Историография истории 1.1
реклама
СОДЕРЖАНИЕ: ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА……………………………………………3–5 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ РАЗДЕЛ 1.1. Конспекты лекций…………………………………………………6–146 2. ПРАКТИЧЕСКИЙ РАЗДЕЛ 2.1. Планы семинарских занятий…………………………………147–168 2.2. Документы и материалы для подготовки к семинарским занятиям……………………………………………………………………169–222 3. РАЗДЕЛ КОНТРОЛЯ ЗНАНИЙ 3.1. Критерии оценивания образовательных результатов обучающихся………………………………………………………..…….223–224 3.2. Вопросы для подготовки к экзамену / зачѐту…………………225–230 3.3. Темы рефератов………………………………………………………231 4. ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЙ РАЗДЕЛ 4.1. Типовая учебная программа……………………………………232–279 4.2. Перечень рекомендуемых учебных изданий и информационноаналитических материалов……………………………………………….280–286 3 ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА Учебно-методический комплекс (УМК) «Историография истории» подводит итог изучению отечественной и всемирной истории по специальностям 1-02 01 01 «История», 1-02 01 02 «История. Дополнительная специальность», 1-02 01 01 История и обществоведческие дисциплины. УМК отражает основные тенденции, определяет этапы и содержание развития исторической науки в Беларуси, России, странах Запада и США, ориентирует студентов на изучение процесса развития исторической мысли и накопления исторических знаний, зафиксированных в исторических памятниках и трудах. Учебно-методический комплекс «Историография истории» базируется на следующих специальных дисциплинах: «История Беларуси», «Методология исторической науки», «Источниковедение истории Беларуси», «Новая и новейшая история стран Европы и Америки», «Новая и новейшая история стран Азии и Африки», «История восточных славян (Россия и Украина)», «История южных и западных славян». УМК составлен на основе новейших достижений в области исторической науки и современных методологических подходов к ее изучению. Целью УМК «Историография истории» является формирование у студентов знаний о методологических и мировоззренческих аспектах основных направлений в историографии, об особенностях и приоритетах национальных историографических школ в новое и новейшее время. Реализация названной цели связана с решением следующих задач: обосновать периодизацию истории исторической науки; осветить принципы историографии; изучить основные направления исторических школ и взглядов на историю Беларуси, России и стран Запада; обобщить знания по отечественной и всемирной истории; осмыслить современные подходы в освещении истории Беларуси и зарубежных стран. В результате изучения учебной дисциплины выпускник учреждения высшего образования должен знать: основные периоды и этапы развития исторической науки в Беларуси; современное развитие историографии истории Беларуси; основные направления историографии новой и новейшей истории стран Европы и Америки; содержание и особености концепций исторического развития различных исторических школ Западной Европы и Америки; основные дискуссионные проблемы в историографии нового и новейшего времени; исторические условия формирования исторической науки славянских стран; 4 методы исследования конкретно-исторических проблем истории славянских народов; основные периоды и этапы развития историографии истории славянства; современное развитие историографии истории славян. В результате изучения учебной дисциплины выпускник учреждения высшего образования должен уметь: анализировать историческую литературу по основным проблемам и темам; давать объективные оценки развитию историографии различных стран и периодов; использовать знания по историографии для формирования концептуальных подходов и оценок; определять основые этапы и организационные основы развития историографии истории различных стран; анализировать труды историков по истории отдельных народов и стран и использовать их материалы в процессе преподавания истории Беларуси и всеобщей истории в вузах и учреждениях образования. Учебно-методический комплекс базируется на научных принципах историзма, объективности и ценностного подхода. В качестве технологического инструментария для реализации указанных принципов выступают как общенаучные (синтез, моделирование, восхождение от конкретного к абстрактному, дедукция и др.), а также конкретноисторические (историко-генетический, историко-сравнительный, историкотипологический и историко-системный) методы. Объем и характер предлагаемого УМК учебного материала предполагает овладение им как через лекционные, так и семинарские занятия. Диагностика компетенций студентов осуществляется посредством проведения коллоквиумов, а также текущих опросов по отдельным разделам (темам) учебной дисциплины. В данном учебно-методическом комплексе содержатся необходимые учебные материалы и методические указания для организации учебного процесса по учебной дисциплине «Историография истории». Изучение процесса зарождения и развития исследований по истории южно- и западнославянских народов способствует формированию у студентов полноценного научного мировоззрения. Учебно-методический комплекс состоит из следующиих компонентов: теоретический раздел, включающий конспекты лекций; практический раздел, в который вошли планы семинарских занятий, методические рекомендации по подготовке к ним, а также документы и материалы для подготовке к семинарским занятиям; раздел контроля знаний, включающий, критерии оценивания образовательных результатов обучающихся, а также примерный список 5 вопросов к зачетам и экзаменам; вспомогательный раздел состоит из типовой учебной программы, примерного тематического плана изучения учебной дисциплины, переченя основной и дополнительной литературы для подготовки к зачетам и экзаменам. Согласно учебным планам по специальностям 1-02 01 01 «История», 102 01 02 «История. Дополнительная специальность», 1-02 01 01 История и обществоведческие дисциплины на изучение учебной дисциплины предусмотрено 339 часов, из них аудиторных – 122, в том числе лекционных – 68 часов, семинарских – 54 часа. 6 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ РАЗДЕЛ 1.1. КОНСПЕКТЫ ЛЕКЦИЙ РАЗДЕЛ 1. ИСТОРИОГРАФИЯ ИСТОРИИ БЕЛАРУСИ Лекция 1. Историография как история исторической науки План лекции 1. Предмет и задачи курса. 2. Принципы историографии истории Беларуси. 3. Периодизация. 4. Анализ учебной литературы. Предмет и задачи курса. Методологические принципы. Место историографии в исторической науке и в системе исторического образования. Главные факторы истории исторической науки. Принципы периодизации истории исторической науки в Беларуси. Главные этапы развития историографии как истории исторической науки. Предмет историографии истории Беларуси. Учебная и монографическая литература для изучения курса. Археография и источниковедение. Лекция 2. Возникновение исторических знаний и их развитие в Беларуси (с древнейших времен до конца XVII в.) План лекции 1. Зарождение исторических знаний в форме преданий и культов. 2. Появление письменности и ее значение для накопления исторических знаний. 3. Летописные центры а Полоцке, Витебске и Турове. 4. Краткие и пространные летописные своды. 5. Хроники Витебска и Могилева. Зарождение знаний о прошлом в форме преданий и культов и их значение в жизни первобытного общества. Появление письменности, ее значение для накопления исторических знаний. Первые исторические произведения у восточных славян. Летописи и летописные своды – основные формы исторических сочинений. Общественно-политическое значение летописания. Источники для составления летописей и летописных сводов, роль народных преданий, приемы отбора и истолкования материала. Провиденциализм как основа мировоззрения средневековых историков. Феодальная идеология исторических произведений, их особенности на территории Беларуси в XII–XIV вв. Летописи Турова, Полоцка, Новогрудка и Витебска. Короткие летописные своды: Супрасльский, Уваровский, 7 Никифоровский и Академический. Значение для развития белорусской историографии «Хроники о великих князях Литовских» и «Летописи Авраамки». Влияние древнеславянского летописания. Виленский, Погодинский и Дубровинский летописные списки. Подробные большие летописные списки XVI в. («Хроника Быховца», Познанский или список Рачинского, Евроиновский, Румянцевский, Патриарший список и списки Альшевского и Археологического товарищества, «Летописец» Красинского). Матвей Стрейковский и его «Хроника польской, литовской, жмудской и др.». Особенности развития белорусской историографии в XVII в. Значение местных летописей (Баркулабовский список), хроники Витебска и Могилева. Лекция 3. История исторической науки в Беларуси во второй половине XIX в. План лекции 1. Этнографическое и археологическое изучение Беларуси во второй половине XIX в. 2. Концепция западноруссизма. 3. Становление демократического течения белорусской историографии. Развитие капитализма в Беларуси после отмены крепостного права и влияние роста буржуазных отношений на историческую науку. Дворянскоклерикальное и буржуазное направления в историографии истории Беларуси. М.О. Без-Корнилович (1796–1862 гг.) и его «Исторические сведения о знаменитых местах Беларуси». Монография О.В. Турчиновича «Обозрение истории Беларуси с древних времен» и политический характер его произведения. «Лекции по истории Западной России» (М., 1864) и «Про этнографический атлас западных губерний» (Спб., 1863), М.В. Кояловича (1828–1891 гг.) об столкновении русского и польского влияний на историю Беларуси. Работы И.Д. Беляева (1810–1873 гг.) «Очерк истории Северо-Западного края России» (Вильно, 1867) и «История Полоцка, или Северо-Западной Руси, от древних времен до Люблинской унии» как типовой пример дворянско-клерикальной историографии по истории Беларуси. Белорусские земли в составе Великого княжества Литовского (ВКЛ) и Речи Посполитой в работах М.И. Петрова, И.И. Малышевского, П.Д. Брянцева. М.Ф. Владимирский-Буданов (1838–1916 гг.) и юридическое направление в исторической науке («Немецкое право в Польше и Литве». Спб., 1968). Национальное направление в историографии Беларуси в работах М.В. Довнар-Запольского «Очерк истории Кривичской и Дриговичской земель до конца XII в.», «Западнорусская сельская община в XVI в.». 8 Историографический характер работы М.К. Любавского (1860–1936 гг.) «Областное деление и местное руководство Литовско-Русского государства до времен издания Литовского Статута 1529 г.». История Великого княжества Литовского в формально-юридических исследованиях Ф.И. Леонтовича «Очерки истории литовско-русского права» и «Крестьянский двор в Литовско-Русском государстве» в 90-е годы XIX в. Экономический характер работ историков конца XIX в. Лекция 4. Историография истории Беларуси эпохи феодализма в работах довоенного периода План лекции 1. Анализ работ довоенного периода в «Историографии БССР, Эпоха феодализма». 2. Обощабщие работы В.И. Пичеты, М.К. Любавского, В.К. Щербакова. 3. Рассмотрение проблем закрепощения крестьянства, землевладения и землепользования истории ВКЛ в работах советских историков довоенного периода. Работы В.И. Пичеты «Полоцко-Минское княжество» и «Турово-Пинское княжество» и обобщение основных моментов средневековой истории Беларуси. Анализ работы Чепко В.В. и З.Ю. Копысского «Историография БССР. Эпоха феодализма» дает классификацию и выделяет краткие, пространные и местные летописные редакции. Попытка разработки обобщающих работ М.К. Любавским «ЛитовскоБелорусское государство в начале XVI в.». В.К. Щербаковым «Очерк истории Беларуси». В.И. Пичетом «Исторические судьбы Западной Украины и Западной Белоруссии» послужила основой для объективной разработки проблем истории Беларуси феодальной эпохи. В этих работах рассматривались проблемы связанные с закрепощением крестьянства, формами ренты, характером землевладения и землепользования. Затрагивались проблемы внешней политики ВКЛ, ее борьбы с Московским государством. Определены формы социальной борьбы крестьянства с экономическим гнетом. Лекция 5. Историография советского периода истории Беларуси План лекции 1. Разработка марксистской концепции истории Беларуси. 2. Работы В.М. Игнатовского, В.И. Пичеты, Е.И. Ривлина, В.А. Сербента, В.К. Щербакова. 3. Формирование системы исторических учреждений. Формирование системы исторических учреждений. Открытие исторических факультетов университетов, создание института истории при 9 Академии наук БССР. Деятельность комиссии для сбора и изучения материалов по истории Октябрьской революции и коммунистической партии и ее преобразование в Институт истории партии при ЦК КП(б)Б. Деятельность Института белорусской культуры в 1922–1928 гг. и Товариществ историков-марксистов в 1927–1932 гг. Усиление идеологизации исторических исследований в 30-е годы ХХ в. Книга В.К. Щербакова «Классовая борьба и историческая наука в Беларуси» (Минск, 1934). Трагическая судьба академиков В.М. Игнатовского, С.Ю. Матулайтиса, В.И. Пичеты, Е.И. Ривлина, В.А. Сербента, В.К. Щербакова и др. Кризис исторической науки в Беларуси во второй половине 30-х годов ХХ в. Лекция 6. Историография истории Беларуси периода буржуазного развития в послевоенный период План лекции 1. Разработка проблемы генезиса капитализма в работах советских историков. 2. Историко-партийная тематика в советской послевоенной историографии. 3. История революционного движения в послевоенной историографии. 4. История городов и сел Беларуси в историографии. Идеологическое давление ЦК КП(б)Б на исторические исследования («Тезисы об основных вопросах истории БССР». – Минск, 1948. – Ч. 1). Причины отсутствия исследований в отечественной историографии 50–80-х годов ХХ в. по истории государства и права шляхетского сословия, по церковно-религиозной тематике. «История Белорусской ССР» (Минск, 1954). Издание сборников исторических источников: «Документы и материалы по истории Беларуси (1900 – 1917 гг.)». – Минск, 1953. – Т. 3; «Революционное движение в Беларуси 1905 – 1907 гг.». – Минск, 1955. Марксистско-ленинский подход в исследованиях А.И. Вороновой, К.И. Шабуни, П.Е. Сладкова, Е.И. Корнейчика и др. Попытка объективного освещения истории Беларуси буржуазного периода в «Белорусской советской энциклопедии». – Минск, 1969–1975. – Т. 1–12); 2-ом томе «Истории Белорусской ССР» (Минск, 1972), публикациях С.Х. Александровича, Г.В. Киселева, В. Клонана, С.М. Самбук, М.О. Бича и др. Социально-экономические и политические аспекты становления капиталистического строя в Беларуси в работах М.Б. Фридман, Л.П. Липинского, В.П. Панютича, Х.Ю. Бейлькина, З.Е. Абезгауза, М.Ф. Болбаса, М.Г. Матусевича. История крестьянского движения в работах К.И. Шабуни, Л.П. Липинского, Е.П. Лукьянова, Э.М. Савицкого. Освещение истории партии большевиков, социал-демократического и рабочего движения в 10 период капитализма в исследованиях М.О. Бича «История рабочего класса Белорусской ССР» (Минск, 1984. – Т. 1); «Развитие капитализма в сельском хозяйстве Беларуси» (Минск, 1983); «Развитие капитализма в промышленности. Положение промышленных рабочих и рабочее движение в Беларуси. 1861 – 1900 гг.» (Минск, 1990); «Революционное движение в Беларуси, июнь 1907 – февраль 1917» (Минск, 1987). История восстания 1863 – 1864 гг. в Польше, Беларуси и Литве. «Восстание в Литве и Беларуси в 1863 – 1864 гг.» (Минск, 1965); монографии А.П. Смирнова, Г.В. Киселева, М.О. Бича. Исследования по вопросам развития науки, культуры, истории общественной мысли, краеведения А.О. Мальдиса, А.С. Майхровича, О.А. Лойко, Г.А. Кохановского, Л.А. Молчановой, В.И. Нефеда, Б.С. Смольского и др. Лекция 7. Историография истории Беларуси в исследованиях начала XXI в. План лекции 1. Идейная борьба и различные подходы к концепции исторического образования в начале ХХI в. 2. Создание национальной концепции историографи истори Беларуси. 3. Исследования социально-экономической истории Беларуси в начале ХХI в. 4. Исследования истори шляхты и дворянства Беларуси на соврепменном этапе. Идейная борьба и различные подходы к концепции исторического образования в начале ХХI в. Концепции М.О. Бича, И.И. Богдановича, Г.А. Космача, А.М. Лютого и Я.И. Трещенка. Монографические исследования Е.К. Анищенко, М.А. Беспалой, Г.А. Космача, П.О. Лойко, А.М. Лютого, А.П. Житко, Н.М. Забавского, Н.Е. Семенчика, В.В. Тугая. В.В. Шведа, З.В. Шебеко и др., посвященные социально-экономическому, культурному и политическому развитию Беларуси в различные периоды ее истории. Проведение научно-практических конференций по историографии истории Беларуси в Институте истории НАН Республики Беларусь и БГПУ имени Максима Танка. Введение в научный оборот новых источников и методов исторического исследования. РАЗДЕЛ 2. ИСТОРИОГРАФИЯ ИСТОРИИ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН Лекция 1. Введение. Предмет и задачи курса План лекции 1. Предмет, задачи и метод курса. 11 2. Принципы историографии истории восточных славян. 3. Периодизация истории исторической науки. 4. Анализ учебной литературы. Смысловое значение термина историография означает писать историю. Поэтому историков Миллера, Щербатова, Карамзина называли историографами, т.е. людьми, которые пишут историю. В наше время этот термин означает совокупность трудов по отдельным проблемам и вопросам. Мы будем подразумевать под этим термином особую научную дисциплину, изучающую историю исторической науки у восточных славян. Анализ зарубежной историографии, к сожалению, не входит в программу нашего курса. Определение: Историография истории восточных славян – это предмет, который изучает процесс накопления знаний о развитии человеческого общества и совершенствования методов исторического исследования, рассматривает различные течения и историю формирования общественного развития. Задачи курса: 1. Определить этапы развития исторической науки и выработать критическое отношение к наследию. 2. Раскрыть идейное содержание различных направлений на каждом из этапов. Проследить влияние и борьбу различных направлений. В учебной литературе советского периода в историографии выделяли 3 принципа: историзма, партийного подхода и классового подхода в изучении истории. Принцип историзма означает зарождение, развитие, упадок и кризис какого-то исторического явления или события. Например, война: выясняли причины войны, рассматривали ход войны, завершение войны и мирные условия после войны. Это линейный принцип развития истории общества. Этот принцип был разработан еще в ХIХ столетии буржуазной историографии. Существует он и сейчас. Что касается партийного принципа, то все исторические события в советской историографии рассматривались с точки зрения партии большевиков или коммунистической партии. Принцип классового подхода советской историографии означал защиту интересов рабочего класса с помощью исторической науки. Что касается этих принципов в настоящее время! Они изменились. Сегодня в Беларуси насчитывается более 20 партий и политических движений. И каждая партия пытается использовать историю в своих целях. Что касается принципа классового подхода! Если в советское время существовало 2 класса – рабочий класс и крестьянство, а также общественная прослойка – интеллигенция, то в настоящее время социологи насчитывают несколько десятков социальных групп, имеющих свои интересы в обществе и использующих историю для их защиты, т.е. изменился и этот принцип. 12 Периодизация истории исторической науки делится на следующие периоды и этапы: хронологические рамки носят чисто условный характер. I период – добуржуазный делится на IY этапа: I этап: накопление исторических знаний и зарождение дворянской историографии (IХ – ХYП вв.); П этап: превращение исторических знаний в историческую науку ( I половина ХYШ в.); Ш этап: возникновение буржуазного и революционного направлений при господствующем положении дворянской историографии (П половина ХYШ в.); IY этап: развитие буржуазного, революционно-демократического и дворянско-охранительного направлений (I половина ХIХ в.). П период – буржуазный: I этап: обострение борьбы трех направлений и постепенного сближения дворянской и буржуазной исторических школ (П половина ХIХ в.); П этап: зарождение и развитие марксистской и мелкобуржуазной историографии. Характерные черты этого периода – это слияние буржуазной и дворянской школ в одно направление (конец ХIХ – до октября 1917 г.). Ш период – советский. В марксистских учебниках выделяли еще внутренние этапы (довоенный, военный и послевоенный). Однако отличий в развитии исторической науки в эти годы не было, господствовала одна марксистско-ленинская идеология. В России в настоящее время развивается постсоветский период. В Беларуси, к сожалению, продолжает господствовать старая методология. Смежными науками являются – источниковедение истории и археография. Источниковедение изучает историю накопления фактов, а историю публикации фактических знаний изучает археография. Историография изучает историю развития взглядов, т.е. историю того, как осмысливались и обобщались накопленные фактические знания, историю сменяющихся концепций, теорий и направлений. Ведь одни и те же факты можно истолковать по-разному. В настоящее время и истолковывают. Особенно факты политической истории. Эта особенность историографии сближает ее с историей философии, социологией, историей общественнополитической мысли, историей литературы. Первые работы по историографии были написаны Новиковым Н.И., Ключевским В.О. Первой попыткой создания обобщающего труда по историографии, начиная от памятников древнерусской исторической мысли и кончая трудами буржуазных историков периода империализма, была работа Рубинштейна ―Русская историография‖. М., 1941 г. Направления и школы были определены автором в зависимости от классового содержания воззрений изучаемых историков, были раскрыты теоретические основы этих направлений. Однако в книге Рубинштейна имелись и недостатки: узко определялся предмет историографии, не показано развитие революционной исторической мысли в России от Радищева до Герцена. Автором были недооценены 13 национальные истоки и традиции русской историографии, отсутствовала характеристика советской историографии. В 1946 г. при Институте истории АН СССР была создана Комиссия истории исторической науки, которая приступила к подготовке коллективного труда ―Очерки истории исторической науки‖. I–Ш тт. – излагается историография досоветского периода, IY т. – историография до 1934 г. I том ―Очерков‖ был издан в 1955 г. Его содержание охватывает период от древнейших времен до 60-х годов ХIХ в. Недостатком этого труда было то, что русская историческая мысль была обособлена и даже противопоставлена западноевропейской, сглажены противоречия в исторических воззрениях революционных деятелей. В 1957 г. вышла книга Л.В. Черепнина ―Русская историография до ХIХ века‖, содержащая курс лекций, прочитанных автором в Московском университете. В 1962 г. был издан курс лекций А.Л. Шапиро ―Русская историография в период империализма‖. В 1965 г. в Харьковском университете был издан ―Курс лекций по русской историографии‖ В.И. Астахов. В 1971 г. – выходит коллективный труд, изданный вторым дополненным и исправленным изданием ―Историография истории СССР (с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции) под редакцией В.Е. Иллерицкого и И.А. Кудрявцева. В 1978 г. выходит учебное пособие: автор А.М. Сахаров ―Историография истории СССР. Досоветский период‖. В 1982 г. выходит учебное пособие ч. I (досоветский период) для студентов-заочников педагогических институтов ―Историография истории СССР‖, а в 1983 г. – выходит П часть (историография советского периода). В 1982 г. – книга А.Л. Шапиро ―Историография с древнейших времен по ХYШ век‖. Л., 1982. В 1982 г. – ―Историография истории СССР‖ (эпоха социализма) под редакцией И.И. Минца. Последней обобщающей работой по историографии была работа того же Шапиро А.Л. ―Историография с древнейших времен до 1917 г.‖, изданная в 1993 г. Лекция 2. Историография истории восточного славянства в IХ– ХI вв. План лекции 1. Накопление исторических знаний в древние времена. 2. Характер летописания в IX – XI вв. 3. Концепция А.А. Шахматова о летописании этого периода. 4. «Повесть временных лет». 5. Исторические повести X – XI вв. 14 Первой формой передачи исторических знаний были устные предания, которые передавались из поколения в поколение. У восточных славян они возникли еще до появления письменности. Их было много, но только отдельные попали на страницы летописей и дошли до нас. На Руси первые исторические сочинения – летописи и исторические повести создавались в обстановке складывающихся феодальных отношений в IХ-ХI вв. Многие из таких сочинений не дошли до нас, а известные нам сохранились лишь в рукописях последующих веков и передают первоначальный текст в измененном виде. Исследователи много сделали для выявления (реконструкции) первоначального текста этих сочинений (особенно крупный буржуазный источниковед Алексей Александрович Шахматов) (1864-1920 гг.). Еще в детстве увлекся летописями, в гимназии увлекся филологией. Будучи учеником гимназии присутствовал в Московском университете на защите диссертации Соболевского (знаменитый филолог). Оппонентами выступали профессора Тихонравов и Дювернуа. Когда спросили: ―Кому еще угодно выступить?‖ гимназист Шахматов встал и выступил. Соболевский сначала слушал, снисходительно улыбаясь, а потом нахмурился и стал быстро записывать. А в конце речи весь зал внимательно слушал ―гениального мальчика‖. Затем профессора и диссертанты пожимали ему руку, а профессора Миллер и Фортунатов предложили ему писать диссертацию по исследованию языка древнерусских летописей. Никогда одноклассники не слышали, чтобы Алексей Шахматов смеялся так громко и долго. Дело в том, что ему вручили серебряную медаль. ―Надо, господа, надо. – Убеждал директор педагогов. – Не исключено, что он прославится, т.е. прославит себя и отечество, и, если мы не отметим его, это не прославит нас…‖ А тройки у Шахматова были самыми высокими оценками, кроме истории и философии. Затем стал студентом историкофилологического факультета Московского университета. Его оставляют в университете после завершения обучения, но он едет в Саратовскую губернию на должность земского начальника. Это было в 1891 г., а весной 1893 г. защищает Магистерскую диссертацию, но удостоен сразу степени доктора, в 33 года становится академиком, доктором, профессором и до конца своей жизни занимается изучением летописей. Изучив детально текст ―Повести временных лет‖, которая считалась древнейшей, и автором которой считался Сильвестр – игумен Выдубицкого монастыря в Киеве, Шахматов приходит к выводам: 1) что до ―Повести временных лет‖ были еще более древние летописи, которые вошли в ―ПВЛ‖. Это: древнейший свод – составлен около 1040 года, возможно, составлен в Киеве, в Софийском храме, автором которого был монах Илларион. 2) ―Свод Никона‖ – составлен около 1061-1073 годов. Автором которого считали Никона и составлен был в Киево-Печерской обители. 3) ―Начальный свод‖ – составлен около 1093-1095 годов. Составлен в Печерском монастыре, принимали участие в написании монах Иван и монах Василько. 15 4) ―Повесть временных лет‖ составлена около 1100 до 1113 годов. Написана монахом Киево-Печерского монастыря Нестором. ―ПВЛ‖ имела 3 редакции: I-ая – редакция Нестора; П – редакция монаха Сильвестра, написана около 1116 года; Ш – редакция написана неизвестным историком князя Мстислава около 1118 г. Исследованием древнерусских летописей занимались ученики Шахматова – Приселков, Никольский, академики Лихачев, Тихомиров, Черепнин, Рыбаков. Например, Тихомиров и Черепнин пришли к выводу, что древнерусское летописание начинается в Х столетии, а Рыбаков считал, что начало летописания на Руси относится к концу IХ века. Предполагают, что были и более древние летописи, т.е. в дохристианские времена, ранее 988 г. (Принятия христианства на Руси князем Владимиром). Например, в Никоновской летописи, дошедшей до наших дней, в редакции ХYП века есть сведения о походах полулегендарных князей Аскольда и Дира в 864, 865, 867 годах на Византию. На вымысел переписчика ХYП века это не похоже. Значит, был какой-то ―Наидревнейший свод‖, где говорилось об этом. Но эти древнейшие своды не дошли до наших дней. Их фрагменты содержатся в летописных сводах более позднего времени. До наших дней дошли первая часть Новгородской первой летописи старшего извода. Извод – это разновидность текста рукописного памятника по особенностям языка. (Например: Старославянская рукопись русского извода). Эта летопись датируется ХШ столетием. Следующая по времени летопись, дошедшая до наших дней, – это Лаврентьевская, которая хранится в Санкт-Петербурге в библиотеке им. Салтыкова-Щедрина и датируется ХIY столетием. Следующая летопись, которая сохранилась до наших дней, – это Ипатьевская, которая датируется ХY веком. Фрагменты древнейших летописей сохранились и в Летописных сводах ХYI-ХYП веков. Кроме летописных исторических произведений в IХ-ХI веках были написаны и исторические повести. Дошли до наших дней только немногие из них. Первой русской исторической повестью было ―Сказание о русских князьях‖. Оно начиналось с повествования об убиении князя Игоря (945 г.) и кончалось известием о вокняжении Владимира в Киеве (978 г.). Сказание лишено налѐта церковности. Здесь были использованы погодные деловые записи, составлявшиеся для потребностей государственного управления и хранившиеся в великокняжеском архиве, официальные документы и устные предания. Около середины ХI века церковный писатель и оратор Илларион (священник княжеского села Берестова, позже первый киевский митрополит из русских) написал патриотическое ―Слово о законе и благодати‖, 16 обращенное к Ярославу Мудрому, направленное против гегемонистских (подавляющих) тенденций Византии. ―Слово‖ утверждало идею равенства древнерусской народности и других народов, высокую значимость Руси и ее истории. Но господствующей формой исторических сочинений были летописи, в которых материал распределялся в хронологической последовательности по годам (―летам‖). Количество материала, помещаемого под определенными годами, было неравномерно. Некоторые года пропускались. Основное внимание уделялось личности государей, событиям государственной жизни, войнам, междукняжеским отношениям, т.е. фактам политической истории. Летописи – это памятники феодальной идеологии. К народным восстаниям составители и редакторы летописей относились враждебно, рассматривая их как ―казнь божью‖. В политических целях летописные тексты подвергались исправлениям, изменениям и толкованиям. Летописцы часто соединяли (полностью или частично) предшествующие летописи в сборники – ―своды‖, нередко перерабатывали, дополняли и сокращали; летописный текст содержал подчас разнородный (идейно и стилистически) и разновремѐнный материал, объединенный в хронологически последовательном изложении. По окончании работы сводчика летописец обычно писал о недавних днях. Однако наиболее ярким памятником летописания является ―Повесть временных лет‖, составленная в конце ХI – начале ХП в. (но дошедшей до нас в составе летописных сводов ХIY-ХYI вв.). Названа так по первым словам летописей: ―Се повести времяньных лет, откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуда Русская земля стала есть‖. Источниками для написания ―ПВЛ‖ были, прежде всего, предания. В одном из них говорилось о том, что славяне жили на берегах Дуная, откуда их вытеснили волохи. (В славянских языках воложскими землями называют Румынию и Италию). Можно сделать вывод, что у славян были столкновения с Римской империей, а из истории Римской империи узнаем, что это было во П в. н. э. Второй легендой, которая была использована авторами ―ПВЛ‖, была легенда о восточнославянском племени дулебов, которых уничтожали овары или как их по другому называли обры. Эти племена издевались над славянскими женщинами, но когда это было, в легенде не говорится. Но сопоставление с византийскими источниками дает основание сделать вывод, что речь идет о YП – отчасти н. ХШ вв. Третья легенда была посвящена истории возникновения Киева. Основателями Киева по легенде были братья Кий, Щек и Хорив. Это были представители племени полян. Под 862 г. в ―ПВЛ‖ приводится легенда о призвании новгородцами варяжских князей. Многие дворянские историки рассматривали эту дату как начало истории Русского государства. 17 Еще одним источником для написания ―ПВЛ‖ были жития или биографии древнерусских князей и церковников. Жития составлялись церковниками в связи с распространением новой христианской религии. Составлялись жития князей, которые имели особые заслуги перед церковью. Например, княгини Ольги, которая еще в середине 50-х годов Х в. поехала в Константинополь и там приняла крещение и была обращена в христианство. Так же было составлено житие ее внука Владимира Святославовича 998 г., который учредил христианство в качестве государственной религии. В начале ХI в. было составлено еще два жития – младших сыновей Владимира – Бориса и Глеба, убитых по распоряжению старшего брата Святополка. Гибель братьев в борьбе за власть истолкована была церковниками как смерть мучеников ―святых‖, а Святополк назван окаянным, т.е. подобный Каину, который убил своего брата Авеля (древняя иудейская легенда). Церковь составляла жития не только князей, но и церковных деятелей. В ХI в. были составлены жития Антония и Феодосия – основателей КиевоПечерского монастыря. Кроме преданий, житий автор ―ПВЛ‖ использовал греческую повесть ―Амортола‖, написанную на древнегреческом языке. Из этой летописи Нестор позаимствовал некоторые сведения по истории Руси IХ-Х вв. Также для написания ―ПВЛ‖ были использованы документы Киевского великокняжеского архива (тексты договоров Ольги и Игоря с Византийской империей). Киевский княжеский архив сгорел в пожаре, а труд Нестора – ―ПВЛ‖ сохранилась. Нестор не использовал, к сожалению, ―Русскую праву‖ (законодательный акт), который дошел в 2-х редакциях. Что касается содержания ―ПВЛ‖, то летописец связывает историю Руси со всемирной историей, особенно с историей славянских народов и Византии. Также Нестор приводит рассказ о расселении народов после ―всемирного потопа‖, подчеркивает родство восточных, южных и западных славян. Это деление впервые выдержано у готского историка Иордана, но труда Иордана Нестор не знал. До середины IХ века, пишет Нестор, славяне жили каждый с родом своим. Позднее на этой основе сложилась теория родового строя. Потом Нестор сообщает, что на славянских землях появились княжения полян, древлян, дреговичей, полочан и новгородских словен. Когда эти племена возникли и что они собой представляли, Нестор не знает, но княжение полян связывает с Кием (князь), который поддерживал тесные отношения с Византией, путешествовал в Константинополь и принял там большую честь от царя (императора). Все это говорится во введении. Затем идет рассказ о призвании новгородцами варягов в 862 году. Хотя раньше Нестор писал о том, что княжение в Новгороде было словен, т.е. князь был из Новгородских словен. Видимо легенда о призвании варяжских князей попала на страницы ―ПВЛ‖ во время написания второй редакции Сильвестром или автором третьей редакции. 18 В средние века часто связывали происхождение правящих династий с призванием князей извне, т.е. из других государств. ―ПВЛ‖ проникнута идеей единства Руси и защиты ее самостоятельности. В этой идее заключалась главная политическая тенденция летописи. В период междукняжеских усобиц эта мысль была высоко патриотической и связывалась с представлением о необходимости единства князей перед угрозой внешней опасности. Отсюда следует и прославление деятельности Владимира Мономаха, объединившего силы князей для борьбы с половцами, возродившего традиции подчинения всех князей власти киевского великого князя. Автор ―ПВЛ‖ включил в летопись ―Поучения» Владимира Мономаха – автобиографического сочинения назидательного характера. Владимир Мономах сумел выбрать из событий своей жизни те, которые представляли, по его мнению, общегосударственный интерес, сформулировав на долгие годы идеал княжеской власти. В центре летописи – Киев и киевские князья. Вместе с тем встречаются известия, относящиеся и к другим древнерусским землям (Новгородской, Черниговской, Суздальской и др.). С приближением изложения событий к ХП веку количество исторических подробностей неизменно увеличивается. В летопись включены также и устные рассказы, возникшие в среде горожан, и фольклѐрные источники, которые в какой-то мере отражали народные представления об исторических событиях. Летопись сближает с былинами прежде всего тема обороны родной земли. Вместе с тем, совсем отсутствует фольклѐр, отражавший протест смердов (крепостных крестьян) и городских ремесленников против гнѐта феодальных верхов. Составители летописи осуществили уже известный отбор исторических источников и сравнение сведений, обнаружив при этом некоторые элементы критического подхода к историческим источникам. В целом ―ПВЛ‖ является одним из самых выдающихся памятников русской и мировой средневековой культуры. Значение ее усиливалось еще и тем, что в отличие от латинской историографии Западной Европы и арабоязычной историографии Средней Азии составлялась на родном языке, поэтому ее появление способствовало дальнейшему развитию отечественной культуры. Многие поколения ученых занимались изучением древнерусских летописей. И сейчас все знают первого автора ―ПВЛ‖ Нестора, редакторов и соавторов. Однако, заслуга Нестора не заслонила вклада Иванки, Никона, Сильвестра, Иллариона и других замечательных древних историков. Ясно, что русская летопись с самого начала была огромным коллективным трудом, и если говорить о Несторе, как о первом историке Древней Руси, то лишь в том смысле, в каком принято говорить о Пушкине, как основоположнике современной русской литературы. Хотя ему предшествовали также крупные писатели, как Державин и Карамзин. Пушкин действительно велик, но никому не придет в голову свести всю русскую литературу к его творчеству. 19 Лекция 3. Историография Древней Руси в период феодальной раздробленности (ХII–ХIV века) План лекции 1. Борьба двух тенденций в летописании XII – XIV вв. Общерусские летописные своды. 2. Характерные черты летописания Новгорода, Пскова, Владимира Москвы. 3. Тематика исторических сочинений в XII – XIV вв. 4. Эпические произведения исторического характера. Возвышение княжеской власти на местах в период феодальной раздробленности создавало условия для местного летописания. Летописи велись не только в Киеве и Новгороде, но и во Владимире на Клязьме (реке), Ростове, Галиче и Владимире на Волыне, в Полоцке и Смоленске, в Чернигове и Новгороде-Северском, в Рязани, Переяславле (Залесском), в Пскове, Муроме и в других городах. Всего в этот период насчитывалось более 100 центров летописания. В них прежде всего уделялось внимание войнам и сражениям между государями и идеализировались действия тех, кто храбро сражался за своего государя. Узко понималась основная тематика исторических произведений. В этот период летописание все более отодвигается от устной истории народа, и в летопись в большей степени проникают христианско-богословские представления. В это время возникает новое течение, которое получило название в исторической науке как провиденциализм (от слова проведение), т.е. божественное предопределение истории или исторических событий. Составители областных летописных сводов по-прежнему рассматривали историю своих земель как продолжение истории всей Киевской Руси и сохраняли в составе своих местных летописей ―Повесть временных лет‖. Она служила как бы политическим введением к областным летописям, оставаясь программой единения Русской земли. Вместе с тем появлялись особенности и индивидуальные черты местного летописания. Эпические (народные) черты свойственны галицко-волынскому летописанию. Историки этого направления отказываются от тягостной погодной сетки, т.е. изложение фактов по годам, по летам. Они пишут, что, освещая то или иное событие, приходится иногда забегать вперед, а иногда возвращаться назад, поэтому они не обозначали года, а вписывали их потом. Они писали так, что умный читатель поймет сам, а неумному все равно. Летописцы галицко-волынского княжества проставляли своих князей, особенно Даниила Романовича, отмечая его заслуги в борьбе с внешними врагами. Как сухая военная хроника выглядит псковская летопись. В этой летописи подробно описываются сражения, строительство укреплений, сбор 20 войска, его вооружение. Это было и понятно: Псков стоял на страже западных границ Русской земли. Иной характер носили новгородские летописи. Они были похожи скорее на городскую хронику. В них описывались пожары, наводнения, голод и повышения цен на товары, вечевые собрания, строительные работы. Это был более светский (в отличие от церковного) подход в описании исторических событий. Известны имена авторов новгородских летописей. Это: Герман Воята и пономарь (священник) Тимофей. Новгородские летописи включали и законодательные акты прошлого: Русская правда, церковные уставы киевских князей и др. Летописи представляли как бы историко-юридический свод материалов. Владимирские летописи были проникнуты идеей крепкой княжеской власти. В ―Сказании о князьях владимирских‖ просматриваются следующие принципы: 1) преемственность великокняжеской власти от Киева к Владимиру; 2) идея усиления великокняжеской власти; 3) божественное происхождение великокняжеской власти. Эти традиции подхватило московское летописание, которое начинается с 1326 года при первом каменном сооружении в Москве – Успенском соборе. Это символизировало преемственность церковного и политического центра Руси от Владимира к Москве. Летописцы этого периода уже не были монахами, а находились на феодальной службе, ходили вместе с князьями в походы, участвовали в совещаниях. Особое место в развитии исторической мысли в этот период занимает величайший памятник древнерусской литературы ―Слово о полку Игореве‖ (1187 г.), посвященный неудачному походу князей во главе с новгородсеверским князем Игорем Святославовичем в 1185 г. против половцев. Описание этого события послужило поводом для призыва к князьям совместными усилиями защищать родную землю, что роднит это произведение с ―Повестью временных лет‖. До наших дней ―Слово...‖ дошло в позднем списке, очевидно ХYI. Но этот список сгорел во время пожара в Москве в 1812 г. Но еще в 1800 году русский издатель Мусин-Пушкин А.И. издал это произведение типографским способом. В этом произведении причины поражений в борьбе с кочевниками, причины бедствий Руси автор видит в междукняжеских войнах и несогласиях между ними. Историческое прошлое привлекает внимание неизвестного автора ХП в. не само по себе, а оценивается с точки зрения современности. Воспоминания о единстве, силе и международном престиже Руси времени Владимира Мономаха пронизывает и краткое ―Слово о погибели Русской земли‖ – первая половина ХШ в. Автор обращается к прошлому Руси с целью призвать князей к единению накануне и в период нашествия монголов. Много внимания уделено страшному монголо-татарскому нашествию и героической борьбе русского народа с поработителями и в других исторических произведениях ХШ-ХIY вв. Это были воинские повести, 21 вошедшие впоследствии в летописи, а также ораторские произведения, жития, былины и исторические песни. Если в летописях разорение Руси рассматривалось как наказание за ―грехи‖, и люди призываются к покаянию, то в памятниках народного творчества воспевается мужественное сопротивление захватчикам. Видимо, уже вскоре после битвы на реке Калке (1223 г.) были сложены сказания, а затем об этом печальном событии. Повести сохранились в нескольких летописях, в частности в Рязанской (середина ХШ в.). На основании этой летописи и народного предания (исторической песни о подвиге богатыря Евпатия Коловрата) в первой половине ХIY века (по предложению Д. С. Лихачева) была создана ―Повесть о разорении Рязани Батыем‖, прославлявшая мужество и самоотверженность защитников народа и напоминавшая о пагубных раздорах русских князей. В годы монголо-татарского ига эта ―Повесть‖ укрепляла решимость сопротивления врагу. Борьбе с захватчиками, покушавшимися на северо-западные земли Руси, было посвящено жизнеописание Александра Невского, составленное вскоре после его смерти (умер в 1263 г.) современником, лично знавшим князя. Жизнеописание дано в связи с внешнеполитическими событиями. В нем отобраны такие факты, которые характеризуют князя, прежде всего, как защитника родной земли. Это произведение представляет собой, повидимому, церковную переработку воинской повинности. В качестве введения было использовано впоследствии ―Слово о погибели Русской земли‖. Все эти произведения свидетельствовали о дальнейшем развитии русской исторической мысли, несмотря на значительный упадок летописания в эти годы. Появление значительных произведений, основанных на рассказах очевидцев, официальных донесениях о битве и народных преданиях, вызвала великая победа на Куликовском поле (1380 г.), глубоко взволновавшая современников. В летописном ―Сказании о Мамаевом побоище‖, сохранившемся во многих списках, названы рядовые участники сражения из ремесленников и крестьян, что доносит до нас народные представления об этом событии. В летописной повести ―О Донском бою‖, напротив, особенно обнаруживается налет церковности. Художественными особенностями выделяется поэтическая повесть ―Задонщина‖. Советские историки предполагают, что в основе многих эпизодов этого произведения лежат народные предания и песни. Написана повесть рязанцем Софонием, который за литературный образец взял ―Слово о полку Игореве‖. Автор мыслил свое произведение, как поэтический ответ на содержащийся в ―Слове о полку Игореве‖ призыв к единению русских князей. Куликовская победа рассматривалась, как реванш за поражение на реке Калке, причем р. Каяла из ―Слова о полку Игореве‖ отождествлялась с Калкой, а половцы -- с татарами. (―Слово о полку Игореве‖ – речь шла о 22 борьбе князя Игоря с половцами на реке Каяла. ―Задонщина‖ – речь шла о борьбе с монголо-татарами на реке Калка в 1223 г.). Прославляя героев Куликовской битвы, Софоний показывает, что только единение ―Руси великой‖ во главе со ―славным городом Москвой‖ обеспечило победу над Мамаем. В это время начинается, очевидно, и сложение общерусского былинного эпоса в единый цикл былин, сказаний. К киевским былинам присоединяются рязанские, Муромские, тверские и ростовские былины. Былины были не только выражением, но и мощным средством формирования патриотического сознания народа. Лекция 4. Развитие исторических знаний в период образования и укрепления единого русского централизованного государства (ХY– XYI вв.) План лекции 1. Борьба политических течений в историографии XV–XVI вв. 2. Создание «Большого лицевого свода» в 12 томах. 3. «Степенная книга» и ее значение для развития феодальной историографии. 4. Полемическая литература XV–XVI вв. 5. Хронографы и их значение для развития историографии. С созданием предпосылок для образования Российского централизованного государства в русской историографии наблюдаются две тенденции: одна отражала идею сохранения феодально-раздробленной Руси, другая – идею объединения всех русских земель в составе единого государства. Последняя тенденция выражалась в попытках возродить традиции общерусского летописания, в основу которого кладется ―Повесть временных лет‖. Проводниками этих идей были, главным образом, московские летописцы, работавшие при дворе московских великих князей и митрополитов. Первый московский большой летописный свод ―Летописец великий русский‖ был составлен еще в конце ХIY века. В текст была включена и ―Повесть временных лет‖. В начале ХY века был уже составлен общерусский летописный свод, в котором рассматривались общерусские вопросы истории, а не только историю отдельных княжеств. Еще этот общерусский летописный свод называют ―Троицкой летописью‖. Подлинная рукопись летописи сгорела во время московского пожара в 1812 г., но текст ее в значительной части восстановлен советским ученым М. Д. Приселковым. При составлении свода были использованы многие местные летописи (Новгорода, Рязани, Твери, Суздаля и др.). В рукописи проводится мысль о 23 единстве Руси, о ликвидирующем положении Москвы среди русских земель и ее государя среди других князей. В середине ХY в. составляется Новый обширный общерусский летописный свод, включивший не только материалы московских и местных летописей, но и народные эпические предания о подвигах русских богатырей. В этом своде отражается роль горожан в защите страны от кочевников. В нем обосновывается схема преемственности власти киевских князей владимирскими, прямыми наследниками которых выступают московские великие князья. Эта историческая схема стала в ХYI веке составной частью официальной идеологии московского ―самодержавства‖ (самодержавия). В Твери в середине ХY века при великом князе Борисе Александровиче составляется летописный свод с ярко выраженной антимосковской направленностью. В этом и других произведениях делалась попытка доказать мысль, что Тверское княжество – преемственник Византийской империи. Общерусский летописный свод создается и в Великом Новгороде в середине ХY века, описывая историю Руси. Этот свод преимущественно подчеркивает историческую роль Новгорода. Летописи играли большое значение и в политической борьбе. На основании летописей великие князья доказывали свои права на земли киевских князей – Киев, Смоленск, Чернигов, Полоцк. Летописи служили как бы доказательством в их политических спорах. Так, например, Иван Ш взял с собой в новгородский поход 1471 г. дьяка, знатока летописей. Во время переговоров с новгородцами он должен был говорить об изменах новгородских князей великим князьям московским. В то же время псковские князья на основании летописей отстаивали свою независимость от Москвы и свою самостоятельность. Идея объединения под властью московского государя земель, некогда входивших в состав Древнерусского государства, характерна и для общерусских летописных сводов, составленных в Москве в 1472 и 14791480 годах, т.е. в период успешной борьбы за ликвидацию самостоятельности Новгородской республики и в канун подготовки к окончательному освобождению от монголо-татарского ига. Из московских летописных сводов середины ХYI века наиболее интересны Воскресенская (40-е годы) и Никоновская (конец 60-х годов). Никоновская летопись представляет собой грандиозную компиляцию. Составители старались осмыслить непонятные известия прежних летописей, заменяя их новыми или предлагая свое толкование. В летописи использовались архивные данные, устные предания, византийские хроники. Для того чтобы сделать летопись более интересной для чтения, в нее вводились занимательные или нравопоучительные рассказы. Воскресенская летопись названа так потому, что один из ее списков был пожертвован в середине ХYП века патриархом Никоном Воскресенскому Новоиерусалимскому монастырю. 24 Никоновская летопись получила свое название по списку, принадлежавшему патриарху Никону. Интересным явлением в развитии исторической мысли 60-70-х годов ХYI века было создание 12-ти томного лицевого (т.е. иллюстрированного) свода (около 10 тыс. листов), излагавшего события от ―сотворения мира‖ до второй половины ХYI века. Основная задача лицевого свода – показать величие Русского государства, подготовленное всей предшествующей историей человечества. Первые 6 томов посвящены всемирной истории, следующие 6 томов – русской истории. Текст томов русской истории является одним из вариантов Никоновской летописи конца 60-х годов ХYI века. Тома этого свода содержат около 16 тысяч миниатюр, из них 10049 – на темы русской истории. Миниатюры дополняют и обогащают текст ценными бытовыми деталями и подробностями. Значительные исторические произведения начинают составляться в этот период уже и в форме сплошного повествования, в котором хронология носит справочный характер и не является отправной точкой для начала рассказа о событиях. В ХYI веке появляются произведения, посвященные ограниченному историческому периоду или отдельным выдающимся деятелям, Московским государям и митрополитам. Для таких произведений характерно большее число источников, единство темы и единство точки зрения на историческое событие. Примером такого типа исторического сочинения является ―Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича‖, который не был уже летописным сводом (только описание смерти Василия Ш написано на основании прежних летописей). Составлен ―Летописец…‖ по архивным документам, литературным памятникам, личным воспоминаниям и рассказам очевидцев. Предполагают, что составлен ―Летописец…‖ в середине 50-х годов ХYI века руководителем Избранной рады А.Ф.Адашевым. В этом сочинении .последовательно… проводятся …два …основных …положения: 1) необходимость утверждения самодержавной власти в борьбе с боярской оппозицией и 2) историческая обусловленность победы Российского государства над Казанским ханством. Это своеобразный панегирик (восхваление) Ивану IY и Казанской победе. Составлялись и лицевые рукописи ―Летописца‖ – последний том Большого лицевого свода и так называемая ―Царственная книга‖, украшенная 1073 миниатюрами. Можно полагать, что редактировал их Иван Грозный, и в первоначальные описания важных событий времени его правления (Московское восстание 1547 года, мятеж 1553 г. и др.) были внесены существенные изменения. Под впечатлением взятия Казани была составлена ―Истории о Казанском царстве‖ – историческая монография о борьбе русских против татар на Волге (октябрь 1552 г. – взяли Казань). Автор неизвестен. Но это была одна из наиболее удачных попыток освободиться от летописной формы. 25 В ХYI веке появляются и новые исторические биографии. Особенно это характерно для ―Степенной книги‖ (―Книга степенная царского родословия‖). Это своеобразная портретная галерея деятелей русской истории. Однако портреты эти весьма условны: они официальны, пышны и утомительны своим однообразием и несложными приемами идеализации. Начата была ―Степенная книга‖ при жизни митрополита Макария (сторонника Ивана Грозного), который организовал кружок, развернувший большую работу по пропаганде единства Руси и Московского самодержавия в союзе с церковью. Макарий составил свод житий святых, изложенных в календарном порядке. Закончилось составление ―Степенной книги‖ при приемнике Макария митрополите Афанасии в 1563-1564 годах. В основу ―Степенной книги‖ положено ―Сказание о князьях Владимирских‖. Вся книга разделена на 17 степеней (граней). Первая степень говорит о княгине Ольге и князе Владимире, последняя степень относится к царствованию Ивана Грозного. Используется новый порядок изложения материала по степеням, а не по годам, т.е. в последовательности княжений. Автор хотел прославить Московское государство и показать, что его правители являются прямыми потомками Ольги и Владимира. Эту задачу он выполнил при помощи искусственного подбора материала, не считаясь с исторической правдой. Так, в интересах общей схемы автор ―Степенной книги‖ возвел в преемники Александра Невского его сына Даниила, хотя последний никогда не был великим князем. В то же время он устранил великих князей из тверской династии – противников Москвы. Столь искусственная схема исключала погодный рассказ и заменяла его рядом повестей – биографий. В ―Степенной книге‖ чувствуется влияние церкви. История могла начаться, по мнению автора, лишь после принятия христианства. Поэтому весь предшествующий период (от Пруса ) дается в качестве введения. Счет степеней начинается только с Ольги и Владимира. Автор обосновывает с религиозных позиций необходимость единодержавия при господствующем положении церкви в государстве. Основное значение ―Степенной книги‖ – это создание первой систематизированной системы русской истории. Это говорит о начале формирования дворянской концепции историографии. Эта чисто формальная и внешняя схема, идущая от ―Сказания о князьях Владимирских‖, очень долго в различных вариантах и переработках держалась в русской историографии. Дворянские историки повторяли мысли ―Степенной книги‖ о преемственности русского самодержавия от князя Владимира до царей ХYI века. Созданная во времена установления самодержавия, эта схема служила позднее для оправдания и защиты самодержавной власти. Ивану Грозному посвятил 4 обличительных письма и ―Историю о великом князе Московском‖ князь Андрей Михайлович Курбский, советник и полководец царя Ивана, изменивший ему и бежавший в ВКЛ. ―История…‖ написана не ранее 1573 года на основании личных 26 воспоминаний и тенденциозно подобранных рассказов современников (русских и иностранных), а также русских летописей и иностранных исторических сочинений о России. ―История…‖ Курбского была рассчитана на зарубежного читателя и должна была препятствовать избранию Ивана Грозного на польский престол. Писал, что царь мол должен управлять, всегда советуясь с боярством. Опричнина объясняется им приближением к царю дурных советников, происками дьявола. Автор поделил историю на два периода: период ―добра‖ и период ―зла‖. Его ―История…‖ приближается к мемуарам, распространявшимся со времени Возрождения в Западной Европе. Но особенно заметны элементы мемуарной литературы в сочинениях Ивана Грозного, прежде всего в его первом послании (а их было два) Курбскому (1564 г.). В этом пространном публицистическом произведении царь развивает теорию ―самодержавства‖, обосновывая ее ссылками на священное писание, сочинения античных автором и главное – историческими примерами, особенно из истории своего правления. Ярко выраженный публицистический характер носят сочинения Ивашки Пересветова – идеолога дворян (говорят, что под этим именем скрывался сам Иван Грозный). Сочинения эти адресованы Ивану IY и носят антибоярский характер, бояре мол не хотят славы государству. В этот же период создаются хронографы, которые представляли собой попытку создать всеобщую историю с включением в нее истории России и определить мировое значение событий отечественной истории. В первом, дошедшем до нас хронографе (редакция 1512 года), изложение завершается 1453 г. (падением Византии). Известия о событиях русской истории ХYI в. (так называемое ―Происхождение Хронографа редакции 1512 г.‖) основаны в значительной степени на архивной документации и воспоминаниях очевидцев. Достаточно много исторических фактов изложено внародных песнях и поговорках. ―Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!‖ (О введении ―заповедных‖ лет в конце ХYI в., т.е. запрещение ухода крестьян от своих владельцев). До наших дней дошли сказки о времени правления Ивана Грозного. В этих сказках отражается наивная вера народа в доброго царя. В народных песнях о взятии Казани сообщается о мастерстве и находчивости пушкарей. В этом сражении действовал якобы и любимый народный богатырь Илья Муромец. Много песен сложил народ о покорении Сибири Ермаком. В этих песнях находила выражение мечта народа о вольной жизни. Осуждали в песнях появление чужеземцев при царском дворе, жестокости опричнины (войска Ивана Грозного). Особенно осуждали действия Малюты Скуратовича. А в целом все произведения, созданные народом, поддерживали идею укрепления Русского государства и борьбы с внешними врагами. 27 Лекция 5. Русская историография ХVII века План лекции 1. Воцарение династии Романовых на престол и историческое обоснование этого события. 2. Переяславская рада и воссоединение Украины с Россией. 3. Колонизация Сибири и освещение этого процесса в исторической литературе. Сибирские летописи и «История Сибири» С. Ремезова. 4. Издание первого печатного учебника Иннокентием Гизелем «Синопсис». ХYП век принес новые существенные изменения в экономическое и социальное положение России. В рамках единого централизованного государства происходило дальнейшее развитие товарно-денежных отношений, появлялись первые мануфактуры, складывался единый всероссийский рынок. ХYП век открыл новый период русской истории – период позднего феодализма. Развитие экономики, новые моменты в политике, углубление классовой борьбы отразились и в идеологии. Вместе с тем в ХYП веке поколебалась монополия церкви в области культуры. Авторами произведений на исторические темы становятся выходцы из других сословий. Перед историографией ХYП века стояло три задачи: 1) В 1613 году воцарилась новая династия Романовых, поэтому основной задачей было продолжить ―Степенную книгу‖, т.е. дворянскую концепцию исторического развития Руси в интересах новой династии; 2) Написать историю земель, присоединенных в ХYП столетии к России (освоение Сибири и воссоединение Украины с Россией в 1654 году); 3) Написать учебник, чтобы в доступной форме изложить широкому кругу читателей дворянскую концепцию. Как решались эти задачи? В 1613 году (после того, как Земский собор избрал на престол Михаила Федоровича Романова) историкам надо было объяснить, как и почему произошло, обосновать законность новой династии. Выходит в это время ―Грамота, утвержденная об избрании на Российский престол царем и самодержцем Михаила Федоровича Романова-Юрьева‖. Она, например, не упоминает о том, что родоначальник династии Филарет был тушинским патриархом, умалчивает о его связях с Лжедмитрием, семибоярщиной и т.д. ―Грамота‖ основана на активных источниках (начиная с 1598 г.) и на литературных произведениях. ―Грамота‖ была образцом, которому следовали в оценке исторических событий дворянские историки, т.е. это была официальная точка зрения. Вскоре после завершения борьбы с польской интервенцией в 1620 году было написано ―Сказание келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицина‖, освещавшим события с позиций духовного феодала. Палицин видел в событиях начала ХYП в. крушение власти, порядка, причинами которых было, с одной стороны, движение народа, а с другой стороны, 28 всего мира безумное молчание. Говоря о причинах этих бурных событий, автор склонен объяснить их и божьим наказанием за грехи. Наибольшую ценность представляют те главы ―Сказания‖, которые освещают оборону Троице-Сергиева монастыря от польско-литовских войск. Палицин пишет не только на основе личных впечатлений или рассказов очевидцев, но и использует материалы приказных архивов. Представитель приказной бюрократии дьяк Иван Тимофеев написал ―Временник дней и царей и святителей московских…‖. Автор был сторонником сильной царской власти, при которой подданные ―безответны, как безгласые рабы‖, однако он не одобряет деспотизма Ивана IУ. Восхваляя Михаила Романова, Тимофеев отрицательно относится к Лжедмитрию и узурпатору (человеку, захватившему всю власть) Василию Шуйскому. Причину так называемой смуты (смутного времени) он видит в прекращении династии Рюриковичей со смертью в Угличе царевича Дмитрия и возвышении людей низших сословий и самозванцев. Иной характер носят различные записи о событиях начала ХYП века в Псковской первой летописи. М.Н.Тихомиров назвал одну из них ―Повестью о разорении Пскова‖. В этой повести отразилась междуусобная борьба, разгоревшаяся в городе в 1608-1611 годах. Безымянный автор, как считает Тихомиров, ремесленник, симпатизирует ―мелким людям‖, осуждая деятельность московских воевод и дьяков. Автор Псковской первой летописи осуждает несправедливые действия властей после ликвидации интервенции: увеличение налогов и сборов, введение тяжкой ―пятинной деньги‖. Он стоит за управление городом через всегородную избу. Пишет о борьбе с интервентами, показывает изменнические действия больших людей и бояр псковских. От его записей веет искренним патриотизмом. По своей демократической направленности летопись противостоит официальным историческим произведениям ХYП века. В это время в 1617 и 1620 гг. были созданы новые, так называемые вторая и третья редакции Хронографа, который по форме продолжает сохранять характер погодно-тематических записей. В 20-30-х годах ХYП века в Москве был составлен ―Новый летописец‖, который как бы был продолжением Никоновской летописи. Здесь приведен рассказ о русском государстве в конце ХYI века, о событиях ―смутного времени‖. Причем все события изложены не только с точки зрения феодального класса, а и с позиций официальной версии. Автор неизвестен, но он сторонник новой династии, стремится подчеркнуть знатность и древность боярского рода Романовых. Весь ход исторических событий в ―Летописце‖ изложен так, что избрание Михаила Романова должно было произойти обязательно. Во второй половине ХYП века ―Новый летописей‖ появляется в обновленной редакции под названием ―Летопись о многих мятежах‖. Очень ценны в ней дополнения о событиях более позднего времени (о 29 восстании 1648 г. и др.). Полагают, что редактировалась летопись при дворе патриарха Никона. В 1657 г. в Москве был организован специальный Записной приказ (при Алексее Михайловиче). Цель его была продолжить ―Степенную книгу‖, отразив преемственность и связь Новой династии с Рюриковичами. Занимался приказ и сбором материала и через 10 лет, где-то между 16671671гг. дьяк Федор Грибоедов написал ―Историю о царях и великих князьях земли Русской‖, которая явилась ―Степенной книгой благоверного и благочестивого дома Романовых‖. Основное место в этом труде было отведено изложению событий после смерти Ивана IУ, началу царствования Романовых, причем автор стремился доказать преемственность новой династии от Рюриковичей. Грибоедов использовал для написания своей истории выписки из приказных документов и грамот, хронограф 1512 года, сказания о ―Смуте‖ и другие источники. Грибоедов выводит родословную Романовых из Прибалтики, страны древних пруссов. Родоначальником Романовых он называет легендарного Прусса, якобы брата римского императора Августа. Это была чистейшая фантазия. Второй задачей историографии ХYП века было написание истории новых земель, присоединенных к Русскому государству (Сибири и Украины). В ХYП веке в Тобольске Есипов (Осипов) написал ―Сибирскую летопись‖ о походе Ермака и открытиях русских землепроходцев. Этот труд был написан в 30-е годы, когда землепроходцы не достигли Чукотки, не вышли к Амуру и Камчатке. Есипов считает, что главную роль в открытии новых земель играло казачество (но первый поход Ермака был организован на средства Строгановых (частных лиц, организаторов соляного промысла на реке Каме). И Строгановы просят неизвестного автора написать свою Сибирскую летопись, где бы главная роль отводилась Строгановым. Возникла своеобразная дискуссия о роли в освоении Сибири. В 90-е годы в Тобольске служивый человек Семен Ремезов написал ―Сибирскую историю‖. Он уже имел в своем распоряжении больше материала, чем Есипов. Русские землепроходцы освоили Чукотку, дошли до Берингово пролива, вышли на берега Амура, но долго не удержались там, потому что царевна Софья Нерченский договор. Ремезов также отмечает роль и заслуги в освоении Сибири казачества и русских землепроходцев. Кроме фактического материала автор составил первые карты Сибири. Что касается присоединения Украины, то борьба украинского народа против польского господства в середине ХYП века завершилась народноосвободительной войной под руководством Богдана Хмельницкого, и в 1654 году произошло воссоединение Украины с Россией. Эти события на Украине подробно освещались в так называемых казацких летописях, авторы которых были сторонниками союза украинского и русского народов и высоко оценивали деятельность Богдана Хмельницкого и считали правильной его политическую ориентацию на Россию. Авторы этих летописей неодобрительно отзывались о действиях казацкой старшины (верхушки), 30 которая после смерти Богдана Хмельницкого хотела отдать украинский народ под власть Польши или Турции. В начале ХYШ века окончательно были обработаны ―Летопись Самовидца‖, ―Летопись Грабяньки‖, ―Летопись Велички‖. Эти летописи были изданы в ХIХ веке, а в настоящее время неоднократно переиздавались. Третья задача в дворянской историографии ХYП века была связана с необходимостью создать учебник по отечественной истории с древнейших времен до середины ХYП века, т.е. дать дворянскую концепцию историографии для широкого круга читателей. В 1672 году настоятель киевского Выдубицкого монастыря, который действует и в настоящее время, Георгий Сафонович предпринял попытку изложить историю Руси и историю Украины в одном труде, который назывался ―Хроника‖. Автор отмечает, что предки двух народов имели Общую историю. Он кратко пересказывает содержание ―Повести временных лет‖, потом переходит к событиям в Новгороде, описывает борьбу с монголотатарами, пишет о возвышении Москвы, о Куликовской битве, об образовании русского централизованного государства, о Великом княжестве Литовском, о возникновении казачества и о борьбе против Польши. Воссоединение Украины и России, по мнению Сафоновича, это результат исторического развития двух народов. ―Хроника‖ не была опубликована, но это был готовый материал для первого учебника Иннокентия Гизеля (игумена Киево-Печерского монастыря), который назывался ―Синопсис или краткое описание … о начале славянского народа, о первых киевских князьях … до царя Федора Алексеевича‖. Первое печатное издание вышло в 1674 году. Синопсис переиздавался в 17-18 века несколько раз, а до начала 30-х годов ХIХ века насчитывало более 30-ти изданий. Последнее издание вышло при Николае I. Правда, до сих пор авторство ―Синопсиса‖ остается спорным, но кто бы ни был автором, это небольшое по объему (200 страниц) произведение было одним из самых популярных вплоть до 19 века. В этом учебнике по истории впервые автор на полях делает сноски на источники, старается анализировать их. Изданный в годы борьбы за воссоединение Украины с Россией, ―Синопсис‖ должен был исторически обосновать необходимость этого важного акта в жизни двух братских народов, оправдывая воссоединение Украины с Россией родством восточнославянских народов. ―Синопсис‖ соответствовал не только интересам Русского правительства и верхушки украинских феодалов, но и интересам русского и украинского народов. Одной из важнейших причин популярности ―Синопсиса‖ была идея об исконности самодержавной власти и ее преемственности от Киева через Владимир к Москве отчетливо прослеживается в его названии ―Синопсис или Краткое собрание от разных летописцев о начале СлавяноРоссийского народа и первоначальных князей богоспасаемого города Киева, и о житии святого благоверного Великого князя Киевского и всея России первейшего самодержца Владимира и о наследниках благочестивая державы его Российская даже до пресветлого и 31 благочестивого государя нашего царя и великого князя Алексея Михайловича всея Великая, Малыя и Белыя России самодержца‖. Заглавие состояло из 60-ти слов. Все изложение материала в ―Синопсисе‖ ведется сквозь призму религиозной идеологии, большое место автор отводит истории КиевоПечерской лавры. Но в ряде случаев автор пытается отыскать внутреннюю причинность и обусловленность исторических событий. Наиболее показательным является отношение автора к легенде о призвании варягов. Он считал, что варяги – народ ―языка славенского‖. Поэтому Рюрик, Трувор и Синеус были встречены ―от всех россов с великой радостью‖, а главное, они приняли вполне и задолго до них сложившееся государство. Таков главный исторический и политический вывод ―Синопсиса‖. Это произведение не было свободным и от многочисленных ошибок и искажений. Совершенно игнорировалась роль народных масс в освободительной борьбе украинского народа, почти ничего не сказано о многочисленных народных восстаниях в древней Руси. Структура работы также была своеобразной: история Владимира Святославовича и крещения Руси заняла 30 страниц, сказание о Мамаевом побоище – 40 страниц (1/5 книги), а о Ярославе, например, рассказано всего на 2 страницах. Элементарность содержания, упрощение материала с резко выраженным внешним литературным подходом вызывали у историков отрицательное отношение. Так, Шлѐцер назвал автора ―историческим проказником‖, но несмотря на упрощенность этот труд выполнил свою главную задача – был написан первый исторический учебник. В целом ХYП век был переходным этапом от донаучных летописных сводов к научным историческим исследованиям. Лекция 6. Русская историография I четверти ХVIII века План лекции 1. Роль реформ Петра I в развитии отечественной историографии. 2. Анализ работ П. Орлова, Н. Манкиева, П. Шафирова, Ф. Пракаповича. 3. Разработка принципа прагматизма и рационализма историографии первой четверти XVIII в. В ХYIII веке в передовых странах Западной Европы происходит знаменательный процесс, заключавшийся в том, что ―знание становится наукой‖, т.е. ранее накопленные знания начали систематизироваться, обобщаться, в их развитии вскрывались закономерности. Выразилось это в дальнейшем развитии рационалистического или прагматического направления (прагма – греческое слово – действие, практика). Это такое понимание истории, в основе которого лежит представление о причинной связи событий как следствие деятельности людей, а не божественной воли – это называется провиденциализм. 32 В Западной Европе выразителями рационалистического направления были представители нарождавшейся буржуазии. Они смело выступали против феодально-религиозных концепций средневековья, противопоставляя воинствующий атеизм схоластическим канонам официальной церкви. В феодально-крепостнической России и в Речи Посполитой выразителями рационалистической мысли были преимущественно представители прогрессивной части дворянства. Просветительская и революционно-демократическая историческая мысль возникла в России лишь в последней трети ХYIII века, с появлением капиталистического уклада и первыми признаками разложения феодальнокрепостнического строя. Развитие историографии I четверти ХYIII века было тесно связано и с подъемом в социально-экономическом и культурном развитии России. Реформы Петра I сопровождались решительной ломкой старины, интересом к прошлому. Петр I и его соратники, руководя государством по-новому, ставили и новые задачи перед историками. Очень важной проблемой оставался вопрос: Какое место во всемирной истории должно занимать русское централизованное государство? (книжники Ивана Ш и Василия Ш выдвинули теорию ―Москва – третий Рим‖, которая получила наиболее широкое распространение в конце XY – начале XYI века). Но это положение нисколько не волновало ни Петра I, ни Меньшикова, но нельзя думать, что к историческому прошлому Петр I относился нигилистически (т.е. безразлично), наоборот, он придавал большое значение сбору исторического материала, издавал указы о розыске древних рукописей, летописей и хронографов. В его бумагах в дальнейшем были найдены заметки, которые представляли наброски плана работы по отечественной истории. Но главной задачей он считал объяснение современных событий. В разгар Северной войны (1708 г.) Петр I дает поручение дьяку Поликарпу Орлову написать новый обзор истории России. Прежние труды не удовлетворяли Петра I, но и новая рукопись не понравилась царю и он дает поручение Алексею Манкиеву, который в 1715 г. закончил написание исторического труда «Ядро Российской империи». Манкиев пытается показать в своем труде всемирно-историческое значение русской истории. Манкиев был секретарем русского посла в Швеции А.Я. Хилкова. И этот свой труд назвал так, потому что он ставил перед собой цель осветить только основные исторические события, считая ядром – самодержавие. Труд состоял из 7 книг. Три книги посвящены истории России до XVII века, три посвящены XVII столетию, и тольо восьмая глава седьмой книги была посвящена периоду правления Петра I. Но и этот труд не удовлетворил Петра, потому что недостаточно широко освещена была история конца XVII – начала XVIII века, и при жизни Петра труд не был опубликован. И только в 1779 году Екатерина II дала распоряжение напечатать этот труд. 33 Манкиев доводит свой труд до 1712 года. Он ведет полемику (спор) с иностранными писателями, которые недостаточно почтительно писали или говорили о русских. Книга Манкиева отразила переломный период в историографии. Здесь присутствуют элементы критики источников и попытка объяснить отдельные исторические события. Это произведение подготовило условия для создания последующих обобщающих исторических трудов. В начале XVIII века появляются произведения, непосредственно отражающие эпоху реформ и преобразований Петра I. Один из соратников Петра дипломат П.П. Шафиров по заданию царя написал монографию «Рассуждения о причинах Свейской (Северной) войны…». Шафиров трактует ход войны как вполне закономерное следствие экономических и политических преобразований и все успехи приписал личным качествам и деятельности Петра. Обосновал автор и исторические права Руси на земли Прибалтики. Подробно освещает ход Северной войны. Автор разбирает также позиции некоторых европейских держав в период войны, стремившихся помешать ликвидации отсталости России. «Рассуждения…» Шафирова, несмотря на всю свою тенденциозность, являются интересным историческим произведением, насыщенным богатым фактическим материалом. Теме Северной войны посвящен и труд секретаря Петра I Макарова «История Свейской войны», который Петр I сам неоднократно редактировал. Современники Петра I обратили внимание и на другие вопросы, которые ранее не рассматривались историками. Наиболее колоритной фигурой в истории первой четверти XVIII века был Феофан Прокопович. Это был политический деятель, автор Духовного регламента и один из учредителей Синода. (Синод – главный орган управления религией и церковью). Будучи видным теоретиком и публицистом своего времени, он обладал большой разносторонней эрудицией и проявил себя в самых разнообразных областях знаний и искусства. Он был историком, драматургом, оратором, поэтом. В сочинении «Правда воли монаршей» он рассматривает различные формы государственного правления и приходит к выводу, что наиболее совершенной формой является абсолютная монархия, которая и должна всемерно укрепляться в России. Феофан Прокопович составил «Розыск исторический», в котором, ссылаясь на древних авторов, проводил идею о приоритете светской власти над духовной. Его многочисленные проповеди были проникнуты восхвалением реформ Петра I и осуждением всего консервативного. Приписывают авторство Феофану Прокоповичу и книги «История императора Петра Великого от рождения его до Полтавской битвы» в 4-х частях, в которой автор рассмотрел вопросы о создании регулярной армии, о первых победах русского оружия, об основании Санкт-Петербурга, о вторжении Карла XII и о Полтавской победе. Одновременно с обоснованием абсолютизма (неограниченной властью) Петра I и восхвалением его военных талантов в труде отчетливо проявляется классовая ненависть к народным 34 восстаниям. Таким образом, можно сделать вывод, что исторические труды начала XVIII века приобрели практическое значение в целях обоснования деятельности Петра I, популяризации успехов России в Северной войне и постепенного оформления дворянской концепции историографии. Лекция 7. Исторические взгляды В.Н.Татищева План лекции 1. «Русская историография с самых древнейших времен» В.Н. Татищева и ее роль в создании феодальной исторической науки. 2. Вклад В.Н. Татищева в развитие археографии. 3. Энциклопедия в социальной, исторической, географической и политической науках, созданной В.Н. Татищевым. Василий Никитич Татищев (1686–1750 гг.) – крупнейший дворянский историк первой четверти XVIII в. Одной из основных задач дворянской историографии XVIII века было обоснование классового господства дворянства, незыблемости крепостнических порядков, исторической роли самодержавия. Завершение дворянской исторической концепции и превращение исторических знаний в науку нашли выражение в трудах В.Н. Татищева. Он был дворянином Псковского уезда. Получил военное образование в артиллерийской школе, участвовал в Северной войне, в силу родственных отношений с царицей Прасковьей Татищев попал в окружение Петра I. Он изучал горное дело в Германии, управлял уральскими заводами, был губернатором Астраханской губернии, но сочетал свою деятельность с написанием работы «История Российская с самых древнейших времен» в 5ти томах. Практический подход политического деятеля сказывался и на его исторической концепции. Татищев был за светское образование и считал, что основное назначение науки в познании человека. Выступая поборником сильной монархии Татищев впервые сформулировал государственную схему истории России в дворянской историографии. I период он назвал предисторическим, древним, начинал он его с известий античных авторов и доводил до 862 года (призвание варяжских князей жителями Новгорода). II период он назвал периодом совершенного единовластительства (от 862 года до 1132). III период – период аристократии (т.е. период феодальной раздробленности) – 1132–1462 гг. (1132 год – это правление Мстислава Великого, а 1462 год – это начало правления Ивана Ш). IV период – это период восстановления монархии при Иване Великом и ее укрепление при Петре I. 35 Эта периодизация была лишь логической схемой, исходившей из политического идеала абсолютной монархии, а не из развития действительной исторической мысли. Но для своего времени это был значительный шаг вперед, знаменовавший окончательное преодоление средневекового провиденциализма, место которого в дворянской историографии XVIII века окончательно занял прагматизм, как форма рационалистического понимания истории в тот период. Основным трудом Татищева явилась «История Российская с самых древнейших времен». Это был труд всей его жизни (писал более 30 лет). В 1739 году представил в Академию наук первоначальный текст (1 вариант), но продолжал работать до самой смерти (1750 г). Написал 2-ую редакцию работы. Немецкие ученые положили труд под «сукно», потому что в это время всю политику в России определял Бирон (фаворит царицы Анны Иоанновны). В это время В.Н. Татищева обвиняют в казнокрадстве и в 1740 году состоялся суд, но в это время умирает Анна Иоанновна, происходит дворцовый переворот, в результате которого Бирон теряет всю власть, а В.Н. Татищев был амнистирован. Труд Татищева в Академии наук поддержал М.В. Ломоносов, однако первые четыре книги были опубликованы лишь после смерти Татищева в 1768–1784 гг., а найденный позднее пятый том – в 1848 г. Михаилом Погодиным. Для этого труда характерна широкая источниковая база: 1) около 10 списков различных летописей (Радзивиловская или Кѐнигсбергская летопись XV века); 2) «Суздальская летопись» – это была первая летопись, где можно было полностью прочесть «Повесть временных лет»; 3) Академический список «Первой новгородской летописи» (XV в.), в которой содержалась краткая редакция «Русской правды». Благодаря Татищеву впервые был введен в историографию текст «Русской правды»; 4) Рукопись Никоновской летописи XVII века; 5) Древняя Ростовская летопись (эта летопись в XIX–ХХ веках была неизвестна, скорее всего, считают историки, это был вымысел Татищева); 6) Список начала XVIII века, в котором содержалась очень древняя Новгородская летопись; 7) «Иокимовская летопись» (такой летописи вообще не существовало, поэтому надо скептически относиться к материалу, который Татищев якобы взял из этой и Ростовской летописи. Татищев для написания своей работы «История Российская с самых древнейших времен» использовал «Судебник Ивана IV» (1550 г.). Что касается «Судебника Ивана Ш» (1497 г.), то Татищев о его существовании знал, но не использовал его, не имел его под рукой. Татищев пользовался житиями, сочинениями иностранцев о Руси, хрониками и другими материалами. В начале своего труда дал обзор этих источников. В первой книге (всего 2 части) излагает свое понимание истории как науки, особо выделяет 36 значение Отечественной истории. Татищев подробно рассмотрел вопрос этногенеза (происхождения) славянства. Дает древнюю историю, начиная с известий античных авторов, и доводит до 860 г., когда умер новгородский правитель Гостомысл. Этого князя упоминают и летописцы XV–XVI веков. Татищев называет правителей Новгорода и до Гостомысла, но эти сведения не подтверждены другими материалами, но ясно, что какая-то государственность у восточных славян была еще до варяжских князей. Второй период с 862 года, утверждает Татищев, начинается с правления князя Рюрика, при котором якобы утверждается самодержавное правление. Этот период продолжается до 1132 года. Татищев излагает материал по правлениям князей, а внутри периода дает материал год за годом, т.е. следит за летописным текстом и не делает выводов и обобщений, а только краткое резюме каждого периода. Татищев довел свой труд до 1577 года, умер за написанием рукописи. Советские историки высоко ценят труд Татищева, как выдающегося представителя дворянской историографии, а буржуазные (Соловьев, Ключевский) начало русской историографии относили к немецким ученым XVIII века, не отдавая должного Татищеву. Издание XVIII века является библиографической редкостью, поэтому они высоко ценятся и стоят очень дорого. Поэтому советская Академия наук в 60-е годы издала труд в 7 книгах, в которые вошли обе редакции истории Татищева. Российская Академия наук во второй половине XVIII века издала тексты «Русской правды» и «Судебника Ивана IV», которые обнаружил Татищев, заложив тем самым основы археографии. Татищев внес большой вклад в развитие географической и экономической наук. Попыткой систематизации обширных знаний в этих областях науки явился «Лексикон Российской исторической, географической, политической и гражданской», изданный в 1793 г. в 3-х частях, довел до буквы «К», который содержал огромный справочный материал, это была фактически первая энциклопедия, изданная в России. Лекция 8. Возникновение норманнской теории План лекции 1. Создание Российской Академии наук. 2. Возникновение норманнской теории. В. Байер, М. Миллер, Г. Шлецер. 3. Концепция немецких историков о политическом, социальноэкономическом и культурном развитии восточных славян в IX в. В 1724 году Петр I подписал указ о создании Российской Академии наук, но работу она начала вскоре после смерти императора в 1725 году. Одной из основных трудностей было отсутствие своих научных кадров. Было приглашено много иностранных ученых, особенно немецких. Одним из них был Байер, который приехал в Россию в числе первых. Он прожил в Петербурге 13 лет, умер в конце 30-х годов, но за это время этот «ученый» не 37 смог выучить язык народа, чью историю он хотел осветить. Поэтому он мог пользоваться только публикациями иностранных авторов, и поле деятельности его было ограничено. Заслугой Байера было то, что он первым заметил, что в сочинениях Геродота (греческий историк) были сведения о народах России. Байер приводит сведения о венедах (древние славяне), о которых писали Плиний старший, Птацит и Птолемей. Он знал также произведения византийских авторов. Заслуги его невелики, но зато вред исторической науке он нанес огромный. Пользуясь плохим, с большим числом ошибок переводом на немецкий язык «Повести временных лет», Байер использовал предание о признании варяжских князей для создания норманнской теории. Байер считал варягов скандинавами, ветвью древних германцев, которые и создали государственность на Руси. Другой немецкий ученый, приглашенный в Российскую Академию наук, Миллер (Герард) имел университетское историческое образование. Байер выписал его себе в помощники. Миллер изучил быстро русский язык и внес значительный вклад в изучение русской истории. Он 11 лет путешествовал по Сибири в составе Большой сибирской экспедиции, работал в архивах сибирских городов, сделал выписки по истории сибирских аборигенов. Написал труд в 2-х томах «Описание Сибирского царства» на уровне западно-европейской историографии середины XVIII века. В этой работе он дает критический обзор источников. Этот труд имеет большое значение и в настоящее время, был переиздан перед Великой Отечественной войной. Миллер тоже был сторонником норманнской теории. Он утверждал, что восточные славяне были отсталым народом, а скандинавы (варяги) приобщили их к более высокой культуре и образовали государство у восточных славян. Миллер делает вывод, что восточное славянство обязано всем своим последующим развитием, всеми достижениями скандинавам. Но под критикой Ломоносова Миллер отказался от своих ошибочных взглядов. Также он был директором исторического архива в Москве. Миллер обратил внимание Щербатова на документы «Коллегии иностранных дел». Третьим был приглашен в Российскую Академию наук Август Шлѐцер, он имел историко-филологическое образование, работал в Швеции, а затем был приглашен в Россию, его вызвал Миллер. Быстро изучил русский язык. Он детально проанализировал «Повесть временных лет», был избран академиком, но через 2 года поссорился с Миллером и уехал в Германию вместе с копиями архивных документов. В Германии он написал и издал труд в 3-х томах «Нестор». (Подзаголовок этого труда – русские летописи на старославянском языке). Это была первая специальная монография по источниковедению. Был издан и русский перевод этого труда. Шлѐцер пришел к выводам, что «Повесть временных лет» – это труд одного автора (Нестора). Второй редактор «Повести временных лет» только переписал этот труд. Шлѐцер поставил задачу очистить Нестора, то есть провести «низшую критику», осторожно пользоваться материалом источника. «Низшая критика» означает установление подлинности источника, ведь в средние века 38 было много документов сфабриковано, потому что хотели доказать право на землю, на доходы и т.д. «Высшая критика» – это насколько достоверны факты изучаемого источника. Шлѐцер считал, что большая часть сообщений «Повести временных лет» правдива и достоверна. Но и он разделял норманнскую теорию, принижая уровень развития восточных славян до образования государства. Он писал, что славяне были дикими племенами и «жили в лесу подобно зверью». Организаторами государственной жизни он считал варягов и их дружинников, которые были приглашены новгородцами в 862 году. Шлѐцер придерживался периодизации, разработанной русским историком Татищевым. Шлѐцер считал, что варяжские князья принесли к славянам и феодальные отношения, понимая под этим вассальные (вассал – слуга) взаимоотношения дружинников на службе у варяжских князей. Лекция 9. Исторические взгляды Ломоносова (1711–1765) План лекции 1. Первые исторические работы М.В. Ломоносова, посвященные этногенезу славянства. 2. Критика М.В. Ломоносовым «норманнской теории» в работе «Древняя история России». 3. Создание М.В. Ломоносовым учебника по отечественной истории. 4. «Выписки из «Истории Петра» для Вольтера», «Краткая история о стрелецких бунтах» М.