А.Р.Мухамадеев ПРОЯВЛЕНИЕ ДРУЖИННОЙ КУЛЬТУРЫ В ВОИНСКОЙ ПОВИННОСТИ В ВОЛЖСКОЙ БОЛГАРИИ
реклама
УДК 34(091)(470.41) А.Р.Мухамадеев ПРОЯВЛЕНИЕ ДРУЖИННОЙ КУЛЬТУРЫ В ВОИНСКОЙ ПОВИННОСТИ В ВОЛЖСКОЙ БОЛГАРИИ (IX - НАЧАЛО XIII В.) Статья рассматривает особенности воинской повинности в Волжской Болгарии. Волжские болгары, как вассалы Хазарского кагана, выставляли свои отряды в войско сюзерена. Постепенно в Булгарии формировалась единая дружинная культура. После гибели каганата булгарские правители использовали воинскую повинность исключительно в личных целях – при походах на соседние народы, столкновениях с русскими княжествами и т.д. Ключевые слова: Волжские болгары, дружинная культура, хазары, война, войско, ополчение, поход, вассал, воинская повинность. Mukhamadеev Almaz Raisovich MANIFESTATION OF ARMED GROUP CULTURE IN CONSCRIPTION IN VOLGA BULGARIA (IX THE BEGINNING OF XIII C.) The article examines the peculiarities of conscription in Volga Bulgaria. The Volga Bulgarians, as vassals of Khazar kagan, put their troops into the army of suzerain. Gradually in Bulgaria was formed a single armed group culture. After the death of kaganat, Bulgar rulers used conscription solely for personal purposes – when campaigns against neighboring nations, collision with Russian principalities, etc. Keywords: the Volga Bulgarians, armed group, khazars, war, army, militia, campaign, vassal, conscription. Одной из важнейших повинностей в средневековых тюркских государствах, в т.ч. в Волжской Болгарии, была воинская повинность. В начальный период состояла в прямой вассальной зависимости от Хазарского каганата. А значит, булгары должны были нести в пользу него воинскую повинность, остановимся на таковой повинности каганата подробнее. Трудно, сомневаться, в том, что в случае крупных военных действий булгарский правитель поставлял вооруженные отряды в войско своего хазарского сюзерена. О хазарах ибн Русте писал: «Царь их Иша, возложил на зажиточных и богатых из них обязанность поставлять всадников, сколько могут они по количеству имущества своего и по успешности промыслов своих. Они ходят ежегодно войною против печенегов. Иша этот сам распоряжается получаемыми податями, и в походы ходит со своими войсками… Когда войска эти выступают куда бы то ни было, то выступают в полном вооружении, со знаменами и копьями, одетые в прочные брони. Конное войско состоит из 10000 всадников, как обязанных постоянной службою, находящихся на жаловании у царя, так и выставляемых (как сказано) людьми богатыми в виде повинности» [1, с.18]. Д.А. Хвольсон говорит и о другом возможном числе хазарского войска. Ссылаясь на Ибн Фадлана, он называет цифру 12 тысяч воинов, а по Масуди – 7 тысячах «конных стрелков» [1, с.69]. Сообщение Ибн Русте о том, что зажиточные и богатые люди обязаны поставлять царю всадников сообразно со своим имущественным положением и состоянием доходов М.И. Артамонов воспринял как однозначное свидетельство наличия у хазар воинской повинности [2, с.401]. Известно, что хазары в короткие сроки могли собирать и большее количество войска. В 913 году, например, мусульмане хазарского государства собрали против русов-варягов, возвращавшихся из грабительской экспедиции с территории Азербайджана только конницы количеством 15 тысяч всад-ников в полном вооружении. В окрестностях хазарского города Итиль мусульманское войско (впрочем, в его составе было и много христиан из горожан Итиля) встретило русов-варягов и в техдневном сражении разбило наголову. Оставшимся в живых около 5 тысяч русам удалось сесть на корабли и доплыть до земли буртас. Здесь они оставили суда и продолжили движение по суше, но по пути домой все были перебиты буртасами и булгарскими мусульманами. С этого года, пишет ал-Масуди, “русы не возоб-новляли” подобных походов [3, с. 132-133]. В данном случае, действия мусульманских отрядов каганата трудно назвать исполнением воинских повинностей. Масуди писал, что каган не собирался наказывать русов на обратном пути, которым сам же разрешил пройти через свои территории к Хазарскому морю. Вскоре после того, как мусульмане его государства настойчиво попросили у