ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ 2002 • № 5 ГЛОБАЛИСТИКА И ФУТУРОЛОГИЯ В.И. ПАНТИН Глобальная политическая история и современность Потребность в глобальной политической истории Еще в 1971 году в статье под характерным названием "Является ли все же политическая история становым хребтом истории?" видный французский историк Ж. Ле Гофф отмечал: "Анализ политической истории в категориях власти должен в интересах дела выходить за рамки, очерчиваемые при изучении политической истории в категориях государства и нации". И далее он указывал: "Если сегодня и возможно констатировать определенный кризис политической истории, расширение перспектив политических исследований в науках о человеке остается тем не менее значимым фактом" [Ле Гофф, 1994, с. 181,189]. Вместе с тем "выход за рамки" и "расширение перспектив" политической истории, о которых писал Ле Гофф, пока даются историкам с большим трудом. Несмотря на возникновение таких направлений, как глобальная история (см., например [Цивилизации, 2002]) и Большая (Универсальная) история (см., например [Спир, 1999; Кристиан, 2001]), исследователи в области политической истории лишь в минимальной степени используют их методологию, а исследования в этой области попрежнему основаны преимущественно на анализе развития отдельных наций и государств. В этом плане справедливой остается констатация Д. Кристиана: «Увы, историков так поглотили исследования деталей, что они стали пренебрегать масштабным видением прошлого. Действительно, многие историки, веря, что в конечном счете факты скажут все сами за себя (лишь только их будет накоплено достаточное количество), намеренно отказываются от обобщений и забывают, что любые факты говорят только "голосом" исследователя. Результат такого одностороннего подхода - дисциплина, несущая большое количество информации, но с фрагментарным, узким видением своего исследовательского поля. Не удивительно, что становится все труднее и труднее объяснить тем, кого мы учим, и тем, для кого пишем, зачем им вообще нужно изучать историю» [Кристиан, 2001, с. 137, 138]. Но развитие глобальной политической истории в эпоху глобализации становится своего рода императивом - тем более, что процессы глобализации в политической сфере, по мнению многих исследователей, имеют длительную историю и предысторию [Дилигенский, 1999, с. 37-39; Чешков, 1999; Лебедева, 2001, с. 152-169]. Необходимость глобальной политической истории вытекает прежде всего из потребности преодолеть пространственные, временное и другие (например, схематически-идеологические) ограничения, которые присущи локальным политическим историям отдельных стран и в значительной мере воспроизводятся в курсах всеобщей истории. П а н m u н Владимир Игоревич - доктор философских наук, ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН. 156 Потребность выйти за рамки анализа истории отдельных наций-государств диктуется и необходимостью исследования эволюции формирующейся международной политической системы, которая оказывает заметное влияние на развитие тех или иных стран. При этом, разумеется, глобальная история не отрицает и не игнорирует "локальные" истории, а базируется на них и интегрирует разделенные области исторического знания. Глобальность - важная и неотъемлемая сторона исторического развития, которая наиболее очевидна в современную эпоху, но которая в иных формах существовала и прежде, вплоть до самих истоков человеческой истории. Важны, однако, не столько сами эти выводы, очевидные для всякого широко мыслящего исследователя, сколько их эвристическое значение. Существенным является то новое, что можно увидеть, основываясь на идеях и методах глобальной политической истории, то, что не замечают или мимо чего проходят исследователи, работающие в традиционной "локальной" парадигме. Необходимо сразу же заметить, что в настоящее время четко оформленная и общепринятая концепция глобальной политической истории отсутствует. Как самостоятельная область исследований со своим предметом и методами она еще только начинает складываться, в ее рамках существуют разные подходы к анализу и пониманию политической истории. К тому же проблемное поле этой науки находится на стыке собственно истории и политической науки (политологии); последняя же обладает своим собственным понятийным аппаратом и своими методами исследования. Представляется, что глобальная политическая история должна использовать как собственно исторические подходы, так и подходы политической науки с ее анализом процессов глобализации, международной политики, развития и эволюционного усложнения политических систем. Однако возможны и другие точки зрения на развитие этого научного направления. Представляется также, что для глобальной политической истории весьма важны синхронизация и взаимодействие, взаимовлияние процессов, событий и явлений в разных странах, цивилизациях и регионах. Для глобальной истории синхронизация, временная упорядоченность, согласованность процессов и событий, локализованных в разных местах, имеет принципиальное значение именно потому, что в этих синхронизации и согласованности наглядно проявляется глобальность, присущая историческому развитию. Вместе с тем согласованность процессов, протекающих в разных регионах мира, часто указывает на наличие "тонких", не вполне очевидных связей между развитием различных, казалось бы, прямо не взаимодействующих обществ и их политических систем. Выявление и анализ подобных связей проливает дополнительный свет на многие, казалось бы, уже решенные загадки мировой истории. Загадка "осевого времени" "Осевое время" - термин, введенный выдающимся немецким философом-экзистенциалистом К. Ясперсом для описания фундаментальных исторических сдвигов, которые произошли в I тысячелетии до н.