ПРОБЛЕМА НАЧАЛА И ДВИЖУЩИХ СИЛ АНТРОПОГЕНЕЗА

ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ И ИСТОРИОГРАФИИ
Е.Е. Нагорных
ПРОБЛЕМА НАЧАЛА И ДВИЖУЩИХ СИЛ АНТРОПОГЕНЕЗА
Исследование антропогенеза связано с рядом трудностей, обусловленных
значительной временной удалённостью его от нашей эпохи, ограниченным количеством и фрагментарностью антропологических и археологических находок и др.
Главная же трудность состоит в недостаточном осмыслении самого существа данного процесса, что и приводит к парадоксальной ситуации, когда рост количества
и разнообразия находок не проясняет наши представления о нём, а лишь ставит
всё новые и новые вопросы.
Антропогенез не является обычным процессом в эволюции животного мира,
связанным с появлением ещё одного вида животных. Результатом антропогенеза
на планете является уникальное существо, уникальное не в том смысле, в каком
уникален и единственен любой другой вид животных. Уникальность этого вида
такова, что может быть противопоставлена всем прочим вместе взятым видам,
существующим на Земле. Эта необычность людей обнаруживается прежде всего в
их образе жизни и деятельности. Мы вправе говорить о появлении Человечества
как глобального явления, связанного с возникновением разумной формы бытия.
Такая позиция позволяет по-новому подойти к содержанию антропогенеза и
его движущим силам, поскольку из комплекса различных явлений формируется
совершенно новое явление, не сводимое к сумме явлений, составляющих комплекс. Это новое ещё не существует, т.к. находится в процессе своего созидания.
Движущие силы неотделимы от самого процесса, причём неотделимы даже в абстракции: рассматривая движущие силы, мы должны рассматривать сам процесс.
Это предопределяет процессуальную природу самих движущих сил: то, что происходит по мере развёртывания процесса, есть и результат действия его движущих
сил и одновременно источник их формирования. Начало антропогенеза связано не
только с первым шагом становления новой – разумной – формы бытия, но и с началом становления его движущих сил.
В связи с этим необходимо подчеркнуть важность использования соответствующего метода, позволяющего вскрыть специфику описанных процессов. Таким методом, на наш взгляд, является метод ретроспекции1, который можно ещё
назвать методом целостного видения прошлого. Он ориентирует исследователя на
поиск таких составляющих процесса, которые имеют свойство целостности. Первичное изменение-новшество, являющееся началом процесса, должно содержать
нечто целое, несущее в себе некоторые сущностные моменты становящегося феномена. Это целое, постепенно наращиваясь, на завершающем этапе процесса преобразуется в целостность, характеризующую феномен в законченном виде. Именно это свойство и позволяет применить ретроспекцию к исследованию движущих
сил антропогенеза, поскольку способно учесть созидание из ряда составляющих
некоторой целостности, не сводимой к сумме её составляющих.
С учётом сказанного наметим решение вопроса о начальных стадиях антропогенеза. Сначала установим область в жизнедеятельности ископаемых антропоидов, где оказался возможным «прорыв», и тот вероятный «первый шаг», который
состоял в появлении первичной, самой элементарной целостности и означал начало антропогенеза и зарождение его движущих сил. Передвижение на двух ногах –
наиболее ранний приобретённый нашими ископаемыми предками признак, присущий и современному человеку. Именно он более всего сближает австралопите5
ковых и других ископаемых существ – питекантропов, неандертальцев – с людьми, помещая их в одно семейство гоминид. Видимо, этот признак был определяющим для жизнедеятельности этих приматов. Вертикальное положение тела
детерминировало значительную перестройку в строении и функционировании организма (скелета, расположения органов и т.д.), а также освободило от опорной
функции передние конечности, которые теперь могли усваивать новые функции.
Первое связано с физиологическими изменениями, второе – с поведенческими.
Первыми гоминидами были австралопитеки, большинство местонахождений которых, а также ранних Homo (Homo habilis), в Восточной и Южной Африке
«приходится на саванновый лес или саванновое редколесье и открытую кустарниковую саванну»2, богатые разнообразными растительными и животными ресурсами, в т.ч. многочисленными хищниками3.