кагана позволить им наказать разбойников за убийства и грабеж единоверцев, он остался в более чем в трудном положении. Учитывая реальную силу ларшиев-гвардейцев и многочисленность мусульманского населения в стране, каган не смог им препятствовать. Все, что смог сделать каган, успевший получить щедрые дары от русов за разрешение на обратный путь, это предупредить их о намерениях мусульман. Каган не собирался мобилизовать воинские ресурсы для войны с русами. Войско мусульман образовалось, как бы, стихийно, без никаких обязательств к государственной власти. Такая же ситуация могла сложиться с буртасами и волжскими болгарами, которые вполне обоснованно могли опасаться за свою безопасность [3, с. 133]. Ибн Русте писал, что булгары производят набеги на буртас, грабят их и уводят в плен. У булгар имеется конница при полном вооружении, они носят кольчуги [1, с.24]. Согласно Ибн Фадлану булгарский царь регулярно посылал свои отряды совершать набеги на соседние народы, а награбленные трофеи делил вместе с ними [4, с.136]. Б.Н.Заходер исходя из сообщений Ибн Русте и Гардизи булгарские походы на буртас характе-ризирует как священную войну. Все это не может не напомнить интерпретацию Худуд ал-алам и Марвази о войне булгар с окружающими их “неверными”, т.е. тюрками-немусульманами. И здесь и там, говорит он, как явствует из содержания, дело идет именно о предписанной мусульманским обычным правом грабительской войне с соседними иноверными народами [5, с. 31]. Воинские повинности успешно налагались и правителями дунайских болгар. Болгарская власть первоначально выражалась не только в наложении на славян дани, но и военной повинности, в частности, по отношению к населению Мизии и Македонии[6, с. 143]. Однако известно и случаи, когда это тяжкое бремя, налагаемое на зависимые народы, давало обратные результаты. Зафиксированы неоднократные случаи, когда славяне обнаруживали свои симпатии к византийцам и во время походов изменяли болгарскому хану. Так случилось в 762 году, когда произошло громадное передвижение славян в Малую Азию и число переселившихся определялось в 208 тысяч душ. При императоре Юстиниане II из другой славянской колонии, поселенной в Опсикии, было организовано опричное войско в 30 тысяч человек [6, с. 144]. Касаясь этнокультурного состава дружины Волжской Болгарии, И.Л.Измайлов говорит, что он был довольно сложным, особенно на ранней стадии формирования государства. Наряду с собственно булгарами, в дружину входили также представители других тюрко-огурских и финно-угорских племен. Ученый видит все основания полагать, что в число дружинников правителя Волжской Болгарии входила и часть русов – славяно-финноскандинавского по происхождению слоя воинов и торговцев, живших близ его ставки. В такой пестрой этнокультурной среде, насыщенной элементами различных традиций и новаций, шло формирование единой дружинной культуры. Одним из элементов, свидетельствующих о наличие в Волжской Болгарии Х в. развитой культуры и военной организации, являются широко распространенные у булгар воинские и родовые знамена [7, с.351]. Опираясь на сообщение Ибн Фадлана о том, что правителю булгар подчинялись четыре «малика» («царя») [4, с. 131], И.Л. Измайлов предполагает, что они по приказу правителя должны были выставлять свои отряды для булгарского войска. Далее, говорит он, кроме собственно булгарских подразделений войско включало и отряды зависимых соседних народов. Исследователь, опираясь на сообщение ал-Балхи о подвластности «башджардов» (мадьяр) булгарам [1, с.105], приведенные нами примеры взаимоотношений булгар и буртас, а также факт постепенного включения буртас в состав Волжской Болгарии заключает, что все «эти зависимые народы выставляли племенные ополчения и служили на границах Булгарии в качестве федератов» [7, с.353]. Рассуждения И.Л.