Коржевский Лекция 3
реклама
Коржевский Лекция 3 О плаче и слезах Спасаться – это значит каяться. Я вам сегодня вместо беседы предлагаю, братия и сестры, вместе со мною поплакать…Вижу улыбки недоумения у вас на лице. Это реакция современного общества на подобные призывы. Когда-то такое же предложение сделал преподобный Макарий Великий, которого современники называли отцом отцов или богом человеческой плоти. Жил он в четвертом веке. Его пригласили нитрийские отшельники к себе, чтобы он преподал им наставление. Сам преподобный Макарий был основателем иноческого жития Скитской пустыни. Он пришел на Нитрийскую гору. Собрались многочисленные братия – несколько сот человек. Обступили его и просили дать слово назидания. И он сказал им то, что я сказал вам: «Братие, восплачем». Сказал это со слезами. И что удивительно, все находившиеся там пали ниц и начали плакать, говоря ему: «Отче, помолись о нас». Вот реакция древних христиан на такое предложение. Здесь преподобный Макарий выразил всю суть христианского учения. Многих слов и не нужно было. Древние иноки, подвизавшиеся там, поняли, о чем говорит преподобный Макарий, и выразили это слезами. Реакцию современного общества мы сейчас все видели. Как говорящие не пролили ни одной слезинки, говоря это, так и слушащие только поулыбались, пожали плечами и мысленно, может быть, покрутили пальцем возле головы. Действительно, в наших условиях, в нашем обществе это звучит несколько странно. А на самом деле это основная добродетель христианской жизни. К сожалению, о ней сейчас мало кто говорит. Она забыта. Это так называемая универсальная добродетель. Все святые отцы проводили жизнь в плаче и плачем достигали совершенства. О плаче и слезах как пути спасения говорил еще святитель Иоанн Златоуст в книге «Беседы о покаянии». Во второй беседе он предлагает путь покаяния – оплакивание греха. «Ты согрешил – плач изгладит грех. Какой это труд? Ничего больше не требуется от тебя. Плачь о грехе. Не приказываю тебе ни рассекать море, ни выходить к пристани, ни путешествовать, ни отправляться в дальний путь, ни тратить деньги, ни вверяться бурным волнам». Но что? Поплачь о грехе. Нил Сорский, живший в 15 веке, тоже предлагает такой путь спасения – слезы, плач. Советует в руководство брать святых отцов, в основном Иоанна Лествичника и Симеона Нового Богослова. Раз у нас не получается плакать, мы заменим плач на рассуждение о плаче и заимствуем это учение у святых. Есть примеры в Священном Писании о том, что спасение достигается через плач, через оплакивание греха. Хороший пример представляет собой описание покаяния царя Ахава. Это третья Книга царств, 21 глава. Рассказывается об Ахаве, царе Иудейском. Он совершил грех – позарился на чужой виноградник. Когда он сказал владельцу, чтобы тот подарил ему свой виноградник (тот рос рядом с царским дворцом), владелец Науфей отказал ему: «Невозможно мне отдать то, что является наследием моих отцов». Царь пришел домой опечаленный, лег, отвратился к стене и не хотел ни есть, ни пить. Тогда подошла к нему жена, спросила, почему он такой грустный, и, узнав причину, посоветовала ему не грустить и сама устроила то, что Науфея иудеи побили камнями. Там поставили двух ложных свидетелей, которые обвинили его в хуле на Бога, на храм. Когда Ахав узнал о смерти Науфея, он опечалился, но все-таки пошел в виноградник, чтобы им завладеть. Господь посылает Илью-пророка, чтобы обличить его. Когда Илья-пророк объявил, что Господь накажет его, то Ахав воскликнул: «Нашел ты меня, враг мой!», то есть он сознавал, что согрешил, признал свою вину. Когда Илья сказал ему, что за то, что он убил да еще вступил в наследство, псы полижут кровь его, то Ахав начал плакать о грехах своих. Илья предсказал ему смерть, если тот не покается, такую же, какой умер Науфей. Когда Ахав начал плакать и сокрушаться, то Господь отменил приговор и оставил его в живых. То же самое случилось с городом Ниневии, когда пророк Иона возвещал наказание Божие городу. Все покаялись в течение трех дней, и Господь этот город помиловал. Много есть других примеров. Из Нового Завета – апостол Петр, который отрекся от Христа и тоже плачем вернул благоволение Божие. Блудница омыла ноги Христа своими слезами и получила прощение грехов. То же самое делали святые отцы. Преподобный Арсений Великий всегда имел у себя на коленях платочек. Когда занимался рукоделием – плел веревки, то в это время он проливал слезы, платок его был мокрый от слез. Вообще Арсений назван Великим, наверное, потому, что непрестанно плакал. Даже когда узнали, что он умер, ублажили его все святые отцы, говорили: «Блажен ты, авва Арсений, что в этой жизни плакал, дабы в той жизни избавиться от плача». «Ибо невозможно не плакать – или здесь произвольно, или там невольно, в муках», – это слова преподобного Пимена Великого. «Не плачущий здесь будет вечно плакать». Сысой Великий тоже, когда умирал, говорил братии: «Не знаю, положил ли я еще начало покаянию». Этим он высказывал то смиренное суждение о своем жительстве. Под покаянием он разумел свою монашескую жизнь. То есть он говорил, что не знает, начал ли он жизнь монашескую. Хотя, конечно, великий святой всю жизнь провел в плаче и слезах. Но свойство плача как раз то, что чем больше человек плачет, тем больше очищается, его плач усугубляется, не насыщает, и человек, чем чище становится, тем больше плачет. Это признак того, что делание правильное, православное.