Гурьянов А.Л. Аспирант, кафедра коммуникационного менеджмента, Пензенский государственный университет РОЛЬ СОВЕТСКОГО КИНЕМАТОГРАФА В ПАТРИОТИЧЕСКОМ ВОСПИТАНИИ МОЛОДЕЖИ В ПРЕДВОЕННЫЕ ГОДЫ Аннотация Предметом исследования является пропагандистская функция советского кинематографа 30-х годов в подготовке молодежи к победе в потенциальной войне. Ключевые слова: cоветский кинематограф 30-х годов, фильмы, подготовка к победе в войне Keywords: the Soviet cinema of 30th years, films, preparation for a victory in war Государство достаточно часто использует искусство как инструмент воздействия на массовое сознание. С тех пор как фотографическая и кинематографическая промышленности 27 августа 1919 года отошли в ведение народного комитета просвещения РСФСР, использовать кино в качестве средства пропаганды представляется достаточно разумным. Действительно, кино, как временноLе искусство, требующее от зрителя минимального напряжения и осознания, позволяет «вложить» в потребителя практически любое мышление и модель поведения. Кино наиболее пригодно для влияния на детей, неохотно читающих, оно более действенно, чем радио, и порой даже веселее, чем цирк. И совсем не случайно В.И.Ленин сказал наркому Луначарскому: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». И это было совершенно справедливо для страны, где только два вида массовых зрелищ – кино и цирк – в то время и существовали. Сначала кино было довольно далеко от политики. Вот, например, какие кинофильмы демонстрировались в Нижнем Новгороде во второй половине 1925 года: «Нибелунги», «Сын волка», «Закон севера», «Джени укротительница», «Стенли в дебрях Африки», «Предводитель мустангов», «Гроза Юкона» ну и так далее. И даже в знаменитом кинофильме «Аэлита», снятом по повести А.Толстого тема революции хотя и прозвучала, но так, что про неё можно было и совсем не говорить. Ни пафоса, ни энергии! Зато за семь лет, с 1933 по 1940 год советские киностудии выпустили в прокат уже целых 308 кинофильмов, 54 – детских, 61 – о революции и Гражданской войне. Именно в это время были сняты многозатратные фильмы о Петре Первом, Суворове и Александре Невском, много фильмов снималось также и о героях-летчиках, героях – геологах, и вообще о людях военных профессий, причем только лишь 12 кинолент – т.е. 3,8% имели своим местом действия фабрику. Для этого периода характерно преобладание модели поведения в первую очередь героической. Это, так или иначе, борцы с внешним врагом. Внутренний враг появлялся крайне редко, в основном в виде “оступившего” человека, которого разумный старший товарищ возвращал к жизни в гармонии с основными постулатами советской власти. Фильмов о предателях не было на тот период вовсе. Возможно, это попытка искоренить саму возможность существования подобных людей в массовом сознании. Внешний мир в фильмах тридцатых годов, в том числе и детских, всегда предстает перед нами чем-то агрессивным, несправедливым и совершенно не предназначенным для жизни человека, помышляющего о социальном равенстве. Всё вышеперечисленное даёт возможность построить модель поведения, внедрить которую было необходимо советским детям и юношеству. Это молодой человек, почитающий свободу, в достаточно абстрактном её проявлении – свободу от неких узурпаторов, и способный и готовый любыми средствами, при любой возможности вступить в борьбу за эту свободу. На эмоциональном и психологическом уровне зритель подготавливается к ведению активных действий по сопротивлению врагу (скорее внешнему) или по оказанию помощи в освобождении от врага. Для того чтобы понять как осуществлялось «воспитание масс» на практике, рассмотрим детские кинофильмы «Новый гулливер» (1935 год) и «Остров сокровищ» (1937 год). Оба фильма сняты по известным литературным произведениям. Но кто будет считаться с сюжетами книг, когда главная цель – воспитание молодого поколения. Новый Гулливер Этот фильм прост по своей структуре, образы, которыми оперируют авторы, прозрачны и легкочитаемы; скрытого, подтекстуального здесь немного. Однако картина сильна эмоционально. Создатели фильма, очевидно, рассчитывали на целевую аудиторию достаточно молодую и неискушенную. Исходя из возраста главного героя – он должен быть чуть старше, чем предполагаемые зрители, но не настолько, чтобы быть за границами их круга общения, т.