А.А. Остахов Воинская дисциплина у черкесов в XVIII

А.А. Остахов
Воинская дисциплина у черкесов в XVIII-XIX вв.
Ключевым элементом в системе общей организации вооруженных сил
является воинская дисциплина. У адыгов она была основана на следующих
элементах: личность полководца (бойцовские качества, воинская слава,
боевой опыт), адыгские национальные традиции и этикет («адыге хабзе»),
боевая клятва, феодальный адыгский адат («уорк хабзе»). Первые три
элемента присутствовали у всех адыгских племен (демократических и
аристократических), а четвертый – только у аристократических, благодаря
этому дисциплина в их войсках была на более высоком уровне. Другими
словами, особенности социально-политического устройства адыгских племен
оказывали существенное влияние на уровень развития воинской дисциплины.
Адыгские народные традиции, основанные на принципах свободы
личности и ярко выраженного индивидуализма, шли вразрез с принципами
организации и дисциплины. Поэтому личность полководца была одним из
ключевых элементов, на основе которого строилась вся воинская дисциплина
черкесов. Полководец должен был обладать определенными бойцовскими
качествами (сила и ловкость, храбрость, мужество, отвага, решительность,
щедрость, красноречие), вызывавшими у всех воинов уважение к его
личности. Это являлось ядром его авторитета, который стимулировал
адыгских воинов подчиняться предводителю и исполнять его приказы [1].
Но это подчинение носило ограниченный характер из-за народных
традиций, которые позволяли черкесам не исполнять приказы предводителя.
Поэтому он был вынужден побуждать остальных к действию личным
примером: полководец постоянно находился впереди войска, первым
бросался в атаку и всегда присутствовал в гуще боя.
Наряду с бойцовскими качествами полководец должен был обладать
воинской славой, обеспеченной немалым количеством успешных военных
походов. Это не только обеспечивало широкий приток добровольцев в
войско, а также было залогом крепкой дисциплины: среди воинов, не без
участия полководца, распространялось мнение, что предводитель прекрасно
знает свое дело и ему сопутствует удача, поэтому чтобы поход закончился
успешно, следует беспрекословно подчиняться его приказам. Если хотя бы
один из его походов заканчивался трагически, то полководец и его славные
дела быстро предавались забвению [2].
Так, убыхский полководец Хаджи Берзек был широко известен в горах
своими боевыми подвигами. Для его предприятий собирались
многочисленные войска, так как недостатка в добровольцах не было. Часто
его походы сопровождались жаркими кровопролитными боями с русскими
войсками, потому что он любил предаваться безрассудной храбрости вместо
благоразумной осторожности. Но, по свидетельству Д.Лонгворта, после
серии кровавых походов Хаджи-Берзека, в которых горцы понесли большие
потери, количество желающих участвовать в его набегах значительно
уменьшилось [3].
Нередко во время походов возникали непредвиденные ситуации, которые
разрушали дисциплинарный порядок или вообще разваливали войско. В
таких случаях полководец должен был проявить всю свою смекалку и
изворотливость, чтобы восстановить порядок в войске. Один из таких
случаев описал Т. Лапинский. В 1842 г. черкесы предприняли штурм
крепости Чепсин, одного из объектов Черноморской береговой линии. Ночью
адыгское войско незаметно стало подкрадываться к крепостным стенам, но
находящийся в его рядах шпион, выстрелил из ружья, подав сигнал русскому
гарнизону. Русские открыли по черкесам картечный огонь, отбросив их на
исходные позиции. Черкесы предприняли новую атаку, но и она была отбита
с большими потерями. В войске начался беспорядок, горцы не подчинялись
приказам предводителя, открыто обвиняя его в неудаче, а некоторые
попытались даже убить его. Войско стало разваливаться: адыги начали
расходиться по своим аулам, не обращая внимания на приказы
военачальника. Тогда предводитель, прекрасно зная традиции и менталитет
черкесов, произнес речь, в которой сделал упор на то, что будет трусостью и
большим позором вернуться домой, не отомстив врагу за своих погибших
собратьев и нарушив боевую клятву. Многие воины, опасаясь позора или
испытывая чувство стыда после этой речи, остались в войске и были готовы к
новому сражению. Помимо этого, некоторых нарушителей порядка
предводитель застрелил, показав остальным воинам свою решительность в
использовании альтернативных методов поддержания порядка. В итоге он
восстановил дисциплину. Далее черкесы снова штурмовали крепость и после
ожесточенного рукопашного боя с русским гарнизоном захватили ее [4].
