончательно влияют на решение Бурнова, он присоединяется к стану изменников. Анализ этого монолога в аспекте флоропоэтики предполагает необходимость осмысления авторского выбора растительного образа в пользу тополя. Тополя растут вдоль дорог и вследствие этого они ассоциируются с босоногими путниками. Эта тема странничества отражена в поэме. Тополь аристократически строен, эта статность, устремленность ввысь является отличительной особенностью тополя. Более того, это дерево сим241 Гуманитарные науки. Филология и искусствоведение волизирует двойственность. Окраска листьев белого тополя, верхняя и нижняя стороны которых имеют разный цвет, символична: темная – символ Солнца (мужское начало), а светлая – символ Луны (женское начало). В произведении образ тополя антропоморфен и символичен. Есенин опирается на традиционный троп «человек – растение», где подразумевается главный персонаж – Пугачев. Есенинский Пугачев относится к типу мыслящего героя, для которого важно понять смысл своего существования, предназначения, миссии. Однако драма героя лежит в иной плоскости, в «феномене самозванства». «Присваивая себе имя мертвого императора, чужое имя, Пугачев, в соответствии с художественной логикой пьесы, присваивает себе вместе с ним и чужую судьбу, чужую «карму», чужую трагедию, предопределяя и своей жизни тот же роковой исход – гибель в результате измены близкого круга лиц», – справедливо подчеркивает О. Воронова [3, с. 408]. Таким образом, на наш взгляд, художник не случайно проводит параллель между своим героем и образом тополя. В его главном персонаже ярко проявляется двойственность, двуполюсность характера, социального положения. С одной стороны, Пугачев является частью крестьянского «космоса», с другой, надевает маску постороннего человека. Присвоив себе чужое имя, Пугачев противопоставляет себя крестьянскому мирозданию, породившему его, вызвав тем самым отчаянный бунт природных сил против повстанцев. Будучи верным простому народу в начале поэмы, герой постепенно отрывается от крестьянской вселенной. Такое поведение вызывает дисгармонию в мире природы, вызывает ее агрессию. Двойственность положения героя приводит его к трагическим раздумьям, переживаниям: «Больно, больно мне быть Петром, / Когда кровь и душа Емельянова…» [2, с. 28]. Трагедия Пугачева, по представлениям Есенина, видимо, заключается в самозванстве: герой отрывается от родной почвы, изменяет своему делу, перестает быть подлинным крестьянским вождем. Символику тополя можно раскрыть в другом аспекте. Тополь с его устремленностью ввысь характеризует стремление Пугачева достичь определенных вершин. Кроме 242 того, образ древа несет в себе мужское и женское начала. Тогда как герой в свою очередь проявляет многогранность характера (твердости, стойкости – с одной стороны, мягкости, сентиментальности – с другой). Необходимо отметить, что трансляция переживаний Пугачева отличается сознательным выбором автора растительных образов. Практически каждый его монолог «заселен» фитонимическими образами. Для Пугачева «жизнь – это лес большой», у него люди – листья, осень – гибель. Последние строки поэмы точно передают духовный надрыв главного героя, открывают новые грани его внутреннего мира: «Юность, юность! Как майская ночь, / Отзвенела ты черемухой в степной провинции…» [2, с. 50]. Пугачеву как выходцу из крестьян, несомненно, присуща бессознательная тяга к родной земле, которую он остро осознает и чувствует в момент своей гибели. Перед смертью, в первую очередь, он видит дорогие сердцу родные места: Дон, низенький дом, родную околицу, «сонный луг», где «бежит колокольчик». Вновь в выражении глубоких человеческих чувств участвуют картины природы. Человеческая пора юности сравнивается с коротким периодом весны. Упор на кратковременность, мимолетность жизни делается посредством яркого метафорического образа «отзвеневшей» черемухи как символа ушедшей молодости, как выразителя мотива недолговечности человеческого бытия. Кажется, будто в последнем монологе голос Емельяна и голос автора сливаются воедино: и ностальгическая тоска, и духовный кризис («Неужели пришла пора? / Неужель под душой так же падаешь, как под ношей?») столь типичны для автора поэмы. Обращенность героя к миру природы, гармонизирующее примирение с бытием выражают выход героя на метафизический уровень понимания космоса. В свою очередь романтический цвет, в который окрашена фигура Пугачева с его раздумьем об «отзвеневшей юности» и «былой мощи», стремлением справиться с трагической отчужденностью от бытия и присоединиться к гармонии вольного пространства природной вселенной с ее сельской живописностью «степной провинции» напоминают лирического героя-странника стихотворений зрелого Есенина. ISSN 1810-0201. Вестник ТГУ, выпуск 12 (104), 2011 Итак, природа и история в есенинском художественном тексте предстают как взаимообусловливающие, неотъемлемые части единого космического пространства, бытия. Природа в поэме Есенина не просто фон, на котором развиваются важные исторические события, это активный участник, создающий ощущение необъятного простора русской земли, действующее лицо, проходящее через все произведение. Символика флористических образов занимает существенное место в поэтическом пространстве «Пугачева». Растительный мир помогает поэту выразить характеры персонажей своего произведения, отразить взаимосвязь природных и исторических явлений. 1. 2. 3. 4. Розанов И.Н. Воспоминания о Сергее Есенине // Сергей Есенин в стихах и жизни. Воспоминания современников. М., 1995. Есенин С.А. Полн. собр. соч.: в 7 т. М., 1998. Т. 3. Воронова О.Е. Сергей Есенин и русская духовная культура. Рязань, 2002. Лежнев А. Книга «Пугачев» Есенина или о том, как лирическому тенору не следует петь героических партий // Вестник искусств. 1922. № 3-4. Поступила в редакцию 11.10.2011 г. UDC 821.161.1-3 THE POEM “PUGACHOV” BY S.A. YESENIN: LITERARY FUNCTION OF FLORA IMAGES Larisa Anatolyevna BORZYKH, Michurinsk State Pedagogical Institute, Michurinsk, Tambov region, Russian Federation, Post-graduate Student of Literature Department; Michurinsk Lyceum-boarding School, Michurinsk, Tambov region, Russian Federation, Teacher of Russian Language and Literature, e-mail: [email protected] The article regards a flora space of the poem “Pugachov” by S.A. Yesenin. The author analyses symbolism of flora images in the context of the poetry of given work of literature, giving determination to functional points of flora images. Key words: Yesenin; “Pugachov”; flora space; symbolism and functional points of flora image. 243
