УДК 811.133.1(075.8) ББК 81.2Фр

SWorld – 18-27 December 2012
http://www.sworld.com.ua/index.php/ru/conference/the-content-of-conferences/archives-of-individual-conferences/december-2012
MO DERN PROBLEMS AND W AYS O F THEIR SO LUTIO N IN SCIENCE, TRANSPORT, PRODUCTIO N AND EDUCATIO N‘ 2012
УДК 811.133.1(075.8)
ББК 81.2Фр-923
Афинская З. Н.
ОБ АНТИТЕЗАХ В НАУЧНОМ ЗНАНИИ И МИФАХ
МГУ имени М.В.Ломоносова
Afinskaya Z.N.
ANTITHESE IN SCIENCE AND MYTHES
MGU-Lomonossov
Цель
этой
статьи
– рассмотреть
взаимосвязь
между мифом,
стереотипом и научным мышлением на примере языковых бинарных
конструкций.
Ключевые слова: язык, миф, научные знания.
The article considers ties between myth, stereotype and science for an example
of the binaries.
Key words: language, myth, science.
Актуальность
проблемы
«человек
и
его
язык»
подтверждается
интеграционным методом изучения разных видов речевой деятельности. Язык,
миф, религия, искусство, научное мировоззрение тесно переплелись
в
человеческом опыте и рассматриваются как единое пространство культуры.
Роль и функция языка в этом многоаспектном конгломерате явлений духа и
материи имеет фундаментальное значение: связь языка и культуры является
концентрированным
и
аккумулированным
во
времени
выражением
общественно значимых, осознанных и неосознанных феноменов.1
К таким сложным явлениям духовной культуры относятся мифы,
мифические образы. Миф, согласно концепции А.Ф.Лосева, - «жизненно
1
Bourdieu P. Langage et pouvoir symbolique. – Paris, 2001, p.340.
ощущаемая и творимая вещественная реальность»2, особая форма мышления,
когда вымышленное воспринимается как действительное, и, как развивает эти
идеи А.В.Гулыга, - это «бессознательный уровень мысли, где реальное
сливается с идеальным»3.
На первый взгляд, кажется, что миф и научное познание только
противостоят друг другу. Между тем, с позиций современной эпистемологии
дихотомия этих двух реализаций духа, культуры не является столь
радикальной.
На каком уровне речевой деятельности происходит концентрация научного
мировоззрения, искусства, мифа и религии? В качестве гипотезы-ответа на
поставленный вопрос выдвигаем идею об аккумулирующем значении языковой
личности. Языковая личность, как пишет Ю.Н.Караулов, - это «сквозная идея,
которая, как показывает опыт ее анализа и описания, пронизывает и все
аспекты
изучения языка и одновременно
разрушает границы
между
дисциплинами, изучающими человека, поскольку нельзя изучать человека вне
его языка…»4
Понятие о языковой личности позволяет, на наш взгляд, в качестве
гипотезы рассмотреть в едином ключе разные стили речи – научную речь и
литературу, фольклор и мифотворчество. Языковая личность, проявленная в
науке и в художественном творчестве, обогащает представление о «человеке и
его языке», поскольку в ней отражено этническое содержание личности,
которое базируется на общности происхождения и исторических судеб,
общности территории, общности культурных ценностей и традиций, общности
языка, эмоциональных и символических связей.5
Сквозь призму языковой личности предлагаем рассмотреть некоторые
лингвокультурологические контрасты, такие как север-юг,
холод-жара,
лежащие в основе ценностных понятий, получивших научное осмысление в
2
Лосев А.Ф. Диалектика мифа. - М .,1930, с.14.
Гулыга А.В. Миф как философская проблема//Сб. статей «Античная культура и современная наука». – М.,
1985, с.276.
4
Караулов Ю.Н. Цит. вы ше, с.3.
5
Караулов Ю.Н. Цит. вы ше. С.40.
3
эпоху Просвещения (сильный-слабый, мужественность-пассивность, свободарабство).