Адыгские военачальники прекрасно знали, что одной из черт менталитета
черкесов является суеверие [5]. Поэтому они разнообразными способами
использовали его в качества средства поддержания дисциплины в войске.
Один из них был засвидетельствован в мемуарах Д.Лонгворта. В январе 1838
г. черкесский полководец Мансур-бей собирал войско для нападения на
объекты Кубанской линии с целью возмездия за набеги казаков на адыгские
аулы. Когда большая часть воинов явилась на место сбора, началось
заседание военного совета. По окончании заседания Мансур-бей выступил с
речью перед всеми собравшимися бойцами, в которой он объяснял мотивы
похода и призывал всех принять в нем деятельное участие. Далее он сделал
акцент на то, что беседовал со святым стариком-отшельником, который
предсказал успешное завершение похода, только при условии
беспрекословного исполнения рядовыми воинами всех приказов
военачальника [6]. О суеверности черкесов хорошо знал и русский генерал
Г.Х. Засс, который виртуозно использовал ее в своих целях [7].
Немаловажным средством поддержания дисциплины в черкесском войске
была боевая клятва. Полководец в обязательном порядке перед
выступлением в поход принуждал всех воинов дать клятву на верность ему
лично и выполнение всех его приказов. Чтобы церемония принятия присяги
возымела должный эффект, военачальники, зная о суеверности черкесов,
проводили ее с особой торжественностью.
У черкесов существовало несколько обрядов боевой клятвы: «зэпэбаш»,
«цава-карар», клятва на Коране [8]. Обряд «зэпэбаш» проводился следующим
образом. Предводитель произносил клятву, после чего все проходили по
одному между двумя воинами, державшими на уровне груди ружейные
присошки. Прошедшие между ними воины считались принявшими присягу.
Одновременно с этим полководец подсчитывал количество воинов, и таким
образом узнавал точную численность своего отряда [9]. Несколько иным
образом проводился обряд «цава-карар». Старшина, являвшийся по
совместительству имамом, вскакивал в середине собрания на лошадь и
произносил краткую молитву, в которой просил благословения Аллаха на
успех предприятия. В конце молитвы все собравшиеся воины хором
произносили «аминь». После этого старшины становились по двое от
каждого племени в ряд и вызывали воинов лично исполнить клятву. Каждый
из них приближался по порядку к старшинам и ударял по рукам. Это
означало, что священное обещание ни в коем случае нельзя взять назад.
После этого военный совет старшин распускался и в силу вступало
командование избранного военачальника. Клятва «цава-карар», девизом
которой были слова «победить или умереть», использовалась черкесами,
только в самых опасных боевых предприятиях, когда надеяться на одну
только храбрость горцев было недостаточно. Неисполнение данной клятвы
влекло за собой большой позор [10]. Наличие у черкесов нескольких видов
боевой клятвы еще раз подтверждает тот факт, что клятва была
немаловажным средством укрепления воинской дисциплины.
Другой основой воинской дисциплины у адыгов был их национальный
этикет, истоки которого лежали в адыгских народных традициях. В адыгском
обществе отсутствовал институт государства, поэтому в качестве регулятора
общественного порядка, устанавливавшего нормы поведения для каждого
члена, выступали народные традиции [11]. Данное положение
распространялось и на их воинскую дисциплину.