Измайлова вкупе с приведенными им фактами, а также общими тенденциями развития средневековых обществ, выглядят весьма правдоподобными. Фактически он говорит о проявлениях феодальной воинской повинности, в наличие которой в Волжской Болгарии, как и в любом другом государстве, сомневаться не приходиться. Автор устранил пробел в этой области, вызванный отсутствием прямых свидетельств и сведений современников. В мусульманский период развития Волжской Болгарии воинская повинность продолжает играть большую роль. Вместе с тем, на этом этапе развития государства, после крушения сюзеренного по отношению к ним Хазарского каганата, правитель булгар мобилизует и использует вооруженные силы исключительно в своих интересах. Более того, усиление на западе государства русских княжеств, начавших оспаривать буферные территории и торговые пути, требовало наличие постоянно готовой к военным действиям вооруженной силы. Позже, все чаще разгоравшиеся военные конфликты и боевые действия показали булгарскому правителю необходимость не только широкого применения воинской повинности, но частого призыва вассалов встать под знамена. Проявление фактов воинской повинности мы можем проследить в русских летописях. Ипатьевская летопись при описании походов 1182-1184 годов сообщает: «Окольнии же городе Болгарьский – Собе-куляне и Челмата, совокупившаяся со инеми Болгары зовемыми Темтюзы, и совокпившиеся их 5000 идоша на насады (на кораблях), а из Торьцького на коних…» [8, с.626]. Воскресенская летопись сообщала об этом факте так: «Болгарии же из города из Собекуля и из Челмата поидоша в лодияхъ и изъ Торцскаго на конехъ к лодиямъ Всеволожимъ» [9, с.135]. Б.Д.Греков и Н.Ф.Калинин считали эти обозначения (собекуляне, челмата, темтюзы) геогра-фическими синонимами булгарских племен [10, с.108]. Судя по указанным данным, И.Л.Измайлов пишет о существовании у булгар налаженной системы выступления вассалов по приказу сюзерена. При этом, он говорит, что системой вассалитета и субвассалитета была связана между собой вся знать [7, с. 354-355]. Как заметил А.П.Смирнов, военные союзы русских князей встречали отпор тоже объединившихся отрядов болгарских князей. Одним из примеров тому он также приводил события 1182-1184 гг., где присутствуют указанные названия представителей булгарского сообщества. Согласно его мнению, это не добровольные союзы, а феодальная воинская повинность [11, с.87]. Вероятность таких трактовок событий 1182 – 1184 гг. очень близка к действительности, они только подтверждают наличие воинской повинности в Волжской Болгарии. Обозначение населения и поддан-ных государства, исходя из географического местонахождения, говорит о развитости государственно-правовых отношений, фактическом административном делении на отдельные округа или другие единицы, а также постоянную возможность учитывать численность боеспособного мужского населения, готовых участвовать в военных действиях. Система вассалитета среди знати, в свою очередь, говорит о возможности и обязанности со стороны соответствующих вассалов выставлять на поле боя определенное количество вооруженных людей. Воинская повинность являлась одной из неотъемлемых областей общественно-правовых взаимоотношений в феодальной Волжской Болгарии. И.Л.Измайлов, изучавший структуру военной организации и военное дело булгар, делает из вышеизложенного русско-булгарского события следующие выводы. Основу булгарской армии составляли соподчиненные феодальные дружины, состоящие из конных воинов-профессионалов под командованием иерархически организованной знати. Местные феодалы, в зависимости от ранга в государственной иерархии и размеров землепользования, выставляли военное ополчение. Причем, это могли быть ополчения определенных областей и городов. Вполне возможно, что такие военные отряды, состоящие как из булгар, так и из соседних народов, назывались «чирмеш». В состав булгарской военной организации включались также ополчения окрестных племен и народов, в частности венгры, жившие на востоке и юго-востоке от Волжской Болгарии [7, с.355]. В пример приводятся сообщения венгерского монаха Юлиана (1236г.) об их вооружении и отваге, об их победе и постоянных сражениях в те годы с монголами [12, с. 221], что, по мнению исследователя, свидетельствует об участии венгерских отрядов в составе булгарских войск в сокрушительном разгроме первого похода монгольских войск 1223 году [7, с.355]. Описывая эти обстоятельства и анализируя их, ученый фактически описывает примеры и принципы воинской повинности в булгарском государстве. Далее, И.