По форме дуги зубо-челюстного аппарата и относительным размерам зубов,
в т.ч. клыков, а также по небольшим размерам наиболее древних (афарских) австралопитековых4 можно судить о высокой уязвимости их в условиях саванны, изобилующей хищниками. По всей вероятности, у этих гоминид были определённые
трудности, например проблема добычи пищи, т.к. растительная пища низкокалорийна, а австралопитекам требовалось много энергии для передвижения. Другие
проблемы – защита от хищников, забота о беспомощных детёнышах, о самках,
имеющих маленьких детёнышей, необходимость обучения детёнышей передвижению на двух ногах и владению руками.
Последнее обстоятельство особенно важно, поскольку бипедия – это способ
передвижения, требующий обязательного обучения, т. к. обучение двуногому хождению не было генетически запрограммировано, как и обучение владению руками. Освободившиеся передние конечности должны были освоить необходимые
для выживания этих существ функции, причём эти функции имели прямое отношение к новому образу жизни. Возможно, к этим функциям относилось использование различных предметов-орудий (камней, палок, костей), которые становятся
постоянными спутниками этих существ. Получается, что эффект от ключевого
адаптационного приспособления – бипедии и связанных с ней свободных передних конечностей целиком зависел от наличия обучения беспомощных детёнышей.
Обучение становится фактором выживания этих существ.
В связи с проблемой способности к обучению обратим внимание на антропологические сведения об объёме головного мозга австралопитековых: от 380 до
519 куб. см5 (у Homo habilis 642 куб. см6), что немного выше, чем у современных
человекообразных обезьян. Объём головного мозга современных человекообразных – результат длительной эволюции, а австралопитеки имели такой же объём
мозга уже 5–3 млн лет назад. Это значит, что мозг австралопитековых играл гораздо более значительную роль в их жизнедеятельности, чем мозг современных человекообразных обезьян, которые живут в безопасных условиях тропического леса и
питаются растительной пищей. Кроме того, у современных антропоидов нет способности к передвижению на двух ногах. Следовательно, современные человекообразные – это иное эволюционное направление. Поэтому, несмотря на значительные возможности психики современных антропоидов (демонстрируемые ими в
многообразных опытах), мы должны предположить у австралопитековых – первых
гоминид – ещё более высокий уровень развития психики. А это значит, что их поведение и жизнь в сообществе были значительно разнообразнее и сложнее. Не исключено, что именно эти обстоятельства позволили им широко расселиться по
6
Африканскому континенту. Австралопитековым приходилось осваивать новые
экологические ниши, приспосабливаться к разнообразным условиям существования в различных районах Африки. Требования окружающей среды, с одной стороны, и возможности австралопитекового комплекса, с другой, позволяли использовать различные адаптации: физиологические (например массивные австралопитеки) и поведенческие. Найденные в различных частях Африки ископаемые остатки
гоминид обнаруживают значительный полиморфизм7, что как раз и объясняется
разнообразными путями адаптации, которыми они обладали.
Следует предположить, что в одной или нескольких группах австралопитековых произошло поначалу незаметное, но очень важное изменение, открывшее
возможости для начала антропогенеза. Причём это изменение должно было обладать особыми свойствами целостности, уже содержащей в себе определённые
сущностные моменты формирующегося феномена и способностью дальнейшего
движения, собственного изменения. Такое изменение неизбежно имело комплексный характер и означало не только начало антропогенеза, но и начало становления
его движущих сил. Такими возможностями могла обладать только поведенческая
адаптация. В своем объяснении антропогенеза и его движущих сил мы исходим из
наличия подобной формы поведения.
На наш взгляд, приемлемое решение данной проблемы даёт представление
о такой форме сообщества, при которой заметно усиливается роль инварианта избыточных структур. В данном случае мы опираемся на исследования Ю.М. Плюснина, выделившего социальный архетип. Понятие социального архетипа, введённое этим автором, «отражает представление о существовании в основании любой
социальной организации одной-единственной принципиальной формы взаимосвязей между элементами. Другими словами, предполагается, что всё многообразие
конкретных форм социальных структур, которые мы наблюдаем в природе и в
человеческом обществе, базируются на единственном, универсальном каркасе,
состоящем из немногих принципиальных видов отношений между организмами»8.
