23 ДРЕВНИЙ МИР

2006.02.004
23
ДРЕВНИЙ МИР
2006.02.004.
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИЙ
ПОЛИС
КОС:
ГОСУДАРСТВО, ЭКОНОМИКА И КУЛЬТУРА: МАТЕРИАЛЫ
МЕЖДУНАРОДНОГО СЕМИНАРА.
The Hellenistic polis of Kos: state, economy and culture: Proceedings of
an international seminar / Dep. of archaeology a. ancient history, Uppsala Univ., 11–13 May, 2000; Ed. by Höghammar K. – Uppsala: Uppsala univ., 2004. – 191 p. (Acta Univ. Upsaliensis. Boreas. Uppsala
studies in Ancient Mediterranean a. Near Eastern civilization; 28). –
Библиогр. в конце статей.
Ключевые слова: эллинистический полис Кос: государство, экономика и культура.
В сборнике представлены материалы международного семинара, участники которого – ученые разных стран – исследуют различные
аспекты истории и культуры греческого острова Кос, в эллинистическую эпоху являвшегося территорией одноименного полиса. Наряду с
литературными источниками авторы статей широко используют археологические, эпиграфические и нумизматические материалы. В
большинстве работ представлены ранее не публиковавшиеся надписи,
анализируется их хронологический и исторический контекст. Относительная многочисленность источников (достаточно упомянуть второй
по объему после афинского корпус надписей) делает этот крупный по
греческим масштабам polis, расположенный на небольшом острове в
Эгейском море, весьма привлекательным объектом как для археологов, так и для историков, отмечает во введении редактор сборника
К. Хёгхаммер.
К.Дж. Ригсби заново публикует и отчасти по-новому интерпретирует текст фрагментированной надписи – декрета, содержащего
инструкции для theoroi, членов священного посольства, которые рассылались островным государством в другие греческие полисы в связи
с Asklepieia – играми в честь Асклепия, признанными панэллинскими
в 242 г. до н.э. Автор касается, в частности, проблемы упоминаемого в
тексте «Пеласгического Аргоса» (известного, кроме того, из Илиады),
относительно которого (в отличие от Аргоса Пелопоннесского) уже в
24
2006.02.004
античную эпоху существовали разные мнения. Чаще всего он рассматривался либо как город – предшественник Ларисы в Фессалии,
либо отождествлялся со всей Фессалией. По мнению К.Дж. Ригсби,
есть веские основания считать, что Пеласгический Аргос являлся архаическим (точнее – эпическим) наименованием Ахейской Фтиотиды
– области, граничившей с Фессалией, которая, согласно глубокому
убеждению жителей Коса, была их прародиной. Надпись, таким образом, описывает маршрут косских theoroi, объявлявших об Асклепейях
сначала по городам Фтиотиды и Фессалии, а затем посещавших Самофракию, Лесбос и Хиос (с. 12–13).
К. Бураселис рассматривает усилия косцев добиться международного признания Асклепейев в 242 г. до н.э., а также статуса убежища (asylia) для храма Асклепия в контексте политической ситуации
в эллинистическом мире того времени. Автор подчеркивает политический рационализм устремлений граждан Коса обрести некоторые
гарантии безопасности хотя бы в виде эллинистического «общественного мнения» в условиях военных действий в Эгеиде и на юго-западе
Малой Азии в годы так называемой Третьей Сирийской войны между
птолемеевским Египтом и Селевкидами (246–241 гг. до н.э.). Все это,
однако, не означало, по его мнению, какого-то охлаждения отношений и разрыва традиционных связей Коса с Александрией, но лишь
переход к более сбалансированной внешней политике, вызванный тем
обстоятельством, что Египет более не в состоянии был обеспечить
надежную защиту островного полиса (с. 19).
Ч. Кроутер и К. Хабихт вносят некоторые уточнения в хронологию косских надписей эллинистического времени. В статье
Ч. Кроутера предпринята попытка установить палеографические признаки датирования косских надписей. В первой части его работы содержится общий обзор развития косских графических стилей на протяжении IV–II вв. до н.э. Во второй части рассматривается возможность различить работу отдельных резчиков букв. К. Хабихт на
основе изучения большой группы надписей с именами так называемых monarchoi реконструирует список 36 (из 83 известных) имен эпонимных магистратов полиса для периода от 240 до 175 г. до н.э. с точными или близкими к таковым датами их правления (с. 66–67).
Вопросы датировки и стилистики шести цилиндрических погребальных алтарей с надписями исследует К. Хёгхаммер. Все они
были отнесены ранее к периоду 250–150 гг. до н.э. Однако тип и ха-
2006.02.004
25
рактер орнаментации, а также палеографические и просопографические критерии, с точки зрения автора, свидетельствуют о разновременности рассматриваемых памятников. И если два из них могут быть
датированы 185–150/140 гг. до н.э., то другие, как доказывает исследователь, скорее всего принадлежат раннему имперскому периоду
(с. 79–80). Статья Луизы и Клауса Халлофов представляет собой краткий очерк истории изучения косских надписей в XX столетии.
Х. Ингвальдсен исследует функции и назначение личных имен
на косских монетах позднего классического и раннего эллинистического периодов. Всего в настоящее время известно около 2300 монет
385–170 гг. до н.э. со 142 именами «магистратов». По поводу их интерпретации в литературе имеется определенный консенсус. Считается, что их присутствие на монетах либо просто датировало эмиссию,
либо означало своего рода ответственность за качество чеканки. Использование личных имен «магистратов» на монетах, пишет автор, в
целом было характерно для полисов побережья Малой Азии, впрочем,
как и для большинства других регионов греческого мира начиная с
рубежа V–IV вв. до н.э. Эти archai обычно идентифицируются как
strategoi, agonothetes, archontes, demiurgoi, prostatai. Имена косских монет, соответственно, отождествляются с эпонимными должностными
лицами – monarchoi. С точки зрения Х. Ингвальдсена, для такой интерпретации нет особых оснований. С равным правом, полагает он, их
можно рассматривать как имена лиц, ответственных за финансирование той или иной конкретной эмиссии в порядке литургии, или лиц,
купивших право на ее осуществление (с. 95).