В. Ломоносова и их роль в развитии историографии первой половины XVIII в. Ломоносов первым подверг критике норманнскую теорию. Родился он в деревне Денисовка близ Архангельска, был энциклопедически образован, изучал языки, а изучая филологию, он шел к изучению отечественной истории. После смерти Татищева ему было поручено написать историю России в доступном для дворянского читателя виде, и последние годы жизни (занимаясь физикой, химией, одами по заказу) изучал историю России. Первое выступление в области истории было вызвано диссертацией Миллера «Происхождение имени и народа российского», в которой развивалась «норманнская теория». Ломоносов в «Замечаниях на диссертацию Миллера», используя иностранные источники и русские летописи, в принебрежении которыми он обвинил Миллера, доказал этническую общность славян и руси и племени «Русь», которое предшествовало еще призванию Рюрика. Это утверждение он подтверждал отсутствием в русском языке скандинавских или германских слов, что было неизбежно при той роли, которую приписывали норманисты скандинавам. Основные положения были выдвинуты им в его работе «Древняя Российская история», источниками написания которой были: 1) летописи; 39 2) рукописи Татищева; 3) текст «Русской правды»; 4) иностранные источники. В 1758 году был написан 1-ый том этой истории, которая охватывала период с древнейших времен до середины XI века (до 1054 года). То есть до смерти Ярослава Мудрого. Когда начали издавать этот труд, в котором было много сносок на источники, и труд плохо читался, Ломоносов принимает решение уничтожить печатные листы, и приступает к написанию новой редакции, которую издает только в 1764 году. Первый том вышел уже после смерти Ломоносова. Это был голый текст без анализа источников. В первой части труда, который назывался «О России прежде Рюрика» он дал свое учение об этногенезе (зарождении) народов Восточной Европы и прежде всего славян (племени «Русь»). В основном он придерживался периодизации Татищева и вообще чувствуется очень сильное влияние рукописи Татищева, которую тот давал Ломоносову на рецензию. Но в отличие от Татищева Ломоносов признает на территории Восточной Европы лишь две этнические языковые группы – сарматов и скифов. К сарматам он относил славян и прибалтийские племена. К скифам – племя гудь и финно-алтайские племена. В заключительной главе первой части своей работы Ломоносов попытался охарактеризовать культуру и быт древних славян, показал наличие городов и развитие торговли. Содержание первой части убеждает в том, что Ломоносов не сводил историю России к деяниям князей, но склонен был придавать определенное значение деятельности народа. Вторая часть его труда охватывала период от Рюрика до Ярослава I. Это был рассказ, написанный в основном на основании летописей с привлечением скандинавских источников, польских хроник и византийских авторов. В 1760 году Ломоносов издал «Краткий российский летописец», заканчивающийся временем правления Петра I. Особо выделены успехи России при Петре I. Это произведение было своеобразной учебной книгой по русской истории. В этой книге он восхвалял и социальную политику Петра I, несмотря на ее крепостнический характер. Он верит в мудрость монарха и идеализирует его. Книги Ломоносова в XIX веке можно было найти неразрезанными, они не были популярны. Исторические работы Ломоносова опубликованы в настоящее время в шестом томе его собрания сочинений. Это такие работы как: - Похвальное слово Петру I; - Выписки из истории царствования Петра I для Вальтера. (Настоящая фамилия Вальтера – Франсуа Марье Аруэ); - Записки о стрелецких бунтах. Лекция 10. Дворянская историография второй половины XVIII века План лекции 1. Исторические взгляды М.М. Щербатова. 40 2. Исторические взгляды И.Н. Болтина. 3. Влияние либеральной дворянской историографии на формирование буржуазной исторической науки. Возникновение и борьба различных направлений в русской историографии П половины XVIII века – это период зарождения капиталистических и разложение феодальных отношений крепостного уклада были обусловлены социально-экономическим развитием страны. Центральной фигурой реакционного дворянского направления в русской историографии является Михаил Михайлович Щербатов (1733–1790). Пытаясь с помощью истории защитить господство помещиков-крепостников, он выступил с обоснованием исконности крепостнических прав дворянства. (Исконность – вечность). Князь Щербатов происходил из знатного рода Черниговских князей, получил домашнее образование, служил в гвардии, а после Указа о вольности дворянству (т.е. дворяне освобождались от обязательной военной и гражданской службы) оставил военную службу, работал в Законодательной комиссии, выступил против дворян-либералов, был президентом комеру-коллегии (финансовой), затем Сенатором. Миллер в середине 60-х годов XVIII века рекомендовал Екатерине П Щербатова, как человека, который мог написать труд по отечественной истории. В 1770 году он получает доступ к Московским архивам, выписки из архива коллегии иностранных дел (Архив Древних Актов), также привлек для работы новгородские договόрные грамоты (13–15 вв.), духовные договόрные грамоты московских князей, документы посольского приказа, 19 списков летописей (среди них были новые летописи, такие как Ипатьевская, Воскресенская и др.). Основной труд Щербатова «История Российская от древнейших времен». Его труду были свойственны рационализм и прагматизм. (Рационализм – это когда в истории происходит по воле человека, а не бога). В этом труде свою историю он довел до 1610 года, усовершенствовал приемы работы с летописями. Он отделяет собственный авторский текст от летописного, делает цитаты, комбинирует материал, чтобы не излагать по годам. Но слабая специальная подготовка привела к тому, что в тексте его работы было много ошибок: 1) этнографические – он неправильно перечисляет народности, которые были связаны с историей России; 2) географические – не обратил внимание, что на Руси были города с одинаковым названием, например, несколько Новгородов (Новгородок, Новгород-Северский), Владимир на Волыне и на Клязьме, и Щербатов перепутал известия о них. Эта работа состояла из 7 томов (15 книг). Вопросу периодизации не уделяет специально внимание, но деление томов говорит о том, что он придерживается периодизации Татищева. Щербатов отрицал все чудодейственное в ходе исторического развития (рационалист). Разработал теорию «героев» и «толпы». Он считал, что у героев – личные интересы, а народ – пассивная масса и подчиняется героям, 41 вождям, императорам вследствие своего суеверия, религиозности, глупости и наивности. Для его работы была чужда идея развития общества. Он представлял Древнерусское государство как самодержавную монархию, а закрепощение крестьян считал таким явлением, которое само собой подразумевается и существует всегда. Защищая интересы дворянства, Щербатов стоял и на позиции защиты бояр, косвенно осуждал Ивана IV, не мог простить ему расправы с боярами, а на Петра I написал памфлет (критику) «О порче нравов в России». Он обвиняет Петра I в унижении былого значения знатного дворянства, ущемлении его законных прав и привилегий, выдвижении лиц незнатного происхождения. Он отрицательно относится к городской жизни, расширению торговли и промышленности, выступает за патриархально-феодальный строй. Он отрицательно оценивает политику Екатерины П, обвиняет ее за фаворитизм, расточительство. Щербатов очевидец массовых крестьянских восстаний, он вынужден был дать ответ и на этот вопрос. В 1774 году в самом начале крестьянской войны он выступил с «Краткой повестью о бывших в России самозванцах». Эта повесть должна была успокоить напуганных действиями Пугачева дворян напоминанием о том, что эти бедствия не раз уже случались, и все равно возвращались порядок и спокойствие в Россию. Но труды Щербатова не пользовались успехом у современников. Написаны были тяжелым языком. Правда в 1901 г. его потомки переиздали труд повторно, но и это издание не пользовалось успехом и в настоящее время этот труд не является библиографической редкостью. Щербатов как историк не был столь значителен как Татищев и не обладал такими литературными данными как Ломоносов, но своими взглядами оказал влияние на Карамзина – вершину дворянской историографии. Он не Отрицательно встретила труд и Екатерина П. Его ошибки подверг критике другой дворянский историк Иван Никитич Болтин (1735–1792). Это был один из членов исторического кружка Екатерины П. Служил в гвардии долгое время около Киева, в Петербурге, потом ушел в отставку, много путешествовал, знакомился с бытом и нравами разных слоев общества: горожан, дворян и крестьян. Он не получал официального задания по написанию истории России, но собрал книги по истории, древние рукописи и стал большим знатоком отечественной истории. Он издал много исторических источников и является автором 2-х «историко-критических» трудов. Впервые опубликовал «Пространную правду» и снабдил ее своими комментариями. (Написана была она в XIV веке). Основными трудами Болтина являются: 1. «Критические примечания» на I и II тома «Истории» Щербатова; 2. «Примечания на «Историю древней и нынешней России» господина Леклерка». 42 Леклерк – французский врач, находился на службе у Елизаветы Петровны, также был врачом украинского гетмана Разумовского. В 60-е годы при Екатерине П был возведен в академики, благодаря симпатии Екатерины. Потом уехал на родину и там в 70-е годы издал клеветнический труд «История древней и новой России». Болтин ознакомился с первыми томами и дал критический разбор этому труду. В этом труде Леклерк противопоставил Францию и Россию, считая последнюю страной варваров, объясняя все исторические события свойствами духа славян – народ ленивый, терпит насилие. Писал он это в период Французской буржуазной революции. Разбирая труды Леклерка Болтин И.Н. обнаруживает огромные познания не только по истории России, но и Франции, использует впервые сравнительно-исторический метод. Сравнивая, заявляет, что развитие истории двух народов шло по одному пути. Болтин пытается объяснить отсталость России в XVIII веке и в предшествующее время: 1) суровые природно-географические условия, которые задерживали развитие страны; 2) неблагоприятная международная обстановка (250 лет татарского владычества и т.д.). Болтин выдвигает и положение о том, что в России в средние века был феодальный строй, как и в средневековой Франции. Только в России феодальными правами владели удельные князья, а во Франции герцоги и графы. Более поздние историки, за редким исключением, отрицали наличие феодального строя на Руси. Болтин дает массу материала о развитии культуры в Древней Руси и в более поздние периоды. Он защищает преобразования Петра I, считая, что они вывели Россию из изоляции и имели благоприятные последствия. Болтин сделал одну из первых попыток рассмотреть происхождение и развитие крепостного права в России. Утверждая, что крестьяне пользовались полной свободой передвижения до конца XVI века, он связал основные этапы закрепощения крестьян: 1. Введение Юрьева дня (запрещение перехода крестьян от одного помещика к другому 1597 г.); 2. Введение подушной подати и рекрутского (солдатского) набора, а также уравнивание в правах поместья и вотчины, крестьян и холопов при Петре I. При этом Болтин отрицательно относился к крепостному праву. Прогрессивные черты исторических взглядов Болтина И.Н. определяли их связь с исторической наукой XIX века, в них отразилось вместе с тем влияние на самого Болтина формировавшегося в его время нового буржуазного направления в исторической науке. Лекция 11. Зарождение буржуазной исторической науки План лекции 43 1. Создание источниковой базы Н.И. Новиковым. 2. Основатель буржуазной историографии С.Е. Десницкий. 3. Исторические взгляды И.И. Голикова, В.В. Кристинина и Н. Чулкова. Развитие передовой общественно-политической, философской и исторической мысли, отражавшей процесс формирования буржуазной идеологии, происходило в ожесточенной борьбе с консервативными и реакционными течениями. Новый буржуазный класс, начинавший пробуждаться к политической жизни, искал подтверждения своим претензиям в истории. Это нашло отражение во взглядах на историю Новикова, Десницкого, Голикова, Чулкова, Кристинина и др. Николай Иванович Новиков (1744–1810 гг.) Взгляды Новикова были проникнуты либерализмом. Он был сторонником конституционной монархии, ратовал за широкое участие третьего сословия (горожане и крестьяне) в политической жизни и управлении государством. Пропагандируя на примере Англии конституционную монархию, он в то же время горячо сочувствовал буржуазной республике. Стремясь примирить науку и религию, он широко пропагандировал прогрессивные идеи просветителей XVIII века – Локка, Вольтера, Руссо, Дидро и др. Единственным источником общественного прогресса Н.И. Новиков считал просвещение и нравственное воспитание личности. Противоречивость и непоследовательность общественно-политических взглядов Новикова отражала реальные противоречия русской жизни конца века, когда поднимающаяся буржуазия вступила в борьбу с дворянством и его идеологией. Несмотря на мирный характер просветительной деятельности, Новиков за свои передовые гуманистические убеждения в 1792 году был заключен Екатериной П в Шлиссельбургскую крепость, в которой пробыл около 5 лет. Особое внимание Новиков уделял сбору и публикации памятников русской истории. Отыскивая их в частных, государственных, монастырских архивах, Новиков организовал издание «Древней Российской Вивлиофики» (имелось ввиду библиофики). В 1773–1775 годах было опубликовано 10 частей этого ценного собрания исторических источников, а в 1788–1791 годах оно было переиздано в 20-ти частях и дополнено. По своим историческим взглядам Новиков примыкал к Ломоносову и Болтину. Центральное место в истории он отводил народу, отвергая извечность крепостного права, считая просвещение важнейшим рычагом исторического прогресса. Новиков высоко ценил деятельность Петра I. К сожалению, его исторические взгляды изучены очень слабо. Новиков сделал одну из первых попыток создать историографический труд. Речь идет о работе «Опыт исторического словаря о Российских писателях», изданного в 1772 году. 44 Здесь даны краткие биографии в алфавитном порядке Нестора, Татищева, Авраамия Палицина, Крашенинникова, Ломоносова и других. Но основной заслугой Новикова было то, что он ввел в обиход огромное по тому времени количество самых разнообразных источников и тем существенно облегчил научную разработку отечественной истории. Деятельность Новикова способствовала созданию предпосылок для возникновения буржуазного направления в исторической науке. Более наглядно элементы буржуазной идеологии обнаруживаются во взглядах основоположника истории русского права, первого русского профессора юридического факультета Сергея Ефимовича Десницкого (1740–1789). Он родился в городе Нежине на Украине. Первоначальное образование получил в Троице-Сергиевой лавре, затем поступил в Московский университет, откуда в 1761 году был командирован Академией наук в Англию, в Гладговский университет. Получил степень доктора прав и почетное звание английского гражданина. В 1767 году вернулся в Россию и стал читать лекции в Московском университете по римскому праву и русскому законоведению, но не на латыни, как читали до него, а на русском языке, что вызвало противодействие со стороны иностранной профессуры. Правда Екатерина П разрешила ему читать лекции на русском языке, несмотря на то, что сама была немкой. О его взглядах можно судить по нескольким речам, из которых и состоит его научно-литературное наследие: «Слово о прямом и ближайшем способе к научению юриспруденции» (М., 1768); «Юридическое рассуждение о разных понятиях, какие имеют народы о собственности» (М., 1774) и др. Десницкий проявил большой интерес к периодизации развития общества. Считал, что развитие права необходимо связывать с хозяйственным развитием народа. Выделял 4 этапа: 1. Общество собирателей-охотников; 2. Пастушеское; 3. Хлебопашцев; 4. Коммерческое. Десницкий в области государственного устройства был сторонником конституционной формы правления, предлагал организовать при императрице (Екатерине П) Совет Сената из 100 человек, представителей дворян и буржуазии. Не решаясь выступить против самодержавия, отводил этому Совету только совещательные функции. Он выступал за гуманное отношение к крепостным, но не выступал открыто с осуждением крепостного права. Десницкий косвенно намекал о своем отношении к крепостничеству. Говоря о рабском состоянии негров в США, выступал как сторонник отмены рабства вообще. О зарождении буржуазной исторической науки свидетельствуют также работы И.И. Голикова, П.И. Рычкова, В.В. Крестинина, М.Д. Чулкова. 45 Представителем купеческого сословия в русской историографии был Иван Иванович Голиков (1735–1801). В своем многотомном труде «Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России» (12 томов и «Дополнения» к ним в 18 томах), печатавшихся с 1788 по 1797 г., Голиков выступает с позиций торговой буржуазии. Он идеализирует Петра как просвещенного монарха, который всячески заботился о развитии внешней и внутренней торговли. Петровская политика, по его мнению, всецело отвечает интересам народа, он умышленно не замечает ее крепостнической сущности. Другой выходец из купцов, первый русский член-корреспондент АН П.И. Рычков (1712–1777) – автор «Опыта Казанской истории древних и средних времен» (1762 г.). В этой работе были использованы русские летописи и некоторые источники на татарском языке. Рычков также занимался местной историей (краеведением). Рычков, как считают некоторые исследователи, был автором сочинения «О бунте и злодеяниях Стеньки Разина и его единомышленников в Астрахани», где содержится резко враждебная оценка народного движения. Значительное количество работ, посвященных также преимущественно местной истории, принадлежит Василию Васильевичу Крестинину (1729– 1795). Для него характерен интерес к истории отдельных городов, областей, богатых купеческих семей. Кристинин стремился создать прежде всего историю «гражданскую» или внутреннюю, в противовес истории самодержавной власти у дворянских историков. Об этом свидетельствуют названия его работ: «Начертание истории города Холмогор» (1790); «Краткая история о городе Архангельском» (1792); «Исторический опыт о внешней торговле Петра Великого» (1795). Кристинин широко использовал документы монастырских и частных фамильных архивов. Он признает неизбежность социального неравенства, но не помышляет о его ликвидации революционным путем. В его исторических работах обнаруживается характерная для русской буржуазии тенденция усилить свои позиции за счет самодержавной власти. Так в работе «Исторические начатки о двинском народе древних, средних и новейших времен» (1784) он отмечает участие населения Двинского края в защите родной земли, считает прогрессивным явлением присоединение Двинского края к России, вместе с тем идеализирует самодержавную власть и ее политику. Примечательным явлением в исторической науке второй половины XVIII века был труд разночинца Михаила Дмитриевича Чулкова (1743–1793) «Историческое описание российской коммерции при всех портах и границах от древних времен до ныне настоящего и всех преимущественных узаконений по оной государя императора Петра Великого и ныне благополучно царствовавшей государыни императрицы Екатерины Великой» (1781–1788) – 7 томов, 21 книга. В этой капитальной работе рассматривается не только история торговли, но также история промышленности, транспорта, кредита и т.п. 46 Если первые 5 томов дают описание этих отраслей хозяйства в порайонном разрезе, уделяя внимание главным образом развитию внешней торговли, начиная с периода Киевской Руси, то шестой и седьмой тома представляют попытку более системного их освещения применительно ко всей России второй половины XVIII века. В этом труде использован широкий круг источников – правительственные указы, ведомственные материалы и отчетные статистические ведомости, извлеченные в основном из фонда Коммерц-коллегии и Сената. Чулкову принадлежит также опыт «Краткой истории российской торговли» (1788) с развернутой хронологической таблицей. Лекция 12. Исторические взгляды А.Н. Радищева План лекции 1. А.Н. Радищев об этапах закрепощения крестьянства. 2. О роли вечевого строя в истории восточного славянства. 3. Оценка А.Н. Радищевым крестьянских выступлений и войн. 4. «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева. Призыв к свержению самодержавия и крепостного права. А.Н. Радищев положил начало революционному пониманию истории. Главную роль в формировании мировоззрения первого русского революционера сыграло резкое обострение классовой борьбы, ярчайшим проявлением которой была Крестьянская война 1773–1774 годов. Революционные события на Западе, Французская буржуазная революция и борьбы североамериканских штатов за независимость ускорили оформление его революционных идей. Однако идеи французских просветителей были куда более умеренными, чем идеи Радищева. В оде Радищева «Вольность» и в своем произведении «Путешествие из Петербурга в Москву» он обращается к народу, хотя это обращение и не дошло до народа. (В чем и заключался трагизм Радищева). Но его революционные взгляды оказали влияние на последующих революционеров. От Радищева через декабристов к революционерам-демократам, а затем к марксистам дошли идеи революционного преобразования России. Радищев был знаком с «Повестью временных лет» (первой редакцией – Нестора), делал выписки из нее. В противовес дворянским историкам, утверждавшим, что Русь не была монархией в IX–XI вв., а разделялась на княжества и власть князей была незначительной (ограниченной вечевыми собраниями, т.е. народовластием, которое было до периода княжеской власти). Новгород и Псков мол дольше всего сохранили эту форму правления, но в период Киевской Руси началось закрепощение крестьянства (делает ссылки на «Русскую правду». Мы тоже относим начало феодальных отношений и закрепощение ко временам «Русской правды». 47 Идеализируя вечевой строй, Радищев не понимал еще прогрессивного значения образования Русского централизованного государства и оплакивает уничтожение вечевого строя в Новгороде и Пскове. Затем неожиданно, вопреки своим взглядам, он восхваляет Ивана IV, отмечая, что военные и другие законы Ивана IV содействовали дальнейшему развитию России. Дает высокую оценку деятельности Петра I. Радищев затронул основные вопросы истории крестьянства, большое внимание уделял крестьянским выступлениям в XVII и в XVIII веках. Осуждает Пугачева за то, что тот выдавал себя за Петра III. Подчеркнул, что реформы Петра оставили неприкосновенными крепостнические отношения. Стихийно осознавал общность интересов дворян-крепостников и царского самодержавия. Историческое обоснование и оправдание крестьянской борьбы, понимание, что только народная революция способна свергнуть существующий порядок составляет сущность исторических воззрений Радищева. При этом он опирается не на моральные соображения, а на раскрытие экономической и социальной обусловленности смены общественных отношений, на общественную необходимость замены принудительного труда крепостного трудом свободного крестьянина. Конкретное понимание этого свободного труда имело буржуазный характер, что для времени Радищева было исторически закономерно, но вместе с тем оно уже было пронизано духом широкого демократизма. Его работы: «Сокращенное повествование о приобретении Сибири»; «Разрозненные записки» и другие. В 1801 году он возвращается из ссылки в Петербург, а в 1802 году кончает жизнь самоубийством, но многие считают, что это результат ссылки. Но на самом деле это была попытка Радищева обратить внимание людей на свои революционные идеи, потому что слабый человек не мог бы написать такие строчки, которые он написал в это время: Ты хочешь знать: кто я? Что я? Куда я еду? Я тот же, что и был И буду весь мой век: Не скот, не дерево, Не раб, но человек! Лекция 13. Кризис дворянской и утверждение буржуазной историографии в первой половине XIX в. Оформление революционнодемократического направления в исторической науке. План лекции 1. Н.М. Карамзин – выдающийся представитель дворянской историографии I четверти XIX века. 2. Исторические взгляды декабристов. 3. Исторические взгляды А.С. Пушкина. 48 4. Реакционная дворянская историография 30–50-х годов XIX в. 5. Буржуазная историческая наука I четверти XIX века. 6. Либерально-буржуазное направление в историографии во П четверти XIX века. 7. Исторические взгляды С.М. Соловьева. 8. Оформление революционно-демократического направления в историографии. Николай Михайлович Карамзин (1766–1826) – выдающийся русский писатель, основоположник сентиментализма (сентиментализм – литературное направление, отличавшееся излишней чувствительностью и идеализированным изображением людей, их переживаний, жизненной обстановки и природы), защитник самодержавия и крепостничества, проповедник общественного «благонравия». Родился в семье симбирского помещика. Получил домашнее образование, а затем учился 4 года в разных частных пансионах, а в 1784 г. переселился в Москву, был знаком с Николаем Ивановичем Новиковым, сблизился с масонами (умеренно-либерального направления), которые оказали сильное влияние на формирование его мировоззрения и литературные вкусы. В мае 1739 года он едет за границу и более года путешествует. Был в Речи Посполитой, посетил многочисленные государства Германии, Швейцарию, Францию. Был свидетелем Французской буржуазной революции, которая на Карамзина произвела тяжелое впечатление. В его глазах Франция была самой идеальной дворянской страной и вдруг здесь начинается революция. Разочаровавшись во Франции, он едет в Англию, где буржуазия уживалась с аристократами, и это на Карамзина произвело огромное впечатление. Он одним из первых среди русских дворян становится любителем Англии. Вернувшись в Москву, занялся литературной деятельностью. В 1791– 1792 годах издает «Московский журнал», ставший центром первого литературного направления – русского сентиментализма. Усилившиеся преследования печати заставили Карамзина прекратить издание этого журнала. После воцарения Александра I Карамзин возвращается к журналистской деятельности, став издателем и редактором литературного и политического журнала «Вестник Европы» (1802–1803). Он восторженно встретил восшествие на престол нового царя и приветствовал его первые политические мероприятия. В своих одах Александру I, а затем в «Историческом похвальном слове Екатерине II» Карамзин выступил с восхвалением политики просвещѐнного абсолютизма Екатерины II, заветам которой он призывал следовать молодого императора. В конце 1803 года Карамзин был назначен историографом с жалованием 2 тысячи рублей серебром в год и правом доступа к архивным материалам и 49 начал работу над «Историей государства Российского», которая оборвалась со смертью историка в 1862 году. Последний, неоконченный 12-ый том «Истории…» довел до 1612 года. Главная цель, которую ставил себе этот типичный дворянский историк, заключалась в стремлении путем красочного исторического рассказа внушить читателю реакционно-монархические идеи. В предисловии к «Истории» Карамзин так определил свое политическое кредо: «Мы … одного желаем – да не изменится никогда твердое основание нашего величия… правила мудрого Самодержавия и святой Веры…». Таким образом, основной целью его работы было прославление самодержавия. В соответствии с этим центральной темой «Истории государства Российского» становится история царской монархии. Стремление Карамзина в литературно-живописной форме изложить русскую историю вступило в противоречие со все более утверждавшимся в исторической науке требованием документального обоснования исторического рассказа. Но Карамзин находит выход и делит свою историю на две самостоятельные части – литературно-художественное повествование с политико-назидательными обращениями и обширные примечания критического характера. В примечаниях, помещенных в конце каждого тома, даются выписки из источников, делаются весьма ценные критические замечания по поводу использованных документов. В связи с тем, что многие источники, приводимые Карамзиным в примечаниях, впоследствии погибли, эта часть его работы представляет наибольшую ценность, не утраченную до настоящего времени. Карамзин использовал Ипатьевскую, Лаврентьевскую, Троицкую и Хмельницкую летописи, церковные уставы, Судебник 1550 года. «Слово о полку Игореве», «Поучение Владимира Мономаха», описание иностранных путешественников – Герберштейна, Плано Карпини, Контарини, Таубе и Крузе и др. Правда, в угоду логической стройности прагматического повествования и риторическим красотам стиля Карамзин сплошь и рядом отступает от источников, а там, где ему нужно обосновать свою монархическую точку зрения, просто искажает их. Общее содержание исторического процесса определяется у Карамзина его политической схемой, заимствованной у Татищева. Наиболее четко она сформулирована в его «Записке о древней и новой России», написано в 1811 г. в противовес проекту государственных реформ Сперанского. «Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спасалась мудрым самодержавием», – пишет Карамзин. В 1816 году Карамзин переезжает в Петербург и издает первые 8 томов тиражом 3 тыс. экземпляров и весь тираж расходится за 25 дней. При жизни затем вышли 9–11 тома, а 12-ый после смерти. «История государства Российского» посвящена Александру I. Хотя Карамзин и считал, что историк должен показывать и гражданское состояние людей (общественный строй), успехи разума, искусств и 50 промысла, но эти вопросы нашли слабое отражение в труде. «История государства Российского» превратилась фактически в историю государей и мотивы их деятельности изучались с субъективно-психологических позиций. Этот субъективный психологизм удобен был для оценки государственных деятелей и для воспитания читателей своими моральными рассуждениями. История России до середины IX века не интересует Карамзина и он очень кратко освещает этот период. Почему? Потому что его работа называется «История государства», а государство образовалось в 862 году, когда были приглашены новгородцами варяжские князья – Рюрик, Трувер, Симсус. Для Карамзина Древнерусское государство – это монархия до 1054 года, т.е. до смерти Ярослава Мудрого. Почему монархия образовалась и почему распалась, не объясняет. Второй период у Карамзина в его работе называется удельным (удельные князья). Почему этот период наступает он старается объяснить не объективными причинами, а субъективно-психологическим анализом. (Князья мол были хорошими семьянинами, имели много детей и чтобы не обижать детей наделяли их землями, и окончательно Русь была разделена при Ярославле). Удельный период – это междуусобия, братоубийственные войны, ослабление и монгольско-татарское нашествие. Крушение монархии приводит Русь в бедственное положение, и подъем государства начинается при восстановлении монархии. Карамзин поверхностно объясняет и причины возвышения Москвы. Москва мол обязана своим величием монгольским ханам, которые поддержали московских князей. Других причин ликвидации раздробленности он не видел. Ивана Ш Карамзин называет Великим за то, что он восстановил единство государства. Следуя за Щербатовым, Карамзин не мог простить кровавой расправы Ивана Грозного с боярами, называет его жестоким и кровожадным. В своей записке Александру I дал отрицательную оценку и Петру I. Сосредоточив все внимание на истории самодержавия, Карамзин проходит мимо истории народных масс и социальных движений. Определяя значение его труда, необходимо остановиться на той оценке, которая была дана ей в XIX столетии. Дворяне встретили работу Карамзина восторженно. Вскоре появилась потребность новых изданий. Работа неоднократно переиздавалась в XIX веке и в сокращенном виде была издана даже в начале ХХ века. Царизм и дворяне взяли труд Карамзина на свое идеологическое вооружение. Младший современник Карамзина, его друг Александр Сергеевич Пушкин дал такую оценку этому труду. Он признавал и ценил литературное дарование автора: «Карамзин открыл читателям Древнюю Русь, как Колумб открыл Америку», но о политическом мировоззрении автора отзывался отрицательно. Написал эпиграмму: «В его истории изящность, простота 51 доказывают нам без всякого пристрастия необходимость самовластья и прелести кнута», т.е. крепостного права. Критически его труд встретили дворянские революционеры (будущие декабристы). Этот труд вызвал отвращение у Никиты Муравьева. Выступили против этого труда и буржуазные историки Коченовский, Полевой и др. В настоящее время советские историки раскрыли сущность исторических взглядов Карамзина (кандидатская диссертация Кудрявцева И.А.) и, показав реакционную роль его монархической концепции, вместе с тем отметили источниковедческое и историографическое значение его работы. Находясь на крайне правом крыле дворянской историографии, он является одним из основоположников официально-монархического, крепостнического направления в русской историографии. Свое стремление к революционному преобразованию страны декабристы обосновывали историческими фактами и примерами. Интерес к прошлому рождался у них из борьбы с крепостничеством и самодержавием в настоящем. Многочисленные факты свидетельствуют о том, что декабристы не были дилетантами в области истории, а хорошо знали прошлое своей страны, имели разностороннюю историческую подготовку. Так, например, глубоким знатоком истории и археологии был П.И. Пестель. Н.М. Муравьев еще в 15летнем возрасте не только хорошо знал труды Щербатова, Болтина, Голикова, но и собрал целую коллекцию русских летописей, которые тщательно изучал. В 20 лет он напечатал превосходно написанную биографию Суворова, а затем составил критический обзор «Истории государства Российского» Карамзина. Эта рукописная рецензия получила широкую популярность среди современников. Полностью напечатана она была только в 1954 году «Мысли об «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина». Николай А. Бестужев был историографом русского флота и написал оригинальный экономический трактат «О свободе торговли и промышленности». Историей русского флота занимался декабрист Д.И. Завалишин. А.О. Корнилович написал ряд статей о петровской эпохе, он был прикреплен к известному военному историку Д.К. Бутурлину для розыска архивных материалов. В.Д. Сухоруков по официальному поручению составил «Историческое описание земли Войска Донского». Значительный интерес представляют исторические повести Александра А. Бестужева, военно-исторические статьи П.А. Муханова, «Опыт о хронологии» В.И. Штейнгеля и др. Некоторые декабристы, как, например, В.Ф. Раевский преподавали историю, А.А. Бестужев работал в Московской архивной коллегии иностранных дел. Любовь к истории не угасла у декабристов и в далекой сибирской ссылке. В своих воспоминаниях они рассказывают, что в Чите был 52 организован своего рода вольный университет, в котором читали лекции Н.М. Муравьев, Н.А. Бестужев, А.О. Корнилович. (Царизм повесил пятерых декабристов в Петропавловской крепости: Пестеля, С.И. МуравьеваАпостола, Бестужева-Рюмина, Рылеева, Каховского). Декабристы писали труды по этнографии, о первобытной культуре, историко-публицистические статьи. Приходится удивляться не малочисленности этих работ, а тому, что они были написаны в таких чрезвычайно тяжелых условиях. Вполне понятно, что большинство из них не сохранилось. Все это затрудняет изучение исторических взглядов декабристов. Исследуя их взгляды, необходимо учитывать не только эволюцию, которую они претерпели, но и существенные различия в философских и социальнополитических воззрениях декабристов. Однако, несмотря на эти различия, любовь к родине, ненависть к крепостничеству, свойственные всем декабристам, позволяют найти общие черты в их взглядах на историю. Советский историк С.С. Волк писал по этому поводу так: «В одном ряду оказались поэтому столь различные люди, как решительный революционер Пестель и нерешительный теоретик Н. Муравьев, увлекающийся республиканец Рылеев и уравновешенный монархист Батеньков и идеалист Бобрищев-Пушкин, порывистый тираноборец Каховский и осторожный штабист Трубецкой, неверующие братья Борисовы и перешедший в католичество Лунин, близкий к революционному демократизму Горбачевский и сторонник военных революций С.И. Муравьев-Апостол, безродные и малопоместные «славяне» с лощенными полковниками «Юга» и родовитыми князьями «Севера»». Общеисторические воззрения декабристов сложны и противоречивы. Вслед за Радищевым, они считали, что все явления в жизни общества взаимосвязаны. Н.И. Тургенев требовал, чтобы историк рассматривал каждое историческое явление «с точки зрения того, когда и как это явление возникло, какие этапы в своем развитии оно прошло и какие имело последствия, каковы его стремления и характер ныне». Это было не что иное, как приближение к принципу историзма. Многие из декабристов пытались подходить к изучению общества с точки зрения его непрерывного развития. А. Бестужев и А. Поджио считали одним из важнейших принципов развития борьбу старого с новым. Необходимо отметить, что большинство декабристов не считали революцию закономерным явлением, а революционные взрывы неизбежными в развитии общества. Только Пестель и его сторонники считали, что революция не является делом случая или воли отдельной личности, что это необходимое явление в развитии общества. Несмотря на свою дворянскую ограниченность, многие декабристы говорили о классовой структуре общества. Больше того, некоторые из них считали, что история движется борьбой этих классов, борьбой народа с его угнетателями. Но в целом декабристы были идеалистами в области истории. Главным в развитии общества большинство из них считало просвещение, 53 «общее мнение», «дух времени». Некоторые из них верили в божественный промысел, в сверхъестественные силы. Конечно, наиболее последовательные дворянские революционеры пытались отойти от такого чисто религиозного понимания истории. А.П. Барятинский в споре с идеалистами, отвечая на афоризм Вольтера: «Если бы бог не существовал, его следовало бы выдумать», говорил: «Если бы бог даже существовал, его надо было бы отвергнуть». Являясь противниками феодализма, декабристы в то же время не идеализировали буржуазное устройство общества. Они утверждали, что господство буржуазии не приносит народу подлинной свободы. Пестель, Н.А. Бестужев смело разоблачали показную буржуазную демократию. В своих исторических работах некоторые из них теоретически признавали выдающееся значение народа. Лунин писал: «Дух народный – непременное условие всех коренных переворотов… Не князья, а народ освободил Русь от татарского ига». Но в революционной практике, – как отмечал В.И. Ленин, – они были страшно далеки от народа. Вслед за Радищевым они считали национальной особенностью славянского быта вечевое демократическое устройство, оставшееся как пережиток в сельских общинах. Всю русскую историю они рассматривали сквозь призму борьбы общинной, вечевой свободы с княжеской и самодержавной властью, борьбы народа с произволом и насилием бояр и помещиков. Также как Ломоносов и Радищев, декабристы выступали против «антинаучной норманнской» теории. Многие из них отмечали, что русские племена по своему политическому и культурному развитию стояли значительно выше, чем морские бродяги варяги. Об этом писал Н. Бестужев в «Опыте истории российского флота», указывая во введении на высокий уровень культуры восточных славян. Наиболее исследовательно и глубоко вскрыл лживость «норманнской» теории М.С. Лунин. Он отрицал возможность добровольного подчинения народа разбойниками-варягами, не признавал достоверность рассказа о призвании Рюрика, считая его легендарным. Лунин полагал, что легенда нужна была потомкам Рюрика, чтобы склонить умы на свою сторону и придать законность своему владычеству. Это было завоевание. – Будучи идеалистами в области истории, декабристы не понимали сущности феодального строя. Они идеализировали Древнюю Русь, полагая, что тогда существовало добровольное и справедливое распределение обязанностей – князья и дворяне ходили на войну, а крестьяне охотно несли повинности. – Декабристы идеализировали Новгород и его вечевое устройство, считали, что включение Новгорода в состав Русского централизованного государства было злом, нанесшим серьезный ущерб Новгороду. – Они ошибочно утверждали, что самодержавие всегда носило реакционный характер. Они отрицали тем самым прогрессивную 54 деятельность Московских князей XV–XVI столетий, недооценивали значение объединения русских земель в централизованное государство, игнорировали таких выдающихся исторических деятелей, как Иван Ш и Иван IV. Исключением были Н. Тургенев и М. Лунин. Тургенев видел в царствовании Ивана Ш «счастливую эпоху для независимости и внешнего величия России, благодательную даже для России, по причине уничтожения уделов». – Декабристы решительно выступили против утверждения дворянских историков, и прежде всего Карамзина, о добровольном закрепощении крестьян. По их мнению, виновниками установления крепостного права на Руси были дворяне, помещики. – Противоречиво было отношение декабристов к крестьянскому движению. Многие из них рассматривали крестьянские выступления под руководством Степана Разина, Емельяна Пугачева и других вождей как бессмысленные бунты, отрицательные моменты в русской истории. Лишь немногие декабристы, например, Поджио, Сухоруков, Тургенев считали причиной крестьянских выступлений непосильный крепостной гнет. Поджио прямо писал об огромном подвиге Пугачева, который хотел освободить не только себя, но и миллионы своих братьев. – Особым вниманием декабристов пользовался Петр I. Они подчеркивали его заслуги, указывали на органическую связь его реформ с предшествующим развитием России. Некоторые декабристы осуждали тенденцию Петра I к слепому заимствованию им всего в Западной Европе. Многие из них, в частности Фонвизин и Тургенев, считали, что целью Петра было не благосостояние народа, а лишь развитие Российской империи. Отмечая деспотизм Петра, Фонвизин подчеркивал, что он ничего не сделал для освобождения крепостных крестьян, но, проведя первую ревизию (перепись), поставил крестьян наравне с кабальными людьми и усугубил тяготевшее над ними рабство. Активные участники Отечественной войны Ф.Н. Глинка, М.А. Фонвизин, М.Ф. Орлов, П.А. Муханов, В.И. Штейнгель создали интересные работы по истории войны 1812 года, в которых показали ее народный характер, высказали верные мысли о причинах победы и ее значении. Здесь в исторических взглядах декабристов проявилась характерная особенность воззрений всех революционных деятелей: умение связать историю с современностью. Еще более характерно в этом смысле стремление самих участников декабристского движения написать его историю. В противовес лживой правительственной версии, изложенной в «Донесении Следственной комиссии» и затем усиленной в книге барона Корфа «Восшествие на престол императора Николая I», М. Лунин и Никита Муравьев стремятся дать правдивое освещение событий, связанных с восстанием 14 декабря 1825 года. М. Лунин составляет «Взгляд на русское тайное общество с 1816 по 1826 год», а затем вместе с Н. Муравьевым пишет «Разбор донесения тайной следственной комиссии». Авторы его опровергают 55 официальную ложь Николаевского правительства и стремятся показать историческую обусловленность, смысл и значение своего выступления против самодержавия и крепостничества. Большую источниковедческую и историографическую ценность представляют воспоминания Басаргина, Горбачевского, Поджио. В них содержатся материалы, рисующие процесс вызревания революционных идей декабристов, историю создания тайных обществ, их программные документы. Конечно, декабристы не смогли преодолеть дворянской ограниченности в оценке собственного революционного выступления, но они первыми начали создание объективной истории декабризма. В области историографии они являлись идейными приемниками Радищева. Борьба декабристов с дворянскими историками оставила глубокий след в русской исторической науке. Способствуя углублению кризиса дворянской официальной историографии, она оказала большое влияние на передовых представителей исторической науки и, прежде всего, на А.С. Пушкина. Исторические взгляды Пушкина являются составной частью его мировоззрения, которое сложилось в период общественного подъема первой четверти XIX века. Отечественная война пробудила патриотизм Пушкина, а общественное движение 20-х годов, связанное с восстанием декабристов, сделало его патриотизм действенным. Разделяя основные идеи декабристов, Пушкин находился на передовой линии дворянского этапа. Великий русский поэт проявлял глубокий интерес к русской истории. В его произведениях широко и разнообразно представлены важнейшие события из истории русского народа. Так, Киевской Руси посвящены «Песнь о вещем Олеге», план поэмы о Мстиславе, фрагменты трагедии о Владимире; легендарная эпоха русских богатырей отражена в «Руслане и Людмиле»; централизованное Русское государство изображено в «Русалке», «Борисе Годунове», поэтическом отрывке «Какая ночь!», в песнях «О Степане Разине», в набросках повести о стрельцах и других произведениях. Петру и его преобразованиям посвящены «Полтава», «Медный всадник», «Пир Петра Первого» и др. Также крупнейшее событие в русской истории, как восстание крестьян под руководством Емельяна Пугачева, нашло отражение в «Капитанской дочке». Много произведений Пушкина посвящено войне 1812 года, движению декабристов и другим событиям отечественной истории. Но Пушкин оставил и две большие исторические работы: «Историю Пугачевского бунта» и незаконченную «Историю Петра»; множество исторических записок, заметок, планов, выписок, набросков и т. д. Во время работы над «Полтавой» Пушкин решил написать «Историю Украины», составил план и подготовил краткий очерк природных условий и древнейшей истории Украины. 56 Задачу исторической науки он видел в раскрытии причинности исторических явлений. Усматривал основную причину исторического развития в просвещении, в разуме. Резко выступал против тех, кто не знал или искажал русскую историю (особенно иностранцы). От занимающихся историей Пушкин требовал добросовестного изучения эпохи, умелого использования источников. Возражая против утверждения Чаадаева «о ничтожности исторической России», Пушкин писал: «Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы – разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех народов? Татарское нашествие печальное и великое зрелище. Пробуждение России, развитие ее могущества, ее движение к единству, оба Ивана … неужели все это не история, а лишь бледный и полузабытый сон? А Петр Великий, который один есть целая всемирная история? А Екатерина П, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привел нас в Париж? И (положа руку на сердце), разве находите вы чего-то значительного в теперешнем положении России, чего-то такого, что поразит будущего историка?» (Полн. собр. соч. – Т. 5. – С. 77). Хотя Пушкин и придерживается периодизации Карамзина, но не разделяет политических позиций последнего, о чем свидетельствуют его произведения. Здесь Пушкин ближе к Радищеву, чем к Карамзину. В «Заметках по русской истории XVIII века» он говорит о времени Петра как о революционной эпохе, а о нем самом – как о жестоком деспоте. Дальнейшее развитие мысль о деспотизме Петра получила в «Медном всаднике», в «Материалах для истории Петра Великого». Здесь пушкинское понимание двойственности и сложности действий Петра выражено наиболее четко: «Достойна удивления разность между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами. Первые суть плоды ума обширного, исполненного доброжелательства и мудрости, вторые нередко жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом. Первые были для вечности или по крайней мере для будущего, вторые вырвались у нетерпеливого самовластного помещика». Характеризуя Екатерину П, Пушкин считает, что «развратная государыня развратила свое государство, закрепостила вольную Малороссию и польские провинции, жестоко расправилась с передовыми русскими людьми – Радищевым, Новиковым и нанесла сильный удар просвещению народному». Тему народного движения Пушкин развивает в «Истории села Горюхина», в «Дубровском», в «Капитанской дочке», в «Истории Пугачева». Он характеризует народное движение против крепостного гнета как закономерное явление, пытается вскрыть его причины. По его мнению, восстание крестьян под руководством Пугачева было грандиознейшим событием в русской истории. Пушкин доказывал, что крестьянские восстания неизбежны постольку, поскольку существуют противоречия между помещиками и крестьянами. 57 Пушкина очень интересовала Отечественная война 1812 г. Он подчеркивал выдающуюся роль в ней русского народа, заслуги Кутузова и одновременно тонко иронизировал по поводу дворянского «квасного» патриотизма. (Стали пить русский квас дворяне, вместо французского вина, показывая свой патриотизм). «Гонители французского языка взяли в обществе решительно верх, и гостиные наполнились «патриотами»: кто высыпал из табакерки французский табак и стал нюхать русский; кто сжег десяток французских брошюрок; кто отказался от лафита (фр. Вино) и принялся за кислые щи. Все заклялись говорить по-французски; все закричали о Минине и Пожарском и стали проповедовать народную войну, собираясь уехать в саратовские деревни». Отличительной чертой Пушкина как историка является его внимание к истории других народов многонациональной России. Он интересуется историей Украины, Кавказа, Камчатки, Прибалтики и прочих районов Российской империи. В этом отношении его взгляды резко отличаются от шовинистических, великодержавных взглядов официальных историков, писавших только об истории русского народа. Подводя итоги рассмотрению исторических взглядов декабристов и Пушкина, необходимо отметить, что они имели важное значение в развитии русской исторической мысли. Это период кризиса феодально-крепостнической системы. После подавления восстания 1825 года в России воцарилась жесточайшая политическая реакция. На службу гибнувшему крепостничеству было брошено все: церковь, армия, школа, университеты, журналы, в том числе и официальная историческая наука, обязанная истолковать историю России в духе уваровской формулы – «православие, самодержавие, народность». (Это есть теория официальной народности). Наиболее видными представителями этого ограничительного направления были такие историки – идеалисты и ярые реакционеры, как М.П. Погодин, Н.Р. Устрялов, А.М. Михайловский-Данилевский, М.И. Богданович, М.Н. Корф и др. Имя Михаила Петровича Погодина (1800–1875 гг.) в науке было символом реакционности и беспринципности. Работал в Московском университете профессором, затем с 1841 года – в Министерстве народного просвещения. Первой работой в области истории была статья «О происхождении Руси» (1825 г.), в которой отстаивалась норманнская теория возникновения Древнерусского государства. Этот труд он посвятил Карамзину. Более того, в таком важном вопросе, как происхождение Руси, Погодин был фактически продолжателем Шлѐцера. Общеисторические взгляды Погодина весьма противоречивы. Источником этого противоречия была невозможность согласовать реакционные идеи с научными принципами изучения истории. 58 В 1845 году Погодин собрал все свои работы по русской истории и издал под общим названием «Исследования, замечания и лекции М. Погодина о русской истории» в 7 томах (1846–1859). В основу исторического исследования он стремился положить так называемую «математическую методу», т. е. приблизить историю к точным наукам. Но это было чисто формальное, внешнее приближение, за которым скрывались вера в божественную силу и защита самодержавия путем прямой фальсификации. Погодин выписывает из источников параллельные места, сопоставляет их, не делая никаких выводов. Защищая принцип православия, он писал: «Ни одна история не заключает в себе столько чудесного, как российская…». Погодин старался противопоставить исторические судьбы России историческим судьбам Запада (из страха перед революционным движением). Сущность исторического прошлого и настоящего России, по мнению Погодина, – любовь и единение, а в Европе – вражда и розги. Основой «любви и единения» являются «православие, самодержавие и народность», с помощью которых Россия спасѐт мир. Будущее России в ее прошлом. Презирая народ, он в то же время боится его и всячески пытается доказать, что русский народ отличается покорностью, равнодушием и безграничной преданностью престолу. Он стремился доказать, что в России не будет ни борьбы классов, ни революции, ни буржуазного государства, потому что самодержавие имеет народный характер и опирается на православие. Различие между Западом и Россией видел в том, что Русское государство возникло в результате не завоевания, а призвания варягов. А раз не было завоевания, значит, нет классов и классовой борьбы. Дальнейшее развитие русской истории Погодин объясняет влиянием внешних сил, направляемых богом. Норманнами, Погодин считает, было создано первое государство – это был I период русской истории; П – период, когда монголы определили переход к самодержавной власти; Ш – проведение реформ Петром I и IV период – влияние европейских идей на русскую историю. Если общая концепция русской истории реакционна, противоречива и бесплодна, то в разработке конкретных вопросов Погодин сыграл некоторую положительную роль. В диссертации «О летописи Нестора» (1834 г.) Погодин в противовес представителям скептической школы доказывает подлинность и достоверность сообщаемых в ней сведений. В статье «Дόлжно ли считать Бориса Годунова основателем крепостного права?» Погодин выступил против утверждения Карамзина о единовременном закрепощении крестьян и высказал мысль о постепенном закрепостительном процессе. Он впервые опубликовал сочинение И.Т. Посошкова «О скудости и богатстве», псковские летописи, собрал коллекцию древних рукописей, составившую так называемое Погодинское собрание. Отмечая эти положительные моменты, необходимо особо подчеркнуть, что в целом его противоречивые исторические взгляды свидетельствуют о 59 тупике, в который зашло в середине XIX века официальное дворянское направление в русской историографии. Реакционно-идеалистические взгляды отличали и автора официального учебника русской истории Николая Герасимовича Устрялова (1805–1870). По мнению Устрялова, переходы от одного исторического периода к другому являются результатом действий людей, обладающих властью, поэтому монархи должны стоять в центре внимания историка. Развитие России противопоставлял развитию Западной Европы. Во «Введении» к 4-х томной «Русской истории» он писал, что в многовековой отечественной истории «два элемента, религие и самодержавие, слившиеся с русской жизнью, остались неприкосновенными и служат залогом процветания страны». Дворянские историки официального направления особое внимание уделяли истории I четверти XIX века – Отечественной войне 1812 года и восстанию декабристов, но рассматривали их с позиций теории «официальной народности». Войной 1812 г. занимались М.И. Богданович и А.М. МихайловскийДанилевский. Оба написали обстоятельные труды по 4 тома. Обильный фактический материал с картами военных операций. Оба считали, что война 1812 г. – это еще одно свидетельство единения народа и самодержавия, свидетельство преданности народа государю. Главным героем они изобразили Александра I. Но известно, что император никакого влияния на ход военных действий не оказал, а скорее мешал русским полководцам. В 1848 году была опубликована книга барона М.Н. Корфа о восстании декабристов «Восшествие на престол императора Николая I». Эта книга была насквозь лживая и написана была по заданию Николая I, который подавил восстание. Корф писал, что 14 декабря 1825 года еще раз было доказано единение царя с народом, потому что простые люди не поддержали декабристов, а были просто наблюдателями. Он называет в своей книге декабристов заговорщиками и авантюристами. Главной целью его работы является показать невозможность революционного преобразования страны. Наряду с официальным (государственным) направлением в русской историографии в 40-х годах XIX века серьезным препятствием для дальнейшего развития исторической науки стала славянофильская идеология. Получили название такое, потому что пропагандировали единство и братство славянских народов, общность происхождения русского народа с южными славянами. Они считали, что большое влияние на историю народов Европы оказала религия, католическая церковь, а национальная история большинства славянских народов складывалась под влиянием православия. (Но это ведь два направления внутри единой христианской религии). Славянофилы считали, что православие возникло на основе древней созерцательной греческой культуры, а католичество – под влиянием римской рассудительной культуры. И славянофилы стремились определить специфические черты исторического развития славянских народов (реакционно-мистическая философия Шеллинга – «дух народа»). 60 Славянофилы считали, что под влиянием православия у восточных и южных славян возникает общинное соборное начало (коллективизм), а на западе – возникает индивидуализм, который отложил отпечаток на историю этих стран. Славянофилы считали, что отличительными чертами русского народа являются: – соборное (коллективное) начало общества; – общинная организация русского народа; – смирение; – сотрудничество и доверие между народом и государством. В отличие от теории официальной народности, Погодин полностью признавал и защищал монархию, а славянофилы были за ограничение монархической власти. Славянофилы контакт с царем объясняли свойствами характера народа. По их мнению, до XVIII века, до Петра I, существовал полный контакт и взаимопонимание между царем и народом. Народ руководствовался нормами морали, а государство смотрело за порядком посредством вечевого собрания. Князья советовались с народом на заседаниях вечевого собрания, поэтому славянофилы идеализируют вечевой строй в Новгороде и Пскове, где он сохранился дольше, чем в других городах. В других землях вечевой строй подавили татары, но славянофилы считали, что власть поддерживала контакт с народом через боярские думы, которые находились при князьях. С 16 века народные интересы, как считали славянофилы, выражали земские соборы, поэтому славянофилы идеализируют и земские соборы. Но Петр I, не считаясь со стариной и обычаями, провел реформы, не считаясь с мнением народа, и прекратил деятельность земских соборов. Славянофилы осуждают его сближение с Западом. Они говорили: «Испортил, мол, Петр I нормальный путь развития России и выход из кризиса 30–50-х годов XIX века» и призывали вернуться к допетровским временам. Славянофилы выдвигали лозунг: «Царю – вся сила власти, народу – вся сила мнения». Считали, что народ выскажет свое мнение через земские соборы. Это и будет возвращение к допетровским временам. Славянофилы писали, что царизм, считаясь с мнением народа, должен проводить умеренные реформы. Отменить крепостное право, но так, чтобы не пострадали дворяне (за выкуп, при сохранении значительной части земли у дворян). Историками-профессионалами были славянофилы – Александр Николаевич Попов (1821–1877) и Иван Дмитриевич Беляев (1810–1873). Попов был членом-корреспондентом АН, оставил многочисленные исторические труды. Первая работа его была «Шлѐцер. Рассуждение о русской историографии» (1847). Она была целиком проникнута славянофильской идеологией и обращена против «западников». Остальные работы Попова носили описательный характер. В двух работах, посвященных крестьянскому движению под руководством Степана Разина («Материалы для истории возмущения Степана Разина» и «Бунт 61 Степана Разина»), приводятся лишь основные факты, без какого-либо анализа и показа причин и значения восстания. Беляев – известен как первый автор монографии по истории крестьянства на Руси. Он идеализировал земельную общину и видел в этом проявление национального характера русского народа. В 1859 году (накануне отмены крепостного права) опубликовал книгу «Крестьяне на Руси» – от Киевской Руси до середины XVIII века. Крестьяне, по мнению Беляева, первоначально были свободны, жили общинами. Он мало пишет о земледелии, а больше о взаимоотношениях крестьян с землевладельцами, о государственных повинностях крестьян, о возникновении крепостного права. Он считает, что процесс закрепощения крестьянства прошел 3 периода: 1) крестьяне были свободными и жили на общинных землях; 2) потом они становятся свободными арендаторами чужой земли; 3) закрепощаются государственной властью. Однако многие вопросы остаются открытыми. Почему становятся арендаторами? Как это происходило? Правда, Беляев признает, что «свободные арендаторы чужой земли» на почве задолженности попадают в зависимость. Беляев оспаривает мнение, что крестьяне закрепощены в XVI веке, а считает, что это окончательно произошло в начале XVIII века при Петре I. И считает, что государство закрепостило крестьян. В 1718 году вводится подушная подать, которая уравняла крестьян и холопов. Таким образом, работы этих авторов свидетельствовали о начале кризиса дворянской историографии, так как историки не думали о будущем страны, а идеализировали ее прошлое. Дальнейшее развитие русской историографии шло в плане оформления буржуазного направления в работах Каченовского, Арцыбашева, Полевого и его окончательного становления в трудах Кавелина, Чечерина и Соловьева. Буржуазия стремилась исторически обосновать свое право на место «под солнцем», что вело к иному, чем в дворянской историографии, пониманию истории. Отличительной особенностью ее было признание закономерности развития истории, так называемый принцип «историзма». Немецкая классическая философия в лице Гегеля дала философское обоснование буржуазной идеи исторического развития. Принцип историзма – лучшее, что смогла выдвинуть буржуазная историография в России в период своего кратковременного подъѐма. Мы рассмотрим процесс развития буржуазной исторической науки, новые проблемы, поставленные ими, идеалистический характер и научную ограниченность буржуазной историографии, общую антидемократическую направленность дворянских и буржуазных историков. Было 2 этапа развития буржуазной историографии: 1) Одно из направлений в буржуазной историографии получило название «скептической школы», во главе которой стоял Михаил Трофимович Каченовский (1775–1842 гг.). Воспитывался он в Харьковском 62 коллегиуме, где изучил греческий, латинский, французский и немецкий языки. Литературно-научную деятельность М.Т. Каченовский начал в качестве редактора крупного русского журнала «Вестник Европы», в котором работал с 1894 по 1830 год. В этом журнале он напечатал свои важнейшие исторические работы. Кроме того, с 1805 г. он преподавал в Московском университете. В русской историографии Каченовский примечателен критикой основных положений, выдвинутых официальной дворянской историографией. Эта критика касалась, главным образом, начального периода русской истории. С выходом последнего тома «Истории государства Российского» Карамзина Каченовский пишет рецензию, в которой по существу подводит итог развитию предшествующей историографии, положил начало исторической критики. С его именем связано возникновение первой школы в русской исторической науке, но сам как историк внес незначительный вклад. В работах «О баснословном времени в Российской истории» (1833) и «Два рассуждения о кожаных деньгах и о Русской правде» (1827–1829) Каченовский объявил киевский период истории баснословным, а все сведения Начальной летописи – вымышленными и ложными. Он пишет о низкой культуре восточных славян, о примитивности их общественного строя, об извечной зависимости Руси от Западной Европы. Каченовский утверждал, что решающую роль в складывании Древнерусского государства, его общественного строя и культуры сыграли варяги. Такие антинаучные выводы являлись результатом недостаточности исторических знаний и были опровергнуты после другими исследователями. Каченовский высоко ценил работы немецких историков. К представителям школы «скептиков» можно отнести Николая Сергеевича Арцыбашева (1773–1841), который в статьях «О степени доверия к Истории, сочиненной князем Курбским» (1841), «Замечания на Историю государства Российского Карамзина» (1828) и др. резко критиковал Карамзина. А сам стремился к критике факта, к возможно более точной передаче текста источника. Наиболее известным результатом его работы явилось «Повествование о России», вышедшее в 3-х томах. Если последователи «скептической школы» своим критическим отношением к источникам подрывали основы дворянской историографии и тем самым способствовали развитию буржуазного источниковедения, то Николая Алексеевич Полевой (1796–1846) сделал первую попытку дать цельное изложение русской истории с позиций буржуазного историка. В своих исторических работах он уже прямо говорит о буржуазном развитии России. Полевой был сыном купца, родился в Иркутске, жил в Курске, познакомился с работами И.И. Голикова и под влиянием этих работ приобрел склонность к занятиям литературой и историей. 63 В 1825 году он создал один из лучших журналов того времени «Московский телеграф». Исторические взгляды Полевого очень непоследовательны. В статье «Об истории государства Российского» писал, что история Карамзина устарела. Подлинная история, считал он, должна освещать единый всемирно-исторический процесс, включающий в себя историю отдельных стран и народов. «Истории государства Российского» Карамзина он противопоставляет свою 6-томную «Историю русского народа» (1829–1833). Пишет, что государство Российское начало существовать только со времени монгольского ига, поэтому он рассматривает историю русского народа! Наряду с этим он провозгласил новые методы изучения истории. Требовал исторической критики и научной достоверности. Выдвинув принципы буржуазной исторической науки, Полевой не смог их воплотить в конкретном изложении русской истории. Уже в вопросах периодизации он постепенно возвращается на позиции старой дворянской схемы происхождения самодержавного государства. I – период «норманнской феодальной системы» – 862–1054. П – феодализм семейный – 1055–1224. Ш – период монголо-татарского ига – 1225–1462. IV – период единодержавия, начиная с Ивана Ш – 1462 – до Петра I. V – европейский период. Отношение Полевого к русской истории противоречиво. В одном случае он утверждает, что исторический процесс закономерен, а в другом, что в истории господствует произвол отдельных личностей, преобладают случайности. Один из его современников, отмечая эти противоречия, писал: «Увы! Российский наш Леклерк Упал, смутился и померк За то, что посвятил Нибуру 12 книг. Чего? Сумбуру». Полевой допускает в своей работе ошибки, неточности, но его работа подрывала позиции дворянской историографии, ставила вопрос о взаимосвязях русской и мировой истории, отрицала теорию слепого заимствования Россией всего западноевропейского. Русская буржуазия, заинтересованная в отмене крепостного права, не стала революционной силой. Слабая экономически, трусливая политически, она была связана с самодержавием и видела в нем средство защиты от революционных выступлений народа. В связи с этим в русской буржуазной историографии складывается особое течение, называемое «государственной школой», или «историко-юридическим направлением». Это направление представлено либерально-буржуазными историками, такими как К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин и на определенном этапе С.М. Соловьев. Либерально-буржуазное направление – это второй этап в развитии буржуазной историографии, связанный с кризисом крепостнической системы. 64 Представители «государственной школы» исходили из схемы Гегеля, который в развитии общества выделял 3 этапа: 1) родовое общество (отношение между людьми определялись традициями и заветами предков); 2) гражданское общество (договорами между князем и вече, между князьями); 3) государство (отношения в обществе определялись законами). Эти положения применил впервые Константин Дмитриевич Кавелин (1818–1885) в статье «О юридическом быте Древней Руси» (1847). Он тоже выделяет 3 этапа: родовой быт; вотчинный быт; государственный быт. Лекция 14. Развитие буржуазной и возникновение мелкобуржуазной историографии. Зарождение марксистского направления в русской историографии (конец 60-х – середина 90-х гг. XIX в.) План лекции 1. Слияние буржуазной и дворянской историографии. 2. Зарождение марксистского направления изучения истории России. 3. Буржуазная и мелкобуржуазная историография. 4. Марксистская историография конца XIX – начала ХХ в. Развитие капитализма в России после отмены крепостного права и влияние роста буржуазных отношений на историческую науку. Усиление удельного веса буржуазно-либеральных и разночинских элементов в исторической науке. Развитие научных учреждений, обществ, губернских ученых архивных комиссий, исторической периодики, публикации документов и исследований, изменения в системе университетского образования. Специализация исторической науки, развитие вспомогательных исторических дисциплин. Вовлечение новых источников в научную разработку и усиление внимания социально-экономического и культурного развития. Поиски новых методологических принципов изучения истории. Позитивизм – ведущая теоретическая основа буржуазной историографии. Влияние неокантианства на русскую историографию. Сближение методологических основ дворянской и либерально-буржуазной историографии, его причины и характер. Дворянская историография. Использование достижений буржуазнолиберальной науки для обоснования идейно-политических позиций дворянской историографии в пореформенное время. Субъективный подбор и трактовка источников. Ограничение истории страны биографиями ее правителей. Пропаганда монархических идей в средней школе. Работы Д.И. Иловайского, Н.К. Шильдера, Н.Ф. Дубровина. Либерально-националистическая концепция Н.И. Костомарова. Критика Костомаровым современной ему историографии. Определение им задач 65 исторической науки, вопрос об источнике и факте в понимании Костомарова. Национальный характер как исходная позиция исторического развития страны. Критика самодержавного государства, идея культурнонационального единства. Отрицательное отношение к народным движениям. Проблемы истории Украины и России в освещении Костомарова. Его труды в области собирания и публикации исторических источников. В.О. Ключевский и развитие буржуазно-либеральной историографии во второй половине XIX в. Формирование общественно-политических и исторических взглядов Ключевского. Расширение проблематики исторических исследований в трудах Ключевского. История социальноэкономического развития. Понятие «общественных классов» и их взаимодействия в историческом развитии. Проблемы происхождения крепостного права и новое в их решении Ключевским. Вопросы источниковедения и историографии в трудах Ключевского. Разработка Ключевским общих концепций истории России. Отказ от идеи органического развития. Позитивизм Ключевского. Теория многих факторов. Соотношение истории и социологии, всеобщей и «местной» истории в понимании Ключевского. Движущие силы истории по Ключевскому. Основные этапы истории России в «Курсе русской истории». Отношение Ключевского к самодержавной монархии и классовой борьбе. Развитие буржуазной историографии на Украине (П.А. Кулиш, А.М. Лазаревский, В.Б. Антонович, Д.И. Эварницкий, Д.И. Багалей), в Белоруссии (К.И. Григорович, А.П. Сапунов). Народническая историография. Выдвижение истории народа в качестве особого объекта изучения в народнической историографии. Социологические и философские взгляды народников. Государство, народ, интеллигенция в социалистической схеме П.Л. Лаврова, Н.К. Михайловского. История крестьянского землевладения и общины в трудах П.А. Соколовского и А.Я. Ефименко. «Положение рабочего класса в России» В.В. БервиФлеровского. История крестьянства и общественной мысли в трудах В.И. Семевского. Изучение народниками пореформенного экономического развития России. Мелкобуржуазный характер народнической историографии и ее зависимость от либерально-буржуазной историографии. Богатство фактического материала и слабость теоретического анализа. Распространение марксизма в России. Группа «Освобождение труда». Пропаганда и защита Г.В. Плехановым теории исторического материализма, критика народнической социологии и обоснование идеи единства всемирноисторического развития, закономерности развития капитализма. Разработка Г.В. Плехановым вопроса о роли личности в истории. Начало изучения Плехановым истории русского рабочего революционного движения. Вопросы истории общественной мысли в трудах Плеханова в конце XIX в. Критика народничества марксистом Н.Е. Федосеевым, оценка им крестьянской реформы и пореформенного социально-экономического развития России. 66 Эволюция политических позиций русской либеральной буржуазии. Распространение марксизма и стремление буржуазной философской и исторической мысли противопоставить марксизму тезис о непознаваемости законов общественного развития. Стремление к отказу от теоретических обобщений, к разработке источниковедческих вопросов. Методологические поиски буржуазной историографии. Неокантианство – теоретическая основа «Методологии истории» А.С. Лаппо-Данилевского. Отрицание общих закономерностей исторического процесса, его внутренней обусловленности и взаимосвязи различных сторон. Проблематика работ дворянских и буржуазных историков. Основные центры исторической науки. Исторические общества. Периодика. История в высшей и средней школе. Усиление монархической пропаганды в связи со 100-летием Отечественной войны 1812 г. и 300-летием «дома Романовых». Общее направление эволюции буржуазно-либеральной историографии. Идеализация «великих реформ» 60-х гг. в связи с 50-летием падения крепостного права. Усиление антиреволюционных и антинародных тенденций в буржуазно-либеральной историографии. Сборник «Вехи» – «энциклопедия либерального ренегатства» (В.И. Ленин). Развитие источниковедения и буржуазно-либеральной историографии. Работы А.С. Лаппо-Данилевского, М.А. Дьяконова, С.Б. Веселовского по изучению актового материала, писцовых книг, истории налогового обложения. Труды А.А. Шахматова в области истории русского летописания и их значение для исторической науки. Дворянско-монархические идеи в трудах С.Ф. Платонова. Попытка исторически обосновать «опасность» народных движений и их причины на материале событий начала XVII в. Концепция Платонова о прекращении династии как первопричине социальных конфликтов. Монархические идеи в работах М.К. Любавского. Либерально-буржуазная историография. Формирование общественнополитических и исторических взглядов П.Н. Милюкова. Политическая деятельность Милюкова как лидера контрреволюционной российской буржуазии. Работы Милюкова в области публикации источников и изучения проблем экономической и социальной истории. Отказ от признания внутренних закономерностей исторического процесса. Эклектизм и агностицизм методологических позиций Милюкова. Естественнопсихологические факторы – основная движущая сила исторического развития. Роль народонаселения. Общая концепция истории России. Определяющее значение военных потребностей в истории России. Обоснование тезиса о крайней отсталости России и необходимости раздела власти самодержавия с буржуазией для предотвращения революции. Работы Милюкова по истории исторической мысли. Отрицание самостоятельности русской науки. Выступление Н.П. Павлова-Сильванского с идеей тождества русского и западноевропейского развития. Понимание Павловым-Сильванским феодализма как совокупности правовых институтов, основанных на иерархии 67 земельных отношений. Исследование предпосылок петровских преобразований. Общий ход исторического развития России. Вопрос об оценке концепции Павлова-Сильванского в исторической литературе. «Легальный марксизм», его историческая концепция и схема исторического развития России. Искажение марксизма в трудах М.И. ТуганБарановского и П.Б. Струве. Пересмотр А.Е. Пресняковым проблемы образования Московского государства. Идея собирания власти. Работы А.А. Корнилова и других, посвященные истории России в XIX в. Привлечение новых источников, внимание к истории реформ и земско-либерального движения, обоснование либеральной линии и борьба с революционной линией в общественном развитии. Усиление буржуазно-националистических тенденций в историографии. Труд М.С. Грушевского «История Украины – Руси» и его концепция истории Украины. Противопоставление истории Украины и истории России. Меньшевистская историография. Изменение исторических взглядов Плеханова в меньшевистский период его деятельности. «История русской общественной мысли» Плеханова. Тезис о затухании классовой борьбы с внешними врагами. Борьба между «реакционным Востоком» и «прогрессивным Западом» как основа исторического развития России. Коллективный труд «Общественное движение в России в начале ХХ в.» («меньшевистский пятитомник») как попытка обоснования ревизионистской линии меньшевиков в первой русской революции. Исторические и социологические работы Н.А. Рожкова, вульгарный материализм, эклектизм его взглядов. Сближение меньшевистской историографии с буржуазно-либеральной. Пропаганда тезиса об отсталости России и ее незрелости для социалистической революции. Отражение народническо-эсеровских идей в исторической литературе. Работы В.А. Мякотина по истории Украины и России, либеральная критика крепостничества и царизма. Сближение методологических позиций мелкобуржуазной и либерально-буржуазной историографии. Отрицание закономерности социалистической революции как общая черта политической позиции мелкобуржуазной историографии начала ХХ в. Теория исторического материализма – методологическая основа марксистской историографии. Учение об общественно-экономических формациях, их развитии и смене. Классовый, партийный характер марксистской исторической науки. Начало ленинского этапа в развитии марксистской историографии. Изучение В.И. Лениным истории России и осмысление ее с марксистских позиций. Критика народнической социологии и историографии. Разработка В.И. Лениным принципа партийности исторической науки, соотношения партийности. Разработка В.И. Лениным общих принципов исторического исследования и его методики. Требование полноты привлекаемых фактов и их доказательности. Использование историографии в политической борьбе. 68 Применение В.И. Лениным марксистского учения о формациях и рассмотрение им вопроса о феодализме в истории России. Характеристика В.И. Лениным феодальных, крепостнических отношений в России. Ленинская периодизация истории России феодальной эпохи. Древняя Русь, «Московское царство», «новый период русской истории» в оценке В.И. Ленина. Проблема формирования капиталистических отношений. Изучение В.И. Лениным генезиса капитализма в России. В.И. Ленин о классовой борьбе в феодальную эпоху, об эволюции русского государственного строя в XVII – начале ХХ в., о классовой сущности российского самодержавия. Разработка В.И. Лениным периодизации истории русского революционного движения. Характеристика дворянского, разночинского и пролетарского этапов. Оценка В.И. Лениным крестьянской реформы, анализ закономерностей социально-экономического, политического развития России в пореформенное время. Ленинский анализ сущности либерального движения в России. Разработка В.И. Лениным учения об империализме как высшей стадии капитализма и его особенностях в России. История российского пролетариата и его революционной борьбы в трудах В.И. Ленина. Революция 1905–1907 гг. в трудах В.И. Ленина. Ленинский анализ социальноэкономического и политического развития России после первой российской революции. В.И. Ленин о внешней политике царизма, о причинах и характере первой мировой войны, о тактике революционной социал-демократии в борьбе за перерастание империалистической войны в гражданскую. Разработка В.И. Лениным национального вопроса. Колониальная политика царизма в трудах В.И. Ленина. В.И. Ленин о «двух культурах» и «двух нациях» в России начала ХХ в. Ленинский анализ исторического развития России и его значение для развития марксистской теории и обоснования возможности победы социалистической революции в одной, отдельно взятой стране. М.Н. Покровский. Формирование его мировоззрения. Политическая деятельность Покровского в дореволюционный период. Критика Покровским дворянско-монархических и буржуазно-либеральных теорий исторического развития России. Концепция истории России в «Истории России с древнейших времен» и «Очерках по истории русской культуры». Тезис о борьбе торгового и промышленного капитализма. История России в трудах В.В. Вороновского, И.И. СкворцоваСтепанова, М.С. Ольминского, в большевистской печати. Марксистское освещение истории России и его роль в идеологической и политической деятельности большевистской партии. В.И. Ленин основоположник советской исторической науки. 69 Лекция 15. Советская историография План лекции 1. Становление советской историографии (1917 – середина 1920-х гг.). 2. Утверждение марксистско-ленинской историографии (вторая половина 20-х – начало 30-х гг.). 3. Советская историография во второй половине 30-х гг. 4. Советская историография в годы Великой Отечественной войны. 5. Советская историография во второй половине 40-х – 80-е гг. ХХ в. Возникновение советской историографии. Организация государственной пропаганды марксистско-ленинской теории. Реорганизация и централизация архивного дела. Первые советские публикации исторических документов. Создание новых учреждений для научной разработки исторических проблем и распространения исторических знаний. Основание Социалистической академии общественных наук, реорганизация историко-филологических факультетов университетов в факультеты общественных наук, образование Истпартов, организация Коммунистического университета им. Свердлова и институтов красной профессуры. Выпуск исторических журналов «Пролетарская революция», «Красная летопись», «Красный архив», «Архивное дело» и развертывание публикаций по истории революционного движения. Журналы «Под знаменем марксизма», «Вестник Социалистической академии» и их роль в становлении советской исторической науки. Буржуазные исторические общества и журналы. Политика советского правительства по отношению к историкам старой школы. Сотрудничество части из них с советской властью. Помощь советского правительства Российской академии наук. Создание института истории при Московском университете (позже РАНИОН). Организация Российской академии истории материальной культуры (РАИМК). Преподавание истории в высшей и средней школе. Организация издания марксистской исторической литературы. Начало издания произведений К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина. Марксистские работы по истории революционного движения в России, истории октябрьских событий и гражданской войны. Книга М.Н. Покровского «Русская история в самом сжатом очерке» (1920) и ее значение в борьбе за становление марксистской историографии в нашей стране. Отзыв В.И. Ленина о книге Покровского. Недостатки труда Покровского. Перестройка организационной структуры научных учреждений и преподавания истории в высшей и средней школе. Центральные и местные учреждения, развитие краеведения и его роль в историографии 20-х гг. Издание сочинений К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина. Борьба большевиков против оппозиции для укрепления советской историографии. Организация Общества историков-марксистов. Журнал «Историк-марксист». 70 Критика концепций Д.М. Петрушевского, М.К. Любавского, Н.А. Рожкова и др. История революционного движения – основное направление деятельности историков-марксистов. История социалистической революции и история партии в работах В.И. Невского, Е.М. Ярославского, А.С. Бубнова, Н.Н. Попова. Революция 1905–1907 гг. в работах П.О. Горина, А.В. Шестакова, Е.А. Мороховца. Изучение советскими историками крестьянских войн (С.М. Томсинский). Труды М.В. Нечкиной и Н.М. Дружинина, посвященные движению декабристов. Новые труды о народническом движении. Исследование проблем экономической истории России. Работы по аграрному вопросу А.В. Шестакова, С.М. Дубровского. Литература по истории Рабочего класса и революционного рабочего движения (работы А.М. Панкратовой). Работы по истории гражданской войны и борьбы с иностранной интервенцией (труды М.Н. Тухачевского, А.И. Егорова, И.Н. Минца). Начало изучения истории социалистического строительства в годы новой экономической политики. Дискуссия о характере империализма в России. Вопрос о «полуколониальной» или самостоятельной системе монополистического капитализма в России. Дискуссия об общественноэкономических формациях. Разработка истории возникновения и развития феодальных отношений в трудах Б.Д. Грекова, С.В. Юшкова, В.И. Пичеты, С.В. Бахрушина. Всесоюзная конференция историков-марксистов. Создание Института истории Коммунистической академии. Критика позиций М.Н. Покровского относительно «торгового капитализма», оценка различных этапов революционного движения в России. Признание М.Н. Покровским необходимости отказа от концепции «торгового капитализма». Место и значение трудов Покровского в истории советской историографии. Решение коммунистической партии об издании многотомной «Истории гражданской войны в СССР» и «Истории фабрик и заводов» (по инициативе А.М. Горького), выход в свет новых трудов. Постановления Центрального Комитета Всероссийской коммунистической партии большевиков (ЦК ВКП(б)) и советского правительства о школе и школьных программах. Восстановление преподавания истории в школе (1931). Постановление Совета народных комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) «О преподавании гражданской истории в школах» (16 мая 1934 г.). Подготовка учебников по истории (1934–1936). Создание правительственной комиссии по подготовке новых учебников истории. Постановления ЦК ВКП(б) и советского правительства по вопросам истории 1936–1938 гг. Перестройка научных исторических учреждений. Организация исторических факультетов Московского и Ленинградского университетов. Организация Института истории Академии наук СССР (1936). 71 Значение подготовки учебников для разработки концепции отечественной истории и преодоления ошибок и недостатков предшествующего периода. Роль отечественной истории в идейной жизни страны во второй половине 30-х гг. Историческая тематика в литературе и искусстве. «Краткий курс истории ВКП(б)» и пропаганда марксистско-ленинской теории. Недостатки «Краткого курса». Издание учебников по истории для средней и высшей школы. Начало работы по подготовке многотомных трудов. Разработка марксистско-ленинской периодизации истории. Расширение проблематики исследования отечественной истории. Дальнейшие исследования развития феодальных отношений в России (труды Б.Д. Грекова, С.В. Юшкова, С.В. Бахрушина, М.Н. Тихомирова), истории социально-экономического развития и революционного движения в период капитализма (Н.М. Дружинин, М.В. Нечкина). Трудности и недостатки советской историографии. Великая отечественная война 1941–1945 гг. и новые задачи советской историографии. Издание агитационно-пропагандистской исторической литературы о героическом прошлом русского народа, ее роль в годы Великой Отечественной войны. Перестройка работы научных учреждений и высших учебных заведений. Изучение военной истории: истории военного искусства и истории героической борьбы русского народа против иноземных захватчиков. Изучение истории внешней политики России (Тарле Е.В. Крымская война, История дипломатии, т. I–III). Издание обобщающего труда по истории октябрьских событий (История гражданской войны в СССР. М., 1942, т. 2). Публикация документов и новые работы по истории разгрома германской интервенции 1918 г. Начало изучения истории Великой Отечественной войны. Разработка вопросов истории войны в документах коммунистической партии и советского правительства. Первые военноисторические работы о важнейших боевых операциях и борьбе в тылу врага. Критика антимарксистских взглядов отдельных историков в советской печати. Постановления ЦК ВКП(б) по вопросам литературы, драматургии, киноискусства и дискуссии по вопросам философии, языкознания, политической экономии и их влияние на историческую науку. Расширение научно-исследовательских институтов и высших учебных заведений в области истории. Организация Академии общественных наук при ЦК ВКП(б). Расширение подготовки кадров историков через аспирантуру и докторантуру. Историческая периодика в послевоенный период. Публикация документов, возобновление издания русских летописей, писем и бумаг Петра I, документов по истории движения декабристов, рабочего движения, образования СССР. Открытие советскими археологами берестяных грамот в Новгороде (А.В. Арциховский, В.Л. Янин). Развитие монографического изучения вопросов отечественной истории. Труды о развитии феодальных отношений и классовой борьбы крестьянства в России 72 (Б.Д. Греков, Л.В. Черепнин, И.И. Смирнов), по истории ремесла в Древней Руси (Б.А. Рыбаков), русских городов (М.Н. Тихомиров, П.П. Смирнов, П.Г. Рыдзюнский), промышленности и народного хозяйства в России (К.А. Пажитнов, С.Г. Струмилин, П.И. Лященко), истории крестьянства в XIX в. (Н.М. Дружинин), внешней политики России (К.В. Базилевич, А.А. Новосельский, Е.В. Тарле, Б.А. Романов), отношений русского и славянских народов (В.И. Пичета, Н.С. Державин), русской культуры (Д.С. Лихачев, Н.Н. Воронин), истории освободительного движения и общественной мысли (М.В. Нечкина). Создание крупных обобщающих работ в области отечественной истории: «Очерки истории СССР», «История гражданской войны в СССР», «История дипломатии» и др. Дискуссия по вопросам периодизации истории СССР в 1949–1951 гг. и ее значение для постановки новых вопросов и проблем отечественной истории. Роль источниковедческой базы советской историографии, развитие источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин. Серийные тематические и пофондовые публикации документов по отечественной истории. Достижения в разработке истории первобытнообщинного строя. Исследование формирования и развития феодальных отношений в Древней Руси; сравнительно-исторические аспекты генезиса феодализма у народов нашей страны (труды Б.А. Рыбакова, Л.В. Черепнина, В.Т. Пашуто и др.). История древнерусской культуры в трудах Н.Н. Воронина, Д.С. Лихачева и др. Изучение истории отдельных земель и княжеств. Успехи Новгородской археологической экспедиции (А.В. Арциховский, В.Л. Янин). Изучение социальной структуры средневекового русского общества, предпосылок и процесса образования Российского централизованного государства; дискуссионные вопросы политической истории России в XVI в. (М.Н. Тихомиров, Л.В. Черепнин, А.А. Зимин, Н.Е. Носов, С.О. Шмидт и др.). Изучение проблем развития крепостничества в конце XVI–XVII в. История русской промышленности и социальных отношений XVII–XVIII вв. Историография крестьянских войн в России и городских восстаний в XVII в. (В.В. Мавродин, И.И. Смирнов, В.И. Буганов и др.). Проблемы генезиса и развития абсолютизма, внешней политики, истории культуры и общественной мысли второй половины XVII–XVIII в. Изучение кризиса феодально-крепостнического строя и становления капитализма в трудах Н.М. Дружинина, И.Д. Ковальченко и др. Разработка истории классовой борьбы, революционного движения и общественной мысли на дворянском этапе освободительного движения. Внешняя политика дореформенной России в трудах советских историков. История капиталистической России в трудах советских историков. Изучение крестьянской реформы 1861 г. (П.А. Зайончковский, Б.Г. Литвак и др.). Развитие капитализма в пореформенный период в работах В.И. Бовыкна, А.С. Нифонтова, В.Я. Лаверычева, П.А. Хромова и др. Исследование двух революционных ситуаций, деятельности революционеров-демократов 60-х 73 гг. и революционного народничества, распространения марксизма в России. Разработка истории внутренней и внешней политики России (П.А. Зайончковский, А.Л. Нарочницкий и др.). История советского общества. «История Великого Октября» И.И. Минца; труды по истории рабочего класса, крестьянства, армии и флота в октябре 1917 г. Вопросы становления советской государственности и первых социально-экономических преобразований. Разработка проблем новой экономической политики (Ю.