Тем более что плач заменяет, по учению святых отцов, все наши добродетели. Поэтому он назван универсальной добродетелью в том смысле, что эту добродетель могут иметь все: и больные, и здоровые, и ученые, и неученые. Пост, например, не все могут держать. Это тоже один из путей спасения. Есть болезни, не позволяющие держать пост, немощь человеческая, сложение тела. Другие подвиги не всегда возможно нести. А плач способен возделать каждый человек. Что под плачем разумели? Исаак Сирин говорил – скорбь ума (плач) достаточен к тому, чтобы заменить всякое телесное деяние. И другое говорил наставник: «Видел я немощных душой и телом, которые ради множества согрешений своих покусились на подвиги, превосходившие их силы, но не могли их вынести. Я им сказал, что Бог судит о покаянии не по мере трудов, а по мере смирения». Приведу еще в качестве примера поведание о Диаскоре. Безмолвствуя в келье, он оплакивал себя. Ученик его жил в другой келье. Когда ученик приходил к старцу, заставал его плачущим, то спрашивал: «Отец, о чем ты плачешь?» Старец отвечал: «Плачу о грехах моих». Ученик возражал: «Ты не имеешь грехов». Старец отвечал: «Будь уверен, сын мой, если бы я видел все мои грехи, то мой собственный плач оказался бы недостаточным, я нуждался бы во многих помощниках, чтобы оплакать их, как должно». Такую мысль высказал Диаскор. Ее же повторял кто-то из святых, что если бы человек увидел свои грехи, то его плача было бы недостаточно. Для этого нужны еще помощники. Учение о плаче преподобного Пимена Великого. Он жил во времена Макария Великого. Интересно, что все они названы великими. Не по этой ли причине, что плач соделал их великими? И подвиги, которые они совершали, тоже из-за плача названы великими. Пимена Великого как-то брат спросил, какое должно иметь иноку делание? Авва отвечал: «Авраам, когда пришел в обетованную землю, то купил себе гроб. Из гроба начал вступать во владение обетованной землей». Это из Ветхого Завета. Брат спросил, какое значение имеет гроб. Авва ответил: «Это место плача и рыдания». Известно также принадлежащее ему следующее изречение: «Плач сугуб делает и хранит», то есть плач не только дает возможность делать другие добродетели, но и хранит эти добродетели от повреждения. Опять спрашивает брат авву Пимена: «Что мне делать со страстями моими, возмущающими меня?». Старец сказал ему: «Будем все усиленно плакать перед благостью Божией, доколе она не сотворит милости с нами». Такой же вопрос в другой раз предложил брат и получил ответ: «Желающий избавиться от живущих в нем грехов плачем избавляется от них и желающий не впадать вновь в грехи плачем избегает падения в них. Этот путь покаяния предан нам Писанием и отцами, которые сказали: «Плачьте. Другого пути, кроме плача, нет». Отсюда понятно, почему иноки, услышав призывание преподобного Макария Великого к плачу, заплакали. В этом вся сущность христианской жизни. Однажды преподобный Пимен шел с аввой Анувом в окрестностях города Диокка. Увидев там женщину, терзающуюся горьким плачем над могилой, они остановились ее послушать. Потом, отошедши, встретили прохожего и спросили, что случилось с этой женщиной. Прохожий ответил, что у нее умерли муж, сын и брат. Тогда авва Пимен, обратясь к авве Ануву, сказал: «Говорю тебе, если человек не умертвит всех своих плотских желаний и не стяжает такого плача, то не может быть монахом». Все житие монаха – плач. Вот сущность делания иноческой жизни. Когда инок постригается, то ему поют «Объятия, Отче» и седален блудного сына. Инок, вступая в монашескую жизнь, ни для чего иного не посвящает себя, как для плача. Все остальные добродетели только сопутствуют этому, помогают и рождаются от этого. Еще авва Пимен: «Плач составляет поучение (то есть душевное делание) инока. Если нет плача, то невозможно сохраниться от расстройства и смущения». На вопрос инока он ответил так: «Когда Бог посетит нас призывом к вечности, то что нас озаботит?». Брат ответил: «Грехи наши». Старец сказал: «Итак, войдем в кельи наши, уединившись в них, воспомянем грехи наши, и Господь послушает нас». Здесь, поясняет Игнатий Брянчанинов, должно разуметь не поверхностное, холодное воспоминание о грехах и грешности своей, а воспоминание, соединенное с покаянием, то есть плач. Все святые отцы именно только и плакали о своих грехах и через это приобретали дары чудотворения. Они не заботились, даже не думали об этих дарах. Все их делание было направлено на то, чтобы очиститься от грехов, а дары были уже следствием плача. Рапространено мнение среди христиан, что святые отцы делали нечто особенное и за это приобрели особые сверхестественные дары. Конечно же, они ничего особенного не делали. Делание их было простое – это как раз был плач. Но не доступна степень их совершенства. Иоанн Лествичник удалялся в другую келью, пещеру, чтобы не слышали, как он плачет. Там предавался громкому плачу, как это описывается в житии. «Эти болезненные взывания были подобны тем, которые обыкновенно испускают пронзаемые мечами или лишаемые очей». Настолько он горько плакал. И о чем? О грехах. Удивительно, что святые так горько плакали о своих грехах. Казалось бы, им-то что плакать? Ладно, нам плакать, но не святым же. Это действительно удивительно. Следствие плача – слезы. Но они бывают не всегда. Преподобный авва Дорофей спрашивал у Иоанна Пророка: «Как же мне сохранить плач, когда я нахожусь среди людей, служу другим, забочусь о том, чтобы дать кому из больных?». Он был начальником больницы. Преподобный ответил: «Не плач происходит от слез, а слезы от плача. Если человек, находясь среди других, отсекает свою волю и не обращает внимания на чужие грехи, то приобретает плач». Дал ему указания, как действовать в обществе человеческом. Если отсекает волю перед другими и не обращает внимания на чужие грехи, то есть никого не осуждает, тогда он может приобрести плач. Ибо через это собираются его помыслы и рождают в сердце печаль по Богу. А печаль – это и есть слезы. Вот он обозначил первую ступень