Герои средневековой японской литературы Х в. и их
advertisement
Электронный научный журнал «ИССЛЕДОВАНО В РОССИИ» 2250 http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2006/236.pdf Герои средневековой японской литературы Х в. и их исторические прототипы Шашкина О.В. (oshashkina@yahoo.com) Кафедра восточных языков Института экономики и востоковедения Сахалинского государственного университета. (ИЭиВ СахГУ) Отличительной чертой японской классической литературы Х века была особая интенсивность её развития. За сравнительно небольшой исторический период японская национальная литература прошла путь от полуфольклорных поэтических антологий до создания романа-эпопеи. Важную роль в процессе становления японской национальной прозы играл поэтико-прозаических жанр ута-моногатари (букв.: «рассказы о песнях»), произведения которого стали необходимыми звеньями «переходного» периода. Одной из особенностей этого жанра стала своего рода эклектичность: он вобрал в себя признаки и дневниковой литературы, и автобиографических повествований, и исторических хроник. Исходя из этого, в центре многих произведений жанра ута-моногатари находился главный герой, прототипом которого являлась реальная историческая личность. Следует отметить, что исследования соотношения отражения исторической реальности и авторского вымысла в изображении главного героя в произведениях ута-моногатари, в настоящее время стали одним из ведущих направлений в работах, посвящённых классической японской литературе. Одним из выдающихся памятников японской литературы Х в., относящихся к жанру ута-моногатари, является произведение «Хэйтю-моногатари». Считается, что оно было создано между 959 и 965 гг. и явилось важным шагом в развитии структуры средневекового литературного повествования. Как и все произведения жанра утамоногатари, оно посвящено любви и любовным похождениям главного героя, известного, как Хэйтю. Главный герой «Хэйтю-моногатари» – реальная историческая личность, в свое время довольно известный придворный. Не исключено, что, если бы его имя не было прославлено в литературном памятнике, притом с налетом некой пикантности и усмешки, Хэйтю, как и десятки других в меру знатных и способных людей своего времени, остался бы лишь как «некое имя» в бесчисленных поэтических антологиях. В нем как бы всего было в меру, но ничего особо выдающегося, за исключением нескольких, вероятно и вправду имевших место, забавных ситуаций, в которые он попадал то ли по случайности, то ли по нерадивости, но послуживших поводом для долгих обсуждений и запечатленных Электронный научный журнал «ИССЛЕДОВАНО В РОССИИ» 2251 http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2006/236.pdf так умело и образно в художественных произведениях, что они стали объектом интереса и иронии многих последующих поколений читателей. Сложившаяся ситуация привела к тому, что на протяжении истории сформировались как бы два образа одного и того же человека – реальный и художественный, как представляется, довольно далеких друг от друга. При этом для японской культуры гораздо более значительным оказался «художественный» Хэйтю: упоминание, пусть даже краткое, о произведении «Хэйтю-моногатари» дает сегодня любая японская энциклопедия, в то время как сведения о Хэйтю, как реальном человеке, в изданиях такого рода скудны или вообще отсутствуют – среди представителей рода Тайра, к которому относился и Хэйтю, было так много выдающихся людей, что Хэйтю с его заурядной, по мнению японских историков, биографией, не обязательно отводить местоi. Однако даже эти немногочисленные сведения исторического порядка могут быть систематизированы и дать довольно полное представление о реальном человеке, вошедшем в историю и литературу под именем Хэйтю. Настоящее же его имя было Тайра Садабуми 平貞文. Дата его рождения неизвестна, датой смерти чаще других называют 923 год. Достоверно известно, что Тайра Садабуми происходил из императорского рода и был праправнуком императора Камму (781−806). Его родной дед – Сигэрусэ был единокровным братом матери императора Уда (887−897). Таким образом, Тайра Садабуми имел среди своих предков двух известных японских императоров, вошедших в историю не только как видные государственные деятели, но и как покровители искусства и, прежде всего, поэзии. Не вызывает