э. в Средиземноморье, Китае и Индии. В своей работе "Истоки истории и ее цель" он сформулировал понятие осевого времени и описал в общих чертах структурирование мировой истории этим осевым временем. Само осевое время Ясперс охарактеризовал следующим образом: "Ось мировой истории, если она вообще существует, может быть обнаружена только эмпирически, как факт, значимый для всех людей, в том числе и для христиан. Эту ось следует искать там, где возникли предпосылки, позволившие человеку стать таким, каков он есть, где с поразительной плодотворностью шло такое формирование человеческого бытия, которое, независимо от определенного религиозного содержания, могло стать настолько убедительным - если не своей эмпирической неопровержимостью, то во всяком случае некоей эмпирической основой для Запада, для Азии, для всех людей вообще, - что тем самым для всех народов были бы найдены общие рамки понимания их исторической значимости. Эту ось мировой истории 157 следует отнести, по-видимому, ко времени около 500 лет до н.э., к тому духовному процессу, который шел между 800 и 200 годами до н.э. Тогда произошел самый резкий поворот в истории. Появился человек такого типа, какой сохранился и по сей день. Это время мы вкратце будем называть осевым временем" [Ясперс, 1994, с. 32]. К числу важных событий и процессов, характерных для осевого времени, Ясперс отнес следующие: "В это время происходит много необычайного. В Китае жили тогда Конфуций и Лао-цзы, возникли все направления китайской философии, мыслили Моцзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы и бесчисленное множество других. В Индии возникли Упанишады, жил Будда; в философии - в Индии, как и в Китае, - были рассмотрены все возможности философского постижения действительности, вплоть до скептицизма, до материализма, софистики и нигилизма; в Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом; в Палестине выступали пророки - Илия, Исайя, Иеремия и Второисайя; в Греции - это время Гомера, философии Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все то, что связано с этими именами, возникло почти одновременно в течение нескольких столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга. Новое, возникшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах, сводится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ставит перед собой высшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентного мира... В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий и сегодня определяющих жизнь людей. Во всех направлениях совершался переход к универсальности" [Ясперс, 1994, с. 32-33]. Несмотря на попытки оспорить сам феномен "осевого времени" и его значение, предпринимавшиеся рядом авторов (см., например [Гумилев, 2001, с. 550-554]), фундаментальные процессы, описанные Ясперсом, действительно оказали огромное воздействие на дальнейший ход истории, и протекали они в рамках различных цивилизаций более или менее одновременно. Проблема состоит в том, случайной ли была эта одновременность, и если нет, то в чем ее причины? Ясперс указывал на то, что рассмотренные им цивилизации (древнегреческая, китайская, индийская) слабо контактировали между собой, и потому одновременность протекавших процессов не может быть объяснена прямым заимствованием и подражанием. Но случайность совпадения во времени грандиозных сдвигов в жизни различных обществ, принадлежащих к разным цивилизациям, также весьма сомнительна. В чем же тогда состоят причины подобной одновременности? Одной из убедительных гипотез, объясняющих одновременность сходных процессов, происходивших в разных регионах мира, является гипотеза Э. Кульпина, основанная на представлениях социоестественной истории [Кульпин, 1996]. Она состоит в том, что в I тысячелетии до н.э. в Северном полушарии наблюдались климатические изменения, получившие в литературе название "похолодание железного века". Эти климатические сдвиги оказали существенное воздействие на развитие различных цивилизаций, особенно древнегреческой и китайской, которые располагались достаточно далеко от экватора. Здесь климатические изменения способствовали возникновению и развитию социально-экологического кризиса, приведшего в итоге к значительным сдвигам в хозяйственной, политической и культурной жизни. Кульпин писал в этой связи: «Сокращение объема общественного продукта, уменьшение доли прибавочного и, возможно, недопроизводство необходимого вызвали социальную напряженность, поставили под сомнение прежнюю социальную организацию общества, систему распределения и перераспределения жизненных благ и ее идеологическое обоснование. Система "человек- природа" вышла на пересечение каналов эволюции, на перепутье, в точку бифуркации. Процессы выбора нового канала эволюции в древних Греции и Китае в общих чертах были схожими. Господствующие слои для сохранения своего положения в обществе были поставлены перед необходимостью 158 возглавить поиск путей повышения производительности труда, имея при этом большой соблазн наилегчайшим путем компенсировать потери за счет внешнего окружения, попросту говоря, посредством ограбления соседей. Социальная напряженность, большие и малые войны характерны для Греции и Китая с IX — VIII до III века до н.