211

мером являются так называемые «работы в норах», проводимые за пределами основной организации, занимающейся проектом.
Более предпочтительным вариантом является разработка проекта таким способом, чтобы он воспринимался позитивно всеми сотрудниками, вовлеченными в его реализацию. Их
включение в процесс с самого начала или определение их собственных целей и требований
также может дать положительный эффект. Здесь важны не только физические требования, но
и эмоциональные, иногда называемые «мягкие» факторы, под которыми понимаются рабочая
нагрузка, статус, полномочия и властные взаимоотношения.
Следует понимать, что в начале реализации нового проекта способы привлечение сотрудников может оказаться для успеха критичным. Другими словами, важную роль в этом
процессе играет не только лидер, работающий над проектом, но и ярые сторонники (единомышленники) этого проекта. В идеале ими являются менеджеры высшего уровня, способные
прогнозировать поведение заинтересованных лиц и их влияние на процессы, происходящие
в ходе реализации новых видов образовательных услуг и технологий.
В обеспечении сотрудничества как с внутренними заинтересованными лицами, так и с
внешними (государство, рыночные агенты) важными аспектами являются доверие и репутация. Свою роль здесь играют коммуникации, прошлые достижения, выполнение обещаний
и т.п. В результате можно получить очень простую «петлю взаимного усиления», в которой
заинтересованные лица играют в равной степени важные роли.
К ключевому активу повышения эффективности экспериментальной деятельности следует отнести знания. Новое знание может открыть новые возможности. Они часто возникают
в виде слабых сигналов, получаемых от применяемых образовательных технологий, общественных запросов или потребностей рынка, и могут способствовать возникновению новых
идей и направить исследования на получение дополнительной информации и генерирование
новых знаний. В ходе этого процесса первоначальные варианты могут быть отклонены. Другие варианты могут оказаться более жизнеспособными или могут появиться вообще новые
варианты. Такие эффекты нельзя запланировать, хотя их появление может привести к возникновению новых возможностей. В данном случае мы говорим о процессе учета незначительных факторов, которые позже могут привести к неожиданным прорывам, то есть могут
являться «петлями усиления».
Учет вышеперечисленных основных особенностей управления экспериментальной деятельностью в сфере образования позволит, по мнению авторов, повысить конкурентоспособность, во-первых, российского образования в мировом образовательном пространстве,
во-вторых, его выпускников – главного фактора процветания национальной экономики, на
международном рынке труда.
Литература
1. Инновационный менеджмент: Учебное пособие / Под ред. Оголевой Л. М.: ИНФРА-М, 2003.
2. Кузнецов Ю., Подлесных В. Основы менеджмента. СПб.: ОЛБИС, 1998.
3. Мухин В. Основы теории управления: Учебник. М.: Экзамен, 2002.
4. Феликс Я. Эпоха инноваций. М.: ИНФРА-М, 2002.
Цветкова С.Н.
Депрессивные территориальные образования
в современной России: критерии определения
и типология
В научной литературе под российскими регионами понимаются, в первую очередь, субъекты Российской Федерации, которым свойственны определенная политическая самостоятельность (наличие собственных законодательств и органов государственной власти), не-
Экономический вестник Ростовского государственного университета ✧ 2008 Том 6 №1 Часть 3
211
Экономический вестник Ростовского государственного университета ✧ 2008 Том 6 №1 Часть 3
212
редко замкнутая и усиливающаяся в последние годы по степени закрытости экономическая
система, высокая степень концентрации финансовых ресурсов (как государственных, так и
корпоративных), наличие единой транспортной и социальной инфраструктуры. Кроме того,
регионы группируются либо выделяются по самым различным основаниям: по административно политическому статусу (республики, края, области и т.д.); принадлежности к федеральным округам или крупным экономическим районам; ассоциациям межрегионального
экономического взаимодействия; бюджетной обеспеченности регионов (доноры и реципиенты); специализации региональной экономики и т.п.
Как хозяйственная система, регион представляет собой часть территории, на которой
функционирует и развивается система связей и зависимостей между предприятиями и организациями, расположенными здесь. В то же время регион может рассматриваться как подсистема социально экономического комплекса страны, и одновременно как относительно самостоятельная его часть с законченным циклом воспроизводства, имеющим свою специфику.
