Аналитические доклады НКСМИ МГИМО (У) МИД России
advertisement
ò îâå ñ ûé íèÿì í í èî åäîâà ñèè ö à èí èññë Ä Ðîñ ä ð îî íûì ) ÌÈ ê ÷íî íàðîä ÌÎ (Ó ó à Í æäó ÌÃÈ ìå ïî Å × È Ò È Ë À Û Í Ä À À Ë Ê Î Ä Å È ÑÊ âûïóñê 10(15) äåêàáðü 2006 Ïàâåë Ðàññàäèí Ìàðîíèòû â îáùåñòâåííî-ïîëèòè÷åñêîé æèçíè ñîâðåìåííîãî Ëèâàíà Öåíòð áëèæíåâîñòî÷íûõ èññëåäîâàíèé ББК 66.3(5Лив) Р 24 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России Выпуск 10(15) Декабрь 2006 Тема «Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана» Главный редактор Андрей Мельвиль Редактор выпуска Андрей Федорченко Редактор Валентина Шанкина Дизайнер Николай Винник Адрес редакции: Email: Издается при поддержке Центра интернетполитики МГИМО (У) МИД России Отпечатано в отделе оперативной полиграфии и множительной техники МГИМО (У) МИД России 119218, Москва, ул. Новочеремушкинская, 26 Заказ №480. Тираж 750 экз. Подписано в печать 8.12.2006 119454 Москва, проспект Вернадского, 76, НКСМИ МГИМО (У) МИД России ktsmi@mgimo.ru Точка зрения авторов исследований может не совпадать с позицией и оценками других специалистов НКСМИ МГИМО (У) © Рассадин Павел Анатольевич, 2006 © МГИМО (У) МИД России, 2006 Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) Научнокоординационный совет по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России Центр ближневосточных исследований АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ выпуск 10 (15) (декабрь 2006) Павел Рассадин Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана Москва МГИМО – Университет 2006 Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) Содержание 1. Религиозные меньшинства на Арабском Востоке .........................3 2. Марониты Ливана ...........................................................................5 3. Марониты на заключительном этапе гражданской войны и в первое послевоенное десятилетие...............8 3.1. Особенности политической системы послевоенного Ливана .................................................................9 3.2. Трансформации в маронитском политическом лагере .................................................................. 12 4. Марониты и расстановка сил на политической арене современного Ливана........................................................................ 18 4.1. Христианский политический лагерь в постсирийском Ливане ........................................................... 22 4.2. Ситуация вокруг президентского поста.............................. 25 4.3. Марониты и мусульмане в современном Ливане ............... 29 5. Заключение .................................................................................... 33 Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана Павел Рассадин 1. Религиозные меньшинства на Арабском Востоке Конфессиональное многообразие – наличие различных по численности, степени консолидированности и влияния на внутриполитическую жизнь религиозных общностей – является традиционной особенностью государств Ближнего Востока. Активные попытки внешних сил воздействовать на ход социально-политических процессов в арабском мире, целенаправленное разрушение сложившихся институтов организации власти и общества (например американская военная кампания в Ираке в 2003 г.), а также навязывание западных моделей демократии способствуют росту политической активности отдельных религиозных общин. Непосредственным проявлением этого становится обострение борьбы за политическое и экономическое влияние в государстве, эскалация межконфессиональных противоречий в целом. Современное положение религиозных общин на Ближнем Востоке определялось под влиянием раздела территории Османской Империи в первой четверти XX в. Именно тогда происходило формирование арабского общества, поделенного на различные региональные, родо-племенные и религиозные общности. Отношения между представителями многочисленных конфессий стали обостряться еще с середины XIX в., нередко доходя до жесткой политической конкуренции и даже до вооруженного противостояния. Во многом это объяснялось вмешательством европейских государств, прежде всего Франции и Англии, оказывавших значительную поддержку отдельным общинам и целенаправленно развивавших среди них партикуляристские, сепаратистские и изоляционистские настроения1. Религиозная гетерогенность ближневосточных обществ и свойственные им межконфессиональные противоречия не исчезли и под влиянием различного рода объединительных движений в подмандатный период и в эпоху независимости. Несмотря на развитие образования, транспорта и экономических связей, традиционные конфессиональные и общинные институты сохранили свою силу. Религия во многом утратила значение мировоззренческой системы и превратилась в мощную консолидирующую силу, нередко пересекающую социально-экономические и политические границы. Вне зависимости от истинной религиозности члена общества, конфесси1 См.: Dam, Nikolaos van. The Struggle For Power in Syria. Sectarianism, Regionalism and Tribalism in Politics, 1961– 1978. – New York, 1979. – Р. 18. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 3 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России ональная принадлежность определяла и определяет его социальнополитический статус и положение личности2. В таких условиях естественно, что каждая община отстаивает собственную идентичность, а ее политические и экономические интересы нередко имеют приоритет над государственными, затрудняя тем самым формирование единой нации. Вплоть до сегодняшнего дня в подавляющем большинстве ближневосточных государств так и не удалось устранить противоречия между моделью идентичности, продвигаемой правящими элитами и интересами конфессиональных общин, проживающих на их территории3. Кроме того, многоконфессиональное государство чрезмерно подвержено внешнему воздействию. Оно непосредственно ощущает и реагирует на все социально-политические противоречия в регионе, будь то арабо-израильский конфликт, война в Ираке, ситуация вокруг ядерной программы Ирана, американо-сирийское противостояние или «карикатурный» скандал. Новейшая история Ближнего Востока подтвердила важную роль религиозных меньшинств в социально-политической жизни арабских стран. После Второй мировой войны их деятельность во многом определяла направление развития и внешнеполитические ориентиры молодых ближневосточных государств. Политически активное меньшинство, благодаря высокой степени консолидации и обостренному чувству идентичности, а также эффективно функционирующим институтам в рамках общины (родственные, религиозные, территориальные, патронажно-клиентские связи и др.), может успешно противостоять ассимиляции и противодействовать политике большинства, отстаивая собственные интересы в различных сферах. Такие общности представляют особую угрозу политическим режимам, по каким-либо причинам не сумевшим найти приемлемую для всего общества модель идентичности, обеспечить экономическое благополучие и адекватное политическое представительство всем его членам (в данном случае – всем религиозным общинам)4. Непредсказуемая ситуация на Ближнем Востоке сегодня требует особенно тщательного изучения всех аспектов социально-политической активности религиозных меньшинств. Особенности их положения необходимо учитывать в контексте урегулирования сложных этноконфессиональных вопросов таким путем, который бы позволил сохранить политическую стабильность и территориальную целостность арабских государств. Эти вопросы приобретают особое значение в свете очередной эскалации арабо-израильского конфликта. Противостояние между Израилем и «Хизбаллой» создало прямую угрозу для хрупкого механизма межконфессионального сосуществования в Ливане, обострило и без того серьезный кризис в органах государственной власти, а также усилило поляризацию внутри крайне неоднородного ливанского общества. Страна столкнулась с 2 Ислам в современной политике стран Востока (конец 70-х – начало 80-х годов XX в.). – Москва, 1986. – С. 208. 3 См.: Kumaraswamy, P.R. Who am I?: The Identity Crisis in the Middle East // Middle East Review of International Affairs, Vol. 10. – 2006. № 1. March. – Р. 63. 4 4 См.: McLaurin R.D. Minorities and Politics in the Middle East: an Introduction // The Political Role of Minority Groups in the Middle East. – New York, 1979. – Р. 5. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана внешней агрессией и в то же время могла вновь погрузиться в пучину гражданской войны. 2. Марониты Ливана Общество Ливана – этого небольшого арабского государства – делится на более полутора десятков религиозных групп, которые не только активно взаимодействуют между собой, но и вовлечены в международные процессы. Именно в Ливане существует наиболее крупное (в процентном соотношении) в арабском мире христианское меньшинство – по разным оценкам, 30–40% населения страны составляют представители 11 христианских конфессий. Они достигли значительных успехов в политической борьбе и со второй половины XIX в. до сегодняшнего дня занимают ведущие позиции в государственном руководстве Ливана. Пожалуй, только в Ливане вопросы сосуществования конфессиональных меньшинств5 стояли наиболее остро, сохраняли свою актуальность всегда. И сегодня они вновь находятся во главе повестки дня. Специфика межконфессиональных отношений в независимом Ливане связана и с тем, что в нем не существует ярко выраженного большинства, составлявшего бы более половины населения – численность наиболее крупной шиитской общины составляет лишь около 1/3 населения. Это вынуждало даже самые влиятельные конфессии действовать в составе коалиции. Именно с такого сотрудничества в 1943 г. началась история политически независимой Ливанской Республики6. Особую роль в этой стране традиционно играют христиане-марониты. В этническом плане они потомки арабского племени или конфедерации племен, мигрировавших на территорию Северо-Западной Сирии с юга Аравийского полуострова и находившихся на службе у Византии в доисламскую эпоху7. С точки зрения религиозной доктрины, марониты – одна из неортодоксальных христианских общин [эпоним – Юханна Марун ас-Саруми – лидер общины и первый патриарх Маронитской церкви (687 г.)], возникших в результате споров о природе Христа в первые века существования христианства. Независимость общины в церковных вопросах подкреплялась и экономическим обособлением маронитов, опиравшихся на самодостаточную сельскую экономику, центром которой было монастырское хозяйство. Изолированное положение маронитов позволяло им противостоять религиозной пропаганде как византийской, так и со 5 Если быть точным с терминологической точки зрения, в Ливане нет конфессионального большинства, составляющего более половины населения (англ. majority), все общины – меньшинства (англ. minority), и среди них есть наиболее многочисленная община (англ. plurality) – это мусульмане-шииты (около 30% населения). 6 В 1943 г. в Ливане был заключен т.н. Национальный пакт, определивший механизмы мирного сосуществования между христианами и мусульманами. Пакт обозначил нейтралитет страны во внешней политике, а также распределение государственных постов между религиозными общинами: марониты получили пост президента, сунниты – премьер-министра, а шииты – спикера парламента. 7 Firro, Kais M. Inventing Lebanon. Nationalism and the State under the Mandate. – London, 2003. – P. 44. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 5 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России стороны неправославных церквей, а при необходимости силой отстаивать интересы и чистоту своего учения. Однако длительное время под постоянным давлением община существовать не смогла. К XI в. из-за военных кампаний византийцев в Северной Сирии маронитская община почти в полном составе переместилась в северную часть Горного Ливана. С начала XIV в. марониты начали расселяться по всей территории современной Ливанской Республики8. В 1736 г. они заключили унию с Римско-католической Церковью. При этом уже с конца XI в. шло эффективное экономическое, а иногда и военнополитическое сотрудничество маронитов с католической Европой, особенно с Францией. Марониты получали доступ к европейским рынкам, европейскому образованию и, следовательно, культурной и политико-идеологической традиции. При необходимости, могли опираться и на военную поддержку извне. Важным аспектом политической деятельности маронитов под влиянием всех этих факторов стала разработка на рубеже XIX–XX вв. идеологии «ливанского национализма», которая способствовала достижению Ливаном независимости и закреплению в нем христианского господства. Однако создание в 1920 г. «Великого Ливана» кардинальным образом изменило положение маронитской общины. После присоединения территорий с преобладающим мусульманским населением к преимущественно христианскому Горному Ливану оказалось, что христианский ливанский национализм практически исчерпал себя. Он содержал в себе очевидное противоречие между политико-идеологическими аспектами и экономической целесообразностью. Новое государство должно было обеспечивать мирное сосуществование представителей различных конфессий, в противном случае экономические преимущества от создания более крупного независимого государства не имели бы смысла. Маронитам в целом удалось сохранить свои политические и некоторые социально-экономические преимущества, а к 1943 г. добиться компромисса с мусульманским населением. Тем не менее, они являлись уже религиозным меньшинством (29% по переписи 1932 г.). Однако это положение компенсировалось, во-первых, действием системы политического конфессионализма, благодаря которой за маронитами конституционно закреплялся ряд позиций в государственном руководстве, а также общей численностью христианского населения – 51,3%9. Во время гражданской войны 1975–90 гг. марониты были вынуждены противодействовать серьезному натиску левых и мусульманских политиков, намеревавшихся расширить свое представительство в государственном руководстве и втянуть Ливан в арабо-израильское противостояние. В этой связи в общине возникли сепаратистские настроения, а ее руководство пошло на военно-политическое сближение с Израилем. Однако во время войны марониты в значительной степени утратили свой статус. Столкнувшись с демографическими (к 1990-м гг. христиане составляли уже не более 40% населения страны) 8 Valognes, Jean-Pierre. Vie et mort des chrétiens d’Orient. – Librairie Arthème Fayard, 1994. – P. 376. 