Проблема независимости Крыма прозвучала

Крымское ханство в 70-е годы XVIII в.
Автор: С. Ф. Орешкова
Орешкова Светлана Филипповна - кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института
востоковедения РАН.
Крымское ханство, возникшее в XV в, как осколок распадшейся Золотой Орды и уже в 1475
г. утратившее свой суверенитет, триста лет существовало как вассал Османской империи. В
70-е годы XVIII в. оно на десять лет получило статус независимого государства.
К крымской независимости 1772 - 1783 гг. в исторической литературе принято относиться
иронически. Само слово "независимость" в применении к тогдашнему Крыму ставится
обычно в кавычки. Такой знаток истории Крымского ханства как В. Д. Смирнов пишет об
этом времени: "Крымское ханство вступило в последний и самый непродолжительный
период своего существования под опекой Российской державы, который по злой иронии
судьбы, считается периодом "так называемой независимости" его. Фактически Крым
находился теперь в русских руках, оставалось только формально легализовать
свершившийся факт"1.
Нам представляется, однако, что такие рассуждения В. Д. Смирнова и его многочисленных
сторонников порождены тем, что им известны последующий ход истории и дальнейшая
судьба ханства. Потому-то они и исходят из некой предопределенности событий, которой не
было в жизни. Тогда же, в 70-е годы XVIII в., существовали альтернативные возможности
дальнейшего развития Крымского ханства и, даже у России, с оружием в руках завоевавшей
к этому времени Крымский полуостров, не определилось еще намерения присоединять этот
район к своим владениям.
На заседании Государственного совета России в марте 1770 г. обсуждение крымского
вопроса вылилось в единодушное убеждение, что не следует включать Крым в состав
Российского государства, поскольку "крымские и другие под властию их хана находящиеся
татары, по их свойству и положению, никогда не будут полезными подданными", "никогда с
них порядочные подати собираемы быть не могут", да и как военные люди они не нужны,
так как "не будет уже никакого соседа, который бы покусился нападать на российские
границы". Османской империи, если крымские татары будут "отторгнуты от власти
турецкой" "невозможно будет делать никаких важных предприятий на российской границе".
Потому-то татары и должны быть "оставлены собою в независимости"2.
Государственные деятели России тогда искали удобного межимперского разграничения с
Османской империей, не претендуя на геополитически нестр. 121
свойственные России южные земли. Что же касается благодатности климата полуострова, то
тогда это еще не было осознано ни в России, ни в Европе вообще, курортный бум начался
более чем на столетие позже.
Проблема независимости Крыма прозвучала на заседаниях Государственного совета не
вдруг. Проект этот обдумывался и готовился на протяжении всего хода русско-турецкой
войны 1768 - 1774 годов. Например еще 16 октября 1769 г. Екатерина II так излагала его в
письме к П. И. Панину: "Мы заблагорассудили сделать испытание, не можно ли Крым и все
татарские народы поколебать в верности к Порте внушением им мыслей к составлению у
себя независимого правительства. Сочинена здесь форма письма от вашего имени к хану
Крымскому. Письмо в Крым удобнее всего отправить через татарских пленников. Ежели
крымские начальники к вам не отзовутся, в таком случае остается возбудить сообща в
татарах внимание через рассеяние копий с письма по разным местам"3. За независимость
Крыма должны были также агитировать российские эмиссары-мусульмане, для чего, как
отмечалось в протоколах Государственного совета от 6 ноября 1768 г., было приказано
"выбрав самых надежных и зажиточных казанских татар, четырех человек послать в Крым"4.