Вместе с тем, с воспроизводственной точки зрения, отдельный регион не является замкнутой системой. Он тесно связан с другими регионами и функционирует в условиях межрегиональной интеграции и межрегионального обмена.
Определяя понятие «регион» нельзя упускать из виду интересы населения как социально-территориальной общности, не принимать во внимание социальные факторы, значение
которых по мере перехода к рынку резко возрастает. Ведь, в конце концов, объективный социально-экономический интерес региона состоит в создании для его населения эффективной занятости и повышения уровня жизни, социальной и экологической защищенности, благоприятных условий для естественного воспроизводства населения, развития образования,
культуры, этнического своеобразия, что и определяет устойчивое развитие региона.
С методологически четких позиций регион можно представить как самостоятельную
функционально ориентированную единицу макроэкономической структуры национального
хозяйства, выступающую в качестве формы организации и функционирования социоприродохозяйственной системы мезоуровня, целенаправленно осуществляющей процесс самовоспроизводства на основе использования принципа сравнительных преимуществ с учетом
локально-территориальных факторов и ресурсов при консенсусе экономических интересов
и социальных целей федерального центра и территориально-поселенческой общности (населения) и согласовании индикаторов эволюционной динамики со стратегическими ориентирами развития страны.
Такое определение региона не предусматривает его жесткой привязки к существующему
административно-территориальному делению страны. Скорее наоборот: административнополитическое устройство государства должно опираться на региональную структуру национального хозяйства как на экономический каркас, фиксируя реально сложившиеся границы
региональных социоприродохозяйственных систем с их внутренними системообразующими
связями и коммутативными отношениями, включающими мезо-уровневую подсистему региона в «ткань» макроэкономической системы страны.
С позиций правового оформления, управленческого воздействия, организационного становления, информационного обеспечения, действующих распределительных механизмов,
финансовых технологий, регулирования логистических схем товаропотоков и каналов движения материальных и фондовых ценностей понятие регион лучше отнести к субфедеральным структурам - субъектам Российской Федерации, придав в принятой системе таких координат статус метарегиона крупным экономическим районам.
Авторы учебного пособия «Региональная экономика» [7, с. 13], относят к понятию «регион» районы среднего звена и определяют следующие типы региональных образований:
экономические зоны; крупные экономические районы, охватывающие сеть крупных региональных комплексов; регионы, формируемые на базе административно-территориального
деления страны; территориально-производственные комплексы разных типов.
Рассматривая систему региональных образований, нужно отметить, что лишь регионы,
формируемые на базе административно-территориального деления, имеют организационно
завершенную систему законодательных и исполнительных органов власти и управления.
Уже к середине 90-х годов, после первых лет противоречивого и болезненного процесса
социально-политического и экономического реформирования остро нуждался в особой ре-
гиональной политике ряд российских регионов, оказавшихся в состоянии депрессии. И тогда
в работах Аналитического центра при Администрации Президента Российской Федерации и
группы «Меркатор» Института географии РАН были обоснованы следующие критерии для
выделения депрессивных регионов: 1) сильный спад промышленного производства; 2) низкие дешевые доходы или заработная плата; 3) высокая безработица [1].
Законы о федеральных бюджетах на 1995 и 1996 гг. уже включали понятия «нуждающиеся» и «особо нуждающиеся» регионы, а для расчета соответствующих трансфертов
применялись показатели «бюджетной обеспеченности». С 1996 г. стали активно использоваться группировки типа «доноры» и «реципиенты», а в законе о бюджете на 1997 г. российские регионы были разделены на три группы («северные», «приравненные к северным»
и все остальные). В 1998 году в Постановлении Правительства РФ № 1112 от 19 сентября
«работает» понятие «депрессивный регион» и указаны критерии для определения депрессивного региона, основным из которых служит расчетное превышение расходов над доходами в объеме бюджета.
Методики определения межрегиональных различий по уровню социально-экономического развития представлены в научной литературе разнообразными экономическими школами и направлениями. Так, в соответствии с моделью, представляемой исследователями
программы Евросоюза ТАCIS, регионы дифференцируются следующим образом: 1) регионы
«капитала» с разносторонне развитой экономикой и ростом финансового сектора; 2) регионы с экспорто-ориентированным сырьевым, металлургическим и транспортным секторами;
3) материально сильные регионы с крупномасштабной промышленностью; 4) республики с
богатыми природными ресурсами, получившие независимость от федерального центра; 5)
области, которые реализуют политику «мягкого» перехода к рынку; 6) депрессивные регионы, специализирующиеся на легкой промышленности и оборудовании, включая оборонную
промышленность; 7) экономически слаборазвитые периферийные области, зависящие от федерального бюджета; 8) отдаленные северные и восточные области. Ссылаясь на несовершенство статистической базы, западные ученые подчеркивают условность предлагаемых
ими подходов к дифференциации.