сомнения и тот факт, что именно дед Садабуми – Сигэрусэ в 874 году обратился к императору Сэйва (858−876) с просьбой даровать своему сыну (отцу Садабуми) – Ёсикадзэ и внуку (непосредственно Садабуми) имя рода Тайра. Просьба была, вероятно, быстро удовлетворена. Во всяком случае, и Ёсикадзэ, и Садабуми с давних пор упоминаются в источниках под родовым именем Тайраii. Что касается карьеры Садабуми, то, как считают японские исследователи, для человека столь знатного происхождения она была довольно заурядной и во многом обусловленной процветавшей в эпоху Хэйан (IX−XII вв.) системой онъи, сыгравшей важную роль в укреплении аристократического сословия. Эта система подразумевала целый ряд правил для получения постов детьми из знатных семей. При этом большое внимание уделялось карьерному росту деда и отца, и, исходя из их достижений, юноше давались те или иные ранги и должности. Так, например, существовало правило, по которому младший сын аристократического семейства получал свой первый пост в зависимости от того, какой пост занимал его отец, и был ли этот ребенок Электронный научный журнал «ИССЛЕДОВАНО В РОССИИ» 2252 http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2006/236.pdf законнорожденным или нет. Назначение на пост выше, чем предусматривал регламент, практически не случалось. При этом система оньи не гарантировала дальнейшего продвижения юноши по службе. Таким образом, многие аристократы постепенно начинали чувствовать себя незаслуженно обиженными, считая, что их нынешнее положение не соответствует их реальным способностям. Как представляется, Садабуми продвигался по службе от низших придворных рангов к средним. С того времени, как он получил родовое имя Тайра до момента его вступления на первую должность прошло 17 лет. В 891 г. он получил должность удонэри, на которую брали младших сыновей из благородных семей, и приблизив их к императору, доверяли честь его личной охраны. Этот пост получали дети и внуки чиновников не ниже 5 ранга по достижении 21 года, если они отличались сообразительностью и благородством в манерах. Их принимали на службу, подвергнув несложному испытанию. Вероятнее всего, Садабуми тоже в то время было немногим более 21 года. Следующая достоверная дата, известная в жизни Тайра Садабуми, – 897 год, когда благодаря императрице – матери императора Уда, он получил должность рангом выше, став правым младшим офицером гвардии. О его жизни и карьере между 891 и 897 годами известно мало, однако, есть предположение, что, оказавшись в центре дворцовых интриг, он навлек на себя гнев императора Уда и ему потребовалось заступничество матери императора. Сохранились также сведения о том, что уже в 919 г. Садабуми, добившись 5го ранга, получил пост офицера левой гвардии сахёэносукэiii. В последующие годы он, вероятно, продолжал находиться на службе, но особого усердия не проявлял. Лишь многолетняя протекция отца давала ему возможность болееменее продвигаться по служебной лестнице. Вершиной карьеры Садабуми стало получение им (точная дата неизвестна) поста военного чиновника пятого ранга. В отставку он вышел в 923 году и в том же году скончался в возрасте примерно 50 лет. Причинно-следственная связь этих двух событий неясна, хотя вряд ли при его не самом большом рвении на чиновничьем поприще отставка могла стать причиной смерти. Таков был путь Тайра Садабуми как чиновника. Однако чем же реально занимался этот человек, если не усердствовал на службе? Тайра Садабуми был довольно известным поэтом своего времени. Настолько известным, что его даже причислили к 36 величайшим поэтам Хэйанской эпохи. Его стихи включались в самые известные поэтические антологии, они украшали самые разные авторские творения Хэйанской поры. Более того, Садабуми был даже своего рода поэтом-законодателем мод: найденные им образы отмечались как удачные и продолжали свою жизнь в последующие годы, а использование им существовавших и до него образов по «правильности» употребления объявлялось чуть Электронный научный журнал «ИССЛЕДОВАНО В РОССИИ» 2253 http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2006/236.pdf ли не каноническим. Так, например, Тайра Садабуми был признанным мастером в использовании образа изголовья (макура) как места сокрытия любовных тайн. В антологии X в. «Кокинсю» – второй по значимости поэтической средневековой антологии, куда включено довольно много стихотворений Тайра Садабуми, особое внимание привлекало стихотворение № 670: Одно изголовье Знает, а люди не ведают О нашей любви, Но след не сдержать, и с ними Просочилась тайна наружу… Пер. Т. Л. Соколовой-Делюсинойiv. Другое стихотворение Тайра Садабуми, помещенное в антологию «Сюисю» (ок. 1005 г.) – одну из «императорских» и построенную во многом на принципах древней классической поэзии, считается самым старым и удачным образцом песни «через бамбуковые шторы», т.