ТИПОЛОГИЯ МУДРОСТИ В ВОСТОЧНОЙ И ЗАПАДНОЙ

ТИПОЛОГИЯ МУДРОСТИ В ВОСТОЧНОЙ И ЗАПАДНОЙ
КУЛЬТУРЕ
Мальцева Ю.В.
Типология мудрости, с нашей точки зрения, может быть
дифференцирована с позиций восточного и западного мировоззрения, а
также в кроющихся в нем существенных различий и особенностей. Поэтому
мы посчитали необходимым выделить два типа мудрости: Восточный и
Западный. На основании этого мы и рассмотрим присущие каждому из этих
двух типов мышления типы мудрости.
Начнем свой обзор с Восточного типа мудрости, основу которого
составляет мудрость стран Дальнего и Ближнего Востока. В основе этого
типа лежит прежде всего движение вверх, в котором человек хочет достичь
сверхчеловеческого состояния, войти в мир божественной свободы. С этой
точки зрения приобретают свое полное значение то изобилие средств,
методов и рецептов совершенствования и созерцания, которые появляются в
различных восточных концепциях довольно часто.
Центральное место в восточной типологии мудрости, с нашей точки
зрения, занимает мудрость стран Дальневосточного региона. Мудрость
всегда понималась здесь как мудрость избавления и спасения. Эта мудрость
спасения и святости понимается как высшее благо, достигаемое усилением
энергий, высшим напряжением возможностей нашего духа.
Здесь особо выделяются пять типов мудрости, достигаемые с помощью
йоги, которые объединяет Надмирная мудрость. Надмирная мудрость – это
мудрость, находящаяся за пределами мирского сознания. Это также т.н.
Всеразличающая мудрость надмирного сознания, достигаемая мудрецом в
состоянии нирваны и наделяющая способностью познавать каждую вещь в
отдельности и все вещи в их единстве. Обладающий этим типом мудрости,
приобретаемой в спокойном непознающем состоянии ума (т.е. безразличном
к возникновению и исчезновению мыслей, проводит анализ для ответа на
следующие вопросы, имеющие сходство с задачами, которые ставят перед
неофитом в японских школах Дзэн.
- Какова истинная природа «неподвижного» (т.е. ума) в бездеятельном
состоянии?
- Как он (ум) сохраняет эту неподвижность?
- Как он выходит из состояния неподвижности?
- Сохраняет ли ум спокойствие неподвижности при движении?
- Движется ли он, когда сохраняет спокойствие неподвижности?
- Отличается «движущееся» от «неподвижности»?
- Что является истинной природой «движущегося» (т.е. мысли)?
- Как «движущееся» становится «неподвижным»?
Данные вопросы служат не только умственными упражнениями, но и
пробуждают трансцендентное знание. В результате познается, что
«движущееся» не является чем-то отличным от «неподвижного» и
«неподвижное» от «движущегося». К тому же, если с помощью такого
анализа не будет раскрыта истинная природа «движущегося» и
«неподвижного», необходимо выяснить, отличается ли разум, который
является наблюдателем, от «движущегося» и «неподвижного» или он
составляет самую сущность этого «движущегося» и «неподвижного» ри
проведении анализа с помощью самопознающего разума не выявляется
ничего: т.к. оказывается, что наблюдатель и наблюдаемое неотделимы друг
от друга. Но т.к. истинная природа этой нераздельности не может быть
познана умом, эта достигнутая таким путем ступень называется «цель за
пределами ума». Она также называется «цель за пределами всех теорий».
Известно, что к Истинному состоянию, в котором даже крайние
противоположности – сансара и нирвана – постигаются как нераздельное
целое, неприложимы никакие представления, исходящие от рационального
ума. Оно также находится за пределами всех догм и теорий. Западные
физики уже открыли, что существует определенная ступень при разделении
материи, когда материя превращается в электроны, а последние – в
электрическую энергию. Поэтому можно не сомневаться, что они докажут,
что материя и ум едины и являются только двумя аспектами единого.
Мудрец, проводя свои психофизические исследования природы ума,
обнаруживает, что ум не относится ни к феноменам и ни к ноуменам, но и к
тем и другим одновременно. Ни один из многочисленных аспектов ума или
умственной деятельности не отделен от другого. Они образуют такое же
единство, как все многообразные проявления жизни и материи.