Противопоставление холода и жары – отражение в мире понятий
естественного, постоянно присутствующего в природе контраста температур,
климатов, растительного и животного мира. В качестве метафоры для
обозначения
контрастно противоположных
психологических феноменов,
характеров, духовных устремлений эта антитеза нередко использовалась в
мифологии и поэзии. О совершенно противоположных характерах Онегина и
Ленского сказано: «волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень Не столь
различны меж собой». Пушкинская метафора «лед и пламень» стала в русском
языке устойчивым выражением, а в русской культуре – стереотипом
противоположных характеров.
Во французской лексикографии, психологическая характеристика жара
обязательно присутствует, но в виде метафоры: «Qui est passionné, ardent,
enthousiaste ».6 Прилагательное froid в большей мере, чем его антоним
ассоциируется с физическими параметрами – низкой и очень низкой
температурами. Психологическая характеристика холодный подразумевает
отсутствие сердечности, теплоты человеческих отношений, но также и
положительные качества человека, который не теряет самообладания,
спокойствия в сложных ситуациях: «Qui manifeste du sang-froid, du calme, de la
maîtrise de soi ».7 В психологическом плане оба слова содержат как
положительные, так и негативные характеристики личности. Но в целом оба
прилагательных сохраняют дихотомию признаков.
Главный семантический признак оппозитивов - несовместимость. «Однако
несовместимость… признаков редко абсолютна, чаще она относительна,
ограничена условиями места, времени, отношения и обычно выявляется как
преобладающая тенденция. Это означает, что и в мире, и в сознании
совместимость-несовместимость признаков имеет вероятностный… характер».8
6
Le Petit LAROUSSE, p,188.
Le Petit LAROUSSE, p. 442.
8
Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения: Учеб. пособие. Изд. 2-е. – М.. 2009, с.98.
7
Действительно, контраст оппозитивов может при определенных условиях
сглаживаться: холодный темперамент – это не только характеристика
хладнокровия, но также и безразличия к окружающим.
Сравнение устойчивых концептуальных значений этого оппозитива
показывает, что в русском языке их бинарность выстраивается по восходящей
линии – от низкой температуры к более высокой (холод/тепло); во французской
ментальности более привычно воспринимать эту антитезу по убывающему
градусу температуры – chaud/ froid. В таком же регистре существуют
фразеологизмы и устойчивые выражения: cela ne me fait ni chaud ni froid (Ср.
мне от этого ни холодно, ни жарко); un chaud et froid (Ср. – бросает то в жар, то
в холод). В языке этот оппозитив функционирует в качестве фразеологизма, а в
культуре – как стереотип жизненной энергии/бессилия, сердечной теплоты
отношений/безразличия вплоть до враждебности (battre froid à qn – обдать
холодом,
выказать
враждебность). Стереотип
холод
ассоциируется
на
бессознательном уровне мысли индивида и в массовом сознании с крайне
агрессивной средой. Как сказал писатель Жорж Бернанос, l’enfer, c’est le froid.
Вопреки христианскому образу ада в виде пекла французский менталитет в ХХ
веке отождествляет идею о самых тяжелых для человека испытаниях с холодом.
Неслучайно, во французской исторической науке до сих пор живет миф о том,
что армию императора Наполеона в России погубил генерал Зима.
Бинарная оппозиция двух стихий
огонь/вода как разновидность пары
горячо/холодно прослеживается уже в древних памятниках письменности и
мифологии. Значимость этих оппозитивов, по мнению Ю.С.Степанова,
намного превышает собственно лингвистические рамки - они относятся к
предметам «мира культуры и должны быть рассмотрены как «концепты»9, а
концепты вбирают в себя много означаемых – материального и духовного мира
одновременно: « Живой огонь – огонь на пути с небес вниз, наделенный живой,
творческой силой, работающий огонь. Ему противопоставлен отработавший
огонь, не мертвый, но и не живой, как первый; огонь, утративший свою
9
Степанов Ю.С. КОНСТА НТЫ: Словарь русской ку льтуры. Изд. 3-е испр. и доп. – М., 2004, с.295.
