Cook J., Kooij A. van der.

Cook J., Kooij A. van der. Law, Prophets and Wisdom. On the Provenance of
Translators and their Books in the Septuagint Version. Leuven et al.: Peeters,
2012 (Contributions to Biblical Exegesis and Theology, 68). 249 p.
Рецензируемая книга состоит из шести глав: вводной, главы о переводе Пятикнижия, книги Исаии (эти главы написаны А. ван дер Коэем), книги Притч, книги Иова (написаны Дж. Куком) и заключительной.
К сожалению, среди неспециалистов по библейской текстологии до сих пор
распространено мнение, что так называемый перевод Семидесяти включал в
себя весь Ветхий Завет, тогда как в письме Аристея, содержащем повествование
об этом переводе, говорится только о переводе Пятикнижия. К тому же, уже давно был доказан неисторический характер этого письма. Таким образом, вопрос
о происхождении каждой части Септуагинты остается открытым. Этому вопросу и посвящено данное исследование. Авторы в первую очередь интересовались
культурным и географическим аспектами переводов, т. е. кем и где они были
сделаны.
В главе, посвященной переводу Пятикнижия, основное внимание уделено
анализу лучшего исследования письма Аристея на сегодняшний момент, выполненного Сильвией Хонигман 1 . По ее мнению, главной целью автора письма
было приравнять труд переводчиков Пятикнижия к древним александрийским
исследователям Гомера. Именно поэтому в данном повествовании так подчеркивается прилежание и скрупулезность работы переводчиков.
Эта гипотеза весьма оригинальна и интересна, но в то же время спорна. Действительно, Аристей, вероятно, использовал некоторые аналогии с исследователями Гомера, но это не было первостепенной целью и главной особенностью
данного сочинения. Ван дер Коэй предлагает такие основные тезисы: перевод
Пятикнижия был сделан главным образом для нужд александрийских иудеев, а
не для правителя, при этом сами переводчики были из Иерусалима, что, в частности, обусловило то, что первосвященник и священство играет там ббльшую
роль, чем в масоретском тексте (см., например, Исх 19. 6 (о царском священстве): в еврейском тексте стоит «царство священников», а в Септуагинте — «царственное священство», в отличие от перевода Аквилы, точно воспроизводящего
еврейское словосочетание).
1
Honigman S. The Septuagint and Homeric Scholarship in Alexandria: A Study in the Narrative
of the Letter of Aristeas. L., 2003.
135
Рецензии
В следующей главе автор утверждает, что греческий перевод книги Исаии
был сделан не в Александрии, а в номе (т. е. египетской области) Гелиополиса —
там, где бежавший в Египет священник Ония около 160 г. до Р. Х. основал иудейский храм2. Одной из главных особенностей перевода является частое напоминание об особом попечении Господа о Его людях в Египте (Ис 10. 24, 11. 16 (в
еврейском оригинале этого стиха речь шла об Ассирии), Ис 19. 18—19 (это место
может указывать на храм Онии с целью его легитимизации) и др.). С другой стороны, стих Ис 36. 7 сильно сокращен: отсутствует упоминание о единственности
иерусалимского жертвенника. Учитывая некоторые второстепенные факторы,
автор датирует появление перевода Исаии около 140 г. до Р. Х.
Перевод книги Притч в следующей главе подвергается всестороннему сравнительному анализу. Что касается самого текста, больший по сравнению с оригиналом его объем стал следствием того, что переводчик хотел соблюсти точность и избежать двусмысленностей. Он очень хорошо владел греческим языком
и использовал много редких слов (около 160 hapax legomena в рамках Септуагинты). В отличие от большинства древних переводчиков Библии, он мог использовать разные греческие слова для перевода того же оригинального слова в разных
значениях.
Что касается содержательных различий, то в греч. переводе отсутствуют упоминания других авторов (Агура и Лемуила), кроме Соломона. Переводчик также
стремился подчеркнуть важность Закона, очевидно, в противовес наступающему эллинизму (см., например, Притч 9. 10 и 13. 15). Роль царя, точнее именно
Соломона, представлялась ему очень важной (поэтому имена других авторов
были убраны!), и он выделял его особую близость к Богу.