Русские предложения о независимости Крыма стали известны как татарам, так и османским
властям. Хан Каплан-Гирей в августе 1770 г. предлагал турецкому командованию в связи с
тем, что едисанские татары склонны пойти на соглашение с Россией, семьи их отправить за
Дунай в Исакчи, что заставило бы воинов этого племени оставаться верными османокрымским интересам5. Это предложение, в условиях военных действий в районе проживания
едисанцев, оказалось невыполнимым, а уже осенью того же года сам Каплан-Гирей, как
сообщает турецкий источник, на совещании с крымскими мурзами говорил: "вам тоже
следует обменяться мирными договорами с русскими, для того чтобы спасти Крымскую
область, ваши семейства, детей и имущество"6. Все эти настроения, однако, на первых порах
не имели последствий, так как тогда у крымцев не было лидера, который смог бы взять на
себя судьбоносное для ханства решение - остаться ли с Портой, явно обнаруживавшей
"военную слабость и денежное оскудение" или, как писал турецкий хронист Васыф, "лучше
стать независимым народом, чем подчиняться господству какого-нибудь могущественного
падишаха"7. Крымские ханы в тот период, как констатирует В. Д. Смирнов, были "по своей
политической роли ничтожны, по индивидуальным свойствам безличны, ... они
беспрестанно являлись один за другим, большей частью не пробывши и одного года в
ханском звании"8.
Летом 1771 г. русская армия под командованием В. М. Долгорукова вступила в Крым и
овладела главными опорными пунктами турок Кафой, Керчью и Еникале 9. В Крымском
ханстве в этих условиях произошла смена руководства. Ханом стал Сахиб-Гирей, а его брат
Шахин-Гирей калгой (вторым человеком по крымской иерархии наследником). Русскому
командованию был подан присяжный лист, подписанный ПО знатными крымцами, о дружбе
и союзе с Россией10. Как сообщают турецкие источники, общее настроение мусульманского
населения Крыма было тогда в пользу русских. "Татары, наскучив бесполезным для них
последнее время владычеством Порты, очень охотно встретили русские войска и сами
содействовали скорейшему очищению полуострова от османских войск"11.
Для России, желавшей мира с Османской империей, решение крымской проблемы было
частью необходимого для нее обеспечения безопасности южных границ и геополитического
размежевания с Османской империей. В сентябре 1770 г. на Государственном совете при
обсуждении "кондиций" для предстоявших мирных переговоров с османами была выдвинута
идея создания по периметру османских границ нескольких независимых государств. Речь
шла тогда о Молдавии, Валахии и Татарии и объявлении Дуная турецкой границей 12. Этот
проект был сообщен венскому и берлинскому дворам, которые, как предполагалось, будут
посредниками в русско-турецких
стр. 122
переговорах о мире. Посредники, и особенно Австрия, этот проект решительно отвергли. На
Госсовете констатировали тогда, что "неосвобождение христиан будет на совести Венского
двора"13. "Крым дальше от Вены, что Молдавия и Валахия, а потому о нем не может быть и
речи в переговорах с Австрией", - писала тогда же Екатерина II14. И чуть позднее:
"Восстановление независимости татар не уменьшает ни в чем могущества Порты и не
увеличивает ни в чем могущества России, но отстраняет только пограничные неудобства
последней"15.
Прусский король Фридрих II, при обсуждении этой проблемы с австрийским послом фон
Свитеном, подчеркивал, что овладевшее Екатериной "великодушное намерение" о
независимости татарской связано с ее представлениями о благе человечества, а
следовательно и ее собственной славе. Потому-то от этого намерения чрезвычайно трудно
"заставить ее отказаться"16.
Идея независимых государств, которые должны были создать барьер между владениями
Османской империи и России, была вызвана, однако, не только и не столько желанием
"славы", но и реальным положением дел. В руках России оказывались огромные
причерноморские территории. П. А. Румянцев постоянно жаловался, что войска мало, чтобы
"обнять все пространство завоеванных земель"17. Русская сторона явно хотела мира.
Фокшанские и Бухарестские мирные переговоры окончились, как известно, неудачей,
главной причиной которой было нежелание османского двора признавать независимость
Крыма. И лишь в 1774 г. был подписан Кючук-Кайнарджийский мир, специальная статья
которого констатировала: "Все Татарские народы... имеют быть признаны вольными и
совершенно независимыми от всякой посторонней власти, но пребывающими под
самодержавной властью собственного их Хана Чингисского поколения, всем Татарским
обществом избранного и возведенного, который да управляет ими по древним их законам и
обычаям, не отдавая отчета ни в чем никакой посторонней Державе"18.