е. написанным на заданную тему о том, что можно увидеть сквозь бамбуковые шторы. Через бамбуковые шторы В день Танабата Увижу реку – Льющийся поток Идущих девушек.v Следует отметить, что стихотворение было по-своему новаторским: в нем сочетались традиция и инновация. Старые, давно признанные классическими образы Танабата (праздника влюбленных звезд) – Волопаса и Ткачихи (европ. Альтаир и Вега), разделенных Небесной рекой (Млечным путем) сочетались с несочетаемым до сих пор со столь высокой поэзией метафорическим образом идущих (вероятно, веселой гурьбой) девушек. И оттого постоянно практикуемый в поэзии того времени метафорический параллелизм играл в этом стихотворении новыми красками. О популярности Тайра Садабуми как хэйанского поэта говорит и тот факт, что его стихи нередко включались в произведения других авторов. Как известно, особенностью хэйанской литературы считается особое отношение авторов и читателей к поэзии, которая была не только художественно-эстетической категорией, но и самой формой межличностного общения. Отсюда и огромное количество стихов и поэтических антологий. В этот период невозможно было представить себе художественное произведение без стихов. Их авторство было разным. Иногда автор прозаического Электронный научный журнал «ИССЛЕДОВАНО В РОССИИ» 2254 http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2006/236.pdf произведения был и автором стихов, но чаще стихи заимствовались из всевозможных собраний (часто – прошлого) с учетом, конечно, вкусов и привязанностей автора самого произведения. Так, несколько стихотворений Тайра Садабуми наряду с многочисленными стихами других поэтов украшали известный роман Мурасаки Сикибу «Гэндзимоногатари» (X−XI вв.). Поэтические образы были заимствованы из известных собраний, что в свете нашей проблематики особенно важно – можно констатировать, что Садабуми приглашался для участия во всех значимых поэтических антологиях. Среди этих стихов – песня Тайра Садабуми из антологии «Кокинсю» (905?, № 279), сложенная им, «когда Государь изволил прислать ему хризантему, повелев сопроводить ее песней»: Электронный научный журнал «ИССЛЕДОВАНО В РОССИИ» 2255 http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2006/236.pdf Не только осенью Своего достигает расцвета Красота хризантем. Увядая, цветы становятся Еще ярче, чем прежде. Пер. Т. Л. Соколовой-Делюсинойvi. Обращает на себя внимание и включение в ткань повествования «Гэндзимоногатари» «парного» пятистишия – танка из другой известной антологии X в. – «Госэнсю» (между 953 и 958 гг.). Она была создана по приказу императора Мураками (946−967), ориентировалась на предыдущую «императорскую» антологию «Кокинсю», но при этом имела ряд отличит ельных черт. В частности, в ней было довольно много (180) «парных» танка, т.е. стихотворных посланий с ответами на них, а также появились более распространенные, нередко принимающие форму крохотного рассказика прозаические вступления к стихам – котобагаки. Как отмечал известный исследователь и знаток средневековой японской литературы В.Н.Горегляд, «это (котобагаки. – О.Ш.) сближает новую антологию с произведениями прозопоэтического жанра ута-моногатари» vii . Исходя из особенностей антологии «Госэнсю», можно легко заметить, что включенное в «Гэндзи-моногатари» стихотворение Тайра Садабуми было типичным для этой антологии: налицо и «парная» танка, и прием котобагаки. Вот как это выглядело непосредственно в романе: «Тайра Садафуми (Садабуми. – О.