6 9 Dib, Kamal. Warlords and Merschants. The Lebanese Business and Political Establishment. – Beirut, 2004. – Р. 317. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана и военно-политическими реалиями послевоенного Ливана, в т.ч. с усилением шиитской общины, марониты оказались серьезно ослаблены. Влияние шиитского фактора проявилось особенно отчетливо в ходе т.н. «шестой арабо-израильской войны» – конфликта между «Хизбаллой» и Израилем с 12 июля по 14 августа 2006 г. Шииты в очередной раз продемонстрировали свой потенциал, а марониты оказались перед фактом неспособности влиять на ситуацию в стране и конституционным путем противодействовать политической линии «Хизбаллы». На сегодняшний день маронитская община составляет примерно 20% населения страны (около 700 тыс. человек), являясь третьей по численности в Ливане вообще и первой среди христианских конфессий. Несмотря на то, что марониты численно уступают суннитам (около 25% населения) и шиитам (почти 30%)10, они являются одним из наиболее активных участников ливанской политической жизни. Если мусульманские общины в стране нередко конкурируют друг с другом, то марониты на политической арене действовали и стараются действовать сегодня от имени всех ливанских христиан. В современных условиях марониты пытаются выйти из положения второстепенного игрока на политической арене Ливана и с переменным успехом предпринимают попытки выстроить адекватную модель взаимоотношений с мусульманским окружением, найдя грань между сотрудничеством и заботой о сохранении собственной идентичности. Специфика положения общины сегодня определяется сложностью межмаронитских отношений после 15-летней гражданской войны, новыми реалиями во взаимодействии маронитов с мусульманскими общинами Ливана, а также сильным влиянием внеливанских «игроков» (Сирия, Иран, США, Израиль, Франция и др.) на внутреннюю ситуацию в стране. Проблемы межконфессиональных отношений и особенно положение маронитов в современном Ливане стали центральной темой очередного заявления Совета маронитских архиепископов от 6 сентября 2006 г. В документе, в частности, подчеркивалось, что в ливанском обществе утрачен баланс политических сил, оно разделено на «враждующие группировки», каждая из которых преследует собственные узкие интересы, а также принимает важные политические решения в одностороннем порядке11. Это еще раз подтверждает, что страна действительно балансирует на грани гражданской войны. Чтобы понять, почему и как ситуация в Ливане, 15 лет назад уже преодолевшем подобный конфликт, вновь развивается в столь опасном направлении, необходимо прежде всего получить полное представление о заключительном этапе войны 1975–90 гг. и проанализировать ее итоги, ведь именно в событиях тех лет следует искать первопричины многих современных проблем. 10 Syria after Lebanon, Lebanon after Syria // International crisis group Middle East Report. – 2005. – № 39. – 12 April. 11 Заявление Совета маронитских архиепископов Ливана от 6 сентября 2006 г.// Ан-Нахар. – 2006. – 7 сентября. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 7 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России 3. Марониты на заключительном этапе гражданской войны и в первое послевоенное десятилетие К концу гражданской войны маронитская община Ливана находилась в глубоком политическом и социально-экономическом кризисе. Война, развязанная с целью нейтрализации палестинской угрозы и радикальной мусульманской оппозиции, в конечном итоге, превратилась для маронитов во внутриобщинный конфликт. Фактически он тянулся с первых лет войны, однако наиболее опасную форму приобрел в конце 1980-х гг. Обострение ситуации было связано с неспособностью правохристианского лагеря, сирийцев и американцев прийти к компромиссу относительно приемлемого для всех кандидата на пост нового президента Ливана. Полномочия действовавшего главы государства Амина Жмайеля истекали осенью 1988 г., и в последний момент уходящий в отставку президент 22 сентября 1988 г. назначил временное правительство во главе с командующим ливанскими вооруженными силами маронитом Мишелем Ауном, которое действовало параллельно с кабинетом премьер-министра Селима Хосса (суннита). Генерал Аун, рассматривавший себя как легитимного главу государства, взял курс на централизацию страны под своим руководством12. М. Аун стал выразителем интересов значительной части ливанского общества, осуждавшей конфессиональный национализм ведущих религиозных общин в стране. Его главной целью стало достижение внутригосударственного единства под контролем сильной центральной власти. Очевидно, что основным препятствием на этом направлении были уже значительно окрепшие «мини-государства» (прежде всего маронитское в горах и на побережье севернее Бейрута и друзское в южной части Горного Ливана), а также их милиционные формирования. Генерал был намерен нанести удар по их экономической инфраструктуре путем блокады или захвата принадлежащих им морских портов. При этом на начальном этапе своей кампании М. Аун надеялся заручиться поддержкой «ближайшего соседа» – Сирии. Однако приход генерала к власти спутал карты Дамаску. Среди потенциальных противников М. Ауна рано или поздно могли оказаться и союзники Дамаска – лидер друзской общины и глава «Прогрессивной социалистической партии» Валид Джумблат, а также возглавлявший шиитское движение «Амаль» Набих Берри. Политика М. Ауна шла вразрез с интересами Дамаска по укреплению сирийского господства в Ливане, поэтому в тот момент сотрудничество или даже мирное сосуществование генерала Ауна и сирийцев было просто невозможно. Это позже осознал и сам М. Аун. В марте 1989 г., ожидая поддержки со стороны американцев или европейцев и рассчитывая ослабить позиции сирийцев, он начинает «войну за освобождение»13. При этом конфликт, вопреки намерениям генерала, принимает конфессиональ12 Sneifer-Perri, R gina. Guerres Maronites, 1975–1990. – Paris, 1995. – Р. 133. 13 8 Salem, Paul. Two Years of Living Dangerously: General Awn and the Precarious Rise of Lebanon’s “Second Republic” // The Lebanese Center for Policy Studies. The Beirut Review. – 1991. № 1. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана ный характер: лояльные М. Ауну войска, в ответ на сирийское давление, начинают обстреливать жилые районы мусульманского Западного Бейрута. Одновременно с января 1990 г., стремясь силой восстановить единство страны, аунисты берут курс на прекращение автономии христианского лагеря и начинают «войну на уничтожение» против «Ливанских сил» («ЛС») – наиболее боеспособной христианской милиции14. «Война между братьями» – «ЛС» и ливанской армией под командованием М. Ауна – стала наиболее разрушительным конфликтом во время гражданской войны. Она нанесла непоправимый ущерб христианскому лагерю и закрепила его слабость в послевоенном Ливане15. 22 октября 1989 г. на выездном заседании ливанского парламента в г. Таиф (Саудовская Аравия) была принята Хартия национального согласия – документ, положивший конец политическому конфликту в Ливане. Военный конфликт завершился 13 октября 1990 г., когда сирийские войска совместно с уже союзными САР «Ливанскими силами» и лояльными Дамаску частями ливанской армии под командованием генерала Эмиля Лахуда положили конец мятежу генерала М. Ауна. Развязанная аунистами «война на уничтожение» привела к тому, что ранее наиболее устойчивая антисирийская группировка в Ливане – «ЛС», потерпев поражение в столкновениях с войсками М. Ауна, приняла условия Хартии и пошла на сотрудничество с Дамаском. Генерал Аун остался верен своей линии. После разгрома он был вынужден бежать во Францию и вернулся в Ливан только в мае 2005 г. Гражданская война в Ливане подвела черту под целой эпохой политической истории маронитов. Подошел к концу продолжительный период доминирования маронитов на ливанской политической арене. В условиях конфликта маронитская община столкнулась с серьезными внутренними противоречиями, самыми серьезными за всю свою историю. Идеологическая деятельность маронитских интеллектуалов и политиков приняла откровенно деструктивный характер – были окончательно отвергнуты сложившиеся принципы мирного сосуществования религиозных общин в стране. При этом ни война, ни мирный процесс так и не привели к урегулированию многих противоречий, приведших к гражданскому конфликту и развившихся во время него; они сохранились и до настоящего времени влияют на политическую ситуацию в Ливане. 3.1. Особенности политической системы послевоенного Ливана Начавшись как межарабский и, в некотором смысле, даже международный, Таифский процесс оказался мирным урегулированием «по-сирийски». С момента обретения двумя странами полной независимости в 1946 г. Ливан и Сирия были больше чем просто соседними государствами. Контроль над ситуацией в Ливане традиционно имел большое 14 Picard, Elizabeth. Lebanon a Shattered Country. Myths and Realities of the Wars in Lebanon. – New York, 2002. – Р. 139. 15 Laurent, Annie. A War between Brothers: The Army-Lebanese Forces Showdown in East Beirut // The Beirut Review. – 1991. № 1. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 9 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России значение для Сирии. Сохранение военного присутствия и влияния на политическое руководство соседней страны имело принципиальное значение для Дамаска в условиях нестабильности ситуации в регионе и непредсказуемости процесса ближневосточного урегулирования. Учитывая взаимозависимость конфессиональной и политической ситуации в обеих странах, сирийцы были заинтересованы в исключении возможных рецидивов конфликтов на конфессиональной почве, которые, кроме Ливана, могли бы затронуть и Сирию и угрожать ее внутриполитической стабильности16. Во многом именно этими императивами и определялась ливанская политика сирийских властей. Руководство «Второй республики» действительно формировалось так, чтобы в него могли проникнуть исключительно политики или организации, в той или иной степени сотрудничающие с сирийцами и/или зависящие от них. Это было необходимой ценой сохранения стабильности внутри Ливана, однако нанесло серьезный удар по, и без того, слабым политическим позициям ливанских христиан, которые рассматривались, особенно ливанскими мусульманами, как потенциальный источник нестабильности. Ведущие политические игроки на ливанской политической арене – de facto победившая сторона в войне – стремились не допустить возрождения радикального христианского национализма, который мог стать идеологической базой для противников нового просирийского режима. В этом контексте интересен подход «архитекторов» «Второй республики» к решению проблем функционирования системы политического конфессионализма. В ходе мирного урегулирования реальных шагов для ликвидации «нестабильной» системы конфессионального представительства никто не предпринимал. Наоборот – Таифские соглашения 1989 г. только укрепили ливанский конфессионализм. Об изменении сложившейся политической традиции в стране тогда не могло быть и речи. Ливанцы опасались сползания страны к тоталитаризму в случае устранения сдерживающего воздействия конфессионального устройства, которое в ливанских условиях имеет конкретные конституционные рамки и, в представлении местных государственных и общественных деятелей, более стабильно, чем скрытое господство религиозного меньшинства в Ираке при С. Хусейне и в Сирии17. Хартия национального согласия предусматривала определенное уравнивание статуса и позиций христиан и мусульман, но исключительно в рамках сложившейся системы. Это объясняет перераспределение полномочий в рамках «тройки» (президент – премьер-министр – спикер парламента) с сохранением конфессионального принципа при ее формировании (маронит – суннит – шиит, соответственно), а также уравнение числа христианских и мусульманских мест в парламенте. Новая система сохранила за маронитами все традиционно контролируемые ими властные институты (пост президента, командующего вооруженными силами и т.д.) и при этом существенно расширила представительство мусульман в государственном руководстве и государственной службе. Христиане всегда заполняли положенные им квоты в государственном 10 16 Юрченко В.П. Сирия: проблемы национальной безопасности. – Москва, 2004. – С. 177. 17 Picard, Elizabeth. Op. cit. Р. 156, 169. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана управлении, однако новая система обеспечивала выдвижение только политиков, лояльных Дамаску. При этом они, как правило, не являлись подлинными выразителями интересов своей общины. Полномочия президента-маронита как представителя исполнительной власти были действительно существенно урезаны в пользу совета министров, однако высший государственный пост отнюдь не стал «церемониальным», что можно было видеть на примере президентов послевоенного Ливана – Ильяса Храуи (1989–98) и Эмиля Лахуда (1998 г. – н.в.). «Корректировка» конфессиональной системы имела целью уравнять политическое положение религиозных общин Ливана, сохранив их обособленное положение друг от друга и вытеснив с внутриполитической арены экстремистски настроенные силы. Маронитский политический истеблишмент, особенно вышедший из бывшего правохристианского лагеря, в большинстве своем был либо выведен из большой политики, либо вынужден следовать в фарватере нового просирийского руководства Ливана. Политика поддержания конфессиональной стабильности в Ливане была сопряжена с целенаправленным ограничением политического потенциала христианского населения страны. Особенно наглядно это заметно на примере первых послевоенных парламентских выборов. Избирательный закон 1992 г. предусматривал комбинированное разделение страны на избирательные округа, т.