новоначального, от которого большего не требовалось, кроме как сокрушения о своих грехах. Сокрушение состоит в том, что человек сосредоточивает все свое внимание на одних своих грехах и не отвлекается на пустые помышления. От этого дальше происходит покаяние, слезы. Игумен Никон (Воробьев), наш современник, в книге «Нам оставлено покаяние» (письма его духовным чадам) согласуется с духом Игнатия Брянчанинова, он на нем воспитывался, его советует читать. В последнем слове прихожанам он перед своей смертью в 1963 году сначала просит у всех прощения, может быть, что-то не так делал, сам прощает, если ему что сделали и потом добавляет: «Но все время старался от всей души наставлять вас на правильный путь. Большинство не понимает христианства. Некоторые поняли, поняли, что самое главное – понуждать себя и делать заповеди Христовы и каяться в своих недостатках, в нарушении заповедей, каяться всегда, считать себя негодным для Царствия Божия, умолять Господа о милости как мытарь. Вот вам завет умирающего – кайтесь, считайте себя, как мытарь, грешниками, умоляйте о милости Божией и жалейте друг друга». Так он выражает саму соль христианской жизни. Видите, что главное для духовной жизни? Сейчас многие говорят, главное – ходи в храм, причащайся, исповедуйся и спасешься. Это мнение новое, наверное, только в 20 веке появилось. Такого мнения нет ни в Евангелии (Господь не говорил, что в этом состоит спасение), ни один святой такого не говорил. Потому что можно и в храм ходить (это средство для спасения души), можно и в таинствах участвовать, но вы знаете, что в таинствах можно участвовать как на пользу душе, так и в осуждение, и святые отцы никогда не ставили этого главным средством. Тот же разбойник – никогда ни в храме не был, ни в таинствах не участвовал, но покаялся, исповедовал Христа и с креста прямо переселился в рай. И ряд других подвижников, которые жили далеко от храма и спасались именно через это – покаяние и плач о своих грехах. Это самое основное для христианской жизни. Авва Дорофей получил совет о том, как стяжать слезы. Но это первая, низшая ступень в стяжании плача, потому что плач должен все-таки выражаться слезами. Это очень важно. Но если нет скорби о своих грехах, то хоть бы человек плакал в три ручья, эти слезы никакой цены перед Богом не имеют. Нужно еще различать, какие бывают слезы. Не все слезы ценны. Их ценность узнается по тем побуждениям, по которым они появляются. От побуждений зависит, полезны слезы или вредны и насколько они полезны. У Феофана Затворника («Духовная жизнь. Как на нее настроиться») есть интересный рассказ «Пери и ангел». Пери – это дух, который был увлечен вместе с дьяволом, а потом одумался, захотел вернуться обратно в рай. Он возвращается в рай, но подлетев к его дверям, находит их закрытыми. Там стоит ангел и говорит: «Есть надежда, что войдешь, но принеси достойный дар». Полетел Пери на землю, видит войну, умирает доблестный воин и в предсмертных слезах молит Бога об Отечестве. Эту слезу подхватил Пери и принес, но двери рая не отворились. Ангел говорит ему: «Хорош дар, но не силен отворить для тебя двери рая». Феофан Затворник комментирует, что гражданские добродетели хороши, но они одни в рай не ведут. Летит Пери опять на землю, видит мор – умирает красавец, его невеста ухаживает за ним с самоотвержением, но заражается и сама. И только что успела закрыть ему глаза, как сама пала ему на грудь мертвой. Были слезы и тут. Подхватил Пери одну и несет, но двери рая за эту слезу не отворились. Ангел говорит ему: «Хорош дар, но один не силен отворить для тебя небо». То есть одни семейные добродетели тоже сами по себе в рай не приводят. Ищи дальше, есть надежда. Пери летит опять на землю, нашел кого-то кающегося, взял его слезу и несет. И прежде чем приблизился к раю, все двери уже были отворены для него. Феофан Затворник пишет: «Такую слезу принесите Богу, такая слеза открывает двери рая». Таким образом, слезы бывают разные. У Игнатий Брянчанинов говорит, что слезы, как свойство падшего естества, тоже заражены недугом, как и все свойства человеческого естества. Поэтому по природе слезы бывают разные. Первые – слезы естественные. Еще – греховные и слезы бесовские. Греховными слезами называются слезы, проливаемые по греховным побуждениям. Например, подобные слезам, сладострастно проливаемым находящимися в самообольщении и прелести. Потом слезы во множестве с особенной легкостью проливают люди, преданные сладострастию. Льются обильно слезы из тщеславия, лицемерия, притворства, человекоугодия. Наконец, изливает их и злоба, когда она лишена возможности совершить злодеяние, пролить чью-то кровь, тогда она проливает слезы от гнева. Такие слезы пролил, например, император Нерон, которого его современники считали за его зверства антихристом. К естественным слезам он относит слезы от огорчения, которые от естественной причины могут быть естественными, а от греховной – греховными. Есть еще разделение у святых – Иоанна Лествичника, Анастасия Синаита, который, например, различает слезы естественные, которые мы проливаем по умершим, слезы бесовские, когда кто плачет из тщеславия, бывают слезы от пьянства и многосочной пищи. Но бывают слезы очистительные от страха Божия и страха смерти. Лествичник тоже называет слезы от естества, от Бога, от неправильной скорби, скорби истины, от тщеславия, от блудной страсти, любви, памяти смерти и пр. Вот сколько может быть побуждений, разных слез. Не всякая слеза может быть Богу угодна. Как определить, угодна она Богу или нет? По плодам узнаете их. Если человек плачет и в то же время в себе имеет раздражение и гнев (если его затронешь, может и стул кинуть), значит, слезы это греховные, потому что слезы по