Ш.), находясь в тайной связи с женщиной из дома дайнагона Куницунэ, поклялся ей в вечной верности, однако женщина эта внезапно была взята в дом Великого министра, и Садафуми не имел возможности даже писать к ней. Как-то раз приметил он пятилетнего сына этой женщины, играющего у Западного флигеля, и подозвал его к себе. «Покажи матушке», – сказал он, написав на его руке следующее: Когда-то давно Мы друг другу клялись, и печально Мне о том вспоминать. Неужели совсем бесследно Канет в прошлое наш союз? Женщина же ответила: Разумом здравый Станет ли в чем-нибудь клясться? Все так зыбко вокруг. Электронный научный журнал «ИССЛЕДОВАНО В РОССИИ» 2256 http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2006/236.pdf Тропами сна блуждая, Мы сами не знаем, кто мы». Пер. Т. Л. Соколовой-Делюсинойviii. Помимо очевидных поэтических способностей Тайра Садабуми обладал, по всей видимости, и незаурядным организаторским талантом. Это проявилось, например, в проведении им поэтических турниров. Поэтические турниры (утаавасэ) – яркое явление в культурной и общественной жизни средневековой Японии. Крупные из них организовывались самим императором, его супругой или принцем (принцессой) крови. Участники делились на две команды – Левую и Правую. Назначалось жюри. Поэтам предлагалась тема, и каждая из команд коллективно создавала стихотворение. Критерии оценок были выработаны в соответствии со сложившимся поэтическим каноном. Быть приглашенным на императорские поэтические турниры было для поэта большой честью. Интересно в этой связи упоминание имени Ёсикадзэ как приглашенного (вероятно, в качестве эксперта) на турнир тогда уже экс-императора Уда в его резиденцию (после отречения) Тэйдзиин. Турнир известен как «Турнир 13-го года Энги в Тэйдзиине» (13-ый год Энги – 911 г. – О.Ш.). Не исключено, что речь идет об отце Тайра Садабуми – Тайра Ёсикадзэ. Однако есть и другие версииix. Помимо крупных турниров (под патронажем императора или членов императорской фамилии) проводились и более мелкие. Тогда они организовывались крупными сановниками или самими поэтами. В этой связи И.А.Боронина отмечает: «…в своих домах проводили турниры Тайра Садафун (Садабуми. – О.Ш.), Цураюки, Мицунэ… Немало турниров проводилось при буддийских и синтоистских храмах»x. Известно о двух проведенных Тайра Садабуми турнирах. Они вошли в историю как «Садабуми утаавасэ» («Поэтический турнир Садабуми»). Первый датируется 905 годом, второй – 906-ым. Судя по названию, по присутствию в нем имени поэта, турнир имел определенную известность, а японские исследователи склонны даже видеть в «Турнирах Садабуми» прогрессивность для турниров того времени, поскольку на них тема не объявлялась заранее, а мастерство поэтов проверялось как бы на основе «чистого эксперимента», поскольку все ждали от них экспромтаxi. Интересно также и то, что, хотя поэтические турниры в средневековой Японии в основном были турнирами пятистишийтанка, велика была популярность и китайских стихов-канси. Самые образованные люди того времени владели и тем и другим искусством стихосложения. Так вот второй «Турнир Садабуми» был турниром китайской поэзии, что свидетельствует о широте интересов и незаурядных способностях самого Тайра Садабуми. Электронный научный журнал «ИССЛЕДОВАНО В РОССИИ» 2257 http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2006/236.pdf Итак, можно увидеть, что Тайра Садабуми, как реальная историческая личность, был человеком интересным и разносторонним. Его «заурядность», «обычность», о которой принято говорить в связи с произведением «Хэйтю-моногатари», героем которого он стал, скорее относится к карьере Садабуми, нежели к поэтическому творчеству. Конечно, и как поэт Садабуми не покорил недосягаемых вершин, но он занимал свою собственную нишу, и притом – весьма достойно. Зная это, вызывает сожаление, что в историю японской литературы Садабуми под прозвищем Хэйтю вошел как неудачник, «посредственность», которого пусть и опосредованно, но все время сравнивали с известным японским Дон Жуаном, утонченным кавалером и блестящим поэтом «Кокинсю», одним из «Шести гениев поэзии» (роккасэн) – Аривара Нарихира (825-880). «Образ Тайра-но Садабуми… встречается в нескольких литературных памятниках X-XI вв., – писал В.Н.Горегляд, – и представлен чаще всего в роли, противоположной той, в которой представлен Аривара-но Нарихира, – т.