е. подходить для роли наставника и приятеля для игр одновременно – можно предположить, что фильм предназначался для детей в возрасте от 6-8 до 11-12 лет. Тогда становится понятной направленность выразительных средств, использованных в данной картине. Нет никакой необходимости делать сверхзадачу фильма завуалированной, скрытно-второстепенной, достаточно убедительного эмоционального образа. И он в картине существует. Обратим внимание на невербальные компоненты картины. Надо признать, что те визуальные эффекты, которые мы встречаем в картине, даже для того времени были устаревшими, но они более чем действенны. Тщательно разработанные аудиовизуальные персонажи лиллипутов с точки зрения выразительности своей фактуры выгодно отличаются от Гулливера. Очевидно, что сам выбор сюжетной основы, литературного первоисточника, указывает нам на отношение сил во внутреннем пространстве фильма: добро – простое, понятное, вальяжное, уверенное в себе изначально, упрощенно человеческое, вступает в конфликт со злом. На стороне добра выступает Гулливер – его принципиальным отличием от зла является, в первую очередь, безграничная и полная власть над ситуацией. Гулливер Константинов – персонаж не очень глубокий, что и требуется. На его месте каждый зритель должен представить себя, чем поверхностнее образ, тем больше свободы зритель в этом смысле имеет. Особенно в случае с нашей целевой аудиторией. Дети более эмоциональны, следует учесть ещё и то, что кино тогда и кино сегодня обладали совершенно разной доступностью, просмотр фильма был событием, подвергать какиелибо аспекты которого сомнению было практически кощунством. Мир лиллипутов, мир гнёта и несправедливости, имеет яркую общую картину, однако и достаточно чёткие реальные параллели. Структурой власти, судя по наличию парламента, является конституционная монархия, основа культурной жизни – кордебалет, престидижитаторство и нечто, напоминающее джаз. Сильная исполнительная власть, слабая и неспособная к диалогу законодательная. Фактически, все рычаги управления государством принадлежат инспектору полиции. Гипертрофированная армия “для устрашения народа” (по словам монарха, ему было подсказано, что солдаты предназначены для “украшения природы”, но он что-то перепутал), угнетенные и загнанные в пещеры рабочие. Наличие подполья и повстанцев свидетельствует о прямой конфронтации между правящим классом и рабочим классом. Так же имеется в Лиллипутии и религигия – она прячется в сундук в лице абстрактного священника в рясе. Несмотря на многие параллели с реальным миром, мы можем сказать, что образ этот достаточно чётко обрисовывает потенциального врага – с которым уже пришлось однажды бороться, и с которым ещё предстоит бороться в других его ипостасях. Попробуем разобрать некоторые ключевые персонажи. Главный отрицательный герой – монарх. Если говорить точнее – образ монарха и правителя вообще, который следует укрепить в сознании зрителя. Этот образ вызывает отторжение даже при осознанном просмотре – при котором эмоциональная отдача наименьшая. Он вызывает чувства брезгливости, отвращения, практически желание раздавить персонаж. Он марионеточен в квадрате – мало того, что он, как и все лиллипуты – кукла, он ещё и кукла в руках других лиллипутов. Он не способен принимать самостоятельные решения, глуп, аморален. Говорит за него пластинка, либо подсказывает главный советник. Он создан для того, чтобы закрепить в сознании абсолютно отрицательный образ любого монарха в принципе, причём образ безопасно-отрицательный. Это некое существо, которое не угрожает положительному Гулливеру ничем, а именно с Гулливером ассоциирует себя зритель. Плюс ко всему монарх смешон, что делает его совершенно никчемным, созданием, присутствие которого в мире – случайная нелепая ошибка, которую следует исправить. Начальник полиции, как и все остальные отрицательные герои, не представляет реальной опасности, однако он имеет свое мнение, которое и является ключевым в стране Лиллипутии. Он – воплощенная лилипутская агрессия, его основная задача – сохранять всё в том виде, в котором государство существует до прихода Гулливера, любыми средствами. Парламент представляет собой не очень продуманно и глубоко сделанную карикатуру на парламент настоящий, однако отражает основную черту этого института власти, которую следует усвоить – бесполезность и бессмысленность. Образ рабочего так же невыразителен и сделан достаточно плоско. Рабочий – гора мышц, грамотный, идейно подкованный, способный вести боевые действия и иметь слаженную повстанческую организацию. Всё, на этом его характеристики практически и заканчиваются. Гулливер и вовсе безликий. С чем это связано? Образы положительных героев в советском кино очень долго оставались аморфными. Можно сказать, что на это имеется две основные причины – одной из них является задача советского кинематографа, другой – отсутствие проработанной модели поведения и психологических характеристик. Положительные персонажи играть всегда сложнее, чем отрицательные, их духовная и эмоциональная жизнь, как правило, беднее, чем у отрицательных героев. Если рассмотреть Гулливера Константинова поближе, мы увидим, что наибольшей привязанностью в жизни для него является тетрадь по родному языку. Что он активист пионерского движения, словесная составляющая которого подсознательно в нём закреплена, что он член Общества спасения на водах. Что у него хороший аппетит. И что он скучает, когда нет необходимости спасти небольшой народ от гнёта тирана. В принципе, вот идеальная модель поведения и комплекс мотиваций, наиболее желанная для СССР в это время. Остров сокровищ Уже в самом начале весь сюжет Стивенсона поставлен с ног на голову. Джима Гокинса в фильме нет (его заменяет девушка Дженни), капитан Смоллетт командует повстанцами, которые борются за свободу Ирландии, а доктор Лайвеси – не кто иной, как его помощник, которого у себя в доме на чердаке, поскольку он ранен, укрывает любящая его Дженни Гокинс. При этом Дженни отнюдь не только трактирщица, но и судя по её песне на слова Лебедева-Кумача, ещё и верная боевая подруга доктора: «Я на подвиг тебя провожала, Над страной бушевала гроза. Я тебя провожала и слезы сдержала, И были сухими глаза. ...