Л. Измайлов упоминает о половецких (кипчакских) племенах, обитающих на южных и юговосточных границах Волжской Болгарии, как о ее союзниках и вассалах. Описывая их роль в военной истории булгар, он приводит несколько примеров из русских летописей. Один из них, когда «…половци Емякове пришли есьмы со княземъ Болгарьскы воевать Болгаръ…» [8, с. 626] т.е. половцы под руковод-ством некоего булгарского князя примкнули к русскому войску и выступили против государственной власти. Второй пример – совместная борьба булгар и половцев-саксин против монголов в 1229 г. [13, с. 339]. Делается вывод о неоднократном использовании булгарами половецких отрядов в междоусобных и внешних войнах [7, с.355], подтверждаемый многими русскими летописями. Безусловно, что половецкие отряды могли использоваться булгарскими феодалами в основном в качестве наемников, и в этом случае их действия никак нельзя отнести к исполнению воинской повинности. Впрочем, совсем отвергать причастность отдельных половецких обществ к воинской повинности булгарского государства может и не стоит. Так, рассматривая русско-булгарские отношения, В.Т. Пашуто пишет, что контакты между ними были неизбежны и по половецкому вопросу, поскольку часть половецких поселений находилась в сфере влияния Волжской Болгарии [14, с.98]. Это перекликается с обозначением И.Л. Измайлова части половцев как вассалов волжских болгар. Впрочем, исторически институт наемничества был знаком собственно и самим болгарам. Так, источники упоминают об участии многих наемных отрядов в военных действиях Византийской империи. Об участии в византийских воинах и вооруженных конфликтах на стороне империи русско-варяжских отрядов в исторической литературе упоминалось нередко. В связи с этим интересны сохранившиеся грамоты 1075, 1088 гг., освобождавшиеся некоторые греческие острова «от постоя начальников регулярных и областных отрядов греческих и иностранных, а также русских варягов, колбягов, англян, франков, немцев, булгаров, арабов, алан, обезов…» [14, с.83]. Следовательно, было делом обычным постои не только наемных отрядов русских варягов, но и болгарского воинского контингента (скорее всего, дунайских болгар). Воинская повинность этого периода развития Волжской Болгарии отражалась не только в частых военных столкновениях с русскими войсками. Булгары, как и прежде, продолжали свою военную экспансию против окружающих их финно-угорских народов и, что характерно для мусульманского этапа истории государства, делали набеги не как для их подчинения или захвата территорий, а как против «неверных». Ал-Гарнати писал, что булгарский правитель во «время сильных морозов выходит в походы против неверных…» [15, с.30]. Учитывая широко распространенную воинскую повинность, в т.ч. по отношению к Хазарскому каганату, многочисленные военные походы и конфликты, набеги и т.д. можно с большей долей пред-положить, что в Волжской Болгарии существовали и другие повинности, сопутствующие воинской. Воинская повинность определенных лиц, когда они должны были явиться к сюзерену с вооруженными отрядами, автоматически налагала на других обязанности. Например, скопление и передвижение большого количества вооруженных воинов и всадников требовали дополнительных повинностей в виде постоя воинов, обеспечения провиантом, обеспечения фуражом и пр. Таким образом, мы можем заключить, что существование подобных повинностей в Волжской Болгарии сомнений не вызывает. В ранний период развития волжские болгары поставляли свои отряды в войско хазарского кагана. Гибель каганата, создание независимого государства обусловило исполнение ими воинской повинности в пользу булгарского правителя. В Волжской Болгарии, регулярно совершающей набеги на соседние народы и вынужденной периодически втягиваться в войны, вооруженные столкновения и конфликты с русскими княжествами, эта повинность играла большую роль. При военных действия подданные привлекались для исполнении повинностей, сопутствующих воинским. Литература 1. Хвольсон Д.