э... Одновременно шел интенсивный поиск новых форм социально-политической организации общества и новых технологий, повышающих производительность труда, прежде всего в земледелии» [Кульпин, 1996, с. 130-131]. Вместе с тем "климатическая" гипотеза вряд ли может объяснить все проблемы, связанные с "осевым временем". Так, Индия находится гораздо ближе к экватору, чем Греция и Китай, и воздействие "похолодания железного века" должно было сказаться там гораздо слабее; тем не менее сдвиги, описанные Ясперсом, и там были значительными. В связи с этим представляется необходимым анализ других факторов и причин, сделавших возможным сдвиги "осевого времени". Не претендуя на скольконибудь исчерпывающее объяснение загадки "осевого времени", рискну высказать некоторые соображения, вытекающие из подходов глобальной политической истории. Эти соображения нисколько не отрицают объяснения, выдвинутые и самим Ясперсом, и другими авторами (в том числе Кульпиным), а скорее, дополняют их. Вкратце речь идет о том, что для всех рассматриваемых цивилизаций (Древняя Греция, Китай, Индия) в эпоху "осевого времени" был характерен полицентризм в политической, социально-экономической и культурной жизни, связанный с одновременным существованием множества более или менее самостоятельных политических образований. В Древней Греции это были полисы - особого рода самоуправляемые города-государства, политически независимые друг от друга. В Китае в эпоху Восточного Чжоу это были крупные и мелкие царства, возникшие из бывших уделов Чжоуской империи. Наконец, в Индии в эту эпоху существовали несколько десятков государств и княжеств с монархической или олигархической формой правления. При этом следует отметить, что для Китая подобная ситуация полицентризма, была во многом исключительной. Она возникла в период Чуньцю (VIII-V века до н.э.) и отчасти сохранилась в последующий период Чжаньго (V- III века до н.э.). Ни до, ни после рассматриваемой эпохи "осевого времени" такого длительного существования политической раздробленности в Китае не наблюдалось. Чтобы не быть голословным, приведу яркое описание политической ситуации в Китае в период Чуньцю, принадлежащее видному отечественному китаисту Л. Васильеву: "На авансцене политической жизни шла энергичная борьба за гегемонию между наиболее влиятельными царствами. В эту борьбу с переменным успехом время от времени вмешивался ван со своим еще сохранившимся сакральным авторитетом в роде великих чжоуских правителей, а также правители сравнительно мелких царств и княжеств... На другом, более низком уровне, т.е. в рамках каждого из царств, особенно крупных, шла своя острая политическая борьба между враждующими аристократическими кланами и возникавшими в рамках царств новыми уделами, причем эта борьба тесно переплеталась с враждой царств между собой, в результате чего затягивались запутанные узлы острых интриг и политических конфликтов" [Васильев, 1993, с. 191]. А вот описание политической ситуации в Индии середины I тысячелетия до н.э., сделанное не менее авторитетным отечественным индологом Г. Бонгард-Левиным: «Политическая история Северной Индии в VI-IV вв. до н.э. насыщена многими яркими событиями. Это был период образования первых крупных государств, их усиления, борьбы за гегемонию. Из письменных источников мы знаем о многочисленных войнах и столкновениях государств друг с другом, династических распрях и соперничестве, борьбе монархий с республиканскими объединениями. Раннебуддистские сочинения свидетельствуют о том, что в середине VI в. до н.э. в Северной Индии существовало 16 махаджанапад ("великих стран"). Приведенный список, конечно, не охватывал всех государств Северной Индии, а включал в себя лишь самые крупные и сильные» [Бонгард-Левин, 2001, с. 98]. 159 В свою очередь политический и социальный полицентризм при общей цивилизационной и религиозной близости различных политических образований (полисов в Древней Греции, царств в Китае, государств и княжеств в Индии) вызвал эффект многолинейной культурной эволюции (как это позднее произошло в итальянских городах-государствах XIV — XVI веков, ставших колыбелью европейского Возрождения). Результаты и достижения этой эволюции, происходившей в условиях острого социально-экологического кризиса, который стимулировал интенсивный поиск новых решений во всех сферах жизни общества, оказались впечатляющими и во многом уникальными. Ясперс имел основания для приведенного вывода о том, что "в эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей". Отсутствие навязываемой сверху унификации при цивилизационной близости множества центров политического, культурного, социально-экономического развития благотворно влияло на поиски во всех сферах жизни общества, способствовало проработке самых различных вариантов решения возникавших духовных и социальных проблем. Отсюда возникла ситуация, когда, как считал Ясперс, были рассмотрены все возможности философского постижения действительности, вплоть до скептицизма, до материализма, софистики и нигилизма; то же самое можно сказать и о возможных вариантах политического устройства общества (демократия, олигархия, тирания, монархия, аристократическое правление), которые были опробованы в Греции и в Индии, а также о религиозном творчестве (разнообразные культы и верования, политеизм, монотеизм) и об искусстве (различные стили и направления в архитектуре, скульптуре, декоративном и ювелирном искусстве, поэзии и др.). Иными словами, полицентричная социально-политическая организация в этот переходный кризисный период оказалась более приспособленной к поиску "ответов" на многочисленные "вызовы", к быстрому реагированию на изменения ситуации, чем социально-политическая организация, характерная для централизованных восточных Деспотий. Следует отметить, что поиски и сдвиги, о которых идет речь, затронули далеко не все регионы и цивилизации: глубже и ярче всего они проявились именно в Индии, Китае, Греции и отчасти в государствах на стыке греческого и восточного миров в финикийских городах-государствах, Лидии, Палестине. Но и эти политические образования в рассматриваемую эпоху отнюдь не были централизованными империями. Они представляли собой либо объединение самостоятельных городов-государств (Финикия), либо слабые монархии, где власть царя находилась в зависимости от племенной знати и народных собраний в городах (Лидия), от военной знати и священнослужителей (Иудея) (см., например [История... 