1.Основополагающая (или Сущностная) Мудрость трактуется как
Всепроникающая Мудрость Дхармадхату (Потенции Истины), или Мудрость,
рожденная от Дхармакаи (Божественного Тела Истины) в аспекте
Всепроникающей Пустоты. Дхармадхату выражена Агрегатом Материи, из
которого возникают все физические формы, одушевленные и
неодушевленные, видимые и невидимые. Дхадмадхарту персонифицируется
Главой Дхьяни-Будд, Вайрочаной. В этом контексте Агрегат материи можно
рассматривать как Природу, в которой нет ничего постоянного и в которой
человек загнан егокармой в непрекращающийся круговорот рождения и
смерти. Когда же с помощью Правильного Знания, которое есть плод йоги,
человек разрывает оковы, привязывающие его к сансаре, в его глубинном
сознании возникает божественный свет, являющийся знаком Мудрости
Дхадмадхарту. С данным типом мудрости соотносится мир (или миры) дэв и
синий цвет.
2. Зеркальная Мудрость. Эта мудрость наделяет человека
способностью к ясновидению, позволяющего видеть основополагающую
реальность, отражающуюся, как в зеркале, во всех явлениях, или кажущихся
вещах, органических и неорганических. Как с помощью телескопа или
микроскопа ученые изучают мир в его нереальном внешнем проявлении, так
и достигший йог изучает с помощью йогического зрения, полученного от
Зеркальной Мудрости, мир изнутри, в его истинном состоянии. Зеркальную
мудрость йог приобретает во время мистического посвящения, называемого
мистической передачей силы. В нем обычно используется зеркало,
символизирующее зеркало кармы, в котором, как утверждают, отображены
все добрые и злые дела неофита, а также хорошо исполненное изображение,
обычно красками, Ваджрасаттвы (Будды с Несокрушимым Умом), одного из
двух отражений в Бодхисате Дхьяни-Будды Акшобхьи, с которым
ассоциируется Зеркальная Мудрость. С Зеркальной Мудрость соотносится
агрегат сознания и белый цвет.
3. Мудрость Равенства. Приобщившись к Мудрости Равенства, йог,
благодаря йоге невозмутимости, относится ко всему с божественным
бесстрастием. С Мудростью Равенства соотносится агрегат сознания, мир
людей и соотносимый с ними желтый цвет.
4. Различающая мудрость, олицетворяемая Дхьяни-Буддой Амитабхой,
наделяет способностью познавать каждую вещь в отдельности, а также все
вещи как единое. С ней соотносится агрегат чувств или привязанностей), мир
призраков и красный цвет.
5. Всесовершающая (или Всеисполняющая) мудрость, олицетворяемая
Дхьяни-Буддой Амогхасиддхи, наделяет стойкостью, играющей важную роль
в успешной практике всех видов йоги, и способностью к безошибочному
суждению и безошибочным действиям. С этим типом мудрости соотносится
агрегат воли, мир титанов и зеленый цвет.
Переходя к анализу следующего, западного типа мудрости, отметим,
что в его основе лежат основы христианского мировоззрения.
Применительно к мудрости христианский мир открывается нам как мир
синтеза и иерархии мудростей. Такой порядок, который есть также и
духовный порядок, является для человека наиглавнейшим; все другие, более
заметные порядки – социальные, политические, экономические – столь
важные в своей сфере, являются вторичными по отношению у нему и в
конечном счете зависят от него. Вот почему средневековая цивилизация, в
которой была достигнута: она знала этот порядок и эту мудрость. Но
попытаемся понять, на каких первоначальных условиях. Здесь речь идет не о
простом расположении, наподобие архитектурной планировки. Все, что есть
движение, жизнь, дыхание, - происходит от любви: бездна бездну призывает,
обе бездны бросаются друг в друга. Но начинается та бездна, которая выше.
Средневековье открыло нам целую вселенную познания, необъятный мир
познания, шаг за шагом идущего вперед и, таким образом, позволило постичь
порядок мудрости; исполниться ей и за некоторое время понять, что
мудрость несет мир и гармонию.
Согласно учению, которое стало классическим благодаря св. Фоме,
есть три существенно различных и иерархически соподчиненных типа
мудрости:
·
мудрость врожденная;
·
мудрость богословская;
·
мудрость метафизическая.
Если более подробно остановиться на каждом из этих типов, то стоит
особо заметить, что они отличаются друг от друга как характерным для них
светом, так и их формальным объектом.
1. Врожденная мудрость, или мудрость благодати имеет в качестве
собственного света природное родство любви и сверхъестественного. Она
достигает Бога опытным путем через сверхчеловеческую устремленность
внутренней жизни и в соответствии с самой его божественной сущностью, а
сотворенные вещи – постольку, поскольку они касаются познаваемого т.о.