За правое дело мы дружно и смело Пойдем, не боясь ничего. ...Если ранили друга, сумеет подруга врагам отомстить за него!» У повстанцев нет пороха, нет оружия, и их командир прямо говорит, что это – не главное, что если есть зубы и ногти, то все это можно и нужно отнять у врага! Но поскольку это хотя и пафосные, но все же слова, то повстанцы, овладевшие картой Билли Бонса, плывут на «остров сокровищ», чтобы на добытые там деньги купить себе оружие и боеприпасы. Ну, а что же Дженни? Ну, разумеется, она своего доктора не бросает, а переодевается юнгой и в таковом обличье следует за ним на корабль. Следующий, интересный с точки зрения отклонений от первоисточника персонаж, – эсквайр Трелони. У Стивенсона он грешит разве что излишней болтливостью, но у Вайнштока это ярко отрицательный персонаж. Именно он по своей тупости набирает команду корабля из пиратов во главе с Джоном Сильвером. Именно он идет на сделку с пиратами, поскольку всякий капиталист для советского человека это априори стяжатель и предатель. Да, его услугами повстанцы пользуются, но он человек «не наш» и достоин всяческого презрения. Даже пираты и то во многом лучше него, причем образы многих из них расходятся с каноническими. Так, один из них явно «жертва капиталистического строя». Он носит старый солдатский мундир и постоянно повторяет: «Когда я служил под знаменами герцога Кумберлендского…», однако договорить ему не дают, и в итоге мы видим глубокую внутреннюю драму. Другой все время приговаривает: «Помилуй, Господи, царя Давида и всю кротость его!», но это совершенно явный гротеск, направленный против религии. Понятно, что у самого Стивенсона ничего подобного в произведении нет. Когда повстанцы готовятся к схватке за форт, то тут и подавно, что ни слово, то призыв: «Помните только одно: каждый ваш выстрел – смертельный удар по пиратам, – приближает нашу победу на Родине… К оружию, граждане, да здравствует свобода!» После этого все поют: «Мы свободное гордое племя, Мы боремся за каждый шаг, Ружья за плечи и ноги в стремя, Кто не с нами тот и трус, и враг! Уничтожим кровавое племя…» Словом, все в лучших традициях 1937 года. И хотя «кровавое племя» в кинофильме довольно абстрактно, тогда каждому было понятно, что «с врагами иначе нельзя!». Есть в картине своя песня и у пиратов. Поет её Джон Сильвер, чем наглядно демонстрирует характер всей пиратской «деятельности»: «По морям и океанам, Злая нас ведет судьба, Бродим мы по разным странам И нигде не вьем гнезда... ...Море зовет, слушай приказ, Дьявол за нас!.. ...Одних убило пулями, других убила старость, Ё-хо-хо, все равно за борт! …Берег принимай обломки, Мертвых похоронит мрак. Проклянут не раз потомки, Подвиги морских бродяг.» То есть картина, в целом, куда более полярна, чем книга, и ясно, почему так. Основной задачей фильма была не столько экранизация популярного среди юношества произведения мировой классики, сколько воспитание патриотов, готовых на любой подвиг, даже если пороха им и не хватает! Об этом говорит в финале командир повстанцев, обращаясь к Дженни: «…ты доказала, что молодые патриотки умеют выполнять свой долг перед Родиной…», после чего назначает её горнистом в отряд доктора Лайвеси, отчего счастью Дженни просто нет предела. Фильм шел с большим успехом, тем более, что главная героиня была такая, как это показывалось и в других советских фильмах того времени: смелая, ловкая, находчивая, готовая на все ради раненого друга. А ведь были ещё и другие любимые в народе киноленты, такие как «Свинарка и пастух», где в самом конце тоже пели: «И когда наши танки помчатся, мы с тобою пойдем воевать…». И «Трактористы», где песня «Гремя огнем, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход…» была лейтмотивом всего кинофильма, и ещё многие, многие другие. И когда началась Великая Отечественная война, то восприятие приоритетов в картинах расставила уже сама жизнь. Герои кинолент прямо так и кричали «За Родину! За Сталина!» после чего смотревшим все это 16-17-летним ребятам не надо было объяснять в 41-ом, что именно надо кричать, чтобы стать героем. «Песенка Дженни» – «если ранили друга, перевяжет подруга» стала любимой песней раненых бойцов, всю войну её регулярно пели во всех госпиталях. Так что нельзя говорить, что советский народ был морально не готов к войне с фашистской Германией. Даже детские кинофильмы были тогда направлены на воспитание в молодежи героизма и ненависти к врагу, такой же, как и у их любимых киногероев.