ВИЗАНТИЙСКОЕ ПРАВО КАК ИСТОЧНИК ПСКОВСКОЙ

24
Юридическая наука. 2015. № 3
ВИЗАНТИЙСКОЕ ПРАВО КАК ИСТОЧНИК
ПСКОВСКОЙ СУДНОЙ ГРАМОТЫ
ПЕРЕВЕРЗЕВ Александр Сергеевич
Аннотация. В данной статье автором предпринимается попытка оценки влияния византийского права на правогенезис Псковской судной грамоты. Автор приходит к выводу, что, несмотря на большое количество статей, взятых из византийских источников, следует отметить,
что заимствования имели вполне сознательный характер.
Annotation. In this article, the author attempts to assess the influence of Byzantine law on progenesis the Pskov judicial Charter. The author comes to the conclusion that, despite the large number of articles borrowed from Byzantine sources, it should be noted that borrowing had quite conscious character.
Ключевые слова: Древняя Русь, древнерусская юриспруденция, рецепция византийского права, Псковская судная грамота, Эклога, Прохирон.
Key words: Ancient Russia, old Russian law, the reception of Byzantine law, Pskov judicial Charter,
Eclogue, Prohire.
С принятием Русью в качестве государственной религии православного направления
христианства одним из источников русского
церковного и светского права становится византийское каноническое (церковное) право.
Характеризуя привнесенные на Русь из Византии в составе номоканонов Эклогу и Прохирон, В.О. Ключевский называл их «типическими образцами византийской кодификации»,
основанной на лучших произведениях юристов
Древнего Рима1.
С развитием феодальной раздробленности
на Руси в отдельных княжествах возникают
свои законодательные центры, выработавшие
ряд княжеских грамот и уставов различных
земель. Замечательным образцом местной кодификации явилась Псковская судная грамота
(далее – ПСГ), законоположения и нормы которой явились источниками русского законодательства вплоть до принятия Соборного
уложения 1649 года.
Определить в точности степень влияния
византийского элемента на ПСГ представляется делом чрезвычайно трудным, так как ко
времени составления ПСГ некоторые начала
византийского права проникли в самую глубь
народной жизни и, будучи переработаны в недрах этой последней, слились с началами русскими до такой степени, что разграничить их
1
Ключевский В.О. Содействие церкви успехам русского
гражданского права и порядка / Ключевский В.О. Православие
в России. М. : Мысль, 2000. С. 328.
в некоторых случаях представляется делом
очень сложным. Поэтому, например, Ф.Н. Устрялов к источникам ПСГ, кроме Русской Правды, относит германское и византийское право2,
а по мнению И.Д. Мартысевич, исследование
ПСГ позволяет прийти к выводу, что о влиянии германского и византийского права не
может быть и речи. Сходство отдельных норм
права объясняется не заимствованием, а одинаковыми социально-экономическими условиями в этих странах и в Древней Руси3.
Научная дискуссия об источниках ПСГ
может быть решена путем анализа ее отдельных положений.
Влияние греко-римского права главным
образом охватывает те группы отношений, которые ранее находились за «рамками» обычного древнерусского правопонимания.
Псковская судная грамота предусматривала следующие виды преступлений:
а) политические преступления – перевет;
б) имущественные преступления – татьба,
разбой, грабеж, бой, наход и поджог;
в) преступления против личности – оскорбление судебного привратника, тайный
посул судье, вырывание бороды, побои, убийство.
Рассмотрим некоторые из них.
2
Устрялов Ф.Н. Исследование Псковской судной грамоты
1467 г. СПб. : Тип. А. Фридрихсона, 1855. С. 48.
3
Мартысевич И.Д. Псковская судная грамота: историкоюридическое исследование / отв. ред. П.Н. Галанза. М. : Изд-во
Моск. гос. ун-та, 1951. С. 8.
Теория и история права и государства, история учений о праве и государстве
Татьба, или кража, регулировалась ст. 7,
в которой содержалось понятие об особо опасных видах этого преступления, к которым, наряду с коневой, отнесена татьба в Крому.
С.В. Юшков считает «кримской татьбой» кражу церковного имущества4, а Л.В. Черепнин
и А.И. Яковлев полагают, что под «кримским
татем» надо подразумевать вора, совершившего кражу в Псковском кремле5. Понятие о татерецидивисте формулировалось в ст. 8, которую
можно сравнить с гл. 11 тит. XVII Эклоги.
Здесь видна даже текстуальная близость: греческий текст «крада на ином месте града» выглядит в ПСГ как «Что бы и на посаде, но
крадется». По аналогии с Эклогой ПСГ противопоставляет крепость-кремль посаду. Посад
по отношению к Крому, о котором идет речь
в ст. 7, и есть «иное место».