Таких видов отношений автор выделяет четыре и называет их инвариантами отношений: a) отношения по поводу ресурсов, связанные с потребностью в ресурсах
для поддержания жизни и выражающиеся в наличии у животных территориальности; b) отношения по поводу воспроизводства, удовлетворяющие соответствующую потребность; c) отношения по поводу распределения социальных ролей, реализующие потребность сохранения себя в сообществе (что выражается в поиске и
удержании своего места в сообществе) и направленные на поддержание порядка;
d) отношения, направленные на поддержание социального единства, отражающие
потребность сохранения своего сообщества (через поддержание дружеских отношений с ближайшими сородичами).
Четвёртый инвариант проявляет себя в различных формах, называемых
Ю.М. Плюсниным избыточными, т.к. на первый взгляд они представляются лишними в жизни сообщества: особи собираются группами независимо от ранга в системе доминирования и проводят вместе некоторое время.
Последний инвариант представляется достаточно удобным для появления
поведенческих новшеств, поскольку он не затрагивал жизненно важных структур,
но, дополняя их, повышал выживаемость ископаемых гоминид. Суть этих изменений в появлении таких избыточных структур, которые позволяли бы перенимать
индивидуальный опыт взрослым особям. Сложные условия существования (освоение новых пространств, воспитание детёнышей, борьба с хищниками, системати7
ческое использование орудий-посредников и их подправление) создавали ситуации, требовавшие перенимания опыта других особей, «научения» уже будучи во
взрослом состоянии. Эту функцию обучения (через врождённое подражание) во
взрослом состоянии стали брать на себя избыточные структуры, которые, в силу
своего функционирования, не навязывали типов поведения, но через подражание
обогащали индивидуальный опыт членов сообщества (усваивавшийся, конечно,
индивидами с различной степенью прочности), который затем мог проявить себя в
других инвариантах в жизнедеятельности индивидов и сообщества в целом.
В каких конкретно формах могли проявить себя изменения в избыточных
структурах? Можно предположить, что сами формы взаимодействия индивидов в
данном инварианте остались прежними, но интенсивнее, активнее стало «общение» между ними (через звуки, телодвижения, напоминающие пантомиму – проигрывание как бы заново сцен охоты или их фрагментов, жесты и движения, выражающие эмоциональное состояние особей, удачное решение, найденное данным
индивидом в недавно имевшей место сложной ситуации и т.п.). Отметим, что речь
идёт, конечно, не о пантомиме в современном понимании этого слова, а о форме
поведения, весьма напоминающей пантомиму.
Как могла появиться и закрепиться подобная активность австралопитековых? Известно, что в моменты высокого эмоционального или психического напряжения и у животных, и у людей возникает потребность двигаться, совершать
какие-то активные действия – хаотичные или упорядоченные. Напомним также,
что охарактеризованные выше особенности этих существ позволяют предположить у них весьма высокий уровень развития психики, а следовательно, и более
упорядоченный характер деятельности в моменты повышенного напряжения. Ситуация же, в которой оказались данные гоминиды в процессе освоения новых пространств по мере исчерпания наиболее доступных адаптаций создавала определённое напряжение: давление среды возрастало, усиливалась угроза жизнеспособности этих существ. В некоторых группах австралопитековых это могло привести
к усилению эмоциональной двигательной активности некоторых особей при взаимодействии в избыточных структурах. Можно предположить, что усиление двигательной активности происходило не только в избыточных структурах, а во всех
или многих сферах жизнедеятельности австралопитековых; но излишнее её усиление в жизненно важных сферах становилось скорее помехой для функционирования отработанного механизма обеспечения выживания этих существ, может быть,
приводило к снижению приспособленности и вымиранию. Наоборот, усиление
активности в избыточных структурах, не нарушая общих параметров жизнедеятельности вида, повышало его адаптированность к усложняющимся условиям существования. Такими путями могла закрепиться повышенная эмоциональная двигательная активность именно в избыточных структурах. В условиях высокой пластичности поведения рассматриваемых гоминид данное нововведение могло довольно быстро прижиться, приобретая постепенно помимо своей первоначальной
функции снятия психического напряжения новые: передача информации, обмен
опытом, научение, расширение сферы целенаправленного внимания, формирование нового вектора в жизнедеятельности австралопитековых. Пусть даже и незначительный поначалу успех данной адаптации в условиях сильного давления среды
мог способствовать её закреплению и развитию, что, по-существу, и означало начало антропогенеза.