В основе адыгского этикета лежали следующие правила поведения:
уважение и подчинение старшим по возрасту, личная сдержанность,
почтительное отношение к собратьям по оружию, прекращение кровной
мести во время войны, запрет на употребление алкогольных напитков в
походе [12]. Данные нормы ставили каждого черкесского воина в
определенные рамки, ограничивавшие свободу его действий. Благодаря
этому в черкесском войске не было никаких беспорядков на бытовой почве.
Дисциплинирующую роль этикета в адыгском войске подметил Д.Лонгворт:
«Между тем беспорядок в войске был совсем не большой, и обязанности
Мансура как генерала <…> не были столь трудными, как можно было
ожидать, учитывая полное отсутствие дисциплины и субординации в
черкесском
воинстве.
Обходительность
вождей
и
привычная
уравновешенность людей обеспечивали порядок, который в такой
беспокойный момент был совершенно необычным» [13:506-507].
При управлении войском черкесские полководцы всегда учитывали
особенности адыгских народных традиций. Так, на должность дежурных по
войску предводитель обычно назначал людей, старших по возрасту, чтобы
остальные черкесы, руководствуясь соответствующими этическими
нормами, беспрекословно подчинялись их приказам [14].
Дисциплина в войсках аристократических адыгов резко отличалась от
дисциплины у демократических племен. Это было обусловлено наличием у
первых, помимо всех выше указанных элементов дисциплины, феодального
адыгского адата – «уорк хабзе», являвшегося мощным дисциплинирующим
средством. Он устанавливал для князей и дворян четкую систему прав и
обязанностей, формировавших устойчивую служебную иерархию и традиции
строго подчинения и субординации. Таким образом, свобода действий
каждого воина существенно ограничивалась [15].
В среде демократических адыгов феодальный адат практически
отсутствовал (точнее, не играл особой роли в общественных процессах),
поэтому их воинская дисциплина имела ряд существенных недостатков:
каждый воин имел право в любой момент отказаться от участия в походе и
покинуть войско; воин мог не выполнять приказы предводителя; полководец
не имел права наказывать нарушителей дисциплины; он мог принимать
серьезные решения в походе, только с согласия военного совета;
военачальник должен был постоянно присутствовать на передовой и в самых
опасных местах сражения. В свою очередь данные недостатки во время
похода влекли серьезные последствия: обезглавливание войска, резкое
уменьшение его численности, отсутствие спаянности в коллективных
действиях горцев, преобладание безрассудной храбрости над умеренными
организованными действиями. Рассмотрим каждое из них более подробно.
Адыгский полководец, как уже было сказано выше, всегда должен был
идти впереди войска, первым бросаться в атаку и всегда быть в гуще боя. Эти
действия сильно повышали вероятность его гибели, которая обезглавливала
войско и приводила его к разгрому [16].
В связи с тем, что каждый воин имел право в любое время покинуть
войско, его численность резко сокращалась и оно было уже не в состоянии
решать поставленные боевые задачи [17]. На этом факте заострил свое
внимание И.Бларамберг: «Поскольку они не признают ни дисциплины, ни
субординации … каждый волен отправиться к себе домой, когда ему
заблагорассудится, что они частенько и проделывают, особенно если их отряды находятся неподалеку от их жилищ. Из этого следует, что черкесы
никогда не могут сконцентрировать в одном месте все свои силы, но, с
другой стороны, их никогда нельзя победить окончательно и полностью, так
как они постоянно появляются и исчезают» [18:112].
Во время боя горцы часто предавались безрассудной индивидуальной
храбрости, которая влекла за собой неорганизованные действия боевого
коллектива. Поэтому адыгские отряды во время атаки превращались в
беспорядочную массу, которая была легкой добычей для более
организованного противника, особенно для русских пехотинцев. Вот что
писал по этому поводу Хан-Гирей: «В минуту сражения исчезают все
распоряжения в войске черкесском <…> кто хочет, тот дерется; приказания
старшины уже не действуют, а увещеваниям их покорствуют только дворяне.