Наход (ст. 1) – нападение на чужую землю
с целью ее захвата. Для объяснения термина
«наход» решающее значение имеет текст гл. 5
тит. XVII Эклоги, которая посвящена самоуправному решению спора об имуществе: «Если кто-либо имеет тяжбу с кем-либо и, не
сказав властям, но самовольно, либо своей властью, либо с приложением силы наложит руку
и захватит что-либо, то, если его притязание
правильное, он лишится своей вещи и отдаст
ее». М.М. Исаев считает, что «под находом понималось самоуправное нападение на недвижимую собственность или владение другого изза поземельных или каких-либо личных счетов,
сопровождавшееся обычно боем и грабежом, но
бой и грабеж не были целью находа»6. Т.Е. Новицкая рассматривает наход как типичный пример кулачного права, нападение одного феодала
на усадьбу другого7. Однако надо согласиться
с мнением Ю.Л. Проценко, который признает
наход разбоем, произведенным шайкой8.
Бой в ПСГ рассматривался и как отдельное преступление, и в сочетании с грабежом.
4
Юшков С.В. История государства и права СССР : в 2 ч.
Ч. 1. М. : Госюриздат, 1947. С. 162.
5
Псковская судная грамота / пер. и коммент. Л.В. Черепнина, А.И. Яковлева // Исторические записки. М., 1940. Т. 6. С.
265.
6
Исаев М.М. Уголовное право Новгорода и Пскова XIII–
XV вв. // Труды научной сессии Всесоюзного института юридических наук. М. : Юрид. изд-во МЮ СССР, 1948. С. 137.
7
Новицкая Т.Е. История отечественного государства
и права / под ред. О.И. Чистякова. М. : Юрист, 1999. С. 168.
8
Проценко Ю.Л. Государство и право Руси в период феодальной раздробленности (XII–XIV вв.). Волгоград : ВолГУ,
2001. С. 48.
25
Центральное место в группе статей о бое
и грабеже занимали ст. 20–24. Процесс о бое
или грабеже начинался с допроса (обыска) послуха, которого выставлял истец: «где он
(в тот день) обедал или ночевал; суд должен
допросить и самого потерпевшего, где его били и грабили». Смысл этого «обыска» в том,
чтобы установить степень осведомленности
послуха о конкретных обстоятельствах разбираемого дела. В поединке с послухом, которого выставлял истец, ответчик мог не признать
авторитета послуха, ст. 23 вкладывает в уста
истца, отводящего чужого послуха, такие слова: «истец меня сам бил с тем человеком, которого теперь призывает в послухи». Это заявление можно сопоставить с гл. 9 тит. XIV
Эклоги: «Если кто-либо привел свидетеля по
своему делу, а затем тот же свидетель приведен другим лицом по другому делу для свидетельствования против первого». Л.В. Милов,
изучив древнерусский перевод Эклоги, пришел
к выводу, что «функции судей древнерусский
переводчик возлагает на послухов, что в общем логично, если учесть господство в судопроизводстве Древней Руси открытого, публичного следствия и огромную роль в следственном процессе свидетелей»9.
В сфере норм гражданского права влияние византийских положений отражают на себе в частности положения ПСГ о договорах
хранения и дарении.
Для признания договора хранения (зблюдение) действительным требовалось заключение «записи» или формального договора. Однако, насколько можно понять текст ст. 16, при
принятии на зблюдение допускается исключение, если речь идет об особых обстоятельствах –
пожаре, грабеже: «Если кто-нибудь, уезжая
в чужую землю, или во время пожара, или грабежа отдаст на хранение свое имущество,
а потом потребует его назад, а взявший начнет отрицать, в таком случае истец должен
заявить свой иск не позже одной недели по
приезде из чужой земли, о пожаре или разграблении». В этих случаях не требуется составление формальной записи. Есть основание
видеть в этом тексте прямую связь с тит. XI
9
Милов Л.В. О древнерусском переводе византийского
кодекса законов VIII в. (Эклоги) / Милов Л.В. Исследования по
истории памятников средневекового права : сб. ст. / под ред.
А.А. Горского, Б.Н. Флоря. М. : Российская политическая энциклопедия, 2009. С. 92.
26
Юридическая наука. 2015. № 3
Эклоги: «Если кто-либо по какой-либо причине
или из страха внес кому-либо вклад и случилось
бы, что получивший вклад это отрицает, дело
должно быть обследовано. Если доказано, что
он лжет, пусть вернет вкладчику в двойном
размере. Если же получивший вклад ссылается
на какой-либо несчастный случай – пожар или
кражу, случившиеся у него, – при котором
вместе с его собственными вещами погибли
и чужие, пусть судьи произведут расследование». Кроме сюжетной близости, отражающейся
в заголовке (Depositium – Сблюдение), можно
проследить несомненную общность терминов,
как и в ПСГ, в Эклоге говорится именно о пожаре и грабеже как о причинах, затрудняющих возвращение взятой на хранение вещи. По этим
признакам ПСГ стоит ближе к византийскому
тексту, чем к древнерусскому переводу Эклоги.