е. внедрение одновременно крупных (19–28 мест) и мелких (3–8 мест) избирательных округов, причем последние предусматривались в районах с преобладающим христианским населением. Таким образом, мусульманские избиратели в гораздо большей степени влияли на выбор депутатов-христиан, и избранные христианские политики зачастую не были выразителями интересов христианского населения конкретного района.18 Подобная ситуация с незначительными изменениями сохранялась также во время выборов 1996 и 2000 гг. Даже в 2005 г., уже после ухода сирийских войск из Ливана, формирование Палаты депутатов проходило по «сирийскому» закону о выборах 2000 г. Приведенные примеры могут свидетельствовать о том, что Дамаск проводил излишне жесткую политику по отношению к маронитам, которые были важным сегментом ливанского политического истэблишмента. Справедливости ради стоит отметить, что подобным образом сирийцы поступали и в отношении ливанских мусульман. Политика Дамаска не была непосредственно направлена на подрыв политических позиций маронитов и уничтожение asile du Liban – «убежища» для ближневосточных христиан. Задачей Сирии было снижение экстремистских, реваншистских настроений во всех религиозных общинах, которые могли угрожать и сохранению пока еще хрупкого мира в Ливане, и интересам безопасности САР. Однако для ослабленных войной маронитов такая политика представляла особую опасность. Сложная внутриполитическая и региональная ситуация непосредственно отражалась на положении христианского политического лагеря. На протяжении послевоенного периода он неоднократно 18 Khazen, Farid. Authoritarianism by Diffusion // Lebanon in Limbo. Postwar Society and State in an Uncertain Regional Environment. – Р. 67. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 11 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России трансформировался. Входящие в него организации и деятели объявлялись вне закона и вновь возвращались в публичную политику, иногда кардинально меняя свои политические взгляды. Такие тенденции оказывали крайне деструктивное воздействие на положение маронитов как религиозного меньшинства, а особенно меньшинства, находящегося у власти. Свои позиции маронитам удалось сохранить, прежде всего, благодаря усилиям сирийцев, как бы странно это не звучало. Дамаск опасался радикального изменения политической системы и смены режима в Ливане. Не менее важно было сохранить и действовавшую в стране систему сдержек и противовесов, важной составляющей которой было распределение властных полномочий между представителями различных конфессий. В такой ситуации для режима были выгодны и межмаронитские конфликты. Они не позволяли общине консолидироваться и выделяться из числа остальных религиозных групп. 3.2. Трансформации в маронитском политическом лагере Политическому единству маронитов пришел конец еще во время гражданской войны, и по ее завершении раскол только усугублялся. После разгрома мятежа генерала Ауна осенью 1990 г. и его бегства в Париж христианская община в целом оказалась сильно ослаблена. В то же время в Ливане сохранились многочисленные сторонники М. Ауна, прежде всего из числа военных и студентов. В 1990-е гг., несмотря на непростую политическую ситуацию в стране, аунистское движение быстро росло: светский ливанский национализм аунистов оказался весьма привлекателен не только для христианского населения, а сам генерал, даже находясь за границей, превратился в политика общеливанского масштаба. Это можно подтвердить следующим примером: в 1996 г. по проведенному среди ливанских шиитов опросу с целью узнать, кого бы они хотели видеть главой государства, генерал занял третье место, уступив лишь двум крупным шиитским религиозным деятелям и обойдя спикера парламента Н. Берри – самого высокопоставленного шиитского политика в Ливане19. «Свободное патриотическое движение» М. Ауна активно выступало за прекращение сирийского военного присутствия в Ливане и ликвидацию политического конфессионализма. Как известно, оба этих вопроса были прописаны в Хартии национального согласия 1989 г., однако их практическое решение было отложено на неопределенный срок. «Опасность», исходившую от аунистского движения, хорошо осознавало новое ливанское руководство. Непродолжительное пребывание генерала у власти в 1988–90 гг., его жесткие меры по централизации дестабилизировали ситуацию в стране. Любая деятельность сторонников М. Ауна в Ливане могла сорвать хрупкий мир, а также угрожать сирийским интересам в области безопасности, поэтому пресекалась любыми средствами. С целью искоренения аунизма были проведены 12 19 Dossier: Michel Aoun // Middle East Intelligence Bulletin. Vol. 3. – 2001. – № 1. – January. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана перестановки в военном руководстве20. В то же время Движение действовало как на территории Ливана, так и в диаспоре. По мнению самого М. Ауна, его жизнеспособность на том этапе объяснялась отсутствием четкой организационной структуры: вся политическая активность фактически была завязана на одного человека – самого генерала, – который, находясь во Франции, был недоступен для ливанских властей. И хотя аунистам удалось сохранить и даже расширить лагерь своих сторонников в Ливане, их деятельность все же не могла реально повлиять на ситуацию в стране. Однако она создала условия для триумфального возвращения генерала в ливанскую политику (в один из наиболее чувствительных этапов новейшей истории Ливана) и последующей институционализации «Свободного патриотического движения»21. Несколько иначе сложилась судьба бывших столпов правохристианского лагеря – «ЛС» и партии «Катаиб». В конце войны обе организации поддержали Таифский процесс и пошли на сотрудничество с просирийским руководством Ливана. Летом 1992 г. в результате идеологических расхождений и борьбы за власть между родственными организациями произошел серьезный раскол22. Лидер «ЛС» С. Джаджа претендовал на руководство обеими организациями, однако в ходе выборов руководства «Катаиб» уступил более умеренному политику Джорджу Сааде (он возглавлял «Катаиб» с 1986 г.). В очередной раз убедившись в правильности своей линии, Дж. Сааде начал разворачивать политику партии в сторону межливанского сотрудничества23. Однако сближение фалангистов с официальным Бейрутом усиливало ее изоляцию в общине. Несмотря на явно прогрессивный курс «Катаиб» и стремление вернуть традиционный статус «партии власти», она в прямом смысле оказалась жертвой таифского режима. Учитывая сложное отношение большинства рядовых христиан к руководству послевоенного Ливана и опасаясь раскола, «Катаиб» была вынуждена бойкотировать парламентские выборы и вплоть до 2000 г. не имела своих представителей в Палате депутатов24. С похожими трудностями столкнулся и лидер «Ливанских сил», политик более радикальных взглядов С. Джаджа. Несмотря на то, что он пошел на сотрудничество с Дамаском, лидер «ЛС» не отказался от реализации «христианского проекта» в Ливане. Маронитские интеллектуалы и после войны продолжали разрабатывать идеи той или иной формы обособления христианских общин. Тогда это рассматривалось как единственный адекватный ответ демографической и политической маргинализации маронитов25. Однако такой подход опять же был неприемлем в условиях «Второй республики». Несмотря на значительную 20 Lebanese Christians: A Unified Opposition Front? // Middle East Intelligence Bulletin. Vol. 4. – 2002. – № 10. October. 21 Young, Michael. The General in his Labyrinth // The Lebanon Report. – 1996. – № 1. 22 «Ливанские силы» возникли в 1976 г. на основе вооруженного крыла «Катаиб» как единая военная структура правохристианского лагеря. 23 Sneifer-Perri, Régina. Op. cit. Р. 169–170. 24 Беседа автора с Генеральным секретарем партии «Аль-Катаиб аль-любнанийя» Ибрагимом Ришей – Бейрут – 2005. – 4 января. 25 См., например: Наджем, Антуан. Дауля ат-танмия ва аль-мусават, ва аль-адаля, ва альыиш альмуштарак. – Бейрут, 1992. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 13 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России военную мощь и политический авторитет «Ливанских сил», даже во время войны С. Джаджа не был выразителем интересов большинства христианского населения. После войны он стал еще больше сдавать позиции. «ЛС» оказались в двойственном положении: с одной стороны, они вместе с сирийцами участвовали в боях против М. Ауна, что вызвало осуждение со стороны рядового христианского населения, а с другой – последовательное нежелание С. Джаджи сотрудничать с новыми ливанскими властями вызывало подозрение Дамаска. Он неоднократно отказывался от предложений получить министерский портфель в правительстве Омара Караме, а затем Рашида Сольха. В конечном итоге это привело к вытеснению С. Джаджи из политической жизни «Второй республики»26. В 1994 г. он был арестован по обвинению в организации взрыва в церкви в городке Зук Микаэль к северу от Бейрута. Лидеру «ЛС» также было инкриминировано убийство бывшего премьер-министра Р. Караме в 1987 г. и одного из крупных маронитских лидеров Д. Шамуна в 1990 г., который к тому же считался наиболее могущественным сторонником генерала Ауна в Ливане27. В том же 1994 г. «Ливанские силы» были распущена и объявлены вне закона, а в 1995 г. и сам С. Джаджа был приговорен к пожизненному тюремному заключению, став единственным политиком времен гражданской войны, оказавшимся на скамье подсудимых за преступления, совершенные во время конфликта. После ареста С. Джаджи внутри «ЛС», перешедших на нелегальное положение, началась борьба за власть между фракцией Стриды Джаджи (супруги и продолжателя линии С. Джаджи) и более умеренными политиками, настроенными на сотрудничество с просирийским режимом. В 1997 г., после истечения срока тюремного заключения, был освобожден и вернулся в руководство партии (после войны «ЛС», в соответствии с Таифскими соглашениями 1989 г., добровольно сложили оружие и стали политической партией) бывший начальник штаба «Ливанских сил» генерал Фуад Малек. Некоторое время он сотрудничал с ведущей фракцией Стриды Джаджи, однако после успеха партии28 на муниципальных выборах 1998 г. и в преддверии парламентских выборов 2000 г. Ф. Малек предпринял попытку полностью захватить контроль над партией. Он пошел на сотрудничество с сирийцами, которые обещали легализовать «ЛС» в случае, если новый лидер сможет сплотить вокруг себя умеренных политиков, готовых сотрудничать с Дамаском. Однако линия Самира и Стриды Джаджей все же взяла верх, обеспечив целостность партии и принципиальную неизменность ее политического курса. Фракция Ф. Малека оказалась в полной изоляции29. В связи со слабостью позиций политических лидеров маронитов «лицом» общины в послевоенном Ливане стал Патриарх Маронитской Церкви (официальный титул – Маронитский Патриарх Антиохии и 26 Corm, Georges. Le Liban contemporain. Histoire et société. – Paris, 2003. – Р. 230. 27 Harris, William W. Faces of Lebanon: Sects, Wars and Global Extensions. – Princeton, 1996. – Р. 277. 28 Приближенные к партии кандидаты, в частности проникли в муниципальный совет г. Бейрут, а также получили все места в совете маронитского г. Бшарре. 14 29 Dossier: Fouad Malek. Former Chief-of-Staff of the Lebanese Forces (LF) // Middle East Intelligence Bulletin. Vol. 4. – 2002. № 11–12. November–December. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана всего Востока) Насралла Бутрос Сфейр (1986 г. – н.в.). Церковь заполнила образовавшийся политический вакуум и взяла на себя роль не только духовного покровителя маронитов, но и легитимного выразителя ее интересов. Н. Сфейр поддержал Таифские соглашения 1989 г., столкнувшись при этом с резко негативной реакцией аунистов30, и выступал за укрепление внутриливанского согласия, однако, патриарх был против трансформации процесса мирного урегулирования в сирийский контроль над Ливаном. В то же время ему удалось остаться единственной силой, открыто выступающей с антисирийских позиций, но «недосягаемой» для Дамаска31. Руководство Маронитской Церкви окончательно перешло в оппозицию в 1994 г. в связи с началом судебного процесса по делу С. Джаджи. Политический характер обвинения был очевиден, а церковь очень болезненно воспринимала любые агрессивные действия властей против видных представителей маронитской общины32. Значительные изменения на ливанской политической арене произошли в знаковом 2000 г., когда имели место несколько событий, оказавших непосредственное влияние не только на ситуацию внутри Ливана, но и на баланс сил во всем регионе. В мае 2000 г. Израиль полностью вывел свои войска с территории Ливана, поставив под сомнение необходимость деятельности «Исламского сопротивления» в этой стране и дальнейшего пребывания там сирийского воинского контингента. В июне 2000 г. закончился провалом израильско-американо-сирийский саммит; в сентябре началась вторая палестинская интифада, и к власти в Израиле пришел «ястреб» А. Шарон. В результате очередных парламентских выборов в Ливане в августе–сентябре 2000 г. ослабли позиции лояльных Дамаску политиков33. Наконец, в июне скончался президент САР Х. Асад. По меткому выражению американских законодателей, это само по себе ознаменовало «падение последнего бастиона старого Ближнего Востока»34. Благоприятная обстановка в 2000 г. способствовала выходу из подполья ливанской христианской оппозиции. Именно на этот год приходятся первые заметные акции студенческих организаций аунистов и «Ливанских сил», которые, однако, столкнулись с сильным противодействием руководства страны и имели лишь пропагандистский успех. На этой же волне с 2001 г. начало действовать депутатское объединение «Корнет Шехван», созданное под покровительством маронитского патриарха Н. Сфейра. Некоторые из его участников избирались еще в просирийские парламенты 1992–96 гг. (в частности Б. Харб, Н. Муауад, Н. Лахуд), а с 2001–02 гг. начала набирать обороты 30 Осенью 1989 г. время сторонники М.Ауна взяли штурмом резиденцию патриарха в г. Бкерке и заставляли высшего маронитского священнослужителя целовать портрет мятежного генерала. 31 Dossier: Nasrallah Boutros Sfeir. 76th Patriarch of the Maronite Church // Middle East Intelligence Bulletin. Vol. 5. – 2003. № 5. May. 32 The Unhappy Christians: The Paradox of Samir Geagea // The Lebanon Report. – 1996. № 3. 