Этому главнейшею причиной служит предрассудок, будто бы славнее
сражаться лично и оказывать храбрость, нежели, распоряжаясь,
содействовать существеннее общему успеху» [19:308]. Данный изъян был
присущ адыгскому воинству со стародавних времен и сохранялся на
протяжении многих веков [20].
У аристократических черкесов вышеперечисленные недостатки были
слабо выражены или вообще отсутствовали, так как феодальный адат
искоренял их: дворяне со своими воинами обязаны были всегда
сопровождать своего князя в походе, не покидать его ни при каких
обстоятельствах, беспрекословно исполнять все его приказы в любой
ситуации и четко придерживаться субординации [21]. Поэтому дисциплина в
их войсках была на более высоком уровне, чем у демократических адыгов.
Благодаря этому вооруженные силы кабардинцев, темиргоевцев, бжедугов и
убыхов, были более дисциплинированными, чем у шапсугов, натухайцев и
абадзехов. В свое время это подметил Хан-Гирей: «Вообще в войсках,
состоящих из воинов, собранных в княжеских владениях, более бывает
порядка, повиновения и подчиненности, нежели в войсках, составленных из
племен, имеющих народное правление» [22:307].
Естественным образом возникает вопрос о причинах столь низкого
уровня развития воинской дисциплины у черкесов. Основной причиной
этого, по мнению Ш. Ногмова, были традиции личной свободы и ярко
выраженного индивидуализма, доминирующие у адыгов над всем
остальным: «С общего согласия предпринимали воинские походы, избирали
вождей; но будучи привязаны к независимости, весьма ограничивали их
власть и часто неповиновались им даже во время битв. Совершив общее дело
и возвратясь домой, всякий считал себя господином и владыкой в своей
хижине» [23:55]. Такого же мнения придерживался и Хан-Гирей [24]. Более
глубоко данный вопрос рассмотрел Д. Лонгворт. Причиной этого он считал
отсутствие в адыгском обществе процесса разделения труда на фоне ярко
выраженных традиций индивидуализма: «Там, где имеется постоянная армия
и военные образуют отдельную профессию, представление о части общества,
которая обязана защищать остальных, является одним из тех, к которым мы
уже давно привыкли, но вооруженному народу не легко примириться с
обычаем, когда нанимают других бороться за них, и именно вследствие этого
в то время как каждая личность гордится своей собственной отвагой и
военным искусством, дисциплина и объединение такому народу вообще
неизвестны. Привычки и чувства, существующие в такой стране, не могут
быть легко искоренены» [25].
Н.Дубровин еще более углубился при рассмотрении данного вопроса. По
его мнению, главной причиной слабого развития воинской дисциплины у
западных адыгов являлся горный ландшафт, обусловивший отсутствие в их
обществе государственности и наличие традиций индивидуализма: «На
равнинах
общий
интерес
взаимной
безопасности
связывает
единоплеменников и народы, находящиеся на низкой степени образования,
вместе со своим развитием постепенно соединяются в государства. В горах,
напротив: община, по мере своего размножения, делится все более и более,
замыкается в самое себя и преследует свои мелкие интересы. Чем
неприступнее горы, чем более представляют они преград для вторжения
неприязненных соседей в пределы общины, тем более бывает
самостоятельности в отдельных общинах, на которые делится
единоплеменный народ, и тем долее она сохраняется. Такое общее
положение справедливо и в применении к черкесам. …кабардинцы, как
жители равнин, скорее сознали необходимость общего управления и пришли
к нему, тогда как все остальные племена черкесского народа с давних времен
оставались в коленном устройстве и большая часть из них разделялась на
мелкие независимые общества, управляемые своею мирскою сходкою»
[26:196-197].