Богу, или печаль по Богу, дает некоторое успокоение, человек против другого никогда не раздражится, наоборот, это даже вызывает жажду бесчестия. Появляется неосуждение при благодатных, правильных слезах. Иоанн Лествичник даже говорит, что кто плачет правильно, перестает бояться темноты (не боится ходить на кладбище и пр.). «Плачущий нелицемерно угашает в себе все страсти». Святые отцы говорят, что ко спасению другого пути, кроме плача, нет. Вся жизнь христианина, тем более посвятившего себя Богу, должна проводиться в плаче. Бывает, что человек не чувствует в этом потребности, и совесть его не обличает. Он особо не видит в себе грехов и не имеет причин, чтобы плакать. Некоторые считают это хорошим признаком, совесть ни в чем не обличает, значит, я живу правильно, по Богу. Но святые отцы считают это самообольщением. «Душепагубное ослепление». «Спокойствие, - говорит Игнатий Брянчанинов, - которым ты уверяешься в верности твоего пути, есть не что иное, как несознание, неощущение своей греховности и происходящее от нерадивой жизни, а радость, которая по временам бывает (которую некоторые признают утешением), есть плод самомнения, довольства, тщеславия». Такое состояние мнимого спокойствия святые отцы называют состоянием нечувствия. Нечувствие есть умерщвление души человеческой. Как мертвый не чувствует ничего, ему не холодно, не жарко, так и человек, умерший душой, не чувствует своего состояния, и соответственно не плачет – у него нет чувства покаяния. «Безболезненность сердца и мнимое спокойствие есть верный признак неправильного образа мысли, неправильного подвига, самообольщения», - говорит Игнатий Брянчанинов. Святой Иоанн Лествичник по этому поводу так заметил: «Какое бы высокое жительство не проходили мы, но если не стяжали болезнующего сердца, то это жительство ложно и тщетно». То есть любые добродетели, которые бы человек не делал, если они не сопровождаются чувством сокрушения, не вызывают плач, если, исполняя заповеди, он не приходит во все большее сокрушение души, то его труд бесплодный, бесполезный, никаких духовных даров он получить не может через это. «Если не имеешь умиления, - сказал Симеон Новый Богослов, - то знай, что имеешь тщеславие. Оно-то не попускает душе прийти в умиление». Безболезненность или нечувство происходит от невнимательной жизни, от безвременных выходов из кельи, от безвременных бесед, шуток, смехословия, празднословия, многословия, от насыщения, пресыщения, от пристрастия, от усвоения тщеславных помыслов, от высокоумия и гордости, по Иоанну Лествичнику. Вот причины, которые не дают развиваться плачу. Начальная причина плача, или покаяния, - это внимательная жизнь по евангельским заповедям. Тщательное исполнение заповедей научает человека его немощи. От этого рождается у человека плач. Помните евангельские блаженства. Первое – нищета духа. Блаженны плачущие, как следствие этого, яко они утешатся. То есть плач обожается самим Богом. Если же этого не будет, то нет никакой пользы, говорит Исаак Сирский, даже если человек уйдет от мира сего и будет жить один в пещере. У Исаака Сирского спросили, в чем заключаются достоверные приметы, знамения, по которым при посредстве ощущения подвижник может понять, что он начал зреть в себе, в душе своей сокровенный плод. Он ответил – «когда он сподобится благодати многих слез, проливаемых без понуждения. Слезы положены для ума как некий предел между телесным и духовным, между состоянием страстным и чистым. Доколе не примет кто этого дарования, дотоле дела подвига его находятся еще во внешнем человеке, и он еще нисколько не ощутил таинственного действия духовного человека». То есть он еще человек плотской, не живущий духовной жизнью, если у него еще нет умиления и покаяния. «Насколько человек удаляется от Бога и приближается умом к миру вещественному, настолько у него умаляются эти слезы. Отсутствие слез – признак того, что человек живет по страстям, по грехам. Это состояние нечувствия для невидимого нашего врага, для дьявола, является очень важным. Он, когда человек пребывает в этом состоянии, говорят отцы, не искушает его, вообще не трогает, оставляет в этом состоянии, потому что такое состояние одно способно человека погубить. Почему? «Потому что, объясняет Игнатий Брянчанинов, - самомнение и самодовольство, которым обыкновенно сопутствуется нечувствие, самообольщение, гордость достаточны для отъятия всех духовных плодов, для погибели. Нечувствие тем страшно, что обладаемые им не понимают своего бедственного состояния. Он обольщен, ослеплен самомнением и самодовольством». Это основной характерный признак последнего времени – «ты нищ, слеп, наг и не чувствуешь этого», а думаешь, что богат и прочее. Современное состояние христиан как раз определяется тем, что они не чувствуют своего бедственного состояния, пребывают в нечувствии. А одна из причин этого состояния – самодовольство, то есть человек доволен своим душевным состоянием, ему больше ничего не надо, вполне его все устраивает. Плач – это дар Божий, его надо испрашивать, так просто он не дается, нужны какие-то добродетели, способствующие этому. Нужно, говорили святые отцы, и понуждение себя, то есть человек должен себя понуждать для того, чтобы плакать. Чтобы Господь, видя произволение человека, желание приобрести сокрушение, дал ему. Просто так Господь свои дары не раздает. Бывает, что человек должен сам определить, от чего у него рождаются слезы. Есть в патериках, жизнеописаниях святых разные примеры, как они приобретали плач. Например, преподобному Кириллу Белозерскому слезы приходили во время занятий на монастырской кухне, когда он занимался варкой, смотрел на вещественный огонь, представлял огонь будущий геенский и проливал