А. Поляков и др.), культурной революции в СССР (работы М.П. Кима, С.П. Трапезникова и др.). Изучение истории буржуазных и мелкобуржуазных партий и их идеологии. Историография борьбы за мир и безопасность накануне второй мировой войны (В.М. Хвостов и др.). Исследование проблем истории Великой Отечественной войны. «История второй мировой войны». Издание мемуаров выдающихся советских полководцев и их роль в исследовании истории войны. Монографические исследования по истории крупнейших военных операций, борьбы советского народа в тылу врага, истории советского тыла, истории антигитлеровской коалиции (А.М. Самсонов и др.). Изучение восстановления и развития народного хозяйства и культуры в послевоенные годы. Историография внешней политики, мировой социалистической системы, борьбы за мир, безопасность и разоружение. Лекция 16. Историография истории восточных славян в конце XX – начале XXI в. План лекции 1. Идейная борьба и различные подходы к концепции исторического образования в начале ХХI в. 2. Создание национальной концепции историографи истори восточных славян. 3. Исследования социально-экономической истории восточных славян в начале ХХI в. Идейная борьба и разные подходы к концепции исторического образования в конце ХХ – начале XXI в. Введение в научный оборот новых источников и методов исторического исследования. Проведение научнопрактических конференций по историографии истории. РАЗДЕЛ 3. ИСТОРИОГРАФИЯ ИСТОРИИ ЮЖНЫХ И ЗАПАДНЫХ СЛАВЯН Лекция 1. Историческая наука у зарубежных славянских народов в конце XVIII — первой половине XIX в. Ключевые понятия: национальное возрождение, просвещение, 74 романтизм. План лекции 1. Польская историография в конце XVIII – первой половине ХІХ в. 2. Чешская и словацкая историография в конце XVIII – первой половине ХІХ в. 3. Югославянская историография в конце XVIII – первой половине ХІХв. 4. Болгарская историография в конце XVIII — 70-е годы XIX в. 1. Польская историография в конце XVIII – первой половине ХІХ в. В истории Польши этот период характеризовался обострением политических противоречий, потерей национальной независимости и борьбой за еѐ восстановление. В социально-экономической сфере происходило разложение феодально-крепостнических отношений, становлением капиталистического уклада. Идеология Просвещения в этот период нашла отклик прежде всего у передовой части шляхты и нарождающейся буржуазии, заинтересованных в укреплении центральной власти и ограничении своеволия магнатов. Первый раздел Речи Посполитой (1772) вызвал волну разного рода политических сочинений. Австрийские и прусские публицисты по заказу своих правителей старались дать историческое обоснование раздела. Россия также обосновывала свои права на инкорпорацию в еѐ состав земель РП (украинских и белорусских). Екатерина ІІ назвала этот акт «возвращением исконно русских земель». Против этого выступили польские публицисты. Началась полемика, получившая впоследствии название «войны исторических перьев». Среди польских ее участников выделялся Феликс Лойко (1717 -1779). С 1772 г. по поручению короля (Станислава Августа Понятовского) Лойко занялся изучением политико-правовых вопросов первого раздела. Отличительной чертой его работ было критическое отношение к историческому материалу, привлечение источников, обоснованность выводов. В 1773 г. он издал трактат «Известия о Галиче и Владимире», в котором доказывал, что венгерские короли никогда не владели русскими землями. Затем вышла его работа о Поморье, в которой изложена история поморских земель с древнейших времен до середины XVIII в. и показан процесс их захвата германскими феодалами. Шляхетско-буржуазная историография. Шляхетско-буржуазная историография с самого начала разделилась на два направления: демократическое и умеренное. Первое было представлено трудами Гуго Коллонтая и Станислава Сташица, являвшихся сторонниками ликвидации «либерум вето» в сейме, введения наследственной королевской власти, предоставления прав горожанам, ликвидации крепостничества. Главные причины упадка Польши эти авторы справедливо усматривали в политической анархии, сословных привилегиях шляхты и эгоизме магнатов, отсутствии политических прав у буржуазии и угнетении крестьян. Они 75 разоблачали религиозное мракобесие и средневековую схоластику, отстаивали идею прогресса в природе и обществе. Демократическое направление. Гуго Коллонтай (1750 -1812) являлся одним из ведущих деятелей польского Просвещения, возглавлял Эдукационную комиссию, а также был главой польской либеральной партии. Принимал участие в восстании 1794 г. После подавления восстания Коллонтай бежал в Австрию, но здесь был схвачен и заключен в тюрьму, сперва в Иосифштадте, потом в Ольмюце (1795 -1798, 1798 -1802). Освобожденный в 1802 году по хлопотам князя Адама Казимира Чарторыйского, он поселился на Волыни и занялся сельским хозяйством. В 1807 году Коллонтай должен был, по приказанию русского правительства, переехать в Москву, но по заключении Тильзитского мира получил свободу и выехал в герцогство Варшавское, где и умер в крайней нужде. Как уже было сказано, после подавления восстания оказался в австрийской тюрьме, где написал «Критический разбор основ истории о начале рода человеческого» (1842). В этом историко-социологическом труде признавалось действие объективных законов в истории. Коллонтай придавал большое значение сбору, публикации и критическому анализу источников. Историю он расценивал как науку, имеющую большое политическое и моральное значение, призывал не отрывать историю человечества от географической среды. Он считал, что предметом исследований должен быть весь комплекс жизнедеятельности человека — производство, обычаи, законодательство, наука, просвещение и т. Д. Во взглядах на человека Коллонтай оставался идеалистом. Он рассматривал его как неизменную естественно-биологическую сущность. Главным законом природы он считал абстрактную свободу человека и поэтому старался отыскать в прошлом причины социального неравенства людей, что позволило бы, по его мнению, вернуться к первобытной свободе. Коллонтай был одним из авторов работы «Об установлении и упадке польской конституции 3 мая 1791 г.» (1793). В ней содержался анализ тогдашнего положения Польши и было высказано мнение, что главная вина за разделы Речи Посполитой лежала на соседних государствах, напавших на страну в период, когда она только начала возрождаться после ослабления, вызванного несовершенством государственного устройства, своеволием магнатов и слабостью королевской власти. Станислав Сташиц (1755 -1826) – польский философ, учѐный, писатель, меценат. Выступал за линию реформ в Речи Посполитой, поддерживал Майскую конституцию 1791 г. В работах Станислава Сташица с особой силой проявилось стремление дать общую оценку хода исторического процесса. Свою концепцию он изложил в труде «Человеческий род» (1819 -1820), основанном на просветительских представлениях о сущности человека, природы и общества. Развитие общества Сташиц рассматривал как объективный процесс борьбы и социальных конфликтов: борьбы передового и реакционного, борьбы против 76 угнетения, утвердившегося с появлением частной собственности на землю. Он решительно выступал против идеализации шляхетской демократии. Рассматривая историю общества как процесс, развивающийся по восходящей линии, Сташиц, подобно Коллонтаю, полагал, что это развитие должно завершиться «идеальным, справедливым» строем, который соответствовал бы «естественным законам». Объективно таким строем в то время был буржуазный. Сташиц писал: «Равенство, свобода и собственность – самые важные и самые простые выводы из прав человека». Единомышленником Коллонтая и Сташица был Францишек Езерский (1740—1791). В его публицистических работах дана наиболее радикальная оценка развития Польши. В понятие «народ» он одним из первых включил крестьян. Вскрывая социальные противоречия в Польше, Езерский критиковал существующий строй за эксплуатацию крестьянина, за то, что мещанин, горожанин, не считается полноценным человеком, а рассматривается как «…существо промежуточное между человекомшляхтичем и нечеловеком-крестьянином». Именно простой люд, заявлял он, составляет «первое сословие нации или, говоря правильнее, всю нацию. Простой народ создаѐт богатства и силу государства и он же определяет характер наций… создаѐт лицо нации, сохраняет чистоту родного языка, соблюдает традиции и придерживается национального образа жизни». Сущностью истории Езерский считал совершенствование культуры, науки, образования и искусства. Умеренное направление шляхетско-буржуазной историографии было представлено трудами профессиональных историков и в первую очередь сочинениями основателя новой польской историографии Адама Нарушевича (1733 -1796). Нарушевич происходил из белорусской дворянской семьи; воспитание получил в Пинске, в иезуитской коллегии и 15-ти лет от роду был приписан к ордену. Высшее образование получил в Лионе; после обучения был назначен одним из четырех профессоров латинской словесности в Виленской академии. Нарушевич принадлежал к числу сторонников конституционной монархии. По поручению короля Станислава Августа Понятовского он начал подготовку труда по истории Польши, который отвечал бы просветительским представлениям об обществе и его развитии. В специальном «Мемориале» он изложил свое понимание задач историка. Он видел их в критическом отношении к источникам, расширении предмета исследования, который должен включать не только деяния королей и шляхты, но и политическую и экономическую историю, историю культуры, науки и религии, государства и права, торговли и т. Д. В понимании общественных явлений Нарушевич оставался идеалистом, пытаясь найти их объяснение в сфере сознания. Нарушевич противопоставил теологической концепции истории рационалистические принципы ее понимания, отрицал непосредственное влияние провидения на исторические события. В понятие «польский народ» он впервые кроме шляхты включил горожан. Нарушевич подверг сомнению достоверность исторических 77 традиций и легенд и призвал опираться на свидетельства современников, собирать и учитывать различные (в первую очередь правовые) документы, определявшие устройство и развитие государства. Впервые в польской историографии он разработал элементарные методы критики источников. Для подготовки труда по истории Польши Нарушевич создал штат архивистов и копировальщиков, задачей которых был сбор, обработка и переписка документов. Это позволило ему накопить огромное количество материалов, составивших 230 томов «папок Нарушевича». Ими пользовались многие поколения польских историков. Главный труд Нарушевича «История польского народа» (7 томов) начал выходить в 1780 г. со второго тома. (Первый том вышел из печати только в 1824 г.). Это исследование охватывало период с древнейших времен до 1386 г. и представляло собой историю государства и его правителей. Оно отличалось широкой Документальной базой, хронологической последовательностью в изложении событий. Через всю работу проходила идея сильной монархической власти, призванной обеспечить равновесие между сословиями, гарантировать порядок в государстве. Вину за ослабление и упадок Польши он возлагал на магнатов, обвиняя их в произволе, анархии, жадности. Нарушевич не смог избежать влияния «сарматизма» - идеологии шляхетских традиционалистов, которая утвердилась в Польше с конца XVII в. Еѐ характерными чертами были идеализация устройства Речи Посполитой (в частности, права «либерум вето»), исключение любой мысли о возможности его изменения, восхваление шляхты как сословия, якобы представляющего весь народ, нетерпимость к другим религиям, народам, самодовольство. Нарушевич также выводил славян от сарматов. Начало польской истории он связывал с гминовладством — первобытной общинной формой общественных отношений у племен, населявших польские земли. Возникновение социального неравенства этот историк объяснял с помощью распространенной тогда «теории завоевания», согласно которой славянские племена покорили местное население и стали привилегированным сословием рыцарства-шляхты, в то время как автохтонное население превратилось в подневольное. В отличие от французских просветителей Нарушевич считал, что социальное неравенство дано природой и не порождает угнетения. Это последнее он выводил из психологических факторов — своеволия, высокомерия, жадности, которые пришли к славянам от германцев. В его труде проявилось сочувствие крестьянам-труженикам и осуждение их угнетателей — богатых панов. Нарушевич видел причины ослабления Польского государства в переходе от польского к немецкому праву, которое оказалось более выгодным для крупных землевладельцев и привело к ограничению власти короля. Для государства, считал автор, это имело отрицательные последствия, поскольку вместе с ослаблением королевской власти нарушилось равновесие между сословиями, возросло угнетение одного сословия другим. 78 «История польского народа» и ряд других работ, написанных Нарушевичем, были проникнуты чувством патриотизма. Колебания Нарушевича и определенная непоследовательность его концепции объяснялись идеологией шляхетско-буржуазных кругов, к которым он принадлежал. Эти круги стремились к определенным буржуазным изменениям при сохранении власти и влияния шляхты. С крушением государственности польское Просвещение вступило в свой последний этап. В историографии постепенно угасала критическая направленность просветительских традиций. Преобладающей стала тенденция к идеализации героических моментов прошлого, призванных пробудить патриотизм шляхты. Значительную роль в это время играло Общество друзей наук, основанное в 1800 г. в Варшаве. Член Общества друзей наук, писатель и историк, уроженец Брестчины (деревня Скоки) Юлиан Урсын Немцевич (1758 -1841) в своих произведениях, как и Нарушевич, прославлял прошлое Польши, ее королей и правителей. Немцевич развивал идею о наличии особенного польского национального характера, наделенного положительными и отрицательными чертами. В 1816 г. он опубликовал «Исторические песни». За 100 лет эта книга была переиздана более 20 раз. В нее вошли 33 народные песни, обработанные и снабженные комментариями Немцевича. Не очень заботясь о достоверности, он старался выделить героические страницы прошлого. В комментариях к последней части «Исторических песен» Немцевич коснулся причин упадка Польши, которые он видел в усилении власти магнатов. Немцевичем написана также «История правления Сигизмунда III» (1819), издано 6 томов «Собрания исторических памятников о древней Польше» (1822 -1833). Следуя традициям Просвещения, Немцевич оценивал XVIII век как время борьбы со средневековой темнотой и отсталостью. Вслед за Нарушевичем он считал королевскую власть регулятором социальных отношений в государстве. Он не признавал «теории завоевания» и выводил социальное неравенство из «общественного договора», согласно которому одни люди должны производить продукты и изделия, а другие — защищать родину. В Общество друзей наук входил Тадеуш Чацкий (1765 -1813), занимавшийся историей права. Значительное внимание он уделял исследованию экономических проблем, торговли, истории культуры, которые до него в польской историографии изучались очень слабо. Его перу принадлежит работа «О литовских и польских законах, их духе, источниках и т. Д.», в которой заметно стремление к идеализации обычаев славян, их общинного строя и племенных черт в противовес обычаям и законам» пришедшим от германцев. Тенденция к реабилитации прошлого, абсолютизации национальных моментов сближала Чацкого с романтиками, отрицавшими общеисторическую эволюцию народов и государств. По своим взглядам на прошлое близок к Нарушевичу был и Ежи Самуэль Бандтке (1768—1835). В 1810 г. вышли два тома его работы «Краткое изображение истории Королевства Польского». Разделяя идеи 79 Нарушевича, Бандтке более тесно связывал историю Польши с общеисторическим процессом. Не соглашаясь с «теорией завоевания», социальное неравенство он считал результатом «естественного развития». Историю Польши Бандтке представлял как процесс изменения ее государственного устройства, проходивший поначалу аналогично развитию других европейских стран, лишь с переходом к выборности королей развитие Польши замедлилось. Среди представителей демократического крыла польского Просвещения выделялся Вавжинец Суровецкий (1769 -1827). Критикуя недостатки устройства Речи Посполитой, он старался идеализировать польский народ и считал, что своими достоинствами поляки превосходили окружающие их народы. Это были элементы тех взглядов, которые подхватила и развила романтическая историография. Обоснование своих позиций Суровецкий искал в ранней истории славян. Свои выводы он изложил в книге «Изыскание начал славянских народов» (1824). Историк развивал идеи первобытного гминовладства как своеобразного, характерного только для славян социального строя, как почти идеальной формы взаимоотношений между различными «классами». Начало разложения гминовладства Суровецкий связывал с проникновением «германского «феодализма» с его привилегиями, неравенством, своеволием. Германские порядки, писал он, нашли поддержку у духовенства и богатых панов и привели к уничтожению первобытной гармонии. Сначала крестьяне, а затем и горожане были лишены всех прав. Все это привело к постепенному экономическому и политическому упадку Польши. Вину за него Суровецкий возлагал в первую очередь на шляхту, которая в управлении государством руководствовалась лишь своими эгоистическими интересами. В своих трудах Суровецкий делал акцент на социально-экономические изменения, видел необходимость земельной реформы и освобождения крестьян, развития промышленности и торговли. Его взгляды имели антифеодальный характер. Польская историография в период подъема национальноосвободительной борьбы. Разделы Речи Посполитой, поражение восстания Т. Костюшко осложнили развитие польской науки и культуры, но не изменили общей их направленности в русле просветительских идей. До 20-х годов XIX в. эти идеи преобладали. Однако зародившиеся в начале XIX в. романтические веяния постепенно взяли верх и утвердились в духовной жизни польского общества. Романтизм, проповедовавший веру в силу духовных начал и культ индивидуальности, уважение к национальному своеобразию, вполне соответствовал специфике польского национальноосвободительного движения. В начале XIX в. благоприятнее, чем в других частях Польши, были условия для развития науки и культуры в Герцогстве Варшавском (1807 -1812), а затем Королевстве Польском (до 1830 г.). Культурными центрами Королевства Польского оставалось Общество друзей наук, а также Варшавский и Виленский университеты и Кременецкий лицей. После 80 поражения восстания 1830—1831 гг. центр польской культурной жизни переместился в польские земли Австрийской империи, где действовали Краковский университет (при нем с 1816 г. существовало Краковское научное общество) и музей и библиотека Оссолиньских во Львове. Значительно позднее создаются научные центры на польских землях под властью Пруссии. В 1857 г. в Познани было основано Общество друзей наук. После 1830 г. образовались научно-культурные центры польской эмиграции: музей и библиотека в Рапперсвиле (Швейцария), историко-литературное общество в Париже и др. Влияние исторической мысли на формирование национального сознания на протяжении первых двух третей XIX в. постоянно возрастало. Характерной чертой польской историографии периода романтизма явилось то, что она оказалась в центре политической борьбы, а труды историков стали оружием в острой полемике между различными общественными силами. Одни из историков были ближе к консервативно-аристократическим кругам и выражали их видение прошлого, другие обосновывали устремления революционно настроенной части шляхты и демократических слоев народа. Основателем и главным представителем романтического направления в польской историографии был Иоахим Лелевель (1786 -1861). До 1824 г. он был профессором всеобщей истории Виленского университета. Его лекции отличались смелостью мысли, патриотическим и демократическим содержанием. После раскрытия царскими властями тайных студенческих кружков Лелевель был отстранен от преподавания и переселился в Варшаву. Здесь он принимал активное участие в национально-освободительном движении, избирался в сейм. Во время восстания 1830 -1831 гг. Лелевель входил в состав повстанческого правительства, был избран председателем Патриотического клуба, возглавлявшего демократическую оппозицию консервативной верхушке восстания. После поражения восстания Лелевель эмигрировал во Францию, откуда был вскоре выслан в Брюссель, где и прожил до конца жизни, являясь одним из вождей буржуазно-демократического крыла польской эмиграции. Он активно выступал за освобождение польских крестьян с землей и предоставление им политических прав. Только это, считал он, может обеспечить успех национально-освободительной борьбы. В 1847 г. Лелевель вошел в международную Демократическую ассоциацию, созданную в Брюсселе при участии К. Маркса и Ф. Энгельса, поддерживал дружеские отношения с К. Марксом, был знаком со многими русскими революционными деятелями. А.И. Герцен, хорошо знавший Лелевеля, часто ссылался на его труды; Л.Н. Толстой отзывался о нем, как о «бойце за свободу», портрет польского историка висел у него в кабинете. Лелевель является основоположником романтической школы в польской историографии. Им был написан ряд трудов по политической истории Польши и Литвы с древнейших времѐн по XIX век, истории польского крестьянства. Требуя опоры на источники, заложил основы ряда вспомогательных дисциплин в польской исторической науке. Лелевель ввѐл в 81 научный оборот новые материалы. Ещѐ большее значение имел плодотворный поворот от узко понимаемой политической истории к развитию социальных отношений. Выработанная им концепция национальной истории опиралась на глубокое осмысление социальных проблем и путей их решения, на симпатии к народным массам и веру в их революционные возможности, на республиканские идеи. Впервые в польской историографии Лелевель сформулировал понятие всеобщей истории как истории всех народов и государств. Одновременно он отмечал специфику в развитии разных народов, в первую очередь славянских. В истории каждого народа он стремился выявить «собственный национальный источник» развития, носителем которого считал народные массы. Под народом Лелевель понимал крестьянство и шляхту, считая, что их взаимоотношения составляли смысл истории Польши. В стремлении выяснить происхождение польского «национального духа» Лелевель обратился к древней истории славянских народов. Тогда у них существовали свобода, равенство, они не знали монархии, своеволия, писал историк. Эти черты, а также мужество, миролюбие явились составными частями славянского, а затем и польского «национального духа». Лелевель, как и другие романтики, идеализировал общинный строй славян и считал, что он был нарушен проникновением «западной цивилизации». Такие ее формы, как римское право, католическая церковь, феодализм, указывал Лелевель, уничтожили демократическое устройство славян. С этого времени в Польше происходила постоянная борьба двух стихий — чуждой, монархически-феодальной, и истинно польской, славянско-республиканской. Постепенное преобладание монархизма, аристократизма и фанатизма привело страну к: упадку. Путь к возрождению Польши Лелевель видел в возвращении к «национальным истокам», установлении демократии и справедливости. Носителем «извечных идеалов» поляков он считал народ, имея в виду мелкую шляхту и крестьян. Причины ослабления Речи Посполитой Лелевель искал в ее социальноэкономической и политической структурах, в неразрешенности крестьянского вопроса и в захватнической политике соседних государств. Поражение восстаний 1794 и 1830 -1831 гг. он объяснял тем, что их руководители боялись народных масс и старались отстранить их от активного участия в борьбе. Исторические взгляды Лелевеля разделялись в той или иной степени многими польскими историками первой половины XIX в. Наиболее видным из них был Енджей Морачевский (1802 -1855), живший в Познани. Поставив задачу развить концепцию Лелевеля, подчеркнуть ее республиканско-демократические черты, Морачевский опубликовал «Историю Польской Речи Посполитой» (1855). В этом труде он пытался реабилитировать шляхетскую республику, изображая ее как проявление традиций древнего народовластия. В отличие от Лелевеля главную причину ослабления Польши Морачевский видел в моральном упадке шляхты. В Галиции работал поклонник Лелевеля Кароль Шайноха (1818 -1868), 82 сочинения которого, благодаря их литературным достоинствам, были очень популярными. Для его трудов «Век Казимира Великого» (1848) и «Болеслав Храбрый» (1849) характерно стремление приукрасить среднюю и мелкую шляхту, противопоставить ее магнатам. В работе «Лехитское начало Польши» (1858). Шайноха развивал идею «цивилизаторской миссии» Польши на Востоке. В Королевстве Польском после 1830 г. возможности для развития исторической науки были весьма ограниченны. Здесь работал Вацлав Мацеѐвский (1793 -1883). Он написал четырехтомный труд «История славянских законодательств» (1832 -1835), который был переведен на многие языки и получил широкую известность. В нем восхвалялись общественный строй и обычаи древних славян, им противопоставлялись христианские нововведения. Работа вызвала бурю негодования в католических кругах. Революционно-демократическое направление. В 40-е годы XIX в. начала складываться польская революционно-демократическая идеология, опиравшаяся на понимание революционной роли народных масс. Представители революционно-демократического направления в историографии. Видным деятелем этого направления был Эдвард Дембовский (1822 -1846) – один из руководителей Краковского восстания, 1846 г. Его общественно-политические взгляды формировались под воздействием идей материализма и утопического социализма. Историю Дембовский понимал как закономерный процесс общественного развития, в котором решающую роль играют народные массы. Во всех событиях прошлого он видел борьбу классов, которая неминуемо ведет к революции, призванной установить строй, свободный от эксплуатации. Историю Дембовский делил на пять эпох: теократизм; абсолютизм; политическая демократия; социальное единство; социальное, политическое и нравственное единство. Смена эпох, указывал он, происходит революционным путем, но лишь тогда, когда необходимость такой смены осознана и воспринята большинством населения. При этом развитие общества сводилось в концепции Дембовского к утверждению идеи справедливости и весь Монархическое направление. Против историков романтического направления выступали представители монархического направления, прославлявшие сильную монархическую власть. К ним принадлежал Кароль Гоффман (1798 -1875). Он выступал против идеализации прошлого, поисков в нем «национального духа». Гоффман считал причинами упадка страны всевластие шляхты, бессилие монархов и неразвитость городов. В целом это была шляхетско-буржуазная концепция, приобретавшая в середине XIX в. консервативные черты. Критические оценки Гоффманом романтизма были впоследствии взяты на вооружение позитивистскими историками. Рассмотренный этап в развитии польской историографии характеризовался прежде всего становлением и развитием шляхетско- 83 буржуазных концепций истории Польши. Размах национальноосвободительного движения придал некоторым из них (прежде всего лелевелевской) устойчивый демократический характер. 2. Чешская и словацкая историография в конце XVIII – первой половине ХІХ в. Конец XVIII и первая половина XIX в. в чешских землях, входивших в состав многонациональной Австрийской империи, были ознаменованы становлением капиталистических отношений. В общественной жизни на первый план выдвинулись проблемы, связанные с формированием буржуазной нации. Это был период национального возрождения. Рост национального самосознания проявился прежде всего в усилении внимания к родному языку и культуре как важнейшим средствам сплочения нации. Патриотически настроенная интеллигенция и молодая чешская буржуазия пытались объединить вокруг себя различные общественные слои. Перед национальными деятелями стояла задача обосновать законность требований национального движения, выработать его программные установки. С этой целью был использован материал отечественной истории. Чешские историки конца XVIII – первых десятилетий XIX в. публиковали свои работы, как правило, на немецком языке. Фактический правитель Австрийской империи в 1835 -1848 гг. Меттерних запрещал пользоваться чешским языком в научных целях. Отсутствовали национальные центры исторической науки. Чешское общество наук, возникшее еще в XVIII в., являлось по составу преимущественно немецким. Исторические работы в его изданиях публиковались крайне редко. Перемены наметились к концу второго десятилетия XIX в. в связи с ростом национального движения. В 1818 г. в Праге был основан Чешский музей, вокруг которого сплотился ряд ученых-патриотов. Их усилия были направлены на собирание исторических, археологических и художественных памятников. В 1827 г. стал издаваться «Casopis Ceskeho musea» («Журнал Чешского музея») на чешском и немецком языках. Превратившись в первый периодический орган историков, этот журнал способствовал повышению уровня их исследований. Несколько позднее было создана просветительское общество Матица чешская, объединявшее либеральную интеллигенцию. Оно выпускало научную литературу. По мере приближения революции 1848 г. усиливалась социальная и политическая значимость исторической науки, возрастало ее влияние на другие сферы общественного сознания. Просветительская историография. Первые ростки нового подхода к изучению истории были в чешских землях связаны с воздействием идей Просвещения. Развернувшаяся в чешских землях во второй половине XVIII в. деятельность «будителей», видевших свою главную задачу в пропаганде родного языка, развитии литературы и искусства, распространялась на изучение исторической грамматики, истории литературы, исторического прошлого. Первым предвестником чешского возрождения был Гелазий Добнер 84 (1719 -1790). Обратившись к источникам, он начал очищать чешскую историю от легенд. Добнер доказывал, что древние чехи, как и остальные славянские народы, не знали монархического строя, а жили в демократии. Один из учеников Добнера, Франтишек Пелцл (1734 -1801), написал «Краткую историю Чехии». Большое внимание он уделил истории гуситского движения, считая гуситов героями. Пелцл писал о Гусе как о патриоте, взгляды которого сложились в борьбе с немецким засилием, высоко оценил его борьбу за права чешского» языка. На рубеже XVIII и XIX столетий началась деятельность основателя научной славистики Йозефа Добровского (1753 -1829). Он подчеркивал роль крестьянства как хранителя традиций национальной культуры. В его «Истории чешского языка и литературы» (1792) эпоха гусизма рассматривалась как время расцвета самобытной национальной культуры, а Гус как выдающийся ее представитель. К умеренным гуситам Добровский относился с симпатией, а его точка зрения относительно левых таборитов совпадала с католической. Романтическое направление. С развитием капитализма в чешских землях на смену просветительской идеологии пришел романтизм. В чешской буржуазной историографии утвердилось романтическое направление. Для него была характерна ярко выраженная национальная окраска, преимущественный интерес к гусизму. Родоначальником и главным представителем романтической историографии был идеолог национального возрождения Франтишек Палацкий (1798 -1876). Как политик онбыл сторонником и одним из творцов концепции австрославизма. Участвовал в революции 1848—1849. Труды его оказали большое влияние на развитие науки и общественной жизни. В 1831 г. Палацкий основал и возглавил общество Матицы чешской, стал редактировать «Журнал Чешского музея», превратив его в орган историков. В качестве секретаря Королевского чешского общества наук Палацкий способствовал его переходу на национальные позиции. Его главным трудом является «История чешского народа в Чехии и Моравии». Чешский народ, считал Палацкий, является носителем славянских черт, ему свойственны идеалы раннего христианства, высокие нравственные начала; чехи превосходят другие народы любовью к родине, своему языку, стремлением к нравственному совершенствованию и т. Д. Он считал, что на заре чешской истории преобладало славянское начало. Однако в дальнейшем, считал он, славянское начало было вытеснено немецким или католическим, привнесенным в страну немцами. Из борьбы славянского демократического начала против сословного немецкого родилось движение за свободу – гусизм. Палацкий определил его как «вершину чешской истории». Главным в истории Палацкий считал самобытное развитие народа, национального государства и национальной культуры. В народе он видел выразителя «национальной идеи». Как представитель романтического направления он старался показать, что исторический процесс раскрывается 85 не в деятельности выдающихся личностей, а в деяниях народа. Для своего времени «История чешского народа» явилась крупным научным достижением. Она сыграла значительную роль в подъеме национального движения и развитии чешской исторической науки. В этом труде впервые история чехов была показана как непрерывно развивающийся процесс. В нем собран обширный фактический материал, без которого не может обойтись современный исследователь. Труды его способствовали утверждению в историческом сознании чешского народа Гуса и Жижки как национальных героев. Концепция Палацкого получила широкое признание; она отвечала задачам политической борьбы чешской буржуазии. Историческая мысль радикальных демократов. Накануне революции 1848 г. в национальном движении сформировалось радикальнодемократическое течение. Его идеологи (Эмануэл Арнольд, Карел Сабина, Йозеф Вацлав Фрич и др.) ратовали в первую очередь за социальные преобразования, выдвигая демократические лозунги. В своих публицистических выступлениях они часто обращались к прошлому. На Эмануэла Арнольда (1800–1869) сильное влияние оказали идеи утопического социализма. В 1840 гг. Арнольд примыкал к тайному демократическому обществу Чешский рипил. В период революции 1848– 1849 он был одним из руководителей революционной части чешского демократического движения (после поражения революции был приговорен к смертной казни, замененной тюремным заключением). Он рассматривал современную ему революционную борьбу как часть общего исторического развития, а политическую активность крестьянских масс как необходимое условие победы революции. Он ставил в пример современникам выступление гуситов, называя его революцией, целью которой было, по его мнению, установление социального равенства, национальной свободы и республиканского строя. Арнольд высоко оценивал значение гуситских войн. Главную силу таборитов он видел в крестьянстве и ввел в чешскуюисториографию термин «крестьянская война». Демократические идеи развивал Йозеф Вацлав Фрич (1829— 1890), также участник Пражского восстания 1848 г. Произведения Фрича воспевают революционные традиции чешского народа. Он одним из первых выдвинул принцип братства чехов и словаков на основе их равноправия и считал словаков самостоятельной нацией. К радикально-демократическому течению принадлежал и Карел Сабина (1813–1877), чьи взгляды сформировались под влиянием июльской революции 1830 г. во Франции и восстания 1830–1831 гг. в Польше. В 1848 году он принял участие в мартовских движениях; в 1849 году по обвинению в государственной измене был приговорѐн к смертной казни, заменѐнной 18летним заключением в крепости; через 8 лет был помилован и вернулся в Прагу. Он признавал народ творцом истории. Сабина полагал, что смысл общественного прогресса заключается в обеспечении равноправия народов, свободы и блага всех людей. Словацкая историография. 86 В обстановке социального и двойного национального гнета австрийских и венгерских правящих кругов, мадьяризации, с особой силой проводившейся с конца XVIII в., национальное движение словаков развивалось замедленными темпами. Деятелями словацкого национального возрождения придавалось важное значение истории – как средству пробуждения патриотических настроений и фактору формирования национального самосознания. Одним из главных идеологов словацкого возрождения был будитель и поэт Ян Коллар (1793–1852). Он являлся проводником идеи славянской взаимности. В то же время он доказывал самобытность словацкой культуры. Коллар придерживался точки зрения использования словаками чешского языка, это привело его к конфликту с Людовитом Штуром (другим видным представителем словацкого национального возрождения, автором словацкого языкового стандарта, в конечном счете приведшего к современному словацкому литературному языку), который пропагандировал словацкий язык. Выдающимся представителем словацкой историографии XIX века был деятель словацкого и чешского национального возрождения Павел Йозеф Шафарик (1795 -1861), близкий по своим взглядам Палацкому. С 1819 по 1833 г., работая в Нови Саде, он изучал рукописные памятники и печатные труды, хранившиеся в окрестных монастырях. Эти материалы позволили ему пролить свет на некоторые вопросы истории славян. Шафарик написал «Историю славянского языка и литературы на всех наречиях» (1826). В этой работе автор доказывал индоевропейское происхождение славян и заметный их вклад в мировую культуру. В его труде словацкий язык впервые выделен как самостоятельный. Особое внимание Шафарик обратил на происхождение и древнюю историю славян. В 1833 г. Шафарик переехал в Прагу. Здесь им был написан двухтомный труд «Славянские древности» (1836 -1837). В нѐм Шафарик пришел к выводу, что отдельные славянские языки возникли не ранее середины I тыс. н. э. С того времени он и начинал историю славян. Одним из доказательств высокого уровня их развития Шафарик считал то, что. Многие славянские слова, относящиеся к хозяйству и культуре, перешли в венгерский язык. Выступая против шовинистических теорий немецких историков, Шафарик обосновывал мысль о том, что славяне вместе со своими соседями: галлами, германцами, литовцами и др. — явились творцами европейской культуры. Книга Шафарика пользовалась успехом, поскольку ее выводы имели не только сугубо научное значение. Они воспринимались в качестве политических лозунгов: западные и южные славяне, не имевшие своей государственности или утратившие ее, включались автором на равных основаниях в систему европейских народов. Итак, к середине XIX в. сложилась буржуазная концепция истории чешского и словацкого народов, в основу которой были положены национальные аспекты их развития. Вопросы классовой борьбы затрагивались только радикальными демократами. 87 3. Югославянская историография в конце XVIII – первой половине ХІХ в. Исторические судьбы югославянских народов были весьма различны, что сказалось на развитии их национальной историографии. После падения независимых средневековых югославянских государств эти народы оказались под гнетом Османской империи, монархии Габсбургов и Венецианской республики. Начавшееся в конце XVIII в. национальное возрождение югославянских народов сопровождалось подъемом их освободительного движения. В этих условиях историография представляла собой важное идейное оружие национальной борьбы. Сербская историография. Развитие сербской историографии проходило в русле романтического направления со всеми присущими ему характерными особенностями: повышенным интересом к прошлому, идеализацией его, широким использованием преданий, устного народного творчества, эпоса и т. Д. Это направление отвечало задачам освободительной борьбы и национального возрождения. В то же время на развитие сербской исторической науки заметное воздействие оказывала просветительская идеология. Большинство историков первой половины XIX в. были выходцами из Воеводины, имевшей в рамках Габсбургской монархии автономию. Другим центром развития науки становится с 30-х годов XIX в. Сербия, которая добилась при поддержке России статуса автономного княжества. У истоков сербской историографии стоял Йован Раич (1726 -1801). Образование он получил в русской школе в Воеводине и в России. В 1768 г. он завершил «Историю разных славянских народов, особенно болгар, хорватов и сербов». Изложение событий, пронизанное патриотическим чувством, Раич доводит до XVIII в., сосредоточив главное внимание на истории средневековой Сербии. На основе извлечений из этого и других его сочинений писались почти все сербские работы по истории. Начало развития сербской буржуазной историографии связано с именем Вука Стефановича Караджича (1787 -1864). В историю он вошел прежде всего как языковед. Караджич реформировал сербский литературный язык и стандартизировал сербскую кириллицу. Именно язык Караджича стал базой для современного сербского языка. В то же время он активно занимался историческими исследованиями. В периодическом издании «Даница» (1826 -1829, 1834) Караджич напечатал очерки о Первом сербском восстании, участником которого был. Он написал также биографии 13 видных деятелей этого восстания. В Петербурге была издана его книга «Жизнь и подвиги Милоша Обреновича» (1825). Характерным представителем романтической школы был Панта Сречкович (1834 -1903). Он получил образование в России. Им. Была основана в 1882 г. в Великой школе в Белграде первая кафедра сербской истории. В своих статьях Сречкович писал, что история призвана прежде всего воспитывать национальные и патриотические чувства. В 60 -70-е годы XIX в. в сербском освободительном движении возникло 88 демократическое течение. Хотя сербские демократы не были профессиональными историками, их публицистическая деятельность оказала определенное влияние на развитие сербской историографии. Под влиянием российских революционных демократов революционно-демократическое крыло сербской Омладины (сербское тайное общество, имевшее целью объединение и независимость всех частей сербского народа) во главе со Светозаром Марковичем (1846 -1875) впервые в сербской историографии выдвинуло в качестве первоочередной задачу изучения жизни и быта крестьян. Маркович считал народные массы двигателем исторического прогресса. «Экономические отношения, которые обеспечивают материальное бытие, являются самыми важными», - писал он, указывая на необходимость «изучать историю общественной борьбы, связанной с собственностью, т. Е. историю экономических и социальных переворотов». История является, по его мнению, «выражением экономических законов, которые управляют материальными человеческими интересами». Маркович первым ввел в сербскую историографию понятия «классовая борьба» и «общественноэкономические формации». Маркович был страстным пропагандистом революционного метода решения насущных задач социального и национального освобождения балканских народов. Хорватская историография. С конца XVIII в. хорватские земли входили в состав Австрийской империи. Хорватия и Славония, обладая некоторыми автономными правами, считались частью земель венгерской короны. Военная Граница, Далмация и Истрия непосредственно подчинялись австрийским властям. Хорватский народ подвергался экономическому, политическому и национальному угнетению со стороны австрийцев и в ещѐ большей степени – венгеров. Первая половина XIX в. в истории хорватских земель характеризовалась укреплением капиталистических отношений и формированием хорватской нации. С середины 30-х годов XIX в. развернулось национальноосвободительное движение – иллиризм. Его название связано с концепцией единства южных славян, представлявшей их потомками автохтонного населения Балканского полуострова – иллирийцев. Укрепление национального самосознания хорватов и распространение идей романтизма усилили интерес деятелей иллиризма к прошлому южных славян. Потребности национально-освободительного движения определили их подход к истории как к средству для обоснования национальных требований. Состояние исторической мысли в предреволюционные годы отразила «История Великой Иллирии», подготовленная в 1846 г. к печати, но так и не опубликованная Людевитом Гаем, одним из идеологов и руководителей иллирийского движения. «Великая Иллирия» - это созданное его воображением объединение южных славян. Одним из ведущих представителей Либерально-буржуазного направления был Иван Кукулевич-Сакцинский (1816 -1889). Он придерживался концепции югославянской национальной общности как части 89 славянского мира. В связи с обострением национальных противоречий он опубликовал в 1861 -1862 гг. «Законы королевства Хорватии, Славонии и Далмации. Одним из наиболее значительных исследований КукулевичаСакцинского явилась книга «Борьба хорватов с монголами и татарами» (1863). Она была проникнута мыслью, что сопротивление хорватов монгольскому нашествию спасло Западную Европу от опустошения. Кукулевич-Сакцинский отводил личности решающую роль в историческом процессе. Крупнейшим представителем хорватской историографии 60 -70-х годов XIX в. был Франьо Рачки (1828 -1894). Он являлся одним из идеологов и руководителей национально-либеральной партии, которая выступала за объединение и автономию хорватских земель в составе федеративной Австрийской империи, но конечной целью считала образование независимого югославянского государства. Продолжая заложенную иллиризмом традицию, Рачки пропагандировал идею югославянской общности и солидарности славян. 4. Болгарская историография в конце XVIII — 70-е годы XIX в. С середины XVIII в. в Болгарии начался процесс национального возрождения. Формирование нации, национальной культуры и идеологии было важнейшей стороной этого процесса. Главной задачей была борьба против османского ига и ассимиляторской политики высшего греческого духовенства. Все это оказывало существенное влияние на развитие исторической мысли. Она становилась важным звеном национальноосвободительной идеологии. Отправной точкой Болгарского возрождения считается написание монахом Хилендарского монастыря Паисием (Хилендарским) (1722 – около 1798) «Истории славяноболгарской» (1762). Паисий повествовал о нападениях славян на Балканский полуостров, о заселении ими византийских владений, о политических событиях. Он пытался выяснить причины завоевания Болгарии османами, воспринимая его как национальную трагедию. Также здесь автор изложил свою политическую программу, призывая бороться против османского ига и ассимиляторской политики греческого духовенства. Паисий ставил цель показать величие болгарского народа в прошлом и пробудить национальную гордость. Продолжателем дела и традиций Паисия был выдающийся болгарский просветитель Софроний Врачанский (1739 -1813). В частности, он переписывал труд Паисия Хилендарского. Опасаясь преследования османских властей, он покинул в 1803 г. Болгарию и до конца жизни оставался в Валахии. Здесь Софроний пропагандировал идею освобождения Болгарии с помощью России. В 1806 г. в там же напечатал первую книгу на болгарском языке – «Недельник». Значительную роль в росте национального самосознания болгар сыграли труды Васила Априлова (1789 -1847). Он стремился доказать, что болгары среди славянских народов приняли крещение первыми, а Кирилл и Мефодий, будучи болгарами по происхождению, перевели богослужебные книги на 90 болгарский язык. 1850 -70-е гг. были высшим этапом национального возрождения, когда ускорились процессы развития капиталистических отношений и национальной идеологии. Все больший размах приобретало культурнопросветительское движение, развивалась и историческая наука. Крупным представителем исторической науки Болгарии XIX в. был Марин Дринов (1838 -1906). Он учился в России, более 30 лет преподавал в Харьковском университете. В период русско-турецкой войны 1877 -1878 гг. он являлся сотрудником Русского гражданского управления в Болгарии, заведовал Отделом просвещения и духовных дел. Одной из главных разрабатывавшихся им тем было образование болгарской народности. Опираясь на исторические, лингвистические и фольклорные Данные, он подчеркивал огромную роль славянского элемента в этом процессе и в то же время учитывал влияние других этнических компонентов – местного (балканского) и пришлого (протоболгарского). Большое место в творчестве Дринова занимали проблемы национального возрождения. В работе «Отец Паисий, его время, его история и его ученики» (1871) он определил начало этого процесса, его этапы. В ряде работ, особенно в «Историческом обозрении болгарской церкви с самого ее начала и до сегодняшнего дня» (1869), Дринов убедительно доказал ее право на независимое от греков существование. У истоков революционно-демократического направления болгарской историографии стоял Георгий Раковский (1821 -1867). Он принимал активное участие в национально-освободительной борьбе, организовывал четническое движение. Занимался он и историей. В его работах уделялось внимание проблемам османского господства и национального возрождения. Он обращался также к истории церкви, обосновывая право болгар на независимую церковь. Выдающимся представителем революционно-демократического направления был Любен Каравелов (1834 -1879) – писатель и публицист, один из руководителей национально-освободительного движения. Образование он получил в России. Наиболее основательное освещение нашли в его сочинениях проблемы национального» возрождения. Впервые в болгарской историографии им были рассмотрены его социальноэкономические, политические и духовные-факторы. Особенно активно Каравелов занимался проблемами национально-освободительной борьбы, он охарактеризовал ее этапы. Итак, в рассматриваемый период началось становление болгарской исторической науки. Борьба за национальное освобождение оказала огромное воздействие на историков. Этим объясняется тесная связь их работ с задачами завоевания Болгарией независимости. Контрольные вопросы: 1. Назовите основные направления польской историографии XIX в. 2. Охарактеризуйте условия развития исторической науки в чешских и словацких землях в рассматриваемый период. 3. Какую 91 роль сыграли исторические исследования национального самосознания болгар в XIX в.? в прцессе формирования Литература 1. Историография и источниковедение стран Центральной и ЮгоВосточной Европы : сб. ст. / АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики; отв. Ред. В.А. Дьяков. – М.: Наука, 1986. – 302 с. 2. Кеневич, С. Лелевель / С. Кеневич ; пер. с польского. – М. : Молодая гвардия, 1970. – 432 с. 3. Лаптева, Л.П. Чешский учѐный XIX в. Франтишек Палацкий и его связи с русской наукой / Л.П. Лаптева // Славяноведение. – 1999. – № 2 – C. 51–69. 4. Любавский, М.К. История западных славян / М.К. Любавский. – М.: Парад, 2004. – 607 с. 5. Ненашева, З.С. Историография истории южных и западных славян : учеб. Пособие для вузов по спец. «История» / З.С. Ненашева [и др.]. – М. : Изд-во МГУ, 1987. – 260 с. Лекция 2. Российская историческая славистика ХІХ – начала ХХ в. Ключевые позитивизм. понятия: славянофильство, этногенез, народничество, План лекции 1. Основные направления в русской исторической славистике. 2. Изучение древней истории южных и западных славян. 3. Освещение истории чешских и словацких земель. 4. Изучение Истории Польши. 1. Основные направления в русской исторической славистике. Начало научного исследования в России истории зарубежных славян относится ко второй половине XIX в. До этого времени немногочисленные статьи и единичные монографии на эту тему не были основаны на разработке источников, а представляли собой в большей или меньшей мере заимствования из зарубежной литературы. Вплоть до начала XX в. включительно в русской исторической славистике существовали три основных направления: славянофильское, народническое и позитивистское. Каждое из них руководствовалось своей общей идеей славянской истории, своим методом исследования, собственным отношением к источникам. Главными центрами изучения истории зарубежных славян были в России университеты. Славянофильское направление. Первыми, еще в конце 40-х годов XIX в., концепцию истории славян выдвинули славянофильские историки. Их точка зрения базировалась прежде всего на идее о православии как «основе» содержания истории славян. Кроме того, славянофилы считали, что 92 славянским народам присущи специфические черты духовной жизни, характера, уклада. Поэтому всю европейскую историю и культуру славянофильские историки делили на два самостоятельных мира: западный (романо-германский, латинский, католический) и восточный (славянский, православный). Между этими мирами, по мнению славянофилов, имелось коренное различие. Славянофильская концепция господствовала в русской историографии до конца 70-х годов XIX в., однако уже в 60-е годы стала подвергаться критике. Вытесненная из сферы науки славянофильская концепция присутствовала в отдельных трудах и позднее, а в публицистических статьях и брошюрах юбилейного характера — вплоть до октября 1917 г. Народническое направление. Революционные демократы высказывали свои мнения по славянскому вопросу. Считая деятелем истории народ, народническая историография отбирала для своих исследований такие периоды истории, когда с особой силой проявлялась активность масс. Период существования этого направления в историографии славянства ограничивается 1870 -90-ми годами. Позитивистское направление. В 70 -90-е годы XIX в. набирало силу позитивистское направление. Вершины своего развития оно достигло в начале XX в. Позитивисты отрицали необходимость и целесообразность революционного преобразования общества, искали закономерности в историческом процессе и стремились к обобщению исторических явлений. Они исследовали экономические, политические, социальные и другие вопросы истории славян и создали труды, сыгравшие в последней четверти XIX - начале XX в. решающую роль в развитии этой области исторического знания. 2. Изучение древней истории южных и западных славян. Основное внимание ученых, занимавшихся проблематикой древней истории славян, было направлено на публикацию источников. Еще в первой половине XIX в. были изданы на языке оригинала и переведены на русский сочинения -византийских авторов, содержащие сведения о славянах. Начиная с 60-х годов число документальных публикаций стало расти, появились первые исследования. Древнейшую историю славян разрабатывал в славянофильском духе крупнейший русский славист XIX в. Александр Фѐдорович Гильфердинг (1831 -1872). Он был большим знатоком источников, многие периоды славянской истории изучил впервые, и его можно отнести к родоначальникам научного исследования истории зарубежного славянства в России. В частности, Гильфердинг занимался исследованием истории полабскоприбалтийских славян. Эта исчезнувшая в результате немецкой колонизации и ассимиляции ветвь славян вызвала интерес историков славянофильского направления. На примере судьбы прибалтийских славян они хотели показать, к каким «пагубным последствиям» приводит отказ народа от «исконных славянских» путей развития. Гильфердинг не только усвоил доктрину славянофилов, но и применил ее к истории южных и западных славян. В 93 1855 г. он издал первую часть своего труда «История балтийских славян», а в 1861 г. — вторую его часть под названием «Борьба славян с немцами на Балтийском поморье в средние века». Славянофильского подхода к истории полабских славян не разделял Адольф Иванович Павинский (1840 -1896). Его работу «Полабские славяне в борьбе с немцами в VIII—XIII вв.» отличала германофобская тенденциозность. Работы «О погребальных обычаях языческих славян» (1868) и «Древности юридического быта балтийских славян» (1874) написал Александр Александрович Котляревский (1837 -1891). Он категорически отвергал взгляд славянофилов на историю славянских народов. Сравнительно-исторический анализ данных языка, исторических преданий, славянского права позволил ему выяснить, какие черты быта можно отнести к специфическим славянским, а какие в равной: мере принадлежат и другим народам. В монографии Дмитрия Николаевича Егорова (1878 -1934) «Славяногерманские отношения в средние века. Колонизация Мекленбурга» на основе новой методики (анализа с привлечением данных не только истории, но и ряда других дисциплин) был подвергнут переоценке весь накопленный до этого материал, привлечены новые источники, представлено новое освещение вопроса о колонизации славянских земель и германизации славян и доказано, что эти процессы продолжались вплоть до Тридцатилетней войны. 3. Освещение истории чешских и словацких земель. Изучение истории Великой Моравии. Монографию «Моравия и мадьяры с половины IX до начала X в.» (1880) издал Константин Яковлевич Грот (1853 -1934). По собранным в ней фактам она представляет интерес и в наши дни. Вопрос о взаимоотношениях между Моравией и венграми Грот решал со славянофильских позиций. Изучение истории феодальной Чехии. Самый древний период истории Чехии - с VII по XI в. - нашел отражение в монографии Фѐдора Ивановича Успенского «Первые славянские монархии на северо-западе» (1872). Это исследование, написано с позитивистских позиций и не потеряло значения и поныне. Проблемы чешского феодализма разработаны в ряде трудов Антона Никитича Ясинского (1864 -1933), изучавшего социально-экономическую, аграрную и правовую историю Чехии. Он предложил свою периодизацию социального развития чешского народа. Древнейшую его стадию, т. е. родовой строй, он называл «коллективными формами быта». Эта стадия сменилась, по Ясинскому, «земским строем», для которого характерно имущественное неравенство, наличие общественных классов и государственного аппарата управления. однако при сохранении основанных на «самобытных, коллективных формах быта» правовых норм. По существу речь шла здесь уже о феодализме, но Ясинский к этому термину не прибегал. Под «феодализмом» он понимал «сословно-привилегированный строй», 94 пришедший во второй половине XIV в. на смену земскому и уничтоживший юридическую самобытность народа. Ясинский являлся крупнейшим за пределами Чехии специалистом по социально-правовой истории этой страны. Изучение гуситского движения и культуры Чехии XV—XVII вв. Главным сюжетом чешской феодальной истории, интересовавшим русских ученых, было гуситское движение. Оно стало исследоваться с 40-х годов прошлого века. В 50 -70-е годы в трактовке его преобладала славянофильская концепция. Славянофилы считали гуситское движение религиозным выражением стремления чешского народа «возвратиться» к православию. Большинство историков славянофильского направления отрицательно относилось к таборитам, утверждая, что их действия были проявлением несвойственного славянским народам «насилия». Фундаментальными трудами славянофильской историографии гуситского движения являются монография Евгения Петровича Новикова «Гус и Лютер» и «Очерк истории чешского вероисповедного движения» Александра Семѐновича Клеванова. Трактовке истории гуситского движения со славянофильских позиций посвятил свои работы «Очерк истории Чехии» (1862) и «Гус. Его отношение к православной церкви» (1870) А.Ф. Гильфердинг. Такой взгляд на гуситское движение присущ и работе Василия Карловича Надлера (1840 -1894) «Причины и первые проявления оппозиции католицизму в Чехии и Западной Европе» (1864). С начала 60-х годов славянофильский подход начал подвергаться критике, в частности, - известным историком-славистом того времени Павлом Аполлоновичем Ровинским (1831 -1916). О занимался изучением истории южных и западных славян. Неоднократно совершал поездки в эти земли. В 1861 году был арестован австрийской полицией в Моравии, по подозрению в опасной для Австрии агитации, и после 10-дневного заключения выслан на русскую границу. В работе «Главные моменты истории чешского народа» (1868) он опровергал славянофильскую концепцию истории в целом, а гуситское движение рисовал многоплановым, считая его в принципе национально-социальным, а не религиозным. Главную роль в нем Ровинский отводил народным массам, объясняя их энтузиазм трудным положением большинства населения в предгуситскую эпоху. В отличие от славянофилов он уделял большое внимание таборитам, оправдывая их действия историческими условиями. В таком подходе к гуситскому движению проявились революционно-народнические взгляды Ровинского, являвшегося, к слову, активным участником «Земли и воли». Мнения, что в истории славян следует изучать прежде всего деятельность народных масс придерживался представитель умеренного крыла народнической историографии Семѐн Афанасьевич Венгеров (1855 -1920), детские годы которого прошли в Минске (его отец здесь был директором банка). К 80-м годам XIX в. в русской гуситологии возобладал позитивистский подход. Историки-позитивисты исследовали социальные и национальные мотивы гуситского движения, подвергли критике славянофильскую 95 концепцию. К работам этого направления относится «Социальнополитическое учение Гуса (по чешским его сочинениям)» (1878) Хрисанфа Петровича Ящуржинского. Крупнейшим исследователем гуситского движения был в конце XIX -начале XX в. Иван Саввич Пальмов (1856 -1920). Он придавал религиозному аспекту движения гораздо большее значение, чем позитивисты. Но в то же время Пальмов критически отнесся к славянофильской концепции. 4. Изучение Истории Польши. Изучение средневековой истории Польши. Польскую историю интенсивно изучал Матвей Кузьмич Любавский (1860 -1936), который в 1911 -1917 гг. был ректором Московского университета, после революции – академиком АН СССР. 8 августа 1930 г. Любавский был арестован по так называемому «академическому» делу. Умер он в 1936 г. в Уфе, находясь в ссылке. Любавский писал о немецкой колонизации, правлении Казимира III, Нешавских статутах Казимира Ягеллончика и т. д. Русская историография имеет большие заслуги в разработке средневековой польской истории. Труды на эту тему занимают первое место по количеству и объему в русской научной продукции по истории славян. Однако они касаются в основном политической истории Польши и польскорусских отношений. Изучение истории Польши XVIII - начала XX в. Серьезные и обширные труды по истории Польши начали создаваться уже в 60-е годы XIX в. Первые труды в этой области освещали в основном политические события XVIII в. Сергей Михайлович. Соловьев написал «Историю падения Польши» (1863). Период разделов освещал также Дмитрий Иванович Иловайский. Николай Иванович Костомаров издал труд «Последние годы Речи Посполитой», а также ряд других исследований. При рассмотрении восстаний 1830—1831 и 1863—1864 гг. в русской дореволюционной литературе происходило постепенное изменение оценок. В XIX в. преобладала официально-монархическая концепция. Политику царизма в Польше перед 1830 г. отобразил Павел Дмитриевич Брянцев в работе «Очерк состояния Польши под владычеством русских императоров после падения ее до 1830 г., или до первого восстания поляков» (1895). П. Брянцев написал также работу «Польский мятеж 1863 г.» (1891). Ряд работ освещал историю Польши с либеральных позиций. Примером достаточно объективного подхода к польскому освободительному движению в русской историографии являются «Записки о польских заговорах и восстаниях», изданные Николаем Васильевичем Бергом (1873). Автор, во время восстания находившийся в Варшаве в качестве корреспондента «Санкт-Петербургских Ведомостей, должен был составить по официальному заказу очерк истории восстания 1863 -1864 гг., чтобы оправдать политику царизма. Но в его работе использованы, кроме официальных документов, письма, дневники, рассказы участников событий и в результате нарисована объективная картина предпосылок и хода восстания. Проявив критическое 96 отношение к политике царизма в Польше, Берг не поддался полонофобству, характерному для официальной историографии. В начале XX в. в оценке освободительной борьбы поляков русскими историками преобладали либеральные суждения; признавалась правота поляков, была отброшена апология царской политики. Польским восстаниям посвящалось в это время много статей, выходили и книги. События 1863 -1864 гг. освещались также в работах, охватывающих польскую историю XIX в. в целом. Среди них выделялась своей прогрессивной концепцией книга «История польского народа в XIX в.» уроженца Витебска Александра Львовича Погодина (1872 -1947), который с 1919 г. находился в эмиграции и работал в Белградском университете. Погодину принадлежит также работа «Польша перед восстанием 1830 г.» (1912), где не только не оправдывается царская политика в Польше накануне и в период восстания, но и показано, что выступление поляков было закономерным явлением. Александр Александрович Корнилов, секретарь ЦК партии кадетов, написал брошюру «Русская политика в Польше со времен ее разделов до начала XX в.» (1915) и в том же году опубликовал статью «Русская политика в Царстве Польском после 1863 года». Некоторые русские историки изучали экономическое развитие-Польши. Наиболее основательной работой в этой области была изданная в 1894 г. монография А.А. Корнилова «Судьба крестьянской реформы в Царстве Польском». В целом русская; литература по истории Польши обильна, сложна и разнообразна: по концепциям, причем в начале XX в. значительная часть обзорных работ носила публицистический характер и была призвана решать скорее политические, чем научные задачи. 5. Изучение истории Сербии, Хорватии и Черногории. Выдающихся успехов достигло в России изучение истории Сербии. Первым исследователем ее был А.Ф. Гильфердинг. Он опубликовал в периодической печати «Письма об истории сербов и болгар» (1854 -1859). В них впервые научно изложена древняя история обоих народов. Затем вышла работа Гильфердинга «Поездка по Герцеговине, Боснии и Старой Сербии» (1860). В обстановке, когда сведения о славянах под турецким владычеством были достаточно скудны, он совершил путешествие по этим районам и сумел собрать уникальный материал о народном быте, нравах, обычаях, религиозных отношениях, положении и истории южных славян. Для современников это сочинение Гильфердинга было единственной книгой, дающей представление о положении турецких славян. Аполлону Александровичу Майкову (1826 -1902) принадлежат исследования «О земельной, собственности в древней Сербии» (1860), «Присяжный суд у южных славян» (1860), «О иронии в древней Сербии» (1860). Во всех этих и других работах отразилось славянофильское мировоззрение автора, которое выражалось в том, что он считал славян единым «племенем», видел в их народном быте много общего с «русскими народными началами», считал православную религию «истинно 97 славянскою», а монархическую форму правления - единственно приемлемой. Но, в отличие от некоторых других историков-славянофилов, Майков не разделял мнения о необходимости объединения славян под эгидой России и православия. Будущее славянства ему рисовалось в виде «свободного политического союза» отдельных самостоятельных «народных единиц». Представителем позитивистского направления в области славяноведения был Викентий Васильевич Макушев (1837 -1883). Он пропагандировал официальную точку зрения на славянство, выступал за монархическую власть и защищал православие. В то же время не считал осуществимой идею принятия всеми славянами русского языка в качестве литературного, не допускал мысли о государственном объединении России с западными и южными славянами, не увлекался и другими славянофильскими «предложениями», заявляя, что он «славяновед, но не славянофил». Крупным исследователем средневековой Сербии был Тимофей Дмитриевич Флоринский (1854 -1919). Он неоднократно посещал Сербию, Хорватию, Венгрию и другие страны, разыскивая и изучая документы по истории южных славян, в частности сербов. Его монография «Южные славяне и Византия во второй четверти XIV века» (1882), основанная на сравнительном анализе византийских и сербских источников, явилась новым словом в науке о сущности и особенностях социально-экономических изменений у сербов в указанный период. Наиболее видным исследователем Черногории был Павел Аполлонович Ровинский, издавший работу 3-томник «Черногория в ее прошлом и настоящем». Этот крупный историк и этнограф прожил в Черногории 27 лет и подробнейшим образом изучил и обобщил сведения о жизни ее народа. Исследование Ровинского по праву считается достижением русской исторической науки в области славяноведения. Он оценивал историю славян с революционно-народнических позиций. История Хорватии затронута частично в уже упомянутых трудах и в некоторых других сочинениях. Ряд статей и книгу «Очерк истории Хорватского государства до подчинения его угорской короне» (1879) написал Иван Николаевич Смирнов. 6. Изучение истории Болгарии. По истории Болгарии русские ученые создали ряд важнейших работ. Первой из них была уже упоминавшаяся «История сербов и болгар» А.Ф. Гильфердинга. В.В. Макушев опубликовал работы «Болгария в конце XII и первой половине XIII вв.» (1872) и «Болгария под турецким владычеством преимущественно в XV—XVI вв.» (1872). Два крупных труда написал Марин Стоянов Дринов - «Заселение Балканского полуострова славянами» (1873) и «Южные славяне и Византия в X веке» (1876). К числу крупных достижений русской болгаристики относятся труды Фѐдора Ивановича Успенского (1845 -1928). Главная его работа по истории Болгарии - «Образование Второго Болгарского царства» (1879). По политическим взглядам Успенский принадлежал к числу тех, кто защищал самодержавие и православие, отрицательно относился к революционному 98 движению. Был издан ряд работ по новой истории Болгарии, в том числе брошюры о положении страны в начале XX в.: Николай Романович Овсяный. «Болгария и болгары» (1910), Александр Львович Погодин издал «Историю Болгарии». Контрольные вопросы: 1. Назовите основные направления русской историографии южно- и западнославянских народов ХІХ в. 2. В каких работах русских историков ХІХ в. рассматривается проблема гуситского движения в Чехии? 3. Каковы подходы российской дореволюционной историографии к отображению проблем разделов Речи Посполитой и национально-освободительной борьбы поляков в XIX в.? 4. Назовите русских балканистов ХІХ – начала ХХ в. и их основные труды. Литература 1. Аржакова, Л.М. Долгая пауза после блистательных успехов: Русская историческая полонистика на исходе XIX века / Л.М. Аржакова // Славяноведение.- 2010. - № 1. - С. 44–53. 2. Историография и источниковедение стран Центральной и ЮгоВосточной Европы: сб. ст. / АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики; отв. ред. В.А. Дьяков. - М.: Наука, 1986. – 302 с. 3. Любавский, М.К. История западных славян / М.К. Любавский. – М.: Парад, 2004. – 607 с. 4. Ненашева, З.С. Историография истории южных и западных славян: учеб. пособие для вузов по спец. «История» / З.С. Ненашева [и др.]. – М.: Изд-во МГУ, 1987. – 260 с. 5. Романенко, С.А. Австро-Венгрия и Балканы глазами теоретиков российских социалистов накануне Первой мировой войны / С.А. Романенко // Славяноведение. – 2011. -№ 1. - С. 41–52. 6. Славяноведение в дореволюционной России. Изучение истории южных и западных славян / под ред. Д.Ф. Маркова (отв. ред.), В.А. Дьякова. – М.: Наука, 1988. – 400 с. Лекция 3. Развитие славистики в Советском Союзе Ключевые понятия: политические репрессии. классовая борьба, марксизм, методология, План лекции 1. Советская славистика в 1918 -1945 гг. 2. Изучение истории южных и западных славян в СССР после Второй мировой войны. 1. Советская славистика в 1918 -1945 гг. Советская историография характеризуется господством марксистсколенинской методологии. Для неѐ характерны: прямолинейное представление 99 о стадийном (формационном) характере общественно-исторической эволюции; признание классовой борьбы движущей силой исторического процесса; утверждение жесткой зависимости сознания от социальных факторов («бытие определяет сознание»); трактовка исторического процесса как закономерного приближения к коммунизму. Естественно тотальное утверждение этих принципов в историографии произошло не сразу. В первое послереволюционное десятилетие выходило много исследований, написанных еще 1917 г. Историкам с трудом удавалось приспосабливаться к новым требованиям исторической науки и в своих работах, подготовленных после революции. В одночасье стать «искренними» марксистами они, конечно, не могли. Но вскоре политические события в стране вынудили историков поторопиться с выбором собственных убеждений. Людям нужно было, поэтому они и приспосабливались. Ситуация в этом отношении начала коренным образом меняться уже с конца 1920-х гг. - вместе с ужесточением политического режима, борьбой с инакомыслием, а также приходом в историческую науку новой генерации историков. В первые годы Советской власти проблемами славистики занимались главным образом ученые, объединенные вокруг Отделения русского языка и словесности (ОРЯС) Академии наук. В 1931 г. в системе Академии наук был создан ленинградский Институт славяноведения, существовавший до начала 1934 г. Возглавлял его академик Николай Севастьянович Державин (1877 -1953). Он родился в селении Преслав, ныне Запорожской области Украины, основную массу населения которого составляли переселенцыболгары, и с детства увлѐкся болгарским языком и культурой. Став во главе института славяноведения, Державин добивался, чтобы в новом научном учреждении исследования велись на основе исторического материализма. Славяноведением в 20-е годы занимались также специалисты ряда университетов. В частности, уже упомянутый Н.С. Державин (в 1922 1925 гг. являлся ректором Петроградского университета), Афанасий Матвеевич Селищев (1886 -1942) и Владимир Иванович Пичета (1878 -1947), занимая руководящие посты в Ленинградском, Московском и Белорусском университетах. А.М. Селищев в основном специализировался на славянском языкознании. Однако внѐс немалый вклад и в историческую науку. Среди его работ – «Полог и его болгарское население. Исторические, этнографические и диалектологические очерки северо-западной Македонии», «Славянское население в Албании». Селищев считал македонские говоры частью болгарского языка, однако возражал, когда в Болгарии из его теории делались политические выводы о принадлежности ей данных территорий. Судьба А.М. Селищева была сложной. Он был арестован в феврале 1934 г. по т. н. «Делу славистов», был осужден на 5 лет лагерей, находился в Карлаге. 11 января 1937 г. был освобождѐн досрочно. После этого какое-то время работал в МИФЛИ (Московский институт философии, литературы и истории). Но Селищев был вынужден уйти оттуда из-за травли. В 1938 г. он 100 был исключѐн из АН СССР. В 1939 году после письма Сталину получил московскую прописку, работал в Московском государственном педагогическом институте. С началом Великой Отечественной войны включился в пропаганду «славянского братства» в агитационных статьях и на радио. В Белорусском университете студенты, изучавшие зарубежных славян, специализировались обычно по полонистике. При создании университета (1921) в нем была организована польская секция, где изучались филологические дисциплины. Позже В.И. Пичета читал в этом университете курсы истории славян, Польши и польской культуры. Глубоко занимался он также чешской историей. В.И. Пичета, как и многие другие учѐные этого периода, подвергся политическим репрессиям. В 1930 году он был арестован по «академическому делу» и обвинѐн в великодержавном шовинизме, белорусском буржуазном национализме и прозападной ориентации. Многомесячное пребывание в Доме предварительного заключения в Ленинграде в 1930 -1931 гг. серьѐзно подорвало физическое и моральное здоровье учѐного. В августе 1931 года Пичета был выслан в Вятку, где до сентября 1934 г. работал нормировщиком и табельщиком в кооперативе общественного питания. Одна из версий освобождения Пичеты из ссылки связана с именем Эдварда Бенеша - министра иностранных дел Чехословакии (в будущем — президент Чехословакии). По воспоминаниям второй жены Владимира Ивановича, в июне 1934 г. Бенеш посетил Москву с целью установления дипломатических отношений с Советским Союзом. Во время встречи со Сталиным на вопрос главы правительства Советского Союза, что бы министр хотел увидеть в Союзе, с кем пообщаться, Бенеш ответил: «Я хотел бы встретиться с известным учѐным славистом, профессором Пичетой, а то у нас в Чехословакии ходят слухи, что он арестован и его даже нет в живых». По приказу Сталина Пичету срочно доставили с Вятки, вручили фальшивое удостоверение члена-корреспондента АН СССР и представили Бенешу. После возвращения в Прагу Бенеш устроил пресс-конференцию для чехословацких и иностранных журналистов. На вопрос о своих встречах в Советском Союзе он сказал, что встречался с известным учѐным, славистом, профессором Пичетой. «Слухи о его аресте и гибели, к счастью, не подтвердились», — заявил Бенеш. То ли благодаря вмешательству Бенеша, то ли вследствие прошения Пичеты в ЦИК о досрочном освобождении его дело было пересмотрено и 26 апреля 1935 года учѐный был освобождѐн досрочно. В целом, Историко-славистические исследования до конца 30-х годов развивались в СССР по нескольким направлениям. В области медиевистики работали преимущественно историки, взгляды которых сложились в дореволюционные годы. Они публиковали работы по истории средневековой Чехии (Антон Никитич Ясинский, с 1922г. и до своей смерти в 1933 г. работавший в Минске, сначала профессором Белгосуниверситета, а затем - в Институте истории Белорусской АН), изучали славяно-византийские 101 отношения (им уделено значительное место в «Истории Византии» Фѐдора Ивановича Успенского, над вторым и третьим томами которой он работал в 20-е годы), переиздавали написанные ранее труды (Д.Н. Егоров и М.К. Любавский). Проблематика новой истории славянских народов занимала значительное место в книгах Сергея Данииловича Сказкина (1890– 1973 гг.) «Конец австро-русско-германского союза» (1928) и Ревекки Абрамовны Авербух (1891– 1978) «Царская интервенция в борьбе с венгерской революцией. 1848 -1849» (1935), в работах других ученых по вопросам международных отношений и внешней политики. Разработкой темы восстания 1830 -1831 гг. Польше занимался Григорий Григорьевич Писаревский («К истории Польской революции 1830 г.). Вышел ряд исследований по истории южнославянских народов. В 1923 г. в СССР вышло переработанное издание книги Евгения Волкова (1883 -1942) «Христо Ботев», в которой впервые использованы выявленные им в Болгарии материалы о связях Ботева с русскими революционерами. Первоначально книга была опубликована в Болгарии (1921), где автор в 1911 -1915 гг. жил в эмиграции. Тематически к этой работе примыкали статьи Константина Пушкаревича и Бориса Козьмина о Любене Каравелове и Светозаре Марковиче. Исследование новейшей истории славянских стран находилось в 20 -30е годы в стадии становления. Появилось несколько работ научнопопулярного характера об экономическом и политическом положении Польши, Чехословакии, Болгарии и Югославии, о коммунистических партиях этих стран, о подъеме там революционного движения под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции. Отдельные книги и статьи были посвящены Краковскому восстанию 1923 г. в Польше и Сентябрьскому восстанию 1923 г. в Болгарии. Относительно большое внимание уделялось изучению крестьянского движения. В 1939 г. в Институте истории АН СССР был создан Сектор славяноведения, а на историческом факультете МГУ—кафедра истории южных и западных славян, которые возглавил В.И. Пичета В работу по развитию исторической славистики активно включились ведущие советские историки Н.С. Державин, Юрий Владимирович Готье (1873 -1943), Борис Дмитриевич Греков (1882 -1953), Михаил Николаевич Тихомиров (1893 -1965), Николай Павлович Грацианский (1886 -1945), а также эмигрировавший в СССР чехословацкий ученый и общественнополитический деятель 3денек Неедлы. В период Великой Отечественной войны в научной деятельности историков значительно усилилась роль идейно-политических факторов. В центре внимания оказалась история противостояния славянских народов германскому феодальному и капиталистическому «натиску на восток». Появился ряд брошюр и популярных статей о положении зарубежных славянских народов под фашистским игом, движении Сопротивления в славянских странах. Итоги разработки этих проблем были подведены в 102 сборнике «Вековая борьба западных и южных славян против германской агрессии» (1944), подготовленном учеными Института истории АН СССР под руководством 3. Неедлы. 2. Изучение истории южных и западных славян в СССР после Второй мировой войны. После Второй мировой войны сложились два основных организационных центра исторической славистики в СССР. Головным научным учреждением историков-славистов стал созданный в 1947 г. Институт славяноведения АН СССР, реорганизованный в 1969 г. в Институт славяноведения и балканистики АН СССР, — комплексное научноисследовательское учреждение, ориентированное на изучение истории и культуры стран Центральной и Юго-Восточной Европы, их языков и литератур. В системе высшей школы ведущим славистическим центром стала кафедра истории южных и западных славян Московского университета. Она в сотрудничестве с другими научными учреждениями и вузами подготовила два издания учебника «История южных и западных славян» (1957, 1969), а также одноименный курс лекций (1979). Важный вклад в послевоенный подъем славяноведения внесли советские историки Б.Д. Греков, Н.С. Державин, В.И. Пичета, М.Н. Тихомиров, Сергей Александрович Никитин. Значительно расширились издательские возможности славяноведов. Работы историков-славистов публиковались в общеисторических журналах «Вопросы истории», «Новая и новейшая история», «История СССР», «Ученых записках» и «Кратких сообщениях» (Института славяноведения АН СССР. С 1965 г. выходит журнал «Советское славяноведение» (сейчас – "Славяноведение"). Быстро росло количество книг по истории южных и западных, славян, издаваемых Академиями наук СССР, УССР и БССР, а также университетами. В первые послевоенные были изданы первые работы обобщающего характера: «История Чехии» В. И. Пичеты и «История Болгарии» Н.С. Державина, коллективные труды сотрудников АН СССР «История Болгарии», «История Польши», «История Чехословакии», «История Югославии», охватывающие историю зарубежных славянских народов с древнейших времен до конца 1940-х / начала 1950-х гг. Они стали исходным рубежом для многих последующих работ и несмотря на явную идеологическую ангажированность сохранили своѐ информационное значение до сих пор. Это касается и серии обобщающих работ по истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы, вышедших в серии «История зарубежных стран социализма» во второй половине 1980-х гг., в том числе «Краткая история Болгарии с древнейших времен до наших дней» и «Краткая история Чехословакии с древнейших времен до наших дней». Медиевисты активно изучали проблемы истории раннефеодальных государств у западных и южных славян. Среди них особо стоит выделить работы Геннадия Григорьевича Литаврина, посвящѐнные средневековой истории Болгарии и Византии. Многое было сделано для исследования 103 феодальных отношений, положения крестьянства в зарубежных славянских странах при феодализме и его антифеодальной борьбы. Этой проблематике, наряду со значительным количеством статей были посвящены монографии Юлиана Владимировича Бромлея (по Югославии), Г. Г. Литаврина (по Болгарии) и др. В области новой истории разрабатывались преимущественно вопросы национально-освободительного движения славянских народов, причем основное внимание сосредоточивалось на изучении революционнорадикального направления в нем. Наиболее подробно была освещена освободительная борьбу польского народа в XIX в. и русско-польские революционные связи. Различные аспекты этих проблем рассмотрены в исследованиях уроженки Хойников Ирины Михайловны Белявской, Владимира Анатольевича Дьякова и многих др. Большой коллектив историков занимался изучением национально-освободительной борьбы южнославянских народов против османского ига. Этим проблемам посвящены труды Инны Ивановны Лещиловской, С.А. Никитина и др. Особое внимание было уделено освещению рабочего движения зарубежных славянских стран. Разрабатывались вопросы «интернациональной и классовой солидарности рабочих России с пролетариями зарубежных славянских народов», большое внимание было уделено попыткам связать деятельность В.И. Ленина с подъемом рабочего движения в странах Центральной и Юго-Восточной Европы в конце XIX начале XX в. Центральными проблемами новейшей истории были вопросы влияния Октябрьской революции 1917 г. на развитие южно- и западнославянских государств, еѐ роли в подъеме революционного движения в этих странах. Большое внимание в СССР после 1945 г. было уделено антифашистской борьбе зарубежных славянских народов в годы второй мировой войны (монографии Любомира Борисовича Валева и др.). Начали выходить работы по проблемам послевоенного развития стран Центральной и ЮгоВосточной работы. Им в ещѐ большей степени была характерна политическая и идеологическая тенденциозность. Весьма существенной чертой рассматриваемого периода было появление крупных документальных изданий. Как правило, они вводили в научный оборот материалы советских архивов, но осуществлялись в большинстве случаев совместно с теми странами, историю которых освещали. Контрольные вопросы: 1. Назовите основные направления историкославяноведческих исследований в СССР в 1917 -1945 гг. 2. Какое влияние на работу советских историков оказали политические репрессии 1930-х гг.? 3. Какая тематика доминировала в работах советских историков-славистов в годы Великой Отечественной войны? Почему? 4. Назовите обобщающие работы по истории южных и западных славян, изданных в СССР после 1945 г. 104 Литература 1. Бучанов, И.И. Культура Чехии гуситского периода в работах отечественных историков конца 40-х годов XX – начала XXI века / И.И. Бучанов // Славяноведение. - 2007. - № 5. - С. 87–92. 2. Горизонтов, Л.Е. Институт славяноведения АН СССР: первые годы (по новым источникам) \ Л.Е. Горизонтов // Славяноведение. - 2007. - № 2. С. 36 -57. 3. Досталь, М.Ю. Славистика: между пролетарским интернационализмом и славянской идеей (1941–1948) / М.Ю. Досталь // Славяноведение. - 2007. - № 2. - С. 17–31. 4. Историки-слависты СССР. Библиографический словарь-справочник / Академия наук СССР, Научный совет по комплексным проблемам славяноведения и балканистики, Институт славяноведения и балканистики; сост.: С.И. Сидельников [и др.]. – М. - : Наука, 1981. - 203, [2] с. 5. Историография и источниковедение стран Центральной и ЮгоВосточной Европы : сб. ст. / АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики; отв. ред. В.А. Дьяков. - М.: Наука, 1986. – 302 с. 6. Ненашева, З.С. Историография истории южных и западных славян : учеб. пособие для вузов по спец. «История» / З.С. Ненашева [и др.]. – М. : Изд-во МГУ, 1987. – 260 с. 7. Носкова, А.Ф. Российская историография сталинизма в СССР и странах Восточной Европы: некоторые итоги изучения (конец ХХ – начало ХХI века) / А.Ф. Носкова // Славяноведение. - 2012. - № 1. - С. 40 -54. 8. Шестьдесят лет Институту славяноведения РАН. // Славяноведение. 2007.- № 4. - С. 3–11. Лекция 4. Историческая славистика в Германии и Франции Ключевые понятия: историческая славистика, позитивизм, школа Ранке, гейдельбергская школа, школа «Анналов. План лекции 1. Немецкая историческая славистика. 2. Историческая славистика во Франции. 