2000, с. 536, 592; История... 2001, с. 227-230; Гребенюк, 2001, с. 252-254]). Поиски и сдвиги "осевого времени" сравнительно слабо затронули обширные территории, занятые "варварами" - народами, жившими в условиях родового строя, а также такие древние централизованные государства, как Египет и Вавилонское царство. Характерно, что в отличие от предшествовавшей и последующей эпох осевое время не благоприятствовало длительному существованию стабильных централизованных государств и империй. После крушения Ассирийской державы в конце VII века до н.э. ее наследство разделили между собой Мидия и Вавилон. Однако и Мидия, и Нововавилонское царство просуществовали недолго. В середине VI века до н.э. царь персов Кир II завоевал сначала Мидию, а затем Вавилон; преемник Кира Камбиз покорил Египет. Однако и возникшая в результате этих завоеваний держава Ахеменидов, просуществовавшая в общей сложности около 200 лет, не отличалась прочностью: весь этот период был наполнен восстаниями, междоусобной борьбой, внутренними кризисами. "Благодаря реформам Дария I в Персии установилось зыбкое равновесие между царской властью и местной аристократией, но данная система поддерживалась военной силой и до тех пор, пока армия обогащалась в ходе победоносных походов, а бывшие владельцы не лишались своих доходов. Любое 160 возвратное воздействие неизбежно приводило ее к распаду" [Гребенюк, 2001, с. 275]. Подобное "возвратное действие" обнаружилось уже в начале V века до н.э. (т.е. всего через полвека после образования державы Ахеменидов), когда могучая Персия потерпела ряд поражений от греков. Следствием этих поражений стали многочисленные восстания в крупных сатрапиях, в том числе длительное, продолжавшееся несколько лет восстание в Вавилоне, объявленном столицей Персидской державы. В значительной мере процесс дестабилизации и дезинтеграции державы Ахеменидов начался уже во время греко-персидских войн, а его временное ослабление было связано главным образом с длительной войной между греческими полисами. Эта война за гегемонию в Греции привела в итоге к ослаблению Афин и Спарты, и тем самым способствовала относительной стабилизации Персидской державы. Но Персия была уже внутренне слабой, не способной к консолидации, что и обнаружилось в ходе ее быстрого завоевания Александром Македонским. Вместе с тем создание империи Александра Македонского знаменовало конец эпохи "осевого времени" и начало новой эпохи интеграции, когда в Старом Свете возникла ситуация, способствовавшая формированию устойчивых империй. Таким образом, глобальная политическая история помогает увидеть некоторые предпосылки и условия грандиозных поисков "осевого времени", оказавших огромное воздействие на все дальнейшее развитие человечества. Разумеется, эти условия, способствовавшие полицентризму и относительной слабости тенденций нивелирования в политической и культурной сферах, не могли существовать слишком долго. Конец "осевого времени" был отмечен кризисом прежней государственно-политической организации и попытками установления гегемонии централизованных империй одновременно в Китае, Средиземноморье и в Индии. Собственно говоря, именно образование централизованных империй в Средиземноморье, Китае и Индии в III веке до н.э. способствовало завершению духовных и социальных поисков "осевого времени". Сам Ясперс указывает на это: "Завершение носит прежде всего политический характер. Почти одновременно в ходе завоевания насильственно создаются большие могущественные империи - в Китае (Цинь Ши-хуанди), в Индии (династия Маурья), на Западе (эллинистические государства и imperium Romanum). Повсюду, возникая из руин, складывался прежде всего технически и организационно планомерный порядок" [Ясперс, 1994, с. 36]. И далее он пишет об "осевом времени": "Это время можно рассматривать как промежуточную фазу между эпохами великих империй, как передышку, отданную свободе, как облегченный вздох в сфере наиболее ясного сознания" [Ясперс, 1994, с. 76]. Несмотря на эти многозначительные констатации, Ясперс, как и большинство последующих авторов, не придавал большого значения формам политической организации, характерным для Китая, Индии, Греции и Восточного Средиземноморья в эпоху "осевого времени", уделяя основное внимание собственно культурным факторам. Конечно, политический полицентризм представляет собой лишь одно из звеньев в цепи факторов, обусловивших феномен "осевого времени". Но стоит ли игнорировать связь между политическим полицентризмом и творческими поисками в различных областях духовной и материальной жизни, если эта связь неоднократно воспроизводилась в рамках различных цивилизаций. Загадка XVI века Одна из проблем исторической науки - выявление причин и механизмов глубоких и поистине глобальных изменений, которые произошли в XVI веке, сыгравшем ключевую роль в становлении капитализма и мирового рынка. Следует отметить, что среди наиболее распространенных объяснений этого феномена фигурируют "кризис феодализма", великие географические открытия второй половины XV - первой половины X V I веков, научные и технические открытия (изобретение книгопечатания, распространение огнестрельного оружия и др.), климатические и демографические 6 ОНС, №5 161 сдвиги. Вот одно из классических