Бога. Это мудрость любви и единения. Богословы в качестве принципов
называют веру и милосердную любовь, а также дары Святого Духа,
действующие под влиянием вдохновения или озарения. Именно в
соответствии с чем-то от самого божественного начала, в соответствии с тем
самым даром, который Бог привносит в человеческую душу, в соответствии с
этим излиянием, и в соответствии с тем же движением нисхождения в нас
божественной полноты она познает то, что она познает. Вот почему, пусть
даже это будет и верховное, высшее бытие и высшая деятельность души, она
прежде всего состоит в восприимчивости к тому, что изливает на нас
всемогущий поток, в следовании ему. Если она целиком сосредоточилась в
Боге, поднялась над всеми понятиями и образами, то она представляет собой
лишь творческое созерцание в собственном смысле слова. Но если она может
использовать все, оставаясь сама собой, – использовать богатства
воображения и творческой интуиции, язык поэзии, тогда она поет вместе с
Давидом, если она может использовать идеи и тайны мышления и
предположения философии, тогда она учит, опираясь на св. Августина.
2. Богословская мудрость в качестве собственного света имеет знания
от Бога, которые даны нам откровением и требуют, чтобы в нас, через усилия
нашего разума раскрылись все ее возможности. Она познает Бога по
человечески –дискурсивным путем и своей глубинной жизнью с присущей ей
божественностью. Это мудрость веры и разума, иными словами, мудрость
веры, использующей разум. Естественно, что она действует через язык и
возникает благодаря труду и средствам разума, но в основе своей она
сверхъестественна, потому что живет и существует в вере. Т.о., с ней, прежде
всего (но не только с ней) связано движение нисхождения и сообщения
божественного, которое требует своего рассмотрения. Это также
непрерывная работа человека, его труда. Такая мудрость по своему объекту
божественна, по своему методу приспособления к нашим естественным
манерам трудиться; хлеб, который мы получаем в результате, мы
зарабатываем в поте своего лица.
3. Метафизическая мудрость в качестве собственного света имеет
понимание бытия, взятого в чистом виде, на более высоком уровне – где
действует абстрактная интуиция. Ее формальный объект – не Бог в
соответствии с его божественной тайной, а бытие в соответствии с его
собственной тайной, ens secundum guod ens*. Она познает Бога лишь как
причину бытия. Это – мудрость разума, она по своей сущности естественна.
Она решает свои проблемы, целиком основываясь на том, что очевидно в
природе и разуме. Она не включает в себя это сообщение, это
сверхъестественное сообщение и то изначальное благородство, творческо
великодушие, которым первый Разум освещает каждого человека,
приходящего в этот мир. Она целиком складывается в порядке
последовательного движения человеческого разума к высшим истинам,
которые им установлены и по праву ему доступны.
В силу присущего духу динамизма, с которым так интенсивно жил
Фома Аквинский, низшая мудрость стремится к мудрости высшей. Дело не в
том, что она была бы сама по себе бессильна по отношению к своему
объекту, что было бы абсурдно потому, что она тем лучше постигает свой
собственный объект, чем более пробуждается в ней желание более высокого
знания, и кроме того, в этом смысле он создает в ней пустоты, которые она
сама заполнить не может. Она стремится к этому не потому, что плохо и
недостаточно знает свой предмет, к которому она так сильно стремится, а
потому, что знает его хорошо. Чем больше она пьет, тем сильнее ее жажда.
Чем больше метафизика постигает свой предмет – бытие, тем больше она
стремится познать причину бытия, и, стремясь к этому, раздвинуть рамки
дискурса и в самом дискурсивном мышлении придерживаться высот
духовности; она прекрасно знает, что боги завидуют ей: определенности ее
данных и четкости ориентиров, кристаллизации сверхчувственного опыта,
более неопровержимого и яркого, чем те данные, которые чувства
поставляют физическим наукам. Чем больше мистическая мудрость познает
Бога опытным путем, тем больше она стремится к абстрактному ее видению.
И каждый раз высшая ступень дает душе то, что низшая ступень заставила ее
желать.
В этой связи возникает закономерный вопрос: как исполняются те
пожелания, если не благодаря животному дару, вытекающему из чистого
Акта? Они не только их исполняют, ни и углубляют и бесконечно
усугубляют, и в этом движении снизу вверх мы не можем не увидеть, в какой
момент оно началось. Во всяком случае ясно, что чем больше душа его
приемлет, тем более в ее глубинах пробуждается энергия, с помощью
которой она воспаряется ввысь. Так совершается весьма примечательная
активизация, которую дает богословие с помощью созерцания, а метафизика
– с помощью богословия. И это взаимодействие происходит вовсе не
насильственно, а естественно и спокойно, как смена приливов и отливов или
времен года. Только такой ценой, при этом непременном условии
поддерживаются в мире и между тремя конкурирующими и
взаимодействующими типами мудрости порядок и гармония, жизненное
единство, сила и гибкость.