1. Немецкая историческая славистика. Становление исторической славистики в Германии. Интерес к истории славянских народов возник в немецкой науке на рубеже XVII— XVIII вв. Одним из основоположников занятий славистикой был Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646 -1716). Еще в конце XVII в. он заинтересовался историей Польши, а также другими славянскими народами. Возможно, это связано с тем, что Лейбниц имел польские корни. Особое место в развитии немецкой и мировой славистики занимает Иоганн Готфрид Гердер (1744 -1803). Среди работ, созданных им, первостепенное значение имел труд «Идеи к философии истории человечества». Его философско-исторические взгляды связаны с пониманием 105 истории как осуществляющегося проекта, где всем правит Бог. История, таким образом, по необходимости реализует цели Провидения и Бога, и прогресс движет не воля человеческая, а Бог, ведущий человечество к реализации целей во всей полноте. Гердер один из первых показал место в истории славянских народов. Он подчеркивал миролюбие древних славян, их вклад в развитие сельского хозяйства, ремесел и торговли, с осуждением писал о захватнических походах на них германских феодалов. Гердер выражал убеждение в славном будущем славянских народов и отмечал актуальность изучения их истории. Так постепенно создавались предпосылки для складывания немецкой исторической славистики. Крупнейшим ее представителем во второй половине XVIII - начале XIX в. был Август Людвиг Шлецер (1735 -1809). Хотя преимущественное внимание Шлецер, несколько лет проживший в России, уделял древнерусскому летописанию (он был одним из авторов так называемой «норманской теории» возникновения русской государственности) он обращался и к истории других славянских народов. В 1760-е годы он принял участие в дискуссии чешских и польских историков о времени прибытия в Польшу «праотца Леха». Это был спор по вопросу о происхождении и характере общественного строя древних славян. Шлецер подготовил работу, в которой убедительно показал, что легенда о «праотце» Лехе и его «братьях» Чехе и Русе является средневековой выдумкой (1765). Во «Всеобщей северной истории» (1772) Шлецер большую часть западных и южных славян рассматривал, в сущности, не как этнические, а скорее как территориально-региональные общности. Так, к «иллирийским славянам» он относил далматинцев, славонцев, боснийцев, хорватов, сербов и рагузинцев. Поморских и полабских славян (включая лужицких сербов) и словенцев Шлецер произвольно выделил как «вендских, или немецких славян». В то же время, назвав отдельно мораван и чехов, Шлецер отметил, что они составляют «чешских славян» и говорят на одном языке. Немецкая славистика в XIX - начале XX в. Наметившееся выделение немецкой исторической славистики в самостоятельное направление в первой половине XIX в. приостановилось. Это было обусловлено совокупностью многих факторов. Во-первых, в составе Пруссии после разделов Речи Посполитой оказалась часть населения польских земель, на которых начало развиваться национально освободительное движение. В этот период в Германии начали культивироваться антиславянские настроения. Однако распространение интереса к славянам в Европе побудило правящие круги германских государств оказывать славистике поддержку. Первым на этот путь вступило правительство Пруссии. В 1841 г. оно обратилось к П. Шафарику с предложением разработать план введения преподавания славянских языков и литератур в прусских университетах. Созданные по этому плану были созданы специальные кафедры в Берлине и Бреслау (ныне - Вроцлав). Позднее такие кафедры были созданы в университетах Лейпцига, Мюнхена и Кенигсберга. Проблематику истории славянских народов в своей научной 106 деятельности затрагивал Леопольд Ранке (1795 -1886). Взгляды его на историю сложились под влиянием немецкого философского идеализма и религиозных идей протестантизма. Считая религию ведущей силой исторического процесса, Ранке трактовал историю как воплощение «божеского плана управления миром». Задача историка, полагал он, заключается лишь в том, чтобы постичь этот план и показать, «как собственно все происходило». С его точки зрения, каждая эпоха имеет свою «руководящую» идею и наполнена постоянной борьбой между народами за выживание. Рассматривая войну как естественное состояние человечества, он пришел к выводу, что государство является институтом, наиболее полно выражающим стремление нации к господству, и оно должно, если хочет добиться успеха, проводить «политику с позиции силы». Идеалом такого государства Ранке, вслед за Гегелем, считал Пруссию, официальным историком которой он был с 1841 г. Ранке следовал гегелевскому делению народов на «исторические» (к ним он относил только германо-романские) и «неисторические», которое приобрело позднее в германской исторической науке широкое распространение и использовалось, в частности, в антиславянской пропаганде. В то же время несомненной заслугой Ранке является разработка методологии исторического исследования, основанной на использовании архивных материалов и стремлении к историзму. Особенностью его работы было критическое отношение к источникам. Он говорил, что приступая к изучению того или другого повествования, нужно помнить, что последнее передаѐт не самый факт, а лишь впечатление, произведенное им на повествователя. Во введении к «Истории романских и германских народов с 1494 до 1535 гг.» Ранке писал: «История возложила на себя задачу судить о прошлом, давать уроки настоящему на благо грядущих веков. На эти высокие цели данная работа не претендует. Еѐ задача - лишь показать, как все происходило на самом деле». К истории славянских народов Ранке обратился уже в начале своей научной деятельности. В 1827 г. вышла его книга «Князья и народы ЮгоВосточной Европы». В 1829 г. Ранке опубликовал книгу «Сербская революция. Прошлое славянских народов Ранке затрагивал и в своей 16томной «Всемирной истории». Романо-германским народам, как он полагал, всегда принадлежала ведущая, определяющая роль в истории Европы. Что касается славян, то роль их, по мнению Ранке, сводилась прежде всего к тому, чтобы защитить от кочевников «европейскую цивилизацию», под которой подразумевались Германия и остальные страны Западной Европы. Вообще Ранке свойственна высокомерно-снисходительное, отношение к славянским народам, подчеркивание их культурной отсталости и цивилизаторской роли Германии среди них. Подобная тональность характерна для другого немецкого историка Константина Хефлера (1811 -1897). После поражения революции 1848 -1849 гг. он работал в Пражском университете, носившем в те годы почти исключительно немецкий характер. Будучи человеком не только 107 националистических, но и консервативных, клерикально-католических убеждений, он начал борьбу с национально-патриотической концепцией Ф. Палацкого. Свой националистический взгляд на историю чешского народа, и прежде всего на гуситское движение, Хефлер изложил в работах «Исторические писатели гуситского движения», «Магистр Ян Гус и уход немецких профессоров и студентов из Праги», «Источниковедческие очерки по истории гуситской войны». Хефлер рисовал гусизм как антинемецкую борьбу, а ее руководителей, начиная с Гуса, - как германофобов. С именем Хефлера связано начало «натиска» немецкой историографии на идеи Чешского возрождения. В 1861 г. с этой целью создается «Объединение по изучению истории немцев в Чехии». Организаторы и ведущие участники этого общества (членом его был и Хефлер) рассматривали себя в качестве форпоста германских интересов в чешских землях, которые, по их убеждению, составляли неотъемлемую часть германского «жизненного пространства». Против историков, стоявших на позициях прусского национализма выступали представители т. н. гейдельбергской (южно-немецкой) школы, в частности - Фридрих Кристоф Шлоссер (1776 -1861). Большую известность получил его 19-томный труд «Всемирная история немецкого народа». В томах, посвященных средним векам, он обращался и к истории славян, в том числе поляков и чехов. Подробно изложена им предыстория и история гуситского движения. Шлоссер трактовал Гуса как религиозного реформатора, выступившего в защиту прав чешского народа от произвола германского императора, католического духовенства и чешского короля. В то же время радикальные лозунги таборитов Шлоссером осуждались. После смерти Ранке официальным прусским историографом стал Генрих Трейчке (1834 -1896). Главное его сочинение «Немецкая история в XIX в.» пронизано апологией германской экспансии. Трейчке именовал агрессию против славян в прошлом «борьбой культурных народов против варваров». К славянской тематике в своих трудах обращались Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Они рассматривали прошлое и настоящее славянских народов под углом зрения «коренных потребностей мирового революционного процесса». Наибольшее их внимание привлекли гуситское движение, борьба славян с османской агрессией, социальные и национальные аспекты освободительного движения XIX в. Это связано с тем, что К. Маркс и Ф. Энгельс считали важным изучение и использование революционных традиций славянских народов для современного им пролетарского движения. Крупнейшим представителем марксистского направления в немецкой историографии конца XIX - начала XX в. был Франц Меринг (1846 -1919), исследовавший, в частности, ряд вопросов польской и чешской истории. Высказывания по историко-славистической тематике содержатся также в работах Августа Бебеля, Вильгельма Либкнехта, Карла Либкнехта, Карла Каутского и некоторых др. деятелей немецкого рабочего движения. В канун первой мировой войны обращение к истории западных и 108 особенно южных славян все более приобретало в Германии сугубо политический характер и использовалось для обоснования экспансионистских притязаний. Так рождался пресловутый «остфоршунг» система организаций по изучению стран Центральной, Восточной и ЮгоВосточной Европы, возникшая в Германии в конце XIX в. Главной их целью было идеологическое обоснование милитаристского, агрессивного курса германского империализма - «Дранг нах Остен». Положение немецкой славистики в 1918 -1945 гг. С поражением Германии в Первой мировой войне и появлением на карте Центральной и Юго-Восточной Европы независимых славянских государств существенно изменились ориентиры в среде немецких славистов. Некоторые из них выступили за научный подход к истории славян. Среди них следует выделить Макса Фасмера (1886 -1962), родившегося в России. По его инициативе в 1926 г. возник Славянский институт при Берлинском университете (аналогичный институт в Лейпциге был создан в 1922 г.), а в 1932 г. учреждена Славянская комиссия при АН в Берлине. Одним из главных достоинств Фасмера современники считали его объективность в науке. Его приводили в волнение попытки политизировать науку. Во время господства фашистских установок М. Фасмер, публиковал журнале(«Журнал славянской филологии») невзирая на национальность, те работы, которые считал нужными. Он отклонил попытку Йохана фон Леерса (профессораантисемита, работавшего в департаменте Йозефа Геббельса) объяснить название хорватов из германского HreiÞgotar, оценив ее как «совершенно ложную». Он продолжал заниматься опасными для того времени проблемами: польскими диалектами в Силезии, лужицкими диалектами. Негативную роль в развитии исторической славистики в германии сыграло установление в стране в 1933 г. фашистской диктатуры. Славянофобия была важнейшей официальной установкой нацистской «науки». Ученые, пытавшиеся выступать против этого, были вынуждены замолчать либо эмигрировать. Георг Закке, преподававший в Лейпцигском университете и разрабатывавший историю славянских народов с марксистских позиций, был брошен в концлагерь, где погиб в 1945 г. Расхожими стереотипами нацистской интерпретаций истории сделались воспевание «натиска на Восток» и третирование славянских народов как «расово неполноценных». В годы второй мировой войны фашисты учредили в Познани «институт», в задачу которого входило идеологическое «обоснование» неизбежности не только покорения, но и физического истребления славян. Историческая славистика в ГДР развиваясь на основе марксистсколенинской методологии. Главным центром изучения истории южных и западных славян здесь стал Институт славистики АН ГДР. В ГДР было издано немало монографий, сборников и отдельных статей по истории Болгарии, Польши, Чехословакии и Югославии - во многих случаях в сотрудничестве с учеными этих стран и советскими историками. Большую известность получили труды Эдуарда Винтера по истории общественной 109 мысли и культуры чешского и других славянских народов в XVIII - первой половине XIX в. Историческая славистика в ФРГ. Изучению истории южно- и западнославянских народов уделялось внимание во многих западногерманских университетах, где были созданы специальные отделения или кафедры, а также в научных институтах и объединениях. Особое внимания уделялось истории части земель Чехословакии и Польши. В 1953 г. бундестаг принял специальное постановление «О развитии знаний о немецких областях на Востоке, о Восточной и Юго-Восточной Европе». С 1951 г. Немецким обществом по изучению Восточной Европы (оно основано в 1913г. и возобновило деятельность в 1949 г.) начал издаваться ежемесячный междисциплинарный журнал «Восточная Европа» («Osteuropa»), посвященный исследованиям политики, экономики, общества, культуры, истории стран Восточной, Центральной Восточной и ЮгоВосточной Европы. Институтом Восточной Европы в Мюнхене выпускались «Ежегодники по истории Восточной Европы» («Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas»). Отдельные статьи по истории культуры опубликованы в «Журнале славянской филологии» («Zeltschrift fur slavische Philologie»), возобновленном после войны под редакцией М. Фасмера, а также выходящем с 1956 г. журнале «Мир славян» ( «Die Welt der Slaven»). Развитие немецкой исторической славистики происходило » тесной связи как с общим процессом развития исторической науки, в Германии, так и с идейной борьбой, которая велась в историографии. 2. Историческая славистика во Франции. Важнейшим фактором, обусловившим заметный рост интереса к славянам во французском обществе первой половины XIX в., было их национальное возрождение и освободительное движение. Более того, именно во Франции оказалась польская интеллектуальная элита, которая вынуждена была покинуть родину после подавления восстания 1830 -1831 гг. (т. н. «Великая эмиграция»). В еѐ среде зародилась идея создания кафедры славянских языков и литератур в одном из учебных заведений Франции. Такая кафедра появилась в 1840 г. в парижском Коллеж де Франс под руководством Адама Мицкевича. Этим было положено начало французской славистике. Основание кафедры было частью широкой программы по ознакомлению французской общественности с освободительной борьбой польского и других славянских народов, с их национальной культурой. Лекции по истории, славянских литератур, которые Мицкевич читал в Коллеж де Франс, опубликованы, неоднократно переиздавались и переводились на многие языки. С 1844 по 1857г. кафедру возглавлял Киприан Робер (1807 -1860). В 1848 -1849 гг. он читал лекции «Общие тенденции славянской революции в литературе, религии и политике». Робер опровергал распространенные в то время на Западе теории о неполноценности славян, доказывал самобытность славянской культуры. После войны 1870 -1871 гг. с Пруссией во Франции значительно 110 повысился интерес к славянским народам, которые вели борьбу против германской экспансии, прежде всего – полякам и чехам. Наиболее видным славистом того времени был Луи Леже (1843 -1923). В 1885 г. он возглавил кафедру славянских языков и литератур в Коллеж де Франс. Леже был убежден в необходимости ознакомить Запад с жизнью славянских народов. Его первая монография посвящена деятельности Кирилла и Мефодия (1868). Леже поддерживал идею сближения славянских народов, писал о необходимости освобождения южных: славян из-под ига Османской империи, а западных - от австро-немецкого гнета. Он был приверженцем концепции Ф. Палацкого об извечной борьбе славян и немцев. Эти идеи Леже развил в книгах «Славянский мир» и «Панславизм и французский интерес». Первым специалистом по чешской истории во французской историографии считается Эрнест Дени (1849 -1921). Им написаны книги о Яне Гусе и гуситских войнах, а также «Конец чешской независимости» и: «Чехи со времени Белогорской битвы». Поддерживая идею славянской общности и разделяя точку зрения Леже, Дени считал, что славяне должны с помощью Франции преодолеть свои внутренние противоречия и создать вместе с нею антигерманский блок. Основоположником французской полонистики был Анри Грапэн (1881 -1959). Им опубликованы работы по силезскому и тешинскому вопросам, о русско-польской границе, о польско-литовских: отношениях 1918 -1922 гг. Грапэн в 1900 г. издал «Историю Польши» (с древнейших времен до 1900 г.). Крупнейшим французским балканистом конца XIX - начала XX в. являлся Леон Лямуш (1860 -1945). В книге «Болгария в прошлом и настоящем» (1892) он затронул широкий круг проблем ее истории, этнографии и военного дела. Лямуш читал в университете Монпелье лекции по истории, языкам и литературе балканских народов, а затем издал книгу «Балканский полуостров» (1899). Славистика в 1918 -1945 гг. Стремление Франции создать систему военно-политических союзов в Центральной и Юго-Восточной Европе требовало всестороннего знания политической жизни славянских государств этого региона, их истории и культуры. Это способствовало активизации историко-славистических исследований. В межвоенный период во Франции издавался журнал «Славянский мир», на страницах которого освещались вопросы истории и положения славянских стран. В 1915 -1919 гг. под руководством Э. Дени, а затем Эдварда Бенеша (ставшего впоследствии президентом Чехословакии) издавался журнал «Чешская нация» («Nation tcheque»). Кроме того, в 1919 -1920 гг. выходили «Югославский журнал» («Revue yougoslave»). В 1919 г. в Париже был создан Институт славянских исследований. Французское правительство в 1922 г. определило статус Института как автономного учреждения под патронатом Сорбонны. В 20 -30-е годы появились исследования членов Института, прежде всего по филологической 111 проблематике. Но были опубликованы и работы историков. В частности, Луи Эйзенманн издал книгу по новейшей истории Чехословакии (1921). С 1921 г. при Институте выходит (с перерывом в 1969 -1976 гг.) «Журнал славянских исследований» («Revue desetudes slaves») - центральный орган французских славистов. В нем помещаются статьи по литературоведению, лингвистике, истории, этнографии и истории искусства славянских стран. Он регулярно публикует перечни новых книг и статей по славистике, выходящих во всем мире. Институтом издано также большое число монографий. При нем существует специализированная библиотека одно из крупнейших научных славистических книгохранилищ в Западной Европе. Влияние, которое в межвоенный период Франция приобрела в славянских странах, способствовало появлению в них филиалов парижского Института славянских исследований. Они были открыты в Софии (1922), Праге (1923), Варшаве (1924), Загребе и Белграде (1929). На развитии историко-славистических исследований в межвоенный период отразились и процессы, характерные для французской исторической науки в целом. Это прежде всего влияние школы «Анналов» (по названию журнала «Annales d'histoire ѐсопо-mique et sociale»), основанного в 1929 г. Люсьеном Февром (1878 -1956) и Марком Блоком (1886 -1944). Вторая мировая война осложнила работу Института славянских исследований. Однако он продолжал функционировать: работала библиотека, издавался «Журнал славянских исследований», вышел ряд монографий. Развитие французской исторической славистики после второй мировой войны. Большое влияние на славистику в первые послевоенные десятилетия оказывала школа «Анналов». Она представляла неопозитивистское направление, призывающее рассматривать события прошлого в комплексе, с учетом не только социальной, политической и экономической обстановки, но и юридических, культурных, языковых и других отношений. Кроме того, школа «Анналов» пропагандировала «независимость» исторической науки от политики. Организатором и координатором деятельности славистов до сих пор остается Институт славянских исследований (середины 1970-х гг – Национальный институт славянских исследований). Среди работ, вышедших в послевоенные годы, наиболее крупными являются следующие: П. Жорж. «Немецкий вопрос в Чехословакии (1919 -1946)» (1947); Ж. Фабр. «Станислав Август Понятовский и просвещенная Европа» (1952); Ж. Люсиани. «Панславизм и славянская солидарность в XIX в.» (1956 -1963); В.-Л. Тапье. «Монархия и дунайские народы» (1968); Д. Бовуа. «Просвещение и общество Восточной Европы: Университет в Вильно и польские школы в Российской империи в 1803 -1832 гг.» (1977); Р. Порталь «Славяне, народы и нации» (1965). Контрольные вопросы: 1. Назовите основные направления немецкой историографии славянской истории в XVIII – начале ХХ в. 2. Охарактеризуйте условия развития исторической славистики в Германии в 112 1933 -1945 гг. 3. Назовите ведущих французских историков-славистов XIX – начала ХХ в., а также их основные труды. 4. Охарактеризуйте роль французского национального института славянских исследований в развитии исторической славистики во Франции. Литература 1. Данилова, О.С. Луи Леже – основоположник научного славяноведения во Франции / О.С. Данилова // Славяноведение. - 2007. - № 1. - С. 81–89. 2. Задорожнюк, Э.Г. Новейшие книги по ключевым событиям чехословацкой истории второй половины XX века (тематический обзор) / Э.Г. Задорожнюк // Славяноведение. - 2011. - № 1. - С. 116– 123. 3. Историография и источниковедение стран Центральной и ЮгоВосточной Европы: сб. ст. / АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики; отв. ред. В.А. Дьяков. - М.: Наука, 1986. – 302 с. 4. Историческая наука в ХХ веке. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учеб. пособие для вузов / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. - М.: Простор, 2002. - 430 с. 5. Ненашева, З.С. Историография истории южных и западных славян: учеб. пособие для вузов по спец. «История» / З.С. Ненашева [и др.]. – М.: Изд-во МГУ, 1987. – 260 с. 6. Славяноведение и балканистика в странах зарубежной Европы и США: сб. ст. / Академия наук СССР, Институт славяноведения и балканистики; отв. ред. А.С. Мыльников. – М.: Наука, 1989. - 197 с. Лекция 5. Историческое славяноведение в Англии и США Ключевые понятия: неоконсерватизм. позитивизм, вигско-либеральная школа; План лекции 1. Английская славистика во второй половине XIX – начале ХХІ в. 2. Историческое славяноведение в США. 1. Английская славистика во второй половине XIX – начале ХХІ в. Во второй половине XIX - начале XX в. господствующим в английской историографии было позитивистское направление. В 60 -80-е гг. XIX в. преобладали работы, авторы которых рассуждали о «загадочных» свойствах «славянской души», описывали быт и нравы славянских, народов Центральной и Юго-Восточной Европы, предсказывая некоторым из них скорую ассимиляцию немцами и венграми. Первым в Англии профессором славистики стал У. Р. Морфил (1834 -1909). Им был прочитан в 1870 г. в Оксфорде курс лекций «Этнография, ранняя история и народные традиции славянских наций», опубликованы работы по истории Польши. В «Истории Польши» (1893) Морфил сделал попытку объяснить причины упадка Речи Посполитой. Их он видел прежде всего в отсутствии в стране сильного «среднего класса», т. е. 113 буржуазии, способной сплотить вокруг себя фрондирующую шляхту и крестьянство. В 1908 г. в Оксфорде была опубликована книга Р. Н. Бейна (1854 -1909) «Славянская Европа. Политическая история Польши и России с 1447. до 1796 г.». В центре внимания автора - личность Станислава Августа Понятовското. Бейн видел причину падения Польши в ограниченности и слабоволии последнего польского короля, не сумевшего провести назревшие для страны реформы. Историей Чехии занимался представитель вигско-либерального направления в английской историографии С. Э. Морис. В книге «Богемия с древнейших времен до потери национальной независимости в 1620 г.» (1896) он пытался найти в средневековой истории Чехии черты «либерализма», сближавшие, на его взгляд, ее с западноевропейскими странами. Потерю Чехией независимости он объяснял слабым распространением в стране протестантизма. Во второй половине XIX в. английские слависты, по существу, не упоминали словаков, считая их полностью ассимилированными венграми. Первым, кто начал изучение истории национального возрождения и политической борьбы в Словакии в XIX в., был Р. У. Ситон-Уотсон (1879— 1951), также представитель вигско-либеральной школы. Основываясь на материалах венгерских архивов, он написал работы «Национальные проблемы в Венгрии» (1908) и «Коррупция и реформы в Венгрии» (1911), в которых резко критиковал национальную политику венгерского правительства, сочувствуя бедственному положению словаков. Восточный кризис 1875 -1878 гг. определил устойчивый интерес английских ученых к южным славянам. Э. Фримен (1823—1892) в своих работах «Исторические очерки» (1879) и «Историческая география Европы» (1881) доказывал закономерный и справедливый характер борьбы южных славян за национальное освобождение. В 1917 г. вышла книга кембриджского историка «История Сербии» Г.У. Темперли (1879 - 1939), который в рамках данной работы затронул проблему положения славянских народов в составе монархии Габсбургов, отметив при этом цивилизаторскую миссию Австрии на Балканах. Заметное усиление внимания к славистике в Англии произошло в годы первой мировой войны. В 1915 г. при Лондонском университете был создан крупнейший не только в Англии, но и в Западной Европе центр славяноведения — Школа славянских исследований. В ее организации и работе активное участие приняли Р. Берроуз, А. Эванс, Р. У. Ситон-Уотсон, Б. Пеэрс (ставший ее директором), а также будущий президент Чехословакии Томаш Масарик. Определяющим в деятельности школы был политический фактор: английские историки, предвосхищая распад АвстроВенгрии и образование независимых славянских государств, разрабатывали программы урегулирования территориальных и политических проблем в Европе. Что касается истории Болгарии, то внимания ей уделялось в данный 114 период немного. Следует отметить, что для английских историков-славистов были характерны, как правило, антиболгарские настроения. Английская славистика 1918 -1945 гг. Основным центром английской славистики после Первой мировой войны оставалась Школа славянских исследований (с 1930 г. Школа славянских и восточноевропейских исследований). В ней стажировались ученые из славянских стран, с нею сотрудничали ученые и публицисты славянского происхождения, в том числе русские эмигранты. В 20-е годы, когда в буржуазной историографии был поставлен вопрос о виновниках первой мировой войны, английские историки обратились к изучению Боснийского кризиса 1914 г. и австро-сербского конфликта. Эдит Дарэм (1863 -1944) одобряла политику Австро-Венгрии в отношении славянских народов империи, доказывала «естественные» права Габсбургов на централизаторский курс. Национально-освободительное движение югославянских народов она изображала как ряд бессмысленных террористических актов малочисленных сербских националистических групп. Против Дарэм выступил Р. У. Ситон-Уотсон. В книге «Сараево. Исследование о происхождении мировой войны» (1926) он отверг как несостоятельные обвинения в адрес сербов в том, что убийством в Сараево они спровоцировали мировую войну. Среди обобщающих трудов по истории славян, вышедших в в межвоенный период следует выделить коллективный труд «Кембриджская история Польши» (1941), а также книга Р. У. Ситон-Уотсона «История чехов и словаков» (1943). В последней автором межвоенной Чехословакии отводилась особая роль в распространении демократических идей в восточно-европейском регионе, подчеркивая соответствующий характер ее государственных институтов, устойчивость финансовой системы, завершенность аграрных преобразований. Английская славистика в послевоенный период. В конце 40-х годов в Англии значительно возросло внимание к государствам Центральной и Юговосточной Европы. Установление здесь тоталитарных политических режимов значительно повысило интерес к этим странам, в том числе со стороны историков. Исследования по славянской истории велись практически во всех английских университетах. Процесс формирования польсской нации изучал крупнейший представитель неоконсервативного направления Л. Нэмир (1888 -1960). Утверждая, что основным ее признаком является общность территории, он считал, что в славянских землях формирование наций пошло по пути «языкового национализма». Он, на его взгляд, был характерен для народов Центральной и Юго-Восточной Европы, отсталых в экономическом и социальном отношениях. Нэмир считал, что «путь исторического развития народа» обусловлен субъективными намерениями политиков и государственных, деятелей. В 50-е годы начал свою научную деятельность британский полонист послевоенного периода Р. Ф. Лесли. Под его редакцией в 1980 г. вышла 115 «История Польши после 1863 г.». К. Дж. Колдер в книге «Британия и создание новой Европы» (1976) анализировал отношение официальных английских кругов к принципу самоопределения народов Восточной Европы. Он пришел к выводу, что не следует утверждать, что Великобритания в XIX начале XX в. стояла на позициях приобретения народами Восточной Европы независимости. Политика правящих кругов Англии в этом вопросе, по его мнению, изменилась лишь в конце первой мировой войны. Одной из центральных тем английской исторической славистики является изучение национального движения в чешских землях в XIX - начале XX в. Особое внимание уделялось его буржуазно-либеральному течению и идее австрославизма. С. Мэн, Т. С.-В. Томас и др. авторы пытались показать жизненность Габсбургской монархии, утверждая, что лишь нерешительность ее правящих кругов в проведении социально-экономических, политических и национальных реформ помешала ее сохранению. Л. Нэмир, напротив, подчеркивал утопичность австрославизма, считая, что реконструкция Австро-Венгрии на приемлемой для славян основе была невозможна. Актуальной для историков была и остаѐтся тема Мюнхенского соглашения 1938 г. В 70-е годы Р. Паркинсон и К. Миддлмас критиковали английское правительство за поощрение притязаний гитлеровской Германии к Чехословакии, которую рассматривали как жертву политики «умиротворения». В то же время в среде английских историков популярно мнение о нежизненности межвоенной Чехословакии. Характерной особенностью современной английской югославистики является ее упор на новейшую историю. Большое внимание уделено британской политике в Юго-Восточной Европе во время Второй мировой войны. У. Дикин, Э. Баркер, С. Клиссолд позитивно высказывались о политике Англии в отношении Югославии в годы войны, говоря о том, что помощь оказывалась и коммунистам и четникам во главе с Др. Михайловичем. В то же время они подчеркивали, что СССР не оказывал до 1944 г. эффективной поддержки освободительной борьбе югославских народов. В работах X. Ситон-Уотсона, Ф. Оти, Д. Уилсона рассмотрены различные стороны жизни послевоенной Югославии, своеобразные формы и методы строительства социализма в ней. Они считали принципиально неразрешимыми задачи формирования социалистических общественных отношений и решения национального вопроса в Югославия. Итак, внимание к славянской проблематике в английской буржуазной историографии начиная с конца XIX в. неизменно возрастало. Основное место в ней занимают вопросы политического развития стран Центральной и Юго-Восточной Европы в XIX -XX вв. 2. Историческое славяноведение в США. Славяноведение стало развиваться в США позже, чем в Германии, Франции и Англии. Только в конце XIX в. в американских высших учебных заведениях начали появляться первые организационные подразделения, задачей которых было изучение славянских стран. 116 Центрами славистики в США стали Университеты. Отделения славяноведения, созданные в Гарвардском (1894) и Чикагском (1905) университетах, специализировались на истории славян, в то время как соответствующие отделения Калифорнийского (1901) и Колумбийского (1915) университетов — на славянской филологии. На методологическую ориентацию американских славяноведов оказывали влияние европейские школы и направления исторической мысли. В США произошло фактическое отождествление немецкого идеалистического историзма и позитивизма, что получило выражение в «объективистской», описательной историографии. Понятие «историзм» связывалось при этом с отрицательным отношением к постановке общих, проблем общественного развития, а в качестве положительной программы выдвигалось обращение к фактам, особенно при изучении политической, истории. Cтановление славяноведения в США так же, как превращение Гарвардского университета в один из главных центров этой науки, связано с деятельностью А. К. Кулиджа (1866 -1928), из семинаров которого вышло большинство американских славистов межвоенного периода. Кулидж стал инициатором введения, славистики в учебный план Гарвардского университета и создания в нем соответствующего отделения на историческом факультете. Это и стало началом научно-преподавательской деятельности в области славяноведения в США. Под воздействием немецкой историографии Кулидж предложил концепцию славянской истории, содержавшую утверждения о наличии в ней неизменного, консервативного начала, противопоставлявшую славян другим. народам, главным образом романо-германским, и проводившую вывод о цивилизаторском влиянии последних на славянские народы. Кроме того, он, используя русскую историографию, писал о влиянии на них со стороны Византии. В качестве политической силы, считал Кулидж, славяне появились на международной арене только в XVII -XIX вв. Историческая славистика США в межвоенный период и в годы второй мировой войны. События, потрясшие Европу: первая мировая война, Великая Октябрьская социалистическая революция, образование новых славянских государств, дали новый толчок развитию американского славяноведения. В 1918—1922 гг. его преподавание велось уже в Айовском, Бостонском, Миссурийском, Вашингтонском, Джорджтаунском, Йельском и других университетах. Каждый крупный университет теперь обязательно хотел иметь славяноведческое отделение. В методологическом плане во взглядах американских славяноведов продолжали господствовать принципы «объективистской», описательной историографии. Восприняв установки неокантианства с его подходом к истории как «науке о событиях», это направление обрело устойчивость в американском славяноведении. Становление американской полонистики связано с работой 117 преподавателя славяноведческого отделения Гарвардского университета Р. X. Лорда (1885 -1954). Особое внимание он уделил проблеме разделов Речи Посполитой. Лорд проводил различия в причинах, приведших к первому и второму разделам. Если первый, по его мнению, являлся следствием несовершенства общественно-государственного устройства страны и не предопределял ее окончательной гибели, то второй был ответом великих держав на стремление поляков к «национальному возрождению, ответом на общественные реформы и стремление к независимости». Третий раздел рассматривался Лордом как следствие второго, который предопределил исчезновение Польского государства с политической карты Европы. В изучении истории Чехии наибольшая заслуга принадлежит Р. Кернеру (1887 -1956), благодаря которому Калифорнийский университет в межвоенный период превратился в ведущий центр славяноведения. Наиболее известной работой Кернера является монография. «Чехия в XVIII веке» (1932). Согласно его теории основным содержанием истории Чехии была борьба немецкого и славянского начал. Славяноведение в США после войны. Существенное расширение масштабов славяноведческих исследований, наблюдавшееся в США после второй мировой войны, объяснялось повышением социальной, политикоидеологической значимости этой науки. Одним из следствий этого стало превалирование современной тематики в исторических исследованиях. В первые послевоенные годы в ряде университетов: Колумбийском, Вашингтонском, Гарвардском, Калифорнийском и др. - были созданы специализированные славяноведческие институты и центры. При этом, как правило, в них в соответствии с нуждами государства основное внимание уделялось «русским исследованиям». Появление при университетах большого числа новых научных центров, увеличение поддержки со стороны частных фондов и правительства придали славяноведческим исследованиям в США гораздо большие масштабы, чем в странах Западной Европы. Признанием растущего значения славяноведения и усложнения стоящих перед ним задач стало создание Американской ассоциации развития славяноведения (1960) с подкомитетом по Центральной и Юго-Восточной Европе (1965; председатель Ч. Иелавич) - главной организации, направляющей и координирующей деятельность славяноведов в Соединенных Штатах. Ведущими американскими историками-славяноведами являются Дж. Белл, Ц. Блэк, П. Вандыч, Дж. Кларк, Т. Майнингер, Д, Маккензи, В. Маматей, Д. Оболенский, Ч. и Б. Иелавичи, К. Симмонс, П. Хорецки, Ф. Дворник и др. Среди современных американских исследователей центрально- и восточноевропейского региона можно выделить Тимоти Снайдера. профессора Йельского университета. Специалист по истории Восточной Европы и, в частности, исследует проблемы национализма, тоталитаризма и холокоста. Одна из самых известных его книг - «Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным». Кровавыми землями (Bloodlands) Снайдер 118 называет территорию от центральной Польши до Западной России (включая Украину, Белоруссию, Прибалтику), в период сотрудничества националсоциализма и сталинизма (1933–1938), совместной германо-советской оккупации Польши (1939–1941), немецко-советской войны (1941–1945). Это время, пишет Снайдер, «характеризовалось таким массовым насилием, какого никогда не было в этом регионе за всю его историю. Жертвами были, прежде всего, евреи, белорусы, украинцы, поляки, русские и балтийские народности – т.е. люди, которые издавно жили на территории этих земель. В течение двенадцати лет, за период 1933–1945 гг., было уничтожено около 14 миллионов человек. Причѐм все эти люди стали жертвами целенаправленой политики уничтожения, а не погибли в результате военных действий. Никто из14 миллионов человек, о которых идѐт речь, не был солдатом, большинство из них составляли женщины, дети, старики». Таким образом, Снайдер рассказывает о политике массового уничтожения. За время, прошедшее после второй мировой войны, славяноведение превратилось в составную часть американской исторической науки. Контрольные вопросы: 1. Назовите ведущих английских историковславистов ХІХ –ХХ вв., а также их основные работы. 2. Охарактеризуйте состояние американской историографии истории южно- и западнославянских народов после Второй мировой войны. РАЗДЕЛ 4. ИСТОРИОГРАФИЯ НОВОЙ И НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ СТРАН ЕВРОПЫ И США Тема 1. Введение План лекции 1. Историография как наука. 2. Предмет учебной дисциплины. 3. Методология изучения учебной дисциплины. История как наука, изучающая процесс развития человеческого общества, исследует деятельность людей, общественные отношения, их природу, эволюцию. Другими словами, историческая наука раскрывает социально-экономическую, общественно-политическую и культурную жизнь общества во всех ее многообразных проявлениях и аспектах. Это позволяет ей представить неисчерпаемый массив социокультурного опыта человечества, накопленного многими поколениями. Историческая наука, в свою очередь, имеет историю. Ее изучением занимается специальная наука – историография. В это понятие вкладывают разное содержание. 1.Термин «историография» используют как синоним исторических произведений, исторической литературы вообще. Исходя из подобного 119 понимания авторов исторических произведений в прошлом (а иногда и в наше время) именуют историографами. Леопольд Ранке и Н.М. Карамзин имели официальное звание «историографов» своих стран. 2. Термином «историография» обозначают совокупность исторической литературы по какому-либо вопросу, проблеме, периоду: историография Английской революции, историография Нового времени и т. п. 3. Термин «историография» отождествляют с совокупностью всех исторических дисциплин. Очевидно, в этом случае предмет историографии становится чрезмерно широким. 4. Историография – это научная дисциплина, изучающая процесс развития исторической мысли и накопления исторических знаний, зафиксированных в соответствующих памятниках, исследованиях и трудах. На этом определении мы и остановимся. Историографическое исследование базируется на источниках. К ним относятся: 1. Труды историков-исследователей. 2. Материалы творческой лаборатории ученого: конспекты, выписки, варианты плана и текста и т.п., рецензии, дискуссии, поскольку в них находят отражение отношение научной общественности к тем или иным трудам и направлениям исследований, борьба мнений по определенным проблемам, эпистолярная и мемуарная литература. Перед историографической наукой стоят вполне определенные задачи: Выявление проблематики исторических исследований, т.е. определение комплекса вопросов, которые в определенный период признавались актуальными и выдвигались для исследования. Изучение теоретических и методологических принципов исторического познания, которые составляют основу и определяют своеобразие раскрытия исторического процесса различными научными школами и направлениями. Выяснение социально-политической основы исторического познания. Необходимо знать, к какому классу, социальному слою, общественной группе или партии принадлежит автор того или иного труда, поскольку от этого зависит идеологическая направленность исторического труда. Наконец, историография должна выяснить концепцию исследователя, дать анализ источниковой базы, показать методику подбора материала и написания самого труда. Таким образом, комплекс вопросов, подлежащих выяснению в историографическом исследовании можно суммировать следующим образом. Что оказывало воздействие на развитие исторической мысли? Что изучалось? С каких позиций велись исследования? Кто изучал? Как изученное становилось достоянием других? Каково воздействие исторической мысли на общественную жизнь? В основу историографического исследования может быть положен один из следующих (или в сочетании) принципов. Биографический. Его главная задача показать основные вехи деятельности и творчества конкретного историка. 120 Проблемный. Применяется при рассмотрении итогов изучения какоголибо крупного вопроса. Хронологический. Используется в тех случаях, когда предметом рассмотрения являются общие черты эволюции исторической науки, необходимо выделить главные стороны этого процесса в границах определенного этапа. Литература Историография истории нового времени стран Европы и Америки: Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по спец. ―История‖ / А.В. Адо и др. / Под ред. И.П. Дементьева. М., 1990. Тема 2. Исторические взгляды гуманистов План лекции 1. Предпосылки возникновения гуманистической историографии 2. Риторическое флорентийское направление в историографии. 3. Эрудитская, или критическая, школа. 4. Политическая школа 1. Предпосылки возникновения гуманистической историографии. В XIV в. в Италии, а в во второй половине XV–XVI вв. и в других странах Европы зарождается капиталистический уклад. В результате сдвигов в социально-экономической структуре общества возникает и соответствующая раннекапиталистическим отношениям культура. Поскольку для ее деятелей характерен повышенный интерес к античности, которую они противопоставляли средневековью, эпоха получила наименование Возрождения, хотя новая идеология и культура отнюдь не ограничивались возрождением античных традиций. Новое мировоззрение противостояло всему строю феодальноцерковного миропонимания. Была сломлена духовная диктатура церкви. Вместо господствовавшей в эпоху средневековья теоцентрической картины мира была выдвинута новая – антропоцентрическая. Не бог, а человек был поставлен в центр мироздания. От латинского humanitas (человеческая природа, духовная культура) новое мировоззрение получило наименование – гуманизм. В рамках общего идейного течения – гуманизма с начала XV в. развивается гуманистическая историография. Она явилась первым этапом в развитии буржуазной исторической мысли и новой ступенью в накоплении исторических знаний, в развитии приемов изучения истории. Важнейшим достижением гуманистов в области историографии был их отход от провиденциализма – теологических концепций, сводивших все события и явления к божьему промыслу. Историки-гуманисты возвратились к принципам античного прагматизма, согласно которым причины исторических событий заложены не в божьем промысле, а в человеческой 121 природе, в свойствах характеров, жизненных устремлениях и политических целях людей. Другими словами, они придали истории светский характер, рассматривали ее как результат деятельности граждан. 2. Риторическое, флорентийское, направление в историографии. Сама гуманистическая историография прошла достаточно сложный путь развития. Она зародилась в XV в. в Италии. Первой по времени возникновения и влиянию была «риторическая школа». Ее название связано со стремлением следовать традициям античной риторики. Для трудов представителей риторической школы характерна отточенная литературная форма, стремление включить в текст исторического повествования вымышленные речи выдающихся политических деятелей ради придания аргументации большей убедительности. Основателем риторической школы являлся флорентийский историк и (с 1427 г.) – канцлер Флоренции Леонардо Бруни (1370 или 1374–1444). В трудах по истории Флоренции он отбросил легенды и церковные домыслы, сконцентрировал внимание на политических событиях. В трактате «О Флорентийском государстве» Бруни усматривает причину перемен в истории государств в изменении соотношения сил противоборствующих народных масс и аристократии, но не как следствие божественного предначертания. Для развития исторической науки важнейшее значение имел новый подход историков «риторической школы» к проблеме периодизации. Бруни и другие гуманисты порвали со средневековой традицией и предложили разделить историю человечества на «древнюю», «средневековую» и «новую» с учетом характера культуры в каждом из этих периодов. 2. Эрудитская, или критическая, школа. Представители «эрудитской», или критической, школы гуманистической историографии сыграли большую роль в развитии исторических знаний, особенно источниковедения. Представители эрудитской школы разработали технику восстановления первоначального текста документов, выявления искажений, вставок и ошибок. Они первыми стали отделять собственный текст автора сочинения от заимствований и цитат, введя систему отсылок. Историки этой школы внесли значительный вклад в разработку методов исторической критики. В этом плане особое место в гуманистической историографии занимает неаполитанский историк Лоренцо Валла (1407–1457). Наибольшее значение для развития историографии имел его трактат «Рассуждение о подложности так называемой дарственной грамоты Константина». Эта работа посвящена критике дара («данации») римского императора Константина (324–337), якобы зафиксированного в специальном документе. Валла впервые применил научный метод исторической и филологической критики, позволивший ему сделать вывод о подложности «Константинова дара». Труд Валлы заставил Римскую курию отказаться от «Константинова дара» как обоснования притязаний понтификов на светскую власть. Вместе с 122 тем он является выдающимся памятником исторической мысли, заложившим основы источниковедческой критики. 3. Политическая школа. В первой половине XVI в. во Флоренции возникла еще одна школа гуманистической историографии. Она получила название «политической», поскольку ее представители настойчиво стремились осмыслить историю прошлого, чтобы извлечь из нее определенный опыт, полезный для решения политических проблем современной им Италии. Основателем этой школы был один из крупнейших мыслителей эпохи Возрождения Никколо Макиавелли (1469–1527). Макиавелли рекомендует Государю программу действий по созданию сильного и устойчивого государства. Не обходит он и вопроса о том, каким требованиям должен удовлетворять и какими качествами должен быть наделен Государь, чтобы добиться поставленной цели. Высказанные в «Государе» идеи, дополненные положениями других трудов, среди которых «История Флоренции», «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия», складываются в целостную концепцию исторического развития, основанных на ней принципов государственной политики. Литература 1. Брагина Л.М. Итальянский гуманизм. Этические учения XIV–XV веков. Учебное пособие. М., 1977. 2. Гутнова Е.В. Гуманизм и первые шаги буржуазной исторической мысли // Вопросы истории. 1965. № 2. 3. Долгов К. Ренессанс и политическая философия Макиавелли // Новый мир. 1981. № 7– 8. 4. Долгов К.М. Гуманизм, Возрождение и политическая философия Никколо Макиавелли // Макиавелли Н. Избранные сочинения. М., 1982. 5. Историография истории нового времени стран Европы и Америки: Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по спец. ―История‖ / А.В. Адо и др. / Под ред. И.П. Дементьева. М., 1990. 6. Ракитская И.В. Политическая мысль итальянского Возрождения: Гуманизм конца XIV – XV вв. Л., 1984. 7. Рутенбург В.И. Титаны Возрождения. Л., 1976. 8. Рутенбург В. Жизнь и творчество Никколо Макьявелли // Макиавелли Н. История Флоренции. Л., 1973. Тема 3. Историческая мысль в период английской революции XVII века План лекции 1. Влияние Английской буржуазной революции XVII в. на историографию. 2. Концепция исторического развития в трудах Дж. Уинстенли 3. Генезис и развитие государственности в сочинении Т. Гоббса «Левиафан». 123 1. Влияние Английской буржуазной революции XVII в. на историографию. Английская революция XVII в. разделила страну на два лагеря. В одном, объединившемся вокруг парламента, были «новое дворянство», торговая буржуазия, ремесленники, крестьяне. Другую сторону составляли феодальная аристократия, королевская власть. Вместе с тем поднявшиеся на борьбу с феодальными порядками не были едины. В ходе революции стало очевидным, что между новым дворянством, буржуазией, ремесленниками, крестьянами существуют значительные противоречия. К тому времени, когда парламентская партия окончательно победила короля, в ней произошло отчетливое размежевание между умеренно-буржуазным и радикально-демократическим течениями. Это явилось следствием разочарования городской и сельской бедноты, которая в итоге революции не только ничего не приобрела, а наоборот, столкнулась с новыми тяготами. В то же время революция стимулировала духовную жизнь, вызвала подъем социально-политической мысли. Различные слои общества выдвинули свои программы политического и социального устройства. Не составила исключения в этом отношении и деревенская беднота. 2. Концепция исторического развития в трудах Дж. Уинстенли. Джерард Уинстенли (1609–1652) свою концепцию исторического развития и программу преобразований изложил в ряде работ, в их числе книги «Знамя, поднятое истинными левеллерами» и «Закон свободы, изложенный в виде программы, или восстановление истинной системы правления». Основу теории Уинстенли составляет идея вечной борьбы, происходящей в мире между противостоящими началами: богом и дьяволом, добром и злом, светом и тьмой, разумом и чувственностью. Эта борьба – основное содержание истории человечества. Она неизбежно закончится победой добра. Английская революция, с этой точки зрения, составляет важнейший этап в истории, имеющий значение для судеб всего мира. Она должна изменить основы человеческой жизни, отношения людей в обществе. Частная собственность явилась основной причиной всех социальных бедствий. Республиканское правительство должно вернуть человеку его прирожденные права, прежде всего, право на землю. 3. Генезис и развитие государственности в сочинении Т. Гоббса «Левиафан». Попытку проанализировать генезис и развитие современных ему форм человеческого общества и государства сделал выдающийся мыслитель Томас Гоббс (1588–1679). Гоббс создал многочисленные труды, среди которых выделяется книга «Левиафан или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского». В ней сформулированы главные положения теории происхождения и функций государства, в основе которой лежит представление о сущности самого человека, его месте и поведении в сообществе себе подобных. Гоббс полагал, что он выявил природу человека вообще, определил естественную и общую для всех времен и народов форму социального бытия. Гоббс отождествляет государство с человеком, потому что, по его мнению, наиболее превосходное произведение природы – человек, 124 следовательно, и государство как институт должно его имитировать. Аналогия государства с человеческим организмом была продиктована желанием поставить изучение государства и права на рельсы объективного научного анализа. Это соответствовало представлениям XVII века о том, что все существующее в мироздании функционирует на основе принципов механицизма. Отсюда и государство – не что иное как механизм, сконструированный людьми. Начиная с Гоббса в политической теории утверждается понимание государства в качестве машины. Итак, соглашение людей приводит к образованию государства. Его олицетворение Гоббс видит в Левиафане – мифическом библейском морском чудовище, обладавшем невероятным могуществом. Как и Левиафан, государство наделено неограниченной, абсолютной властью. Ее источником являются перенесенные на государство права людей в естественном состоянии. А так как они были безграничны, нет предела и у прав государства. Литература 1. Гоббс Т. Левиафан или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М., 1936. 2. Гоббс Т. Избранные произведения. М., 1964. Т. 1 – 2. 3. Мееровский Б.В. Гоббс. М., 1975. 4. Волгин В.П. Диггеры и Уинстенли // Уинстенли Джерард. Избранные памфлеты. М.; Л. 1951. 5. Волгин В.П. Социалистические идеи в Англии XVII века // Волгин В. П. Очерки истории социалистических идей с древности до конца XVIII в. М., 1975. 6. Историография истории нового времени стран Европы и Америки: Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по спец. ―История‖ / А.В. Адо и др. / Под ред. И.П. Дементьева. М., 1990. 7. Павлова Т.А. Джерард Уинстенли и диггеры // Новая и новейшая история. 1985. № 6. 8. Павлова Т.А. Джерард Уинстенли в современной западной историографии // История социалистических идей и немарксистский социализм. М., 1985. Тема 4. Исторические взгляды просветителей XVIII века План лекции 1. Французские просветители. Кризис феодализма и теория естественного права. 2. Американские просветители. Просвещение как идеология Американской революции. 1. Французские просветители. Кризис феодализма и теория естественного права. Несмотря на различие воззрений отдельных мыслителей и целых направлений общественной мысли внутри 125 просветительского лагеря, им всем были присущи некоторые общие черты. Это, прежде всего, идея вытекающих из самой природы равенства и неотъемлемых прав человека. Другими словами, просветители исходили из теории естественного права. Корни этого учения восходят к античности, оно получило дальнейшее развитие в XVII в., например, у Гоббса, а в XVIII столетии стало идеологической формой широкого движения общественной мысли Франции. Учение о естественном праве выделяет черты и свойства, данные человеку природой и всегда ему присущие, несмотря на все те приобретения, которые дает прогресс культуры и развитие общественных учреждений. Определенная подобным образом «природа человека» рассматривается как нечто абстрактное, единое и неизменное на протяжении всей истории человечества. Отсюда вытекает, что и органически входящие в это понятие «естественные права» – право на жизнь, безопасность, равенство, частную собственность и др. – вечны и постоянны. Человек ими наделен природой вне всякой зависимости от писаных законов, а следовательно, естественные права могут совпадать с естественными законами (тогда это нормальное состояние общества), а могут и не совпадать с ними. Последняя ситуация давала возможность объявлять несоответствующими естественному праву и справедливости существующий порядок, прежде всего феодальный. Основную движущую силу прогресса просветители видели в развитии и совершенствовании человеческого разума, в накоплении знаний, в успехах просвещения. Оценивая теорию естественного права с точки зрения ее исторической роли в XVIII в., следует иметь в виду, что в этот период она служила орудием борьбы против феодально-абсолютистского порядка и в этой роли приобрела большое прогрессивное, а в работах некоторых просветителей и революционное значение. Монтескье. Монтескье (1689–1775) изложил свои взгляды в ряде работ, в которых резко обличает феодальные порядки, абсолютизм, политический произвол. В анонимно опубликованных «Персидских письмах» вымышленные персидские путешественники, привыкшие жить в условиях восточной деспотии, видят во Франции еще более гнетущие феодальные порядки. Гибельные последствия деспотизма для судеб государства Монтескье пытался показать в книге «Рассуждения о причинах величия и падения римлян». История Древнего Рима дала ему основание сделать вывод о том, что судьба государства зависит от соответствия политических учреждений духу народа. Монтескье полагает, что обеспечить свободу и безопасность граждан может лишь государство, в котором все отношения регулируются правом, действуют обязательные для всех, в том числе правителей, законы. Идеи Монтескье широко распространились во Франции и за ее пределами. Его политические, социологические, правовые и исторические взгляды сыграли важнейшую роль в формировании просветительской идеологии, под их сильнейшим воздействием развивались многие отрасли общественных наук. 126 Вольтер. В борьбе буржуазных мыслителей XVIII в. против сил феодального общества исключительную роль сыграл Вольтер, которого наряду с Монтескье считают патриархом и инициатором просветительского движения. Можно сказать, что он являлся центральной фигурой этого замечательного периода человеческой истории. Литературное наследие Вольтера не только многочисленно (85 томов произведений и более 40 – переписки), но и разнообразно. Оно охватывает сферы философии, этики, эстетики, литературы, наконец, истории. В историографии Вольтер известен трудами «История Карла XII», «Век Людовика XIV», «Обзор века Людовика XV», «История России в царствование Петра Великого». Наиболее крупное историческое произведение Вольтера – многотомный труд «Опыт о нравах и духе народов и о главных исторических событиях», охватывает громадный период от Карла Великого до Людовика XIII. Вольтер написал статью «История» для «Энциклопедии» Дидро. Вольтер разрушал старые феодально-теологические традиции самим определением предмета исторической науки, круга явлений и событий, подлежащих изучению и осмыслению. Вольтер подчеркивал, что историческое исследование должно показать состояние экономики, сельского хозяйства, финансов, торговли, военного и морского дела, законов, нравов, обычаев, науки и техники, культуры. В круг своих интересов Вольтер включил исследование общественных групп – крестьян, горожан, феодалов, духовенства. Обращение к этим темам означало создание начал социальной истории. Идея общественного прогресса, новое понимание задач исторической науки оказали сильнейшее воздействие на развитие социологической и исторической мысли, оставили глубокий след в историографии. Заслугой Вольтера является углубление просветительской линии на освобождение истории от провиденциалистских концепций. Он расширил поле исторической критики источников. Поставил в повестку дня исторической науки новые проблемы, в числе которых роль и состояние культуры, науки, техники. Развил в качестве особого направления социальную историю. Отказался от европоцентризма и сделал плодотворную попытку создать всемирную историю, охватывающую развитие человечества в целом. Руссо. Крупнейшим теоретиком уравнительного направления был Жан Жак Руссо (1712–1778). Руссо выступил с резким осуждением господствовавшего в обществе социально-экономического и политического неравенства, объявил его основной причиной бед и несовершенств современного ему общества. В стремлении выяснить истоки этого зла Руссо обратился к рассмотрению первобытного общества. В его интерпретации начальный этап человеческого бытия проходил в условиях естественного состояния, когда не было социального неравенства, а люди вели одинаковый дикий образ жизни и равно пользовались всеми доступными им природными благами. Руссо живописал идиллическую картину того времени, «золотого века» в истории человечества. Однако со временем были изобретены и 127 усовершенствованы орудия труда, появилось земледелие. Руссо, в отличие от других просветителей, включавших частную собственность в круг «естественных прав», извечно принадлежавших человечеству, расценивал ее как институт, возникший при определенных исторических условиях. 2. Американские просветители. Просвещение как идеология Американской революции. Войну за независимость подготовили развитие капиталистических отношений, экономический рост колоний, подъем национального самосознания в связи с образованием североамериканской нации. Эти процессы сопровождались складыванием новой идеологии и культуры, которые являлись орудием борьбы буржуазии за искоренение британского владычества, отживших реакционных представлений и идей. В идеологической подготовке назревавшей революции, пробуждении и подъеме идейно-политической активности масс и состояла социальная функция сформировавшегося в XVIII в. прогрессивного мировоззрения – американского просвещения. Это идейно-политическое течение питалось идеями французской и английской просветительских литератур, но в отличие от Франции, где просветителям было дано лишь подготовить почву для торжества революции, деятели американского просвещения приняли непосредственное участие в войне за независимость в качестве ее идеологов и политических вождей. Среди них выдающееся место занимают Бенджамин (Вениамин) Франклин, Томас Джефферсон и Томас Пейн. Франклин. Бенджамин Франклин (1706–1790) по праву считается одним из универсальных умов XVIII в. Франклину в максимальной степени присуща теснейшая связь идеологии с общественно-политическим движением. Аналогии и параллели из созданных им трудов по истории североамериканских индейцев прямо служили интересам борьбы американского народа за независимость. В этом плане в первую очередь следует указать на исследование «Исторический очерк конституции и правительства Пенсильвании с момента ее возникновения». В «Историческом очерке» Франклин при помощи экскурсов в прошлое стремится доказать право народа этой колонии на самостоятельное национальное развитие. Франклин исходит из теории общественного договора, который в американских колониях был нарушен. Из этого вытекало право народа отказать властям в повиновении, поскольку английское правительство поступило вопреки взятым на себя обязательствам. Франклин был врагом всякого порабощения, колониализма, расовой дискриминации. В исследовании «Заметки относительно дикарей Северной Америки» он развенчивает расистскую догму о существовании «грубых» народов и народов «благовоспитанных». Значение трудов Франклина переросло рамки утилитарных политических потребностей своей эпохи. Время еще ярче высветило истинный масштаб деяний этого великого просветителя. 128 Джефферсон. Томас Джефферсон (1743–1826) оставил яркий след в американской и мировой истории как лидер демократического направления американской революции, один из основателей США – автор Декларации независимости, глава дипломатического ведомства при Джордже Вашингтоне и сам третий по счету президент страны, основатель Виргинского университета, философ-гуманист, лингвист, ботаник, архитектор, этнограф, палеонтолог, автор огромного литературного наследия. В этой необъятной сфере интересов и занятий Джефферсон выделил всего лишь три своих деяния. После его кончины в ящике письменного стола нашли записку с текстом эпитафии, которую следовало высечь на могильном камне: «Здесь похоронен Томас Джефферсон, автор Декларации американской независимости, виргинского статута о религиозной свободе и основатель Виргинского университета». Значение «Декларации независимости» состояло не только в том, что Северная Америка объявлялась независимой, а и в утверждении демократических принципов как основы американского государства. Акцентируя внимание на общегуманистических тенденциях Декларации независимости, не следует забывать, что американская буржуазия и ее представители на Континентальном конгрессе оказались неспособными до конца воплотить в жизнь ее идеи. Было сохранено право собственности на негров-рабов, что привело к серьезным изъятиям из идеи равенства всех людей. Но лично Джефферсон к этому непричастен. Он, как и Б. Франклин, осуждал рабство и намного опередил миропонимание большинства своих современников, не сумевших во имя равенства поступиться собственностью. Для поднимающейся американской буржуазии Декларация независимости была программой устранения английского лендлордизма как преграды на пути к власти, мобилизации масс на борьбу за государственный суверенитет. Но значение созданного Джефферсоном документа вышло за рамки освободительной борьбы американского народа против колониального господства Англии. Для своего времени оно состояло в обозначении достижимых целей социальных движений и революций и на других континентах, прежде всего, в Европе. Пейн. Одним из выдающихся представителей Американского просвещения был Томас Пейн (1737–1809). Статьи Пейна быстро привлекли внимание своей революционной направленностью, но наибольшую известность получил опубликованный в 1776 г. памфлет «Здравый смысл». В нем с наибольшей яркостью проявились социально-политические взгляды Пейна. Исходя из естественно-правовых воззрений, Пейн доказывал закономерность стремления североамериканских колоний к независимости. Полагая, что все люди равны по происхождению, он показывал противоестественность монархии, призывал к созданию нового государства на Американском континенте. Рассуждения Пейна сыграли огромную роль во внедрении в общественное сознание идеи независимости 129 североамериканских колоний, произвели, по словам Дж. Вашингтона, удивительную перемену в умах людей. Творчество Пейна оставило глубокий след в истории американского просвещения, сыграло крупнейшую роль в идеологической подготовке войны за независимость в Северной Америке. Но этим его роль в истории просветительского движения не ограничивается. Пейн в 1789 г. переехал во Францию, где тотчас включился в политическую борьбу. В относящемся к 1791–1792 гг. труде «Права человека» он защищает и оправдывает развернувшуюся здесь революцию, выдвигает идею о необходимости постоянного возобновления «общественного договора» в целях приведения его в соответствие с волей большинства народа. В сочинении «Век разума» (1794) резко обличает церковь, доказывает, что Библия – это собрание мифов, являющееся на самом деле «обманом и подделкой». В трактате «Аграрная справедливость» (1797), развенчивает обрекающий большинство людей на нищету порядок распределения собственности на землю и предлагает свою модель устранения социального неравенства: обложить собственников обработанной земли рентой, которая пойдет на создание фонда для выплаты пенсий престарелым и обеспечения несовершеннолетних. Творчество Пейна с его призывом к созданию более справедливой социально-политической системы способствовало развитию гуманистического направления в буржуазной общественной мысли конца XVIII – начала XIX в. Литература 1. Быховский Б. Философия американского просвещения // Американские просветители: Избранные произведения. М., 1968. Т.1. 2. Волгин В.П. Развитие общественной мысли во Франции в XVIII веке. М., 1977. 3. Гольдберг Н.М. История США в произведениях Т. Пейна и Б. Франклина // Основные проблемы истории США в американской историографии: От колониального периода до гражданской войны 1861–1865 гг. М., 1971. 4. Историография истории нового времени стран Европы и Америки: Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по спец. ―История‖ / А.В. Адо и др. / Под ред. И.П. Дементьева. М., 1990. 5. Момджян Х.Н. Французское Просвещение XVIII века: Очерки. М., 1983. 6. Согрин В.В. Идейные течения в Американской революции XVIII века. М., 1980. Тема 5. Консервативно-романтическая историография конца XVIII – начала XIX века План лекции 1. Сущность и направления консервативной идеологии. 2. Критика Э. Бѐрком просветительских теорий XVIII в. 130 3. Оценка Ж.де Местром эпохи Реформации, философии Просвещения и Французской революции 4. Теория органического развития общества в творчестве К. Савиньи. «Государственная школа» Л. фон Ранке. 1. Сущность и направления консервативной идеологии. С конца XVIII в. в литературе, искусстве, а затем и в общественных науках развивается направление романтизма. Романтизм как идеология определенной части дворянской и буржуазной интеллигенции возник после 1789–1794 гг., явившись выражением разочарования широких общественных кругов в результатах Французской революции. Это направление не было однородным. Представители его прогрессивного крыла обращались к прошлому в стремлении отыскать живые источники подлинно народных нравственных, социальных и политических идеалов. В историографии это были, например, представители французской буржуазно-либеральной исторической науки периода Реставрации: О. Тьерри, Ф. Гизо, Ф. Минье и др. С другой стороны, утвердилось направление консервативного романтизма. Его коренным обобщающим признаком явилось отрицание тех общественных отношений, которые утвердила Французская революция. Исходя из этого, основными чертами романтизма стали неприятие буржуазных порядков, решительный отказ от рационалистических принципов буржуазного Просвещения, недоверие к тому культу разума, который был характерен для просветителей. Те, кто разделял его идеи, буржуазной действительности противопоставляли идеализированное феодальное прошлое: средневековье, католицизм, аристократические идеалы. Они стремились сохранить максимум возможного от феодального строя. Консервативно-романтическая историография питала идеями и фактами из прошлого правоконсервативное т. н. традиционалистское, или теократическое, направление в идеологии и политике. Мировоззренческие принципы традиционалистского консерватизма противостояли идеологии Просвещения и буржуазного либерализма. 2. Критика Э. Бѐрком просветительских теорий XVIII в. Одним из основателей идеологии европейского консерватизма был английский политический деятель и публицист Эдмунд Бѐрк (1729–1797). В 1790 г. он опубликовал работу «Размышления о революции во Франции». Ее резонанс был столь велик, что Екатерина II прислала автору благодарность, а польский король – золотую медаль. Бѐрк выступил против просветительских теорий XVIII в. Его концепция отрицает внеисторическую суть таких понятий, как «разум», «природа», «индивид», «права человека», «общественный договор», на основе которых французские законодатели создали свои политические институты. По мнению Бѐрка, подлинной «природе» человека чуждо понятие «свобода» вообще, безотносительно к чему-либо. Смысл имеют только конкретноисторические свободы, добытые предками и унаследованные от них. Что касается равенства, то оно существует в области морали и добродетели – все 131 обязаны исполнять свой долг. Однако никакое общество не может существовать без иерархии и, следовательно, неравенства. Если же по примеру французов поместить наверху то, чему надлежит быть внизу, социальной пирамиды, извратится естественный порядок, усугубится неравенство. Таким образом, Бѐрк решительно не приемлет революцию, переход власти к буржуазии и перераспределение собственности в ее пользу. Признание связи с ушедшими эпохами, возвращение политической и социологической мысли чувства «историчности», восстановление истории общества как целостности, которая обеспечивает преемственность прошлого и будущего – составляет важную сторону концепции Бѐрка. 3. Оценка Ж.де Местром эпохи Реформации, философии Просвещения и Французской революции. Одним из тех, кто превратил консерватизм в относительно стройную систему взглядов, был Жозеф де Местр (1754–1821). Он создал множество трудов. Наиболее значительные работы представлены книгами «Письма савойского роялиста своим соотечественникам», «Размышления о Франции», «Рассуждения о суверенитете» и др. Он рассматривает Французскую революцию как проявление «великого плана» Божественного Провидения. Своей мощью она сметает все препятствия, человеческая сила ничего не может противопоставить ей. Революция есть не что иное как «кара за век преступлений и безумств». Важную роль в теоретических построениях Местра играет положение об условиях стабильности общества. Оно состоит в понимании мира как упорядоченного иерархического целого, в котором все, включая человека, занимает место предписанное творцом вселенной. Именно общественная иерархия, вершину которой составляет абсолютная власть государства, обеспечивает порядок в обществе. Каждое звено в этой иерархии наделено своими особыми функциями. Принцип иерархии опирается на идею обязанностей человека, но не его прав. В этом одно из отличий консерватизма от либеральной идеологии, которая основной акцент ставит на правах личности. 4. Теория органического развития общества в творчестве К. Савиньи. «Государственная школа» Л. фон Ранке. В русле консервативно-романтического направления развивалась немецкая «историческая школа права», одним из основателей которой был Фридрих Карл Савиньи (1779–1861). Свою концепцию он изложил в работе «О призвании нашего времени к законодательству». Савиньи решительно выступил против перенесения на почву Германии опыта Французской революции, упразднившей бесконечное множество местных и провинциальных прав и привилегий и подготовившей создание общего гражданского права Франции – «Кодекса Наполеона». Савиньи доказывал, что правовые и государственные формы не создаются волей законодателя, поскольку законодательство не проявление личной инициативы его творца, а результат длительного развития. Этот процесс идет медленно и незаметно, его начало теряется в далеком прошлом. 132 Отсюда вытекает общий принцип, позже получивший наименование историзма. Каждое столетие, писал Савиньи, приносит не нечто произвольное и новое, оно является продолжением старого и находится с ним в неразрывной связи. Действительно, право, государственные формы и учреждения являются результатом исторического развития, а между сменяющими друг друга состояниями существует преемственность. Определенную преемственность с «исторической школой права» сохранила т. н. государственная школа. Ее основателем был Леопольд фон Ранке (1795–1886). Собрание его сочинений составило 54 тома. Ранке стремился развить и обогатить научные приемы исторического исследования. Он широко использовал архивные материалы, среди которых отдавал приоритет официальным документам правительственного происхождения и свидетельствам очевидцев. Лишь эти виды письменных памятников он относил к первоисточникам в собственном смысле слова. Декларируя необходимость обеспечить объективность и достоверность, он призывал относиться критически к любым материалам, подвергать их сопоставлению с параллельными источниками с целью перекрестной проверки. Философской основой творчества Ранке был провиденциализм. Познание прошлого имеет целью исследование возвышенных и величественных планов божьего управления миром. Не только общий ход истории, но и причинная связь между событиями непосредственно определяется Богом, живущим и проявляющим себя в каждом действии и мгновении исторической жизни. Историк является служителем бога и учителем людей. Воззрения Ранке в концентрированном виде могут быть обобщены следующим образом: освящение войны как вечного закона, действующего в отношениях между народами и государствами, и в связи с этим примат внешней политики во всемирно-историческом процессе; крайний европоцентризм и превознесение западной цивилизации как единственной культурно-исторической ценности; акцент на единстве западного мира, противостоящего Востоку; пропаганда превосходства романо-германских народов над всеми другими народами мира; отрицание революций, в которых усматривалось нарушение медленной эволюции человеческих обществ. Литература 1. Вайнштейн О.Л. Историография средних веков. М.; Л., 1940. 2. Вайнштейн О.Л. Леопольд фон Ранке и новейшая буржуазная историография // Критика новейшей буржуазной историографии: Сборник статей. М.; Л., 1961. 3. Вебер Б.Г. Историографические проблемы. М., 1974. 4. Историография истории нового времени стран Европы и Америки: Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по спец. ―История‖ / А.В. Адо и др. / Под ред. И.П. Дементьева. М., 1990. 5. Карсавин Л.П. Жозеф де Местр // Вопросы философии. 1989. № 3. 133 6. Фадеева Т.М. У истоков европейского консерватизма // Новая и новейшая история. 1992. № 6. Тема 6. Либерально-романтическая историография План лекции 1. Французская либерально-романтическая историография. 2. Немецкая либерально-романтическая Гейдельбергская школа. 1. Французская либерально-романтическая историография. Во Франции периода Реставрации (1815–1830 гг.) перед буржуазной историографией стояла вполне конкретная задача: исторически обосновать притязания буржуазии на социальное и политическое господство. Поэтому ее внимание было направлено на раннее средневековье в связи со стремлением выявить корни зарождения (а потом и развития) современных наций, прежде всего французской и английской; затем – на буржуазные революции XVII и XVIII вв.: время разгрома феодального класса и захвата буржуазией политической власти. В числе крупнейших представителей романтического направления были О. Тьерри, Ф. Гизо, Ф. Минье, Л.- А. Тьер. Их объединяет не наличие некоей «суммы признаков» романтической школы, а принадлежность к «новой политической платформе». Единство нарушила Июльская революция 1830 г., побудившая названных историков отойти от романтизма. Тьерри. Выдающимся представителем романтической школы был Огюстен Тьерри (1795–1856). Научные интересы Тьерри концентрировались вокруг двух основных тем: роль и социальные последствия завоевания в истории Франции и Англии, во-первых; происхождение французских коммун в XI – XII вв. и их последующее развитие, во вторых. Комплексу охватываемых этими темами проблем посвящены исследования: «Завоевание Англии норманнами», «Письма об истории Франции», «Рассказы из времен Меровингов», «История возникновения и развития третьего сословия», «Городские коммуны во Франции в средние века». Идею о классовой борьбе между потомками победителей и побежденных, между феодальной аристократией и третьим сословием Тьерри возвел в ранг закона исторического развития Европы. Идея классовой борьбы как движущей силы исторического процесса давала ключ к пониманию истории Европы. Вместе с тем, по Тьерри, ход истории приводит к постепенному преодолению первоначального конфликта между потомками победителей и побежденных – дворянством и третьим сословием: Английская и Французская революции XVII и XVIII вв. были окончательным «реваншем» побежденных. Гизо. К числу выдающихся представителей романтической историографии либерального направления относится Франсуа Гизо (1787– 1874). В 1826 г. Гизо предпринял публичное чтение курса лекций «История цивилизации в Европе» и в 1829 г. – второго: «История цивилизации во Франции». Эти курсы составили содержание одноименных книг. 134 Для работ Гизо характерно признание исторической закономерности, которая обусловливает связь между событиями, побуждает их развиваться в русле эволюции, единой для всех. Гизо полагал, что цель, к которой в постоянном движении стремится человечество – создание справедливого и нравственного общества. Но люди не знают последнего результата своих усилий. Поколения строят здание, назначения которого они не могут угадать, они «разумно» и «свободно» творят то, что для них непостижимо, но исторически неизбежно. Уловить смысл этих вековых усилий, показать, как в ходе бесчисленных событий осуществляется эта непрерывная эволюция, определить в них долю необходимости и долю свободы является, по мнению Гизо, задачей истории цивилизации. При этом Гизо полагал, что в истории человечества не было ни одной случайной или бессмысленной эпохи, не было ничего излишнего: чем был феодализм, тем он и должен был быть; то, что он сделал, он должен был сделать. 2. Немецкая либерально-романтическая Гейдельбергская школа. Подъем общественного движения в Германии первой половины XIX в. привел к консолидации буржуазных течений в политике и идеологии, в т. ч. историографии. Центром либерализма в исторической науке стал Гейдельбергский университет. Работавшие здесь историки сохранили идейную связь с Просвещением, позитивно оценивали роль Французской революции конца XVIII в., видели функцию истории в воспитании людей в духе демократии и неприятия феодально-абсолютистских порядков. Шлоссер. Признанным главой Гейдельбергской исторической школы буржуазно-либерального направления был Фридрих Кристоф Шлоссер (1776–1861). Как ученый, он сформировался под влиянием идей Вольтера, немецких просветителей – Лессинга, Гердера. Свою главную задачу видел в создании истории человечества как единого целого. Ее он попытался решить в ряде трудов, в т. ч. многотомном издании «История XVIII и XIX вв. до падения Французской империи». Значительное место в ней отведено Французской революции, впервые в немецкой историографии показанную с позиций буржуазного либерализма. Создавая широкую панораму разложения общественного и государственного строя, падения нравов высших сословий дореволюционной Франции, Шлоссер приходит к выводу, что из этого состояния было лишь два исхода: либо окончательная гибель, подобно гибели Римской империи, либо революция. Признавая в общей форме неизбежность и необходимость революционного насилия в борьбе с силами реакции, Шлоссер осуждал вместе с тем с нравственной точки зрения не только отдельные акции революционного правительства, но и выступления народных масс. В своем подходе к выявлению причинно-следственных связей Шлоссер непомерно преувеличивал влияние просветительской литературы на общественное развитие. По Шлоссеру, сама Французская революция явилась результатом воздействия литературы на общество, тогда как сама она явилась отражением определенных общественных условий и лишь затем катализировала революционный процесс. 135 Еще одной оставившей заметный след работой была 18-томная «Всемирная история для немецкого народа». Изложение материала доведено в ней до 1815 г. Шлоссер стремился дать историю всех времен и народов в противовес восторжествовавшему в то время узкому национализму большинства немецких историков. В этой связи он решительно выступил против ограничения рамок всемирной истории преимущественно романогерманскими народами, что было присуще творчеству Ранке и его последователей. Циммерман. Из историков Гейдельбергской школы наиболее близок к Шлоссеру Вильгельм Циммерман (1807–1878). Его главный труд – книга «История крестьянской войны в Германии». Использование огромного массива документального материала позволило ему дать исключительно подробную картину крестьянской войны 1524–1525 гг. Основная концепция Циммермана сводилась к тому, что крестьянское восстание вызвал тяготевший над народом гнет, а Реформация была лишь дополнительным фактором. Циммерман был первым историком, отметившим принципиальное сходство между Германской революцией, каковой была крестьянская война, и последующими буржуазными революциями. Литература 1. Алпатов М.А. Политические идеи французской буржуазной историографии XIX века. М.; Л., 1949. 2. Вайнштейн О.Л. Огюстен Тьерри // Тьерри О. Избранные сочинения. М., 1937. 3. Вебер Б.Г. Историографические проблемы. М., 1974. 4. Далин В.М. Историки Франции XIX – XX веков. М., 1981. 5. Историография истории нового времени стран Европы и Америки: Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по спец. ―История‖ / А.В. Адо и др. / Под ред. И.П. Дементьева. М., 1990. 6. Плеханов Г.В. Французские историки времен Реставрации // Сочинения. М.; Л., 1925. Т. VIII. 7. Реизов Б.Г. Французская романтическая историография (1815–1830). Л., 1956. 8. Федосова Е.И. Франсуа Гизо: историк и государственный деятель // Новая и новейшая история. 1997. № 2. Тема 7. Историческая наука второй половины XIX – начала XX в. План лекции 1. Позитивизм. Разработка О. Контом позитивистской парадигмы как общенаучной методологии научного познания. 2. Позитивизм в Англии. 3. Баденская школа. 1. Позитивизм. Разработка О. Контом позитивистской парадигмы как общенаучной методологии научного познания. Со второй половины 136 XIX в. в науке как в естествознании, так и в обществоведении утверждается философия позитивизма, отражавшая идеологию либеральной буржуазии. Впервые ее идеи были сформулированы социалистом-утопистом СенСимоном, а затем переосмыслены его учеником Огюстом Контом (1798– 1877). Именно Конт явился основоположником новой отрасли общественного познания – социологии. Соотношение социологии и истории, по Конту, состоит в том, что социология – обобщающая, теоретическая наука, задача которой открывать законы, позволяющие прогнозировать развитие и управлять людьми. История же – описательная, конкретная наука, призванная дать описание и объяснение конкретных явлений, локализованных в пространстве и времени. Философия позитивизма проникнута убеждением в могуществе «разума и позитивной науки». Она противопоставляет научное, в своем понимании, мировоззрение теолого-метафизическому. Позитивистские идеи во второй половине XIX в. оказали сильное воздействие на развитие исторической науки. Позитивизм расшатывал утвердившиеся умозрительные концепции, подрывал позиции провиденциализма и других идеалистических истолкований исторического процесса. Он стимулировал поиск новых источников, их публикацию и анализ, способствовал развитию вспомогательных исторических дисциплин. В ряду историков-позитивистов выдающееся место занял Бокль. 2 Позитивизм в Англии. Под влиянием позитивизма расширился диапазон исторических исследований. Огромная заслуга в разработке новых подходов исторической науки к исследованию природы цивилизаций принадлежит английскому ученому Генри Боклю (1821–1862). Задавшись целью упорядочить и соединить воедино разрозненные факты и целые пласты истории, придать исторической науке систематизированный облик, открыть законы исторического развития, Бокль планировал создать 15томное исследование по истории мировых цивилизаций. Ранняя смерть помешала исполнить задуманное в полном объеме. В историографии остался лишь два тома запланированного труда – «История цивилизации в Англии», который, однако, раскрывает взгляды Бокля на философию истории, показывает состояние историографии, характеризует важнейшие стороны истории Англии и Франции. Эта книга была переведена на все европейские языки и получила всемирную известность. Бокль верил, что общество в своем развитии подлежит действию определенных законов и надеялся, открыв эти законы, сделать историю точной наукой. Наличие общих как для Англии, так и для других стран закономерностей ученый выводил из гипотезы о единстве человеческого общества и природного мира. Бокль исходил из мысли, что человек является частью природы и поэтому он сам и все общество в целом должны следовать законам природы. По его убеждению, следовало лишь найти инструментарий, позволяющий перенести в обществоведение приемы и методы естественных наук. Для Бокля таким мостом между науками о природе и науками об обществе стала статистика. Только количественные 137 данные могут свидетельствовать, являются ли общественные процессы результатом действия точных законов или каждый человек и общество в целом действуют под влиянием случая и произвольных обстоятельств. Разумеется, такой подход диктует необходимость перенесения центра тяжести исторического исследования с биографии личности на изучение с использованием математического аппарата всей массы народа. Только в этом случае история сможет определить пути общественного развития. 3. Баденская школа. У позитивистов признание закономерности в истории исчерпывалось представлением о всеобщих социологических законах, не оставлявших места для обобщений на каком-либо ином уровне. В то же время вновь появившиеся труды по социально-экономической истории, политическому развитию вводили в научный оборот колоссальное число новых фактов, которые свидетельствовали о сложности и противоречивости исторического процесса. Эти факты не укладывались в методологическую концепцию позитивизма. Позитивистский взгляд, согласно которому исторический процесс представлялся в виде прямолинейного прогрессивного движения, оказалась не в состоянии объяснить всю выявленную историками многообразность жизни человеческих обществ. Столкнувшись, например, с явлением замедленного исторического развития, которое сменяется революционными скачками, позитивистская методология оказалась не в состоянии объяснить этот феномен. В методологии истории резко обозначились антипозитивистские тенденции. Выразителем одной из них стала т. н. Баденская школа, лидерами которой были Вильгельм Виндельбанд (1848–1915) и Генрих Риккерт (1863–1936). Основные идеи Баденской школы сформулировал Виндельбанд в сборнике под названием «Прелюдии», затем в ряде трудов их систематизировал Риккерт. Один из основополагающих принципов Баденской школы состоит в признании принципиального различия между двумя типами наук – науками о природе и исторической наукой. Баденская школа оказала значительное воздействие на историографию конца XIX – начала XX в., предложенная ею методология до сих пор имеет своих сторонников, а учение о ценностях выросла в особую философскую дисциплину – аксиологию. Литература 1. Асмус. В.Ф. Огюст Конт // Асмус. В. Ф. Историко-философские этюды. М., 1984. 2. Грязнов Б.С. Учение о науке и ее развитие в философии О. Конта // Позитивизм и наука. М., 1975. 3. Журавлев Л.А. Позитивизм и проблема исторических законов. М., 1980. 4. Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Буржуазная философия середины XIX – начала XX века. М., 1988. 138 5. Историография истории нового времени стран Европы и Америки: Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по спец. ―История‖ / А.В. Адо и др. / Под ред. И.П. Дементьева. М., 1990. 6. Нарский И.С. Очерки по истории позитивизма. М., 1960. 7. Плеханов Г.В. О книге Риккерта // Избранные философские произведения. М., 1957. Т.3. Тема 9. Возникновение и развитие марксистской историографии План лекции 1. Материалистическое понимание истории в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса. 2. Социал-демократическая историография. 2. Социал-демократическая историография. Август Бебель (1840– 1913): круг научных интересов Бебеля необычайно широк и разнообразен, а литературное наследие огромно. Значительное место в творчестве Бебеля занимали вопросы религии и религиозных учреждений в плане выявления их роли в классовой борьбе. Бебель посвятил этой проблематике многочисленные труды. В книге «Христианство и социализм» (1874 г.) он сформулировал марксистское видение социально-политических и мировоззренческих основ католицизма и, развенчивая их, стремился обеспечить идеологическое размежевание социал-демократической партии с религией и церковью. Вместе с тем, проводя четкую грань между социалдемократией и религией, Бебель обращал внимание на то, что социалистическое движение не отвергает верующих: «католический народ принадлежит нам, и мы надеемся, что наступит еще день, когда у него откроются глаза, чтобы взглянуть в нашу сторону». Труд Бебеля сыграл заметную роль в выработке марксистского курса по отношении к религии и церкви, ее тактики в работе с трудящимися, не порвавшими с ними. Монография «Крестьянские войны в Германии» (1876 г.) явилась прямым развитием исторических взглядов и концепций Маркса и Энгельса. Бебель подчеркивал в своем труде, что вся политическая и идеологическая история должна выводиться из «общественных и особенно экономических отношений людей в различные исторические периоды». Наиболее полно мировоззренческие позиции Бебеля нашли отражение в наиболее известном теоретическом труде «Женщина и социализм» (1879 г.). Меринг. Франц Меринг (1846–1919) – видный марксист, активный деятель международного рабочего движения и левого крыла немецкой социал-демократии, один из организаторов КПГ. В книге «Легенда о Лессинге» Меринг, детально исследовав историю Бранденбургско-Прусского государства вплоть до конца XVIII в., подверг критике созданную дворянско-юнкерскими и буржуазными историками (Трейчке, Зибелем, Дройзеном, Онкеном и др.), монархическинационалистическую легенду об особой роли, великой миссии Пруссии и династии Гогенцоллернов в истории, национальном, социальном и 139 культурном развитии Германии. Исходя из принципов материалистического понимания истории, Меринг утверждал, что процесс национального объединения Германии был обусловлен не волей и деяниями прусских монархов, но потребностями капиталистического развития. Точно так же внутренняя и внешняя политика страны имела свою основу не в желаниях правителей, а в социально-экономических условиях. Многочисленны военно-исторические работы Меринга, относящиеся к Нидерландской революции, войнам Пруссии в XVIII в., а в XIX в. – к борьбе против Наполеона. Новаторская разработка многих проблем военной истории снискала Мерингу авторитет и в этой области научных исследований. С именем Меринга связаны крупные достижения в области исследования марксизма и рабочего движения в Германии. В фундаментальной четырехтомной «Истории германской социал-демократии» собран обширный материал, характеризующий марксизм и немецкое рабочее движение начиная с 30-х годов до Эрфуртского съезда 1891 г. Исследования Меринга в области истории марксизма позволили ему создать биографический труд «Карл Маркс. История его жизни», изданный в 1918 г. Это была первая полная научная биография Маркса, явившаяся образцом для позднейшей марксистской биографической литературы о Марксе и во многих отношениях не утратившая своей ценности до нашего времени. Каутский. Теоретическое наследие Карла Каутского (1854–1938) обширно: он написал около 1800 книг, брошюр, статей. В историографическом плане вызывают интерес его работы по истории общественной мысли и социально-политической проблематике. Тема истории социалистических учений нашла отражение в работе Каутского «Предшественники новейшего социализма». Одно из важных мест в ней занимает выявление истоков идеи равенства – центральной в концепциях утопического социализма и коммунизма. Каутского особенно интересует попытка ее реализации таборитами – революционным крылом гуситского движения XV в. В русле истории общественной мысли лежит и исследование «Томас Мор и его утопия». Эта книга давала анализ «Утопии» на более широком, чем это делалось раньше, фоне разложения феодализма и начала капиталистического развития. В «Материалистическом понимании истории» Каутский критически переоценил положения Маркса и Энгельса о происхождении государства. По мнению Каутского, возникновению государства без воздействия извне мешали прежде всего первобытная демократия, формировавшая особый, коллективистский менталитет, когда всякое стремление выделиться путем подавления своих соплеменников тут же пресекалось, а также общинная собственность на средства производства, вследствие чего потенциальный властитель не имел в своих руках реальных экономических рычагов. Каутский разделял взгляды тех, кто исповедовал «теорию завоевания». По его мнению, по крайней мере, в большинстве известных истории случаев 140 государство возникало как результат завоевания одним племенем другого, земледельцев – кочевыми племенами. Скифы, гунны, арабы, татары, тюрки и др. завоевывали крестьянские общины и, оседая, образовывали господствующий класс. Согласно Каутскому, одновременно или после возникновения государства человечество вступило в стадию цивилизации, которая формировалась на основе достижений культуры. Упадок и гибель цивилизаций Каутский объяснял тем, что они возникали и развивались на почве закабаления и эксплуатации. Он выражал надежду, что цивилизация может в конце концов достигнуть такой стадии, когда для масс откроется возможность в полной мере использовать ее плоды. Тогда ей не будет угрожать гибель. Такого состояния, считал Каутский, возможно достичь лишь после успеха социалистической революции. Литература 1. Брайович С.