описаний причин "революции XVI века", принадлежащее такому авторитетному исследователю, как И. Валлерстайн: «Возникновение европейского мира-экономики в "долгом XVI веке" (1450-1640) сделалось возможным благодаря исторической конъюнктуре: на долговременные тенденции, ставшие кульминацией того, что иногда описывалось как "кризис феодализма", наложился более непосредственный кризис плюс климатические изменения, - все это создало дилемму, которая могла быть разрешена лишь географическим расширением разделения труда. Далее, баланс межсистемных сил был таков, что сделал это возможным. Таким образом географическая экспансия совпала с демографической экспансией и устойчивым ростом цен» [Валлерстайн, 2001, с. 45-46]. Объяснения Валлерстайна выглядят убедительно, но чего-то явно недостает. Все перечисленные факторы сыграли свою роль, но что послужило основой для синхронного и взаимоусиливающего действия этих факторов? Наложение кризисов бывало и раньше. Однако приводило оно к совершенно другим результатам, например, к формированию очередной империи или целого ряда империй. Что же направило на этот раз действие многочисленных факторов не в сторону образования новых империй, а в сторону формирования мирового рынка и капитализма? Представляется, что с позиций глобальной политической истории на этот вопрос вкратце можно ответить следующим образом: глобальные политические сдвиги XIV-XV веков, которые можно назвать своеобразной геополитической революцией, обусловили падение или уменьшение роли ряда прежних империй, игравших до того ключевую роль, вызвали перемещение центра экономической жизни в Западную Европу и затруднили ее интеграцию по имперскому типу. Тем самым политические изменения XIVXV веков создали предпосылки для внешней экспансии европейцев, которая привела в итоге к формированию мирового рынка и последующему развитию капитализма в различных регионах мира. Собственно говоря, Валлерстайн сам отмечал, что ключевую роль в формировании капитализма и мирового рынка сыграла невозможность образования в Европе новой континентальной империи, которая подчинила бы рынок своим целям и потребностям. "Замечательным было не то, что таким образом был создан европейский мир-экономика, а то, что он выжил в условиях попытки Габсбургов преобразовать его в мир-империю, попытки, которая была вполне серьезным намерением Карла V. Испанская попытка абсорбировать все провалилась из-за того, что быстрый экономико-демографическо-технологический прорыв предшествующего столетия сделал все предприятие по поддержанию имперской основы слишком дорогостоящим, особенно принимая во внимание многие структурные слабости экономического развития Кастилии. Испания не могла позволить себе ни бюрократии, ни армии, которые были необходимы для этого проекта, и по ходу событий пришла к банкротству, как и французские монархи, предпринявшие сходную, хотя еще менее реалистическую попытку" [Валлерстайн, 2001, с. 46]. Но в анализе Валлерстайна отсутствуют несколько ключевых моментов. Вопервых, почти одновременно в XV веке в Европе возникли сразу несколько конкурирующих между собой центров силы - Франция, Англия, Испания, ставших централизованными государствами. В результате ни одно из этих государств не смогло создать достаточно мощной и доминирующей в регионе империи. Во-вторых, X V I век в Европе - время религиозного раскола на католиков и протестантов, воспрепятствовавшего объединению Европы в рамках единой империи. В-третьих, что еще более важно, за пределами Европы произошли существенные политические изменения, которые сделали возможным успешную внешнюю экспансию европейских стран и формирование ими торгово-колониальных систем нового типа. В основе всего этого лежало радикальное потрясение прежнего мирового порядка, сопровождавшееся распадом или кризисом прежних средневековых имперских образований (Византийской империи, Монгольской державы, Священной Римской империи германской нации, Делийского султаната и др.). 162 Рассмотрим подробнее те важнейшие политические изменения, которые происходили в мире на протяжении XIV — XV веков. На западной и восточной окраинах Европы это были, с одной стороны, процессы Реконкисты - отвоевания Пиренейского полуострова испанцами у арабов, с другой - кризис и распад Золотой Орды, сопровождавшийся объединением русских княжеств вокруг Москвы. Знаменательно, что завершение обоих этих процессов произошло почти одновременно: в 1480 году произошло знаменитое "стояние на Угре", после которого Московская Русь стала полностью независимым государством, а в 1492 году была взята Гранада - последний оплот арабов на Пиренеях. В Северо-Западной Европе Столетняя война, начавшаяся в XIV веке и завершившаяся в XV столетии, серьезно ослабила имперские притязания Франции и Англии на континенте, а заодно сделала богатые города Фландрии более независимыми. В Центральной Европе в XV веке на протяжении многих десятилетий бушевали гуситские войны, ослабившие "Священную Римскую империю германской нации" и подготовившие Реформацию XVI века. В Средиземноморье на протяжении всего XIV и первой половины XV веков турки-османы методично завоевывали Византию, пока в 1453 году не пал Константинополь. В Китае в XIV веке была свергнута монгольская династия, а к середине XV века монголы были окончательно разбиты Минской империей, после чего Монгольская держава перестала существовать (дата ее окончательного распада - 1455 год). На первый взгляд кажется, что вместо прежних империй тут же возникали новые, и принципиально ничего не изменилось: Византийской империи наследовала Османская, Монгольской державе - держава Тимура и т.