Итак, еще в ноябре 1772 г. хан Сахиб-Гирей и крымская знать подписали трактат, по
которому Крым объявлялся независимым и находящимся в союзе с Россией, в
подтверждение чего крепости Керчь и Еникале передавались в ее "всегдашнее
содержание"19. С татарской стороной этот трактат был принят не без сомнений, так как и
передача крепостей и требование оказывать помощь в снабжении русской армии,
находившейся в Крыму, естественно воспринимались ею как нарушение независимости.
Знатнейшие лица ханства заявляли на своем совете: "мы одинаково боимся как России, так и
Турции"20. Между тем российское правительство было последовательно в своем стремлении
сделать Крым независимым. Это подтверждают все его переговоры с Османской империей
1772 - 1774 годов. По Кючук-Кайнарджийскому миру независимость Крыма была признана
и турецкой стороной.
Естественно возражение, что речь шла, несмотря на все уверения, не о независимости
Крымского ханства вообще, а о независимости его от Османской империи. Это хорошо
понял Шахин-Гирей, тогда еще не хан, а лишь калга, ездивший к царскому двору в качестве
посла крымского хана. Вернувшись из России в Крым, он призвал соотечественников "быть
вольными помощью России"21. Складывались новые условия существования
крымскотатарской государственности - не как вассала османов, а как самостоятельного
государства, хотя и находящегося в сфере влияния Российской империи. В 1779 г. по
Айналы-Каванской конвенции, подписанной Россией и Османской империй, российская
сторона позволяла сохранять некоторые связи ханства со своим бывшим сюзереном.
"Помимо духовной с Портой связи по калифатству", султан давал теперь еще и
"благословительные грамоты" вновь избираемым крымским ханам22.
На протяжении 1772 - 1783 гг. на крымский престол претендовали четыре хана: СахибГирей (1771 - 1775), Шахин-Гирей (1776 - 1783), Девлет-Гирей IV (1775 - 1777) и СалимГирей III (1777 - 1778). Первые два были ставленниками России, по требованию которой они
были утверждены также и Портой, вторые - поддерживаемые Портой претенденты на
ханский престр. 123
стол, непризнаваемые Россией. Был еще некий Багатыр-Гирей, ставленник восставших
против Шахин-Гирея в 1782 г., которого, однако, не признавали ни Россия, ни Османская
империя. Из всех этих правителей лишь Шахин-Гирей представлял собой некую
самостоятельную государственную личность и пытался не только удержаться на престоле,
но и сохранить крымскую государственность. Его брат Сахиб-Гирей проявил себя
нерешительным, безынициативным и трусливым. Турецкие же ставленники считали своей
целью лишь бороться со "срамом независимости"23.
История Крымского ханства этих лет показала, что оно было не готово к независимости и
самостоятельному государственному существованию. Эта неготовность в исторической
литературе ставится обычно в вину России, хотя сама по себе она имеет явно более глубокие
корни, чем то десятилетие, в которое Россия пыталась сделать Крым независимым от
Османской империи. Так же негативно в исторической литературе рассматривается и
личность последнего крымского хана Шахин-Гирея. Его называют "ничтожным", "печально
известным в истории татар", и даже "предавшим интересы Крыма"24.
Между тем это личность интересная и далеко неоднозначная. Прежде всего, он был
человеком европейски образованным, воспитывался в Фессалониках, а затем в Венеции,
знал греческий и итальянский языки, что позволило ему познакомиться с
западноевропейской культурой25. Известно, что после его приезда в Петербург, Екатерина II
писала о нем Вольтеру: "Это молодой человек 25-ти лет, умный и желающий себя
образовать" и еще: "он хорош собой, умен, образован не по-татарски, пишет стихи, хочет все
видеть и все знать"26. Став ханом и имея за собой поддержку России, Шахин-Гирей, как
писал А. А. Прозоровский, тогдашний командующий русскими войсками в Крыму, сразу же
занялся "распоряжениями о внутреннем своей земли устройстве"27. Можно утверждать, что
он первым среди правителей мусульманских стран попытался провести в своей стране
реформы того типа, который обычно связывают с такими понятиями как европеизация,
вестернизация, модернизация28.