33 Ахмедов В.М. Сирия при Башаре Асаде // Региональный опыт модернизации в условиях внешней нестабильности. – Москва, 2005. – С. 13. 34 Future of Lebanon. Hearing before the Subcommittee on Near Eastern and South Asian Affairs of the Committee on Foreign Relations United States Senate. One Hundred Sixth Congress, Second Session, June 14, 2000. – Р. 1. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 15 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России их оппозиционная деятельность. Изначально в объединение входило около 30 центристских и правоцентристских, в основном маронитских, политиков, представлявших различные и во многом несовместимые организации. К 2005 г. с уходом представителей «Свободного патриотического движения», «Ливанских Сил» и «Национального блока» их численность сократилась до 22. В политической программе объединения, в частности, говорится о необходимости защиты демократии и механизмов мирного сосуществования, обеспечения полноценного разделения властей в Ливане, уважения прав человека и разработки более справедливого избирательного закона; подчеркивается важность полной реализации Таифских соглашений 1989 г., устранения конфессиональных ограничений и урегулирования внутригосударственных противоречий на основе общеливанского диалога. Объединение также выступало за вывод из Ливана сирийских войск и восстановление суверенитета правительства Ливана над всей территорией страны35. В то же время среди маронитов есть и союзники Сирии. Прежде всего, это клан Франжье из североливанского г. Згорта, который сохраняет дружественные отношения с Дамаском и лично Асадами уже около 50 лет. В маронитской среде Франжье являются традиционными противниками С. Джаджи и Жмайелей, имевших прямое отношение к гибели сына бывшего президента Ливана Сулеймана Франжье (1970–1976) Тони Франжье в 1978 г. После гражданской войны клан оказался разделен на две группировки. Одна из них сохраняет линию на сотрудничество с Дамаском, во главе нее стоит Сулейман Франжье – бывший министр внутренних дел (октябрь 2004 – апрель 2006 гг.), внук покойного президента и сын убитого Т. Франжье. Однако его партия «Марада» (во время войны 1975–90 гг. – «Армия освобождения Згорты») ведет активную деятельность только в отдельных христианских районах на севере страны. На политической арене Ливана в целом С. Франжье сложно конкурировать с другими христианскими организациями, поэтому он делает ставку на союз с просирийски настроенными друзами и суннитами. Из числа маронитов С. Франжье активно поддерживает М. Ауна. Выразителем интересов другой группировки является его двоюродный брат по отцовской линии Самир Франжье – участник объединения «Корнет Шехван» и один из претендентов на президентский пост. Отношения между двумя фракциями весьма сложные, иногда доходящие и до вооруженных инцидентов. Так, например, считается, что именно боевики Сулеймана Франжье совершили в июне 2005 г. налет на дом Самира Франжье в Эхдене, после того как последний обошел своего родственника в ходе выборов в парламент на севере Ливана36. Как уже говорилось, на завершающем этапе вооруженного конфликта в Ливане Дамаск способствовал расколу внутри христианского лагеря, в т.ч. навязав в декабре 1985 г. «Ливанским силам» подписание Трехстороннего соглашения с просирийскими ПСП и «Амаль». Тогда одним из наиболее лояльных союзников Сирии стал бывший лидер «Ливанских сил» (май 1985 – январь 1986 гг.) Илие Хобейка, известный 16 35 Qornet Shehwan Gathering // Lebanon Wire – www.lebanonwire.com 36 Аль-Мустакбаль. – 2005. – 24 июня. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана своими связями с ЦРУ и «Моссадом», а также во многом ответственный за резню в палестинских лагерях Сабра и Шатила в 1982 г. После краха Трехстороннего соглашения и переворота, низвергнувшего И. Хобейку с поста лидера «ЛС», он оказался в зависимости от сирийцев. При этом И. Хобейка всерьез считал, что поддержка Дамаска позволит ему даже добиться президентского поста37. В условиях сирийского господства в Ливане И. Хобейка пошел на то, от чего в свое время отказывался его бывший соратник С. Джаджа. Он дважды избирался в парламент, а также неоднократно получал достаточно важные портфели в Кабинете министров: министра по делам перемещенных лиц, министра по социальным вопросам и проблемам инвалидов, министра электроэнергии и водных ресурсов. Тем не менее, интеграция бывшего лидера «ЛС» в систему «Второй республики» затруднялась его кровавым прошлым – причастностью к ряду как удачных, так и провалившихся покушений на ливанских политиков (в т.ч. на будущего премьер-министра С. Хосса в 1984 г.). В январе 2002 г. И. Хобейка сам погиб в результате взрыва бомбы в юго-восточном пригороде Бейрута. К этому моменту он оказался в полной политической изоляции, как со стороны своих новых «союзников» из просирийского лагеря, так и со стороны бывших союзников из маронитской общины38. Со временем, в числе сторонников просирийского режима «Второй республики» оказалась и партия «Катаиб». После завершения войны она раскололась на две фракции: более умеренную, функционирующую в Ливане («Аль-Катиб аль-любнанийя») во главе с Джорджем Сааде, и партию А. Жмайеля (позднее она получила название «Исправительное движение Катаиб»), действовавшую преимущественно в диаспоре и резко осуждавшую сирийскую политику в Ливане. В октябре 2001 г. лидером «Аль-Катаиб аль-любнанийя» был избран Карим Пакрадуни, представитель проарабской группировки в партийном руководстве. Он взял курс на полное возвращение партии на ливанскую политическую арену в качестве защитника интересов ливанских христиан, что было невозможно без сотрудничества с официальным Бейрутом и Дамаском. По замыслу нового лидера, «Катаиб» должна была вновь стать «партией президента»39. Конечно, такой шаг значительно сузил общественную поддержку партии, а также предоставил дополнительные аргументы сторонникам А. Жмайеля для критики К. Пакрадуни. С другой стороны, решение нового лидера партии в принципе не противоречило фундаментальным идеологическим установкам «Катаиб» и было знаменательно как первая попытка христианских политических организаций выйти из изоляции без конфликта с властями. В ноябре 2005 г. противоборствующие фракции «Катаиб» воссоединились, на компромиссной основе распределив ключевые посты между членами обеих фракций. При этом К. Пакрадуни остался председателем «Катаиб», а А. Жмайель получил пост «Верховного председателя» партии. 37 The Assassination of Elie Hobeika // Middle East Intelligence Bulletin. Vol. 4. – 2001. № 1. January. 38 Ibid. 39 Damascus Co-opts the Phalange // Middle East Intelligence Bulletin. Vol. 3. – 2001. № 10. October. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 17 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России 4. Марониты и расстановка сил на политической арене современного Ливана Очередное обострение ситуации в Ливане произошло летом 2004 г., когда страна подошла к очередным президентским выборам. С ними связывались серьезные перемены в политической жизни страны: осенью 2004 г. истекал срок полномочий президента Эмиля Лахуда, в лице которого многие ливанцы и, прежде всего марониты, видели главного проводника сирийского влияния в стране. Осенью 1998 г., когда Э. Лахуд только пришел к власти, ситуация была иной. Тогда от нового главы государства – бывшего командующего ливанскими вооруженными силами, буквально, поднявшего армию на ноги, – ждали прогрессивного политического курса. В представлении маронитского политического истэблишмента, новый президент (подобно генералу Шихабу, стабилизировавшему ситуацию в стране после гражданской войны 1958 г.) мог бы способствовать укреплению внутриливанского единства и решению послевоенных социально-экономических проблем. Президент пользовался популярностью среди маронитов и расположением патриарха Н. Сфейра, даже несмотря на то, что он пришел к власти при непосредственной поддержке Дамаска. Однако новый лидер изначально готовился к проведению жесткой политики, особенно в сфере безопасности и борьбы с коррупцией. Э. Лахуд также был недоволен деятельностью и особенно экономической политикой премьер-министра Р. Харири и поставил себе задачу добиться политического превосходства над конституционно более полномочным премьер-министром40. В 2000 г. генерал Лахуд развернул масштабную и достаточно агрессивную кампанию против оппозиции, в т.ч. христианской. Такая политика требовала тесной координации с Дамаском, а потому негативно воспринималась многими ливанцами. Это, а также постоянные конфликты с премьер-министром Р. Харири в значительной степени подорвали репутацию Э. Лахуда как внутри страны, так и на международной арене. Кроме того, президент был сторонником достаточно непопулярного среди маронитов внешнеполитического курса, ориентированного на поддержку «Исламского сопротивления» против Израиля, который также требовал сотрудничества с Сирией. В конечном итоге Э. Лахуд стал восприниматься значительной частью населения Ливана как «сирийская марионетка». К 2004 г. для окрепшей оппозиции вопрос его замены имел принципиальное значение. В то же время факт полного подчинения генерала Лахуда Дамаску отрицается сирийским президентом. В одном из своих интервью Б. Асад отмечает, что Э. Лахуд отличается жесткостью и бескомпромиссностью, и убедить или навязать ему что-либо всегда было достаточно непросто. По словам сирийского лидера, «на избрание Э. Лахуда главой государства в 1998 г. повлияли, прежде всего, его патриотизм, 18 40 Всего Р. Харири возглавлял пять кабинетов, в т.ч. три до прихода к власти Э. Лахуда. Их «совместная» работа началась в 2000 г. и сопровождалась многочисленными конфликтами, урегулирование которых нередко требовало вмешательства Дамаска. Corm, Georges. Op. cit. – Р. 268, 275. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана неконфессиональный подход к политике, а также приверженность генерала общеарабским ценностям и вера в единый арабский Ливан. Эти характеристики были очень важны для укрепления внутригосударственной стабильности в Ливане»41. Летом 2004 г. в борьбе за президентское кресло готовились принять участие, по меньшей мере, 10 кандидатов как от оппозиции, так и из числа просирийских политиков. Противники режима были намерены добиться ухода Э. Лахуда с высшего государственного поста и избрания нового, независимого от Дамаска президента. Таким образом можно было бы развить успех парламентских выборов 2000 г. и еще больше ослабить позиции просирийских сил в стране. Тем не менее, 3 сентября 2004 г., в результате принятия поправки к конституции42, полномочия президента Э. Лахуда были продлены еще на три года. Вместе с принятием 2 сентября 2004 г. Советом Безопасности (СБ) ООН резолюции 1559, которая, кроме всего прочего, призывала к проведению в стране свободных президентских выборов без иностранного вмешательства, это резко обострило социально-политическую ситуацию в Ливане43. Внутренний ливанский кризис оказался выведен на международный уровень. Вовлечение в проблему мирового сообщества показало активность и силу ливанской диаспоры (особенно в США), которая, кстати, в большинстве своем является маронитской, а также придало дополнительный импульс политической деятельности как умеренной демократической оппозиции, так и более радикальных маронитских организаций. В конце концов, объединяющим фактором в деятельности всех оппозиционных сил стало требование скорейшего вывода из Ливана сирийских войск (по резолюции СБ ООН 1559 г.) и освобождения страны от политической опеки Дамаска. Однако в целом оппозиция, в том числе и христианская, была слишком слаба, и решающий удар по просирийскому режиму предполагалось нанести только на парламентских выборах в мае 2005 г. Ситуация кардинально изменилась 14 февраля 2005 г., когда в результате взрыва в центральной части Бейрута погиб бывший премьер-министр Ливана Р. Харири. Он был знаковой фигурой в современном Ливане, и его гибель резко обострила ситуацию в стране. Трагедия в Бейруте окончательно развязала руки антисирийской оппозиции. 14 марта 2005 г. (спустя месяц после гибели Р. Харири) – день проведения крупного и весьма представительного антиправительственного митинга в центре Бейрута – считается днем т.н. «кедровой революции», ставшей апогеем антисирийского движения в Ливане. Выступление не привело к смене режима или радикальному развороту его политики, однако позволило продемонстрировать силу антисирийских настроений в государстве44. В течение апреля 41 Интервью Б.Асада // Аль-Хаят. – 2006. – 27 июня. 42 По Ст. 49 Конституции Ливанской Республики президент избирается Палатой депутатов сроком на шесть лет с правом переизбрания не раньше, чем по истечении шести лет со времени его предыдущего пребывания у власти. 43 Full Text of UN Security Council Resolution 1559 on Lebanon // Lebanon Wire. – 2004. – 3 сентября. 44 Ранее, 8 марта, аналогичный митинг провели просирийские силы, в том числе члены «Хизбаллы» и «Амаль». Отсюда впоследствии возникло обозначение двух противоборсЭлектронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 19 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России 2005 г. Дамаск под международным, в т.