Д. Боснакис публикует надпись на базе статуи, недавно обнаруженной при раскопках в городе Косе недалеко от Агоры. Надпись I
в.н.э. посвящена поэтессе (имя которой не сохранилось) и победительнице ряда священных игр в состязаниях поэтов от имени благодарного демоса. Надпись, таким образом, предоставляет неоспоримые
свидетельства участия женщин в общественной жизни полиса в ранний имперский период и содержит, кроме того, интересную ссылку на
поэтессу более раннего времени – Дельфис, дочь Праксагора (вероятно, IV или III в. до н.э.) (с. 105).
Статья С. Карлсон посвящена проблеме косской демократии,
рассматриваемой в контексте современных концепций античной демократии и особенно демократии эллинистического периода. Автор
приходит к выводу о том, что тезис об упадке греческих демократий в
26
2006.02.004
эпоху эллинизма в связи с утратой полисами автономии необходимо
подвергнуть определенной ревизии. В частности Кос, как показывает
исследовательница, служил, по-видимому, примером вполне успешного демократического полиса. Об этом, по ее мнению, можно заключить из посланий Антигона Одноглазого теосцам (около 306–302 гг.
до н.э.) по поводу проекта синойкизма между Теосом и Лебедосом,
которым царь рекомендует принять за образец «конституцию» Коса,
где именно демос принимает новые законы. Имеются, пишет автор,
также и прямые ссылки на demokratia в надписях III в. до н.э с самого
Коса. Так, со всей определенностью о демократии говорится в надписи, касающейся homopoliteia между Косом и Калимной, которая датируется концом III в. Согласно этому документу, polis Калимна инкорпорируется в качестве дема в состав косского полиса и приносит
клятвы верности homopoliteia, демократии и отеческим законам Коса.
В целом, заключает автор, период эллинизма действительно был временем политических перемен, однако взаимоотношения между эллинистическими монархиями и эллинскими полисами, вероятно, включали более существенный элемент взаимной выгоды, чем принято
считать (с. 115–116).
Г. Коккуру-Алеврас публикует две надписи из святилища
Аполлона в древней Халасарне (современная Кардамайна), которые
содержат важные сведения о религиозной жизни одного из шести демов античного Коса в III в. до н.э. Первая из надписей представляет
собой декрет, регулирующий использование священных сосудов, вторая – календарь жертвоприношений, которые жрец Аполлона обязан
совершать в течение года.
Статья В. Георгопулос посвящена классификации косских амфор на основе керамического материала, полученного при раскопках
храма Аполлона в деме Халасарна, а также затрагивает некоторые
вопросы экономики острова. Как отмечает автор, амфорная тара различных центров Эгеиды сравнительно недавно начала использоваться
как источник для изучения торговых связей древнего мира. Благодаря
своему вулканическому происхождению, обилию водных источников
и благоприятному климату Кос отличался высоким плодородием почвы. Экономика острова базировалась на сельскохозяйственном производстве, основной отраслью которого было виноградарство. Соответственно, экспорт вина являлся важнейшим источником доходов, что
2006.02.004
27
делало необходимым производство амфорной тары в больших объемах (с. 129).
Находки косских амфор с клеймами на Кипре, в Палестине и
Египте рассматриваются в работе Х. Джонссона в качестве источника
по изучению динамики винного экспорта с острова Кос в юговосточное Средиземноморье в течение эллинистического периода.
Начало вывоза вина, пишет автор, обычно датируют временем вскоре
после 366 г. до н.э., когда была основана новая столица островного
государства. Однако недавняя находка свалки керамики в косском
Мерописе, связанной с производством амфор уже в конце V в. до н.э.,
по-видимому, указывает на более раннюю дату начала экспорта.
Впрочем, наиболее благоприятные условия для его развития были
созданы позднее процветанием Александрии и тесными контактами
между птолемеевским Египтом и Косом, а также политической стабильностью на острове (с. 136). В статье рассматриваются параметры
трех основных типов косских амфор. Общее число находок амфорных
ручек с клеймами, атрибутируемыми с Косом, составляет свыше 3000
экземпляров (на 1993 г.). При этом, как отмечает автор, необходимо
учитывать, что клейменые амфоры Коса составляют примерно 12–17
% от общего числа тарной посуды этой категории, тогда как, например, родосские амфоры, по-видимому, клеймились почти все. Кроме
того, если родосские амфоры имели клейма на обоих ручках, то косские – на одной, и, следовательно, количество последних соответствует количеству амфор. Обычный объем косских амфор составлял 41–45
литров, тогда как амфоры Родоса вмещали только 25–28 литров. Учитывая эти и другие факты, автор склонен полагать, что объем косского
винного экспорта в юго-восточное Средиземноморье в эллинистический период был сопоставим с родосским и обеспечивал процветание
острова (с. 144–145).
Г. Финкельштейн публикует находки амфор косского происхождения, обнаруженных на израильской и палестинской территориях,
и предлагает оригинальную систему их датирования, основанную на
анализе пропорций сосудов.
Завершает сборник статья Е.Поунаки, посвященная проблемам
добычи и использования на Косе таких видов камня, как мрамор, травертин, гранит, а также каменного материала вулканического происхождения (красный риолит, зелено-серый риолит и т.д.).
А.Е. Медовичев