ИСЛАМ И ПРОЦЕССЫ ЭТНОГЕНЕЗА В СЕВЕРО

ИСЛАМ И ПРОЦЕССЫ ЭТНОГЕНЕЗА
В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОМ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ
А. В. Мартынкин
(Севастополь, Украина)
В результате миграционных процессов (в т. ч. Великого переселения
народов), войн, возникновения и распада государств, торговли и ряда других
факторов (например, господства различных религиозных и идеологических систем) на территории Причерноморья в разное время доминировали различные
народы, складывались различные этносы и суперэтносы.
В северо-восточном Причерноморье процесс распространения исламской религиозно-философской и политической систем, в результате которого
народы, принявшие ислам, стали частью исламского суперэтноса, активно
протекал в период с VII в. по XV в. В настоящее время эти народы являются
объектом зачастую достаточно агрессивной пропаганды как со стороны зарубежных (в т. ч. экстремистских), так и местных сил различной политической
направленности. Как правило, целью этой пропаганды является осуществление принципа «разделяй и властвуй». Между тем, как представляется, исламские народы Причерноморья являются «братьями» не только по вере, но и,
так сказать, «по крови», т. к. они, по сути, не только стали частью одного
суперэтноса, но и, в большинстве своем, единого этноса. Во всяком случае,
производными единого этноса.
В этой связи представляется актуальным рассмотрение цивилизационно-культурных особенностей распространения ислама в северо-восточном
Причерноморье и его влияния на этногенез народов, исповедующих ислам.
Эта проблема в той или иной форме затрагивалась отечественными и зарубежными исследователями. Так, процесс распространения ислама
в Крыму рассматривался в работах Е. Бойцовой1, В. Григорьянца2. Вопросы этногенеза татар, как носителей исламской культуры, более предметно
изучались российскими учеными А. Аловым3, В. Владимировым, Р. Лан Бойцова, Е. Исламизация Крымского полуострова в золотоордынский период,
Причерноморье. История, политика, культура. Вып. III, Серия А. – Севастополь,
2010. – с. 84–90; Бойцова, Е. Ислам в Крымском ханстве. – Севастополь,
2004; Бойцова, Е. Ислам в Крымском ханстве (начало XV–конец XVIII вв.) //
Ислам в Крыму: Очерки истории функционирования мусульманских институтов. –
Симферополь : Элиньо, 2009.
2
Григорьянц, В. Следами пророка // Крым. – № 1. – 2001.
3
Алов, А. А. Ислам в России : Ислам в Европейской России и Сибири / А. А. Алов,
Н. Г. Владимиров // Золотая Орда. – М. : Институт Наследия, 1996.
1
276
да4, М. Усмановым5. Однако обобщающей эти отдельные исследования работы до настоящего времени не было.
Причерноморье является частью северной периферии мира ислама
(исламской цивилизации). Известный российский востоковед Г. В. Милославский, назвавший территории этой периферии «Мусульманским Севером»,
включал в них, кроме государств Причерноморья и Балканского полуострова, Прикаспийские государства, российские Поволжье и Сибирь, некоторые
районы Финляндии и Польши, страны Центральной Азии и северные районы Афганистана, Северо-Западный Китай и сопредельные районы Монголии с мусульманским населением. В предложенной им системе координат
Беларусь тоже, видимо, включается в понятие «Мусульманский Север».
Принципиально важным при определении принадлежности к исламской цивилизации он считал автохтонность мусульманского населения этих
стран и территорий, в отличие от исламских общин в государствах Запада,
члены которых являются, в своем большинстве, мигрантами из Азии и Африки. Интересно также, что все исламские правящие династии в пределах мусульманского севера имели местное происхождение.
Говоря об особенностях распространения ислама на вышеупомянутых
территориях, следует, прежде всего, подчеркнуть, что непосредственно в ходе
арабских завоеваний (т. е. «мечом») были исламизированы лишь Азербайджан и Южный Дагестан на Кавказе, а также Мавераннахр и юг Средней
Азии. Степные районы, Синьцзян, Северный Кавказ подверглись исламизации значительно позже, причем в основном мирным путем и не столько с юга,
сколько с севера.
В отличие от Ближнего Востока и Северной Африки, где параллельно
с исламизацией происходила и арабизация, на Мусульманском Севере этого
не произошло: этнический состав населения в целом почти не изменился даже
в районах, завоеванных арабами.