ч. и арабским, давлением был вынужден вывести из Ливана свой воинский контингент. Это событие можно назвать ключевым в современной истории маронитов: подошел к концу почти 15-летний период политической депрессии христианского политического лагеря. Ливанские события высветили многочисленные просчеты в ливанской политике Дамаска. Со времени вступления сирийских военных на территорию западного соседа в 1976 г. и постепенного и продуманного установления в стране сирийского контроля произошли значительные изменения как на региональном, так и на международном уровне. Действия сирийского руководства и его многочисленных ливанских союзников стали более прямолинейными и вызывающими, что в конечном итоге стало вызывать негативную ответную реакцию со стороны ливанцев и обусловило ослабление позиций союзников Дамаска в Ливане45. Сирийцам, спровоцировавшим крах традиционной христианской политической элиты, к тому времени уже около 60 лет находившейся у руля государственного руководства, так и не удалось создать ей адекватную замену, которая бы отвечала интересам Дамаска и в то же время пользовалась доверием ливанцев. Первым серьезным событием в постсирийском Ливане стали парламентские выборы мая–июня 2005 г. Они привели к серьезным переменам на ливанской политической арене. Несмотря на отсутствие непосредственного политического контроля со стороны Дамаска, выборы все еще регламентировались законодательством периода сирийского господства. Закон 2000 г., разработанный для облегчения победы политиков, лояльных Сирии, во многом противоречил интересам христианских общин, особенно маронитам. Например, лишь 15 из 64 христианских депутатов избирались непосредственно христианами, остальные – подавляющее большинство – мусульманами. Тем не менее, на этот раз христианские политики всех направлений приняли активное участие в избирательной кампании. Для них это была реальная возможность окончательно преодолеть политический упадок и в полной мере принять участие в борьбе за власть. Предвыборные планы маронитов из антисирийского лагеря были нарушены неожиданными для многих действиями «надежды антисирийской оппозиции» – генерала М. Ауна. Накануне выборов он отказался выступать в коалиции с широким оппозиционным объединением. Со своим избирательным блоком, а также рядом союзных объединений он одержал победу в округах с преобладающим христианским населением – Джбейль, Кесруан, Метн и Захле. Для большей наглядности следует отметить, что М. Аун набрал наибольшее количество голосов на территории христианского анклава времен гражданской войны – традиционной вотчины «Ливанских сил» и «Катаиб». Итоги выборов внесли существенные изменения в уже казалось бы спланированный ход политического процесса: антисирийские твующих политических течений: просирийские силы «8 марта» и антисирийские силы «14 марта». 20 45 Syria after Lebanon, Lebanon after Syria // International crisis group Middle East Report. – 2005. № 39. 12 April. – Р. 9. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана силы одержали победу, однако им не удалось добиться абсолютного господства на политической арене Ливана. Первое место по стране получили депутаты из объединения «Аль-Мустакбаль» во главе с сыном покойного Р. Харири Саадом Харири (17,2% голосов), далее следовала «Хизбалла» (14,6%). Третьим по стране, но первым среди христианских политиков стал генерал М. Аун. Возглавляемое им избирательное объединение самостоятельно получило 14,5% голосов и 14 мест в Палате депутатов. «Ливанские силы» стали шестыми, получив 5,1% голосов и шесть мест, также шесть мест получили депутаты из «Корнет Шехван». Обе партии «Катаиб» даже не преодолели 2%-й барьер. Собственно в парламенте сторонники А. Жмайеля получили два места, а К. Пакрадуни – только одно46. Факт распределения мест в парламенте отнюдь не свидетельствует о какой-либо стабилизации политико-идеологического противостояния в Ливане. Коалиции, оказавшиеся во власти после «кедровой революции», отличаются крайней неоднородностью. Они создавались для участия в парламентских выборах, и при решении реальных проблем вынуждены преодолевать внутренние противоречия. При этом ни одна из противоборствующих группировок так и не смогла обеспечить полный контроль над законодательной и, тем более, исполнительной властью. Становление нового баланса сил в «постсирийском Ливане» протекает медленно и со значительными трудностями: государственным и общественным институтам приходится функционировать в условиях продолжающейся политической нестабильности, одним из главных компонентов которой является обострение межконфессиональных отношений. В комплексе эти процессы ведут к снижению уровня безопасности, сохраняется угроза эскалации существующих внутриливанских противоречий. 4.1. Христианский политический лагерь в постсирийском Ливане Христианский политический лагерь в сегодняшнем Ливане очень разнороден. Он возрождается и переживает период становления неформальной внутренней иерархии и формирования новых коалиций. Предпринимаются попытки различными методами урегулировать старые противоречия. Наиболее активными субъектами христианского политического истэблишмента, несмотря на все изменения послевоенных лет, остаются те же силы, что пытались поделить власть на заключительном этапе гражданской войны. К их числу относится генерал М. Аун и его «Свободное патриотическое движение». Он вернулся в страну менее чем за месяц до парламентских выборов 2005 г., однако, сумел создать серьезный противовес силам «Движения 14 марта». Генерал не скрывает своих претензий на высший государственный пост. Его предвыборная программа предполагает, в частности административную, судебную и военную реформы, преобразования в социальной сфере и системе образования. Стоит подчеркнуть, что в программе «Свободного патриотического движения» прослеживается 46 Lebanon Wire. – 2005. – 1 января. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 21 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России идея частичной ликвидации политического конфессионализма или, как минимум, сокращение его «пагубного» воздействия на социально-политические процессы в Ливане. Аунисты призывают к мирному сосуществованию на Ближнем Востоке, развитию межконфессионального и межкультурного диалога в регионе, а также пересмотру существующих двусторонних договоров с Дамаском и установлению сбалансированных отношений с Сирией47. На практике генерал Аун зарекомендовал себя как политик, «понимающий чаяния ливанского народа» и выступающий «защитником простых ливанцев», независимо от их конфессиональной принадлежности. Выше уже упоминалось о популярности М. Ауна в мусульманской среде, особенно среди шиитов. В постсирийском Ливане его политика по сотрудничеству с ведущей конфессиональной общиной страны получила дальнейшее развитие и привела к принятию «меморандума о взаимопонимании с «Хизбаллой» в феврале 2006 г. (подробности см. далее). Привлекательность генерала Ауна как партнера для мусульман заключается и в том, что он, естественно, действуя с целью усиления политических позиций маронитов, заявляет о необходимости поддержания баланса сил и взаимного уважения интересов в рамках «тройки» (президент – маронит, премьер – суннит, спикер – шиит).48 Одновременно аунисты развивают и укрепляют связи с другими христианскими организациями в Ливане. Еще во время парламентских выборов вокруг М. Ауна объединились некоторые христианские политики из просирийского лагеря. Так, с октября 2005 г. о своей поддержке генерала Ауна как кандидата в президенты заявляет представитель влиятельного маронитского клана С. Франжье49. Интересна ситуация вокруг отношений между «Свободным патриотическим движением» и партией «Катаиб». В принципе расклад сил на политической арене страны мог бы способствовать сближению этих организаций: фалангисты явно не удовлетворены растущими гегемонистскими устремлениями С. Джаджи, de facto удерживающего положение ведущего христианского политика из команды «Движения 14 марта». В этой связи в ливанских СМИ (в частности в пропрезидентской газете «Ад-Дияр»50) появлялись сообщения о попытках «Свободного патриотического движения» и «Катаиб» найти общие позиции и единым фронтом противостоять С. Джадже и его союзникам. Однако, с другой стороны, А. Жмайель не намерен оказываться в зависимости и от М. Ауна: Верховный председатель «Катаиб» обвинил М. Ауна в излишнем идеализме и «отсутствии объективности» в отношениях с другими христианскими силами. По его словам, генерал «всех пытается учить патриотизму… а что будет, когда М. Аун станет президентом? … Христиане должны сохранять единство, чтобы конкурировать с суннитами и друзами, но действиями генерала такое единство нарушается»51. 47 The Free Patriotic Movement Political Program. May 2005 // Официальный сайт «Свободного патриотического движения» - www.tayyar.org 22 48 Илаф. – 2006. – 4 апреля. 49 The Daily Star. – 2005. – 5 октября. 50 Ад-Дияр. – 2006. – 3 мая. 51 Интервью А. Жмайеля // Аль-Баляд. – 2006. – 2 июля. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана Позицию А. Жмайеля можно понять: ему приходится учитывать разные точки зрения, существующие внутри недавно объединенной партии (см. ранее), однако такой двойственный подход опасен тем, что партия может лишиться значительного числа своих сторонников, симпатизирующих С. Джадже или аунистам и ожидающих конкретных действий от партийного руководства. Сегодня можно говорить о действительной конкуренции в христианском лагере только двух политиков: М. Ауна и С. Джаджи. Уход из Ливана сирийских войск и видимое ослабление влияния Дамаска способствовали возвращению в политическую жизнь «Ливанских сил». Удержавшая контроль над партией фракция Стриды Джаджа не пошла на сотрудничество с просирийским режимом, чем обеспечила сохранение единства «ЛС» и поддержку курса партии среди маронитов. Сам бывший лидер партии Самир Джаджа, оставаясь в заключении около 11 лет, стал символом, с одной стороны, «произвола просирийского режима», а с другой – борьбы против сирийского влияния. В июле 2005 г. новоизбранный парламент принял закон об амнистии, который положил конец тюремному заключению С. Джаджи. Недавно возвратившийся в публичную политику, глава исполнительного комитета «Ливанских сил» прилагает значительные усилия, чтобы вернуть себе авторитет внутри расколотой христианской общины. Можно утверждать, что даже сейчас он является наиболее авторитетной фигурой в рамках того сегмента общины, который занимают ранее функционировавшие как единый организм партии «Катаиб» и «Ливанские силы». Лидер «ЛС» проявляет большую общественно-политическую активность, особое внимание следует обратить на его выступление в конце сентября 2005 г. перед активистами партии в Париже. Тогда С. Джаджа впервые сделал заявление о том, что для него «Ливан не сводится к части территории страны, контролируемой правохристианским лагерем», как это было в 1975–90 гг., и деятельность партии отныне будет направлена на благо всей Республики52. Для справки можно упомянуть, что подобным образом в 1981 г. (за год до своего избрания) будущий президент и тогдашний лидер «Ливанских сил» Б. Жмайель выдвинул лозунг «10 452 км2» (это площадь территории Ливана), что в то время символизировало его намерение не допустить раздела Ливана и укрепить единство и суверенитет центральной власти. Знаковым событием стала инициированная С. Джаджей «встреча в Кедрах» – консультации ведущих христианских политиков (но без участия генерала Ауна и представителей его «Свободного патриотического движения») в резиденции лидера «ЛС» в районе маронитского г. Бшарре (север Ливана) 30 апреля 2006 г. Собрание было призвано активизировать и сплотить христианский (иными словами – маронитский) сегмент в «Движении 14 марта». Оно осудило политический курс генерала Ауна, а также предприняло попытки выработать общую программу действий для «христианского фронта», в т.ч. и по президентскому вопросу53. В принципе, такой политический диалог мог бы 52 Выступление С. Джаджи перед активистами «Ливанских сил» в Париже, 26 сентября 2005 г. // www.lebaneseforces.com – официальный информационный ресурс партии «Ливанские силы». 53 Илаф. – 2006. – 1 мая. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 23 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России сыграть позитивную роль в условиях обострения внутриполитической ситуации в стране. Однако антиаунистский характер превращает собрание в акцию, направленную прежде всего на укрепление позиций «ЛС» и лично С. Джаджи в христианской среде. Тем более что, по словам самого лидера «ЛС», партия находится в тяжелом положении: не хватает средств, разрушена инфраструктура, и на восстановление ее деятельности в полном объеме потребуется не менее двух лет и значительные финансовые вливания54. Таким образом, становится понятно, что сегодня М. Аун и С. Джаджа представляют собой два полюса в маронитской общине, каждый стремиться объединить вокруг себя ведущие политические силы в христианском лагере на основе принципиально разных политических программ. Не вдаваясь в идеологические тонкости, можно сказать, что аунисты, сделавшие ставку на союз с шиитами – конфессиональным большинством, – озабочены вопросами получения власти и восстановления доверительных отношений с Сирией и остальным арабо-мусульманским миром. «ЛС» и союзные им христианские организации, являющиеся представителями правящего парламентского большинства (аунисты и шииты называют его не иначе как «воображаемым большинством»), вынуждены занимать оборонительную позицию. Для них приоритеты – защита ливанских христиан от «иранской угрозы»; восстановление престижа государства, попранного «Хизбаллой», а также борьба с «сохраняющимся» сирийским влиянием в Ливане. С учетом таких политических расхождений противостояние С. Джаджи и М. Ауна вызывает серьезные опасения, тем более, что они обладают опытом политической и вооруженной борьбы и, что не менее важно, пользуются поддержкой «ливанской улицы» и могут при необходимости использовать ее для решения политических вопросов55. При этом явное превосходство М. Ауна имело место только в ходе парламентских выборов 2005 г. Позиции «ЛС» значительно окрепли после освобождения из тюремного заключения С. Джаджи в июле 2005 г. Уже к февралю 2006 г. «рейтинг» двух ведущих христианских политиков почти сравнялся56. В то же время в маронитском политическом лагере существует и достаточно крепкое умеренное крыло. Его представители не претендуют на роль общехристианских лидеров, однако рассматриваются как весьма перспективные кандидаты на президентский пост. Среди них стоит упомянуть правоцентристов Бутроса Харба и Нассиба Лахуда, а также шехабиста, главу Маронитской лиги Мишеля Эдде. Чтобы получить представление, о ком идет речь, можно рассмотреть политическую биографию, например Б. Харба. На протяжении всего периода военных действий 1975–90 гг. он был депутатом от г. Батрун в Палате депутатов. Осенью 1989 г. Б. Харб участвовал в переговорах в г. Таифе, а также входил в т.