Хорошо известна реакция крымского общества на эти реформы. Сами же они, к сожалению,
мало изучены. Имеется лишь одна работа - Ф. Ф. Пашкова "Шагин-Гирей, последний
крымский хан. Исторический очерк", опубликованная в журнале "Киевская старина" N 9 за
1886 г., а затем переизданная как отдельная брошюра в Симферополе в 1991 г., где эти
реформы исследуются. Прежде всего Шахин-Гирей попытался ввести в ханстве новую
систему централизованного правления с четкой как теперь бы сказали, вертикалью власти.
Каждому органу управления был очерчен круг его обязанностей. Особую роль должен был
играть ханский диван, состоящий из двенадцати представителей знатнейших семейств
ханства. На важнейшие управленческие должности также назначались беи и мурзы главных
племен Крыма, но все они рассматривались теперь как подчиненные хану чиновники,
следовательно из беев Шахин-Гирей попытался создать новое служилое сословие. Всем им
полагалось жалование из казны. Территория Крыма была разделена на новые
административные единицы и кадилыки. Вводилась строгая финансовая отчетность,
учитывавшая даже самые небольшие расходы. Была предпринята перепись населения,
начинает создаваться регулярная армия, которую стали обучать по европейскому образцу,
благоустраивался Бахчисарай29. Это был тот круг преобразований, который позднее стал
претворяться в жизнь в Османской империи, Тунисе, Египте и других странах.
Бесспорно, что впечатления от пребывания в Европе, а особенно, в России, оказали влияние
на преобразовательные проекты хана. Надежда на помощь российской армии в случае
крайней нужды также способствовала преобразовательной активности Шахин-Гирея.
Однако сами эти мероприятия исходили непосредственно от крымского правителя. Ими он
надеялся укрепить власть и упрочить крымскую независимость. Это не было каким-либо
внушением российского командования, которое с опаской следило за хансстр. 124
кой активностью. А. А. Прозоровский уже в январе 1777 г. писал: "Шагин-Гирей-хан очень
поспешно хочет все сделать, но сие весьма невозможно". Он предлагал хану повременить с
его преобразованиями хотя бы до утверждения его на ханском престоле Портой, о чем тогда
велись русско-турецкие переговоры30. Однако хан "никогда ничьим полезным советам не
внимал, даже до того, что и я сколько ни старался, посещая его, наедине, через переводчика
часто уговаривал, чтобы он остерегался..., но он... не слушал". Особым увлечением хана
стало "собрание войска", что "веселило его как малого ребенка"31.
Уже в октябре 1777 г. против Шахин-Гирея в Крыму начинается бунт, поводом к которому
послужил разнесшийся "слух между народом, что он всех их хочет поделать солдатами и
предать России"32. В рапорте русского командования своему правительству утверждалось
даже, что "ежели б он не набирал войск, то бы и бунту сего бы не было" 33. Проблема,
однако, состояла не только в этом. Российские наблюдатели сообщают о грубости хана, его
недоверчивости (у него "самоближайшие наперстники подозреваются быть предателями"),
неумении никого "преданными себя сделать" и даже более того "проницания и знания
управлять людьми он не имеет"34.
Бунт был подавлен русскими войсками. Россией же были пресечены попытка Порты,
воспользовавшись им, посадить на ханский престол своего ставленника Селим-Гирея III35.
Шахин-Гирей снова стал ханом, теперь уже, однако, не только как ставленник России, но и
по подтвердительной грамоте султана36. Он продолжает свою деятельность, пытаясь
укрепить ханскую власть и статус ханства: организует чеканку собственных монет;
продолжает создавать армию, теперь, правда, из иностранных наемников; в Крыму
появляются литейный и пороховой заводы; из Петербурга выписываются художники,
оружие, украшения для дворца; жизнь самого хана организуется по европейскому образцу.
Даже столицу ханства он намеревается перенести из Бахчисарая в Кафу37.
В 1780 г. русское командование приняло решение о выселении христианского населения из
Крыма. Это вызвало недовольство хана, так как он лишался большого числа
налогоплательщиков. Проблема выселения армян и греков рассматривается в историографии
обычно в том же духе, как ее воспринимал Шагин-Гирей: русские этим экономически
ослабляли ханство. Однако на нее можно посмотреть и с другой точки зрения. Российская
администрация была заинтересована в быстром заселении своих новых южных окраин.