Для того, чтобы избежать ошибок относительно качества и количества данных, на основе
которых определяется уровень социально-экономического развития регионов и дальнейшая
их сравнительная оценка, многие исследователи предлагают использовать комплексные индикаторы, являющиеся сокращенным выражением большого количества данных в достаточно
простой форме.
Как отмечают руководители Совета по изучению производительных сил (СОПС)
Б.М.Штульберг и В.Г.Введенский, в качестве одного из возможных подходов к проведению
сравнительной оценки развития регионов на базе нескольких важнейших индикаторов в
СОПС прошел апробацию метод расчета интегральных оценок, исходящий из таких четырех
показателей, как: валовой региональный продукт на душу населения (с учетом паритета покупательной способности); соотношение среднедушевых доходов и величины прожиточного
минимума трудоспособного населения, коэффициента общей безработицы, а также показатель общей финансово-экономической самостоятельности региона, который определялся по
формуле:
КФЭС = (Дн + П) / (Рб – БСД),
где КФЭС – искомый показатель; Дн – общая величина денежных доходов населения; П – прибыль предприятий; Рб – общий объем расходов регионального бюджета; БСД – собственные
доходы регионального бюджета.
Несомненно, предложенный методический подход к проведению сравнительной оценки социально-экономического положения регионов позволяет обеспечить более адекватную
информативность получаемых результатов для различных пользователей, как на федеральном, так и на региональном уровнях. Одновременно он дает возможность существенно расширить сферу применения результатов оценки для решения различного рода задач. Одной из
них является разработка научно-обоснованной технологии проблемных регионов (включая
экономически отсталые и депрессивные) для их селективной государственной поддержки и
организации системы мониторинга эффективности федеральной финансовой помощи данным регионам.
Экономический вестник Ростовского государственного университета ✧ 2008 Том 6 №1 Часть 3
213
Экономический вестник Ростовского государственного университета ✧ 2008 Том 6 №1 Часть 3
214
Для решения такой задачи может быть использован комбинированный методический
подход, сочетающий применение региональных стандартизированных оценок по отдельным
системным характеристикам и субблокам с введением пороговых параметров по ряду доминантных показателей. К примеру, среднедушевой валовый региональный продукт, соотношение среднедушевых доходов и прожиточного минимума трудоспособного населения, уровень
общей безработицы, степень обеспеченности региона собственными бюджетными доходами
и т.д. А относительный уровень экономической отсталости регионов может быть отражен
путем применения интегральных стандартизированных оценок по субблокам: «Общий уровень развития регионов», «Состояние важнейших отраслей материального производства»,
«Состояние важнейших отраслей социальной сферы» и других. Сравнительный уровень территориальной депрессивности можно оценить на основе интегральных стандартизированных оценок по субблокам: «Финансовое положение регионов», «Инвестиционная активность
в регионах», «Занятость и рынок труда», «Уровень социальной защищенности в регионах».
Следует согласиться с разработчиками пилотного компонента информационной системы
«Сравнительная оценка социально-экономического положения регионов РФ», что практическая направленность развития данного компонента системы связана с необходимостью разработки прикладных методов использования его результатов в системе территориального
регулирования экономики [9, с. 47].
Заслуживает внимания предлагаемый учеными Кубанского государственного университета И.В. Шевченко и Ю.А. Чепурко индексный подход к анализу экономического развития регионов России в условиях переходного периода. Придание показателю уровня развития региона индексной формы позволяет, как утверждают эти авторы, минимизировать
возможные искажения: если информация, вносимая переменной, включенной в создаваемый индикатор, в той или иной степени недостоверна, в общей совокупности переменных
это искажение будет незначительным. Критерии выбора переменных описаны теорией
региональной экономики. Среди них переменные, характеризующие региональные рынки
труда, социальную и экономическую инфраструктуры. Эти характеристики региона могут
быть условно обозначены как a1j, a2j, где akj – k-й атрибут региона j и k = 1, 2, …, N, где N
– число атрибутов.