Статья 100 регламентировала вопрос
о дарении и о тех формах, при которых акт дарения приобретал юридически законную силу:
«Если кто-нибудь при жизни или перед смертью лично передаст что-либо своему племяннику, платье или какую-нибудь другую движимость или же недвижимое имущество, причем даст ему также и дарственные грамоты
в присутствии попа или сторонних людей, то
(после смерти дарителя) получивший имеет
право владеть этим дареньем даже при отсутствии завещания». Данное требование указывает на возможность совершения устного
завещания в пользу племянника. Устная форма
завещания в пользу племянника, наряду с отсутствием норм о порядке принятия наследства, позволяет утверждать, что наследственное
имущество оставалось в семье и его реального
выдела не происходило10. Эта статья близка
к гл. 3 тит. IV Эклоги: «И если кто-либо сделает
дар кому-либо с тем, чтобы тот получил подаренные ему вещи после смерти дарителя, а в момент дара ему передается только право собственности на подаренные вещи, то и подобное дарение производится в письменной форме в присутствии пяти или трех свидетелей в соответ-
ствии с вышеописанным способом». Разница заключается лишь в том, что Эклога предусматривала дарение вообще, а ПСГ лишь племяннику.
В ПСГ не содержалось особого раздела
о наследственном праве, а соответствующие
вопросы были разбросаны по многим статьям.
Существенное значение для наследования
имели положения ст. 14–15. В ст. 14 было
упомянуто рукописание завещателя, которое
«рукописание у него написано и в ларь положено». Псковская судная грамота не определяла, как именно составляется рукописание.
Поэтому, можно предположить, что при его
составлении руководствовались нормами Эклоги, которая, в отличие от ПСГ, подробно
регламентировала вопрос о составлении письменного завещания (ст. 2, 4, 5, 7, 8 тит.V).
В ст. 15 ПСГ решался вопрос о ближайших родственниках умершего – «Если после
умершего останутся отец, или мать, или сын,
или брат, или сестра, или кто-нибудь другой
из близкой родни». Эти родственники противопоставлялись другим возможным наследникам
– «но не чужие люди». Псковская судная грамота не поясняла, в каком порядке идут наследники по закону, возможно, этот порядок
устанавливался на основании Мерила Праведного. Так же можно предположить, что данная
статья ПСГ накладывалась на имеющее хождение на Руси правило тит. VI Эклоги и содержала дальнейшую разработку этого правила к русским условиям.
Подводя итог, можно сделать вывод о
том, что, несмотря на большое количество статей, перенятых из византийских источников,
имели вполне сознательный характер. А если
вспомнить, что источники византийского права до принятия ПСГ имели у нас практическое
применение, играя роль права вспомогательного, и встречались не только в Кормчих книгах,
но и в других юридических сборниках, то непосредственное пользование кодификаторов
ПСГ источниками византийского законодательства не представляет ничего невероятного.
Библиографический список
1. Исаев, М.М. Уголовное право Новгорода и Пскова XIII–XV вв. // Труды научной сессии
Всесоюзного института юридических наук. – М. : Юрид. изд-во МЮ СССР, 1948. – С. 126–142.
10
Переверзев А.С. Наследственное право по Псковской
судной грамоте // Вестник социально-педагогического института. 2013. № 1 (6). С. 43.
Теория и история права и государства, история учений о праве и государстве
27
2. Ключевский, В.О. Содействие церкви успехам русского гражданского права и порядка //
Ключевский, В.О. Православие в России. – М. : Мысль, 2000. – 626 с.
3. Мартысевич, И.Д. Псковская судная грамота: историко-юридическое исследование / отв.
ред. П.Н. Галанза. – М. : Изд-во Моск. гос. ун-та, 1951. – 208 c.
4. Милов, Л.В. О древнерусском переводе византийского кодекса законов VIII в. (Эклоги) //
Милов, Л.В. Исследования по истории памятников средневекового права : сб. ст. / под ред.
А.А. Горского, Б.Н. Флоря. М. : Российская политическая энциклопедия, 2009. – 336 с.
5. Новицкая, Т.Е. История отечественного государства и права / под ред. О.И. Чистякова. –
М. : Юрист, 1999. – 544 с.
6. Переверзев, А.С. Наследственное право по Псковской судной грамоте // Вестник социально-педагогического института. – 2013. – № 1(6). – С. 41–45.
7. Проценко, Ю.Л. Государство и право Руси в период феодальной раздробленности (XII–XIV
вв.). – Волгоград : ВолГУ, 2001. – 60 с.
8. Псковская судная грамота / пер. и коммент. Л.В. Черепнина, А.И. Яковлева // Исторические
записки. – М., 1940. – Т. 6. – С. 235–297.
9. Устрялов, Ф.Н. Исследование Псковской судной грамоты 1467 г. – СПб. : Тип.
А. Фридрихсона, 1855. – 194 c.
10. Юшков, С.В. История государства и права СССР : в 2 ч. М. : Госюриздат, 1947. – Ч. 1. –
679 c.