Потому-то и это переселение служило российским интересам как в свое время и создание в
российских пределах Новой Сербии и Славяно-Сербии. Экономические же последствия
этого мероприятия для Крыма российские власти тогда мало интересовали 38. Более того, эта
переселенческая акция свидетельствует о том, что конкретные планы присоединения Крыма
к России тогда явно еще не сформировались.
Ситуацию изменил новый бунт в Крыму и на Кубани. Недовольство Шахин-Гиреем в народе
подспудно продолжалось все эти годы. Пренебрежение хана к крымской самобытности и
предписаниям религии способствовали массовому неприятию его личности и власти.
Продолжали курсировать слухи, что хан не мусульманин, он неверный, "на кровати спит, на
стул садится и молитв должных по закону не делает"39. К тому же был увеличен налоговый
гнет и широко внедрялась откупная система, что тяжким бременем ложилось на широкие
массы крымского населения40.
Любопытно, что при анализе крымской ситуации на конференции у вице-канцлера И. А.
Остермана 4 июня 1782 г. отмечалось, что "по достоверным извещениям до сих пор не
видно, чтобы Порта мешалась в татарские дела". И далее: "истинный источник и причина в
столь частых возмущениях на Кубани и в Крыму должны скрываться в собственных их
недрах"41. Тогда же было решено отправить "к скопищам волнующихся или же в
колебаемость приходящих татар" письменные увещевания с обещанием, что если "они
возвратятся на истинный путь и в свои дома", то получат "безъизятное
стр. 125
прощение". Если же они "не употребят... увещевание на пользу себе и на спасение отчизны
их конец волнений их может им весьма скоро и неминуемо обратиться в вечную погибель".
Хану так же было предложено дать "обещание прощения восставших"42. Далее же, как писал
В. Д. Смирнов, события развивались следующим образом: "Не будучи сам в состоянии
поддержать свой престиж над своими взбунтовавшимися подданными, Шагин-Гирей излил
свою бессильную злобу на безоружных крымцев после усмирения их силой русского
оружия, предавая их беспощадным казням43.
Эти расправы заставили Екатерину II ускорить и без того уже вызревшее к этому времени в
ее внешнеполитических планах решение о необходимости отказаться от сохранения
Крымского ханства как независимого буферного государства. Благоприятная
международная обстановка и усталость населения Крыма от преобразований и репрессий
Шахин-Гирея ускорили это решение. Царский манифест о ликвидации ханства и
присоединении Крыма к России был обнародован 8 апреля 1783 года44.
Десятилетний период независимости показал, что Крымское ханство не было готово к
самостоятельному государственному существованию. Внутренние усобицы, апелляции к
внешним покровителям - России или Османской империи, бунты и вооруженные конфликты
тех лет подтверждают это.
Хан Шахин-Гирей первым принял тот европейский вызов, который был тогда брошен
странам Востока, и начал проводить прогрессивные по своей сути реформы. Но страна не
была к ним готова. Его преобразования явились не началом, а неким фальстартом
европеизации восточной государственной структуры. Как отмечал Ф. Ф. Пашков, "ему
недоставало того могущественного средства, которое заключается в подготовленности
общества к восприятию вводимых в его быт начал, короче говоря - ему недоставало
общественной симпатии"45. Тем не менее, Шахин-Гирей был первым в подобных
начинаниях. Он действовал на грани отчаяния, а потому и варварства. Все это не дает права
вычеркивать Шан-Гирея и его деятельность из истории Крыма, как это происходит в
современной историографии. История независимости Крыма еще ждет своих
исследователей.
Что же касается России и ее планов в отношении Крыма, то можно с уверенностью
констатировать, что в екатерининской политике действительно присутствовало намерение
сделать Крым независимым. Неготовность Крымского ханства к самостоятельному
государственному существованию, внутренние распри, боязнь оторваться от османоисламского мира сделали российские планы неосуществимыми. Эта неудача внушила
российским правящим кругам неверие в способности восточных народов строить свою
государственность. С этого времени Россия постепенно отказывается от разговоров с
Востоком на его международном языке (шертные договора, аманаты, использование
родственных связей и обязательств, двойной, а то и тройной вассалитет). Россия
присоединяется к вершителям Восточного вопроса, начав вместе с другими европейскими
державами возвращать христианские народы в лоно европейской цивилизации.