н. «Комитет шестнадцати», который разработал 54 Интервью С. Джаджи // Телеканал LBC. – 2006. – 9 января. 55 24 Рассадин П.А. Возможные последствия вывода сирийских войск из Ливана // Современный Ближний Восток: сирийско-ливанское направление. Аналитические записки Научно-координационного совета по международным исследованиям. – М.: изд-во МГИМО (У) МИД РФ, 2005. Вып. 8 (10). – С. 21-22. 56 Аль-Кифах Аль-Араби. – 2006. – 7 февраля. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана окончательную версию Хартии национального согласия – документа, задавшего политические рамки для прекращения гражданской войны. В ливанских СМИ Б. Харб характеризуется как опытный парламентарий, который обладает широкими связями в местном политическом истэблишменте, способен идти на компромисс. Можно также сказать, что среди ливанских политиков у Б. Харба нет явных противников, что выгодно отличает его от конкурентов, вроде генерала Ауна или С. Джаджи. Его программа вполне адекватна сложной социально-политической обстановке в Ливане, не способной выдержать как-либо кардинальных преобразований57. Специфика ливанской политики, тем не менее, такова, что порой даже самые смелые и прогрессивные проекты, предлагаемые маронитами, являются ничем иным, как попыткой получить преимущество в решении приоритетной для любого высокопоставленного маронита задачи – стать первым в гонке за пост Президента Республики58. Сегодняшние события не являются исключением, и до осени 2007 г. все усилия маронитских политиков, скорее всего, будут направлены в том же направлении. 4.2. Ситуация вокруг президентского поста Ситуация, сложившаяся вокруг президента Э. Лахуда, уже долгое время является источником политической нестабильности в Ливане. Полномочия главы государства (после продления в 2004 г.) должны истечь осенью 2007 г., однако широкое оппозиционное «Движение 14 марта» и особенно его христианский сегмент настаивают на досрочной отставке Э. Лахуда. Чтобы в общем оценить сложность современной ситуации и противоречия, вызванные борьбой за президентский пост, стоит обратить внимание на опубликованные в октябре 2005 г. в газете «Ас-Сафир» результаты проведенного ливанским Центром политических исследований опроса общественного мнения. Данные показали, что 55,1% респондентов выступают за скорейшую отставку президента Э. Лахуда. Его наиболее вероятными преемниками считаются: М. Аун, которого поддерживает большинство опрошенных – 26,2%, парламентарий Бутрос Харб – 15,6%, парламентарий Нассиб Лахуд – 9,6%, лидер «Ливанских сил» С. Джаджа59 – 5,5%, бывший министр внутренних дел Сулейман Франжье – 4,5%, бывший мининдел Жан Обейд – 3,7%, депутат от г. Бейрут Гаттас Хури – 2,6%, глава Центрального банка Рияд Саляме – 2,3%, парламентарий Роберт Ганем –1,3% и даже бывший президент А. Жмайель – 1,2%60. 57 Рассадин П.А. О кандидатах на пост президента Ливана / Институт Ближнего Востока, 20.10.2005 // www.iimes.ru 58 По мнению некоторых специалистов, даже первый президент независимого Ливана Б. Хури пошел на заключение Национального пакта 1943 г. с целью заручиться поддержкой мусульман на президентских выборах, проходивших параллельно с заключением Пакта. 59 В случае с С.Джаджей следует учитывать, что он ни разу не заявлял о своих претензиях на президентский пост. Тем не менее, он неоднократно давал понять, что может баллотироваться на высший государственный пост, «если возникнет необходимость». 60 Ас-Сафир. – 2005. – 11 октября. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 25 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России Однако современная ситуация такова, что президент Лахуд, вероятнее всего, сохранит свой пост до осени 2007 г. Во-первых, он пользуется значительной поддержкой в определенных кругах ливанского общества. Союзниками Э. Лахуда остаются традиционные просирийские политики (например маронит Сулейман Франжье, суннит Омар Караме и др.), «Хизбалла» и движение «Амаль». На стороне Э. Лахуда сегодня также выступает потенциальный кандидат в президенты М. Аун, но его политика объясняется не союзническими отношениями с главой государства, а стремлением укрепить собственные позиции и гарантировать свое избрание на высший государственный пост. Наконец, в пользу нынешнего президента – и его славная военная карьера, и серьезные достижения в военном строительстве в 1990-е гг. Он весьма популярен в ливанской армии и силовых структурах. Во-вторых, «выживание» Э. Лахуда объясняется фактической слабостью оппозиции. На самом деле число противников нынешнего президента значительно превышает число его сторонников, однако их возможности по выработке единой стратегии и тактики уменьшаются в результате конфликта интересов внутри антипрезидентского лагеря. Одним из наиболее последовательных сторонников отстранения от власти Э. Лахуда является Саад Харири, сын погибшего Р. Харири. Исходя из опыта своего отца, часто конфликтовавшего с действующим президентом, Харири-младший не считает нынешнего главу государства перспективным политическим «партнером» как по политическим, так и по экономическим вопросам. Тем не менее, он не стремится к скорейшей отставке Э. Лахуда, ведь на его место может прийти генерал Аун, который, по мнению С. Харири, «как политик ничем не отличается от генерала Лахуда» и как кандидат в президенты неприемлем для сил «Движения 14 марта»61. М. Аун обладает гораздо большим политическим потенциалом, по сравнению с находящимся в изоляции Э. Лахудом, и способен создать сильную конкуренцию «Движению 14 марта». Для В. Джумблата борьба с президентом Лахудом тесно связана с противостоянием Дамаску. По его мнению, коль скоро падет режим Асадов в Сирии, закончится и эпоха Э. Лахуда в Бейруте. Лидер ливанских друзов считает, что просто смена нынешнего президента может быть подана Б. Асадом как политическая уступка и только укрепит позиции сирийского лидера. Для маронита С. Джаджи решение президентского вопроса имеет приоритетное значение, т.к. это непосредственно связано с проблемой сохранения престижа института президентства, с укреплением позиций «христианского фронта», а также полной реализацией Таифских договоренностей 1989 г.62 Стоит отдельно выделить позицию Верховного председателя «Катаиб» А. Жмайеля, который, официально входя в состав оппозиционной коалиции, по-иному оценивает ситуацию в стране и, судя по всему, пытается балансировать между противоборствующими политическими лагерями и двумя полюсами в маронитской общине. Он считает, что смена президента должна произойти только с благо- 26 61 Илаф. – 2006. – 4 апреля. 62 Интервью С. Джаджи // Ад-Дияр. – 2006. – 28 июня. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана словения маронитского патриарха и согласия ведущих политических сил, в т.ч. шиитских «Хизбаллы» и «Амаль». Единой точки зрения относительно будущего Э. Лахуда и его возможного преемника в оппозиционном лагере не существует, и какие-либо согласованные действия против него как в рамках конституции, так и «на улице» пока невозможны. На нынешнем этапе в пользу Э. Лахуда, как это не парадоксально, играют и его тесные связи с Дамаском. С точки зрения сил «Движения 14 марта», именно президент представляет собой канал связи, через который возможно урегулирование комплекса внутриливанских проблем, где затрагиваются и сирийские интересы, для разоружения палестинских формирований, демаркации границ между двумя странами и т.д.63 Учитывая конфессиональный характер распределения высших государственных постов, значительный интерес к урегулированию президентского вопроса проявляет маронитская церковь. С точки зрения высшего маронитского духовенства, неурегулированность президентской проблемы, маргинализация нынешнего главы государства, особенно на международной арене, является основной причиной политической слабости ливанских христиан64. В своих действиях церковь руководствуется, прежде всего, необходимостью сохранения единства маронитов и старается идти навстречу всем существующим в ней группировкам. Высшее маронитское духовенство, несмотря на поддержку оппозиционных христианских объединений, проводит линию на диалог и согласование позиций со всеми, в т.ч. и просирийскими, силами. Изначально патриарх Н. Сфейр занял весьма жесткую позицию и заявил о невозможности досрочного прекращения полномочий президента «вопреки конституции». Позднее он все-таки пошел навстречу оппозиции и даже признал возможность досрочного прекращения полномочий Э. Лахуда. Как духовный лидер маронитской общины, патриарх обеспокоен тем, что любые меры по досрочному отстранению от власти Э. Лахуда могут нанести удар по престижу маронитов и скомпрометировать их перед лицом более организованных и сплоченных общин, например шиитской. Шииты могут использовать неспособность христиан договориться как аргумент против «узурпации» маронитами высшего государственного поста. В условиях кризиса, вызванного нерешенностью президентского вопроса, руководство Маронитской Церкви также высказывало опасение, что в случае невозможности преодоления тупика, вообще возможна маргинализация института президентства: функции главы государства могут de facto перейти к другим членам «тройки», например премьер-министру65. Такие опасения имеют под собой основания: в частности в принадлежащей семейству Харири газете «Аль-Мустакбаль» появляются публикации, где речь идет уже не о судьбе Э. Лахуда, а о трансформации института президентства вообще66, а это гораздо серьезней, чем просто отстранение от власти просирийски настроенного главы государства. 63 Илаф. – 2006. – 4 апреля. Заявление Совета маронитских архиепископов Ливана от 6 сентября 2006 г. // Ан-Нахар. – 2006. – 7 сентября. 65 Аль-Баляд. – 2006. – 16 мая. 66 Аль-Мустакбаль. – 2006. – 24 июня. 64 Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 27 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России К лету 2006 г. на этом направлении обозначилось некоторое затишье. Однако в латентном состоянии проблема будет существовать, вероятно, лишь до осени 2007 г., когда уже неизбежная смена обладателя высшего государственного поста может обострить кризисную ситуацию в Ливане и усугубить раскол внутри маронитской общины. Кроме того, споры вокруг нового президента «нового» Ливана – слишком чувствительный вопрос для обсуждения в рамках «внутриливанского диалога». Участвующие в процессе стороны в принципе не способны прийти к консенсусу по этому вопросу, т.к. придерживаются диаметрально противоположных взглядов. С другой стороны, предоставление выбора парламентариям без какой-либо предварительной договоренности вообще может привести к совершенно неожиданным результатам. Адекватное решение требует не столько соглашений, сколько складывания конкретных политических условий, которые определят потребность в «типе» будущего президента. Можно выделить два основных типажа: 1. «Сильный президент», который будет стремиться проводить преобразования в различных сферах, в т.ч. в области внешней политики и, возможно, попытается ограничить влияние на политический процесс оппозиционных ему сил. Сюда относятся такие харизматические и достаточно радикально настроенные лидеры как М. Аун и С. Джаджа. Таких политиков также следует разделить в соответствии с их взглядами на межконфессиональные отношения. Лидер «ЛС» придерживается точки зрения о необходимости восстановления утраченных позиций христиан и сохранения их особого положения в Ливане. Зачастую логика его действий объясняется «необходимостью» конкуренции с мусульманскими политиками, даже союзниками по «Движению 14 марта». Несомненно, интересы христианской общины имеют важное значение и для генерала Ауна. Главное, что отличает его подход – это установка на взаимовыгодное недискриминационное сотрудничество с представителями всех религиозных общин Ливана, в т.ч. с шиитским большинством. 2. Речь также может идти о президенте умеренных взглядов, избрание которого будет объясняться необходимостью поддержания status quo как во внутренней политике, так и на международной арене, и охлаждения межконфессиональных противоречий в обществе. В этом случае перспективными кандидатами могли бы стать М. Эдде или директор Центрального банка Ливана Р. Саляме. В этот список можно также включить и таких деятелей как Б. Харб и Н. Лахуд, однако, учитывая их членство в объединении «Корнет Шехван» и участие в «сепаратных» встречах под руководством С. Джаджи, вряд ли можно ожидать с их стороны конфессиональной беспристрастности, особенно в отношении шиитов и «Хизбаллы». 28 Если применить такую схему к современной ситуации, то можно утверждать, что вариант с С. Джаджей практически непроходной, т.