В этой же главе автор исследует греческий перевод книги Премудрости
Иисуса, сына Сирахова. Автор считает, что, подобно переводчику книги Притч,
переводчик книги Сираха привнес в нее некоторую антиэллинистическую направленность из-за усилившегося тогда натиска эллинизма.
Далее речь идет, как и в первой главе, о письме Аристея, причем Кук почти
повторяет ту же общую информацию о нем, которую уже сообщил ван дер Коэй.
Наиболее важным для него является представление автора письма об идеальном
правителе и тот вывод, что он, в отличие от переводчика книги Притч, был гораздо более доброжелательно настроен к эллинизму.
Следующая часть этой главы посвящена первому иудейскому философу
Аристовулу, жившему в Александрии во II в. до Р. Х., и отчасти книге Премудрости Соломона. Автор показывает, что книга Премудрости Соломона и сочинения Аристовула по своей эллинистической направленности не имеют ничего общего с греческим переводом книги Притчей, и даже кажущаяся близость
одного отрывка из Аристовула с Притч 8. 22 о творении Премудрости оказывается ложной, даже на лексическом уровне.
2
Об этом рассказывает Иосиф Флавий в «Иудейской войне» (7. 420—432). Причины бегства Онии и строительства египетского храма называли разные, но ван дер Коэй считает, что
главной было соперничество священнических родов, т. е. Ония решил получить собственный
храм, чтобы показать, что именно он истинный первосвященник.
136
Cook J., Kooij A. van der. Law, Prophets and Wisdom. On the Provenance of Translators and their Books...
В заключительной части главы автор в основном рассуждает о греческом
переводе книги Есфирь, о котором ранее не упоминалось (странно, что он не
сделал для этого отдельного параграфа). Помимо всем известного добавления —
молитвы Есфири (включенной, скорее всего, потому, что в каноническом тексте
ни разу не упоминается имя Божие) — важной его особенностью является то,
что Аман, главный противник евреев, там назван македонянином. Скорее всего,
это отражает противодействие эллинизму, обострившееся во время деятельности переводчика, который хотел показать, что греки могут представлять такую
же опасность для иудеев, как и Аман.
Таким образом, сравнивая перевод книги Притч с переводами других близких по содержанию книг, Кук показывает, что, по всей видимости, ее перевод
был написан в Иерусалиме консервативным и в то же время блестяще владевшим греческим языком иудеем. Целевой аудиторией перевода были образованные иудеи, живущие в Александрии.
Что касается книги Иова, которой посвящена следующая глава, можно сказать, что ее старый греческий перевод (по-английски называемый Old Greek),
с одной стороны, весьма вольный, а с другой стороны, выполнен на хорошем
греческом языке (т. е. мы видим примерно то же, что говорилось выше о переводе книги Притч). В прологе по сравнению с оригиналом сильнее подчеркивается
всемогущество и благость Божии. Автор приходит к общему выводу, что перевод
был сделан скорее всего в Александрии, но, возможно, и в Палестине, а также к такому важному выводу, что переводчик, очевидно, принадлежал к партии
саддукеев, так как убрал из своего перевода все явные ссылки на идею загробной жизни и телесного воскресения (Иов 3. 14, 19, 42). В более поздней версии,
включенной в стандартный состав Септуагинты, эти ссылки были восстановлены, возможно, христианскими переписчиками.
В заключительной главе авторы подводят выводы по всей книге.
В итоге можно сказать, что данная книга содержит очень интересное и серьезное исследование происхождения греческого перевода некоторых книг Ветхого Завета. Авторы тщательно изучили все детали своего предмета исследования, особенно историографию, текстологию и историко-культурный контекст.
В этом плане их труд можно считать образцовым. Некоторая расплывчатость
выводов связана с тем, что такие сложнейшие проблемы невозможно исчерпывающе раскрыть в одной книге, тем более, что этого не смогли до сих пор сделать
все предшествующие исследователи.
И. А. Хангиреев
(ПСТГУ)
137