М. Карл Каутский – эволюция его воззрений. М., 1982. 2. Историография истории нового времени стран Европы и Америки: Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по спец. ―История‖ / А.В. Адо и др. / Под ред. И.П. Дементьева. М., 1990. 3. Кретинин С.В. Карл Каутский (1854–1938): Опыт переосмысления // Новая и новейшая история. 1995. № 2. 4. Оболенская С.В. Франц Меринг как историк. М., 1966. 5. Оболенская С.В. Франц Меринг – ученый и революционер // Новая и новейшая история. 1988. № 5. 6. Овчаренко Н.Е. Август Бебель. М., 1963 7. Слуцкий А.Г. Франц Меринг: революционер, ученый, публицист. М., 1979. Тема 11. Французская историография в 1918 – 1945 гг. План лекции 1. Организационная база. Кризис позитивистской историографии. Возникновение школы «Анналов». 2. Исследование истории Великой Французской революции и революции 1848 г. 3. Освещение истории рабочего, социалистического движения и Парижской коммуны. 4. Историография международных отношений, колониальной политики, Первой мировой войны. 5. Зарождение марксистской историографии После Первой мировой войны во Франции четко обозначился кризис позитивистской историографии, которая не смогла обстоятельно осветить кризис западной цивилизации в начале ХХ в. Историки-позитивисты отстаивали идеи прогрессивного развития человечества и либеральные, демократические ценности. 141 В межвоенный период представители позитивистской школы (Ш. Сеньобос, Э. Лависс, Г. Аното и др.) написали несколько фундаментальных трудов по истории Франции – «История французской нации» (19 тт.) и 10томную «Историю современной Франции от революции до мира 1919 года». Многие французские обществоведы, в том числе некоторые истории, выражали критическое отношение к трудам историков-позитивистов, поскольку их труды были насыщены огромным количеством исторических фактов, большинство из которых было посвящено политической истории и выдающимся личностям. В этих трудах не привлекались данные других наук, в особенности экономики, социологии, философии, лингвистики, географии и др. Многие французские обществоведы поставили задачу соединить историю с другими науками и создать «культурно-исторический синтез». Поль Видаль де ля Блаш (журнал «Анналы географии», с 1891 г.), Эмиль Дюркгейм (1898 г. – журнал «Анналы социологии»), экономист Франсуа Симеан и др. полагали, что для объяснения исторического процесса необходим междисциплинарный подход и проблемное освещение исторического процесса. Особенно большое влияние на возникновение новой методологии исторических исследований оказала научная деятельность философа и социолога Анри Берра, который в 1900 г. основал «Журнал исторического синтеза». Он поставил задачу на основе культурноисторического синтеза издать многотомную серию «Эволюция человечества». В 1920-х гг. сложились предпосылки для возникновения нового направления во французской историографии – школы анналов. Она была основана французскими историками Марком Блоком и Люсьеном Февром. Они поставили задачу глобальную, тотальную историю отдельных государств, регионов и всего человечества. В связи с этим они исследовали крупные исторические периоды и выступили против мелкотемья в исторических исследованиях. Они считали продуктивным методом исследования междисциплинарный подход, а также изучение экономических и социальных структур, образа жизни, менталитета (ментальности), коллективной психологии, истории чувств человека, в том числе истории любви, ревности, жестокости, смерти, эротических чувств и т.д. Эти установки и подходы были реализованы в трудах Л. Февра («Филипп Второй и Франш-Конте», «Судьба: Мартин Лютер», «Проблема неверия в 16 в.: религия Рабле» и др.) и М. Блока («Короли – чудотворцы», «Феодальное общество» в 2 т. и др.). В январе 1929 г. в Страсбурге М. Блок и Л. Февр основали журнал «Анналы экономической и социальной истории», в котором было опубликовано огромное количество трудов историков нового направления. Новая методология школы анналов явилась историческим прорывом в методологии исследований по истории, который оказал огромное воздействие на всю мировую историографию. В межвоенный период в исследованиях по истории Французской революции ведущее место заняли историки с революционнодемократическими взглядами. Консерваторы и позитивисты (либералы), 142 которые занимались историей революции, были оттеснены на второй план, Общество Робеспьеристских исследований возглавил один из основателей ФКП Альбер Матьез. Он являлся учеником позитивиста историка Олара и в начале 1920-х гг. окончательно порвал с позитивистами. В своих работах «Большевизм и якобинизм» (1920), трехтомной «Французской революции» он довольно объективно и высоко оценивал якобинскую диктатуру и считал, что якобинцы являлись предшественниками большевиков. После смерти А. Матьеза в 1932 г. лидерство в исследовании Французской революции перешло к Жоржу Лефевру. Он обосновывал концепцию о наличии во время революции автономной крестьянской революции, а также исследовал различные явления коллективного сознания и психологии революционной толпы (книга «Великий страх» и др.). Ведущая роль в изучении революции 1848 г. принадлежала Жоржу Ренару. Основательными исследователями истории рабочего движения и Парижской коммуны являлись Эдар Доллеан, Александр Зеваэс, Жорж Буржен. Серию биографий французских коммунистов и социалистов написал Морис Домманже. В межвоенный период были изданы 43 тома «Французских дипломатических документов» (1871 – 1914 гг.), которые призваны были оправдать позицию Франции накануне войны и представить Германию в качестве главной виновницы. В 1929 г. был издан коллективный труд «Дипломатическая история Европы 1871 – 1914 гг.» в 2 томах. Крупным специалистом по истории Первой мировой войны являлся профессор Пьер Ренувен. Лидеры ФКП М. Торез, М. Кашен, Ж. Дюкло стояли у истоков зарождения марксистской историографии. Историки-марксисты О. Корню, Ж. Брюа, А. Собуль занимались историей марксистских организаций и партий, а также история Парижской коммуны. Тема 12. Историческая наука Великобритании (1918—1945 гг.) План лекции 1. Организационные центры. Теоретико-методологические основы. Теория цивилизаций А. Дж. Тойнби. Критика позитивистской методологии Р. Дж. Коллингвудом. Геополитические идеи в Англии. 2. Консервативная и либеральная историография. 3. Марксистская историография. Основными оргцентрами исторической науки в Англии являлись Историческая ассоциация, Королевское историческое общество, и Институт исторических исследований при Лондонском университете. Крупные научно-исторические центры существовали в Оксфорде и Кембридже, Лондоне и других городах. Известными журналами стали «Кембриджский исторический журнал» и журнал «История». Британская архивная ассоциация также стала центром исследований. Ведущую роль в историографии Великобритании, как и в мировой 143 исторической науке в целом, в межвоенный период и после Второй мировой войны принадлежала всемирно известному историку Арнольду Джозефу Тойнби. Он с детства занимался историей, поскольку вырос в семье историков и филологов. Он, как и Марк Блок, являлся полиглотом, изучал древние и мертвые языки, вначале специализировался по древней и средневековой истории. Получил образование в Оксфорде и преподавал в Лондонском университете историю Греции, Рима, Византии и т.д., а также являлся сотрудником Форин офиса и одним из лидеров лейбористской партии накануне и в годы Первой мировой войны. Участник Парижской конференции. В начале 1920-х гг. он начал реализацию плана по написанию всемирной истории человечества на основе цивилизационного подхода к изучению истории. А. Тойнби на протяжении более 20 лет ежегодно издавал книги по истории международных отношений, написал тысячи научных статей и ряд книг. Основным его трудом стала многотомная (12 т.) работа «Постижение истории» («Исследование истории»). По мнению Тойнби основной формой всемирно-исторического процесса является развитие тех или иных человеческих цивилизаций. Тойнби рассмотрел историю 21 цивилизации, которые он считал основными, всех же в истории человечества он насчитал более 40 цивилизаций. Согласно концепции Тойнби каждая из цивилизаций проходит 5 стадий развития: возникновение (генезис), рост, надлом, упадок и гибель. Основной причиной возникновения цивилизаций является реализация исторического закона под названием «вызов – ответ». Божественный вызов определенному сообществу людей может быть в виде природной катастрофы, внешнего нашествия, социальных конфликтов и войн, духовной и физической деградации и т.д. Тот или иной народ, способный к историческому развитию, дает адекватный ответ. В этом случае творческое меньшинство (элита) выдвигают новые идеи и проекты организации общества с целью дать ответ на вызов. При ответе на вызов формируется новая идеология или религия, и закладываются основы цивилизации, формируются новые ценности, традиции, культура и т.д. На стадии развития цивилизации активно взаимодействуют друг с другом, но могут и соперничать за влияние в мире. На стадии надлома творческое меньшинство утрачивает свой потенциал развития и цивилизация начинает клониться к упадку. На стадии упадка формируется внутренний пролетариат (обнищавший народ, люмпен-пролетариат) и внешний пролетариат (внешние враги). На стадии разложения цивилизация может исчезнуть или застыть в своем развитии (стадия окаменения). В современном мире Тойнби насчитывал 5 основных цивилизаций: западная, ортодоксальная христианская, исламская, индуистская, дальневосточная (Китай, Япония, Корея). Тойнби резко выступал против европоцентризма и призывал к сотрудничеству между различными цивилизациями. На основе цивилизационного учения Тойнби сложилась современная классификация цивилизаций (западная, российская, латиноамериканская, исламская, индийская, китайская, японская). Некоторые выделяют африканскую цивилизацию. На основе этой теории сформировалось понятие исторической 144 цивилизации как устойчивого культурно-исторического сообщества людей, которому присущи общность духовных ценностей и традиций, относительное единство культурного процесса, сходные условия материального производства и социально-политического развития, специфический образ жизни и тип личности, менталитет, общность этнического происхождения и определенных географических рамок. Внутри цивилизации существуют различные уровни – локальный, региональный и глобальный. Крупнейшими представителями консервативного направления в историографии являлись Г. Баттерфилд и Л. Нэмир. Им противостояли историки-либералы Г. Темперли и Дж. Гуч, которые активно занимались изучением истории международных отношений. В межвоенный период в Англии сформировались новые направления в историографии – экономическая и социальная история (Дж. Клепэм, Дж. Кларк и др.). наиболее известным трудом этого направления стала книга Дж. М. Тревильяна «Социальная история Англии» и труды Р. Тоуни «Аграрная проблема в 16 столетии» и «Религия и рост капитализма». Наиболее известным историком рабочего движения был Дж. Коуэл – представитель британского гильдейского социализма. Из историковмарксистов наибольшую известность получил А.Л. Мортон, написавший труд «Народная история Англии». Тема 13. Германская историография в 1918—1945 гг. План лекции 1. Центры исторических исследований. Методологические основы исторической науки. Философия истории О. Шпенглера. Пангерманизм. 2. Консервативное направление. 3. Леволиберальные историки. 4. Демократическое направление. 5. Марксистская историческая мысль 6. Фашизация германской исторической науки после 1933 г. Новые научные центры и учебники. Немецкие историки в эмиграции. Основными центрами исторической науки в Германии в межвоенный период являляись университеты, земельные академии наук, специализированные научно-исследовательские институты, архивные учреждения, редакции крупных журналов, особенно «Исторического журнала». О. Шпенглер обосновал теорию культурно-исторического развития отдельных культурных сообществ, не связанных, по его мнению, между собой. Он насчитывал 8 культур в истории человечества – культура Майя, античная культура, западная, арабо-мусульманская, египетская, вавилонская, индийская, китайская. Иногда О. Шпенглер выделял сибирско-русскую культуру. Он выделил 4 стадии в развитии каждой из культур – зарождение, расцвет, старение и гибель. Время существования культуры – 1200-1500 лет. 145 Признаками упадка культуры он считал превращение еѐ в цивилизацию, индустриализацию, урбанизацию, разорение деревни, появление антикультуры, массовые демократические и революционные движения. Марксистской модели социализма он противопоставлял прусскую форму «социалистического общества». О. Шпенглер являлся ярким представителем ницшеанства и пангерманизма, он сотрудничал с правыми консервативными силами Германии и «левым» крылом НСДАП, поддерживая в этой партии группу братьев Штрассер. Наиболее известными представителями консервативной историографии являлись Д. Шефер, Г. Белов, О. Хѐтч и др. Они отстаивали тезис о невиновности Германии в развязывании Первой мировой войны и прославляли правление О. Бисмарка. Либеральные историки (Э. Бранденбург, Ф. Мейнеке и др.) считали, что «второй рейх» имел все шансы мирным путѐм, без революции, превратиться в конституционную монархию. Либералы – историки отвергали легенду о «дольхштоссе» - предательском ударе революционных и демократических сил в спину непобедимой на фронтах войны немецкой армии. Эту легенду отстаивали консерваторы, фѐлькише и нацисты. Леволиберальные историки (Ф. Валентин, Л. Бергштрассер и др.) впервые в немецкой историографии основательно изучили историю демократического движения, особенно революции 1848 г., и историю политических партий Германии. Они защищали тезис о необходимости сотрудничества буржуазных партий с СДПГ. Радикально-демократические историки (И. Цикурш, Э Майер, Х. Хальгартен, Э. Керр и др.) исследовали историю рабочего и демократического движения, в том числе написали ряд биографий вождей СДПГ, а так же впервые в исторической науке стремились показать связь германских монополий с империалистическими, шовинистическими правящими кругами Германии. В марксистской историографии (В. Пик, Э. Тэльман, К. Цеткин, Р. Зорге и др.) основное внимание уделялось изучению истории революции классовой борьбы. Характер Ноябрьской революции в Германии оценивался ими как социалистический. Они переоценивали значение советского движения и историю советских республик в Германии. В годы фашистского режима в Германии историческая наука стала служанкой нацистской идеологии. Всемирную историю историки- фашисты рассматривали как арену жестокой борьбы между народами и расами за выживание. Рассистский подход к изучению истории стал отличительной чертой историографии в «третьем рейхе» (А. Розенберг, Й. Геббельс, В. Франк, В. Зомбарт, Г. Аубин др.). Тема 14. Историческая наука ФРГ План лекции 1. Организация исторических исследований. Основные направления 146 историографии. Господство историков-консерваторов в 50-х гг. 2. Проблемы исследования истории Веймарской республики. 3. Неоисторизм. История повседневности. 4. «Спор историков» во второй половине 1980-х гг. Советология. 5. Историческая наука после воссоединения Германии. После Второй мировой войны немецкие университеты оставались главными центрами исторических исследований, однако в отличие от межвоенного периода, возросло количество специализированных научных центров, в особенности различных исторических организаций и обществ. Основными направлениями в историографии стали – консервативное, либеральное, социалистическое и марксистское. В 1950-е гг. доминировало консервативное направление (Г. Риттер, В. Хубач, Л. Дехио и др.) они обосновывали тезис о случайном возникновении «третьего рейха» и своеобразном «провале» германской истории. Историки-консерваторы являлись ярыми коммунистами и антисоветчиками, они обосновывали необходимость тесного союза ФРГ с ведущими странами Запада. Веймарскую республику они считали «импровизированной демократией», навязанной немецкому народу со стороны Запада и которая не прижилась в Германии. Либеральные историки (Г. Ротфельс, В Момзен, К. Д. Брахер и др.) считали, что веймарскую демократию погубили право- и леворадикальные силы в лице фѐлькише, НННП, НСДАП, милитаристских союзов, с одной стороны и КПГ, различные леворадикальные организации, Коминтерн, с другой стороны. Новыми явлениями в историографии ФРГ стали исследования в области социальной истории, психоистории, гендерной истории, истории повседневности и т.д. Во второй половине 1980-х гг. ряд правых историков-консерваторов (Г. Хильгрубер, В. Мазер и др.) выдвинули тезис о том, что германский нацизм являлся закономерным ответом на победу Октябрьской революции в России, установление большевистского режима, образование и деятельность Коминтерна, курс на победу социализма и коммунизма во всем мире. Тем самым оправдывался приход фашистов к власти в Германии и других странах и «смягчалась» их ответственность за развязывание Второй мировой войны. После объединения Германии в 1990 г. одной из главных тем немецкой историографии стала научная разработка истории германского вопрос и истории воссоединения двух германских государств. Значительное внимание по- прежнему уделяется истории Первой мировой войны, Веймарской республики, нацистского режима, Второй мировой войны, написанию политических биографий видных общественных и государственных деятелей Германии. 147 2. ПРАКТИЧЕСКИЙ РАЗДЕЛ 2.1. ПЛАНЫ СЕМИНАРСКИХ ЗАНЯТИЙ Методические рекомендации по подготовке к семинарским занятиям Целью семинарских занятий является отработка навыков и умений работы с учебной и специальной литературой по курсу, историческими источниками, овладение приемами обоснования собственной позиции по обсуждаемой проблеме, совершенствование методов критического анализа наиболее сложных и противоречивых событий исторического прошлого славянских народов. Подготовку к семинарскому занятию следует начинать с ознакомления с соответствующими разделами учебников и учебных пособий. Затем необходимо приступить к более углубленному изучению научных проблем, выносимых на семинарское занятие. Нужно тщательно проанализировать первоисточники, а также обратиться к рекомендованным для подготовки к семинару монографиям, коллективным исследованиям, научным публикациям. Из них следует отобрать необходимую информацию для освещения вопроса, сделать выписки. После этого нужно систематизировать материал. Его изложение студентом на семинаре должно быть логичным и аргументированным. Многие вопросы, выносимые на семинарские занятия, носят историко-проблемный характер и предполагают научные дискуссии, участвуя в которых студент должен четко и доказательно обосновывать свою позицию. Поощряется подготовка к семинарам рефератов, примерный список которых приводится в соответствующем разделе данного учебнометодического комплекса. Доклады студентов на занятиях могут сопровождаться мультимедийными презентациями. РАЗДЕЛ 1. ИСТОРИОГРАФИЯ ИСТОРИИ БЕЛАРУСИ Тема 1. Историография истории Беларуси в XVIII – первой половине XIX в. План 1. Исторические исследования ВКЛ в первой половине XVIII. 2. Исторические сведения про Беларусь в работах русских историков. 3. Становление белорусской историографии. Литература 1. Чамярыцкі В.А. Беларускія летапісы, як помнікі літаратуры. – Мінск, 1969. 2. Очерки истории исторической науки в СССР. – М., 1955. – Т. 1. 3. Беларускія летапісы і хронікі. – Мінск, 1997. 4. Пісьмовыя крыніцы па гісторыі Беларусі IX − XVIII стст. – Гродна, 1993. 148 5. Семянчук А.А. Беларуска-літоўскія летапісы і польскія хронікі. – Гродна, 2000. 6. Ходзін С.М. Крыніцы гісторыі Беларусі. – Мінск, 1999. 7. Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: у 6 т. – Мінск, 1994. – Т. 1, 4, 5. 8. Шапиро А.Л. Историография с древнейших времен по XVIII век. Курс лекций. – Ленинград, 1982. 9. Очерки истории науки и культуры Беларуси IX – нач. ХХ в. П.Г. Петриков, Д.К. Карев, А.А. Гусак и др. – Минск, 1996. 10. Катлярчук І.Г. Шведы ў гісторыі і культуры Беларусі. – Мінск, 2005. 11. Гісторыя Беларусі: у 6 т. – Т. 1: Старажытная Беларусь: ад першапачатковага засялення да сярэдзіны XIII ст. – Мінск, 2000. – С. 351. 12. Юхо Я.А. Дзяржаўнасць і права Беларусі са старажытных часоў да канца XVI стагоддзя. 13. М.М. Улашчык і праблема беларускай гістарыяграфіі, крыніцазнаўства і археаграфіі. – Мінск. – С. 197–362. Тема 2. Слияние буржуазной и дворянской историографии и их борьба против марксистско-ленинского направления в историографии. Возникновение мелкобуржуазной историографии в Беларуси в конце XIX – начале XX в. План 1. Неокантианство. 2. Этнографические исследования в конце XIX – начале ХХ в. 3. Изменения в методологических подходах в начале ХХ в. Литература 1. Очерки истории науки и культуры Беларуси IX – начала ХХ в. П.Г. Петриков, Д.К. Карев, А.А. Гусак и др. – Минск, 1996. – С. 41. 2. Ігнатоўскі В.М. Кароткі нарыс гісторыі Беларусі. – Мінск, 1992. 14. Игнатенко А.П. Введение в историю БССР. Периодизация, источники, историография. – Минск, 1965. 15. Панютич В.П. Историография аграрной истории Беларуси. 1861– 1917. – Минск: Институт истории НАН Беларуси, 2005. 16. Перцаў В.Н. Гістарычная думка ў Беларусі ў XIX – п.п. ХХ ст. // Весці АН БССР. Серыя грамадскіх навук. – 1957. – № 2. 17. Смоленчук В.Ф. Белорусская историография второй половины XIX – начала ХХ века и становление национальной идеологии // Славяноведение. – 1999. – № 5. – С. 60–67. 18. Кулевіч І.Р. Беларускі нацыянальны рух (1902–1925): гістарычныя праблемы. Аўтарэферат на атрыманне вучонай ступені канд. гіст. навук. – Мінск, 2004. 19. Біч М. Станаўленне нацыянальнай гістарычнай канцэпцыі // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: у 6 т. – 1996. – Т. 3. 149 20. Литвинский А.В. Западноруссизм в российской историографии второй половины XIX – начала ХХ в. – Минск, 2004. 22. Белазаровіч В.А. Гістарыяграфія гісторыі Беларусі. – Гродна, 2009. (ГрДУ) Тема 3. Белорусская историография в советское время (октябрь 1917 – июнь 1941 гг.) План 1. Первые работы по истории белорусской государственности. 2. Национальная концепция истории Беларуси. 3. Репрессии в отношении ведущих белорусских историков в начале 30-х гг. ХХ в. Литература 1. Очерки истории науки и культуры Беларуси IX – начала ХХ в. П.Г. Петриков, Д.К. Карев, А.А. Гусак и др. – Минск, 1996. – С. 41. 14. Игнатенко А.П. Введение в историю БССР. Периодизация, источники, историография. – Минск, 1965. 16. Перцаў В.Н. Гістарычная думка ў Беларусі ў XIX – п.п. ХХ ст. // Весці АН БССР. Серыя грамадскіх навук. – 1957. – № 2. 17. Смоленчук В.Ф. Белорусская историография второй половины XIX – начала ХХ века и становление национальной идеологии // Славяноведение. – 1999. – № 5. – С. 60–67. 18. Кулевіч І.Р. Беларускі нацыянальны рух (1902–1925): гістарычныя праблемы. Аўтарэферат на атрыманне вучонай ступені канд. гіст. навук. – Мінск, 2004. 19. Біч М. Станаўленне нацыянальнай гістарычнай канцэпцыі // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: у 6 т. – 1996. – Т. 3. 20. Литвинский А.В. Западноруссизм в российской историографии второй половины XIX – начала ХХ в. – Минск, 2004. 21. Очерки истории СССР // под редакцией Нечкиной. – М., Л., 1957. 22. Белазаровіч В.А. Гістарыяграфія гісторыі Беларусі. – Гродна, 2009. (ГрДУ) Тема 4. История Беларуси второй половины XIX – начала ХХ в. в работах отечественных историков в довоенный период План 1. Роль обобщающих работ в характеристике истории Беларуси периода капитализма. 2. Участие белорусских историков в дискуссиях 30-х годов ХХ века. 3. Формирование национальной концепции генезиса капитализма в Беларуси. 150 Литература 1. Очерки истории науки и культуры Беларуси IX – начала ХХ в. П.Г. Петриков, Д.К. Карев, А.А. Гусак и др. – Минск, 1996. – С. 41. 2. Копысский З.Ю., Чепко В.В. Историография БССР. Эпоха феодализма. – Минск, 1986. – С. 56–59. 3. Перцаў В.Н. Гістарычная думка ў Беларусі ў XIX – п.п. ХХ ст. // Весці АН БССР. Серыя грамадскіх навук. – 1957. – № 2. 4. Смоленчук В.Ф. Белорусская историография второй половины XIX – начала ХХ века и становление национальной идеологии // Славяноведение. – 1999. – № 5. – С. 60–67. 5. Біч М. Станаўленне нацыянальнай гістарычнай канцэпцыі // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: у 6 т. – 1996. – Т. 3. 6. Литвинский А.В. Западноруссизм в российской историографии второй половины XIX – начала ХХ в. – Минск, 2004. 7. Очерки истории СССР // под редакцией Нечкиной. – М., Л., 1957. 8. Белазаровіч В.А. Гістарыяграфія гісторыі Беларусі. – Гродна, 2009. (ГрДУ) 9. Карев Д.В. Белорусская историография в конце XVIII – начале ХХ в. – Минск: АН Беларуси, 1995. Тема 5. Историография истории Беларуси в 1941–1990 гг. План 1. Аграрная тематика в работах советских историков в послевоенный период. 2. Издание обобщающих работ по истории Беларуси. 3. История ВКЛ в работах советских историков. 4. История КПСС и рабочего класса в исторических сочинениях послевоенного периода. Литература 2. Ігнатоўскі В.М. Кароткі нарыс гісторыі Беларусі. – Мінск, 1992. 5. Очерки истории исторической науки СССР. – М., 1955. – Т. 1. – С. 666–667, 732–733. 16. Перцаў В.Н. Гістарычная думка ў Беларусі ў XIX – п.п. ХХ ст. // Весці АН БССР. Серыя грамадскіх навук. – 1957. – № 2. 19. Біч М. Станаўленне нацыянальнай гістарычнай канцэпцыі // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: у 6 т. – 1996. – Т. 3. 21. Очерки истории СССР // под редакцией Нечкиной. – М., Л., 1957. 22. Белазаровіч В.А. Гістарыяграфія гісторыі Беларусі. – Гродна, 2009. (ГрДУ) Тема 6. Историография 40-х – 90-х годов ХХ в. советского периода истории Беларуси 151 План Великой Октябрьской 1. Разработка истории социалистической революции в Беларуси. 2. История Великой Отечественной войны в белорусской советской историографии. 3. Социально-экономические проблемы истории Беларуси. 4. Разработка истории культуры в историографии 40-х – 90-х гг. ХХ в. Литература 1. Ігнатоўскі В.М. Кароткі нарыс гісторыі Беларусі. – Мінск, 1992. 2. Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. – Т. 3. – С. 19–21. 3. Очерки истории исторической науки СССР. – М., 1955. – Т. 1. – С. 666–667, 732–733. 4. Игнатенко А.П. Введение в историю БССР. Периодизация, источники, историография. – Минск, 1965. 5. Перцаў В.Н. Гістарычная думка ў Беларусі ў XIX – п.п. ХХ ст. // Весці АН БССР. Серыя грамадскіх навук. – 1957. – № 2. 6. Смоленчук В.Ф. Белорусская историография второй половины XIX – начала ХХ века и становление национальной идеологии // Славяноведение. – 1999. – № 5. – С. 60–67. 7. Біч М. Станаўленне нацыянальнай гістарычнай канцэпцыі // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: у 6 т. – 1996. – Т. 3. 8. Белазаровіч В.А. Гістарыяграфія гісторыі Беларусі. – Гродна, 2009. (ГрДУ) Тема 7. Историография истории Беларуси в исследованиях белорусской эмиграции План 1. Зарождение национальной историографической концепции белорусской эмиграции. 2. Труды историков-эмигрантов в послевоенный период. 3. Современная историография истории в исследованиях белорусской эмиграции. 1. Очерки истории науки и культуры Беларуси IX – начала ХХ в. П.Г. Петриков, Д.К. Карев, А.А. Гусак и др. – Минск, 1996. – С. 41. 2. Ігнатоўскі В.М. Кароткі нарыс гісторыі Беларусі. – Мінск, 1992. 3. Игнатенко А.П. Введение в историю БССР. Периодизация, источники, историография. – Минск, 1965. 4. Перцаў В.Н. Гістарычная думка ў Беларусі ў XIX – п.п. ХХ ст. // Весці АН БССР. Серыя грамадскіх навук. – 1957. – № 2. 5. Смоленчук В.Ф. Белорусская историография второй половины XIX – начала ХХ века и становление национальной идеологии // Славяноведение. – 1999. – № 5. – С. 60–67. 152 6. Кулевіч І.Р. Беларускі нацыянальны рух (1902–1925): гістарычныя праблемы. Аўтарэферат на атрыманне вучонай ступені канд. гіст. навук. – Мінск, 2004. 7. Біч М. Станаўленне нацыянальнай гістарычнай канцэпцыі // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: у 6 т. – 1996. – Т. 3. 8. Литвинский А.В. Западноруссизм в российской историографии второй половины XIX – начала ХХ в. – Минск, 2004. 9. Очерки истории СССР // под редакцией Нечкиной. – М., Л., 1957. 10. Белазаровіч В.А. Гістарыяграфія гісторыі Беларусі. – Гродна, 2009. (ГрДУ) 11. Карев Д.В. Белорусская историография в конце XVIII – начале ХХ в. – Минск: АН Беларуси, 1995. 12. Грицкевич В.П. Теория и история источниковедения. Мн., БГУ 2000, 220 с. 13. Жумарь С.В., Карев Д.В., Шумейко М.Ф. Очерки истории архивного дела в Беларуси (XV в. – 1999 г.). М., 1999. РАЗДЕЛ 2. ИСТОРИОГРАФИЯ ИСТОРИИ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН Тема 1. Превращение исторических знаний в науку, формирование дворянской историографии (конец XVII – середина XVIII в.) План 1. Начало нового периода русской истории. 2. Развитие связей с зарубежными странами, формирование абсолютизма. 3. Преобразования Петра I и их роль для развития исторических знаний. Возникновение светского образования. 4. Усиление внимания к истории самодержавия в политике Петра I. 5. Ослабление провиденциализма и проникновение рационалистических мотивов в исторические сочинения. 6. Труды П.П. Шафирова, Ф. Прокоповича, А.И. Манкиева. В.Н. Татищева. 1. 2. 3. 4. 5. Тема 2. Формирование буржуазной историографии План М.Т. Каченовский и «скептическая школа». Критика методики работы над источниками Н.М. Карамзина. Труды Э.Ф. Эверса по истории права и применение новой методологии к изучению общественных институтов. Н.А. Полевой и его попытка создания «Истории русского народа» на новых методических основах. Значение «скептической школы» и трудов Н.А. Полевого в русской историографии. 153 Тема 3. Возникновение революционно-демократического направления в русской историографии План 1. Оценка важнейших этапов истории России в трудах революционных демократов. 2. Развитие материалистических тенденций в изучении истории. 3. Значение революционно-демократической исторической мысли в развитии исторической науки. Тема 4. Развитие буржуазной и возникновение мелкобуржуазной историографии. Зарождение марксистского направления в русской историографии (конец 60-х – середина 90-х гг. XIX в.) План 1. Развитие капитализма в России после отмены крепостного прав. 2. Специализация исторической науки, развитие вспомогательных исторических дисциплин. 3. Дворянская историография. 4. Либерально-националистическая концепция Н.И. Костомарова. 5. В.О. Ключевский и развитие буржуазно-либеральной историографии во второй половине XIX в. 6. Развитие буржуазной историографии на Украине. 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. Тема 5. Буржуазная и мелкобуржуазная историография План Эволюция политических позиций русской либеральной буржуазии. Распространение марксизма. «Методологии истории» А.С. Лаппо-Данилевского Основные центры исторической науки. Исторические общества. Периодика. История в высшей и средней школе. Усиление монархической пропаганды в связи со 100-летием Отечественной войны 1812 г. и 300-летием «дома Романовы Развитие источниковедения и буржуазно-либеральной историографии. Работы А.С. Лаппо-Данилевского, М.А. Дьяконова, С.Б. Веселовского по изучению актового материала, писцовых книг, истории налогового обложения. Труды А.А. Шахматова в области истории русского летописания и их значение для исторической науки. Дворянско-монархические идеи в трудах С.Ф. Платонова. Тема 6. Утверждение марксистско-ленинской историографии (вторая половина 20-х – начало 30-х гг.) План 1. Формирование системы исторических учреждений. 2. Роль отечественной истории в идейной жизни страны во второй половине 30-х гг. 154 3. Пропаганда марксистско-ленинской теории. 4. Трудности и недостатки советской историографии. Тема 7. Советская историография во второй половине 40-х–80-е гг. ХХ в. План 1. Историческая периодика в послевоенный период. 2. Развитие монографического изучения вопросов отечественной истории. 3. Создание обобщающих работ в области отечественной истории. 4. Достижения в разработке истории первобытнообщинного строя. 5. История капиталистической России в трудах советских историков. 6. История советского общества. Литература Основная 1. Историография истории СССР (с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции) / Под ред. В.Е. Иллерицкого и И.А. Кудрявцева. – М., 1971. 2. Историография истории СССР. Эпоха социализма / Под ред. И.И. Минца. – М., 1982. 3. Сахаров, А.М. Историография истории СССР. Дооктябрьский период: курс лекций / А.М. Сахаров. – М., 1978. 4. Советская историческая наука от ХХ к XXII съезду КПСС. История СССР. – М., 1962. 5. Развитие советской исторической науки. 1970–1974. – М., 1975. 6. Изучение отечественной истории в СССР между XXIV и XXV съездами КПСС. – М., 1978. – Вып. 1–2. 7. Изучение отечественной истории в СССР между XXV и XXVI съездами КПСС. – М., 1982. 8. Хромов, С.С. Актуальные проблемы изучения отечественной истории в свете решений XXVI съезда КПСС. – История СССР. 1981. – № 3. 9. Рубинштейн, Н.Л. Русская историография / Н.Л. Рубинштейн. – М., 1941. 10.Очерки истории исторической науки в СССР. – М., 1955–1966. – Т. 1–4. 11.Черепнин, Л.В. Русская историография до XIX в. / Л.В. Черепнин. – М., 1957. 12.Шапиро, А.Л. Русская историография в период империализма / А.Л. Шапиро. – Л., 1962. 13.Шапиро, А.Л. Историография с древнейших времен до 1917 года / А.Л. Шапиро. – СПб., 1993. 14.Алпатов, М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа в XVII – первой четверти XVIII в. / М.А. Алпатов. – М., 1976. 15.Пештич, С.Л. Русская историография XVIII в. / С.Л. Пештич. – Л., 1960–1971. – Ч. 1–3. Дополнительная 155 1. Волк, С.С. Исторические взгляды декабристов / С.С. Волк. – М., 1958. 2. Гістарыяграфія / Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. – Мінск, 1996. 3. Иванова, Л.В. У истоков советской исторической науки. Подготовка кадров историков-марксистов в 1918–1929 гг. / Л.В. Иванова. – М., 1968. 4. Иллерицкий, В.Е. История России в освещении революционеровдемократов / В.Е. Иллерицкий. – М., 1963. 5. Иллерицкий, В.Е. Революционная историческая мысль в России / В.Е. Иллерицкий. – М., 1974. 6. Иллерицкий, В.Е. Сергей Михайлович Соловьев / В.Е. Иллерицкий. – М., 1980. 7. Историография истории России. – М., 2005. 8. История СССР в современной западной немарксистской историографии. – М., 1990. 9. Коцур, А. Историография истории Украины с древнейших времен / А. Коцур, В. Коцур. – Киев, 2004. 10.Нечкина, М.В. Василий Осипович Ключевский / М.В. Нечкина. – М., 1974. 11.Сборник материалов по истории исторической науки в СССР (конец XVIII – первая треть XIX в.). – М., 1990. 12.Соколов, О.Д. М.Н. Покровский и советская историческая наука / О.Д. Соколов. – М., 1970. 13.Сучасныя праблемы гістарыяграфіі гісторыі: матэрыялы рэсп. навук.практ. канф., 28 лістапада 2003 г. – Мінск, 2003. – Ч. 1–3. 14.Цамутали, А.Н. Борьба течений в русской историографии второй половины XIX в. / А.Н. Цамутали. – Л., 1977. 15. Шикло, А.Е. Исторические взгляды Н.А. Полевого / А.Е. Шикло. – М., 1981. РАЗДЕЛ 3. ИСТОРИОГРАФИЯ ИСТОРИИ ЮЖНЫХ И ЗАПАДНЫХ СЛАВЯН Семинар 1. Западнославянская историография второй половины ХІХ – начала ХХ в. План 1. Польская историография во второй половине ХІХ – начале ХХ в. 2. Чешская и словацкая историография второй половины ХІХ – начала ХХв. 3. Югославянская историография второй половины ХІХ – начала ХХ в. 4. Болгарская историография последней трети ХІХ – начала ХХ в. Литература 1. Историография и источниковедение стран Центральной и Юго- 156 Восточной Европы : сб. ст. / АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики; отв. ред. В.А. Дьяков. - М.: Наука, 1986. – 302 с. 2. Лаптева, Л.П. Чешский учѐный XIX в. Франтишек Палацкий и его связи с русской наукой / Л.П. Лаптева // Славяноведение. – 1999. – № 2 – C. 51–69. 3. Любавский, М.К. История западных славян / М.К. Любавский. – М.: Парад, 2004. – 607 с. 4. Ненашева, З.С. Историография истории южных и западных славян : учеб. пособие для вузов по спец. «История» / З.С. Ненашева [и др.]. – М. : Изд-во МГУ, 1987. – 260 с. Семинары 2 -3. Историческое славяноведение в России на современном этапе. План: 1. Обобщающие работы по истории южных и западных славян. 2. Изучение истории Польши. 3. Изучение истории чешского и словацкого народов. 4. Изучение истории стран бывшей Югославии (Сербии, Черногории, Хорватии, Словении, Боснии и Герцеговине, Македонии). 5. Изучение болгарской истории. Литература: 1. Бучанов, И.И. Культура Чехии гуситского периода в работах отечественных историков конца 40-х годов XX – начала XXI века / И.И. Бучанов // Славяноведение. - 2007. - № 5. - С. 87–92. 2. Волков, В.К. Российская историческая славистика на пороге ХХІ века: смена исследовательской парадигмы / В.К. Волков // Славяноведение. – 1996. - № 6. – С. 44 -57. 3. Достян, И.С. Политика России в Балканском вопросе: некоторые спорные проблемы историографии / И.С. Достян // Славяноведение. – 2012. -№ 3. – С. 32 -40. 4. Задорожнюк, Э.Г. Новейшие книги по ключевым событиям чехословацкой истории второй половины XX века (тематический обзор) / Э.Г. Задорожнюк // Славяноведение. - 2011. - № 1. - С. 116– 123. 5. Носкова, А.Ф. Российская историография сталинизма в СССР и странах Восточной Европы: некоторые итоги изучения (конец ХХ – начало ХХI века) / А.Ф. Носкова // Славяноведение. - 2012. - № 1. - С. 40 -54. 6. Шестьдесят лет Институту славяноведения РАН. // Славяноведение. 2007.- № 4. - С. 3–11. Задание на семинары 2 -3: написать рецензию на книгу из предложенного ниже списка. Написание рецензии – это вид самостоятельной работы студентов по написанию критического отзыва на первоисточник (книгу, статью, сочинение 157 и пр.). В рецензии студент должен отразить область интересов, исследованию которых посвящена данная работа, положительные стороны и недостатки работы, вклад автора в разработку исследуемых проблем и широту их охвата, оригинальность идей, подходов, стиль изложения. Для написания рецензий используют следующие речевые стандарты: Объект анализа – книга, статья в журнале, дипломный проект, диссертация и т. д. – принято называть: работа автора, рецензируемая работа и т.д. Актуальность темы раскрывают с помощью словосочетаний: «Работа посвящена актуальной теме…», «Актуальность темы обусловлена…» и т.д. Краткое содержание включает в себя перечисление имеющихся введения, глав, разделов, заключения, всех приложений, источников, упомянутых в библиографии, и т.д. Например: «В начале работы (статьи, монографии и т.д.) автор указывает, что…»; «Автор анализирует имеющуюся литературу по этой проблеме…»; «Рассматривает вопрос о…»; «…доказывает, что…»; «…приходит к выводу о том…»; Основной тезис формулируется с использованием следующих, например, выражений: «Центральным вопросом работы является вопрос о…»; «В статье на первый план выдвигается вопрос о…»; Положительная оценка анализируемого произведения может дыть дана с помощью фраз и выражений: «Безусловным (очевидным) достоинством является актуальность поднятых в ней проблем…»; «Работа ценна тем, что в ней по-новому осмыслена теория…»; «…представлены разные точки зрения по вопросу…»; «…дается глубокий анализ…»; «Работа отличается высокой информативностью…»; «…богатым фактическим материалом…»; «…нестандартным подходом к анализу поднятых проблем…»; «Автор справедливо отмечает…»; «…убедительно показывает…»; «…аргументировано обосновывает…»; «…детально анализирует…»; «Автор прав, утверждая, что…». Отрицательная оценка: «Сомнение вызывает целесообразность (продуктивность) такого подхода…»; «К недостаткам работы следует отнести излишнюю категоричность выводов автора…»; «Автору не удалось показать…». Выводы: 158 «В целом, на наш взгляд, это интересная и полезная работа»; «Представляется, что в целом работа (статья) имеет важное значение…». Образец оформления рецензии: Рецензия на первоисточник (статью, книгу, сочинение и пр.) Фамилия автора, полное наименование работы, места и год издания 1. Краткие сведения об авторе. 2. Вид издания (статья, книга, учебник, сочинение и пр.). 3. Целевая аудитория издания. 4. Цели и задачи издания. 5. Структура издания и краткий критический обзор содержания работы. 6. Отличительные особенности издания от уже имеющихся данного автора и др. 7. Положительные (достоинства) и отрицательные (недостатки) стороны издания. 8. Практическая значимость издания. 9. Стиль написания (доступность, ясность, образность, художественная выразительность, наглядность и пр.). 10. Ваша общая оценка издания. Автор рецензии: Список литературы для написания рецензий: Общие работы и общие исследования по истории южно- и западнославянских народов: 1. Щавелѐв, А.С. Славянские легенды о первых князьях. Сравнительноисторическое исследование моделей власти у славян / А.С. Щавелѐв – М.: Северный паломник, 2007. – 272 с. 2. Флоря, Б.Н. У истоков религиозного раскола славянского мира (ХІІІ в.) / Б.Н. Флоря. – СПб.: Алетейя, 2004. – 222 с. 3. Народная демократия: миф или реальность? Общественнополитические процессы в Восточной Европе. 1944 -1948 гг. – М.: Наука, 1993. – 344 с. 4. Волокитина, Т.В. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа (1949 -1953) / Т.В. Волокитина [и др.] – М.: Российская политическая энциклопедия, 2002. - 686 с. 5. Общественные трансформации в странах Центральной и ЮгоВосточной Европы (90-е годы ХХ века - начало ХХІ столетия). – М.: Ин-т славяноведения РАН, 2008. – 352 с. 6. Власть - общество - реформы: Центральная и Юго-Восточная Европа. Вторая половина XX века / отв. ред. Э.Г. Задорожнюк. – М.: Наука, 2006. – 442 с. 7. История антикоммунистических революций конца ХХ века: Центральная и Юго-Восточная Европа / Ю.С. Новопашин (отв. ред.) [и др.]; 159 Ин-т славяноведения РАН. – М.: Наука, 2007. – 397 с. 8. Медведев, В.А. Распад. Как он назревал в «мировой системе социализма» / В.А. Медведев. - М.: Междунар. отношения, 1994. – 400 с. 9. Задорожнюк, Э.Г. Социал-демократия в Центральной Европе / Э.Г. Задорожнюк. - М.: Academia, 2000. - 312 с. 10. Яжборовская, И.С. Глобализация и опыт трансформации в странах Центрально- и Юго-Восточной Европы / И.С. Яжборовская – М.: ―Academia‖, 2008. – 378 с. Работы по истории Польши: 1. Краткая история Польши. - М.: Наука, 1993. - 528 с. 2. Горизонтов, Л.Б. Парадоксы имперской политики: поляки в России и русские в Польше (XIX - начало XX в.). - М.: Индрик, 1999. - 272 с. 3. Матвеев, Г.Ф. Пилсудский / Г.Ф. Матвеев; серия ЖЗЛ. – М.: Молодая гвардия, 2008. – 470 с. 4. Мельтюхов, М.И. Советско-польские войны / М.И. Мельтюхов. – М.: Вече, 2001. – 460 с. 5. Швед, В. Тайна Катыни. Политический бестселлер / В. Швед. – М.: Алгоритм, 2007. – 542 с. 6. Яжборовская, И.С. Катынский синдром в советско-польских и российскопольских отношениях. / И.С. Яжборовская, А.Ю.Яблоков, В.С. Парсаданова; 2-е изд. - М.: РОССПЭН, 2009. - 519 с. 7. Орехов, А.М. Советский союз и Польша в годы «оттепели»: из истории советско-польских отношений. – М.: Индрик, 2005. – 328 с. 8. Волобуев, В.В. Политическая оппозиция в Польше. 1956 -1976 / В.В. Волобуев. – М.: Ин-т славяноведения РАН, 2009. – 240 с. Работы по истории Чехии и Словакии: 1. Чехия и Словакия в ХХ веке: в 2 кн. / В.В. Марьина (отв. ред) [и др.]; Ин-т славяноведения. – Кн. 2. – М.: Наука, 2005. – 558 с. 2. Коровицына, Н.В. Чешский человек в первом десятилетии 2000-х годов (анализ материалов ЦИОМ ИС АН ЧР) / Н.В. Коровицына – М., 2011. – 200 с. Работы по истории Болгарии: 1. Гришина, Р.П. Лики модернизации в Болгарии в конце XIX – начале XX веков (Человек на Балканах) / Р.П. Гришина. – М, 2008. – 256 с. 2. Болгария в XX пеке: очерки политической истории / Е.Л. Валева (отв. ред.) [и др.]; Ин-т славяноведения. - М.: Наука, 2003. - 463 с. Работы по истории народов бывшей Югославии: 1. Васильева, Н. Балканский тупик?.. (Историческая судьба Югославии в ХХ веке) / Н. Васильева, В. Гаврилов. – М.: Гея итэрум, 2000. – 480 с. 2. Воронин, Т.Л. Родная Сербия / Т.Л. Воронин – М.: Православная педагогика, 2004. – 224 с. 3. Гиренко, Ю.С. Сталин – Тито / Ю.С. Гтренко - М.: Политиздат, 1991. 432 с. 4. Задохин, А.Г. Пороховой погреб Европы / А.Г. Задохин, А.Ю. Низовский - М.: Вече, 2000. - 416 с. 160 5. Никифоров, К.В. Между Кремлѐм и Республикой Сербской (Боснийский кризис: завершающий этап). – М.: Ин-т славяноведения РАН, 1990. – 262 с. 6. Никифоров, К.В. Сербия в середине XIX в. (Начало деятельности по объединению сербских земель) / К.В. Никифоров. – М.: ЦЕСЛАВ, 1995. – 184 с. 7. Фрейдзон, В.И. История Хорватии. Краткий очерк с древнейших времѐн до образования республики (1991 г.) / В.И. Фрейдзон – СПб.: Алетейя, 2001. – 320 с. 8. Шемякин, А.Л. Идеология Николы Пашича. Формирование и эволюция (1868 -1891) / А.Л. Шемякин. – М.: Индрик, 1998. – 448 с. 9. Шимов, Я. Австро-Венгерская империя / Я. Шимов. - М.: Эксмо, 2003. – 608 с. РАЗДЕЛ 4. ИСТОРИОГРАФИЯ НОВОЙ И НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ СТРАН ЕВРОПЫ И США Тема 1. Исторические взгляды гуманистов План 1. Предпосылки возникновения гуманистической историографии 2. Риторическое флорентийское направление в историографии. 3. Эрудитская, или критическая, школа в гуманистической историографии. 4. Политическая школа в гуманистической историографии Литература Брагина Л.М. Итальянский гуманизм. Этические учения XIV–XV веков. Учебное пособие. М., 1977. Гутнова Е.В. Гуманизм и первые шаги буржуазной исторической мысли // Вопросы истории. 1965. № 2. Долгов К. Ренессанс и политическая философия Макиавелли // Новый мир. 1981. № 7– 8. Долгов К.М. Гуманизм, Возрождение и политическая философия Никколо Макиавелли // Макиавелли Н. Избранные сочинения. М., 1982. Ракитская И.В. Политическая мысль итальянского Возрождения: Гуманизм конца XIV – XV вв. Л., 1984. Рутенбург В.И. Титаны Возрождения. Л., 1976. Рутенбург В. Жизнь и творчество Никколо Макьявелли // Макиавелли Н. История Флоренции. Л., 1973. Тема 2. Исторические взгляды просветителей XVIII в. План 3. Французские просветители. Кризис феодализма и теория естественного 161 права. 4. Американские просветители. Просвещение как идеология Американской революции. 5. Общественно-исторические идеи немецких просветителей. Литература Быховский Б. Философия американского просвещения // Американские просветители: Избранные произведения. М., 1968. Т.1. Волгин В.П. Развитие общественной мысли во Франции в XVIII веке. М., 1977. Гольдберг Н.М. История США в произведениях Т. Пейна и Б. Франклина // Основные проблемы истории США в американской историографии: От колониального периода до гражданской войны 1861–1865 гг. М., 1971. Момджян Х.Н. Французское Просвещение XVIII века: Очерки. М., 1983. Согрин В.В. Идейные течения в Американской революции XVIII века. М., 1980. Тема 3. Историческая наука второй половины XIX — начала XX в. План 4. Позитивизм. Разработка О. Контом позитивистской парадигмы как общенаучной методологии научного познания. 5. Историки-позитивисты в Англии. 6. Баденская школа. Литература Асмус. В.Ф. Огюст Конт // Асмус. В. Ф. Историко-философские этюды. М., 1984. Грязнов Б.С. Учение о науке и ее развитие в философии О. Конта // Позитивизм и наука. М., 1975. Журавлев Л.А. Позитивизм и проблема исторических законов. М., 1980. Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Буржуазная философия середины XIX – начала XX века. М., 1988. Нарский И.С. Очерки по истории позитивизма. М., 1960. Плеханов Г.В. О книге Риккерта // Избранные философские произведения. М., 1957. Т.3. Тема 4. «Русская историческая школа» всеобщей истории План 1. Становление преподавания Новой истории в российских университетах. Издание курсов лекций и обобщающих работ по Новой истории. 2. Российское дореволюционное англоведение 3. Российская дореволюционная германистика. 4. Российское дореволюционное франковедение. 162 Литература Чикалова И.Р. Англоведение в императорской России в именах и публикациях (1801-1917). СПб., 2013. Соколов А.Б. Введение в историографию нового и новейшего времени стран Западной Европы и США. Ярославль, 2007. Погодин, С.Н. "Русская школа" историков: Н.И. Кареев, И.В. Лучицкий, М.М. Ковалевский / С.Н. Погодин. — СПб.: Изд-во СПбГТУ, 1998. — 377 с. Тема 5. Советская историография Новой и новейшей истории в 1918—1945 гг. План 1. Расширение влияния марксистско-ленинской методологии в исторической науке. 2. Идеологизация и политизация советской историографии. 3.Организационная база исторической науки. Восстановление исторических факультетов. Первые советские учебники по истории. 4. Советское франковедение, германистика, англоведение. Литература Соколов А.Б. Введение в историографию нового и новейшего времени стран Западной Европы и США. Ярославль, 2007. Очерки истории исторической науки в СССР. — М.: Наука, 1955; 1960. — Т. 1-2. Тема 6. Историческая наука в США (1918—1945 гг.) План 1. Состояние исторической науки. Философско-исторические взгляды Ч.Бирда. 2. Либерально-реформистское (прогрессистское) направление. 3. Леворадикальное направление. 4. Негритянская историография. Марксистская историческая мысль. Литература Соколов А.Б. Введение в историографию нового и новейшего времени стран Западной Европы и США. Ярославль, 2007. Тема 7. Советская и российская историография после 1945 г. План 1. Условия развития исторической науки. Организационная база. Издание документов. Обобщающие труды. Формирование новых направлений и школ в современной российской историографии. 2. Исследования по истории Великобритании. 3. Исследования по истории Франции. 163 4. Исследования по истории Германии. 5. Исследования по истории США. 6. Латиноамериканистика. 7. История международных отношений Литература Соколов А.Б. Введение в историографию нового и новейшего времени стран Западной Европы и США. Ярославль, 2007. Рахшмир, П.Ю. Историография западноевропейского фашизма. — Пермь, 1993. Тема 8. Историческая наука в США после Второй мировой войны План 1. Этапы развития историографии США после 1945 г. Организационные основы и методологические изменения. Упадок прогрессистского направления. Теория «согласованных интересов». 2. Методологическое и теоретическое обновление исторической науки в 60—80-х гг. Теория индустриального общества. 3. Историография второй мировой войны и советско-американских отношений. Литература Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998 Репина Л.П., Зверева В.В., Парамонова М.Ю. История исторического знания: Пособие для вузов. М., 2004. Соколов А.Б. Введение в историографию нового и новейшего времени стран Западной Европы и США. Ярославль, 2007. Соколова, М.И. Современная французская историография: Основные тенденции в объяснении ист. Процесса / М.И. Соколова. — М.: Наука, 1979. — 364 с. Тема 9. Французская историография после 1945 г. План 1. Критическая философия истории. Дробление школы «Анналов». Исследования менталитета и повседневной жизни. Изучение экономической истории. «Количественная история». 2. Изучение истории Великой французской революции. 3. «Новая историческая наука». Ж. Ле Гофф, П. Нора. Политология и история. 4. Изучение рабочего и социалистического движения. Советология. 5. История международных отношений и первой мировой войны. Колониальная тема. История второй и первой мировой войны. Литература 164 Соколов А.Б. Введение в историографию нового и новейшего времени стран Западной Европы и США. Ярославль, 2007. Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998 Репина Л.П., Зверева В.В., Парамонова М.Ю. История исторического знания: Пособие для вузов. М., 2004. Тема 10. Историческая наука Великобритании после 1945 г. План 1. Организация исторической науки. Теоретико-методологические основы. «Новая историческая наука». 2. Постструктурализм. 3. Политическая, экономическая и социальная история. 4. Культурная история. Психоистория, изучение менталитета. 5. Освещение основных вех британской истории. Проблемы внешнеполитической истории. Литература 1. Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998 2. Репина Л.П., Зверева В.В., Парамонова М.Ю. История исторического знания: Пособие для вузов. М., 2004. 3. Соколов А.Б. Введение в историографию нового и новейшего времени стран Западной Европы и США. Ярославль, 2007. 4. Согрин, В.В. Современная историография Великобритании / В.В. Согрин, Г.И. Зверева, Л.П. Репина. — М.: Наука, 1991. Тема 11. Советская историография новой и новейшей истории в 1918–1945 гг. План 1. Расширение влияния марксистско-ленинской методологии в исторической науке. 2. Идеологизация и политизация советской историографии. 3.Организационная база исторической науки. Восстановление исторических факультетов. Первые советские учебники по истории. 4. Советское франковедение, германистика, англоведение. Литература 1. Иванова, Л.В. У истоков советской исторической науки. Подготовка кадров историков-марксистов в 1918–1929 гг. / Л.В. Иванова. – М., 1968. 2. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учеб. пособие для студ. / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. — М.: Простор, 2002. — 430 с. 3. Историческая наука в XX веке. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учебное пособие для студентов 165 высших учебных заведений / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. — М.: Простор : Анабасис, 2007. — 431 с. 4. Могильницкий, Б.Г. Введение в методологию истории / Б.Г. Могильницкий. — М.: Высш. шк., 1989. — 174 с. 5. Сидорцов, В.Н. Методологические проблемы истории / В.Н. Сидорцов и др. – Мн.: ТетраСистемс, 2006. – 352 с. Тема 12. Историческая наука в США (1918—1945 гг.) План 5. Состояние исторической науки. Философско-исторические взгляды Ч.Бирда. 6. Либерально-реформистское (прогрессистское) направление. 7. Леворадикальное направление. 8. Негритянская историография. Марксистская историческая мысль. Литература 1. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учеб. пособие для студ. / под ред. И.П. Дементье ва, А.И. Патрушева. — М.: Простор, 2002. — 430 с. 2. Историческая наука в XX веке. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учебное пособие для студентов высших учебных заведений / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. — М.: Простор: Анабасис, 2007. — 431 с. 3. Могильницкий, Б.Г. Введение в методологию истории / Б.Г. Могильницкий. — М.: Высш. шк., 1989. — 174 с. 4. Основные проблемы истории США в американской историографии: От колониального периода до гражд. войны 1861—1865 гг. / АН СССР. Ин-т всеобщей истории; под ред. д-ра ист. наук Г.Н. Севостьянова. — М. : Наука, 1971. — 375 с. 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. Тема 13. Советская и российская историография после 1945 г. План Условия развития исторической науки. Организационная база. Издание документов. Обобщающие труды. Формирование новых направлений и школ в современной российской историографии. Исследования по истории Великобритании. Исследования по истории Франции. Исследования по истории Германии. Исследования по истории США. Латиноамериканистика. История международных отношений Литература 1. Галкин, А.А. Германский фашизм / А.А. Галкин. – М.: Наука, 1989. – 350 с. 166 2. Изучение отечественной истории в СССР между XXIV и XXV съездами КПСС. – М., 1978. – Вып. 1–2. 3. Изучение отечественной истории в СССР между XXV и XXVI съездами КПСС. – М., 1982. 4. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учеб. пособие для студ. / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. — М.: Простор, 2002. — 430 с. 5. Историческая наука в XX веке. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учебное пособие для студентов высших учебных заведений / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. — М.: Простор: Анабасис, 2007. — 431 с. 6. История СССР в современной западной немарксистской историографии. – М., 1990. 7. Могильницкий, Б.Г. Введение в методологию истории / Б.Г. Могильницкий. — М.: Высш. шк., 1989. — 174 с. 8. Очерки истории исторической науки в СССР. – М., 1955-1966. – Т.1-4. 9. Развитие советской исторической науки. 1970–1974. – М., 1975. 10. Репина, Л.П. История исторического знания: Пособие для вузов / Л.П. Репина, В.В. Зверева, М.Ю. Парамонова. — 2-е изд., стер. — М.: Дрофа, 2006. — 288 с. Тема 14. Историческая наука в США после 1945 г. План 1. Этапы развития историографии США после 1945 г. Организационные основы и методологические изменения. Упадок прогрессистского направления. Теория «согласованных интересов». 2. Методологическое и теоретическое обновление исторической науки в 60—80-х гг. Теория индустриального общества. 3. Историография второй мировой войны и советско-американских отношений. Литература 1. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учеб. пособие для студ. / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. — М. : Простор, 2002. — 430 с. 2. Историческая наука в XX веке. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учебное пособие для студентов высших учебных заведений / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. — М. : Простор : Анабасис, 2007. — 431 с. 3. Могильницкий, Б.Г. Американская буржуазная "психоистория": Критич. очерк / Б.Г. Могильницкий, И.Ю. Николаева, Г.К. Гульбин. — Томск : Изд-во Том. ун-та, 1985. — 273 с. 4. Основные проблемы истории США в американской историографии: От колониального периода до гражд. войны 1861—1865 гг. / АН СССР. Ин-т 167 всеобщей истории; под ред. д-ра ист. наук Г.Н. Севостьянова. — М. : Наука, 1971. — 375 с. 5. Современная зарубежная немарксистская историография. Критический анализ: cб. ст. / отв. ред. В.Л. Мальков. — М. : Наука, 1989. — 506 с. 6. Соколов, А.Б. Введение в современную западную историографию / А.Б. Соколов. — Ярославль : Яросл. гос. пед. ун-т им. К.Д. Ушинского, 2002. — 135 с. 7. Согрин, В.В. Критические направления немарксистской историографии США / В.В. Согрин. — М. : Наука, 1987. — 268 с. 8. Шлезингер, А.М. Циклы американской истории / А.М. Шлезингер. — М. : Прогресс : Прогресс-академия, 1992. — 685 с. Тема 15. Французская историография после 1945 г. План 1. Критическая философия истории. Дробление школы «Анналов». Исследования менталитета и повседневной жизни. Изучение экономической истории. «Количественная история». 2. Изучение истории Великой французской революции. 3. «Новая историческая наука». Ж. Ле Гофф, П. Нора. Политология и история. 4. Изучение рабочего и социалистического движения. Советология. 5. История международных отношений и первой мировой войны. Колониальная тема. История второй и первой мировой войны. Литература 1. Бродель, Ф. Динамика капитализма / Ф. Бродель. — Смоленск : ТОО "Полиграмма", 1993. — 123 с. 2. Бродель, Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм / Ф. Бродель. — М. : Прогресс, 1986—1992. — Т. 1–3. 3. Далин, В.М. Историки Франции ХІХ—ХХ веков / В.М. Далин. — М.: Наука, 1981. — 327 с. 4. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учеб. пособие для студ. / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. — М.: Простор, 2002. — 430 с. 5. Историческая наука в XX веке. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учебное пособие для студентов высших учебных заведений / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. — М. : Простор : Анабасис, 2007. — 431 с. 6. Современная зарубежная немарксистская историография. Критический анализ: cб. ст. / отв. ред. В.Л. Мальков. — М.: Наука, 1989. — 506 с. 7. Соколов, А.Б. Введение в современную западную историографию / А.Б. Соколов. — Ярославль : Яросл. гос. пед. ун-т им. К.Д. Ушинского, 2002. — 135 с. 168 8. Соколова, М.И. Современная французская историография : Основные тенденции в объяснении ист. процесса / М.И. Соколова. — М. : Наука, 1979. — 364 с. 9. Споры о главном. Дискуссии о настоящем и будущем исторической науки вокруг школы «Анналов» / Рос. АН, Ин-т всеобщ.истории ; отв. ред. Ю.Л. Бессмертный. — М.: Наука, 1993. — 208 с. Тема 16. Историческая наука Великобритании после 1945 г. План 1. Организация исторической науки. Теоретико-методологические основы. «Новая историческая наука». 2. Постструктурализм. 3. Политическая, экономическая и социальная история. 4. Культурная история. Психоистория, изучение менталитета. 5. Освещение основных вех британской истории. Проблемы внешнеполитической истории. Литература: 1. Виноградов, К.Б. Очерки английской историографии нового и новейшего времени / К.Б. Виноградов. — Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. — 224 с. 2. Гэлбрейт, Дж. Новое индустриальное общество: Избранное / Дж. Гэлбрейт ; пер. с англ. : П.А. Алябьев [и др.]. — М. : Эксмо, 2008. — 1197 с. 3. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учеб. пособие для студ. / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. — М. : Простор, 2002. — 430 с. 4. Историческая наука в XX веке. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учебное пособие для студентов высших учебных заведений / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. — М. : Простор : Анабасис, 2007. — 431 с. 5. Современная зарубежная немарксистская историография. Критический анализ: cб. ст. / отв. ред. В.Л. Мальков. — М. : Наука, 1989. — 506 с. 6. Согрин, В.В. Современная историография Великобритании / В.В. Согрин, Г.И. Зверева, Л.П. Репина. — М. : Наука, 1991. — 225 с. 7. Соколов, А.Б. Введение в современную западную историографию / А.Б. Соколов. — Ярославль : Яросл. гос. пед. ун-т им. К.Д. Ушинского, 2002. — 135 с. 8. Тойнби, А.Дж. Постижение истории / А.Дж. Тойнби. — М. : АйрисПресс: Рольф, 2001. — 637 с. 9. Тойнби, А.Дж. Цивилизация перед судом истории: сб. / А.Дж. Тойнби. — М. : Прогресс ; СПб. : Культура. — 477 с. 169 2.2. ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ПОДГОТОВКИ К СЕМИНАРСКИМ ЗАНЯТИЯМ. Валла Л. [Введение в «Рассуждение о подложности так называемой дарственной грамоты Константина»] Далее следуют отрывки из самого известного исторического труда Валлы трактата – памфлета “Рассуждения о подложности так называемой грамоты Константина”, изданного в 1440 году. Он был написан по заказу неаполитанского короля Альфонса Арагонского, претендовавшего на завоевание Папской области. Трактат, созданный в ограниченных интересах неаполитанского двора, перерос в общую критику основ власти папства. Позднее в эпоху Реформации он широко использовался против римского престола руководителями протестантского движения. Много, очень много обнародовал я книг почти по всем областям знания. В этих книгах я осмеливался выражать своѐ несогласие с мнением некоторых выдающихся писателей, чей авторитет был непререкаем в течение очень долгого времени. И я возбудил этим против себя негодование у немалого числа людей, которые ненавидят меня за это и называют наглецом и святотатцем. Подумать только, что будут делать эти люди теперь! Как будут они неистовствовать! И если им представится возможность, с какой жадностью схватят они меня и как поспешно повлекут меня на казнь. Ведь я выступаю не только против умерших, но и против живых, я выступаю не против какого-нибудь одного человека, но против многих, я выступаю не только против частных лиц, но и против лиц, облечѐнных властью. И какой властью! Я дерзаю выступить против верховного первосвященника, который вооружѐн не одним лишь мирским мечом, но и мечом церковным. От этого меча ни один государь не укроет тебя своим щитом, повсюду смогут настичь тебя отлучение, анафема, проклятие. А если разумно говорил и действовал тот, кто сказал – «Я не хочу писать против тех, кото рые могут вписать меня в проскрипционный список», - то как уж следует мне остерегаться того человека, которому незачем даже прибегать к прескрипциям, который невидимыми стрелами своей власти сможет преследовать меня так неотступно, что мне останется только воскликнуть: «Куда пойду я от духа твоего, и от лица твоего куда убегу?». Но нельзя ли ожидать, что верховный первосвященник отнесѐтся к этому терпимее, чем отнеслись бы другие люди? Ни в коем случае. Разве первосвященник Анания, когда Павел сказал, что совесть его чиста, не велел ударить Павла по устам тут же в присутствии трибуна, восседавшего в качестве судьи, разве Фазур, облечѐнный тем же саном, не бросил в тюрьму Иеремию за смелость его речей? Правда, Павла от несправедливости первосвященника захотел и сумел спасти трибун и наместник, а Иеремию спас царь. Но какой трибун, какой наместник, какой царь, даже если и 170 пожелает этого, сможет вырвать меня из рук верховного первосвященника, если он схватит меня! Однако ничто не может послужить причиной, чтобы двойной этот страх смутил меня и отвлѐк меня от моего замысла… Я знаю, что люди давно уже желают услышать, какое же обвинение предъявляю я римским папам. Я предъявляю им тяжкое обвинение, я обвиняю их либо в беспечном невежестве, либо в чудовищной алчности, которая является идолопоклонством, либо в суетном стремлении к власти, которому постоянно сопутствует жестокость. Ибо уже в течение нескольких веков они либо не понимали, что Константинов дар – это подлог, либо сами этот подлог создавали, либо, следуя по стопам своих предшественников, защищали истинность этого дара, о подложности которого они хорошо знали. И этим они бесчестили величие первосвященства, бесчестили память древних пап, бесчестили христианскую веру и всѐ смешивали с убийством, с разрушением и преступлениями. Они утверждают, что город Рим – это их собственность, что им принадлежит королевство Сицилии и Неаполя, им принадлежит вся Италия, Галлии и Испании, германцы и британцы, им вообще принадлежит весь Запад, ибо всѐ это содержится в тексте дарственной грамоты. Итак, всѐ это принадлежит тебе, верховный первосвященник? И ты намереваешься приобрести это вновь? Ты хочешь отнять города у королей и князей Запада или заставить королей и князей, чтобы они платили тебе ежегодную дань? А я, напротив, считаю, что будет справедливее позволить князьям лишить тебя всей власти, которой ты обладаешь. Ибо, как я покажу, о том самом даре, которым верховные первосвященники обосновывают свои права, ничего не было известно ни Сильвестру, ни Константину. Перевод И.А. Перельмутера. Лоренцо Валла. Рассуждение о подложности так называемой дарственной грамоты Константина. // Итальянские гуманисты ХУ века о церкви и религии. М. АН СССР. 1963. С.139 – 142. Валла Л. [Историческая критика «Константинова дара»] Л. Валла остался в истории как основоположник исторической критики. Доказывая подложность «Константинова дара», учѐный, значительно опережая своѐ время, использует еѐ различные приѐмы. Он обращается к данным нумизматики и исторической географии, привлекает эпиграфические сведения. Проводя тщательный терминологический анализ грамоты, Валла убедительно доказывает, что еѐ понятийный аппарат не соответствует другим документам IV века. Используя фил логическую критику, он приходит к выводу, что текст написан не классической латынью IV века, а варварской средневековой латынью гораздо более позднего времени. 171 …Продолжим наши рассуждения. Мы поверили бы в то, что передача владений, о которых упоминает ваша дарственная грамота, действительно осуществилась только в том случае, если бы было известно, что Сильвестр принял этот дар. Но об этом ничего неизвестно. Вполне вероятно, говорите вы, что Сильвестр признал этот дар. С тем же правом я мог бы сказать: вполне вероятно, что Сильвестр не только признал этот дар, но даже домогался его, выпрашивал его, выманил его ценою униженных молений. Почему вы называете вероятным то, что противоречит здравому смыслу? Только на том основании, что в грамоте говорится о даре, ещѐ нельзя делать вывод, что дар был принят. Наоборот, поскольку в ней не упоминается о принятии дара, то отсюда следует, что передача владений не была осуществлена. То обстоятельство, что Константин хотел принести дар, не служит ещѐ веским доводом в вашу пользу. Гораздо существеннее то, что Сильвестр отверг этот дар, ведь нельзя же оказать благодеяние вопреки воле того, которому оно оказывается. А мы должны предположить, что Сильвестр не только отверг этот дар, но своим молчанием он показал, что Константин не имеет права предлагать этот дар, а он сам не имеет права принять его. Но чего не совершит слепая и всегда безрассудная человеческая жадность! Допустим даже, что вы можете представить нам истинные, неподдельные документы, удостоверяющие согласие Сильвестра. Значит ли это, что упоминаемые в них владения были действительно принесены в дар? Где доказательства того, что Сильвестр вступил во владение? Где доказательства того, что Константин передал эти дары Сильвестру? Если Константин вручил Сильвестру только грамоту, то это значит, что он хотел не услужить ему, а поиздеваться над ним. Вполне вероятно, говорите вы, что тот, который вручает дарственную грамоту, передаѐт и владение. Подумайте над тем, что вы говорите. Поскольку известно, что владения не были переданы, то возникает сомнение и в том, было ли передано право на эти владения. Вполне вероятно, что тот, который не передал владений, не хотел передать и своѐ право на них. Неужели не ясно, что владения никогда не были переданы? Отрицать это было бы делом безрассуднейшим. Разве Константин ввѐл Сильвестра на Капитолий как триумфатора перед рукоплещущей толпой квиритов (а они были язычниками)? Разве Константин усадил Сильвестра на золотое кресло в присутствии всего сената? Разве он приказал должностным лицам (каждому в соответствии с его званием) приветствовать нового царя и поклониться ему? А ведь всѐ это обыкновенно совершается при воцарении нового государя, дело здесь не ограничивается передачей какого-нибудь дворца, пусть даже Латеранского. Разве Константин совершил позднее вместе с Сильвестром поездку по всей Италии? Посетил испанцев, посетил германцев и другие народы Запада? Если же для них обоих было слишком обременительно посетить так много земель, то кому поручили они столь ответственное дело? Кто передавал владения от имени цезаря, и кто принимал их от имени Сильвестра? Такое поручение можно было возложить только на выдающихся и высокоуважаемых людей, и тем не менее мы не 172 знаем, кто эти люди. Сколь весомы эти два слова «передавать» и «принимать»! На моей памяти (примеры из древности я опускаю) всегда, когда какой либо человек становился господином города, области или провинции, передача владений происходила именно так. Владение считается отданным другому лицу лишь в том случае, если прежние должностные лица удаляются, а новые назначаются на их место. Если даже Сильвестр и не настаивал бы тогда на этом, тем не менее для Константина было бы делом чести снять с постов назначенных им начальников и велеть Сильвестру заместить их другими лицами. Тогда бы он показал, что не на словах, а на деле передаѐт владения. Нельзя же считать, что владение передано, если оно остаѐтся в руках тех же людей, которые управляли им раньше, и если новый господин не осмеливается их отстранить. Не будем, однако, придавать значение этому обстоятельству и допустим, что Сильвестр вступил во владение и что всѐ это совершилось тогда таким необычным и противоестественным образом. Хотелось бы всѐ же знать, каких людей поставил Сильвестр во главе провинций и городов, когда Константин удалился? Какие Сильвестр вѐл войны? Какие воинственные народы он покорил? С чьей помощью он это осуществил? Мы не знаем ничего об этом, отвечаете вы. По-видимому, всѐ это происходило в ночное время, и потому никто ничего не заметил. Итак, Сильвестр обладал властью над всеми этими странами? Кто же лишил Сильвестра его владений? Ибо они не принадлежали ему постоянно. Как не принадлежали они никому из его преемников, по крайней мере, вплоть до Григория Великого (впрочем, и он не имел их в своей власти). Человек, который не владеет каким-либо имуществом и который к тому же не может доказать, что оно было у него отнято, никогда, конечно, и не владел этим имуществом. Если же он утверждает, что владел им, то он просто безумец. … Пришло время нанести смертельную рану делу наших противников, и без того уже поколебленному и подорванному, и сокрушить его одним ударом. Почти во всех исторических сочинениях, заслуживающих этого названия, говорится о том, что Константин принял христианство вместе со своим отцом Констанцием, ещѐ будучи мальчиком, задолго до понтификата Сильвестра. Об этом сообщает нам Евсевий, автор «Церковной истории», сочинения которого перевѐл на латинский язык, присоединив к ним две книги о своѐм времени, Руфин, который также был не из последних учѐных, а оба они были почти современниками Константина. Прибавь к этому свидетельство самого римского понтифика, который был не только участником этих события, но и играл в них ведущую роль, который был не только свидетелем, но главным действующим лицом, который повествует не о чужом деле, а о своѐм собственном. Я имею в виду папу Мельхиада – непосредственного предшественника Сильвестра; он говорит следующее: «Церковь достигла того, что не только народы, но сами римские государи, владевшие всем миром, обратились к вере Христовой и к таинствам веры. Из них муж благочестивейший Константин был первым, который открыто 173 перешѐл в истинную веру и дал разрешение своим подданным во всѐм мире не только становиться христианами, но также строить церкви; и для этой цели он постановил предоставить земельные участки. Наконец, этот же государь, о котором мы говорим, принѐс бесчисленные дары и начал сооружение храма, явившейся первой обителью блаженного Петра. Он даже покинул свой императорский дворец и предоставил его блаженному Петру и его преемникам». Итак, Мельхиад не говорит ни о каких других дарах Константина, кроме как о Латеранском дворце и земельных владениях, о которых Григорий очень часто упоминает в своѐм «Списке». Кто же после этого может запретить нам поставить под сомнение подлинность Константинова дара, если дар был принесѐн ещѐ до Сильвестра и состоял только в частных владениях? …Что уж сказать о другой, ещѐ более дикой, нелепости? Разве это совместимо со здравым смыслом – говорить о Константинополе, как об одном из патриарших престолов в то время, когда он не был ещѐ ни патриаршим, ни престолом, когда он не был ещѐ христианским городом, когда он не был ещѐ так назван, когда он не был ещѐ основан и не был даже намечен к основанию? Ведь «привилегия» была дарована на третий день после того, как Константин стал христианином, и тогда был ещѐ Византий, а не Константинополь. Да ведь этот глупец и сам говорит о том же; пусть меня назовут лгуном, если это не так. Недалеко от конца «привилегии» он пишет: «Поэтому мы сочли уместным перенести нашу империю и царскую власть к восточным областям и в наилучшем месте Византийской провинции построить город нашего имени и там основать нашу империю». Почему он говорит о провинции Византии, тогда как то был город, называвшийся Византий? Место отнюдь не столь просторное, чтобы на нѐм был основан такой большой город: ведь старый Византий заключѐн внутри стен Константинополя! А этот человек говорит, что в его лучшем месте должен был быть основан новый город! Почему это он помещает Фракию, в которой находился Византий, на востоке, тогда как эта страна расположена на севере! Что же Константин, видно, не знал того места, которое он выбрал, чтобы на нѐм основать город; он не знал, под каким небом оно находится, город это или провинция, какое пространство он занимает. Перевод И.А. Перельмутера. Итальянские гуманисты ХУ века о церкви и религии. М. АН СССР. 1963. С. 159 – 161, 164 – 165, 174 – 175. Макиавелли Н. Предисловие к «Истории Флоренции» «История Флоренции» написана Макиавелли в 1520 – 1525 го-дах, опубликована псле смерти автора в 1532 году. Находясь в ссыл-ке, Макиавелли получает заказ на подготовку книги от Флорентий-ского университета, возглавлявшегося кардиналом Джулио Меди-чи. Приводимый 174 отрывок позволяет ясно увидеть особенности твор-чества Макиавелли как представителя «политической школы» гу-манистической историографии, его представления о предмете и за-дачах истории. Макиавелли сосредотачивает внимание на ключевыхпериодах истории города – государства, ожесточѐнной внутрипо-литической борьбе в поворотные моменты его существования. Вознамерившись изложить деяния флорентийского народа,совершѐнные им в своих пределах и вне их, я спервоначалу хотелбыло начать повествование с 1434 года по христианскому летосчис-лению, - со времени, когда дом Медичи благодаря заслугам Козимо иего родителя Джованни достиг во Флоренции большего влияния, чем какой-либо другой. Ибо я полагал тогда, что мессер Леонардо Аретино и мессер Поджо, два выдающихся историка, обстоятельно описали всѐ, чтопроизошло до этого времени. Но затем я внимательно вчитался в их произведния, желая изучить их способ и порядок изложе-ния событий и последовать ему, чтобы заслужить одобрение читателей и вот обнаружилось, что в изложении войн, коорые вела Флоренция с чужеземными государями и народами, они действительнопроявили должную обстоятельность, но в отношении гражданскихраздоров и внутренних несогласий и последствий того и другого онимногое вовсе замолчали, а прочего лишь поверхностно коснулись, так что из этой части их произведенийчитатели не извлекут ни пользы,ни удовольствия. Думаю, что так они поступили либо потому, чтособытия эти показались им маловажными и не заслуживающими сохранения в памяти поколений, либо потому, что опасались нанестиобиду потомкам тех, кого по ходу повествования им пришлось быосудить. Таковые причины, - да не прогневаются на меня эти истори-ки, - представляются мне совершенно недостойными великих людей. Ибо если в истории что-либо может понравиться или оказатьсяпоучительным, так это подробное изложение событий, а если какой-либо урок полезен гражданам, управляющим республикой, так это познание обстоятельств, порождающих внутренние раздоры и вражду, дабы граждане эти, умудрѐнные пагубным опытом других, научились сохранять единство. И если примеры того, что происходит в любом государстве, могут нас волновать, то примеры нашей собственной республики задевают нас ещѐ больше и являются ещѐ более назидательными. И если в какой-либо республике имели место примечательные раздоры, то самыми примечательными были флорентийские. Ибо большая часть других государств довольствовалась обычно одним каким-либо несогласием, которое в зависимости от обстоятельств или содействовало его развитию, или приводило его к гибели; Флоренция же, не довольствуясь одним, породила их множество. Общеизвестно, что в Риме после изгнания царей возникли раздоры между нобилями и плебсом, и не утихали до самой гибели Римскогогосударства. Так было и в Афинах, и во всех других процветавших в тевремена государствах. Но во Флоренции раздоры возникали сперва среди нобилей, затем между нобилями и пополанами и, наконец, междупополанами и плебсом. И вдобавок очень часто случалось, что даже среди победивших 175 происходил раскол. Раздоры же эти приводили к такимубийствам, изгнаниям, гибели целых семейств, каких не знавал ни одинизвестный в истории город. На мой взгляд, ничто не свидетельствует овеличии нашего города так явно, как раздиравшие его распри, - ведь ихбыло вполне достаточно, чтобы привести к гибели даже самое великоеи могущественное государство. А между тем наша Флоренция от нихсловно только росла и росла. Так велика была доблесть еѐ граждан, стакой силой духа старались они возвеличить себя и своѐ отечество, чтодаже те, кто вживал после всех бедствий, этой своей доблестью больше содействовали славе своей родины, чем сами распри и раздоры могли ей повредить. И нет сомнения, что если бы Флоренции после освобождения от гнѐта императорской власти выпало счастье обрести такойобраз правления, при котором она сохраняла бы единство, - я даже незнаю, какое государство, современное или древнее, могло бы считатьсявыше еѐ: столько бы достигла она в военном деле и в мирных трудах. Ведь известно, что не успела она изгнать своих гибеллинов в таком количестве, что они заполнили всю Тоскану и Ломбардию, как во времявойны с Ареццо и за год до Кампальдино, гвельфы в полном согласии снеподвергшимися изгнанию могли набрать во Флоренции тысячу двести тяжеловооружѐнных воинов и двенадцать тысяч пехотинцев. А позже, в войне против Филиппо Висконти, герцога Миланского, когда фло-рентийцам в течение пяти лет пришлось действовать не оружием (кото-рого у них тогда не было), а расходовать средства, они истратили три с половиной миллиона флоринов; по окончании же войны, недовольныеусловиями мира и желая показать мощь своего города, они ещѐ приня-лись осаждать Лукку. Вот поэтому я и не понимаю, почему эти внутренние раздоры не достойны быть изложенными подробно. Если же упоминавшихся славных писателей удерживало опасение нанести ущербпамяти тех, о ком им пришлось бы говорить, то они в этом ошибались и только показали, как мало знают они людское честолюбие, неизменное стремление людей к тому, чтобы имена их предков и ихсобственныене исчезали из памяти потомства. Не пожелали они ивспомнить, что многие, кому не довелось прославиться каким-либодостойным деянием, старались добиться известности делами бесчестными. Не рассудили они так же, что деяния, сами по себе имеющиенекое величие, - как, скажем, все дела государственные и политические, - как бы их не вели, к какому бы исходу они не приводили, всегда, по-видимому, приносят совершающим их больше чести, чем поношения. Поразмыслив обо всѐм этом, я переменил мнение и решил начать свою историю от начала нашего города. Но отнюдь не имея намерения вторгаться в чужую область, я буду обстоятельно описывать лишь внутренние дела нашего города вплоть до1434 года, о внешних же событиях буду упоминать лишь постольку, поскольку это окажется необходимым для разумения внутренних. В описании же последующих после 1434 года лет начнуподробно излагать и то, идругое. А для того, чтобы в этой истории были понятнее все эпохи, которых она касается, я преждечем говорить о Флоренции, расскажу о том, каким образом Италия попала под власть тех, 176 кто ею тогда правил. Все эти первоначальные сведения как об Италии вообще,так и о Флоренции займут первые четыре книги. В первой будуткратко изложены все события, происходившие в Италии после падения Римской империи и до 1434 года. Вторая охватит времяот начала Флоренции до войны с папой после изгнания герцога Афинского. Третья завершится 1414 годом – смертью короля Неаполитанского Владислава. В четвѐртой мы дойдѐм до 1434года и начиная с этого времени будем подробно описывать всѐ, что происходило во Флоренции и за еѐ пределами вплоть до наших дней. Перевод Н.Я.Рыковой Макьявелли Никколо. История Флоренции. 2-е изд. М. Наука. 1987. С. 7 – 9. Монтескьѐ Ш.Л. [Законы, их происхождение и виды] Этот и последующие отрывки взяты из главного труда Монтескьѐ «О духе законов» (1748). Они носят обобщающий характер, раскрывают концепцию книги Монтескьѐ, еѐ руководящую идею, знакомят читателя с методом анализа конкретно-историческогоматериала. Тексты свидетельствуют об их принадлежности философу – рационалисту, убеждѐнному в разумности существующего миропорядка и всех его подсистем. Чѐтко прослеживается мировоззрение деиста, исходящего из существования «первоначальногоразума», вне законов которого не могут находиться Бог и «существа сверхчеловеческого разума». Оченьхарактерно для политических взглядов Монтескьѐ, что Бог предстаѐт у него в роли «просвещѐнного монарха», подчиняющегося законам, им же созданным. Обращает на себя внимание стремление Монтескьѐ учесть максимально большое число факторов, влияющих на деятельность людей и развитие общества, выделить в каждой стране главные из них. В этом отношении его можно считать предшественником многофакторного подхода к изучению истории. Современный Монтескьѐ читатель хорошо чувствовал присущуюавтору внутреннюю оппозиционность по отношению к официальным доктринам абсолютистской монархии и религиозного теизма.Тексты позволяют создать представление о стиле Монтескьѐ – учѐного и аналитика, свойственных ему логичности, отточенности формулировок, ясности. …Я начал с изучения людей и нашѐл, что всѐ бесконечноеразнообразие их законов и нравов не вызвано единственно произволом их фантазии. Я установил общие начала и увидел, что частные слчаи какбы сами собою подчиняются им,что история каждого народавытекает из них как следствие и всякий частный закон связан сдругим законом или зависит от другого, более общего закона.Обратившись к древности, я постарался усвоить дух еѐ, чтобы случаи, существенно различные, не принимать за сходные и непросмотреть различий между теми, которые кажутся сходными.Принципы свои я вывел не из своих предрассудков, а из самой природы вещей. 177 …Законы в самом широком значении этого слова суть необходимые отношения, вытекающие из природы вещей; в этом 6смысле всѐ, что существует, имеет свои законы: они есть и у божества, и у мира материального, и у существ сверхчеловеческого разума, и у животных, и у человека. Те, которые говорят, что все видимые нами в мире явленияпроизведены слепою судьбою, утверждают великую нелепость, так как что может быть нелепее слепой судьбы, создавшей разумныесущества? Итак, есть первоначальный разум; законы же – это отношения, существующие между ним и различными существми, и вза-имные отношения этих различных существ. Бог относится к миру как создатель и охранитель; он творит по тем же законам, по которым охраняет; он действует по этимзаконам, потому что знает их; он знает их, потому что создал их, потому что они соответствуют его мудрости и могуществу.… Мир разумных существ далеко ещѐ не управляется с такимсовершенством, как мир физический, так как хотя у него и есть законы, по своей природе неизменные, он не следует им с тем постоянством, с которым физический мир следует своим законам. Причина этого в том, что отдельные разумные существа по своей природе ограничены и потому способны заблуждаться и что, сдругой стороны, им свойственно по самой их природе действовать по собственным побуждениям. Поэтому они не соблюдают неизменно своих первоначальных законов, и даже тем законам, которые они создают сами для себя, они подчиняются не всегда. …Как существо физическое, человек подобно всем другим телам управляется неизменными законами; как существо, одарѐнное умом, он беспрестанно нарушает законы, установленные богом, и изменяет те, которые сам установил. Он должен руководить собою, и, однако, он существо ограниченное; как всякоесмертное разумное существо он становится жертвою неведения и заблуждения и нередко утрачивает и те слабые познания, которые ему уже удалось приобрести, а как существо чувствующее, он находится во власти тысячи страстей. Такое существо способно ежеминутно забывать своего создателя – и Бог напоминает ему о себе в заветах религии; такое существо способно ежеминутно забывать самого себя – и философы направляют его законамиморали; созданный для жизни в обществе, он способен забывать своих ближних – и законодатели призывают его к исполнению своих обязанностей посредством политических и гражданских законов. Всем этим законам предшествуют законы природы, названныетак потому, что они вытекают единственно из устройства нашего существа. Чтобы основательно познакомиться с ними, надо рассмотреть человека во время, предшествовавшее образованию общества. Законы, по которым он жил в том состоянии, и будут законами природы. …Как только люди соединяются в обществе, они утрачивают сознание своей слабости, существовавшее между ними равенство исчезает, и начинается война. Каждое отдельное общество начинает снавать свою силу – отсюда состояние войны между народами. Отдельные лица в каждом 178 обществе начинают ощущать свою силу и пытаются обратить в свою пользу главные выгоды этого общества – отсюда война между отдельными лицами.Появление этих двух видов войны побуждает установить законы между людьми. Как жители планеты, размеры которой делают необходимым существование на ней многих различных народов, люди имеют законы, определяющие отношения между этими народами: это международное право. Как существа, живущие в обществе, существование которого нуждается в охране, они имеют законы, определяющие отношения между правителями и управляемыми: это право политическое. Есть у них ещѐ законы, коими определяются отношения всех граждан между собою: это право гражданское. …Закон, говоря вообще, есть человеческий разум, поскольку он управляет всеми народами земли; а политические и гражданские законы каждого народа должны быть не более как частными случаями приложения этого разума. Необходимо, чтобы законы соответствовали природе и принципам установленного или установляемого правительства, имеют ли они целью устройство его, что составляет задачу политических законов, или только поддержание его существования, что составляет задачу гражданских законов. Они должны соответствовать физическим свойствам страны, еѐ климату – холодному, жаркому или умеренному, качествам почвы, еѐ положению, размерам, образу жизни еѐ народов – земледельцев, охотников или пастухов, степени свободы, допускаемой устройством государства, религии населения, его склонностям, богатству, численности, торговле, нравам и обычаям; наконец, они связаны между собой и обусловлены обстоятельствами своего возникновения, целями законодателя, порядком вещей, на котором они утверждаются. Их нужно рассмотреть со всех этих точек зрения. Это именно я и предполагаю сделать в настоящей книге. В ней будут исследованы все эти отношения; совокупность их образует то, что называется Духом законов. Перевод А.Г. Горнфельда и М.М. Ковалевского. Монтескьѐ Ш.Л. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1955. С.159 – 168. Монтескьѐ Ш. Л. Что такое общий дух Многие вещи управляют людьми: климат, религия, законы, принципы правления, примеры прошлого, нравы, обычаи; как результат всего этого образуется общий дух народа. Чем более усиливается в народе действие одной из этих причин, тем более ослабляется действие прочих. Над дикарями властвуют почти исключтельно природа и климат, китайцами управляют обычаи, в Японии тираническая власть принадлежит законам, над Лакедемоном в былое время господствовали нравы, принципы правления и нравы старины господствовали в Риме.Перевод А.Г. Горнфельда и М.М. 179 Ковалевского. Монтескьѐ Ш.Л. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1955. С.412. Монтескьѐ Ш.