творческую силу, уходящий из земного мира вон, уже не способный творить,
но способный разрушать, вредить и поэтому тоже активный…»10 Таким
образом, концептуальное содержание оппозитива холод/тепло (вода/огонь в
системе культурных констант Ю.С.Степанова)
включает в сферу своей
семантики понятия возрождение, творчество, разрушение, распад.
Во французской культуре теория влияния тепла и холода на психологию
отдельной личности и, шире, темперамент народов был сформулирован в виде
научной доктрины ученым-испытателем и философом Монтескье (1689-1755),
основоположником
социологии,
автора
нескольких
литературных
произведений, а также трактата «О духе законов». Заимствуя у выдающихся
медиков XVII века идею влияния холода и тепла на организм человека,
Монтескье в «Духе законов» создал свою теорию климатов и предпринял
попытку основать социальную историю современного общества на законах,
которые, подобно физическим, выявляли бы отношения, вытекающие из самой
природы человека».11
Согласно «теории климатов», в холодной атмосфере сжимаются все
фибры, что увеличивает их рессорную способность и благоприятствует
приливу крови к сердцу, отчего укрепляется весь организм. Теплый воздух,
напротив, расслабляет мышцы, которые растягиваясь, ослабляют организм.
Поэтому в холодном климате у человека больше сохраняется силы и энергии,
что должно выражаться в его большем мужестве, самообладании, уверенности
в
своих
силах,
в
чувстве собственного
превосходства,
в
меньшей
подозрительности, меньшей хитрости. Жаркий и теплый климат, напротив,
способствует развитию противоположных качеств. В холодных странах люди,
по
Монтескье,
меньше
расположены
к
удовольствиям,
они
менее
чувствительны. В качестве примера Монтескье ссылается на выносливость
«московитов», породив тем самым один из французских стереотипов о России
10
11
Степанов Ю.С. Там же, с. 300.
См. Об этом в: Montesquieu De l’esprit des lois I, Livre XIV. – Paris : Flammarion, p.373.
и русских: «Il faut écorcher un Moscovite pour lui donner du sentiment» (Нужно
кожу содрать с Московита, чтобы пробудить его чувства – пер. З.А.).12
Климат влияет на темперамент, а разные темпераменты, как полагает
Монтескье, порождают разное понимание законов. Так, образ сжимающейся
материи в холодном климате и, напротив, расширяющейся материи, т. е.
расслабленной, в жарком климате, позволяет Монтескье сделать вывод о том,
что расслабленность (la lâcheté – синоним трусости) южан превращает их
почти всегда в рабов, а северяне остаются свободными благодаря сжатыми как
пружина нервам и воли. Главной оппозицией в плане психологической и
социальной характеристик является образ хозяина (владеющего своей психикой
и, следовательно, подчиняющего своей воли других) и раба (своих собственных
чувств и подчиняющегося воли хозяина). Люди севера – активные,
мужественные, находясь в состоянии постоянного напряжения воли и чувств,
подобно сжатой пружине, их занятия - охота, войны, но и неумеренное питие.
Им противостоят южане, находящиеся во власти своих страстей, ревности,
зависти, подозрения, но и с развитым чувством воображения. Они обречены на
пассивность, воплощенную в женской природе, они изнежены и обречены на
подавление, так как не могут подавить собственные желания. Развивая логику
бинарной
оппозиции,
Монтескье
выдвигает
оригинальное
осмысление
демографических показателей: у северных народов-воинов рождается больше
мальчиков, а у изнеженных южан – больше девочек.
Сквозь призму оппозиции мужского и женского
общественные отношения. Монтескье
осмысливаются и
устанавливает параллель между
управлением семьей, домом и политикой. В политике реализуется мужское
начало в виде принципа господства и подавления, а хитрость, которая сродни
слабым
натурам,
проявляется
в
женском
характере.
Единственным
политическим средством преодоления этого качества может быть, по
Монтескье, только деспотизм, характерный для южных народов.