Принадлежность к периферии, а не к центру мусульманского мира,
определила специфичный характер взаимодействия мусульманских народов этих районов с представителями других цивилизаций. Так, на Ближнем
и Среднем Востоке, в Северной Африке исламская цивилизация заняла место
предшествовавших ей цивилизаций (которые после поражения от распространявших ислам арабов перестали существовать как системное целое — например, цивилизация древнего Ирана), вобрав в себя их культурное и политическое наследие и оставив лишь небольшие их анклавы (например, православные
Ланда, Р. Ислам в истории России. – М., 1995.
Усманов, М. А. Этапы исламизации Джучиева улуса : мусульманское духовенство
в татарских ханствах XIII–XVI вв. // Духовенство и политическая жизнь на Ближнем
и Среднем Востоке в период феодализма. – М., 1985. – С. 177–185.
4
5
277
и армяно-грегорианские анклавы на Ближнем Востоке). В странах северной
периферии ислама, напротив, не происходило утраты чьей-либо цивилизационной целостности, а осуществлялся, как этот процесс принято характеризовать
в настоящее время, «межцивилизационный диалог». При этом представители
исламской цивилизации не только не утрачивали своей связи с исламским «центром», но и создали свои «периферийные» философско-культурные центры,
оказавшие влияние не только на распространение ислама на северной периферии, но и в других частях земного шара (в т. ч. на Индостанском полуострове
и в Юго-Восточной Азии).
Важно также отметить, что народы Мусульманского Севера исповедуют суннитский ислам (за исключением части Азербайджана и некоторых
районов Средней Азии), а шиизм, в отличие от ближневосточного региона,
никогда не был здесь господствующим. Еще одной общей цивилизационно-культурной особенностью исламских народов Причерноморья является их
принадлежность к ханафитскому мазхабу суннитского ислама. Абу Ханифа
(ок. 699–767), был первым исламским богословом, сформулировавшим правовую доктрину исламского общества. В основе ее — принцип легитимности
верховной власти, находящейся под постоянным контролем со стороны общества. В то же время доктрина Абу Ханифы достаточно терпима к местным
доисламским традициям, если они, конечно, не противоречат исламу. Поэтому не случайно именно этот мазхаб обеспечил цивилизационную целостность
Мусульманского Севера. В этой связи интересно отметить, что для использования возможностей ханафитского фикха необходима очень хорошая подготовка факиха (знатока исламского права).
Общим для Мусульманского Севера является также значительная
роль суфийских братств в распространении ислама, особенно в процессе
«интеграции» местных обычаев и доисламских верований в духовную жизнь
и религиозную практику местного населения. Важным здесь является то, что
в основном этот процесс был связан с суфийскими братствами накшбандийа
и йасавийа, возходящими к мавераннахрской мистической традиции. То есть
к традиции, родившейся в пределах Мусульманского Севера, а не в цивилизационном центре.
Интересно также, что все правящие династии в пределах мусульманского севера имели местное происхождение.
Еще одной важной особенностью является то, что процесс распространения ислама оказал непосредственное влияние на этногенез исповедующих в настоящее время ислам народов, проживающих на рассматриваемых территориях.
В домонгольский период (VII–XIII вв.) ислам в Причерноморье
распространялся в основном путем постепенной исламизации различных
тюркских племен и народов, преимущественно принадлежавших к кыпчакской
группе тюркских языков. Главную роль в распространении исламского учения
278
на просторах Половецкой степи играли «периферийные» философско-культурные центры — Дербент и Волжская Булгария, а также среднеазиатские
города Хорасана и Мавераннахра. Арабские города «центра» исламской цивилизации (в т. ч. даже такие философско-культурные центры, как Багдад,
Дамаск и Каир) на ход этого процесса оказали значительно меньшее влияние.
Проникновение ислама в Причерноморье началось еще во времена
правления второго Праведного халифа Умара ибн ал-Хаттаба (634–644 гг.).
После победы арабов над персидской армией при Нехавенде близ Хамадана
в 642 г. Сасанидская империя перестала существовать как системное целое
и был открыт путь арабскому проникновению в Причерноморье через Кавказ.
В 643 г. арабский полководец Сурака ибн-Амр предпринял вторжение на территорию нынешнего Дагестана. Серьезным препятствием в этом походе был
укрепленный город-крепость Дербент. Однако начальник арабского авангарда Абд ар-Рахман ибн Рабиа встретился с сасанидским марзбаном (правителем) Дербента Шахрияром, который, в результате переговоров, признал
себя вассалом Халифата и обязался оборонять его северные границы от войск Хазарского каганата. За это город не только не подвергся разрушению,
но даже не был обложен данью6. Позднее заключенный в 643 г. договор был
признан и подтвержден и третьим Праведным халифом Османом. Дербенту,
занимавшему важное стратегическое положение и закрывавшему единственный удобный проход из Северного Ирана в Хазарский каганат, арабы придавали огромное значение. В своих исторических сочинениях они называли этот
город Баб аль-Абваб («Врата врат»).