п. Но это не совсем так. Завоевания Тимура (1380-1404) нанесли сильнейший удар по Золотой Орде, от кото-рого она не смогла оправиться, вытеснили монголов из многих их владений и даже на какой-то момент затормозили успешную экспансию турок-османов. Но созданная Тимуром держава оказалась во многом эфемерной, и сразу же после его смерти в 1405 году резко уменьшилась в своих размерах. Фактически завоевания Тимура сыграли роль тарана, разрушившего прежние империи и государства. Сходную роль сыграли и завоевания турок-османов, хотя созданная ими Османская империя была гораздо более устойчивой и просуществовала гораздо дольше, чем держава Тимура. Зато прежний мировой порядок в результате всех этих бурных событий был потрясен до основания и существенно изменился. В XIII-XV веках были разрушены не просто средневековые империи, но своего рода "универсальные государства" (термин А. Тойнби), претендовавшие на "вечное" существование и объединение всего мира. Сначала в XIII веке монголы окончательно разрушили еще существовавший (хотя и номинально, посредством духовной власти халифа) Арабский халифат Аббасидов и империю Сун в Китае, затем в XIV-XV веках пала Византийская империя, наконец, в XV веке рухнула и Монгольская империя. Тойнби указывал на характерную особенность подобных универсальных политических образований: их жители "верят, что бессмертие институтов государства гарантировано. Парадоксальность этой веры подчеркивается тем, что наблюдатель, который может оценить ситуацию со стороны, ясно видит, что универсальное государство находится в состоянии агонии. Тому, кто удален от объекта наблюдения Временем или Пространством, чужое универсальное государство всегда представляется нетворческим и эфемерным. Но почему-то всегда получается так, что сами жители универсального государства неизбежно воспринимают свою страну не как пещеру в мрачной пустыне, а как землю обетованную, как цель исторического прогресса!" [Тойнби, 1991, с. 486-487]. Поэтому разрушение "универсального государства" всегда оказывается шоком не только для его населения, но и для населения соседних стран и регионов. И арабский мир, и Китай, и Индия долгое время не могли оправиться от шока, вызванного падением великих империй, претендовавших на универсальность. Более того, можно предположить, что быстрое падение империй ацтеков и инков в Америке, также имевших некоторые черты "универсальных государств", во многом стало потрясением для этих народов и послужило одной из причин слабого сопротивления европейским завоевателям. 6* 163 Этот психологический "шок", вызванный быстрым изменением мирового порядка, позволил "варварам" из стран Западной Европы совершить экспансию, не считаясь ни с прежними религиозными и социально-политическими ограничениями, ни с нравами и обычаями народов Азии, Африки, Америки. В результате в мире возникла принципиально новая ситуация, когда европейские государства (Португалия, Испания, Голландия, Англия, Франция), будучи не в состоянии установить свою политическую гегемонию в Европе, начали активно создавать торгово-колониальные системы вовне. Созданные таким образом торгово-колониальные системы стали основой мирового рынка и накопления капитала. Быстрой экспансии европейцев способствовало и то важное обстоятельство, что две оставшиеся могущественные империи Османская и Российская, - борясь между собой, в значительной мере "нейтрализовывали" друг друга; в результате они не представляли серьезной угрозы для стран Западной Европы и завоеванных западноевропейцами территорий. Итак, бурные политические процессы и изменения XIV-XV веков, затронувшие не только Европу, но и Азию (а позднее и Америку, и Африку), сыграли свою роль в возникновении условий для формирования мирового рынка и капитализма. Значение политических сдвигов, о которых идет речь, не стоит абсолютизировать, поскольку они осуществлялись в совокупности с другими процессами и факторами, но не следует и недооценивать. Помимо прочего, учет их роли заставляет пересмотреть классическую марксистскую (и не только марксистскую) точку зрения, согласно которой политические сдвиги и изменения являются "вторичными", производными от экономических и технологических изменений. Роль политики в экономическом развитии подчас не менее важна, чем роль экономики в политических изменениях: без геополитической революции XIV-XV веков скорее всего не было бы и геоэкономической революции X V I века, во многом определившей дальнейшее, в том числе современное развитие мира. Современная глобализация с точки зрения глобальной политической истории Анализ мировых процессов с позиций глобальной политической истории показывает, что современная глобализация подготовлена многими историческими процессами, в том числе глобальной геополитической революцией XX века, которая привела к распаду всех прежних империй - Австро-Венгерской, Германской, Российской, Британской, Французской, Португальской. Последним актом этой долгой исторической драмы стал распад Советского Союза и крах биполярного мира. Именно распад прежних империй сделал государственные границы более прозрачными, сломал непреодолимые прежде барьеры на пути перемещения товаров, капиталов, информации, открыв тем самым дорогу современным процессам глобализации, экономической и политической интеграции неимперского типа. В этом отношении существуют определенные параллели между политическими сдвигами XIV-XV веков, подготовившими возникновение мирового рынка, и политическими сдвигами XX века, подготовившими современную глобализацию. Но формирование и развитие империй, распавшихся в XX веке, само было определенным этапом глобальных исторических процессов, которые начались задолго до современной эпохи. Неслучайно элементы глобализации можно найти уже в эпоху античности, особенно в период со II века до н.