е. неудачливый любовник, нередко оказывающийся в нелепых ситуацияхxii. Это замечание интересно и с той точки зрения, что о реальной личной жизни Тайра Садабуми, равно как и о его характере и поведенческой модели практически ничего неизвестно. Таким образом литературные памятники, в которых герой упоминается, а также само произведение «Хэйтю-моногатари» становятся бесценными источниками для понимания не только личной жизни и нравственных принципов хэйанской аристократии, но и самого Тайра Садабуми. И не исключено, как уже говорилось, что с ним действительно было связано много забавного. В качестве примера приведем лишь одну историю, связанную с Тайра СадабумиХэйтю, многократно затем растиражированную в других памятниках средневековой Японии. Так, с именем Хэйтю оказалась прочно связана история о том, как одна дама, узнав, что Хэйтю тайком увлажняет глаза водой из принесенной с собой каменной тушечницы, чтобы они выглядели, как будто он плакал, не в силах вынести расставания с ней, незаметно растёрла тушь и налила ее в тушечницу Хэйтю. Когда же ничего не подозревавший Хэйтю плеснул себе на лицо якобы водой, оно стала совершенно черным. Намек на эту историю с Хэйтю можно обнаружить в нескольких памятниках, например, в романе «Гэндзи-моногатари». В главе «Шафран» (Суэцу-мухана) принц Гэндзи, который ради забавы испачкал себе нос алой краской, видя встревоженность юной Мурасаки, старающейся стереть эту краску, шутит: « – Только не прибавляйте еще и туши, как Хэйтю. Пусть уж лучше останется красным» (Пер. Т. Л. Соколовой-Делюсиной)xiii. Сюжет оказался очень плодотворным. Несколько переосмысленный, он послужил основой для театральных пьес, в которых, правда, Хэйтю уже не упоминался, а Электронный научный журнал «ИССЛЕДОВАНО В РОССИИ» 2258 http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2006/236.pdf действовали другие персонажи. До сих пор широко известен фарс-кёгэн, исполнявшийся, как и все фарсы, в театре Но в перерыве между основными пьесами ёкёку, под названием «Женщина, вымазавшаяся тушью» xiv . Действующие лица в пьесе – высокородный самурай-даймё, женщина и слуга самурая. Женщина, желая угодить даймё, изображает печаль от разлуки с ним. Слуга же, увидев, как она брызгает себе на лицо водой, также подмешивает тушь и выдает женщину. Даймё – в негодовании, а женщина начинает лупить слугу. Герои – гротескны, на сцене – много шума, отчего пьеса становится чрезвычайно смешной и динамичной. Как видно, памятник «Хэйтю-моногатари» представляет собой важный источник для понимания самых разных сюжетов и коллизий японской средневековой литературы, и его дальнейшее изучение может дать ответы на многие вопросы японской классики. Литература i Уно Сунити. Нихон си дзитэн (Энциклопедия по истории Японии). Токио, 1996. ii Ямасита Митиё. Ута-моногатари-но дзидай (Эпоха жанра Ута-моногатари). Токио, 1993. С. 216. iii Симидзу Ёсико. Хэйтю-моногатари-но кайсэцу (Комментарии к «Хэйтю-моногатари») // Синхэн нихон котэн бунгаку дзэнсю (Новое полное собрание японской классической литературы). Токио, 1994. Т. 12. С. 542. iv Идзуми Сикибу. Собраний стихотворений. Дневник. Пер. Т. Л. Соколовой-Делюсиной. С.-Пб., 2004. С.221. v Ямасита Митиё. Ута-моногатари-но дзидай. (Эпоха жанра Ута-моногатари). Токио, 1993. С.218. vi Мурасаки Сикибу. Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Приложение / Вступ. ст., сост., пер. с яп. стихотворных тексов Т. Л. Соколовой-Делюсиной. М., 1992. С.154. vii Горегляд В.Н. Японская литературы VIII-XVI вв. Начало и развитие традиций. С.-Пб., 1997. С. 192−193. viii Мурасаки Сикибу. Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Приложение / Вступ. ст., сост., пер. с яп. стихотворных тексов Т. Л. Соколовой-Делюсиной. М., 1992. С.19. ix Утаавасэ. Поэтические турниры в средневековой Японии (IX-XIII вв.). Пер.с яп., предисл. и коммент. И. А. Борониной. С.-Пб., 1998. С.189. x Там же. С.16. xi Ямасита Митиё. Ута-моногатари-но дзидай. (Эпоха жанра Ута-моногатари). Токио, 1993. С.217. Электронный научный журнал «ИССЛЕДОВАНО В РОССИИ» xii 2259 http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2006/236.pdf Горегляд В.Н. .Японская литературы VIII-XVI вв. Начало и развитие традиций. С.-Пб., 1997. С.125. xiii Мурасаки Сикибу. Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Пер. с яп. Т. Л. Соколовой- Делюсиной: В 4 т. М., 1991.- 1 т. С.130. xiv Ночная песня погонщика Ёсаку из Тамба: японская классическая драма XIV-XV и XVIII веков. Пер. со старояп. В. М. Маркова. М., 1989. С.123–125.