С 735 г. Дербент становится главным военно-административным
и торгово-экономическим центром Арабского халифата в Дагестане, а также основным очагом распространения суннитского ислама в Западном Прикаспии и на Кавказе. Во времена легендарного халифа Харуна ар-Рашида
(786–809 гг.) в городе была построена соборная мечеть, а в крепостных
башнях были устроены квартальные мечети. Дербент превратился в крупнейший «периферийный» исламский центр на Кавказе, в котором творили такие
видные исламские ученые, как историк Абу Бакр Мухаммад Бен-Рафиа,
описавший в X веке основные события исламизации Дагестана. Большую
роль в жизни эмирата Баб аль-Абваб играл шариатский суд и совет факихов
(знатоков фикха — исламского права). В то же время в регион, подальше
от репрессий центральных властей Халифата, активно проникали и исламские
мистики — суфии. Так, в одной из башен Дербента в X веке основал свою
обитель (завия) известный суфийский шейх Абу-л-Касим ал-Фукаи. В X–
XI вв. дербентские мыслители создали труды, оказавшие влияние на развитие
исламской культуры и науки не только в Прикаспии, но и во всем исламском
6
Махмудова, З. У. Дербент в XIX–начале XX вв. – М., 2006, – С. 39–55.
279
мире: «Райхан ал-хакаик ва-бустан ад-дакаик» («Базилик истин и сад тонкостей») Абу Бакра Мухаммада бен Мусы ад-Дарбанди, «Тарих Баб ал-абваб
ва-Ширван» («История Баб ал-абваб / т. е. Дербента / и Ширвана») Абу
Абдаллаха Маммуса бен ал-Хасана ал-Лакзи, «Дарбанд-нама» Абу Йакуба
Йусуфа бен ал-Хусайна ал-Баби.
Арабо-хазарские войны второй половины VII в.–начала VIII в. способствовали распространению ислама как в пограничных областях Хазарского
каганата, так и в центральных районах страны. Так, в 737 г. в результате успешного похода арабского полководца Марвана ибн Мухаммеда и разгрома его войсками в Прикамье хазарской армии каган был вынужден принять ислам. Это
способствовало принятию ислама и его подданными. И хотя позднее хазарские
каганы под влиянием иудеев, бежавших в каганат из Византии и из Средней
Азии, исповедовали иудаизм, распространение ислама в государстве, а особенно в его столице, шло быстрыми темпами. Арабский историк Ибн Фадлан, например, полагал, что менее чем за век исламизации в хазарской столице ислам
исповедовали уже около половины всех жителей. Росту темпов исламизации
в каганате способствовало и переселение в его города большой общины мусульман-хорезмийцев из Средней Азии.
Еще одним центром распространения ислама в «Большом Причерноморье» была Волжская Булгария — государство, сложившееся на рубеже
IX–X вв. в Среднем Поволжье. В целях упрочения и религиозной легитимации своей власти, а также усиления внешнеполитических позиций молодого государства булгарский царь обратился к багдадскому халифу Муктадиру
с просьбой помочь ему в распространении ислама. В 922 г. в Булгарию от халифа прибыло посольство и ислам был объявлен государственной религией.
К началу XIII в. Волжская Булгария достигла своего расцвета и превратилась
в политический и культурный центр распространения ислама в регионе. В исламском мире стали широко известны такие булгарские ученые и поэты, как
историк Якуб Ибн-Ногман (умер в 1064 г.), написавший «Историю Булгарии», философ Хамид Ибн-Идриси (первая половина XII в.), поэт Кол-Гали,
в начале XIII в. создавший поэму «Кыссаи Юсуф», ученый Бурхан-ад-дин
ал-Булгари, известный своими трудами по фармакологии, риторике и богословию, богослов и писатель Сулейман ибн Дауда ас-Саксини-Сувари, труды которого получили широкое распространение на Востоке.
Процветание Волжской Булгарии было прервано в XIII в. монголо-татарским нашествием. Государство была раздроблено на ряд эмиратов,
вошедших на правах вассальных владений в империю Чингизидов. Однако,
во многом благодаря веротерпимой политике последних, ислам продолжал
существовать и развиваться и в Поволжье, и в Хорезме, и в Причерноморье. Постепенно исламская культура в этих регионах начала доминировать.
А в 1261 г. ислам принял в Золотой Орде влиятельный чингизид Берке-хан.