8
Подобные изменения в инварианте избыточных структур означали, что индивидуальный опыт стал распространяться среди других особей, причём происходило это не от случая к случаю, а постоянно, становясь постепенно одним из
принципов выживаемости вида. Осуществить эту функцию можно было только в
рамках избыточных структур, где все особи как бы уравнивались, где важен опыт
каждого, независимо от его положения в системе доминирования. Система доминирования (инвариант отношений по поводу распределения социальных ролей) на
этом этапе должна была оставаться без изменений, т.к. она являлась стержнем сообщества, определяя во многом жизнеспособность всего вида. Избыточные же
структуры, имея задачу поддержания отношений в сообществе, существовали параллельно с системой доминирования и могли подвергаться изменениям без ущерба для основных характеристик жизнедеятельности вида.
Уникальность данного приобретения ископаемых гоминид состояла в том,
что никаких крупных перемен в образе жизни, структуре сообщества или строении
ископаемых гоминид ещё не произошло, но появилась возможность для развёртывания процессов становления целого ряда параметров.
Это стало возможным благодаря тому, что пантомима обладает рядом важных свойств. Во-первых, движение, действие есть изначальное свойство пантомимы, жест – носитель действия в процессе показа9. Другим фундаментальным свойством пантомимы является обобщение содержания: жест становится всё более
стилизованным, удаляясь от своей жизненной первоосновы10. Таким образом, по
мере своего учащающегося использования движения, жесты в пантомиме должны
были всё более означать действие вообще (например, охоту вообще, отвлекаясь от
конкретной ситуации), т.е. шёл процесс отбора действия, процесс его обобщения,
обобщения информации. Этот процесс носил «общественный характер», т.к. в нём
участвовали все особи (видимо, в разной мере), и означал начало складывания
способности к символизированию, придание отдельным действиям или предметам, используемым в пантомиме, общественной функции. Начал складываться
новый тип ориентировочной деятельности, проявивший себя поначалу в изготовлении орудий: орудие имеет устойчивую форму, что означает обретение им общественной функции. (Понятие ориентировочной деятельности использовал П.Я.
Гальперин для характеристики деятельности животного в плане образа, позволяющей примерить будущее действие, не совершая его11. Поведение людей опирается на принципиально иной тип ориентировочной деятельности: от исследования
и приспособления к окружающей среде, что имеет место у животных, происходит
переход к исследованию и изменению окружающей среды. Первый шаг на этом
пути – изменение самого орудия труда. Таким образом, труд есть проявление совершенно нового типа ориентировочной деятельности.)
Описанные процессы связаны с той частью в деятельности психики, которая формируется при жизни индивида и теперь получает возможность расширить
сферу своего применения. На наш взгляд, это cвидетельствовало о начале становления предсознания. Сущность сознания заключается в способности объективирования; обобщение же содержания и придание ему определённого знака (жеста,
движения), а также общественной функции и есть, по-существу, начало отделения
себя (в данном случае подразумевается, конечно, не отдельный индивид, а совокупность особей, сообщество) от окружающей действительности. Такая систематическая практика должна была способствовать совершенствованию ряда психических процессов и развитию новых функций на пути к становлению сознания.
9
Важным признаком пантомимы является условность – все участники («зрители» и «исполнители») воспринимают условность происходящего, представляя
себе несуществующих участников действия (например, животное, на которое «исполнитель» охотится, предметы-заменители, которые он тут же подручно использует и др.) и т.д. Здесь, как видим, неизбежны диалогичность и необходимость
развития представления, воображения, домысливания. Каждое действие, жест направлены на восприятие их партнёром (партнёрами). Пантомима изначально имеет
цель – передать информацию, поделиться «впечатлением», она создаёт ситуацию
диалога – ведь «зрители», принимая условность, тоже участвуют в действии, активно его воспринимая, домысливая и представляя себе отсутствующие элементы
ситуации. Пантомима древнейших гоминид формировала представление об условности – основной характеристики знака, знак же лежит в основе речи, присущей
только людям.