В масштабах вектора каждый региональный производитель воспринимает влияние этих
атрибутов по-своему и, следовательно, они имеют для них различную степень привлекательности. Эти характеристики (атрибуты) определяют значения некоего комплексного индекса
деловой внешней окружающей среды, который предлагается именовать «индекс качества
внешней деловой окружающей среды» (QEBE). Он включает в себя все аспекты, определяющие
качество этой среды, которые могут повлиять на рентабельность и экономическое развитие
экономических агентов. QEBE суммирует результаты воздействия различных факторов деловой внешней окружающей среды на затраты производителя. Они в свою очередь варьируются от одного производителя сектора к другому в зависимости от используемой технологии.
Производители по-разному соотносят значения QEBE с набором характеристик деловой внешней окружающей среды сектора потому, что их способность использовать преимущества и
недостатки различных факторов окружающей среды сектора неодинакова. Чтобы быть более
определенным, качество этой среды используется в качестве скаляра, и значение QEBEji для
каждого производителя j соотносится с набором атрибутов региона i: a1i, a2i, …, ani:
QEBEji = f (a1i, a2i, …, ani).
Несомненный интерес при оценке социально-экономического состояния регионов представляет опыт ученых Института экономики Уральского отделения РАН: на основе статистических данных ими рассчитываются некоторые основные индикаторы данного состояния: а
именно – экономический, финансовый, уровня жизни и интегральный. При этом, экономический индикатор учитывает изменение объемов производства промышленной продукции,
удельный объем в расчете на одного жителя, удельную валовую прибыль; финансовый индикатор – сумму налогов и иных обязательных отчислений, удельные капитальные вложения
в развитие территории, степень дотационности местного бюджета, а индикатор уровня жизни – среднемесячный доход работников, занятых в промышленности, уровень официальной
безработицы, обеспеченность населения жильем и личным автотранспортом. Такой подход
успешно применялся ими при оценке социально-экономического состояния муниципальных
образований северной территории Свердловской области, где расположены десять городов в
основном горнопромышленной специализации [6, с. 19].
К началу XXI века дифференциация российских регионов проявляется по самым разнообразным социально-экономическим параметрам. Справедливо отмечается С.Д. Матушкиным,
что на Юге России выделяются макрорегиональные, отличающиеся большей внутренней
интегрированностью. Указанный автор справедливо объясняет это наблюдающимся «размыванием» централизованных основ национального рынка в условиях углубления кризиса
крупной промышленности и нарушением традиционных хозяйственных связей, а также нарастающим стремлением к самодостаточности, что приводит к изолированности региональных рынков, установлению избирательных, отвечающих специфике региона направлений
регулирования экономической активности населения. По мнению С.Д. Матушкина, подобная
автаркия – своего рода следствие усиления неравномерности социально-экономического
развития регионов страны, которая наблюдалась и ранее. В частности, неравномерность развития на субрегиональном уровне в Северо-Кавказском регионе является следствием неравенства экономического развития, коренящегося в существенных различиях географических
ландшафтов и их хозяйственного освоения [5, с. 25–26].
Неравенство в уровне социально-экономического развития регионов и народов, обусловленное предшествующими историческими этапами их жизни, проявляется в современных различиях их социально-экономического потенциала. Матушкин С.Д. отмечает, что в
современных условиях территориально-административное деление перестает быть формой
управления экономическим развитием. Обозначенные границами федеральные округа могут
распадаться на многие субъекты Федерации, которые, в свою очередь, распадаются на четыре
типа территорий, требующих особой методики экономического управления (в зависимости
от территориальных пропорций, типа освоения территории, инфраструктурной специфики,
особенностей поселенческой системы, структурно-отраслевого размещения производства)
[5, с. 26].
Уже рассмотренные нами, а также имеющиеся в научной литературе попытки сгруппировать регионы по уровню социально-экономического развития приемлемы, если они не претендуют на роль универсальных характеристик. На наш взгляд, чтобы понять и прогнозировать тенденции регионального развития, необходимо определить закономерности, связи
и масштабы различных индикаторов и выявить «ключевой» индикатор, по которому можно
было бы проводить сравнительный анализ регионов. Таким индикатором, как нам представляется, может и должен служить уровень жизни населения (уровень прожиточного минимума и
доходов населения), поскольку он связан практически со всеми индикаторами, отражающими
процесс реформ в регионах. Кроме того, следует учитывать, что на протяжении пореформенных девяностых годов резко возросли межрегиональные различия в доходах населения, и это
явилось еще одним подтверждением общей для многих постсоциалистических и постсоветских стран тенденции к усилению территориальной дифференциации доходов населения при
ослаблении их административного регулирования.