э. до II века н.э., когда две великие империи древности - Римская и Ханьская объединили огромные пространства Евразии, простиравшиеся от Атлантического до Тихого океана. Неслучайно в этот период (II век до н.э.) возник Великий шелковый путь, соединивший Китай со Средней Азией и сделавший возможным их торговый и культурный обмен с необъятной Римской державой. Вместе с тем, с рассматриваемых позиций очевидно, что процессы глобального политического развития являются не линейными, а скорее волнообразными, включающими чередование эпох социокультурной интеграции с соответствующей центра164 лизацией политической жизни и эпох дифференциации, усиления политической, социальной, культурной гетерогенности мира. Так, согласно исследованиям Дж. Модельски, процессы развития городов Древнего мира имели выраженный "пульсирующий" характер: они включали две фазы - централизации, когда формировались центральные зоны мировой системы, и децентрализации, когда периферия становилась главенствующей [Modelski, 1999, с. 383-392]. Сходные по своей природе процессы можно обнаружить и в более поздние эпохи Средневековья и Нового времени. В этой связи можно предположить, что и нынешняя эпоха глобализации вряд ли завершит мировую политическую историю; скорее она сменится через некоторое время новой эпохой усиления политической и социокультурной гетерогенности мира. Основанием для этого может служить наблюдаемое через призму глобальной политической истории чередование эпох двух разных типов; это чередование в известном смысле является продолжением "пульсаций", выявленных Модельски для более ранних периодов. В эпохи первого типа преобладают процессы политической интеграции, универсализации ("централизации"). Для них характерно относительно плавное, эволюционное изменение мирового порядка. Их сменяют эпохи второго типа, на протяжении которых преобладают процессы дифференциации политических систем и дезинтеграции прежних великих империй ("децентрализации"), сопровождающихся радикальной ломкой старого и возникновением нового мирового порядка. Для "эпох интеграции" характерно создание относительно устойчивых мировых империй или универсалистских государств, которые осуществляют экономическую и политическую экспансию и тем самым максимально широко распространяют формы экономической, политической и социальной организации, возникшие в предшествующую "эпоху дифференциации". Эти нововведения, однако, рано или поздно исчерпывают свои возможности, и тогда наступает период кризиса существующих империй, не способных к радикальным реформам и внутренним изменениям; "эпоха интеграции" закономерно сменяется "эпохой дифференциации". В "эпохи дифференциации" доминируют процессы изменения во всех сферах жизни человека и общества, в результате чего происходит смена экономических, социальных, политических и иных форм общественной организации. Прежние империи или универсалистские государства уступают место новым политическим образованиям; все это вместе взятое ведет к ломке, радикальному изменению мирового порядка. При этом чередование эпох вовсе не означает возвращения к одному и тому же положению, а, скорее, представляет собой своеобразный механизм эволюции как международной политической системы, так и отдельных политических систем. Действительно, восточные деспотии, античные империи, средневековые теократические "универсальные государства" и современные союзы наций-государств представляют собой существенно различные и усложняющиеся с течением времени формы политической интеграции. Подчеркну также, что речь идет не о чередовании "бурных" и "спокойных" эпох (в истории все эпохи богаты событиями), а о чередовании эпох, в которых доминируют процессы и изменения разного типа и различной направленности. В самом деле, эпоха относительно стабильного существования великих царствцивилизаций древности (Египет Среднего и Нового царства, Старовавилонское царство, Ассирия, империя Инь в Китае и др.), когда мировой порядок менялся сравнительно медленно, сменилась эпохой упадка и раздробления прежних централизованных государств (VIII-III века до н.э. - "осевое время" по Ясперсу), в течение которой прежний мировой порядок радикально изменился и произошли важнейшие сдвиги в политической, экономической и культурной сферах. Затем, со II века до н.э. по II век н.э. продолжалась эпоха господства новых великих империй- Римской империи в Средиземноморье, империи Хань в Китае, империи Маурьев в Индии и т.п., когда мировой порядок вновь казался устойчивым и незыблемым. После этого периода интеграции и "централизации" началась эпоха дезинтеграции и упадка прежних великих империй, ломки мирового порядка, продолжавшаяся с III по VI век н.э. и сменив- 165 шаяся затем новым периодом образования и усиления великих империй в VII-XIII веках. Сначала возник Арабский халифат, затем укрепилась Византийская империя; параллельно с этим в Европе возникла империя Карла Великого, которой во многом наследовала "Священная Римская империя германской нации". В Китае в этот период наблюдался расцвет империи при династиях Тан (618-907) и Сун (960-1279); позднее на смену распавшемуся халифату и китайской империи Сун пришла Великая Монгольская империя, на какое-то время объединившая огромные территории Азии и Европы. Новая эпоха дезинтеграции и радикального изменения мирового порядка пришлась на XIV-XVIII века. Это время было чрезвычайно бурным и сопровождалось глубокими сдвигами во всех сферах - от экономической (возникновение мирового рынка и капитализма) до культурной (эпохи Возрождения и Просвещения). В этот период