Л. О том, как необходимо, чтобы умы были подготовлены к восприятию наилучших законов Ничто не было столь нестерпимо для германцев, как суд Вара. Суд, учреждѐнный Юстинианом у лазийцев над убийцей их короля, показался им ужасным и варварским делом. Митридат в своей речи против римлян более всего упрекает их за формальности их судопроизводства. Парфяне не могли выносить этого царя, который, получив воспитание в Риме, был со всеми приветлив и для всех доступен. Сама свобода казалась несносной народам, которые не привыкли ею пользоваться. Так чистый воздух бывает иногда вреден для обитателей болотистых стран. Венецианец по имени Бальби, находясь в Пегю, был приведѐн к туземному королю. Последний, услыхав, что в Венеции нет короля, так расхохотался, что закашлялся и потом лишь с большим трудом мог говорить со своими придворными. Какой законодатель мог бы предложить народное правление подобным народам? Перевод А.Г. Горнфельда и М.М. Ковалевского. Монтескьѐ Ш.Л. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1955. С.411. Монтескьѐ Ш.Л. [Роль географического фактора в историческом процессе] Монтескьѐ является одним из основателей географического направления («географической школы») в изучении истории. Многие из его идей, касающихся влияния климата, рельефа, почвы и т.п. были впоследствии развиты Г. Боклем, Л.И. Мечниковым, Ф. Броделем. Предлагаемый подбор отрывков позволяет увидеть как сильные стороны доводов Монтескьѐ, так и слабые. Например, с современной точки зрения бесспорным представляется то, что на формирование экономических отношений, основанных на плантационном рабстве негров, в южных североамериканских колониях Англии оказали влияние благоприятный климат, рельеф и почвы, способствовавшие выращиванию табака и хлопка. И наоборот, иные географические условия колоний в Новой Англии привели к развитию ремесел, более быстрому возникновению капиталистических отношений, почти полному отсутствию рабовладения. В то же время, в некоторых случаях для Монтескьѐ характерна неправомерная абсолютизация влияния географического фактора. Отрицательно на доказательности доводов Монтескьѐ сказывается и неразвитость в первой половине XVIII века таких отраслей знания, как география, климатология, физиология. 180 Насколько люди различны в различных климатах Холодный воздух производит сжатие окончаний внешних волокон нашего тела, отчего напряжение их увеличивается и усиливается приток крови от конечностей к сердцу. Наоборот, тѐплый воздух ослабляет наружные волокна, растягивает их и, следовательно, уменьшает их силу и упругость. Поэтому в холодных климатах люди крепче. Деятельность сердца и реакция окончаний волокон там совершается лучше, жидкости находятся в большем равновесии, кровь энергичнее стремится к сердцу, и сердце в свою очередь обладает большей силой. Эта большая сила должна иметь немало последствий, каковы, например, большее доверие к самому себе, т.е. большее мужество, большее сознание своего превосходства, т.е. меньшее желание мстить, большая уверенность в своей безопасности, т.е. больше прямоты, меньше подозрительности, политиканства и хитрости. Поставьте человека в жаркое замкнутое помещение, ион по выше указанным причинам ощутит очень сильное расслабление сердца. И если бы при таких обстоятельствах ему предложили совершить какой-нибудь отважный поступок, то, полагаю, он высказал бы очень мало расположения к этому. Расслабление лишит его душевной бодрости, он будет бояться всего, потому что будет чувствовать себя ни к чему не способным. Народы жарких климатов робки, как старики; народы холодных климатов отважны, как юноши. Обратив внимание на последние войны, которые по своей близости к нам позволяют подметить некоторые лѐгкие и незаметные издали влияния, мы увидим, что народы севера, сражаясь в южных странах, не совершили там таких прекрасных подвигов, как их соотечественники, которые, сражаясь в своѐм родном климате, обладали всем своим мужеством. Перевод А.Г. Горнфельда и М.М. Ковалевского. Монтескьѐ Ш.Л. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1955. С. 350 – 351. [О влиянии рельефа местности на государственное устройство] В Азии всегда были обширные империи; в Европе же они никогда не могли удержаться. Дело в том, что в известной нам Азии равнины гораздо обширнее и она разрезана горами и морями на более крупные области; а поскольку она расположена южнее, то еѐ источники скорее иссякают, горы менее покрыты снегом и не очень многоводные реки составляют более лѐгкие преграды. Поэтому власть в Азии должна быть всегда деспотической,и если бы там не было такого крайнего рабства, то в ней очень скоро произошло бы разделение на более мелкие государства, несовместимое, однако, с естественным разделением страны. В Европе в силу еѐ естественного разделения образовалось несколько государств средней величины, где правление, основанное на законах, не только не оказывается вредным для прочности государства, но, напротив, настолько благоприятно в этом отношении, что государство, лишѐнное 181 такого правления, приходит в упадок и становится слабее других. Вот что образовало тот дух свободы, благодаря которому каждая страна в Европе с большим трудом подчиняется посторонней силе, если эта последняя не действует посредством торговых законов и в интересах еѐ торговли. Напротив, в Азии царит дух рабства, который никогда еѐ не покидал; во всей истории этой страны невозможно найти ни одной черты, знаменующей свободную душу; в ней можно увидеть только героизм рабства. Перевод А.Г. Горнфельда и М.М. Ковалевского. Монтескьѐ Ш.Л. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1955. С. 391 – 392. Другой источник происхождения рабства Есть страны, жаркий климат которых настолько истощает тело и до того обессиливает дух, что люди исполняют там всякую трудную обязанность только из страха наказания. В таких странах рабство менее противно разуму; и так как там господин столь же малодушен по отношению к своему государю, как его раб по отношению к нему самому, то гражданское рабство сопровождается в этих странах политическим рабством. Перевод А.Г. Горнфельда и М.М. Ковалевского. Монтескьѐ Ш.Л. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1955. С. 366. [Как природа почвы влияет на законы] В стране с подходящей для земледелия почвой, естественно, устанавливается дух зависимости. Крестьяне, составляющие главную часть еѐ населения, менее ревнивы к своей свободе; они слишком заняты работой, слишком поглощены своими частными делами. Деревня, которая изобилует всеми благами, боится грабежей, боится войска. «Кого следует считать добрыми гражданами? – говорил Цицерон Аттику. – Уж не торговцев ли и земледельцев, которых по крайней мере нельзя считать противниками монархии, так как для них все правления равны, лишь бы сами они были спокойны?» Таким образом, в странах плодородных всего чаще встреается правление одного, а в странах неплодородных – правление нескольких, что является иногда как бы возмещением за неблагоприятные природные условия.Бесплодная почва Аттики породила там народное правление, ана плодородной почве Лакедемона возникло аристократическое правление, как более близкое к правлению одного – правлению, которогв те времена совсем не желала Греция. Плутарх говорит нам, что «после того как в Афинах был усмирѐн мятеж Килона, город снова возвратился к своим старымраздорам и разделился на столько партий, сколько было разных сортов земель в Аттике. 182 Горцы хотели во что бы то ни стало иметь народное правление; жители равнин требовали правления знатиа те, которые жили близ моря, стояли за правление, смешанное из двух первых». Перевод А.Г. Горнфельда и М.М. Ковалевского. Монтескьѐ Ш.Л. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1955. С. 392 – 393. [Об островитянах ] Островитяне более склонны к свободе, чем жители континента. Острова бывают обыкновенно небольших размеров; там труднее употреблять одну часть населения для угнетения другой; от больших империй они отделены морем, и тирания не может получить от них поддержку; море преграждает путь завоевателям; островитянам не угрожает опасность быть покорѐнными, и им легче сохранять свои законы. Перевод А.Г. Горнфельда и М.М. Ковалевского. Монтескьѐ Ш.Л. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1955. С. 395. Следствия, вытекающие из климата Англии Для нации, у которой порождаемая климатом болезнь удручает душу до такой степени, что поселяет в ней отвращение ко всему на свете, вплоть до самой жизни, для людей, которым всѐ стало невыносимо, - наиболее подходящим образом правления был бы тот, при котором они не могли бы возлагать вину за своѐ несчастье на одно лицо, при котором страной управляют не столько люди, сколько законы, и потому для изменения государственного строя пришлось бы ниспровергать самые законы. И если бы при этом та же нация получила от климата некоторую нетерпеливость характера, которая не позволяла бы ей долго терпеть однообразие, то очевидно, что образ правления, о котором мы только что говорили, оказался бы для неѐ ещѐ более подходящим. Эта нетерпеливость характера сама по себе ещѐ не имеет большого значения, но в соединении с мужеством она может стать великим благом. Она не похожа на ту лѐгкость, с которой люди принимаются за дела неизвестно зачем и оставляют их неизвестно почему. Она ближе к настойчивости, потому что порождается таким живым ощущением зла, которое не притупляется даже привычкой терпеть его. Такой характер у народа свободного был бы очень большим препятствием для происков тирании, действия которой обыкновенно бывают столь же вялы и медлительны при еѐ начале, как они быстры и решительны в конце, которая начинает помогать одной рукой для того, чтобы вслед затем угнетать всем бесчисленным множеством своих рук. Порабощению всегда предшествует усыпление. Но народ,который не знает покоя ни в каком положении, который 183 постоянно как бы ощупывает себя, обнаруживая все свои больные места, такой народ не может поддаться сну. Политика – беззвучная пила, которая незаметно совершает свою работу и медленно достигает своей цели. Но люди, о которых мы только что говорили, не были бы в состоянии выдержать медлительность, мелочность хладнокровных переговоров; тут онинередко оказывались бы слабее всякой другой нации и могли бутратить посредством своих трактатов то, что приобрели своим оружием. Перевод А.Г. Горнфельда и М.М. Ковалевского. Монтескьѐ Ш.Л. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1955. С. 359 – 360. Вольтер. О пользе истории Текст является фрагментом большой статьи Вольтера «История», одной из наиболее важных в Энциклопедии среди посвящѐнных вопросам теории исторического познания. Статья опубликована в восьмом томе (1765 год). Предлагаемый отрывок позволяет уяснить представление просветителей о целях исторического исследования, призванного, по их мнению, выявить пути «разумного» развития общества, дать рекомендации по его совершенствованию. Эта польза состоит в сравнении законов и нравов чужих стран с собственными, которое может сделать государственный деятель или гражданин; это сравнение побуждает современные нации соревноваться друг с другом в искусствах, торговле, земледелии. Крупные ошибки в прошлом очень полезны во всех отношениях. Нельзя не напоминать вновь и вновь о преступлениях и несчастьях, причинѐнных бессмысленными распрями. Бесспорно, что напоминание о них мешает их повторению. Знаменитый маршал Саксонский добывал всеми способами сведения о том, что он называл «позициями», именно потому, что он прочѐл подробные известия о битвах при Креси, Пуатье, Азенкуре, Сен-Кантене, Гравелине и т.д. Примеры оказывают большое влияние на ум государя, если он читает со вниманием. Тогда он увидит, что Генрих IV начал свою большую войну, которая должна была изменить европейскую систему, только после того, как достаточно обеспечил основу для такой войны, чтобы иметь возможность выдержать еѐ в ечение многих лет без всякой финансовой поддержки. Он увидит, что королева Елизавета, благодаря лишь одним ресурсам торговли и разумной экономии могла сопротивляться могущественному Филиппу Второму и что из сотни кораблей, высланных ею в море против непобедимого флота, три четверти были поставлены торговыми городами Англии. То, что при Людовике XIV территория Франции не пострадала за все девять лет неудачнейшей войны, доказывает пользу пограничных крепостей, которые он построил. Напрасно автор труда о причинах падения Римской империи порицает Юстиниана за то, что он проводил такую же политику, что и Людовик XIV. Ему следовало бы порицать лишь тех императоров, которые 184 не позаботились о пограничных крепостях и открыли ворота империи перед варварами. Наконец, большая польза современной истории и еѐ преимущество перед древней состоит в том, что она учит всех властителей тому, что, начиная с ХV века страны всегда объединялись против чрезмерно усилившейся державы. Эта система равновесия была неизвестна древним и в этом причина успеха римского народа, который, создав армию, превосходившую войска других народов, подчинил их один за другим от Тибра до Ефрата. Перевод Н.В. Ревуненковой. История в Энциклопедии Дидро и Д’Аламбера. Л. Наука. 1978. С. 13._ Вольтер. [О предмете истории] Отрывок из статьи «История». Историки Просвещения, прежде всего Вольтер, значительно расширили представление о предмете исторического исследования. Вольтеру принадлежит идея об изучении общества в целом, как системы и главного предмета исторического познания. Им была выдвинута идея изучения истории промышленности, хозяйственной жизни, техники, реализованная егопоследователями в Энциклопедии. Не случайно еѐ полное название - «Энциклопедия или Толковый словарь наук, искусств и ремѐсел». Расширили просветители и географические границы исторического исследования, преодолев европоцентризм, господствовавший до них визучении прошлого. Предлагаемый отрывок проникнут характерным для Вольтера скепсисом по отношению к взглядам историков предшествующих эпох. История - это изложение фактов, приведѐнных в качестве истинных, в противоположность басне, которая является изложением фактов ложных. Существует история мнений, которая есть не что иное, как собрание людских заблуждений; история (механических) искусств является, возможно, самой полезной из всех, когда она сочетает изучение изобретений и прогресса (механических) искусств с описанием их механизма; естественную историю неточно называют историей, так как она составляет существенную часть физики. История событий делится на священную и гражданскую. Священная история - это ряд божественных и чудесных действий, с помощью которых богу было угодно некогда руководить еврейским народом, а ныне испытывать нашу веру. Я совсем не коснусь этого почтенного предмета. Фундамент всякой истории составляют рассказы отцов детям, передаваемые из поколения в поколение; первоначально они являются лишь вероятными, но с каждым поколением степень вероятности падает. Со временем басня разрастается, а истина исчезает, поэтому происхождение каждого народа стало нелепицей. Например. египтянами в течение долгих веков правили 185 боги, затем полубоги, наконец, в течение 11340 лет у них были цари, и в этот отрезок времени солнце четыре раза изменяло мест своего восхода и заката. Финикийцы считали, что они жили в своей стране 30000 лет,и эти 30000 лет были заполнены такими же чудесами, что и египетская хронология. Известно, какие смехотворные чудеса царят в древней греческой истории. Римляне, как бы серьѐзны они ни были, тем не менее наполнили баснями первые века своей истории. Этот народ, столь новый по сравнению с азиатскими, пятьсот лет не имел историков. Поэтому неудивительно, что Ромул считался сыном Марса, а его кормилицей была волчица, что он с 20 тысячами человек выступил из своей деревни Рим против 25 тысяч воинов из деревни сабинян, что впоследствии он стал богом, что Тарквиний старший рассѐк камень ножом, и что весталка своим поясом протащила корабль по земле.Самые ранние анналы всех наших современных наций не менее баснословны; эти дивные и невероятные вещи следует сообщать, но лишь как доказательство людского легковерия, они входят в историю мнений. …Та история, которую мы называем древней и которая на самом деле является недавней, охватывает только три тысячи лет, для более ранних времѐн мы можем строить лишь некоторые предположения, - она сохранилась только в двух светских трудах в китайской хронике и в истории Геродота. Древние китайские хроники касаются лишь своей отделѐнной от прочего мира империи. Геродот, более для нас интересный, рассказывает обо всей известной тогда земле. Он очаровал греков рассказами, содержащимися в девяти книгах его истории, новизной труда, красотой слога и в особенности своими баснями. Почти всѐ, что он рассказывает со слов чужеземцев, баснословно, но всѐ то, что он видел сам, - верно…История Римской империи заслуживает нашего наибольшего внимания, так как римляне были нашими учителями и законодателями. Их законы ещѐ до сих пор в силе в большинстве наших провинций, их язык ещѐ живѐт, и долгое время после их гибели он был единственным языком, на котором составлялись публичные акты в Италии, Германии, Франции, Испании, Англии, Польше. При разделе Римской империи на Западе установился новый строй, тот, что называется средневековым. Его история есть варварская история варварских народов, которые, став христианами, не сделались от этого лучше. В то время, как Европа была столь потрясена, в У11 веке появляются арабы, до сих пор остававшиеся в своих пустынях. Они распространяют свою власть и господство на Переднюю Азию, Африку, завоѐвывают Испанию; их сменяют турки, которые учреждают столицу своей империи в Константинополе в середине ХУ века. В конце именно этого века был открыт Новый Свет, и вскоре после этого европейская политика и искусства приобрели новые формы. Искусство книгопечатания и возрождение наук приводят к появлению, наконец, довольно точных исторических трудов вместо смехотворных хроник, погребѐнных в монастырях со времени Григория Турского. Вскоре каждая нация Европы получает своих историков. Прежняя скудость оборачивается излишеством: не остаѐтся города, который 186 не хотел бы иметь свою собственную историю. Читатель подавлен громадой мелочей. Тот, кто хочет научиться, должен ограничиться ходом крупных событий и избегать всех мелких частных фактов, которые ему мешают; во множестве переворотов он улавливает дух времени и нравы народов. Перевод Н.В. Ревуненковой. История в Энциклопедии Дидро и Д’Аламбера. Л. Наука. 1978. С. 7 – 12. Дидро Дени. Государи Статья из «Энциклопедии» (Т. 15, 1765 год). По сжатой подаче материала, степени его насыщенности приближается к типу современной энциклопедической статьи, отличаясь от многих других статей «Энциклопедии», часто рыхлых и плохо структурированных. Статья как бы подводит итог огромной работе, проделанной предшественниками Дидро, создателями теорий общественного договора и разделения властей. Наглядно видно, как коррозировались к середине XVIII века представления предшествующей просветителям эпохи о божественном происхождении властиабсолютного монарха, еѐ неограниченном характере. Они просто не принимаются во внимание. Читая статью, любой француз должен был прийти к выводу, что монархия Людовика XV отнюдь не лучшая форма правления, она нуждается в изменениях. Хотя понятие «просвещѐнный монарх» в статье не употребляется, но в ней содержатся рекомендации и этой категории читателей, на которых возлагали такие большие надежды энциклопедисты. Это люди, которым воля народов вручила необходимую власть управлять обществом. Люди в естественном состоянии не знают государей: они все равны между собой и пользуются полнейшей независимостью; в этом состоянии есть лишь одного рода подчинение, а именно – подчинение детей своим отцам. Естественные потребности, а особенно необходимость объединить свои силы, чтобы дать отпор козням врагов, побудили многих людей или многие семьи сблизиться друг с другом и создать единую семью, именуемую обществом. Вскоре после этого люди сообразили, что если каждый будет продолжать пользоваться своей свободой, своими силами, своей независимостью и безудержно предаваться своим страстям, то положение каждого отдельного человека станет более несчастным, чем если бы он жил отдельно; они поняли,что каждому человеку нужно поступиться частью своей естественной независимости и покориться некоторой воле, которая представляла бы собой волю всего общества и была бы, так сказать, общим центром и скрещением всех воль и всех их сил. Таково происхождение государей. Можно видеть, что их власть и права основаны только на согласии на это народов. Те государи, которые захватывают власть силой, являются не более как узурпаторами. Они становятся законными лишь в том случае, когда согласие народов утверждает за государями права, 187 насильственно ими захваченные. Люди объединились в общество только ради того, чтобы быть более счастливыми. Общество избрало себе государей только ради более надѐжной охраны своего счастья и ради самосохранения. Благополучие общества зависит от его безопасности, от его свободы и от его могущества. Для того, чтобы доставить ему эти преимущества, государь должен иметь достаточную власть, которая позволила бы ему установить прочный порядок и спокойствие среди граждан, упрочить за ними их имущество, защищать слабых от козней сильных, наказаниями обуздывать страсти, наградами поощрять добродетели. Право издавать соответственные законы в обществе называется законодательной властью. Но тщетным будет право государя издавать законы, если у него не будет одновременно возможности приводить их в исполнение: страсти и интересвсегда побуждают людей действовать в ущерб общему благу, когда оно кажется им противоречащим их частному интересу. Первое они видят только издали, между тем как второе неизменно стоит перед их глазами. Следовательно, государь должен быть облечѐн властью, необходимой для того, чтобы заставить повиноваться каждое отдельное лицо общим законам, выражающим волю всех. Это называется исполнительной властью. Народы наделяли избранных ими государей не всегда одинаковой властью. Опыт всех времѐн учит, что страсти тем сильнее побуждают людей злоупотреблять властью, чем она больше. Это соображение заставило некоторые нации ограничить власть тех, кому они вверили управление. Подобные ограничения верховной власти видоизменялись в зависимости от большей или меньшей привязанности народов к свободе, от тех стеснений которые они испытывали при полном подчинении чрезмерно самовластным государям. Это и породило различные виды верховной власти и различные виды правления. В Англии законодательную власть осуществляют король и парламент. Это последнее учреждение представляет нацию, которая, согласно британской конституции, удержала за собой таким путѐм часть верховной власти, тогда как исполнительную власть целиком предоставила одному королю. В Германской империи император может издавать законы лишь при участии Собрания императорских чинов. Однако необходимо, чтобы ограничение власти само имело меру. Для того, чтобы государь трудился на благо государства, ему необходима возможность действовать и принимать для этой цели надлежащие меры. Следовательно, чрезмерное ограничение власти государя является пороком правления. Это нетрудно усмотреть в правлении шведов и поляков. Другие народы не определили особыми и точными установлениями пределов власти своих государей. Они довольствовались тем, что возложили на государей обязанность подчиняться основным законам государства, вручив им и законодательную и исполнительную власть. Это называется самодержавием. Однако здравый ум заметит, что оно всегда имеет естественные границы. Ни один государь, сколь бы он ни был абсолютным, не имеет права затронуть основные законы государства, равно как и его религию. Он не может нарушить форму правления и изменить порядок 188 наследования иначе, как с формального дозволения своей нации. Более того, он всегда подчиняется законам справедливости и разума, от которых не может отрешиться ни один человек. Когда абсолютный государь присваивает себе право самовольно изменять основные законы своей страны, когда он притязает на неограниченную власть над гражданами своей страны и их имуществом, он становится деспотом. Ни один народ не мог и не хотел предоставить такую власть своим государям, а если бы это и случилось, то природа и разум всегда дают ему право протестовать против насилия. Тирания есть не что иное, как деспотическое управление. Верховная власть, находящаяся в руках одного человека, будь она абсолютная или ограниченная, именуется монархией. Когда она находится в руках самого народа, она принадлежит ему во всѐм объѐме и не подлежит никаким ограничениям. Это называется демократией. Так, у афинян верховная власть всецело принадлежала народу. Верховная власть осуществляется иногда корпорацией или советом представителей народа, как это имеет место в республиканских государствах. В чьих бы руках ни находилась верховная власть, она должна иметь своей целью только счастье народа, подчинѐнного ей. Та власть, которая делает людей несчастными, является очевидной узурпацией и попранием прав, от которых человек никогда не может отказываться. Государь обязан обеспечить своим подданным безопасность; именно ради этого они подчиняются власти. Он должен установить прочный порядок благодетельными законами; необходимо, чтобы он имел право изменять их согласно требованиям обстоятельств; он должен обуздывать тех подданных, которые посягают на имущество, свободу и личность других граждан; он имеет право создавать трибуналы из судей, осуществляющих справедливость и карающих виновных согласно твѐрдым и неизменным законам. Эти законы называются гражданскими в отличие от законов естественных, а так же от основных законов, которых не может нарушить даже сам государь. Так как государь может изменять гражданские законы, то некоторые думают, что он не должен им подчиняться; а между тем естественно, чтобы государь сообразовывался сам со своими законами во всей их строгости. Это заставит подданных более уважать их. Наряду с заботами о внутренней безопасности государства государь должен позаботиться и о внешней его безопасности.Последняя зависит от его богатства и военной силы. Для достижения этой цели он должен обратить своѐ внимание на земледелие, на рост населения, на торговлю. Он должен стараться поддерживать мир со своими соседями, не пренебрегая, однако, ни военной подготовкой, ни военными силами, которые должны внушить уважение к его нации со стороны всех народов, могущих повредить ей или нарушить еѐ мир. Отсюда право государей объявлять войну, заключать мир, вступать в союзы и т.д. Таковы главные права верховной власти, таковы права государей. История даѐт нам бесчисленные примеры правителейпритеснителей, попрания ими законов, восстаний подданных. 189 Если бы государями руководил только разум, народы не имели бы нужды связывать им руки или жить с ними в постоянном недоверии; главы наций, довольствуясь деятельностью на благо своих подданных, не пытались бы завладевать их правами. Но таково уж свойство человеческой природы: люди постоянно стремятся расширять свою власть. Какие бы преграды ни старалось воздвигать перед ними благоразумие народов, честолюбие и сила, в конце концов, всегда ломали или обходили эти преграды. У государей есть всегда слишком большой перевес над народами. Развращения воли одного только государя достаточно для того, чтобы подвергнуть опасности или нарушить счастье его подданных, если эти последние не смогут противопоставить ему единодушие или союз воль и сил, необходимых для того, чтобы обуздать его несправедливые притязания. Государи весьма часто бывают подвержены заблуждению, пагубному для счастья народа: они думают, что верховная власть унижена, если еѐ права до известной степени ограничены. Главы наций, которые пекутся о счастье своих подданных, обеспечат их любовь к себе и послушание и будут всегда внушать страх своим врагам. Кавалер Темпл говорил Карлу Второму, что король Англии, являющийся гражданином своего народа, есть величайший из всех властелинов земли, но если он захочет большего – он будет ничем. «Я хочу быть гражданином своего народа», - ответил монарх. Перевод под редакцией А.А. Смирнова. Дидро Д. Избранные произведения. М.; Л.: Художественная литература, 1951. С.355 – 357. Шиллер Фридрих В чѐм состоит изучение мировой истории и какова цель этого изучения. Вступительная лекция Первая лекция, прочитанная в мае 1789 года новым преподавателем историиЙенского университета. Текст проникнут историкофилософскимиидеями Просвещения. Чѐтко прослеживаетсянацеленность просветительской историографии на преобразованиеобщественных отношений. Автор убеждѐн в необратимом восходящем движении человечества к свободе, идея прогресса – неотъемлемая составная часть философии Шиллера. При этом, речь идѐт, как это и должно быть у просветителя, о прогрессе разума и духовной сферы. Из всей суммы этих событий историк прежде всего извлекает те, которые имели важное, серьѐзное и совершенно очевидновлияние на существующее ныне положение в мире и на ныне живущее поколение. При собирании материала для всемирной истории необходимо иметь в виду, как связан тот или иной исторический факт с теперешним положением в мире. Всеобщая история исходит, таким образом, из принципа, прямо противоположного фактической последовательности событий. Подлинная последовательность событий идѐт от возникновения вещи к еѐ теперешнему 190 состоянию. Историк же отправляется от теперешнегоположения вещей и идѐт назад к их генезису. Когда от текущегогода и столетия он мысленно возвращается к непосредственно им предшествовавшему и встречается здесь с историческими фактами, которые объясняют ему последующие события, когда он прослеживает весь процесс до самого начала – не начала мира,для чего у него не может быть путеводителя, - а до начала появления памятников, тогда он получает возможность пойти обратным путѐм и, имея путеводной нитью отмеченные им факты, легко и беспрепятственно пройдѐт от возникновения памятников доновейшего времени. Это и есть наша мировая история, которая будет преподана вам в моих лекциях. Так как мировая история зависит от богатства или бедности источников, то в ней будет неизбежно столько же пробелов,сколько их имеется в предании. Насколько необходимо, последовательно и обусловленно вытекают друг из друга события мирового развития, настолько же случайно и отрывочно связаны они между собой в историческом изложении. Существует поэтому явное несоответствие между ходом вещей в действительном мире и ходом их в мировой истории. Ход действительного мирового развития можно было бы сравнить с непрерывным течением реки, в то время как в мировой истории отражаются лишь то одна, то другая волна этой реки. Далее. Так как легко может произойти, что связь какого либо отдалѐнного мирового события с сегодняшним днѐм бросается в глаза раньше, чем связь его с явлениями, которые емупредшествовали или происходили одновременно с ним, то неизбежно, что события, которые находятся в теснейшей связи с современностью, нередко кажутся нам изолированными в том веке, когда онпроисходили. В качестве фактического примера этого можно было бы привести, например, происхождение христианства и в особенности христианской морали. Христианская религия принимала столь всеобъемлющее участие в формировании современного мира, что возникновение еѐ является важнейшим фактом мировой истории. Но ни то время, когда она зародилась, ни тот народ, среди которого она появилась, не дают (за отсутствием источников) никаких удовлетворительных объяснений причин еѐ возникновения. Таким образом, наша мировая история никогда не могла бы стать чем-либо иным, кроме агрегата отрывков, и не заслуживала бы названия науки, если б ей на помощь не пришла философия. Соединяя эти отрывки искусственными промежуточными звеньями, философия превращает агрегат в систему, в разумное и закономерно связанное целое. Основанием для этого является тот факт, что законы природы, равно как и законы человеческого духа, едины и неизменны. Именно это единство является причиной того, что, при совпадении аналогичных внешних условий, события, имевшие место в отдалѐннейшей древности, могут повторяться в новейшие времена, вследствие чего, отправляясь от новейших явлений, лежащих в круге нашего наблюдения, ретроспективно можно делать выводы и проливать свет на явления, которые теряются в доисторических временах. Метод заключений по аналогии является мощным вспомогательным средством всюду, в том числе и в истории. Но употребление этого метода 191 должно оправдываться достаточно вескими причинами, и применять его должно с разумной и необходимой осторожностью. Философский ум не будет долго задерживаться на материалах всемирной истории; в нѐм возникнет новое стремление ассимилировать всѐ окружающее его в своей собственной, разумной натуре и поднять всякое происходящее перед ним явление на высшую ступень, на ступень мысли. Чем чаще и чем с большим успехом он возобновляет свои попытки связывать происшедшее с настоящим, тем больше он будет склонен трактовать связь того, что он рассматривал как причину и следствие, как связь, существующую между целью и средством. Одно явление за другим начинает ускользать от слепой приблизительности и необусловленной закономерно свободы и как отдельное звено присоединяется к гармонически связанному целому (которое существует, конечно, лишь в представлении мыслителя). Скоро ему становится уже трудно убедить себя, что последовательность явлений, которая выглядит в его представлении столь закономерной и разумной, отсутствует в действительном мире. Ему трудно снова вернуться в царство слепой необходимости, которое начало получать столь привлекательный вид под заѐмным светом разума. В конце концов, он заимствует гармонию из своего внутреннего мира и пересаживает еѐ вовне, в мир вещей, то есть он привносит разумную цель в мировой процесс и телеологическое начало в историческую науку. Вооружѐнный всем этим, он снова пробегает историю и подвергает исследованию каждое явление, с которым встречается в этой необъятной области. Тысяча фактов подтверждает телеологический принцип, и такое же количество фактов опровергает его. Но пока в цепи мировых событий отсутствует ряд важных промежуточных звеньев, пока судьба отсрочивает своѐ окончательное решение по поводу столь большого количества событий, он объявляет вопрос открытым, и тогда побеждает тот взгляд, который обеспечивает максимальное удовлетворение разуму и максимальную радость сердцу. Вряд ли нужно упоминать о том, что создание в вышеупомянутом духе мировой истории как науки достижимо лишь в более отдалѐнном будущем. Преждевременное применение такого широкого масштаба легко могло бы привести исследователя к тому, что бы насиловать исторические факты и тем самым отодвинуть счастливое царствование мировой истории как науки,вместо того, чтобы еѐ приблизить. … Изучение всемирной истории, милостивые государи, если подходить к нему именно таким образом, будет настолько же полезным, насколько и приятным занятием. Оно озарит светом ваш разум и воспламенит благотворным энтузиазмом ваше сердце. Оно предохранит ваш дух от низменного и мелочного подхода к нравственным проблемам и, раскрывая перед вашими глазами великую картину времѐн и народов, будет корректировать ваши слишком поспешные заключения, сделанные под влиянием минуты, и предохранит от ограниченных суждений, продиктованных эгоизмом. Приучая человека рассматривать себя в связи со всем его прошлым и подготовляя его к выводам в отношении отдалѐннейшего будущего, изучение истории стирает границы между 192 рождением и смертью, которые замыкают в столь тесные и столь гнетущие границы индивидуальную человеческую жизнь, и своей оптической иллюзией удлиняет его краткое существование до бесконечности, делая незаметным переход от индивидуума к роду. Человек изменяется и уходит со сцены; вместе с ним изменяются или исчезают его воззрения. Лишь одна история остаѐтся неизменно на сцене – бессмертная гражданка всех времѐн и народов. На кровавый бранный труд и на мирные народы, безмятежно питающиеся молоком своих стад, она взирает одинаково светлым взором гомеровского Зевса. Как бы произвольно не обращалась человеческая свобода с ходом мирового развития, история спокойно глядит на всю эту путаницу, потому что своим проницательным взором она уже прозревает мгновение, когда эту безудержную и мятущуюся свободу обуздает необходимость. То, что она скрывает от папы Григория или Кромвеля, терзаемых угрызениями совести, она охотно раскрывает перед человечеством – «именно, что хотя самолюбивый человек может преследовать и низкие цели, он нередко бессознательно содействует самым благородным». Еѐ не ослепит никакой блеск, она не попадѐт под власть предрассудков, ибо она – воплощение подлинных судеб всех вещей.Всѐ, что перестало существовать, для неѐ просуществовало положенное время. Для неѐ не увядает лавровый венок, завоѐванный действительными заслугами, и она разбивает обелиски, воздвигнутые тщеславием. Раскрывая перед нами тот тонкий механизм, посредством которого тихая рука природы с начала времени плано-мерно развивает в тиши человеческие силы и с точностью отмечает,что сделано в каждый промежуток времени во исполнение этого великого плана природы, история восстанавливает правильный масштаб для оценки счастья и заслуг, который всячески искажается иллюзиями, господствующими в данном веке. Она предохраняет нас от преувеличенного преклонения перед древностью и от ребяческого сожаления о прошедших временах. …Все прошлые века, не сознавая того, или не достигая цели, напряжѐнно работали над тем, чтобы подняться до нашего человеческого века. Все сокровища, добытые трудом и талантом, разумом и опытом на протяжении долгого существования мира, принадлежат, в конце концов, нам. Только история в состоянии научить вас правильно ценить те блага, за которые мы не чувствуем благодарности только потому, что мы к ним привыкли и получили их без борьбы; между тем эти блага оплачены кровью лучших и благороднейших людей и для завоевания их нужен был тяжкий труд многих поколений. Перевод под редакцией Е. Книпович. Шиллер Ф. В чѐм состоит изучение мировой истории и какова цель этого изучения. Вступительная лекция // Шиллер Ф. Собрание сочинений: В 7 т. Т. IV. М.: Гослитиздат, 1956. С. 23 – 28. Шиллер Ф. [О Нидерландской революции] 193 Отрывок взят из первого большого исторического труда Шиллера «История отпадения Соединѐнных Нидерландов от испанского владычества». Книга писалась в 1787 – 88 годах, в атмосфере победоносного шествия идей Просвещения, приближения революционных и военных потрясений во Франции и всей ЗападнойЕвропе. Описывая события Нидерландской революции XVI века, Шиллер ставит острейшие для современной ему раздробленнойГермании вопросы ликвидации феодализма и абсолютизма. Это однаиз первых исторических книг, посвящѐнных революции как социальному явлению, написанная с позиций еѐ поддержки, а не осуждения. Социологические теории европейского Просвещения (естественного права, общественного договора, права народов на пересмотр общественного договора, если властители превышают данные им полномочия, превращаются в тиранов) раскрываются в книге на обширном, ярко поданном, конкретно-историческом материале. Истинным героем книги Шиллера являются не отдельные великие личности, а восставший народ, сам творящий свою историю. Таким образом, Шиллер воплощает историческую концепцию, которая получит распространение значительно позже, в первой половине XIX века среди историков радикальнодемократического крыла романтической историографии. Завоевание нидерландской независимости я считаю одним из замечательнейших политических событий, которые сделали XVI столетие самым блестящим в мировой истории. Если наше удивление возбуждает мишурный блеск деяний, совершѐнных под влиянием честолюбия и пагубной жажды власти, то насколько же больше должно поразить нас движение, в котором угнетѐнное человечество борется за свои благороднейшие права, благое дело входит в союз с необыкновенными силами и решимость отчаяния одерживает в неравном бою победу над страшными хитросплетениями тирании! Как захватывает и как бодрит мысль, что надменные притязания деспотизма встретили, наконец, ещѐ одного сильного противника, что хорошо рассчитанные покушения деспотов на человеческую свободу терпят позорную неудачу, что мужественное сопротивление может отвести занесѐнную руку деспота, что героическая настойчивость в состоянии истощить, наконец, его страшные силы. Никогда не проникался я этой истиной так живо, как при исследовании того достопамятного восстания, вследствие которого Нидерланды навсегда отпали от испанского престола. Поэтому я счѐл небесполезной попытку воссоздать перед миром этот прекрасный памятник гражданской мощи, пробудить в груди моего читателя радостное самоощущение и привести новый убедительнейший пример того, на что должны отваживаться люди для благого дела и что они могут совершить при единодушии. Описать эти события побуждает меня не героический или необыкновенный характер их. Летописи всемирной истории сохранили нам много таких же начинаний, которые по замыслу своему являются ещѐ более смелыми, а по выполнению – ещѐ более блестящими. Одни государства 194 рушились в бульших потрясениях, другие поднимались в бульшем величии. Вы не встретите здесь так же тех выдающихся людей – исполинов, не столкнѐтесь с теми изумительными подвигами, которыми так богата история прошедших времѐн. Те времена минули, те люди не существуют больше. На мягком ложе утончѐнности и изнеженности мы усыпили в себе силы, которые были созданы тем временем и были необходимы для него. С печальным изумлением взираем мы теперь на эти исполинские примеры, подобно истощѐнному старику, смотрящему на мужественные игры молодѐжи. Здесь же речь пойдѐт не о том. Народ, выступающий перед нами на сцену, был самым миролюбивым из всех народов и менее всех своих соседей был склонен к тому героизму, который придаѐт широкий размах даже самому незначительному действию. Стечение обстоятельств неожиданно вывело наружу его силы и подарило его, помимо его воли, временным величием, которого он без этого никогда бы не достиг и, может быть, никогда больше не достигнет. …Это мирное население: рыбаки и пастухи, живущие в забытом уголке Европы, с трудом отвоѐванном у бурного моря; море их ремесло, их богатство и их наказание; свободная бедность – их высшее благо, их слава, их добродетель. Это торговый люд, добродушный, чинный, наслаждающийся пышными плодами благословенного богом трудолюбия, бдительно хранящизаконы, ставшие его благодетелями. Пользуясь счастливым досугом благосостояния, он оставляет в стороне потребности чисто житейские и стремится к более высоким целям. Новая истина,отрадная заря которой занимается в это время над Европой, бросает оплодотворяющий луч на эту восприимчивую почву, и свободный гражданин радостно приемлет свет, от которого прячутся угнетѐнные, несчастные рабы. Весѐлый задор, часто сопутствующий богатству и свободе, побуждает этих людей критически проверить авторитет стародавних мнений и разорвать позорные цепи. Тяжѐлая плеть деспотизма висит над ними; могущественный произвол грозит подорвать основу их счастья; хранитель закона превращается в их тирана. Простой в своей политической мудрости, так же как и в своих правах, народ имеет смелость опереться на старинный договор и напомнить властителю обеих Индий о естественном праве. Одно слово может предрешить исход дела. В Мадриде назвали мятежом то, что в Брюсселе сочлизаконным действием; жалобы Брабанта требовали посредника,обладающего государственным умом. Филипп II послал туда палача - и этим развязал войну. Жизнь и собственность стали жертвой беспримерной тирании. Доведѐнный до отчаяния гражданин, которому представлен на выбор тот или иной вид смерти,избирает благороднейший – смерть на поле битвы. Богатый народ любит мир, но, становясь бедным, он делается воинственным. Он перестаѐт тогда дрожать за жизнь, лишѐнную всего, что делало еѐ драгоценной. Бешенство восстания охватывает самые отдалѐнные провинции; торговля и промышленность приходят в упадок, корабли покидают гавани, художник оставляет свою мастерскую, поселянин – опустошѐнные поля. Тысячи людей бегут в далѐкие страны, тысячи жертв 195 гибнут на эшафоте, и новые тысячи устремляются к нему; божественно должно быть то учение, за которое можно умирать так радостно. Перевод С. Фруман и И. Смидович. Шиллер Ф. История отпадения Соединѐнных Нидерландов от испанского владычества // Шиллер Ф. Собрание сочинений: В 7 т. Т. IV. М. Гослитиздат, 1956. С. 31 - 34. Феномен советской историографии Первым наиболее мощно вопрос о своеобразии истории России, о месте и предназначении России в мировой цивилизации поставил П.Я. Чаадаев в «Философических письмах», опубликованных в «Телескопе» (1836 г.). Потребность перемен в русской жизни тогда с новой силой обострила тему русской «самобытности», очередную попытку раскрытия «русской идеи», «русских начал», что выразилось, например, и в стихотворении «К Чаадаеву» А.С. Пушкина: Мы ждем с томленьем упованья Минуты вольности святой... Никто, пожалуй, ни до ни после Чаадаева не смог так страстно, с такой горечью и любовью выразить и то, что «Россия заблудилась на земле», что «мы ничего не восприняли из преемственных идей человеческого рода», и, с другой стороны, то, что удел России — «дать в свое время разгадку человеческой загадки». Идеи Чаадаева об истории России, о ее всечеловеческом призвании определялись провиденциализмом этого христианского философа. Универсализм Чаадаева, свобода от узкого национализма, «устремленность к небу - через истину, а не через родину» делают его современным мыслителем и в наши дни. Что же касается вопроса о типе исторического развития России, то Чаадаев лишь пробудил к нему дополнительный интерес, сделал заметный шаг в его осмыслении, но ответа не дал. Историческое движение, в котором отведено место и России, все еще представлялось ему как шествие гуськом, хотя бы и с отставанием одних стран, и с забеганием вперед других. Первым, кто прямо поставил вопрос о русском типе истории, был А.И. Герцен. После июньских расстрелов 1848 г. он пришел к заключению, что социалистическая перспектива в рамках алгебры западноевропейской истории исчерпана. Этот тип исторического развития Герцен определил как синхронический: экономические, социальные, политические изменения и движения общественной мысли здесь происходили в одном ритме, взаимообусловленно. Подъем экономики сопровождался созреванием гражданского общества, социальным размежеванием, что повлекло за собой поляризацию сил в обществе. Но столкновение 1848 г. не привело к утверждению социалистической перспективы в Европе. Следовательно, полагал Герцен, синхронический тип развития оказался 196 тупиковым и «история, по-видимому, нашла другое русло» — в России. «Европа не разрешила противоречия между индивидуумом и государством, но она поставила этот вопрос; Россия тоже не нашла этому решения. Именно перед лицом этой проблемы начинается наше равенство». И далее, писал Герцен, «естественно, возникает вопрос, должна ли Россия пройти через все фазы европейского развития или ей предстоит совсем иное революционное развитие? Я решительно отрицаю необходимость подобных повторений. Мы можем и должны пройти через скорбные, трудные фазы наших предшественников, но так, как зародыш проходит низшие ступени зоологического существования» Отличный от европейского асинхронный тип исторического развития России Герцен усматривает не только в возможности пропустить некоторые фазы, но и в иной динамике субъективного и объективного, современного и традиционного. На Западе утвердилась частная собственность на основе отрицания традиционного первобытного коммунизма. Этот процесс сопровождался зарождением и развитием социализма как общественной мысли. В России же первобытный социализм сохранился в виде сельской общины. Другими словами, объективная ситуация для восприятия социализма оказалась здесь более подготовленной и вместе с тем не соответствующей существующему политическому и социальному застою. Следовательно, возможное соединение западной социалистической мысли как силы субъективной и продукта высокого исторического развития и сельской общины как силы объективной, но пока что препятствующей исторической динамике является залогом дальнейшего продолжения восходящего исторического развития. Асинхронный тип развития и есть то новое русло, которое нашла для себя история в России. Тонкий слой образованного меньшинства выступит в роли соединительного звена между европейской общественной мыслью и русской сельской общиной. Но как и что при этом надо делать? С помощью какого механизма можно было бы приобщить Россию, как о том думал Чаадаев, к «историческому человечеству»? У Герцена мы ответа не находим. Этими же вопросами был озадачен всю свою жизнь Н.Г. Чернышевский. Наиболее полные ответы на них он попытался дать в романе «Что делать?» (1863 г.). Отметим, несколько забегая вперед, что Чернышевский «перепахал» Ленина именно своим ответом на вопрос, что делать для того, чтобы русский народ смог вырваться из «круга истории», по которому он, по словам Чаадаева, вынужден был ходить вместо того, чтобы быть в истории. Главное, что не давало возможности русскому народу вырваться из самодержавной системы (не только по Чернышевскому, но и по мнению многих других русских мыслителей) - несформированность гражданского общества в ходе истории России, утвердившаяся здесь государственная монополия на любое действие, отсутствие за пределами всепроницающего государства какого бы то ни было автономного социума. Так повелось еще со времен Московского царства (здесь всего уместнее сослаться на известные изыскания В.О. Ключевского), когда установилась всеобщая государственная повинность, а люди были поделены на две части: 197 одни несли эту повинность лично: дворяне, их челядь, военные, администрация; другие - своим достоянием, выплачивая налоги и подати: почти все крестьяне и рядовые горожане. В отношении свободных и государственных крестьян роль уполномоченных государства по сбору податей и наложению повинностей выполняли деревенские общины, а в отношении крепостных - помещики. Но и сами дворяне — бояре, московские служилые люди, удельные князья и их дружины, т. е. все высшие слои общества - были закабалены еще больше, чем низшие. Они являлись слугами, холопами царя, другими словами, и деспотами, и подданными одновременно. Перечисляя основные элементы, образующие порочный круг русской истории, Чернышевский на первое место выводил, разумеется, крепостничество, но только как лишь одну из составляющих этого круга. А наряду с крепостничеством - слабость народной энергии, непривычку частных людей к инициативе, их подавление государством. Очерченный Чернышевским порочный круг, «всемогущее государство — подданные, лишенные инициативы», гарантировал постоянное воспроизводство системы. Даже проводимые реформы (как петровские, так и реформы 60-х гг.) не разрывали этот круг, а, наоборот, лишь модернизировали режим с целью его сохранить, усилить в ходе изменений. Отсутствие социального пространства за пределами «государственной пользы» восполнялось в России иными реальностями — азиатством и самодурством: с одной стороны — произвол, полное бесправие, насилие, а с другой — угодливость, уступчивость, раболепство и бессилие. Элементами все того же порочного круга стали: вертикальное устройство системы, отсутствие горизонтальной субординации, атомизация общества, когда все в качестве подданных сознают себя индивидуально включенными в вертикальную «иерархию самодурства», никакой общности интересов по горизонтали. Постоянное самовоспроизводство системы свидетельствовало, по мнению Чернышевского, о недостаточности стихийного развития, что являлось исторической спецификой России. Какой же выход? Поскольку Россия в силу ее исторической специфики превратилась, по выражению Добролюбова, в «печальное кладбище человеческой мысли и воли», она не может, полагал Чернышевский, в ходе стихийного развития выйти на естественный путь, по которому шла Европа. Для того чтобы Россия стала на путь раскрепощения, необходимо предварительное условие: создание политического пространства, — отвечает Чернышевский на им же самим поставленный вопрос «что делать?». Как это сделать? С помощью новых людей и... может быть, профессиональных революционеров. Они должны быть внутренне раскрепощены — уже не подданные, а граждане. Им предстоит пойти во все слои общества, чтобы создать требующуюся политическую атмосферу. Почему же Ленин, по-своему отвечая в 1902 г. на вопрос «что делать?», никогда не уточнял, что из всего наследия русской демократической мысли он выделил именно идеи о своеобразии типа исторического развития России, о том, что ей не присущ «естественный путь» и еще до образования классов 198 здесь надо создать политическое пространство; и наконец, самое главное — на это будут способны люди, которые смогут вырваться из системы, освободиться от нее и внести извне политическое сознание в (недифференцированный, неструктурированный, как сказали бы мы сегодня) социум. Почему же он никогда не уточнял, что особо оценил именно эти идеи? Для этого, на мой взгляд, были серьезные основания. Неизменной и постоянно присутствующей в мыслях и действиях Ленина оставалась лишь идея отвержения «естественного пути» России, исправления «недостаточности» русской истории. Но эта идея, если смотреть на нее сквозь призму преемственности в русской демократической, антидеспотической мысли, дала в процессе ленинских действий такие побеги, что ему самому пришлось воздерживаться от объяснения ее родословной. Тем не менее примерно с 1902 г. Ленин говорит и доказывает нечто совершенно противоположное. Рабочий класс, по его мнению, не способен самостоятельно подняться до осознания своего исторического предназначения. Даже активное участие в классовой борьбе не ведет стихийно к выработке его политического сознания. Ленин, по существу, отрицает классовую обусловленность мыслей и поступков пролетариата. Идея исторической необходимости все заметнее тускнеет в работах Ленина, уступая место обоснованию значения субъективного фактора, политического действия. Вместо прежней марксистской четкости — «в России утвердился капитализм», «русское государство — буржуазное», «рабочий класс возглавит революционное движение» и пр. — все чаще фигурируют расплывчатые, характерные для домарксистского русского политического словаря понятия: «азиатство», «варварство», «европеизация», «все слои общества». Что же касается вопроса о месте и роли партии в классовой борьбе, в революции, в обществе, то и здесь взгляды Ленина постоянно и в строго определенном направлении меняются. Сначала Ленин доказывал, что партия возникает в ходе классовой борьбы, затем — что она предшествует этой борьбе. Сначала он считал задачей партии «помогать» и «содействовать», затем — «воздействовать» и «руководить», а еще через какое-то время — компенсировать недостаточность русской истории, взять под свою опеку все общество. Итак, на вопрос «что делать?» Ленин ответил: надо выправить специфику русской истории за счет создания в ней силами партии недостающей политической сферы. Оставалось ответить на вопрос «как это сделать?». И ответ был найден. В 1903 г. на съезде Российской социал-демократической рабочей партии, когда разгорелся спор об устройстве партии на основе демократического централизма, о пределах централизации и иерархизации, делегат Посадовский спросил: не является ли позиция Ленина и его сторонников, настаивающих на том, чтобы революционное ядро партии обладало абсолютной властью, противоречащей основным свободам, которые они сами же провозглашали? 199 Не будут ли при такой иерархической дисциплине нарушены минимальные гражданские свободы, например, неприкосновенность личности? … Сугубо техническое, на первый взгляд, правило развилось в конце концов в мощнейшую для XX в. философию действия: ленинский ответ на вопрос «как делать?», т. е., как партия должна активизировать рабочий класс, сводился, по существу, к тому, что надо не освобождать его от прежних цепей, не избавлять от традиционных предрассудков и ложных ценностей, а установить для него иную, более соответствующую потребностям времени систему ограничений и правил поведения. Значение новой системы идейных установок и ограничений будет определяться уровнем дисциплинированности, сплоченности, организованности рабочих. Создать такую систему должны, во-первых, специальные политические организации и соответствующие социальные, экономические структуры, во-вторых, определенный набор идеологических установок, понятных каждому коротких лозунгов, ценностных ориентиров, идеалов, например, вера в воплощение счастливой жизни на земле. Когда эти ленинские принципы реализуются, будь то в чеканной формуле Сталина: «Писатели — инженеры человеческих душ», или в настойчивых повторениях основоположника социалистического реализма А.М. Горького: культура — это насилие, или в лаконичных статьях морального кодекса строителя коммунизма, или в судебных решениях на основе революционной целесообразности, наконец, в стихах: «единица — ноль, единица - вздор...» и т. д., — только тогда станет очевидной грандиозность ленинского замысла, заложенного в его ответах на вопросы: «что делать?» и «как делать?». Ленинский план сводился к тому, что необходимо организовать все население России в интересах партии, призванной осуществить историческую миссию — спасение человечества. Ради этой апокалиптической цели будет необходимо всех участвующих в ее достижении обратить в сверхъестественную веру, которая к тому же воспринималась бы ими как научное, рационалистическое, светское учение, вобравшее в себя все нереализованные устремления человечества, все лучшие идеалы европейской культуры. Хотя по сути оно (учение) не может быть ничем иным, как модернизованной религией XX в…. Задача воспитания всего населения страны «в духе социализма» становилась не только общепартийной, но и общегосударственной, по мере того как партия большевиков, захватившая власть, все больше утрачивала черты партийности и все больше сращивалась с государственной системой. Очень скоро поэтому оказалось возможным бросить не только всю мощь аппарата правящей партии, но и всю силу государства на решение поставленных задач. И в этой связи историческая наука, как и другие отрасли гуманитарного знания, стала рассматриваться прежде всего в качестве инструмента государственной политики. Ей обеспечивалась государственная поддержка лишь в той степени и в тех границах, в которых она была способна выполнять соответствующие инструментальные функции. Уже в таком оформлении приоритетов оказались заложенными многие элементы будущей советской историографической традиции, определены ее 200 важнейшие признаки. До драматических событий 1917 г. российская историческая мысль развивалась в едином европейском историографическом пространстве. Сохраняя свое собственное лицо, она говорила на одном с европейской исторической наукой языке. Более того, российские исторические школы в ряде случаев заметно влияли на развитие мировой исторической мысли… В стране же «победившей социалистической революции», «успешно осуществляющей строительство социализма», проблема понимания происходящего никогда не стояла в числе первоочередных. Ее официальными политическими лидерами (они же основоположники, ведущие теоретики) смысл происшедшего и происходящего был понят изначально и не вызывал сомнений: в стране свершилась социалистическая революция в соответствии с теми законами общественно-исторического развития, которые были открыты Марксом и Энгельсом, представления о которых затем были развиты Лениным, Сталиным, Коммунистической партией. И вся задача науки сводилась теперь к доказательству того, что давно уже было очевидным для основоположникам. Эту задачу большевики взялись решать не только с революционным жаром, но и с житейской хитростью. Поскольку среди действующих академиков обнаружилось совсем немного сторонников марксизма и самой новой власти, вначале принимается решение о создании параллельных с академическими научных марксистских центров. В июне 1918 г. издается декрет об учреждении Социалистической академии, в августе ВЦИК утверждает список действительных членов академии, а 1 октября она открывается. В августе 1920 г. организуется Комиссия по истории партии (Истпарт), которая быстро монополизирует все дело сохранения, обработки, издания документов и изучения истории Октябрьской революции и партии большевиков - не случайно очень скоро ее переводят из ведения Наркомпроса в ведение ЦК РКП(б). В 1921 г. создается Институт Маркса и Энгельса, в 1923г. — Институт Ленина; в 1921 г. - Институт красной профессуры, в 1923г. - Российская ассоциация научно-исследовательских институтов общественных наук. И уже к 1925 г. новая власть оказывается вполне в силах существенно реорганизовать Академию наук (как раз в год празднования ее 200-летия), внедрив в ее состав чисто марксистские структуры. В 1936 г. в систему Академии наук включается Коммунистическая академия (бывш. Социалистическая). С традициями «буржуазной» организации науки было покончено. Партия не только формировала организационные структуры науки, она определяла и ее кадровый состав, оценивала содержание решаемых задач. С начала 20-х гг. в научную жизнь вошла практика издания Тезисов Агитпропа ЦК (затем тезисов и постановлений ЦК КПСС), в которых содержались обязательные для научной общественности выводы, оценки узловых событий, фактов, явлений и процессов. Так было, например, с издававшимися каждые пять (а затем каждые десять) лет постановлениями о II съезде РСДРП, о революциях 1905 и 1917 гг. Другой комплекс партийных документов, с которыми имели дело историки, — это документы, 201 оценивающие положение дел в самой исторической науке. Прежде всего, конечно, директивные документы, в которых содержались решения об открытии или закрытии тех или иных исторических учреждений (одним из последних стало принятое в 1982 г. постановление об открытии историкопартийных отделений на исторических факультетах университетов СССР, согласно которому на обществоведческие факультеты и специальности предписывалось зачислять преимущественно лиц пролетарского и колхознокрестьянского происхождения и только по рекомендации партийных органов). Без решения ЦК КПСС было невозможно открыть или закрыть какой-либо периодический орган. Но и этого мало: ЦК КПСС специально в ряде случаев принимал решение, оценивающее качество публикаций в исторических журналах. Одно из наиболее известных — постановление ЦК КПСС от 9.03.1957 г. «О журнале ―Вопросы истории‖». Партийные директивы могли облекаться и в более «интимные» формы. Например, в форму дружеского письма к пропагандисту тов. Иванову И.Ф. были заключены жесткие указания Сталина о внутренних и внешних аспектах построения социализма в СССР. «Нетрадиционными» выглядят и «Замечания...» И. Сталина, А. Жданова и С. Кирова по поводу конспектов учебников по истории СССР и новой истории. Но видимая необязательность таких «замечаний» отнюдь не уменьшала суровую значимость для историков содержащихся в них «теоретических» положений о существе национальных движений, генезисе феодализма, причинах мировой войны, характере французской и русской революций. Не меньшее значение для развития исторической науки имели политические статьи, речи, доклады руководителей Коммунистической партии, которые, продолжая начатую еще с ленинских времен традицию, сразу же объявлялись то новым словом, то новой вехой в развитии марксистско-ленинской теории… Для того чтобы прийти к таким результатам, необходимы были и тщательная «селекция», и «непрестанная забота» партии о кадровом обеспечении исторической науки. И правящая партия, как уже отмечалось, чуть ли не с первых месяцев утверждения большевистского режима начала проявлять «заботу» о подготовке кадров историков. Решительный разрыв с традициями русской исторической школы стал следствием многочисленных экспериментов в деле подготовки кадров. Человеку, наблюдающему эти процессы извне, трудно понять, чем определялось содержание поиска… Партии и советскому государству требовались историки, для которых политическая целесообразность была критерием, бесспорно, более значимым, чем историческая правда. Причем данное требование закладывалось в основание и профессионального образования, и формирования нравственных качеств личности. Историк мог считаться профессионалом лишь в той мере, в какой он ощущал себя «бойцом партии». Подобное обстоятельство нередко вело к профессиональным и нравственным деформациям. В период одной из самых мерзких политических кампаний советского режима — кампании по борьбе с космополитизмом, круто замешанной на 202 национализме и антисемитизме, — активными действующими лицами оказались (и не только в качестве обвиняемых) А.В. Арциховский, Б.Ф. Поршнев, В.И. Равдоникас и др. Крупные исследователи продемонстрировали свою настоящую «партийность» и «советскость», приняв условия игры, которые им навязывались. Весьма характерным является и то обстоятельство, что спустя почти сорок лет Л.В. Черепнин, историк, вне всякого сомнения, талантливый и продуктивный, назовет этот черносотенный шабаш широким обменом мнениями «по вопросам теории и идеологии, повышения уровня исторических трудов»с. Подобное можно было бы объяснить сложностью и противоречивостью человеческой натуры. Но при ближайшем рассмотрении никакой противоречивости здесь как раз и нет. За годы советской власти воспитывался и был воспитан определенный тип историка-профессионала, искренне убежденного в необходимости самоотверженного служения «интересам партии». Зарождение сомнения на сей счет нередко сопровождалось глубокими личными трагедиями. Такая обстановка приводила к истреблению самой возможности раскрепощенной, творческой мысли и установлению внутренней цензуры, которая для многих и в наши дни остается не менее сложной и труднопреодолеваемой, чем крепостная зависимость от партийных решений. Например, Ем. Ярославский — человек, немало сделавший для придания партийного характера исторической науке, — в свое время забил тревогу, обращая внимание Сталина на боязнь историков мыслить самостоятельно. В письме генсеку он писал: «...А вы знаете, т. Сталин, что самая трудная вещь теперь в области научно-литературной и научно- исследовательской деятельности — инициатива... Вы очень много сделали, т. Сталин, для того, чтобы пробудить инициативу, заставить людей думать... Когда пробуешь говорить с товарищами, наталкиваешься на какую-то боязнь выступить с новой мыслью... Теоретическая мысль прямо замерла...» Афанасьев, Ю.Н. Феномен советской историографии // Советсткая историография. – М.: РГГУ, 1996. – 592 с. – С. 7 - 41 Соображения по плану стратегического развертывания Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками сил Председателю Совета Народных Комиссаров СССР тов. Сталину Докладываю на Ваше рассмотрение соображения по плану стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками. В настоящее время по данным разведывательного управления Красной Армии Германия имеет развернутыми около 230 пехотных, 22 танковых, 20 моторизованных, воздушных и 4 кавалерийских дивизий, а всего около 284 дивизий. 203 Из них на границах Советского Союза, по состоянию на 15.4.41 г., сосредоточено до 86 пехотных, 13 танковых, моторизованных и 1 кавалерийской дивизий, а всего до 120 дивизий. Предполагается, что в условиях политической обстановки сегодняшнего дня Германия, в случае нападения на СССР, сможет выставить против нас — до 137 пехотных, 19 танковых, 15 моторизованных, 4 кавалерийских и 5 воздушно-десантных дивизий, а всего до 180 дивизий… Вероятнее всего главные силы немецкой армии в составе 76 пехотных, 11 танковых, 8 моторизованных, 2 кавалерийских и 5 воздушных, а всего до 100 дивизий будут развернуты к югу от линии Брест — Демблин для нанесения удара в направлении — Ковель, Ровно, Киев. Одновременно надо ожидать удары на севере из Восточной Пруссии на Вильно и Ригу, а также коротких, концентрических ударов со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск, Барановичи. На юге — надо ожидать ударов: а) в направлении Жмеринка, Румынской армии, поддержанной германскими дивизиями, б) в направлении Мункач, Львов и в) Санок, Львов. Вероятные союзники Германии могут выставить против СССР: Финляндия до 20 пехотных дивизий, Венгрия – 15 пд, Румыния до 25 пд. Всего Германия с союзниками может развернуть против СССР до 240 дивизий. Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому Командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск. Первой стратегической целью действий войск Красной Армии поставить — разном главных сил немецкой армии, развертываемых южнее линии Брест — Демблин и выход к 30 дню операции на фронт Остроленка, р. Нарев, Лович, Лодзь, Крейцбург, Оппельн, Оломоуц. Последующей стратегической целью иметь наступлением из района Катовице в северном или северо-западном направлении разгромить крупные силы центра и северного крыла германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии. Ближайшая задача — разгромить германскую армию восточнее р. Висла и на Краковском направлении, выйти на р.р. Нарев, Висла и овладеть районом Катовице, для чего: а) главный удар силами Юго-Западного фронта нанести в направлении Краков, Катовице, отрезая Германию от ее южных союзников; б) вспомогательный удар левым крылом Западного фронта нанести в направлении Седлец, Демблин, с целью сковывания варшавской 204 группировки и овладения Варшавой, а также содействия Юго-Западному фронту в разгроме Люблинской группировки противника; в) вести активную оборону против Финляндии, Восточной Пруссии, Венгрии и Румынии и быть готовым к нанесению удара против Румынии при благоприятной обстановке. Таким образом Красная Армия начнет наступательные действия с фронта Чижев, Лютовиско силами 152 дивизий против 100 германских. На остальных участках госграницы предусматривается активная оборона. Исходя из указанного замысла стратегического Развертывания, предусматривается следующая группировка вооруженных сил СССР. 1. Сухопутные силы Красной Армии в составе — 198 сд, тд, 31 мд, 13 кд — всего 303 дивизии и 74 артполка РГК, Распределить следующим образом: а) Главные силы в составе 163 сд, 58 тд, 30 мд, и 7 кд (Всего 258 дивизий) и 53 артполка РГК иметь на Западе, из них: в составе Северного, Северо-Западного, Западно. го и ЮгоЗападного фронтов — 136 сд, 44 тд, 23 мд, 7 кд (всего 210 дивизий) и 53 артполка РГК; в составе резерва Главного командования за Юго-Западным и Западным фронтами — 27 сд, 14 тд, 7 мд (всего 48 дивизий); б) Остальные силы в составе 35 сд, 3 тд, 1 мд, 6 кд (всего 45 дивизий) и 21 ап РГК назначаются для обороны дальневосточных, южной и северной границ СССР, из них: — на Дальнем Востоке и в Забво — 22 сд, 3 тд, 1 мд, 1 кд (всего 27 дивизий) и 14 ап РГК; — в Средней Азии — 2 горно-стрелковых и 3 кав. дивизии (всего 5 дивизий); — в Закавказье — 8 стрелковых и 2 кавалерийских дивизий (всего 10 дивизий) и 2 ап РГК; — на обороне Черноморского побережья Северного Кавказа и Крыма — 2 стр. дивизии; — на побережье Белого моря — 1 стр. дивизия. Детальная группировка сил показана на прилагаемой карте. Военно-воздушные силы Красной Армии в составе имеющихся и боеспособных на сегодняшний день 97 иап, ббп, 11 шап, 29 дбп и 6 тбп всего 218 авиаполков - распределить следующим образом: а) Главные силы, в составе 66 иап, 64 ббп, 5 шап, дбп и 5 тбп — всего 165 авиаполков, развернуть на Западе, из них: — в составе Северного, Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов — 63 иап, 64 ббп, 5 шап, 11 дбп и 1 тбп — всего 144 авиаполка; — в составе резерва Главного командования за Юго-Западным и Западным фронтами — 14 дбп и 4 тбп, всего 21 авиаполк; б) Остальные силы в составе 31 иап, 11 ббп, 6 шап, дбп и 1 тбп - всего 53 авиаполка оставить на обороне дальневосточных, южной и северной 205 границ и пункта ПВО гор. Москвы, из них: — на Дальнем Востоке и в Забво — 14 иап, 9 ббп. шап, 4 дбп и 1 тбп, всего 33 авиаполка; — в Саво — 1 иап и 1 шап, всего 2 авиаполка; — в Закво - 9 иап, 2 ббп, всего 11 авиаполков; — в Архво — 1 истр. авиаполк. Детальная группировка сил показана на прилагаемой карте. Кроме указанных ВВС на сегодняшний день имеется в стадии формирования и совершенно еще небоеспособных 52 иап, 30 ббп, 4 шап, 7 дбп и 22 дис, всего 115 авиаполков, на полную готовность которых можно рассчитывать к 1.1.42 г. (подчеркнуто нами. — Ю. Г.) Эти авиаполки по мере их готовности намечено распределить следующим образом: — на Запад назначить 41 иап, 30 ббп, 4 шам, 5 дбп, дис, а всего 94 авиаполка, из них: — в состав фронтов 41 иап, 33 ббп, 6 шап, 7 дис, всего 87 авиаполков; — в составе резерва Главного командования — 4 иап, 3 дбп, всего 7 авиаполков; — оставить для ДВфронта и Забво 10 и в Закво —авиаполков; — на обороне г. Москвы — 5 истр. авиаполков. Ориентировочные сроки вступления этих авиаполков в строй — согласно таблице на картах. Состав и задачи развертываемых на Западе фронтов (карта 1: 1.000.000): Северный фронт (ЛВО) — 3 армии, в составе — стрелковых, 4 танковых и 2 моторизованных дивизий, а всего 21 дивизии, 18 полков авиации и Северного военно-морского флота, с основными задачами — обороны г. Ленинграда, порта Мурманск, Кировской желдороги и совместно с Балтийским военно-морским флотом обеспечить за нами полное господство в водах Финского залива. С этой же целью предусматривается передача Северному фронту из Прибово обороны северного и северо-западного побережья Эстонской ССР. Границы фронта слева — Осташков, Остров, Выру, Вильянди, зал. Матсалу, острова Эзель и Даго исключительно. Штаб фронта — Парголово. Северо-Западный фронт (Прибово) — три армии, в составе 17 стрелковых дивизий, 4 танковых, 2 моторизованных дивизий, а всего 23 дивизий и 13 полков авиаций, На обороне города Москвы — 6 истребительных авиаполков. с задачами: упорной обороной прочно прикрыть Рижское и Виленское направления, не допустив вторжения противника из Восточной Пруссии; обороной западного побережья и островов Эзель и Даго не допустить высадки, морских десантов противника. Граница фронта слева — Полоцк, Ошмяны, Друскеники, Маргграбова, Летцен. Штаб фронта — Поневеж. 206 Западный фронт (Запово) — четыре армии, в составе 31 стрелковой, 8 танковых, 4 моторизованных и 2 кавалерийских дивизий, а всего 45 дивизий и 21 полка авиации. Задачи: упорной обороной на фронте Друскеники, Остроленка прочно прикрыть Лидское и Белостокское направления; — с переходом армий Юго-Западного фронта в наступление, ударом левого крыла фронта в общем направлении на Варшаву и Седлец, Радом, разбить Варшавскую группировку и овладеть Варшавой, во взаимодействии с Юго-Западным фронтом разбить ЛюблинскоРадомскую группировку противника, выйти на р. Висла и подвижными частями овладеть Радом. Граница фронта слева — р. Припять, Пинск, Влодава, Демблин, Радом. Штаб фронта — Барановичи. Юго-Западный фронт — восемь армий, в составе 74 стрелковых, 28 танковых, 15 моторизованных и 5 кавалерийских дивизий, а всего 122 дивизий и 91 полка авиации, с ближайшими задачами: а) концентрическим ударом армий правого крыла фронта окружить и уничтожить основную группировку противника восточнее р. Вислы в районе Люблин; б) одновременно ударом с фронта Сенява, Перемышль, Лютовиска разбить силы противника на Краковском и Сандомирско-Келецком направлениях и овладеть районом Краков, Катовице, Кельце, имея в виду в дальнейшем наступать из этого района в северном или северо-западном направлении для разгрома крупных сил северного крыла фронта противника и овладения территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии; в) прочно оборонять госграницу с Венгрией и Румынией и быть готовым к нанесению концентрических ударов против Румынии. Из районов Черновицы и Кишинев с ближайшей целью разгромить сев. крыло Румынской армии и выйти на рубеж р. Молдова, Яссы. Для того, чтобы обеспечить выполнение изложенного выше замысла, необходимо заблаговременно провести слецующие мероприятия, без которых невозможно нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на земле: 1. произвести скрытое отмобилизование войск под видом учебных сборов запаса; 2. под видом выхода в лагеря произвести скрытое сосредоточение войск ближе к западной границе, в первую очередь сосредоточить все армии резерва Главного командования; 3. скрыто сосредоточить авиацию на полевые аэродромы из отдаленных округов и теперь же начать развертывать авиационный тыл; 4. постепенно под видом учебных сборов и тыловых учений развертывать тыл и госпитальную базу. 207 I. Группировка резервов Главного командования. В резерве Главного командования иметь 5 армий и сосредоточить их: — две армии, в составе 9 стрелковых, 4 танковых и 2 моторизованных дивизий, а всего 15 дивизий, в районе Вязьма, Сычевка, Ельня, Брянск, Сухиничи; — одну армию в составе 4 стрелковых, 2 танковых и 2 моторизованных дивизий, а всего 8 дивизий, в районе Вилейка, Новогрудок, Минск; — одну армию в составе б стрелковых, 4 танковых и 2 моторизованных дивизий, а всего 12 дивизий, в районе Шепетовки, Проскуров, Бердичев и — одну армию в составе 8 стрелковых, 2 танковых и 2 моторизованных дивизий, а всего 12 дивизий, в районе Белая Церковь, Звенигородка, Черкассы. II. Прикрытие сосредоточения и развертывания. Для того, чтобы обеспечить себя от возможного внезапного удара противника, прикрыть сосредоточение и развертывание наших войск и подготовку их к переходу в наступление, необходимо: 1. организовать прочную оборону и прикрытие госграницы, используя для этого все войска приграничных кругов и почти всю авиацию, назначенную для развертывания на западе; 2. разработать детальный план противовоздушной обороны страны и привести в полную готовность средств» ПВО. По этим вопросам мною отданы распоряжения и разработка планов обороны госграницы и ПВО полностью заканчивается к 1.6.41 г. Состав и группировка войск прикрытия — согласно прилагаемой карте. Одновременно необходимо всемерно форсировать строительство и вооружение укрепленных районов, начать строительство укрепрайонов на тыловом рубеже Осташков, Почеп и предусмотреть строительство новых укрепрайонов в 1942 г. на границе с Венгрией, а также продолжать строительство укрепрайнов по линии старой госграницы. III. Задачи Военно-морскому флоту поставлены — согласно ранее утвержденных Вами моих докладов. IV. Развертывание войск и их боевые действия имеющимися запасами обеспечиваются: по боеприпасам — мелкокалиберными снарядами на три недели; среднекалиберными — на месяц; тяжелокалиберными — на месяц; минами — на полмесяца; по зенитным выстрелам — 37 м — на 5 дней; 75 мм — на полтора месяца; 85 мм — на 11 дней; по авиабоеприпасам — фугасными бомбами — на месяц; бронебойными — на 10 дней; бетонобойными — на 10 дней; осколочными — на месяц; зажигательными 208 — на полмесяца; по горюче-смазочным материалам — бензином Б-78 — на 10 дней; "Б-74 — на месяц; ―Б-70 — на 2 1/2 месяца; автобензином — на 1 1/2; дизельным топливом — на месяц; Запасы горючего, предназначенные для западных округов, эшелонированы в значительном количестве из-за недостатка емкости на их территории во внутренних округах. V. Прошу: 1. Утвердить представляемый план стратегического развертывания вооруженных сил СССР и план намечаемых боевых действий на случай войны с Германией; 2. своевременно разрешить последовательное проведете скрытого отмобилизования и скрытого сосредоточения в первую очередь всех армий резерва Главного командования и авиации; 3. потребовать от НКПС полного и своевременного выполнения строительства железных дорог по плану 41 года и особенно на Львовском направлении; 4. обязать промышленность выполнять план выпуска материальной части танков и самолетов, а также производства и подачи боеприпасов и горючего строго в назначенные сроки; 5. утвердить предложение о строительстве новых укрепрайонов. Приложения: 1. схема развертывания на карте 1: 1.000.000, в 1 экз.; 2. схема развертывания на прикрытие на 3-х картах; 3. схема соотношения сил, в 1 экз.; 4. три карты базирования ВВС на западе. Народный Комиссар Обороны СССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко Начальник Генерального Штаба К.А. Генерал Армии Г. Жуков Другая война: 1939 – 1945 / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. – М.: РГГУ, 1996. – 490 с. – С. 175-183 Фернан Бродель. Динамика капитализма (отрывок) Я уже говорил о существовании в Европе целой последовательности сменявших друг друга миров-экономик, когда рассказал о центрах, которые поочередно их образовывали и вдыхали в них жизнь. Следует уточнить, что до 1750 года такими господствующими центрами были всегда города, городагосудаства. Ибо об Амстердаме, еще господствовавшем в середине XVIII века 209 над миром-экономикой, можно сказать, что это был последний в истории город-госудаство, полис. За ним лишь слабо угадывается тень правящих институтов Соединенных провинций. Амстердам царит один, как яркий маяк, который виден в любой точке мира от Антильских островов до берегов Японии. Однако примерно около середины века Просвещения начинается другая эпоха. Новый центр, Лондон уже не город-государство, это столица Британских островов, дающих городу непреодолимую силу национального рынка. Итак, две фазы: фаза экономик, создаваемых и доминируемых городами, и фаза национальных экономик. Все это мы рассмотрим очень бегло, не только потому что вы в курсе этих известных фактов, не только потому что я уже об этом говорил, но также и потому, что единственное, что следует принимать в расчет, на мой взгляд, это совокупность этих известных фактов, ибо лишь с учетом этих фактов в их совокупности проблема капитализма предстает и освещается по-новому. До 1750 года Европа поочередно вращалась вокруг одного из главных городов, превращавшихся благодаря их особой роли в священных идолов — вокруг Венеции, Антверпена, Генуи, Амстердама. Между тем, ни один из городов этого ранга не господствовал над экономической жизнью в XIII веке. Европа, однако, к этому времени уже представляла мир-экономику, обладающий своей структурной организацией. Средиземное море, завоеванное на некоторое время мусульманами, вновь стало открытым для христианского мира, и благодаря торговле с Левантом Запад приобрел там важные форпосты, без которых, разумеется, не может идти и речи о существовании какого-либо мира-экономики, достойного такого названия. При этом в Европе отчетливо обозначились два ведущих региона - Италия на Юге и Нидерланды на Севере. Вся же система обрела свой центр тяжести между двумя этими зонами, на полпути между ними: им стали ярмарки Шампани и Бри, ярмарки, образовавшие нечто вроде искусственных городов в окрестностях Труа — почти большого города — и трех городов поменьше: Провен, Барсюр-Об и Ланьи. Было бы преувеличением сказать, что этот центр тяжести пришелся на пустое место, тем более, что он был не очень удален от Парижа, бывшего тогда крупным торговым центром, чье значение усиливалось благодаря великолепию двора Людовика Святого и исключительному престижу Парижского университета. Все это чутко уловил историк гуманизма Джузеппе Тоффанин, написавший книгу с характерным названием “Век без Рима‖, имея ввиду XIII век, в течение которого Рим утратил, а Париж приобрел культурное первенство в Европе. Между тем, очевидно, что блистательное положение Парижа в этот период имеет некоторое отношение к шумным и деятельным ярмаркам Шампани, бывшим почти постоянно действующим местом международных встреч купцов. Сукно и полотно с Севера, из Нидерландов, в широком смысле этого географического понятия, из обширной туманности семейных мастерских, обрабатывающих шерсть, пеньку, лен на пространстве от Марны до Зейдер-Зе, обменивались на перец, пряности и, серебро итальянских торговцев и ростовщиков. Этих 210 ограниченных обменов предметами роскоши хватило, однако, для того, чтобы запустить огромный механизм торговли, промышленности, транспорта и кредита, сделав эти ярмарки экономическим центром Европы того времени. Закат ярмарок Шампани происходит в конце XIII века по разным причинам: здесь и установление прямой связи по морю между Средиземноморьем и Брюгге, начиная с 1297 года — морской путь одерживает верх над сухопутным, здесь и использование торговых маршрутов между Севером и Югом, пролегающих через немецкие города, через перевалы Симплон и СенГотар, здесь, наконец, и развитие производства в итальянских городах: раньше они довольствовались тем, что окрашивали суровые ткани, доставленные с Севера, теперь же они сами начали их выпуск; во Флоренции начинает развиваться шерстяное производство. Главной же причиной был тяжелый экономический кризис, последовавший вскоре после эпидемии ―черной смерти‖ в XIV веке и сыгравший свою обычную роль: Италия, наиболее сильный из участников ярмарок в Шампани, вышла из этого испытания победительницей. Она приобрела или вернула себе роль неоспоримого центра европейской жизни. Она стала контролировать все обмены между Севером и Югом, и к тому же товары, прибывавшие в Италию с Дальнего Востока через Персидский залив, Красное море и перевозимые караванами Леванта, заведомо открывали для нее все рынки Европы. По правде говоря, первенство Италии в течение долгого периода означало одновременное господство четырех городов — Венеции, Милана, Флоренции и Генуи. Лишь после поражения Генуи в 1381 году началось долгое, не всегда спокойное царствование Венеции. Оно, однако, продлилось более века — пока Венеция продолжала господствовать в торговле с Левантом и оставалась для всей Европы, толпившейся в ее передней, основным поставщиком изысканных товаров. В XVI веке Антверпен потеснил город Св.Марка, а дело в том, что он превратился в гигантский склад перца, доставляемого португальцами через Атлантический океан в порт на Шельде, благодаря чему он стал огромным центром, подчинившим торговлю в Атлантике и Северной Европе. Затем, по ряду политических причин, связанных с войной между Испанией и Нидерландами, которые было бы слишком долго подробно излагать, доминирующее положение заняла Генуя. Богатство города Св.Георгия основывалось на торговле не с Левантом, а с Новым Светом и Севильей, а также на притоке белого металла из американских рудников, который Генуя поставляла для всей Европы. Наконец, всех примиряет Амстердам; его долгое, более чем полуторавековое господство на просторах Балтийского моря до Леванта и до Молуккских островов объясняется, главным образом, его неоспоримым господством, с одной стороны, над торговлей товарами Севера, а с другой — на рынках заморских пряностей: корицы, гвоздики и т.