280
В 1313 г. молодой и амбициозный Узбек-хан, став единоличным властителем
Улуса Джучи, объявил ислам государственной религией и повел жесткую
борьбу с противниками этого решения, не останавливаясь даже перед казнями
членов своей семьи и своего клана.
Выбор им ислама был, по-видимому, обусловлен стремлением к независимости от Монгольской империи и получением рычагов для выработки
собственной государственной исторической традиции и формирования основ
новой этнополитической идентификации. Свою роль в этом сыграли и такие
факторы, как расположение Улуса Джучи между двух цивилизаций — христианской и мусульманской, а также традиционное соперничество Джучидов
с Хулагуидами, в котором союзником Улуса Джучи был мусульманский Египет.
При ханах Узбеке и Джанибеке Золотая Орда переживала расцвет.
Сарай и Новый Сарай стали крупнейшими городами мира. Принятие ислама способствовало развитию более тесных политических, экономических
и культурных связей с государствами Ближнего, Среднего Востока, Центральной Азии и Северной Африки. Именно в этот период культура исламских народов Причерноморья приобрела определенный мусульманско-средиземноморский отпечаток.
После распада Золотой Орды в первой половине ХV в., ее наследники — Крымское, Казанское, Астраханское, Казахское, Сибирское, Хивинское ханства, Ногайская Орда — были уже яркими и самобытными представителями исламской цивилизации.
В заключении сделаем некоторые обобщения.
1. Причерноморье исторически является составной частью северной
переферии мира ислама.
2. Мусульманский Север представляет собой целостное цивилизационное пространство, что обусловлено как историей его формирования, так и психологической совместимостью (во всяком случае, потенциальной) менталитетов взаимодействующих в этом пространстве социумов.
3. Мусульманский Север, являющийся периферией мусульманской
цивилизации, в то же время территориально находится в зоне влияния Российской православной цивилизации. Это объективно способствовало складыванию в пределах рассматриваемого пространства уникальных по своим
формам и долговременности предпосылок культурного взаимодействия России и мусульманского мира. Особую роль в этом взаимодействии сыграли
тюркские этносы, выполняя функцию связующего звена между Восточной
Европой и Азией.
4. Ислам на своем северном субцивилизационном пространстве, как
и на Аравийском полуострове, использовался в качестве формирующей пространство (государствообразующей) религии. Например, в Волжской Булгарии и в Золотой Орде в ходе «революции» хана Узбека.
281
5. При принятии ислама в качестве государственной религии в Золотой Орде единый тюрко-татарский суперэтнос разделился на мусульман
и христиан, не пожелавших принять ислам и бежавших в московские земли.
Это в дальнейшем способствовало более быстрому нахождению взаимопонимания или компромиссов.
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ
В РАКУРСЕ АНАЛИЗА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ИСЛАМИСТСКИХ РАДИКАЛЬНЫХ ДЖАМААТОВ
(НА ПРИМЕРЕ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА)
Р. Ф. Патеев
(Ростов-на-Дону, Россия)
В анализе деятельности радикальных исламистских движений и организаций применяется большое количество подходов и теоретических интерпретаций. В активной деятельности так называемых джамаатов на Северном
Кавказе усматривались различные, в первую очередь политические аспекты.
Поэтому часто предметом анализа становилось внешнее идеологическое влияние. Отдельными авторами указываются сопутствующие факторы, оказывающие влияние на радикализацию исламского движения Северного Кавказа:
сложное социально-экономическое положение региона, безработица, коррупция и т. д. В последнее время западные эксперты, а также часть отечественных
ученых, зачастую сводят проблему радикализации исламского движения к проблемам «нарушений прав верующих мусульман» со стороны правоохранительных органов. В этом контексте радикализация становится лишь только следствием «ошибочной» политики властей. Как представляется, подобный подход
является достаточно субъективным и политизированным. При этом различные
аспекты анализа деятельности радикалов, которые раскрываются в рамках
других подходов, отчасти также не до конца рассматривают объективность
складывающейся ситуации в исламистском движении Северного Кавказа.
В данном контексте отправной точкой может стать анализ событий
90-х гг. прошедшего века, когда начался процесс религиозного, в данном случае исламского возрождения. Именно в этот период на фоне идеологического
вакуума активно возрастал интерес к религии. Вопросы исламского возрождения часто рассматривались исследователями, однако некоторые механизмы
радикализации «ускользали» от анализа. Следует отметить, что именно после
распада СССР религия становилась новым «пространством» духовности постсоветского человека. Часто люди выбирали религию не только как «про282