Наиболее емкие и развернутые характеристики и определения отсталых (слаборазвитых), депрессивных и старопромышленных регионов содержат положения о низком уровне
жизни населения, о недостаточном развитии социальной сферы, о высоком уровне безработицы.
Так, по мнению академика А.Г. Гранберга, к типу отсталых следует относить регионы,
имеющие традиционно низкий уровень жизни по сравнению с основной массой регионов
страны. Значительная часть регионов данной группы находится в состоянии длительного
застоя, для них характерны низкая интенсивность хозяйственной деятельности, малодиверсифицированная отраслевая структура промышленности, слабый научно-технический
потенциал, малоразвитая социальная сфера. Кроме того, в ряде таких регионов социальноэкономическая ситуация отягощается политическими, этническими, криминальными, экологическими проблемами [2, c. 60–61].
Депрессивные же регионы, как считает А.Г. Гранберг, принципиально отличаются от отсталых тем, что при более низких, чем в среднем по стране, современных социально-экономических показателях в прошлом эти регионы были развитыми, а по некоторым производс-
Экономический вестник Ростовского государственного университета ✧ 2008 Том 6 №1 Часть 3
215
Экономический вестник Ростовского государственного университета ✧ 2008 Том 6 №1 Часть 3
216
твам занимали ведущие места в стране. Как правило, эти регионы имеют достаточно высокий
уровень накопленного производственно-технического потенциала, значительную долю промышленного производства в структуре хозяйства, относительно высокий уровень квалификации кадров. Однако по разным причинам (из-за падения спроса на основную продукцию
или снижения ее конкурентоспособности, истощения минеральных ресурсов или ухудшения
геологических условий и т.п.) эти регионы потеряли свое былое экономическое значение и
относительные преимущества.
По мнению этого исследователя, продолжительность и глубина региональной депрессии
определяется в значительной мере составом отраслей производства, кризис в которых стал
основной причиной распространения депрессии на всю экономику региона. И по этому признаку А.Г. Гранберг предлагает делить депрессивные регионы РФ: 1) на старопромышленные; 2) аграрно-промышленные; 3) добывающие (очаговые).
Не вызывает сомнения утверждение этого автора, что конкретными причинами образования разновидностей новых депрессивных регионов стали переходные процессы и их переплетения, особенности социально-экономической динамики, а также трансформационные
тенденции в экономическом пространстве Российской Федерации.
На наш взгляд, следует полностью согласиться с утверждением А.Г. Гранберга о том, что в
настоящее время большая часть депрессивных регионов – это старопромышленные, сформировавшие и изменившие свою структуру на разных этапах индустриального развития, начиная с конца XIX столетия до 1960-1970-х гг. Более того, и научно-исследовательская гипотеза
нашего исследования соответствует выводу А.Г. Гранберга о том, что депрессивность более
четко выражается на локальном уровне (городские агломерации, промышленные районы и
узлы) [2, с. 62–63]. Опираясь на сравнительное исследование старопромышленных регионов в разных странах, проведенное Международной академией регионального развития и
сотрудничества, которое позволило систематизировать общие закономерности эволюции
регионов данного типа, академик А.Г. Гранберг отмечает, что большинство старопромышленных депрессивных регионов находится в Северо-Западном, Центральном, Волго-Вятском,
Поволжском, Уральском экономических районах и южном поясе Сибири и Дальнего Востока
[2, с. 62–63].