к. его кандидатура будет однозначно отвергнута мусульманскими общинами. Сохранение status quo в нынешней ситуации – тупикоЭлектронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана вое направление, – ведь в этом случае речь будет идти о сохранении всех нынешних противоречий, которые вновь дадут о себе знать при малейшем обострении ситуации в регионе67. На наш взгляд, наиболее перспективным кандидатом является генерал М. Аун: он действует вне конфессиональных рамок, идет на сотрудничество с сильной и активной шиитской общиной Ливана. Пользуясь своей популярностью среди рядовых представителей маронитской и шиитской общин страны, М. Аун способен по крайней мере заложить основу для прогрессивной трансформации системы межконфессионального сотрудничества в Ливане так, чтобы это позволило, с одной стороны, позволить шиитам (в частности «Хизбалле») играть более активную роль в мирной политической жизни, а, с другой – максимально сохранить политическую роль маронитов. В контексте президентской проблемы, кстати, важно также оценить и последствия вооруженного конфликта между «Хизбаллой» и Израилем. Ведь он, как уже отмечалось, был не просто очередной арабо-израильской войной, но и непосредственно отразился на ходе «холодной войны» внутри Ливана. Противостояние подтвердило, что шиитская община Ливана вообще и «Хизбалла», в частности, действительно являются ведущей военно-политической силой в государстве, способной самостоятельно принимать и реализовывать ключевые решения. Ситуация после войны опять же демонстрирует перспективность курса М. Ауна и президента Лахуда на взаимодействие с шиитами, а главное – увеличивает шансы нынешнего главы государства спокойно дождаться истечения срока своих полномочий и вероятность последующего избрания на этот пост М. Ауна. 4.3. Марониты и мусульмане в современном Ливане Как видно, в Ливане президентская тематика непосредственно связана с вопросами взаимоотношений между христианами и мусульманами. Несмотря на продолжительное существование конфессиональной системы распределения государственных постов, современная ситуация создает благоприятные условия для изменения зафиксированного соотношения сил между религиозными общинами. Несмотря на многочисленные заявления ливанских политиков о намерении прекратить раздоры на религиозной почве и добиваться ликвидации политического конфессионализма, значение конфессиональной подоплеки их действий только увеличивается. Причем современные противоречия не ограничиваются только традиционной конкуренцией между христианами и мусульманами. Они во многом определяются общерегиональными тенденциями, в частности шиитско-суннитскими трениями и арабо-израильским противостоянием. Другая особенность конфессиональной системы в Ливане – это неизбежность коалиционного управления государством. Только 67 В чем-то похожая ситуация сложилась при президенте Шарле Хелу (1964–1970). Будучи избранным как «шехабист» он, в отличие от своего предшественника Ф. Шехаба, проводил более мягкую политику по регулированию отношений между религиозными общинами страны, чем способствовал быстрой конфессионализации внутригосударственных отношений. Тогда резкое обострение было вызвано поражением арабских государств в войне 1967 г. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 29 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России так удается сохранять относительную стабильность и обеспечивать преемственность государственной власти. Существующая уже более 60 лет формула не позволяет игнорировать интересы какой-либо из наиболее политически активных религиозных общин – маронитов, суннитов и шиитов – и требует взаимовыгодного сотрудничества между ними. Марониты традиционно сотрудничают с умеренными представителями суннитской общины Ливана. Такое взаимодействие уже более 60 лет является одним из столпов политической системы страны. Сегодня ведущие маронитские организации («Катаиб», «Ливанские силы») и видные политические деятели (Б. Харб, Н. Муавад, Самир Франжье, Н. Лахуд) входят в состав широкого «Движения 14 марта», где ведущую роль играет суннит С. Харири и друз В. Джумблат. Христиане поддерживают политическую программу движения, однако опасаются гегемонии мусульманских политиков в его рамках. В свою очередь мусульмане, ранее с оружием в руках добившиеся расширения своего представительства во власти, не заинтересованы в чрезмерной активности и самостоятельности ранее политически пассивных маронитов. В этом контексте следует по-новому взглянуть на уже упоминавшуюся «встречу в Кедрах» в апреле 2006 г. Она имеет принципиальное значение для понимания нюансов маронитско-суннитских и маронитско-друзских отношений. Христиане стремятся заявить о себе как о самостоятельной силе в рамках объединенной антисирийской оппозиции и сохранить за собой главную роль в решении таких ключевых для общины вопросах, как, например, выдвижение кандидатур на высший государственный пост. Кроме того, действия инициатора встречи С. Джаджи направлены на преодоление его собственного маргинального положения по сравнению с тяжеловесами вроде С. Харири и В. Джумблата и на объединение под своим началом других христианских политиков для более эффективной конкуренции с М. Ауном68. В непростом положении находится и лидер оппозиции С. Харири. Кроме маронитов, он вынужден соперничать и с просирийски настроенными представителями суннитской общины, а также гораздо более могущественными шиитами. В такой ситуации, судя по всему, он решил привлечь к «сотрудничеству» представителей радикальных суннитских организаций в Ливане. Такая политика берет свое начало, по меньшей мере, с предвыборной кампании 2005 г., когда возглавляемое С. Харири объединение «Аль-Мустакбаль» пошло на сотрудничество с исламистами на севере Ливана. Следующим шагом стал принятый новоизбранным парламентом 18 июля 2005 г. закон об амнистии, в соответствии с которым на свободу, кроме лидера «ЛС» С. Джаджи, вышли и 30 участников исламистского мятежа в Сир Ад-Диние (Северный Ливан) в январе 2000 г. Наиболее же очевидным проявлением такой политики можно назвать легализацию 11 мая 2006 г. лояльным 30 68 Saghieh, Hazem. Michel Aoun, Samir Geagea: Two Distinct Environments. The Free Patriotic Movement, a Suffering-free Political Continuity. The “Lebanese Forces” Diverse and Manifold Potential. (Part II of II) // Al-Hayat. – 2006. – 12 апреля. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана С. Харири министром внутренних дел А.Фатфатом радикальной исламской организации «Хизб Ат-Тахрир»69. Возникновение таких сил на политической арене Ливана представляет собой непосредственную угрозу не только маронитам как прозападно (а в прошлом и произраильски) настроенному христианскому меньшинству, но и всей системе межконфессионального сотрудничества в государстве. Это может серьезно усложнить маронитско-суннитские отношения, создать угрозу единству коалиции «Движения 14 марта» и, наконец, способствовать ответной радикализации христианских общин. Совершенно иная картина наблюдается в маронитско-шиитских отношениях. Сегодня их можно назвать новым системообразующим фактором в постсирийском Ливане. Ситуация в стране показывает, что такое взаимодействие необходимо для обеих сторон. Ливанизированное руководство «Хизбаллы» в полной мере осознает невозможность реализации каких-либо «исламских проектов» в многоконфессиональном Ливане. Непростая внутриполитическая ситуация в стране также не позволяет в одностороннем порядке решать более или менее значимые внутриполитические и экономические вопросы (о ситуации вокруг конфликта с Израилем см. далее). «Хизбалле» необходимо, по меньшей мере, демонстрировать взаимопонимание с ведущей христианской общиной Ливана – маронитами. С маронитской стороны курс на сотрудничество с шиитами последовательно проводит М.Аун. Не являясь сторонником политического конфессионализма, генерал смог развить межконфессиональное сотрудничество и параллельно защищать «конфессиональные интересы» маронитской общины, т.к. именно такое взаимодействие может гарантировать выживание маронитов как политически активного религиозного меньшинства. На практике взаимное притяжение маронитов и шиитов вылилось в принятие 6 февраля 2006 г. лидером «Свободного патриотического движения» М. Ауном и генеральным секретарем «Хизбаллы» Х. Насраллой меморандума о взаимопонимании, в котором отражается общность подходов «Хизбаллы» и «Свободного патриотического движения» к современной ситуации в Ливане. Документ провозглашает приоритет государственных интересов над конфессиональными, содержит призыв к реформированию избирательного законодательства и судебной системы, указывает на недопустимость «конфессионального экстремизма» в политике и необходимость борьбы с коррупцией, демаркации границы и установления дипломатических отношений с Сирией. В меморандуме также подтверждается необходимость сохранения вооруженного «Исламского сопротивления» «пока Израиль оккупирует часть территории Ливана, удерживает ливанских заключенных и продолжает представлять угрозу для Ливана»70. Признав легитимность «исламского сопротивления», М. Аун получил со стороны 69 Ливанская история повторяется: в конце 1950-х гг. президент К. Шамун распорядился о легализации «Сирийской национал-социальной партии», которая выступила на его стороне во время гражданской войны 1958 г. В 1970 г., в свою бытность министром внутренних дел, К. Джумблат легализовал «Ливанскую коммунистическую партию», ставшую его союзником во время гражданской войны 1975–90 гг. 70 Memorandum of Joint Understanding between Hezbollah and the Free Patriotic Movement. 6 February 2006 // Mideast monitor. Vol. 1. – 2006. – № 1. – February. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 31 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России руководства «Хизбаллы» поддержку своих президентских устремлений. Кроме того, сотрудничество маронита М. Ауна с шиитской «Хизбаллой» придало ему больше уверенности в противодействии другой христианско-мусульманской коалиции (кстати, более хрупкой) – маронита С. Джаджи с суннитом С. Харири в рамках оппозиционного «Движения 14 Марта». Союз с «Хизбаллой» также позволил М. Ауну увести от «ЛС» малообеспеченное маронитское население Бейрута, традиционно проживающее бок о бок с шиитами71. «Взаимопонимание» вызвало бурную реакцию в Ливане, однако в целом было положительно воспринято как шиитами, так и маронитами. Сам М. Аун приводит данные о том, что создание коалиции было одобрено «70% христиан и 80% шиитов»72. Данные ливанской компании «Statistics Lebanon Ltd.», несколько скромнее, однако они также указывают на поддержку меморандума населением: «за» ответили 56% христиан и около 58% мусульман73. Проверкой «взаимопонимания» на прочность стала война между «Хизбаллой» и Израилем – и оно ее прошло. Комментируя высказывания других христианских политиков, в частности С. Джаджи, что «Хизбалла» «принимает решения войны и мира вместо государства», генерал М. Аун подчеркнул, что «в Ливане никто не принимает такие решения – это делается в Израиле»74. В целом он поддержал действия «Партии Аллаха» и даже неоднократно выступал в пользу сохранения «Хизбаллой» вооруженного крыла в условиях продолжения израильской оккупации. Генерал подчеркивает оборонительное назначение «Исламского сопротивления» и отмечает, что оно никогда не будет направлено против ливанцев75. Более того, М.Аун заявляет, что христиане, «за исключением ряда маргинальных деятелей», даже внесли вклад в победу Сопротивления, обеспечивая ему надежный тыл и решая задачи гуманитарного характера76. После завершения шестой арабо-израильской войны Х. Насралла, в свою очередь, прилагает усилия с целью продемонстрировать, что «Хизбалла» находится на страже территориальной целостности Ливана и его национальных интересов, уважает решения правительства и не заинтересована в эскалации межконфессиональных противоречий в стране77. Маронитско-шиитское сотрудничество доказало свою жизнеспособность и создало базу для создания эффективного противовеса силам «Движения 14 марта». В то же время налицо и негативная тенденция: христиане разрываются между шиитским и суннитским по71 Saghieh, Hazem. Michel Aoun, Samir Geagea: Two Distinct Environments. The Lebanese Christians, between the Qataeb-Bsharre Tradition and the Camille Chamoun-Raymond Edde Practice. (Part I of II) // Al-Hayat. – 2006. – 11 апреля. 72 Интервью М. Ауна //Аль-Хаят. – 2006. – 9 июля. 73 Столь низкий процент мусульман объясняется негативным отношением к «Взаимопониманию» суннитов и друзов, что нивелирует высокий показатель в шиитской общине // Statistics Lebanon Ltd. for Polling and Research. – 2006. – 11–13 февраля. 74 32 Ас-Сафир. – 2006. – 19 июля. 75 Аль-Баляд. – 2006. – 16 августа. 76 Интервью М. Ауна // Телекомпания NBN. – 2006. – 26 августа. 77 Аль-Хаят. – 2006. – 5 августа. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана люсами ливанского общества, что серьезно затрудняет межмаронитское примирение. С другой стороны, урегулирование противоречий внутри маронитской общины позволит сблизить позиции суннитов и шиитов, а в конечном итоге – выйти на компромиссные позиции по проблемам общеливанского масштаба: оружию «Хизбаллы» и отношениям с Сирией и Ираном. 5. Заключение Марониты были и остаются важным фактором ливанской политической жизни. События двух последних десятилетий продемонстрировали, что попытки их целенаправленного политического ослабления дестабилизируют общую ситуацию в Ливане и препятствуют полноценному национальному примирению, которое недостижимо без учета интересов христиан. В то же время даже больше года спустя после ухода сирийцев из Ливана нельзя говорить о завершении периода политической депрессии маронитов. Перспективы общины достаточно туманны и во многом зависят от готовности всех маронитских политических сил принять реалии современного Ливана. При этом процесс их интеграции и адаптации затрудняется дестабилизирующим действием внешних факторов: сегодня это израильская агрессия против Ливана (июль–август 2006 г.), последствия которой еще долгое время будут сказываться на внутренней ситуации в стране, а также любые попытки США и европейских государств влиять на внутреннюю политику в Ливане и сирийско-ливанские отношения. Наметившаяся стабилизация обстановки внутри Ливана была сведена на нет в результате эскалации ливанско-израильских противоречий в июле 2006 г. Новый виток напряженности поставил ребром вопрос о месте и роли «Хизбаллы» в ливанском обществе и вызвал серьезную тревогу среди маронитов. Они оказались поставлены перед фактом, что позиция и интересы христиан не принимается во внимание шиитским большинством. К тому же меж- и внутриконфессиональные противоречия в ливанских органах власти компрометируют государство и подрывают его способность проводить единую политическую линию, в том числе в сфере безопасности. Необходимо учитывать, что с момента возникновения независимого Ливана марониты разрывались между двумя крайностями: изначально они были ревностными государственниками, т.