слезы. Потом его перевели на другое послушание, и он потерял слезы и просился, чтобы его перевели обратно. Святые отцы повелевают пребывать именно в том делании, которое рождает слезы и называют слезы учителем - приобрети их, и они научат тебя всему. Все, от чего возникают слезы, что сопутствует им, полезно для души, для спасения. Преподобный Феодор Юнатский (?) сказывал, что он знал инока, безмолствовавшего в келье, имевшего рукоделием плетение веревок. Когда этот инок сидел и плел веревку, занимаясь умной молитвой, то ему приходили слезы. Тогда он вставал для молитвословия, но при этом слезы прекращались. Брат садился, принимался за веревку, сосредоточивал в себе мысли, слезы опять приходили. Равным образом, когда он читал, приходили слезы. То есть каждый выбирает какое-то свое делание. Он вставал на молитву, слезы опять прекращались. Только принимался за книгу, слезы опять возвращались. То есть слезы сами учат, что человеку нужно. Потом он в основном этим и занимался. Вообще удивительно, что слеза по природе своей вещественная, а омывает невещественную душу, как отмечал Симеон Новый Богослов. Как сказал Иоанн Лествичник, «слеза, истекающая сверху, омывает тело от нечистот его». Он же пишет: «Мы не будем обвинены, о друзья, при исходе души нашей из тела, что мы не были чудотворцами, не были богословами, не имели духовных видений, откровений, но непременно воздадим Богу ответ за то, что не плакали непрестанно». То есть не пребывали в покаянии о своих грехах. Симеон Новый Богослов учил, что умиление – это плод делания заповедей и является причиной всех духовных плодов, творец всех добродетелей. Желающие стяжать добродетели должен прежде всех добродетелей взыскивать умиление. «Оскверненная риза не может быть вымыта без воды и без слез невозможно душе омыться и очиститься от скверн и нечистот. Кто ищет этого дара, тот находит его. Правильнее же, он приходит и находит взыскавшего его с болезнью. Если он имеет сердце более жесткое, чем мед, чем железо, чем камень, соделает его своим приходом мягче всякого воска, если придут слезы». В другом месте он говорит, что в Священном Писании невозможно найти человека, который бы без покаяния, без слез очистился и сделался святым. Ни одного святого не найти, чтобы он без плача достиг святости. «А говорящие, что невозможно проливать слез и плакать каждую ночь, каждый день свидетельствует себе, что они чужды всякой добродетели». Если святые отцы произнесли такое определение, то из сего явствует, что неплачущий ежедневно ни страстей не отсекает, ни добродетели не совершает. Возделает весь сад, насадит, насеет, но если не будет поливать, конечно, ничего не вырастет. Также человек: если он приобретет добродетели, исполнит все подвиги, и телесные, и душевные, но не растворит это все слезами, то никакого плода не будет. Другой образ – царя без войска. Царь без войска бессилен и становится обыкновенным человеком. Также войско без царя не может вести войну. Таково отношение плача к прочим добродетелям. Под подобием войска разумеется собрание всех добродетелей, под подобием царя – его начальника – блаженное рыдание, плач, в котором все войско выстраивается в порядок, воодушевляется, поощряется, укрепляется, научается действовать оружием сообразно времени, обстоятельствам и врагам. Итак, мы определили: из покаяния рождается плач, а из плача – слезы. Вот три делания, которые взаимосвязаны между собой, одно без другого быть не может. В совершенстве они должны быть все вместе. Еще почему важно идти таким путем? По свидетельству святых отцов, плач и покаяние есть путь не прелестный. То есть человек, постоянно плачущий, может не бояться, что впадет в прелесть. Вот ключ к стяжанию духовной добродетели и вообще ограда от опасности. Потому что как может враг обольстить того, кто непрестанно о себе плачет? Григорий Синаит говорил: «Когда дьявол увидит кого-либо живущего плачевно, не пребывает в нем, отвращается смирения, производимого плачем». Конечно же, враг искушает человека, проходящего этот подвиг, но удобно отсекается. Плач не дает ни к чему привязаться. Истинный инок радуется, пишет Игнатий Брянчанинов, когда он начнет усматривать грех свой (вот начало радости), когда начнет его потрясать страх суда Божия, вечных мук, когда при молитве начнут изливаться потоки слез. Величайший успех инока, христианина – увидеть и признать в себе грешника. Это венец – когда человек видит себя грешником, значит, он достиг успеха. И показывает это не через слова, а через деятельность. А то видели брата, ходящего по кельям и говорящего о себе, как о самом грешном. Авва смотрел, смотрел на него и говорит: «Брат, ты не настолько велик, чтобы так себя умалять». Человек не должен через слова показывать свою греховность, а через деятельность. Если признает себя грешником, то он проливает слезы. Когда человек приобретает духовное состояние, рождающееся из плача, то он может произносить такие изречения, которые для простого человека кажутся неудобопонятными, даже соблазнительными. Именно из такого состояния преподобный Пимен произнес: «Братья, поверьте, куда будет ввержен сатана, туда буду ввергнут и я». Из состояния плача, зрения своих грехов. Как приобрести плач в наше время? Какие нужны добродетели? Есть условия, при которых плач может сохраняться или процветать. Это удаление от мира помыслов, оставление забот. Другое – память смерти, загробной участи. Об этом учили все святые отцы. Воздержание языка, отсечение воли – тоже условия возделывания плача. Телесное воздержание в пище, питие и сне. Иоанн Лестничник: безболезненность сердца ослепляет ум, а множество брашен иссушает источники слез, жажда… стесняет сердце, а когда сердце стесняется, тогда произнекают слезные