В итоге можно сказать, что воинская дисциплина у черкесов
основывалась на институтах безгосударственного общества, лишенного
принципов единовластия и разделения труда. Ее характер, многие черты и
особенности были обусловлены этим обстоятельством. Система воинской
дисциплины у адыгов была в состоянии поддерживать внутренний порядок в
войске, эффективно искореняя конфликты между членами его боевого
состава. Но в то же время, при неблагоприятных условиях (затягивание
военных действий и серия поражений), она была не в силах предотвратить
развал черкесского войска во время похода. Данный недостаток воинской
дисциплины горцев отрицательно сказывался на их общей боеспособности,
тем самым давая русским воинам в бою немалое преимущество над ними.
1.
2.
3.
4.
Библиографический список
Дубровин, Н. Черкесы (адыге) [Текст] / Н. Дубровин // Документы и
материалы по истории адыгов. – Нальчик, 1991. – Вып.1. – С. 242;
Лермонтов, М.Ю. Измаил-бей [Текст] / М.Ю. Лермонтов // Лермонтов
М.Ю. Собрание сочинений в четырех томах. – Изд-во «Правда». Москва.
– 1969. – Т. 4. – С. 336-339.
Потто, В.А. Кавказская война [Текст] / В.А. Потто. – М.: ЦЕНТРПОЛИГРАФ, 2006. – Т.2. – С.445; Эпиграфические памятники Северного
Кавказа (на арабском, персидском и турецких языках). Издание текстов,
пер., комм., ст. и прил. Л.И. Лаврова. – М., 1986. – Ч.2 – С.148; Марзей, А.С.
Черкесское наездничество «ЗекIуэ». Из истории военного быта черкесов в
XVIII – первой половине XIX в. [Текст] / А.С. Марзей. – Нальчик: «ЭльФа», 2004. – С. 62.
Лонгворт, Дж. Год среди черкесов [Текст] / Дж. Лонгворт. – Нальчик:
«Эль-Фа», 2002. – С. 314.
Лапинский, Т. (Теффик-бей). Горцы Кавказа и их освободительная борьба
против русских [Текст] / Т. Лапинский. – Нальчик: «Эль-Фа», 1995. –
С. 171-177; Хавжоко, Шаукат Муфти. Герои и императоры в черкесской
истории [Текст] / Хавжоко Шаукат Муфти. – Нальчик: «Эль-Фа», 1994. –
С. 126.
5. Дубровин, Н. Черкесы (адыге) [Текст] / Н. Дубровин // Документы и
материалы по истории адыгов. – Нальчик, 1991. – Вып.1. – С. 73-80.
6. Лонгворт, Дж. Год среди черкесов с. – Нальчик: «Эль-Фа», 2002. – С.
508.
7. Дубровин, Н. Черкесы (адыге) [Текст] / Н. Дубровин // Документы и
материалы по истории адыгов. – Нальчик, 1991. – Вып.1. – С. 79-80;
Немирович-Данченко, В.И. Рыцари гор. Избранные произведения в двух
томах. – Т.1 [Текст] / В.И. Немирович-Данченко. – Нальчик: «Эль-Фа»,
1998.
–
С. 340, 341, 343.
8. Лонгворт, Дж. Год среди черкесов [Текст] / Дж. Лонгворт. – Нальчик:
«Эль-Фа», 2002. – С. 506; Лапинский, Т. (Теффик-бей). Горцы Кавказа и
их освободительная борьба против русских [Текст] / Т. Лапинский. –
Нальчик: «Эль-Фа», 1995. – С. 168-169; Марзей, А.С. Черкесское
наездничество «ЗекIуэ». Из истории военного быта черкесов в XVIII –
первой половине XIX в. [Текст] / А.С. Марзей. – Нальчик: «Эль-Фа», 2004. –
С. 68.