12
Montesquieu . Ibid., p.375.
Эта теория отражала постулаты рационалистического знания в духе
Просвещения: 1) объяснение на основе объективных фактов - в этом смысле
характерны его замечания (j’ai observé, j’ai vu), которые свидетельствуют о
стремлении философа укрепить свои идеи ссылкой на такую методику научных
исследований, как реально наблюдаемый опыт; 2) четко сформулированная,
артикулизированная подача материала, что в немалой степени способствовало
популяризации его идей.
Однако, в его теории климатов, по мнению Пьера Бурдье, еще
просматривается
«мифологический
цоколь»,
комплекс
аргументов
оппозиций, основанных на мифологических представлениях.
и
И это
неслучайно: мифы в процессе постоянного обсуждения в пред-научную эпоху
становятся научным объектом, даже документом, и подобными научными
объектами, относящимися к разряду «рациональной мифологии» питалась
социология на заре своего существования. Монтескье впервые в западной
культуре
сформулировал возможность проектирования на науку мифов,
бытующих в общественном сознании и в картине мира франкоязычной
языковой личности. Монтескье установил традицию, характерную, по мнению
П.Бурдье, для пред-научной эпохи, переноса биологических и физических
законов на общественные взаимоотношения ради построения научных догм.13
Во времена становления и развития европейской науки под эгидой
рационализации знания, антитеза chaud/froid обрела формат научного феномена
для объяснения не только природных, но и психологических, национальных и
общественных
контрастов
свобода/рабство.
сила/слабость,
Монтескье раздвинул
стереотипа chaud/froid, применив его
мужественность/пассивность,
границы
экспликативной силы
к общественным и политическим
явлениям. От мифа к общественному стереотипу, а далее к научным доктринам
социологии и политологии – такова определенная традиция, установившаяся
после Монтескье.
13
Bourdieu P. Op. cit., p. 335-342.
Идеи Монтескье, изложенные им в «Духе законов», распространились по
всей Европе. Однако в России уже в начале XIX века эта теория была
подвергнута критике. В своих раздумьях о будущем литературного творчества
в России под названием «Отчего в России мало авторских талантов?»
Н.М.Карамзин (1776-1826) отказывается видеть в холодном российском
климате причину еще недостаточно развитой литературы. «Со времен
Монтескье,
- пишет Н.М.Карамзин,
-
все феномены
умственного,
политического и нравственного мира изъясняются климатом».14 От русского
писателя требовалось немалое мужество, чтобы возражать авторитетному
мнению великого француза. Карамзин совершенно справедливо отмечает
особенности географического расположения России, которое не позволяет
отнести ее ни к холодным, ни к жарким странам: «Но Москва не Камчатка, ни
Лапландия; здесь солнце так же лучезарно, как и в других землях; так же есть
весна и лето, цветы и зелень. Правда, что у нас холод продолжительнее; но
может ли действие его на человека, столь умеренное в России придуманными
способами защиты, вредить дарованиям? И вопрос кажется смешным».15
Писателя волнует судьба творческого потенциала России. Поэтому сама
идея о возможной связи между климатом и особенностями характера и
творческими способностями человека не отвергается Карамзиным, но получает
оригинальное развитие: «Скорее жар, расслабляя нервы (сей непосредственный
орган души), уменьшит ту силу мыслей и воображения, которая составляет
талант».16 Жар ассоциируется с негативными представлениями. Ссылаясь на
авторитет медицинской науки, историк отмечает влияние климата на
физическое здоровье жителей северных стран, но на развитие талантов, по его
мнению, влияет состояние гражданского общества с развитыми социальными
институтами: «Не в климате, но в обстоятельствах гражданской жизни россиян
надобно искать ответа на вопрос: «Для чего у нас редки хорошие писатели?» 17
14
Карамзин Н.М. Избр. соч., т.2.- М.-Л., 1964, с.183-184.
Там же, с.184.
16
Там же, с.184.
17
Там же, с.184.