воды. Я бы посоветовал, чтобы вызвать сокрушение о своих грехах, читать Ефрема Сирина. Ефрем Сирин – самый плачевный отец. Феофан Затворник говорил, что с ним самый неплаксивый заплачет. Полезно читать его поучения, они все проникнуты покаянием. Как говорил еще Григорий Нисский, для Ефрема плакать было все равно, что для нас дышать. Он признается по преимуществу отцом плача и молитвенником. О Ефреме Сирине сохранилось мало сведений. Жил в четвертом столетии. Предки его были, как он сам говорит, нищие, род не знатен, но вознаграждался христианскими добродетелями. Жили богоугодно в семье. Были различные видения в детстве о нем, что он впоследствии будет мужем, который будет писать книги и проповедовать христианское учение, так что напоит весь мир своим учением. Действительно, он в Церкви пользовался большим уважением. После смерти его читали после Священного Писания, настолько он почитался. Даже среди современников почитался. Как свидетельствует Григорий Нисский, «прославлять не надо того, кто на устах у всех христиан, - Ефрема, которого учение и жизнь сияют во всем мире, ибо он известен почти всей подсолнечной, только разве тех, кто не знает великое светило Василия Великого. Только те не могут знать Ефрема Сирина, которые не знают Василия Великого». Он проводит жизнь в основном в пустыне, отшельническую. У него есть ряд писаний: назидательных, толкований, полемических. Нам больше нужны его духовно-нравственные писания. Это первые три тома. Особенно в своем завещании он выразил дух сокрушения. Он завещал, чтобы его не погребали, как обычных людей. «Кто положит меня под жертвенником (в храме), тот да не узрит Божие жертвенника. Кто понесет на руках своих, того руки покроются проказой, как у Гиизия…несите как можно скорей и предайте погребению как презренного…Если бы кто описал вам мои дела, то всякий из вас оплевал бы мое лице. Все бы убежали от Ефремова стыда. Какой нет во мне нечистоты, какого не лежит на мне греха! Все непотребное, все беззаконное, скверное есть во мне. Лучше пролейте, братие, слезы о мне, о всех подобных грехах. В бесспорной суете провел я дни свои». Это говорит человек, о котором известно, что он молился: «Ослаби, Боже, благодати твоея». Настолько Господь обильно давал ему благодать, что он даже сам не выдерживал – Господи, больше не нужно, ослаби, я уже не могу унести. Этот самый человек постоянно плачет. Из его жизнеописания известны некоторые случаи. Например, он пришел в город Эдессу, чтобы найти там человека и научиться у него уму-разуму. Перед тем, как идти в город, он молился: «Господи, пошли мне человека, который дал бы мне вразумление». Подойдя к городу, он увидел, что в воротах его встречает женщина-блудница. Он воскорбел и говорит: «Господи, Ты презрел мои молитвы». Он идет, на нее смотрит, она на него. Он спрашивает: «Что ты на меня смотришь? Ты должна в землю смотреть». А она ему в ответ: «Я на тебя смотрю, потому что жена от мужа взята, а ты от земли взят, ты должен в землю смотреть». Он удивился, прославил Бога и говорит: «Если женщины такие, то что говорить о мужчинах». И пошел искать человека. Потом он пришел в город, поселился там, соседка его тоже оказалась блудницей. Ее окно было напротив, открыто, она кричит: «Отче, благослови». Он поворачивается, видит, что она за ним наблюдает: «Бог благословит». Она говорит: «Чего тебе не хватает?». Он говорит: «Реки и немного песка, чтобы заложить окно». Она опять кричит ему: «Я хочу согрешить с тобой». Он говорит: «Хорошо. Я укажу место, туда пойдем». Она согласилась. Он говорит: «Я согласен грех совершить только посреди города, на площади». Блудница удивилась, она таких еще не встречала, говорит: «Не стыдно будет?». Он говорит: «Если перед людьми стыдно, как же тогда перед Богом, не стыдно будет?» После этого блудница спустилась, пришла к нему в дом и говорит: «Наставь на путь спасения». В конце концов он наставил ее в христианстве и отправил в монастырь. Есть и прочие интересные случаи. Сам он удалялся из Эдессы в пещеру и там писал толкования на Священное Писание. Его даже хотели раз епископом сделать за его ум, он говорил очень назидательно. Но когда пришли с намерением исполнить это, он притворился безумным. Начал юродствовать, бегать по городу, на рынке хватал фрукты, на ходу ел и кричал неудобовразумительные слова. Так он делал, пока епископа не поставили. Потом опять пришел в себя, стал нормальным. Такой интересный человек. В его духовно-нравственных творениях присутствует этот дух постоянного сокрушения о своих грехах. Как только он себя не называл. Когда он хотел расположить кого-то к смиренному сознанию своих грехов, он всегда ставит на вид собственное недостоинство, то есть говорит всегда о себе. Нередко так начинает: «Будьте по сердоболию своему сострадательны ко мне, братие. Избранники Божии, склонитесь на воззвание человека, который обещался Богу благоугождать и солгал сотворившему его. Склонитесь, чтобы ради ваших молитв избавиться мне от нападающих грехов. С детства соделался сосудом непотребным и нечистым. Увы мне, как он попал в осуждение. Увы мне как.. о стыде. Подлинно у меня только образ благочестия, а не сила его». Или: «Сокрушайся, душа моя, сокрушайся о всех благах, которые получила ты от Бога и которых не соблюла. Сокрушайся о всех злых делах, которые совершила ты». Из его творений составили даже интересную книгу. Называется «Псалтирь, или богомысленные размышления из ученых творений святого Ефрема Сирина» по образцу псалмов Давида. Ее можно читать вместо псалмов Давида. Здесь его молитвы, поучения. 