А. Известия о хозарах, буртасах, болгарах, мадъярах, славянах и руссах Абу-Али Ахмеда бен Омара ибн Даста. – СПб: Типография Императорской Академии наук, 1869. – 200 с. 2. Артамонов М.И. История хазар. – Ленинград: Издательство государственного эрмитажа, 1962. – 523 с. 1. Hvol'son D.A. Izvestija o hozarah, burtasah, bolgarah, mad#jarah, slavjanah i russah Abu-Ali Ahmeda ben Omara ibn Dasta. – SPb: Tipografija Imperatorskoj Akademii nauk, 1869. – 200 s. 2. Artamonov M.I. Istorija hazar. – Leningrad: Izdatel'stvo gosudarstvennogo jermitazha, 1962. – 523 s. 3. Garkavi A.Ja. Skazanija musul'manskih pisatelej o slavjanah 3. Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VII века до конца Х века по Р.Х.). – Санктпетербургъ: Типография Императорской Академии наук, 1870. – 308 с. 4. Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Статьи, переводы и комментарии. – Харьков: Изд-во ХГУ, 1956. – 348 с. 5. Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Том II. Булгары, мадьяры, народы Севера, печенеги, русы, славяне. – М.: Изд-во «Наука». Гл. ред. вост. лит-ры, 1967. – 213 с. 6. Успенский Ф.И. История Византийской империи. Т. II. Период III (610-716). Иконоборческий период (717-867). – М.: ООО «Издательство Астрель», ООО «Издательство АСТ», 2001. – 214 с. 7. История татар с древнейших времен в семи томах. Том II. Волжская Булгария и Великая Степь. – Казань: Издательство «РухИЛ», 2006. – 960 с. 8. ПСРЛ, Т. 2. – Ипатьевская летопись. – СПб: типография М.А. Александрова, 1908. – 938 с. 9. Русские летописи Т.II Воскресенская летопись. Подготовлена Цепковым А.И. по изданию: ПСРЛ, т.7, СПб, 1856г. – Рязань: «РИНФО». – 646 с. 10. Материалы по истории Татарии. Вып.1 /Отв. Ред. И.М. Климов/. – Казань: Таткнигоиздат, 1948. – 488 с. 11. Смирнов А.П. Очерки по истории древних булгар // Тр. Гос. ист. музея. Вып. XI. – М., 1940. – С… (87). 12. Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров XIII – XVI вв. о татарах и Восточной Европе // Исторический архив. – М. – Л.: Изд-во АН СССР, 1940. – Т. III. – С. 71-112. 13. ПСРЛ, Т.1. Лаврентьевская летопись. – Л.: Издательство Академии наук СССР, 1926. – 578 с. 14. Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. – М.: «Наука», 1968. – 472 с. 15. Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную Европу и Центральную Европу (1131-1153). – М.: Главная редакция восточной литературы, 1971. – 135 с. i russkih (s poloviny VII veka do konca H veka po R.H.). – Sanktpeterburg#: Tipografija Imperatorskoj Akademii nauk, 1870. – 308 s. 4. Kovalevskij A.P. Kniga Ahmeda ibn-Fadlana o ego puteshestvii na Volgu v 921-922 gg. Stat'i, perevody i kommentarii. – Har'kov: Izd-vo HGU, 1956. – 348 s. 5. Zahoder B.N. Kaspijskij svod svedenij o Vostochnoj Evrope. Tom II. Bulgary, mad'jary, narody Severa, pechenegi, rusy, slavjane. – M.: Izd-vo «Nauka». Gl. red. vost. lit-ry, 1967. – 213 s. 6. Uspenskij F.I. Istorija Vizantijskoj imperii. T. II. Period III (610-716). Ikonoborcheskij period (717-867). – M.: OOO «Izdatel'stvo Astrel'», OOO «Izdatel'stvo AST», 2001. – 214 s. 7. Istorija tatar s drevnejshih vremen v semi tomah. Tom II. Volzhskaja Bulgarija i Velikaja Step'. – Kazan': Izdatel'stvo «RuhIL», 2006. – 960 s. 8. PSRL, T. 2. – Ipat'evskaja letopis'. – SPb: tipografija M.A. Aleksandrova, 1908. – 938 s. 9. Russkie letopisi T.II Voskresenskaja letopis'. Podgotovlena Cepkovym A.I. po izdaniju: PSRL, t.7, SPb, 1856g. – Rjazan': «RINFO». – 646 s. 10. Materialy po istorii Tatarii. Vyp.1 /Otv. Red. I.M. Klimov/. – Kazan': Tatknigoizdat, 1948. – 488 s. 11. Smirnov A.P. Ocherki po istorii drevnih bulgar // Tr. Gos. ist. muzeja. Vyp. XI. – M., 1940. – S… (87). 12. Anninskij S.A. Izvestija vengerskih missionerov XIII – XVI vv. o tatarah i Vostochnoj Evrope // Istoricheskij arhiv. – M. – L.: Izd-vo AN SSSR, 1940. – T. III. – S. 71-112. 13. PSRL, T.1. Lavrent'evskaja letopis'. – L.: Izdatel'stvo Akademii nauk SSSR, 1926. – 578 s. 14. Pashuto V.T. Vneshnjaja politika Drevnej Rusi. – M.: «Nauka», 1968. – 472 s. 15. Puteshestvie Abu Hamida al-Garnati v Vostochnuju Evropu i Central'nuju Evropu (1131-1153). – M.: Glavnaja redakcija vostochnoj literatury, 1971. – 135 s.