Если в стабильной социально-экономической обстановке и в благополучных социальных
системах существуют механизмы стабилизации и самообеспечения безопасности, а внешнее
воздействие требуется лишь в крайних случаях, то в депрессивных системах такие механизмы ослаблены или вовсе не функционируют. Ослабление адаптационных механизмов ведет
к выходу жизненно важных показателей состояния системы за пределы допустимого диапазона (к нарушению гомеостаза), что, в свою очередь, еще более расшатывает механизмы
стабилизации и адаптации. Преодолеть мощную положительную обратную связь, усиливающую депрессивное состояние, можно при условии долговременного целенаправленного
воздействия со стороны государственных или региональных властей, которое должно трансформировать механизмы разрушения депрессивной системы в механизмы ее адаптации и
самоорганизации. Смысл понятия депрессивной системы – именно в ослаблении адаптационных механизмов, позволяющих «нормальным», не депрессивным системам поддерживать
свой гомеостаз в достаточно широком диапазоне воздействия внешней среды. А депрессия
социально-экономической системы отчетливо проявляется в ее неспособности сохранять безопасное положение, свидетельствующей о том, что значения некоторых жизненно важных
показателей, характеризующих состояние данной системы, превышают допустимый безопасный диапазон.
Характеристика «депрессивность» применительно к району, региону, территории, городу и другим территориальным образованиям впервые получила хождение в период мирового экономического кризиса в 20-30-е годы прошлого двадцатого века. Как справедливо
отмечают известные российские исследователи В.Н. Лексин и А.Н. Швецов, в отечественной
науке, при достаточно широком употреблении, это понятие до конца 90-х годов не получало развернутого толкования потому, что состояние депрессии ранее не определяло особый
предмет государственного (регионального) регулирования, а для всех других случаев оно
представлялось общепонятным и не нуждалось в дополнительных разъяснениях [4, c. 93].
Крайне противоречивый и болезненный процесс нынешнего российского реформирования,
обусловивший диспропорции в региональном развитии, со всей остротой поставил задачу не
только тщательно проанализировать само понятие «депрессивный регион», но и определить
пути санации депрессивных территорий.
Под депрессивным регионом нами понимается часть территории страны, в наибольшей
степени пострадавшая от кризисных процессов (прежде всего, роста безработицы, спада производства и снижения реальных доходов населения), вследствие особенностей своей специализации и структуры хозяйства. Депрессивные регионы необходимо отличать от других
видов проблемных регионов (районов нового освоения, слаборазвитых регионов, приграничных регионов, зон экологического бедствия и т.д.). Депрессивный регион – это в прошлом
относительно благополучная территория с, как правило, высоким промышленно-производственным потенциалом и достаточно развитой инфраструктурой (в том числе социальной).
Его кризисное состояние – проявление структурного кризиса российской экономики, обусловившего неравномерный спад производства по отраслям и, соответственно, регионам их
сосредоточения.
В.Н. Лексин и А.Н. Швецов аргументированно утверждают, что в конкретных общекризисных условиях России, когда депрессия становится общерегиональной и общехозяйственной, предлагаемое ими определение пришлось бы распространить практически на все
производственно-хозяйственные структуры и на все регионы и, следовательно, выхолостить
специфическое содержание проблемы. Поэтому, по их мнению, в настоящее время российскими депрессивными территориями, могущими претендовать на государственную поддержку,
следует считать только те, в пределах которых темпы спада производства, снижения уровня
жизни, нарастания негативных тенденций в сфере занятости, демографии, экологии, предоставления социальных услуг и т. п. – выше как российских, так и макрорегиональных. Степень же такого превышения (степень депрессивности) есть показатель аномальной остроты
проблемы и, одновременно, приоритетности её решения. Истинная трагедия депрессивных
территорий не в том, что это по определению «гиблое место», а в том, что ранее это место не
было «гиблым». Поэтому депрессивность должна оцениваться одновременно по двум шкалам
аномальных ухудшений: по сравнению с другими территориями и по сравнению со своим
собственным прежним состоянием [4, c. 94–95].
Таким образом, можно сформулировать два основных признака депрессивной территории:
1) темпы спада производства, снижение уровня жизни, наличие негативных экологических, демографических, социокультурных и иных тенденций на депрессивной территории выше как общероссийских, так и макрорегиональных показателей;
2) депрессивные территории представляют собой компактные образования, являющиеся
точками депрессивных напряжений; число таких точек зависит от того, какие параметры опережающего спада производства и в каких определяющих условиях признаются недопустимыми и требующими немедленных регулятивных мер (санации).
