Л.Г. Мощенская (Минск) КОНЦЕПЦИЯ СЛОВА Н.В. ГОГОЛЯ

Л.Г. Мощенская (Минск)
КОНЦЕПЦИЯ СЛОВА Н.В. ГОГОЛЯ
Слово Н.В. Гоголя выступает не только в своих основных
функциях,
номинативной, информационной, экспрессивноэмоциональной, призывно-побудительной, но и магической, которая
становится основным стержнем системного осмысления слова в
целом. Магия слова Н.В. Гоголя базируется на мифопоэтическом и
религиозном сознании писателя, которое склонно приписывать слову
сверхъестественные возможности, связанные с божественным или
сатанинским, святым или греховным, добром или злом, созиданием
или разрушением.
Концептуальное осмысление слова Н.В.Гоголь заимствует из
Библии. Слово есть высший подарок Бога человеку, поэтому с этим
даром нужно обращаться честно, не допускать неряшества и
неопрятности, поспешной торопливости [1, с. 55]. Особенно
внимательно и строго должен относиться к слову писатель. Н.В.
Гоголь отчетливо понимал значимость писателя для духовного
развития общества, и это понимание укреплялось, приобретало
глубину и некую сакральность, харизматичность, т.к. поприще
писателя он почти приравнивал апостольскому служению. По словам
А.С. Пушкина, слово поэта суть уже его дела, и Н.В. Гоголь
солидарен с А.С. Пушкиным. Писатель на своем поприще слова
должен быть так же безупречен как и всякий другой на своем
поприще [1, с. 54]. Нельзя писателю произносить его под влиянием
страстных увлечений, досады или гнева, или какого-нибудь личного
нерасположения к кому бы то ни было, словом – в те поры, когда не
пришла еще в стройность его собственная душа; язык наш есть наш
предатель [1, с. 56, 57]. Опасно писателю играть со словом, т. к из
уст его выйдет слово, которое может принести огромную беду
(Наложи дверь и замки на уста твои, растопи золото и серебро …
дабы сделать из них весы, которые взвешивали бы твое слово, и
выковать надежную узду, которая держала бы твои уста [Кн.
Иисуса Сына Сирахова, 28, 28-29].
Н.В. Гоголь воспринимает и библейское понимание доброго
(живого) и гнилого слова. Живое слово служит выполнению долга,
увеличению добра и любви, искоренению
пороков общества,
воспитанию и очищению души и подвластно человеку с
благоустроенной душой. Вера в созидательную силу живого слова
подвигает Н.В. Гоголя на духовный подвиг – выявление болезней
российского общества. Писатель видит в российском обществе 40-х
годов XIX века нравственную усталость, равнодушие, душевную
черноту, гордыню чистой души и ума, безотчетливую жажду быть не
тем, чем есть [1, с. 69]. Очень современно звучит для нас гоголевская
мысль: «А мы со всеми нашими огромными средствами и орудиями к
совершенствованию, с опытами всех веков, с гибкой, переимчивой
нашей породой, с религией, которая именно дана нам на то, чтобы
сделать из нас святых и небесных людей, -- со всеми этими
орудиями, умели дойти до какого-то неряшества и неустройства как
внешнего, так и внутреннего, умели сделаться лоскутными, мелкими,
от головы до самого платья нашего, и, ко всему еще в прибавку,
опротивели до того друг другу, что не уважаем никто никого, даже
не выключая и тех, которые толкуют об уважении ко всем [1, с. 70].
И только живое слова поможет человеку и обществу освободиться от
своей мерзости и гнуснейших пороков и превратить Россию в одного
человека [1, с. 271].
В противоположность доброму слову гнилое слово ложное,
дурное, бесталанное и несвоевременное, оно разъединяет людей и
приносит вред, поэтому нельзя использовать гнилое слово к
предметам прекрасным и возвышенным, чтобы не опозорить их
(Слово гнилое да не исходит из уст ваших, а только доброе для
назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим [Посл.
ап. Павла к Ефесянам, 4, 29]. Слово – это действие, и оно может
принести огромный ущерб и иметь неизгладимые последствия. Одна
из главных тем повести «О том, как поссорился Иван Иванович с
Иваном Никифоровичем» раскрывает губительный результат
произнесения гнилого слова в состоянии эмоционального
раздражения. Слово гусак стало словом-действием, расколовшим весь
космос Миргорода: гнилое слово разрушило мир поветового города.
Писателя называли забавным пересмешником, юмористом,
сатириком, но он очень серьезно, особенно в зрелые годы творчества,
относился к смеху, т. к. верил в его магическую силу, способную
творить добро и зло. Смех Н.В. Гоголя ничего не имеет с маской и
маскарадом на «чужом» пространстве. Его смех служит очищению,
освобождению души от пороков, пошлости. Писатель обладал
необыкновенной способностью видеть пошлость пошлого человека и
представлять ее крупно, как будто через увеличительное стекло. Н.В.
Гоголь не отделял себя от героев, над которыми смеялся, т. к.
изображение в них всех возможных гадостей, служило средством
очищения от них (оторвать от прекрасных людей все пошлое и
гадкое, которое они захватили нечаянно, и возвратить их законным
владельцам) [1, с. 128]. Он писал, что никто из читателей не знал,
что, смеясь над моими героями, он смеялся надо мной [1, с. 195]. Вот
почему реплика городничего в «Ревизоре» Чему смеетесь? над собой
смеетесь…приобретает
особую
«внетекстовую»
значимость,
первоначально скрытую от читателей и зрителей, т. к., по мнению
Гоголя, все в той или иной мере обладают пошлыми чертами и
нуждаются в освобождении от них. Поэтому вся система способов и
средств создания «смеховых» контекстов служила, как и все у Н.В.
Гоголя, духовному движению человека в сторону добра и любви. Он
раскрыл широчайшие возможности славенороссийского языка,
допускающего инкрустацию
словарных единиц (славянизмы,
иноязычные слова, украинизмы, слова общего народного
употребления,
простонародные,
просторечные,
диалектные,
социально-профессиональные жаргонизмы и арготизмы охотничьего,
картежного,
военного,
купеческого,
дамского,
бурсацкого,
семинарского, чиновничьего сленга) в разнообразное стилистическое
окружение разговорной и книжно-письменной речи [2, с. 379-411] и
проявил виртуозную изобретательность и изощренность в
соединении, на первый взгляд, не соединяемых речевых единиц.
В языке писателя переплетаются магическая и эстетическая
функции слова, повышается внимание к внешней, звуковой и
словесной ткани текста, который очаровывает, завораживает
насыщенными
выразительно-изобразительными
средствами
и
необыкновенно сложным построением синтаксических конструкций.
По словам В.В. Стасова,
«неслыханный язык, от роду еще
неизвестный никому юмор – все это действовало просто опьяняющим
образом». Слово Н.В. Гоголя, бойкое, замашистое, вырванное из-под
самого сердца, продолжает кипеть и животрепетать.
Призыв Н.В. Гоголя к пониманию духовной сущности слова, к
бережному к нему отношению как никогда актуально для
современного общества «всесловесной» дозволенности.
1. Гоголь Н.В. Выбранные места переписки с друзьями. – Санкт-Петербург,
2005.
2. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка. –
М., 1982.