В такой ситуации возрастает роль избыточных структур в жизни сообщества и появляется возможность для роста значимости каждой особи, появляется новая сфера для проявлений себя различными индивидами, занимающими разное
положение в системе доминирования, что можно расценивать как возможность
дальнейшего движения в сторону изменения типа сообщества.
Можно видеть, что изменения в избыточных структурах, связанные с действиями пантомимического характера, способствовали возникновению целого комплекса взаимосвязанных процессов: активная передача индивидуального опыта,
отбор действия и обобщение информации способствовали формированию символизирования и общественной функции как явления; развитие условности, диалогичности, постепенная стилизация иконических образов приводили к тому, что
условность (а может быть, и знак) формировалась и становилась постоянной составляющей жизнедеятельности этих существ, что можно считать предтечей речи.
Все эти процессы развивали сознание австралопитеков, позволяя формировать
новое восприятие окружающей действительности, новые способы ориентирования
в ней, рождали постепенно новые функции сознания. Они как бы спаяны, входят
неизбежными составляющими в процесс реализации, функционирования обсуждаемого изменения в инварианте по поводу отношений, направленных на поддержание социального единства. При этом они дополняют друг друга, поскольку
только в комплексе все эти процессы и могли выполнить ту функцию, которую
приобрели – обмен индивидуальным опытом.
Итак, обучение детёнышей передвижению на двух ногах и владению руками, целиком лежащее в сфере генетически незапрограммированного поведения
древнейших гоминид, возможно, стало тем «звеном прорыва», в области которого
существовала вероятность появления ещё одного приобретения. Это приобретение
позволило перенимать индивидуальные опыты, другими словами, обучаться во
взрослом состоянии. По мере того как это нововведение всё прочнее входило в
жизнь одной или нескольких групп ископаемых гоминид, обнаруживался его положительный эффект, что, в свою очередь, усиливало его значимость в их жизнедеятельности. Это позволяло развиваться обозначенным выше процессам, формировать у австралопитеков новые качества и «социальные» явления.
Непосредственно движущими силами антропогенеза является тесная взаимосвязь рассматриваемых процессов. Попытаемся проследить (это наша следующая задача), как они действуют, на примере ближайшего следующего этапа антропогенеза. Очевидно, что зафиксировать момент начала антропогенеза антрополо10
гически невозможно – особенность его в том и заключается, что он целиком лежит
в рамках поведения особей. Важным ориентиром в поиске этого момента может
служить факт наличия настоящих искусственных орудий. Наличие у ископаемых
антропоидов искусственных орудий относительно устойчивой формы явно указывает на ряд важнейших поведенческих изменений, уже происшедших и достаточно
устоявшихся. Наличие у орудия устойчивой общепринятой формы, определённых,
закреплённых за ними функций свидетельствуют о существенных психологических сдвигах у их создателей. Это говорит также о том, что орудие обрело общественную функцию. Следовательно, изготовление и использование орудий, означавшее становление нового типа ориентировочной деятельности, тесно переплетается с изменениями в психике индивидов, связанными с первым этапом формирования сознания – складыванием предсознания. На данном этапе антропогенеза
ведущей в движущих силах была связь «становление нового типа ориентировочной деятельности – формирование предсознания».
Активная практика взаимодействия в избыточных структурах способствовала появлению таких качеств у данных существ, как: а) восприятие окружающего
мира более расчленённо, произвольное («осознанное на основе опыта») выделение
из него предметов и свойств, а также простейших отношений; б) создание собирательных образов на основе выделенных признаков (предтеча значения); в) осознание того, что разные предметы окружающей среды могут выполнять одинаковые
функции и, наоборот, один и тот же предмет можно использовать для осуществления разных операций. Постепенно в орбиту подобного восприятия втягивается и
сам человек: один и тот же человек выполняет различные действия в зависимости
от ситуации, но подобные действия могут выполнять и разные люди, оказавшиеся
в похожей ситуации. Суть изменений – в пробуждающемся осознании описанных
выше явлений и начинающемся использовании обнаруженных зависимостей.
При формировании нового типа ориентировочной деятельности к образу
предметов и условий (что имеет место у животных) добавляется образ своего действия по отношению к этим предметам и условиям. Внимание как бы переключается с предмета на собственное поведение. Происходит это постепенно в процессе
активной орудийной деятельности австралопитековых и в ходе «обмена индивидуальными опытами» в избыточных структурах через пантомимические действия.