50 псалом: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, по множеству щедрот очисти беззаконие мое, ибо если помилуешь меня, освободив от жалкого недуга страстей, если только помилуешь меня, то желаю быть послушным твоей благости. Если сотворишь по множеству благости твоей, то избавишь меня. Если излиешь на меня благость твою, то спасешь. Уверен я, что возможно Тебе это. Грехи сделали меня псом, но исцеленный благодатью Твоею буду сыном. Брошен я был как мертвец, но если восхочешь, оживлен буду. Знаю, что согрешил я…но имею за себя молитвенниками святых Твоих. Знаю, что превосхожу всякую меру грехами своими, но благость Твоя непреодолима…Ты же, Владыка, щедротами Твоими терпеливо взираешь на лукавство мое. Злые навыки опутывают меня как сетями, а я радуюсь, что связан, погружаюсь в самую глубину зла и это веселит меня. Враг ежедневно обновляет узы мои, потому что видит, сколько рад я разнообразию этих уз». И прочее. На основе «Псалтири» составлена книжечка «Ежечасные моления кающегося грешника предстательством Пресвятой Богородицы». Можно их читать каждый час суток. Здесь слова Ефрема Сирина к Божией Матери, очень умилительные. Действительно, с ним самый неплаксивый заплачет. Еще книга «Плач кающегося грешника: покаянные молитвенные размышления на каждый день седмицы инока…подвизавшегося на горе Афон». Это выдержки из творений Ефрема Сирина инокам Афонской горы на каждый день. Она производит тихое впечатление глубокой печали. Начало плача, говорит Ефрем, это познание самого себя. Один старец с юмором заметил: быть грустным – это значит все время думать о себе. То есть человек постоянно созерцает свои немощи. Бывает, что слезы появляются даже по причинам грешным или естественным, например, от досады, святые отцы советуют перекладывать. Слезы появились – надо сразу думать про Страшный суд, например, о смерти. Это называется переложение слез, когда слезы становятся богоугодными. Можно так действовать. Заплакал человек и тут же вспомнил о Страшном суде и начал уже плакать о том, что его ждет. Бывает, что тогда слезы начинают заканчиваться, то есть человек даже плаксивый, пускающий слезы по любому поводу, когда нужно переложить на богоугодные слезы, он не может и полслезинки выдавить. Наступает сухость. Об этом писал Игнатий Брянчанинов: «Чудное дело. Те, которые по естественной наклонности проливали потоки безтрудных, бессмысленных, бесплодных слез, также те, которые проливали их по греховным побуждениям, когда захотят плакать богоугодно, внезапно видят в себе внезапную сухость, не могут добыть из глаз ни одной слезной капли. Из этого мы научаемся, что слезы из страха Божия, покаяния суть дар Божий». Его надо просить у Бога. Вообще в молитве можно многое испросить, в том числе и слезы. Но слезы, о которых говорят святые отцы, не есть нечто безотрадное. Слезы доставляют человеку утешение. Правильные слезы. Слезы как Божий дар. Они даже доставляют человеку блаженство, радость, но это уже в высшей степени покаяния или слез. На высших степенях (может быть, об этом не стоило бы говорить, потому что для нас это теория) действительно человек чувствует радость…А если отнимается грех, то слезы уже становятся ненужными. У Адама прежде преступления слез не было. И у людей после воскресения в будущем веке слез не будет. Это делание только на земле, в наше время странствия. Потом они не нужны будут. Разве что в аду. Но и там, наверное, слез не будет, одна скорбь безотрадная. А здесь слезы доставляют некое утешение, радость. Даже у Иоанна Лествичника есть выражение «духовный смех» – после плача. Почему он взял такое выражение? Потому что это состояние необъяснимое. Поэтому он взял противопоставление плачу. Пока человек не дойдет до этого, он не может понять, что это такое. Но факт, что человек ощущает радость, причем такую, что он не хочет больше ничего видеть, ему ничего не нужно в этом мире – ни телевизора, ни магнитофона, ничего его не привлекает, ему нужно только поплакать. Но может человек дойти и до некоторых крайностей, а вы знате, что крайности - вещь бесовская. У архимандрита Лазаря в книге «О тайных недугах души» приводится такая крайность. Описывается случай в 20 веке об одном иноке. Он пришел в монастырь и стал учить всех иноков покаянию, все на основе святых отцов, особенно Игнатия Брянчанинова. Говорил, что слезы - самое важное для делания, что без слез, плача человек не спасется. Все его слушали и не могли с ним не согласиться. Говорил он верно, правильно. Он был учеником одного старца, который жил в горах и занимался духовным деланием одним, которому и научил этого инока. Братия слушала его, соглашалась с ним, но как-то ему не доверяла. В нем была некая горячность, не было тихости, спокойствия, которые есть у христианина, есть следствие плача, потому что плач доставляет утешение. Слеза правильная – тихая, о ней писал Игнатий Брянчанинов, что она изменит душу, не изменит лица, от нее не покраснеют глаза. Кроткое спокойствие – выражение лица. У него такого не было, у него было какое-то разгорячение. И вот он стал предлагать способ покаянного плача, но при этом выяснилось, что нужно выйти из монастыря подальше, чтобы не смутить других иноков. Монахов это насторожило, они его оставили, отказались знакомиться с этим способом и начали заниматься своим делом, а инок пошел куда-то погулять за монастырь. Прошло некоторое время. Вдруг горы окрест монастыря огласились каким-то странным воем, холодящим кровь, завываниями, стонами. Эти звуки эхом носились по ущелью от скалы к скале. Братия побросали дела, в недоумении сбежались, прислушались. Не сразу поняли. Оказалось, что это инок плачет. Таким образом он молился. Старец его научил таким образом предаваться плачу. Когда человек удаляется, отчаянно вопиет, рыдает, проливает слезы. Они в горах жили на большом расстоянии друг от друга и занимались таким