д. в результате быстрого захвата всех источников этих товаров на Дальнем Востоке. Его почти монопольное положение позволяло ему практически в любых делах считаться лишь с собственными интересами. Оставим, однако, эти города-империи и поскорее перейдем к сложной 211 проблеме национальных рынков и национальных экономик. Национальная экономика представляет собой политическое пространство, превращенное государством в силу потребностей и под влиянием развития материальной жизни в связное и унифицированное экономическое пространство, деятельность различных частей которого может быть объединена в рамках одного общего направления. Одной лишь Англии удалось в достаточно ранний срок реализовать такое свершение. Применительно к этой стране нередко употребляют слово ―революция‖: сельскохозяйственная революция, политическая революция, финансовая революция, промышленная революция. К этому списку следует добавить еще одну революцию, подобрав для нее соответствующее название, — я имею в виду революцию, приведшую к созданию в стране национального рынка. Отто Хинце, критикуя Зомбарта, одним из первых обратил внимание на значение этого преобразования, ставшего возможным благодаря относительному обилию на сравнительно небольшой территории транспортных средств: морские, каботажные пути дополнялись плотной сетью рек и каналов, а также многочисленным гужевым транспортом. С помощью посредничества Лондона английские провинции обменивают и экспортируют свою продукцию, к тому же английское пространство очень рано избавилось от внутренних таможен и пошлин. Наконец, Англия в 1707 году объединилась с Шотландией, а в 1801 году — с Ирландией. Вы скажете, что все это уже было осуществлено в Соединенных провинциях, однако их территория была незначительной и не могла даже прокормить собственное население. Поэтому внутренний рынок почти не принимался в расчет голландскими капиталистами, чья деятельность была полностью ориентирована на внешние рынки. Что касается Франции, то она столкнулась со слишком многочисленными препятствиями, среди них — и экономическое отставание, и слишком большая территория, слишком скромный доход на душу населения, затрудненные внутренние связи и, наконец — отсутствие полноценного центра. Таким образом, это была слишком обширная для тогдашнего транспорта страна, слишком разноликая, слишком неорганизованная. Эдварду Фоксу не составило большого труда показать в своей нашумевшей книге, что в ту пору существовали по меньшей мере две Франции: одна из них — морская держава, живая и гибкая, полностью захваченная волной экономического подъема XVIII века, однако, недостаточно связанная с материковой частью страны и полностью устремленная во внешний мир; другая — континентальная страна, приземленная, консервативная, привязанная к местным горизонтам, не сознающая преимуществ международного капитализма. Именно этой второй Франции, как правило, принадлежала политическая власть. К тому же административный центр государства, Париж, расположенный в глубине его территории в то время даже не был экономической столицей страны — эта роль долгое время принадлежала Лиону (начиная с 1461 года, когда в этом городе начали проводиться крупные ярмарки). Смещение центра в пользу Парижа наметилось лишь в конце XVI века, однако настоящей смены центра 212 не произошло. Только после 1709 года и ―банкротства‖ Самюэля Бернара Париж стал экономическим центром французского рынка, а последний, после реорганизации в 1724 году Парижской биржи, начал играть подобающую ему роль. Между тем, время уже было упущено, и хотя в правление Людовика XVI экономическая машина работала на полных оборотах, она уже не могла привести в движение и заставить работать все экономическое пространство страны. Судьба Англии была куда проще. В стране был только один центр — Лондон, уже с XV века ставший экономическим и политическим центром Англии. Быстро сформировавшись, он одновременно формировал английский рынок в соответствии со своими нуждами. С другой стороны, островное положение помогло Англии отделиться от внешнего мира и не допустить вторжения в страну иностранного капитала. Так, в 1558 году, благодаря Томасу Грэшему и созданию прообраза Лондонской биржи . Англия обезопасила себя перед лицом экономической мощи Антверпена, а в 1597 закрытие Стального двора и отмена привилегий его постояльцев положили конец влиянию ганзейцев. Против Амстердама был направлен первый Навигационный акт, изданный в 1651 году. В то время Амстердам контролировал основную часть европейской торговли. Однако у Англии имелось средство давления на Амстердам: дело в том, что голландские парусные суда, в силу господствующего направления ветров, постоянно нуждались в заходах в английские порты. Именно этим объясняется та терпимость, с которой Голландия отнеслась к протекционистским мерам Англии — подобных мер она не потерпела бы со стороны никакой другой державы. Как бы то ни было, Англия сумела защитить свой национальный рынок и нарождающуюся промышленность лучше, чем любая другая страна Европы. Победа Англии над Францией, долго готовившаяся и рано начавшая принимать реальные очертания (на мой взгляд, начиная с Утрехтского мирного договора 1713 года), делается очевидной в 1786 году (договор Идена) и становится триумфом в 1815. Возвышение Лондона перевернуло страницу в экономической истории Европы и всего мира, ибо установление экономического господства Англии, распространившегося также и на сферу политики, означало конец многовекового периода экономик, отводивших ведущее место городам, периода миров-экономик неспособных, несмотря на размах и аппетиты европейского капитализма, удерживать под своим влиянием весь остальной мир. Англии же удалось не только вытеснить Амстердам и повторить его успех, но и превзойти его. Это завоевание мира было трудным, чреватым инцидентами и драматическими эпизодами, однако английское господство сохранилось, преодолев все препятствия. Впервые европейская экономика, потеснив другие, стала претендовать на доминирующую роль в мировой экономике и отождествляться с нею в мире, где любые препятствия отступали вначале перед англичанином, а затем перед европейцем. И так продолжалось вплоть до 1914 года. Андре Зигфрид, родившийся в 1875 году, и которому в начале нашего века исполнилось двадцать пять лет, значительно позднее, в мире, 213 ощетинившемся границами, с восхищением вспоминал, как он в молодости совершил кругосветное путешествие, имея в качестве единственного документа, удостоверявшего личность, обычную визитную карточку… Бродель, Фернан. Динамика капитализма / Ф. Бродель. – Смоленск: Полиграмма, 1993. – 124 с. – С. 100-110 А. Тойнби. Цивилизация перед судом истории (отрывки). Когда я недавно перечитывал свои заметки для этого очерка, перед моим мысленным взором возникла картина одного события, происшедшего в столице одной великой империи четырнадцать веков назад, когда эта столица была охвачена войной, войной не внешней, а внутренней, с беспорядками и уличными боями. Император держал совет, решая, то ли ему продолжать борьбу, то ли поднять паруса и отправиться в безопасные края. На царском совете присутствовала императрица, его жена, которая сказала: «Ты, Юстиниан, можешь отправляться, если хочешь, корабль готов, и выход в море еще открыт; но я останусь и буду бороться до конца, потому что "пурпур власти есть лучший саван"». Мне вспомнилась эта фраза, и мой коллега проф. Бейнс нашел ее для меня; я долго раздумывал над ней, применяя к тем обстоятельствам, в которых я пишу, и решил в конце концов уточнить и перефразировать ее так: «Лучший саван есть Царство Божие», — лучший оттого, что это саван, из которого возможно возрождение. Далее, эта парафраза знаменитого греческого высказывания весьма близка — так мне кажется — к трем латинским словам, выражающим девиз Оксфордского университета; и если мы верим в эти три слова и готовы жить, сообразуясь с ними, можно без тревоги смотреть в будущее, что бы нас ни ожидало. Физическое, материальное будущее очень мало зависит от нас. Могут налететь штормы, разрушив до основания дорогое нашему сердцу здание, не оставив камня на камне. Но если эти три латинских слова выражают истину об этом университете и о нас самих, то мы можем быть уверены: пусть камни рушатся, но свет, который освещает наш путь, не угаснет. Теперь давайте перейдем непосредственно к предмету моего эссе — отношению между христианством и цивилизацией. Именно этот вопрос с основания христианской Церкви постоянно был в центре полемики, и, разумеется, всегда существовали самые различные точки зрения на этот предмет. Согласно одному из самых старых и устойчивых взглядов, христианство послужило разрушению той цивилизации, в недрах которой оно зародилось и развивалось. Этой точки зрения придерживался, мне кажется, уже император Марк, поскольку он сознавал присутствие христианства в подвластном ему мире. Этот же взгляд разделял — но в очень резкой и яростной форме — его последователь, император Юлиан, и 214 такого же мнения был историк Гиббон, описавший много позже упадок и крах Римской империи. В последней главе своего труда Гиббон суммирует тему повествования в одной фразе; глядя в прошлое, он говорит: «Я описал триумф варварства и религии». Однако, чтобы понять значение этой фразы, следует вернуться к первой главе его труда, к исключительно величественному описанию Римской империи в мирную эпоху династии Антонинов, во II веке после Рождества Христова. Он ведет читателя сквозь века, чтобы в конце долгого повествования сказать: «Я описал триумф варварства и религии», имея в виду, что христианство и варварство совместными усилиями уничтожили цивилизацию, которую символизировала династия Антонинов. Трудно оспаривать авторитетное мнение Гиббона, однако, я полагаю, в его взгляде есть софизм, извращающий смысл. Гиббон предполагает, что греко-римская цивилизация в эпоху Антонинов была на вершине своего расцвета и что, прослеживая ее упадок с этого времени, он прослеживает процесс с самого его начала. Если принять эту точку зрения, очевидно, что христианство развивается с упадком империи, то есть подъем христианства и есть упадок империи. Я думаю, что первоначальная ошибка Гиббона лежит именно в допущении, что древняя цивилизация греко-римского мира начала свое падение во II веке н.э. и что эпоха Антонинов была вершиной этой цивилизации. Я же думаю, что упадок империи начался в V веке до Рождества Христова. Это было не убийство, а самоубийство; собственно, этот акт самоубийства был совершен еще до конца V века до н.э. Ответственность за гибель древней греко-римской цивилизации несет не христианство и даже не философские системы, предшествовавшие ему. Сами эти философские системы возникли оттого, что гражданское общество данной цивилизации уже саморазрушилось, превратившись в некий идол, которому люди платили непомерную дань идолопоклонства. Развитие же философских систем и последующее развитие религий, из которых выросло и христианство как преемник всех их вместе взятых, произошли уже после того, как греко-римская цивилизация приговорила себя к смерти. Подъем философии и тем более религий был не причиной, а следствием. «Греческое и римское общества были построены по принципу подчинения индивида обществу, гражданина — государству; этот принцип устанавливал высшей целью жизнедеятельности безопасность сообщества, считая ее выше безопасности индивида. Воспитанные в этом альтруистическом духе с младенчества, граждане целиком отдавались общественному служению и были готовы положить жизнь ради общего дела; если же они уклонялись от этой высшей жертвы, им даже не приходило в голову, что они не просто низко предпочли личную безопасность интересам своей страны, но что в этом может быть какая-то иная причина. Все изменилось с распространением восточных религий, главной идеей которых была связь души с Богом, а вечное спасение души — тем смыслом, ради которого только и стоило жить. На фоне таких идей 215 процветание и даже само существование государства становятся несущественными. Неизбежным результатом этого эгоистического и аморального учения стало все большее отдаление ревнителей веры от общественного служения, концентрация на собственных духовных переживаниях, презрение к теперешней жизни, которая считается лишь испытательным сроком перед жизнью лучшей и вечной. В общественном мнении высшим идеалом человечности стал образ святого и отшельника, презревшего все земное и посвятившего всего себя созерцанию божественного. Образ святого затмил прежний идеал героя и патриота, который, забыв о себе, живет и готов умереть ради счастья своей страны. Земной град казался убогим и презренным тем, перед чьим взором сияло грядущее пришествие Града Божьего. Таким образом, центр тяжести, так сказать, переместился из настоящего в будущее, и, сколько бы ни приобрел от такой перемены мир будущий, нет сомнения, что нынешний мир неизмеримо больше потерял вследствие этого. Началась общая дезинтеграция государства. Связи государства и семьи ослабли, общество постепенно расслаивалось, распадалось на отдельные элементы и, таким образом, вновь впадало в варварство, ибо цивилизация существует лишь благодаря активному сотрудничеству граждан и их желанию подчинить собственные интересы общему благу. Мужчины отказывались защищать свою страну и даже продолжать род. В своем стремлении спасти свои души и души других они готовы были дать разрушиться и погибнуть всему материальному миру, ибо отождествляли его с идеей зла. Это наваждение длилось тысячу лет. Возрождение римского права, Аристотелевой философии, древнего искусства и литературы в конце средних веков обозначило возвращение Европы к коренным идеалам жизни и деятельности, к разумному, мужественному видению мира. Долгий перерыв в ходе цивилизации был окончен. Волна восточного нашествия начала наконец отступать. И все еще отступает». Поистине отступает! Можно размышлять по поводу того, какие поправки сделал бы автор этого отрывка, впервые опубликованного в 1906 году, сегодня, если бы пересматривал свой труд для четвертого издания. Многие, разумеется, знакомы с этим отрывком. Я пока не упомянул имя его автора, но для тех, кто еще не узнал, скажу, что это вовсе не Альфред Розенберг, это сэр Джеймс Фрейзер. Интересно, чтб этот уважаемый ученый сказал бы о том, в какой форме выражается в последнее время возвращение Европы к «исконным идеалам жизни и нравов». Итак, вы видите, что самое интересное в этом пассаже Фрейзера — утверждение, что спасение души есть нечто противоположное и несовместимое со служением ближнему. Я попытаюсь в ходе этого эссе опровергнуть его тезис; в данный момент хочу лишь указать, что Фрейзер поддерживает тезис Гиббона и выражает это ясно и недвусмысленно; однако я дам на тезис Фрейзера тот же ответ, что уже высказал в отношении Гиббона: христианство не разрушило древнюю греческую 216 цивилизацию, ибо эта цивилизация надломилась вследствие врожденных дефектов еще до зарождения христианства. И тем не менее я бы согласился с Фрейзером и призвал бы вас согласиться с ним в том, что волна христианства действительно откатывается и наша постхристианская секулярная Западная цивилизация представляет собой цивилизацию того же порядка, что и дохристианская греко-римская. Это наблюдение позволяет нам высказать принципиально иной взгляд на соотношение между христианством и цивилизацией — не тот, что разделяют Гиббон с Фрейзером, то есть что христианство разрушило цивилизацию, но прямо противоположный, где христианство оказывается в роли смиренного слуги цивилизации. В соответствии с этой другой точкой зрения христианство фактически представляет собой зародыш, личинку и куколку, путь от бабочки к бабочке. Христианство — явление промежуточное, некий мост через брешь между одной цивилизацией и другой, и должен признать, что я лично много лет разделял этот, прямо скажем, покровительственный, снисходительный взгляд. Он позволяет смотреть на историческую функцию христианской Церкви как на процесс воспроизводства цивилизаций. Цивилизация есть некая особь, стремящаяся к воспроизводству, а христианство сыграло полезную, но второстепетгую роль, дав жизнь двум новым секулярным цивилизациям после смерти их предшественницы. Мы наблюдаем упадок древней греко-римской цивилизации со II века христианской эры. А затем, спустя некоторое время, обнаруживаем — в Византии еще в IX веке, а на Западе в XIII веке, в лице империи Фридриха Второго, — новую светскую цивилизацию, поднимающуюся из руин ее греко-римской предшественницы. И когда мы прослеживаем роль христианства в этот промежугок времени, то приходим к выводу, что христианство это нечто вроде куколки, сохраняющей законсервированные эмбрионы жизни до тех пор, пока они не почувствуют, что готовы раскрыться весенней почкой в новую светскую цивилизацию. Вот таков альтернативный взгляд на теорию христианства как разрушителя древней греко-римской цивилизации; и если посмотреть шире на историю цивилизаций, можно увидеть и другие примеры, на первый взгляд подтверждающие эту модель. Возьмем другие высшие религии, существующие сегодня бок о бок с христианством: ислам, индуизм, махаянистскую форму буддизма, преобладающую ныне на Дальнем Востоке. Мы увидим роль ислама как куколки между древней цивилизацией Израиля и Ирана и современной Исламской цивилизацией Ближнего и Среднего Востока. Индуизм также, повидимому, заполняет брешь в истории цивилизации в Индии между современной индусской культурой и древней культурой арьев. Буддизм подобным же образом, видимо, сыграл роль посредника между историей Древнего Китая и современной историей Дальнего Востока. В этой общей картине христианская Церковь — лишь одна из целого ряда церквей, чьей функцией было служить куколкой для обеспечения воспроизводства 217 цивилизаций и, таким образом, сохранить эту секулярную разновидность общества. Я думаю также, что в структуре христианской Церкви существует куколкообразный элемент — зачаточный элемент, о котором я скажу позднее, — который, возможно, имеет совершенно иную цель, нежели помощь в воспроизводстве цивилизаций. Но прежде, чем мы в принципе согласимся с мнением о месте и роли христианства и других живых высших религий в общественной истории — мнением, представляющим эти религии в качестве чистого инструмента для воспроизводства цивилизаций, — продолжим проверку этой теории, попытавшись найти в каждом случае родительско-сыновних отношений между цивилизациями некую церковь-куколку, служащую как бы связующим звеном между родительской и дочерней цивилизациями. Если мы посмотрим на историю древних цивилизаций Юго-Западной Азии и Египта, то найдем там зачатки высшей религии в виде поклонения божеству и родственной ему богине. Я называю это зачатком, ибо поклонение Таммузу и Иштар или Адонису и Астарте, Аттису и Кибеле, Озирису и Изиде очень близко к поклонению силам природы, матери-Земле и ее плодам; и я думаю, что и здесь также мы видим, что этот зародыш высшей религии в каждом отдельном случае сыграл свою историческую роль, заполнив пустоту там, где обрывалась нить светской цивилизации. Если, однако, мы продолжим наше обозрение, мы найдем, что этот видимый «закон» действует не всегда. Христианство исполняет свою роль между нашей цивилизацией и древней греко-римской. Но пойдем еще дальше в глубь веков, и мы найдем еще более древнюю, минойскую цивилизацию. Но между минойской и греко-римской цивилизациями мы не найдем никакой высшей религии, соответствующей христианству. Точно так же, если мы углубимся во времени за древнюю цивилизацию арьев в Индии, мы обнаружим следы еще более древней, доарийской цивилизации в долине Инда, найденной в ходе раскопок лишь в последние двадцать лет; но и здесь мы не увидим признаков высшей религии, служившей посредником между двумя цивилизациями. А если перенестись из Старого в Новый Свет и взглянуть на цивилизацию майя в Северной Америке, от которой также родилась дочерняя цивилизация, мы и тут не найдем в промежуточный период ни малейших следов какой-либо высшей религии или церкви одного рода с христианством или исламом, индуизмом или махаянистским буддизмом; нет также никаких свидетельств существования подобной куколки, соединяющей переход от первобытных обществ к древнейшим из известных цивилизаций — то есть к тому, что мы можем назвать первым поколением цивилизаций. Итак, заключая наш краткий обзор всего пространства цивилизаций, мы можем сказать, что отношения высших религий и цивилизаций, по-видимому, различаются в зависимости от поколения рассматриваемых цивилизаций. Похоже, что мы не найдем высшей религии между первобытными обществами и цивилизациями первого поколения, а между цивилизациями первого и 218 второго поколений — либо никакой, либо лишь только зародыш религии. И только между цивилизациями второго и третьего поколений наличие высшей религии становится, похоже, правилом. Надломы и распады цивилизаций могут оказаться ступеньками к высшему развитию в религиозной сфере. В конце концов, один из фундаментальнейших духовных законов, которые мы знаем, выражен Эсхилом в словах — «познание приходит через страдание», а в Новом Завете — словами «Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает» 18. Если применить эти слова к развитию высших религий, достигшему кульминации с расцветом христианства, то можно сказать, что мифические страсти Таммуза и Адониса или Аттиса и Озириса явились предвестниками Страстей Христовых и что Страсти Господни суть кульминация и венец страданий человеческой души в цепи последовательных неудач в ходе развития светской цивилизации. Сама христианская Церковь родилась из духовных мук, явившихся последствием краха греко-римской цивилизации. И конечно, христианская Церковь имеет корни и в иудаизме, и в зороастризме, а сами эти корни берут начало из времен краха сирийской цивилизации, сестринской по отношению к греко-римской… Если религию уподобить колеснице, то можно сказать, что колеса, на которых она взбирается на Небеса,— это, вероятно, крушения цивилизаций на планете Земля. Похоже, что движение цивилизаций имеет циклический и периолический характер, в то время как движение религии выглядит как одна непрерывная восходящая линия. Возможно, что циклическое движение цивилизаций служит и помогает непрерывному восходящему движению религии через повторяющийся цикл рождение — смерть — рождение. Если мы согласимся с таким выводом, он откроет нам довольно неожиданный взгляд на историю. Если цивилизации являются служанками религии и если греко-римская цивилизация сослужила хорошую службу христианству, дав ему жизнь перед тем, как развалиться окончательно самой, тогда цивилизации третьего поколения могут показаться напрасным повторением язычества. И если вместо исторической функции высших религий — способствовать в качестве куколки циклическому процессу воспроизводства цивилизаций — исторической функцией цивилизаций, напротив, является служить, разрушаясь, ступеньками для поступательного процесса все более глубокого религиозного прозрения, тогда общества того типа, который мы называем цивилизацией, должны завершить выполнение своей функции, дав жизнь зрелой высшей религии; и в этом случае наша собственная Западная постхристианская секулярная цивилизация была бы в лучшем случае излишним, а в худшем — пагубным отступничеством с пути духовного прогресса. В нашем сегодняшнем Западном мире поклонение Левиафану — племенное самопоклонение — это религия, которой мы все в той или иной мере отдаем дань; эта племенная религия является, конечно, чистым идолопоклонством. 219 Коммунизм же, еще одна из религий нашего времени, — это, думаю, лист из книги христианства, лист, вырванный и неверно, истолкованный. Демократия — еще один лист из книги христианства, который, мне кажется, если и не истолкован неверно, то, будучи вырван из контекста и секуляризован, во всяком случае, наполовину лишился смысла; и вот теперь очевидно, что в течение нескольких поколений мы живем за счет духовного капитала, то есть придерживаемся христианских обрядов, не обладая христианской верой, а обряды, не помер живаемые верой, — занятие опустошающее, что мы внезапно и с тревогой осознали лишь в наше время. Если эта самокритика справедлива, то мы должны целиком пересмотреть наше нынешнее видение современной истории; и если мы сможем усилием воли и воображения отогнать от себя знакомое, укоренившееся представление, то увидим совершенно иную картину исторического прошлого. Наш сегодняшний взгляд на современную историю фокусирует внимание на развитии современной Западной секулярной цивилизации как на великом и новейшем явлении в мире. Когда мы наблюдаем за ее развитием, от первого предчувствия этого развития гением Фридриха II Гогенштауфена, через Возрождение, до вспышки демократии и науки, а также современной научной технологии, мы воспринимаем этот бурный процесс как великое новое явление в мире, привлекающее наше внимание и вызывающее восхищение. Если же попытаться посмотреть на это как на одно из напрасных повторений язычества — почти бессмысленное повторение того, что греки и римляне делали до нас, и делали великолепно, — то мы увидим, что величайшим новым явлением в истории человечества стало как раз совсем иное явление. На самом деле величайшим новым явлением следует считать не монотонное возвышение в течение нескольких последних веков еще одной светской цивилизации из лона христианской Церкви, а по-прежнему — Распятие Христа и духовные последствия этого. Среди множества современных научных открытий есть один любопытный момент, который, на мой взгляд, часто остается незамеченным. На сильно изменившейся временной шкале, которую открыли нам астрономы и геологи, начало христианской эры оказывается исключительно близкой датой: на шкале времени, где девятнадцать столетий не более чем мгновение, начало христианской эры — это всего лишь «вчера». На прежней, старой временной шкале, где сотворение мира и начало жизни на Земле относились не более чем на шесть тысяч лет назад, период в девятнадцать веков кажется длинным, и начало христианской эры, таким образом, выглядит событием далекого прошлого. На самом же деле это — совсем недавнее событие, вероятно, самое недавнее из значительных событий истории; все это подводит нас к рассмотрению перспектив христианства в будущей истории человечества на Земле. В соответствии с третьим взглядом на историю религии и цивилизации историческая миссия христианской Церкви заключалась не 220 просто в том, чтобы служить куколкой между греко-римской цивилизацией и ее дочерними потомками в Византии и на Западе; и если предположить, что эти две цивилизации, наследовавшие древнюю грекоримскую цивилизацию, оказались не более чем бледным повторением их родительницы, то нет причин считать, что само христианство будет вытеснено какой-либо отдаленной, самостоятельной, отличной от него высшей религией, которая послужит куколкой между гибелью нынешней Западной цивилизации и ее потомками. Исходя из теории, что религия имеет подчиненное положение по отношению к цивилизации, следует ожидать рождения новой высшей религии в каждом отдельном случае, с тем чтобы заполнить брешь, образующуюся между одной цивилизацией и другой, следующей за ней. Если же истина в противоположном — если цивилизация есть средство, а религия — результат, тогда опять же цивилизация может гибнуть и воскресать, однако это не вызовет в качестве обязательного следствия смены одной высшей религии на другую. Напротив, если погибнет наша секулярная Западная цивилизация, можно ожидать, что христианство не только устоит, но и прирастет мудростью и достоинством в результате свежего опыта мирской катастрофы. Существует одна не имеющая прецедентов черта нашей постхристианской секулярной цивилизации, которая, несмотря на свое поверхностное свойство, имеет некоторое значение в этой связи. В ходе своей экспансии современная Западная секулярная цивилизация превратилась в буквальном смысле слова во всемирную, охватив своей сетью все остальные живущие цивилизации и все примитивные общества. При первом появлении христианства Греко-римская цивилизация обеспечила его универсальным государством в виде Римской империи с ее охраняемыми дорогами и корабельными маршрутами, что помогло распространению христианства вдоль берегов Средиземноморья. Современная Западная цивилизация в свою очередь может исполнить свою задачу, предоставив христианству для распространения общемировой дубликат Римской империи. Мы, конечно, еще не совсем достигли уровня Римской империи, однако победитель в последней войне может оказаться основателем подобной империи. Однако задолго до того, как мир будет объединен политически, он объединится в экономическом да и во всех других отношения, связанных с материальной сферой; а унификация нашего нынешнего мира уже давно открыла для св. Павла, проделавшего однажды путь от Оронта до Тибра под эгидой Рах Кошапа, возможность двигаться от Тибра до Миссисипи и от Миссисипи до Янцзы. В то же время по примеру трудов Климента и Оригена, вкраплявших элементы греческой философии в христианское учение в Александрии, возможно, где-нибудь на Дальнем Востоке кто-то возьмется вносить в христианство элементы китайской философии. Собственно, этот интеллектуальный подвиг уже частично совершен. Один из выдающихся современных миссионеров и ученых, Маттео Риччи, который одновременно был монахом-иезуитом и китайским ученым, приложил руку к решению этой 221 задачи еще в конце XVI века христианской эры. И вполне возможно, что, как во времена Римской империи, когда христианство черпало из восточных религий или наследовало от них самую суть всего лучшего, что в них было, так и нынешние религии Индии и та форма буддизма, что распространена сегодня на Дальнем Востоке, могут внести новые элементы в христианство, которые привьются в будущем. А затем можно заглянуть вперед и представить, чтоб случится, когда империя Цезаря угаснет — ибо империя самодержца всегда приходит в упадок спустя несколько сотен лет. И может случиться то, что христианство останется духовным наследником всех остальных высших религий, от первых постшумерских элементов ее, заметных в поклонении Таммузу и Иштар, и до тех, что в 1948 году н.э. благополучно живут каждая своей отдельной жизнью бок о бок с христианской, а также всех философий от Эхнатона до Гегеля; при этом христианская Церковь как учреждение может остаться социальной наследницей всех остальных церквей и всех цивилизаций. Эта сторона картины подводит нас к другому вопросу, также всегда древнему и всегда новому: вопросу об отношении христианской Церкви и Царства Небесного. Мы наблюдаем целую серию социумов различного типа, сменяющих друг друга в этом мире. Как первобытный тип социума уступил место другому его типу, известному под названием «цивилизация», в течение краткого периода в шесть тысяч лет, так и этот второй тип локальных и недолговечных обществ может, видимо, уступить место в свою очередь третьему виду, воплощенному в едином всемирном и устойчивом представителе — христианской Церкви. Если мы можем надеяться на это, мы должны задать себе вопрос: предположим, что это случилось, означает ли это, что Царство Небесное воцарится на Земле? Я думаю, что вопрос весьма уместен в наши дни, ибо цель большинства современных светских идеологий — построение того или иного вида земного рая. На мой взгляд, ответом на заданный вопрос будет твердое «нет». И тому есть несколько причин, которые я постараюсь изложить как можно яснее. Одна из самых очевидных и хорошо известных причин лежит в природе общества и природе человека. В конце концов, общество — это лишь общее пространство для деятельности определенного числа личностей, а человеческая личность, во всяком случае, насколько нам известно на сегодня, имеет врожденную способность как к добру, так и к злу. И если эти два положения верны (в чем лично я уверен), и если только природа человека сама по себе не претерпит мутационных изменений, круто меняющих ее характер, то в любом обществе, существующем на нашей планете, потенциал добра и зла будет приходить в мир заново с каждым ребенком и, пока жив человек, зло не сможет быть полностью искоренено никогда. Это, собственно, означает, что замена множества цивилизаций единой универсальной Церковью не очистит человеческую натуру от первородного греха; а это в свою очередь ведет нас к следующему соображению: до тех пор пока первородный грех останется 222 частью человеческой природы, Цезарь всегда найдет себе дело и всегда будет воздаваться кесарю кесарево, как и Богу Богово в этом мире. Человеческому обществу на Земле не удастся полностью избавиться от институтов, которые действуют не в силу индивидуального активного желания человека, но частично по привычке, а частично по принуждению. Эти несовершенные институты находятся под патронажем светской власти, которая, может быть, и подчиняется религиозной власти, однако не может быть ликвидирована. Даже в том случае, если верховная власть не просто подчинится Церкви, но будет полностью ею устранена, какие-то функции се перейдут к структуре, ее заменившей, ибо элемент институционализма до сих пор доминировал и в жизни самой Церкви в ее традиционной и исторически привычной для нас католической форме. В Католической Церкви я различаю два фундаментальных института — Божественную Литургию и Иерархию, — связанные между собой нерасторжимо тем фактом, что священник по определению наделен властью и правом отправлять религиозный обряд. Если о богослужении дозволительно, не кощунствуя, говорить языком историка или антрополога, то Литургию можно определить как более зрелую форму древнейшего религиозного ритуала, элементы которого прослеживаются еще в поклонении самых первых земледельцев плодородию Земли и ее плодам. (Я просто хочу сказать о мирском происхождении обряда.) Что же касается церковной Иерархии в ее традиционной форме, то она, как известно, моделируется по образцу не столь уж давнего и не столь благостного (однако оттого не менее могущественного) института — государственной службы Римской империи. Церковь, таким образом, в ее традиционной форме выступает, вооруженная копьем Литургии, щитом Иерархии и шлемом Папства; и возможно, что скрытой целью — или, если угодно, божественным замыслом, — с какой Церковь обрядилась в эти тяжелые институциональные доспехи, была цель вполне практическая — пережить самые стойкие светские институты всех цивилизаций в этом мире… А.Дж. Тойнби. Цивилизация перед судом истории / А.Дж. Тойнби. – СПб: Прогресс, 1996. – 480 с. 223 3. РАЗДЕЛ КОНТРОЛЯ ЗНАНИЙ 3.1. КРИТЕРИИ ОЦЕНИВАНИЯ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ ОБУЧАЮЩИХСЯ Баллы 1 (один) 2 (два) Критерии оценки полное отсутствие Отказ от ответа, профессиональных компетенций Фрагментарные знания в рамках образовательного стандарта; знание отдельных фактов из литературных источников, которые рекомендованы программой дисциплины; неспособность использовать научную терминологию; пассивность на семинарских занятиях Отсутствие полного объема знаний в рамках образовательного 3 (три) стандарта; знание части основной литературы, которая рекомендована учебной программой; значительные лингвистические и логические ошибки в использовании научной терминологии; неспособность ориентироваться в основных теориях и концепциях дисциплины; пассивность на семинарских занятиях Достаточный объем знаний в рамках образовательного стандарта; 4 (четыре) усвоение основной литературы, которая рекомендована учебной программой; умение использовать научную терминологию и делать выводы без существенных ошибок; способность ориентироваться в основных теориях и концепциях предмета и давать им оценку; работа на семинарских занятиях под руководством преподавателя Достаточный уровень знаний в рамках учебной программы; 5 (пять) умение пользоваться научной терминологией, способность делать выводы; владение основными теориями дисциплины; усвоение основной литературы, которая рекомендована учебной программой, несущественные ошибки при выполнении учебных и профессиональных задач Систематизированные знания в объеме учебной программы; 6 (шесть) использование необходимой научной терминологии; логично выдержанные ответы; умение ориентироваться в базовых терминах и концепциях дисциплины, давать их сравнительную оценку; самостоятельная работа на семинарских занятиях, участие в групповых обсуждениях, высокий уровень культуры выполнения заданий Систематизированные, глубокие и полные знания по всем 7 (семь) разделам учебной программы; использование научной терминологии; логично выдержанные ответы, способность делать обоснованные выводы; усвоение основной и дополнительной 224 литературы программы дисциплины; способность ориентироваться в основных теориях и давать их критичную оценку; самостоятельная и активная работа на семинарских занятиях Систематизированные, глубокие и полные знания по всем 8 (восемь) вопросам в объеме учебной программы; использование научной терминологии; способность делать обоснованные выводы; владение методами комплексного анализа и способность самостоятельно решать сложные проблемы в рамках учебной программы; усвоение основной и дополнительной литературы, которая рекомендована программой; способность ориентироваться в основных теориях и концепциях и давать их критичную оценку; активная самостоятельная работа на занятиях, участие в групповых обсуждениях Выполнение требований учебной программы на высоком уровне; 9 (девять) полное и глубокое усвоение основной и дополнительной литературы по предмету; безупречное владение теоретическими знаниями и практическими навыками; стилистически грамотное, логично правильное преподавание материала; точное использование научной терминологии, умение ориентироваться в теориях, концепциях и направлениях изучаемой дисциплины, давать им критичную оценку, использовать ученые достижения других дисциплин; умение самостоятельно творчески решать сложные проблемы в нестандартной ситуации; знание и умелое использование современных информационных и образовательных технологий Безусловное выполнение требований учебной программы на 10 (десять) высоком уровне; умение самостоятельно выявлять и использовать внутрипредметные и межпредметные связи учебной дисциплины; свободное владение информацией из основных и дополнительных источников в решении профессиональных задач; поисковая творческая деятельность по решению актуальных проблем изучаемой дисциплины 225 3.2. ВОПРОСЫ ДЛЯ ПОДГОТОВКИ К ЭКЗАМЕНУ / ЗАЧЁТУ Вопросы к зачету по учебной дисциплине «Историография истории Беларуси» 1. Зарождение белорусского летописания в XII – XV вв. 2. Белорусская историография XVI – XVII вв. 3. Краткие и пространные летописи XV – XVI вв. в Беларуси. 4. Местные летописные своды Беларуси XVII в. 5. Украинская историография периода накопления исторических знаний. 6. Историография истории Беларуси XVIII в. 7. Историография истории Беларуси первой половины XIX в. 8. Украинская историография второй половины XVIII в. 9. Историография истории Украины первой половины XIX в. 10. Исторические взгляды Г. Полетики, Д.Н. Бантыш-Каменского, Н. Маркевича, И.И. Срезневского. 11. Историография истории Беларуси второй половины XIX в. 12. Дворянско-клерикальное направление в историографии истории Беларуси во второй половине XIX в. 13. Буржуазное направление в историографии истории Беларуси во второй половине XIX в. 14. Исторические взгляды М.О. Без-Корниловича, О.В. Турчиновича. 15. Исторические взгляды М.О. Кояловича, П. Щебальского, И.Д. Беляева. 16. Исторические взгляды Н.И. Петрова, И.И. Малышевского, П.Д. Брянцева. 17. Исторические взгляды М.Ф. Владимирского-Буданова. 18. Исторические взгляды М.В. Довнар-Запольского. 19. Исторические взгляды М.К. Любавского, Ф.И. Леонтовича. 20. Украинская историография во второй половине XIX в. 21. Исторические взгляды Н.И. Костомарова. 22. Исторические взгляды В.Б. Антоновича. 23. Исторические взгляды А.М. Лазаревского, А.Я. Ефименко. 24. Белорусская историография конца XIX – начала ХХ в. 25. Украинская историография конца XIX – начала ХХ в. 26. Исторические взгляды М.В. Довнар-Запольского, И.И. Лаппо, И.И. Насонова, Е.Р. Романова, Е.Ф. Карского, П.В. Шейна. 27. Исторические взгляды А.М. Сементовского, А.П. Сапунова, Д.И. Довгяло. 28. Исторические взгляды О.В. Турчиновича, М.О. Кояловича, П.Н. Батюшкова, П.Д. Брянцева. 29. Исторические взгляды В.Б. Антоновича, В.К. Стукалича, Ф.В. Тарановского, М.К. Любавского, Ф.И. Леонтовича. 226 30. Историография отмены крепостного права и развития капитализма во второй половине XIX в. 31. Историография общественно-политического движения на Украине во второй половине XIX в. 32. Историография положения западноукраинских земель под властью Габсбургской империи в XIX в. 33. Историография культуры Украины во второй половине XIX в. 34. Историография истории Украины начала ХХ в. (М.С. Грушевский, В.К. Липинский, С.Т. Томашевский, Д. Дорошенко). Вопросы к экзамену по учебной дисциплине ―Историография истории восточных славян‖ 1. Предмет и задачи курса «Историографии истории восточных славян. Периодизация истории исторической науки. 2. Историография истории восточных славян в IX – XI вв. 3. Историография истории восточных славян в период феодальной раздробленности (XII – XIV вв.). 4. Развитие исторических знаний в XV – XVI вв. 5. Историография XVII в. 6. Белорусская историография в период накопления исторических знаний (IX – XVII вв.). 7. Украинская историография в период накопления исторических знаний (IX – XVII вв.). 8. Русская историография первой четверти XVIII в. 9. Исторические взгляды В.Н. Татищева. 10. Возникновение «норманнской теории» и борьба с ней М.В. Ломоносова. 11. Дворянская историография второй половины XVIII в. (М.М. Щербатов, И.Н. Болтин). 12. Зарождение буржуазной историографии. 13. Революционное понимание истории (А.Н. Радищев). 14. Историография истории Беларуси в XVIII – первой половины XIX в. 15. Украинская историография XVIII – первой половины XIX в. 16. Н.М. Карамзин – выдающийся представитель дворянской историографии первой четверти XIX в. 17. Исторические взгляды декабристов. 18. Официальная дворянская историография 30-50-х годов XIX в. 19. Буржуазная историческая наука первой четверти XIX в. 20. Либерально-буржуазное направление историографии второй четверти XIX в. 21. Исторические взгляды славянофилов. 22. Исторические взгляды С.М. Соловьева. 23. Оформление революционно-демократического направления в историографии. 227 24. Революционно-демократическое направление историографии в пореформенный период. 25. Исторические взгляды А.П. Щапова. 26. Исторические взгляды Н.И. Костомарова. 27. Кризис дворянской историографии во второй половине XIX в. 28. Эволюция «государственной школы» в пореформенный период. 29. В.О. Ключевский – выдающийся буржуазный историк второй половины XIX – начала ХХ в. 30. Исторические взгляды народников. 31. Зарождение марксистской историографии (Г.В. Плеханов, Н.Е. Федосеев). 32. Труды историков-марксистов конца XIX – начала ХХ в. 33. Исторические взгляды В.И. Ленина. 34. Исторические взгляды М.Н. Покровского. 35. Буржуазно-дворянская историография конца XIX – начала ХХ в. 36. Мелкобуржуазная историография. 37. Историография истории Беларуси второй половины XIX – начала ХХ в. 38. Украинская историография второй половины XIX – начала ХХ в. 39. Современная историография истории первобытного общества. 40. Советская историография актуальных проблем истории феодального общества. 41. Изучение советской историографии истории периода капитализма. 42. Актуальные проблемы современной историографии истории восточных славян. 43. Исторические взгляды украинских буржуазных историков (вторая половина XIX – начало ХХ в.). 44. Современные тенденции развития историографии истории восточных славян. 45. Исторические взгляды М.М. Щербатова. 46. Проблема генезиса феодализма в советской историографии. 47. Исторические взгляды И.Н. Болтина. 48. Современная историография истории Беларуси (конец ХХ – начало XXI в.). 49. Исторические взгляды М.В. Ломоносова. 50. Проблема генезиса капитализма в советской историографии. Вопросы к зачету по учебной дисциплине «Историография истории южных и западных славян» 1. Польская историография периода разделов Речи Посполитой. Ф. Лойко. 2. Демократическое направление в польской шляхетской историографии конца XVIII – первой половины ХІХ в. 3. Умеренное направление в польской шляхетской историографии конца 228 XVIII – первой половины ХІХ в. 4. Романтическое направление в польской историографии первой половины XIX в. И. Лелевель. 5. Революционно-демократическое направление в польской историографии (40-е гг. XIX в.). Э. Дембовский. 6. Монархическое направление в польской историографии первой половины ХІХ в. К. Гоффман. 7. Чешская просветительская историография конца XVIII – начала ХІХ в. 8. Романтическое направление в чешской историографии ХІХ в. Ф. Палацкий. 9. Историческая мысль чешских и словацких «будителей» конца XVIII – первой половины ХІХ в. 10. Историческая мысль чешских радикальных демократов XIX в. 11. Словацкая историография первой половины XIX в. 12. Сербская историография в конце XVIII – 70-х гг. ХІХ в. 13. Хорватская историография ХІХ в. 14. Болгарская историография в конце XVIII - 70-е годы XIX в. 15. Польская историография во второй половине ХІХ – начале ХХ в. 16. Чешская и словацкая историография второй половины ХІХ – начала ХХ в. 17. Югославянская историография второй половины ХІХ – начала ХХ в. 18. Болгарская историография последней трети ХІХ – начала ХХ в. 19. Основные направления в русской исторической славистике в XIX начале ХХ в. 20. Изучение древней истории южных и западных славян в дореволюционной России. 21. История Польши в русской историографии XIX – начала ХХ в. 22. Освещение истории чешских и словацких земель в русской дореволюционной историографии. 23. Изучение истории Сербии, Хорватии и Черногории в русской историографии XIX – начала ХХ в. 24. Русская дореволюционная историография истории Болгарии. 25. Советская историческая славистика в 1918 -1945 гг. 26. Изучение истории западных славян в СССР после Второй мировой войны. 27. Советская балканистика в 1945 -1990 гг. 28. Становление исторической славистики в Германии в XVIII в. 29. Немецкая славистика в ХІХ – начале ХХ в. 30. Положение немецкой славистики в 1918 -1945 гг. 31. .Немецкая историография истории южных и западных славян второй половины ХХ – начала ХХІ в. 32. Историческая славистика во Франции в ХІХ – начале ХХ в. 33. Изучение истории южно- и западнославянских народов во Франции в 1918 -1945 гг. 34. Французская историческая славистика во второй половине ХХ – 229 начале ХХІ в. 35. Английская славистика во второй половине XIX – начале ХХ в. 36. Английская историография истории южных и западных славян в 1918 -1945 гг. 37. Развитие исторической славистики в Англии во второй половине ХХ – начале ХХІ в. 38. Историческое славяноведение в США в конце XIX в. – 1945 г. 39. Развитие исторической славистики в США в 1945 г. – начале ХХІ в. 40. Изучение истории Польши в современной российской историографии. 41. История чешского и словацкого народов в работах современных российских историков. 42. Современная российская историография стран бывшей Югославии. 43. Изучение истории Болгарии в российской историографии конца ХХ - начала ХХІ в. 44. Институт славяноведения РАН и его роль в изучении истории южнои западнославянских народов. Вопросы к зачету по учебной дисциплине «Историография новой истории» 1. Предмет историографии новой и новейшей истории. Связь историографии с философскими, религиозными, экономическими, социальными и политическими идеями и воззрениями. Основные труды и пособия по дисциплине. 2. Развитие представлений о новой истории, ее периодах и этапах. 3. Гуманистическая историография. Предпосылки возникновения. Отношение гуманистов к античной культуре. Критика средневекового провиденциализма. Складывание антропоцентрической картины мира. 4. Риторическая школа гуманистической историографии Л. Бруни. 5. Эрудитская школа гуманистической историографии: Л.Валла. 6. Политическая школа гуманистической историографии: Н.Макиавелли. 7. Гуманистическая историография в странах Западной Европы: Ж.Боден, С.Франк, Т.Мор. 8. Историческая мысль Англии ХVII в. Концепция исторического развития в трудах Дж. Уинстенли. 9. Историческая мысль Англии ХVII в. Генезис и развитие государственности в сочинении Т.Гоббса «Левиафан». 10. Исторические взгляды французских просветителей. Кризис феодализма и теория естественного права. Исторические и социологические взгляды Ш.Монтескье. 11. Исторические взгляды французских просветителей. Вольтер как историк. 12. Просвещение как идеология американской революции. Исторические взгляды американских просветителей: Б.Франклин, Т.Джефферсон, Т.Пейн. 230 13. Консервативно-романтическая историография конца XVIII – начала ХIХ вв.: Э.Бѐрк, Ж.де Местр. 14. Французская либерально-романтическая историография: О.Тьерри, Ф.Гизо. 15. Немецкая буржуазно-либеральная гейдельбергская школа: Ф.Шлоссер, В.Циммерман. 16. Возникновение и развитие позитивистской историографии. Разработка О.Контом позитивистской парадигмы как общенаучной методологии научного познания. Принцип детерминированности исторического процесса. Законы целостности и смены состояний человечества. Концепция цивилизационного развития. 17. Английская историография ХIХ в. Историки-позитивисты. Г.Бокль. Т.Роджерс. А.Тойнби. 18. Баденская школа в Германии: В.Виндельбанд, Г.Риккерт. 19. Возникновение и развитие марксистской историографии: К.Маркс, Ф.Энгельс. 20. Немецкая социал-демократическая историография: Ф.Меринг, А.Бебель, К.Каутский. 231 3.3.ТЕМЫ РЕФЕРАТОВ 1. Повесть ―Временных лет‖ и ее значение в развии восточнославянского летописания. 2. Слово о полку Игореве и отражение в нем идеи единства русских земель. 3. ―Степенная книга‖ и ее влияние на развитие дворянской историографии. 4. В.Н. Татищев и его ―История Российская‖. 5. Исторические взгляды М.В. Ломоносова. 6. Место Н.М. Карамзина и его ―История государства Российского‖ в отечественной историографии. 7. Исторические взгляды С.М. Соловьева. 8. В.О. Ключевский – выдабщийся представитель буржуазной историографии пореформенного периода. 9. Исторические взгляды М.Н. Покровского. 10. Исторические взгляды народников. 11. Зарождение марксистской историографии (Г.В. Плеханов, Н.Е. Федосеев). 12. Исторические взгляды В.И. Ленина. 13. Исторические взгляды М.Н. Покровского. 14. Исторические взгляды М.М. Щербатова. 15. Исторические взгляды И.Н. Болтина. 16. Революционное понимание истории (А.Н. Радищев). 232 4. ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЙ РАЗДЕЛ 4.1. ТИПОВАЯ УЧЕБНАЯ ПРОГРАММА Примерный тематический план 1.3. 1.4. 1.5. 1.6. 1.7. 1.8. 1.9. 1.10. 1.11. 1.12. 1.13. 2 Историография истории Беларуси Историография как история исторической науки Возникновение исторических знаний и их развитие в Беларуси (с древнейших времен до конца XVII в.) Историография истории Беларуси в XVIII – первой половине XIX в. Историография исторической науки в Беларуси во второй половине XIX в. Слияние буржуазной и дворянской историографии и их борьба против марксистско-ленинского направления в историографии. Возникновение мелкобуржуазной историографии в Беларуси в конце XIX – начале ХХ в. Белорусская историография в советское время (октябрь 1917 – июнь 1941 гг.) Историография истории Беларуси эпохи феодализма в работах довоенного периода История Беларуси второй половины XIX – начала ХХ в. в работах отечественных историков в довоенный период Историография советского периода истории Беларуси Историография истории Беларуси в 1941–1990 гг. Историография истории Беларуси периода буржуазного развития в послевоенный период Историография 40-х – 90-х годов ХХ в. советского периода истории Беларуси Историография истории Беларуси в исследованиях белорусской эмиграции лекции 1 1. 1.1. 1.2. всего № п/п Название раздела, темы 3 30 2 2 4 16 2 2 2 2 семинары Количество аудиторных часов В том числе 5 14 2 2 2 2 2 2 2 2 2 4 2 2 2 4 2 2 2 2 2 2 233 1.14. Историография истории Беларуси в исследованиях начала XXI в. 2. Историография истории восточных славян 2.1. Введение 2.2. Возникновение исторических знаний и их развитие (с древнейших времен до конца XVII в.) 2.3. Превращение исторических знаний в науку, формирование дворянской историографии (конец XVII – середина XVIII в.) 2.4. Расцвет дворянской историографии, зарождение буржуазной историографии, становление революционной исторической мысли в России (вторая половина XVIII – первая треть XIX в.) 2.5. Формирование буржуазной историографии 2.6. Кризис дворянской историографии, подъем буржуазной исторической науки, возникновение революционно-демократической историографии в России (вторая треть XIX в.) 2.7. Возникновение революционно-демократического направления в русской историографии 2.8. Развитие буржуазной и возникновение мелкобуржуазной историографии. Зарождение марксистского направления в русской историографии (конец 60-х – середина 90-х гг. XIX в.) 2.9 Зарождение марксистского направления изучения истории России 2.10. Буржуазная и мелкобуржуазная историография 2.11. Марксистская историография в России конца XIX – начала ХХ в. 2.12. Становление советской историографии (1917 – середина 1920-х гг.) 2.13. Утверждение марксистско-ленинской историографии (вторая половина 20-х – начало 30-х гг.) 2.14. Советская историография во второй половине 30-х гг. 2.15 Советская историография в годы Великой Отечественной войны 2.16. Советская историография во второй половине 40-х – 80-е гг. ХХ в. 2.17. Историография истории восточных славян в конце ХХ – начале XXI в. 3. Историография истории южных и западных славян 3.1. Историческая наука зарубежных славянских народов в конце XVIII – первой половине XIX в. 2 2 38 2 2 22 2 2 2 2 2 4 16 2 2 2 4 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 4 4 18 2 12 2 6 - 234 3.2. 3.3. 3.4. Историография истории западных и южных славян во 2 второй половине XIX – начале XX в. Изучение истории зарубежных славян в России в XIX 4 – начале XX в. Развитие славистики в Советском Союзе 2 Историческая славистика в Германии и Франции Историческое славяноведение в Англии и США Историческое славяноведение в России на современном этапе 4. Историография новой и новейшей истории стран Европы и США 4.1. Введение. Предмет историографии новой и новейшей истории 4.2. Исторические взгляды гуманистов 4.3. Историческая мысль периода Английской революции XVII в. 4.4. Исторические взгляды просветителей XVIII в. 4.5. Консервативно-романтическая историография конца XVIII — начала XIX в. 4.6. Либерально-романтическая историография 4.7. Историческая наука второй половины XIX — начала XX в. 4.8. «Русская историческая школа» всеобщей истории 4.9. Возникновение и развитие марксистской историографии 4.10. Советская историография новой и новейшей истории в 1918—1945 гг. 4.11. Французская историография в 1918–1945 гг. 4.12. Историческая наука Великобритании (1918—1945 гг.) 4.13. Германская историография в 1918—1945 гг. 4.14. Историческая наука в США (1918—1945 гг.) 4.15. Советская и российская историография после 1945 г. 4.16. Историческая наука в США после 1945 г. 4.17. Французская историография после 1945 г. 4.18. Историческая наука Великобритании после 1945 г. 4.19. Историческая наука ФРГ ВСЕГО 3.5. 3.6. 3.7. - 2 2 2 2 - 2 2 4 2 2 2 2 36 18 18 1 1 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 1 2 2 2 1 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 122 2 2 2 2 2 2 2 2 2 2 68 54 235 СОДЕРЖАНИЕ УЧЕБНОГО МАТЕРИАЛА РАЗДЕЛ 1. ИСТОРИОГРАФИЯ ИСТОРИИ БЕЛАРУСИ 1.1. Историография как история исторической науки Предмет и задачи курса. Методологические принципы. Место историографии в исторической науке и в системе исторического образования. Главные факторы истории исторической науки. Принципы периодизации истории исторической науки в Беларуси. Главные этапы развития историографии как истории исторической науки. Предмет историографии истории Беларуси. Учебная и монографическая литература для изучения курса. Археография и источниковедение. 1.2. Возникновение исторических знаний и их развитие в Беларуси (с древнейших времен до конца XVII в.) Зарождение знаний о прошлом в форме преданий и культов и их значение в жизни первобытного общества. Появление письменности, ее значение для накопления исторических знаний. Первые исторические произведения у восточных славян. Летописи и летописные своды – основные формы исторических сочинений. Общественно-политическое значение летописания. Источники для составления летописей и летописных сводов, роль народных преданий, приемы отбора и истолкования материала. Провиденциализм как основа мировоззрения средневековых историков. Феодальная идеология исторических произведений, их особенности на территории Беларуси в XII–XIV вв. Летописи Турова, Полоцка, Новогрудка и Витебска. Короткие летописные своды: Супрасльский, Уваровский, Никифоровский и Академический. Значение для развития белорусской историографии «Хроники о великих князях Литовских» и «Летописи Авраамки». Влияние древнеславянского летописания. Виленский, Погодинский и Дубровинский летописные списки. Подробные большие летописные списки XVI в. («Хроника Быховца», Познанский или список Рачинского, Евроиновский, Румянцевский, Патриарший список и списки Альшевского и Археологического товарищества, «Летописец» Красинского). Матвей Стрейковский и его «Хроника польской, литовской, жмудской и др.». Особенности развития белорусской историографии в XVII в. Значение местных летописей (Баркулабовский список), хроники Витебска и Могилева. 1.3. Историография истории Беларуси в XVIII – первой половине XIX в. Влияние экономического и политического кризиса на историографию Беларуси в XVIII в. Изучение истории белорусских земель В.Н. Татищевым, М.В. Ломоносовым и И.Н. Болтиным. Н.Н. Бантыш-Каменский (1757– 1814 гг.) и его «Историческое сообщение о возникновении в Польше унии». 236 Восстание 1830–1831 гг. и историческая судьба белорусского народа. «Взгляд на историю Западной Руси» и главные этапы истории края. История Беларуси в работах Н.Г. Устралова (1805–1870 гг.). «Исследование вопроса, какое место в русской истории должно занимать княжество Литовское» и «Русская история» (М., 1837–1841 гг.). Кризис национальной историографии. 1.4. История исторической науки в Беларуси во второй половине XIX в. Развитие капитализма в Беларуси после отмены крепостного права и влияние роста буржуазных отношений на историческую науку. Дворянскоклерикальное и буржуазное направления в историографии истории Беларуси. М.О. Без-Корнилович (1796–1862 гг.) и его «Исторические сведения о знаменитых местах Беларуси». Монография О.В. Турчиновича «Обозрение истории Беларуси с древних времен» и политический характер его произведения. «Лекции по истории Западной России» (М., 1864) и «Про этнографический атлас западных губерний» (Спб., 1863), М.В. Кояловича (1828–1891 гг.) об столкновении русского и польского влияний на историю Беларуси. Работы И.Д. Беляева (1810–1873 гг.) «Очерк истории Северо-Западного края России» (Вильно, 1867) и «История Полоцка, или Северо-Западной Руси, от древних времен до Люблинской унии» как типовой пример дворянско-клерикальной историографии по истории Беларуси. Белорусские земли в составе Великого княжества Литовского (ВКЛ) и Речи Посполитой в работах М.И. Петрова, И.И. Малышевского, П.Д. Брянцева. М.Ф. Владимирский-Буданов (1838–1916 гг.) и юридическое направление в исторической науке («Немецкое право в Польше и Литве». Спб., 1968). Национальное направление в историографии Беларуси в работах М.В. Довнар-Запольского «Очерк истории Кривичской и Дриговичской земель до конца XII в.», «Западнорусская сельская община в XVI в.». Историографический характер работы М.К. Любавского (1860–1936 гг.) «Областное деление и местное руководство Литовско-Русского государства до времен издания Литовского Статута 1529 г.». История Великого княжества Литовского в формально-юридических исследованиях Ф.И. Леонтовича «Очерки истории литовско-русского права» и «Крестьянский двор в Литовско-Русском государстве» в 90-е годы XIX в. Экономический характер работ историков конца XIX в. 1.5. Слияние буржуазной и дворянской историографии и их борьба против марксистско-ленинского направления в историографии. Возникновение мелкобуржуазной историографии в Беларуси в конце XIX – начале XX в. Марксистская историография и стремление буржуазной философии и исторической науки противопоставить марксизму тезис о невозможности познать закономерности и законы общественного развития. 237 Неокантианство – теоретическая основа «Методологии истории» А.С. Лаппо-Данилевского. Проблематика работ дворянских и буржуазных историков в конце XIX – начале ХХ в. Расширение монографических взглядов в связи со 100-летием российско-французской войны 1812 г. и 300летием «дома Романовых». Изменения в методологических подходах в начале ХХ в. в работах М.В. Довнар-Запольского «Государственное хозяйство Великого княжества Литовского при Ягеллонах» (Киев, 1901) и «Очерки по организации западнорусского крестьянства в XVI в.» (Киев, 1905). Е.Ф. Карский и изучение проблемы этногенезиса белорусского народа в книге «Белорусы» (Варшава. М.-П., 1903–1922. Т. 1–3). История ВКЛ в работах И.И. Лаппо и А.В. Турцевича. Работы М.К. Любавского, Ф.И. Леонтовича, В.Ф. Клименко, В.К. Стукалича, А.С. Грушевского в начале ХХ в. Этнографические исследования в конце XIX – начале ХХ в. Деятельность «Белорусского социалистического общества» (1903–1918 гг.), газеты «Наша нива» и их роль в национально-восстановительном движении. Исторические взгляды Я. Купалы. «Краткая история Беларуси» В.Ю. Ластовского (1910 г.) – важная веха в становлении национальной историографии. 1.6. Белорусская историография в советское время (октябрь 1917 – июнь 1941 гг.) Первые специальные работы по истории белорусской государственности – брошюры А.И. Цвикевича «Краткий очерк возникновения Белорусской Народной Республики» (1918) и М.В. Довнар-Запольского «Основы государственности Беларуси» (1919). Разработка и популяризация национальной концепции истории Беларуси в работах В.М. Игнатовского «Краткий очерк истории Беларуси» и «История Беларуси в XIX и начале ХХ столетия». Публикации исследований В.М. Игнатовского, Ф.Ф. Турука, В.И. Пичеты, М.В. Довнар-Запольского, В.Ю. Ластовского, Д.Ф. Жилуновича (Т. Гартного), А.И. Луцкевича, А. Станкевича, А.И. Цвикевича и др. в Советской Беларуси и за ее пределами в 20-е годы ХХ в. Расширение идеологического контроля, насаждение классового, марксистско-ленинского подхода в оценке исторических событий и фактов. Репрессии в отношении ведущих белорусских историков в начале 30-х гг. ХХ в. Монопольное господство марксистско-ленинской методологии и ее слияние с модернизированной российской великодержавной концепцией. 1.7. Историография истории Беларуси эпохи феодализма в работах довоенного периода Работы В.И. Пичеты «Полоцко-Минское княжество» и «Турово-Пинское княжество» и обобщение основных моментов средневековой истории 238 Беларуси. Попытка разработки обобщающих работ М.К. Любавским («Литовско-Белорусское государство в начале XVI в.». – В кн.: «Четырехлетие белорусской печати». – Минск, 1926); В.К. Щербаковым («Очерк истории Беларуси». – Минск, 1934. – Ч. 1); В.И. Пичетом («Исторические судьбы Западной Украины и Западной Белоруссии». – М., 1938). 1.8. История Беларуси второй полровины XIX – начала ХХ в. в работах отечественных историков в довоенный период «История Беларуси» ч. 1 (М.-Л., 1924) В.И. Пичеты, «Курс белорусоведения» (М., 1918–1920) – первые работы по периоду истории Беларуси в эпоху зарождения и развития буржуазных отношений. Проблемы историографии, развитие социальных противоречий, крестьянского, рабочего, национального и оппозиционного движения в работах М.В. Довнар-Запольского «История Беларуси» и «Народное хозяйство Беларуси. 1861–1914 гг.» (Минск, 1926). Развитие национальной концепции истории Беларуси в работах М.К. Любавского «Основные моменты истории Беларуси» (М., 1918) и Ф.Ф. Турука «Белорусское движение. Очерки истории национального и революционного движения белорусов» (М., 1921), а также в сборнике «Беларусь. Очерки истории экономики, культуры и революционного движения» (М., 1924). 20-летие революции 1905–1907 гг. и издание сборников «1905 год в Беларуси» (Минск, 1925, под ред Ф. Шульмана и Минск, 1926, под ред С.Х. Огурского и др), «Социалистическое движение в Беларуси в прокламациях 1905 г.» (Минск, 1927, под ред. В.М. Мелешко, З.Х. Жилуновича, И.А. Витковского). Участие И.А. Витковского в издании сборника документов «1863 г. на Минщине» (Минск, 1927). Исследования по проблемам истории общественной мысли (А.И. Цвикевич «Западно-руссизм». – Минск, 1929) и восстание 1863–1864 гг. (В.М. Игнатовский «1863 год в Беларуси. Очерк событий». – Минск, 1930). Роль журналов «Полымя» и «Маладняк» в развитии историографии истории капитализма в Беларуси. Вопросы краеведения в журнале «Наш край». Концепция о двухкоренном происхождении КП(б)Б (от Бунда и БСГ) и критика ее в «Очерках по истории революционного движения в Беларуси (1863–1917)» (Минск, 1928). С.Х. Огурский и компания идеологической нетерпимости и борьбы с так называемым Национал-демократизмом. Политические доносы и обвинения историков. Расширение социально-экономической проблематики в 30-е годы ХХ в. Исследования Д.А. Дудкова «Столыпинская реформа в Витебской губернии» (Минск, 1931) и «О развитии капитализма в Беларуси во второй половине XIX и начале ХХ в.» (Минск, 1932), К.И. Керножицкого «Аграрная реформа в Бобруйском старостве и экономическое положение его населения с XVII до половины XIX в.» (Минск, 1931), «К истории аграрного движения в Беларуси 239 перед империалистической войной» (Минск, 1932), «Хозяйство крепостников в Беларуси в конце XVIII – первой половине XIX в.» (Минск, 1935). Проблемам истории освободительного движения в 30-е годы ХХ в. посвящены работы М. А. Поташа «Большевизм и мелкобуржуазные партии в революции 1905 г. в Беларуси» (Минск, 1931) и С.Х. Огурского «Ленинская «Искра» в борьбе против Бунда» (Минск, 1934) и М. Мейзеля «1905–1907 гг. в Беларуси: хроника событий» (Минск, 1934). Отрицательное влияние на белорусскую историография конца 30-х годов ХХ в. «Истории ВКП(б). Краткий курс» (М., 1938). И. Лочмель и его «Очерки истории борьбы белорусского народа против польских панов» (М., 1940). 1.9. Историография советского периода истории Беларуси Формирование системы исторических учреждений. Деятельность комиссии для сбора и изучения материалов по истории Октябрьской революции и коммунистической партии и ее преобразование в Институт истории партии при ЦК КП(б)Б. Деятельность Института белорусской культуры в 1922–1928 гг. и Товариществ историков-марксистов в 1927– 1932 гг. Образование в 1929 г. Института истории Белорусской Академии Наук. Усиление идеологизации исторических исследований в 30-е годы ХХ в. Книга В.К. Щербакова «Классовая борьба и историческая наука в Беларуси» (Минск, 1934). Трагическая судьба академиков В.М. Игнатовского, С.Ю. Матулайтиса, В.И. Пичеты, Е.И. Ривлина, В.А. Сербента, В.К. Щербакова и др. Кризис исторической науки в Беларуси во второй половине 30-х годов ХХ в. 1.10. Историография истории Беларуси в 1941–1990 гг. Исследования В.И. Пичеты, В.М. Перцева в 1941–1946 гг. Историография истории Беларуси древних времен и средневековья (до конца XIII в.) в послевоенных период. «Очерки истории СССР. Период феодализма IX – XV вв.» (М., 1953. – Ч. 1). Характеристика древнего периода в пятитомной (Минск, 1972. – Т. 1) и однотомной (Минск, 1977) «Истории Белорусской ССР» (Минск, 1966), Смоленское княжество в «Очерках истории Смоленщины и Восточной Беларуси» (Минск, 1980). Теория субстратного происхождения белорусов в результате смешивания славян с балтами (В.В. Седов «Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья». – М., 1970). Процесс формирования населения Беларуси с времен каменного века до IX в. в работе Э.М. Загорульского «Древняя история Беларуси» (Минск, 1977). История Туровской земли в монографии П.Ф. Лысенко «Города Туровской земли» (Минск, 1974). Работы В.И. Горемыкиной («К проблеме истории докапиталистических обществ». – Минск, 1970) и А.П. Пьянкова («Происхождение общественного и государственного строя Древней Руси». – Минск, 1980). Вклад в историографию истории Беларуси периода средневековья Н.И. Ермоловича («Древняя Беларусь: Полоцкий и 240 Новгородский периоды». – Минск, 1990 и «Древняя Беларусь: Виленский период». – Минск, 1994). О социально-экономическом характере общества Беларуси в IX – XI вв. в сборнике «Актуальные вопросы истории Беларуси от древних времен до наших дней». – Минск, 1992). Древняя история Беларуси в произведениях белорусских писателей В. Орлова, Т. Бондарь, Л. Дайнеки, В. Игнатовой, В. Черопки и др. Исследования аграрных отношений в период феодализма в отечественной историографии ив послевоенный период. Работы Д.Л. Похилевича, П.Г. Козловского, В.И. Мелешко, Н.Н. Улащика, В.В. Чепко, М.Ф. Болбаса о развитии промышленности Беларуси в переходный период от феодализма к капитализму («Развитие промышленности в Белоруссии (1795 – 1861 гг.)». – Минск, 1966). Крестьянское движение в работах В.И. Мелешко и В.В. Чепко, правовое положение населения Беларуси в исследованиях И.А. Юхо. История городов Беларуси феодального периода в работах Н.Н. Воронина, Э.М. Загорульского, П.Ф. Лысенко, Г.В. Штыхова, Г.А. Никитина, А.П. Игнатенко, З.Ю. Копысского, А.П. Грицкевича, В.В. Чепко, А.М. Лютого. Пророссийская и православная направленность исследований А.П. Игнатенко «Борьба белорусского народа за воссоединение с Россией (вторая половина XVII–XVIII в.)». – Минск, 1974; Л.С. Абецедарского «Беларусь и Россия: очерки русско-белорусских связей второй половины XVI–XVII в.». – Минск, 1978; Е.Н. Мараша «Из истории борьбы народных масс Беларуси против экспансии католической церкви». – Минск, 1969. Разработка вопросов военной истории Беларуси в работах М.А. Ткачева. Проблемы медиовистики в исследованиях В.Ф. Голубева, П.О. Лойко, Г.М. Сагановича, Е.К. Анищенко, Ю.Н. Бохана, В.Л. Носевича и др. 1.11. Историография истории Беларуси периода буржуазного развития в послевоенный период Идеологическое давление ЦК КП(б)Б на исторические исследования («Тезисы об основных вопросах истории БССР». – Минск, 1948. – Ч. 1). Причины отсутствия исследований в отечественной историографии 50–80-х годов ХХ в. по истории государства и права шляхетского сословия, по церковно-религиозной тематике. «История Белорусской ССР» (Минск, 1954). Издание сборников исторических источников: «Документы и материалы по истории Беларуси (1900 – 1917 гг.)». – Минск, 1953. – Т. 3; «Революционное движение в Беларуси 1905 – 1907 гг.». – Минск, 1955. Марксистско-ленинский подход в исследованиях А.И. Вороновой, К.И. Шабуни, П.Е. Сладкова, Е.И. Корнейчика и др. Попытка объективного освещения истории Беларуси буржуазного периода в «Белорусской советской энциклопедии». – Минск, 1969–1975. – Т. 1–12); 2-ом томе «Истории Белорусской ССР» (Минск, 1972), публикациях 241 С.Х. Александровича, Г.В. Киселева, В. Клонана, С.М. Самбук, М.О. Бича и др. Социально-экономические и политические аспекты становления капиталистического строя в Беларуси в работах М.Б. Фридман, Л.П. Липинского, В.П. Панютича, Х.Ю. Бейлькина, З.Е. Абезгауза, М.Ф. Болбаса, М.Г. Матусевича. История крестьянского движения в работах К.И. Шабуни, Л.П. Липинского, Е.П. Лукьянова, Э.М. Савицкого. Освещение истории партии большевиков, социал-демократического и рабочего движения в период капитализма в исследованиях М.О. Бича «История рабочего класса Белорусской ССР» (Минск, 1984. – Т. 1); «Развитие капитализма в сельском хозяйстве Беларуси» (Минск, 1983); «Развитие капитализма в промышленности. Положение промышленных рабочих и рабочее движение в Беларуси. 1861 – 1900 гг.» (Минск, 1990); «Революционное движение в Беларуси, июнь 1907 – февраль 1917» (Минск, 1987). История восстания 1863 – 1864 гг. в Польше, Беларуси и Литве. «Восстание в Литве и Беларуси в 1863 – 1864 гг.» (Минск, 1965); монографии А.П. Смирнова, Г.В. Киселева, М.О. Бича. Исследования по вопросам развития науки, культуры, истории общественной мысли, краеведения А.О. Мальдиса, А.С. Майхровича, О.А. Лойко, Г.А. Кохановского, Л.А. Молчановой, В.И. Нефеда, Б.С. Смольского и др. 1.12. Историография 40-х – 90-х годов ХХ в. советского периода истории Беларуси И.С. Кравченко об участии белорусского народа в Великой Отечественной войне. История Октябрьской революции в работах И.П. Игнатенко. Марксистско-ленинское направление в отечественной историографии, узость проблематики в 50-е – 80-е годы ХХ в. Исследования Н.Е. Завалеева, И.Е. Марченко, В.А. Полуяна, И.В. Полуяна, А.А. Филимонова, А.Н. Мацко, В.М. Фомина, М.П. Костюка, П.А. Селиванова, Н.С. Сташкевича и др. История Великой Отечественной войны и издание работы «Всенародная борьба в Беларуси против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны» (Минск, 1983 – 1985. – Т. 1 – 3). Историография истории Беларуси в исследованиях «Достижения исторической науки в БССР за 50 лет. (1919 – 1969 гг.)» (Минск, 1970); «Достижения исторической науки в БССР за 60 лет» (Минск, 1979); «Становление и развитие исторической науки Советской Беларуси (1919 – 1941 гг.)» (Минск, 1985) В.М. Михнюка и др. Исследования второй половины 90-х годов ХХ в. истории белорусского национального движения, Белорусской Народной Республики, политических репрессий, белорусской эмиграции. «Очерки истории Беларуси» (Минск, 1994 – 1995. – Ч. 1 – 2). Издание журналов «Беларуская мінуўшчына» и «Беларускі гістарычны часопіс». Издание 6-томной «Энциклопедии истории 242 Беларуси» (Минск, 1993 – 2003. – Т. 1 – 6). 1.13. Историография истории Беларуси в исследованиях белорусской эмиграции Зарождение национальной историографической концепции белорусской эмиграции после восстаний 1794, 1830 – 1831, 1863 – 1864 гг. и ее становление после октября 1917 г. Историко-политические очерки Беларуси в 1919 г. издали А.И. Луцкевич в Париже, Е. Воронка в Ковно, А.И. Цвикевич в Берлине. Деятельность в 20-е годы ХХ в. белорусских издательств в Латвии, Литве, Праге: «На чужыне», «Голас беларуса» (Рига), «Крывіч», «Часопісь», «Пагоня», «Беларускі сцяг» (Ковно) и др. Библиографическая работа В.Ю. Ластовского «История белорусской (кривской) книги» (Ковно, 1926). Деятельность К. Езовитова в Риге. Выход сборника «Зарубежная Беларусь» в Праге в 1926 г. Развитие национальной историографии белорусской эмиграции после второй мировой войны (А. Адамович, Я. Станкевич, И. Любочка, Е. Колубович, В. Жук-Гришкевич). Работы по истории Беларуси молодых исследователей, получивших образование на Западе (Я. Запрудник, В. Кипель, Я. Садовский и др.). Выход белорусскоязычных изданий «Шляхам жыцця», «Бацькаўшчына» (Мюнхен), «Зьніч» (Рим), «Беларус на чужыне» (Лондон), «Пагоня» (Зальцбург) и др. Историко-экономические справочники по истории Беларуси и диаспоры, изданные Л. Горошко и П. Ковалем в Париже в 1947, 1950 и 1953гг. Формирование в 50-е годы ХХ в. научно-культурных центров в США, Великобритании, Германии. Образование в 1951 г. в Нью-Йорке Белорусского института науки и искусства и издание ежегодника «Запісы». Деятельность Института по изучению СССР, образованного в 1950 г. в Мюнхене, и Англо-белорусского товарищества в Лондоне, образованного в 1954 г. Критика политики большевиков в работах С. Станкевича, П. Урбана, С. Кабыша, Г. Немиги (Г. Полоневич) и др. История ВКЛ в работах Я. Станкевича, публикации про Ефросинью Полоцкую (Л. Горошко), Кирила Туровского (П. Татаринович, А. Надсон), Л. Сапегу (В. Тумаш), К. Калиновского (П. Урбан, Я. Запрудник), по истории православной церкви (И. Косяк, А. Король, А. Мартос, Н. Лапицкий). В. Тумаш и издание библиографического справочника «Пять веков Скоринианы» (Нью-Йорк, 1989). Обобщающая работа по истории Беларуси советского периода И. Любочки «Беларусь под советским правлением. 1917–1957» на английском языке, изданная в 1972 г., и сборник «Беларусь. Исторический очерк» (Лондон, 1989). Значение исследования Ю. Туренка «Беларусь под немецкой оккупацией» (Вроцлав, Варшава, 1989, 2-е изд., 1993) для объективного изучения истории Великой Отечественной войны. Работа А. Садовского 243 «Народы великие и малые: белорусы в Польше» (Краков, 1991). Историографические работы белорусской эмиграции и сборники материалов в 90-е годы ХХ в. Выход работы Я. Запрудника на английском языке «Беларусь. На исторических перекрестках» в 1993 г. Участие историков белорусской эмиграции в научных конференциях в Беларуси. 1.14. Историография истории Беларуси в исследованиях начала XXI в. Идейная борьба и различные подходы к концепции исторического образования в начале ХХ в. Концепции М.О. Бича, И.И. Богдановича, Г.А. Космача, А.М. Лютого и Я.И. Трещенка. Монографические исследования Е.К. Анищенко, М.А. Беспалой, Г.А. Космача, П.О. Лойко, А.М. Лютого, А.П. Житко, Н.М. Забавского, Н.Е. Семенчика, В.В. Тугая. В.В. Шведа, З.В. Шебеко и др., посвященные социально-экономическому, культурному и политическому развитию Беларуси в различные периоды ее истории. Введение в научный оборот новых источников и методов исторического исследования. Проведение научно-практических конференций по историографии истории Беларуси в Институте истории НАН Республики Беларусь и БГПУ имени Максима Танка. РАЗДЕЛ 2. ИСТОРИОГРАФИЯ ИСТОРИИ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН 2.1. Введение Историография как история исторической науки. Место историографии в исторической науке и в системе высшего исторического образования. Роль историографии в идеологической борьбе современности. Основные факторы истории исторической науки. Принципы периодизации истории исторической науки. Виды историографических работ. Проблемная историография, история науки по этапам и направлениям, история учреждений и публикаций. Основные этапы развития историографии как истории исторической науки. Предмет историографии истории восточных славян. Основная литература для изучения курса. Методические указания к работе над курсом. 2.2. Возникновение исторических знаний и их развитие (с древнейших времен до конца XVII в.) Зарождение знаний о прошлом в форме преданий и культов, их значение в жизни первобытного общества. Появление письменности, ее значение для накопления исторических знаний. Изменение общественной функции исторических знаний с появлением государства. Первые исторические произведения в Киевской Руси. Летопись и летописный свод – основные формы исторических сочинений. Общественно- 244 политическое значение летописания. Источники для составления летописей и сводов, роль народных преданий, приемы отбора и истолкования материала. Провиденциализм как основа мировоззрения средневековых историков. Феодальная идеология исторических произведений, их особенности в различных русских землях XI–XV вв. Историческая мысль во внелетописных произведениях. Значение исторических сочинений XI–XV вв. на Руси для накопления исторических знаний и развития исторической мысли. Образование единого Российского государства и его влияние на развитие исторических знаний и исторической мысли. Общественнополитическая борьба в феодальной России XIV–XVII вв., роль исторической мысли в этой борьбе. Расширение круга источников. Усиление влияния церкви и государственной власти на исторические произведения. Переработка предшествующих летописных сводов и создание новых. Распространение хронографов, освещение истории других стран. Развитие внелетописных форм исторических сочинений и их особенности. «Степенная книга», «История о Казанском царстве», их историко-политические концепции, приемы изложения материала. Создание лицевых сводов. Исторические материалы и осмысление прошлого в публицистике XVI в. Версии происхождения российского самодержавия в «Сказании о князьях Владимирских», произведениях Филофея, Ивана Грозного, А.М. Курбского. Складывание цикла народных исторических былин и песен, переработка былинного эпоса в XVI в. Народные представления о прошлом и современности. Антикрепостнические и патриотические идеи народных произведений. Хронология событий и их интерпретация в произведениях народного творчества. Осмысление событий периода крестьянской войны и иностранной интервенции начала XVII в. в произведениях публицистики, их политические тенденции. Элементы демократической тенденции в «Псковских повестях». Завершение летописной работы в правительственных учреждениях XVII в. «Новый летописец» и «Летопись о многих мятежах», их политические тенденции. Записной приказ. Расширение круга исторических источников; распространение хронографов и сведений по всеобщей истории. Сибирские летописи. Раскольничье летописание и его общественно-политические тенденции. «История» Ф. Грибоедова. Украинское летописание, его связи с русским летописанием. Освободительные идеи в украинских летописях. «Синопсис» – первый печатный труд по русской истории. Западнорусские и белорусские летописи как произведения исторической мысли. Сочинения М. Литвина и М. Стрыйковского. Основные черты исторической мысли феодального периода: тематика, приемы отбора, освещения и осмысления исторического материала, классово-политическая функция феодальной исторической мысли. 2.3. Превращение исторических знаний в науку, формирование дворянской историографии (конец XVII – середина XVIII в.) 245 Начало нового периода русской истории, развитие связей с зарубежными странами, формирование абсолютизма. Преобразования Петра I и их роль для развития исторических знаний. Возникновение светского образования. Политические потребности абсолютистского государства в историческом обосновании власти монарха. Правительственные распоряжения о составлении исторических трудов и собирании исторических источников. Усиление внимания к истории самодержавия в политике Петра I. Ослабление провиденциализма и проникновение рационалистических мотивов в исторические сочинения. «Рассуждения о причинах Свейской войны» П.П. Шафирова, «История царствования Петра Великого» Ф. Прокоповича, «Ядро Российской истории» А.И. Манкиева. Труды В.Н. Татищева и становление дворянской историографии. Политические взгляды Татищева и цели его исторических занятий. Разыскание и публикация исторических источников, начало разработки приемов их критики. Рационалистическое мировоззрение Татищева, его понимание задач изучения истории. Представления Татищева о сущности и движущих силах исторического процесса. «История Российская с самых древнейших времен» Татищева. Общая концепция русской истории и ее периодизация. Приемы изложения материала. Значение «Истории» Татищева в процессе превращения исторических знаний в науку – переход от провиденциализма к рационализму, начало критики источников, создание общей концепции исторического исследования. Основание Академии наук и ее роль в разработке проблем русской истории. Работы Г.З. Байера, Г.Ф. Миллера, А.Л. Шлецера в области русской истории. Возникновение «норманской теории» происхождения государства восточных славян и политическая сущность этой теории. Общественно-политические взгляды М.В. Ломоносова и их проявление в его исторических трудах. Борьба М.В. Ломоносова против «норманнистов». Просветительская трактовка Ломоносовым сущности общественного развития и его движущих сил. «Древняя Российская история», ее источники. Вопросы этногенеза славян, их общественного строя, роли славян и норманнов в древней истории Европы в освещении Ломоносова. «Краткий российский летописец». Значение трудов Ломоносова для развития исторической науки и исторического образования в России. 2.4. Расцвет дворянской историографии, зарождение буржуазной историографии, становление революционной исторической мысли в России (вторая половина XVIII – первая треть XIX в.) Обострение общественно-политической борьбы в условиях разложения крепостничества и генезиса капитализма. Рост общественного интереса к истории. Накопление и начало публикации исторических источников. Роль Н.И. Новикова в публикации источников и распространении исторических знаний. Начало профессиональной подготовки историков в университетах. 246 Исторические общества. Вопросы истории в журналистике. Начало русской археологии и этнографии. Возникновение вспомогательных исторических дисциплин. Восприятие западноевропейских политических и философских учений. Теория «естественного договора» и ее интерпретация в произведениях историков. Воздействие философии Д. Дюма. Общественно-политические взгляды М.М. Щербатова. Публицистика Щербатова и его оценка прошлого России. «Краткая повесть о бывших в России самозванцах», «История Российская от древнейших времен» – источники, проблематика, методологические принципы. Общая концепция истории России. Выступление И.Н. Болтина с критикой трудов Щербатова и Леклерка. Новые идеи в его трудах: признание внутренней обусловленности исторического развития, единства всемирно-исторического процесса, требование критики и отбора источников, применение сравнительноисторического метода. Болтин – один из предшественников буржуазной историографии. Социологические воззрения С.Е. Десницкого и их значение для формирования методологических принципов буржуазной историографии. Работы И.И. Голикова, П.И. Рычкова, В.В. Крестинина, М.Д. Чулкова. Новая проблематика этих работ как элемент формирования буржуазного направления в исторической науке. Возникновение революционного понимания истории. Философские и общественно-политические взгляды А.Н. Радищева. Идея закономерности борьбы «вольности» и «деспотизма» как историческое обоснование необходимости революционных переворотов. Исторические материалы на службе антикрепостнических и антисамодержавных идей в работах А.Н. Радищева. Принципиальное отличие революционного понимания истории от концепции дворянской и буржуазной историографии. Новый подъем и начало кризиса дворянской историографии в трудах Н.М. Карамзина. «Записка о древней и новой России». «История государства Российского» и цели ее создания. Источники труда Н.М. Карамзина и приемы их использования. Общая концепция истории России в работах Карамзина. Периодизация истории России и характеристика основных ее этапов. Значение труда Карамзина для привлечения общественного интереса к истории России и к исторической науке. Оценка «Истории» Н.М. Карамзина современниками. Дворянская историография на Украине (П. Симоновский, Д.Н. БантышКаменский, Н.А. Маркевич, «История Руссов»). Характерные черты дворянской историографии. Дворянская историография как идеологическое обоснование господства самодержавия, дворянства и крепостничества. Политическая история – основная проблематика дворянской историографии. Рационализм и психологизация исторических явлений. Значение дворянской историографии в накоплении и распространении исторических знаний. 247 2.5. Формирование буржуазной историографии М.Т. Каченовский и «скептическая школа». Критика методики работы над источниками Н.М. Карамзина, требование критического отношения к материалу. Ошибки «скептической школы» в освещении истории Древней Руси. Труды Э.Ф. Эверса по истории права и применение новой методологии к изучению общественных институтов. Влияние И.Ф. Эверса на формирование принципов буржуазной историографии. Выдвижение историкогосударственной и правовой проблематики. Н.А. Полевой и его попытка создания «Истории русского народа» на новых методических основах. Критика Н.А. Полевым дворянской историографии. Идеи внутренней закономерности исторического развития. Общность и своеобразие истории России в понимании Н.А. Полевого. Значение «скептической школы» и трудов Н.А. Полевого в русской историографии. Развитие революционной исторической мысли в трудах декабристов. Политические идеи декабристов. Критика ими монархической концепции Н.М. Карамзина. Понимание декабристами роли народа в историческом развитии. Интерес к истории «народовластия» и революционных движений в публицистике декабристов. Специальные исторические работы декабристов. Отражение революционного понимания истории в произведениях А.С. Пушкина. 2.6. Кризис дворянской историографии, подъѐм буржуазной исторической науки, возникновение революционно-демократической историографии в России (вторая треть XIX в.) Подъем национального самосознания после Отечественной войны 1812 г. и развитие кризиса феодально-крепостнического строя как факторы обострения интереса к истории. Выдвижение на первый план вопроса о путях и закономерностях исторического развития страны. Неудовлетворительность дворянско-монархической схемы русской истории для решения насущных задач общественно-политического развития. Расширение круга источников и развитие археографической работы. Создание Археографической комиссии и кафедр русской истории, деятельность научных обществ, публикация научных и публицистических материалов по русской истории. Охранительная политика царского правительства по отношению к преподаванию и изучению истории. Распространение в России философских теорий Гегеля. Формирование новых требований к исторической науке. Кризис дворянской историографии. Труды М.П. Погодина, Н.Г. Устрялова, М.А. Корфа и др. Собирание и публикация источников. Сведение истории страны к истории самодержавия. Тезис о коренном отличии истории России от истории Западной Европы и его антиреволюционное содержание. Связь дворянской историографии с теорией 248 официальной народности. Становление либерально-буржуазной историографии. Подъем либерально-буржуазного движения в 40–50-х гг. Западники и славянофилы, их поиски путей ликвидации крепостного права, споры о характере и перспективах исторического развития России. Исторические взгляды славянофилов. Общественно-политические и методологические основы славянофильской концепции истории России. Русская община и национальный характер русского народа в трактовке славянофилов. Оценка реформ Петра I и общая концепция истории России, ее консервативный характер. Работы славянофилов в области истории крестьян, быта, фольклора и языка. Место славянофилов в становлении буржуазной историографии в России. С.М. Соловьев и подъем русской либерально-буржуазной историографии в России. Формирование общественно-политических и исторических взглядов С.М. Соловьева. Влияние диалектики Гегеля на историческое мировоззрение Соловьева. Буржуазный либерализм – основа политической позиции Соловьева. Принцип историзма. Идея органического эволюционного развития как антитеза революционного преобразования общества. Народ, государство, личность в концепции Соловьева. Борьба родовых и государственных «начал» в ходе исторического развития. Принцип единства всемирной истории и относительного своеобразия истории отдельных народов. Роль географического фактора в истории России. Основные черты исторической концепции Соловьева. Оценка Соловьевым явлений экономического и культурного развития. Введение Соловьевым в оборот нового архивного материала и приемы его обработки. Значение трудов Соловьева для исторической науки. «Государственная школа» в русской историографии. К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин и складывание концепции «государственной школы». От своеобразия русской истории к ее противопоставлению истории Западной Европы. Теория «закрепощения сословий» как обоснование политической программы либералов накануне отмены крепостного права. Придание Русскому государству значения организующей силы развития общества. Изучение истории государственных учреждений и правовых институтов. Развитие истории права как особой области науки. Критика славянофильских представлений об общине. «Государственная школа» -- ведущее направление в буржуазно-либеральной историографии середины и второй половины XIX в. 2.7. Возникновение революционно-демократического направления в русской историографии Общественно-политические и философские взгляды В.Г. Белинского, А.И. Герцена, Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова. Диалектический подход к пониманию истории, элементы материалистического мировоззрения. Роль народных масс и революционных переворотов в истории в понимании революционных демократов. Критика 249 методологических позиций и исторических концепций дворянских и буржуазных историков. Идея закономерности исторического прогресса. Взаимосвязь экономических и политических факторов в историческом процессе. Вопрос об общине, о развитии капитализма и путях перехода к социализму. Интерес к истории народных движений. Оценка важнейших этапов истории России в трудах революционных демократов. Герцен и Огарев – основоположники истории революционного движения в России. Публикация источников по истории России XVIII – первой половины XIX в., изучение истории движения декабристов Герценом и Огаревым. Новый этап революционно-демократической исторической мысли в трудах Чернышевского и Добролюбова. Развитие материалистических тенденций в изучении истории. Оценка крестьянской реформы. Вопрос о путях исторического развития России. Влияние идей революционной демократии на исторические взгляды разночинского периода русского освободительного движения, их отражение в работах Н.В. Шелгунова, М.А. Антоновича, Г.З. Елисеева, Д.И. Писарева. Демократическое понимание истории в произведениях Т.Г. Шевченко. Влияние революционно-демократических идей на историческое мировоззрение А.П. Щапова. Новый подход к истории раскола как социального движения. Отрицание ведущей роли государства в русской истории. Земско-областная теория, идеализация крестьянской общины. Внимание к истории народа, элементы естественнонаучного материализма в трудах Щапова. Значение революционно-демократической исторической мысли в развитии исторической науки. 2.8. Развитие буржуазной и возникновение мелкобуржуазной историографии. Зарождение марксистского направления в русской историографии (конец 60-х – середина 90-х гг. XIX в.) Развитие капитализма в России после отмены крепостного права и влияние роста буржуазных отношений на историческую науку. Усиление удельного веса буржуазно-либеральных и разночинских элементов в исторической науке. Развитие научных учреждений, обществ, губернских ученых архивных комиссий, исторической периодики, публикации документов и исследований, изменения в системе университетского образования. Специализация исторической науки, развитие вспомогательных исторических дисциплин. Вовлечение новых источников в научную разработку и усиление внимания социально-экономического и культурного развития. Поиски новых методологических принципов изучения истории. Позитивизм – ведущая теоретическая основа буржуазной историографии. Влияние неокантианства на русскую историографию. Сближение методологических основ дворянской и либерально-буржуазной историографии, его причины и характер. Дворянская историография. Использование достижений буржуазнолиберальной науки для обоснования идейно-политических позиций 250 дворянской историографии в пореформенное время. Субъективный подбор и трактовка источников. Ограничение истории страны биографиями ее правителей. Пропаганда монархических идей в средней школе. Работы Д.И. Иловайского, Н.К. Шильдера, Н.Ф. Дубровина. Либерально-националистическая концепция Н.И. Костомарова. Критика Костомаровым современной ему историографии. Определение им задач исторической науки, вопрос об источнике и факте в понимании Костомарова. Национальный характер как исходная позиция исторического развития страны. Критика самодержавного государства, идея культурнонационального единства. Отрицательное отношение к народным движениям. Проблемы истории Украины и России в освещении Костомарова. Его труды в области собирания и публикации исторических источников. В.О. Ключевский и развитие буржуазно-либеральной историографии во второй половине XIX в. Формирование общественно-политических и исторических взглядов Ключевского. Расширение проблематики исторических исследований в трудах Ключевского. История социальноэкономического развития. Понятие «общественных классов» и их взаимодействия в историческом развитии. Проблемы происхождения крепостного права и новое в их решении Ключевским. Вопросы источниковедения и историографии в трудах Ключевского. Разработка Ключевским общих концепций истории России. Отказ от идеи органического развития. Позитивизм Ключевского. Теория многих факторов. Соотношение истории и социологии, всеобщей и «местной» истории в понимании Ключевского. Движущие силы истории по Ключевскому. Основные этапы истории России в «Курсе русской истории». Отношение Ключевского к самодержавной монархии и классовой борьбе. Развитие буржуазной историографии на Украине (П.