15
Россия, занимая горизонтальное расположение на карте Евразии, несмотря
на устойчивый стереотип «холодной страны», обладает большим культурным
потенциалом.
Таланты, по мнению Н.М.Карамзина, рождаются в России
«случайно», в том смысле, что образование и воспитание народа еще не стало
государственной задачей. Таким образом, Карамзин вывел теорию климатов на
уровень политической дискуссии, когда в противоположность в значительной
степени мифологизированным представлениям на первый план
выносятся
значимые и острые проблемы будущего этноса, народа, страны.
В XX веке антитеза «холодно-горячо» вновь заинтересовала научное
сообщество. Антрополог К.Леви-Стросс выдвинул гипотезу о делении культур
на «холодные» (хранящие канонические тексты) и «горячие» (в которых
постоянно создаются новые тексты). Холод символизирует возможности
сохранения, консервации, а тепло обладает творческой, созидательной силой.
«Холодные» культуры, хранилище древних мифов и обрядов, не менее ценны и
важны для истории культуры, чем так называемые «горячие», требующие для
своего выражения постоянного «горения» творца, художника, мыслителя или
ученого. На основе антитезы и мифологического стереотипа Леви-Стросс
выстроил гипотезу о текстологическом различии разных типов культуры.
Именно отказ от оценочных характеристик (плюс/минус) позволил ему
раскрыть специфику традиционных жанров и особенности европейской
литературы,
музыки
и
живописи,
возникшей
на
почве
философии
Просвещения.
Развивая идеи Леви-Стросса, Вяч.Вс. Иванов пишет: «В «холодных»
культурах, к которым принадлежат все архаические культуры и пласты
«неофициальной» карнавальной культуры внутри традиций нового времени,
установка делается на возможно более точную передачу во времени основных
текстов, в частности мифологических и фольклорных... Напротив, в «горячих»
культурах, к которым принадлежат все европейские (и позднее втянутые в их
орбиту неевропейские) после Возрождения, в особенности начиная с победы
рационального научного мышления в XVII-XVIII вв., основная установка
заключается не в сохранении уже существующего текста, а в создании нового
текста, который должен быть принципиально отличен от всех ранее
существовавших и соответственно несет максимальное количество информации
в статистическом смысле».
Как
видим,
в
антропологии
происходит
в
определенной
мере
«демифологизация» антитезы холодно/горячо, просматривается тенденция к
освобождению от социальных и политических обобщений. Если мифы
участвуют в спонтанном создании картины мира национальной языковой
личности, то наука осознанно делает мифы предметом рефлексивного и
критического осмысления, в процессе которого мифологические представления
утрачивают свою однозначность, обретают черты символов, имеющих
вероятностный характер. Метафорические выражения на основе оппозитивных
лексем, порожденные мифом или приобретшие таковой статус благодаря
развитию культуры, позволяют выразить ярко и убедительно контрастные идеи.
Но, по сути дела, ни в языке, ни в мышлении абсолютные контрасты не
реализуются полностью.
Литнратура:
1. Гулыга А.В. Миф как философская проблема//Сб. статей «Античная
культура и мовременная наука». – М.,1985, с.276.
2. Иванов Вяч. Вс. О взаимоотношении динамического исследования
эволюции языка, текста и культуры//Сб. «Исследования по структуре текста»
Отв. ред. Т.В.Цивьян.- М.,1987, с.9-10.
3. Карамзин Н.М. Избр. Соч., т.2.- М.-Л., 1964, с.183-184.
4. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. Изд.7-е. – М.,2009.
5. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. – М., 1930, с.14.
6. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения: Учеб.
пособие. Изд. 2-е. – М., 2009, с.98.
7. Степанов Ю.С. КОНСТАНТЫ: Словарь русской культуры. Изд. 3-е
испр. и доп. – М., 2004, с.295.
8. Bourdieu P. Langage et pouvoir symbolique.- Paris, 2001.
9. Montesquieu. De l’esprit des lois I, Livre XIV. - Paris, 1979.
10. Le Petit LAROUSSE