Следует особо отметить, что во всем мире региональное развитие не может осуществляться в форме стихийного саморазвития, самонастройки на устойчивость. В относительно больших региональных системах слишком очевиден конфликт интересов (например, хозяйственной деятельности и охраны окружающей среды), а в малых – слишком велики открытость и
зависимость от внешних деструктивных воздействий. Правительства практически всегда пытаются сгладить эти аномальные различия как потенциальный источник социально-политических напряжений, а в ряде случаев и разрушения целостности государства. Поэтому региональная политика каждого государства – это, в значительной мере, политика недопущения
и сглаживания резких территориальных диспропорций, а также неизбежное вмешательство
по этому поводу в развитие практически каждой территориальной единицы. Для стабильности и устойчивого развития необходим тонкий баланс централизации и децентрализации,
державности и автономности.
Заслуживает внимания зарубежный опыт регулирования депрессивности [10, 11].
Подводя некоторые итоги рассуждению следует подчеркнуть, что регионы являются
экономическими компонентами единого хозяйственного комплекса страны, который необходимо сохранять и укреплять, принимая меры по пространственной интеграции экономики
России. Таким образом, на всей территории страны должно создаваться и укрепляться еди-
Экономический вестник Ростовского государственного университета ✧ 2008 Том 6 №1 Часть 3
217
218
Экономический вестник Ростовского государственного университета ✧ 2008 Том 6 №1 Часть 3
ное экономическое пространство. Формирование единого экономического пространства на
территории государства своим необходимым моментом имеет преодоление различий в социально-экономическом развитии регионов, так как региональные неравенства обусловливают
возникновение и нарастание противоречий, как между регионами, так и между Центром и
субъектами федерации, ведущие к дезинтеграции и конфедеративным процессам.
Литература
1. Былов Г.В. Программа помощи депрессивным районам (проект концепции). М., 1995.
2. Гранберг А.Г. Региональное развитие Российской Федерации // Региональное развитие:
опыт России и Европейского Союза / Руководитель авторского коллектива и отв. ред. А.Г.
Гранберг. М.: Экономика, 2000.
3. Казаков Е. Оценка социально-экономического состояния депрессивных регионов // Экономист. М.: 1999.
4. Лексин В.Н. Государство и регионы. Теория и практика государственного регулирования
территориального развития. М.: УРСС, 2000.
5. Матушкин С.Д. Закономерности развития экономических отношений мезоуровня в условиях административно-территориального реформирования: Автореф. дисс. … канд. экон.
наук. Ростов н/Д, 2006.
6. Пахомов В. Методологические основы санации депрессивных территорий. Екатеринбург:
ИЭ Ур О РАН, 1998.
7. Тяглов С.Г. Региональная экономика. Сер. Учебники и учебные пособия. Ростов н/Д: Феникс, 2001.
8. ШевченкоИ.В. Моделирование динамики выравнивания межрегиональных различий (микроэкономический аспект) // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные
науки. 2000.
9. Штульберг Б.М. Региональная политика России: теоретические основы, задачи и методы
реализации. М.: Гелиос АРВ, 2000.
10. Helminen M. Finnish international taxation. WSOY, 2002.
11. Tikka K.S. Tax competition and the welfare state: time to surrender or to reconsider // Liber
Amicorum Sven-Olof Lodin. Kluwer, 2001.
Грошев А.Р., Никитин Р.Г.
Экономическая оценка экологических факторов
утилизации и переработки нефтяного попутного газа
Минерально-энергетические ресурсы – это основной источник поступления энергии в
современные технологические процессы во всех отраслях народного хозяйства. Одной из
стратегических задач научно-технического прогресса является повышение полноты утилизации всех компонентов минерально-энергетического потока современного производства,
превращение его в возможно более замкнутый по отношению к окружающей среде (безотходный) технологический процесс. В этой связи важное значение приобретает рассмотрение
минерально-энергетических ресурсов с точки зрения повышения комплексности, взаимосвязанности и полноты их утилизации. Проблема рационального использования минеральносырьевого энергетического потенциала является важнейшей в экономике страны.
При решении проблем хозяйственного развития жизненно важно применение критериев
«экологической надежности», обеспечивающих сохранение «равновесного» функционирования «геотехнических систем» без разрушения природной основы их существования. Если
развитие производства планируется без учета требований экологической надежности, то это
равнозначно выбору решений, в которых изначально предусматривается разрушение системы через некоторый интервал времени. Выбирая такие решения, общество не увеличивает
свое совокупное богатство, а определенно уменьшает его. Поэтому приоритет должен отда-