к. только государство гарантировало защиту интересов маронитов и следование духу ливанского национализма. Однако по мере деградации и краха государства, как это наблюдалось в начале 1970-х гг. (некоторые черты этого можно увидеть и сегодня), марониты занимали оборонительную позицию. Она выражалась в росте радикальных настроений, изоляционизме и милитаризации маронитских политических организаций. Опасная неопределенность сохраняется в межмаронитских отношениях. Здесь многое зависит от соотношения сил между аунистами и «ЛС». Исход противостояния позволит определить конкретный подход к межконфессиональным отношениям и, следовательно, Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 33 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России задаст определенные рамки для решения других внутригосударственных проблем. Определение легитимного общехристианского лидера или формирование коалиции обеспечит благоприятные условия для бесконфликтной передачи президентской власти. Марониты, как религиозное меньшинство, стремящееся играть активную роль в социально-политической жизни государства, особенно нуждаются в надежном функционировании демократических институтов, в гарантиях свобод и безопасности. Это осознавали отцыоснователи современного Ливана в 1920-е гг., на это же обращают внимание и христианские политики сегодня78. Особо важным элементом политической системы Ливана является конфессиональная система. Она представляет собой неотъемлемую часть ливанской демократии, позволяющей религиозным меньшинствам не просто быть представленными в органах власти, но и так или иначе влиять на политику государства. Сегодня такой механизм функционирует со сбоями. Маронитская община осознает свою слабость, опасается возможной деконфессионализации и пересмотра Таифских соглашений 1989 г. – это воспринимается как непосредственная угроза ее существованию на мусульманском Ближнем Востоке79. Альтернативой могла бы стать проводимая аунистами политика сотрудничества с шиитами, которая создает условия для сохранения маронитами своих позиций, однако, потребует признания (причем не только маронитами) роста влияния шиитской общины в стране. Если политика М. Ауна получит более широкую поддержку, и ее удастся облечь в конкретную юридическую форму, аналогично Национальному пакту 1943 г. или Таифским соглашениям, то у маронитов может появиться «второй шанс». Условия для этого в современном Ливане существуют. Уже к концу гражданской войны ливанский национализм в форме маронизма перестал быть центральной политической идеологией для христиан. Он сдал позиции светскому национализму аунистов, который нашел поддержку даже у мусульман. Определенная идеологическая эволюция имела место и в партии «Катаиб», которая вернулась к решению проблем достижения внутриливанского согласия. В сегодняшней ситуации способность маронитских политиков преодолеть конфессиональные и идеологические предрассудки, особенно в отношении своих мусульманских сограждан и арабских государств, имеет определяющее значение для стабилизации ситуации в стране. Исторический опыт показывает, что это не только возможно, но и вполне продуктивно – достаточно только вспомнить единство всех политических сил в ходе борьбы за независимость в 1943–46 гг. Позитивные сигналы исходят и из шиитского лагеря – там в полной мере осознают опасность эскалации внутриливанских противоречий. Вооруженное «Исламское сопротивление» в 2006 г. одержало очередную победу над Израилем, однако по условиям мирного урегулирования должно будет ограничивать свою деятельность. Это является дополнительным стимулом для активизации политического 34 78 Беседа автора с Генеральным секретарем партии «Катаиб» И. Ришей. – Бейрут. – 2005. – 4 февраля. 79 Интервью С.Джаджи // Ад-Дияр. – 2006. – 28 июня. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) ПАВЕЛ РАССАДИН Марониты в общественно-политической жизни современного Ливана крыла «Хизбаллы», которое заинтересовано в сохранении стабильности и дальнейшем мирном проникновении во власть, а, значит, в сотрудничестве с другими ливанскими сторонами, в т.ч. с христианами. Ведущей политической коалиции (пока еще сохраняющим власть силам «Движения 14 марта»), со своей стороны, также следует пойти навстречу крупнейшей религиозной общине страны – создать условия для дальнейшего вовлечения «Хизбаллы» в публичную ливанскую политику и отказа от реализации радикальных проектов. Шиитам необходимо предоставить возможность недискриминационного участия во власти. Не менее важно не провоцировать «Хизбаллу» на неконституционные действия с целью привлечь внимание к проблемам шиитской общины или арабо-израильского противостояния. В конце октября – начале ноября 2006 г. в Лиане действительно наметилась позитивная динамика, однако сохранить ее так и не удалось. Очередной раунд внутриливанского диалога не только не дал практических результатов, но и спровоцировал выход из правительства министров, близких «Хизбалле», движению «Амаль» и президенту Э. Лахуду80, поставив под вопрос легитимность кабинета Ф. Синьоры. Развитие ситуации в стране продолжается по конфронтационному сценарию, и последние события это только подтверждают. 21 ноября 2006 г. в христианском пригороде на северо-востоке Бейрута был застрелен молодой и перспективный маронитский политик, министр промышленности Пьер Жмайель81. В организации убийства вновь сразу же был обвинен Дамаск и его ливанские союзники, в очередной раз прозвучал призыв к отстранению от власти Э. Лахуда. В рамках рассматриваемой темы мы не будем подробно анализировать ситуацию вокруг этого инцидента. Для нас первостепенную важность имеет то, что убийство этого политика привело, в частности, к усугублению межмаронитских противоречий в Ливане. В наиболее сложной ситуации оказался М. Аун, который, наряду с «Хизбаллой», ранее призывал к скорейшей отставке действующего кабинета министров. С одной стороны, в его адрес прозвучали конкретные обвинения в попытке свергнуть правительство, а, с другой – значительно обострились его противоречия с другими маронитскими силами. Так, имевшие место после гибели П. Жмайеля попытки нападения на некоторые представительства «Свободного патриотического движения»82 в любой момент могли перерасти в межхристианские уличные столкновения с непредсказуемыми последствиями. Эскалации конфликта удалось избежать. Однако пострадал имидж аунистов, против которых в данном случае играет и их сотрудничество с просирийскими силами вообще и с шиитами, в частности. В такой ситуации М. Ауну важно не поддаваться на провокации со стороны христианского сегмента сил «Движения 14 марта», а также в любой форме возобновить политические контакты со 80 Ан-Нахар. – 2006. – 12 ноября. 81 Пьер Амин Жмайель, сын бывшего президента Ливана Амина Жмайеля (1982-88) и внук основателя партии «Катиб» Пьера Жмайеля, убит в возрасте 34 лет. К этому моменту он является членом политбюро партии «Катаиб», депутатом ливанского парламента от округа Метн и министром промышленности в кабинете Ф. Синьоры. 82 Интервью М. Ауна // телеканал «Аль-Джазира». – 2006. – 23 ноября. Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) 35 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ДОКЛАДЫ № 10(15) / 2006 Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России своими христианскими оппонентами. Теперь именно от продуманных и сдержанных шагов генерала Ауна зависят не только его перспективы как потенциального президента Ливана, но и сохранение стабильности и безопасности в христианских районах страны. Убийство министра, несомненно, оказало негативное воздействие и на само семейство Жмайелей, которое уже около 70 лет является одним из ключевых игроков на ливанской политической арене. Погибший П. Жмайель, будучи представителем молодого, послевоенного поколения ливанских политиков, мог бы стать перспективным преемником А. Жмайеля, который в значительной степени утратил свое влияние во время гражданской войны 1975–90 гг. и сейчас уже вряд ли может конкурировать с М. Ауном и С. Джаджей. Тем не менее, несмотря на ряд негативных тенденций, постепенная нормализация ситуации в Ливане остается вполне возможной. Внутри государства имеется много противоречий, однако антагонизма, подобного тому, что существовал в 1975 г., сегодня нет. Ливанцы способны удержать ситуацию под контролем и сохраняют настрой на поиск выхода из кризиса путем диалога, С другой стороны, возникает вопрос: являются ли межливанские консультации адекватным механизмом национального примирения. Судя по опыту проведения таких консультативных встреч в недавнем прошлом – вряд ли. Они представляют собой, в лучшем случае, инструмент кратковременной деэскалации, однако для долгосрочного урегулирования необходимы более глубокие институциональные преобразования, позволяющие в полной мере учесть не только баланс сил и политические цели, но и конфессиональные озабоченности сторон. Нерешенность внутренних противоречий обуславливает уязвимость и перед иностранным воздействием на внутриливанские процессы: это особенно хорошо видно на примере противоречий вокруг международного трибунала по делу Р. Харири. Попытки внешних сил – будь то американцы, европейцы, израильтяне или иранцы – оказать давление на руководство страны, навязать Ливану свое решение вопросов безопасности, или же способствовать дальнейшему отдалению Бейрута от Сирии могут только спровоцировать агрессивную оборонительную реакцию со стороны ливанцев (любых конфессий), вызвав в результате новый виток межконфессиональных противоречий внутри страны. Эскалация конфликта может не только оказать негативное влияние на ситуацию в уже существующих «горячих точках» Ближнего Востока – в Ираке и на палестинских территориях, – но и привести к расширению конфликтного пространства прежде всего на территорию многоконфессиональной Сирии. Не исключено развитие подобного сценария и в обратном порядке: региональная ситуация может взорваться за пределами Ливана, а ввиду сложной внутренней обстановки он не сможет противостоять распространению кризиса и на собственную территорию. 36 Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) Научнокоординационный совет по международным исследованиям (НКСМИ) МГИМО (У) МИД России создан в мае 2004 года в целях развития и углубления аналитической работы Университета в области международных отношений, придания ей системного и прогностического характера, проведения экспертизы и обоснования внешнеполитических инициатив и мероприятий. В сферу научных интересов НКСМИ входит изучение концептуальных аспектов внешней политики России, выявление и исследование тенденций эволюции и развития международных процессов, анализ крупных и актуальных международных проблем. НКСМИ является правопреемником и продолжателем исследовательских и аналитических структур МГИМО (У) – Проблемной научноисследовательской лаборатории системного анализа международных отношений (1976 –1990 гг.) и Центра международных исследований (1990 –2004 гг.). В настоящее время в состав НКСМИ входит восемь научных центров: • Центр глобальных проблем, • Центр постсоветских исследований, • Центр исследований проблем войны и мира, • Центр евро8атлантической безопасности, • Центр Кавказских исследований, • Центр исследований Восточной Азии и ШОС, • Центр ближневосточных исследований, • Центр региональных политических исследований. Председатель НКСМИ – А.Ю.Мельвиль, проректор по научной работе МГИМО (У), доктор философских наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ. Директор НКСМИ – А.А.Орлов, профессор кафедры ЮНЕСКО по правам человека и демократии МГИМО (У), Чрезвычайный и Полномочный Посланник. Сайт НКСМИ в интернете: www.mgimo.ru/ktsmi «Аналитические доклады Научнокоординационного совета по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России» посвящены ключевым проблемам современной мировой политики и международных отношений. Готовятся входящими в состав НКСМИ МГИМО (У) научными центрами, а также известными российскими дипломатами, учеными, общественными деятелями. Рассылаются в Администрацию Президента Российской Федерации, органы исполнительной и законодательной власти, российские представительства за рубежом, профильные научно8исследовательские центры системы РАН, ведущие политологические центры, а также крупные библиотеки. Сопоставление различных взглядов на актуальные проблемы современной мировой политики поможет более полно, многогранно и объективно предствить читателям суть обсуждаемых вопросов, а также стимулирует научную дискуссию, содействующую формированию внешнеполитических стратегии и тактики Российской Федерации, в наибольшей мере отвечающих ее национальным интересам. Сайт «Аналитических докладов» в интернете: www.mgimo.ru/ad Связь с редакцией по адресу: ktsmi@mgimo.ru Электронная версия данной публикации распространяется на условиях лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 2.5 (см.: http://creativecommons.org/licenses/by-nc/2.5) Рассадин Павел Анатольевич – специалист по проблемам Ближнего Востока. Окончил МГИМО (У) МИД России. Автор ряда научных публикаций по истории и политике Ливана, а также сирийско-ливанским отношениям. Был председателем оргкомитета международной научной конференции «Мусульманские страны в изменяющемся мире» (март 2004 г.). Центр ближневосточных исследований (ЦБИ) создан в мае 2004 года. Руководитель Центра – доктор экономических наук, профессор А.В. Федорченко. Основные направления работы Центра: • Научная деятельность. Подготовка аналитических материалов и монографических исследований по проблемам Ближнего Востока; создание электронных баз данных по ближневосточным конфликтам, внутриполитическому и экономическому положению в отдельных странах региона. • Разработка методики преподавания специальных курсов по проблематике внутренней и внешней политики, экономики стран Ближнего Востока, а также арабского языка; подготовка методических материалов и учебников нового поколения; координация обмена опытом и информацией между преподавателями и практическими работниками; содействие научно-исследовательской деятельности студентов. • Развитие международного сотрудничества. Установление и развитие контактов с зарубежными научными и учебными центрами; составление и поддержание базы данных о российских и иностранных организациях, занимающихся ближневосточными исследованиями. Формы работы: • Написание аналитических записок и докладов. • Подготовка монографий и учебников. • Проведение научных конференций, круглых столов, телемостов. • Организация постоянно действующего Форума ЦБВИ, на котором выступают ведущие российские и зарубежные государственные деятели, дипломаты, ученые, бизнесмены, общественные деятели. E-mail ЦБИ: cmes@mgimo.ru