А. Кулиш, А.М. Лазаревский, В.Б. Антонович, Д.И. Эварницкий, Д.И. Багалей), в Белоруссии (К.И. Григорович, А.П. Сапунов). Народническая историография. Выдвижение истории народа в качестве особого объекта изучения в народнической историографии. Социологические и философские взгляды народников. Государство, народ, интеллигенция в социалистической схеме П.Л. Лаврова, Н.К. Михайловского. История крестьянского землевладения и общины в трудах П.А. Соколовского и А.Я. Ефименко. «Положение рабочего класса в России» В.В. БервиФлеровского. История крестьянства и общественной мысли в трудах В.И. Семевского. Изучение народниками пореформенного экономического развития России. Мелкобуржуазный характер народнической историографии и ее зависимость от либерально-буржуазной историографии. Богатство фактического материала и слабость теоретического анализа. 2.9. Зарождение марксистского направления изучения истории России Распространение марксизма в России. Группа «Освобождение труда». 251 Пропаганда и защита Г.В. Плехановым теории исторического материализма, критика народнической социологии и обоснование идеи единства всемирноисторического развития, закономерности развития капитализма. Разработка Г.В. Плехановым вопроса о роли личности в истории. Начало изучения Плехановым истории русского рабочего революционного движения. Вопросы истории общественной мысли в трудах Плеханова в конце XIX в. Критика народничества марксистом Н.Е. Федосеевым, оценка им крестьянской реформы и пореформенного социально-экономического развития России. 2.10. Буржуазная и мелкобуржуазная историография Эволюция политических позиций русской либеральной буржуазии. Распространение марксизма и стремление буржуазной философской и исторической мысли противопоставить марксизму тезис о непознаваемости законов общественного развития. Стремление к отказу от теоретических обобщений, к разработке источниковедческих вопросов. Методологические поиски буржуазной историографии. Неокантианство – теоретическая основа «Методологии истории» А.С. Лаппо-Данилевского. Отрицание общих закономерностей исторического процесса, его внутренней обусловленности и взаимосвязи различных сторон. Проблематика работ дворянских и буржуазных историков. Основные центры исторической науки. Исторические общества. Периодика. История в высшей и средней школе. Усиление монархической пропаганды в связи со 100-летием Отечественной войны 1812 г. и 300-летием «дома Романовых». Общее направление эволюции буржуазно-либеральной историографии. Идеализация «великих реформ» 60-х гг. в связи с 50-летием падения крепостного права. Усиление антиреволюционных и антинародных тенденций в буржуазно-либеральной историографии. Сборник «Вехи» – «энциклопедия либерального ренегатства» (В.И. Ленин). Развитие источниковедения и буржуазно-либеральной историографии. Работы А.С. Лаппо-Данилевского, М.А. Дьяконова, С.Б. Веселовского по изучению актового материала, писцовых книг, истории налогового обложения. Труды А.А. Шахматова в области истории русского летописания и их значение для исторической науки. Дворянско-монархические идеи в трудах С.Ф. Платонова. Попытка исторически обосновать «опасность» народных движений и их причины на материале событий начала XVII в. Концепция Платонова о прекращении династии как первопричине социальных конфликтов. Монархические идеи в работах М.К. Любавского. Либерально-буржуазная историография. Формирование общественнополитических и исторических взглядов П.Н. Милюкова. Политическая деятельность Милюкова как лидера контрреволюционной российской буржуазии. Работы Милюкова в области публикации источников и изучения проблем экономической и социальной истории. Отказ от признания внутренних закономерностей исторического процесса. Эклектизм и 252 агностицизм методологических позиций Милюкова. Естественнопсихологические факторы – основная движущая сила исторического развития. Роль народонаселения. Общая концепция истории России. Определяющее значение военных потребностей в истории России. Обоснование тезиса о крайней отсталости России и необходимости раздела власти самодержавия с буржуазией для предотвращения революции. Работы Милюкова по истории исторической мысли. Отрицание самостоятельности русской науки. Выступление Н.П. Павлова-Сильванского с идеей тождества русского и западноевропейского развития. Понимание Павловым-Сильванским феодализма как совокупности правовых институтов, основанных на иерархии земельных отношений. Исследование предпосылок петровских преобразований. Общий ход исторического развития России. Вопрос об оценке концепции Павлова-Сильванского в исторической литературе. «Легальный марксизм», его историческая концепция и схема исторического развития России. Искажение марксизма в трудах М.И. ТуганБарановского и П.Б. Струве. Пересмотр А.Е. Пресняковым проблемы образования Московского государства. Идея собирания власти. Работы А.А. Корнилова и других, посвященные истории России в XIX в. Привлечение новых источников, внимание к истории реформ и земско-либерального движения, обоснование либеральной линии и борьба с революционной линией в общественном развитии. Усиление буржуазно-националистических тенденций в историографии. Труд М.С. Грушевского «История Украины – Руси» и его концепция истории Украины. Противопоставление истории Украины и истории России. Меньшевистская историография. Изменение исторических взглядов Плеханова в меньшевистский период его деятельности. «История русской общественной мысли» Плеханова. Тезис о затухании классовой борьбы с внешними врагами. Борьба между «реакционным Востоком» и «прогрессивным Западом» как основа исторического развития России. Коллективный труд «Общественное движение в России в начале ХХ в.» («меньшевистский пятитомник») как попытка обоснования ревизионистской линии меньшевиков в первой русской революции. Исторические и социологические работы Н.А. Рожкова, вульгарный материализм, эклектизм его взглядов. Сближение меньшевистской историографии с буржуазно-либеральной. Пропаганда тезиса об отсталости России и ее незрелости для социалистической революции. Отражение народническо-эсеровских идей в исторической литературе. Работы В.А. Мякотина по истории Украины и России, либеральная критика крепостничества и царизма. Сближение методологических позиций мелкобуржуазной и либерально-буржуазной историографии. Отрицание закономерности социалистической революции как общая черта политической позиции мелкобуржуазной историографии начала ХХ в. 253 2.11. Марксистская историография в России конца XIX – начала ХХ в. Теория исторического материализма – методологическая основа марксистской историографии. Учение об общественно-экономических формациях, их развитии и смене. Классовый, партийный характер марксистской исторической науки. Начало ленинского этапа в развитии марксистской историографии. Изучение В.И. Лениным истории России и осмысление ее с марксистских позиций. Критика народнической социологии и историографии. Разработка В.И. Лениным принципа партийности исторической науки, соотношения партийности. Разработка В.И. Лениным общих принципов исторического исследования и его методики. Требование полноты привлекаемых фактов и их доказательности. Использование историографии в политической борьбе. Применение В.И. Лениным марксистского учения о формациях и рассмотрение им вопроса о феодализме в истории России. Характеристика В.И. Лениным феодальных, крепостнических отношений в России. Ленинская периодизация истории России феодальной эпохи. Древняя Русь, «Московское царство», «новый период русской истории» в оценке В.И. Ленина. Проблема формирования капиталистических отношений. Изучение В.И. Лениным генезиса капитализма в России. В.И. Ленин о классовой борьбе в феодальную эпоху, об эволюции русского государственного строя в XVII – начале ХХ в., о классовой сущности российского самодержавия. Разработка В.И. Лениным периодизации истории русского революционного движения. Характеристика дворянского, разночинского и пролетарского этапов. Оценка В.И. Лениным крестьянской реформы, анализ закономерностей социально-экономического, политического развития России в пореформенное время. Ленинский анализ сущности либерального движения в России. Разработка В.И. Лениным учения об империализме как высшей стадии капитализма и его особенностях в России. История российского пролетариата и его революционной борьбы в трудах В.И. Ленина. Революция 1905–1907 гг. в трудах В.И. Ленина. Ленинский анализ социальноэкономического и политического развития России после первой российской революции. В.И. Ленин о внешней политике царизма, о причинах и характере первой мировой войны, о тактике революционной социал-демократии в борьбе за перерастание империалистической войны в гражданскую. Разработка В.И. Лениным национального вопроса. Колониальная политика царизма в трудах В.И. Ленина. В.И. Ленин о «двух культурах» и «двух нациях» в России начала ХХ в. Ленинский анализ исторического развития России и его значение для развития марксистской теории и обоснования возможности победы социалистической революции в одной, 254 отдельно взятой стране. М.Н. Покровский. Формирование его мировоззрения. Политическая деятельность Покровского в дореволюционный период. Критика Покровским дворянско-монархических и буржуазно-либеральных теорий исторического развития России. Концепция истории России в «Истории России с древнейших времен» и «Очерках по истории русской культуры». Тезис о борьбе торгового и промышленного капитализма. История России в трудах В.В. Вороновского, И.И. СкворцоваСтепанова, М.С. Ольминского, в большевистской печати. Марксистское освещение истории России и его роль в идеологической и политической деятельности большевистской партии. В.И. Ленин основоположник советской исторической науки. 2.12. Становление советской историографии (1917 – середина 1920-х гг.) Возникновение советской историографии. Организация государственной пропаганды марксистско-ленинской теории. Реорганизация и централизация архивного дела. Первые советские публикации исторических документов. Создание новых учреждений для научной разработки исторических проблем и распространения исторических знаний. Основание Социалистической академии общественных наук, реорганизация историко-филологических факультетов университетов в факультеты общественных наук, образование Истпартов, организация Коммунистического университета им. Свердлова и институтов красной профессуры. Выпуск исторических журналов «Пролетарская революция», «Красная летопись», «Красный архив», «Архивное дело» и развертывание публикаций по истории революционного движения. Журналы «Под знаменем марксизма», «Вестник Социалистической академии» и их роль в становлении советской исторической науки. Буржуазные исторические общества и журналы. Политика советского правительства по отношению к историкам старой школы. Сотрудничество части из них с советской властью. Помощь советского правительства Российской академии наук. Создание института истории при Московском университете (позже РАНИОН). Организация Российской академии истории материальной культуры (РАИМК). Преподавание истории в высшей и средней школе. Организация издания марксистской исторической литературы. Начало издания произведений К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина. Марксистские работы по истории революционного движения в России, истории октябрьских событий и гражданской войны. Книга М.Н. Покровского «Русская история в самом сжатом очерке» (1920) и ее значение в борьбе за становление марксистской историографии в нашей стране. Отзыв В.И. Ленина о книге Покровского. Недостатки труда Покровского. 255 2.13. Утверждение марксистско-ленинской историографии (вторая половина 20-х – начало 30-х гг.) Перестройка организационной структуры научных учреждений и преподавания истории в высшей и средней школе. Центральные и местные учреждения, развитие краеведения и его роль в историографии 20-х гг. Издание сочинений К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина. Борьба большевиков против оппозиции для укрепления советской историографии. Организация Общества историков-марксистов. Журнал «Историк-марксист». Критика концепций Д.М. Петрушевского, М.К. Любавского, Н.А. Рожкова и др. История революционного движения – основное направление деятельности историков-марксистов. История социалистической революции и история партии в работах В.И. Невского, Е.М. Ярославского, А.С. Бубнова, Н.Н. Попова. Революция 1905–1907 гг. в работах П.О. Горина, А.В. Шестакова, Е.А. Мороховца. Изучение советскими историками крестьянских войн (С.М. Томсинский). Труды М.В. Нечкиной и Н.М. Дружинина, посвященные движению декабристов. Новые труды о народническом движении. Исследование проблем экономической истории России. Работы по аграрному вопросу А.В. Шестакова, С.М. Дубровского. Литература по истории Рабочего класса и революционного рабочего движения (работы А.М. Панкратовой). Работы по истории гражданской войны и борьбы с иностранной интервенцией (труды М.Н. Тухачевского, А.И. Егорова, И.Н. Минца). Начало изучения истории социалистического строительства в годы новой экономической политики. Дискуссия о характере империализма в России. Вопрос о «полуколониальной» или самостоятельной системе монополистического капитализма в России. Дискуссия об общественноэкономических формациях. Разработка истории возникновения и развития феодальных отношений в трудах Б.Д. Грекова, С.В. Юшкова, В.И. Пичеты, С.В. Бахрушина. Всесоюзная конференция историков-марксистов. Создание Института истории Коммунистической академии. Критика позиций М.Н. Покровского относительно «торгового капитализма», оценка различных этапов революционного движения в России. Признание М.Н. Покровским необходимости отказа от концепции «торгового капитализма». Место и значение трудов Покровского в истории советской историографии. Решение коммунистической партии об издании многотомной «Истории гражданской войны в СССР» и «Истории фабрик и заводов» (по инициативе А.М. Горького), выход в свет новых трудов. 2.14. Советская историография во второй половине 30-х гг. Постановления Центрального Комитета Всероссийской коммунистической партии большевиков (ЦК ВКП(б)) и советского правительства о школе и школьных программах. Восстановление преподавания истории в школе (1931). Постановление Совета народных 256 комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) «О преподавании гражданской истории в школах» (16 мая 1934 г.). Подготовка учебников по истории (1934–1936). Создание правительственной комиссии по подготовке новых учебников истории. Постановления ЦК ВКП(б) и советского правительства по вопросам истории 1936–1938 гг. Перестройка научных исторических учреждений. Организация исторических факультетов Московского и Ленинградского университетов. Организация Института истории Академии наук СССР (1936). Значение подготовки учебников для разработки концепции отечественной истории и преодоления ошибок и недостатков предшествующего периода. Роль отечественной истории в идейной жизни страны во второй половине 30-х гг. Историческая тематика в литературе и искусстве. «Краткий курс истории ВКП(б)» и пропаганда марксистско-ленинской теории. Недостатки «Краткого курса». Издание учебников по истории для средней и высшей школы. Начало работы по подготовке многотомных трудов. Разработка марксистско-ленинской периодизации истории. Расширение проблематики исследования отечественной истории. Дальнейшие исследования развития феодальных отношений в России (труды Б.Д. Грекова, С.В. Юшкова, С.В. Бахрушина, М.Н. Тихомирова), истории социально-экономического развития и революционного движения в период капитализма (Н.М. Дружинин, М.В. Нечкина). Трудности и недостатки советской историографии. 2.15. Советская историография в годы Великой Отечественной войны Великая отечественная война 1941–1945 гг. и новые задачи советской историографии. Издание агитационно-пропагандистской исторической литературы о героическом прошлом русского народа, ее роль в годы Великой Отечественной войны. Перестройка работы научных учреждений и высших учебных заведений. Изучение военной истории: истории военного искусства и истории героической борьбы русского народа против иноземных захватчиков. Изучение истории внешней политики России (Тарле Е.В. Крымская война, История дипломатии, т. I–III). Издание обобщающего труда по истории октябрьских событий (История гражданской войны в СССР. М., 1942, т. 2). Публикация документов и новые работы по истории разгрома германской интервенции 1918 г. Начало изучения истории Великой Отечественной войны. Разработка вопросов истории войны в документах коммунистической партии и советского правительства. Первые военноисторические работы о важнейших боевых операциях и борьбе в тылу врага. Критика антимарксистских взглядов отдельных историков в советской печати. 2.16. Советская историография во второй половине 40-х – 80-е гг. 257 ХХ в. Постановления ЦК ВКП(б) по вопросам литературы, драматургии, киноискусства и дискуссии по вопросам философии, языкознания, политической экономии и их влияние на историческую науку. Расширение научно-исследовательских институтов и высших учебных заведений в области истории. Организация Академии общественных наук при ЦК ВКП(б). Расширение подготовки кадров историков через аспирантуру и докторантуру. Историческая периодика в послевоенный период. Публикация документов, возобновление издания русских летописей, писем и бумаг Петра I, документов по истории движения декабристов, рабочего движения, образования СССР. Открытие советскими археологами берестяных грамот в Новгороде (А.В. Арциховский, В.Л. Янин). Развитие монографического изучения вопросов отечественной истории. Труды о развитии феодальных отношений и классовой борьбы крестьянства в России (Б.Д. Греков, Л.В. Черепнин, И.И. Смирнов), по истории ремесла в Древней Руси (Б.А. Рыбаков), русских городов (М.Н. Тихомиров, П.П. Смирнов, П.Г. Рыдзюнский), промышленности и народного хозяйства в России (К.А. Пажитнов, С.Г. Струмилин, П.И. Лященко), истории крестьянства в XIX в. (Н.М. Дружинин), внешней политики России (К.В. Базилевич, А.А. Новосельский, Е.В. Тарле, Б.А. Романов), отношений русского и славянских народов (В.И. Пичета, Н.С. Державин), русской культуры (Д.С. Лихачев, Н.Н. Воронин), истории освободительного движения и общественной мысли (М.В. Нечкина). Создание крупных обобщающих работ в области отечественной истории: «Очерки истории СССР», «История гражданской войны в СССР», «История дипломатии» и др. Дискуссия по вопросам периодизации истории СССР в 1949–1951 гг. и ее значение для постановки новых вопросов и проблем отечественной истории. Роль источниковедческой базы советской историографии, развитие источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин. Серийные тематические и пофондовые публикации документов по отечественной истории. Достижения в разработке истории первобытнообщинного строя. Исследование формирования и развития феодальных отношений в Древней Руси; сравнительно-исторические аспекты генезиса феодализма у народов нашей страны (труды Б.А. Рыбакова, Л.В. Черепнина, В.Т. Пашуто и др.). История древнерусской культуры в трудах Н.Н. Воронина, Д.С. Лихачева и др. Изучение истории отдельных земель и княжеств. Успехи Новгородской археологической экспедиции (А.В. Арциховский, В.Л. Янин). Изучение социальной структуры средневекового русского общества, предпосылок и процесса образования Российского централизованного государства; дискуссионные вопросы политической истории России в XVI в. (М.Н. Тихомиров, Л.В. Черепнин, А.А. Зимин, Н.Е. Носов, С.О. Шмидт и др.). Изучение проблем развития крепостничества в конце XVI–XVII в. История русской промышленности и социальных отношений XVII–XVIII вв. 258 Историография крестьянских войн в России и городских восстаний в XVII в. (В.В. Мавродин, И.И. Смирнов, В.И. Буганов и др.). Проблемы генезиса и развития абсолютизма, внешней политики, истории культуры и общественной мысли второй половины XVII–XVIII в. Изучение кризиса феодально-крепостнического строя и становления капитализма в трудах Н.М. Дружинина, И.Д. Ковальченко и др. Разработка истории классовой борьбы, революционного движения и общественной мысли на дворянском этапе освободительного движения. Внешняя политика дореформенной России в трудах советских историков. История капиталистической России в трудах советских историков. Изучение крестьянской реформы 1861 г. (П.А. Зайончковский, Б.Г. Литвак и др.). Развитие капитализма в пореформенный период в работах В.И. Бовыкна, А.С. Нифонтова, В.Я. Лаверычева, П.А. Хромова и др. Исследование двух революционных ситуаций, деятельности революционеров-демократов 60-х гг. и революционного народничества, распространения марксизма в России. Разработка истории внутренней и внешней политики России (П.А. Зайончковский, А.Л. Нарочницкий и др.). История советского общества. «История Великого Октября» И.И. Минца; труды по истории рабочего класса, крестьянства, армии и флота в октябре 1917 г. Вопросы становления советской государственности и первых социально-экономических преобразований. Разработка проблем новой экономической политики (Ю.А. Поляков и др.), культурной революции в СССР (работы М.П. Кима, С.П. Трапезникова и др.). Изучение истории буржуазных и мелкобуржуазных партий и их идеологии. Историография борьбы за мир и безопасность накануне второй мировой войны (В.М. Хвостов и др.). Исследование проблем истории Великой Отечественной войны. «История второй мировой войны». Издание мемуаров выдающихся советских полководцев и их роль в исследовании истории войны. Монографические исследования по истории крупнейших военных операций, борьбы советского народа в тылу врага, истории советского тыла, истории антигитлеровской коалиции (А.М. Самсонов и др.). Изучение восстановления и развития народного хозяйства и культуры в послевоенные годы. Историография внешней политики, мировой социалистической системы, борьбы за мир, безопасность и разоружение. 2.17. Историография истории восточных славян в конце ХХ – начале ХХI в. Идейная борьба и разные подходы к концепции исторического образования в конце ХХ – начале XXI в. Введение в научный оборот новых источников и методов исторического исследования. Проведение научнопрактических конференций по историографии истории. РАЗДЕЛ 3. ИСТОРИОГРАФИЯ ИСТОРИИ ЮЖНЫХ И ЗАПАДНЫХ СЛАВЯН 259 3.1. Историческая наука зарубежных славянских народов в конце XVIII – первой половине XIX в. Общие исторические условия развития исторической науки. Польская историография. Общественно-политические условия. Разделы Речи Посполитой и их влияние на формирование исторических взглядов, «война исторических перьев». Ф. Лойко и его трактат «Известие о Галиче и Владимире». Шляхетская историография. Демократическое и умеренное направления. Демократическое направление. Г. Коллонтай и его «Критический разбор основ истории о начале рода человеческого» (1842), «Об установлении и упадке польской конституции 3 мая 1791 г.» (1793). С. Сташиц и его «Человеческий род». Ф. Езерский. Умеренное направление. А. Нарушевич и его взгляды. Последователи А. Нарушевича. «Общество друзей наук» и его роль в развитии польской исторической мысли. Ю. Немцевич и его «История правления Сигизмунда III», «Собрание исторических памятников о древней Польше». Т. Чацкий и его работа «О литовских и польских законах, их духе, источниках и т.д.» (Т. 1-2, 1800-1801). Е.С. Бандтке, В. Суровецкий и их труды. Польская историография в период подъема национальноосвободительной борьбы. Общие исторические условия. Романтическая историография. И. Лелевель и его работы «Историка» (1815), «Возрождающаяся Польша» (1836), «Сравнение двух восстаний польского народа 1794 и 1830-1831гг.» (1840), «Польша средних веков» в 4-х томах (1846-1851), «Народы на славянских землях перед образованием Польши» (1853). Последователи И. Лелевеля. Е. Морачевский и его «История Польской Речи Посполитой» в 9-ти томах (1843-1855). К. Шайноха и его вклад в изучение средневековой истории Польши. «Век Казимира Великого» (1848), «Болеслав Храбрый» (1849), «Лехитское начало Польши» (1858). В. Мацеевский и его «История славянских законодательств» (1832-1835). Монархическое направление. К. Гоффман и его идеи сильной монархической власти. Революционно-демократической направление. Э. Дембовский и его работы «Замечание об источниках к историческим исследованиям» (1842), «Несколько мыслей на взгляд о развитии истории и общественной жизни поляков» (1843). Чешская историография. Общие исторические условия развития. Просветительская историография. Г. Добнер, Ф. Пелцл и И. Добровский и их взгляды. Романтическое направление. Ф. Палацкий и его «История чешского народа в Чехии и Моравии». Оценка Ф. Палацким гуситского движения. Либеральное направление. К.Я. Эрбен и его труды. Историческая мысль радикальных демократов. Э. Арнольд, К. Сабина, В. Фрич. 260 Словацкая историография. Просветительское направление. Общие исторические условия развития словацкой историографии. Ю. Папанек и его «История славянского народа». Ю. Скленар и его взгляды. Я. Коллар и его теория славянской взаимности. «Богиня Славы» (1839). Романтическое направление. П.Й. Шафарик и его «История славянского языка и литературы на всех наречиях» (1826), «Славянские древности» (1836-1837). Идеи Шафарика о вкладе славян в развитие европейской культуры. «Славянская этнография» (1842) как манифест славянской взаимности. Югославская историография в конце XVIII – 70 гг. XIX в. Общие исторические условия развития исторической науки. Сербская историография. Просветительское и романтическое направления. Й. Раич и его «История разных славянских народов, особенно болгар, хорватов и сербов» в 4-х томах (1794-1795). Д. Обрадович и его автобиография «Жизнь и приключения Дмитрия Обрадовича» (1733). В. Караджич и его роль в освещении событий Первого сербского восстания. В. Караджич и Л. Ранке. Книга Л. Ранке «Сербская революция» (1829). Хорватская историография. Идеи иллиризма в историографии: ―Матица иллирска‖ и ее роль в развитии идей иллиризма. Л. Гай. И. Швеар «Зеркало иллиризма» (Т. 1-4, 1839-1842). Либеральное направление. И. Кукулевич-Сакцинский. Концепция югославянской национальной общности как части славянского мира. «Законы королевства Хорватии, Славонии и Далмации» (1861-1862). «Борьба хорватов с монголами и татарами» (1863) и др. Ф. Рачки и его идея югославской общности и солидарности славян. Югославянская академия наук и искусств. «Движение на славянском юге в конце XIV – начале XV в.» (1868), «Борьба южных славян за государственную независимость в XI в.» (1873-1875), «Очерк хорватcкой историографии с 1835 до 1885 г.» (1885). Болгарская историография в конце XVIII – 70 гг. XIX в. Общие исторические условия. Историография первого периода национального возрождения. Романтизм. П. Хилендарский и его «История славяноболгарская» (1762). С. Врачанский и его «Житие и страдания грешного Софрония» (1861). В. Априлов и его «Денница новоболгарского образования» (1841). Историческая наука в 50-70-е годы. Роль болгарских научнопросветительских обществ в развитии исторической науки. Воздействие русской исторической науки. Роль других славянских стран в развитии болгарской исторической науки. К. Иречек и его «История болгар» (1876). Либеральное направление и его представитель С. Палаузов. «Век болгарского царя Симеона» (1852), «Синодик царя Бориса» (1855). М. Дринов и его работы, посвященные средневековой Болгарии «Взгляд на 261 происхождение болгарского народа и начало болгарской истории» (1869), «Заселение балканского полуострова славянами» (1873), «Южные славяне в Византии в Х в.» (1876). Общая оценка творчества М. Дринова. Революционно-демократическое направление. Г. Раковский и его публицистическая деятельность. Сочинение Г. Раковского «Несколько слов об Асене Первом, великом царе болгарском и его сыне Асене Втором» (1860). Роль источников в его творчестве. Л. Каравелов и его историческое творчество «Памятники народного быта болгар» (1861), «Кирилл и Мефодий» (1875). 3.2. Историография истории западных и южных славян во второй половине XIX – начале ХХ в. Польская историография. Общие исторические условия. Организация и школы польских историков. Краковская и Варшавская школы. Краковская школа. В. Калинка и его «Галиция и Краков под австрийской властью» (1853). Ю. Шуйский и его «История Польши» в 4-х томах (1862-1866). М. Бобжиньский и его анализ государственно-правовых вопросов XVXVI вв. «История Польши» (Т. 1-2, 1879), «Возрождение Польского государства» (Т. 1-2, 1920-1925). С. Смолька и его работы по истории Польши X-XV вв. Роль католической церкви в развитии польского национального самосознания и ликвидации феодальной раздробленности в работах С. Смольки. Варшавская школа и ее основные характеристики. Т. Корзон и его работа «Внутренняя история Польши при Станиславе Августе» (Т. 1-4, 18821886). В. Смоленьский и его взгляды на развитие польской культуры и общественно-политической мысли в XVIII в. Полемика между Краковской и Варшавской школами. Львовская школа. К. Лиске и издание документов «Акты городские и земские». Т. Войцеховский и его вклад в развитие медиевистики «Хробация» (1873), «Исторические очерки XI в.» (1904). Распространение марксистских идей в Польше. Л. Варыньский и его статья «О роли польских господствующих классов» (1880). Состояние польской исторической науки в конце XIX – начале XX в. Кризис Краковской и Варшавской школ. Развитие историко-юридического направления. О. Бальцер, работа «Из проблем устройства Польши» (1915) и ее роль в реабилитации правовых и государственных институтов Речи Посполитой. С. Кутшеба и его взгляды на сущность и функции государства и права Речи Посполитой. Неоромантическое направление. С. Закшевский и его работа «Исторические проблемы» (1908). Роль его взглядов в развитии национальной идеи. В. Собеский и его труды. Ш. Аскенази и его роль в изучении польского национально-освободительного движения. Экономическое направление. В. Грабский и Ф. Буяк и их вклад в развитие экономической истории как научной дисциплины. 262 Марксистское направление. Р. Люксембург и еѐ работа «Промышленное развитие Польши» (1898). Реформистская историография. Б. Лимановский и его роль в исследовании национально-освободительного движения и демократической мысли ХIХ в. Л. Кульчицкий и его работа «История социалистического движения на польских землях России» (1903). Ф. Перль и его вклад в изучение истории социалистического движения в Королевстве Польском. Общие итоги развития польской историографии в рассматриваемый период. Чешская историография. Исторические условия развития чешской историографии в рассматриваемый период. Организационные формы развития чешской исторической науки. Образование чешской Академии наук и исторического клуба в Праге (1892). Историческая концепция В. Томека. Его работы «История Чешского королевства» (1850), «История города Праги» (1855-1901) и их значение. Либеральное направление в 60-70-е годы. А. Гиндели и роль его работ по средневековой истории Чехии. «История общины чешских братьев» (Т. 12, 1857-1858), «История чешского восстания 1618 г.» (Т. 1-4, 1869-1880). Государственно-правовая тематика в работах чешских историков. Г. Иречек и его «Славянское право в Чехии и Моравии» (Т. 1-3). И. Калоусек и его работа «Чешское государственное право» (1871). Позитивистская школа. Я. Голл, вклад ученого в изучение политической истории Чехии в ХШ – ХV вв. А. Резек и его работа по изучению политической истории Чехии, религиозного движения в ней в ХVI–XVII вв., а также чешско-польских отношений. И. Пекарж и его вклад в дискуссию о смысле чешской истории. Ч. Зибрт и его вклад в изучение истории культуры, этнографии и фольклористики. Историко – социологическое направление. Т.Г. Масарик. Журнал «Атенеум» и его роль в исторических дискуссиях. Схема чешской истории по Масарику. Работа «Социальный вопрос» и отношение Т. Масарика к марксизму. Л. Нидерле и его роль в комплексном изучении истории славянских народов. «Славянские древности» (Т.1-4, 1902-1924) и их значение в изучении культуры древних славян. Демократическое направление. З. Неедлы и его вклад в изучение истории гуситского движения. Основные принципы его концепции национальной истории. Б. Шмераль и его роль в изучении истории социалдемократии. «Национальный вопрос в социал-демократии до Гайнфельского съезда» (1909). Словацкая историография. Исторические условия развития словацкой историографии. Ф. Сасинек и его вклад в развитие словацкой историографии. Ю. Ботто и его концепция истории Словакии. Работы «Словаки, развитие их национального самосознания» (Т. 1-2, 1906-1910 гг.), «Краткая история словаков» (1914). Югославянская историография в конце XIX – начале XX в. Исторические условия развития историографии в рассматриваемый период. 263 Сербская историография. Критическое направление. И. Руварац и его роль в критике и исследовании источников. Работа «Обзор местных источников старой сербской истории» (1856). С. Новакович и его роль в публикации документов. «Законник С. Душана» (1870, 1898), «Законодательные памятники сербских государств в средние века» (1912). Классификация источников. Издание свода документальных материалов. Внешняя политика Сербии в ХIХ в. и сербские восстания 1804-1813 и 1815 г. в сербской историографии рассматриваемого периода. И. Ристич и его работы «Внешние отношения Сербии нового времени» (Кн. 1-3, 18871901), «Дипломатическая история Сербии за время сербских войн за освобождение и независимость» (Кн. 1-2, 1896-1898). М. Вукичевич и его место между романтическим и критическим направлениями. Его работа «Карагеоргий» (Т. 1-2, 1907-1912). Романтическое направление. Д. Павлович и его вклад в изучение истории Сербии в XVIII в. Работа «Сербия во времена последней австротурецкой войны. 1788-1791 гг.» (1910). «Финансы и хозяйство во время австрийского правления в Сербии. 1718-1739 гг.» (1901). М. Гаврилович и его монография «Князь Милош Обренович» (Т. 1-3, 1908-1912). С. Станоевич и его «История сербского народа». Роль данной работы в доказательстве единства сербского народа и его желания объединиться вокруг Сербского королевства. Основные итоги развития сербской историографии. Хорватская историография. Исторические условия развития хорватской историографии. Т. Смичиклас и его приверженность идеям югославизма. Прагматический подход к историческому материалу «История Хорватская» (Т. 1-2, 1879-1882) и ее основные характеристики. Вклад Смичикласа в издание 13 томов средневековых актов королевства Хорватии, Славонии, Далмации. М. Полич и его «Парламентарная история королевства Хорватии, Славонии, Далмации» (Т. 1-6, 1899-1920), и его вклад в изучение политическойборьбы 60–80-х гг. XIX в. Д. Шурмин и его монография «Хорватское возрождение» (Т. 1-2, 19031904). Р. Хорват и его работа «Новейшее время хорватской истории» (1906) как первый труд по хорватской истории XIX в. Ф. Шишич как представитель объективистского направления в хорватской историографии. Его вклад в публикацию архивных материалов XVI-XVII вв. «Акты хорватского Сабора» (Т. 1-5, 1912-1918). Состояние источниковой базы хорватской исторической науки к началу ХХ века. Серия «Памятники по истории южных славян» (43 тома). Серия «Историко-юридические памятники» (10 томов). «Материалы по истории хорватской литературы». Словенская историография. А. Линхарт и его вклад в развитие словенской историографии. Работа «Опыт истории Крайны и других земель южных славян Австрии» (Т. 1-2, 1788-1791). Методологическая база 264 исследований. Е. Копитар и его роль в развитии славистики. Работа «Грамматика славянского языка в Крайне, Каринтии, Штирии» (1806). Ф. Кос и его вклад в изучение раннего средневековья. «Материалы к истории словенцев в средние века» (Т. 1-5, 1902). Вклад клерикальных историков в развитие словенской исторической науки. И. Груден и его «История словенского народа» (Т. 1-6, 1910-1916). Позитивизм в словенской историографии. И. Приятель и его вклад в исследование проблем политической истории. Д. Лончар и его работы «Социальная история словенцев» (1911), «Политическая жизнь словенцев» (1921). Черногорская историография. «История о Черной горе» митрополита Василия Петровича (1754). Роль народной традиции в развитии черногорской историографии. Взаимоотношения Черногории и Османской империи в рассматриваемый период в работах черногорских историков. Вклад сербских историков в изучении истории Черногории – В. Джорджевича, И. Рувараца. Работы Джорджевича «Черногория между Турцией, Россией и Венецией в XVIII в.» (1912), «Черногория и Австрия в XVIII в.» (1912), «Черногория и Россия. 1784-1814 гг.» (1914). 3.3. Изучение истории зарубежных славян в России в ХIХ – начале ХХ в. Начало научного исследования в России истории зарубежных славян во второй половине Х1Х в. Основные направления в русской исторической славистике: славянофильское, народническое и позитивистское. Славянофильское направление и его основные характеристики. Народническое направление и его основные черты. Позитивистское направление и освещение экономических, политических, социальных и других вопросов истории славян. В.В. Макушев, Д.И. Хвальсон, А.А. Куник, В.Р. Розен и их заслуга в публикации источников и основные труды. Изучение истории полабско-прибалтийских славян. А.Ф. Гильфердинг «История балтийских славян» (1855), А.И. Павинский «Полабские славяне в борьбе с немцами в VIII-XIII вв.» (1866), И.А. Лебедев «Последняя борьба балтийских славян против онемечивания» (Т. 1-2, 1876), И.А. Котляревский «Древности юридического быта балтийских славян» (1874). Изучение истории Великой Моравии. К.Я. Грот «Моравия и мадьяры с половины 1Х- до начала Х в.» (1880). Кирилло-Мефодиевская проблема. Изучение истории феодальной Чехии. Ф.И. Успенский и его работа «Первые славянские монархии на северо-западе» (1872), А.Н. Ясинский «Очерки и исследования по социально- экономической истории Чехии в средние века» (1901). Изучение чешского и словацкого национального возрождения. В. Францев и его роль в публикации источников о чешском национальном 265 возрождении. Труд «Очерки истории чешского возрождения» (1902). Изучение истории Польши ХVIII – начала ХХ в. С.М. Соловьев, Н.И. Костомаров и их труды. Либеральный подход к изучению истории Польши, работы Н.В. Берг и А.Л. Погодина. Экономическое развитие Польши в монографиях А.А. Корнилова «Судьба крестьянской реформы в царстве Польском» (1905). Обзорные труды по истории Польши. Основные итоги разработки истории Польши в русской историографии. Изучение истории Сербии, Хорватии и Черногории. А.Ф. Гильфердинг, А.А. Майков, Н.А. Попов, их взгляды и основные труды по истории Сербии «Поездка по Герцеговине, Боснии и Сербии» (1860), «О земельной собственности» (1860) и «Сербия после Парижского мира» (1871). Вклад В.В. Макушева, Т.Д. Флоринского и К.Я. Грота в изучение истории Сербии. П.А. Ровинский и его труд «Черногория в ее прошлом и настоящем (Т. 1-3, 1888 – 1915), вклад историка в изучение Черногории. И.Н. Смирнов, Л.В. Березин и их вклад в изучение истории Хорватии. Работы А.Н. Корнилова и В.И. Пичеты о Юрии Крижаниче. Изучение истории Болгарии. В.В. Макушев и его работа «Болгария в конце ХII – первой половине ХIII в.» (1872), Ф.И. Успенский и его труд «Образование Второго Болгарского царства» (1879). Исследование богомильства. Н.Р. Овсяный и М.В. Юркевич. Обобщающие труды по истории Болгарии. Основные итоги развития русской историографии западных и южных славян. 3.4. Развитие славистики в Советском Союзе. Исторические условия развития славистики. Организационные формы изучения проблем славистики. Отделение русского языка и словесности Академии наук. Славянская научная комиссия и ее деятельность в 1923 -1930 гг. Ленинградский институт славяноведения (1931 -1934). Н.В. Державин, А.М. Селищев, В.И. Пичета и их труды. Методология славянских исследований. Медиевистика. Изучение аграрной истории средневековой Чехии в работах А.Н. Ясинского. История полабско-прибалтийских славян в трудах М.В. Бречкевич. Изучение новой истории. Публикация документов «Константинополь и проливы» (Т. 1-2, 1925-1926), «Русско-польские отношения в период мировой войны» (1926). Славянская проблематика в работах С.Д. Сказкина и Р.А. Авербух. Сектор славяноведения в Институте истории АН СССР. Кафедра истории южных и западных славян МГУ. Вклад В.И. Пичеты, Н.С. Державина, Ю.В. Готье, Б.Д. Грекова, М.Н. Тихомирова и Н.П. Грацианского в изучение истории славянских народов. Институт славяноведения и балканистики в составе Академии наук СССР. Вклад директоров института П.Н. Третьякова, И.И. Удальцова, И.А. Хренова, акад. Д.Ф. Маркова и В.К. Волкова в развитии 266 славяноведения. Выделение в 40–50-е годы славянских народов из этнической (этнокультурной, этносоциальной и этнополитической) среды их обитания. Сосредоточение внимания на проблематике классовой борьбы и национально-освободительного движения. Изучение исторических и историко-культурных межславянских связей западных славянских народов со славянскими народами Восточной Европы. Вторая половина 60-х годов – 80-е годы – новый этап в деятельности института. Становление полнокровных страноведческих и региональных исследований. Изучение проблематики наций и нациообразования, проблем национального возрождения (И.С. Миллер, В.И. Фрейдзон, В.М. ТурокПопов, Ю.А. Писарев, И.И. Лещиловская, А.С. Мыльников, С.С. Фалькович, И.В. Чуркина, Л.Н. Титова, Л.А. Обушенкова и др.). Международный симпозиум 1984 г. в Москве. Обобщающие работы по истории Болгарии, Польши, Чехословакии и Югославии. 3.5. Историческая славистика в Германии и Франции. Историческая славистика Германии. Пробуждение интереса к истории славянских народов на рубеже XVIIXVIII вв. Г.В. Лейбниц, К.К. Антон и их вклад в изучение происхождения и ранней истории славянских народов. И.Г. Гердер и его работа «Идеи к философии истории человечества». Роль И.Г. Гердера в зарождении немецкой славистики. А.Л. Шлецер и его вклад в изучение истории славянских народов. Славистика в XIX – начале XX в. Основные черты славистических исследований в рассматриваемый период. Л. Ранке. «Сербская революция» (1874). К. Хефлер и его вклад в изучении славянских народов. А. Бахман, Э. Верунски, Ф.К. Шлоссер и их взгляды. Вопросы истолкования славянской темы историками малогерманской и великогерманской школ. Г. Трейчке. Либеральное направление в немецкой славистике. Г. Гизебрехт и его работа «Вендская история с 789 по 1182 гг.» Историко-экономическое направление в немецкой славистике. Г. Лехлер и К. Крумбахер. Положение в немецкой славистике в 1918-1945 гг. М. Фасмер и Р. Траутман и их вклад в развитие славистических исследований. Историческая славистика в ГДР. Изменение методологических основ славистических исследований в направлении марксизма-ленинизма. Организационные формы славистических исследований. Публикации Института славистики АН ГДР. Сорабистика в ГДР. Историческая славистика в ФРГ. Организационные формы развития исторической славистики. Исследовательский совет им. И.Г. Гердера. Институт Юго-Восточной Европы. Рабочее содружество по изучению 267 Восточной Европы в Геттингене, Институт Восточной Европы в Мюнхене, Коллегиум Каролинум, Институт Восточного права. Журнал ―Восточная Европа‖. Ежегодники по истории Восточной Европы. Основные итоги развития немецкой славистики. Историческая славистика во Франции. Славистика во второй половине XIX – начале XX века. Интерес к славянам и его причины. Коллеж де Франс под руководством А. Мицкевича. К. Робер – его лекции и труды по истории южных и западных славян. «Славянский мир, его прошлое, настоящее и будущее» (1852). Влияние исторических обстоятельств на развитие славистики. Л. Леже и его взгляды. Книга «Славянский мир» (1902). «Панславизм и французский интерес» (1917). Э. Дени и его вклад в развитие чешской истории. А. Грапен как основоположник французской полонистики. Его работа «История Польши» (1922). Э. Оман и его вклад в изучение истории южных славян. Л. Лямуш и его вклад в развитие балканистики. «Болгария в прошлом и настоящем» (1892). Э. Фурнель и его взгляды на историю западных славян. Славистика в 1918-1945 годах. Создание института славянских исследований в Париже. Периодические издания. ―Журнал славянских исследований‖. Открытие филиалов института славянских исследований в Софии, Праге, Варшаве, Загребе, Белграде. Развитие славистики после Второй мировой войны. Изучение политической, экономической и социальной истории. П. Жорж, Ж. Фабр, Ж. Люсиани и их работы. Создание Национального института восточных языков и культур. Центр по изучению истории славян в Сорбонне. Основные итоги развития славистических исследований во Франции. 3.6. Историческое славяноведение в Англии и США. Английская славистика во второй половине XIX – начале XX в. Зарождение интересов к славистике. Илчестерские лекции в Оксфорде по славистике (60-е годы XIX в.). У.Р. Морфил и его вклад в развитие славистики. Усиление внимания к славистике в Англии в годы Первой мировой войны. Создание в Лондоне «Школы славянских исследований». Р. Берроуз, А. Эванс, Р.У. Ситон-Утосон, В. Пеэрс, Т. Масарик и их вклад в развитие славянских исследований. Журнал «Новая Европа». Изучение проблем медиевистики. У.Р. Морфил «История Польши» (1893). А.Б. Босуэлл «Поляки». История национального возрождения и политической борьбы в Словакии в работах Р.У. Ситон-Уотсона. Вклад Э. Фримена и А. Эванса в изучении истории южных славян и их борьбы за национальное освобождение. Консервативное направление историков в освещении Восточного 268 вопроса. У. Миллер, У.Н. Медликотт, Дж. А.Р. Маррлот. Э. Дарем и ее вклад в изучение истории южных и западных славян. «20 лет балканской смуты» (1920) и «Сараевское преступление» (1925). Работы, посвященные образованию славянских государств. Г. Баерлейн «Рождение Югославии» (1922), Р. Мэчрей «Польша 1914-1932» (1932). Английская славистика в послевоенный период. Создание новых славяноведческих центров. Разработка проблем истории Польши. Вклад Э. Фримена и А. Эванса в изучение истории южных славян и их борьбы за национальное освобождение. Р.У. Ситон-Уотсон и его вклад в изучение истории южных славян. «Становление национальностей на Балканах» (1917). Обобщающие труды по истории югославянских народов. Г.У. Темперли и его «История Сербии» (1917). Английская славистика в 1918-1945 годах. Основной центр английской славистики – Школа славянских исследований. Б.Х. Самнер и его вклад в изучение Восточного вопроса. Экономическая история славянских стран. Р.У. Ситон-Уотсон и его труды: «История чехов и словаков» (1943), «Роль Боснии в международной политике. 1875-1914» (1932). А.Б. Босуэлл, У.Дж. Роуз, Р.Ф. Лесли и их вклад в развитии английской полонистики. Изучение чешской истории в работах Р.В. Беттса, Р. Паркинсона, К. Миддлмаса. Д. Оболенский, Р. Браунинг, М. Макдермот и их работы по истории Болгарии. Н. Дэвис и его вклад в изучение истории славян. Основные итоги развития английской славистики. Историческое славяноведение в США. Становление исторического славяноведения в США. Организационные формы становления славяноведения. Гарвардский и Чикагский университеты как центры изучения истории славян. Калифорнийский и Колумбийский университеты как центры изучения славянской филологии. Источниковая база исследований. Методологическая основа исследований. А.К. Кулидж и его роль в развитии славистики. Л. Винер и его роль в развитии славянской филологии. С. Харнер и его роль в изучении истории славянских стран. Развитие интереса к истории славянских народов в ходе и после окончания Первой мировой войны. Вклад американских славистов в изучение истории Польши. Р. Х. Лорд и его работа о втором разделе Речи Посполитой (1915). Р. Кернер и его вклад в изучение истории Чехии. Труд «Чехия в XVIII в.» (1932) и его значение. Славяноведение в США после окончания Второй мировой войны. Объединенный комитет славянских исследований и его роль в развитии 269 славяноведения. Американская ассоциация развития славяноведения. Дж. Белл, Ц. Блэк, П. Вандыч, Дж. Кларк, Т. Майнингер, Д. Маккензи, В. Маматей, Д. Оболенский, Ч. и Б. Йелавичи, К. Симменс и их вклад в развитие славяноведения. Вклад американских славистов в изучение конфликта на Балканах. С. Вудворд «Балканская трагедия: хаос и дезинтеграция Югославии после холодной войны» (1995), М. Гленн «Падение Югославии» (1992), Б. Денич «Этнический национализм: трагическая смерть Югославии» (1994), Ф. Синглентон «История народов Югославии» (1996), Р. Бакли «Косово: голоса об интервенции» (2000). Основные итоги развития славистики в США. 3.7. Историческое славяноведение в России на современном этапе. ―Бархатные революции‖ в Европе – новые парадигмы и приоритеты. Изменение методики и проблематики исследований. Деятельность института славяноведения и балканистики РАН. Проблема воздействия ―советского фактора‖ на внутренние процессы в странах Восточной Европы. Работы А.С. Аникеева, Ю.С. Новопашина, Л.Я. Гибианского, Т.В. Волокитиной, Г.И. Мурашко, А.Ф. Носковой, В.В. Волкова. Создание Центра изучения югославского кризиса. Е. Ю. Гуськова и ее роль в публикации документов: «Международные организации и кризис на Балканах» (Т. 1-3, 2000), «Югославия в огне» (2001). Основные темы исследований: а) общественная мысль славян в период средневековья (Г.Г. Литаврин, Б.Н. Флоря); б) южнославянские и балканские народы в международной жизни. Конец XVIII- начала XX в. (И. И. Лещиловская); в) восточная Европа в системе международных отношений в первой половине ХХ в. (В. К. Волков); г) Вторая мировая война 1939-1945 гг. в контексте истории стран восточно-европейского региона (В. К. Волков и др.); д) власть и общество на этапе становления в восточно-европейских странах системы советского типа (Т. В. Волокитина и др.); е) политические кризисы и конфликты внутреннего и международного характера в странах региона (Ю.С. Новопашин, Т.М. Исламова, В.Н. Виноградов); з) посткоммунистические изменения в Центральной и Юго-Восточной Европе, плюсы и минусы становления демократической системы (В.В. Волков, Л.Я. Гибианский). Основные итоги развития славистики в России в конце XX – начале XXI века. РАЗДЕЛ 4. ИСТОРИОГРАФИЯ НОВОЙ И НОВЕЙШЕЙ 270 ИСТОРИИ СТРАН ЕВРОПЫ И США 4.1. Введение. Предмет историографии новой и новейшей истории Предмет и задачи историографии новой и новейшей истории. Соотношение историографии, источниковедения и методологии истории. Связь историографии с философскими, религиозными, экономическими, социальными и политическими идеями и воззрениями. Развитие представлений о Новой и новейшей истории, ее периодах и этапах. Основные общие труды и учебные пособия по историографии новой и новейшей истории. 4.2. Исторические взгляды гуманистов Предпосылки возникновения гуманистической историографии. Влияние развития капиталистического уклада в XV—XVII вв., великих географических открытий и успехов науки на представления о ходе всемирной истории. Отношение гуманистов к античной культуре. Критика гуманистами средневекового провиденциализма. Складывание антропоцентрической картины мира. Гуманистическая историография как первый этап развития буржуазной исторической мысли. Риторическое флорентийское направление в историографии. Л. Бруни. Характеристика движущих сил развития и политической системы в труде «О Флорентийском государстве». Риторическая школа о проблеме периодизации всемирной истории. Эрудитская, или критическая, школа. Разработка принципов источниковедения. Значение трактата Л. Валла «Рассуждение о подложности так называемой дарственной грамоты Константина» для выработки методов критики источников. Политическая школа. Исторические, политические и социологические взгляды. Н. Макиавелли в трактатах «Государь» и «История Флоренции». Гуманистическая историография в странах Западной Европы. Ж. Боден и его трактат «Метод легкого познания истории». Идея борьбы между трудящимися и угнетателями в творчестве С. Франка. Исследование социально-экономического развития и политического строя Англии в «Утопии» Т. Мора. 4.3. Историческая мысль периода Английской революции XVII в. Влияние Английской буржуазной революции XVII в. на историографию. Оживление общественной мысли в эпоху революции. Концепция исторического развития в трудах Дж. Уинстенли «Знамя, поднятое истинными левеллерами» и «Закон свободы, изложенный в виде программы, или восстановление истинной системы правления». Генезис и развитие государственности в сочинении Т. Гоббса «Левиафан». Идеологи «компромисса 1688 г.». Дж. Локк и его влияние на историографию. 4.4. Исторические взгляды просветителей XVIII в. 271 Французские просветители. Кризис феодализма и теория естественного права. Исторические и социологические взгляды Ш. Монтескье. Обличение абсолютизма в «Персидских письмах». Идея разделения законодательной, исполнительной и судебной властей как предпосылки построения правового государства в книге «Размышления о причинах величия и падения римлян». Развитие концепции всемирной истории и определение роли географической среды в труде «О духе законов». Вольтер как историк. Его труды: «История Карла XII», «Век Людовика XIV», «Обзор века Людовика XV», «История России в царствование Петра Великого», «Опыт о нравах и духе народов и о главнейших исторических событиях». Предмет исторической науки, отказ от европоцентризма и попытка создать всемирную историю, проблема достоверности исторической науки, создание начал социальной истории, трактовка европейского средневековья, идея общественного прогресса, просвещенный абсолютизм как путь переустройства общества. Ж.Ж. Руссо и уравнительное направление в просветительском лагере. Его взгляды на генезис государства и переустройство общества в работах «Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства между людьми» и «Об общественном договоре». Физиократы о всемирной истории. А. Тюрго. Американские просветители. Просвещение как идеология Американской революции. Б. Франклин о праве североамериканских колоний на независимость, характере войн, сущности первобытнообщинного строя и правах индейцев, аморальности рабства. Т. Джефферсон и создание «Декларации независимости». Определение в этом документе социально-политических основ человеческого общества на основе естественно-правовой теории. Труды Т. Пейна «Здравый смысл», «Американские кризисы». Концепция возникновения общества, закономерности стремления североамериканских колоний к независимости, политического устройства Америки. Немецкие просветители. Общественно-исторические идеи немецких просветителей. Г. Лессинг. И. Гердер. 4.5. Консервативно-романтическая историография конца XVIII — начала XIX в. Сущность и направления консервативной идеологии. Консервативноромантическая историография. Критика Э. Бѐрком просветительских теорий XVIII в. Апология «предрассудков» и ориентация на сохранение ценностей прошлого. Оценка Ж. де Местром эпохи Реформации, философии Просвещения и Французской революции как «духа бунта» против Бога, религии и тронов. Идея историзма в концепции Местра. «Историческая школа права». Теория органического развития общества в творчестве К. Савиньи. «Государственная школа» Л. фон Ранке. Провиденциализм как 272 философская основа его трудов. Освящение борьбы «национальных существований», европоцентризм и превознесение западной цивилизации как единственной культурно-исторической ценности. 4.6. Либерально-романтическая историография Французская либерально-романтическая историография. Социальные последствия норманского завоевания; возникновение классов и классовой борьбы, развитие и роль третьего сословия в трудах О. Тьерри, Ф. Минье, А.Тьера, Ф. Гизо. Либеральная историография в Англии. Т. Маколей. Немецкая либерально-романтическая Гейдельбергская школа. Ф. Шлоссер и его «Всемирная история для немецкого народа». Оценка В. Циммерманом Крестьянской войны в Германии как буржуазной революции. 4.7. Историческая наука второй половины XIX — начала XX в. Позитивизм. Предпосылки возникновения философии позитивизма. Разработка О. Контом позитивистской парадигмы как общенаучной методологии научного познания. Принцип детерминированности исторического процесса. Законы целостности (гармонии) и смены состояний человечества. Концепция цивилизационного развития как смены теологической, метафизической и позитивной форм коллективного сознания и организации общества. Историки позитивисты в Англии. Синтетическая философия Спенсера. «История цивилизации в Англии» Г. Бокля. Разработка экономической истории Т. Роджерсом и А. Тойнби. Позитивизм во Франции. А. Олар. А. Дебидур. И. Тэн. Позитивизм в Германии. Г. Шмоллер. Л. Брентано. К. Бюхер. К. Лампрехт. Баденская школа. В. Виндельбанд, Г. Риккерт и дифференциация научного познания в «науках о культуре» и «науках о природе». Идеографический и номотетический методы как инструменты исторических исследований. Категория «ценность» в философии Баденской школы. М. Вебер и его концепция «идеального типа». 4.8. «Русская историческая школа» всеобщей истории Становление преподавания Новой истории в российских университетах. Издание курсов лекций и обобщающих работ по Новой истории. В.В. Бауер «Лекции по новой истории», М.Н. Петров «Лекции по всемирной истории», Н.И. Кареев «История Западной Европы в Новое время», «Общий курс истории XIX века». И.М. Кулишер «Очерки из истории форм промышленности в Западной Европе с XIII до XVIII ст.», «Лекции по истории экономического быта Западной Европы». Научно-популярные труды. Учебники по истории Нового времени Р.И. Виппера, И.П. Реверсова и А.С. Трачевского. Англоведение. Начало российского англоведения. Н.М. Карамзин и его «Письма русского путешественника». «Путевые заметки» российских ученых и общественных деятелей как источник изучения английского политического 273 строя, хозяйственной жизни и культуры. Западники и славянофилы об Англии. Роль общественно-политических журналов в популяризации достижений Англии. М.С. Стасюлевич и «Вестник Европы». Изучение политической мысли и политических институтов Англии. М.М. Ковалевский и А.Д. Градовский. М.Я. Острогорский и его труд «Демократия и политические партии». Исследование экономической истории Англии И.И. Янжулом, И.И. Кауфманом, М.И. Туган-Барановским. Роль А.Н. Савина, И.Н. Граната, П.Г. Виноградова, Д.М. Петрушевского в изучении аграрной истории Англии. Проблемы британской истории в обобщающих трудах Н.И. Кареева. Труды по внешней политике Англии и российско-английским отношениям Ю.В. Толстого «Первые сорок лет сношений между Россией и Англией. 1553–1593», М.А. Терентьева «Россия и Англия в Средней Азии» и «Россия и Англия в борьбе за рынки», Н.А. Нотовича «Россия и Англия: Историко-политический этюд», М.В. Грулева «Соперничество России и Англии в Средней Азии», И.А. Зиновьева «Россия, Англия и Персия». Изучение британской колониальной империи. С.А. Корф. П.Г. Мижуев. Н.А. Крюков. Публикация международных договоров и соглашений. В.Н. Александренко. Ф.Ф. Мартенс. Начало творческой деятельности Е.В. Тарле, его англоведческие труды: «Чарльз Парнель», «Умственная жизнь Англии от эпохи Возрождения до XIX столетия», «Лорд Арчибальд Розбери и современное состояние либеральной партии в Англии». Народное образование Англии в работах П.Г. Мижуева. З.А Венгерова и ее вклад в популяризацию английской литературы. Германистика. Проблемы германской истории в обобщающих трудах Н.И. Кареева. Политическая и социальная история Германии в работах В.В. Бауера, В.П. Щеглова, В.В. Ивановского, А.К. Дживилегова, В.Н. Перцева, Е.А. Ефимовой, В.А. Базарова, С.Ф. Фортунатова, Н.С. Гольдина, П.А. Берлина. А. Трачевского, Л.В. Новгородцева, В.П. Бузескула. Изучение государственного строя Германии. Исследование В.К. Соколовым политики культуркампфа. Труды Н.Я. Новомбергского, Г. Гроссмана о периодической печати. Народное образование в трудах Н.Х. Бунге, Н. Сперанского, А.А. Мусина-Пушкина, П.Г. Мижуева. Биографии политических деятелей (В. Ренненкампф, Е.И. Утин, Р.И. Сементковский, Л. Слонимский, Э.К. Пименова, М.А. Рейснер (Реус), Л. Берг. Государственное социальное страхование рабочих в освещении Е.М. Дементьева, Н.И. Сувирова. Аграрный вопрос в трудах Н.А. Каблукова, М.И. Водовозова, Н.М. Величкина. Франковедение. Н.А. Полевой и его труд о Наполеоне Бонапарте. А.И.Герцен о Франции. Французская история в трудах Т.Н. Грановского, М.М. Ковалевского, Н.И. Кареева, В.Н. Перцева. Реформационное движение и аграрные отношения в трудах И.В. Лучицкого. С.М. Соловьев о предыстории Французской революции. В.И. Герье, П.А. Кропоткин о Французской революции. Е.В. Тарле и его труд «Континентальная блокада». Политическая система страны в интерпретации А. Блока, В. Щеглова, Х.Г. Инсарова, Т.А. Богдановича, А.Ф. Быкова. Социальная структура и проблема 274 личных прав и свобод в освещении В.Ф. Дерюжинского, Н.С. Русанова (Н.Е. Кудрина), А.А. Борового. Проблемы местного самоуправления в работах З.Д. Авалова, Н. Второва, В.В. Ивановского. Исследование политических движений П. Ардашевым и Н.И. Кулябко-Корецким. Либеральная партия в работе В.А Бутенко. Труды о развитии периодической печати (Е.Смирнов, А.А. Раевский). П.Г. Мижуев об эволюции образовательных учреждений. Синдикальное движение как объект исследования. Публикация документов по трудовому и социальному законодательству. 4.9. Возникновение и развитие марксистской историографии Материалистическое понимание истории в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса. Проблема закономерности исторического процесса. Концепция развития общества как процесса смены общественно-экономических формаций. Разработка Энгельсом понятия цивилизации и генезиса общественных форм (дикость — варварство — цивилизация). Проблематика марксистских исторических исследований. Изучение опыта Французской буржуазной революции конца XVIII в. К. Маркс и Ф. Энгельс о положении и роли пролетариата. Исследование революций 1848—1849 гг. и Парижской Коммуны. История капитализма в «Капитале» Маркса. Труды Энгельса по военной истории. Работы Энгельса по истории рабочего класса и крестьянства: «Положение рабочего класса в Англии», «Крестьянская война в Германии». Социал-демократическая историография. П. Лафарг, Ж. Жорес, А. Бебель, Э. Бернштейн, Г.В. Плеханов, Ф. Меринг, К. Каутский. 4.10. Советская историография новой и новейшей истории в 1918– 1945 гг. Расширение влияния марксистско-ленинской методологии в исторической науке. Оценка Коминтерном хода всемирно-исторического процесса. Борьба против историков «старой школы» (Н.И. Кареев, Е.В. Тарле, Д.М. Петрушевский). «Академическое дело» С.Ф. Платонова. Унификация исторической науки в СССР в 30-х гг. Роль Сталина, М.Н. Покровского и Н.М. Лукина в идеологизации и политизации советской историографии. Организационная база исторической науки. Деятельность Д.Б. Рязанова, М.Н. Покровского. Институт красной профессуры. РАНИОН. Коммунистическая Академия. МИФЛИ, ЛИФЛИ. Восстановление исторических факультетов. Первые учебники по истории. Франковедение. Франковедение в первые годы Советской власти. Труды М.Н. Покровского, Г.С. Гурвич. С.А. Далина, Я.М. Захер о Французской революции. В.П. Волгин о развитии общественной мысли во Франции. Деятельность А.И. Молока и Ц. Фридлянд по публикация документов Парижской Коммуны. Труды А.И. Молока, Н.М. Лукина, И.С. Книжника-Ветрова о Парижской Коммуне. Е.В. Тарле о рабочем классе Франции начала машинного производства. 275 Германистика. История Германии в освещении Н.М. Лукина. В.Н. Перцев о Гогенцоллернах. Я.М. Захер о революции 1848 г. в Германии. Труд Ф.А. Ротштейна о Франко-прусской войне. Исследование А.М. Петрушовым аграрных отношений в Германии. Англоведение. С.И. Архангельский об аграрном законодательстве Английской революции. История Англии и Ирландии в трудах А.Ф.Быковой и П.М. Керженцева. Г.С. Гурвич о политическом строе Англии. Исследование М.Я. Острогорским организационных структур и идеологии английских либералов и консерваторов. Ф.А. Ротштейн об истории рабочего движения в Англии. Экономическое развитие, промышленная революция и преобразование аграрного строя Англии в трудах В.Н. Перцева, А.А. Васютинского и В.М.Лавровского. Изучение международных отношений в Новое и новейшее время. М.Н. Покровский, Е.В. Тарле, С.Д. Сказкин, В.И. Лан и др. Сборники документов. Создание «Истории дипломатии». Марксистско-ленинская оценка фашизма в 20—40-х гг. Г.Б. Сандомирский, А.Н. Сидоров. 4.11. Французская историография в 1918—1945 гг. Организационная база. Кризис позитивистской историографии. Ш. Сеньобос. Возникновение школы «Анналов». А. Берр. П. Видаль де ля Блаш. Л. Февр и М. Блок. Методологические принципы «Анналов». Изучение социально-экономической истории. Ф. Симиан, Э. Лябрусс. Исследование истории Великой Французской революции и революции 1848 г. А. Матьез и Ж. Лефевр. Освещение истории рабочего, социалистического движения и Парижской коммуны. А. Зеваэс, Ж.Буржен, М. Домманже. Историография международных отношений, колониальной политики, Первой мировой войны. П. Ренувен, Г. Анота. Зарождение марксистской историографии. О. Корню, А. Собуль, М. Торез. 4.12. Историческая наука Великобритании (1918—1945 гг.) Организационные центры. Теоретико-методологические основы. Теория цивилизаций А.Дж. Тойнби. Критика позитивистской методологии Р.Дж. Коллингвудом. Геополитические идеи в Англии. Консервативная историография. Г. Баттерфилд, Л. Нэмир и др. Либеральные историки Г. Темперли, Дж. Гуч и др. Экономическая и социальная история. Дж. М. Тревельян. Дж. Клепэм, А. Л. Мортон. История рабочего движения в трудах Дж. Коула. Марксистская историография. 4.13. Германская историография в 1918—1945 гг. Центры исторических исследований. Методологические основы исторической науки. Философия истории О. Шпенглера. Пангерманизм. Немецкий национальный социализм. Мѐллер ван ден Брук. Ницшеанство. 276 Ариософия. Немецкая геополитика. К. Гаусгофер. Фашистская интерпретация истории в трудах А. Гитлера, А. Розенберга, В. Дарре и др. Консервативное направление. Г. Риттер, Г. Белов, Д. Шеффер и др. Эволюция взглядов В. Зомбарта. Либеральная историография. Ф. Мейнеке, Г. Онкен, Э. Бранденбург, Ф. Шнабель. Леволиберальные историки. И. Циркуш, Ф. Валентин, Л. Бергштрассер. Демократическое направление. Г. Майер, Э. Кер, В. Хальгартен, З. Нойман. Социал-демократическое направление. П. Кампфмейер, А. Розенберг. Марксистская историческая мысль Р. Зорге, П. Меркер, В. Пик. Фашизация германской исторической науки после 1933 г. Новые научные центры и учебники. В. Франк. Немецкие историки в эмиграции. 4.14. Историческая наука в США (1918—1945 гг.) Состояние исторической науки. Философско-исторические взглядыЧ.Бирда. Либерально-реформистское (прогрессистское) направление.А. Шлезингер-старший. Консервативные историки. Ч. Эндрюс, Э. Чаннинг, У. Филлипс. Школа Дж. Коммонса. Леворадикальное направление. В. Паррингтон. Негритянская историография. У. Дюбуа. Марксистская историческая мысль. 4.15. Советская и российская историография после 1945 г. Условия развития исторической науки. Организационная база. Издание документов. Обобщающие труды. Методологические проблемы. Сталинизм и постсталинизм в историографии. Кризис исторической науки. Формирование новых направлений и школ в современной российской историографии. Исследования по истории Великобритании. Проблемы английской буржуазной революции XVII в. и промышленного переворота в Англии. В.М. Лавровский, М.А. Барг и др. Рабочее и демократическое движение в Англии в трудах Б.А. Рожкова, Н.А. Ерофеева, Е.Б. Черняка, В.Н. Виноградова, Л.Е. Кертмана, П.В. Гурович, Н.Ф. Мачульского, И.Н. Ундасынова, С.П. Перегудова и др. Обобщающие работы по истории Великобритании. Политические биографии и портреты видных деятелей Англии. Франковедение. Освещение проблем Великой французской революции. В.П. Волгин, В.М. Далин, А. З. Манфред, В.Г. Ревуненков, Б.Ф. Поршнев, А.В. Адо и др. Исследования по социально-экономической истории Франции. Ф.В. Потемкин, А.Д. Люблинская. Труды по истории общественной мысли. Н.Е. Застенкер, Г.С. Кучеренко, Н.И. Зильберфарб и др. Изучение истории Парижской Коммуны и возникновения Третьей республики. А.И. Молох, Н. Н. Молчанов и др. Освещение франко-русских отношений. Основные труды по новейшей истории Франции. В.П. Смирнов, М.М. Наринский, В.В. Люблинский, Ю.В. Егоров и др. Политические биографии и портреты деятелей Франции. Германистика. Исследование истории германского фашизма. Л.И. Гинцберг, А.С. Бланк, А.А. Галкин, Г.Л. Розанов, Д.Е. Мельников и др. 277 Труды по истории германского рабочего движения. С.Б. Кан, Б.А. Айзин, Н.Е. Овчаренко, Д.С. Давидович, М.И. Орлова, Я.С. Драбкин и др. Изучение внешней политики Германии. А.С. Ерусалимский, А.О. Чубарян, Б.М. Туполев, Н.В. Фарбман, Г.Н. Сапожникова, И.М. Кулинич, В.В. Ушаков, А.А. Ахтамзян, Г.М. Трухнов, М.С. Восленский, Д.С. Климовский, В.А.Космач, С.З. Случ и др. Исследование партийно-политической структуры. А.Б. Цфасман, С.В. Оболенская, Г.А. Космач и др. Освещение истории ФРГ и ГДР. В.Д. Ежов, А.Ф. Залетный, О.В.Сальковский, И.С. Кремер, Б.С. Орлов, С.Л. Сокольский, В.П. Иерусалимский, А.И. Борозняк, Ф.И. Новик, В.С. Павлов, А.В. Шарапо, В.Е. Снапковский, С.Ф. Свилас, М.Г. Елисеев. Политические биографии и портреты деятелей Германии, ФРГ, ГДР. Американистика. Исследование особенностей развития капитализма в США и истории американской революции и гражданской войны. А.В. Ефимов, Л.И. Зубок, А.А. Фурсенко, В.В. Согрин, Н.Н. Болховитинов, Л.Ю. Слезкин, Б.А. Ширяев, Р.Ф. Иванов, И.П. Дементьев и др. Труды по истории рабочего движения США. С.М. Аскольдова, Б.Д. Козенко, А.А. Попов, Н.В. Курков, Ю.Н. Рогулев и др. Оценка фермерского движения в трудах Е.Ф. Язькова, В.П. Золотухина, Г.П. Куропяткина и др. Освещение «нового курса» Рузвельта. В.Л. Мальков, Н.Н. Яковлев, Н.В. Сивачев. Исследование партийно-политической истории. А.А. Кормилец, С.А. Поршаков, Н.В. Сивачев, В.А. Никонов, Л.В. Байбакова, А.С. Маныкин, И.В. Галкин и др. Изучение американской идеологии. В.В. Согрин, КС. Гаджиев, В.А. Ушаков, Н.Е. Покровский и др. Внешняя политика США в трудах А.А. Губера, А.А. Фурсенко, В.В. Лебедева, Е.И. Попова, Э.А. Иваняна, Н.Н. Болховитинова, В.К. Фураева, Н.Н. Иноземцева, А.А. Громыко, Д.Г. Наджарова, Г.Н. Севостьянова. Политические биографии и портреты деятелей США. Латиноамериканистика. Труды Н.М. Лаврова, М.С. Альперовича, И.Р. Григулевича, Л.Ю. Слезкина, Б.Н. Коваля, А.И. Строганова и др. Исследования по истории Италии. М.М. Ковальская, К.Э. Кирова, З.П. Яхимбвич, Б.Р. Лопухов, Г.С. Филатов, Н.П. Комолова, Л.С. Белоусов и др. Основные труды по истории Испании. И.М. Майский, М.Т. Мещеряков, С.П. Пожарская и др. Изучение истории Австрии. Р.А. Авербух, Н.Д. Ратнер, Е.И. Рубинштейн, В.М. Турок, В.Я. Швейцер и др. Исследование истории скандинавских стран. А.С. Кан, О.В. Чернышева и др. Славяноведение. Изучение международного рабочего, социалистического и коммунистического движения. Обобщающие труды. Политические биографии и портреты. М.И. Михайлов, Т.Т. Тимофеев, Л.И. Гинцберг и др. История международных отношений. Коллективные труды. История Первой и Второй мировых войн. Б.Ф. Поршнев, В.М. Хвостов, Е.В. Тарле, И.С. Галкин, А.Л. Нарочницкий, Ф.И. Нотович, Е.М. Жуков, Л.А. Зак, В.Г. Сироткин, В.П. Виноградов, Ю.А. Писарев, Л.М. Шнеерсон, Ф.А. Ротштейн, 278 В.Т. Фомин, И.Д. Остоя-Овсяный, А.Д. Никонов, В.И. Дашичев, А.Н. Уткин, В.Л. Исраэлян, В.Я. Сиполе, В.Н. Высоцкий, Г.А. Арбатов, Н.Н. Яковлев, С.В. Никонова, А.А. Галкин, Д.Е. Мельников и др. Полемика вокруг книг В. Суворова. 4.16. Историческая наука в США после 1945 г. Этапы развития историографии США после 1945 г. Организационные основы. Методологические изменения. Упадок прогрессистского направления. Теория «согласованных интересов». Консервативное направление и трактовка американских революций. Л. Харц, Д. Бурстин, Р. Браун и др. Тема социального реформизма в неолиберальной историографии. Р. Хофстедтер, А. Шлезингер-мл. Школы «политического идеализма» и «реальной политики» в историографии внешней политики США. Д. Перкинс, Г. Моргентау, Дж. Кеннан. Методологическое и теоретическое обновление исторической науки в 60—80-х гг. Теория индустриального общества. У. Ростоу, Д. Белл, З. Бжезинский. Концепция «нового индустриального общества» Дж. Гэлбрейт. Радикально-демократическое направление. У. Уильямс, Д. Лемиш, С. Линд и др. «Новая историческая наука». Д. Норт, П. Темин, М. Стерн и др. Изучение ментальности и повседневной жизни. Психоистория. Неоконсервативное течение. Р. Бертоф, Р. Керк, Т. Лоуви. Марксистская историография. У. Фостер, Ф. Фонер, Г. Антекер. Историография второй мировой войны и советско-американских отношений. X. Болдуин, Г. Колко, Д. Горовиц, Д. Хогган, Р. Такер и др. Советология. 4.17. Французская историография после 1945 г. Критическая философия истории. Р. Арон, А. Марру. Направление «Анналов», этапы его развития. Исторические взгляды Ф. Броделя. Дробление школы «Анналов». П. Шоню, Э. Ле Руа Лядюри. Исследования менталитета и повседневной жизни. Изучение экономической истории. «Количественная история». Э. Лябрусс, Ж. Бувье, Ж. Марчевский. Изучение истории Великой французской революции. «Якобинская школа». Ж. Лефевр. Теория «атлантической революции». Ж. Годшо. Концепция революции Ф. Фюре. «Новая историческая наука». Ж. Ле Гофф, П. Нора. Политология и история. А. Зигфрид, М. Дюверже. Изучение «старого порядка» и народных движений. Научная дискуссия между Р. Мунье и Б.Ф. Поршневым. Изучение рабочего и социалистического движения. М. Домманже, Э. Доллеан, Ж. Мэтрон, М. Перро, М. Ферро и др. Марксистская историография. А. Собуль, Ж. Брюа, К. Виллар, М. Вовель, П. Вилар, М. Торез, Ж. Дюкло. Советология. История международных отношений и первой мировой войны. П. Ренувен, Ж. Б. Дюрозель. Колониальная тема. История второй мировой войны. А. Мишель, Р. Арон, Ж. Виллар. 279 4.18. Историческая наука Великобритании после 1945 г. Организация исторической науки. Теоретико-методологические основы. Влияние философии истории и методологии А. Тойнби. Взгляды К. Поппера. Э. Карр. «Новая историческая наука». Постструктурализм. Традиционные методы исторического исследования. Политическая, экономическая и социальная история. М. Ховард, X. Чедвик, Э. Хобсбаум, Э. Томпсон, Г. Перкин и др. Культурная история. П. Берн, А. Макферлейн и др. Психоистория, изучение менталитета. Освещение Английской буржуазной революции и основных вех британской истории. Р. Тоуни, X. Тревор-Роупер, Л. Стоун, А. Мортон, Дж. Элиот, П. Ласлетт и др. Изучение рабочего движения. Д. Коул, Д. Джоунс, А. Кларк и др. Марксистская историография. Р. П. Арнот, Д. Клугман, Д. Мэррей. Советология. Проблемы внешнеполитической истории. Европеизм в работах либеральных историков (Д. Хорн, М. Чемберлен). Консервативные концепции (Д. Джонс, И. Кристи). Историография первой и второй мировых войн. Р. Паркер, В. Медликотт, Д. Уилер-Беннет, Л. Нэмир, Б. Лиддел Гарт, А. Тейлор и др. 4.19. Историческая наука ФРГ Организация исторических исследований. Основные направления историографии. Изменение методологических основ. Господство историковконсерваторов в 50-х гг. Г. Риттер, Г. Шѐпс, В. Хубач. Полемика в связи с книгой Ф. Фишера «Рывок к мировому господству» (1961), X. Бѐме. Социальная история. Гейдельбергская школа. В. Конце, Г. Ротфельс, Т. Шидер, Д. Штегман, М. Штюрмер и др. Марбургская школа, В. Абендрот, Р. Кюнль. Социально-критическая школа. Г. У. Велер, Ю. Кокка, Г. А. Винклер, В. Моммзен. Проблемы исследования истории Веймарской республики. Неоисторизм. Труды Т. Ниппердея, Л. Галла и др. История повседневности. Оценка национал-социализма. Э. Нольте, К. Д. Брахер, И. Фест, Г. Щульц, В. Шидер. Психоистория. «Спор историков» во второй половине 1980-х гг. А. Хилльгрубер, В. Мазер, К. Хильдебранд, Г. Момзен и др. Советология. Историческая наука после воссоединения Германии. 280 4.2. ПЕРЕЧЕНЬ РЕКОМЕНДУЕМЫХ УЧЕБНЫХ ИЗДАНИЙ И ИНФОРМАЦИОННО-АНАЛИТИЧЕСКИХ МАТЕРИАЛОВ Основная литература 1. Алпатов, М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа в XVII – первой четверти XVIII в. / М.А. Алпатов. – М., 1976. 2. Волк, С.С. Исторические взгляды декабристов / С.С. Волк. – М., 1958. 3. Гістарыяграфія / Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. – Мінск, 1996. 4. Гістарыяграфія / Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. – Мінск, 1996. – Т. 3. 5. Гуськова, Е.Ю. Новые государства на Балканах. Первые шаги на пути к самостоятельности / Е.Ю. Гуськова. – М. : РАН, ИНИОН, 1996. – 65 с. 6. Достижения исторической науки в БССР за 60 лет / под ред. З.Ю. Копысского, П.Т. Петрикова. – Минск, 1979. 7. Древнейшие государства Восточной Европы: сб. ст. / Т.М. Калинина (отв. ред.) [и др.]. – М. : РАН, 2000. – 494 с. 8. Европа: актуальные проблемы этнокультуры: материалы II Междунар. науч.-теор. конф., Минск, 25 апреля 2008 г. / Бел. гос. пед. ун-т; редкол. : В.В. Тугай (отв. ред.) [и др.]. – Минск : БГПУ, 2008. – 35 с. 9. Европейские монархии в прошлом и настоящем, XVIII – XX вв. / РАН Институт всеобщей истории; редкол. : Е.В. Котова (отв. ред.) [и др.].– СПб. : Алетейя, 2001. – 296 с. 10. Иванова, Л.В. У истоков советской исторической науки. Подготовка кадров историков-марксистов в 1918–1929 гг. / Л.В. Иванова. – М., 1968. 11. Изучение отечественной истории в СССР между XXIV и XXV съездами КПСС. – М., 1978. – Вып. 1–2. 12. Изучение отечественной истории в СССР между XXV и XXVI съездами КПСС. – М., 1982. 13. Иллерицкий, В.Е. История России в освещении революционеровдемократов / В.Е. Иллерицкий. – М., 1963. 14. Иллерицкий, В.Е. Революционная историческая мысль в России / В.Е. Иллерицкий. – М., 1974. 15. Иллерицкий, В.Е. Сергей Михайлович Соловьев / В.Е. Иллерицкий. – М., 1980. 16. Историография истории нового времени стран Европы и Америки: учеб. 17. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учеб. пособие для студ. / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. — М. : Простор, 2002. — 430 с. 18. Историография истории СССР (с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции) / под ред. В.Е. Иллерицкого, И.А. Кудрявцева. – М., 1971. 19. Историография истории СССР: Эпоха социализма / под ред. И.И. Минца. – М., 1982. 20. Историческая наука в XX веке. Историография истории нового и 281 новейшего времени стран Европы и Америки: учебное пособие для студентов высших учебных заведений / под ред. И.П. Дементьева, А.И. Патрушева. — М. : Простор : Анабасис, 2007. — 431 с. 21. История СССР в современной западной немарксистской историографии. – М., 1990. 22. История СССР в современной западной немарксистской историографии. – М., 1990. 23. История Центральной и Восточной Европы / Н. Алексюн (отв. ред.) [и др.]. – СПб. : Евразия, 2001. – 1118 с. 24. Копысский, З.Ю. Историография БССР: Эпоха феодализма : учеб. пособие для студентов ист. фак. / З.Ю. Копысский, В.В. Чепко; под ред. Я.Н. Мараш. – Минск : Университетское, 1986. 25. Литаврин Г.Г. Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. / Г.Г. Литаврин. – М. : Памятники исторической мысли, 1998. – 288 с. 26. Литаврин, Г.Г. Византия и славяне / Г.Г. Литаврин. – СПб. : Алетейя, 1999. – 604 с. 27. Михнюк, В.Н. Историческая наука Белорусской ССР в 80-е годы / В.Н. Михнюк, П.Т. Петриков. – Минск : Наука и техника, 1987. 28. Михнюк, В.Н. Становление и развитие исторической науки Советской Белоруссии (1919–1941 гг.) / В.Н. Михнюк ; под ред. П.Т. Петрикова. – Минск : Наука и техника, 1985. 29. Могильницкий, Б.Г. Введение в методологию истории / Б.Г. Могильницкий. — М. : Высш. шк., 1989. — 174 с. 30. Мыльников, А.С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы / А.С. Мыльников. – СПб. : Петербургское востоковедение, 2000. – 314 с. 31. Мыльников, А.С. Народы центральной Европы: формирование национального самосознания XVIII – XIX вв. / А.С. Мыльников. – СПб. : Петрополис, 1997. – 175 с. 32. Нечкина, М.В. Василий Осипович Ключевский / М.В. Нечкина. – М., 1974. 33. Очерки истории исторической науки в СССР. – М., 1955–1966. – Т. 1–4. 34. Очерки истории исторической науки. – М., 1955–1989. 35. Пештич, С.Л. Русская историография XVIII в. / С.Л. Пештич. – Л., 1960–1971. – Ч. 1–3. 36. Пилько, Н.С. Словения в годы оккупации, 1941–1945 / Н.С. Пилько. – СПб. : Алетейя, 2009. – 15 с. 37. Развитие советской исторической науки. 1970–1974. – М., 1975. 38. Репина, Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история / Л.П. Репина. — М. : РАН : Ин-т всеобщ. истории, 1998. — 282 с. 39. Репина, Л.П. История исторического знания: Пособие для вузов / Л.П. Репина, В.В. Зверева, М.Ю. Парамонова. — 2-е изд., стер. — М. : Дрофа, 2006. — 288 с. 282 40. Рубинштейн, Н.Л. Русская историография / Н.Л. Рубинштейн. – М., 1941. 41. Сахаров, А.М. Историография истории СССР. Дооктябрьский период: курс лекций / А.М. Сахаров. – М., 1978. 42. Сборник материалов по истории исторической науки в СССР (конец XVIII – первая треть XIX в.). – М., 1990. 43. Славяне и их соседи (Центральная и Юго-Восточная Европа) / редкол. : Г.Г. Литаврин, Б.Н. Флоря (отв. ред.) [и др.]. – М. : Индрик, 2004. – 110 с. 44. Славяне и их соседи. Католицизм и православие в средние века / Б.Н. Флоря (отв. ред.) [и др.]. – М. : ИСБ, 1991. – 90 с. 45. Славяне Юго-Восточной Европы в предгосударственный период / В.Д. Баран (отв. ред.) [и др.]. – Киев : Наук. думка, 1990. – 484 с. 46. Славянский и балканский фольклор / Н.И. Толстой (отв. ред.) [и др.]. – М. : Наука, 1989. – 269 с. 47. Советская историческая наука от ХХ к XXII съезду КПСС. История СССР. – М., 1962. 48. Соколов, А.Б. Введение в современную западную историографию / А.Б. Соколов. — Ярославль : Яросл. гос. пед. ун-т им. К.Д. Ушинского, 2002. — 135 с. 49. Соколов, О.Д. М.Н. Покровский и советская историческая наука / О.Д. Соколов. – М., 1970. 50. Сучасныя праблемы гістарыяграфіі гісторыі : матэрыялы рэсп. навук.-практ. канф., 28 лістапада 2003 г. – Мінск, 2003. – Ч. 1–3. 51. Хромов, С.С. Актуальные проблемы изучения отечественной истории в свете решений XXVI съезда КПСС / С.С. Хромов // История СССР. – 1981. – № 3. 52. Цамутали, А.Н. Борьба течений в русской историографии второй половины XIX в. / А.Н. Цамутали. – Л., 1977. 53. Черепнин, Л.В. Русская историография до XIX в. / Л.В. Черепнин. – М., 1957. 54. Чикалова, И.Р. Англоведение в императорской России в именах и публикациях (1801—1917 гг.) / И.Р. Чикалова. — Минск, 2013. — 335 с. 55. Шапиро, А.Л. Историография с древнейших времен до 1917 года / А.Л. Шапиро. – СПб., 1993. 56. Шапиро, А.Л. Русская историография в период империализма / А.Л. Шапиро. – Л., 1962. 57. Шикло, А.Е. Исторические взгляды Н.А. Полевого / А.Е. Шикло. – М., 1981. Дополнительная литература 5. Американские просветители : Избранные произведения : в 2 т. — М., 1968—1969. – 2 т. 6. Андерсон, П. Размышления о западном марксизме / П. Андерсон. — М. : Интер-Версо, 1991. — 267 с. 7. Арендт, X. Истоки тоталитаризма / Х. Арендт. — М. : ЦентрКом, 283 1996. –– 672 с. 8. Арон, Р. Демократия и тоталитаризм / Р. Арон. — М. : Текст: Лит.изд. студия "РИФ", 1993. — 301 с. 9. Барг, М.А. От Макиавелли до Юма: Становление историзма / М.А. Барг, К.Д. Авдеева. — М. : ИВИ РАН, 1998. — 306 с. 10. Блок, М. Апология истории, или Ремесло историка / М. Блок. — 2-е изд., доп. — М. : Наука, 1986. — 254 с. 11. Бриггз, Э. Европа нового и новейшего времени / Э. Бриггз. – М. : Весь мир, 2006. – 585 с. 12. Бродель, Ф. Динамика капитализма / Ф. Бродель. — Смоленск : ТОО "Полиграмма", 1993. — 123 с. 13. Бродель, Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм / Ф. Бродель. — М. : Прогресс, 1986—1992. — Т. 1–3. 14. Виноградов, К.Б. Очерки английской историографии нового и новейшего времени / К.Б. Виноградов. — Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. — 224 с. 15. Всеобщая история: дискуссии, новые подходы / отв. ред. А.О. Чубарьян. — М. : Наука, 1989. — Вып. 1–2. 16. Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. — М. : Весь мир, 1997. — 700 с. 17. Галкин, А.А. Германский фашизм / А.А. Галкин. — М. : Наука, 1989. — 350 с. 18. Гістарыяграфія гісторыі Беларусі: стан і перспектывы развіцця: матэрыялы навук. канф., прысвечанай 70-годдзю Інстытута гісторыі НАН Беларусі, Мінск, 6–7 кастрычніка 1999 г. – Мінск, 2000. 19. Губман, Б.Л. Смысл истории. Очерки современных западных концепций / Б.Л. Губман. — М. : Наука, 1991. — 189 с. 20. Гуревич, А.Я. Исторический синтез и школа «Анналов» / А.Я. Гуревич. — М. : Индрик, 1993. — 327 с. 21. Гуськова, Е.Ю. Югославский кризис и Россия / Е.Ю. Гуськова. – М. : ИСБ, 1993. – 502 с. 22. Гэлбрейт, Дж. Новое индустриальное общество: Избранное / Дж. Гэлбрейт ; пер. с англ. : П.А. Алябьев [и др.]. — М. : Эксмо, 2008. — 1197 с. 23. Далин, В.М. Историки Франции ХІХ—ХХ веков / В.М. Далин. — М. : Наука, 1981. — 327 с. 24. Дворник, Ф. Славяне в европейской истории и цивилизации / Ф. Дворник. – М. : Язык слав. культуры, 2001. – 799 с. 25. Демоз, Л. Психоистория / Л. Демоз. — Ростов н/Д. : Феникс, 2000. — 509 с. 26. Довгялло, М.С. Политическая история зарубежных славянских стран новейшего времени / М.С. Довгялло. – Минск : Тетра-Системс, 2006. – 296 с. 27. Драбкин, Я.С. Проблемы и легенды в историографии германской революции 1918—1919 гг. / Я.С. Драбкин; отв. ред. Л.И. Гинцберг; АН СССР, Ин-т всеобщ. истории. — М. : Наука, 1990. — 276 с. 284 28. Дэвис, Н. История Европы / Н. Дэвис. – М. : АСТ Транзиткнига, 2005. – 943 с. 29. Историография истории России. – М., 2005. 30. История ментальностей, историческая антропология: Зарубеж. исслед. в обзорах и реф. / Рос. акад. наук, Ин-т всеобщ. истории, Рос. гос. гуманитар. ун-т. — М. : Б. и., 1996. —254 с. 31. К новому пониманию человека в истории. Очерки развития современной западной исторической мысли / отв. ред. Б.Г. Могильницкий. — Томск : Изд-во Том. ун-та, 1994. — 224 с. 32. Ковальченко, И.Д. Методы исторического исследования / И.Д. Ковальченко. — М. : Наука, 1987. — 438 с. 33. Коцур, А. Историография истории Украины с древнейших времен / А. Коцур, В. Коцур. – Киев, 2004. 34. Кроче, Б. Теория и история историографии / Б. Кроче. — М. : Яз. рус. культуры, 1998. — 191 с. 35. Любавский, М.К. История западных славян / М.К. Любавский. – М. : Парад, 2004. – 607 с. 36. Манхейм, К. Диагноз нашего времени: Очерки воен. времени, написанные социологом / Манхейм К. — М. : ИНИОН, 1992. — 254 с. 37. Методологические проблемы истории / под ред. В.Н.Сидорцова. — Минск : ТетраСистемс, 2006. — 348 с. 38. Миллер, И.С. Исследования по истории Центральной и Восточной Европы XIX в. / И.С. Миллер. – М. : Наука, 1980. – 456 с. 39. Могильницкий, Б.Г. Американская буржуазная "психоистория": Критич. очерк / Б.Г. Могильницкий, И.Ю. Николаева, Г.К. Гульбин. — Томск : Изд-во Том. ун-та, 1985. — 273 с. 40. Мыльников, А.С. Культура чешского Возрождения / А.С. Мыльников. – Л. : Наука, 1982. – 176 с. 41. Общественные трансформации в странах Центральной и ЮгоВосточной Европы (90-е годы XX – начало XXI столетия: монография / Ю.С. Новопашин (отв. ред.) [и др.]. – М. : ИСБ РАН, 2008. – 350 с. 42. Основные проблемы истории США в американской историографии. 1861—1918 гг. / АН СССР. Ин-т всеобщей истории; под общ. ред. и с предисл. д-ра ист. наук Г.Н. Севостьянова. — М. : Наука, 1974. — 359 с. 43. Основные проблемы истории США в американской историографии: От колониального периода до гражд. войны 1861—1865 гг. / АН СССР. Ин-т всеобщей истории; под ред. д-ра ист. наук Г.Н. Севостьянова. — М. : Наука, 1971. — 375 с. 44. Очерки истории исторической науки в СССР. — М. : Наука, 1955; 1960. — Т. 1–2. 45. Паррингтон, В.Л. Основные течения американской мысли / В.Л. Паррингтон. — М., 1962— 1963. — Т. 1–3. 46. Патрушев, А.И. Неолиберальная историография ФРГ: Формирование, методология, концепции / А.И. Патрушев. — М. : Изд-во МГУ, 1981. — 149 с. 285 47. Патрушев, А.И. Расколдованный мир Макса Вебера / А.И. Патрушев. — М. : Изд-во МГУ, 1992. — 207 с. 48. Погодин, А.Л. Краткий очерк истории славян / А.Л. Погодин. – М. : УРСС, 2003. – 126 с. 49. Погодин, С.Н. "Русская школа" историков: Н.И. Кареев, И.В. Лучицкий, М.М. Ковалевский / С.Н. Погодин. — СПб. : Изд-во СПбГТУ, 1998. — 377 с. 50. Поппер, К. Открытое общество и его враги : в 2 т. / К. Поппер. — М. : Открытое о-во "Феникс", 1992. 51. Райх, В. Психология масс и фашизм / В. Райх. — СПб. : Унив. кн.; М. : АСТ, 1997. — 379 с. 52. Рансимен, С. История Первого Болгарского царства / С. Рансимен. – СПб. : Алетейя, 2009. – 537 с. 53. Реизов, Б.Г. Французская романтическая историография (1815—1830 гг.) / Б.Г. Реизов. — Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1956. — 535 с. 54. Россия в XX веке: историки мира спорят : сб. ст. / Рос. АН, Ин-т рос. истории, Отд-ние истории; редкол. : И.Д. Ковальченко (отв. ред.) [и др.]. — М. : Наука, 1994. —750 с. 55. Сборник материалов по истории исторической науки в СССР (конец XVIII – первая треть XIX в.). – М., 1990. 56. Современная зарубежная немарксистская историография. Критический анализ: cб. ст. / отв. ред. В.Л. Мальков. — М. : Наука, 1989. — 506 с. 57. Согрин, В.В. Критические направления немарксистской историографии США / В.В. Согрин. — М. : Наука, 1987. — 268 с. 58. Согрин, В.В. Современная историография Великобритании / В.В. Согрин, Г.И. Зверева, Л.П. Репина. — М. : Наука, 1991. — 225 с. 59. Соколова, М.И. Современная французская историография : Основные тенденции в объяснении ист. процесса / М.И. Соколова. — М. : Наука, 1979. — 364 с. 60. Сорокин, П. Человек, цивилизация, общество / П. Сорокин. — М. : Политиздат, 1992. — 542 с. 61. Социальная история. Проблемы синтеза / отв. ред. В.В. Согрин. — М., 1994. 62. Споры о главном. Дискуссии о настоящем и будущем исторической науки вокруг школы «Анналов» / Рос. АН, Ин-т всеобщ.истории ; отв. ред. Ю.Л. Бессмертный. — М. : Наука, 1993. — 208 с. 63. Средняя Европа: проблемы международных и межнациональных отношений. XII – XX вв. / А.С. Стыкалин (отв. ред.) [и др.]. – СПб. : Алетейя, 2009. – 537 с. 64. Сучасныя праблемы гістарыяграфіі гісторыі: матэрыялы рэсп. навук.-практ. канф., 28 лістапада 2003 г. – Мінск, 2003. – Ч. 1–3. 65. Тойнби, А.Дж. Постижение истории / А.Дж. Тойнби. — М. : АйрисПресс: Рольф, 2001. — 637 с. 66. Тойнби, А.Дж. Цивилизация перед судом истории: сб. / А.Дж. 286 Тойнби. — М. : Прогресс ; СПб. : Культура. — 477 с. 67. Февр, Л. Бои за историю: сб. ст. / Л. Февр. — М. : Наука, 1991. — 629 с. 68. Фюре, Ф. Постижение Французской революции / Ф. Фюре. — СПб. : ИНАПРЕСС, 1998. — 217 с. 69. Шапиро, А.Л. Историография с древнейших времен до 1917 года : курс лекций / А.Л. Шапиро. — Л. : Изд-во ЛГУ, 1982. — 239 с 70. Шлезингер, А.М. Циклы американской истории / А.М. Шлезингер. — М. : Прогресс : Прогресс-академия, 1992. — 685 с. 71. Шпенглер, О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории / О. Шпенглер. — М. : Мысль, 1998. — Т. 1–2. 72. Экономическая история: Проблемы. Исследования. Дискуссии : сб. ст. / Рос. акад. наук, Ин-т всеобщ. истории; отв. ред. Ю.Н. Розалиев. — М. : Наука, 1993. — 219 с. 73. Ясперс, К. Смысл и назначение истории / К. Ясперс. — М. : Политиздат, 1991. — 527 с.