9. Карданов, Ч.Э. Аграрное движение в Кабарде и Балкарии [Текст] /
Ч.Э. Карданов. – Нальчик, 1963. – С. 132; Марзей, А.С. Черкесское
наездничество «ЗекIуэ». Из истории военного быта черкесов в XVIII –
первой половине XIX в. [Текст] / А.С. Марзей. – Нальчик: «Эль-Фа», 2004.
– С.68.
10. Лапинский, Т. (Теффик-бей). Горцы Кавказа и их освободительная борьба
против русских [Текст] / Т. Лапинский. – Нальчик: «Эль-Фа», 1995. –
С. 168-169.
11. Катанчиев, Т.М. Кабардинское обычное право, его особенности [Текст] /
Т.М. Катанчиев. – Изд. 2-ое, доп. – Нальчик: «Эль-Фа», 2003. – С. 35.
12. Дубровин, Н. Черкесы (адыге) [Текст] / Н. Дубровин // Документы и
материалы по истории адыгов. – Нальчик, 1991. – Вып.1. – С. 18,139;
Спенсер, Э. Путешествия в Черкесию [Текст] / Э. Спенсер. – Майкоп:
РИПО «Адыгея», 1994. – С. 96, 116.
13. Лонгворт, Дж. Год среди черкесов [Текст] / Дж. Лонгворт. – Нальчик:
«Эль-Фа», 2002. – С. 506-507.
14. Хан-Гирей. Записки о Черкесии [Текст] / Хан-Гирей. – Нальчик:
«Эльбрус», 1978. – С. 307.
15. Катанчиев, Т.М. Кабардинское обычное право, его особенности [Текст] /
Т.М. Катанчиев. – Изд. 2-ое, доп. – Нальчик: «Эль-Фа», 2003. – С. 47-48.
16. Ногмов, Ш.Б. История адыхейского народа, составленная по преданиям
кабардинцев [Текст] / Ш.Б. Ногмов. – Нальчик: «Эльбрус», 1982. – С. 105;
Карданов, Ч.Э. Путь к России: Кабардинские князья в истории отношений
Кабарды с Российским государством в XVI – начале XIX в. [Текст] /
Ч.Э. Карданов – Нальчик: «Эльбрус», 2001. – С. 36.
17. Дубровин, Н. Черкесы (адыге) [Текст] / Н. Дубровин // Документы и
материалы по истории адыгов. – Нальчик, 1991. – Вып.1. – С. 223.
18. Бларамберг, И. Кавказская рукопись [Текст] / И. Бларамберг. –
Ставрополь: Ставропольское книжное издательство, 1992. – С. 112.
19. Хан-Гирей. Записки о Черкесии [Текст] / Хан-Гирей. – Нальчик:
«Эльбрус», 1978. – С. 308.
20. Ногмов, Ш.Б. История адыхейского народа, составленная по преданиям
кабардинцев [Текст] / Ш.Б. Ногмов. – Нальчик: «Эльбрус», 1982. – С. 48.
21. Дубровин, Н. Черкесы (адыге) [Текст] / Н. Дубровин // Документы и
материалы по истории адыгов. – Нальчик, 1991. – Вып.1. – С. 168-169.
22. Хан-Гирей. Записки о Черкесии [Текст] / Хан-Гирей. – Нальчик:
«Эльбрус», 1978. – С. 307.
23. Ногмов, Ш.Б. История адыхейского народа, составленная по преданиям
кабардинцев [Текст] / Ш.Б. Ногмов. – Нальчик: «Эльбрус», 1982. – С. 55.
24. Хан-Гирей. Записки о Черкесии [Текст] / Хан-Гирей. – Нальчик:
«Эльбрус», 1978. – С. 308.
25. Лонгворт, Дж. Год среди черкесов [Текст] / Дж. Лонгворт. – Нальчик:
«Эль-Фа», 2002. – С. 278.
26. Дубровин, Н. Черкесы (адыге) [Текст] / Н. Дубровин // Документы и
материалы по истории адыгов. – Нальчик, 1991. – Вып.1. – С. 196-197.