Примечания
1. СМИРНОВ В. Д. Крымское ханство под верховенством Отоманской порты в XVIII в. до присоединения его к
России. Т. 2. М. 2005, с. 125.
2. Архив Государственного Совета. Т. 1. СПб. 1869, с. 43 - 44.
3. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Сношения России с Турцией, оп. 8а, д. 1876, л. 10 - 12;
СОЛОВЬЕВ С. М. Сочинения. М. 1994. Кл. XIV, с. 286.
4. Архив Государственного Совета. Т. 1, с. 7.
5. СМИРНОВ В. Д. Ук. соч., с. 106.
6. См.: там же, с. 113.
7. Там же, с. 109.
8. Там же, с. 103.
9. СОЛОВЬЕВ С. М. Ук. соч., с. 433 - 434.
стр. 126
10. Там же, с. 435.
11. Цит. по: СМИРНОВ В. Д. Ук. соч., с. 125.
12. Архив Государственного Совета. Т. 1, с. 61.
13. Там же, с. 81.
14. Цит. по: СОЛОВЬЕВ С. М. Ук. соч., с. 424.
15. Там же, с. 448; Сборник Российского исторического общества (РИО). Т. 20, с. 297 - 304.
16. BEER A. Friedrich II und von Swieten. Leipzig. 1874, s. 55; СОЛОВЬЕВ С. М. Ук. соч., с. 530.
17. СОЛОВЬЕВ С. М. Ук. соч., с. 351.
18. ЮЗЕФОВИЧ Т. Договора России с Востоком, политические и торговые. СПб. 1869, с. 267 - 270.
19. Архив Государственного Совета. Т. 1, с. 207 - 208; Документы о российско-татарских переговорах этого времени
(см. УЛЯНИЦКИЙ В. А. Дарданеллы, Босфор и Черное море в XVIII веке. Приложения. М. 1883; Чтения Обществ
истории и Древности. 1874. Кн. 4).
20. Цит. по: ЛАШКОВ Ф. Ф. Шагин-Гирей, последний крымский хан. Симферополь. 1991, с. 14.
21. Там же.
22. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Ч. I. 1830. Т. 20. N 1485; ДУБРОВИН Н. Ф. Присоединение
Крыма к России. Рескрипты, письма, реляции и документы. Т. III. 1887, с. 27 - 31.
23. См.: СМИРНОВ В. Д. Ук. соч., с. 136.
24. См., напр.: ВОЗГРИН В. Я. Исторические судьбы крымских татар. М. 1992.
25. ЛАШКОВ Ф. Ф. Ук. соч., с. 6.
26. Там же, с. 11; РИО. Т. 13, с. 180.
27. ДУБРОВИН Н. Ф. Ук. соч. Т. 1. М. 1885, с. 597.
28. См.: ТОДОРОВА М. Н. Европеизация Османской империи (Постановка проблемы и ее освещение в современной
западной историографии). - Народы Азии и Африки. 1977. N 2, с. 204 - 211.
29. ЛАШКОВ Ф. Ф. Ук. соч., с. 21 - 26.
30. ДУБРОВИН Н. Ф. Ук. соч. Т. 1, с. 296.
31. Там же, с. 806.
32. Там же, с. 805.
33. Там же, с. 806.
34. Там же, с. 806, 838, 851 и другие.
35. СМИРНОВ В. Д. Ук. соч., с. 166 - 173.
36. Там же, с. 184 - 185.
37. Там же, с. 193; ЛАШКОВ Ф. Ф. Ук. соч., с. 28 - 29.
38. О переселении см.: СМИРНОВ В. Д. Ук. соч., с. 172.
39. ДУБРОВИН Н. Ф. Ук. соч. Т. 2. М. 1885, с. 33.
40. ЛАШКОВ Ф. Ф. Ук. соч., с. 23 - 29.
41. ДУБРОВИН Н. Ф. Ук. соч. Т. IV. М. 1889, с. 586.
42. Там же, с. 584.
43. СМИРНОВ В. Д. Ук. соч., с. 149.
44. ПСЗ. Т. 21, N 15901.
45. ЛАШКОВ Ф. Ф. Ук. соч., с. 29.
стр. 127