голландская и английская торгово-колониальные системы потеснили все прежние империи, включая наиболее мощные - Османскую и Российскую. Наконец, и эта эпоха сменилась периодом устойчивого доминирования Запада, инициировавшего экономическую и политическую интеграцию мира - сначала путем образования Британской и других империй, затем посредством гегемонии США, формирования "Pax Americana" к развития процессов глобализации. Но и это состояние мира, вопреки идеям "конца истории", - далеко не окончательно; уже появляются признаки грядущего радикального изменения мирового порядка, очередной геоэкономической и геополитической революции. В XXI веке намечаются новые сдвиги и изменения мирового порядка. В частности, на сцену глобальной политической истории постепенно выдвигаются три азиатские страныцивилизации - Япония, Китай и Индия, уже ставшие мировыми центрами экономической и политической силы. Роль этих новых центров силы на протяжении XX века медленно, но верно возрастала и неизбежно будет возрастать в веке XXI: вектор мировой истории снова начинает поворачивать на Восток. В результате этих долговременных процессов прежняя "периферия" или "полупериферия" в недалеком будущем может стать "центром" мирового развития, как это уже не раз бывало в истории. В связи с этим уверенные прогнозы о "полном и окончательном" доминировании США и Запада на протяжении всего XXI века выглядят не слишком реалистичными, хотя страны Запада ближайшие десятилетия безусловно будут играть ключевую роль в мировой политике и экономике. Скорее всего, политическое и отчасти экономическое доминирование США сохранится и в предстоящие десятилетия, но степень этого доминирования будет постепенно уменьшаться за счет увеличения "веса" стран Азии. В данной ситуации чрезвычайно сложным представляется положение России, находящейся между Западом и Востоком и весьма ограниченной в своих человеческих и финансовых ресурсах. Для выживания как цивилизации ей потребуется быстро и, главное, адекватно отвечать на многочисленные вызовы, по-своему соединяя в собственном развитии "западное" и "восточное", "либеральное" и "государственническое", "современное" и "традиционное" начала. Очевидно также, что в условиях ограниченности ресурсов Россия не сможет решить свои многочисленные проблемы без политической поддержки и экономической помощи развитых стран. Но для этого должны измениться политика России, и, что не менее важно, политика развитых стран. В свою очередь, такие изменения возможны лишь в результате потрясений и сдвигов, которые, скорее всего, будут происходить в ближайшие десятилетия. Успеет ли Россия адаптироваться к новым условиям и при этом не сорваться в очередную пропасть? От решения этого вопроса во многом зависит ее судьба. Итак, мы живем в эпоху интеграции и глобализации, широкого распространения универсальных по своим возможностям технологий, понятий, ценностей, символом которых стал Интернет. Но, как следует из анализа в рамках глобальной политической истории, все предпринимавшиеся когда-либо попытки осуществить "полную и окончательную" интеграцию и универсализацию мира, включая и попытки, харак- 166 тарные для современной эпохи, в принципе являются ограниченными и преходящими. Прежде всего потому, что историческая реальность постоянно меняется, а формы международной интеграции и складывающийся на этой основе мировой порядок не поспевают за этими изменениями. Историческая эпоха, которую мы переживаем, в принципе благоприятствует процессам интеграции и глобализации; однако существует реальная опасность их форсирования, бездумного навязывания неких "универсальных" принципов жизни всем обществам и цивилизациям. Такое форсирование неизбежно приведет (и уже приводит) к реакции в виде усиления национализма и фундаментализма, чреватой самыми опасными и разрушительными последствиями. Динамизм глобальных и локальных политических процессов возрастает, актуальное быстро устаревает. В этих условиях специалистам в области политической истории и современного политического развития нужно быть готовыми к очередным сюрпризам, имеющим не только локальное, но и глобальное значение. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ Бонгард-Левин Г.М. Древняя Индия. История и культура. СПб., 2001. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб., 2001. Васильев Л. С. История Востока в 2 т. Т. 1. М., 1993. Гребенюк А.В. Цивилизации античного мира и Средневековой Европы. Методологические очерки. Вып. 1. М., 2001. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М., 2001. Дилигенский Г. Актуальные вопросы глобализации. Круглый стол МЭ и МО // Мировая экономика и международные отношения. 1999. №4. История Древнего Востока. М., 2001. История Древнего мира. Древний Восток. Минск-М., 2000. Кристиан Д. К обоснованию "Большой (Универсальной) истории" // Общественные науки и современность. 2001. № 2. Кульпин Э.С. Бифуркация Запад-Восток. М., 1996. Лебедева М.М. Формирование новой политической структуры мира и место России в ней // Мегатренды мирового развития. М., 2001. Ле Гофф Ж. Является ли все же политическая история становым хребтом истории? // THESIS. 1994. Т. 2. №4. Спир Ф. Структура Большой истории // Общественные науки и современность. 1999. № 5. Тойнби А.Дж. Постижение истории. М., 1991. Цивилизации. Вып. 5. Глобалистика и глобальная история. М., 2002. Чешков М. Глобализация: сущность, нынешняя фаза, перспективы // Pro et Contra. 1999. Т. 4. № 4. Ясперс К. Истоки истории и ее цель // Смысл и назначение истории. М., 1994. Modelski G. Ancient World Cities 4000 - 1000 B.C.: Centre/Hinterland in the World System // Global Society. 1999. Vol. 13. №4. @ В. Пантин, 2002 167