Деменев А

Деменев А.Г.
К.Н. Леонтьев о счастье и страданиях человека.
Философия Леонтьева стала примером противоречивого отношения
христианского сознания к пессимистическому мировоззрению. Это
противоречие сам Леонтьев называл христианским «оптимистическим
пессимизмом». Оно явилось не только результатом его субъективных
исканий, потому что имело объективные основания в антиномичности
самого религиозного сознания.
Отрицание Леонтьевым оптимизма имеет свои пределы. Его
пессимистическое мироощущение сформировалось в полемике не с
оптимизмом как таковым, а с конкретным противником – учением о
прогрессе как всеобщем движении к счастью через уменьшение зла.
Именно идея прогресса аккумулировала в его воззрениях всё самое
опасное для человечества. Демократизация, уравнивающие социальные
реформы, попытки науки уменьшить страдания человека и падение
авторитета религии – всё это порождает иллюзорные надежды на
возможность равного для всех земного счастья. Эти процессы, по мнению
Леонтьева, говорят о приближающейся гибели общества. Они уже привели
в Европе к появлению среднего буржуа, безбожного и бездуховного
мещанина, захваченного в плен ложными ценностями, поиском
материального благополучия. Распространение эгалитарных идей о
всеобщем праве и равных возможностях на счастье свидетельствует для
Леонтьева о неизбежном процессе смешения, упрощения и вымирания
общества.
Доказывая этот тезис, Леонтьев и обращается к анализу пессимизма.
Для того, чтобы представить учение о счастье и прогрессе современным
результатом разрушения европейского общества, он демонстрирует
всеобщность пессимистических настроений. Отрицание ценности земной
жизни, по его мнению, всегда и везде было естественной установкой
мировоззрения человека и проявлялось в трёх основных формах.
Первая, самая распространённая и древняя форма – это обыденный
пессимизм, особенность народного сознания, которая заключается в
покорности земным страданиям. В русском народе нравственный идеал
разочарования в земных благах составляет основу византизма, даёт
надежду на спасение от гибельной европеизации.
1
Вторая форма – философский пессимизм – свидетельствует о том,
что неверие в прогресс и достижимость счастья равно свойственно и
необразованным массам, и интеллектуальной элите. Леонтьев превозносит
достоинства учений Шопенгауэра и Гартмана, разрушающих опасные
иллюзии об улучшении человеческого бытия. Одновременно он выделяет
и недостатки этой формы пессимизма в сравнении с третьей формой –
пессимизмом религиозным.
Понимание Леонтьевым сущности религии является наиболее
отличительной и, во многом, спорной особенностью его мировоззрения.
Он акцентирует своё внимание на тех сторонах мировых религий, в
которых земной путь человека представлен непрерывной цепью греха, зла
и страданий. По его мнению, религия несовместима с эвдемонистической
этикой, и прогресс к земному счастью был бы для неё величайшим
бедствием. Тогда как разочарования и лишения разрушают нравственную
гордыню и ложные ценности, укрепляя человеческий дух.
Христианское вероучение потенциально содержит возможность и
оптимистических, и пессимистических трактовок, в зависимости от
расставленных акцентов. Проблема заключается в том, до каких пределов
может дойти пессимистический скепсис в религиозном сознании, не
разрушив его? Леонтьев абсолютизирует учение о бренности
материальных благ и об искупительной роли страдания, оставляя на
заднем плане оптимизм благой вести. Остаётся ли этот радикальный
пессимизм в рамках религиозного мировоззрения или неизбежно отрицает
его?
Ортодоксальные богословы не приветствуют возможности
пессимистических трактовок христианского вероучения. Большинство
внецерковных религиозных мыслителей также осуждают превращение
догматов о греховности мира в абсолютное жизнеотрицание. Н.А.Бердяев
называет Леонтьева сатанистом в христианском обличии за апологию
страха и страданий. Некоторые современные исследователи считают
пессимизм Леонтьева абсолютным, несовместимым с сущностью
религиозного сознания.
Однозначность таких выводов можно подвергнуть сомнению.
Пессимизм Леонтьева не является беспредельным, о чём свидетельствует,
например, его отношение к воззрениям Гартмана. Приветствуя конкретные
идеи немецкого мыслителя о бедственности человеческого бытия, он не
принимает, в остальном, его учение (имея в виду ранние, отличающиеся
радикализмом, работы). Леонтьев сам, безусловно, чувствует себя
2
религиозным человеком, и его не устраивает гартманова религия
будущего: без живого личного Бога и бессмертия души, без награды и
возмездия, без страха божьего. Он использует философский пессимизм для
опровержения конкретной формы оптимизма – учения о прогрессе и
построении царства божьего на земле. Но абсолютный пессимизм
Гартмана, перспектива коллективного самоубийства человечества его тоже
не устраивает.
Пессимизм не должен быть самодостаточным. Он помогает
смириться с физическим и социальным злом, увидеть пользу в страданиях,
разрушить ложные ценности земного благополучия ради веры в ценность
жизни вечной. Это позволило Леонтьеву говорить об оптимистическом
пессимизме христианства. И это не позволяет исследователям говорить об
абсолютности пессимизма Леонтьева. Его героическая апология страданий
надеется на посмертное воздаяние, а жизнеотрицающее учение Гартмана
используется им для обретения веры.
Сама религиозная вера обретала вполне оптимистическое
общественное значение: способствовать послушанию государству и
церкви, укреплять независимость национального духа, спасая Россию от
гибельных процессов европеизации.
Таким образом, эволюция мировоззрения Леонтьева выявила
сложную проблему противоречивого отношения религии к учению
пессимизма, показав возможность внутреннего развития религиозного
сознания к своему отрицанию. Культивирование чувства страха и
обречённости заслонило собой сущность христианского благовещения,
даже, несмотря на то, что субъективно Леонтьев ощущал себя
религиозным человеком, и его пессимизм не был абсолютным.
3