деланием. Это,конечно, занятие истеричное. Истерическое состояние. Возбуждение крови. Отнюдь не святое состояние. Хотя есть такое учение у Игнатия Брянчанинова – если человек имеет крепкое телосложение, должен предаваться такому плачу: «Инокам крепкого телосложения, возможно, полезно более усиленное понуждение к плачу и слезам. Для них нужно, особенно в начале подвига, слова молитвы произносить плачевным гласом, чтобы душа, уснувшая сном смертным от упоения греховного возбудилась на глас плача, сама ощутила чувство плача». То есть гласный плач нужен. Так плакал могучий Давид. Он говорил о себе: «Рыках подобно льву, оглашающему пустыню воплем, в котором страшно и выражение силы, и выражение скорби». Для гласной молитвы необходимо уединение, по крайней мере келейно. Это делание не имеет места посреди братии. Из жизнеописания святых отцов видно, что те из них, которые имели возможность заниматься гласным плачем, невольно раздававшимся иногда за стены кельи, хотя они заботились со всей тщательностью, чтобы всякое их делание оставалось тайным. Есть такое учение у Игнатия Брянчанинова, безусловно, святое. Но его неправильно поняли и повод к такому занятию – отсутствие смиренномудрия. Это главное условие, чтобы заниматься плачем, иначе он перерастет в нервное, кровяное, истерическое делание. Одна крайность – совсем не плакать, другая – таким образом плакать. Причина – отсутствие смиренномудрия. Святые отцы правильно учили, что человек должен постоянно плакать. Феофан Затворник говорил: «Есть слезы от слабости сердца, от большой мягкости характера, болезни и насильно раздражают себя иные на плач. Есть слезы от благодати. Цена слез не водой, бегущей из глаз, определяется, а тем, что бывает на душе при них и после них», то есть главное, что человек чувствует. «Не имея благодати слез, не берусь рассуждать о них, догадываюсь только, что благодатные слезы состоят в связи с многими изменениями в сердце. Думается мне, что слезы сии должны приходить уже под конец трудов, не внешних, а трудов над очищением сердца – последнее омытие или споласкивание души. Есть еще, говорят, какой-то плач без слез, но также ценный и сильный, как и слезы. Последний лучше даже, чем другие, кои могут видеть» («Письма о христианской жизни», второе письмо). Феофан Затворник говорит здесь о себе смиренно, что он не имеет дара слез, конечно же, это признак того, что он этот дар имел. Человек, имеющий дар слез, будет его скрывать, никогда не скажет и не будет считать, что он имеет этот дар. Он будет видеть только свои грехи. Свидетельство того, что покаяние правильное. В «Добротолюбии» есть первый том – «Рыдание». Слово 29 – «Горе нам, что имеющим разложиться в червей, гной, плоть свою питаем в грехах, не боясь ни огня, имеющего нас вечно мучить, ни червя неусыпающего. Горе нам, что не сличаем тления с нетлением и не страшимся Божественной страшной правоты. Горе нам, что мы малодушно добры, но ретиво скоры на зло. Горе нам, что будучи осужденниками и повинны многим грехам, вращаемся среди святых как чистые и незлобные. Горе нам, что будучи исполнены прегрешений, вразумляем и научаем тех, кто гораздо лучше нас. Горе нам, что имея бревно в глазе, будто непорочны поднимаем суд и гневаемся на тончайшие подобно сучку погрешности брата нашего. Горе нам, что оставя божественные молитвы, чтение с размышлением проживаем дни наши в пустых мечтаниях и празднословиях. Горе нам, что забыв о давних грехах своих и о новых, не мучаемся и не плачем. Горе нам, что утопая в грязи и нечистотах помыслов, будто не видя грехов своих, спрашиваем, делали ли мы их. Горе нам, что о страданиях и болезнях плоти много стенаем и беспокоимся, а о ранах неизлечимых болезни души болеем нечувствием». Таких изречений 90. Лучшее чтение для времен Великого поста – Ефрем Сирин. На Руси он очень почитался, и Великий пост характеризовался словами – «редька и хрен да книга Ефрем». Вообще русский народ имел такой дух сокрушения, покаяния. Этому нам нужно учиться. Что плач уничтожает? Первое – дерзость или вольное обращение. Авва Дорофей называл дерзостью уже, если человек смотрит прямо кому-то в глаза. Это плачем уничтожается. Самомнение, невоздержание телесное. Интерес к предметам богословского характера, догматического – о Боге порассуждать, звезды посчитать. Варсонофий об этом говорил – вы бы на крышу залезали и все звезды считали, нет бы сидели в келье и рассматривали свои грехи, это намного полезнее для вас. И когда ему задавали вопросы богословского характера, он говорил - не задавайте мне детских вопросов, плачьте о грехах своих. Еще важное условие для покаяния – постоянство. Человек должен постоянно в этом делании пребывать. Не так, что сегодня он весь день плакал, рыдал, а завтра пошел на дискотеку. Еще премудрый Сирах говорил: «Омывайся от мертвеца и паки прикасайся ему, какая польза от бани? Так и человек, постясь о грехах своих и паки ходя и таяжде творя, мольбу его кто услышит? И что успеет смирением своим?». В чем смысл изречения? Раньше в Ветхом Завете запрещалось прикасаться к мертвецу, кто прикоснется, становился нечист, нужно было проходить ряд всяких предписаний, чтобы омыться от этой нечистоты, поэтому это считалось неразумным. Иоанн Лествичник по этому поводу: «Как раки удобно ловятся, потому что ползают то вперед, то назад, так и душа, которая иногда плачет, иногда смеется, иногда наслаждается, никогда не может получить пользу». Плач нужно хранить. Кто его приобретет, то нужно тщательно хранить, потому что это сокровище, его надо держать за семью замками, иначе украдут воры, разбойники. Плач должен быть сокрытым, не надо его показывать, на людях плакать внутри, если нет вокруг никого, тогда можно предаться и плачу наружному.