Идут два взаимодополняющих процесса: использование и, может быть, подправление орудий и обмен индивидуальными опытами; они оба требуют переключения
внимания с предмета на действие, хотя предмет, условия тоже не исключаются, но
ранее само действие вообще не отделялось от субъекта, теперь же действие объективируется (становится объектом).
Здесь появляется небольшой, но весьма важный, на наш взгляд, нюанс: в
сознании особей, наблюдающих пантомиму, складывается образ действия, но само
действие, исходное для образа – условное, не настоящее, т.е. как бы идеальное.
Получается, в сознании индивидов складывается идеальный образ идеального
действия. Идёт важная работа в сознании: идеальные действия, вернее, их образы,
накладываются друг на друга (ведь идёт обмен опытами различных особей по поводу, например, какой-либо недавно происшедшей ситуации), постепенно формируя собирательный, обобщающий образ, как бы «идеал» поведения в данной ситуации. Создавая и активно используя орудия, охотясь на крупных животных, ископаемые гоминиды оказались в ситуации, требовавшей постоянного оперирования образами идеальных явлений (действий) и предметов. Таким образом, связь
11
«ориентировочная деятельность – сознание» постоянно действовала, усиливая
взаимно оба компонента.
Новое отношение к окружающему миру, формирующееся наряду с развивающейся трудовой деятельностью, прочно входит в жизнь, вызывая преобразования в социальной структуре и одновременно становясь опорой для этих преобразований. Взаимодействие процессов складывания нового типа ориентировочной
деятельности и предсознания усиливают пока ещё весьма слабые процессы изменений в структуре сообщества, возможность которых была намечена ещё при первичном изменении в избыточных структурах в самом начале антропогенеза. Это
взаимовлияние процессов складывания составляющих формирующегося феномена, имеющее тенденцию к взаимоусилению, и есть движущие силы антропогенеза.
Зародившееся отношение к орудию перерастает в отношение к опыту другого индивида, к общепризнанному опыту и, наконец, превращается в отношение
к другому индивиду. Отношение к другому индивиду стало влиять на систему доминирования. Наибольшую значимость теперь приобретают те особи, которые
способны лучше усваивать коллективный (социальный) опыт и использовать его
для успешных действий всей группы. Это ведёт к изменениям в структуре самого
сообщества. Археологические находки, свидетельствующие об овладении архантропами огнём и сооружении жилищ, показывают, что определённые существенные сдвиги в структуре сообществ этих гоминид к данному моменту уже произошли.
Итак, взяв за основание в понимании антропогенеза процесс становления
феномена разумной формы бытия, мы попытались подойти по-новому к определению сущности данного процесса. Применённый при этом метод ретроспекции,
позволяющий осуществить целостное видение исследуемых процессов в комплексе, создаёт возможность вскрыть источник внутреннего движения данной целостности, увидеть динамику этого процесса и определить своеобразие его движущих
сил.
Примечания
См.: Нагорных Е.Е. Метод ретроспекции и его объяснительные возможности //
Мировоззрение как социокультурный феномен. Екатеринбург, 2002.
2
Фоули Р. Ещё один неповторимый вид. М., 1990. С.245.
3
Там же. С.249 – 250.
4
См.: Джохансон Д., Иди М. Люси. Истоки рода человеческого. М., 1984. С.198 –
204.
5
См.: Бунак В.В. Ранние стадии эволюции гоминид и начало прямохождения //
Вопр. антропологии. 1976. Вып.53. С.8; Джохансон Д., Иди М. Люси. Указ. соч.
С.201.
6
Джохансон Д., Иди М. Люси. Указ. соч. С.77.
7
См.: История первобытного общества. Общие вопросы. Проблемы антропосоциогенеза. М., 1983. С.189.
8
Плюснин Ю.Н. Проблема биосоциальной эволюции. Новосибирск, 1990. С.202.
9
См.: Рутберг И.Г. Искусство пантомимы. М., 1989. С.8.
10
Там же. С.10.
11
См.: Гальперин П.Я. Введение в психологию. М., 1976. С.116 – 118.
1
12